На второй день Аури проснулась в тишине в идеальной темноте.

Это означало, что день будет поворотный. День для делания. Это хорошо. А то так много всего надо сделать до его прихода! У нее же ничего не готово.

Она разбудила Лисика, свернула одеяло, заботясь о том, чтобы уголки не коснулись пола. Окинула взглядом комнату: шкатулка, листик, лаванда — все в порядке. И постель ее в порядке. Все как и должно быть.

Из Мантии можно выйти тремя путями. Коридор — это на потом. Сейчас — через дверной проем. Дверь — дубовая, окованная железом. Аури даже не посмотрела в ее сторону.

В Порту каменная статуэтка и моток кружева чувствовали себя как дома. Отважный хрусталик был вполне доволен винным шкафом. Кость от руки и матерчатый мешочек чувствовали себя так уютно, будто сто лет тут лежат. Старая черная пряжка немного потеснила смолу, но это нетрудно было исправить. Аури подвинула пряжку в сторону, чтобы все было культурно.

Огляделась и вздохнула. Все было в порядке — кроме большой латунной шестерни. Шестерня приводила ее в отчаяние.

Аури взяла хрусталик и положила его рядом с шестерней. Нет, это совсем не помогло, только хрусталик расстроился. Отваги в нем на десятерых, но он совершенно не создан для углового столика! Аури поспешно поцеловала его в качестве извинения и вернула хрусталик в шкаф для вина.

Она взяла тяжелую шестерню обеими руками и отнесла ее в Мантию. На самом деле, это было неслыханно, но сейчас Аури просто не представляла, что делать. Она поставила шестерню на узкий каменный выступ на стене напротив своей постели. Развернула ее так, чтобы дыра на месте выпавшего зуба смотрела точно в потолок. Так, будто шестерня тянулась вверх своими куцыми ручонками.

Отступила назад, посмотрела и вздохнула. Да, так лучше. Но все равно, место совершенно неподходящее!

Аури умыла лицо, и руки, и ноги. Тоненький обмылочек благоухал солнцем, это заставило ее улыбнуться. Потом она натянула свое второе любимое платье — там карманы были лучше. В конце концов, сегодня же поворотный день!

В Порту она надела через плечо свой холщовый собиральный мешок и кое-что положила внутрь. И карманы набила до отказа. Прежде чем уйти, Аури еще раз оглянулась в Мантию, на медную шестерню. Но нет. Если уж та хотела пойти с ней, надо ей было смирно оставаться в Порту. Ишь, гордая какая!

В Тамбуре Аури с удивлением обнаружила, что зеркало расстроено. Встревожено даже. Не очень-то благоприятное начало для дня. Но все равно, только дурак станет нарочно не обращать внимание на такие вещи. А Аури далеко не дура.

Кроме того, зеркало было с ней уже довольно давно, и Аури разбиралась в его привычках. Оно хотело переехать, только для начала надо было его успокоить. Утешить. Укрыть. И вот Аури, невзирая на то, что она еще даже не причесана, взяла Лисика и отправилась в дальний путь в Подводы, и медленно подошла к своей новооткрытой двери, разглядывая фрески над головой.

Ненадолго задержалась в гостиной, огляделась. Мелкая неправильность по-прежнему никуда не делась, как крохотный хрящик, застрявший в зубе. Она бы ее не так беспокоила, если бы все остальное тут не было таким, почти кругло идеальным.

Однако кое с чем торопиться попросту нельзя. Это Аури знала точно. Кроме того, прежде всего следовало позаботиться о зеркале. А это означало — укрыть. Поэтому она стала подниматься по безымянной лестнице, пританцовывая из стороны в сторону, чтобы не наступать на ненадежные ступеньки. И сквозь пролом в стене вошла в Засвалку.

Внутри Аури открыла ящик в платяном шкафу. Простыни она трогать не стала, а вместо этого сунула руки в карманы. Нащупала гладкие грани отважного хрусталика. Нет. Коснулась изгибов доброго каменного солдатика. Нет. Плоский черный булыжник? Нет.

