1. Стратегическое развертывание

Мобилизация, сосредоточение и выход армии на Дунай

Накануне войны Россия последовательно провела две частичные мобилизации. Первая, объявленная 1 (13) ноября 1876 г., позволила отмобилизовать 20 пехотных и 1 гренадерскую дивизии, 4 стрелковые бригады, 7 кавалерийских дивизий, Донскую казачью дивизию и 2 саперные бригады. Во время второй мобилизации, объявленной 3 (15) апреля 1877 г., было поставлено под ружье еще 7 пехотных, 2 кавалерийские дивизии и саперная бригада. По двум мобилизациям было призвано 372 тыс. солдат и унтер-офицеров. В армию влилось около 6 тыс. офицеров, а за всю войну — 11 500.

Мобилизации прошли организованно и в сравнительно короткие сроки — от 9 до 26 дней. Военно-окружная реформа, создание губернских и уездных военных управлений обеспечили заблаговременную разработку более совершенных методов мобилизационной подготовки армии и страны. Успешному ходу мобилизации способствовало также то, что справедливая борьба балканских народов против султанской Турции вызвала массовый подъем русского народа. В апреле 1877 г. министр внутренних дел A. Е. Тимашев докладывал царю: «По общему отзыву губернаторов, запасные люди собирались везде быстро и охотно; немедленно по получении сведений о призыве нижние чины спешили явиться в свои призывные пункты, пренебрегая всеми опасностями распутицы: были случаи, когда некоторые из них проходили до призывного пункта около 100 верст пешком в двое суток. Уклонившихся от явки по призыву не было». По донесению воронежского жандармского управления, «при наборе молодых солдат многие забракованные заявили желание служить добровольно, а зачисленные на службу просили об отправлении их в действующую армию».

Дунайская армия, предназначенная для действий на Балканском театре, была создана в составе четырех корпусов — 8, 9, 11, 12-го. 26 апреля (8 мая) 1877 г. в нее включили еще три корпуса — 4, 13 и 14-й. Главнокомандующим был назначен брат Александра II великий князь Николай Николаевич. Он подчинялся только царю. Начальником штаба стал генерал-адъютант А. А. Непокойчицкий, начальником артиллерии — генерал Н. Ф. Масальский, начальником инженеров — генерал А. Ф. Депп. Главнокомандующий и верхушка штаба были слабо подготовлены, что явилось немаловажной причиной многих неудач армии во время войны.

Сосредоточение войск осуществлялось с началом мобилизации. Главный штаб разработал «расписание движения войск действующей армии для сосредоточения в Бессарабии». Сосредоточение Дунайской армии планировалось закончить к 1 (13) января 1877 г., фактически же оно было завершено к 7 (19) января. По несовершенным русским железным дорогам было перевезено 254 тыс. человек, много лошадей и материальной части. Выполнение воинских перевозок почти в намеченный планом срок явилось по тому времени крупным достижением.

Во время сосредоточения Дунайской армии проводились мероприятия по упорядочению тыла и обучению войск. Организация обороны Черноморского побережья была подразделена на береговую и морскую. Первую осуществляли войска 7-го и 10-го армейских корпусов и береговые батареи, вторую — минные заграждения и суда Черноморского флота. Общее руководство обороной было возложено на командующего войсками Одесского военного округа генерал-адъютанта В. С. Семеку. Морской обороной руководил главный командир Черноморского флота и портов вице-адмирал Н. А. Аркас.

Армейские корпуса заняли всю береговую линию на восток от румынской границы. Русское командование отказалось от принципа равномерного размещения войск. Части корпусов, имея в своем составе подвижные конноартиллерийские и кавалерийские отряды, располагались группами с расчетом быстрого выдвижения на угрожаемое направление. Для непрерывного наблюдения за береговой линией и морем были развернуты армейские наблюдательные посты, связанные телеграфом с отрядами поддержки и подвижными группами, находившимися в тылу наблюдательных постов. Эшелонированное расположение войск с увеличением их численности в глубину по мере удаления от берега создавало возможность успешно бороться с крупным десантом противника.

Основным средством обороны портов — главнейших звеньев оборонительной системы побережья — являлись минные заграждения и береговые батареи. Линия минных заграждений находилась в море на расстоянии дальности действительного огня береговых батарей, что обезопасило город и порт от артиллерийского обстрела с моря. Батареи береговой артиллерии связывались телеграфом и визуальной связью со специально развернутыми на подступах к портам сигнально-наблюдательными постами. Для обеспечения точности и быстроты открытия огня береговой артиллерии акватория порта была разделена на заранее пристрелянные квадраты. На сухопутные батареи были посланы флотские офицеры, В ночное время рейды и районы минных заграждений освещались мощными прожекторами, а входы в гавани закрывались бонами. Для усиления обороны открытого со стороны моря Одесского порта были использованы обе «поповки» и подготовлены шесть плавучих батарей, а для обороны Очакова и Керчи — четыре батарейных бронированных плота.

Судовой состав обороны портов включал 14 малых пароходов, вооруженных носовыми, а также буксирными шестовыми минами, 9 паровых катеров с выдвигаемыми носовыми шестами и 8 шхун — брандвахт для проводки торговых судов через проходы в минных заграждениях. В ночное время за внешней линией минных заграждений пароходы и катера поочередно несли дежурство. При попытке прорыва противника на рейд пароходы должны были внезапно ударить вражеское судно обеими шестовыми минами. Таким образом, оборона побережья носила активный характер и основывалась на использовании позиционных и маневренных средств. Главной задачей ее было не допустить прорыв флота противника на рейд и бомбардировку защищаемого объекта. Правильный выбор сил и средств противодесантной обороны и способов их использования обеспечил устойчивость русской обороны на берегах Черного моря в течение всей войны.

Интенсивная подготовка к выдвижению русской армии к Дунаю началась еще в марте. Производились рекогносцировки маршрутов, ремонт дорог и мостов. Поскольку румынская железная дорога Унгены — Бухарест (длиной 610 км) имела ограниченную пропускную способность и не могла обеспечить перевозку всей Дунайской армии, русский главный штаб спланировал выдвижение большей части войск своим ходом. Особое внимание обращалось на правильную организацию марша. Войска заблаговременно сосредоточивались в исходных районах. Впервые для управления войсками использовался проволочный телеграф.

12 (24) апреля 1877 г., в день объявления войны, русская действующая армия перешла румынскую границу и двинулась к Дунаю. Марш был трудным. Офицер 8-го корпуса вспоминал: «Тяжело достались частям войск эти переходы; пришлось вязнуть и шаг за шагом выкарабкиваться, а для вытягивания из грязи повозок… не только припрягать в помощь лошадям волов, по и наряжать команды усталых нижних чипов… И в дальнейшем походном движении через Румынию до самого Бухареста войска были преследуемы неудачами: разлив бурных южных рек и речонок, снося, разрушая и уничтожая мосты, везде натворил столько бед, что в общем прибытие этой колонны войск к столице Румынии… запоздало почти на две недели против расчета, сделанного полевым штабом и объявленного к исполнению». Но все трудности были преодолены. К середине июня соединения и части, пройдя от 600 до 700 км, достигли назначенных им районов. Личный состав показал вполне удовлетворительную маршевую подготовку, высокую физическую выносливость.

Движение русских войск по территории Румынии проходило в должном порядке. Один из адъютантов князя Карла, Т. В. Вакареску, писал: «Русские солдаты вели себя на марше примерно, соблюдая строгую дисциплину. Национальный суверенитет, законы и порядки нашей страны не были нарушены». 25 апреля (7 мая) главнокомандующий Дунайской армией сообщал царю: «Министр румынский Братиану прибыл сегодня ко мне приветствовать от имени князя Карла и благодарить за образцовое поведение войск». Но румынские власти продолжали проводить политику нейтралитета. В ряде случаев делались даже попытки помешать продвижению Дунайской армии. «Вы не поверите, — доносил П. Д. Паренсов, — какие препятствия и антагонизм мы встречали на каждом шагу в румынских властях».

Военные действия на Балканах

Румынский же народ повсеместно приветствовал появление русских войск. Он справедливо видел в их лице своих защитников. Командиры частей отмечали это в своих кратких донесениях. Так, полковник Бискупский сообщал, что «жители относятся к войскам ласково». Полковник Рик доносил: «Местное население относится к войскам нашим весьма сочувственно». Офицер 45-го пехотного Азовского полка 17 (29) апреля 1877 г. записал в своем дневнике: «Носители г. Ясс со всем радушием оказывали свое гостеприимство и употребляли все старания, чтобы дать возможность просушить немного промокшее платье от дождя… В квартире были затоплены печи и дана солома для постелей. Несмотря на ту работу, которую имели, люди помогали обозу и артиллерии пройти через болото и выбраться на шоссе». «В Галаце отряд прошел частью городом, — говорится в одном из донесений, — никаким официальным лицом встречен не был, но население встречает войска довольно радушно». Французский консул в Яссах писал, что к русским войскам, вначале дурно встреченным румынскими властями, жители относились весьма сочувственно.

Главные силы Дунайской армии в составе четырех корпусов (8, 9, 12 и 13-го) расположились в районе Бухареста. 11-й корпус развернулся вдоль северного берега Дуная от Ольтеницы до Гирсово, а 14-й корпус — от Гирсово до Черного моря. Весь берег Дуная был занят цепью кавалерийских постов, кое-где усиленных пехотой. Подход 4-го корпуса ожидался к середине июля. Всего в Дунайской армии на 15 (27) июня 1877 г. состояло более 260 тыс. человек. Против нее находилось не более 206 тыс. турецких войск, разбросанных мелкими группами на фронте от Кюстенджи до Ниша. Главные силы находились в четырехугольнике крепостей. Следовательно, общее соотношение сил было в пользу русской армии. Оно стало еще более благоприятным после включения в состав Дунайской армии Болгарского ополчения и вступления в войну на стороне России Румынии и Черногории.

Болгарское ополчение

Объявление Россией войны Турции вызвало энтузиазм в болгарском народе. Болгарское центральное благотворительное общество (БЦБО), образованное в Бухаресте в июле 1876 г. вместо БРЦК, призвало болгарских патриотов-эмигрантов в России, Румынии и других странах, а также народные массы внутри Болгарии всемерно помогать русским войскам. Было опубликовано воззвание:

«Братья!

Народ, который борется и проливает кровь за свободу и независимость, рано или поздно восторжествует. Без жертв свободы не будет! Веками подавляемые варварским игом, как много раз в прошлом, мы восстали в минувшем году… но среди наших неописуемых тягот и страданий была надежда, нас укреплявшая. Эта ни на минуту не оставлявшая нас надежда была православной и великой Россией…

Русские идут бескорыстно как братья на помощь, чтобы совершить наконец и для нас то, что было ими сделано по освобождению греков, румын и сербов.

Болгары! Нам нужно всем, как одному человеку, по-братски встретить наших освободителей и содействовать всеми нашими силами русской армии… Наши интересы, наше будущее, само наше спасение требует, чтобы мы встали все. Отечество зовет нас к оружию».

Руководство общества звало народные массы на вооруженную борьбу в помощь русской армии, ясно сознавая, что теперь решающая роль в освобождении Болгарии от турецкого ига принадлежит русской армии, болгарские же патриоты должны содействовать ей всеми средствами.

Одним из первых проявлений русско-болгарского боевого содружества явилось образование Болгарского ополчения — добровольческой боевой единицы в русской армии. Подготовка к его созданию началась задолго до объявления войны. После подавления апрельского восстания многие повстанцы скрылись в горах Болгарии или, в связи с подготовкой войны против Турции Сербией и Черногорией, ушли в Сербию. Некоторые из них через Дунай добирались до Румынии. В пограничных районах турецкие власти совершали массовые убийства болгар. Большинство болгарских эмигрантов искало убежища в России.

Несмотря на поражение апрельского восстания, болгарские патриоты не собирались прекращать борьбу. Идея нового восстания в Болгарии нашла поддержку в БЦБО и среди русских общественных деятелей и дипломатов, поддерживавших с БЦБО тесные связи. Они работали над созданием в Сербии болгарской добровольческой войсковой единицы, которая в случае победоносного наступления сербских войск должна была пройти на территорию Болгарии и поднять там восстание. Организационную работу в Сербии осуществляло несколько болгарских революционных деятелей. Некоторые из них являлись членами БЦБО. Там находились секретарь общества Петр Енчев и член общества Олимпий Панов. В Сербии же проводил работу и Любен Каравелов.

В самом начале сербско-турецкой войны в Сербии было создано несколько болгарских отрядов, которыми командовали Панайот Хитов, Симо Соколов, Филипп Тотю, Ильо Марков, Цеко Петков и другие. Отряды вступили на болгарскую землю. В ходе войны была образована бригада из русских и болгарских добровольцев. Ею командовал полковник Медведовский. Среди командного состава были русские и болгарские офицеры. Некоторые из болгарских батальонов имели свои знамена. Численность болгарских добровольцев в бригаде составляла более 2 тыс. человек. Однако поражение Сербии в войне помешало осуществить главную цель — поднять восстание в Болгарии.

После заключения перемирия между Сербией и Турцией русско-болгарская бригада фактически распалась. Большинство болгарских добровольцев направились в Румынию и Россию. Их заветной целью было организовать болгарскую добровольческую дружину в рядах русской армии. Русский народ и командование русской армии положительно отнеслись к этой идее. За организацию болгарских добровольческих батальонов высказывались военные деятели, руководители славянских комитетов и даже некоторые члены царской фамилии.

В октябре 1876 г. главный штаб выработал Основы организации болгарских войск, где указывалось, что войска эти должны называться Болгарским ополчением. Предполагается, что Основы составил генерал Н. Н. Обручев. По плану должны были быть созданы три бригады — для действий отдельно в Западной, Средней и Восточной Болгарии; ополченские дружины намечалось использовать не в крупных сражениях регулярных войск, а чтобы оборонять «местное население от мелких частей грабителей», в качестве конвоя, ведения разведки и т. п. Из других документов полевого штаба действующей армии видно, что ополчению не была выделена артиллерия и ему предписывалось содействовать русской армии «в охране спокойствия и порядка в Задунайском крае».

По внешнеполитическим соображениям русское командование решило временно наименовать ополчение Почетным конвоем главнокомандующего русской армией. Почетный конвой формировался в составе шести пехотных дружин (трех бригад). Офицеры были из числа наиболее подготовленных, среди них и болгары, находившиеся на русской службе: подполковник Кесяков, капитан Николаев, поручики Николов, Филов, Гуджев, Шиваров, подпоручик Кисев и насколько юнкеров Одесского военного училища. Четыре врача также были болгарами — Бонев, Мирков, Вязанков и Панов.

Начальником ополчения был назначен генерал Николай Григорьевич Столетов — высокообразованный, талантливый и храбрый военный, брат известного русского ученого Александра Столетова. Генерал Столетов принял деятельное участие в защите болгар во время варварских избиений их турками в 1876 г. Он был свидетелем страданий болгарского народа еще в годы Крымской войны 1853–1856 гг., когда солдатом русской армии находился на болгарской земле у Силистрии, а после отхода русской армии стал очевидцем бегства в Россию многих болгар, у которых на их родной земле уже не было жизни из-за зверств турок. Назначение этого генерала командиром болгарских добровольцев дало положительные результаты в ходе военных действий.

Каждая добровольческая дружина состояла примерно из 930 человек. Таким образом, в трех бригадах насчитывалось более 5 тыс. человек. Окончательное формирование ополчения состоялось в Кишиневе и Плоешти (Румыния). Осенью 1876 г. в Кишиневе собралось около 700 добровольцев. Они стали ядром ополчения. Добровольцами становились как коренные жители Болгарии, так и болгары, проживавшие в Румынии и России. Иногда в день записывалось по 300 человек. Стали прибывать добровольцы из русско-болгарской бригады, хотя основная часть их оставалась в Сербии вплоть до весны 1877 г.

Под руководством русских офицеров и унтер-офицеров проводилась усиленная военная подготовка ополченцев; особое внимание уделялось стрельбе и штыковой атаке. За короткое время были достигнуты поразительные результаты, особенно если учесть, что среди добровольцев были и юноши 15–16 лет. Вооружались и содержались ополченцы за счет славянских комитетов и штаба действующей армии. Существенную помощь оказывали благотворительные комитеты болгарских обществ в Румынии и Южной России. Ополчение оснащалось главным образом ружьями Шаспо и Крнка.

17 (29) апреля 1877 г., через неделю после объявления войны, главнокомандующий действующей армией великий князь Николай Николаевич издал в Кишиневе приказ, в котором болгарская добровольческая часть уже официально именовалась не Почетным пешим конвоем, а Болгарским ополчением. В приказе говорилось: «При вверенной мне армии высочайше повелено сформировать Болгарское ополчение в составе, на первое время, шести пехотных дружин, имеющих организацию отдельных батальонов пятиротного состава и шести при них конных сотен, коим присваивается организация неотдельных казачьих сотен. Дружины называются по нумерам: дружина № 1, 2, 3, 4, 5 и 6… На сформирование дружин и сотен назначаются офицеры, унтер-офицеры, барабанщики, дружинные горнисты, ротные сигналисты и нестроевые старших званий из русских и болгар, служащих в русских войсках; остальные чины набираются из охотников болгар. Служба сих чинов в болгарском ополчении считается им за действительную службу в русских войсках со всеми ее последствиями». Однако за различные провинности и преступления ополченцы не подлежали суду по русским военным законам. Самым тяжким наказанием было исключение из рядов ополчения.

Русское командование приняло болгарское наименование батальона — дружина. Ополчение непосредственно подчинялось начальнику штаба действующей армии. Начальник ополчения получил право назначать остальных офицеров и младших командиров. Начальником штаба ополчения являлся подполковник Рынкевич. Командирами бригад были назначены полковники Корсаков, Вяземский и Толстой (родственник великого русского писателя Л. Н. Толстого), а командирами дружин — подполковник Кесяков, майор Куртянов, подполковник Калитин, майор Редькин, подполковник Нищенко и майор Беляев.

С началом войны русское командование изменило взгляды относительно задач, возлагаемых на ополчение. Стало ясно, что ополчение будет использовано не для «содействия действующей армии в охране спокойствия и порядка» в болгарских землях, а для ведения боев как регулярное соединение.

6 (18) мая 1877 г. в Плоешти ополчению было вручено знамя, сделанное гражданами г. Самара (ныне Куйбышев). Оно предназначалось апрельским повстанцам, но в связи с быстрым подавлением восстания было поднесено самарским городским головой Кожевниковым и советником Алабиным ополчению. Знамя было изготовлено из шелка красного, синего и белого цветов с образами славянских первоучителей Кирилла и Мефодия и Богородицы. Оно вошло в историю болгарского народа и русско-болгарской дружбы под именем Самарского знамени. Вручение знамени проходило очень торжественно, в присутствии главнокомандующего действующей русской армией, начальника ополчения, многих других военачальников, дипломатических представителей и болгарских общественных и революционных деятелей. Первая рота 3-й дружины стала знаменной, знаменосцем был определен унтер-офицер Антон Марчин. Впоследствии ополчению были вручены и другие знамена, но Самарское знамя сохранило свое особое значение: оно стало символом русско-болгарского боевого содружества.

По социальному составу ополчение было пестрым, но основную массу его составляли представители бедных слоев народа, участники четнического и повстанческого движения, воспитанные на идеях революционных демократов Г. Раковского, Л. Каравелова, В. Левского, Х. Ботева. В ополчение вступали и богатые болгары. Однако, принимая участие в освободительной борьбе против османских захватчиков, они, конечно, преследовали свои классовые цели, стремились идти своим путем. Партия «старых», защищающая интересы крупной буржуазии, также была сторонником освобождения Болгарии Россией, но опасалась, что те, кто с оружием в руках будут бороться за независимость страны, могут занять ее место в руководстве политической жизнью свободной Болгарии. лишь какая-то часть болгарской крупной буржуазии в Румынии и России противодействовала инициаторам создания ополчения. Так, болгарские землевладельцы в Румынии не разрешали своим батракам записываться в добровольцы. «Старые» понимали, что, насколько активнее в освободительной борьбе участвуют «молодые» — представители Ботева и Левского, настолько увеличиваются их возможности в руководстве политической жизнью страны. Крупная буржуазия считала, что освободить Болгарию должна Россия, болгарам же не нужно поднимать восстание.

Иная позиция была у представителей крупной буржуазии, обосновавшейся в Константинополе. Связанные с турецкими феодалами (многие из них являлись сборщиками податей), они выступили вообще против освобождения Болгарии. Такого взгляда придерживались Н. Михайловский, Н. Хаджиминчев и отдельные лица духовенства. Например, митрополит Григорий Доростоло-Червенский (из г. Рущука) призывал свою паству бороться против «северного врага» — России. Правда, высшая церковная власть в Болгарии во главе с экзархом Антимом I выступала за освобождение Болгарии Россией.

«Старые» из Бухареста и Одессы убеждали русские власти не доверять «молодым», так как они «нигилисты» и «авантюристы», и ратовали за образование «либерального правительства». «Старые» препятствовали набору добровольцев в ополчение, борьбе болгар против турецкой власти. Они заранее составили списки «благонадежных лиц», которых, по их мнению, можно было бы привлечь к гражданскому управлению освобожденной Болгарии. «Старые» рассчитывали захватить власть и установить консервативное правление. Реакционные круги в русском командовании и в гражданском управлении доверяли «старым», и это не давало возможности расширить базу для ополчения. Вопреки усилиям генерала Столетова и других прогрессивных командиров ополчение не смогло достичь первоначально предполагаемого состава — 20 тыс. человек.

Создание ополчения, хотя и недостаточного состава, имело положительные результаты — интенсифицировалась борьба болгарского народа против турецких поработителей. С началом военных действий болгарские ополченцы, вступив на родную землю, стали совершать легендарные ратные подвиги. В Болгарии приступили к формированию еще шести ополченских дружин, или второго ополчения (дружины № 7 — 12). В качестве основы для создания новых дружин от первого ополчения было выделено по роте. На нужды второго ополчения Московский славянский комитет отпустил 124 тыс. рублей. Некоторые дружины второго ополчения участвовали в боях или выполняли иные боевые задачи. Приток добровольцев в ополчение возрастал по мере освобождения болгарских земель русской армией, и к концу войны численность ополчения достигла 12 тыс. человек.

Болгарское ополчение, возникшее благодаря материальной и моральной поддержке русского государства, сыграло важную роль в ходе освободительной войны. Ополченцы явились достойными продолжателями борцов против турецких поработителей. Вековая болгаро-русская дружба была скреплена кровью. Ополчение стало символом братской дружбы и боевого содружества народов России и Болгарии.

Вступление в войну Румынии

С началом войны встал вопрос о военном сотрудничестве России и Румынии. Вопрос этот обсуждался еще во время переговоров о заключении конвенции от 4 (16) апреля 1877 г. На замечание советника русского посольства в Константинополе А. И. Нелидова о том, что в случае русско-турецкой войны вступление Румынии в союз с Россией и совместные действия против Оттоманской империи представляется весьма желательным и даже вероятным, Д. А. Милютин ответил: «Потому-то и предположено было заранее заключить секретную конвенцию». Румыния соглашалась на военное сотрудничество с Россией при условии предоставления ее армии самостоятельного участка фронта и полной независимости в вопросах руководства боевыми действиями. По этому поводу Милютин писал: «Войскам румынским может быть предоставлено действовать на том или другом театре военных действий, но все-таки по соглашению с главнокомандующим русской армией. Невозможно допустить, чтобы на одном театре войны войска двух государств действовали бы совершенно независимо и без связи между собой». Россия официально заявила, что располагает достаточными силами для борьбы с Турцией. Одновременно она указала, что если Румыния сочтет делом чести принять участие в войне, то русское командование готово вести ее совместно при условии оперативного подчинения румынских войск русскому штабу. Стороны не смогли прийти тогда к конкретному соглашению о боевом сотрудничестве русской и румынской армий.

После того как война стала фактом, руководящие военные круги России, включая главнокомандующего Дунайской армией, считали, что участие в ней Румынии желательно. Однако ведущие царские дипломаты и сам Александр II полагали, что русско-румынский военный союз может осложнить отношения России с Австро-Венгрией и затруднить заключение мира. По мнению царя и его ближайшего окружения, главная задача румынских войск должна состоять в обороне своей территории. Румынское правительство также высказывало известные опасения по поводу возможного вмешательства Австро-Венгрии в войну, если бы в нее вступила Румыния. В действительности такой опасности не существовало. Венский кабинет не думал нарушать Будапештское соглашение с Россией, обязывающее Австро-Венгрию соблюдать нейтралитет в русско-турецкой войне.

Однако развитие событий делало неизбежным русско-румынское военное сотрудничество. Как только турки узнали о заключении конвенции от 4 (16) апреля, они обстреляли румынские города на Дунае. Народ был возмущен варварскими действиями Порты и требовал объявления ей войны. Наконец 9 (21) мая 1877 г. под давлением народных масс румынский парламент принял декларацию о независимости страны и объявил состояние войны с Оттоманской империей. Решение это было встречено народом с воодушевлением. Рабочие, студенты и торговцы Бухареста устроили шествие с национальными флагами. Демонстранты пели «Пробудись, румын». Русский военный корреспондент Н. В. Максимов писал из Бухареста: «Ликующая толпа… двигалась по улицам, образуя шпалеры… Я чувствовал, как вся народная масса радовалась, ликовала вокруг меня спокойно и торжественно».

Вступление русской армии в Румынию и объявление последней акта о независимости было встречено враждебно в столицах западных стран. Правительства Англии, Австро-Венгрии, Германии, Франции и Италии поспешили заявить, что они по-прежнему считают Румынию вассалом Турции и что вопрос о ее независимости может быть решен лишь по окончании войны. Только Россия оценила справедливое решение Румынии, В Бухарест с отрядом русских войск прибыл главнокомандующий Дунайской армией великий князь Николай Николаевич. Представитель румынского правительства К. А. Россетти, обращаясь к русским войскам, вошедшим в Бухарест, сказал: «Ставший только со вчерашнего дня столицей независимого государства, город Бухарест гордится тем, что сегодня он открывает ворота освободителям народов Востока. Он поручил мне от его имени приветствовать тех, кто соблаговолил сделать вдвойне признательной новую и независимую Румынию».

11 (23) мая был принят закон об аннулировании дани Порте и об ассигновании на нужды армии суммы 914 тыс. лей, которую до этого Румыния ежегодно выплачивала Турции. Всего было мобилизовано до 100 тыс. человек. К военной службе привлекались все мужчины в возрасте от 21 года до 46 лет. Призывники, согласно выпавшему жребию, зачислялись или в постоянную, или в территориальную армию. В постоянной армии служили лица с 21 года до 25 лет, затем до 29 лет они числились в ее резерве. В территориальной армии действительная служба была определена в пехоте с 21 года до 27 лет, в кавалерии с 21 года до 26 лет. В резерве территориальной армии находились до 29 лет. Те, кому не выпал жребий служить в постоянной или территориальной армии, и те, кто отслужил свои сроки, зачислялись в милицию, где мужчины служили до 37 лет, а с 37 до 46 лет отбывали воинскую повинность в национальной гвардии (в городах) или в ополчении (в деревнях).

Высшим общевойсковым соединением был корпус. Он состоял из двух дивизий, артиллерии резерва (36 орудий) и полка регулярной кавалерии. В дивизию входили 16 батальонов пехоты, 8 эскадронов кавалерии и 18 орудий. Батальон насчитывал 600–800 штыков, эскадрон — 100 всадников и 20 пеших солдат. В артиллерии было 24 батареи, из 6 орудий каждая (орудия — казнозарядные производства германского промышленника Круппa). Пехота оснащалась ружьями системы Пибоди-Мартини, Дрейзе и Крнка. Вся румынская армия состояла из двух корпусов (четырех дивизий). В ней насчитывалось 58,7 тыс. человек. В состав вооруженных сил входила Дунайская речная флотилия — два парохода с 6 орудиями каждый, канонерка и несколько транспортных судов.

Большую помощь в организации румынской армии оказала Россия. В конце апреля 1877 г. в Румынию было отправлено 25 тыс. ружей Крнка, 36 млн. патронов, 20 тяжелых орудий, 12 мортир, 9 410 снарядов, 4 вагона пороха. В мае Россия предоставила Румынии заем на сумму 4 млн. лей.

Трудовые люди Румынии активно включились в борьбу за национальное освобождение, проявили высокий патриотизм, готовность принести любые жертвы ради свободы и независимости родины. Крестьяне, рабочие, служащие, ремесленники отдавали для армии все что могли при своем скудном достатке. Жители сел добровольно сдавали для войск зерно и различные продукты. Горожане отчисляли на нужды армии часть своего заработка. Женщины вязали шерстяные чулки и собирали теплые вещи и перевязочные материалы для раненых. Общая сумма народных пожертвований составила 10 млн. лей, что равнялось стоимости питания 60 тыс. румынских солдат в течение 300 дней. Основным источником снабжения армии продовольствием и фуражом были реквизиции, которые оценивались в 11 млн. лей.

Румынские войска, воодушевленные поддержкой своего народа, горели желанием в союзе с русской армией начать боевые действия против Турции. Военный представитель России в Румынии Г. И. Бобриков сообщал: «Не знаю, насколько искренни сочувственные нам заявления, но я их слышу от многих офицеров, желающих следовать на войну по нашим пятам». 1-й корпус (1-я и 2-я дивизии) румынской армии был сконцентрирован в районе г. Калафата и имел задачу оборонять участок границы от Турну-Северина до Калафата. 2-й корпус (3-я и 4-я дивизии) располагался в Южной Валахии. Его задача состояла в прикрытии Бухареста при возможном наступлении турок.

Группировка сил в Черногории

Война России против Турции открывала перед Сербией и Черногорией реальную возможность осуществить вековую мечту — завоевать независимость. Обстановка в этих странах сложилась трудная. После поражения в сербо-черногорско-турецкой войне Сербия вынуждена была в ноябре 1876 г. заключить с Турцией перемирие; к ней присоединилась и Черногория. Но напряженное положение на Балканах сохранялось, война могла возобновиться в любое время. Чтобы оказать помощь сербскому правительству, в Белград направили начальника штаба Виленского военного округа генерала А. Н. Никитина, которому было поручено всесторонне изучить боеспособность сербской армии, составить план ее реорганизации, а затем по соглашению с местными властями провести его в жизнь. Для этой цели выделялась субсидия в 1 млн. рублей. Предполагалось привлечь к работе русских офицеров, уже находившихся в Сербии добровольно, специально командируемых.

12 (24) декабря 1876 г. генерал Никитин прибыл в Белград. По его рекомендации правитель Сербии князь Милан объявил о мобилизации и направил в район Кладова около тысячи человек сербских постоянных войск и дивизию добровольцев, которые в случае возобновления военных действий по истечении срока перемирия должны были удерживать Кладов до прихода русских войск. В том районе намечалось форсирование русскими частями Дуная. Была начата подготовка переправочных средств.

Миссия Никитина, однако, не имела успеха. 16 (28) декабря перемирие Сербии и Черногории с Турцией было продлено еще на два месяца. После этого князь Милан отменил мобилизацию армии. 19 (31) декабря 1876 г. генеральный консул в Белграде A. Н. Карцов в телеграмме на имя А. М. Горчакова сообщал: «Князь Милан считает более честным отныне же заявить, что для России лучше не рассчитывать на вооруженное содействие Сербии». 21 декабря 1876 г. (2 января 1877 г.) генерал Никитин доносил в главный штаб: «Сербия воевать не желает… Считаю бесполезным дальнейшее пребывание. Никакой надежды восстановить военные силы Сербии». 16 (28) февраля Сербия заключила с Турцией мирный договор на условиях сохранения ее довоенного статуса.

Иную позицию заняла Черногория. В отличие от сербов черногорцы в войне с Турцией одержали ряд блистательных побед. Поэтому Черногория не спешила с заключением мирного договора. На переговорах, начатых 18 февраля (2 марта) 1877 г. в Константинополе, ее делегация настаивала на удовлетворении минимальных требований: присоединения к Черногории района Куч и гарантии безопасности герцеговинским беженцам при возвращении их в родные места. Турция, стремясь навязать Черногории вассальную зависимость, отказалась пойти ей навстречу. Переговоры были прерваны. Черногория оставалась в состоянии войны с Турцией.

Весть о начале русско-турецкой войны была встречена черногорцами с радостью и облегчением. Как только в столицу Черногории Цетинье дошли сведения о выступлении России против Турции, в городе поднялась стрельба из ружей и револьверов. Народ ликовал. Теперь он не был одинок в борьбе с захватчиками. 25 апреля (7 мая) на военном совете было решено воевать до формального признания Портой независимости Черногории. После окончания срока перемирия правитель Черногории князь Николай объявил о возобновлении военных действий против Турции и телеграммой уведомил об этом русское правительство. Он писал, что Черногория горда тем, что сражается на стороне России. Черногорская делегация, которая вела мирные переговоры в Константинополе, была направлена в Кишинев. Делегаты информировали русское командование о планах и целях Черногории в войне с Турцией и просили помощи в их осуществлении.

В мае 1877 г. в Черногорию в качестве военного советника был командирован полковник главного штаба А. А. Боголюбов, а также два русских артиллерийских офицера капитаны Рейслер и Циклинский с семью фейерверкерами и военный инженер Шадурский с одним саперным унтер-офицером. Черногории были подарены две 9-фунтовые и две 4-фунтовые пушки с 2 тыс. снарядов. По просьбе князя Николая русское правительство предоставило на нужды войны денежную субсидию в размере 50 тыс. дукатов в год. В Черногорию для оказания ей медицинской помощи выехал новый санитарный отряд Российского Красного Креста. В России начался сбор пожертвований в пользу Черногории.

Благодаря русской помощи Черногория укрепила свою армию. Она была немногочисленной. Страна с населением 200 тыс. человек могла выставить не более 20 тыс. солдат. Армия имела сугубо милиционный характер. В период войны в нее призывались все мужчины, способные носить оружие. Из войников (милиционеров) образовывались 2 дивизии. Каждая дивизия состояла из 2 бригад 5-батальонного состава. Наиболее прочным подразделением был батальон. Он делился на роты. Численный состав его колебался от 500 до 800 человек. Батальоны носили название той местности, где были сформированы. Основной тактической единицей являлась рота (чета), которая состояла из людей одной общины (задруги). Численный состав рот тоже не был одинаковым.

