Квоут поднял руку, останавливая Хрониста.

— Давайте передохнем, а?

Он окинул взглядом темный трактир.

— А то я сам несколько увлекся рассказом. А мне надо кое-что сделать, пока совсем не стемнело.

Трактирщик скованно поднялся на ноги и потянулся, зажег свечу от очага и принялся обходить трактир, одну за другой зажигая лампы, мало-помалу разгоняя тьму.

— Я и сам был полностью поглощен рассказом, — сказал Хронист, вставая и потягиваясь. — Который час?

— Поздно уже, — сказал Баст. — Я есть хочу.

Хронист выглянул на улицу через темное окно.

— Я-то думал, что к этому времени хотя бы несколько человек явятся поужинать. На обед собралась довольно внушительная толпа.

Квоут кивнул.

— Мои постоянные посетители давно бы пришли, если бы не похороны Шепа.

— А-а… — Хронист отвел взгляд. — Я и забыл. Что же получается: из-за меня вы оба туда не пошли?

Квоут зажег последнюю лампу за стойкой и задул свечу.

— Да нет, — сказал он. — Мы с Бастом не здешние. А местные — народ практичный. Они понимают, что у меня дела, уж какие ни на есть.

— К тому же ты не ладишь с отцом Леоденом, — добавил Баст.

— Да, и я не лажу с местным священником, — согласился Квоут. — А вот тебе следовало бы появиться, Баст. Если ты не придешь, это будет выглядеть странно.

Глаза Баста нервно забегали.

— Реши, я не хочу уходить!

Квоут тепло улыбнулся ему.

— Надо, Баст. Шеп был хороший человек, ступай, выпей на помин души. На самом деле…

Он наклонился, пошарил под стойкой и вытащил бутылку.

— На вот. Бутылка хорошего старого бренда. Ничего лучшего в здешних краях и требовать нельзя! Ступай, распей ее с остальными.

Он со стуком поставил бутылку на стойку.

Баст невольно шагнул вперед. На его лице боролись противоречивые чувства.

— Но, Реши, я…

— Там девушки пляшут, Баст, — сказал Квоут тихо и проникновенно. — Хорошенькие. Кто-то пиликает на скрипке, и они просто радуются жизни. Юбки взлетают в такт музыке. Все хохочут и слегка пьяны. Щечки раскраснелись, так и просят поцелуя…

Он толкнул тяжелую коричневую бутылку, и та скользнула по стойке к его ученику.

— Ты будешь моим послом в городке. Может, я и застрял у себя в трактире, но ты можешь сходить и извиниться за меня.

Баст ухватил бутылку за горлышко.

— Я только чуток выпью, — сказал он голосом, хриплым от решимости. — И спляшу разок. И чмокну Кэти Миллер. Ну, и, может, еще вдову Криль. И все!

Он посмотрел Квоуту в глаза.

— Я только на полчасика!

Квоут тепло улыбнулся.

— У меня тут дела, Баст. Надо ужин готовить, и пусть у нашего приятеля пока рука отдохнет.

Баст ухмыльнулся и взял бутылку.

— Тогда спляшу два раза!

Он рванул к двери, и, когда ее распахнул, вокруг него заклубился ветер, растрепав ему волосы.

— Пожрать мне оставьте! — крикнул он через плечо.

И хлопнул дверью.

Хронист с любопытством взглянул на трактирщика.

Квоут слегка пожал плечами.

— Он слишком глубоко погрузился в мою повесть. Он ведь ничего не способен чувствовать наполовину. Пусть сбегает, развеется, это даст ему возможность взглянуть на все со стороны. К тому же мне и правда надо приготовить ужин, пусть даже на троих.

Писец достал из своего кожаного портфеля запачканную тряпицу и с отвращением уставился на нее.

— Ничего, если я попрошу у тебя чистую тряпочку? — спросил он.

Квоут кивнул и достал из-под стойки чистую льняную тряпицу.

— Больше ничего не надо?

Хронист встал и подошел к стойке.

