Иллюстрации

Иллюстрации к «Глоссариймк»

 

Пролог

Ночью я спал плохо, неудобные узкие деревянные нары и отсутствие одеяла — а в бараке было довольно холодно — долго не давали мне заснуть. Только под утро я провалился в забытье, больше похожее на явь, чем сон.

— Макс, вставай! — раздался надо мной громкий голос. Громкий настолько, что не обратить на него внимания я просто не мог. Слегка повернув голову, которая была как будто из чугуна, я приоткрыл глаза. Надо мной стоял Рон и красноречиво постукивал по руке свеженьким толстым прутом.

— Рон, ты сдурел? — слабым голосом произнёс я. — Мы ведь только вчера приехали!

— И что теперь? — удивился нубиец. — Будущий месяц не заниматься? Быстро вставай, иначе я тебя подниму.

Понимая, что его угрозы вполне реальны, я открыл глаза и с трудом уселся на нарах. Тело от холода и жесткого лежака затекло и плохо слушалось.

— Вот как раз и разомнёшься, — ухмыльнулся Рон, увидев моё состояние.

Недовольно ворча, я под аккомпанемент шуточек Рона попёрся на пробежку, затем на растяжку и силовые упражнения, а финалом моих утренних мучений стал спарринг с нубийцем.

Загоняв меня до «жёлтых мушек» в глазах, он отстал от меня тогда, когда я просто уронил на землю копьё, не в силах его больше держать.

— Обессилел ты, брат, — недовольно поцокал он языком. — Теперь, когда рядом никого нет, я, пожалуй, займусь тобой всерьёз.

— Куда уж ещё-то больше? — с трудом пробормотал я, выплёвывая клейкую слюну.

— Иди мойся, через десять минут начнется собрание, — сделав вид, что не услышал моих слов, велел нубиец и сам направился умываться к бочонку с водой.

Вспомнив, что вчера назначил собрание на раннее утро, не догадавшись, что самому придется вставать ещё раньше, я ругнулся. «Нужно идти, — поднимаясь с колен и доставая чехол для копья, подумал я, — нехорошо опаздывать на первое общее гномье собрание».

Вчера я захотел увидеть всех, с кем мне предстояло работать эти годы. Просто посмотреть в их лица и понять, как они настроены, ведь от того, как они будут работать, будет зависеть и моё будущее тоже. Когда я направился в сторону барака, то увидел, что возле него собралась огромная толпа. Гномы — все до одного — стояли с хмурыми выражениями на бородатых физиономиях, распределившись по кучкам и тихо переговариваясь между собой. Когда я проходил мимо, на меня косились, но не более, ведь одет я был в простую одежду без всяких знаков отличия.

— Макс, ты где был? — прошипел Дарин, когда я вошёл в барак. — Все уже собрались, только тебя ждут.

— Я готов, — спокойно произнёс я, ставя копьё рядом с нарами и надевая пояс тана поверх своей перепачканной после тренировки одежды.

— Ты так и пойдёшь, что ли? — гном открыл рот от удивления.

— Некогда переодеваться, сам же говоришь, что уже ждут, — отмахнулся я, идя к выходу. Да к тому же я не знал, как гномы вообще воспримут над собой человеческого тана, потому и не собирался одеваться в лучшую одежду. Не на первую встречу — уж во всяком случае.

Я вышел на крыльцо и вслед за мной вышел Дарин, Рон встал чуть слева. При виде Дарина к нам повернули головы, разговоры затихли. Затем я заметил, как глаза гномов из первых рядов начинают расширяться при виде моего пояса, и как бородачи, поворачиваясь, передают новость дальше. Дождавшись, когда людское море немного пошумит, я поднял руку и вышел вперёд, останавливая Дарина, шагнувшего было вперёд.

Не обращая внимания на шум толпы, я, понизив голос, начал на гномьем.

— Приветствую вас, почтенные гномы. Меня зовут тан Максимильян, с сегодняшнего дня я вместе с почтенным таном Дарином буду пытаться выполнить приказ вашего короля.

В начале речи на меня не обратили внимания, но поскольку я говорил всё тише, то шум толпы стал стихать. Передние ряды замолчали и принялись вслушиваться в мои слова, чтобы передать их дальше, и когда я начал вторую фразу, наступила полная тишина. Я тут же повысил голос.

— Задача нам предстоит тяжёлая, но благородная. Все вы знаете, как живут ваши семьи там, под землёй, ваши Старейшины вступили в сговор с торговцами-наземниками и продают продукты своему народу за такие деньги, что на них можно было бы накормить небольшое королевство. Мы находимся здесь ради того, чтобы поломать этот сговор и обеспечить всех гномов здоровым, свежим питанием за нормальную цену. Для того, чтобы вы полностью осознавали важность своей миссии, я всем вам заявляю: каждый, кто будет честно и упорно работать, через два года получит полную амнистию, что бы за ним не числилось в прошлом.

После моих слов гномы удивлённо переглянулись, но шуметь не стали. Я внимательно вглядывался в их лица: большей частью они были хмуры и недоверчивы. Стало ясно, что нужно дать им что-то ещё, и не в будущем, а прямо сейчас.

— Также я разрешаю вам через меня связаться со своими семьями, и тот, кто пожелает вызвать своих родных сюда, получит моё полное согласие.

Лица многих гномов тут же поменялись, и я понял, нужно дать им задать вопросы, чтобы расшевелить и остальных. Найдя в толпе наиболее старого гнома, возле которого собралась самая большая толпа народа, я обратился я к нему.

— Вот вы почтенный! Я вижу, вы хотите что-то у меня спросить?

Гном немного удивился тому, что я обращаюсь к нему, но, увидев, что присутствующие уставились на него, пожевал бороду и, чтобы не терять лицо, ответил:

— Нечего сказать, говоришь ты складно, мальчик, да ещё и по-нашему, но только кто стоит за твоими словами? Кто ты сам, чтобы распоряжаться здесь? Или ты думаешь, что напялив на себя пояс тана, ты получил право приказывать нам, что делать?

Гномы вокруг него уважительно загудели, признавая его правоту. Я посмотрел в обеспокоенное лицо Дарина. Видимо, гном опасался такого развития событий, но ничего мне не говорил. «Придётся выпутываться самому», — понял я.

— Кто я, почтенный?! — спокойно начал я, глядя ему в глаза. — Я расскажу. Я тот, кто за короткое время превратил захудалое баронство в процветающий и приносящий доход феод. Я тот, кто смог противостоять могущественному герцогу своего королевства, я тот, кто смог бы достичь большего, если бы не король этого королевства. Тот самый король, замечу, который отдал приказ лишить рук моего Учителя, уважаемого мастера Дарина.

Я оторвал взгляд от слегка ошеломлённого моим напором гнома и перевёл его на ещё более ошеломлённого Дарина. Взяв его за руку, я снял протез и показал всем обрубок руки. Многие лица исказились от гнева.

— Так что я скажу вам, кто я такой! — я снова повысил голос и посмотрел на гнома, который стал жевать бороду. — Я такой же беженец, как и вы, пусть и с поясом тана. НО!! — Я сделал паузу и обвёл взглядом окружающие меня лица. — Пояс тана мне дали не за так, и я приложу все свои силы, чтобы оправдать доверие короля, предоставившего мне такую возможность. Если кто-то попытается меня остановить или помешать мне в этом деле, тот может хоть сейчас возвращаться в штреки, потому что оставшиеся здесь гномы будут подчиняться мне или умрут!!!

Свою речь я закончил едва не рёвом, стоявшие в передних рядах гномы даже отшатнулись, увидев моё лицо.

— Вопросы есть? — я оглядел задумчивые лица гномов, переводя дух. Пот с меня катился градом, когда я закончил свою речь.

— Тан Максимильян, — задал вопрос маленький, даже по меркам гномов, каторжник, — а это правда, про семью? Я могу пригласить свою жену и ребёнка сюда?

— Да, как я и сказал, — я ободряюще кивнул ему.

— А где жить-то? — задал вопрос другой. — В бараке мы все не поместимся.

— Этот вопрос легко решаем, — спокойно ответил я. — Все, кто хочет пригласить семьи, подходит ко мне, и мы составляем для них график постройки отдельных домов. Соответственно те, кто запишется первыми, первыми и получат отдельное жильё.

По лицам гномов я понял, что закинул верную идею. Думаю, после собрания ко мне броситься толпа желающих жить в собственных домах.

— Тан Дарин говорил ещё о людях, — внезапно задал вопрос гном, рядом с которым кучковалась толпа народа числом ненамного меньше, чем возле недоверчивого старика. — Как же мы будем жить вместе?

— Очень просто, — я повернулся к нему. — Жить будете в своих поселениях: люди отдельно, гномы отдельно. Всё, что вам надо, это работать совместно для выполнения задания своего короля.

«Нужно всячески подчёркивать, — подумал я, — что это цель короля, а не моя. Иначе всему придёт конец, гномы не будут повиноваться чужестранцу».

Гном задумчиво посмотрел на меня и продолжил:

— Не знаю, работать с мягкотелыми как-то не по мне, они загнутся быстро.

Я улыбнулся своей коронной улыбкой капитализма, от которой часть гномов просто заржала.

— Пригоним ещё, какие проблемы? — я хищно посмотрел на гномов, которые сейчас были какими угодно, но не угрюмыми. — Помните, кроме вас, никому не справиться с этой задачей. Люди нужны, быстро научить вас незнакомому делу. Позже, когда мы добьемся нормального производства, заменим их всех на гномов.

«Ага, только сколько лет на это потребуется, — ехидно подумал я, — за это время вы или приживётесь, или поубиваете друг друга».

После моего ответа плотина недоверия была прорвана, и на меня посыпался град вопросов, уже относящихся к предстоящей работе. Запоминая и сортируя вопросы, я создавал в голове небольшой план, и когда вопросы начали повторяться, я поднял руку и в наступившей тишине стал говорить.

— Все ваши замечания мы выслушаем и обсудим на сегодняшнем собрании Старейшин нашего… — тут я задумался, какое бы название придумать для нового предприятия, и, с трудом сохраняя серьёзность, произнёс название, — ЗАО «Колхоз «Заветы Макса».

Услышав странное и непонятное название, гномы уважительно посмотрели на меня, но переспрашивать не решились.

— Для этого мы сейчас изберём из вас пять гномов, которые будут представлять ваши интересы на этом собрании, — продолжил я. — Те ваши советы и предложения, которые они сочтут приемлемыми, мы обязательно учтём при построении нашего колхоза.

Мои последние слова вызвали среди гномом настоящий ажиотаж. Стоявшая более-менее плотно толпа начала стремительно рассыпаться на группы. Я решил, что в начале — для удержания гномов в узде — нужно воспользоваться услугами самих гномов, а потом, когда появятся люди, можно будет обойтись и без них.

— Все, кто хочет участвовать в работе Совета Старейшин, становитесь сюда, — я показал рукой рядом с собой. — Затем мы проголосуем и те пятеро, которые наберут наибольшее количество голосов, войдут в Совет.

Пара десятков гномов сразу вышла из толпы и важно встала рядом со мной.

Голосование прошло стремительно: поняв, что нужно делать, гномы быстро и решительно проголосовали за своих негласных лидеров, которое сейчас обретали видимость власти. Права принимать решения я им давать не собирался, совещания совещаниями, но как руководить своим колхозом — я буду решать сам, хотя конечно, дельные советы буду принимать во внимание.

— Да, и последнее, — поднял я руку, успокаивая возбуждённых голосованием гномов. — Как только мы начнём получать продукцию и реализовывать её, все работающие в колхозе начнут получать вознаграждение за свой труд, размер которого будет зависеть от вклада каждого из вас: кто отлично работает, будет и отлично получать, кто плохо, тот, соответственно, намного меньше.

Я оглядел ряды гномов и понял, что до них, наконец, всё дошло. Недавние каторжане, приговорённые к смерти, получили шанс на возвращение к нормальной жизни — вот что я увидел на их лицах. И хоть я не сомневался, что будут проблемы, и что не все из них заинтересованы в работе, но главного я достиг — основная масса была готова к сотрудничеству.

Оставив Рона записывать претендентов на собственное жильё, я повёл пятерых — теперь уже Старейшин — в барак, к своему месту, куда срочно притащили стол и табуреты.

Вздохнув, я первым сел за стол, и начал вторую битву, не менее важную, чем недавно выигранная.

— Думаю, нам стоит представиться друг другу, — я посмотрел на слегка

напыщенных гномов. — Начнём с вас, почтенный.

— Эстер, Клан Сломанной секиры, — гном слегка наклонил голову.

— Атор, Клан Сломанного доспеха, — его сосед важно раздулся.

— Ортан, Клан Наковальни Торина, — следующий гном едва пошевелил губами.

— Ватан, Клан Молота Торина, — гном вежливо наклонился.

— Дорн, Клан Вечного огня, — этот гном с вызовом посмотрел на всех.

«Интересно, а Дарин из какого Клана, — внезапно пришла мне в голову мысль, — не помню, чтобы он распространялся об этом. Нужно будет спросить его потом».

Пока гномы представлялись, я отмечал их поведение, то, как они говорили, как смотрели на меня, на соседей — поведение говорило мне о многом. «С каждым придется повозиться», — понял я в конце их представления.

— Тогда начнём, — я положил перед собой чистый лист, достал перо и чернила. — Формат совещания будет следующий: чтобы не терять времени и не задерживаться здесь более необходимого, я каждому из вас по порядку даю слово, он говорит, я записываю любые его предложения. Затем мы голосуем по каждому пункту и те предложения, которые будут приняты большинством голосов, принимаем в работу.

Я поднял голову от листа, который расчерчивал во время своей речи, расписывая имена гномов и их Кланы, и увидел выпученные глаза гномов. «Думали сидеть и спорить тут до посинения? — хмыкнул я про себя. — А вот фиг вам, почтенные, всё будет по-моему, не зря я эти месяцы с гномами прожил, насмотрелся на то, как вы ведёте дела. Неделя споров, неделя рассуждений, и только потом принятие решения».

— Но как же… — начал гном, — нужно же всё сначала обговорить…

— В моём регламенте, — я подчеркнул слово «моём», — обсуждение — это голосование. Если вы, уважаемый Атор, захотите выразить своё мнение по какому-либо вопросу, сделаете это своим голосом.

Не давая гномам опомниться, я продолжал:

— Слово имеет Эстер, Клан Сломанной секиры, — я кивнул гному, и наклонился к свитку, готовясь записывать.

— Э… ээ… ээ, — гном даже не нашёл, что сказать, и замолчал.

— Если уважаемому Эстеру нечего сказать, слово предоставляется уважаемому Атору, Клан Сломанного доспеха, — быстро нарушил я установившуюся тишину.

Гномы от моей энергии точно растерялись, даже Дарин, сидевший напротив меня, выглядел таким же ошеломлённым, как и новоиспеченные Старейшины: на лице одно недоумение и растерянность.

— Мне есть что сказать! — едва не закричал Эстер, боясь пропустить свою очередь.

— Записываю, — кивнул я ему. — Забыл упомянуть, что время на выступление для каждого из выступающих на собрании участников ограничено двадцатью минутами. Я не исключение.

Едва отошедшие от моих первых заявлений, гномы снова впали в лёгкий ступор. Попросив Рона передать мне песочные часы, я поставил их на стол и перевернул склянки.

— Время пошло, — обратился я к гному.

— Я отказываюсь участвовать в таком бедламе, — внезапно раздался голос Дорна, за которого было больше всего голосов на голосовании. — Не хватало ещё рушить наши традиции и решать все дела наспех.

— Я тоже отказываюсь, — с вызовом посмотрел на меня Ортан, второй по популярности гном.

— Отлично, — спокойно проговорил я, на виду у всех вычёркивая их имена из списка. — Тогда вы можете нас покинуть, с результатами Совета Старейшин вы будете ознакомлены завтра в общем порядке.

Подняв голову, я посмотрел на их ошеломлённые лица и укоризненно сказал:

— Уважаемые, вы меня поражаете, — тут я сделал паузу и посмотрел на присутствующих строгим взглядом. — Избиратели отдали вам голоса, понадеявшись на ваш опыт и мудрость, а теперь, когда нужно ими воспользоваться, вы не хотите этого делать. Что ж, раз не хотите — ничего не поделаешь, хоть мне и очень жаль потерять таких опытных и мудрых наставников, но дело нужно продолжать. Потому не обессудьте, решения будем принимать без вас.

Произнося речь, я сделал огорчённый вид и растерянно кивал головой, показывая, как расстроен произошедшим. Не знаю, что повлияло на гномов, лесть или нежелание потерять влияние, но первым не выдержал Ортан. Покашляв и пожевав бороду, он нехотя выдавил из себя:

— Пожалуй, тан Максимильян прав, нельзя подводить моих ребят. Я остаюсь.

«Ага, вот я уже и тан», — усмехнулся я про себя.

Вслед за ним проворчал нечто похожее и Дорн.

— Отлично, тогда вернёмся к мастеру Эстеру, — я вежливо кивнул в сторону гнома и снова перевернул часы. Тот быстро начал.

— Хочу сказать, что опыта создания подобного, — гном замешкался, выговаривая незнакомое слово, — колхоза у нас никогда не было, но, думаю, при любом строительстве несколько вещей всегда остаются неизменными: то, из чего будем строить, то, чем будем строить и то, кто будет всё это строить.

От его слов я чуть рот не открыл от удивления, гном в одно предложение сформулировал все мои мысли.

Гном, увидев подтверждающие кивки остальных, кинул взгляд на часы и быстро продолжил:

— Во-первых, нужно определить, что мы будем строить и в какой очередности. Во-вторых, из чего мы будем это строить, и, в-третьих, сформировать бригады по профессиональной пригодности. Трудно требовать от кузнеца дробить камень, а от каменотёса — ковать железо.

Я быстро записывал его мысли, согласен был со всем высказанным.

Видя всеобщее к себе внимание, гном успокоился и дальше продолжал уже не так быстро.

— Также считаю нужным назначить старших над каждой из этих бригад и уже с них требовать отчёты об их работе. Я знаю несколько опытных гномов, которые прекрасно справятся с руководством.

Гном задумался и с удивлением посмотрел на часы: у него оставалось ещё никак не меньше половины отпущенного времени.

— В общем-то, пока у меня всё, — немного недоумённо сказал он, словно не веря, что уложился в десять минут.

— Спасибо, я всё записал, — я благодарно ему улыбнулся и, отчёркнув записи, продолжил. — Теперь слушаем вас, мастер Атор.

— Плохо то, что ни у кого из нас нет опыта работы на земле, — задумчиво начал гном. — Если бы среди нас был такой, кто понимает в этом, было бы значительно легче. А то получится, как если бы наковальня учила бы меня делать доспех.

Я не въехал в его шутку, но, поскольку все гномы громко засмеялись, то и я сделал вид, что очень смешно. По моему сигналу Рон стал затаскивать и ставить на стол немного вина и закусок, которые я специально привёз с собой. Я хотел приберечь эти запасы для своей компании, но теперь, видя, что с гномами нужно решать всё совместно, решил выставить всё на стол. Появление еды и вина ажиотажа и недоумения не вызвало, поскольку все были заняты разговором и отвлекались только на то, чтобы положить себе в рот кусок курицы или налить кружку вина. Еда и питьё придали совещанию некоторую неофициальность, и гномы перестали злобно зыркать друг на друга. Подкалывать, конечно, подкалывали, но не так, чтобы серьёзно поддеть, хотя у меня за время разговора сложилось впечатление, что за столом собрались старые и проверенные временем враги, каждый из которых знал, что следует ожидать от другого. Я был единственной «тёмной лошадкой».

— Влиятельный в Шаморе герцог обещал мне прислать управляющего, — произнёс я между прочим. — Думаю, он на днях появится.

«Завтра же пошлю голубя с письмом, чтобы управляющий из бывшей моей деревни отправлялся сюда. Как можно быстрее, может, даже сам за ним съезжу», — меня слегка передёрнуло, от воспоминаний о гномьих подземельях.

— Тогда, кроме составления бригад для работ по обустройству местности, — продолжил гном, — нужно составить разведывательно-охотничьи отряды, которые бы запасали для нас провизию. Сейчас гномы практически на подножном корму, качество продуктов неважное, и нет полной уверенности, что никто не заболеет. В общем, я к тому, чтобы сделать ледник и хранить там припасы на всякие неожиданные случаи, а также наладить дальнее охранение нашего поселения. По моим данным, здесь недалеко проходит кочевой путь одного из степных племён, и если мы не учтём это обстоятельство, то очень скоро об этом пожалеем.

Гном осмотрел всех и сказал:

— Пока это всё, что приходит мне на ум.

— Мастер Атор, это не последнее наше совещание, — улыбнулся я, подливая ему вина. — Мы же сегодня собрались, чтобы наметить свои первые шаги, так что в следующий раз внимательно выслушаем другие ваши предложения.

Гном благодарно принял у меня кружку и сделал большой глоток. Непривычный к неразбавленному вину, он тут же закашлялся, все рассмеялись и стали над ним подшучивать.

— Слово мастеру Ортану, — перешёл я к «тяжёлому собеседнику», и тот меня не разочаровал.

— Лично мне хотелось бы сначала определить, кто из нас будет главным, кто будет отчитываться о происходящем перед королём, — важно начал тот, явно представляя себя на этом месте.

— Мастер Ортан, — перебил я его, видя, что гномы собирались начать спорить. — Предваряя споры, отвечу сразу: сейчас здесь главный — я! Если ещё у кого-то из вас есть деньги и ресурсы для осуществления плана короля, я любезно уступлю ему как своё место, так и возможность по прошествии времени лишиться сначала рук, а потом головы, за невыполненное задание. Вы по-прежнему хотите занять этот пост?

Гном, услышав про отрубание конечностей, сразу стух, да и перекрыть наличие у меня связей и денег ему было нечем. Поняли это и все остальные гномы.

— Если у вас нет других предложений по делу, мы перейдём к мастеру Ватану, — жёстко сказал я. Гном лишь кивнул головой.

Ватан вежливо поклонился всем и быстро начал.

— В дополнение к сказанному я предлагаю начать переговоры с кочевниками, о покупке лошадей, овец, коров, или любых других животных, которые у них имеются и которых мы должны будем разводить. Ещё предлагаю обдумать, каких местных диких животных можно будет приручить для своих целей. Также нужно создать отряды рудознатцев, выбрав самых опытных из нас, и направить их по ближайшим окрестностям, чтобы понять, что мы имеем рядом с собой. То сырьё, что мы сейчас используем в кузнях, привезено с собой и скоро закончится. В общем, нам нужно точно знать, на что мы можем здесь рассчитывать.

Я быстро записывал за ним, сам я об этом в силу отсутствия необходимого опыта, даже не подумал.

— И последнее, — гном отхлебнул из кружки, смачивая горло, — нужно создавать постоянную вооружённую охрану из тех, кто не хочет работать, а предпочитает молоту секиру и копьё. Я полностью согласен с уважаемым Атором, кочевники доставят нам неприятности, и к этому нужно быть готовым. Я даже согласен взять на себя тренировку хирда, если уважаемое собрание проголосует за мою кандидатуру.

Закончив речь, гном слегка наклонил голову в знак уважения. Я дописал его предложения и повернулся к следующему гному.

— Ваше слово, мастер Дорн.

— Должен сказать, что у меня меньше всего опыта из присутствующих в ведении хозяйства, я всегда был таном войны и могу только сражаться, — неожиданно по делу начал гном. — Поэтому, в качестве первых шагов, я хочу сначала полностью изучить место, где мы будем развёртывать колхоз, и определить, где что будем строить. Имея опыт построения защитных сооружений, я определю, где какие здания нужно ставить и каким образом их защищать.

Я вежливо кивнул ему головой и сказал:

— Очень дальновидно, мастер Дорн, но иного я от вас и не ожидал. Бесконечно рад, что вы остались с нами.

Гном от похвалы раздулся, как индюк.

— Остались только Рон и мастер Дарин, — я перевёл свой взгляд на своих друзей. — Что вы можете добавить?

Рон пожал плечами, показывая, что ему особо и сказать-то нечего. Дарин, пожевав бороду, спокойно произнёс:

— Одной кузницы мало, я не успеваю со всеми заказами. Нужно ещё две поставить, а лучше три. Найти лучших мастеров и помощников им, чтобы успеть сделать всё, что мы придумали. Не будете же вы лес валить ножами, а к этому всё и идёт.

Гномы утвердительно закивали головами.

— Принято, — сказал я, записывая его предложение. — Тогда переходим к голосованию.

Понятное дело, что проголосовали за все предложения, не отвергнув ни одного.

— Тогда завтра я жду от вас представления гномов, которые будут назначены ответственными по каждому из отмеченных участков работы, а также списки отрядов, сформированных для охоты, дозоров и охраны, — произнёс я, когда утрясли все мелочи по произнесённым предложениям.

— Думаю, не хватит у нас народу, — проворчал Ортан, недовольный тем, что не внёс ни одного предложения.

— Мастер Ортан, завтра вечером мы совместно распределим всех по бригадам, — вежливо произнёс я, вставая из-за стола и давая этим понять, что разговор закончен.

Гномы, кряхтя, начали вставать и расходиться, на дворе их уже ждали. Чуть-чуть приоткрыв дверь, я смотрел, как важные Старейшины рассказывали о совещании, явно преувеличивая свою роль в нём. Когда мы остались одни в огромном бараке, я устало улыбнулся друзьям и наткнулся на твёрдый взгляд Дарина. Так он на меня ещё ни разу не смотрел.

— Ты чего? — удивился я.

Гном подошёл ближе и впервые обнял меня. От неожиданности я опешил и не нашёл что сказать, я даже не понял, с чем связано его такое поведение.

— Впервые, Макс!! Впервые — за Торин меня дери сколько столетий — на общем собрании гномов всех Кланов не случилось ни ругани, ни драки, да ещё и все приняли хоть какие-то решения! — гном, видя моё и Рона недоумение, принялся объяснять своё поведение.

— Да ладно тебе, — ухмыльнулся я. — Главное, все высказались по делу, ну, кроме некоторых.

— Только благодаря тебе, — улыбнулся в ответ гном. — У меня прямо зуд начался от любопытства, очень не терпится узнать, что ты с ними будешь делать дальше?

— Как раз это ты скоро узнаешь, — подмигнул ему я, и мы сели ужинать, продолжая обсуждать принятые решения.

 

Глава 1 Стройка

Утром я снова собрал Совет. Заставив их для начала расписаться за свои вчерашние слова на чистовом варианте совещания, я собрал списки бригад. Пробежав по ним глазами, я понял, что самостоятельно в них разобраться невозможно.

— Предлагаю, уважаемые Старейшины, каждый день в это время проводить небольшое пятнадцатиминутное совещание, — я посмотрел на гномов. После вчерашнего удивления на их лиц уже не было, нововведения они начали схватывать быстро.

Поставив десятиминутные песочные часы, я пригласил их сесть. «Нужно будет отдельные дома строить», — подумал я, оглянувшись. Часть дежурных слонялась по бараку, прислушиваясь к нашим разговорам. Я мигнул Рону на них, нубиец согласно кивнул и пошёл разбираться.

— Хотел бы уточнить один вопрос: у кого-нибудь из мастеров есть возражения по спискам? — спросил я.

— Чтобы сегодня не спорить, мы вчера обсудили все списки, — неожиданно для меня ответил Дорн. Я недоверчиво посмотрел на него, только вчера гномы готовы были перегрызть друг другу глотки, и вдруг такая солидарность.

Увидев моё удивление, гномы стали посмеиваться.

— А вы думали, тан, что мы не сможем прийти к соглашению? — усмехнулся Ватан. — Вы не учли одну вещь: мы слишком много времени провели на сороковых штреках, а это всё меняет. Там, если не находишь компромиссов, очень быстро умираешь.

— Что ж, очень приятно, во мне даже поселилась надежда, что вы заразитесь идеей колхоза так же, как ею заражён сейчас я, — я встал и с достоинством поклонился гномам. — Тогда, если у вас нет вопросов, приступим к работе.

— Один вопрос, тан, — остановил поднимающихся гномов Эстер. — Когда я могу передать письма своих, для их семей?

— Прямо сейчас, — ответил я и ничуть не удивился, когда все Старейшины достали из своих поясных сумок кипы небольших клочков бумаги.

— Как только письма будут отправлены, вы будете первыми, кто об этом узнает, — закончил я совещания, забрав у них бумаги. Дождавшись, когда гномы выйдут, я позвал Дарина и Рона подышать воздухом.

— Догадываюсь, о чём ты сейчас будешь говорить, — усмехнулся гном, — я не против.

— Дарин, что бы я бы без вас делал, — я пожал ему протез. — Некого мне больше послать, кроме тебя, король никого не примет.

— Я уже согласился, можешь не упрашивать, — улыбнулся гном. — Сам-то что собираешься делать?

— Нужно ехать к кочевникам, покупать лошадей, овец, и, надеюсь, у них есть собаки, — ответил я. — Если всё быстро получится, потом необходимо будет отправиться в Тарон, закупать коров и другую живность. В общем, я тоже на месте сидеть не буду.

— Не боишься оставлять их без присмотра? — гном кивнул головой на барак.

— Боюсь, но, к сожалению, я всего лишь один, — я пожал плечами. — Без наших с тобой отлучек в любом случае не обойтись, так что лучше начинать раньше, чем позже. Совет мы избрали, главы у нас есть, осталось узнать, смогут ли они вместе работать.

— Смотри сам, твоё решение, — усмехнулся гном. — А теперь пошли, я познакомлю тебя с мастером, у которого ты будешь работать.

— Это что ещё за новости? — я уставился на него в полном недоумении. — Если я и буду успевать работать в кузне, то только с тобой!

Дарин сурово посмотрел на меня, и чётко выговаривая слова, сказал:

— Вот с этим, — гном гнёвно потряс протезами, — я ничему не смогу тебя научить — как ты этого не понимаешь? Я способен выковать топор, подкову, гвоздь, но настоящего оружия мне больше никогда не создать!

— Дарин, успокойся, пожалуйста, — принялся его уговаривать я. — с чего ты вообще решил, что мне нужно уметь ковать оружие? Это же просто как увлечение у меня, мне нравиться возиться с железом, я не собираюсь заниматься этим всерьёз. Да и некогда мне!

— Ты будешь этим заниматься, потому что я тебя об этом попрошу! — припечатал меня к земле словами гном. — Если верны кое-какие мои предположения, ты очень скоро узнаешь о себе нечто новое.

— Так, а вот с этого места поподробнее, — вцепился я в его последние слова. — Мне кажется, что вы, мастер, чего-то не договариваете.

— Это точно, — поддакнул нубиец. — У него глазки начали бегать, и он тискает правый протез.

— Морда чернокожая, — беззлобно ругнулся гном в сторону Рона, который в ответ только оскалился.

— Ничего не буду сейчас говорить, придёт время — сам всё поймёшь, если я в тебе действительно не ошибаюсь, — закончил гном свою речь, давая понять, что из него больше ничего не вытянуть.

— Ладно, тогда собирайся в путь, вот тебе все бумаги, — я протянул ему пачку писем. — Рон вчера передал мне заявки на отдельные дома, сегодня думаю провести жеребьёвку и заложить для начала хотя бы парочку.

— Сначала мастер, — настоял на своём Дарин, и я покорно зашагал за ним.

В кузне уже кипела работа, дым из трубы, звон метала и грозные понукания помощников недвусмысленно говорили, что в кузне появился новый хозяин. Подойдя ближе, Дарин оставил нас с Роном на пороге, а сам вошёл внутрь.

Обратно он появился уже с мастером, и я разглядел своего нового шефа. Дядька оказался невероятно грозного вида, к тому же два раза шире Дарина!! Когда они стояли рядом, я с удивлением это отметил. Раньше я считал, что уж шире Дарина точно никто не можешь быть, плечи у него были такими, что, казалось, шкаф положили набок.

Новый мастер производил впечатление двух таких шкафов! Едва не засмеявшись над этим сравнением, я наткнулся на грозный взгляд мастера, которому Дарин что-то шептал на ухо. Кузнец сначала отрицательно качал головой, затем удивлённо посмотрел на Дарина и только потом недоумённо уставился на меня. Потом гном, не переставая мотать головой, вновь перевел взгляд на Дарина и стал ему что-то говорить. Завязалась ожесточённая перепалка.

— Темнит наш гном, ой темнит, — буркнул нубиец, постукивая себе по ноге пяткой копья.

— Интересно, о чём они там говорят? — вздохнул я. — До меня доносятся их голоса, но эти гады на Тайном наречии разговаривают.

— Умные слишком, — подтвердил Рон, — но будь я трижды проклят, если они не обсуждают какую-то тайну, связанную с тобой. Вон, видишь, у второго гнома от возмущения даже борода торчком стоит.

— И почему мы вечно не в курсе, что происходит? — вторично вздохнул я.

Гномы, закончив перепалку, направились к нам.

— Вот, Макс, знакомься, мастер Тарак, лучший оружейник из всех, кого можно найти. Как он оказался среди этого сброда — понятия не имею.

Я протянул свою руку мастеру и представился.

— Тан Максимильян.

— Тарак, сын Нага, Клан Сломанной секиры, — недовольно выглядевший гном так сжал мне руку, что я мысленно попрощался со своими костями. Едва не взвыв от боли, я носком сапога подбил копьё Рона, оно упало и ударило гнома по колену. Раздался характерный стук, гном повалился на землю.

— Ой, мастер, простите, я сегодня такой неловкий, — я сделал невинное лицо и бросился поднимать гнома. — Простите меня, так неудобно, такая неуклюжесть, просто кошмар!

Оглянувшись, я увидел, что лицо Рона перекосило от смеха, а Дариново — от гнева. Повернувшись снова к мастеру, я опять изобразил попытку помочь ему подняться, но, взглянув ему в лицо, замер — гном, сидя на земле, просто трясся от смеха, едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться во весь голос.

— Что такое, мастер? — выражение моего лица могло служить какому-нибудь иконописцу для создания образа раскаявшегося грешника.

Тарак поднялся, посмотрел меня, похлопал по плечу своей ручищей, больше похожей на ковш экскаватора, и обратился к Дарину.

— Хорошо, ты уговорил меня, сын Дарта, — сказал гном, — и не из-за того, что тебе якобы показалось, просто больно парнишка хорош: руки кузнеца, кровь кузнеца и характер отличного кузнеца! Думаю, из него выйдет толк, тем более, что ты говоришь, он не новичок в нашем ремесле.

— Если назвать то, что я убирал и мыл кузню больше года — учёбой, тогда я точно настоящий кузнец, — едва слышно прошипел я, потирая онемевшую руку.

Тарак услышал мой шепот и засмеялся ещё сильнее, теперь его смех стал похож на небольшие раскаты гнома.

— Пошли, посмотрим, на что ты способен, — кивнул мастер на кузню.

— Сейчас?! — возмутился я.

— Вообще-то это был приказ! — рявкнул Тарак, мгновенно приобретя сходство с взбесившимся бульдозером — именно такую ассоциацию вызвал у меня в голове его вид.

Покорно кивнув, я поплёлся в кузню. Дарин и Рон лишь сочувственно посмотрели мне вслед.

Выполз я из неё только через два часа, причём именно выполз. Тарак взялся за дело с размахом, для начала выгнав из кузни всех подмастерьев и заставив меня работать за троих. Гном был недоволен всем: медленно хожу, не так поддуваю, криво держу заготовку, слабо бью… В общем, очень скоро работа с Дарином показалась мне просто лёгкой разминкой по сравнению с тем, как меня гонял Тарак. Когда он, наконец, удовлетворился «осмотром», я был вообще без сил, к тому же в пропотевшей насквозь одежде, поскольку поменять её, конечно же, не успел.

Кое-как отмыв себя и переодевшись, я, плетясь в сторону барака, подумал, что необходимо провести воду в посёлок, а то замучаешься каждый раз ходить к реке. «Сегодня же займусь этим, до отъезда», — решил я.

Однако поставить этот вопрос удалось только на утреннем собрании, так как вечером мы обсуждали с Роном и Дарином сроки поездок, а также что и в каких количествах будем покупать. Выезжать мы собрались завтра, поэтому засиделись допоздна. Тем не менее это не помешало Рону встать, как обычно, ни свет ни заря, и выгнать меня на пробежку, хотя после вчерашнего «осмотра» у Тарака максимум, что мне хотелось, так это лечь и умереть. Больше сил ни на что не было.

— Уважаемые мастера, — начал я утреннюю летучку, притулив к стене своё тело, на котором, как мне казалось, не осталось ни одного живого места, — сегодня я и тан Дарин уезжаем. Он — чтобы отвезти письма гномов к королю, я же направляюсь к кочевникам. Поэтому у нас на повестке четыре вопроса:

1) Кто будет ответственным за проведение жеребьёвки между теми, кто записался на собственный дом;

2) Кто будет ответственным за обеспечение посёлка водой;

3) Кто будет ответственным за безопасность посёлка;

4) Кто из ваших гномов поедет со мной в качестве охраны.

Прошу высказываться.

— Можно просто проголосовать по каждому из пунктов, — произнёс Дорн, оглядев всех, — за каждого из нас голосуют все.

На моё удивление, никто не возражал. Гномы, посматривая на текущие песчинки, быстро проголосовали и выбрали ответственных. Не у дел остался сам Дорн, но по его внешнему виду было не понять, расстроен ли он данным фактом.

— Отлично, я рад что мастер Дорн остался свободным, — нарушил я неудобное молчание. — Очень хорошо, что я могу поручить ему отдельное ответственное задание.

Дорн заметно оживился.

— Какое, тан Максимильян?

— Я хочу, чтобы вы срочно занялись подборкой вооружения для формируемого нами небольшого войска. Для начала нужно начать строительство дополнительных кузниц, и составить им предварительный заказ на работу. Состав бригад кузнецов уже подобран таном Дарином, так что чем быстрее построятся кузницы, тем быстрее они начнут изготовление требуемого оружия.

Гном внимательно слушал меня и кивал.

— То есть я без согласования с Советом могу сделать заказ у кузнецов? — поинтересовался он, прищурившись.

— Именно поэтому это задание — такое ответственное, — твёрдо сказал я. — Я точно уверен, что вы, обладая таким авторитетом среди остальных членов Совета, не захотите злоупотреблять своим положением.

Гномы переглянулись между собой, как бы говоря: «Это всё равно, что сунуть козла в огород с капустой». Но я решил, что Дорн, как осторожный гном, не станет рисковать и навлекать на себя недовольство других кланов злоупотреблениями работой кузнецов и вооружением сначала гномов своего клана, а лишь затем остальных.

— Ещё вопросы есть? — спросил я.

— Да, кто будет руководить остальными бригадами и принимать отчёты бригадиров? — спросил Атор, пожевав немного губы.

— Как кто? — я сделал вид, что удивился, — Совет Старейшин, конечно. На время моего отсутствия вся полнота власти передается вам. Однако имейте в виду: решения вы можете принимать только большинством голосов, и только такие, которые не противоречат принятым на общем собрании.

Гномы удовлетворённо переглянулись друг с другом. Я решил пустить в ход немного лести.

— Уважаемые мастера, как я могу не доверять вам?! — я покачал головой, как бы отбрасывая малейшие сомнения. — Вы избраны своими кланами, как самые достойные и самые опытные из всех, кому, как не вам, руководить колхозом в моё отсутствие?

— Да, конечно, вы правы, тан, — Атор быстро дал задний ход.

— Ну что ж, тогда мастер Дорн выделит мне гномов для охраны, и мы отправляемся, — подвёл я итог летучки.

Я вышел с гномами на крыльцо, и снова был удивлён. «М-да, моё мнение о гномах становится всё лучше и лучше», — подумал я, когда увидел небольшой отряд вооружённых гномов возле барака. Хоть одеты они были лишь в толстые кожаные куртки с нашитыми железными бляхами, но вооружены солидными двусторонними секирами.

— Не успеваю вам удивляться, — повернулся я к Старейшинам, — и когда всё успеваете?

Гномы начали довольно посмеиваться.

— Хорошо, вещи у меня давно собраны, только копьё возьму, — сказал я и вернулся к своим нарам за копьём и небольшой котомкой. Ничем другим я так и не разжился.

Когда я вышел, гномы прощались с Дарином, который отправлялся к гномьим путям.

— Постарайся сразу забрать управляющего, — наклонившись к его уху, прошептал я. — Валенса простит мне такой финт. Можете оставить записку, что без управляющего встало всё дело.

— Не волнуйся, я ещё вчера всё понял, — усмехнулся в бороду гном. — Себя береги, и, главное, не свети перед ними большим количеством денег.

— Я же не дурак, — обиделся я. — С собой беру только аванс, окончательный расчёт будет на месте.

— Ох, переживаю что-то за тебя, — покачал головой гном. — Прямо не хочется тебя оставлять.

— Себя береги, со мной же Рон, — я ободряюще похлопал его по плечу, и отправился поджидавшей меня команде.

— Надеюсь, из тебя получится проводник лучше, чем из гномов, — ехидно заметил я нубийцу.

— Уж точно лучше тебя, — не замедлил ответить тот.

— Мне интересно, сколько мы будем ходить, пока найдём хоть одно кочевое племя, — не отставал я от нубийца, который вчера предложил себя в качестве проводника по степи.

— Всё увидишь в своё время, — спокойно отрезал он, и, поправив свой свёрток с вещами, оглянулся на отряд гномов.

— Хоть один откроет рот без моей команды, проткну как котёнка, — спокойно сказал он гномам, и те безоговорочно ему поверили. В колхозе не было никого, кто не видел бы наши с Роном тренировки, и если некоторые, проходя мимо, посмеивались, глядя на то, как Рон меня лупцует в спаррингах, то те из каторжан, что были воинами, всегда подбирали слова, обращаясь ко мне или Рону.

Рон зашагал вперёд, я следом. Всю дорогу до выхода в степь мне приходилось выслушивать его бурчание насчёт того, что толку от гномов, как от вояк, никакого, идут, как стадо, ни охранения, ни тылов нет, да и быть не может, дело ничем не поправишь, поскольку таких баранов ничему не обучишь, ну и всё такое в подобном роде.

Чтобы не навлечь на себя немилость учителя, я регулярно льстиво поддакивал и кивал головой, хотя мыслями был далеко.

— Хоть бы шагали потише, — снова пробурчал Рон, поморщившись и оглянувшись на действительно. Топот сапожищ, галдёж, песни, ор — в общем, как мне не стыдно было признаваться, скорее мы с Роном охраняли их, а не они нас.

— Угу, — поддакивал я.

— От такого балбеса, как ты, и то больше пользы.

— Угу.

— Даже пожрать нормально не дают своим сопением.

— Угу.

— Учитель тут распинается перед ним, а он идёт и вообще не слушает.

— Угу.

— Значит, ты не уважаешь своего учителя?!

— Угу.

Тут я сообразил, что слетело у меня с языка, и мгновенно очнулся.

— Э-э-э, Рон! Я не это имел ввиду! — сделал я попытку выкрутиться, но было поздно. Нубиец выглядел, как стырившая кувшин сметаны лиса на картинке из сказки.

— Вот, значит, как ты думаешь о своём учителе?! — негр нашёл себе новую тему. Я тяжко вздохнул и принялся виновато кивать, всё же это было какое-никакое, но развлечение.

На третий день монотонность похода по степи стала меня утомлять. Абсолютное однообразие пейзажа настолько примелькалось, что видеть его больше не хотелось. Все, кроме неутомимого нубийца, выглядели одинаково и среди гномов стали всё чаще проскальзывать разговоры типа «А не пора бы нам повернуть назад?». Правда, после косого взгляда Рона, который в такие минуты начинал почёсывать кулак и постукивать пяткой копья по коленному щитку, всё смолкало

— И где твои кочевники? — принялся ворчать уже я, до того терпеливо передвигавший ноги.

— Где надо, — следовал неизменный ответ.

— Признайся честно, что ты заблудился, — попытался я его достать.

— Веди сам.

Крыть это было нечем, и я опять замолчал.

На следующий день, к Рону подошёл командир отряда гномов и уже во всеуслышание поинтересовался:

— А не пора бы нам повернуть назад?

Я даже не заметил, как Рон его ударил, увидел только результат — покатившегося по земле, ругающегося гнома. С трудом поднявшись на ноги и подобрав секиру, он, в сопровождении остальных недовольных, двинулся на разборку. Я решил в неё не лезть, поскольку посчитал нечестным, что против Рона вышло всего шесть бойцов. Результат был предсказуемым: разбитые головы, вывихнутые конечности, кровоточащие раны: гномы, оказывается, не умели признавать поражения и перли напролом, пока последний из них не оказался на земле, не в силах пошевелиться. Впрочем, Рону это даже понравилось, он оторвался от души.

— Следующего такого раза не будет, — заявил Рон гномам, отряхивая пыль с одежды. — Я вам не мамочка, чтобы с вами баловаться. Кто отважится на что-либо подобное, останется в степи, на поживу стервятникам.

Я всё старательно перевёл.

— Ты чего с ними так? — вечером тихо спросил я его.

— Много буйных голов пошло с нами, — тихо заметил он. — Неоднократно замечал, что они проверяют мою готовность.

— Ты хочешь сказать, что меня хотят того? — я нахмурился, ничего подобного я не замечал.

— И того, и этого, — ответил нубиец. — Трое из них точно профессиональные военные, на каторжников совершенно не похожие. Это меня настораживает больше всего.

— Блин, — его обеспокоенность перешла и мне, — видимо, не всё так легко и просто, как мне казалось.

— Кочевников я нашёл ещё два дня назад, — продолжил Рон, — просто решил понаблюдать за ними.

— Слушай, чтобы я без тебя делал, — вздохнул я.

— Валялся бы в канаве с распоротым животом, — усмехнулся Рон. — Завтра ночью избавлюсь от этих троих, так что ещё денёк на солнышке походим.

— Как скажешь, конечно, — быстро сказал я.

Сон ко мне долго не приходил, я всё лежал и думал, как мне повезло, что тогда в таверне встретил Рона. «Да и вообще, мне просто повезло, — понял я, глядя в тёмное небо. — Если бы не барон, я в мире людей был бы никем. Если бы не Дарин, то никем у гномов. Хорошо, что всё так сложилось, и я познакомился с ними, когда попал сюда». Мысли о прошлой жизни меня перестали одолевать, даже образ родителей не был так ярок, как полгода назад. Новые впечатления и события затёрли желание вернуться домой, встретиться с друзьями…

Утром я бодро продолжил путь вслед за Роном. Теперь, когда я знал причину нашего долгого блуждания под палящим солнцем, идти мне стало намного легче. Однако следующей ночи ждать не пришлось, днём гномы ускорили шаг и без единого возгласа атаковали нас со спины.

Если бы не Рон, который мгновенно отреагировал на их движение, я бы, пожалуй, не успел начать. Быстро скинув чехол с копья, я пришёл ему на помощь, тут уж оставлять его одного было никак нельзя. Я бросился навстречу одному из гномов и, увернувшись от взмаха секиры, по привычке ударил копьём сверху вниз, ожидая, что его тут же отобьют, как это всегда легко делал на тренировке Рон. Копьё, даже не замедлив движения, разве что слегка преодолевая что-то мягкое, ушло вперёд. Я сразу потянул его на себя, поскольку тело действовало на автомате, и в голове звучал голос Рона: «Чего застыл, как статуя, думаешь, пока ты будешь героически держать копьё, все будут тобой любоваться? Шевелись быстрее, копьё должно постоянно двигаться и перемещаться вместе с тобой». Только уворачиваясь от другой секиры, я внезапно увидел, как стоящий рядом со мной гном заваливается назад, зажимая рукой горло, из которого хлестала кровь. Пришла запоздалая мысль: «Это ведь я его ударил! Я!». К счастью, думать мне больше не дали, иначе я точно остался бы лежать в этой степи навсегда.

Прикрывая спину Рону, я двигался сам и действовал копьём как на тренировке: укол, отвод, поворот, наклон, укол, уход. В голове не было особых мыслей, просто я контролировал движение тела и повторял то, что Рон в меня вбивал часами тренировок.

— Эх, славно повеселились, — внезапно раздался весёлый голос нубийца. — Теперь ночью спокойно пожрём и поспим.

Я недоумённо поднял на него глаза, а затем осмотрелся, вокруг нас тихо лежали мёртвые и стонали раненые гномы.

— Что, всё, что ли? — как-то тупо спросил я.

— А ты чего хотел? — заржал Рон. — Вина и тёплых баб под бок?

— Ну, я ничего не понял, — я находился в лёгкой прострации, от пережитого первого боя в своей жизни.

— Ты молодец, — нубиец внезапно похлопал меня по плечу, — троих успокоил, хвалю.

— Троих? — я уставился на него. — Кого? Когда?

— Вот, блин, ученик достался, — негр досадливо покрутил головой, и показывая пальцем стал объяснять: — Первого в горло, второго в пах, третьему сначала пропорол ногу, а потом добил в живот. Славный, кстати, выпад, прямо как мой.

Я посмотрел на лежащих, осознал его слова и меня стало рвать. Уронив копьё, я упал на землю, выворачиваясь буквально наизнанку.

— Эх, молодежь, — усмехнулся нубиец и пошёл к раненым, делая над каждым всего лишь одно движение. Я, увидев, что он делает, отвернулся, меня замутило ещё сильнее.

— Облегчился — и хватит, — меня подняла вверх крепкая рука нубийца. — Эх, такой завтрак пропал зря.

— Всё бы тебе ржать, — я с трудом поднялся на ноги, меня слегка качало. — Хотел бы я посмотреть на твоих первых убитых.

Нубиец внезапно замолчал и, глядя в степь, сказал:

— Моим первым убитым был мой брат.

Я, от неожиданности такого признания, даже забыл о своём состоянии.

— Как так получилось? — осторожно поинтересовался я.

Но секундная откровенность у него отступила, и Рон снова стал прежним.

— Никак, — отрезал он, — но я точно не блевал и не пачкал свою одежду. Почистись пока, а я соберу припасы, миссию нашу никто не отменял, — продолжил он, и, оставив меня, направился к убитым.

Когда он вернулся, я уже пришёл в норму и, стараясь не смотреть на трупы, возле которых начали виться мухи, чистил копьё.

— Лови, вот твой груз, — нубиец перекинул мне большущий мешок, который я с трудом поймал на лету, — понесём только еду и воду.

Взвалив на себя мешок и упаковав копьё, я выжидающе посмотрел на него.

— К кочевникам идём, — видя моё недоумёние, объяснил он, — или планы поменялись, ваше баронство?

Я задумался, картины мне рисовались не очень приятные.

— Лучше вернуться, — проговорил я. — Если у нас засланные казачки, дело одним нападением на меня не окончится. Нужно возвращаться!

Нубиец пожал плечами и, развернувшись, зашагал в степь. Оказалось, что Рон прекрасно знал, где мы находимся, поскольку в долину мы вернулись уже на второй день. Едва показались знакомые места, я ускорил шаг. Нубиец, наоборот, слегка сбавил.

— Пошли быстрее, — поторопил я его.

— Думаю, торопиться уже нет смысла, — ответил он. — Большая часть барака разрушена, кузня развалена, гномов не видно.

Я в который раз поразился его зрению.

— Всё же хотелось бы узнать подробности, и поскорее, — пожал я плечами.

Гномов мы увидели, ещё не доходя до барака. Они занимались тем, что стояли кучками друг напротив друга и, размахивая кулаками, орали. Мы подошли почти вплотную, прежде чем нас заметили. Наступила глубокая тишина. Я постарался успокоиться и привести свои мысли в порядок, теперь каждоё моё слово решало очень многое.

— Ну вот, ни на минуту нельзя вас оставить, — скучающим тоном, начал я, встав между спорщиками. — Что за столпотворение? Почему никто не работает?

Вперёд выдвинулся Дорн, с перевязанной какой-то грязной тряпкой головой и кровоподтёками на лице.

— Тан? А где ваш отряд? — озадаченно спросил он.

— Умер, — буднично отвктил я, осматриваясь. Везде явно присутствовали следы рукотворных пожаров, нубиец всё верно рассмотрел: барак был сожжен, постройки, сделанные из камня и потому не горевшие, были разломаны.

— Как так? — опешил Старейшина, и нас стали окружать остальные гномы, которых осталось не больше двух сотен.

— Думаю, произошло то же, что и у вас. Нас попытались убить, — коротко объяснил я.

— Проклятый Ватан подговорил Эстера и его людей, и вчера ночью они напали на нас, — сплюнул на землю один из гномов. — Что смогли сжечь — сожгли, что не смогли — разрушили. Затем все собрались и ушли, в сторону наших путей.

— Что уцелело? — поинтересовался я.

— Только, что находиться вдали отсюда, — ко мне приблизился хмурый Атор. — Лесопилки, камнедробилка.

— Сколько гномов осталось?

— Не больше двух с половиной сотен, — ответил ко мне ближайший гном, с рассечённым ухом.

Я взглянул на выжидающе уставившихся на меня гномов и спокойно сказал:

— Деньги у меня спрятаны, вы остались, начинаем всё заново, но теперь меньшими силами, — я сказал это, как само собой разумеющееся. Лица гномов вокруг меня резко изменили выражения с хмурых на недоумённые.

— Но как же так? — спросил один из них. — Всё ведь разрушено!

Я сначала посмотрел на него, а затем обвёл взглядом всех.

— Дровосеки есть? — гаркнул я в толпу. — Поднимите руки!

Стоящие рядом со мной гномы слегка отшатнулись от моего рёва, а из толпы поднялось с десяток рук.

— Каменщики? — снова заорал я. К поднятым рукам дровосеков добавились ещё несколько.

— Плотники есть? — надрывался я, наблюдая, как поднимаются руки.

— Кузнецы?

Я вопил и смотрел, как с увеличением числа поднятых рук меняются и лица окружающих меня гномов: они светлели, становясь совершенно другими.

— Воины, в конце концов, есть в этой богадельне?!! — проорал я так, что едва не закашлялся.

— ЕСТЬ!!! — как один, рявкнула в ответ вся толпа гномов, а стоявшие рядом со мной Старейшины улыбнулись.

Я скинул с плеча мешок, отложил копьё и подошёл к бараку. Подхватив валявшийся на земле лом, я принялся отдирать прогоревшие брёвна друг от друга. Снова наступила тишина. Я повернулся к стоящей толпе и спокойно произнёс:

— Кому-то требуется особое приглашение?

Гномы сорвались с мест и, опережая друг друга, стали разбирать завалы. Минут десять все работали молча, а потом кто-то затянул гномью песню, которую подхватили все. Я работал наравне с остальными, пока меня не развернула к себе огромная рука. Обернувшись, я увидел мастера Тарака.

— А ты пойдёшь восстанавливать кузню, — безапелляционно заявил он мне и подтолкнул к выходу. Я уныло поплёлся вперёд, а гномы принялись надо мной подшучивать. Я изобразил ещё более грустный вид, чем привёл всех в ещё более хорошее настроение. Со всех сторон мастеру стали подавать советы, как меня можно использовать на расчистке кузни наилучшим образом. Мастер только добродушно улыбался и продолжал пихать меня в спину, правда, довольно осторожно.

Когда мы пришли на место, и вокруг нас никого не было, он внезапно обнял меня и, вздохнув, сказал:

— Тысячу раз был прав Дарин, а я, старый осёл, его не слушал, — мастер выпустил меня из объятий, после которых у меня было такое ощущение, что меня переехал поезд. — Будь таким, как сейчас, мальчик, и я первый встану за твоей спиной, когда тебе понадобиться помощь.

Не давая мне удивиться, Тарак снова стал серьёзным и погнал меня работать.

К приезду Дарина, мы успели отстроить заново барак, благо количество жильцов уменьшилось, кузню и большую часть тех построек, которые не смогли сжечь, а просто разгромили. Повезло, что часть брёвен оказалось неповреждёнными, и положить их на место не составило труда. К моему несчастью, большая часть кузнецов ушла с подстрекателями бунта, так что из мастеров у нас остался один Тарак и всего пять подмастерьев. Восстановив кузницу и продолжив строительство новой, Тарак отобрал из оставшихся подмастерьев самого грамотного и определил его главным на стройке. Ему же он отдал в подчинение всех оставшихся подмастерьев, оставив меня при себе и доверив сомнительную честь выполнять всю черновую работу одному. Отлынивать мне Тарак не давал, и как только заканчивалось моё ежедневное совещание с поредевшим правлением колхоза, как теперь я стал называть Совет Старейшин, мастер уже ждал меня.

Гвозди, топоры, ломы, ножи — вот основной перечень нашего производства. Мастер оказался настолько въедливым и дотошным, что проверял каждый выпущенный нами гвоздь, отбраковывая те, которые ему не нравились. На моё недоумённое замечание насчёт того, что не случится ничего страшного, если у гвоздя шляпка будет немного скошена, я получил от него такую трёпку, что надолго запомнил его слова:

— Чтобы из моей кузни вышла некачественная продукция?! — орал разъярённый гном, чуть ли не срывая крышу строения мощью своего голоса. — Для этого придётся меня сначала убить! Никогда мастер Тарак не позволит, чтобы даже на его гвоздь кто-то пожаловался!

«Нужно будет автоматизировать производство хотя бы всякой мелочи, — с тоской думал я, в миллионный раз поднимая молот, чтобы выковать очередной гвоздь. Только вот когда? Прихожу в барак и падаю как убитый».

— А где наш тан? — внезапно услышал я знакомый голос и с трудом удержался, чтобы не бросить молот. Это был голос Дарина. Зная, что если я оставлю недоделанную работу, мне так влетит от мастера, что пожалею о своём появлении на свет, я прокричал:

— Дарин, я тут, сейчас выйду, только работу закончу!

Мне очень хотелось выбежать ему на встречу, но, представив лицо Тарака, я сжал губы и стал чаще взмахивать молотом.

— Гляжу, мастер делает из тебя настоящего кузнеца, — раздался рядом со мной ехидный комментарий. Я повернул голову и улыбнулся, Дарин зашёл в кузню и, стоя рядом, наблюдал за мной.

— Это не мастер, а тиран настоящий, — пожаловался я ему. — И дёрнул же тебя кто за бороду, притащить меня к нему.

— И кто это тут так отзывается о своём учителе, который делает из червя жалкое подобие мастера? — раздался ласковый голос рядом со мной.

Я испуганно дернулся в сторону и, с опаской поворачивая голову, уткнулся взглядом в «милое и добродушное» лицо Тарака.

— Ээ… эээ… учитель, я это вовсе не про вас говорил, — замямлил я, втягивая голову в плечи.

— Неужели про меня? Учителей-то у тебя всего два, — от этих слов я едва не упал рядом с наковальней.

«Мир сошёл с ума, ещё и Рон вернулся. Теперь мне точно конец», — обречённо подумал я.

За спиной Дарина возвышался едва видимый в полумраке кузне, нубиец, несколько дней назад ушедший вместе с поисковой партией охотников и рудознатцев.

— Ладно, чего накинулись на мальчика, — вступился за меня Дарин, — совсем отощал он тут с вами.

— Да он больше языком работает, чем руками, — возмутился Тарак, — едва выуживаю его с совещаний всяких.

— Если узнаю, что пропускал тренировки и не выполнил задания, которые я тебе перед уходом дал, — весело сказал Рон, — а я ведь узнаю…

— Все разборки потом, — стал препираться с ними Дарин.

Я прикинулся ветошью и продолжил махать молотом, сделав вид, что весь спор вообще не про меня.

— …потом всё ему выскажете, — похоже, в споре победил, на моё счастье, Дарин. — Вот, пока мы тут разглагольствовали, наш тан закончил работу.

Я действительно всё доделал и теперь убирал инструменты и гасил огонь в горне.

Нубиец и Тарак, найдя друг в друге собеседников по общей теме — то есть меня — вышли из кузни. «Похоже, языковой барьер им в этом не помеха», — подумал я, вслушиваясь в то, каким плохим учеником, по их мнению, я являюсь, причём утверждали они это каждый на своём языке. — И главное, как-то понимают друг друга, когда речь заходит обо мне».

— Ну, как ты тут, мой мальчик? — Дарин обнял меня, несмотря на мой грязный фартук.

— Сам видишь, — улыбнулся я ему. — Спасибо, что спас меня от этих, — я кивнул головой в сторону двух учителей.

— Наслышан о тебе, — серьёзно сказал гном, отстраняя и осматривая меня с ног до головы, словно ища раны. — Тут все только и говорят о твоём поступке. Таких речей никто из них никогда не слышал. Растёшь, мой мальчик, очень быстро растёшь.

Я просто сердцем почувствовал, что за словами Дарина скрывается какая-то боль. Впервые он так открыто выражал ко мне свои чувства, очень похожие на отцовские. Вспоминая своего отца, я понимал, что гном просто нашёл во мне сына, такое отношение нельзя было испортить, я очень сильно уважал безрукого мастера, который сделал для меня столь многое. «Нужно будет поспрашивать гномов о его прошлом, — подумал я, — может, смогу понять, что у него за боль, а лучше помочь».

— Ты за меня не переживай, — я пожал его руку, — сам знаешь, я, по выражению Рона, — тут я выпятил грудь вперёд, взял в руки лом, имитируя копьё, и натянув на лицо всегдашнее сурово-ехидное выражение негра, закончил: — как дерьмо, прилипшее к подошве, вроде и не видно, но столько вони.

Гном едва не упал на пол от смеха, я старательно погримасничал, копируя нубийца.

— Похож, ох как похож, — рассмеялся рядом мастер Тарак, и я явственно ощутил, как у меня на голове волосы встают дыбом от «сверлящего» мой затылок ледяного взгляда нубийца. Хоть говорил я на гномьем, но не понять, кого я изображаю, он, конечно же, не мог.

«Да, что за день сегодня такой, хоть молчи всё время», — от досады я едва не уронил лом на ноги веселящихся гномов. Это нубиец мне точно припомнит.

Бочком я протиснулся мимо гномов, умиравших со смеху, и попытался смыться. Не тут-то было, на выходе мне на плечо легла чёрная ладонь, и я обречённо вздохнул.

«Доигрался, — мелькнула мысль, — лавры Никулина не давали покоя, что ли?».

Выручил меня опять Дарин, вышедшей из кузни и сказавший:

— Макс, пошли к бараку, у меня для тебя сюрприз.

Хотя Рон беспрекословно отпустил меня с гномом, многообещающий взгляд мстительного нубийца о многом мне сказал. Настроение окончательно было испорчено.

Когда мы подошли к бараку, я заметил знакомую фигуру и повернулся к гному.

— Нам повезло, Валенса предусмотрительно предупредил управляющего, что ты можешь его забрать, — гном пожал плечами. — Сам знаешь этого высокомерного сноба, видит на десять шагов вперёд.

— Мне бы так, — завистливо вздохнул я.

Я подошёл ближе и поприветствовал его.

— Рад вас видеть, господин Костел, — пожал я крепкую руку. — Извините, что вытащил вас сюда, но, как вы понимаете, меня заставила сделать это крайняя необходимость. Думаю, вы уже осмотрелись, работы непочатый край.

Мужчина ответно пожал руку и спокойно сказал:

— Герцог был настолько любезен, что мою семью и детей поселил в свой дом, дал им работу, кров, образование, так что я никогда не смогу выплатить ему этот долг. Всё, что я могу, это качественно выполнять его небольшие просьбы.

Я удивлённо посмотрел на него, теперь мне стала понятна эта странная преданность герцогу, в начале нашего знакомства меня слегка забавлявшая.

— По-видимому, стоит сначала показать вам всё хозяйство, а потом устроить совещание с правлением колхоза? — спросил я его.

— Правлением чего? — вежливо уточнил управляющий.

— ЗАО «Колхоз заветы Макса», так называется наше предприятие, — серьёзно ответил я.

— Странное название, но не суть важно, — ответил Костел. — Вы правы барон, так будет рациональнее всего, чтобы ввести меня в курс дела.

— Дарин, предупреди, пожалуйста Старейшин, о заседании правления, — попросил я гнома, перед уходом. Гном кивнул головой.

Начав экскурсию по нашему колхозу, я показывал и рассказывал ему всё, абсолютно ничего не скрывая. От этого человека зависело теперь всё наше предприятие, если он не сможет наладить сельское хозяйство, мне крышка, это я понимал чётко. Ни король гномов, ни Валенса не простят мне неудачи.

— Сколько людей вам обещал его светлость? — задал очередной вопрос Костел.

— Сначала две, потом пять и конечная цифра — десять тысяч крестьян.

Управляющий удивлённо посмотрел на меня.

— Это всё меняет, сначала я было рушил, что речь идёт о небольшом хозяйстве, но такое количество людей даже самих прокормить будет непросто!

— Деньги у меня есть, — успокоил я его, — нет человека, понимающего в сельском хозяйстве, и в том, что вообще делать с таким количеством крестьян. Как их обустраивать, к какой работе приставить, какими инструментами обеспечить, что выращивать и прочее, и прочее.

— Я думаю, вы просто не осознаёте всех масштабов своего же будущего предприятия, — задумчиво ответил мне он. — Десять тысяч жителей — это население среднего города в Шаморе. А теперь представьте себе, что каким-то чудесным образом этот город стоит посередине вашей долины.

Я представил себе и впечатлился, не думал, что всё настолько сложно.

— Предлагаю перенести совещание на завтра, — под конец экскурсии произнёс Костел. — Мне нужно всё разложить в голове, по полочкам. Честно говоря, настолько больших проектов у меня ещё не было.

— Как скажите господин Костел, — согласился я. — Если я вам понадоблюсь, зовите меня в любое время. Теперь пойдёмте, я найду вам помещение для временного проживания. К сожалению, отдельных домов ещё нет, поэтому пока мы живём в общем бараке.

— Об этом я тоже хотел с вами поговорить, — управляющий хмуро посмотрел на темнеющее небо. — Зима не за горами, а это значит, что обязательно нужно будет что-то придумывать с жильём.

— Как я понял со слов гномов, зимы здесь мягче, чем в Шаморе, но вы правы, надеяться на это не стоит, — я тоже посмотрел на небо, и на лицо мне упали первые капли дождя.

— Пойдёмте, — ускорил я шаг.

Решение у управляющего не созрело ни завтра, ни даже послезавтра. Затребовав у меня все запасы пергаментов, он обложился ими и что-то рисовал и писал, пристроившись за столом, который я велел поставить возле его нар. Я даже не подходил к нему, чтобы не мешать, да и дел было невпроворот, вот хотя бы выслушать отчёт рудознатцев и охотников.

Оказалось, что не всё так плохо, возле нашей долины имелись залежи железа, меди, олова, пусть и не такие богатые, как внизу, но для обеспечения жизни тут вполне достаточные, тем более, что качественное сырьё для изготовления оружия и броней мы собирались брать у гномов. Для гвоздей же и прочего сельхозинвентаря качество местного железа гномами было признано удовлетворительным.

Охотники принесли ещё лучшие новости. Выяснилось, что как в окрестных лесах, так и в степи полно живности, и если в степи животные пуганые кочевниками, то в лесах можно охотиться без проблем. Осталось только наладить постройку коптилен и освоить другие методы долгого хранения мяса. Поскольку и я, и гномы были малоопытны в подобных вопросах, пришлось привлечь к разговору Костела. Тот оказался не большим специалистом, а я совсем выпустил из виду нубийца, которого мне пришлось долго упрашивать, чтобы он помог.

С постоянной работой в кузне, совещаниями и решением глобальных проблем, я совсем забросил его вечерние занятия, и хоть он отрывался на мне по утрам, но это уже было не то. Мне даже показалось, что Рон слегка расстроен этим обстоятельством, хотя, конечно, по нему этого не было видно, нубиец был, по обыкновению, весел и ехиден.

— Рон, ну пожалуйста, — упрашивал я его возглавить отряд охотников. — Ты же из нас единственный, кто имеет в этом опыт.

— Я воин и телохранитель, — отбивался он. — Всё, что я могу — это нападать и защищать, а ты мне предлагаешь возглавить отряд гномов. Да я их поубиваю, если они начнут мне перечить.

Тут нубиец был прав, с гномами сладить было не просто. Считая себя старшей расой, они всегда имели своё мнение по всем жизненным вопросам, даже тем, в которых не разбирались. Меня это тоже вначале доставало, но, живя с ними бок обок, я в конце концов на это забил. С нубийцем всё было сложнее, гномов он действительно мог покалечить, поэтому, прежде чем идти к Рону, я сначала провёл разъяснительную работу с гномами.

— Я уже с ними разговаривал, они заверили, что не будут тебе указывать, — наступал я.

— Даже не знаю, — продолжал выламываться он.

В общем, два часа уговоров и обещаний смогли, наконец, убедить нубийца заняться общественно-полезным делом. Я старался не вспоминать то, что я ему наобещал, это мне предстояло расхлёбывать позже.

Внезапно одна мысль просто парализовала меня.

«Стоп!! За всей этой суетой я же целых три месяца не плачу Рону жалованье!! — я ошалело покачал головой, — и он ни разу об этом даже не заикнулся. Блин, что делать? Сейчас предложить ему деньги — может не так понять, ещё обидится. Дарина, что ли, попросить, чтобы он поговорил с ним?».

С этими мыслями я пошёл посмотреть, как Рон принял командование. Картина открывшегося вида, лично мне была привычка и понятна, гномы отжимались, а Рон ходил между рядами со свежей палкой. Хмыкнув, я осторожно, чтобы он меня не заметил, попятился назад, мне самому нужно было возвращаться в кузню.

— Барон, можно вас на минутку, — перехватил меня Костел, и повёл к своему столу в бараке.

— Да, слушаю вас, — присев на табурет, я уставился на разложенные чертежи и схемы.

— Вынужден вам сообщить, что у меня возникли трудности в схеме устройства нашего колхоза, — почёсывая переносицу кончикам пера, начал управляющий. — Мне катастрофически не хватает квалифицированных кадров. Я без ложной скромности могу сказать, что многое знаю, но столько много проблем не охватить даже мне.

— Не совсем понимаю вас, господин Костел, — я внимательно посмотрел на него. — Вы объясните, что нужно сделать, а я это организую.

— Мне нужны вот эти люди и чем быстрее, тем лучше, — управляющий пододвинул ко мне список с именами.

Я взял его и стал читать. Понятное дело знакомых там не было, но специально для меня управляющий пометил рядом с именами их специальности: мельник, распиловщик, пекарь, бондарь значились там на первых местах.

Я поднял голову от списка и озадачено промычал:

— М-мм-м, почему-то мне кажется, что выпросить их у герцога будет проблематично.

— Ну, не то чтобы проблематично, — дипломатично ответил Костел, — но сложно и, главное, дорого.

— Насколько они все вам необходимы? — поинтересовался я. — Могу я, например кого-то вычеркнуть из списка, а кого-то оставить?

— Боюсь, что нет, господин барон, это и так минимум тех, кого бы я хотел здесь видеть, — поспешил огорчить меня управляющий.

— Что ж делать, завтра пошлю голубя к его светлости, — вздохнул я, представляя себе его ответ. — Заплачу ему за них, сколько запросит, хоть втридорога.

— Поверьте, господин барон, — впервые улыбнулся мне Костел, — они стоят гораздо дороже.

— Верю вам, поэтому и не торгуюсь, — тяжело вздохнул я.

Письмо от герцога пришло именно таким, каким я его ожидал увидеть. Десять слов, выражающие всё: недоумение, гнев, удивление и, что для меня было самым главным, его полное согласие с означенной за его услуги ценой. Стало понятно — скоро придётся обращаться к гномам за деньгами, а ведь я даже ещё домашний скот не купил.

Прошёл месяц, и Дарин отправился за специалистами. Их — как и до этого управляющего — везли с мешками на головах, чтобы они не только не знали про тайные пути гномов, но даже пальцем не могли указать на место, откуда их забирали. Впрочем, за те деньги, что я заплатил герцогу, это было просто малюсенькое неудобство.

Специально для них и управляющего гномы выстроили небольшой дом, рядом с бараком, и к приезду специалистов Костел уже его обжил. Когда с людей сняли мешки и вынули пробки из ушей, они, щурясь даже от слабых лучей садящегося солнца, немного испуганно оглядывались по сторонам.

— Простите, уважаемые коллеги, но это я послужил главным виновником того, что вы оказались здесь, — выбежавший вперёд Костел, дружелюбно улыбаясь, бросился к старым знакомым. Те, увидев, наконец, среди хмурых рож встречающих родное человеческое лицо, бросились обниматься. Когда они обменялись первыми впечатлениями, управляющий подвёл их ко мне.

— Коллеги, позвольте представить вам главного человека здесь, барона Максимильяна, — начал он. — Убедительно прошу вас не сделать такую же ошибку, какую допустил я, когда в первый раз его увидел. Ни в коем случае не судите о нём по его возрасту.

Я даже слегка опешил от такого признания, но вида не подал.

— Господин Костел преувеличивает мои скромные заслуги, — я пожал руку каждому из специалистов. — Вас поселят в отдельном доме, думаю, господин Костел вас проводит, он теперь ваш непосредственный начальник.

Теперь настала очередь удивляться управляющего.

— Но, господин барон… — попытался начать он.

— Вы их вызвали, — жёстко произнёс я, — теперь вы за них отвечаете.

— Как прикажете, господин барон, — управляющий понял, что спорить со мной бесполезно.

— Сколько вам понадобится времени, чтобы войти в курс дела? — поинтересовался я. — Его у нас очень мало.

— Господин барон, мы ведь договорились с вами, — напомнил управляющий о разговоре, когда я попросил его поторопиться с началом работ. Он тогда в категоричной форме заявил, что либо я доверяю его профессионализму, либо мы расстаёмся. Мне пришлось уступить.

— Хорошо, — проворчал я, — даю вам три дня.

— Нам этого хватит, — поклонился управляющий и повёл прибывших людей в дом.

Три дня пролетели как одно мгновение, впрочем, с тем объёмом работы, что на всех нас свалился, это было неудивительно. Поэтому я в первый момент недоуменно уставился на управляющего, когда он пригласил меня к ним в дом.

— Мы готовы господин барон, предложить вам вариант развития вашего колхоза, — начал он, когда мы расселись за столом.

— Нашего, — поправил я его.

— Да, конечно же, теперь нашего колхоза, — поправился он.

Он стал раскладывать бумаги, и я с удивлением узнавал карты нашей местности с нанесёнными на них рисунками, а также множество других планов и чертежей. Я приготовился слушать.

— Поскольку мало у кого у нас был опыт построения таких громадных поселений с нуля, то за основу мы взяли наши разработки, по схожим проектам, но, разумеется, много меньшей значимости, — начал он, показывая карту. — Мы нанесли зарисовки на карты местности, и стали обдумывать, как будем вести строительство. О плане лучше меня расскажет господин Прост, лучший знаток земель.

Из-за стола поднялся низенький пузатый мужчина с невероятно серьёзным лицом, слегка наклонив голову в мою сторону, он продолжил речь управляющего.

— Имея достаточно хорошую землю на склонах и в низовьях реки, а также близость степи, мы определили следующее строительство нашего колхоза, — его палец прошёлся по заштрихованным квадратикам на карте. — Мы впервые применим мою новейшую систему секционного разделения полей. Для непосвящённых я скажу, что, во-первых, разделение доступной под посевы площади на секции позволит нам избежать выдувания земли на участках выкорчеванного леса, во-вторых, более рационально подойти к посадке сельхозкультур.

— Вот тут, тут и тут, — он быстро передвигал пальцем по карте, — мы посеем для начала овёс, гречиху и кукурузу. Культуры эти неприхотливые, и если начнём сеять сейчас, и погода не подведёт, получим неплохой урожай. Зима в этих местах наступает позже, чем у нас, так что мы сможем создать запас сена и зерна на прокорм скота и людей. Одновременно с этим мы начинаем разрабатывать вот эти и эти поля под пшеницу. В этом году мы уже ничего не успеем, но есть реальный шанс начать засевать её уже в следующем году. И последний момент, на который я хотел обратить ваше внимание: необходимость оставления леса на межах между секторами, для предотвращения выдувания земли.

Я понимал почти всё, что он говорил, поэтому, глядя на карту, подумал, как мы будем поливать эти все поля.

— Господин Прост, у меня вопрос, — поднял я руку, чтобы привлечь к себе внимание, окружающие меня люди изумлённо на меня посмотрели.

— Да конечно, — пожал он плечами, словно не понимая, что такого может спросить такой непрофессионал, как я.

— Как мы будем поливать это всё?

Глаза Просто резко приобрели внимательное выражение.

— Хороший вопрос, господин барон, — он склонился над картой, — я бы даже сказал — самый сложный, мы очень долго над ним думали и спорили. Всё сводится к тому, что сажать зерновые культуры мы будем только в низине долины, на склонах будут расти хмель и виноградники. Только там мы сможем орошать поля, делая отводы от реки.

— Всё ясно, — кивнул я, — дальше?

— Передаю слово своему коллеге, специалисту по домашнему скоту, — ответил Прост. — Господин Эзел, прошу вас.

Из-за стола поднялся сухощавый мужчина и, наклонив голову, заговорил.

— Проанализировав то, с чем мы будем иметь дело, а также безграничные финансовые возможности господина барона… — он усмехнулся в мою сторону. Я криво усмехнулся, подумав, что лучше бы так бы считали мои акционеры.

— … так вот, я предлагаю на первом этапе заняться строительством свинарников, овчарен и птичников — для кур и гусей. Именно с этих домашних животных и птиц нам выгоднее и быстрее всего начать мясное производство. Как я понял со слов господина Костела, строительство коптилен уже начато? — обратился он ко мне.

— Угу, именно начато, — акцентировал я ударение на слово «начато».

— Тогда я, с вашего позволения, проведу их инспекцию на предмет правильного строительства? — спросил он.

— Более того, — усмехнулся я, — в отсутствии специалиста по ним с сегодняшнего дня вы главный по коптильням, солильням и всему прочему, что необходимо для подготовки к длительному хранению мяса.

Эзел ни капельки не удивился и вежливо склонил голову.

— Отлично, это то, что я хотел просить у вас, кроме всего прочего.

Я понял, что попал действительно в круг профессионалов, без которых все мои попытки начать такое гигантское дело точно потерпели бы неудачу. Я не знал ничего из того, что знали эти люди, если быть честным с самим собой, я вообще ничего не знал о том, как поднимать сельское хозяйство, только смутные воспоминания о нерегулярном просмотре передач типа «Сельский час». Глядя на окружающих меня людей, серьёзно проработавших всё, я, наконец, сам стал верить — после всего произошедшего — что у нас, может быть, что-то и получится.

Следом за Эзелом стали выступать остальные специалисты, я слушал их и не переставлял удивляться тому, как много знают эти люди. Когда выступили все, я понял общую концепцию развития колхоза, но одна тревожная мысль не давала мне покоя.

— Из вашего выступления, — я встал из-за стола, чтобы спросить о ней, — я понял, что вы не рассчитываете на силы одних лишь гномов? — я кивнул на разложенные планы и чертежи.

За всех ответил Костел.

— Вы правы, господин барон, существующих сил недостаточно для развёртывания предприятия такого большого масштаба. Учтите, что мы вообще не говорим о том, что будут стоиться город или оборонительные сооружения. Этот вопрос полностью в вашей компетенции, но ведь для этого тоже понадобятся рабочие.

— Думаю, можно обговорить вопрос с обороной и сейчас, — я потёр кулаком подбородок. — Я могу рассказать, как — по прикидкам моим и гномов — мы планируем устроить охрану. А потом вернёмся к вопросу о силах, необходимых для осуществления плана.

— Нам это было бы чрезвычайно полезно, — заметил один из людей.

Я развернул общую карту местности, и, показывая пальцем, начал объяснять:

— Поскольку единственным нашим слабым местом в этой долине является выход в степь, то я планирую ставить поселение и замок недалеко вот от этого места, — мой палец переместился к узкой горловине долины. — На сопках в начале и конце прохода мы позже установим посты, для слежения за обстановкой, а также разместим там гарнизоны лучников, которые смогут полностью простреливать этот, фактически единственный путь к городу со стороны степи.

— Вы учитываете, что город должен развиваться? — спросил меня один из спецов. — Если мы заложим его в этом месте, то единственно возможным направлением расширения будет степь, поскольку долину займут посевы и пастбища.

— Это слабое место в моём плане, — честно признал я, — но вариантов у нас на самом деле мало. Строить поселение с замком, которое позже перерастёт в небольшой город в самой долине, значит значительно уменьшить наши сельскохозяйственные угодья.

Я посмотрел на лица людей и управляющего.

— Могу выслушать ваши предложения.

— В таких делах, господин барон, мы вам точно не советчики, — улыбнулся мне Прост. — Мы только говорим о том, что имеющимися силами мы и со своими задачами не управимся.

— Хорошо, тогда вернёмся к вопросу номер два, — я решил присесть. — Тогда скажите мне точно, сколько рабочих рук вам необходимо?

— Тысяча, — спокойно выговорил Костел, как будто произносил «десяток», и тут же поправился, — для начала. Лучше бы, конечно, две тысячи.

Я ошарашено посмотрел на них, но все были серьёзны.

— Даже не спрашиваю, где мы их будем селить и чем кормить, — потрясённо произнёс я, — просто где взять и как доставить сюда такое количество народа, да ещё и сейчас, я с трудом себе представляю.

— Насчёт селить и кормить, — произнёс Костел, — мы уже определили. Если вы даёте добро на осуществление плана, то с сегодняшнего дня все гномы будут работать только на постройку жилья и создание запаса продуктов. Все остальные работы можно смело приостанавливать, так как смысла в них сейчас нет. С нынешним количеством рабочих рук у нас всё равно мало что получится. Это мы вам говорим как профессионалы.

— Значит, вы предлагаете мне до конца этого года доставить сюда две тысячи жителей? — переспросил я, даже не представляя себе, как подступиться к этой проблеме.

— Лучше всего сделать это даже раньше, — уточнил Костел.

В доме настала тишина, я задумался, переваривая услышанное, а люди молча переглядывались между собой.

— Нужно ведь перевозить ведь не только самих работников, но и их семьи, скот, домашнюю утварь и прочее, — я вслух стал озвучивать свои мысли. — Как это можно сделать — совершенно не понима.

— В этом вопросе мы тоже вам не советчики, господин барон, — криво усмехнулся управляющий. — Мы только ответили на ваш вопрос о том, что нам надо для решения поставленной вами задачи.

— Тогда, пожалуй, на сегодня всё, — я встал из-за стола и направился к выходу. — Мне нужно подумать.

— Мы будем ждать вашего решения, — люди встали и с лёгким поклоном проводили меня.

Я шёл к кузне, мне нужно было поговорить с Дарином.

«Вот и приплыли, — уныло думал я, — это просто невозможно — перевезти такое количество народа за такой короткий срок. Я думал, что будем переселять людей маленькими партиями, по пятьдесят-сто человек, и планировал растянуть это на несколько лет. А тут сразу и такое количество — нет, это точно невозможно. Похоже, я слишком переоценил свои силы, и сейчас действительно стоит подумать о том, чтобы свернуть, пока не поздно, своё предприятие».

Я даже не хотел думать, что буду говорить гномам и герцогу — это казалось мне просто кошмаром. Вспомнив лицо Валенсы, я очень захотел оказаться как можно дальше от этого мира.

Мне повезло, Дарин вышел из кузни и сразу заметил моё состояние. Схватив меня за плечо протезом, он развернул меня в сторону лесопилки, и, подталкивая, погнал туда. Отойдя на приличное расстояние, он развернул меня к себе.

— Рассказывай, что произошло, — сердитым тоном начал он, — по твоему виду любой скажет, что у нас всё плохо.

— Похоже, Дарин, я облажался, — тяжело вздохнул я. — Только что поговорил со спецами Костела, они всё подсчитали и сказали, что развернуть наше производство возможно только при наличии у нас не менее тысячи работников-людей.

Гном тяжело задышал и открыл рот.

— До конца этого года, — закончил я и гном закрыл рот. Снова наступила тишина.

— Мда, — протянул гном, — и что ты думаешь? Как будешь их перевозить?

— Дарин! Ты что не понимаешь?! — закричал я, не в силах сдержаться. — Всё!! Это конец всему! Мы не сможем перевести столько народу до зимы. Зимой мы точно никого не перевезём, весной всё будет размыто, начать мы сможем в лучшем случае к концу следующего года. За это время кончатся не только деньги, которые выделяют нам гномы, но и наверняка терпение герцога.

