Март 1854 года
Тревор в ярости мерил шагами тесную комнату отеля.
Проклятье! Все наверняка считают его мертвым, а он не может ничего исправить – во всяком случае, сидя здесь, в Батон-Руже.
Он совершил невозможное, пробираясь из Сент-Джозефа в Новый Орлеан, а в итоге обнаружил, что город находится в карантине из-за желтой лихорадки. Всякое сообщение прервано и возобновится только после того, как эпидемия окончательно сдастся, а до тех пор ничто живое не проникнет за кордон и обратно: ни почтовые дилижансы, ни корабли, ни товары, ни люди, ни животные.
Попав в Сент-Джозеф, Тревор сразу отправил телеграмму отцу и сообщил, что жив. Впрочем, толку все равно никакого, потому что отец изолирован от мира в Карлтон-Оксе. Даже если телеграмма прорвется, курьеру придется доставить ее адресату, а во время эпидемии этого не случится. К тому же страшно представить, сколько искажений появится в тексте, пока он доберется по цепочке малограмотных телеграфистов. Правительству давно пора навести порядок в важном деле связи. В частности, необходимо провести телеграфную линию в Сан-Франциско.
Тревор потер плечо: после тяжелого ранения, едва не закончившегося печально, оно все еще болело. Несколько месяцев прошло в мучительных страданиях, вдалеке от мира. Сколько времени потеряно! К счастью, он остался в живых, хотя до сих пор не мог вернуться в привычную колею. Если бы не две отважные женщины из племени дакота и не их чудодейственная мазь, после которой даже запах скунса казался милым, он бы погиб.
Разве можно было представить, что, отправившись вдогонку за Селиной, он окажется в Батон-Руже и даже не сможет ни с кем связаться? Ситуацию серьезно осложнило то обстоятельство, что, прежде чем начать поиски вместе с Волком, Тревор оставил мистеру Каммингсу, адвокату из Сент-Джозефа, особые распоряжения: если он не вернется спустя шесть месяцев, тот должен отослать отцу пакет с завещанием. Отец в свою очередь оповестит Кэмерона. Да, к этому времени родные скорее всего уже перестали его оплакивать.
Одиночество обдало ледяным холодом. Тревор стремился в Сент-Джозеф с одной мыслью: найти Селину. Но ее там не оказалось, да и Волка никто не видел с того самого дня, когда они вместе выехали в дальний путь. Если бы Волк вернулся – с Селиной или без нее – то не миновал бы Сент-Джозеф, поскольку связующим звеном служил все тот же Каммингс.
Что же случилось с Селиной? Вопрос не давал покоя ни днем, ни ночью. Либо Волк не сумел отбить ее у индейцев, и оба погибли, либо погиб Волк, а Селина осталась жить в племени. А что если они живы-здоровы и отправились в Сан-Франциско? Нет, Сент-Джозеф намного ближе. Пробираться в Калифорнию долго, тяжело и опасно.
Несмотря на очевидные обстоятельства, Тревор решительно отказывался думать, что никогда больше не увидит любимую, предпочитая верить в три возможности. Первая: она живет у индейцев. Вторая: устроилась в Сан-Франциско, у подруги. Третья: вернулась в Новый Орлеан.
Тревор безнадежно вздохнул. Предыдущий карантин продолжался три месяца. Неужели сидеть в отеле и бездарно тратить время? Поскольку невозможно проверить все индейские деревни к западу от Миссисипи, а Новый Орлеан закрыт, остается одно: морем отправиться в Калифорнию.
Голова раскалывалась от боли. Наверное, пора поесть. Тревор продолжал беспокойно ходить из угла в угол, как тигр в клетке. Если бы хоть на несколько минут отбросить мучительные сомнения! Но мозг безжалостно предлагал новые и новые планы. Если бы заранее знать о желтой лихорадке и карантине, можно было бы поехать прямиком в Сан-Франциско. Но какой смысл жалеть о том, что невозможно исправить? Возвращение в Сент-Джозеф также не казалось безусловно верным: если бы Волк там появился, Каммингс наверняка прислал бы телеграмму – адрес он знал.
Тревор упал на кровать и закрыл глаза. Снова в голову полезли безумные идеи. Почему бы не доехать на поезде до Бостона и не выяснить, закончил ли Дональд Маккей постройку следующего клипера? Он порывисто сел. Действительно, мысль отличная! С Маккеем или без него, из Бостона наверняка можно добраться до Сан-Франциско. Тревор энергично вскочил и надел сюртук. Надо немедленно телеграфировать Каммингсу о том, что он решил ехать на восток.