— Если у тебя имеется крепкий алкоголь, то хорошо бы… — сказал он немного смущенно. — Мне неохота просить, но когда меня ограбили…

Квоут только рукой махнул.

— Брось, не дури, — сказал он. — Надо было еще вчера спросить, не нужно ли тебе чего.

Он вышел из-за стойки и направился к лестнице в подвал.

— Я так понимаю, древесный спирт подойдет лучше всего?

Хронист кивнул, и Квоут скрылся в подвале. Писец взял отглаженную тряпочку и принялся рассеянно мять ее в руках. Потом его взгляд упал на меч, висящий высоко на стене за стойкой. Серебристо-серый металл клинка на черном дереве подставки бросался в глаза.

Квоут поднялся по лестнице и принес прозрачную бутылочку.

— Может, еще чего надо? У меня тут неплохой запас бумаги и чернил имеется.

— Завтра, может, и пригодится, — сказал Хронист. — А то свою бумагу я почти всю извел. Ну а чернил сегодня вечером еще натолку.

— Не трудись, — небрежно сказал Квоут. — У меня есть несколько бутылок хороших чернил из Аруэха.

— Настоящих чернил из Аруэха? — изумленно переспросил Хронист.

Квоут широко улыбнулся и кивнул.

— Это невероятно любезно с твоей стороны, — сказал Хронист, немного расслабившись. — Должен признаться, мне совсем не улыбалось провести нынче вечером целый час за растиранием чернил.

Он взял прозрачную бутылочку и тряпку и остановился.

— Ты не против, если я задам тебе один вопрос? Ну, как бы не для публикации?

Квоут ухмыльнулся уголком рта.

— Ну, раз не для публикации, то давай.

— Я невольно обратил внимание, что твое описание Цезуры… э-э… — Хронист замялся. — Ну, в общем, не вполне соответствует данному конкретному мечу.

Он бросил взгляд на меч за стойкой.

— Гарда не такая, как ты описывал…

Квоут широко улыбнулся.

— А ты чертовски проницателен, верно?

— Нет, я вовсе не имел в виду, что… — поспешно сказал Хронист, заметно смутившись.

Квоут расхохотался — зычно, весело, от души. Его хохот раскатился по залу, и на миг трактир показался не таким уж пустым.

— Да нет. Ты абсолютно прав!

Он обернулся и посмотрел на меч.

— Это не… как там назвал его мальчик нынче утром?

Его взгляд на миг сделался отстраненным, потом он снова улыбнулся:

— Кайзера, «убийца поэтов».

— Мне просто стало любопытно, — виновато сказал Хронист.

— А мне, значит, положено было обидеться, что ты обратил на это внимание? — Квоут снова расхохотался. — Что за интерес рассказывать историю, если тебя не слушают?

Он нетерпеливо потер руки.

— Так, ладно. Готовим ужин. Что ты предпочтешь? Холодное или горячее? Суп или жаркое? Пудинг мне тоже неплохо удается.

Договорились сделать что-нибудь попроще, чтобы не растапливать заново плиту на кухне. Квоут деловито сновал по трактиру, собирая все необходимое. Мурлыча себе под нос, он добыл из погреба холодную баранину и полголовки твердого, острого сыра.

— Баст будет приятно удивлен, — ухмыльнулся Квоут Хронисту, достав из кладовки банку маринованных оливок. — Он не знает, что у нас это есть, а то давно бы уже слопал.

Он развязал фартук и стащил его через голову.

— А в огороде, кажется, еще висит несколько помидоров.

Через несколько минут Квоут вернулся с узлом, свернутым из фартука. Его обрызгало дождем, волосы были растрепаны. На лице его сияла мальчишеская улыбка, и сейчас он очень мало походил на рассудительного, неспешного трактирщика.

— Погода все никак не решит, стоит ли устраивать бурю, — сказал он, расстелил фартук на стойке и аккуратно достал помидоры. — Но если она все-таки решится, ночью будет фургоны валять!

Он снова что-то рассеянно замурлыкал, нарезая и раскладывая еду на большом деревянном блюде.