Тут ее пальцы нащупали пряжку, и она улыбнулась. Достала ее и бережно положила в ящик. И подняла верхнюю сложенную простыню. Простыня была гладкая и сливочная на ощупь. Бледная, как слоновая кость. У нее…

Тут Аури остановилась, глядя на пряжку, чернеющую в ящике. В животе лежал камень. Она не отсюда! Нет, все казалось вполне разумным. Да, конечно. Но Аури же знает, чего оно стоит, когда что-то кажется, а?

Она нехотя положила простыню обратно в ящик, провела пальцами по ее идеальной белизне, гладкой, чистой, новенькой. В ней был намек на зиму…

Но нет. Есть все-таки разница между истиной и тем, что нам хочется считать истиной. Вздохнув, Аури достала из ящика пряжку и запихала ее поглубже в карман.

Оставив простыню там, где она была, Аури отправилась обратно в Мантию. Теперь она шла медленно, не трусила и не подпрыгивала. Спуск по безымянной лестнице немного ее повеселил. Ее путь шатался, как пьяный, когда она перемахивала с одного безопасного места на другое.

Ступенька качнулась у нее под ногой, и Аури замахала руками, как ветряная мельница, чтобы не упасть. И, стоя на одной ноге, склонила голову набок. Может, это место называется Кувырк? Нет, оно для этого слишком лукавое!

А зеркало в Тамбуре тревожилось по-прежнему. Поскольку ничего другого Аури не оставалось, пришлось принести одеяло со своей постели. Стараясь, чтобы одеяло не коснулось земли, она накинула его на зеркало, потом развернула зеркало лицом к стене. И только тогда его стало можно передвинуть к противоположной стене комнаты и поставить напротив заложенного кирпичом окна, куда ему так отчаянно хотелось.

Аури вернула одеяло в Мантию и умыла лицо, и руки, и ноги. Вернувшись в Тамбур, она поняла, что время потрачено не зря. Она еще никогда не видела свое зеркало таким довольным. Улыбаясь себе самой, Аури принялась вычесывать из волос колтуны, пока волосы не окутали ее золотистым облаком.

Однако когда Аури заканчивала причесываться и подняла руки, чтобы собрать свое облако волос за спиной, она вдруг немного пошатнулась — голова внезапно закружилась. Когда головокружение миновало, она сходила в Сверчеек и хорошенько напилась воды. Она чувствовала, как холодная вода струится по ее внутренностям, не встречая никаких препятствий. Она чувствовала себя совсем пустой внутри. И желудок был как пустой кулачок.

Ногам очень хотелось сходить в Аппелькорт, однако Аури знала, что яблок там не осталось. И он ее там все равно не ждет. Он будет только на седьмой день. Впрочем, это и хорошо. А то у нее нет ничего подходящего, чтобы с ним поделиться. Ничего такого, что хотя бы отдаленно смахивало на настоящий подарок.

Поэтому она вместо этого пошла в свой Клад. Вся ее посуда висела по местам. Спиртовка была более или менее. Треснутая глиняная чашка стояла тихо. Все как и должно быть.

Однако при всем при том у нее в Кладе было куда больше инструментов, чем еды. На полках лежал мешочек с солью, что он подарил. Четыре пузатых фиги, скромно закутанных в лист сложенной бумаги. Одно-единственное яблоко, сморщенное и одинокое. И на дне прозрачной стеклянной банки сиротливо лежала горсть сушеного гороха.

В каменный стол был вделан холодильный колодец, в котором медленно, но непрерывно струилась ледяная вода. Однако он ничего не холодил, кроме комка желтого масла, масло это было полно ножей, и в еду не годилось.

