«Примирительный банкет» означал следующее: «Седому» надо было показать, что капитуляция принята, с ним надо выпить «мировую», и он может больше ни о чём не беспокоиться.

Если наутро он проспится и передумает – то ничего страшного: через пару часов видеозапись с его признаниями будут иметь на руках все средства массовой информации.

В искусстве поглощения спиртных напитков ирландец могут посоревноваться даже с русскими.

Алкоголь сам по себе не делает человека лучше или хуже: он только проявляет его скрытую до сих пор натуру, добрую или злую.

«Седой» быстро захмелел: Патрик настаивал, чтобы виски они пили не напёрстками, а хотя бы стопками.

Посмотрев на лежащий на полу крестик, он похлопал «Седого» по плечу:

– Успокойся, вояка! Никакой я не иудей, я истинный католик. Есть ещё выпить?

Тот осоловело глянул:

– Конечно! В сейфе ещё две бутылки!

Патрик вдруг увидел какой-то недобрый и загадочный блеск в его глазах.

– А где этот сейф?

Патрик лукавил: он отлично знал, где он находится.

– Там, в спальне, – махнул «Седой» рукой в сторону коридора. – Сейчас принесу. Оставайся здесь. Вдруг ты шифр увидишь!

– Хорошо, я подожду! Только неси побыстрее!

Не зря в годы молодости Патрик сумел ускользнуть и от английской полиции, и от бывших соратников.

Он тихо, на цыпочках, проследовал за хозяином, контролируя все его передвижения на слух.

Патрик давно изучил расположение всех комнат.

Будущий премьер-министр тихо открыл сейф, но «добрый шотландец» услышал не бульканье закупоренной бутылки, а хорошо знакомый ему звук передёргиваемого затвора.

Закрыв дверцу, «Седой» направился в сторону холодильника.

А вот именно оттуда он и достал очередной пузырь.

Патрик тихо вернулся в гостиную и сел в другое кресло.

Теперь он сидел не спиной, а лицом к входу, изображая на лице томное нетерпение.

Он скрестил руки на груди, слегка наклонив голову вниз.

Левой рукой в этот момент он крепко сжимал приклад пистолета, который был в специальном внутреннем карманчике: Патрик был левшой.

Родители когда-то пытались переучить его, и именно тогда они потеряли над ним контроль, надломив подростковую психику.

Стрелять Патрик умел из любого положения: стоя, лежа, сидя и даже в прыжке, а стрелять из кармана пиджака может даже неспециалист.

Вероятно, так бы оно и произошло, если бы хозяин, вернувшись, сразу нацелил на него пистолет.

Но тот спрятал его за спиной, засунув за брючный ремень.

В одной руке он держал бутылку виски, а в другой – тарелку с конфетами.

«Примирение» продолжалось, а крестик так и лежал на полу.

* * *

«Седой» торжественно поставил бутылку на стол.

– Стаканы там! – показал он рукой в сторону буфета – Я хочу сегодня нажраться!

«А ты уже нажрался!» – подумал Патрик, но вслух сказал:

– Да ты совсем офигел, дядя! Когда это «судья» был на побегушках у «обвиняемого»?

Но тот был не просто пьян, он полностью потерял контроль над ситуацией:

– Я видывал и не такое! За моей спиной стоят такие люди! Вся твоя запись гроша ломаного не стоит. Ты даже не представляешь, кто попросил меня вернуться!

Его язык уже заплетался.

– Слушай меня, пчеловод! – язвительно заметил Патрик. – На этот счёт мы можем и поспорить, но в другой раз. А сейчас это надо допить. Мне надо домой!

Он достал из буфета стакан и небольшую рюмочку:

– Разливай, хозяин! Мне маленький, тебе большой. Ты дома, а мне ещё час переть на машине.

Тот наполнил стаканы, пролив половину на скатерть, и опрокинул стограммовку:

– Послезавтра я сделаю заявление!

– Мы договорились: завтра!

– Завтра я буду «с бодуна», растрёпанный и небритый, с синяками под глазами. Я не привык быть таким на пресс-конференциях!

Он нагло врал: один раз именно по этой причине пришлось перенести одно из его выступлений перед телекамерами.

