ГЛАВА ПЕРВАЯ

Кимберли со стоном упала на колени посреди своей пустой квартирки.

— Этого не должно было произойти! Он не мог! А я-то мечтала... — ее единственный и неповторимый возлюбленный ушел, забрав все. Ну, вообще-то не совсем... Подарки, которые она дарила ему в течение двух лет совместной жизни, валялись на полу гостиной: спортивные рубашки, флаконы с одеколоном, даже шелковые трусы с красными сердечками, купленные ко дню Святого Валентина.

Ким обратила внимание, что он оставил на стене два эстампа с пейзажами, окинула взглядом гору отвергнутых подарков и заметила сложенный листок. Почерк Перри.

— Если здесь говорится, что ты ушел, любимый, то бумага испорчена зря. Я это уже и так поняла.

Она проглотила ком в горле, смутно надеясь найти в записке какое-нибудь неправдоподобное, но примиряющее с действительностью объяснение, например: «Дорогая, меня перевели в Париж. Не мог тебя найти. Приезжай как можно скорее! С любовью, Перри». И, конечно же, постскриптум: «В моем чемодане не нашлось места для этих сокровищ. Пожалуйста, привези их». Девушка неохотно развернула записку и разгладила листок трясущимися руками.

— Хватит мечтать, Кимберли.

А ведь она вернулась домой из поездки в приподнятом настроении, с ворохом хороших новостей и с намерением их отпраздновать. Совсем скоро ее карьера начинающего организатора деловых встреч пойдет в гору. После явного успеха последней конференции в Лас-Вегасе отличный клиент, владелец сети магазинов металлоизделий, нанял ее спланировать следующее корпоративное совещание его компании. И еще оставалось достаточно времени для заслуженного отпуска.

Итак, на сегодняшний вечер намечался романтический ужин при свечах, немного хорошего вина, а на десерт — любовь на ковре перед потрескивающим огнем камина.

С трудом сдерживая слезы, девушка заставила себя вернуться к записке Перри.

«Наверное, ты возненавидела меня за то, как я поступил, и это неудивительно. Но признайся, Кимберли, у тебя боязнь обязательств! Я хотел брака, но ты упорствовала в течение двух лет. Что ж, с меня хватит — найду человека, который не боится отношений. Желаю счастья». Подписано просто — Перри. В конце — постскриптум: «Кроме того, я никогда не буду ровней».

Несчастная, сбитая с толку, Ким прошептала:

— Что ты имеешь в виду? Ровней кому?

Вытирая слезы, она долго раздумывала над загадочной фразой, затем подняла глаза, чтобы вновь увидеть лишь зияющую пустоту. Уход Перри показал, как мало внимания она уделяла их совместной жизни.

— Но... но я же действительно любила тебя! — она взяла один из его одеколонов и прыснула в воздух. В воображении тут же возник образ Перри — высокого, светловолосого, атлетически сложенного мужчины с самодовольной ухмылкой, от которой у нее все внутри таяло.

— Наверное, я никогда больше не смогу выносить этот запах, — пробормотала Ким, вытирая руку о полотняную юбку. — От тебя воняет, Перри. Ты — мерзкий подонок.

Ей не хотелось верить, что в записке есть хоть толика правды. Боязнь обязательств? Ни в малейшей степени! Они, правда, несколько раз говорили о браке... Но ведь Ким доходчиво объяснила, что не готова, и была при этом сдержанна и терпелива, потому что не любила ссориться и никогда не допускала, чтобы разговоры на эту тему перерастали в конфликт. Разве они не могли быть просто близкими людьми? Жить вместе, получать удовольствие от одних и тех же фильмов, одной и той же музыки, одного и того же китайского ресторана? Зачем ему понадобилось раскачивать лодку? Он ведь знал, что разногласия огорчают ее, а злость — разрушительна.

Разве ей недостаточно примера матери, которая несколько раз выходила замуж, пока Ким была подростком? Привела в дом пятерых мужей, а в промежутках — еще нескольких не слишком надежных приятелей. Каждая из ее связей недолго приносила ей счастье. Насмотревшись на это, Ким возненавидела семейные ссоры, и чем больше Перри торопил ее с замужеством, тем упорнее она сопротивлялась.

Взглянув на записку, девушка еще раз прочитала постскриптум.

— Ровней...

Кого имел в виду Перри?

Она озадаченно покачала головой...

И немедленно подумала о бывшем соседе, Джексоне Гидеоне — своем лучшем друге.

Он был на три года старше Ким. Поскольку в ее жизни не было любящего отца, она бежала к Джексу по любому поводу, включая разбитую коленку и поцарапанный палец. И позже, в средней школе, когда ее бросал бойфренд или она сама бросала бойфренда и впадала в уныние, Ким снова обращалась к верному другу.

Она шла к Джексу и в моменты триумфа — как в тот день, когда заняла первое место на городском конкурсе. Мать была настолько занята, обхаживая последнего мужа, что даже не обратила на это внимания. А вот верный друг по-настоящему обрадовался за нее, хотя и сам претендовал на награду. Но Ким увлекалась литературой, а у Джекса был научный, математический склад ума, поэтому их отношениям никогда не мешал дух соперничества.

В холодное, опустошенное сердце девушки проникла искорка тепла. Забавно, но Джекс занимал настолько особенное место в ее жизни, что даже мысли о нем успокаивали измученную душу. С трудом верилось, что они не общались последние лет десять. Десять? Неужели прошло столько времени?

Что ж, в этом виноват сам Джекс. В конце концов, она по-прежнему жила в Сент-Луисе, а вот он уехал поступать в Северо-Западный университет и поселился в Чикаго. Конечно, теперь они взрослые. У него своя жизнь, а у нее своя. Их пути разошлись. Как грустно... Сейчас она могла бы обратиться к Джексу, живи он по соседству.

Тогда, в средней школе, она чувствовала, что нравится ему, но препятствовала развитию между ними любовных отношений, потому что не осмеливалась отнести Джекса в разряд бойфренда. Любовника можно потерять, а этот юноша был единственным постоянным другом и доверенным лицом в жизни Ким. Многочисленные браки и разочарования матери пугали ее. Она боялась любых кардинальных перемен, и Джекс стал ее опорой, покоем и утешением. По этой причине она старалась, чтобы их встречи были непринужденными и приятельскими. Девушка опасалась, что если между ними завяжется роман, то дружба окажется под угрозой. Не стоило рисковать.

Интересно, что Джекс сейчас делает? Закончив Северо-Западный университет, он начал вести бизнес через Интернет, заработал кучу денег и вышел из дела. Она не знала, чем он теперь занимался.

В последний раз Ким видела друга, когда расстроилась ее помолвка с неким Брэдли. Джекс был на третьем курсе, а она только начинала учиться в местном колледже. В полной уверенности, что жизнь кончена, девушка, как обычно, прибежала к соседу за утешением и сочувствием. Джекс как по волшебству вернул ее к жизни. Проплакав с неделю на его широких, надежных плечах, она вернулась в Сент-Луис, в хаос.

Ким смахнула слезу и шмыгнула носом, снова и снова вглядываясь в пустоту. Страдание начало перерастать в ярость. Судорожно вздохнув, она крикнула:

— Как ты посмел, Перри? Как ты мог сбежать, словно вор? Мне нужен, и немедленно, мой Мастер Джекс!

Она сразу почувствует себя лучше от разговора с ним, а он искренне порадуется, когда узнает, как хорошо идут ее дела. Они посмеются и поболтают... словно в старые добрые времена.

Еще не осознав, что делает, Кимберли выхватила из сумки сотовый и позвонила в справочную. Откашлялась, стараясь унять дрожь в голосе.

— Здравствуйте. Я бы... хотела узнать номер телефона Джексона Гидеона в Чикаго.

Получив номер, она немедленно набрала его. После третьего гудка прозвучало:

— Джексон Гидеон не может подойти. Пожалуйста, оставьте сообщение после сигнала.

Ким жалко улыбнулась, услышав знакомый успокаивающий баритон. Даже запись на его автоответчике официальная и деловая. Джексу не свойственно ничто вычурное или жеманное. Девушка надеялась, что сумеет оставить сообщение, не разрыдавшись.

— Привет, Джекс, — начала она шепотом. — Догадайся, кто! Извини, не надо догадываться. Все было так давно... Это Ким. Послушай, если честно, то именно сейчас мне очень нужен друг. Все взвесив, я решила приехать к тебе. Слишком долго я жила без своего Мастера Джекса. Пока, скоро увидимся.

Ким торопливо повесила трубку.

— Мастер Джекс, я уже бегу!

Она пошла в переднюю, где бросила чемодан, потом остановилась, обернулась, сгребла в охапку гору выброшенных рубашек Перри и в приступе злости швырнула их в камин.

— Прекрасная будет растопка, — пробормотала она. — А я тем временем сяду на первый же самолет в Чикаго.

Джекс зверски устал после долгого, утомительного обеда с клиентом. То, что он являлся консультантом по эффективности бизнеса, иногда приносило большое вознаграждение — как денежное, так и эмоциональное, но порой — например, сегодня вечером — общение с клиентом было похоже на визит к стоматологу.

— Ему нужны мои знания, но он слышит только себя! — Мужчина рывком снял пиджак, швырнул его на зеленый замшевый диван и пошел наверх, в спальню. Развязывая галстук, он заметил, что автоответчик мигает. Странно, все знают номер его сотового... Джекс даже задумывался порой, зачем вообще нужна устаревшая телефонная линия. По правде говоря, у него просто не было времени избавиться от хлама.

Может, социологический опрос или просьба о пожертвовании?.. Джекс нажал кнопку, чтобы прослушать сообщение, и застыл на месте при первых же звуках до боли знакомого голоса.

Ким.

После стольких лет разлуки...

Когда запись закончилась, мужчина, слегка шатаясь, сделал несколько шагов назад и тяжело плюхнулся на кровать.

Черт возьми!

...В его жизни была одна большая страсть — Кимберли Норманн.

В детстве все считали Джексона неуправляемым дуралеем, игнорировавшим общественную жизнь и правила средней школы. Одна Ким не замечала его недостатков, всегда была рядом и смеялась над его странными шутками. Она никогда не скучала, выслушивая пространные рассуждения Джекса о микросхемах или материнских платах, и даже помогала другу в создании научных проектов, хотя не очень понимала свою задачу. Коли на то пошло, ее это не особенно беспокоило. Джекс всегда считал, что Ким ужасно милая.

Подростком он тихо обожал ее, надеясь на нечто большее, чем дружба, и робко намекал об этом, но после того, как его осадили, Джекс понял, что нужен Кимберли в качестве друга, а не поклонника — их к семнадцати годам вокруг нее и так вертелось предостаточно. Смешные косички соседки превратились в ниспадающую гриву рыжеватых волос, а веснушки на ее носу и щеках придавали еще большее очарование тонким чертам лица.

Когда Ким прибегала к нему после разрыва с очередным возлюбленным, он утешал ее и был благодарен даже за эту предоставленную ему роль. Но подобное отношение угнетало — ведь далеко не каждый мужчиной вынесет такое. В конце концов Джекс потерял терпение — и надежду когда-нибудь добиться любви Ким, и именно по этой причине он уехал из Сент-Луиса. На новом месте он с головой погрузился в создание прибыльного Интернет-проекта, а после того, как выгодно продал свою долю и стал консультантом, усиленно занялся очередным предприятием. Джекс надеялся, что однажды забудет Ким и найдет женщину, которая сможет заполнить пустоту в его сердце.

К сожалению, этого не произошло.

Мужчина сорвал галстук и швырнул его на ковер.

Неужели Ким не приходило в голову, что ее неожиданный приезд к дорогому «Мастеру Джексу» может оказаться для того невыносимым испытанием?

Раздражение и усталость, накопившиеся за день, уступили место невероятной смеси горечи и желания. Что делать?..

— Позвоню ей, — вслух подумал он. — Скажу, что уезжаю из города... по делам. А еще лучше, из страны.

Он с трудом заставил себя подняться и подойти к телефону, чтобы узнать по определителю номер Ким и перезвонить, пока не поздно, но почувствовал, что пальцы его не слушаются.

— Что с тобой, парень? Давай же, а не то она уедет!

Сообщение поступило в пять тринадцать. Прищурившись, Джекс быстро взглянул на наручные часы. Десять тридцать пять. Ужас! Насколько он знал Кимберли, она уже находилась в пути.

Раздался звонок в дверь, оглушительно прозвучавший в тишине спальни. Мужчина бросился вниз по лестнице, полный досады и ярости, объятый загоревшимся в душе почти забытым пламенем.

— Проклятие, Кимберли! — злобно прошипел он. — Я больше не хочу быть отвергнутым! Если ты не способна стать частью моей жизни, то и не влезай в нее, и вообще не подходи ко мне!

Джекс повторял эти слова как заклинание.

 

ГЛАВА ВТОРАЯ

Как только мужчина открыл дверь, Ким бросилась ему на шею, и ее прикосновение мучительно отозвалось во всех его нервных окончаниях. Нежные объятия и радостные, торопливые поцелуи, окутавшие теплом его щеки и подбородок, свели на нет всю предшествовавшую их встрече моральную подготовку.

Знакомый аромат проник прямо в сердце Джекса и лишил способности мыслить здраво. Устав сопротивляться, испытывая неодолимое желание, он стиснул Кимберли в объятиях.

— Ах, Джекс, — произнесла она, протяжно вздыхая и щекоча сладким дыханием его шею. — Мы так давно не виделись! Я безумно соскучилась...

Девушка помолчала и улыбнулась. Ее волшебные зеленые глаза блестели, наполненные слезами. Джекс улыбнулся в ответ, не в состоянии справиться с эмоциями.

— Привет! — он обнял Ким, борясь с искушением припасть к ее мягким губам. Если бы она знала о его теперешних чувствах! Но тогда ее милые веснушки потонули бы в густом румянце...

— Рад видеть тебя, — произнес он.

Черт возьми, а ведь это правда!..

— Ах, Джекс! — грустно прошептала Ким.

Понятно, очередной подлец разбил ей сердце.

— Надеюсь, ты ничего не имеешь против моего приезда, сейчас ты мне действительно очень нужен...

Естественно, он нужен ей именно сейчас! А она нужна ему каждую треклятую минуту каждого треклятого дня!

Конечно, он не произнес этого вслух, и, продолжая играть роль исполнительного друга, спросил:

— Что случилось?

Девушка ослабила объятия и отодвинулась, чтобы заглянуть Джексу в лицо. Ее неуверенная и робкая улыбка нокаутировала его. Какая же она красавица!..

— Может, мы войдем? — На дворе стоял холодный сентябрь, а Ким была не по сезону легко одета. — Хочу сказать, это довольно личное...

— Конечно!

Верно, идиот. Делай как раз то, чего поклялся не делать. Посмотри правде в глаза: тебе отказывает разум, когда дело касается Ким.

Он отступил в прихожую, кивнув на стоящий у ее ног чемодан:

— Оставь, я возьму.

— Спасибо, — девушка первой вошла в трехэтажную квартиру. — Я чуть не умерла, пока тащила эту тяжесть, — пожаловалась она.

— Отнесу багаж наверх. Возможно, ты хочешь освежиться?

Кимберли с любопытством огляделась. Роскошная комната: темный гранит вокруг камина, замшевая кушетка, изящная драпировка гардин и глянцевые столики цвета шоколадной глазури.

— Красивое жилище. Модное, но все-таки мужское.

Джекс пожал плечами.

— Мебель уже была здесь, когда я покупал квартиру.

Ким ласково сжала его руку.

— Что ж, все отлично подобрано. Кстати, и твой наряд тоже. Мне нравится сочетание костюмных брюк и свободной рубашки. Я бы назвала это «непринужденной элегантностью», — она усмехнулась. — Ты для меня оделся непринужденно элегантно?

Он покачал головой.

— Я только что вернулся домой, когда получил твое сообщение. Еще минута, и я стал бы гораздо более непринужденным, но значительно менее элегантным.

Девушка рассмеялась. Переливы музыкального смеха укололи его в самое сердце.

— Хочешь сказать, что получил мое послание за несколько минут до того, как я позвонила в дверь?

— Боюсь, да.

Ким притворно надула губки.

— Очередное разочарование. Я-то думала, ты нарядился специально для особой гостьи...

Он нахмурился, как поступал всегда, когда она дулась. И высвободил руку.

— Я нарядился для обеда с клиентом.

— Ах, вот как. Понятно. Но, думаю, что смогу оправиться от удара по моему самолюбию.

Джекс оглядел девушку с головы до ног:

— Ты и сама не так уж плохо выглядишь, — и, вскинув бровь, добавил: — Наверняка надела все это для меня!

Она задумчиво потрогала воротник своего полотняного розового жакета.

— Утром я прилетела в Сент-Луис из Лас-Вегаса, потом сразу направилась сюда, и если не измялась и не перепачкалась, то лишь чудом.

А Джексу казалось, что Ким сошла со страниц модного журнала...

— Мы в расчете, поскольку, как выяснилось, никто из нас не прихорашивался специально для другого. Не хочешь ли теперь освежиться? Или сначала поговорим?

Девушка задумалась.

— Хорошо бы как следует отмокнуть в ванне и заодно отогреться, — она робко посмотрела на друга. — А ты еще не ляжешь?

Что он мог ответить? Джекс страшно устал — у него был длинный, тяжелый день. Но как вообще уснуть сегодня, зная, что Ким находится в соседней комнате?

— Сомневаешься, что я окажусь под рукой, стоит тебе свистнуть? — спросил он.

— Должна признать, ты всегда приходил на помощь по первому зову, — девушка потрепала Джекса по щеке. — Спущусь через полчаса.

— Хочешь чего-нибудь поесть?

— Отдала бы что угодно за твои фирменные блинчики!

— Будет исполнено, мисс.

Он поднимался следом, неся чемодан, и, словно загипнотизированный, глядел на длинные, стройные ноги Ким. Легкое покачивание ее бедер околдовывало.

— Увидимся... Когда пожелаешь, — с трудом вымолвил мужчина, ощущая страшную неловкость.

Джекс, ты самый круглый дурак на свете.

— Хорошо! — она чмокнула его в уголок губ и исчезла вместе с чемоданом, прежде чем он смог перевести дыхание.

...Ким нежилась в горячей ванне. Ароматные пузырящиеся струи со всех сторон массировали ее расслабленное тело. Какая роскошь! А ведь когда-то Джекс жил в типовом, похожем на другие, доме по соседству. Да, с тех пор он явно продвинулся! Шикарная ванная — вся в мраморе и зеркалах! Девушка глубоко вздохнула и почувствовала запах одеколона Джекса. Странно... Может быть, он попал на ее волосы, когда они обнимались на крыльце? Как приятно пахнет!

И вообще, Джекс выглядел замечательно. Видела ли она его таким раньше? Уж и не вспомнить... Пусть не в строгом костюме, без галстука и пиджака, он все равно смотрелся очень эффектно. А его волосы — блестящие, словно вороново крыло, черные и слегка волнистые... Чуть взъерошишь их — и на лоб Джекса падает завиток, делающий его забавным и немного похожим на пирата, вот как сегодня, например. В то время как наряд указывал на солидность, надежность и ровный характер, этот нахальный завиток выдавал... плохого сексуального мальчишку.

Ким хихикнула.

Дурацкая мысль!

Зануда-технарь, выигрывавший научные ярмарки, произносивший речь от лица всего выпускного класса, единственный ученик, собака которого никогда не съедала его домашнего задания, — и вдруг плохой мальчишка!

— Очень смешно, — вслух произнесла она, намеренно опустив слово «сексуальный», потому что давным-давно поместила Джекса в тот уголок сердца, где не было места любви и тому подобному.

Неожиданное смятение заставило девушку вздрогнуть — ей отчего-то вдруг разонравилась пенная ванна. Кроме того, снизу потянуло восхитительным запахом горячих блинчиков. Этот аромат напомнил Ким, что она с раннего утра ничего не ела.

— Джекс, — репетировала она, вытираясь необыкновенно мягким махровым полотенцем. — Ты — мой оплот. Я люблю тебя... — девушка задумалась. — Да, так и скажу! Конечно, ведь он мой лучший друг на свете! Я имею право признаться, что люблю его, потому что тем самым нисколько не нарушу равновесия. Но если хорошенько подумать... Каждый мужчина, которому я говорила эти три слова, в конце концов уходил из моей жизни... Нет, с Джексом такого никогда не должно случиться!

Она спустилась на первый этаж в синем спортивном костюме и толстых носках.

— Так вкусно пахнет... Где ты, Джекс?

— В лунном модуле, готовлюсь к высадке. А где я, по-твоему?

Она рассмеялась, удивляясь, что оказалась способной на это.

— Конечно же, в лунном модуле.

Девушка миновала столовую в стиле хайтек и вошла в кухню, где приютился маленький дубовый столик для завтрака и четыре стула в тон.

За окном высились небоскребы центра Чикаго. Когда Ким, вдоволь налюбовавшись величественным зрелищем, обернулась, то заметила на столе всего один прибор и с удивлением посмотрела на Джекса. Закатав до локтей рукава рубашки, тот склонился над сковородкой. Рядом с газовой плитой стояло блюдо с горой блинчиков.

— Эй, сколько, по-твоему, я могу съесть?

— Хочешь сказать, уже хватит?

— Можно было остановиться еще на первом десятке! — девушка похлопала себя по бедрам. — На тот случай, если ты не заметил, — я слежу за весом!

— Не могу сказать, что не заметил, — пробормотал Джекс.

— Спасибо!

Взгляд Ким невольно скользнул по его фигуре. Джекс всегда был замечательным человеком, а сейчас еще и превратился в очень красивого мужчину. Раньше он не мог похвастаться такими широкими плечами и накачанными бедрами.

— Работаешь над собой? — невольно поинтересовалась Кимберли.

— Что?

Она робко пожала плечами.

— Чтобы поддержать разговор, я спросила: работаешь ли ты над собой.

— Да. Бегаю, и гимнастический зал несколько раз в неделю.

— Понятно. Могу сделать комплимент, — шутливым тоном заявила девушка. — У тебя отличный зад.

Джекс удивленно взглянул на нее.

Она подошла ближе и прижалась к его груди. Он был таким мускулистым на ощупь!

— Мой хороший, твердый Джекс... — Ким потянула носом. — Милый, крепкий Джекс, от которого чудесно пахнет... Не странно ли, что мы можем годами не общаться, а когда встречаемся, кажется, что виделись только вчера? Словно вообще не расставались.

— Да, — помолчав, произнес мужчина и мягко высвободился из ее объятий. — Странно — не то слово! — он направился к холодильнику. — Хочешь масла, сиропа, взбитых сливок или всего вместе?

Ким переставила блюдо с дымящимися блинчиками на стол.

— Сиропа и... У тебя есть низкокалорийное масло?

Джекс невольно улыбнулся.

— Какое?

— Все мои старания сохранить фигуру рухнут, если буду лопать, как водитель-дальнобойщик!

— Послушай, даже мне нужно немного времени, чтобы учесть такие детали, как низкокалорийное масло, если оно вообще существует.

— Хорошо, хорошо! — она села за стол. — А ты будешь?

— Я только что поел, — садясь рядом, мужчина задел колено Ким, но она не отодвинулась. Джекс казался другим, каким-то странным — будто бы смущенным ее внезапным визитом.

Ах, сумасшедшая Кимберли, он — твой лучший друг, а ты — его. Не стоит воспринимать все так болезненно!..

— Я здесь, чтобы выслушать тебя, не забыла?

Внезапно прозвучавший вопрос вернул девушку к действительности. Она вспомнила, почему приехала сюда, изо всех сил стараясь не рыдать всю дорогу... Как ни в чем не бывало наколола вилкой несколько аппетитных блинчиков, перенесла их на тарелку, намазала маслом и полила сиропом. Затем разрезала стопку и попробовала кусочек. М-м-м... Очень вкусно! Легкие и воздушные блинчики таяли во рту.