Дверь «Путеводного камня» распахнулась, лампы замигали от внезапного порыва ветра. Ввалились двое солдат. Они ежились на ветру, мечи торчали позади них, как хвосты. Короткие бело-голубые военные плащи были испещрены дождевыми каплями.

Солдаты сбросили с плеч свою тяжелую поклажу, и тот, что пониже, навалился плечом на дверь, борясь с ветром.

— Зубы Господни! — сказал тот, что повыше, одергивая одежду. — В такую ночь плохо спать под открытым небом.

Солдат был лыс, с густой черной бородой, плоской, как лопата. Он взглянул на Квоута.

— Эй, малый! — жизнерадостно бросил он. — То-то мы обрадовались, увидев свет в окнах! Сбегай-ка за хозяином, а? Надо перекинуться с ним парой слов.

Квоут взял со стойки свой фартук и нырнул в него.

— Я за него, — сказал он и откашлялся, завязывая тесемки. Потом пригладил ладонями растрепавшиеся волосы.

Бородач уставился на него, потом пожал плечами.

— Ну ладно. Как тут насчет обеда?

Трактирщик указал на пустынный зал.

— Я было решил, что котел на огонь ставить нет смысла, — сказал он. — Вот, чем богаты, тем и рады.

Солдаты подошли к стойке. Белокурый провел руками по своим кудрям, смахивая капли дождя.

— Городишко ваш будто вымер, что твоя стоячая канава, — сказал он. — Ни огонька кругом, кроме как у вас.

— Страда, целый день все в поле работали, — сказал трактирщик. — А сейчас на одном из хуторов поминки. Мы четверо сейчас едва ли не единственные люди во всем городке.

Он потер руки.

— Ну что, господа, не угодно ли вам будет выпить, чтобы согреться?

Он достал бутылку вина и поставил ее на стойку со смачным, заманчивым стуком.

— Да вишь, беда какая, — сказал белокурый солдат, смущенно улыбнувшись, — выпить-то я бы не прочь, да мы с приятелем только что взяли королевскую монету.

Он полез в карман и достал блестящую золотую монету.

— И больше никаких денег у меня при себе нет. У вас ведь небось не найдется сдачи с целого рояла, а?

— И у меня та же история, — буркнул бородатый. — У меня таких деньжищ отродясь не бывало, а иди-ка разменяй. В большинстве городков, где мы побывали, и полпенни разменять не берутся.

Он усмехнулся собственной шутке.

— Ну, тут я, пожалуй, сумею вам помочь, — беспечно ответил трактирщик.

Солдаты переглянулись. Белокурый кивнул.

— Ну, хорошо.

Белокурый сунул монету обратно в карман.

— Вот какое дело. По правде говоря, мы тут ночевать вовсе не собираемся.

Он взял со стойки кусок сыру и принялся жевать.

— И платить ни за что тоже не будем.

— Ага, — сказал трактирщик. — Понятно.

— Ну а раз у тебя есть достаточно денег, чтобы разменять два золотых рояла, то мы и их заберем! — с воодушевлением добавил бородатый.

Белокурый успокаивающе поднял руки.

— Но ничего дурного мы тебе не хотим. Мы люди не злые. Давай сюда свой кошель, и мы пойдем своей дорогой. Никого не тронем, ничего не поломаем. Конечно, тебе будет обидно, — он вскинул бровь, глядя на трактирщика. — Но быть обиженным куда лучше, чем убитым. Верно ведь?

Бородатый взглянул на Хрониста, сидящего у очага.

— А тебя это вообще не касается, — угрюмо сказал он, шевеля бородой. — Твоего нам ничего не надо. Просто сиди, где сидишь, и не возникай.

Хронист бросил взгляд на человека за стойкой, но трактирщик не сводил глаз с солдат.

Белокурый откусил еще сыру, блуждая взглядом по трактиру.

— Ты гляди, молодой парень, а недурно устроился! Когда мы уйдем, ты свое отобьешь. А если вздумаешь кобениться, мы тебе вышибем все зубы, трактир разнесем, и все равно ты останешься без кошелька.