Вначале моего крика, Дарин опешил, но по мере того, как я продолжал, его лицо становилось всё суровее.

— Закрой рот! — внезапно перебил он меня, жёстким голосом. От грубости, впервые от него услышанной, я перестал говорить и с удивлением посмотрел на него.

— А теперь послушай меня, — продолжил он тем же голосом. — Ты нас втянул в это дело, только из-за тебя я здесь, только потому, что и я, и Рон, и все остальные в тебя поверили, мы сейчас находимся здесь. Ты повёл нас за собой, и мы тебе поверили.

Гном обвиняюще уставил на меня правый протез, я ошеломлённо молчал.

— И что я сейчас слышу? Маленький мальчик испугался трудностей и теперь ищет мамину юбку, чтобы под ней укрыться?

— Но, Дарин… — попытался вставить я своё слово.

— Замолчи, — осадил меня гном. — Не ты ли совсем недавно, вон на той площади, смог заставить слушать себя двухсот гномов, которые были готовы перегрызть друг другу глотки? Не ты ли заставил их поверить, что произошедшее всего лишь небольшая неприятность, и что всё можно начать сначала?

Его жёсткие слова подействовали на меня как холодный душ. До того, как он озвучил мои действия, я даже не задумывался над тем, что делаю в той или иной ситуации. Я просто делал то, что казалось правильным, даже особо не раздумывая над этим. Оказывается, со слов Дарина, я всех веду за собой, и его, и Рона и всех остальных. Точнее, они идут вперёд, только потому, что я иду впереди.

«Что будет, если они все увидят, как я выгляжу, или услышат, что я говорю о том, что нужно бросить всю эту затею»? — подумал я, и с холодком по спине понял, что не успею и глазом моргнуть, как рядом никого не останется.

Гном замолчал и теперь смотрел на меня. Я помотал головой, вытряхивая все лишние мысли, и теперь уже спокойно посмотрел на него.

— Всего несколько слов, а чувствуешь себя, как будто переродился, — улыбнулся я ему, — пошли, соберём срочное совещание. Нужно решить, как же нам затащить сюда целую кучу народа.

Гном как-то по-мальчишески ухмыльнулся и, стукнув мне по плечу, зашагал вперёд. Я неспешно пошёл следом, приветствуя всех встречных гномов гордым кивком.

— Уважаемое правление, простите за срочный вызов, — начал я совещание, когда все Старейшины оказались в сборе, — но на повестке слишком сложный и серьёзный вопрос, чтобы дать ему отлежаться.

Гномы насторожились и недоумённо переглянулись, ведь причины вызова никто из них не знал.

— Хочу услышать от вас любые — я подчёркиваю именно это слово, — я сделал ударение, — любые способы доставки сюда двух тысяч человек.

Дарин недоумённо на меня покосился, ведь я ему говорил только об одной тысяче. Гномы оказались менее выдержаны, чем Дарин, когда тот впервые услышал эту новость, и в бараке разразился многоголосый шторм, с криками и маханием кулаками. В этот раз я не стал их перебивать, а спокойно сел на своё место и молча стал смотреть на творившееся безобразие.

Ждать пришлось долго, гномы были в своей, привычной ситуации, и могли бы ругаться почти бесконечно, если бы не моё присутствие и мой вид. Когда ко мне пытались апеллировать, я никак не менялся в лице, а просто молча сидел, уставившись на них.

Через час обозначились первые признаки того, что гномы почувствовали себя неуютно, через полчаса они стали сбавлять обороты и всё чаще оглядываться на меня, ещё через десять минут наступила абсолютная тишина, которую нарушали только шуршащие внизу барака мыши. Потомив гномов ещё минут пять в таком состоянии, я спокойно сказал, не вставая с места.

— Повеселились? Давайте теперь обсудим проблему.

Я поднялся с места и посмотрел им в глаза. Пристыженные гномы отворачивались от меня, я их понимал, какой-то сопляк утёр нос опытным и мудрым Старейшинам.

— Давайте по очереди, прошу вас, мастер Дорн, — обратился я гному.

Тот без обычного высокомерия начал.

— К сожалению, вариантов такого перемещения у нас всего два: первый — это наши тайные пути, второй — переселенцы идут сами, в сопровождении охраны. Первый вариант отпадает по той причине, что мы полностью рассекретим тайные пути и входы в них, а второй вариант отпадает по причине того, что нам не удастся безопасно провести через степь такую массу народа, степняки сразу кинутся на такой лакомый кусочек. Вот, собственно, и все мои варианты, — с этим словами гном сел на своё место.

— Думаю, тан Максимильян, нам нет смысла повторять одно и то же, мастер Дорн прав, вариантов всего два, — произнёс мастер Ортан. Атор подтверждающе поднял руку.

— Король не согласится на использование тайных путей, — раздался голос Дарина, сидевшего позади меня, — это я вам гарантирую.

— Раз ни у кого нет никаких вариантов, тогда будем действовать по моему плану, — ответил я, и все присутствующие сразу перевели взоры на меня. Честно говоря, план я придумал только что, и он показался мне пусть и трудноосуществимым, но единственно возможным.

— Часть гномов оставляем здесь, часть забираем с собой, — я встал из-за стола и отошёл к стене, чтобы видеть всех, в том числе Рона и Дарина. — Оставшиеся строят несколько бараков, для людей, те же, кто уходит со мной, начинают строить лодки, пока я договариваюсь с герцогом о перемещении всех людей.

— Но, тан… — попытался перебить меня Ортан.

— Сначала я договорю, потом все вопросы, — жёстко надавил я голосом, и гном замолчал.

— Я договариваюсь с герцогом, чтобы люди шли не все сразу, а небольшими партиями по сто-двести человек, но к одному входу на тропы. Имея лодки и по одному гному в каждой из них, в качестве проводника, мы перевезём людей и тот минимум их имущества, который они смогут нести с собой. Скот и живность перевозить не будем, придется мне потратиться на их покупку и доставку сюда отдельно. После перевозки нужных нам людей мы обрушим вход, через который они попадут на тропы, чтобы им никто больше не мог воспользоваться.

Таким образом, что мы будем иметь, если план удастся? Первое — мы рассекретим только один вход на тропы, второе — все люди, которые им воспользуются, будут жить здесь, без права выхода — за этим придётся следить особо, третье — разбросав по времени прибытие ко входу на тропы небольших партий крестьян, мы избежим скученности в одном месте огромного количества народу. Внимание к перемещениям стольких людей нам будет обеспечено не слабое, поэтому мы не только минимизируем его, но и сможем как-то управлять переселенцами. Согласитесь, что заставить сотню человек войти в подземелье проще, чем две тысячи. Ну, и последнее. Если всё удастся, у нас есть реальный шанс запустить производство уже в будущем году.

Я опёрся спиной о брёвна стены.

— Теперь вопросы.

— Вопрос тот же: как мы воспользуемся тайными тропами без разрешения Торгидора? — спросил Дорн.

— Очень просто, мы ему скажем, что перевозим живность и припасы, — спокойно сказал я, — но я склоняюсь к тому варианту, что лучше вообще ничего никому не говорить.

В бараке снова настала тишина. Гномы с трудом переваривали такую новость, для них обман короля был неслыханной дерзостью.

— Причём, если вас спросят, то вы все действуете по моему приказу и перевозите живность, — я сказал, возвращаясь на своё место.

— Вы готовы пожертвовать своими руками и головой ради осуществления плана? — поинтересовался один из Старейшин. — Если король узнает об этом, ни первое, ни второе вам не сохранить, это я вам обещаю.

— Как правильно высказался мастер Дорн, у нас нет вариантов, — внешне спокойно ответил я, но внутри при упоминании об отрубании рук и головы содрогнулся, все мои части тела были мне очень дороги. Если бы не недавний разговор с Дарином, — подумал я, смотря на ошеломлённых гномов, — наверно я бы и не решился так рисковать, теперь же, у меня нет ни малейшего сомнения в правильности своего поступка».

— Что ж, рисковать вам тан Максимильян, — внезапно хриплым голосом отозвался со своего места Дарин, — голосуем за план тана.

Понятное дело, все проголосовали единогласно, вся ответственность за это мероприятие теперь полностью лежала на мне, как и его последствия.

— Тогда остался последний вопрос, кто идёт со мной, а кто остаётся здесь, причём он головой будет отвечать, за моих специалистов-людей, — сказал я.

— Если правление не против, останусь я, — раздался голос Дорна, — в этот раз я не допущу, чтобы меня обставили вокруг пальца.

За его кандидатуру так же было проголосовано единодушно.

— Пойду, ознакомлю людей с принятым решением, — я встал из-за стола, и неожиданно вслед мне поднялись все гномы, которые стоя дождались, пока я не выйду из барака. «Что-то изменилось у них в душах», — понял я, идя к дому спецов.

 

Глава 2 На новом месте

Если описать все последующие после этого совещания месяцы одним словом, то это слово будет «безумие». Ещё долгие годы после этих событий я с ужасом вспоминал претворение в жизнь своего плана. Я даже не упоминаю разговор с Валенсой, который состоялся через пару недель от того памятного совещания — ярость герцога меркла по сравнению с тем, что происходило, когда я во главе вооруженного отряда врывался в указанные мне герцогом деревни и отправлял крестьян целыми семьями к намеченной нами точке входа в подземелья гномов. Чтобы согнать людей с насиженных мест, приходилось применять и плети, и даже оружие. Никакие уговоры не помогали, собственноручно подписанные герцогом и громогласно озвученные указы, никак не влияли на людей, которых отрывали от домов, построенных ещё их прадедами, и везли в незнакомое место.

Мне повезло дважды: первый раз, когда я взял у гномов вчетверо большую сумму, чем, по моим прикидкам, было нужно для осуществления перевозки, и второй раз, когда король отозвал герцога, который первое время лично наблюдал за мной, в столицу. Герцог с большой неохотой уехал, оставив меня во главе трёх сотенного отряда конницы своего герцогства. Только благодаря тому, что он не мог повлиять на мои действия, я мог руководить его людьми так, как хотел.

За эти месяцы я научился жить на коне, как ковбои из американских фильмов. Я ел, спал, умывался на лошади, потерял счёт, сколько их сменил, загоняв до полусмерти. Я похудел на десяток килограмм, бывший при мне нубиец — на пятнадцать, мы мало того, что высохли, как скелеты, так ещё и до того пропылились и загорели, что люди при виде нас просто шарахались в стороны. Ещё в первый месяц миграции я сорвал себе голос, поэтому всё чаще общался со всеми проверенным методом Рона — тычком копья. Почему-то этот метод оказался самым действенным, и вскоре я всё чаще не зачехлял копьё, оставляя его лежать на луке седла, это экономило мне время, нужное, чтобы достать его. Редкие часы дневного отдыха, а также все ночи мне отравлял нубиец, злобно отрывавшийся на мне за то, что я потащил его с собой, вследствие чего он постоянно недосыпал и недоедал, так очень скоро все мои мысли о человеколюбии и милосердии были выбиты из головы напрочь. Крики крестьян, женские причитания и плач детей вскоре превратились для меня в однообразный монотонный звуковой фон, а поскольку мне нужно было быть в нескольких местах одновременно, то и людские лица для меня теперь выглядели одинаково.

Но самое худшее произошло тогда, когда, конечно же, Торгидору донесли о передвижении огромных масс непонятных личностей по гномьим каналам. Я был вызван предстать пред светлыми очами короля и его советников, и в течение четырёх часов нагло врал им, что занимаюсь перевозкой исключительно домашнего скота на разведение, и ничем иным. Хорошо ещё, что наша система охраны каналов, которую мы выставили на всех временных остановках, отлавливала больше шпионов, чем нужно было для доставки нашим недоброжелателям правдивых сведений о перевозимых грузах. Ко всему прочему, мне пришлось согласиться на проверку моей деятельности «независимой комиссией», создать которую предложили королю его советники. Король, недовольный мной и, видимо, не очень поверив моему вранью, дал на это согласие. Видя, как уходящие из тронного зала его советники радостно потирают руки, я решил остаться и уговорить короля дать мне отсрочку на прибытие этой самой комиссии. Торгидор сначала упирался, но всё же согласился перенести проверку на середину десата, хотя я просил провести её не раньше весны следующего года.

Не успел я выйти от короля, как меня окружили гномы, которые ссужали мне деньги, и тоже потребовали отчёта о тратах. В общем, в тот день нормы по количеству вранья в день были мной побиты на многие десятилетия вперёд. Едва я расхлябался с гномами, как пришло известие о бунте тех крестьян, что уже прибыли на место и начали обустраиваться в бараках. Дорн показал себя «умелым» политиком и не придумал ничего иного, как наставить на них арбалеты и топоры. Только моё вмешательство предотвратило кровопролитие и позволило заставить людей работать, хотя бы отдельно от гномов.

Людей на новом месте пока не ничем удавалось заинтересовать, их не интересовало ни отсутствие барщины и налогов, ни гарантии будущей свободы и новых домов. Согнанные силой, скученные в неизвестном месте, люди все, как один, были ко всему глухи и всего боялись. Конечно, были такие индивидуумы, которые, понимая неизбежность переселения и невозможность возвращения назад, начали устраиваться на новом месте, но, к сожалению, это были единицы, и их пример никого не убеждал.

Я прекрасно помню тот день, когда отпустил отряд герцога и совместно с такими же вымотанными бесконечной транспортировкой гномами, заваливал вход в тоннели. Никакого счастья или удовлетворённости от выполненной невозможной работы ни у меня, ни у них не было, только глубокая усталость. В день, когда мы вернулись назад, я собрал всех и объявил этот день навечно выходным каждый год. Всех гномов и тех, кто строил бараки для людей и тех, кто занимался транспортировкой, я отпустил на недельный отдых, правда самому пришлось заняться охраной людей от пьяных и маловменяемых гномов.

Неделя загула прошла без серьёзных эксцессов, и я впервые вошёл в барак и направился к своим нарам. Казалось нереальным, что можно вот так вот просто лечь и уснуть, не беспокоясь за то, что через несколько минут придётся мчаться совершенно в другое место.

— Господин барон, господин барон, — сквозь сон я почувствовал, как до моей руки кто-то дотронулся. Желание убить того, кто нарушил столь долгожданный сон, я сдержал с великим трудом. Открыв глаза, я встретился взглядом с управляющим, он осторожно касался моей руки, сам при этом стараясь держаться подальше от меня.

Я собрался, выплёскивать своё раздражение на Костела было бы верхом неблагодарности.

— Да, господин Костел? — поинтересовался я, протирая глаза и садясь на нарах.

— Прибыла делегация каких-то гномов, они сейчас стоят возле барака и спорят с вашими гномами. Мастер Дарин попросил меня привести вас, — едва слышно прошептал управляющий.

«Блин, чего они так рано припёрлись-то, — мысли в голове заметались как бешенные, — ещё полмесяца их не должно было быть».

Быстро вскочив с нар, одевшись и подхватив копьё, я бросился на выход, за мной побежал управляющий.

Возле барака людей, я сразу заметил незнакомых мне гномов, окружённых закованными в сталь воинами. Заметив среди прибывших низенькое, бочкообразное тельце, я сразу принял решение, как встречать «гостей».

— … властью данной мне королём, я реквизирую это строение для проживания своих воинов, — донёсся до меня его голос.

Мои гномы, завидев меня, вздохнули с облегчением. Когда я подошёл ближе, дорогу мне преградили два воина, лиц которых не было видно из-за пластинчатых решёток шлема. Играть в их игры мне совершенно не хотелось, поэтому, взяв небольшой разбег, я, опершись копьём о землю, сделал сальто в воздухе и приземлился сразу возле группы спорящих. Тан Истер замолчал и уставился на меня, как, впрочем, и все присутствующие.

— Что за шум, а драки нет? — спокойно спросил я у собравшихся.

— Я требую освободить этот барак для моих людей, — скривившись, Истер выплюнул в меня свои слова.

— Чего ради? — удивился я.

Окружающие гномы от удивления едва не пооткрывали рты, так разговаривать с Сардаром Южной Стены не было позволено никому.

— Да как ты смеешь, щенок… — тёмное лицо подземного жителя, налилось краской, — да я тебя…

— А вы собственно кто? — поинтересовался я у него и, увидев, как ко мне двинулись его воины, спокойно перекинул копьё в правую руку.

От моего замечания он слегка опешил и не найдя нужного ответа, сказал правду.

— Тан Истер, Сардукар Южной Стены.

— А документы, подтверждающие вашу личность, у вас имеются? — я решил до конца придерживаться роли милиционера, задержавшего подозрительного типа без документов.

После моих слов, не только тан, но и все остальные гномы погрузились в задумчивость.

— Откуда я знаю, что вы — многоуважаемый всеми тан Истер? — задал я ему вопрос. — Может вы только прикидываетесь им, и пришли сюда выведать секреты нашего любимого короля Торгидора?

У гнома краска отлила от лица, и он побелел от ярости.

— ДА ты с ума сошёл! Меня здесь все знают! — заорал он на меня.

— Покажите, пожалуйста, того, кто знает вас? — спокойно поинтересовался, внутренне посмеиваясь, гнома оказалось легко вывести из себя.

— Все мои воины! — продолжал орать он.

— Они вообще не свидетели, — с видимым сожалением покачал я головой, — они пришли с вами и кто знает, может, вы с ними в сговоре. Найдите мне других свидетелей.

— Да хотя бы тан Дарин, — Истер, слегка сдуваясь от моего спокойного тона и весомых аргументов, повернулся и стал тыкать пальцем в Дарина.

— Тан Дарин, вы знаете этого гнома? — спросил я у мастера.

— Ну, внешне похож немного, — Дарин, быстро принял мою игру, — но, думаю, не он. Тан Истер немного повыше ростом и в плечах покрепче.

Истер от такого заявления совсем спал с лица, оно практически побелело и он ошеломлённо повернулся вокруг себя, ища знакомые лица. За то время, что мы разговаривали, к нам стали подтягиваться мои гномы и вот уже Истера и двадцатку его охраны окружило более полусотни вооружённых гномов, а рядом со мной стал Рон, слегка покачивая на руке копьё. Пока Истер озирался, к бараку подтянулись все бывшие поблизости гномы, и лица их дружелюбием не сияли.

— Дорн!! — завопил Истер, завидев приближающегося гнома. — Вы же знаете меня, подтвердите этому молокососу, что я — это я! Вообще бред какой-то, доказывать ему кто я такой???

— Значит, вы отказываетесь сотрудничать с администрацией этой области? — вкрадчиво спросил я, слегка стукнув пяткой копья по земле — секиры и топоры моих гномов угрожающе приподнялись, а охрана Истера ещё плотнее сомкнула ряды.

— Сейчас бывший тан Дорн расскажет вам, кто я такой, — стиснув зубы от злости, прорычал гном.

К счастью Дорн услышал его последние слова, и нужным образом отреагировал на слова «бывший тан».

— Тан Максимильян, к сожалению, я стал стар и почти не вижу, — спокойно ответил ставший рядом со мной Дорн, — так что я не смогу вам ответить, кто перед вами.

От такого заявления тан Истер едва не взбеленился, но разум и сотня вооруженных гномов остановили его от опрометчивых поступков.

— Вы все заплатите за это! — прошипел он, и, повернувшись, зашагал в сторону гномьих путей. Охрана, не размыкая рядов, двинулась за ним.

— Тан Дорн, выставьте охранение возле пещеры, а ещё лучше — установите там замаскированные ворота, чтобы у нас не было больше подобных сюрпризов, — распорядился я и повернулся, чтобы уйти.

— Бывший тан, — раздался голос Дорна. — Я бывший тан, Максимильян.

Я протянул своё копьё Рону, и, сняв свой пояс, подошёл к нему. Гном стоял, открыв рот.

— Опуститесь на колено и протяните вперёд руки, — приказал я. Ошеломлённый гном подчинился резкому голосу.

Я положил ему на руки свой пояс и произнёс.

— Поднимись на ноги, второй тан земли, и надень свой знак власти.

Вокруг настала гробовая тишина, все обалдело смотрели то на меня, то на стоявшего на колене Дорна.

— Сделаешь себе свой пояс, а этот потом отдашь, — подмигнул я ему, — всё же это пояс короля, как никак.

Первым засмеялся Дарин. Он подбежал к Дорну и, хохоча, стал поздравлять его, поднимая с колена и помогая нацепить пояс с кучей его хитроумных застёжек. Это и прорвало плотину молчания, гномы окружили ошеломлённого Дорна, и поздравляли его, кто хлопая по плечу, кто обнимая.

Я посмотрел на оживлённых гномов и пошёл к себе, но не успел я сделать несколько шагов, как он меня догнал.

— Тан Максимильян, разве вы можете производить меня в таны? — спокойно поинтересовался он у меня. — Насколько я помню, это привилегия короля и Совета Старейшин.

— Так это таны войны и мира, — махнул я рукой, как нечто само собой разумеющееся, — а я произвёл вас в таны земли, и пусть кто-нибудь скажет, что у меня нет на это права.

Гном замолчал, обдумывая мои слова, ведь тана земли он знал до сегодняшнего дня только одного — меня.

— То есть, скорее всего, это не будет иметь веса у нас, под землёй? — задал он справедливый вопрос.

— Тан Дорн, — ответил я ему честно, — если наше предприятие удастся и мы наладим снабжение продуктами подземный мир, к нам очереди будут строиться из желающих поработать у нас. Я уже молчу про то, сколько желающих будет стать танами земли.

Гном удивлённо на меня посмотрел.

— Никогда не думал о нашем колхозе с этой точки зрения.

— Вот, а теперь подумайте, тан, — я слегка улыбнулся ему и пошёл досыпать свой прерванный сон. Проблему с таном Истером я не устранил, но хотя бы отсрочил.

Отсрочка вышла небольшой, через неделю комиссия появилась, причём возглавлял её сам Торгидор. Когда гномы доложили мне, что в прибыли «гости», король уже был недалеко от нашего посёлка. Когда я вышел то увидел, как со стороны подлеска к нам приближается внушительная делегация из полусотни гномов, причём большая часть из них была личной гвардией короля.

Кивнув Дарину и Рону, я пошёл им навстречу.

Встретились мы с Торгидором как две враждующих стороны: я, совершенно один, и он, с небольшим войском позади, замерли друг перед другом на расстоянии пяти шагов. Король принялся рассматривать меня, и его, поначалу сердитое лицо, стало смягчаться. Посмотреть на меня стоило, с момента переселения прошло слишком мало времени, чтобы я успел отдохнуть и отъесться.

— Надеюсь, у меня вы не потребуете документов, удостоверяющих личность? — внезапно для меня, спокойным голосом произнёс он.

Я хотел было пошутить, но сразу одумался, сейчас было точно не время.

— Ваше величество не нуждается в подобном, — сказал я и преклонил одно колено перед ним.

Лицо короля ещё более разгладилось.

— Хочу услышать вашу версию случившегося здесь недавно, — произнёс он, повелительно махнув рукой в сторону дёрнувшегося к нам тана Истера.

— Ничего такого вроде и не было, — я задумчиво почесал затылок. — Недавно появился какой-то гном в окружении вооружённой лиц, и, не предоставив никаких документов или ваших приказов, начал выгонять моих гномов из их домов. Когда я попросил предоставить хоть какие-нибудь полномочия, он стал орать и угрожать расправой. Вот собственно и всё, — я посмотрел своим самым честным взглядом на короля.

Невероятно, но король выглядел удивлённым, мне стало интересно, что же Истер ему наговорил.

— Хм… — произнёс Торгидор, — со слов тана, всё было немного по-другому.

— И что же? — поинтересовался я, мучимый любопытством.

— Неважно, — отрезал Торгидор и, оглядев меня ещё раз, спросил, — трудно приходится?

Наверное, впервые за несколько месяцев я порадовался тому, как я сейчас выгляжу: моя устрашающая худоба и усталое, обветренное лицо лучше всяких слов сказали королю, как обстоят тут дела.

— Пойдёмте, покажу я вам, ваше величество, — я встал на ноги и повёл короля на экскурсию.

Весть о прибытии короля, конечно же, сразу облетела не только гномов, но и людей. Работа у нас и так никогда не останавливалась, а теперь, при его появлении, просто кипела.

— Значит, говоришь, перевозил животных? — спросил он меня после часовой прогулки по секциям будущих полей.

— Уже в следующем году, будут поставки продуктов, — ответил я.

— Я спросил… — начал Торгидор и осёкся. — В следующем году?

— Моя голова в залог, — криво усмехнулся я.

— Серьёзный залог, — тряхнул гривой король и поправил свой пояс. — А где твой знак тана?

Я поразился его наблюдательности, ведь я специально надел куртку, чтобы скрыть отсутствие пояса.

— Я тут кое-какие перестановки произвёл, в руководстве, — осторожно подбирая слова, начал я.

— Кто? — прямо спросил король.

— Дорн, если имя вам что-то скажет, — пришлось мне сознаться.

— Трудно забыть такого, — хмыкнул король, — взбунтовал мне половину рудокопов на Северной стене, а до этого попытался устроить переворот, чтобы скинуть меня с трона.

Я от удивления остановился и посмотрел на короля. «Ничего себе у меня подчинённые», — пришла ошалелая мысль.

— А ты не знал, что ли? — усмехнулся он. — Теперь знай, с кем работаешь.

— Эти знания никак не повлияют на моё отношение к нему, — пожал я плечами, отходя от новости. — Пока у меня нет к нему нареканий.

— Накормишь короля с дороги? — поинтересовался он невзначай.

— Что за вопрос, ваше величество, — оскорбился я, — не только накормлю, но и напою.

Король впервые рассмеялся.

— Ну веди, показывай.

Обед, или, точнее, уже ранний ужин королю понравился, ведь всё было местное: копчения, соления, грибы, ягоды, свежая рыба. Приход такой массы людей значительно обогатил наши знания о том, как и что можно заготавливать. Сейчас уже были устроены несколько грибных плантаций, и закладывалось ещё столько же, оказалось, что грибы полезны, питательны, быстро растут, не требуют чрезмерного ухода, так что мы постоянно имели в рационе эту белковую пищу. Также мы сделали несколько прудов для воды, которые нам понадобятся в дальнейшем, для орошения полей, а чтобы они простаивали, заселили туда рыбу, которая довольно успешно размножалась.

Ко всему прочему, у меня имелся гигантский список того, что нужно купить, куда входили как деревья разных видов, так и живность, которую мы не смогли взять с собой при переселении. Советы от людей сыпались, как из рога изобилия: оливковые деревья — для масла, конопля — для верёвок и мешков, разнообразные рассады для специй, кучу семян всевозможных растений, овощей и фруктов — в общем, список был настолько огромным, что я собирался приобретать отмеченное в несколько — может быть, даже десятков — заходов. В ближайшие мои планы входила поездка к кочевникам.

— В этот раз я тебя прощаю, — так прощался со мной Торгидор, когда я провожал его до самых ступенек ведущих на лодку, — и никаких гостей к тебе от нас больше не будет. Только не вздумай больше мне врать, иначе я не посмотрю на то, что ты сам себя сделал.

Король усмехнулся и шагнул в лодку.

— Да, ваше величество, обещаю, — честно посмотрел я на него.

— Слабо верится, — проворчал он, когда лодка отошла от причала.

— Что делать, жизнь такая, — произнёс я, когда лодки короля и его эскорта ушли в темноту, — хоть одной проблемой теперь меньше.

— Я бы на твоём месте так не думал, — произнёс Дорн. — Истер не простит тебе этого, к тому же у нас появились проблемы и кроме него.

— Ещё проблемы?

— Я пообщался со знакомыми гномами в свите короля, — Дорн как-то по-особому усмехнулся. — В общем, против нас поднялись все Старейшины, которые сейчас снабжают гномов едой и получают от этого прибыли.

— И почему я не удивлён этому? — вздохнул я.

— Надо организовывать охрану, — твёрдо сказал Дорн. — Очень скоро у нас появятся нежеланные гости.

— Думаешь, дойдут до того, что будут гадить по мелкому? — поинтересовался я.

— И по крупному тоже, — без капли сомнения заключил гном.

— Значит, займёмся войском.

Утром мы снова собрались со Старейшинами гномов, а также я пригласил Старейшин людских деревень. Кроме гномов, пора было набирать и людей в наше новое войско. Когда люди осторожно, кучкой, примостились за свою часть стола, а гномы вольготно расселись, заняв всё остальное свободное место, я внутренне поморщился и начал разговор с совершенно другой темы, чем планировал.

— Думаю, пора нам представиться друг другу, — я кивнул в сторону людей. — Нам вместе предстоит сделать многое, и нерационально будет, если между нами возникнет непонимание. Меня вы все знаете, я барон Максимильян, ваш новый хозяин, а это уважаемые мастера гномов, слева направо: мастер Атор, Клан Сломанного доспеха, мастер Ортан, Клан Наковальни Торина, Дорн, Клан Вечного огня.

По мере моего представления поименованные слегка приподнимались с места.

— Все они представляют правление нашего предприятия ЗАО «Колхоз заветы Макса». Теперь ваша очередь, уважаемые.

Люди от одного моего слова «уважаемые» испуганно дёрнулись, до меня ни один дворянин ни разу в жизни их так не называл. Они молча переглядывались, и тут резко поднялся один из них, тот, кого я раньше замечал, как одного из активных участников обустройства человеческого лагеря.

— Я не привык говорить перед господами, поэтому просто Роик, сын Хиста, староста Высоких сосен.

Высказавшись, он сел, следуя его примеру, стали подниматься остальные старосты людей и представляться.

— Отлично, — подытожил я их представление, — теперь стоит поставить вопрос на общем собрании о включении старост людей в правление нашего колхоза.

Гномы недоумённо на меня посмотрели и даже открыли было рты, чтобы возмутиться, но я одним движение руки заставил их замолчать.

— Когда я выскажусь, дам возможность сказать каждому.

Видя, что гномы замолчали, я продолжил.

— Да, людей в два раза больше, чем гномов, поэтому предлагаю вам избрать в наше правление ещё троих, от гномов, чтобы уравновесить состав — это первое. Второе, они вправе участвовать в жизни колхоза наравне со всеми, так как их люди работают не меньше всех остальных. Третье, мы уже убедились, что советы людей о заготовке продуктов, солений, а также посеву и разведению скота — нам жизненно необходимы и крайне важны. Ну, и в-четвертых, лично я считаю, что когда они будут принимать участие в совместных решениях правления, то им трудно будет говорить своим людям, что они не имеют к этому никакого отношения.

Мои слова заставили гномов хорошо задуматься, а людей по-другому посмотреть на меня и собравшихся здесь.

— У меня нет возражений, — наконец произнёс Атор.

— У меня тоже, — нехотя произнёс Дорн, мучаясь, словно от зубной боли.

— Я тоже не против, — кивнул мне Ортан.

Я посмотрел на Дарина, тот пожал плечами, говоря, что у него точно нет возражений, против моих решений.

— Тогда решение принято единогласно, — подытожил я. — Следуя традиции, сейчас слово предоставляется новым участникам правления колхоза. Есть ли у них предложения или какие-то мысли, чтобы поделиться ими с нами?

Привычно достав песочные часы, я поставил их на стол и жестом пригласил старост. Люди, обалдело глядя на меня и гномов, молчали. Впрочем, я ничуть не удивился этому, слишком уж невероятно звучали мои заявления для тех, кто всю жизнь привык подчиняться решениям других. Трудно было воспринять вот так, сразу, что теперь и твои слова будут что-то значить. Не удивился я и тому, что первым поднялся Роик и, оглядываясь на своих, произнёс:

— Господин барон, извините нас, просто мы не привыкли, чтобы нас вот так спрашивали. Вы дворянин, а кто мы? Простые крестьяне, и чтобы дворянин спрашивал у нас совета — такого отродясь не бывало. Можно мне разъяснить наше отношение к происходящему?

Я молча показал рукой на часы, верхняя банка которых была полна. Старейшина заговорил быстрее, время от времени косясь на бегущий песок.

— Можете меня наказать, господин барон, но поскольку мы вроде как теперь такие же, как и гномы, то я выскажу всё, что думаю. Все до единого человека у нас растеряны и не знают, как быть дальше. Всё, что было нами накоплено за долгие годы — всё пошло прахом. Если бы не ваша стража, никто бы сюда не переехал. После спокойной и размеренной жизни в глубинке, мы попали неизвестно куда и неизвестно, чего нам теперь ожидать, даже ваши обещанные льготы не могут возместить нам утерянное.

Староста сделал паузу, в которую я решил влезть.

— Роик, прежде чем вы продолжите, хочу сказать вам одну вещь, — я обвёл взглядом и притихших людей и внимательно смотревших гномов. — Мы все можем часами говорить о том, что было бы, если бы мы остались там, где были. Вы, например, в своих деревнях, гномы в нижних штреках, а я ещё где-нибудь в глухой дыре. Но, раз уж я собрал вас здесь в одном месте, то теперь у нас всех есть только один путь — идти за мной. Никаких стенаний я не потерплю! От вас я хочу слышать только конкретные предложения — что нужно сделать и как можно это сделать, всё остальное — лишь трата нашего общего времени. Я понятно выразил свои мысли?

Во время речи, на кого бы из людей я не взглянул, все отводили глаза. Гномы, привыкшие ко мне, держались спокойнее, поскольку и так были привязаны ко мне крепче канатной стяжки.

— Если у вас есть мысли, как улучшить свой быт здесь, я вас слушаю, Роик, — сказал я, чтобы нарушить тишину.

— Если вы не против, завтра мы подадим вам общим списком все наши просьбы, господин барон, — тихо ответил он со своего места.

— Отлично, тогда один вопрос считаем закрытым. На повестке дня второй: организация войска охранения. Так как существующие дозоры слишком малы, слабо вооружены и, к тому же, выполняют эти функции на не постоянной основе, нам нужно создать регулярное войско, состоящее из лёгкой конницы людей и панцырников хирда гномов. Для начала предлагаю обсудить численность наших будущих дружин, а также кандидатуры их командиров.

— С нашей стороны даже обсуждать нечего, — ответил Ортан. — Состав хирда давно определён Дорном, он же и будет старшим.

Я посмотрел на Атора, гном привычно поднял руку в знак согласия.

— Тогда остались вы, — я посмотрел в сторону людских Старейшин.

— Но мы же не воины… — начал было один из них.

Я жёстко его перебил.

— Наверно, вы не совсем поняли меня, уважаемый, я сказал, что меня интересуют только предложения и варианты их решения. Если вы не в состоянии решить, сколько молодых парней вы можете выделить для обучения, тогда не вижу смысла в занимаемой вами должности. Я выберу парней сам, а для вас устрою перевыборы в деревне, чтобы назначили мне более решительного старосту. Если же у нас совсем не выйдет конструктивных бесед, то должность людских старост я сокращу и буду сам всем заправлять. Как вам такой вариант?

В эти слова, люди поверили сразу, из-за стола поднялся один из старост и быстро ответил.

— Господин барон, я готов дать десять парней.

Вслед за ним стали подниматься остальные и давать свои числа добровольцев. Когда они закончили говорить, осталось обсудить только один вопрос — кто будет главным.

— У вас есть ветераны в деревнях, которые смогли бы взять на себя обучение молодёжи? — спросил я их.

— Есть, конечно, но все такие старые, что вреда от них будет больше, чем пользы, — отозвались старосты.

«У меня только один вариант остался», — подумал я и искоса посмотрел на Рона. Тот, увидев мой взгляд, стал мотать головой, махать руками и делать кучу других отрицательных телодвижений.

— Да, Рон ты прав, других вариантов у меня нет. Люди откажутся подчиняться гномам, — нехотя сказал я, гарантированно зная, какие проблемы принесут потом мне эти слова.

Нубиец угрюмо посмотрел сначала на меня, потом на людей и сказал:

— С тобой мы разберёмся позже, но если мне придётся заниматься воспитанием воинов, то я буду делать это так, как посчитаю нужным, поэтому для начала сам отберу всех годных к службе. Это мои условия, и они не обсуждаются.

— Да, Рон конечно, — быстро ответил я, удивлённый самим фактом того, что Рон принял предложение и мне не пришлось пару часов его упрашивать. Пока он не передумал, нужно было соглашаться во всем, что бы он не потребовал,

— Тогда завтра с утра пусть ждут меня у себя, — закончил нубиец, выразительно посмотрев на меня. — Сегодня у меня будут другие дела.

Я внутренне вздрогнул, но на людях выглядел невозмутимым.

— Тан Максимильян, у меня ещё предложение, — раздался голос Дорна, — я хочу завтра обойти предполагаемые границы со степняками. Можно будет снять часть гномов с разработки пашен?

Я скривился, вспомнив лицо Костела, когда я забирал гномов. «Наверное, проще пойти самому, чем объясняться с управляющим, — решил я, — заодно и проветрюсь».

— Отвлекать от работы никого не станем. С вами поеду я, возьмём с собой ещё пять-десять гномов, для охраны. Вы ведь будете с нами, да и в степь углубляться мы не собираемся.

— Рон, тебе придется остаться, — сказал я, поймав выразительный взгляд нубийца. — Я понимаю твою ответственность, как телохранителя, но обучение людей важнее моего сопровождения, тем более, что наша поездка полностью безопасна.

Нубиец недовольно пожал плечами, соглашаясь с моими доводами.

— Ещё вопросы есть? — спросил я. Ответом было молчание. — Тогда хочу всех поблагодарить за плодотворное сотрудничество, и до завтра, — закончил я совещание и, встав из-за стола, пошёл к выходу, мне предстояли объяснения с Роном.

Утром, проводив недовольного нубийца к деревенским, я пошёл к гномам: Дорн и пять его вооружённых воинов уже ждали меня.

— Двинули помаленьку, — крякнул гном и быстро зашагал в сторону степи.

За два с небольшим дня мы осмотрели почти всё, что хотели, я даже зарисовал на куске тряпицы небольшой план местности, которую мы прошли. К концу третьего день мы решили возвращаться, переночевав в удобном овраге, по дну которого тёк небольшой ручей. Назначив смены часовых, мы легли спать, моя смена была ближе к утру.

Проснулся я оттого, что почувствовал, как по моей ноге что-то скребется. Тихо выругавшись, я стащил сапог и вытряс из него крупного жука. Поддав его ногой, чтобы он отлетел подальше, я натянул сапог обратно на ногу и стал укладываться. Внезапно я явственно услышал хрип, который бывает, когда кому-то перерезают горло — пару раз я слышал такое, и этот звук запомнился мне надолго. Я быстро стряхнул остатки сна и принялся будить остальных. Не успели мы встать в круг, как на нас, сбоку, молча, из темноты бросились вооружённые люди.

Едва кинув на них взгляд, я понял, что это кочевники, а также и то, что их слишком много и шансов выстоять у нас нет никаких. «Нужно рассредоточиться и попытаться скрыться, — понял я, — ночью у нас больше шансов уйти поодиночке».

— Единственный нас шанс прорваться, это отступать в ту часть оврага, — быстро зашептал я гномам, — как я кинусь на них, сразу рассредоточиваемся и уходим поодиночке.

— Но, тан… — попытались возмутиться Дорн и остальные гномы.

— Это приказ! — прорычал я. — Мы сейчас в одном пешем переходе от нашего дома, представьте, за сколько туда верхом доберутся кочевники? Нужно любой ценой предупредить наших, даже если мы с вами погибнем. Представляете, что учинят кочевники, если нападут сейчас?

Гномы вздрогнули только от одной мысли об этом, и слегка приподняли руки в знак согласия с планом.

— По моему сигналу, — повторил я и, наметив первую цель, бросился к кочевнику. Тот открыл было рот, чтобы, видимо, воплем испугать меня, как тут же рухнул с пробитым горлом. Оглянувшись на гномов, я увидел, что они по одному исчезли в темноте.

Подхватив копьё, я бросился наутёк, но, едва выскочив из оврага, наткнулся на отряд степняков. Заметив меня, они с улюлюканьем подхлестнули коней и помчались ко мне. Сплюнув от такого невезения, я принял бой.

Мне повезло только в одном: на тренировках Рон учил меня противостоять в том числе и конным воинам, поэтому зная, что слабое место всадников — это их кони, я старался атаковать в основном лошадей, не отвлекаясь на их всадников.

Лошадиное ржание разнеслось далеко в тишине ночи, когда я принялся, уворачиваясь от сабель кочевников, тыкать копьём в брюхо животных.

Кочевники быстро поняли мою тактику и разом бросились врассыпную, уходя от уколов копья. В центре круга, где я стоял, осталось лежать пять лошадей и всего два трупа. Остальные кочевники вылезли из-под своих лошадей и теперь полукругом подходили ко мне.

«Нужно прикрыть спину», — понял я, бросаясь в сторону, чтобы стать спиной к стене оврага. Кинувшегося мне наперерез одного из кочевников я сбил с ног, ударив его в живот тупым концом копья, и, пока не подоспели его собраться, прислонился спиной к тёплой стене оврага. Сердце было готово выпрыгнуть у меня из груди, а клейкие слюни трудно было сглатывать. Пока у меня было несколько секунд перед атакой, я постарался восстановить дыхание.

На помощь спешенным воинам кинулись их соотечественники, и когда передо мной оказалось четверо бородачей с лёгкими саблями в руках, я крепче сжал копьё. Всё остальное я вспоминаю с трудом, я даже особо не думал над тем, куда бить и как уклоняться. Тело действовало практически само, я только выполнял движения, которые мне казались верными. Скоро мне, как кипятком, обожгло бок, и я почувствовал, как по одежде потекло что-то тёплое. Удары сыпались один за другим, и через минуту я начал выдыхаться. Не помогало даже то, что я старался держать их подальше от себя, не переходя в рукопашную схватку. Ещё одно неверное движение — и кончик сабли рассёк мне плечо, правая рука сразу обвисла плетью.

Вместе с выходившей из меня кровью я терял и силы, удар саблей плашмя по голове положил конец бою.

 

Глава 3 Плен

— Гайсак, как там этот сын шакала? Не умер? Смотри, головой за него отвечаешь! — резкий голос и рывок за волосы вывел меня из забытья.

— Да мудрейший, слушаюсь, — раздался рядом ещё один голос, и голова моя ударилась о горячий конский бок.

— Дарек, куда ты смотришь?! — внезапно рявкнул первый говоривший, и я услышал удаляющиеся шаги.

Сначала я не понял, где я, голова гудела так, что мысли никак не могли собраться в одну кучу. Бок и плечо горели, при малейшем движении коня острые иглы боли впивались в меня.

Я осторожно открыл глаза и убедился в своем предположении: я висел, перекинутый через круп коня, мои руки и ноги были связаны кожаными ремнями.

Поняв, где я, сразу вспомнил обстоятельства, при которых угодил в такое положение.

«В плен попал, — констатировал я, следом пришла другая мысль: — Интересно, удалось ли гномам вырваться, или захватили и их тоже?».

— Повелитель, чужак очнулся, — прозвучал ответ того, который среагировал на имя Гайсак.

«Как, интересно, он догадался, ведь я всего лишь открыл глаза?», — слегка удивился я.

— Давай скинь его с лошади, мне хочется на него посмотреть, — послышался голос издалека.

Меня бесцеремонно спихнули с лошади, и я мешком повалился на землю, ноги и руки, перетянутые ремнями, затекли от долгого бездействия. Я открыл глаза и повернулся на бок. Рядом со мной стоял низкорослый кочевник в той же одежде, что были те, с кем я сражался: меховая шапка с наложенным поверху металлическим, остроконечным шлемом, и стёганный плотный кафтан, с нашитыми на нём толстыми бляхами из нескольких слоёв кожи. Плоское лицо с небольшими усиками, узкие глаза внимательно наблюдали за моими действиями, а в руке степняк держал изогнутую саблю.

«Стоит показывать, что я знаю их язык, или же нет? — задумался я. — По здравому разумению лучше, чтобы они не догадывались об этом, тогда я может, больше узнаю, хотя бы куда меня везут и зачем».

— Ремни сними, — я обратился к нему на шаморском языке, — руки затекли.

От звуков моего голоса он сначала дёрнулся, но потом сплюнул и ответил на своём языке:

— И чего лопочет, шайтан его разбери, нет бы, на нормальном языке говорил, — пробурчал он. Мне почему-то сразу вспомнилась Марта и её отношение к другим языкам.

— Тупой, что ли? — я глазами указал на ремни и вытянул руки вперёд.

— Ага, разбежался, ремни тебе снимать, — оскалился кочевник, — нашёл дурака.

Он осторожно оглянулся назад, стараясь держать меня в поле своего зрения, и посмотрел на приближающегося к нам второго кочевника. По его горделивой походке, лучшей одежде и богато украшенному кнуту я понял, что похоже это и есть тот самый господин.

Подошедший сначала разглядывал меня, а затем на ужасном шаморском сказал.

— Ты есть кто?

— Я есть слуга барона Максимильяна.

До полной ясности я решил оставаться скромной персоной: одежда на мне простая, украшений и документов нет, разве что копьё слегка необычное.

Кочевник хмыкнул и ударил меня кнутом. Я видел замах, поэтому подставил руку, поскольку эта паскудина метила мне в лицо. Руку обожгло болью.

— Когда с тобой разговаривает господин Шарек, ты должен кланяться и говорить «да, хозяин», — торопливо произнёс первый кочевник, и вовсе не из-за заботы обо мне. Раз этот Шарек сказал, что он отвечал за меня головой, значит, так и было.

— Я есть слуга, да хозяин, — вежливо ответил я, стискивая зубы.

— Умный воин, мёртвый воин, — загоготал Шарек и уже на своём сказал Гайсаку, отвернувшись от меня, — будь внимателен, он умнее, чем кажется.

Я чертыхнулся, сукин сын провёл меня своей корявой речью, а вечная причина умничать в этот раз меня подвела.

Отвернувшись, он ушёл, а Гайсак распустил мне ремни и дал размять ноги с руками. Я огляделся вокруг, мы были где-то далеко в степи и одни. Дав снова надеть ремни на руки и ноги, я устроился, чтобы не тревожить бок и плечо и заснул. Разбудил меня удар в бок, и сразу же за этим резкая боль в потревоженной ране, которая сразу же открылась. Следом за первым ударом пришёл второй, а затем ещё и ещё.

Я попытался откатиться, но удары настигали меня, а сверху я услышал гогот и свист. Удары прекратились, поэтому, покрутившись несколько раз по земле, я посмотрел на того, кто на меня напал. Наш бивак преобразился, теперь здесь повсюду виднелись люди и лошади, а в данный момент надо мной возвышались с десяток кочевников, которые, поигрывая кнутами, примеривались хлестнуть ими по мне.

— Я так смотрю, ты хочешь стать Почётным гостем на играх, Аслан? — раздался знакомый голос Шарека. При этих словах смех сразу прекратился, а кочевники убрали кнуты за спины.

— Твой брат мёртв, ты не можешь здесь распоряжаться, — выплюнул словами тот кочевник, который, видимо, и был Асланом. — Я не хочу тащить его на игры, я хочу отомстить за смерть друга.

— Может, ты хочешь поспорить со мной об этом? — ледяной голос Шарека и звякнувшие ножны могли остудить любой пыл.

— Вожди нас рассудят, — проворчал Аслан, пряча кнут за пояс.

— Поэтому я и хочу, чтобы он был гостём на играх, — с тем же холодом в голосе сказал Шарек, — или ты сам можешь устроить это лучше?

Аслан ничего не ответил, кочевники нехотя разошлись, а Шарек, даже не удостоив меня взглядом, проследовал на своё место.

«Что ещё за почётный гость и игры такие? — задумался я, осторожно поворачиваясь, чтобы дать к ране доступ воздуха. Кровь, вроде бы, перестала течь.

Утром Гайсак перевязал меня и снова водрузил на лошадь. День предстоял быть длинным. На всём протяжении пути кочевники меня больше не трогали, хотя злобных взглядов хватало. Всю дорогу к своему пристанищу они обсуждали только предстоящие игры. Чем больше я узнал о них, тем больше мне становилось не по себе.

Оказалось, что эти игры проводят раз в три года и на них собираются все кочевые племена степи, в программу игр входят различные состязания, а также сражения рабов и публичные пытки. Воины горячо обсуждали, кто будет победителем в скачках, бое на саблях, кидании аркана, стрельбе из лука и других дисциплинах, а также делали азартные ставки на то, раб чьего племени выиграет в этот раз.

О моей судьбе я узнал от того же Аслана, когда тот, скосившись на меня, поведал остальным, что в этом году его брат будет главным на пытках, и что я, в качестве почётного гостя, устрою всем отличное представление. Почему-то у меня не возникло надежды, что я буду наблюдать за пытками со зрительского места.

— Я считаю, что победит раб племени Гасана, — от нечего делать я продолжал вслушиваться в разговор степняков.

— Не спорю, шаман, конечно, силён, — ответил ему другой, подкручивая небольшие усики, — но орк Радира побеждает всех, особо не напрягаясь. Даже тот пират, с Вольных островов, ну помнишь, который год назад убил племянника Ростара?

— Конечно, помню, — подтвердил его собеседник.

— Так вот, даже он не продержался против орка больше трёх минут.

— Не знаю, мне кажется, шаман победит, — продолжал упорствовать его товарищ. — Он вообще не получает ран в боях.

— Да, жаль, что у нас нет ни стикийцев, ни нубийцев, — с сожалением заключил третий, — я слышал, они страшны в драке.

Дальнейший разговор был мне не интересен, они перешли на женщин, кто кого, сколько и в каком количестве.

«Похоже, в нынешнем положении сбежать мне не удастся, — подумал я, снова проверяя крепость кожаных ремней — те даже не шелохнулись — вариантов нет, нужно ждать удобного случая».

Путь до стойбища занял неделю. За это время я узнал почти всё и о тех, кто меня вёз, и об их племенах, и о том, что они вообще делали в наших местах. Оказывается, они действительно узнали о нашем посёлке и собирались провести разведку, случайное столкновение ночью смешало их планы, да ещё я убил пятерых их товарищей, к тому же брат Шарека и возглавлял их отряд. Решив, что лучше всего вернуться за подкреплением, они повернули назад.

Самым неприятным было то, что я почти в точности узнал, что за игры такие, в которых я должен буду принимать «участие». Их придумали несколько столетий назад, чтобы помирить несколько кочевых племён, которые постоянно враждовали между собой. Несколько вождей собрались и решили выяснять, какое из племён является сильнейшим в данный момент, не в кровопролитных воинах, а в состязаниях. Так и повелось с тех пор, что раз в три года эти соревнования проводились на территории сильнейшего племени, которое победило по количеству призов в прошлом состязании.

Самое удивительным для меня открытием было то, что все до единого кочевники считали эту землю своей, никаких гномов они не признавали, и никаких договоров они не знали. Они жили сами по себе, на свободной земле. При здравом размышлении я признался самому себе, что король гномов, да и сами гномы немного лукавили, говоря, что удерживают кочевников в узде. Как пешие гномы могут запретить кочевникам перемещаться по земле, на которой никто не живёт?

«С этим вопросом нужно тоже разобраться, — подумал я, — если конечно выберусь отсюда живым».

О том, что они увидели своё селение, я узнал сразу же: кочевники принялись вставать на стременах и оживлённо переговариваться, обсуждая, как обнимут своих жён или рабынь, а также что изменилось за время их отсутствия.

Отряд при въеде в границы кочевого посёлка радостно приветствовали, все по своим жилищам, а меня, как добычу Шарека, Гайсак повёз к его юрте. Сбросив меня на землю, он гортанно выкрикнул.

— Эй!! Ты где, пёс шелудивый?!

Из большого шатра выскочил маленький чумазый мальчишка, с толстым кожаным ошейником на шее, он подбежал к нам и бухнулся на колени.

— Да хозяин, слушаю вас, хозяин, — быстро забормотал он.

— Развяжи его, помой и накорми, чтобы приходу хозяина был чистый, — распорядился Гайсак, уходя к большой юрте, справа от той, откуда выбежал мальчишка. Я удивился, почему меня оставляют без присмотра, но виду не подал, нужно было разобраться с этим. Мальчишка осторожно подошёл ко мне, и боясь дотронуться, спросил на плохом языке кочевников.

— Эй, ты? Ты слышишь меня?

Я посмотрел на него и ответил на шаморском:

— Ты кто?

Мальчишка перешёл на другой язык.

— А такой ты знаешь?

Я решил, что выдать знание другого языка не будет большой проблемой, поэтому ответил на его языке.

— Да, ты кто?

Мальчишка, услышав мои слова, радостно хлопнул себя по коленкам и умчался в сторону юрты, вернулся он скоро с полной миской какого-то варева. Поставив чашку рядом, он стал развязывать узлы на ремнях, быстро говоря при этом.

— Я Юс, меня пригнали сюда два года назад, а ты откуда?

— Я из Шамора, — ответил я. Освобождённый от пут, я лежал на земле и разгонял кровь в конечностях, вставать пока опасался.

— А я жил в деревне, там, — он махнул рукой в сторону севера, — далеко отсюда. А как ты попал в плен?

— Был бой, так и попал, — нехотя признался я.

От запаха еды, поставленной передо мной, я почувствовал себя ужасно голодным. Взяв чашку в руки, чуть не спросил про ложку, но подумал, что в устах слуги этот вопрос был бы не очень уместен.

Зачерпывая руками склизкую кашу, я стал есть. Она оказалась переваренной, к тому же в ней не было ни кусочка мяса. Стараясь не обращать внимания на сомнительный вид и вкус, я быстро затолкал в себя всё, пока меня не вырвало.

— Пошли, помоем тебя, пока хозяин не пришёл, — произнёс мальчишка, который испуганно посмотрел при этом по сторонам.

Мытьё состояло в том, что мне выдали ведро и пригоршню золы. С их помощью мне и предстояло мыться, причём яма для воды была практически посередине селенья, поэтому мне пришлось раздеваться и мыться под пристальными взорами всего посёлка, в том числе и женской его части. Осторожно намочив тряпки, я с зубовным скрежетом и помощью Юса содрал их с ран и, помывшись, постирал не только их, но и свою одежду.

Юс, который ни на секунду не замолкал, засыпая меня вопросами, стал мне порядком надоедать. Закончив мытьё, я решил проверить, почему меня оставили без охраны. Напустив на себя беззаботный вид, я двинулся к концу поселения. Когда я поравнялся к крышей последней юрты, дорогу мне преградили две большущие собаки, которые оскалив клыки, внимательно смотрели за моими действиями.

«Ага, ясненько, — понял я, — но с двумя-то я управлюсь».

Оглянувшись назад, я увидел, что за мной, кроме собак, наблюдают и другие глаза — десяток детей кочевников злобно зыркали на меня, прячась за ближайшими юртами.

«Ночью надо попробовать, — угрюмо подумал я, повернув назад. — Собаки и дети — серьёзная охрана. Не остановят, но шум поднимут изрядный, а без коня далеко не уйдёшь».

Вернувшись к юрте, я увидел, что меня уже ждут. Сам Шарек, Гайсак и неизвестный мне старый степняк, который смотрел на всех с такой брезгливостью, что казалось все пролетающие птицы, гадят исключительно на него.

— Почему так долго? — Гайсак с криком замахнулся крутом и щёлкнул им в сторону меня и Юса, метя при этом в мальчишку.

Я слегка оттолкнул пацана, и краем глаза увидев летящую тень, выкинув руку, которую резко обожгло. Я почувствовал такой рывок, что едва не покатился кубарем. От резкого движения болью отозвались раны, но я выпрямился и остался стоять на ногах. Посмотрев на руку, я увидел зажатый в ладони пойманный кнут.

— Хороший воин, — скривился старик, — только не пойдёт он в качестве Почётного гостя, Шарек.

— Почему, отец? — удивился кочевник.

— Раны слишком свежие, чтобы его приняли на это место, — сплюнул тот. — Но на роль раба от нас сгодится. Говоришь, он пятерых наших положил?

Шарек качнул головой и ответил.

— Меня ранил и ещё двоих наших, дерется, как берсерк.

— По его виду и не скажешь, — старик смерил меня взглядом.

— Это нас и подвело. Мы-то решили, что будет лёгкая добыча, а он так орудовал копьём, что только свист стоял, — кочевник посмотрел в мою сторону. Мне пришлось сделать вид, что я разглядываю свои сапоги.

— Думаешь, действительно телохранитель барона, а не он сам?

— Да отец, несмотря на его возраст, думаю, не врёт, для дворянина слишком худ, плохо одет, и чёрен.

— Поскольку выставить нам больше некого, готовь его для Игр. Призовых мест не займёт, но пару рабов чужих покалечит — и то радость, — старик повернулся и пошёл прочь.

— Эй, раб, иди сюда, — позвал меня Шарек.

Я подумал, что время выпендрежа ещё не настало, поэтому проглотил слово «раб» и подошел к нему.

— Да хозяин, — я вспомнил недавний урок.

— Молодец, быстро учишься, — кочевник оскалился. — Пойдёшь вон к той юрте, скажешь, чтобы на тебя надели ошейник с моим именем.

Я внутренне содрогнулся, представив на себе ошейник как у Юса, и внимательно посмотрел на степняка, вернее, на его оружие. Почувствовав на себе мой взгляд, Шарек перестал скалиться и положил руку на саблю. Я прикинул, смогу ли я убить его, не подняв всех остальных, и понял, что это безнадёжно. Пока нужно подчиниться.

— Да, хозяин, — ответил я и зашагал, куда он мне показал. Кочевник провожал меня взглядом и больше не улыбался.

Ошейник мне подобрали и нацепили за пару минут, настолько жёсткий и толстый, что с трудом можно было повернуть голову. В ужасном настроении я поплёлся назад.

— Куда прёшь, шакал! — задумавшись, я даже не заметил, как преградил дорогу конному всаднику. Следом за его словами последовал удар кнута, настроение у меня было настолько поганом, что я, не задумываясь, полез в драку. Нырнув под лошадь, я дёрнул кочевника за ту ногу, которой он опёрся на стремя, приподнявшись для замаха. Мужик вылетел из седла, как пробка, и мешком шлёпнулся на землю.

Несколько секунд ничего не происходило, а затем из всех щелей попёрли люди с саблями наголо.

«До… выпендривался», — ожесточённо понял я, ища глазами любое оружие. За такое мог сойти только толстый шест, который использовали при постройке юрт.

Ухватив двумя руками это неудобное оружие, я прислонился спиной к юрте и стал ждать нападения. Похоже, никто из кочевников не знал пока про мои «подвиги», поэтому нападать решили они по одному.

Всего пара сбитых воинов доказали им ошибочность такого решения. Крутя в руках тяжёлый шест, я почувствовал, как начинают колоть раны, предупреждая меня о том, что могут в любой момент открыться. Кочевники, поняв, что так взять меня не удастся, стали раскручивать арканы.

— Разойдитесь! Прекратить, я сказал! — разорвал суету боя громкий повелительный голос. Кочевники нехотя расступились, пропуская отца Шарека.

Я отступил обратно к юрте, оставив нападавших лежать на земле. Мне и самому без раны обойтись не удалось, кто-то из кочевников задел саблей мою ногу.

Кочевник безбоязненно подошёл ближе и протянул руку к моему шесту. «Пожалуй, из сложившейся ситуации — это единственный выход», — обдумал я всё и молча протянул ему шест. Он откинул тяжёлый шест как пёрышко и кивнул мне следовать за ним. Все расступились, когда мы проходили мимо, но добрый взглядом на себе я понятно не заметил.

За свою выходку я поплатился. Шарек лично привязал меня к специальным колодкам, стоявшим посередине селенья, и отвесил мне двадцать плетей. Бил он очень хорошо, рассекая мне кожу на спине и заставляя орать благим матом. Когда экзекуция закончилась, я с трудом поднял голову, перед глазами всё расплывалось, а кровавые «мухи» летали перед глазами. Посмотрев в сторону, я увидел, что все разошлись, кроме пяти женщин. Как я узнал позже, это были жёны тех кочевников, которых я убил, когда меня пытались поймать.

Дальше пытку продолжили они: сначала на разорванную ударами спину, мне насыпали соли, затем облили меня сладким сиропом из перебродивших фруктов. Зачем, я узнал очень скоро, когда они отошли, напоследок кинув в меня конским навозом, на меня накинулись мухи и слепни.

Чувствовать, как по тебе ползают и кусают сотни насекомых, при этом самому нельзя пошевелить и пальцем, было ужасно. Даже соль, разъедавшая раны причиняла не такие мухи, как проклятые насекомые, не помню, сколько я простоял, прежде чем потерять сознание. Дальнейшее, я тоже вспоминаю теперь с трудом, все дни, что я висел на колодках, были у меня чередой прихода в себя и отключением. Женщины приходили два раза в день, чтобы обновить мне соль на ранах и сироп на теле и голове.

Те минуты, когда меня отвязали и бросили возле юрты Шарека, а также то, как за мной ухаживал Юс, я тоже не помнил. Только потом, когда я окончательно пришёл в себя, я узнал, что он для меня сделал, и про тот переполох, который я сотворил.

— Тебе повезло, что отец хозяина решил выставить тебя бойцов на Играх, — тихо говорил мне он, промывая раны. — Если бы не это, то тебя скормили бы собакам или отдали на растерзание женщинам, тем, которые лишились из-за тебя кормильцев, и вынуждены теперь жить из милости у родственников погибших мужей.

Я лежал, блаженствуя в его руках, мокрая и холодная тряпка казалась пёрышком после сотен тысяч лапок топтавших меня насекомых, казавшихся мне тогда, на колодках, тварями величиной с собаку. Вода приносила прохладу и успокоение, и я старался даже не думать о том миллиарде-другом микробов, которые заносились мне в рану.

Ходить — да и то с палкой — я смог только на третий день. Но всё же мои занятия с Роном и молодой организм давали о себе знать, раны затягивались со стремительной быстротой. Ещё через неделю ко мне явился Шарек.

— С сегодняшнего дня буду готовить тебя к играм, раб, — заявил он, пинком отбрасывая Юса в сторону. — Но если ты ещё раз выкинешь нечто подобное — ничто тебя не спасёт, ты понял меня?

Я не смотрел в его сторону, поэтому, когда пинок пришёлся мне по раненой ноге, я скривился и сказал, посмотрев ему в глаза:

— Да, хозяин.

Удовлетворённый, кочевник вышел наружу.

До Игр оставался месяц, поэтому Шарек взялся за меня не на шутку, то, как со мной занимался Рон, по сравнению с методами кочевников показалось мне просто любовной прелюдией. Больше всего их тренировки напоминали мне издевательства над учениками из старых китайских фильмов, где ученикам не давали есть, пока они не переделают горы работы, использовали для занятий приспособления, несущие прямую угрозу для жизни, и прочее. Самым запоминающимся из них было приспособление для накачивания мышц пресса и спины: мои ноги в коленном сгибе привязывали к перекладине и нужно было раскачиваться взад и вперёд над горящими углями, поскольку как только моё движение останавливалось или замедлялась от усталости, сразу начинали шипеть сгораемые волосы и потрескивать от жара кожа. Да и все остальные тренировочные приспособы у меня были такими же. Как позже мне объяснил Шарек, эти устройства использовались только для тренировок рабов, для тренировок воинов существовали более щадящие методы.

Когда дошло время до поединков, мне вернули моё копьё, которое, как оказалось, кочевники прихватили с собой. Переучивать меня на саблю не стали, просто решив ещё более отточить моё искусство владение собственным оружием. Бои велись как один на один, так и по нескольку человек сразу. Поскольку никаких наказаний за то, что во время боя я избиваю воинов, не было, то я отрывался вовсю. Популярности мне это не добавило, но удовольствие я получил.

Время пролетело незаметно, все мои дни были жёстко расписаны и времени даже на мысли о побеге не оставалось, тем более, что я понял бесперспективность такой затеи внутри стана кочевников. Дети и собаки оказались лучшими охранниками, чем я предполагал.

В день, когда большая часть мужского населения отправлялась на игры, отмечался всем селением, как большой праздник. Трудно было представить, что у кочевников есть праздничная одежда, но это оказалось реальностью. Женщины нарядились в наряды, украшенные золотыми и серебряными изделиями, появились меха, которых до этого дня ни на ком не было видно. Мужчин провожали с песнями и музыкой, звучали диковинные для меня инструменты, похожие на тонкие и длинные балалайки, по которым водили смычком, а также какие-то тонкие штуковины, на которых играли, как на губной гармошке.

Меня, в отличие от остальных рабов, усадили на кибитку, чтобы я не устал во время пути, для надёжности не только привязав к ней ошейником, но и поставив надо мной двух стражей. Один из них сторожил меня ночью, другой днём. Впрочем, мысли о побеге у меня напрочь отбивала стая собак, которая следовала вместе с нашим отрядом. На что способен десяток этих зверюг, я наглядно убедился, когда затравили собаками одного из рабов, разбившего любимую чашу хозяина. Возможности без шума отделаться от них всех у меня не было, а тратить впустую, возможно, единственный шанс для побега я не мог. Я бы просто не пережил последовавшего после этого наказания, поэтому намеревался попытаться бежать только тогда, когда шансы были бы более значительны.

Ко мне — единственному из рабов — относились нормально. Пока я жил в селении, практически не встречался с другими рабами, кроме Юса, поэтому видеть, как измываются над беззащитными людьми, мне было тяжело. В поход взяли не только мужчин-рабов, но и женщин, которым доставалось больше всего, так как среди местных они считались даже ниже по положению, чем животные. На моих глазах за какую-то провинность одну девушку избили кнутом до полусмерти и оставили умирать в степи. Я ничего не мог поделать, кроме как сжимать кулаки и запоминать всё на будущее. Счёт к кочевникам у меня рос просто по секундам, а то количество вариантов, с помощью которых я собирался с ними рассчитаться, не поддавалось подсчёту.

Место Игр я заметил сразу: огромное множество юрт, раскинувшихся, докуда доставал взгляд, заметить было не трудно. Кочевники оживились, и принялись тыкать пальцами на вымпелы на верхушках юрт, перечисляя, какие племёна уже прибыли.

Мы вкатились в этот огромный лагерь, но наше появление никакого ажиотажа не вызвало. Я уже давно понял, что племя, захватившее меня в плен, не пользовалось особым уважением и влиянием в иерархии кочевых племён. Наш отряд встретил один кочевник важного вида, который, особо не рассусоливая, указал место для разбивки лагеря. Отец Шарека попытался было спорить, но тот пренебрежительно сказал, что мы вообще можем остановиться, где хотим, степь большая, но на месте Игр все места уже расписаны.

Ругаясь, но так, чтобы этого не услышал распорядитель, мои кочевники поехали на указанное место, расположившееся, как оказалось, рядом с выгребной ямой, используемой всем лагерем. Шарек, едва увидев её, побагровел и посмотрел на отца, тот тоже не был в восторге, поэтому всех рабов послали её засыпать. Когда мы закончили работу, нам приказали выкопать яму в другом месте, подальше от нас.

«Похоже, так поступают все следующие племена, которые специально размещают рядом с ямой, — догадался я. — А что, яма постоянно новая и усилий для этого организаторам никаких предпринимать не нужно».

Злые и раздражённые кочевники срывали свою злость на рабов, то тут, то там слышались щелчки кнутов и крики боли. Пару раз досталось и мне: униженный пренебрежением к племени, Шарек разошёлся не на шутку. В конце концов, он, не дожидаясь установки шатра, ушёл по знакомым.

Хоть меня и не заставляли ставить шатёр, я решил помочь рабам, тем более что особо заняться мне было нечем, а болтаться без дела на виду злых степняков было ещё опаснее. Мужчины сначала недоумённо оглядывались на меня, а женщины боязливо отходили, когда я таскал им с кибиток кожу и шесты, для юрт, ведь они видели, кто я и для чего меня натаскивали этот месяц, да и до сего дня у меня не было даже времени встретиться с другими рабами.

— Эй, раб, иди сюда, — раздался сзади грозный голос Шарека. Все, кроме меня, испуганно повернулись на его зов. По тому, как они начали отходить в стороны, я понял, что зовут меня. Повернувшись, я неспешно пошёл к степняку.

— Да, хозяин.

— Пошли. Как участник боёв, ты будешь жить в другом месте, — Шарек сплюнул на землю. — Похоже, в этот раз у нас нет ни единого шанса на победу.

Он повёл меня вдоль рядов юрт и высоких шатров, некоторые из которых были по-настоящему огромны и расписаны золотыми нитками. «Видимо, это жилища местных авторитетов», — с усмешкой подумал я, рассматривая их.

Вскоре я понял, что мы идём к помостам, которые выполняли роль трибун. В просветы между ними я заметил странные деревянные конструкции, установленные посередине арены. Мы направились прямо к ним, и я с содроганием понял, что это большие деревянные клетки, в которых находятся как люди, так и неизвестные мне звери и существа.

Когда мы подошли поближе к клеткам, на меня уставились все их обитатели, от взглядов которых у меня по спине пробежали мурашки. В нескольких клетках сидели люди крепкого телосложения, в одной — маленький, сухонький старичок, который, закрыв глаза, сидел в позе лотоса и медитировал, в соседней — огромный мужчина неизвестной мне расы, цветом кожи немного светлее Рона. Я обводил взглядом клетки, понимая, что здесь находятся те, кому предстоит сражаться. Увидев в конце круга множество пустых клеток, я сообразил, что буду сидеть в одной из них.

К нам подошёл кочевник, в отличной одежде, с одетой поверх неё тонкого плетения кольчугой. «Для кочевника такая кольчуга — настоящая роскошь», — пришла мне в голову мысль.

— Добро пожаловать, Шарек-хан, — приветливо улыбнулся он.

— И тебе добра в дом, Усла-хан, — против воли улыбнулся злой Шарек. — Лесть, конечно, приятна, но сам знаешь, до хана мне пока далеко.

— Всё в руках Всевышнего, — пожал плечами кочевник, и посмотрев на меня спросил: — Эта пародия на человека — ваш боец? Племя Юрсула настолько обнищало, Шарек?

Шарек оскалился и ответил.

— А ты дай ему копьё и попробуй его хотя бы задеть.

Кочевник заинтересовался.

— Настолько хорошо?

— Давай поспорим на пять золотых, что ты его даже не поцарапаешь?

При словах о такой сумме, кочевник развеселился.

— Ты же знаешь меня, Шарек, и ставишь такую большую сумму? Готовь деньги друг.

Кочевник повернулся и прокричал вглубь арены, чтобы принесли боевое копьё.

Пока его несли, он снял с себя кольчугу и разделся до пояса, затем вытащил саблю и сделал несколько разогревающих мышцы упражнений. По его хвату и той скорости, что он орудовал саблей, я подумал, что, может быть, Шарек погорячился ставить на меня такую сумму. Вздохнув, я тоже начал разминаться. Моего согласия на участие в поединке никто не спрашивал, а что будет со мной, если Шарек проиграет деньги, я уже догадывался.

Когда раб подтащил мне копьё, я взял его в руку и легонько крутанул, проверяя баланс и вес. Копьё было хорошее, хоть и не моё цельнометаллическое, но очень приличное, с отличным балансом. Несколько раз, прокрутив его и сделав пару выпадов, я приготовился, краем глаза заметив, что за нами внимательно наблюдают из клеток, даже медитировавший до этого старичок открыл глаза и смотрел на меня.

— Ранить можно? — спросил я Шарека, лучше быть точно уверенным, что мне всё сойдёт с рук.

— Если сможешь, — ответил за него Усла, лёгким, бесшумным шагом он скользнул ко мне.

Внешне медленно и лениво он сделал пару выпадов, проверяя мою реакцию, я вообще не сдвинулся с места, присматриваясь к его действиям. За этот месяц я научился противостоять лёгким, но таким смертоносным саблям кочевников, тренируясь со многими бойцами, я понял основные приёмы и методы боя на них. Главное правило Рона оставалось неизменным и для этого вида оружия: «постоянно двигайся и не давай копью оставаться на месте, тогда все твои выпады будут нести реальную угрозу, а не так, как сейчас, только один из пяти. Тогда тебе будет безразлично, кто находится перед тобой».

Видя, что его поддёвки не заставляют меня двигаться, кочевник двинулся вперёд, и напал уже серьёзно. Сделав шаг назад, я легонько отклонил кончик его сабли остриём, и сделав быстрое движение вправо, закрутил копьём спираль вокруг сабли. Рука кочевника, попав в этот довольно сложный капкан, осталась на несколько секунд неподвижной, чем я сразу и воспользовался. Мгновенно переведя копьё из горизонтального в вертикальное положение, я подбил пяткой копья его ногу под коленной чашечкой, и когда он потерял равновесие, толкнул его древком в грудь. Кочевник понял, что произошло, только лёжа на земле и чувствуя возле своего горла холодный металл.

Подержав секунду копьё, я отступил на шаг и со всей силы метнул его в нижнюю балку расположенного рядом деревянного помоста.

— Ну как, Усла? — Шарек явно повеселел, — обнищал наш клан?

Усла оскалился, но, поднявшись, потёр саднящую ногу и грудь.

— Хорош, нечего сказать, хотя на вид заморыш заморышем. Где нашёл такого?

— Случайно в плен взял, — самодовольно ухмыльнулся тот, не став разглашать, что «при случайном пленении» был убит его брат и ещё четверо соплеменников.

— Помещу его рядом с орком, — кивнув головой, решил Усла, — пусть посмотрит, на что способен боец нашего клана.

Меня повели к клетке, стоявшей между стариком и большим, страшным с вида чудищем с горящими жёлтым глазами. Выгнав из клетки мужчину, он запер меня в клетке, а его повёл в конец ряда.

Я критически осмотрел своё новое жилище. Прежний постоялец не отличался чистоплотность, поэтому для начала я решил убраться и выкинуть из неё всю накопившуюся дрянь. Через час клетка была приведена в относительный порядок, я уселся на кожаную подстилку, оставшуюся после прошлого владельца, и столкнулся взглядом с чудищем из соседней клетки.

Заинтересовавшись, я принялся его разглядывать: высокий настолько, что большая клетка была ему мала, с огромными узловатыми руками и ногами, на которых бугрились мышцы таких размеров, что у меня по спине прошёл холодок при одной только мысли о том, что с ним придется сражаться. Моё любопытство начало его злить, он, оскалившись и продемонстрировав мне большие нижние клыки, что-то прорычал. Я остолбенело замер, я понял, что он мне сказал.

— Что вылупилась, лягушка? — вот как он ко мне обратился. Я так же неподвижно сидел, вылупившись на него, впервые знание стольких языков удивили меня самого.

— Думаешь, твоя палка меня остановит? — снова гортанно проревел орк.

От такой наглости во мне снова проснулся дух противоречия, и я, недолго думая, брякнул, так напрягая для трудного горлового выговора слов свои голосовые связки, что заболела гортань.

— Заткнулся бы, сын червяка и собаки!

Настала очередь замереть орку. Он несколько раз пораженно моргнул и даже убрал клыки.

— Ты знаешь язык Первородителей?

— Нет, не знаю, — рыкнул я в ответ.

Орк замолчал, видимо, переваривая информацию.

— Слышь, старик, он может говорить на Первородном, — прорычал орк, игнорируя меня.

Настала моя очередь удивляться, когда маленький старик из соседней клетки спокойно произнёс на том же языке.

— Ты, Ур'такал, не знаешь даже половины того, на что он способен.

Я опять застыл с открытым ртом в позе истукана на своём месте. Общающиеся между собой на неизвестном языке старик и орк явно были давно знакомы.

— Так, стоп, — я остановил орка движением руки. — Если я правильно понял, мы сейчас гладиаторы, которые сражаются между собой. Как вы можете нормально разговаривать, если завтра будете убивать друг друга?

— Наивный лягушонок, — забулькал орк. Видимо это бульканье обозначало у него смех.

— Юноша, — усмехнулся старик, и показал на стоящие рядом с нами десяток клеток, — вот они — мясо, а мы с Ур'такалом знакомы уже шесть лет и договорились в совместных битвах проигрывать друг другу по очереди, не нанося существенных ран. Наши «хозяева» делают ставки на то, кто из нас победит, только не догадываются о нашей договорённости.

— А вы не боитесь, что я вас сдам? — усмехнулся я, ошеломлённо выслушивая старика. Новости были, мягко говоря, охренительные.

Тут уже забулькали они оба.

— Лягушонок, ты забываешь, что тебе никто не поверит, а драться с нами на арене тебе всё равно придется, если, конечно, доживёшь до этого, — между бульканьем прорыкал орк.

— А почему только вы между собой общаетесь? — спросил я. — Все остальные почему не договорятся между собой не убивать?

— Вот такая ирония, — сказал старик, — от всех остальных можешь не ждать такого, они дерутся за еду и самок, а животные здесь просто на убой.

— По тому, что я слышал, вы здесь вроде чемпионов, — продолжил я. — Почему тогда вы не убежите отсюда?

— А куда? — рявкнул орк. — Я, например, изгнанник племени, а вот старикашка убил какого-то гуру, и теперь тоже вне закона. Или ты думаешь, нас с ним где-то встретят с распростёртыми объятиями? А тут хорошо, кормят в срок и не лезут всё время.

В моей голове по нужному руслу сразу же заструились мысли, и я решил осторожно проверить своё предположение.

— Вы хотите сказать, что в любой момент можете убежать, но не делаете этого потому, что вам некуда идти?

— Догадливый лягушонок, — орк смачно рыгнул. — Лучше ответь, откуда Первородный язык знаешь?

— Тут всё просто, я не знаю, — честно ответил я. Орк попытался прорычать, но его остановила лёгонькая ладошка старика.

— Не шуми Ур'такал, парень честно ответил.

Я прикусил язык, старикашка, скорее всего был тем загадочным шаманом, на которого ставила половина кочевников, хотя, глядя на него, трудно было поверить в то, что он может отбиться от меня, не говоря уже об орке. Но если он читает мои мысли, нужно быть с ним осторожнее.

— И мысли ничьи я не читаю, — старикашка противно захихикал, а я застонал от отчаянья. Угораздило же меня угодить в клетку между чудищем и телепатом!

— Слушайте, а если я предложу вам хорошее место с нормальным питанием, и драться ни с кем не надо? — осторожно поинтересовался я у них.

— Какой быстрый, — криво усмехнулся старик. — Чего ради нам менять тёплое местечко на нечто неизвестное?. Конечно, твоё желание сбежать нам понятно, но неинтересно.

— Но… — я попытался было продолжить, однако орк повернулся ко мне спиной, а старик снова уселся в позе лотоса и закрыл глаза.

«Мда, — грустно подумал я, — всё несколько сложнее, чем мне казалось». Как уговаривать пленников, которых всё устраивает, я даже не знал. Нужно сообразить, как можно их уговорить.

Обдумывая варианты привлечения этих двух странных существ на свою сторону, я скосил глаз на старикашку и замер от увиденного: тело старика, опровергая все законы гравитации, в той позе, в которой он сидел до того, легко парило в метре от пола клетки. Я протёр глаза, но зрение меня не обмануло, всё то, что нам так долго вдалбливали на уроках физики, рушилось у меня прямо на глазах.

Я окликнул орка, всё так же сидевшего ко мне спиной.

— Эй, Ур'такал, чего это со стариком?

Орк, не оборачиваясь, лениво проговорил.

— Он же шаман, чему ты удивляешься? Плавает сейчас где-то там, — орк показал огромной ручищей в небо, — не мешай мне, я сплю.

Я замолчал и стал рассматривать остальные клетки и находящихся в них людей и животных. Животные, в основном, лежали спокойно, кроме нескольких, видимо, особо агрессивных, которые ещё пытались грызть толстое и неподатливое дерево клеток. Люди кто лежал, кто ругался между собой, или угрожал расправой особо надоедливым ссорившимся. Я решил, что, пожалуй, буду держаться этих двоих, уже знакомых, не общаясь со всеми остальными, поскольку орк явно дал понять, что большая часть, сидящих в остальных клетках рабов дерутся не по принуждению. Я сидел, думал и изредка косился на тело старика, которое по-прежнему висело в воздухе.

«Похоже, ему просто наплевать на то, что люди открыли законы гравитации, — из головы ни как не выходил тот факт, что у меня на глазах рушились все мои представления о физических законах. Я усмехнулся. — Может, он просто не знает о них, поэтому ему всё равно?»

Всю неделю до начала игр мы просидели в клетках. Уже на следующий день я понял, зачем нас в них посадили. Усла оказался распорядителем тотализатора, и мы были нужны, как живые витрины, на которые, прежде чем ставить деньги, приходили посмотреть вожди племён. Кормили нас просто отлично, три раза в день, а ночью по одному выпускали прогуляться и размять мышцы. Все мои попытки уговорить двух упрямцев сбежать ни к чему не приводили, они упёрлись в своё нежелание покидать тёплое местечко и чихать хотели на все мои предложения.

Вскоре наши клетки принялись растаскивать в разные углы арены, освобождая центральную её часть, а затем и трибуны разделили пополам, выставив их полукругом, так что получилось две арены. На одной из них, рабы вырыли большой котлован и укрепили его стены брёвнами, туда отвезли клетки с животными, а нас оставили на первой арене. Стало ясно, что бои с животными будут происходить на второй.

Начало Игр ознаменовало выступление вождей трёх самых влиятельных племён, а также принесение им даров от других, не столь авторитетных. Как я понял со слов шамана, они и являлись организаторами Игр, а остальные племена, таким образом, благодарили их за приглашение поучаствовать в них.

— Загиял, сначала будут драки со зверями или людьми? — спросил я шамана.

— Сначала состязания самих кочевников, потом пир и вручение призов победителям, затем звери со зверями или люди со зверями, затем пытки, ну и, напоследок, когда уже толпа по-настоящему заведется, мы, — невозмутимо ответил бушмен.

Всё что мне удалось из него вытащить, так только то, что он родом из страны Буш, которая находится, кстати, рядом с Нубией, и вынужден был уйти оттуда из-за того, что в поединке то ли убил, то ли отправил дух верховного шамана своего племени, как он сказал, «скитаться к душам мёртвых». На мои вопросы, как он левитирует, шаман только загадочно улыбался и говорил, что у меня этого никогда не получится, совершенно не объясняя своё заявление.

За некоторыми состязаниями я наблюдал из своей клетки. Они проходили на первой арене, на которой позже нам предстояло сражаться. Сначала были метатели арканов, которые сначала на конях, а потом пешим ходом, демонстрировали умение накидывать аркан как на неподвижные тонкие столбики, так и на бегущих рабов. Затем настала очередь лучников, за ними — состязания в бою на саблях. Зрелища вскоре настолько мне наскучили, что я последовал примеру орка и завалился спать.

Состязания длились весь день, а вечером была грандиозная попойка. Утром следующего дня рабы начали готовить обе арены. Когда туда принялись таскать различные колюще-режущие предметы, я насторожился.

— Ну что, лягушонок, готов умереть? — прорычал Ур'такал, почёсывая свой живот, который, казалось, был вырублен из камня.

— Знаешь, такого желания у меня нет, — рыкнул я в ответ. Первородный язык с практикой давался мне всё легче и легче. — Я бы даже сказал, что совсем нет такого желания.

— Не переживай малыш, — отозвался старик со своего места, — тебя никто об этом не спросит, для особо строптивых рабов есть увлекательная возможность побывать Почётным гостем, вон видишь уже и стол вкапывают для счастливцев.

Я посмотрел туда, куда он указывал и действительно увидел, как рабы вкапывают в землю пять столбов. Я сглотнул, зрелище пыток меня никак не прельщало.

— Они что, прямо тут будут их пытать? — удивился я.

— А где ещё? — сказл орк, булькая своим вариантом смеха, — в степи, что ли?

— И долго они будут развлекаться? — поинтересовался я.

— Весь день. Воинов и зверей меньше чем в прошлый раз, поэтому птички будут петь весь день и мешать мне спать, — безразлично протянул орк.

Поняв, что весь день буду слышать чужие крики, я покрылся испариной. Когда трезвеющие кочевники выползать из своих юрт и наполнять трибуны, появились рабы, которые тащили упирающихся и извивающихся людей, двумя из которых были девушки.

— Сейчас придёт распорядитель, и первые птички запоют, — зевнул орк, глядя, как пленных привязывают к столбам. — На их крики выползут остальные степняки.

— Как думаешь, меня могут переселить на время к другой арене? — поинтересовался я, с трудом представляя, как можно выдержать, когда прямо на моих глазах будут пытать людей.

— Лучше тебе этого не делать, — заметил шаман. — Ещё подумают, что ты трус, и мы лишимся удовольствия помериться с тобой силой.

— Толку с вами меряться, — угрюмо заметил я. — Не знаю, как насчёт тебя, Загиял, но выходить против орка явное самоубийство.

Ур'такал довольно выпятил грудь, но тут же кинул взгляд на шамана и сдулся.

— Загивая ты точно не одолеешь, — признал он, — не стоит даже и пытаться.

— Сами сказали, меня спрашивать об этом не будут, — язвил я уже просто автоматически, так как всё моё внимание было привлечено к худому кочевнику, который установил стол рядом с жертвами и что-то на нём раскладывал.

— Опять кожу будут сдирать, — поморщился шаман. — Ну никакой фантазии у бедных кочевников.

Я сглотнул, тошнота подступила к горлу. Через недолгое время, когда палач приступил к работе, которую я смог выдержать всего пару минут, я улёгся на пол и заткнул себе уши, выдержать такое было невозможно.

Он начал с девушки. Как я ни затыкал уши, крики всё равно пробивались сквозь ладони, слёзы подступили к глазам, а мне сделалось ещё хуже, чем когда меня самого пытали в колодках. Чужие пытки оказались для меня ужасным испытанием, а день только начался.

Я вылез головой из-под шкуры, и размотал тряпки, которыми замотал уши, чтобы не слышать криков. Взгляд мой невольно упал на стоящие недалеко столбы, нервная дрожь сотрясла меня всего и я отвернулся. Именно в тот момент, когда я смотрел на место пыток, рабы стаскивали со столбов куски мяса, потому что назвать людьми, то что там висело я не осмеливался. Кляпы мои сильно помогли мне, хотя иногда среди шума в голове я ощущал пробивающиеся снаружи звуки, в эти моменты я ещё сильнее затыкал уши руками и забивался в свой угол. Даже собственные пытки не были для меня столь мучительные, оказалось, что смотреть как мучают других, для меня намного тяжелее.

— Странный он какой-то, — услышал я сбоку задумчивый голос шамана, — слышишь Ур'такал?

— Спина самого едва зажила от милых развлечений наших кочевников, — продолжил шаман, услышав утверждающий рык орка, — а смотреть на чужие пытки, которые самому ничем не угрожают, он не может.

— Если бы не видел, как он сражается, — ответил ему орк, косясь на меня одним глазом, — даже разговаривать с ним бы не стал.

— О?! А это кто интересно? — внезапно оживился старик, кивая направо, — гости на празднике у кочевников, редкое зрелище.

Я повернулся туда, куда показывал шаман и едва не открыл рот от удивления, в компании одного из устроителей торжеств, к нашим клеткам подходил разодетый в дворянские одежды Костел, в сопровождении Рона, Дарина и гномов из правления колхоза. Хозяин орка угодливо улыбаясь, показывал рукой на клетки и что-то рассказывал. Когда они подошли ближе я расслышал ответ Костела.

— Хочу заключить с вами пари уважаемый Радир, — произнёс он настолько надменным и уверенным тоном, что я от удивления едва не стукнулся лбом об прутья клетки.

— Какое же, господин барон? — заинтересовался кочевник, льстиво склонив голову.

— Даю тысячу на то, что третьим будет вон тот заморыш, — Костел так небрежно махнул рукой в сторону моей клетки, как-будто отмахнулся от мухи, — и две на то, что победит вон тот старик.

Кочевник перестал улыбаться и сначала недоумённо посмотрел в нашу сторону, а потом на управляющего.

— Если бы я не уважал гостя, я бы ничего не сказал, — осторожно подбирая слова начал он, — но хотел бы заметить, что даже мы не знаем кто из них сильнее, орк или шаман. А уж тем более я бы вам не советовал ставить такие деньги на слабого раба, которого притащило не самое наше лучшее племя, и то только чтобы не пропустить очередные Игры.

Костел надменно усмехнулся и ответил.

— Ценю ваше внимание, господин Радир, но я всё сказал.

— Всё же три тысячи серебра — это очень большие деньги, — улыбчивость кочевника как ветром сдуло. Он выпрямился, расправил плечи и снова стал властным и опытным вождём племени, каким я его увидел в первый день Игр.

— Золота, — голос управляющего был тих и спокоен, но после его слов, шаман справа меня закашлялся, а орк недоуменно хмыкнул.

— Золота? Три тысячи золотых? — ошарашено произнёс кочевник, его взгляд перебегал то на лицо Костела, то на наши клетки.

— Именно, господин Радир, — управляющий пожал плечами, — или вы думали мои грамоты, подписанные самим королём, просто гора мусора?

— Нет конечно господин барон, — торопливо заверил его вождь, видимо приняв решение, — к сожалению у меня нет в наличии такой суммы, вы не против, если мы обсудим условия пари совместно с другими вождями?

— Как вам будет угодно, — за всё время разговора управляющий даже мельком на меня не взглянул, хотя гномы, и Рон нет нет, да и кидали на меня быстрые взгляды. Я был просто поражён его актёрским искусством. «Нужно будет поинтересоваться, где он набрался таких манер, — с завистью подумал я, наблюдая за ним со стороны, — ведь к своему стыду, на приёме у короля я выглядел полной деревенщиной, по сравнению с остальными придворными».

— Думаю пора лягушонку поделиться с нами, кто это и зачем они сюда прибыли, — неожиданно заметил орк, — и ещё мне интересно, откуда у них такое количество золота, и как они ездят по степи с таким его количеством.

Я сначала хотел отнекиваться, от знакомства с друзьями, но всё испортил шаман.

— Что-то мне подсказывает, что барон был не настоящим, — ехидно сказал он, — а настоящий барон протирает свою блестящую дворянскую задницу сидя между нами Ур'такал.

— Ого!!! — орк даже подскочил от его слов и внимательно посмотрел на меня, — а что же тогда его люди просто так его не выкупили, а устроили представление?

— Выскажи незнакомые люди они заинтересованность в конкретном рабе, — старикашка противно захихикал, тыкая в меня пальцем, — цена взлетела бы до небес и не факт, что им дали бы уехать отсюда с таким количеством золота и рабом.

— Я и сейчас не понимаю, чего ради кочевникам выпускать их отсюда с золотом, — пожал плечами орк, снова присаживаясь на карачки, — дубиной по голове и никто не узнает о судьбе приезжих.

— Слышал же, толковали о каких-то бумагах балбес, — хмыкнул шаман, — видимо у нашей дворянской заднице есть подвязки в высшем свете какого-то королевства?

Я наконец не выдержал и вмешался в разговор, который они вели, как-будто меня не было рядом.

— Ничего, что я к вам спиной сижу? — язвительно поинтересовался я у них.

— Чего это мы стали бы возражать? — удивился орк. Пришлось мне рассказать им анекдот из своей старой жизни, учитывая его под местные реалии. Таксист превратился в конюха, женщины в благородных дам, но видимо анекдот не потерял и здесь своей актуальности, поскольку оба сразу въехали в его смысл.

— Ты с темы не уходи лягушонок, — посмеиваясь ответил орк, — расскажешь нам о посетителях? Они вообще-то деньги немалые поставили и на тебя и на нас.

— Не вижу смысла, — отрезал я, — если только вы не поможете нам, и Загиял не победит в битвах.

— Не понятно, что мы с этого будем иметь? — шаман впервые посмотрел прямо на меня и я почувствовал, как внезапно у меня каменеют все мышцы, и я не могу пошевелить ни пальцем. Под взглядом его стального цвета глаз, я почувствовал себя полностью беззащитным, и понял, что в таком состоянии он может просто подойти и сделать со мной всё что захочет, если такое же произойдёт на арене.

— Ты допустим получишь свободу, кочевники лишаться денег и будут злы, а мы то что с этого поимеем? — переспросил шаман, не отпуская меня из-под своей власти.

— Снова предлагаю вам нормальное место работы с достойной оплатой, а также проживанием и едой, — прохрипел я, чувствуя как сжимаются на моём горле невидимые пальцы. Шаман видимо решил показать мне своё искусство.

— Вы же отказались в прошлый раз, — прохрипел я через минуту, чувствуя что теряю сознание от нехватки кислорода.

— В нынешнем свете, всё выглядит несколько иначе, — задумчиво ответил вместо шамана орк. — Эй, Загиял, он сейчас грохнется же!

Я почувствовал, как воздух снова врывается ко мне в лёгкие и я закашлялся, растирая горло руками. «Проклятый шаман, — мелькнула в голове мысль, — и как с ним на арене-то бороться, если нельзя даже пошевелиться?».

— Ему ещё нужно стать третьим, Ур'такал, — задумчиво ответил шаман, отворачиваясь и смотря на другую арену, откуда практически беспрерывно доносились крики и рёв животных, которых готовили к сражениям.

Кровь сочилась с раны на голове, закрывая мне обзор левым глазом, но времени утереться, у меня не было, орк осторожно подкрадывался с той стороны, с которой я не видел. Он осторожничал, две колотые раны заставили его воспринимать меня всерьёз и он уже не стремился закончить бой одним ударов, как поступал до этого с другими противниками.

Стараясь повернуться к нему тем глазом, который не был залит кровью, я слегка опёрся на пятку копья, чтобы дать раненой ноге отдых. Прошедшие за день бои оставили на мне множество следов, самыми серьёзными из которых были открывшиеся едва зажившие раны с прошлой битвы, а также рассеченная саблей пирата нога, третьего моего за сегодня соперника.

С начала боёв я хоть и нервничал перед каждым боем, но небольшое дрожание рук и ног сразу прекращалось, как только начинался бой. Из всех бойцов до орка самым серьёзным оказался тот злополучный пират. Он так быстро вращал свою саблю, и её движения порой для меня сливались в одно, от поражения в том бою меня спасла только чрезмерная его самоуверенность в собственных силах, и моя небольшая хитрость. Подыгрывая ему, я всё время делал вид, что боюсь его верхних атак, отступая перед ними и блокируя все остальные.

Когда он сделал ставку на последний завершающий верхний удар, после череды хитрых связок, я был готов к этому и пират видимо очень удивился, когда вместо обычного ухода назад, я упал на землю и проткнул его грудь снизу вверх.

Самое странное, что со мной происходило сегодня, так это реакция организма после боя, когда восторженные зрители орали с трибун моё имя, прежде чем на поле выходила следующая пара. Неожиданно для самого себя, я понял, что мне нравиться всё происходящее, а то, что на кон поставлена моя жизнь, придавало моим ощущениям ещё большую остроту. Ещё раньше на хоккейных баталиях я замечал за собой подобные вещи, но не придавал им значения, только тут, испытывая страх умереть, я понял, что оказывается мне, нравится тут.

«Часть денег Костел уже выиграл, — подумал я, — я уже стал третьим, правда с такими ранами Ур'такала мне точно не победить. Значит, остаётся надеяться, что орк с шаманом решат принять моё предложение».

Отвлёкшись на доли секунды, я сразу же поплатился за это. Орк быстро исчез из видимого мной поля зрения, и я потерял несколько секунд пытаясь найти его. Расплата за невнимание наступила сразу, я успел увидеть только тень, и удар палицей отправил сначала меня в полёт, а затем и в небытие. Последнее что я успел понять, это дикую боль в левой стороне груди.

— Мы договорились! — резкий голос вывел меня из забытья, раздавшись гигантским колоколом в моей голове. Я попытался открыть глаза, было такое чувство, что на веки мне повесили гири. Едва я попробовал повернуть голову в сторону голосов, как понял, что напрасно это сделал, звучавший ранее в висках один гигантский колокол рассыпался на множество мелких, ударивших так, что у меня перед глазами замелькали мошки, а рвота так быстро подступила ко рту, что я даже не успел повернуться набок. Чертыхаясь, я повернулся набок, чтобы скинуть всё.

— Я начинаю думать, что поездка сюда была зря, — раздался голос недалеко от меня, я узнал интонации управляющего, — также уверен, что доложу его величеству и об этом происшествии.

— Господин барон, не могли же мы знать, что этот юноша ваш слуга, — раздался раздраженный незнакомый мне голос, — и тем более нечестно было с вашей стороны спорить на его третье место, зная какой он отличный боец.

— Вы меня назвали бесчестным? — холоду голоса Костела мог бы позавидовать любой дворянин высокого полёта.

— Нет, конечно, — голос перешёл к льстивым нотам, — просто вождь племени не хочет отдавать его назад, а поскольку это его законная добыча, то тут мы бессильны.

— А та тысяча золотых, что я проиграл, ничего вам не говорит? — поинтересовался Костел, — или вы думаете, что зная своего слугу, я не мог бы сделать наоборот, поставив на него две тысячи, а на ваших бойцов тысячу?

— Этот поступок доказывает вашу дальновидность, господин барон, — голос стал ещё услужливее, — я понимаю, что вы могли неплохо заработать на нас.

— Господин Радир, может хватит ходить вокруг да около? — услышал я раздраженные нотки в голосе Костела, — или вы отдаёте мне моего слугу, который находиться едва ли не при смерти, или я отменяю сделку.

— Я поговорю с остальными вождями, — после секундного размышления ответил его собеседник, — ждите здесь.

Лёжа с закрытыми глазами, я услышал, как шелохнулись шкуры, закрывающие вход в юрту, а также приближающие ко мне шаги. Я открыл глаза и увидел подошедшего Костела, я хотел открыть рот, но он приложил палец к губам. Я понятливо кивнул и снова закрыл глаза, так лежать было значительно легче, всё тело я ощущал как один большой сплошной синяк, а уж о том, сколько у меня было переломано костей, я старался не думать.

По качнувшимся шкурам, я понял, что Костел вышел из юрты. Не пролежав и несколько минут, меня начало лихорадить, и я снова забылся. В твёрдое сознание я больше не приходил, только чувствуя, как меня сначала подняли, потом положили на что-то твёрдое, а потом я долго трясся, лёжа на спине. Несколько раз в день, кто-то приподнимал мне голову, и насильно вливал в горло горячий мясной бульон.

 

Глава 4 Снова в путь

Лучик солнца проник мне под едва сомкнутые веки и раздражающе ярко несколько раз сверкнул. Я сощурился и попытался перевернуться на другой бок, чтобы солнце мне не светило в глаза. От движения, меня ударила в бок тупая боль, и я прошипел сквозь зубы проклятье. Открыв глаза, я сразу прищурился, проклятое солнце просто слепило.

«Никого нет что ли, — раздражённо подумал я, попытавшись перевернуться на другой бок, и остановившись, как только боль начала возвращаться».

Я осмотрелся, лежал я в небольшой комнате с единственной кроватью и угловым столиком с несколькими стульями, стоящим рядом с окном, в котором резвилось солнце, пуская лучи, которые преломляясь через кусочки слюды, раздражали меня всё сильнее. Зашипев и стиснув зубы, я стал сползать с низкой кровати, стараясь делать минимум движений. Ругаясь и злясь, я доковылял до окна, и дотянувшись до внутренних ставней закрыл их. Отперевшись телом на стол, я сделал небольшую передышку перед возвращением на кровать, и стискивая зубы от боли, повернулся к кровати и замер.

На проходе стояла маленькая девчушка лет семи, рыжая как то солнце, что я только что успешно погасил и с испугом на меня смотрела.

— Брысь, — скомандовал я хриплым голосом, от пересохшего горла, и с улыбкой увидев, как резко она сорвалась с места, скрываясь в проёме комнаты.

Добравшись до кровати, я с облегчением улёгся назад, блаженно сожмурив глаза, собрался поспать. К сожалению этого сделать мне не дали, громко хлопнула дверь, а затем раздался топот ног и когда я открыл глаза, чтобы прекратить это безобразие, в комнате было не продохнуть. Дарин, Рон и полный состав правления — все были в комнате и смотрели на меня. «Странно, но в их взглядах только одно чувство — облегчения, — с удивлением заметил я». Дарин подошёл к кровати и положил протез мне на руку.

— Как ты Макс? — в его голосе я услышал тревогу.

— Пока вы не ввалились как стадо коров, вроде всё было отлично, — хрипло ответил я, и закашлялся, — и мне воды кто-нибудь подаст?

Половина людей, вперемежку с гномами попытались броситься за водой, но поняв смехотворность ситуации, остановились и ушёл один из них. Дождавшись, когда мне принесли воды, я промочил горло и удовлетворённо откинулся на подушки.

— Рассказывайте, — сказал я с закрытыми глазами, — с того момента, как я пропал.

— Позже, — услышал я голос Дарина, — мы едва вытащили тебя с того света, чтобы вываливать на тебя ещё кучу информации.

Я открыл глаза и удивлённо посмотрел на всех, новость, что я был при смерти меня потрясла.

— В смысле при смерти?

— В прямом, — вмешался в разговор Рон, подходя к кровати, — раны воспалились и пошло заражение, если бы не человеческие старейшины, которые нашли бабку-повитуху у себя, мы бы тебя потеряли. И это всё на фоне сотрясение головы и всего остального, что с тобой наделала дубинка орка.

Смутные воспоминания о старом сморщенном лице, склонённым надо мной возникли у меня в голове. «Похоже всё так и было, — подумал я, — странно что я так мало помню с того момента. Последнее моё чёткое воспоминание было, это тень от дубинки орка и сильная боль в груди».

— Я себя отлично чувствую, — вслух произнёс я, — думаю можно устроить небольшое совещание. Располагайтесь кто где, быстро выслушаем тогда результаты работы всех старейшин.

Не смотря на ворчание Дарина и Рона, все стали располагаться в комнате. Когда все распределились, я увидел в углу Дорна.

— О! Дорн, — я радостно его поприветствовал, — рад что ты выбрался, кого ещё тогда пленили?

— Ваш прорыв отвлёк кочевников от нас, выбрались все моё тан, — глухо ответил Дорн.

— А чего тогда такой грустный, если все живы? — удивился я, — или что-то серьёзное случилось за моё отсутствие?

— Он не может себе простить, что тогда оставил вас, — хмуро ответил за него Дарин, — в прочем так считают многие другие.

Я оглядел всех и понял, что действительно рядом с Дорном сидели только люди, никто из гномов не пожелал сидеть рядом с ним.

— Так, — я резко повысил голос, — говорю один раз, он же последний. Тан Дорн выполнял мой приказ и если бы он его не выполнил, я собственными руками убил бы его. И если когда-нибудь кто-то из вас не выполнит того, что я ему приказал, его участь будет решена.

В комнате после моих слов настала тишина, все отводили взгляд, когда я останавливался на нём.

— Тан Дорн сядьте рядом со мной, — приказал я гному и показал место рядом с собой, — вы всё сделали верно. Все живы, и это главное.

— А теперь, когда мы разобрались с непониманием в системе подчинения, — продолжил я, пододвигаясь на кровати, — начните по одному, и докладывайте о результатах. Первый Дарин, затем слева направо.

— Вернулась часть гномов, ушедшая с бунтовщиками, — хмуро начал он, — Эстер и Ватан вернулись вниз, забрав с собой только своих, все гномы не принадлежащие к их кланам остались снаружи. Идти им было больше некуда и они вернулись с повинной. Поскольку тебя не было, на общем собрании было решено отдать их на поруки к Старейшинам кланов и привлечь пока на черновую работу.

Гном посмотрел на меня ожидая моей реакции, я не был сильно удивлён данным фактом, а также был согласен с решением правления, поэтому кивнул головой, показывая продолжать ему дальше.

— Запущено три кузницы, — поблагодарил он меня чуть наклонив голову, — две наших, одна человеческая. Среди людей нашлось несколько кузнецов, отобрали всех, закончили практику у наших мастеров, теперь трудятся самостоятельно.

— Теперь проблемы, — гном нахмурился, — остро встала нехватка сырья. Денег закупать внизу у нас больше нет, местного не хватает. Нужно заняться серьёзной разработкой местных руд, как понимаешь для этого нужны руки, которых нет. И самое главное, у нас появились случаи саботажа на некоторых участках, то животные начинают дохнуть, то пожар, то болеть начинают все одной болезнью.

— Случаи появились до или после прибытия блудных сыновей? — поинтересовался я.

— Самое противное, что до, — ответил за Дарина Дорн. — С каждой неделей количество инцидентов и ущерб от них растёт. Сегодня уже нельзя махнуть на это рукой, на лицо явное и целенаправленное вредительство. Вчера кто-то поджёг дом одного из старост правления. Рядом с домом нашли гномий башмак.

Я посмотрел на людей и один из них кивнул головой в подтверждение слов гнома.

— Что рассказали вернувшиеся? Что им говорили или обещали? — поинтересовался я у гномов.

— Все говорили примерно одно и тоже, — заметил Атор, — предательство интересов гномов, посулы на возвращение вниз, много денег.

— Ладно этим займёмся, дальше, — попросил я продолжить.

— У нас всё нормально, — ответил за людей как обычно Роик, — есть житейские трудности и склоки, но пока ничего требующего вмешательства гномов. Дома нам строят и мы сами строим, поля начали готовить.

— Роик, про скотину не забудь, — тихо сказал ему другой староста.

— Господин барон и сам это прекрасно помнит, — отрезал Роик, посмотрев при это на меня, — тем более лошади у нас теперь есть.

— С этого места поподробнее, — хмыкнул я, — а на счёт скотины не волнуйтесь, я не забыл своих обещаний.

— Лошадей привели вместе с вами, — недоумённо посмотрел на меня Роик, — я думал вы занимались сделкой.

— Сделкой занимался я, — ответил управляющий выходя на середину, — господин барон уже тогда был в не дееспособном состоянии.

— Да кстати, — я слегка приподнялся на кровати, — от всего сердца благодарю вас всех, как за спасение моей жизни, так и за то, что не бросили начатое дело. Поверьте мне, не пройдёт и пары лет, вам всё воздастся втрое больше, не говоря уже о том, что я умею быть благодарным.

В комнате снова настала тишина, но в этот раз все улыбались, переглядываясь.

— Про лошадей тогда позже, — я снова упал на подушку, в боку стало резко покалывать, — дальше.

— Обучаю уже двести человек, — раздался голос Рона, стоящего следом за людьми, — толку пока мало, но отмахнуться втроем от одного смогут. Забрал часть лошадей себе, буду обучать из них три десятка всадников. Пока всё.

Я посмотрел на негра, лицо его как обычно было ехидно-твёрдокаменное, но на мой взгляд он едва видимо подмигнул. «Значит у него действительно всё нормально, — с удовлетворение понял я».

— Начали строительство укреплений, — гномы стоящие за Роном показали на Дорна, давая ему слово. «Вышел из их отчуждения, — понял я».

— Горловина входа в степь хоть и очень большая, но строим пока временный частокол, из дерева, с перспективой замены его на каменный, — продолжил он, — протяжённость горловины около полукилометра, так что думаю, закончим мы через пару месяцев. Башни на верху скал, мы уже поставили, начали те, которые будут стоять вдоль частокола.

Гном закончил и показал рукой на моих управленцев, передавая слово дальше.

— У нас всё по плану, — ёмко сказал за всех Костел, — все проблемы были озвучены ранее. Других пока у нас нет.

— Тогда на сегодня всё, общую картину я понял, завтра буду вызывать вас по одному, чтобы рассказали детали, — закончил я совещание, — остаются Рон, Дарин, Костел и Дорн, как основные участники похода за мной, остальные до завтра.

Гномы и люди кланяясь мне, покидали комнату, косясь при этом на оставшихся.

— Ну рассказывайте, — я попытался пристроить левое плечо на кровати, чтобы оно не так сильно болело, — начинает Костел, остальные дополняют по мере надобности. Я кстати оценил и вашу игру в аристократа Костел, — я улыбнулся управляющему, — можно брать у вас уроки.

— Я живу рядом с герцогом, — улыбнулся в ответ тот, — чего только не насмотришься.

— Когда вернулись гномы мы сразу же бросились к тому месту, где на вас напали. Рон по следам битвы объяснил, что вас взяли в плен. Фора у них оказалась слишком большой, чтобы мы смогли догнать вас пешком, поэтому было принято решение всем вернуться, а Рона послать в погоню.

Я заинтересованно посмотрел на нубийца, тот делал вид что чистит кинжалом ногти.

— Когда он вернулся и рассказал, где и как вас содержат, — Костел пожал плечами, — оказалось что наших сил недостаточно чтобы напасть на племя. Он же предложил организовать выкуп на Играх, куда вас обязательно повезут.

— Угу, правда на совещании решили всё провернуть по-другому, — проворчал нубиец.

— Согласись Рон, наш план удался, — сказал Дорн.

Видя мой интерес Костел быстро продолжил.

— Мы взяли ваши бумаги посла, и сделали ещё одну бумагу, по которой чрезвычайный посол к гномам барон Максимильян, отправляется королём Нумедом III для покупки табуна скакунов, для своего войска. Поскольку все бумаги были подлинные кроме этой, то никто и не обратил на неё внимание. Кочевники сразу встретили нас с распростёртыми объятиями и всячески угождали. Мы сказали что купим пробную партию лошадей в количестве двухсот голов, и доставим их королю, если он оценит товар, вернёмся за следующей партией.

Я засмеялся.

— И кто предложил этот план? — сквозь смех простонал я, смеяться оказалось очень больно, сразу вернулась боль.

— Все участвовали в обсуждении, — ухмыльнулся Рон, — общий план был составлен сообща.

— Да, круто вы завернули, — я постарался успокоиться, — незнакомцам кочевники бы не продали коней, а тут целая делегация, да ещё и с бумагами от короля.

— Единственно мы потратили тысячу золота на ставки, — с сожалением заметил, Костел, — вы не смогли уговорить тех бойцов?

— А откуда вы узнали, что я с ними мог разговаривать? — удивился я.

— Рон увидел, когда мы ещё разговаривали с кочевниками, — подмигнул мне Дарин, — мы и подумали ты сможешь их уговорить поддаться. Так что проигранная тысяча на твоей совести.

— Да ладно, тысяча золотых это конечно много, но имея теперь лошадей, можно подумать о покупке скотины для людей, — отмахнулся я, деньги уж точно не стоили моей смерти, и винить людей и гномов, спасших мне жизнь было бы свинством.

— Ладно, а сколько я провалялся-то? — поинтересовался я.

— Две недели, — серьёзно ответил Дорн, — мы уже думали…

— Так почему здесь столько народу? — голос прозвучал с такой силой, что все вздрогнули. Я покосился на говорившую, поскольку голос был несомненно женским.

На пороге комнаты уперев руки в бок стояла колоритная бабуся, маленький рос и необычайная худоба никак не сочеталась у меня с прозвучавшим голосом. Наверно подслушав мои мысли, бабуся гаркнула командным голосом.

— А ну быстро все отседова! — она сделал шаг внутрь, и по тому как вздрогнули мои друзья и бочком стали протискиваться мимо грозной бабуси, я понял, что это и есть мой лечащий врач.

— Ходют и ходют тут, потом пол грязный, — ворчала старушка подходя ко мне и быстро проверила рукой сначала лоб, затем глаза и потом заставила открыть рот. Я безропотно всё выполнил, косясь при этом на пол, от пришедшего народа и правда остался грязный пол. «Какой вообще месяц-то на дворе? — пришла в голову мысль, — наверно конец навета, не меньше».

— Ну слава Единому, я думала помрёт хлопчик, — вздохнула она присаживаясь рядом, и отбросив одеяло стала осматривать перевязки.

— Нюська, бегом сюда! — снова так гаркнула она, что у меня заложило уши. В комнату вбежала знакомая уже мне рыжая девчушка.

— Воды и свежую материю на перевязку, — не глядя сказала бабуся и девочка мигом убежала.

— Молодежь пошла, хуже некуда, — начала она разматывать мою перевязку, смачивая водой те места которые прилипли от крови, — всё бегают, дерутся, нет бы дома сидеть, поле пахать, за домом ухаживать да детей растить.

— Ай! — вскрикнул я когда она сдёрнула последний виток, прилипший к ране.

— Не вопи, чай не девка красная, — она осуждающе посмотрела на меня, осматривая раны.

— Так больно же, — проворчал я, не собираясь мириться с самоуправством лекарши.

— Терпи, — не требующим возражения голосом отрезала она, достав из принесённой сумки глиняный горшок и вынула деревянную пробку, по комнате сразу же пополз отвратительный запах, не сравнимый ни с чем.

— Что за дрянь, — меня всего перекосило, когда старушка стала доставать мазь и смазывать мои раны.

— Он ещё и недоволен, — едва не всплеснула она руками запачканными в зловонной жиже, — я тут тружусь вторую неделю, а ему мазь моя не нравиться. Счас, всё брошу и уйду, сам будешь мазаться.

— Доволен, я всем, — я стал дышать в рубаху, чтобы не задохнуться, — только мазь вонючая.

Старушка осуждающе посмотрела на меня, и всю остальную работу делала молча, также молча она собралась и ушла. «Блин, даже имени её не узнал, — понял я когда недовольная моим поведение старушенция скрылась». Поскольку на завтра у меня были назначены приёмы, остаток дня я решил проспать, встав только ночью, чтобы справить нужду.

Шли дни, мне становилось всё лучше, раны затягивались и не были такого ужасного вида как раньше, с каждым днём я вставал и двигался всё больше. Через две недели я совсем окреп и Рон забрал меня на тренировки.

— Посмотрим чему тебя там научили кочевники, — вытащил он меня из дома, хотя я усиленно сопротивлялся. Правда едва переступив порог, он сразу же отпустил меня, чтобы моего позора не видели остальные. Тренировки не получилось, поскольку резко двигаться мне было ещё рано, сполоснувшись я решил сделать обход владений. Захватив с собой Рона я пошёл в сторону карьера и лесопилок.

— Хорошо, что снега тут нет, — вздохнул Рон, поправляя пояс, — мне здесь больше нравиться. Нет ни суеты, не толчеи, всё спокойно и размеренно. К тому же и погода нормальная.

Я поднял лицо к небу, хмурые тучи лениво ползли, а солнца практически не было видно, если бы я не знал что сейчас конец зимы, никогда бы не догадался по погоде. Сечас было максимум десять градусов тепла.

— Скоро весна, — задумчиво ответил я, — можно будет сеять.

— Угу и точно жди в гости кочевников, — поддакнул Рон.

— Саботажи продолжаются? — спросил я подумав о недавних словах старейшин.

— Только участились, — зло сплюнул нубиец, — я в этом стаде «коров» следов не могу найти, затопчут всё что было.

— Завтра же займусь расследованием, — я сьёжился, когда ветер подул сильнее.

Когда мы налюбовались с нубийцем нашими полями, кузнями и всем прочим хозяйством, а ноги у меня стали гудеть и подкашиваться, я повернул к дому, небо уже темнело.

— Смотри, голубь! — внезапно удивлённо произнёс Рон, показав пальцев на точку в небе.

— Ну и что? — не понял я, — и что такого?

Рон дал мне лёгкий подзатыльник и произнёс.

— Голуби не живут здесь, а это значит только одно, — он выразительно посмотрел на меня.

— У нас есть стукач, — вздохнул я.

— Думаю даже не один, — успокоил он меня, — заняться тебе нужно этим, пока не началось чего похуже саботажа.

— Завтра же, — твёрдо произнёс я, — сегодня просто нет сил.

— Ладно я пойду, — Рон проводил меня до двери, — нужно ещё проведать своих подопечных.

Я вошёл в тёмное помещение и сняв с пояса сумочку с кремнем и кресалом, стал поджигать кусочек ткани, который выполнял тут роль трута. «Блин прислугу надо завести, а то как бомж какой-то, — скривился я, поджигая от ткани лучину. Масляные лампы и те не в каждом доме, нужно с этим разбираться». Я снова скривился, вопросов с которыми не нужно было разбираться у меня просто не было.

Пристроив лучину в зажиме я повернулся и от испуга едва не заорал. Горло мне тут же сдавили невидимые руки.

— Тише лягушонок, тише, — раздался голос в углу комнаты, — зашибёшь ещё ненароком.

Горло мне сразу отпустили, и на свет лучины вышли орк и шаман, оба весёлые и довольные.

— Не буду даже спрашивать как вы убежали, а также как незаметно пробрались ко мне в дом, — проворчал я, садясь на кровать и вытягивая натруженные ноги, — так же промолчу, что вы обошлись мне в тысячу золотых, спрашиваю вас только какого…. вы вообще сюда припёрлись?

— Вежливый какой стал лягушонок, — недовольно нахмурился орк, качая свою дубину.

— Может мне покричать? — задумчиво произнёс я, — думаю пара десятков арбалетных болтов вас прекрасно украсит.

— Да ладно Ур'такал, — шаман поднял руку, — малыш в своём праве, нельзя его винить.

— Вопрос остался открытым, — хмыкнул я на это заявление.

— Знаешь, после того как твои друзья появились только с целью спасти тебя из рабства, мы немного пересмотрели свои взгляды на тебя и вообще жизнь в плену, — осторожно подбирая слова начал шаман, — мы подумали, не может плохой человек иметь таких друзей. И возможно то, что он нам пообещал, может осуществиться.

— То есть вы хотите поступить ко мне на службу? — удивился я, тогда я предлагал это только чтобы спастись.

— Да, поэтому пришли сюда тайно и в знак нашего расположения к тебе принесли подарок, — ухмыльнулся орк, лицо которого качнулось из тени в свет, обнажая огромные клыки.

Я ошеломлённо замер, когда на кровать мне приземлился нехилых размеров мешок, приятно звякнув при этом. Потрогав его рукой я перевёл взгляд на двоих бойцов.

— Мне хочется думать, что тут тысяча моих золотых? — небрежно спросил я.

— Твоих не знаем, но тысяча точно, — орк оскалился ещё больше, — мы слегка потрясли кочевников перед уходом.

— Лучше скажем, забрали компенсацию за прошлые годы, — шаман тоже улыбнулся.

— Не хочу знать сколько вы забрали себе, — я покачал головой, — надеюсь следов до поселения не оставили?

— Как можно лягушонок, — обиделся орк.

— Ну тогда обсудим условия приёма на работу, — я снял сапоги и пошёл искать тазик помыть ноги, воины с удивлением наблюдали за моими манипуляциями.

— Так вот, — я забрался в кровать, полностью раздевшись, — каждому буду платить как Рону, полукесарий в день как за работу телохранителей. Правда есть несколько дополнительных условий.

— Каких? — осторожно поинтересовался шаман.

— Первое, обращение. Никаких лягушонков и прочих земноводных, даже на Первородном языке, если кто знает этот язык у меня будут проблемы. Обращаться господин барон, Максимильян или когда совсем никого нет рядом, просто Макс, — я посмотрел на воинов, — второе, никаких самостоятельных действий не посоветовавшись со мной, хотя бы в начале проживания здесь. Тут и так живёт сообщество людей и гномов, а когда они увидят среди себя ещё и орка, их слабенькие рассудки могут и не выдержать.

Орк громко хмыкнул.

— Ну и последнее, работа телохранителей это просто основание для приёма, — не обратил я внимание на его восклицание, — будите делать что я попрошу вас.

— Попросишь? — удивлённо произнёс орк, выцепив из моей речи главное слово.

— Если хотите моего дружеского отношения к вам, то именно так, — спокойно ответил я.

Орк и шаман переглянулись.

— Согласны, — прозвучало в ответ.

— Ну тогда пошумите немного, познакомлю вас с другим своим телохранителем, — пробурчал я, кутаясь в одеяло.

Удар дубиной сотряс дом с такой силой, что я испугался за его целостность. Для верности ударив ещё раз, он опустился на табурет и мы молча стали ждать. Моё похищение пошло на пользу посёлку, поскольку не прошло и пяти минут, как в комнату вломился вооружённый патруль, а сзади него маячил обеспокоенный нубиец. Нацелив арбалеты на пришельцев, гномы обеспокоенно стали оглядываться на Рона.

Он вышел вперёд и посмотрел на меня.

— Прямо семейная идиллия, — его голос был настолько ехиден, что я едва не залез под одеяло.

Повернувшись к гномам, он сказал.

— Идите, опасности нет, это старые друзья барона.

Гномы нехотя вышли, недовольно бурча, что таких незваных гостей надо гнать в шею.

Выпроводив гномов, негр повернулся к нам.

— И почему я не удивлён? — задумчиво сказал он сам себе, занимая ещё один табурет рядом с орком.

— Рон знакомься, — я показал рукой сначала на орка потом на шамана, — Ур'такал и Загиял. С сегодняшнего дня оба приняты на работу, в качестве моих телохранителей.

Нубиец скосил на меня глаз.

— А одного телохранителя тебе мало?

— Не уборщиками же их называть? — я скривился, мне сейчас только обид Рона не хватало. — Будут выполнять общественно-полезные работы, как и ты теперь.

Нубиец внимательно посмотрел на двух теперь уже коллег и спросил:

— Они на каком языке изъясняются?

Я перевёл его вопрос.

— Общий язык только Первородный, — ответили оба.

— Пока будем объясняться через меня, — перевёл я Рону их ответ. — Сегодня они переночуют здесь, а завтра их устроим. Нужно ещё правлению рассказать о прибавке.

— Чем думаешь их занять? — нубиец не сводил глаз с шамана.

— Как раз тем, о чём сегодня разговаривали. Старичок не простой, — ответил я, — он шаман, причём настоящий. Умеет левитировать, обездвиживать на расстоянии, и это только то, что я видел лично.

Нубиец с сожалением покачал головой.

— Жаль, я не увидел его бой с орком, — вздохнул он. — Наверно, интересное зрелище было.

— Думаю, у него в запасе и другие способности есть, — пожал я плечами. — У меня сложилось такое впечатление, что он и мысли иногда читать может.

— Посмотрим, — хмыкнул нубиец. — Ладно, пойду успокою всех остальных. Кстати, завтра с утра разминка как обычно. А то, пока ты прохлаждался, все мышцы атрофировались.

— Да я чуть не умер! — возмутился я таким пренебрежением.

— И что теперь, графство тебе подарить? — Ром ехидно прищурился.

— Ну не графство, виконтство, хотя бы маленькое, — проворчал я, осознавая его правоту. Отца и матери нет рядом, которые похвалят тебя, когда сделаешь что-то полезное, или пожалеют, когда поранишься.

Негр засмеялся и вышел из комнаты, я услышал, как закрылась входная дверь.

— В общем, располагайтесь, где хотите, — я махнул рукой вокруг себя. — Только чур, кровать моя.

— Да мы не балованные, — хмыкнул орк, — после клетки твой дом целый дворец.

— Тогда до завтра, — отвернулся я к стенке. — Уже придумал вам кучу дел.

Шаман хотел спросить меня ещё о чём-то, но я уже вырубился, настолько сильно устал за день.

Проснулся я оттого, что кто-то тряс меня за плечо.

Разлепив глаза, я непонимающе уставился на нубийца, который радостно скалился надо мной.

— Уже утро, что ли?

— Да, и тебе давно пора быть на разминке.

Зная, что Рон всё равно не отстанет, я, кряхтя, слез с кровати и принялся одеваться. Уже натянув сапоги, я обнаружил, что в комнате кого-то не хватает. Сразу вспомнив события вчерашнего вечера, я поднял голову и спросил у Рона:

— А где эти двое?

— В отличие от некоторых сонь, они уже разминаются, — с уважением в голосе ответил нубиец.

— Вот им делать нечего, — грустно вздохнул я, направляясь к выходу. — Никто никуда не гонит, спи не хочу. Нет, надо встать не свет не заря.

— Учись у настоящих воинов, — осуждения в голосе Рона было больше чем обычно, правда, я уловил небольшое сомнение в голосе.

— Неужели они встали раньше тебя? — наобум брякнул я, повинуясь внезапной догадке.

— Иди уже, — проворчал он, и я понял, что моё предположение попало в цель.

Я было открыл рот, чтобы пошутить по этому поводу, но, только взглянув на лицо Рона, сразу же его захлопнул. «Лучше промолчать», — благоразумно решил я.

Странно, но Рон повёл меня не к месту обычных наших тренировок, а совершенно в другую сторону. Я понял причину, когда мы приблизились к месту, где тренировались шаман с орком.

— Офигеть! — выдохнул я, когда понял, что это не тренировка, а реальный бой. Нубиец, стоявший рядом, восхищённо замер — и было от чего.

Обнажённая гора мышц, в одной лишь набедренной повязке и с дубиной в руках, осторожно кружила вокруг шамана, неподвижно, в своей обычной позе медитации, сидящего на земле. Кружение иногда завершалось стремительным броском и едва различимым ударом, который должен был смести Загияла с лица земли. Но нет, этого не происходило, а сам орк отскакивал с гримасой боли и снова начинал кружить вокруг неподвижного старика, чтобы через несколько секунд напасть снова.

Увидев нас, орк внезапно ухмыльнулся и махнул рукой, приглашая присоединиться. Я ещё думал, а нубиец, быстро скинув тренировочную одежду, бросился к шаману. Я заметил движение рукой, направляющей копьё в цель и тут же раздался вопль боли, Рон присоединился к кружащемуся орку, а на его боку расплывалась огромная гематома.

«Присмотрюсь к ним сначала, — определился я с выбором, — не очень хочется заполучить такой же синяк».

С вхождением в бой Рона он закрутился с большей скоростью и с новыми вариациями. Два опытных бойца быстро настроились на ритм друг друга и стали комбинировать выпады и направление атак. Каждый раз они, не повторяясь, проверяли один из вариантов нападения, пробовали пробить защиту Загияла как верхними, так и нижними атаками, нападали то вместе, то по очереди, но всё было тщетно: задеть шамана они так и не смогли, а на их собственных телах добавилось ещё несколько кровоподтеков. Перестав наблюдать за орком с нубийцем, я посмотрел на шамана.

«Ага, для тебя тоже их атаки бесследно не проходят, — мысленно улыбнулся я, заметив на его теле выступившую испарину, — всё же расходуешь свои силы на то, чтобы их остановить».

Через пару минут я заметил, что шаман с каждой следующей атакой воинов начал уставать быстрее. Если одного орка он мог сдерживать долго, то отражение одновременных атак, да ещё и без убийства нападающих, заметно расходовали его силы.

Ур'такал и Рон, заполучив ещё по паре-тройке сильных ударов, осторожничали, атаки их стали реже, и нападали они теперь только вдвоём.

«Теперь пора», — понял я, заметив, что шаман стал чуть вздрагивать, когда атаки воинов приходилась ему спереди и сверху.

Скинув одежду, я бросился к воинам, и в тот момент, когда они атаковали его сзади, я прыгнул и несильно ударил пяткой копья в лицо Загиялу. Удар прошёл, и никакого ответного выпада не последовало. Приземлившись позади шамана, я оглянулся — на ногах, кроме меня, никого не осталось. Шаман был вырублен мною, а оба воина неподвижно лежали у него по бокам, даже не шевелясь. Радостная улыбка быстро сползла с моего лица, когда я понял, что натворил.

«Лучшее, что я могу сделать, это слинять по-быстрому, пока они не очухались» — пришла трусливая мысль.

«Угу, тогда тебя точно сначала расчленят, а затем повесят, или наоборот, — ворчливо вмешалась другая мысль. — Лучше помоги им прийти в себя, может, не так сильно попадёт».

«Лучше сбежать», — последний раз пискнула трусливая мысль, прежде чем я её прогнал.

Тяжело вздохнув, я подошёл к шаману, и, вспоминая уроки ОБЖ, попытался привести его в чувство: заниматься вырубленными шаманом воинами мне категорически не хотелось.

— Кхы-кхы, — шаман медленно открыл глаза, и посмотрел на меня. — Я так понял, ты вмешался в бой?

— Э-э-э, да… — я старался не смотреть на синяк, украшающий половину его физиономии.

— А где эти двое? — Загиял поднялся и осмотрелся. Его взгляд остановился на по-прежнему неподвижных воинов.

— Давно надо было их приложить, — вздохнул он, поднимаясь на ноги, — тогда бы и твой удар не пропустил.

— Может, я тогда пойду? — с надеждой спросил я, когда он сделал пару пасов над их головами, и с земли раздался первый стон.

— Поздно, — ухмыльнулся шаман.

Орк шевельнулся и открыл глаза, я робко ему улыбнулся.

— Завтра начнёшь тренировку ты, — заявил он, пошатываясь и поднимаясь с земли. — Или же сейчас продолжишь её со мной!

— Думаю, ты не возражаешь против того, чтобы завтра быть первым на тренировке? — донеслось до меня аналогичное предложение с другой стороны. Я встретился взглядом с глазами Рона и содрогнулся.

— Да, да, конечно, — поспешно согласился я.

— А сейчас, пока учитель восстанавливается, кросс, — Рон показал рукой в сторону едва различимой сопки, — вон туда.

Я был рад скрыться от них, пусть даже для этого пришлось убежать почти на полдня.

Когда я вернулся, то застал в своём доме идиллию: орк, шаман и Рон пировали за столом, размахивая руками, изображая бой.

— Смотрю, вы тут неплохо устроились, — съехидничал я, садясь за стол и видя, что они уже забыли утреннюю неприятность. — А работодатель, между прочим, с утра маковой росинки во рту не держал!

— Мы тут разговорились, — радостно прорычал орк. — Рон отличный мужик, хоть и человек.

— Вы же не понимаете друг друга, — недоуменно уставился я на них.

— Да что тут понимать, — оскалился шаман, — воины друг друга всегда поймут.

— Ну, тогда заканчивайте застолье, пойдёмте знакомиться с поселением и собственно со своими обязанностями, — я бубнил с полным ртом, стараясь быстрее перекусить.

— Эх, а так всё хорошо начиналось, — вздохнул Рон, выползая из-за стола.

— Ну, тогда заканчивайте застолье, пойдёмте знакомиться с поселением и собственно со своими обязанностями, — я бубнил с полным ртом, стараясь быстрее перекусить.

— Эх, а так всё хорошо начиналось, — вздохнул Рон, выползая из-за стола.

Следующие два часа мы ходили по поселению, заставляя визжать от страха как маленьких детишек, так и взрослых женщин. У всех реакция на орка была одна. Он же ехидно посмеивался, просто купаясь в славе своих предков, прошлые дела которых обеспечили бессмертие в человеческих сказках, рассказываемых детям на ночь.

— Славно предки повеселились, — иногда замечал он, после очередного обморока девицы, рядом с которой мы проходили. — Эх, жаль, что нам никогда уже не их переплюнуть.

Пару раз после того, как мы проходили мимо домов, мне приходилось останавливать вооружённых поселенцев, которые, привлёчённые криками, выскакивали, вооружённые сельскохозяйственным инструментом. Только увидев меня, они останавливались, спадая с лица, когда орк, веселясь, оскаливал клыки.

«Блин, как дитё малое, — злился я, останавливая очередных испуганных крестьян. — Нет бы, идти спокойно и не напрашиваться на неприятности».

Спокойно я вздохнул, только когда мы вышли в зону проживания гномов, те, видя, что я спокойно иду рядом с непонятным чудовищем, переставали нами интересоваться, удостаивая только беглым взглядом. Орк сразу погрустнел.

— Ну вот, сегодня вечером представлю вас правлению, и официальная часть знакомства будет закончена, — начал я, когда мы отошли далеко от селения и пристроились на свежесрубленные, но не отвезённые на место деревья.

— Уже придумал, чем мы будем заниматься? — полувопросительно, полуутвердительно сказал орк.

— Да, — кивнул я, пристраиваясь на бревне поудобнее.

— Переводи мне сразу, — возмутился Рон. Пришлось все фразы повторять на двух языках.

— Ур'такал возглавит службу разведки, — продолжил я, — а Загиял займётся больными.

— Я не ищейка. Я не лекарь, — возмущённые голоса обоих телохранителей слились в один.

— Орк одним своим видом будет развязывать языки у людей, — я не моргнул и глазом, — а шаман владеет непонятными мне возможностями, и я никогда не поверю, что их можно применять только для того, чтобы калечить. Если он манипулирует чем-то связанным со своей аурой, то уж в повреждениях чужой точно разберётся.

Орк открыл рот, чтобы что-то сказать.

— Ур'такал, — отмёл я его возражения жестом, — я начну с вами вместе, что смогу — подскажу. Никто не заставляет вас выдать мне прямо сейчас кучу идей и решений. Походи для начала, приглядись к жителям, что делают, чем занимаются. Чем больше будешь попадаться им на глаза, тем лучше, быстрее привыкнут и перестанут обращать внимание. Для всех ты будешь просто тупой телохранитель с горой мышц.

Орк замолчал, и я перевёл свой взгляд на притихшего шамана.

— Загиял, ты ведь знаешь травы, я помню, ты рассказывал, как лечил себя, да плюс твои необычные способности. Я просто уверен, что лучше мне никого не найти.

Я сделал паузу.

— Я знаю вас несколько недель, но сразу понял, что вы только зря прожигаете свою жизнь в клетках. Такие достойные воины вправе рассчитывать на большее. Неужели вы не хотите заработать столько денег, что можно будет вернуться в свои селения во главе вооружённого войска? Те, кто будет со мной, никогда не пожалеют об этом.

— Говорит, прямо заслушаешься, — хмыкнул орк. — А, Загиял?

— Мёдом льются слова, — поддакнул задумавшийся шаман.

— Сразу скажу, заставлять работать я никого не буду, — пожал я плечами. — Зачем мне те, кто не может принять самостоятельного решения? Подумайте, в конце концов вы всегда можете устроиться наёмниками. Сами видели, что мне самому приходится делать, так что с тех, кому я плачу, я спрашиваю ещё строже.

— Макс, да мы не против, — пошёл шаман на попятный, — мне просто странно даже подумать, что можно лечить, когда привык только убивать.

— А ты что скажешь, Ур'такал? — повернулся я к орку.

— Если Рон до сих пор с тобой, то и я с вами, — пожал тот плечами. — Загиял правильно сказал, мы можем только убивать.

— Не волнуйтесь, — зло ощерился я, — убивать придётся, и много. Раз все согласны, давайте мы введём вас в курс дела. Задача номер один — разобраться с актами саботажа в колхозе. Рон, расскажи, что знаешь про саботаж, — обратился я к нубийцу и стал переводить его слова.

Дальше в обсуждение я старался не вмешиваться, выполняя только роль переводчика. Когда обсуждение закончилось, я рассказал, чем нужно будет заняться шаману.

— Обязательна постройка трёх-четырёх бараков, стоящих изолированно как друг от друга, так и от поселения, — стал я вспоминать организацию больниц. — Людей и гномов с одинаковыми признаками помещать только в какое-то одно помещение. Чтобы не было такого, что того, кто кашляет, поместили с тем, кто сломал ногу. Также следить, чтобы не было симулянтов и тех, кто хочет дармовой еды.

Воины внимательно слушали меня, не перебивая. Видя их внимание, я продолжал:

— Самое главное — подобрать работников в больницу и разработать методы, кого из больных как и чем лечить. С подбором персонала я тебе помогу, есть у меня на примете одна вредная бабка, — я заржал, представляя, как старейшины уговаривают знахарку поработать в больнице заместителем главного врача.

— Не к добру этот смех, — скривился Рон, и обратился к шаману: — Точно говорю, подлянку тебе готовит, я его знаю.

Моё счастье, что переводил всё я, а то бы шаман заподозрил подвох.

Чтобы они окончательно поняли, что я работаю тут не один, а под прикрытием, пришлось немного углубиться в прошлое и рассказать о взаимоотношениях с обоими герцогами и королём гномов.

— В общем, оказался ты объектом атаки сразу с трёх направлений, — подытожил мой рассказ шаман. — Но так даже интересней, люблю сложности.

— Тогда, пожалуй, начнём, — я встал с бревна, — пойдёмте, представлю вас совету правления, для утверждения в новых должностях.

Собрание закончилось быстро, все единогласно проголосовали за обоих кандидатов. Количество саботажей и заболевших неуклонно росло, новая местность, еда и вода отрицательно воздействовали на непривычных к переменам крестьян, поэтому я выделил именно эти два направления в качестве первоочередных задач. Скотом и всем остальным можно было заняться позже.

— Мастер Тарак, я всё сделал, — я поставил молот на своё место и положил готовый топор в лежавшую кучу, — весь заказ с лесопильни.

— Займись подковами, — тут же раздался трубный голос с улицы. — Заказали сорок штук, срок — два дня.

— Они совсем сдурели? — возмутился я. — Я им что, механический молот, что ли?

— Это ещё что такое? — поинтересовался гном, вваливаясь в кузню и закрывая своим огромным телом проход.

— Ну, как объяснить… — я задумался. — Ты мельницу у нас видел?

— Конечно, — обиделся гном, — отлично придумали. Ветер есть — работает на ветре, ветра нет — работает на воде.

— Ну так вот, представь, что колесо вращает механизм, приводящий в движение большой молот, который будет бить по заготовке, — я подыскивал простые слова для объяснения.

— Так колесо же крутится медленно, зачем нам такой молот? — гном въехал в технологию мгновенно.

— Если на конце вала, который крутит колесо, сделать…

Тут мне пришлось выйти из кузни, взять острый металлический прут и, вычерчивая на земле схему, попробовать объяснить то, что я сам только пару раз видел. Словами это выразить я бы не смог, а вот нарисовать получилось легко, кулачковый механизм, применяемый в средние века для поднятия молотов, мне показывал дед. Правда, он показывал разные виды механических молотов, от рычажного, применяемого в древности, до пневматического, используемого сейчас. Рычажный молот был мне неинтересен, устройство парового я представлял себе смутно, к тому же он требовал нехилого знание технологии. Кулачковый молот и запомнился-то мне из-за своей простоты.

Я накидал по памяти рисунок и посмотрел на гнома. Тот старательно всё запоминал, смешно шевеля при этом губами.

— Откуда узнал? — гном прищурился и посмотрел на меня.

— Да так, то там, то здесь, — пожал я плечами, возвращаясь в кузню. Гном остался снаружи, что-то бормоча при этом.

Подковы я делал быстро, практически не задумываясь о выполняемых действиях, уж за столько месяцев работы в кузне и с такими объёмами выпускаемой продукции я волей-неволей набил руку во всём, что делал. Правда, с Тараком в качестве нормо-контролёра многое приходилось переделывать. Мастер придирчиво рассматривал каждую вещь, выходившую у меня из-под молота, и браковал её, увидев даже мизерную щербинку.

Тренировки сразу с тремя лучшими воинами, которых мне приходилось видеть, прекрасная еда, долгий сон и работа в кузне возвращали мне нормальную форму. Исчезла кошмарная худоба, зажили раны, оставив, правда, после себя ужасного вида шрамы. Особенно удручали меня те, что были на спине. Соль, которой мне после плетей посыпали раны, не дала им нормально зажить, и когда я щупал пальцами спину, то вздрагивал, натыкаясь на неровные и наверняка некрасивые рубцы. А ведь в них у меня была вся спина.

«А ведь так моё тело станет таким же, как у Рона, — я вздрагивал, когда думал об этом: тело Рона целиком было покрыто мелкими и крупными росчерками шрамов, образовывавшими на коже сложный узор. — За всё нужно платить».

С момента появления у нас орка и шамана прошёл месяц, и сейчас вся долина была покрыта сплошным зелёным ковром. Все люди были рады тому, что скоро можно будет начать посевные работы, и их зимние труды не пропали даром.

С каждым днём посёлок всё больше преображался, скорость, с которой он рос, удивляла не только меня. Гномы и люди, рассказывая на совещаниях о происходящем, недоумённо при этом покачивая головой, словно и сами не верили тому, что происходит. Семей, проживающих в бараках, становилось всё меньше, отдельные дома для них стоились такими темпами, что я теперь всё чаще видел на лицах людей улыбки, а не угрюмую безнадёгу.

Охота, рыбалка, выращивание грибов, а также сделанные запасы солений и копчений позволяли людям отлично питаться, а я ещё и заставлял старост особенно пристально следить за этим. Люди, конечно, оставались людьми, были и лентяи, и бездари, и те, кто, кроме удовлетворения своих потребностей, ничем не интересовался.

Выслушивая жалобы старост на растущее количество тех, кто не хотел работать и откровенно бездельничал, я волевым решением ввел трудодни. Сметчиками были назначены сами старосты, правда, я был уверен, что без злоупотреблений не обойдется, но этим можно было заняться позже. Главное, цель была достигнута, количество отлынивающих сократилось практически до нуля, теперь уже их собственные домочадцы, а не только старосты, были заинтересованы в том, чтобы родич работал, а не объедал свою семью.

Популярности мне это не принесло, но мне было всё равно, срок необходимой отчётности перед старейшинами гномов, за потраченные деньги, а также необходимость пополнения моей быстро тающей казны, заставляли меня существенно сокращать траты на покупку материалов у гномов.

Популярности мне это не принесло, но мне было всё равно, срок необходимой отчётности перед старейшинами гномов, за потраченные деньги, а также необходимость пополнения моей быстро тающей казны, заставляли меня существенно сокращать траты на покупку материалов у гномов.

Я увеличил поисковые партии рудознатцев, заставив их обследовать не только всю окрестность, но и горы, которые высились за нашими сопками. Они же, кстати, во время своих экспедиций обнаружили большие стада животных, которых я обозвал яками, очень уж они похожи были на наших земных животных, разве что с четырьмя рогами вместо двух. Зато их размеры и длинная шерсть сразу же навели меня на мысль о необходимости их приручения.

Ушедшая для поимки телят сотня людей, охраняемая дружинниками, до сих пор не вернулась, но пока я особо не переживал, так как Рон был с ними.

«Жаль, Ур'такал пока ничего не рассказывает про свои поиски саботажников, — я мысленно вздохнул. — Всё время отвечает, что выдаст только готовую информацию. Хорошо, шаман вместе со знахаркой активно занялись строительством больницы, хоть это радует».

— Макс! — голос Тарака вывел меня из задумчивости, и я, положив заготовку бороны в горн для второго нагрева, повернулся к нему.

— Да, мастер?

— Зеленомордый тебя ищет, — гном махнул ручищей в сторону выхода, и, забрав у меня инструменты, встал к горну.

Я удивлённо пошёл к выходу. Чтобы Тарак заменил меня за работой, да ещё ради орка — наверно, скоро настанет конец света.

На улице меня действительно ждал Ур'такал. Едва увидев выражение его лица, а также воинственно сжатую в могучих лапах огромную дубину, я сразу же стащил с себя фартук и бросился к нему.

Орк быстрым шагом двинулся в сторону моего дома, я поспешил за ним.

— У нас проблемы, — проговорил он на ходу. — Выяснилось, что имеются не разрозненные акты саботажа, а целенаправленные действия нескольких групп людей и гномов, устраивающих неприятности, причём независимо друг от друга.

— В смысле? — я кинул на него удивлённый взгляд. — Как люди и гномы могли договориться между собой, чтобы пакостить?

— Ты меня плохо расслышал? — орк едва слышно фыркнул. — Они не знают о других группах и гадят независимо, хотя, конечно, видя, что ущерб причиняется не только от их действий, догадываются, что они не одни.

— Очень интересно, кто же стоит за этим всем?

— Это мы и идём узнать, — орк скользнул к одному из домов. — У одной из групп время отчёта перед их нанимателем. Нужно захватить их до того, как они выпустят голубя.

Я с уважением посмотрел на орка, который совсем недавно говорил, что не справится с работой по поиску шпионов.

В дом мы проникли без проблем, задвижка была им заранее подпилена, поэтому вошли мы вообще без шума. Быстро осмотрев две комнаты, орк показал пальцем наверх. Лестница на чердак обнаружилась в углу комнаты, за ширмой, она была спущена, а люк открыт.

Орк прижал палец к губам, затем отдал мне дубину, и с ловкостью белки вскарабкался наверх. Не успел я поставить ногу на лестницу, как наверху раздался шум борьбы и приглушённый стон, быстро затихший.

Поднявшись, я высунул голову в люк и огляделся. Возле окна, согнувшись, стоял орк, засовывая в клетку голубя, а на полу лежало тело. Я поднялся наверх и, пригнув голову, чтобы не удариться о балки, подошёл ближе.

— Девушка?! — вырвалось у меня, когда я понял, что лежащее на полу тело принадлежит женщине. — Всё страньше и страньше становится.

— Едва успели, — орк оскалился, — чуть было не выпустила голубя.

— Ну, давай посмотрим, чего тут написано, — я подошёл к клетке и, осторожно открыв её, аккуратно сжал ладонью голубя, к лапке которого был привязан маленький кожаный мешочек.

Отвязав его, я засунул птицу обратно к пяти её сотоварищам, достал из мешочка записку и развернул её. На бумажке мелким почерком, безо всякой системы были выписаны буквы шаморского алфавита.

Я взглянул на орка.

— Конспирация, — я показал ему записку, — шифр, блин.

— Будем пытать, — буднично ответил орк. — Ты пока займись ею, а я прихвачу десяток гномов и арестую остальных из этой группы.

— Хорошо, буду ждать тебя здесь, — я подошёл к девушке и на всякий случай связал её.

Орк юркнул в люк и я остался один. Я снова поизучал записку, окончательно убедившись в том, что без ключа её не прочитать.

«Может, ключ у неё? Надо бы обыскать», — подумал я, глядя на девушку, по-прежнему лежавшую без сознания. Карманов на длинном сарафане не было, поэтому пришлось обыскивать корсет и нижнее бельё. Ничего не найдя, я вернулся к окну.

Прелести девушки меня, конечно, возбудили, но не до такой степени, чтобы я забыл о деле. «Если записки шифруют, значит, не простая группа, нанятая недовольным человеком или гномом», — задумался я, глядя на девушку, которая была довольно привлекательной, а уж после того, как я её ещё и обыскал — так очень даже ничего.

Девушка застонала, открыла глаза и попыталась пошевелиться, но связанные за спиной руки и стянутые лодыжки позволили ей только перекатиться на левый бок. Наши взгляды скрестились.

— По какому праву вы меня связали? — её возмущённый голос вывел меня из задумчивости. — Кто вам такое позволил? Вернутся родители и вам не поздоровится!

— Знаешь, мне бы твоя наглость даже понравилась, но вот обстоятельства не позволяют, — я нисколько не обольщался на её счёт. — Поэтому предлагаю тебе прекратить это представление и сказать мне, где ключ от шифра.

— Ничего ни о каких ключах не знаю, меня просто попросили присмотреть за голубями, — ничуть не смутилась девица. — Я сидела, играла с ними, а тут ворвалось чудище и ударило меня.

Девушка захлопала ресницами и пустила слезу.

«Странно, ещё несколько месяцев назад только один вид плачущей девушки меня бы растрогал, — внезапно с абсолютно трезвым рассудком понял я. — Похоже, рабство оставило шрамы не только на теле».

— Знаешь, есть множество неприятных и унизительных способов заставить тебя говорить правду, — я упёрся рукой в стену и высунулся в окно, всё было спокойно. — Можешь мне поверить, я применю все из них, чтобы ты заговорила. — Я посмотрел на девушку и она вздрогнула. — Даже если в конце мне придется разговаривать с бормочущим куском бесформенного мяса.

— Я ничего не знаю, — повторила она, но без прежней уверенности в голосе, — я просто присматривала за голубями.

— Ты решила поиграть во взрослые игры со шпионами, — я говорил спокойно и вкрадчиво, — поэтому я буду относиться к тебе соответственно. Если для тебя преданность нанимателю значит больше, чем собственное красивое тело, то на другое отношение к тебе я и не настроен.

— Да, всю меня потрогал, — зло ответила она, прищурив глаза, похоже, уверенность начала понемногу её покидать. — Я чувствовала, с каким вожделением ты меня трогал.

Я засмеялся, её наивность меня поразила. Если я что и чувствовал, когда её обыскивал, то уж точно не похоть, хотя многое из ощупанного мне понравилось, тут уж против генов не попрёшь.

— Знаешь, по большому счёту мне всё равно, кто твой наниматель, — я прикрыл глаза. — Твоя группа нам уже известна, возьмём участников, ликвидируем, потом так же поступим со следующей. Просто есть у меня, видишь ли, немного здорового любопытства, интересно стало узнать, кому же я так не угодил?

— Вы не осмелитесь меня пытать, за меня встанет вся деревня! — девушка решилась на ещё один выпад.

— Не хочу больше с тобой разговаривать, — я устало поводил шеей, проводить полдня на ногах в кузне мне было ещё тяжело, в отличие от никогда не устающих гномов. — Заткнись и дай мне поспать, хоть полодырничаю, пока Тарака нет рядом.

— Вы… — начала опять девушка.

— Если не умолкнешь, вставлю кляп.

Угроза подействовала, и она замолчала.

Спать я, конечно, не собирался, а вот подремать, сидя рядом с открытым окошком, в которое ярко светило солнце, было приятно.

— Веселитесь? — из люка внезапно вынырнула радостно скалящаяся голова орка.

— Тьфу на тебя, — я вздрогнул, настолько неожиданно он появился. — Ну, как дела?

— Всех тех, кого я успел заметить, мы уже поймали, — ответил он.

— Чур, понесёшь её ты, — начал было я, чтобы не тащить на себе такую тяжесть. К сожалению, орк, засмеявшись, исчез в люке.

Я подтащил девицу к люку. Выглянув в него, я увидел довольную рожу орка и сказал:

— Ладно, потащу сам, помоги хоть вниз спустить.

— Боюсь даже спрашивать, что ты с такое ней сделал, — орк откровенно ржал. — Она выглядит, как кролик, которого через минуту зарежут.

— Возможно, я так ей и объяснил ситуацию, — оскалился я ему в ответ.

— А мы-то считали тебя размазнёй, — хмыкнул орк. — Может, ты таким же образом и остальных разговоришь? Времени меньше потратим.

— Идея хорошая, — ворчливо ответил я и взвалил ношу на плечо. — Пошли уже.

Орк повёл меня к одному из пустующих бараков, в котором раньше жили люди, и который теперь, когда они переехали в собственные дома, мы собирались переделать под свинарник.

Барак окружал десяток гномов. Приветственно кивнув им, мы зашли внутрь. На полу в разных позах и с ранениями различной степени тяжести вповалку лежали люди. Я их пересчитал, оказалось ровно десять. Скинув с себя ношу, я развязал ей ноги и, вытащив кляп, отпихнул её к остальным. Зарыдав, она бросилась к одному из пленников, раненому в бедро.

— Эрик, как ты? — запричитала она, забыв о собственном состоянии. — Тебе больно?

— Заткнись, дура безмозглая, — скрипя от боли зубами, прошипел тот. — Ты же только что сдала им меня, теперь они знают, на кого давить, чтобы ты проболталась. Правильно мне советовали избавиться от тебя, пока не поздно.

Девушка неверяще уставилась на раненого и зарыдала, пытаясь его погладить, но тот резким толчком отшвырнул её от себя.

— Пошла прочь, дура.

Я обратил внимание на то, что все захваченные уже пришли в чувство и, лёжа на полу, посматривают на меня и орка.

«Пора заканчивать этот фарс, — решил я, — церемониться не стоит, чтобы другая группа, узнав о судьбе этой, задумалась. Придётся жестокостью показать, что так будет с каждым, кто пойдёт против меня».

— Дамы и господа, — спокойно начал я, обращаясь ко всем, — предлагаю вам, только здесь и только сейчас, уникальную возможность купить себе жизнь, сдав остальных. В живых останется только один — тот, что заговорит раньше остальных, поэтому поспешите.

Пленные недоумённо уставились на меня, словно не веря в мою угрозу. Я показал орку на одного из пленных, который лишился ноги, и был явно не жилец.

— Минус один.

Взмах дубинки — и глухой звук удара разлетелся по пустому бараку. Все с ужасом посмотрели на то место, где недавно была голова одного из них.

— Минус два, — я показал орку на парня девушки.

— Нет!!! Нет!!! — девушка дёрнулась ко мне, и упала на колени. — Пожалуйста, умоляю, только не его! Я всё вам расскажу, только не убивайте его!

— Приз выигрывает девушка в разорванном платье, — я спокойно отвернулся от всех, хотя от зрелища разбитой головы меня откровенно мутило. Уже второй раз я отдавал приказ, обрекающий людей на смерть.

— Её — в отдельное помещение, — я показал орку на девушку. — Этого тоже изолировать от прочих. Остальных сегодня повесим при стечении всего народа, мне они больше не нужны.

Я повернулся, чтобы уйти. По-видимому, мои слова и действия отрезвляюще подействовали на захваченных, поскольку, хоть я и говоривал с орком на Первородном, но жесты мои поняли все.

— Нет!! Господин барон!! — ко мне, кое-как поднявшись с пола, бросилось сразу три человека, их не остановили даже связанные конечности. Дубинка орка угрожающе качнулась.

— Господин барон!! Умоляем вас, — едва не завизжали они от ужаса, увидев, что я вот-вот шагну за порог, — мы не хотим умирать!!

Я повернулся и задумчиво спросил:

— Чем вы можете мне быть полезны? У меня же есть она? — я показал на девушку, которая перетягивала рану своему парню, а он крыл её последними словами.

— Всё, что угодно, ваша милость, только оставьте нам жизнь!!

— Хорошо, я подумаю, — не обращая больше внимания на их крики, я вышел во двор.

С тоской посмотрев на барак, в котором только что по моему приказу убили человека, я двинулся домой, пытаясь мысленно доказать себе, что другого выхода просто не было.

Вечером состоялся скорый суд, и всех, кроме девушки, её парня и тех троих, прилюдно повесили, зачитав им перед смертью обвинение и приговор. Молча стоявшие люди, которые ещё вчера знали умерших как своих добрых соседей, ни сказали ни слова, чтобы их оправдали. У всех ещё свежи были воспоминания, как в зажженном неизвестными доме сгорел младенец с бабушкой.

Я стоял и молча смотрел, как покачиваются мертвецы, в душе была пустота. Повернулся и взглянул на шамана, тот вздрогнул и отодвинулся, я молча прошёл мимо, направившись к себе. Разговор с пленными я доверил Дарину и орку, после увиденного у оставшихся в живых желание всё рассказать только усилилось.

Придя домой, я закрыл дверь и, раздевшись, рухнул в кровать, не желая никого видеть.

Разбудил меня стук в дверь, причём били с такой силой, что дверь тряслась. Ругаясь, я сунул ноги в сапоги и, как был, голышом, пошёл открывать. На пороге стоял радостный орк, с ходу бухнувший мне:

— Не поверишь, кто наниматель!

— И кто же? — во мне проснулось любопытство.

— Имя Рональд Нариг тебе ничего не говорит? — поинтересовался он, видимо, заранее зная ответ.

— Да ну? — я уставился на оскалившегося орка.

— Вот тебе и «да ну»! Похоже, что твой гном узнал его по тому описанию пленных, от него я и услышал это имя. Он приказал, чтобы я шёл за тобой. Так что пошли скорее, переводить будешь, мне самому любопытно.

«Вот тебе и на, — думал я, одеваясь, — а этому-то что от меня надо? Сам решил отомстить?».

«Да нет, не может быть, — пришла твёрдая уверенность. — Без его папаши точно не обошлось, не стал бы этот слюнтяй действовать самостоятельно. Ай да герцог, какой молодец, подсуетился».

Я вместе с орком зашагал к пленным. Те, завидев меня, принялись с ещё большим энтузиазмом отвечать на вопросы Дарина, а я начал переводить орку их показания. Действительно, оказалось, что их группу — простых грабителей, занимавшихся тем, что, выводя на очередного наивного простака несчастную девушку, заманивавшую его в подворотню, тихо убирали сострадальцев, заодно освобождая их от всего более-менее ценного. Мальчишка был настолько уверен в себе, что даже не стал прятать герб младшего герцога на своём плаще, хотя, скорее всего, у него просто ума не на это хватило. Грабители быстро поняли, кто перед ними, и согласились на время стать простыми крестьянами. Их и в село-то поселили под видом беженцев, незадолго до моего прибытия, якобы их деревня погибла от набега и выжили только они. Крестьяне им очень сочувствовали, поэтому и поселили в пустующих домах, и продуктами поделились.

— Узнай у старост всех деревень, есть ли ещё подобные «беженцы», — обратился я к Дарину. — Такие, что прибыли в их деревни пусть даже за два-три месяца до переселения.

— Хорошо, — гном кивнул головой и вернулся к допросу. Когда он закончил, я смог прочитать записку.

«Господин. Всё по плану. Ваше указание поджечь дом барона пока не выполнено, слишком много охраны. Ждём вашего ответа, можно ли попытаться его убить и уйти отсюда».

— С этого дня будите продолжать отвечать на все письма нашего маркиза, описывая свои подвиги. Чтобы он ничего не заподозрил, напишете, что попытка убийства была почти успешной и я нахожусь при смерти. Поскольку ко мне никого не пускают, точно узнать состояние не представляется возможным.

Я говорил спокойно, но от моего тона у них начинали подрагивать колени.

— И последнее. Ошибка — намеренная или случайная — одного из вас будет означать смерть для всех, — я обвёл их взглядом. — Надеюсь, мне не нужно объяснять, что второй раз меня уговорить будет невозможно?

Пленные быстро закивали головами.

— Приставлю к вам одного из людей Рона, на всякий случай, — я кивнул десятнику, которого оставил за себя Рон, тот отдал приказ одному из своих.

Я повернулся к Дарину и, показав на парня с девушкой, сказал:

— Эти двоих отвезёте в степь, подальше от посёлка, дадите продуктов на неделю и оставите там. Я держу своё слово.

Девушка никак не отреагировала на мои слова, цепляясь за парня, а он вскинул на меня глаза.

— Но в степи мы умрём! — возмутился он. — Так вы держите своё слово?

Я просто застыл на месте, от человеческой наглости.

— Ты хочешь остаться тут? — я едва разжимал губы от злости. Ещё вчера этот подонок сжигал дома, а сегодня, почувствовав надо мной силу, из-за данного слова, ещё и качает права.

— Хочешь? — я едва не шипел от ярости, — может, поселить тебя в том же доме? Мне этот вариант больше нравится, чем отправить вас в степь!

Парень побледнел, видимо, поняв, чем это может закончиться — разъярённые смертями соседей жители быстро бы устроили самосуд.

— Понял, почему? — я удовлетворённо кивнул, видя, что до него дошёл смысл моего распоряжения.

— Да-да, — быстро ответил он, — я выбираю степь.

— Что ж, отлично. Я — в кузню, — объявил я, поманив за собой орка, который двинулся следом.

— Проследи, пожалуйста, чтобы они остались там, куда их отвезут, — тяжело выговорил я эти слова, — Информация о посёлке к кочевникам попасть не должна.

Орк молча кивнул и вернулся к пленным.

Тяжёлой работой я пытался заглушить мучившие меня мысли. За два дня я обрёк на смерть семь человек, а сколько ещё будет таких, которых придется убить?

«Может бросить всё и уйти»? — трусливая мысль опять закралась в голову.

«Кому ты нужен в этом мире? — хмыкнула другая, — без денег ты здесь никто».

«А если сказать магам, откуда я? — не отступала трусишка, — они наверняка заинтересуются».

«Во-первых, их нужно сначала найти, а во-вторых, из тебя сделают подопытную крысу, от которой избавятся, как только станет ненужной», — вторая мысль была полна ехидства.

«Похоже, и правда выхода нет, — вздохнул я, переворачивая заготовку. — Остаётся только делать своё дело, стараясь, чтобы невиновные страдали как можно меньше».

Домой я возвращался поздно, приветствуя патрули, обходившие посёлок. Едва я ступил на крыльцо, как выскользнувшая из-за угла дома тень кинулась ко мне. Я среагировал мгновенно, сбив незнакомца с ног и сев ему на грудь.

— Господин барон, я хочу с вами поговорить, — испуганно заверещал плюгавенький мужичишка, при этом крутя головой из стороны в сторону. — Это в ваших интересах, поверьте мне!

«На убийцу он точно не похож, — я оглядел его тщедушное тело, — может, и вправду что интересное узнаю».

— Вставай и не делай резких движений, — я упруго вскочил на ноги и пропустил его вперёд.

Ещё раз оглянувшись по сторонам, он быстро прошмыгнул в дом.

— Слушаю, — я посадил его на табурет, напротив себя. Свет я зажигать не стал, мы сидели почти в полной темноте, только луна слегка освещала комнату.

— Я хочу работать на вас, господин барон, — зашептал он еле слышно, хотя комната была абсолютно пустой. — Но только хочу достойной оплаты и гарантий.

— Уважаемый, вы сначала заинтересуйте меня, — я безразлично посмотрел на него, — а потом требуйте.

— Простите меня, господин барон, — затрясся от страха мужик, — но дело в том, что надо мной стоят такие силы, что для них я — плюнуть и растереть.

— Может, вы уже перейдёте к делу? — я, хоть и был удивлён, но не настолько, чтобы выдать свою заинтересованность.

— Я состою в группе, которая следит за вами по поручению герцога Валенсы, — ещё тише сказал он. — Нас давно поселили в разных деревнях, тех, которые собирались передать вам. Поэтому нас нельзя вычислить, мы там уже стали своими.

— И что же герцог вам поручил?

Мой голос остался спокойным, хотя внутренне я возликовал. «Ага, крысы бегут с тонущего корабля, видимо, сегодняшняя казнь и постоянные проверки заставили их задуматься, — внутренне улыбнулся я. — Герцог то где, далеко, а смерть — вот она, совсем рядом. Нужно воспользоваться его услугами, с его помощью остальных разоблачить получится быстрее, чем искать самим».

— Разное, в основном передаём информацию о состоянии дел и вашем поведении, — мужик, видимо, почувствовал свою нужность и слегка расслабился. Придётся его снова напрячь.

— Ну раз ничего серьёзного, тогда мне в ваших услугах нужды нет, — я встал со стула. — Герцог — один из вкладчиков, и вправе знать всё о состоянии дел.

— Значит, вы не тронете тех, кто работает на него? — в голосе было облегчение.

— Чего ради? — я искренне удивился. — Думаете, у меня будет время отделять друзей от врагов? Шутить изволите, любезный, всех, кого за шпионажем поймаем, сначала повесим, а разбираться будем потом.

Я даже в темноте увидел, как мужика пробила дрожь.

— Понимаете, господин барон, — его голос стал снова умоляющим, — Тайная канцелярия — это такое учреждение, из которого обратный путь может быть только вперёд ногами.

— Это уж точно не мои проблемы, — я сделал вид, что мне его излияния более уже неинтересны.

— Арин, руководитель группы, имеет восьмой ранг, — заторопился мужичок, поняв, что пришло время заходить с козырей. — У нас их всего двенадцать, рангов этих, так что вы представляете, насколько он ценный сотрудник?

«И много знающий, — сделал я себе в уме отметку. — Это уже действительно интересно. Узнать побольше о самом таинственном аппарате государства, чтобы представлять себе реальные силы герцога — это было весьма и весьма».

— Ваши условия, — я снова сел на место.

— Пятьдесят кесариев в неделю, — быстро заговорил заморыш, — плюс гарантии того, что меня не будут отправлять на тяжёлые работы. Кроме того — и это главное — полная неприкосновенность.

«Заморыш точно белены объелся, — мелькнула у меня мысль. — Ну и аппетит у него, столько бабла и главный советник официально не зарабатывает».

— Вы наняты, — сказал я противоположное своим мыслям, собственный шпион был мне необходим, а раз так, пока можно было ему и заплатить. — Завтра, в это же время, жду вас у себя. Я выдам вам деньги, а вы мне — информацию.

— Хотелось бы получить задаток, — даже в темноте было заметно, как алчно сверкнули его глаза.

«Мужик, здесь-то тебе деньги зачем»? — удивился я.

— Вот двадцать пять золотых, — я невозмутимо достал из кошеля золото и отдал ему. Монеты быстро исчезли у него за поясом. — Жду завтра в это же время.

Выждав на всякий случай час после ухода своего первого перевербованного соглядатая, я незаметно вышел из дома и отправился к шаману и орком, захватив по пути Дарина. Поступившей информацией следовало незамедлительно поделиться с ними.

О существовании третьей группы у себя в тылах я узнал от гномов. Всё оказалось достаточно банально: часть гномов, которых предавшие меня старейшины не забрали с собой, специально оставили собирать информацию и гадить по мелочам. Из тех, что ушли, а потом вернулись назад, двое оказались засланцами старейшин гномов, контролировавших поставки продовольствия вниз.

Особо не веря в успех моего начинания, они, тем не менее, озаботились необходимой разведкой. Вычислить эту группу удалось довольно просто: поскольку голуби под землю не летали, орк принялся следить за теми, кто постоянно был в дальних дозорах, особенно в местах входа на тайные пути. Гномы особо не конспирировались, отправляя с посланиями, оставляемыми рядом с пещерами, одних и тех же информаторов.

Перевербовка прошла быстро и без особых заморочек, многие гномы, жившие и работавшие бок о бок со своими товарищами, работать на далёких старейшин и предавать своих соратников желанием не горели, стучали только из боязни наказания в случае разоблачения. Когда я объявил таким полную амнистию, эти подневольные с радостью сдали тех, кто действовал по своему желанию и был предан старейшинам.

Получив от шпиона Валенсы информацию об устройстве Тайной канцелярии, её отделах и взаимоотношениях между ними, я всё больше склонялся к мысли о том, что агента с восьмым рангом нужно немедленно нейтрализовывать. Мой осведомитель был всего третьего и болтался на служебной лестнице стоял чуть выше обычных дознавателей, потому и знал совсем немного. Представляя себе возможности и способности деятеля рангом много выше, я считал, что брать его следует осторожно, и лучше всего сонным, чтобы не было таких забавных шуток, как ампулы с ядом — агент мне нужен был живым.

«Похоже, в этом деле без Загияла не обойтись, — понял я после долгих раздумий. — Даже если брать агента во сне, да ещё и подсыпав ему в еду или питьё сонного зелья, всё равно небольшая подстраховка на момент его пробуждения не помешает».

— Сидит тут, мечтает, а люди лазают по горам, как бараны, — раздался над ухом знакомый ехидный голос.

Я настолько погрузился в свои мысли, что не заметил, как ко мне подошли.

Увидев говорившего, я бросился к нему и стиснул в объятиях. Рон! В последние дни я уже так начал о нём волноваться, что хотел послать поисковую партию, только совет правления был против, а мне не удавалось найти такие аргументы, которые бы их убедили. Волевого же решения я пока принимать не хотел, чтобы до поры до времени не показывать им, что их власть — пшик на ровном месте. Поэтому всё, что мне оставалось — это молча переживать.

— Рон, живой! — я тискал нубийца, проверяя его на наличие новых дырок.

— Что ты меня, как девку, щупаешь, — притворно стал возмущаться он, — нету у меня ран, нету.

Я оторвался от него и, улыбаясь во весь рот, ещё раз осмотрел со всех сторон. Несмотря на то, что лицо его стало ещё более темным и сильно обветрилось, а одежда просто покрылась коркой грязи, сам он был невредим.

— Я рад, что ты вернулся, тут столько всего случилось, — мне хотелось быстрее рассказать ему обо всём, что произошло.

— И ты даже не посмотришь, кого я привёл? — хитро улыбнулся он.

— Ну пошли, похвастайся, — я не мог согнать с лица радостную улыбку.

Едва мы приблизились к поселению, я увидел, что там царил настоящий ажиотаж, люди бегали от дома к дому, при этот отовсюду слышались галдёж, споры и ругань.

— Мало привели? — поинтересовался я у Рона, видя такую нервозность крестьян.

— Нормально, — ухмыльнулся он, — двести голов молодых яков, как ты сам их назвал.

— Но ты ведь не про них говорил? — поинтересовался я, пытаясь понять, кого он там привёл.

— Нет, конечно. Сейчас сам увидишь.

Пригнанное стадо разместили рядом с посёлком, и яки многоголосо мычали, пыхтели и всячески выражали своё отношение к происходящему. Вокруг них толпилось столько народу, что я понял — надо вмешаться, пока крестьяне не начали драться за животных и не наступил хаос.

Ускорив шаг, я направился к охранявшим стадо дружинникам. Народ при виде меня, быстро расступался, люди кланялись. Остановившись около стада, я громко произнёс:

— Так что за шум, а драки нет?

Некоторые недоумённо на меня посмотрели, а другие, увидев «власть», решили выпросить себе животинку.

— Господин барон, когда будут животных раздавать? — закричали самые смелые из толпы. — Нас вон сколько, а животных всего двести голов.

— Всем успокоиться! — мой голос прогремел так, что сразу же настала тишина.

Заметив одного из старост, я подозвал его, поманив рукой.

— Борн? — постарался вспомнить я его имя.

— Да, господин барон, — кивнул он, довольный, что я помню его имя.

— Соберёшь остальных из правления, и прямо тут поделите скот. Принцип прост: равное количество животных каждой деревне, и столько же — гномам. Как поделить между семьями в каждой деревне — решите сами. Поскольку пергамент у нас кончился, то запишете на ткани, кому и сколько ушло, потом отдадите мне. Всё ясно?

— Да, господин, — староста склонился в поклоне. Народ, услышавший моё распоряжение, стал успокаиваться, принцип делёжки всем был понятен и теперь споры стали разгораться уже внутри своих, а потому и не с таким жаром как раньше. Одно дело ругаться с чужаками из другой деревни, а другое — со своими односельчанами.

— Ну вот, вроде всё, — я подошёл к Рону. — Пошли, пока меня к делёжке не привлекли.

Нубиец скорчил гримасу, но промолчал и зашагал к моему дому. «Нужно решать проблему с отсутствием пергамента, — думал я, смотря в его широкую спину, — вспомнить бы, как у нас делали бумагу». На уроках химии мы это проходили, и преподаватель говорил, кажется, что раньше её делали из волокон растений, а не целлюлозы. У нас в этом году будет конопля и хмель, а уж они стопроцентно попадают под определение волокнистых растений, ведь раньше именно из них делали пеньку. Как, впрочем, это делают и тут, проблема только в одном, вспомнить этапы производства бумаги, пусть даже из дерева, а потом применить это с учётом местного сырья. Рабочих рук у меня много, можно попробовать. Точнее, нужно, отсутствие писчей бумаги меня откровенно угнетало. Пергамент стоил как атомная бомба, а на обрывках ткани было писать неудобно, да и несолидно.

С этими мыслями я подошёл к дому. Рон пропустил меня вперёд, и я услышал звучавшую внутри незнакомую речь. Странно, но её я практически не понимал. Некоторые слова из того, что говорилось, вроде были понятны, но общий смысл разговора ускользал полностью. Это был неприятный сюрприз, я уже уверился в том, что знаю все местные языки, а тут такой облом.

— Мы… нет… горы, — всё, что я понял из речи говорившего, когда зашёл в комнату.

Сидящие люди и гномы поднялись и склонили головы, приветствуя меня. Не поклонился только мужчина, который сидел рядом с крестьянином, он просто гордо выпрямился. Я рассмотрел его, и едва не хмыкнул. Определить его национальную принадлежность не составляло труда: чёрные, курчавые волосы, длинная борода, широкий орлиный нос, а также одежда, целиком состоящая из дублёной кожи, только мехом наружу.

«Горец, — понял я, — интересно, зачем его Рон притащил с собой?».

— Барон Максимильян, — вежливо поприветствовал я гостя, проходя к своей кровати, единственному не занятому месту в комнате. «Пора уже приспособить какое-нибудь помещение для приёмов, а то каждый лезет ко мне в дом», — недовольно сморщился я, увидев, как наследили в доме. Постоянной прислуги у меня по-прежнему не было, и даже уборку приходилось делать самому.

— Гори, — представился горец, и, обращаясь к крестьянину, который, видимо, был переводчиком, что-то сказал. Я смутно догадался, что речь шла о его племени.

— Рон, а кто это? — спросил я, показывая на крестьянина. — И откуда он знает его язык?

— Это Зол, — нубиец устроился рядом со мной. — Его прежняя деревня располагалась близко к горам, а горцы живут маленькими племенами почти везде. Язык у них, конечно, разный, но имеет общие корни.

Внезапно нубиец расширил глаза, и, наклонившись к моему уху, прошептал.

— Ты разве его не понимаешь?

Я отрицательно покачал головой. Нубиец тяжело вздохнул.

— Гори сказал, — начал переводить крестьянин, после нескольких минут уточнений у горца непонятных для себя слов, — что он лучший воин в своём великом племени, его племя настолько могуче и сильно, что легко может выставить пятьдесят бойцов. Сильнее и лучше его племени нет в этих горах.

Мы с нубийцем переглянулись, я посмотрел на Дарина и с трудом удержался, чтобы не рассмеяться. «Пятьдесят бойцов для могучего племени — это конечно сила», — хмыкнул я про себя.

— Спроси его, зачем он пришёл к нам? — я обратился к крестьянину. — Если его племя настолько сильно, зачем ему мы?

— Вот тут начинается самое интересное, — улыбнулся мне Рон, подмигивая.

Я с нетерпением ждал перевода своих слов и ответа гостя.

— Гори говорит, что его племя станет ещё сильнее и могущественнее, если будет иметь железные клинки, — крестьянин был чрезвычайно горд тем, что участвует в нашей встрече, и очень старался.

Я присмотрелся к оружию горца и почти без удивления понял, что его нож сделан из кости животного, с тоненькими каменными вкладышами по лезвию.

— Едва они увидели у нас железные клинки, то сразу решили подружиться с таким сильным племенем равнин, — закончил перевод Зол.

— Скажи ему, что железные клинки очень дороги даже у нас, не говоря уже о том, чтобы продавать их другим, — я пока не очень понимал, чем так доволен Рон. Ну, хотят горцы клинки и ладно, чем они могут за них заплатить? Если только золотом… В моей голове тихо звякнул колокольчик догадки, ведь нубиец не просто так притащил этого типа за столько километров?

— Он понимает это, и племя готово заплатить за них, — перевел Зол.

Горец достал из-за пазухи небольшой кожаный мешочек и, что-то сказав при этом переводчику, протянул его мне. Я взял его в руки и развязал ремешки, по тяжести на золото не походило. Растянув горловину, я осторожно наклонил кошель и мне на ладонь, матово сверкнув густой зеленью, высыпалось шесть камней, каждый размером с ноготь моего большого пальца.

— Мы знаем, что эти камни очень ценятся у людей равнин, несколько раз нам даже приходилось убивать незваных гостей, которые лезли в наши горы за ними, — донёся до меня голос переводчика.

— Дарин, это что? Изумруды? — в горле запершило, если это было так, то в руках я держал нехилое такое состояньице.

Гном поднял протезом мою руку и долго изучал их на свету, потом даже лизнул один из них.

— Да, и притом отличного качества, — довольно заметил он, отпуская мою руку. — Если можно будет осмотреть их повнимательнее, я назову их точную цену, а сейчас могу лишь на глаз прикинуть.

— И сколько, думаешь, они стоят? — поинтересовался я, не отрывая взгляд от драгоценностей.

— Прикидочная цена за один — пятьдесят кесариев, — пожал плечами гном, — но это неточно, нужно показать нашим ювелирам.

Я посмотрел на горца и сказал.

— Как хотите получать мечи, наша доставка или ваша?

Горец, выслушав переводчика, немного подумал и ответил:

— Доставка ваша, у нас нет возможности организовать перевозку и охрану такого ценного груза.

— Тогда, с учётом стоимости меча в тридцать кесариев, — я не намного завысил цену меча, по Шаморским расценкам, — один меч с доставкой будет обходиться вам в один такой камень.

— А ножи, топоры и прочие инструменты? — поинтересовался горец, услышав перевод.

— Конечно, меньше, — ответил я. — Думаю, стоит прерваться на обед, а после обговорим все условия и распишем обязанности сторон. Договор составим обязательно на двух языках, чтобы потом не было претензий к другой стороне.

Услышав перевод, горец очень разозлился и его смуглая кожа сделалась ещё темнее.

— Вы не верите мне на слово? — едва не прорычал он.

— Разумеется, верю. Но если я вдруг умру, а мой преемник захочет пересмотреть цены, вам это понравится? — поинтересовался я у него. «Для торговцев аргумент слабоват, но для сына гор пойдёт», — решил я.

Гори перестал тискать рукой рукоятку кинжала и немного успокоился.

— Я согласен.

Распорядившись, чтобы нам приготовили обед и накрыли на стол, я повёл гостя в одну из гномьих кузниц. Экскурсия ему очень понравилась, а когда я попросил гнома показательно выковать подкову, он всё время пытался запомнить, как и что кузнец делает. «Всё равно воспроизвести ничего не сможешь, — рассудил я, отвечая на его вопросы, — а вот изумруды нам очень пригодятся, чтобы не зависеть от денег вкладчиков. Если получиться замутить с горцами обмен, то позже можно будет договориться о разрешении на разработку жил, главное — начать общение».

Закончив экскурсию и отобедав, мы вернулись к переговорам. Установив цены на каждое из изделий, мы подписали договор и, довольные друг другом, отправились спать, утром горец собирался в обратный путь. Перед тем, как расстаться, я, чтобы скрепить наш союз, снял со своего пояса кинжал и подарил его Гори. Горец так обрадовался подарку, что долго благодарил меня, прося принять в подарок камни. Я сказал, что камни — собственность его племени, а не его личная, и поэтому могу принять в подарок только то, что принадлежит ему, например, его костяной нож. Обрадованный тем, что я согласился, горец торжественно вручил мне свой кинжал и удалился спать, по пути всё время вытаскивая стальной клинок из ножен и любуясь им.

Я тоже осмотрел доставшийся мне подарок. Интересный образчик древности, для коллекции сойдёт, в бой с таким я бы побоялся выходить.

Попросив Дарина и Рона остаться на ночь у меня, я на сон грядущий порасспрашивал нубийца о походе. Рон был краток и своё повествование уложил буквально в несколько предложений. Затем Дарин и я ввели его в курс текущих дел, а также поведали о принимаемых для борьбы с саботажем мерах. Рон всё внимательно выслушал, дал пару своих рекомендаций и полностью поддержал меня в намерении поймать и перевербовать агента герцога Валенсы.

— Чем больше информации о нашем союзнике — тем лучше, — заметил он. — Никогда не знаешь, когда союзник станет врагом, лучше быть готовым к этому.

Поскольку Загиял был в теме, то операцию решили провести через неделю, чтобы успеть всё подготовить. Агента мы по наряду поставили работать на самом дальнем из полей, причём, чтобы не возникло подозрений, включили его в график заранее, а для содержания пленника подготовили подвал в доме Дарина и Рона. Пришлось над ним основательно потрудиться, чтобы не оставить никакой лазейки для бегства или возможности для самоубийства. Я старался максимально перестраховаться, так как здраво оценивал возможности агента такого уровня, дураки у герцога точно не задерживались, стоило вспомнить Костела и того командира, что охранял меня на пути из столицы.

Операция по захвату прошла без сучка и задоринки, всей бригаде в воду и продукты был добавлен сонный порошок, приготовленный шаманом. Когда мы прибыли на место, чтобы забрать агента, все сладко спали после обеденного перерыва. Быстро замотав спящего шпиона в мешковину, до состояния, когда непонятно, что за тюк лежит на лошади, мы быстро перевезли его к себе. Рон и шаман раздели пленника и тщательно обыскали. В одежде «обычного крестьянина» ничего не нашлось, а вот во рту мы нашли заложенную за щеку маленькую глиняную таблетку.

— Надо же, — я порадовался за службу герцога, — какое удовольствие видеть профессионалов. Пока он не пришёл в себя, давайте обыщем его дом, наверняка найдём много интересного.

Заперев пленника в переделанном под тюрьму погребе, мы отправились к нему домой. Агент жил совместно с ещё шестью молодыми людьми, все были холостяками. Процесс постройки отдельных домов для жителей перешел уже в третий этап, когда из бараков переселяли просто одиноких людей. В первую очередь, конечно, расселили семьи, затем гномов. Часть бараков, которые мы не планировали использовать, были уже разобраны, и на их месте строились индивидуальные дома.

При обыске дома снова пришлось убедиться в высокой квалификации сотрудника герцога, мы никогда бы не нашли его тайники, если бы не шаман. Только он, погрузившись в медитацию, смог показать нам три отлично замаскированные и не простукиваемые ниши, которые агент устроил в доме.

Вытащив содержимое, мы аккуратно всё закрыли и, не раскрывая коробок, унесли их с собой. Открывать, не зная, что внутри, было чревато, тем более, что Рон предупредил, что одна из коробок с подвохом и вполне может выпустить струю яда в того, кто полезет в неё, не зная секрета.

— Я прямо дрожу от нетерпения, — я поделился своим волнением с Роном и Загиялом, когда агента, ещё не пришедшего в себя, усадили на стул посередине комнаты и примотали к нему, а сами расположились вокруг. — Такое чувство, что играем в какую-то шпионскую игру.

— Посмотрим, — Рон пожал плечами, — сильно ни на что не рассчитывай, уже по тому, как он снаряжен, у меня всё меньше уверенности в том, что мы сможем его расколоть.

— Пытки, конечно, были бы самым худшим способом, — согласился я, — но выбор у нас невелик.

— Он приходит в себя, — прервал нас шаман и закрыл глаза, приготовившись удерживать агента на месте.

Арин открыл глаза и осмотрелся. Взглянул на нас, заметил свои захоронки, разложенные на столе передо мной. По напряжению мускулов я понял, что агент проверил, насколько хорошо связан. Убедившись в качестве веревок и узлов, он больше не стал ничего предпринимать и спокойно посмотрел на меня.

— Думаю, мы, как воспитанные люди, должны друг другу представиться, — я вежливо заговорил первый. — Меня зовут барон Максимильян, рядом со мной Рон, дальше Дарин, затем Ур'такал и, наконец, Загиял.

— Арин, — голос агента был без каких-либо эмоций.

— А звание и статус в Тайной канцелярии? — я скосил глаз на его коробки.

— Не понимаю, о чём вы, — ответил он, хотя явно заметил, куда я смотрю.

— Это, наверное, не ваши вещи? И вы их впервые видите? — поинтересовался я.

— Абсолютно правильно, господин барон, — лицо агента даже не дрогнуло.

— Я же тебе говорил, — усмехнулся Рон. — Предлагаю перейти сразу к пыткам, разговоры с ним будут только напрасной тратой времени.

— Он попытался откусить себе язык, — внезапно глухо произнёс шаман, — но я его контролирую.

— Арин, — сделал я последнюю попытку разрешить дело миром, — я знаю, что все компетентные люди герцога очень ему преданы, знаю, потому что сам сталкивался только с такими. Но поймите и вы меня, зачем мне тут люди, которые передают герцогу информацию обо мне и о том, что здесь происходит? Я выслушаю любой другой вариант, если вы захотите просто поговорить со мной. Пытки, может быть, вас не сломают, и я не получу от вас информацию, но ведь и дело, порученное вам герцогом, тоже провалится. В его глазах вы станете некомпетентным агентом, раз уж мы смогли вас вычислить и раскрыть.

Во время речи я внимательно следил за его реакцией, и заметил, как у него слегка дёрнулся уголок рта, когда я упомянул о том, что о нём подумает герцог. «Нужно попробовать давить на это, может, что и получится», — подумал я.

— Я не требую предавать его или свою контору, — я продолжил внимательно за ним наблюдать, — просто хочу, чтобы информация не уходила от меня, скажем так, непроверенной.

Я заметил у агента внутреннюю борьбу между чувством самосохранения и чувством долга. К сожалению для меня, долг победил, и агент не ответил ни слова.

— Тогда прошу меня извинить, — я пожал плечами и встал со стула, — давно читал о пытке в древнем Китае, и до сих пор с трудом верю, что она эффективна. Поскольку вы мне нужны в относительной целости, то проверим на вас. Если подействует — хорошо, не подействует — хоть не нанесём вам физического урона.

— Рон, прикрутите его к стулу, полностью, всё тело, так, чтобы не мог перевернуться, а сверху подвесьте небольшую ёмкость, полную ледяной воды, с кусочком тонкой верёвки. Верёвка должна свисать так, чтобы капли падали ему на голову, — я покосился на Арина, тот внимательно смотрел мне в лицо.

— Видимо, вы тоже, как и я, думаете, что же в этом такого? — я посмотрел на недоумевающих соратников. — Однако вот учитель говорил, что после такой пытки люди сходили с ума.

— Не хотел бы я познакомиться с твоим учителем, — проворчал орк, легко отрывая стул с пленником от пола. — По мне — так калёное железо лучше и надёжнее, от этого хоть с ума не сходят.

— Если не получится, настанет и твоя очередь, — пожал я плечами. — Главное проследите, чтобы вода была ледяная.

— Макс, вставай, агент хочет с тобой говорить, — услышал я быстрый шепот Рона, растолкавшего меня среди ночи три дня спустя. — Пошли, похоже, он действительно может сойти с ума. Взгляд у него стал просто безумным. Присоединяюсь к мнению орка, не хотел бы я встретиться с твоим учителем, таких извращённых пыток никто из нас не знает.

«Промолчу, что это был всего лишь учитель истории, — подумал я, одеваясь, — и рассказал он о применяемых в древнем Китае пытках, когда мы проходили восстание крестьян. Мы ещё тогда долго спорили, где пытки были самые жестокие, в Европе или Азии».

Собрались мы тем же составом, что и в первый раз, но теперь агент выглядел действительно ужасно. Мокрые волосы и одежда, слегка блуждающие глаза, которые он не мог сфокусировать на чём-то одном, конвульсивная дрожь рук и ног.

Пришлось ждать час, пока он не перестал судорожно дёргаться, а из горла стали вырываться не хрипы, а слова.

— Будьте вы прокляты, барон, — его голос был глух, но полон ненависти. — Я давно заметил, что вы не такой, как остальные дворяне, и явно не с Шамора. Хорошо, что я успел написать герцогу о вас. Надеюсь, мой труд не пропадёт даром, и когда он с вами покончит, вы вспомните мои мучения.

— Я думал, вы хотите мне что-то рассказать, — я был удивлён его словами, похоже, моя легенда шаталась с каждым днём всё сильнее, — а меня, оказывается, подняли с постели среди ночи, чтобы выслушать беспочвенные обвинения?

— Не увиливайте, барон, — агент убрал из своей речи уважительную приставку, в нормальной ситуации простолюдин мог поплатиться за это жизнью. — Всё вы прекрасно понимаете. Отличное знание множества языков, знания, которых нет ни у кого из нас, ещё кое-что вас выдали, и я написал герцогу, что вы засланный к нам шпион.

Я внутренне собрался, агент оказался даже более профессиональным, чем я думал, и, не зная о других мирах, сделал, в общем-то, правильные выводы.

— Просто интересно самому, — насмешливо хмыкнул я, не подавая вида, что его слова меня задели. — И чей же я, по вашему мнению, шпион?

Арин, практически выплюнул слова мне в лицо.

— Проклятых магов.

Я не выдержал и захохотал, причём едва не упал при этом со стула. «Так вот почему герцог так легко даёт мне всё, что я попрошу, — в мыслях мне было совершенно не смешно, — он думает, что нашёл моё уязвимое место, и теперь легко может мной манипулировать. Ай да герцог, ай да молодец! Если он заявит брату Антонию, что я шпион магов, то мне хана, даже короля не нужно будет привлекать, паладины сами быстро найдут на меня управу. Главное теперь — не показывать герцогу слишком большую самостоятельность и не спорить с ним, он слишком умён, чтобы резать курицу, несущую золотые яйца. Слабое утешение, конечно, но ведь всё впереди и можно, узнавая про него побольше и ища подходы, поменяться ролями. Стоит задуматься о привлечении к делу других герцогов, а ещё лучше — поговорить с Наригом и поинтересоваться, как он отнесётся к потере Валенсой власти». Идея вовлечь Нарига в интригу с Валенса мне нравилась всё больше, обдумывая вытекающие из такого поворота событий варианты, я постепенно стал склоняться именно к ней. Насколько я успел узнать герцога, он старый враг Валенсы в интригах за влияние над королём, но в этой схватке пока проигрывал. Если дать ему несколько ниточек, то герцог сможет закрыть глаза на наши с ним размолвки, или, по крайней мере, сделает вид, что закрыл. Меня в сложившейся ситуации устраивало и то, и другое, так как на настоящий момент Валенса мог сделать со мной, что захочет, я полностью был у него в руках.

«Мда, — я совсем невесело вздохнул, — уже ради этого стоило поймать агента, просто два слова — и всё предстаёт совершенно в другом свете. Нужно заинтересовать Нарига, и лучше всего для этого подойдёт слив информации о структуре и деятельности детища Валенсы. Конечно, солью не всё, а выборочно, но и этого должно хватить, чтобы он обрадовался. Остается надеяться, что герцог такой же интриган, как и Валенса, и ставит личных интересы выше какой-то нерациональной личной неприязни».

— Мои заключения абсолютно логичны, господин барон, — в голосе Арина не было прошлой убеждённости, и снова появилась вежливая приставка.

— О?! Я уже снова господин барон, — я не преминул это заметить, — как приятно.

Агент угрюмо промолчал.

— Ладно, повеселились — и хватит, — я сразу стал серьёзен. — От вас мне нужна полная структура и принципы работы Тайной канцелярии, а также, если мы придём к соглашению, корректировка всех отчётов, отправляемых вами и вашей группой герцогу.

При слове «группа» агент ощутимо напрягся.

— Ты не ослышался, мы вычислили и тебя, и остальных в твоей группе, — я постарался развить это, чтобы поселить в нём неуверенность. — Конечно, мы могли бы сделать так, чтобы ты исчез, а начать работать с менее стойкими по духу сотрудниками. Но, — я как бы с сожалением пожал плечами, — есть у меня маленькая слабость.

— Неужели? — голос шпиона был полон сарказма.

— Да, люблю работать с профессионалами своего дела, — я пропустил эту шпильку.

Агент посмотрел на присутствующих при допросе и опустил голову.

— Арин, мне не нужны ни ваши явки, ни пароли, ни имена и фамилии, — я решил применить пряник, — ничего из того, что сделало бы тебя предателем. Я просто хочу обезопасить себя и своё дело от постороннего вмешательства. Ты же не станешь отрицать возможность того, что враги могут перекупить вашего человека и сделать его своим агентом?

Арин снова покачал головой, видимо, такие прецеденты случались.

— Я даже готов пойти на то, чтобы отпустить тебя под честное слово, — нужно было дожимать его, чтобы не упустить момент. — Сам подумай: я тебе не плачу, не требую сдать своих товарищей или организацию. В чём же тогда заключается твоё отступание от принципов?

— В том, что мне не нравится, что всё именно так, как вы говорите, — голос агента был тих. — Всё вроде бы хорошо, но что-то не даёт мне согласиться.

— Арин, — я устало взмахнул рукой, — решать тебе. Если ты заметил, то я не угрожаю тебе ни пытками, не расправой, просто предлагаю сотрудничество на взаимовыгодных условиях. Ты получаешь всё своё добро обратно, работаешь, как и до сего дня, а я спокойно сплю, зная, что у меня под боком неизвестные не затевают невесть что.

В комнате воцарилось молчание.

— Даже не знаю, почему вы с ним церемонитесь, господин барон, — голос Рона был подобен режущей стали. — Пару дней продолжения этой пытки — и он сам прибежит к вам, умоляя о сотрудничестве.

— Видишь ли, Рон, — я заметил, как дёрнулся уголок губ у агента при упоминании пытки, — люди, которые действуют по своей воле и не в ущерб своим интересам, приносят гораздо больше пользы, чем те, что работают из-под палки.

Нубиец презрительно хмыкнул.

— Найдём других.

— Я согласен, — прозвучал голос Арина, и я чуть заметно улыбнулся.

— Тогда на сегодня всё. Возвращайся к себе, скажешь, что отравился и ушёл домой, старейшина подтвердит это, — я показал глазами Рону, чтобы пленника отвязали. — Встретимся, когда будешь готов к разговору.

Все в комнате, в том числе и агент, с немым удивлением уставились на меня. Похоже, мои слова разрушили все имевшиеся у них представления о том, как нужно обращаться с перевербованными агентами.

— Какие-то проблемы? — я спокойно посмотрел на них.

— Вы вот так отпускаете меня? — больше всех поражён был агент. — Не заставив подписать никакого документа о сотрудничестве, чтобы в случае чего было чем меня прижать?

— Это понадобилось бы, живи мы в городе, — ответил я, направляясь к выходу. — А куда ты денешься тут? Да и я уже говорил, мне не нужно, чтобы ты предавал герцога или свою контору, мы просто сотрудничаем, с пользой друг для друга.

Я вышел на воздух и вздохнул. «Самому не верится, что удалось уговорить такого матёрого волка, — мысли текли медленно и устало. — Дам ему немного времени, прежде чем начать расспросы. Уверен, он сам ко мне придет, когда наступит время очередного отчёта перед герцогом».

Я оказался прав, не прошло и недели, как Арин ночью заявился ко мне и молча продемонстрировал записку, которую собирался отправить Валенсе. Пробежав её глазами, я убедился, что в ней описаны текущие дела посёлка. Также безмолвно кивнул ему головой, и мы расстались, не произнеся за встречу ни слова.

Время водня настало неожиданно быстро, за нескончаемой чередой повседневных забот я давно потерял счёт дням и неделям. Тренировки с Роном, орком и шаманом, работа в кузне, совещания правления колхоза, мёртвый ночной сон, опять тренировки — график был прост и в тоже время необычайно насыщен. Времени ни на что большее катастрофически не хватало, мне даже пришлось нанять одинокую вдову с двумя детьми, чтобы жила и работала у меня в доме. Платил я ей не слишком много, но у нас покупательская способность денег была выше, чем за пределами долины, а цены на продукты, сырьё и всё остальное, нужное для жизни — ниже, так что этого ей с избытком хватало, чтобы одевать и кормить себя и детей.

С каждым днём наше поселение менялось, правда, сейчас, когда настало время посевных работ, казалось, что посёлок вымер, все были на земле. Принципы работы колхоза оказались для нашего изолированного поселения вполне действенными, если бы я просто раздал крестьянам землю, пользы явно было бы меньше. Кто-то бы обрабатывал её хорошо, другие плохо, у бездельников она вообще бы простаивала, а сейчас, когда все трудились на общее благо, получая трудодни за свою работу, дела шли более-менее ровно.

Как только завершилось строительство стены и охранных башен, перегораживавших вход в долину, Рон выставил там боевое охранение из первого набора дружины, а я принялся обдумывать возможность прекращения изоляции и начала общения с ближайшими поселениями кочевников. Счёты с ними я сводить собирался, но не сейчас и не своими руками, пока же нужно было их максимально использовать. Необходим был домашний скот и люди для ухода за ним, а кочевники имели и то, и другое. Рабам я собирался предложить выбор: или стать свободными колхозниками, или вступить в дружину. Тех, кто не мог или не хотел сделать свой выбор, я брать не собирался, был риск получить в своё распоряжение отбросы общества, частенько попадавшиеся среди рабов.

Конечно, полностью исключить ошибки не удастся, и разного рода нарушений порядка, а то и преступлений не избежать. Поскольку адвокатов и тюрем у меня нет и заводить их я не собирался, то решать подобного рода проблемы буду простыми, но действенными способами: за незначительные нарушения — плети, за воровство — отрубание рук, за убийство — казнь. Китай до сих пор успешно практиковал эти наказания, и я не сомневался, что и здесь такие методы сработают.

Поскольку сам я у кочевников показаться не мог, слишком многие из них видели меня рабом на Играх, то пришлось просить Рона отправиться к ближайшему их поселению и предложить сделку по покупке коров, собак и прочей живности, а также по возможности тех из рабов, которые захотят к нам присоединиться. Нубиец теперь уже не валял дурака, как прежде, а молча собрался в дорогу, сопровождаемый дружинниками из второго набора.

Их возвращение стало всеобщим праздником. Помня ругань, разгоревшуюся во время появления яков, в этот раз я приказал заранее приготовить списки, кому и что выдавать. Рона с большим караваном мы встретили у стены, а сопровождавших его кочевников за неё не пустили. Расплатившись с ними по счёту, мы вежливо дали им понять, что дальше путь заказан. И без того было ясно, что по степи сразу пойдёт слух о нашем поселении, и теперь следует быть готовыми в любую минуту дать отпор желающим лёгкой добычи. С готовыми списками распределение животных не заняло много времени, излишка рабов у кочевников не было, а тех, что имелись, забраковал Рон. Слишком уж большую цену за изможденных непосильным трудом и практически превращённых в скот людей загнули степняки.

Наши отношения с Арином складывались даже лучше, чем можно было надеяться. Поняв, что я действительно не несу угрозы ни его жизни, ни — самое главное — герцогу, он всё чаще и охотнее рассказывал о деятельности канцелярии. Конечно, я понимал, что о многом он умалчивает, но уже сами наши регулярные беседы в введенный мною в колхозный распорядок выходной день, давали многое. Я стал лучше представлять как структуру, так и деятельность этой действительно очень серьёзной организации. В нашем «датском» королевстве не всё оказалось спокойно, король был тупой скотиной, жадной только до денег и юбок, а великие герцоги боролись за его благосклонность, потакая ему в этом. Те, кто добивался благосклонности короля, увеличивали своё благосостояние и власть просто в геометрической прогрессии. Устраивая своих людей на все важные посты, герцоги могли манипулировать государственной машиной по своему желанию, и только деятельность Валенсы немного урезонивала совсем уж зарвавшихся. Убирая казнокрадов и откровенных бездарей явными и тайными способами, Тайная канцелярия заставляла гигантский бюрократический аппарат королевства хоть как-то действовать не только в личных целях.

И это всё на фоне того, что Газар откровенно нагло нападал на пограничные территории, собирая добычу из ценностей и рабов. Пограничные войска устали мотаться из одной области в другую, гоняясь за неуловимыми конными отрядами газарцев. Со стороны Тарона тоже не всё было спокойно, южный сосед претендовал на Шатар, который век назад принадлежал ему, но был завоёван одним из предков нынешнего короля. С этой целью Тарон, обладавший лучшим флотом, чем северный сосед, умело использовал свои корабли для капёрства. Купцы, которые ходили вроде бы в своих водах, не всегда были уверены в том, что безопасно дойдут до порта назначения.

В целом, как я понял из рассказов Арина, Шамор представлял собой государство, в котором попеременно правили герцоги, и моя мысль о том, чтобы наладить отношения с Наригом, была вполне продуктивной.

Однажды у нас зашла речь о паладинах, и тут я понял, что агент является их ярым сторонником, точнее сказать, фанатиком веры. Потому-то и убеждённость в том, что я являюсь шпионом магов, вызывала у него такую ненависть. Как только я это понял, то, чтобы не задеть его фанатизм, стал в разговорах с ним предельно осторожен, при каждом удобном случае почти напоказ молился и постоянно носил на виду символ Единого. Уже через пару встреч я понял, что поступил правильно, Арин перестал воспринимать меня как шпиона магов.

Если герцоги были явной властью в королевстве, то Святой орден паладинов — тайной. Имея необлагаемые налогами земли, свои вооружённые отряды, а также службы сыска и дознания, этот орден быстро разубеждал тех, кто вдруг решал, что с ним можно не считаться. Даже герцоги в своих махинациях никогда не посягали на привилегии церкви, поэтому Орден на их тёмные делишки закрывал глаза. Была своеобразная негласная договорённость между светской и духовной властями, никто не лез в дела друг друга, и всем было от этого хорошо.

Были, конечно, спорные моменты, но брат Антоний всегда находил компромиссы. Об этом священнике агент вообще говорил только в восторженных выражениях. Именно брат Антоний, истинно верующий, сделал орден таким, каким он был сейчас, именно он, манипулируя прихожанами церквей, добился того, что Ордена стали бояться не только простолюдины. Даже самый крупный чиновник, пусть даже он был родственником одного из великих герцогов, не мог с полной уверенностью сказать, станут ли те защищать его, если вдруг выйдет спор с паладинами. Это было на руку как Ордену, так и самим герцогам, они умело пользовались ситуацией, не позволяя соперникам слишком зарываться.

Арин столько рассказал мне о церкви, Ордене и паладинах, что я понял: встать у них на дороге — всё равно, что чиркнуть спичкой в комнате, полной газа. Так что главным правилом для моего общения с Орденом должно стать одно: чем дальше я от него буду, тем лучше.

Когда же я попытался осторожно узнать у его, что он думает о магах, то ясно понял: Арин мечтает только о том, чтобы поймать если не мага, то хотя бы их шпиона. Причём вовсе не из желания получить награду, она его не интересовала. Ему просто хотелось такого типа лично замучить, настолько сильна была его ненависть. К сожалению, о причинах её мне не удалось докопаться, он сразу замыкался в себе и молчал, и, чтобы не вызвать подозрений в моей заинтересованности в этом вопросе, приходилось переключаться на другие темы.

— Господин барон, к нам гости, — чей-то голос перекричал грохот удара кузнечного молота.

Закончив с ковкой заготовки для топора, я отложил её в сторону и, положив молот на землю, утер со лба пот. Повернувшись к говорившему, я увидел перед собой парня моего возраста, из пополнения дружины.

Дружинник, преданно глядя мне в глаза, повторил:

— Гномы, господин барон, просят вас.

— Ну веди, не будем заставлять гостей ждать, — я пожал плечами и, сняв фартук, вышел из кузни.

Вот уже второй день я работал один, мастер отбыл вниз, не объяснив, зачем ему это понадобилось. Меня немного задело это игнорирование, но Дарин намекнул, что тот привезёт нечто настолько замечательное, что я буду просто в восторге. Так что с тем, что объём работы увеличился вдвое, пришлось смириться. Наша кузня от других отличалась, если в тех трудился один кузнец и куча подмастерьев, то в нашей работали только я и Тарак. Впрочем, это было почти единственным отличием, поскольку заказы ко всем поступали одинаковые и в таком количестве, что махать молотом приходилось всё больше и быстрее. Правда, нормоконтроль готовой продукции у Тарака никаких изменений не претерпел, он с неизменным постоянством возвращал на переделку всё то, что считал браком, даже гвоздь с маленькой заусеницей на шляпке. Это и являлось вторым исключением, другие кузни были менее строги в вопросах качества изделий, и с переделкой мучился один я.

Двоих незнакомых гномов в полном боевом вооружении я заметил сразу, они стальными башнями выделялись среди своих собратьев, окруживших вновь прибывших, чтобы расспросить о жизни внизу. Ведь не все из членов семей бывших каторжников согласились перебраться к нам наверх, большая часть гномов ходила в бобылях и очень тосковала по оставленным внизу родным. Это, кстати, я намеревался обсудить при первой же будущей встрече с Торгидором. Я хотел попросить у него разрешения для бывших каторжан спуститься к семьям и самим попробовать уговорить их присоединиться к ним.

К моему удивлению, при виде меня собравшиеся гномы почтительно расступились, наклонив в знак уважения головы. Вновь прибывшие сначала недоуменно посмотрели на то, как их соплеменники кланяются чужаку, но когда я подошёл вплотную, они уловили исходящий от меня запах и жар кузни, а также увидели руки, которые носили следы ожогов раскалённым металлом.

— Барон Максимильян? — голос одного из прибывших был очень вежлив.

— Для вас тан Максимильян, — я приветственно улыбнулся.

Стоящие вокруг гномы тоже заулыбались, для них я давно уже стал своим. Видя всеобще настроение, двое незнакомцев расслабились и их лица стали менее суровыми.

— Его величество, король Торгидор, шлёт вам приветствие и своё королевское благословение, — затараторил один из них, смотря мне в глаза.

— Моё почтение и верность королю, — ответил я стандартной гномьей формулой.

— Его величество повелел передать вам этот пакет, который прибыл с королевским гонцом, — гном вытащил из наплечного мешка пакет и передал его мне, — а также просил, после ознакомления с содержимым, прислать с нами ответ и отчёт о текущем положении дел.

Я с интересом посмотрел на пакет, усыпанный многочисленными печатями, и с учащённо бьющимся сердцем вскрыл его. Пергамент был таким же, как на приказах о моем назначении, а украшавшая его большая королевская печать не оставляла места для сомнений в подлинности документа. Развернув его, я ознакомился с текстом и нахмурился, письмо было кратким, но донельзя конкретным:

«Чрезвычайному и полномочному послу Подгорного престола от Его королевского величества, помазанника Бога на земле, владыки Шамора, Нумеда III.

Сим письмом повелеваю Вам прибыть первого цвета ко двору, для участия в празднованиях, посвященных дню моего перворождения. Доклад о деяниях своих на поприще посла, в количестве трёх экземпляров, следует приложить к сему письму и сдать в Тайную канцелярию, герцогу Валенса».

У меня возникло твёрдое убеждение, что король это письмо даже не видел, а составил его Валенса, уж очень явно за данным посланием торчали его уши.

«Блин, и времени осталось не так уж много, — пришла следующая мысль, — всего-то меньше месяца. А ведь прибыть в Шамор необходимо за несколько дней до назначенного, пока куплю необходимую для приёмов одежду, разберусь с герцогом — в общем, дел предстоит немало. Думаю, на месте надо быть хотя бы дней за пять-шесть, а значит, для того, чтобы подготовить тут всё на время моего отсутствия, в моем распоряжении остаётся всего ничего. Вряд ли мой визит в королевство будет коротким, на торжества по поводу празднования дня рождения короля одного дня маловато, судя по историческим примерам, можно предположить, что неделя — самый оптимистичный срок».

«Только нужно не три, а шесть экземпляров отчёта, — яростно почесал я затылок, — ведь не только короля, ещё и акционеров ознакомить надо».

Вернувшись из раздумий в реальность, я посмотрел на стоявших в ожидании гонцов.

— Сегодня вы — наши гости, отдыхайте, ешьте и пейте вволю, — ответил я, прикидывая, что даже если я сяду за написание доклада прямо сейчас, то и в этом случае закончу его не раньше завтрашнего утра. — Отчёт я напишу на бумаге и вручу вам для передачи его величеству.

— Забирайте их, — я махнул рукой гномам, — потчуйте и развлекайте.

Гонцы, едва успев поблагодарить меня, были чуть ли не на руках утащены местными, которые наперебой принялись выспрашивать их о последних новостях.

Я же вернулся в кузницу, закончил ковать топор и положил его в угол, в кучу готовых изделий, предназначенных к проверке Тараком, и только потом отправился мыться и переодеваться. Мне предстояла бессонная ночь.

Вечером меня посетили мои соратники. Не отвлекаясь от написания на заныканных для подобного случая последних листках пергамента докладов, я жестом указал им на письмо.

— Да, от такого не откажешься, — хмыкнул гном. — «Повелеваю» — это не просьба.

— Кого с собой возьмёшь? — поинтересовался прагматичный нубиец.

«Точно не орка, — я оторвался от писанины и задумался, — во-первых слишком заметная фигура, а во-вторых практически не знает шаморский. Шаман, занимаясь больницей волей, неволей учит язык и уже сейчас может изъясняться, чтобы его понимали, и понимает почти всё, что ему говорят. По крайней мере, не заблудится в городе, если отстанет».

— Думаю, тебя и Загияла, — ответил я, выйдя из задумчивости. — При виде орка меня тут же спалят на костре, а Дарин, слишком заметная фигура, чтобы оставаться незаметным. Девизом моего визита во дворец должна стать фраза — «стань невидимым и как можно реже попадайся всем на глаза».

— Да уж, с твоей способностью влипать в неприятности в такое верится с трудом, — засмеялся он.

— Нужно постараться, — твёрдо сказал я, хотя сам не был в этом уверен. — Главное, предстоит разговор с герцогом, к нему нужно быть готовым.

— Пошли, Рон, не будем его отвлекать, — Дарин встал и пошёл к двери, увлекая за собой негра. — Ему всю ночь сидеть.

Отчёт для Торгидора был готов только к обеду. Растирая воспалённые от бессонницы глаза, я вызвал гонцов и передал им письмо к королю. Отчёт для гномов-акционеров я хотел переслать с Дарином, с тем, что если бы наши недоброжелатели и нашли способ ознакомиться с письмом королю, то хотя бы не перехватили предназначенное для кредиторов.

Вся следующая неделя прошла в бесконечных совещаниях с правлением колхоза, я старался предусмотреть все вопросы, которые могли возникнуть за время моего отсутствия. Конечно, это было напрасно, но так я хотя бы сам себя убеждал, что в долине всё будет в порядке. Даже то, что орк и Дарин оставались тут, меня не сильно успокаивало, теперь, когда цель была уже близка и осенью мы могли начать вниз первые поставки мяса, рыбы, ягод и грибов, я волновался сверх меры. Отстал я от уставших людей и гномов только тогда, когда решил, что они поняли, насколько важно не потерять заданные темпы развития, а также улучшить отношения с кочевниками и горцами. Кстати, первый караван с оружием для соотечественников Гори мы были готовы отправить уже через месяц, а это означало, что первый маленький, тихий, робкий шаг в реализации моего плана переворота в степной вольнице будет сделан.

 

Глава 5 При дворе

— Хорошо хоть, тёплую одежду догадались взять, — ворчал нубиец, поплотнее запахивая меховую куртку производства умельцев из нашего колхоза. — И почему здесь так холодно?

— Совсем ты расслабился, — с ужасным акцентом ответил ему шаман, сам чуть ли не до пяток закутавшийся в такую же. — Забыл, что тут зимой даже снег идёт?

— Лучше бы я дома остался, — продолжал ворчать Рон, — тепло, светло…

Я до этого в разговор не встревал, но, услышав знакомую с детства фразу, рассмеялся и закончил её:

— ..и мухи не кусают.

— Мухи и тут не кусают, — огрызнулся нубиец, не поняв моего смеха, — дохнут на лету, от такого холода.

Отвернувшись от препирающихся спутников, я уставился на дорогу. Лошади шли неспешной рысцой, а я привычно покачивался в такт их движению. До столицы было уже рукой подать, и я всё больше нервничал. Как-то уже отвык от того, что на самом деле я не сам по себе, а подданный на службе короны, да к тому же ещё и вассал одного из самых влиятельных людей королевства.

«Не по себе мне что-то, — старался я унять дрожь, глядя на кланяющихся крестьян, когда мы проезжали мимо их повозок, которых по мере приближения к столице становилось всё больше и больше. — В первый раз не было страшно по одной простой причине — я просто не знал того, что знаю сейчас. А теперь…» Да только из рассказов Алина я узнал такое и столько, что при одной мысли о том, в какой гадюшник под названием «дворец короля» я еду, становилось очень неуютно.

— Эх, любимый город, — услышал я сбоку голос Рона, — сколько красоток было обласкано, сколько вина было выпито, скольким гвардейцам начищено рож…

— …сколько попало тебе, — буркнул шаман, которому явно становилось не по себе по мере приближения к такому огромному городу.

«В этот раз денег у меня столько, что могу купить себе небольшой дом в столице, — подумал я. — Но стоит ли светиться, вот в чём вопрос?».

Обдумав все за и против, я решил, что нечего выделяться и тратить деньги направо и налево, лучше надеть личину благородного, но небогатого дворянина, которому посчастливилось попасть на празднование дня рождения короля.

«Если опять будет такое же столпотворение, как и в прошлый раз, — решил я, отсчитывая пошлину на посту у ворот в город — естественно, на въезде для аристократии, — остановимся, как тогда, у Ортеги, нормальный мужик».

— Где селиться будем, господин барон? — в городе Рон натянул маску тупого телохранителя.

— Лучший вариант — снять две комнаты с пансионом, — надменно проронил я, как и полагалось дворянину моего ранга. — Если не найдём для себя подходящее, то как в прошлом году.

Искры веселья сверкнули в глазах нубийца и сразу потухли при виде кучки зевак, заинтересовавшихся нашей компанией. Дворянин без свиты, с одни лишь охранником-нубийцем и странного вида стариком — компания более чем интересная, чтобы посудачить об этом вечерком, за чашей сладкого винца.

— Слушаюсь, господин барон, — рявкнул он, и прохожих как ветром сдуло, — всё сделаю, господин барон.

— Приступай, — я небрежно махнул ему рукой, направляя лошадь к ближайшему трактиру с приличной вывеской и чистым двором.

— Обед или постой? — под ноги лошади бросился мальчишка в одежде, больше похожей на ливрею. «Если ливрея, значит, нормальный трактир, без подозрительных компаний», — мелькнула мысль.

— Пока обед, — высокомерно посмотрел на него я и, цедя слова, продолжил: — За постой сколько?

— Все готовятся к празднику, благородный господин, поэтому постой — кесарий в день за комнату, — быстро тараторил мальчишка, ведя тем временем лошадь за поводья во двор.

— Тогда во время обеда и подумаю, — небрежно бросил я, немного офигев от такого ценника, прошлый раз постой и то был дешевле.

Сдав лошадей и вещи подбежавшим слугам, мы вошли в таверну.

— Что угодно благородному господину? — сладкий голос склонившегося хозяина можно было мазать на хлеб вместо мёда.

— Лучшей еды мне, — распорядился я, и, выбрав понравившийся стол, направился к нему. — Вместо вина подайте морс, есть что-нибудь кислое?

— Да, конечно, — ничуть не удивившись моей причуде, сразу же ответил хозяин, мановением пальца заставивший подбежать к столу сразу трёх служанок, и подал написанное на пергаменте меню — лучшее подтверждение статуса трактира.

Запомнив продиктованный ему список блюд и получив моё благословение, хозяин скрылся из виду, на мгновение оставив нас одних. Пока мы ждали подачи основного обеда, служанки уставили стол множеством тарелочек с овощами, салатами, ломтиками холодного мяса и птицы для лёгкой закуски и кувшинами с морсом, служившим аперитивом.

— Уже и забыл, что такое цивилизация, — вздохнул я и сопроводи взглядом прелести служанки, наполнявшей мой бокал. Она заметив взгляд, улыбнулась и отходя от стола, старательно виляла бёдрами.

— Может, это и к лучшему, — шаману явно было не по себе.

— Расслабься, Загиял и веди себя, как положено по статусу телохранителя, только без шаманских фокусов, — предостерег я. — Сразу на костре окажемся, тут с этим строго.

— И как они живут тут, в этом муравейнике, — поёжился шаман, — столько народу, все куда-то бегут, кричат, а домов столько, что давят, никакого простора.

— Загиял, — поморщился я, — мы здесь ненадолго.

— Только это и радует, — шаман уткнулся в первое из заказанных нами блюд.

Мы успели попробовать всё, что нам натаскали из кухни, и уже перешли к десерту, прежде чем появился Рон. Не произнеся ни слова, он уселся за стол и придвинул к себе блюда с нашим заказом, который мы с шаманом осилили едва ли наполовину. Пришлось ждать, когда он насытится.

— Нашёл неплохой вариант, господин барон, — нубиец запил вином нежное мясо птицы, и сыто рыгнув, откинулся на спинку стула. — Только сами понимаете, не очень дешёвый, в преддверии праздника все ломят цены.

— Уже убедились, — буркнул шаман, — тут место стоит золотой.

— Друзья подсказали адрес одной вдовы, — нубиец хитро мне подмигнул. — Она сдаёт комнаты дамам, которые хотят уединиться с кавалерами. Я зашёл посмотреть, всё очень достойно и прилично. Она предлагает нам две комнаты за кесарий, еду и постой коней оплачиваем отдельно.

— Ты предлагаешь мне поселиться в публичном доме? — от такой наглости я даже опешил.

— Никто же не заставляет тебя пользоваться их услугами, — нубиец понизил тон, чтобы нас не слышали служанки. — В этот раз ситуация с жильём ещё хуже, чем в прошлый. Тогда в столицу прибыли только вассалы секундус, со своей свитой, а сейчас съезжаются все, кто хочет показаться королю на глаза. К тому же все более-менее видные дворяне имеют в столице свои дома, те из остальных, кто поумнее, забронировали помещения за полгода до празднований, ну, а мы…

Нубиец выразительно посмотрел на меня.

— Но жить в публичном доме… — я ещё не отошёл от шока. — А если об этом узнают?

— В общем, смотри сам, — нубиец пожал плечами. — Агнесса хочет сдать комнаты благородным, чтобы заработать на праздновании, но дворяне отказываются, так же, как и ты. А простым она сдавать боится, переживает из-за девушек.

— Может, плюнуть на конспирацию и в самом деле купить домик? — я ещё сильнее понизил голос, чтобы слышали только телохранители.

— Тогда твоему плану, как ты там говорил, — нубиец передразнил выражение моего лица, — «тише воды, ниже травы» — точно не сбыться. Ты знаешь, сколько сейчас стоит жильё в столице?

— Представляю, — я понял, что публичный дом не такой уж и плохой вариант, — если постой столько стоит. Ладно, веди нас, посмотрим на качество жилья.

Довольный нубиец, подмигнув шаману, направился к выходу, чтобы забрать лошадей. Хозяин, видя, что мы встаём, со льстивой улыбкой материализовался возле стола.

— Господин отбывает?

— Да, сколько с меня?

— Полтора кесария, господин, — хозяин поклонился ещё ниже.

Я не стал вредничать и, достав два золотых, опустил их в поставленную ладонь, подхватил копьё и зашагал к выходу.

— Благодарю вас, благородный господин, — хозяин бросился провожать меня до самой двери.

«Откажусь, — грустно думал я по дороге к дому вдовы, — откажусь, если хоть что-то не понравиться. Всю ночь не спать из-за криков в соседней комнате? Это чересчур».

— Ну, вот и её дом, — понятно, с чего весёлый нубиец показал рукой на спрятавшийся за небольшим садиком аккуратный двухэтажный домик. Я пригляделся, и с удивлением понял, что сад в отличном состоянии, все кусты подстрижены, клумбы, виднеющиеся за железной оградой, расположены точно друг против друга, а между ними проходит выложенная каменными плитками дорожка.

— И это публичный дом? — голос шамана был полон неподдельного удивления.

— Это дом для встреч дам с кавалерами, — поправил его Рон, — и прошу при Агнессе по-другому не выражаться, она может обидеться. Ещё раз повторю, у неё очень приличное заведение.

— Ты запал на неё саму или её девочек? — хмыкнул Загиял.

Я засмеялся во весь голос, увидев побагровевшее лицо нубийца, я и не подозревал, что негр умеет краснеть.

— Да ну вас, — разозлился он и пришпорил лошадь.

— Думаю, не дешевизна помещения привлекла его в этот дом, — Загиял понизил голос, наклоняясь ближе ко мне.

— Я ещё ничего не решил, — ответил я, хотя моё настроение явно улучшилось.

Когда мы подъехали к изгороди, я снова удивился, ворота открыл представительный, одетый в хорошую ливрею швейцар, приветственно нам поклонившийся.

— Добро пожаловать, господин барон, — голос его был вежлив, но полон скрытого достоинства, — прошу вас спешиться и предоставить заботу о конях нам. Хозяйка вас уже ждёт.

Я не сразу понял, почему он сказал слово «нам», но не успел спешиться, как один появившийся из садика слуга принял у меня поводья, а второй забрал наши вещи у Рона и Загияла. Чтобы не тащить копьё в такой чистый и мирный домик, я его тоже отдал слугам.

— Благодарю вас, господин, — швейцар снова поклонился. — Ваших телохранителей я провожу сам. Не беспокойтесь, здесь вы будете в полной безопасности.

Рон и Загиял посмотрели на меня, ожидая моего решения. «Мы в центре столицы, я не в розыске, чего мне боятся?», — подумал я и кивнул им, ответив на безмолвный вопрос. Швейцар, заметив моё согласие, направился к одноэтажному строению типа флигеля, бывшему, видимо, пристройкой для слуг.

«Организация на высшем уровне, — не переставал я удивляться, — пока мне не в чем упрекнуть хозяйку и отказаться, посмотрим, как пойдёт дальше».

Оставшись один, я оглянулся, но никого не обнаружил. Странно, хоть я и находился в центре оживлённой столицы королевства, но тут, буквально в десяти метрах от изгороди, этого совершенно не ощущалось. Стоя в тени деревьев, я практически не слышал шума, обычно сопровождающего дневную жизнь любого города.

Я посмотрел на клумбы и заметил, с какой любовью за ними ухаживали, все цветочки были высеяны аккуратно, как по линейке, и наверняка как-то дополняли друг друга, поскольку один сорт шёл за другим в строго определённом порядке.

— Интересуетесь цветами, господин барон? — из задумчивости меня вывел мягкий женский голос, раздавшийся за спиной.

Я повернулся к говорившей. Передо мной стояла женщина в возрасте примерно сорока лет, немного полноватая, но это ничуть её не портило. Над лицом и кожей рук кто-то хорошо поработал, поскольку не было заметно ни единой морщинки, а свободное вверху платье, перехваченное в талии широким поясом, внизу распадалось на множество кружевных юбок.

Я хоть и не был профессионалом в дамских туалетах, но такое выражение, как «выглядит на миллион долларов» легко подходило к даме.

— Нет, просто приятно смотреть, с какой любовью за ними ухаживают, — неожиданно я сказал то, что думал.

Глаза женщины слегка расширились, и она взглянула на меня иначе, чем в начале разговора.

— Обычно на них никто не обращает внимания, просто проходят мимо, — вроде бы просто сказала дама, но я заметил, что она ждёт ответа.

— Может быть, и я не заметил, если бы не ожидание хозяйки, — я легко попенял ей на своё одиночество.

Женщина легко рассмеялась.

— А если хозяйке нужно было присмотреться к тому, кого она пускает к себе? — с улыбкой спросила она.

— И кого же? — заинтересовался я, мне стало интересно просто стоять и разговаривать ни о чём, я и забыл, когда в последний раз вёл не деловой разговор.

— Вам правда интересно, господин барон, общаться с простолюдинкой, или вы просто из вежливости спрашиваете? — голос хозяйки внезапно изменился, подобно резкому ветру, а улыбка исчезла.

— Знаете, вы просто первая, с кем я болтаю ни о чём, — неизвестно почему я снова сказал то, что думал.

Женщина на секунду задумалась, но потом улыбка снова вернулась на её лицо.

— Вы очень необычны, господин посол, я бы даже сказала — непривычны.

— Это Рон разболтал? — я недовольно нахмурился.

— Что вы, — махнула рукой хозяйка, — Рон тут совсем не причём, просто нетрудно было, узнав ваше имя, навести кое-какие справки.

— За два часа? — не поверил я.

— За полчаса, — хозяйка подошла поближе. — Если знать, что и у кого спрашивать, то можно узнать всё необходимое и за меньшее время. Поверьте мне, не знать имя посла короля у Подгорного престола не может ни один уважающий себя дворянин. Едва я произнесла ваше имя, как тут же узнала о вас буквально всё.

— Чисто ради любопытства, и что же? — я был удивлён до крайности, я-то считал, что меня никто не знает, и совершенно не подумал о том, что пост посла — это очень серьёзная должность в иерархии государства. Ведь и правда, не знать того, кому гномы должны были отрубить руки и до сих пор этого не сделали, было для местных аристократов просто преступлением. Не зря в прошлом году сплетни о моём назначении расползлись не только в столице, но и по всему государству. Так что, похоже, мой план остаться незамеченным был заранее обречён на неудачу.

— Бастард старого барона, — хозяйка лукаво скосилась на меня, словно ожидая подтверждения своих слов, — унаследовали феод с богатыми залежами серебра, попали между двух огней, выбрали наименее горячий, предпочли одному герцогу другого.

Я всё больше и больше удивлялся информированности обыкновенной женщины, держащей публичный дом.

— Этот герцог прибрал ваш феод под себя, вас же отправил на верную смерть, — продолжила хозяйка, внимательно наблюдаяя за моей реакцией. Я был бесстрастен, она выдавала официальную версию, которую знали все.

— Однако вы умудрились не только выжить, но и чем-то расположить к себе гномов, которые наотрез оказались сменить вас на более благородного представителя королевства.

«А вот это уже что-то новенькое, — я снова был удивлён, — нужно будет поинтересоваться у герцога, что за номер такой он выкинул».

— Буквально на следующий день после того, как пришёл ответ от гномов, ваше имя было на устах всех дворцовых сплетников, — хозяйка лукаво мне подмигнула. — А поскольку вашу деятельность курировал лично его светлость, а по совместительству глава Тайной канцелярии, то слухи были один интереснее другого.

— То есть вы хотите сказать, что как только я появлюсь при дворе, то сразу стану объектом для пересудов? — я вычленил главное из её речи.

— И не только пересудов, — хозяйка внезапно стала серьезной. — Мой источник сказал, что неприятности вам обеспечены, поскольку одна пострадавшая в результате отказа Предгорного престола сторона осталась этим очень недовольна.

— И что за источники у вас такие? — поинтересовался я, просто поражённый её словами.

— Люди ко мне приходят разные, у всех есть свои проблемы, — улыбнулась она. — Некоторым я могу помочь, и они остаются мне благодарны.

— Я надеюсь, что мои проблемы не станут ничьим достоянием? — мой тон похолодел градусов на сто. — Я могу быть не только благодарен, но и злопамятен.

Хозяйка испугалась.

— Господин барон, вы можете быть уверены в том, что я не стану играть в игры с человеком с вашей репутацией.

Я спокойно и ровно продолжил, чтобы убедить её во всей серьёзности моей угрозы.

— Моя репутация дорого стоит, и я надеюсь, что если кто-то попросит вас о ней рассказать, я узнаю об этом?

Хозяйка отодвинулась от меня, её лицо побледнело, видимо, этот самый источник не просто так рассказал обо мне, но и потребовал что-то взамен.

— Агнесса, мне совершенно не хочется пугать такую очаровательную и умную женщину, как вы, — я отвернулся от неё и посмотрел на клумбы, — но имейте в виду, мне будет очень неприятно сжигать этот прекрасный домик и вас в нём, но если вы вынудите меня это сделать, меня никто не остановит.

Бледная, с расширенными от ужаса глазами хозяйка сделала шаг назад.

— Если бы не произошёл этот разговор, можно было бы выбрать другое место, — добавил я, — но теперь вы не можете мне отказать.

— Но… — залепетала женщина, разом потеряв весь свой лоск, — я могу позвать стражу…

— Агнесса, — я повернулся к ней и протянул руку, — одно я вам обещаю: если кто-нибудь захочет получить от вас информацию обо мне, при этом угрожая вам неприятностями, сразу обращайтесь ко мне. То, что вы им расскажете, мы совместно с вами обсудим, и потом можете передавать это кому угодно.

— Я могу позвать стражу, — повторила женщина. Её не отпускал страх, и она не обращала внимания на мою вытянутую руку.

— Агнесса! С этой минуты я беру вас и ваш дом под свою охрану. Теперь вы можете боятся только меня, и больше никого вокруг.

— Не хотелось бы стать вашим врагом, барон, — женщина коснулась моей ладони руку, — меня всю трясет от разговора с вами.

— Агнесса, — я легонько подтянул её к себе, и сказал, понижая голос: — Давайте станем друзьями, и вам нечего будет опасаться.

— Вы просто не оставили мне выбора, — женщина покачала головой, не пытаясь вырвать руку.

— В связи с озвученными вами обстоятельствами и учитывая некоторое беспокойство, которое повлечёт мой постой в вашем доме, я увеличу плату за него до пяти кесариев в день, — спокойно произнёс я. — Лошади и еда отдельно.

Услышав о такой сумме, хозяйки оторопела.

— Вы серьёзно? Но ваш слуга сказал, что вы стеснены в средствах, да и то, какой дворянин захочет остановиться в публичном доме, если нет крайней нужды!

— Я рад, что остановился у вас, — я отпустил её руку. — Покажете мне мою комнату?

Агнесса вспомнила о том, что она тут хозяйка, и пошла вперёд, а я догнал её и зашагал рядом.

— Вы и правда могли бы сжечь дом, — перед следующим предложением женщина сделала паузу, но, решившись, продолжила, — и убить меня?

— Это была просто злая шутка, — я вежливо ей улыбнулся.

— Точно могли, если в состоянии шутить на такие темы, — хозяйка остановилась и посмотрела на меня заплаканными глазами. — Я сделаю всё так, как вы предложили, но защитите ли вы меня?

Я прикоснулся к её руке, она немного дрожала.

— Даю слово дворянина.

После моих слов она сразу успокоилась, в этом мире слово дворянина было не шуткой и им не разбрасывались направо и налево.

— Я вам верю, — она нервно улыбнулась, — ах, и зачем я только расспрашивала про вас, всё моё проклятое любопытство.

— Если бы не ваше любопытство, — я улыбнулся в ответ, — я собирался найти любую причину, чтобы уйти отсюда.

— Вы собираетесь уплатить всю сумму сразу, или внесёте аванс? — получив моё слово, женщина быстро взяла себя в руки и снова стала хозяйкой.

— Не знаю, сколько продлятся празднования, — я задумался, а затем вытащил из внутренних карманов куртки два кошеля и протянул ей. — В каждом — по пятьдесят золотых. Думаю, теперь мы вполне можем доверять друг другу, так что смело тратьте и сообщите мне, когда я выйду за пределы этой суммы.

Посмотрев на кошели, женщина улыбнулась.

— Они тяжёлые.

Я ругнулся про себя, мог бы и сам догадаться, что женщине тяжело будет их тащить.

— Неотесанная деревенщина, что с меня взять, — извинился я. — Ведите меня в ваш храм любви.

Хозяйка захихикала так, что я опешил, а она, видя моё недоумение, начала уже громко смеяться.

— Ох, господин барон, вы так правдиво играете неотесанную деревенщину, — она вытерла слёзы из глаз уголком платочка, появившегося из недр её юбок, — что если бы не первые десять минут разговора, я бы вам поверила.

«Чего я такого сморозил?», — недоумевал я.

— Я уже старуха, но провести с вами ночь было бы интересно, — она мне лукаво подмигнула.

«Блин!!! — у меня не было больше слов, — попал!».

— Пожрать бы, — я вытер рукавом нос, чем заставил женщину теперь уже просто согнуться от хохота.

— Подождите, барон, прекратите! — хозяйка непрерывно прикладывала платочек к глазам, у неё потекла косметика. — С меня сейчас вся косметика потечёт, а я целый час потратила, чтобы встретить вас во всеоружии.

— Агнесса, — я отнял руку с платком от её лица, — давайте сегодня поужинаем в каком-нибудь заведении на ваш выбор, может, хоть так я смогу смягчить свою резкость перед вами. Мы ведь теперь друзья.

Женщина испуганно на меня посмотрела.

— Но вы же дворянин!!!

— Я грубый, нахальный, плохо воспитанный провинциал, и буду вести себя так, как пожелаю, — я презрительно хмыкнул. Раз уж мне не удалось стать незаметным, значит, необходимо выделиться эксцентричностью, чтобы сплетники обсуждали мои причуды, а не деятельность у гномов. Ужин в каком-нибудь элитном заведении, в компании простолюдинки, для этого отлично подходил, большую причуду трудно было выдумать.

— Но, господин барон!! — женщина по-прежнему не верила. — Вас же заклеймят позором, и меня тоже. Нет, вас не заклеймят, вас вызовут на дуэль за такое неуважение к нравам и обычаям!!

«Пара выигранных дуэлей тоже мне не помешает», — обрадовался я, твёрдо решив пойти.

— Хочу, чтобы вы выбрали самое пафосное место, — я оскалился в недоброй ухмылке, да так, что женщина вздрогнула, — обожаю дуэли поутру. Да и в хорошей одежде вас вряд ли кто узнает.

— Но у меня нет настолько хорошей одежды, — она по-прежнему не верила, что я говорю серьёзно.

Я достал ещё два мешочка и присоединил их к двум первым.

— Этого будет достаточно?

Женщина ошалело на меня посмотрела, словно не веря, что это происходит с ней.

— Вы сумасшедший, господин барон, — она покачала головой, — и я буду сумасшедшей, если соглашусь на ваше предложение.

— Когда мне быть готовым, и куда мы пойдём? — я говорил абсолютно серьёзно.

— Вечером приём у графини Навской, — женщина просто сообщала информацию, ещё не до конца осознавая, что говорит, — но туда не попасть, там сегодня будет весь свет. Приглашения только персональные, и для ограниченного круга лиц, так что посторонним доступа не будет.

— Значит, вы покупаете платье, а я позабочусь о приглашении, — распорядился я.

Мы молча вошли в дом и к нам подбежала молоденькая служаночка.

— Ирис, — голос Агнесс стал строг, — проводи господина барона в его комнаты и сделай так, чтобы он был всем доволен. Ты меня поняла?

— Да, хозяйка, — поймав мой взгляд, девушка слегка покраснела.

— Я подумаю над вашим предложением, господин барон, — ответила хозяйка на моё распоряжение, — и сообщу о своём решении через час.

Я улыбнулся ей и направился за служанкой, оставив мешочки с золотом на столике в прихожей. Поднимаясь по лестнице, я осматривался по сторонам, отмечая образцовые чистоту и порядок. Мои представления о том, как должен выглядеть публичный дом, были разрушены, вокруг не было ни намёка на что-либо пошлое.

Моя комната выглядела чистой и уютной: широкая кровать, маленький стол со стулом в углу, огромный сундук, с которым соседствовали камин и небольшой бельевой шкаф.

— Если господин разденется, то я отдам его вещи в чистку, — девушка снова покраснела, — и попрошу принести ванну.

— Хорошо, — я повернулся к ней спиной, быстро разделся до подштанников и обернувшись, протянул ей верхнюю одежду.

Мой взгляд столкнулся с округлившимися глазами остолбеневшей девушки, которая не отрывала взор от моего тела.

«Шрамы на спине», — понял я значение её взгляда.

— Ирис, вот одежда, — вывел я её из ступора своим голосом. Ойкнув, она схватила одежду и убежала, испуганно оглядываясь.

Я блаженствовал в горячей ванне, чувствуя как заботливые женские руки трут моё тело. Ирис и другая служанка сноровисто делали своё дело, иногда, когда натыкались на уродливые шрамы, перешептываясь друг с другом. «Эх, действительно цивилизация, — мысли были медленные и ленивые, — не буду спешить уезжать. Ни забот, ни хлопот, а удобства какие!».

Хлопнула дверь, впустив в комнату, полную пара, холодный воздух.

— Выйдите, — я услышал голос Агнесс, трущие меня руки сразу исчезли и раздался топот ног.

Я лениво открыл глаза, увидев перед собой хозяйку, с совершенно ошарашенным лицом держащую в руках запечатанный конверт.

— И? — я заинтересованно посмотрел на неё.

— Это приглашение барону Максимильяну, на бал-маскарад к графине Навской, — шепотом произнесла она, переводя взгляд то на меня, то на конверт.

— Похоже, ваш информатор рассказал обо мне не только вам, — я хмыкнул, видя её недоумение, и ехидно продолжил: — Ну вот, я своё обещание сдержал, приглашение у нас есть, теперь сдержите и вы своё.

Агнесса посмотрела на меня и твёрдо сказала:

— Я за то, что произойдёт на балу, никакой ответственности нести не буду!

— Агнесса, — я просто лучился самодовольством, — ни на балу, ни до и не после него, если, разумеется, вы помните о нашем маленьком уговоре.

— Тогда я буду готова за час до начала, у меня осталось не так уж и много времени для того, чтобы купить наряд и приготовиться, — приняв решение, женщина твёрдо решила идти к поставленной цели. — Ждите меня у входа.

— Хорошо, — покладисто сказал я ей, правда, уже в спину. Стоило ей выйти, как вернулись девушки, и я снова принялся блаженствовать.

«Надо бы и мне придумать, как одеться, — внезапно сообразил я, когда после купания развалился на своей кровати, — да и к тому же не помешает проверить, как Рон с Загиялом устроились».

Нехотя поднявшись, я вышел из комнаты и направился по коридору к лестнице на первый этаж. Навстречу мне попалась служанка, которая склонила голову и низко присела.

— Что угодно господину?

— Проводи меня к моим телохранителям.

— Как будет угодно господину барону, — ответила она и пошла вперёд, показывая мне дорогу.

Мои волнения по поводу нубийца и шамана оказались напрасными. Их поселили в пристройке для слуг, каждого в отдельной комнате, которые были немногим меньше моей и чуть хуже обставлены. Загиял медитировал у себя, поэтому его я не стал беспокоить и направился к Рону. Открыв дверь, я увидел переплетённые на постели тела и услышал блаженные стоны — нубиец уже развлекался. Я скромно попросил служанку, чтобы она передала Рону, чтобы тот зашёл ко мне, когда закончит.

Через час ко мне в комнату вломились оба: сияющий Рон и не менее довольный Загиял.

— Зачем звали, ваше баронство? — Рон наконец-то был в хорошем настроении, и неудивительно, женское тело в постели было не одно.

— Чтобы вы принялись за свои обязанности, — проворчал я, немного ему завидуя. — Нужно ехать в город за одеждой, сегодня я еду на бал.

— Ничего себе, — ехидства в голосе Рона было на троих, — и когда это ты всё успеваешь?

— В то время, когда другие с дамочками кувыркаются, я работаю, — подпустил я ему шпильку.

— Зависть — плохое чувство, — нубиец даже не моргнул глазом.

— Ладно, тогда так. Рон, найми экипаж на сегодня, до утра, — я задумался. — Впрочем, если хозяин предложит, можем арендовать его на всё время нашего пребывания здесь, главное, чтобы цена была разумной.

— Хорошо, тогда сейчас тебя Загиял будет сопровождать?

— Да, отправляйся. Сегодня к шести мне нужен экипаж, и желательно приличный, — я подмигнул Рону.

— Не может быть, — он едва не открыл рот, — только не говори мне, что едешь туда с Агнессой!?

— Эх, ничего от тебя не скроешь, — я притворно понурился.

— Ты сошёл с ума! Представляешь, что там начнётся? — нубиец выглядел очень обеспокоенным.

— Рон, я всё просчитал, не волнуйся, — я подошёл и положил ему руку на плечо. — Тут вскрылось несколько фактов, поэтому первоначальный план придётся изменить.

Нубиец внимательно на меня посмотрел и прищурился.

— Стать невидимкой не получается?

— Всё потом, — выразительно обведя взглядом комнату, ответил я.

Я решил долго не искать, а пойти к тому портному, у которого обшивался в прошлый раз, цена и качество его работы меня полностью устраивали. Немного поплутав по улицам, я наконец нашёл знакомый фасад с вывеской из обвитых ниткой ножниц и иголки. Надпись «Мастерская Дорса» подтвердила, что я попал в нужное место.

Тихо звякнул колокольчик, когда мы вошли внутрь, и не успел я оглядеться, как передо мной возник сияющий хозяин.

— Господин барон, — заговорил он, кланяясь мне, — как я рад снова вас видеть!

— Приветствую вас, — я слегка удивился тому, что он запомнил меня, ведь прошёл целый год, да и был-то я у него всего несколько раз.

— Как мои костюмы? — хозяин кинул на меня внимательный взгляд. — Надеюсь, вы остались ими довольны?

— Они все пострадали в стычках, — я не стал огорчать его известием о том, что распустил его творение на бинты, — поэтому, попав в столицу, сразу подумал об обновлении гардероба.

— Счастлив, господин барон, что вам понравилась моя работа, — портной просто просиял от счастья. — Что пожелаете заказать на этот раз?

Я немного подумал.

— Сегодня к вечеру мне нужен маскарадный костюм для бала, — я стал загибать пальцы, — затем два костюма для празднеств по случаю дня рождения короля, и один походный, шитый из добротной ткани, помните, какой был на мне в прошлый раз?

— Стандартная форма легионеров, — быстро закивал головой хозяин, — сшить такого же фасона, только из хорошей ткани и со знаками отличия?

— Совершенно верно, — я просто наслаждался разговором, — вот и весь мой заказ.

— Кем бы вы хотели быть сегодня на балу?

Вопрос поставил меня в ступор. «Точно, маскарад же предполагает, что гости будут наряженными в кого-то, — я только сейчас подумал об этом, упуская приставленное к слову «бал» слово «маскарад». И кого же мне изображать, интересно?».

В голову, кроме Бэтмана и Супермена, ничего не лезло, а кем наряжаются местные аристократы, я себе даже не представлял. Внезапно мой блуждающий взгляд остановился на небольшом портрете, который висел в углу комнаты. Заинтересовавшись, я подошёл ближе. На картине был изображён суровый воин в доспехах, очень похожих на те, что носили римские легионеры: кожаные доспехи, сделанные под человеческое тело, красный плащ, металлические пластины, наложенные поверх кожи в тех местах, куда клинок мог попасть по прямой. Я удивлённо заметил, что у этого воина и хозяина схожие черты лица, и оглянулся, что убедиться в своих предположениях.

— Это ваш предок?

Хозяин просиял.

— Да, неизвестно, в каком поколении, но действительно мой. Я считаю, что он мой прадед. Портрет был сделан сто лет назад, после того, как его наградил лично король, за спасение своей жизни. Этот предок отдал много денег за портрет, но я считаю, что оно того стоило. Иногда я показываю его гостям, которые поражаются тому, что прадед обычного портного спас жизнь прадеду нынешнего короля, — портной быстро перекрестился и добавил: — Храни Бог его величество!

В голове у меня вспыхнула искра озарения.

— Хочу, чтобы вы сшили мне такой же, только из ткани, — произнёс я, рассматривая доспех, нравившийся мне всё больше и больше.

Хозяин удивлённо расширил глаза.

— Но, господин барон, это ведь доспехи простого солдата, да ещё и столетней давности!

— Тем интересней. Но, может быть, вы хотите сказать, что сшить подобное из ткани вам не под силу?

Портной отрицательно помотал головой.

— Нет, конечно, если я отложу все заказы, то до вечера успею его сделать, правда, на примерки времени не будет.

— Костюм мне нужен к пяти часам, — я посмотрел на него, — и я понимаю, что срочные заказы оплачиваются по отдельной таксе.

Портой подошёл к портрету и словно заново на него взглянул, затем, кивая в такт каким-то своим мыслям, повернулся ко мне, его глаза горели.

— А знаете, господин барон, если вы после бала отдадите костюм мне, я не стану брать с вас дополнительные деньги, а возьму лишь как за обычный пошив.

— Почему же? — удивился я его внезапному порыву.

— Сшить такой костюм само по себе будет для меня удовольствием, — он слегка поклонился, а затем его взгляд снова устремился к портрету. — Вы не поверите, но когда-то давно, в детстве, я мечтал померить нечто подобное.

«А почему бы и нет? — подумалось мне. — Я ведь больше не собираюсь посещать маскарады, а человеку доставлю радость».

— Договорились, мастер, — я улыбнулся портному, который этого даже не заметил, все его мысли были где-то далеко, в глубине лет.

— Праздничное оружие будем покупать? — поинтересовался Загиял, который молчал всё время, пока мы были в магазине.

— Смысл? — я пожал плечами. — Моё оружие — копьё, таскаться с ним нет возможности, а для костюма и обычного кинжала хватит, заберу у Рона на время.

Шаман хмыкнул, и мы отправились сначала к цирюльнику, а потом домой.

Нанятый экипаж ждал меня у ворот, поэтому ровно в пять я прибыл у портного. Сначала я даже не узнал его, передо мной стоял совершенно другой человек, не тот, которого я видел утром. Он, подводя меня к задрапированному тканью манекену, просто светился от счастья.

— Господин барон, прости меня за дерзость, но можно одну просьбу? — он умоляюще сложил руки и низко мне поклонился.

— Какую? — я улыбнулся, приятно было видеть его в таком настроении.

— Разрешите мне самому переодеть вас в этот костюм, но до того завязать вам глаза? — умоляющий взгляд портного был просто невыносим.

— Только потому, что меня самого гложет любопытство, — согласился я, приведя мастера в настоящий восторг.

Раздались его грозные крики и вокруг меня засуетились подмастерья, вынырнувшие из подсобки. Мне быстро завязали глаза и раздели, я молча выполнял все просьбы мастера поднять руку или согнуть ногу. Одевание заняло больше десяти минут. Когда прилаживавшие какие-то детали портняжки исчезли, я ощутил, что меня кто-то взял за локоть.

— Пройдёмте к зеркалу, господин барон, — в голосе портного звучало непонятное мне чувство. Мучимый любопытством, я проследовал за ним.

— Открывайте глаза постепенно, чтобы они привыкли к свету, — мягко сказал он, снимая с меня повязку. Я послушно всё выполнил.

Открыв глаза через минуту, я посмотрел в ярко начищенный серебряный лист, размером в половину моего роста, и удивлённо замер. Затем я бросил взгляд на портрет и повернулся к сияющему мастеру.

— Выше всяких похвал, просто шедевр! — с искренним восхищением сказал я, изумлённо рассматривая своё отражение. Было просто невероятно, что мастер сумел повторить все детали доспеха, причём имея дело не с жёсткой кожей, а лёгкой тканью. Всё сидело идеально, и с точностью до пуговицы повторяло доспех мужчины на портрете.

К мастеру подошёл один из подмастерьев и протянул ему свёрток. Портной быстро его развернул и подал мне длинный, широкий плащ.

— Чтобы не увидели раньше времени, — с весёлой улыбкой заметил он. — Плащ — наш вам подарок.

— Сколько я вам должен за работу? — поинтересовался я, заворачиваясь в плащ и готовясь расстаться с большой суммой.

— Тридцать кесариев, — портной просто назвал сумму.

«И это без надбавки за скорость, — мысленно покачал головой я, — хотя чего следовало ожидать, делая такой сложный заказ?».

Я вытащил мешочек с деньгами и, отсчитав тридцать золотых, вручил портному, с поклоном их принявшему. Уже выходя из мастерской, я обернулся и сказал:

— Костюм вам завтра занесут.

— Буду ждать, — портной поклонился мне ещё ниже.

Агнесса, как и я, была укутана в плащ и загадочно улыбалась. Когда я попытался как бы ненароком его распахнуть, она легонько шлёпнула она мне по руке маленьким веером, выполнявшим также роль маски, и укоризненно произнесла:

— Барон, прошу вас!

— Хорошо, баронесса, — я легко ей улыбнулся. Несмотря на возраст и некоторую полноту, хозяйка выглядела отлично, по крайней мере, на мой взгляд.

— Даже не знаю, как смогу отблагодарить вас за такой подарок, — уже в экипаже прошептала мне на ухо Агнесса. — Можете меня просить о чём хотите, господин барон.

— Давайте сначала проживём этот вечер, — тихо ответил я. Чем ближе мы подъезжали к дому графини, тем больше меня трясло, как перед боем. «Всё же немного побаиваешься того, что предстоит сделать, а, Макс?», — попенял я себе.

Отличить дом, к которому мы направлялись, от других не составляло труда — хотя центральная улица, ведущая к нему, и была залита огнями установленных чуть ли не через каждый метр по обеим сторонам светильников, да ещё и ярко освещённые дома соседей-аристократов добавляли блеска — но дом графини был просто одной сплошной люстрой. Где только было возможно — от шестов во дворе до окон в доме — сияли огни, и особняк графини сверкал среди остальных строений яркой жемчужиной.

Вместо лакеев у меня был один Рон, который, соскочив с коня, быстро помог Агнессе сойти с экипажа и протянул руку мне. Как настоящий дворянин, я его проигнорировал, и легко спрыгнув, взял даму под руку. Мы стояли перед парадной лестницей, украшенной колоннами, подпиравшими заодно обширный козырёк, который нависал над подъезжающими экипажами. Едва мы сделали шаг, как к нам бросились двое слуг в чёрно-серебряных ливреях и важный мужчина, разодетый, как павлин.

Мужчина низко нам поклонился и внимательно на нас посмотрел. Видимо, он знал в лицо всех гостей, а нас, по понятным причинам, видел впервые. Наступила неловкая пауза, из которой он быстро выкрутился.

— Прошу прощенья, господа, — камердинер низко поклонился, всем своим видом выражая почтение, — можно увидеть ваше приглашение? Графиня трепетно относиться к приглашённым гостям, поэтому приходится обращаться к уважаемым гостям с такой несерьёзной просьбой.

Я вытащил приглашение и протянул его слуге. Тому хватило мимолётного взгляда на конверт, он снова низко поклонился и сказал:

— Господин барон, графиня будет счастлива видеть вас вместе с вашей спутницей… — он сделал паузу.

— Баронесса Рижская, — я ляпнул первое, что пришло в голову.

— Слуги проводят вас, господин барон, — он поклонился, а слуги заняли позиции впереди и позади нас.

Едва мы успели подняться по нескольким ступеням ведущей в здание лестницы, как камердинер, откланявшись, бросился к другому экипажу, а за ним устремились другие двое слуг.

— Я так волнуюсь, — Агнесса поднялась на цыпочки, чтобы прошептать мне в ухо, — мне кажется, я сейчас упаду.

— Не стоит переживать, я вас поймаю, — я волновался не меньше её, но приходилось делать каменное лицо и скрывать дрожь в коленях.

Мы довольно долго шли по длиннющему коридору, освещённому, как солнцем, пока, наконец, не упёрлись в закрытую дверь, из-за которой пробивался свет и гул.

Слуги протянули к нам руки, и, поняв значение их жеста, я сначала помог снять плащ с Агнессы, а затем снял свой, внутренне порадовавшись её оторопи, когда она увидела, во что я одет. Взяв плащи в руки, слуги встали по бокам от двери и открыли каждый свою створку. На нас сразу обрушился водопад света, гомона и музыки.

Я сначала растерянно смотрел на открывшийся мне огромный зал со множеством людей внутри, но быстро взял в себя в руки и, сильнее сжав руку Агнессы, которую она подала мне, шагнул вперёд.

— Барон Максимильян, чрезвычайный и полномочный посол его величества к Подгорному престолу, с баронессой Рижской! — буквально на секунды музыка в зале умолкла, поэтому объявление услышали все в зале.

Может быть, мне так показалось от волнения, но как будто все гости повернулись, чтобы посмотреть на нас. Снова заиграла музыка, и мы проследовали в зал.

— Господин барон, вы просто меня поразили, откуда взялся этот костюм? — Агнесса не отрывала от меня восхищённого взгляда.

Я, перед тем, как ответить, сначала хорошенько рассмотрел её. В качестве костюма она выбрала себе красивое белое платье и предстала в образе пастушки, не хватало только посоха.

— Вы просто очаровательны, — я слегка пожал её руку, внутренне вздрогнув от мысли, сколько может стоить это простое на вид платье, — я сражён. И, Агнесса, называйте меня просто — Максимильян.

— Ах, Максимильян, — грустно вздохнула она, — как мне жаль сейчас, что невозможно скинуть хотя бы десяток лет. Для всех присутствующих я просто дряхлая старуха.

— Пусть только кто-нибудь попробует на это намекнуть, — нервный озноб у меня прекратился, и я снова был собран, как перед боем. — Поверьте мне, Агнесса, он сильно об этом пожалеет.

Окружающие откровенно пялились на нас, шепча что-то друг другу на ухо. Я быстро потянул за собой Агнессу, направляясь к столам, размещённым вдоль стен. Там толпилось особенно много любителей пожрать на дармовщинку, и я собрался среди них затеряться.

Наперерез нам бросилась молодая женщина в сопровождении десятка кавалеров, одетая в костюм восточной женщины с красивой маской из перьев.

— Графиня, — одними губами шепнула мне Агнесс, заметив её движение.

— Графиня, — я низко поклонился, когда она подошла ближе, даже чуть ниже, чем было положено по протоколу. — С вашей стороны было чрезвычайно любезно послать такому отшельнику, как я, приглашение на этот прекрасный бал. Я просто восхищён тем, как всё организовано, чувствуется рука настоящей хозяйки.

Лица графини из-под полумаски видно не было, но по тону ответа я понял, что мой комплимент её понравился.

— Что вы, господин посол, это для меня честь приветствовать у себя в доме такого знаменитого человека, — она мило улыбнулась. — Я льщу себя мыслью, что вы расскажете нам о своих приключениях.

— Можете полностью мною располагать, графиня, — я снова поклонился, заметив, как недовольно скривилось несколько рож из сопровождавшего её десятка.

— Представите меня своей спутнице? — графиня была само очарование. — Я раньше не видела её при дворе.

— Бароннеса Рижская, заядлая домоседка, — слегка подмигнул графине, я представил Агнессу. — Приехала в столицу по личному делу, мне стоило больших трудов уговорить её составить мне компанию. — Я притворно вздохнул. — Я мало кого знаю при дворе.

Внезапно я услышал, как один из кавалеров графини произнёс на понятном мне, но явно не шаморском языке:

— И откуда он выкопал эту старую перечницу?

Все мужчины засмеялись, а графиня лишь слегка улыбнулась.

— У вас прекрасный костюм, господин барон, — она открыла рот, чтобы воздать должное творению портного, но сразу закрыла его, увидев выражение моего лица.

— Сударь, если вам есть что сказать, то говорите на общем языке, понятным для всех, а если нет, то лучше молчите, пока вам его не отрезали, — громко произнёс я на шаморском, цедя каждое слово, и посмотрел в глаза говорившего.

Вокруг нас сразу наступила тишина, все обернулись послушать разговор, который мог закончиться только дуэлью. Тень удивления если и мелькнула на лице говорившего, то лишь на мгновение. Спокойно выйдя вперёд, он на шаморском сказал?

— Я смотрю, сударь, вас совсем не учили манерам?

— А вы подрабатываете учителем манер? — в карман за словом я никогда не лазил, — Сколько берёте за урок?