— Вас, мистер, следовало бы упрятать в тюрьму!

— Что? — мужчина недоуменно нахмурил брови. У него был такой забавный вид, что у Ким защемило сердце.

— Почему?

— Ты преступник, потому что не стал поваром и лишил мир возможности попробовать такую вкусноту, вот почему.

Джекс наклонился к ней через стол.

— По-моему, ты просто увиливаешь от серьезного разговора! — светло-карие глаза бросали вызов. — Что-то же заставило тебя приехать сюда посреди ночи? Навряд ли желание записать меня в преступники?

Возможно, он прав. Может быть, она и увиливает.

— Еще даже не полночь...

— Хорошо, так что все-таки привело тебя сюда даже не в полночь?

Ким откусила еще кусочек, но проглотить не смогла — не потому, что еда стала менее вкусной, а потому, что в памяти всплыла измена Перри. Перед глазами встала пустая квартира и гора брошенных подарков.

Слезы застилали глаза, но, сколько ни откладывай, рассказывать легче не станет. Девушка отложила вилку.

— Хорошо. Я думала, что нашла наконец своего суженого. Но когда вернулась домой из командировки, в нашей квартире было пусто, только на голом полу валялись несколько рубашек и других вещей, которые я дарила ему... — Ким тараторила, не желая вдаваться в детали. — Перри оставил записку: назвал меня страдающей боязнью обязательств и... Его уход был как гром среди ясного неба, и названная им причина расставания совершенно не соответствует истине! Я и вправду не хотела, чтобы мы поженились, но при чем тут боязнь обязательств?

Человек, мнением которого она так дорожила, молчал. Раздумывал? Сочувствовал? Сомневался, что ее аргументы состоятельны? Девушка не знала.

— Спасибо. Теперь мне гораздо лучше, — пошутила она, надеясь заставить его объяснить, что кроется за этим хмурым выражением лица.

— Он и твои вещи забрал? — наконец спросил Джекс.

— Не поняла?

— Мебель, ковры, всякое такое...

— Ах это... А разве мое сердце — не самая большая ценность? — с нажимом спросила Ким, желая правильно расставить акценты.

— Конечно, самая! — немедленно среагировал Джекс. — Но я имел в виду, не украл ли он твоих вещей?

— Нет, ничего такого. Осталась моя одежда, две картинки в рамочках и полка со всякой ерундой...

— И это все, что у тебя было?

Однако разговор принимает странный оборот!

— Ну, при чем тут вещи? Значение имеют чувства, а мои надежды целиком были связаны с Перри! — почему она запнулась на последнем слове?

— Да, — мрачно кивнул мужчина. — Но ты не захотела выходить за него замуж.

— Ты кто, прокурор? — спокойно, помягче. Не надо злиться на Джекса. — Это ведь не преступление? Послушай, не будь таким мрачным. Может, у меня и разбито сердце, но трансплантация пока не требуется. Просто скажи, что все хорошо, обними и помоги мне, как всегда, излечиться.

— Так ты явилась в Чикаго за объятиями?

Ким невольно отвела глаза, а затем серьезно посмотрела на друга.

— Джекс, ты ведь знаешь историю моей матери! Замужество никогда ничего не гарантирует. Я думала, нам с Перри хорошо и так. Зачем создавать проблемы бессмысленными контрактами и обещаниями?

— Очевидно, для него они имели определенный смысл.

Она приехала сюда не для того, чтобы ее упрекали!

— Мне нужна поддержка, а не перекрестный допрос! Послушай, если полагаешь, что он прав, тогда я... зря считала тебя своим другом.

— Я просто стараюсь получить полную информацию.

— Она заключается в том, что я расстроена и хочу, чтобы Мастер Джекс был на моей стороне. Скажи, что Перри — животное, и хорошо, что я избавилась от него!

— Ладно, он — животное, и хорошо, что ты избавилась от него, — бесстрастно повторил мужчина.

Ким злобно сверкнула глазами.

— Отличное начало. Теперь постарайся, чтобы прозвучало так, будто ты в это веришь.

— Я твой друг, а друг отвечает правдиво. Если нужен человек, который будет безропотно с тобой соглашаться — найми его. Но от меня все равно получишь только честный ответ.

— В самом деле? — переспросила девушка. — А сколько возьмешь, чтобы во всем соглашаться?

— Прекрати шутить.

— Я и не шучу! — стараясь не расплакаться и не понимая, почему так разволновалась, она похлопала себя по бокам, словно искала карманы. — У меня нет при себе денег, но если сбегаю наверх и принесу десять долларов, то получу ли наконец: «Перри немыслимый подонок» и «все будет в порядке»?

— Перри...

— Что?

— Ничего, — Джекс кивнул на почти полную тарелку девушки. — Сперва поешь, а потом хорошенько выспись. Поговорим, когда отдохнешь! — Он решительно встал. — Думаю, будет лучше, если я оставлю тебя на какое-то время одну.

Ким так поразило его поведение, что она не могла ни пошевелиться, ни возразить. Джекс не должен уходить! Приехать сюда только для того, чтобы побыть с ним, и остаться в одиночестве — ну уж нет!

— Но...

— Я устал, ты тоже устала и, как видно, не в состоянии размышлять здраво.

— Здраво?! — девушка хотела подняться, но он остановил ее.

— Сиди, — Джекс покачал головой.

Ким состроила недовольную гримасу.

— Я не твоя собака!

Мужчина тяжело вздохнул, пробормотав что-то вроде: «Собака приносила бы меньше хлопот и была бы куда более верной».

— Что?

— Не убирай тарелки и погаси свет, когда пойдешь спать.

— Нет, ты сказал что-то совсем другое!

— Спокойной ночи, Ким, — бросил, уходя, Джекс.

Сжав кулаки, девушка смотрела на закрывшуюся за ним кухонную дверь. Но через несколько секунд она успокоилась и поняла — друг прав. Необходимо время, чтобы здраво оценить ситуацию. Джекс всегда был специалистом в области холодного рассудка, потому что сам неизменно оставался до неприличия благоразумным.

— Эй, — крикнула Ким, — А как насчет того, чтобы все-таки обнять меня?

Где-то наверху хлопнула дверь.

 

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Для Джекса ночь стала сплошным кошмаром. Он беспокойно метался, ворочался, затем вставал, ходил по комнате и смотрел в окно... потом ложился и снова метался и ворочался. Сознание того, что Ким совсем рядом, так близко от него, наполняло душу смятением. Ее запах дурманил, сводил с ума, а мягкие, блестящие волосы ослепляли. И еще это ее дурацкое требование объятий и поцелуйчики... Неужели Кимберли не понимает, как мучает его? Или она настолько самолюбива, что получает от этого удовольствие?

Джекс выругался вполголоса. Идиотские мысли лезут в голову просто из-за того, что он раздосадован и страшно устал. Мужчина посмотрел на часы. Серебристые стрелки показывали половину шестого утра. Застонав, Джекс подумал, что, раз все равно не спит, может отправиться на работу. Он тихо спустился по лестнице и, войдя в кухню, увидел, что посуда вымыта и стоит на своих местах. Очевидно, Ким все-таки прибралась.

— Спасибо и на том, — проворчал Джекс. — Я не спал всю ночь, желая тебя и понимая, что мы никогда не будем вместе... зато тарелки вымыты.

Он машинально сделал себе кофе, наполнил им термос и нацарапал Ким записку, обещая вернуться в шесть и привезти составляющие для ее любимого салата «тако». Вкусная еда создаст подходящее настроение для откровенной беседы. Может быть, она даже поймет: чтобы построить длительные отношения с мужчиной, ей следует прежде всего разобраться со своими внутренними проблемами. И возможно — если он, Джекс, справится с ролью друга и психотерапевта в одном лице, — красавицу Ким ждет долгое счастье с каким-нибудь достойным...

С каким-нибудь другим чертовым мужчиной.

Мужчина сбежал по лестнице в гараж, нырнул в двухдверный «ягуар» и завел мотор.

— Ирония в том, — пробормотал он, — что единственные отношения, к которым она по-настоящему привязана, — наши, но они настолько платонические, что это просто убивает.

В шесть тридцать он прибыл в контору «Гидеон и Росс, консультанты по вопросам эффективности бизнеса» и увидел, что его партнер уже на месте. Ничего странного — Трейси практически жила в своем офисе.

— Привет, — окликнула она Джекса. — Думала, ты приедешь не раньше, чем через час. Что случилось? Проблемы?

Безусловно, лучше было не посвящать ее в происходящее, но сделать это придется, иначе Трейси не успокоится, пока не докопается до сути. Росс — незаурядный бизнесмен и способный партнер, но, к сожалению, еще и любительница совать свой нос в чужие дела.

Джекс пожал плечами.

— А разве незаконно приходить рано?

Трейси, высокая миловидная женщина с копной коротко подстриженных платиновых волос и правильными чертами лица, к делам фирмы была неравнодушна, так же как и к выбору нарядов. Однако ее жизненным приоритетом давно стала работа, поэтому между партнерами установились сугубо деловые отношения, не осложненные сексом, хотя многие клиенты считали их любовниками. Такое предположение лишь веселило их. На самом деле они являлись частями отлично отлаженной машины, работавшей быстро, компетентно и с положительными результатами. Джекс уважал Трейси, ценил ее деловые качества, ему было удобно с нею — за исключением подобных моментов. Мужчина не стал бы так настойчиво интересоваться его личной жизнью.

— Нет ничего незаконного в том, чтобы приходить рано, дружище, — женщина сняла очки и положила на стол. — Если бы это было не так, меня ожидало бы пожизненное заключение... — она жестом пригласила Джекса войти. — Я принесла булочки.

Он улыбнулся. Несмотря на резкость и деловитость, Росс временами напоминала его бабушку.

— Домашние?

— Конечно! — Трейси подвинула к нему открытую коробку. — Не только очень вкусные, но и значительно продлевают жизнь.

Но едва Джекс приблизился, улыбка сошла с лица женщины.

— О господи, у тебя такой вид, будто ты пробежал двадцать миль по пустыне!

— Всего двадцать? — язвительно спросил он.

— Больше похоже на пятьдесят. И уверена — ты ничего не ел.

— Ошибаешься, — Джекс достал термос.

Трейси брезгливо сморщилась. Для нее кофеин был ядом.

— Лучше съешь булочку. Ты брился?

Мужчина пощупал подбородок.

— Проклятие, видимо, нет.

— Я никогда раньше не видела тебя таким! Должна признаться, что по десятибалльной шкале оценки внешнего вида ты заслуживаешь... примерно минус тысячу.

Джекс откусил кусок булочки. Она действительно оказалась довольно вкусной.

— Итак, что привело тебя на рассвете в стан трудоголиков? Бессонница? А может быть, мистер Гидеон провел ночь в тюрьме за превышение скорости на своей игрушечной английской машинке? Есть и третье предположение — возможно, во время вчерашнего обеда наш клиент Дерк подсыпал тебе что-то в ликер и поимел в тенистой аллее?

Джекс не сдержал раздражения — он был не в настроении шутить.

— Комедиант из тебя никудышный.

Женщина откинулась в кресле и положила руки на подлокотники.

— Хорошо, тогда объясни, почему у тебя такой вид, будто ты сбил человека и уехал?

Если бы Трейси знала, насколько близко к правде ее сравнение! Связь Ким и Джекса точно характеризовала фраза: сбил и сбежал с места преступления. Мужчина задумчиво смотрел в окно, любуясь озером Мичиган, безмятежно блестевшим под утренним солнцем.

— Ким здесь, — безжизненно произнес он.

Трейси понимающе кивнула. Хотя их партнерство началось уже после переезда Гидеона в Чикаго, она слышала о Ким — о ее доброте, душевном тепле и легком смехе, способном развеселить даже самого неисправимого зануду. Знала также, что каждым очередным свиданием с другой женщиной Джекс пытается убить в своем сердце частичку воспоминаний о Ким — символе всего лучшего, что было в его жизни.

— Ах, почему сейчас? — наконец произнесла Трейси. — После стольких лет, когда ты почти...

Когда он почти освободился от ее власти.

— Обычное дело. Подумаешь, разбито сердце.

— Надо склеить!

Мужчина с горечью улыбнулся:

— Когда Кимберли говорит, что ей нужен Мастер Джекс, то обычно имеет в виду как раз это.

— О господи! Бессовестная, эгоистичная девчонка! Как я понимаю, тебя просто убивает ее близость!

— Ты славная, Трейс. И абсолютно права, но... — разве передашь словами ужас, охватывавший его порой при мысли, что он никогда больше не увидит Ким. Находиться с нею рядом — адовы муки, но годы без нее были еще хуже... — это сложно.

Женщина фыркнула.

— Если бы я откладывала хоть жалкий доллар каждый раз, когда слышала от кого-либо глупую, до дыр затасканную историю о прелестях неразделенной любви, штат моей прислуги составил бы население Франции.

Джекс невольно улыбнулся:

— А вместо этого можешь позволить себе нанять лишь население маленькой Небраски.

— Смейся, смейся. Только учти: наш успешный бизнес не занимается решением личных проблем, а ты выглядишь так, будто отработал ночную смену в аду.

— Тогда лучше пойду и побреюсь.

— С этого и начни, а то распугаешь клиентов! — она посмотрела на часы. — Кстати, несколько ранних пташек придут уже довольно скоро.

— Намек понят.

— И... Меня волнует, что она использует тебя!

— Не тревожься обо мне, Трейс.

Если бы это было правдой и Ким действительно использовала его, чтобы польстить своему самолюбию, он бы смог быстренько от нее избавиться... но ведь Ким — самый бескорыстный человек, которого он когда-либо встречал. Она просто воспринимает их близость как само собой разумеющееся... как дыхание. Если и винить кого-то, то только себя. Это у него не хватило ни мужества, ни храбрости объяснить, какую боль она причинила ему своим визитом. Ким бы искренне расстроилась, узнав, что одного слабого прикосновения ее руки достаточно, чтобы сердце Мастера Джекса истекло кровью.

...Девушка услышала, как открылась дверь гаража. Проснувшись утром, она огорчилась отсутствию Джекса, потому что надеялась поболтать с ним за завтраком. Конечно, он очень занят, и Ким не станет путаться под ногами. Уйма свободного времени и разбитое сердце не являются оправданием навязчивости.

Но сейчас Джекс был дома, и девушка старалась быть полезной, потому что хотела сделать свое пребывание здесь приятным для лучшего друга. Сегодня вечером она приготовит особенный ужин.

Глядя в зеркало, Ким пригладила волосы и поправила кружевной воротничок блузки. Сейчас она волновалась так же, как прежде перед свиданием с Перри, но, конечно, по другой причине. Джекс — не любовник, нет — гораздо важнее. Он — мальчишка из детства.

На черной лестнице, ведущей из гаража, послышались знакомые шаги. Ким распахнула дверь кухни.

— Привет! Я так хочу есть! Давай начнем с «тако».

— Рад видеть тебя, — улыбнулся Джекс, сжимавший в руках объемистые коричневые пакеты.

— А я — так просто в восторге! — девушка привстала на цыпочки и чмокнула его в щеку. — М-м, приятно пахнет... Что за одеколон?

— Кажется, «плохой мальчик».

Разве не это выражение пришло ей в голову вчера вечером? А вот и непокорная прядка, падающая на лоб и придающая Джексу такой озорной вид...

— Очень подходит!

— В самом деле?

Ким рассмеялась — видимо, он никогда не ощущал себя иначе как положительным и правильным.

— Сам посмотри, какой у тебя очаровательный шаловливый завиток. Ты сейчас такой... — она замолчала и задумалась. — Такой... — на языке вертелось слово «сексуальный».

— Ну, какой?

Девушка резко отвернулась.

— А-а, не знаю. Похож на бандита или типа того.

— На бандита? На Аль Капоне?

Она не смогла сдержать улыбки.

— Ну, на помощника бандита.

Ким не осмелилась сказать, что непослушный завиток придает Джексу вид сексуального пирата. Такое замечание было бы явным флиртом, а она не для этого сюда приехала.

— Если мы закончили обсуждать волосы и бандитов, почему бы тебе не заняться продуктами, пока я переоденусь?

— Конечно. Не торопись.

— Через пару минут спущусь. У меня есть секретный ингредиент, поэтому одна ты не сможешь приготовить настоящий «тако».

— В самом деле?

Он кивнул с серьезным видом.

— Только натри сыра. Задача ясна, женщина?

— Подумать только, каким ты стал властным!

Ким легонько толкнула его локтем.

— Не бери в голову то, что я говорила о помощнике бандита.

— Слово уже вылетело, дорогая... — произнес Джекс, подражая образу крутого парня.

— О боже, я создала чудовище.

— Нет, помощника бандита, — поправил он тем же голосом и скрылся за дверью.

Девушка улыбнулась. Какой милый... Весь прошедший ужасный день она проплакала, жалея себя, но вот появился Джекс — и словно солнечный свет отогрел холодную душу.

...После обеда Ким взяла Джекса за руку и повела его в гостиную пить кофе. Она подтолкнула мужчину к дивану, потом села сама и подобрала ноги.

— А можно зажечь камин?

— Конечно! — он взял пульт и нажал кнопку. В камине запылал огонь.

— Надо же! Ты очень современный человек.

— Видишь ли, лесная фея не принесла дров.

— Твое жилище вызывает восхищение, а теперь еще и камин, который зажигается от нажатия кнопки... — улыбнулась Ким, разглядывая Джекса. К обеду тот переоделся в джинсы и мягкий золотистый свитер, выгодно подчеркивавший его торс.

— А таинственный ингредиент «тако» — это соус, верно?

— Именно.

— Не хочу расстраивать тебя, но твой секрет давно всем известен.

— Жаль, я услышал его в кулинарной программе.

Ким окинула заинтересованным взглядом широкую грудь мужчины, его подтянутый живот, плотные бедра.

— Работаешь над фигурой, не так ли?

— Я же говорил тебе об этом вчера вечером!

Как неловко... Не только из-за того, что спросила во второй раз, а потому, что вообще не собиралась высказывать вслух подобные соображения. Девушка постаралась принять безразличный вид.

— Да? Должно быть, забыла, — солгала она. — Просто очень заметно.

— Спасибо, — мрачно ответил Джекс.

— Что произошло? Я чем-нибудь расстроила тебя? Понимаю, что думала только о себе, неожиданно объявившись после стольких лет, да еще весь обед трещала о Перри и о работе... Все я да я... — Ким не договорила — ее вдруг осенила догадка. — О господи... дело в женщине, не так ли?

— Что? — удивился Джекс.

— У тебя есть подружка, и ты думаешь, что не сможешь уделять ей достаточно внимания, пока занимаешься мною, да? Что ж, не беспокойся! Я ведь вовсе не хочу мешать твоей личной жизни... Но именно это и делаю, правда? Ты хочешь быть с ней, но должен развлекать старую знакомую? — Ким почувствовала себя ужасно виноватой. — Я проклятая эгоистка!

— Нет, — резко перебил он. — Никакая не эгоистка. И в настоящий момент в моей жизни нет ничего серьезного, поэтому не казни себя без причины. Пойми, если бы я не желал твоего присутствия, то...

— Сказал бы?

— Да.

— Не уверена... Не могу припомнить, чтобы ты когда-нибудь говорил мне такое, даже когда я была надоедливым ребенком. Подумать только, двенадцатилетняя девочка таскается по пятам за пятнадцатилетним подростком...

— Неужели я никогда не велел тебе убираться вон?

— Нет. Это стало бы ударом... Так ты не против?

Мужчина молча смотрел в камин.

— Джекс? — ласково позвала Ким. — Слышишь? Я тебе не мешаю?

— Конечно, нет, — с улыбкой ответил он.

Девушка склонила голову ему на плечо и закрыла глаза — день был тяжелый, и она так устала!.. Стресс унес много сил, а близость друга успокаивала. Впервые за долгое время расслабившись, она поплыла навстречу сну.

...Джекс сидел прямо, почти не дыша. Доверчиво прильнувшее к нему тело Ким обольстительно обжигало плоть. Мягкий древесный запах камина примешивался к сладкому аромату свернувшейся клубочком девушки. По ритмичному дыханию он понял, что она спит.

Осторожно, чтобы не разбудить, Джекс высвободился, накрыл Ким кашемировой шалью, погасил настольную лампу и замер на мгновение, любуясь отблесками пламени, игравшими в ее рыжих волосах. Не в состоянии сдержаться, он поцеловал веснушчатую щеку.

Девушка пошевелилась и вздохнула. Джекс отпрянул.

Сжав зубы, он решительно покинул гостиную.

 

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

На следующее утро в офисе Трейси выудила у партнера все подробности, какие только возможно, — конечно, кроме поцелуя и желания обольстить спящую Ким.

— Итак, говоришь, она — профессиональный организатор деловых встреч?

— Да, — подтвердил он.

— Что ж, может пригодиться...

— Каким образом?

— Хочу сказать, мы могли бы заставить эту назойливую гостью поработать. Пусть будет официальной хозяйкой на встрече глав японских компаний в твоем загородном доме! Не утруждайся, дружище Джекс: я уже обдумала все, что требуется. Меня давно мучили определенные сомнения по поводу данного мероприятия. Считаю, что Ким свалилась нам на голову в нужный момент.

— Сомнения? А почему я не в курсе?

— Ну... Мелочи, конечно, но помнишь прием прошлым летом, когда мы встречались с владельцами бизнеса со всей страны?

— Да.

— Вспомни: я жаловалась на то, что некоторые из них отдавали мне пальто и подзывали знаками, желая чашечку кофе. Помнишь — все вопросы были направлены тебе, а меня просто игнорировали?

— Думаю, это преувеличение.

— Вовсе нет! Я бы сказала, что почти треть из них увидели во мне скорее официантку, гардеробщицу, секретаршу... или даже няню (а ты знаешь, как я отношусь к детям), короче — кого угодно, только не совладельца бизнеса. Не вынесу, если такое повторится!

— Японцы — очень прогрессивная нация...

— Наверное, но я не хочу рисковать. Работа — не пикник, Джекс. На этот раз я желаю, чтобы меня воспринимали только как твоего партнера, понятно? В некоторых культурах бытуют консервативные представления о превосходстве мужчины над женщиной. Возможно, у наших японских гостей не возникнет ни малейших проблем в этом отношении... Но случившееся прошлым летом было унизительно. Поэтому, если существует хоть один процент риска, что на следующей неделе меня примут за прислугу... Я так переволновалась, что у меня открылась язва желудка! — Трейси ударила кулаком по столу. — Черт возьми, Джекс, я не желаю развлекать жен бизнесменов!

Она помолчала, нахмурившись.

— И не собираюсь подавать чай и пирожные, беседуя о воспитании детей, в чем решительно не разбираюсь. Это не входит в мои обязанности! — Женщина без сил откинулась на спинку кресла. — Ну, высказалась по полной. Но не говори, что я глупая, иначе я... я... уйду.

Джекс с пониманием воспринял эмоциональный взрыв Трейси. Бедная! Такой неудачный опыт... Он ласково дотронулся до сжатой в кулак руки Росс.

— С трудом верится!

— Мне было немного обидно, что ты не заметил.

— Почему сама не рассказала?

Женщина заметно успокоилась.

— Никогда не признаюсь, что боюсь или потерпела поражение.

— Ладно, но с данного момента делай исключение, если дело касается нашего партнерства. Ясно? И ни слова об уходе!

— Хорошо. Теперь, думаю, ты понимаешь — если мы привлечем Ким, то сразу убьем двух зайцев. Пусть Мастер Джекс лечит сердечко своей подружки, а она заодно подзаработает, играя традиционно женскую роль хозяйки. Разве не отличная идея?

Первым желанием Джекса было ответить отрицательно, но если Трейси так настаивает...

— План неплохой, только тогда Ким пробудет в Чикаго гораздо дольше.

— Верно, — женщина кивнула. — Но разве она собирается домой?

Джекс поджал губы. Ничто не предвещало скорого отъезда Ким.

