Кавалькада вилась по пыльной дороге, потом начала спускаться к реке. Лошади, запряженные в экипаж, навострили уши. Прикрываясь шелковым зонтиком, миссис Дилтон-Смит сплетничала, иногда протягивала руку, чтобы похлопать Энн по руке. Энн улыбалась, кивала и ничего не слышала из того, что говорила ее спутница. За рекой вздымался к облакам горный хребет с покрытыми снегом вершинами – великие Гималаи.

Она – в Индии, где человек может подняться в небо по веревке и исчезнуть. В Индии, где кости драконов, инкрустированные драгоценными каменьями, ждут, когда их обнаружат.

Солдаты майора Дилтон-Смита шли позади экипажа дам. Офицеры и небольшой кавалерийский отряд ехали впереди, их лошади махали хвостами, отгоняя мух. Остальные солдаты энергично шагали вперед, потея под своим сверкающим снаряжением и тяжелой формой. В тылу колонны группа оборванных мусульманских торговцев и толпа местных слуг вела небольшой караван верблюдов.

Первые солдаты достигли берега реки. Экипаж с дамами остановился. Майор Дилтон-Смит тоже приказал остановиться, чтобы напоить лошадей.

– Не бойтесь, леди Джонатан, – сказала миссис Дилтон-Смит. – Жаль, что дела призвали лорда Джонатана на юг, но эта территория контролируется британскими войсками. Мы в безопасности здесь, как если бы были в Англии.

– Так я и поняла, – отозвалась Энн. – Я не боюсь.

– Хотя мне бы хотелось, чтобы майор не разрешал этим местным торговцам тащиться вместе с нашими слугами. Они, без сомнения, полагают, что наша военная слава благоприятно отразится на них, но это ведь грязные язычники. Вам не стоит связываться с ними.

– Мне кажется это мелочью, – возразила Энн, – я всего лишь предложила использовать мой компас, чтобы точнее определить направление на Мекку.

– Чтобы они могли по пять раз в день разбивать свои лбы о землю? Нам следует добиться, чтобы все эти люди стали христианами.

– В таком случае мы должны показать им немного христианского милосердия, – сказала Энн как можно серьезнее. – Как иначе можем мы продемонстрировать превосходство нашей веры?

Несколько часов спустя без всяких происшествий они добрались до цели – последний аванпост Ост-Индской компании, который был приспособлен для офицерских жен. Чай и печенье ждали дам. Энн отвели в просторную комнату – ее спальню на эту ночь и на несколько будущих месяцев. Еще ближе подойти к горам ей было не дано.

Давно наступила ночь, а она все лежала без сна, опершись головой на руку и глядя в окно. Миссис Дилтон-Смит и майор похрапывали в соседней комнате, перегородки были слишком тонкими. Где-то за окном стрекочут цикады, наполняя ночь звоном ожидания. Энн чувствовала, как это обещание отдается у нее в крови так же четко, как ее собственное спокойное дыхание.

Какая-то тень мелькнула в окне, на мгновение заслонив звезды.

Сердце у нее забилось.

Одеяния развевались, словно теплый ветер шевелил занавески. Крадучись, как вор, человек перелез через подоконник и подошел к кровати. Сердце у нее оглушительно билось.

Человек наклонился и прижал два пальца к шее Энн, как раз под подбородком.

– Ваш пульс несколько убыстрен, миледи, – прошептал он ей на ухо. – Пожалуйста, скажите, какие порочные мысли уже волнуют вас?

– Это вы меня волнуете, – прошептала Энн и поцеловала его в ладонь.

Джек начал снимать с себя одежды. Ткани упали к его ногам, и вот наконец он стоит совершенно обнаженный у ее кровати. Слабый свет звезд блестит на четко очерченных мышцах, словно отлитых из бронзы. Он уже готов для нее.

Энн села и стянула через голову ночную рубашку. Ее соски сморщились на ночном ветерке, словно им было холодно. Он провел по ним кончиками пальцев и со свистом втянул в себя воздух.