– Уговорил. Ещё по одной. За «мировую»!

Только сейчас «Седой» заметил: его «гость» почти не пил, зато сам он нажрался «в стельку».

Он начал понимать, что эта церемония «примирения» – полная фикция!

Он резко поднялся со стула и выхватил из-за спины пистолет.

«Добрый шотландец» моментально двинул стол своим телом на собеседника, и «Седой» упал, выронив пистолет.

Пуля полетела куда-то в потолок и отрикошетила, а гильза полетела куда-то под диван.

«Бывший активист» чисто механически тут же её подобрал.

«Седой» попытался встать, но опять упал, на этот раз из-за алкоголя, а резкий удар Патрика кулаком по голове надолго его успокоил.

* * *

Теперь «доброму шотланцу» предстояло обдумать, какой из всех вариантов «НС» выбрать.

«НС» означало «несчастный случай».

Можно было поставить чайник на плиту и включить газ, инсценируя бытовое отравление.

Но это был ненадёжный, давно устаревший метод. Он подходил только для «простолюдинов», живших в сельской местности.

В этом доме стояли датчики утечки газа, и на пульт службы спасения сигнал тревоги поступил бы раньше, чем эта мразь испустила бы свой дух.

Проще всего было бы застрелить его из его же пистолета и вложить «Седому» в руку.

У Патрика был широкий выбор: у него было ещё два «ствола», выделенных инспектором Петерсенем. Один был нигде не засвеченным «люггером», а второй – «Чезетом» Мода с отпечатками его пальцев.

То-то возрадуются охочие до сенсаций журналисты: «Робин Гуд мстит с того света!», а следователи из другого подразделения «Охраны Короны» надолго зайдут в тупик.

В Моде Расмуссене Патрик Финнеган теперь видел духовного брата, и между ними было много общего.

Они оба боролись за свои идеалы, пусть и разные, преступая букву закона, оба долгое время были «в бегах», и для обоих холодная Балтика была не простым, а судьбоносным морем.

И у него возникла идея.

«Седой» уже храпел на полу.

Патрик внимательно обследовал дом и убрал все следы своего пребывания.

Он убрал со стола всю лишнюю посуду, вымыл её и тщательно протёр всё, к чему прикасался за время визита.

Затем он расставил все стулья так, чтобы получилась картина: «устав от «трудов праведных», перспективный политик решил в эту пятницу снять стресс – и напиться в одиночку!»

* * *

Патрик снял с него туфли и пнул их ногой в сторону ванной.

Они легли именно так, как он и планировал: в полном беспорядке.

Теперь предстояло стянуть с «Седого» рубашку.

Он перевернул его на спину и увидел большой шрам на груди, который подтверждал его «героическую» биографию, о которой он много раз слышал.

Одна из пуговиц плохо расстёгивалась.

Патрик резко дёрнул полы рубашки в стороны, и та поскакала куда-то в угол.

Настала очередь брюк.

Когда Патрик стягивал их с него, «Седой» слегка очухался и пробормотал:

– Ты что: хочешь меня трахнуть? Я не против, только не люблю без вазелина. Возьми его там, на тумбочке.

И опять отрубился.

Патрик кинул штаны именно туда, куда их должен был бросить смертельно пьяный «аристократ»: куда попало.

Трусы и носки с него он решил не снимать.

Патрик поднял полуголого «Седого» на ноги и потащил в ванну.

– Залезай сюда, сука! Быстрее протрезвеешь!

Он заткнул пробку и включил воду.

На лице «Седого» появилась глупая улыбка.

Он всерьёз подумал, что всё обошлось. Ему простили даже эту выходку с пистолетом!

«Ничего, господа «правдолюбцы»! Завтра я отдохну, а послезавтра приму все меры!»

Он брезгливо потрогал воду:

– Я в такую не полезу! Холодно!

– Залезай, гнида! – закричал Патрик.

Но, немного подумав, всё-таки сделал погорячее, добавив несколько каких-то слов на ирландском.

– Помоги мне снять носки!

– Залезай так, скотина!

И «Седой» повиновался.

Когда вода стала теплее, он небрежно раскинул руки в стороны.