Он бросил на стойку огрызок сыра и хлопнул в ладоши.

— Ну чего, будем вести себя культурно?

— Да, это звучит разумно, — сказал Квоут и вышел из-за стойки. Он двигался медленно и осторожно, как подходят к норовистой лошади. — Тем более что я и впрямь не варвар.

Квоут сунул руку в карман и достал кошелек. И протянул его одной рукой.

Белокурый солдат подошел к нему, небрежно, вразвалочку. Взял кошелек, одобрительно взвесил его на руке. Обернулся к своему дружку, улыбнулся.

— Вот видишь, я же говорил…

Квоут плавно шагнул вперед и резко ударил солдата в челюсть. Тот пошатнулся и упал на одно колено. Кошелек взмыл в воздух и, звякнув, увесисто плюхнулся на пол.

Не успел солдат и головой тряхнуть, как Квоут подступил ближе и спокойно пнул его ногой в плечо. Не тем резким ударом, от которого ломаются кости, а увесистым пинком, от которого мужик отлетел в сторону. Он растянулся на полу, неуклюже раскинув руки и ноги.

Второй солдат обошел своего дружка, широко ухмыляясь себе в бороду. Он был выше Квоута, и его кулачищи выглядели как сплошные узлы шрамов и костяшек.

— Ну, ла-адно, балбес! — протянул он с мрачным удовлетворением. — Щас ты у меня получишь!

Он замахнулся кулаком, но Квоут отступил в сторону и нанес солдату удар ногой чуть повыше колена. Бородач изумленно крякнул и слегка пошатнулся. Квоут подступил вплотную, ухватил бородатого за плечо, стиснул ему запястье и выкрутил руку под самым неестественным углом.

Верзила поневоле согнулся в три погибели, кривясь от боли. А потом резко выдернул руку из захвата. Квоут не успел опомниться, как солдат ударил его локтем в висок.

Трактирщик отшатнулся, пытаясь выиграть расстояние и время, чтобы прийти в себя. Однако солдат наступал, стиснув кулаки, и только и ждал, когда тот раскроется.

Не успел Квоут восстановить равновесие, как солдат шагнул к нему и сильно ударил кулаком в живот. Трактирщик болезненно ахнул, и, когда он начал сгибаться, солдат вторым кулаком ударил его в лицо, так что голова Квоута дернулась вбок и сам он едва не упал.

Квоут сумел удержаться на ногах, ухватившись за соседний столик. Моргая, он ударил кулаком наугад, чтобы заставить бородача держаться на расстоянии. Однако солдат просто отвел удар в сторону и стиснул запястье трактирщика здоровенной лапищей, так же легко, как отец хватает на улице расшалившегося ребенка.

По скуле у Квоута струилась кровь. Он попытался высвободить руку. Полуоглушенный, он сделал стремительное движение обеими руками, потом повторил его, рассчитывая освободиться. Взгляд у него был расфокусированный, мутный от растерянности. Он посмотрел на свою руку и повторил прием еще раз, но его кисти просто бессильно скользнули по узловатому кулаку солдата.

Бородач посмотрел на остолбеневшего трактирщика сверху вниз с насмешливым любопытством, потом замахнулся и отвесил ему увесистую затрещину.

— А ты малый не промах, — сказал он. — Ты даже сумел меня ударить!

Позади них медленно поднимался на ноги белокурый.

— Этот ублюдок меня со спины ударил!

Здоровяк дернул трактирщика за руку, так что тот вынужден был сделать шаг вперед.

— А ну-ка, извинись, балбес!

Трактирщик растерянно поморгал, открыл было рот, словно хотел что-то сказать, потом пошатнулся. Или, скорее, сделал вид, что пошатнулся. Падая, трактирщик резко ударил каблуком в подъем ноги солдата. Одновременно с этим он головой боднул бородача в нос.

Но верзила только рассмеялся, уклонился в сторону и дернул трактирщика за руку, заставив его снова потерять равновесие.

