Часть первая
Глава первая
Если вам кто-то скажет, что Билл Клинтон больше не любит свою жену, – не верьте! Это наглая ложь! Билл Клинтон просто люто её ненавидит!
В эту ночь он не спал. Бывший хозяин Белого дома, демократ Билл Клинтон после выхода на пенсию купил два дома. Двухэтажный белый особняк за миллион семьсот тысяч долларов в престижном Нью-Йоркском пригороде Чаппаква, где сейчас и находились они с Хиллари. В доме было 11 комнат, 5 спален, рядом гараж на две машины. Второй дом почти за три миллиона долларов был приобретен для Хиллари в Вашингтоне. Ей намного удобнее было жить там – работа все-таки в столице. Двухэтажный просторный дом с пятью спальнями был построен из красного кирпича и очень нравился ей. По воскресеньям они обычно встречались в его доме, чтобы побыть вместе. Подойдя вплотную к спящей жене, он стал разглядывать её лицо. Без макияжа и натянутой, для лоска, напряжённости, это было лицо старухи. Сморщенное, некрасивое и даже противное. Его чуть не стошнило. Он вышел, сел в кресло и, как ни пытался, не мог ответить себе только на один вопрос: «Где?» Где были его мозги, когда он женился на ней? И какого чёрта он тогда пялился на неё в библиотеке Йельского университета в 1970 году, где они вместе учились? В итоге через пять лет они поженились, и уже через год он стал генеральным прокурором штата Арканзас, что само по себе было головокружительным взлётом, но всё-таки, отдавая ей должное в становлении своей карьеры, он грустно осознавал каждую секунду, что никогда не любил эту женщину с приклеенной улыбкой на лице. Он всегда мучительно переживал совместное нахождение с ней в постели и свой супружеский долг по четвергам, как было оговорено в брачном контракте. Поначалу он пытался избегать всего «этого», но она сразу всё поставила на свои места: «Оргазм нужен моему здоровью, и мне не важно, как ты к этому относишься». Радовало только одно – тогда, 11 октября 1975 года, перед самой церемонией бракосочетания, она рассказала ему о своих некоторых женских пристрастиях, называемых в простонародье – лесбиянством, и сразу же предупредила, что в будущем не собирается что-то сильно менять в своей интимной жизни. Тогда же всплыла давняя связь Хиллари с Йоко Оно, женой Джона Леннона, с которой её связывал бурный роман. Билл ничего против не имел, но, не будучи дураком, оговорил для себя возможность мелких сексуальных шалостей. Хиллари категорически была против гомосексуализма, поэтому разрешила ему иногда баловаться оральным сексом с дамочками. Именно это его спасало и в случае с Мелиссой, очень красивой женщиной, работавшая в Литтлроккском универмаге «М.М.Кон», в конце восьмидесятых годов, и в случае с Моникой Левински и другими, не столь одарёнными в мужских утехах женщинами. На козыри Хиллари Билл отвечал покером из набора её партнёрш, среди которых особо выделялись Хума Махмуд Абедин, Саманта Коитан [в замужестве Когельман], Кристина Агилера и ещё десяток менее известных дамочек. Так и жили, так и терпели друг друга, потому что тандем Хиллари и Билла был блестящим во всех отношениях, который устраивал всех, кроме Билла. Он до сих пор считал, что загубил свою молодость на выполнение брачного контракта и похотей матёрой лесбиянки.
Тяжело вздохнув, он пошёл ложиться в свою постель, уже не замечая, как недремлющее око старухи приоткрылось и проводило его недобрым взглядом.
«Когда же это было? – напряжённо вспоминал он, плюхнувшись в свою кровать. – Да, это было во время визита в Вашингтон Бориса Ельцина в 1995 году, когда американские спецслужбы ловили пьяного президента России на улицах американской столицы в одном исподнем. Тогда, после ночной попойки, Ельцин пропал из своих апартаментов в особняке Блэр-Хаус, в котором размещаются высокопоставленные иностранные гости президента. Позже, в 3 часа ночи, сотрудники секретных служб обнаружили российского президента на Пенсильвания Авеню, напротив Блэр-Хаус, в одном нижнем белье. Ельцин пытался поймать попутную машину и, еле выговаривая слова, объяснял американским охранникам, что хочет поесть пиццы. Пиццу привезли, Ельцина отнесли в кровать, а на следующее утро он, мимоходом, как ни в чём не бывало, спросил его: «Как там твоя старуха Изергиль?» Тогда он ничего не понял и только рассмеялся в ответ, но через годы, уже после смерти Бориса, он вспомнил об этом и несколько раз перечитал это произведение Горького, так и не поняв, что имел в виду Борис – её судьбу, как отражение судьбы Лары, или его судьбу, как отражение судьбы Данко. Но сейчас, подбирая слово, чтобы им назвать свою жену, он понял, что лучшего, чем придумал Ельцин, не найти. Именно старуха, и именно Изергиль, которая как последняя дура по поводу и без повода орёт это дурацкое «вау!», как будто у женщины с её уровнем нет ничего лучшего в словарном запасе. В последний раз, когда она перед камерами заорала это, увидев кадры смерти Каддафи, он захотел, чтобы бог предоставил ему в этот момент шанс – дать со всей дури этой твари в морду.
Но не сложилось, и только старый друг саксофон мог его понять как никто другой, потому что друзей настоящих у него уже не было, да и не могло быть с такой продвинутой «леди», которую так точно обозвал его хороший товарищ Боря Ельцин.