Хотя колени у нее дрожали, а кровь горела, Энн стала в кровати на колени и наклонилась, дыша ему в ухо.

– Тише, тише, любимая! Ты разбудишь майора. – Его руки скользнули вниз по ее телу, он привлек ее к себе. – Это он храпит?

– Я полагаю, что храп миссис Дилтон-Смит куда громче. Джек затрясся от беззвучного смеха.

– Что подумает жена майора, если бросится вам на помощь, решив, что вас хотят изнасиловать?

– И увидит, что человек, посягнувший на меня, – презренный мусульманский торговец?

– Грязный погонщик верблюдов…

– …который знает все порочные тайны Востока – мой любимый муж, Дикий Лорд Джек!

– Хватит разговоров, миледи, – хрипло сказал он. – Давайте-ка приступим к изнасилованию.

Джек оторвался от нее до рассвета, оставив Энн спящей, – ее губы изогнулись в довольной улыбке. Это в последний раз! Оба это знали и не говорили об этом. Этот план они придумали вместе на корабле – он притворится, будто оставляет ее на попечение майора Дилтон-Смита. Энн ничем себя не выдала, даже когда он присоединился к их партии, уже переодетый торговцем лошадьми. Она просто открывала ему свои объятия каждую ночь, когда он крадучись проникал в ее постель.

В одеяниях, развевающихся за спиной, Джек незаметно дошел до окраины городка, потом дальше, в огромную темноту индийской ночи. Вскоре он присоединится к остальным. Утром верблюды направятся на северо-восток, на территорию, которая для Энн была закрыта. Потом, когда караван пойдет своим путем без него, ему придется странствовать одному по белым пятнам на карте. Там он должен будет снова проникнуть в тайны, которые ни один европеец не смеет приоткрыть, кроме него, потому что он должен это сделать.

Джек повернулся и пошел обратно. Темные тени верблюдов вяло передвигались. Кто-то из торговцев хрюкнул во сне, но никто из них не сомневался ни в его личности, ни в преданности Аллаху. В конце концов, разве он не был тем, кто уговорил молодую английскую леди доставать каждый день компас и показывать им, в какой стороне находится Мекка? Но эта уловка принадлежала исключительно Энн – она давала им возможность поговорить, хотя и мимоходом, по пять раз на дню.

Джек завернулся в свою одежду и уснул, зная, что ему приснятся не экзотические женщины Азии, но его пылкая жена-англичанка, которая смела и решительна, как орел.

Через четыре дня он простился с караваном и пошел на север в сопровождении одного слуги. Впереди вздымались горы, смеясь над двумя крошечными фигурками, которые ехали верхом по предгорьям. Теперь он ел, спал, говорил, как преданный знаток Корана, а также и лошадей. Слуга понятия не имел, что его господин на самом деле сын английского герцога.

В ту ночь они расположились на ночлег под нависающей скалой. Джек завернулся в одеяло и думал об Энн. В Уизикомбе – когда он впервые осознал, как отчаянно ему хочется жить и как он ее любит, – он думал, что она лишила его храбрости, необходимой для этого дела. Теперь он знает, что вся его храбрость существует только благодаря ей.

Он полон воспоминаний – их взаимная страсть, ее юмор, ее научное рвение. Если он выйдет из этого последнего приключения живым, изучение Земли будет интересовать его не меньше, чем ее, до конца его дней.

Какое-то движение. Цокот копыт, смутное фырканье – приближение двух, а может быть, и трех конных в таком месте, где не бывает никого, кроме разбойников. Слуга зашипел в страхе.

Пистолет скользнул в руку Джека. Одним движением он отбросил одеяло и перекатился в тень у основания утеса, где можно прижаться спиной к твердому камню, а его противникам пришлось бы пересечь место, освещенное походным костром, чтобы добраться до него. У него было два заряда, к тому же у него было его тело и долгие упорные годы тренировок.

Больше того, у него была жена, ради которой он должен жить, к которой должен вернуться.

Никакого страха он не испытывал.

Джек ушел. Утром он ушел с караваном, оставив Энн скрывать свое горе и свою надежду.

«Я вернусь к тебе, любимая, – сказал он. – Ничто не может мне помешать».

Она устремила взгляд на огромные Гималаи, громоздящиеся на фоне неба – только кости путешественников там отмечают высокогорные, покрытые снегом тропы, – и послала ему поток мысленных молитв. Их британский аванпост казался таким хрупким – украшением, воткнутым в подол этих огромных, бессердечных пиков.

Тем не менее она не позволит себе жить в страхе. Если ее одолеет страх, Джек может почувствовать это и он ослабеет. Солдаты по всей империи оторваны от своих домов. Все эти жены, матери и сестры со спокойной храбростью ждут их возвращения, которого может никогда и не быть. Она, конечно, тоже справится.

Поэтому в тот день Энн отправилась в городок в открытом экипаже с миссис Дилтон-Смит, словно ничего не изменилось. Небольшой эскорт солдат прокладывал дорогу для английских леди через толчею вьючных животных и путешественников, но кучка людей в грязных белых одеждах, затеяв многоречивый спор, загородила дорогу.

– Дорогу! – Майорша замахала на них зонтиком. – Дорогу миссис Дилтон-Смит и леди Джонатан Сент-Джордж!

Энн сомневалась, что кто-то из торговцев в тюрбанах понимает по-английски, как бы громко на нем ни кричали. Все заняты своими делами. Верблюды и ослы смотрят на них с полным безразличием. Толпа смыкается вокруг них, как вода за кораблем. Экипаж остановился, стиснутый клубком животных и людей с бесстрастными лицами.

Об экипаж со стороны Энн ударились закрытые носилки. Занавески раздвинулись на миг, и показалось лицо мужчины, белое и круглое под копной чернильно-черных волос.

– Расступитесь! – рявкнула миссис Дилтон-Смит в полном отчаянии.

Носилки скрипнули. Один из солдат повернул свою лошадь, чтобы проложить дорогу, крича на толпу. Перед Энн снова мелькнули внимательные черные глаза человека в носилках, а потом занавески опять задернулись. Но когда карета с дамами двинулась дальше, из носилок высунулась рука и вложила что-то в руку Энн.

Сердце у нее билось так, словно она долго бежала. Действуя совершенно инстинктивно, она сжала обрывок бумаги и спрятала под юбками. На мгновение, несмотря на всю ее решимость, она ощутила холодное прикосновение страха. Незнакомец в носилках не был англичанином. Это был китаец.

Три человека – не два – материализовались из темноты и спешились. Лошади нервно двигались. Ночной воздух дышал полной тишиной, только слегка позвякивали удила. Легкий скрип и лязг сказали, что оружие обнажено. Джек взвел курок. Его слуга уже держал наготове длинный острый нож.

Джек прицелился – голова ясная и холодная. Разбойники не заинтересуются прелестями рукопашной драки. Если они бросятся туда, где он прячется, он уложит обоих на месте.

Но один из незваных гостей вышел вперед в свет костра. Это был всего лишь мальчик, чумазый и растрепанный, лицо призрачно белело под тюрбаном. Волосы встали у Джека на затылке, когда мальчик с безошибочным инстинктом уставился прямо на него – почти так, словно мог видеть сквозь темноту и проникнуть в душу другого, – и улыбнулся.

С сокрушительной силой Джек схватил слугу за запястье, заставив того выронить нож. Он быстро глянул на двух других всадников. Британские кавалерийские офицеры – Пеней и лорд Мертон, также одетые, как местные жители. Больше никого, никаких разбойников. У него просто гора с плеч свалилась.

– Пусть никогда не кончаются чудеса, – сухо сказал он, засунув свой пистолет обратно за пояс и выходя вперед. Сердце у него все еще бешено билось. – Британская армия занялась доставкой жен в дикие места!

У Пеней хватило благоразумия сконфузиться. Мертон дернул свой ус и усмехнулся.

– Ее светлость непременно захотела поехать, лорд Джонатан, – сказал он весело. – Боюсь, игра закончена!