От одной мысли, что его, дворянина, сравнили с обыкновенным учителем, щёки говорившего налились кровью.

— Завтра, в шесть утра, на Дворе поединков, — теперь он цедил свои слова. — Я прикончу тебя, наглец. Если, конечно, ты придёшь.

— Сам не заблудись по дороге, — отпарировал я, вызвав вспышку гнева у его товарищей, и нагло ухмыляясь, добавил: — Оружие у каждого своё!

Графиня во время нашей пикировки слегка побледнела, а когда мы закончили, извинилась и отошла от меня, увлекая за собой кавалеров. Я улыбнулся людям, которые, поглядывая на меня, начали обсуждать завтрашнюю дуэль, и повернулся к Агнессе. Та была бела, как снег.

— Он вас убьёт, — прошептала она, качая головой, — Максимильян, ну почему вы выбрали именно его?

— А что такое? Известный тип? — заинтересовался я личностью нахала.

— Те кавалеры, как вы поняли, добиваются благосклонности овдовевшей графини, — Агнесса была вне себя от расстройства. — Все они — знатные дворяне, и все — отличные бойцы. Несколько посторонних дворян, оказывавших графине знаки внимания, были убиты в поединках. Эти ухажёры позволят завладеть вдовушкой и её состоянием только кому-то из своей компании.

— Завтра увидим, кто кого, — хотя я, услышав новости, внутренне напрягся, но не подал вида. Завтра нужно будет трезво оценивать противника — только и всего.

— Я так боюсь за вас, Максимильян, — Агнесса слабо улыбнулась. — Что он такого сказал?

— Неважно, — я пожал ей руку, — но завтра он о сказанном пожалеет.

Стараясь замять тему и отвлечься от мыслей о предстоящей дуэли — в конце концов, именно этого я и добивался, приведя с собой Агнессу и одевшись в вызывающий костюм — я повёл её к столу с закусками.

Когда мы спокойно угощались неизвестными мне яствами, я краем глаза заметил, что рядом с нами остановилась группа молодых людей.

— Господа, взгляните на этого франта, вырядился, как простолюдин, — со смехом заявил один из них, вовсе не считая нужным понизить голос. По тому, как на меня стали смотреть соседи, я понял, что восклицание адресовано именно мне. Дожёвывая кусочек мяса, я повернулся к группе.

Молодые — моего возраста — дворяне весело смеялись, а разряженный в вычурное платье тип продолжал отпускать шуточки по поводу каждой детали моего костюма.

— Я рад, что графиня пригласила к себе на бал придворного шута, — я оскалился и отправил в рот ещё один ломтик тонко нарезанного розового мяса, приправленного пряным соусом. — Очень смешно, я польщён.

Услышавшие мой ответ соседи по столу рассмеялись, ожидая ответа моего оппонента.

— Не удивительно, что ты знаком с ними, наверное, много времени среди них проводишь? — пацан оказался языкатым.

— Да, — я слегка поклонился смеявшимся, народ, услышав нашу пикировку, начал подтягиваться ближе. — Сразу узнаю по одежде, они всегда так выглядят, что ни за что не отличишь от некоторых благородных.

— Думаю, всё же лучше, чем простолюдины.

«Весельчак!», — я от души радовался общению, несмотря на то, что Агнесса всё сильнее и сильнее сжимала мне руку.

— Думаю, одежда — это всё, что шуты могут себе позволить, — я оставался спокоен. — Не имея за спиной ни славных побед, ни уважаемого поста, они способны только тратить деньги родителей.

Крики ярости со стороны приятелей этого недоумка заставили меня улыбнуться. Все вокруг поняли, что простая пикировка зашла дальше, чем обычные словесные баталии.

Вся группа пододвинулась ко мне поближе, я заметил, что барышни подзуживают своих кавалеров. Трое из них выступили вперёд.

— Повторите, что вы сказали, барон! — едва ли не в один голос потребовали они.

— Я сказал, — старательно выговаривая каждое слово, чтобы слышно было всем, повторил я, — что вы великовозрастные дурни, только и умеющие тратить деньги родителей. Так вам понятно, или ещё тщательнее разжевать?

По тому, как они стали тискать рукоятки кинжалов, больше похожих на веера своих барышень, чем на оружие, я понял, что сейчас последуют вызовы.

— Где, когда и каким оружием вы будете драться с нами? — вышел вперёд один из них. — Мы не потерпим урона своей чести.

— Вас сколько будет трое? Или своих барышень захватите? — мой голос был ехиден, как Рон в лучшие свои мгновения.

Из группы сразу вышли остальные.

— Барон вы порядочный наглец и выскочка, мы будем все драться с вами до первой крови, чтобы каждый имел удовольствие по разу проткнуть вас, — вперёд выскочил другой дворянин.

— Значит так, — я спокойно тыкал пальцем в каждого из них, перечисляя по очереди, — шесть тридцать, семь, семь тридцать, восемь, восемь тридцать, девять. Все? Или есть ещё желающие? Тогда оружие у каждого своё.

Поскольку желающих больше не нашлось, то молодые люди удалились, яростно обсуждая, как завтра со мной расправятся.

— Максимильян, — Агнесса слабо пошатнулась и мне пришлось её подхватить, — вы сошли с ума, драться с таким количеством народа в один день.

— Вечер ещё не кончился Агнесса, — я весело ей улыбнулся, — не стоит вам так переживать за меня, убить меня не так просто.

Она покачала головой, ничего не сказав.

— Его сиятельство герцог Нариг, синьор провинции Шатар с супругой и детьми, — голос камердинера заставил меня вздрогнуть. «Этих тут ещё не хватало, — едва не сплюнул я на пол».

— Ваши друзья? — тихонько прошептала Агнесса, привставая на цыпочки, чтобы дотянуться до моего уха.

— Скорее враги, — я еле слышно хмыкнул.

— Поражаюсь вашей способности везде заводить врагов, Максимильян, — она грустно покачала головой. — Да ещё и среди сильных мира сего.

«Что лучше, самому подойти или дождаться, пока меня заметят? — я не обратил на её слова особого внимания. — Если буду выжидать, то подумают, что трушу. Нужно подойти первому».

Увлекая за собой Агнессу, я направился к герцогу, вокруг которого уже образовалось кольцо из дворян, видимо, спешивших засвидетельствовать своё уважение, а проще говоря, добивающихся того, чтобы герцог заметил, как они лижут ему зад. Моя спутница сначала слабо упиралась, едва поняв, куда я её веду, но затем, смирившись, послушно зашагала рядом.

Властный вид Нарига, та надменность, и достоинство, с которыми он держался, трудно было не заметить, они резко выделяли его даже среди остальных, не менее знатных дворян. Я заметил, что за год герцог сильно сдал, на лице появилось больше морщин, а на висках — седины. В отличие от самого герцога, его сыновья внешне ничуть не изменились, и я перевёл взгляд на Элизу. Даже при первой нашей встрече она — с залитым кровью лицом и в грязной одежде — была красива, а уж теперь, в светло-синем платье, россыпями бриллиантов на руках и груди, сверкающей диадеме на уложенных в замысловатую причёску волосах — она была ослепительна. Я присмотрелся к её руке. «Вроде всё нормально, — заметив, что рука двигается легко, приводя в движение веер-маску, решил я, — отлично, значит, всё тогда было сделано верно».

Я наблюдал за Элизой, которую сразу же окружили подростки, которые, толкаясь и перебивая друг друга, сыпали комплиментами, борясь за её внимание. Они оттеснили её от отца и продолжали напропалую сыпать словами, но девушка лишь изредка что-то говорила, осматриваясь кругом.

Уже приблизившись к Наригу, я решил остановиться и немного подождать, чтобы толпа вокруг герцога хоть немного рассеялась — большинство дворян засвидетельствовав своё почтение, сразу же уходили, герцог не был настроен на долгие разговоры.

Стоя за его спиной, я внезапно встретился взглядом с Элизой, глаза которой округлились в узнавании. Девушка решительно вырвалась из круга своих поклонников и направилась ко мне. Заметив её движение, герцог тут же обернулся, видимо, пытаясь рассмотреть того, ради кого его дочь вдруг так заспешила. Парой секунд позже его движение повторили сыновья.

При виде меня их рожи — в отличие от оставшемся бесстрастным лица отца — тут же побагровели от гнева, а руки легли на рукоятки кинжалов.

«Влип!», — пронеслась в голове единственная мысль.

В который раз за вечер вокруг меня образовалась пустота, все гости, даже случайно оказавшиеся рядом со мной, постарались исчезнуть. Поскольку лица терять было нельзя, то я шагнул вперёд, волоча за собой Агнесс. К герцогу мы приблизились одновременно — я и Элиза. Девушка встала рядом с отцом и стиснула в кулаке веер, я заметил, как побелели костяшки пальцев.

— Рад приветствовать вас, ваша светлость, — я слегка поклонился, а потом спокойно посмотрел на герцога.

— Взаимно, барон, — голос герцога был абсолютно спокоен, — много слышал о вас, с нашей последней встречи. Как продвигаются ваши дела, затеянные у гномов?

— Благодарю вас, всё в порядке, — я слегка пожал плечами, — как и всегда.

— Сожалею, что не смог сделать этого раньше, но хочу поблагодарить вас за спасение жизни моей дочери. Я вам обязан.

Слова герцога могли обмануть кого угодно, кроме меня, Нариг сказал то, что и должен был по кодексу вежливости, как порядочный дворянин. Однако же таким тоном обычно благодарят за возвращение потерянной незначительной вещи, а не за спасение жизни дочери. Поэтому я не обольщался.

— Ну что вы, ваша светлость, — я качнул головой, как бы отмахиваясь с досадой. — Не стоит благодарности, я бы сделал то же самое для кого угодно, даже будь жертвой не ваша дочь.

Интонацией я специально выделил слово «ваша».

— Как бы то ни было, но вы это сделали и мы вам благодарны, — слова герцога были холодны как лёд. — Можете просить меня о любом одолжении.

«Может, попробовать поговорить с ним сейчас, пока я не добрался до Валенсы? — задумался я. — Хотя бы попробовать выяснить обстановку, и если что-нибудь прояснится — начать разговор».

— Вообще-то вы можете кое-что для меня сделать, — я всё же решил поговорить с герцогом.

В глазах Нарига промелькнуло удивление, он и не рассчитывал, что я могу что-то у него попросить.

— И что же?

— Пять минут вашего времени меня устроят, — я показал глазами на оконную нишу в дальней от нас стене, по странной случайности почти безлюдную.

Лицо герцога было непроницаемо, но я рассчитывал на то, что он заинтересуется, этой просьбой. Также я был уверен в том, что завтра о нашем разговоре будет судачить весь двор, и уж что не подлежит сомнению — о нём узнает Валенса. Причём могло случиться так, что Нарига в подобной относительно нейтральной обстановке я мог больше не встретить, а потому следовало хотя бы попытаться поговорить, а своему сеньору, можно было выдать полуправду.

— Баронесса, прошу меня простить, — я выпустил руку Агнесс и поклонился, извиняясь за свой уход.

— Элиза, займи, пожалуйста, внимание баронессы, — герцог одним уголком губ улыбнулся дочери. Та сразу же подошла к нам и пристально на меня посмотрела. Я почувствовал, что краснею под её взглядом.

— Прошу нас простить, — я ещё раз извинился перед баронессой и зашагал с герцогом к нише, подступы к которой при одном нашем появлении немедленно очистились от милующихся парочек. Я подумал, что половина из гостей этого бала отдала бы сейчас руку только ради того, чтобы оказаться в пределах слуховой достижимости с нами.

— Просто поражаюсь вашей наглости, барон, — Нариг хищно усмехнулся, дав волю эмоциям, когда наши лица никто не мог видеть. — Вы же прекрасно поняли, что мои слова — всего лишь дань традициям.

— И вам совсем не важна дочь, которая осталась жива только благодаря мне? — я приподнял брови.

— Барон, не пытайтесь заставить меня думать, что вы глупее, чем на самом деле. Могу предположить, о чём вы хотели со мной поговорить, но лучше дождусь вашего вопроса.

— Потеря рудника и некоторой части влияния, конечно, болезненно сказалось на вашей репутации, — я сделался серьёзным, от ответа герцога зависело многое, — но я хотел бы предложить вам нечто взамен, чтобы восстановить и то, и другое.

Герцог был по-настоящему удивлён, даже перестал косить по сторонам глазами, демонстрируя раздражение от необходимости разговора со мной.

— А вам-то это зачем? — уставился он мне прямо в глаза, словно пытаясь проникнуть мне в душу. — Насколько я знаю, ваши дела так быстро идут в гору, что очень скоро среди дворян королевства может появиться ещё одна заметная фигура.

— Скажем так, я не люблю складывать все яйца в одну корзину, — я очень осторожно подбирал слова. — Ведь всё может случиться в нашем непостоянном мире.

— Вы хотите предать вашего сеньора? — Нариг посмотрел на меня брезгливо, словно на раздавленного червяка.

— Нет, конечно, — я понял, что зашёл дальше, чем следует. — Вы меня не так поняли, ваша светлость. Я всего лишь хотел предложить нам помириться, на взаимовыгодных условиях.

«Герцог на сделку не пойдёт, — чётко понял я, делая при этом несчастное лицо, как бы показывая, что я очень тягощусь враждой с ним, — больше нам разговаривать не о чем».

Герцог презрительно смерил меня взглядом, но явно успокоился, клюнув на мой вид.

— Об этом не может быть и речи! Я не привык отступать перед трудностями, тем более — перед такими мелкими!

— Жаль, что каждый из нас остался при своём мнении, — я был разочарован, но поправить ничего не мог.

Развернувшись, мы молча пошли к ожидавшим нас дворянам, которые при виде нас сразу же замолчали. Покрасневшая Агнесс о чём-то разговаривала с Элизой, но, увидев меня, повернулась навстречу.

— Благодарю вас, маркиза, за удовольствие, доставленное от разговора, — Агнесса слегка поклонилась дочки Нарига.

— И я вас благодарю, баронесса, — Элиза ей улыбнулась, стараясь при этом поймать мой взгляд.

Я его старательно отводил, так как после сказанного герцогом мы становились официальными врагами, без каких-либо иллюзий. И вмешивать эту славную девушку в наши распри, было бы с моей стороны верхом идиотизма.

Проигнорировав её взгляды, я подхватил Агнессу под руку и зашагал к накрытым столам, отбиваясь по пути от любопытных и назойливых дворян, прямо и намеками пытавшимися узнать о теме нашего разговора.

— Думаю, бесполезно узнавать у вас подробности разговора с герцогом? — Агнесса всё же была умная женщина.

— Абсолютная правда, — я был занят своими мыслями, поэтому даже не понял, когда дорогу мне перегородила тень. Я попытался обойти её, но создававшее её тело, синхронно перемещалось передо мной, не давая пройти. Я поднял взгляд и столкнулся лицом к лицу с крепко сбитым мужчиной, в растрепанном и неаккуратном костюме.

— Что вам, любезный? — я заинтересованно на него посмотрел, вспоминая, где я мог его видеть, но так и не вспомнив.

— Это вам чего нужно сударь, когда вы лезете мне под ноги? — голос мужчины не оставлял никаких сомнений в его намерениях затеять ссору.

— Или дай мне пройти, идиот, или вызови, как подобает настоящему дворянину, — я совсем не собирался затевать длинный разговор.

От меня не скрылось ни его положение тела, ни специфические мозоли на руках, передо мной стоял опытный мечник. «Похоже, герцог решил не откладывать дела в долгий ящик», — подумал я.

— Где? Когда? На каком оружии? — бретёр был только рад такой быстрой развязке.

— На Поле поединков, в девять тридцать, оружие у каждого своё, — я был лаконичен, с опытным убийцей бессмысленно было вступать в пререкания, ему от меня требовалось только согласие.

— Постарайтесь выжить до этого времени, — убийца холодно мне улыбнулся. — Я смотрю, вы либо глупо самонадеянны, либо очень уверены в себе.

— За себя беспокойтесь, любезный, — мне стало неинтересно, — если тем сосункам я только пущу кровь, то вас просто убью.

Мужик удивлённо на меня посмотрел, но, ничего не сказав, отошёл. Я посмотрел на Агнессу, она просто плакала, тихонько всхлипывая и промокая глаза платком.

— Так, Агнесса, — я повернул её к себе, — перестаньте меня оплакивать, вам совершенно не идёт размытая косметика.

«Баронесса Рижская» подняла на меня глаза с уже начавшей подтекать краской.

— Вы ведь это специально сделали, господин барон? Специально со всеми поссорились?

— Вы же всё видела сами, Агнесса, — я сделал простодушный вид. — Лично я не спровоцировал ни одного вызова.

Она покачала головой.

— Агнесса, пожалуйста, идите и приведите себя в порядок, — я нахмурился, — и не переживайте за меня.

Она подняла на меня глаза, и снова поднялась на цыпочки.

— Обещаете, что больше ни во что не ввяжитесь, пока я буду отсутствовать? Я серьёзно, Максимильян?!

— Буду стоять и молчать, — я тепло ей улыбнулся. — Если никто больше не оскорбит меня или вас, ни с кем ссориться не придётся.

— Хорошо, я сейчас вернусь, — она повернулась и, поймав взгляд Элизы, которая, видимо, не отрывала от нас глаз, направилась к ней. Я остался в одиночестве. Поскольку музыка и окружающие люди мне были мало интересны, то я вернулся к закуске. Правда, не успел я съесть пару ломтиков неизвестных мне, но вкусных фруктов, как моего локтя что-то коснулось. Обернувшись, я увидел, что это был веер, а в руке его держала графиня Навская, в нескольких шагах позади которой толпился и злобно на меня скалился её неизменный десяток ухажёров.

— Фрукты чудесны, — я улыбнулся хозяйке бала, — а вон-то мясо — просто бесподобно.

Так как веер-маска уже не прикрывал лица графини, я увидел, что она была очень бледна.

— Что случилось, сударыня?

— Я только что узнала, что у вас завтра дуэль с этим убийцей, виконтом Бернаром, — голос её был тих и напряжён.

— Знаменитая личность? — я беспечно отправил ещё один ломтик фруктов себе в рот.

— Никто не может доказать этого, но все говорят, что он убивает за деньги, — она смяла в руке веер, и решительным тоном добавила: — Барон, я очень сожалею, что всё это произошло в моём доме, поверьте, я просто не могла отказать ему в приглашении на бал.

— Сударыня, — я искренне удивился её внезапной заботой обо мне, — вам не о чём беспокоиться, принимая ваше приглашение на этот праздник, я знал, что будут вызовы, и готов к ним.

Она слегка отшатнулась от меня.

— Вы знали, и всё равно пришли? Вам совсем не страшно?

Я улыбнулся и скосил взгляд на кавалеров, которые просто бесились оттого, что не могли слышать наш разговор.

— Возвращайтесь к вашей своре, пока они не набросились на нас.

Графиня повернулась вполоборота и посмотрела на свою свиту, а затем неожиданно поднялась на цыпочки и поцеловала меня в щёку. Я обалдело замер, по всем законам этикета графиня только что подарила мне свою благосклонность и разрешение на ухаживания. Понятное дело, что такого окружающая её банда стерпеть не могла, и, с перекошенными лицами, чуть ли не воя от ярости, они бросились к нам.

— А ведь я почти поверил, что вы беспокоитесь за меня, — я с сожалением посмотрел на графиню, которая одним движение натравила на меня сразу целую стаю волков и перечеркнула все тёплые чувства, которые я к ней испытал.

— Если вы избавите меня хотя бы от нескольких из них, — графиня спокойно на меня посмотрела, без малейшего намёка на сожаление от своего бессердечного поступка, — я замолю свой грех перед Богом.

— Сударь, ваша наглость превысила все пределы, — заорал один из подлетевших дворян, — и я вас проучу за неё.

— А если вы каким-то чудом останетесь живы, — встал рядом второй из них, — то я буду следующим.

— Поле поединков, десять часов, десять тридцать, оружие — каждый со своим, — почему-то эта фраза перестала меня веселить.

— Я там буду! — последний из бросивших мне вызов дворян ожёг меня яростным взглядом, прежде чем удалиться вслед за графиней.

«Вот же…» — я выругался про себя от досады. Шутка, которую я придумал в начале бала, перестала быть просто шуткой и вылилась в серьёзную проблему. Десять дуэлей за полдня — это для меня чересчур, даже с учётом того, что не все из бросивших мне вызов дворян были профессиональными бойцами.

«Да, Макс, ты перехитрил самого себя», — я злился на свою глупость, но изменить что-либо было уже невозможно, я сам подписал себе смертный приговор. Следом за злостью на себя пришла ярость на хозяйку бала, решившую разгрести свои проблемы моими руками.

«Вот ведь стерва, так меня подставить! Если выживу, то найду способ отомстить ей», — стиснул я зубы, давая себе клятву.

Ко времени возвращения Агнессы я постарался принять нормальный вид, ей совсем не стоило знать, что за время её отсутствия в крышку моего гроба забили ещё два гвоздя. Взяв даму под руку я принял беззаботный вид, совершенно не соответствующий моему внутреннему состоянию. Я уже был готов за свою глупость рвать любого из приблизившихся ко мне в клочья, не дожидаясь утра, но, к счастью, все присутствующие шарахались от меня, как от чумного.

— Думаю, нам пора домой, — моё плохое настроение сделалось просто ужасным. — Как вы считаете, Агнесса?

— Да-да, конечно, — быстро проговорила она, сжав мне руку. — Ещё одного вызова я не перенесу.

До дома мы добрались в полной тишине, я не был настроен разговаривать, да и Агнесса думала о чём-то своём. Галантно проводив её до комнаты, я поцеловал ей руку и пожелал доброй ночи. В её потухшем взгляде я не нашёл ни намёка на то, что она хотела бы продолжить вечер. Ещё раз извинившись за несостоявшийся праздник, я ушёл к себе.

Тяжело поднявшись по лестнице, я зашёл в комнату и, увидев напряжённых телохранителей, устало опустился на стул.

— Доигрался??? — тон Рона был как никогда угрожающим. — Доигрался!!!

— Рон, не ори, без тебя тошно, — я отмахнулся от него, перед предстоящим мне сразу поутру нужно было хотя бы хорошо выспаться.

— Рон, видишь же, что Макс сам сожалеет о случившемся, не нападай на него, — голос шамана был спокоен.

— Может быть, тебе и всё равно Загиял, — Рон едва ли не орал на шамана, — но ты подумал, что мы будем без него делать? Ты подумал, что вообще будут делать больше двух тысяч народа, если его завтра прикончат? А ему лишь бы в игрушки играться!!!

— Рон, остынь!! — голос шамана стал твёрд. — Мальчик разбит случившимся, а ты хочешь ещё добавить? Как он с таким настроем пойдёт в бой?

— Сколько?! — прошипел нубиец, со злости ударив кулаком по стене. — Сколько было вызовов?

— Десять, — ответил я, стаскивая с себя маскарадный костюм, одежду я обещал отдать портному, негоже будет отдавать её измятой.

— Он сошёл с ума, — всё, что смог сказать нубиец, упав на кровать и со злостью на меня посмотрев. — И почему этого коротышки нет именно тогда, когда он больше всего нужен?

— Если ты о Дарине, — я слегка улыбнулся, хотя весело мне не было, — то именно поэтому я оставил его в долине. Не буду оправдываться Рон, но в том, что произошло на балу, моей вины не было. Меня просто собрались убить.

— Если бы ты сразу свалил с бала, то можно было бы растянуть вызовы на несколько дней, — остывая, проворчал он, принимая мои слова.

— Прослыть трусом — не самая удачная идея, — я упал с ним рядом на кровать, — это ещё хуже, чем быть убитым.

— Во сколько первая дуэль? — поинтересовался шаман.

— В шесть.

— Ложись спать, завтра я разбужу тебя в пять, — шаман был серьёзен. — Рон, пошли, поможешь мне приготовить пару зелий.

— Ты хочешь меня чем-то напоить? — я удивлённо приподнялся на кровати.

— Хуже, чем сейчас, тебе от этого не станет, — шаман поднялся и поманил за собой Рона, и повернувшись ко мне приказал: — А теперь спи, иначе я сам тебя усыплю.

Поскольку в последнем я ничуть не сомневался, то быстро нырнул под одеяло и загасил свечу. Звук захлопнувшейся двери прозвучал громом небесным.

Я думал, что так и проворочаюсь всю ночь, не сомкнув глаз, но сон сморил меня сразу, стоило только коснуться головой подушки.

— Макс, вставай, — голос Загияла вырвал меня из объятий Морфея, и я, недовольно ворча, попытался с головой спрятаться под одеялом. Не успел я пробурчать что-то нелестное о тех, кто ни свет, ни заря шляется по комнатам хороших людей, как очутился на полу и без одеяла.

Открыв глаза, я увидел башмаки на толстой подошве, принадлежавшие Рону, а рядом сапоги Загияла.

— Пошли, герой, — голос нубийца был ехиден, как обычно, но уже без примеси вчерашней злости, — через час бой, а нам тебя ещё нужно подготовить.

— Что вы намерены делать? — поинтересовался я, вставая с пола.

— То, что позволит тебе продержаться немного дольше в том безумстве, которое ты устроил, — голос шамана был строг.

— Тогда пошли, — я был готов на всё, лишь бы прожить этот день.

Сначала меня окунули в такую горячую ванну, что я заорал, пытаясь выскочить, но противостоять крепким рукам Рона и искусству шамана не смог. Один обездвижил меня, а другой просто засунул в ванну.

Затем меня положили на лавку, накрытую простыней, и принялись в четыре руки вмазывать в меня какую-то мерзко воняющую дрянь, от которой меня стало тошнить. Закончив втирать мазь в каждый сантиметр моего тела, они опять засунули меня в ванну, хорошо хоть, вода успела немного остыть, и мне не пришлось снова надрывать горло.

Процедуру со втиранием и последующим мытьём мне пришлось вытерпеть три раза, пока шаман не счёл, что я готов.

— Ничего не чувствую, кроме того, что от меня воняет, как из выгребной ямы, — я обнюхивал себя, представляя, какое впечатление произведу на своих будущих соперников и их секундантов.

— Запах выветрится через десять минут, — Загиял был спокоен и собран. — Одевайся, нам пора.

Ворча, я оделся и подхватил чехол с копьём, которое сегодня предстояло пустить в ход.

— Ничегошеньки не чувствую, — ворчал я всю дорогу, пока мы ехали в экипаже к Полю поединков, дорогу к которому вчера узнал Рон.

Шаман загадочно помалкивал, только иногда скашивая в мою сторону глаз, а нубиец меня демонстративно игнорировал, злясь за вчерашнее.

— Офигеть, — внезапно присвистнул он, смотря вперёд, — вот это да! А наш Макс, оказывается, очень популярен.

— Ты со мной разговариваешь? — я больше обрадовался тому, что Рон со мной заговорил, чем тому, что он что-то углядел на таком расстоянии.

— Нет, — отрезал нубиец, всматриваясь вперёд.

Когда мы подъехали ближе, я сам увидел, что всё поле вокруг посыпанного песком огороженного участка было заставлено экипажами, а по всей окружности изгороди толпилась огромная куча народа.

— М-да! — я был поражён, увидев, сколько зевак собралось в одном месте, да ещё и ранним утром.

— Даже простолюдины пришли, — присвистнул от удивления Рон, глядя куда-то в сторону, — да сколько же их тут?!

Я посмотрел в том же направлении. Рон был прав, за дворянскими каретами и экипажами кучковался народ попроще, а уж деревья, росшие по кромке поля, вообще были увешаны зрителями так, что аж ветви прогибались!

— Радуйся, ты теперь герой дня, — Рон со злости сплюнул на землю, — вот только жаль, что можешь не увидеть завтрашнего.

— Рон, — я спокойно положил руку на его плечо, — чтобы ты знал, я всегда гордился тем, что ты был моим учителем. Всегда хотел тебе это сказать.

— Так, никаких «был»! — внезапно озверел он. — Чтобы пошёл и прикончил их всех, иначе я за себя не отвечаю! Понял???

— Вот так-то лучше, Учитель, — я улыбнулся ему и замолк, мы въехали на ведущую к Полю поединков дорожку, по обе стороны которой стеной стояли простолюдины.

Внезапно я услышал чей-то громкий шепот.

— Это он, он, тот дворянин, который будет сегодня сражаться со всеми!

В мою сторону тут же повернулись все соседи говорившего, а шепоток пошёл дальше, заставляя поворачиваться ко мне людей, до которых я ещё даже не доехал.

«До чего же их много!», — не переставал удивляться я, пока мы не въехали на поле.

Я собрался было выйти из экипажа, но шаман придержал меня, подал какую-то склянку и прошипел:

— Закрой нос и выпей, два глотка.

— Опять гадость какую-то подсунул, — попытался возмутиться я, но Загиял и Рон спорить были не настроены. Под их злобными взглядами мне стало неуютно, поэтому я быстро сделал то, что от меня требовалось. Во рту остался привкус гнилых ягод.

— Фу, гадость, — стал плеваться я, пытаясь избавиться от послевкусия, — что вы туда намешали?

— Лучше тебе этого не знать, — Рон был серьёзен, и покосился на шамана. — Поверь мне, Макс, лучше тебе не знать.

— Иди давай, — шаман погрозил Рону сухоньким кулаком, а потом подпихнул меня в спину. — Народ на нас уже пялится.

Я, всё ещё не чувствуя в организме никаких изменений, спрыгнул с подножки, расчехлил копьё и кинул чехол Рону.

— Без меня не обедать, — громко — для окружающих — сказал я и направился к огороженному полю.

Мои слова эхом отозвались в толпе, и люди тут же принялись их комментировать.

Пока я шел, то внимательно осматривался, стараясь обнаружить знакомые лица. «Ага, эта ведьма уже здесь, — узнал я графиню, выглядывавшую из окна экипажа, стоявшего практически вплотную к изгороди арены, — а вот герцога не видать, похоже, не царское это дело — смотреть на поединки».

Как ни странно, но все мои противники уже были на месте, стоя небольшими группами со своими знакомыми вокруг арены, они тихо переговаривались между собой.

Едва я ступил на поле, как из стаи воздыхателей графини вышел первый дворянин, одетый в длинную кольчугу, с полуторным мечом в одной руке и небольшим щитом в другой. «Хорошо, что я надел свой обычный доспех, — глядя на него, подумал я о своей кожаной броне с металлическими вставками, позволявшей мне вести быстрый бой на любой дистанции, — с такой кучей железа на себе я бы долго не попрыгал».

Я пошёл к нему навстречу, мимоходом заметив, что песка насыпано на поле ровно столько, чтобы впитать в себя кровь, но не дать увязнуть ногам дуэлянтов.

— Я барон… — открыл было рот мой противник, когда мы оказались напротив друг друга.

— Да мне плевать на то, как звали покойника, — заявил я, становясь в обычную стойку.

— И за эту дерзость ты тоже заплатишь, щенок! — дворянин захлопнул забрало шлема и прикрылся щитом.

«Поехали, — сказал я сам себе. — Единственная для меня возможность выжить — это кончать с каждым как можно быстрее, тогда для последних бойцов силы сберегу».

Прыгнув с места вверх и вправо, с упором на копьё, я легко оказался в слепом пятне его зрения, поскольку он закрывался щитом. Толкнув копьё вперёд одной кистью так, чтобы под ладонью оказалась его середина, я пригнулся и нанёс несколько быстрых ударов по ногам противника. Уйти от одного из них он не смог, раздался скрежет металла, а остриё копья явно ткнулось во что-то мягкое. Гул вокруг поля прекратился, наступила почти полная тишина и я услышал, как мой соперник скрипит зубами.

Два удара он отразил, щитом и мечом, пропустив только неожиданный первый. Я мгновенно выпрямился и отскочил на безопасное расстояние, остановив его порыв броситься за мной быстрым тычком копья.

Когда я скользнул вперёд для второй атаки, то заметил кровавое пятно на песке, под левой ногой моего соперника, причём тот явно старался не переносить на неё вес своего тела. Копьё, встретившись с шитом, якобы скользнуло вбок. Глаза дуэлянта, когда он понял, что я рядом, а копьё отбито, торжествующе блеснули, и он замахнулся мечом для убийственного удара. Это было именно то, чего я добивался, делая столь рискованное обманное движение. Будь у меня меньше противников, я был бы поосторожнее и держал его на недосягаемом для нападения расстоянии, пока не истечёт кровью, но в сложившихся обстоятельствах другого выхода у меня не было, нужно было быстрее заканчивать поединок.

Сделав движение кистью, я прижал копьё к спине, резко развернул корпус и, перехватив схваченной широким стальным кольцом пяткой копья уже опускавшийся для удара меч противника, с силой отбил его в обратном направлении. Выпусти мой соперник меч — и ничего бы не случилось, максимум — заехал бы себе кулаком по лбу. К несчастью для себя, уже праздновавший победу дворянин поздно осознал, что клинок движется вовсе не туда, куда он его направил. Удар оказался страшен, кончик меча с такой силой ударил ему по лицу, что пробил забрало шлема и рассёк ему череп от переносицы до нижней челюсти, а на меня брызнула кровь.

Я опустил копьё и отступил назад, провожая взглядом упавшее тело. «Первый», — включился счётчик у меня в голове.

Видя, что их товарищ не двигается, его друзья бросили ему на помощь, правда, по тому, насколько глубоко проникло лезвие, я понял, что помощь ему уже не понадобится. Поняли это и его товарищи, когда подняли тело на руки. Бросив на меня ненавидящий взгляд, они понесли труп в экипаж.

Я осмотрелся вокруг, высматривая группу молодых людей, следующих по списку. Можно было не ждать получаса, а продолжить поединки, я даже не сбил дыхание. Их карета обнаружилась справа от меня, и я, приметив знакомые лица, направился к ним. Юноши, стоя в окружении своих барышень, были настроены решительно, несмотря на столь скоротечный первый поединок.

— Могу предложить вам не ждать получаса, а начать прямо сейчас, — я обратился к своему следующему противнику, опершись на копьё.

— Я готов, так что извольте, — ответил он, погрузив голову в шлем, который был больше похож на творение ювелира, чем кузнеца. А увидев его меч, я чуть не засмеялся, назвать его боевым можно было с большой натяжкой. Красивая гарда, украшенная камнями, чёткая и ровная гравировка на клинке, давали мне основания предположить, что большую часть стоимости меча составляли именно они.

— Молодые люди, — я обратился к остальным дворянам, следующим по очереди, — я предлагаю вам одеться и приготовиться, думаю, мы закончим быстро.

— Как вы смеете! — вскипел тот, чья очередь была драться со мной. — Мы ещё даже не начали бой!

— Кто хочет поспорить со мной на сто золотых, что я закончу за одну минуту? — я посмотрел вокруг, надеясь найти дурака, который даст мне возможность заработать такие лёгкие деньги. Стоявшие вокруг дворяне, натыкаясь на мой взгляд, только усмехались, стремительная победа над довольно известным бойцом дала им некоторое представление о моих способностях.

— Я поспорю, — неожиданно из группы молодых людей вышла барышня, которая миловалась с моим противником. — Никогда не поверю, что мой Галанд не способен продержаться против такого наглеца всего одну минуту.

— Леди, — я чуть не опешил, смотря сверху вниз на это юное создание, едва лет тринадцати от роду, — а деньги-то такие у вас имеются?

— Мой отец — главный казначей королевства! — она так высокомерно на меня посмотрела, как будто её отец был самим королём.

— Хорошо, все слышали? — я обратился к присутствующим. — Спор на сто золотых.

Обрадованные дополнительному развлечению, присутствующие на поединке дворяне сразу подтвердили своим словом, что пари заключено.

Я обернулся к парню и по его виду понял, что он собирается бегать от меня хотя бы на протяжении этой минуты, чтобы не упасть в глазах ещё и своей девушки. «Фиг ты угадал, — со злостью подумал я, перехватывая копьё, — сто золотых — это не шутки».

— Готов? — я подошёл ближе.

— Начали, — ответил он и сразу отступил на шаг назад.

Я шагнул вперёд, он снова уклонился, отступая дальше. Со стороны зрителей сразу же раздался свист и подзуживающие крики. Гадёныш оказался вёртким и быстрым, он явно тянул время, всё время отступая и не давая мне ни одной возможности для атаки. Едва я делал выпад, он сразу отступал.

«Ну всё, ты меня конкретно достал, — чувствуя, что ещё чуть-чуть и лишусь ста кесариев, я плюнул на то, что до боя собирался его всего лишь ранить, — тогда не обессудь, куда попаду, туда попаду».

В следующий момент я кистью перехватил копьё в положение, удобное как для метания с замаха, как и для укола. И когда юнец сделал шаг назад, привычно уходя от тычка, для него полной неожиданностью стало, когда я, вместо того, чтобы убрать копьё назад, выстрелил им вперёд на всю длину. Ни уклониться, ни отбить его он не успел и, упав на землю, заорал от боли в разорванном боку. На поле сразу бросились его друзья с человеком, чья профессия однозначно определялась по висящим на поясе сумке и инструментам.

— Так, отойдите, господа, умоляю вас, — лекарь, из-за возраста оказавшийся возле парня последним, тяжело дыша после быстрого бега, отодвигал дворян от лежащего парня, чтобы заняться его раной.

Осмотрев её, он обратился ко мне.

— Господин барон, поможете вытащить своё копьё?

Я охотно согласился, копьё нужно было почистить, пока кровь не въелась в сталь. Если после первого боя я всего лишь слегка протёр наконечник, то теперь нужно было очистить его получше.

— Господа, я сейчас вернусь, — обратился я к суетящимся возле молодого человека дворянам, — и, пожалуйста, давайте продолжим без ожидания назначенного времени. К тому же будут ещё жертвы, так что лучше отправьте парня домой и подумайте о себе.

Когда я дошёл до своего экипажа и достал из своей сумки набор для чистки, то столкнулся взглядом с удивлённо смотрящим на меня Загиялом.

— Что такое? — глазами спросил я его, поскольку вокруг толпилось значительное количество зевак. Шаман удивлённо покрутил головой, но промолчал. Рона нигде не было видно.

Очистив лезвие от крови, я быстро прошёлся по нему куском шерстяной материи, следя, чтобы на стали не осталось ни малейшего следа крови. Уж чему-чему, а следить за оружием Рон научил меня в первую очередь.

Когда я вернулся на арену, меня уже ожидал следующий противник, вооружённый секирой, явно более тяжелой, чем он мог бы свободно орудовать. «Опять повезло», — выдохнул я, увидев, как на замахе парень напрягается явно сильнее, чем было бы, имей он более привычное оружие.

— Ещё есть желающие поспорить на сто кесариев? — с надеждой спросил я у толпы дворян. Отовсюду раздались голоса, поспорят со мной, но позже, когда поединок начнёт виконт Бернар. Я улыбнулся и огорченно покачал головой, мой вид вызвал у многих смех, и меня начали подбадривать, говоря, что главный казначей ещё не подозревает, каких денег лишился благодаря своей дочери.

С секироносцем возиться вообще не пришлось, после второго же замаха инерция тяжёлого оружия развернула его ко мне боком, и я без изысков чиркнул его по бедру наконечником копья.

— Ну что, господа, продолжим? — я обратился к стоящим передо мной дворянам.

— Мы все к вашим услугам, — глухо сказал шагнувший на арену соперник, вооруженный двумя короткими мечами.

— Благодарю вас господа, — я вежливо поклонился. — Я весьма признателен вам за поблажку со временем, не хочется провести здесь весь день.

— К бою, — с ненавистью в голосе ответил дворянин, вставая в стойку для двурукого боя мечами.

Поскольку денег на кону не было, то в этой и следующих четырёх дуэлях я не напрягался, стараясь экономить силы. Также я разгадал их нехитрый план: каждый следующий противник был сильнее предыдущего, я это понял сразу, как только вышел против третьего из них. Их задумка была бы неплоха, если бы не то, что меня натаскивали сражаться лучшие воины, а месяцы рабства только отточили мои навыки. Если бы эти молодые люди вызвали меня тогда, в первый мой приезд в город, дело для меня закончилось бы плачевно. В целом они неплохо владели своим оружием, но отсутствие постоянной боевой практики никак не развивало их способности.

Копьё, легко скользнув по внутренней части бедра соперника, подрезало скрепляющие доспех ремешки и, видимо, задело артерию, потому что кровь просто хлестнула из раны.

Я сразу отступил и рукой позвал лекаря, если кровь не остановить, то через несколько минут парень будет уже мёртв, а лишних жертв я хотел избежать.

— Право, не стоит барон, мы ещё не закончили, — дворянин держался на ногах, но я видел, что ещё немного — и он рухнет на песок от потери крови.

— Если вам немедленно не окажут помощь — вы умрёте, а мне ваша смерть не нужна, — я отступил назад, наблюдая, как подбежавший лекарь, быстро освобождает парня от доспехов, чтобы добраться до раны. — Благодарю за бой, — я привычно отсалютовал сопернику копьём и направился к своему экипажу. Несмотря на то, что я старался беречь силы, семь боёв дали о себе знать, появилась небольшая тяжесть в ногах, а руки не так быстро орудовали копьём. Мне нужно было отдохнуть.

— Барон, минутку, — раздался у меня за спиной затихающий голос. Я повернулся. — Лично мне жаль, что всё так вышло, — дворянин, имени которого я даже не удосужился узнать, был бледен, и я видел, что он почти теряет сознание. Лекарь уже заканчивал с перевязкой.

— Мне тоже жаль, что эмоции возобладали у вас над разумом, — я слегка наклонил голову. — Если бы всё было сказано не в такой резкой форме, я бы не стал настаивать на поединке.

— Я хочу познакомить вас со своим отцом, — внезапно ответил он, — он обещал, что пообедает с первым, кто победит меня и научит уму-разуму.

— В первый раз проиграли? — я не сильно удивился его заявлению, бойцом он был хорошим.

— Увы, — дворянин слабо улыбнулся, и сморщился от боли, когда подошедшие друзья из сильно прореженной мной группы подняли его на руки. — Скажите, где вы остановились, чтобы я мог прислать вам приглашение?

Я едва не закашлялся от простого вопроса, поэтому быстро ответил, скрывая возникшее волнение.

— Скажите, как вас найти, и я сам вас навещу.

— Просто придите во дворец и обратитесь к любому офицеру стражи, вас сразу ко мне проведут, — он улыбнулся и протянул мне руку.

Холодок пронёсся у меня по спине, а некая тревожная мысль забилась в голове. Что это за такой дворянин, которого знает любой офицер в королевском дворце?

— Простите, но я так и не узнал вашего имени, — осторожно сказал я, пожимая его руку.

— Граф Гаросса, — назвался он абсолютно незнакомым мне именем, и выжидающе на меня посмотрел, словно я должен был знать его.

«Нужно выяснить, кто он, а ещё лучше — кто его отец», — пришла ко мне разумная мысль, но явно запоздалая мысль.

— Барон Максимильян, — я поклонился, — рад буду встретиться с вами, граф.

— Взаимно, барон.

Мы ещё раз раскланялись и разошлись. Я заспешил к своему экипажу, раскланиваясь направо и налево и отвечая на поздравления, которые сыпались на меня со всех сторон.

— Простите моё невежество, сударь, могу ли я задать вам вопрос? — остановил я одного из дворян, попавшихся мне на пути.

— Да, барон, разумеется, — дворянин чрезвычайно вежливо со мной раскланялся. — Поздравляю вас, последняя битва была великолепна.

— Благодарю вас, — я вычурно поклонился в ответ, проклиная дурацкий этикет. — Не подскажите мне, кто отец графа Гаросса?

— Маркиз Гаросса, первый советник его величества, — снова поклон.

«Час от часу не легче, — нахмурился я, — ну хоть не герцог очередной, а то я скоро с ума сойду от этих дворян и их титулов».

Поблагодарив дворянина, я направился к экипажу. Рон по-прежнему отсутствовал, а Загиял сразу подошёл ко мне и укутал в подаренный плащ. При этом он опять странно посмотрел мне в глаза и что-то недовольно забормотал.

— Ты чего? — тихо прошипел я, пока мы садились в экипаж.

— Потом расскажу, — прошептал он и достал ту же склянку. — На, выпей до дна.

— Может, не надо? — с надеждой спросил я.

— Пей! — шаман был категоричен.

Пришлось влить в себя шаманово зелье, правда, я снова никакого полезного действия от приёма этой дряни не почувствовал.

— Пичкают хренью всякой, — недовольно морщился я, запивая водой ужасный гнилостный привкус во рту.

— Доброе утро господин барон, — раздался голос рядом с экипажем, я обернулся и увидел виконта Бернара, одетого почти так же, как и я: кожаные доспехи с металлическими вставками, правда, с пояса у него свисала сабля кочевника.

— Доброе утро, господин виконт, — я вежливо склонил голову, не вставать же мне ради убийцы.

— Как смотрите на то, чтобы начать, не дожидаясь назначенного времени? — спросил он.

Я повёл плечами и пошевелил руками, усталость отступила, можно было и начать.

— Полностью поддерживаю, — ответил я.

Виконт выслушал ответ с некоторым изумлением.

— Чему вы удивились, сударь? — поинтересовался я.

— Редко кто спешит умереть быстрее, чем можно, — философски ответил тот.

— Рано вы меня хороните, виконт, — я недовольно нахмурился, гадая, что у него припасено ещё про запас. Тон и вид Бернара демонстрировали его явную уверенность врезультате нашей встречи.

— Увидим, — его улыбка мне не понравилась, но, поскольку о её значении можно было только гадать, то я вышел из экипажа и направился за ним следом. Люди больше не шутили и молча расступались перед нами, точнее перед виконтом, как я заметил. Его тут боялись как огня.

— Интересно, сколько убийств на вашем счету? — поинтересовался я, когда мы встали на арене, — и почему вас так боятся?

— Скоро узнаете, — виконт повернулся ко мне и потянул саблю из ножен. Клинок матово сверкнул на солнце, демонстрируя витиеватую вязь дамаска. Я сразу посерьезнел, впервые увидев в этом мире подобный клинок, и бросил взгляд на навершие сабли. Рисуясь, виконт показал мне выгравированную эмблему — сломанную секиру. «Так вот почему он выглядел таким самодовольным», — понял я, а по спине пробежала капля холодного пота. Подобное оружие, выкованное кланом Северных гномов, стоило огромных денег, и просто не могло оказаться в руках слабого бойца. Но откуда у заштатного дворянина клинок стоимостью в нехилое дворянское поместье?

«Буду надеяться на мастерство кузнецов, ковавших моё копьё», — я перехватил оружие в оборонительную позицию и внимательно следил за противником. Он пока разогревал мышцы, сначала медленно вращая саблю, а затем ускоряя её полёт. Было видно, что своим оружием он владеет превосходно. У меня по спине снова пробежал холодный пот.

— К бою? — поинтересовался он, закончив разминку. Я отвечать не стал, а только кивнул.

Виконт тут же пошёл в атаку. Обманчиво-медленно скользнув вперёд, он внезапно сделал резкий рывок, мгновенно сблизившись со мной, и сделал выпад. Я уклонился от атаки, и пропустил его руку с мечом вдоль копья, и отпрыгнул назад, старательно разрывая дистанцию, чтобы получить преимущество в длине оружия. Виконт тут же поменял направление своего удара и его меч возвратным движением чиркнул по моему копью, которое я возвращал к себе. Небольшой сноп искр насторожил меня, а по его усмешке я понял, что именно этого он и добивался.

Бой потёк в не лучшей для меня форме, виконт подвижный как ртуть, постоянно старался достать своим мечом моё копьё, и как я не старался пропускать его руку с мечом вдоль копья, чтобы не было нанесено прямого удара, изредка он всё же умудрялся зацеплять его. Я впервые встретился с такой тактикой ведения боя, когда старались попасть не по мне, а по моему оружию.

«Так он и убивал свои жертвы, пользуясь превосходством оружия, — понял я, всё время разрывая дистанцию с ним и старательно берёг копьё от ударов по нему, — сначала ломает оружие, а потом он просто добивает».

После очередного снопа искр, я решил осмотреть полученные повреждения, отпрыгнув от него, быстро провёл по копью ладонью и опять направил его на противника. Всё, что следовало, я заметил. Мне повезло в том, что хоть моё копьё и не было цельнометаллическим, как у Рона, но всё же его лезвие было вковано в один конец длинного — больше локтя — металлического цилиндра, в который затем вставили крепкое дубовое древко и приклепали его. Сабля виконта не перерубила металл, но оставила на нём заметную зарубку. «Ещё десяток таких ударов — и у меня в руках останется деревянный посох, — прикинул я, — а уж после виконт просто нашинкует меня на ломтики».

Кроме того, я понял, что зря согласился начать бой раньше времени, усталость, которая вроде бы ушла, стала возвращаться, причём сильнее, чем после окончания первых боёв. «Сыграл виконт на моей глупости, — запоздало понял я, следя за ним, — понял, что бой будет затяжным и усталость от недавних поединков ко мне вернётся».

Бой действительно пошёл по тому сценарию, что я и предположил. Виконт полный сил всё время двигался и вынуждал двигаться меня, тратя всё больше сил на перемещения. Если бы я был не уставший после первых боёв, его тактика была бы не столь эффективная, и мы просто измотали бы друг друга, но сейчас, когда часть сил было отдано в предыдущих поединках, я явно проигрывал. Всё чаще, экономя свои силы я не разрывал дистанцию между нами, а старался отклонить его руку с мечом, действуя копьём.

Я увидел, как ухмыльнулся виконт, поняв, что мои силы стремительно иссякают, бой затянулся намного больше, чем я рассчитывал. Достать копьём его я не мог, поскольку он вместо уклонения всегда подставлял меч под удар, теряя силы, мне уже с трудом удавалось вращать кончик копья, чтобы удар по нему не оставил меня без оружия.

Ещё через десять минут, руки и ноги окончательно налились тяжестью и вихрь копья стал медленно угасать, я всё больше уставал, а пот заливал мне глаза. Усмешка виконта стала просто невыносимой, мы оба прекрасно понимали к какой концовке мы движемся.

Через пять минут сил раскручивать наконечник у меня больше не осталось и на нём стали появлялись зарубки. Бой был практически закончен, вскоре у меня в руках останется почти бесполезный кусок дерева.

Я судорожно думал, пытаясь найти выход из безнадёжного положения, но холодная часть моего разума отметала все варианты, как невыполнимые. Я уклонился от очередного выпада, сабля в который раз чиркнула по копью и… раздался жалобный хруст — я остался с посохом, отрубленный наконечник упал на землю. Усмешка виконта, которая весь бой не покидала его лицо, стала хищной, его ноздри затрепетали.

«Да, переоценил ты себя Макс, — самобичевание ничего хорошего не приносило, но эти мысли я не мог изгнать из своей головы, — переоценил и себя, и своё оружие, теперь поплатишься за это».

Внезапно, при уходе от удара, у меня резко закружилась голова и стали отниматься ноги. Ничего не понимая, я посмотрел на противника, но тот, видимо, растягивая удовольствие, в решительную атаку не шел, и по его виду я понял, что он тут ни причём, что-то происходит у меня в организме. Тем не менее, от опытного воина не ускользнуло то, что меня шатнуло на ровном месте, и представившуюся возможность он не упустил. Сабля, полоснув по доспеху и даже не заметив его наличие, чиркнула мне по рёбрам.

В этот момент меня от слабости снова качнуло, причём неописуемо повезло, что не влево, потому как в этом случае бой бы уже закончился, а я лежал на песке мёртвым. Пока же дело кончилось тем, что в голове моей словно что-то лопнуло, перед глазами закружился рой разноцветных мушек, ноги подломились и я упал на правый бок, в результате чего сабля виконта просто рассекла мне кожу и мышцы. Левый бок взорвался вспышкой боли, я почувствовал, что по телу побежали тёплые струйки.

«Да что со мной происходит? — мысли в голове путались, и я, с трудом поднявшись, шатался, пытался удержаться на ногах. — Почему я едва чувствую своё тело?»

Сквозь путаницу мыслей пробилось воспоминание о том, как я выпил перед боем зелье шамана.

«Он меня отравил!» — мелькнула догадка, но тут же пришло осознание своей неправоты. Захоти Загиял это сделать, он ещё перед первым боем дал бы мне выпить весь флакон. Что же он там намешал?

Пока я пытался восстановить равновесие и собрать мысли в кучу, противник, видя, что со мной творится что-то непонятное, решил больше не тянуть и закончить бой.

От первого удара я всё же сумел уклониться, упав на землю и перекатившись по ней пару оборотов, но второй достиг своей цели и кончик сабли чиркнул мне по бедру. Я сначала даже не почувствовал боли и только взглянув на ногу, понял, что острый меч перерезал мне верхние мышцы бедра.

Усмешка виконта стала ещё шире, а его движения — ещё резче и быстрее, он явно намеревался одним ударом добить раненного противника и закончить бой.

Отступив назад, я понял, что головокружение прошло и все мои конечности, кроме раненой ноги, действуют нормально. Не успел я этому удивиться, как в уши, нос и глаза ударили запахи, звуки и цвет. Мир вокруг меня полностью перевернулся, мозг перестал воспринимать входящую в него информацию, я почувствовал, что теряю сознание.

Увидев, что я опустил руки и замер с открытым ртом, виконт тут же прыгнул ко мне, нанося удар.

Я с удивлением осознал, что стою один посреди серой пустыни. Вообще всё вокруг меня потускнело, стало пепельно-серым. «Блин, да что за хрень такая, — я едва не зарыдал от отчаянья, — что за пойло влил в меня этот проклятый шаман, меня ведь сейчас убьют, а я тут глюки ловлю по полной». Попытавшись двинуться с места, я понял, что всё, что могу — так это смотреть, ни тело, ни органы чувств мне не подчинялись, показалось даже, что и сердце не бьётся.

«Трындец какой-то, — панические мысли заметались в голове, когда я понял, что это действительно так. — Похоже, я умер». Почему-то при осознании этого паника сразу прекратилась, и я понял, что всё не так уж и плохо: нет обязательств, которые я на себя взвалил, нет никаких проблем, нет вообще ничего, что меня раньше беспокоило.

«Ещё бы двигаться начать, и можно даже расслабиться, — сознание прояснилось, и я успокоился. — Осталось только сообразить, как заставить своё тело двигаться. Интересно же посмотреть на жизнь после смерти, правда, длинного туннеля и яркого света я не увидел, но, может быть, всё это дальше, за этой серой пустыней?»

Я всё ещё разглядывал окружающий меня мир, как вдруг обнаружил приближающуюся ко мне яркую точку, пока едва заметную, но среди серой пустыни светящуюся настолько ярко, что заметно её было издалека. «Может, хоть что-то прояснится», — облегчённо подумал я, дожидаясь, пока неизвестный феномен окажется поближе.

«Охренеть!!!» — выдохнул я, когда понял, что именно движется в мою сторону. Ярко светясь и разбрасывая во все стороны искры раскалённого металла, ко мне на огромной скорости несся гигантский меч необычной формы. Остановившись шагах в десяти, он начал медленно остывать, жар, опаливший мне лицо и волосы, уменьшился, и на поверхности клинка стали проступать руны. Их я не знал, да и то, что они творили, было для меня полной загадкой, руны прыгали вверх и вниз, не создавая единой строки. Чем больше остывал меч, тем яснее я понимал, что рун не так уж и много, всего около пятидесяти.

Постояв ещё минут пятнадцать, я понял, что меч не только ничего не прояснил, но и добавил новых загадок. Ничего не происходило, меч неподвижно висел в воздухе, а я всё так же стоял столбом. От нечего делать я присмотрелся к одной из рун и стал запоминать косые рубленные черты. «Попахивает древностью, — думал я, запоминая руну, — причём очень такой нехилой древностью».

Когда я понял, что руна намертво врезалась мне в память и теперь я смогу воспроизвести её даже с закрытыми глазами, меч ярко сверкнул и она исчезла с его поверхности, не оставив после себя даже царапины на абсолютно чёрном лезвии.

«Ага, вот и разгадка, — мелькнула в голове радостная мысль. — Нужно просто запомнить все руны и посмотреть, что получится».

Занятие оказалось труднее, чем я думал, стоило отвлечься и забыть какую-нибудь деталь любой из рун, которые я запомнил ранее, как она тут же возвращалась на своё место на клинке.

«Отличный способ борьбы с халтурщиками», — приуныл я, приходилось напрягаться по-настоящему, чтобы уложить в памяти ряд рун без каких-либо признаков последовательности.

Наконец, выделив руны с чертами, скошенными вправо, я начал заучивать сначала их, затем те, которые были со скосом влево и так далее, стараясь соединять письмена в группы по признакам хотя бы минимальной схожести.

Мне показалось, что я простоял несколько дней, прежде чем на мече исчезла последняя руна. Я заворожёно наблюдал за тем, как меч вздрогнул и стал уменьшаться. Как только он сократился до размера иголки, из её кончика ударил слепящий луч, попавший мне прямо в глаза.

Снова звуки, цвет и запахи нахлынули на меня, и я увидел, как на меня, словно в замедленной съемке, надвигается виконт Бернар с занесённой для удара саблей. Стараясь не наступать на раненую ногу, я шагнул к нему и несколько раз сильно ударил остатками копья — сначала по руке, выбивая оружие, а затем по ногам и почкам.

Отступив назад, я почувствовал, как течение времени рывком вернулось к нормальной скорости, и увидел, что мой противник шмякнулся на землю со звуком, соответствующим падению сбитого с ног восьмидесятикилограммового тела. Я подошёл к нему и приставил к горлу неровно обрубленный край посоха.

— Как вы это сделали? — его голос хоть и был полон сдерживаемой боли, причинённой моими ударами, но больше всего в нём звучало безмерное удивление.

— У каждого свои секреты, виконт, — я слегка пожал плечами, поднимая посох для последнего удара, оставлять его в живых было опасно, — не всегда качество клинка бывает лучше мастерства бойца.

— Я не хочу умирать, — внезапно сказал он, глядя на обломок копья, и повторил как заклинание, — о Боже, я не хочу умирать!

— Ну, в данном случае лучше подойдёт: «О, Максимильян!», — я оскалился.

— Барон, вы ведь разумный человек, неужели мы не можем договориться? — быстро заговорил он, видя, что я задержал движение, — я могу предложить вам свои услуги. Неужели нет никого, от кого бы вы хотели избавиться, но не можете сделать это сами?

Его слова меня действительно остановили, мелькнула одна идея, и, обдумав её пару секунд, я решил, что она просто превосходна.

— Виконт, я предлагаю вам лучший вариант, — я улыбнулся ему, — я хочу купить вашу руку и меч, который она держит.

Мой недавний противник с огромным изумлением на меня посмотрел, я отвёл посох и подал ему руку.

— Рука или посох? — поинтересовался я у него.

Он молча подал мне свою руку, и я, чуть поднатужившись, поднял его с земли. Со стороны зрителей, которые не слышали разговор, но прекрасно нас видели, раздались приветственные крики. Бой был закончен.

— Я не понимаю, зачем было покупать мои услуги, — не скрывая теперь своего ремесла, тихо сказал виконт, — ведь вам принадлежала моя жизнь.

— Вы оказались правы, виконт, — я злобно посмотрел в толпу дворян. — Есть одна работа, которую я не смогу сделать сам.

Бернар проследил за моим взглядом и, увидев, на кого я смотрю, разразился оглушительным смехом. Он хохотал так, что его шатало из стороны в сторону, а у меня звенело в ушах. Думаю, со стороны два недавних противника, минуту назад убивавшие друг друга, а теперь истерично смеющиеся, выглядели нелепо, однако, к нашему счастью, никто не посмел подойти и вмешаться.

— Забавное у вас чувство юмора, барон, — виконт смахнул с глаз перчаткой слёзы, — я думаю, графиня его тоже оценит. Двести золотых за всех.

— Побойтесь бога, Бернар, — я весело хмыкнул, — сейчас двоих из них не будет в живых.

— Вы намерены драться? — удивился он. — Но ведь вы ранены!

— Буду драться, но в назначенный час, — на этот раз ошибаться я не собирался. — К этому времени лекарь приведёт меня в порядок. Не думаю, что встречусь с ещё одним клинком гномов. И где только вы его добыли?

Бернар загадочно улыбнулся и сказал:

— У каждого есть свои маленькие секреты, барон. Как насчёт ста пятидесяти?

— Продано, — я протянул ему руку, чтобы скрепить договор. Он с удовольствием пожал её.

— Моя рука и мой меч в полном вашем распоряжении, господин барон, — он стал выражаться в соответствии с этикетом, поскольку мы уже были в пределах слышимости для окружающих. — Выздоравливайте.

— Благодарю вас, господин виконт, — я поклонился ему, — буду рад снова встретиться с вами.

— Думаю, бал по случаю дня рождения короля окажется для этого отличным местом, — снова поклон.

Когда я шёл к своему экипажу, то услышал громкий крик из толпы болельщиков:

— Виват барону Максимильяну, величайшему бойцу королевства! Виват!

Эту восторженную здравицу подхватили многие, и пока я, кланяясь и улыбаясь во все стороны, ковылял к своему экипажу, приветственные крики сопровождали меня. Я чуть было не раздулся от гордости за себя, пока не увидел шамана, который спокойно наблюдал за мной. Сразу вспомнив всё, что со мной только что произошло, я направился к нему с твёрдым намерением разобраться во всём, пусть даже и на виду у свидетелей.

Внезапно я понял, что просто иду, не хромая, да и рассечённый бок перестал саднить. Не подавая вида для окружающих, я снова стал припадать на ногу, а левую руку прижал к разрезу на доспехе. «Надо посмотреть, что произошло с ранами, почему я их не чувствую, — думал я, пока, улыбаясь и принимая поздравления, подходил к своему экипажу, — чёрт с ним, с шаманом, разберёмся дома».

Загиял встретил меня и снова закутал в плащ. Пока он помогал мне подняться в экипаж, я прошептал ему:

— Быстро посмотри, что с ранами.

Шаман аккуратно отогнул крепкую кожу доспехов, сейчас разрезанную там, где её доставала сабля виконта, и быстро достал из своих запасов длинные мотки материи, видимо, запасся заранее. Он заставил меня спустить штаны до колен и, под прикрытием плаща, принялся перевязывать бедро. Хоть всё это он делал быстро, чтобы не видели любопытствующие, которых с каждым выигранным боем возле моего экипажа собиралось всё больше, но я успел заметить, что там, где раньше были рассеченные почти до кости мышцы, сейчас имелся всего лишь неглубокий порез.

«Что же со мной творится? — я был поражён, — как вообще может рана затянутся за такой короткий срок, ведь глюк мой продолжался всего несколько секунд!».

Загиял начал расстёгивать крючки, чтобы снять с меня доспех, и мне пришлось лучше закрыться плащом, чтобы зеваки не заметили, как рана на боку заросла на глазах, могли и в колдовстве обвинить.

— Господин барон, — услышал я рядом с экипажем, когда шаман закончил перевязку и снова надевал на меня доспех. Я повернулся к говорившему и увидел своих следующих противников.

— Чем обязан, господа? — я слегка склонил голову.

— Господин барон, в связи с вашими ранениями мы хотели бы перенести наши встречи до того момента, пока вы не поправитесь, — вежливо ответил один из них.

— Нет никакой чести в том, чтобы сражаться с раненым противником, — подтвердил второй.

Я задумался. С одной стороны, усталость и ранения, а с другой — собственный престиж. Если местные дворяне будут знать, что я намерен в любом состоянии драться за свою честь, то дважды подумают, прежде чем бросать мне вызов. Да и действие зелья шамана, похоже, ещё не закончилось, я чувствовал в себе прилив сил. Поскольку пауза затягивалась, а дворяне в ожидании топтались на месте, то нужно было принять решение.

— Господа, я не привык откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, — решился я, наконец. — Я не настолько серьёзно пострадал, чтобы мои раны воспрепятствовали удовольствию скрестить с вами мечи.

Стоявшие рядом зеваки, в едином порыве выдали возглас удивления, они считали, что я буду только рад закончить серию дуэлей.

— Вы настолько в себе уверены? — один из дворян надменно скривился и приподнял бровь.

— Я уверен в том, что чем быстрее мы с этим закончим, тем быстрее я съем свой завтрак, — я улыбнулся дворянам, заслужив своей фразой их недоумённые взгляды, а также восторженные вопли толпы. Зевакам это было как одно сплошное развлечение.

— Раз вы, барон, так торопитесь умереть, извольте, — оба дворянина вежливо поклонились, — ждём вас на арене.

— Хочу предупредить, — шаман наклонился ко мне, — откат у снадобья ужасающий, лучше закончи всё быстрей.

«Вот куда запропастился этот проклятый негр? — вздохнул я, высматривая в толпе Рона. — Где его носит в то время, когда мне нужно его копьё?».

Так и не найдя нубийца, я подхватил обломок своего копья и, старательно припадая на ногу, которая не болела, заковылял на арену. Видимо, весть о том, что я согласился на продолжения дуэлей, уже облетела всех присутствующих, потому что часть экипажей и карет, начавших было разъезжаться с поля, стали поворачивать обратно.

Притворившись, что морщусь от боли в боку, я встал напротив первого противника.

— К бою! — сказал я и сделал вид, что старательно закрываю от удара раненую ногу.

Эти мои телодвижения не остались незамеченными, и когда противник принялся делать выпады, нацеленные на то, чтобы я как можно чаще двигался, я понял, что он клюнул на мою удочку. Показывая, что с каждым очередным шагом ступать на ногу всё сложнее и больнее, я отступал под его напором. В один из таких моментов, когда противник решил, что моя нога достаточно устала и я не смогу быстро отпрыгнуть, он резко сблизился и занёс оружие для удара.

Какое же удивлённое у него было лицо, когда я не только отпрыгнул от него, по- прежнему делая вид, что мне больно, но и, отбив посохом его руку с мечом, обратным движением с силой ударил его обломанной частью в горло. Бармица шлема не спасла моего соперника, сильный прямой удар хоть и не порвал её, но смял кольца и по его вытаращенным глазам и вырвавшемуся хрипу я понял, что горло повреждено. Я не успел сделать и шага, чтобы нанести добивающий удар, как противник закатил глаза и рухнул лицом вперёд. Выпавший из руки меч глухо звякнул, упав рядом с хозяином на утоптанную землю, песок с которой в результате предыдущих боёв был уже практически сметён.

Над ареной сначала повисло молчание, которое уже через секунду взорвалось восторженными воплями в мою честь. Кричали не только дворяне, но и простолюдины, стоявшие вдалеке, все скандировали: — «Виват барону Максимильяну!».

Мне снова пришлось раскланиваться и приветственно махать руками по сторонам. Что по настоящему грело мою душу — так это призывные взоры дам, которыми они меня одаривали. Удивительно, что не только молоденькие девушки приветственно и весьма благосклонно смотрели на меня, но даже женщины, прибывшие в сопровождении мужей, вели прицельную «стрельбу глазами», когда их мужья этого не видели.

«Становлюсь популярным, может и перепадёт что», — хмыкнул я про себя, предвкушая приятные знакомства. Некоторые из тех, что махали мне, были весьма и весьма недурны собой.

— Требую боя до первой крови, — мой последний противник был явно не в своей тарелке. Его взгляд бегал, а руки заметно тряслись, я определил это по дрожавшему кончику меча. «Мда, теперь его не убить», — сразу сообразил я. Поскольку условия боя ранее не оговаривались, то его требование было законным.

— Извольте, — я слегка поклонился ему, и спокойно сказал, — к бою!

Не знаю, может быть, этот дворянин и был хорошим бойцом, но мои предыдущие победы не пошли на пользу его психике. Было видно, что он думает не о победе, а только о том, как бы случайно не пропустить смертельный удар. К тому же дуэлянт решил не затягивать бой, а в один из моментов, когда я наносил очередной удар, стараясь пробить его защиту, он, вместо того, чтобы его отразить, раскрылся. Обрубок моего копья с силой ударил его по руке, прикрытой кольчужной перчаткой, и, закусывая в изломы стали её кольца, сильно содрал ему кожу. Брызнула кровь, и я увидел на его лице нескрываемое облегчение.

— Сударь, благодарю вас за бой, я удовлетворён, — всё, что мне оставалось, это вежливо ему поклониться и направиться к своему экипажу.

— Благодарю вас, барон, — ответил он мне вслед голосом, в котором не было ничего, кроме неприкрытой ненависти.

«Этот и в спину ударит», — подумал я, вспомнил о долге и сменил первоначальное направление своего движения.

Когда я приблизился к толпе дворян, они взорвались аплодисментами, по очереди подходили ко мне и, называя свои имена, поздравляли с победой и приглашали в гости.

Изрядно поредевшая группа молодых людей, в центре которой находилась моя должница, быстро раздвинулась при моём приближении, а дочь казначея, проигравшая мне сотню золотых, уже не выглядела такой уверенной, как в начале спора.

— Леди, — я вежливо поклонился, и широко улыбнулся ей, — когда я могу получить свой выигрыш?

— У меня нет с собой такой суммы, — от гнева её личико побледнело, и она закусила нижнюю губку.

Я улыбнулся и хотел продолжить, как внезапно у меня резко закружилась голова, а ужасная боль в ноге и боку накрыла моё сознание. Последнее, что я помнил, это испуганное лицо девушки и чьи-то ноги.

 

Глава 6. В окружении врагов

— Говорил тебе, не стоило проводить сомнительный опыт, — услышал я близкий голос, похожий на голос нубийца.

— Тогда бы его убили. Ты что, сомневаешься в том, что бретер справился бы с ним? — ужасный акцент выдал шамана.

— Кто знал, что у него будет такой меч, — проворчал Рон. — Тем более сам виноват, столько поединков назначил.

— Ничего другого не на ум пришло, не мог же я останавливать его противников, кто-нибудь обязательно бы заметил, а тогда костра было бы не избежать, — продолжил шаман, не обращая внимания на ворчание нубийца.

— Почему тогда раны опять разошлись? Ведь говоришь, что они почти зажили во время боя?

— Мгновенная реакция и ускоренная регенерация, побочные эффекты инициации, — буркнул шаман. — Именно поэтому я и проделал с ним всё это.

— Тогда почему они разошлись? — настаивал на своём Рон.

— Откат, — огрызнулся Загиял. — Думаешь, выпил зелье — и всё, стал богом? За всё нужно платить. Хорошо, если он через неделю сможет хотя бы вставать.

— Ну да, как же, — голос нубийца был полон ехидства, и я с удивлением понял, что больше всего в нём было зависти. — А мы к тому времени окажемся погребенными под завалами приглашений на разные торжества ко всем более-менее известным дворянам этого королевства.

— Не завидуй, — засмеялся шаман, — барон нынче популярен в высшем свете.

— Да уж, бедная Агнесса не знает, куда деваться от посыльных, интересующихся здоровьем «героя».

— Твоя Агнесса берёт деньги за информацию, — фыркнул шаман, — так что давай не будем про бедность.

Пристыженный Рон замолчал, но его хватило ненадолго.

— Да он притворяется! — внезапно воскликнул он, — подслушивает!

— Придушить бы вас обоих, — я едва разлепил сухие, слипшиеся губы и, проглотив слюну, хрипло закончил: — да сил нет.

— Загиял, он нам ещё и угрожает! — голос нубийца стал весел, и я почувствовал, как меня начинают трясти за плечо. Боль прокатилась по всему телу, и я вскрикнул. Рон прекратил трясти и испуганно спросил:

— Больно?

— А ты как думаешь? — я разлепил глаза и наткнулся взором на взволнованное чёрное лицо. — Чувствую себя так, словно на меня дом обрушился.

— Странно, что ты вообще так быстро очнулся, — сидящий рядом со мной шаман недоумённо покачал головой.

Я узнал помещение, в котором меня пристроили, это была моя собственная комната в доме у Агнессы.

— Загиял, — я по слогам выговаривал слова, которые с трудом прорывались через непослушные губы, — у меня к тебе столько вопросов накопилось, что лучшим выходом для тебя будет всё рассказать самому.

Шаман хмыкнул.

— Загиял, я серьёзно, — я действительно твердо решил всё узнать, слишком много накопилось загадок, связанных с ним. — Если раньше я, уважая тебя, не лез в твоё прошлое, то сейчас выкладывай всё, что накопилось.

— Хорошо, — он немного подумал и ответил на Первородном: — Лучше расскажу я, чем ты узнаешь от кого-нибудь другого.

Нубиец уселся рядом, заинтересованно на нас посмотрел и потребовал:

— Макс, переводи.

Шаман ещё немного помолчал, собираясь с мыслями, и продолжил.

— Я уста-ала-асал.

Произнесено это было с таким выражением, как будто он заявил о том, что он король Шамора. Я уже было хотел потребовать более подробных сведений насчёт того, что это может означать, как мой взгляд упал на Рона. Нубиец, с вытаращенными глазами и разинутым ртом, застыл неподвижной статуей. «Похоже, этому перевод ему не потребовался, — понял я, — он явно знает это название».

Увидев состояние нубийца, шаман оскалился.

— Я, конечно, прошу простить моё невежество, но кто это такой этот Усама-Бен-Ладен? — я даже название запомнить не смог.

— Уста-ала-асал, — поправил меня шаман, кивнув головой на нубийца. — Похоже, твой друг о нас наслышан.

— Духи гор, — едва слышно произнёс нубиец, по-прежнему с вытаращенными глазами, — переводится, как «духи гор».

— И что это должно мне сказать? — я начал злиться, — Рон, Загиял прекратите уже! Рассказывайте, не заставляйте меня просить по десять раз!

— Духи гор — это детские страшилки, которыми пугают непослушных детей, — нубиец, похоже, стал отходить от первого шока. — Никто из стариков не помнит, откуда пришли эти рассказы, но эти сказки — все до одной — утверждают, что это зло. Неизвестные существа, которые появляются с гор и высасывают из людей души, не оставляя им никакого шанса на послесмертие. Старики рассказывают, что целые деревни оставались без жителей, когда эти существа спускались с гор в низины. Честно говоря, я думал, что это всё сказки, никто не видел их уже несколько поколений.

Нубиец заинтересованно спросил шамана:

— Загиял, мне интересно, что из этих рассказов правда?

Шаман хмыкнул и покосился на меня.

— По большей части — всё правда. Наше племя действительно может впитывать души уходящих за грань, и с каждым новым поколением способности становятся всё сильнее. К сожалению, по этой же причине соседей у нас нет, а для воспитания молодёжи приходится делать дальние вылазки.

— Хм, а зачем вам это? — я был удивлён. — Зачем вам души умирающих?

— А ты думаешь, мои способности воздухом подпитываются? — криво улыбнулся шаман.

— То есть, чем больше ты впитываешь душ, тем сильнее становишься?

— Да.

— Тогда становится немного понятным твоё желание оставаться гладиатором, — теперь уже я хмыкнул. — Ходить никуда не надо, живи себе и впитывай души убитых врагов.

Шаман промолчал.

— Загиял, а почему ты ушёл из деревни? — я вспомнил упоминание орка об этих событиях.

— Я был вождём племени, — шаман говорил спокойно, как о само собой разумеющимся, — и у меня не было времени делать частые вылазки за силой душ. Этим и воспользовался мой противник, он впитал в себя столько душ, что смог победить меня в поединке. Мне пришлось уйти из племени, чтобы со мной однажды не произошёл несчастный случай.

— Офигеть, — нубиец недоверчиво смотрел то на меня, то на шамана, — сижу рядом со сказкой, которой меня пугали в детстве.

Тут меня осенила одна мысль.

— Погоди, теперь получается, что и я могу впитывать души? Ты же эту инициацию мне провёл?

Шаман от смеха едва не упал со стула. Смеялся он долго, а моё настроение резко поползло вниз.

— Ну, Макс, ты меня и насмешил, — Загиял только что слёзы с глаз не вытирал, когда, наконец, вновь оказался способным говорить. — Если ты что и сможешь впитать после инициации, так это дурь нубийца.

— Да я тебя, старикашка, в порошок сотру! — взвился со стула оскорбившийся Рон.

Шаман примирительно замахал руками.

— Меня просто убила его наивность, — он перестал смеяться и снова стал серьёзным. — Надеяться на то, что, натерев своё тело мазью и выпив снадобье, можно стать уста-ала-асалом, может только младенец. Если бы всё было так просто, наше племя давно бы захватило весь мир.

— Ты же сам сказал, что ваши дети могут это делать, — не понял я.

— Мы учим их это делать, а не они могут это делать, чувствуешь разницу?

— Так в чём проблема, научи и меня, — мне очень хотелось стать таким же, как шаман.

— Макс, ты отличный боец, умелый вождь, но, прости, ты точно не шаман, — Загиял говорил абсолютно серьёзно. — Я чувствую в тебе нечто такое, близкое к нашей сущности, но для становления шаманом этого недостаточно.

— А как же видение?! — я не хотел просто так сдаваться. — Как же серая пустыня и меч в ней? Странные руны и всё такое?

Шаман недоумённо посмотрел на меня, и осторожно спросил:

— Какая пустыня?

— Ну, пустыня, серая такая, я там стоял несколько дней и не мог пошевелиться, — я стал вспоминать в подробностях, что со мной происходило. — Потом прилетел такой странный меч, пылающий, словно только что из горна, и повис в воздухе передо мной, а когда начал остывать, то на его лезвии стали проступать странные руны. Чтобы выбраться оттуда, мне пришлось запомнить их все.

— Нарисуй несколько, — глаза Загияла странно блеснули.

Рон поднялся с кровати и вышел за письменными принадлежностями. Пока он ходил, шаман лихорадочно меня осматривал, то касаясь ладонью лба, то неожиданно замирая, и тогда я чувствовал, что внутри головы проносится странный холодок.

Разложив приборы на подставке, я быстро макнул перо в чернильницу и вывел несколько знаков. Шаман и нубиец внимательно наблюдали за мной.

— Ну вот, первые из них, — я подул на пергамент и присыпал чернила мелким песком.

— Ничего не понимаю, — было видно, что шаман сильно удивлён, — я по-прежнему не вижу у тебя задатков шамана, а твои знаки — это всего лишь письменность орков. Покажешь их Ур'такалу, он тебе переведёт.

— Значит, это всё же были глюки? — я был по-настоящему расстроен, — а скорость и регенерация всего лишь побочное действие зелья?

— Всё более-менее ясно, кроме серой пустыни, — шаман поворачивал в руках лист со знаками, рассматривая его под разными углами. — Твоё появление в ней выбивается из всего, что можно объяснить действием зелья. Путешествие по серой пустыни — это часть процедуры инициации шамана. Ты же просто неподвижно стоял там, да ещё и меч странный увидел, уж молчу про то, как легко ты оттуда выбрался. Обычно для завершения инициации шаману приходится скитаться в серой пустоши несколько месяцев.

— Может, я всё же шаман, но со слабыми навыками? — с надеждой спросил я. Смириться с тем, что всё произошедшее было обычными галлюцинациями мозга, одурманенного зельем этого «уста-ала-асала», было трудно. Мне хотелось, чтобы я смог стать шаманом с возможностями Загияла, это было бы действительно круто. Мысль, что я по-прежнему обычный человек, мне не очень нравилась.

«Нет бы попасть в мир, полный магии, — раздражённо думал я про своё невезение, — с возможностями мага, ну, или на худой конец, с теми, что у Загияла. Так нет же, попал в мир, где колдовство запрещено под страхом смерти, да к тому же вообще без всяких способностей».

Если раньше я старался не думать об этом, отодвигая проблемы с возвращением домой до того момента, как у меня появятся деньги и власть, чтобы безопасно попасть к магам, то сейчас тяжёлые думы о том, получится ли у меня вообще найти их, не говоря уже о том, чтобы вернуться домой, завладели мной.

«А что, если маги не смогут отправить тебя в твой мир? — закралась в голову ещё одна мысль, — что, если придётся навсегда остаться в этом? Ты ведь даже не рассматривал этот вариант, а пора задуматься над этим!».

Настроение окончательно испортилось. Мысли о доме и о том, что со сверхспособностями придется обломиться, доконали меня. Я откинулся на подушки и попросил своих товарищей:

— Оставьте меня, пожалуйста, мне нужно побыть одному.

— Макс… — начал было нубиец, видя моё состояние.

— Рон, пожалуйста, — я отвернулся от них, в боку слегка кольнуло.

— Пошли, Рон, ему нужно подумать, — шаман поднялся со стула и увёл нубийца из комнаты. Я остался один.

«Вот к чему мне всё это? — мысли в голове метались, перебивая друг друга. — Зачем я вообще суечусь, дёргаюсь, рискую жизнью, убиваю людей? Зачем? Ведь если я вынужден буду остаться в этом мире, можно ведь просто прикупить домик, подальше от власть имущих, и безбедно прожить остаток дней своих».

Я вспомнил, что меня однажды посещали такие мысли, и тогда я решил, что буду стараться ради своих друзей. В этот раз меня эта идея почему-то не вдохновляла.

Шаман оказался прав, к исходу недели я с трудом мог даже шевелиться на кровати, не говоря уже о том, чтобы вставать. Раны в боку и на ноге заживали неплохо, стараниями шамана и мазями, которые носила Агнесса. Хозяйка была на седьмом небе от счастья, не столько оттого, что я остался жив, сколько по той причине, что теперь все знали, где я жил. Ещё бы, такая реклама заведению!

Агнесса с сияющими глазами рассказывала, что, в соответствии с нашей договорённостью, она всем рассказывала обо мне и моих привычках, беря за информацию неплохие деньги. Я её понимал, внезапно оказаться в середине дворцовых сплетен было для её бизнеса очень полезно.

Столица оказалась настолько маленькой, что уже через полчаса после окончания дуэлей и моего падения под ноги дочери казначея та часть придворных, что не присутствовала на поединках, узнала и о моих подвигах, и о споре. На моё несчастье, двор был сильно взбудоражен произошедшим, за всю историю правящей династии у одного человека не было столько вызовов сразу, я даже переплюнул дедушку короля, который был известным забиякой и, в отличие от своих предков и потомков, всегда собственноручно разбирался с задевшими его честь. От его тяжёлой руки умер не один десяток непокорных дворян, но всё же даже он имел рекорд в пять поединков за день.

Мои тяжёлые мысли не мог развеять никто: ни Агнесса, которая всё чаще делала мне недвусмысленные намёки о своей доступности, ни довольный нубиец, которому перепал кусочек моей славы и у него не было отбоя от девушек, ни кипы надушенных писем, которыми были завалены мои кровать и стол. Своей цели я добился, человека популярнее на этой неделе в столице не было. Агнесса только подогревала всеобщий интерес, распространяя обо мне небылицы, которые я сам же ей и рассказывал. На эпитеты о себе, любимом, я не поскупился, и Казанова с Гитлером не раз бы перевернулись в гробах, доведись им услышать мои сочинения.

На моё счастье, к концу недели в столицу прибыл первый министр государства Тарон, с предложением об определении морской границы, и интерес ко мне стал понемногу спадать. Двор заинтересовали новые сплетни, и поток писем и интересующихся мной слуг сильно уменьшился. Мои физические раны практически не беспокоили меня, я мог вставать и ходить, а вот с душевным спокойствием были проблемы. Я так и не мог понять до сих пор, зачем я вообще всё это делаю, ведь шансы на то, что даже если я найду магов, то они смогут отправить меня домой, были практически нулевыми. Апатия захватила меня в свои цепкие руки и не собиралась отпускать. Я всё чаще стал подумывать, что после отчёта у Валенса надо сбежать обратно в посёлок, оставаться при дворе мне не хотелось.

«Ходить я могу, так что завтра нанесу визит герцогу, — решил я. — Попрошу его согласия на то, чтобы не появляться на балу у короля и отправиться восвояси».

Вечером, вызвав шамана и нубийца, я озвучил свои планы. Рон от новостей в восторг не пришёл, но ничего не сказал, только недовольно поморщился, шаман же моё решение живо одобрил, правда, немного посомневался насчёт того, выдержу ли я дорогу.

Наутро, приняв ванну, я облачился в новенький, отглаженный костюм, вышел из комнаты и потопал вниз по лестнице. Одна из служанок, заметив меня, игриво улыбнулась.

— Доброе утро, господин барон, как ваше здоровье? — как будто подкарауливая меня, внизу лестницы появилась хозяйка заведения.

— Доброе утро, Агнесс, — я слегка поклонился ей, — благодарю за заботу.

— Может быть, отобедаем вместе? — хозяйка просто таяла под моим взглядом.

— Конечно, как только вернусь, — не видел я причин отказываться.