Глава вторая
Капитан Ван Амран Ван Хусейн спокойно прилёг в номере гостиницы и приготовился к сладкому сну. Уже засыпая, он увидел своего десятилетнего сына Юнуса и восьмилетнего Ирфана. Возле них в белом шёлковом хиджабе стояла его жена, Мериам Юсофф, а также многочисленные родственники. У него была большая семья. И хотя он работал уже почти двадцать пять лет в авиации – ему приходилось заботиться о своей семье [он был седьмым из 10 братьев и сестер), особенно после смерти своих родителей. «Слава Аллаху, что все живы и здоровы», – подумал он, засыпая, но резкий звонок телефона быстро поднял его на ноги. За годы работы пилотом в авиакомпании «Малайзия Эйрлайнз» он привык ко всему. Но сейчас, когда он находился на отдыхе в отеле, в составе резервного экипажа, ему стало не по себе. Он поднял трубку и услышал срочное приглашение прибыть в аэропорт для выполнения рейса из Амстердама в Куала-Лумпур, на «Боинге-777». Ничего необычного в этом не было, но всё же он разволновался. Быстро одевшись, он вышел из номера и направился к выходу. Уже на ходу он взял себя в руки и успокоил себя тем, что очень скоро увидит своих детей и жену, причём полетит он капитаном экипажа, что даже при его опыте ему очень льстило.
На медосмотре встретились все, включая тех, кто не должен быть в составе их экипажа. Особо выделялся Санджид Сингх, который решил лететь в Куала-Лумпур рейсом МН17 чуть ли не в последний момент. Он, смеясь, рассказывал всем, как его мать, называвшая его, сорокалетнего мужчину, по-детски Бобби, так как он был единственным сыном в семье, только что учила покупать продукты на рынке. Этот парень был известен всем благодаря его жене, так как год назад она, тоже стюардесса, чудом спаслась в трагедии с исчезнувшим рейсом МН370 – она поменялась с коллегой и не полетела в тот раз. Всё это скрасило несколько нервную обстановку в экипаже, так как стало известно, что и первый и второй экипажи лететь отказались. Изучив лётное задание, он и первый пилот, сорокапятилетний Юджин Чоо Джин Леонг, поняли, в чём дело, и им стало не до смеха. Лететь нужно было через Украину, воздушное пространство которой пользовалось дурной славой после сбитого 4 октября 2001 года ТУ-154М авиакомпании «Сибирь». Ван Амран уже хотел отменить вылет, но вспомнил о сыновьях и жене, которым десять минут назад отправил смс, в котором обещал, что в ближайшее время они увидятся. Представив их счастливые лица, он не смог сделать того, что подсказывала ему интуиция.
– Летим, командир? – спросил его второй пилот Фирдаус Рахим. – А то у меня послезавтра день рождения, и я уже всем сообщил, что праздновать будем все вместе.
– Летим! – и уверенно, и как-то обречённо ответил он, но успокоился, взглянув на улыбающегося стюарда Санджида Сингха, и подумал, что снаряд дважды в одну воронку не падает. Взяв бумаги, он скомандовал экипажу: «На выход» и первым уверенно зашагал в зону посадки.
Возле него не по рангу оказалась стюардесса Азрина Джакоб, которая уже однажды летала с ним в экипаже. Как оказалось, она тоже поменялась с коллегой по его просьбе и теперь очень гордилась, что в свои сорок один она грациозно шагает рядом с капитаном, который её узнал.
Зайдя в самолёт, все занялись своей работой.
– Капитан, а вы верите в нумерологию? – неожиданно за его спиной зазвучал ангельский голосок.
Это была стюардесса Пермила Раджандаран, самая молодая в экипаже.
– А что?
– А то, что рейс у нас МН17. И первый полёт наш самолёт совершил 17.07.97. Время эксплуатации нашего самолётика – ровно 17 лет.
– Ну и что это значит?
– Число 17 в нумерологии – число божественного (духовного, высшего] вмешательства в земные дела.
– То есть, на всё воля Аллаха?
– Или Бога, как хотите.
– Ты что, специально это всё узнавала?
– Да, я перед каждым рейсом всё узнаю и потом решаю – лететь или нет.
– А сейчас?
– На всё воля божья, но я отправила смс своей семье, чтобы они присмотрели за моей собачкой Лекси, – она забрала стаканы из-под воды и, опустив задумчиво глаза, вышла.
Никто из них ещё не знал, что дата гибели этого самолёта – 17.07.2014, время гибели – 17 часов 17 минут.
Глава третья
Из офиса страховой компании Zurich American Insurance Group в Нью-Йорке вышел человек в чёрном плаще, шляпе и очках. Ничего необычного в этом не было бы, если бы это не происходило в середине июля. И хотя утром было около 18 градусов, днём синоптики обещали до плюс двадцати пяти, без осадков. Тем не менее человек в плаще, с красивой чёрной бородкой, поднял руку и через минуту уже сидел в такси, называя адрес: «Олд Хаус-Лейн, Чаппаква». Такси тронулось, и он, набрав номер, спокойно сообщил, что будет через полчаса.
В это же время в квартиру Моники Левински в Нью-Йорке позвонили в дверь. Дверь открыла она сама. На пороге стояла крупных форм женщина в жёлтом коротком платье с глубоким декольте. Синие очки и рыжие волосы делали даму неотразимой.
– Привет, ты готова? – заходя в дверь, спросила красотка.
– Я всегда ко всему готова! Или ты забыла, с кем имеешь дело?
– Ах, да! Нучто, переодеваемся?
– Да, я уже опаздываю.