Черногорцы обязаны были являться на военную службу со своим вооружением. Оно состояло из ружья, ятагана (ханджара) и револьвера или пистолета. Ни обоза, ни интендантства черногорская армия никогда не имела. Каждый войник заботился о себе сам. Продовольствие обычно доставлялось женщинами и детьми. За пределами своей страны войники жили преимущественно за счет местного населения и отбитых у турок запасов. Забота о больных и раненых лежала на родственниках каждого войника.

Армия Черногории состояла из двух родов войск: пехоты и артиллерии. К началу возобновления военных действий в ней имелось около 40 батальонов. Артиллерия насчитывала 16 горных пушек. Основные силы армии, в которой имелось 17 тыс. войников, были сосредоточены на севере — там находилось 20 батальонов, которыми командовал Петр Вукович. Восточную границу прикрывали 6 батальонов Лазаря Сочицы, подчиненные П. Вуковичу. На южной границе располагалось 14 батальонов Боши Петровича.

Турецкое командование сосредоточило на границах Черногории три корпуса общей численностью 52 тыс. человек. Во главе их стояли опытные военачальники — Сулейман-паша, Мехмед Али-паша и Али Саиб-паша. Имея тройное превосходство в силах, турки решили вывести Черногорию из войны до того, как русская армия откроет военные действия. Наступление началось 21 мая (2 июня) с трех направлений: севера, востока и юга. Противнику удалось прорваться в глубь страны. 9 (21) июня А. С, Ионин доносил П. К. Гирсу: «Черногория находится в критическом положении. Если турки соединенными силами пойдут на Цетинье, успех их вероятен. Начальство начинает теряться. Войска дерутся хорошо, но страшно утомлены, а потери слишком значительны. Долины Белопавличей и Лукова сожжены, жители бегут в горы; бедствие большое, тем более что страна заполнена еще и герцеговинцами».

Западные государства пытались воспользоваться тяжелым положением Черногории и склонить ее к капитуляции. Но попытки поколебать мужество черногорцев и их веру в Россию не увенчались успехом. «Массы бойцов, — отмечал А. С. Ионин в одном из своих донесений, — не поддались отчаянию, хотя шли разговоры о политической коалиции против Черногории… Их отвага часто исправляла ошибки военных комбинаций и последствия политических колебаний».

Выступление Черногории на стороне России, ее мужество перед лицом превосходящих сил врага имели важное значение. Отвлекая на себя крупную группировку неприятельских войск, черногорцы ослабляли тем самым армию турок, развертываемую на Дунае. Это способствовало созданию благоприятной стратегической обстановки для открытия Россией военных действий. В свою очередь переход русской армии в наступление спас Черногорию от неминуемого разгрома. Черногорцы получили возможность в тесном боевом содружестве с русскими завершить вековую борьбу за национальную независимость своей страны.

 

2. Форсирование Дуная

Подготовка

Наступление русской армии на Балканском театре военных действий началось с форсирования Дуная. Во время прежних войн России против Турции ее войскам приходилось свыше тридцати раз преодолевать этот водный рубеж. Тогда большую помощь сухопутным войскам оказывал военно-морской флот, который защищал черноморское побережье России от ударов противника, содействовал наступлению левого фланга армии при операциях на Балканском полуострове в районе четырехугольника турецких крепостей. С конца XVIII в. и до 1856 г. России принадлежало устье Дуная, где находились две крепости — Килия и Измаил. На них базировалась Дунайская речная флотилия, позволявшая контролировать нижнее течение реки, буксировать суда с десантами войск, перевозить материалы для наводки мостов, обеспечивать переправу через Дунай как в тактическом, так и в инженерном отношении. В 1877 г. этих преимуществ уже не было. После поражения в Крымской войне Россия утратила Южную Бессарабию с устьем Дуная и лишилась возможности содержать Дунайскую речную флотилию. Правда, с отменой ограничительных условий Парижского трактата была развернута энергичная деятельность по воссозданию Черноморского флота. Но, конечно, в короткий срок решить столь сложную задачу было невозможно.

Между тем Турция к началу войны при содействии Англии создала значительный броненосный и транспортный флот. Русское командование должно было считаться с этим фактом, а также с возможностью появления в Черном море на стороне Турции английского флота, который стоял в Безикской бухте. В распоряжении противника была также весьма сильная Дунайская речная флотилия, состоявшая из 46 боевых и транспортных судов, имевшая на вооружении 77 орудий и экипаж численностью 946 человек. Флотилия в любое время могла быть усилена судами черноморской эскадры турок, базировавшейся на Сулинский рейд. Следовательно, форсирование столь крупной водной преграды, как Дунай, требовало большого искусства.

Русское командование понимало трудности, связанные с форсированием Дуная, и весьма тщательно готовилось к этой операции. Была издана «Инструкция для производства рекогносцировок по берегу Дуная». Всесторонняя разведка реки осуществлялась на широком фронте специальными группами — девятью русскими и тремя румынскими. Особое внимание уделялось району Зимницы, где планом войны предусматривалась переправа главных сил. Разведывательную группу на этом участке возглавлял полковник Д. С. Нагловский. В представленном им 21 мая (2 июня) отчете говорилось: «Выбор пункта для предстоящей переправы армии через Дунай должен обусловливаться следующими соображениями:

1) По переправе через Дунай войска должны занимать выгодное стратегическое положение, дозволяющее скорое начатие самых решительных наступательных действий.

2) Пункт, выбранный для переправы, должен отстоять от мест сборов неприятельских войск на такое расстояние, чтобы переправа значительной части армии могла совершиться раньше подхода туда турецких войск.

3) Местность, лежащая вблизи пункта переправы, должна давать возможность скрытому сосредоточению наших войск и облегчить быстроту переправы.

4) Свойства берегов Дуная должны быть выгодными в тактическом отношении».

Район Зимницы, по мнению Нагловского, полностью удовлетворял этим требованиям. После переправы войска занимали важный узел дорог, ведущих в Рущук, Тырново и через Плевну в Софию. Отсюда шло кратчайшее направление через Балканский горный хребет на Адрианополь и Константинополь в обход основных сил турецкой армии, расположенных в четырехугольнике крепостей. Местность на подступах к Зимнице позволяла сосредоточивать значительные силы войск скрытно от противника. Острова Адда и Бужиреску, разделяющие Дунай на два рукава, облегчали наводку мостов.

В то же время форсирование Дуная на этом участке представляло большую трудность. Противник имел в районе переправы 4,1 тыс. человек и 6 орудий, из них 770 человек с 2 орудиями в Систово, а 3 330 человек с 4 орудиями — у Вардама. Ближайшими резервами могли служить войска, расположенные в Тырново (4 тыс. человек), в Рущуке (21,2 тыс. человек) и Никополе (9,8 тыс. человек), находившиеся от района переправы в 50–80 км. Ширина реки достигала 700 м, а южный ее берег, занятый противником, возвышался над уровнем реки на 8— 20 м. Успех форсирования во многом зависел от быстроты и решительности действий русских войск. В целом разведка реки подтвердила правильность решения верховного командования относительно выбора пункта переправы главных сил Дунайской армии.

Инженерным обеспечением форсирования Дуная руководил начальник инженеров действующей армии генерал-майор А. Ф. Депп. Еще 26 декабря 1876 г. (7 января 1877 г.) он составил «Примерный расчет переправы войск на правый берег Дуная», где определялись силы и средства, необходимые для преодоления реки, и излагались способы действия войск. Поскольку табельного инженерного имущества было недостаточно, а изыскать на месте малые суда не удалось, было решено в Слатине на р. Ольта построить деревянные понтоны со всеми принадлежностями для двух мостов, сплавить их в Дунай и провести к месту переправы под огнем неприятельских батарей из Никополя. Эти мосты должны были служить основным средством, обеспечивающим переход через Дунай главных сил русской армии. Для переброски первых десантных отрядов намечалось использовать железные понтоны системы полковника Томиловского. Остальные силы десанта Депп предложил переправить при помощи парохода «Аннета». Этот пароход под английским флагом был захвачен русскими у Фламунды, где он с двумя буксируемыми баржами сел на мель. Противник пытался уничтожить пароход огнем артиллерии, но русские временно затопили его, предохранив от порчи машины.

9 (21) января 1877 г. командирам частей Дунайской армии был отдан приказ выявить плотников, чтобы впоследствии использовать их при изготовлении понтонов и строительстве мостов. Всего было взято на учет 1 977 человек. Одновременно производились сбор и отправка в Бессарабию из Петербурга, Одессы, Николаева и других мест материалов, необходимых для устройства мостов и бонов. Были разработаны, утверждены и разосланы в части правила содержания мостов, движения по ним войск и грузов. С целью обучения саперов и понтонеров организованы были теоретические и практические занятия. Отрабатывались упражнения по спуску понтонов на воду, перевозке десантов, наведению и разведению мостов, бросанию якорей.

К началу форсирования Дуная были изготовлены и сосредоточены в Слатпне на р. Ольта понтоны и плоты для двух мостов (172 понтона и 60 плотов). Все эти средства с погруженными на них мостовыми принадлежностями распределили на три эшелона. Общее руководство сплавом по Ольте, а затем и по Дунаю возглавил капитан 1 ранга Новосильский. Эту трудную задачу (горная река Ольта имела быстрое течение, извилистый фарватер с множеством рукавов, мелей и запруд) решили успешно. Плоты, понтоны и материалы для мостов в сопровождении двух саперных рот и моряков были отправлены из Слатины в период 10 (22) — 12 (24) июня и в ночь на 14 (26) и 15 (27) июня. Все три эшелона удалось благополучно сплавить к устью Ольты, а затем в район Зимницы.

Одной из наиболее сложных задач являлась борьба за господство на Дунае. Необходимо было уничтожить речную флотилию турок или, по крайней мере, парализовать ее активность. Турецкие корабли были рассредоточены по Дунаю следующим образом: в Сулине — 2 монитора, в Тулче — 2 броненосных корвета и канонерская лодка, в Мачине — 2 вооруженных парохода, в Гирсове— 2 канонерские лодки и вооруженный пароход, в Силистрии — вооруженный пароход, в Рущуке — 3 канонерские лодки и 2 железных баркаса, в Видине — 2 канонерские лодки и вооруженный пароход. Наличие на Дунае нескольких турецких крепостей и довольно сильной флотилии, а также возможность проникновения в реку с Черного моря отдельных турецких кораблей требовало от русского командования разработки такого плана действий, чтобы флот мог ликвидировать любую попытку противника воспрепятствовать переправе русских войск. Решение этой задачи облегчалось непродуманной дислокацией судов противника: стремление установить контроль на Дунае от Железных ворот до Черного моря (около 830 км) привело к распылению сил флотилии, в результате чего турки не смогли обеспечить достаточно устойчивого положения ни на одном из участков реки. Отряды русских моряков могли бить противника по частям.

Русское верховное командование решило путем постановки минных заграждений в устье Дуная не допустить прохода турецких кораблей в реку со стороны Черного моря. Планировалось с помощью мин изолировать отдельные отряды турецкой флотилии и при поддержке береговых батарей уничтожить их атаками катеров, вооруженных шестовыми минами. Предусматривалась постановка оборонительных минных заграждений выше и ниже переправы с расчетом не допустить к ней корабли противника. Выполняя этот план, командование начало в ноябре 1876 г. отправку моряков из Кронштадта и Николаева. В Кишиневе из них сформировали два отряда: отряд гвардейского экипажа под командованием капитан-лейтенанта Тудера (458 человек) и Черноморский флотский отряд под начальством капитана 1 ранга И. Г. Рогули (197 человек). Оба отряда подчинялись начальнику инженеров действующей армии генерал-майору А. Ф. Деппу. Отряд гвардейского экипажа предназначался для действий на Среднем Дунае, Черноморский отряд — на Нижнем Дунае. В распоряжение моряков к началу января 1877 г. поступило 14 паровых катеров, 5 ботов (из них 1 водолазный), 10 гребных катеров и 14 шлюпок. Суда прибывали из Петербурга и Николаева в Кишинев по железной дороге, откуда их направляли на театр военных действий разными способами.

