Я не историк, но из-за непростого политического контекста и трудностей, с которыми сталкивается практикующий архитектор в любой стране, а особенно в Израиле, всегда считал, что печатное слово – одно из немногих достойных и эффективных средств, позволяющих архитектору выразить свои идеи. К тому же, когда я лет двадцать тому назад решил поселиться в Черном городе, написано о нем было довольно мало.
Вот почему я всегда предпочитал рассматривать эту книгу как часть своей деятельности, связанной с южными районами Тель-Авива – Яффо. Это был один из проектов, элемент архитектурного, градостроительного, политического проекта – или контр проекта – для Тель-Авива и Яффы и для израильской архитектуры в целом. Я писал эту книгу, мечтая добиться справедливости для города и его жителей, добиться новшеств в городской действительности без обычного применения физической силы (не говоря уже о насилии), изменить город, всего лишь по-другому рассказав его историю. Следовательно, книга «Белый город, Черный город», как верно подметил покойный ныне Адам Барух, была адресована в первую очередь «каждому еврейскому читателю».
Но удалось ли ей изменить город? На обложке издания на иврите изображен дом Гиди, а рядом – мое пожелание превратить это здание, музей «Эцель», в музей района Маншия и Центр изучения истории Яффы и соседних деревень.
К сожалению, этого не произошло.
Но я слышал о нескольких читателях, которые после знакомства с книгой переехали из своих квартир, и сейчас, через десять лет после первой публикации на иврите, готовя это издание на английском, я не вижу причин пересматривать содержание книги, только считаю необходимым добавить несколько примечаний для читателей, не знакомых с ивритом.
Пока я писал эти пояснения, из окна изредка доносился вой сирен и грохот взрывов, а порой появлялись облачка белого дыма – от уничтожения палестинских низкотехнологичных ракет, ударяющихся о защитный «Железный купол» – новую разделительную стену Тель-Авива. Я мог лишь догадываться, что в том же самом городе, недалеко от меня, молодые люди в форме цвета хаки, сидя за конторскими столами в Тель-Авиве, на самом деле выполняют в Газе операцию «Нерушимая скала», которая в сравнении с операцией «Радуга» 2003 года кажется чуть ли не гуманитарной миссией.
Но, прикрываясь «Железным куполом» и «Нерушимой скалой», Тель-Авив тем не менее продолжает раздуваться, как мыльный пузырь.
В последние десять лет Тель-Авив собрал огромное количество призов и званий помимо диплома ЮНЕСКО. Город Баухауса, Белый город, «город, который никогда не спит», сегодня – еще и столица «нации стартапов», один из наиболее креативных, классных и терпимых к секс-меньшинствам городов. Тель-Авив входит в тройку лучших городов мира, в десятку – наиболее интересных для любителей архитектуры, а также в десятку городов с лучшими вечеринками и в десятку – с лучшими пляжами. Это лучшее место для отдыха, а кроме того, тут живут самые красивые люди.
После решения ЮНЕСКО Белый город явно стал еще белее. План охраны исторических зданий Тель-Авива с жесткими правилами был приведен в соответствие требованиям ЮНЕСКО, и теперь Белый город постепенно превращается в музей восковых фигур. Неудивительно, хотя немного парадоксально, что кампания по сохранению модернистского наследия Тель-Авива породила убийственный подход к охране старых зданий, напоминающий один из методов борьбы «Железного купола» с палестинскими ракетами. В последние годы Тель-Авив стал свидетелем экстравагантной высокотехнологичной реконструкции, когда старые здания приподнимали над землей, чтобы под ними вырыть подземную парковку, а для расширения улицы Каплана исторические дома в тель-авивском немецком квартале Сарона сняли с фундаментов и по стальным рельсам передвинули на новое место.
На семьи тружеников, живущих в собственных квартирах в доме, который попал в список охраняемых, этот новый статус порой ложится тяжелым бременем. Рано или поздно корпорации скупят здания Белого города. Покрыть немалые реставрационные расходы можно либо превратив дома в бутик-отели и рестораны изысканной кухни, либо упрятав под стекло – как декорацию в офисном холле. Так или иначе, как показал случай со зданием страховой группы «Сион», когда муниципалитет расширил допустимый объем застройки в обмен на обещание отреставрировать историческое здание (причем даже находящееся в другом месте), – осуществление плана по сохранению архитектурного наследия Тель-Авива способствовало развитию высотного строительства в Тель-Авиве и оказалось на руку крупным корпорациям. Высотное строительство идет не только в районе Аялонской автомагистрали, но и в историческом центре, и есть опасения, что башни, строящиеся сейчас вдоль дороги Яффа – Тель-Авив, окончательно отгородят Белый город от Яффы (первой из них была Башня Неве-Цедек – бесспорно, самый уродливый жилой небоскреб Тель-Авива, возвышающийся в Яффе над историческим районом Неве-Цедек).