Белоснежный халат Моники рухнул с её роденовского тела и тут же очутился в руках рыжей. Та с не меньшим проворством стала скидывать с себя одежду, парик и очки и передавать стоящей рядом Монике. Через пять минут всё было готово: теперь уже было невозможно распознать, кто из них заходил мгновения назад в дверь квартиры.
– Ну как?
– Хорошо, тебя теперь мать родная не узнает. Вызывать такси?
– Нет, я поймаю на улице.
Через три минуты она спокойным голосом, внятно, произнесла: «Китл-роуд, 11, Чаппаква», после чего набрала номер в телефоне и сообщила: «Буду через полчаса».
Водитель высадил человека в очках на перекрёстке Бетфорд-роуд и Олд Хаус-Лейн. Тот расплатился, вышел и направился к красивому дому, где, по слухам, обитала семья Клинтонов. После непродолжительного звонка его впустили.
– Привет! Всё по плану?
– Да, сэр!
– Тогда давай по-быстрому!
Мужчина снял ботинки, плащ, шляпу, очки и передал это Клинтону. После этого отклеил бородку и снял брюки и пиджак. Билл кинул ему спортивный костюм, в котором минуту назад встречал гостя. Они быстро переоделись, и после того, как была приклеена борода, Клинтон спросил:
– Ну как?
– Всё в порядке, сэр!
– Хорошо, я пошёл, пиво и закуски в холодильнике, внутреннее наблюдение отключено.
– Через сколько ждать?
– Как обычно, через четыре часа, – с этими словами дверь захлопнулась.
Такси он быстро поймал на перекрёстке и, садясь, назвал адрес: «Китл-роуд, 11, Чаппаква».
Его такси подъехало раньше, и он, показав визитную карточку, сообщил: «Как в заказе, люкс на четыре часа. Сейчас подъедет моя жена, проводите её, и очень прошу вас нас не беспокоить». Он быстро поднялся наверх, снял с себя плащ, шляпу, очки и отклеил бороду. По коридору послышались шаги. Он отворил дверь, узнав её по походке. Сказав горничной: «Спасибо», она дала ей десять долларов и, подождав, пока та повернётся и уйдёт, юркнула в номер.
Глава четвёртая
Самолёт плавно оторвался от земли и начал стремительно набирать высоту. Стюарды и стюардессы начали выполнять свою работу, авиадиспетчер подтвердил эшелон и все параметры, всё шло как обычно, в штатном режиме. Ван Амран устроился поудобней и приготовился к завтраку, так как с утра ничего не ел. Стюард Санджид Сингх, как обычно, зашёл в кабину, и за ним захлопнулась дверь. Капитан оглянулся на стюарда и увидел в его широко раскрытых глазах страх.
– Капитан, в самолёт забыли загрузить еду!
Все резко повернулись к обезумевшему стюарду.
– А когда вы принимали самолёт, это было не заметно?
– Кухню принимала Азрина Джакоб.
– Это та, что перед вылетом неожиданно поменялась?
– Да!
– И что она говорит?
– Говорит, что не заметила.
– Не заметить отсутствие на кухне двухразового питания для трёхсот пассажиров?
– Я не знаю, что мне вам сказать, капитан, но питания нет.
– Напитки есть?
– Да!
– Начинайте раздавать напитки, побольше вина, без ограничения, а через пятнадцать минут я чуть-чуть покачаю самолёт, и мы отменим кормление в связи с вхождением в зону повышенной турбулентности, ты меня понял?
– Да, командир!
– Выполняй.
– Рахим! – обратился командир ко второму пилоту.
– Да, командир!
– Свяжись с авиакомпанией и выясни, в чём дело. Мы же не будем экстренно сажать самолёт из-за двенадцатичасовой, пусть вынужденной, диеты пассажиров и экипажа!
Он глянул на Юджина, первого пилота, и тот, встретившись с ним взглядом, опустил глаза.
– Чёрт знает что такое! – только и смог он сказать от внезапного бессилия. – Сколько ещё до вхождения в зону ответственности Днепропетровского РПИ?
– Ещё почти час, – ответил Рахим. – А что?
– Ничего, – успокоил его командир, – просто спросил, потому что там придётся менять эшелон, следи за этим.
– Хорошо. Ни у кого нет ничего перекусить? – с детской наивностью спросил Рахим.
Все улыбнулись, поняв тонкий намёк второго пилота.
А вот в салоне стюардессам и пассажирам было не до смеха. Хуже всех пришлось дедушке Нику Норрису из Австралии. Трое его внуков – Мо, Отис и Эви, с которыми он летел к себе в город Перт, буквально замучили дедушку своим голодом и грозились его съесть, если он их немедленно не накормит. Самолёт закачался, загорелось табло «Пристегнуть ремни!» Стюардессы на нескольких языках выражали сочувствие в связи с тем, что не могут покормить их до выхода из зоны турбулентности. Пассажиры покорно пристегнулись и принялись усиленно сосать леденцы, которые отыскали стюардессы. Обилие вина и отсутствие еды сделало через полчаса своё дело, и большая половина пассажиров погрузилась в сон. Стюардессы нервно обсуждали, что делать дальше, припоминая невероятные истории, которые им кто-то когда-то рассказывал.
– Командир, из авиакомпании сообщают о досаднейшем недоразумении и просят объявить пассажирам, что в аэропорту Куала-Лумпур их накормят в лучшем ресторане, а те, кто не захочет, – получит денежную компенсацию.