— Нет, — согласился он.

— Сколько времени обычно занимает врачевание ее душевных ран?

Мужчина задумчиво посмотрел в окно.

— Неделю или две... — да эти две недели превратятся для него в хождение босиком по битому стеклу!..

— Прекрасно! — энтузиазм Трейси вернул Джекса к действительности. — У нее будет возможность все спланировать, ведь о таких вещах, как питание и размещение, уже позаботились. Пусть просто находится здесь, чтобы руководить прислугой и развлекать жен бизнесменов, пока мы проводим совещание. Для такого профессионала, как Ким, это бирюльки! — она хлопнула в ладоши. — Решено, только не качай головой!

Он удивленно взглянул на Трейси.

— Послушай, — мягко добавила женщина, — я знаю, тебе трудно жить рядом с нею, но, если она все равно в Чикаго, почему не использовать данное обстоятельство?

Джекс задумался. Он понимал: Ким останется на столь долгое время, какое сочтет нужным, и это нечестно. С того момента, как она объявилась, мужчина досадовал и злился, ведь она бесцеремонно нарушила его спокойствие.

Не использовать ли и ее для разнообразия? Ким не повредит продемонстрировать свои умения. Он не может стать частью ее жизни — и не надо. Когда все будет сделано, Джекс прямо выложит ей, что думает, пусть и лишится при этом статуса друга.

Но ради Трейси в последующие десять дней он по-прежнему продолжит играть роль безропотного пажа.

— Хорошо, попрошу Ким быть нашей официальной хозяйкой.

Трейси встала и поцеловала его в лоб.

— Дружище Джекс, ты — чудо.

...Спустя долгое время после ухода партнерши он все еще сидел за столом в отвратительном настроении.

— Извини, Ким, — пробормотал он наконец. — Но старина Джекс собирается использовать тебя, а потом потерять навсегда. Ты возненавидишь меня, но... черт побери, как ни трудно прощаться, это все же куда легче, чем, мучаясь, терпеть нашу идиотскую платоническую близость!

...Ким не могла поверить своим ушам. Джекс действительно просит ее помочь?

— Ты шутишь? — взволнованно спросила она. — Неужели и вправду хочешь, чтобы я выступила в роли хозяйки на деловом совещании?

— Я... и мой партнер, мы будем очень благодарны...

Девушка обняла его.

— Конечно! Ты столько для меня сделал, позволив приехать и остаться так надолго! И у меня полно свободного времени до следующего заказа... С удовольствием, честно! — она порывисто сжала руку Джекса. — Это как раз по моей специальности! А что нужно сделать? Согласовать поставку продуктов и обслуживание? Или экскурсии для жен? Только скажи, и все будет в ажуре!

— Питание и размещение уже организованы, а вот об экскурсиях я не подумал. Неплохо... — мужчина замолчал. — Куда бы их отправить?..

Ким рассмеялась.

— Предоставь это мне. Что еще?

— Совещание пройдет в моем загородном доме, где все и разместятся, — пробормотал Джекс. — В основном мне нужна хозяйка.

— Что ж, она у тебя есть.

— Спасибо...

Девушка отпустила его руку.

— Беспокоишься? — спросила она. — Я знаю — тебя нелегко испугать. Почему это совещание так важно?

— Мы с партнером хотим выйти на мировой рынок.

— Вот как, представился случай расширить бизнес?

— Да, и Трейси вспомнила, как ей было неприятно в прошлом иметь дело с консервативными иностранцами, то есть их представлениями о доминантной роли мужчин. Возможно, в этой группе не будет приверженцев подобных традиций, но она опасается, что ее низведут до лакея.

— Не объясняй, — перебила Ким. — Стану лакеем.

— Извини, я не то хотел сказать...

— Замолчи, Джекс, только... Не думала, что твой партнер — женщина.

— А я не говорил? — спросил он.

— Вряд ли.

Интересные дела... Женщина-партнер. В голове возникла тысяча неприятных предположений, но Ким отогнала глупые мысли. Сейчас надо заняться работой, чтобы всего за несколько дней успеть составить график действий.

— Сколько будет пар?

— Пять.

— Они говорят по-английски или следует раздобыть переводчика?

— Я думаю, прекрасно говорят.

— Дай список их имен и номера телефонов, и я уточню.

Отлично, работа — лучший способ не думать о Перри, не говоря уже о том, что представился прекрасный способ отплатить другу за его доброту. Впервые с момента пережитого разрыва девушка почувствовала себя нужной.

— Я, конечно, заплачу, — заметил Джекс.

Ким взяла его за руку и потащила в кухню, где упоительно пахло приготовленным на обед ростбифом.

— Эй, еще раз упомяни про деньги, и получишь! — она легонько ткнула его локтем в ребра. — Ты знаешь, я могу...

— У меня уже есть шрамы, — тихо сказал мужчина.

Ким вытянула ногу, чтобы показать острый носок туфли.

— Ты и не представляешь, каково будет, когда тебя пнет одна из этих модных штучек!

— Хорошо, раз ты так настроена, не заплачу ни единого цента. Довольна?

— Рада, что мы понимаем друг друга. Накрывай на стол. Обед готов.

— Воображала! Плохой мальчик!

Джекс вздрогнул и обернулся. Ким убрала с его лба непослушный завиток.

— Очень плохой, — повторила она завитку.

— Что за нездоровый интерес к моим волосам?

— Не глупи, просто эта прядка очень... милая... — чуть не сказала — сексуальная! Осторожно, Кимберли! — Джекс, ты сердишься?

— А должен? — спросил он с убийственной вежливостью.

— Не знаю. Но, похоже... Неужели я тебе в тягость? Если так — признайся, пожалуйста! Меньше всего я бы хотела быть обузой. Ты — мой... лучший друг, — тихо произнесла девушка. — Я люблю тебя.

Она сказала это вслух! Шок продлился лишь секунду — конечно же, он знает, что она любит его — чисто платонически!

Джекс стоял неподвижно и пристально смотрел на Кимберли усталыми светло-карими глазами.

— Я знаю, что ты чувствуешь, — он отвернулся, подошел к раковине и начал мыть руки. — И тоже люблю тебя.

Слова прозвучали монотонно, безразлично — и потому ранили сердце.

— Все-таки я тебе в тягость...

Джекс пожал плечами. Он производил впечатление человека, который мечтает освободиться от неприятной обязанности. Не хотелось верить языку его тела. Это не может касаться их дружбы — нет, здесь что-то другое... простое! Ну, он же, к примеру, делался ворчливым, когда у него болела голова?..

Необходимо докопаться до сути!

Обойдя Джекса, девушка прижалась щекой к его спине. Услышала, как бьется его сердце — сильно, уверенно. С наслаждением вдохнула знакомый запах.

— Что мне сделать, чтобы стало лучше? — спросила она.

Мужчина замер, потом продолжил яростно намыливать руки. Ким чувствовала, как двигаются его мышцы.

— Я хочу, чтобы ты был счастлив. Хотя бы улыбнись — как раньше...

— Просто нервничаю из-за следующей недели, — Джекс направился к посудному шкафу и достал две тарелки.

— Это что-то новое, верно?

— Что?

— Нервы. Прежде ты всегда был спокоен!

— Люди меняются.

— Наверное. Но ведь не становятся совершенно другими... — Ким вынула мясо из духовки и поставила на плиту. — Не помню, чтобы у тебя когда-нибудь что-нибудь не получалось.

Почему ей в голову лезут загадочные слова из записки Перри?.. Никогда не стать ровней... Кому? Уж не Джексу ли? Неужели случайные воспоминания о друге детства так испугали ее любовника?

О да, Ким частенько роняла что-то вроде: «Джекс лучше всех умеет растирать спину» или «Джекс гениально починил мой компьютер» или «у Джекса фотографическая память». Ну и что? Разве она не вправе гордиться лучшим другом и его достижениями? Или просто упомянуть по ходу дела? Она же никогда не пыталась унижать самого Перри или других мужчин.

А сейчас старина Джекс заявляет, что так нервничает по поводу какого-то совещания, что не в силах улыбнуться... Вздор!

Девушка почувствовала странное смятение. Что это с нею творится в последнее время? Похоже, она... влюбилась.

Влюбилась в Джекса? Своего единственного друга? Человека, всегда твердо стоявшего на ногах в центре циклона ее сумасшедшей жизни?

Дружба с ним настолько важна, что нельзя подвергать ее риску!

Кимберли, не раскачивай лодку, иначе свалишься за борт и утонешь!

У него всегда были такие длинные ресницы? А упрямый подбородок? Широкие плечи, подтянутый живот? Или он стал симпатичнее за последние десять лет? Наверное, нет. Тот самый человек — более серьезный, правда, но в остальном точно такой же.

Замечательно, что у нее есть верный друг. Вот, например, сегодня Джекс предложил ей работу, чтобы чем-то занять и вылечить от сердечной боли...

Их взгляды встретились.

— Что?

Девушка покачала головой.

— Ничего. Просто смотрела...

Джекс отвернулся, изо всех сил скрывая нахлынувшую ярость.

Просто смотрела?! Да, эта знает, как разбередить рану. Ким просто смотрела. Просто улыбалась. Просто обнимала. Она даже просто целовала. А ее небрежное «я тебя люблю» просто кинжалом вонзилось в сердце!

Думает, что знает его... во всяком случае, настолько, чтобы, по ее выражению, «не раскачивать лодку чувств»! Да уж, правда определенно опрокинула бы эту проклятую лодчонку! Но намеренно причинить Ким боль? Напугать тем, что он любит ее не как друг, а как живой, мужчина из плоти и крови, который тонет в необъятном, бурном море одиночества?..

Правда подарит долгожданную свободу — потому что Ким мгновенно исчезнет. Она никогда не видела примера нормальных семейных отношений и не могла представить себе, что за ссорами следует примирение, а проблемы можно решить. Нет, он никогда не станет ей ни любовником, ни мужем. Первое же возникшее противоречие приведет к расставанию навсегда.

Если бы не данное Трейси обещание, Джекс сейчас же признался бы Ким в любви и рассказал, что каждое мгновение, когда он находился рядом и не мог притронуться к ней, было для него сущим адом.

Но... сейчас они чинно усядутся обедать, заведут обычный непринужденный разговор...

Нет!!!

Джекс с трудом сдерживал крик: Ким, ты слепа, закрыта и не желаешь знать правду о мужчинах... А особенно о своем отзывчивом, безропотном друге, который, как ты ошибочно полагаешь, всегда окажется на месте, чтобы собрать осколки твоего сердца!..

Чтобы совладать с эмоциями, он сосчитал до десяти, потом поставил свою тарелку обратно в шкаф.

— Послушай, только что вспомнил — у меня деловая встреча. — Не давая девушке возможности ответить, он кинулся к лестнице. — Вернусь поздно. Извини за сорванный обед!

...Плотно закрыв дверь гаража, Джекс остановился, переводя дух, и тупо огляделся, чувствуя себя опустошенным. Куда бежать? Что делать?

— О господи, — прошептал он, — когда придет время, помоги мне вычеркнуть ее из моей жизни.

 

ГЛАВА ПЯТАЯ

Ким осталась довольна составленным планом. Так, полдела сделано, почему бы теперь не прогуляться... или, может, взять такси и заскочить в офис Джексона? Он вчера так внезапно уехал, как будто избегал ее. И когда он успел стать таким серьезным?

Девушка размышляла над этим большую часть ночи. А может, у него болит зуб? Тогда его отвратительное настроение объяснимо, ведь мачо не к лицу принимать аспирин, а уж о визите к врачу нечего и говорить. Да, должно быть, у него болят зубы. Мужчины! Какими же они бывают глупыми...

Ким громко рассмеялась, тем самым удивив водителя.

— Обожаю ездить на машине, — заявила она, испытывая почти головокружение от того, что нашла разгадку.

Смуглый таксист проворчал что-то невразумительное.

Прибыв на место, девушка увидела объятый блеском стали и стекла небоскреб. Как в огромном зеркале, в нем отражалось искрящееся озеро Мичиган и безоблачное, лазурное небо. В Городе Ветров в этот сентябрьский день стояла чудесная тихая погода.

— Ах, Джекс, — промолвила она, — ты не должен хандрить в такой дивный день, как сегодня, потому что мне не хватает твоей чудесной улыбки.

Войдя в просторный вестибюль, Ким прочитала список контор, арендующих офисы, нашла «Гидеон и Росс» и, поднявшись на двадцать второй этаж, очутилась в приемной. За столиком сидела приятная блондинка, а на табличке перед нею вычурными золочеными буквами было написано «Гидеон и Росс».

Ким представилась гостьей Джекса, и ей тут же указали нужный офис. Девушка ощутила себя очень важной персоной.

— Не надо сообщать обо мне боссу, — попросила она секретаршу. — Я хочу его удивить.

— Конечно, мисс Норман, — ответила та. — Уверена, мистер Гидеон будет рад вашему визиту.

— Спасибо! — Ким впорхнула в дверь Джекса.

Сюрприз!

Слово не успело сорваться с губ — она замерла, пораженная увиденным.

Джекс стоял в странной позе, тесно прижавшись к очень эффектной женщине, которая весело хихикала. И Джекс тоже смеялся. Это покоробило Ким. Надо же, а при ней он всегда такой мрачный! По-видимому, зубная боль прошла...

— Ты щекочешь меня! — взвизгнула женщина, схватив Джекса за плечо. Ее губы находились в сантиметре от его губ.

— Потому что ты крутишься! — рука мужчины лежала на ее груди.

На ее груди!..

— Не щекочи!

— Ты вообще хочешь, чтобы я это сделал?

— Да, да! — умоляла она игриво.

— Тогда перестань крутиться.

— Но я боюсь щекотки! Ты-то уж должен знать.

— Везде?

— Прекрати задавать глупые вопросы и сделай это наконец!

— Я оторву.

— Да! Оторви!

В голосе женщины звучало нетерпение. Или возбуждение?

— Быстрее, Джекс, ты сводишь меня с ума! Ах...

Ким моргнула. Она сказала что-то вслух? Очевидно, потому что оба посмотрели в ее сторону.

— Ким? — улыбка Джекса исчезла, и он отстранился от партнерши. — Я не...

Женщина весело улыбнулась.

— Ким? Так это вы — подруга детства, о которой я столько слышала? — Женщина фамильярно похлопала Джекса по щеке. — Дорогой, большое тебе спасибо.

Собрав со стола несколько файлов, она прижала их к той самой груди, которая совсем недавно приютила руки Джекса. По-видимому, в некоторых особенных ситуациях Трейси без труда справляется с ролью хозяйки...

По телу Ким пробежал противный озноб. Женщина направилась прямо к ней и без капли смущения представилась:

— Трейси Росс, я — партнер Джекса.

Девушке больше всего хотелось повернуться и убежать, однако ей удалось остаться внешне спокойной. Сказались годы тренировки и намертво усвоенные светские манеры.

— Как... поживаете? — дурацкий вопрос. Судя по произошедшему только что — прекрасно.

— Ну, хорошенького понемножку. Одними забавами денег не заработаешь. — Трейси послала Джексу воздушный поцелуй. — Еще раз благодарю... милый.

Она направилась к двери кабинета.

Ким было больно и тошно, будто бы она получила оплеуху. Но, в конце концов, Джекс ведь мужчина, а не монах...

Колоссальным усилием воли девушка изобразила веселую, беспечную улыбку.

— Привет!

Он молча кивнул.

— Полагаю, я немного не вовремя...

Идиотка, разве нужно напоминать ему о том, что тут произошло? Это его дело, Джекс — не твоя собственность! А что ты хотела? Чтобы он вечно поклонялся одному лишь образу Кимберли Норман, подсчитывая дни, когда той снова приспичит свалиться на голову Мастера Джекса?

— Да, немного, — ответил мужчина.

— Сюрприз!

Он молча нахмурился.

Почему Ким никогда не задумывалась об отношениях Джекса с женщинами? Да просто насколько она себя помнила, у него никогда не было подружки. И вот — партнер, женщина, да еще такая роскошная! Ее охватило горькое разочарование. Пусть они и не живут вместе, но... Трейси наверняка целовала его!

И что? Хватит, Джекс не твой. Пора отбросить навязчивые мысли!

— Извини, что ворвалась... Она очень красивая.

— Да, привлекательная.

И это все, что он мог сказать? Ким хотелось знать гораздо, гораздо больше! У них все серьезно? Он любит ее? Собираются ли они пожениться? Или просто останутся сексуальными партнерами?

Кем именно является для Джекса эта женщина?!

— Белая фата и черный смокинг уже маячат на горизонте?

Мужчина отвел глаза.

— Я бы хотел создать семью... когда-нибудь, — признался он. — Правда, Трейси не верит в институт брака.

О господи! Мелко и глупо испытывать боль, потому что он хочет на ком-то жениться. Тогда почему же она отдала бы что угодно, чтобы именно Джекс негативно отнесся к возможной женитьбе?

— Да? — девушка старалась сохранить небрежный тон. — Что ж, ты — человек, получающий от жизни то, что захочет, — заметила она, сдерживая крик: образумься! Трейси совершенно тебе не подходит!

Но почему Ким с первого взгляда невзлюбила эту женщину? Что она сделала дурного — кроме того, что стала объектом вожделения Джекса?

— На самом деле, я хотел бы объяснить...

— Глупости, — прервала его Ким. — Твоя личная жизнь меня никоим образом не касается. Ты — мужчина. Она — женщина. Вы партнеры. Это... это совершенно нормально!

Не в силах смотреть на друга, она с подчеркнутым интересом разглядывала книжный шкаф.

— Просто я утомилась придумывать развлечения для жен бизнесменов и решила заскочить в ваш офис...

А что было бы, войди она минутой позже? Может, они устроились бы на столе и развлеклись по полной программе? От этой мысли Ким затошнило. Она сделала глубокий вдох и выразительно взглянула на часы.

— О, пора бежать! Дела, понимаешь ли... — ей удалось улыбнуться. — Здесь действительно красиво.

— Спасибо.

Как это ни прискорбно, Джекс выглядел невероятно сексуально: белая рубашка и темные шерстяные брюки безукоризненно сидели на нем. Знакомый завиток — отличительная черта плохого мальчика — красовался над высоким, благородным лбом.

— Пожалуйста, не за что!

Постоянные натянутые паузы в разговоре начали угнетать Ким. Обычно она непринужденно чувствовала себя со старым другом — но не сегодня. Ее визит явно разозлил его.

Несомненно одно: прошлым вечером у Джекса вовсе не болели зубы — он просто желал Трейси. Ему пришлось выдумать предлог и сбежать, потому что некая эгоистичная особа своим неожиданным приездом поломала все его планы.

Девушка почувствовала, что у нее горят щеки.

— Ну, все... Слушай, супермаркет все равно по пути, приготовить что-нибудь особенное на ужин?

— Я не знаю, когда вернусь домой. Не беспокойся.

Ей хотелось крикнуть: ты — не беспокойство, Джекс, а мой лучший друг! Если захочешь трюфели и пахлаву, я приготовлю их! И... вообще сделаю для тебя что угодно, понятно? Я люблю тебя!

Вместо этого Ким кивнула.

— Как скажешь. Увидимся — когда увидимся...

— Хорошо.

Джекс молчал. Неловкость ощутимо витала в воздухе.

— Хорошо, ну... Привет, — крикнула девушка, выходя.

Он не ответил.

Джекс долго смотрел ей вслед. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что Ким подумала о нем и Трейси. А бессовестная Росс своими легкомысленными намеками только усугубила ситуацию. Забавы... спасибо, милый... Джексу хотелось задушить ее.

В реальности все было куда проще: Трейси потянулась мимо него за стопкой файлов, и шерстяная нитка ее дорогой мохеровой кофты зацепилась за пуговицу его рубашки. Когда вошла Ким, он как раз пытался отцепиться. А шутница Трейси нарочно разыграла двусмысленную сценку, чтобы его подразнить.

Джекс разжал кулак, и маленькая белая пуговица упала на стол. В полной тишине просторного кабинета звук ее падения прозвучал, словно выстрел. Может быть, ему следовало все объяснить?

Но, с другой стороны, если Ким все равно, зачем беспокоиться?

Боже, любое появление этой девушки — словно вспышка молнии. Вот и сегодня ее рыжие распущенные волосы пламенели, оттеняя светлую кожу, а ослепительная улыбка озаряла милое лицо. Он потерял дар речи при первом же взгляде на Ким и все время вел себя как болван.

 

ГЛАВА ШЕСТАЯ

У Ким кружилась голова и перехватывало дыхание, а сердце учащенно билось. Она опустилась на диван, раздумывая, какую заразу могла подхватить в офисе Джекса.

Девушка закрыла глаза и потерла виски, стараясь стереть увиденное из памяти. Невыносимая правда потрясла ее до глубины души.

Из груди вырвался протестующий крик:

— Нет! О пожалуйста! Нет!

Ким прижала ко рту салфетку, чтобы заглушить рыдания. Она не осмеливалась выразить словами страшную, сверлившую мозг догадку.

— Неправда! Я не могу быть влюбленной в Джекса!

Девушка прижала руки к губам. Случилось худшее. Позорные слова вырвались на свободу. Она в панике огляделась, как будто стены могли выдать ее хозяину.

Джекс — надежный, постоянный... Он не может стать ее любовником!

Любовники ссорятся и расстаются.

Нельзя рисковать! Нужно сосредоточиться и отвести Джексу подходящее место в сердце — место лучшего друга. Таким образом она сможет сохранить его при себе навсегда.

— Я не могу потерять тебя, — прошептала Ким. — Секс все меняет. Он делает людей собственниками — ранимыми, недоверчивыми и злобными. Любовь рано или поздно превращается в ненависть! — она содрогнулась при воспоминании о скандалах, которые наблюдала на протяжении всего детства и юности. Ее собственный отец ушел, когда девочке не было и трех лет. Она совсем не помнила его.

— Нельзя допустить, чтобы такое случилось с нами, Мастер Джекс. Без тебя я высохну и умру.

Неожиданно Ким ощутила потребность в неотложных и решительных действиях и вскочила, отбросив салфетку.

— Уеду домой — сейчас же, пока чем-нибудь себя не выдала! — она кинулась по лестнице в гостевую комнату, но на полпути остановилась, вспомнив о данном Джексу обещании быть хозяйкой на приеме. О господи! Если она сбежит, то подведет его и Трейси, а с друзьями так не поступают...

Кимберли Норман, ты уверяла Джекса, что с радостью поможешь ему. Разве не он впустил тебя в свой дом безропотно и гостеприимно? Разве не он был всегда рядом, вне зависимости от обстоятельств и, возможно, в ущерб собственной личной жизни?

Если сейчас уедешь, значит, ты трусиха — пасуешь перед трудностями. Одна из тех, кто не держит слова. Разве у тебя нет стойкости? Ты осознала, какие именно чувства испытываешь к Джексу, но разве это повод подвести его в трудную минуту?

И вообще, признайся, сколько лет ты боролась с этой самой правдой? Большую часть своей жизни! Так контролируй чувства ради него, учитывая, сколько добра он тебе сделал! А через неделю можешь отправляться в Сент-Луис. Только учись быть более осмотрительной — пиши ему письма или звони, но никогда не приближайся!..

Ким опустилась на ступеньки и разрыдалась. Она не могла больше сдерживать страстное желание очертя голову броситься в объятия Джекса.

Нет, нельзя поддаваться чувствам. Нужно спрятать свою слабость. Девушка выпрямилась во весь рост.

— Джекс не узнает правду, а иначе я потеряю больше, чем сможет вынести сердце.

...Внезапно проснувшись, Ким зевнула и посмотрела на часы: два тридцать. Надо же, ведь задремала всего полчаса назад... Что могло ее разбудить? Уж точно не Джекс — он вернулся еще около одиннадцати. Девушка видела в окно, как открылась и закрылась дверь гаража, слышала знакомые шаги на лестнице, а потом ворочалась с боку на бок до половины второго, пока наконец не уснула.

— Замечательно... — проворчала Ким.

В животе заурчало от голода. Понятно, ведь целый день она была занята подготовкой к предстоящему совещанию, а затем ей уже было не до еды.

Ким надела шелковый халат, при ярком освещении открывавший больше, чем позволяет скромность, но вполне пригодный для того, чтобы сбегать на кухню посредине ночи, тихонько вышла из комнаты и направилась к лестнице. Она удивилась, увидев в гостиной Джекса, сидящего на кушетке перед камином в одних только домашних брюках. Отблески пламени освещали мышцы его торса, сильные руки и широкую спину. Что могло беспокоить его настолько, чтобы лишить сна? Неужели встреча с японскими бизнесменами?

Нахлынувшее сочувствие и беспокойство не позволили Ким повернуться и уйти.

— Эй!

Он моргнул, как будто только что очнулся.

— Что-нибудь случилось?

Джекс нахмурился.

— Я разбудил тебя?

— Не думаю, — Ким схватилась за перила, чтобы не упасть — так дрожали колени. — Я проснулась от голода. А ты обедал?

Мужчина пожал плечами.

— Думаю, я ел что-то... не могу вспомнить.

Способность Джекса погружаться в дела настолько, чтобы забыть про еду и сон, была одной из самых милых его черт. Забавно, но, за исключением этого, нелюдимый парень, которого она знала в детстве, изменился до неузнаваемости, превратившись в невероятно привлекательного мужчину.

— Давай приготовим сэндвичи с ростбифом? Послушай, ты же большой мальчик — пойми, нужно поддерживать силы.

Она направилась на кухню, и он, поколебавшись, пошел следом. Девушка пыталась вести себя как ни в чем не бывало.

— Очень насыщенный был день... Уверена, тебе понравится план, который я составила: несколько загородных прогулок, которые годятся для всех. А с тем бюджетом, который вы выделили, предела возможностям практически нет!

Непринужденно болтая, Ким упорно старалась смотреть в сторону, но один раз все же взглянула на Джекса — и немедленно потеряла ход мысли.

— Мы будем ужинать или рассматривать мой торс? — с недоумением спросил мужчина, включая свет.

О боже! Она отвернулась, чтобы скрыть краску на щеках, и направилась к холодильнику. Но, даже засунув туда голову, Ким не смогла бы охладить пылающие щеки.

— Сиди, а я все сделаю. Хочешь попить чего-нибудь?

— Дай достану.

Низкий, бархатный голос звучал угрожающе близко. Она не осмелилась обернуться.

— Не надо. Ты устал.

— И ты тоже.

Девушка вздохнула — при желании Джекс мог быть очень упрямым. Не споря, она взяла контейнер с остатками ростбифа и осторожно повернулась, словно щитом заслонившись от него стеклянным блюдом. По крайней мере, так безопаснее.

— Хорошо, если ты настаиваешь, достань приборы и хлеб. Неплохо бы выпить чашку чая.

Ким нарезала тоненькими ломтиками мясо для сэндвичей, чувствуя себя неловко в наступившей тишине — в голову немедленно полезли непрошеные фривольные мысли.

— Ой!

— Что случилось?

— Дура! Дура! — девушка сунула окровавленный палец в рот.

— Порезалась?

Она кивнула, посасывая рану.

— Ну, перестань! — Джекс взял ее за руку. — Дай посмотреть!

— Это ерунда! — кровь потекла на ладонь.

— Необходимо наложить швы. Думаю, лучше поехать в больницу.

— Не глупи! Все в порядке.

Джекс обернул ей палец бумажным полотенцем.

— Мы едем в больницу.

— Ты можешь ехать, если хочешь, а я — нет. И не такое бывало, и все равно проходило само, — возразила Ким. — А как насчет тебя, мистер «у меня не сломана рука»? Ты-то пошел к врачу только через неделю, когда уже пальто не мог надеть!

— Мне было двенадцать, и я был упрямым болваном. А ты — взрослая женщина и должна понимать...

— Я и понимаю. Рану нужно продезинфицировать и завязать.

— Вот возьму тебя за шиворот и засуну в машину.

— Прежде чем прибегнешь к грубой силе, знай: ты не прав, — с издевкой заметила девушка.

— Потеряешь сознание от потери крови — узнаешь, кто не прав.

— Отлично, если не хочешь принести бинт и антисептик, я сделаю это сама. Большое спасибо.

— Ну, сядь, я принесу.

— Наконец-то! Чем быстрее найдешь их, тем быстрее мы возобновим приготовление сэндвичей.

— И все-таки повторяю — нужны швы...

— Замолчи, Джекс. Я серьезно! — Ким ужасно злилась на себя: ну не тупица ли? Резать с закрытыми глазами? — Только принеси, что просят, и замолчи.

Мужчина стиснул зубы: было заметно, как он раздражен.

— По крайней мере, держи руку повыше, пока не вернусь.

— Буду держать! Буду! Иди уже! — она плотнее прижала бумажное полотенце к ране. — Знаешь, я ведь не твой ребенок!

— А я не твой чертов папаша, — бросил он в ответ.

Она поставила локоть на спинку стула.

— Выше некуда, — проворчала Ким в пустоту. — Теперь доволен, Джекс?

Навряд ли, ведь ты только что накричала на него из-за упрямства и детской боязни иголок...

Разозлившись на свой паршивый, вспыльчивый характер, девушка сбросила бумажное полотенце и с силой ущипнула себя за руку.

— Вот тебе за то, что ты такая злюка!

...Н-да, превосходный день, лучше не придумаешь! Сперва эта странная сцена в его офисе, затем бессонная ночь перед камином, когда он вынужден был таращиться на пламя, словно психически больной в ступоре... Ну, и в завершение всего появление обольстительного ангела в прозрачном халатике.

— Ты вконец испорчен, парень! — Джекс достал из аптечки спирт, ватные шарики и коробку с бинтами. — А точнее, наказан чем-то похожим на коварную пытку водой. Ритмично падающие капли — одна за другой — медленно сводят с ума.

Он вернулся в кухню и вновь поразился тому, насколько хороша Ким. Растрепанные рыжие волосы, сонное веснушчатое личико, великолепные глаза... И этот треклятый наряд.

Кап, кап, кап.

— Вот, — мужчина выдвинул стул напротив. — Давай руку.

Она, не споря, сделала, что он просил. Сняв полотенце, Джекс с облегчением увидел, что кровь почти остановилась.

— Видишь, я же говорила!

Он молча смочил спиртом ватный тампон.

— Будет щипать, — пожаловалась Ким.

Мужчина взглядом заставил ее замолчать.

— Хорошо, хорошо! — она закрыла глаза, готовясь к боли.

— Извини. Вот и все.

— Ладно, теперь можно вернуться к сэндвичам.

Девушка привстала, но Джекс удержал ее.

— Не хочу, чтобы в моем ужине была кровь!

И не желаю видеть здесь порхание некой нимфы в просвечивающих одеяниях...

— Что-то не хочется есть...

Он внимательно посмотрел на Кимберли. Она побледнела.

— Тебя тошнит? — спросил мужчина, подойдя ближе. Ему потребовалось огромное самообладание, чтобы не прикоснуться к пушистым волосам, не погладить нежную щеку.

Ким покачала головой.

— Нет, но я... лучше поднимусь в свою комнату, — она с трудом привстала, покачнулась и снова села. — Ой...

— Это от вида крови, — в молниеносном чередовании злости, досады, желания и грусти все снова перевесила любовь. — Ладно, пошли в постель.

Ничего себе, оговорился... но если она не заметила двусмысленности, то и извиняться не стоит. Джекс поднял девушку на руки. Она улыбнулась и склонила голову ему на плечо.

— Я такая зануда, все всегда порчу...

Он вдохнул терпкий запах ее волос, и волна сексуального желания сотрясла все его тело. Джекс молча поднимался по лестнице со своей ценной, хрупкой ношей, каждой клеточкой ощущая, что у него в руках женщина-награда.

Кап, кап, кап.

Мужчина смотрел перед собой, изо всех сил стараясь не думать об этом, не застонать вслух и держаться прямо. Когда они добрались до гостевой комнаты, Ким легонько высвободилась и прижалась губами к его губам.

Подарив ему теплый, долгий поцелуй, она прошептала:

— Спокойной ночи, — и скользнула за дверь.

Оцепенев, Джекс долго стоял в темноте опустевшего коридора, а когда наконец очнулся от шока — испытал непреодолимое желание вломиться в дверь, подкрасться к ее постели и...

— Проклятие, — прорычал он. — Не будь ослом!

Мужчина повернулся и, пошатываясь, спустился вниз к мерцающему огню камина.

Чувства, бушевавшие внутри него, жгли сильнее адского пламени.

— Какого черта, Ким?..

 

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

...Зачем, о боже, я поцеловала его? Ким закрыла глаза. Что же произошло? Да, ее немного мутило, и голова кружилась из-за порезанного пальца. Джекс понес ее в спальню... а случившееся потом можно объяснить только лишь помутнением рассудка. Она поцеловала Джекса в губы!

Да, Ким и раньше легонько чмокала его в щеку или в подбородок, однажды даже в нос, но в губы — никогда. Вот Джекс пытался — в средней школе, после романтической прогулки по парку. Но, догадавшись о его намерениях, девушка уклонилась.

Тогда зачем она его поцеловала? Чтобы лишний раз помучиться? А следующим шагом станет... то самое?

У Ким перехватило дыхание от мысли, что Джекс мог заняться с ней любовью. Холодными, как лед, руками она дотронулась до своих пылающих щек...

— О чем задумалась?

Будничный вопрос прервал ее размышления.

Рыча мотором, роскошный «ягуар» мчался по оживленной трассе. Несмотря на то, что японские бизнесмены с женами должны были приехать лишь в понедельник, Джекс хотел, чтобы Ким имела возможность заранее ознакомиться с планировкой дома, побеседовать с персоналом и обдумать все остальные мелочи, входящие в обязанности хозяйки.

Трейси присоединится к ним в воскресенье — слишком скоро, на взгляд Ким. Хотя... если рядом будет находиться подружка Джекса, у нее самой вряд ли найдется возможность совершить новую глупость.

— Ким? — ласково окликнул Джекс, явно озабоченный ее состоянием.

— Что? — может, стоит извиниться за тот поцелуй? Но... Зачем? В конце концов, он же на него не ответил...

— Все в порядке? Ты покраснела, в машине слишком жарко?

— Я... я... Наверное, да.

Мужчина выключил обогреватель.

— Извини. Почему раньше не сказала?

Ким смотрела в окно на сменяющие друг друга лесистые холмы в покрывале разноцветной осенней листвы. Повсюду были разбросаны фермерские дома и старые сараи. Сельский пейзаж успокаивал нервы.

— Долго еще?

— Нет.

— Деревья здесь выше и листья на них ярче, чем в Чикаго.

— В городе интенсивность солнечного света снижают дым и частицы пыли.

— Да? — (Джекс знал ответ на любой вопрос.) — Пусть так, но все равно очень красиво.

— Мне тоже сразу понравилось.

— Должно быть, у тебя огромный дом, раз в нем в состоянии разместиться столько народу. А зачем ты купил его, если почти никогда туда не приезжаешь?

— Пять лет назад я чуть не женился... — грустно ответил мужчина.

Для Ким эта новость была как удар молнии.

— Ты? Хотел жениться?

Не отводя глаз от дороги, он кивнул:

— Почти.

— В самом деле? — допытывалась девушка. — Тогда почему не сделал этого?

Джекс нахмурился. Ему не хотелось обсуждать тему своей несостоявшейся женитьбы.

Конечно, сейчас Ким следовало произнести что-то вроде: «не бери в голову, это не мое дело», потому что подсознательно он ждал от нее именно таких слов, но... она стиснула зубы, страстно желая узнать подробности. Джексу не отвертеться.

— Просто не получилось. Но я сохранил загородный дом... — мужчина бросил странный взгляд в ее сторону, — потому что надеюсь однажды завести семью.

От мысли, что Джекс будет растить детей, матерью которых станет какая-нибудь незнакомка, у Ким кровь застыла в жилах. Она вздрогнула и обхватила себя руками.

Он заметил:

— А теперь ты замерзла?

Девушка почувствовала себя полной идиоткой. Сперва жар, потом озноб. Боже мой, да у нее настоящая любовная лихорадка!

— Я прекрасно себя чувствую! — она выпрямилась, всем видом демонстрируя спокойствие и невозмутимость.

— Приехали.

— Замечательно! — Ким не скрывала радости по поводу окончания поездки. Между ними должно быть гораздо большее расстояние, что это возможно в узком «ягуаре».

Машина свернула на тенистую подъездную аллею, петлявшую среди густых дубов и тополей, и взору Ким открылся особняк в средиземноморском стиле. Его светло-желтые оштукатуренные стены в некоторых местах покрывала мантия из дикого винограда. Планировка здания и окружающего ландшафта казались праздничными и элегантными. Надо отдать Джексу должное: дом был великолепен. Девушка невольно рассмеялась, но тут же взяла себя в руки. Это уже похоже на банальную истерику!..

— Чему смеешься? — спросил Джекс.

Она покачала головой:

— Просто это так прекрасно, что даже немножко смешно.

Дверь гаража была поднята, и «ягуар» медленно въехал внутрь.

— Смеяться при виде чего-то красивого довольно странно.

Девушка выпорхнула из машины и картинно потянулась.

— Такая вот реакция.

— Но почему?

В самом деле, почему? Тут нужна особенная, правдоподобная ложь.

— Смех — сверхпроявление улыбки. Допустим, мою улыбку вызывает приятный человек, красивое место или забавная вещь. Ну, а если человек, место или вещь — исключительны, это как будто срывает скрытый предохранитель... и — бах — я смеюсь!

Срывает предохранитель? Предохранитель смеха?

Кимберли, ты полная идиотка.

Чтобы наглядно проиллюстрировать свое замысловатое объяснение, она улыбнулась, а потом рассмеялась. Получилось не очень естественно.

— Вот видишь? Примерно так и бывает.

— Разве гараж исключительно красивый?

Девушка чуть не сказала: гараж — нет, зато твои плечи — да, а чертов свитер только подчеркивает это. Но она сдержалась:

— Да, исключительно!

Ким огляделась с напускным восторгом.

— Если он так тебе нравится, — удивленно пожал плечами Джекс, — думаю, ты будешь хохотать до упаду, осмотрев дом.

Он подошел к багажнику и достал ее чемодан. Сам Джекс не захватил из Чикаго ни одежды, ни других вещей. Очевидно, все необходимое имелось в особняке... Кроме разве что жены и детей. Интересно, сколько подруг Джекса задались целью воплотить в жизнь его матримониальные планы при виде этого особняка?

— Зря думаешь, что мне непременно понравится! — Ким задорно вздернула подбородок. — Цыплят по осени считают. Женщина — строгий критик, когда дело касается интерьеров, — она старалась говорить шутливо. — Может, я просто люблю огромные гаражи!

Люблю? Неужели она сказала «люблю»?

— Ладно, — Джекс подошел к ней и взял за руку. — Давай, испорть мне настроение.

Легкое прикосновение притягивало словно магнит. Она не смогла бы отнять руки, даже если бы захотела...

Нет, надо сосредоточиться. Как хозяйке ей надо досконально изучить все детали.

Сперва Джекс представил девушке экономку Мэгги — брюнетку средних лет с румяными щеками и веселой улыбкой. Потом Ким поздоровалась с поваром, со сторожем, и еще одним мужчиной, и еще с кем-то... но перед ее глазами стоял туман, страшно мешавший сосредоточиться.

Все потому, что Джекс по-прежнему держал ее за руку.

Они прошли через кухню к парадному входу с широкой, изогнутой лестницей, ведущей в огромную комнату. Кроме нее Ким успела осмотреть поразительных размеров столовую с камином, домашний кинотеатр, дубовый бар, восемь или девять элегантных спален, мраморные ванные, бассейн... Она также обратила внимание на захватывающий вид, открывающийся из окон.

Несомненно, дом Джекса построен для приемов на широкую ногу. Рай для хозяйки... и любой другой женщины.

— Ты не смеешься?

Это замечание вывело Ким из оцепенения. Или она пришла в себя, потому что Джекс отпустил ее руку? До нее дошло, что они вернулись в прихожую, но точно не по главной лестнице. Значит, где-то должна быть еще одна? Придется не раз все обойти, чтобы ненароком не заблудиться.

— Изумительно! Этот особняк действительно прекрасен! Твоя «почти невеста» передумала выходить замуж, уж конечно, не потому, что здесь чего-то не хватает!

Ким немедленно пожалела о сказанном, увидев, как побледнел Джекс. Лучше бы земля разверзлась и поглотила ее.

— Извини. Мне не следовало упоминать...

— Ничего, — ответил мужчина. — Для справки, причина была совсем иной.

— Ну, конечно. Но дом...

— Изумителен? — горько спросил он.

Ким смущенно отвела глаза. Надо же быть такой бесчувственной! Рассеяно оглядывая комнату, она заметила, что стены, колонны и камин декорированы речными камешками. Идея так себе, но хоть есть на чем сосредоточить внимание, пока не найдутся подходящие слова.

— Не хочешь освежиться? — спросил Джекс.

— Да, спасибо!

Милый Джекс, он снова простил ей вопиющую бестактность...

Ким благодарно улыбнулась.

— Боюсь, я не запомнила, какая комната моя.

— Попрошу Мэгги показать тебе.

Мужчина торопливо направился в столовую.

Ну вот, сбежал... Конечно, ведь она опять сунула нос не в свои дела — правда, без злого умысла. И вообще, наверняка это сам Джекс не захотел жениться... должно быть, понял, что вышеупомянутая «почти невеста» — не слишком удачный выбор.

— И она действительно не подходила ему, — пробормотала Ким.

— Мисс?

Она обернулась.

— А-а — Мэгги, верно?

— Да. — Экономка, одетая в черное платье с белым кружевным воротничком, выглядела вполне привлекательной, несмотря на то что не пользовалась косметикой. — Мистер Гидеон сказал, вы желаете освежиться? Тогда будьте любезны пройти вон туда...

Ким поспешила за женщиной, раздумывая, каково это — управлять таким огромным домом, учитывая, что хозяин появляется здесь лишь изредка.

— Мэгги, нам нужно скоординировать действия: обсудить меню, расписание встреч и экскурсий... Уверена, Джекс сказал тебе, что я — официальная хозяйка приема.

— Да, мисс.

— Называй меня Ким, пожалуйста.

— Хорошо. Обед подадут в семь.

— Прекрасно, если это соответствует планам Джекса.

— Ну, вообще-то он уехал.

Девушке показалось, будто ее ударили. Она закрыла глаза.

— Уехал?

— Да. Думаю, обратно в город. Какие-то срочные дела.

Будь проклят ее длинный язык. Она задела Джекса за живое.

Ах, как она себя ненавидела!..

— Понятно. Значит, я буду обедать одна?

— Да.

Ким вздохнула.

— Что ж, прекрасно. Значит, сможем поговорить в любое время.

Неожиданно в голову закралась ужасная мысль: что, если срочное возвращение Джекса в Чикаго вызвано не загадочными срочными делами, а не терпящем отлагательств желанием?

Туман ревности застилал глаза Ким, рисуя в ее воспаленном сознании лишь одну картину: Трейси и Джекс, жадно прильнувшие друг к другу на шелковых простынях. Едва дождавшись, когда Мэгги наконец уйдет, Ким юркнула в свою комнату, заперла дверь и обессиленно прислонилась к стене. Дышать было так же больно, как и думать о Джексе.

...Мужчина с трудом открыл глаза и понял, что неожиданно для самого себя проспал до темноты. Очевидно, изнурительный заплыв в закрытой бухте сделал свое дело. Джекс поднялся с травы и кое-как добрался до беседки.

На закате воздух стал прохладным, но Джекс привык купаться нагишом в прозрачной воде своего частного озера. Густой лес скрывал небольшую бухту от посторонних глаз. Никто не знал об этом месте — как и о том, что он частенько здесь появляется. Джекс приезжал на озеро подумать, поплавать и отдохнуть от напряженного бизнеса.

Но сегодня всему виной были бестактные расспросы Ким, вызвавшие из небытия тяжелые воспоминания о не слишком приятном периоде жизни. Он давно не думал о Мэрилин, но когда-то ненавидел себя за то, как с ней обошелся. Долгое время ему удавалось искренне верить, что он любит именно эту женщину, а вовсе не ее отдаленное сходство с Ким. Но накануне дня свадьбы Джекс вдруг отчетливо понял: попытки обмануть себя оказались напрасными, а основанный на лжи брак обречен на провал.

Он сказал Мэрилин правду, подчеркнув, однако, что право выбора остается за ней. Джекс готов был с честью выполнить свои обязательства, если бы она того пожелала.

Конечно, Мэрилин разорвала помолвку — эта яркая, гордая женщина не стала цепляться за человека, не испытывающего к ней искренней, глубочайшей любви. Однако Джекс, несомненно, причинил ей боль и долго страдал из-за своего низкого поступка. Но в прошлом году Мэрилин позвонила и сказала, что простила его и выходит замуж.

Этот случай помог Джексу окончательно убедиться: неправильно искать замену Ким, ее надо просто выбросить из сердца.

— Еще семь дней, — сквозь стиснутые зубы пробормотал он, — я избавлюсь от тебя всего через неделю...

Да, это будет нелегко, зато появится шанс наконец устроить жизнь.

Джекс тряхнул головой, отгоняя неприятные мысли. Лесную тишину нарушало только отдаленное уханье совы — такое же унылое, как и его настроение. Мужчина встал, торопливо оделся и посмотрел на светящийся в темноте циферблат часов. Одиннадцатый час! Боже правый, сколько же он проспал? Повезло еще, что, несмотря на начало октября, ночи оставались по-летнему теплыми, иначе он бы непременно подхватил воспаление легких. По извилистой тропинке Джекс направился к особняку.

Издалека дом казался игрушечным. Золотой свет лился из окон на первом этаже: Мэгги, наверное, читала роман, а повар и сторож, как всегда, развлекались игрой в шашки.

Джекс поднял глаза: комната Кимберли находилась рядом с его собственной. Мужчину охватило отчаянное желание броситься бегом через луг, подняться на холм, вскарабкаться по глицинии, влезть в ее окно и забраться обнаженным к ней постель.

— Только один раз, — прошептал Джекс ночному ветру. — Я бы отдал что угодно, Ким, все сокровища мира... чтобы заняться с тобой любовью. Хотя бы всего один раз.

 

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Джекс радостно приветствовал свою партнершу. Она эффектно вошла в огромную прихожую и небрежно махнула рукой Ким. Та нерешительно кивнула в ответ, но Трейси уже нежно обнимала Джекса.

— Привет! Как прошел выходной?

— Я был занят, — ответил Джекс. — Но думаю, мы готовы.

Ким, улыбаясь, кивнула.

Несомненно, все пройдет гладко. Пришлось, правда, подкорректировать кое-какие мелочи, учесть поездку в театр и ужин в ресторане... Но работать с Мэгги было одно удовольствие, чего нельзя сказать о Джексе. Он, конечно, присутствовал, выслушивал предложения, подгонял график встреч под изменившиеся планы, но мыслями витал где-то далеко. Каждый раз, когда Ким хотелось получить удовольствие от его общества, он находил предлог, чтобы сбежать, как дикий кролик.

— Послушай, Джекс, — сказала Трейси, беря партнера за руку. — Мне надо поговорить с тобой... — она заискивающе улыбнулась Ким. — Наедине, понимаешь?

К сожалению, девушка понимала. Кстати о кроликах — эти двое когда-нибудь отдыхают друг от друга?..

— Исключительно по делу, — добавила Трейси, таинственно подмигивая.

— Без вопросов. Мне нужно... работать.

— Как и всем нам! — Трейси потянула Джекса за собой. — Да, дорогая, скажешь Мэгги, чтобы шофера накормили?

Не дожидаясь ответа, парочка направилась по лестнице, ведущей к спальням. Ким хотелось крикнуть: ну почему надо вести деловой разговор именно там, когда на первом этаже есть прекрасный кабинет?..

Рослый шофер внес чемоданы и поставил их на кафельный пол.

— Гм... не знаю, куда отнести.

— Я займусь этим, — из кухни выглянула Мэгги.

— Хорошо, и еще Трейси просила, чтобы ты покормила... — Ким кивнула на шофера. — Как его зовут?

— Мосси.

— Покорми Мосси.

Мэгги улыбнулась.

— Мы с ним старые друзья! Иди за мной, Мосси, а потом я скажу повару, чтобы он дал тебе поесть.

Шофер, мужчина лет тридцати пяти, дородный, чем-то похожий на бывшего футболиста, довольно непристойно ухмыльнулся, глядя на Ким.

— А ты кто такая, дорогуша?

— Поосторожнее, — посоветовала Мэгги. — Она — личный друг мистера Гидеона.

Мосси сделал виноватое лицо:

— Извините. Сдуру подумал, что вы одна из нас, наемных... — он прикоснулся к краю форменной фуражки, отдавая честь. — Рад познакомиться.

Ким изобразила приветливую улыбку. На самом деле она и есть наемный работник, но... не следует углубляться в подробности. Еще не хватало влюбленного шофера! Нет, она сохнет по мужчине, который, наверное, в эту минуту срывает с себя одежду в предвкушении...

А, к черту!

— Я тоже рада.

— Спасибо, мисс. Меня зовут Эндрю Моссберг, но все называют меня Мосси, — шофер поднял чемоданы и пошел за Мэгги вверх по лестнице.

— Вряд ли они станут беспокоить любовников, — пробормотала Ким себе под нос. — Наверняка у этой Трейси есть здесь собственная комната, что вполне объяснимо, учитывая консерватизм иностранцев, которые прибудут в течение ближайших двадцати четырех часов.

Но, что бы ни происходило наверху, лично ей необходимо заняться своими делами!

...Джекс позволил Трейси затащить себя в спальню. Как только дверь закрылась, он высвободился.

— Ладно, в чем дело? Зачем мы пришли сюда?

Женщина плюхнулась на кровать и с улыбкой оглядела огромную комнату.

— Великовата для одного, не так ли? С другой стороны, явно приспособлена только для тебя... — она засмеялась. — Ты настолько мужик, что это просто неприлично!

— У меня сейчас нет настроения выслушивать издевки.

Трейси проигнорировала эту вспышку гнева.

— Я тут подумала...

— Черт возьми, Трейси! Меня пугает такое начало!

— Но идея гениальная! Просто помолчи и выслушай!

Джекс смерил ее взглядом:

— Забудь.

— Даже не спросишь, о чем речь?

— Если из нас двоих кто и упрям, так это ты.

— Да? Как посмотреть!

Напор Трейси смутил мужчину. Что там творится в ее хитрой голове?

— Что бы ты там ни думала, прекрати!

— Напрасно протестуешь и зря разнервничался. Если бы выслушал, то уже обнимал бы меня в благодарность за великолепную выдумку.

Он сдался.

— Ладно, выкладывай. Дела ждут.

— Суть вот в чем: говоришь, надоело, что Ким использует тебя лишь как доверенное лицо?

Джекс неохотно кивнул.

— Так вот, мы скажем японцам, что она — твоя невеста. Ошеломим ее этим при всех, чтобы не могла возразить.

— Совсем крыша поехала? И какой смысл?

— Смысл в том, что тебе гораздо выгоднее, чтобы вы представлялись настоящей супружеской парой. Боюсь, японские гости будут оскорблены, если узнают, что мы кого-то наняли развлекать их жен.

— Вздор!

— Но что еще важнее, — как ни в чем не бывало продолжала Трейси, — при таком раскладе ты и она... вы сможете оказаться вместе в этой красивой, большой комнате!

Джекс не сразу понял смысл услышанного:

— Что?!

Трейси раздраженно подняла брови.

— Подумай о возможности в свое удовольствие заняться с ней сексом! Используй Ким... ради разнообразия.

Мужчина не верил своим ушам.

— Взять против воли? Ты сошла с ума! На этот раз ты действительно слишком далеко зашла. К сведению, по закону это считается преступлением!

— Нет, нет! — Трейси вскочила с кровати и подбежала к партнеру. — Дружище, я вижу женщин насквозь и могу поклясться — Ким так и пылает ревностью! Думаю, она неравнодушна к тебе, но по какой-то причине боится показать свои чувства. Уверена — если вы окажетесь в спальне наедине на всю ночь, тебе останется только слегка подтолкнуть глупышку, и...

— Прекрати!

— Но ведь это вроде бы довольно приятно, не так ли? — продолжала иронизировать Трейси. — Ну же, импровизируй! Рискни — и ты сможешь продемонстрировать ей свои потрясающие возможности! Ким всю неделю будет мурлыкать, как кошка, наевшаяся сметаны, а ты выбросишь ее из головы! — женщина уверенно кивнула. — Мне в большинстве случаев только это и помогает забыть кого-нибудь. Обыкновенная похоть, дружище. Просто ты так давно испытываешь к ней вожделение, что не можешь отличить страсть от любви.

Джекс слушал с негодованием.

— Затащи ее в постель и развлекись! — настаивала Трейси. — А через неделю вышвырнешь вон. Р-р-раз — и все кончено!

Лицо женщины выражало надежду, что он вдруг осознает гениальность ее плана и воскликнет: «Эврика! Я сделаю это!»

— Иди распакуй вещи, Трейси, пока я не потерял остатки терпения и не вышвырнул тебя! — мужчина повернулся к ней спиной, показывая, что разговор окончен.

— Ладно, обдумай все в тишине, а мне и в самом деле надо заняться багажом.

— Убирайся к черту! — прорычал Джекс.

— Конечно, только не лезь в бутылку.

Он услышал тихие удаляющиеся шаги, обернулся и, удостоверившись, что Трейси действительно ушла, с беспокойством оглядел спальню. Из всех бредовых идей эта казалась не просто глупой, но и жестокой. Даже подумать страшно.

Но... заняться любовью с Ким?

Джекс вышел на балкон и посмотрел вдаль, на гладкую поверхность озера, расцвеченную лучами заходящего солнца.

— Детка, постарайся даже не давать мне надежды на близость, — еле слышно прошептал он, — иначе я непременно воспользуюсь моментом.

...Лимузин компании «Гидеон и Росс» показался на подъездной аллее.

Ким слышала взволнованные перешептывания прислуги. Девушка нервно облизнула губы, взбила волосы и поправила воротничок своего зеленого шелкового костюма.

Теперь она вполне готова принять супружеские пары Ишикава, Инуи, Йошида, Отака и Накамура. Если бы только запомнить, как произносятся их имена!.. Последние полтора часа она повторяла правила этикета: в любой ситуации следует оставаться сдержанной, вежливой, не говорить много или слишком напористо и быть безукоризненно одетой.

— Только, пожалуйста, ничего не испорти! — посоветовала Ким самой себе, собирая красиво упакованные презенты от фирмы: золотые авторучки для мужчин и пудреницы с памятной гравировкой для женщин. — Подарки вручаются обеими руками и с легким наклоном головы... — она взяла один из свертков и с поклоном протянула его воображаемому гостю обеими руками. — Пожалуйста, примите этот небольшой сувенир как знак уважения от лица «Гидеон и Росс»... — девушка выпрямилась и недовольно покачала головой. — Не очень хорошо.

Она откашлялась и начала снова.

Репетицию прервал стук в дверь.

— Да?

— Лимузин уже у входа! — сообщила экономка. — Вы говорили, что хотите встретить гостей внизу!

— Да, точно. Спасибо! — Ким сложила подарки в изящную корзину. — Как работает новый персонал?

— Они профессионалы, — ответила Мэгги. — Господин Гидеон и раньше пользовался их услугами.

Еще бы... наивный вопрос. Джекс говорил, что они устраивали здесь много развлекательных мероприятий компании. И где ее голова?

Спокойно, Кимберли Норманн!

...Шофер Мосси открыл одну дверь лимузина, а приглашенный дворецкий, почтительно склонившись, придерживал другую. Оба шикарно выглядели в красочной униформе. Вполне удовлетворенная увиденным, Ким самодовольно улыбнулась: это она обучала прислугу правилам поведения. Теперь дело за ней самой.

Джекс и Трейси поднимались по широкой лестнице вместе с гостями. На всех мужчинах были строгие темные костюмы, а на женщинах — черные, явно сшитые на заказ платья. От гостей так и веяло консерватизмом, как от пустыни жаром.

Девушка повторяла про себя сложные имена и приветственную речь.

Трейси пригласила японцев в большую комнату. Ну вот — сейчас их представят друг другу, и Ким преподнесет подарки. Но Джекс неожиданно извинился и торопливо покинул помещение — кажется, его позвала Мэгги. В надежде, что ничего серьезного не случилось, девушка продолжала улыбаться, держась как можно более уверенно. Она вздрогнула от неожиданности, когда Трейси взяла ее за руку.

— Что-нибудь не так?

— Имеешь в виду Джекса? Нет, очередной звонок надоедливого клиента. Послушай, Ким, — продолжила женщина заговорщическим шепотом, — это будет огромная жертва с твоей стороны, но, учитывая традиции наших гостей... Некогда объяснять, просто не падай в обморок от того, что сейчас услышишь. И помни: твое согласие крайне необходимо для успеха фирмы «Гидеон и Росс», — Трейси крепко сжала руку девушки и отошла.

Ким в растерянности посмотрела ей вслед. О какой жертве говорила Трейси? С чем ей нужно согласиться и при чем тут успех фирмы?

— Мы с мистером Гидеоном счастливы видеть вас, — торжественно приветствовала присутствующих Трейси. Воцарилась тишина. Ким навострила уши: может, ей хоть сейчас станут ясны намеки этой странной женщины?.. — ...И хотели бы представить очаровательную хозяйку вечера, — продолжала тем временем Росс. — Кимберли Гидеон, супруга Джексона! — она подошла к ошарашенной девушке и вывела ее на середину комнаты. — Джексон и Кимберли рады принять вас в своем уютном доме!

Ей не послышалось? Трейси действительно представила ее как супругу Джекса? Зачем Росс говорить такие невероятные вещи, особенно если учесть, что она — его любовница? Так вот о какой жертве шла речь... Вот с чем надо было согласиться, не упав в обморок!.. Но почему они решились пойти на такую абсурдную ложь, даже не поставив ее в известность?

Она поискала глазами Джекса, но его в комнате не оказалось. Вежливо улыбаясь, девушка злобно стиснула зубы.

Ну, ничего, она еще до него доберется!

— Кимберли, дорогая, разве ты не собиралась чем-то порадовать наших гостей? — вопрос Трейси вырвал Ким из плена бурных эмоций.

Ах! Речь! Имена!.. Все вылетело из головы... Немудрено, ведь она только что стала супругой Джекса в присутствии десяти улыбающихся японских граждан — очевидно, институт брака высоко ценился в Японии.

Думай, будь неладна, Кимберли! Думай!!! Ты же множество раз повторяла слова, репетировала и должна справиться!

Девушка сделала шаг вперед и, поклонившись, начала свою речь. Ей удалось достойно преподнести подарки и правильно произнести имена. Казалось, она пробыла в центре внимания целую вечность, но каким-то образом все выдержала.

Краем глаза Ким увидела Мэгги, представила ее гостям и объявила, что экономка покажет супружеским парам их комнаты и они успеют освежиться перед чаем.

Заметив, что Трейси вышла из комнаты, девушка бросилась за ней, желая получить объяснения. Влетев на кухню, она увидела там обоих партнеров и набросилась на них, как фурия:

— Что за бредовая идея?!

— Подожди секунду, — жестом остановила ее Трейси и повернулась к Джексу. — Помнишь наш вчерашний разговор?

— Какой?

— Когда мы решили, что будет лучше, если представить Кимберли как твою супругу.

— Помню. И?..

— Черт возьми, благодаря Росс мы теперь женаты! — прокричала Ким. — И счастливы принимать гостей в нашем доме! Как будто не знаешь! — она с силой пнула Джекса в солнечное сплетение. Мужчина крякнул и согнулся. — Как ты мог?!

Он перевел взгляд на Трейси.

— Что ты наделала?

Та лукаво улыбнулась.

— Думаю, я действительно упрямая.

— Я придушу тебя!

— Разве ты не согласился?

— Конечно, нет!

— Ну, дело уже сделано, — напомнила Трейси. — Не говорить же теперь японцам, что я солгала! Они подумают, что мы сумасшедшие, и шанс расширить бизнес мгновенно исчезнет.

— Но ты действительно ненормальная! — прорычал Джекс.

— Иначе выражаясь, я приготовила постель, остается только лечь в нее, — женщина по-приятельски шлепнула партнера по руке. — Да ладно вам, идея просто гениальная! Наши иностранные друзья почувствуют себя комфортнее, если подумают, что находятся в доме счастливой семейной пары. Можно было назначить вас женихом и невестой, но я решила, что «супруги» звучит лучше.

— Но не для меня, — заявил Джекс.

— И не для меня! — возмутилась Ким.

Она любила Джекса, но любовь рано или поздно превращается в ненависть. Из-за ссор разбиваются сердца, нарушаются клятвы и контракты. Люди расходятся. Но ведь их брак — всего лишь вымысел для группы бизнесменов и их жен?.. Девушка взяла Джекса за руку.

— Ты действительно полагаешь, что было так уж необходимо сочинять эту историю?

— Вовсе нет, но в одном Трейси права: японцы ни за что не воспользуются нашими услугами, если мы сейчас скажем правду. Ты поставила нас в очень некрасивое положение, Трейс, — пробормотал он.

— Успокойся, как-нибудь приспособитесь! — женщина похлопала Джекса по плечу. — Раз уж вы друзья... — она посмотрела на Ким. — Вы ведь только хорошие друзья, верно?

Девушка опустила глаза.

— Да, — ответила она.

И должны ими оставаться!

— Так в чем проблема? Не буду врать, — серьезно заметила Трейси. — Я глубоко сожалею о своем поступке...

— А уж я-то... — пробормотал Джекс.

— ...И сама скажу Мэгги, чтобы она перенесла вещи Ким в твою комнату.

— Не надо, пожалуйста! — в ужасе произнесла девушка.

— Глупая, вы ведь женаты, а супруги не проводят ночь в разных спальнях! Сама подумай! Кстати, твое кольцо с камнем не похоже на обручальное. Пока наши гости не пришли в себя после перелета и не заметили этого, Джексу надо что-то предпринять! — женщина повернулась и быстро вышла из кухни.

Ким посмотрела на свое кольцо, купленное на распродаже, сжала пальцы в кулак и прижала к трясущимся губам. Боже, несколько дней в одной спальне с Джексом!.. Одно дело — фантазировать о сексе с ним, и совсем другое — если это произойдет в действительности.

У Джекса потрясающая спина, такая широкая... И упругие бедра. И замечательные, мускулистые ляжки.

Кимберли Норманн, прекрати!

Джекс с несчастным видом опустил голову. Девушке стало жаль его. Бедный, он тоже расстроен идиотской проделкой партнерши.

И зачем только Трейси придумала эту историю? Может, ей захотелось помучить любовника? Ведь она явно чересчур высокого мнения о себе и очень низкого — о сексапильности Кимберли. А может быть, Трейси действительно полагает, что жена-хозяйка лучше, чем нанятый профессионал?.. Кто знает?

Какой бы ни была причина, виновата одна Трейси, а Джекс совершенно ни при чем. Ким подошла ближе и обняла его.

— Извини, что толкнула тебя. Понимаю, ты не хотел врать.

Мужчина посмотрел на нее взглядом, полным грусти.

— Мне очень жаль, — промолвил он.

Она решила, что успокоить Джекса важнее, чем углубляться в свои сомнения.

— Не грусти... Мы справимся с этим.

Девушка молилась, чтобы ее слова оказались правдой.

 

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

— Думаю, сегодня все прошло хорошо, — с иронией заметила Кимберли, — учитывая... — она не смогла произнести «что мы спим в одной спальне», поэтому сказала: — ...нашу ситуацию.

Джекс стоял к ней спиной, будто не в силах выносить ее присутствия.

— Эй? — окликнула девушка. Даже фиктивный брак разрушает их близость! — Не расстраивайся! Ничего ведь не изменилось... Мы по-прежнему хорошие друзья. Эта глупая история ничего не меняет! А помнишь поход? Мы тогда тоже спали в одной палатке и любовались нижним бельем друг друга... — попыталась пошутить она.

Ким тогда было одиннадцать, а Джексу четырнадцать. Ее нижнее белье состояло из майки и длинных хлопчатобумажных штанишек, а он красовался в серых мешковатых трусах.

К сожалению, теперь все иначе, и ее ночная рубашка — из тонкого шелка. Хорошо еще, что есть длинная футболка на случай, если нужно будет накинуть что-нибудь поверх купальника. Из скромности Ким решила надеть ее, ведь футболка оставляла открытыми только ноги ниже колен. Если повезет, Джекс снова нацепит серые трусы, и чем они будут бесформеннее, тем лучше. Или вообще закрытую пижаму.

— Кровать огромная, — продолжала девушка. — А я сплю в одной и той же позе и совсем не ворочаюсь. Ты даже не почувствуешь, что я здесь.

Ей показалось, что он застонал. Ким посмотрела на часы.

— Уже одиннадцать часов, пора ложиться. Завтрак в семь.

Джекс смотрел в окно на яркую луну, сиявшую в ночном небе. Он выглядел очень расстроенным.

Девушке стало горько и обидно.

— Послушай, это же не конец света! Мы взрослые люди... что сделано — то сделано. Если хочешь, чтобы японцы стали твоими клиентами, давай просто смиримся с неизбежным. Или ты боишься, что я нападу на тебя?

Джекс бросил на нее сердитый взгляд.

— Черт возьми, Ким, лезь в постель и замолчи.

Его неожиданная грубость так удивила ее, что на глаза навернулись слезы. Девушка молча побрела к кровати, нырнула под одеяло и повернулась к стене. У нее завтра будет непростой день — придется целых восемь часов развлекать японок до поездки в театр.

Ким попыталась сосредоточиться на плане действий, но слезы так и капали на роскошную наволочку из египетского хлопка.

— Джекс, — прошептала девушка. — Я больше не нравлюсь тебе? — ответом на вопрос была невыносимая, гулкая тишина, от которой ей стало страшно.

...Не нравлюсь... Это пытка! Я люблю тебя, Ким! Разве не видишь мои муки? Того, как я напряжен и сдержан, когда ты обнимаешь меня или просто берешь за руку? Не потому, что ты не нравишься мне, любовь моя, а потому, что я хочу тебя больше, чем дышать и жить!

Мужчина боролся с желанием кинуться к ней, сжать в стальных объятиях и молить о любви, но не мог даже ответить на вопрос, потому что был не в силах вымолвить ни слова.

Он ругал себя за грубость. Черт бы все побрал, Ким только старалась примирить его с ситуацией, — виновата в которой была не она, а он, — настаивая, что они смогут справиться с этим. Ким легко говорить!..

Ее огромные, красивые глаза светились состраданием, а распущенные волосы отливали золотом. Ни футболка большого размера, ни бледный лунный свет не могли скрыть ее женских прелестей.

Джекс боялся самого себя — своих действий, даже непреднамеренных. Посреди ночи, приняв действительность за игру воображения, он может обнять Ким или... неосознанно овладеть ею.

Нет, это безумие. Уж конечно, не во сне. Ни один здравомыслящий, нормальный мужчина не способен на такое!

Джекс помотал головой, отгоняя крамольные мысли. Он ляжет в одну кровать с Кимберли и не станет к ней прикасаться. Он — взрослый, контролирующийся себя человек.

Мужчина встал и направился в ванную. Холодный душ будет сейчас очень кстати.

...Он насухо вытерся и завернулся в белое махровое полотенце, ругая себя, что не захватил одежду. Может, в ящиках найдется что-нибудь подходящее? Что надевает на ночь мужчина, движимый целью избежать сексуального контакта?

Спортивные брюки подойдут. Если бы он мог надеть еще и рубашку... но это то же самое, что спать в аду. Но разве не ад — всю ночь лежать рядом с женщиной, к которой нельзя прикоснуться?

Джекс нырнул в постель, стараясь держаться как можно дальше от Ким. Интересно, она действительно спит или только притворяется?..

Следующий день прошел гладко: иностранкам очень понравилась поездка в самый большой в мире закрытый аквариум. Ким тоже было интересно посмотреть, как ныряльщики кормят акул из рук. Повсюду слышались полные ужаса возгласы и смех.

Даже обычная пицца и бургеры на ланч прошли на «ура». И в кондитерской, куда они затем отправились, за десертом и крепким горячим кофе сразу воцарилась непринужденная атмосфера.

Японки рассказывали о семьях, детях и внуках с любовью и гордостью. Ким было очень неприятно придерживаться своей «легенды». К счастью, прежде чем спуститься к завтраку, они с Джексом согласовали детали. Давно ли женаты? Полгода. Медовый месяц? О, провели у себя за городом, потому очень любим этот дом... Планы в отношении детей?

Неожиданный вопрос заставил мнимую миссис Гидеон покраснеть.

— Много, я надеюсь, — в такие детали они с Джексом не вдавались...

Ким потрогала обручальное кольцо, заменяющее теперь ее бижутерию. Джекс купил его для женщины, на которой едва не женился, а та вернула его после расторжения помолвки. Неловко, конечно, — но, с другой стороны, им повезло, что оно так вовремя оказалось под рукой.

Тягостные расспросы удалось прекратить, лишь предложив иностранным гостьям пройтись по магазинам и сувенирным лавкам. К большой радости Ким, эта идея была встречена ими с энтузиазмом. Через полчаса, скупив все что можно, женщины погрузились в безразмерный лимузин, и Мосси отвез их домой отдохнуть и переодеться к обеду.

Отношение Мосси к Ким стало почти благоговейным. Бедный парень! Он по-настоящему поверил, что они с Джексом тайно поженились. В каждом взгляде шофера было видно, как он мучается из-за своего неосмотрительного замечания в ее адрес. Казалось, никто не сомневался в правдивость их истории — за исключением, может быть, Мэгги. Ким чувствовала: экономка очень хотела бы узнать, что происходит на самом деле. А она никогда не умела лгать и поэтому избегала встреч с Мэгги. Пусть Джекс объясняется, если сочтет нужным!..

Ким оставила своих подопечных, чтобы они могли отдохнуть у себя в комнатах и принять ванну, прежде чем спуститься к обеду. Ей самой хотелось побыть в уединении. Она случайно задремала, уютно устроившись на огромной кровати, но проснулась, услышав, как скрипнула дверь. Девушка подняла голову и увидела Джекса. Она улыбнулась, стараясь уменьшить напряжение, которое ощущала каждый раз, когда он входил в комнату.

— Привет. Кажется, я заснула. — Ким посмотрела на часы. — Мне пора одеваться, через полчаса уезжаем обедать... Ой, накраситься забыла... — она вскочила с кровати. — Только возьму из ванной комнаты косметичку и выйду, и ты сможешь принять душ. Я устроюсь здесь, не буду тебе мешать.

Мужчина нахмурился.

— Ты мне не мешаешь, — тихо заметил он.

— Как скажешь... — Ким бросилась в ванную за своими вещами и, выходя, чуть не наткнулась на Джекса. Она демонстративно отошла в сторону. — Вот видишь? Я не стою у тебя на пути!

Мужчина что-то проворчал и закрыл за собой дверь. К тому времени, когда он закончил принимать душ, Кимберли успела полностью нанести макияж и, увидев отражение Джекса в зеркале, мысленно ахнула и обернулась. Слова замерли у нее на губах. Весь его наряд составляло банное полотенце, обернутое вокруг бедер. Увидев изумленный взгляд девушки, Джекс раздраженно пожал плечами:

— Все время забываю захватить одежду.

