Глава 1

Эту ночь Николас Монро не забудет никогда.

Ветер и хлеставший в лицо дождь заставляли его искать защиту под тонувшими во мраке домами, которые тянулись по обеим сторонам зловонной улицы. Плаща и шляпы оказалось явно недостаточно, чтобы противостоять разбушевавшейся стихии.

Темень была жуткая. Нет, без дьявола здесь не обошлось, иначе, почему именно этой ночью он забрел так далеко от сверкающей огнями, многолюдной Друри-Лейн.

— В такую погоду хороший хозяин даже собаку не выгонит, — бурчал Ник, пытаясь понять, ради чего он шатается в одиночестве по лондонским улицам. Само собой, он не надеялся, что лондонцы встретят его со слезами умиления и благодарности, но даже в самом кошмарном сне ему не могло присниться, что он будет чувствовать себя здесь так одиноко.

«И, тем не менее, игра стоит свеч, — подумал он. — Я решил, что мы с матушкой должны начать новую жизнь и добьюсь своего! Поместье будет моим, и матушка получит все, чего была лишена долгие годы. Тогда о чем я грущу? Новая жизнь — это новые люди. Если я чувствую себя здесь неуверенно, в этом никто не виноват»! Вот так сюрприз! Оказывается, Большой Ник Монро может быть застенчивым и неуклюжим! Так ведь разница между его прежней и теперешней жизнью, как между небом и землей! И никто, включая его собственную матушку, не предупредил Ника об этом! Откуда ему знать, что здесь не принято заговаривать с незнакомыми людьми даже в таверне, не принято угощать их выпивкой и обмениваться сплетнями, как в Сиднее или в Нью-Йорке? В Лондоне все не так. Он обнаружил это в первый вечер своего пребывания в столице. Ник до сих пор с досадой вспоминал, как пытался угостить своего соседа в баре неподалеку от отеля. Молодой человек от выпивки не отказался, но когда Ник назвал себя и попросил незнакомца сделать то же самое, тот сломя голову ринулся прочь. Хозяин заведения вытер стойку бара под носом у Ника и с интересом поглядел на него.

— Бьюсь об заклад, к нам пожаловал иностранец! — довольно резко заметил он. — Сэр, вы представляете, где находитесь? Уносите ноги и побыстрей, пока вас не прихлопнули!

Ник последовал его совету и торопливо покинул бар, с ужасом озираясь по сторонам. Вот и сегодня он ощутил в спине такой же холодок.

Монро долго ломал голову над тем, что имел в виду хозяин бара. Если бы он мог спросить его! Загвоздка была именно в этом! Все попытки заговорить со служащими зачуханного отеля, в котором он остановился, заканчивались неудачей. Они так смотрели на него, что пропало всякое желание продолжать разговор.

Его единственный знакомый — служащий банка, в котором Ник держал свои деньги, — покинул Лондон за день до его приезда. Хупер должен был вернуться через несколько дней. Итак, он остался один на один со своими проблемами. С каким нетерпением Ник ждал его возвращения! Ведь Хупер единственный, кто мог подсказать ему, как должен вести себя в Лондоне джентльмен. До Ника никак не доходило, чем он отличается от жителей столицы. Говорил он на том же языке, что и они, его английский был даже гораздо лучше, чем у преуспевающих деловых англичан, к разговору которых он прислушивался в кофейнях и театрах, где частенько бывал в поисках друзей. Он к ним всей душой, а они постоянно давали ему понять, что он здесь лишний. Ни в одном городе, ни в одной стране он не чувствовал себя так одиноко, и это не давало ему покоя.

— Черт побери, что со мной? Почему я чувствую себя здесь так неуверенно? Мужчина не может всю жизнь витать в облаках; с другой стороны, нельзя допустить, чтобы парочка недружелюбных выпадов заставила меня забыть о мечте, — он расправил плечи и решительно двинулся вперед. Стоило Нику услышать музыку, доносившуюся из ветхого дома на противоположной стороне улицы, как ему полегчало.

Ник ускорил шаг. Обнаружив дверь, он попытался открыть ее. Наконец она со скрипом отворилась, и он очутился в пахнувшем сыростью темном холле.

Он был готов к тому, что его остановят, попросят покинуть помещение, но никто не появился, и Ник прошел в глубь здания. Это был вестибюль театра, переживавшего, по всей видимости, не лучшие времена. Музыка прекратилась. Впереди была маленькая сцена. Стоявшие на ней люди увлеченно спорили о чем-то.

Плотный крепыш распекал по-немецки музыкантов в оркестровой яме. Но Ник не замечал ничего вокруг. Он не мог оторвать глаз от высокой молодой женщины, репетировавшей в одиночестве в другом конце сцены.

Хотя Ник не был знатоком театра и музыки, он доверял своему инстинкту. Голос, перекрывавший резкие окрики дирижера, звучал тепло и нежно, обволакивал. Он подался вперед, якобы для того, чтобы лучше слышать, на самом деле ему не терпелось рассмотреть певицу. Ее чувственный голос и романтическая внешность, которые так диссонировали с голой грязноватой сценой, заставили учащенно биться сердце Ника. «Мужчина, решивший связать себя узами брака, да к тому же после стольких лет воздержания, куда более трепетно и внимательно приглядывается к женщине, чем его собратья», — криво усмехнулся Ник. Эта женщина словно приворожила его.

— Черт, что со мной? — удивился Николас, тяжело опустившись в ближайшее кресло. Он не мог оторвать глаз от сцены, где его будущая невеста репетировала роль, не обращая внимание на ругань и возгласы, раздававшиеся в зале.

Он ни минуты не сомневался, что красавица с огненными волосами и фигурой Венеры будет его. И все, кто знали Большого Ника, в один голос согласились бы с ним.

Единственная проблема, которую он предвидел, заключалась в том, как ускорить их брак. В конце концов, это мелочь, которую удастся решить по ходу дела. Он забыл обо всем. Все его мысли были об актрисе. А как она божественно двигалась в длинном, очень простом, но уж наверняка не дешевом сером платье! Истинная богиня!

Ник недоумевал. Откуда у него, считавшего себя сухарем, такой полет фантазии. И все благодаря ей! Действительно, он собирался жениться в Англии, но такое безрассудство — как головой в омут — всего через десять дней после приезда — это уже слишком. Ему было не по душе, что он потерял голову, а первая попавшаяся дамочка, да к тому же актриса, лишает его воли. Ник был не в восторге оттого, что происходило с ним. Он прекрасно знал, что такое безответная любовь на примере своих родителей. Ведь именно она стала одной из причин его появления в Лондоне и желания круто изменить свою жизнь раз и навсегда.

Молодой человек резко поднялся с намерением покинуть театр. Неужели он способен потерять голову из-за какой-то юбки? Ведь он даже не обменялся с ней ни единым словом! Влюбиться в голос и фигуру, какой бы грациозной она ни была? Да он просто спятил!

Ник готов был признать, что одиночество странно влияет на людей. Никто не знал об этом лучше, чем он. В нескончаемых путешествиях по свету в поисках сокровищ одиночество было его уделом. Однако он никогда не терял из вида цель, как сейчас. В Лондоне пруд пруди порядочных, уважаемых женщин, желающих выйти замуж. Пришло время остановиться на одной из них. Не хватало ему только актрисы! Если и следовало избегать кого-то, так в первую очередь женщин такого сорта!

Прежде чем выйти из зала, Ник обернулся, чтобы бросить последний взгляд на ту, что парализовала его разум. Само собой, его глубоко ранили враждебность и холодность, с которой он столкнулся в Лондоне, но не пустил ли он все на самотек, оказавшись в этом городе космополитов? Иначе как объяснить тот факт, что первая же женщина, которую он посчитал безумно привлекательной, так легко поймала Ника в свои сети?

А вдруг это любовь с первого взгляда? Чепуха! Подобное не могло приключиться с хладнокровным предпринимателем. Или могло?

Женщина в сером, так он назвал ее, подошла к рампе. Ее глаза сверкали.

Ник опустился в ближайшее кресло.

— Герр Хендрикс, перестаньте скандалить! Мы здесь для того, чтобы играть, — на сей раз ее бархатный голос, который заворожил Ника, звучал твердо и уверенно. Музыканты и актеры одобрительно посмотрели на нее и заняли свои места. Даже он, полный профан в музыке, понял, что представление очень необычное: не опера и не драма, хотя есть элементы и той, и другой.

Он сидел, как зачарованный. Внезапно Ник почувствовал, что кто-то дышит ему в затылок.

— Приятель, высокой леди не по душе твое присутствие. Будь умницей, выметайся подобру-поздорову, — прошипел незнакомец, от которого нестерпимо пахло виски.

Ник был польщен, что женщина обратила на него внимание, хотя его и выставляли за дверь. Распрямив ноги, он потянулся к соседнему креслу за мокрым плащом, после чего встал и побрел за незнакомцем.

У выхода Монро сунул монету в грубую, как наждак, ладонь верзилы в надежде выудить у него хоть какие-нибудь сведения.

— Когда премьера?

— Без понятия, я здесь для того, чтобы оградить эту леди от таких, как ты, — ответил тот, возвращая денежку.

— Ее имя?

— Как назло, забыл.

Ник стал опять совать ему денежки, надеясь таким образом оживить его память. Зная толк в торгах, Николас Монро сумел бы уломать любого.

— Парень, не старайся понапрасну. Между собой мы называем ее таинственная незнакомка. Она приходит и уходит, когда ей вздумается, беседует только с начальством. Едва спектакль заканчивается, она исчезает.

— Так это был спектакль?

— Так точно, сэр.

Ник понял, что попал впросак.

— Но где же зрители?

— Их не бывает, — ответил верзила, подталкивая Ника к дверям.

Если б не огромное желание узнать хоть что-нибудь о прекрасной незнакомке, он бы ни за что не позволил столь бесцеремонно выставить себя за дверь даже такому здоровяку, как этот.

— Вам не кажется это странным?

— Она платит не за то, что мне кажется. Прощевайте!

— Будь человеком, назови ее имя, — не унимался Ник, доставая из кошелька очередную монетку.

— Послушай, ты не первый, кто интересуется ею. Я отвечу тебе то же, что и остальным: вали отсюда! Меня не купишь, ее, впрочем, тоже.

Нику понравилось, как грубо и неуклюже он встал на ее защиту. Сей факт много творил о самой актрисе. Мнению такого неотесанного парня он доверял куда больше, чем словам любого из святых отцов. Годы тяжких испытаний убедили его, что люди, подобные здоровяку, судят об окружающих очень метко. Ведь, в конце концов, именно хорошее чутье позволило ему сколотить состояние. Коснувшись пальцами шляпы, Ник вновь оказался на улице. Несмотря на непрекращающийся ветер и дождь, настроение у него улучшилось.

Впереди его ждала удача: он нашел женщину своей мечты.

Ни одной зацепки. Ник не знал ни ее имени, ни адреса. Что это за странный театрик, где нет ни одного зрителя? Интуиция подсказывала Нику, что не все так безнадежно, что удача на его стороне. И в ту же минуту внутренний голос напомнил ему, что сейчас не время для любви. Мерзкая погода помогла ему вернуться к действительности: пора навести порядок в его жизни.

Сколько времени он потерял, слоняясь без цели по Лондону. Пора браться за ум!

Недовольная собой и своей игрой Кэт Гровенор мерзла в дверях. Ей давно хотелось уйти, но пришлось ждать Беркли, чтобы удостовериться, что здоровенный детина, который забрел в театр, не околачивается где-то поблизости. Боязнь быть узнанной заставляла ее всегда быть начеку. Один зритель не менее опасен, чем полный зал. Ее нервы были на пределе. В отличие от профессиональных актрис, ее раздражали зрители. Она чувствовала себя комфортно только среди собратьев по цеху. Кэт не знала, сколько времени незнакомец находился в зале, прежде чем заметила, что за ней наблюдают. Обнаружив его присутствие, она тут же подала условный знак рукой верному добряку Беркли. Избавиться от двух-трех непрошенных гостей ему не составляло труда. Слава Богу, что их бывало не так много! Но прежде чем Беркли попросил его покинуть зал, она успела рассмотреть непрошеного гостя: какие широкие плечи, какие роскошные темные волосы, а фигура! Пожалуй, он покрупнее Беркли!

Ее била дрожь не только от холода: сказывалось нервное напряжение. В который раз она обещала покончить со своей мечтой. Уж больно хлопотной и тревожной была ее жизнь.

Кэт улыбнулась: никогда она не сможет добровольно бросить сцену! Театр — это ее жизнь, он необходим ей как воздух. Где, как не в театре, бедные и талантливые люди могли проявить себя! Театр стал для нее отдушиной, поскольку жизнь потеряла свою привлекательность. Как это случилось и почему? Ни Кэт, ни сторонний наблюдатель были не в силах дать ответ. Друзья утверждали, что у ее ног был весь Лондон. Господи, чего еще может желать нормальная двадцатишестилетняя женщина? И незачем напоминать ей, что любая жительница столицы готова отдать все, лишь бы оказаться на ее месте. Конечно, такой успех не может не радовать, но, увы, он не сделал ее счастливее, печально призналась себе Кэт.

Кэт мечтала рассказать близким о своем увлечении сценой, но боялась, что не перенесет позора, если ее подымут на смех. А вдруг она стала неудовлетворенной истеричкой? Ведь ее желания невыполнимы и кажутся абсурдными даже ей самой. Кэт вздрогнула. Она презирала людей, которые жалели себя, но, кажется, сейчас занималась этим. Пора покончить с самоистязанием!

Кэт понимала, что единственным спасением было молчание. В противном случае ее уже давно бы осмеяли. Искренность — непозволительная роскошь. Придется оставить все, как есть, и мечтать лишь о том, чтобы вдохновение вновь посетило герра Хендрикса. И тогда она получит очередную трудную роль. О том, как надо сыграть ее, расскажет все тот же маленький человечек.

А вот и Беркли! Переодевшись в ливрею, он подал ее черный экипаж. Кэт надвинула капюшон и юркнула внутрь, приказав лакею поторопиться: она боялась, как бы ее не хватились дома.

Бледный, с перекошенным лицом, Ник миновал арку, продолжая ругать себя. Мимо пронесся экипаж. Мелькнувшая в окошке белая муфта окончательно убедила его, что первая попытка знакомства оказалась неудачной.

Все говорило о том, что незнакомка была либо великосветской дамой, либо куртизанкой, имевшей очень влиятельного покровителя, с которым сошлась еще до того, как Ник Монро появился в Лондоне.

Ему чертовски не везло.

 

Глава 2

Мет Меридит поджидал Ника у ворот Делакур-Хауса. Скрестив руки на груди, управляющий неотрывно смотрел на входную дверь. Его спокойная старость зависела теперь от юного красавчика, которому он только что продемонстрировал пятнадцать спален, шесть залов для приема гостей и остальное великолепие славной старинной усадьбы, в которой протекла вся его жизнь. И хотя у этого милого иностранца, которого он оставил в доме, несколько странная манера общения, говорит он на чистейшем английском, как настоящий джентри, а для управляющего этого было достаточно. Покупатель понравился Мету с первого взгляда. Он готов биться об заклад, будь у него денежки, что незнакомец знает, чего хочет.

Мету больше всего хотелось, чтобы мистер Николас Монро стал новым хозяином имения, хотя оно пришло в упадок и обветшало. Вина за то, что все здесь стало таким убогим, лежала на прежних владельцах — людях экстравагантных и высокомерных. Им и в голову не приходило, что на карту поставлено не только их собственное благополучие, но и благополучие арендаторов и Мета. Управляющему приходилось выколачивать арендную плату из хороших и честных людей для хозяев, которых он и арендаторы люто ненавидели.

Работа была ему в тягость. Вот почему Мет испытал огромное облегчение, когда получил письмо от адвоката семьи старого Винтерса, в котором тот сообщал, что привезет из Лондона покупателя. От счастья Мет не находил себе места. Похожий на гнома седовласый управляющий молил Бога, чтобы хитрый и ловкий адвокат не заломил цену и не пытался надуть молодого австралийца. Чутье подсказывало ему, что с этим человеком шутки плохи и мистер Винтере может остаться в дураках.

Трясущимися от волнения руками он достал старую трубку из кармана шерстяного жилета. Вид старинного дома из красного кирпича в лучах заходящего весеннего солнца всегда действовал на него успокаивающе. Он любил его почти так же сильно, как свою жену!

Наконец его ожидание было вознаграждено. Массивные двери растворились, и на пороге появился улыбающийся Монро. За ним следовал адвокат, который на ходу засовывал бумаги в кожаную папку. Поскольку он не переставал чертыхаться и фыркать, Мэт решил, что Винтерс остался недоволен результатами сделки. Управляющий поспешил им навстречу.

— Поместье досталось вам за бесценок! — в отчаянии воскликнул адвокат, желавший как можно быстрее покончить с формальностями и отправиться восвояси. — Прежние владельцы будут возмущены тем, как я повел дела, смею вас уверить!

— Считайте, что я преподал вам горький урок, — парировал Ник Монро. — Возможно, английские колонии действительно являются свалкой, на которой оказываются люди, ненужные империи. Но пробьет их час, и многие вернутся на родину. И уж тогда они не пощадят вас, англичан, как я сегодня.

— Прощу прощения, — пролепетал старик.

— И вот результат, — продолжал победоносно Ник. — О поместье мне известно гораздо больше вашего. Может, вы думаете, что я приехал сюда в бирюльки играть? Я ведь был готов выложить за него куда больше денег. Мне нужно именно оно.

Адвокат взорвался.

— Молодой человек, вы глупец! Не обольщайтесь относительно вашего приобретения! Мое почтение, джентльмен!

Согбенный старец удалился по направлению к конюшне. Загадочную улыбку, озарившую лицо Ника, сменило выражение радости. Винтерс ничего не заподозрил. Совершенно очевидно, что он забыл о давнишнем скандале. Как видно, фамилия Монро ничего не говорила старому мошеннику, и Ник успокоился.

Покупка дома, о котором он слышал с младенческого возраста, победа над Винтерсом, одним из преследователей его отца, были вторым по значению событием со времени его приезда в Лондон. Все. Теперь он может вновь стать самим собой, таким, как прежде. А точнее, почти таким, как прежде. Ни дела, ни грандиозные планы не могли стереть впечатление, которое произвела на него незнакомка в сером, пленившая, как никакая другая женщина, его воображение. Его беспокоило, что он не может избавиться от мыслей о ней с того вечера, как встретил актрису в театре.

Наблюдая игру страстей на лице нового владельца, Мет Меридит задавался вопросом, что за человек этот Ник Монро, сумевший усмирить старого мизантропа Винтерса, который превратил собственную жизнь в муку, посвятив ее служению презренной семье Делакур. Как сложится его жизнь при новом хозяине? Можно ли доверять первому впечатлению? Действительно Ник Монро честный и сильный малый, испытывающий привязанность к Делакур-Хаусу? Ответ на свой вопрос он получил довольно быстро.

— Поручаю вам привести в порядок дом и прилегающую к нему территорию. О деньгах не беспокойтесь, — сообщил Ник Монро, пытаясь развеять печальные мысли.

Мет дерзко подмигнул.

— Не радуйтесь раньше времени, Мет, — предостерег Ник управляющего. — Через пару недель я вернусь вместе с матерью. У вас совсем немного времени, чтобы привести особняк в божеский вид.

— Так вы говорите, что я не ограничен в средствах? — затаив дыхание, прошептал Мет.

— В разумных пределах, — тотчас отозвался хозяин. — Я никогда не диктую условия людям, которым поручаю действовать от своего имени. Поскольку я верю, что они лучше меня разбираются в данном вопросе и сделают все, чтобы мне было хорошо. Однако не стоит заблуждаться, — я знаю счет деньгам. Будь я человек глупый и благодушный, вряд ли мне удалось бы нажить состояние.

Меридит был на седьмом небе от счастья. Умный и щедрый хозяин — о чем еще можно мечтать на закате жизни?

— Винтерс оставил мне первоначальный план дома. Постарайтесь вернуть ему прежний вид. В вашем распоряжении будет художник, которого я привезу из Лондона. Держите меня в курсе. До моего пристанища всего день езды, так что можете рассчитывать на меня, если возникнут осложнения.

Управляющий кивнул, и они вместе отправились на конюшню: первый кирпичик взаимопонимания был заложен.

— Меридит, увольте дворецкого и домоправителя — пусть другим будет неповадно. Не обольщайтесь, я приезжий, но не иностранец. Родился я в Лондоне, а уже потом мне пришлось много колесить по свету. Со мной шутки плохи.

Мету не надо было повторять дважды. С каким удовольствием он выполнит приказание Ника Монро: ведь дворецкий и домоуправитель много лет шпионили адвокату Винтерсу обо всем, что делалось в усадьбе.

Конюх не терял времени зря. Наемный экипаж, на котором прикатил Ник, сиял как новенький, что не ускользнуло от внимания нового владельца. Понятно, что парень постарался не по собственной инициативе. Ник еще раз убедился, что сделал правильный выбор. Управляющий сумеет вернуть поместью его былую славу.

— Мечтаю прожить в Делакур-Хаусе долгую и счастливую жизнь, — весело сообщил Ник. — Надеюсь на вашу помощь.

От радости Мет не чувствовал земли под ногами.

 

Глава 3

За окнами занимался колючий рассвет, когда ежегодный бал в Холланд-Хаусе подошел к концу. Наконец все позади, подумала с облегчением леди Кэтрин Гровенор. Душечка Лизбет Гровенор, кузина Кэт, прозванная друзьями дуэньей, как обычно, проспала весь бал. В три часа ночи она пожаловалась на головную боль и отправилась восвояси, заверив Кэт, что домой ее проводит отец.

Старушке для счастья требовалась самая малость. Бедняжка мечтала лишь о сытой спокойной жизни и крыше над головой, что было на руку Кэт. Благодаря кузине она могла соблюсти приличия, оставаясь свободной, и жить своей жизнью. Любопытная или интеллигентная компаньонка была ей ни к чему. В отношении юной ирландки, находящейся у нее в услужении, Кэт не беспокоилась. Дина Кэйзи была самым верным и симпатичным существом на свете.

Окруженная воздыхателями, каждый из которых горел желанием проводить ее до дому, Кэт тщетно пыталась найти отца. У нее и в мыслях не было покинуть бал в сопровождении мужчины без Лизбет. Необходимость улыбаться, говорить любезности, вставлять остроумные реплики, отпускать едкие, почти всегда убийственные замечания, не доставляла ей прежнего удовольствия, а лишь раздражала до крайности.

Боже, как она сразу не поняла, что все это суета сует? Какими важными в жизни молодой леди ей казались безупречный стиль одежды, манера поведения! Если честно, то она наслаждалась своим успехом до прошлого года. А потом прозрела, поняв, что впустую растрачивает жизнь на поиски мужа и подобную чепуху. Иллюзии рассеивались по мере того, как девушка осознавала тщетность своих усилий.

Возня поклонников, боровшихся за то, чтобы быть к ней поближе, и вернула Кэт к действительности.

— Джентльмены, может, кто-нибудь займется поисками моего отца? — засмеялась Кэтрин, уверенная в том, что любой мужчина ради нее готов своротить горы.

Кэт веселило, что у отца такая короткая память; он забыл о ее существовании, а ведь всего пару часов назад она умоляла отвезти ее домой.

Политика, лошади, карты и в первую очередь женщины настолько занимали его, что у Пирсона Гровенора, графа Кина, совсем не оставалось времени для дочери. Он не уставал повторять, что единственная радость от нее — это возможность быть отцом самой привлекательной и желанной невесты в мире. Впрочем, этой темы он касался только в том случае, если речь заходила о его друзьях, дочери которых не пользовались таким бешеным успехом, как Кэт.

Кэт не осуждала отца за его отношение к ней. Она жила своей жизнью и научилась не замечать его холодность. Наоборот, она подначивала его. Пренебрежительное отношение Пирсона Гровенора позволяло ей жить двойной жизнью и выступать на сцене.

Малейший намек на скандал мог положить конец ее свободе. Отец становился непреклонным, когда, как он считал, были задеты его достоинство или честь семьи. При мысли об этом Кэт похолодела. Боже, что начнется, если Пирсон Гровенор и остальные узнают о ее двойной жизни, если откроется, что она поет в театре. Какая заварится каша, когда они обнаружат, что с помощью хитреца Беркли она оказывает материальную поддержку герру Хендриксу и труппе, в которой выступала в прошлом году.

Она понимала, что боязнь быть узнанной становится навязчивой идеей. А как тут не бояться: ведь отец может выдать ее замуж или отправить в деревню, прослышав о тайном увлечении дочери.

Девушка постоянно вспоминала темноволосого Геркулеса, которого Беркли выставил из театра. А если он узнал ее и растрезвонил знакомым о том, что Кэт певица? Она вновь заплакала.

Поначалу Кэт не волновали последствия ее поступка. Она лишь приходила в восторг оттого, что ей удалось провести гудящий от сплетен Лондон. Пусть старенькая кузина, отец и наивные друзья продолжают думать, что она проводит время с многочисленными поклонниками: их именами пестрели ее бальные книжечки, а их милые преподношения захламляли Гровенор-Хаус. Она потратила не один год, чтобы окружающие стали считать ее первой соблазнительницей: так что приходилось держать марку. Если б люди знали, какая она на самом деле! Подлинная Кэт была так далека от образа, созданного ею самой. Одна мысль о физической близости с мужчиной заставляла ее трепетать от страха. Она холодела от любого мужского прикосновения, а уж если поклонник ей не нравился, было совсем худо.

Погруженная в размышления девушка вздрогнула, почувствовав чужую руку на обнаженном плече. Она попыталась ее сбросить.

— В чем дело? — удивился тощий, похожий на сатира мужчина. Голос наглеца резанул слух. — Если не ошибаюсь, ко мне вы не испытываете отвращения?

«Чтоб ты провалился!» — чуть было не выпалила Кэтрин, но вовремя прикусила язык. С лордом Джоном Петербрумом шутки плохи. Известный лондонский фат и сплетник имел дурную репутацию, и те, кто раскусил его, старались держаться от известного донжуана на расстоянии. Родители избаловали его своей любовью, а бесчисленные победы над женщинами — любительницами острых ощущений — окончательно сгубили его душу. Каждая из жертв лорда мечтала стать хозяйкой огромного замка в Шотландии, который он должен был унаследовать после смерти своего дедушки-тирана. Увы, очень скоро у соблазнительниц и их родителей наступало прозрение. Его манеры и поведение оставляли желать лучшего. Разочарованным и оскорбленным претенденткам приходилось отступать.

— Вы пренебрегаете мною, Кэтрин, — начал он сердито, поворачивая к себе ее головку длинным ухоженным пальцем.

Кэт не сумела скрыть недовольство. Это был жест собственника, который бы не осмелился повторить ни один мужчина в Лондоне. Его вольность вызвала раздражение у ее обожателей, которым удалось приблизиться к девушке после того, как она отправила нескольких поклонников на поиски своего отца. Все знали, кто Кэт была нетерпелива и не выносила, когда ею командовали. Если зарвавшийся поклонник переступал черту и позволял себе фамильярничать с девушкой, она могла так осадить незадачливого кавалера, что у него навсегда пропадало желание повторить попытку.

Кэт кипела. Что во мне такого? Почему я становлюсь объектом внимания всех лондонских ловеласов? А что если слухи о том, будто в клубах принимают ставки от тех, кто решил усмирить Кэт-недотрогу, имеют под собой основание? Это предположение ужаснуло ее. Возможно, отец и друзья правы: пришло время подумать о замужестве. Похоже, я перегнула палку, и мужчины, подобные Петербруму, мечтают лишь о том, чтобы выиграть пари и завоевать весьма сомнительное уважение своих друзей.

Петербрум бесцеремонно растолкал ее поклонников и схватил Кэт за руку.

— Я уже говорил вашему отцу, что он безбожно избаловал вас. Вы пользуетесь слишком большой свободой. Вам нужна твердая рука, и я стану тем, кто сумеет усмирить вас.

— Кто дал вам право говорить со мной в таком тоне? — Кэт негодовала. — С чего вы взяли, что он избаловал меня? Уж не потому ли, что ваши чары и холодность не действуют на меня так, как на других?

Кэт бросила на лорда возмущенный взгляд. От его прикосновения у нее мороз пробежал по коже.

— Уберите ваши щупальца и идите прочь, — она намеренно говорила громко, чтобы окружающие слышали ее: завтра к обеду весь Лондон узнает о том, что произошло на балу. Если он, таким образом, решил заявить о своих правах на нее, то пусть знает, что вызов принят! Все вокруг зашумели, и Кэт тут же посетовала, что позволила Петербруму заманить себя в ловушку. И хотя он был очень опасен, никакая сила не заставит ее пожалеть о случившемся.

Сохраняя достоинство, Петербрум повернулся и с размаху налетел на двух дам, направлявшихся к Кэт.

Прелестной блондинкой, опиравшейся на трость, была леди Барбара Мейтленд, любимая жена капитана Торна Мейтленда, одного из самых влиятельных людей в Уайтхолле и Сити. Ее приятельница леди Колби Браунинг, супруга важного чиновника Министерства иностранных дел Невила Браунинга, напоминала статуэтку. Острая на язык, прямолинейная леди Колби была полной противоположностью интеллигентной, кроткой и мягкой Барбары. Дамы считали Кэт своей младшей сестрой, и девушка обожала их. Женщины дружили с Кэтрин уже давно и не раз давали ей мудрые советы, хотя молодая леди не всегда следовала им. Несмотря на взаимную привязанность, девушка не решалась посвятить подруг в свою тайну.

Услышав, о чем Кэт только что беседовала с лордом, старшая из женщин тотчас направилась к девушке, чтобы та не стала объектом светской болтовни.

— Дорогая, позвольте нам отвезти вас домой, — леди Барбара взяла Кэт за руку и притянула к себе. — Торн и Невил покинули нас пару часов назад.

Колби Браунинг принялась расчищать для них путь. Благодарная за вмешательство, Кэт смущенно последовала за дамами.

Кэт боготворила Барбару и Колби, старалась подражать им. Растущее недовольство своим теперешним состоянием она пыталась объяснить тем, что ее жизнь была очень далека от той, которую вели две знатные леди. Эти великосветские дамы являли собой прекрасный образчик довольных семейной жизнью жен, и Кэт жаждала узнать секрет их счастья.

Девушка пребывала в нерешительности. Ей очень хотелось поделиться с подругами, рассказать о своем увлечении театром, но она боялась разочаровать примерных жен и матерей. Актрис и певиц можно обожать на сцене. В обществе же они парии. Она не перенесет, если дамы отвернутся от нее. Кэт дорожила их дружбой и с радостью участвовала вместе с ними в благотворительности, которой они занимались от чистого сердца. Ни для кого не было тайной, что Барбара и Колби вышли замуж по любви и уговаривали ее последовать их примеру. Они предостерегали ее от донжуанов, подобных Петербруму, имеющих скандальную репутацию завсегдатаев клубов. Люди такого пошиба могут нанести ей непоправимый вред: их чувства скоротечны. Они порхают, как мотыльки.

— Мы с Барбарой решили еще раз поговорить с вами о замужестве, — с места в карьер начала Колби, как только экипаж Браунингов отъехал от Холланд-Хауса. — Дорогая Кэт, уверена, что в толпе воздыхателей вы нашли того, кто может составить ваше счастье.

Кэт покачала головой. Она решила быть честной: насколько позволяла ее тайна.

— Ни один из присутствующих мужчин не вызвал у меня желания посвятить ему всю жизнь, как вы посвятили свою Торну и Невилу, — ответила Кэт. Почему она не похожа на своих подруг? Почему не видит смысла жизни в замужестве? Может, с ней что-то не в порядке? С какой бы радостью она поделилась своими сомнениями с подругами, если б не боялась показаться глупой.

Миссис Браунинг и миссис Мейтленд обменялись взглядами. Они видели, что Кэт напряжена, но не понимали почему. Неловкое молчание царило до конца поездки.

Кэт обрадовалась, что не надо поддерживать разговор. В тишине она сможет подумать, почему так болезненно реагирует на разговоры о замужестве. Само собой, подобные мысли посещали ее не раз.

Брак родителей не настраивал девушку на оптимистический лад. Совместная жизнь не может зиждиться на страхе.

Поведение отца, в особенности его неверность, которую он не пытался скрыть от матери, омрачали ее детство. Дети Кэт никогда не будут буфером в отношениях между родителями, которые мгновенно переходили от ненависти к бурным любовным излияниям, словно они поссорились из-за того, что одному не нравилось, как другой заваривает чай.

Многие годы после смерти матери Кэт не могла забыть, как родители воевали друг с другом из-за любого пустяка. Нет, и еще раз нет! Ни один мужчина не будет иметь над ней власть и не посмеет превратить ее жизнь в ад, как это случилось с матерью. Если честно, то Дидри Гровенор не была ангелом. Никто лучше Кэт не знал о том, что в зависимости от настроения, которое менялось у нее гораздо чаще, чем хотелось того ее единственной дочери, она могла быть невыносимой ветреницей либо очаровательной красавицей и прелестным другом.

Неожиданно экипаж остановился, Кэт подалась вперед, и прошлое отступило. Перед ней был белый пятиэтажный особняк Гровеноров. Девушка нежно поцеловала Барбару и Колби;

— Помолитесь за меня! Боюсь, я окончательно запуталась.

 

Глава 4

Ник Монро был взбешен: сколько времени он ухлопал, дожидаясь обеда на мерзком постоялом дворе по дороге в Лондон.

Но в экипаже злость улетучилась. Не все так плохо: хороший бренди, припасенный для такого случая, позволил вмиг забыть о несъедобной баранине.

Встреча с Винтерсом подействовала на него, как красная тряпка на быка. Он готов был задушить его голыми руками. Но где там! Нику пришлось успокаивать старого мошенника, чтобы тот помог ему немедленно вступить в права владения имением. Стоило ему вернуться мыслями к сегодняшнему утру, как волна ненависти к этому бандиту-недомерку вновь захлестнула его. Он сжал кулаки. Нервы Ника были напряжены. Он готов был закричать, чтобы выпустить пар.

Как только будут выплачены деньги за Делакур-Хаус, он начнет сводить счеты. Дорого придется заплатить тем, кто разрушил жизнь его родителей и омрачил его юность. В первую очередь это касается адвоката.

Экипаж выехал из грязной конюшни, вздымая за собой облако пыли. Косые лучи заходящего солнца освещали дорогу. Ник молил Бога, чтобы в пути не было задержек: он планировал вернуться в Лондон как можно быстрее: «Черт побери, что меня гонит туда? «— прохрипел он. Как Монро ни пытался в водовороте дел, навалившихся на него в последние дни, забыть о таинственной женщине в сером, ничего не выходило. Желание вновь увидеть незнакомку, узнать, кто она и откуда, какая тайна связана с ней, неотступно преследовало его. Если она и ее телохранитель думали, что видят его в последний раз, они глубоко заблуждаются. Ник привык любое дело доводить до конца: как в случае с Делакур-Хаусом, так и с нею. Ник сумеет настоять на своем. Он найдет ее, сколько бы времени не заняли поиски. Забыв обо всем на свете, Монро пытался вспомнить в мельчайших подробностях, как выглядела актриса. Неужели можно быть одновременно податливой и неприступной, мягкой и властной? Разве можно забыть изумрудные глаза, в которых сквозила меланхолия, пока она репетировала свою роль, а этот завораживающий голос, доносящийся из глубины сцены? А как вспыхнули ее глаза — словно две молнии, когда она потребовала возобновить репетицию? Ему никогда не выбросить из памяти ее прелестные груди, обтянутые прекрасной шерстяной материей, деликатный изгиб тела, необычный цвет волос — как на картинах Тициана. Усилием воли он восстановил в памяти ее облик. Желание обладать этой красавицей росло с каждым часом, и он, не выдержав, застонал, умоляя Господа позволить ему увидеть ту единственную женщину, которая поставила его на колени. Ночь, опускавшаяся на землю, поглотила его стон.

Луна прорезала тьму раньше, чем он услышал отчаянный храп лошадей. Николас резко откинулся назад, чтобы удержать серых кляч.

— Тихо, не шевелись и гони кошелек! — раздался голос ездока в маске на норовистом жеребце.

Николас напрягся, ослепленный яростью. Что за чертовщина происходит с ним с тех пор, как он вернулся домой? Его грабят, как деревенского простофилю! Все, его терпению пришел конец! Бумеранг, который Ник возил с собой скорее как сувенир, чем оружие, просвистел в воздухе. В Австралии им пользовались не многие, и Нику не приходило в голову, что придется пустить его в ход. Что делать! Не мог же он послушно выполнить требование придорожного грабителя: пусть знает австралийских парней!

— Спокойно, дружище! — наклонившись вперед произнес Чарли, желая быть услышанным. Он не успел договорить: над ним просвистел бумеранг, и грабитель исчез из виду.

Дальше события развивались с молниеносной быстротой. Ник поймал бумеранг и тут же выпрыгнул из двухместного экипажа с пистолетом в руке. Найти вора не составило труда: тот согнулся в три погибели, лошадь исчезла в темноте.

— Проклятый бумеранг! — заливался хохотом грабитель. Его маска сползла на одно ухо, шляпа съехала на лицо. — Только я мог попасть в такую переделку, впервые отправившись на дело.

Он смеялся так заразительно, что Нику не оставалось ничего другого, как только присоединиться к своему противнику. Их бурная радость выражалась в том, что они, словно старые друзья, хлопали друг друга по плечу в клубах придорожной пыли.

— Не пойму я вас, британцев! — наконец произнес Ник, вытаскивая фляжку из кармана. Он протянул ее новому другу, который освободился от маски.

— Таскать с собой чертов бумеранг, старина, не пристало спортсмену, — пробурчал англичанин, принимая флягу. Его, наверное, нисколько не беспокоило, что он растянулся на земле, как расправивший крылья орел. — Вы, должно быть, австралиец?

Ник тотчас перестал хохотать. В голосе дорожного грабителя он уловил пренебрежительные нотки, свойственные выпускникам частных школ. Именно они превратили его долгожданную мечту о жизни в Лондоне в кровавый ночной кошмар. Мужчины, подобные этому подонку, в упор не замечали его в опере и театрах, смотрели на него невидящим взглядом, словно он не существует, когда Ник прогуливался по Бонд-стрит, искоса поглядывали на него, когда он стоял, напрягшись, как струна, перед их клубами, домами, их красивыми женами.

До сегодняшнего вечера Ник не имел понятия об этом человеке, не хотел ничего о нем знать. Однако ситуация была настолько комичной, а радость от того, что он впервые за многие недели услышал искренний смех, настолько искренний, что Ник забыл о своих сомнениях. Луна светила достаточно ярко, и он сумел разглядеть нападавшего. Дело принимало иной оборот. Юноша был немного моложе Ника, ему вряд ли было больше двадцати пяти. Одет он был с иголочки. Золотисто-коричневый плащ прекрасно сидел на его мускулистых плечах. Узкие коричневые бриджи плотно облегали ноги атлета. Как пить дать, перед ним представитель родовитой аристократии, веками пившей кровь арендаторов. Тонкие черты лица подтвердили подозрения Ника. Его пытался ограбить, хотя и безуспешно, проклятый сноб, который имел что-то против австралийцев.

— Кто бы говорил о спортивном поведении! Да вы были готовы пустить мне пулю в лоб, если б удержались в седле, — воскликнул в гневе Ник, забирая у грабителя фляжку. — Черт возьми, что вам сделала Австралия, кроме того, что освободила вас от преступников и бедолаг, у которых не было денег на честного адвоката?

Ник сломя голову бросился к лошадям. Жизненный опыт и честолюбивые мечты научили его сдерживать свой темперамент. Но такого волнения он не испытывал уже много лет. Приезд в Англию, холодная встреча, выбили его из колеи. Он боялся, что не выдержит и взорвется. Ник сжал кулаки, мечтая отомстить за все. Этот малый, растянувшийся у его ног, с его жалкими потугами походить на щеголя был хорошим объектом.

Николас обернулся: незнакомец пытался подняться с земли. Он был ранен, и ноги не слушались его. Он падал и поднимался вновь, не замечая, что Ник смотрит на него.

— Обопритесь на меня, — предложил Николас.

— Я сам, — раздался в ответ красивый низкий голос. Незнакомец говорил с усилием, его лицо покрылось капельками пота. Короткий смешок, сорвавшийся с его губ, унес порыв холодного северного ветра. — Моя судьба в ваших руках. Судья живет в нескольких милях отсюда. Он друг нашей семьи, но это не помешает ему выполнить свой долг.

Ник попытался еще раз помочь бедняге.

— Не делайте из мухи слона, — попросил Ник. Его гнев улетучился. — Вы не причинили мне никакого вреда.

Ник помог грабителю сесть в экипаж и со знанием дела принялся ощупывать его ногу. Там, где жил Николас Монро, врачей было мало, и Нику пришлось научиться кое-чему, чтобы оказать первую помощь людям на своих предприятиях, чем он заслужил симпатию и любовь всех работников. Вот почему его предприятия работали бесперебойно.

— У меня и в мыслях не было причинить вам вред. По правде говоря, я надеялся, что вы убьете меня.

— Ну-ну, перестаньте нести чепуху! — Ник не выносил истеричных мужчин. Он подошел к экипажу и взял в руки вожжи.

— Мое имя Чарли Слейтон, — сообщил пассажир, глядя на дорогу. — Я банкрот. Моя сегодняшняя выходка объясняется очень просто. Я решил: или достану деньги, чтобы эмигрировать, или погибну. Исход не имел значения. Хотите верьте, хотите нет, дело ваше.

— Однако вы храбрец! Интересно, после скольких бутылок?

— Гениальная догадка, после многих!

Ник повернулся, желая получше разглядеть бедолагу. Хотя его история казалась невероятной, он поверил каждому слову Слейтона. На своем пути Николасу частенько приходилось сталкиваться с такими типами. В колониях было полным-полно молодых людей из знатных семей, которых родители посылали подальше от дома, чтобы те избежали скандала или виселицы, а порой и того, и другого. Но главным мотивом, по которому они оказывались так далеко от родных берегов, было желание не запятнать доброе имя семьи. Многие из них умирали, не сумев приспособиться к новой, довольно суровой жизни, которая оказывалась чересчур тяжелой для столь изнеженных господ. Родным не всегда сообщали о безвременной кончине заблудшей овцы. В данном случае, считал Ник, отсутствие новостей было лучшей новостью.

— Куда вы собирались эмигрировать? — нехотя спросил Ник. На самом же деле ответ на этот вопрос очень интересовал его. Просто Николас не хотел, чтобы Слейтон догадался.

— В Америку.

— Что вы еще натворили, кроме этой мальчишеской выходки? — язвительно поинтересовался он у неудачливого разбойника. Монро считал юных прожигателей жизни бесполезным мусором. Его юность совсем не была похожа на их. В борьбе за то, чтобы выжить, он и не заметил, как пролетели лучшие годы.

— Больше ничего.

Несмотря на происшествие, Нику был симпатичен Чарли Слейтон. Это вам не маменькин сынок, таким не покомандуешь! Николас уже прикинул, как можно ему помочь. Но прежде чем выложить карты, он решил устроить Чарли еще одно испытание.

— Николас Монро, — представился Ник, передавая фляжку Чарли. — Чем вы занимались все эти годы?

— Да ничем. Я мечтал стать военным, но родные выбрали для меня карьеру священника, — в его словах сквозила горечь. — Церковь — не мое призвание. Вы когда-нибудь видели священника, обожающего стрельбу и охоту? Став служителем церкви, я бы поступил нечестно по отношению к верующим.

Чарли Слейтон выдержал еще одно испытание. Он судил себя довольно сурово.

Экипаж медленно катил по дороге. Молодые люди не обменялись больше ни словом. Вероятно, у них не было ни сил, ни желания рассказывать о своей жизни.

Позади оставались сонные деревни, но они не замечали ничего — ни свежего холодного воздуха, ни мычания коров, ни лая собак.

Они заговорили вновь на рассвете, когда въехали в предместье столицы.

— Как нога?

— Лучше не спрашивайте.

— Куда вас подвезти?

— К Темзе.

— Перестаньте нести пьяную чепуху!

— Сэр, почему вы позволили мне отделаться легким испугом? — Чарли повернулся лицом к Нику. Его юное лицо в одночасье постарело, он был серый от усталости, а покрасневшие глаза и синяки под ними усугубили картину. — Мне нет прощения, но Господь ошибся, когда спас меня, грешника; вы ведь меня не искалечили и не убили.

Еще одно очко в его пользу. Чарли Слейтон сказал именно то, что нужно!

— Где вы живете?

— В Олбани, — гордо заявил Чарли. Впервые его голос звучал надменно и самодовольно.

— Черт, где это Олбани? — переспросил Ник. Первый раз за время их знакомства Чарли подвел его. План, который Ник обдумывал всю ночь, дал трещину.

Чарли понял, что настроение у Ника изменилось. Он попытался выяснить, чем обидел своего необычного спасителя.

— Давно ли вы в Лондоне?

— Недели две, а в чем дело?

— Любой молодой человек, мечтающий об успехе в свете, отдаст все, чтобы поселиться по этому адресу. Наверное, вы меня осуждаете, но я благодарен судьбе, что живу именно там.

Чарли дал маху. Он почувствовал, как Ник напрягся. Очевидно, он сморозил глупость. В экипаже повеяло холодом.

— Мистер Монро, я сказал что-то не то? Вижу, вам мои слова пришлись не по душе, — с замиранием сердца прошептал Чарли.

Долгой тихой ночью, пока они добирались до Лондона, Чарли чувствовал, как растет его интерес к сидящему рядом человеку. Он был заинтригован тем, как разворачивались события. Ведь Монро вытащил его из самой чудовищной передряги, в которую он когда-либо попадал. Он глубоко презирал себя за то, что стал неудачником. Он, лорд Чарли Слейтон, младший сын графа Бэльора, понимал, что спасти его может только чудо.

В пути до него, наконец, дошло, что он натворил. Ему не остается ничего другого, как только приставить пистолет к виску и свести счеты со своей бессмысленной жизнью. Он несколько раз тянулся к пистолету, но не мог решиться.

Почему он не покончил с собой? Ад был ему не страшен, он побывал в нем в прошлом году. Нет, Чарли не уйдет из жизни трусом. С каждой минутой в нем крепла уверенность, что он не расстался с жизнью благодаря своему спутнику. Несмотря на алкогольный дурман, юноша сообразил, что Монро неординарный человек. Ему ничего не надо было знать о прошлом Ника. Чарли сердцем чувствовал его силу и доброту.

Чарли повернулся, чтобы взглянуть на Ника: лицо его внезапно стало суровым. Слейтон понял, что наступил на его любимую мозоль, говоря в таком тоне об Олбани. Чарли раскаивался. Очарование Чарли, о котором он и не подозревал, заключалось в его неиссякаемом оптимизме, который вновь вернулся к нему. Именно оптимизм удерживал Слейтона за карточным столом, когда удача отворачивалась от него. Непонятная сила толкала его заключать пари на все, чем он владел. При этом юноша всегда был уверен, что не проиграет. Каждое утро он просыпался с надеждой, что именно сегодня ему удастся быстро разбогатеть, что фортуна повернется к нему лицом. А вдруг встреча с австралийским Геркулесом, который удержал его от самой большой ошибки в жизни, круто изменит его жизнь? Не отличаясь сентиментальностью, Чарльз внезапно почувствовал, что привязался к своему спасителю.

— Я обязан вам жизнью, мистер Монро, — начал нерешительно юноша, надеясь, что сумеет найти слова, чтобы преодолеть пропасть, возникшую между ними. Как видно, неудачное нападение гораздо меньше огорчило Ника, чем несколько необдуманных слов, сказанных Слейтоном. — По-моему, я допустил оплошность. Может, вы окажете мне любезность и сообщите, чем я обидел вас?

Ник придержал лошадей, чтобы достать сигару из внутреннего кармана жилета. Если он скажет правду, Чарли сочтет его эгоистом, хуже того, решит, что Ник ведет себя не по-мужски. Ник почувствовал тепло, разлившееся внизу живота. Он бы умер со стыда, узнай хоть один из его друзей в Австралии, что он всю ночь ломал голову над тем, как использовать Чарли Слейтона для осуществления своих грандиозных планов, которые пришли ему в голову в том захудалом театре.

— К черту! — в сердцах воскликнул Ник, выбрасывая сигару. Он хлестнул лошадей.

— А теперь в чем я провинился, чем рассердил опять вас? — в отчаянии воскликнул Чарли, пытаясь докричаться до Ника сквозь цокот копыт.

— Забудьте об этом. Скажите только, где находится это проклятое Олбани?

Чарли терялся в догадках. Простил его Ник или нет? До самого Гайд-Парка они не проронили ни слова. Дальше Чарли пришлось показывать дорогу своему спасителю. Слейтон привел в порядок помятую и запыленную одежду, поправил цилиндр и прикрыл лицо носовым платком: слуги не должны были видеть его в таком виде. Больших сплетников, чем прислуга, не было на свете. Слухи о его последнем приключении могут молниеносно облететь этот почтенный дом и непременно станут известны отцовскому камердинеру еще до наступления темноты. Он тяжко вздохнул. Настроение было испорчено. Неужели он никогда не перестанет доставлять неприятности своему отцу?

От взгляда Николаса не укрылись попытки Чарли привести себя в божеский вид. Может, это еще один секрет лондонского джентльмена, о котором он до сих пор ничего не знал? Ни один здравомыслящий австралиец никогда бы не волновался, как он выглядит, а если б даже и переживал по такому пустячному поводу, то ни за что бы не признался никому. Передвигаться по улицам в это время дня было сплошной мукой. Повозки, всадники, экипажи тащились черепашьим шагом. Ник вздохнул с облегчением, когда Чарли указал ему на два внушительных каменных дома по обеим сторонам большого двора. Блуждая по городу, Ник не раз проходил мимо каменной громады, внушавшей почтительный ужас.

— Вы здесь живете? — с сомнением в голосе спросил он, глядя на величественный особняк, выходящий на оживленную Пикадилли. Не удивительно, что Чарли так расхвастался.

Экипаж въехал во двор и, описав круг, остановился. Конюшни располагались по обеим сторонам просторного двора, запруженного всевозможными колясками, возле которых суетились слуги.

— Мой отец облюбовал это место с тех пор, как здесь стали селиться представители знати, с опаской пояснил Чарли. Ему не хотелось, чтобы Ник снова обиделся.

— Легко ли купить здесь жилье? — Ник решил, что обязательно переберется в Олбани — придется внести изменения в его первоначальный план. Мысль о возвращении в грязный отель была нестерпимой.

— Люди годами ждут оказии, — осторожно заметил Чарли, не желая допустить еще одну оплошность. — Добровольно от такого места в центре города не откажется никто.

— Что-то наверняка можно будет придумать, — решительно пробормотал Ник.

Его восхищение жилищем аристократов возросло. Двойные двери были открыты нараспашку, и он сумел рассмотреть восхитительный, обшитый панелями холл. В конце двора австралиец заметил дорожку, по обеим сторонам которой стояли двухэтажные особняки. Вот бы одним глазком взглянуть на них!

Нет, теперь он не хочет избавляться от Чарли Слейтона. Его любопытство было столь велико, что он приказал подоспевшим на помощь слугам уйти с дороги. Обойдя экипаж, Ник взвалил Слейтона на плечо, словно мешок картошки.

— А теперь покажите мне дорогу, ребята! — закричал Ник, прыгая по ступенькам. Лакеи в ливреях бежали впереди, указывая ему путь через холл и анфиладу комнат.

— Мистер Монро, опустите меня, — протестовал Чарли, находя спектакль, который устроил Ник, безумно смешным.

— Лорд Чарльз, вам нужен доктор? — воскликнул лакей. Распахнув массивные двери в покои молодого Слейтона, он бросился снимать его с плеча Ника.

— Нет, — ответил Николас, сбросив Чарли на кушетку. — Переломов нет. Немного льда, повязка, и он будет как огурчик.

Ник с интересом смотрел по сторонам. Его поразила богатая обстановка огромной гостиной с высокими потолками. Солнечный свет струился сквозь большие овальные окна, выходящие в итальянский садик, отделявший большой дом от низкого строения.

Чарли засмеялся. Глядя на то, как Монро не может скрыть свое восхищение, он внезапно вспомнил о последнем визите двух судебных исполнителей, которым показалось, что они попали в пещеру Алладина. Они решили было забрать из комнаты гобелены, турецкие ковры и другие предметы обстановки и были очень разочарованы, узнав, что все это принадлежит отцу Чарли.

— Будьте как дома, — сказал Чарли, показав рукой на великолепную обстановку комнаты.

— Даже тут я не могу купить то, что хочу. А все из-за вас, лорд Чарльз Слейтон.

— Сожалею, старина. Я предпочитаю забыть о своем титуле, когда веду себя так глупо, — краснея, как школьник, признался Чарли.

Ник еще раз убедился, что искренности Чарли трудно противостоять. Его гнев пошел на убыль.

— Как насчет завтрака, мистер Монро? — поинтересовался Чарли, поняв, что тот сменил гнев на милость. Он вовремя вспомнил об обязанностях хозяина и о том, чем обязан Николасу.

Первой мыслью Ника было отказаться, но он тут же передумал. Уж больно ему не хотелось возвращаться в обшарпанный номер в отеле, а эта комната была такой уютной, покинуть ее он был не в силах. Он кивнул в знак согласия. Чарли тотчас отдал распоряжение лакею.

Ник принялся изучать обстановку.

— Кто нарисовал эти картины? — поинтересовался Николас, силясь оторвать взгляд от противоположной стены, на которой они висели.

— Это пейзаж Тернера, а портрет — кисти Ван Дейка, — просто ответил лорд.

Серебряные, позолоченные, покрытые эмалью безделушки были настолько хороши, что он не мог не потрогать их. Ник всегда мечтал жить в окружении произведений искусства, слушать прекрасную музыку, — наслаждаться красотой в любом ее проявлении. И вот ему представилась такая возможность. Вся эта красота будет его. Чарли, несомненно, разбирался в искусстве, в то время как Ник ни за что бы не отличил мейсенский фарфор от изделий других мастеров. Он знал, что ему нравится, а как говаривала его матушка, знавшая толк в красоте: «Сперва вкус, а деньги потом».

Чарли исподтишка наблюдал за своим спасителем. Но что это? Как смягчилось выражение его лица, взгляд, едва Ник принялся рассматривать убранство комнаты.

— Слейтон, вы разбираетесь в этом? — поинтересовался Ник, указывая рукой на богатую обстановку.

Ник хотел, чтобы вопрос его звучал непринужденно, но от волнения у него прерывался голос. Именно такой, как эта комната, он видел будущее Делакур-Хауса.

— Хоть это и нескромно, но должен похвастаться, что моя матушка была тонким знатоком произведений искусства, мебели. Из всей семьи лишь я разделял ее увлечение. Мы не пропускали ни одного аукциона и вернисажа. Она говорила, что у меня наметан глаз.

В два прыжка Ник пересек комнату.

— Вы научите меня всему, что знаете?

 

Глава 5

Погода была как на заказ, и Кэт приходилось все время подгонять свою служанку, то и дело замиравшую у витрин или глазевшую на мясников, которые отвечали ей призывными взглядами.

Юная девица, только что приехавшая в Лондон, никак не могла угнаться за своей госпожой. Когда Кэт бывала в хорошем настроении, как, к примеру, на прошлой неделе, она не шла, а летела.

Кэт пребывала в отличном расположении духа, после того, как Барбара Мейтленд и Колби Браунинг спасли ее от Петербрума на балу в Холланд-Хаусе. Прекрасные дамы были настроены очень решительно: настало время серьезно заняться их младшей подругой. Если б Кэт знала, как горько и отчаянно прозвучали ее слова, когда она прощалась с приятельницами на рассвете. Именно с того дня леди Барбара и леди Колби постоянно привлекали Кэт к благотворительной работе.

— Милая Кэт гибнет на наших глазах, а мы сидим, сложа руки! — с чувством воскликнула Колби, обращаясь к более сдержанной Барбаре.

— Дорогая Колби, я уверена, что вы единственная в Лондоне осмелились предположить, что ослепительная, несравненная Кэт, которая никогда не выглядела лучше, стоит на краю пропасти, — засмеялась Барбара.

— Я лишь повторяю ее слова, — возразила миссис Браунинг.

Проснувшись в радостном настроении, Кэт Гровенор попала на Бонд-стрит позже, чем предполагала. Она торопилась закончить дела до полудня, чтобы не толкаться в толпе бездельников, которые недавно продрали глаза и отправились на утренний променад. Разодетые в пух и прах по последней моде, законодателем которой был красавчик Брюммель, его адепты вышли поглазеть на других и себя показать.

Пока они добирались до Бонд-стрит, служанка отстала от Кэт почти на ярд. Мисс Гровенор двигалась по направлению к Западной бирже.

В самом конце Барлингтонского пассажа открылся великолепный новый рынок. Ей было поручено собрать пожертвования от торговцев для многочисленных благотворительных базаров, которые Барбара и Колби устраивали в этом сезоне.

Она не разделяла оптимизма подруг, которые считали, что молодой леди с такой, как у нее внешностью и именем, никто не посмеет отказать. Однако спустя час Кэт и вконец измотанная служанка покинули пассаж, и вышли на Пикадилли. Сгибаясь под тяжестью разноцветных коробок, они хохотали, как школьницы, и не заметили двух джентльменов, шедших им навстречу.

Шляпа Кэт съехала набок, и когда она принялась поправлять ее, молодой человек, который был ниже ростом и моложе своего спутника, узнал ее. Девушка зарделась от смущения.

— Кэт, дорогая, как я рад! — Чарли Слейтон сжал ее в объятиях. Пакеты, которые Кэт продолжала держать в руках, разлетелись в разные стороны.

Леди Гровенор пришла в восторг при виде своего кузена. Действительно, он выглядел потрясающе: светловолосый, стройный, с тонкими чертами лица и серыми глазами! Куда девались следы многочисленных пирушек и кутежей! Кэт принялась собирать коробки и свертки и не обратила внимания на великана, стоявшего рядом с кузеном.

Ник замер, как громом пораженный.

Женщина в сером! Он не верил своему счастью!

Какая удача, что она не заметила его, и у Ника было несколько секунд, чтобы прийти в себя. Обескураженный случившимся, он внезапно обнаружил, что Чарли не только знает таинственную леди, но и сжимает ее в объятиях. Эта женщина вновь разрушила его планы. Он надеялся, что у него достаточно времени, чтобы подготовиться к их встрече. Его нервы были натянуты как струна. Пары секунд, отпущенных ему судьбой, было достаточно, чтобы рассмотреть ее. Как он надеялся, что ему удастся обнаружить у нее косоглазие, веснушки, родимые пятна, да все что угодно, лишь бы не считать ее совершенством. Но, увы, ни одного изъяна. Она столь же прекрасна вблизи, как и со сцены месяц тому назад, когда сразила его наповал.

— Чарли, ты прекрасно выглядишь! — воскликнула Кэт грудным голосом. Она оглядела его с головы до пят, удивляясь происшедшим в нем переменам. — Все интересуются, что с тобой?

Слейтон вспыхнул.

— Кэт, дорогая, прости меня, ради Бога! — неуверенно начал Чарли, не зная, что отвечать в присутствии Ника. — Позволь представить тебе моего нового друга мистера Николаса Монро. Хотя он из Австралии недавно, но успел обосноваться в Лондоне и полюбить его не меньше нашего, — оживленно продолжал Чарли, желая выиграть время. — Ник, это моя любимая кузина, леди Кэтрин Гровенор.

Только сейчас она заметила его спутника. Повернувшись, Кэт поразилась росту и силе молодого человека. Но окончательно ее сразили темные лучистые глаза на пугающе прекрасном загорелом лице.

Ник беззвучно застонал. Он проиграл. Женщина в сером оказалась не куртизанкой, как он надеялся, а аристократкой. Что же тут странного? Разве она не живое воплощение всего, чем должна обладать великосветская дама: элегантная, доброжелательная, приветливая. В сладких ночных грезах, после той роковой встречи, он представлял незнакомку содержанкой какого-нибудь пэра. У него был шанс добиться ее благосклонности. Теперь он лишился последней надежды. Дочь пэра — это совсем другое дело! Куда ему, неотесанному иностранцу, тягаться с ней?

Ник наклонился и поцеловал протянутую руку. Как и в тот вечер в театре, его сердце готово было выскочить из груди, и он молил Бога, чтобы никто, кроме него, не услышал, как оно стучит. Впервые в жизни Ник просил фортуну улыбнуться ему. Он так боялся совершить какую-нибудь бестактность, что не смог произнести ни слова: язык словно прилип к гортани. Пусть она думает о нем все, что хочет, ему нужно время, чтобы прийти в себя.

Само собой, ему не хотелось выглядеть ослом в ее присутствии. Он поклонился и нехотя выпустил ее руку.

Кэт улыбнулась, пытаясь вспомнить, где она видела друга Чарльза. Николаса Монро трудно было не заметить или забыть. Но едва она подумала об этом, как тут же отогнала подобную мысль.

— Чарли, ты скажешь мне, наконец, чем вызваны такие перемены? — взмолилась девушка. Но, приглядевшись к кузену, она решила, что знает ответ. — Наверное, вы отдыхали в деревне. Как я вам завидую!

— А вот и нет! Дорогая моя, я почти не выхожу за пределы Олбани, и если ты заметила во мне благоприятные перемены, то это исключительно заслуга мистера Монро, — возразил Слейтон. Пришло время рассказать, скольким он обязан Нику. Хотя правда была горькой, он должен сделать все, чтобы помочь ему.

Кэт бросила вопрошающий взгляд на Геркулеса, стоявшего рядом с ней. То, как Чарли — самый ироничный и циничный из всех известных ей мужчин — смотрел на нового друга, вызвало у нее желание познакомиться с ним поближе. При первом же взгляде на австралийца она почувствовала его силу и уверенность в себе. Затем она открыла в нем еще много интересного. При ближайшем рассмотрении оказалось, что у него нежный рот и добрый взгляд. Ее потянуло к незнакомцу с первой же минуты. Кэт смутилась, не понимая, какие чувства вызвал в ней Ник и как надо к ним относиться. Впервые ее потянуло к мужчине, да к тому же незнакомому. Сколько лондонских денди мечтали завоевать ее сердце и вскружить ей голову. И надо же! Тот, кто едва обратил на нее внимание при встрече, сходу пленил Кэт силой и внешностью Адониса, заставил ее потерять дар речи. А вдруг этот колонист, большой и уверенный в себе, в котором только и было, что рост да самомнение, лишит ее спокойствия? Какой абсурд, неужели она не сумеет противостоять ему?

Но не стоит забывать о приличиях. Если он действительно может восстановить репутацию Чарли, она будет ему очень благодарна.

— Позвольте выразить вам свое восхищение, сэр! Вам удалось невозможное. Вы приручили нашего дикаря и сделали его на десять лет моложе! — радостно воскликнула Кэт. — Уже целую вечность у Чарли не было таких ясных глаз и такого жизнелюбия!

— Дорогая леди Кэтрин, это я должен благодарить Чарли за то, что он собрался сделать из меня джентльмена всего за одни сутки. Сомневаюсь, что ему удастся.

Ник рисковал, заявляя в открытую о своем скромном происхождении и амбициях. Он не обидится, если Кэтрин высмеет его. Не в его правилах было так рисковать. И, тем не менее, он выбрал этот путь, забыв обо всем на свете.

— Не слушай его, — вмешался Чарли, опасаясь, что Ник может сболтнуть лишнее и шокировать аристократку. — Ник настоящий джентльмен. Моя задача — навести на него городской лоск.

Ник смекнул, что Чарли дает ему понять: оставь свою честность при себе. Но он не привык хитрить, и менее всего ему хотелось делать это в присутствии такой потрясающей женщины.

— Чарли хочет представить меня в выгодном свете. В Лондоне я новичок и поэтому скажу без обиняков: воспринимайте меня таким, какой я есть на самом деле, — с чувством произнес Монро. — Мои желания очень просты: я хочу хорошо жить и достойно вести себя в обществе.

Кэт от удивления не знала, что сказать. Ее потрясла искренность великана и попытки Чарли защитить Монро от самого себя. Она чувствовала неизъяснимое влечение к Николасу Монро, который казался таким оригиналом по сравнению с ее знакомыми: лондонскими позерами и глупцами. Она еле сдерживала смех, ведь именно Чарли, поведение которого никак не вписывалось в общепринятые рамки, пытался спасти репутацию друга. Ну и парочка!

Ее беспутный кузен так преобразился, что, возможно, из него выйдет толк. И тому, кто наставил его на праведный путь, надо поставить памятник. Кэт отчаялась встретить настоящего, целеустремленного мужчину с сильным характером. И вдруг такая удача! Сразу два необычных экземпляра. Что и говорить, день оказался для нее счастливым.

— Позвольте мне присоединиться к вам, — попросила Кэт, схватив молодых людей за руки. — Давайте объединим наши усилия после того, как я избавлюсь от моей добычи.

Ник не верил своим ушам. Его тактика оказалась верной. Она не только не презирала его, чего так опасался Чарли, но была искренне рада помочь им.

Ник отвез служанку с коробками в Олбани. Каждая секунда, проведенная с этой загадочной женщиной, была на вес золота.

Слейтон отвел Кэт в сторону.

— Ты уверена, что это не минутная прихоть? — поинтересовался Чарли. — Ведь парень спас мне жизнь, заплатил самые срочные долги. Я молюсь на него и готов задушить любого, включая тебя, милая кузина, кто попытается обидеть Николаса.

Кэт поразило, что Чарли так близко к сердцу принимает судьбу Ника. Что заставило ее присоединиться к молодым людям? Каприз, желание немного развеяться, позабавиться за чужой счет? Возможно, так было вначале, но если Монро столько значит для Чарльза, да к тому же он именно тот, за кого себя выдает, она поможет австралийцу добиться своего. Это самая малость, что она может сделать для своего союзника детских лет; ведь они вместе противостояли свету.

— Чем я могу помочь? — поинтересовалась девушка.

— Ник влюблен в женщину, которая, как он считает, выше его по положению.

— Кто она? — спросила Кэт.

— Не имею понятия, но уверен, что желание стать истинным джентльменом связано именно с ней. Он хочет быть достойным лондонской львицы, — объяснил Чарли. — Женщины его вообще не интересуют. Он мне говорил, что никогда прежде не был влюблен. Видимо, она сразила его наповал.

Но что с ней? Кэт не могла понять, почему у нее пропало желание участвовать в превращении Николаса Монро в настоящего лондонского щеголя? Забава, обещавшая столько радости, перестала быть таковой. Прочь сомнения! Если она дала слово, то поможет своим спутникам и, как обычно, доведет обещанное до конца. Однако от прежнего энтузиазма девушки не осталось и следа. А вот и Ник со служанкой.

— С чего начнем?

— С одежды, — сообщила Кэт, придирчиво оглядывая длинный старомодный плащ, потрепанную шляпу, добротные, но уродливые ботинки австралийца.

— К Вестону на Бонд-стрит? — радостно поинтересовался Чарли.

— Нет, а что если к Абрхаму Эллису на Сент-Джеймс-стрит? — предложила Кэт, увлекая их за собой по Пикадилли. — Торн Мейтленд и Невил Браунинг одеваются только у него. Скоро он переплюнет Вестона.

— Согласен, дорогая кузина, — ответил Чарли.

— Обувь подберем у Лобба, а головные уборы — у Лока, — это прямо здесь. Вот, пожалуй, и все. Мистер Монро, вы заделаетесь настоящим франтом, — пошутила Кэт.

— А как насчет приличий? — внезапно остановился Ник. — Здесь принято, чтобы молодые леди ходили вместе с мужчинами по магазинам?

Чарли погрустнел. Отец Кэтрин, будучи сам человеком ветреным, в отношении Кэт придерживался строгих правил. Слейтон не хотел неприятностей. У его дяди был крутой нрав, в чем лорд Чарльз имел возможность убедиться лично.

— Раньше мне не приходилось делать это, но раз я обещала, слово свое сдержу, — решительно заявила Кэт, направляясь к магазинам сквозь толпу. Как несправедливо, что женщина ограничена в своих правах! — Мужчины вечно сопровождают меня, даже если мне надо купить ленты или книги. Они очень ревностно оберегают меня. Не понимаю, почему наш набег на магазины в обществе мистера Монро выходит за рамки приличий?

— Кэт, мы собираемся покупать не мелочи мужского туалета. Похоже, Ник волнуется не зря, — упрямо настаивал Чарльз.

— Давайте рискнем, — не унималась Кэт. — Я помогу вам выбрать ткань и кожу для обуви у Лобба, а также шляпу у Лока. К портному вы пойдете без меня.

Хотя они пришли к соглашению, Чарльза одолевали сомнения.

Веселая троица смерчем пронеслась по трем магазинам. В течение двух часов молодые люди и обворожительная леди беспрестанно хохотали, делали покупки и с легкостью тратили деньги.

Наслаждаясь обществом друг друга, уставшая молодежь отправилась на ленч к «Гантеру». Кэт и Чарли то и дело здоровались с друзьями и знакомыми, представляя им Ника. Никто из присутствующих не обратил внимание на их бурное веселье и взаимную заинтересованность друг другом.

Вскоре, однако, Кэт заметила, что Ник привлекает внимание публики. Чутье подсказало ей, что всеобщий интерес вызвали одежда Ника и его сходство с греческим богом. Все в его облике говорило о том, что он прибыл издалека. Кэт стало жаль этого привлекательного добряка, пленившего ее всего за несколько часов. О, ей хорошо известно, с каким презрением может относиться свет к тем, кто вырос не на берегах Альбиона, а уж тем паче к тем, кто говорил или одевался иначе.

Да, снобизм — не лучшая черта англичан, и ей стало неловко за своих соотечественников. А что если она сама была столь же нетерпима к людям, которые не похожи на нее? Она надеялась, что нет. Но с этого дня Кэт решила более внимательно следить за тем, как относится к окружающим. И если даже этот день будет обычным и непримечательным, он навсегда запомнится ей потому, что сегодня она приняла очень важное решение.

Желая защитить Ника от града насмешек, она машинально положила свою руку на рукав его плаща. Леди Гровенор предвидела, что ей и Чарли придется употребить все свое влияние, чтобы свет принял Ника. Что ж, если этот хороший и добрый человек желает войти в общество, они помогут ему. А она выбрала сценическую карьеру только для того, чтобы убежать от пустоты светской жизни и людей, которых, как видно, он жаждал узнать. О вкусах не спорят, заключила Кэт.

Невероятным усилием воли Николас заставил себя отвести взгляд от длинных изящных пальцев на своем рукаве. С каким бы наслаждением он накрыл их своей рукой. Он сгорал от желания, нараставшего в нем, заставлявшего трепетать все его естество. Его встреча с Кэт произошла не без Божьей помощи. И он не подведет Господа, но силы его были на пределе. Встреча с восхитительными, лишенными эгоизма, теплыми и щедрыми людьми с лихвой компенсировала унижение, которое он испытал на протяжении нескольких недель.

— Сдается мне, я еще не поблагодарил вас, — начал Ник, стиснув руки между коленями, чтобы они не заметили, в каком он состоянии. — Лондон казался мне самым негостеприимным городом на свете, пока я не встретил вас.

Услышав, о чем говорит Ник, Чарли решил рассказать, что пришлось пережить Нику до того, как они встретились, несколько приукрасив печальную историю.

— Как-то раз Ник случайно забрел в подозрительную таверну, где с ним произошел ужасный случай, — начал Чарли свой рассказ.

— Что подозрительного может быть в таверне? — поинтересовалась Кэт, с ужасом слушая рассказ Чарли.

— Да будет тебе известно, что некоторые таверны, как и воровские малины, напоминают самые закрытые клубы на Сент-Джеймс-стрит, — терпеливо пояснил Слейтон. — Доступ туда разрешен лишь узкому кругу лиц. Кто бы мог подумать, что место, где англичанин надирается, куда большая крепость, чем его дом! Чужаку туда вход запрещен.

— Все верно, но почему никто не предупредил мистера Монро? — хрипло спросила Кэт. — Николас иностранец и, вероятно, не знает, что англичане очень гордятся тем, что вода изолировала их от остального мира.

Чарли согласился с кузиной, хотя подобная мысль никогда не приходила ему в голову.

Внезапно Ник обнаружил, что разговоры за соседними столиками прекратились. Поначалу он не заметил, какой интерес вызвало его появление в модном заведении. Но затем внимание окружающих начало ему надоедать. Николас догадывался, что одежда выдает его. Он был огорчен, разочарован. Ему удалось убедить себя, что его будут воспринимать не только по одежке, что он добьется признания своей целеустремленностью и сильным характером. Слишком он еще зелен и наивен. Николас почувствовал, как первоначальный интерес завсегдатаев постепенно перерос в неодобрение. Что ж, пускай, плевать он хотел на их косые взгляды и осуждение.

— Хоть я и родился в Англии, но я австралиец, житель колонии, а точнее — колонии преступников, — начал Ник. — Вы хоть представляете, как стража обращается с бедолагами, в каких условиях их перевозят, вам известно, что все начисто забывают об их существовании?

Ник повысил голос. Присутствующие обратили взоры в его сторону. Если эти изнеженные англичане желают услышать правду, он не откажет им в удовольствии.

— Торговля рабами, о которой рассказывают всякие ужасы, порой кажется детской забавой по сравнению с тем, что выпадает на долю этих бедолаг. Жестокое и бесчеловечное отношение к заключенным начинается уже на судах, — он вспомнил собственные обиды и рассказы товарищей. — Из четырехсот сорока девяти человек, плывших на одном корабле, на своих ногах на берег сошло семьдесят два. Один из узников был сплошь покрыт вшами: он пролежал, закованный в кандалы, всю дорогу. Что, кроме плача и стонов, можно было услышать от него?

Николас прервал рассказ, чтобы перевести дух.

— Несмотря на то, что владельцам судов выплачивается вознаграждение за доставку заключенных в хорошем состоянии, многие из них, как и раньше, обращаются с несчастными по-варварски. Они морят людей голодом, а продукты, которые выдаются для заключенных, сбывают поселенцам, поджидающим их на берегу, неподалеку от Сиднея.

Ник сделал паузу и отхлебнул чаю.

— Но на суше им не уготован рай. Ощутив твердь под ногами, любой переселенец должен, прежде всего, распрощаться с надеждой. Кем бы не были эти люди, в чем бы они не провинились, они не заслуживают, чтобы с ними обращались как со скотиной, что происходит сплошь и рядом. Живут они впроголодь, а работают больше любого животного. Многие умирают ужасной смертью — от побоев, и никому до них нет дела. Рабочая сила стоит очень дешево и пополняется постоянно.

Ник побледнел, его била дрожь.

— За что? За что людей посылают на такие муки? Вовсе не за то, что они совершили преступление, да будет вам известно. Идея такова — очистить страну от преступных элементов, — выдавил он из себя. — Но, несмотря на все старания, в Англии сейчас совершается гораздо больше преступлений, чем когда-либо, разве я не прав?

Горькие откровения Ника подсказали если не Чарльзу, то Кэт, что он знает об этих ужасах не понаслышке. И в ту же минуту она почувствовала себя навеки связанной с мужчиной, на долю которого выпали столь тяжкие испытания.

Ей стыдно и тревожно: сумеет ли она помочь ему, чтобы стереть следы пережитого с его лица? Чем может поддержать его богатая и знатная леди? Что она знает о мучениях, которые живописал Ник?

— Если я не найду другого применения своим деньгам, то попытаюсь сделать все, чтобы воссоединить семьи, оказавшиеся в разлуке из-за безразличия правительственных чиновников, — заключил Ник. Не хватало, чтобы он заговорил, как политик. Ник не переваривал этих болтунов!

— Мистер Монро, мы с Чарли сможем вам помочь. Вам будет полезно познакомиться с самым влиятельным из наших друзей — капитаном Торном Мейтлендом. У него золотое сердце, — сказала Кэт, почувствовав облегчение оттого, что в состоянии сделать для него хоть самую малость. Но этим список ее добрых дел не исчерпывался. Она пеклась о благополучии тех, кто арендовал землю у ее отца, а также о сельчанах, которых он презирал. Помощь, которую она оказывала герру Хендриксу и его труппе, казалась Кэт такой незначительной по сравнению с планами Ника.

Кэт вновь дотронулась до рукава его плаща — это был жест признания и поддержки.

Ни минуты не раздумывая, Ник накрыл ее руку своей, — ведь такой случай бывает раз в жизни! Если даже его горячность не вызвала у нее протест и неприятие, их разделяла слишком глубокая пропасть, через которую невозможно перекинуть мостик. Он был сыном осужденного, несмотря на то, что его отец не совершил преступления, которое ему приписывали.

Даже в юношеских мечтах Николас никогда не заходил так далеко: он не желал стать джентльменом, чтобы претендовать на руку такой знатной особы, как леди Кэтрин Гровенор. Его мечты, рожденные много лет назад, когда он слонялся по темным закоулкам Сиднея, были куда более скромными и трезвыми. И тогда, и сейчас, едва он прибыл в Лондон, ему страстно хотелось одного: сделать так, чтобы мать забыла о горестях, которыми изобиловала ее жизнь после того, как она связала ее с Аденом Монро. Да, и еще: хорошей жизни для себя. Он решил стать настоящим джентри, владельцем Делакур-Хауса, разделить кров и пищу со своей матушкой. Как приятно будет видеть ее в роли хозяйки дома, который она всегда любила, а вскоре по праву сможет называть своим.

Теперь все это в прошлом. О столь незатейливых вещах мечтают простые люди. Если б он знал о существовании такой женщины, как Кэт Гровенор! В его грезах о будущей спутнице жизни никогда не присутствовала высокопоставленная красавица. И вот он здесь и безнадежно влюблен в Кэт, которая, несмотря на свою доброту и заинтересованность его делами, жила в другом мире и навсегда останется его мечтой.

Пусть разбито его сердце, но ведь не разум. Он сумеет забыть о ней, и наступит день, когда их встреча покажется ему незначительным эпизодом.

Мысль о том, что они больше никогда не встретятся, кинжалом пронзила его сердце. Ему надо уйти поскорей. Его тянуло к ней, как магнитом, и он чувствовал, что тонет в бездонных зеленых глазищах.

Вспомнив о том, что у него назначена встреча с Хупером, Ник резко встал из-за стола и, попрощавшись, оставил Кэт в обществе Чарли. Главное — не потерять решимость. Действовать в том же духе. Он сегодня же уедет из дома Чарли в Олбани и навсегда исчезнет из их жизни, так же тихо, как вошел. Объяснения, касающиеся его внезапного отъезда, будут слишком болезненными. Он не посмеет сказать им правду. Всяк сверчок знай свой шесток. Одиночество вдалеке от нее вернет его на землю.

Внезапный уход Ника омрачил лица присутствующих.

— Чарли, расскажи мне историю мистера Монро, — попросила Кэт, как только Ник скрылся. Лучшего момента, чтобы узнать как можно больше о человеке, который унес с собой солнце, придумать было невозможно. Кэт не могла вспомнить, когда в последний раз она испытывала такой интерес к мужчине.

Правда заключалась в том, что она никогда не встречала людей, подобных Нику Монро. Человек низкого происхождения, который сам нажил состояние, впервые повстречался на ее пути, если не считать капитана Торна Мейтленда, который много лет назад стал известным и богатым благодаря своей отваге. Правда, до нее доходили слухи, что его отец был лордом. Большинство мужчин, знакомых Кэт, были богатыми от рождения или стали таковыми после женитьбы. Они владели огромными земельными наделами. Не многим удалось увеличить унаследованное состояние своим трудом. Она слышала, что некоторые успешно управляли поместьями, другие сумели выгодно сдать в аренду участки, на которых были обнаружены залежи угля, меди и других полезных ископаемых. Лишь единицы начинали, как Николас, с нуля. Почему ей надо было знать о мистере Монро все и сейчас, она не сумела бы объяснить.

— Я почти ничего не знаю о мистере Монро, хотя мне кажется, он несколько раз порывался рассказать о себе, пока я сидел взаперти, — ответил Чарли.

— Я не ослышалась, ты сидел взаперти?

— Увы, в моей биографии есть позорная страница, с которой я должен познакомить тебя, — признался Слейтон. Собрав пакеты, он вывел Кэт на улицу. Раз уж он решился рассказать ей горькую правду, то сделает это без свидетелей — хихикающих мисс и бурчащих вдов, — чтоб не пропустить ни одну деталь.

Он несся по запруженным улицам к ее дому и не переставая говорил в том же темпе, что и шел: боялся, что мужество покинет его раньше, чем она узнает всю правду.

— Так вот, слушай! Ник переехал ко мне в Олбани и следил, чтобы я не напивался, пока заживала моя нога, — начал свой рассказ Чарли. — Он не отходил от меня ни днем, ни ночью, а ведь я лез на стенку — так мне хотелось глотнуть спиртного. Чтобы отвлечь меня, Николас заставил прочитать ему курс лекций об искусстве и музыке. Он впитывал информацию, как губка. Поскольку у него прекрасный вкус, не исключаю, что вскоре он превзойдет меня.

— Бедняга Чарли! — воскликнула Кэт, не зная, смеяться ей или плакать над приключениями кузена той ночью. Однако причины его безумной выходки заставили ее ужаснуться.

— Почему ты не обратился ко мне за помощью?

— Интересно, где бы ты взяла пятнадцать тысяч фунтов?

— У твоего отца или у моего.

— Мой не дал бы ни фартинга. А твой, будучи одним из самых щедрых людей в городе, проживает больше, чем имеет, — печально констатировал Чарли. — До меня дошли слухи, что последнее время ему очень не везло в карты. Вряд ли он бы раскошелился. К тому же он ненавидит меня.

— О, дорогой, что ты собираешься делать?

— Похоже, ты не поняла. Монро заплатил большую часть долга с условием, что я не буду целый год играть в карты и кутить. Пока долг не выплачен, я в его распоряжении.

— Он сделал это ради той леди?

Чарли кивнул.

— Вероятно. Мне, однако, понадобится твоя помощь. Ты ведь пользуешься гораздо большим влиянием, чем я.

— Заметано, — ответила Кэт, не колеблясь, и добавила бойко. — Помогу с большим удовольствием. Я жажду внести свою лепту в перевоспитание Монро. Хотя, насколько я успела заметить, он держится гораздо естественнее, чем многие наши знакомые.

Наконец они подошли к дверям внушительного белого особняка Гровеноров, обнесенного чугунной оградой. Многочисленные балконы были пристроены позже по желанию самого регента. Проезжая по городу, он любил наблюдать, как подданные машут ему с балконов.

Чарли обернулся и внимательно посмотрел на Кэт.

— Какие мысли рождаются в этой головке? И не уверяй меня, что тебе ничего не приходит на ум.

— Для начала я напишу леди Гивенс и попрошу ее пригласить вас обоих на костюмированный бал, который состоится сегодня вечером.

— Где прикажешь найти Нику подходящий костюм? У нас же так мало времени, — запротестовал Слейтон.

— Не твоя забота. Поищи что-нибудь для себя.

— Кэт, ты сошла с ума!

— Гардероб твоего отца забит вещами самых разных размеров. Напряги извилины!

— Точно, — согласился Чарли, целуя ее в щеку. — Ты молодчина! Как здорово, что мы встретились сегодня!

Кэт долго смотрела ему вслед, после чего вошла в дом, обдумывая на ходу, как бы помочь Нику.

Дворецкий принял из ее рук пальто и пошел за ней. Кэт почувствовала беспокойство. Настойчивость Дженкинса давала пищу для размышлений. В минуту опасности он очень напоминал гончую.

— Дженкинс, что случилось?

— Ваш отец просил, чтобы вы зашли к нему, как только вернетесь.

Кэт взволновалась не на шутку. Отец редко бывал дома в такое время. Дженкинс, будучи ее другом на протяжении многих лет, частенько спасал девушку от родительского гнева. Это у него на груди она в детстве выплакивала свои обиды, не в силах побороть одиночество. Никогда раньше Кэт не видела его таким серьезным.

— Неприятности? — прерывающимся от волнения голосом произнесла Кэт. Пирсон Гровенор, как и большинство людей его круга, был уверен, что слуги глухи, немы и слепы. Поэтому в их присутствии он не считал нужным сдерживаться.

— В таком волнении я не видел его никогда, — ответил слуга с опаской. — У лорда Гровенора был посетитель.

— Кто? — поинтересовалась Кэт.

— Лучше я промолчу. Его милость ужасно рассержен, позволю себе заметить. Советую вам быть очень осторожной.

 

Глава 6

— Петербрум? Вы, наверное, шутите? — голос Кэт дрожал от негодования.

— Он просил вашей руки, и я дал согласие.

— Нет! — воскликнула девушка.

— Пора угомониться! Петербрум ничем не хуже других.

— Нет, он самый плохой.

— Лорд предупредил меня, что вы будете не в восторге, — с сардонической усмешкой заявил отец.

— Вам известно, что мы не переносим друг друга с самого детства?

— С годами люди меняются. Я пытался отговорить его, но он настроен решительно и намерен добиться своего!

— Я не стану его женой ни за что на свете! — Кэт понимала, что выбрала не лучший способ: ее категоричность вряд ли тронет отцовское сердце, в наличии которого она вообще сомневалась. Пускай, ей все равно! Только не Петербрум!

Пирсон Гровенор разозлился не на шутку. Он поднялся, резко отодвинув кресло.

— Ваши стенания ничего не изменят: я дал слово, — ледяным тоном сообщил он. — В результате вашего союза породнятся два самых знаменитых семейства Англии. Вы должны на коленях благодарить меня.

— Отец, прошу вас! — умоляла Кэт, пытаясь вернуть расположение Пирсона Гровенора.

— Я заинтересован в том, чтобы вы поженились, и ничто не изменит мое решение, — отец повернулся к ней спиной и направился к столику с напитками.

— Не понимаю, почему вы так заинтересованы в нашем браке?

— Я не обязан ничего объяснять вам, — рявкнул лорд Гровенор, наливая трясущимися руками полный бокал мадеры.

— Вы уверены, что приняли решение не под давлением обстоятельств? — Ведь Чарли Слейтон вспоминал о крупном проигрыше отца за карточным столом. — Надеюсь, ваше положение не столь трагично и вам не придется продавать вашу дочь самому известному развратнику в Лондоне только потому, что он предложил за нее больше других.

Гровенор взглянул на дочь. Его налитые кровью глаза горели. Он резко поставил бокал на стол, и мадера пролилась на его светлые брюки.

— До вас дошли какие-то слухи? — лорд пересек комнату и угрожающе навис над ней, требуя рассказать все, что ей известно.

— Нет, я ничего не знаю, — прошептала девушка, в ужасе отпрянув от перекошенного лица. Ярость исказила его некогда прекрасные черты.

Кэт догадывалась, что отец дал согласие неспроста. Речь шла о чем-то более важном, чем фамильная гордость Гровеноров, которая для ее отца была превыше всего. Она не могла представить, что дало Петербруму власть над отцом. Вероятно, что-то очень страшное.

Почему она не прислушалась к словам дворецкого? Почему не придержала язык? Кэт понимала, что ей не одолеть человека, которого она так ненавидит. Ее истинные чувства к отцу, которые она гнала от себя с детства, гораздо больше страшили девушку, чем брак с Петербрумом.

Кэт на ощупь добралась до кушетки у окна. Ей надо прийти в себя и подумать. Ты ведь актриса, придумай что-нибудь, приказала она себе. Леди Гровенор вздохнула глубоко, желая привлечь внимание отца.

— Папа, я должна дать ответ прямо сейчас? — так проникновенно прошептала Кэтрин, что даже столь черствый человек, как ее отец, почувствовал к ней жалость. Как ей было противно притворяться!

— Он не намерен долго ждать, — ответил Гровенор, усмехаясь зло. — Петербрум предупредил меня, что вы ответите отказом, сказал, что я вас очень избаловал и позволяю делать все, что вам заблагорассудится, обещал, что укротит вас.

Кэт вовремя прикусила язык: с ее губ готова была сорваться язвительная реплика. Ни для его друзей, ни для его врагов, кстати, у Петербрума последних гораздо больше, не было тайной, как он этого добивался. Кэт попыталась унять сердцебиение. Ни в коем случае нельзя показать, что она боится! Веселая жизнь ждет ее с садистом и сатиром! Ее отцу было известно о нем гораздо больше, чем ей, и, тем не менее, он решил продать ее самому мерзкому распутнику в силу личных причин.

То, что Петербрум имел власть над ее отцом, не вызывало сомнений. Впереди была бездна. Двоих ей не вынести. Кэт всегда считала, что никто не сумеет одолеть ее, но было это до того, как отец и Петербрум объединились. Ей не к кому было обратиться за помощью, она не имела своих денег. То немногое, что оставила ей мать, она потратила на Хендрикса и его труппу.

У кого просить помощи? Кто согласится взять ее сторону и выступить против ее отца? Ей поможет лишь чудо, но чудеса случаются только с мечтателями. Она поднялась и распрямила плечи.

— Я прошу дать мне месяц и пока не объявлять о помолвке.

— Вот уж не думал, что вы будете жеманиться. Вы же знали, что рано или поздно вам придется выйти замуж, — хмуро произнес отец. — Вы должны радоваться, что я обеспечил ваше будущее. Хорошо, месяц и ни дня больше. Я передам ваш ответ Петербруму сегодня вечером.

В дверях она добавила:

— Месяц для вас обоих не имеет значения.

— Так и быть, — согласился отец, уставший от спора. Цель достигнута: честь семьи не запятнана, — дочь укрощена. Какая разница, за кого выходить замуж? Он никогда не обращал внимания на женские капризы и не собирался делать это впредь. Он был вынужден признать с раздражением, что только врожденная лень мешала ему удачно пристроить свою несравненную дочь. Но, как говорится, тише едешь, дальше будешь. Хорошо, что он не выдал ее раньше.

Если б не Кэт, этот слизняк Петербрум пустил бы его по миру. Однако благодаря ей — это все, что у него осталось, — он сумел провернуть выгодную сделку. Конечно, ему будет не хватать претендентов на ее руку, которые пытались снискать его расположение, чтобы увеличить свои шансы. Что за прелестный вид спорта — играть чувствами ее воздыхателей, настраивать их друг против друга, наблюдать за своими приятелями, дочери которых засиделись в девках. Как они завидовали ему: ведь он дал жизнь такой красавице!

Внезапно Гровенор заметил, что с Кэт творится что-то неладное. Ее обычное оживление исчезло, и это давало ему ощущение власти, кружившее голову. Пока Петербрум не сделал предложение, он чувствовал себя слабым и беспомощным. Теперь все будет так, как раньше. Значит, можно вести прежнюю жизнь.

— Надеюсь, вы не покинете меня сегодня вечером? И не надо делать такой умирающий вид.

Ее боевой настрой улетучился. Безразличная ко всему, она вышла из комнаты. Единственное, что ей удалось выторговать — передышку. Мало что может случиться за месяц!

 

Глава 7

— Я собираюсь одеться американским индейцем, а это для вас, — Чарли держал в руках богато расшитую казачью форму зеленого цвета с кистями и блестящими пуговицами. Достаточно широкая и просторная, она, тем не менее, могла подчеркнуть завидное телосложение Ника.

Поглощенный подготовкой к вечеру, Чарли не сразу заметил, что Ник собирает вещи.

— В чем дело? — изумленно воскликнул он. Мысль о том, что Ника не будет рядом, что он не поможет ему устроить иначе свою жизнь, была невыносимой. Необходимость в общении с ним он ощущал острее, чем благодарность за его щедрость или заботу о нем. Когда они были вместе, он забывал о горячительных напитках и карточной игре. Выяснилось, что отказаться от прошлой жизни можно гораздо легче, чем он думал. Ему нравилось иметь ясную голову и хорошее настроение, слушать бесконечные рассказы Ника о его полной приключений жизни.

— Я перерыл весь дом, чтобы найти ее, — сказал Чарли, надеясь, что Ник объяснит все сам и ему не придется задавать вопросы. Он знал, что австралиец был очень скрытным и не любил говорить о себе.

— Хупер снял для меня дом на Саут-Одли-стрит. Когда приедет моя матушка, мы найдем жилище получше, — сообщил Ник в надежде, что Чарли устроит подобное объяснение. Само собой, очень тяжело покинуть несгибаемого Чарли, отказаться от роскоши, комфорта, общения с другими обитателями Олбани, которых молодой Слейтон успел представить ему. Он очень быстро привык к холостяцкой жизни в столице, возможно, слишком быстро. И слишком хорошо чувствовал себя. Ему казалось, что наступила вторая молодость. Первую, как известно, отняла у него золотая лихорадка.

— Ник, подожди, пожалуйста, — умолял друга Чарли. — Кэт устроила нам приглашение на самый грандиозный праздник недели. Чтобы добиться успеха в свете, тебе надо чаще появляться на людях.

Николас не мог упустить возможность увидеть Кэт еще раз.

— Я, конечно, пойду, но стоило ли обременять леди Кэтрин ради никому не известного чужака?

Чарли достал из коробки сигару и опустился в кресло напротив гардероба, который Ник продолжал опустошать. Слейтон не считал себя человеком чувствительным. Тесное общение с Ником на протяжении последних недель позволило ему понять австралийца. Он завидовал ему, мечтал о такой же, полной риска и приключений, жизни.

— Если будешь комплексовать по поводу своего иностранного происхождения, удачи тебе не видать, — заметил Чарли, стараясь быть непринужденным. Чарли рисковал нарваться на грубость, но его привязанность к Нику и чутье подсказывали, что он должен сделать для своего наставника что-то конкретное, словами горю не поможешь.

— Что все это значит, дорогой друг? — Ник обернулся, его глаза сверкали. — Меня тошнит от богатых британцев, которые больше всего на свете боятся, что любая неприятность может лишить их удовольствия наслаждаться жизнью. Каждую минуту вам нужны новые развлечения.

Чарли признал справедливость его обвинений. Он сам частенько приходил в ужас, глядя на своих недалеких друзей, целью которых была погоня за наслаждениями. Однако если Ник слишком часто будет произносить на публике тирады, подобные этой, Чарли сомневается, что ему удастся сделать из него джентльмена. Что на данном этапе было его главной заботой. В разговоре он сказал Кэт, что может лишь догадываться, как жестоко потрепала Ника жизнь, хотя тот выстоял и стал сильным. Чарли считал себя не большим циником, чем его сверстники, тем не менее, он уверен, что на людях, подобных Нику, держится земля. Этого большого австралийца, человека с характером, можно было без опаски ввести в общество. Чарли был знаком со многими прохвостами, поэтому выявить еще одного не составляло для него труда. Ник был достойным человеком во всех отношениях. Разве не Ник спас ему жизнь, а затем стал другом, готовым прийти на выручку без малейших колебаний? Чарли согласен съесть собственную шляпу, только бы узнать о его прошлом! Впрочем, он был уверен, что Ник сам расскажет, когда придет время. Что ж, он может подождать.

— А ты сноб, старина! — засмеялся Чарли после небольшой паузы. Думаю, ты не ошибся в оценке моих друзей и меня. Но если решил поселиться здесь вместе с матерью, оставь нас в покое. Подумай о том, что я сказал!

— Кажется, я начинаю надоедать, — констатировал Ник, забирая казачью форму из рук Чарли.

— Готов биться об заклад, что Торн Мейтленд и лорд Невил Браунинг будут на сегодняшнем вечере, и мы с Кэт представим им тебя, — заключил Чарли, довольный тем, что уел Ника. — Отличная компания! Они придерживаются прогрессивных взглядов и, в отличие от меня, с радостью выслушают твои речи.

Ник смущенно улыбнулся: Чарли подбросил ему идею. Теперь его не будет мучить совесть, что он так страстно мечтает о новой встрече с Кэт. После их расставания, как ему показалось, прошла вечность. Возможно, это последнее свидание. Ему понадобится очень много времени, чтобы выбросить ее из памяти, чтобы его тело забыло о ней.

У Кэт больше не было слез. Будущее она видела в мрачных красках. Девушка вспомнила, сколько достойных мужчин претендовало на ее руку, однако и эта мысль не принесла облегчения. Она попала в ловушку, и винить ей некого, кроме себя.

Кэтрин боялась пошевелиться, пока служанка, борясь с непокорными тициановскими прядями, сооружала у нее на голове прическу а ля Мария-Антуанетта. Но что сделать с набрякшими от беспрерывного плача веками, юная служанка была сказать не в силах.

Чего доброго гости подумают, будто я изображаю королеву в ночь перед казнью, что, по сути, не так далеко от истины. Если я действительно такая хорошая актриса, как утверждает герр Хендрикс, я исполню роль королевы тонко и правдоподобно. Я научусь играть в жизни, как на сцене.

Когда Кэт присоединилась к отцу, она выглядела, как настоящая королева.

Дженкинс ободряюще улыбнулся девушке, перед тем как накинуть на ее плечи великолепное манто, которое так подходило к серебристому атласному платью. Кэт догадалась, что старый слуга знал раньше нее, какой удар готовит ей судьба.

— Отлично! — воскликнул отец, не в силах скрыть своего восхищения. — Вижу, вы смирились. Вы настоящая Гровенор!

Это была высшая похвала. Он и представить себе не мог, что она так быстро согласится на брак. Лорд Гровенор почувствовал облегчение. Если б она заартачилась, он безжалостно подавил бы ее бунт.

Чувствуя себя победителем, он направился к экипажу, Больше не придется беспокоиться о том, что Петербрум может сделать ему. Гровенор намеревался забыть обо всем и насладиться предстоящим праздником.

Бал у Гивенсов казался ей мукой. Лишь возможность встретить Чарли и Ника Монро немного утешала девушку. Всего несколько часов назад она строила планы, обдумывала, как ввести в общество Николаса. Первым пунктом намеченного плана должен был стать сегодняшний бал. Времени оставалось мало; размышления о судьбе Ника отвлекали ее от мыслей о предстоящей помолвке и замужестве с человеком, которого она меньше всего хотела видеть своим мужем.

Кэт с ужасом думала о том, что должно произойти через месяц. Выбор был невелик: либо свести счеты с жизнью, либо бежать из Лондона и спрятаться в забытом Богом месте. Надо выбрать одно из двух. Но сегодня ей придется помочь Чарли в его хлопотах с Ником, и никто не должен догадаться о ее переживаниях. Как жаль, что ей не к кому обратиться за помощью!

Чарли спас от бесчестия ниспосланный Богом Ник Монро. А вдруг появится и ее спаситель? Вряд ли.

Приступы ярости и недоверия давно отвратили от отца семью ее матери и большинство родственников с его стороны. Гровеноров осталось не так много. Род вымирал. Ее дед и отец были единственными детьми в семье. Отец не мог простить матери, что та родила всего одного ребенка. Его разочарование стало причиной бесконечных скандалов между родителями. За исключением бедной, как церковная мышь, тетушки Лизбет, которая чуть не падала в обморок при появлении Пирсона Гровенора, остальные члены семьи держались обособленно и не поддерживали отношения ни с ее отцом, ни с ней. Было странно, что ее отец, который так почитал своих предков, не мог терпеть небольшой кучки своих современников из рода Гровеноров.

Просить помощи у друзей также было бессмысленно. В ее кругу было не принято становиться между отцом и дочерью. Нет, этот вариант надо сразу отбросить.

Ее глаза наполнились слезами, но она постаралась, чтобы отец ничего не заметил: тот выглядел победителем, когда они выходили из дома. Ее слезы оставляют его равнодушным. Они не помогли ее матери, не помогут и ей.

Кэт часто думала о том, что женщины ее круга находятся в большой зависимости от своих отцов. И чем выше стоит семья, тем меньше женщины свободны, за исключением особ экстравагантных. Кэт порой ненавидела себя за то, что она женщина.

 

Глава 8

Ник шел по огромному залу в доме Гивенсов в обществе Чарли, который уже успел познакомить его с дюжиной мужчин и женщин. Он не мог оторвать глаз от белой с золотом массивной двери, в которой каждую минуту могла появиться Кэт.

Когда она вошла, то показалась ему еще более обворожительной, чем он предполагал. Ник тронул Слейтона за рукав.

Чарли повернулся и вздрогнул от того, что увидел. Его поразили дрожащие руки друга. Увидев его сияющее лицо, Слейтон уже не сомневался, что Ник, как и многие мужчины, включая его самого, поддался чарам Кэт. Чарли сочувствовал Нику, как никто другой: его сердце болело от неразделенной любви к Кэт, которая больше других была виновата в том, что он пошел по кривой дорожке до того, как встретился с Ником.

Его любовь вспыхнула давно, когда их, двух заброшенных детей, родители отправили в деревню. Если б он даже не стал на скользкий путь, отец Кэт никогда бы не отдал девушку за него. Пирсон ненавидел отца Чарли, своего двоюродного брата. Для единственной дочери он наверняка подберет мужа получше, чем недостойный представитель их младшей ветви.

Чарли вспомнил об этом, пробираясь сквозь толпу к Кэт. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: с кузиной что-то произошло с тех пор, как они расстались в полдень. Чарли и идущему следом Нику пришлось локтями расталкивать мужчин, бросившихся к ней со всех концов зала.

— Кузина, ты восхитительно выглядишь! — воскликнул Чарли, беря ее за руку.

— Леди Кэтрин, вы хорошо себя чувствуете? — поинтересовался Ник. Он, как и Чарли, понял, что, несмотря на ослепительное платье, обтягивающее ее божественную фигуру, перед ними была совсем другая женщина. Куда девалась ее жизнерадостность! Глаза Кэт потухли, слезы, которые она пролила в карете, скрыть не удалось: веки все равно припухли.

— Вы отлично смотритесь! — затараторила девушка. Она ничуть не преувеличивала — они на самом деле были самыми видными мужчинами на балу. Ни в коем случае нельзя испортить Нику его первый лондонский прием даже намеком на ее неприятности. В свое время Чарли и Ник, как и весь Лондон, узнают, что она невеста Петербрума. Реакция света не заставит себя ждать. Но об этом потом.

Кэт взяла мужчин под руки и потащила в зал. Она понимала, что взоры присутствующих направлены на них. Они продирались сквозь толпу. Женщины останавливались и бросали кокетливые взгляды в сторону прекрасного молодого викинга. Кэт слишком хорошо знала свет. К утру все гости забудут о голубоглазом чужаке. Он должен выкинуть какой-нибудь номер, чтобы интерес к нему не угас. Кэт не разделяла предубеждение света к чужакам, а посему решила не спускать с Ника глаз и помогать ему во всем, тем более что она обещала. Не в ее правилах было нарушать слово.

Внезапно девушка поняла, что может гордиться собой и Чарли. Дело, за которое они взялись, было стоящим. Они решили ввести Ника Монро в общество и добьются своего. Наше общество нуждается в притоке свежих сил, новых идеях, которыми Ник, несомненно, может поделиться с окружающими.

— Надеюсь, мистер Монро, сегодня наш город покажется вам более приветливым, — улыбнулась Кэт и закончила шутливо: — Скоро все женщины будут у ваших ног, а их мужья сомкнут пальцы на вашей шее. Кажется, вы этого добиваетесь?

— Вовсе нет, дорогая леди Кэтрин! Мне нужна одна единственная женщина.

«Счастливая», — подумала на ходу Кэт.

— Чарли, какие у тебя на завтра планы относительно мистера Монро? — полюбопытствовала Кэт.

— Можно попросить, чтобы вы называли меня Ником или Николасом, а не мистером Монро? — робко спросил австралиец. Ему ужасно хотелось, чтобы она обращалась к нему по имени. Когда, наконец, собрав все свое мужество, он уйдет из ее жизни, в памяти навсегда останутся счастливые мгновения, которые они провели вместе, и ее голос.

— Что ж, придется преподать вам первый урок, — улыбнулась Кэт. — Леди может называть по имени только родственника или джентльмена, которого знает очень хорошо. Я дружу со многими замужними женщинами, которые никогда не обращаются к своим мужьям по имени, но я готова закрыть глаза на нарушение этикета и называть вас Монро, если вы не против.

Ник согласился. Они держались вместе до тех пор, пока пьяный Петербрум грубо не оттащил Кэт в сторону.

— Кажется, наша помолвка дело решенное? — с усилием произнес он. — Не пытайтесь играть со мной. Мы все равно поженимся.

— Уберите руки. Я еще не ваша жена, — холодно возразила Кэт.

Петербрум побледнел и решил, было вступить в спор, но внезапно передумал.

Окинув Чарли и Ника пронизывающим взглядом, он резко повернулся и удалился.

— Боже мой, Кэт, надеюсь, ты не собираешься выходить замуж за Петербрума? Кто угодно, только не он! — воскликнул Чарли, не веря своим ушам.

— Спроси об этом моего отца, — по всей видимости, девушка была в шоке. — О замужестве мне стало известно сегодня утром.

Ник сжал ее руку. Он не до конца понял, что произошло, но если эта прелестная девушка обещана тому, выглядевшему, как вампир, человеку, который только что отошел от них в ярости, тогда все ясно. Вот почему она так изменилась с их последней встречи. Нику не нужно было ничего знать о прошлом побывавшего здесь фата, чтобы с первого взгляда невзлюбить его.

— Не могу поверить! — воскликнул потрясенный Чарли.

— А что говорить обо мне? — ответила Кэт, пожимая плечами.

— Что собираешься делать?

Прежде чем Кэт нашлась, что ответить, как из-под земли вырос Петербрум, который бесцеремонно встал между ней и Ником.

— Этот вальс мой, — заявил он и, крепко прижав к себе девушку, потащил ее в толпу танцующих. — Вы мне обещали, вы моя.

Кэт была вне себя. Но стоит ей выразить свое недовольство, как она попадет на язык кумушек и сплетни достигнут ушей отца. Она не имела право так рисковать. Он может заставить ее немедленно стать его женой. А ей позарез нужна была передышка, чтобы обдумать ответные шаги, постараться изменить его решение или подготовить бегство.

— У меня в запасе месяц до того, как я дам окончательный ответ. Если хотите добиться моего расположения, вам придется запастись терпением, — возразила Кэт, умоляя взглядом не давить на нее.

— Ни у вас, ни у вашего отца нет выбора, — отрезал он.

— Что вы сделали с ним? — Кэт понимала, что спрашивать было ошибкой, но ей очень хотелось знать, ей было просто необходимо.

— Спросите его, — зловеще усмехнулся Петербрум, продолжая вальсировать. Внимание всех гостей было приковано к ним, поэтому ей было не с руки задавать вопросы.

Едва перестала звучать музыка, как Петербрум с похотливой ухмылкой на устах вернул Кэт на прежнее место.

— Временно она ваша.

Ник кипел от негодования. Ему не нужно было напоминать, как следует вести себя в свете. Он и без того знал, что на балу, когда все следят за ними, он не сумеет расквитаться с Петербрумом. Австралиец сжал кулаки. Он решил хорошенько разукрасить его и пообещал себе, что в ближайшие дни сделает это.

Впервые Чарли так растерялся, что не мог произнести ни слова. Он взял Кэт за руку и повел к выходу. Ник замыкал шествие.

— Кэт, что происходит?

— Давай не будем больше говорить о Петербруме. У меня в запасе немного времени, и я намерена использовать его наилучшим образом, — она очень хотела, чтоб ее ответ прозвучал непринужденно, хотя на душе кошки скребли.

Девушка игриво посмотрела на своих кавалеров и добавила:

— А что если нам отправиться на Теттерсол за лошадьми каретами, собаками и прочее?

— Теттерсол? — засмеялся Чарли. — Надеюсь, ты не собираешься сопровождать нас?

— Почему? — Ведь я лучше тебя разбираюсь в лошадях! — не переставала поддразнивать его леди Кэтрин. Этот спор продолжался уже не один год.

— Позвольте заметить, — Ник, не выдержав, вступил в разговор. Его поразила легкость, с которой Кэт выбросила из головы мысль о несвоевременном появлении Петербрума. — Хоть я на лошадях собаку съел, тем не менее готов поучиться у вас.

— Договорились! — объявила Кэт. — А сейчас я бы с удовольствием выпила бокал шампанского!

Кэт в душе не переставала благодарить герра Хендрикса за то, что он так натаскал ее. Она до сих пор была в шоке от договора ее отца с Петербрумом, но с этой минуты решила, что ни одна живая душа не узнает о ее несчастье. Какая она была глупая! Всего несколько дней назад она больше всего боялась, чтобы отец не догадался об ее увлечении сценой. Боже! Какими пустячными казались ей собственные страхи по сравнению с предательством отца. Нет, сейчас не время думать об этом. Она повернула улыбающееся лицо к Нику.

— Вы танцуете?

— Если это можно так назвать. Чарли заверил меня, что он хороший учитель, и мы репетировали много часов подряд; его слуга отбивал ритм и напевал мелодию.

— Я составила список вещей, которые мистер Монро должен приобрести, и доведу это дело до конца.

Чарли довольно хорошо знал кузину. Он понимал, что любая попытка пробить броню окончится неудачей. Ее губы были сурово сжаты, глаза горели — налицо все признаки того, что ее не собьешь с выбранного курса.

— Леди Кэтрин, позвольте заверить вас, что заниматься мной нет никакой необходимости, когда у вас столько своих проблем, — вмешался Ник, услышав их разговор. Он понимал, как она страдала, и не желал усложнять ей жизнь. Помочь девушке он был не в силах.

— У меня нет более важного дела на завтра, чем посещение магазинов с вами, — решительно возразила Кэт. — Вам следует открыть счет в оружейной лавке Педи и у братьев Берри, торгующих винами.

— Как скажете, — согласился Монро.

— Да, Чарли, не забыть бы заглянуть в ювелирный магазин Сторра и Мортимера на Риджент-стрит, — улыбнулась Кэт. — До меня дошли слухи, что некий полковник заплатил им двадцать пять фунтов, чтобы каждую неделю они снабжали его новыми запонками.

— Я тоже слышал эту историю, — вмешался Чарли. — Полковник просто осел!

— Я предпочитаю Тесье с Бонд-стрит, его монокли, золотые печатки и цепочки, серебряные табакерки, ящики и ножи для сигар, — оживленно ответила Кэт.

— Ты права, они у него очень хороши, — согласился Чарли.

— Отлично! Сначала выпьем шампанского, а потом я выясню, чему вы научились, — засмеялась Кэт.

 

Глава 9

Небольшой закрытый экипаж мягко подкатил к огромным воротам Олбани ровно в десять утра. На козлах сидел хмурый Беркли.

— Эй, приятель, доложи о нас лорду Чарльзу Слейтону, да побыстрей! — закричал он сердито.

Ник и Чарли вставали из-за стола, когда слуга сообщил о прибытии экипажа. Вчера они до полуночи проговорили о Кэт и ее предстоящем замужестве и с самого утра снова переживали эту новость.

— Петербрум самый неприятный человек в Лондоне, к тому же он распутник и один из самых отпетых гуляк, — повторил Чарли. — Но происхождение его безупречно. Во всем виноват его дедушка. Вот почему он так агрессивен за карточным столом, и не только.

Чарли уже говорил Нику, что Кэт отвадила самых известных женихов в Лондоне, в том числе одного герцога.

Ник охотно верил всему, что касалось Кэт. С каждой минутой он влюблялся все больше и больше, хотя его шансы, как он считал, равнялись нулю. Если даже они не будут вместе, он желал ей счастья, но о каком счастье может идти речь с таким мерзавцем, как Петербрум? Он раскусил его с первого взгляда. За время странствий на его пути попадалось слишком много негодяев, поэтому глаз у Монро был наметан.

Ник был вне себя.

— Чарли, сделайте что-нибудь! — умоляющим тоном воскликнул Николас.

— Увы, ты не знаешь моего дядю. Это самый недалекий упрямец, который думает, что очень умен. Когда он рассказывает о себе, то напоминает распустившего хвост павлина. В свете его никто не воспринимает всерьез, однако нельзя не считаться с тем, что он богат и влиятелен, у него есть имя и состояние.

Молодые люди встали из-за стола и последовали за слугой по длинному, как тоннель, холлу, двери которого выходили на залитый солнцем двор.

При виде Чарли и Ника у Беркли от удивления глаза полезли на лоб? В чем дело? Сначала хозяйка вытаскивает его из кровати посреди ночи, затем дает странное поручение: сесть на козлы вместо кучера, а теперь еще один сюрприз. Что за парень рядом с Чарли Слейтоном? Человека, которому он совсем недавно указал на дверь, Беркли узнал бы в любой ситуации. И вот он в добром здравии собирается сесть в экипаж. Нет, это уже выше его сил! Беркли спрыгнул на землю, готовый повалить нахального незнакомца на землю.

Реакция у Ника оказалась лучше, чем он предполагал, хотя Монро был не менее Беркли ошеломлен встречей. Значит, этот малый — слуга Гровеноров! Он знал, что надо делать. Ник затолкал Чарли в экипаж, а сам повернул к дому — будто что-то забыл.

Он отвел Беркли подальше от любопытных глаз.

— Я не сделаю ничего дурного вашей госпоже, верьте мне, — промолвил Ник. — Она не узнала меня, и я буду нем, как рыба.

Беркли разжал кулаки. Сам не зная почему, он поверил этому человеку.

— Если вы обидите леди Кэт, я убью вас, — заявил Беркли. Его слова прозвучали очень убедительно и зловеще. — Если хоть одна живая душа узнает, что она актриса, ей конец.

Ник с готовностью закивал.

Слова Ника не развеяли окончательно подозрения Беркли, который вернулся на козлы.

Ник с сожалением вздохнул и сел в экипаж, где вместо Кэт обнаружил странного молодого человека: ноги в элегантных брюках закинуты одна на другую, во рту сигара.

— Познакомьтесь, пожалуйста, с мистером Смитом, — засмеялся Чарли. — Он отвезет нас на Теттерсел, и куда вам будет угодно.

«Она чудесная актриса!» — подумал про себя Ник. Чуточку грима, и вот вместо потрясающей женщины перед ним настоящий городской франт!

— Не верю своим глазам! — подмигнул Николас. Проживи он хоть сотню лет, ему никогда не узнать все грани ее души и таланта, благодаря которым Кэт Гровенор была обворожительной женщиной. Ведь именно о такой женщине мечтал он всю жизнь! Мечтал встретить и полюбить!

Кэт была рада, что ее авантюрный план удался. Взяв трость с золотым набалдашником, она постучала им по крыше экипажа и высунулась из окна.

— В Гайд-Парк, Беркли! — крикнула она.

— Дорогая Кэт, если б я не знал тебя, то решил бы, что ты самая лучшая актриса в мире.

— Скажем так, у меня есть способности, — хихикнула она, довольная успехом своего предприятия. Проведя бессонную ночь в думах о Петербруме, Кэт внезапно вспомнила, что играла роль щеголя в одной из первых постановок герра Хендрикса. Она тут же послала Беркли в театр с поручением перерыть костюмерную. Идея была потрясающая. Она смогла заснуть лишь после его возвращения. Верный Беркли не подвел ее и на этот раз.

— Итак, мистер Монро, что будем покупать?

— Несколько одномастных кобыл, пару-тройку верховых лошадей, одну или две — для охоты, карету для моей матери, а также двухместный экипаж и кабриолет для себя, — решительно заявил Ник.

— Вижу, вы берете быка за рога, — засмеялся Чарли.

— Я решил начать новую жизнь. Мне пришлось здорово потрудиться, чтобы воплотить свои мечты и мечты моей матушки.

— Что ж, тогда купим все, что вы пожелаете. Для начала предлагаю поехать к старине Тетту, — вмешалась в их разговор Кэт. Ее чувство к Нику усиливалось с каждой минутой.

— Думаю, вам понадобится несколько гончих в усадьбе, — заметил Слейтон.

— У меня вылетел из головы Делакур-Хаус. К сожалению, псарня в удручающем состоянии. При прежних хозяевах там все сгнило и разрушилось.

— Так это вы купили старую громадину? Отец говорил, что нашелся покупатель. Я очень рада. Чудесный дом. Моя школьная подруга живет рядом.

— В таком случае вы должны приехать и увидеть все своими глазами, леди Кэт, — гордо заявил новый владелец, но тут же одернул себя. Разве он имеет право думать о Кэт как о будущей спутнице жизни? Видеть ее замужем за другим будет адской мукой, но гораздо страшнее была мысль, что ее избранником стал Джон Петербрум, истинное воплощение всех пороков.

— Я не премину напомнить вам о приглашении, — улыбнулась Кэт, откинувшись на спинку сидения, обитого роскошной дымчатой тканью. — Представляю, как вам будет приятно вернуть усадьбе ее былую славу! — С какой радостью она помогла бы ему сделать из особняка конфетку. Впрочем, он добьется всего сам, она не сомневалась. Как было бы чудесно жить в таком доме с легким, свободным человеком, который впитывает все новое, как губка! Она устала до смерти от безликих мужчин, которые только и делают, что ищут новые ощущения и проматывают свое состояние. Мужчин вроде Петербрума, которые все видели и прошли сквозь огонь и медные трубы. Разряженных в пух и прах, эгоистичных, пресыщенных, подвыпивших бездельников-представителей славных фамилий!

Неловкое молчание воцарилось в катившем к Гайд-Парку экипаже.

— Что ждет меня там, куда мы направляемся? — поинтересовался Ник, желавший прервать неловкую паузу. — Не хотелось бы разевать от удивления рот и выглядеть дураком.

— Давайте я начну, а Чарли дополнит меня, — весело откликнулась Кэт. — Вы увидите любимое место развлечений сливок общества, служителей церкви, которые питают страсть к охоте, дворянской молодежи, отчаянных наездников, веселых мясников, низкорослых жокеев и т. д. и т. п., — Кэт перевела дыхание и хотела продолжить, что Чарли вмешался в разговор.

— Не слушайте ее. Теттерсел — необычное место. Он определяет спортивное лицо мира, так же как Фондовая биржа — деловое. Только здесь участники торгов смотрят на владельцев конюшен, как на небожителей.

— Чарли, сегодня утром ты настроен очень лирично, — заметила Кэт, желая поддразнить его. — Я хотела передать мистеру Монро атмосферу.

Через несколько минут Ник увидел это место своими глазами. Обычно там, где продают лошадей, всегда грязно и неуютно. Австралия и многие другие страны не исключение. Здесь же было чисто, элегантно и стильно. Одетые в безукоризненно сшитые ливреи слуги вели под уздцы чистокровных лошадей, которые очень редко попадались ему в путешествиях. Все пространство было запружено самыми модными экипажами, у которых сновали кучера. Именно так он представлял себе великолепие столицы. Что ж, наплевать, пусть окружающие считают его деревенским увальнем, ведь они недалеки от истины!

Восхищение Ника передалось Кэт. Она давно хотела побывать здесь и увидеть все своими глазами. Как и на Николаса, Теттерсел произвел на нее невероятное впечатление. Ребячливое восхищение Ника тронуло ее, и она почувствовала себя счастливой, когда он взял ее за руку и улыбнулся, словно мальчишка, которому подарили нового воздушного змея. Он горел от нетерпения: ему хотелось пережить то, чего он был лишен в жизни.

— Вы всегда доставляете мне радость, — с чувством произнес он, потонув в ее зеленых глазах. Может, он ляпнул что-то лишнее? Ник не в силах бороться с собой. Она околдовала его. Но, как джин, могла снова оказаться в лампе именно в тот момент, когда он понял, что навеки отдал ей свое сердце. Его благодарность, выраженная так трогательно, безыскусно и чарующе, достигла своей цели. Именно такому мужчине она готова отдать всю свою нежность. Нет, жаждет, поправилась Кэт, удивляясь себе самой.

Она почувствовала, что побледнела. Ее била дрожь. Боже, думала Кэт, внезапно задохнувшись от ощущения, что жизнь уходит из нее. Я его люблю! Я люблю Николаса Монро! Только сейчас мне стало ясно, что я люблю его.

Кэт резко повернулась, ужаснувшись, что взглядом или жестом сможет ненароком выдать себя. Она боялась признаться даже себе, что ее влекло к этому человеку, как к никакому другому мужчине. А ведь все произошло так стремительно! Какой дурой она была! Она и не подозревала, что может испытывать такие чувства к мужчине! Какая это сладкая мука!

Кэт не знала, куда повернуться, что делать, такой ошеломляющей была мысль, что она, как другие женщины, способна глубоко чувствовать, потерять голову, безответно любить.

Так вот почему так загорались глаза у Барбары Мейтленд и Колби Браунинг, когда в их присутствии кто-нибудь упоминал имена их мужей. Нет надобности повторять, что ее чувства были неразбужены. Оттого ей так долго казалось, что она фригидна и останется таковой. Эта перспектива ужасала Кэтрин. Теперь, когда она точно знала, что влюблена в Монро, Кэт была больше чем уверена, что брак с Петербрумом станет для нее адом.

Она попала в ловушку. Стоило ей познать блаженство, как фортуна вновь отвернулась от нее.

Чуть не плача, Кэт отправилась на поиски Чарли в знаменитый бар. Ей бы держаться от него подальше, чего доброго выкинет какой-нибудь номер и выставит себя на посмешище. И что тогда? Приятный мужчина сделал ей комплимент, и она тут же растаяла.

Чарли в ужасе наблюдал, как заволновались мужчины при появлении Кэт в дверях шумного бара. Слишком много здесь было тех, кто неравнодушен к красивым юношам. Они улыбались Кэт, предвкушая скорую победу. Чарли и Ник опасались, и не без основания, что Кэт могут разоблачить в любую минуту. Они ухитрились увести девушку из бара. Удача была на их стороне, но Чарли не хотел рисковать. Если Кэт узнают, ей не удастся восстановить свою репутацию. Он представил себе реакцию ее отца и похолодел от ужаса. Не будучи человеком трусливым, Слейтон не имел желания отражать гневные нападки Петербрума.

Чарли взял Кэт за руку и отвел в конец конюшенного двора. У нее в глазах стояли слезы.

— Что случилось?

— О, Чарли, я так несчастна, — Кэт не собиралась открывать ему свое сердце. Ее поразило собственное легкомыслие. — Как бы мне хотелось поделиться с кем-нибудь, жаль, что я не могу рассказать тебе, — прошептала кузина.

— Ты о Петербруме? Хоть меня считают болтуном, я люблю тебя Кэт, — воскликнул Чарли. — Расскажи мне, а вдруг я смогу помочь.

— Конечно, о нем, но не только, — усмехнулась Кэт. — Не беспокойся. Я справлюсь сама. Я должна.

К ним приближался Ник. Он замедлил шаг. Опущенные плечи, сжатые пальцы. Неужели это та женщина, которой он наговорил лишнего? Выдал ли он себя? Должно быть. Надо быть очень внимательным, пока не будет официально объявлено о помолвке. После объявления о дружбе между ними не может быть и речи. Видеть ее в объятиях Петербрума? Он не вынесет такого зрелища. Она в постели с ним? Нет, это уже слишком! Он направился к ним, полный решимости взять себя в руки.

— У Кэт разболелась голова, и она хочет вернуться домой, — сообщил Нику Чарли, когда тот подошел к ним. Объяснение было не самое оригинальное, но ему ничего не приходило в голову, а долгие разговоры еще больше расстроят Кэт.

Ник кивнул, и все трое молча направились к выходу, где их поджидал экипаж Гровеноров. Ник помог Кэт сесть и крикнул Беркли, что можно трогать.

— Это не головная боль, правда? — спросил Ник, возвращаясь с Чарли в Теттерсел. — Может, я что-то ляпнул?

Чарли импровизировал на ходу. Он принялся говорить о Петербруме. Он обязательно узнает, что все это значит.

— Думаю, нам следует заглянуть в клуб и пропустить по стаканчику, — предложил Чарли и направился на Сент-Джеймс-стрит.

Миновав квартал, он повернулся к Нику и спросил в лоб:

— Женщина в сером — это Кэт?

Ник вздрогнул от неожиданности и кивнул. Ничего удивительного, что Чарли догадался, ведь они проговорили о таинственной незнакомке целую ночь после возвращения в Лондон. Ник благодарил Бога, что опустил подробности их первой встречи. Не хватало бедняжке, которой и без того сейчас несладко, чтобы Слейтону стало известно об ее увлечении сценой. Собственная сдержанность, увы, была для Ника небольшим утешением.

— Как ты считаешь, Кэт знает, что вы были знакомы до того, как я представил ей тебя?

— Все это время я был очень осторожен, но сегодня, кажется, немного погорячился, — мрачно ответил Ник. Он пересказал Чарли их разговор на Теттерсел.

— Вряд ли она могла расстроиться из-за этого, — засомневался Чарли. Что-то подсказывало ему, что ошибаются они оба. А вдруг Кэт влюбилась в Ника? Почему нет? Разве он сам не почувствовал симпатию к здоровяку сразу же после их знакомства? После того позорного нападения? От него не укрылось, какими взглядами женщины провожали на вчерашнем балу широкоплечего австралийца с профилем греческого бога. Кэт такая же женщина, как все остальные, а значит, ее не могло оставить равнодушной его физическое совершенство.

Чарли понял, что попал в яблочко. Он нащупал подлинную причину столь внезапного срыва Кэт. Бедняжка! Если даже ее помолвка с Петербрумом не состоится, старый Пирсон продолжит поиск женихов в высших сферах и никогда не согласится, чтобы его зятем стал выходец из дикой Австралии. Он, как и все англичане, считал, что там оседали только люди с преступным прошлым.

Когда они подошли к величественному зданию «Брукса», он обнаружил, что решил задачу, нравится ему ответ или нет. Ему нужно время, чтобы обдумать следующий шаг, и Чарли непринужденной походкой направился к трехэтажному зданию с колоннами из коринфского мрамора — самому красивому дому на всей улице.

Ник застыл в восхищении. Балконы первого этажа напомнили ему сельские усадьбы, которые он встречал по дороге в Делакур-Хаус. Он влюбился в их классические линии, силу и мощь, но на их фоне чувствовал себя таким незначительным и неотесанным. Какого черта он затеял эту игру? Что вообще он делает здесь? Самое время бежать без оглядки, словно речь идет о жизни и смерти.

— Как я одет? Тебе не будет за меня неловко? — Ник ненавидел себя за эти слова. До встречи с Чарли он вообще не обращал внимания на свою внешность и одежду. Но он решил стать безупречным и теперь его волнует, во что он одет и как одежда сидит на нем. Если он не будет следить за собой, то может стать посмешищем. Меньше всего ему хотелось опозорить Чарли в его клубе. Ник никогда не забудет, что сделал для него Чарли. Ведь он рисковал, представляя обществу человека, которого так мало знал. Ник не испытывал ни малейшего желания стать членом «Брукса», однако не скрывал, что ему страшно хотелось узнать, как выглядят это и подобные ему заведения. Его жгло любопытство: чем живут светские люди в Лондоне, хотя сам он не рвался присоединиться к ним.

— Все умрут от зависти, — ответил Чарли, радуясь, что выгадал несколько минут: надо же решить, что он скажет Нику. Слейтон придирчиво оглядел великолепный синий с золотыми пуговицами сюртук и элегантные серые брюки. В мастерской Эба Эллиса работа кипела всю ночь, а рано утром, когда Ник еще нежился в постели, костюм был доставлен в Олбани. Чарли нашел его потрясающим.

Не мешало бы Нику постричься, но визит к парикмахеру можно отложить на вторую половину дня. Благодаря одежде, которую они выбрали для Монро вместе с Кэт, Николас выглядел изумительно, словно сошел с картинки модного журнала. Думается, красавчик Брюммель одобрил бы их первые шаги: ведь большой австралиец начал превращаться в лондонского денди! Чарли был на седьмом небе от счастья. Таким другом мог бы гордиться каждый. Он чувствовал себя Пигмалионом.

Слейтон хлопнул Ника по спине, и они вошли во внушительное здание на углу Сент-Джеймс-стрит и Парк-Лейн. Чарли шел впереди, то и дело приветствуя знакомых. Пока они пересекали огромный двухэтажный холл, основной достопримечательностью которого был громадный портрет Чарльза Джеймса Фокса, Слейтон успел познакомить Ника со множеством своих друзей.

— Фокс был одним из самых знаменитых вигов и ораторов, — пояснил Чарли.

— Я слышал о нем, — едва шевеля от волнения губами, ответил Ник. Появление Николаса произвело фурор. Любезности сыпались со всех сторон. Лучшие представители лондонской знати придирчиво оглядывали Ника, но делали это, как и подобает хорошо воспитанным людям, незаметно для австралийца. Похоже, они остались довольны увиденным. Некоторые не проронили ни слова, но большинство членов клуба были приятно удивлены. А когда один из самых рьяных моралистов, который не подходил к Чарли уже несколько лет по причине недостойного поведения последнего, решил поздороваться с ним, восторгам Чарли не было конца.

Что же касается Ника, то он ни минуты не сомневался, что благодаря внешним данным и чувству собственному достоинства он получил доступ туда, куда были вхожи только члены клуба. Успех Ника поразил Чарли. Как правило, свет очень настороженно относится к чужакам, хотя мало кто из них выглядел и вел себя, как Ник. Чарли видел, какой интерес вызвал молодой австралиец. Именно на такой прием он и рассчитывал. Итак, первое и главное испытание пройдено успешно. Кэт эта новость обрадует. Ему не терпелось рассказать ей в подробностях об успехе Ника, но раньше вечера сделать это не удастся.

Ник не чуял под собой ног от радости. Даже в самых смелых мечтах, когда он слонялся без цели по улицам Сиднея, маленький беспризорник не мог представить себя в стенах одного из самых престижных английских клубов. Нет, так далеко он не заходил. Да и Вивиан Монро, всегда вдохновлявшая сына, не ставила перед ним столь высокие цели.

Вот о чем думал Ник, следуя за Чарли из одного помещения в другое. Он не понимал, зачем они кружат по клубу, пока не оказался в очень красивой комнате. Это была библиотека. Старинные книжные полки, изумительной работы столы, кожаные кресла и диваны составляли ее убранство. Все стены были увешаны портретами, изделия из старинного серебра дополняли картину. Чарли заказал у служителя клуба чай для себя и бренди для Ника и повел друга в дальний угол, поближе к массивным окнам.

В ожидании заказанного чая и бренди Чарли болтал и курил. Он не хотел, чтоб Ник догадался, как он нервничает. Оттягивать разговор больше нельзя. Он не знал, как поделикатнее дать понять Нику, что у него нет шансов. Он постарается быть откровенным, но сделает все так, чтобы не ранить его чувства.

— Ну как, я оправдал ваши надежды? — поинтересовался Ник, чувствуя себя неловко оттого, что Чарли держался так скованно. — Может, я сделал что-то не так?

— Нет, старина, все идет отлично, просто изумительно, — с отсутствующим видом произнес Чарли, глядя на слугу с подносом.

— Не морочь голову, Слейтон, — не выдержал Ник. — Что тебя беспокоит?

— Я должен знать, ты любишь Кэт? — вырвалось у Чарли.

— Да, черт побери! Неужели это так заметно?

Чарли кивнул. С каким бы удовольствием он заказал себе стаканчик. Но ведь он дал слово! Ему надо быть мужественным, а чай, увы, не придает смелости.

— Мне очень жаль, Ник, но я не мог не спросить. И еще. Кэт никогда не выйдет за тебя замуж.

— Ты думаешь, я не знаю? — Ему было известно об этом с первой минуты их встречи, едва ее экипаж отъехал от дверей грязного театра. — Для нее я всего лишь временное увлечение, не более того.

Слейтон хотел возразить, сказать Нику, что их чувства взаимны, но осторожность заставила его придержать язык. Если он прав и Кэт влюблена в Ника, то австралиец начнет надеяться, а вот это будет для него настоящей катастрофой.

— Я был бы лучшим мужем, чем Петербрум! Впрочем, о чем это я, — горько посетовал Ник, не переставая крошить длинными сильными пальцами сигару, словно это была шея высокомерного распутника Петербрума. — Ее отец, должно быть, рехнулся, если решил выдать дочь за такое животное!

— Гровенор подонок и мизантроп. Я хочу открыть тебе тайну, которую пытался утопить в вине. — Чарли было невыносимо смотреть на страдания друга. — Может, тебе полегчает, когда ты узнаешь, что я тоже его жертва. Много лет я был безнадежно влюблен в Кэт. Как-то вечером в этой самой комнате я, новоиспеченный выпускник Оксфорда, решил поговорить с ним. Он высмеял меня в присутствии своих друзей. Лорд Гровенор не переваривает моего отца и, как следствие, ненавидит меня.

— Знает ли Кэт о твоих чувствах?

— Нет, и не узнает никогда. Надеюсь, ты не подведешь меня.

— За кого ты меня принимаешь? — Ника не удивило признание Слейтона. Монро имел возможность убедиться, что, несмотря на беспорядочный образ жизни, Чарли очень страдает. Вероятно, пьянство и карты помогали ему забыться на время, отогнать от себя мрачные мысли.

— Как в этой жизни все переплетено, — безутешно заметил Чарли. — Если Кэт думает, что ей удастся изменить решение отца, она глубоко заблуждается. Ее брак с лордом Петербрумом, дело решенное.

Ник считал так же, как Чарли, но не мог смириться с тем, что придется сложить руки и ждать, когда Кэт пойдет под венец.

— Кажется, ты говорил мне, что капитан Мейтленд человек очень влиятельный, да к тому же обладает уникальными сведениями? — спросил Ник. Мысли вихрем проносились в его голове.

— У него есть верные люди: в Лондоне их называют «командой Мейтленда». Они занимаются сбором самых неприглядных фактов из жизни мало-мальски известных людей, — сообщил Слейтон, не понимая, куда клонит Ник.

— А если мы воспользуемся их услугами?

— Не понял.

— Если Кэт смирится с волей отца, я готов оставить поле брани за Петербрумом и попытаюсь вычеркнуть ее из своей жизни. Мне, однако, показалось, что решение ее отца кажется странным и тебе, и Кэт.

— Ник, не выдавай желаемое за действительное, — возразил Чарли. — Мой дядюшка не хуже меня осведомлен о репутации Петербрума. Его заботит только одно: как бы породниться со знаменитым дедом Петербрума и его семейством. Этому снобу наплевать на чувства собственной дочери!

— Ты говоришь верно, но я не успокоюсь, пока не докопаюсь до истины.

Ник хватался за соломинку. Поняв это, Чарли замолчал. Если Николасу легче от мысли, что он сумеет помешать омерзительному браку, Слейтон не будет переубеждать его. Несмотря на недавнее знакомство, он достаточно хорошо изучил австралийца, который оказался упрямым, как осел.

— Неужели ты думаешь, что Торну Мейтленду удастся сделать то, что не под силу нам? — поинтересовался Чарли.

— Я намерен выяснить это, — ответил Ник, допивая свой бренди.

 

Глава 10

Подняв опухшие от бессонницы и слез глаза, Кэт принялась за поиски Ника Монро. Хоть бы увидеть его до того, как поднимется занавес. Она внимательно вглядывалась в лица, заполнившие ложи, но все напрасно. Сегодня давали «Венецианского купца» с Эдмундом Кином. В другое время возможность увидеть знаменитого актера в его коронной роли стала бы для нее событием. Кин был признанным мастером, и она часто ходила на спектакли с его участием, чтобы изучить приемы его игры. Кое-что она потом использовала в своем прочтении роли. Но сегодня театр был всего лишь предлогом: она должна убедиться, что действительно нашла долгожданную любовь.

Когда погас свет и в ложе смолкли разговоры, Кэт обнаружила Ника и Чарли прямо внизу. Ее сердце екнуло. Отвечая на их приветствие, девушка почувствовала себя счастливой впервые с тех пор, как ее привычный мир рухнул. Если Кэт и мучили сомнения относительно ее чувств к Нику, то теперь они рассеялись. Красивее его в театре не было мужчины. Но подобные мысли пришли в голову не ей одной. Кэтрин видела, как женщины вздыхали и перешептывались между собой, глядя в сторону австралийца.

В строгом черном фраке Ник выделялся в толпе расфранченных бонвиванов с Бонд-стрит, офицеров в мундирах и при регалиях, дам, затянутых в атлас и увешанных драгоценностями.

— Так это тот самый таинственный молодой человек, которого Чарли Слейтон таскает за собой? — спросила графиня Авер, последняя любовница ее отца. — Мой муж столкнулся с ним сегодня днем в «Бруксе». Его появление произвело сенсацию в клубе. Пусть Слейтон познакомит нас.

Кэт и лорд Гровенор повернулись к стареющей красавице, сидевшей между ними. Ее отец, волокита, каких свет не видывал, задыхался от ярости. Кэт собралась, было отпустить колкость, но вовремя прикусила язык. Ведь она предвидела, какое впечатление произведет Ник на светских львиц. Мало того, она влюбилась в него по уши. Он вскружил ей голову так быстро, так неожиданно. Боже, кажется, она ревнует? Эта мысль показалась ей такой странной и непривычной, что девушка от неожиданности залилась краской.

Предстоящая свадьба с Петербрумом угнетала ее, но когда она рассталась с Ником и Чарли, ее состояние резко ухудшилось. Она осознала весь ужас своего положения, когда, лежа в постели, принялась вспоминать подробности встречи с Ником. Она страдала оттого, что страстно желала мужчину, который никогда не будет с ней.

Наконец наступил долгожданный антракт. Кэт молила Бога, чтобы ей удалось остаться в ложе. Когда ее отец поднялся, Чарли и Ник подошли к барьеру. Кэт видела, что отец готов был дать им от ворот поворот, но женщины жаждали познакомиться с австралийцем. Поняв, что лорд Гровенор не в силах отказать им, Чарли воспользовался ситуацией и представил дамам Ника. Леди были на седьмом небе от счастья. Появление гостя произвело такой фурор, что лорда Гровенора от злости чуть не хватил удар.

Пирсону Гровенору наконец удалось выпроводить гостей из ложи. Кэт попыталась привести в порядок свои нервы. Ни в коем случае нельзя показать, какие чувства ее обуревают.

— По-моему, у нас не было разговора, что ты возьмешь мистера Монро в «Брукс», — заметила Кэт, похлопывая веером по рукаву бархатного сюртука Чарли.

— Дорогая, иначе ты бы постаралась проникнуть туда и не отстала бы от нас ни на шаг.

— Не ожидала от вас, мистер Монро! Я мечтала всю жизнь побывать в мужском клубе.

— Зрелище потрясающее. Так импозантно, так величественно, — поспешил с ответом Ник, делая вид, что не замечает, как плохо выглядит Кэт. Ему хотелось сжать ее в объятиях и поцелуями разгладить морщинки под глазами, чтобы они вновь радостно заблестели.

— Вы были в игральной комнате? — стараясь выглядеть непринужденно спросила Кэт.

Но, увы, она оказалась плохой ученицей герра Хендрикса. В действительности она желала только одного — неотрывно смотреть на Ника. Девушка щебетала без передышки, надеясь, что ее болтовня имеет хоть какой-то смысл.

— Папа утверждает, что был в «Бруксе» и в «Уайте», когда там безумствовал Чарльз Фокс.

Чарли встрепенулся.

— О чем это ты?

Кэт с облегчением принялась рассказывать о том, как Фокс играл в «фараона» в «Бруксе» двадцать два часа кряду. Он сел за карточный стол в семь утра в среду, а встал в пять утра в четверг, проиграв тысячу гиней. Затем, как ни в чем не бывало, выступил в парламенте и снова отправился в «Уайт», где беспробудно пил до семи утра следующего дня. После чего он перешел на другую сторону улицы и вновь оказался в «Бруксе». На сей раз ему крупно повезло, и он выиграл шесть тысяч фунтов. В тот же день Фокс отправился в Ньюмаркет и поставил весь выигрыш на лошадей, — замирая от ужаса и восхищения, закончила свой рассказ Кэт.

— Вряд ли в Лондоне найдется еще одна леди, которая с таким восторгом и энтузиазмом будет говорить о мужских подвигах, — засмеялся Чарли.

— Я знаю много женщин, которые спустили состояние за игрой в карты. Однако в большинстве своем дамы вынуждены вести жизнь довольно скучную, я имею в виду себя тоже, поэтому подобная история кажется мне восхитительной, она будоражит кровь. Если б я могла присутствовать при этом! Сдается мне, Чарли, ты мечтаешь о том же!

— Я не знал, что ты такая романтичная натура, — рассмеялся ее кузен.

Опираясь о барьер ложи, Чарли не сводил глаз с Ника и кузины в надежде обнаружить признаки влюбленности между ними. Но то, что он увидел, превзошло его ожидания. Оживленность Кэт могла обмануть Ника, но не его. Он не сомневался, что Кэт отвечает Нику взаимностью. Обидно, к нему она питала лишь братскую любовь. А Ник добился взаимности всего за несколько дней. Эта любовь не кончится добром!

Как и большинство женщин, которых он знал, Кэт не осмелится перечить отцу. Будучи типичной представительницей своего времени, она не пойдет против условностей и традиций, как и любая сельская жеманница, которая не посмеет вступить в брак с мужчиной без согласия отца.

Как бы ни было больно Нику, придется еще раз напомнить ему о том, чем все закончится, несмотря на ненависть, которую он и Кэт питают к Петербруму.

Чтобы прервать неловкое молчание, Чарли ляпнул первое, что пришло на ум.

— Ты можешь гордиться своим протеже. Ник произвел фурор в клубе, — похвастался он кузине. — Все хотели познакомиться с ним. Кажется, мы дали маху, считая наших друзей ретроградами.

— Их доброжелательность объясняется очень просто: Чарли сказал, что обязан мне своим возвращением к нормальной жизни, — протестовал Ник.

Кэт была того же мнения. Она с радостью наблюдала, как Чарли вновь становился тем чутким весельчаком, каким она помнила его, когда первый раз приехала в Оксфорд, или каким он был в детстве. Чарли должен по гроб жизни благодарить Ника, который вернул его к жизни, и здесь, как подозревала Кэт, не обошлось без колдовства. Он словно поделился со Слейтоном своей силой и целеустремленностью.

А что если Ник сотворит еще одно чудо? Вдруг фортуна улыбнется ей, и этот дивный мужчина полюбит Кэт и изменит ее жизнь? Кэт понимала беспочвенность своих надежд. Мужчины, подобные Монро, влюбляются раз в жизни, и это чувство проносят через всю жизнь. Если правда то, что говорил Чарли, и Ник действительно влюбился по уши вскоре после своего возвращения в Лондон, никакой другой женщине не удастся завоевать его. А уж тем более ей, которая не знакома даже с азами этой науки.

Говорят, я разбила не одно сердце, но моей вины в этом нет, горько подытожила Кэт. Антракт близился к концу, когда Ник решился обратиться к ней. Кэт обещала, что пообедает с ним и Чарли у лорда Винтервуда после спектакля. В ту же минуту лорд Гровенор вернулся в ложу в окружении друзей, среди которых был тот, кого Кэт меньше всего хотела видеть. Кэт побледнела, когда Петербрум, бесцеремонно отодвинув Ника и Чарли, склонился к ее руке. Едва его мокрые губы коснулись бархатистой кожи, от оживления Кэт не осталось и следа. Атмосфера в ложе накалилась до предела, и она молила Бога, чтобы Ник и Чарли ушли поскорей.

 

Глава 11

Ник поднялся вслед за Чарли по крутым ступенькам особняка лорда Винтервуда в Белгревии. Он до сих пор не смог прийти в себя от встречи с Петербрумом. Монро провожал неприветливым взглядом гостей, которые торопились поздороваться с хозяином, прежде чем наброситься на ломившиеся от всевозможных яств столы. С каким удовольствием он бы послал к черту этот прием, если б не Кэт. Она говорила, что придет, кроме того, Чарли обещал познакомить его с легендарным капитаном Мейтлендом и лордом Браунингом.

Чтобы выполнить обещанное, Слейтон не вступал ни с кем в разговор. Он замедлил шаг, лишь когда они приблизились к огромному залу для приемов, удаленному на большое расстояние от оркестра. Ник без труда определил, кто есть кто. И не только по тому, что был тепло встречен присутствующими. Его поразило, как просто они приняли его, совершенно чужого человека, в свой круг.

Он был в восхищении от двух дам — блондинки и брюнетки. Ник пал бы перед ними ниц, даже если б Чарли не прошептал ему на ухо, что это лучшие представительницы английской аристократии. Женщины приветливо улыбались. Они были одеты по последней моде, но не вызывающе, и выгодно отличались от многих дам, с которыми ему пришлось встретиться после того, как Кэт и Чарли взяли над ним шефство. Ник мог убедиться, что Барбара Мейтленд и Колби Браунинг, хотя он до сих пор не знал, кто из них блондинка, а кто — брюнетка, как нельзя лучше подходили своим мужьям. Он не был завистником, но как не позавидовать, глядя на любовь и согласие, царящие между супругами. О таком он мечтал для себя. Брак казался ему привлекательным при условии, что женой его будет Кэт.

Два на удивление высоких и симпатичных джентльмена поднялись, желая познакомиться с Николасом. Наконец Монро увидел собственными глазами приятельниц Кэт. Хрупкая блондинка оказалась леди Барбарой, а более полная брюнетка — леди Колби.

— Этот черноволосый головорез — капитан Мейтленд, а вот тот викинг с дьявольским выражением лица — лорд Невил Браунинг, — объяснил Чарли. Прием, который был ему оказан, привел Ника в замешательство. За время его знакомства с Чарли и Кэт он встречался со столькими людьми, что вряд ли запомнил даже их имена, но среди множества новых знакомых лишь единицы искренне хотели ввести его в свой круг.

Чарли объяснил им, кто такой Ник и как они познакомились, опустив кое-какие подробности, в том числе и сцену неудавшегося ограбления.

— Австралия — один из самых красивых уголков, который мне удалось увидеть собственными глазами, — любезно заметил Мейтленд. — Вы родились там?

— Нет, но это длинная история, сэр, — ответил Ник, ощущая беспокойство от пронизывающего взгляда черных глаз. Ему было, что рассказать капитану об Австралии, но он опасался, что не сумеет скрыть горечь в присутствии столь изысканных дам. То, что услышала Кэт, было лишь верхушкой айсберга накопившихся обид по отношению к Англии за то, что она ссылала туда провинившихся бедолаг. Но дамы ни в чем не виноваты, к тому же он не желал, чтобы они подумали о нем дурно в первую же минуту знакомства. Ник мялся, судорожно пытаясь найти какую-нибудь отговорку.

Леди Барбара поняла, что Монро оказался в щекотливом положении. Она не знала, о чем пойдет речь, но верно определила, что австралийца смущает присутствие женщин — вероятно, он решил попросить ее мужа о помощи. Ничего удивительного! Щедрость Торна и его доброта покорили ее с первой же минуты знакомства с этим изумительным красавцем. Только для такого добряка, как он, ее бедность и покалеченная нога не стали препятствием для брака, хотя даже родной брат Барбары считал, что счастье не улыбнется ей никогда.

Леди Барбара подмигнула новому знакомому и встала с кресла.

— Колби, кажется, я вижу Кэт Гровенор, — сообщила леди Мейтленд, беря в руки трость, которую оставила у стола. — Надо бы обсудить с ней одно дельце, касающееся благотворительности.

Мужчины встали.

— Итак, мистер Монро, — сказал Мейтленд, вновь опускаясь в кресло.

— Позвольте засвидетельствовать мое восхищение вашей супругой, сэр! Какая тонкая натура! — в восхищении произнес Ник. Оставшись с Мейтлендом наедине, он в ужасе обнаружил, что не знает, с чего начать разговор.

— У леди Барбары большой опыт общения с людьми, которые обращаются с частными просьбами к ее мужу, — объяснил Невил Браунинг спокойным голосом, но его взгляд выдавал настороженное отношение к чужаку.

— Правильно ли я вас понял, что люди всегда чего-то хотят от капитана? — поинтересовался Ник, не сознавая, что он страстно желает оказаться в их числе.

— Подозреваю, что вы, мистер Монро, не из тех, кто с легкостью может попросить об услуге? — без обиняков заявил Мейтленд, глядя испытующе на австралийца, сидящего напротив. Торн гордился тем, что хорошо разбирается в людях. Он считал, что это его самый главный талант, благодаря которому он добился такого успеха. Но талант от Бога. А чем иначе объяснить, что он так счастлив в браке с прелестной женой и четырьмя ребятишками? Мейтленд свою удачу относил за счет безошибочного суждения о людях. С первой же минуты их встречи с леди Барбарой Торн знал, что она необыкновенная женщина, несмотря на невыразительную внешность и несчастную жизнь. Ей никто не делал предложения, поскольку ее семья разорилась.

— И, тем не менее, я бы не стал тем, кем являюсь сейчас, если б мне не помогали, — подытожил Торн, продолжая внимательно изучать человека напротив.

Ник кивнул, он чувствовал себя неуютно под испытующим взглядом капитана. Австралиец надеялся, что выдержит экзамен, который устроил ему этот крупный, одетый неброско, но соответственно своему прозвищу, в черно-белые тона человек. Ему было ясно, почему Кэт и Чарли так восхищались капитаном. Несомненно, он был сильной личностью, и даже если б Ник не знал, каким влиянием обладает Мейтленд и как с ним считаются, достаточно было бросить один взгляд на этого джентльмена, чтобы понять — перед ним выдающийся человек. Смутить Ника было довольно сложно, но Мейтленду это удалось. Он лишился дара речи, хотя англичанин даже пальцем не пошевельнул.

— Итак, мистер Монро, чем я могу помочь вам? — повторил мягкий баритон Торна.

Ник растерялся настолько, что не знал, с чего начать. Он глазами позвал на помощь Чарли.

— Ник просит помочь вас людям, которых выселяют в Австралию. С ними обращаются по-скотски, — объяснил Чарли.

— Странно, что вас тревожит судьба осужденных. Ведь вы, кажется, преуспели в Австралии? Возможно, даже за счет ужасающей эксплуатации дешевой рабочей силы, о чем сейчас столько разговоров, — Невил Браунинг открыто перешел в наступление. — Неужели вы испытываете угрызения совести?

От возмущения Ник вскочил на ноги, решив бежать прочь. Он больше ни минуты не останется на этом модном сборище, перестанет вести чуждую его сердцу жизнь, в которую он оказался втянут благодаря своему влюбчивому сердцу и страстному желанию обладать этой женщиной.

— Вы сто раз не правы, милорд! — вместо глаз у него сделались щелочки. Как он мог так опростоволоситься, доверившись незнакомым людям? Его разум затуманен любовью к Кэт и достойным сожаления желанием войти в мир, к которому он не принадлежит. Но вот пелена с его глаз спала. Для людей, подобных Браунингу и Мейтленду, он навсегда останется неотесанным австралийцем.

Ник повернулся и направился к выходу.

— Браунинг всего лишь хотел проверить вас. Я, впрочем, тоже, — остановил австралийца Торн, словно пантера, в два прыжка, оказавшись рядом с Николасом.

— Прошу прощения, мистер Монро, — добавил Браунинг, не испытывая при этом угрызений совести. — Я с недоверием отношусь к людям, которые нажили состояние на несчастных. Новоявленные богачи со временем ударяются в религию или становятся филантропами, либо и то, и другое. Мечтая о титуле или успехе в обществе, они пытаются предать забвению свое прошлое.

Ник смотрел на него невидящим взором. Ему вспомнились долгие годы нищеты, когда он и матушка питались объедками, ледяной холод и адская жара, нищенские лохмотья и полное отсутствие поддержки с чьей-либо стороны. Так они существовали до тех пор, пока он не стал взрослым и не выбрался из нищеты благодаря лишь своим мозгам.

— Я не стыжусь признаться в том, что я сын осужденного, — с трудом произнес он. Все трое повернулись к нему лицом. — Мой отец был клерком у адвоката. Его обманом заставили понести наказание вместо настоящего мошенника — сына некого пэра, — прошептал Ник, пытаясь отогнать от себя ужасные воспоминания. — Вот почему, сэр, я считаю, что имею право просить за несчастных, которых ваше правительство ссылает за меньшие, а иногда и большие преступления. Некоторые, как, к примеру, мой отец, были невинны, но до них никому нет дела.

Несмотря на выпад Браунинга, Ник не решился рассказать о лишениях, которые выпали на долю матери и его лично в первые годы их пребывания в Австралии. Он знал, что ночные кошмары не всегда исчезают при свете дня или забываются, если рассказать о них другим.

Браунинг откашлялся.

— Моя жена говорит, что у меня язык молотит быстрее, чем голова соображает, — усмехнулся Браунинг, залившись краской. Он протянул руку Николасу. — Я не имел права сомневаться в ваших мотивах. Чем мы можем вам помочь?

Ник с трудом сглотнул, раздумывая, стоит ли пожимать протянутую руку.

— По правде говоря, Нику нужна ваша помощь для решения двух вопросов, но сейчас не время и не место говорить об этом, — быстро вмешался Чарли. К ним направлялись дамы в обществе оживленной Кэт Гровенор, и ему не хотелось унизить Ника в их глазах. Кроме того, Слейтона огорчил рассказ австралийца. Он подозревал, что Нику пришлось хлебнуть в жизни много горя, но никак не ожидал, что его отец был преступником.

Только беспечный романтик Чарли продолжал надеяться, что ему удастся соединить два любящих сердца. Правда о семье Ника делала невозможным счастье влюбленных. Он может даже доказать невиновность отца. Это не имеет значения. Ни один аристократ, будь он куда более уступчив, чем Пирсон Гровенор, не отдаст за Монро свою дочь.

— Вы согласны помочь мистеру Монро? — поинтересовалась подошедшая к ним Кэт, которой очень хотелось, чтобы Невил и Торн не отказали Нику в его просьбе.

— Мы используем наши связи, но дело непростое, — ответил ей Торн. — Правительство ведет себя очень осмотрительно, тем более, когда речь идет о неугодных ему людях. Оно считает, что, отделавшись от них, решает проблему, а в действительности создает новые. Что делать с колониями, не знает никто.

— Не надо забывать и о том, Кэт, что любое правительство хочет прослыть гуманным, — добавил Невил.

— Прошу простить меня, но Барбара, кажется, устала, а в ее положении будет лучше, если мы тотчас покинем этот дом.

Нику было жаль, что их беседа длилась так недолго. Он чувствовал, что только Мейтленд мог реально помочь Кэт. Если капитан будет так добр и попытается решить его проблему, отлично. А как помочь Кэт избавиться от презренного Петербрума? Сколько времени будут ждать Петербрум и ее отец? Месяц пролетит незаметно. Более того, он достаточно хорошо изучил этих субчиков и мог с уверенностью сказать, что ни один из них не посчитается с чувствами женщины.

С извиняющейся улыбкой на устах Ник решил еще раз положиться на великодушие леди Барбары.

— Прошу прощения, миледи, что вновь приходится взывать к вашей доброте.

Миссис Мейтленд кивнула в знак согласия и присоединилась к остальным гостям.

— Я знаю, что злоупотребляю вашим терпением, сэр, но, выслушав меня, вы поймете, что я не мог промолчать, — прошептал Ник. — Нам со Слейтоном стало известно, что отец леди Кэтрин стал инициатором ее помолвки с лордом Петербрумом. Леди Гровенор отчаянно ищет выход из создавшегося положения.

Недовольный его навязчивостью, Мейтленд остановился.

— Не могу поверить.

— Это правда, сэр. Если можете, помогите нам! — Ник от досады прикусил язык. Он выдал Кэт и чувства, которые питал к ней, одной неосторожной фразой.

— Вот оно что! Вы тоже влюбились в нашу красавицу?

— Я хочу только ее счастья.

— Ой, ли? — засмеялся Мейтленд, понимая тщетность надежд Николаса. — Кажется, вы решили заполучить луну с неба, Монро?

— Я понимаю, что у меня нет никаких шансов, она ведь даже не подозревает о моих чувствах, — ответил Ник. — Но она ненавидит Петербрума, и я опасаюсь, как бы леди Кэт не выкинула какой-нибудь номер, если ее вынудят согласиться на брак.

— Увы, я ничем не могу ей помочь, — печально констатировал Мейтленд. — Я сам отец и надеюсь, что у меня вскоре появится дочь, а посему я никогда не встану между отцом и дочерью. Никогда.

— А вы бы отдали свое дитя за Петербрума?

— Да вы дьявол! — воскликнул Мейтленд, опешив от удивления.

— Эта помолвка кажется мне подозрительной, да что там кажется, я просто уверен, сэр!

— Дорогой друг, вы выдаете желаемое за действительное, — направляясь к жене, произнес капитан. — На первый взгляд в этом браке нет ничего подозрительного. Они оба из известных и уважаемых семей.

Мейтленд сделал несколько шагов, затем обернулся, посмотрел Нику прямо в глаза и произнес:

— Я не в силах расстроить этот брак, но могу помочь вам оттянуть время.

Он окликнул мисс Гровенор.

— Дорогая Кэт, помогите этому молодому человеку изложить в краткой форме его доводы относительно плачевного состояния дел в Австралии. До сих пор подобные материалы неоднократно отвергались. Так что еще один не повредит.

Мейтленд повернулся и подмигнул своему сообщнику.

 

Глава 12

Придя в отличное расположение духа, Ник начисто забыл, что прошлой ночью решил отказаться от светских развлечений и вычеркнуть из своей жизни Кэт.

Но ведь это было до того, как Торн Мейтленд великодушно подарил ему возможность провести немного времени с Кэт.

Кэт приняла его в будуаре. В углу тихо, как мышь, сидела служанка. Все было готово для работы. Перья отточены, словно стрелы. Стопка прекрасной бумаги, купленной сегодняшним утром у Сторра на Бонд-стрит, лежала на изящном столе времен королевы Анны. Оба были настолько смущены, что даже обрадовались, когда в комнату вошел дворецкий, а за ним слуга с массивным серебряным подносом, на котором громоздились легкие закуски. С уходом прислуги вновь воцарилось молчание.

Кэт попыталась что-то сказать, желая прервать затянувшуюся паузу и вновь перейти на дружеский тон, как прежде.

— Я часто задавалась вопросом, думают ли молодые о том, что скажут друг другу после церемонии? — изображая беспечность, спросила девушка. Но уже в середине фразы Кэт поняла, что совершила кошмарную ошибку. Молодой человек может подумать, что у нее какие-то планы относительно него. Наверное, он решил, что я законченная идиотка. Как я могла такое ляпнуть? Почему герр Хендрикс не научил меня, как вести себя в подобной ситуации? Впрочем, Шекспир вряд ли мне поможет. Кэт с сожалением подумала о своей прошлой жизни до знакомства с Ником и помолвки с Петербрумом. Как здорово говорить то, что думаешь, и быть самим собой!

Господи, как мне хорошо жилось, когда все мои мысли были лишь о новой роли или о том, что надеть на очередной бал. Теперь же она по уши влюблена в мужчину, который отдал свое сердце другой женщине, а в ней видит лишь наставницу, обучающую его правилам хорошего тона. Но тут она вспомнила о самом большом несчастии своей жизни — браке с Джоном Петербрумом — и задрожала.

— Что с вами, леди Кэт?

Ник быстрым шагом подошел к ней и взял девушку за руку. Ладонь была сухой и горячей, когда он поднес ее к губам.

Кэт понимала, что это всего лишь проявление доброты, но не могла заставить себя убрать руку. Больше всего на свете ей хотелось ощутить его губы на своей ладони и зарыться в блестящую черную шевелюру. Она подняла руку, чтобы дотронуться до его волос.

— Что, черт возьми, здесь происходит? — Ее отец стоял в дверях. Глубокие морщины, прорезавшие его лоб, и прожилки на носу свидетельствовали о беспорядочной жизни. Глаза сверкали, как молнии.

Кэт тут же встала между Ником и отцом, пытаясь утихомирить разбушевавшегося лорда.

— Вы, кажется, знакомы с мистером Монро? — непринужденно спросила она. Думаю, вам будет приятно узнать, что ваш хороший знакомый капитан Мейтленд попросил меня помочь мистеру Монро подготовить документы для министра внутренних дел.

Отчаянное желание Кэт избежать сцены сделало ее изворотливой.

— У мистера Монро в Лондоне знакомых раз-два и обчелся, а я, как вам известно, ради капитана готова разбиться в лепешку.

Имя капитана, как волшебная палочка, подействовало на распутного старика, одетого не по возрасту. Вероятно, он решил не отставать от тонконогих лондонских щеголей.

— Что ж, если Торн Мейтленд поручился за вас, я больше не скажу ни слова, — раздраженно ответил Гровенор, покидая комнату.

— Как здорово, что вам пришло в голову сослаться на Мейтленда! — рассмеялся Ник, откинувшись на подушки небольшой софы. — Я уже решил, что меня отхлещут кнутом или вызовут на дуэль.

— Мой отец обожает коллекционировать важных людей, особенно тех, кто его не переваривает, — со смехом заметила девушка. — Что вы подумаете обо мне, услышав, как я говорю о своем отце? — застонала она, закрыв лицо руками. — Простите меня, пожалуйста. Я не часто бываю такой грубой и жестокой!

Ник подошел к Кэт и положил руку ей на плечо.

— Надеюсь, вы считаете меня своим другом и доверяете мне. А значит, вы можете сказать мне все.

«Как вы не понимаете, мне мало быть лишь вашим другом», — хотелось крикнуть девушке. Но воспитание и природная сдержанность сделали свое. Она уже один раз чуть не выдала себя, перед тем как отец вторгся в ее будуар. Такое больше никогда не повторится. Ник Монро видит в ней только друга, а она мечтает стать для него всем. Любовницей? Пожалуй! Женой? Конечно. Всем, кем угодно, только не другом! Ее тело подсказывало ей, что рядом с ним она готова на все, кроме одного: она не в силах отказаться от его объятий, от того, чтобы делить с ним постель, уйти из его жизни навсегда.

Куда девался ее страх? Как она боялась раньше мужского прикосновения! Но стоило Нику появиться в ее жизни, и она поняла, что все это мираж. Как только она увидела этого высоченного широкоплечего австралийца, ее словно подменили. Она превратилась в вечно дрожащее и вздыхающее существо, которое чуть ли не на коленях вымаливает у него ласки. Ей было стыдно оттого, что она теряла достоинство.

Никто не поверит, что Кэт Гровенор, в которую были влюблены сотни мужчин, не имела понятия, что такое любовь. Но вот и она узнала, какая это мука умирать от желания долгими бессонными ночами. Она молила Бога, чтоб они поменялись местами. Едва они встретились, как сны ее стали тревожными, а чувство неудовлетворения, доселе ей неведомое, начало подтачивать ее душу и тело.

— Кэт, вам плохо? — неправильно истолковав ее молчание, растерянно спросил Ник.

Она засмеялась.

— Думаю, самое время заняться вашими документами, — сказала девушка, нехотя поднимаясь с дивана.

— С чего начнем?

 

Глава 13

Щегольский экипаж с высоким сиденьем для кучера, который утром доставили Нику от Теттерсела, отъехал от дома Мейтлендов. Кэт, Ник и Чарли пребывали в приятном расположении духа после роскошного завтрака.

— Что можно написать об Австралии на девяти страницах с обеих сторон? — ужаснулся Чарли. — Вот уж кому не завидую, так это Мейтленду. Ведь ему придется прочитать все ваши сенсационные обвинения!

Сидевшая рядом Кэт ощетинилась и, как тигрица, набросилась на кузена. Как это непохоже на прежнюю Кэт!

— Мистер Монро никого не обвиняет понапрасну. Он ссылается на документы, в которых зафиксированы случаи жестокого и несправедливого обращения с людьми. Ничего подобного до сих пор мне не приходилось видеть! — встала Кэт на защиту Ника.

Ник усмехнулся в ответ на ее гневную тираду. Но Чарли, поняв, что скрывается за ее негодованием, погрузился в тревожное молчание. Чувства к Нику, по всей видимости, захлестнули девушку. Открыв новые для себя ощущения, она, вероятно, воспринимала действительность в розовом свете. Ведь он с самого начала был против того, чтобы Кэт помогала Нику в этом деле. Стоит красивой женщине остаться наедине с мужчиной, да еще таким обаятельным, как Ник, и проблем не избежать: Он пытался всю неделю тактично отговорить обоих от их безумной затеи.

— Понимаю, что вы пытаетесь сказать мне, Чарли. Смею вас заверить, что я вел себя, как истинный джентльмен, — серьезно ответил ему как-то вечером Ник, сидя в кофейне клуба «Уайт». — Хоть я и не могу похвастаться таким воспитанием, как ваше, тем не менее, моя матушка, будучи человеком образованным, научила меня, как надо обращаться с леди.

Разговор с Кэт оказался намного сложнее:

— Всю свою жизнь я была образцовой Кэтрин Гровенор. — Могу я хоть раз в жизни сделать то, что хочу? К черту последствия! — воскликнула девушка. — Мне осталось быть с Ником совсем недолго. Не лишай меня столь невинного удовольствия!

Когда она выскочила из комнаты, у Чарли не осталось сомнений: Кэт влюблена так же сильно, а может, и сильнее Ника. Случилось то, чего он так боялся. Долг обязывал его рассказать кузине правду о прошлом австралийца и помочь девушке справиться с горем. Однако мысль о том, что она возненавидит его, если именно он откроет ей глаза на нового знакомца, останавливала Слейтона. В этом случае он потеряет всякую надежду добиться ее благосклонности. Пусть лучше она сама узнает о том, что их брак с Ником невозможен, а он будет рядом, чтобы она могла опереться на друга, если только захочет.

Но вот удовлетворение, которое они испытали, выслушивая похвалы Мейтленда по поводу четко сформулированных доводов в пользу изменения законов и условий, в которых перевозили заключенных, сменилось беспокойством.

Кэт и Ник понимали, что, отдавая документ, они лишаются возможности проводить рядом друг с другом долгие часы, несмотря на бурчание горничной, которую молодые люди выставили в соседнюю комнату, слегка притворив дверь.

Кэт уже было мало видеть Ника рядом с собой. Ее наивные представления о любви и браке перечеркнула неделя, проведенная наедине с Николасом. Из первоклассницы она превратилась во взрослую женщину, которая знает, чего хочет. Она мечтала оказаться в его объятиях, грезила наяву о его прикосновениях, о близости с ним, чтобы, наконец, исчезла боль, охватившая все тело. Ее грезы, знакомые незнакомцы — были одной из сладостных тайн наследственной памяти. Ее прежние страхи о том, что она неспособна любить и быть любимой, вызывали у девушки лишь смех и желание оповестить весь мир о своей ошибке. Она мечтает, чтобы Ник провел ее по каналам любви, раскрыл ей секреты любовных отношений между мужчиной и женщиной. Она готова заплатить любую цену, понести любое наказание. Один час в его объятиях стоит всей ее жизни. А уж если он ответит на ее чувство, она вкусит райское наслаждение.

Кэт с тоской посмотрела на Ника. Хоть бы он понял, как она желает его! Увы, ее призыв не был услышан! Он продолжал сидеть к ней в профиль, взгляд его темных глаз был устремлен вдаль. Словно ему были безразличны ее желания.

Кэт залилась краской. Она должна немедленно выйти из кареты и бежать как можно дальше от Ника, иначе она не отвечает за последствия. По выражению его лица можно было предположить, что Ник очень доволен приемом, который оказал ему Мейтленд, одобривший результаты их совместной с Кэт многодневной работы. Если бы Ник относился к ней не только как к наставнице и секретарше, а испытывал хотя бы легкое влечение! Увы, она ничего не заметила. Бог свидетель, как она жаждала отыскать хоть какие-нибудь признаки более глубокого чувства с его стороны.

Когда их головы или руки соприкасались, Ник, по всей видимости, не трепетал от желания дотронуться до нее и ничем не выдал того, как страстно желает ее. Ничем и никогда. Как она завидовала той, что покорила сердце Ника, прежде чем Кэт встретила его. Она лишь надеялась, что ее соперница будет любить его, заботиться о нем и хотеть его так же сильно, как она. Безнадежная любовь могла убить ее.

— Мистер Монро, будьте любезны, прикажите остановить экипаж, — не терпящим возражения тоном произнесла Кэт. Отказавшись от предложенной помощи, она со служанкой покинули экипаж, прежде чем мужчины смогли произнести хоть слово. Экипаж покатил дальше, а оставшиеся в нем пассажиры остались в неведении относительно странного ухода Кэт.

— В чем дело? — расстроился Ник, так как не успел сообщить ей радостную весть. — Я хотел сказать леди Кэт, что матушка приезжает на следующей неделе.

Чарли продолжал сидеть с отсутствующим взглядом. Он пытался понять, чем вызвано странное поведение Кэт. Почему она потребовала высадить ее так неожиданно?

— А я надеялся, что она поедет вместе с нами в Делакур-Хаус в конце недели.

Чарли расправил плечи.

— Я рад за вас, старина, — ответил спокойно Слейтон. Ему не нравилось сообщать дурные вести или напоминать о неприятном. — Не забудьте, скоро будет объявлено о ее помолвке, и у бедняжки не хватит времени на дружбу.

Ник застонал. Он знал, но предпочел забыть о том, что вскоре Кэт покинет их великолепную троицу.

 

Глава 14

Дверь в гостиную Кэт распахнулась с такой силой, что чуть не впечаталась в желто-белую стену.

При виде отца и виновника того, что дверь едва не слетела с петель, ее сердце ушло в пятки. На пороге стоял Петербрум!

— Вместо того чтобы думать о предстоящем браке, вы выставляете меня на посмешище! — воскликнул будущий жених. Его обычно желтые щеки полыхали, а гнев, исказивший знакомые черты, обнажил гнилые зубы. — Я наслышан о ваших прогулках по городу с беспутным кузеном и австралийским деревенщиной. Вы немедленно прекратите их!

Впервые в жизни Кэт испугалась. Она гнала от себя мысль о семейной жизни с Петербрумом, но при одном упоминании о том, что ждет ее впереди, девушка отступила. Она прислонилась к старинному французскому секретеру, желая скрыть волнение.

— Кто вам позволил врываться в мою комнату? — возмущенно спросила Кэт, давая понять, что принимает его вызов, хотя на самом деле не чувствовала себя готовой к сражению. — У меня в запасе еще неделя, и если хотите получить мое согласие, сейчас же покиньте гостиную!

— Джон знает, что говорит, — вмешался дрожащим голосом стоявший в дверях отец. — Мы должны услышать ваш ответ.

— К черту ее ответ! — воскликнул Петербрум, пронизав Гровенора горящим взглядом подернутых красной пеленой глаз. — Свадьба через два месяца и никаких возражений! Мой дед будет безумно счастлив.

Радостно засмеявшись, он вылетел из комнаты с видом победителя. Кэт и лорд Гровенор оцепенели от неожиданности. Звеня шпорами, жених сбежал с лестницы, а еще через минуту за ним с грохотом захлопнулась входная дверь.

— Нет! — воскликнула Кэт. — Я ни за что не выйду за этого дьявола. Вы не знаете меня!

Пирсон Гровенор стал белый, как смерть, и, не сказав ни слова, покинул ее комнату.

Кэт в изнеможении прислонилась к закрытой двери. Ноги ее налились свинцом, и она была не в силах оторвать их от пола, чтобы добраться до кровати в соседней комнате. Но куда больше, чем известие о предстоящей свадьбе, ее огорчило, как низко пал отец. Она часто видела его высокомерным, но никогда жалким, старым и озабоченным. А что если лорд Гровенор не желает этого брака так же сильно, как она? Если это так, то не все потеряно. Только бы найти нужные слова.

Кэт собралась, было тотчас поговорить с отцом, но обнаружила, что не в состоянии преодолеть лестницу. У нее подкосились ноги, и она соскользнула на пол. Девушка рыдала до тех пор, пока благословенный сон не сомкнул ее веки.

— Леди Кэтрин, — служанка пыталась открыть дверь, — ваш отец и сэр Джон заждались вас. Они хотят уже уезжать!

Кэт спросонья не сразу вспомнила, отчего спит на полу. Девушка с трудом поднялась и открыла служанке дверь. В то же мгновение она восстановила в памяти все, что произошло с ней в полдень. Ей пришлось опустить глаза, чтобы горничная не заметила, как опухли веки. Служанка помогла ей раздеться, и девушка на одеревеневших ногах последовала за ней в ванную. Придется наложить на лицо много краски и пудры, чтобы знакомые не догадались о ее печалях.

Спустя час посвежевшая леди Кэт спустилась по широкой лестнице Гровенор-Хауса. Она застала отца и Петербрума в гостиной за карточным столом. Гровенор порылся в кармане расшитого золотом фрака и, вытащив пухлый мешочек из замши, бросил его резким движением на стол.

— Проклятье, ну и везет же вам! — прохрипел ее отец, залпом опорожняя бокал вина. Сэр Гровенор с трудом поднялся с кресла и, чертыхаясь, бросился к двери.

Петербрум жадно схватил мешочек, прежде чем дал понять, что заметил Кэт. Но вот взгляд его серых с красной обводкой глаз стал похотливым, заскользив по ее атласному, цвета слоновой кости бальному платью с низким вырезом, по бриллиантам и сапфирам, сверкающим на тициановских волосах и шее.

— Хоть вы одеты не совсем так, как бы мне хотелось, дедушка тем не менее считает, что это вопрос времени. А в данный момент, моя всемогущая Кэт, только это имеет значение. — Он грубо схватил ее за руку, и они вместе покинули дом.

Атмосфера в карете, которая с грохотом катилась под проливным дождем к Карлтон-Хаусу, где принц-регент давал бал, накалилась до предела. Кэт ощущала это физически.

Пирсон Гровенор шептал себе под нос проклятья, а Петербрум уставился в окно, хотя, что он мог видеть в кромешной тьме, оставалось для нее загадкой.

Поняв, что проиграла, Кэт впала в оцепенение. Малым утешением была мысль о том, что отец сожалеет, в какой ад она попадет по его вине. Даже в страшном сне она не могла представить себе, что он кого-то боится! Но события сегодняшнего дня свидетельствовали о его полной капитуляции перед Петербрумом. Как странно и ужасно для них обоих!

Словно все, что происходило, было недостаточно страшным, Петербрум делает непроизвольное признание, что хочет этого брака не больше, чем она сама. О дедушке Петербрума ей было известно лишь, что он самый настоящий тиран и отшельник, который в глухом уголке Шотландии трясется над своим богатством. Наследственная тирания в сочетании с деньгами дала адскую смесь, и девушка была даже не прочь посочувствовать Петербруму.

Внезапно Кэт пришла в ярость. По какому праву эти трое решают ее судьбу? Она не агнец, которого ведут на заклание. Почему никто не спросит, что она хочет. Не раздумывая, она бросилась в атаку.

— Почему именно я? — ее вопль нарушил царившее в карете молчание. — Почему вы хотите жениться на мне, Джон, когда совершенно ясно, что мы не переносим друг друга?

От его смеха у Кэт мурашки побежали по коже.

— Что я слышу? Девушка из благородной семьи не имеет права задавать подобный вопрос, — вмешался Пирсон Гровенор, прежде чем Петербрум нашелся, что ответить.

— Спросите у отца, моя прелесть, — сказал он и приказал кучеру остановиться, не переставая играть с мешочком, в котором позванивали золотые монеты. — Сегодня мне везет. Я присоединюсь к вам после «Брукса». Не хочется упускать такой шанс. Принц не заметит моего отсутствия.

Петербрум на ходу выпрыгнул из кареты и скрылся в темноте.

Кэт повернулась к отцу. Тот чувствовал себя не в своей тарелке.

— Что все это значит? Я имею право знать.

— Нет.

Дальше препираться было невозможно, они прибыли на место. Поднявшись по широкой лестнице, дочь с отцом попали в руки церемониймейстера в красной ливрее и белых панталонах, который громогласно объявил об их приезде.

Разодетый в пух и прах тучный регент походил на хозяина постоялого двора. Принц ласково поздоровался с ними. Он с восхищением уставился на Кэт и долго не выпускал ее ручку. Только напоминание придворного, что другие ждут своей очереди быть представленными принцу, заставило его разжать ручищу.

— Отлично, Кэт! — прошептал ее отец, когда они вошли в зал. — Жаль только Джон не видел тебя.

Внезапная смена настроения у Пирсона Гровенора позволила Кэт вновь обрести надежду.

— Может, вы все же раскроете мне тайну, почему так настаиваете на этом браке? — жалобно спросила она.

— Надеюсь, вы никогда не узнаете, — ответил он, направляясь к друзьям в центр зала. Кэт осталась в одиночестве.

Весь вечер в перерывах между танцами с молодыми людьми, лица которых она забывала, едва переставала звучать музыка, Кэт слонялась, как неприкаянная, по комнатам, обставленным роскошной мебелью. Она переходила от одной группы гостей к другой в надежде увидеть в толпе самое дорогое на свете лицо единственного мужчины, который был ей нужен. Ник Монро — это он заставлял учащенно биться ее сердце, ее тело страдать от желания. Как жаль, что она не в силах описать смятение, которое охватывало ее при мысли о нем! Но Ник, как сквозь землю провалился. Она не смогла найти также Чарли, Мейтлендов и Браунингов. Почувствовав себя одиноко, девушка выжидала подходящего момента, чтобы смыться.

— Решили уйти без меня? — прошептал ей на ухо ненавистный голос. Неужели он никогда не перестанет подкрадываться, отчего ее кожа покрывается пупырышками? Это выводило Кэт из равновесия.

— Еще минута, и мы бы не встретились, — сказала Кэтрин, пытаясь оттолкнуть от себя Петербрума.

Тяжелые веки приподнялись, и он впился в нее взглядом более свирепым, чем когда-либо. Вероятно, Петербрум был пьян.

Кэт подозревала, что он проиграл тяжелый мешочек с монетами, принадлежавший ее отцу. Поэтому она не удивилась. Разве ей впервой видеть неудачника, который продулся до нитки, а теперь проклинает судьбу?

Петербрум схватил ее за руку и потянул в толпу танцующих.

— Вам придется попридержать ваш ядовитый язычок, как только вы станете моей. Так что не заблуждайтесь на мой счет, — у Кэт закружилась голова от его зловонного, горячего дыхания.

— Неужели моя догадка верна, и вы проиграли деньги, доставшиеся вам от отца? — Она призвала на помощь всю свою смелость. Пусть он не надеется, что она проглотит его очередную выходку.

— Сколько я проигрываю и выигрываю — не вашего ума дело. Лучше сказать об этом сразу, — на одном дыхании пробормотал Петербрум, налетев не девушку.

— Ваша правда. К чему мне знать, если я не собираюсь выходить за вас.

Кэт высвободилась из его рук и, убедившись, что гости, стоявшие поблизости, стали свидетелями их размолвки, бросилась прочь, ни разу не оглянувшись на Петербрума. Он должен понять раз и навсегда, что она не намерена терпеть его хамство.

 

Глава 15

И вновь дверь в комнату Кэт чуть не слетела с петель. На пороге показался ее отец. Полы его тяжелого шелкового халата были распахнуты и при ходьбе напоминали крылья летучей мыши. В руках он держал письмо, которым принялся размахивать прямо под носом дочери.

— Что вы наделали! Идиотка, вы погубили меня! — закричал Гровенор, не обращая внимания на слугу, который сервировал стол к завтраку.

— Попрошу без истерик! Вы становитесь слишком назойливым, — спокойно ответила Кэт, поднимаясь с кресла.

С зачесанными назад длинными рыжими волосами, которым мешала рассыпаться по плечам белая лента, девушка выглядела еще прелестнее и показалась лорду Гровенору очень беззащитной. Пораженный невинной красотой дочери, он замер, а затем тяжело опустился в кресло.

— Перестаньте злить Петербрума! — Ярость его внезапно улетучилась, и приказание прозвучало почти как мольба. — Опять вы выставили его на посмешище? Джон клянется, что вам не сойдет это с рук.

— Интересно!

— Он наседает на меня. Мое терпение вот-вот лопнет.

— Неужели у него изменились планы? — Кэт затаила дыхание. Она, кажется, победила.

— Какой там! Он лишь желает ускорить ваше венчание!

Пирсон взглянул на дочь, беззвучно шевеля губами.

— Не таитесь, расскажите, почему это животное имеет такую власть над вами? — умоляла отца Кэт, заметив столь редкий проблеск человечности в его взгляде. — Как вы осмелились предположить, что мной можно командовать?

Кипя от негодования, он ринулся к выходу.

Кэт бросилась ему наперерез.

— Я не выйду за Джона Петербрума, это выше моих сил!

Пирсон Гровенор уставился на нее невидящим взором.

— Тем самым вы подпишите мне смертный приговор. Ваши слова подобны погребальному звону!

 

Глава 16

Ранним утром в Гайд-Парке такие ездоки, как Кэт, встречались крайне редко.

Оставив далеко позади грума, Кэт как стрела промчалась на горячем вороном жеребце два круга по Роттен-Роу. Слезами и мольбами ей не тронуть отца. Пирсон Гровенор ни за что на свете не откроет ей тайну. Он укрылся в библиотеке, а когда она попыталась еще раз выяснить, почему он так дрожит перед Петербрумом, отец выставил ее из комнаты.

— Папочка, — словно малое дитя, умоляла она отца, — если у вас неприятности, не скрывайте их от меня. Я постараюсь понять!

Но Пирсон Гровенор утешился с помощью бренди. Его била дрожь, как в лихорадке.

— Я сказал все, что хотел.

Кэт поняла, что отец сожалеет о проблесках человечности, которую не сумел задушить в себе.

— Если вы намерены сопротивляться моему решению, я запру вас в спальне или в деревне до дня свадьбы, — припугнул девушку отец. Спиртное начинало действовать.

Кэт не сомневалась, что отец в состоянии осуществить свою угрозу. Она доставляла ему слишком много хлопот. Девушка поднялась к себе, надела костюм для верховой езды и вышла из дома. Обуреваемая чувствами, она была не в силах усидеть в четырех стенах.

Кэт задыхалась от быстрой езды, так же, как и ее лошадь. Она замедлила шаг. Вдалеке показался наездник, который, завидев ее, помчался галопом. Человек и прекрасное животное составляли единое целое.

При виде Ника Монро на великолепном скакуне, взявшем недавно один из призов, она затрепетала. Ведь он был единственным человеком, который мог утешить ее.

Кэт остановилась, поджидая Николаса.

— Вам уже полегчало?

Его вопрос подсказал Кэт, что он догадался о том, что с ней происходит. Она кивнула. Говорить — значило выдать себя. Что за дело Монро до нее? Она выполнила свою миссию. Свела его с модным лондонским портным, сапожником и шляпником. Его лошади и экипажи были лучшими из того, что мог предложить Теттерсел. Понятно, что ей с Чарли не стоит приписывать себе всю заслугу. Не только одежда, модная прическа, над которой трудился лучший мастер с Бонд-стрит, и изумительный скакун делали мистера Монро из Делакур-Хауса желанным гостем в каждой гостиной, которую он соблаговолил посетить.

Она знала с самого начала, что Николас Монро был прекрасным человеком и джентльменом. Его честность, энергичность, сила, которые покорили ее с первого взгляда, были присущи ему всегда. Чем еще она, непременная участница лондонских балов, обессилившая от постоянных бурь, сотрясавших все ее естество, могла помочь человеку, который произвел такой фурор в свете? Девушка пришпорила лошадь, не находя нужных слов.

— Вероятно, вы были очень заняты, поскольку я не видела вас на приемах последние дни? — Кэт обомлела, услышав свой голос. Что она несет? Он ведь догадается, что она повсюду искала его — того, который лишил ее сна, но научил грезить наяву. Одна мысль о сладостных грезах заставила ее сердце учащенно биться. В чем ее ошибка? Куда девалась ее холодность? Обуреваемая чувствами, Кэт едва слышала, что отвечал Ник.

— Я был у вас, но меня не пустили, а цветы выбросили за дверь, — надеясь на то, что его слова прозвучат непринужденно, сообщил Ник. Он изо всех сил старался не показывать виду, что обижен на нее за то, что она забыла о нем. — Остается предположить, что ваш дворецкий не одобряет мой выбор и считает мой букет вульгарным, хотя я следовал совету Чарли и старался не допустить оплошность.

Кэт не верила своим ушам. Неужели отец и Петербрум пытаются контролировать ее жизнь и решают за нее, с кем дружить, а с кем нет? Она не может позволить им сломить себя! Она должна быть мудрой. Что же это получается? Независимая Кэт Гровенор, всегда державшая мужчин на расстоянии, стала заложницей отца и Петербрума? Она повернулась лицом к Нику. Девушка надеялась, что ей удастся не выдать себя. Ни он, никто другой не должен знать о ее переживаниях и стыде. До сих пор она прежняя Кэт Гровенор.

— Как я забыла просветить вас насчет цветов? — игриво усмехнулась Кэт. Во всяком случае ей хотелось, чтоб ее ответ прозвучал именно гак. — Только теперь я вспомнила, что не рассказала вам о визитке, которая вкладывается в букет. Если вы приносите цветы лично, загибается левый уголок, если передаете через слугу — правый. Вы приложили визитку?

Ник был вне себя и понял Кэт неправильно. Что ж, даже если он не знал этих тонкостей, он раскусил ее игру. Похоже, он надоел, и она дает ему отставку.

— Простите меня, увальня, леди Кэтрин! — насмешливо начал Ник. Он презирал нынешнюю Кэт так же сильно, как любил прежнюю. — Вы же знаете все на свете. Как я буду жить без ваших мудрых советов, когда вы выйдете замуж?

«Как я мог так ошибаться? — спрашивал себя Ник. — Как не заметил ее высокомерия и двуличия? Почему забыл, какая она прекрасная актриса? Похоже, она с наслаждением играет роль высокомерной красавицы, которой очень быстро надоел неуклюжий и честолюбивый колонист? Вы растоптали меня, Кэт Гровенор!»

— Не забывайте, незнание этикета может свести на нет ваш успех в свете, — продолжала поддразнивать Ника Кэт. — У цветов свой собственный язык.

— В самом деле? — переспросил Ник, не веря своим ушам.

Неужели это он разыгрывает из себя пустоголового бонвивана с женщиной, которая может сделать его самым счастливым и самым несчастным человеком в мире? Будь у него хоть капля мозгов, он бы стащил ее с лошади и увлек в кусты, а уж там бы зацеловал до изнеможения, либо бросился наутек, словно за ним гнались бандиты. Увы, он знал, что не сделает ни того, ни другого. По крайней мере, не сейчас. Она приворожила его, это факт!

— Просветите меня, леди Кэт! Боюсь, мои знания о цветах столь же скудны, что и о других вещах!

Его ирония не ускользнула от Кэт, хотя та не поняла, чем она была вызвана. Что ж, поговорим о цветах!

— Желтые цветы дарят всегда со значением. Они знаменуют вражду или окончание дружеских отношений. Розовый цвет свидетельствует о теплых чувствах и надежде на близкую дружбу, — щебетала Кэт, пытаясь скрыть смущение. Надо же ей было так вляпаться! — Теперь поговорим о белых цветах. Их можно дарить в любых обстоятельствах. А вот красные розы — это особенный случай. Их преподносят, когда хотят признаться в любви. Джентльмен посылает их женщине, в которой не чает души, в надежде, что она тоже питает к нему нежные чувства.

Что пошлешь мне ты, любимый? Она никогда не осмелится спросить у Ника. Лучше тебе уйти, Ник! Если ты не уйдешь, я брошусь в твои объятия прямо сейчас, положу голову тебе на грудь и буду умолять спасти от ада, что уготован мне впереди.

С каким бы удовольствием она попросила его о помощи, но гордость не позволит ей сделать это никогда. Придется напрячь все силы, чтобы противостоять отцу и Петербруму. Она не вынесет, если они будут руководить ее жизнью и запрещать встречаться с теми, кого она любит. Если они возьмут верх, она погибла!

Ник не мог смириться с тем, что его надежды так быстро развеялись, что сейчас, вот в эту минуту, в этом проклятом парке он похоронил самую светлую мечту своей жизни. Он сумел бы смириться с мыслью о неизбежности ее брака с Петербрумом, но согласиться с тем, что Кэт такая же, как остальные светские дамы, для которых Монро был новой игрушкой, он не в силах. Завсегдатаи модных клубов и гостиных, с которыми Слейтон знакомил его, частенько признавались Нику, что выполняют поручение жен и дочерей, которые требовали познакомить их с новой столичной знаменитостью. До сих пор Ник не чувствовал себя польщенным и не испытывал соблазнов. Кэт царствовала в его душе и сердце безраздельно, и все его помыслы были только о ней одной. Какой же он глупец! Лицо его стало суровым, губы сжались. Сотни женщин добивались его благосклонности, а ему нужна была лишь та, которая на дух не переносила его Они пришпорили лошадей, так и не поняв, что упустили прекрасный шанс выяснить, какая кошка пробежала между ними.

— А я надеялся, что вы захотите познакомиться с моей матушкой и навестить нас в Делакур-Хаусе, — неожиданно пробормотал Ник, решив в последний раз испытать судьбу. — Но, наверное, вы очень заняты. Скажите, мы не обидимся.

Ник уже собирался распрощаться с леди Кэт, когда услышал за спиной стук копыт.

— Вы становитесь назойливым, Монро, — громко закричал Петербрум, желая, чтоб Ник заметил его в клубах пыли. — Леди Кэтрин моя невеста, и ваше внимание, которое отнюдь не радует меня, слишком очевидно.

Приподнявшись в седле, Кэт бросила на Петербрума испепеляющий взгляд.

— Что вы себе позволяете!

— Ничего особенного, — в его небрежном тоне проскользнули стальные нотки. — Определенно, вы еще не читали объявление о нашей помолвке в утренней газете.

Итак, ее помолвка — свершившийся факт. Теперь всему Лондону известно то, что она пыталась скрыть. Ей следует взять себя в руки. Петербрум не должен догадаться, что она расстроена. Он на милю чует ее отчаяние.

Ласково улыбнувшись, Кэт протянула Нику руку.

— До свидания, мистер Монро! Я буду рада познакомиться с вашей матерью и посетить Делакур-Хаус, — ответила она непринужденно. — Недалеко от вас живет моя школьная подруга. Надеюсь, она охотно приютит меня. Сообщите, когда вам будет удобно, и ваше приглашение с радостью будет принято, — Кэт благодарила судьбу, что оказалась гораздо лучшей актрисой, чем предполагала.

Ник растерялся, он не знал, что и думать. И вдруг понял, что она пытается сказать ему, что ничего не знала о его визитах и цветах. Она не бросила его.

Кэт многозначительно посмотрела на Ника: она желала остаться наедине с Петербрумом. Ник поцеловал ей руку и с сожалением ускакал.

— Кто дал вам право оскорблять мистера Монро? — перешла она в наступление. — Не забывайте, у меня будет своя жизнь и собственные друзья.

Бросив вызов Петербруму, Кэт почувствовала себя гораздо увереннее. Она будет сражаться за свою свободу.

Если они все-таки поженятся, то надо с самого начала расставить все по своим местам.

Ее голос был холодный и невыразительный, взгляд — пронизывающий.

— Если не ошибаюсь, вы говорили мне, что ваш дедушка мечтает видеть нас вместе и надеется, что я подарю вам наследника. Прекратите преследовать меня и ограничивать мою свободу, иначе вам не видать меня, как своих ушей! Я не позволю командовать собой!

Петербрум вспыхнул — ее угроза попала в цель. От испуга она нащупала его слабое место. Дедушка. У нее появилось оружие, которое она постарается использовать: пусть получает по заслугам! Почувствовав себя гораздо увереннее, девушка решила вернуться домой.

— Не думайте, что вам все дозволено, дорогая! — предупредил Кэт Петербрум. — Хочу заметить, что влияние деда на меня не безгранично. Я не потерплю интриганку в своем доме!

— Что вы говорите! — Кэт победоносно вскинула голову, и ее волосы выбились из-под голубой шляпки для верховой езды. Она решила до конца насладиться своей победой. Стоит ей проявить хоть малейшие признаки страха или слабости, как Петербрум тотчас втопчет ее в грязь.

Ник наблюдал за ними издалека. Больше всего на свете ему хотелось разделаться с Петербрумом раз и навсегда. Он забыл, как вела себя Кэт, в ту самую секунду, когда она согласилась приехать в Делакур-Хаус. Конечно, она могла принять приглашение, чтобы досадить Петербруму, но ему все равно. Он согласен на любые условия, лишь бы Кэт навестила его в имении. Пусть даже ее визит будет скоротечен.

— Этот проклятый брак будет стоить мне жизни, — прошептал ее отец, опускаясь вечером в кресло своей ложи после еще одного неприятного разговора с Петербрумом. Кэт сделала вид, что не слышит отца, нехотя отвечая на приветствия друзей и знакомых. Несмотря на просьбу Пирсона Гровенора и Петербрума, она наотрез отказалась выходить из ложи. Девушка понимала, что все будут поздравлять ее с помолвкой. Актерского дарования Кэт было недостаточно, чтобы изобразить на лице радость. Она предвидела, что кто-то из знакомых решит, что она сошла с ума, раз согласилась связать свою судьбу с Петербрумом. И они недалеки от истины.

Кэт, рыдая, умоляла разрешить ей остаться дома, но отец и Петербрум устроили сцену, и она согласилась.

Лорд Гровенор склонился к ней.

— Вы с ним, как лед и пламя, и меня это очень огорчает. Он женится на вас, и чем скорее вы согласитесь с его решением, тем лучше.

— Лучше для кого? — громко спросила Кэт. Публика в соседних ложах повернулась в их сторону.

— Говорите тише! — приказал ей отец.

— Не стесняйтесь, скажите ей правду, — Петербрум появился в их ложе. Рука в перстнях легла ей на плечо, которое жених сжал так сильно, что девушка чуть не закричала.

Отец вскочил и, метнув полный ненависти взгляд на Петербрума, покинул ложу.

— Похоже, я рожден для того, чтобы побеждать Гровеноров! — торжествующе заявил Петербрум, придвигаясь к девушке, чтобы поцеловать ее в шею.

— Да вы законченный негодяй! — резко ответила Кэт, собираясь последовать за отцом.

 

Глава 17

Вот уже месяц Вивиан Монро жила в Делакур-Хаусе, но до сих пор, когда она входила в комнату, дотрагивалась до стены, поправляя картину, проверяла наличие пыли или даже спускалась по резной, тщательно отреставрированной лестнице, ей казалось, что в подобной роскоши должны жить куда более знатные особы.

Как прикажете вести себя со слугами, которые наперебой стремятся угодить тебе, куда девать ворох платьев и массу драгоценностей, достойных королевы, как привыкнуть к спальне, которая раз в десять больше каморки, что была их домом, пока Ник не вернулся с другого конца света сказочно богатым? От такой роскоши кружилась голова.

И вот теперь она, высокая, худощавая, сорокапятилетняя женщина с морщинистым лицом, стоит в огромном холле и поджидает дочь одного из самых знатных людей в Англии, которую пригласила к себе на чай. Ее смятение усилилось еще больше, когда Ник сообщил матери, что леди Кэтрин Гровенор, которая гостит по соседству у своей подруги, хочет осмотреть дом. Неудивительно, что руки у нее трясутся, как пудинг. Больше всего ей хочется быть сейчас как можно дальше от Делакур-Хауса.

Ник понимал, что с ней творится.

— Мам, ты счастлива? — спросил он, обнимая ее. Сын ласково взъерошил ее седые пряди. С тех пор, как он вырос, Николас Монро так выражал свои чувства к матери.

— Не знаю, что и сказать, сынок, — засмеялась миссис Монро. Ей пришлось встать на цыпочки, чтоб поцеловать Ника в щеку. — Ник, дорогой, у меня из головы вылетел весь светский этикет. Позволь мне уйти к себе. Хозяйка я никакая, леди Кэтрин тотчас поймет это и сочтет меня выскочкой.

— Ничего подобного, вот увидишь, ты полюбишь ее! — непринужденно заметил Ник, пытаясь скрыть от матери, которая всегда читала по его лицу, как в открытой книге, глубину своих чувств к Кэт.

С ее губ готов был сорваться вопрос, но Вивиан Монро вовремя вспомнила, что лучше ни о чем не спрашивать. Она догадывалась, что будь любовь к этой женщине взаимной, Ник обязательно бы поделился с ней тотчас по ее приезде в Лондон.

— Если она похожа на своего кузена, я непременно полюблю ее, — оправившись от удивления, сказала миссис Монро. Вот так сюрприз! Ее сын влюбился!

В молчаливом сочувствии Вивиан Монро положила голову сыну на грудь. Так вот чем объясняются, казалось бы, незаметные перемены в Нике, с тех пор как он приехал в Англию! Будучи женщиной мудрой и чувствительной, она догадывалась, что чувства ее большого и доброго сына пустили глубокие корни. Пусть так, но ей хотя бы стала известна причина его необычного поведения.

Он не просто обзавелся выездом, который приличествует светскому человеку, одеждой, которая безукоризненно сидит на нем, и прелестными аксессуарами. Его теперешнее произношение было выше всяческих похвал. Несмотря на все усилия, ей такое не снилось. Хотя они жили в невыносимых условиях, миссис Монро удалось привить сыну хорошие манеры и добиться приличного произношения. Сколько усилий стоило, чтобы Ник не вырос ущербным юношей, обиженным на весь мир за то, что судьба несправедливо забросила его на задворки цивилизации. Она преуспела, помогая сыну стать добрым и честным человеком. И могла им гордиться. Последующие успехи Ника не удивляли ее. Будучи честолюбивым и упрямым с самого детства, Ник задался целью обеспечить матери хорошую жизнь и выкупить отца у одного негодяя, который обращался с ним на своей ферме хуже, чем со скотиной. Вивиан никогда не сомневалась, что Ник добьется своего. Но она и представить не могла, что он так разбогатеет. Он окружил ее роскошью и комфортом, но помочь отцу уже не смог. Слишком поздно он разбогател, и они часто горевали по этому поводу.

Слова Ника вернули ее к действительности.

— Кажется, подъехал экипаж, — с волнением в голосе произнес ее сын. Он обнял мать за плечи и повел к большой двери.

Взявшись за руки, мать и сын вышли навстречу Кэт, ее служанке и Чарли, едва ландо ее подруги Джоан Лайон, миновав великолепную дубовую аллею, подкатило ко входу.

— Можешь представить подобную сцену со своей матерью? — поинтересовался Чарли.

— А ты со своей? — поддразнила кузена Кэт.

— Последний раз моя мать обнимала меня, когда мне было пять минут отроду, да и то потому, что старая няня пристыдила ее. Она всегда заботилась о том, чтобы мать проявляла хотя бы внешние признаки любви.

Как и опасалась миссис Монро, Кэт оказалась писаной красавицей.

— Добро пожаловать в Делакур-Хаус, леди Кэтрин, — уважительно, но без излишней фамильярности произнесла миссис Монро. Оказалось, что она ничего не забыла. Хорошие манеры, привитые матерью в раннем детстве, и все, что она усвоила, будучи гувернанткой в этом доме, остались в памяти на всю жизнь.

Пожилой женщине было невдомек, что известно Кэт об их семье. Она надеялась, что самую малость. Но как бы не сложились отношения между Кэт и ее сыном, от нее она не услышит ни слова о печальных страницах их семейной хроники. Не в ее характере было кривить душой и изворачиваться. Она полагалась на сына: он сделает все тактично и с достоинством, а если промолчит, она знает, что сказать.

Лондон мог сильно измениться, но свет — она была уверена — никогда. Богатство и врожденный шарм Ника, а также протекция Кэт и ее кузена могли открыть перед ним все двери, но лишь чудо могло заставить титулованную англичанку принять предложение человека, которого правительство и суд сочли вором.

— Чай, наверное, уже готов, — объявила миссис Монро, приглашая гостей в еще незаконченную гостиную. Весь стол был заставлен различными бутербродами, джемами, пудингами, пирогами и хлебом. Предчувствия миссис Монро не оправдались. Она не испытывала неловкости.

Леди Кэт оказалась очаровательной гостьей. Она с нескрываемым аппетитом поглощала еду, нахваливала все, что стояло перед ней. Миссис Монро не нашла в ней ни одну из черт, которые выказывали многие великосветские дамы в ее бытность гувернанткой в Делакур-Хаусе. Если Кэт прикидывалась милостивой аристократкой, то очень искусно, она не заметила ничего.

До конца чаепития было еще далеко, но миссис Монро уже знала, почему ее сын безнадежно влюбился в Кэт. Угораздило же его отдать свое сердце женщине, которая не может ответить взаимностью. Ее поведение говорило о том, что Ник для нее всего лишь друг. Она не заметила, чтобы Кэт тайком краснела и бросала на сына потаенные взгляды. Время, конечно, лучший лекарь, но, сколько придется ему выстрадать, прежде чем он забудет ее. Она могла много поведать о разбитых сердцах. Вивиан Монро до сих пор не смирилась со ссылкой и смертью мужа. Богатство сына не облегчило ее горя.

— Какая прелестная комната! — воскликнула Кэт. Она встала от стола и с чашкой в руке принялась рассматривать картину за картиной; особый восторг у девушки вызвала мебель: новая и отреставрированная. — Как приятно сидеть в гостиной, обставленной не в немецком или французском стиле. Слишком массивная мебель подавляет, а чересчур утонченная — вызывает чувство тревоги: есть страшно. Всем другим стилям я предпочитаю деревенский!

— Вижу, вы и Ник сходитесь во вкусах, — заметила миссис Монро, пытаясь понять, что у них еще общего.

— Если честно, то леди Кэт не подозревала об этом, когда согласилась помочь мне, — засмеялся Ник. — Она отвезла меня к Аккерману, Хардингу и Ховелу и научила, как подбирать мебель, обстановку. Надеюсь, мисс Гровенор и впредь будет помогать мне.

Кэт залилась румянцем.

— Думаю, леди Кэтрин должна обязательно осмотреть весь дом и его окрестности, прежде чем покинет Делакур-Хаус, — предложила миссис Монро, желая остаться наедине с Чарли.

Когда за Кэт и Ником закрылась дверь, она пригласила Слейтона сесть рядом с собой.

— Для вас, конечно, не секрет, что Ник безнадежно влюблен в вашу кузину?

— Вот именно, безнадежно, — согласился Чарли. — Боюсь, Ник не сказал вам, что Кэт обручена и скоро выйдет замуж.

— Вы правы. Он очень смущен и не в состоянии говорить о леди Кэт. Мне кажется, что она не питает к нему ответного чувства.

Чарли встал и подошел к окну. Решится ли он рассказать миссис Монро о том, что ему известно?

— Лорд Чарльз, не бойтесь сказать то, что хотите, — настаивала миссис Монро. Ей нужна вся правда.

— Кэт так сильно любит вашего сына, — выпалил Чарли, глядя на нее, — но оба не догадываются о чувстве, которое питают друг к другу. Умоляю, не выдавайте меня! С моей стороны было бы грешно подать им надежду. Увы, их брак невозможен. Это было бы неблагоразумно, вы понимаете; что я имею в виду?

Миссис Монро энергично закивала головой.

— Я разделяю ваши чувства. Ник говорил вам, что я была гувернанткой и познакомилась с его отцом в этом самом доме? Его отец работал помощником семейного адвоката.

Слейтон замотал головой.

— Я могу рассказать много хорошего и дурного об аристократах, — словно обращаясь к себе самой, прошептала она. — Я никогда не стремилась подражать тем, кто выше меня по общественному положению. Простите за резкость, но эти люди бывают очень жестокими, когда считают, что у какой-то выскочки из низов слишком большие амбиции. Я не хочу, чтобы Ник страдал, и готова вступить в бой даже с самим дьяволом, лишь бы оградить его от мучений и самого себя.

Чарли хорошо понял миссис Монро. Разве он не наблюдал это на протяжении всей своей жизни?

— Успех в Лондоне не должен вскружить ему голову, — продолжила мать Ника, голосом, полным сарказма. — Мой сын может быть принят с распростертыми объятиями, но когда правда о его происхождении выйдет наружу, он станет парией. Не хватит жизни двух поколений, чтобы свет простил его и его потомков.

— Но ведь он покорил всех великосветских дам, а их мужья засыпали Ника приглашениями, — попытался возразить Чарли. — Я был несказанно удивлен, но все происходило на моих глазах.

— Замужняя женщина чувствует себя в безопасности. Да к тому же не забывайте, что мы в Лондоне, — заметила миссис Монро тоном бывшей гувернантки. — Лондонские львицы всегда ищут, с кем позабавиться. В сельской местности аристократия ведет более замкнутый образ жизни, она более консервативна. Хоть он и владеет Делакур-Хаусом, но достаточно просочиться слухам, чтобы они тотчас отвернулись от него. Не мне вам говорить!

Да, Чарли прекрасно знал, как его семья и друзья относятся к чужакам. Порой он и себя причислял к их стану. Оба погрузились в невеселые воспоминания, глядя через окно на ухоженные лужайки.

— Что ж, за высокомерие приходится платить. Если бы я не заморочила ему голову рассказами о том, как люблю Делакур-Хаус, он бы не мечтал стать его владельцем, чтобы я вернулась в имение хозяйкой.

Вивиан Монро встретила в штыки его обещание купить поместье. Она опасалась, что в округе все вспомнят о старом скандале.

Однако переубедить сына было сложно. Высшее общество ее не интересовало. Единственное, чего хотел Ник — это спокойной и утонченной жизни на природе. Но было это до того, как он влюбился и все пошло кувырком. Леди Кэтрин придется за многое ответить, подумала миссис Монро, сжимая кулаки.

Оставшись с Ником наедине, Кэт первым делом решила извиниться за свое поведение во время их последней встречи в Гайд-Парке.

— Я получил ваше письмо, леди Кэт, ответил Ник. — Предпочитаю забыть о случившемся, особенно теперь, когда вы почтили нас своим присутствием, и я могу показать вам дом.

Кэт обрадовалась, что не надо ничего объяснять, и они дружно отправились смотреть Делакур-Хаус. Некоторые покои были уже отделаны заново, другие до сих пор оставались в первозданном состоянии. Кэт делала замечания на ходу.

— Нельзя ли чуть помедленнее, леди Кэт? — взмолился Николас. — Мне трудно запомнить все ваши советы.

— А вам нет необходимости их запоминать, — беззаботно отозвалась девушка. Лондон, ее совместная жизнь с Петербрумом были далеко. — У меня отличная память на цвета. Я вышлю вам свои соображения, как только вернусь в дом подруги.

Находиться рядом с Кэт после недельной разлуки было для Ника счастьем. Но видеть ее в своем доме, который по его задумке должен был стать ее домом, оказалось невыносимо трудно. Каждая покупка делалась с мыслью о Кэт. Понравится ей его новое приобретение или нет? Одобрит ли она его планы? Ник понимал, что ее пребывание в Делакур-Хаусе лишь усугубляет его мучения, но ничего не поделаешь. По крайней мере, в будущем, которое рисовалось ему таким мрачным, у него будет лишь одна радость: он станет предаваться воспоминаниям о том, как они бродили вместе по дому. Может, только это воспоминание и ничего более. Слабое утешение, но что делать? Реальная, живая Кэт в эту минуту была с ним рядом.

Они подошли к длинной галерее, где когда-то висели портреты владельцев Делакур-Хауса. Теперь вместо надменных и холодных предков, в чем Кэт была абсолютно уверена, на стене виднелись белые пятна.

— Что вы собираетесь делать с галереей? — поинтересовалась девушка и обернулась, чтобы услышать его ответ.

Ник не ожидал, что она повернется, и они столкнулись. Одного мгновения было достаточно, чтобы он ощутил прикосновение ее грудей. У него перехватило дыхание, а руки непроизвольно сомкнулись у нее на спине. К черту осторожность и здравый смысл! Увы, помутнение разума было недолгим. Руки упали, как плети, он отвернулся. Каждый нерв в его теле напрягся. Он жаждал, страстно желал сжать в объятиях самую прекрасную женщину из тех, кого знал. Он такт долго мечтал об этом, что ее отказ стал бы для него адской мукой.

Он боялся посмотреть ей в глаза. А вдруг он прочтет в них панику или отвращение? Ник заговорил быстро-быстро:

— Я как раз собирался попросить вас порекомендовать мне художника-портретиста. Хочу заказать ему мой и мамин портреты, — сообщил он, надеясь, что голос не выдаст его волнения, пока они спускались по лестнице.

Всего минуту назад он даже не предполагал, что хочет иметь их портреты, тем не менее, идея ему понравилась. Его предки заслуживали того, чтобы их портреты висели на этих стенах. Он пришел в восторг.

— Я дам вам адреса нескольких очень хороших художников, — прерывающимся голосом пролепетала Кэт. Она до сих пор не могла прийти в себя от его объятий, хотя длились они всего мгновение. — Надеюсь, вы остановите свой выбор на Джейн Дентри. Она великолепна! Эта молодая ирландская художница перебралась в Лондон совсем недавно. Она предпочитает миниатюры, но все работы очень хороши. Вот увидите, вскоре она будет нарасхват: весь Лондон будет позировать ей.

К тому же она чертовски красива и не замужем, подумала Кэт про себя. Я ревную его к каждой женщине и не стыжусь признаться в этом. Но только себе, конечно.

— Она рисовала ваш портрет? — поинтересовался Ник, надеясь, что не выдал себя.

— Всего несколько набросков, но осталась ими недовольна, — пояснила Кэт. — Мне не удалось уговорить ее продать или отдать их мне. Она чертовски требовательна к себе.

— Если вы соблаговолите дать мне ее адрес, я зайду к ней, чтобы самому убедиться в ее мастерстве, — спокойно попросил Ник. На самом же деле он сгорал от нетерпения. Он должен как можно быстрее поехать в Лондон и заставить художницу продать ему наброски или написать миниатюру Кэт по памяти.

Нику сразу полегчало. У него появилась надежда. Хоть живой Кэт вскоре не будет с ним рядом, но останется ее изображение. Небольшое утешение, но это ведь лучше, чем ничего.

Спускаясь по лестнице, Кэт обернулась и взглянула на Ника. Последние лучи благословенного лета освещали его магическим светом. Она не смогла сдержать вздох. Ни один мужчина не будет столько значить для нее. И именно этот человек потерян для нее навсегда!

Будь прокляты ее отец и Петербрум!

Ник заметил, как восторг сменился на ее лице печалью. Как ему хотелось смахнуть слезинку с ее глаз! Он горел желанием узнать, почему она так несчастна, когда минутой ранее им было так хорошо друг с другом. Он не вправе рассчитывать на ее откровенность. Да что там! У него вообще нет никаких прав! Ему не хватало воздуха, еще как не хватало!

— А теперь, дорогая леди Кэтрин, я покажу вам мой сад, — сказал он, предлагая ей руку. Он пытался утешить себя тем, что будет хранить ее портрет всю жизнь. Вернуть парку его первозданный вид было для Ника куда более важным заданием, чем восстановление дома. О чем он не преминул сообщить Кэт. — Обещаю навести в парке образцовый порядок, — прошептал Ник. Он уже рисовал радужную картину. — Архитектор Браун остается для меня непререкаемым авторитетом, а вот что касается ферм, то я введу там новшества.

Кэт взволновали обещания Ника, она мечтала быть с ним всегда, чтобы собственными глазами увидеть, во что превратится Делакур-Хаус.

— Какие именно? — мягко спросила она, опасаясь, что голос выдаст ее заветное желание быть с ним всю жизнь.

— Я переоденусь в простое платье и поступлю, как граф Лестер. Буду работать рука об руку с моими арендаторами, обучая их новым методам ведения хозяйства, — сообщил Ник, когда они проходили по садам и лужайкам, на которых росли старые и молодые деревья, пересаженные опытными руками. — Мой показатель ежегодного прироста овец станет событием национального масштаба.

Хотя Кэт мало интересовало, как ведется хозяйство на ее фамильных землях, она была наслышана о Томасе Коке из Норфолка, чье имение Холкем-Хаус считалось образцовым. Ему завидовали ее отец и его друзья.

— Если не ошибаюсь, за сорок лет граф увеличил свои поля в десять раз, — сообщил Ник и взглянул в сторону подернутых дымкой отдаленных ферм. — Я понимаю, что вам набили оскомину разговоры о хозяйстве, но я привык думать о том, как достичь поставленной цели.

— Мне ни капельки не скучно. Теперь я понимаю, как такому молодому человеку удалось добиться успеха, — засмеялась Кэт, не сумевшая скрыть своего восхищения Ником, который взаправду решил стать настоящим землевладельцем.

— Секрет прост: немного удачи и добрые люди, повстречавшиеся на моем пути, — сказал Ник и наклонился, чтобы поднять большой сук, отвалившийся от великолепного дуба, который рос вблизи живописного озера. И пока они прогуливались, как два добрых друга, он постоянно размахивал им, как косой.

— Так вот почему вы помогли Чарли?

— Что он рассказал вам?

— Все.

— У Чарли слишком длинный язык, — хохотнул Ник. Ее кузену придется многое объяснить, когда они встретятся вновь наедине. — Только вам могу рассказать, леди Кэт. — Монро снял сюртук, расстелил его на только что подстриженной траве неподалеку от дома. Он взял Кэт за руку и помог опуститься на землю. — Я спас капитана американского судна от неминуемой гибели и доставил его на корабль. Он едва дышал, — начал свой рассказ с болью в голосе Ник. — Первый помощник так растерялся, что не знал, как поступить с таким оборванцем, как я. Было мне тогда десять лет, и я загибался от голода. Когда начался прилив, он поднял якорь и оставил меня на судне на усмотрение капитана Эвенса, который должен был определить мою судьбу, когда придет в себя, если такое вообще случится.

— А бедная матушка оставалась в неведении?

— Да, почти год.

— Кошмар.

— Поверьте, сделать было нельзя ничего. К письму, из которого она узнала, что я жив, прилагалась достаточная сумма, чтоб она могла вести безбедную жизнь, — заметил спокойно Ник. — Уже в те годы я мечтал о том, чтобы превзойти Джона Джейкоба Астора, американского кудесника, который закупал меха на Аляске и доставлял их в Китай на собственных шхунах. Чтобы не возвращаться порожняком, он забивал трюмы редкими животными. На деньги, вырученные от этих сделок, Астор купил недвижимость в Нью-Йорке. Я ни в чем не хотел уступать ему.

— Вы были таким юным…

— Аляска и Китай — удел молодых. Так я жил, занимаясь торговлей, и ни разу не потратил ни одного пенни, чтобы оно не принесло мне двадцать. Я складывал в уме колонки цифр быстрее, чем на счетах, и китайцы были от меня в восторге. Когда мне исполнилось шестнадцать, они попросили меня и капитана Эвенса стать их агентами. Я частично выкупил его судно. Теперь у нас десять кораблей, и мы остаемся партнерами по сей день.

Кэт задумчиво посмотрела вокруг, наслаждаясь очарованием леса, и заметила:

— Как после такой бурной жизни вы будете жить в деревне? Или это временно?

Он не торопился с ответом.

— Скука мне не страшна, леди Кэт. Я довольно долго блуждал по свету. Как только я устрою здесь матушку, то обязательно отправлюсь на Восток и в Америку, проверю, как там идут дела, но Делакур-Хаус навсегда останется для меня особым местом… Здесь осталось мое сердце.

Кэт замерла. Сейчас он расскажет ей о женщине, которую любит, о единственной женщине в своем сердце.

Ник понимал, что ему представляется прекрасная возможность рассказать Кэт о своей любви, но слова замерли у него на устах. Будь Петербрум самим дьяволом, его все равно примут с распростертыми объятиями ее отец и все их окружение. Вчера Чарльз окончательно убедил его, что существуют непреложные законы, по которым заключаются браки между титулованными особами. Меньше всего семейными адвокатами при заключении сделки учитывались чувства молодых. Главное — это земля, деньги и наследование.

— Главное, мой юный друг, произвести наследника и еще одного про запас. Женщины должны как можно быстрее выполнить свой долг и подарить отцу двух отпрысков мужского пола, после чего супруги начинают жить каждый своей жизнью, — непринужденно заметил Чарли, словно речь шла о скрещивании лошадей.

Вспомнив его слова, Ник вновь почувствовал прилив злости. Где, черт возьми, любовь?

— Вас что-то беспокоит, мистер Монро? — слова Кэт вернули его к действительности.

— Ничего особенного. Я вспомнил об одной очень неприятной вещи. Давайте вернемся к матушке и Чарли, — он поднялся с грацией атлета и повел ее в сторону дома.

Перед тем как войти в холл, Кэт остановилась, чтобы поправить перчатки.

— Я навещу леди Джейн в Лондоне и предупрежу о вашем визите, — сообщила Кэт, опираясь на предложенную руку.

Чуть позже Ник с матерью проводили Кэт и Чарли до экипажа.

— Как тебе леди Кэтрин? — поинтересовался Ник, глядя вслед отъехавшим гостям. — Разве она не прелесть?

Мать ничего не ответила и проследовала вместе с сыном в библиотеку. Миссис Монро подождала, пока дворецкий закроет за собой дверь. Она не любила разговаривать в присутствии прислуги ни раньше, ни теперь. Особенно теперь.

— В чем дело, мама? — засмеялся Ник. — Еще немного и ты взорвешься!

— Ты можешь хотеть стать лондонским денди и сельским помещиком, но у тебя ничего не получится, если слуги растрезвонят соседям о том, что слышали в твоем доме, — Вивиан Монро кипела от негодования, которое не собиралась скрывать от сына.

— А я все ждал, когда же ты задашь мне трепку, как маленькому мальчику, — но как Ник не старался, его слова не прозвучали непринужденно.

— Что ты задумал, Ник? — спросила она. — Ты меня не проведешь, делая вид, что не влюблен в Кэтрин Гровенор!

— Да что там скрывать, конечно, влюблен, но борюсь со своим чувством постоянно, — устало согласился сын.

— Она разделяет твои чувства? — миссис Монро не осмелилась произнести слово «любовь». Слишком оно было болезненным в данных обстоятельствах.

— Да что ты, она считает меня лишь другом Чарли.

Вивиан обрадовало, что Слейтон был прав. Ее сын заблуждался, считая, что леди Кэт не любит его.

— Чарли рассказал мне, что леди Кэтрин обручена с негодяем, — миссис Монро говорила уклончиво. — Это не тревожит тебя?

— Еще как! — гневно воскликнул ее сын. — Он презренный человек.

— Так ты намерен спасти ее? — Вивиан Монро затаила дыхание.

— Это безнадежно.

 

Глава 18

До рассвета оставалось не более часа, когда дорожная карета, в которой сидели Кэт, ее служанка и Чарли, отъехала от дома школьной подруги мисс Гровенор. Экипаж Чарли, в котором ехал его камердинер, следовал за ними. Дорога до Лондона была долгой, и Кэт с радостью предалась сладостным воспоминаниям, чтобы не думать о том, что ждет ее впереди.

Если б Делакур-Хаус стал моим домом, подумала Кэт, вспомнив все залы, по которым бродила с Ником. Как внимательно он слушал ее замечания и старался запомнить все до одного! А как интересно он рассказывал о своих планах относительно поместья: она живо представила себе эту картину. Она всегда прислушивалась к зову сердца. Быть рядом с Ником — вот чего ей хотелось больше всего на свете. За ним она готова последовать куда угодно!

Ее восхищало, что Ник обращался с ней, как с равной, считался с ее мнением, советовался с ней, тогда как большинство мужчин, которых она знала, за исключением Мейтленда и Браунинга, презирали женщин, считая их безмозглыми марионетками в руках мужей. Даже наиболее почитаемые хозяйки салонов, где собирались видные политики, заблуждались, думая, что государственные мужья принимают их всерьез. Они могли не знать правду, но Кэт это было доподлинно известно. Их состояние, титулы, влиятельные супруги и любовники позволяли дамам коллекционировать знаменитых людей, которые правили Британской империей.

Ник, как видно, относился к женщинам без предубеждения, что проявлялось в его отношении к матери и к ней самой. Ее взволновал рассказ Николаса о своей жизни: ведь они были едва знакомы! Хотя она догадывалась, что он опустил кое-какие красочные детали. Кэт так тронула его откровенность, что она была готова выложить ему правду о своей любви к сцене, герре Хендриксе и маленькой труппе, которой она помогла. Но сдержанность, свойственная ей от рождения, и страх, что он перестанет уважать ее, заставили девушку хранить молчание. Можно ли довериться ему? Она даже не пыталась получить ответ, хотя жаждала быть с ним откровенной.

А теперь ей еще захотелось, чтобы он обожал ее. Не криви душой, Кэт, ты мечтаешь, чтобы он заключил тебя в объятиях, мечтаешь о любви, которая вспыхивает между мужчиной и женщиной. Кэт зарделась. Она словно наяву ощущала, как его длинные тонкие пальцы, загрубевшие от тяжелой работы, касаются ее обнаженного тела, чувствовала его тяжесть и прикосновение дразнящих губ, которые отправлялись в сладостное путешествие по ее телу, превращая Кэт в настоящую женщину. Наконец-то.

Девушка с удивлением обнаружила, как намокла ткань платья под грудью, ее бедра непроизвольно сжались, а сердце начало стучать, как молот. От удивления она лишилась дара речи, дышать стало тяжело.

Так вот почему считается, что любовь — это всепоглощающее чувство и ему нет равных. Она убедилась в этом. Не потому ли ее незамужние подруги вели бесконечные разговоры о мужчинах, любви и браке? Некоторым даже приходилось пользоваться известными приемами, чтобы заставить пойти под венец сомневающегося юношу. Как она смеялась над ними! Их уловки казались ей бесполезными и неуклюжими. Но прошло время и оказалось, что она хочет того же, что и ее подруги. Она мечтает быть рядом с Ником Монро.

А ведь она очень строго судила своих знакомых, считая их глупыми и недалекими. Ей казалось, что они хотят только одного: покорить женщину, сделать ее своей любовницей, а затем забыть о ее существовании, когда она им надоест. Так, по крайней мере, судят о женщинах ее отец и Петербрум, у которого к ней, по всей видимости, будут подобные притязания.

Кэт не сомневалась, что от Петербрума нечего ждать пощады. Поняв, что кузина в смятении, Чарли обнял Кэт и прижал к себе.

— Девочка моя, в чем дело?

— Я не могу выйти за Петербрума, — прошептала Кэт. Хотя ее служанка видела десятый сон, осторожность не помешает.

Случилось то, чего он опасался больше всего. Вот почему он умолял Кэт не ездить в Делакур-Хаус. Он предполагал, что при виде Ника, очаровательного поместья у девушки разыграется воображение и от этого она почувствует себя еще более несчастной.

— Ты можешь отказать ему? — понимая бесполезность вопроса, в отчаянии поинтересовался кузен. Ответ он знал так же хорошо, как и она.

— Я могу покончить с собой, — глухо засмеялась девушка.

— Не сходи с ума. — Чарли отодвинул Кэт, чтобы видеть ее лицо. — Мелодрама — не твой стиль.

— Для меня нет разницы. Выйти за Петербрума, значит, быть заживо погребенной, — сдерживая изо всех сил слезы, прошептала девушка. — Даже до меня дошли слухи о его похождениях. И хотя это всего лишь слухи, тебе, я уверена, известно гораздо больше. Однако и моих сведений вполне достаточно, чтобы знать, что меня ждет впереди.

С какой радостью он бы возразил ей, но отрицать очевидное было бы бессовестной ложью. Совершенно ясно, что Кэт выходит замуж за безжалостного тирана. Недаром у ее будущего мужа было прозвище «Сатана». Он был порочен до мозга костей, и если б не влияние деда в парламенте, Петербрум давно бы раскачивался на виселице или гнил в тюрьме. Ходили слухи, что во время одной оргии он убил женщину. Ему пришлось дорого заплатить за избиение проститутки и убийство игрока в самом страшном притоне в районе доков.

Больше всего Чарли беспокоило то, что Пирсон Гровенор знал о похождениях Петербрума больше, чем он. И питался он отнюдь не слухами. Гровенор был не в ладах с убегающим временем. Над ним вечно потешались члены клубов за то, что, пытаясь отдалить надвигающуюся старость, он искал общества таких гуляк, как Петербрум.

Пока что Чарли удалось скрыть все от Ника. Он прекрасно понимал, что горячий австралиец не преминет взять дело в свои руки. Он даже радовался, что Делакур поглощает все время Ника, который предполагал остаться там некоторое время: если повезет, то до свадьбы Кэт.

Чарли сжал ее руки, не находя слов утешения.

— Не переживай, дорогой, я не покончу с собой. Я слишком люблю жизнь, — слабо улыбнулась кузену Кэт. — Мне пришло в голову написать письмо кузине моей матери с просьбой приютить меня. Эми Тайд очень богатая и независимая старая дева. Надеюсь, она не побоится отцовского гнева, поскольку ненавидит его так же сильно, как он ее.

Чарли хотел возразить, что этот план обречен на провал. Люди, подобные ее отцу и Петербруму, воспримут выходку Кэт как вызов, который еще больше раззадорит их, и дело, без сомнения, закончится алтарем.

— А что если нам убежать в Гретна-Грин, дорогая? — Чарли говорил так тихо, что не был уверен, слышит ли она. У него перехватило дыхание от собственной смелости. Видимо, это любовь на всю жизнь.

Кэт все понимала и очень сожалела, что не в состоянии ответить на его чувства. Но даже в самой безнадежной ситуации, что, впрочем, имело место в настоящее время, она не согласится на побег. Их бегство погубит его. Он был беднее, чем она, хотя их отцы имели порядочное состояние. Чарли не сможет жить в бедности. Вот и его встреча с Ником произошла как раз в тот момент, когда ее кузен решился на отчаянный шаг, чтобы избежать позора, лишений и банкротства, и поставил на кон свое доброе имя и жизнь.

Нищета и ей ненавистна, но она не сломит ее, как Чарли. Если кузина Эми не согласится принять ее, она подумает о карьере актрисы. Если не в Лондоне, то в провинции. Вот уже где будет не к месту добрый, вечно веселый Чарли Слейтон — типичный житель столицы. Нет, она не может принять его жертву. Кого она обманывает? Ей не нужен ни один мужчина, кроме Ника Монро. Все очень просто.

Кэт похлопала кузена по руке и улыбнулась сквозь слезы.

— Я люблю тебя за то, что ты такой, но это будет катастрофа для нас обоих, — мягко сказала она. — Не беспокойся, я найду выход. — Девушка надеялась, что он слышит ее.

 

Глава 19

Ник пробрался в последний ряд кресел. Беркли, телохранитель Кэт, поджидал его. Николас послал грума с запиской — его интересовало, когда будет следующее выступление Кэт. Получив ответ, он тотчас выехал в Лондон.

После отъезда Кэт Делакур потерял свою привлекательность. Он должен был увидеть Кэт. Как Ник и предполагал, она искала утешение на сцене.

Беркли и теперь ворчал на него. Он неохотно согласился пропустить его в театр и поставил условие, что Ник будет сидеть на одном месте и покинет зал по его сигналу.

Николаса захватило представление. Этот вечер отличался от предыдущего. Оркестра не было, только пианино, а на сцене — Кэт, одна-одинешенька. Она играла одну из самых прославленных шекспировских героинь. Сравнивая ее с лучшими актрисами лондонских подмостков, он пришел к выводу, что скоро Кэт не будет ни в чем уступать им. Она полностью завладела вниманием зала, не ходила, а плыла по сцене, а от ее голоса у него мурашки пошли по коже и на глаза навернулись слезы. Мысль о том, что она как актриса потеряна для мира, угнетала его. Он чувствовал себя обманутым и надеялся, что она испытывала подобные чувства.

Увлекшись спектаклем, он даже забыл, что леди Макбет, обагрившая руки кровью, и юная Джульетта, умершая из-за любви, это его Кэт. Николас откинулся на спинку кресла, когда Беркли дотронулся до его плеча.

— Время, сэр.

Ник последовал за ним из сумрачного театра на улицу. Когда Монро попытался дать ему чаевые, австралийца вновь постигла неудача.

— Как поживает ваша госпожа? — спросил Ник, протягивая Беркли сигару. Вторую он вынул для себя. Эта встреча так была непохожа на первую. Беркли подождал, пока Ник зажжет сигару.

— Ее служанка говорит, что хозяин и леди Кэтрин часто спорят, препираются из-за Петербрума, — с опаской сообщил Беркли, наблюдая за реакцией Ника. — Она много плачет. Это не та леди Кэт, что прежде.

Ник про себя чертыхнулся.

— Это все? — он понимал, что Беркли не договаривает. — Тебе известно, что я друг леди Кэтрин?

— Она сообщила мистеру Хендриксу, что сегодня последний раз выйдет на сцену и придется распустить труппу.

— Как это понимать?

Беркли прошелся, словно ему нужно было время, чтобы принять решение.

— Ее служанка сказала, что леди встала рано, когда все спали, и отправилась к ростовщикам, захватив с собой драгоценности.

Пошарив в кармане, Ник вытащил гинею и на этот раз не позволил Беркли отказаться.

— Может так случиться, что ты не сумеешь сам сообщить мне важные сведения и придется послать кого-то другого. Тогда без денег не обойтись. Понятно?

Беркли взял сверкающую золотую монету и засунул ее в широченный пояс.

— Что вы хотите знать?

— Предупреди меня, если ей будет туго. Полагаю, ты раньше меня узнаешь об этом.

Беркли согласился и нырнул в темноту.

Ник добрался пешком до особняка, который он снял на Саут-Одли-стрит, переоделся и отправился на поиски Чарли. Он нашел его в «Уайте», где тот наблюдал за азартной игрой Петербрума и Пирсона Гровенора. Деньги и золото в одной куче валялись посредине стола. Партнеры не сводили глаз с банка, в котором были монеты и банкноты, прежде лежавшие перед ними. Атмосфера накалилась до предела. На этот раз удача улыбнулась Гровенору, который не смог сдержать радостного крика.

Петербрум в ярости поднялся, обеими руками ухватился за ломберный столик и попытался перевернуть его.

— Придите в себя! — высокий, похожий на патриция Торн Мейтленд, стоящий рядом с Браунингом, окликнул зарвавшегося игрока. В его голосе слышалось предостережение и презрение одновременно.

— Не вмешивайтесь не в свое дело! Вы прохиндей и негодяй!

Члены клуба плотным кольцом окружили карточный стол, многие присоединились к Торну Мейтленду. Все замерли в ожидании. Чарли прошептал:

— Петербрум меткий стрелок, и ему нет равных в фехтовании.

Невил Браунинг первым пришел в себя. Он попросил слугу принести ему перчатку. Мейтленд покачал головой.

— Дуэли не будет. Я не унижусь до поединка с ним, а проучить пьяницу сумею с помощью кнута, да еще при свидетелях.

Петербрум выругался, медленно опустил стол и вышел в окружении приятелей. Мейтленд и Браунинг подошли к Нику и Чарли, которые все еще были под впечатлением от увиденного.

— Мистер Монро, я как раз вас искал. Мне хочется рассказать вам одну старинную историю, — сказал Торн. Взяв Ника под руку, он вывел его из комнаты. — Великий халиф был недоволен своим советником и приказал казнить его, — начал Торн беспечно. — Советник заметил возле трона собаку и сказал, что если ему даруют жизнь, он за год научит собаку говорить. Когда советник рассказал все жене, та назвала его сумасшедшим, но советник ответил, что за год может случиться одно из трех — либо умрет он, либо халиф, либо собака научится говорить.

Ник из вежливости рассмеялся, понимая, что Мейтленд рассказал ему историю неспроста. Он явно имел в виду его мучения насчет Кэт и австралийских дел. Хватит ли у него мужества спросить, что именно подразумевал капитан? Говорят, Торн Мейтленд настоящий кудесник. Хотелось бы верить.

Через большие овальные окна, выходящие в итальянский дворик в Олбани, косые лучи солнца просачивались в гостиную. На следующий день после сцены в «Уайте» Ник и Чарли поздно вернулись домой после сытного обеда в отеле «Сефани».

Во всех лондонских салонах только и обсуждали, что стычку в клубе. Каждый, кто присутствовал при ней, становился знаменитостью. Ни о чем другом не вспоминали.

— Меня начинает тошнить от этого! — воскликнул Ник, отстегивая манишку. Он с радостью опустился в глубокое кресло, предложенное Чарли. — Давай сменим тему!

Ник рассказал другу, что Кэт попала в руки ростовщиков. Взамен Чарли сообщил о том, что Кэт грозилась убежать к родственнице в глухую деревушку в отдаленной части Йоркшира.

— Не понимаю, почему именно она должна убежать, — возмущался Ник. — Я киплю от негодования.

Чарли наполнил стакан друга, и они мрачно уставились на пылавший в камине огонь.

— Может, я и не сумею спасти Кэт от Петербрума, но смогу обеспечить ее деньгами, и тогда она скроется от него и от человека, который смеет называть себя ее отцом, — сверкая гневно глазами, воскликнул Ник.

Чарли покачал головой.

— Не вмешивайся, пожалуйста, Ник. Тебе будет только хуже.

От растерянности Николаса не осталось и следа.

— Я сделаю все, чтобы спасти Кэт.

 

Глава 20

Библиотека в доме Пирсона Гровенора выглядела так, словно здесь побывал табун диких лошадей. Все столы были сдвинуты с мест, книги разбросаны по полу, а картины раскачивались на стенах, как метрономы. Съежившись от страха, Гровенор пытался увернуться от ударов хлыста для верховой езды, свистевшего в руках лорда Петербрума.

— По вашей вине Мейтленд выставил меня перед друзьями круглым дураком, — кричал Петербрум, осипшим от чрезмерного потребления алкоголя голосом. Петербрум замахнулся в очередной раз, намереваясь ударить лорда Гровенора, но дверь отворилась, и Кэт в ужасе замерла на пороге.

— Опустите кнут и тотчас убирайтесь! В противном случае мне придется прибегнуть к помощи слуг, чтобы вышвырнуть вас из дома!

Петербрум опустил руку и, не сказав ни единого слова, удалился. Кэт повернулась к дворецкому, который показался в дверях комнаты, запахивая халат. Его волосы были всклокочены, глаза выпучены.

— Принесите, пожалуйста, горячей воды и бинты, Дженкинс, — попросила Кэт, закрывая за ним дверь. — Наберитесь наконец мужества и расскажите, что случилось, — решительно заявила Кэтрин. — Что, в конце концов, все это значит? — Она подала отцу стакан с выпивкой. — По какому праву он вел себя так?

От лорда Гровенора осталась половина. Он уменьшился прямо на глазах. Куда девался прежний задавака, стареющий Казанова, лондонский бонвиван, которого она привыкла ежедневно видеть? Перед ней был жалкий старикашка. Девушка растерялась. Отец с трудом поставил на стол граненый стакан, словно тот был непомерно тяжелым.

— Я в его власти, а он, пользуясь этим, отвергает все, что я предлагаю ему, — приглушенным голосом сказал Гровенор. — Я сделал ужасную вещь, в которой не могу признаться даже вам.

— Напыщенный глупец! — закричала Кэт. Ее терпению пришел конец. — Я ваша дочь, и мне известно, что вы не святой. Доверьтесь мне, чтобы мы оба освободились от этого монстра.

— Я смошенничал в карты.

 

Глава 21

Ее отец только что признался, что он шулер. Кэт не могла, не хотела верить, что тот, кто был призван защищать фамильную честь, потому что честь семьи важнее ее счастья и будущего, мог так явно пренебречь кодексом чести джентльмена.

В долгие предрассветные часы, когда Кэт терялась в догадках, мучительно соображая, какую подлость совершил ее отец, чтобы согласиться на зятя-прохвоста, подобное никогда не приходило ей в голову. То, что отец совершил нечто ужасное, в этом не было сомнения, но что именно, она сказать не могла.

Глядя на то, что осталось от некогда крепкого и бодрого мужчины, Кэт чуть было не зарыдала, оплакивая себя и отца.

А может, лучше засмеяться? Или плакать и смеяться одновременно?

Ее жизнь загублена из-за каких-то карт. В ожидании дворецкого Кэт ходила из угла в угол. Она не могла заставить себя взглянуть на отца. Это было слишком больно.

Но вот разум взял верх над эмоциями. Законы общества, в котором она вращалась, ей хорошо известны. Отношение к убийству было почти терпимое, поскольку всегда находились смягчающие обстоятельства, такие как внезапное слабоумие или самозащита. Но мошенничество за карточным столом, равно как и неуплата долга чести, связанного с любой игрой или видом спорта, были непростительным грехом и считались одним из главных признаков неджентльменского поведения.

Слухи распространяются очень быстро. И с этим уже ничего не поделаешь. Значит, скоро ее ждет одиночество, ибо все или почти все друзья отвернутся от нее, и она потеряет уважение лондонского света. Впереди ее ждут адовы муки. Ее соотечественники безжалостны. Остается один выход — бегство. И чем дальше, тем лучше. Либо отъезд за границу.

Многие джентльмены кончали жизнь самоубийством. Эта мысль заставила Кэт остановиться и посмотреть через плечо. Зрелище было не из приятных. Жалкий старикашка, напуганный, как ребенок, укрылся в высоком кресле с подлокотниками перед затухающим огнем.

Он поднял голову, увидел, что Кэт смотрит на него, и слезы выкатились из его глаз. Перед Кэт было жалкое подобие лорда.

— Вот уже не думал, что опозорю имя Гровеноров!

— Имя! Имя! Всегда это имя! — Чтобы буря в ее душе не вырвалась наружу, Кэт принялась ворошить угли в камине. У нее не укладывалось в голове. Ее отец был способен на многое, но что он был шулером? Нет, она не могла в это поверить. Девушка решила расспросить отца.

— Я был пьян. Все произошло при свидетелях. Лишь благодаря влиянию Джона удалось замять скандал. Я его вечный должник.

— А расплачиваюсь я, — глухо засмеялась Кэт.

Отец кивнул.

— Не могу понять, почему Петербрум выбрал меня, когда вокруг столько невест, которые гораздо богаче, менее строптивы и давно мечтают выйти за него.

— Его дед остановил свой выбор на вас. Полагаю, он поставил ультиматум, прошептал Гровенор. — Петербрум знает, что я никогда не согласился бы на ваш брак, если б не мой позор. Вы видите, как ему нравится мучить меня.

Наконец все прояснилось. Вот почему Петербрум не огорчался, когда она выставляла напоказ свою неприязнь. Ему нужен этот брак, как ее отцу его молчание. Эти двое стоили друг друга. Они заключили дьявольскую сделку, если, конечно, дьявол существует. Ей не повезло. Судьба сыграла с Кэт злую шутку.

Вдалеке хлопнула дверь, прервав размышления девушки. Шансов спастись бегством почти не было. Она знала об этом с самого начала. Раздался негромкий стук. Дверь в библиотеку с шумом распахнулась, и вошел дворецкий с огромным серебряным подносом в руках, на котором лежали бинты и вода. Ее приказание было выполнено. Если б их положение не было столь трагичным, Кэт бы расхохоталась. Дженкинс, стараясь не глядеть на окровавленное лицо хозяина, притащил такое количество бинтов, что ими можно было перевязать не один десяток пострадавших в крупной катастрофе. Дворецкий ждал приказаний.

Девушка отказалась от его помощи и послала старого слугу досыпать. Слава Богу, Кэт была уверена, что он никому не проболтается о том, что здесь произошло, в отличие от остальной прислуги. Кроме того, пребывание слуги делает положение ее отца еще более унизительным. Засучив рукава ночного капота из прозрачной белой ткани, Кэт, как могла, принялась приводить в порядок лицо отца. Годы, проведенные за изучением фамильной аптечки и рецептов, почерпнутых из книг, когда она, заменяя свою непоседу-мать, стала истинной хозяйкой Гровенор-Хауса, сделали руки Кэт ловкими и быстрыми. Она оказывала помощь, пытаясь забыться в работе.

— Ты меня ненавидишь? — жалобно пролепетал отец, когда она решила передохнуть.

Как ей хотелось рассказать о больших и маленьких обидах, накопившихся в ее душе с самого детства. Но, сделай она это и испытай минутное удовлетворение, девушка была уверена, что тотчас возненавидит себя.

Жизнь Кэт круто изменилась в одну минуту. Эту ночь она запомнит навсегда: она превратилась в мать беспомощного непослушного ребенка. Он сначала все запутал, а потом просил прощения. Сильный, гордый, несокрушимый, как скала, эгоист и гедонист канул в вечность. Но она не испытывала радость оттого, что лишилась отца.

Кэт кончила обрабатывать последнюю ссадину на лице лорда Гровенора и занялась его правой рукой. Хоть рука нестерпимо болела, девушка была уверена, что перелома нет. Петербрум запустил в отца тяжелой статуэткой эпохи Мин, обломки которой валялись на полу.

Кэт слишком устала, чтобы реагировать на робкие попытки отца оправдать свое поведение. Она отложила ножницы и принялась скатывать бинты. Она сделала все, что могла. Природа и отцовский камердинер сделают остальное. Девушка даже слегка улыбнулась. Просидев взаперти пару дней, отец не выдержит, непременно улизнет из дома и обязательно выдумает целую историю, связанную с его плачевным внешним видом. Он вполне мог вернуться к прежней жизни, словно ничего не произошло.

— Кэт, ответь же, наконец, ты ненавидишь меня?

Кэт взялась за ручку двери, чтобы позвать Дженкинса: дворецкий поможет отцу добраться до комнаты.

— Нет, но с этого момента все будет по-другому, обещаю вам!

На следующий день Кэт проснулась другим человеком. Было три часа пополудни. Уставшая и расстроенная девушка долго не могла заснуть предыдущей ночью, но бессонница порой тоже может приносить пользу. Она зажгла свечи, стоявшие всегда с левой стороны стола, рядом с кроватью, а затем потянулась за деревянной доской, которую клала на колени. В бессонные ночи без этих вещей не обойтись. Раньше она рисовала костюмы и делала наброски ролей, которые собиралась сыграть в будущем. Пара больших листов бумаги, исписанных несколькими неделями раньше, до сих пор лежала в ее столе. Какой спокойной казалась девушке ее прошлая жизнь. Она боялась только одного: чтобы никто не узнал о ее невинном увлечении театром. Какой глупой она была! Кэт свернула последнее напоминание о ее бесполезных забавах и отбросила его в сторону.

В течение нескольких часов она составляла заметки и чертежи, касающиеся Делакур-Хауса в добавление к тем, что отослала ранее. Вероятнее всего, она никогда не станет хозяйкой этого чудесного старинного дома, так пусть, по крайней мере, она сможет представить Ника в интерьере, который был создан с ее помощью. Наконец она закончила писать и поручила служанке отослать письмо. Завтра, после встречи с Чарли, она отправится к художнице насчет портрета. Мысль о Нике не покидала ее ни на минуту.

Кэт проснулась в боевом настроении. Она позвонила, чтобы принесли чай и тосты, а затем потянулась, удовлетворенно мурлыкая, как ленивая кошка. Не зря говорят «живучий, как кошка». Голыми руками ее не возьмешь!

Все, что она обдумала ночью, вскоре станет реальностью. Не успела Кэт допить чай, как в дверь постучал Дженкинс.

— Лорд Петербрум желает видеть вас немедленно, — сообщил дворецкий громким голосом, а затем тихо добавил: — В уже прибранной библиотеке, миледи.

— Очень мило с его стороны, Дженкинс, — слабо улыбнулась Кэт, вытирая губы шелковой салфеткой. — Увы, мне сейчас некогда. Я вернусь домой к шести и смогу уделить ему несколько минут в гостиной.

Дворецкий уставился на нее, не в силах сдержать удивление.

— Постарайтесь в точности передать мой ответ, Дженкинс, — подмигнула Кэт дворецкому.

Спустя несколько минут ее отец, и жених постучались в двери покоев Кэт и попросили разрешения войти. Девушка отметила про себя, что раньше они были менее обходительны. Кэт звонко рассмеялась. Казалось, прошли века с того времени, когда она чувствовала себя хозяйкой своей жизни.

— Какую игру вы затеяли, отказавшись тотчас встретиться со мной? — прошипел Петербрум, отталкивая ее отца, чтобы войти первым. — Бросьте ваши штучки! Я не принадлежу к числу тех воздыхателей, которые готовы умереть, чтобы добиться вашей благосклонности.

— Как романтично, дорогой Джон, — ответила Кэт, предполагая, что ее ответ вызовет волну возмущения с его стороны. — Отец рассказал мне всю правду. И если вы хотите, чтобы я стала вашей женой, постарайтесь исправить ваши манеры. И вы, отец, тоже.

Петербрум резко повернулся и посмотрел на ее отца. Он был не в силах сдержать ярость. Лицо его исказилось. Джон Петербрум вновь замахнулся на Гровенора.

— Вы не посмеете, — воскликнула Кэт с угрозой в голосе. — Если вы еще раз дотронетесь до моего отца, я разорву нашу помолвку и подниму такой шум и крик, что будет слышно в дедушкином замке в Шотландии.

Петербрум опустил руку.

— Будьте прокляты! — прошипел он и злобно уставился на Кэт и ее отца своими бесцветными глазами.

Он вытащил пачку писем из кармана пурпурного сюртука для верховой езды и помахал ими перед носом.

— Как вы посмели отказаться от всех приглашений? Ведь наши друзья хотят поздравить нас и отметить нашу помолвку!

— Мне не нужны поздравления, когда речь идет о профанации брака, — спокойно ответила девушка. Она не ожидала, что Петербрум, которому всегда было наплевать на мнение окружающих, так жаждет услышать поздравления по поводу их помолвки. Значит, он может быть лицемером. Не следует забывать об этом в будущем. — Вы должны радоваться, что я не сообщила реальную причину отказа, а просто сказала «нет».

Петербрум не ожидал увидеть в ней такие перемены. Ей удалось использовать свое преимущество.

— Да, кстати, позвольте сказать вам то, что я собиралась сообщить уже несколько дней назад, — добавила девушка. — Я еще раз повторяю, что вы не будете никому запрещать входить в мой дом или посылать мне цветы.

Отец Кэт и ее жених обменялись удивленными и растерянными взглядами, словно их шокировали ее слова. Что ж, пусть знают, им не удастся изолировать ее, сейчас! Она не станет их жертвой и в будущем!

— Более того, я буду встречаться со своими друзьями сколько захочу и где захочу, — потянув за шнур звонка для вызова слуг, добавила девушка. — Мы заключили отвратительную сделку. И если вы хотите сохранить добрые отношения, вам придется уважать мои новые правила.

В дверях появился Дженкинс. Кэт улыбнулась. Она была уверена: он слышал все.

Увы, ее победа была недолгой.

— Убирайтесь отсюда! — накинулся Петербрум на дворецкого, вытолкал его взашей и захлопнул дверь.

— Я не позволю вам по-хамски обращаться со слугами, не навязывайте нам свои привычки, — заметила Кэт.

— К черту ваших слуг, вас и вашего папашу-глупца! — загремел Петербрум. — Я не допущу, чтобы в будущем оспаривались мои слова и приказания. Ясно?

Пока Кэт отстаивала свои права, ее отец менялся на глазах. Маленький, съежившийся старикашка рос, распрямлял плечи. Но и ему пришлось туго.

Глаза Кэт вспыхнули.

— Не угрожайте мне никогда!

— Еще чего! Делал и буду делать, что мне заблагорассудится, — самодовольно ответил Петербрум, переходя в наступление. — Женщина никогда не будет командовать мною. Запомните: никогда!

— Что ж, хочу вас поздравить. Вам попалась ровня, — объявила Кэт, блефуя. — Не захотите соблюдать новые правила, пеняйте на себя, Джон! Я найду способ смешать вас с грязью, после чего ни одна женщина из общества не захочет иметь с вами дело, несмотря на именитого деда.

Петербрум улыбнулся ей. Девушке не понравилась его улыбка. Он поменял тактику. Это напугало ее куда больше, чем предыдущая атака.

— Я как-то говорил вам, что дед не руководит моей жизнью, — лениво заметил он. — Если я не захочу на вас жениться, то сорву маску с вашего отца, и пусть тогда он отмывается перед членами всех клубов, в которых состоит. Ну, как вам такая перспектива? Если он истинный джентльмен, то ему не остается ничего другого, как пустить себе пулю в лоб. Увы, он оказался самым обычным трусом и вором, и все узнают об этом после того, как я открою правду.

— Пощадите! — взмолился Гровенор, глядя на Кэт.

— Хотите стать свидетельницей его позора? — издевался Петербрум. — Интересно, найдется желающий назвать вас своей женой?

Думаю, нет.

С каким бы удовольствием она заткнула уши и навсегда выбросила из головы эти жалкие подобия мужчин! Ее победа, которая, казалось, была так близко, обернулась поражением. Уничтожить Петербрума — благое дело, безусловно, но жизнь отца, которая была под угрозой, если потребуется сохранить честь, не может быть разменной монетой.

— Вон из моей комнаты! — воскликнула Кэт, заметив, как Петербрум, уверенный в своей победе, потрепал отца по щеке.

— Вам с дочерью придется вести себя так, как я хочу, понятно?

Кэт смотрела вслед уходящему Петербруму. Он был весел и торжествовал победу. Надо принять ванну и одеться. Чарли ждет ее. Сегодня он ей нужен, как никогда.

 

Глава 22

Ник пришел в Кенсингтонский сад раньше времени. Он опустился на скамейку. Время прогулок бомонда еще не наступило. Радости Ника не было предела, когда Чарли предложил ему встретиться с Кэт вместо себя. Слейтона внезапно вызвал отец.

Ник понимал, почему Чарли колебался. Ведь именно он говорил Николасу не один раз, что нет смысла встречаться с Кэт и любить женщину, которая не может ответить взаимностью. Но его увещевания не возымели должного действия. То, что Ник чувствовал к Кэт, трудно было описать словами. Любовь. Желание. Слова — это лишь пустые звуки.

Кэт была его половинкой. Все безнадежно. То, что она никогда не станет его, было очевидно с самого начала. Возможно, он не умрет, если не увидит Кэт никогда больше, но жизнь его сделается безликой и пустой. И наступит это очень скоро. Зато сегодня у него праздник. Эта встреча, как снег на голову.

Он увидел Кэт задолго до того, как она заметила его. Это было ему на руку. Ведь не часто он мог так внимательно смотреть на нее, как сейчас. Их встречи происходили на людях за исключением той сладкой недели, когда они готовили в кабинете документы об Австралии, и нескольких часов прогулки по Делакур-Хаусу. С расширенными от волнения глазами она щедро делилась своими мыслями по усовершенствованию особняка. Однако тогда он не посмел так внимательно изучить ее, как сейчас. Бледно-зеленое шелковое платье, отделанное кружевами, которое развевалось на ходу, словно множество эльфов исполняли свой танец, делало ее походку такой грациозной, что могло вызвать зависть любой женщины. У Ника пересохло во рту, когда он увидел, как ткань деликатно облегает ее грудь. Его ночные видения ожили при дневном свете.

Ник отвернулся, чтобы успокоиться. Ни Кэт, ни кто другой не должны догадаться, как он желал ее. Мысль о том, что Петербрум будет владеть ею, доводила его до исступления, стоило ему только представить их вместе. Он прохаживался вокруг скамьи, чтобы успокоиться. После чего пошел ей навстречу.

Служанка шла рядом с Кэт и держала зонт. К счастью, Кэт отослала ее. Ник был ей за это благодарен. Ничто не должно мешать ему видеть ее лицо. Лицо классической английской красавицы: тонкие брови, мраморная кожа, прямой, хорошо очерченный нос, который мог быть сделан только рукой мастера. Ночные муки делали ее в глазах Ника еще прекраснее. Он ускорил шаг.

Сперва Кэт приняла его за Чарли, но хрупкое телосложение кузена не шло ни в какое сравнение с ростом и шириной плеч человека, идущего ей наперерез. Это не мог быть Ник! Ведь он в деревне. Или она ошиблась? У нее закружилась голова. Ее измученное сердце нуждалось в поддержке, и вид человека, которого она любила, подействовал на нее, как бальзам.

Таким портным можно гордиться: светло-серый костюм и рубашка из кипельно белого полотна были безукоризненны. Красивая белая трость, которую она заставила его купить, придала законченность его облику. Кэт представила черные, как ночь, глаза и теплую, многозначительную улыбку. Девушка махнула Нику и замедлила шаг. Смогу ли я в будущем видеть его? Сколько времени осталось до того, как мы расстанемся навсегда?

«Не буду думать ни о чем, — прошептала Кэт. — Время покажет. Прекрасный день. Я молода и полна надежд, и Ник мой. Только это имеет значение».

Она улыбнулась.

Оживленное личико Кэт так растрогало Ника, что он позабыл о своих печалях.

— Вот так сюрприз! Что привело вас в Лондон так скоро? — Вдруг он ответит, что не может без нее? Увы! Тем не менее, ничто не могло омрачить ее радость.

— Вы… — выпалил Монро. Он скажет правду, все как есть, а там — будь что будет! Надо же хоть раз довериться дьяволу.

От неожиданности Кэт засмеялась и чуть не споткнулась. Знает ли он, что подарил ей луну с неба?

— Нам с мамой очень понравились ваши рекомендации, и я решил прислушаться к ним, — солгал он.

Сказка закончилась. «В первую очередь тебе должна понравиться я, а уж потом мои рекомендации», — пронеслось у нее в голове.

— Может, вам понадобится моя помощь, когда вы будете заказывать обстановку? — Кэт решила выжать из его приезда максимум. — Я могу отменить все дела на ближайшие дни.

Ник пришел в восторг. Он согласен на все, лишь бы Кэт была рядом. Его обман, касающийся причины приезда Ника в Лондон, сработал. В действительности он прибыл, чтобы встретиться с Мейтлендом и Браунингом, а также отдать распоряжения Хуперу. Ему понадобится много денег. Ник понимал несбыточность своих планов — спасти Кэт от постылого жениха. Так легко он не сдастся. Он укрепился в своем мнении, когда представился случай увидеть Петербрума во всей красе — после крупного проигрыша. Что ж, придется нести этот крест до конца.

— С какого магазина начнем? — весело спросила Кэт.

— Интересно, где можно купить оленей и парочку красавцев-фазанов? — улыбаясь, поинтересовался Ник. Он надеялся, что она не посчитает его вопрос шуткой.

— Кажется, вы решили переплюнуть Касл Ховард?

— Я хочу, чтобы Делакур стал образцовым имением, но не желаю выглядеть смешным, — смутился Монро. — Как вы думаете, такая задача мне по силам?

Кэт не могла представить, чтобы кто-то смеялся над ним. Хоть первые уроки шли со скрипом, но наставления миссис Монро, которая оказалась женщиной сильной и воспитанной, а также его врожденный вкус, сделали их с кузеном помощь практически бессмысленной.

— Надо подобрать ковры, кое-что из фурнитуры и обои.

— Может, махнем к Аккерману? Если его услугами пользовался регент, чтобы обставить спальню в Карлтон-Хаусе, вам, надеюсь, он тоже подойдет?

— Думаю, да, — засмеялся Ник. Он чувствовал себя на верху блаженства. Кэт будет с ним несколько дней. О чем еще можно мечтать?

Девушка взяла его под руку. Они провели вместе не один час, оживленно обсуждая будущее убранство комнат, картины, посуду и другие мелочи. Кэт была то веселой, то печальной, то насмешливой, то понимающей. Он обожал ее любую.

Небольшой дождь застал их врасплох. Они спрятались под навесом, и Ник продолжал держать ее руку в своей. Как ему хотелось снять с нее перчатку и ощутить нежную кожу на своих губах. С большим трудом ему удалось подавить это желание, чтобы не оборвалась ниточка, которая связала их сегодня.

Раскаты грома и вспышки молнии говорили о том, что дождь зарядил не на шутку.

Кэт застыла в ожидании. Неужели ей почудилось или действительно Ник смотрел на нее с любовью? Она сомневалась. Нет, так дальше не может продолжаться, она должна знать наверняка. Девушка двинулась к нему.

Ник отступил. Он боялся, что если она сделает еще хотя бы шаг, он потеряет контроль над собой.

— Это всего лишь летний дождик, леди Кэт, — прохрипел он, — вам не о чем беспокоиться.

— Конечно, — с трудом хватая воздух, отозвалась Кэт и даже попыталась засмеяться, чтобы скрыть слезы и разочарование. Она шагнула вперед. — Я должна идти, до свидания, мистер Монро! Отец и Петербрум приказали сегодня подать обед раньше обычного.

У Ника упало сердце. Как он мог так забыться? Что и говорить, жених имеет все права на нее, да к тому же ему помогает ее отец. Значит, они его враги, как и весь лондонский свет.

— Разрешите проводить вас?

— Благодарю, я предпочитаю пройтись под дождем.

Ник не настаивал. Ее равнодушный взгляд говорил ему, что его отвергли. Это было так очевидно, как если б она перед его носом захлопнула дверь.

— Может, хотите передать что-нибудь Чарли? — пытался удержать ее хотя бы на пару секунд Монро. — Слейтон убежден, что у вас есть потрясающие новости.

На этот раз девушка посмотрела ему в глаза, но он был уверен, что она не видит его.

— Ах, они больше не имеют значения, — машинально ответила она. — Мне показалось, что я вновь стала хозяйкой своей жизни, но нет. Так и передайте ему.

Прежде чем Ник попросил объяснить, что значат ее слова, Кэт ушла.

Леди Гровенор обливалась слезами. Как они называли ее? Кудесница? Ирония судьбы. Злая шутка. Она едва не бросилась ему на грудь, а он готов отвергнуть ее, вне всяких сомнений. Уж она, как никто другой, прекрасно знала, что такое мечты и надежды влюбленных. Разве не поступала она подобным образом с мужчинами, которые годами увивались за ней, а она не оставляла им никакой надежды, была холодна. Бедняги! Теперь, узнав, что такое любить и быть отвергнутой, она просила у них прощения за то, что так жестоко обошлась с ними в свое время.

Кэт смахнула слезы перчаткой и поднялась по лестнице.

— Дженкинс, отец у себя? — спросила она дворецкого. Тот кивнул в сторону библиотеки.

Отец сидел в своем кресле. Он пребывал в том же настроении, что и прошлой ночью. Кэт сделала большой глоток из массивного стакана, стоявшего на подлокотнике. Лорд Гровенор не верил своим глазам.

— Не мучайте себя, сэр! Я выйду замуж за Петербрума, чтобы не запятнать наше имя!

 

Глава 23

Шло время, а Ник не мог забыть их встречу в парке.

Если Кэт была безутешна, то Ник окаменел от горя. Если она думала, что не знает ничего о физическом влечении, Ник был уверен, что он полный профан в любви.

До встречи с Кэт женщины в его жизни играли небольшую роль. Он видел не раз, сколько страданий может принести пара часов, проведенных в портовом борделе или объятиях проститутки где-нибудь под навесом. Такая любовь его не привлекала. Несколько лет у него была содержанка в Китае и вдовушка на северо-западе Америки. С ними он никогда не говорил о любви, не связывал никаких планов. Его это устраивало. Но эти женщины в подметки не годились волшебнице Кэт.

Ник часами вспоминал каждую секунду, которую они провели вместе в Кенсингтонском саду. Он был не в силах понять сложную гамму чувств, возникшую между ними перед тем, как она покинула его. Не разобрался он и в том, что испытал, когда это произошло. Он никак не мог взять в толк, почему она казалась расстроенной при расставании. Он так старался, чтобы не выдать себя. Он натянул поводья до предела. Сравнение, правда, не совсем удачное, но так было. А вдруг он непроизвольно выдал себя? Ник застонал. Тогда понятно, почему она так внезапно сорвалась с места, как на Теттерсел. Он должен следить за собой. Не стоит обременять Кэт любовью, на которую она не могла ответить.

Временами казалось, что Кэт относится к нему с симпатией. Но ее поведение в парке напугало его. Ник не знал, что делать.

Их последний поход по магазинам был торопливым и очень кратким. Заметив ее холодность, он сник, у него заныло сердце. Если б ему удалось спасти ее от Петербрума! Он понимал, что мечтает о несбыточном, но был уверен, что не сдастся до тех пор, пока об их помолвке не будет объявлено во всеуслышание.

Чарли застал друга растянувшимся на кушетке в доме на Саут-Одли-стрит — временном жилище семьи Монро. Ник очень вежливо отклонил все приглашения на эту неделю. Чарли явился в ответ на записку Монро, посланную ему днем.

— Я понимаю, прошло всего несколько дней, но, может, ты узнал, что значили слова Кэт, которые она передала тогда через меня?

— Увы, к ней сейчас не подступиться, — посетовал Чарли.

Слейтон бросил взгляд на напитки, стоявшие на столе. Все реже и реже он вспоминал, как искал сомнительное утешение на дне бутылки. Но когда жизнь становилась невыносимой; ему очень хотелось пропустить стаканчик-другой. Быть трезвым значило постоянно бороться. И он, как правило, из этой борьбы выходил победителем. Вот и сейчас он вел с собой бой.

— Как видно, Кэт окончательно смирилась, — сказал Чарли, глядя в лицо Нику. — Она поставила всех в тупик, отказавшись от приглашений, связанных с ее помолвкой, но выезжает повсюду с ним.

— Похоже, они крепко связаны, — Ник закусил губу.

— Петербрума словно приклеили к ней. — Чарли понимал, что сыплет соль на раны, но лгать было бесполезно. Ник увидит все своими глазами, как только начнет выезжать.

— А как ведет себя Кэт? — осторожно поинтересовался Ник.

— Все так же. Кэт не слишком изменилась. Может, держится более отстранение, да язвит чуть больше, чем раньше. Если она до сих пор противится браку, то как-то пассивно. Впрочем, она прекрасная актриса, ты же знаешь.

Ник от неожиданности чуть не подпрыгнул и опустил ноги на пол. А вдруг Чарли известно об ее тайном увлечении? Николас считал, что во всем мире о нем знают только он и Беркли. Монро внимательно посмотрел на Чарли. Он во что бы то ни стало должен узнать правду. Ник задумался, пытаясь найти ответ на свой вопрос.

— Почему ты назвал Кэт актрисой? — спросил он, направляясь к камину.

— Я употребил это слово в переносном смысле, старина! — непринужденно ответил Чарли.

Слова друга успокоили Ника. Хотя Слейтон был гораздо хитрее, чем могло показаться на первый взгляд. Теперь важно сменить тему. Ник не простит себе, если ненароком проговорится.

— Мне надоело сидеть взаперти. Какие развлечения ждут нас на этой неделе?

— Можно поехать в пятницу посмотреть бокс в двадцати пяти милях от Виндзора, но в субботу надо обязательно быть в Лондоне: герцогиня Глостер дает прием.

Ник застонал.

— Неблагодарный! — воскликнул Слейтон, запуская газетой в Ника. Монро поймал ее и засмеялся. — Еще совсем недавно ты бы отдал все за приглашение на прием к члену королевской семьи, — грубовато заметил Чарли. — А поскольку этот прием, дорогой дуралей, гвоздь сезона, то ожидается зрелище необычное. Говорят, разослано тысяча шестьсот приглашений, хотя особняк может вместить не более шестисот человек.

— Я не собираюсь проводить все время в погоне за удовольствиями, — запротестовал Ник. — Когда я увидел, как ты живешь в Олбани, мне тоже захотелось окружить себя красивыми вещами, узнать как можно больше о живописи, мебели, интерьере.

Ник пересек комнату.

— Приехав в Лондон, я и не думал, что буду вращаться в высшем обществе, но, увидев Кэт однажды, решил разыскать ее. О ней мне было известно лишь, что она ездит в карете с гербом и, по всей видимости, является светской дамой или куртизанкой. Я мечтал встретиться с ней вновь, чтобы навсегда выбросить эту женщину из головы.

Чарли с радостью слушал исповедь друга. Он давно догадался, почему Ник так страстно мечтал быть принятым в свете. С другой стороны, он сожалел, что, добившись с их помощью признания, Ник из простого равнодушного к успеху в свете парня, превратился в задумчивого и резкого человека. Такая же перемена произошла и с Кэт. Два самых близких ему существа были очень несчастны, и он, проклятье, ничем не мог им помочь.

— Куда поедем сегодня вечером? — спросил Ник. Ему нужно было отвлечься от горьких мыслей. Напрасно он ждал, что Мейтленд сообщит хоть что-нибудь о его документе. Он постоянно думал о предстоящем замужестве Кэт. Ему казалось непонятным и даже зловещим желание Петербрума жениться на леди Гровенор, которая открыто проявляла к нему ненависть. От постоянных размышлений у него раскалывалась голова. Вероятно, он желал невозможного.

— Могу предложить петушиные бои, кажется, в опере появилась новая танцовщица, можно наведаться в «Будли», там новый шеф-повар, либо в «Уайт». Сегодня Карлис дает бой От-Хевену в бильярдной, — закончил перечислять все развлечения Чарли.

— Постараемся побывать всюду, — взбодрился Ник, хотя на душе у него кошки скребли.

Чарли пришел в восторг и помчался домой переодеться.

Ник вызвался проводить друга. Он не хотел беспокоить дворецкого, который достался ему вместе с домом. Слуга был слишком стар: нечего его гонять по крутым лестницам, ведь комнаты для прислуги находились внизу. Если старик не против, Ник заберет его в Делакур-Хаус. Монро любил делать приятное людям в память о тех временах, когда сам был одиноким бродягой. Ему хотелось, чтоб его поместье стало прибежищем для тех, за кого он был в ответе, однако рассказать кому-нибудь о своих планах он не решался из опасения, что его сочтут умалишенным.

Вернувшись в комнату, Ник внезапно решил написать Хуперу. У него сложилось впечатление, что Кэт не нуждается в его помощи и деньгах, чтобы убежать к своей родственнице. С его губ сорвался поток проклятий — в своих скитаниях по свету он в совершенстве изучил их.

Ник находился на лестничной площадке, когда в дверь постучали. На пороге стоял Беркли. Он был бледен и выглядел очень расстроенным.

— Есть новости, — сообщил слуга, поглядывая по сторонам. Вероятно, он опасался, что их могут подслушать.

Ник отвел его в библиотеку и предложил выпить.

— Вы сами просили меня присматривать за ней, — начал он, предварительно глотнув изрядное количество спиртного. — Неделю назад Петербрум избил хозяина. Если б не миледи, он бы его убил. В библиотеке все было вверх дном. Из слуг только меня и дворецкого позвали наводить там порядок.

— Он не тронул леди Кэт?

— Насколько я знаю — нет, сэр!

— Слава Богу, — осипшим от волнения голосом прошептал Ник.

Монро подумал, что Петербрум, не сумев расквитаться с Мейтлендом, решил отыграться на Гровеноре. Выбрать в качестве мишени пожилого человека, чтобы отомстить за раненую гордость, другого от людей его пошиба Ник не ожидал.

Почему Кэт ни словом не обмолвилась во время нашей встречи о том, что Петербрум избил ее отца? Ответ был очевиден. Она шла на встречу с Чарли, чтобы рассказать ему, что произошло у нее дома, но, увидев вместо кузена Ника, напустила на себя непринужденный вид — лучшая роль в ее жизни! Куда более странным, однако, было то, что девушка так и не поделилась с Чарли, иначе Слейтон тотчас сообщил бы ему о случившемся. Ни для кого не секрет, что Чарли не умеет хранить тайну.

Ник не знал, радоваться ему или печалиться. Он предполагал, что Кэт не из тех, что выставляют свои чувства напоказ, чем, кстати, объясняется ее странное поведение в парке.

Монро заволновался: а вдруг следующей жертвой Петербрума станет Кэт? Он прикинул, как защитить ее в случае чего. Петербрум, по всей видимости, был способен на все.

Беркли опустошил стакан, и Ник заново наполнил его.

— Я слышал, как Дженкинс говорил жене, будто хозяин совершил что-то ужасное, но что именно, он не знает. Вот почему миледи выходит за лорда Джона.

Ник схватил Беркли за шиворот.

— Вероятно, дворецкий знает больше, чем говорит. Если выяснишь, почему она выходит за Петербрума, я обеспечу тебя на всю жизнь.

— Я пытался, сэр, — ответил слуга, когда Ник отпустил его. — Дженкинс нем, как рыба. Никаких сплетен от него никто никогда не слышал. Он раскололся только потому, что супружница пристала к нему, как зараза. Прислуга в шоке и занята поисками нового места.

Больше из Беркли выжать ничего не удастся. Что ж, на сегодня достаточно и того, что его и Слейтона предположения оказались верны: с помолвкой не все чисто.

Ник не собирался ждать, пока Беркли расколет дворецкого. Кто может поручиться, что Петербрум не даст волю своему нраву в отношениях с Кэт? Если он посмеет хотя бы пальцем тронуть ее, Ник сделает так, что Петербрум больше никогда в жизни не дотронется ни до кого. Хоть Кэт и не отвечает ему взаимностью, его любовь к ней, пусть даже безнадежная, гораздо сильнее чувств, которые, как он считал, можно питать к женщине. Потеряв надежду жениться на ней, Ник тем не менее стоял на страже ее счастья. Любовь, которую он испытывал, была настолько сильной, что он не успокоится, пока она не встретит того, кто сделает ее счастливой. Ей стоило только подать знак — желающих осчастливить Кэт было предостаточно. Вопрос в том, как убрать Петербрума из ее жизни. Задача не из легких. Придется поломать голову.

Ник поручил Беркли, чтобы тот продолжал внимательно наблюдать за Кэт, и помчался по лестнице. Чарли еще не знает, но программа сегодняшнего вечера будет совсем другой.

 

Глава 24

Ник и Чарли стояли у входа в Ковент-Гарден, но музыка и танцы в данный момент интересовали их меньше всего. До обеда они побывали во всех клубах, справляясь о Торне Мейтленде и Невиле Браунинге. Эта пара была неразлучной. Отчаявшись, они отправились к капитану домой. Легендарная няня Паркер с лестничной площадки крикнула им, что, возможно, хозяин в опере.

Покинув Манчестер-сквер, Чарли остановился, как вкопанный.

— Я умираю от голода, старина. Дела могут подождать до утра.

Ник повернулся к Слейтону. Выражение его лица было столь ужасным, что Чарли в страхе отпрянул.

— Опять Кэт? — мягко спросил он. — Я желаю тебе только добра. Если она решила покориться судьбе, будь добр, уважай ее решение. Кэт постарается найти в этом замужестве положительные стороны. У женщин незавидная доля. Со временем у нее будет своя жизнь. Я говорил тебе, в высшем свете особые законы.

Конечно, Чарли был прав. Он предупреждал Ника, и ему пришлось много вынести из-за него и его наваждения, но никакая сила не заставит Монро отказаться разузнать, почему его Кэт должна выйти замуж за Петербрума.

— Я соглашусь с твоими доводами, когда буду уверен, что Кэт не заложница и ее не вынуждают выйти замуж.

Чарли покачал головой.

— Прекрати обманывать себя, Ник. Ведь ты сам говорил, что она оттолкнула тебя в Кенсингтоне. Чего ты добиваешься? Ты не можешь согласиться с тем, что она отказала тебе?

— Нет.

Чарли поднял руки, давая понять, что сдается. Не сказав ни слова, они поднялись по лестнице оперного здания. Оба чувствовали себя неловко.

Когда они в конце концов отыскали Торна, погруженного в созерцание танца ла Анджиолини, Ник поначалу испытал огромное облегчение, а затем окаменел, не в силах вымолвить ни слова. А что если он наделяет мистической, волшебной силой человека, которого едва знает, только потому, что он, Ник, эгоистичен и отчаянно хочет заполучить Кэт? Не исключено, что Чарли прав и он не сумеет помочь Кэт.

Ник хорошо помнил, что именно благодаря своему упрямству ему удалось выбраться из ужасающей бедности в Австралии, а как на этот раз? Не гонялся ли он за химерами? С фактами не поспоришь, хотя он и пытался игнорировать их. Кэт не рассказала ни ему, ни Чарли о том, что произошло у нее дома. Вероятно, ей было стыдно. Слишком гордая, она не могла поплакать даже на груди у друга. Имел ли он право рассказать о столь постыдном инциденте Мейтленду и Слейтону? Он чувствовал себя гораздо менее уверенно, чем когда выходил из дома. Вот в чем загвоздка: он был не уверен во многих вещах.

— Может, не стоит беспокоить Мейтленда? Не хочется портить ему вечер, — прошептал Ник стоявшему рядом другу. — Лучше я черкну ему пару слов и предложу встретиться в любом месте, какое он выберет. — Раз мы пришли, лучше выложить все, что гнетет тебя, — предложил Чарли, когда спектакль подошел к концу и они пробрались к выходу.

— Нет, — запротестовал Монро и потащил друга назад. — Мы сделаем так, как я сказал. Неудобно просить Торна об одолжении постоянно.

Чарли обернулся к нему.

— Ты опасаешься, что Торн не захочет говорить с тобой?

Ник кивнул. Ему было на руку, что Чарли неверно истолковал его слова. Не придется ничего объяснять. Они уже были у выхода, когда Торн нагнал их и хлопнул Ника по плечу. Не задавая лишних вопросов, Чарли присоединился к свите капитана.

— Я хотел бы перекинуться с вами парой слов, — сказал Мейтленд, ускоряя шаг. — Ваш проект правительство отвергло с ходу, мои соболезнования. Хотя аргументы были очень хороши, члены правительства сообщили, что подобные обвинения в их адрес звучали не раз.

— Мне трудно высказать словами, как я благодарен вам, — ответил Ник, протягивая руку капитану. Мейтленд пожал ее.

— Что же касается лорда Петербрума и леди Кэтрин, мне нечем обрадовать вас…

Ник замер.

— Один из моих людей узнал, что отец Кэт был пойман с поличным; он смошенничал за игрой в карты. Я больше чем уверен, что Петербрум держит его в руках, — закончил свой рассказ Мейтленд.

— Недаром все говорят, что вы кудесник! — с чувством произнес Ник.

— Не верьте слухам, Монро, — предупредил Торн. — Положение ваше и Кэт ничуть не улучшилось. У нас есть причины ненавидеть Петербрума, но не забывайте, что у этой хитрой бестии много влиятельных друзей. Жаль, что не могу помочь вам обоим.

Ник решил не отступать, о чем тотчас сообщил своему собеседнику.

— Кэт замечательная девушка, и мы с леди Барбарой желаем ей всего самого лучшего. Но она отвергла много достойных людей, — осторожно заметил Торн. — Постарайтесь не разбить свое сердце. Мало кто из сильных мира сего позволяет таким, как вы или я, вращаться в их обществе, не говоря уже о женитьбе на представительнице их круга.

— Осмелюсь напомнить, сэр, что когда-то вы и леди Барбара были в подобном положении.

— Мне необыкновенно повезло, мистер Монро. Моя супруга ни в грош не ставит привилегии. Я, впрочем, тоже. И по сей день мы не изменили наших взглядов.

Ник все понял.

Мейтленд протянул ему руку. Монро долго смотрел, как высокий, атлетического телосложения мужчина шел к экипажу, где его ждала жена, Браунинги и Чарли. Как он добр, подумал Ник, поджидая друга.

Кэт вышла из театра в сопровождении отца и жениха. Она тут же увидела своих друзей. Для Ника, стоящего в сторонке, встретить ее было счастьем. Он поднял цилиндр и помахал им.

Ее страдания были вознаграждены. Значит, не зря она терпела Петербрума, желавшего выглядеть нежным влюбленным перед своими друзьями, и лорда Гровенора, вынудившего ее играть роль счастливой невесты.

Все это было нестерпимо, пока она не заметила в креслах Ника. Она смогла даже различить строгие черты и следы загара на дорогом лице. Не удивительно, ведь путешествие в Англию было долгим. Она представила его густые темные волосы. Девушка почувствовала непреодолимое желание взъерошить их, дотронуться до завитков. Подобного желания она не испытывала никогда в жизни. Каждая встреча открывала новые грани отношений между мужчиной и женщиной, сулившие неизведанные наслаждения, о существовании которых она прежде и не подозревала.

От Петербрума не укрылось, что она следит за Ником.

— Перестаньте наблюдать за этим олухом! Я не позволю выставить себя на посмешище! — взорвался Петербрум. — Нравится вам или нет, но вы моя невеста. Кажется, это известно всем, кроме вас!

Кэт повернулась и смерила жениха взглядом.

— Я не принадлежу вам сейчас и не буду принадлежать впредь, — ее голос срывался на крик. — Вы можете приручить моего отца, но не меня. Оставьте меня в покое!

— Никогда! — со смехом произнес он, словно она остроумно пошутила. — Я прикончу этого деревенщину, если он приблизится к вам на ярд. Впрочем, подобная участь ждет любого мужчину.

Кэт пришла в ужас. Она встала, чтобы покинуть ложу. Петербрум накрыл руку девушки своей ручищей и сжал ее с такой силой, что боль достигла плеча. Кэт вскрикнула.

Публика зашикала, и ей пришлось остаться с Петербрумом до конца представления.

Наконец она встретила его. Он был так далеко и так близко. И так будет всегда. Петербрум способен на все. Кэт опасалась, что он взъелся на Ника и теперь начнет преследовать его, поскольку в нем проснулось старое, как свет, чувство собственника. Она была уверена, что он не успокоится, пока не отомстит Монро или Чарли. Придется быть очень осторожной. И прямо сейчас.

Кэт улыбнулась и помахала рукой друзьям. Не взглянув на Ника, она быстро села в карету.

Она напишет им сегодня же ночью и будет умолять держаться от нее подальше. Если Петербрум выполнит свою угрозу, то ее жизнь в одночасье потеряет всяческий смысл.

Лорд Джон Петербрум добивался своего всегда и во всем. Вот и она с отцом запутались в его сетях.

 

Глава 25

Чарли отправил карету, и они с Ником отправились из оперы домой пешком. Хотя бродить по ночному Лондону было небезопасно, но молодые люди попались не из робкого десятка. Пару раз им на пути повстречались подозрительного вида плечистые парни, которые, однако, не посмели полезть на рожон. Что и говорить, один загулявший денди был для них плевой добычей, но два трезвых и мужественных здоровяка, как Ник и Чарли, внушали опасение. И не напрасно. В трости австралийца ждал своего часа острый толедский клинок. А под плащом у Чарли был спрятан маленький нож — напоминание о его беспутной жизни. Терпению Слейтона пришел конец. Он остановил друга посреди улицы.

— Так ты расскажешь мне, о чем вы говорили с Торном Мейтлендом? — Он опасался упустить что-нибудь важное.

Ник пожал плечами, сделал несколько шагов, затем вернулся назад. Взяв Чарли под руку, он пошел с ним рядом.

— Если хоть одна живая душа узнает то, что я скажу тебе, считай, ты подписал себе смертный приговор, — предупредил Ник. — На карту поставлена репутация Кэт.

Чарли поклялся, что будет нем, как рыба, и Ник слово в слово пересказал ему все, что услышал от Мейтленда.

— Я знал, что должна быть очень веская причина, — воскликнул Слейтон. — Мой проклятый дядюшка — самый обыкновенный шулер! Какая жалость, что я не могу рассказать отцу. Эта новость продлит его жизнь лет на десять!

Ник вопрошающе посмотрел на Чарли.

— Ты думаешь, Кэт в курсе?

— Конечно, иначе чем объяснить ее внезапное послушание? У меня создалось впечатление, что она смирилась с мыслью о замужестве. Могу с уверенностью сказать, что сейчас больше всего заботит отца и дочь, как не запятнать имя Гровеноров.

Ник понимал все сам, но ему было важно услышать, что Чарли думает так же.

— Теперь понятно, почему она была так холодна со мной и прекратила ваши вылазки по магазинам, — добавил Чарли. — Ей стыдно, и здесь мы бессильны.

Ник почувствовал, как в нем закипает ярость. Все его грандиозные проекты по спасению Кэт оказались ненужными. Еще никогда он не чувствовал себя таким беспомощным. Даже если он придумает, как спасти ее, без согласия Кэт у них с Чарли ничего не получится. Торн дал ему понять это сегодня вечером.

— Ты веришь, что ее отец шулер? — Ник все еще надеялся на чудо, хотя капитан предупредил его, что делать этого не стоит.

— Когда речь идет о таком слизняке, я поверю во что хочешь.

— Что его ждет? Позор? Скандал? Запятнанная репутация его дочери, рода Гровеноров?

Чарли нервно ходил по кругу.

— Фамильная гордость всегда была присуща Гровенорам. Мне не верится, что он законченный негодяй, хоть я знаю его, как облупленного.

Ник кивнул.

— Может, он был пьян в тот вечер? — поинтересовался Чарли. — Петербрум сидел с ним за одним столом?

— Нет, он играл в соседней комнате, — ответил Ник. — Я задавал Мейтленду те же вопросы.

Усталые и расстроенные, они, наконец, добрались до Олбани. Будущее Кэт внушало им тревогу, да и себя было жалко.

 

Глава 26

— Что за чудовище! — кипятился Чарли, закончив читать записку от Кэт, которую принесли во время завтрака.

Кэт умоляла его держаться от нее подальше и передать Нику ее просьбу.

«У меня нет сомнений, что П. вне себя от ярости и способен на все. Я хочу, чтобы ты и М. держались как можно дальше от меня, — писала Кэт, — особенно М. Вы ничего не сможете для меня сделать. За мной постоянно следят».

Чарли бросил письмо на стол. Показать его Нику значило накликать беду. Он должен придумать, как предупредить друга, не говоря ему правду. Задача чертовски трудная! Нику тоже несладко. Он только что получил оскорбительное письмо от Петербрума, который предписывал ему держаться подальше от Кэт. В приложенной к письму записке Кэт сообщала, что не может пойти с ним по магазинам, хотя такая договоренность между ними была. Записка была короткой и не оставляла сомнений, что девушка решила не иметь с ним никаких дел в будущем.

— Тебе известно, о чем эта записка, а может, ты знаешь, что заставило миледи написать ее, Беркли? — Слуга Кэт, который принес записку, пребывал в необычном волнении. Ник понимал, что задавать подобный вопрос бессмысленно, но он был на грани сумасшествия.

— Хозяйку я не видел. Новый дворецкий приказал отнести это письмо и еще одно лорду Чарльзу, — ответил неуклюжий гигант. — Но мне известно лишь, что в доме поселился дьявол, да, дьявол.

Ника насторожили его слова.

— Этот человек, Петербрум, заменил слуг своими людьми, — сообщил он, краснея. — Мне сказали, что леди Кэт страшно расстроена, а ее отец не ложится спать без бутылки и почти не выходит из дома.

— А что слышно у тебя?

— Пока меня не трогают. Я помогаю по дому и на конюшне. Никто не догадывается, что я у леди Кэт на особом положении.

Ник поднялся и подошел к Беркли.

— Для тебя всегда найдется место в моем доме, но постарайся остаться у Гровеноров как можно дольше, — попросил он слугу, положив руку ему на плечо. — Мне нужно знать, не грозит ли твоей хозяйке опасность и не нуждается ли она в моей защите.

Ник позвонил дворецкому, который явился вместе с управляющим имением Метом Меридитом. Не сказав больше ни слова, Беркли удалился.

— Мет, какими судьбами? — спросил Ник.

— Я здесь по поручению вашей матери, сэр! — печально ответил старик. — Она просила вас прибыть как можно быстрее.

Это было так не похоже на мать, что Ник забеспокоился.

— В чем дело? Она заболела? Скажите мне!

— Мне приказано найти вас и привезти домой. Больше я не знаю ничего.

Ник терялся в догадках. Неслыханно, мама призналась, что нуждается в ком-то. Он поспешил с отъездом.

До того, как он познакомился с Кэт, самым важным для него человеком была мать. Именно она разбудила в нем честолюбивые мечты.

Не прошло и получаса, как Ник покинул дом. Старик Меридит еле поспевал за ним. Было очень рано, и Ник мчался, как возница колесницы в Древнем Риме. Он на минутку заглянул в Олбани, чтобы сообщить Чарли об отъезде, и попросил Слейтона присмотреть за Кэт.

— А теперь еще раз все с самого начала. Итак, что случилось? — спросил Ник Мета, когда за окном замелькали пригороды столицы.

— После вашего отъезда миссис Монро носилась по дому, как угорелая, — принялся объяснять старик. — Ваша мать, если вы не против, я буду говорить без обиняков, не из тех, кто нуждается в помощи или позволяет слугам делать то, что, по ее мнению, у нее получается лучше.

Ник все понял. У матушки очередной приступ независимости. Она встречала в штыки все, что он пожелал ей дать, все, о чем могла мечтать женщина: одежду, дом, драгоценности. Вивиан Монро отвергала любую попытку, но Ник настоял на своем. Наконец она разрешила купить скромный домик и нанять одну служанку. И Боже упаси, никаких излишеств. Ей было не по душе его заветное желание иметь кучу денег, когда он был еще совсем ребенком. Ему помог случай, — так распорядился помощник капитана, — и он покинул Австралию и матушку. Переезд в Англию — это еще одно сражение, но, по словам Ника, он и здесь начинает одерживать победу.

Если с матерью что-то случилось, то виноват он. Он должен был остаться в имении и помочь ей привыкнуть к новой жизни, а не мчаться в город тотчас по отъезде Кэт. А что если его безнадежная любовь к Кэт, ставшая чуть ли не болезненным наваждением, мешает ему принимать правильные решения? Надо подумать об этом, но позже. Не сейчас. После того, как он приедет в Делакур-Хаус и узнает, что с матерью.

Ник повернулся к сидящему рядом старику.

— Не перетрудилась ли она?

— Выглядит она усталой, но причина, думаю, не в этом, — нервно ответил Мередит. — У вашей матери был посетитель, с которым она провела много времени наедине.

— Кто?

— Он не представился. Потребовал провести его к хозяйке, после чего приказал слугам удалиться.

Ник замер.

— Моя мать позволила, чтобы незнакомый человек…

— Он что-то прошептал ей, и она отослала всех слуг.

— И?

— Когда он ушел, ваша матушка лишилась чувств.

Внезапно Нику стало очень холодно, и как только они выехали из города, он опустил вожжи. Монро был слишком расстроен, чтобы по достоинству оценить выносливость серых, хоть он, и обещал их владельцу на Теттерсел. Спустя несколько часов они подъехали к большому постоялому двору, на котором он останавливался прежде. Ник заглянул туда, чтобы сменить лошадей. Монро ухитрился съесть булочку и выпить чашку чая и щедро заплатил хозяину за лучшую верховую лошадь в конюшне. Он тут же умчался, оставив Меридита в одиночестве. Управляющий последовал за ним в карете, запряженной свежими лошадьми.

Приехав в поместье, Ник без промедления направился в комнату матери. Дела обстояли хуже, чем он предполагал. Вивиан Монро, казалось, было раздавлена и выглядела очень постаревшей по сравнению с тем, какой он запомнил мать во время их последней встречи. Слезы текли по ее измученному лицу, взгляд загнанный. Она не была такой даже в самое тяжелое время в Австралии.

Ник подбежал к постели и обнял мать. Она вырвалась и оттолкнула его. Ник был поражен до глубины души. Никогда прежде она не обращалась с ним подобным образом.

— Мама, в чем дело? Скажи мне, — умолял Монро.

— Твой отец был вором.

 

Глава 27

Ник отпрянул, словно она ударила его.

— Оказывается, Гай Делакур не подставлял его, — выдохнула миссис Монро. — Он прекрасно знал, что делает, и сознательно помогал Гаю Делакуру грабить и обворовывать своих друзей. Ворованные вещи они прятали в заброшенном доме неподалеку отсюда, а скупщики краденого из Лондона под покровом ночи забирали их.

Ник заткнул уши. Мысль о том, что отец не тот, кем он считал его всю жизнь, была невыносимой.

— Он посмеялся над нами, — воскликнула она и принялась молотить кулачками по одеялу. — Он разрушил нашу жизнь. Он всю жизнь врал. Я должна была, должна была догадаться!

Ник метался по комнате. Он сочувствовал Кэт — ведь ее отец потерял достоинство. Получается, что и его отец, не колеблясь, исковеркал жизнь своего сына. Общность судеб делала их ближе друг к другу и одновременно увеличивала пропасть, которая изо дня в день становилась все глубже.

— Скажи что-нибудь, Ник, — умоляла мать.

— Как он мог обманывать нас все эти годы?

— Он всегда потешался над моими принципами. Но я не предполагала, что он смеялся надо мной. Какой же близорукой и глупой я была! Запомни, Ник, что любовь порой может уничтожить человека. Моя жизнь достойный тому пример.

Все годы Вивиан Монро внушала ему, что надо быть честным и в качестве примера приводила отца, которого наделяла массой достоинств. Можно представить ее негодование, когда выяснилось, что ее идеал, смысл ее жизни обманом заставил жену последовать за ним в Австралию, жить в отчаянной бедности и изоляции.

Ник был глубоко разочарован. Его беззаботный отец, несправедливо высланный в Австралию, оказался виновен во всем! По сравнению с матерью у него был более богатый жизненный опыт, и он знал, что многие люди жили нечестно, но только не он. Он никогда не будет так жить. С детства ему вдалбливали, что надо быть честным, и он свято верил во все, что твердила его матушка. Ведь именно благодаря своей кристальной честности он завоевал доверие капитана, которому спас жизнь. Позднее, когда он стал заключать сделки, в том числе и с китайцами, ему было достаточно слова. Так будет и впредь.

Невозможно было поверить, что он и мать так долго заблуждались.

— Мама, ты уверена насчет отца? — Даже будучи взрослым и богатым, Ник никогда не ставил под сомнение то, что говорила ему Вивиан. Он знал ее, как свои пять пальцев. Чудесная мать! Годы работы гувернанткой и тяжелая жизнь в Австралии в окружении мужланов, когда ей приходилось зарабатывать на еду для себя и сына, закалили миссис Монро. Она научилась командовать и делала это постоянно, уверенная в своей правоте. Они постоянно шутили, что она никогда не ошибается.

Мать вскочила с постели и с криком разодрала на себе одежду. Придя в неистовство, она принялась рвать на себе волосы. Ник даже представить не мог, что она может вести себя, как дикарка. Он потянулся к ней, но она отпрянула от него.

— Как ты посмел сказать, что я не права? — прохрипела она, кружась по комнате. В таком состоянии он не видел мать никогда. От удивления и обиды, Ник не мог сделать ни шагу.

— Как ты думаешь, я смогла бы очернить человека, ради которого пожертвовала всем, если бы хоть на йоту сомневалась в его невиновности? — воскликнула она. — Он поклялся тобой, что не совершал того, в чем его обвиняют, и я поверила ему. Виноваты были Гай Делакур и его слуга Том Треверс, которые, собственно, грабили, а затем они спелись и обвинили твоего отца, — закричала миссис Монро. — Хоть он и клялся тобой, но я-то должна была понять, что из этой троицы только у твоего отца были мозги.

Его мать называла фамилии из темного прошлого, которые омрачали его детство ночными кошмарами. Он вырос, будучи уверен, что Винтерс, у которого работал его отец, убедил его взять вину на себя. Вину за то, что совершил Гай Делакур. Взамен он обещал, что отца оправдают по всем статьям, а семья Делакур заплатит ему столько денег, что он будет жить в Канаде, как король.

— Расскажи мне правду! — взмолился Ник.

— Это твой отец задумывал ограбления, организовывал продажу краденого лондонским перекупщикам и надувал Гая и Тома, укрывая их долю, — ее злость пошла на убыль. — Винтерс не сдержал своего слова. Он и не думал помогать нам, после того как отец во всем признался, а Гай Делакур удрал в Америку.

Ник машинально кивнул.

— Откуда взялись деньги на оплату нашего проезда до Австралии? — поинтересовался Ник. — У отца было что-то припрятано?

— Да, твой отец сказал Треверсу, где спрятаны деньги. В конце концов, он должен был отдать Тому его долю. — Миссис Монро снова легла в постель.

— Как ты узнала? — спросил Ник, надеясь найти концы этой тягостной истории.

— Том Треверс рассказал мне.

Ник повернулся к ней.

— И ты поверила словам вора?

— Увы, Ник, — отчаяние в ее глазах подсказало Нику, что Том Треверс не соврал. Он выложил ей всю правду.

Столько лет он верил в невиновность своего отца. А теперь неожиданно поймал себя на мысли, что думает о себе, как о сыне настоящего преступника. От болезненной правды у него перехватило горло.

Пришло время пересмотреть свою жизнь.

 

Глава 28

Кэт сидела с каменным выражением лица перед зеркалом. Ее служанка трудилась над прической, которую украсила драгоценностями, присланными дедом Петербрума специально по случаю приема у Глостеров. Изумруды в серебряной оправе холодили шею. Ей надоело сидеть неподвижно, и она попросила служанку поторопиться и помочь ей надеть сверкающее бледно-зеленое с серебром платье, которое Петербрум сам выбрал на этот вечер.

Если Кэт думала, что ее постоянное напоминание о том, что она не является марионеткой в руках отца и жениха, возымело действие на Джона, то она ошиблась. Петербрум вел себя в Гровенор-Хаусе, как дома. Она запрещала ему входить в ее покои, но все напрасно. Он командовал новой служанкой и домоправительницей, как, впрочем, и другими слугами, которых нанял вместо старых. Когда Кэт отказалась подобрать платье к драгоценностям, он взял этот труд на себя. Он заставил продемонстрировать массу нарядов, пока не остановил свой выбор на том, что было на ней сейчас.

С каким удовольствием она бы разорвала колье и всласть поплакала, но надежда встретить Ника и Чарли была слишком велика. Она знала, что двери ее дома навсегда закрылись для тех, кто не нравился Петербруму, включая Мейтлендов и Браунингов. Ее возражение натыкалось на глухую стену. Кэт была вне себя, оказавшись в полном одиночестве.

Наконец она была полностью готова к выходу. Любое желание Петербрума стало теперь для нее законом. Вот и теперь ей придется сопровождать его и выглядеть счастливой на самом важном балу в этом сезоне. Ходили слухи, что те, кто не получил приглашения, готовы были скорее покинуть город, чем признаться, что не приглашены к Глостерам. С какой радостью Кэт отдала бы приглашение желающим за любую цену оказаться этим вечером в числе приглашенных.

Подобрав пышную юбку, Кэт спустилась по лестнице и проплыла мимо отца и жениха прямо в карету. Мария-Антуанетта, когда ее везли в карете на казнь, не выглядела более несчастной.

Ник и его мать велели подать легкий обед в десять часов. Он настоял, чтобы мать поехала с ним в Лондон.

Устроив ее в большой спальне, он сбежал по лестнице. Ник договорился встретиться с Чарли на приеме, на который он отправился своим ходом. Эти несравненные летние вечера в Лондоне! Светлые и кипящие жизнью, обещающие ночь развлечений, что прежде столько говорило сердцу Ника. Когда-то Лондон был живым воплощением его мечты, тем, что подстегивало его стремление стать богатым. Позже Лондон обрел магическую силу: ведь именно здесь он встретил свою Кэт, его первую и последнюю любовь.

Сегодня столица и все вокруг казалось самым обычным. Вина его отца заставляла сомневаться Ника во всем. Наверно, его мать была права. Англия перестала быть ему отчим домом. А теперь, когда он потерял надежду, что Кэт станет его женой, разве Лондон или любой другой город могут удержать его?

Ник покачал головой, пытаясь избавиться от горьких мыслей. Лучше сосредоточиться на том, что ждет его сегодня вечером. Он поспешил к Чарли. Ник решил, что будет думать только о встрече с Кэт. Сразу же по его приезде в Лондон Чарли сообщил Нику, что Кэт была у себя в доме на положении пленницы. Днем и ночью она появлялась лишь в обществе отца и Петербрума, которые не спускали с нее глаз. В Лондоне только об этом и говорили.

У Ника от возмущения закипала кровь. Он пытался придумать, как избавить ее от опеки, но понимал, что помочь может лишь убийство отца и Петербрума. Ник убил человека, который напал на него с ножом. Дело было в Китае, но он не мог прийти в себя долгие годы. Он не был способен на хладнокровное убийство. Ник прекрасно понимал это. Монро потер место, на которое пришелся удар ножа — постоянное напоминание о ночи, о которой он бы предпочел забыть.

Он решил сократить путь. Выйдя к особняку Глостеров, Монро замер от удивления. Вокруг все бурлило. Атмосфера торжественности, присущая подобным мероприятиям, заставляла учащенно биться сердце. Вереница элегантных экипажей с мигающими в темноте фонарями тянулась по улицам, прилегающим к Гайд-Парку. Цокот копыт по булыжной мостовой напоминал шум водопада. Факелы освещали подъездные пути к величественному зданию. Все окна на этажах были распахнуты настежь. Тысячи свечей в канделябрах позволяли зевакам в толпе хоть на секунду увидеть силуэты представителей знати. Нежную мелодию скрипок и громкие звуки оркестра подхватил легкий летний ветерок и понес над толпой.

Благодаря гигантскому росту Ник видел больше, чем другие люди, глазевшие по сторонам. Первым, кого он приметил, был герцог Веллингтон, который, как оказалось, гораздо ниже ростом. Он узнал герцога сразу по его крючковатому носу — объекту многочисленных карикатур. Послышались радостные крики. Затем показался лорд-майор при всех регалиях, леди Тевисток и леди Шелли — Ник встречал их всех раньше.

Ни один из приемов, по которым Чарли и Кэт таскали его, не был столь великолепным. Ник никогда прежде не видел такого количества напудренных, одетых в шелка и золото слуг с него ростом, которые выстроились в ряд на парадной лестнице.

Терпение Ника было вознаграждено. Показалось ландо Гровеноров. Кэт обернулась и, увидев его, незаметно кивнула. Петербрум повернул голову: видимо, хотел обнаружить того, кто привлек внимание его невесты. Он грубо схватил ее за руку и повел вверх по лестнице. Ник резко отвернулся. Возможно, Петербрум не заметил его. Ник не хотел усугублять ее мучения. Ему надо сдерживать себя, когда дело касается Кэт. Эта мысль очень беспокоила его.

— Старина, ты выглядишь так, словно собираешься на дело, — заметил Чарли, подходя к нему.

Чарли уже некоторое время наблюдал за Ником, стоя в отдалении. Он был не в восторге от того, что увидел. С первой минуты их встречи его поразила открытость австралийца, но более впечатляющим был его заразительный оптимизм. Прошло время, и Чарли с болью должен был признать, что от веселости Ника не осталось и следа. А причиной тому была его бешеная страсть к кузине. Или еще что-то? Днем, во время их короткой встречи, его друг выглядел вялым, взгляд у него был отсутствующий. Ник еле сдержался, чтобы не нагрубить, когда Чарли поинтересовался, почему он поехал в деревню. Ник так изменился неспроста, но сейчас не время разгадывать загадки и тайны.

— Грешен, люблю праздники, — заметил Чарли, вышагивая рядом с Ником.

То, что происходило в больших, с высокими потолками покоях, не поддавалось описанию. Гости жались к стенам, а армия слуг в париках и парчовых ливреях пробивала себе дорогу, пытаясь удержать над головой подносы с освежающими напитками. Что, впрочем, удавалось им не всегда.

— Ее высочество, должно быть, в восторге, — Чарли попытался перекричать громкие звуки оркестра и людские голоса. — Такое впечатление, что особняк вот-вот обрушится.

Ник согласился с другом, и они с большими трудностями выбрались из первого зала в поисках менее шумного местечка. Толпа в дверях разделила их, и прошло более часа, прежде чем им удалось вновь соединиться. Подобные мелочи Ника не волновали. Он явился сюда по одной причине — увидеть Кэт и убедиться, правда ли то, что говорят Беркли и Чарли: действительно ли она в своем доме на положении пленницы? Время от времени он натыкался на Кэт с Петербрумом, но принимал все меры предосторожности и оставался незамеченным. Учитывая тот факт, что Чарли и Ника видно за версту, задачка была не из легких. Ник мечтал только об одном: встретить Кэт без своего, как он окрестил Петербрума, тюремщика. Несколько минут с ней наедине было достаточно, чтобы удостовериться, в каком она положении.

Он был не большой любитель игры в кошки-мышки, и его терпение быстро истощилось. Спустя полчаса Чарли нашел его.

— Только что я слышал собственными ушами, как наш друг Петербрум приказал дяде не спускать глаз с Кэт, — сообщил Чарли, словно читая мысли Ника. — Его пригласили поиграть в карты: соблазн очень велик. Я сам был таким когда-то. — Чарли засмеялся, и друзья отправились на поиски Кэт вместе. Они побывали во всех залах, решив затем вести поиски поодиночке. Ник прочесывал толпу, набросившуюся на столы с едой, когда внезапно увидел ее со спины.

— Порекомендуйте мне какое-нибудь блюдо, — попытался непринужденно пошутить Ник, в то время как единственной его мечтой было сжать ее в объятиях. — Такое изобилие, что глаза разбегаются. Герцогиня, вероятно, со всего мира выписала угощение.

Кэт от волнения не могла сглотнуть. Она видела его сегодня несколько раз, но прикованная к Петербруму, который, словно тисками, сжал ее руку, она молила Бога об одном: чтобы Ник не приблизился к ней. Но вот он так близко, что она чувствует запах его туалетной воды, его дыхание на своей шее. Она попыталась придать своему лицу беспечный вид, надеясь обмануть Ника, как и себя, впрочем, а также всех, кто плотным кольцом обступил их.

— Если вы очень голодны, то здесь есть перигорский пирог, трюфели из Франции, сосиски и керри из Индии, вестфальский окорок и оленьи языки из Лапландии, — защебетала Кэт. От его близости ее сердце забилось, как бешеное, а тело вибрировало, как струны скрипки Страдивари. Не слишком ли она переигрывает, задавалась вопросом девушка.

— Звучит очень заманчиво. Продолжайте, прошу вас! — голос выдал его желание дотронуться до нее. Во всяком случае он так думал, а точнее надеялся.

— Вы хотите слишком многого.

— Я хочу все, — ответил он мягко. О железном контроле, существовавшем все эти недели, было забыто.

Кэт не смела повернуться. Она боялась, что ее вновь постигнет разочарование. Неужели он к ней неравнодушен и хочет того же, что и она?

— Сыры из Италии, оливки из Испании, — продолжала она дрожащим голосом, боясь довериться сердцу, которое говорило ей, что это любовь, а разум шептал — светская болтовня.

— Это правда, что вы на положении пленницы в собственном доме?

— Уходите, Ник, прошу вас! — его имя сорвалось у нее с языка.

Ник растаял. Как давно он хотел услышать свое имя, произнесенное этим завораживающим, томным голосом, который, как никакой другой голос в мире, заставлял трепетать его.

— Я хочу помочь, дорогая Кэт.

— Увы, мне никто не может помочь.

К черту приличия! Ник повернул Кэт к себе. Ее взгляд сказал ему, что она тоже несчастна. Забыв обо всем, он притянул ее к себе.

Кэт приблизилась к нему, не обращая внимание на взгляды и шепот. В ту же минуту Ник почувствовал, как кто-то сжал его руку и оттолкнул от Кэт и стола. Ник повернулся, готовый растерзать того, кто оторвал его от Кэт, и увидел Чарли и лорда Гровенора. Оба были в ярости. И прежде чем Ник смог выдавить из себя слова протеста, они взяли его под руки, и повели к ближайшей двери.

— Как вы смеете! — воскликнул Монро.

— Как вы смеете подвергать риску репутацию моей дочери? — закричал Гровенор. Он был уже навеселе. Его налитые кровью глаза сверкали, как кинжалы. — Настоящий джентльмен никогда не теряет голову.

Ник обмяк, разжал кулаки.

Чарли отвел Гровенора в сторону, а затем взял за руку Ника и потащил в боковую комнату.

— О чем ты думаешь? Ты ведь ведешь себя, как влюбленный щенок! — сказал Чарли, подняв руки. — Петербрум бешено ревнует ее к тебе и способен на все, не говоря уже о том, что ты компрометируешь Кэт.

— Отлично. Может, он испугается и будет обращаться с ней по-человечески, — сказал Ник, понимая, что это слабое оправдание, если вспомнить, какой вред он мог нанести Кэт.

— Твой номер прикинуться дурачком с таким тертым калачом, как Петербрум, не пройдет. Пошевели мозгами, он очень опасен!

— Не больше, чем я, — огрызнулся Ник. — Мне надоело, что этот негодяй делает все, что ему заблагорассудится.

— Не такие, как ты, пытались преподать ему урок, а потом сожалели, — не на шутку рассердившись, прошипел Чарли. — Я не для того согласился помочь тебе попасть в высшее общество, чтобы тебя изуродовали, а Кэт окончательно разрушили жизнь.

— Кто-то же должен думать о Кэт! — воскликнул Ник. — А всем наплевать!

Монро был прав, и Чарли знал это. Он опустился в кресло и обхватил голову руками.

— Я чувствую себя таким же беспомощным, как ты. Что мы можем сделать? — простонал Чарли. В отличие от Ника он признал себя побежденным.

— Прости, друг, — Ник подошел к Чарли. — Мне, как и тебе, известно, что сделать ничего нельзя. Я ненавижу тех, кто вынуждает Кэт выйти за человека, которого она презирает.

Чарли взглянул на Ника. Он проклинал договор, который заключил с Вивиан Монро. Однако Слейтон был вынужден склонить голову перед мудростью этой женщины. Кроме известных причин, по которым брак между Ником и Кэт был невозможен, существовала еще одна, о которой ему поведал отец Кэт: Петербрум пригрозил, что убьет Ника, если тот не отстанет от Кэт.

— Пришло время серьезно поговорить о Кэт, — как неуверенно звучал его голос. Чарли сомневался в своей правоте. — Хоть нам и не нравится, Кэт собирается замуж за Петербрума. Этот негодяй ревнив, как черт, и невероятный собственник. Даже если Кэт произведет на свет наследника, в котором он так нуждается, Джон будет держать ее на коротком поводке. В отличие от многих несчастных в замужестве женщин, Кэт никогда не прибегнет к такому средству как любовник. Вот и получается, что у вас нет будущего, — он повторял то, что говорила Вивиан Монро. Чарли надеялся, что хоть ей сумел угодить. Он сам был несчастлив, а о Нике говорить не приходилось: таким Чарли не видел его никогда.

 

Глава 29

Ник расстался с Чарли в небольшом зимнем саду.

Что делать? Уйти, не извинившись перед Кэт, было невозможно. Отправиться домой, значило снова увидеть наяву полные печали глаза матери и вернуться к мысли о том, что больше нельзя обожествлять отца, чем они с матерью занимались все эти годы.

Ник переходил из зала в зал. Народу стало больше, чем когда они с Чарли вышли из буфета. Дамы и их кавалеры, с которыми он частенько виделся на раутах и приемах, пытались заговорить с ним, кое-кто обходил его стороной. Ему же сейчас было не до разговоров. А что если он скомпрометировал Кэт, в чем его, собственно, и обвиняли Чарли и лорд Гровенор, и о ней уже судачат в свете? При мысли о возможных последствиях его поступка, у Ника холодок пробежал по спине. Что ж, не надо забывать, Лондон — маленький город и сплетни распространяются здесь очень быстро. До чего же он беспечен. Ник, не переставая, ругал себя. Стоило Кэт взглянуть на него с нежностью, и он забыл о приличиях и, вполне возможно, дал Петербруму повод еще больше ограничить ее свободу и еще сильнее возненавидеть его.

Мысль о том, что он виноват, не давала Нику покоя, и его снова потянуло к Чарли.

— Кажется, я наговорил много лишнего? — печально спросил Чарли.

— Нет, просто я в растерянности, — Ник хотел рассказать Чарли об отце, но понимал, что не сделает этого. Нельзя открыть даже такому близкому другу, как Чарли, столь горькую правду. Какие подобрать слова? «Помнишь, я говорил тебе, что боготворю своего отца, который был несправедливо осужден? Так вот, оказывается это все неправда. Он был хитрым, расчетливым мошенником, который потянул нас за собой».

Чарли заметил, как лицо Ника исказила гримаса боли.

— Дружище, тебе необходимо выпить. В клубах сейчас пусто. Все мало-мальски известные джентльмены или здесь, или скрываются, пряча свое разочарование. Никому неохота признать публично, что его не пригласили. — Чарли шел впереди и первый обнаружил, что они попали в страшный затор. Оказалось, что гости решили покинуть бал одновременно: у выхода скопилось множество людей. В толпе они услышали, будто в доме возник пожар. Однако ни дыма, ни огня не было видно, тем не менее паника росла.

Будучи высокого роста, Ник и Чарли ухитрились перегнуться через перила великолепной лестницы. Они увидели, как отчаянно визжали прижатые к стене мужчины и женщины. Люди сгрудились у выхода в ожидании экипажей, поскольку на улице лил дождь. Паника и отчаяние были столь велики, что герцог Веллингтон, пробиравшийся к выходу, был вынужден закричать, как на поле брани: «Сохраняйте спокойствие! Нет ни малейшей опасности! «Но слова его не возымели должного действия.

Дамы падали в обморок и усугубляли давку, мужчины протискивались вперед, расталкивая друг друга локтями. Стоны сливались в пугающий вой. Забыть такое было невозможно.

Ник с ужасом глядел по сторонам в поисках Кэт. Он заметил ее этажом ниже, прижатой к яркому двадцатифутовому занавесу, который колыхался наверху. Было ясно, что она не понимает, что у нее за спиной окно и спасение рядом. Ник показал ее Чарли и съехал по перилам вниз. Он с трудом выбрался из особняка, обогнул его в поисках окна, у которого стояла Кэт. Затем он вскарабкался на окно и раздвинул шторы. Обхватив девушку за талию, он поднял ее в воздух и опустил в маленький садик. Многие последовали за ней. Ник отвел Кэт в заросли.

— Надеюсь, ваш жених не будет против, — Ник удостоверился, что она стоит на влажной от дождя траве. — Говорят, он не любит меня.

— Зато я люблю, — сказала она тихо-тихо.

— Повторите еще раз.

Кэт высвободилась из его объятий, слезы катились по ее лицу. Она решительно вытерла их тыльной стороной руки и отвернулась. Он взял ее за руку и повернул к себе силой.

— Как вы можете выйти за Петербрума?

— Бог свидетель, я не хочу этого, но у меня нет выбора, — ответила Кэт, и слезы градом покатились по ее щекам. — Я не в силах говорить на эту тему. Сделать ничего нельзя. Вы только все усугубляете. Петербрум убьет вас. Уходите.

Ник грубо притянул ее к себе. Куда делось его благоразумие, как только он обнял ее и принялся вытирать слезы. Он целовал ее со всей страстью, которую сдерживал неделями. Его язык заставил ее приоткрыть рот. Бешеное желание разлилось по его телу. Руки блуждали от ее плеч к груди, а вскоре он спрятал пылающее лицо между двумя холмиками. Как долго он мечтал об этой минуте, минуте, когда он мог раствориться в любви.

Кэт отвечала поцелуем на поцелуй, объятием на объятие, переполненная новизной ощущений. Наконец она почувствовала себя в своей стихии. Ледяная скорлупа, в которой покоилось ее сердце, растаяла. Она следовала за малейшим его движением, и пьянящее чувство свободы, которое доселе было ей чуждо, охватило Кэт. Поэты, безусловно, были правы. Любовь — как шампанское.

Ник отпрянул, оставив Кэт балансирующей над пропастью, которая открылась перед ней благодаря его ласкам.

— Что я наделал! — прошептал Ник, ужаснувшись тому, какие могут быть последствия его поступка. — Мне следовало подумать за нас двоих.

Ник покинул Кэт и отправился на поиски Чарли. Одного взгляда было достаточно, чтобы заметить его бледность и выражение горечи на лице. Его волосы и галстук были в беспорядке. Чарли потянул друга в сторону, а сам отправился на поиски Кэт.

— Иди домой, увидимся позже.

* * *

— Ты законченный негодяй! — воскликнул Чарли, когда вернулся и нашел Ника развалившимся в кресле.

— Где Кэт?

— Я отыскал ее отца. Он забрал Кэт домой.

— Благодарю, Чарли.

— Я разочаровался в тебе, — угрюмо пробормотал Чарли.

— Ты не можешь ненавидеть меня больше, чем я сам ненавижу себя.

— Какого черта ты целовал ее? — завопил Чарли. — Мало ей своих горестей?

— Я не мог сдержаться, — прошептал Ник, не упомянув ни словом о том, что ему показалось, будто она призналась, что любит его. Или ему почудилось? Слишком много событий произошло, чтобы он был абсолютно уверен в чем-то.

— Слушай, зачем ты мутишь воду, когда нет никакой надежды? Ведь она и без того очень несчастна. — Чарли прикусил язык. Не сказал ли он слишком много?

Ник пристально посмотрел на Слейтона.

— Так ты говоришь, что она любит меня?

Чарли было тошно от всего, что случилось: договор с миссис Монро, согласно которому он должен держать Ника подальше от Кэт, опасение, что высшее общество ополчится на человека, чей отец был осужден, хоть и несправедливо. А тут еще парочка бесстыжих монстров — Петербрум и Гровенор, чья беспутная жизнь вынуждает Кэт согласиться на брак, который, по всей вероятности, разрушит ее жизнь. Да и он не лучше. Сколько еще он будет сидеть сложа руки и наблюдать, как Кэт сохнет по другому? Сколько ему придется мириться с подобной ситуацией?

— Да, Ник, ты не ослышался. Я сказал, что Кэт любит тебя. Ну и что с того? Что ты сделаешь, узнав об этом? Разве мои откровения изменили что-нибудь, кроме того, что сделали тебе больно?

Ник уставился на Чарли. Его сердце трепетало, ноги стали тяжелыми, словно налились свинцом.

— Тебе, как никому другому, известно, как это больно, — ответил Ник. — Слушай меня внимательно. Кэт возненавидит меня, если узнает, что мой отец виновен во всем, за что был осужден. Виновен, ты слышишь меня? — Ник побледнел. Он дрожал, капли пота выступили на его лице.

Чарли чувствовал себя так, словно его избили.

— Не знаю, что и сказать, — прошептал он, не найдя слов утешения для такого гордеца, как Ник.

— Петербрум отвратителен, но он джентльмен. Может, он в конце концов поймет, какое счастье обладать Кэт, и изменится?

Чарли застонал. Он сомневался, что такое произойдет. Время для скептицизма было неподходящее.

 

Глава 30

Всю неделю после бала у Глостеров Кэт не находила себе места. Вспоминая, как он спас ее, а затем их встречу в саду, она начинала метаться во сне и наяву. Боже, Боже, почему она призналась, что любит его и бросилась в его объятья? Как он должен был отреагировать? Он обнял ее и принялся успокаивать, что на его месте сделал бы любой добрый друг и джентльмен. Но ее дальнейшее поведение, бесспорно, могло вызвать отвращение. Кэт считала, что она заставила Ника забыться, однако он сумел взять себя в руки, достойно вышел из положения и спас их обоих — Ник отправился на поиски Чарли.

Я вела себя столь бездушно, что он, вероятно, счел меня шлюхой. А разве нет? Этот человек уберег меня от верной гибели в толпе. Как я отблагодарила его? Начала строить глазки и погубила все. Наверно, он ожидал слов благодарности, поцелуя. Конечно, а я? Что я натворила? Извивалась, как уличная девка, как разъяренная тигрица.

Не слишком ли бурное проявление чувств для невинной девушки? А как насчет моей хваленой холодности? Стоило мужчине, которого я так страстно желала, дотронуться до меня, как я повела себя, словно последняя дура. Нет, поклялась себе Кэт, никогда больше ни одному мужчине не удастся сбросить ледяной панцирь, который будет денно и нощно защищать ее сердце. Я не позволю больше никому разворошить тлеющие угли, я не могу умереть дважды. Или я не права?

Кэт подошла к окну маленькой швейной мастерской, выходящему во двор. Она любила наблюдать за суетой на каретном дворе. Последнее время эта комнатенка стала ее убежищем. Новый дворецкий знал, где ее можно найти, когда она искала уединения. Кэт подозревала, что Дженкинс доверялся этому человеку, и ей порой казалось, что он присматривает за ней, но делает это очень аккуратно, чтоб не вызвать раздражения Петербрума.

Днем Кэт редко покидала особняк. Обычно она выходила по вечерам, и то ради спокойствия отца и Петербрума, которые требовали, чтобы их видели вместе. Девушка была с ними холодна как лед и едва замечала их присутствие.

В дверь негромко постучали. Кэт выдержала паузу, прежде чем ответить. Она догадывалась, зачем понадобилось ее искать. Девушка добилась успеха, отказываясь принимать днем Петербрума. Но на четвертый день он начал угрожать ей через отца, который становился все более невыносимым.

Она не ошиблась: за дверью был лорд Гровенор.

— Прошу вас, примите Петербрума, — умолял Гровенор. — Я знаю, на что он способен, когда разозлится, я видел его в бешенстве не один раз.

— Я ему не менее необходима, чем вам — его молчание.

— Ах, не будьте такой непримиримой! Если хотите жить с ним в мире и в будущем, прикусите свой язычок, — нетерпеливо сказал отец.

Дверь распахнулась настежь.

— Недурно, Гровенор, — засмеялся лорд Джон и указал грязным пальцем ему на дверь.

— Вам не пристало оставаться с Кэт наедине, — вяло сопротивлялся Гровенор.

— Не валяйте дурака! Я могу делать все, что хочу и где хочу, — прохрипел он, закрывая дверь за стариком. Петербрум повернулся к Кэт.

— Что же касается вас, миледи, прислушайтесь к совету отца. Меня трудно утихомирить, когда я разойдусь, а вы начинаете действовать на меня, как красная тряпка на быка. Я больше не потерплю непослушания…

Кэт отвернулась к окну. Внизу она увидела Беркли, оживленно разговаривающего с Ником Монро. Картина довольно неожиданная. Петербрум на цыпочках приблизился к ней и, проследив за ее взглядом, взорвался.

— Придется вас хорошенько проучить, чтобы вы запомнили раз и навсегда, — воскликнул он. — Не забывайте, вы принадлежите мне и только мне! Я не потерплю распутную жену. У вас никогда не будет ни одного мужчины, кроме меня!

Петербрум входил в раж. По всей видимости, его ревность достигла апогея.

— Последний раз предупреждаю: пусть этот деревенщина держится от вас подальше! — Он направился к двери. Открыв ее, Петербрум обернулся. Заметив страх во взгляде Кэт, он захлопнул дверь и одним прыжком преодолел расстояние между ними.

Ноги не слушались девушку. Его взгляд был пугающе странным, чувствовалось, что он безумно возбужден. Джон схватил ее за блузку, притянул к себе и покрыл ее лицо жаркими поцелуями, которые перемежал с легким покусыванием. Почувствовав тошноту, она попыталась оттолкнуть его. Джон, не раздумывая, закатил ей несколько оплеух, и девушка отлетела к столу для шитья. Он снова набросился на нее, его язык, острый, как рапира, разжал ее губы, а его руки ласкали ее грудь. Каждую просьбу о пощаде он встречал истерическим хохотом. Кэт удалось оттолкнуть его, когда Петербрум принялся расстегивать брюки. Она кричала и молотила его кулаками. Джон обхватил ее шею руками и с безумным выражением лица начал сжимать их.

 

Глава 31

Ник, которому все до смерти надоело, оставил Чарли в «Бруксе» наблюдать за игрой в бильярд, а сам отправился домой. Если прежде посещение клуба доставляло ему удовольствие, то последние дни он ходил туда по привычке, не более того.

Весь день он чувствовал себя не в своей тарелке и беспокойство не покидало его. Дела он забросил после приезда матери. А теперь, когда она заявила, что уедет из Англии, все еще больше осложнилось, и он был не в силах сконцентрироваться на работе. Ник решил прогуляться.

Ноги сами привели его к особняку Гровеноров. Он попытался войти, но его не приняли, как, впрочем, не были приняты ранее его цветы. Прежде чем уйти, он сделал еще одну попытку: попробовал разыскать Беркли. Слуга очень взволновался и попросил его удалиться. За Кэт следили постоянно, и Беркли боялся, что если заметят, как он разговаривает с Ником, он не сможет больше помогать Кэт.

Прошло десять дней с той волшебной ночи в саду, при воспоминании о которой его охватывала дрожь. Кэт сказала, что любит его. Это точно. Она отвечала на его поцелуи с неистовством, о котором мог мечтать любой мужчина. Он догадался, что она была в экстазе, как, впрочем, и он. Воспоминание о нескольких сладостных минутах, пока он не очнулся, поняв безнадежность происходящего, и не оттолкнул ее, лишало его сна и аппетита.

Ник беспомощно пожал плечами и вышел из «Брукса». Отказавшись от кеба, он брел домой, как в тумане. Николас мчался по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки: он желал как можно быстрее оказаться в своей комнате. Внезапно Ник заметил внизу человека, вынырнувшего из темноты. Он сбежал по ступенькам и обнажил клинок, спрятанный в трости.

— Сэр, это я, Беркли!

— Ты напугал меня до полусмерти, — Ник завинтил трость.

Он открыл дверь, и телохранитель Кэт проследовал за Ником в кабинет. Беркли был бледный, как смерть, и промок до нитки.

— Ты давно ждешь? — спросил Ник, обеспокоенный видом верного слуги.

— Пару часов. — Беркли взял предложенный стакан бренди. — Вы говорили, что хотите помочь леди Кэт?

— Что случилось?

— Мне стало известно, что Петербрум посягал на ее честь и чуть не добился своего. Проклятый! — сообщил он прерывающимся от волнения голосом. — Если бы не дворецкий, который принес записку, моей бедной леди пришлось бы туго.

Ник разразился проклятиями.

— Я убью этого выродка, клянусь! — закричал он и, метнув стакан с бренди в камин, кинулся прочь из комнаты.

— Спокойно, сэр, если кто и убьет Петербрума, так это я.

Они продолжали спорить, но тут дверь распахнулась. На пороге стояла миссис Монро в белой ночной сорочке — настоящее привидение. Письмо дрожало в ее руке.

— Я все слышала, — спокойно сообщила она. — Пошевелите-ка мозгами! Этого человека защищают привилегии и деньги. Петербрум и его компания будут преследовать вас и убьют, не раздумывая.

— Наплевать, — ответил Ник, пытаясь отодвинуть мать от дверей.

— Кто-кто, но ты не должен плевать! Ты же видел, как обращаются с заключенными. Разве убийство Петербрума поможет леди Кэтрин?

— Это единственный выход, — хором ответили мужчины.

— