Проснувшись, Аури поняла, что у нее в запасе семь дней.

Да-да. Она была вполне уверена. Он навестит ее на седьмой день.

Ой, как долго! Ждать очень долго, да. Но когда тебе столько всего надо сделать, не так уж это и долго. Если, конечно, делать все как следует. Если она хочет быть готова.

Открыв глаза, Аури увидела пятнышко тусклого света. Нечасто такое увидишь — она ведь у себя в Мантии, самом-самом укромном уголке, что у нее есть. Значит, сегодня белый день. Глубинный день. День находок. Аури улыбнулась: в груди бурлило возбуждение.

Света было ровно столько, чтобы разглядеть бледный силуэт своей руки. Пальцы нащупали бутылочку с капельницей в изголовье постели. Аури откупорила бутылочку и уронила одну-единственную каплю на блюдечко Лисика. Вскоре Лисик медленно просветлел и засветился слабой сутемной голубизной.

Аури бережно-бережно сдвинула одеяло так, чтобы оно не коснулось пола. Выскользнула из постели — каменный пол под ногами был теплым. Тазик стоял на столике возле постели, рядом лежал тоненький кусочек ее самого душистого мыла. За ночь ничего не изменилось. Это хорошо.

Аури выдавила еще одну капельку, прямо на Лисика. Поколебалась, усмехнулась и уронила третью каплю. В день находок полумеры неуместны. Потом собрала одеяло: свернула вдвое, вчетверо, старательно придерживая подбородком, чтобы не коснулось пола.

Лисик светился все ярче и ярче. Сперва он просто мерцал — словно блик на стекле, словно далекая звездочка. Потом принялся подмигивать, как светлячок. Ярче, ярче — и он уже весь переливается светом. И вот он возлежит у себя на блюдечке, как голубовато-зеленый уголек из костра, чуть побольше монетки.

Аури улыбалась Лисику, пока он не проснулся окончательно, залив всю Мантию самым правильным, самым ярким, голубовато-белым светом.

Тут Аури огляделась. Увидела свою идеальную постельку. Точь-в-точь ей по мерке. Так. Она проверила свое кресло. Кедровый Сундучок. Крохотную серебряную кружечку.

Камин был пуст. Над камином — полка: тут у нее желтый листик, каменная шкатулка, серая склянка с душистой сушеной лавандой. Ничто не стало ничем другим. Ничто не сделалось таким, каким ему не следовало быть.

Из Мантии можно выйти тремя путями. Через коридор, через дверной проем, через дверь. Но последний путь из трех — не для нее.

Аури вышла через дверной проем и очутилась в Порту. Лисик так и лежал у себя на блюдечке, тут его свет сделался тусклее, но все равно достаточно яркий, чтобы все видеть. В последнее время в Порту было не так уж оживленно, но Аури все-таки проверила все по очереди! В шкафу для вина покоилась половинка разбитой фарфоровой тарелки, не толще цветочного лепестка. Под нею лежала книга ин-кварто в кожаном переплете, пара пробок и моточек шпагата. Чуть в стороне ждала его тонкая белая чашечка — ждала так терпеливо, что Аури ей позавидовала.

На стене на полке лежал на блюдечке комок желтой смолы. Черный булыжник. Серый камушек. Гладкая плоская деревяшка. И, чуть в стороне от остальных, стояла баночка, и ее проволочный зажим был раскрыт, как клювик голодной птички.

На среднем столе на чистой белой тряпочке покоилась пригоршня ягод остролиста. Аури немного посмотрела на них, потом перенесла их на книжную полку — это место им больше подходит. Окинула комнату взглядом и кивнула. Все хорошо.

Вернувшись в Мантию, Аури умыла лицо, и руки, и ноги. Стащила ночную рубашку, свернула, уложила ее к себе в кедровый сундучок. Радостно потянулась, вскинув руки и высоко приподнявшись на цыпочках.

Потом надела свое любимое платье, то, что он подарил. Платье нежно касалось кожи. Имя Аури горело у нее внутри, точно пламя. Хлопотливый день сегодня будет!

* * *

Аури взяла Лисика, посадив его на ладонь. Прошла через Порт, выскользнула через неровную трещину в стене. Трещина была неширокая, но Аури была такая худенькая, что ей даже почти не приходилось разворачиваться боком, чтобы не задеть разбитые камни. Совсем не тесно.

Тамбур был комнатой с высоким потолком и ровными, белыми стенами из тесаного камня. Эха тут не было, кроме ее стоячего зеркала. Но сегодня тут оказалось кое-что еще: легчайшее дуновение солнечного света. Свет проник сквозь арку дверного проема, заваленного мусором: сломанными балками и обвалившимся камнем. Но на самом верху все же была полоска света.

Аури встала напротив зеркала и взяла щетинную щетку, которая висела на деревянной раме. И принялась расчесывать спутанные со сна волосы, пока те не окутали ее, точно облако.

Она спрятала Лисика в кулаке. Без его голубовато-зеленого сияния комната сделалась темнее темного. Потом глаза у Аури раскрылись широко-широко, и она уже не видела ничего, кроме мягкой, слабой полоски теплого света, сочащейся поверх груды мусора у нее за спиной. Бледно-золотистый свет вспыхнул в ее бледно-золотистых волосах. Аури улыбнулась своему отражению в зеркале. Она совсем как солнышко!

Разжав кулак, она раскрыла Лисика и проворно юркнула в хаотический лабиринт Рубрики. На то, чтобы отыскать медную трубу с нужной обмоткой, потребовалось никак не больше минуты. Но вся штука-то в том, чтобы отыскать идеальное место, верно же? Аури добрых полмили шла вдоль трубы по круглым тоннелям красного кирпича, стараясь не упустить эту трубу среди хитросплетения прочих бесчисленных труб.