А на столе стояла вещь прекрасная и удивительная. Серебряная мисочка, до краев наполненная мускатными орехами. Округлые, коричневые, гладенькие, как речные камушки, они прибыли в гости из дальних краев. Они наполняли собой воздух, буквально вопия о далеких странствиях. Аури жадно посмотрела на них и провела пальцами вдоль краешка серебряной мисочки. На ней был узор из сплетенных листочков…

Но нет. Орехи, конечно, диковинка и прелесть, но Аури не была уверена, что их стоит есть. Во всяком случае — не сейчас. В этом отношении они были как масло: не совсем еда. В Кладе были тайны, которые желали выждать время.

Аури взобралась на каменный стол и села, скрестив ноги и выпрямив спину. Она порезала яблоко на семь равных частей, прежде чем его съесть. Оно было кожистое и полное осени.

После этого она все еще была голодна, поэтому достала с полки бумагу и бережно ее развернула. Она съела три из четырех фиг, откусывая по крошечному кусочку и мурлыча про себя. К тому времени, как она их доела, руки у нее перестали дрожать. Она снова завернула оставшуюся фигу, положила ее на полку и слезла на пол. Зачерпнула воды из колодца и попила. Аури улыбнулась. От холодной воды у нее весь живот задрожал.

* * *

Поев, Аури поняла, что медной шестерне давно пора найти подходящее место.

Сперва она попыталась было ей польстить. Взяла шестерню обеими руками и бережно водрузила ее на каминную полку, рядом со своей каменной шкатулкой. Шестерня не обратила внимания на комплимент и попросту осталась там стоять, все такая же скрытная, как и прежде.

Вздохнув, Аури ухватила ее обеими руками и потащила в Сумерк, но там, среди старинных бочонков, шестерне тоже было нехорошо. Не пожелала она остаться и в Сверчейке, у струящейся воды. Аури пронесла ее через всю Темницу, поставила на каждый подоконник, но ни один из них шестерню не устроил.

У Аури уже руки болели от этой тяжести. Она попыталась было разозлиться, но сердиться на шестерню не получалось. Она за все годы, что прожила тут, внизу, ни разу не находила ничего подобного. Она чувствовала себя счастливой от одного вида этой вещи. Да, она была тяжеленная, но прикосновение к ней дарило радость. Она была чудесная. Безмолвный колокол, звенящий любовью. И все время, пока Аури ее таскала, она напевала через пальцы о тайных ответах, что в ней хранились.

Нет. Сердиться на нее решительно невозможно. Она ведь делает все, что может! Аури сама виновата, что не знает, где ей место. Ответы всегда важны, но редко бывают легкими. Надо просто не торопиться и делать все как следует.

Аури на всякий случай отнесла шестерню и туда, где ее нашла. Конечно, было бы очень грустно ее лишиться, но иногда другого выхода просто нет. Некоторые вещи просто слишком правильные, чтобы оставаться тут. А некоторые только заходят погостить на время.

Аури шагнула под темные своды Серой Дюжины, и свет Лисика потянулся к незримому потолку. Его спокойное зеленоватое сияние проникло между труб, опутывающих стены. Сегодня это место было совсем другим. Такова уж его природа. Но Аури все равно знала, что оно ей радо. Ну, может, и не радо, но, по крайней мере, на нее не обращают внимания.

Аури вышла на середину комнаты, где лежали глубокие черные воды бассейна, гладкие, как стекло. Она заботливо поставила блестящую шестерню вертикально на каменном бортике бассейна, так, что дыра на месте сломанного зуба смотрела вверх под углом. Отступила на шаг и прикрыла Лисика ладонью. Теперь, освещенная лишь тусклым серым светом, сочащимся сквозь решетку наверху, шестерня была совсем не такой сверкальной, как прежде. Некоторое время Аури пристально наблюдала за ней, склонив голову набок.

Потом улыбнулась. Нет, уходить она не хочет! Уж это-то очевидно. Аури взяла шестерню и попробовала пристроить на узкую полочку над бассейном, рядом со своими бутылками. Но шестерня просто стояла на полочке, вся такая отчужденная, переливаясь ответами и дразня Аури.

