1. Переход к обороне
Решение русского командования
К началу августа 1877 г. в Дунайской армии насчитывалось 268 тыс. человек и свыше 1 тыс. орудий. Главные силы составляли три отряда — Западный (45 тыс. человек и 208 орудий), Южный (48,5 тыс. человек и 195 орудий) и Рущукский (56 тыс. человек и 224 орудия). В стратегическом резерве находилось 10 тыс. человек. На подходе была одна дивизия (10 тыс. человек). Остальные войска входили в Нижнедунайский и Журжево-Ольтеницкий отряды.
Турецкому командованию удалось к тому же времени сосредоточить против Дунайской армии свыше 200 тыс. человек и 387 орудий. В районе Плевна, Ловча, София располагалась 3ападнодунайская армия Османа-паши (64 тыс. человек и 108 орудий). Четырехугольник крепостей занимала Восточнодунайская армия Мехмета Али-паши (99 тыс. человек и 216 орудий). Южная армия Сулеймана-паши (около 37 тыс. человек и 63 орудия) была сосредоточена южнее Балкан. Таким образом, по пехоте и коннице силы были примерно равны, а по артиллерии русские превосходили противника в 2,5 раза. Существенным недостатком турецкой армии являлось то, что значительная часть войск находилась в крепостях, для действий в полевых условиях могло быть выделено не более 100–120 тыс. человек. Тем не менее неприятельские войска обладали и важным преимуществом: они с трех сторон охватывали русскую армию, растянутую на широком фронте.
Руководители турецкой армии разработали план окружения русских путем концентрического наступления всех трех армий в общем направлении на Систово. Армия Сулеймана-паши должна была захватить Шипкинский перевал и перейти через Балканы. Западнодунайской армии Османа-паши ставилась задача удерживать Плевненский укрепленный район до захвата Шипки. Восточнодунайской армии Мехмета Али-паши предстояло активными действиями обеспечить Южной армии овладение Шипкинским перевалом. Осуществление этого замысла поставило бы русскую армию в опасное положение. Но у турок не было единства в руководстве войсками. Мехмет Али-паша лишь номинально являлся главнокомандующим, фактически же командующие армиями действовали самостоятельно.
Общая обстановка на Балканском театре военных действий складывалась не в пользу Дунайской армии. Ее наступление по расходящимся направлениям привело к распылению сил, нарушилось взаимодействие между отдельными отрядами. Резервы были израсходованы. Хорошо разработанный план войны оказался необеспеченным. Положение русской армии еще более ухудшили неудачные штурмы Плевны.
Д. А. Милютин в записке Александру II от 21 июля (2 августа) 1877 г. трезво оценивал сложившуюся обстановку: «…Турция, казавшаяся столь близко к полному распадению… сохранила еще много жизнеспособности и обладает большими военными средствами при могущественной иностранной поддержке. В отношении тактическом мы не можем всегда вести бой, бросаясь открыто, смело, прямо на противника, даже несравненно превосходного в силах, особенно, когда он успел укрепиться. Если будем по-прежнему всегда рассчитывать на одно беспредельное самоотвержение и храбрость русского солдата, то в короткое время истребим всю нашу великолепную армию. В отношении же стратегическом, очевидно, нельзя уже надеяться на то, чтобы одним быстрым смелым набегом вперед за Балканы… произвести панический страх в неприятельском войске и народе и через несколько недель времени под стенами самой столицы его предписать ему мирные условия». И далее Милютин писал, что исправить дело «можно не иначе, как отказавшись на время от предприятий наступательных, до прибытия более сильных подкреплений, стянуть разбросанные силы в небольшое число пунктов, занять выгодные позиции и, где нужно, укрепиться». Это предложение было одобрено Александром II, и 22 июля (3 августа) он послал записку Милютина главнокомандующему с припиской: «Заключение его мне кажется совершенно правильно, и потому, если ты его тоже разделишь, то необходимо приступить к исполнению немедля и обеспечить себя сильно укрепленными позициями со всех сторон и в них ожидать подходящих подкреплений, прежде чем помышлять о дальнейшем наступлении».
Организация обороны горных перевалов
Приняв решение перейти к обороне на всем фронте, русское командование обратило особое внимание на удержание проходов через Балканский горный хребет. Перевалы защищал русский Южный отряд под командованием генерала Ф. Ф. Радецкого, рассредоточенный мелкими группами на участке протяжением 120 км. Из общей численности отряда 48,5 тыс. человек при 195 орудиях 14 тыс. человек и 66 орудий, расположенные у Тырново, составляли резерв. Во главе его стоял М. И. Драгомиров. Основная идея генерала Радецкого заключалась в том, чтобы своевременным маневром резерв мог в любом предвидимом наступлении турок дать им возможно сильный отпор.
Успешное выполнение плана обороны во многом зависело от правильного определения замысла противника. Однако точных сведений по этому вопросу Радецкий не имел. Он предполагал, что Сулейман-паша попытается соединиться с Мехмет Али-пашой и поэтому, вероятнее всего, двинется в северо-восточном направлении, в район четырехугольника крепостей. На основании такого прогноза Радецкий утром 8 (20) августа начал выдвижение общего резерва на левый фланг своего отряда. Это было крупной ошибкой. Сулейман-паша наносил удар не в северо-восточном, а в северном направлении — через Шипкинский перевал, в районе которого оборонялся небольшой русско-болгарский отряд. В состав отряда входили 36-й Орловский пехотный полк, пять дружин Болгарского ополчения, четыре сотни казаков, три специальные команды, три батареи и одна полубатарея. Численность этих войск составляла 6 тыс. человек при 27 орудиях. Командовал отрядом начальник Болгарского ополчения генерал-майор Н. Г. Столетов.
Генерал Столетов внимательно следил за действиями Сулеймана-паши и пришел к выводу, что противник готовит главный удар на этом направлении. 7 (19) августа он телеграфировал Радецкому: «Весь корпус Сулеймана-паши, видимый нами, как на ладони, выстраивается против нас в восьми верстах от Шипки. Силы неприятеля громадны; говорю это без преувеличения; будем защищаться до крайности, но подкрепления решительно крайне необходимы». Вечером 8 (20) августа Столетов вновь телеграфировал, что противник, «если не решится на нас напасть ночью, то на рассвете непременно воспоследует общее нападение. Мы уже стреляли по подходящим колоннам; еще раз повторяю, все разыгрывается здесь, несоразмерность сил очень велика… Шипка для армии слишком важна, чтобы можно было рисковать ею». Но сообщения эти не были приняты во внимание.
2. Августовские бои
Шипкинская позиция
Позиция на Шипке, обороняемая отрядом Столетова, простиралась в длину до 2 км при ширине от 60 до 1 тыс. м. По гребню горного кряжа шла дорога. Общий характер этого перевала — открытое дефиле, пролегающее по узким хребтам, ограниченным к западу и востоку крутыми, обрывистыми скатами в глубокие долины, поросшие густым лесом и кустарником. Укрепления Шипкинского перевала можно было обойти и с востока и с запада. Позицию окружали вершины гор. Она могла простреливаться со всех сторон.
Русско-болгарский отряд в короткое время произвел значительные инженерные работы. По всему фронту были отрыты окопы полного профиля в один и в два ряда, на наиболее опасных направлениях устроены лесные завалы, волчьи ямы, поставлены фугасы. Большое внимание уделялось возведению укреплений на возвышенностях, окружавших перевал. На горе Николая были оборудованы три артиллерийские батареи — Большая, Малая и Стальная. На горе Шипка отрыли окопы в два яруса. Центральную и Круглую батареи соорудили на горах Центральная и Волынская.
Оборона высот строилась в несколько ярусов. Наверху располагались артиллерийские батареи, а нижние ярусы, в окопах или за укрытиями, занимала пехота. Главные подступы к перевалу держались под сильным перекрестным ружейным и артиллерийским огнем. Укрепления не были закончены и потому не представляли серьезного препятствия для противника. Характеризуя Шипкинскую позицию, офицер германского генерального штаба заметил: «На позиции этой трудно продержаться три дня. Если бы кто-либо из обучающихся в военной академии выбрал такую позицию при решении тактической задачи, его исключили бы из академии. Если бы нашелся такой профессор, который, приняв во внимание значение на войне нравственного элемента, стал бы утверждать, что такую позицию можно защищать при хороших войсках в течение четырех месяцев против превосходного числом и мужественного неприятеля, в холодную осень и крайне суровую зиму, его признали бы умалишенным».
Сулейман-паша, хорошо понимая значение Шипкинского перевала, называл его «сердцем Балкан» и «ключом к дверям Болгарии». 8 (20) августа на военном совете был принят план: демонстрируя частью сил наступление на Шипкинскую позицию с юга, главными силами нанести удар с востока. Сулейман-паша поставил задачу: «Овладеть перевалом не позднее чем через сутки. Пусть при этом погибнет половина нашей армии — все равно. С другой половиной мы по ту сторону гор будем полными хозяевами, потому что вслед за нами пойдет Реуф-паша, за ним Саид-паша с ополчением. Русские ждут нас у Елены. Пусть остаются там. Пока они доберутся сюда, мы давно будем в Тырново».
Главный удар должен был наносить отряд под командованием Реджеба-паши (10 тыс. человек и 6 орудий), вспомогательный — отряд Шакира-паши без артиллерии численностью 2 тыс. человек. Остальные силы и средства оставались у д. Шипка в общем резерве Сулеймана-паши. Таким образом, против 6 тыс. человек и 27 орудий русских Сулейман-паша выделил 12 тыс. человек и 6 орудий, обеспечив численное превосходство в живой силе в 2 раза, но уступая русским в артиллерии более чем в 4 раза. Выделенных средств и сил, особенно артиллерии, было явно недостаточно. Это отрицательно сказалось на ходе наступления. Неудачно были выбраны направления главного и вспомогательного ударов — они наносились по наиболее сильным участкам позиции русских, прикрытым огнем артиллерии. Возможность наступления с запада, где подступы к позиции были менее защищены, противник не сумел использовать.
Отражение наступления турок
В ночь на 9 (21) августа колонны Реджеба-паши и Шакира-паши вышли в исходные районы. Но их попытки вести атаку под прикрытием огня батарей не увенчались успехом: русские артиллеристы меткой стрельбой выводили из строя вражеские орудия, оказывая большую помощь пехоте в отражении наступления противника. В течение всего дня превосходство было на стороне русских.
Несмотря на отсутствие необходимой огневой поддержки артиллерии, Реджеб-паша двинул свой отряд в наступление. Вслед за ним начал атаку и отряд Шакира-паши. Противник наступал в густых сомкнутых колоннах с редкими цепями стрелков впереди. Наиболее упорные бои завязались на направлении вспомогательного удара противника. Защитники горы Николая отбили первую атаку с большими для неприятеля потерями. Тогда Сулейман-паша отдал приказ: «К Вороньему гнезду воины должны идти без перерыва. Пусть они падают тысячами — на их место станут другие. Из сигналов допускаются только: «сбор», «наступление» и «начальник убит».
Выполняя приказ командующего армией, Шакир-паша возобновил наступление. В течение дня было предпринято шесть атак. И каждый раз русские отбивали их артиллерийским и ружейным огнем, нередко переходя в штыковые контратаки. Когда не хватало патронов, на врага обрушивались груды камней. К вечеру неприятель, не добившись успеха, прекратил атаки.
Столь же безрезультатно завершилось наступление отряда Реджеба-паши, который предпринял восемь атак. Вражеские колонны решительно бросались на русские укрепления, но, как только попадали в зону ружейного и артиллерийского огня оборонявшихся войск, несли большие потери и вынуждены были отступать.
Бой 9 (21) августа окончился полной неудачей для армии Сулеймана-паши. Русские и болгарские воины удержали занимаемые позиции.
Следующий день прошел относительно спокойно. Противник атак не предпринимал, обе стороны вели артиллерийскую и ружейную перестрелку. Русские использовали временное затишье для восстановления разрушенных укреплений, пополнения боевых запасов и перегруппировки войск. Силы защитников Шипки несколько возросли. Еще в разгар боя к ним подошли подкрепления — 35-й пехотный Брянский полк со взводом Донской казачьей батареи. Теперь в отряде Столетова насчитывалось 9 тыс. человек и 29 орудий. Кроме того, Радецкий, получив сообщение о переходе армии Сулеймана-паши в наступление на Шипку, направил туда свой резерв — 4-ю стрелковую бригаду и 2-ю бригаду 14-й пехотной дивизии во главе с М. И. Драгомировым. Сам он также выехал на Шипку.
Весьма активно готовился к новому бою и противник. За день 10 (22) августа и ночь на 11 (23) августа он возвел ряд батарей. Турецкое командование выработало новый план наступления. Решено было атаковать русских одновременно со всех сторон, окружить их, а затем, в зависимости от обстановки, пленить или уничтожить. Для наступления выделялось пять отрядов. Отряд Рассима-паши должен был наступать с запада, отряды Салиха-паши, Реджеба-паши и Шакира-паши — с юга, юго-востока и востока; отряд Весселя-паши предназначался для выполнения основной задачи: наступая в направлении Узун-куш, выйти в тыл русским и завершить окружение. Против 9 тес, человек и 29 орудий русских противник выставил теперь 17,5 тыс. человек и 34 орудия, обеспечив численное превосходство почти в 2 раза в живой силе и равенство в артиллерии.
