Глава 64
— Я приготовила тебе чай, — открывая дверь в спальню, сказала Дженнифер Рэглан.
Она вновь скользнула в постель рядом с ним.
Грин сел, подложив под спину подушку.
— И не кипятила, чтобы кислород не исчез, — засмеявшись, добавила она, пристраивая между ними поднос, на котором стояли чайник, кружка и тарелочка с красиво уложенными дольками апельсинов.
— Спасибо, — ответил он и потянулся к чайнику.
— Я налью, — возразила Дженнифер.
Грин подождал, пока она наполнит и передаст ему чашку.
— А ты не будешь? — удивился он.
Рэглан покачала головой. На ней была одна из его черных маек, и ее рукава свисали почти до локтей.
— Вчера написала заявление. — Она смотрела куда-то перед собой. — Ухожу в отпуск на все лето. А когда вернусь, больше на этой должности не останусь. Хочу опять заняться обычной прокурорской работой, вести судебные дела.
Стенки кружки были довольно толстыми. Он крепко сжал ее в руках, но тепла так и не ощутил.
— С детьми черт знает что творится, — продолжала она, качая головой. — Саймон поговаривает, что бросит хоккей. Уильям оставил свою научную работу у меня, когда поехал на очередную неделю к отцу. Я уезжала на конференцию, а Дана терпеть не может…
Грин взял ее за руку. Она наконец повернулась к нему. Ее нижняя губа подрагивала.
— Ничего, — успокаивал он.
— Это… я… просто… — Рэглан разрыдалась. — Дети это ненавидят. Боюсь, они и меня возненавидят. — Она вновь потрясла головой. — Он неплохой человек.
— Ну и слава Богу, — отозвался Грин.
— Я должна попробовать начать заново. Прости. — Она уткнулась головой ему в плечо.
— Все в порядке, нечего извиняться. — Он помог ей усесться.
Рэглан вытерла слезы рукавом его майки.
— Не волнуйся, — уже с улыбкой ответила она, — я не Ингрид Бергман, которая собирается сесть в самолет.
Он рассмеялся в ответ.
— А я не уходящий в туман Хамфри Богарт.
— И что же ты будешь делать?
Грин пожал плечами. Ответ казался ему очевиден. Но не хотелось говорить, чтобы не обижать ее.
— Будет очередное убийство… — неуверенно произнес он вместо этого.
— И очередная женщина, — продолжила она, в шутку толкая его локтем.
— Ну-ну… Все сразу не бывает.
Тяжело вздохнув, она погладила его по щеке.
— Мне за детьми еще только через полтора часа.
Он отвел ее руку.
— А я еду в Хэлибертон на завтрак. Путь неблизкий.
Сжав его руку, она кивнула.
— Не можешь успокоиться, да?
— Всегда что-то упускаешь, — ответил он.
Подавшись к нему, она нежно поцеловала его.
— Я обманула тебя. Я все-таки Ингрид Бергман. Обними меня, Ари.
Глава 65
«Ари Грин — детектив по жизни», — подумал Дэниел Кенникот, наблюдая в окно своей квартиры, как большой «олдсмобил» проехал мимо его дома. Даже несмотря на то, что перед зданием было полно места, Грин припарковался дальше по улице и вернулся пешком.
Это было в стиле настоящего полицейского и, вероятно, происходило на подсознательном уровне, — проехать мимо и, бросив взгляд, оценить обстановку перед своим непосредственным появлением. К тому же он прибыл на десять минут раньше, что тоже выдавало профессионала.
Кенникот застегнул на сумке «молнию». Несколько минут ушло на то, чтобы проверить, все ли в квартире выключено и закрыто. Он оставил мистеру Федерико записку, чтобы тот в течение двух недель, пока его не будет, поливал растения.
Когда спустился вниз, Грин уже беседовал с домовладельцем. Тема разговора, естественно, помидоры мистера Федерико, которые уже вовсю цвели благодаря необычно жаркой весне.
— Сегодня полнолуние. — Мистер Федерико указал на горизонт, где над крышами домов маячила круглая утренняя луна. — Лучший день для садовых посадок.
Поймав взгляд Кенникота, Грин с улыбкой кивнул.
— Домовладелец очень горд своим садом, — сказал Кенникот, садясь в машину к Грину. — Сегодня в 19:30 у меня рейс.
— Полно времени. Нам нужно-то всего несколько часов, — ответил Грин, заводя машину.
Дороги были почти свободны. Промчавшись через город в северном направлении, они выехали на живописное шоссе, где фермерские усадьбы чередовались с кукурузными полями.
Грин позвонил ему накануне поздно вечером и предложил отвезти в аэропорт, предварительно совершив эту шестичасовую поездку. Кенникот с готовностью согласился. Ему, как и Грину, было любопытно узнать, что они увидят в конечном пункте. К тому же рейс только вечером.
Оба понимали, что предстоящая поездка Кенникота в Италию была сейчас лучшей зацепкой в деле его брата. А в машине он мог бы без помех все обсудить с детективом. Однако вместо этого Кенникот просто смотрел в окно и думал.
Ллойд Грэнуэл, наставник Кенникота с его прежней работы на Бей-стрит, частенько говорил, что люди разучились думать и этот забытый процесс уже превратился в искусство. У лично принимавшего его на работу Грэнуэла была своя система. Прежде чем новые юристы получали возможность работать в суде, он просил их прийти к нему в офис со всеми своими конспектами, как всегда, вежливо приветствовал и затем так же вежливо забирал у нервничающих молодых адвокатов все, что у них было с собой, включая ноутбуки и вездесущие блэкбери.
— А теперь, — говорил он, подводя очередного юриста к боковой двери, — прошу вас занять место в этой комнате. — Он открывал дверь в маленькое уютное помещение, где из мебели стоял всего один стул, а на стенах было написано всего одно слово: «думай».
