Твердо решив хорошо показать себя на занятиях у Элодина, я отловил Вилема и, пообещав потом угостить выпивкой, уговорил научить меня ориентироваться в архивах.

Мы шагали по мощеным улочкам Университета. Дул порывистый ветер. И вот перед нами выросла лишенная окон громада архивов. Над массивными каменными дверями было выбито в камне: «Ворфелан Рхината Морие».

Когда мы подошли к зданию, я обнаружил, что ладони у меня вспотели.

— Господь и владычица! Погоди минутку, — сказал я и остановился.

Вил приподнял бровь.

— Я нервничаю, как начинающая шлюха, — объяснил я. — Дай мне собраться с духом.

— Ты же говорил, что Лоррен отменил запрет еще позавчера, — сказал Вилем. — Я-то думал, ты рванешь в архивы сразу, как только получишь разрешение.

— Я выжидал, пока они обновят списки, — объяснил я. И вытер ладони о рубашку. — Сейчас что-нибудь случится, я знаю. Моего имени не окажется в списках. Или дежурным будет Амброз, у меня случится очередной приступ этого коринкового зелья, и я с воплями вцеплюсь ему в глотку.

— Хотел бы я на это посмотреть! — заметил Вил. — Но Амброз сегодня не дежурит.

— И то хорошо! — сказал я, немного успокаиваясь. Я указал на надпись над дверью: — Ты не знаешь, что там написано?

Вил задрал голову.

— Жажда знаний творит человека, — сказал он. — Или что-то в этом духе.

— Это мне нравится.

Я глубоко вдохнул, выдохнул.

— Ну ладно. Пошли!

Я отворил огромную каменную дверь и вошел в небольшую прихожую, потом Вил отворил внутреннюю дверь, и мы вступили в вестибюль. В центре вестибюля стоял огромный деревянный стол, и на нем лежали раскрытыми несколько больших, переплетенных в кожу конторских книг. Из вестибюля в разных направлениях вело несколько внушительных дверей.

За столом сидела Фела. Ее вьющиеся волосы были собраны в хвост на затылке. В красном свете симпатических ламп она выглядела какой-то другой, но не менее хорошенькой. Она улыбнулась.

— Привет, Фела! — сказал я, стараясь, чтобы по голосу не было слышно, как я нервничаю. — Говорят, Лоррен снова внес меня в списки достойных. Ты не посмотришь, есть ли я там?

Фела кивнула и принялась листать лежащую перед ней книгу. Ее лицо озарилось улыбкой, она ткнула пальцем в страницу Потом вдруг помрачнела.

Сердце у меня упало.

— В чем дело? — спросил я. — Что-то не так?

— Да нет, — сказала она. — Все в порядке.

— А у тебя такой вид, как будто что-то не так, — буркнул Вил. — Что там написано?

Фела, поколебавшись, развернула книгу, и мы прочли: «Квоут, сын Арлидена. Рыжеволосый. Белокожий. Юный». А рядом, на полях, другим почерком было дописано: «Ублюдок эдема руэ».

Я улыбнулся Феле.

— Верно по всем пунктам! Ну что, можно войти?

Она кивнула.

— Лампы нужны? — спросила она, открывая ящик.

— Мне нужна, — сказал Вил, уже записывая свое имя в отдельную книгу.

— А у меня своя, — сказал я, доставая свою маленькую лампу из кармана плаща.

Фела открыла список проходов и вписала нас. Когда я расписывался, рука у меня дрогнула, кончик пера дернулся и забрызгал чернилами всю страницу.

Фела промокнула кляксы и закрыла книгу. И улыбнулась мне.

— С возвращением! — сказала она.

* * *

Я предоставил Вилему указывать мне путь и изо всех сил старался изображать искреннее изумление.

Изображать его было нетрудно. Хотя я уже в течение некоторого времени бывал в архивах, я вынужден был таиться, точно вор. Я делал свет своей лампы как можно более слабым и избегал главных коридоров, чтобы случайно на кого-нибудь не наткнуться.

Каменные стены архивов были сплошь уставлены шкафами. Некоторые коридоры были широкими и просторными, с высокими потолками, другие же образовывали узкие проходы, где с трудом могли разминуться двое людей, и то только боком. В воздухе висел густой запах кожи и пыли, старого пергамента и переплетного клея. Это был аромат тайн.

Вилем провел меня через змеящиеся ряды шкафов, по какой-то лестнице, потом длинным и широким коридором, уставленным книгами в одинаковых красных кожаных переплетах. И, наконец, мы подошли к двери, из-под которой пробивался тусклый красный свет.

— Тут есть кабинеты для занятий. Читальни-норки. Мы с Симом часто сидим в этой. О ней не так много народу знает.

Вил постучал в дверь и открыл ее. За ней обнаружилась комнатка без окон, в которой едва помещался стол и несколько стульев.

За столом сидел Сим. В красном свете симпатической лампы его лицо выглядело еще более румяным, чем обычно. Когда он увидел меня, то выпучил от удивления глаза.