Выйдя во двор, я погрузился в экипаж и поёжился, на улице дул прохладный ветерок, а транспорт был открытым. Рядом примостились шаман и нубиец. Молчаливый слуга тронул поводья, и мы покатились по мостовой. Я вчера попросил своих телохранителей найти дом герцога Валенса, кроме разрешения удалиться из столицы, я собирался передать ему отчёты по своей деятельности и преподнести маленький подарок — продемонстрировать, что курочка по-прежнему несёт золотые яички. Хоть о своём визите я не предупреждал, но считал, что раз герцог в столице, то он согласится меня принять. Так и произошло.

Дом герцога был — по местным меркам — весьма скромным, я бы даже выразился — пуританским. По сравнению с соседними строениями он смотрелся как лачуга бедняка, по недосмотру построенная возле дворцов, двор и сад также выглядели непрезентабельно. Если, конечно, был в столице человек, не знавший о том, кто живёт в этом доме, то он мог бы с пренебрежением отозваться о хозяине и его достатке, но сомневаюсь, что такие люди в городе имелись. От моего внимательного взгляда не укрылось, что на подъездах к дому дежурили люди, вроде бы занимавшиеся повседневными делами, а в действительности присматривавшие за теми, кто проезжает или проходит мимо.

«Герцогу, видимо, есть о чём беспокоиться, — подумал я, когда вышколенные и молчаливые слуги открыли ворота и пропустили мой экипаж внутрь, — не просто же так он окружил себя такой охраной?».

Ещё один безмолвный слуга, поклонившись, жестом показал мне, в каком направлении следовать. Я оглянулся посмотреть, куда делись мои телохранители, и увидел, что их вместе с кучером вежливо ведут вглубь сада.

— Прошу вас, господин барон, — теперь уже вслух сказал слуга, ещё раз настойчиво показывая рукой на вход.

— Веди, — я не собирался давать ему возможность указывать мне, пусть даже тот и служил у герцога.

Герцог даже свой дом построил как мини-крепость, это я понял, когда меня повели по нему. Возможно, в другом месте был и другой проход, но мы шли по коридору, в котором не было никакой возможности укрыться от стрелков, если бы они засели на верхних балках или дальше в проходе. Вокруг были сплошные стены без дверей или окон.

«Утыкают стрелами — и пикнуть не успеешь», — озабоченно подумал я, следуя за невозмутимым слугой.

Коридор закончился широкой комнатой с уходящей вверх лестницей. По ней я попал в другой коридор, оказавшийся зеркальной копией такого же на первом этаже. Настроение стало портиться, если герцог намеревался продемонстрировать, насколько он защищён в собственном доме, то лучший способ трудно было придумать.

— Прошу вас, господин барон, — слуга остановился перед дверью, которая была в стене слева, перед проходом куда-то дальше.

«Кабинет расположен тоже донельзя странно», — в очередной раз удивился я, мне казалось, что придётся ещё идти куда-то, если провести аналогию с первым этажом.

Слуга, открыв дверь, пропустил меня в комнату, а сам, тихо прикрыв дверь, удалился. Я осмотрелся, меня привели в небольшую — пять на пять метров — комнату, единственными предметами мебелью в которой были стол с тяжёлым стулом за ним и неудобный табурет сбоку. Никаких ковров или других украшений в комнате не было.

«Комната больше на допросную похожа, чем на приёмную для гостей, — нахмурился я. — Может, герцог даёт понять, что я для него обычный сотрудник?».

Не успел я обдумать своё положение, как с противоположной от меня стороны комнаты открылась скрытая дверь, и в комнату вошёл Валенса. Увидев его худощавую фигуру и абсолютно безразличное лицо, я шагнул навстречу и опустился на колено: вассал приветствует своего сеньора.

— Барон, вот только давайте обойдёмся без этого, — герцог сразу сел за стол и потёр ладонями почерневшие глаза, — у меня катастрофически мало времени.

— Как хотите, — я пожал плечами, встал и примостился на табурет. — Я по делу.

Герцог отнял от рук лицо и усмехнулся.

— Сильно удивился бы, если бы вы пришли ко мне просто поболтать.

Я хмыкнул уже вслух, достал из сумки свои отчёты и протянул ему. Герцог взял их и, не рассматривая, положил в стол.

— Лучше расскажите, зачем вам понадобилось устраивать такой спектакль, — герцог был серьёзен, — я только вчера предотвратил пять попыток вашего устранения.

От удивления у меня едва не отвалилась челюсть. «Похоже, он не шутит», — я посмотрел на абсолютно серьёзное лицо человека, который вряд ли обладал таким чувством, как юмор.

— Подумал, что получится затмить слухами о дуэлях свою деятельность на должности посла, — честно ответил я, скрывать что-либо не было смысла.

— Ну тогда постарайтесь не умереть до того момента, пока не уедете из столицы, я не смогу прикрыть вас от всего на свете, — герцог внимательно смотрел на меня, видимо, ожидая ещё чего-то.

«Стоит рассказать ему о своих выводах, или лучше воздержаться? — задумался я. — Наверно, следует, раз уж он меня от убийц прикрывает».

— Небольшое встречное одолжение, — я слегка ему улыбнулся, — как говорится, услуга за услугу.

Герцог заинтересованно поёрзал на стуле, приготовившись слушать.

— Просто личные выводы, никаких фактов, — я почесал подбородок, формулируя мысли. — Занимаясь проблемами в посёлке, я наткнулся на акты открытого противодействия.

Я посмотрел на герцога, тот, как и следовало хорошему актёру, сделал удивлённое лицо.

— Так вот, разбираясь, я обнаружил пару групп, — я краем глаза посмотрел на лицо герцога, но на нём не дрогнуло ни мускула, — одна из которых работала под эгидой герцога Нарига, а конкретно — их нанимал его сын Рональд, он же давал указания по поводу их деятельности.

Лицо герцога тут же помрачнело, он пронзительно на меня посмотрел.

— Вот и я тоже подумал о том, откуда герцогу стало известно о затеваемом нами мероприятии, а также как он смог так оперативно внедрить своих людей в те деревни, которые мы рассматривали под переезд? — закончил я.

На герцога без страха нельзя было смотреть, его сухощавое лицо заострилось, а с чернеющими под глазами мешками оно стало ещё более непривлекательным.

— Я разберусь с этим, — прокаркал он, и слегка наклонил голову, — эта информация уже достойна вложенных в тебя денег.

Я заинтересовался.

— Сколько человек знали о переселяемых деревнях?

— Неважно, — лицо герцога снова стало непроницаемым. — У тебя всё?

— Небольшая просьба, я бы хотел уехать из столицы до бала у его величества.

— Неприемлемо, — тон Валенсы был категоричен, — первые лица королевства, а также послы обязаны присутствовать на празднованиях. Отъезд возможен лишь в исключительных случаях, а войны с гномами я пока не наблюдаю.

— Как прикажете, ваша светлость, — я поклонился, старательно скрывая своё разочарование. — Можно поинтересоваться у вас, по истечении какого времени после начала празднований возможен мой отъезд?

— Не раньше, чем через две недели, — ответ герцога не оставлял мне лазеек. — Надеюсь, все ваши выводы, в том числе и о найденных группах, отражены в отчёте? — герцог задал вопрос, который я ожидал услышать уже в середине разговора.

— Конечно, ваша светлость, — я слегка поклонился, — аудиенция закончена?

— Я вызову вас, если потребуется, — герцог встал со стула и зашагал к потайной двери, открыв её, он внезапно повернулся ко мне. — Барон, прошу вас, не умрите раньше времени, я буду в вас очень разочарован.

— Буду стараться, ваша светлость, — я поклонился ниже, и распрямился только когда он ушёл. Буквально через секунду открылась моя дверь, и прежний слуга повёл меня к выходу.

«По поведению герцога становится понятно, что некто, находящийся на очень серьёзном посту в его канцелярии, стучит на сторону, — пока я шёл, мысли о разговоре крутились в голове. — К тому же у герцога какие-то проблемы, выглядит очень усталым, да и слишком быстро раскрылся, для него это не характерно. Интересно, что же происходит в датском королевстве?».

С этими мыслями я вышел на крыльцо, экипаж меня уже ждал.

— Ну как? — тихо поинтересовался нубиец, когда мы уехали от дома герцога и свернули на другую улицу.

— Остаёмся, — я посмотрел сначала на шамана, а затем на нубийца. — Герцог сказал, что предотвратил уже пять попыток моего устранения и попросил не умереть раньше времени.

Загиял тревожно переглянулся с Роном.

— Его светлость не такой человек, который станет разбрасываться словами, — нубиец стал очень серьёзен, весёлость абсолютно исчезла с его лица.

Не успел нубиец договорить последнее слово, как шаман резко повернулся ко мне и с силой нажал на мою голову. Не ожидая подобного, я уткнулся лицом в колени и почти сразу же ветерок пощекотал волосы мне на затылке и раздался тупой звук, который издаёт втыкающийся арбалетный болт.

— Ляг на пол! — прошипел шаман, придавливая меня с ещё большой силой вниз. — Не вздумай высовываться!

Повозка качнулась с той стороны, где сидел нубиец, и я услышал, как ещё один болт звякнул по камням мостовой, совсем рядом с повозкой.

— Лежи не двигаясь! — ещё раз прошипел шаман, и я понял, что он полез на место кучера. «Видимо, бедолагу уже пристрелили», — догадался я, стараясь укрыться получше, увернуться от летящего болта мало кто мог.

Почти сразу же экипаж тронулся, разгоняясь всё быстрее. Через пару сотен метров я осторожно высунул голову над сиденьем и увидел перед собой мёртвое тело кучера, с пробитой болтом грудью, а также спину шамана, который сидел впереди, выполняя его роль.

— Макс, помоги мне, я в первый раз управляю, — крикнул он. — Из-под обстрела мы вышли, нубиец там один закончит.

Я быстро поднялся и перелез к Загиялу на облучок, перехватив у него вожжи. С трудом придержав разгорячённых животных, я вылез из экипажа и принялся успокаивать лошадей, не хватало ещё, чтобы они понесли после того, как почувствовали мертвеца.

— А мы, наивные, спали спокойно, — шаман подошёл и встал рядом. — Странно, что ещё на наш дом нападений не было.

— А почему ты не уловил, что в нас целятся? — я старался успокоиться, моё сердце едва не выпрыгивало из груди. Одно дело встретиться с врагом лицом к лицу, а другое — когда в тебя стреляют из подворотни.

— Слишком много людей вокруг, — смущённо сознался Загиял. — Я ощущаю людей и их негативные мысли на небольшом расстоянии, но когда их много, моё чутьё путается.

Шаман вздохнул.

— Скорее бы убраться из этого каменного нагромождения, чувствую себя тут ужасно.

— Деваться некуда, придётся ещё тут пожить, — я успокаивался сам и успокаивал лошадей, гладя их по мордам. — Думаю, что раз уже среди бела дня стрелять начали, то недалеко и до ядов.

— Без меня теперь есть не будешь, — шаман серьёзно воспринял мои слова, — я смогу отличить отравленную пищу.

— А на балу? — хмыкнул я, представляя, как потащу его с собой.

Он немного задумался

— Максимум — могут подлить что-нибудь в питьё, причём именно в твой кубок. Отравить еду сложнее, а вино в кувшине — небезопасно, если, кроме тебя, погибнет какая-нибудь важная персона, то широкой огласки не миновать.

— Что-то я не чувствую от этого себя спокойнее, — я передернул плечами, только представив себе, что любую еду, которую я сейчас буду есть, могли отравить.

— Сам затеял себе развлечение, — шаман ухмыльнулся.

— Пора встретиться с виконтом и поручить ему дело, ради которого и оставил его в живых, — я вернулся в экипаж и присмотрелся к торчащим болтам, которые почти насквозь пробили тонкое дерево. — И чем быстрее, тем лучше.

— Что ты придумал? — заинтересованно спросил Загиял.

— Узнаете в своё время, тем более, что это не совсем законно, — я зло усмехнулся.

Успокоив лошадей, мы двинулись к дому. Мне пришлось сесть на козлы, чтобы править лошадьми, а Загиял сел рядом и сосредоточился. По его спокойному дыханию и почти неподвижной груди я понял, что он вошёл в транс. «Интересно, он успеет из него выйти, перед тем, как начнут стрелять»? — подумал я, тащить на себе его тело, если начнётся обстрел, мне не очень хотелось.

К счастью, проверять это мне не пришлось, до дому мы добрались без приключений. Зайдя в свою комнату, я переоделся и отдал служанке грязный и помятый костюм, который всего пару часов назад был новым.

Заказав ей также принести наверх обед, я стал ждать шамана и нубийца. «Один пошёл искать другого и оба пропали, — помня наказ шамана, к еде я не притрагивался, хотя от вида и запаха принесённых яств у меня давно текли слюни. — Если не появятся в течение получаса, буду есть один, не могли же так быстро начать меня травить».

— Не получилось их поймать! — в дверь с грохотом ввалился нубиец, яростно споря с шаманом.

— Надо было не рот разевать, а взять хотя бы одного живьём! — шаман оживлённо размахивал руками.

— Выскочил вместо меня бы и поймал, ты же у нас «дух гор», — огрызнулся Рон, быстро пристроившись за стол и принимаясь за еду.

Я молча наблюдал за ним.

— Как думаешь Загиял, какой яд будут использовать, быстрого или замедленного действия? — поинтересовался я, прерывая их спор.

Шаман хмыкнул, и, подойдя ко мне, ответил:

— Думаю, быстрый, чего ради тратить на тебя дорогущее медленное зелье? Хотя ты таких врагов нажил, что могут и раскошелиться.

Нубиец, услышав ответ, поперхнулся и закашлялся. Мы с шаманом, довольно улыбаясь, смотрели, как он старается выплюнуть всё, что набрал в рот.

— Вы чего это? — Рон очумело закрутил головой, переводя взгляд со стола на нас. — Какой такой яд?

— Ну, как это какой? — шаман стал спокойным, как опытный спортсмен перед забегом. — Если начали стрелять, значит, могут попытаться и отравить.

Нубиец покосился на тарелку и осторожно отодвинул её от себя.

— Что ж, в этот раз мы проверили еду на тебе, — Загиял сел за стол, прикрыл глаза и стал проводить руками над блюдами с угощением. — Всё чисто, — открыл он глаза через пару минут после своих манипуляций, — можно есть.

— Мне уже кусок в горло не лезет, — сумрачно ответил Рон.

— Зато я голоден, — я уселся за стол и стал жадно поглощать пищу.

— И я, — подтвердил шаман и тоже принялся за еду. — А ты, если не хочешь есть, расскажи Максу про убийц, и арбалет притащи заодно.

— Да, хотелось бы на него взглянуть, — поддакнул я. — Почему сразу не принёс?

— У себя спрятал, в наших комнатах не шныряют любопытные служанки, — отрезал нубиец. — Арбалет как арбалет, немного больше того, что ты смастерил в замке, но меньше гномьего, потому убийцы и бросили его на месте, чтобы не таскать с собой. Одному не повезло, упал с крыши, когда я пытался поймать его, остальным удалось уйти.

— Жаль, Загияла не было на твоем месте, — вздохнул я, — был бы язык.

— Я не стал слишком задерживаться, стража вскоре подоспела, — Рон всё же приступил к еде, — но тело успел осмотреть. На нём никаких опознавательных знаков нет, если не считать шрамов, характерных для данной профессии. Труп нам ничего не даёт, нужно узнать, кто мог их нанять.

— Вот частью этих недовольных я после обеда и займусь, — я скорчил злобную гримасу. — Поедем к виконту.

— Не боишься, что снова могут напасть? — удивился нубиец.

— Боюсь, но что мне теперь, дома сидеть всё время? — я вытер руки и встал из-за стола. — Устраним хотя бы часть проблем.

— Тогда пойду экипаж готовить, — Рон сыто отрыгнул и, встав, направился к двери.

— Я хочу посмотреть на арбалет, — повторил я ему вслед.

— Да помню, принесу, — огрызнулся он, выходя из комнаты.

Благодаря любезности виконта Бернара, приславшего мне записку с координатами места, где мы можем встретиться, нам не пришлось в его поисках колесить по городу. Виконт писал, что чаще всего он посещает трактир «Роза ветров», в который мы и направились.

Трактир с виду выглядел вполне средненьким, но, учитывая то, что источники дохода виконта были нерегулярными, а методы довольно предосудительными, это было закономерно. Слуг, которые встречали бы гостей и занимались их каретами или лошадьми, во дворе не оказалось, поэтому, оставив Рона в экипаже, я в сопровождении шамана вошёл в заведение.

Внутри царил полумрак, всё освещение трактиру обеспечивали нескольких узких окон, прикрытых растянутыми бычьими пузырями, для слюды достатка уже не хватало. День только начал клониться к вечеру, поэтому трактир был заполнен только наполовину, за столами сидели вполне добропорядочные граждане, по виду либо ремесленники, либо слуги из купеческих домов. По крайней мере, лица у них были благообразные, откровенно бандитских рож я не заметил ни одной.

— Что угодно благородному господину? — не успел я оглядеться, как ко мне подошла служанка, довольно больших габаритов.

— Господину угодно видеть виконта Бернара, — мой голос был сух и надменен, каким и пристало дворянину разговаривать с прислугой.

— Господин виконт проживает у нас, — она склонилась в поклоне, — он наверху.

— Веди.

— Господин, — служанка, кажется, смутилась, — он сейчас с дамой…

— Хоть со всем гаремом султана, — я посмотрел на неё, она склонилась в поклоне и засеменила впереди, показывая дорогу.

«Виконт и вправду не благоденствует, — думал я, поднимаясь наверх по хлипкой лестнице, — похоже, кроме титула, у него ничего нет. Впрочем, если остался в живых после того, как не выполнил заказ и не смог убить меня, значит, мне точно пригодится».

Служанка подошла к двери и вежливо постучала. Я прислушался, за дверью явственно слышались какие-то звуки, но ответа на её стук не последовало.

— Можешь идти, — я кивнул служанке и толкнул дверь, надеясь, что она не заперта. Дверь, заскрипев, и вправду отворилась.

— Подожди меня здесь, — обратился я к Загиялу. Тот кивнул и прислонился к стенке возле дверного проема.

Я перешагнул через порог и скривился: внутри жутко разило вином и потом. Оглядев комнату, на полу которой валялись глиняные черепки, осколки графинов и несколько стеклянных бутылей, каким-то чудом оставшихся целыми, я перевёл взгляд на кровать. На ней извивались два тела, издавая рычащие звуки и стоны. Я тяжело вздохнул и сразу же вспомнил о том, у меня самого секса не было уже достаточно давно.

От вони вокруг меня стало немного мутить, поэтому я подошёл к окну и, отцепив крючки, поднял раму, открыв доступ свежему воздуху. Весенний ветер тут же ворвался в комнату, разметав по полу какие-то обрывки ткани.

С постели, рыча что-то невнятное, скатился виконт и замер в боевой стойке, абсолютно голый, но со своим прекрасным мечом в руках. Из кучи простынь появилась кудрявая головка, с любопытством уставившаяся на меня.

«Вкус у виконта есть», — с завистью оценил я кутающуюся в простыни девушку.

— Барон, какого… вас принесло сюда в такую рань? — буркнул не совсем трезвый виконт, глядя на меня мутноватыми глазами, выхлоп от него был ещё тот.

— Вообще-то уже скоро вечер, — я прислонился к платяному шкафу, сесть в комнате всё равно было не на что, — к тому же я ненадолго.

— Мишель, можешь принести нам вина? — убирая меч в ножны, барон обратился к девушке, та, слегка покраснев, выскользнула из постели и, прикрываясь покрывалом, собрала свои вещи. Я невольно оглядел её фигуру и ещё раз отдал дань уважения вкусу виконта.

— Собственно, вот, — я достал два кошелька из-за пазухи и протянул их виконту, — продолжение нашего разговора.

Виконт, мелком взглянув на кошели, сначала подошёл к двери и запер её, затем вернулся к окну и опустил раму на место. В комнате снова стало не очень светло, и вернулись запахи. Только убедившись в том, что любая возможность услышать наш разговор пресечена, он подошёл ко мне и тихо спросил:

— Насколько я помню, речь шла об услуге за сто пятьдесят золотых. Так кого же вы хотите убрать?

— Всех увивающихся за графиней Навской, — невозмутимо ответил я. — Один кошелёк за то, чтобы устранили тех, кто имеется на сегодняшний день, а второй за то, чтобы устраняли всех, кто может появиться в будущем.

Бернар удивлённо на меня посмотрел, словно не понимая, зачем мне всё это, но очень быстро до него дошло моё предложение, и он расхохотался.

— Ай да барон! — он захохотал и даже от избытка чувств хлопнул меня по плечу. — Графиня вас подставила, чтобы избавиться от пары-тройки самых надоедливых своих женихов, которые давно сидят у неё в печёнке, а вы решили обеспечить ей будущее вообще без таковых.

— Скажем так, это мой ей подарок перед отъездом, — я пожал плечами, не подавая виду, что мне не нравятся слишком уж панибратские замашки виконта, — и за эту услугу я плачу вдвое больше против нашего договора.

— То есть ещё сто пятьдесят золотых? — дуэлянт явно был заинтересован.

Я кивнул.

— Тогда, может быть, вы не станете возражать, если я сам за ней приударю? — он хитро сощурился. — Это поможет без помех выполнить ваше задание, а для меня откроет некоторые перспективы…

— Это как вам будет угодно, виконт, — я удивился тому, как быстро он переиграл мои правила, — в качестве её мужа вы меня полностью устраиваете.

«В самом деле, так даже лучше, будет работать с большей заинтересованностью, чем просто за деньги, — подумал я. — Пусть убивает двух зайцев сразу, и моё задание выполнит, и своё будущее устроит».

— Сами видите, господин барон, что наследство мне досталось неважное, — виконт обвёл рукой комнату, — а графиня — очень неплохой вариант.

— У меня к вам ещё одно предложение, виконт, — я достал из-за пазухи кошель, в котором находилось пятьдесят золотых.

Увидев его, виконт слегка напрягся.

— Откуда вы появились, барон? — нервно воскликнул он, наблюдая за тем, как я перебрасываю кошель из одной руки в другую, а тот издаёт приятные уху звуки. — Деньгами сорите, как песком.

— Заметили, что я ни разу не спросил вас о вашем нанимателе? — я пропустил его замечание мимо ушей.

— Я бы и не ответил вам, даже под угрозой смерти, — виконт пожал плечами.

— Мне нравится ваше отношение к заказчику, — я улыбнулся. — Но дело в том, что я мог бы оплатить работу благородного дворянина, который возмущён дерзким поведением некоего человека…

Я снова подбросил кошель в руке, отметив, что глаза виконта следят за его движением.

— …совершенно случайно оказавшегося тем, кто нанял вас убить меня, — закончил я фразу.

Виконт оторвал глаза от кошеля и посмотрел на меня.

— Максимум, что я смогу — это подыскать такого оскорблённого дворянина, — произнёс он после секундного раздумья.

— Жаль, — я тяжело вздохнул и переправил кошелёк снова себе за пазуху, — очень жаль. Потому что такого дворянина я и сам могу найти.

— Давайте деньги, барон, — хрипло произнёс виконт, — я найду нужных людей, пусть и не благородного происхождения.

— Детали меня не волнуют, — отмахнулся я. — Что ж, тогда до встречи на балу?

— Думаю, с первым делом я управлюсь до него, — виконт снова стал собран.

— Рад иметь дело с таким разумным человеком, — я поклонился ему и получил ответный поклон.

«Нужно будет его убирать после всего, — я вышел из комнаты со стойким чувством, что от этого человека следует избавиться, и чем раньше, тем лучше. — Пусть закончит первое порученное дело, а потом придётся вопрос с ним решать радикально».

Несмотря на явно светящийся в глазах телохранителей вопрос, я не стал ничего рассказывать и приказал ехать домой. На сегодня все дела закончились.

С момента разговора с Бернаром прошло три дня, за которые меня дважды пытались убить. Сначала на мой экипаж напали, на этот раз шестеро неизвестных, прикрываемых тремя лучниками. Поручив шаману прикрыть нас от стрелков, мы с нубийцем разобрались с воинами. Удалось не только взять одного из них живым, но и разговорить его. Всё оказалось прозаично, нанимателем был благородный господин, заплативший золотом, но его лица никто не видел.

Второе покушение выразилось в том, что в пищу, которую готовили на общей кухне, подсыпали яду, но, поскольку шаман всегда проверял еду, то и эта попытка успехом не увенчалась. Поймав служанку, которая хотела нас отравить, мы отдали её в руки Агнессы. Посмотрев на её лицо, я здорово не позавидовал девушке, польстившейся на левый заработок. Выяснилось, что одна знакомая, с которой та встречалась в лавке, где покупала продукты, попросила её об услуге, подкрепив просьбу десятком золотых. Знакомую эту мы так и не нашли. Из всех этих покушений я сделал для себя полезный вывод: можно делать всё, что угодно, лишь бы не поймали.

«Бернар устранил уже пятерых из оставшихся восьми ухажёров, — раздумывал я, когда мы ехали на первый королевский бал, открывавший череду празднований, — нужно будет закончить с ним до отъезда. Рон отследил всех, с кем он в эти дни контактировал, их ликвидируем сразу же после него».

Люди вокруг экипажа были возбуждены и веселы, витрины лавок на центральных улицах цветасто украшены, на площадях расположилось множество пёстрых шатров и фургонов бродячих циркачей и актёров — в общем, столица готовилась к торжествам. Указом короля первый день праздника был объявлен выходным, работать дозволялось только тем, кто обеспечивал веселящийся люд всем необходимым. Сотни торговцев со сладостями, безделушками и украшениями, выложенными на лотках рассекали толпы горожан, во всё горло рекламируя свой товар. Счастливые зеваки то задерживались возле одних комедиантов, то перетекли от одной площадки к другой.

Ехать в такой толчее было очень трудно, поэтому мы постарались как можно быстрее выбраться на улицу, которую стража специально предназначила только для экипажей направляющихся ко дворцу аристократов.

Когда мы, наконец, выехали на неё, скорость движения увеличилась, правда, приходилось иногда останавливаться и пропускать вперёд экипажи каких-то важных особ, чьи экипажи, окруженные десятком королевских гвардейцев, быстро неслись к дворцу.

Я тупо пялился в окно, мыслей особых не было, взгляд скользил по стоящим вдоль улицы домам, которые становились всё величественнее и богаче по мере того, как мы подъезжали к дворцу. В этот раз никаких чёрных входов не было, ремонтные работы, конечно же, к такой торжественной дате были полностью завершены, и все вокруг блестело и сверкало. Чистенькие, новенькие строения были украшены не только невесть откуда взявшимися в это время года гирляндами цветов, но и художественными полотнами, изображающими славные деяния его величества.

«Не сильно что-то наше величество и прославилось, — хмыкнул я про себя, рассматривая картины, — всего и заслуг — пара подавленных крестьянских восстаний. Да и то, похоже, принял в этом участие под самый конец, чтобы художникам было что потом нарисовать для праздника».

С такими крамольными мыслями я выгрузился из кареты и отпустил Рона с Загиялом. Вряд ли кто-то попытается прикончить меня на королевском балу, гораздо проще и дешевле было продолжать попытки с ядами и лучниками.

— Барон, моё почтение, — раздался рядом незнакомый голос, я повернулся на него и вежливо раскланялся с незнакомым мужчиной, которого вела под руку весьма расфуфыренная дама. «Подкаблучник показывает жене, с кем он знаком», — догадался я и подыграл незнакомцу, обменявшись с ним несколькими репликами о погоде и празднике. Дама милостиво на меня посмотрела, затем, увидев кого-то из значительных персон, шикнула на мужа. Он скорбно на меня посмотрел и, извинившись, был увлечён своей супругой, которая, как ледокол, прокладывала путь к своей цели. За нею семенил бедный муж, стараясь поспеть и не споткнуться.

«Бррр, — подумал я, провожая взглядом эту парочку, — не хочу превратиться в нечто подобное».

Поднимаясь в большой приёмный зал по широкой парадной лестнице, мне приходилось раскланиваться со многими дворянами, причём все, кого я хоть ненароком задел, только приятно мне улыбались и извинялись за свою неуклюжесть. «Хоть какой-то прок от этих дуэлей, — улыбнулся я про себя, и внезапно вспомнил: — Блин, совсем подзабыл со своими ранами, мне же дочь казначея бабло должна!». Мысли о деньгах, которые я могу получить, радовала меня ровно пять минут, до того момента, как мой взгляд наткнулся на четверых суровых мужиков в ослепительно белых одеждах, поверх которых были надеты доспехи. Они стояли перед поворотом в коридоре и явно кого-то ждали. Кого — я понял сразу, ибо при моём появлении один из них отдал негромкую команду и на меня сразу же уставились четыре пар глаз.

«Чего паладинам-то от меня понадобилось? — нахмурился я. Трудно было не опознать принадлежность этой четвёрки, по всей режущей глаз белизной одежде были изображены символы Единого. — Ещё одна встреча? Начинаю бояться собственной популярности».

Поскольку возвращаться назад на виду у всей толпы, идущей вперёд по коридору, было бы глупо, я принял вид «независимого эксперта» и, насвистывая, направился навстречу паладинам. Хотя меня слегка трясло от внимания инквизиции, но им об этом знать было совершенно не обязательно.

— Барон Максимильян? — ожидаемо обратился ко мне старший из них, с лицом, словно вырубленном из цельного куска скалы, со множеством белых насечек от шрамов. И хотя меня так и подмывало ответить «нет», я сделал удивлённую мину и повернулся к нему.

— Что вам угодно, господа?

— Хотелось бы, чтобы вы уделили нам несколько минут, — ответил паладин в таком тоне, что, дескать, попробуй только отказаться от моего предложения. Я заметил, что другие три паладина уже обступили меня, перекрывая возможность отступления. Эти манипуляции не остались незамеченными прибывающими гостями, но все благоразумно нас обходили, старательно делая вид, что ничего особенного не происходит.

— Не совсем понимаю, чем могу быть вам полезен, но извольте, — я пожал плечами и всем своим видом показал старшему группы, что готов идти за ним.

Следуя куда-то в окружении молчаливых паладинов, я отметил, что дворец его величества был чрезвычайно похож на швейцарский сыр. Количество разных коридоров, переходов, потайных ходов, разветвлений и лестниц, по которым мы шли, было так велико, что я давно потерял направление движения и вряд ли смог бы вернуться назад самостоятельно.

— Вам сюда, барон, — наконец мы пришли к малоприметной дверце в небольшом тупичке невесть какой части дворца. Я покосился на паладинов, но они невозмутимо встали рядом с дверью и явно не собирались никуда уходить.

Отворив дверь, я попал в почти полную копию комнаты герцога Валенсы. Хотя мебель и декорации были другие, но стиль совпадал и назывался он — «Преддверие пыточной». Не дожидаясь появления хозяина кабинета, я уселся на стул и слегка подвигал туловищем и руками, чтобы проверить состояние своего тела. Оно, конечно же, отозвалось лёгкой болью, но это была боль заживающих ран.

Чувство дежавю в моей голове ещё более окрепло, когда открылась потайная дверь, хоть и устроенная в другом месте, чем у Валенсы, но сработавшая так же бесшумно. Я немного удивился, но не подал вида, когда в кабинет скользнула сухонькая фигура, знакомая мне по прошлой встрече. Поскольку игра шла на чужом поле и с неизвестными мне правилами, то я сделал вид, что поражён и опустился на колено, целуя массивный перстень с символом Единого, довольно нелепо смотревшийся на обтянутой морщинистой кожей фаланге среднего пальца.

«Ну всё, Макс, теперь держись», — вздохнул я, стараясь успокоиться и сосредоточиться.

— Похвально видеть твоё рвение, брат Максимильян, — брат Антоний уселся за стол и посмотрел на меня ласковым взором. Мне почему-то сразу вспомнился анекдот про Ленина и его добрые глаза, и холодок пробежал у меня по спине. У инквизиции метод «бритвой по горлу» был самым безболезненным способом общения с неугодными еретиками.

— Приятно слышать это из ваших уст, отче, — я решил пока исполнять роль покорной овечки.

— Надеюсь, вы не в обиде на меня за довольно бесцеремонное приглашение? — мягко продолжил он.

— Что вы, никаких претензий, — улыбнулся я. «Как будто у меня был выбор, — хмыкнул я. — Давай уже, не тяни кота за хвост».

— Услышал я, что нужное дело ты затеял в королевстве гномов, — не разочаровал меня инквизитор. — Людей перевозишь, обосновываешься там добротно…

— Стараюсь, отче, как могу, — осторожно сказал я, отвечая только на заданные вопросы.

— Интересует нас, почему с паствой твоей нет священников или паладинов? — инквизитор, наконец, задал главный вопрос. — Не по-божески это, ересью попахивает.

Я взглянул на брата Антония, взгляд его был мягок и благожелателен, но от него веяло такой силой, что мурашки толпами маршировали по моей спине и затылку.

— Так ведь, отче, вы сами прекрасно знаете, как гномы относятся к паладинам и священникам. Думаю, будет очень трудно убедить их изменить свои взгляды.

Инквизитор помолчал несколько секунд, обдумывая что-то, и с нажимом заявил:

— Нужно попытаться, сын мой. Именно тебе следует попытаться изменить сложившуюся ситуацию.

«Ого, в ход пошли угрозы», — я внутренне похолодел, но решил гнуть свою линию, переводя стрелки с себя.

— Отче, я человек подневольный, и от меня там мало что зависит, — я пожал плечами и сделал простодушное лицо. — Я рад послужить церкви, но даже не представляю, как это сделать. Может быть, вы будете столь добры и благи, что подскажете мне?

Я встретился взглядом с его глазами, и они опасно блеснули фанатичным огнём. Ему мой ответ явно не понравился.

— Неправильно ты думаешь, брат, — его голос был по-прежнему тих, но в воздухе запахло грозой, — мне известно, что к твоему мнению прислушивается король гномов, и если ты будешь настойчив… — последнее слово инквизитор особенно выделил интонацией, — …то придешь к нужному для всех нас решению. Это понятно, брат Максимильян? — в голосе его послышался металл, и я понял, что он реально мне угрожает.

«Если я сейчас прогнусь под него, то не только поссорюсь с гномами, но и позволю ему и дальше мною манипулировать, — быстро прикинул я возможное развитие событий. — В конце концов, не откажется же герцог просто так от всех своих денежных вложений? Или всё же побоится столкнуться с церковью?».

Пауза затянулась. Взглянув на инквизитора, я увидел, как наливаются гневом его глаза: передо мной сидел ярый фанатик, не признающий ничего, кроме своих убеждений и не терпящий препятствий своим устремлениям. Не удивительно, что Ордена паладинов так боятся, с таким-то деятелем во главе…

— Думаю, я мог бы уговорить его величество Торгидора в необходимости присутствия в нашей долине священников… — начал я.

— И паладинов! — тяжело уронил слова Антоний.

— ..и паладинов, — покладисто повторил я, закипая в душе от гнева на такую безапелляционность. — Правда, к своему сожалению, не смогу обеспечить в должной мере их защиту, места у нас дикие, то зверьё какое полезет, то кочевники, всякое может случиться.

Инквизитор прищурился и с угрозой в голосе сказал.

— Брат, ты угрожаешь сынам церкви?

Я притворно всплеснул руками, и сделал ещё более простодушное лицо.

— Что вы! Брат Антоний! Как вы могли такое подумать! Я это говорю, поскольку охраны у нас нет, мы из-за этого постоянно людей теряем. То есть, отче, я своими силами не смогу обеспечить безопасность святых отцов! Вот если бы вы выделили для этого вооружённый отряд, хотя бы небольшой, тогда другое дело, конечно же, я согласен.

Снова наступила пауза, и инквизитор задумался, видимо, прикидывая, вру я или нет.

— К твоему отъезду я подберу священников и отряд для их охраны из верных мне паладинов.

— Я буду вам безмерно благодарен, отче, — я облегчённо вздохнул. — От кочевников просто нет спасу никакого. И за свою жизнь мне не придётся теперь опасаться в дороге, в окружении доблестных паладинов.

— Мы рады, что ты внял голосу разума и согласился сделать богоугодное дело, — священник встал из-за стола и, даже не посчитав нужным проститься, вышел из кабинета, оставив меня одного. Кипя от ярости, я вышел за дверь и обнаружил, что мне подкинули ещё одну свинью — паладинов, приведших меня сюда, на месте не оказалось, видимо, таким образом мне дали понять, что я для них всего лишь букашка, на которую не стоит тратить излишнего времени и усердия.

«Ну, гнида рясоносная, я тебе ещё покажу, — совсем озверел я, поняв, что выбираться отсюда придётся самому, — вспомнишь этот день!».

План мести созрел быстро. На моё счастье, по коридору пробегал какой-то слуга, и я, ухватив его за шиворот, прижал к стене и ласково попросил проводить меня в Рубиновый зал. Едва увидев мою физиономию, он вздрогнул и чуть ли не бегом помчался в указанное место. Следуя за ним, я обдумывал свою идею, шлифуя все видимые недостатки — спускать подобные оскорбления было нельзя.

«Ну ничего, — я пытался успокоить сам себя, чтобы вконец не рассвирепеть, — ничего, Макс, к счастью, ты не дома на Земле, и у тебя есть возможности влиять на события».

Слуга был настолько впечатлён моим видом, что привёл меня в приёмный зал гораздо быстрее, чем я добирался на встречу с инквизитором. Сунув ему в ладонь серебряную монету, я влился в ряды дворян, пришедших последними.

В зале мне пришлось беспрерывно раскланиваться со многими знакомыми и незнакомыми людьми, которые поздравляли меня с победами и заверяли в своём бесконечном почтении. Несмотря на переполнявшую меня злость, приходилось сдерживаться и вежливо улыбаться.

— Господин барон, — рядом со мной, как чёрт из табакерки, материализовался герцог Валенса.

— Уже в курсе? — я скривился, как от зубной боли, не скрывая своего настроения и даже не здороваясь с герцогом.

— Только сам факт вызова, — герцог внимательно на меня посмотрел, проигнорировав явное непочтение.

Я нисколько не удивился тому, как быстро он меня нашёл, скорее всего, стоял недалеко от входа и ждал, когда я появлюсь. Слишком серьёзной фигурой был глава Ордена паладинов, и слишком важен наш проект, чтобы пропустить мою встречу с ним.

— Приказал взять с собой в обратную дорогу священников и отряд паладинов, — выплюнул я слова, — и, ваша светлость, ему было плевать на то, что я об этом думаю.

— А ты? — поинтересовался герцог.

— Вам нужно противостояние с церковью? — с надеждой спросил я.

— Упаси Единый, — герцог скривился, и ненадолго задумался. — Правильно сделал, что согласился, — он ободряюще кивнул мне, — сейчас не время противостоять Ордену и церкви. Я вижу, что ты кипишь от возмущения и, зная твой характер, предполагаю, уже придумал что-то соответствующее?

При слове «соответствующее» герцог понизил голос и тонко улыбнулся.

Я оскалился и также вполголоса изложил свой план. Герцог, здороваясь с проходящими мимо дворянами, делал вид, что просто слушает какую-то прикольную байку, а не план зверского убийства служителей Ордена.

— Не ожидал, что в вас, барон, накопилось столько жестокости, — уголком губ улыбнулся он мне. — Рассуждаете, как висельник с большой дороги, а не благородный юноша незрелых лет.

— Хотите, чтобы я стал таким, как вот эти? — я презрительно взглянул в сторону кучки местной «золотой молодёжи», среди которых мелькали знакомые мне лица.

— Это было бы слишком пошло с вашей стороны.

Я понял, что герцог посмеивается надо мной.

— Поможете с людьми, ваша светлость? — вернулся я к нашим баранам. — Вариант устранения церковников по пути туда мне больше нравится. Не уверен, что смогу совсем бесшумно устранить их всех в своей долине, могут пойти ненужные слухи.

— Думаю, небольшой щелчок по носу церкви нам не повредит, — герцог спокойно посмотрел на меня, подписывая всем смертный приговор, — да и зарвался отче в последнее время.

Я зло на него посмотрел, кивком подтверждая его слова.

— Все тела спрячу, никто не найдёт, — я ещё снизил тон, — от вас только лучники и несколько бойцов в помощь, на случай, если я сам не буду справляться.

— Хорошо, я пришлю своего человека, детали обсудите с ним, — Валенса внимательно посмотрел на меня. — С каждым разом убеждаюсь, что не зря спас вас тогда от герцога Нарига.

— Я помню это, ваша светлость, — я склонился в поклоне, — и вы не будете разочарованы.

Герцог кивнул и направился к проходу рядом с помостом, который охраняли гвардейцы короля. Проводив его взглядом, я задумался над тем, чем бы заняться, знакомых у меня не было, а подходить к группкам, тусующимся по интересам, мне было незачем. Мой взгляд упал на столы с едой. «Буду есть, раз больше нечего делать», — со вздохом решил я и направился к ним.

Пробуя понемногу от всего, до чего дотягивались руки, я передвигался вдоль столов, имея целью найти самое вкусное блюдо и обосноваться возле него.

— Имею честь разговаривать с бароном Максимильяном, чрезвычайным послом его величества Нумеда третьего у Каменного престола? — услышал я вежливый мужской голос слева от себя, когда засунул в рот кусочек чего-то кисло-сладкого.

Поскольку отвечать с полным ртом было бы невежливо, то я ограничился кивком и посмотрел на незнакомца. Одет он был не по дворцовой моде, со странным головным убором в виде берета с полями, украшенном перьями. Незнакомец с лёгкой улыбкой дождался, когда я прожую.

— Имеете, — подтвердил я, пожимая плечами. — Мы знакомы?

— Нет, но надеюсь на знакомство, — незнакомец, передразнивая, скопировал моё движение. — Позвольте представиться — граф Эсерр Тарроса, первый помощник министра торговли его величества Дерика Одиннадцатого.

«А этому-то что понадобилось? — удивился я заинтересованностью министра чужого королевства. — Я с Тароном вообще никак не пересекался».

Я посмотрел на дворянина.

— И что вас заинтересовало в простом опальном дворянине?

Эссер бархатисто рассмеялся, его красивое лицо с правильными чертами привлекало проходящих мимо женщин, а когда он засмеялся, на нас оглянулось не одно хорошенькое личико. Я про себя завистливо вздохнул, по местным понятиям я красавчиком не был.

— А вы шутник, барон, — помощник министра весело мне улыбнулся, но тут же стал серьёзным и слегка понизил тон: — Я хотел поговорить с вами о вашем небольшом предприятии на территории гномов. Видите ли, мы весьма заинтересованы в том, чтобы наладить с ними торговлю на постоянной основе.

— Мне интересно, в этом королевстве хоть кто-то может хранить государственные тайны? — проворчал я вслух, ничуть не удивившись его осведомлённости, деньги во все века творили чудеса.

Эссер опять рассмеялся.

— Барон, вы всё больше мне нравитесь, — заметил он, — я уверен, что мы сможем найти общий язык.

— Мне интересно, почему вы решили поговорить именно сейчас и здесь? — спросил я его. — К нашей беседе уже стараются прислушаться несколько длинных ушей, — я кивнул в сторону заинтересованно смотрящих на нас дворян.

— Так больше негде, — ответил граф. — На приёмы вы не ходите, балы не посещаете. Думаю, если бы я заявился к вам в дом…

Тут Эссер сделал паузу и усмехнулся.

— Должен вам сказать, господин барон, я просто очарован вашим выбором места проживания, выдаёт в вас большого оригинала.

Я хмыкнул, похоже, обо мне в этом дворце знали даже мыши в кладовке.

— Господин граф, — я потянулся за едой, чтобы совместить приятное с полезным. — Насколько мне известно, вы уже торгуете с гномами, в отличие от наших торговцев. Зачем вам ещё и я понадобился?

Граф не стал жеманиться и присоединился ко мне в дегустации довольно неплохого кушанья. Некоторое время мы с удовольствием жевали, перекидываясь репликами о достоинствах вкушаемого.

— Скажем так, — он сделал небольшой перерыв в еде, — не все наши торговые гильдии допущены к торговле, главы гномьих кланов весьма щепетильно относятся к выбору поставщиков.

— Хотите сказать, что они торгуют только с теми, кто даст больший откат? — я вытер рот одной из лежащих на столе салфеток. — А вы или ваши знакомые в их число не попали?

— Интересное слово — «откат», — граф отложил салфетку. — Это — я так понял — процент от сделки, возвращаемый тому, кто покупает?

— Абсолютно верное определение, — я улыбнулся торговцу, который наверняка был опытнее меня во всех подобных махинациях.

— Да, и вы тоже правы, господин барон, — он повернулся ко мне лицом, чтобы остальные не видели, о чём он говорит. — Проклятые гномы имеют дело только с теми, кто даёт больше денег за то, что они торгуют с нами. Да ещё к тому же и наши торговые гильдии не хотят делиться с другими ни пядью ухваченного куска. Это позволяет им заламывать такие цены на продукцию гномов, что мы просто разоряемся, перекупая у них товар.

— Как всё интересно, — я оскалился, представив себе, как недовольны Таронские торговые гильдии, которых лишили жирного пирога, — и вы мне рассказываете всё это в надежде, что я посодействую перед Торгидором в решении этого вопроса?

— Не совсем так, — уклончиво ответил граф, — у нас к вам предложение получше.

— Интересно, какое это? — я был заинтригован.

— Мы хотим торговать с вами, — граф говорил едва слышно. — Продавать вам товары, которые нужны гномам, а вы, в свою очередь, будете покупаете у них то, что нужно нам.

— То есть поработать посредником в торговых операциях? — я улыбнулся ему. — А вы не боитесь, что при перепродаже я заломлю цены даже большие, чем ваши торговые гильдии?

Граф скривился и слегка побледнел, видимо, это его действительно беспокоило, но, похоже, положение их было таким сложным, что они решились на такой риск.

— Этот нюанс я хотел бы обсудить с вами, в случае, если получу ваше общее согласие, — наконец ответил он.

— Неужели всё так плохо? — я стал серьёзен. — Вы практически отдаёте мне в руки ценообразование на товары для вашего королевства, а если, например, мы с вами поссоримся?

Граф раздражённо посмотрел на меня, ситуация была ему понятна и без моих объяснений.

— Не переценивайте себя, барон, — сказал он резко. — Ведь если вас не будет на нужном нам месте у гномов, мы можем договориться и с вашим преемником.

Я рассмеялся, впервые за наш разговор, вызвав этим удивление на лице графа.

— Господин граф, если вы хотите и дальше строить со мной денежные отношения, не прибегайте к таким методам, как угроза или шантаж, — я спокойно посмотрел ему в глаза. — Ведь и я могу прямо сейчас вызвать вас на дуэль, а потом поговорить с вашим преемником, не так ли?

Граф едва заметно вздрогнул, видимо, на подобный ответ он не рассчитывал.

— Ваша репутация мне также хорошо известна, поэтому я учту ваши пожелания, — он слегка побледнел, но тут же спросил: — Позвольте поинтересоваться, барон, раз уж об этом зашла речь, а зачем вам нужны были все эти дуэли в один день?

— Вы сами ответили на свой же вопрос, граф, — я пожал плечами. Видя его недоумённое лицо, я вздохнул. — Теперь о моей скверной репутации знают даже иностранные послы.

Граф громко рассмеялся, привлекая к нашей паре ещё больше взглядов.

— Простите меня за необдуманные слова, господин барон, — в этот раз он, похоже, был искренен. — Думаю, мы сможем поладить и без взаимных угроз?

— Господин граф, буду с вами откровенен, — я стал серьёзен, — ваше предложение мне очень интересно, и я бы с большой радостью дал хорошего пинка гномьим Старейшинам…

Я сделал паузу.

— Есть определённое «но»… — правильно понял он моё молчание.

— Я в неплохих отношениях с его величеством, и поэтому сначала хочу поинтересоваться его мнением по этому вопросу, — я посмотрел на скривившееся лицо графа. — Понимаете, я нахожусь между молотом и наковальней, и портить отношения ещё и с гномами для меня будет равносильно самоубийству.

— Но вы попробуете переубедить короля в нашу пользу? — умный торгаш выловил из моей речи нужный ему смысл и быстро добавил: — Мы готовы оплатить ваши труды.

Я немного подумал.

— Давайте сделаем так: скажем, через два месяца я буду в столице гномов и попробую убедить короля в необходимости таких поставок извне. Пусть к этому времени ваш человек будет на подземном базаре гномов, с ним я и передам ответ на ваше предложение. Устраивает вас моё предложение?

— Более чем, — было видно, что граф чрезвычайно доволен, поэтому он повторил: — Мы готовы покрыть любые ваши издержки.

— Не волнуйтесь, граф, — я улыбнулся ему так, что граф опять вздрогнул, — если король согласится, я учту свой вклад в общее дело при составлении нашего договора.

— Опасный вы человек, барон, — граф ухмыльнулся. — Балы продлятся ещё несколько недель, а мне нужно посоветоваться с ещё несколькими представителями гильдий. Не скажете ли мне, когда вы собираетесь покинуть столицу, чтобы я знал, каким сроком располагаю?

— Думаю, дней пять точно придётся здесь пробыть, — прикинул я.

Эссер обрадовался.

— Превосходно, господин барон, к этому дню я успею всё устроить и дам вам знать.

— Был рад знакомству, — я поклонился ему, всё же разговор был очень полезный и интересный. Если король согласится на предложение купцов, я могу очень хорошо заработать.

Торговец также расшаркался и удалился. Но, хотя Эссер и отошёл от меня, количество любопытных взглядов в мою сторону не уменьшилось, поэтому я направился к тому столу, за которым толпилось больше всего народу, с целью затеряться среди гостей.

Гул и гам огромной толпы народа, а также звучащая заунывная музыка мне порядком наскучили, поэтому всё, что мне оставалось делать, так это рассматривать гигантские подъёмные люстры на сотни свечей, да росписи стен и потолка Рубинового зала, которые, похоже, интересовали меня одного. Рассматривая картину какого-то сражения, я с удивлением понял, что она изображает битву с магами, иначе как бы на поле могли появиться колонны скелетов, которых крушит победоносная конница короля? Конечно, в правдивости этой сцены я сильно сомневался, но нарисовано было красиво.

— Господин барон, могу я отнять у вас немного времени? — услышал я за спиной. «Я сегодня просто дико популярен», — я усмехнулся про себя и повернулся к говорившему.

Передо мной стоял чопорного вида старик, а позади него в прямом смысле слова мялась моя знакомая, красная от стыда, с зарёванными глазами, комкающая в руках мокрый платок.

— С кем имею честь? — я сделал недоумённый вид, игнорируя девушку за его спиной.

— Маркиз де Сар, — старик, будто проглотивший лом, едва нагнул голову, приветствуя меня, было видно, что он очень недоволен.

— Барон Максимильян, — я поклонился по всем правилам этикета, и по закушенной губе старика понял, что моя шпилька попала в цель. Но, тем не менее, заговорил он чрезвычайно надменно.

— Барон, что за бесстыдство вы учинили?! — зашипел маркиз, надвигаясь на меня всем телом, считая, видимо, что я вынужден буду отступить перед напором. — Как вы посмели предложить молоденькой девушке такой бесчестный спор, результат которого был для вас очевиден?

Я понял, что старикан намерен зажать бабло и, усмехнувшись про себя, решил его проучить. Я не сдвинулся со своего места ни на миллиметр, поэтому вскоре старик вынужден был остановиться, чтобы оставить между нами хоть какое-то расстояние.

— Уважаемый, — я презрительно скривился, показывая своим видом, что это не совсем так, — ещё одно подобное выражение, и я вынужден буду назвать вас лжецом! И вас возраст не станет мне помехой, поскольку я услышал от вас в свой адрес достаточно гнусностей!

От моего тона старик захлопнул рот, прерывая свою тираду на полуслове. В воздухе запахло вызовом, поэтому он, увидев, как близко ко мне подошёл, торопливо отступил на шаг назад.

Я огляделся вокруг и, видя заинтересованные взоры окружающих, театрально обвёл руками зал и заговорил громко и чётко, так, чтобы меня слышали все, кто стоял поблизости.

— Ваша дочь сама предложила мне этот спор, на глазах у сотни свидетелей, многие из которых находятся в этом зале. Она сама, без каких-либо понуканий с моей стороны, согласилась на эту сумму, поэтому я ваши обвинения отвергаю, и, учитывая ваш возраст и положение, согласен отнести их на недостоверность той информации, которую до вас довели!

Услышав мои слова, к нам стали подходить ближе. Казначей же, поняв, в какую неловкую ситуация загнал сам себя, попытался сдать назад.

— Барон! Но спорить с девушкой?! С молодой леди?! Это унизительно!

— Маркиз, а что такого в том, чтобы поспорить с молодой, красивой леди, которая сейчас с таким очарованием мнёт свой мокрый платок? — я поклонился в сторону девушки, вызвав этим многочисленные смешки из окруживших нас дворян. «Похоже симпатии толпы на моей стороне, — понял я, — можно и дальше выпендриваться».

Не дав казначею открыть рот, чтобы ответить, я продолжил:

— На один миг мне показалось, что она не может отдать мне долг, — я обвёл взглядами дворян, словно призывая их убедить меня в нелепости такого предположения. Снова раздались смешки.

Маркиз понял, что если он сейчас не расплатится, то станет посмешищем для всех. По-видимому, он всё же не принёс собой такую сумму, поэтому предложил компромисс.

— Мы, конечно же, признаём долг, — тут казначей так посмотрел на дочь, что она снова уткнулась в платочек, — но, поскольку такой суммы у меня с собой нет, не согласитесь ли вы взять расписку?

— Да, конечно. Ваша расписка — это те же деньги, — ответил я, полностью удовлетворённый.

Старик, хоть и надеялся смутить меня и избежать убытков, всё же, как опытный интриган, имел с собой заготовленную расписку, которую вытащил из рукава и протянул мне.

Я забрал её и развернул, всё было в порядке. Я уже собирался было поблагодарить его и откланяться, как мой взгляд упал на шмыгающую носом девушку, которую дома ничего хорошего явно не ожидало.

Она подняла на меня умоляющий взгляд, затем посмотрела на злого отца. Зная, что после бала буду злиться на себя за подобную слабость и выброшенное на ветер состояние, я тем не менее просто не мог устоять перед её милым зарёванным личиком.

Я шагнул вперёд, и под удивлёнными взглядами собравшихся уже расходиться дворян протянул ей расписку.

— Держите, прелестный ангел, — немного дрогнувшим голосом сказал я и улыбнулся, глядя на то, как её глаза расширяются от изумления при виде свитка в моей руке. Я слегка потряс им и уже твёрдым тоном повторил:

— Да берите же, и не спорьте больше с взрослыми дяденьками.

Я грустно усмехнулся, по сравнению с ней и её беззаботными товарищами, которые были едва ли старше меня, я действительно чувствовал себя пожилым, видавшим виды человеком. Груз ответственности, который лёг на мои плечи несколько лет назад, старил очень быстро.

Я поймал не один восхищённый взгляд от дам и девушек, заметивших мою щедрость, похоже, снова стану объектом великосветских сплетен. Всучив свиток в руки замершей девушки, я, не слушая слов маркиза, направился в другой конец зала, в этом я уже достаточно засветился.

Внезапно умолкла музыка и затих зал, я быстро отступил в задние ряды дворян, которые, наоборот, устремились к проходу. Я догадался, что, наконец, собирается появиться именинник.

— Его королевское величество, помазанник Единого на земле, владыка Шамора, Нумед III, — громогласно, на весь зал, прокричал разодетый дворецкий. Сразу же двое слуг распахнули створки широких дверей, и в зал важно прошествовал король, одетый во всё золотисто-красное. Сопровождали его четыре герцога.

Король шёл по проходу, милостиво улыбаясь и приветственно помахивая рукой, те, кому повезло оказаться в передних рядах, принялись громко его поздравлять, к ним присоединились все остальные. Зал наполнился хвалебными речами, от которых лично у меня давно бы случились рези в животе. Поздравления были напрочь льстивы и неискренни, но король, похоже, вовсе не замечал очевидных для меня вещей, принимая всё как должное.

Чтобы не выглядеть белой вороной, я вместе со всеми проорал хвалебную здравицу, хотя во всеобщем ажиотаже можно было просто открывать рот. Ответная речь короля, уже успевшего дойти до трона и умостившегося на нём, была чрезвычайно пафосной и длинной, я порадовался, что успел занять место в задних рядах, даже если начну зевать, никто не заметит. К тому же обеденный стол был рядом, и я украдкой тягал с него разные вкусности. Король всё не замолкал, я успел в деталях рассмотреть, во что одеты стоящие рядом дворяне и дворянки, сглатывая слюну, когда мой взгляд натыкался на оголенные плечи и спины молоденьких девушек. Давно у меня никого не было, ох, давно!

После речи короля последовали бурные аплодисменты, а затем распахнулись двери в противоположном конце зала и слуги присутствующих стали заносить различные предметы. Я напрягся. Меня никто не предупредил, а сам я не сообразил, что королю в день рождения надо дарить подарки! Я засуетился, спрятался в оконном проёме и незаметно достал свой кошелёк. «Блин, ну, Валенса, ну, спасибо! — ругался я про себя, судорожно извлекая из него серебро и медь, и стараясь хоть приблизительно понять, сколько в нём остаётся золота. — Хоть бы напомнил, что подарки нужно будет дарить! Хорошо хоть, деньги не выложил, когда ехал на бал, ведь была такая мысль».

После сортировки в кошельке осталось пятьдесят золотых. Отцепив его от пояса, я распихал серебро и медь по карманам и направился к концу длинной очереди поздравляющих. Все присутствующие один за другим подходили к трону и укладывали свои подношения к его подножию, так что очень скоро король был в буквальном смысле завален подарками. Я заметил, что дарили всё подряд, начиная от богато украшенного оружия, до запечатанных кувшинов со специями.

Чтобы не очутиться в хвосте, я, игнорируя недовольные взгляды, втёрся между двумя дворянами, недалеко от конца очереди. Мало кому хотелось привлечь к себе особое внимание короля, оказавшись последним поздравителем. Когда подошла моя очередь, я, льстиво улыбаясь, не стал ничего изображать, а быстро положил кошелёк на край горы подарков и попятился назад, пользуясь тем, что внимание короля отвлёк один из герцогов.

В тот момент, когда я уже собирался облегчённо вздохнуть — до толпы гостей мне оставался всего один шаг — раздался недовольный голос короля.

— Неужели нынче послы так бедно живут?

Я внутренне вздрогнул, но сделал спокойное лицо и, повернувшись, встал на одно колено.

— Что вы, Ваше величество, как можно! Перед вами не подарок, а его аванс! — я склонил голову и постарался наполнить голос глубочайшим почтением. После инквизитора недоставало только вызвать гнев короля.

— В каком это смысле? Что значит — «аванс»? — король явно заинтересовался и даже слегка придвинулся ко мне на троне. Ну всё, без потерь мне явно не выкрутиться. Вокруг наступила мёртвая тишина, краем глаза я заметил, как скривился Валенса.

— Я преподнёс вам аванс, Ваше величество, поскольку не решился в этом году привезти сам подарок, — приходилось нагло врать. — Жалование посла не позволило мне нанять достойную охрану для той великой ценности, которая была предназначена вам в дар.

— Да? — король был заинтригован. — И что же вы приготовили мне в подарок?

— Ваше величество, — я слегка улыбнулся, — какой же это будет тогда подарок, если я вам расскажу?

Король улыбнулся, а затем нахмурился и грозно вопросил:

— А может быть, вы обманываете своего короля в надежде, что он забудет о подарке?

При виде неудовольствия короля, в зале похоже, перестали даже дышать, Валенса испуганно замер на месте, а тонкие губы Нарига растянулись в ехидной усмешке.

— Ваше величество, — я подпустил в голос немного возмущения, — только прикажете — и я сейчас же поеду к себе и, невзирая на опасности долгого пути, привезу вам этот наиболее достойный вас дар.

Сказав это, я с видом оскорблённой добродетели уставился на жирного короля. Похоже, тот поверил мне.

— Нет, не стоит сейчас так рисковать собой, — король довольно откинулся на подушки трона, — но на следующий год я хочу, чтобы мой подарок был мне доставлен, невзирая ни на какие трудности! — В голосе короля зазвучала угроза. — Ни на какие, вы поняли меня?

— Ваше величество, — я склонил голову, снова превратившись в воплощённую простоту, — ровно через год я буду первым, кто предстанет перед вашим троном и готов ручаться своей должностью, что подарок вам понравится!

— Головой, барон! — голос короля был как мёд, но я едва не задрожал от звучавшей в нём угрозы. — Если нам не понравится ваш дар, вы будете отвечать головой!

— Как будет угодно вашему величеству, — смиренно сказал я. «Год ещё прожить надо, — ликовал я, — найду уж чего-нибудь за это время».

— Я доволен вами, барон, — король после публичной демонстрации силы был очень горд собой, это прямо светилось во всём его облике.

«Сейчас, после публичной порки, должен последовать пряник, — догадался я, — как же, мы же такие великие. Можем карать, а можем миловать. Да и остальным урок будет».

Король меня не разочаровал.

— Честность, благородство и отвага — всё в лучших традициях нашего королевства! — король говорил это больше не для меня, а на публику. — А ваши дуэли, барон, заставили бы побледнеть от зависти даже нашего деда.

— Благодарю вас, Ваше величество, честь для меня превыше всего, — я сразу вспомнил свой плен и в голове замелькали картинки былых унижений. «С кочевниками нужно что-то решать, — в который раз подумал я, — и чем быстрее, тем лучше».

— Вы свободны, барон, — король перевёл своё внимание на следующих в очереди. Я быстро встал и, поклонившись герцогу, вернулся в толпу. Там со мной принялись здороваться все те, кто не сделал этого в начале бала. «Предусмотрительные подхалимы, решили не упустить свой шанс, вдруг на следующий год я окажусь любимчиком короля, — хмыкнул я. — А если не стану, так без головы и не смогу им ничего предъявить».

Отойдя к столу, я задумался, новые возложенные на себя — хоть и под давлением чрезвычайных обстоятельств — обязательства отключили меня на остаток вечера. Хорошо, что больше ко мне никто не приставал, видя моё отрешённое лицо, все обходили меня стороной, просто на всякий случай.

Домой я вернулся очень поздно, на недоумённые вопросы Рона и Загияла отмалчивался, то, что я собирался с ними обсудить, было, мягко говоря, не для посторонних ушей. После того, как Рон отпустил экипаж, я жестом подозвал телохранителей к себе, мотнул головой в сторону беседки, находившейся почти в самом конце садового участка, и предложил:

— Пошли, прогуляемся.

— В общем, вот такие дела, — я закончил пересказ разговора с инквизитором, а также свой план по устранению отряда священников. — Я пойму, если вы не захотите участвовать в данной операции, последствия — если Орден паладинов как-то прознает про обстоятельства дела — могут быть для нас весьма плачевными.

— Мне-то всё равно, — шаман пожал плечами, — я не собираюсь жить в ваших городах.

Я перевёл взгляд на нубийца.

— Нечего на меня смотреть, — в темноте сверкнули белизной зубы, — куда ты, туда и я.

— Отлично, тогда ждём ответа от герцога, — закончил я.

— Это вообще-то не всё, — по голосу я понял, что нубиец смущён.

— Чего ещё случилось? — удивился я. — Я ведь сказал вам — не высовываться из трактира.

— Нужно внести небольшие изменения в твой план, — нубиец загадочно мне подмигнул, что в темноте, при свете лишь луны и редких светильников вдоль дорожки недалеко от беседки, придало ему залихватско-разбойничий вид.

— Говори уже, — я слегка разозлился, — что за привычка завелась загадки загадывать?

— Ладно, не ворчи, — нубиец похлопал меня по плечу, — просто тогда, во время твоей дуэли, я встретил парочку своих старых приятелей.

— Ага, помню, ушёл, бросил меня одного, да ещё и оружие унёс, — не преминул я сделать ему внушение. — Из-за этого на две дуэли пришлось выйти с обрубком.

— Я же не предполагал, что ты позволишь сломать своё копьё, — огрызнулся он. — Так вот, встретил я пару приятелей своих, и, глядя, как ты развлекаешься с дворянами, рассказал им про своё житьё-бытьё.

— И?

— Они сказали, что через пару дней приедут ко мне с предложением.

— Рон, я вот сейчас как рассержусь… — паузы нубийца в разговоре откровенно раздражали, а он специально делал их ещё длиннее.

— В общем, вчера мы встретились, и они попросили, чтобы я добился у тебя для них разрешения поселиться в нашей долине, — закончил Рон.

— Дело хорошее, конечно, но зачем они нам? — удивился я.

— Не понимаешь? Макс, к тебе на переселение попросились бывшие гвардейцы, которые сейчас в отставке, — нубиец рассмеялся, — в количестве пятидесяти человек.

— Сколько? — я ошарашенно уставился на него.

— Касим сказал, что пятьдесят наших захотели поменять место жительства, — повторил он.

— Ничего не понимаю, — я был по настоящему удивлён, — чего им не живётся в столице-то? Я знаю, что пенсии у гвардейцев неплохие.

— Надоело им, соскучились по настоящим делам, — Рон был невозмутим, — да и не прокормишь семью на одну пенсию.

— Так они ещё и с семьями?

— Конечно, — нубиец рассмеялся ещё громче.

— Мда, — я задумался. — Значит, говоришь, бывшие гвардейцы?

— Жир, конечно, многим из них надо растрясти, — с улыбкой ответил тот, — но навыки быстро восстановят, было бы желание.

— Хорошо, согласен, — решил я, получить в своё распоряжение столько опытных воинов было невероятной удачей. — Скажи им, чтобы потихоньку готовились к переезду, ты вернёшься за ними после того, как проводишь меня до посёлка.

— Ты не хочешь привлечь их к уничтожению паладинов? — удивился он. — Это же целый отряд бойцов.

— Рон, ты забыл, кого мы будем убивать? — я посмотрел ему в лицо. — Не стану рисковать твоими товарищами, а то вдруг кого-то из них начнут мучить угрызения совести.

Нубиец понял мои слова и замолчал.

— Ладно, пойдёмте ужинать и спать, — завершил наше молчание Загиял.

— Я сразу спать, — отозвался я, — наелся за весь день.

— Как хочешь, — ответил шаман и, подтолкнув молчащего нубийца, двинулся к своей подсобке.

Шум рядом с деревьями, куда они направились, не был похож на шум ветра, поэтому я насторожился и бесшумно скользнул за беседку, в обход деревьев. Последние покушения на мою жизнь заставили серьёзно относиться ко всему непонятному.

К сожалению, я не успел, на землю со сдавленным хрипом упал человек и замер в неестественной позе. Его арбалет зацепился дугой за ветку и повис на ней, качаясь и стукаясь ложем о ствол дерева. Этот звук и помог нам его обнаружить.

— Радостная новость, — хмыкнул рядом Загиял, едва различимый в тёмноте. — В этот раз убрать пытались нас, а не тебя.

— Логично, — голосом Рона ответила тёмная тень, склонившаяся над трупом. — Сначала убрать мешающих телохранителей, а затем добраться до тебя.

— Как-то неубедительно, — заметил я, — всего один стрелок…

Мы одновременно посмотрели друг на друга и бросились в пристройку для прислуги.

Я держал в объятьях рыдающую Агнессу, удерживая её от нового обморока. Первый случился, когда я появился на пороге комнаты и бухнул неприятную новость. Хозяйка побледнела и, покачнувшись, упала со стула. Мне пришлось послать служанку за водой, а самому перенести Агнессу на кровать и расстегнуть хитросплетение крючков на лифе платья, чтобы грудь ничего не стесняло. Понятное дело, что под платьем у неё ничего не было, и до возвращения перепуганной служанки я невольно косился на соблазнительно выпирающие из образовавшегося декольте выпуклости.

— Агнесса, простите, пожалуйста, — продолжал уговаривать её я, одновременно наблюдая за тем, как хмурые люди из Тайной канцелярии и сыска городской стражи выносят трупы слуг и нападавших. Мы не совсем чуть-чуть опоздали, убийцы успели разделаться со всеми слугами и готовились встретить Рона с Загиялом. На этот раз нападавших было десять человек, вооруженных короткими мечами и кинжалами. Сопротивление нам они оказали, но первого же нашего совместного выпада хватило, чтобы сразу легли трое из них. Оставив телохранителей разбираться внутри дома, я, плохо обученный бою в стеснённых условиях (сделал себе заметку на память), занялся патрулированием дома, с целью отлова возможных беглецов. И не зря, два трупа из полёгшего десятка оказались на моей совести, которая, впрочем, даже не пикнула по этому поводу. Трупы ни в чём не повинных молоденьких слуг и служанок надолго врезались мне в память. Холодный рассудок подсказывал, что такое нельзя оставлять безнаказанным.

Кое-как сдав рыдающую хозяйку на попечение двум девушкам из её заведения, я направился к человеку, который сейчас расспрашивал шамана и нубийца. Увидев меня, он с достоинством поклонился.

— Скажите, уважаемый, — обратился я к нему, показывая пальцем на покойников, — а кто эти люди? Есть какие-нибудь зацепки?

Сыщик посмотрел на меня, видимо прикидывая что-то, пришлось ему помочь.

— Мой сеньор — герцог Валенса, — мягко напомнил я ему, на случай, если он вдруг был не в курсе того, на чьё жилище напали. Хотя это было маловероятно, поскольку Агнесса сквозь слёзы сказала, что простыми убийствами занимается сыск городской стражи, и только в особых случаях на место происшествия прибывают представители Тайной канцелярии.

— Судя по почерку, действовала одна из наших гильдий убийц, — он почесал подбородок с трёхдневной щетиной. — Возможно, работали ребята Морта. Опять таки возможно, могли ведь и сделать под них.

— Спасибо, — я вежливо склонил голову. — А если, например, допустить, что кому-то захотелось пообщаться с представителем этой гильдии?

Глаза сыщика слегка расширились. Я поднял один палец вверх.

— Просто для примера, если некто попытается их найти, что для этого ему нужно будет сделать?

Сыщик глянул на меня, и по мешкам под его глазами я понял, что такое необходимое человеку дело, как спокойный сон, он давно позабыл.

— Если просто в качестве примера, — он снова почесал подбородок, — то мне кажется, что для этого ему следует пойти на улицу Садовников, есть там один кабак, для своих, — сыщик сделал ударение на этом слове.

— Хорошо, тогда, если ко мне и моим телохранителям больше нет вопросов, мы пойдём к себе? — спросил я.

— Попробуем разговорить тех раненых, которых вы не добили, — сыщик едва слышно хмыкнул, а я сделал невинное лицо. — Но по опыту скажу, это мало что даст.

Я кивнул ему и махнул своим рукой. Ужин прошёл в тишине.

— Завтра освобожусь пораньше, часиков в девять, — я поёрзал на стуле, — хочу прогуляться по вечернему городу.

— Какое совпадение! — хмыкнул нубиец. — У нас с Загиялом такие же планы.

Я посмотрел на шамана, которому, по идее, наши разборки должны были быть до фонаря.

— Не люблю, когда гадят у меня в доме, — пожал он плечами.

— Ложитесь спать у меня, а я пойду утешать хозяйку, — вздохнув, встал я из-за стола. — Одними деньгами тут не обойтись.

Едва я зашёл к хозяйке, как она тут же бросилась ко мне, ища утешения. Вспомнив сегодняшний бал и оголённые плечи красоток, я решил утешить хозяйку не только словами. От неё я вышел только утром, укрыв обнажённое тело Агнессы, на лице которой блуждала довольная улыбка.

— Разомнёмся? — услышал я голос шамана, когда со своим обрубком вышел на утреннюю тренировку.

— Ты думаешь, я в такую рань вышел птичек послушать? — я улыбнулся ему.

— Это мы сейчас и проверим, — раздался голос нубийца, выходящего из-за угла дома.

После тренировки я принял ванну, надел второй комплект одежды, отдав первый, пострадавший после вчерашних приключений, в стирку и штопку, и поехал на очередной бал. Вечер оказался зеркальной копией первого, только на этот раз ко мне никто не приставал. Слоняясь от стола к столу, я заводил ничего не значащие разговоры со знакомыми и незнакомыми людьми. Особо напрягаться не приходилось, поскольку пообщаться со мной хотели многие, я даже познакомился с двумя симпатичными леди, которые намекнули мне на возможное приятное продолжение знакомства. Я обещал подумать, хотя сейчас в моей голове игривым мыслям места не было, сегодня вечером я намеревался — при удаче — основательно проредить местную братию убийц.

Переодевшись в карете в свою походную одежду, которую принёс с собой нубиец, я вооружился саблей (по моей просьбе сегодня купленной нубийцем), уроки кочевников были ещё свежи в моей памяти. А для боя в помещении она подходила лучше копья, да к тому же обломанного.

Отпустив карету за квартал от нужного нам кабака, мы тремя тенями направились туда.

— Какой план? — поинтересовался нубиец, когда мы вышли к кварталу нищих, о чём весьма красноречиво говорила местная архитектура, сплошь деревянные развалины и бараки.

— Заходим, бьём всех, тех, кто очень сопротивляется — до смерти, расспрашиваем оставшихся, — ответил я. — Шапочки сшили, как я просил?

— Не очень понимаю, зачем они, но сшили, конечно, — проворчал Рон, передавая мне шапки-маски образца наших спецназовских.

— Хотя бы затем, чтобы не светить твою наглую, черномазую рожу, — ответил за меня Загиял, натягивая на голову свой колпак, с прорезями для глаз и рта.

К несчастью для местных обывателей, к тому времени, когда мы дошли до места назначения, там вспыхнула драка. Поэтому в первый момент никто не обратил особого внимания на трёх зашедших в помещение новых гостей, но длилось это недолго. Застенчивостью мы трое не страдали, поэтому развернулись вовсю, кровь, которая до нашего вмешательства слегка сочилась из разбитых носов и порезанных конечностей, полилась рекой, когда замелькали наши сабли. Быстро вычленив самых опасных и хорошо вооружённых людей, нубиец ринулся к ним, по ходу раздавая удары тем, кто вставал у него на пути.

Рубя тех, кто пытался приблизиться ко мне с чем-нибудь колющим или режущим, рукопашников я лишал сознания ударами сабли плашмя по головам. За шаманом вообще оставались сплошь оглушённые, только по следу нубийца были в основном трупы. Драка быстро превратилась в массовое избиение, и, чтобы не допустить дезертирства, я занял пост на выходе. Несколько тех, кто попытался проскочить мимо меня, уже лежало у моих ног, осталось только дождаться, когда нубиец с шаманом закончат с ещё способными держаться на ногах.

Буквально через пару минут таковыми остались только мы, а на полу кабака вперемешку лежали трупы и просто изувеченные или оглушённые.

Настала тишина. Рон и шаман подошли ко мне. Я подождал несколько минут, затем обратился ко всем присутствующим.

— Сейчас я начну убивать по одному из вас до тех пор, пока не получу нужную мне информацию обо всех гильдиях убийц в этом вшивом городе, а особенно о людях Морта. Начну с тех, кто ближе к двери.

Подойдя к первому живому, я замахнулся и, несмотря на открытые от ужаса глаза и поднятые в тщетной попытке защититься руки, резко взмахнул саблей, перерубая руку и горло, тело плавно осело, заливая соседей кровью.

Обведя глазами зал, я показал своим телохранителям рукой на остальных. Мне не хотелось выглядеть палачом, убивая невооружённых людей, но времени на расспросы у нас просто не было, нужно было запугать их до такой степени, чтобы страх передо мной — здесь и сейчас — перекрыл страх перед гильдией убийц. Сверкнули сабли, и к мёртвым телам на полу прибавилось ещё два трупа.

— Стойте! — заверещал один из тех, к которым направился я. — Вы кто, ребята? Если непонятки какие случились, давайте сядем, перетрём всё, зачем сразу беспредел учинять?

— Что-нибудь знаешь по теме? — спросил я его.

— Да вы вообще понимаете, на кого пытаетесь наехать… — начал было он, но договорить я ему не дал, удар — и словоохотливый бандюга сполз по стене, пачкая её кровью.

— Кто-нибудь ещё хочет пообщаться? — перешёл я на уличный сленг, который как оказалось, был почти одинаков в обоих мирах.

— За свой беспредел вы ответите, — раздался спокойный голос из дальнего угла, в котором нубиец потрудился особенно усердно.

— Первый, притащи мне этого говоруна, — я ткнул пальцем в Рона, маска оскалилась и через несколько секунд он, распинывая лежащих, вернулся ко мне, таща за ногу здоровенного мужика без руки. Срез был свежий, а повязка поверх культи наглядно демонстрировала, что нубиец всё же не всех поубивал, размахивая саблей направо и налево.

Я наступил ногой на культю, постоял, послушав вопли детины, и сделал шаг назад.

— Похоже, мы не найдём понимания среди местных обитателей, — обратился я к своим. — Мочим всех и сваливаем.

— Я, я всё расскажу, пощадите меня! — раздался сбоку тонкий дрожащий голос, и шаман вытащил на более свободную середину маленького худенького пацана.

— Наконец-то нашёлся здравомыслящий человек, — удовлетворённо отметил я, — говори, да побыстрее, время — деньги.

— Я знаю только о гильдии Орка, — быстро зачастил он. — Крепкая команда, берутся за всё. Посредника можно найти в таверне «У Рыжего», здесь неподалёку. Это всё, что я знаю.

— Первый, расчисть место для сознательных граждан, — я кивнул Рону, чтобы он отволок трупы в сторонку, давая возможность предстать передо мной тем, кто решит не запираться.

После того, как в кабаке были даны первые показания, остальные тоже пожелали выжить, и нам понадобилось всего десять минут, чтобы получить интересующие нас сведения. Всех, кто дал информацию, мы заперли в погребе, остальных просто прикончили.

— Передайте всем своим знакомым, что зря одна из ваших гильдий убийц взяла заказ на очень серьёзного человека, — закрывая люк, сказал я залитым кровью людям, не верящим в то, что их оставили в живых. — Он под нашей защитой, и его врагам теперь не поздоровится.

— А кто вы? — поинтересовался один из арестантов.

— Серые призраки, — брякнул я первое, что пришло мне в голову, и вышел из кабака.

— Какой план? — поинтересовался Рон с той же интонацией, как и до этого.

— Ночь длинная, предлагаю посетить ещё несколько заведений, — ответил я.

Нубиец и шаман тихо рассмеялись. Наши тени растаяли в темноте квартала, в котором городская стража показывалась последний раз лет десять назад.

Ночь действительно оказалась длинной, за это время мы успели посетить ещё три места. Справедливости ради следует отметить, что серьёзные бойцы с приличным оружием нам нигде не попадались, так, мелкая шушера с дрянными ножичками или дубинками. Однако же необходимую для следующего нашего шага информацию мы от оставшихся в живых получить смогли. Всё оказалось банально просто, в столице действовали три конкурирующие между собой Гильдии убийц, каждая из которых в настоящее время имела свою сферу деятельности и свою клиентуру. Они брались за всё, начиная от похищения людей и заканчивая показательными зверскими убийствами целых семей. Банда Морта появилась на рынке услуг сравнительно недавно и всеми силами пробивала себе путь наверх, к уровню первых двух. Собственно, поэтому она бралась за любые дела, только бы исправно выплачивалась звонкая монета. Первые две банды, Орка и Аскала, были более осторожны в выборе дел и, прежде чем брать заказ, проверяли своих нанимателей, чтобы не случилось подставы, да и при случае можно было шантажировать недавнего заказчика, если гильдии требовалось что-либо уже от него.

Собрав данные о местах возможной дислокации всех банд, мы вернулись домой. В саду разделись донага и понесли стирать свою окровавленную одежду на кухню, благо запасов воды было достаточно, а двое оставшихся слуг Агнессы из страха перед новым нападением ночевали в доме.

Немного отмыв одежду от подсохшей крови, я отдал свою Рону и распорядился, чтобы он отвез все наши замызганные одеяния какой-нибудь прачке, как можно дальше от нашего дома — лучше всего на другом конце города — и проследил, чтобы та, во-первых, её тщательно отстирала, а во-вторых, предупредил, чтобы держала язык за зубами. Прибрав за собой и замыв кровавые разводы на полу, мы уже под утро отправились спать.

Проснулся я оттого, что почувствовал, как моё тело гладят мягкие ручки. Открыв глаза, я увидел счастливую улыбку Агнессы, которая, лежа рядом, гладила меня, постепенно опуская шаловливые ручки всё ниже и ниже.

— Почему же ты ещё одета? — щурясь от бившего в глаза луча света, сонно пробормотал я.

— Не хотела вас будить, о мой господин, — томным голосом ответила она.

— Просто настаиваю на этом, — я откинул одеяло в сторону, показывая, что мои слова подкреплены доказательствами.

— Ах, — всё, что смогла она произнести, прежде чем скинула с себя платье.

— Где ты был Максимильян? — спустя полчаса, когда мы лежали, обнявшись, спросила она. — Я заходила, но тебя не было в комнате.

— Гулял, — улыбнулся я. — Очень красивый у вас город ночью.

— Противный какой, — женщина, которая была наверно в полтора-два раза меня старше, по-детски надула губки, — я так ждала тебя. А ты перед тем, как уехать во дворец, даже не зашёл ко мне.

— Прости, пожалуйста, — я поцеловал её в бровь, и она сладко зажмурилась, — не хотел тебя будить.

— Обещай, что следующий раз обязательно разбудишь, — требовательно сказала она, почесавшись мягкой щекой о моё плечо.

— Хорошо, — я погладил её по распущенным волосам, от которых приятно пахло цветами.

— Опять нужно ехать? — спросила она после минуты молчания.

— Думаю, ещё полчаса у нас есть.

Женщина радостно набросилась на меня.

— Как утро? — ехидно спросил меня нубиец, когда мы снова тряслись по дороге ко дворцу.

— Если ты намекаешь на то, о чём я подумал, то нормально, — в той же интонации ответил я.

— В доме столько молоденьких девочек, которые сохнут по нему, а он развлекается с их хозяйкой, которая к тому же вдвое старше него, — покачал головой Рон.

Такие новости я услышал впервые, за все дни проживания у Агнессы её девочки ни разу даже глазки мне не состроили, все они скромно и вежливо здоровались со мной, не делая никаких попыток пообщаться теснее.

— Сами виноваты, — огрызнулся я. — Нужно было хотя бы подмигнуть, что ли, а не строить из себя недотрог.

— Сейчас уже поздно, герой-любовник, — засмеялся Рон, — ни одна из девочек не решится на то, чтобы отбить любовника у хозяйки.

— Да ну тебя, — я отвернулся от скалящегося нубийца.

— Сегодня в это же время? — спустя некоторое время спросил посерьезневший Рон.

— Да.

— Тогда слушай, Макс, есть такое предложение… — выговорил нубиец и замолк.

— И какое? Рон, прекрати многозначительно замолкать после каждых трёх слов, так мы до вечера разговор не закончим.

— Ну ладно, слушай. Мы тут с Загиялом подумали, поговорили, и выходит так, что прошлой ночью нам сильно повезло — напали неожиданно, на умелых убийц не нарвались, быстро начали — быстро закончили, даже не ранен никто из нас. А вот теперь на такое рассчитывать было бы глупо, мы же в самое осиное гнездо соваться собираемся.

Честно говоря, я и сам оценивал наши шансы в планируемом набеге как не слишком высокие, но никаких других вариантов не видел.

— И что ты предлагаешь?

— Помнишь, я тебе говорил о пятидесяти отставниках, которые хотят к нам переселиться? Кое-кого из них можно к делу привлечь.

— Ты что, Рон? То, что мы затеваем, абсолютно незаконно, а они, хоть и в отставке, но бывшие слуги короля. Пойдут они на это? А если пойдут, то не проговорятся ли до или после дела?

— Понимаешь, Макс, за всех я, естественно, не поручусь, но среди них есть такие, чьи знакомые, друзья или родственники так или иначе пострадали от действий этих банд. И я точно знаю, что несколько парней мстили за такое раньше и готовы мстить ещё. А нам и нужно-то всего с дюжину бойцов.

Я задумался. Десяток таких воинов, как Рон, стали бы большим подспорьем в предстоящем нам сегодня ночью бою, но сомнения оставались. Нубиец и шаман повязаны со мной и пойдут до конца, а новые люди, которых я даже не видел ни разу?

