Каннибальский сахар

Порываясь душой к переменам,

Бритвой проводим по венам,

Любуемся собственной кровью,

Но мы не чувствуем боли

Отрывок из песни

(Cannibal Sugar)

I

Виктор припарковался рядом с автомобилем скорой помощи и вышел из машины. Едва поднявшееся над горизонтом солнцем освещало город тусклыми, но греющими лучами. Однако на улице всё ещё было прохладно. Виктор опустил руку в карман своего тёмно-бежевого плаща и достал оттуда пачку сигарет. Закурив, он поднял голову и сверху донизу осмотрел многоэтажный дом, в котором полчаса назад был обнаружен труп. Жители дома тихо и мирно спали, не подозревая, что один из их соседей расстался с жизнью этой ночью. В остальном же утро было тихим и прекрасным. Докурив, Виктор бросил окурок на землю и отправился к дверям дома.

На лестничной клетке, между третьим и четвёртым этажами, ему встретились двое патрульных.

– Доброе утро, сэрю – Сказал один из них, тот, что был повыше ростом. – Все наши уже на месте, только вас ждем.

– Коронер тоже здесь? – Спросил Виктор, поднимая глаза на распахнутую дверь одной из квартир.

– Да. Он приехал пятнадцать минут назад.

Ничего не ответив, Виктор поднялся по лестнице и тут же наткнулся на полицейского, выходящего из квартиры:

– А, детектив Стабс. Проходите. Труп в спальне.

Молча, Виктор зашёл внутрь. В помещении было много других полицейских. Быстро лавируя между людьми в форме, детектив прошёл в спальню. Там находилось только два человека, если не считать бывшего хозяина квартиры, который этой ночью отдал богу душу. Окна в комнате были занавешены шторами, через которые едва просвечивали лучи восходящего солнца. У стены стояла двуспальная кровать, рядом с которой лежало тело. Над ним нависал коронер, прищурив глаза и пытаясь разглядеть, что-нибудь необычное. Офицер Кловис стоял спиной к двери. Он обернулся, когда Виктор зашёл в спальню:

– Здравствуйте, детектив.

Стабс кивнул ему в ответ.

– Привет, Вик. – Поднял голову коронер и улыбнулся.

– Доброе утро, Джон. Уже обнаружил что-нибудь?

– Дай мне пять минут.

Виктор обратился к офицеру:

– Кто жертва?

– Билл Свонсон. Живёт здесь примерно полтора года. Работает… – офицер кашлянул в кулак, – работал курьером в фирме «Гринрок».

– Неплохая квартирка для курьера. – Заметил Виктор, осматриваясь по сторонам.

Офицер не обратил внимания на эту ремарку:

– Судимостей и проблем с законом не имел. В общем, ни чем не примечательная личность.

Детектив бросил короткий взгляд на коронера и вновь повернулся к офицеру:

– Кто обнаружил труп?

– Салли Лэндол, якобы его девушка. Она явилась сюда примерно в пять тридцать и нашла его в данном положении. – Офицер указал рукой на труп, вокруг которого продолжал вертеться коронер.

– Ага, и зачем она явилась к нему в такую рань?

– Полагаю, лучше вам спросить у неё лично. Она в гостиной. Пойдёмте.

Кловис покинул спальню. Виктор хотел последовать за ним, но его окликнул коронер:

– Вик, подожди. – Джон поднялся с пола и быстрым шагом приблизился к детективу, протягивая руку, в ладони которой лежало отколотое горлышко какой-то стеклянной баночки.

Виктор, прищурившись, глянул на находку:

– Хм, судя по размерам, баночка была не велика, – сказал он, – а тёмно-коричневый цвет стекла говорит нам, что, скорее всего, это была ёмкость для каких-то таблеток.

– Да, думаю, ты прав. Однако я не обнаружил на полу других осколков. И на теле нет следов насилия. Скорее всего, парень покончил с собой. Но как именно он это сделал, я смогу сказать только после вскрытия.

– Тогда вели санитарам забрать тело. Не стоит терять тут время.

– Хорошо. Я свяжусь с тобой, как только что-то узнаю.

Виктор кивнул и покинул спальню. Гостиная была небольших размеров, там умещались лишь два кресла, журнальный столик между ними, небольшой плазменный телевизор, висящий на противоположной стене, и стереосистема, стоящая на подставке под ним. В одном из кресел сидела рыдающая девушка, Салли Лэндол. Вокруг неё вертелись двое, один полицейский и человек в чёрном пиджаке, которого детектив Стабс видел впервые. Офицер Кловис молча стоял, скрестив руки на груди. Увидев вошедшего в комнату детектива, полицейский покинул компанию девушки и второго человека, который что-то ей тихо бормотал.

– Детектив, офицер. – Обратился полицейский.

– Докладывайте, сержант. – Ответил ему Кловис.

– К сожалению, пока ничего выяснить не удалось. Как видите, мисс Лэндол в ужасном состоянии. Сейчас с ней работает наш психолог. Он сказал, что на данный момент девушка не способна дать какие-либо показания.

Детектив тяжело вздохнул:

– Значит, по-быстрому во всём разобраться не выйдет… Ладно, доставьте её в участок. Я поговорю с мисс Лэндол, когда она немного придет в себя.

– Есть. – Сержант удалился.

Виктор обвёл комнату взглядом. Здесь не было ничего необычного, ничего, что могло бы привлечь внимание. Он подошел к телевизору и посмотрел на тёмное отражение своего лица в экране. Его щёки, подбородок и верхняя часть шеи были покрыты трехдневной щетиной. Виктор опустил голову. Рядом со стереосистемой лежала коробка от диска. Он наклонился и взял её в руки. В глаза бросилась надпись «Cannibal Sugar». Видимо альбом какой-то рок-группы. На обложке крупным планом было изображено лицо человека, залитое кровью. Оскаленные зубы, ужас и безумие в глазах, руки впились ногтями в лицо, раздирая кожу. Внизу красовалось название альбома «Твой личный мир боли». Четверть минуты детектив рассматривал обложку, потом его взгляд уловил светящийся дисплей стереосистемы. Виктор нажал кнопку извлечения диска.

II

Кафе-забегаловка «Сияние» было известно тем, что открывалось раньше всех остальных в городе. Конечно, народа по утрам там было не густо, но и совсем безлюдно никогда не было. Самыми частыми посетителями являлись горожане, чей рабочий день начинался в семь часов утра, или те, кто уже отработал ночную смену. Виктор со своей профессией попадал под обе эти категории. Его часы показывали половину седьмого, когда он вошел в двери «Сияния». Один столик уже был занят двумя, судя по виду, рабочими завода, что стоит на окраине города. В дальнем углу сидел мужчина, лысеющий, страдающий лишним весом. На нем была тёмно-синяя форма с надписью «охрана». Сегодня его рабочий день, а точнее ночь, уже была окончена. Скорее всего, этот толстячок работал охранником на том же заводе, куда те двое рабочих поспешат после своего раннего завтрака.

Виктор прошёл к стойке и уселся на мягкий табурет. Из дверей кухни появилась хозяйка забегаловки:

– Здравствуй, Виктор. – Увидев его, она широко улыбнулась.

– Доброе утро, Нэнси. Сделай-ка мне кофе, как обычно.

– Конечно, сварится через пару минут. Что-нибудь поешь?

– Нет, спасибо. Что-то у меня нет аппетита сейчас.

– Как скажешь. – Нэнси удалилась к кофейному аппарату.

В последнее время работа и жизнь для Виктора стали практически одним и тем же. Забегаловка «Сияние» было единственным общественным местом, которое он посещал, не потому что там кого-то убили или ограбили. А хозяйка Нэнси Хивсон стала для него хорошим другом, с которым можно поговорить о погоде, современных нравах или просто пожаловаться на плохую жизнь и неудачный выбор профессии.

Нэнси поставила перед Виктором чашку с чёрным горячим кофе:

– Что, – спросила она, – опять нелегкая ночь?

– Нет. – Виктор ухмыльнулся. – Нет. Сегодня ночью мне удалось поспать, в кои-то веки. Однако подняться пришлось довольно рано.

– И что на этот раз? Опять убийство?

– Самоубийство. Ничего интересного. – Виктор немного подул на кофе и сделал маленький глоток.

Нэнси принялась протирать стойку:

– Глупые люди. Что им на этом свете не живется? Господь подарил им жизнь, а они бросают сей дар обратно ему в лицо. – Хозяйка забегаловки «Сияние» была человеком верующим. Самоубийство по её мнению – страшный грех. Ведь жизнь есть то самое ценное, что мы когда-либо можем получить. А что есть самоубийство? Попытка сбежать от накопившихся проблем. Нэнси считала это трусостью и духовной слабостью. Нет проблем, которые нельзя решить. Особенно когда Бог на твоей стороне. А Он всегда на твоей стороне, нужно лишь верить в это.

– Со временем даже самый лучший подарок может наскучить. Поначалу я не мог нарадоваться значку детектива, который мне вручили после десяти лет службы в полиции. А теперь хочется остановить свой автомобиль на ближайшем мосту и выкинуть этот значок в реку, да и самому сигануть за ним туда же. – Виктор замолчал и, задумавшись о чём-то, отхлебнул немного из своей чашки.

Нэнси глубоко вздохнула и посмотрела на него умиляющим взглядом:

– Вик, твоя ноша тяжела, но донеси её до конца, и Господь воздаст тебе по заслугам. – Сколько раз ей приходилось слушать жалобы стареющего детектива и подбадривать его. Стабс часто хулил свою работу, но это единственное, что у него осталось. Без неё он едва бы прожил и один день.

Виктор опустил глаза:

– Хотелось бы в это верить.

– И к тому же, кто будет ловить плохих парней, если ты уйдёшь? Ты лучший детектив в этом городе, Вик.

– Спасибо на добром слове, Нэнси. – Чашка Виктора была уже почти пуста. Он взглянул на часы. – Ох, мне пора…

Виктор достал из кошелька смятую купюру и положил на стойку:

– Сдачу оставь себе.

– Спасибо. До встречи, Вик. – Хозяйка забегаловки улыбнулась ему напоследок.

– До встречи, Нэнси.

– Храни тебя Господь. – Тихо прошептала она, когда Виктор вышел за дверь.

III

Детектив Стабс поднялся на второй этаж отдела полиции. Работа здесь ещё не кипела и не шла полным ходом, ведь было без четверти восемь. Виктор пересёк офис и почти добрался до двери своего кабинета, когда его окликнул приятный женский голос:

– Детектив Стабс!

Он обернулся. Мэри жестом позвала его к своему рабочему месту. Когда Виктор подошёл к её столу, она продолжила красить ногти.

– Доброе утро, Мэри. – Он мило улыбнулся. – Снова прибыла на работу раньше всех?

– Ранним утром тоже достаточно работы. Кто-то же должен её делать. Тебе ли не знать, что преступность не спит. А значит, правосудию спать тоже не положено. И кстати о сне. Сам-то ты когда последний раз спал?

– С тех пор прошло ни так много времени. Это было сегодня, несколько часов назад.

– Надеюсь, отморозки не успели за это время разнести восточную часть города.

– Ну, я же тут не единственный блюститель порядка. В нашем департаменте много хороших полицейских. – Виктор продолжал мило улыбаться.

– Но настоящая гроза преступности тут именно ты. – Мэри отложила пузырёк и принялась дуть на ногти, чтобы лак поскорее высох.

– А знаешь Мэри, иногда хочется просто махнуть рукой на всю преступность в этом городе и просто пригласить тебя в кино.

– Только ты не сделаешь этого.

– Да, не сделаю. – Он отвёл взгляд в сторону.

– А жаль. Может, за те полтора часа, что идёт фильм, мир и не рухнул бы.

– Я предпочту не рисковать. Но подожди немного, вот выйду я на пенсию, тогда-то мы с тобой развлечемся.