В ночь на 11 (23) августа предназначенные для наступления отряды турок заняли исходное положение. На рассвете их артиллерия открыла огонь по Шипкинской позиции. Противник стремился подавить русские батареи, чтобы подготовить атаку своей пехоты. Имея большой запас снарядов, турки вели частый огонь залпами. Русские открыли ответный огонь, но в связи с недостатком боеприпасов ограничивались прицельной стрельбой — одиночными выстрелами. По всему фронту завязалась артиллерийская дуэль.
Под прикрытием огня артиллерии турецкие войска перешли в наступление. Утром 11 (23) августа, когда бой был в полном разгаре, генерал Столетов выдвинул на Узун-куш две полуроты пехоты и полубатарею горной артиллерии. Русские соорудили там батарею, получившую название Тыльной. Этим были укреплены тыловые позиции русско-болгарского отряда.
На всех направлениях противник встретил упорное сопротивление русских. К 12 часам все его атаки потерпели неудачу. Защитники Шипки проявили подлинный героизм. Воины, оборонявшиеся на горе Николая, как и 9 (21) августа, испытывали недостаток в патронах, что заставляло их отбиваться с помощью камней. Один из участников боя писал: «Поощряемый этим с пашей стороны безмолвием, неприятель кинулся с величайшей смелостью на скалы и Стальную батарею и подошел довольно близко к нашим окопам, защитники которых в это время почти не имели патронов. Что осталось делать? 1-я стрелковая рота Брянского полка и 3-я стрелковая рота Орловского полка выскочили из своих ложементов и с криком «ура» осыпали наступающего градом камней. Несмотря на эти странные снаряды, турки не выдержали и отступили».
Хотя первый натиск противника и был отражен, положение русско-болгарского отряда было крайне тяжелым. Резервов почти не имелось. Кончались снаряды и патроны. Воинов мучили жажда и голод. Противник же не испытывал недостатка ни в боеприпасах, ни в продовольствии. «В небольших ложементах, отбитых у турок, — писал участник войны, — находились огромные запасы патронов, которых при русской экономии хватило бы на все укрепления. Благодаря этому турки буквально засыпали русских пулями, не особенно заботясь о меткости стрельбы. Значительная разница была в питании солдат. В турецких укреплениях, запятых русскими, находились богатые запасы риса, баранины, муки, разных плодов и овощей. Русский солдат, конечно, не смел и мечтать о чем-либо подобном».
Вскоре отряды Рассима-паши, Шакира-паши и Весселя-паши возобновили наступление, поддерживаемое огнем всех батарей. Отряды Салиха-паши и Реджеба-паши, понесшие ранее большие потери, в наступлении не участвовали. Защитники Шипки встретили атакующих ружейным огнем и энергичными контратаками. Батареи русских, не отвечая на огонь турецкой артиллерии, открыли стрельбу по наступающей пехоте противника. Турки несли большой урон, но продолжали продвигаться вперед. Войскам Рассима-паши удалось вплотную подойти к русским позициям с запада, овладеть горой Волынская и завязать борьбу за гору Центральная. Войска Шакира-паши и Весселя-паши вышли к позициям русских с юго-востока и востока. Русско-болгарский отряд был почти окружен. В его руках оставался лишь узкий перешеек у Тыльной батареи, соединявший Шипкинскую позицию с дорогой на Габрово.
В этот критический момент к Шипке подошла 4-я стрелковая бригада из резерва Радецкого, совершившая трудный марш при 38-градусной жаре по пыльным дорогам, забитым обозами беженцев-болгар. Преодолевая все трудности, русские настойчиво стремились на юг, спеша предупредить врага в его усилиях овладеть перевалом. «По мере нашего приближения к становищам беженцев, — писал Анучин, — все взрослое население становилось на колени и кланялось в землю. «Много здравия, много счастья!» — твердили женщины с рыданиями, глядя на нас. Все мужчины были без шапок. Немало мужчин, женщин и детей были в перевязках. Это — жертвы турецких неистовств. Картина была потрясающая». В помощь русским солдатам «собрано было 100 носилок с 400 носильщиками… Тысяча человек болгар отправлена с водой в кувшинах, ведрах и бочках на ослах и телегах… Местные жители вели себя удивительно. По первому слову беженцы опрокидывали свои возы с пожитками и ехали или шли, куда им приказывали».
Ввод в бой свежих сил решил борьбу в пользу русских. Они вновь заняли гору Волынская. Противник прекратил атаки и отошел на исходный рубеж. Защитники Шипки высоко оценивали роль стрелков. Один из них рассказывал: «Нас стрелки просто поразили, и мы, видя их в атаке, верить глазам своим не хотели, что эти львы, еще накануне в походе еле двигавшие ногами, а частью подвезенные в Габрово на подводах, были те же самые люди».