— Нечего, нечего! — насмешливо бросил он и тыльной стороной ладони хлестнул Квоута по щеке.

Трактирщик вскрикнул и зажал ладонью нос, из которого хлынула кровь. Солдат ухмыльнулся и тем временем сильно ударил трактирщика коленом в пах.

Квоут сложился пополам, беззвучно ахнул, потом издал несколько сдавленных звуков, как будто его тошнило.

Солдат все так же небрежно отпустил руку Квоута и взял со стойки бутылку с вином. Он ухватил бутылку за горлышко как дубинку. Ударившись о голову трактирщика, она издала глухой, почти металлический звон.

Квоут мешком рухнул на пол.

Здоровяк с любопытством поглядел на бутылку с вином и поставил ее обратно на стойку. Потом наклонился, ухватил трактирщика за грудки и выволок обмякшее тело на свободное место на полу. Он потыкал лежащего без сознания человека ногой, пока тот не начал вяло шевелиться.

— Я же тебе говорил, парень, что ты у меня получишь? — буркнул солдат и сильно ударил Квоута ногой в бок.

Белокурый подошел поближе, потирая скулу.

— Чо, больно умный, да? — сказал он и сплюнул на пол. Потом замахнулся ногой и тоже пнул лежачего. Трактирщик только зашипел сквозь зубы.

— Эй, ты! — бородатый ткнул толстым пальцем в Хрониста. — Ног-то у меня две! Хочешь, и тебе тоже врежу с ноги? Костяшки я уже рассадил. Если ты лишишься пары зубов, меня это не волнует!

Хронист огляделся и, похоже, неподдельно изумился, обнаружив, что вскочил на ноги. Он медленно опустился на стул.

Белокурый солдат, прихрамывая, подошел и поднял кошелек. Бородатый здоровяк по-прежнему стоял над Квоутом.

— Я так понимаю, ты решил, что попробовать стоит? — сказал он скорчившемуся на полу трактирщику, пиная его снова. — Дурак набитый! Заплывший жиром трактирщик против двоих людей короля?

Он покачал головой и сплюнул.

— Да кем ты себя, вообще, считаешь?

Лежащий на полу Квоут принялся издавать тихие, ритмичные звуки, сухие, негромкие звуки, царапавшие углы комнаты. Квоут на миг умолк, тяжело, мучительно набрал воздуху в грудь.

Бородатый солдат нахмурился и пнул его еще раз.

— Слышь, балбес, я тебя спрашиваю!

Трактирщик снова издал тот же звук, громче прежнего. И только теперь сделалось ясно, что он смеется. Каждый негромкий, отрывистый смешок звучал так, будто он выкашливал кусок битого стекла. И все-таки это был смех, смех, полный угрюмого веселья, как будто рыжий услышал шутку, понятную ему одному.

Это длилось довольно долго. Бородатый солдат пожал плечами и снова занес ногу.

Хронист кашлянул, и эти двое обернулись к нему.

— Ради того, чтобы все было культурно, — сказал он, — думаю, стоит упомянуть, что трактирщик отправил своего помощника с каким-то поручением. И он скоро должен вернуться…

Бородатый хлопнул своего напарника по груди тыльной стороной кисти.

— И то верно. Пошли отсюда!

— Минуточку, — сказал белокурый. Он торопливо подошел к стойке и схватил бутылку с вином.

— Ну, все, пошли!

Бородатый ухмыльнулся и зашел за стойку, нарочно наступив на лежащего трактирщика, вместо того чтобы переступить через него, схватил первую попавшуюся бутылку, опрокинул десяток других. Бутылки попадали и раскатились между двумя огромными бочками, высокая бутылка сапфирово-синего стекла медленно опрокинулась на пол и разлетелась вдребезги.

Не прошло и минуты, как пришельцы подхватили свои мешки и скрылись за дверью.

Хронист бросился к Квоуту, распростертому на деревянном полу. Рыжий уже пытался сесть.