Он направился к своему шкафу, а Ким смотрела на него, как голодный бродяга на булочку.

Самое время пойти переодеться, но ноги не слушаются...

Он здорово смотрится — влажное полотенце так подчеркивает мускулистые бедра...

— Озорное полотенце! — пробормотала девушка.

— Ты что-то сказала?

Ким покачала головой:

— Нет!

Она выскочила из кресла и пулей влетела в ванную.

Хватит, идиотка! Не смей даже смотреть!!

— Ты уже готов? — надев платье, крикнула она.

— Да, — ответил Джекс.

— Есть еще десять минут, — сказала девушка, входя в комнату, и улыбнулась. Джекс выглядел восхитительно в темном официальном костюме и пестром галстуке. Она села на кровать, потому что ощутила слабость в коленях.

Ты дура! Дура! Прекрати это! Он — твой друг! Не потеряй его, сделав какую-нибудь несусветную глупость...

Вот бы прямо сейчас сорвать с него этот костюм!

— Все в порядке? Ты раскраснелась.

— В ванной немного жарко...

— Извини. Наверное, пар от душа.

Пар от душа не имел никакого отношения к горящим щекам, а вот красавец Джекс — напротив, самое непосредственное.

— Знаешь, я одного не понимаю.

— Чего же?

Ким напустила на себя небрежный вид.

— Почему Трейси решила свести нас вместе, учитывая, что вы двое так близки?

— Трейси — необычная женщина. Тебе очень идет это платье.

Наконец-то комплимент.

— Ты тоже прекрасно выглядишь.

Джекс слегка улыбнулся.

— Спасибо.

— Но я все равно не понимаю, зачем толкать своего мужчину в объятия другой женщины? Наверное, она просто понимает, что мы только друзья и нет опасности, что у нас может быть... — Ким сделала рукой неопределенный жест.

— Секс? — закончил он за нее.

У девушки зарделись щеки.

— Да.

— Трудно сказать, что у Трейси на уме. Она вбила себе в голову, что это хорошая идея, и добилась своего. — Джекс подошел ближе, и у Ким участился пульс. — Росс — талантливый бизнесмен и неотъемлемая часть моей жизни. Она видит людей насквозь. Только время покажет, была ли она права по поводу нас.

— По поводу нас? — Ким поднялась с кровати. — Имеешь в виду, по поводу нашей дружбы?

— Да, — кивнул Джекс.

— Что ж, конечно, — убежденно заметила девушка. — Не требуется много времени, чтобы убедиться в очевидном.

Он посмотрел на часы.

— Пора идти... Пойдем, любимая?

Вживается в образ... «Любимая» покорно взяла мужчину под руку.

— Конечно, дорогой.

Ну почему бы этому всему не быть правдой?!

 

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

— Катастрофа! — Джекс с грохотом захлопнул дверь спальни, отделяя себя и свою ненастоящую жену от остального мира.

Ким вздрогнула.

— Думаешь, не понимаю... — ответила она. — Только не рычи на меня.

— О господи, экспериментальный театр! Ты в своем уме? Разве не понимаешь — консерватизм и экспериментальный театр — как масло и вода? Они не смешиваются!

— Но восторженные отзывы...

— А ты прочитала хоть один?

— Частично. И вообще, если помнишь, у меня было мало времени! И девушка из кассы очень рекомендовала этот спектакль...

— Держу пари — у нее зеленые волосы, и она сторонница нудизма.

— Заголовок «Любящая Лили» казался вполне пристойным. Романтическая история!

— Если только ты находишь действия того похотливого козла по отношению к бедным овечкам романтическими.

— Я не отвечаю за поведение козлов!

— И кто, черт возьми, эта Лили? Был ли в проклятой пьесе кто-нибудь с таким именем? Сутулый развратник, беспорядочное мелькание голых тел и полное отсутствие содержания. Я слышал, миссис Йошида храпела... пока по проходу не побежал обнаженный мужчина в спортивных туфлях и миссис Отака не разбудила ее своим криком.

— Не помню, чтобы кто-нибудь кричал!

— Наверное, ты просто спала еще крепче.

Ким разозлилась:

— Неправда, я следила за ходом пьесы! Думаю, бегун олицетворял суету...

— Возможно, но ему следовало хоть трусы надеть! Японцы наверняка в жизни не видели ни такого количества голых задниц, ни откровенного секса под прикрытием театрального представления!

— Не надо кричать!

— Я не кричу!

— Кричишь! И еще, кажется, недооцениваешь своих гостей!.. — Ким и сама была в ужасе от этой постыдной пьесы, а самое главное — она подвела Джекса. Но девушка не могла вслух признать ошибку, ей мешала гордость. — Послушай, я хорошо делаю свою работу, но никто не идеален. Из-за меня ты не получишь бизнес мистера Отака, но это не конец света... — Ким помолчала, пытаясь справиться с предательской дрожью в голосе. — Понимаю, ты ожидал иного, и очень жаль, что я — не мисс совершенство. Если хочешь, я уеду. Ты ведь ясно показал, что наши чувства не взаимны...

— Что? — злость исчезла из его голоса.

— Ты был холоден со мной с первой же минуты! — Ким отвернулась, чтобы Джекс не видел ее слез. — И абсолютно ясно дал понять, что я больше тебе не нравлюсь.

В комнате стало тихо.

— Глупости, — наконец произнес мужчина. — Я не требую совершенства, и мои чувства к тебе не изменились.

— Неправда. Ты больше не обнимаешь меня и почти не улыбаешься, не шутишь и не разыгрываешь — все время такой серьезный, что хочется закричать.

— У меня много забот.

— У тебя их всегда много, Джекс.

— Дело не в нас, а в сегодняшнем вечере!

— Ладно, извини! — выдохнула Ким. — Теперь доволен? Я совершила ужасную ошибку, и меня надо выпороть. Мне жаль... но знаешь, чего? Что ты не тот, каким был! Прежний Джекс просто посмеялся бы, но не стал бы выходить из себя!

— Я не выхожу из себя.

— Ты рычал на меня, — крикнула девушка, — как волк!

— Не глупи!

Она вздрогнула.

— Не смей называть меня глупой!

— Послушай, это была ошибка новичка!

— Новичка? — зловещим шепотом переспросила Ким. — Что ж, извини, что я — всего лишь некомпетентная невежда. Кронпринц продуманных решений зря терпел все эти годы такую неумеху и растяпу. Тебя бы причислить к лику святых, Джекс!

— Прекрати, терпеть не могу сарказм.

— Неужели? Ладно! Отруби мне голову!

— Перестань вести себя как ребенок, Кимберли. В бизнесе все должны время от времени выслушивать конструктивную критику.

— Да? Ну, так приготовься к моей: я ненавижу тебя, Джексон Гидеон, как никого другого в жизни! — Ким побежала в ванную и с треском захлопнула за собой дверь.

Ошибка новичка! Конечно, глупо было не уточнить содержание пьесы, но как он смел грубить! Джекс сам не дал ей времени проверить детали... а она так старалась... «Любящая Лили» казалась вполне подходящей...

Рыдание прервало ее внутренний монолог.

В дверь постучали.

— Ким? — в голосе мужчины звучало беспокойство.

— Уйди!

— С тобой все в порядке?

— Не трудись изображать заботу — слишком поздно! Никогда больше не буду разговаривать с тобой.

— Прекрасно. Если хочешь, продолжай вести себя по-детски.

— Между прочим, Трейси спектакль показался забавным! Именно забавным! — девушка начала расстегивать пуговицы на жакете. Нужно полежать в джакузи, чтобы успокоить нервы.

— Поздравляю, один человек из двенадцати не впал в ярость.

Его колкость окончательно вывела Ким из себя.

— Двое из тринадцати! — крикнула она в ответ. Девушка была в ужасе от своего фиаско, но гордость не позволяла ей признать это.

— Я думал, ты со мной не разговариваешь?

Она открыла было рот, то тут же опять демонстративно сжала губы.

— Очень мудро.

Если Джекс надеется на снисхождение, ему придется долго простоять под дверью ванной!

Кимберли, не смей его любить! Посмотри, что делает с вами даже фиктивный брак!

Сбросив одежду, девушка шагнула в большую ванну, полную горячей воды и пара. И почему это у нее не получается считать Джекса злодеем?..

...Наступила ночь. Ким, дрожа, все еще сидела в остывшей воде. Выбор у нее был невелик: либо умереть от переохлаждения, потакая своей гордыне, либо вылезти. Уже около часа из комнаты не доносилось ни звука — наверное, Джекс наконец заснул. Это очень кстати, поскольку в разгар ссоры она влетела в ванную, не прихватив ночной рубашки.

Ким вытерлась, завернулась в махровое полотенце, на цыпочках направилась к комоду за футболкой и мимоходом обернулась к кровати — посмотреть, не проснулся ли Джекс. Вроде бы нет.

Решив, что находится в безопасности, она через голову натянула футболку, уронив полотенце, а затем вернулась в ванную почистить зубы и высушить волосы. Ей все время хотелось плакать от осознания неизбежного — рано или поздно придется униженно извиниться перед Джексом.

Она нанесла непоправимый вред его компании и не оправдала доверие Трейси.

— Какая же ты самодовольная дрянь, Кимберли Норман, — заявила она отражению в зеркале, погасила свет, тихонько прошла к своей стороне кровати и залезла под одеяло.

Обычно девушка специально отворачивалась от Джекса — но не сегодня. Ким ужасно захотелось посмотреть на него, спящего, — на его обнаженную широкую спину, сильные руки... ее так и подмывало придвинуться поближе и забраться к нему под одеяло. Ведь это мелочь по сравнению с тем, чего она на самом деле ждала — чтобы Джекс крепко обнял ее и заверил, что они по-прежнему друзья и он вовсе не злится.

Горькая слеза скатилась на подушку. Ким стало невыносимо грустно, она почувствовала себя удрученной и одинокой. Не в силах сдержаться, девушка прикоснулась к теплой коже Джекса холодными кончиками пальцев. Не ощутив протеста, улыбнулась, поверив, что она уже прощена. Осмелев от успеха и успокаиваясь, Ким медленно провела ладонью вдоль его спины. Лунный свет упал на ее обручальное кольцо, и бриллиант заблестел, как светлячок.

...Однажды, когда Кимберли было всего восемь, она собрала светлячков в банку и принялась с ней танцевать, а Джекс стоял неподалеку со своим велосипедом и, улыбаясь, смотрел на нее. Заметив это, она подбежала и отдала ему драгоценную банку со светящимися жучками, как сокровище. Он торжественно принял дар и заявил, что при помощи волшебства может превратить светлячков в подсолнухи. А на следующий день отдал Ким ее собственную банку, наполненную большими желтыми цветами. Она была потрясена.

В те времена Джекс никогда не высмеивал ее детскую наивность, и находиться рядом с ним казалось счастьем. Джекса никогда не раздражали фантазии Ким, хотя даже мать постоянно жаловалась на ее болтливость.

Смахнув слезу, девушка прошептала:

— Ты — важная часть моей жизни. Не сердись, пожалуйста...

— Я не сержусь.

Голос Джекса так испугал Ким, что она вздрогнула.

— Я разбудила тебя?

— Нет, — мужчина повернулся к ней. Лицо его было серьезным, а глаза — усталыми и грустными. — Я не спал.

— Тогда почему же ничего не сказал или как-то не отреагировал, когда я дотронулась?.. — Ким не смогла закончить вопрос.

— А что, по-твоему, надо была сделать?

А действительно, что?.. Девушка изо всех сил старалась загладить свою вину:

— Хочу извиниться за сегодняшнее. Ты правильно расстроился.

— Не надо, — перебил Джекс. — Я — осел.

— Нет! — Ким придвинулась ближе. — Прекрати! — она накрутила на палец очаровательный непослушный завиток. — И я не ненавижу тебя. Прости за грубые слова.

— Не надо. Иногда я сам себя ненавижу.

— Ты не обнимешь меня? — с надеждой спросила девушка. Она чувствовала — Джекс простил ее, но не будет ли он по-прежнему холоден? Сейчас она нуждалась в его поддержке больше, чем когда-либо в жизни.

Тот ли это Джекс, которого она любила, или другой, незнакомый человек?

Пусть они никогда не станут любовниками, но Ким не смогла бы жить без их дружбы.

— Пожалуйста...

— Конечно, — согласился он, притягивая ее к себе.

Ким прильнула к его широкой груди и с удовольствием вдохнула знакомый запах.

— Обними крепче... — прошептала она, дотрагиваясь губами до жесткого подбородка Джекса. Он теснее сжал объятья, и девушка благодарно вздохнула. — Ты ведь до сих пор любишь меня, верно?

— Да, — пробормотал он, случайно задев ее губы своими. Теплое прикосновение вызвало что-то похожее на электрический разряд, только вместо боли Ким ощутила восторг предвкушения. Все ее существо охватила странная дрожь.

Из легкого касания губ родился нежный, долгий поцелуй. Ким услышала свой стон — так опьянила ее близость этого мужчины. Она прижалась к Джексу, словно желая стать с ним одним целым. Родившаяся в сердце сладкая мука обжигала слишком сильно, чтобы сопротивляться, а притяжение страсти было настолько мощным, что не оставляло места ни здравомыслию, ни логике.

Реальность ушла на задний план, и девушка оказалась в стране грез. Казалось, она плывет по волшебной реке. Поцелуи Джекса стали настойчивее, а его пальцы изучали тело Ким, наслаждаясь каждым волшебным изгибом. Она не протестовала, отмахнувшись от принципов и голоса разума. Ее миром стали горячие, ненасытные губы Джекса и жадные, крепкие руки. Прижимаясь к его груди, Ким слышала бешеный стук сердца и трепетала от неудержимого желания.

В эротическом порыве она сбросила одеяло и развязала шнурок на его пижамных брюках.

— Ким, — хрипло пробормотал Джекс. — Ты уверена?

— Ш-ш! — девушка прижала палец к его губам. — Просто поцелуй меня.

 

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Ким проснулась в прекрасном настроении, и первое, что она увидела, была нежность в устремленном на нее взгляде Джекса.

— Доброе утро!

Сонно вздохнув, она прижалась к нему теснее и невнятно произнесла:

— Доброе... — Ким улыбнулась. Она никогда не чувствовала себя настолько отдохнувшей после всего лишь пары часов сна.

— Уже почти шесть, дорогая, — заметил Джекс. — Пора вставать... — его рука любовно скользнула по ее бедру. — Просыпайся, соня. Если я могу встать, то и ты сможешь.

— М-м...

Он поцеловал девушку в лоб.

— Что это означает?

— Не встану, — Ким прижалась теплой щекой к его щеке.

— Не надо, любимая, — попросил Джекс. — А не то я снова наброшусь на тебя!

— Звучит мило.

— И только? Но прошлой ночью мне казалось... Должно быть, я не очень хороший любовник.

Ким поцеловала его в ключицу.

— Ты был очень плохим мальчиком... — она легонько прикоснулась к губам Джекса и с удовлетворением услышала его стон:

— Кимберли, не надо. Мне нужно работать.

— Нет... — Это сон — прекрасный эротический сон. — Будь плохим.

Он поцеловал ее тонкие пальцы.

— Вечером, любовь моя, — прошептал он.

Ким недовольно вздохнула. Зачем позволять грубой реальности вторгаться в их сонный райский уголок?..

Она перевернулась на спину и посмотрела на потолок, привыкая к резкому дневному свету. Сделала глубокий вдох и почувствовала, как проясняются мысли. Глаза Ким широко раскрылись, и она резко села, отчетливо вспомнив события прошлой ночи.

— Ах! — девушка посмотрела на Джекса в надежде, что произошедшее — лишь плод ее необузданного воображения. О нет! Вот он, совсем рядом, обнаженный — ни дать ни взять Эрос, бог страсти.

Что она наделала? Нет! Нет!

Завернувшись в простыню, Ким вылезла из кровати.

— Боже правый... Запомни, Джекс, ничего не было! Всей этой ночи... пожалуйста, умоляю тебя. Я приму душ, а когда вернусь, пусть день начнется с чистого листа. Понятно? Мы — взрослые люди, поэтому сможем забыть о произошедшем и... остаться хорошими друзьями. Верно? Верно!

Ким ждала подтверждения своих слов, однако услышала сухое:

— Неверно.

Этот ответ испугал ее.

— Что ты хочешь сказать?

— Я хочу сказать: нет, Кимберли, мы не можем остаться хорошими друзьями.

У девушки закружилась голова. Прижав руку к груди, она сделала несколько коротких вдохов, чтобы успокоиться.

— Послушай, не будь упрямым!

— Дело не в упрямстве, а в том, что наши отношения не смогут оставаться прежними. И я не верю, что ты действительно этого хочешь! — Джекс поднялся с кровати и подошел к ней. — Не стоит бояться, Кимберли. Успокойся.

— И не подумаю! — она поспешно направилась в ванную. — И не стану! Пока не пообещаешь!

Истерические выкрики Ким не произвели на Джекса никакого впечатления, он по-прежнему стоял обнаженным в лучах яркого утреннего света. Девушка почувствовала противную дрожь в коленях. О господи, надо же было сделать именно то, чего она так боялась... Секс — первый шаг на пути к расставанию!

— Пожалуйста, надень хоть что-нибудь, у тебя неприличный вид!

— Не будь ханжой, дорогая. Ночью мы рассмотрели друг друга в подробностях, — Джекс сдернул с Ким простыню. — Я люблю твое тело, обожаю смотреть на тебя, прикасаться, вдыхать твой аромат, пробовать тебя на вкус... А ты прячешься.

В его напряженном голосе звучала едва сдерживаемая страсть.

— Черт возьми, после того, что у нас было, я отказываюсь скрывать свои чувства! — Джекс взял девушку за плечи и притянул к себе. — Я люблю тебя, — он поцеловал ее в висок. — И всегда любил. Поэтому теперь, когда мы переступили заветную черту, я не стану лгать. Ким, у тебя искаженные представления о жизни, если ты предпочитаешь общаться только с теми, с кем тебя не связывают настоящие чувства!

Кимберли Норманн, не слушай! Он не должен любить тебя!

— Нет, нет! — закричала она, толкая Джекса в грудь. — Это все разрушит, неужели не понимаешь? Страсть — обоюдоострый меч. Сперва жар, и возбуждение, и близость... но очень недолго. Потом люди начинают ссориться, ненавидеть друг друга, и — конец отношениям, — закончила Ким с содроганием. — Даже подумать страшно. Ты нужен мне в качестве друга! Я не стану твоей любовницей, Джекс.

Мужчина был так потрясен, будто услышал раскат грома среди ясного неба. Он долго молчал, а потом произнес:

— Как думаешь, почему я остался в Чикаго после колледжа? Потому что отчаялся добиться твоей любви и решил навсегда вычеркнуть тебя из жизни, но — проклятье! — так и не смог сделать этого. Прошло очень много лет, Ким, а мои чувства к тебе не изменились.

Джекс хотел забыть ее? Избегал? А она... она все это время считала его лучшим другом на свете и полагала, что ради старой дружбы он готов на все!.. А Джекс мечтал выкинуть ее из своей жизни? Услышанное не укладывалось в голове.

— А что станет с детьми?

Ким изумленно молчала.

— Тебе не нравится идея брака, но мужчины-то в твоей жизни есть? Однажды ты забеременеешь, и что, по-твоему, почувствует ребенок, когда вы с его отцом разойдетесь? Появится папа номер два, потом три, четыре и так далее? Ты станешь ничем не лучше своей матери — даже хуже, потому что принципиально не желаешь связывать себя узами брака, считая это началом конца: Разве не понимаешь — продолжая рассуждать так, ты просто-напросто покалечишь души невинных детей!

— Я не планирую беременеть, пока не найду подходящего мужчину.

Джекс горько рассмеялся.

— У тебя никогда не будет подходящего мужчины, потому что ты избегаешь постоянных отношений.

— Ошибаешься! Просто я жду такого, который меня полностью устроит.

— И к которому ты не будешь пылать страстью. Ким, ты позволишь себе иметь детей от нелюбимого человека?

— Ты не понимаешь. Мы отлично подойдем друг другу и никогда не станем ссориться!

— Поищи его в мире фантазий, потому что это единственное место, где существует кто-нибудь похожий.

Лицо Джекса выражало страдание. Ким и не подозревала, какую боль причиняла единственному близкому человеку. Но это не дает ему права осуждать ее образ жизни! Девушка вздернула подбородок.

— Кто ты такой, чтобы критиковать мои принципы?

— Я — человек, знающий тебя лучше всех на свете... И искренне любящий.

Так хорош — и лицом, и телом... Высокий, сильный и необыкновенно мужественный. Но Джексу на роду написано навсегда остаться ее другом, а не ненадежным любовником. Повернуть бы время вспять — на один день!

— Для сведения: до тех пор, пока я не найду единственного суженого — а я, будь уверен, сделаю это, — я не стану производить на свет нежеланных детей.

— Похвальное решение.

— И, хоть это тебя не касается, у нас с Перри никогда не было незащищенного секса!

— Мне глубоко наплевать, что делали вы с Перри. Дело прошлое.

Ким рассвирепела.

— Все равно я сторонница...

— Неужели? — перебил Джекс. — А как насчет прошлой ночи, госпожа Сторонница? Если только вы не принимаете таблетки или не делаете уколы... — он посерьезнел. — Ведь ты позаботилась об этом, верно?

Девушку охватила паника. Как она могла быть такой беспечной?

— У меня аллергия на... — ее охватила волна отвращения к себе. — На самом деле, Перри всегда... — в голосе Ким появилось возмущение. Как он посмел взвалить на нее всю вину? — А почему ты сам не подумал? Хочу сказать, я не одна в этом участвовала. Тебе следовало быть более ответственным!

— Сторонница совершенства вспомнила обо мне? — произнес Джекс издевательским тоном. — Я и так слишком ответственный, Кимберли. Но прошлой ночью...

Огонь, который девушка увидела в светло-карих глазах, смутил и испугал ее.

— Что — прошлой ночью?

Мужчина оглядел ее тело медленно и откровенно, и Ким осознала, что обнажена. Она схватила простыню и завернулась в нее.

— Прошлой ночью — что?

— Прошлой ночью я подумал, что было бы настоящим чудом, если бы ты родила от меня ребенка. И до сих пор так думаю, — тихо сказал он.

Джекс хочет от нее детей? Это уж слишком! Сегодняшнее утро вносит в жизнь чересчур много сложностей. Лучший друг не только сказал, что больше не будет другом, — он признался в любви. А что, если она зачала от него ребенка? Нет, она не могла... они не могли! Все вокруг разваливалось. У них был секс, и теперь Джекс с готовностью бросит свою Кимберли, если она не захочет принять его условия. Сегодня перед нею стоял совсем другой человек. Мужчина, которого Ким столько времени боготворила, за одну ночь стал олицетворением того, чего она всегда боялась.

— Я иду в душ. Не знаю, как у тебя, а у меня сегодня много работы! — девушка надеялась, что шум воды сможет заглушить ее рыдания.

...День тянулся мучительно долго, а вечер вообще казался бесконечным. Ким организовала барбекю на свежем воздухе. В меню были говяжьи ребрышки, цыпленок и бифштексы на гриле, вареная кукуруза в початках, картофельный салат, фрукты и множество вкуснейших десертов. Посреди лужайки высился шатер с отдельными площадками для танцев, диск-жокея и караоке.

Обед давно закончился. По мере того, как становилось прохладнее, гости перебирались в шатер, где им не давали замерзнуть горячий чай, кофе и зажигательная музыка.

Ким посмотрела на часы: десять тридцать. Диджей в пятый раз вышел на перекур, поэтому гостей развлекал господин Накамура: держа в руках гитару, шестидесятилетний токийский бизнесмен напевал песню Элвиса Пресли, прекрасно подражая движениям поп-идола.

Забавное зрелище заставило донельзя уставшую Ким улыбнуться.