Победа русских и болгарских воинов
В ночь на 12 (24) августа на Шипку подошли остальные части общего резерва (начальник резерва М. И. Драгомиров 12 (24) августа был ранен в ногу и до конца войны выбыл из строя) — 2-я бригада 14-й пехотной дивизии с 3-й батареей 14-й артиллерийской бригады. Численность русских войск на Шипке возросла до 14,2 тыс. человек и 39 орудий. Кризис обороны окончательно миновал. На позицию были подвезены снаряды, патроны и горячая пища.
Хотя русские отразили вражеские атаки, положение их продолжало оставаться трудным. Высоты Лысая и Лесной курган — с запада, а Малый Бедек, Демир-тепе и Демиевиц — с востока, нависавшие над флангами Шипкинской позиции, оставались в руках неприятеля, который держал под обстрелом не только русскую позицию, но и подступы и ней с тыла. По признанию самих защитников, «все благоприятные шансы, какие когда-либо судьба дарила на войне, на Шипке были на стороне турок».
Противник, не имея сведений о подходе к Шипке свежих русских резервов, продолжал атаки до середины дня 12 (24) августа, когда Радецкий сам перешел к контратакам, стремясь занять укрепленные противником фланговые высоты. Три дня шли упорные бои с переменным успехом. Лесной курган дважды переходил из рук в руки.
13 (25) августа русские части в результате стремительной атаки, поддержанной огнем Центральной, Круглой и Большой батарей, сбили противника с Лесного кургана и вплотную подошли к горе Лысая. Однако артиллерия не могла надежно поддержать пехоту, наступавшую за пределами дальности ее стрельбы. Встреченные сильным ружейно-артиллерийским огнем и контратаками противника с горы Лысая, русские вынуждены были сначала отойти к Лесному кургану, а затем на гору Волынская, где и закрепились. Шестидневные бои за Шипкинский перевал окончились.
В период боев большую помощь русским войскам оказывали жители болгарских деревень. Они выносили с поля боя раненых, доставляли на позиции воду, пищу. Участник боев писал: «Издалека, за несколько десятков верст они приходили с мулами или ослами, чтобы служить водоношами… В кувшинах и бочонках, привязанных к переметам, эти добровольцы целые дни проводили в том, что спускались со своими ослами и мулами вниз, в долины, где были чистые и холодные ключи, и снова возвращались на горные вершины, к позициям. Однако при всем желании каждый из них мог сделать в течение дня не более двух восхождений. Но и при таких условиях они доставляли ежедневно более 6000 ведер чистой и холодной воды. Болгары-водопоши не обращали ни малейшего внимания на пули, которыми их осыпали турки на открытой дороге. Они спокойно останавливались, чтобы дать отдохнуть животным, курили, разговаривали… Русские солдаты сильно привязались к этим славным людям и всячески старались выразить им свою признательность». Другой очевидец свидетельствует: «Во все время сулеймановых атак они носили воду и раненых и служили войскам чем могли, невзирая на опасность. Немало их тут и погибло». Военный корреспондент Н. Каразин сообщал, что «во время жаркого боя под Шипкой, в боковых ущельях, поближе к месту боя, где сочатся холодные родники, толпятся болгарские дети с кувшинами. Они набирают воду и тащат ее на батареи, живо расходуют эту влагу и бегут за новой ношей». Эта помощь во многом способствовала успеху борьбы русско-болгарского отряда с превосходящими силами Сулеймана-паши.
Бои на Шипке были очень напряженными. Обе стороны понесли значительный урон. Русские и болгары потеряли убитыми, ранеными и без вести пропавшими 3 640 человек, турки — 8 246 человек, а по некоторым данным — 12 тыс, человек. Потери русских составили 24 процента общего количества участвовавших в боях, а турок — 46,5 процента наличного состава армии Сулеймана-паши. Противник решил впредь до прибытия подкреплений перейти к обороне.
В разгар боев на Шипке Восточнодунайская армия Мехмета Али-паши активности не проявляла. Она ждала овладения Сулейманом-пашой перевала, чтобы затем принять участие в общем наступлении против русских, как это было предусмотрено планом. Когда же наступление на шипкинскую твердыню провалилось, Мехмет Али-паша 24 августа (5 сентября) самостоятельно предпринял наступление против Рущукского отряда. Туркам удалось потеснить передовые части русских, но развить успех они не смогли. 10 (22) сентября был отдан приказ отойти на исходные позиции.