Сент-Джозеф, Миссури
– Господи, что за неразбериха!
Волк поднялся, небрежно опрокинув стул, и, не замечая, что оставляет на паркете пыльный след, подошел к небольшому столу у стены, где в обществе двух стаканов дожидалась бутылка виски. Наполнил оба и вопросительно взглянул на Джорджа Каммингса.
Почтенный адвокат покачал головой.
– Еще только десять утра.
Волк залпом осушил один из стаканов, взял второй, устроился на глубоком подоконнике и рассеянно посмотрел на улицу.
Каммингс усмехнулся.
– Вот что получаешь, вникая в обстоятельства клиентов.
Волк хмуро оглянулся и снова вернулся к бесцельному созерцанию.
– Мне нужно решение, а не глупые комментарии.
– Если ждешь решения, пожалуйста: прими ванну, побрейся, втащи задницу обратно в седло и поверни лошадь носом к западу. А потом скачи сколько душе угодно.
Волк встал с подоконника, подошел к столу, за которым сидел адвокат, и сурово посмотрел на него.
– Ты ведь серьезно, не так ли?
Каммингс расправил усы и важно кивнул.
– Абсолютно серьезно. Вы с Тревором разминулись совсем немного. – Он постучал пальцем по лежавшей на столе телеграмме. – И вот наш общий знакомый сообщает, что вчера выехал из Бостона. Хочешь снова его упустить?
– Нет.
Волк не мог смириться с неудачей: они с Тревором действительно разминулись лишь на неделю. Нельзя было откладывать возвращение из Сан-Франциско, черт возьми! Но, устроив Селину в отеле подруги, он остро нуждался в отдыхе. К тому же подружился с Кэмероном Андрузом и не спешил расставаться с новым приятелем. А сейчас спрашивал себя, какого черта вообще сюда вернулся.
Он просмотрел лежавшую на столе почту. Одно письмо пришло от Тревора: тот просил, чтобы Волк встретился с ним в Сан-Франциско в середине июня, – а второе не хотелось не только перечитывать, но даже брать в руки: буквально накануне прервавшего все связи карантина Джастин Андруз сообщил, что получил важное известие от племянника. Кэмерон писал, что собирается жениться на Селине, чтобы вместе воспитывать маленького Брендона.
Волк зло выругался.
– Ты способен представить, что Тревор приезжает в Сан-Франциско, объявляет, что жив, а в ответ узнает, что буквально два-три дня назад кузен благополучно обвенчался с его невестой? Каково, а?
– Этого не случится, если поспешишь. Успеешь приехать до злополучной свадьбы и сообщить главную новость, которая сразу все изменит, – пожал плечами Каммингс.
– Не могу…
– Можешь, Волк.
– Ты прав, Каммингс. Вот что получаешь за дружбу.
Адвокат повернулся на стуле и, открыв дверь шкафа, за которой скрывался небольшой сейф, быстро набрал несколько цифр. Когда замок послушно щелкнул, достал пачку банкнот, пересчитал и протянул.
– Возьми, доллары в пути не помешают. И будь осторожен. Помни, что от тебя зависит судьба сразу нескольких хороших людей.
– Похоже, особого выбора нет, – пробормотал Волк.
– Полагаю, ничто не мешает тебе выйти из игры и снова жить так, как жил до встречи с Тревором.
– Ничто не мешает, – согласился Волк. Сунул деньги в сумку, сумку перекинул через плечо и направился к двери. – Только я этого не сделаю.
Июль, Сан-Франциско
Пыльный, бородатый и усталый, Волк ввалился в элегантную контору пароходной компании семейства Андруз.
Кэмерон бросил карандаш и вскочил.
– Волк!
Незваный гость упал на стул и с удовольствием вытянул длинные ноги.
Кэмерон обошел вокруг стола и остановился напротив.
– Тебя угораздило явиться как раз накануне свадьбы.
– Да. – Волк откинулся на спинку, так что передние ножки стула опасно повисли в воздухе, и сложил руки на груди.
Кэмерон демонстративно посмотрел на грязные сапоги, оставившие на дорогом китайском ковре нехорошие следы.
Волк хмыкнул и потер глаза: от дорожной пыли они отчаянно зудели.
– Угостишь кофе? И чего-нибудь поесть.
– Мистер Эббот, – обратился Кэмерон к бухгалтеру. – Вам когда-нибудь доводилось видеть более неряшливого человека?
Служащий вздрогнул, поморщился, стер закорючку, которую оставил на странице дернувшийся карандаш, и, не взглянув, ответил:
– Нет, сэр.