Аури, скрестив ноги, уселась на пол и попыталась придумать, куда же еще можно бы пристроить эту медную шестерню. В Мандрил? В Свечницу? Она услышала в воздухе шорох перьев. Захлопали крылья, потом все стихло. Подняв глаза, Аури увидела на фоне тусклого серого круга света, падающего сквозь решетку высоко вверху, силуэт козодоя.

Птица сильно тюкнула чем-то о трубу, потом съела это. Улитку, наверное. Гадать, какая это труба, не приходилось. Аури по звуку сразу поняла, что труба железная, черная, толщиной в два ее больших пальца. Козодой еще раз тюкнул по трубе и слетел к бассейну, чтобы напиться.

Попив, птица стремительно вспорхнула на свой прежний насест. Обратно на трубу. И снова очутилась в центре круга тусклого серого цвета. И тюкнула снова, в третий и последний раз.

У Аури внутри все похолодело. Она выпрямилась, во все глаза глядя на птицу. Птица некоторое время поглядела на нее, потом улетела прочь, выполнив то, зачем явилась.

Аури немо смотрела ей вслед, похолодевшие внутренности стягивались тугим комом. Что ж, все ясно, яснее и быть не может. Пульс у нее участился, ладони вдруг вспотели.

Она бросилась было бежать, и только шагов через десять спохватилась и вернулась. Смущенная собственной грубостью, Аури поцеловала медную шестерню, чтобы та не думала, будто ее тут бросили. Она вернется! Потом Аури припустилась прочь.

Сперва в Мантию. Там она умыла лицо, и руки, и ноги. Достала из кедрового сундучка платок и через Рубрику и Гнездилища помчалась в Борг. Тяжело дыша, она наконец очутилась перед неприметной деревянной дверью, ведущей в Тенета.

Переполненная тошнотворным, холодным страхом, Аури окинула дверь взглядом и с облегчением увидела там еле заметную паутину. Время еще есть. Возможно. Она прижалась ухом к двери и прислушалась изо всех сил. Никого… Она медленно отворила дверь.

Встревоженно стоя в дверном проеме, Аури заглянула в пыльную комнату. Окинула взглядом свисающую с потолка паутину, окинула взглядом столы, заваленные пыльными инструментами. Окинула взглядом полки, уставленные пузырьками, коробками, жестяными контейнерами. Окинула взглядом вторую дверь, на противоположном конце комнаты. Ни единого намека на свет за дверью не было.

Аури тут не нравилось. Это было уже не Под светье. Это место промежуточное. Оно не для нее. Но, несмотря на то что ей тут не нравилось, все прочие варианты были еще хуже.

Она окинула взглядом пол, покрытый тонким слоем пыли, на котором отчетливо виднелись следы тяжелых сапожищ, черные, смазанные пятна в серой пыли. Эти следы рассказывали свою историю. Они вошли через ту дверь, прошли от стола к соседней полке, а потом направились к той двери, у которой стояла Аури.

Аури гневно воззрилась на то место, где следы миновали порог. Покинув пыльный пол Тенет, следы сделались невидимыми. Они были очень давнишние. Но и сейчас при виде их сердце отчаянно заколотилось. И по коже побежали горячие мурашки, такое негодование охватило Аури при одной мысли о них. Вторая цепочка следов рассказывала ту же историю в обратном порядке. Они вернулись в Тенета из Подсветья. Подошли к столам, к полке и вышли через другую дверь. Они описали некий круг. Замкнутый круг.

Следы были не новые. И все равно эта история Аури не нравилась. И ей не хотелось, чтобы она повторилась.

Она перевела дыхание, чтобы успокоиться. Некогда, некогда нервничать! Скоро они явятся сюда, надменные пришельцы в сапожищах, которые ничегошеньки не знают об этом месте. Колючий жар сменился холодным потом, и Аури сосредоточилась.