— Я тоже считаю, что у Накамуры здорово получается, — заметил ее подставной муж, удивляя девушку своей проницательностью.

— А откуда ты знаешь, почему я улыбаюсь?

— Догадка, основанная на фактах. Рад был бы ошибиться, — прошептал Джекс, — и подумать, что тебе так же приятно находиться в моих объятиях, как мне — обнимать тебя, кружа в медленном танце.

— Ты же знаешь — я люблю тебя. Действительно. Но это не в счет, если не принимаются мои условия.

— Так было на протяжении почти тридцати лет. Не пора ли поменяться местами?

— Но я ничего не знала!

— Теперь знаешь.

Ситуация казалась сюрреалистической: под пение японского Элвиса лжемуж настаивает, чтобы она по-настоящему стала его супругой.

— Компромисс невозможен? — спросила Ким.

— Я всю жизнь шел на компромисс, оставаясь безропотным другом, к которому ты прибегала после очередного разрыва с мужчиной, но больше не хочу молча страдать. Сожалею, что терпел так долго. Поэтому либо люби меня, либо оставь навсегда. Черт, это все сентиментальная песня...

— Значит, либо — либо? — повторила девушка. — Для тебя, может быть, это и сентиментальность, а для меня — доказательство того, как мало ты на самом деле меня любишь.

— Не болтай ерунды. Ты сама не веришь в то, что говоришь.

— Не затыкай мне рот!

— Не лги себе, и мне не придется этого делать.

Кимберли попыталась высвободиться из крепких объятий, но Джекс не отпустил ее, напротив — еще настойчивее прижал к себе.

— Я когда-нибудь говорил, какие у тебя красивые волосы? — вкрадчиво прошептал он, ласково проводя кончиками пальцев по нежной открытой шее девушки, отчего та потеряла дар речи. Казалось, Джекс использует какую-то тайную магию, сопротивляться которой невозможно. Ким покорно плыла по течению танца, втайне желая еще более тесного контакта. Она полностью покорилась эротическому притяжению этого мужчины.

— Джекс, так нечестно!

— Я и не собираюсь быть честным, дорогая. Знаешь, а ведь я знаю наизусть все веснушки на твоем лице и борюсь с желанием расцеловать каждую.

Ким склонила голову ему на грудь.

— Я так запуталась...

— Просто позволь мне любить тебя, как ты этого заслуживаешь! — мужчина поцеловал ее в висок. — Давай уйдем вместе — сейчас же!

Уговоры Джекса сводили девушку с ума, заставляя терять контроль над собой. Как это у него получается? Ким невольно затосковала о мгновениях, когда она сонно нежилась в его надежных объятиях. Повторится ли чудесное волшебство секса, от которого еще утром горело и трепетало в экстазе ее тело?

— Любимая, — шепнул мужчина так страстно, что Ким задрожала от желания. — Только скажи «да».

Она почувствовала, что вот-вот потеряет сознание, но в это мгновение к микрофону подошел диджей и предложил присутствующим поблагодарить господина Накамуру за прекрасное выступление. Громкие аплодисменты и веселые одобрительные возгласы подействовали, как ушат холодной воды, грубо возвратив Ким в унылую, но куда более безопасную действительность. Девушка разозлилась на себя за то, что почти согласилась на уговоры Джекса. Резко вырвавшись из его объятий, она произнесла:

— Извини... любимый, — последнее слово предназначалось окружающим. — Мне надо поговорить с Мэгги.

Это была ложь. Но если она не уйдет сейчас же, то во время следующей песни точно потеряет голову и с готовностью пойдет за Джексом, как агнец на заклание.

...Мужчина смотрел ей вслед, чувствуя себя так, будто у него вырывают сердце. Нет, по-видимому, он никогда не сможет заставить Ким не рассматривать взаимоотношения как нечто ужасное, недопустимое и ведущее к разрыву. Надежда залечить ее душевные раны, полученные еще в детстве, таяла с каждой минутой. Аплодисменты затихли, и из динамиков полилась очередная заводная мелодия. Джекс решил незаметно покинуть танцевальную площадку.

Вместо того чтобы заниматься делами фирмы, он все время мысленно возвращался к ночи любви — ночи, о которой мечтал всю жизнь. Секс с Кимберли оказался более нежным, чем он представлял себе: всепоглощающим, чудесным слиянием не только тел, но и душ. Джекс даже в самых смелых грезах не мог вообразить ничего подобного.

Она должна была почувствовать, что сама судьба предназначила их друг другу, но как пробиться сквозь броню ее комплексов и страхов? И возможно ли это? Джекс был готов на все, чтобы заставить Ким поверить: брак и привязанность не являются смертным приговором для верности и страсти.

Почувствовав чье-то прикосновение, мужчина обернулся и увидел улыбающуюся Трейси. Он с трудом скрыл разочарование.

— Привет, дружище! А ведь неплохо, верно? Нужно отдать Ким должное — она прекрасно все продумала. Гости просто в восторге от караоке. Вечеринка что надо!

— Похоже на то.

— После вчерашней восхитительной постановки на Бродвее я опасалась, что мы потеряли Накамуру, но сегодня он в ударе. Еще одно подобное выступление, и мы точно получим его бизнес! — Женщина взяла со столика чашку и блюдце. — Пожалуй, выпью чая и съем десерт.

— Начинишь тело углеводами? Уж не помутился ли у тебя рассудок? — пошутил Джекс, стараясь выглядеть веселым.

— Конечно, ты думаешь — я святая, но бывают случаи...

— Никогда не считал тебя святой, скорее — помешанной на здоровье и еще трудоголиком, а совсем недавно я пришел к выводу, что ты — жуткая зануда.

— Ну, я всего лишь время от времени позволяю себе отступать от диеты.

— Помимо прочего.

— В чем дело? Недоволен сегодняшними переговорами? По-моему, они прошли великолепно, хотя ты был каким-то вялым.

Не то слово!..

— Да, извини.

Трейси окинула партнера критическим взглядом.

— Да ладно, ты был не так уж и плох. Не суди себя строго. Главное, что они смотрят нам в рот.

— Рад, если это правда.

— Я могу хоть чем-то скрасить твое уныние?

— Пожалуйста, не надо.

— А-а, неприятности в спальне... — Трейси подошла ближе и прошептала: — Расскажи! Как твой личный купидон, я должна знать все.

— Какое-то извращенное любопытство.

— Давай, оскорбляй. А ведь я пекусь лишь о твоем благополучии! — женщина толкнула Джекса локтем. — Выкладывай, что случилось? Успел получить желаемое... до того, как вы поссорились?

— Почему бы тебе не попробовать кофейный мусс, позабыв — хотя бы на время — о моей спальне? — предложил Джекс, пытаясь избежать неприятной темы.

— Или сам расскажешь подробности, или я выбью их из тебя!

— Я не стану обсуждать с тобой Ким.

— Н-да. Вариантов всего два: либо ничего не произошло, либо произошло все. И следовательно, ты либо не чувствуешь себя настоящим мужчиной, либо терзаешься запоздалыми угрызениями совести.

— Хватит! — Джекс подошел к столу с десертами. — Поем, пожалуй.

— Поговори со мной!

— Ни за что на свете.

— Послушай, я заманила вас в одну спальню только с одной целью — помочь тебе получить то, о чем ты всегда мечтал!

— Трейс, замолчи, — раздраженно произнес Джекс и бросил взгляд на танцевальную площадку. — Кто-то из нас должен быть там, с гостями. Я пойду, а ты можешь оставаться.

— Трус, — насмешливо бросила женщина. — Так или иначе, я все выясню.

Он не ответил, поставил чашку на столик и направился к госпоже Инуе. Привлекательная японка средних лет была одета в стиле Жаклин Кеннеди, на ней великолепно сидел элегантный синий костюм с коротким жакетом, а шею украшала скромная нитка жемчуга. Она стояла, постукивая ногой в такт музыки. Было совершенно очевидно, что женщине до смерти хочется потанцевать. Ее дородный муженек сидел поблизости, поглощая четвертую или пятую порцию рисового пудинга.

Развлечь скучающую жену потенциального бизнес-партнера проще, чем подвергнуться допросу с пристрастием. Джекс взглянул на госпожу Инуе, улыбнулся и кивнул в сторону танцплощадки. Женщина просияла.

Джексу совсем не хотелось танцевать с малознакомой иностранкой и вести светскую беседу, но выбора не было.

...Посмотри фактам в лицо, Гидеон! Тебе необходимо вспомнить о фирме, о делах, о гостях, наконец! Давай, уговаривай, умасливай — отрабатывай комиссионные. Миллионы людей страдают от неразделенной любви, но им удается выполнять свои обязанности! Будь обаятельным хозяином. Прекрати жалеть себя, неудачник!..

 

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

— Не думала, что ты здесь! — выпалила Трейси, врываясь на кухню, словно ураган.

Ким сидела одна за большим столом и просматривала план мероприятий, запланированных на следующее утро. Она взглянула на Трейси, такую высокую, статную и самоуверенную. Фиолетовая шелковая ночная рубашка женщины открывала ее длинные, красивые ноги. Рядом с ней Ким, одетая в тренировочный костюм, почувствовала себя оборванкой.

Блондинка заглянула в чайник.

— Пустой. У меня есть настроение выпить чашечку горячей воды. Ты как?

— Что-то не хочется.

— Давай! — Трейси наполнила чайник. — Восстановишь силы. Очень помогает!

— Ладно, сила не повредит.

— Вот и молодец! — женщина присела рядом. — Не помешала?

— Нет, — Ким кивнула на свои записи. — Просто пожелания некоторых гостей в отношении завтрака. Госпожа Йошида хотела бы больше свежих фруктов, а господин Ишикава просит суп «мисо» и «натто».

— В самом деле? А у повара найдутся подходящие ингредиенты? — заинтересовалась Трейси.

Ким пожала плечами. После столь тяжелого дня ей не хотелось говорить о пустяках.

— Я посмотрела в Интернете и выяснила: суп «мисо» делают из пасты, в которую входят размятые соевые бобы, рис и ламинарии.

— А что это такое?

— Не имею представления, — девушка покачала головой. — И также не знаю, что такое сухое бонито, но оно тоже тут указано.

— Должно быть, питательно. Хотелось бы попробовать.

— Может, к пятнице господин Ишикава получит свои «мисо» и «натто»...

— Повтори, что такое «натто»? — Засвистел чайник, и Трейси встала из-за стола.

— Забродившие бобы.

— Так, саке из бобов на завтрак! — женщина рассмеялась. — Ничего не может быть лучше, как напоить воображал с самого утра!

Ким улыбнулась.

— Точный рецепт на наклейке.

— Послушай, а ты забавная!

— Спасибо...

А ведь они никогда по-настоящему не разговаривали... правда, у Ким и не возникало такого желания. Может, потому, что она ревновала Джекса... Кто знает? Сегодня все перепуталось.

Трейси поставила дымящиеся кружки на стол.

— Хватит о супе. Ну, как дела у молодоженов? — она села, отпила воды и наклонилась к девушке. — Конечно, Джекс рассказал мне о... Ну, знаешь.

Ким не могла скрыть удивления. Ей и в голову не приходило, что Джекс мог проговориться кому-нибудь о случившемся прошлой ночью!

— Все в порядке, дорогая. Мы с партнером очень близки. У нас нет секретов друг от друга.

Понятно, раз они — любовники. Конечно, между ними нет секретов!

— Вот только... Должна признаться, я не совсем понимаю, зачем ты поместила нас с Джексом в одну спальню? Разве тебя не пугало, что мы могли... — девушка запнулась и опустила глаза, — ...сделать то, что сделали?

— Хочешь сказать, у вас был секс?

Ким кивнула.

— И тебе не понравилось?

— О нет... то есть да! — поколебавшись, она призналась: — Было чудесно.

— Понятно, так в чем же дело? Хороший секс, но нет совместимости?

— И это есть... И даже слишком много.

— Слишком много? — в замешательстве переспросила Трейси.

— Ну... я имею в виду наши обстоятельства, — Ким беспомощно посмотрела на блондинку. — Тебя не шокирует моя откровенность?

— А почему должна? Мы с Джексом не произносили клятв верности!

В голове не укладывается...

— В самом деле? Но такие отношения кажутся несколько...

— Холодными?

— Нет, я не совсем это имела в виду, но ведь должна же быть хоть какая-то эмоциональная связь?

— Как у вас с Джексом?

— Да, — согласилась Ким. — Я очень люблю его. А ты разве нет?

Женщина пожала плечами и сделала еще глоток.

— Конечно. Но я не готова к браку. По крайней мере, не сейчас. Может, когда мне будет пятьдесят, шестьдесят...

— Но у меня сложилось впечатление, что Джекс хотел на тебе жениться. Он сам говорил...

Трейси кивнула.

— Да, но не на мне.

— Так ты знала?

— Все эти годы, дорогая, — женщина взяла Ким за руку. — И по понятным причинам очень тебя невзлюбила. Неужели ты не догадывалась о чувствах Джекса?

— Ну, похоже, в средней школе я нравилась ему...

— Похоже? — переспросила Трейси. — Это все равно, что ничего не сказать!

Ким стало стыдно. Теперь, когда она поняла, сколько страданий принесла лучшему другу, ей было еще тяжелее.

— Не знаю, что и делать.

— Есть одно предложение, — улыбнулась Трейси. — Выйди замуж за парня и прекрати его мучения.

Ким закрыла лицо руками.

— Не могу. Брак убивает любовь.

— Глупенькая, я тоже против бумаг и долгосрочных контрактов, но Джексу нужна настоящая, крепкая семья. Несколько лет назад он познакомил меня с клоном Кимберли, на котором чуть не женился.

Девушка разглядывала обручальное кольцо.

— С клоном?

— Невеста Джекса оказалась похожей на тебя, словно сестра-близнец. Правда, она была чуточку выше, и носик посимпатичнее... Не обижайся, меня ужасно раздражают такие вздернутые носы, как у тебя.

— Она действительно была похожа на меня?

— Точная копия!

Ким задумалась.

— Так ты сочинила эту историю с браком, чтобы поместить нас в одну спальню?

— Да. Надеялась, природа возьмет свое.

— Ты подумала, что после секса наши отношения станут постоянными?

— О господи, нет! Я хотела, чтобы Джекс забрался к тебе под юбку и наконец переболел бы тобою. Обиделась? Ну, извини. Только не забывай: он — мой партнер и друг. А ты... — Трейси помолчала. — Я много лет ненавидела тебя, поэтому мне было все равно, что ты почувствуешь.

— Я в ужасе. Мой мир рухнул. Довольна?

Женщина наморщила лоб.

— А-а, злишься!

— А ты бы не злилась?

— У нас абсолютно разная ситуация. Нет, не злилась бы.

Верно, потому что она — любовница без всяких обязательств. Неудачный пример.

— То, что ты сделала, ужасно. Я не считаю это смешным! — Ким покачала головой. — Вертеть людьми, словно марионетками, вовсе не забавно, напротив — отвратительно!

— Что случилось — того не изменить, детка.

— Как ты можешь быть такой бесчувственной? Постыдилась бы!

— Считаешь, надо? А представь — что, если бы ты была партнером Джекса и много лет наблюдала, как он мучается из-за некой эгоистичной особы — допустим, из-за меня? Неужели поступила бы иначе?

Эгоистичная? Такой ее видят люди? И Джекс? Обсуждал ли это с Трейси?

— Я сделала бы для Джекса что угодно!

— И я сделала — то, что сделала, — серьезно возразила Трейси. — Он и сейчас выглядит несчастным, но, по крайней мере, теперь, удовлетворив часть своего затаенного желания, Джекс сможет оставить легкомысленную подружку и двинуться вперед.

— Но... но я совсем не такая! Когда в детстве у Джекса были неприятности, он всегда мог прийти ко мне! И последние десять лет тоже...

— Но не делал этого, верно? — напомнила Трейси.

Ким почувствовала раскаяние. Почему прозрение наступило так поздно?

— Но ведь мог! Он — моя единственная опора, и если мы станем любовниками, то я потеряю почву под ногами, понимаешь? Вот почему я не могу стать женой Джекса, но все равно пошла бы ради него на край света!

— Ты бы пошла на край света, чтобы в очередной раз взвалить на него свои проблемы. Являешься без приглашения, крутишься вокруг него, а когда наконец получаешь желаемое утешение, важно удаляешься — до следующего кризиса. Разве не так?

— Это несправедливо! Я люблю Джекса и не желала доставить ему ни одной плохой минуты, ни секунды грусти. Сколько раз повторять? Я его лучший...

— Нет, Кимберли, — оборвала Трейси. — Я — его лучший друг. А ты — женщина, которую он хочет забыть. Мне больно видеть его страдающим, и я в восторге, что он соблазнил тебя, и не сожалею о своей роли в этом спектакле. Подумаешь, секс! Ну и что? Ты же не трепетная девственница. И... послушай моего совета: в субботу, как только закончатся совещания, убирайся отсюда.

Ким была потрясена.

— Что ж, спокойной ночи, милочка, — выходя, блондинка подмигнула. — Сладких снов.

Девушка молча смотрела ей вслед.

...Джекс не ложился — он хотел дождаться Ким, хотя понимал: она сознательно избегает случая остаться с ним наедине. Но необходимо все же постараться убедить ее, что брачные узы могут быть длительными, если супруги постараются сохранить свои чувства. Проблема матери Ким заключалась в ее эгоизме, лени и непонимании различий между страстью и любовью. Настоящая любовь состоит из мелочей: нежных прикосновений, ласковых слов, домашнего уюта, предвкушения сонного утреннего поцелуя...

Мать Кимберли ошибочно полагала, что любовь кончается, как только ослабевает первоначальное неистовство плоти, поэтому ей так скоро надоедали партнеры. Ким слишком много раз бывала свидетельницей ссор и отвратительных разрывов.

Бесчувственность портит отношения, но не секс — и тем более не брак!

Скрипнула дверь, и Джекс поднял голову. Ким как будто испугалась, увидев его бодрствующим, но тут же взяла себя в руки.

— Привет...

— Привет. Все сделала?

Она кивнула.

— Думала, ты уже спишь.

— Нам надо поговорить.

— Нет, Джекс. Я устала и очень хочу спать.

Она хочет спать! А он жаждет обнять ее, любить, слиться с ней душой и телом на всю оставшуюся жизнь!..

Джекс почувствовал себя таким несчастным, что не смог сдержать сдавленный стон. Ким резко обернулась, прижимая к груди ночную рубашку.

— Почему все смеются надо мной?!

Мужчина с удивлением уставился на нее.

— Что?

— Будто не знаешь! Мне следовало предположить, что ты поделишься с партнершей своим подвигом и красочно опишешь, как соблазнил меня вчера ночью!

— С кем?

— Ах, пожалуйста! Мы только что болтали на кухне, и она все мне рассказала.

— Кто? Трейси?

— Как ты догадался? Ведь вы вдвоем это подстроили. Прекрасно сработано, Джекс!

— Я соблазнил тебя? — скептически переспросил он. — Неужели тем, что не спал?

— Ты был далек от сна, мой друг! — Ким пихнула его в грудь. — Лежал... и планировал, когда лучше напасть. Сам знаешь.

— Вот: ты опять трогаешь меня! Кимберли, это ты постоянно провоцируешь физический контакт! Интересно, зачем? — прошептал он, просовывая руку ей под футболку и прикасаясь к обнаженной талии. Через секунду Джекс притянул девушку к себе на колени и почувствовал, что она дрожит. Ким лишь прерывисто вздохнула, когда он накрыл ладонью ее полную, мягкую грудь.

— Без лифчика? — спросил мужчина грубым от возбуждения голосом.

Черт возьми, а ведь он и вправду планировал только разговор! Но ее нежные губы приоткрылись в ожидании поцелуя, а волнующие бедра плотно прижимались к его животу. Джекс мог поклясться — Ким жаждала заняться с ним любовью, ведь он знал ее лучше всех на свете...

— Хочешь еще что-то сказать, дорогая?

— Не помню, — прошептала девушка.

Он страстно поцеловал ее и услышал стон удовольствия. Ким обняла его, царапая ногтями спину.

— Джекс, ах, Джекс... люби меня!

— Я всегда любил, — пробормотал он.

Мужчина увлек ее за собой в постель. Каждый нерв в его теле был объят огнем. Ким начала ласкать его с каким-то неистовым, первобытным пылом, и он вскрикнул, испытывая невыразимое желание. Джекс всегда знал, что любит ее, но не осознавал, насколько глубоким и безграничным может быть это чувство, пока не ощутил, какой земной и страстной может быть Ким.

Ее чувственность стала для мужчины открытием — шокирующим и волнующим одновременно. Теперь, когда он узнал ее так близко, их жизнь не могла остаться прежней.

Лишиться возможности прикасаться к этой, новой Кимберли равноценно потере зрения или слуха.

И если в конце недели она решит уйти...

Лицо Джекса исказила гримаса боли.

 

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Ким с нежностью смотрела на спящего рядом мужчину: длинные, темные ресницы сомкнуты, уголки губ слегка приподняты, как будто ему снится что-то очень приятное.

Милый соседский мальчик, ставший близким другом и доверенным лицом. Красавец мужчина, к которому она обращалась в минуты грусти. Да, для него эти отношения стали тяжелой ношей, но он всегда вел себя благородно.

— Я причинила тебе столько боли! — прошептала девушка.

А еще Джекс оказался талантливым любовником. Он заставлял ее тело испытывать ощущения, о существовании которых она не знала и к которым боялась привыкнуть. При свете наступающего дня перед нею предстала самая главная проблема — как уйти от Джекса, пока в них обоих горит огонь страсти. Ким закрыла глаза, оживляя в памяти отчаянное сплетение тел, жадное соприкосновение губ и последовавший за этим наивысший пик невероятного наслаждения. Она вспомнила, как вскрикнула, пораженная его мастерством любовника.

Итак, через два дня Ким придется собрать всю силу и смелость. Необходимо уйти, пока досада и злость не успели омрачить их счастья.

Навсегда.

В субботу Джекс с Трейси поедут провожать гостей, а когда они вернутся из аэропорта, ее уже здесь не будет. Прощание никому не принесет пользы. Один взгляд Джекса, одно прикосновение его руки — и взрослая, самостоятельная Кимберли Норманн превратится в послушную девочку. Она останется и без колебаний отдаст ему всю себя. Нет, лучше уйти потихоньку, хоть это и жестоко.

Ким хотелось погладить мужчину по щеке, но она побоялась его разбудить. Одной улыбки Джекса будет достаточно, чтобы она передумала.

Девушка тихонько высвободилась из теплых, надежных объятий. Новый день еще не наступил, а ее сердце снова разбито.

Только на этот раз Кимберли не к кому было бежать.

* * *

— Привет, дружище Джекс, — Трейси обняла мужчину за талию. — Выглядишь бодрее, я удивлена!

Она говорила громко, пытаясь перекричать шум толпы, через которую они с трудом пробирались. Сотни жителей Чикаго прогуливались по Аллее Искусств, на которой разместилась уличная ярмарка. Последнее совещание было уже позади — Джекс и Трейси специально постарались завершить его пораньше, чтобы дать бизнесменам возможность присоединиться к женам и вместе с ними принять участие в заключительном мероприятии.

— Ничего удивительного! — мужчине были совершенно безразличны итоги завершившихся сегодня переговоров, потому что он знал главное: Ким желает проводить с ним ночи. — Я — счастливейший человек!

— Странно. И это после того, как я рассказала Ким, почему свела вас вместе?

— Ну, она злилась какое-то время, но... — Джекс вспомнил, как она таяла от желания в его объятиях, — потом перестала.

— Дружище, может, у тебя есть волшебная палочка? Начинаю думать, что слухи о тебе справедливы.

Мужчину начинали раздражать двусмысленные намеки партнерши.

— Кончай болтать, Трейс. Не будем обсуждать мою интимную жизнь. Мы с Кимберли прекрасно ладим.