– Хоть что-то. Позовите ко мне стюарда. Вот что, Санджид, я поручаю вам это деликатное дело, только вам! – командир развернулся и, глядя прямо в глаза стюарду, продолжил: – Кормления не будет, и это уже вам известно. Сейчас вы будете обходить всех пассажиров по очереди и каждому, повторяю, каждому объяснять, что произошла досадная неразбериха при подготовке самолёта к полёту, в результате чего завтраки и обеды не были загружены. Пассажиры получат денежную компенсацию, или шикарный обед в лучшем ресторане аэропорта прибытия.
– Я понимаю, капитан, но я вряд ли вернусь живым оттуда, – он пальцем указал на салон с пассажирами.
– А вы возьмите с собой двух очаровательных стюардесс, которые будут нагло заставлять всем своим видом пассажиров напиться, повторяя, что лететь осталось недолго, пара бокалов вина и пара часов сна – и мы на месте.
– А что объяснять детям?
– А детям говорите, что те из них, кто выдержит это испытание голодом, получит после приземления отличные подарки.
– Вы серьёзно?
– Да, я постараюсь это уладить с авиакомпанией. Спрашивайте у детей их имена, возраст и что они хотели бы получить за мужественное терпение. Расскажите им, в конце концов, что и Шварценеггер, и Рембо потому такие здоровые, что умеют терпеть голод, или что-то в этом духе. Идите, и я жду от вас спокойствия в салоне и храп пассажиров. Теперь всем внимание, входим в воздушное пространство Украины, где полёты ниже 7900 метров от земли запрещены в связи с тем, что там стреляют, – он пальцем показал вниз, – часто не целясь. Свяжите меня с Днепропетровским диспетчером.
Глава пятая
Джефф Спенсор лежал на мягком кожаном диване, давая возможность желудку спокойно переварить пинту ирландского эля, перемешанную с фунтом финского сервелата. Клинтон умел подбирать продукты и напитки. Всё в его холодильнике, как, впрочем, и во всём доме, всегда было безупречно. Легкое, сытое полу-дрёмное состояние вдруг откинуло его на много лет назад, когда он впервые познакомился с Биллом. Это было в 2001 году, после возвращения Клинтона из поездки в Австралию. Там, во время ужина с бизнесменами 10 сентября, за день до атаки на небоскрёбы, он сказал: «Я почти настиг Усаму бен Ладена. И я мог убить его, но мне бы пришлось уничтожить небольшой город под названием Кандагар в Афганистане и убить 300 невинных женщин и детей, тогда бы я был не лучше его. Поэтому я не сделал этого». Майкл Крогер, который и передал запись той речи Клинтона, на следующий день стал заядлым другом Клинтона, хотя тот и не давал разрешения на предание гласности своего выступления. Клинтон стал негласно участвовать в расследовании событий 11 сентября. И вот тогда, через несколько дней после трагедии, его, простого страхового агента, прямо из офиса страховой компании привезли в небольшую конспиративную квартиру в пригороде Нью-Йорка, где они встретились в первый раз. Он его сразу поразил тем, что знал всю суть этой тёмной истории. Особенно его интересовал тот факт, что за шесть недель до трагедии Всемирный торговый центр, приносящий его владельцам многомиллионные убытки, вдруг решил взять в аренду на 99 лет за баснословную сумму – более трёх миллиардов долларов – бизнесмен Ларри Сильверстайн, тесно связанный с правительственными кругами. Причём он пророчески заключил договор таким образом, что арендная плата вносилась небольшими частями, и до 11 сентября выплатил всего несколько десятков миллионов долларов. Зато приобретение свое застраховал на $3,6 миллиарда. Отдельный пункт – страховка на случай теракта! Все видели на телеэкранах, как падали башни-близнецы. Но мало кто знает, что следом рухнул 47-этажный ВТЦ-7. За него Ларри тоже получил страховку! Так вот Клинтон первый понял, что такой бизнес не может быть чистым – вложить 14 миллионов долларов, а получить страховку в 600 раз большую – более 8 миллиардов. А поскольку договоры на страхование заключал он, Джефф Спенсор, то и вопросы все были к нему. Почему сумма страховки в два раза превысила сумму стоимости объектов? Почему страхование производилось на случай терактов? Почему отдельно не страховалось золото, которое хранилось в подвалах, а это, между прочим, 3800 золотых слитков общим весом двенадцать тонн и стоимостью сто миллионов долларов, а также серебра на сто двадцать миллионов долларов, которое потом бесследно исчезло? Каждое утро господин Сильверстайн завтракал в ресторане «Окна на Мир» на самом верхнем этаже одной из башен. Однако утром 11 сентября 2001 года он не пришёл туда. Также не пришла в офис его дочь, работавшая в соседнем здании комплекса Всемирного торгового центра, которое тоже было разрушено. Почему?
Вспоминая все эти «почему?», он отчётливо представил, что Клинтон, задавая эти вопросы, уже знал на них ответы. Наверняка знал он то, что для того, чтобы башни-близнецы обрушились за столь короткий период и с такими минимальными последствиями для окружающих зданий, должен был осуществляться подрыв несущих балок. Только при использовании достаточного количества взрывчатки и работе профессиональных подрывников Всемирный торговый центр мог сложиться. Знал он и то, что с 1996-го по 2000-й год компания Securacom, которая обеспечивала безопасность ВТЦ, устанавливала в нём какую-то новую систему.
A Securacom до 2000 года возглавлял Марвин Буш – младший брат президента Джорджа Буша-младшего. А генеральным директором фирмы до 2002-го был Уирт Уокер – двоюродный брат Марвина и Джорджа Бушей. Знал он и то, что именно теракты 11 сентября стали началом череды войн под прикрытием борьбы с терроризмом. Также он знал наверняка ответ на вопрос – почему все остатки рухнувшего металла были немедленно отправлены как металлолом на переплавку?