Свирепо хмурясь, Аури набрала побольше воздуху и переступила порог Тенет. Она поставила свою крохотную белую ступню в черный отпечаток сапога. Ножка у нее была достаточно маленькая, чтобы это не составило труда. Но все равно Аури двигалась медленно и продуманно. На втором шаге она лишь чуть коснулась пальцами пола. Ее ноги легко помещались внутри следов, не оставляя новых отпечатков на пыльном полу.

Так она и двигалась — легко, изящно, шаг за шагом. Сперва подошла к полке, окинула взглядом контейнеры и выбрала увесистую бутылку с притертой стеклянной пробкой. Потом взяла кисточку, попробовала пальцем щетину. И вернулась к двери, шагая медленно и грациозно, как олененок.

Она прикрыла за собой дверь. Вздохнула с облегчением, и побежала в Рубрику.

Как ни проворна она была, ей потребовался час, чтобы отыскать нужное место. Круглые кирпичные тоннели Рубрики шли вдоль и поперек всего Подсветья: мили и мили подземных ходов, петляющих вверх и вниз, вперед и назад, ведущих трубы всюду, куда надо.

И когда Аури уже начала было бояться, что никогда его не найдет, когда она начала бояться, что это, может, вовсе и не в Рубрике, она наконец услышала звук, похожий на шипение рассерженных змей и на дождик. Если бы не он, у нее бы ушел на поиски целый день. А так она пошла на шум, пока в воздухе не запахло сыростью.

И вот наконец, свернув за угол, Аури увидела, как из треснутой железной трубы фонтанчиком бьет вода. Брызги намочили кирпичи на двадцать футов в обе стороны, и с остальных труб тоже капало. Тоненькие латунные трубочки, по которым шел сжатый воздух, ничего против не имели. Толстая черная сточная труба находила все это довольно забавным. А вот труба с паром была далеко не в восторге. Ее толстая обмотка промокла насквозь, и она ворчала и дымилась, наполняя тоннель затхлой парниковой сыростью.

Аури, не подходя ближе, провела взглядом вдоль черной линии треснувшей железной трубы, тщательно отслеживая ее между остальными. Подняв повыше Лисика, она пошла прочь от течи, назад вслед за черной трубой.

Через десять минут, завернув на секундочку в Десятки, Аури отыскала вентиль: маленькое колесико, на котором едва хватило места, чтобы взяться за него обеими руками. Поставив на пол бутылку и положив кисточку, Аури крепко ухватилась за вентиль и потянула. Не крутится! Тогда она достала из кармана платок, обернула им вентиль и попыталась еще раз, осклабившись от напряжения. И вот наконец-то тугой, сто лет не смазанный вентиль поддался и нехотя разрешил себя завернуть.

Аури собрала свои инструменты и отправилась назад. Змей было не слышно. Фонтанчик исчез, но в тоннеле по-прежнему все было мокрое. Воздух был сырой и тяжелый, волосы сразу слиплись и приклеились к лицу.

Аури вздохнула. Ну да, все как и говорил магистр Мандраг тогда, много лет назад. Она вернулась туда, где было сухо, и, скрестив ноги, уселась на пол.

Это было самое трудное. Ожидание изводило ее. У нее же столько дел! Да, разумеется, это дело очень важное. Но ведь он же придет на седьмой день, а она совершенно, совершенно не готова!

Издалека донесся какой-то звук. Скорее, даже отзвук. Шарканье? Шаги? Топот сапог? Аури вся так и застыла. Спрятала Лисика в кулаке и замерла во внезапно сомкнувшейся тьме, напряженно вслушиваясь.

Нет. Показалось. В Подсветье обитала тысяча мелких шорохов и шумов: вода в трубах, ветер в Подолах, раскатистый рокот телег, сочащийся сквозь мостовые, чуть слышные голоса сквозь сточные решетки. Но не сапоги. Нет еще. Пока нет.