Средством активной борьбы с противником на Дунае являлись шесть минных катеров. Самыми быстрыми и крупными были металлические катера «Шутка» и «Мина», имевшие скорость 14–16 узлов. Остальные давали по течению 6 узлов, против течения 2–3 узла. Ни один из них не имел артиллерийского вооружения и брони. Оснащались они шестовыми минами, а быстроходные катера, помимо шестовых, еще буксируемыми минами — «крылатками». На каждом катере было 8 мин. Заряд мины состоял из 2,5 пуда пороха. При атаке катер подходил вплотную к неприятельскому судну и ударял его шестовой миной или подводил под днище буксирную мину. Минная атака требовала от экипажа большого мужества. Отряды моряков усиленно занимались боевой подготовкой в условиях, максимально приближенных к боевым, и с учетом особенностей Балканского театра. Для совершенствования теоретических знаний в части использования минного оружия в Кишиневе были созданы минный офицерский класс и школа рядового состава.

В течение зимы 1876/77 г. и весны 1877 г. в крепость Бендеры, где был устроен минный склад, привезли 755 мин, 1800 пудов пороха и 400 пудов динамита. Одновременно доставили 330 пробковых поясов, 10 сигнальных фонарей и 10 подзорных труб. В апреле 1877 г. была сформирована специальная команда пловцов-водолазов в составе десяти матросов. Ее возглавил лейтенант М. Ф. Никонов. Главная задача команды состояла в том, чтобы подводить мины под вражеские суда в месте их стоянки, Итак, для активной борьбы с турецкой речной флотилией на Дунае русские проделали комплекс подготовительных мероприятий.

После объявления войны русские моряки приступили к постановке мин на Нижнем Дунае. Одно из первых минных заграждений, поставленное у Рени в устье р. Серет, имело целью защитить от артиллерийских обстрелов турецкими кораблями барбошский железнодорожный мост, по которому проходили составы с грузами для русской армии. Заграждения ставились с минных катеров и гребных шлюпок линиями по 5 — 10 мин, в чрезвычайно сложных условиях. Сильное течение срывало мины, поэтому минерам зачастую приходилось ставить каждую мину на 5 — 8-пудовом якоре. Заграждения создавались под прикрытием огня береговых батарей, расположенных у Рени, Барбоша и Браилова.

Находившийся у Мачина отряд турецких кораблей проявлял незначительную активность, лишь периодически обстреливал русские позиции. 29 апреля (11 мая) от навесного огня русских браиловских береговых батарей погиб броненосный корвет «Лютфи Джелиль», не имевший бронированной палубы. Он получил одновременно два попадания — из 24-фунтовой пушки и 6-дюймовой мортиры и после сильного взрыва затонул на глубине 22 м. Потопление «Лютфи Джелиль» свидетельствовало о высоком искусстве русских артиллеристов. Командованием были награждены поручик С. И. Самойло — орденом Владимира 4-й степени с мечами и наводчики рядовые Роман Давидюк и Иван Помпор — знаками Военного ордена.

Гибель «Лютфи Джелиль» произвела сильное впечатление на турок. Их флотилия отошла в глубь Мачинского рукава. Используя создавшуюся обстановку, русские моряки заградили минами северный выход из рукава, а также русло Дуная у Браилова. Турецкие корабли были изолированы. Это дало возможность установить русское судоходство на участке Рени — Браилов. Против вражеских судов, укрывшихся в Мачинском рукаве, решено было действовать минными катерами, предварительно заградив его южный выход. Вследствие недостатка мин произвели их демонстративную постановку: с катеров сбрасывались в воду мешки с песком. Это достигло цели — противник был введен в заблуждение. Атаку назначили в ночь на 15 (27) мая 1877 г. Четыре выделенных для этого минных катера в строе кильватера малым ходом вошли в Мачинский рукав. Они держались у берега, чтобы обеспечить скрытность подхода. В 2 часа 30 минут был обнаружен турецкий отряд. В середине стоял на якоре монитор «Сельфи», а по его бортам — колесный пароход «Килиджи Али» и броненосная канонерская лодка «Фехтхуль Ислам». Основным объектом атаки был монитор «Сельфи». К нему шел катер «Царевич», поддерживаемый катерами «Ксения» и «Джигит». Катер «Царевна» служил резервом. С дистанции 126 м катера дали полный ход.

Первым атаковал «Царевич» под командованием лейтенанта Ф. В. Дубасова. Он ударил своей шестовой миной в корму турецкого монитора, но тот, хотя и получил пробоину, остался на плаву. Во время атаки от всплеска при взрыве мины катер наполовину был залит водой и едва смог отойти на небольшое расстояние. Он временно лишился хода и должен был отливать воду, чтобы поднять пар в котлах. В это время к монитору подошел катер «Ксения» во главе с лейтенантом А. П. Шестаковым и ударил миной в середину корабля. Произошел взрыв, и «Сельфи» быстро пошел ко дну. После атаки катер «Ксения» оказался в тяжелом положении и едва не погиб, запутавшись винтом в снастях тонувшего корабля. Это показало, с какой опасностью связано использование шестовых мин.

Атака «Сельфи» — первый в истории военно-морского искусства успешный пример ночного группового боя минных катеров. Атака производилась под ожесточенным артиллерийским и ружейным огнем противника и свидетельствовала об исключительной выдержке и мужестве русских моряков. За потопление «Сельфи» лейтенанты Дубасов и Шестаков были награждены орденом Георгия 4-й степени. Награды получили все офицеры, участвовавшие в атаке. Нижние чины экипажей удостоились знаков Военного ордена.

Значение опыта использования нового наступательного оружия — шестовой мины не ограничивалось тактическим успехом. Гибель монитора вызвала панику среди личного состава турецкой флотилии и повлияла на весь дальнейший ход борьбы на Дунае. Корабли противника, спасаясь бегством, ушли вверх по реке под защиту орудий Силистрии. 5 (17) мая минное заграждение было поставлено у южного выхода из Мачинского рукава, а 28 мая (9 июня) — севернее Гирсово. Таким образом, весь район Нижнего Дуная от Рени до Гирсово был очищен от турок и контролировался. Всего на Дунае поставили 509 мин.

Борьба за господство на Среднем Дунае началась с выходом войск Дунайской армии к реке. Было отдано распоряжение о постройке батарей. Им ставилась задача не допустить подхода турецкой флотилии к району главной переправы и бомбардировать Рущук и Никополь, прикрывая минирование реки. Тогда же моряки по приказу Деппа приступили к устройству минных заграждений. Действовавший там отряд гвардейского экипажа был разделен на две части для одновременной постановки мин на обоих флангах намеченного участка переправы — у острова Мечка и у деревни Корабия. Попытки турок воспрепятствовать постановке минных заграждений отражались огнем береговых батарей и атаками минных катеров. Так, 8 (20) июня противник выслал вооруженный пароход, который открыл по русским минерам сильный орудийный огонь. Командир русского отряда катеров капитан 1 ранга М. Д. Новиков дал сигнал «Шутке» атаковать его. Катером командовал лейтенант Н. И. Скрыдлов. В качестве добровольца помощника минера на нем находился знаменитый русский художник В. В. Верещагин. Завязался упорный бой. Русские моряки проявили огромное мужество. И хотя им не удалось уничтожить пароход противника, они дали возможность минерам, закончить постановку заграждений. К середине июня удалось оградить минами участок главной переправы с обоих флангов. Суда противника ушли под защиту батарей Рущука. Они не рисковали больше появляться в этом районе.

Несмотря на неравенство в силах, умелое использование минного оружия позволило русским морякам овладеть рекой. Это создало выгодную обстановку для форсирования Дуная. В тех условиях мина явилась единственно доступным и мощным оборонительным и наступательным средством. Английские морские специалисты были уверены в безусловном превосходстве турецких морских сил над русскими, считая, что русские корабли в лучшем случае смогут сыграть некоторую роль в защите своих баз и берегов. Но флотилия русских минных катеров парализовала действия созданной еще в мирное время сильной речной флотилии противника.

Важным элементом подготовки форсирования Дуная являлось планирование переправы главных сил. Было решено сначала переправить передовой (десантный) отряд в составе усиленной 14-й стрелковой дивизии под общим командованием ее начальника генерал-майора М. И. Драгомирова. Для переброски выделялось 4 понтонных батальона, парк парусиновых понтонов, команда моряков в 344 человека и сотня уральских казаков — искусных гребцов и пловцов. Командир 3-й саперной бригады генерал-майор А. К. Рихтер, на которого возлагалось инженерное обеспечение форсирования, установил порядок: пехоту переправлять на железных понтонах, артиллерию и конницу — на паромах. Всего имелось 36 полуторных и 32 обычных понтона и 6 паромов. На полуторном понтоне помещалось 45 пехотинцев, на обычном — 30. В каждом батальоне выделялось по 2 обычных понтона в резерв. На них находились санитары и пловцы со спасательными кругами и тросами. Понтоны, расположенные в Зимнице, надлежало спустить на воду в протекавший южнее городка проток и по нему провести их в Дунай к пункту посадки. Затем понтоны должны были обойти с востока остров Адду и держать направление на устье ручья Текир-Дере, где намечалась высадка войск.

Переправа отряда планировалась в семь рейсов. Очередность устанавливалась специальной инструкцией, приложенной к приказу М. И. Драгомирова. На один рейс, включая выброску десанта и возвращение понтонов, отводилось два часа. В каждом эшелоне должно было переправляться по 12 рот, 60 казаков и 8 орудий. Первый эшелон составляли 2 батальона и все стрелковые роты 53-го пехотного Волынского полка, сотня пластунов, 60 казаков и горная батарея. Общая численность его — 2,5 тыс. человек. Эшелон имел задачу обеспечить высадку последующих эшелонов захватом рубежа западнее устья ручья Текир-Дере. Общая задача отряда заключалась в захвате плацдарма и обеспечении переправы главных сил Дунайской армии.

Предусматривалась артиллерийская и стрелковая поддержка десанта. Две роты 35-го пехотного Брянского полка заняли остров Бужиреску, прикрывая район посадки войск в понтоны. Остальные роты этого полка и шесть батарей 14-й и 9-й артиллерийских бригад (48 орудий) были скрытно расположены вдоль левого берега Дуная в готовности оказать содействие десанту по захвату и расширению плацдарма. Часть артиллерии выделялась для непосредственной поддержки боя пехоты на плацдарме.

Значительную роль в выполнении подготовительной работы по форсированию Дуная сыграл талантливый генерал М. И. Драгомиров, который был хорошо знаком с теорией этого вопроса. Его перу принадлежит труд «О высадках в древние и новейшие времена». Драгомиров тщательно подготовил действия своего отряда. В период 9 (21) — 12 (24) июня войска прошли основательную тренировку, включавшую отработку способов посадки в понтоны, преодоления реки, действий на правом берегу. Была проведена рекогносцировка с командирами рот 53-го пехотного Волынского полка, назначенного в первый рейс. Драгомиров на местности указал пункты посадки и высадки, путь движения понтонов и район, который предстояло занять. Большое значение имели его приказы от 4 (16) и 13 (25) июня 1877 г. Генерал правильно понимал природу боя по захвату и расширению плацдарма. Он требовал от офицеров доводить задачу до каждого солдата, которому при форсировании реки придется действовать, как правило, самостоятельно. В приказе от 4 (16) июня говорилось: «Никогда не забывать объявлять перед делом, что собираемся делать. Последний солдат должен знать, куда и зачем он идет… У нас ни фланга, ни тыла нет и быть не должно, всегда фронт там, откуда неприятель».