Тогда, производя его допрос, Клинтон не стал делать из него «стрелочника» и изложил все результаты комиссии, которая, как и следовало ожидать, сделала выводы, которые были наверняка написаны ещё задолго до трагической даты. Смерть огромного количества людей не имела никакого значения для кучки людей, для которых не существовало ничего, кроме шуршания купюр в собственном кармане.
После того случая они ещё не раз встречались с ним, но уже по совсем другому поводу. Они оба понимали, что Клинтон спас тогда Джеффа, и он этим воспользовался. Никто кроме него не знал, что его частые визиты к нему совершенно не связаны со страховыми делами. Вернее, каждый раз, когда он приходил к Биллу, договоры заключались – благо у него было что страховать, однако главное было не это.
Глава шестая
Лев Булатов выскочил на улицу со своим моноклем «Светлана». Он всегда его брал с собой. Когда все жители Петропавловки при звуках приближающихся самолётов прятались в подвалы, он, наоборот, лез на чердак – наблюдать. Тогда, 17 июля, он отчётливо увидел в небе три самолёта. «Боинг» спокойно шёл в сторону России, а за ним мчались две «Сушки». «Сопровождают, от греха подальше», – успел подумать он. Неожиданно один из военных самолётов резко направился к «Боингу» и открыл огонь по нему. От растерянности он протёр стекло и начал наблюдать дальше.
Пассажирский самолёт резко пошёл на снижение и стал разваливаться в воздухе. «Сушки» резко развернулись и полетели в сторону Днепропетровска. Кабина «Боинга» падала прямо на кукурузное поле возле посёлка Рассыпная, что в шести километрах от Грабово. Владимир Бережной, глава Грабовской сельской администрации, как и все жители Грабово, выбежал на улицу и увидел жуткую картину: с неба сыпалась смесь обломков, вещей и людей. Подбежал Женя Волков и сказал, что к нему во двор упало тело женщины, Лена Захматова тащила сиреневое покрывало с логотипом Malaysia Airlines, все были шокированы. Таня Грибова, хормейстер Петропавловского сельского дома культуры, кричала, что видела, как «Сушка», которая каждый день летает стрелять в Саур-Могилу и Снежное, сбила «Боинг». В руках она держала цветастое детское платье, которое упало к ней на абрикос. Послышались сирены пожарных машин. Подъехали спасатели. Люди все вышли помогать искать выживших. Искали до темноты. Живых не было. Но люди полушёпотом, со страхом в глазах начали говорить о странных и страшных вещах.
Добровольцы из Шахтёрска очень сильно удивились тому, что у трупов не было крови и большинство из них были голые, но не обгорелые. Женя Волков сказал, что из тела женщины, которое упало к ним во двор, вытекала не кровь, а какая-то желтоватая жидкость. Многие детали самолёта были в разобранном виде, хотя в самолётах всё прикручено «намертво», говорили о чемоданах, в которых была в основном зимняя одежда, о пачке новеньких паспортов, многие из которых были с дырочками. В полиэтиленовом пакете, который не пострадал, помимо продырявленных паспортов находились и целые, но в них не было визовой отметки об отбытии. Странным было и то, что, несмотря на усилия всех, кто участвовал в спасательной операции, не было найдено ни одного посадочного талона, ни одной бирки, которые прикрепляют прочно к багажу. Именно поэтому непонятно, что это за самолёт, откуда и куда он летел. Журналисты, которые быстро прибыли на место крушения, рассказывали, что самолёт летел из Амстердама в Куала-Лумпур и на его борту были 192 подданных Нидерландов, 44 гражданина Малайзии [включая 15 членов экипажа), 27 граждан Австралии и 12 индонезийцев. 10 погибших были подданными Великобритании. Среди погибших четверо немцев и бельгийцев, трое филиппинцев, один гражданин Канады и один – из Новой Зеландии. Многие участники поисковых работ утверждали, что все найденные трупы азиатской внешности. Говорили и о том, что хотя в списке жертв было около восьмидесяти детей, детских трупов нашли не более двадцати. Но главное всё же было не это. Все как один утверждали, что от тел погибших исходил сильный трупный запах, который не мог образоваться в пасмурную вечернюю погоду за несколько часов до их обнаружения. Журналистка, которая участвовала в поисках и всё снимала, была занята поиском сведений в Интернете. В конце концов, она повернулась к нам. Все обратили внимание, как она побелела. На вопрос: «Что случилось?» она шепотом сообщила: «Я проверила в Интернете, и выяснилось, что все погибшие пассажиры в один день [21 апреля 2013 года) создали странички в «Фейсбуке». И ничего туда не выложили! Все эти профили схожи в том, что ничего, кроме фотографий, загруженных в день регистрации, на этих страницах нет. Также у этих пользователей нет ни друзей, ни каких-либо публикаций, ни отметок о понравившихся страницах – абсолютно ничего! Страницы пустые. Скажи, это совпадение, что три сотни пассажиров, оказавшихся в одном самолете, все в один день создали себе аккаунты на «Фейсбуке»? Не мне вам говорить, что эта соцсеть является детищем ЦРУ».
В воздухе повисла атмосфера, угнетающая всех. Договорились продолжить поиски в пять утра.