Она выпустила Лисика и пошла еще раз посмотреть на течь. Воздух по-прежнему был горячим и душным от влаги, и потому Аури вернулась туда, где сидела. Ей ничего не оставалось, как ерзать и переживать. Она уже подумала было сбегать за медной шестерней. Хоть не одной ждать придется… Но нет. Надо остаться здесь.

Течь — это скверно. Но она может некоторое время оставаться незамеченной. А вот теперь, когда этот кусок трубы полностью перекрыт, есть все шансы, что там, наверху, перестало работать что-то важное. И никогда не знаешь, что именно. Возможно, эта труба ведет в какие-то заброшенные помещения главного здания, где она годами может оставаться неработающей — никто и не заметит.

А предположим, она ведет в Дом магистров, и прямо сейчас кто-то из них принимал ванну? А вдруг она ведет в тигельную, и чей-то эксперимент, оставленный спокойно известковаться, вместо этого неожиданно подвергся каскадной экзотермической реакции?

Все сводилось к одному. Переполох. Люди отыщут ключи. Отворят двери. К ней в Подсветье спустятся чужаки, нагло светя повсюду своими лампами. Надымят. Нашумят. Все кругом истопчут своими жестокими, равнодушными сапожищами. Станут глазеть по сторонам без единой мысли о последствиях взгляда. Тыкать вещи пальцем и хватать руками, представления не имея о том, как что следует делать.

Аури поймала себя на том, что стиснула кулаки до белых костяшек. Она встряхнулась и встала. Волосы свисали с головы жидкими прядями.

Аури поднесла Лисика поближе к черной железной трубе и с облегчением увидела, что вся проблема — в тонкой, с волосок, трещинке. Труба выглядела сухой, но Аури все-таки протерла ее платочком. А потом протерла еще разок. Затем откупорила бутылку, окунула туда кисточку и хорошенько промазала тонкую трещинку прозрачной жидкостью.

Морща нос от острого, как нож, запаха, Аури еще раз окунула кисточку в бутылку и принялась обмазывать трубу. Она улыбнулась, посмотрела на бутылку Прелесть! Тенакль — вещество опасное, но здесь он просто идеален. Не густой, как повидло, не жидкий, как вода. Он надежно держится, прилипает и размазывается. Он полон зеленой травы, прыжков и… сульфония? Нафты? Не то, что выбрала бы сама Аури, но с результатом не поспоришь! Вложенного мастерства отрицать нельзя.

Вскоре вся труба вокруг трещины была прокрыта блестящей жидкостью. Аури облизнула губы, посмотрела наверх, потом, пожевав губами, аккуратно плюнула на краешек смоченного места. Поверхность тенакля пошла рябью, и улыбка Аури сделалась шире. Она потыкала трубу пальцем и с удовольствием убедилась, что жидкость затвердела и сделалась гладкой, как стекло. О да! Тот, кто создал и факторизовал это вещество, был живым доказательством того, что алхимия — это искусство. Это была рука подлинного мастера.

Аури нанесла еще два слоя, вокруг всей трубы и на пядь в обе стороны от волосяной трещины. Еще дважды плюнула, чтобы вещество схватилось и застыло. Потом закупорила бутылку, поцеловала ее, улыбнулась и помчалась обратно, включать воду.

Исполнив свой долг, Аури позаботилась о кисточке и направилась обратно в Тенета. Она приложила ухо к двери. Прислушалась. Услышала слабый… Нет. Никого. Она затаила дыхание и снова прислушалась. Никого!

И все равно, дверь Аури открывала медленно-медленно. Заглянула внутрь, чтобы убедиться, что за второй дверью не видно света. Сердце у нее екнуло: ей вдруг показалось, что на полу появились новые следы… Но нет. Это просто тень. Просто ее собственный страх, от которого перехватывает дыхание.

