Неделю спустя

Открыв дверцу двухместной коляски, Вулф пытался уговорить маленькую Мэри, младшую дочь Томпсона, выйти из экипажа. До них доносился голос капитана, который подзывал к себе Джулию. Заливистый собачий лай свидетельствовал о том, что собака, как и маленькая Мэри, упрямилась и никого не слушалась.

Большие глаза малышки Мэри, которые обычно светились от радости и веселья, сегодня были наполнены слезами, и сердце Вулфа разрывалось от жалости. Он не знал, чем помочь своей любимице.

– Ты женишься на мисс Малоун сразу, как только мы доберемся до ее дома? – спросила крошка, поправляя оборки на нарядном платьице.

– Что?! – опешил Вулф.

– Я сказала…

– Я слышал, что ты сказала, дорогая.

«Черт возьми, с чего она это взяла?» – подумал он. Значит, недаром маленькая Мэри надела нарядное платье и собралась ехать с Вулфом и отцом. Она думала, что они спешат на свадьбу! Алана Мэри Томпсон, или маленькая Мэри, как все ее называли, любила подслушивать разговоры взрослых и делать из услышанного свои выводы. Но несмотря на эту привычку, Вулф обожал девочку.

– Дорогая моя, кто внушил тебе мысль о том, что мы едем сегодня на свадьбу? – спросил Вулф маленькую Мэри.

– Ты внушил, – улыбаясь сквозь слезы щербатым ртом, заявила Мэри.

– Я?

– Да, ты. Ты говорил, что хочешь жениться на мне, но тебе придется найти другую Мэри, потому что, когда я вырасту, ты будешь уже слишком старым.

– Эй, подожди. Я действительно это говорил, но мы с твоим отцом отправляемся сейчас на деловую встречу, а не на свадьбу.

Вулф огляделся в поисках Томпсона. Где его черти носят?

– Берегись! Джулия мчится прямо на тебя! – смеясь, закричала маленькая Мэри.

И в этот момент выбежавшая из-за экипажа собака прыгнула на грудь Вулфу. Он выругался себе под нос, видя, что на его сюртуке остались отпечатки грязных лап.

К ним подбежал запыхавшийся Томпсон.

– Принцесса, – обратился он к дочери, – уведи, пожалуйста, Джулию в дом, она не даст нам спокойно уехать. Когда я вернусь, покатаю вас обоих в коляске.

– И мы заедем в кондитерскую?

– Конечно!

Личико Мэри просветлело. Она выкарабкалась из экипажа и побежала без оглядки вместе с собакой к дому.

– Все? Можем ехать? – спросил Вулф и сел в коляску.

Томпсон усмехнулся.

– Заняли место поудобнее?

Он присоединился к приятелю, опустившись рядом. Вулф схватил вожжи и со звучным щелчком хлестнул лошадей по крупам. Коляска тронулась с места и скоро выкатилась на проезжую улицу.

– Приношу извинения за пятна на вашем сюртуке, – произнес Томпсон.

– Хуже всего, что я не мог выругаться вслух, когда пес прыгнул на меня. У вашей дочери очень тонкий слух. Она слышит все, в особенности то, что не предназначено для ее ушей.

Томпсон засмеялся.

– Может быть, это и неплохо.

– Я так не думаю. – Вулф смахнул с сюртука налипший кусочек грязи. – Мне приходится сдерживать себя в ее присутствии, а это вредно для организма. Главное, что малышка переворачивает все с ног на голову.

– Оставьте в покое грязь, – посоветовал Томпсон. – Подождите, пока она высохнет, а потом почистите грязные места щеткой.

Вулф нахмурился.

– Без вас знаю. Кто, вы думаете, чистил в экспедициях мой замшевый костюм?

– По нему было не видно, что его когда-либо чистили. Как хорошо, что вы выбросили это тряпье.

Вулф пропустил замечание капитана мимо ушей.

– Вы знаете, что ваша дочь собиралась ехать с нами? Мэри решила, что я женюсь на мисс Малоун и мы едем на мою свадьбу! – Вулф покосился на Томпсона. – Но я не тот человек, который нужен мисс Малоун.

– Как знать, как знать…

– А вам не кажется, что я ей не пара?

– Но она увлечена вами.

Вулф стегнул лошадей, и они ускорили ход.

– Черта с два! – воскликнул он, пытаясь скрыть смущение. – Девушки из высших слоев общества не выходят замуж по любви. Они предпочитают вступать в брак по расчету. И не рассказывайте мне снова о своей Марте! Ваша жена – исключение, и потом, вас связывают взаимные чувства.