Полчаса назад он пытался убить Ирвина, а теперь небрежно попытался ему указывать:

– Побудь там за дверью, Иуда! Купание – это интимный процесс!

– Я тебе сейчас такой «интим» покажу! – заорал Патрик. – Штукатуры год с потолка твои мозги отскрёбывать будут!

Минут через пять «купальщик» стал расслабляться, и его опять клонило в сон.

Именно этого и ждал Патрик.

По содержанию молочной кислоты в крови судебный эксперт без труда может определить, спал ли человек или бодрствовал в момент смерти: так очень часто определяют причины автомобильных или авиационных аварий.

Но «Седой» ещё не спал, а пока лениво барахтался в тёплой воде.

«Он должен уснуть!»

Даже лошадиная доза «виски», принятая им сегодня, была недостаточной.

В гостиной стояла ещё недопитая бутылка, но и этого могло быть мало.

Патрик слышал, что в местную реанимацию иногда попадали люди с содержанием в крови более четырёх промилле алкоголя, и каким-то образом оставались после этого живы!

Чтобы за ту пару минут, пока он будет ходить по дому, тот не вылез из ванной и не забаррикадировался изнутри, он положил на проходе швабру.

Вызвать оттуда помощь без телефона невозможно, кричать оттуда бесполезно: никто не услышит.

Но он мог бы продержаться там какое-то время, и кто-то ещё мог придти навестить его даже в столь поздний час, а ломать дверь снаружи – это полный провал!

Патрик быстро прошёл на кухню и открыл холодильник.

Так и есть: там стояла ещё одна бутылка!

Он аккуратно взял её двумя пальцами и скрутил пробку на резьбе, оставив её на месте.

Патрик тщательно стёр все отпечатки на холодильнике и вернулся в ванну.

Бывший «воин» до сих пор находился в «пограничном состоянии», между сном и бодрствованием.

Он уже не хотел больше пить, но этого и не особенно требовалось.

Зато он подержал бутылку в руках, оставив свои отпечатки:

– Потом допью! – заявил он. – Если захочу!

Патрик пристально смотрел на его шрам на груди, и «Седой» это заметил.

– Это меня так в Косово. Они все там сволочи: и те, и другие, и третьи!

После этого он стал распространяться о «преимуществах демократии, которые эти азиатские скоты никак не хотят принимать».

Но через пять минут он всё-таки задремал.

«Пора!»

Патрик схватил его за ступни и резко поднял их вверх.

Голова «Седого» оказалась под водой.

Он не успел ни проснуться, ни понять, что происходит.

А «добрый шотландец» крепко зафиксировал её в таком положении и стал медленно считать до двухсот.

«Один бульк, второй, третий!»

Вслед за ними изо рта теперь «навсегда бывшего политика» вырвалась струйка мелких пузырей.

Для надёжности Патрик подержал его в таком положении ещё минуты три.

Ради полной достоверности он кинул в ванну и мобильник, тщательно стерев с него свои отпечатки: многие деловые люди не расстаются с телефонами даже в туалете.

Аккуратно отвинтив с горлышка пробку и держа их через носовой платок, он кинул их туда же.

Какое количество виски вылилось в воду, а какое его было выпито покойным, теперь не определит ни один эксперт.

Но для полного счастья чего-то всё-таки не хватало.

Патрик вернулся в гостиную, в десятый раз вспоминая, где не стёр свои отпечатки.

Шум открытого крана его не раздражал: это была частная вилла, а не многоэтажка, где можно затопить соседей.

Никто не поднимет тревогу и не вызовет полицию.

Все будут уверены, что он не откликается на звонки только потому, что просто пьян с пятницы.

Его начнут разыскивать лишь в понедельник.

А вся вода будет стекать в его подвал.

Дело было сделано.

Бывший боевик ИРА кинул подобранную гильзу и пистолет «Седого» точно туда, где час назад их подобрал.

Вдруг на ковре он увидел этот крестик.

Покойник с такой лёгкостью плевал и попирал его ногой!

Он подобрал его и вернулся к утопленнику.

Приподняв за волосы голову так и не состоявшегося премьер-министра, Патрик надел его ему на шею – и через минуту беспрепятственно покинул этот «гостепримный» дом.