Августовскими боями была решена важная стратегическая задача — удержан Шипкинский перевал. Наступление одной из лучших армий противника отразил геройски сопротивлявшийся небольшой русско-болгарский отряд. План концентрического наступления против Дунайской армии, разработанный турецким командованием, потерпел крах. Неудача отрицательно сказалась на моральном состоянии султанских войск. Наоборот, победа русских и болгарских воинов укрепила в них веру в свои силы. В совместной борьбе против общего врага еще более окрепла дружба двух братских народов.
Важнейшим условием, обеспечившим победу, явились высокие боевые качества русских и болгарских воинов. Большое значение имели искусные действия военачальников. Следует отметить выдающуюся роль Н. Г. Столетова, который хорошо руководил войсками и поддерживал их морально в трудные минуты боя.
3. «Шипкинское сидение»
Укрепление обороны
К началу сентября в составе Шипкинского отряда было 27 батальонов (в том числе 7 дружин Болгарского ополчения), 13 эскадронов и сотен и 10 батарей. Общая численность его достигала 19 685 человек при 79 орудиях. Против этих войск противник имел 55 батальонов, 19 эскадронов и сотен и 8 батарей общей численностью 26 270 человек при 51 орудии. В конце октября в состав Шипкинского отряда была включена 24-я пехотная дивизия. Армия Сулеймана-паши не получила усиления. Силы сторон стали примерно равными. Русские и турецкие войска перешли к обороне. Начался период так называемого «шипкинского сидения».
Русско-болгарский отряд имел задачу прочно удерживать перевал. Выполняя ее, он проделал значительные работы по совершенствованию обороны. Возводились новые батареи, рылись окопы, траншеи, ходы сообщения. На наиболее опасных направлениях подступы к укреплениям прикрывались различного рода препятствиями. С конца августа до середины ноября на позицию было доставлено 25 тыс. туров, свыше 4 тыс. фашин и более 7 тыс. штук накатника. Одновременно строились землянки, блиндажи и другие укрытия для личного состава.
Чтобы улучшить управление войсками, позиция была разделена на четыре района; каждый из них делился на участки. Район был рассчитан на один-два полка, участок — на стрелковый батальон. Командиры полков и батальонов являлись соответственно начальниками тех районов и участков, где располагались их войска. Начальником позиции был генерал Ф. Ф. Радецкий.
В целях упорядочения руководства артиллерией из числа командиров батарей назначался начальник артиллерии района. Вся артиллерия находилась в ведении начальника артиллерии Шипкинской позиции. Батареи получили единую нумерацию. В начале сентября были оборудованы позиции для мортирной батареи № 1 на северных скатах горы Николая и мортирной батареи № 2 на северных скатах Шипки. В каждой имелось по две 6-дюймовые (152-мм) нарезные мортиры. К концу декабря на позиции располагалось 45 орудий.
Недостатком Шипкинской позиции являлось то, что противник охватывал ее полукругом. Кроме того, в руках неприятеля находились многие высоты, что позволяло ему со всех сторон обстреливать позицию. «У нас не было ни тыла… ни флангов, почти не было и фронта», — вспоминал участник обороны Шипки военный инженер Ц. А. Кюи, будущий известный русский композитор.
Сулейман-паша решил, используя выгодное расположение своих войск, деморализовать защитников Шипкинского перевала непрерывным обстрелом. В первую очередь огонь направлялся на русские батареи. Обстрел причинял большой урон: защитники Шипки теряли людей, крайне затруднялось производство работ по улучшению обороны.
5 (17) сентября противник предпринял наступление с целью овладения высшей точкой перевала — Орлиным гнездом. Турки шли в бой пьяные. Внезапным нападением им удалось занять Орлиное гнездо. Защитники его стояли до конца. К 14 часам русские контратакой свежих резервов отбросили противника.
В последующие дни турки неоднократно переходили в наступление. Большое внимание они уделяли элементу внезапности. Особенно сильными были атаки 30 сентября (12 октября) и 9 (21) ноября. Но намерения неприятеля своевременно раскрывались, и ему не удалось достигнуть поставленной цели. Атаки были отбиты. Много сделали для устойчивости обороны русские артиллеристы. Сначала они вели стрельбу лишь прямой наводкой, но вскоре стало ясно, что этого недостаточно. Тогда постепенно стали применять другие способы: стрельбу по невидимой с батареи цели и стрельбу в ночных условиях. Это новшество явилось несомненной заслугой русских артиллеристов.