И тут вдруг труба ни с того ни с сего свернула и ушла прямиком в искривленную стену, бросив ее на полпути. Вот ведь хамство! Нет, конечно, вокруг было множество прочих труб, но на тоненьких жестяных трубочках обмотки вообще не было. Ледяные трубы из полированной стали были слишком новые. Железные трубы сами напрашивались, так что даже неловко, но у них вся обмотка была хлопчатобумажная, а с ней столько возни — нет, сегодня Аури не до того.

И Аури пошла вдоль толстой керамической трубы, неспешно ползущей вперед. В конце концов труба зарылась в землю, однако в месте изгиба ее льняная обмотка провисла и обтрепалась, как рубаха уличного сорванца. Аури улыбнулась и бережными пальчиками отмотала полосу ткани, очень стараясь ее не порвать.

Наконец ткань оказалась у нее в руках. Идеальная вещь! Полупрозрачная полоса посеревшей холстины длиной в руку Аури. Усталая, но услужливая. Аури сложила ее в несколько раз, повернулась и опрометью понеслась через Сумерк, а оттуда вниз, вниз, в Дюжину.

Дюжина была одним из немногих изменчивых мест в Подсветье. Она была достаточно мудра, чтобы знать себя, и достаточно отважна, чтобы быть собой, и достаточно неукротима, чтобы меняться, оставаясь при этом абсолютно правильной. В этом отношении она была практически уникальна, и, хотя она не всегда бывала безопасной и благоприятной, Аури поневоле испытывала к ней расположение.

Сегодня высокие, просторные своды были именно такими, как она и думала: яркими и оживленными. Копья солнечных лучей били сквозь открытые решетки высоко вверху, пронзая глубокую, тесную долину изменчивого места. Свет сочился мимо труб, опорных балок и мощной, прямой линии старинной деревянной галереи. До самого глубокого дна долетали отдаленные звуки улицы.

Аури услышала цокот копыт по булыжной мостовой, резкий и округлый, будто хруст костяшек. Услышала далекие раскаты проезжающей телеги, смутную неразбериху голосов. И во все это вплетался пронзительный, сердитый крик младенца: младенец явно хотел грудь, а ему не давали.

На дне Желтой Дюжины был длинный глубокий бассейн с водой, гладкой, как стекло. Солнце наверху светило так ярко, что Аури было видно под водой все до второго сплетения труб.

Солому она тут уже припасла, и на узком каменном выступе вдоль стены ждали три бутылки. Но, посмотрев на них, Аури нахмурилась. Вот зеленая, вот коричневая, вот прозрачная. Вот широкая откидная пробка, вот серая завинчивающаяся крышка, вот пробка, толстая, как кулак. Все разной формы, разного размера, но ни одна из них не годилась.

Ну что ж такое! Аури всплеснула руками.

И бросилась обратно в Мантию, шлепая по камню босыми ступнями. Очутившись там, она окинула взглядом серую стеклянную бутылочку с лавандой внутри. Взяла в руки, внимательно рассмотрела, потом поставила бутылочку на место и снова кинулась прочь.

Аури промчалась через Порт, выбежав на этот раз через покосившийся дверной проем, а не через трещину в стене. И запетляла по Лозе. Лисик отбрасывал на стены мечущиеся тени. Волосы Аури на бегу развевались у нее за спиной, точно знамя.

По винтовой лестнице — через Темницу: вниз по кругу, вниз по кругу. Услышав, наконец, шум воды и звон стекла, Аури поняла, что миновала порог и очутилась в Перезвонах. Вскоре свет Лисика отразился в водовороте черной воды, поглотившей нижнюю часть винтовой лестницы.

В неглубокой нише примостились две бутылки. Одна голубая, узкая. Вторая зеленая, широкогорлая. Аури склонила голову набок, зажмурила один глаз и двумя пальцами дотронулась до зеленой. Улыбнулась, сцапала бутылку и понеслась обратно наверх.

На обратном пути она пошла через Прыги, чтобы сменить атмосферу. Пробегая по коридору, она перемахнула первую глубокую трещину в проломленном полу изящно, как танцовщица. Вторую трещину она перепорхнула легко, как птичка. А третью перепрыгнула необузданно, как хорошенькая девушка, похожая на солнышко.

До Желтой Дюжины она добежала вся запыхавшаяся. Переводя дыхание, она запихала Лисика в зеленую бутылку, аккуратно натолкала туда соломы, чтобы ему было помягче, и прищелкнула пробку к резиновому уплотнителю, надежно запечатав посудину. Она подняла бутылку, заглянула внутрь, потом улыбнулась, поцеловала бутылку и бережно поставила ее на край бассейна.

Аури сбросила свое любимое платье и повесила его на блестящую латунную трубу. Она улыбалась и немножко дрожала, в животе у нее плавала испуганная рыбка. Потом, стоя вся как есть, она обеими руками собрала свои летучие волосы, зачесала их назад и принялась заплетать, перевязывая полосой старой серой холстины. Когда Аури управилась, получился длинный хвостик, свисающий до самой поясницы.

Крепко прижимая руки к груди, Аури сделала два шажка и остановилась над самым бассейном. Окунула в воду носочек, потом всю ступню. Улыбнулась от того, какая была вода: прохладная и нежная, точно мята. Потом опустилась ниже, окунув в воду обе ноги. Немного повисела над бассейном голенькая, опираясь на руки, стараясь не прикасаться к холодному каменному бортику.

Но тут уж никуда не денешься. Так что Аури, насупясь, села на край бассейна. В холоде каменного бортика ничего мятного не было — он тупо и жестко впился ей в нежную попку.

Тут Аури перевернулась и начала опускаться в воду. Опускалась она медленно, шаря ногами, пока не нащупала маленький каменный выступ. Она обхватила его пальцами ног и встала по бедра в воде. Сделала несколько глубоких вдохов, крепко зажмурилась и оскалила зубы, прежде чем окунуться в воду всеми нижними местами. Она негромко взвизгнула, и вся покрылась мурашками от холода.