— Конечно, ведь она с удовольствием улеглась с тобою, хотя прекрасно знала, что ты только этого и добивался.

— Слишком грубо даже для тебя, Трейс. И неверно.

— Что ты хочешь сказать? План был таким!

— Но не мой.

Она внимательно посмотрела Джексу в глаза.

— Уж не думаешь ли ты, что это навсегда?

— Не будь такой циничной. Кимберли любит меня, она сама так сказала.

— О господи... Жалкий мечтатель! — Трейси раздраженно посмотрела на партнера. — Ладно, пошли, — она кивнула в сторону маленькой галереи. — Вот. Я слышала прекрасные отзывы об одном художнике и ищу его работу для своего холла.

Джексу хотелось найти Ким. Когда он видел ее в последний раз, она уточняла обеденное меню в местном кафе. Но Трейси втащила его в небольшое помещение галереи, в котором вперемешку расположились абстракции, кубизм, станковая живопись и чеканка.

— Как думаешь, что хочет поведать нам это произведение искусства? — спросил Джекс, разглядывая одну из картин. — «Привет, я противное мокрое одеяло»?

— Смешно, но меня интересует скульптура. Найти бы что-нибудь вроде «Женщины, укушенной змеей» Жана Клезингера, но более сексуальное. Я была бы просто счастлива!

Джекс засмеялся.

— Тебе нужна статуя, говорящая: «Привет, я отравлена»?

— Замолчи! Ты безнадежен, когда речь идет об искусстве.

— Тогда отпусти меня, я хочу найти Ким.

— Забудь, лучше помоги мне.

Мужчина рассеянно осмотрелся.

— Я не могу забыть о ней.

Трейси дернула его за рукав:

— Посмотри!

Джекс обернулся и увидел большого голубя, сооруженного из множества детских книжек.

— Разве не потрясающе?

Он прищурился.

— Думаю, тебе не очень-то понравятся некоторые факты из жизни голубей.

— Я люблю этих птиц. Что особенного ты можешь сказать мне о них?

— Они однолюбы — выбирают подругу на всю жизнь!

— Ладно, можешь проваливать, мистер Мокрое Одеяло! — Трейси подозвала хозяина, демонстрируя живейший интерес к странной птице.

— Хорошего времяпрепровождения!

Теперь оставалось только найти Кимберли.

Джекс глубоко вздохнул, и городской воздух показался ему прохладным и свежим. Серые будни превратились в восхитительную волшебную сказку.

А ведь всего две недели назад он и не предполагал, что сможет хоть когда-нибудь осуществить свою заветную мечту!..

 

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Ким вошла в спальню, закрыла за собой дверь и прислонилась к стене.

Она стояла одна на пепелище чудесной дружбы — ее надежного пристанища, негасимого маяка в океане житейских бурь.

Всего минуту назад она попрощалась с Джексом, Трейси и с иностранными гостями, к которым успела привязаться за последнюю неделю. Джекс нежно поцеловал ее перед тем, как она ушла. Мужчина не притворялся — он любил свою рыжеволосую Ким всю жизнь и в последние несколько драгоценных ночей физически доказал ей это.

— Ах, Джекс, — прошептала девушка. — Я бы хотела...

Хотела чего? Остаться в Чикаго и быть его любовницей, сколько бы это ни продлилось? Или, может, забыть ночи любви? Но как бы она узнала тогда, что ее тело способно парить над землей?

— Ах, Джекс, — заплакала Ким. — Я бы хотела, чтобы мы оставались друзьями и любовниками всю оставшуюся жизнь, хотела бы законно носить твое обручальное кольцо и рожать от тебя детей!..

Но это только в сказках принц и принцесса живут долго и счастливо и умирают в один день, а в реальности супруги ежедневно ранят друг друга обидами, мелочностью, придирками, оставляющими на сердце ужасные шрамы.

— Нет, Джекс. Нельзя, чтобы у нас все кончилось плохо. Я уйду, пока мы счастливы... — Ким сняла кольцо, положила на каминную полку и долго смотрела в задумчивости на поблескивающий бриллиант.

Однако пора действовать: складывать вещи и отправляться в путь, пока Джекс не вернулся из аэропорта.

Девушка сняла трубку внутреннего телефона.

— Слушаю, мисс Кимберли? — отозвалась экономка.

— Мне нужно такси — и поскорее. Я уезжаю и просила бы вас помочь мне уложить вещи.

Девушку не удивила затянувшаяся пауза. Мэгги, должно быть, потрясена. Слуги, конечно же, заметили, какими нежными стали в последние дни их с Джексом отношения. Ким не раз замечала одобрение в глазах немолодой женщины, как будто та радовалась, что ее хозяин наконец-то нашел свое счастье.

— Сейчас поднимусь.

Ким понимала: Мэгги не из тех, кто станет расспрашивать, но знала, что не выдержит ее проницательного взгляда.

— Лучше пришлите кого-нибудь из горничных.

— Да, конечно.

Она почувствовала, как к горлу подступают рыдания.

Раздался негромкий стук в дверь, и в комнату вошла одна из временных служанок.

— Пожалуйста, выньте из шкафа вещи и уложите их. А мне нужно... — Ким запнулась, — кое-что сделать. Да, и попросите Мэгги сообщить, когда прибудет машина.

— Хорошо, мэм, — с улыбкой ответила горничная. — С удовольствием. Позвольте представиться: Сара Потторф. Хочу сказать, было очень приятно работать с вами и мистером Гидеоном. Когда вам снова потребуются люди, пожалуйста, пригласите и меня!

У девушки защемило сердце. Она никогда не станет настоящей хозяйкой этого чудесного дома...

— Конечно...

Горничная занялась вещами, а Ким пошла в ванную комнату, заперла дверь изнутри и открыла кран на всю мощь. Теперь она могла дать волю слезам, оплакивая смерть своей души.

...Джекс вернулся домой один — Трейси попросила высадить ее у торгового центра. Он вошел, как мужчина, повелевающий целым миром. Жизнь казалась ему прекрасной — и вовсе не потому, что Ишикава, Йошида и Накамура приняли наконец решение воспользоваться услугами фирмы «Гидеон и Росс». Если они захотят провести консультации до нового года, то будут иметь дело с Трейси, потому что Джекс планировал длительный медовый месяц на Багамах или в Европе — все равно где... Хоть в юрте среди вечной мерзлоты! Пусть Ким выберет любую точку на карте мира, и после небольшой церемонии для узкого круга они исчезнут в раю для новобрачных.

Из кухни выглянула Мэгги.

— Вы прекрасно поработали, Мэг. Весь обслуживающий персонал получит двадцатипроцентную надбавку. А где Ким?

Серьезное выражение лица экономки не сулило хороших новостей.

— Что-нибудь случилось?

Казалось, женщина вот-вот расплачется.

— Что-то с твоим мужем? С детьми?

Экономка покачала головой.

— Мисс Норманн...

— Да говори же? Она пострадала? — страшные мысли пронеслись в его голове. — Боже! Скажи, какая больница?!

— Кимберли уехала... и просила передать, чтобы вы ее не искали. Мне очень жаль, мистер Гидеон. Очень, очень жаль.

Джекс боялся поверить своим ушам — ему мешало дурное предчувствие, что вместе с осознанием наступит невыносимая боль. С трудом шевеля непослушными губами, он произнес:

— Ничего. Все в порядке.

— Я никогда не думала, что она может быть такой злой. Не знаю, что и сказать...

Кажется, женщина поцеловала его в щеку.

Ким уехала, даже не попрощавшись? Он сгорает от страсти, а она не желает его видеть? В душу хлынули воспоминания, и Джексу мучительно захотелось повернуть время вспять, чтобы избавиться от этой ужасной боли. Но ни за какие сокровища мира нельзя купить лекарство от любви.

Спотыкаясь, мужчина пошел вверх по лестнице, чувствуя, что теряется в тихой и холодной пустоте, куда больше никогда не проникнут ни свет, ни тепло.

 

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Ким ковыряла вилкой безвкусный обед из микроволновки — индейку с клюквенным соусом и кукурузой.

— Итак, дорогуша, ты снова одна... Ну и что? Многие люди празднуют День Благодарения в одиночестве и неплохо себя чувствуют. И я тоже прекрасно себя чувствую!

Она взяла телевизионный пульт, переключая каналы, наткнулась на трансляцию футбольного матча и некоторое время смотрела, как бегают, догоняют и падают профессиональные спортсмены.

— Это традиция, — напомнила себе девушка. — Что с того, что мне совсем не нравится футбол? Все равно буду болеть за... кого-нибудь.

Понаблюдав несколько минут, как мужчины в синем налетают на мужчин в красном, она выключила телевизор, взяла картонную тарелку с остатками «восхитительного праздничного обеда», отнесла на кухню, выбросила в мусорное ведро и повернулась к холодильнику. Может, в нем найдется что-нибудь повкуснее? Хотя она уже и так набрала четыре фунта в этом месяце...

— А, плевать! Всем известно — сладкое помогает бороться с плохим настроением.

Достав ведерко сливочного мороженого, Ким забралась на диван, сбросила шлепанцы и откинулась на подушки.

На подлокотник немедленно вспрыгнул котенок, которого она подобрала на прошлой неделе возле мусорных баков. Он казался таким голодным и жалким, что Ким не смогла пройти мимо.

— Привет, малыш! — девушка протянула котенку ложку с мороженым. — Попробуй праздничного угощения, Джексон, дорогой.

В тысячный раз Ким удивилась, почему решила назвать питомца в честь Джекса. Зачем ежеминутно напоминать себе о человеке, которого следует забыть?

— Может, потому, что мне нужен близкий приятель, а им всю жизнь был Джекс... — задумчиво сказала она котенку. — Ведь сейчас, когда я стараюсь не думать о нем, ты — мой единственный дружочек. Полагаю, от старых привычек трудно избавиться.

Не думать о Джексе? Все равно что жить, не дыша.

Ким почувствовала головную боль.

— Почему мое любимое мороженое, которое поднимает настроение, такое вредное и от него болит голова?

Джексон засунул мордочку в ведерко и упоенно лизал сливочное лакомство.

— Ты — маленький поросенок, — девушка погладила мягкую спинку. — Это мое утешение, а твое — на кухне.

Котенок недовольно замяукал.

— Извини, малыш, но хорошая мама не разрешает своему детенышу объедаться сладким. Это плохо для зубов.

Ким убрала мороженое в холодильник, вернулась на диван и взяла котенка на колени.

— А я собираюсь быть хорошей мамой. Для тебя и для... — она запнулась. Как зло подшутила над ней судьба: она забеременела в одну из четырех ночей, когда потеряла голову и занималась любовью без... — девушка вздохнула и поцеловала усатую серую мордочку. — Я никогда по-настоящему ни о ком не заботилась, кроме себя. Так что пора научиться, как думаешь?

Господи, она действительно станет матерью! В июле следующего года родится ребенка Джекса. Временами при мысли об этом Ким испытывала огромную радость, но иногда ее сменял жуткий ужас.

Девушка посмотрела на дремлющего котенка. Ей было боязно приносить в квартиру худого незнакомца, но теперь, по прошествии всего одной недели, она уже не знала, что бы без него делала. Такой милый, веселый и ласковый, он помогал Ким успокоиться. Как долго еще она будет ощущать одиночество и пустоту, прежде чем забудет Джекса — звук его голоса, его смех, запах? Сколько еще придется страдать и мучиться? Несколько месяцев — или несколько лет? Или всю жизнь?

Живот Ким еще не округлился, и все-таки она испытывала настоящую материнскую заботу о растущем внутри нее малыше, зачатом по неосторожности.

— Нет! — воскликнула Ким, разбудив котенка. — Те ночи, когда мы с Джексом любили друг друга, не имеют ничего общего с недомыслием!

В первые дни после возвращения из Чикаго она чувствовала себя настолько несчастной, что совершила невообразимое: отказалась от работы, отменила два заказа и с головой погрузилась в отчаяние — до тех пор, пока две недели назад не посетила врача. Он вернул Ким к жизни, объявив, что она беременна. В ее чреве день за днем росло человеческое существо, и это обстоятельство заставило Ким возродиться из пепла — она снова научилась чувствовать радость и надеяться на лучшее. Ее цель стала простой и ясной: в мир готовился войти новый человечек, и она собиралась любить его сильно и нежно. Нет, Ким ни за что не станет такой, как ее мать. У этого малыша будет надежный дом, и его жизнь не омрачат ни семейные скандалы, ни череда временных папаш.

Но как быть с Джексом? Конечно, Ким обещала себе никогда больше его не беспокоить, но теперь их связывал ребенок. Не стоит ли нарушить обет — если только она решится на этот шаг?

Может, его любовь давно умерла? А вдруг Джекс все еще хочет жениться на ней и обзавестись семьей?

Снова встанет вопрос о браке — с его ловушками, играми, разочарованиями и ужасными последствиями... через месяц или год придет усталость и раздражение, они не сойдутся во взглядах, продемонстрируют друг другу свои самые отрицательные черты характера...

— Проклятие, Джекс, — пробормотала Ким. — Почему у тебя нет отрицательных черт?

Котенок внимательно посмотрел на хозяйку.

— Плохо, что ты, мой лучший друг и доктор, не даешь мне совета. Видишь ли, я столкнулась с очень непростой проблемой... — девушка шмыгнула носом. — Итак, что же мне делать?

Котенок мурлыкал, не желая отвечать на вопрос.

Время показало — Ким никогда не любила Перри. В отношениях она руководствовалась принципом: «Никогда не увлекайся настолько, чтобы нельзя было в любой момент уйти». Но Ким нарушила свое главное правило, по-новому взглянув на Джекса. Этот мужчина нужен ей на всю жизнь — как друг, надежная крепость... Наконец, как превосходный, нежный любовник.

— Я не виню тебя за молчание, — пробормотала Ким, лаская котенка. — Наверное, проблема в том, что я слишком люблю твоего тезку.

«Слишком люблю?» — внезапно засомневалась девушка. Разве это возможно? Нет! Чрезмерной любви не бывает.

— Я не слишком люблю Джекса, — тихо произнесла она. — А просто — люблю, и все. А он любит меня... по-настоящему. Этот мужчина — моя половинка, вместе мы составляем единое целое. Без него я разбита и несчастна. Так вот почему я боялась связывать себя обязательствами... Боже, какой же я была дурой!

Резкий звонок в дверь прервал ее размышления. Ким недовольно нахмурилась. Кто это там еще — без приглашения, в День Благодарения?

— Убирайтесь! — крикнула она, не вставая с дивана.

— Кимберли, открой.

Его голос... Самый знакомый, самый родной — голос, который она так мечтала услышать все это время!

— Кимберли, я не уйду. Если не откроешь эту чертову дверь, я ее выбью. Даю тебе десять секунд! — прокричал Джекс. — Десять, девять...

Девушка словно приросла к месту, желая всем сердцем и душой, чтобы дверь разлетелась на кусочки.

— Да, да, любимый! Сломай ее! — прошептала она.

Мужчина продолжал отсчитывать:

— Восемь, семь, шесть...

Слезы застилали Ким глаза. Неужели он и вправду здесь и действительно готов на все, чтобы ее увидеть? Джекс никогда прежде не кричал на нее, но девушке не было страшно. Она понимала: его гнев рожден любовью, досадой и желанием.

— Разбей ее! — едва слышно молила Ким. — Я люблю тебя, Джекс. Не слишком, но хватит на всю оставшуюся жизнь.

— Пять, четыре...

Какое совпадение, что он приехал именно сегодня, в момент ее прозрения!

— Приди ко мне, Джекс, и обними покрепче, — Ким плакала от счастья. — Я никогда не отвергну тебя.

— Три, два...

Она так и не услышала слова «один», потому что все заглушил треск ломающегося дерева. Этот звук показался Ким райской музыкой — ведь ее Джекс был здесь. Глаза девушки застилали слезы радости, и в первый момент она увидела только темную фигуру, возвышающуюся над грудой древесных обломков, словно надежный боевой корабль над пенным гребнем волны.

Лицо мужчины казалось одновременно суровым, встревоженным и словно бы виноватым, а в его внимательных светло-карих глазах читалась затаенная страсть.

— Привет, Джекс, — только и смогла произнести девушка.

— Не говори ни слова, пока я не закончу! Я приехал сказать...

Он подошел ближе, и она заметила, что он хромает.

— Тебе больно?

— Возможно, я сломал ногу. Не говори, пока...

— О господи! Пойдем!

— Все в порядке. Да послушай же!

Она подвела Джекса к дивану и помогла сесть.

— Хорошо, молчу. Говори! — девушка присела рядом, но тут же охнула: — Лед!

Она побежала на кухню, вытащила из морозилки несколько кусочков льда и завернула их в полотенце.

— Что, черт возьми, ты там делаешь? — крикнул мужчина.

— Тебе нужен холод. Сними обувь и положи ногу на диван! — вернувшись в комнату и увидев, что Джекс не выполнил указания, Ким сама аккуратно сняла с него ботинок. Он застонал, и девушка вздрогнула. — Извини... Положи полотенце на ступню, и опухоль быстро спадет.

— Мне решительно наплевать на это! — заявил Джекс.

— А мне — нет. Поэтому мы не будем разговаривать, пока не сделаешь то, что я велела.

Джекс здесь — в Сент-Луисе, в ее квартирке, на ее любимом диване... это просто чудо!

— Хорошо, теперь можно продолжить? — сказал мужчина, послушно приложив лед к больной ноге.

Ким улыбнулась:

— Конечно. Говори!

— Я позволил тебе уйти из моей жизни — в последний раз. Я дал тебе время. Не хотел, но дал.

— Перед тем, как задушить за то, что я трусливо сбежала?

Джекс нахмурился.

— Можешь помолчать хоть одну минуту?

— Извини... — девушка прикусила губу. Ей хотелось говорить с ним, ведь они так давно не виделись!

— Нет. Я дал тебе время — столько, сколько смог, чтобы ты поняла, как нуждаешься во мне, — он притянул Ким к себе на колени. — Я здесь, чтобы сказать тебе: ты чертовски неправа, Кимберли, но я не знаю, как доказать тебе, что люди могут быть вместе. Они иногда ссорятся, но потом мирятся. Они даже спорят, потому что любят друг друга и жаждут общения и понимания. В жизни найдется место всему.

Ким наслаждалась жаром его тела, страстностью голоса, любовалась знакомыми с детства прекрасными светло-карими глазами. Он говорил именно то, о чем она только что думала.

— Ты знаешь моих родителей, — продолжал Джекс. — Они, бывало, ругались, но никогда не ложились в постель, не помирившись, потому что хотели всю жизнь прожить вместе. Они не только любили, но и нравились друг другу! — он запустил пальцы в копну ее рыжих волос. — А ведь мы нравимся друг другу?

Ким кивнула.

— Вот видишь — мы поссорились, но ведь и помирились, правда?

В глазах девушки заблестели слезы.

— Да, — прошептала она.

— Мы занимались любовью, и это изменило наши отношения, но не ухудшило, а сделало более целостными. Я уверен — ты ощущаешь то же самое.

По щеке Ким скатилась слеза, и мужчина смахнул ее.

— Не плачь, доверься мне. В жизни нет ничего постоянного. Если я и буду несчастен, то рядом с тобой легко справлюсь с любыми неприятностями. Но, честно говоря, не могу представить нас несчастными — пока мы вместе. Как мне доказать тебе это, Кимберли?

Она прижала ладонь к его губам.

— Не надо ничего доказывать.

Джекс нежно поцеловал тонкие пальцы.

— Не говори так! Дай нам шанс! Выходи за меня замуж, и — вот увидишь — в канун золотой свадьбы мы по-прежнему будем счастливы!

— У тебя нет аллергии на кошек? — задумчиво спросила Ким.

— Что? А какое, черт возьми, это имеет отношение... — оторопел Джекс.

— Понимаешь, у нас есть кошка... — девушка убрала непослушный завиток с его лба и почувствовала, как тихое блаженство наполнило ее душу.

— Как ты сказала? У. нас?

— Мы — это ты и я. У нас есть кот. Ну, еще не кот, а котенок, но он — часть моего сердца... Как и ты. Я люблю тебя, Джекс, и не как друга. Чтобы осознать правду, мне потребовались долгие недели одиночества... — Ким склонила голову на плечо Джекса. — И правда эта — в том, что я буду рядом с тобой всю оставшуюся жизнь. Не важно, сколько нам отпущено — шестьдесят лет, сто... или немного меньше.

Девушка лукаво усмехнулась.

— Кстати, мне страшно понравилось, как ты высадил дверь! Это было очень по-мужски. Но, знаешь... Я как раз собиралась позвонить тебе, когда ты появился.

В устремленном на нее взгляде Джекса читалось неподдельное изумление.

— Позвонить мне?

— Да-а... — Ким потеребила его упрямый завиток. — Потому что есть еще одна важная новость... — девушка теснее прижалась к любимому и вдруг поняла: она больше не одинока, потому что рядом этот человек — ее защитник, недостающая вторая половинка. — Готов узнать, какая?

— Сейчас я на все готов!

Кимберли положила его руку себе на живот.

— Мы беременны, дорогой! — прошептала она.

Джекс растерялся — лишь на долю секунды, но тут же сжал ее в объятиях.

— Не могу поверить! Я не ожидал такого счастья...

— Я тоже, но думаю — мы привыкнем.

Мужчина засмеялся.

— Кимберли, я так тебя люблю, что даже дышать больно...

Он страстно поцеловал ее в приоткрытые розовые губы. Время замедлило бег, а воздух будто бы сгустился. Ким прекрасно знала, чем ей это грозит: полной, безоговорочной капитуляцией через несколько секунд. Она прижала руки к груди мужчины и слегка отстранилась, чтобы увидеть его лицо.

— Не слишком резвись, мачо. Не забывай — у нас нет входной двери...

— О боже! Наверняка кто-нибудь уже вызвал полицию....

Ким покачала головой.

— Соседи на работе.

— Хорошо, стало быть, мы одни? — многозначительно усмехнулся Джекс.

— Ненадолго.

— Можно поехать в отель...

— Тогда надо взять с собой кошку.

— Кошку?

— Ты забыл? — Ким улыбнулась. Какой он милый, когда сбит с толку!.. — Или едет вся семья, или не едет никто. Это — мой новый принцип.

Джекс с любовью посмотрел на нее.

— Конечно, дорогая!

— А как твоя нога? — спохватилась девушка. Надо же, совсем забыла...

— Какая нога?

Она рассмеялась.

— Которой ты пробивал себе дорогу к счастью...

— Замечательно!

— Действительно замечательно или все-таки сломана? Может, стоит поехать в больницу?

Мужчина взял Ким за руку.

— Просто ушиб. Бери кота, любимая, а я вызову мастера починить дверь.

— В День Благодарения?

Джекс скептически улыбнулся, оглядывая ее гостиную.

— Думаю, это может подождать до завтра. Вряд ли кто-нибудь польстится на твою мебель.

— Тебе не нравится? — обиженно спросила Ким. — Я взяла ее напрокат...

— Слава богу!

Она засмеялась.

— Можно написать записку и приклеить ее на стену, чтобы домовладелец не волновался.

— Ладно, а теперь поторопись, пока мы не сделали чего-нибудь предосудительного.

Ким обняла Джекса за шею и крепко поцеловала.

— Сейчас принесу Джексона.

— Джексона?..

— Мне ведь нужен был лучший друг! Но котенок еще маленький, он сможет привыкнуть и к другому имени. Спайк подойдет?

— Конечно...

Нежная улыбка Джекса наполнила ее сердце радостью и покоем. Ким поняла, что никогда не сможет усомниться в искренности его чувств. Да, они будут жить долго и счастливо в мире и согласии, вместе воспитают своих детей и вместе увидят внуков.

— Знаешь, любимый, я за многое благодарна судьбе... Но особенно — за маленького серого котенка, за нашего будущего ребенка и за самый дорогой подарок в мире — за тебя, мой дорогой Джекс!