— Квоут? А ты что тут делаешь?!

Он испуганно обернулся к Вилему.

— Как он сюда попал?

— Лоррен отменил запрет, — объяснил Вилем. — У нашего юного друга большой список. Он намерен отправиться на свою первую охоту за книгами.

— Ух ты! Поздравляю, Квоут! — просиял Сим. — Можно, я помогу? А то я тут скоро засну.

Он протянул руку за списком.

Я постучал себя по виску.

— В тот день, когда я не сумею запомнить два десятка названий, я буду считать, что я больше не в аркануме!

Хотя это была только часть правды. На самом деле у меня было всего полдюжины драгоценных листков бумаги. Я не мог позволить себе тратить бумагу на такие пустяки.

Сим достал из кармана сложенный листок бумаги и огрызок карандаша.

— Ну а мне надо записывать, — сказал он. — Не все же привыкли учить наизусть баллады для развлечения!

Я пожал плечами и принялся писать.

— Думаю, дело пойдет быстрее, если мы разделим список на три части, — сказал я.

Вилем пристально взглянул на меня.

— Ты что думаешь, ты можешь просто пройтись по библиотеке и найти книги самостоятельно?

Он переглянулся с Симом. Сим широко заулыбался.

Ну, да, конечно. Я ведь не должен уметь ориентироваться в хранилище. Вил с Симом не знали, что я почти месяц бродил тут по ночам.

Не то чтобы я им не доверял, но Сим не способен был солгать даже ради спасения собственной жизни, а Вил работал хранистом. Мне не хотелось заставлять его выбирать между моим секретом и его долгом перед магистром Лорреном.

Так что я решил притвориться дурачком.

— Да ладно уж, разберусь как-нибудь! — небрежно ответил я. — Вряд ли тут все настолько сложно!

— В архивах столько книг, — медленно произнес Вилем, — что даже на то, чтобы просто прочитать все названия, потребуется не меньше оборота.

Он помолчал, пристально глядя на меня.

— Одиннадцать дней, без перерывов на еду и сон!

— Что, правда? — спросил Сим. — Так много?

Вил кивнул.

— Я это вычислил еще в прошлом году. Очень помогает заставлять заткнуться э'лиров, ноющих, что приходится подолгу ждать, когда я принесу им нужную книгу.

Он взглянул на меня.

— А есть еще книги без названия. И свитки. И черепки. Все это на разных языках.

— Что такое черепки? — спросил я.

— Глиняные таблички, — объяснил Вил. — Из числа того немногого, что пережило пожар Калуптены. Некоторые из них переписаны, но далеко не все.

— Да ладно, это все мелочи, — перебил его Сим. — Главная проблема — это организация!

— Каталогизация, — сказал Вил. — Существует несколько разных систем. И некоторые магистры предпочитают одну, другие — другую.

Он нахмурился.

— А некоторые придумывают свою собственную систему расстановки книг!

Я рассмеялся.

— Ты это так говоришь, будто за это их следует выставить к позорному столбу!

— Да, неплохо бы, — буркнул Вилем. — Во всяком случае, я бы плакать не стал.

Сим взглянул на него.

— Нельзя же винить магистра за то, что он хочет все организовать наилучшим образом!

— Еще как можно! — возразил Вилем. — Если бы архивы везде были организованы одинаково плохо, здесь была бы единая система, пусть и дурная, но к ней можно было бы приспособиться. А за последние пятьдесят лет систем было несколько. И книги терялись. И названия переводились неправильно…

Он запустил обе руки в волосы, и голос у него внезапно сделался усталым.

— А ведь все время поступают новые книги, их тоже надо вносить в каталоги! А есть еще ленивые э'лиры в могиле, которые хотят, чтобы мы разыскивали для них книги! Это все равно что пытаться вырыть яму на дне реки.

— То есть ты хочешь сказать, — лениво осведомился я, — что ремесло храниста — работа благодарная и непыльная?

Сим фыркнул в ладошку.

— А еще есть вы, — Вил снова смотрел на меня, голос его сделался глухим и угрожающим. — Студенты, допущенные в хранилище. Вы приходите, прочитываете полкнижки и куда-нибудь ее прячете, чтобы дочитать когда-нибудь потом.

Вил стиснул кулаки, словно хватая кого-то за грудки. Или за глотку.

— А потом вы забываете, куда ее спрятали, — и все, пропала книга. С тем же успехом можно было ее сжечь.

Вил ткнул в меня пальцем.

— Если я когда-нибудь застукаю тебя за чем-то подобным, — грозно произнес он, — никакой бог тебе не поможет!

Я виновато подумал о трех книжках, которые заныкал таким образом, готовясь к экзаменам.

— Я так делать никогда не буду! — пообещал я. — Честное слово!

«В смысле никогда больше».

Сим встал из-за стола и потер руки.