Глава седьмая
В тот день, 17 июля, всё было как всегда: Утром Билл связался с Хиллари, которая накануне из их дома в Чаппакве выехала в очередную предвыборную поездку по стране. Жена сообщила, что днем у нее встречи, а вечером – выступление на телевидении, так что домой она попадёт не раньше вечера в пятницу. Затем он набрал номер Моники и сообщил, что «сегодня на небе ясно». После этого он набрал Джеффа и сообщил: «Мы готовы через час посмотреть договоры страхования по старым адресам». Уже через полчаса из офисов двух страховых компаний выехали агенты – мужчина и женщина, а через некоторое время произошло быстрое превращение Билла в Джеффа и Моники в Сьюзан. Уже через полчаса бывшая стажёрка Белого дома обмякла в объятьях бывшего президента США, предварительно повесив на дверную ручку табличку «Не беспокоить». Со стороны соседей парочки всё всегда выглядело до банальности естественно: приходил страховой агент, через полчаса уезжал готовить документы, а ещё через четыре часа возвращался к клиенту, после чего довольный выходил из двери с бумагами в руках, которые уже на улице, на глазах всех соседей, складывал в кейс и спокойно удалялся. Поскольку это действо происходило четыре раза в год, все к нему привыкли. Ни Билл, ни Моника агентов не меняли, так же как те не меняли неизменные атрибуты своей внешности – очки, запоминающаяся одежда, бородка и парик.
Через час Моника в чёрном пеньюаре гладила грудь своего давнего любовника:
– Как сердце после операции?
– Нормально.
– О чём думаешь?
– Глядя на твои прелестные формы, только об одном: как бы вскочить на тебя, как олень на свою партнёршу, и сделать то, что предназначено природой.
– Так в чём дело, нападай! – Моника приподнялась и, как самка, начала привлекать движением бёдер своего партнёра. – Мне уже сорок лет, и я по-прежнему хочу от тебя ребёнка! А судя по огромному количеству любовного сока, от которого я тебя освободила сегодня, у тебя кроме меня уже никого нет.
Она вопросительно посмотрела на него, ожидая ответа, не прекращая при этом соблазнительных движений. Билл раздумывал недолго. Он кинулся на неё, как самец, победивший в долгих боях соперников, но оставивший силы на то, ради чего он был предназначен природой, – на продолжение рода. Это было очень страстно, очень ярко и так долго ожидаемо, что потом, откинувшись на кровати с широко расставленными руками, у них не осталось сил на слова. Они лежали так рядом и наслаждались каждой секундой внезапно обрушившегося блаженства.
– Билл, я очень хочу пиццы! И кофе большой стакан!
– Ты хочешь, чтобы я заказал всё в номер?
– Да!
– А не «спалимся»?
– А ты попросишь оставить всё там и просунешь деньги под дверью!
– Ладно, – подумав, ответил он, – только я всё равно оденусь в Джеффа.
Он позвонил, и через двадцать минут они за обе щёки уплетали огромную пиццу с сыром и грибами.
– Ну и что дальше будем делать? – наевшись, спросила она.
– Не знаю, Моника, не знаю. Понимаешь, до выборов я не имею права её бросить. Она сильно мне помогла на выборах, поэтому мой уход будет ножом в спину.
– А вдруг наоборот? Все станут её жалеть, сочувствовать, и на этой волне она выскочит, или вскочит в наш оральный кабинетик.
– Нет, она эту роль не потянет. Она олицетворяет сильную, жесткую Америку, поэтому, играя две роли одновременно, можно с грохотом провалиться. Тем более в случае проигрыша во всём буду виноват я, и можешь себе представить, какой ад нам устроят журналисты?
– Да, ты, наверно, прав. Нельзя дразнить судьбу. Она и так к нам благосклонна. Уже почти семнадцать лет мы с тобой дурачим всю планету.
– И ни разу не прокололись!
– Спасибо Джеффу и Сьюзан, без них ничего бы не получилось.
– Если бы тогда я его не спас, неизвестно, как бы всё сложилось.
– Что-то бы всё равно придумали. Нельзя было терять такой куш! Согласись, мы с тобой великие актёры: строить из себя бедных и несчастных, брошенных и покинутых, при этом получая миллионы долларов за книги, интервью и всякую прочую хрень, – это большое искусство.
– Одно синее платье с моими следами чего только стоит! – Билл уже не скрывал своих чувств, ласково шлёпая Монику по красивой попке.
Вдруг зазвонил телефон. Он посмотрел на экран, тут же приложил палец к губам, требуя полной тишины.
– Привет, – в трубке зазвучал голос Хиллари, не предвещающий ничего хорошего.
– Да, привет!
– Чем занимаешься?
– Страховку на машину оформляю, ты же знаешь, она у меня заканчивается через неделю.
– Билл, слушай внимательно. Час назад под Донецком был сбит пассажирский самолёт. Я готовлю заявление по этому поводу. Так вот, мне нужно, чтобы ты просмотрел все телеканалы, включая русские, с тем, чтобы определить реакцию большинства населения. Я хочу знать – насколько можно быть резкой по отношению к русским, ты меня понял?
– Да, понял. Сделаю. Когда будешь звонить?
– Часа через четыре-пять, когда у них там будет ночь.
– Хорошо. – Он положил трубку, посмотрел на Монику, и она всё поняла.
– Выходить будем вместе?
– Да, как и заходили. Потом разойдёмся в разные стороны, и каждый себе поймает такси.
– Что-то серьёзное?
– Приедешь домой, включи телевизор, всё узнаешь.
Быстро одевшись, они вышли. Уже в такси Билл предупредил Джеффа и Сьюзан о скором приезде.