– На пенсию? Не думаю, что ты когда-нибудь решишься на такой серьезный шаг. Ты женат на своей работе.

Виктор опустил глаза и тяжело вздохнул:

– Это далеко не самый счастливый брак.

– Я понимаю, Виктор. – Мэри положила подбородок на скрещенные пальцы – Тебе просто нужно отдохнуть.

– Отдохну после смерти.

– Ты никогда не изменишься.

Виктор промолчал. К тому времени та милая улыбка уже исчезла с его лица. Он задумался, но голос Мэри, в котором уже звучал более официальный тон, вернул его обратно:

– Сержант Воловец просил передать, что приведёт Салли Лэндол к тебе в кабинет через пятнадцать минут.

– Хорошо. Пожалуйста, сделай ей кофе. Может, удастся добиться от неё каких-нибудь показаний.

– Как прикажете, детектив. – Игривым тоном, ответила Мэри.

Виктор кивнул и направился к своему кабинету, но остановился на полпути и обернулся:

– Мэри, – она подняла на него свои зелёные глаза, – в следующую субботу я возьму выходной. Думаю, это отличный денёк для кино.

Мэри широко улыбнулась:

– Заедешь за мной в семь.

Виктор улыбнулся ей в ответ и продолжил свой путь к кабинету.

IV

Салли Лэндол сидела на стуле, опустив голову. Её пустые остекленевшие глаза были направлены в одну невидимую точку, расположенную где-то на полу. На столе, перед ней, стояла дымящаяся, совсем не тронутая чашка с ещё горячим кофе.

Виктор пристально смотрел на неё, закатывая рукава своей некогда белой, но уже порядком пожелтевшей рубашки. В кабинете было жарковато, а открывать окно он не хотел, чтоб не нарушать царящего здесь мрака, обеспеченного закрытыми жалюзями. Девушка не проявляла никакой реакции, продолжая бродить по своим мыслям, находящимся далеко от реального мира.

– Мисс Лэндол. – Резко произнес Виктор. Девушка вздрогнула от неожиданности, словно и не подозревала, что в кабинете есть ещё кто-то кроме неё. – Мисс Лэндол, я детектив Стабс. Понимаю, вам сейчас тяжело, но всё же я вынужден задать вам несколько вопросов касательно Билла Свонсона. Вы сможете мне на них ответить?

Девушка нервно поморгала и три раза и быстро кивнула головой.

– Хорошо. И так, мисс Лэндол, Салли. Я могу называть вас Салли? – Вновь девушка лишь молча кивнула. – Салли, кем вы приходились Биллу Свонсону?

– Мы… – Салли начала говорить, но осеклась.

Виктор подвинул к ней поближе чашку кофе:

– Вот, Салли, выпейте немного. Это вас успокоит.

Трясущимися руками девушка поднесла чашку ко рту и сделала небольшой глоток. Потом, поставив чашку на место, вздохнула:

– Мы с Биллом встречались… Уже несколько лет. Мы хотели пожениться следующей весной.

– Как давно вы с ним знакомы?

– Почти шесть лет. Я познакомилась с ним в университете в Вермонте. Он учился на юриста, а я – на дизайнера. Встречаться мы начали на где-то втором курсе.

Виктор, молча, вглядывался в заплаканное лицо девушки, а она в тот момент, дрожащим голосом, продолжала рассказывать о своём прошлом:

– Почти все студенческие годы мы провели вместе. После окончания университета переехали в этот город в поисках работы. Не повезло, здесь наши дипломы оказались ненужными бумажками. Уезжать мы не стали. Родители Билла купили ему квартиру в этом городе, а я снимаю комнату на Двадцать первой улице. Мы с Биллом решили не съезжаться до свадьбы. Глупо, знаю… Он нашл работу курьера, а я устроилась продавщицей в бакалейную лавку миссис Келли.

Салли замолчала и сделала ещё один небольшой глоток из чашки. Виктор откинулся на спинку своего старого скрипящего кресла и сложил руки на груди:

– Салли, почему, по вашему мнению, Билл сделал это сегодня ночью? Может, у него были какие-то проблемы?

– Я не знаю. Возможно. Просто… В последнее время… – Девушка замолчала и опустила голову.

Виктор сидел, ожидая, что через несколько мгновений она продолжит, но Салли молчала. Детектив положил руки на стол и согнулся, отпрянув от спинки стула. Его задумчивый тяжелый взгляд словно сверлил допрашиваемую в попытке добраться до правды. Так и не дождавшись продолжения фразы, Виктор первым нарушил тишину:

– Что в последнее время? Салли? Вы должны рассказать мне.

Девушка подняла голову, её глаза вновь были на мокром месте. Она шмыгнула носом и продолжила говорить дрожащим голосом:

– В последнее время Билл стал другим. Будто это был и не он вовсе, а кто-то другой… Другой, страшный человек. Он стал замкнутым, вспыльчивым и грубым. Раньше Билл всегда был добрым и жизнерадостным. Он не унывал, даже когда дела шли плохо. И со мной он всегда был милым.

Салли ладонью вытерла одинокую слезу, выкатившуюся из края её левого глаза. Затем её трясущаяся рука потянулась к чашке с уже остывшим кофе. Сделав пару глотков, она продолжила:

– В последние пару месяцев на его лице можно было увидеть лишь безразличие. Серое, каменное безразличие. Билл превратился в полную противоположность самого себя. Меня он и вовсе перестал замечать, а когда я пыталась привлечь его внимание к себе, он начинал злиться. Мгновенно терял контроль. Раньше, какое бы дерьмо не случалось, он никогда не выходил из себя. Казалось, ему просто не знакомо чувство гнева. – Салли немного помолчала. – А в последние дни Билл и вовсе обезумел.

Виктор слушал и пытался сложить детали мозаики в единую картину. Шестеренки в его голове уже начали вращаться со скрежетом. Однако не хватало ещё многих деталей.

– Салли, вы знаете причину его столь необычного поведения?

– Да. Знаю. Хотя на первый взгляд она может показаться нелепой. Я думаю, это всё из-за той музыки. – Последнюю фразу она произнесла почти шёпотом.

В мыслях Виктора сразу всплыл тот диск, который он забрал из квартиры.

– Музыкой? – Переспросил детектив, однако его лицо не выражало недоумения

–Да, хотя, по-моему, это просто скрежет и ор. Кажется, он называл её брутальным дэт-металом. Всё стало по-другому именно с той поры, как он начал слушать эту безумную группу с её жестокими песнями. А ведь раньше Билл предпочитал нормальную музыку…

– Вы помните название этой группы?

– Нет… Хотя постойте… Вроде что-то… Кажется, там было что-то про каннибалов.

– Cannibal Sugar?

– Да, именно. Cannibal, мать его, Sugar. – На глаза девушки навернулись слёзы, подбородок затрясся, она прикрыла нижнюю половину лица, пытаясь не разрыдаться. – Один раз я сказала Биллу, что он изменился, и вообще эти песни плохо на него влияют. В тот день мы сильно повздорили из-за этого, и он просто взбесился, даже замахнулся на меня. Представляете? Впервые в жизни он поднял на меня руку! Он замахнулся и одумался в последний момент, Билл не ударил меня, но в какой-то миг я заметила безумие в его глазах. – Салли не выдержала и расплакалась.

Виктор не стал её успокаивать. Он мог немного посидеть и подумать, в ожидании пока девушка выплачется. Это продлилось недолго, спустя пару минут она снова могла говорить:

– Он позвонил мне этим утром, очень рано, где-то в пятом часу. Билл начал нести какую-то ахинею, называл себя узником плоти, говорил, что хочет освободиться и уйти в другой мир. Не помню точно, что он ещё говорил, но когда я спросила, что ему нужно от меня, он крикнул мне в трубку, что хочет покончить с собой. Я лишь успела накинуть своё пальто и помчалась к нему. Но не успела…

Немного помолчав, Виктор вновь обратился к девушке:

– Думаю, на сегодня достаточно. – Тон детектива смягчился. – Салли, идите домой, поспите немного. Слишком многое свалилось на вас этим утром.

Девушка медленно поднялась со стула и через несколько мгновений исчезла за порогом кабинета, тихо закрыв за собой дверь. Детектив остался наедине со своими мыслями. Обычный парень вдруг трогается умом… Детектив уже сталкивался с подобными случаями. Вероятнее всего Билл Свонсон всегда был тем самым безумцем, которого Салли Лэндол увидела в нём в последние дни. Такие, как он, могут долго скрывать свои проблемы с психикой. Некоторые даже всю жизнь. А музыка? Скорее всего, она стала катализатором. Картина, сложившаяся в голове детектива, была довольно ясной, хотя нескольких деталей по-прежнему недоставало.

Виктор поднялся с кресла и подошёл к крючку, на котором висел его плащ. Из кармана он вытащил коробку с диском, в другом – он нашёл зажигалку и пачку сигарет. Виктор вернулся за рабочий стол. В пачке он обнаружил одну оставшуюся сигарету. Три раза щёлкнув зажигалкой, он подкурил, а затем метким броском отправил смятую пустую пачку в мусорную корзину, стоявшую в углу кабинета. Перед ним на столе лежала коробка с диском «Cannibal Sugar». На обложке крупным планом было изображено лицо человека, раздираемое его же руками. Виктор перевернул коробку и прочитал названия песен, входивших в альбом именуемый «Твои личным миром боли».

1. Отдайся страданиям

2. Кромешная тьма

3. Повешенные

4. Наслаждение суицидом

5. Твои личный мир боли

6. Кладбище самоубийц

7. Узники плоти

8. Еда для некрофагов

Виктору стало страшно представлять содержание этих песен. В этот момент в кабинет заглянула Мэри:

– Вик, только что звонил коронер. Он просил передать, чтобы ты перезвонил ему или заглянул в морг, если есть свободное время.

– Спасибо, Мэри. Пожалуй, я наведаюсь к нему. Заодно немного прогуляюсь.

Мэри лишь улыбнулась в ответ и закрыла дверь. Виктор вновь остался в одиночестве.

V

В начале июля всегда было жарко. Но июль 1967-го был аномально жарким, даже по меркам Техаса. Обычно после девяти часов утра фермы, отрезанные от внешнего мира многими милями, выглядели заброшенными и безжизненными. Но это было не так. Их обитатели к тому времени уже успевали разобраться со своими хлопотами по хозяйству и искали укрытия от беспощадной жары в своих уединённых домах, построенных ещё до начала гражданской войны и в течение двух веков передававшихся от родителей к их детям. Ферма семьи Картер была именно такой. Дом и владения имели свою многолетнюю историю, связанную с историей семьи, а фамилия Картер когда-то была весьма значимой в этих краях. У границы обширного кукурузного поля, которым заканчивались их владения, брал своё начало густой лес. Его пересекала река, прозванная старыми Техасцами «Змейкой». В самой чаще леса, в низине, Змейка мельчала, и то место могло показаться раем в условиях невыносимой жары. От воды исходила лёгкая прохлада, а нависшие над ней ветви высоких деревьев укрывали от палящего солнца. В низине нашёл свой приют маленький мальчик.

Каждое утро семилетний внук Рональда Картера совершал несколько сотен шагов по узкой тропинке, проходящей через кукурузное поле, и ещё столько же через непроходимый на вид лес. Мальчику нравилась его «низина». Там было прохладно и тихо. Настоящее место спокойствия. Можно было просто сидеть, погрузившись в свои мысли и мечты, а можно было наслаждаться тишиной, нарушаемой лишь звуками природы, например течением воды и пением птиц.

