Вытянув ноги, Вулф откинулся на спинку кресла и выпил чашку крепкого кофе.

– У меня для вас кое-что есть, – сказал Эйден и, достав из внутреннего кармана длинную зеленую коробочку с золотой каймой, протянул ее Вулфу.

В коробочке лежало золотое колье с гранатами. Оно было выполнено в едином стиле с серьгами, которые теперь обе находились у Вулфа.

Вынув серьгу из уха, Вулф положил ее на черный бархат рядом с колье и сравнил. Несомненно, это был ювелирный гарнитур.

Вулф вопросительно посмотрел на Эйдена.

– Гарнитур с гранатами принадлежит жене главы клана. Теперь, когда вы решили ехать за Аланой, это колье должно быть у вас, – пояснил шотландец. – Мор подарил серьги вашей матери перед ее отплытием в Америку. Тем самым он хотел вселить в нее надежду на то, что она обязательно вернется на родину. А колье Мор передал мне на хранение. И правильно сделал, так как его вещи были разграблены накануне отъезда Малоуна из Шотландии.

Вулф вспомнил, как упорно Малоун искал вторую серьгу с гранатом, шаря под кроватью.

– Этот гарнитур овеян славой веков, – продолжал Эйден. – Он когда-то принадлежал Марии, королеве Шотландии. Седьмой владелец замка Данмегласс спрятал ее у себя, когда она направлялась в Инвернесс. На прощание в знак благодарности Мария подарила ему это колье и серьги.

Вулф снова вдел серьгу в ухо.

– Вы хотите сказать, что серьга, с которой я не расстаюсь на протяжении последних двадцати пяти лет, принадлежала Марии Стюарт?

Эйден кивнул.

– Ущипните меня, мне кажется, я сплю.

– Мне уже давно хотелось это сделать, сэр, – с улыбкой сказал Эйден.

Вулф хмыкнул.

– Я хочу знать, причастна ли к убийству моей матери миссис Малоун?

– Судя по всему, нет, – ответил Эйден. – У нее накануне родился ребенок, к тому же надо учесть, что миссис Малоун в ту пору была молода и неопытна. Скорее всего, незнакомая обстановка пугала ее. Она оказалась вдали от дома. Мне порой кажется, что она, как ребенок, закрывала глаза и думала, что ее никто не видит. Миссис Малоун считала, что если забудет о преступлении мужа, то ему все сойдет с рук.

– Но зачем она сделала траурную брошь из волос моей матери и хранила ее в шкатулке? Я этого не понимаю!

– Наверное, она все же переживала и пыталась как-то заглушить угрызения совести. Не забывайте, что миссис Малоун хранила ее в одной шкатулке с брошью из волос своего погибшего сына. Нам трудно понять женщину, прожившую много лет с таким монстром, как Малоун. Я познакомился с ней, когда она жила еще здесь, в горах. Она не отличалась острым умом.

– И этот недостаток явно прогрессировал, – заметил Вулф. – Пусть колье побудет у вас до возвращения Аланы.

Эйден кивнул и забрал футляр.

Вулф встал.

– Я не могу дать вам гарантий, что навсегда поселюсь в Данмеглассе, – предупредил он.

– Это нас не пугает! Достаточно будет того, что вы признаете свой статус главы клана Макгилливрей. – Ваш прадед, Уильям, большую часть жизни прожил в Америке.

– Да! Пока его не выслали из страны.

– Ха! У Макгилливреев всегда были непопулярные политические взгляды, за которые их преследовали. Но ваш прадед сколотил в Америке неплохое состояние, которое ему удалось вывезти. На эти деньги вы сможете безбедно существовать.

– А если я не останусь здесь, смогу воспользоваться его деньгами?

– Никто не ждет от вас, что вы всю жизнь проведете в Данмеглассе, это ведь сельская глушь. Даже Александр жил не в замке, а в доме неподалеку от Инвернесса. Но позвольте мне задать вам один вопрос. Вам хватит духу навсегда уехать отсюда и бросить своих людей на произвол судьбы? Они ведь нуждаются в вашей заботе. Вы не боитесь, что вас замучает совесть, если вы оставите их навсегда?