Зима на Шипке
Со второй половины ноября наступила суровая зима, и военные действия на Шипке приостановились. Большая часть армии Сулеймана-паши была отведена в Шейново на зимние квартиры. Опасность внезапных атак почти миновала. Однако положение защитников Шипки не улучшилось. Начался тяжелый период зимнего «шипкинского сидения». Местные жители еще раньше говорили о невозможности зимовать на вершинах Шипкинского перевала, рассказывали об осенних и зимних бурях, продолжающихся нередко неделями. Вначале войска относились к этим рассказам с некоторым недоверием, считая их преувеличенными, но скоро пришлось убедиться в их справедливости.
Русское интендантство плохо заботилось о снабжении войск. В подвозе продовольствия и фуража часто возникали перебои. Обыкновенно пищу доставляли в котлах, установленных на передках провиантских телег. Зачастую она прибывала совершенно остывшая, почти замерзшая. При гололедице котлы не представлялось возможным доставить на позиции, тогда привозили одно мясо и воду на вьюках. «В темноте, по скользким, крутым тропинкам, взбираясь на скалы, люди падали, опрокидывали пищу и даже теряли котелки. Со времени установившейся гололедицы прекратилась всякая возможность подвоза пищи, и поэтому, с половины ноября, было признано довольствовать людей консервами». Начальник Шипкинской позиции Ф. Ф. Радецкий еще в начале ноября доносил главнокомандующему: «В Тырнове и Габрове сухарей нет; сообщение между этими городами и Шипкой может в скором времени прекратиться вовсе. Если не будет немедленно выслан в Габрово двухмесячный запас сухарей, крупы и спирту, то Шипкинскому отряду… угрожает голод… Обо всем этом я неоднократно сносился с полевым интендантством, а запаса все-таки нет».
Неблагополучно обстояло дело со снабжением людей обувью и обмундированием. Зимой потребовались валенки и полушубки. Их доставили на Шипку с запозданием — только к весне, к тому же не все войска были ими обеспечены. «Одежда нижних чинов стала промерзать до тела, образуя твердую ледяную кору, так что на больных и раненых надо было ножом разрезать не только шинели, но и штаны; шинели так крепко промерзали, что без посторонней помощи нельзя было отвернуть полы: они не сгибались, а ломались; только с большим усилием можно было согнуть руку. Когда же поднимался буран, то со стороны ветра так быстро нарастал толстый слой льда, что едва можно было двигаться, свалившийся с ног человек без посторонней помощи не мог встать, затем в несколько минут его заносило снегом и приходилось его откапывать».
Трудности доставки материалов и топлива, каменистый грунт не позволяли построить удобные землянки. «Эти землянки, вырытые по склонам гор, представляли собою нечто ужасное, — вспоминает Бороздин. — Когда в них ютились люди (обыкновенно столько, сколько могло уместиться на полу, тело вплотную к телу), делалось довольно тепло. Тогда стены и потолок начинали «отходить», отовсюду просачивалась влага, и через два-три часа люди лежали в воде. Промокшие до костей, они выходили на мороз, и… можно себе представить, что они должны были перечувствовать в это время. Случалось, что оттаявшие пласты земли обрушивались на спящих, и тогда людей приходилось откапывать, причем нередко извлекали посиневшие трупы». Участник войны Л. Н. Соболев писал: «Ни в одной траншее огня развести нельзя; одежда всех офицеров и солдат изображает из себя сплошную ледяную кору (например, башлыков развязать нельзя; при попытке сделать это — куски его отваливаются)». Он называет «шипкинское сидение» эпопеей русского солдата и приводит отрывок из донесения полковника М. Л. Духонина, коменданта горы Николая, от 17 (29) декабря 1877 г., в котором, по его мнению, дана самая верная картина той непрерывной драмы, которая происходила на Шипке. «В ночь с 16 на 17-е поднялась снежная буря, достигшая на верхних скалах горы Николая степени урагана. Батальоны 55-го и 56-го пехотных полков поднялись на гору с величайшими затруднениями гуськом; проводники едва могли отыскать среди снежной бури свои ложементы и довести роты… Возвращаясь по смене, 1-я рота 55-го полка в полном составе была свалена вихрем ветра и покатилась. Люди, кое-как удерживая друг друга, поднялись…». Такие бураны на Шипке бывали довольно часто. Во время вьюг и метелей нередко отказывали ружья. Командиры подразделений доносили: «При настоящих сильных морозах затруднительно стрелять из рун<ей Бердана; курок не спускается и дает осечку; масло застывает, затворы приходится вынимать и держать в кармане».