Впервые мальчик увидел эту реку на карте западного Техаса, которую показал ему дедушка. Тогда он сказал своему внуку: «Видишь, малыш, эту реку? Наши прадеды назвали её «Змейкой». Потому что она течет по лесу, извиваясь, словно змея, ползущая в траве». Ещё Картер дал наказ своему внуку, никогда не ходить в тот лес в одиночку, ибо нет гарантий, что найдёшь дорогу обратно. Но шестилетнего любопытного мальчугана предостережение не остановило. Уже на следующий день он перешагнул границу кукурузного поля и оставил ферму своего деда позади. Мальчик не заблудился. И даже более того, он нашёл «низину», то самое место, которое стало ему укрытием от сурового внешнего мира и от всего зла, что в нём обитает. Увидев «низину» в первый раз, мальчик был очарован её красотами, хотя пейзаж был и не столь красочным. Наверное, детские впечатлительность и фантазия сыграли в этом немалую роль. Проведя там несколько часов и вернувшись уже под вечер, он получил взбучку от своего деда за то, что нарушил указ. Но это не остановило мальчика и на следующий день. Вскоре Рональд и Дэби Картеры уверились в том, что с их внуком в лесу ничего страшного не приключится, хотя и продолжали каждое утро твердить ему об осторожности.

Субботу 5-го июля 1977-го он запомнил надолго. Прошло чуть больше года с того момента, как внук Картеров обнаружил «низину». Часы показывали всего 9:30, а жара уже была едва выносимой. После завтрака каждую субботу, по традиции, Рональд и Дэби уезжали в город по магазинам. Мальчик медленно брёл по узкой тропинке через кукурузное поле. Он слышал отдаляющееся тарахтение старого дедушкиного пикапа. Мальчик знал, что они вернутся чуть позже полудня и привезут ему из города каких-нибудь сладостей. Так было всегда, даже если их внук успевал провиниться незадолго до этого.

Он пересёк поле и солидную часть леса, а затем спустился к «Змейке». Каждое возвращение в «низину» было приятным, словно возвращение домой после длительного отсутствия. Мальчик присел на траву в паре шагов от воды. Как обычно он сделал глубокий вдох, чтобы как следует глотнуть свежего прохладного воздуха, и отпустил свой разум в полёт, навстречу мечтам. Но мечты довольно часто прерывались мыслями о не самой приятной действительности. Рассуждения эти были детскими, но всё же серьезными.

Для семилетнего ребёнка семья – это целый мир. Грустно видеть, как этот мир разваливается у него на глазах.

Всё началось с его матери. Люсия страдала приступами параноидной шизофрении. Её сына эти приступы часто пугали, но не потому, что Люсия становилась агрессивной. Она просто становилась другой. Любящая мать, словно куда-то уходила, а её место занимала другая странная женщина не из этого мира. Муж Люсии отказался терпеть «её закидоны», как он их называл, и ушёл от семьи. Всё, что он оставил сыну, это свою фамилию.

Тогда родители Люсии забрали дочь и внука к себе, на ферму Картеров. После ухода мужа приступы Люсии участились. Но Дэби говорила, что любовь и забота излечат её дочь. Ведь больна была душа, а не тело. И любовь – лучшее душевное лекарство. Она оказалась права. В декабре 1966-го Люсия Картер чувствовала себя отлично, наконец избавившись от приступов помутнения. То Рождество, встреченное на ферме, в тёплом семейном кругу, было лучшим для всего его членов. Тем не менее, через несколько месяцев с ней случилось ещё два приступа, один – в феврале, второй – в апреле. Но они были не столь тяжёлыми как раньше. В остальном же состояние Люсии было удовлетворительным. Она проводила много времени со своим сыном и помогала родителям заниматься фермерскими делами.

Тем субботним утром она проспала завтрак. Она продолжала спать, когда её родители направлялись в город на своём стареньком пикапе, а её сын мечтал и наслаждался прохладой, сидя у реки в своей «низине». В этот очередной жаркий день он мечтал о том, что когда вырастет, станет врачом. Врачом, который будет лечить болезни, вроде той, которой страдала его мама. Он просто соберёт всех больных вместе и окружит их заботой. Ведь, по словам его бабушки, забота и любовь – лучшее лекарство для человеческой души. Мечта была по-детски глупой, но именно это делало её такой забавной и милой. Потом мальчик подумал о своём отце, который тоже был врачом. Он лечил зубы. Мама всегда говорила, что папа – дантист, но раньше мальчик постоянно забывал это слово, потому что оно казалось ему сложным и невероятно мудрёным. Мальчик часто задавался вопросами о том, помнит ли отец своего единственного сына, где он сейчас, и жив ли вообще… Ещё он надеялся, что однажды отец появится на пороге дедушкиного дома, попросит прощения у мамы, а она простит его, и все они заживут счастливо на ферме Картеров большой дружной семьёй. Однако один день сменялся другим, этого не происходило, но надежда в детском сердце не угасала.

Мальчик не знал, сколько времени прошло с его прибытия в «низину», но он понял, что пора идти. Каждую субботу, когда бабушка с дедушкой уезжали в город, мама затевала домашнюю уборку. Ей в любой момент могла понадобиться помощь сына. Он поднялся на ноги, обвёл взглядом «низину» в знак прощания и отправился в путь. Дойдя до старейшего дуба, который служил неким ориентиром, мальчик не пошёл прямо обычным путём, а повернул на восток, решив сделать небольшой крюк и заодно прогуляться. По дороге он нашёл длинный прутик и начал размахивать им, воображая себя средневековым рыцарем с мечём в руке. Лес стал зловещим пристанищем для чудовищ. Вскоре он вышел на «мёртвое» поле. Когда дедушка впервые рассказал о нём, мальчик испугался. Но Рональд Картер лишь улыбнулся и успокоил внука, сказав, что поле называется «мёртвым» не потому, что на нём живут призраки, а потому, что земля там давно утратила своё плодородие и превратилась в бесполезный участок. Там росла лишь пожелтевшая на солнце трава, доходящая семилетнему ребёнку почти до пояса. Пройдя по «мёртвому» полю и разобравшись с призраками, которые были рождены детским воображением, молодой рыцарь шмыгнул в высокие заросли кукурузы. Но это были не кукурузные стебли, а великаны, пришедшие захватить королевство, что защищал рыцарь. Мальчик шёл, прорубая ряды «кукурузных великанов» своим мечём-прутиком, и вскоре вышел на ту узкую тропинку, по которой он ходил почти каждый день вот уже второе лето подряд. На полях царила тишина, если не брать во внимание стрекот кузнечиков. Бабушка всегда говорила, что они стрекочут к дождю, но зелёные насекомые делали это каждый день, а дождя не было уже пару недель. Мальчик медленно брёл по тропинке, украшая скучную реальность своим воображением. Он чувствовал себя рыцарем, возвращавшимся в родной замок с прекрасными новостями о великой победе над армией злобных великанов. Из мира фантазий его вернул внезапно раздавшийся резкий пугающий звук. Звук выстрела.

На протяжении многих лет он часто вспоминал тот день. И каждый раз, намертво врезавшийся в память, звук выстрела заставлял Виктора вздрагивать. Как и сейчас. Покинув свои мысли, детектив вернулся в пыльный кабинет. Его последняя сигарета была докурена, а ещё дымящийся окурок прибывал в пепельнице. Виктор опустил глаза. Перед ним, на столе, лежал диск «Cannibal Sugar». Недолго раздумывая, он убрал диск в ящик стола и поднялся с кресла. Виктор снял плащ с крючка, вышел из кабинета и хотел направиться прямиком к выходу, но вместо этого подошёл к рабочему месту Мэри. Она оторвалась от экрана монитора и взглянула на детектива своими прекрасными большими зелёными глазами.

– Мэри, я направляюсь в морг. Ты не могла бы найти для меня кое-какую информацию касательно этого дела о самоубийстве?

– Да, конечно.

– Отлично. Узнай, пожалуйста, наблюдался ли Билл Свонсон в каких-либо психиатрических заведениях. И найди информацию о рок-группе именуемой «Cannibal Sugar».

– Будет сделано, детектив. – Мэри вновь одарила Виктора милой улыбкой и уткнулась назад в экран монитора.

Виктор кивнул и молча удалился.

VI

Денёк выдался тёплым, и тёмно-бежевый плащ Виктору пришлось всю дорогу таскать в руках. Здание морга располагалось недалеко от департамента полиции города Вест-Фронтир. Дойти от своего кабинета до лаборатории Джона детектив Стабс мог за десять минут, но в этот день времени ушло чуть больше, так как Виктор шёл медленным прогулочным шагом. Выходя из пыльного офиса на свежий воздух, он каждый раз закуривал сигарету. И в этот раз по привычке он начал шарить по карманам, но вспомнил, что докурил последнюю сигарету несколько минут назад. До ближайшего магазина пришлось бы топать целый квартал. Виктор начал курить давно и не думал о том, сколько сигарет выкурил за эти годы. Цифры могли быть пяти или даже шестизначными. Но он знал одно – однажды это его убьёт. Если, конечно, раньше он не словит пулю от какого-нибудь барыги, толкающего наркоту в трущобах западной части города. Мысли о смерти его никогда не пугали. Может, потому что Виктор осознавал её неизбежность, а может, потому что постоянно сталкивался с ней на работе, и смерть для него превратилась во что-то обыденное. Вне работы ему тоже приходилось иметь дело со смертью. Виктор потерял немало близких людей. Впервые это случилось, когда он был семилетним мальчуганом с фермы Картеров. Тот самый первый раз был для него тяжёлым. Он заставил Виктора быстро повзрослеть и отказаться от своих грёз.

Детектив Стабс добрался до парадного входа и вошёл в приемную. Помещение пустовало. Лишь потом детектив заметил девушку, сидящую за стойкой в регистратуре. Она что-то быстро записывала. Потом зазвонил телефон, девушка подняла трубку: «Городской морг. Я вас слушаю». Виктор разглядел её лицо. На вид не особо симпатичная, в очках, с неправильным прикусом. Возможно, детектив уже видел её здесь и раньше, но он никогда не запоминал лица людей, чьих имён не знал. Девушка перекинулась парой слов с человеком на другом конце провода и положила трубку. Виктор попал в её поле зрения:

– Детектив Стабс, добрый день. – Она знала его, значит, их встреча была не первой. – Доктор Вейлонд ждёт вас в лаборатории. Пойдёмте, я провожу.

– Спасибо, не стоит. Я был здесь уже не один десяток раз и знаю дорогу.

– Хорошо. – Девушка зарылась обратно в свои бумаги.

Виктор шёл по коридору и думал о том, как же было здесь тихо. Может, именно этим объяснялась любовь Джона Вейлонда к своей работе. Он был славным малым. Весёлым, дружелюбным человеком и отличным, внимательным к деталям патологоанатомом.

Наконец детектив добрался до лаборатории. Джон стоял перед раковиной и мыл инструменты. На нём ещё были надеты перчатки и заляпанный кровью фартук.

– А вот и ты Вик, проходи.

Виктор подошел к операционному столу и взглянул на тело, лежащее под белой простыней:

– Это он?

– Да. Я только что с ним закончил. – Джон закрыл воду, стянул перчатки и отправил их в контейнер для мусора.

– Обнаружил что-нибудь интересное? – Виктор посмотрел на своего старого друга, который в своей рабочей одежде выглядел немного забавно.

– О да. На мой взгляд, это очень интересно. – Невысокий толстячок, уже в возрасте, в развалку, но довольно шустро подошёл к столу с рабочими инструментами, назначение которых Виктору было не известно.

Джон взял со стола маленький пакетик для улик и передал его детективу. В пакетике лежало отколотое горлышко тёмно-коричневого цвета, которое Джон обнаружил в спальне Свонсона.

– Ты показывал мне его сегодня утром. – Виктор внимательно разглядывал улику.

– Да. А ещё я сказал, что не нашёл других осколков. Так вот, они обнаружились при вскрытии.

– При вскрытии? – Виктор удивлённо взглянул на Джона и вернул ему пакетик.

– Парень действительно покончил с собой. Перед смертью покойный не принимал никаких химических веществ, ничего такого я в его организме не обнаружил. Он сделал это довольно необычным образом. – Джон глубоко вздохнул.

– Насколько необычным? – Спросил Виктор.