После занесения Белого города в список Всемирного наследия ЮНЕСКО каждое лето в Тель-Авиве проходит фестиваль «Белая ночь»: с вечера до утра Белый город сияет огнями, народ гуляет, всюду звучит музыка. Надо ли говорить, что именно в эту ночь в Черном городе шум запрещен, как это было летом 2013 года, когда тель-авивская полиция разогнала ежегодную уличную контрвечеринку «Черная ночь», устроенную феминистским центром женщин-мизрахи «Ахоти» в районе улицы Членов.
Яффа – по-прежнему легкая добыча для тель-авивских спекуляций на рынке недвижимости. Из любви к прекрасному Тель-Авив сейчас пытается осветлить и Яффу. Чтобы цепочка тель-авивских прибрежных отелей и роскошных жилых кварталов активнее разрасталась в южном направлении (заполнив таким образом прогал между Яффой и Тель-Авивом), вся северная часть Яффы, где раньше находился район Маншия, превращена в досуговую и туристическую зону. Бывший турецкий железнодорожный вокзал Яффы, в котором более полувека размещалось министерство обороны, отреставрировали, и теперь внутри за его воротами – роскошный торговый центр под открытым небом.
По всему центру Яффы, а также возле яффского порта и района Аджами полным ходом идет джентрификация городской среды – возникают самые разные проекты строительства роскошного жилья, аналогичные проекту «Холм Андромеды», но различающиеся по масштабам. Сам порт реконструировали, а портовые сооружения отдали под магазины, рестораны и галереи. Местный блошиный рынок стал кварталом ресторанов.
Жители палестинской Яффы, разделенные на религиозные и племенные группы, вынуждены постепенно переезжать в арабские трущобы Израиля, подальше от побережья – в такие «смешанные» города, как Рамла и Лидда (Лод).
Но не только арабскому населению угрожает тель-авивская индустрия недвижимости. Благодаря международной репутации и роскошному брендингу, с официально поощряемой спекулятивной экономикой, основанной на торговле недвижимостью, Тель-Авив сегодня считается одним из самых дорогих городов в мире, фактически вытесняя молодое поколение из своего центра. Тель-Авив стал многим не по карману. Как правило, чтобы стать владельцем квартиры в Тель-Авиве, нужно ее унаследовать.
Черный город в буквальном смысле слова чернеет, и это уже не метафора. Вдобавок к многочисленным меньшинствам и мелким сообществам, образовавшимся в Яффе и южных районах Тель-Авива – а причиной была продолжавшаяся на протяжении нескольких поколений миграция из разных стран и с разных континентов, – в последнее десятилетие Черный город принял новую волну приезжих, около 60 тысяч беженцев из Южного Судана, Республики Судан и Эритреи. География Черного города теперь состоит не только из названий-призраков палестинского прошлого, но и из новых воображаемых мест, таких как Манила-авеню и Маленький Хартум.
Во многих случаях политический подтекст, описанный или озвученный в данной книге, стал еще более очевидным, жестоким и почти бесстыдным.
Если на момент написания книги фраза «Иудея-Самария-Газа – это здесь!» была всего лишь лозунгом на предвыборном плакате в Тель-Авиве, то теперь новые колонии правых, состоящие из поселенцев с Западного берега реки Иордан, воодушевляясь на этот раз лозунгом «Поселение – в наших сердцах!», а также щедрыми пожертвованиями и правительственными бюджетами, развиваются и внутри тель-авивского Черного города, в районе Аджами в Яффе или в районе Шапира в южном Тель-Авиве.
Черный город стал монопольной экспериментальной площадкой для ультраправых политиков и политиканов вроде бывших членов парламента Михаэля Бен-Ари, открывшего свою штаб-квартиру в ха-Тикве, и Аелет Шакед, сделавшей то же самое в районе Шапира.
Наплыв беженцев в южные районы Тель-Авива стал поводом для новых соглашений и коалиций между разными еврейскими религиозными течениями, а иногда и между религиозными и светскими евреями. Летом 2010 года около двадцати пяти районных раввинов из южной части Тель-Авива собрались в районе Шапира и сообща издали указ, запрещающий членам своих общин сдавать внаем или продавать квартиры и дома неевреям, и в частности африканским беженцам. Этот новый раввинский указ, вышедший в обстановке, подогреваемой местными поселенцами, районными активистами и ультраправыми политиканами, положил начало ксенофобской кампании, направленной против африканских беженцев и вообще африканцев, а также против леворадикалов-активистов или неправительственных организаций, выступающих в защиту прав беженцев.
В последнее десятилетие эти два противоположных направления развития внутри диалектической связки Белый город – Черный город, а также в каждой из этих отдельно взятых частей, дважды были источником и причиной политической и социальной нестабильности в Израиле.