Она бережно поставила бутылку обратно на полку, на ее положенное место, ровно на тот черный, незапыленный круг, с которого она ее взяла. Теперь кисточку. Аури тщательно ступала в огромные грубые следы от сапог. Нет, она не из тех, кто тревожит вещи. Она двигалась, как движется вода внутри легких волн. Движение движением, а вода остается все та же. Так и должно быть.

Аури плавно затворила за собой тяжелую дверь. Проверила щеколду, чтобы убедиться наверняка. Она снова очутилась в Подсветье. Здесь камни должны были бы ласкать ей ноги. А они не ласкали. Они оставались просто камнями. И воздух казался чуждым и напряженным. Что-то было не так!

Она остановилась, снова прислушалась у двери. Вслушалась внимательней, потом приоткрыла щелочку и заглянула внутрь. Никого. Аури затворила дверь и проверила щеколду. Навалилась всем весом на дверь и попыталась было вздохнуть, но дыхания в груди не хватало. Что-то было не так! Она что-то забыла!

Аури бросилась обратно в Рубрику. Сердце заходилось в груди. Она свернула не туда. Потом еще раз свернула не туда. Наконец она нашла тот вентиль. Опустилась на колени, чтобы убедиться, что она его открыла, а не закрыла. Она прижала ладони к трубе и ощутила в ней дрожь бегущей воды.

Значит, дело не в этом. Но все равно! Достаточно ли осторожно она двигалась? А вдруг она оставила след на полу? Аури бросилась обратно к Тенетам, прижалась ухом к двери. Никого. Она отворила дверь, подняла Лисика как можно выше, чтобы осветить пыльный пол. Ничего.

Теперь Аури уже вся блестела от пота. Она затворила тяжелую дверь. Проверила щеколду, навалилась на дверь всем своим хрупким телом, упираясь в нее ладонями и лбом. Попыталась было вздохнуть поглубже, но сердце в груди сделалось жестким и тугим. В воздухе за дверью было что-то не так! Дверь отказывалась как следует входить в раму! Аури надавила на нее обеими ладонями. Проверила щеколду. Свет Лисика сделался вдруг слишком слабым. Достаточно ли осторожно она двигалась? Нет. Она знала. Аури прислушалась, потом отворила дверь и заглянула снова. Никого. Но просто заглянуть не помогало. Она знала, что то, что кажется — это даже не половина того, что есть на самом деле. А ведь что-то было не так! Аури очень старалась расслабиться, но никак не получалось. Она не могла перевести дух. Камни под ногами были как будто не ее. Нужно спрятаться куда-то в безопасное место!

И, невзирая на камни, на чуждость, витающую в воздухе, Аури потихоньку побрела к себе в Мантию. Она выбрала самый безопасный путь, но все равно шла медленно-медленно. И даже так ей приходилось время от времени останавливаться, зажмуриваться и просто дышать. И даже так дышать почти не помогало. А как оно могло помочь, если сам воздух сделался неправильным?

В Сборнике все углы сделались не те, но Аури даже не сознавала, как она заблуждается, пока не огляделась и не увидела, что находится в Скейпере. Она и не знала, что сделалась так неуместна, но отрицать не приходилось: так оно и есть. Кругом была сплошная сырость. Запах гнили. Грязь под ногами. И стены так злобно пялились! Аури все вертелась, вертелась на месте, но так и не могла найти, где ее место.

Она попыталась идти вперед, несмотря ни на что. Она знала, что если пройти, повернуть и пройти еще, в конце концов мрачный, грязный Скейпер останется позади. И она выйдет в доброжелательное место. Или, по крайней мере, такое место, которое не пытается выкручивать, давить и нависать.

И вот она пошла, и повернула, и огляделась, надеясь вопреки всему увидеть хоть что-то знакомое. Надеясь, что камни под ногами вдруг мало-помалу начнут принадлежать ей. Но нет. Молот сердца в груди говорил, что надо бежать. Надо в надежное место! Надо вернуться в Мантию. Но где же, где же дорога-то в Мантию? И даже если бы она знала дорогу, весь воздух вокруг сделался тугим, и голова от него шла кругом. Аури даже оперлась рукой о резкие, недобрые стены, как ни противно было до них дотрагиваться.