Теперь, когда худшее было позади, она зажмурилась и окунула под воду и голову тоже. Охая и моргая, протерла глаза. Ее пробрала сильная дрожь, она прикрыла груди одной рукой. Но к тому времени, как дрожь стихла, гримаса сменилась улыбкой.

Без ореола окутывающих ее волос Аури чувствовала себя совсем маленькой. Не такой маленькой, какой она старалась быть ежедневно. Не такой маленькой, как дерево среди деревьев. Как тень под землей. И не только телом. Когда Аури приходило в голову посмотреть на себя в стоячем зеркале, девушка, которую она там видела, была крохотной, как уличный сорванец, что просит милостыню на улице. Девушка, которую она видела, была худенькой-худенькой. С высокими, изящными скулами. С ключицами, выпирающими сквозь кожу.

Но нет. С волосами, собранными назад, и еще промокшими вдобавок, она чувствовала себя как-то… мельче. Слабее. Темнее. Тусклее. Тоскливее. Это было бы ужасно неприятно, если бы не идеальная льняная лента. Если бы не лента, Аури чувствовала бы себя не просто промокшим фитилем — она была бы прямо-таки потухлой. Нет, все-таки надо делать все как следует, оно того стоит.

И вот наконец дрожь улеглась окончательно. Рыбка по-прежнему кувыркалась у нее в животе, но Аури улыбалась с нетерпением. Золотистый солнечный свет бил прямо в воду, яркий, ровный, как копье.

Аури набрала воздуха в грудь и резко выдохнула, шевеля пальцами ног. Еще раз глубоко вздохнула и выдохнула снова, уже медленнее.

И в третий раз. Аури стиснула в руке горлышко бутылки с Лисиком, отпустила каменный бортик бассейна и ушла под воду.

* * *

Свет падал идеально, и первое сплетение труб Аури было видно отчетливо, как никогда. Проворная, как гольян, она извернулась и плавно проплыла сквозь трубы, ни одна из них ее даже не задела.

Под первым сплетением лежало второе. Она оттолкнулась ногой от старой железной трубы, чтобы погрузиться глубже, свободной рукой, проплывая мимо, ухватилась за вентиль, изменив скорость и проскользнув в узкое пространство между двумя медными трубами толщиной в руку.

По мере того как она опускалась на дно, копья света таяли, оставалось лишь голубовато-зеленое свечение Лисика. Но и его свет, сочащийся сквозь солому, воду и толстое зеленое стекло, выглядел здесь приглушенным. Аури округлила губы идеальной буквой О и выпустила две стремительных вереницы пузырьков. Чем глубже она спускалась, тем сильнее росло давление, вокруг, во мраке, вставали смутные очертания: старые мостки, покосившаяся каменная плита, древняя, поросшая водорослями деревянная балка.

Вытянутые пальцы коснулись дна быстрее, чем глаза, и Аури принялась водить рукой вдоль еле видимой поверхности гладкого каменного пола. Туда-сюда. Туда-сюда. Быстро, но осмотрительно. А то тут иногда и острое попадается.

И вот пальцы наткнулись на что-то длинное и гладкое. Палочка? Аури взяла ее под мышку и позволила себе начать подниматься наверх, обратно к далекому свету Свободная рука нащупывала знакомые трубы, хваталась и направляла движение. Она петляла в лабиринте еле видимых силуэтов. Легкие немножко заныли, и Аури выпустила еще одну струйку пузырьков.

Ее лицо вынырнуло на поверхность возле бортика, и в золотом свете Аури разглядела свою находку: чистую белую кость. Длинную, но не от ноги. От руки. Первичная аксиальная. Она провела пальцами вдоль кости и нащупала маленький поперечный шовчик, будто колечко: кость была сломана, но давно срослась. Она была полна приятных теней.

Аури с улыбкой отложила кость в сторонку Потом сделала еще три медленных, глубоких вдоха, покрепче стиснула Лисика и снова нырнула в бассейн.

На этот раз у нее застряла нога между трубами второго сплетения. Вот незадача! Аури насупилась, подергалась и вскоре освободилась. Она выдохнула половину воздуха, что был в легких, сильно оттолкнулась ногами и камнем ушла в черноту на дне.

Несмотра на неудачное начало, находка попалась сразу же. Пальцы, не успев даже дотронуться до дна, нащупали какой-то непонятный клубок. Аури представления не имела, что это такое могло бы быть. Металлическое что-то, что-то скользкое, и еще что-то твердое, все вместе. Она прижала клубок к груди и снова стала всплывать.

На этот раз совать находку под мышку было нельзя: а вдруг что-нибудь из этого потеряется! Поэтому Аури пристроила бутылку с Лисиком на сгиб локтя и поднималась с помощью левой руки. Вышло очень хорошо, уравновешенно, и она вынырнула на поверхность еще до того, как пришлось выдохнуть остаток воздуха из легких.

Она развернула клубок на краю бассейна. Старый пояс с серебряной пряжкой, потемневшей до угольной черноты. Веточка с листиками и ошарашенной улиткой. И, наконец, не последняя находка: на куске сгнившей веревочки, перепутавшейся с веткой, висел тонкий ключик длиной с указательный палец Аури.

Аури поцеловала улитку, извинилась и бросила ветку обратно в воду, где ей и было место. Кожа пояса вся выкрутилась и скукожилась, но пряжка оторвалась, стоило чуть-чуть потянуть. Да, им обеим так будет лучше.

Аури висела на каменном бортике бассейна и дрожала мелкой дрожью. Зябкие волны пробегали по плечам и груди. Губы из розовых сделались бледно-розовыми, с голубоватым отливом.

Аури взяла бутылку с Лисиком и проверила пробку, чтобы убедиться, что она надежно закупорена. И посмотрела в глубину. Рыбка в животе возбужденно носилась из стороны в сторону. Ну, третий раз — самый счастливый!