Летом 2011 года резкое повышение цен на жилье в Тель-Авиве вызвало волну социальных протестов (всего было десять выступлений). На бульваре Ротшильда, главной пешеходной зоне Тель-Авива, собрались тысячи людей – молодежь и активисты – они заняли бульвар и заблокировали движение в городе на все лето. Несмотря на ряд демонстраций (самая крупная насчитывала до полумиллиона человек) с требованием социальной справедливости и на серьезную поддержку широких слоев общественности и средств массовой информации, протестное движение силами политиков к зиме было подавлено.
Год спустя, летом 2012-го, когда все ждали возобновления митингов, в районе Шапира произошел ряд нападений с «коктейлем Молотова» на африканские детские сады, что привело к антиафриканским выступлениям во всех населенных евреями южных кварталах города. В отличие от протестов 2011 года, эта волна ксенофобии, подогретая годами бездействия и дискриминации, возглавляемая местными активистами и правыми и ультраправыми политиканами и организациями, вдохновленная раввинским указом, принесла реальные и вполне ощутимые результаты: после мятежей Израиль воздвиг 240-километровую оградительную стену на границе с Египтом (вдобавок к стене, отделяющей Израиль от Западного берега реки Иордан). В 2013 году кнессет одобрил новую версию забытого закона «О предотвращении инфильтрации», принятого в 1954 году, с тем чтобы палестинские беженцы не смогли пересечь границу и вернуться на свои земли. Новая версия закона автоматически изменяла статус африканских беженцев на «инфильтратов», таким образом де-факто и де-юре признавая терминологию и подход антиафриканских активистов и обрекая огромную общину, которая и без того находилась в законодательной черной дыре, на преследования по расовому признаку и нищету.
Тель-Авив определенно (а в наши дни это особенно очевидно) – город-хищник, тогда как Яффа была и остается его жертвой. Я по-прежнему, и даже больше, чем когда-либо, уверен, что Израиль – одна из наиболее радикальных на планете лабораторий современности, где в один котел свалены самые взрывоопасные ингредиенты в их чистейшем виде – актуальные утопии и древние верования, причем без каких-либо мер предосторожности. Когда сегодня видишь на карте разбомбленный, изолированный анклав сектора Газа, окруженный израильской территорией, невольно возникает ощущение дежавю. Мы уже наблюдали палестинский анклав Яффы, окруженный бурно развивающимся Тель-Авивом 1930-х.
Наиболее очевидная особенность израильской/палестинской ситуации в том, что это единственное место на земном шаре, где западный мир, арабский мир и Африка имеют общую сухопутную границу. За исключением пограничья между США и Мексикой, это единственный регион, где западные и не западные люди могут успешно перейти границу пешком, как это сделали африканские беженцы, пришедшие с Синая, и бойцы ХАМАС, прорывшие туннели на израильскую территорию.
Тем не менее такие ситуации конфликта между двумя однородными территориальными единицами случаются все реже и реже. Сегодня границы между Белым городом и Черным способны появиться где угодно – позади вашего двора, в середине моей улицы, между двумя детсадовскими группами или у входа в ночной клуб. Границы могут воздвигнуть в любом месте, причем очень быстро, как тот разделительный барьер между Израилем и Западным берегом реки Иордан или между Израилем и Египтом, а иногда – прямо-таки молниеносно. Их могут возвести, словно стену или забор. Они возникают ситуативно, как внезапно появившийся контрольно-пропускной пункт. Или же, как новый закон «О предотвращении инфильтрации», барьер появляется по прихоти законодателей либо администраторов, решающих, кого пропустить через КПП, а кого нет.
Кому-то из читателей книги, не очень хорошо знакомому с реалиями Израиля, локальные конфликты, разделившие Тель-Авив и Яффу, могут поначалу показаться далекими – в конце концов, это же все происходит где-то за морями, по ту сторону линий паспортного контроля в аэропорту. И тем не менее, хоть эта книга изначально была адресована ивритоговорящим жителям Тель-Авива и Яффы, а также Израиля и Палестины, я думаю, многое в процессах, взаимоотношениях и конфликтах, которые пережил мой город, в той или иной степени относится и к другим регионам, будь то Запад или Восток – неважно. Как жить: вместе или порознь, в одном городе или в разных, в одном государстве или в двух и как добиться этого? Подобные вопросы могут возникать и в других местах, отражая самую разную проблематику.
Я лично считаю, основываясь на пятнадцатилетнем опыте жизни в Черном городе Тель-Авива, что сегодня нет никакой разницы между политикой областной, городской, национальной – равно как и мировой.
Борьба за территории и нарративы, за географию и историю характерна для каждого города, по сути, она его и формирует. Любой город мира может стать городом-хищником или жертвой, в любом городе можно найти победителей и побежденных, разглядеть свой Белый и Черный город. Город создается из камня, кирпича и бетона, но еще – из рассказов и историй; так что, хотите вы того или нет, подобные легенды об архитектуре и войне могут когда-нибудь стать и вашей историей.