– Он проглотил все осколки. Полость рта и пищевод сильно изрезаны. В желудке много стекла. Один же самый крупный осколок застрял у него поперек горла. Я полагаю, именно это стало причиной смерти.

– Господи, это просто ужасно.

– Ты прав, Вик. – Джон продолжал вертеть в руках пакетик с недавно найденной уликой. – За тридцать лет работы я повидал множество искалеченных тел, и выглядели они куда страшнее, чем это… Но мысль о том, что человек сам обрёк себя на столь мучительные страдания, повергает меня в ужас.

Виктор молчал. Джон посмотрел на него грустным уставшим взглядом:

– Одно я могу сказать с уверенностью – это была очень нелёгкая смерть.

VII

Виктор вернулся в офис. На втором этаже департамента уже кипела работа. Сотрудники отдела полиции с занятым видом выполняли свои задания, бегали туда-сюда, вновь возвращались на свои места, перебрасывались с коллегами короткими фразами. В первой половине тут нельзя было увидеть сотрудника, занимающегося бездельем. Перебивающие друг друга телефонные звонки, стук пальцев по клавиатурным клавишам, шелест бумаги, проезжающие за окном автомобили – всё это сливалось в утомительную какофонию, характерную для любого подобного места. Вся эта офисная суета наскучила Виктору за те годы, что он провёл на службе в полиции. Сейчас он просто хотел закрыться в кабинете, спокойно посидеть, поразмыслить над делом. Возможно, даже немного подремать. Между детективом и его незатейливой идиллией оставалось всего несколько шагов, когда Виктора в очередной раз окликнул голос Мэри. Будь это чей-либо другой голос, он просто сделал бы вид, что не расслышал и скрылся за дверью с надпись «детектив Стабс». Виктор взглянул на неё, ожидая, что Мэри жестом руки попросит подойти к её столу, но она лишь громко заявила, что комиссар хотел лично повидаться с детективом Стабсом. Виктор ответил Мэри кивком и направился в другой конец офиса, где располагался кабинет комиссара.

Комиссар Джейсон Уильямс, прослуживший в отделе полиции Вест-Фронтира больше сорока лет, как обычно восседал за столом в кожаном кресле. В его зубах дымилась сигарета, перед глазами лежал свежий номер «Дейли ньюс», опущенный взгляд бегал по строчкам небольшой заметки, расположенной в самой середине номера. Когда дверь кабинета открылась, Уильямс поднял голову. На пороге стоял детектив Стабс:

– Вызывали меня, комиссар?

– Да, Виктор, заходи и присядь.

Виктор вошёл, прикрыв за собой дверь, и сел на диван, что стоял в кабинете. Комиссар откинулся на спинку кресла, достал почти докуренную сигарету изо рта и поместил её в пепельницу:

– Виктор, ты сейчас занят делом о самоубийстве Билла Свонсона, не так ли? – Тон комиссара был спокойным и в какой-то мере доброжелательным.

– Да. – Виктор ответил коротко, не посчитав нужным добавлять какие-либо уточнения.

– Думаешь, что-то серьёзное?

– Сомневаюсь. Скорее всего, очередное обычное самоубийство, как результат личных проблем.

Комиссар одобрительно улыбнулся:

– Думаю, ты прав. В подобных случаях ты ошибаешься нечасто. – Уильямс поднялся с кресла и подошёл к окну, повернувшись к Виктору спиной. – Этой ночью было совершено ограбление в западной части города, ювелирная лавка Биллборда…

Виктор ухмыльнулся:

– Старина Биллборд… За то время, что я занимаю должность детектива, его грабили уже восемь раз.

– Да. А теперь вот девятый. – Комиссар отвернулся от окна и, сделав пару шагов, присел на край стола. – Я всё ещё не знаю, кому отдать это дело.

– Я могу этим заняться. Дело о самоубийстве Свонсона вроде плёвое, так что вести оба этих дела одновременно труда не составит.

– Меня поражает твоя преданность работе, Вик. Всегда поражала. Я с самого начала хотел поручить это расследование тебе…

Комиссар сделал паузу. Виктор, молча, сидел на диване, ожидая пока Уильямс закончит.

– Но потом я подумал и решил, что у меня для тебя есть другое, более важное дело.

– Хорошо, комиссар, выкладывайте.

– Отправляйся домой, Вик. Отдохни, отоспись. Тебе это нужно. Думаю, сегодня мы справимся и без твоего участия.

– Но я отлично себя чувствую и могу продолжать работать…

– Вик, послушай меня. Тебе нужен отдых. – Уильямс произнес это медленно и четко, желая, чтобы фраза прозвучала наиболее доступно. – Хватит выматывать себя работой. Я не хочу видеть, как однажды ты сломаешься.

– Я не сломаюсь…

– Черт тебя подери, Вик! – Комиссар отпрянул от стола и подошел ближе к дивану, на котором сидел Виктор. – На подобной работе все когда-нибудь ломаются, рано или поздно. А мы не можем потерять такого ценного кадра, как ты.

Виктор промолчал, он лишь тяжело вздохнул. Комиссар обошёл свой стол и опустился обратно в кожаное кресло:

– Сейчас ты пойдёшь домой и отдохнёшь. Это мой прямой приказ. Тебе всё ясно?

Детектив Стабс поднялся с дивана и кратко ответил:

– Да, сэр.

– Вот и отлично. Можешь быть свободен.

Виктор направился к двери, но голос комиссара его остановил:

– Вик. – Детектив обернулся. – Постарайся не думать о работе. Если случится что-то действительно серьёзное, мы тебя вызовем.

Детектив Стабс кивнул и покинул кабинет. Комиссар взял в руки газету и продолжил чтение.

VIII

Электронные часы, что стояли на тумбочке рядом с телевизором, показывали 17:00. В квартире было невыносимо жарко, и открытое окно никак не меняло данную ситуацию. Виктор, развалившись, сидел на диване в изрядно помятых брюках и старой майке. Он закурил очередную сигарету. Получив выходной, детектив понятия не имел, как им распорядиться. С тех пор, как он перешагнул порог своего холостяцкого жилища, прошло уже больше трёх часов, а полезного занятия так и не подвернулось.

Задача не думать о работе казалась невыполнимой. То и дело всплывали мысли о «святоше» Билле Свонсоне, десятке осколков, проглоченных им, и его увлечение тяжёлой музыкой. В частности творчеством «Cannibal Sugar». Да, Cannibal Sugar. Виктор только сейчас вспомнил о том mp3–диске, прихваченном из квартиры Свонсона. В каком-то смысле это тоже была улика. Выпустив изо рта клуб дыма, Виктор поднялся на ноги и отправился в прихожую. Перед уходом из департамента он едва не забыл коробку с диском в своём столе, но что-то заставило Виктора вернуться за ним. Тёмно-бежевого плаща, что искал детектив, на месте не оказалось. Стабс вспомнил, что войдя в квартиру, он бросил плащ в одно из кресел. Вернувшись в гостиную, детектив изъял диск из кармана, не посчитав нужным вернуть плащ на вешалку в прихожей. Он ещё раз взглянул на обложку, на окровавленное лицо и безумный взгляд, изображённые там. Вытащив диск из коробки, Виктор направился к полке, где стояла его дешёвенькая старая стереосистема. Он уже вставил диск в дисковод и хотел было нажать кнопку play, когда его внимание привлекла запылившаяся рамка для фотографий, лежавшая лицом вниз на той же полке, рядом со стереосистемой. Виктор взял её в руки.

На фотографии были запечатлены два счастливых человека. По крайней мере, счастливых на тот момент, когда был сделан снимок. Вик, совсем ещё молодой, с улыбкой на лице, не поросшим щетиной, и без этой усталости в глазах. Шерри в его объятиях, её длинные прямые русые волосы, её белоснежная улыбка, счастливый взгляд… «Боже, как давно это было», – подумал Виктор. Время, когда он был по-настоящему счастлив рядом с ней. Но не ценил этого. Виктор Стабс всего себя отдавал работе в полиции. «Шерри. Каким же я был идиотом». Если бы он только знал, если бы проводил больше времени с ней, а не на службе… Возможно, всё было бы иначе. Но тогда ему было плевать. В первую очередь он был полицейским. И она не выдержала. «Такая жизнь не для меня, Вик» – сказала она и ушла.

Воспоминания из той далёкой, счастливой, будто совсем иной жизни на несколько минут унесли его прочь от суровой реальности, что стала результатом его собственного выбора. Он очнулся словно ото сна, вспомнив о почти потухшей, едва дымящейся сигарете в руке. Виктор вернул фотографию на её место в исходное положение и сделал то, что намеревался ранее – нажал кнопку play. Послышался звук раскручивающегося диска. Виктор отправился на кухню делать себе кофе, по дороге поместив окурок в пепельницу. Будто зарождаясь из тишины начала играть медленная спокойная, но депрессивная мелодия. Меланхоличные нотки даже чем-то зацепили Виктора. Он наполнил чайник водой из-под крана и поставил его на электроплиту. В этот момент мелодия резко прервалась диким рычащим криком:

СТРАДАЙ!!!

Затем последовала адская какофония, состоящая из барабанной долбёжки и гитарного скрежетания. Бешеный темп убавился, и к этому звуковому месиву добавился рычащий вокал:

Мы все заслужили кошмарную боль,

Изгнание в царство вечной агонии

«Господи, – пронеслось в голове у Виктора, – от такого кто угодно может спятить».

Оставь для живых

Прошлого воспоминания,

Забудь, что есть смерть,

Услышь песнь истязания

Прими в себя боль,

Кричи,

Отдайся страданиям

Среди этого чудовищного рыка Виктору удалось краем уха уловить знакомый звук, не вписывающийся в общую дьявольскую «мелодию». Такой звук издавал его радиотелефон. Виктор быстрым шагом переместился к стереосистеме, нажал кнопку STOP и попытался определить, откуда идет звук. Трубка радиотелефона, не имевшая провода, постоянно терялась где-то в квартире и могла находиться в любом самом неожиданном месте. В этот раз звук шёл со стороны спальни. «Ну конечно», – мелькнуло в голове у Виктора. Этим ранним утром он находился в постели, когда его разбудил телефонный звонок подобный этому. Трубку он нащупал на тумбочке, рядом с кроватью, а значит, она всё ещё находилась где-то в том районе. Виктор прошёл в спальню, в надежде, что человек на другом конце провода продолжит проявлять настойчивость. Всё оказалось не так-то просто. Более точно расположение источника звука удалось выяснить не сразу. На момент показалось, что звук исходит от кровати. Виктор подошёл ближе и откинул наполовину скомканное одеяло. Ничего. Потом он перевернул обе подушки. И вновь ничего. Телефон продолжал звонить и находился он довольно близко. Виктор постоял несколько секунд, а потом резко опустился вниз, прижавшись лицом к полу. Белая трубка радиотелефона лежала прямо под кроватью. Детектив взял её, нажал кнопку и поднялся на ноги:

– Алло.

– Вик, я уж было подумала, что вовсе не дозвонюсь. – Послышался в трубке голос Мэри.

– Возникли сложности. – Виктор направился в сторону гостиной.

– Сложности? О чём ты?

– Неважно.

– Ладно. Я нашла информацию, о которой ты меня просил.

Виктор пересёк половину гостиной и плюхнулся на диван:

– Отлично. Выкладывай.

– Касательно Свонсона сказать нечего. В психиатрических заведениях он никогда не наблюдался. Я связалась с его родителями. От них тоже ничего добиться не удалось. Если у парня и были отклонения, то в семье принято о них умалчивать. Кстати, Свонсоны вылетают из Дэлавера сегодня вечером, чтобы забрать тело сына. Может, ты сам с ними поговоришь?

– Думаю да. Постараюсь найти время. – Свободной рукой Виктор потянулся за пачкой сигарет, лежавшей на журнальном столике. Зубами он выудил из пачки одну из оставшихся там сигарет.