Аури набрала воздуха и снова нырнула. Тело плавно выгибалось, правая рука уверенно нащупывала один за другим дружественные зацепы. Вниз, в темноту. Плита. Балка. И вот остался лишь тусклый свет Лисика, который подсвечивал протянутую руку бледным голубовато-зеленым светом. Прямо как водяной какой-нибудь!

Костяшки пальцев коснулись дна, Аури немного покрутилась на месте, чтобы сориентироваться.

Она загребала ногами и водила рукой из стороны в сторону, неспешно обшаривая черное каменное дно бассейна. И вот что-то блеснуло, и пальцы наткнулись на что-то твердое и холодное, все такое жесткое и гладенькое. Находка была полна любви и ответов, настолько полна, что Аури буквально почувствовала, как они хлынули наружу от малейшего прикосновения.

Целых десять мгновений, десять сильных ударов сердца Аури думала, будто находка прикреплена к камню. Но потом она поддалась, и Аури сообразила, в чем дело. Она просто тяжелая. После долгой, скользкой возни пальчики Аури все же нашли, как оторвать ее от дна. Находка была из литого металла, толстая, как книга. Странной формы и тяжеленная, как слиток иридия.

Аури прижала ее к груди и почувствовала, как острые грани впились в кожу. Она согнула колени и изо всех сил оттолкнулась от дна обеими ногами, глядя наверх, на далекое мерцание поверхности.

Она загребала ногами изо всех сил, но как будто не двигалась с места. Металлическая штуковина тянула вниз. Нога сильно ударилась о толстую железную трубу, и Аури воспользовалась случаем упереться и оттолкнуться снова. Она ощутила стремительное движение — но оно замедлилось тут же, как только нога оторвалась от железяки.

Ей теперь приходилось бороться с собственными легкими. Они, глупенькие, были полупусты и жаждали воздуха. Аури выпустила изо рта вереницу пузырей, пытаясь их обмануть, хотя и знала, что каждый пузырь делает ее тело тяжелее — а ведь она еще даже не добралась до нижнего сплетения!

Аури попыталась было переложить металлическую штуковину на сгиб локтя, чтобы иметь возможность хвататься рукой. Но стоило ей попытаться, гладкая штуковина чуть было не выскользнула из пальцев. Аури запаниковала, дернула рукой, и бутылка с Лисиком стукнулась о какое-то невидимое препятствие. И Лисик выскользнул и вырвался из руки Аури.

Аури взмахнула было рукой, но костяшки пальцев только оттолкнули Лисика еще дальше. На миг Аури застыла. Нет, выронить металлическую штуковину было немыслимо. Но Лисик же!.. Он же у нее всегда был!..

Она смотрела, как бутылку с Лисиком подхватило током воды и унесло за пределы досягаемости, за три перекошенных медных трубы. Легкие были уже вне себя. Аури стиснула зубы, ухватилась за ближайший каменный выступ рукой, которая теперь осталась свободна, и подтянулась вверх.

Легкие уже корчились у нее в груди, и Аури мало-помалу выпускала свои пузырьки, хотя впереди даже нижнего сплетения видно не было. Без Лисика стало совсем темно, но она хотя бы продвигалась вперед, подтягиваясь резкими неуклюжими рывками, хватаясь за все, что только подворачивалось под руку. Она гребла ногами, но это почти совсем не помогало — слишком тяжелым был этот кусок острой, колючей любви, которую она так крепко прижимала к груди. Может, это ответы внутри такие тяжелые?

Наконец она кое-как доползла до нижнего гнезда труб. Но легкие у нее были уже пусты, и тело налилось свинцом. Обычно-то она рыбкой проскальзывала через эту перепутаницу, даже не задевая телом трубы. Но она сделалась тяжелой и пустой. Она хваталась одной рукой и протискивалась сквозь них наощупь. Впопыхах она ударилась коленом и проехалась спиной по чему-то острому и ржавому. Аури протянула руку, но сейчас она стала такой тяжелой, что пальцы даже не задели привычной опоры.

Она толкнулась ногами, выиграла какую-то пару дюймов, и тут, невзирая на то, как тщательно она заплеталась, волосы все-таки за что-то зацепились. Это остановило ее на середине рывка, заставило запрокинуть голову и развернуло боком.

И Аури почти сразу почувствовала, что идет ко дну. Она бешено задергалась. Ударилась лодыжкой о трубу, все тело пронзило болью, однако Аури проворно нащупала эту трубу второй ногой, уперлась и толкнулась сильно-сильно. И пробкой устремилась вперед, так быстро, что волосы оторвались от той грубой штуковины, которая их ухватила. Резкий рывок заставил Аури запрокинуть голову и раскрыть рот.

И вот тут она начала тонуть. Рот наполнился водой, она давилась и захлебывалась. Но даже теперь, когда вода хлынула ей в нос и в горло, Аури ничего так не боялась, как того, что рука как-нибудь вдруг разожмется и тяжелый угловатый кусок металла выскользнет и уйдет вниз, в темноту. Потерять Лисика было плохо. Без него она останется слепой и одинокой в темноте. Застрять между труб и захлебнуться насмерть — тоже ужасно. Но ни то, ни другое не было неправильным. А вот упустить металлическую штуковину в темноту — это просто невозможно. Немыслимо! Это уж такой кавардак, что кошмар просто.

Волосы у Аури расплелись и клубились в воде вокруг нее, точно облако дыма. Рука ухватилась за изгиб трубы — знакомый, успокаивающий. Она подтянулась, ухватилась снова, нашла другую опору. Стиснув зубы, Аури захлебывалась, тянулась и хваталась.

Она вырвалась на поверхность, задыхаясь и отплевываясь, и снова ушла под воду.

В следующую секунду она все же выкарабкалась наверх. На этот раз свободная рука ухватилась за каменный бортик бассейна.