— Проведите здесь час без сотового телефона, ноутбука, ваших тетрадей и бумаг, — говорил он, — наедине с мозгами, которыми наделил вас Господь. Займитесь тем, что большинство людей разучилось делать, — подумайте.
Адвокаты всегда заходили в «камеру Грэнуэла» с ужасом. И неизменно выходили оттуда раскованными и уверенными в себе. С чувством благодарности.
По мере их удаления на север пейзаж за окном становился более диким и суровым — лиственные деревья и цветущие фермы постепенно уступали место хвойным лесам и скалам Канадского щита.
— Девять часов, — сказал Грин, когда они миновали заброшенную ферму. — Послушайте. — Он включил в машине радио.
«Доброе утро, — раздался знакомый голос. — Я Ховард Пил, владелец „Параллел бродкастинг“. Сегодня я с удовольствием представляю вам нашу новую утреннюю программу и ее ведущего».
Кенникот встрепенулся. Грин кивнул в ответ с ехидной усмешкой.
«Привет. Я Доналд Дандас, и я с радостью присоединяюсь к команде „Параллел бродкастинг“. Добро пожаловать на наше новое утреннее шоу „Солнечная сторона“».
Грин с Кенникотом дружно рассмеялись.
— Ну вот все и становится на свои места, — сказал Грин. — Послушаем, кто будет его первым гостем.
«Этим утром мы поговорим с шефом полиции Торонто Хэпом Чарлтоном. Он расскажет нам о новом внутреннем полицейском формировании, которое только что…»
Грин выключил радио.
— Plus çа change, — сказал он.
— У Чарлтона девять жизней, — заметил Кенникот.
— Уж не меньше. Собираясь на встречу с Каттером, Гилд и Чарлтоном в «Веста ленч», Фернандес прихватил с собой ручку, которую дал ему отец. В нее вмонтировано микрозаписывающее устройство. Его отец возглавляет местный профсоюз и берет ее с собой всякий раз на встречи с руководством. Я прослушал запись дюжину раз. И Каттер, и Гилд там отметились по полной программе, а Чарлтон — стреляный воробей.
— Никаких улик?
— Нет. Сболтнул только, как владелец «Веста ленч» прикрывал его во время дежурств еще в бытность простым полисменом десятки лет назад. Но по сути он не сказал ничего.
Через пару часов дорога нырнула под горку и глазам открылась необыкновенная синева большого озера со старинной деревянной постройкой на берегу, широким песочным пляжем и уходящим в водную гладь деревянным пирсом. Дети играли в песке, плавали и ныряли в озеро с вышки. Картина напоминала открытку идеального летнего отдыха.
Дорога повернула, устремляясь в большую скалистую расселину. Две ровных гранитных плиты с обеих сторон сжимали двухполосное шоссе точно сандвич, моментально вытесняя безмятежный летний пейзаж.
В свое время Кенникот пытался узнать побольше об этом «загадочном» детективе, но его попытки всякий раз оказывались тщетными. Грин вырос в Торонто, поступил на работу в полицию, когда ему было под тридцать, и быстро продвинулся по службе. Несколько лет назад после какого-то происшествия — Кенникоту так и не удалось выяснить ничего конкретного — Грин уходил в продолжительный отпуск. Его родители пережили холокост. Отец Грина — бывший владелец городской мастерской по ремонту обуви — помогал сыну в расследовании убийства брата Дэниела — единственном не раскрытом Грином преступлении. Холост Грин ли, женат, разведен? Есть ли у него дети? Близкие родственники? Все это покрыто тайной.
— Родители как-то отправляли меня сюда в летний лагерь, — сказал Грин.
Он редко о себе что-то рассказывал.
— Понравилось? — спросил Кенникот.
Грин пожал плечами.
— Взгляните-ка на это. — Он протянул вынутые из портфеля бумаги.
Первый листок оказался распечаткой нарушений дорожных правил неким Джаредом Коуди, проживающим на Пайн-стрит, 55, в Хэлибертоне, Онтарио: никаких преступлений, серьезных нарушений — лишь пара штрафов за превышение скорости.
— Кто это?
— Парень, которого я всякий раз видел в кафе, когда туда приезжал. У меня есть еще одна дурная привычка: записываю номера машин. Когда в последний раз приезжал, записал номер его машины на обратной стороне какого-то чека. Вчера проверил его и получил распечатку. Посмотрите другие страницы.
Кенникот взглянул на следующий листок. Там было два отчета о правонарушениях с участием полиции. Первый датирован 15 марта 1988 года. В нем говорилось:
«Перед офисом общества „Помощь детям“ в Торонто собралась группа людей с плакатами и мегафонами. Люди кричали: „Верните нам наших детей“. Группой руководил Джаред Коуди (дата рождения: 1 мая 1950), представившийся адвокатом по делам о защите детских прав. Ему и демонстрантам было сделано соответствующее предупреждение в связи с нарушением общественного порядка. Арестов не производилось».
Второй был датирован 1989 годом.
«Группа людей собралась на главной улице города Хэлибертон. У демонстрантов были плакаты и мегафоны. Люди кричали: „Верните нам наших детей“. Группой руководил Джаред Коуди (дата рождения: 1 мая 1950), представившийся адвокатом по делам о защите детских прав. Произошла стычка демонстрантов с полицией. Один из полицейских, получив толчок в спину, разбил своим телом витрину магазина под названием „Стэдмэнз“. В связи с инцидентом была задержана и затем отпущена миссис Сара Брэйс. Все обвинения были сняты».
— Похоже, она здорово толкнула полицейского, — заметил Кенникот.
— Сзади, — добавил Грин.
Какое-то время они ехали молча.
— Ремонт дороги здорово мешал, когда я приезжал сюда первые два раза, — сказал Грин. Они поднимались в гору и вскоре увидели на шоссе традиционный плакат: «Нагорье Хэлибертон. Добро пожаловать!» — Дополнительная полоса на шоссе совершенно новая.
— Макгил жаловалась, что строительство погубит ее бизнес, — вспомнил Кенникот.