Кэмерон широко улыбнулся.
– Так посмотрите же!
Бухгалтер со вздохом поднял голову.
– Я вообще не обратил внимания на вашего посетителя, мистер Андруз. Проверяю счета, чтобы к завтрашнему отплытию все было в полном порядке.
На лице Кэмерона отразилось жестокое удовлетворение.
– Не согласитесь ли добыть для гостя что-нибудь съедобное?
Эббот снова вздохнул, почесал бакенбарды и достал из жилетного кармана часы. Аккуратно положил карандаш, закрыл толстую амбарную книгу и с громким щелчком захлопнул крышку часов. Встал и опустил засученные рукава.
– Пожалуй, заодно сделаю перерыв на ленч, чтобы вам не пришлось дополнительно оплачивать услуги, не входящие в обязанности.
Волк язвительно улыбнулся.
– Приятно сознавать, что расположение вашего духа так же надежно, как ваши часы.
Бухгалтер надел сюртук.
– Из этого следует, что неприятности вошли вместе с вами? Что ж, не скучайте. Вернусь через полчаса.
Едва дверь закрылась, Кэмерон повернулся к другу.
– Карантин в Новом Орлеане спутал все карты. Я даже не знал, получил ли ты мое письмо, отправленное через дядю. Второе послал в Сент-Джозеф, но оно придет туда дней через десять, не раньше. Ждали тебя со дня на день. Я уже потерял надежду, но ты же знаешь Селину…
Волк сменил позу.
– Не надеялся, что успею вовремя. – Он отвел взгляд и замолчал, подыскивая слова.
– Как Брендон? – осведомился после долгой паузы.
– Отлично. – По лицу Кэмерона скользнула легкая тень. Он уперся ладонями в стол и пристально посмотрел на усталого путника. – И мать его тоже прекрасно себя чувствует.
Волк коротко кивнул. Упоминать о Селине пока не хотелось.
– Должен кое о чем с тобой поговорить.
Кэмерон пожал плечами, показывая, что готов ко всему, однако сложил руки на груди и прикрыл глаза.
– Если должен, то начинай. Не тяни.
Снова наступило долгое молчание.
– Я только что приехал, Даже не успел добраться до отеля, – наконец произнес Волк, явно не желая продолжать.
Кэмерон с подозрением прищурился.
– Что же, черт побери, происходит?
– Должен тебе сообщить… – Волк провел ладонью по лицу. – Ах, проклятье! Понимаешь, Тревор жив.
С каменным лицом Кэмерон застыл возле стола, а спустя несколько мгновений повернулся и быстро отошел к выходящему на залив окну.
– Боже! Тревор жив! Но как? Каким чудом ему удалось спастись?
Сказав главное, Волк немного успокоился: вернул стул в нормальное положение и уверенно сложил руки на груди.
– Детали мне почти неизвестны. Знаю лишь то, что услышал в Сент-Джозефе от Каммингса и прочитал в коротком письме самого Тревора. Дело было примерно так: после того как я ушел за помощью, его обнаружили две молодые индианки из племени дакота – родные сестры. Решили, что я оставил раненого умирать, и переправили на какой-то остров посреди озера. Там дакота хоронят своих мертвых. Недавно умерла мать девушек, а потому они затащили Тревора на погребальную плиту и положили рядом с ней.
– Господи боже!
– Понятия не имею, как им это удалось. Я, например, с огромным трудом сумел взвалить его на спину лошади.
Кэмерон вернулся в свое кресло за столом, дрожащими руками достал из коробки сигару и закурил.
Волк внимательно наблюдал за каждым его движением.
– Знаешь, как индейцы выражают свою скорбь?
– Нет.
– Воют во все горло – вот что они делают. Может быть, и еще что-нибудь столь же дикое. Во всяком случае, оплакивают покойника в полном одиночестве. Так что, пока Тревор метался в беспамятстве, они сидели рядом с ним и с матерью и выли на два голоса так громко, что заглушали все его стоны. Приносили ему еду. Подозрений ни у кого не возникло: все решили, что девушки носят дары матери. Каким-то чудом они вытащили из спины обломок стрелы, смазали рану медвежьим жиром и таинственным травяным снадобьем. Представляешь, каково это – провести несколько недель на кладбище?
Кэмерон смотрел через плечо друга – в окно, на залив.
– Дальше.
– Приехав в Сент-Джозеф, я первым делом зашел к Каммингсу и обнаружил на его столе несколько телеграмм от Тревора. Поскольку попасть в Новый Орлеан ему не удалось из-за карантина, он поехал на поезде в Бостон, чтобы забрать на верфи новый корабль.
– Клипер «Безмятежность», – уточнил Кэмерон. – В данной ситуации название чрезвычайно подходящее. – Голос звучал спокойно; волнение выдавала лишь едва заметная хрипотца.
– Это тот клипер, на котором Тревор собирался плыть с самого начала?
Кэмерон рассеянно кивнул.
– Да. – Наступила новая долгая пауза. Он прижал дрожащие пальцы ко лбу и снова заговорил. – Потребовалось несколько месяцев, чтобы поверить, что кузен никогда больше не пойдет по жизни рядом. – Он показал на дверь. – Всякий раз, когда эта дверь открывалась и закрывалась, я поднимал голову, веря, что… – Он не договорил и печально покачал головой. – А когда в гавань заходил очередной корабль, я стоял и смотрел в надежде увидеть Тревора…
Он откинулся на спинку глубокого кожаного кресла и посмотрел на друга сквозь длинные ресницы.
– Надо немедленно известить Селину.
– Знаю. – Волк не отводил пристального взгляда. – Хочешь побыть один?
Кэмерон кивнул.
– Встретимся утром, здесь же. Ровно в семь.
Ровно в семь утра Волк вошел в контору. С похмелья болела голова.
Кэмерон сидел за столом.
– Ты так и спал в этой одежде?
Волк опустился на тот же самый стул, на котором сидел вчера.
– Как Селина приняла новость?
– Я ничего не сказал.
Волк резко наклонился и обеими руками уперся в край стола.
– Послушайте, сэр! В вашем распоряжении тридцать шесть чертовых часов! Иначе Тревор вернется, и она получит главный сюрприз в своей жизни!
– Скорее три часа.
– Ах господи! – Волк закатил покрасневшие глаза. – У вас в Новом Орлеане все такие? Известно ли тебе, чем скорее всего сейчас занята Селина? Завтракает с Дианой и обсуждает последние приготовления к свадьбе. К завтрашней свадьбе, если ты забыл дату.
Кэмерон нервно постучал пальцами по столу.
– Не кричи. Не ты один такой чувствительный. Я тоже почти не спал. Только от возбуждения, а не от тревоги. Мой дорогой кузен пролежал несколько недель рядом с мертвой индианкой, но нисколько не утратил духа соперничества. Только что пришел другой наш корабль, «Фелиция». Капитан рассказал, что клипер «Безмятежность» покинул Бостон на две недели позже, но в течение трех последних дней пытался догнать и перегнать «Фелицию».
Волк запустил пятерню в волосы и тихо выругался.
– И ты до сих пор не удосужился поставить Селину в известность?
Сверкнув глазами, Кэмерон стукнул кулаком по столу.
– Подумай только: Тревор сумел выжить!
– И явится сюда с минуты на минуту. – Волк вскочил и принялся взволнованно шагать из угла в угол. – Какого же черта ты тянешь время?
– Не надеюсь, что поймешь мои доводы, но Селина уже однажды сбегала. И хотя к сегодняшнему дню она скорее всего успела немного повзрослеть, рисковать почему-то не хочется …
Волк удивленно замер.
– Только не говори, что снова затеял глупость, подобную той, которой вспугнул ее в прошлый раз.
– Тише. – Кэмерон предостерегающе поднял руку. – У меня есть план. И вам, сэр, не удастся снова обозвать меня невежественным французским креолом.
– О, великолепно! Значит, у тебя есть план! А у меня от твоих планов почему-то пальцы в сапогах поджимаются.
Кэмерон рассмеялся.
– Не бойся, на сей раз буду действовать сам. Гарантирую положительный результат. Поэтому предлагаю тебе залечь в берлогу и как следует выспаться. Не хочу, чтобы, едва Тревор войдет, ты своим вульгарным языком выложил ему все новости сразу.
Он чуть подался вперед и пристально посмотрел на друга.
– Готов поспорить, что в таком состоянии не протянешь и трех часов. Если останешься здесь, то уснешь где-нибудь в углу, где тебя и обнаружит тот, кто нанял, чтобы найти Селину. Отличный работник, не так ли?
На языке у Волка крутился ехидный ответ.
Кэмерон усмехнулся.
– Не трудись. В таком состоянии пикироваться опасно. Всего доброго.
Волк вышел, закрыл за собой дверь, но тут же снова открыл и заглянул.
– Ты даже не представляешь, друг мой, насколько велика эта страна. И не представишь, пока несколько раз подряд не пересечешь ее из конца в конец, трясясь в седле. Что касается меня, то признаюсь честно: чертовски устал.