Аури вывалила находку из воды, и та ударилась о каменный пол с колокольным звоном. Это была сияющая латунная шестерня, здоровая, как суповая тарелка. Толщиной с большой палец Аури, и еще немного сверху. У шестерни было отверстие в центре, девять зубцов и зазубренная дырка на месте десятого, отломившегося невесть когда. Шестерня была полна правильных ответов, любви и душевного света. Она была прекрасна!

Аури улыбнулась и извергла на камни половину той воды, что набралась ей в желудок. Потом ее вытошнило еще раз — она отвернула голову, чтобы не попало на сияющую латунную шестерню.

Потом Аури прокашлялась, прополоскала рот водой и сплюнула обратно в бассейн. Латунная шестерня лежала на холодных камнях Желтой Дюжины, тяжелая, как сердце. В падающем сверху свете поверхность ее была золотой и мерцальной. Будто кусочек солнца, который она, Аури, добыла со дна.

Аури снова закашлялась и содрогнулась. Потом протянула руку и пальчиком дотронулась до шестерни. И улыбнулась, глядя на нее. Губы у Аури были синие. Ее трясло. Ее сердце было полно радости.

* * *

Выбравшись из воды, Аури окинула взглядом бассейн на дне Дюжины. Она понимала, что надеяться не стоит, и все-таки надеялась увидеть Лисика, лениво колыхающегося на воде.

Нет, ничего…

Ее лицо помрачнело. Может, нырнуть еще разок? Нет, нельзя. Три раза. Так устроен мир. Но при мысли о том, чтобы бросить Лисика там, в темноте, сердце разорвалось и через него пролегла узкая трещина. Потерять его теперь, после всего…

И тут Аури заметила, как глубоко под водой что-то движется. Что-то блеснуло. Что-то засветилось. Она улыбнулась. Лисик выглядел, ни дать ни взять, как толстый ленивый светляк, который неспешно поднимался на поверхность сквозь все эти перепутанные трубы.

Она ждала целых пять минут, следя, как бутылка с Лисиком, колыхаясь, движется вверх, пока она, наконец, не вынырнула, что твоя утка. Аури поймала и расцеловала бутылку. Она прижала ее к груди. О да! Все надо делать как следует, оно того стоит.

* * *

Ну-с, всему свое время. Аури выпустила Лисика из бутылки и поставила бутылку на стену, рядом с прочими. Потом отправилась в Перезвоны и сполоснулась в тамошней неспокойной воде. Потом вымылась, использовав тоненький обмылочек, благоухающий цинной и летом.

Намылившись, оттеревшись и промыв волосы, Аури нырнула в бездонные черные воды Перезвонов, чтобы еще разок сполоснуться. Под водой к ней что-то прикоснулось. Что-то скользкое и массивное мимоходом привалилось к ее ноге своей тушей. Аури это не волновало. Что бы это ни было, оно на своем месте, и она на своем. А значит, все так, как и должно быть.

Отмывшись дочиста, отжимая волосы, Аури отправилась в Десятки. Не самый короткий путь, но идти через Бурки прямо так, во всей своей розовой наготе, было бы как-то неприлично. Да все равно — хоть путь был и не самый короткий, вскоре она, шлепая по камню мокрыми ногами, уже свернула за угол и очутилась в Припечке. Лисика она оставила на кирпичном выступе у входа — он не любит, когда слишком жарко.

Сегодня толстые стальные трубы, идущие вдоль стенки тоннеля, были такие горячие, что и близко не подойдешь, и стены и пол вбирали тепло до тех пор, пока сами не сделались трескучими от жара. Аури медленно поворачивалась на месте, чтобы ни одну часть ее нежного всего как есть не обожгло безмолвным багровым ревом, который валил от труб. В этом месте ее кожа стремительно высохла, летучие волосы снова распушились и поднялись облаком, и заледеневшие кости избавились от дрожи.

Потом Аури добыла из Желтой Дюжины свое любимое платье. Она натянула платье через голову, отнесла все свои сокровища обратно в Порт и разложила их на среднем столе.

На кожаном поясе были выдавлены непонятные завитушки. Большая латунная шестерня была сияющая вся насквозь. Ключ был чернее черного. А вот пряжка была черная, а внутри блестящая. Непростая, сокровенная вещица.

Может, эта пряжка для него? Это было бы хорошее начало дня. Взять и уладить все сразу, до его визита еще столько дней, а подарок уже вот он.

Аури пристально вгляделась в пряжку. Подходящий ли это для него подарок? Он да, тоже перепутанный такой. И в нем много сокровенного. Аури кивнула и дотронулась до холодного темного металла.

Ой, нет. Она ему не подходит. Могла бы и сразу догадаться. Он не для того, чтобы крепить. Чтобы держать закрытым. И он же не темный совсем. Нет-нет! Он весь такой огненосный. Огненно-алый. Сияющий насквозь, и внутри ярче, чем снаружи, будто золото, позолоченное медью.

А вот насчет шестерни надо подумать. Шестерня, может быть, и для него как раз — но с этим можно обождать. А вот о ключе следовало позаботиться немедленно. Ключ явно выглядел самым беспокойным из всех. Оно и неудивительно. Ключи вообще не отличаются умиротворенностью, ну а этот буквально вопил, требуя замка. Аури повертела его в руках. Ключ был дверной. Он этого совершенно не стеснялся.

Черный ключ. Белый день… Аури склонила голову набок. Все складывалось верно. Это был день находок, а бедная вещица, несомненно, отчаянно нуждалась в заботе. Аури кивнула сама себе и сунула ключ в кармашек платья.

Тем не менее прежде, чем уйти, Аури помогла всем вещам отыскать свое законное место. Пояс, разумеется, остался лежать на среднем столе. Пряжка переселилась к блюдечку со смолой. Кость угнездилась до неприличия тесно к ягодам остролиста.