Медленные шаги. Поворот. Она улыбнулась, увидев, как впереди все раскрылось. Ну, наконец-то! Аури наконец-то увидела впереди конец Скейпера, и грудь мало-помалу начало отпускать. Она сделала еще два шага, прежде чем поняла, что за путь он ей предлагает. Она остановилась. Нет! Нет-нет! Путаница негостеприимного тоннеля впереди заканчивалась. Но заканчивалась она огромной и пустой тишиной Черной Двери.

Аури даже не стала разворачиваться. Просто медленными, скользящими шагами начала отступать в том же направлении, откуда пришла. Это было тяжело. Стена хватала за руку и цепляла ее, обдирая кожу с костяшек. Тугой сырой узел Скейпера не хотел пускать ее обратно в себя. А Черная Дверь хотела! Широкий, гостеприимный путь к Черной Двери простерся перед ней, точно черная разверстая пасть. Пропасть. Лопасть.

Шаг за шагом продвигалась она обратно в Скейпер. Она не смела выпустить из виду путь к Черной Двери. Не смела оставить ее позади, такую невидимую. Неуместную. Непроходимую.

Наконец Аури отступила за угол и, дрожа, сползла на пол. Ей нужны все силы, чтобы не развалиться на части. Нужно вернуться в Мантию. В ее идеальное место. Там камни под ногами надежны. И все хорошо и правильно, все как следует.

Ее кружило, клонило, косило. Аури вся дрожала и не могла заставить себя встать, так что она скорчилась и осталась сидеть на полу, скрестив ноги.

Она просидела там немало молчаливого времени. Она закрыла глаза. Закрыла рот. Накрыла ладошкой Лисика. Она сидела маленькая-маленькая. Неподвижная-неподвижная. Мутная сырость Скейпера пропитала ее волосы, и они сделались тяжелыми. Аури позволила своей спутанности окутать ее, точно занавеской. Внутри получилось такое крохотное пространство. Маленькое-маленькое, в самый раз для нее.

Аури открыла глаза и посмотрела в это крохотное личное пространство. Она увидела, как отважный Лисик отважно сияет, защищенный ее руками. Она открыла его, и, хотя его свет был жидким и разреженным, вид Лисика в этом маленьком убежище заставил Аури улыбнуться. Она пошарила внутри себя в поисках своего правильного идеального имени, и, хотя поиски вышли долгими и одинокими, в конце концов она его нащупала. Оно было дрожащим и жалким. Запуганным. Жалостным. Однако по краям оно по-прежнему было осиянно. Оно по-прежнему было ее. Оно светилось.

Аури медленно встала и принялась пробираться прочь из Скейпера. Воздух был густой и дрожкий. Стены были исполнены злобы и презрения. Камни негодовали на каждый ее шаг. Все повсюду рычало и скалилось по-всякому. Но она все-таки отыскала путь в Сборник, где стены были просто угрюмы. А потом дошла до Бурок.

И вот наконец Аури ощутила под ногами камни Мантии. Она легко шагнула в свое столь идеальное место. Умыла лицо, и руки, и ноги. Это помогло. Она посидела в своем идеальном кресле. Полюбовалась своим идеальным листиком. Подышала чудесным обычным воздухом. Ей больше не казалось, что кожа туго натянута. Сердце сделалось теплым и маслянистым. Лисик снова засиял ярко, даже лучезарно.

Аури пошла в Тамбур и расчесывала волосы до тех пор, пока не избавилась от сырости и колтунов. Она набрала воздуха в грудь и выдохнула. Имя Аури сладко покоилось у нее в груди. Все опять было на своем месте. Она улыбнулась.