Слуга-туземец не говорил по-английски. Он убрал нож и прислонился к скале.

– Эти сумасшедшие англичане привезли мне вести о моем брате, – сказал Джек на его родном языке. – Все в порядке, приготовь нам чаю.

Слуга занялся чаем, все еще бросая подозрительные взгляды на вновь прибывших.

Джек посмотрел на Энн и поманил ее к костру. Усадив ее рядом с собой, он присел на корточки и жестом предложил обоим офицерам сделать то же самое.

– Я спущу с вас шкуру, господа! – прошипел он. – Какого черта вы привезли сюда леди Джонатан?

– Это была моя идея, – сказала Энн.

– Вы милы мне, как чистая вода, – отозвался Джек. – Даже когда этот мерзкий тюрбан скрывает ваши волосы, а нос у вас запачкан грязью. Тем не менее я твердо намерен наказать того, кто позволил вам приехать сюда.

– Тогда накажите меня, – сказала она.

– Пожалуй, мы оставим вас на минутку, милорд, – сказал Пеней. Схватив Мертона за рукав, он отошел, словно затем, чтобы взглянуть на лошадей.

– Итак, что на вас нашло? – спросил Джек.

– Это было забавно. Хотя думаю, это было бы не так забавно, если бы мне в дороге пришлось встретиться с дурной компанией.

– Вы только что встретились с дурной компанией – если это какой-то безумный порыв, я убью вас собственными руками.

– Лучше не надо, – сказала она, – у меня есть новости о Тоби.

Он потерял дар речи.

– Тоби?!

Свет костра озарил ее лицо. Кончик носа у нее опустился, когда она попыталась скрыть улыбку.

– Сначала мы должны подняться в горы, если хотите, за драконами, но полагаю, что вам скорее хочется спуститься с гор. – Ее голос пресекся, она схватила его за руку и посмотрела прямо в глаза. – Я приехала не из прихоти, любимый. Тоби выжил. Он болел, с ним дурно обращались, но он выжил. Он слаб, но быстро поправляется.

Джек сглотнул, словно надежда принесла слишком сильное страдание.

– Вы видели Тоби?!

– Он передал мне записку на улице. Мне пришлось отправиться на встречу с ним. Тайком, конечно. Миссис Дилтон-Смит никогда не одобрила бы посещения китайца. Он собирается, когда к нему вернутся силы, переписать заново все ваши потерянные записи, но ему понадобится ваша помощь. – Ее пальцы сильнее сжали его руку, делясь горячим пульсом ее жизни. – Вам не придется возвращаться в горы, Джек. Игру с Россией могут продолжить разыгрывать другие.

Бурная радость затопила его. Он обхватил ее лицо обеими руками и поцеловал с мучительной тщательностью. Энн ответила на его поцелуй таким поцелуем, словно намеревалась поджечь вселенную. Слуга-туземец пролил чай в костер, послышалось шипение. Мертон и Пеней кашлянули и отвернулись.

Узел в сердцевине его существа развязался, и напряжение постепенно сошло на нет. Годы тренировок, теперь ненужных. Годы мучительной работы, которая вскоре будет восстановлена, а потом оставлена. Игру с Россией могут продолжить разыгрывать другие.

Наконец Джек отодвинулся и большим пальцем вытер слезы с ее грязных щек. Она надвинула тюрбан на место и рассмеялась. Господи, как он любит эту женщину! Его красивую, изобретательную, неустрашимую жену!

– Итак, теперь нам лучше вернуться обратно, – сказала она. – Вы, мой дорогой Джонатан, наверное, еще не поняли, что здесь небезопасно. Разве только вы все-таки желаете посмотреть на черепа, инкрустированные драгоценными камнями?

Он больше не мог бороться с радостью. Закинув голову, он оглушительно рассмеялся.

Быть может, это тигр исчезал, растворяясь в лесу.

– Увы, окаменелостям Индии придется подождать, любовь моя, – сказал он, успокоившись. – Сначала нужно начертить карты.