А вот с шестерней в этом отношении оказалась уйма хлопот. Аури пристроила ее было на книжную полку, потом перенесла на угловой столик. Шестерня привалилась к стене, задрав вверх дыру на месте потерянного зуба. Аури нахмурилась. Нет, не самое подходящее место…

Аури вытащила ключ и поднесла его к шестерне. Черное и латунь. Оба созданы, чтобы крутиться. На двоих у них двенадцать зубов…

Она покачала головой и вздохнула. Положила ключ обратно в карман и оставила большую латунную шестерню пока на книжной полке. Нет, не самое подходящее место, но пока ничего лучше она сделать не могла.

* * *

Ближе всего было до Борга, туда Аури и побежала, пригибаясь в низких каменных дверных проемах, пока, наконец, не очутилась перед первой из его дверей. Остановившись, Аури взяла Лисика в горсточку и слегка подула на него, раздувая его свет. Деревянная дверь была огромная, седая от старости, и ее петли почти рассыпались хлопьями ржавчины.

Аури достала ключ из кармана и вытянула руку, держа его между собой и большой седой дверью. Посмотрела на дверь, на ключ, снова на дверь, повернулась и зашлепала прочь. Три поворота налево, через разбитое окно — и вот и вторая дверь, такая же старая и седая, еще больше первой. Но тут Аури все поняла, едва взглянув на них. Нет, не годится. Это не те двери. А куда же тогда? В Десятки? К Черной Двери?

Аури содрогнулась. Ой, нет, только не Черная Дверь. Только не в белый день. Лучше в Подводы. А потом в Десятки. Пусть даже в Сквозьдонье. Этот ключ не от Черной Двери, нет!

Аури помчалась через Рубрику, дважды повернула налево, дважды направо, для равновесия, стараясь не следовать слишком долго вдоль какой-нибудь трубы, а то обидятся еще. Дальше Грейли, с его извилистыми путями и сернистым запахом. Там она слегка заблудилась среди обваливающихся стен, но в конце концов все-таки нашла верный путь в Обвалище, узкий земляной тоннель, такой крутой, что он был больше похож на нору. Аури спустилась по длинной лестнице, связанной из жердей и палок.

Лестница вела в маленькую, аккуратную комнатку из полированного камня. Комнатка была размером с чуланчик, и там ничего не было, кроме старой дубовой двери, окованной медью. Аури отряхнула руки, распахнула дверь и, легко ступая, вошла в Подводы.

Коридор был такой широкий, что по нему мог проехать фургон. С высоким потолком, и такой длинный, что свет Лисика едва-едва достигал завала в дальнем конце. Над головой голубовато-белый свет рассыпался в хрустальной люстре.

Нижняя половина стен была одета черными деревянными панелями, а выше шла узорчатая штукатурка. Потолок был расписан большими фресками. Там отдыхали женщины, одетые в кисею, перешептываясь и умащая друг друга маслом. Мужчины резвились в воде, брызгались и дурачились совсем все как есть.

Подводы были с обоих концов завалены обрушившимся камнем и землей, но посередине там было чисто, как в тигле. Все сухо и прочно, так, что лучшего и желать нельзя. Никакой сырости. Никакой плесени. Никаких сквозняков, приносящих пыль. Так что, невзирая на мужчин, которые все как есть, это было приличное место, и Аури очень заботилась о том, чтобы вести себя подобающим образом.

В коридоре было двенадцать дубовых дверей. Хорошие, надежные, окованные медью. За долгие годы, проведенные в Подсветье, Аури открыла три из них.

Она пошла по коридору. Лисик ярко сиял в поднятой руке. Шагов через десять в глаза ей бросилось что-то блестящее на мраморном полу. Подбежав поближе, Аури увидела на мраморе хрусталик: он упал с люстры, но не разбился. Надо же, везучий, да еще и отважный! Она подобрала хрусталик и положила в тот карман, где не было ключа. А то еще поссорятся, если окажутся вместе.

Это не была ни третья дверь, ни седьмая. Аури уже рассчитывала, как пройдет в Сквозьдонье, но тут заметила девятую дверь. Она ждала. Ждала с нетерпением. Щеколда повернулась, и дверь плавно распахнулась на молчаливых петлях.

Аури вошла внутрь, вынула ключ из кармана, поцеловала его и бережно положила на пустой стол сразу за дверью. От легкого стука, с каким ключ лег на деревянный стол, на сердце потеплело. Аури улыбнулась, глядя, как ключ лежит на столе. Ему было уютно, он был на своем месте.

Это была гостиная. Очень красивая. Аури положила Лисика в настенный канделябр и принялась внимательно осматриваться по сторонам. Высокое бархатное кресло. Низкий деревянный столик. Плюшевая кушетка на плюшевом ковре. В углу — маленькая тележка, наполненная бокалами и бутылками. Все они держались с большим достоинством.

Но что-то в комнате было не так. Ничего угрожающего. Не то, что в Дваждысидении или Безличье. Нет. Это было хорошее место. Почти идеальное место. Все было почти. Если бы не сегодняшний белый день, когда все происходит как следует, она бы, может, и не заметила, что чего-то не хватает. Но был именно такой день, и она заметила.

Аури обошла комнату, чинно сцепив руки за спиной. Осмотрела тележку: больше дюжины бутылок, все разноцветные. Некоторые заткнуты пробками и полные, в других нет ничего, кроме пыли. На одном из столиков, возле кушетки, лежали блестящие серебряные пружинные часы. Еще там было кольцо и россыпь монет. Аури посмотрела на них с любопытством, трогать ничего не стала.

Она двигалась изящно. Шаг. Еще шаг. Темный плюш ковра ласкал ноги, точно мох, и когда Аури наклонилась, чтобы провести пальцами по бесшумному ворсу, она заметила под кушеткой что-то маленькое и беленькое. Она потянулась в темноту своей беленькой ручкой. Ей пришлось сильно вытянуться, прежде чем пальцы нащупали гладкое и прохладное.