– Теперь о «Cannibal Sugar». Тут всё куда интереснее.

– Правда? – Виктор огляделся по сторонам в поисках зажигалки.

– Да. Это была группа парней из Буффало. Они играли тяжёлый металл.

– Металл? Что-то вроде Black Sabbath? – Детектив, наконец, нашарил рукой зажигалку у себя за спиной и подкурил.

– Ты отстал от жизни Вик, в мире существует музыка гораздо тяжелее Black Sabbath.

Виктор предпочёл умолчать о том, что уже успел вскользь ознакомиться с подобным творчеством:

– В общем, давай ближе к делу. – Он вытащил сигарету изо рта и выпустил клуб дыма.

– Хорошо. Они играли в жанре брутальный дэт-метал. Жанр довольно распространённый и подобных групп существует огромное множество на сегодняшний день.

– Постой Мэри, ты говоришь о «Cannibal Sugar» в прошедшем времени. Группы больше нет? – Виктор сделал еще один затяг и откинул голову на спинку дивана.

– Именно этот факт отличает группу от десятка таких же. Но давай по порядку. Она была образована в 1997-ом году. Первый альбом не сыскал популярности, хотя у него и появились свои фанаты. За три с половиной года после образования вышло ещё два альбома. Аудитория группы была очень мала по сравнению с мастерами жанра. После выхода третьего альбома группа пропала с радаров на два года. Никто не знает, где они были и чем занимались. Вернувшись «Cannibal Sugar» заявили о скором выходе своего нового, четвёртого альбома, озаглавленного как «Твой личный мир боли». – Услышав название альбома, Виктор бросил короткий взгляд в сторону своей стереосистемы. – За анонсом последовала череда смертей членов группы.

– Причины? – Виктор отправил очередной бычок в пепельницу.

– До конца не известны. В четырёх из пяти случаев установлено, что это был суицид.

– А пятый?

– Смерть пятого не доказана. Пропал без вести.

– Можно обо всём этом поподробнее?

– Конечно. Первым погиб один из гитаристов группы, Джерри Нильсон. Он облил себя бензином в гараже своего загородного домика, а потом поджёг. Его обугленное тело нашли соседи на следующее утро. Что странно, они не слышали никаких шумов и криков ночью. Несмотря на мучения, Нильсон умер молча.

В ответ на услышанное Виктор отпустил лишь короткое «хм».

– Следующим стал басист группы. Роберт Хадди. Его тело нашли в его квартире. Он задохнулся в прозрачном полиэтиленовом пакете.

– Не похоже на самоубийство. Ты уверена, что ему в этом никто не помог?

– Трудно сказать. На месте не было обнаружено следов борьбы. Даже следов присутствия кого-то постороннего. Всё выглядело так, будто Хадди надел на голову пакет, сел в кресло и сидел, пока не задохнулся.

– Довольно необычно. Кто дальше по списку?

– Стивен Брейнер, основатель и вокалист группы. По сравнению с уже названными, его самоубийство выглядело куда обычнее. Он засунул голову в духовку и включил газ. И наконец, последний, Фред Терренс, барабанщик. Приставил к виску электродрель и вогнал сверло себе в голову на несколько сантиметров.

– Это всё очень странно, Мэри. Может у них и были причины отправиться на тот свет, но зачем при этом причинять себе столько мучений? Что показало расследование?

– Ничего. Мотивы самоубийств до сих пор не раскрыты.

– А что с пятым членом группы?

– Патрик О’хара, второй гитарист. Даже если он и знал что-то, а я могу поклясться, что так и было, то молчал. Через полгода после смерти Терренса О’хара заявил, что намерен всё же выпустить четвёртый альбом группы, который по его словам был записан ещё до череды самоубийств.

– Я так понимаю, у него это вышло.

– Альбом «Твой личный мир боли» увидел свет и стал весьма популярным. При жизни группа и не мечтала о таком успехе. А спустя несколько дней после официального релиза альбома Патрик О’хара бесследно исчез. По сей день он значится без вести пропавшим.

– Да Мэри, ты была права, это действительно интересно. Мне понадобится время, чтобы переварить всё вышесказанное.

– Понимаю. Мне тоже пора. Скоро конец рабочего дня, а у меня тут полный завал.

– Ты разберёшься с ним в два счета.

– Не сомневайся, Вик. Пока.

– Пока, Мэри.

Виктор швырнул трубку телефона в кресло, стоявшее по соседству, и сменил сидячее положение на лежачее, растянувшись во весь диван. В голове, словно на параде, стали проходить друг за другом описанные сцены самоубийств. И все они, включая случай Свонсона, были связаны одной невидимой нитью. Чем больше новых элементов появлялось в этой мозаике, тем больше отсутствовавших возникало. Картина, поначалу казавшаяся незамысловатой, на самом деле была куда сложнее.

Вереница мыслей закружила детектива и потянула за собой в сон. Это был один из тех снов, после которых просыпаешься в тревоге, но не можешь вспомнить ни одной частички той сюрреалистичной комбинации образов и событий. На этот раз Виктор проснулся не после выстрела, как обычно, а после крика. Крика какой-то женщины, плавно перетекающего в телефонный звонок, вернувший детектива в реальность. Виктор поднялся с дивана и первым делом взглянул на часы. Они показывали 22:35. Виктор обнаружил трубку телефона в кресле, куда сам же её отправил несколько часов назад, и ответил на звонок. На другом конце провода послышался голос комиссара:

– Виктор, не хотелось тебя беспокоить, но сейчас ты нам нужен.

IX

Этот кошмарный день показался Салли невероятно длинным, почти бесконечным. Утро, когда она обнаружила мёртвое тело своего бойфренда, будто было неделю назад, хотя на самом деле с того момента прошло всего семнадцать часов. Однако медленно тянущиеся минуты, наполненные горем, не могли заставить Салли поверить в реальность произошедшего. Словно ребёнок она всем сердцем надеялась, что это неправда, что это плохой сон или очень жестокий, но всё же розыгрыш. Больше пяти лет они были вместе, за это время девушка успела привыкнуть к тому, что Билл всегда рядом. А теперь его нет. Совсем нет. Как будто что-то постоянное, неизменное, то, что вы привыкли видеть всю жизнь, вдруг исчезло. Как если бы луна навсегда покинула ночное небо.

За окном уже давно стемнело, а луна, которая конечно никуда не делась, испускала на землю свой тусклый свет. Салли сидела на кровати, укрыв ноги одеялом. Она больше не плакала, не могла выдавить из себя ни одной слезы, будто все они уже вышли наружу. Под светом ночной ламы она разглядывала альбом с фотографиями, на обложке которого красивым почерком было выведено два слова: «Двое. Навсегда». Салли медленно перелистывала страницы, внимательно рассматривая каждое вклеенное фото. На лице появлялась грустная улыбка, когда попадались забавные изображения их счастливой жизни. И после каждого сердце наполняла тоска по ушедшим навсегда временам. Салли дошла почти до конца альбома, её взгляд остановился на фото четырёхлетней давности. В этот момент она почувствовала, что в комнате немного похолодало, и натянула одеяло повыше, накрыв грудь. На фотографии были запечатлены они с Биллом перед зданием университета в Вермонте. На нём был тёмно-синий свитер и кепка с символикой университетской футбольной команды. Одна его рука находилась в кармане брюк, а другая обнимала Салли за талию. Девушка, что была немного ниже его ростом, широко улыбалась, положив голову ему на плечо.

Лампа, стоявшая рядом с кроватью, вдруг замигала и следом потухла совсем. Всё вокруг погрузилось во тьму. Лишь лунный свет пробивался сквозь окно. Салли протянула руку и несколько раз щёлкнула выключателем. Ничего. Видимо перегорела лампочка. Девушка отложила альбом в сторону и легла. К тому моменту в комнате стало ещё холоднее. Салли натянула одеяло до подбородка. Затем она мысленно отправилась в тот день, когда была сделана та фотография. Это был тёплый апрельский день. Они гуляли по парку, ели мороженное, вечером отправились в клуб на танцы. После танцев они ещё долго бродили по спящим улицам города. И Салли настолько углубилась в эти воспоминания, что ей показалось, будто она слышит голос Билла, зовущий её по имени. Нет. Не показалось. Салли действительно услышала своё имя, произнесённое голосом её возлюбленного. Только его голос звучал приглушённо, будто у Билла болело горло. Откуда-то вновь послышалось: «Салли». Сердце девушки бешено забилось, а от страха перехватило дыхание. По телу пошла дрожь. Она очень медленно повернула голову. Она почувствовала, как из её груди рвётся крик, но не может выйти, так как горло её сузилось до размеров игольного ушка. В тёмном дверном проеме стоял мужской силуэт. И вновь приглушённое: «Салли». Девушка собрала все свои силы, чтобы произнести лишь «Б-б-Билл?» Силуэт сделал шаг вперед. Салли увидела его, освещённого лунным светом. Да, это был её возлюбленный. Выглядел он так же, как выглядел этим утром, когда Салли нашла его на полу спальни. Голова Билла была чуть приподнята, будто он всматривался куда-то вдаль. Из его шеи торчало множество окровавленных стеклянных осколков. Салли глубоко вдохнула и задала вопрос:

– Билл? Ты… ты не умер?

Билл издал звук, отдаленно напоминающий смешок. Он подошёл ближе и присел на край кровати. От него веяло холодом. Своими стеклянными глазами он посмотрел в глаза Салли, в которых читались страх и недоумение. Билл заговорил:

– Салли, любовь моя. Там, где я побывал, нет такого понятия как смерть. Есть лишь бесконечность и наслаждение.

Девушка почувствовала, как по её лицу потекла одинокая тёплая слеза.

– Билл, это розыгрыш, да? Весь этот день, просто твой глупый розыгрыш? – Её голос дрожал и пытался сорваться на крик.

Синие губы Билла растянулись в ухмылке. Он молчал.

– Ну же, ответь мне! – На этот раз она вскрикнула.

– Моя любовь, тебе ещё столько предстоит познать. Но у тебя будет время. Много времени. Больше, чем Господь дал этому миру.

– О чём ты? – Салли заплакала. – Билл, я не понимаю. Что происходит? Я не понимаю ничего.

Билл откинул одеяло и взял Салли за руку. Девушка почувствовала, насколько холодной была его рука, просто ледяной.

– Они показали мне новый мир. – Билл говорил медленно. – Мир, где мы с тобой сможем быть вместе, вечно. И мы будем счастливы. Ты ведь хочешь этого?

Салли молча кивнула.

– Ты, наверное, думаешь, что этот мир где-то далеко, но это не так. Он рядом, всегда рядом с тобой. И вход в него может быть где угодно. – Билл поднял руку и указал на окно. Затем он поднялся с кровати и отошёл на несколько шагов. – Просто ты должна доверять мне, как доверяла всегда.

– Я доверяю. Я доверяю тебе, Билл. – Часть мозга, отвечающая за рациональное мышление, словно впала в анабиоз под воздействием воцарившегося в комнате холода. Салли будто находилась под гипнозом и была готова выполнять всё, что прикажет ей голос Билла Свонсона.

Девушка поднялась с кровати:

– Что ты хочешь, чтоб я сделала?

– Я хочу, чтобы ты сделала всего лишь один шаг.

X

Виктор прибыл ровно в 23.00. Не смотря на то, что город окутала ночная тьма, на месте было достаточно светло благодаря множеству автомобильных фар и включенным красно-синим полицейским мигалкам. Почти во всех квартирах горел свет. Жильцы с любопытством выглядывали из окон и с балконов, желая понять, что здесь делает полиция. На месте находилось четыре полицейских автомобиля и один автомобиль скорой помощи, а так же только что подъехавший старый бьюик детектива. Несколько полицейских осматривали место событий. Двое работников скорой помощи готовили носилки. Виктор вышел из своего автомобиля и направился к офицеру Кловису, с которым они же встречались этим утром в квартире Свонсона. Офицер стоял, скрестив руки на груди, и что-то объяснял молодому патрульному, а тот в ответ лишь кивал головой. Заметив детектива, Кловис хлопнул патрульного по плечу и сказал: «Всё, иди».