Глава восьмая
Журналистка, которую все называли «девушка», что в её 26 лет никак не могло соответствовать действительному положению вещей, не вставала из-за компьютера уже три часа. В небольшую комнату, где она расположилась в углу, приходили и уходили какие-то люди. Не умолкали телефоны, звучали крики и ругань, но к полуночи всё стихло, и молодой парень с автоматом наперевес наклонился и тихо спросил её: «Хотите кофе с бутербродом?» Она оторвалась от монитора и, улыбнувшись от неожиданности, тихо шепнула ему на ушко: «Конечно, да!» Парень отошёл в другую комнату, но быстро вернулся с тарелкой, на которой было четыре бутерброда с сыром, а в другой руке он держал два большие чашки с дымящимся ароматным кофе. Она ела быстро и жадно. Когда в её милом ротике исчез третий бутерброд, она вспомнила, что она не одна:
– Вы, наверно, тоже хотели поесть?
– Нет, я недавно кушал, а вот вы, наверно, с утра ничего не ели.
– Да, это правда, спасибо вам.
Вошли трое военных и, рассевшись кто куда, повернулись к ним.
– Спать где будем? – обратились они то ли к ней, то ли к парню, который принёс ей кофе.
– Я немного здесь подремлю, скоро уже рассвет, надо будет идти.
– Может, отвести вас к кому-то, чтобы нормально поспали?
– Нет, не надо, у меня ещё очень много работы.
– Ну как знаете, мы тоже здесь будем ждать рассвета, так что не обижайтесь, если будем храпеть сильно.
– Хорошо, я сегодня тоже находилась так, что ещё неизвестно, кто громче будет храпеть.
Все солдаты смотрели на неё с какой-то жалостью и сочувствием, что она захотела немного поговорить:
– А хотите, я вам расскажу сказку на ночь?
– Очень хотим, – ответил за всех старший.
– Тогда слушайте. 8 марта 2014 года «Боинг 777-200ER», совершавший пассажирский рейс 370 Малазийских авиалиний из Куала-Лумпур в Пекин, «исчез» в полёте с 227 пассажирами из 15 стран на борту, включая русского и двух украинцев, а также с 12 членами экипажа. До сих пор не найдено ничего, что могло бы принадлежать исчезнувшему самолёту. Ни обломков, не считая какого-то фрагмента какого-то Бинга, найденного около Мадагаскара, на расстоянии около четырёх тысяч километров от места предполагаемой катастрофы, ни одного чемодана, ни одного тела. 17 июля 2015 года из Амстердама вылетает такой же Боинг, в ту же Куала-Лумпур, тех же авиалиний, с бортовым номером, который практически идентичен, и отличаются от номера пропавшего в 2014-м только на одну букву – О и D:
– Бортовой номер рейса МН370, пропавшего в марте 2014 – 9M-MRO.
– Бортовой номер рейса МН17, «упавшего» в ДНР, – 9M-MRD.
Самое интересное, что на табло в Амстердаме вылет рейса МН-17 показан как «отменён». Но через 17 минут ещё один «Боинг 777» всё же вылетает из Амстердама и летит на Украину. По странному стечению обстоятельств борт президента России и малазийский «Боинг» пересекались в одной и той же точке и на одном эшелоне. Это произошло близ Варшавы на 330-м эшелоне на высоте 10100 метров. Борт номер один был там в 16.21, малазийский самолет – в 15.44.
Контуры самолетов схожи, а раскраска на достаточно отдаленном расстоянии практически идентична. Так вот, в 17 часов 17 минут малазийский «Боинг» расстреливает капитан героических Украинских ВВС Владислав Волошин из двуствольной встроенной 30-миллимитровой пушки [боекомплект – 250 снарядов) на своём Су-25, после чего заявляет на весь мир: «Самолет не тот… Оказался в ненужное время в ненужном месте».
Remarks: 19 июля 2014 года – через два дня после катастрофы «Боинга» – капитан Волошин в секретной обстановке получил орден «За мужество» III степени. Его фото висит на почетном месте в администрации Порошенко вместе с портретами других героев АТО.
Когда обломки сбитого «Боинга» сыпались с неба на Донецкую область, другой «Боинг» был благополучно направлен украинскими диспетчерами через так называемый «южный воздушный коридор», находящийся в сфере действия Херсонской диспетчерской службы. Этот самолет был зафиксирован локаторами ПВО России, размещенными в Крыму, при пролете в районе Геническа. Тут следует отметить, что диспетчерская служба Херсона не получила в 2014 году сертификата Госавиаслужбы Украины. Херсонская и Запорожская диспетчерские службы могут обслуживать воздушное пространство только по системам CNS [связь, навигация, наблюдение) и не имеют возможности пользоваться более современными системами АТМ и ATS. По этой причине «южный коридор» на Россию практически не используется для транзитных полетов международных рейсов. После пролета над Геническом самолет был успешно передан российским диспетчерам, которые повели его далее – в Казахстан. После пролета над территорией России казахские диспетчеры благополучно передали самолет далее. При приемке самолета российскими диспетчерами самолет «представился» как некий чартерный рейс, но скрыть свою принадлежность к Малайзийским авиалиниям он, естественно, не мог. Однако в расписании аэропорта Амстердама никаких чартеров зарегистрировано не было. Не приземлялся чартер и в аэропорту Малайзии.