— Наверное, так оно и было. Дорожные работы растянулись на несколько километров. Моя очередная дурная привычка заключается в том, что по окончании дела мне хочется вернуться и напоследок все вновь окинуть взглядом. Всегда что-то упускаешь. И, как правило, нечто очевидное.
Минут через двадцать они уже подъезжали к «Кафе в глубинке». Время близилось к полудню, и стоянка была заставлена машинами, в основном небольшими грузовичками.
Зайдя внутрь и вдохнув аромат свежего хлеба, Кенникот сразу почувствовал голод. В ресторане было многолюдно. На потолке довольно энергично вращался вентилятор, но в помещении все равно было жарко. Над каждым столом висели красивые цветы. Они сели за единственный свободный стол возле окна, и через несколько минут к ним подошла худенькая официантка.
— Извините за ожидание, — сказала она, вынимая желтый блокнот.
— Привет, Шарлин, — ответил Грин. — Что у вас сегодня из свежих овощей?
Шарлин взглянула на Грина, явно не узнав его.
— Салат из помидоров и огурцов, — она читала на обратной стороне обложки своего блокнота, — все местное, выращено здесь.
Грин заказал салат, Кенникот — домашнюю лазанью. Когда Шарлин уже собиралась уходить, Грин с заговорщическим видом подался к ней.
— Могу попросить вас об одолжении? — спросил он, вытаскивая пластиковый пакет с ложкой. — Передайте миссис Макгил, что пришел мистер Грин и хочет вернуть ей столовый прибор.
Официантка удивленно проследила за тем, как Грин положил пластиковый пакет возле своей тарелки.
Они не спеша поели. Грин был прав насчет вкусной еды. На десерт он заказал им обоим малиновый пирог. Когда они уже заканчивали, из дверей кухни появился Кевин Брэйс. Кенникот взглянул на Грина, но тот, похоже, не удивился.
Брэйс с прямоугольным пластиковым контейнером не торопясь продвигался от стола к столу, собирая грязную посуду и столовые приборы. В его движениях была некая размеренность и осмысленность. Полное отсутствие суеты.
«Словно отбывающий срок заключенный», — подумал Кенникот, глядя, как Брэйс приближается к их столу.
С более близкого расстояния Кенникот рассмотрел, что Брэйс подстрижен. Незамысловатая дешевая стрижка. Несмотря на жару, он был в белом пуловере с высоким горлом. Когда заметил Кенникота с Грином, на его сосредоточенном лице появилась удивленная улыбка. Он неторопливо собрал у них посуду.
Когда потянулся за пластиковым пакетом с ложкой, Грин неожиданно прикрыл его рукой.
— Благодаря отпечаткам пальцев на этой ложке вы сегодня свободный человек, — сказал Грин. Его тон не был ни сердитым, ни примирительным — просто уведомительным.
Брэйс посмотрел Грину в глаза и кивнул. Улыбка по-прежнему оставалась на его лице. В ней не было ни тени ликования.
Кенникот вспомнил, что сказал Ховард Пил по поводу Брэйса: «…из этого парня усилиями всей страны высосали все живые соки». Ему, возможно, и неплохо сиделось в тюрьме.
Широко улыбаясь, из кухни с полотенцем на плече появилась Сара Макгил, подошла и села на стул рядом с Грином.
— Здравствуйте, мистер Грин, — сказала она, шутливо акцентируя слово «мистер». Брэйс продолжал складывать тарелки, словно рядовой служащий.
— Должен вам кое-что вернуть. — Грин подвинул к ней пластиковый пакет.
— Может, вызвать полицию и заявить о краже? — рассмеялась Макгил.
Грин рассмеялся в ответ.
Кенникот наблюдал за Брэйсом. Его глаза не выдавали эмоций. Он просто вынул ложку из пакета и бросил ее в пластиковый контейнер, на дне которого была мыльная пена. Кенникот смотрел, как ложка постепенно скрылась в мыльной жидкости.
— Как в этом году поживает ваш сад? — поинтересовался Грин у Макгил.
— Хорошо. Стоят жаркие дни.
— У вас все очень вкусно.
— Спасибо. — Макгил положила руку Грину на плечо.
Брэйс на мгновение прервал уборку посуды, и за столом воцарилась тишина. Никто не проронил ни слова. Макгил явно благодарила Грина не только за комплименты в адрес ее еды и возвращенную ложку.
— Извините, миссис Макгил, — раздался голос позади Кенникота. Повернувшись, он увидел молодую официантку Шарлин. — У нас там небольшая авария на четвертом столе.
Макгил еще раз перед уходом взглянула на Грина. Кенникот заметил, как она сжала его плечо.
— Иду.
— Что-то я не вижу здесь сегодня мистера Коуди, — заметил Грин. — Того, что постоянно сетовал, что вы закрыты по понедельникам.
Взглянув на Грина, Макгил рассмеялась.
— Джаред на рыбалке. Кстати, теперь мы открыты все семь дней в неделю.
Быстро поднявшись, Грин протянул руку Макгил.
— Удачи вам с мужем и всего наилучшего.
Выйдя на улицу, Грин кивнул Кенникоту:
— Пойдем взглянем на огород. Это там, сзади.
Они обошли вокруг дома. Огороженный проволочным забором прямоугольный участок земли выглядел агротехнической зоной. Многочисленные растения располагались рядами по горизонтали и по вертикали в строгом порядке и с подвешенными к ним бирками.
— Мой домовладелец наверняка позавидовал бы таким просторам, — сказал Кенникот.
Из открывшейся задней двери ресторанчика вышел неуклюжий человек в хоккейной фуфайке «Торонто мэпл лифс» с желтым ведром и ножницами в руках. Взглянув на Грина с Кенникотом, он отпер калитку и зашел на огород.
Грин молча наблюдал, стоя возле Кенникота. Мужчина как две капли воды был похож на своего отца. Те же темно-карие глаза. Такой же высокий, только сутулый.