Вулф долго всматривался в лицо Эйдена, а затем ухмыльнулся.

– Идите вы к черту! – бросил он и поднял руку, останавливая собеседника, который хотел что-то возразить. – Я брошу материться, когда Алана согласится стать моей женой.

За спиной Вулфа хлопнула дверь. Обернувшись, он увидел своего сородича Уильяма.

– Я готов сопровождать вас в поездке! – с порога заявил он.

– Хорошо, я подумаю, – пообещал Вулф.

Лицо Уильяма расплылось в улыбке.

– Если хотите, я возьму с собой пару крепких парней.

Вулф кивнул.

– Возможно, они действительно мне понадобятся.

Бостон, 12 декабря

Когда судно Томпсона с потушенными огнями бросило якорь в гавани Бостона, Вулф и Уинстон сошли на берег и направились к особняку Малоунов. Они проникли в дом через подвальное окно. Наверху кто-то играл на фортепиано. До слуха Вулфа доносились мелодичные переливы.

Уинстон, который хорошо знал расположение комнат, повел Вулфа по черной лестнице на второй этаж, где находились спальни.

Увидев стоявшего в тени часового, Вулф кивнул ему. По всему дому были расставлены посты из учеников Старого Китайца. Они обеспечивали Вулфу и Уинстону прикрытие.

Уинстон указал на дверь детской, и сердце Вулфа учащенно забилось. Звучавшая в доме музыка навевала на него глубокую грусть.

Уинстон открыл дверь и скользнул внутрь. Вулф последовал за ним. Переступив порог, он замер, увидев у детской кроватки Майре Макинтош. Вулф не ожидал встретить ее здесь.

Майре подняла свечу, и Вулф двинулся вперед. С замиранием сердца он склонился над кроваткой, в которой лежала малышка. Это был ангел с огромными синими глазами.

Девочка смотрела прямо на него, не мигая. Ее круглое личико обрамляли темные кудри. Внезапно она улыбнулась и начала агукать.

– Это твой отец, – сказала Майре, показав на Вулфа.

Он протянул руку и вытер слюни с подбородка малышки. От прикосновения к нежной коже младенца Вулфа охватило волнение.

– Какая она красивая, – прошептал он.

Уинстон похлопал Вулфа по плечу, торопя его.

– Возьмите меня с собой, – тихо промолвила Майре.

В ее взгляде сквозило отчаянье. Вулф посмотрел на Уинстона, в глазах которого застыла немая мольба, и кивнул Майре.

– У вас есть пять минут на сборы.

– Я уже собралась, – быстро сказала Майре. – И упаковала вещи Аланы и Гленды. – Она торопливо закутала малышку в шерстяное одеяло. – Возьмите дочь, – сказала Майре Вулфу, – а я помогу Уинстону нести ее вещи.

Вулф взял младенца на руки, и у него сразу стало тепло на душе. Он больше не чувствовал себя одиноким волком. Его жизнь приобрела смысл.

Переступив порог гостиной, Вулф с дочкой на руках остановился за спиной Аланы, которая сидела за роялем и играла для родителей. Мистер и миссис Малоун находились слева от двери и не видели вошедших. Вулф хотел броситься к Алане, но изо всех сил сдерживал себя.

Алана как будто почувствовала его присутствие. Она вдруг запнулась и взяла фальшивую ноту. Не понимая, что происходит, Алана закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на музыке. Перед ее мысленным взором возник образ маленькой Гленды, и Алана успокоилась. Она плыла по волнам музыки, вспоминая счастливые минуты своей жизни. И в ее памяти ожил образ Вулфа. Она много думала о нем в последнее время, чтобы не сойти с ума.

Казалось, воздух вокруг нее сгустился. Алана явственно ощутила, что кроме нее и родителей в гостиной есть еще кто-то. Она перестала играть, открыла глаза и увидела учеников Старого Китайца, одетых с головы до ног во все черное. Зачем они явились сюда? Почему бесшумно вошли в гостиную?

И тут Алана обо всем догадалась. Ахнув, она обернулась и увидела Вулфа. Он подошел к ней. Ученики Старого Китайца тут же встали вокруг него полукругом. Глаза миссис Малоун расширились от страха и изумления. Мистер Малоун хотел было возмутиться, но один из учеников приставил к его горлу острый клинок, и тот затих.