Не дождавшись моего ответа, Рон добавил:

— Вот и в серьёзном деле можем их испытать. Хотя я и без того уверен, что не подведут.

Я тряхнул головой.

— Хорошо, Рон, я согласен. Но имей в виду, ответственность — на тебе. Семь раз отмерь перед тем, как предложить кому-то из своих приятелей участие в нашем деле. Объясни всё, ничего не скрывай. Увидишь, что сомневается или колеблется — не бери. И ещё: учти, мобилизуй только тех, кто реально может помочь, мёртвые герои нам ни к чему, — ответил я.

— Конечно, Макс, возьму только тех, кого лично проверю.

— Нам важно не количество, а качество, — на всякий случай повторил я, — а также постоянный состав на это время, лишние люди не нужны.

— Макс, я обдумал это ещё утром, когда с Загиялом разговаривал, — слегка раздражился нубиец, — не нужно меня по пять раз предупреждать об элементарных вещах.

— Не злись, я сам волнуюсь, — я примирительно хлопнул его по плечу. — Крайне важно, чтобы информация о нас и наших делах никуда не просочилась.

— Я проведу нужное внушение, — нубиец погрозил воздуху кулаком.

— Хорошо, жду вас вечером, — попрощался я, выходя из кареты. Обязаловка с балами порядком мне надоела.

Когда поднимался на крыльцо, дорогу мне преградили два паладина. Сделав вид, что не замечаю их, я, не замедляя шага, двинулся вперёд. Столкновение со мной привлекло бы ненужное внимание собирающихся гостей, поэтому они вынуждены были расступиться. При виде их скривившихся лиц я отпраздновал маленькую победу.

— Господин барон? — не очень довольным голосом спросил один из них.

— Я за него, — я остановился и спокойно посмотрел на них.

Услышав мой ответ, они сначала опешили, но, поняв, что я так шучу, переглянулись. Мои выходки настроения им не прибавляли, я же, доставая их, тихо про себя посмеивался.

— Отче спрашивает, когда вы намерены отправиться в обратный путь? Мы должны определиться с выходом отряда из города, — скривившись, спросил первый.

— Через три дня, в пять утра, — спокойно отозвался я. — Если отряда не будет, я уеду один.

Второй паладин открыл было рот, чтобы что-то заявить, но я уже отвернулся от них и зашагал внутрь. «Ещё не хватало, чтобы каждая шавка указывала мне, что делать», — подумал я, поднимаясь по ступеням. Зная дорогу, я не спеша направился в зал, раскланиваясь со снующими туда и обратно дворянами.

Возле знакомого мне поворота одиноко стояла молодая дама, теребя в руках веер. При виде меня, она бросилась наперерез, и я с удивлением узнал в ней графиню Навскую. «Неужели Бернар так быстро закончил зачистку? — удивился я, не видя её обычную свиту, — нужно будет обязательно встретиться с ним перед отъездом».

— Максимильян, — умоляющим тоном обратилась она ко мне, схватив меня за руки.

Я едва не остолбенел от изумления, таким образом могли обращаться друг к другу только очень близкие люди, да и то не в общественных местах. Называя меня просто по имени, графиня первую очередь ставила себя в неловкое положение перед обществом.

— Графиня, — я освободил руки и вежливо поклонился, всё, как положено по этикету.

— Барон, спасите меня, — на меня посмотрели умоляющим взглядом.

«Поздно ты запела, пташка», — совесть моя даже не трепыхнулась, я вспомнил, с каким хладнокровием эта девушка подставила меня под удары мечей.

— Не понимаю вас, графиня, — я сделал удивлённое лицо. — Что случилось? И где ваша свора? — Я прикрыл ладонью рот и притворно извинился: — О, простите, хотел сказать — свита. Вечно у меня так, с утра ляпаю невпопад.

— Этот бретёр, этот негодяй Бернар, отогнал от меня всех моих друзей, — она всплеснула руками, — и теперь каждый день пристаёт ко мне, домогаясь моей руки! Помогите, прошу вас, барон, только вы можете остановить этого дьявола во плоти.

— А что я с этого буду иметь? — я прекратил изображать из себя дурачка и холодным тоном обрушил на неё свои слова. — Кстати, вы уже замолили свой грех перед Богом, или ещё нет?

От моих слов графиня в ужасе отшатнулась и побледнела, на глазах едва не появились слёзы.

— Как можно быть таким жестоким, барон? Вы ведь дворянин, и обязаны защищать честь женщин! — вскрикнула она, смотря на меня расширенными от страха глазами.

— Защищаю только тех, кто этого достоин, — тихо, только для её ушей, сказал я, и пошёл дальше, оставив за собой графиню и удивлённые взгляды случайных свидетелей.

«Жаль, что от Бернара придётся избавляться, — думал я, следуя в бальный зал, — он бы удержал графиню на коротком поводке. Очень жаль».

Бал тянулся нудно и неинтересно, разглагольствования короля и хвалебные речи прихлебателей давно сидели у меня в печёнках, а заунывная музыка осточертела до желудочных спазм. Единственное, что меня здесь радовало — это обилие еды на столах. За эти дни я попробовал всё, даже составил собственную программу насыщения, подобрав путём экспериментов, какое блюдо за каким должно следовать для наибольшего удовольствия, и теперь следовал этому меню, передвигаясь от стола к столу. Хорошо ещё, что желающих со мной поговорить с каждым днём становилось всё меньше: явственно замечая, что я сторонюсь праздной болтовни, досужие сплетники от меня, наконец, отстали, подходили поговорить за жизнь только самые говорливые, которых устали слушать в другом месте.

— Вы танцуете? — прозвучал женский голос у меня за спиной, и я от неожиданности чуть не подавился щупальцем осьминога.

Кашляя, я повернулся в сторону голоса и с большим удивлением увидел дочь Нарига. Девушка с румянцем на щёках, в ослепительно белом платье со сверкающими кристаллами кварца, раскиданными по нему как звёзды по небу, стояла рядом и с вызовом смотрела на меня.

— Маркиза, нельзя же так подкрадываться! — возмутился я, нагло дожёвывая щупальце. — Вы меня на всю жизнь заикой сделаете.

— Угу, вас испугаешь, — критически ответил она, и почти сразу же ойкнула, поняв, что сказала бестактность.

— Стою, никого не трогаю, примусы починяю, — вспомнилась мне фраза из фильма, по одноимённому роману.

— Простите, не поняла вас? — покраснела девушка ещё сильнее.

— Не переживайте, это я так, непереводимая игра слов, — я махнул рукой.

— Так как насчёт моего вопроса? — мне стало понятно, что девушка заставляла себя говорить через силу.

— То, как мы расстались, не очень располагает к продолжению общения, — я хмыкнул, с удовольствием наблюдая, как краска заливает лицо и плечи девушки.

— Я просто многого тогда о вас не знала, — Элиза сердито на меня посмотрела.

«Интересно, почему она подошла?» — удивился я про себя, то мимолётное чувство, которое я испытал тогда к ней, уже давно выветрилось под грузом повседневных забот.

— Не знаю, что вам сказать, — я стал серьёзен, и показал глазами в сторону от нас. — Если мы продолжим общаться, то ваши братья, сейчас пепелящие меня взглядами, перейдут к делу и бросят мне вызов. Не хочу лишать вас их общества, хотя очень хочется. Думаю, вам лучше вернуться к ним.

На глаза девушки появились слёзы. «Уже вторая за один день, — я тяжело вздохнул, — и за что мне это сегодня?».

— Если я сейчас с вами не поговорю, то вы уедете, и мне это уже долго не удастся, — неожиданно для меня ответила она. Девушка напряглась, и я с удивлением увидел, что дочерью герцога она является не только на дворянских грамотах о рождении. Тот же жёсткий взгляд, поджатые губы и прямая спина — она была уменьшенной копией своего отца.

— Простите маркиза, но у нас с вашим отцом слишком большие противоречия, — я с сожалением посмотрел на симпатичную девушку. — На балу у графини Навской я пробовал помириться, но ничего не вышло. Простите, но для вас же будет лучше держаться от меня подальше.

— Я знаю, отец рассказывал братьям, — она снова поджала губы. — Но позвольте мне самой решать с кем общаться, а с кем нет.

Я наморщил лоб, девушка не хотела понять, чем могло грозить наше с неё общение.

— Элиза, — я сделал тон так мягче, насколько смог. Девушка с удивлёнием на меня посмотрела, услышав такую перемену в моём голосе.

— Вы сами меня не простите, если я раню или не приведи Единый, убью одного из ваших братьев. Посмотрите на них, они уже готовы бросить мне вызов, за один только разговор с вами.

— Жаль, — тихо сказала она и покосилась на своих братьев, которые действительно сделали несколько шагов к нам. Она отрицательно покачала им головой, и они её послушались, вернувшись обратно.

— Жаль, я хотела узнать вас лучше, барон, — девушка повторилась, но перешла на официальный тон.

— Взаимно, маркиза, — я поклонился, показывая, что разговор закончен. Девушка вскинула голову и удалилась к братьям.

«Глупо было бы ещё сильнее настраивать Нарига против себя, закручивая интригу с его дочерью, — думал я, смотря на удаляющуюся девушку, — и так уже дальше некуда».

Остаток дня прошёл без происшествий, и я с нетерпением дождался вечера. За мной заехала карета, и едва я залез внутрь, как мне тут же были вручены стираная одежда и ножны с саблей.

— Ну как? — поинтересовался я у сияющего нубийца.

— Сам увидишь, как приедем.

Не став допытываться дальше, я переоделся.

Карета проделала довольно длинный путь, пока мы не прибыли на место. Как только мы вышли из неё, кучер начал разворачивать лошадей, и я с удивлением заметил, что это не тот, что был вчера. Заметив мой взгляд, нубиец усмехнулся, в темноте погружающегося в ночь города его зубы блеснули особенно ярко. Он тихо свистнул и из закоулков к нам начали подтягиваться люди. Я скривился, шума они создавали изрядно, сразу чувствовалось, что люди не привыкли скрывать свои действия.

— Топают, как слоны в посудной лавке, — прошипел я нубийцу.

— Помнится, кто-то топал точно так же, — язвительно ответил он.

— Будем надеяться, что их не услышат раньше времени, — не поддался я на провокацию.

Пока мы шептались, люди остановились вокруг нас, я заметил, как тускло блестели их кольчуги и металл на ножнах. У всех на головах были знакомые мне шапочки.

— Приветствую здесь вас всех, — обратился я к молчаливым фигурам с армейской выправкой. — Я благодарен вам за то, что вы откликнулись на мою просьбу, но хочу ещё раз повторить: всё, что мы затеваем — незаконно и чревато серьёзными неприятностями. Также хочу сказать, что наше сегодняшнее предприятие не является какой-то особой проверкой или отбором: все те, кто изъявил желание переехать на новое место жительства и кого рекомендовал Рон, безусловно, поедут с нами. Поэтому, если кто-то присоединился сегодня к нам из опасения, что в противном случае может выпасть из списка, пусть подумает ещё раз — отказ от участия в деле на участие в переселении никак не повлияет, на новое место я возьму всех. Ещё раз повторюсь, я хочу, чтобы действовали только добровольцы.

— Мы это знаем, барон, — раздался до боли знакомый голос слева от меня. Я развернулся и узнал огромную фигуру Ортеги.

— Ортега! — я радостно пожал лапищу, которую тот протянул мне.

— Мы все хорошо понимаем имеющийся риск, но также понимаем, что лезем в дом не к честным людям, — продолжил он, проверяя на прочность мою ладонь. — Не думаю, что в городе будут сильно огорчены исчезновением убийц и насильников.

— Хорошо, я рад, что вы это понимаете, — я обвёл тёмные фигуры глазами. — Как во время операции обращаться друг к другу, запомнили? Никаких имён!

— Да, Нулевой, — хором ответили они.

— Что ж, хорошо. Первый, какой план? — я повернулся к Рону.

Нубиец сразу перешёл на деловой тон.

— Пятый и Шестой имеют опыт проведения облав, поэтому они возглавят штурмовые группы. Первыми в дом врываются те, кто привык вести бой в помещениях, за ними остальные. Группа прикрытия перехватывает любопытных и тех, кто попытается удрать.

— Моё место?

— Где хочешь, сам решай, — становившийся благодаря темноте почти невидимым нубиец слабо прошуршал кожей доспеха, видимо, пожав плечами.

— Тогда за тобой, — ответил я, заметив, как сразу же переглянулись бывшие гвардейцы, — Загиял, я так понял, в группе прикрытия?

— Угу.

— Тогда вперёд.

Сегодня мы собирались прошерстить базы Орка и Аскала. Начать я решил именно с них, так как заматеревшие банды особо не маскировали своё местонахождение, и по ним во время вчерашней «прогулки» по «злачным местам я собрал наибольшее количество сведений.

То, что банды не скрывали свои обиталища, вовсе не означало отсутствия охраны в округе, а уж тем более в самих домах. Если бы не шаман, который после транса нарисовал примерный план помещения, а также расположение в нём бандитов, наша авантюра действительно закончилась бы провалом. Мы бы, наверное, убили или захватили часть бандитов, но большинство, к тому же руководящее, скрылось бы подземными или другими тайными ходами, или, что ещё хуже, через них банде подошло бы подкрепление. Забегая вперёд, скажу, что только после первого нападения я отчётливо понял, какое опасное дело мы затеяли, решив штурмовать хорошо укреплённые дома гильдии убийц. В итоге в эту ночь мы захватили только логово гильдии Орка, а базу банды Аскала решили дополнительно исследовать, используя возможности шамана.

К сожалению, всего этого я пока не знал и уверенно шагал чуть позади Рона, прикрывая его правый бок. Сам бой слился у меня в памяти в калейдоскоп мелких стычек, атак и отступлений. В одном из коридоров в нас полетел десяток арбалетных болтов, количество раненых сразу выросло, не помогали даже используемые в качестве щитов крышки столов. Они не закрывали ноги, поэтому бандиты стреляли по ним. Хорошо ещё, что бывалые гвардейцы были в кольчугах, поножах и наручах, если бы не это обстоятельство, бой закончился бы, даже толком не начавшись. Только я и Рон, как самоубийцы, полезли на рожон в своих кожаных панцирях, так что нас сразу же задвинули в середину строя и всячески оберегали, вследствие чего только мы и не получили ран. Я видел, как нубиец злится на себя за такую непредусмотрительность, и я его понимал, сам оказался таким же фиговым специалистом по захвату городских зданий.

Если поначалу гвардейцы осторожничали и старались врагов обезвреживать, но не убивать, то, встретив сопротивление и ощутив боль от ран, озверели и пошли напролом, рубя обороняющихся в капусту. Через некоторое время кровь лилась уже не только с нашей стороны, очагов сопротивления становилось всё меньше, а само противодействие — слабее, и вскоре драка совсем затихла. В помещениях слышались только стоны раненых, которые, впрочем, быстро затихали, как только в комнаты ныряли гвардейцы. Всех, кто не желал сотрудничать, деловито дорезали, остальных в темпе допросили. Среди гвардейцев оказались бывшие пограничники, которые всякое повидали на своём жизненном пути, они и занялись добыванием информации, быстрыми, но чрезвычайно болезненными для противников методами.

Зачистив дом, мы вышли на улицу и закончили работу там. Как оказалось любопытных, собравшихся перед логовом убийц, собралось немного, да и то ими были в основном собратья истребляемых, привлеченные шумом погрома. Все они окончили свои жизни так же, как и население дома.

Подошедший ко мне, шатающийся от усталости шаман, рассказал, что части бандитов удалось уйти через подземный ход, который он сразу не обнаружил. Я не стал его ни в чём укорять, так как и сам оказался не на высоте. Хотя цель, которую мы преследовали, вроде бы была достигнута, но результаты нападения были удручающие. Хорошо, что убитых с нашей стороны не оказалось, но в этом никакой моей заслуги не было, спасли доспехи воинов и импровизированные щиты в виде столешниц, а вот ранено было больше половины, в той или иной мере тяжело. Приказав отвезти всех раненых домой, я пообещал выдать им вознаграждение за ущерб, напомнил о необходимости хранить молчание, а также потребовал не выходить из домов до тех пор, пока не заживут раны. Чтобы совсем уж не уронить дух бойцов, я напоследок сказал всем несколько слов.

— Ситуация оказалось несколько более сложной, чем мы предполагали, — начал я, скинув с себя маску, когда отряд скрылся с места боя и расположился на отдых и перевязку в заброшенном саду, окружённом развалинами каких-то строений.

— Практически все мы привыкли сражаться лицом к лицу, без всяких хитрых трюков из-за угла, — продолжил я, когда на меня устремились все взоры. — Поэтому не стоит себя винить в относительной неудаче. Главное — извлечь уроки из сегодняшней стычки и больше не повторять сделанных ошибок. Мы собирались этой ночью совершить два нападения, но второе я отменяю. Переносим его на завтра, но только после тщательного планирования и качественной разведки объекта. Тогда мы достигнем успеха.

Я посмотрел на лица людей, освещённые пламенем костров, которые мы развели под прикрытием старых покинутых хибар, под городской стеной. Похоже было, что напряжение оставило часть гвардейцев, но не всех, поэтому надо было продолжать.

— Для меня, так же, как и для многих из вас, подобные стычки с бандами отребья — это первый такой опыт, но на мне, как на организаторе, лежит большая часть вины за относительную неудачу, — я не стал скрывать собственные просчёты. — Тем не менее, несмотря ни на что, несмотря на наши раны, посмотрите, что нам удалось.

Я махнул рукой в ту сторону, где мы оставили горящее логово бандитов.

— Пусть победа досталась нам тяжёлой ценой, но всё же это победа. Думайте о том, что пусть на пару десятков, но в городе стало меньше грабителей, насильников и убийц.

Приняв от запасливого нубийца флягу с вином, я, зажмурившись, сделал небольшой глоток. Алкоголь горячей волной обжёг мне горло и пищевод, но я через силу сдержался и, улыбнувшись, передал сосуд по кругу. Каждый из солдат приложился к фляге, закрепляя наш союз. После этого лица людей окончательно посветлели, и я облегчённо вздохнул.

— Ты же не пьёшь, — улыбнулся мне Рон, когда мы возвращались назад.

— Бывают ситуации, когда от моих хотений ничего не зависит, — я невесело улыбнулся, ведь, успокоив людей, я ещё больше стал винить себя в исходе операции. — Нужно делать, что должно, а не то, что хочется.

— Да, Макс, не знай я, сколько тебе лет, подумал бы, что общаюсь со своим бывшим командиром, — хмыкнул нубиец. — Иногда вы с ним становитесь так похожи, что я просто диву даюсь, откуда в твоём возрасте такие мысли.

— Угу, лучше бы я в планировании операций был на него похожим, тогда бы не было столько раненых, — угрюмо ответил я.

— Макс, ты не Бог, — уставший шаман приоткрыл глаза и вмешался в разговор, — и чем быстрее ты это поймёшь, тем для тебя же будет лучше.

— Ладно, ладно, сдаюсь, — я притворно поднял руки. — Следующую операцию проводим завтра, постарайся к этому времени подготовить детальную схему здания и передать её бойцам.

Шаман кивнул и снова прикрыл глаза. Я посмотрел на нубийца.

— Не только ты переживаешь из-за потерь, — всё, что ответил мне Рон, поймав мой взгляд, но, как ни странно, я немного успокоился.

В карете я опять переоделся в праздничный наряд, а пострадавшую в бою одежду и доспехи передал Рону, по старым связям нашедшему хозяйку, которая держит язык за зубами, не задаёт вопросов о происхождении окровавленных шмоток, а молча их отстирывает, удовлетворяясь щедрой платой.

Едва я зашёл в дом, как ко мне на грудь тут же упала Агнесса и, едва не мурлыча, потянула за собой. Я с улыбкой последовал за ней.

— Дорогой, ну почему так поздно? — она капризно сжала губки, наблюдая за тем, как я сметаю всю еду с небольшого столика, стоящего рядом с её постелью. — Я прождала тебя весь вечер.

— Дела были, — пробурчал я с набитым ртом, — некогда было даже домой заехать.

Хозяйка скинула с себя платье и в одной тонкой сорочке раскинулась на ложе, заставив меня невольно отвлечься от еды.

— Я так скучала, — протянула она, сдвигая лёгкую ткань с пышного бедра.

— Уже иду! — я отодвинул столик с едой и, быстро скинув одежду, упал ей в объятья.

— Куда ты всё время пропадаешь, милый? — заинтересованно спросила меня она, проводя ладонью по моим коротко — не по местной моде — подстриженным волосам.

— Сначала на бал, потом по делам, — через силу пробормотал я, спать хотелось неимоверно. Не знаю, какая из сегодняшних битв утомила меня сильнее, но быть недовольным постельной мне не приходилось, Агнесса была просто превосходна. Не знаю, что уж там болтали про зажатых средневековых дамочек, но хозяйка была точно не из них, такое обилие поз и возможностей наших тел я и в Интернете не видел.

— Ну, Макс, — она состроила плаксивое личико, — мне же интересно, чем занимается самый популярный человек в столице?

Чтобы не обижать женщину, пришлось рассказать, что я договариваюсь с бывшими гвардейцами о переезде их ко мне. Она очень заинтересовалась и, постоянно теребя, слово за слово вытянула из меня всю информацию по ним. Я был уже настолько вымотан, что только вздохнул с облегчением, когда расспросы закончились.

— Знаешь, о чём я подумал? — я лежал рядом с обнажённой женщиной и наблюдал, как она пытается заслониться от луча света, неведомо каким чудом проникшего через плотную листву сада.

— Ммм, — довольная утренним сражением, она потёрлась о моё плечо.

— На бал я отправлюсь после обеда, а сейчас предлагаю съездить и купить тебе что-нибудь на память обо мне. Всё же я через три дня уезжаю, и вернусь не скоро.

— Жаль, — Агнесса с сожалением на меня посмотрела — Жаль, что ты уезжает так скоро. Может быть, ты останешься ещё на пару недель? Разве нам не хорошо вместе?

— Хорошо, — подтвердил я, — но деньги у меня подходят к концу, а все мои источники доходов находятся там. Не думаю, что тебе нужен альфонс.

— А чем ты занимаешься? — заинтересовалась она.

— Давай лучше одевайся, и поедем за подарком, — ушёл я от темы, любопытство Агнессы стало меня немного напрягать.

— Конечно, мой господин, — она подвинулась ко мне для поцелуя, — только через полчаса.

Я с усмешкой кивнул, поражаясь её ненасытности.

Настроение моё улучшилось, когда Агнесса, вместо того, чтобы кружить по городу и исследовать лавку за лавкой, просто привезла меня в ювелирный магазин, где продавались изделия известного на всю столицу мастера Борна. Именно у него заказывали себе украшения все столичные модницы, и я был благодарен Агнессе за то, что она не стала строить из себя ханжу, а просто сделала выбрала, что хотела, без утомительной прелюдии «а у вас есть такой же, но с перламутровыми пуговицами», в других торговых заведениях.

Я спокойно ждал, пока она, уставив прилавок раскрытыми коробочками с товаром, с помощью мастера выбирала себе кольцо. Она и здесь оказалась на высоте и закончила с выбором за двадцать минут. Счастливая, с сияющими от радости глазами, она подошла ко мне и показала руку, на безымянном пальце которой красовался перстень с такой вычурной филигранью, что я даже запутался, пытаясь разобрать, что мог бы обозначать этот узор.

— Смотри, дорогой, — она понизила голос, показывая мне крупный кроваво-красный рубин камень в центре перстня. — Всегда мечтала именно о таком!

— Как господин барон будет оплачивать покупку? — мягко напомнил о себе хозяин. — Мы принимаем расписки.

— Наличными, — коротко ответил я. — Сколько стоит эта вещица?

— Сто пятьдесят золотых, — немедленно последовал ответ.

«Нифига себе расценочки, за обычный перстень, пусть и с крупным камнем, — изумился я про себя. — Неплохо в столице ценятся камушки, нужно будет подумать о возможностях организации торговли».

Внешне я, конечно, виду не подал, а, спокойно поцеловав довольную Агнессу, расплатился с мастером, тот, тоже весьма довольный, вручил нам обшитый бархатом футляр для кольца в подарок.

Я приказал кучеру сначала доставить меня ко дворцу, а потом отвезти Агнессу домой. На это она отреагировала настойчивыми просьбами о совместном возвращении — поглаживая при этом рукой по моей штанине — с целью немедленно отпраздновать покупку. Пришлось убрать её руку и пообещать не задерживаться и всё отметить вечером. Вздохнув, она согласилась.

«Пора бы уже и к графу Гаросса заглянуть, — подумал я, идя во дворец, — ведь обещал». Решив не откладывать дело в долгий ящик, я подошёл к офицеру, который скучающе играл с кончиком белого с золотом шарфа, выдающего его звание.

— Добрый день, господин офицер, — вежливо приветствовал я его, поскольку офицером мог стать только дворянин.

— Добрый, — слегка подтянулся тот, увидев мою одежду.

— Не подскажете ли, как мне увидеть маркиза или графа Гаросса?

— Простите, могу я узнать ваше имя? — ещё больше заинтересовался он.

— Барон Максимильян, — слегка удивился я такому его оживлению.

Офицер сразу же оттолкнулся от крыльца, которое подпирал, и, явно обрадованный возможности покинуть поста и развеяться, крикнул сержанта.

— На вас давно выписан пропуск, — дав сержанту краткие инструкции, повел он меня по жилому крылу дворца. — Маркиз распорядился проводить вас к нему в любое время, либо в кабинет, либо в его личные покои.

— Он живёт во дворце? — слегка удивился я. — Обычно дворяне такого уровня живут в собственных особняках.

— Маркиз… — офицер сделал паузу, подбирая слово, — …очень необычный человек.

— Чрезвычайно интересно. Видите ли, я совершенно не знаком с ним, хотелось бы узнать что-нибудь от осведомленного человека, — разговор становился всё интереснее.

— Скажем так, — офицер посмотрел на меня, словно оценивая, как ему могут аукнуться его слова, — маркиз посвящает всё своё время работе, забывая о себе и родных.

— Учитывая то, с какой осторожностью вы подбираете выражения, я могу предположить, что маркиз — довольно влиятельное лицо? — открыто улыбнулся я офицеру.

— Рассказываю вам потому, что наслышан о вас и вашей репутации, — офицер склонил голову в знак уважения. — Подобный человек не станет наушничать.

— Чрезвычайно благодарен вам за такую оценку, — я поклонился, слегка удивлённый. — Могу я узнать ваше имя?

— Барон Жазарэ, к вашим услугам, — снова поклон.

— Будем знакомы, — я протянул ему руку и ответил на крепкое рукопожатие.

— Так вот, — сказал он, когда мы продолжили путь, — маркиз только кажется находящимся в тени великих герцогов. На самом деле ни один из них не станет у него на пути. В руках маркиза находится Монетный двор, а также золотые и серебряные рудники его величества.

— Аааа, — протянул я, — если начнут сильно на него давить, он увеличит производство серебряных монет на Монетном дворе, и тогда монеты герцогств могут сильно подешеветь?

— Что-то вроде этого, — офицер улыбнулся одним уголком губ.

«Интересно, — всплыла в голове мысль, — очень интересно».

— Наверное, он из тех трудоголиков, которые тянут большую часть работы, — произнёс я вслух, — в то время, когда другие отдыхают.

— Его величество не раз высоко оценивал труд маркиза, — уклончиво ответил барон. — Вот мы и пришли.

Мы остановились перед тяжёлой дверью, обитой железными полосами и охраняемой двумя нубийцами.

— Барон Максимильян, к маркизу Гаросса, — произнёс барон, и гвардейцы молча посторонились.

— А мне, к сожалению, пора возвращаться, — барон протянул мне руку, прощаясь, — до конца смены ещё очень далеко.

— Приятно было с вами познакомиться, — я вежливо пожал руку и поклонился.

«Ну-с, посмотрим, что у вас тут за маркиз», — с такой мыслью я постучался в дверь и, дождавшись разрешительного восклицания, вошёл внутрь.

Ещё даже не переступив порог, я проникся обстановкой: кабинет маркиза напоминал небольшую библиотеку со множеством стеллажей, а где-то за ними, в глубине помещения, был виден свет и темнел стол. Идя между полок, я присматривался к аккуратно расставленным на них книгам и свиткам. Каждый стеллаж был пронумерован и имел свои обозначения, правда, я в них ничего не понял. Неожиданно библиотека закончилась, и я попал в небольшую комнатку, залитую светом из окна с мутноватым, но всё же достаточно прозрачным для проникновения лучей светила стеклом. Сбоку от окна располагался широкий стол, заваленный кипами пергамента, а за ним, склонившись над бумагами, сидел хозяин. Я молча подошёл к столу и присел на свободный стул, которых возле стола было несколько. Хозяин промычал что-то извиняющееся, показав пером на лист, и мне пришлось ждать, пока он закончит работу.

За это время я успел хорошо рассмотреть маркиза. Вероятно, невысокого роста, так как сидя он едва виднелся из-за стола, лысоват, скорее всего с испорченным зрением, потому что он чуть ли не уткнулся носом в пергамент, записывая в него что-то. Я прикинул его возраст, вероятно лет сорок с небольшим, по местным меркам уже старик.

— Прошу меня извинить, барон, — маркиз быстрым росчерком поставил свою подпись и отложил листок на край стола. К моему удивлению, сбоку открылась дверь, в комнату беззвучно вошёл слуга и забрал написанное, хотя маркиз не подал никаких видимых мне знаков.

— Это моя вина, маркиз, — я встал и поклонился. — Я обещал графу посетить его и вас в обед, но столичные дела совсем меня закрутили, только сегодня выдалось несколько свободных часов, и я решил выполнить своё обещание. Так что я сам должен просить прощения за то, что оторвал вас от работы.

Маркиз внимательно на меня посмотрел, и я заметил, насколько у него утомлённое лицо и не выспавшийся вид. Он потёр глаза руками и сказал:

— Сын, едва успев оправиться от ран, уехал в имение на охоту, — он осуждающе покачал головой. — Так что ваши извинения не принимаются, барон, он должен был более внимательно относиться к своим приглашениям.

— Видимо, у графа появились срочные дела, — я попытался защитить Гароссу, всё-таки он был со мной любезен на поле.

— Нет у него дел, — отрезал маркиз чересчур резко, — юбки, лошади, охота — вот и все его дела.

Не зная, что сказал, я замолчал, повисла неловкая пауза.

— Я наслышан о вас, барон, — нарушил молчание маркиз, внимательно посмотрев на меня. — В таком возрасте — и уже солидная должность, своё дело, и весьма успешное. Похвально, похвально.

— Вы слишком завышаете мои скромные заслуги. В деле мне принадлежит всего одна треть, — не стал скрывать я.

— Это неважно, — маркиз побарабанил пальцами по столешнице, — важен сам факт. Протекции у вас, как я знаю, нет, его светлость слишком занят своими делами, чтобы участвовать в вашем, а вы, тем не менее, справляетесь, и вполне успешно. К тому же, как меня информировали, кроме всего прочего, вы ещё и отличный боец. Должен сказать, что удивлён.

— Живу в глуши, приходиться учиться многому, чтобы сохранить жизнь и здоровье, — легко улыбнулся я.

— Достаточно скромен, чтобы принижать свои заслуги, — вслух, но явно про себя проговорил маркиз, слегка задумавшись.

Я промолчал.

— Господин барон, откровенно говоря, я не ожидал ничего особенного от нашей с вами встречи, — маркиз сделался серьёзен. — Собственно, я думал, что отдам вам долг вежливости и признательности, в связи с приглашением моего сына, но сейчас у меня складывается о вас хорошее впечатление. Вы не будете возражать против того, чтобы рассказать мне некоторые подробности о вашем предприятии, связанном с гномами? Мне бы хотелось оценить ваш профессионализм и подход к делу.

— А зачем это вам? — удивился я резкой смене стиля разговора от «непринуждённо-дружеского» к варианту «начальник — подчинённый».

— Хотелось бы понять, насколько вы образованы и умелы, — он стряхнул с рукава невидимую пылинку. — К сожалению, не всегда люди являются теми, кем выглядят.

— Совершенно с вами согласен, — ответил я, и только после того, как ответил, понял, что и вопрос, и ответ прозвучали на таронском языке.

— Где вы изучали таронский? — даже не мигнув, спросил маркиз уже на другом языке, очень похожем на диалект кочевников.

— То там, то сям, — ответил я на том же языке.

— Думаю, этот же ответ я получу, если спрошу, где вы изучали газарский? — слегка прищурившись, на ужасном гномьем спросил он.

— У вас скверное произношение, маркиз, прошу меня извинить, — ответил я на нём же. — При гномах вам лучше не демонстрировать знание их языка.

— Хорошо, — маркиз не выглядел удивленным. — Всё же расскажите мне о своём деле: как решились на него, как уговорили спонсоров, что сделано за это время?

Я уже понял, что маркиз расспрашивает меня не просто так, видимо, он намерен сделать мне какое-то предложение, и поэтому выясняет мои способности. Собственно, поэтому я и отвечал на его расспросы — заручиться поддержкой такого влиятельного человека никогда не бывает лишним.

Слегка восстановив в памяти события, я стал рассказывать, опуская всё, что могло выдать тайны мои или гномов. Я говорил и говорил, а маркиз раз за разом уточнял отдельные моменты и детали. На какие-то вопросы я отвечал, некоторые пропускал мимо ушей или делал вид, что не понимаю, о чём идёт речь. Думаю, проговорил я около двух часов. Закончив, я устало откинулся на спинку стула, маркиз был очень дотошен, мне стоило огромных усилий уклоняться от таких вопросов, например, как способ быстрой переброски такого множества поселенцев, и прочих подобных.

— Я в затруднении, барон, — маркиз снова первым нарушил тишину.

Я поднял голову и встретился с его внимательными глазами.

— И в чём же затруднение, маркиз?

— Вам сколько лет? — он следил за моей реакцией на свои слова.

— В этом году будет восемнадцать.

— Вы ещё несовершеннолетний? — удивился он.

— Совершеннолетний, — я нахмурился, странно, что он не знал о событиях годичной давности. — Я присягнул его светлости раньше положенного срока, чтобы не жить с опекуном.

— Та-а-а-к, — протянул он, ещё более внимательно глядя на меня.

— И каков вердикт? — хмыкнул я, — я удовлетворяю вашим требованиям? Вы, наконец, скажете мне, что хотите предложить?

Маркиз засмеялся сухим смехом.

— Да, составил, барон, — отсмеявшись, ответил он, вставая из-за стола. — Понятное дело, что большую часть своих секретов вы утаили, но можно хотя бы поинтересоваться, кто вас воспитывал?

— То одни, то другие, — я улыбнулся ему, показывая, что мои секреты — это мои секреты.

— Хорошо, — он недовольно нахмурился, но продолжил: — Как вы относитесь к тому, чтобы стать официальным представителем нашей торговой палаты у гномов?

— С трудом представляю себе, что это за должность и каковы задачи того, кто её исполняет, — в свою очередь нахмурился я.

— Думаю, для вас не секрет, в каком состоянии находится у нас торговля с гномами, поэтому я хочу сделать вас нашим представителем, и уже через вас закупать товары у гномов, продавая им наши.

Я чуть не засмеялся, удержавшись с большим трудом. Маркиз предложил мне то же самое, что и таронские торгаши, а я-то рассчитывал на большее, после такого допроса.

— Простите, маркиз, но это не в моих силах, — отказался я. — Я не могу ссориться с гномами, поскольку моё предприятие находится на их территории. У меня нет практически никакого влияния на его величество Торгидора, поэтому я не стану влезать в это дело.

«Тем более, что ты слегка опоздал, — хмыкнул я про себя, — таронцы обошлись без подобных расспросов, да и работать с ними мне гораздо комфортнее. Чем меньше надо мной будет чиновников из нашего королевства, тем лучше, а таронцов, в случае чего, всегда можно прижать к ногтю».

— Жаль, — разочарованно ответил он, на глазах теряя ко мне всякий интерес, и возвращаясь на своё место. — Что ж, рад был знакомству с вами, барон.

— Взаимно, маркиз, — я понял, что аудиенция закончена и быстро поднявшись, повернулся к выходу.

— Можно поинтересоваться, о чём вы говорили с представителем таронских торговых гильдий? — в спину, безразличным голосом спросил он.

«Ого, дяденька, — изумился я, — какие мы информированные!».

— Они предложили мне то же самое, — я повернулся к нему, и решил его немного подколоть, — правда, обошлись без допроса. Для такого несерьёзного дела им оказалось достаточно того, что я единственное официальное лицо, которое сейчас находится на территории гномов.

Маркиз глянул на меня таким жёстким взглядом, что я резко вспомнил кто передо мной.

«Не понял, это я к нему случайно зашёл, или он меня к себе вызвал? — задал я себе вопрос. — Вроде бы приглашение на совместный обед граф делал без каких-либо задних мыслей». Моя спина покрылась липким потом. «А что, если маркиз устроил саму мою встречу со своим сыном?» — такая мысль испугала меня, ведь если это так, я с самого своего приезда был под колпаком не только Валенса.

— Скажите, маркиз, а наша сегодняшняя встреча случайна? — я спокойно на него посмотрел и заметил, как у него дрогнули пальцы на руках. — Слишком уж хорошо вы подготовлены к беседе, для простого неформального общения.

— Конечно, случайность, — маркиз ответил спокойно, но, для моего теперь уже внимательного взгляда, не очень убедительно, — Откуда вообще такие фантазии?

Я промолчал.

— И что же вы ответили уважаемому таронцу, барон? — продолжил он.

— Сказал, что подумаю, — я не знал, насколько он информирован и в курсе дел, поэтому не стал врать на прямой вопрос.

— Мне почему-то вы сразу отказали.

— Я и с ними до сих пор не уверен, что дело выгорит.

Маркиз вышел из-за стола и подошёл ко мне, он действительно оказался маленького роста, не дотягивал мне до подбородка.

— Но им вы не отказали сразу!

— Маркиз! — я начал раздражаться. — Вы сначала предложите что-то, что меня заинтересует, тогда и будем разговаривать. Пока же я не вижу в вашем предложении ничего, что мне требуется, или же такого, что я не смогу получить в другом месте.

Маркиз, услышав мои слова, мгновенно успокоился и, отступив на шаг, опёрся о столешницу. Странно, но после моих слов он выглядел очень довольным.

— Простите, барон, просто небольшая проверка, — он улыбнулся уголками рта. — Мне не нужен человек, который соглашается на первое же предложение, не оговорив выгоды для себя. Случится одно из двух: либо он станет воровать, либо спустит дело в сточную канаву.

— Маркиз, скажу вам откровенно, — по-прежнему раздражённо ответил я, — у меня нет времени играть в игры, поэтому мы либо расстаёмся, либо вы выкладываете своё предложение.

— Предложение то же, но с небольшим дополнением, — усмехнулся маркиз. — Как вы смотрите на то, чтобы войти в состав Торговой палаты?

— А зачем мне это? — удивился я.

— Скажем так, — маркиз тщательно подбирал слова, — вы вступаете не на обычных условиях, внося пай за членство, а предоставляете палате услуги, за которые и получаете прибыль от всех её сделок.

— Что вы имеете в виду, говоря «всех»? — ухватил я нужное слово, — Значит ли это, что в том числе и от тех, в которых я не буду принимать личного участия?

— Совершенно верно, — маркиз покивал головой. — Прибыль акционеров сильно зависит от труда каждого, но не от одного из них в отдельности.

— Это предложение очень заманчиво, в отличие от первого, — я действительно задумался, ища подводные камни в словах маркиза. — Но вот конкретно вам какой резон в этом?

— Я тоже являюсь одним из акционеров, — он усмехнулся, — небольшой вклад в обеспечение безбедной старости, если хотите.

— Считаете рынок гномов настолько нереализованным, что готовы принять в акционеры ещё одного человека?

— Тот, кто проникнет на этот рынок и будет закупать товары гномов, а самое главное — продавать им то, чего они сами производить не могут, станет на нём монополистом на ближайшие пять-десять лет, — честно ответил маркиз. — Ну, так как?

— А как палата отнесётся, например, к тому — это чисто гипотетическое предположение — что я буду торговать не только с ней? — задал я щекотливый вопрос.

— Если вы про таронцев, то ради Единого, — отмахнулся маркиз. — Не забывайте, что доходы, от сделок проведенные через вас идут в общий котел, и чем больше вы заключите сделок, тем больше доход получит палата, и вы как её акционер.

— Маркиз, раз вы со мной откровенны, то и я буду откровенен с вами. На сегодняшний день, — я поднял указательный палец, — я могу обещать вам провести предварительные переговоры с королём Торгидором, это обязательное условие. Без его согласия на территории гномов мне и пальцем пошевелить не удастся. Только после этого я буду в состоянии дать вам конкретный ответ. Если хотите, можете к тому времени подготовить экземпляры договора между мной и торговой палатой, я ознакомлюсь с условиями, и мы с вами примем окончательное решение.

Эти мои слова, по-видимому, не очень понравились маркизу, но выхода не было, поскольку я чётко объяснил свою позицию в отношениях с гномами.

— Не хотелось бы, чтобы вы затягивали с решением, — тем не менее достаточно спокойно ответил он, — сами понимаете, такие предложения очень быстро теряют силу.

— Я учту это, маркиз, — я поклонился ему.

— До встречи, барон, — он махнул рукой, показывая, что аудиенция закончена и я могу удалиться.

«Мда, а я-то наивный! — шёл я по коридору за слугой, который вёл меня в Рубиновый зал. — Тут люди свои шаги на пять ходов вперёд рассчитывают, не то, что я. Интересно, а сына он специально попросил вызвать меня на дуэль и пригласить в гости, или просто ловко воспользовался сложившейся ситуацией?».

«Капец, разворошил осиное гнездо, — продолжал размышлять я. — Всем нужен выход на гномов, и ради этого готовы пойти на любые меры. С одной стороны, мне это, конечно, выгодно, поскольку не нужно организовывать свои караваны, охрану и прочее, знай сиди себе и перегружай с одних телег на другие, беря с этого процент. А с другой — окажусь втянут не только во внутригосударственные разборки, но ещё и в межгосударственные».

Я замедлил шаг и прокрутил в голове последние события, затем снова заспешил за удалившимся по коридору слугой.

«В общем-то, меня и без того со всех сторон прижали так, что дальше некуда. Орден паладинов, гномы, Валенса, Нариг, торговцы — все успели втянуть меня в свои интриги, и все преследуют исключительно свои интересы. Они, наверное, думают, что как только торговля наладится, меня можно будет безболезненно заменить на посту посла своим человеком, налаженное дело покатится, как по рельсам. Придётся их в этом разочаровать, хотя бы путём организации рынка не у гномов, а рядом со своим поселением. Нельзя дать им возможность торговать с гномами напрямую, это и ослабление моих позиций, и возможность Старейшинам гномов снова захватить торговлю в свои руки».

Впрочем, я тут же перестал ломать голову над этим вопросом, всё равно дело не сиюминутное. На данный момент передо мной стояла первостепенная задача избавления от паладинов и священников, никак нельзя было допустить, чтобы они попали в мою общину и там укрепились. В этом случае мне мало что удастся сделать, при малейшем конфликте крестьяне встанут на сторону церкви, а усмирять их с помощью гномов мне категорически не хотелось.

Я уже не раз и не два обдумывал, каким образом в этой ситуации можно обойтись без убийства священнослужителей, но так ничего придумать не смог. Если хоть один из компании этих святош останется в живых, наша роль в исчезновении остальных неминуемо станет известна Ордену. Я не питал никаких иллюзий относительно того, как на подобное известие отреагирует брат Антоний, меня сразу же сожгут на костре, и ни на чьё заступничество рассчитывать не придётся. Тот же герцог немедленно от меня открестится, уж лучше потерять деньги, чем влияние.

«В общем, нет никаких вариантов, кроме ликвидации», — принял я решение, которое конфликтовало с моей совестью. Всё-таки предстоит убивать ни в чём не повинных людей, это не бандитов по ночам резать. Как бы гадко и цинично это не было, для дела придётся пойти на крайние меры, нет ни времени, ни возможности на поиски другого выхода из сложившейся ситуации.

Пока я всё это обдумывал, мы дошли до зала. Наградив слугу серебряной монетой, я направился к своему излюбленному месту.

— Господин барон? — ко мне подошёл чопорный слуга в ливрее цветов королевской династии.

— Да?

— Вам послание, — слуга сунул мне в руки конверт и, развернувшись, заспешил к выходу из зала.

Я заинтересованно вскрыл конверт и обнаружил внутри записку.

«Третьего сариса, второй ряд, третья палатка, Агрис».

«Угу, таронцы, — я скомкал и положил записку в карман, — что-то герцог молчит, пара бы уже и дать о себе знать».

Остаток дня прошёл в нервном возбуждении, ещё более усилившемся вечером. После вчерашнего почти провала я очень боялся, что сегодня результат будет таким же. Мало того, что люди перестанут в меня верить, так ещё и с убийцами не разберусь, ведь я пообещал Антонию, что уеду через пять дней, на разборки с гильдиями мне оставалось всего два.

Карета ждала меня на том же месте, правда, в этот раз одеваться пришлось дольше, учтя опыт прошлой стычки, и я, и нубиец надели кольчуги и латы, защищающие конечности.

— Надеюсь, сегодня всё пройдёт успешнее, — обеспокоенно сказал я, переодеваясь.

— Ага, мечтай, — отозвался нубиец. — Весь город гудит, самую свежую новость обсуждают: мол, на гильдии убийц наехала неизвестная компания с весьма необычным методом работы — сначала всех убивают, потом разговаривают.

— То есть сегодня бандитские логова защищены ещё лучше, — тяжело вздохнул я.

— Да не волнуйся, Загиял отлично поработал, и мы знаем расположение почти каждого караульного у них внутри, не говоря уже о схемах домов, — обнадёжил меня нубиец.

— Если сегодня потерпим неудачу, это будет крах всему, — настроение резко начало портиться. — Завтра наш последний день в этом городе.

— Значит, сегодня надо приложить больше усилий! — нубиец был категоричен и не допускал лишних мыслей перед схваткой. — Так что выкинь всё из головы и приготовься к бою, не хватало ещё, чтобы люди тебя в таком настроении увидели!

— Понял я, понял, — отмахнулся я от него.

Я очень удивился, когда началась атака на убежище. Все бойцы, в отличие от первого раза, не ломились внутрь гурьбой, а действовали тройками. Молча, без каких-либо команд наша атакующая волна разделилась на группы, которые принялись растекаться по дому, проникая внутрь через открытый нами потайной люк. Скользнув вслед за Роном, я едва не споткнулся о тело, лежащее недалеко от входа. Рон и все остальные выставили перед собой узкие, но длинные щиты. «И это нубиец учёл», — с завистью подумал я, ведь совсем забыл об арбалетчиках, которые в прошлый раз нам чуть всё не сорвали.

Меня задвинули за спину Ортеги, который своим щитом и телом мог прикрыть двоих таких, как я. К счастью, щиты не потребовались. Хотя меры по охране были предприняты усиленные, но совместное планирование операцией со стороны шамана, Рона и нескольких отставных гвардейцев позволило нам захватить здание практически без потерь. Три раненых бойца, по сравнению с десятком убитых обитателей штаб-квартиры, явно были не в счёт. Можно было подумать, что мы ошиблись с объектом налёта, так гладко всё прошло, но то, что все трупы были с оружием в руках, а на втором этаже мы разграбили довольно солидную оружейную, места для сомнений не оставляло.

— Отлично, — нубиец был в приподнятом настроении, когда мы подсчитали потери и трофеи на крыльце здания, ещё не занявшегося пожаром.

— К следующему? — спросил я у него, нубиец кивнул и тихо отдал команду. Через пару минут к воротам подкатило несколько подвод, которые, после того, как в них разместились здоровые гвардейцы с щитами и оружием, начали по очереди исчезать в тёмных закоулках.

Закончили мы только под самое утро, когда предрассветный туман стелился по улицам бедных кварталов. За эту ночь мы вычистили и сожгли пять домов с находящимися там представителями разных гильдий, при этом, к сожалению потеряв двух своих. Один из них имел на иждивении жену и маленького ребёнка, а второй — престарелую мать. Я попросил друзей погибших передать их семьям вознаграждение за утерю кормильцев, двести и сто золотых соответственно, а также вручил небольшие премии всем раненым, чтобы те могли до выздоровления жить, не выходя из своих домов.

Домой я возвращался, шатаясь от усталости, но очень довольный. К тому же там меня ждали обильный завтрак, мягкая постель и своя женщина, к которой я испытывал определённую симпатию. По привычке оставлять своё прибытие незамеченным я перемахнул через забор и в рассветной полутьме направился к дому, со стороны пристройки для слуг. Предыдущие покушения оставили в моей душе свой след, к тому же последнее из них доказало, что и дома нельзя чувствовать себя в полной безопасности, поэтому двигался я осторожно, прислушиваясь к каждому звуку.

Неожиданно услышав тихие голоса, я сразу же насторожился, и начал подкрадываться к источнику звуков, стараясь не издавать даже шороха. Вскоре стало понятно, что говорят мужчина и женщина. Мужской голос был мне незнаком, а вот в женском я распознал знакомые нотки. Моё сердце судорожно забилось, и я замер на месте, чтобы не выдать себя.

— Алан, я же предупреждала тебя, приходить ко мне сюда очень опасно, — в голосе Агнессы слышалась настоящая паника. — Это не мальчишка, а дьявол во плоти, а от его телохранителей у меня вообще мурашки по коже, особенно от старика. Когда он смотрит на меня, мне кажется, что его взгляд пронизывает насквозь.

— Вечно ты трясешься по пустякам, — мужской голос был снисходителен, — обычный мальчишка, что с него взять?

— Мне кажется, что именно этот мальчишка режет ваши хвалёные гильдии, как цыплят, — голос хозяйки стал язвителен.

— С чего ты взяла? — голос мужчины сразу посерьезнел.

— В первом нападении участвовало три человека, это раз, — Агнесса заговорила ещё тише, мне пришлось лечь на прохладную землю и ползком подобраться поближе, так, что я уже различал стоящие возле стены силуэты. — Потом он договорился с бывшими гвардейцами, якобы для переезда в его края, и в следующем нападении участвовали больше дюжины опытных воинов, вырезавших гильдию Орка. И в-третьих, каждое утро я вижу на его теле явные следы драк, которые уж точно не могли случиться во дворце короля.

— Мальчишка и его телохранители, говоришь? — задумчиво протянул мужчина, стоявший ко мне спиной. — Что ещё ты про него узнала?

— Алан, прошу, не бери на него заказ, — Агнесса прильнула к мужчине. Когда я увидел, как головы склонились друг к другу, меня с ног до головы окатила волна дикой ярости. — Я так боюсь за тебя!

— Ты же легко можешь его отравить, сама говорила, он ест у тебя, не проверяя кушанья, — задумчиво ответил мужчина, оторвавшись от поцелуя.

— Нет!!! Ты что, Алан!! — истерично вскрикнула она. — Я никогда не посмею, я боюсь! Вспомни трактир, с какой жестокостью и хладнокровием они перерезали там всех, прямо как скот на бойне!

— Ладно, я сам разберусь, — его голос стал презрительным, — ты всегда была трусихой. Мною он не интересовался?

— Он мне вообще ничего не рассказывает и ни о чём не спрашивает, — она опять прильнула к нему.

— Ладно, попытайся выведать у него, что он сегодня-завтра планирует делать, — голос мужчины стал категоричен, — и где хранит деньги. Заказ заказом, а деньги лишними никогда не бывают.

— Хорошо, любимый, я постараюсь, — женщина попыталась его поцеловать, но мужчина уклонился.

— Мне пора, Агнесса, буду ждать от тебя вестей.

— Хорошо, я пришлю девушку, как обычно.

Мужчина отвернулся и направился в глубь сада, туда, где выхода, по идее, не было.

«Нам есть о чём с тобой поговорить, родной, — мои губы растянулись в дьявольской ухмылке, — о многом надо поговорить». Я поднялся с земли и скользнул за ним. Дождавшись, когда он подойдёт к ограде, заросшей вьющимся плющом, и нагнётся, чтобы открыть невидимую калитку, я в два шага подскочил к нему и ударом каменной плитки, выдранной из дорожки перед домом, отправил в нокаут. Мужик мешком рухнул на землю. Я осмотрелся по сторонам, ничего подозрительного не увидел и не услышал, поэтому, подхватив бесчувственное тело под мышки, отволок его в дальний угол сада. Проверив пульс, я забежал в дом прислуги и утащил одну из скатертей.

Когда я вернулся на место, там откуда-то уже появился Загиял, переводивший недоуменный взгляд с меня на валявшуюся на земле бесчувственную тушку. Раздирая скатерть на полосы, я быстро пересказал шаману содержание подслушанного разговора. Брови шамана немного поднялись, и он принялся помогать мне связывать мужика.

— Рон где?

— Одежду повёз в чистку, как обычно.

— Далеко?

— Нет, рядом совсем, скоро должен вернуться.

Мы обменивались скупыми фразами, затягивая узлы и запихивая в рот неизвестному кляп. Вскоре тот стал похож на гусеницу, которая решила окуклиться.

— Рон вернулся, — шаман показал мне глазами в сторону дома. — Веди его сюда, я посторожу, кажется, он уже приходит в себя.

Я кивнул и побежал к дому. «Нужно побыстрее вывозить отсюда этого типа, — метались в голове мысли, — уже светает, и в саду нельзя будет так спокойно перемещаться».

С нубийцем я встретился на полпути, не найдя шамана на месте, тот сразу же отправился на поиски и столкнулся со мной на выходе из дома прислуги. Приложив палец к губам, я помчался обратно, озадаченный Рон последовал за мной.

— Рон, нужна карета, и быстро, — закончил я краткое повествование, теперь уже для негра, — на карету мало кто обратит внимание, к тому же пленника можно пристроить на полу, незаметно. Тем более, что из сада есть потайной выход.

Я показал рукой на кусты ограды.

— Рано ещё, но попробую, — тут же отозвался он и скрылся в указанном направлении.

— Пришёл в себя, — сообщил шаман, показав мне на мужика.

Тот, услышав эти слова, сразу повернул к нам голову. При виде меня и Загияла его глаза сначала расширились, а затем зажглись бешенством. Он дёрнулся всем телом, но не смог даже пошевелиться.

— Спокойнее, — тихо сказал я ему, — а то придётся повторить приём «камень по голове».

Мужик сразу притих, только яростно сверкал на нас глазами.

Рон отсутствовал уже двадцать минут, и я стал порядком волноваться, поскольку улицы оживали, а когда я в очередной раз высунулся из-за забора, чтобы проверить, приехал ли он, то увидел, что из некоторых соседних домов начали потихоньку появляться люди, направляющиеся по своим утренним делам.

Наконец шаман ткнул пальцем в сторону той части ограды, где находилась потайная калитка. Она открылась, и показавшийся там Рон быстро замахал нам рукой. Подхватив с шаманом тяжеленного мужика, мы потащили его к лазу. Вплотную к нему, на тихой, заканчивавшейся тупиком — что обеспечивало отсутствие движения — улице стояла наёмная карета.

Пристроив замотанного пленника между сиденьями, Рон влез на козлы, а мы с шаманов уселись внутри, уперев ноги в лежащий на полу тюк. Карета тихо тронулась и неспешно поехала куда-то. Я не стал интересоваться направлением движения, так как Рон лучше меня знал, где можно было бы спокойно поговорить с пленником.

Теперь, когда волнение от стычки улеглось, я погрузился в раздумья, соображая, кого винить в случившемся, наивного себя или Агнессу. «Актриса она, конечно, замечательная», — текли мрачные, но какие-то вялые мысли, в полном контрасте с бушевавшем в груди ураганом чувств. Уже во второй раз меня кидали женщины, которые мне очень понравились, причём так, что и тогда, и сейчас на душе было так погано, хоть вой.

Гадко было чувствовать, что тобой воспользовались, хотя никаких, даже малейших поводов к этому ты не давал.

«Она говорила ему «любимый», значит, они давно знакомы», — продолжал тупо размышлять я, когда почувствовал, что карета съехала с каменной мостовой на немощёную дорогу. Выглянув в окно, я увидел, что мы выехали из города и движемся к расположенной неподалёку деревне, за которой начинался лес.

«Ведь спала со мной, ласкала, и что? Всё потому, что её любимый попросил добыть информацию!», — я старательно сдерживал себя, чтобы не пнуть лежащего пленника, злость просто клокотала во мне.

«Сатти хоть из страха спала, а эта тварь по расчёту», — настроение моё портилось с каждой секундой, а пленник, поймав мой взгляд, с вызовом уставился на меня.

Наконец карета остановилась, и я увидел, что мы съехали с дороги в лес, укрывших от возможных любопытных взглядов кустами и густым подлеском. Дверца экипажа открылась, и появившийся нубиец быстро сказал.

— Тащите его на поляну, тут недалек, а я пока карету спрячу да лошадям корм задам.

Поляна действительно оказалась совсем рядом, метрах в ста, и, свалив пленника на траву, я присел на поваленное бревно, весьма кстати оказавшееся в самом её центре.

Шаман подошёл к мужику, вынул кляп, а затем присоединился ко мне. Мы сидели, и, в ожидании Рона, играли с молча скалившимся на нас пленником в гляделки. Вскоре появился нубиец и уселся на бревно рядом со мной.

— Ну что ж, давай знакомиться… — я сделал тяжёлую паузу, обращаясь к пленнику, — …Алан.

Захваченный усмехнулся и сплюнул в нашу сторону.

— Какой невоспитанный, — скривился нубиец, приподнимаясь с бревна.

— Погоди, Рон, — я жестом велел сесть ему на место, нубиец нахмурился, но подчинился.

— Я расскажу тебе всё один раз, а после этого ты сам примешь решение, — обратился я к мужику. — Есть два варианта развития событий. Первый: ты нам всё рассказываешь, и мы тебя убиваем не больно, а второй — ты умираешь долго и мучительно, но при этом опять же всё рассказываешь. Я доступно выражаюсь?

Мужик, не переставая ухмыляться, смотрел на нас.

— Похоже, он принимает нас за Красный крест, — поделился я своим мнением с окружающими. На меня недоумённо уставились все трое.

— Есть такая организация, которая бесплатно помогает всем вокруг и ничего не берёт за свои услуги, — пояснил я.

— Бред какой-то, — не поверил мне нубиец. — Долго бы они у нас прожили, интересно?

— В общем, я правильно тебя понял? Ты выбрал второй способ? — лично мне не хотелось прибегать к пыткам, но время сильно поджимало, поэтому выбора не было.

Мужик снова скривился, но ничего не сказал.

— Рон, достань, пожалуйста, точильный камень, — я решил не тратить себе нервы и воспользоваться опытом гестапо во Второй мировой войне.

Шаман заинтересованно на меня посмотрел.

— Вставь ему в рот деревяшку пошире и стачивай зубы, сначала нижние, а затем верхние, пока не начнет говорить, — я сделал спокойное лицо и для виду зевнул, краем глаза наблюдая, как на лице у пленника впервые отразилась обеспокоенность.

— Интересно, — шаман посмотрел на меня, — никогда не слышал о таком методе.

— Сейчас увидишь, обычно он бывает очень действенным, — я покрутил рукой в воздухе, хотя самого начало мутить, вид пыток на меня по-прежнему действовал удручающе.

Через минуту пришлось сделать вид, что мне приспичило помочиться, потому что я хоть и догадывался о последствиях применения такой пытки, но наблюдать её воочию оказалось чересчур. Под сдавленный вой дёргающегося тела мужика, сопровождаемый разбрызгивающейся кровью и осколками зубов, я метнулся в кусты, где меня вывернуло наизнанку.

Когда я вернулся, Рон вытирал руки об траву, а мужик лежал без сознания.

— Слишком эффективно, — прокомментировал шаман, — даже не ожидали такого. Я боюсь спрашивать тебя, Макс, что ты ещё знаешь из области заплечных дел.

— Не очень много, — при виде тела меня снова замутило. — У нас мало времени, надо привести его в чувство.

Через пять минут перед нами сидел совершенно другой человек, не тот, что перед началом пыток был так в себе уверен.

— Ты по-прежнему настаиваешь на втором варианте? — я снова деланно зевнул, на самом деле мне нужно было глотнуть свежего воздуха, чтобы снова не замутило при виде того, что раньше было ртом человека.

— Нет, — со страшным сипом и шипением едва разборчиво ответил тот, шевеля окровавленными губами.

— Уверен? — я едва снова не побежал к кустам, желудок опять подступил к горлу. — Если придётся тебя снова уговаривать сотрудничать, то применяться будут менее гуманные методы.

— Куда ещё негуманнее-то? — изумился Рон.

— Можно, например, разбить камнем каждый сустав на пальцах, — припомнил я ещё одну пытку. — Сначала рук, потом ног. Не поможет — перейти к локтям, коленям… В теле человека много суставов.

После моих слов настала тишина, видимо, каждый переваривал степень эффективности пытки. Больше всех проняло Алана.

— Нет, я всё расскажу, — прошепелявил он.

— Отлично, — я снова сел на бревно, — тогда повторяю свой первый вопрос. Ты кто такой?

— Алан, друг Агнессы, — ответил он, — мы давно знаем друг друга.

— Мне это вообще не интересно, кто и с кем дружит, — я скривился. — Сам ты кто такой?

— Друг Агнессы… — начал было он.

Моё терпение лопнуло, я разозлился. «Он нас за дураков, что ли, держит? — подумал я, и внезапно меня осенила догадка. — Да ведь он не подозревает, что я слышал их разговор, думает, что о заказе мне ничего неизвестно! Нужно сыграть на этом».

— Рон, разбей ему пальцы правой руки, — приказал я нубийцу, который тут же поднялся с бревна и принялся озираться в поисках камня. На сей раз мужик, видимо, решил не проверять на себе эффективность пытки, так как сразу же прервал молчание.

— Стойте, стойте! — он пытался говорить быстро, но стало только хуже, звуки, которые вылетали из его разбитого рта, были едва понятны. — Я просто маленький человек в банде Орка, вот и всё! Он послал меня взять заказ у вашей хозяйки, а почему, зачем, что там между вами случилось — не знаю, не моё это дело!

— Алан, — я махнул рукой нубийцу, чтобы он приступил, — если ты думаешь, что попал к нам случайно, то лучше тебе отказаться от этой мысли как можно быстрее. Если я не услышу от тебя правдивую информацию о тебе и твоей гильдии, ты очень скоро превратишься в кусок мяса.

Мои последние слова дошли до него секундой спустя, перед этим нубиец опустил тяжёлый камень на его палец. Раздался даже не крик, а вой. Нубиец замахнулся во второй раз, но крик мужика его остановил.

— Стойте!!

— Слушай, Алан, — я обратился к мужику, — ты соврал мне уже второй раз, поэтому Рон закончит пока с твоей рукой, и мы сделаем перерыв. Если ты за это время не одумаешься, больше перерывов не будет.

Мне пришлось прикрыть глаза, чтобы не видеть завершение работы Рона. Правда, мужик её тоже не увидел, поскольку на последнем пальце опять потерял сознание. Пришлось возиться с приведением его в чувство.

— Надеюсь, до тебя всё дошло? Или ты хочешь, чтобы я вспомнил другие пытки из своего арсенала? — я посмотрел ему в глаза, где начал плескаться самый настоящий ужас.

— Ты не подросток, — с натугой прохрипел он, — Агнесса была права.

Я подошёл ближе, наклонился над ним и, впившись в его лицо взглядом, перечислил несколько способов дознания, о которых читал как-то в Интернете. Лицо мужика сделалось белым, а Рон и Загиял удивлённо переглянулись.

— Так что говори всё, пока не почувствовал их на себе. Это последнее предложение, — я уселся на место.

— Меня зовут Алан Аскал, — он хрипел от боли, задыхался, его речь была едва понятна. — Я возглавляю Гильдию убийц уже пять лет. Совсем недавно в городе появилось несколько нанимателей, которые давали за твою голову хорошие деньги. Морт согласился, а мы с Орком заподозрили в этом деле что-то неладное, слишком уж большие деньги предлагали за простого провинциального барона. Правда, того, как ты с потерями для участников отбил несколько попыток покушения и, особенно, после массового убийства наших людей на их же собственной территории, которые серьезно подорвали репутацию гильдий, мы тоже решили принять заказ.

— Не понял, — озадаченно спросил я, — они что, не местные?

— Наниматели местные, а вот их хозяева — нет, — Алан устало откинул голову на траву. — Мы с Орком узнали, что те, кто предлагал деньги, были не истинными нанимателями, а всего лишь посредниками между нами и гномами.

— Гномами?! — в один голос воскликнули мы с Роном.

— Да, недорослики согласны были заплатить за твою голову триста монет.

— Неплохо твоя голова стоит, — хмыкнул нубиец, присматриваясь ко мне, — если мне жить станет не на что, буду знать, как поправить свои дела.

— Очень смешно, — я задумался, ситуация становилась всё более запутанной. Я-то думал, что меня пытается убить местная знать, а на самом деле этим занялись гномы.

— Хорошо, — я слегка прищурился от лучей солнца, которые стали проникать сквозь кроны деревьев. — Значит, говоришь, твоя гильдия ещё не приняла предложение?

— Для того, чтобы прояснить ситуацию, я и встречался с Агнесс.

— Как долго вы с ней знакомы? — поинтересовался я, пряча от всех злость, которая возникала у меня при упоминании этого имени.

— Лет пять, может больше. Я как-то помог ей в весьма щепетильном деле, — Алан усмехнулся, — избавил от опасного любовника, которого она решила было пошантажировать, да нарвалась на неприятности.

— А как давно любовники? — я постарался быть спокойным.

— Столько же, — он пожал плечами, тут же скривившись от боли.

— Ладно, теперь рассказывай о гильдиях, местах обитания, постоянного сбора, где чаще всего бывают главари, ну, и прочее, — я отключился от своих любовных проблем и сосредоточился на деле.

— Я понимаю, что умру, — он сплюнул на землю кровь, — но одно обещание умирающему вы можете дать? Тогда я расскажу действительно всё, что знаю.

— Смотря какое, сам понимаешь, — я посмотрел на него, не был бы главарь убийц слишком опасен в качестве свидетеля, то составил бы мне отличную компанию. К сожалению, из-за гордости он сначала отказался сотрудничать, а сейчас, после пыток, никогда не простил бы мне перенесённых страданий и унижения.

— Если дашь слово не трогать людей моей гильдии, я сдам тебе всех оставшихся, — удивительно внятно произнёс он.

— А если она возьмётся за заказ без тебя? — спросил нубиец.

— Я оставлю записку, — произнёс он.

— У нас нет письменных принадлежностей, — с сожалением сказал я.

— Это не проблема, развяжите мне только руку.

Рон подошёл и освободил ему не повреждённую руку. Алан со стоном пошевелился, а затем рванул свою белую сорочку, оторвал большой кусок, и, положив его на землю, стал писать кровью, окуная палец в разбитые дёсна.

Я поразился его самообладанию и мужеству.

— Вот, — он протянул мне кусок сорочки, — если даёте обещание, я всё расскажу без утайки.

— С небольшим дополнением, — я решил одним ударом избавить себя от ещё одной неприятности.

— Каким?

— Напиши, что в твоей смерти виновен виконт Бернар, ты выяснил, что он является одним из членов банды «Серые призраки», но попался, и за это он тебя убил, — сказал я. — Тогда я гарантирую, что если члены твоей гильдии не нападут на нас, то ни я, ни мои люди не причинят им вреда.

Алан сморщился, минуту подумав, сплюнул ещё крови и дописал то, что я хотел.

— Даю слово дворянина, — сказал я, принимая от него кусок ткани, пропитанный кровью.

— Отлично, — он обессиленно откинулся на бревно, — тогда слушайте.

Закончили мы только через два часа, получив от Алана действительно исчерпывающую информацию по гильдиям убийц и самим нанимателям. Я тянул время, не желая убивать человека, который с таким мужеством принял всё на него свалившееся, к тому же не выторговывавшему ничего себе, а только для своих людей. Время шло, а мне всё труднее было принять решение о его ликвидации. Я уже не раз и не два раза сталкивался взглядом с нубийцем, который недоуменно смотрел на меня и показывал на Алана. Нужно было принять решение, ведь за все действия своих телохранителей был ответственен я и только я.

— Загиял, — я качнул головой в сторону Алана, и шаман понятливо кивнул. Говоривший глава гильдии просто замер на полуслове и остался сидеть с открытыми глазами. Подошедший к нему нубиец пощупал пульс и тихо сказал:

— Готов.

— Жаль, сильный человек был, — состояние моё было ужасным. — К сожалению, он не оставил нам выбора.

— Нельзя было его отпускать, — Рон видя моё состояние, попытался успокоить, — лучше уж тогда самим зарезаться, чтобы не мучиться ожиданием.

— Да я понимаю, — я махнул рукой в сторону его тела. — Можно вас попросить спрятать тело, а я пока посижу тут, что-то мне не по себе?

— Конечно, — откликнулись они, и стали прибираться.

«Вот и ты стал хладнокровным убийцей, Макс, — я сидел на бревне и смотрел на кусок сорочки с письмом на ней, — вот и перешёл ты тот предел, после которого нет возврата назад. Если раньше свои поступки можно было объяснить заботой о посёлке или людях, то сегодняшние хладнокровная пытка и убийство незнакомого человека, ещё не сделавшего тебе ничего плохого, только ради того, чтобы получить нужные сведения, лучше всего показывает, как далеко ты зашёл».

«И насколько далеко ещё можешь зайти, — пришла следующая мысль. — Сколько тебе тут жить — неизвестно, а с каждым днём ситуация становится всё хуже».

— Мы закончили, можем ехать, — тихо сказал Рон, кладя мне руку на плечо. — Зря ты коришь себя Макс, выбор у нас с тобой небольшой: или мы их, или они нас.

— Что-то это меня слабо успокаивает, — вздохнул я, вставая. — Мне ведь нужна была просто информация.

— Ты её получил, и не твоя вина, что таким способом, — нубиец открыл передо мной дверь кареты, которую успел подогнать на поляну. — Думай лучше, как с хозяйкой себя вести будешь.

— Угу, — буркнул я, садясь в карету, — ещё не думал об этом.

«Сделать вид, что ничего не случилось, или прогнать её от себя? — думал я в пути. — Если выгоню, она догадается, что со мной что-то произошло, а уж когда поплывут слухи о пропаже главы гильдии, с которым она разговаривала последней, всё сразу поймёт. По городу поползут уже не слухи, а достоверная информация, которая полностью меня засветит».

«Выходит, нужно оставить всё, как раньше, — с отвращением подумал я. — Придётся плюнуть на чувства, взять себя в руки и продолжать вести себя, как ни в чём не бывало. Только вот смогу ли я обнимать женщину, зная, что она спит со мной по «заданию партии»?»

Всю дорогу я прокручивал в голове варианты своего будущего поведения, и всё больше убеждался в том, что ничего, кроме притворства, мне не остаётся. Стоит Агнессе догадаться о моей роли в судьбе Алана, как она натравит на меня не только его гильдию, но и столичных стражей порядка, а то и сама легко подмешает яда в еду или питьё.

«В общем, нужно постараться, — твёрдо решил я, когда мы въехали на садовую дорожку к дому Агнессы, — нужно очень постараться и пересилить своё отвращение. Она ведь легко притворяется, что ей хорошо со мной, вот и я буду делать то же самое». При этой мысли, мне стало немного легче, поэтому, когда карета подъехала к крыльцу дома, а она выбежала встречать меня, я даже улыбнулся и приветливо помахал ей рукой.

Поцеловав её на виду у всех, я с улыбкой спросил:

— Как прошла ночь у моей хозяйки?

С такой же улыбкой, как у меня, она, прижавшись ко мне, ответила:

— Думаю, утро будет гораздо лучше, господин барон.

Очень скоро я понял, что притворятся легче, чем мне казалось, главным было не вспоминать то, что заставляло меня стискивать кулаки, глядя на лежащее рядом женское тело.

Поскольку сегодня был последний день моего пребывания в столице, и завтра поутру предстояло уезжать, то следовало поторопиться на бал, ведь с человеком герцога я ещё не встречался, а операция по уничтожению паладинов предстояла нешуточная.

Оторвавшись от Агнессы, которая пыталась меня расспрашивать про мои дела, я, извиняясь и суля ей золотые горы, отправился во дворец. Я не успел отведать и части блюд своего привычного банкетного меню, как ко мне приблизился неизвестный дворянин и, не представившись и даже не поздоровавшись, стал, едва шевеля губами, быстро пересказывать план нападения на паладинов и моих действий в этот момент. Всё, что мне оставалось, это слушать и запоминать. Закончив, неизвестный господин, не прощаясь, развернулся и отошёл от меня к другим дворянам. Выходит, никаких разговоров или обсуждений не предусматривалось, от меня требовалось только выполнять приказы.

«Как мне тут уже все надоели, — подумал я, догрызая крыло какой-то птички, — скорее бы отправиться домой, отдохнуть от всех этих указчиков, как, что и когда мне делать. Достали уже, не барон, а мальчик на побегушках какой-то. Может, надпись у меня на спине висит «пни меня»? Так, ладно, что-то я загостился во дворце, надо смыться сегодня пораньше, после рассказа Алана у нас появились новые объекты для нападения. Сегодня зачистим заказчиков, которые платят за меня деньги, и, по возможности, логово банды Морта, чтобы не брался больше за подобные заказы».

Уже утром, встав за час до отъезда, я с каким-то внутренним удовлетворением вспомнил ночные события. Все удалось прекрасно. Гномов, которые жили не в домах-крепостях, а в обычных арендованных, мы устранили быстро, попутно узнав много нового о том, кому же в правящей верхушке Подгорного королевства я так не угодил. Тот факт, что старейшины гномов всерьёз настроены избавиться от меня, как потенциальной опасности для своих доходов, очень меня обеспокоил. И, хотя исполнители мало что знали об их планах, но и того, что они рассказали, оказалось достаточным, чтобы понять — и в гномьем королевстве мной будут манипулировать, как пешкой. Слишком явная угроза от меня и моего хозяйства стала исходить, чтобы Старейшины остались равнодушными, уже одно то, что они послали в город гномов для найма убийц по мою душу, говорило о серьезности их намерений.

Также удалось подчистить обиталище банды Морта, куда мы нагрянули после визитов к гномам-посредникам. Самого предводителя мы, к сожалению, не застали, но его помощников, а также два десятка бойцов положили на месте. Договорившись с гвардейцами, что Рон приедет за ними через пару месяцев и заберёт всех к нам, я поблагодарил их за помощь и раздал свои последние деньги в качестве подъёмных.

Успешно была подброшена и предсмертная записка Алана. Рон пронаблюдал, как из открывшейся двери дома одного из членов его гильдии выглянул человек, и, с удивлением оглядевшись по сторонам, увидел оставленную невесть кем у порога окровавленную тряпицу. Ему хватило одного взгляда на неё, чтобы помрачнеть и скрыться в доме. Нубиец не стал ждать дальнейшего развития событий, но, со слов Алана, я знал, что виконта можно было гарантированно считать покойником, гильдия таких вещей не прощала.

Так что, общем и целом, последние сутки оказались самыми плодотворными со дня моего появления в столице.

— Максимильян, я провожу тебя, — заспанно сказала мне Агнесса, которая почувствовала, как я встал с постели.

— Спи, Агнесс, — я заставил себя подойти и поцеловать её, — незачем тебе подниматься в такую рань.

— Хорошо, любимый, возвращайся ко мне скорее, — она прикрыла глаза и не увидела, как при слове «любимый» у меня изменилось лицо и сжались кулаки.

— Да, конечно, — уже ровным голосом сказал я, выходя из комнаты со своими вещами в руках.

Возле ворот нас уже ждали. Я с отвращением скривился при виде трёх священников, которые с гордым видом восседали на своих лошадях, и десятка паладинов в полном боевом облачении.

— Мы вас заждались, барон, — с неудовольствие произнёс один из них, когда я, зевая, вышел им на встречу.

— Это ваши трудности, — ещё один зевок и вытаращенные глаза священников. — Напоминаю, это вы напросились ко мне, а не наоборот, — я оглянулся в поисках своих телохранителей и отметил, что они уже ведут наших коней.

— Тогда ещё одна формальность, — заявил один из священников, которые явно были главными в этой компании, — командовать отрядом поручено мне.

— Да как угодно, это без проблем, — снова зевнул я, вызвав своим безмятежным ответом очередной приступ изумления, причём теперь уже не только священников и паладинов, но и Рона с шаманом, которые подвели коней.

— Отлично, — довольный священник надулся от гордости.

Я спокойно сел на коня и дал знак телохранителям пристроиться с боков. Они недоумённо переглянулись, но послушались.

Прошло десять минут. В отряде стали проявляться признаки нетерпения, а один из паладинов подъехал ко мне с вопросом, почему мы стоим.

— А чего вы это у меня спрашиваете? — посмотрел я на него, как на бестолкового, и ткнул пальцем в сторону священника. — У нашего отряда вон тот святой отец командир, у него и интересуйтесь. Куда он скажет, туда мы и поедем.

Нубиец и шаман побагровели и сдавленно закашлялись, стараясь удержаться от смеха, паладины же направились к своему «командиру».

— Барон, почему мы не трогаемся? — со злостью прошипел он, подъехав ко мне.

— Так вы командир, вот и ведите отряд, — я был спокоен, это его и взбесило.

— Как я поведу их, если не знаю дороги?! — забрызгал он слюнями.

— Ну, а мне-то что за дело, вы же командир, вот и командуйте — я показательно зевнул, показывая свои зубы.

— Барон, это уже саботаж! — всё больше распалялся священник. — Я сейчас отправлю весть брату Антонию, и вам не поздоровится!

— И что вы ему напишете? — поинтересовался я. — Что я не еду туда, куда вы меня ведёте, потому что я не знаю, куда вы хотите попасть?

— Вы едете к себе в имение, мы следуем за вами!! Что может быть в этом непонятного?? — взорвался он.

— Вот! — я выставил указательный палец и воздел его к небу. — Вот вы сами всё и сказали, преподобный. Я еду к себе в имении, а вы всего лишь следуете за мной. И советую вам не забывать об этом.

Оставив взбешённого священника, который принялся грозить моей спине различными карами, я кивнул друзьям и направил лошадь по дороге к воротам. Оглянувшись, минут через десять, я увидел, как отряд Ордена потянулся за мной.

«Стоило сбить с них немного спеси, — удовлетворённо хмыкнул я про себя, — да и держаться теперь будут в отдалении, запрезирают меня, а для осуществления нашего плана это главное».

План, предложенный Валенса, был прост: добраться до определённого места, находящегося уже на территории гномов, и завести отряд в засаду. Лучники и арбалетчики сделают своё дело, нам же останется добить тех, кто избежит стрел, а также спрятать тела.

Всю дорогу до места засады отряд Ордена портил мне нервы, капризы и претензии священников так надоели, что из головы давно вылетели всякие мысли о том, что веду невиновных на смерть. К своему несчастью, брат Антоний отправил со мной настолько злобных и самоуверенных своих подчинённых, что убивать их мне стало нисколько не жаль, сопровождавшие меня наглые морды сомнений в верности выбранного решения не оставляли. Вот окажись в этой группе такой священник, как, например, тот, что жил неподалёку от моего замка, в соседнем селе, то рука бы точно не поднялась, настолько искренним человеком, распространявшим веру добрым словом и личным примером, он был.

Я и телохранители несколько раз обсуждали своё поведение во время нападения, поэтому я не замешкался, когда увидел впереди оговорённую примету — ряд высоких скал с узкой горловиной прохода между ними. Отряд втянулся в него, и буквально через секунду в воздухе загудело множество стрел. Я ехал впереди отряда, Рон и Загиял замыкали его, и мы, как и было многократно обговорено, дружно свалились с лошадей и заползли за камни. Нашему примеру успели последовать самые опытные и внимательные паладины, все же остальные, хоть и тоже через мгновение попадали с сёдел, но, в отличие от нас, уже мёртвыми.

Обстрел закончился так же внезапно, как и начался, и из-за поворота на нас вылетели конники в одеждах кочевников. То, что это был маскарад, стало ясно, когда они приблизились, лица под тяжёлыми тюрбанами с металлическими навершиями не были смуглыми и узкоглазыми.

Сразу же закипела драка, и тут я понял, каким образом паладины ухитрились победить магов и так запугать остальных людей. Выжившая пятёрка, соскочившая с коней сразу вслед за нами, встретила атаку с обнажёнными мечами, а когда всадники попытались смять их с наскоку, вокруг паладинов начал сгущаться воздух и образовался медленно колышущийся полог, видимый невооружённым глазом.

Все, кто пытался прорубить её, ни с чем отскакивали назад, а вот паладины уже несколько раз весьма успешно контратаковали, задев двух лошадей.

— Пора и нам вмешаться, — похрустел пальцами шаман, тихо поднимаясь на ноги, — причём побыстрее, пока наёмники не перепугались и не сбежали.

— За мной, — Рон расчехлил копьё и скользнул к пятёрке, я присоединился к нему, прихватив с собой новенькое копьё, подаренное мне перед отъездом гвардейцами.

«Офигеть, — мелькнуло у меня в голове, пока я пялился на защитный купол паладинов, — первый раз вижу в этом мире магию». Впрочем, обдумывать это явление мне стало некогда, поскольку я ввязался в бой и все посторонние мысли были из головы выкинуты.

Уже потом, когда мы, едва переводя дух, сидели с нубийцем на земле, я твёрдо понял, что в книжках, которые я читал о магах, писали правду, хотя и приукрашенную. Одолеть пятерых паладинов без шамана было бы попросту невозможно. Наши атаки из-за странного щита, который они поставили, не наносили им никакого ущерба, они же с лёгкостью отбивались, защита как оказалось, была односторонней, и их мечи вполне нас доставали. Попытка обстрелять паладинов успехом не увенчалась, стрелы тоже отскакивали от щита.

— Это их пять было, — я хрипло закашлялся и сплюнул липкую слюну на землю, — а если бы не полегли остальные?

— Хана была бы, но уже нам, — шаман, устало пошатываясь, упал рядом. — Всё, на что меня хватало, это прорывать ненадолго их коллективный щит, а будь их больше, вряд ли бы даже это получилось.

— Хорошо хоть, наёмники стрел не пожалели, — нубиец покачал головой, косясь на трупы паладинов, лежащие неподалёку и больше похожие теперь на ежей, настолько они были утыканы стрелами.

— Радуйся, что живы остались, — шаман покачал головой, — впервые дрался с таким сильным противником.

— Я вообще впервые сталкиваюсь с магией, да ещё и с такой, которую видеть можно, — я прилёг на землю, мышцы от перенапряжения всё ещё нервно подрагивали. Пока шаман манипулировал с щитом, а наёмники пускали в образующиеся бреши стрелы, мы с нубийцем и ещё пятью воинами старались удерживать паладинов на месте, не давая приблизиться к Загиялу. Далось нам это с огромным трудом, даже неутомимый нубиец был выжат как лимон, что уже говорить про меня и остальных.

Осмотрев тела в поисках недобитков, наёмники, не говоря ни слова, погрузили своих погибших и раненых на лошадей и уехали, оставив работу по сокрытию следов на нас.

— Нужно отдохнуть и начать перетаскивать трупы в тот лесок, — я махнул рукой в сторону леса, зеленевшего неподалёку от скал. — Может, овражек какой найдём, или яму побольше — прикопаем. Да и место боя прибрать бы, пока случайных свидетелей не принесло.

— Ещё минут двадцать, — морщась, простонал Рон, с кряхтением стаскивая с себя побитую в нескольких местах кольчугу. — Такую хорошую вещь испортили, — с сожалением посмотрел он на неё, — придётся гномов просить, чтобы заменили повреждённые кольца.

— Радуйся, что всего лишь кольчугу помяли, а не выпотрошили, как тех, что наёмники с собой забрали.

— Предлагаю начать, пока не стемнело, — шаман тяжело поднялся, — а то и до завтрашнего дня не управимся.

— Тяжеленные-то какие, — Рон подхватил за ноги одного из паладинов и поволок его к пятёрке выживших после нападения лошадей, которые не разбежались, а остались стоять, позволив нам их стреножить. — Соберём их всех в одну кучу, потом привяжем за ноги к лошадям и оттащим в лес, — предложил он, возвращаясь. — Не на своём же горбу этих кабанов таскать.