Кевин-младший осторожно пробирался между посадками и аккуратно срезал пучки салата и зелень, что-то невпопад мурлыча себе под нос. Затем, поставив ведро на деревянный столик, склонился над свежевскопанной грядкой и вытащил из заднего кармана пакетик с семенами помидоров. Он покачал головой, словно его что-то расстроило.
Он вновь рассеянно посмотрел в их направлении, затем поднял глаза к небу и пожал плечами, словно покоряясь неумолимой судьбе. Кенникот взглянул вверх и увидел хорошо заметную над горизонтом полную луну. Опустив голову, он увидел, как Кевин-младший заботливо посадил семена в рыхлую землю, достал маркер и медленно подписал соответствующую бирку.
«Мистер Федерико наверняка бы это оценил», — подумал Кенникот, глядя, как Кевин-младший умело управляется с растениями.
Вернувшись в машину, они какое-то время молчали. Дорога была практически пустой, и они поехали с ветерком. На спуске между гранитными скалами Грин посмотрел на Кенникота.
— Какие мысли?
— Вкусно, как вы и говорили. И свежие овощи. Помню, в детстве у мамы тоже был огород… — Кенникот чуть не подпрыгнул. — Так вот оно что.
— Что? — Грин мельком взглянул на Кенникота и вновь переключил внимание на узкую дорогу. — Что такое?
— «Листья», — наконец отозвался Кенникот. — «Торонто мэпл лифс».
Глава 66
«Просто не верится — неужели я опять здесь?!» — думала Нэнси Пэриш, присаживаясь на жесткое пластиковое сиденье в комнате для свиданий 301 в тюрьме «Дон». Это был тот самый стул, на котором она просидела фактически ползимы, вглядываясь в «непроницаемого» Кевина Брэйса.
Она совсем не планировала сегодня здесь оказаться, но утром к ней в офис зашел ее партнер Тэд Диполо.
— Ты не поверишь, Нэнси! — воскликнул он и кинул ей через заваленный бумагами стол конверт. Конверт оказался уже открыт, и в него был вложен плотный лист бумаги с изящным тиснением.
«Мистер Филипп Каттер и миссис Барбара Гилд — юридические консультации и адвокатские услуги — открывают свой офис. Торжественная церемония состоится 10 июля».
Пэриш, рассмеявшись, кинула конверт ему.
— Пойдешь к ним, Тэд?
— Да ни за что на свете.
Диполо все еще негодовал по поводу отставки Каттера и Гилд. Вместо того чтобы с треском уволить их из прокуратуры, им позволили тихо уйти с сохранением пенсии. И глазом не моргнув, они перешли в адвокатуру. Это оскорбило его до глубины души.
Положив конверт на стол, он потянулся к брошенному на столе среди бумаг ее брелоку с ключами. Без спроса ловко отсоединил один из ключей.
— Именно для этого партнеры и существуют, — сказал он.
Пэриш смотрела на очередной бланк Юридического общества, полученный несколько месяцев назад, но так и оставшийся незаполненным.
— Что ты делаешь? — спросила она.
— Забираю у тебя ключ от офиса.
— Что?
— Тебе запрещено появляться здесь до конца недели.
— Не имеешь права, — сказала она, в шутку хватая его за руки.
— Поздно, — отозвался он, торжествующе поднимая ключ вверх.
— Тэд…
— Нэнси, я не шучу. Эти стопки бумаг не уменьшатся оттого, что ты будешь передвигать их с места на место. Большой процесс требует длительного восстановления. Погода замечательная. Отдохни недельку.
— Но сегодня только понедельник.
— Еще четыре рабочих дня. Иди сажай петунии.
Пэриш нахмурилась.
— Уже пробовала, когда только купила себе жилье. Долларов пятьсот потратила на однолетники.
— Вот и отлично.
— Ничего подобного. Сейчас одни стебли торчат, потому что я, оказывается, никогда не занималась их обрезкой.
— Так займись — побудь на солнышке.
Пэриш понимала, что он прав. С тех пор как закончился суд над Брэйсом, прошло недель шесть. И ей довелось испытать все предсказуемые последствия. В первую неделю она лишь перекладывала с места на место бумаги в офисе и наслаждалась неторопливой едой с чтением местных газет, для разнообразия удалив из голосовой почты все сообщения с неизменными просьбами репортеров насчет интервью об этом громком деле.
Подруга Зелда как-то вытянула ее выпить водки и поболтать на свою любимую тему — об устройстве ее сексуальной жизни. Молодой человек за барной стойкой попросил у Пэриш номер телефона, и она неожиданно продиктовала. Когда он через пару дней объявился, она заявила, что перезвонит через пару месяцев. Он был искренне разочарован.
На следующей неделе Пэриш торжественно пообещала себе распоряжаться своим временем более продуктивно. И это отчасти получилось — она несколько раз была в суде. Благодаря ее пресловутой «большой победе» в деле Брэйса у нее появились новые клиенты. Кое-что показалось ей интересным, но многие дела были заведомо проигрышными: люди, теряя надежду, меняли адвокатов и рассчитывали, что кто-то, как фокусник, вдруг согласится вытащить кролика из шляпы.
К концу третьей недели она поняла, что поездку к родителям откладывать больше нельзя, и за два проведенных с ними дня умудрилась ни разу не поссориться с матерью.
«Выходные в духе Бриджит Джонс», — заметила она, сидя поздней ночью возле открытого окна в своей старой спальне с первой за долгие годы сигаретой.
Последние две недели оказались вообще сплошным недоразумением. И Тэд справедливо выгнал ее из офиса. Она прямиком отправилась в Садоводческий центр Джорджа. Старый сварливый Джордж, который, казалось, круглый год ходит в одном и том же полосатом комбинезоне, встретил ее, как обычно, с ворчанием.
— День добрый, адвокат, — сказал он, поднимая свисающие бутоны каких-то растений.