– А, детектив. Сколько лет, сколько зим… – Саркастично отпустил он.

– Я бы сказал вам «добрый вечер», офицер, но раз мы оба здесь, значит не такой уж он и добрый.

– Ваша правда, детектив. Думаю, вам стоит взглянуть. – Он кивнул в сторону двоих полицейских стоявших в пяти метрах от Виктора. У их ног лежало тело, накрытое белой простынёй.

Виктор подошёл к полицейским, обсуждающим что-то друг с другом:

– Можете быть свободны парни, дальше я сам.

Полицейские, ничего не ответив детективу, направились к одному из автомобилей, не прекращая своей дискуссии. Виктор опустился на корточки перед телом и откинул простыню. Он увидел девушку, которая этим утром сидела в его кабинете в паршивом настроении, но живая и здоровая. А сейчас её состоянию явно нельзя было позавидовать. Правая половина лица впечаталась в асфальт, на котором красовалось большое, почти засохшее пятно крови. Виктор поднял голову. Он заметил распахнутое настежь окно на пятом этаже, как раз над тем местом, куда приземлилась мисс Лэндол. Детектив обратно накрыл тело простынёй, поднялся на ноги и вернулся к офицеру.

– Итак, детектив Стабс, что вы думаете обо всём этом? – Спросил Кловис.

– Думаю, обычное дело. Салли Лэндол просто не смогла смириться с утратой и решила, что в ином мире ей будет лучше. Вот и всё.

– Звучит убедительно. Квартира, в которой жила погибшая, принадлежит миссис Лоил. Двое моих ребят уже там, беседуют с хозяйкой. Желаете с ней поговорить самостоятельно?

– Да. Идёмте

Они поднялись на пятый этаж. В гостиной находился один полицейский и старушка лет шестидесяти. У неё был испуганный вид. Когда Виктор подошёл к ней, полицейский отошёд в сторону, предоставив дело детективу.

– Вы Пэтти Лоил, хозяйка этой квартиры? – Поинтересовался он. В ответ старушка кивнула. – Я детектив Стабс, расскажите мне о Салли Лэндол.

Старушка заговорила испуганным настороженным голосом:

– Салли снимала у меня комнату. Она была такой хорошей девочкой. Я заботилась о ней, а она помогала мне, чем могла. За время, что она тут жила, я привыкла к ней, как к родной. А теперь… Мне даже не верится, что её больше нет. Она сегодня была очень расстроена из-за своего друга. Но пойти на такое… – Она замолчала

– Это вы обнаружили её тело?

Старушка кивнула.

– Расскажите, как это произошло.

– Сегодня я легла в постель в 21.00 как обычно. Салли в это время была в своей комнате, она вела себя тихо. Мне не спалось. В нашем доме очень тонкие стены, детектив. Мне часто приходилось слышать разговоры в комнате Салли, когда к ней приходили подруги или тот парень… Билл, кажется. И сегодня, лёжа в кровати, я услышала, как она говорит с кем-то. Но второго голоса не было. Будто она говорила сама с собой или…

– … или по телефону. – Закончил за неё Виктор.

– Один раз она что-то громко выкрикнула, но я не разобрала, что именно. Потом на какое-то время она умолкла, и вдруг я услышала ужасный крик, который резко оборвался.

Последние слова заставили Виктора вспомнить тот сон, он тоже слышал женский крик. Возможно именно этот. Но как?

– Я выглянула в окно, и внизу увидела её.

– Вы позволите нам осмотреть комнату мисс Лэндол?

– Да, конечно. Направо по коридору.

– Хорошо. К вам вопросов больше нет.

Виктор повернулся к офицеру Кловису и полицейскому, которые смиренно ждали в другом конце гостиной:

– Нужно устроить обыск. Найдите мобильный телефон мисс Лэндол.

В её комнате царил мрак. Полицейский нашарил выключатель на стене, и под потолком засветилась люстра. Это была не очень просторная спальня. Виктор подошёл к кровати. Одеяло было откинуто. Рядом на полу лежал раскрытый фотоальбом. Детектив поднял его с пола и пролистал несколько страниц. На всех фото присутствовали Билл Свонсон и Салли Лэндол. Почти на всех вместе, и лишь на некоторых порознь. Виктор закрыл альбом и бросил его на кровать. Затем он подошёл к открытому окну. В его голове уже сложилась картина того, как всё было. «Девушка подходит к окну, медленно открывает его. Хотя возможно оно уже было открыто, ведь на тот момент в спальне должно было быть жарко. Затем она взбирается на подоконник и задерживается в оконном проёме. Ей приходится пригибаться, взрослый человек даже небольшого роста не может поместиться в таком проёме в почти полный рост. Она делает глубокий вдох, закрывает глаза и шагает вперёд. Раздаётся крик (тот самый крик, из сна), резко прерывающийся шлепком». Виктор высунул голову из окна и посмотрел вниз. Работники скорой помощи уже погрузили тело на каталку и направляли её в сторону своей машины. В этот момент ему начало казаться, что сказанное им офицеру о причинах гибели Салли Лэндол было не совсем правдивым мнением. Здесь было что-то ещё. Что-то более сложное.

К Виктору обратился незнакомый голос:

– Детектив Стабс.

Виктор обернулся, перед ним стоял тот молчаливый полицейских. ОН протянул детективу мобильный телефон. Виктор взял его в руки. Красный телефон-раскладушка марки «Samsung». Детектив открыл его, нашёл в меню «список вызовов».

19.53 – Элли.

18.32 – Кирк Бронсон.

18. 10 – Мама.

16.30 – Элли.

14.00 – Миссис Свонсон.

12.25. – Дебра.

11.59. – Мама.

04.15. – Билл.

В тот момент времени, когда миссис Лоил услышала разговор в этой спальне, не было совершено звонков, ни входящих, ни исходящих. Но с кем же тогда говорила Салли Лэндол? Виктору казалось, что он знает ответ на этот вопрос. Знает, но боится себе в этом признаться.

XI

Детектив стоял на краю моста, облокотившись на перила, и смотрел вдаль. Это была тёплая, спокойная, тихая ночь. Виктор любил такие ночи. Иногда он приезжал на этот мост, что располагался над рекой Проуденс. Кроме него в это время суток на мосту больше никто не появлялся. Здесь Виктор мог подумать. Но не о том, о чём он думал, запершись в своем кабинете, или дома, лёжа в постели. Он не думал о работе. На этом мосту Виктор думал о своей жизни. О том, какой бы она могла стать, и о том какой она стала. Виктор достал из внутреннего кармана плаща значок детектива. Он не врал Нэнси, ему действительно хотелось отправить этот значок на дно реки. А ведь около десяти дет назад ради него он лез под пули, жертвуя своей жизнью, ради него он пожертвовал любовью Шерри. Виктор мог бы быть счастлив сейчас рядом с ней, но он променял счастье на эту безделушку.

Детектив держал в руке свой значок и смотрел вдаль, куда течение уносило воды Проуденса. Но он ничего там не высматривал, взгляд его был пуст. Виктор блуждал по лабиринтам собственных мыслей. После того рокового дня на ферме Картеров он долго искал своё место, и нашёл, но был слишком глуп, чтобы это понять. Теперь он вынужден мириться с тем огрызком жизни, который оставила ему судьба. Другого у него не было.

Знал ли тогда молодой Виктор Стабс, что продаёт душу дьяволу за этот значок, который вскоре станет столь тяжёлым бременем? Конечно нет, он не мог знать, что спустя несколько лет всё может перевернуться с ног на голову.

Как и в любую другую ночь, подобную этой, когда Виктор стоял на этом мосту, он не замахнулся и не швырнул что есть сил свой значок детектива, чтобы услышать, как тот плюхнулся в воду, и чтобы знать, как он пошёл ко дну. Вместо этого Виктор положил его обратно, во внутренний карман плаща, а затем направился к своему старенькому бьюику, припаркованному у обочины.

Уже было за полночь, когда Виктор вернулся домой. Перешагнув порог, он захлопнул за собой дверь, повесил плащ в прихожей и направился прямиков в спальню, скинув по дороге рубашку. Он громко плюхнулся на кровать. В голове вновь завертелись мысли, но уже другие – о Билле Свонсоне и Салли Лэндол. О самоубийстве членов Cannibal Sugar. Эти два дела наверняка были как-то связаны. Но как? Имеющихся деталей было недостаточно, чтобы дать хоть приблизительный ответ на этот вопрос. «Может, музыка ответит тебе на него», – услышал Виктор голос в своей голове, голос маленького мальчика с фермы Картеров. Он не слышал его уже много лет, и с непривычки его сердце забилось быстрее. Виктор поднялся и вышел в гостиную. Среди ночного мрака он уловил тусклое свечение. Это светился дисплей стереосистемы. Виктор, заснув, забыл её выключить днём и так же не выключил вечером, в спешке покидая дом. Он подошёл, убавил звук, чтобы соседи не закатили истерику посреди ночи, и нажал кнопку Play. Вновь зазвучала барабанная долбёжка и гитарный скрежет. Виктору показалось, что эта песня мало чем отличается от той, что он слышал сегодня днём. Вот только текст, исполняемый низким рычащим голосом, был другим.

Рождённые во тьме

Среди никого,

Мы существуем одни,

Внутри только тьма

Кроме тьмы ничего

Виктор опустился на диван, скрестив руки на груди. Идея, искать зацепки в песнях, выглядела бредовой. Мелодия, если её таковой можно было назвать, будто пыталась выдолбить дыру в голове, чтобы напрямую добраться до мозга. И казалось, что это у неё получается. Она медленно затягивала, доставляя какое-то извращённое удовольствие.

На себе её власть

Ощутишь в полноте,

Когда ты проснешься,

Когда ты поймешь,

Что один в темноте

Виктор нашёл смысл песни близким себе в данной ситуации. Он тоже был один, окружённый полуночной вязкой тьмой.

ТЬМА-А-А-А!!!

Мы были вечно её рабами.

ТЬМА-А-А-А!!!

Впереди ничего,

Лишь тьма перед нами

Детектив почувствовал, как его веки тяжелеют, как на него мёртвым грузом наваливается усталость. Виктор прилег. Это было странно, но садистская по звучанию и по смыслу композиция убаюкивала, унося за собой в другой мир. Жестокий, мрачный, холодный мир. Мир боли.

Виктор заснул.

XII

Высоко над головой висело палящее июльское солнце. Вокруг царила полуденная тишина, нарушаемая стрекотом кузнечиков. Виктор стоял на мёртвом поле. Когда-то, кажется целую вечность назад, дедушка сказал Виктору, что на мёртвом поле нет никаких призраков, и бояться нечего. Возможно, так всегда и было… Но только не сейчас… Детектив не видел их, но чувствовал. Призраки людей, чьи причины гибели некогда расследовал Виктор. И сколько же их здесь было? Десятки? Может и больше. Виктору казалось, что они стоят здесь, на мёртвом поле, и неподвижно следят за каждым его шагом. Он брёл по высокой сухой траве, доходящей ему до колен. Сейчас поле выглядело даже больше, чем некогда виделось тому маленькому семилетнему мальчику. Виктор направлялся к одинокому деревянному кресту, что стоял на другом конце. И с каждым шагом трава на пути становилась выше, солнце жарило сильнее, а стрекотание кузнечиков становилось громче, что напоминало Виктору о песнях Cannibal Sugar, в определённые моменты даже угадывались ритмы.