Дальше – ещё интересней. Падающие обломки самолёта удивительным образом полностью освобождаются от крепёжных деталей, чего ранее при крушении самолётов никогда не наблюдалось. Багаж трёхсот пассажиров удивительным образом не сгорел, хотя в баках самолёта в момент крушения находилась половина топлива. Мало того, сумок и чемоданов удалось обнаружить не более сотни, и то в них находились дешёвые зимние вещи, учитывая, что в аэропорту прибытия было около 30 градусов жары. Практически все трупы упали на землю голые, без крови, и тут же стали излучать сильный трупный запах. На всей этой свалке из обломков, вещей и трупов аккуратно лежал пакет с новенькими паспортами, причём половина из них – просрочена, и в них проделаны характерные дырочки. Вторая половина паспортов не имеет отметки об убытии из страны. С такими документами не пустят ни в один самолёт в Европе. Ни у кого нет посадочных талонов, весь багаж без бирок, которые в обязательном порядке прочно прикрепляют к любому чемодану. Все погибшие пассажиры, как в сказке, регистрируются в «Фейсбуке» за более чем год до крушения самолёта. В один день, при этом выставляют только свои фото. На страницах нет больше ничего. И последнее – никто не показывает толпы обезумевших родственников, как это было в случае с пропавшим «Боингом». От лица всех выступают несколько человек. Остальных родственников не особо волнует судьба потерпевших крушение. Это ещё не всё, но, мне кажется, достаточно для первой серии сказочки, которую все мировые СМИ окрестили как «Жестокие русские и их пособники на Востоке Украины варварски уничтожили 300 живых людей и даже не каются. Нужны жёсткие меры – вплоть до введения всеобъемлющих санкций против России». Я не смогу со всем этим уснуть, но вам больше не буду рассказывать, что я успела «нарыть» в Интернете. Завтра будет продолжение, спокойной ночи, ребята!
Она надела наушники и всё-таки уснула на столе через полчаса, вместе с бойцами ополчения, для которых такие сказки были не впервой.
Глава девятая
В то время, когда «девушка» под Донецком засыпала, у Билла зазвонил телефон:
– Да, я готов, но давай лучше по спецсвязи.
Когда она перезвонила по защищённому каналу, он сразу изменился в голосе:
– Хиллари, не смей лезть в эту тухлую историю!
– Ты что, дорогой, не выспался?
– Я не спал, а битых пять часов смотрю на этот плохо сыгранный спектакль. Ты понимаешь, что здесь всё намного хуже, чем было разыграно 11 сентября? Но любой, у кого есть мозги, тебе скажет, что почерк легко узнать. Там в пыль были уничтожены три огромных небоскрёба, и чудесным образом на сгоревших останках лежали документы террористов, от которых и пепла не могло остаться. Здесь то же самое, падает самолёт с тоннами керосина, однако после падения находят новенький пакет с просроченными и недействительными паспортами якобы жертв катастрофы. Тела все голые, без крови, от них на километр разит трупным запахом, кабина пилотов разбита в хлам пулемётным огнём, а все орут о каком-то «Буке». Я когда это всё увидел и услышал, тут же позвонил нашему общему знакомому, чтобы тот прислал мне снимки со спутников. Сама понимаешь – это единственное стопроцентное доказательство того, как произошла катастрофа. Так знаешь, что он мне сказал?
– Что?
– Эти снимки запрещено показывать даже президенту!
– Что у нас творится в стране, ты мне можешь объяснить?
– Ты не понимаешь, Билл…
– Я всё понимаю, – прервал её Билл. – Я отчётливо понимаю, что тебе нельзя вляпаться в это дерьмо!
– Почему?
– А потому что это не может быть правдой. Если нет доказательств с наших спутников – это всё ложь! Ты представляешь, если у русских есть такие снимки и они не сегодня-завтра их опубликуют?
– Мы скажем, что это подделка!
– Но специалисты не смогут опровергнуть оригиналы!
– Билл, кому больше поверит это стадо баранов – мне, или какому-то там эксперту?
– Стадо баранов – это кто? Население Европы, США и всего остального мира?
– Стадо баранов – это все, кто смотрит и слушает «наши СМИ», а таких в мире, как ты знаешь, около девяноста процентов! И главное, Билл, меня очень попросили сделать нужное заявление. Срочно нужны санкции и мировое давление на Россию. Ты что, не замечаешь, что если её сейчас не ослабить, то через пять, максимум семь лет уже они, а не мы, будут олицетворять справедливость, миролюбие и духовность? Что с тобой, дорогой, неужели это мне приходится объяснять тебе? Утри сопли и никому ничего не доказывай, а то скандал с Моникой тебе покажется лёгким недоразумением.
Она бросила трубку. Через некоторое время все мировые СМИ облетела срочная новость: «Первым из политиков, кто открыто обвинил Путина в катастрофе и призвал ужесточить санкции, была Хиллари Клинтон: «Я считаю, если раньше кто-то и сомневался, то сейчас сомневающихся просто нет. Президент Российской Федерации Владимир Путин, конечно, не самостоятельно, а при помощи сил ополчения в Донецкой Народной Республике, несёт полную ответственность за то, что случилось», – заявила она на весь мир.
Клинтон спал, и ему снилось, как он видел катастрофу: последними словами пилотов были: «Нас сбил Владимир Путин! Фото отправляю на «Фейсбук» Авакову! Рисунок траектории ракеты я засунул в «чёрный ящик»! Пожалуйста, быстрее ужесточите санкции! Я верю только в заявления Псаки!!! Похороните меня рядом с героями небесной сотни, которые своими телами прикрывали Майдан от пуль снайперов ФСБ. Украина – величайшая страна в мире, а России скоро конец!!! Слава Украине… героям СЛАВА…» Рядом хор пел гимн Украины. В хоре особо выделялись настоящие украинцы Яценюк, Порошенко, Турчинов, Гройсман и Кличко.