— Здравствуйте, Джордж, — ответила она.
Его живописная ботаническая коллекция выглядела поредевшей. Видно, большую часть наиболее красивых растений уже давно раскупили добросовестные и ответственные садоводы.
— Что-то вы поздновато.
— В этом году много работы.
— Этой весной я, кажется, видел вас в газете — заворачивал в нее какие-то многолетники своим покупателям, которые все делают вовремя.
— Осталось что-нибудь приличное? — поинтересовалась она.
В этот момент зазвонил телефон. Принимая вызов, Пэриш заметила, как Джордж закатил глаза.
— Нэнси Пэриш, — отворачиваясь, ответила она.
— Мисс Пэриш, — раздался незнакомый мужской голос, — ваш телефон мне дал один из ваших бывших клиентов…
— Не могли бы вы перезвонить в офис? Я до конца недели в отпуске, а мой партнер…
— Я всю зиму сидел с ним в одной камере, — продолжал мужчина. — Думаю, вам интересно было бы со мной встретиться.
Схватив какие-то отобранные для нее Джорджем растения, она выскочила на улицу.
Спустя полчаса бывший сокамерник Кевина Брэйса вошел в комнату 301 и сел на стул, который для Пэриш остался в памяти как «стул Брэйса».
— Фрэйзер Дент, — представился он, протягивая для пожатия руку. Его голова была лысой на макушке, а длинные с боков волосы придавали ему клоунский вид. Усугубляла дело широкая ехидная улыбка.
Привыкнув к молчанию Брэйса, Пэриш поймала себя на том, что сильно удивлена, услышав в этом помещении чей-то голос.
— И в чем же дело? — Она вытащила чистый листок бумаги и ручку с чуть пожеванным кончиком.
— Да, в общем, ничего особенного. — Он потер руками лицо. — Окно вчера высадил в приюте.
— И…
— Боюсь, с моим «послужным списком» меня никуда не выпустят. Хочу попросить вас об одолжении. Позвоните детективу Грину и скажите ему, что я здесь.
— Насколько я поняла, — осторожно начала Пэриш, — детектив Грин из отдела по расследованию убийств. Какое ему дело до человека, разбившего стекло?
— Просто скажите, что в приюте сломался кондиционер и я на пару дней оказался здесь. Кроме того, «Торонто блу джейз» будут играть в Канзас-Сити, и я смогу посмотреть игры после отбоя.
— Вы хотите, чтобы я это ему рассказала?
— Можете ему сказать, что я бы хотел выйти отсюда. Скажем, в пятницу. Я взглянул на прогноз погоды — похоже, к тому времени жара спадет.
— Конечно. — Отложив ручку, Пэриш улыбнулась. — Я позвоню Грину по вашей просьбе.
— Не сможете застать Грина, тогда позвоните Альберту Фернандесу. Слышал, он в прокуратуре пошел в гору.
Пэриш рассмеялась.
— Какое совпадение — и он занимается делами об убийствах, так что тоже заинтересуется вашим случаем.
— Отлично! — воскликнул Дент.
— Хорошо, мистер Дент. Я позвоню обоим, если ответите на один вопрос.
— Валяйте.
— Такая личность, как вы, наверняка знакома со многими юристами. Почему вы решили позвонить именно мне?
Дент разулыбался, словно оправдывая свою клоунскую внешность.
— Как я уже сказал по телефону, ваш бывший клиент рассказывал мне о вас.
— И что же он говорил?
Дент расхохотался.
— Он ничего не говорил, мисс Пэриш. Он лишь дал мне вот эту записку. И поведал, что, когда бы я ни оказался за решеткой, вы самый лучший защитник на всем белом свете.
Дент протянул свернутый листок бумаги. Пэриш дрожащими руками медленно развернула его и узнала почерк Брэйса.
«7 мая — раннее утро.Кевин».
Нэнси, что бы сегодня ни случилось, хочу, чтобы вы знали: вы незаурядный адвокат и замечательный человек. Желаю вам всяческого заслуженного вами счастья.
Пожалуйста, позаботьтесь о мистере Денте. Ему, вероятно, время от времени будут нужны ваши услуги.
Странно, но на обратном пути на первый этаж вонь в металлическом лифте показалась ей уже не такой жуткой. Глухо лязгнув, захлопнулась входная дверь тюрьмы, и она стала спускаться по длинному пандусу — тому самому, по которому ей столько раз приходилось взбираться с битком набитым портфелем долгими и темными зимними месяцами.
Дул легкий ветерок, воздух был теплым и влажным. Ее шаги невольно ускорялись по мере приближения конца спуска. Она уже знала, чем сегодня займется.
Перед уходом из садоводческого центра Джордж всучил ей два горшка с растениями.
— Сейчас уже немного поздновато, мисс Пэриш, — сказал он.
— Как всегда.
— Надо вам переходить на многолетники. Попробуйте.
— А что это?
— Лаванда.
— Лаванда?
— У нее замечательный запах, и ей не нужны удобрения. Ей просто нужно солнце, адвокат. И еще маленькая деталь: не закапывайте ее слишком глубоко.
— Думаю, справлюсь, — ответила она, запихнув телефон в джинсы и забирая горшки.
— А еще, — чуть ли не с улыбкой добавил Джордж, — лаванда мне вас напоминает, мисс Пэриш.
— Чем это?
— Она любит жару.
«Значит, лаванда», — думала Пэриш. Со стуком — тра-та-та-та — ведя ручкой по поручню, она все быстрее, почти бегом спускалась по пандусу, пока наконец не оказалась на улице.
Глава 67
— Так при чем тут «Листья»? — переспросил Ари Грин.
Немного прибавив газу, он миновал подъем со скалистой расселиной и теперь притормозил на обочине неподалеку от того самого курортного местечка на берегу озера. Кенникот посмотрел через плечо Грина и увидел девочку-подростка — она забралась на вышку для прыжков в воду и, оказавшись там в одиночестве, явно нервничала.
