Они проснулись, когда на землю уже опустилась ночь. Лес больше не казался мирным и приветливым другом, с которым они не расставались сегодня почти весь день. Он высился вокруг них, огромный, темный, полный непонятных запахов и звуков. Они медленно двинулись через заросли папоротника, держась за руки, замирая при каждом постороннем звуке. Им казалось, что с каждым шагом ночь становится все чернее и чернее, страшнее и страшнее. Но они продолжали идти вперед. Девочка думала, что вот-вот просто упадет на землю от изнеможения. Но теплая рука Рахили поддерживала и ободряла ее.

Наконец они вышли на широкую тропинку, петлявшую по луговой равнине. Вдалеке мрачной стеной стоял лес. Девочки подняли головы к хмурому, безлунному небу.

— Смотри, — сказала Рахиль, указывая вперед. — Автомобиль.

Они увидели снопы яркого света от фар, прорезавшие ночь.

Фары были затемнены черной краской, так что оставалась только узенькая полоска, через которую и бил свет. Девочки услышали рокот приближающегося мотора.

— Что делать? — спросила Рахиль. — Будем останавливать машину или нет?

Но тут девочка увидела еще одну пару затемненных фар, а за ними еще одну. К ним приближалась целая колонна машин.

— Пригнись, — прошептала она, дергая Рахиль за юбку. — Быстрее!

Кустов, в которых можно спрятаться, поблизости не было. Поэтому девочка просто легла на живот, уткнув лицо в землю.

— Зачем? Что ты делаешь? — воскликнула Рахиль.

Но потом поняла и она.

Это были немцы. Немецкие солдаты, двигающиеся куда-то походным порядком.

Рахиль рухнула на землю рядом с девочкой.

Рев мощных моторов стал громче, машины приближались. В тусклом свете фар девочка заметила блестящие каски солдат, сидевших в кузовах. Они обязательно увидят нас, подумала девочка. Мы не сможем спрятаться. Нам негде укрыться, и они обязательно увидят нас.

Мимо промчался первый вездеход, за ним последовали остальные. Лица девочек запорошила густая белая пыль. Они старались не закашляться и лежали, не шелохнувшись. Девочка уткнулась лицом в землю и зажала уши ладошками. Колонна машин казалась бесконечной. Заметят ли солдаты темные контуры их тел на обочине проселочной дороги? Девочка сжалась в ожидании криков, визга тормозов останавливающихся машин, стука распахивающихся дверец, быстрых шагов и грубых рук, хватающих их за плечи.

Но вот проехала последняя машина, и рев ее мотора стих в ночи. Вернулась тишина. Девочки подняли головы. Дорога была пуста, если не считать клубов белой пыли, поднятой колесами тяжелых автомобилей. Они выждали несколько минут, а потом двинулись по тропинке в противоположном направлении. Вдалеке между деревьями показался мерцающий огонек. Он звал и манил к себе. Девочки подобрались ближе, по-прежнему держась обочины дороги. Они осторожно открыли калитку и подошли к дому. Он похож на ферму, подумала девочка. В открытое окно они увидели женщину, которая читала, сидя у камина, а рядом расположился мужчина с трубкой. В ноздри им ударил дразнящий аромат еды.

Не колеблясь и не раздумывая, Рахиль постучала в дверь. Изнутри кто-то отдернул хлопчатобумажную занавеску. У женщины, которая смотрела на них сквозь стекло, было вытянутое, костлявое лицо. Она долго разглядывала девочек, потом задернула занавеску. Дверь она не открыла.

Рахиль постучала снова.

— Пожалуйста, мадам! Не дадите ли вы нам напиться и немного поесть?

Занавеска не шелохнулась. Девочки подошли к открытому окну и остановились перед ним. Мужчина с трубкой поднялся из кресла.

— Уходите, — низким угрожающим голосом заговорил он. — Убирайтесь отсюда.

Позади него маячила женщина с костлявым лицом. Она молчала.

— Пожалуйста, немного воды… — взмолилась девочка.

Створка окна со звоном захлопнулась.