Все мероприятия по подготовке форсирования Дуная проводились с таким расчетом, чтобы скрыть от противника истинный замысел русского командования. Этот вопрос, будучи сам по себе очень важным, приобретал особое значение в той конкретной обстановке, поскольку правящие круги Турции, Англии, Австро-Венгрии и других стран очень внимательно следили за действиями России на Балканах. «Кишинев и вся дорога кишат… австрийскими шпионами», — писал русский полковник П. Д. Паренсов, возглавлявший контрразведку. Повышенный интерес к русской армии проявляли военные представители западных держав. Наряду с агентурными сведениями широко использовалась информация прессы. Чтобы ограничить деятельность иностранных корреспондентов, русское правительство вынуждено было обязать их «не сообщать никаких сведений о расположении и численности войск, а равно никаких предположений относительно предстоящих действий». Было сделано предупреждение, что «в случае неисполнения этого условия они будут высланы из армии». Но, несмотря на данное русским честное слово не сообщать военных сведений, корреспонденты английской газеты «Дейли-ньюс» с большой точностью приводили данные о численности и дислокации русской армии. Изучалось положение на железных дорогах. Особенно их привлекала подготовка десантных средств. В одной из корреспонденций сообщалось: «Есть четырнадцать паровых шлюпок такой величины, что легко могут переплыть Атлантический океан; две огромные баржи, семь судов меньших размеров, пять миноносных катеров». Говорилось, что русские делают промеры в реке, собрали множество плотов по течению реки Серет, построили порядочное количество понтонов. «Весь свет знает, — заключал автор заметки, — что понтоны необходимы для переправы за Дунай». Но, по его мнению, нельзя было установить, куда их отправляют.

Действенной мерой была дезинформация. Русское командование весьма широко и умело применяло ее. Например, чтобы отвлечь внимание турок от направления главного удара, в ночь на 10 (22) июня 1877 г. в районе Галаца и Браилова начал форсирование Дуная Нижнедунайский отряд (14-й армейский корпус) генерала А. Е. Циммермана. Попытка противника не допустить выхода русских войск на правый берег Дуная окончилась неудачей. Преодолев Дунай и сломив сопротивление турецких войск, оборонявшихся на южном берегу, части Нижнедунайского отряда к исходу 10 (22) июня прочно заняли Буджакский полуостров. Противник отошел к Мачину, а затем на линию Черноводы, Кюстенджи. В ходе форсирования русские солдаты проявляли мужество, решительно применяли штыковые атаки. Болгарское население восторженно встречало русских. Потери были сравнительно невелики: 7 офицеров и 132 солдата убитыми и ранеными.

Почти одновременно с форсированием Дуная Нижнедунайским отрядом был распространен ложный слух, что переправа главных сил состоится у Фламунды. Командиру 9-го корпуса генералу Н. П. Криденеру приказали начать переправу против д. Сяки (у Никополя) 15 (27) июня вечером. Русским и румынским батареям, расположенным по левому берегу Дуная, поставили задачу с 12 (24) по 15 (27) июня вести огонь по турецким позициям и крепостям. Рущук и Никополь обстреливались и днем и ночью. Здесь впервые были применены прожекторы, названные «электрическими фонарями». Особенно интенсивной бомбардировке подвергалась крепость Никополь, в районе которой демонстрировалась подготовка переправы главных сил.

Обеспечению внезапности форсирования служили также строгие меры по скрытому управлению войсками. Пункт переправы был известен очень ограниченному кругу лиц: главнокомандующему, его начальнику штаба, командиру десантного отряда. Даже царю о нем доложили только вечером 14 (26) июня, т. е. за несколько часов до начала операции. Штаб главнокомандующего преднамеренно уехал в сторону от пункта форсирования. Войска подошли к Зимнице лишь в ночь на 14 (26) июня, тщательно соблюдая маскировку. Район сосредоточения охранялся казаками.

Противник был дезориентирован. Посетивший Систово главнокомандующий турецкой армией Абдул Керим-паша, показав на ладонь, заявил окружавшей его свите: «Скорее тут у меня вырастут волосы, чем русские здесь переправятся через Дунай». Корреспондент газеты «Новое время» В. Буренин писал в дневнике: «Переправа у Систово была приведена в исполнение столь внезапно и неожиданно, что ее свидетелями оказались лишь войска, бывшие в деле. Не только турки не ожидали ее здесь, но и никто не ожидал. Даже для высших лиц в армии, говорят, она была сюрпризом… даже корреспонденты на этот раз были обмануты и прозевали главную переправу».

Сообщение об объявлении войны в Петербурге

Русская пехота

Русская кавалерия

Русские артиллеристы

Русские моряки

и военные инженеры

Прибытие первого русского отряда в Яссы

Прием волонтеров в Болгарское ополчение

Вручение Самарского знамени Болгарскому ополчению

Взрыв на турецком мониторе «Лютфи Джелиль»

Катер «Шутка» атакует турецкие корабли

Форсирование Дуная 14-й пехотной дивизией М. И. Драгомирова

Переправа русской армии через Дунай

Памятник на могиле русских воинов

Перед атакой

Бой на Систовских высотах

Встреча русских войск в Тырново

Переход русских войск через Стара Планину

Оборона Орлиного гнезда

Третий день боя на Шипке

На выручку!

Болгарские женщины разыскивают русских раненых

Отражение турецкой атаки

Переправа главных сил

Подготовительные мероприятия по форсированию Дуная на направлении главного удара завершены были к 14 (26) июня. Предназначенные для ведения наступления четыре корпуса русской армии (8, 9, 12 и 13-й) сосредоточились в районе севернее и северо-западнее Зимницы. Передовой отряд располагался у Зимницы в готовности к переправе. 11-й корпус получил задачу оборонять рубеж Дуная от Зимницы до Калараша, поддерживая постоянную связь с Нижнедунайским отрядом.

В полночь с 14 (26) на 15 (27) июня приступили к посадке на понтоны войск первого эшелона. Около 2 часов 15 (27) июня началась переправа. В темноте из-за ветра и большой скорости течения движение понтонов расстроилось, и первые роты высадились несколько западнее устья ручья Текир-Дере. Около 3 часов эшелон закончил переправу, сбив турецкое охранение, занял позицию фронтом на запад, юг и восток и с рассветом начал наступление с целью выйти на правый берег ручья.

Тем временем к месту переправы подходили турецкие войска от Вардама и Систово. Четыре орудия противник расположил на горе Тепе-Бунар, два — на восточной окраине Систово. Когда русские переходили Текир-Дере и частично вышли на высоты на восточном берегу, они были атакованы турками во фланг и тыл. Русские бросились в штыковую атаку, на помощь им подоспели шесть горных орудий. Противник был отбит, и русские заняли высоты. Но неприятель, усилившись подошедшими резервами, снова перешел в атаку и начал теснить русских к ручью. Положение переправившихся войск стало очень тяжелым. Нужна была срочная поддержка.

Прибывший в район переправы командир 8-го корпуса генерал-лейтенант Ф. Ф. Радецкий приказал переправлять остальные части отряда Драгомирова не полными эшелонами, а поротно, по мере возвращения понтонов. Место посадки войск было перенесено на 2 км вниз по реке (против устья Текир-Дере). Это ускорило переправу и обеспечило быструю поддержку первому эшелону. Попытка противника помешать переправе артиллерийским огнем также не увенчалась успехом. Русские артиллеристы с северного берега Дуная начали обстрел турецких батарей, чем сорвали намерение противника вести сосредоточенный огонь по переправлявшимся войскам. В результате активных действий к 6 часам все атаки противника были отбиты, и он вынужден был отойти. Плацдарм для высадки прочно удерживался русскими.

Форсирование Дуная русской армией

В 8 часов 30 минут подошел пароход «Аннета» с двумя буксируемыми баржами. Это судно, преднамеренно затопленное русскими у Никополя, в ночь форсирования было поднято из воды и доставлено в район переправы. Пароход вели моряки гвардейского экипажа. Переброска войск пошла быстрее, и вскоре весь отряд оказался на южном берегу Дуная. Чтобы расширить плацдарм, нужно было овладеть Систовскими высотами. Эту задачу Драгомиров возложил на 2-ю бригаду 14-й дивизии и 4-ю стрелковую бригаду. 1-я бригада 14-й дивизии обеспечивала плацдарм с юго-востока. Наступление началось около 11 часов, а к 15 часам Систово и окружающие его высоты заняли русские. В тот же день стали переправляться через Дунай главные силы русской армии. К вечеру 15 (27) июня на плацдарме находилось 29 батальонов и 30 орудий. Утром 16(28) июня русские овладели Вардамом.

После захвата плацдарма приступили к сооружению мостов. Необходимые для этого понтоны и другое имущество доставлялось от устья Ольты к Зимнице. Постройка первого понтонного моста началась 16 (28) июня и была окончена 19 июня (1 июля). Мост проходил через о. Адда и состоял из двух частей общей длиной около 1200 м. Позднее он стал называться Нижним. С 20 июня (2 июля) по нему начали переправляться войска и военные грузы. Второй мост, выше первого, строился с 16 (28) июня, а 29 июня (11 июля) вступил в строй. Его назвали Верхним. Мост, проходивший через острова Бужиреску и Адда, состоял из трех частей общей длиной свыше 1200 м. Наводка мостов обеспечила быструю переброску на плацдарм главных сил Дунайской армии.

Операция по форсированию Дуная явилась достижением военного искусства. Ее опыт длительное время служил примером при изучении методов преодоления крупных водных преград. Успех операции был достигнут благодаря правильному выбору района форсирования реки, тщательной подготовке, мужеству и героизму солдат и офицеров, умелому руководству войсками со стороны командования. Кроме того, русские воины сознавали, что сражаются за освобождение братских славянских народов.

Личный состав показал высокую боевую выучку. Пехотинцы вели наступление стрелковыми цепями. Их активно поддерживали артиллеристы, отражая контратаки турецких подразделений картечным огнем. Небывалым в практике военного дела явилось инженерное обеспечение. Хорошо было налажено медицинское обслуживание. Большая заслуга в непосредственном обеспечении переправы армии принадлежит морякам. Под сильным огнем турецких батарей они многократно проводили из устья Ольты на Средний Дунай плоты и понтоны, совместно с саперами наводили мосты через Дунай, были гребцами на шлюпках и паромах. Минные катера прикрывали подступы к переправе со стороны Рущука, откуда несколько раз подходили турецкие корабли. После переправы главных сил отряды русских моряков успешно обороняли все перевозки через реку, отражая попытки турецких кораблей помешать обеспечению русской армии.

 

3. Операции в Северной Болгарии

После форсирования Дуная русская армия могла приступить к выполнению дальнейшей задачи — развивать наступление в направлении Константинополя. На этом пути находилось всего 4 тыс. турецких войск, расположенных в Тырново. Однако на флангах русской армии противник имел сильные группировки: на правом, в районе Никополя, около 10 тыс. человек и на левом, в районе Рущук, Осман-Базар, Шумла, 60 тыс. человек. Общая численность султанских войск достигала 74 тыс. человек. Русские сосредоточили и этому времени на южном берегу реки 120 тыс. человек. Однако противник занимал выгодное положение, охватывая оба фланга Дунайской армии. Главнокомандующий русской армией, прежде чем начать наступление через Балканы, решил обеспечить фланги и разведать противника перед фронтом.

Из войск, сосредоточенных на плацдарме, было образовано три отряда: Передовой, Рущукский и Западный. Передовой отряд под командованием генерал-лейтенанта И. В. Гурко насчитывал 10,5 батальона, 31,5 эскадрона и сотни и 32 орудия — всего 5 800 человек пехоты и 3700 — конницы. В отряд входило шесть дружин Болгарского ополчения во главе с генерал-майором Н. Г. Столетовым. Отряд должен был развивать наступление к Тырново, захватить Шипкинский перевал и перебросить часть войск за Балканский хребет с целью поднять восстание болгар. Рущукский отряд цесаревича Александра Александровича (будущего императора Александра III) был создан в составе 12-го и 13-го корпусов численностью 75 тыс. человек. Его задача состояла в том, чтобы овладеть крепостью Рущук и тем самым обеспечить действия Передового отряда слева, сковав основные силы турок, расположенные в четырехугольнике крепостей. В выполнении этой задачи Рущукскому отряду должен был помогать Нижнедунайский отряд, отвлекая на себя часть противника наступательными действиями в Добрудже. Западному отряду генерал-адъютанта Н. П. Криденера (9-й корпус) общей численностью около 35 тыс. человек предстояло овладеть Никополем, затем Плевной и, оставив часть сил для прикрытия правого фланга Дунайской армии, быть готовым к движению за Балканы. Это фактически означало отказ от плана Обручева. Вместо создания двух мощных армейских группировок с постановкой им решительных целей силы русских оказались разделенными на три отряда, которым предстояло действовать на разобщенных направлениях и выполнять промежуточные задачи. Сосредоточенного удара через Балканы, как предусматривалось планом, не получилось.

Овладение горными перевалами

Наступление Передового отряда, начатое 25 июня (7 июля), развивалось успешно. Противник пытался оказать сопротивление, но мощным артиллерийским огнем русских был обращен в бегство. Он бросал оружие, боеприпасы и снаряжение. Преследуя врага, части Передового отряда освободили древнюю столицу Болгарии — Тырново. Их потери составили всего два раненых артиллериста. Особо отличилась 16-я конная батарея под командованием подполковника М. Ф. Ореуса. Жители Тырново встретили русские войска как своих спасителей, всюду раздавались приветственные возгласы. 4-й дружине Болгарского ополчения было вручено знамя с начертанным девизом «Свобода или смерть!», хранившееся в подполье с апрельского восстания 1876 г.

После занятия Тырново генерал Гурко начал подготовку к овладению горными перевалами. Для движения за Балканы можно было использовать проходы через четыре перевала — Шипкинский, Травненский, Хаинкиойский и Твардицкий. Самым удобным из них являлся Шипкинский, наиболее трудным — Хаинкиойский. Но Шипкинский перевал был занят турецкими войсками и сильно укреплен. Южнее его, в районе Казанлыка, располагались крупные резервы противника. Травненский и Твардицкий перевалы также контролировались турками. Лишь Хаинкиойский перевал ими не наблюдался и не охранялся. Он и был избран для осуществления маневра по обходу Шипкинской позиции турецких войск.

И. В. Гурко выслал на Хаинкиойский перевал авангард во главе с генералом О. Е. Раухом для детальной рекогносцировки маршрута. Было установлено, что дорога доступна для движения войск. Однако громоздкие обозы не могли идти в горы. Решено было конный обоз заменить вьючным. Войска обеспечили на пять дней сухарями, которые считались неприкосновенным запасом и могли расходоваться лишь по особому приказанию. Для коней имелся трехдневный запас зернового фуража. Все, что могло обременить войска, было оставлено в Тырново.

30 июня (12 июля) отряд Гурко возобновил наступление. Движение войск проходило в сложных условиях. На пути к перевалу, имевшему ширину не более 100 м, встретились три очень трудных подъема. От перевала начинался некрутой спуск по ущелью длиной до 20 км. Дорога шла по берегам и руслу р. Сельвер. Войскам часто приходилось переходить с одного берега на другой. Особенно тяжелым оказался участок длиной около 4 км перед самым выходом из ущелья: дорога пролегала по обрыву и была очень узкой. Артиллерию перетаскивали на руках. Участник похода писал: «Подъемы и спуски были круты и узки настолько, что приходилось орудия и зарядные ящики подымать и спускать на руках, повороты дороги были неожиданны, так что управлять ходом орудий и ящиков было очень трудно; до какой степени тяжел и опасен был путь для артиллеристов, можно судить по тому, что даже горные орудия — эти миниатюрные пушки на двух колесах, запряженных парой лошадей, — и те обрывались нередко с дороги в пропасть».

Несмотря на все препятствия, Передовой отряд успешно преодолел перевал. «Только русский солдат мог пройти в три дня и провезти полевые орудия по столь тяжелому ущелью», — доносил генерал Гурко. Вместе с русскими воинами стойко переносили тяготы похода болгарские ополченцы. «Справедливость требует сказать, — отмечал Гурко, — что Болгарское ополчение нисколько не отставало от остальных войск в деле преодоления трудности движения».

Утром 2 (14) июля Передовой отряд вышел из ущелья и атаковал турецкий батальон, находившийся в д. Хаинкиой. Противник, застигнутый врасплох, был рассеян. Вскоре от Твардицы подошел еще один турецкий батальон. Силами двух батальонов турки предприняли контратаку, но успеха не имели и отошли к Сливену. 3 (15) июля около двух полков казаков с двумя дружинами Болгарского ополчения и артиллерией разгромили три батальона противника, двигавшиеся на поддержку своих войск. В тот же день две сотни казаков повредили телеграфную линию на участке Нова Затора (Ени-Загра) — Стара Загора (Эски-Загра) и захватили турецкий транспорт с боеприпасами. Все это заставило турок отказаться от активных действий и ограничиться обороной. Продолжая наступление, Передовой отряд 5 (17) июля занял Казанлык. Русские вышли в тыл турецких войск, оборонявшихся на Шипке под начальством Халюсси-паши.

Русское командование предполагало овладеть Шипкинским перевалом одновременной атакой с юга отрядом И. В. Гурко и с севера вновь сформированным Габровским отрядом В. Ф. Дерожинского. 5 и 6 (17 и 18) июля развернулись ожесточенные бои. Противник, считая невозможным дальнейшее удержание перевала, в ночь на 7 (19) июля оставил свои позиции и отошел по горным тропам к Филиппополю (Пловдиву). В тот же день Шипкинский перевал был занят русскими войсками. Передовой отряд выполнил свою задачу.

Наступление Дунайской армии вызвало тревогу у турецкого командования. Чтобы укрепить положение, из Черногории был спешно переброшен корпус Сулеймана-паши. Этому военачальнику поручили руководство всеми войсками, действовавшими против русских, с целью возвратить Шипкинский перевал, а затем вместе с фланговыми турецкими группировками развивать общее наступление с трех сторон на Систово. Противник начал активные действия. Турки грабили и разоряли болгарскую землю, чинили насилия над местными жителями. Десятки тысяч болгар двинулись на север под защиту русских войск.

Перед отрядом Гурко встала задача преградить путь противнику, не допустить его до горных перевалов. Было решено выдвинуться к Нова Загоре и Стара Загоре, занять оборону на этом рубеже, надежно прикрыв подступы к Шипкинскому и Хаинкиойскому перевалам. Выполняя поставленную задачу, войска Передового отряда 11 (23) июля освободили Стара Загору, а 18 (30) июля — Нова Загору. Крупные события развернулись 19 (31) июля под Стара Загорой. Противник наносил главный удар с юга, одновременно охватывая позиции русских с обоих флангов. Около 9 часов началась артиллерийская подготовка, продолжавшаяся два часа, затем густые цепи турецких войск двинулись в атаку.

Город оборонял небольшой отряд русских и болгарских воинов во главе с генерал-майором Н. Г. Столетовым. Оборонительная позиция была разделена на два участка: правым командовал полковник Ф. М. Депрерадович, левым — полковник М. П. Толстой. Сам Столетов со штабом находился за ее центром. Защитники города огнем артиллерии и стрелкового оружия отбивали атаки врага. Особенно сложной складывалась обстановка на левом фланге, где противник непрерывно вводил в бой свежие резервы. Русские и болгары неоднократно переходили в контратаки и, проявляя подлинный героизм, срывали все замыслы турок. Активное участие в обороне города принимало болгарское население. По инициативе народного поэта П. Р. Славейкова была организована народная милиция численностью 600 человек. Вооруженные старозагорцы пополняли ряды ополченцев. Команды болгар подбирали убитых, заботились о раненых. Среди участников обороны Стара Загоры находился молодой Димитр Благоев. Бой длился более пяти часов. Силы русских и болгарских воинов таяли. Создалась угроза окружения. Столетов вынужден был приказать войскам оставить город и отступить. Ворвавшись в Стара Загору, башибузуки принялись за грабежи, насилия и убийства. Ими было истреблено около 20 тыс. человек мирного болгарского населения.

Во время боя под Стара Загорой главные силы Гурко не смогли оказать поддержки отряду Столетова. Заняв накануне Нова Зaгopy, они в 6 часов 19(31) июля двинулись к Стара Загоре, но встретились с войсками Реуфа-паши, направлявшимися туда же. Произошла стычка, в ходе которой отряд Реуфа-паши был разгромлен, остатки его обращены в бегство. Конница Передового отряда с одним стрелковым батальоном в 14 часов возобновила движение к Стара Загоре. Разведкой было установлено нахождение севернее и южнее города крупных сил противника. Войск, которыми располагал Гурко, было недостаточно для атаки. После уточнения обстановки он нашел дальнейшее наступление невозможным. Отряд отступил к перевалам, где влился в состав войск генерал-лейтенанта Ф. Ф. Радецкого, оборонявших южный участок фронта.

Бой под Стара Загорой позволил уточнить замысел противника и выиграть время для усиления обороны Шипкинского перевала. Султанская армия понесла большие потери — 1,5 тыс. человек. Сулейман-паша не мог продолжать наступление: он вынужден был заняться приведением в порядок своих войск. Почти три недели простояли турки в долине р. Тунджи. Русские войска и болгарские ополченцы потеряли 567 человек.

Генерал Гурко высоко оценил героизм болгарских воинов. В приказе от 11 (23) августа 1877 г. говорилось: «…это было первое дело, в котором вы сражались с врагом. И в этом деле вы сразу показали себя такими героями, что вся русская армия может гордиться вами и сказать, что она не ошиблась послать в ряды ваши лучших своих офицеров. Вы ядро будущей болгарской армии. Пройдут года, и эта будущая болгарская армия с гордостью скажет: «Мы потомки славных защитников Эски-Загры». Главнокомандующий Дунайской армией доносил царю, что «болгарское ополчение дралось с блистательной храбростью». За боевые отличия в каждой роте 2-й и 5-й дружин были награждены орденом Георгия по два человека, в ротах 1-й и 3-й дружин — по шесть человек. Орденами награждены были также шесть конников ополчения.

Два штурма Плевны

Наступление Западного отряда проходило в еще более трудных условиях. Первым серьезным препятствием была крепость Никополь, находившаяся на болгарском берегу Дуная при впадении в него рек Осма и Ольта. С севера ее прикрывал Дунай, с запада — Осма, с востока — Ермалийский ручей, с юга — ряд высот. Гарнизон насчитывал около 8 тыс. человек при 113 орудиях. Комендант Никополя, решивший действовать активно, основные силы расположил в окопах, отрытых перед крепостными стенами.

Генерал Криденер приказал нанести главный удар с юга и вспомогательный — с юго-запада. Русские части скрытно подошли к Никополю и 3 (15) июля внезапно атаковали противника. К вечеру турки были выбиты из окопов и отошли в крепость, С темнотой наступление прекратилось и началась подготовка к штурму. Осадная артиллерия продолжала вести огонь, не давая противнику возможности восстановить разрушенные укрепления. К рассвету подготовка к штурму была окончена. Турецкое командование решило отказаться от дальнейшего сопротивления и капитулировало. Русские захватили 6 знамен, 113 крепостных и полевых орудий, 2 мортиры, 10 тыс. винтовок, огромное количество снарядов, патронов, холодного оружия и продовольственные запасы.

Огонь артиллерии обеспечил победу сравнительно недорогой ценой. Русские потеряли убитыми и ранеными 41 офицера и 1119 солдат и сержантов. Турецкие потери составляли около 1 тыс. человек убитыми и 7 тыс. пленными, среди которых было 2 генерала и 105 офицеров. Успехи русских вызвали смятение в Константинополе. Абдул Керим-паша, его начальник штаба и комендант Рущука были сняты с постов и преданы суду, военный министр уволен. Главнокомандующим назначили Мехмета Али-пашу (немец Карл Детруа).

Овладение Никополем лишь частично устранило угрозу правому флангу русской армии: в руках противника оставалась Плевна. Там сосредоточивались крупные силы турок во главе с Османом-пашой, выдвигаемые из Видина. Гарнизон Плевны, насчитывавший 16 тыс. человек, с 58 орудиями, энергично готовился к обороне. Перед Плевной фронтом на северо-восток между селениями Буковлек и Гривица сооружались окопы. Началась постройка редутов.

После взятия Никополя русское командование не организовало немедленного наступления на Плевну, В течение двух суток генерал Криденер бездействовал. Это облегчило маневр войск Османа-паши и осложнило задачу Западного отряда. Лишь 6 (18) июля русские возобновили наступление. К Плевне были двинуты 5-я пехотная дивизия и Кавказская кавалерийская бригада с 46 орудиями. Общее руководство возлагалось на генерал-лейтенанта Ю. И. Шильдер-Шульднера.

Было решено главными силами наступать на Плевну с севера. С востока должен был наносить удар 19-й Костромской полк, поддерживаемый приданной ему 5-й батареей 31-й артиллерийской бригады. Кавказской кавалерийской бригаде предстояло выйти во фланг и тыл неприятельской позиции с юга. Русские 7 (19) июля вышли на подступы и Плевне, а с утра следующего дня начали ее атаку.

Наступление главных сил с севера вначале развивалось успешно, но вскоре было остановлено подошедшими резервами противника. Костромской полк сумел овладеть турецкими позициями у Гривицы, но дальше продвинуться не смог за недостатком сил. Кавказская кавалерийская бригада свою задачу не выполнила. Командир отряда отдал приказ о прекращении атаки. Потери русских доходили до 2,5 тыс. человек, противника — около 2 тыс. человек. Плевна осталась в руках турок.

Неудача первой атаки Плевны объясняется следующим: наступление велось слабыми силами, действовавшими с различных направлений; взаимодействие между северной и восточной группами отсутствовало; командование недооценило противника и не обеспечило необходимых резервов для поддержки войск; наступательные действия русских свелись преимущественно к лобовым атакам пехотой турецких укреплений; конница не использовалась для удара по флангу и тылу противника.

18 (30) июля русское командование предприняло вторую попытку овладеть Плевной. На этот раз наступление велось более крупными силами — русские войска насчитывали 26 тыс. человек и 140 орудий. Численность турецких войск составляла 22 тыс. человек при 58 орудиях. Противник оборонялся на выгодной позиции, которая к моменту второй атаки русских была значительно усилена. Укрепления у Буковлека защищали Плевну с севера, у Гривицы — с востока. Наиболее слабыми участками турецкой обороны были южный и западный.

Согласно диспозиции основные силы Западного отряда были разделены на две группы — правую и левую. Войска правой группы под командованием генерал-лейтенанта Н. Н. Вельяминова должны были нанести главный удар, наступая с востока в направлении Гривица, Плевна. Войскам левой группы во главе с генерал-лейтенантом А. И. Шаховским ставилась задача наступать с юго-востока на Радишево и далее на Плевну. С севера ударная группировка русских войск прикрывалась отрядом генерал-майора П. С. Лошкарева, с юга — отрядом генерал-майора М. Д. Скобелева. В общий резерв была выделена пехотная бригада с тремя батареями.

Накануне штурма, 17 (29) июля, Криденер инструктировал командиров частей о способе ведения боя. On рекомендовал не открывать ружейного огня с дальней дистанции, беречь патроны до близких расстояний, сходиться на штыки. Участник совещания генерал К. К. Бискупский отмечает, что «план предстоящего штурма не только не был разработан и изложен ясно и определенно, но даже все время неясно рисовался и самому творцу этого плана генералу Криденеру». Однако диспозиция была утверждена. В телеграмме главнокомандующего от 16 (28) июля сообщалось: «План вашей атаки Плевно одобряю, но требую, чтобы до атаки пехоты неприятельская позиция была сильно обстреляна артиллерийским огнем. Николай».

Наступление на главном направлении не получило развития. Войска генерала Вельяминова попали под сильный фланговый огонь турецкой артиллерии. В «Записке о действии 2-й батареи 31-й артиллерийской бригады» говорится: «Когда войска вошли в среду артиллерийского огня противника и турки сделали несколько выстрелов, выяснилось, что направление боевой линии было неправильно и турки обстреливают нас во фланг; тогда велено было подать левое плечо несколько вперед, а правое назад, а батареям, заняв позицию, открыть огонь по артиллерии противника, помещавшейся в земляном укреплении довольно сильной профили, но открытом или закрытом — с этого расстояния судить было нельзя». Осуществив перестроение, русские после короткой артиллерийской подготовки возобновили атаки, но все попытки продвинуться были отражены огнем из турецких укреплений.

На направлении вспомогательного удара войска Шаховского заняли Радишево. Наступление велось под прикрытием артиллерийского огня, который произвел огромное воздействие на противника. По свидетельству турецкого историка, огонь из района Радишево был так силен, что они «не взвидели света божьего и молили господа о помощи». Но результаты артиллерийской подготовки не были использованы. Четкое управление войсками отсутствовало, конкретных задач им не ставилось. Отдавались приказы общего характера. Например, один из них гласил: «Двигаться прямо перед собою и побить по дороге всю сволочь, которая встретится на пути». Упорный бой продолжался до 18 часов, но сломить сопротивление противника не удалось.

Конные отряды, выделенные для прикрытия флангов, действовали по-разному. Правофланговый отряд генерала Лашкарева фактически не проявлял активности в течение всего боя. Левофланговый отряд генерала Скобелева сумел занять гребень Зеленых гор и прорваться к окраине Плевны, но, неся большие потери, вынужден был отойти. Тем не менее он отвлек на себя часть турецких войск и несколько облегчил положение войск Шаховского.

С наступлением темноты последовал приказ об отходе по всему фронту. Противник не преследовал русских. Осман-паша опасался, что с утра 19 (31) июля они возобновят атаки. Было приказано спешно восстанавливать разрушенные и строить новые укрепления.

Вторая попытка овладеть Плевной окончилась неудачей для русской армии. Потери русских составили 7 тыс. человек, а турок не более 1,2 тыс. человек. Русские солдаты и офицеры честно выполняли свой долг, но дорогой ценой заплатили за просчеты командования.

Ошибка русского командования состояла в том, что оно решило наносить главный удар по Плевне с восточной стороны, где противник имел наиболее сильные укрепления, тогда как лучшие возможности открывало наступление с юга и запада; диспозиция была недостаточно конкретной; во время штурма отсутствовало взаимодействие между родами войск и отдельными элементами боевых порядков; многие военачальники придерживались старых взглядов, не учитывали изменившейся природы боя, вели войска в наступление в плотных построениях.

Многие современники, отмечая неумелое управление войсками со стороны высшего командования, в то же время высоко оценивали мужество и доблесть русских солдат, воинское мастерство отдельных генералов и офицеров. Так, участник боя 18 (30) июля под Плевной генерал К. К. Бискупский писал: «Мы думаем, что высокие качества русского солдата и русского офицера, выручавшего иногда их начальников, примет в соображение и настоящий Мольтке и будущий военный талант в любой европейской армии. А нам, начальникам этого солдата, нам надо преклоняться перед его великими… качествами и приготовить себя, дабы извлекать из них пользу, а не тратить жизнь солдата без всякой цели». Врач С. П. Боткин говорил: «Будем надеяться на русского человека, на его мощь, на его звезду в будущем. Может быть, он со своей несокрушимой силой сумеет выбраться из беды, несмотря на стратегов, интендантов и тому подобное. Ведь надо ближе посмотреть на русского солдата, чтобы со злобой относиться к тем, которые не умеют руководить им. Ты видишь в нем силу, и смысл, и покорность. Всякая неудача должна позором ложиться на тех, которые не сумели пользоваться этой силой…» Боткин правильно понимал слабость царских генералов, незнание ими дела. «Вопрос: кто же виноват во всех неудачах?»— спрашивал он. И отвечал: «Недостаток культуры, по-моему, лежит в основе всего развернувшегося перед нашими глазами… Надо трудиться, надо учиться, надо иметь больше знаний, и тогда не придется получать уроков ни от Османов, ни от Сулейманов».

Под Рущуком и на Нижнем Дунае

Менее напряженный характер носили боевые действия на левом крыле Дунайской армии, где наступал Рущукский отряд. Противник имел до 70 тыс. человек войск, опиравшихся на четырехугольник крепостей — Рущук, Шумла, Варна, Силистрия. Из их числа примерно половина могла действовать вне крепостей. Отсюда турки имели возможность нанести сильный удар во фланг Дунайской армии, а также, переправившись через Дунай, выйти на ее тылы в Румынии.

Учитывая опасность, русское командование двинуло против турецкой группировки довольно сильный Рущукский отряд (12-й и 13-й корпуса). На этом же направлении находились Нижнедунайский отряд генерала Циммермана (14-й корпус), отряд генерала В. Н. Веревкина и Журжево-Ольтеницкий отряд генерала Аллера, Позднее эти войска были усилены Осман-Базарским отрядом (11-й корпус). Рущукскому отряду предстояло активными действиями сковать группировку противника в четырехугольнике крепостей, прикрыть действия Передового отряда от попыток наступления врага с востока и юго-востока, а также воспрепятствовать возможному выходу турок на коммуникации Дунайской армии.

Наступление Рущукского отряда развивалось успешно. Противник придерживался оборонительного способа действий и активности не проявлял. В начале июля отряд вышел на южные подступы к Рущуку и приступил к подготовке осады крепости. Намечалось переправить на болгарский берег Дуная 88 осадных орудий. Однако вскоре отряд получил задачу перейти к прочной обороне.

Нижнедунайский отряд после форсирования Дуная и выхода на рубеж Черновода, Кюстенджи находился в обороне. Отряд Веревкина и Журжево-Ольтеницкий отряд Аллера в течение всей войны прикрывали Дунай и фактически не участвовали в боевых действиях.

***

Первые операции Дунайской армии имели важное значение в общем ходе войны. Форсирование Дуная, овладение горными перевалами, взятие Никополя, выход к Рущуку — все это положило начало осуществлению важной исторической задачи — освобождению Болгарии от турецкого ига. Русские войска продемонстрировали свои высокие морально-боевые качества. Противник понес значительные потери и вынужден был принимать срочные меры, чтобы не допустить продвижения русских за Балканский хребет.