— Кевин-младший — тоже болельщик. Как и его отец, — ответил Кенникот. — Помните все эти стаканы с символикой «Мэпл лифс» в квартире у Брэйса? Я обратил на них внимание сразу, как только попал туда, но решил, что это коллекция Брэйса.
Внимательно слушая, Грин смотрел на Кенникота.
— Похожая коллекция была и в квартире Уингейт, — заметил он.
— То-то и оно, — продолжал Кенникот. — Поскольку сын страдает аутизмом, ему нравится окружать себя привычными вещами. В том, что все эти стаканы его, а не отца, гораздо больше смысла.
Грин щелкнул пальцами.
— Днем по будням Брэйс был в квартире один.
— Ну да, любил днем поспать. — Кенникот недоуменно пожал плечами.
— Да не спал он! — воскликнул Грин. — Макгил сама сказала, что Кевин не любит много спать. Он занимался сыном.
Взгляд Кенникота вновь остановился на девочке на вышке — она смотрела вниз, собирая волю в кулак.
— Но Уингейт сказала, что ее внук никогда не бывал в квартире Брэйса, и вы ей поверили.
— Я лишь сказал, что поверил, — возразил Грин. — Мне нужно было, чтобы она продолжала говорить. Когда свидетель вот так безоговорочно о чем-то заявляет, это либо абсолютная правда, либо отчаянная ложь. В тот момент и она, и Макгил яростно стремились выгородить своего мальчика.
— Вы считаете, это сделал Кевин-младший, и они дружно пытаются его прикрыть?
Грин пожал плечами.
— Что ему там делать так рано утром? Скорее это Сара Макгил.
Кенникот продолжал наблюдать за девочкой на вышке — судя по движениям ее тела, решимость покидала ее.
— Давайте взглянем на все со стороны, — предложил Грин. — Когда дело закрыто, я порой задаю себе вопрос: кто выиграл и кто проиграл?
— Сара Макгил — в безоговорочном выигрыше, — ответил Кенникот. — Она вернула себе и мужа, и сына. Кэтрин Торн мертва. Кафе спасено, и «Помощь детям» не будет донимать ее по поводу внуков. О том, что она была в то утро в квартире, никто, кроме вас, меня да еще Фернандеса, не знает. Думаете, она убила Торн?
Поначалу Грин внимательно посмотрел на Кенникота.
— И отец Торн, и ее инструктор по верховой езде заявляли, что она умела отлично сохранять равновесие. И благодаря этому великолепно держалась в седле. С чего ей вдруг падать на нож, как говорила Макгил?
— Скользкий пол, — ответил Кенникот. — Я тоже упал.
— Да, — согласился Грин.
— Макгил сказала, Торн вырвала нож у Брэйса из рук, — добавил Кенникот.
— Возможно. Торн жутко не хватало внимания. Большинство попыток самоубийства являются криками о помощи, а не стремлением наложить на себя руки. Учитывая все, что мы узнали о Кэтрин, не сомневаюсь, что она действительно душила Брэйса. Вероятно, что и нож на себя направила, как говорила Макгил.
— Но?..
— В большинстве подобных случаев люди ведут себя импульсивно, почти или совсем бессознательно. Торн была на грани. Вновь начала пить. Уровень тромбоцитов — ниже некуда. Сара Макгил тоже в отчаянии. Ресторан увядает. Вот-вот родятся внуки. Все тот же параноидальный страх перед обществом «Помощь детям». Вдруг откуда-то из спальни появляется Торн. Голая. Как обезумевшая кидается на Брэйса и начинает его душить. Макгил хватает ее за руки. А руки у нее, как вы помните, сильные: она уже долгие годы изо дня в день печет хлеб. Торн вырывает у Брэйса нож и направляет себе в живот. Неожиданное и удачное стечение обстоятельств, как ни кощунственно это звучит. Столько лет боли, гнева и утрат — возможно, Макгил это показалось единственным шансом.
— Думаете, она нанесла ранение Торн?
— Сомневаюсь. На ноже ее отпечатков не было.
— Ее руки могли быть поверх рук Торн.
— Или она могла ее толкнуть. Представьте. Торн хватает нож и направляет его себе в живот. Возможно, даже слегка ранит кожу. Макгил хватает Торн за руки выше локтей. — Грин, демонстрируя, вцепился обеими руками в руль и затем сделал толчок вперед. — Макгил стоило лишь подтолкнуть ее.
По оживленному шоссе пронеслось несколько машин, и Грин через плечо посмотрел на дорогу, чтобы выехать с обочины. Кенникот заметил, что девочка отошла от края вышки и собиралась спускаться.
— Помните, что говорил Маккилти, патологоанатом? — спросил Грин. — Как только нож прокалывает поверхность кожи, дальше у него нет преград. Это похоже на пуховую подушку. Тогда, в восьмидесятых, Макгил во время демонстрации толкнула в стекло полицейского. И сейчас достаточно было одного резкого толчка.
Кенникот вновь посмотрел на вышку. Начав спускаться по лестнице, девочка замешкалась — ее голова находилась на уровне верхней ступеньки, она держалась за поручни. Даже издалека Кенникот видел, как крепко девочка вцепилась в деревяшки. Он представил ее побелевшие от напряжения костяшки пальцев.
Ее руки. Кенникот перевел взгляд на руки Грина, все еще сжимавшие руль.
Его вдруг озарило, и он почувствовал, как глаза инстинктивно широко раскрылись.
— У Торн были синяки на руках! — воскликнул он.
— Что за синяки? — спросил Грин.
— Помните аутопсию? Вы пришли вместе с Маккилти, а я смотрел на тело Торн.
— На ее плечи.
— У нее на руках выше локтей были следы. Хоу заявил — это ерунда. Маккилти тоже не придал им значения — сказал, они могут быть от чего угодно.
— Тем более при таком низком уровне тромбоцитов. Синяки возникают очень легко. Мы постоянно с ними сталкиваемся, — сказал Грин. — Это не годится в качестве улики.
