После смерти жены у Кристиана не оставалось ничего, что он мог бы потерять.

Ко всем своим «цацкам», высокому окладу и персональному «броневику» он относился весьма равнодушно.

Бороться одному с этой глупой, но очень наглой компанией, что была у власти, казалось ему абсолютно бесперспективно!

Кристиан придерживался «теории разумных дел».

Пусть небольшая, но кое-какая командочка у него всё-таки есть: он много раз убеждался в честности всех, кто работал под его непосредственным руководством.

Он подбирал себе людей по своему вкусу: сообразительных, циничных и саркастичных, и в то же время душевных. Иные в его подразделении не задерживались: такие или уходили сами, или Кристиан ставил им заведомо провальные задачи, с которыми они не могли справиться.

Многих таких после этого подбирали руководители других подразделений, но Кристиан совершенно не переживал по этому поводу.

* * *

В этот раз уже он позвонил Андерсу:

– Я кое-что накопал. Не хочешь ознакомиться?

Они встретились в тихом итальянском ресторане на самой окраине столицы.

Кристиан пришёл в этот раз не один: его сопровождал всё тот же лейтенант.

Увидев вопросительный взгляд на лице Андерса, Кристиан пояснил:

– Все мы под богом ходим. Со мною может всякое случиться, и тогда Мариус примет эстафету.

Андерс оторопел:

– Ты это серьёзно?

– Абсолютно! Когда ознакомишься с этим, поймёшь. Не думаю, что они пойдут на крайние меры: и шума будет много, да и я кое-что умею. Но меня могут просто послать куда-нибудь в Гватемалу, консультантом в дипломатическую миссию, а оттуда мне будет трудно что-то предпринять. Зато этому парню ты можешь доверять не меньше, чем мне. Взгляни на это!

У Андерса даже перехватило дыхание, едва он ознакомился с этим материалом:

– Боже, как это отвратительно! И такие люди сидят в парламенте, проповедуют нам азы морали, а сами даже удовлетворение своих низменных инстинктов норовят оплатить за чужой счёт!

Кристиан невозмутимо глянул на взбешённого Петерсена:

– У меня вполне хватает возможностей отправить его на тот свет, тихо и без шума. Но это крайний случай. Надо придумать что-нибудь иное.

– Может, обнародовать эти документы?

– Я над этим как раз и размышляю. Но не уверен, что поможет. От него даже однопартийцы не отвернутся после этого: они тоже воруют, и примерно теми же способами. Знаменитое «интервью» Инги своему папе было намного сильнее по воздействию, но и оно ни к чему не привело. Кстати, у тебя скоро отпуск.

Кристиан знал даже это!

– Есть такое дело. А что?

– И где ты собираешься его провести: на Канарах, в Таиланде, в Греции?

– Отдохну здесь: Марта приболела. Не хочу тревожить её перелётами.

Кристиан удовлетворённо кивнул головой:

– Ты сможешь на пару деньков смотаться в провинцию?

– Конечно, только куда?

– Ты говорил про какую-то клятву.

Петерсен помрачнел:

– Да, я обещал это старику Юлиусу. Но не восстанет же он после этого из могилы!

Кристиан саркастически глянул на Андерса:

– Он-то не восстанет, зато восстанешь ты: духом! Меня это дело по службе не касается, я просто выполнил твою просьбу. А что сейчас с этим досье делать, решать теперь тебе. Я могу его и выкинуть!

Но всегда хладнокровный Андерс вдруг вспылил:

– Да ты что, совсем меня за скотину держишь? Что я должен делать?

Кристиан ответил совершенно спокойно:

– Излагаю: сестра Мода зарегистрировала новую политическую партию, но пока даже сама представляет её цели и действия туманно.

Он затушил сигарету и продолжил:

– В этом посёлке до сих пор не снято наружное наблюдение. Всех журналистов наше «седьмое подразделение» знает в лицо. Простые сочувствующие их не заинтересуют, зато любое «официальное» лицо тут же окажется в «разработке». А у тебя стопроцентное оправдание: ты когда-то там жил, был лично знаком с Юлиусом Расмуссеном, и даже более того: он когда-то подарил тебе жизнь! Если кто посмеет тебе задать подобный вопрос, ты можешь смело плюнуть в лицо любому любопытствующему, включая все «главные морды»,!

– Конкретнее! – уже занервничал Андерс.

– Ты должен пообщаться с Виргой. Я не рассчитываю на вашу задушевную беседу, и она может психологически закрыться от тебя.

– Даже от меня, вечного должника её отца?

– Даже от тебя: ты всё-таки полицейский. Наверняка она будет считать, что ты работаешь «против», и просто «прощупываешь» её. Мне надо увидеть «взгляд человека со стороны»: насколько серьёзно она всё это дело затеяла, и не сдуется ли через пару месяцев. Чувствует ли она в себе уверенность, или это просто ослиное упрямство? Поддерживают ли её в этом начинании соседи, или они только показательно выражают сочувствие?

– Ты предлагаешь мне вступить в их партию?

Кристиан откровенно рассмеялся:

– Даже думать об этом перестань! Вдобавок, нам с тобой это запрещено. Я просто должен хорошо представлять, кто за ней идёт, и знать, насколько она харизматична!

– Думаешь, за пару дней я сумею это всё выяснить?

– Плохой ты криминалист, если тебе этого времени не хватит! – уже раздражённо произнёс Кристиан. – Моим ребятам стоит только в дом зайти, а через пять минут они докладывают: «Здесь обитает настоящий музыкант, горький пьяница! А в этом доме торгуют «наркотой», причём, по-крупному, и рояль в гостиной – только мишура: за него уже год никто не садился!»

По тому, как слегка дрогнуло веко лейтенанта, Андерс понял, кого Кристиан имеет в виду.

– И когда я должен туда отправляться? – почти обреченно спросил Андерс.

– Если бы я был твоим начальником, сказал бы: «Вчера!»

* * *

Андерс Петерсен всё-таки выполнил своё обещание: на могиле Юлиуса Расмуссена он громко произнёс и трижды проклял имя и фамилию этого «седого со шрамом».

В этот момент не разразилась гроза, не сверкнула молния, и Юлиус Расмуссен не восстал из могилы.

Неподалеку сидел грузчик, которого в посёлке называли «добрым шотландцем».

Он приходил сюда почти каждый вечер.