Стоя перед Аланой, Вулф хранил молчание. Он был одет в шотландский национальный костюм. Килт и переброшенный через плечо плед имели особый клетчатый узор, выполненный в цветах клана Макгилливрей. Золотистые распущенные волосы поблескивали в свете канделябров. На поясе висел спорран – меховой кошель, отделанный белым горностаем. В руках он держал сверток с младенцем. Из него вдруг показалась детская ручка, и маленькие пальчики ухватились за золотую серьгу, висевшую в ухе Вулфа.

В синих глазах возлюбленного было написано все, что он хотел сказать Алане. Она ухватилась за край рояля, чтобы не упасть.

Уинстон распахнул дверь, и в гостиную вошли шестеро шотландцев в национальной одежде. Клетка на их килтах свидетельствовала о том, что они тоже принадлежат к клану Макгилливрей. Сородичи Вулфа остановились за его спиной, а он передал Алане ребенка и опустился перед ней на колено.

У Аланы закружилась голова.

– Последнее время мне снился один и тот же страшный сон, – тихо сказал Вулф. – Кто-то под моим окном играл на волынке похоронный мотив. И я слышал, как скрипели колеса катафалка, на котором лежала ты. Ты кричала, но я не мог тебя найти. Я начал пить и не просыхал много месяцев, но кошмар повторялся. В своих снах я все время искал тебя, пока не понял, что потерялась не ты, а я. Я скитался по свету в поисках своего места в жизни, и однажды нашел его. Мне приснилось, что я мертв и читаю надпись на собственном надгробии. Я проснулся с твоим именем на устах.

Сердце Аланы сжалось от боли. По ее щекам текли слезы. Вулф смахнул их кончиками пальцев.

– Я люблю тебя, Алана. Ты нужна мне. Я пришел, чтобы вымолить у тебя прощение. – Вулф взглянул на ребенка. – Мне нужна наша дочь. Я хочу видеть ее первые шаги, хочу любоваться снежинками, которые тают у нее на ресницах. Хочу гулять с ней, показывать ей звезды. Я хочу сделать вас обеих счастливыми.

Он приоткрыл личико малышки и залюбовался им.

– До чего же она красивая! Наша Гленда похожа на тебя!

– Да, но у нее твой рот, а значит, Гленда похожа и на твою мать, – дрожащим голосом промолвила Алана.

Глухие рыдания рвались у нее из груди.

– Если ты прогонишь меня, я погибну, – шепнул он, прижавшись губами к ее виску.

От волнения Алана потеряла дар речи. Она силилась что-то сказать и не могла. Вулфа охватила растерянность, он не знал, как ему расценивать молчание Аланы.

– Я вел себя как последний дурак. Сможешь ли ты простить меня?

Алана покачала головой. Она считала, что это Вулф должен простить ее. Но он побледнел, неправильно истолковав этот жест.

– Нет… нет! – с трудом произнесла Алана. – Я хотела сказать, что у тебя нет причин просить у меня прощения.

Щеки Вулфа снова порозовели.

– Это я должна просить у тебя прощения за ужасное письмо, которое послала.

Вулф вздохнул. У него отлегло от сердца.

– Боже, Алана, я достоин самых суровых упреков!

Она покачала головой, вытирая слезы.

– Нет, ты тогда был не в себе. И я сожалею о том, что умножила твои страдания.

– Мы, Макгилливреи, упрямые люди, не так ли? – промолвил Вулф, прижавшись лбом к ее лбу.

– Ах, Вулф, я всегда любила тебя, забери меня отсюда, – промолвила Алана.

Вулф как-то странно посмотрел на нее, и у Аланы дрогнуло сердце. Внезапно он вынул серьги с изумрудами из ее ушей и преподнес Алане серьги с гранатами.

Малоун тяжело задышал, не сводя глаз с этих серег.

– К ним еще есть колье, Алана, – сказал Вулф. – Оно находится в Данмеглассе и предназначено супруге главы клана. Я хочу, чтобы ты надела его, когда мы поедем смотреть русский балет, о котором ты мечтала.