Тяжелые условия привели и огромному росту заболеваемости, частым обморожениям, что значительно снижало боеспособность войск. Так, например, в 24-й пехотной дивизии за время двухмесячного «шипкинского сидения» полки потеряли (не считая убитых и раненых): Иркутский полк — 46,3 процента личного состава, Енисейский полк — 65 процентов, Красноярский полк — 59 процентов, что в среднем по дивизии составило 56 процентов. Дивизия была признана небоеспособной, отведена в тыл для переформирования и до конца войны участия в боевых действиях не принимала.
Начальник дивизии генерал К. И. Гершельман был типичным представителем реакционных царских военачальников. Он требовал, чтобы солдаты были одеты «щегольски», как в мирное время. «Эта дивизия, — писал Бороздин, — считалась почти равной гвардии, ее командир был близок ко двору и, посылая своих солдат на Шипкинский перевал, он рекомендовал офицерам «не нежить нижних чипов и показать шипкинцам, как должен вести себя настоящий солдат». Они и показали. Солдаты 24-й дивизии прибыли на Шипку, одетые в франтоватые мундиры и тонкие, чуть ли не лаковые сапоги. Офицеры презрительно глядели на коренных защитников перевала, одетых неуклюже, нередко смешно, грязных, иногда немытых и нечесаных. Когда началась тяжелая пора, «гвардейцы», как сначала прозвали солдат 24-й дивизии, возбуждали общую жалость. Им запрещали кутаться, башлыки позволяли надевать только во время стояния на часах, обертывание чем-нибудь ног вменялось в преступление, собираться около кухонь, безусловно, не дозволялось и т. д…. На позициях, занятых «гвардейцами», дело доходило до трагизма. Бывали случаи: разводящий унтер-офицер идет по постам со сменой. Часовой стоит у бруствера, по положению, с ружьем на плече. Смена подходит к нему вплотную, он не шевелится. Унтер-офицер окликает его: «Часовой! Ты спишь?» В ответ — гробовое молчание. «Эй! Проснись!» Унтер-офицер толкает часового, и на ледяной пол падает труп, с характерным хрустом замороженного мяса. Однажды оказалось, что всю западную позицию охраняли… трупы». В. И. Немирович-Данченко, участвовавший в войне в качестве военного корреспондента, сообщал: «В убогом соборе Габрово… лежали ряды солдат 24-й дивизии. Это были замерзнувшие мученики Шипки… Замерзнувшие потому, что о них никто не думал, потому что их жизнь никому не была дорога. Шаркунам, фразерам, карьеристам не было дела до этих сотен наших… тружеников».
Аналогичная картина наблюдалась и в других частях Шипкинского отряда. За период обороны боевые потери составили 4 тыс. человек, а потери госпитализированными больными и обмороженными за то же время — около 11 тыс. человек. Основные причины потерь заключались в бездушном отношении к солдату царских генералов. В штабе Дунайской армии мало интересовались тем, что происходило на Шипке. Царь и его приближенные ничего не предприняли, чтобы облегчить участь русских героев. Военный министр Д. А. Милютин мог лишь с горечью записать в дневнике о неутешительном положении на Шипке: «…в горах уже выпал снег, а наши бедные солдаты совершенно оборваны».
И хотя русские солдаты испытывали невероятные лишения, в донесениях Радецкого главнокомандующему неизменно повторялась успокоительная фраза: «На Шипке все спокойно». Она навела художника В. В. Верещагина на мысль написать картину. Живописец изобразил одинокую фигуру часового в шинели и башлыке, замерзающего под снежным бураном. «На Шипке все спокойно…»
***
Оборона Шипкинского перевала продолжалась около полугода — с 7 (19) июля по 28 декабря 1877 г. (11 января 1878 г.). Русские в тесном содружестве с болгарами отразили многочисленные атаки превосходящего противника, выдержали интенсивный артиллерийский обстрел, перенесли испытания суровой горной зимы и в конечном счете удержали перевал. Они с честью выполнили задачу стратегического значения, не допустив прорыва армии Сулеймана-паши в Северную Болгарию. Тем самым были созданы благоприятные условия для продолжения борьбы за Плевну, а также для последующего наступления Дунайской армии за Балканы и Константинополю. Оборона Шипки вошла в историю как символ мужества и героизма воинов России и Болгарии, их тесного братства по оружию. В районе боев воздвигнут памятник русским солдатам и болгарским ополченцам, павшим в совместной борьбе против османских захватчиков. «Здесь, на Шипке, возвышающейся в сердце Стара-Планины, в сердце Болгарии, — сказал Тодор Живков, — русская и болгарская кровь смешались, чтобы спаять навеки, наперекор всем бурям и стихиям времени, болгаро-русскую дружбу, болгаро-русское братство».