Это была малюсенькая статуэтка, выточенная из куска светлого, застенчивого камня. Солдатик в отчетливо очерченной кольчуге, со щитом. Но подлинным его сокровищем было его милое лицо, такое славное, не хочешь, а поцелуешь.

Он был не отсюда, но он не был неправильный. Точнее, это не было то, что было неправильно в этой комнате. Бедняжка просто-напросто потерялся. Аури улыбнулась и положила куколку в карман, к хрусталику.

Тут она почувствовала под ногой крошечный бугорок. Аури приподняла край ковра, завернула его и нашла под ковром маленькую костяную пуговку. Аури долго смотрела на пуговку, потом понимающе улыбнулась ей. Нет, это не она. Пуговка была там, где и следовало. Аури бережно раскатала ковер, как было, и примяла край ладошками.

Она еще раз обвела взглядом комнату. Хорошее было место, и почти такое, каким ему следовало быть. Ей, на самом деле, делать тут было нечего. Даже удивительно: ведь это место явно тыщу лет провело в одиночестве, никто о нем не заботился.

Но все равно, что-то было не так! Чего-то не хватало. Мешала какая-то мелочь, вроде одинокого сверчка, который свербочит в ночи, как сумасшедший.

На другом конце комнаты была вторая дверь, она так и просилась, чтобы ее открыли. Аури повернула щеколду, прошла по коридору — только затем, чтобы очутиться у подножия лестницы. Она огляделась не без удивления. Она-то думала, что она все еще в Подводах. А оказывается нет. Это совершенно другое место!

Сердце у Аури забилось быстрее. Она уже тыщу лет не оказывалась в совершенно новом месте. В месте, которое смеет оставаться самим собой.

Но все-таки надо осторожно… Аури пристально осмотрела стены и потолок, освещенные ровным светом Лисика. Несколько трещин, да, но все они не шире пальца. Несколько камушков попадало, и еще на ступенях валялись мусор и куски цемента. Стены выглядели голыми и несколько снисходительными. Нет-нет. Это уже явно не Подводы.

Аури провела ладонью по каменным ступенькам. Первые несколько ступенек были прочные, а вот четвертая шаталась. Как и шестая, и седьмая. И десятая.

На полпути, там, где лестница поворачивала в другую сторону, была площадка. На площадку смотрела дверь, но дверь эта была ужасно стеснительная, так что Аури из вежливости сделала вид, будто не заметила ее. Она бережно поднялась по второму лестничному пролету и обнаружила, что и там половина ступенек шатается либо норовит опрокинуться.

После этого Аури спустилась по лестнице обратно, чтобы убедиться, что нашла все движущиеся ступеньки. Нет, не все! Ой, как здорово! Это место непредсказуемо, как пьяный лудильщик, хитренькое такое. У него был свой нрав, и нрав непростой. Трудно отыскать место, менее похожее на дорожку в саду.

У некоторых мест есть имена. Некоторые места меняются или скрывают свои имена. У некоторых мест и вовсе нету имен, это всегда так грустно. Быть скрытным — одно дело. Но вовсе не иметь имени?! Как это ужасно. Как одиноко.

Аури поднялась по лестнице во второй раз, щупая ногой каждую ступеньку, переступая те места, про которые уже знала, что они плохие. Поднимаясь, она все никак не могла решить, что же это за место. Застенчивое оно или скрытное? Затерянное или одинокое? Загадочное место… От этого она только шире улыбалась.

* * *

Наверху у лестницы обрушился потолок, но там был проход в развалившейся стене. Аури шагнула в дыру и поймала себя на том, что восторженно улыбается. Еще одно новое место! Целых два за день! Ее босые ноги переминались на замусоренном каменном полу, чуть не приплясывая от возбуждения.

Это место было совсем не такое скрытное, как лестница. Оно называлось Засвалка. Оно было полузасыпанное, полуразрушенное и полуполное. Ой, сколько всего там было!

Часть потолка обрушилась, и везде лежала пыль. Но, невзирая на обрушившиеся камни, тут было сухо и прочно. Никакой сырости, только пыль и неподвижный воздух. Большую половину комнаты занимала сплошная масса осыпавшейся земли, камня и балок. Под обвалом виднелись останки кровати с балдахином. В уцелевшей части комнаты стояли туалетный столик с трехстворчатым зеркалом и черный деревянный платяной шкаф, выше высокой женщины, вставшей на цыпочки.

Аури застенчиво заглянула в полуоткрытые дверцы шкафа. Она увидела дюжину платьев — все бархат и вышивка. Туфли. Шелковый халат. И всякие кисейные штучки вроде тех, что на фресках в Подводах.

Туалетный столик был совсем непутевый: болтливый и бесстыжий. На нем валялись баночки с пудрой, кисточки, палочки туши. Браслеты и кольца. Гребни роговые, костяные, деревянные. Булавки, и ручки, и десяток бутылочек — одни солидные, другие хрупкие, как лепесточек.

Беспорядок был ужасающий. Все, что было на столике, валялось как попало: пудра рассыпана, бутылочки опрокинуты, булавки на блюдечке все сикось-накось.

И все-таки, несмотря на весь разгром, Аури эта вещь поневоле понравилась, хоть она и держалась нагло и непристойно. Аури чинно присела на краешек стула с прямой спинкой. Пропустила сквозь пальцы свои летучие волосы и улыбнулась, увидев свое тройное отражение.

Напротив обвалившейся стены была еще дверь, наполовину заваленная сломанной балкой и кусками каменных плит. Но она, хоть и спрятанная, совсем не стеснялась.

И Аури взялась за работу, приводя все в порядок, насколько это возможно.

Подвинула деревянную балку, загородившую дверь. Она пихала и толкала изо всех сил, по паре дюймов за раз, пока, наконец, не сумела подсунуть под нее кусок другой упавшей балки вместо рычага. Потом Аури разобрала камни: те, что не могла поднять — двигала, те, что не могла отодвинуть — катила.