— Стой, сначала обыщем преподобных, — заявил я и направился к трупам, кряхтя и припадая на ушибленную ногу. Служителей Единого — а вернее, клевретов брата Антония — которые полегли при первом же залпе, наёмники, по моей просьбе, не тронули, но паладинов ободрали чуть не до исподнего, забрав всю броню, оружие и припасы полёгшего отряда.

Ничего интересного в карманах святош мне обнаружить не удалось, поэтому забрал у них только довольно тугие кошели с золотом. «Зачем, интересно, им золото понадобилось, если они собирались смирение и воздержание проповедовать? — хмыкнул я, оттаскивая трупы к куче Рона. — Разве только если подкупать кого-то…».

Слова Загияла оказались пророческими, на то, чтобы найти подходящую яму, образовавшуюся после падения огромного сухого дерева, перетаскать в неё все трупы и засыпать общую могилу, нам понадобилась вся ночь и часть утра. Вымотанные до предела, мы сумели только отойти подальше, повалиться на траву и вырубиться мёртвым сном. Проснулись только к полудню следующего дня.

— Наконец-то можно ехать спокойно, без того, чтобы постоянно следить за своим языком, — облегчённо вздохнул нубиец. — Надоели мне эти святоши — сил нет.

— Надоесть-то они, конечно, надоели, но вот священника в посёлке надо будет завести, — я задумчиво поскрёб подбородок. — Старосты уже достали меня своим нытьём, мол, некому нормально повенчать молодых, новорожденных покрестить, не говоря уже о том, чтобы отпеть умерших. Сами они, видите ли, не успевают всем этим заниматься.

— А гномам как это объяснишь? — удивился Рон после моих слов, он знал моё истинное отношение к религии.

— Что возложили на одного из поселенцев обязанности священника вот и всё, — отмахнулся я, — тут, главное, нужную кандидатуру подобрать. Чтобы фанатиком не был, глупостей не делал, ну, и не стучал без моего ведома, куда надо и не надо.

— Ну так забери того, помнишь… — нубиец прищурился, вспоминая имя, — …во, брата Августа из соседней деревни, его ещё Марта боготворила.

— Тогда надо бы и деревню свою забрать, заодно и обещание выполню, которое дружине и Штырю давал, — я сощурился, когда последние лучи закатного солнца ярко сверкнули красным, прежде чем исчезнуть за горизонтом.

— Давно пора, — поддакнул нубиец, — там такие женщины были — закачаешься!

— Всё бы тебе бабы, — не преминул подколоть Рона молчавший до того шаман.

— Тебе-то, старик, этого не понять, — сразу окрысился Рон, и между телохранителями завязалась перепалка. Я отметил, что Загиял стал настолько хорошо говорить на шаморском, что даже его неисправимый акцент теперь почти не чувствовался.

«Пожалуй, действительно пора вернуть себе деревню, — подумал я. — Как только осуществлю первую сделку и отправлю герцогу долю с прибыли, так сразу и попрошу вернуть мне селение. Получив деньги от совместного производства, да ещё и хорошие, герцог вряд ли станет упираться».

 

Глава 6 Мастер клинков

Отделавшись от сковывавшего нас отряда, мы сразу же повернули назад и по уже знакомой дороге двинулись к заранее оговоренному месту встречи, к тому самому тайному входу в подземелье, из которого мы вышли, когда направлялись в столицу. По договорённости с гномами, один из воинов должен был ждать нас там каждый первый день новой недели.

Гном был на месте, опознание затруднений не вызвало, поэтому путь назад в посёлок прошёл без быстро и без каких-либо серьёзных разговоров. Провожатый был нам почти незнаком, вследствие чего мы ограничились только обсуждением столичных нравов и кухни.

Моё прибытие в посёлок, однако, оказалось не таким будничным, как обычно. Если прежде я просто выходил из пещеры, спокойно отправлялся по своим делам и на меня мало кто, кроме старейшин, обращал внимание, то в этот раз тихо проскользнуть к дому не удалось.

Прежде всего с нами завязали обстоятельный разговор гномы, охранявшие вход в тоннель, ведущий к выходу в деревню. Заметив, как один из них «незаметно» смылся, я понял — дело нечисто. То же самое с точностью повторилось на посту, расположенном у входных ворот. Гномы, хитро глядя на меня, всё время старательно вырастали у меня пути и задавали кучу вопросов. Чтобы не обижать их, приходилось всё время останавливаться и отвечать. Потом они чуть ли не силой затащили меня в свою комнату отдыха и принялись требовать, чтобы я с ними пообедал. Поняв, что в посёлке что-то затевается, а воинам дан приказ любым способом меня задержать, я не стал их подставлять и сдался, вместе с телохранителями присев за их стол. Вырваться от них мне удалость только через два часа.

— Встречу, что ли готовят? — озвучил Рон мои мысли, когда мы, наконец, отбились от караульных, прошли ворота и зашагали в деревню.

— У них на рожах это вот такими буквами было написано, — коротко рассмеялся шаман. — Так что готовься, Макс.

— Как будто у меня есть выбор, — недовольно буркнул я, поежившись. Необычность происходящего меня несколько нервировала.

Действительность оказалась даже хуже, чем я думал. Едва мы вышли из леса на дорожку меж вспаханных полей, как остроглазый нубиец тут же присвистнул от удивления, заметив что-то в посёлке, который мне с высоты склона представлялся нагромождением одинаковых коробочек.

— Ну и чего там? — заинтересованно спросил я.

— Не будем портить людям… — нубиец запнулся, и тут же добавил, — …и гномам праздник. Сам всё увидишь.

Смотреть, действительно, было на что, похоже, что встречать меня вышел весь посёлок. Толпа казалась громадной из-за того, что я впервые видел всё население долины собранном в одном месте, я даже тихо присвистнул. Люди и гномы стояли группами, но уже вперемешку, что меня весьма порадовало. Также порадовало то, что строений за время моего отсутствия явно прибавилось, бараки исчезли, и, похоже, начали строиться дома уже для будущих переселенцев, которых я только собирался выпросить у герцога, после того, как отправлю ему первую партию золота из его доли прибылей.

Пока я рассматривал всё своё хозяйство, мы подошли к стоящим впереди всех полукругом гномьим и людским старейшинам, которые довольно улыбались. Впрочем, улыбки цвели везде, и я с каким-то внутренним трепетом понял, что, по крайней мере, большая часть из них была адресована мне. Какое-то странное и до сих пор неизведанное мной чувство наполнило меня, сердце в груди забилось сильнее и комок подкатил к горлу. Я судорожно улыбался и махал всем рукой, пока мы не подошли к старейшинам.

Вперёд вышли Дарин и Роик, синхронно поднявшие руки вверх. Сразу же наступила тишина.

— Тан Максимильян, — начал гном и замолчал.

— Барон Максимильян, — тут же произнёс Роик и тоже замолк.

— Мы приветствуем возвращение своего тана и хотим преподнести ему подарок, — Дарин прервался, давая слово человеку.

— Мы приветствуем своего господина и хотим преподнести ему подарок, — тут же продолжил тот.

Из-за их спин появились гном и человек с небольшими квадратными деревянными ящичками в руках, чуть ли не парадным шагом приблизились ко мне и остановились по бокам, повернувшись лицом к своим руководителям. Дарин и Роик, торжественно глядя на меня, открыли крышки ларцов, и я увидел два лежавших на мягких подушечках небольших ключа, сделанных из золота и украшенных изумрудами. Достав их, они протянули мне каждый свой и почти синхронно произнесли:

— Прими от нас ключи от города, который ждёт величие.

«Тут города-то никакого нет ещё, — несмотря на нахлынувшие на меня чувства, во мне очнулся циник, — и хрен его знает, будет ли вообще». Пришлось шикнуть на этого поганца, чтобы не портить людям праздник, к которому они явно давно готовились. Я, неожиданно для всех — да и для себя самого, честно говоря — опустился на одно колено, по толпе пронёсся удивлённый шепоток, который, впрочем, затих сразу, как только я заговорил.

— Принимаю и горжусь, — произнёс я, взяв ключи обе в руки и поднимаясь на ноги. Правда, едва глянув на них, я чуть снова не упал на землю, захлебнувшись хохотом, и только силой огромных усилий мне удалось удержаться от столь неподобающего обстановке поведения. Утробно закашлявшись, чтобы скрыть смех, я ещё раз глянул на ключи: на подарке гномов из изумрудов был выложен герб в виде молота, а на изделии, которое передали мне люди, сверкая, красовался серп.

«И настал коммунизм во всём мире, — в голове моей вертелись абсолютно несерьёзные, несмотря на торжественность момента, ассоциации, — вот бы вожди пролетариата порадовались!».

Дальнейшее я воспринимал, как одну сплошную круговерть. Поскольку день моего прибытия общим решением Совета старейшин был объявлен выходным, то не удивительно, что сразу появилось вино, которое селяне делали из ягод, заиграла музыка и всё селение рассыпалось на несколько танцплощадок с расставленными вокруг них столами с едой и старательно наяривающими мелодии музыкантами. Я старательно не пил протягиваемые мне со всех сторон кубки с вином, просто делая вид, что пригубливаю из них. С алкоголем я не сильно дружил вообще, а в этот день просто победило здравомыслие: если бы я даже просто прихлёбывал из каждого кубка, то день для меня закончился бы очень быстро.

А так, погуляв среди веселящегося народа, я тихо выманил из толпы орка, которого перестали сторониться, и принялся вытрясать из него информацию обо всём, произошедшем в долине за время моего отсутствие. Закончив с ним, я нашёл Дарина и, сообщив, что завтра с утра жду всех у себя на совет, ушёл домой.

Утро сразу напомнило мне, что я не в столице. Скребущиеся под половицами мыши, а также крики домашней птицы и скота пробудили меня ото сна. Открыв один глаз, я вяло посмотрел в мутное окно. «Надо бы попытаться какое-никакое стекло сделать, — подумалось мне при виде слюдяных пластинок. — Правда, всё, что я помню из необходимых компонентов — это чистый песок. Вот блин, и почему я химию нормально не учил?». Злость на себя, а также на то, сколько всего полезного можно было бы сделать, помни я, из чего делаются многие достижения нашей цивилизации, ни к чему не привела, кроме того, что я уже знал, больше ничего в голову не приходило. Придётся осуществлять только ранее задуманное, построить самогонный аппарат, изготовить бумагу, пеньку, а также механический молот и пресс — это всё, о чём я имел более или менее осмысленное представление, вплоть до циклов и технологии производства. Сейчас у меня, наконец, появилось свободное время, без суетливой каждодневной беготни, и можно было попробовать воплотить идеи в жизнь.

Сон окончательно улетучился, и я решил вставать. К тому же обоняние подсказало мне, что Рози приготовила завтрак.

— Господин барон, — вдова вошла в комнату, услышав, что я встал и застилаю кровать, — я вам говорила, что сама всё сделаю, вы бы позавтракали лучше, а то на улице вас уже дожидаются.

— Как, уже?! — обалдел я. — Так, давай зови всех сюда, и приготовь, пожалуйста, завтрак на всех.

— У меня уже всё готово, — с гордостью ответила она. — Вы садитесь за стол, а я их приведу.

Спокойно вздохнув, я уселся в своё кресло. Хоть от вида и запаха выставленных на стол кушаний у меня и текли слюнки, но я старательно сдерживался, пока в дом не вошли все старейшины.

— Думаю, никто не будет возражать, если вместо обычного заседания мы проведём совместный завтрак? — спросил я у них. Раздался гул довольных голосов, и некоторые стали занимать свои места, кто-то пошёл за стульями. Рози тем временем принялась выставлять на стол дополнительные приборы. Минут через пять за столом разместились все, и тишину нарушали только звяканье ножей, вилок и только оживлённое чавканье.

— Кто первый начинает, я или вы? — я, почесав живот, довольно откинулся на спинку своего кресла.

— Думаю, имеет смысл начать нам, поскольку и рассказывать-то, в общем, нечего, — Атор оглянулся на своих соседей и те поощрительно ему кивнули. — Всё идёт по плану: сеем, садим, выращиваем, растим.

— Как кочевники себя ведут? — поинтересовался я.

— Пару раз пытались напасть, но дружина быстро их разогнала, — ответил один из людских старост.

Тут заскрипела дверь, и все повернулись на звук. В дом вошли Рон, Загиял и Ур'такал, которые, увидев у меня столько народу, остановились, а шаман вопросительно на меня посмотрел.

— Присоединяйтесь, — я махнул рукой и встал из-за стола уступая им место. Передислоцировавшись на кровать, я добавил: — Как раз моя очередь рассказывать про поездку в столицу, если что, поправите или дополните.

Телохранители уселись за стол и накинулись на то, что к тому времени не успели разорить старейшины. А те, в свою очередь, кратко ввели меня в курс дела. В принципе, рассказывать действительно было нечего, жизнь в посёлке продолжалась и без моего присутствия. После их рассказа настала моя очередь. Я, тщательно отсеивая то, о чём повествовать ни в коем случае не следовало — хотя бы о ликвидации отряда инквизиции и ликвидации гильдий убийц — распространялся о путешествии. Особенное оживление у старейшин вызвал, конечно, рассказ о дуэли, они удивлённо переглядывались и восхищённо смотрели на меня, хотя я постарался описать всё вкратце и без подробностей. Заставили их задуматься предложения таронцев и маркиза, напугали покушения на меня, организованные гномами, так что, когда я закончил, в комнате наступила тишина.

— Да уж, вы там, господин барон, тоже не баклуши били, — с уважением протянул Дорн. В зале раздался одобрительный гул голосов, многие с таким определением моих похождений были согласны.

— Хорошо, тогда у меня есть несколько предложений, и я хочу, чтобы вы их выслушали и оценили, — я задумался. — Наверное, стоит позвать Костела и его спецов.

Рон сразу поднялся и вышел за дверь. В ожидании прихода специалистов мы беседовали о поселковой жизни, о том, сколько людей и гномов работают, как распределили домашний скот, сколько и чем засеяли полей, что дают охота, огородничество и рыбное хозяйство и прочем подобном.

Когда пришли управляющий и его специалисты, в комнате сразу стало тесно, так что мне пришлось потесниться и усадить на свою кровать несколько человек.

— Доброго утра всем, — начал я, слегка склонив голову в знак уважения к присутствующим. — У меня есть кое-какие предложения по нашему общему делу, хотелось бы услышать мнение о них со стороны. Поэтому я сначала изложу свои идеи, а затем хочу выслушать ваши соображения, в том числе и критические.

Я оглядел всех, кто кивнул мне, кто молча ждал.

— Тогда начну с производства крепких спиртных напитков, — я рассказал о том, что знал о перегонке браги в самогон, а знал я много, поскольку у дедушки часто приходилось заниматься производством этого продукта. Затем изложил свои мысли об изготовлении пеньки, ну, и далее по списку. Все слушали сосредоточенно и внимательно.

— Вот, вроде бы и всё, — подытожил я, почесав в затылке. — Теперь вопросы.

Вопросов оказалось больше, чем я мог себе представить. Что гномы, что люди быстро схватывали новые идеи, и им не нужно было ничего разжевывать, их интересовали только технические подробности. Я в который раз поразился тому, насколько отличалось их мышление от того, каким его обычно описывали писатели, фантазирующие о появлении в средневековом мире наших современников. В книгах чаще всего говорилось о том, что аборигенное население сплошь серо и необразованно, так что бедным героям приходилось чуть ли не насильно вбивать им в головы разумные идеи. Как же эти описания оказались далеко от истины! На меня смотрело десятка три умных глаз, а уж вопросы крестьяне и гномы задавали такие, что я откровенно плавал в тонкостях самим же предложенных технологий.

Пытка для меня закончилась только через два часа, когда и специалисты, и старосты выжали меня, как лимон, вытащив даже малейшие крупицы того, что мне сначала казалось несущественным. Я давно уже утирал с лица пот, а от града нескончаемых уточнений начала болеть голова.

— Хм… — протянул Прост, — наверно не стоит спрашивать господина барона, откуда он узнал о высказанных им способах и методах производства неведомых доселе продуктов и предметов, но они очень интересны. Если у нас получится организовать производство хотя бы… как вы её назвали… ах да, «бумаги», то одно это навсегда изменит привычный нам мир. Сейчас стоимость обычного пергамента чрезвычайно высока, а уж если на свитке написана книга — то купить её могут позволить себе только состоятельные люди. Если же — как утверждает господин барон — возможно изготовить заменитель пергамента из сушеной сердцевины конопли, которую все воспринимают не иначе, как сорняк, то книги и знания станут доступны для всех.

— Веревки и канаты из той же конопли, которые не боятся солёной воды, — продолжил другой, — ведь это же золотое дно! Да их у нас все корабелы раскупят, ведь главная проблема на кораблях — это короткий срок службы снастей, они гниют от солёной воды после двух-трёх плаваний.

— Я уже молчу о том, насколько можно будет упростить производство всяких металлических предметов, не требующих знаний уровня мастера-кузнеца, — Ортан, оглянулся на своих собратьев и опять уставился на меня. — Думаю, что вы, тан, на собственном опыте поняли, как долго и тяжело ковать даже простые гвозди. А если заменить кузнеца с молотобойцем на механические пресс и молот, то те же гвозди, лопаты или подковы можно будет делать сотнями и тысячами без всяких проблем.

— Я для того вас всех и позвал сюда, чтобы вы помогли мне претворить в жизнь мои задумки, — я отпил воды из бокала, чтобы промочить пересохшее от долгих разговоров и волнения горло. — Думаю, вам самим уже понятно, что тонкостей производства всего перечисленного я, к сожалению, и сам не знаю.

— Думаю, нам хватит того, что мы от вас услышали тан, — Дорн посмотрел на людей. — Вы не будете против, если мы возьмёмся за пресс и молот, а вам оставим заниматься всем остальным?

— Нет, конечно, — ответил за всех Костел, — тем более, как можно встать между гномом и его железкой?

Его шутка немного разрядила серьёзную обстановку, и все рассмеялись.

— Я одного не понимаю, — внезапно среди смеха раздался голос Загияла, — если все технологии несут практический смысл, то какая нам польза от напитка, бокал которого вырубает сознание человека быстрее, чем несколько бутылок вина?

Все тут же примолкли, обернувшись на меня. Я в своём выступлении специально опустил этот момент, так как не собирался раскрывать все свои планы, но врать ближайшим соратникам смысла не было.

— Что ж, расскажу, — я сел в кресло во главе стола, которое совершенно незаметно для меня вновь оказалось свободным, — расскажу в виде небольшой притчи, которую я придумал. Вернее, придумал не я, но собираюсь рассказать вам то, что однажды уже произошло.

В комнате наступила полная тишина.

— Существовал когда-то — давно и далеко отсюда — гордый, сильный и многочисленный народ, — начал я свою сказку. — Страна его была огромна, племена его были хоть и разными, но похожими друг на друга, и враждовали они редко, при этом только из-за пастбищ и водопоев, где могли бы пасти и поить свои стада. К какому бы племени не принадлежали люди той земли, все они были смелы, отважны, сильны и не боялись ни врагов, ни самых свирепых хищников. Так бы всё и продолжалось, но издалека на их землю пришёл малочисленный и не очень воинственный народ, который тихо поселился на маленьком клочке земли и стал там жить. Очень скоро они начали торговать с племенами большого и сильного народа, продавая им разные, неведомые доселе товары, и, особенно, крепкие спиртные напитки, прозванные «Огненная вода». Очень скоро люди большого народа, всех его племён, начали привыкать к этим напиткам, и испытывать в них большую нужду. Если раньше племена воевали из-за земли и воды, то теперь, под влиянием «Огненной воды» они впадали ярость по любому поводу, и повсюду, даже из-за мельчайших пустяков, начала проливаться кровь. Вскоре все племена большого народа забыли про маленькое племя, которое продавало всем Огненную воду, и занялись истреблением друг друга, поскольку одно племя по неизвестной причине нападало на другое, а то начинало мстить третьему, которое в это время воевало с четвёртым. Вспоминались старые, давно забытые обиды, и на той благодатной земле началась долгая, нескончаемая, братоубийственная война. Шли годы и десятилетия, пока однажды потомки большого и гордого народа не осознали вдруг, что народа-то больше и нет, а жалкие его остатки сейчас живут на клочках бывшей своей земли, без особых прав, и всё, что им остаётся — это пить Огненную воду и вспоминать былые времена, когда они правили этой страной.

Я замолчал, и посмотрел на слушателей, все были напряжены и молчаливы.

— Хотите сказать тан, что мы будем продавать Огненную воду кочевникам? — тихо спросил меня Дорн.

— Скажи, Дорн, — я ответил вопросом на вопрос, поскольку от моего ответа на этот вопрос зависело очень многое, — эта земля вокруг — она чья?

— Наша, — не очень уверенно ответил тот, поскольку уже не был подземным жителем и видел, что творится на поверхности.

— Если это земля гномов, то почему здесь хозяйничают кочевники? — спросил я его.

— Они арендуют её у нас, — совсем сомневающимся тоном ответил он, вопросительно переглядываясь со своими соплеменниками.

— Тогда почему ни один кочевник не знает об этом? — поинтересовался я у него. — Почему тогда на наш отряд — истинных хозяев земли — тогда напали какие-то арендаторы?

Гном замолчал и нахмурился, мои слова были ему неприятны.

— Аренда земли — это просто фикция, — спокойно обронил я, — просто слова, чтобы вы внизу думали, что правите этими землями и не задавали своим правителям лишних вопросов о том, почему едите дерьмо и им же его запиваете.

Услышавшие мои слова гномы разом повскакивали с мест, топорща бороды, тараща глаза и гневно сжимая кулаки.

— Что?! — я с деланным удивлением посмотрел на них, одновременно давая знак нубийцу и орку не вмешиваться. — Я в чём-то неправ?! Или, может быть, вы, работая от зари до зари, ели и пили так же, как здесь?! Или, может быть, ваши дети и внуки, которые не видят вас неделями, питаются лучше?!

Я говорил всё громче, с ударением и маленьким шагом вперёд на каждом слове. Гномы, ещё минуту назад взбешённые и готовые взять меня в кулаки, тушевались под моим взглядом и тихо пятились назад.

— Что же вы молчите, любезные?! Или, может быть, через пятьдесят или сто лет ваши правнуки будут жить не так как вы сейчас?!

Ошеломлённые, втягивающие головы в плечи гномы сели на свои места, а люди молча, но с явным испугом наблюдали за ними.

— Я хочу дать шанс вам и вашим детям, — я вернулся на своё место, сел и снова говорил спокойно. — Хочу, чтобы они жили лучше, чем сейчас, и видели своих родителей чаще, чем сейчас. И чтобы их родители кормили их мясом, птицей, рыбой, баловали их сладостями, а не продлевали их существование той бурдой, которую кидают со своего стола старейшины клана. Да, я получу на этом прибыль, да, прибыль уйдёт и человеческому герцогу, и некоторым предприимчивым вождям кланов или родов, которых обделили при первом дележе пирога. Но когда ваши дети возьмут в руки первый хлеб, испечённый из нашей муки, когда съедят мясо, добытое нашими охотниками или выращенное нашими крестьянами, вдоволь напробуются ягод или плодов, собранных нашими женщинами, кто из вас меня осудит? Может быть, ты, Дорн, или ты, Ортан?

Я тыкал пальцем в каждого из гномов, и те отводили от меня глаза.

— Вот ты, мой старый друг, — я обратился к Дарину, который тоже потупил глаза, — ты научил меня многому, скажи мне, согласен ли ты положить на одну чашу весов жизнь и счастье ваших детей, а на другую — судьбу жестокого, злобного, живущего грабежом, разбоем и убийствами народа?

Дарин поднял глаза и тихо, но твёрдо сказал:

— Нет, никогда. Нельзя даже выбирать, будущее любого народа — это его дети.

— Тогда я в первый и последний говорю тем из вас, кто думает, что мои методы неправильные и я слишком жесток, — я сел в своё кресло скрестил руки на груди. — Кочевники слишком сильны для того, чтобы мы справились с ними военной силой, и слишком вероломны для того, чтобы заключать с ними какие бы то ни было соглашения. И чем дальше, тем чаще и с большими силами они будут нападать на нас, чтобы отнять плоды наших трудов. Единственное возможное на сегодняшний день средство справиться с ними — то, которое я предложил. Если племена кочевников будут настолько же глупы, как и те, о которых я вам рассказал, и не устоят перед Огненной водой — то так тому и быть.

— Ещё вопросы? — спросил я всех присутствующих. Гномы после моей отповеди сидели мрачные и задумчивые, а люди только пожали плечами.

— Тогда на сегодня всё, все свободны.

Все тихо и молча разошлись, остались только Дарин и телохранители.

— Да, Макс, — даже нубиец был непривычно смиренен, — круто ты дал гномом под дых. Они аж позеленели от ярости.

— Он просто вскрыл нарыв, который все тщательно старались не замечать, — ответил за меня Дарин, — скрывали его, отводили глаза, старались не задумываться над этим, вот уже несколько столетий. Так что, когда их ткнули в него носом, трудно было ожидать другой реакции.

— Ладно, пойти, что ли, в кузне, поработать, — прервал я молчание, наступившее после его слов, — Тарак на месте, Дарин?

— Каждый день про тебя вспоминал, — Дарин невольно улыбнулся, видимо, вспомнив что-то, — грозился по приезде завалить работой.

— Хочу размяться немного, да и успокаивает меня работа в кузне, — я встал и пошёл переодеваться в свою рабочую одежду.

— А, Максимильян… — интонации голоса мастера Тарака заставили меня поёжиться.

— Приветствую вас, мастер, — я протянул ему руку, которую он с удовольствием пожал. — Ну, где тут обещанная гора дел для меня? Так хочется поработать, аж руки зудят.

От такого вопроса мастера перекосило, и было видно, что его давно заготовленная обличительная речь потеряла весь свой смак.

— Там десяток подков надо сделать, — он мрачно на меня посмотрел, поскольку я лишил его удовольствия. — Я пока пойду со своими поговорю, а то пролетели мимо меня, как подземные демоны, даже не поздоровались. Чего опять стряслось, не знаешь?

— Не-а, — с абсолютно честным лицом ответил я.

— М-да, ну ладно, я пойду тогда, — мастер снял свой фартук и вышел из кузни.

Я глубоко вздохнул, втягивая в себя такие приятные запахи раскалённого металла и тлеющего угля.

— Эх, хорошо тут всё таки, — улыбнулся я своим мыслям и, сняв с крючка свой фартук, подошёл к наковальне, на которой лежал образец подковы, по которой нужно было сделать ещё десяток. Подкова оказалась простой, без шипов, с обычной канавкой. Подобрав нужные инструменты, я выбрал из кучи лома куски железа, подходящего по структуре для предстоящей работы, и приступил к делу.

Металл под моим молотом давно уже стал пластичным и послушным, как у деда, когда мы с отцом помогали ему кузне. Всё же, изо дня в день выполняя большой объём однообразной работы, да ещё и при таком контроле качества готовой продукции, как у мастера Тарака, я волей-неволей совершенствовал своё мастерство. Конечно, мне бы хотелось ковать что-нибудь более существенное, чем вечные подковы, гвозди, топоры и прочую домашнюю и сельскохозяйственную утварь, но Тарак был неумолим.

— Пока не научишься обращаться с молотом, нечего тебе прикасаться к священному ритуалу, — отвечал он стандартной фразой на все мои просьбы научить ковать мечи или доспехи.

Тихо напевая себе под нос, я закончил отбухтовку внутренней кромки, выровнял едва видимые глазу неровности на уже готовой подкове, для того, чтобы Тарак не отправил моё изделие снова в кучу хлама.

— Ну вот, первая пошла, — подцепил я остывающую подкову и положил остывать, хватая клещами заготовку для второй. Поскольку теперь большинство простых изделий я делал с первого нагрева, то вторую подкову у меня получилась даже быстрее, чем первая, и её я тоже отложил в сторону, к первой. Подхватив третью болванку, я уже начал было поворачиваться в сторону горна, когда мой, уже тренированный на ошибки глаз, заметил странное несоответствие в цвете первой, уже остывшей подковы.

— Блин, — я тихо выругался, беря в руку тёплую подкову и разглядывая её на свет, лившийся из открытой двери кузни. Подкова была чёрной, как будто её горячей опустили в масло.

— Что за хрень такая? — я вертел подкову в руках, недоумённо разглядывая ей со всех сторон, но ничего не менялось, железяка свой цвет менять не собиралась.

«Начать третью, или подождать, пока и вторая остынет?», — подумал я и решил, что лучше немного потерять время, чем потом переделывать сразу три подковы.

Чем больше длилось ожидание, тем более хмурым становилось моё лицо, подкова по мере остывания всё чёрнела и чернела.

— Может быть, железо какое-то необычное? — произнёс я вслух. — Примеси там какие редкие в нём оказались? — но тут же сам себе ответил: — Тогда бы и температура нагрева была другой, и переход цветов накаливания отличался, а тут ведёт себя, как обычно.

— Ладно, допустим, металл с неизвестными мне примесями. Чем гадать, лучше возьму другое железо и скую оставшийся урок из него, — ничего не придумав, решил я, и, разворошив кучу железного хлама, добыл из него кусок железа, выбрав совсем отличающееся по структуре от тех образцов, которые брал до того.

Быстро отковав подкову, я с трепетом уставился на неё, ожидая, пока она остынет.

— Меня прокляли, — пробормотал я, в прострации усевшись на мешок с углем, поскольку остывшая подкова, изготовленная из совсем другого по кондиции железа, чем первые две, также весело отливала чернотой.

С упорством человека, твёрдо уверенного в том, что он делает, я выбрал из кучи самое науглероженное железо и, потратив вдвое больше времени на самую тщательную проковку, положил её остывать.

— Приплыл, — не понимая, что происходит, я уставился на металл, который нахально менял свой цвет на угольно-чёрный.

— Ну что, Макс, закончил? — раздался голос Тарака, и мастер вошёл в кузню. — Ты сделал только три подковы? — удивился он, мельком бросив на них взгляд, — я тебя прямо не узнаю, жизнь в столице тебя настолько изнежила?

— Они получаются чёрными, — тупо ответил я, показывая на подковы пальцем. — Я их и так, и сяк, а они цвет меняют, получаются чёрными.

Тарак удивлённо воззрился на меня, но, поняв, что я не прикалываюсь, подошёл к наковальне и взял подкову в руки. Затем цапнул вторую, а потом третью. Рассматривал он их долго, даже лизнул одну, а когда он обернулся ко мне лицом, я его не узнал. Волосы мастера стояли дыбом, глаза стали величиной с кулак, дышал он быстро и прерывисто.

— Стой тут, никуда не уходи, — быстро сказал он приказным тоном и выбежал из кузни. Я удивлённо проводил его взглядом, невиданное дело, чтобы всегда степенно и с достоинством передвигающийся мастер бегал, как подмастерье. Поскольку я и не думал ослушаться его приказа, чтобы не навлечь на себя последствий, то решил сделать последнюю попытку и отковал топор для рубки деревьев. Процесс изготовления топора, по сравнению с ковкой подков, был значительно более сложным, поэтому работать пришлось с несколькими нагревами, кроме того, топор следовало закалить и отпустить. Закалка и нагрев до цветов побежалости прошли, как обычно, и я с трепетом стал дожидаться, когда топор остынет.

— Мда-а-а, — протянул я, уставившись на чёрный металл. Из задумчивости меня вывел топот множества ног, приближавшийся к кузне, я удивился и, прихватив с собой упрямую железяку, вышел на улицу. Меня в этом мире уже мало что могло поразить, но вид множества гномов, галопом мчащихся к кузне, да ещё и во главе со старейшинами, просто парализовал. Бегающие старейшины — это зрелище ещё более невероятное, чем торопящийся мастер Тарак, сказать, что я был ошеломлён — значит не сказать ничего.

Буквально через несколько секунд я оказался окружён десятками гномов, которые как-то странно смотрели на меня, и, особенно, на обух топора, который я держал в руках. Я едва удержался от желания по-детски спрятать его за спину.

— Чего случилось? — я немного взял себя в руки и ворчливо обратился к по-прежнему взъерошенному мастеру Тараку.

— Э-э-э… — начал он и замолчал, оглядываясь на старейшин.

— Что тут происходит? — раздался голос Дарина, который протискивался сквозь толпу.

— Тут это… чудо… Дарин, — Тарак снова обрёл голос и протянул ему мои злосчастные подковы.

Дарин подцепил протезом одну из них и поднял на уровень глаз. Разглядывал он её не долго.

— Нечто подобное я и ожидал, когда впервые его увидел, — спокойно произнёс он, поймав множество недоумённых взоров. Его слова были понятны только нескольким.

— Но всё равно, удивительно получить подтверждение своим едва уловимым чувствам, — он посмотрел на Тарка, — просто удивительно.

— Ну, так, а я что говорю? Чудо случилось, вот… — Тарак опять вытаращил глаза на мой топор.

Я не удержался, спрятал таки его за спину и грозно вопросил:

— Так, есть тут кто, более-менее адекватный, чтобы объяснить мне, что за балаган тут творится?

— Понимаете ли, тан Максимильян, — Дарин, покосившись на старейшин, которые все как воды в рот набрали, всё же заговорил, тщательно подбирая слова. — Чёрный металл, без каких-либо дополнительных на него воздействий, может выйти только из-под молота мастера клинков.

— Да ну, фигня какая, — я пожал плечами, стараясь не обращать внимание на сверлящие меня взгляды десятков гномов и людей, из любопытства начавших присоединяться к собравшейся толпе. — Может, примеси какие, или окислился на воздухе почему-то, или ещё что…

— Металл весь чёрен, а не только его поверхность, — ответил мне Дарин.

— Ну ладно, хорошо. Пусть даже я тот самый мастер клинков, зачем делать такие глаза и привлекать к этому событию столько народа? — моему терпению подходил конец.

— Видишь ли, Максимильян, — Дарин от волнения стал называть меня без титула, — я промолчу о том, что за всю историю нашего народа таких мастеров было всего шесть и все они оставляли после себя не совсем обычное оружие, не стану говорить, что их оружие вошло не только в наши легенды, но и в легенды других народов. Просто скажу, что видеть человека, который является мастером клинков — это чудо.

— Прям такой уж и простой, — проворчал я, всё ещё не совсем понимая, из-за чего разгорелся весь этот сыр-бор.

— И что будем делать, Дарин? — спросил Дорн.

— Срочно посылать гонца Торгидору, что же ещё, — ответил тот. — Ты думаешь, он упустит шанс заново отковать Каладборг?

— Я думаю, что уже через трое суток сюда явится королевская гвардия, — задумчиво произнёс Дорн.

— Какой-такой Каладборг, какая гвардия, что вы несёте? Вы что, специально решили меня разозлить? — я перешёл на крик.

— Боюсь, тан, что вас ждёт новое путешествие, теперь уже в нашу столицу, — подошедший Атор взял из протеза Дарина подкову.

— Не, ну это уже наглость! — я едва не задохнулся, меня опять собирались куда-то впрячь, при этом не интересуясь моим мнением. — А я вам заявляю, что никуда никаких гонцов мы посылать не будем, и никто ничего не узнает.

Дарин скептически оглядел толпу из более чем сотни гномов, которые сбежались к нам.

— Боюсь, тан, у вас действительно нет выбора. Вы ведь не только гражданин Шамора, но и вассал нашего короля, и будет лучше, если вы сами уведомите его величество о произошедшем, чем ему об этом доложит кто-то другой, — Дарин показал мне глазами на окружающую толпу, намекая, что среди толпы легко может быть соглядатай.

Я нахмурился, Дарин был прав, после принятия титула тана у меня появился двойной вассалитет, и просто так отказаться от этого невозможно. Но всё же я предпринял ещё одну попытку переубедить окружающих.

— Я вообще не вижу в случившемся ничего особенного. Узнает король — хорошо, нет — ещё лучше, так что предлагаю всем просто разойтись и забыть об этом маленьком недоразумении.

— Тан, ничего не выйдет, — произнёс Дорн, качая головой. — Вы теперь наше национальное достояние, а то, что вы являетесь таким же подданным нашего короля, как и мы, только облегчает ваш и наш выбор.

— Вы хотите сказать, что если бы я был посторонним, то меня просто скрутили бы и силком привезли в столицу? — я презрительно хмыкнул.

— Как только Торгидор узнает, что Каладборг можно отковать заново, дело может дойти и до этого, хирд гвардейцев до сих пор не знал поражений, — спокойно ответил мне Дорн.

— Да и вообще, Торгидор может пригрозить, что отменит ваше соглашение с ним, насчёт земли, — тихо сказал Дарин.

Я, наконец, понял всю серьёзность положения. Похоже, никакого выбора у меня действительно нет.

— Так что за Каладборг этот? — спросил я, практически смирившись с тем, что попал из огня да в полымя.

— Каладборг — это меч, выкованный последним мастером клинков и принадлежавший роду Торгидора, — ответил Тарак. — Он был сломан в битве с демоном. Этот меч — символ королевской власти, он способен одним взмахом срезать верхушки трёх скал.

«Ну да, конечно, — тут же хмыкнул я про себя, — враньё чистой воды. Ладно, всё равно придётся смириться и посмотреть, что из этого выйдет. Раз король так дорожит этим мечом, то я слуплю с него большую цену за свою работу. Да и вообще, надо учесть и то, что меня принуждают к отлучке из дома, и то, что работать, похоже, придётся внизу. Ещё поглядим, кто первый пожалеет о таком повороте событий».

— Ладно, ничего не поделаешь, шлите гонца к его величеству, — обратился я к старейшинам. — Только не приукрашивайте ничего, одни голые факты, тем более, что ваши выводы пока ещё ничем не подтверждёны.

— Конечно, тан, — Дарин с укоризной посмотрел на меня, словно обвиняя в том, что я мог так плохо о нём подумать. — Я перед отправкой обязательно покажу вам послание.

— Все за работу, — Дорн повернулся и таким спокойным, но твёрдым голосом отдал приказание, что не только гномов, но даже и людей как ветром сдуло.

«Хоть за здешние дела можно будет не волноваться, — улыбнулся я, видя, с какой скоростью все выполнили указание старосты. — Главное, чтобы сам Совет не отошёл в моё отсутствие от «генеральной линии партии».

«Что-то мне расхотелось в кузнице работать», — решил я и обратился к мастеру Тараку.

— Простите, мастер, что-то руки опускаются у меня.

— Да-да, разумеется, — рассеянно ответил он, мотая головой. — Даю тебе день отдыха, приди в себя.

— Дарин, пошли со мной, хотя бы расскажешь что-нибудь об этих мастерах, — попросил я гнома.

— Конечно, Макс, — кивнул он и зашагал рядом.

— Ну и? — я сел за стол, пододвинув к себе тарелку с тонко нарезанным беконом. «Чайку бы сейчас, — вздохнул я, — да с сахарком». К сожалению, ни того, ни другого тут не было, равно как не было и шоколада.

— Никто толком не знает, — начал гном, — как это выходит, что бывшие вчера самыми обыкновенными гномы вдруг начинают ковать чёрный металл.

— Со мной-то ничего… — начал я и осекся. — Погоди! Это что же выходит, инициализация, проведённая Загиялом, и то видение меча, не были сном или глюками?

— Выходит, что так, — подтверждающе кивнул Дарин. — До этого ведь никаких странностей при работе с металлом у тебя не было?

Я отрицательно помотал головой.

— Ну вот, обычно всё так и происходит, — продолжил он. — Вчера ещё рядовой кузнец вдруг становится Мастером клинков.

— Так что в них особенного-то, в поковках этих, кроме того, что металл чёрный? — спросил я, — и почему кузнецы зовутся мастерами именно клинков?

— Когда мастер входит в силу, оружие, им изготовленное, становится не просто куском металла, оно приобретает нечто более, словно берёт часть души своего создателя, — я впервые видел, чтобы Дарин так вдохновенно о чём-то рассказывал. — У такого оружия есть свои, уникальные свойства, которых нет ни у какого другого. У нас каждый ребёнок мечтает вырасти и когда-нибудь обрести силу Мастера клинков.

— Не совсем понял, что значит «войдёт в силу»? — озадаченно спросил я.

— Вообще-то положено гнома, ставшего мастером клинков, в течение десяти лет обучать основам оружейного дела, а затем запереть в специальном зале, глубоко внизу, там, где течёт кровь земли. Он не может ни с кем видеться, ему только спускают туда на верёвке еду, питьё, необходимые материалы и инструменты. И там, в полном одиночестве, имея кузню и гору металла, он в течение пятидесяти лет познаёт себя, свою силу и искусство, а познав, куёт Оружие.

— Сколько, сколько лет? — мне показалось, что я ослышался.

— Вообще-то пятьдесят, — Дарин насмешливо фыркнул. — Никто же не предполагал, что и человек может стать мастером клинков.

— Я столько не проживу, — ужаснулся я. — Да и желания у меня такого нет, столько лет в одиночестве стучать молотком.

— Думаю, такие вопросы тебе лучше задать Торгидору, — Дарин быстро съехал со сколькой темы.

— А зачем нужно запирать мастеров? — задал я следующий мучавший меня вопрос.

— Иногда выкованное оружие оказывается опасным не только для своего создателя, но и для всех окружающих, — нахмурился гном. — Было несколько случаев, когда выкованное оружие выходило из-под контроля, и было множество жертв.

— Как оружие может убивать, если, например, лежит на полу? — недоверчиво хмыкнул я.

— Обычное оружие — не может, — улыбнулся Дарин, — а вот выкованное Мастером клинков — ещё как.

— Что-то сомнительно мне это, — я по-прежнему ему не верил.

— Есть и говорящее оружие, — ещё шире улыбнулся Дарин.

— Вот это точно хрень полная, прости, конечно, — я откровенно рассмеялся. — Как может кусок железяки разговаривать?

— Ничего, прибудем в столицу, я свожу тебя в Зал славы, — гном хитро усмехнулся. — Увидишь, убедишься, перестанешь мне своё недоверие высказывать.

— А что там? — я заинтересовался его словами.

— Приедем — увидишь, — ехидно посмеивался гном.

— Ладно, посмотрим, — не стал я к нему приставать. — Но ты так и не ответил, почему они называются именно Мастерами клинков, они что, только мечи куют?

— Нет, конечно, делают и молоты, и секиры, и много чего ещё, — ответил он. — Просто как-то так получается, что почему-то мастера чаще всего куют именно мечи, поэтому их так и прозвали.

— А сколько его вообще, этого оружия? — продолжил я.

— Всего осталось одиннадцать штук, если не считать поломанный Каладборг.

— А когда и где его сломали?

— Один из предков Торгидора поссорился с магами, и те прислали демона, чтобы его наказать. Демона он убил, но вот меч развалился на три части.

— То есть оружие не такое уж и хорошее? — с лёгким чувством иронии спросил я.

— Демоны — они, знаешь ли, разные бывают, — рассердился Дарин. — И вообще, ничего тебе не буду больше рассказывать. Не веришь мне — вот и сиди, ничего не зная. Сам всё увидишь, по прибытию в столицу.

Я понял, что своими придирками достал его и теперь, пока он не успокоится, не получу ни капли информации. Я ещё попытался было его поуговаривать, но сердитый гном после парочки озвученных вопросов просто развернулся и ушёл.

«Блин, язык мой — враг мой, — понял я, оставшись один. — И чего выпендривался? Молчал бы да слушал, пока он рассказ свой не закончил, а потом уже прикалывался». Поскольку я остался один, то решил пойти поговорить с Костелом о том, как он собирается воплощать мои идеи в жизнь.

Дорн оказался неправ, хирд королевской гвардии прибыл к нам не через трое, а через двое суток, и возглавлял его сам Торгидор. Меня поднял с кровати по тревоге посыльный, когда стража у ворот тоннеля только заметила лодки и штандарт гвардии, поэтому к прибытию короля я уже был полностью в форме.

Короля встречали все, гномы и люди, несмотря на ранее утро, выстроились от ворот до посёлка в ожидании его появления. Я стоял впереди всех, чуть позади меня с ноги на ногу переминались старосты. Во время прошлого визита Торгидора они ему представлены не были, теперь же я собирался исправить это упущение.

Гвардейцев я увидел издалека, да и не заметить такую массу железа было просто невозможно. Выстроенные в ровные шеренги, они двигались мерным, но очень быстрым шагом, так что то расстояние, которое я обычно одолевал за час, хирд преодолел всего за полчаса с небольшим. И это притом, что я-то ходил налегке, а они были закованы в стальную броню.

Как только отряд приблизился настолько, чтобы можно было рассмотреть отдельных воинов, я узнал короля, бодро маршировавшего впереди колонны. Пока я думал, двинуться ли мне навстречу или всё же подождать тут, в окружении всех своих людей и гномов, отряд оказался недалеко от входа в посёлок. Я ещё раз поразился тому, насколько быстро могут шагать эти вроде бы коротконогие подземные жители.

— Доброе утро, ваше величество, рад видеть вас в добром здравии, — я опустился перед Торгидором на колено и склонил голову.

— Доброе, тан, я просто уверен, что доброе, — король был в отличном настроении, судя по голосу. — Можешь встать. В свете последних событий нам теперь придётся строить наши отношения заново.

— Конечно, ваше величество, — я хитро усмехнулся. — Теперь я несусь не золотыми яйцами, а бриллиантами?

— Интересная интерпретация, — король также усмехнулся, — но не думаю, что у нас обоих есть выбор.

— Тогда позвольте, представлю вам Совет правления колхоза, — я повернулся к старейшинам, — они совместно со мной заведуют всеми важными делами в посёлке.

— Конечно, — Торгидор пошёл со мной к Совету, а его гвардия осталась чуть позади. Я стал представлять всех по очереди, не забыв и старейшин людей.

— Ну, а теперь прошу ко мне, — закончив, предложил я королю. — Не думаю, что вы оставили королевство без присмотра и проделали столь долгий путь только для того, чтобы иметь удовольствие посетить наш посёлок.

— Верно подмечено, — ответил король. — Только распорядись устроить гвардию, пока мы будем разговаривать.

— Я займусь, — ответил Дорн, и я согласно кивнул.

— Не беспокойтесь, ваше величество, о ваших людях хорошо позаботятся, — и я показал ему рукой в сторону своего дома. Король зашагал вслед за мной, за ним двинулось шестеро гвардейцев. Они сопроводили нас — хотя, разумеется, не «нас», а короля — до моего дома и встали караулом у дверей и окон.

— Рози, собери нам обед, пожалуйста, — попросил я женщину, наводившую порядок в моём и без того чистом жилище. Женщина оглянулась и, увидев незнакомого гнома явно в очень дорогой одежде, немного растерялась.

— Да, господин барон, сейчас же, — быстро пришла она в себя, собрала тряпки и веник, подхватила ведро с водой и вышла из дома.

— Присаживайтесь, ваше величество, — я приглашающее показал королю на стул за столом и, дождавшись, когда он сядет, сел напротив.

— Думаю, Максимильян, с этого времени, оставаясь наедине, мы будем обходиться без «вашего величества», ограничимся титулом «сир».

Король с видимым удовольствием стащил с ног сапоги и снял камзол, под которым обнаружилась кольчуга настолько тонкого и многоколечного плетения, что я залюбовался её узором. Король, поймав мой взгляд, неправильно его интерпретировал, усмехнулся и сказал:

— Издержки, так сказать, правления.

— Я в столице тоже носил, — кратко ответил я, — издержки должности.

Торгидор вернулся за стол и задумчиво посмотрел на меня.

— Думаю, Максимильян, что тебя уже посвятили во все тонкости твоего нынешнего статуса, — осторожно начал он, — и ты понимаешь, что нам лучше договориться по- хорошему, чем скатываться к взаимным угрозам?

— Я пока слышал только предположения ваших подданных, — ответил я. — Собственно предложения — а тем более вашего — пока не прозвучало.

— Хочу, чтобы ты восстановил мне Каладборг, — просто ответил король, — это меня волнует больше всего.

— Хм, — я задумчиво посмотрел на короля. — Надеюсь, вы понимаете, сир, что только два дня назад я узнал о самом факте существования мастеров клинка вообще, и ещё позже того — какие-никакие подробности об их работе и вашей родовой реликвии в частности. Я уже молчу о том, что у меня нет ни желания, ни времени провести пятьдесят лет в одиночестве, в каком-то таинственном подземелье. Поэтому, если даже мы и придем к соглашению по моему участию в выковке, то гарантий я вам никаких дать не могу.

— Максимильян, — король заговорил жёстко, — хочу предупредить сразу, чтобы между нами с самого начала разговора не возникло непонимание. Твоё участие в ковке вообще не обсуждается, поскольку в ближайшие триста-четыреста лет мне другого мастера клинков не найти наверняка, а даже призрачный шанс восстановления одного из главных символов моего Рода гораздо лучше никакого. Я думаю, ты осведомлён о процедуре смены королей на Подгорном престоле?

Я кивнул.

— Так вот, — получив подтверждение, продолжил он, — имея меч, мне можно навсегда забыть об этой процедуре, и даже подумать о том, чтобы прикрыть Совет старейшин — как выборный орган — вообще. Теперь ты понимаешь, насколько важно для меня и всего нашего народа открывшийся у тебя дар? Ведь ни для кого не секрет, что как только я стал тебе покровительствовать, у меня тут же появились критики в Совете старейшин и начались разговоры о досрочных перевыборах.

«Похоже, Дорн и Дарин были правы, король без меня отсюда не уйдёт, не зря же он гвардию с собой притащил, — задумался я. — С другой стороны, если я буду сопротивляться и даже каким-то чудом сумею от Торгидора отбиться, на всём затеянном предприятии можно прямо сейчас ставить большой и жирный крест. Так что, Макс, выбора действительно нет. Не согласишься — все твои усилия пойдут прахом, сотни людей и гномов, которые тебе доверились, станут никому не нужными. Да и сам не заживёшься на этом свете — это даже к бабке не ходи».

— Хорошо, сир, — я кивнул, а король довольно улыбнулся, — будем строить нашу дальнейшую беседу в русле «я согласен, но оглашаю свою цену».

— Я рад, что ты меня понял.

— Простите, обед, — раздался голос Рози, которая оповестила о своём прибытии ещё с порога. Мы замолчали и стали ждать, пока она и ещё две помогавшие ей женщины принялись заносить блюда и сервировать стол. Они управились быстро и тут же исчезли за дверями.

— Так вот, — я продолжил свою прерванную речь, — мои условия довольно просты. Первое: я хочу автономию для своего поселения, безо всяких там проверяющих комиссий со стороны Совета или кого бы то ни было ещё. Максимум, на что я могу согласиться — так это на переход посёлка под ваше непосредственное управление. Второе: вы даёте мне разрешение на самостоятельное ведение торговли, закупку необходимых товаров у соседних государств и, соответственно, продажу туда продукции мастеров Подгорного престола. Наконец, третье: работа над вашим мечом будет проходить под моим исключительным надзором и на моих условиях, как, когда, где и кем она будет вестись — дело моё и только моё, никто не должен в это вмешиваться. Как видите, сир, условий немного, все они осуществимы и не чрезмерны.

— Я даже поражён тому, насколько вы скромны, Максимильян, — король рассмеялся, — я-то готовился расстаться с гораздо большим, чем то, что вы запросили.

— Сир, я всегда был скромен, — я кротко потупился, — тем более, что вовсе ни к чему портить отношения, которые до сих пор развивались к нашему обоюдному удовлетворению.

— Тогда завтра с утра выступаем? — поинтересовался он. — Думаю, сегодня тебе понадобится время, чтобы закончить с делами.

— Очень хорошо, сир, — кивнул я. — Тогда, с вашего позволения, я соберу Совет и отдам необходимые распоряжения.

— Я поприсутствую, если не возражаешь. Мне будет интересно посмотреть и послушать, — оживился Торгидор.

— Как вам будет угодно, сир, вы пока угощайтесь, а я распоряжусь о созыве правления, — поклонившись, сказал я и, получив одобрительный кивок короля, вышел за дверь.

Заседание прошло быстро и эффективно, ничего особенного я не говорил, поскольку и правленцы и без того были в курсе дела, на предыдущем собрании всё было обсуждено и составлен детальный план развития с учётом моих недавно высказанных предложений. Получив одобрение короля, я заявил на собрании о скором начале торговли между нами, гномами и соседними странами. Для этого нужно подготовить место за внешними стенами посёлка, с возможностью организации быстрых погрузо-разгрузочных работ и хранения товаров. О дате начала торговли я оповещу заранее, но это случится не раньше полугода, так что время на создание перевалочной базы у нас есть.

Также я напомнил, что собираюсь в этом году устроить ещё одно переселение людей извне в наш посёлок, так что к этому времени должна быть готова вся инфраструктура посёлка и определены рабочие места для новых поселенцев.

Когда все вопросы, в том числе и к Торгидору, были исчерпаны, я закрыл заседание и, оставив короля устраиваться в своём доме, отправился завершить ещё одно дело, которое после недавних событий приобрело первоочередное значение.

— Как день прошёл? — обратился я к Ур'такалу, который старательно выводил каракули на обрывке ткани. Присмотревшись, я увидел, что он пишет по-шаморски. — Вот эту букву ты не так пишешь, — я наклонился и поправил неправильный завиток.

— Макс, ты, если по делу пришёл, сразу говори, а то, как гном, всё вокруг да около крутишься, — пробурчал он на корявом шаморском.

— Ого, ты успехи в языке делаешь, — решил я подлизаться, — вполне прилично говоришь уже.

— Как будто у меня есть выбор, — огрызнулся он. — Никто ведь здесь на Первородном не говорит, вот и приходится изучать шаморский и даже гномий.

— А вот у меня к тебе вопрос есть, кстати, насчёт Первородного, — я отобрал у него перо и тряпицу. — Можешь мне несколько рун перевести?

— Хорошо, показывай. Всё равно от тебя не отвертеться, — вздохнул он.

Я, отлично помня все руны, быстро набросал первые пять и посмотрел на орка.

— Хм, — он то так, то эдак вертел в руках ткань, рассматривая руны, — очень похожи на наши.

— Загиял и посоветовал к тебе обратиться.

— Знаешь, Макс, — озадаченно почесал он затылок, — если это и наши, то настолько древние, что я не смогу тебе ничего про них сказать. Не понимаю я их значения.

— А кто сможет прочитать? — расстроился я, ведь думал, что до отгадки рукой подать.

— Не знаю, если только среди шаманов наших поискать, — задумчиво ответил он.

— Слушай, Ур'такал, я, конечно, понимаю, что не могу от тебя требовать слишком многого, но мне очень надо расшифровать это, — я просяще на него посмотрел. — К тому же я не все нарисовал, их ещё штук сорок наберётся. Я не понимаю их смысл, но чувствую — что-то в них есть важное, для всех нас.

— Предлагаешь мне вот с этого тёплого местечка отправиться невесть куда, на поиски наших шаманов? — спросил он.

— Да.

— Согласен, но на одном условии, — неожиданно для меня ответил он.

— Каком же? — опасливо спросил я, застигнутый врасплох его столь быстрым согласием.

— Со мной пойдёт Загиял, привык я что-то к нему, да и веселее в компании.

— Э-э-э, можно вопрос? — спросил я орка.

— Не могу долго сидеть на одном месте, надоедает спокойная жизнь, — хмыкнул тот, и хитро посмотрев на меня, добавил: — А тут и приключения, и опасности, да ещё и жалование будет капать, с удвоенной ставкой за вредность.

— Всё будет, — заверил я, — и шамана уговорю, и жалование удвою.

— Ладно, тогда рисуй их все, — орк довольно откинулся на стуле, — и иди шамана уговаривать.

Быстро изобразив на рулоне чистой белой ткани все руны, я передал его орку.

— Ты это, ещё один экземпляр накидай, — он сморщился, посмотрев на ткань. — Как-то ненадёжно эта портянка выглядит.

— Хорошо, на пергаменте нарисую и оставлю у себя в доме, завтра заберёшь, — довольно улыбаясь, согласился я.

— Ты не радуйся раньше времени, тебе ещё с Загиялом разговор предстоит, а он старик своенравный и упрямый — напомнил он.

— За это не переживай, я думаю, он тоже будет рад опасностям и приключениям, — ответил я, вспомнив шаманово ворчание в столице.

Я оказался полностью прав, шаман, едва услышав о путешествии, тут же согласился, даже без особых требований. Правда, я пообещал, что и ему установлю жалование, как орку, чтобы они были на равных. Естественно, он не отказался.

На ночь я устроился в одном из новых домов, которые строили для бывших шаморских гвардейцев, и очень хорошо выспался, встав поутру свежим и отдохнувшим. Зайдя в дом к Рози, в котором жили она, её дочери и ещё несколько вдов, я быстро перекусил и отправился к своему дому, где обосновался король. Оказалось, что тот давно встал и занимается тем, что обходит посёлок, осматривая посевы и выгоны.

— Доброе утро, ваше величество, — поздоровался я, найдя его возле озера, которое было частью ирригационной системы полей. Поприветствовав также и Костела, проводившего экскурсию, я отпустил его, показав глазами в сторону посёлка. Управляющий, низко поклонившись королю и мне, моментально ретировался.

— То, что наш прежний уговор остается в силе и хорошо выполняется, меня очень радует, Максимильян, — после пары минут молчания заговорил король. — Я доволен тем, что мой народ получит продукты, и очень надеюсь, что с твоим уходом здесь ничего не изменится в худшую сторону.

— Я, если говорить откровенно, и не рассчитывал остаться здесь навсегда, — честно ответил я, — поэтому и устраивал всё так, чтобы на мне не было завязано слишком много.

— Отлично, — король ещё раз глянул вокруг. — Ну что, ты готов?

— Да, сир, — я склонил голову, — если все условия вами окончательно приняты.

— Разумеется, Максимильян, разумеется, — король досадливо поморщился, всё же я напоминал ему о своих условиях не в первый раз.

— Тогда за вещами — и в путь, — ответил я.

Когда мы подошли к моему дому, народу возле него практически не было, только старейшины и мои друзья.

— Мы решили не огорчать колхозников и не устраивать пышных проводов, — шагнул вперёд Дарин, — тем более, что и возвращение-то твоё отпраздновать едва успели.

Меня слегка кольнуло под сердцем от его слов, к тому же и одет он был в рабочую форму, хотя мы договаривались, что он и нубиец будут меня сопровождать.

— Ты так говоришь, как будто не едешь со мной, старый друг и учитель? — осторожно спросил я, одновременно с этим ища глазами нубийца, а когда нашёл, моё сердце ёкнуло дважды, нубиец тоже был одет не по-походному.

— Мы с Роном долго разговаривали, и решили, что лучше всего мы сможем тебе помочь здесь, а не там, — дрогнувшим после моих слов голосом ответил гном. — Думаем, что там, внизу, мы будем бесполезны. Охранять тебя там не придётся, а оружейники там есть такие, что я с Тараком им и в подмётки не годимся.

Я задумался, в его словах был резон. Просто я настолько привык к постоянному их присутствию возле себя, что даже не задавался вопросом, чем же они будут в подземелье заниматься. «Дарин прав, если я буду всё время с оружейниками, то им что делать? Тем более, что здесь их и заменить-то некем».

— Тяжело мне с этим соглашаться, но ты прав, учитель, — нехотя выдавил я из себя, ведь с момента моего прибытия в этот мир эти два друга не оставляли меня надолго. — Что ж, пусть будет по-вашему.

— Ну, вот и отлично, — на лице Дарина было заметно облегчение, даже нубиец повеселел и подошёл ближе.

— Спасибо вам всем, и успехов в вашем труде — обратился я к старейшинам. — Надеюсь, наши усилия не пропадут зря, и вы продолжите развитие посёлка, в котором заключается будущее всего нашего народа.

Повернувшись к королю, я кивнул ему головой и зашагал прочь от посёлка. Оборачиваться совершенно не хотелось, мне казалось, что позади остаётся частичка самого себя, и когда я смогу вернуться сюда — никому неизвестно. Торгидор с охраной из гвардейцев шагал следом и тактично молчал.

Путь до столицы занял немного времени, к тому же, постоянно путешествуя по путям гномов, я давно избавился от страхов из-за нависающих над головой многокилометровых толщ земли.

— Насчёт третьего условия, что ты решил? — спросил меня король, когда мы, выйдя из ворот, подходили к его дворцу.

— Смогу определиться только на месте, ваше величество, — задумчиво ответил я. — Сначала нужно побывать в Зале славы, затем увидеть труды прежних мастеров клинков, и только после этого встретиться с вашими мастерами-оружейниками.

— Довольно странная очерёдность, — удивился король, — но как хочешь, я дал слово.

— Так ведь, ваше величество, — я залюбовался дворцом, который опять поразил меня своим величием и красотой, — всё равно никто не может мне сказать, как у мастеров клинков получались такое оружие? Какой же смысл кого-то расспрашивать?

— Тогда отдохни с дороги, а завтра я сам устрою тебе экскурсию в Зал славы, — сказал Торгидор.

— Я не устал, — пожал я плечами, — и хочу начать сейчас. Но, конечно, если таково ваше желание, сир, то можно отложить и на завтра.

— Ты всегда так рьяно берёшься за дела? — король весело улыбнулся. — Редко можно увидеть такое рвение.

— Я не вижу смысла в отсрочках, — мне было невесело, — чем раньше начну разбираться, тем быстрее отвлекусь от оставленных дома проблем.

— Тогда пошли сразу в зал, — тут же согласился Торгидор и, повернувшись к командиру отряда, отдал короткий приказ. От гвардейцев отделилось два гнома, которые бегом понеслись в один из боковых проходов.

— Обычно зал закрыт для посещений, и только раз в сто лет на один месяц мы его открываем для всех желающих, — пояснил мне король и хитро прищурился. — Делаем это не просто так, сейчас поймёшь, почему.

Во дворец мы даже не зашли, поскольку Зал славы оказался огромной пристройкой к нему. Торгидор пояснил, что Зал пришлось построить именно из-за того, что полюбоваться на творения рук мастеров клинков прибывает почти всё население королевства, и такую массу народа запустить во дворец было бы немыслимо.

Так что мы просто обогнули дворец и подошли к впечатляющему своими размерами и монументальностью строению. Я обратил внимание на то, что это прямоугольное здание отличалось своей архитектурой от всего, что я прежде видел у гномов. Если всё остальные их строения были выполнены строго функционально и без всяких излишеств, то у Зала все внешние стены были украшены различными барельефами, в том числе и отображавшими множество сцен битв с участием легендарного оружия. Оно сильно выделялось на фоне всего остального, светясь яркими мазками на фоне серого камня.

— Специально заказывали рисунки у лучших художников, — с гордостью произнёс, идущий рядом Торгидор. — Ещё наши предки поняли, насколько важно хранить наследие народа гномов и передавать его следующим поколениям.

— Красиво, — ответил я, зрелище действительно было впечатляющим. — А почему вон та секира сияет радугой?

— Сейчас всё сам увидишь, — хитро улыбнулся король и махнул рукой, подзывая к себе трёх гномов, застывших в поклоне перед огромными воротами.

— Итак, старший хранитель Зала славы, — представил меня король. Гном спокойно поклонился мне и выпрямился.

— Не верится, что я при жизни смогу увидеть, как кто-то поднимет Клив-Солаш, — тихо сказал он.

— Уже растрепали по всему дворцу, — король грозно нахмурился, — надо укоротить некоторым слишком длинные языки.

— Новость из тех, что не спрячешь даже в камне, — хранитель ничуть не испугался монаршего гнева. — Ваше величество, дозволите ли вы мне присутствовать?

— Хорошо, — недовольно ответил король, — заодно все слухи опровергнешь, если, к несчастью, мы ошибаемся, и наш гость не является мастером клинков.

— Благодарю вас, ваше величество, — обрадовался хранитель и, повернувшись к воротам, начал их открывать. К нему тут же присоединились его помощники.

— Не совсем понял ваш диалог, — обратился я к Торгидору.

— Не буду ничего говорить, хочу убедиться во всём сам, — король снова прищурился, глядя на меня. — Итак правильно всё сказал, только я бы хотел посмотреть на Лейте, с самого детства мечтал увидеть её радугу.

Так ничего и не поняв из его речи, я пожал плечами и направился ко входу в зал, благо его хранители уже открыли ворота и зажигали свечи на трёх огромных подъёмных люстрах. Пришлось немного подождать, пока они закончат и поднимут их под потолок, зато в зале сразу стало светло, а я едва не открыл рот от удивления.

Огромный зал был поделён на несколько секций, в каждой из которых на высоких постаментах лежали экспонаты.

— С чего начнём? — обратился к королю Итак.

— Поскольку тан Максимильян здесь впервые, то по обычной программе для граждан, — решил король.

— Ну, тогда прошу всех за мной, — Итак склонил голову и зашагал к первой секции.

Мы подошли к невысокому железному постаменту, на котором лежала простая рукоять меча, с обветшавшей обмоткой, и три куска сломанного клинка. Я уже догадался, что сейчас скажет Итак.

— Символ королевской власти, победитель демона Эй'штака, меч основателя Рода нашего короля, могучий Каладборг, — тут же подтвердил мои мысли он. — Его уникальная способность в том, что он обладал огромной разрушительной силой и, по преданию, мог срезать верхушки трёх скал.

Я сдержался, чтобы не хмыкнуть от такого заявления, только серьёзный вид короля и хранителя остановил меня.

— Можно потрогать? — спросил я короля. Тот кивнул. Под удивлённым взором хранителей я подошел к постаменту ближе и наклонился посмотреть на остатки меча. Как и следовало ожидать, металл был чёрен, слегка темнее того цвета, чем получились у меня подковы, но сходство явно было налицо. Я поднял один из осколков и посмотрел на скол, увиденное заставило меня немного сменить своё ироническое настроение. Структура металла была отлична от всего, что я видел раньше, зёрна его были настолько мелкими и такой странной формы, что я едва не проглядел еле видные светлые прожилки. Только повернув скол под определённым углом, я заметил, что весь металл пронизывают эти тонкие нити странной консистенции и цвета.

Недоумённо взглянув на короля, я положил осколок на место и вернулся к гномам.

— Следующий — меч короля Стратклайда, огненный Дирнуин, — продолжил Итак, ведя нас в следующую секцию. — Никогда не вредит друзьям владельца, зато заживо сжигает его врагов.

Тут уже у меня даже мысли о хмыканье не возникло, поскольку я собственными глазами видел то, чего попросту не могло быть. Лежавший на постаменте меч горел спокойным жёлтым пламенем, причём горело не только лезвие, но и рукоять.

— Для того, чтобы иногда протирать ложе Дирнуина, нам приходится пользоваться стальной перчаткой самого Стратклайда, — хранитель получал удовольствие от моего ошарашенного вида. — По-другому его не взять, он воспламеняет всё, что к нему прикасается.

«Офигеть, — у меня не было других слов, при виде такого явного нарушения всех основ физики и химии, — во что же это я влип?».

— Попробуй подойти ближе, — попросил меня Торгидор.

Оглядываясь на напряжённые лица моих экскурсоводов, я осторожно приблизился к мечу, помня только что сказанные слова хранителя, сгореть заживо мне вовсе не хотелось.

Приблизившись к мечу, я заметил, как при моём приближении пламя на нём слегка дрогнуло, качнувшись в мою сторону, но тут же вернулось назад. Я осторожно протянул руку ладонью вперёд, как будто хотел проверить температуру огня в кузнечном горне, руку не обожгло. Тогда я начал потихонечку вытягивать её всё дальше и дальше, пока не коснулся рукояти меча, пламя приветственно мигнуло, и я ощутил, что руке всего лишь немного тепло. Подняв и подержав меч на весу, я поразился его странному балансу, смещённому ближе к его центру. Обернувшись, чтобы спросить об этом гномов, я увидел, что они смотрят на пылающий меч в моей руке с каким-то религиозным восторгом.

— А почему баланс у него такой странный? Неудобно же ни рубить, ни фехтовать.

— По легенде, у короля правая рука была короче левой, поэтому он и попросил мастера сделать ему клинки с разным балансом, — хрипло, не отводя глаз от меча, произнёс Итак. — К сожалению, левый меч не сохранился.

Положив меч на место, я с сожалением отошёл от него, мне показалось, что пламя, по мере моего от него отдаления, начало опадать.

— Пойдёмте дальше, — хранитель глухо откашлялся, прочистив горло, и повёл нас к следующему стенду, где демонстрировался железный молот с железной же рукоятью, но такой побитой и покорёженной, что мой первый вопрос был именно о ней.

— Моё любимое оружие, — с такой гордостью ответил хранитель, что мне стало стыдно за моё недавнее неверие и скепсис, — Клив-Солаш, молот легендарного короля Нуаду Серебряной Руки. Отразить его удар невозможно, а если его метнуть, то он после поражения противника всегда возвращается обратно к владельцу. А рукоять так помята потому, что иногда он всё же попадал во врага не боевой частью.

— Клёво! — восхитился я и уже без спросу полез к нему. Довольно странно было чувствовать, что, несмотря на свой вид полноценной кувалды, молот оказался довольно лёгким, и я без особого труда поднял его. Поскольку кидать его в зале было некуда, то я, немного помахав им, с сожалением вернул на место, опять поймав взгляды переглянувшихся гномов.

— Круайдин, меч короля Кухулина, — прокомментировал хранитель, глаза которого, после двух предыдущих экспериментов, сияли чуть ли не ярче, чем музейные люстры. — Наши книги говорят, что он разговаривал и даже пел.

— А сейчас чего молчит? — поинтересовался я, беря тёмный клинок в руки.

— Потому, что со всякими олухами, хватающими древнее оружие грязными руками, меч разговаривать не будет! — от прогремевшего в тишине музейного зала хриплого, но звучного голоса и, в особенности, ощущения вдруг завибрировавшего в моей руке меча, я вздрогнул и чуть было не уронил раритет на пол.

— Он говорит!! — я тупо уставился на меч в своих руках. — Такого же не может быть, как может кусок металла разговаривать?

— Человек не может быть таким тупым, как ты! — гаркнул меч и задрожал ещё сильнее. — Клади меня на место, не дорос ещё легендарные мечи трогать!

— Ой-ой, подумаешь! — огрызнулся я, возвращая его на постамент. — Только ещё железяки всякие меня не учили!

Меч гордо смолчал, дзынькнув напоследок о своё привычное ложе.

— Все прям такие умные, куда бы только от вас деться, — бурчал я, хотя и понимал, как глупо выгляжу, ругаясь с неодушевлённым — или всё же…? — музейным экспонатом. Торгидор и Итак стояли с широко открытыми глазами, слушая мой диалог с мечом.

— О, какая красивая! — поразился я, опять без приглашения впёршись в следующую секцию, в центре которой на каменной тумбе размером с обеденный стол лежала секира, поражавшая изяществом и тщательностью отделки.

— Любимица его величества, Лейте, секира короля Фергуса, — прокомментировал моё восклицание хранитель. — Занесите её для удара, тан.

Я подхватил прекрасно лёгшую мне в руку секиру и сделал замах. Торгидор не смог сдержать восклицание восторга, на глазах хранителя показались слёзы, я же стоял с секирой в руке и во все глаза любовался на открывшуюся красоту. Секира полыхала всеми цветами радуги, причём явственно было видно, что это не краска или куски разных металлов, собранных вместе. Создавалось такое впечатление, что самую яркую радугу в мире порубили на куски, которые потом сковали вместе в виде секиры.

— Просто чудо какое-то! — благоговейно прошептал я, с сожалением вернув секиру на её место. Мельком покосившись на короля, я увидел, что тот вообще лишился дара речи, став похожим на мальчугана, которому добрый волшебник вручил сразу пять эскимо.

— Молот короля Тетры, — остановился хранитель возле следующего стенда с ещё одним молотом. — По преданиям, разговаривал.

В голосе музейного деятеля явственно ощущался сарказм.

Я сразу застопорил и не стал подходить ближе, выслушивать критику от ещё одной древней железки мне не улыбалось.

— Пошли дальше, — махнул я рукой, стараясь не обращать внимания на улыбки гномов.

Экскурсия продолжилась.

— Фрегарах, меч короля Мананнана, может разрубить любой доспех.

— Энгервадель, молот короля Фритьофа, руны на нём разгораются во время войны и гаснут в мирное время.

— Атвейг, меч короля Торгара, по преданию поёт от счастья, если его вынимают для битвы, а если битв долго не случается, то с него начинают капать кровавые слёзы.

— А вот к этому мечу я не рекомендую вам приближаться, — сразу предупредил меня хранитель, показывая на лежащий в ножнах меч, от которого исходила непонятная мне угроза, я даже зябко поёжился, настолько мне было неуютно просто стоять рядом с ним.

— Дайнслейф Проклятый, единственное сохранившееся до нашего времени оружие из семёрки Проклятых, — прошептал король, отступая на пару шагов. — Меч был под угрозой смерти выкован последним мастером клинков, который проклял его перед тем, как отдать королю Аргару. Если его достать из ножен, то вернуть обратно можно только после того, как он прольёт чью-нибудь кровь. Если промедлить с этим, то Проклятый может ранить или убить даже своего хозяина. Король Аргар поплатился за свои угрозы мастеру, сначала потеряв свою жену, когда захотел впервые посмотреть на него, а затем и единственного сына, который добрался до меча в то время, когда отец спал.

— Похоже на правду, — ответил я, опасливо глядя на жуткую штуковину, от которой исходила явственная эманация крови и смерти. — Я бы и без вашего предупреждения к нему не подошёл, он меня пугает.

Мы торопливо прошли дальше и остановились у предпоследнего экспоната.

— Мистелтейнн, меч короля Гардара. Легенда гласит, что это первое оружие, выкованное последним мастером клинков, поэтому единственное его уникальное свойство состоит в том, что он никогда не тупится.

— Тоже неплохо, — прокомментировал я, вспомнив, сколько времени требуется, чтобы выправить клинок, побывавший в хорошей сече.

— Ну, и последнее оружие, секира короля Берси, Хвитинг, — хранитель встал рядом со мной, — поражает врагов и исцеляет друзей, стоит только прикоснуться к ней, хоть к обуху, хоть к лезвию.

— Ух ты, — восхитился я, сразу захотев попробовать испытать её. Секира, как и всё оружие в Зале славы, легко и удобно легло в ладонь, словно было сделано под мою руку. — Есть у кого раны, чтобы проверить?

— У моего помощника порезан палец, — хранитель махнул рукой, подзывая к себе помощника. Молодой гном, опасливо косясь то на короля, то на меня, подошёл к нам.

— Покажи палец! — приказал Итак таким тоном, что бедный парень, не пикнув вытянул вперёд руку, на указательном пальце которой и вправду виднелся глубокий, слегка подзаживший порез.

Под любопытными взглядами присутствующих я поднёс секиру к его руке, плашмя приложил к порезу и едва не ослеп от яркой вспышки, которая ударила по глазам. Когда мы немного проморгались и протёрли слезящиеся глаза, то я с чувством некоторого удивления — правда, после всех продемонстрированных чудес уже не слишком сильного — увидел, что раны больше нет, только кожа на пальце подростка стала нежно-розовой.

— Доволен, Итак? — усмехнулся продолжавший смаргивать слезы король, обращаясь к хранителю. — Есть ещё сомнения в том, что мастер клинков подлинный?

— Ваше величество, теперь ни у кого не останется сомнений, — пробормотал хранитель, похожий на какую-то сомнамбулу.

— Опять вы темните, — я усилено тёр глаза. — Что такого произошло в зале, что вы всё время переглядываетесь и перемигиваетесь?

Король захохотал, а вслед за ним засмеялись Итак и его помощник.

— Если не брать в расчёт то, что никому за последнюю пару-тройку столетий не удавалось разговорить Круайдин, заставить светиться Лейте и излечить раненого Хвитингом, то ничего особенного не произошло, — с иронией ответил Итар. — О свойствах всех содержащихся в Зале предметов мы знали только из легенд, преданий и обрывочных записей наших предков, поскольку последний мастер клинков умер более чем тысячелетие назад.

— Я ведь не зря сказал тебе, что Зал славы — это не просто музей или место поклонения народа, — улыбнулся король, — это единственный верный способ найти мастера клинка. Знаешь, какая плата берётся за посещение этого священного места? Каждый вошедший сюда должен прикоснуться к Круайдину, с которым ты так содержательно побеседовал!

При этих словах гномы снова принялись хохотать. Я озадаченно посмотрел на короля, хранителя, и понял, что всякие сомнения в том, что я не мастер клинков полностью развеяны, оружие признало во мне кровь мастеров прошлого.

— Я вот хотел спросить, а наверху знают, какие сокровища вы тут храните? — спросил я короля, когда час спустя, так и не отойдя от впечатлений увиденного, мы ужинали у него в покоях.

— Может, знают, а может, и нет, — пожал плечами Торгидор. — Среди всех рас есть предатели или просто болтуны. Только какой толк им в этом знании? Оружие не подчиняется никому, кроме мастера клинков и того, кому тот подарил своё оружие.

— Подарил? — переспросил я.

— Именно, — подтвердил король. — Как гласят хроники, заставить мастера клинков выковать себе оружие, или отнять его силой — значит получить Проклятое оружие. С одним таким ты уже познакомился, поэтому можешь себе представить, каковы были свойства шести других.

— Кто-то всё же пытался, несмотря ни на что, применить к мастерам силу? — усмехнулся я. — Уроки прошлого их ничему не научили?

— К сожалению, искушение обладать легендарным оружием иногда преобладает над здравым смыслом, — Торгидор внимательно посмотрел на меня, — поэтому попытки предпринимались.

— Вы так спокойно мне всё это рассказываете, ваше величество, — я поймал его взгляд. — Значит, вы прекрасно понимаете, что заставить меня отковать Каладборг заново нельзя, и тем не менее ничего от меня не скрываете. А я ведь могу, зная это, и отказаться от вашей просьбы?

— Теперь, когда ты дал своё слово сотрудничать, не откажешься, Максимильян, — усмехнулся король, — тем более, что я видел, как ты смотрел на оружие.

— Это да, — проворчал я, вспоминая свои ощущения, — таких ощущений лёгкости и счастья у себя я и не припомню.

— Ну что, подкрепился? — спросил меня Торгидор через минуту.

— Да, большое спасибо, сир. Теперь, если возможно, мне бы хотелось посетить библиотеку, — я отодвинул от себя поднос с едой, качество которой резко отличалось от подаваемой в нашем посёлке. Понятное дело, что королю я об этом не сказал.

— Доромир тебя проводит, — король кивнул на стоящего возле двери начальника гвардии, — думаю, там тебе моя помощь не потребуется.

— Если застряну, пусть мне хотя бы поесть-попить туда приносят, — усмехнулся я.

— Можешь быть уверен, уж теперь-то я тебя без присмотра и внимания не оставлю, — погрозил мне пальцем Таргидор. — Имей в виду, если решишь вдруг куда-нибудь исчезнуть.

— Думаю, это не в моих интересах, — я встал с места, — не говоря уже о ваших.

— Доромир, ты всё слышал? — обратился король к неподвижной колонне возле двери.

— Да, сир, — колонна обратилась в гнома внушительных габаритов, который, несмотря на свои размеры, подошёл к королю с лёгкостью балетной танцовщицы.

— Ну, тогда, если тебе что-то понадобится, Максимильян, дай знать ему, — сказал Торгидор и жестом дал понять, что я могу быть свободен.

— Да, ваше величество, — я поднялся и затопал вслед за гномом к двери.

Монументальный королевский страж не проронил ни слова, пока мы шли в подвалы дворца, но я видел, как у него блестят глаза и дёргаются уголки рта, словно он порывался у меня что-то спросить, но дисциплина не позволяла.

К моменту нашего появления в библиотеке все её служащие уже выстроились в начале длинного зала, конец которого было вообще не разглядеть.

— Поступаете в распоряжения тана Максимильяна, — приказал начальник гвардии и показал им какой-то жетон. Служащие синхронно поклонились, хотя на некоторых лицах я заметил явное недовольство полученным распоряжением.

— Сразу скажу, что от вас требуется, — обратился я к библиотекарям, пока не ушёл Доромир. — Вы несёте мне все — подчёркиваю, все — хроники и записи, в которых есть хотя бы малейшее упоминание о мастерах клинков, а также любые их личные записи, дневники или заметки. Мне здесь выделяется отдельное помещение, сухое и с хорошим освещением, там я буду изучать то, что вы будете приносить.

— Тан, объём вашего заказа настолько велик, что только на ознакомление с титульными листами у вас уйдёт пара лет жизни, — не без иронии заявил мне один из служащих.

— Это мои заботы. Вы, главное, ничего не упустите, а я разберусь по ходу дела, — я не собирался отступать от своей идеи, ведь если и можно узнать что-то ценное о том, как же делалось это оружие, то только из описаний самих мастеров. Я не думал, что столь педантичные и скрупулезно относящиеся к любым жизненным мелочам гномы могли обойти стороной процесс создания клинков, ведь ковали они их для своих потомков. Встречаться же с оружейниками я пока не счёл нужным, потому как, во-первых, если бы они могли дать мне стоящий совет относительно ковки такого оружия, они бы сами его давно изготовили, а во-вторых, едва я увидел клинок Каладборга, то сразу утвердился в той мысли, что посещение библиотеки даст мне намного больше. Такой структуры метала, какую продемонстрировала мне реликвия рода Торгидора, попросту не могло существовать в моём мире, а те приёмы, которые использовали гномы для изготовления сельхозутвари, вряд ли сильно отличались от их же технологий изготовления оружия. Но никакие способы отливки, ковки и термической обработки металла, которым я научился у Дарина и Тарака, не давали возможности хотя бы приблизиться к тому, что я видел. Хотя конечно, после библиотечных изысканий я собирался взглянуть на работу лучших оружейников.

«Металл клинка, который я видел, был не просто необычным, — я вспомнил странные серебристые прожилки, которые не могла дать ни одна присадка к стали, ни один сплав, — а уж свойств, которыми обладало показанное мне оружие, невозможно в моём мире даже в мечтах себе представить».

«Ладно ещё горы там разрушать, или светиться, — продолжал размышлять я, когда меня привели в довольно большую комнату с множеством светильников, — но разговаривать!!! Это выше всякого моего понимания, тут не о ковке или обработке думать надо, тут скорее фантастические книжки вспоминать придётся». При слове «фантастика» в моей голове явственно возникли кадры из известнейшего фильма, где злодействовал робот из жидкого металла, способный принимать любую желаемую форму, мы ещё тогда с пацанами удивлялись, а куда все микросхемы и всё прочее исчезает, когда он, к примеру, напольной плиткой прикидывается?

«А если вот просто представить себе невозможное? — усиленно напрягал я своё серое вещество, сидя за столом. — Представить, что мастера клинков могли — непонятно как — заставлять металл ожить? Кто-то добился максимума — и его оружие разговаривает, кто-то поменьше — тогда его оружие исцеляет раны, а кто-то способен на совсем малое — и его клинок не тупится. Чтобы осознать, возможно ли такое, и как этого достичь, явно придется потратить в библиотеке не один год, не говоря уж о том, что можно и не найти искомое. Боюсь, выйти отсюда мне предстоит очень не скоро».

 

Эпилог

Я взял в руки клинок будущего меча — над ним предстояло ещё работать и работать — но то слияние с металлом, которого я так долго добивался, уже ощущалось мною, как часть моего сознания. Я счастливо улыбнулся, клинок в моих руках радостно звенел и упруго подрагивал, отзываясь на мои прикосновения, и хотя впереди предстояла долгая и нудная термообработка, не менее трудоемкие шлифовка, полировка и заточка, тем не менее я был уверен, что клинок сам подскажет мне, что делать в каждое мгновение работы, как он сделал это ещё тогда, когда я только-только нагрел в горне брусок Своего металла и положил его на наковальню. Прислушиваясь к его зову, эмоциям и стремлению стать именно таким, каким он выглядел сейчас, я помог ему, и теперь чувствовал особую гордость за себя, ведь я не отступил от его желаний ни на шаг, выполнив в точности всё, что он просил.

Мои чувства тут же передались клинку, он ощутимо завибрировал и попытался вырваться из рук.

«Так, успокойся! — твёрдо заявил я ему, копируя тон своего отца. — Сейчас я немного отдохну и снова за тебя возьмусь».

Клинок, как непослушный ребёнок, ещё несколько раз дёрнулся в моих руках и только потом затих.

Конец второй книги январь 2010