— Ну ладно! Короче говоря, тут страшный бардак, но найти то, что ищешь, можно, если ограничиться книгами, которые есть в каталоге Толема. Каталог Толема — это та система, которой мы пользуемся сейчас. Мы с Вилом покажем тебе, где хранятся списки.

— И кое-что еще, — сказал Вил. — Толем далеко не полон. Некоторые нужные тебе книги придется поискать подольше.

Он повернулся к двери.

* * *

Выяснилось, что в каталоге Толема есть всего четыре книги из моего списка. В конце концов нам пришлось покинуть упорядоченную часть хранилища. Вилем, похоже, счел мой список за вызов, брошенный его профессиональной чести, так что я в тот день узнал много нового об архивах. Вил сводил меня и в «мертвые каталоги», и в «дальнюю лестницу», и в «нижнее крыло».

И тем не менее за четыре часа нам удалось разыскать всего семь книг. Вилем, похоже, пал духом, но я от души поблагодарил его, сказав, что он сообщил мне все, что нужно, чтобы я мог продолжать поиски самостоятельно.

Следующие несколько дней я почти каждую свободную минуту проводил в архивах, разыскивая книги из списка Элодина. Мне больше всего на свете хотелось всерьез взяться за дело, и я твердо решил прочесть все книги, которые он нам рекомендовал.

Первая книга оказалась путевыми записками, которые я прочел не без удовольствия. Вторая представляла собой сборник довольно плохих стихов, но он, по счастью, оказался коротким, так что я кое-как продрался через него, скрипя зубами и временами зажмуриваясь, чтобы пощадить свой бедный мозг. Третьим мне попался философско-риторический опус, нудный и высокопарный.

Следом я прочел описание полевых цветов северного Атура, учебник по фехтованию, с довольно бестолковыми иллюстрациями, еще один сборник стихов, на этот раз толстый, как кирпич, и еще более безнадежный, чем первый.

Мне потребовалось много часов, но я прочел их все. Я даже извел два из своих бесценных листков бумаги на то, чтобы кое-что законспектировать.

Следом в руки мне попали, насколько я могу судить, записки сумасшедшего. Звучит интересно, но на самом деле это была сущая головная боль в переплете. Этот человек писал мелким, убористым почерком, не делая пробелов между словами. Без абзацев. Без знаков препинания. Без оглядки на грамматику и правописание.

Тут уж я начал читать по диагонали. А на следующий день, столкнувшись с двумя книгами на модеганском, сборником статей, посвященных севообороту, и монографией по винтийской мозаике, я бросил делать конспекты.

Последнюю стопку книг я просто пролистал, гадая, чего ради Элодин велел нам прочитать налоговые записи двухсотлетней давности из какого-то баронства Малых королевств, устаревший медицинский трактат и дурно переведенное моралите.

Воодушевление, с каким я читал книги Элодина, быстро иссякло, но разыскивать их мне по-прежнему нравилось. Я извел многих хранистов своими бесконечными вопросами: кто отвечает за расстановку книг на полки? Где хранятся винтийские афоризмы? У кого ключи от четвертого подвального хранилища свитков? Где лежат испорченные книги в ожидании ремонта?

В конце концов я нашел девятнадцать книг. Все, кроме «Эн темерант войстра». И эту последнюю я не нашел не потому, что плохо искал. По моим расчетам, на весь процесс ушло почти пятьдесят часов поисков и чтения.

На следующее занятие к Элодину я явился за десять минут до начала, гордый как священник. Я принес два листка тщательных конспектов, намереваясь поразить Элодина своим старанием и добросовестностью.

Все мы явились на занятие до того, как пробил полуденный колокол. Дверь в аудиторию оказалась заперта, и мы стояли в коридоре, ожидая Элодина.

Мы делились впечатлениями о поисках в архивах и рассуждали о том, почему Элодин считает эти книги важными. Фела уже несколько лет работала хранистом, и то нашла всего семнадцать. «Эн темерант войстра» не нашел никто. Не нашлось даже упоминаний о ней.

Когда пробило полдень, Элодин не пришел. Прождав еще минут пятнадцать, я устал стоять в коридоре и подергал дверь аудитории. Поначалу ручка не поддавалась, но, когда я раздраженно потряс дверь, задвижка провернулась и дверь приоткрылась.

— А мы думали, тут заперто! — нахмурилась Инисса.

— Да нет, просто туго открывается, — сказал я и распахнул дверь.

Мы вошли в огромную, пустынную комнату и спустились по лестнице к первому ряду сидений. На большой доске удивительно аккуратным почерком Элодина было выведено одно-единственное слово: «Обсуждайте».

Мы расселись по местам и стали ждать, но Элодин не появлялся. Мы посмотрели на доску, потом переглянулись, не зная, что нам следует делать.

Судя по виду остальных, я был не единственный, кого все это разозлило. Я убил пятьдесят часов, откапывая его бестолковые книжки! Я свою долю работы выполнил. Почему же он не выполняет свою?

Мы сидели почти два часа, лениво болтали, ждали Элодина.

Он так и не пришел.