Под камнями обнаружились обломки маленького столика, и среди щепок Аури нашла отрез тонкого белого кружева. Кружево она бережно свернула и положила в карман к хрусталику и каменному солдатику.

Как только путь был очищен, дверь легко распахнулась, стеная ржавыми петлями. За ней обнаружился чуланчик. В чуланчике стоял пустой фарфоровый ночной горшок. Деревянное ведро, щетка из тех, которыми драят палубу, и тугая березовая метла. На двери с обратной стороны висели два пустых матерчатых мешочка. Тому, что поменьше, не терпелось отправиться по делам. Аури улыбнулась и уложила его в отдельный карман.

Метле не стоялось на месте после того, как она столько времени провела взаперти, поэтому Аури вынесла ее за дверь и принялась мести, собирая древнюю пыль и землю в аккуратную кучку. Но она и потом не унялась, так что Аури пошла подмести и безымянную лестницу тоже.

Лисика она, конечно, захватила с собой. Вряд ли можно рассчитывать, что такое место станет прилично себя вести в темноте! Но поскольку, чтобы как следует отдраить это место, требовались две руки, Аури привязала Лисика к длинной пряди своих развевающихся волос. Это несколько уязвило достоинство Лисика, но Аури от души извинилась и поцеловала его. К тому же оба знали, что Лисику втайне нравится мотыляться во все стороны так, чтобы тени вокруг крутились и плясали.

И вот Лисик в течение некоторого времени болтался и раскачивался, а Аури старательно делала вид, будто не замечает его несолидного ликования, и по-быстрому прибиралась на безымянной лестнице, сгоняя тугой березовой метлой каменную крошку, пыль и грязь. Лестница была польщена таким вниманием, однако осталась все такой же замкнутой.

Вернув метлу в чуланчик, Аури достала оттуда ночной горшок и поставила его рядом с гардеробом. Она слегка развернула его, чтобы горшок смотрел в нужную сторону.

Туалетный столик, как ни обаятелен он был, тоже ее беспокоил. Там все было наперекосяк, однако уборки ничто не требовало. Вот разве что щетка для волос — ее Аури передвинула поближе к изысканному рубиновому кольцу.

Аури скрестила руки на груди и добрую минуту смотрела на туалетный столик. Потом опустилась на четвереньки и заглянула под него снизу. Открыла ящички и переложила носовые платки из левого в правый, потом нахмурилась и переложила платки обратно.

Наконец сдвинула весь столик на две пяди влево и чуть поближе к стенке, заботясь о том, чтобы ничто не попадало на пол. И стул с высокой спинкой, что стоял у столика, тоже подвинула так, чтобы он по-прежнему смотрелся в зеркала. Потом подняла стул, осмотрела его ножки снизу и поставила стул на место, слегка пожав плечами.

В полу, рядом с платяным шкафом, одна плитка шаталась. Аури вынула ее пальцами, поправила лежавший под ней кожаный мешочек и шерстяной лоскут, уложенный туда для плотности, поставила плитку на место и придавила покрепче ручкой метлы. Проверила плитку ногой и улыбнулась, обнаружив, что та больше не шатается под ее весом.

И наконец Аури отворила шкаф. Платье вишневого бархата она перевесила подальше от бледно-голубого шелкового халата. Поправила крышку высокой картонки для шляп, которая была приоткрыта. И выдвинула ящик внизу шкафа.

И вот тут-то у нее перехватило дыхание. На дне ящика, аккуратно сложенные, лежали несколько идеальных простыней, светлых и шелковистых. Аури потрогала одну из них и изумилась плотности ткани. Ткань была такая тонкая, что пальцы не чувствовали отдельных нитей. Прохладная и нежная на ощупь, словно возлюбленный вошел с мороза и поцеловал в губы.

Аури погладила простыню. Вот бы чудесно было спать на такой, а? Лечь и ощутить эту нежность всей обнаженной кожей…

Аури вздрогнула, и пальцы сами сжались на краях сложенной простыни. Сама не понимая, что делает, она вытащила простыню с ее положенного места и прижала к груди. Провела губами по гладкой ткани. А под ней были еще и другие простыни… Это же целый клад! Такому месту, как Засвалка, уж точно достаточно. А потом, она ведь столько всего расставила по местам! Уж наверно…

Аури долго-долго смотрела на простыню. И хотя глаза у нее были голодные и размякшие, губы сделались твердыми и гневными. Нет! Мир не так устроен! Уж ей ли не знать? Она ведь прекрасно знает, где место этой простыне.

Аури зажмурилась и положила простыню обратно в ящик. В груди у нее пылал стыд. Какая же она все-таки жадная бывает! Себе чего-то хочет! Сбивает мир с верного пути. Смущает все сущее весом своих желаний.

Она задвинула ящик и поднялась на ноги. Огляделась и кивнула сама себе. Для начала неплохо. Туалетный столик явно нуждается во внимании, но она пока не определила, в каком именно. Однако же у этого места есть имя, и со всем, что лежало на поверхности, она разобралась.

Аури взяла Лисика, спустилась по безымянной лестнице, миновала Подводы и Обвалище и вернулась к себе в Мантию. Она принесла свежей воды. Умыла лицо, и руки, и ноги.

После этого ей сделалось куда лучше. Аури улыбнулась и, повинуясь причуде, помчалась в Рытье. Она тыщу лет там не бывала и ей недоставало его теплого земляного запаха. Близости стен.

Аури на цыпочках вприпрыжку миновала Рубрику, уворачиваясь от труб. Пронеслась через Леса, по дороге подпрыгнула, чтобы покачаться на изъеденных временем балках, удерживающих на весу просевшую крышу. И наконец очутилась у разбухшей деревянной двери.

Она переступила порог, подняв повыше Лисика. Втянула воздух, принюхалась. И улыбнулась. Она точно знала, где находится. И все было именно там, где и должно быть.