Энн была счастлива. Лорд и леди Джонатан Деворан Сент-Джордж сняли просторный дом у подножия гор, неподалеку от городка, где нельзя было увидеть ни единого британского солдата. Миссис Дилтон-Смит была потрясена. Несколько человек «странного вида», по мнению майорши, опекают лорда Джонатана, добровольно став его лихими телохранителями.

Эта леди была потрясена еще больше, узнав, что человек, некогда вызывавший восхищение, принадлежащий к цвету английской аристократии – сын герцога Блэкдауна, не меньше! – свободно общается и с индийцами, и с китайцами, и даже с людьми из каких-то безымянных племен с севера. Но чего еще можно от него ожидать, если он, отпрыск английской знати, женился на столь эксцентричной женщине? Которая к тому же гораздо ниже его по положению в обществе!

Миссис Дилтон-Смит и ее друзья предпочитали не посещать этот дом.

Энн была слишком очарована, чтобы это заметить. Сад переполнен цветущими экзотическими лианами и деревьями. Прохладные ароматные ветерки гуляют по их комнатам ночами, словно далекие снежные перевалы высоких гор улыбаются, благословляя их. Как и их индийские гости, она и Джек носят легкие одежды из хлопка и шелка. Дом славно пропитан запахами цветов и ароматами деревьев. Повар подает пищу, восхитительно приправленную специями.

И Джек – с ней, каждый день и каждую ночь, в мире со своим сердцем и в согласии с их любовью.

Тоби и его друзьям-странникам они предоставили ряд комнат. Несколько недель за ним тщательно ухаживали, он был все еще худ и слаб, но уже мог шевелить языком и стал рассказывать. Рассказывать историю его пленения и побега – нелегкое дело, да и слушать ее нелегко, но Энн села рядом, Джек взял ее за руку, и она внимала словам с открытым сердцем.

Когда рассказ закончился, Джек снова предложил привести к Тоби самых лучших английских врачей, каких можно найти.

– Мне не нужны ваши врачи-варвары! – сказал Тоби улыбаясь. – Я по-прежнему верю в китайскую традицию, особенно в любящие руки моей жены.

Энн подняла глаза и увидела – в дверях с робким видом стоит молодая женщина. Маленькая китайская леди с лицом, похожим на цветок анютиных глазок. Энн понятия не имела, как она появилась здесь, но, наверное, она все это время находилась в комнатах Тоби. Джек, очевидно, уже догадывался об этом или просто знал.

– Мой Цветок Покоя. – Тоби протянул к ней руку. – Хотя я спасся из своей темницы один, но не выжил бы после этого без нее.

Жена Тоби подошла к его кровати и села. Она была тихая, скромная и, судя по всему, не говорила по-английски.

– Она недавно овдовела, – сказал Тоби. – Ее хотели отослать обратно в Китай, но, к своему стыду, она встретила меня.

Цветок Покоя сидела, не поднимая головы, хотя ее лицо осветилось, как фонарь, ясной преданностью, когда она улыбнулась мужу.

Теперь настала очередь Тоби выслушать рассказ Джека о судьбе Клыка Дракона.

– Значит, безумие Урии погубило его в конце концов. – И Тоби откинулся на подушки, глядя в черные глаза жены. – Что же до нашего окаменелого зуба, теперь его измельчат и превратят в лекарство. Это не имеет значения. Я напишу рассказ о нашем драконе для развлечения женщин и детей.

– Вы не будете восстанавливать ваши научные записки и зарисовки? – спросила Энн осторожно.

Черные глаза Тоби встретились с ее глазами.

– Нет, ни за что! Нельзя, чтобы кто-то еще захотел отправиться в эти пустыни, полные смерти.

Энн на мгновение закрыла глаза. Конечно, она разочарована, но ее сердце теперь покоится на иных, более основательных ценностях.

– Тогда пусть драконы спят спокойно, – сказала она. – Их кости останутся там для будущих исследователей грядущих веков. Пока же будут другие окаменелости, другие находки, и у мира будет достаточно времени, чтобы стать вровень с великолепием этой новой правды о Сотворении.