— Если не учитывать одну вещь. — Кенникот поднял руку и растопырил пальцы. — На правой руке Торн были отпечатки большого и еще четырех пальцев, а на левой — только трех.
— Только трех, — эхом отозвался Грин. — У Макгил на левой руке нет безымянного пальца.
Они молча смотрели друг на друга.
— Возможно, Сара Макгил держала Кэтрин Торн, а затем толкнула на нож, — предположил Грин. — Тогда понятно, почему Брэйс положил тело в ванну — чтобы смыть ДНК. Голос он потерял и практически не мог говорить. Он отказывается от временного освобождения до суда, чтобы сохранить тайну. Затем видит, как вы даете показания, понимает, что вы догадались насчет кого-то еще в квартире, и решает признать себя виновным.
— Ради кого? Сары? Сына? Внуков? — спросил Кенникот.
— Вспомните, что Макгил говорила нам о Брэйсе, — сказал Грин. — «Бедный Кевин, он любил в своей жизни только двух женщин, и обе оказались ненормальными».
— И о чем это нам говорит? — вновь спросил Кенникот.
— Семнадцатого декабря Макгил оказалась в квартире Брэйса не впервые, — ответил Грин.
— Когда же еще она могла там побывать? Это стало бы известно Торн.
Грин покачал головой.
— Вспомните свою таблицу. Воскресные вечера Торн проводила со своей семьей. Брэйс не работал по понедельникам. Он даже настаивал на этом пункте в контракте с «Параллел бродкастинг».
— Потому что…
— Потому что проводил воскресные вечера с женой, — сказал Грин. — Две женщины. Шесть ночей — с одной, на седьмую — с другой.
Кенникот кивнул.
— Но семнадцатого декабря Торн неожиданно заявилась домой среди ночи.
— Вспомните Рашида, консьержа. На видеозаписи он кому-то звонит, сразу после того как Торн въехала на подземную стоянку. Мы думали, он звонит Брэйсу сообщить, что Кэтрин вернулась.
— А он звонил, чтобы предупредить его, потому что знал, что там Сара Макгил.
— Макгил — просто специалист по конспирации: в два часа по воскресеньям закрывает кафе, еще час — на уборку, три часа на дорогу, и она в городе. Бесплатная стоянка на Маркет-лейн — с шести часов. И ее дочь сказала мне, что ничего особенного в воскресный вечер не происходило — обычный семейный ужин. Четыре поколения — Эдна Уингейт, ее дочь Сара Макгил, ее зять Кевин Брэйс, ее внучка Аманда и ее внук Кевин-младший. Одна большая счастливая семья. Как ни в чем не бывало.
— И потом Брэйс с Макгил…
— Проводили вместе ночь. Уингейт могла совершенно спокойно, глядя в глаза, говорить правду. В ее понимании ничего необычного в ту ночь действительно не произошло. Рашиду не впервой украдкой проводить людей туда-сюда. Вот мы и увидели, как он входил в лифт. Наверняка нажал кнопку двенадцатого этажа, чтобы дать Брэйсу побольше времени. Ну а Макгил тем не менее пришлось пошевелиться.
— Это было часа два.
— Да. Через несколько часов Макгил возвращается поговорить с Кевином. Возможно, попросить денег. А может, и просто поцеловать на прощание. Она знает, что Кевин уже встанет и дверь будет приоткрыта для мистера Сингха. Она считает, что Торн спит. И ошибается. Либо женская интуиция, либо все так и было задумано, чтобы застукать Брэйса с женой.
— Если так, то у Макгил появляется повод убить Торн? — размышлял Кенникот. — Развязаться с ней раз и навсегда. Тем более что Торн — прямая помеха миллионному контракту.
— Именно. — Грин положил руку Кенникоту на плечо. Кенникот не припоминал, чтобы Грин делал это раньше.
В машине воцарилось тяжелое молчание.
— Но почему Брэйс сказал Сингху, что убил ее? — спросил Кенникот.
— Возможно, он не видел, что сделала Макгил, — ответил Грин.
— А может быть, Торн действительно убила себя сама и он чувствовал, что за это в ответе, — сказал Кенникот.
— Может, это сделал и сын, и они все выгораживают его, — предположил Грин.
Грин убрал руку с плеча Кенникота и взглянул на шоссе, чтобы выехать с обочины, однако машины шли сплошной чередой.
— Но у нас есть трехпалый отпечаток Сары Макгил на ее руке, — заметил Кенникот. — Это ведь серьезная улика.
— Думаете? А может быть, она пыталась удержать, спасти Торн. Или, может, та стала падать и Макгил ее подхватила. Маккилти сказал, что с таким уровнем тромбоцитов довольно легко остаются синяки.
Кенникот вновь посмотрел на нерешительную ныряльщицу. Она словно застыла на середине лестницы.
— Ну и к чему же мы пришли? — наконец спросил он.
— Да ни к чему. — Грин вновь смотрел на шоссе — машины шли одна за одной. — Отпечатка Макгил на руке Торн — три или больше, сколько бы там пальцев ни было недостаточно, чтобы что-то доказать. Необходимо что-то еще. Если бы мы могли доказать, что она бывала там каждую неделю, но дала при этом ложные показания, это было бы кое-что.
— И каковы теперь наши действия?
— Мы едем в аэропорт, и вы летите в Италию. Завтра утром я съезжу на прежнюю квартиру Брэйса. Если повезет, новые хозяева позволят мне немного их побеспокоить. Если повезет вдвойне, то я найду там стаканы с символикой «Торонто мэпл лифс». Если на многих из них обнаружатся отпечатки Макгил, мы сделаем шаг вперед.
— А если стаканов уже нет? — спросил Кенникот.
— Кенникот, иногда приходится уживаться с чувством, что тебе кое-что известно, но доказать ты это не можешь.
— Ну и что — просто забыть?