Наконец Виктор добрался до креста, наспех сколоченного из двух досок, на пересечении которых выделялось темной овальное пятно. Детектив пригляделся к нему и понял, что когда-то на этом месте была фотография. Фотография того, кто лежит в этой могиле. Однако Виктору не нужна была фотография, чтобы понять… Он стоит на могиле своей матери. Но почему? Почему она здесь? Неужели старик Картер собственноручно похоронил тело своей дочери на своей же ферме? Виктор отогнал прочь от себя эти мысли. Его мать была похоронена на кладбище «Сейнт Лючия» в нескольких милях отсюда. «Там лежит лишь её тело, – вновь услышал он голос семилетнего мальчика, – а твоя мать, она здесь».

Он знал, ему пора идти дальше (Пора возвращаться домой, мама ждёт). По левую руку от него, в нескольких десятках шагов, находилось кукурузное поле. Виктор направился к нему. Когда он был ребёнком, стебли кукурузы казались ему огромными, а сейчас… Сейчас ничего не изменилось… Виктор вырос, и они выросли вместе с ним. Они стали ещё огромнее. И если в семилетнем возрасте Вик входил в их ряды с храбростью, то сейчас он не мог похвастаться тем же. От гигантской стены кукурузных стеблей исходило какое-то чувство тревоги, забравшееся детективу глубоко в душу. Ему казалось, что стоит только вступить на их территорию, как они обовьют его своими длинными стеблями и разорвут на части. Но он не мог отступить. Кто-то его ждал, там, по другую сторону (Пора домой, маме может понадобиться помощь). Виктор перешагнул границу. Он медленно пробирался сквозь заросли, раздвигая руками стебли, которые на проверку оказались такими же безжизненными как и всегда. Зловещая кукуруза не пыталась его убить, но Виктор слышал шёпот. Он слышал множество голосов, но не понимал, о чём они шепчутся. Лишь изредка раздавалось чьё-то тихое хихиканье. Виктор пробирался дальше, ряды становились всё плотнее, идти становилось сложнее, поле казалось бесконечным. В голове у Виктора пронеслось, что, возможно, это ловушка, из которой он не выберется никогда, и именно поэтому он чувствовал тревогу, перед тем как войти сюда. Но шепчущиеся голоса начали утихать. Наконец они совсем замолкли, когда Виктор отодвинул последний стебель и вышел за пределы кукурузного поля. Однако увидел вовсе не то, чего ожидал. Он не увидел большого дома, принадлежащего Картерам. Перед ним расположился городской парк Вест-Фронтира. Солнечный жаркий полдень сменился сумерками.

Виктор ступил на узкую заасфальтированную тропинку, пересекающую парк поперёк от начала до конца. Он медленно брёл, осматриваясь по сторонам, но кроме высоких деревьев, густо покрытых зелёной листвой, ничего не видел. В поле его зрения попала скамейка, стоящая впереди, с правой стороны. На ней, в одиночестве, опустив голову, сидела девушка. На том расстоянии, что Виктор стоял от неё, он мог разглядеть лишь светлый цвет её волос. «Шерри?», – пронеслось у него в голове. Почему бы и нет? Возможно, это она ждала его, ждала здесь столько лет, ждала в этом парке, по которому они когда-то любили гулять вместе. Детектив прибавил ходу. И с каждым шагом девушка всё меньше походила на Шерри. Подобравшись достаточно близко, Виктор узнал Салли Лэндол. Опустив голову, она рассматривала фотоальбом, на обложке которого было написано: «Один. Навсегда». Страницы его были обклеены фотографиями, запечатлевшими моменты из жизни Виктора. Из жалкой жизни детектива. Разумеется, он никогда не делал подобных фотографий.

Салли заметила подошедшего к ней мужчину и повернулась к нему. Виктор увидел правую сторону её лица, превращённую в кашу. Эта половина была просто раздроблена. Глаз отсутствовал вовсе, отломанная половина челюсти висела на куске кожи. Грязный локон светлых волос прилип к запекшейся крови, на том месте, где когда-то была щека.

– Здравствуйте, Виктор. – Сказала она и улыбнулась левой половиной губ.

Виктор ничего не ответил ей. Не смог ответить.

– Смотрите, – продолжила она, – на этой фотографии мы с вами. – Она подняла альбом и показала Виктору. На том фото, о котором говорила Салли, детектив Стабс сидел на корточках перед её мертвым телом, накрытым белой простынёй. – Я плохо вышла на этом фото. А вот вы хорошо смотритесь. – В голосе Салли звучал игривый тон. – Такой серьезный. Мне нравится.

Виктор открыл рот, чтобы ответить что-то, но не успел сказать ни слова. Его опередил приглушённый мужской голос за спиной:

– Уж не собрались ли вы увести у меня девушку, детектив?

Виктор обернулся. Рядом стоял Билл Свонсон. Выглядел он таким, каким Виктор видел его всего лишь раз в своей жизни. Бледный, со стеклянными безжизненными глазами. Синие губы растянуты в небольшой ухмылке. Голова приподнята, горло перевязано бинтами, через которые проступали багровые кровавые пятна.

– Привет, милый! – Радостно вскрикнула Салли. Она помахала правой рукой, два пальца на которой были сломаны и просто болтались из стороны в сторону.

Билл не обратил внимания на свою подругу. Он говорил с Виктором, который в этот момент прибывал в полной растерянности и недоумении, но он не чувствовал страха.

– Они послали меня помочь вам, детектив.

– Они? Кто? – Выдавил из себя Виктор. Но Билл Свонсон словно не слышал его вопроса.

– Давайте совершим небольшую прогулку.

XIII

Мир, в котором находился Виктор сейчас, выглядел весьма странно, словно сон, однако таковым не ощущался. Время суток было привязано к определённому месту, и над мостом через реку Проуденс висела ночь. Виктор остановился. Билл прошёл на несколько шагов вперёд и обернулся к своему спутнику, лицо которого выражало помесь страха, отчаяния и смятения.

– Почему ты остановился? – В голосе Билла звучала насмешка. – Давай, идём же. Ведь это твое любимое место, ни так ли?

Через силу, жутко нервничая, словно ступая на узкий канат над пропастью, а не на широкий каменный мост, Виктор сделал первый шаг. Свонсон уже стоял у края, положив одну руку на перила, и смотрел вниз. Затем он перевёл взгляд на детектива:

– Взгляни. – Он указал рукой на воду.

Виктор подошёл ближе. Сначала он взглянул на Билла, потом опустил глаза к реке. Тёмные воды медленно несли на себе белые пятна, в которых узнавались очертания человеческих тел, словно мумии покрытые бинтами.

– Они мертвы? – Спросил Виктор.

– Нет, детектив. – Голос Свонсона стал серьёзным. – Здесь никто не мёртв.

«Но и не жив» – пронеслось в голове у Виктора. Билл кивнул, словно прочитал мысли своего собеседника и продолжил:

– Это те, кто не сопротивляется, детектив. А ты не такой, не один из них. Но всё ли дело в тебе?

– Если хочешь услышать ответы, хватит говорить загадками. – В груди Виктора закипела ярость, которую он пытался сдержать, сохранив невозмутимый вид.

Казалось, что Свонсону никакие ответы не нужны, будто он уже всё знал. Может, так и было. Свонсон стоял у края, облокотившись на перила, и неотрывно смотрел вдаль, как это часто делал сам детектив, прибывая на этом мосту в одиночестве.

– Ты ничего не решаешь. – Свонсон продолжил свой монолог, будто забыв о собеседнике. – Тебя держит кое-что. В твоём внутреннем кармане. – Он, наконец, отпрянул от перил и впился взглядом в детектива.

Виктор нырнул рукой во внутренний карман плаща и выудил оттуда значок детектива. Свонсон усмехнулся:

– Бездушный кусок металла. Но для тебя он видимо много значит, раз ты стольким пожертвовал ради него, променял жизнь на жалкое существование. Неужели ты в долгу перед этой простой безделушкой?

Виктор не знал, что ответить, да и не собирался, он, молча сверлил глазами значок, лежащий в его руке. Свонсон был прав. Билл отошёл от края моста и приблизился к детективу:

– Эта вещь, она так тяжела. – Голос его звучал медленно и спокойно. – Настолько тяжела, что ты уже устал нести её. Ты не можешь замахнуться и метнуть её туда, в тёмные воды, настолько она тяжела.

После этих слов Билл замолчал. Он развернулся и отправился дальше по мосту, пока Виктор тяжело дыша, стоял и загипнотизированный значком детектива. Свонсон удалился от него не десять шагов, затем обернулся и крикнул:

– Идём, детектив. Они ждут тебя.

Виктор быстро убрал значок обратно во внутренний карман и последовал за Биллом.

XIV

Палящий круг солнца вновь занял своё место в зените. Полдень вернулся, а с ним вернулись громкий надоедливый стрекот кузнечиков и убийственная жара. Виктор и Билл стояли у порога дома Картеров.

– Они там. – Сказал Свонсон. – Можешь не торопиться. Ты ведь здесь давно не был.

– Я видел, как этот дом превратился в кучу горящих обломков.

Дом, что с детства впечатался Виктору в память, стоял перед ним, словно и не было тех двадцати семи лет, за которые он обветшал, словно не было того пожара. Он поднял глаза и взглянув на окно второго этажа. За этим окном когда-то была его детская комната, а по соседству другое окно и другая комната. Комната его матери, комната в которой…

– Идём. – Уверенно бросил Виктор и повернул дверную ручку.

Войдя в прихожую, он остановился. Внутри дом тоже сохранил свой прежний вид. С правой стороны от входной двери расположилась просторная гостиная, на полу которой Виктор когда-то любил играть в своих солдатиков. Напротив находилась кухня и оттуда, будто всё ещё доносился запах свежеиспеченного яблочного пирога бабушки Дэби. За кухней была столовая с большим дубовым столом, за которым некогда помещалась вся семья. Ещё там стоял старый дедушкин камин. Зимними холодными вечерами Рональд Картер любил посиживать перед ним в своём кресле с чашкой чая в руке и травить внуку разные байки.

Прямо перед Виктором располагалась лестница, ведущая на второй этаж. Воспоминания резко оборвал вошедший и громко закрывший за собой дверь Билл Свонсон.

– Кажется, я заметил на кукурузном поле мальчика. – Сказал он.

– Мальчика? – Глаза детектива округлились. – Который час?

В этот момент на втором этаже раздался громкий выстрел, что даже все стёкла в доме зазвенели. Виктор вздрогнул и оцепенел, он не мог произнести больше ни слова.

– Это уже не важно. – Ответил Свонсон на вопрос детектива, о котором тот успел позабыть.

Спустя долю минуты входная дверь распахнулась, и в дом вбежал семилетний мальчик. «Мама, мама!», – кричал он, пробегая между Виктором и Свонсоном. В этот момент детектив вышел из оцепенения:

– Нет! Не ходи туда!

Но мальчик его не слышал, он быстро забежал по лестнице и помчался в комнату матери. Через мгновение раздался громкий, пронзительный детский крик.

Виктор, опустив голову и, закрыв глаза, прошептал себе под нос: «Господи».

– Хватит! Прекрати это! – Закричал он на Свонсона.

– Прекратить? – В его голосе вновь звучала насмешка. – Как я могу прекратить это, если ты сам не можешь?

Виктор тяжело дышал, он неотрывно смотрел на Свонсона наполненными яростью глазами. Билл сменил насмешливый тон на поучительный:

– Это твой мир, Виктор. Я здесь всего лишь гость.

Билл замолчал и отправился по лестнице на второй этаж. Виктор понимал, что нужно идти за ним. Идти до конца. Но изнутри его раздирало желание развернуться и бежать. Бежать прочь, пока этот странный, извращенный мир, будто выуженный из его собственного подсознания, не останется где-то позади. Виктор поборол в себе это желание и поднял ногу на первую ступень. Ещё около десятка таких же, и он уже стоял в коридоре с пятью дверями. Перед одной из них стоял Свонсон. Виктор знал, что за ней находится. Всю жизнь он боялся вновь пройти через неё. Билл приоткрыл дверь, кивнул головой в её сторону, зовя Виктора за собой, и, скользнув в небольшую щель, скрылся в комнате. «Я должен идти туда, – подумал Виктор, – по крайней мере, я уже знаю, что там меня ждёт». Наконец он распахнул дверь и вошёл. Всё было точно так же, как в тот роковой день 5-го июля 1967 года.