– Итак, лучше займемся картами, – сказал Джек. – Простым перечислением дорог и селений.

Тоби усмехнулся с таким видом, словно в плеч его сняли некое бремя.

– Для этого я и приехал сюда, Джек. После чего остаток своей жизни я должен провести в Китае. Никто не может вечно принадлежать двум культурам. Я остаюсь христианином, скептиком и наполовину англичанином, но я также и китаец. Я сделал выбор: сердце мое в Китае. В других местах я всегда буду чувствовать себя лишь гостем.

Энн встретилась взглядом с Джеком. «Куда бы я ни поехал, – сказал он ей однажды, – я всего лишь гость в своей собственной жизни».

И словно прочтя ее мысли, он улыбнулся:

– Пока ты со мной, любимая, я в мире с самим собой.

Пока Тоби и Джек трудились над составлением карт, из Хоторн-Аксбери и Уилдсхея прибывали пачки писем. Каждую неделю Энн и Джек отвечали на них. Тем временем она помогала восстанавливать карты, которые Тоби диктовал по памяти.

Когда всем требовался перерыв, Тоби и Цветок Покоя проводили спокойные часы вместе в саду, а Энн с Джеком верхом отправлялись на небольшие экскурсии за окаменелостями. Горы Индии были для нее тайной, так как исследовать все геологические пласты она не могла. Тем не менее Энн делала записки об их структуре и залегании, и острый ум Джека служил немалым подспорьем в этом деле. Каждый вечер они с удовольствием спорили, смеялись и строили гипотезы о природе Земли и истории ужасных древних ящеров, а потом предавались ласкам.

– Я отчаялась, – сказала Энн однажды, когда они ехали по новой местности, – мы никогда не отыщем здесь ничего нового.

У них над головами вершина утеса утопала в хаосе роскошной растительности. Цветущие деревья нависали над травяными прогалинами у его подножия, образуя укрытую уединенную лощину.

Джек спрыгнул с лошади и спустил на землю Энн. Он томно улыбнулся, глядя ей в глаза, и сердце у нее подпрыгнуло, как лань, бегущая по лугу.

– С вами, госпожа моя жена, каждая ночь – открытие.

Она скорчила гримаску, хотя кровь у нее вспыхнула, и пошла посмотреть на стену утеса. Оттуда не выступало никаких костей. И ничего и не могло быть, кроме красоты растений и полета экзотических птиц – и герцогского сына, который женился на ней, а потом подарил ей весь мир.

– Увы, здесь тоже нет никаких инкрустированных драгоценностями черепов, – сказала она.

Джек прислонился к стволу и смотрел на нее.

– Твоя любовь – единственная драгоценность, которая меня интересует.

– Но вы украсили мою жизнь великолепием, лорд Джонатан Деворан Сент-Джордж, – тут же возразила она. – Даже звезды бледнеют в сравнении с этим.

– Перестаньте, перестаньте! – проговорил он со смехом. Потом подошел и обнял ее за талию. – Мне не хватает слов, …Энн. Вы – моя любовница и супруга моего сердца. Я обожаю в вас все.

– Если вы так потрясены этим обожанием, что потеряли дар речи, – сказала она с насмешливой серьезностью, – существует только один способ доказать это.

– Прямо здесь? – сухо спросил он. – Где нас может увидеть кто угодно?

– Никто нас не увидит, не посмеет.

Лошади стояли спокойно, привязанные к дереву, не обращая внимания на то, как Энн и Джек предаются любовным ласкам на его расстеленном сюртуке с изысканной неторопливой изобретательностью. Полное слияние тела и души. Языки, немые для слов, но красноречивые в каждой чувственной влажной ласке.

Потом она лежала на траве и смотрела на деревья. Джек дремал рядом, подложив руку под голову, длинный и гибкий. Птицы пели. Лошади лениво обмахивались хвостами. Легкий ветер нашептывал о рае.