— По крайней мере одна общая черта у нас с вами есть: нам не свойственно забывать. Будем время от времени наведываться сюда.
— Поесть домашнего хлеба Макгил, — добавил Кенникот.
Грин взглянул через плечо.
— Единственное, что мы знаем наверняка: Брэйс продолжал любить свою жену. Всегда считал ее красавицей.
— И откуда же это нам известно?
— Он ежедневно говорил об этом мистеру Сингху.
Кенникот улыбнулся, вспомнив записи, сделанные им в первый же день.
— Вы имеете в виду: «Мистер Кевин, как поживает ваша красавица жена?» — «Благодарю, мистер Сингх, стала еще краше».
— Именно. Держу пари, она по понедельникам утром всегда стояла за дверью, чтобы это слышать, — сказал Грин. — Знаете, мой отец недоумевал, почему Брэйс так и не женился на Кэтрин Торн. Ну вот теперь мы знаем.
— Он действительно любил обеих.
— И у него до поры до времени неплохо получалось.
Они рассмеялись.
Грин улучил момент и резко газанул с обочины. Выбросив из-под колес мощные струи гравия, машина удивительно резво выскочила на шоссе и быстро набрала скорость. Кенникот обернулся, чтобы в последний раз посмотреть на вышку. Преодолев нерешительность, девочка неожиданно схватилась за перила над головой и рывком подтянулась наверх. Больше не раздумывая, она добежала до края и прыгнула. Как Кенникот ни вытягивал шею, так и не увидел, как девочка вошла в воду: машина стремительно понеслась по шоссе, и озеро скрылось из виду.
Глава 68
Именно эти дни в Канаде нравились мистеру Сингху больше всего — длинные дни конца весны и начала лета. Они напоминали ему о том, как на родине он уже обычно в это время года просыпался с рассветом — в 4:13 утра, а в 9:30 вечера небо все еще оставалось ясным. Ему от этого лучше работалось.
«К тому же есть приятные новости», — думал он, разрезая перочинным ножом пачки газет в вестибюле Маркет-плэйс-тауэр. Его уведомили, что доставка газет в квартиру 12А возобновляется.
«И кто же это будет? — размышлял он. — Кто станет получателем моей последней за смену газеты?»
После суда над мистером Кевином миссис Уингейт выставила свою квартиру 12Б на продажу, а ее новые владельцы оказались подписчиками «Торонто стар», а не «Глоб». И вот только вчера мистер Сингх узнал, что новые жильцы квартиры 12А — подписчики «Глоб», то есть у него вновь появится служебная необходимость подниматься на двенадцатый этаж.
Все инженерное оборудование работало в Маркет-плэйс-тауэр превосходно. В том числе и довольно мощная система кондиционирования. Так что, выйдя из лифта на последнем этаже, мистер Сингх не почувствовал духоты. Повернув направо, он привычным путем направился в сторону квартиры 12А.
Где-то посреди коридора он заметил, что дверь открыта. Добрый знак. Подойдя поближе, он услышал голос. Мужской и довольно молодой.
— Дорогая, я сложил все «хоккейные» стаканы в посудомоечную машину.
— Вот и отлично. Пусть помоются, пока нас нет, — отвечал женский голос. Тоже молодой и довольно приятный. — И потом их можно отдать Армии спасения.
Мистер Сингх шел медленно. Он уже видел входную дверь. Прежние металлические цифры 12А были заменены на белую пластинку с ровненькими синими символами.
— Мне только шнурки завязать, — вновь донесся мужской голос, и затем последовал шипящий звук посудомоечной машины. Шаги приближались, и дверь неожиданно распахнулась. В следующее мгновение мистер Сингх оказался лицом к лицу с молодой парой — оба в одинаковых майках необыкновенной синевы, черных шортах и белоснежных кроссовках.
— О… здравствуйте! — резко остановившись, удивленно воскликнул молодой человек. У него были светлые волосы, он широко улыбался, обнажая крупные белые зубы.
— Доброе утро, сэр. — Мистер Сингх развернулся к даме. — Доброе утро, мэм. — Он держал в руке единственную оставшуюся газету.
Женщина шагнула вперед. У нее была короткая стрижка и необыкновенно красивые черты лица.
— Как здорово! Нам уже начали приносить «Глоб»! — непринужденно воскликнула она, с естественной уверенностью забирая из рук мистера Сингха газету. — Кэл, мы можем после пробежки выпить кофе-латте и почитать ее возле дома.
— Отличная идея, — ответил мужчина. Он протянул мистеру Сингху руку. — Кэл Уайтхолм.
— Очень приятно, — отозвался мистер Сингх. — А я мистер Гурдиал Сингх, буду приносить вам газеты.
— А это моя красавица жена Констанция. — Представляя даму, мужчина по имени Кэл взял ее за локоть.
Констанция уже начала просматривать газету, но, вскинув голову, посмотрела на мистера Сингха. У нее были необыкновенно голубые глаза.
— Здравствуйте! — ослепительно улыбнулась она.
— После двух лет в Париже банк решил отправить нас домой, — сказал мужчина. — И, должен вам признаться, полностью оборудованная квартира с разными необходимыми кухонными мелочами, доставка газеты, возможность бегать по травке в парке и прочее все это великолепно.
— Мы бегаем каждое утро перед работой, — пояснила женщина, лучисто улыбаясь. — Здорово, что вы приходите так рано.
— Я доставляю газету в квартиру 12А каждое утро ровно в 5:30, — сообщил мистер Сингх. — Я раньше был старшим инженером компании «Индийские железные дороги» и привык к пунктуальности.
— Отлично! — воскликнул мужчина.
Мистер Сингх улыбнулся в ответ.
Возникла неловкая пауза. Мистер Сингх на мгновение засомневался, стоит ли сообщать молодой паре о том, что «Индийские железные дороги» — крупнейшая в мире транспортная компания, но тут услышал, как в руке дамы звякнули ключи, и решил не задерживать их.