— Надо же, какая незадача! — сказал Квоут. Он потрогал окровавленное лицо, посмотрел на свои пальцы. И снова захихикал колючим, безрадостным смехом. — Я на миг забыл, кто я такой.

— Ты в порядке? — спросил Хронист.

Квоут задумчиво ощупал свою голову.

— Наверное, пару швов наложить придется.

— Чем я могу помочь? — спросил Хронист, переминаясь с ноги на ногу.

— Не суетись, а? — Квоут неуклюже поднялся на ноги и рухнул на один из высоких табуретов у стойки. — Если хочешь, можешь стакан воды принести. И, наверно, мокрую тряпку.

Хронист кинулся на кухню. Послышалась отчаянная возня, что-то попадало на пол.

Квоут закрыл глаза и тяжело привалился к стойке.

* * *

— А чего у вас дверь нараспашку? — осведомился Баст, переступив порог. — На улице холодрыга такая, что твои ведьмины сиськи…

Он ошеломленно застыл.

— Реши! Что случилось? Что?.. Я… Что случилось?!

— А-а, Баст! — сказал Квоут. — Закрой дверь, а?

Баст бросился к нему, лицо у него окаменело. Квоут сидел на табурете у стойки, с опухшим и окровавленным лицом. Рядом стоял Хронист, неуклюже промокая голову трактирщика влажным полотенцем.

— Мне, наверно, придется попросить тебя наложить несколько швов, Баст, — сказал Квоут. — Если тебе не трудно.

— Реши, — повторил Баст, — что случилось?

— Да мы с Деваном тут малость повздорили, — ответил Квоут, кивая на писца, — насчет правильного употребления сослагательного наклонения. Ну, и под конец разошлись.

Хронист посмотрел на Баста, побледнел и поспешно отступил на несколько шагов.

— Он шутит, шутит! — торопливо сказал он, вскинув руки. — Это были солдаты!

Квоут мучительно захихикал себе под нос. На зубах у него показалась кровь.

Баст окинул взглядом пустой трактир.

— Что ты с ними сделал?

— Да ничего особенного, Баст, — сказал трактирщик. — Теперь они, наверно, уже за несколько километров отсюда.

— С ними было что-то не так, да, Реши? — спросил Баст. — Как с тем, вчерашним?

— Да нет, Баст, просто солдаты, — сказал Квоут. — Просто двое людей короля.

Баст посерел.

— Как?! — спросил он. — Реши, почему ты допустил, чтобы они это сделали?

Квоут посмотрел на Баста, словно не веря своим ушам. Коротко, горько рассмеялся, умолк, поморщился, втянул воздух сквозь зубы.

— Ну, это были такие славные, добродетельные юноши, — насмешливо сказал он. — Я и подумал: отчего бы не предоставить этим славным парням меня ограбить и вдобавок избить до кровавых соплей?

На лице Баста отразилось смятение.

— Но ты же…

Квоут утер кровь, которая угрожала залить ему глаза, и посмотрел на Баста так, словно тот был глупейшим созданием на свете.

— Ну? — осведомился он. — И что ты хочешь услышать?

— Двое солдат, Реши?

— Да! — рявкнул Квоут. — И даже не двое! Очевидно, одного головореза с увесистыми кулаками достаточно, чтобы избить меня до полусмерти!

Он яростно уставился на Баста, вскинул руки.

— Ну, что еще нужно, чтобы ты заткнулся? Тебе рассказать все как было? Ты хочешь знать подробности?

Баст даже отступил на шаг. Он побледнел еще сильнее, лицо у него сделалось испуганное.

Квоут тяжело уронил руки.

— Брось ждать, что я окажусь тем, чем не являюсь, — тяжело дыша, сказал он и, ссутулившись, потер глаза, размазывая кровь по лицу. Он устало уронил голову. — Матерь Божия, ну почему бы тебе не оставить меня в покое?

Баст замер неподвижно, как вспугнутый олень, глаза у него расширились.

Тишина заполнила комнату, густая и горькая, как клубы дыма.

Квоут медленно перевел дух. Это был единственный звук в трактире.