«Пока ты со мной, любимая, я в мире с самим собой».

На другой день Джек вошел, размахивая только что полученной пачкой писем из Англии.

– Я ездил в город за почтой. Хотите – верьте, хотите – нет, но здесь есть письмо от вашего бывшего жениха.

Энн подняла глаза от последней карты, только что законченной Тоби и Джеком. На ней оставалось много дыр и белых пятен, но были также и очень важные для Британии сведения.

– От Артура?

Ее муж усмехнулся – он для нее милее, совершеннее, реальнее, дороже, чем любой сказочный герой. Его темные, как лес, глаза блестят от истинного волнения.

– Мистер Трент пишет, что только что в скалах Дорсета была найдена летающая рептилия, почти полный скелет. Летающая рептилия, Энн! Окаменелые остатки того же вида найдены в аналогичных геологических слоях в Баварии. Поедем посмотрим на них?

Сердце у нее замерло.

– Летающий ящер? С крыльями?

– С крыльями!

– Но как же наши поиски инкрустированных черепов в Индии?

Джек присел на краешек стола и скрестил ноги в сапогах. Его глаза внезапно стали серьезными, он начал неторопливо перебирать ее локон.

– Я кончил гоняться за химерами, Энн. Тоби и его жена собираются вернуться домой, прежде чем зима закроет горные перевалы. Через несколько дней они уйдут с последним караваном. Наша работа здесь в основном завершена. А наука, потрясающая мир, делается в Англии и Европе, и мы с вами оба страшно хотим повидаться со своими родными.

– Даже с грозной герцогиней? Джек наклонился и поцеловал ее.

– Особенно с грозной герцогиней.

Она улыбнулась ему, любви своей жизни.

– Тогда я надеюсь, что она будет рада приветствовать своего первого внука.

Молчание наполнило ее слух, словно неслышно запел хор ангелов. Джек сидел как пригвожденный к месту.

– Вы уверены? – спросил он наконец охрипшим голосом.

– Я убедилась в этом сегодня утром. Наш первый ребенок родится примерно через семь месяцев.

– Боже мой, Энн! – Голос его прервался. – Наш ребенок! Она усмехнулась:

– Не думали же вы в самом деле, что можно так самозабвенно предаваться ласкам без всяких последствий?

Джек принял ее в надежное кольцо своих рук, и она сидела теперь у него на коленях, положив голову ему на плечо.

– Тогда это начало очень большой семьи. – Он ткнулся носом ей в ухо. – Я думаю, что мы должны позволить нашему первенцу увидеть усыпанные окаменелостями скалы Дорсета…

– И летать на драконовом корыте вниз по крышам Уилдсхея!

– И быть испорченным всем скопом обожающих дедушек, бабушек, тетушек и дядюшек…

– И научиться быть настоящим английским джентльменом или леди?

О, не совсем английским! Наши дети станут гражданами мира!

– Энн обняла его за талию.

– Они наверняка станут философами, художниками и учеными. Как же может быть иначе при таких недостойных родителях?

– Но если мы уедем прямо сейчас, наш ребенок сможет родиться в Англии.

– Да, – сказала она, – да, Джек. Мне бы этого очень хотелось.

Со счастливой улыбкой Джек встал и заключил ее в объятия. Энн пискнула, притворно протестуя, потому что он подхватил ее на руки и понес в их личные комнаты. Он усадил ее у окна, откуда открывалась красота далеких Гималаев. Потом он положил обе руки ей на живот, где под ее сердцем росло дитя их любви.

Пряди облаков плыли, как флажки.

– По небу плывет, смеясь, дракон счастья, – сказал он. – Несомый ветром, который веет к небесам с края света.

Энн положила руки поверх его рук, поверх четкого биения новой жизни.

– Единственное желание моей жизни – это быть с тобой, – сказал он.

– Я люблю тебя, Дикий Лорд Джек, – отозвалась Энн. – Всегда любила и буду любить.

Джек наклонился и поцеловал ее.

– В таком случае мы едем домой, любовь моя! В Англию.