Перед окном в кресле-качалке, откинувшись на спинку, сидела его мать. Руки её обвисли. Рядом на полу лежало дымящееся двуствольное дедушкино ружье, которое минуту назад было приставлено к подбородку матери. От головы практически ничего не осталось, большая её часть ошмётками разлетелась по комнате. Виктор почувствовал, как перехватило дыхание, он попятился назад, но упёрся спиной в дверной косяк.

– Входи же, Виктор, не бойся. – Услышал он её голос. Но не только её. Был ещё один, мужской, грубый, более тихий голос, звучащий с голосом матери в унисон.

Детектив с силой оторвал взгляд от мёртвой, но говорящей женщины в кресле-качалке и посмотрел на Свонсона, который сидел на кровати, ранее принадлежавшей Люсии Картер. Он молчал и лишь смотрел на происходящее своими мёртвыми глазами.

– Мы ждали тебя. Знали, что рано или поздно ты придешь. – Вновь заговорила Люсия. Мужской голос, повторяющий её слова, стал немного громче.

– Знали? Мама? Но это не можешь быть ты, тебя больше нет! – Всё отчаяние, что нашлось в сердце Виктора, выразилось в этих словах.

– Больше нет. – Подтвердила она. – Но в этом мире можно найти всё. Найти через страдания. – На этот раз её голос и мужской голос звучали одинаково громко.

Виктор вновь не понимал, о чём идёт речь. Обитатели этого сюрреалистичного мира имели дурацкую манеру изъясняться загадками на грани бреда.

– В этом мире через страдания можно получить всё. – Голос Люсии умолк, остался лишь мужской голос, к которому прибавился ещё один, принадлежавший какому-то другому человеку.

– Именно поэтому Свонсон так жестоко покончил с собой? – С презрением спросил Виктор.

– Пока тело человека прибывает в агонии, душа его получает истинное наслаждение. – Мёртвая Люсия говорила с Виктором уже тремя низкими голосами. – Мы знаем, ты не понимаешь. И не поймёшь, пока не испытаешь на себе.

– Хватит! Хватит нести чушь! – Виктор кричал, его трясло от злости, страха и непонимания. – Кто вы вообще такие?

– Мы – есть этот мир. И мы же его боги. – Голосов уже звучало множество, трудно было определить, сколько именно, возможно пять или шесть. – Человек, который своевольно лишает себя жизни, закрывает своей душе путь на Небеса. Но и ад отказывается принимать её. Эти несчастные души обречены на вечные скитания в кромешной тьме. Мы создали мир, и стали в нём первыми. Мир, куда каждый может попасть по своей воле, где он сможет бесконечно переживать свои страдания и блаженствовать.

Голоса умолкли. Злость и ярость отступили, и Виктор почувствовал себя опустошённым. Он огляделся по сторонам.

– Значит, вы приберегли для меня местечко в этом своём мире. – Начал он. – Ждёте, когда я пущу себе пулю в голову или сгину в водах Проуденса. Но вам придётся ждать очень долго, всю грёбанную свою вечность. Мою душу вы не получите. Катитесь к дьяволу! – После этих слов Виктор развернулся и бросился бежать к выходу.

Он быстро спускался по ступеням и слышал позади голоса, что кричали в унисон:

– Не обманывай себя, Виктор! Однажды ты вернёшься к нам!

XV

Виктор выбежал на улицу через входную дверь. Из окна второго этажа за ним наблюдали. Кто-то принявший облик его мёртвой матери. Он побежал мимо кукурузного поля по той тропинке, что вела к лесу. За Виктором никто не гнался, но он не останавливался и не сбавлял ход. Однако силы начали покидать его, когда он добрался до границы поля. За ней начинался лес, который выглядел вовсе не таким, каким запомнил его Виктор. Не было той яркой красочной зелени вокруг. Лес стал тёмным и мрачным. Но он не был безжизненным, и речь не о птицах и мелких животных, что некогда его населяли. Виктор перешёл на быстрый шаг. Он чувствовал на себе десятки взглядов. Кто мог наблюдать за ним? Чудовища? Призраки? Мертвецы? Он не видел никого. Может они прятались за старыми гнилыми стволами деревьев, принявших жуткие причудливые формы? А может это были сами деревья, сам лес следил за ним? Неважно. Виктору хотелось лишь побыстрее выбраться из этого места. Немного отдышавшись, он вновь побежал.

Спустя некоторое время Виктор вышел к «низине». В отличие от всего остального «низина» выглядела так, как и тридцать семь лет назад. Незатейливый пейзаж всё ещё завораживал своей красотой. Вокруг было свежо и прохладно. Виктор сел на траву недалеко от воды, медленно текущей по руслу реки. Он прислушался. Тишина. Где-то недалеко щебетали птицы. Детектив Стабс будто вновь стал семилетним мальчиком, задремавшим на мягкой траве, в прохладной тени деревьев, а всё произошедшее за эти годы оказалось всего лишь очень плохим сном. Но теперь он проснулся, а на дворе июль 1967-го года. Вик сейчас отправится домой, поможет своей маме с уборкой, а потом встретит бабушку с дедушкой, вернувшихся из города с гостинцами для внука. Детектив почти поверил в это, но чей-то голос рассеял его мечты:

– Тебе протянули руку, Виктор. Но ты ударил по ней.

Он обернулся и поднялся на ноги. Позади стоял Билл Свонсон.

– Руку, которая утащит меня в бездну этого безумия навсегда. – Уточнил Виктор. – Это они послали тебя за мной?

– Нет. Здесь никто никому не подчиняется. Я сам решил последовать за тобой. Нам ещё есть о чём поговорить. – Свонсон подошёл ближе.

– Хочешь поговорить? Сперва ответь мне на вопрос. Кто они такие?

Свонсон немного помолчал. Можно было подумать, что он колеблется, но его мёртвое лицо выражало непонятные эмоции. Всё же он заговорил:

– Не так давно они были обычными людьми, каким когда-то был я, каким являешься сейчас ты. Они отыскали путь. Путь через страдания к вечности. После смерти они стали звуками, стали своей музыкой.

– Музыкой? Эти люди, Cannibal Sugar, я прав?

– Да. Тексты их песен не так просты, как кажется. В них можно узнать про путь. Путь страданий. Он приведёт тебя сюда. А этот мир, он полностью создан звуками музыки, их музыки. Из них самих.

– Бред! Это просто полный бред! – Виктор провёл рукой по волосам и тяжело вздохнул. – Значит, это тот самый мир боли. Последнее пристанище, для самоубийц, для тех, кому опостылел мир обычный. Но я не один из них! – Он закричал. – Покажи мне выход! Я хочу выбраться отсюда!

– Ты можешь уйти. Но подумай. Ведь ты вернёшься обратно к своему дрянному жалкому существованию. Что там держит тебя?

– Не знаю. И вообще, не твоё дело. Моя жизнь может и дрянная, но зато реальная.

– Реальная? – Свонсон ухмыльнулся. – А ты уверен в этом, Виктор?

Детектив посмотрел на него удивлённым взглядом, но промолчал. Свонсон продолжил:

– Один выстрел изменил твою жизнь. Это был тяжёлый удар для семилетнего ребёнка. Уверен ли ты, что дальше всё пошло так, как ты помнишь? Возможно, все эти долгие годы ты просидел в четырёх стенах за закрытой дверью. А вся твоя жизнь – лишь порождения твоего искалеченного разума. Твой собственный мир боли.

– Хочешь сказать, я безумец, просидевший почти сорок лет в психушке? И что теперь, я должен променять одну иллюзию на другую? Пошёл ты! Пошли к чёрту! Ты, этот мир и его хозяева! Я сам найду выход отсюда!

Виктор развернулся и направился к реке. Он вошёл в холодную воду и почувствовал, как она заполняет его ботинки. Он шёл вперёд, а река с каждым шагом становилась всё глубже. Детектив Стабс продвигался уже по пояс в воде, когда услышал крик Свонсона за спиной:

– Как это типично для тебя, Виктор! Бежать от того, чего сам же желаешь! Чтобы потом страдать и жалеть себя!

Ему было плевать на слова Свонсона, он шёл вперёд. Шёл, пока вода не накрыла его с головой. Он начал опускаться ко дну. Что-то очень тяжёлое во внутреннем кармане плаща тащило его вниз. Но он не сопротивлялся. Виктор опустился на дно. Оно было мягким и удобным, как его…

Его диван. Он очнулся на собственном диване. Весь мокрый. Мокрый от пота. Часы показывали 2:46.

Эпилог

Виктор стоял на мосту посреди ночной тишины. В руке он держал бутылку виски. Выпитая четверть уже успела дать ему в голову, и детектив был немного пьян. Он не напивался с того самого дня, когда собственноручно сжёг фамильный дом Картеров восемнадцать лет назад. Одним тёплым весенним утром ему позвонил адвокат Рональда Картера и сообщил, что старый фермер преставился днём ранее, через несколько месяцев после смерти жены. Всё, что у него было, он завещал своему внуку. На следующей неделе Виктор отправился на ту самую ферму, которая теперь принадлежала ему. Но он так и не заставил себя войти в дом, где его мать покончила с собой. Виктор отправился на поиски «низины», прихватив с собой бутылку крепкого виски, купленного в городе перед поездкой. После получаса блужданий он, наконец, нашёл своё пристанище. «Низина» словно находилась вне времени. Менялись люди, менялся мир, а «низина» оставалась прежней. В тот день Виктор просидел там больше часа, почти до дна опустошив прихваченную бутылку. После долгих раздумий он сделал выбор, подкрепив его алкоголем. Виктор вернулся обратно на ферму. В сарае он нашёл пару канистр с бензином. Спустя двадцать или тридцать минут дом уже вовсю полыхал, а виновник пожара наблюдал за ним из своего автомобиля, припаркованного рядом с шоссе.

С тех пор Виктор не напивался. Но сегодня… Он просто не смог удержать себя. Слишком многое прошло через него этой ночью.

Свонсон лгал. Виктор был уверен в этом. Мост под его ногами был реальным. Бутылка в его руке тоже была реальной, И виски, что обжигало полость рта и горло, тоже было, черт подери, реальным! И пойди он сейчас в любую сторону, то не упрётся в одну из четырёх стен.

Виктор разжал пальцы, и бутылка полетела вниз, скрывшись затем в водах реки. Рука детектива потянулась под плащ. Он нащупал рукоять револьвера, торчащего из-за пояса. Виктор вытащил служебное оружие и принялся рассматривать, будто видел впервые. Металлический серебристый револьвер отразил оранжевый свет уличного фонаря. Виктор вытащил барабан. Он был полон, шесть пуль. Детектив вернул барабан на место.

Может, Свонсон был прав. Может этот мир вовсе не настоящий. Мир боли, рождённый в голове Виктора. Одна большая иллюзия. Но он сам создал его и увяз в этом мире слишком глубоко. Слишком… Уже поздно пытаться отсюда выбраться. Может где-то за пределами этой фантазии и находится реальный мир, но только в этом мире у Виктора было своё место. Он вновь вытащил из револьвера барабан и высыпал из него все патроны в ладонь. Револьвер он вернул назад, за пояс. Детектив сжал пули в кулаке, а затем отправил их вниз, вслед за бутылкой виски, на дно.

Неторопливым прогулочным шагом Виктор побрёл в сторону своего дома. Ведь через пару часов в этом месте начинался новый день.

Позволив судьбе

Сыграть свою роль,

Своими руками

Себе я возвёл

Собственный ад

В мире моём.

Я в нём страдалец,

И я в нём король

(Cannibal Sugar)