– О господи, ты помнишь об этом?

Слезы снова хлынули из глаз Аланы.

Вулф взял дочь на руки и помог Алане встать. Они вышли в коридор, и тут Алана увидела Майре Макинтош. Тень пробежала по ее лицу. Она ненавидела эту женщину.

– Я не могу оставить ее здесь, Алана, – негромко сказал Вулф. – Ты многого не знаешь, а у меня нет времени на объяснения. Я не прошу тебя полюбить Майре, просто постарайся смириться с ее присутствием. Мы доставим ее в Данмегласс, а дальше она пойдет своей дорогой, и ваши пути больше никогда не пересекутся. Пойми, я не могу разлучать родных людей, в особенности если вижу, что в силах помочь им сохранить семью.

Алана перевела взгляд с Майре на Уинстона, и ее лицо просияло. Она поняла, о каких родственных узах идет речь.

– О боже! – вырвалось у Аланы. – Уинстон! Мой дорогой брат!

Уинстон обнял ее.

– Ждите меня здесь, – сказал Вулф. – Мне надо поговорить Малоуном.

Он вернулся в гостиную. Один из учеников Старого Китайца продолжал держать кинжал у горла отца Аланы. В глазах Малоуна читалась паника. Он сжимал руки между коленей, как напроказивший мальчишка, которого ожидала суровая кара за шалости.

– Вам не следовало убивать мою мать, – тихо, со скрытой угрозой в голосе, произнес Вулф. – Вы на всю жизнь сделали несчастными свою дочь и внучку. Теперь кровь жертвы и ее убийцы смешалась в невинном ребенке. Искупить свою вину вы можете только одним способом – самоубийством.

Малоун задрожал, как осенний лист. Он выглядел жалким, испуганным. Вулф с презрением наблюдал за ним. Он вдруг вспомнил слова Старого Китайца: «Если ты хочешь по-настоящему уничтожить своего врага, не убивай его, а лиши власти. Тем самым ты унизишь его, уничтожишь все, что он ценил в этой жизни и уважал в себе».

Вулф понял, что Малоун не переживет своего унижения. Он был амбициозным человеком, всегда стремившимся занять высокое положение в обществе. Но теперь, сколько бы денег он ни заработал, уважаемые люди отвернутся от него. Он будет вечно скитаться по свету, как всеми презираемый Каин, убивший Авеля, и нигде не найдет пристанища.

– Поступайте как знаете, – сказал Вулф. – А я забираю вашу дочь и нашего ребенка. И если вы посмеете преследовать нас, эти люди, – он махнул рукой в сторону учеников Старого Китайца, – разберутся с вами. Вы умрете медленной ужасной смертью. Вы меня поняли?

Малоун осторожно кивнул, боясь повредить шею об острое лезвие, приставленное к его горлу.

– Ах да, – промолвил Вулф, как будто что-то вспомнив. – Прежде чем расстаться, мне надо решить с вами еще несколько вопросов.

Малоун снова кивнул.

– Хочу попросить вас быть лояльным к своим новым работодателям, – продолжал Вулф.

В глазах Малоуна отразилось недоумение. Он явно не понимал, о чем идет речь.

– Как? Разве вы еще не знаете? – Вулф изобразил удивление. – Ваши бордели перешли под новое управление. Они находятся в надежных руках Макгилливреев.

Малоун пробурчал что-то нечленораздельное.

– Мои сородичи позаботятся о том, – продолжал Вулф, – чтобы женщины, которые пожелают вернуться на родину, могли это сделать в ближайшее время. Дети, которых они зачали от вас и Джонатана, разумеется, получат пожизненное содержание. Я уверен, вас устраивают такие условия.

Малоун в третий раз кивнул.

– Несколько моих сородичей, Макгилливреев, решили попытать счастья в Америке. Но им не нравится идея стать содержателями притона. Поэтому они переоборудуют бывшие бордели в отели или продадут эти здания.

В горле Малоуна что-то забулькало, он побагровел от возмущения, но промолчал.

– Да, и вот еще что, – сказал Вулф. – Сообщаю вам, что Джонатан Хеменуэй уехал в Австралию и, судя по всему, задержится там надолго. Поэтому, боюсь, вам придется отказаться от планов совместной разработки алмазных копей в Африке. Вам все ясно?

Острие лезвия впилось в кожу Малоуна, он быстро кивнул, и по его горлу на белоснежный воротник скатилась капля крови.

– И последнее, мистер Малоун. Эти господа будут присматривать за вами до конца ваших дней. – Вулф вновь указал на группу людей, одетых в черное. – Если вы обидите еще хоть одну женщину, они отведут вас к хирургу, и тот сделает вам операцию, после которой вы утратите способность… скажем так, докучать дамам.

Зрачки Малоуна расширились от страха.

– Нне… беспокойтесь… – выдавил он из себя.

Вулф достал из споррана брошь из волос Малколма Малоуна.

– Вот, миссис Малоун, возьмите, и спасибо за то, что все эти годы хранили вещицы, принадлежавшие моей матери.

Вулф повернулся и вышел в коридор, где его ждала Алана. Однако миссис Малоун последовала за ним.

– У меня к вам одна просьба, мистер Макгилливрей, – сказала она, когда Вулф обернулся.

Его поразил мягкий тон ее голоса.

– Какая?

– Возьмите меня с собой.

Все, кто услышал эти слова, ахнули.

– О боже, вы шутите?

Несмотря на всю браваду, нижняя губа миссис Малоун подрагивала.

– Я слышала, как вы сказали моей дочери, что не желаете разлучать родных людей, в особенности если чувствуете, что в силах помочь им сохранить семейные связи. Вы должны держать свое слово! Тем более сейчас, когда наделены такой властью над людьми, мистер Макгилливрей.

Вулф посмотрел на Алану и Уинстона, как будто советуясь с ними. Они были сильно взволнованы, но не произнесли ни слова. Вулф задумчиво покачал головой.

– Боюсь, что не смогу выполнить вашу просьбу, миссис Малоун. Майре Макинтош не имела возможности заботиться о своем ребенке, любить и лелеять его. А у вас такая возможность была, но вы не воспользовались ею. Не кажется ли вам, что сейчас уже слишком поздно наверстывать упущенное?

Миссис Малоун закусила нижнюю губу. Ее лицо выражало отчаянье.

– Вы совершенно правы, сэр, – промолвила она, и из ее глаз хлынули слезы. – Я никудышная мать. По правде говоря, я – бесхребетное существо, которое всегда шло на поводу у других. И в конце концов я потеряла себя. Я не буду сейчас вдаваться в подробности, скажу лишь, что в возрасте Аланы я всегда делала то, что от меня требовали.

Вулф тяжело вздохнул. Он устал, и его мысли путались.

– У меня сейчас только одна цель, миссис Малоун, – защитить Алану и дочь. В последнее время они жили в условиях, когда им грозила серьезная опасность.

В глазах миссис Малоун мелькнул страх.

– Возьмите меня с собой! Позвольте мне доказать, что я лучше, чем кажусь вам сейчас!

У Вулфа сжалось сердце.

– Не надо, миссис Малоун, не унижайтесь.

– Прошу вас, – прошептала она, ее подбородок дрожал. – Дайте шанс. Если мне не удастся поладить с вами и дочерью, вы отошлете меня назад. – Вулф не ответил, и миссис Малоун взглянула на внучку. – Если вы сейчас откажетесь выполнить мою просьбу, вы так и не узнаете, что я за человек. Что вы расскажете своему ребенку о бабушке?

Вулф взял маленькую Гленду на руки и осторожно прижал в груди. Она мирно спала, посапывая. Вулф вдруг вспомнил наставника. Что сделал бы Старый Китаец на его месте? Что сказал бы миссис Малоун? Внезапно на него снизошло озарение, и он повернулся к будущей теще.

– Хорошо, у вас есть пять минут на сборы.

– Я не желаю ничего брать из этого дома. Мистер Малоун все равно будет посылать деньги на мое содержание. Иначе ему будет худо.

Очевидно, Вулфу было не все известно о взаимоотношениях супругов Малоун. Он подошел к Алане и шепнул ей на ухо:

– Ты представляешь, какая интересная жизнь нас ждет?