Девочке хотелось плакать. Как могут эти фермеры быть такими жестокими? В комнате на столе лежал хлеб, она видела его. И кувшин с водой там тоже стоял. Рахиль потащила ее в сторону. Они вернулись на извилистую проселочную дорогу. Вдали виднелись другие фермерские дома. Но все повторялось — их прогоняли, и им приходилось уходить ни с чем.

Было уже поздно. Девочки устали, проголодались и едва переставляли ноги. Наконец они подошли к большому старому дому, стоявшему чуть в стороне от дороги. Двор освещал фонарь на высоком столбе, и свет его упал на их лица. Фасад дома был увит плющом. Они не осмелились стучать. Перед домом девочки заметили большую пустую собачью конуру. Они влезли в нее. Внутри было чисто и тепло, и уютно пахло собакой. На полу стояла миска с водой и валялась старая обглоданная кость. Они с наслаждением принялись утолять жажду. Девочка боялась, что собака вернется и искусает их. Она шепотом поведала Рахили о своих опасениях. Но та уже спала, свернувшись клубочком, сама похожая на маленького щенка. Девочка взглянула на ее утомленное и измученное лицо, на впалые щеки, на темные круги под глазами. Рахиль выглядела, как маленькая старуха.

Девочка прижалась к Рахили и заснула, но сон ее был чутким. Ей приснился странный и жутковатый кошмар. Ей снился маленький братик и что он умер в шкафу. Ей снилось, что ее родителей избила полиция. Во сне она стонала.

Разбудил девочку яростный лай. Она растолкала Рахиль. Они услышали мужской голос, потом звук приближающихся шагов.

Хруст гравия под ногами. Было уже слишком поздно пытаться удрать. В отчаянии девочки обнялись, ища успокоения и спасения друг у друга. Ну все, нам конец, успела подумать девочка. Сейчас нас убьют.

Хозяин придержал собаку. Девочка почувствовала, как чья-то рука просунулась внутрь будки и схватила сначала ее, а потом Рахиль за щиколотки. Они выскользнули наружу.

Мужчина оказался невысокого роста, щуплый, с морщинистым лицом, лысой головой и серебристыми усами.

— Ну-ка, ну-ка, и что же мы имеем? — проворчал он себе под нос, прищурившись и разглядывая их в свете фонаря.

Девочка ощутила, как стоявшая рядом Рахиль напряглась, и поняла, что та готовится задать стрекача, быстро и внезапно, как кролик.

— Вы заблудились? — поинтересовался старик. В голосе его проскользнули обеспокоенные нотки.

Девочки были обескуражены. Они ожидали угроз, побоев, словом, чего угодно, только не доброты.

— Пожалуйста, месье, мы очень хотим есть, — пролепетала Рахиль.

Мужчина кивнул.

— Вижу, не слепой.

Он наклонился, чтобы успокоить повизгивавшего пса. Потом он сказал:

— Ну, детвора, идем. Следуйте за мной.

Ни одна из девочек не двинулась с места. Могут ли они доверять этому человеку?

— Здесь никто не причинит вам вреда, — сказал старик.

Они лишь плотнее прижались друг к другу, все еще перепуганные насмерть.

— Женевьева! — крикнул мужчина, обернувшись к дому.

В широком дверном проеме появилась пожилая женщина в синем домашнем халате.

— А на кого сейчас лает твоя негодная собака, Жюль? — сердито поинтересовалась она. Потом она увидела девочек. От изумления она прижала руки к щекам. — Господи Боже! — пробормотала она.

Женщина подошла ближе. У нее было простоватое круглое лицо и толстая седая коса. Она смотрела на детей с жалостью и беспокойством.

У девочки комок подступил к горлу. Эта пожилая дама была очень похожа на ее бабушку из Польши. Те же самые светлые глаза, седые волосы, внушающая доверие полнота.

— Жюль, — прошептала Женевьева, — они…

Старик кивнул.

— Да, я уверен в этом.

Пожилая леди решительно заявила:

— Они должны войти в дом. Их следует немедленно спрятать.

Она с трудом доковыляла до проселочной дороги, немного постояла там, глядя по сторонам и прислушиваясь.

— Быстрее, дети, пойдемте, — сказала она, протягивая к ним руки. — Здесь вам будет хорошо. У нас вы будете в безопасности.