— Извини, Баст, — сказал он, не поднимая глаз. — Просто мне сейчас немножко больно. И боль взяла надо мной верх. Погоди минутку, сейчас я с этим разберусь.

По-прежнему не поднимая глаз, Квоут зажмурился и сделал несколько медленных, неглубоких вдохов. Когда он поднял голову, лицо его было опечаленным.

— Прости меня, Баст, — сказал он. — Я не хотел на тебя орать.

Щеки Баста чуть-чуть порозовели, он повел напряженно застывшими плечами и нервно улыбнулся.

Квоут взял у Хрониста мокрое полотенце и снова стер кровь с глаза.

— Извини, что перебил, Баст. Так о чем ты собирался меня спросить?

Баст поколебался, потом сказал:

— Реши, ведь не прошло и трех дней, как ты убил пятерых скрелингов.

Он указал на дверь.

— Что такое какой-то головорез по сравнению с этим?

— Для скрелингов я довольно тщательно выбрал время и место, Баст, — сказал Квоут. — К тому же нельзя сказать, что я ушел оттуда целым и невредимым.

Хронист удивленно вскинул голову.

— Так ты был ранен? — спросил он. — А я и не знал. Со стороны было не видно…

Рот Квоута скривился в улыбочке.

— От старых привычек избавиться нелегко, — сказал он. — Надо же поддерживать репутацию. К тому же героям полагается получать раны только в достаточно драматических обстоятельствах. Если бы ты узнал, что после драки Баст извел на меня метра три шовного материала, это бы изрядно подпортило сюжет.

Лицо Баста просияло, как небо на восходе.

— Ой, да, конечно! — воскликнул он хриплым от облегчения голосом. — Я и забыл, что ты еще не оправился после битвы со скрелем! Я так и знал, что тут все не так просто.

Квоут опустил глаза и устало сник всем телом.

— Баст… — начал он.

— Я знал, Реши, я знал! — с напором повторил Баст. — Конечно же, какой-то головорез не мог одолеть тебя просто так!

Квоут неглубоко вздохнул и резко выдохнул.

— Да, Баст, наверняка дело в этом, — покладисто сказал он. — Думаю, будь я в форме, я без труда уложил бы обоих.

Лицо Баста снова сделалось неуверенным. Он обернулся к Хронисту.

— Но как же ты допустил, чтобы это случилось?! — осведомился он.

— Он не виноват, Баст, — рассеянно сказал Квоут. — Это я затеял драку…

Он сунул несколько пальцев в рот, осторожно пощупал. Когда он вынул пальцы изо рта, они были ярко окрашены кровью.

— Наверное, этот зуб уже не спасти… — задумчиво сказал он.

— Нет, Реши! — свирепо сказал Баст. — Зуб ты не потеряешь!

Квоут слегка шевельнул плечами, словно старался ими пожать, не двигаясь сильнее необходимого.

— Баст, ну какое это имеет значение с точки зрения вечности?

Он прижал к голове полотенце, взглянул на него.

— И, наверно, швы тоже накладывать не надо.

Он выпрямился на табурете.

— Давайте поужинаем и вернемся к нашей истории.

Он взглянул на Хрониста, приподняв бровь.

— Если ты, конечно, все еще хочешь продолжать.

Хронист непонимающе уставился на него.

— Реши, — озабоченно сказал Баст, — тебе плохо!

Он потянулся к нему.

— Дай зрачки посмотрю!

— Да нет у меня никакого сотрясения, Баст! — раздраженно ответил Квоут. — У меня сломано четыре ребра, звенит в ушах и зуб шатается. И несколько мелких ссадин под волосами, которые выглядят серьезнее, чем на самом деле. Из носа кровь идет, но он не сломан. И завтра я буду разукрашен синяками, что твой гобелен.

Квоут снова слабо пожал плечами.

— Ничего, бывало и хуже. К тому же они напомнили мне о том, что я едва не забыл. Наверно, стоило бы их поблагодарить за это.

Он задумчиво пощупал свою челюсть, повозил языком во рту.

— Хотя не могу сказать, что я им особенно благодарен.

— Реши, швы наложить надо! — сказал Баст. — И дай я что-нибудь сделаю с этим зубом.

Квоут слез с табурета.

— Да нет, просто несколько дней буду жевать другой стороной.

Баст взял Квоута за руку. Глаза у него потемнели и сделались жесткими.

— Реши, сядь.

Это была отнюдь не просьба. Его голос сделался низким и резким, как далекий раскат грома.

— Сядь! Ну?!

Квоут сел.

Хронист одобрительно кивнул и обернулся к Басту.

— Чем я могу помочь?

— Не путайся под ногами! — резко бросил Баст. — И не давай ему вставать, пока меня не будет.

Он устремился наверх.

Ненадолго воцарилась тишина.

— Сослагательное наклонение, значит… — сказал Хронист.

— Совершенно бесполезная штука, — сказал Квоут. — Это в лучшем случае. Бессмысленное усложнение языка. Меня это оскорбляет.

— Ну, брось! — возразил Хронист, судя по всему, несколько задетый. — Сослагательное наклонение есть душа предположения. В умелых руках…

Он осекся: в комнату ворвался Баст, гневно хмурясь, с деревянной шкатулкой в руках.

— Воды принеси! — властно сказал он Хронисту. — Из бочки с дождевой водой, а не из насоса. Еще мне нужно молоко с ледника, немного подогретого меду и широкая миска. А потом убери весь этот бардак и не путайся под ногами.

Баст промыл ссадину на голове Квоута, потом вдел собственный волос в костяную иглу и наложил на кожу трактирщика четыре тугих шва, ровных, как у портнихи.

— Открой рот! — приказал Баст, заглянул внутрь, нахмурился, потрогал пальцем один из коренных зубов и кивнул.

Он протянул Квоуту стакан с водой.

— Прополощи рот, Реши. Сделай это пару раз, воду выплюни обратно в стакан.

Квоут повиновался. Выплюнутая вода была красна как вино.

Хронист вернулся с бутылкой молока. Баст понюхал его, потом плеснул немного в широкую глиняную миску. Добавил туда большую ложку меда, хорошенько размешал. Наконец он окунул палец в стакан с кровавой водой, вытащил его и уронил в миску одну каплю.

Баст еще раз все хорошенько размешал и протянул миску Квоуту.

— Отхлебни этого, — велел он. — Смотри не глотай. Держи во рту, пока я не скажу.

Квоут с любопытством наклонил миску и отхлебнул молока.

Баст тоже отхлебнул из миски. Потом надолго зажмурился. Лицо у него сделалось очень сосредоточенным. Потом открыл глаза, поднес миску ко рту Квоута и ткнул в нее пальцем.

Квоут выплюнул свой глоток молока. Он был абсолютно, безукоризненно белым.

Баст поднес миску ко рту и выплюнул молоко. Оно было пенисто-розовым.

Глаза у Квоута расширились.

— Баст, — сказал он, — зря ты…

Баст резко отмахнулся. Глаза у него по-прежнему были жесткими.

— Я не спрашивал твоего мнения, Реши.

Трактирщик отвел взгляд. Ему было не по себе.

— Это куда больше, чем от тебя требуется, Баст.

Черноволосый юноша подался вперед и мягко коснулся щеки своего наставника. На миг он стал усталым, смертельно усталым. Баст медленно покачал головой, глядя на него насмешливо и горько.

— Дурак ты, Реши, — сказал он.

Он отвел руку, и усталость исчезла. Баст указал на Хрониста, ожидавшего за стойкой.

— Тащи жратву!

Указал на Квоута.

— Давай, рассказывай дальше!

Квоут развернулся на пятке, подошел к креслу, что стояло у очага, и воссел на него, словно на трон. Дважды резко хлопнул в ладоши.

— Ну, развлекайте меня! — сказал он, широко, безумно улыбаясь. И даже издалека, от стойки, обоим было видно, что на зубах у него кровь.