– А вас они разве не связывают? Вы достаточно проницательный человек, чтобы заметить, какие чувства испытывает к вам Алана.

– Я не обращаю внимания на всякую хрень!

Вулф передал вожжи Томпсону и, скрестив руки на груди, стал разглядывать деревья, росшие вдоль дороги.

– А вот я думаю, что ничто не ускользает от вашего внимания. Вы все примечаете.

– С чего вы это, черт подери, взяли? – буркнул Вулф, не поворачивая головы.

– Ну, во-первых, вы передали мне вожжи потому, что слишком сильно стегали лошадей и заметили это. Вам стало жаль бедных животных. И, во-вторых, вы снова начали злоупотреблять грубыми словечками. Вы прячете за ними свое истинное отношение к происходящему.

Вулф продолжал с отсутствующим видом разглядывать деревья, думая о том, что ему следовало оставаться на Западе. Сейчас он скакал бы на своей лошади по прерии, и его не мучили бы тяжелые мысли.

Ему не помешал бы хороший глоток виски.

Коляска выехала из города и покатила по проселочной дороге.

– У вас была хорошая работа, когда вы познакомились с Мартой, – снова заговорил Вулф. – А что я могу предложить женщине? Увезти ее в прерию и купить для нее старую клячу, на которой она будет рожать и воспитывать наших детей мал мала меньше? И мы будем до конца жизни скитаться по миру.

– Значит, вас останавливает только неустроенность, старина?

Вулф наконец повернул голову и взглянул на спутника.

– Я приехал сюда, чтобы выяснить, кто убил мою мать. А потом я вернусь в Сент-Джо. Это понятно?

– О да.

Алана вышла из ванны и взяла полотенце. На деревянный пол купальной комнаты в доме Старого Китайца сразу же натекла вода. «Распустите волосы, Алана», – вспомнились ей слова Вулфа. Его голос дрожал от страсти, Алана явственно слышала это.

При воспоминании о Вулфе ее соски затвердели. Она ощутила жар между ног и, чтобы отвлечься от грешных мыслей, спросила себя: что он в ней нашел? Алана действительно не считала себя привлекательной. Ее кожа не отличалась белизной, поскольку Алана много времени проводила на солнце. Пухлые губы, если верить словам матери, были безобразны. В моде сейчас был маленький аккуратный рот и губки бантиком. Однако Алану мало интересовала мода – в особенности на форму губ. Слава богу, ее длинные худые ноги скрывал подол платья. Однако у матери была отвратительная привычка мимоходом щипать дочь за бедро и критиковать ее фигуру. Поэтому на бедрах Аланы постоянно красовались синяки. По мнению миссис Малоун, полная грудь дочери была ужасна. Она не раз сравнивала Алану с коровой и говорила, что внешность дочери способна оттолкнуть любого мужчину.

Внезапно Алана насторожилась, хорошо развитое шестое чувство подсказывало ей, что Вулф направляется сюда. Он был в пути, он ехал к ней!

Наитие никогда не обманывало ее.

Алана не спеша оделась, расчесала длинные волосы и заплела их в толстую косу.

Чувствуя, что Вулф уже близко, она подошла к окну и взглянула на дорогу. На горизонте показалась черная точка размером с муху – экипаж, в котором ехал Вулф. У Аланы было еще немного времени до его приезда, чтобы настроиться.

Она села на коврик, скрестив ноги и закрыв глаза, и погрузилась в медитацию, представляя, что входит в огонь, извергаемый драконом.

Тусклое солнце, появившееся из-за туч, не могло согреть воздух. Низкое, серое небо походило на возделанное поле, и Вулфу казалось, что земля и небо поменялись местами. Вдохнув полной грудью холодный воздух, он выдохнул клубы пара.

– Знаете, я вот о чем подумал… – прервал молчание Томпсон.

Вулф хмыкнул.

– Когда вы начитаете думать, это обычно заканчивается для меня какой-нибудь неприятностью, – проворчал он.

Томпсон проигнорировал его замечание.

– Я очень живо представил нарисованную вами картину, – с ухмылкой продолжал капитан. – Старую клячу и сидящих на ней оборванцев. Однако я сомневаюсь, что вы допустите, чтобы ваши дети страдали от холода и голода. Я вижу, как вы обращаетесь с моими дочерьми. Вы любите детей. Да и ваше финансовое положение никак не назовешь плачевным.

Вулф пожал плечами.

– У меня с этим все в порядке. Конечно, у вас дела обстоят еще лучше. Боже, во время плавания вы мне все уши прожужжали о том, что ваша бедная Марта, отпрыск древнего аристократического британского рода, вышла замуж за вас, простого капитана. Но на самом деле вы живете в прекрасно обставленном особняке. У вас хороший доход. Если вы считаете, что ваша жена пошла на жертвы, выйдя за вас замуж, то в таком случае каким богатством, по-вашему, должен был обладать полагающийся ей по статусу жених?

Томпсон попридержал коней перед поворотом.

– Я не думаю, что такая женщина, как Алана, придает хоть какое-то значение материальным благам. И если вы позволите мне быть уж совсем откровенным, то у меня возникает вопрос: что стало с деньгами ваших родителей?

У Вулфа защемило сердце.

– Я не понимаю, что произошло, дружище, – негромко промолвил он. – Создается впечатление, что мое прошлое просто стерли с лица земли. Мои родители жили в фешенебельном районе Бостона. Значит, у них было немалое состояние. Но куда пропали эти деньги? Или отец умер нищим? Может быть, за годы, прошедшие после гибели матери, он растратил все имущество?

– Такое случается, – ответил Томпсон. – Но что, если ваш отец перевел все деньги в Англию, прежде чем уехать в Индию? Может быть, он был родом из Англии?

– Я не знаю этого. Но после процедуры иглоукалывания в памяти стали оживать отрывочные картины детства. Думаю, мне действительно нужно в ближайшее время поехать в Англию. После гибели матери меня вывезли туда неизвестные люди. Там я окончил школу. Я припомнил название местечка, где она располагалась, и уже отправил туда запрос. Возможно, в Англии мне удастся разузнать хоть что-то о своем загадочном прошлом. Я рассчитываю найти там финансовые документы, по которым в школу поступали деньги на мое образование и карманные расходы, и выяснить, кто их присылал.

Томпсон почесал в затылке.

– Надо послать запросы и в европейские банки, – сказал он. – Возможно, нам удастся найти деньги вашего отца или, по крайней мере, проследить их движение.

Вулф кивнул.

– Это здравая мысль. Мне, видимо, придется нанять хороших детективов. – Он глубоко вздохнул. – Черт возьми, я сам опытный сыщик! Меня называют лучшим следопытом Запада! Но вместо того, чтобы искать следы своих родителей, я вынужден отсиживаться на ферме и оплачивать услуги других детективов.

– Вы действительно прекрасный следопыт, – промолвил Томпсон. – Но сапожник, как говорится, сам обычно ходит без сапог. Трудно принимать правильные решения, когда расследование касается непосредственно тебя, твоей семьи. Медики, как правило, не лечат себя, а обращаются за врачебной помощью к коллегам. И вы это прекрасно знаете, иначе не ехали бы сейчас вместе со мной на ферму.

Они миновали небольшой холм и увидели внушительных размеров кирпичный усадебный дом, окруженный высокими деревьями. Сквозь их голые кроны просвечивало холодное серое небо.

– Ну, Томпсон, это здание похоже на фермерский дом еще меньше, чем особняк, в котором живет ваша семья, на хибару нищего морского волка, – с ухмылкой заметил Вулф. – Мне давно следовало догадаться, что мы увидим настоящий замок. Уж слишком длинная подъездная дорога к нему ведет.

Вулф с любопытством огляделся. Парк охраняли гранитные статуи фавнов и нимф. За деревьями виднелась бледная лента реки, а за ней тянулся лес. Причудливые, одеревеневшие, голые в это время года стебли вьющихся растений оплетали выступающий портик главного входа, делая его похожим на беседку. Здание из красного кирпича было трехэтажным, крыша портика опиралась на мощные колонны.

Они проехали по аллее и обогнули небольшой холм, за которым располагались белая конюшня и амбар цвета ржавчины.

Волна острых эмоций накатила на Вулфа, когда он увидел белые изгороди пастбищ и стадо лошадей, которые щипали мерзлую коричневую траву. В памяти проснулись воспоминания о недавних событиях, изменивших его жизнь, – суета Сан-Франциско, корабли с высокими мачтами в гавани, завывания штормового ветра, волны, обрушивающиеся на клипер, теснота каюты, а затем виды степенного Бостона, замкнутое пространство города, ряды кирпичных фешенебельных домов, обступивших человека со всех сторон.

И вот – свобода!

Он глубоко вдохнул свежий воздух. Вулф соскучился по открытому пространству, по лошадям, по седлу. На его лице появилась блаженная улыбка. Капитан, как ни странно, проехал мимо конюшни и остановился у амбара.

Хозяйственный двор, на котором они оказались, производил странное впечатление. Кроме лошадей, здесь свободно разгуливали свиньи. Но нигде не было видно людей. Неужели Старый Китаец жил в усадьбе совершенно один? Несмотря на жуткое безмолвие, Вулфу казалось, что кто-то наблюдает за ним из дальнего леса, из темных окон огромного дома. Холодок пробежал по его спине.

Амбар представлял собой приземистую прямоугольную постройку из тускло-красного кирпича под черепичной крышей и напоминал крепость, поскольку с двух сторон был окружен глубоким оврагом.

– Вот мы и приехали, – объявил Томпсон, опуская вожжи на колени, и взглянул на небольшие застекленные окна амбара.

– Приехали? – Вулф изумленно посмотрел на Томпсона. – Вы хотите сказать, что Старый Китаец живет… в амбаре?

– Совершенно верно. – Томпсон улыбнулся. – Думаю, новое жилище вам понравится. Это ведь лучше, чем спать под отрытым небом в прерии, где вы провели половину жизни.

Вулф закатил глаза.

Широкие, грубо отесанные, двустворчатые ворота амбара распахнулись, и он увидел двух стройных мужчин азиатской внешности. Они приветливо поздоровались, кивнув Томпсону, который, по-видимому, был хорошо с ними знаком, и попросили гостей завести лошадей внутрь.

– По крайней мере, китаец здесь не один, – пробормотал Вулф и, выйдя из коляски, угодил в затянутую тонким ледком грязную лужу.

Томпсон жестом попросил его следовать за ним.

На первом этаже просторного амбара содержались лошади. Но почему не в конюшне? У Вулфа не было ответа на этот резонный вопрос. Здесь же стояли белоснежная двухместная коляска «визави» и сверкающие черной полировкой сани, в которые были запряжены бельгийские ломовые гнедые лошади с роскошными белоснежными гривами. Они безучастно смотрели на гостей.

Когда Вулф вслед за капитаном вошел в небольшое помещение, где хранились седла и упряжь, у него защемило сердце. Знакомый запах кожи, конского пота и сена разбудил в нем чувство тоски по прежней жизни.

– У вас будет возможность выбрать себе здесь подарок, – промолвил один из сопровождавших гостей азиатов и открыл потайную дверь в стене.

За ней располагалась простая деревянная лестница, ведущая на второй этаж амбара. В нос Вулфу ударил знакомый запах благовоний. Старый Китаец использовал их во время сеанса иглоукалывания. Подняв глаза, Вулф увидел его. Он стоял на верхней площадке и смотрел на гостей, поднимающихся по лестнице. Однако старик был не один. Когда Вулф увидел стоявшую рядом с ним Алану, его охватило волнение.

Старый Китаец был одет в шелковое кимоно цвета индиго с вышитым на рукаве белым знаком, напоминавшим герб. Под ним Вулф увидел белую форму, какую обычно носят мастера боевых искусств, с пурпурным поясом с черной каймой. Наряд дополняли матерчатые тапочки.

Алана тоже была в кимоно, только белого цвета, под которым виднелась широкая юбка. Однако приглядевшись, Вулф понял, что это брюки свободного покроя. Куртка из белого хлопка была подвязана черным поясом. Алана была босиком.

Поднявшись по лестнице, оба азиата низко поклонились Старому Китайцу, сняли тапочки и молча прошли в комнату на втором этаже. Поздоровавшись вслед за Томпсоном со Старым Китайцем, Вулф повернулся к Алане, чувствуя, как сильно колотится у него сердце, а кровь гулко стучит в висках.

Алана тоже была охвачена волнением. Несмотря на то что она знала о приезде Вулфа, при виде него ее бросило в жар. Уголки его губ дрогнули так, словно он хотел усмехнуться, но сдержался.

Пылкий взгляд Вулфа был прикован к Алане. Взяв ее руку, он припал к ней мягкими теплыми губами, и Алана затрепетала. Из его груди вырвался тихий смешок, похожий на вздох.

Сняв верхнюю одежду, Вулф передал ее слуге. Он по-прежнему не сводил с Аланы сияющих наглых глаз, и она как завороженная смотрела на него.

Заметив, что гость перевел взгляд на жилку, пульсировавшую на ее шее, Алана попыталась сглотнуть, но к горлу подступил ком, и Алане стало нечем дышать. Ей казалось, еще немного, и она задохнется. Не говоря ни слова, Вулф, следуя указаниям Томпсона, снял сапоги и направился в комнату.

Алана сникла. Из жара ее бросило в холод. Она повернулась к Старому Китайцу, ища у него помощи и поддержки.

Азиат улыбался одними глазами, глядя на расстроенную подопечную.

– Не забывайте дышать, Алана, – произнес он.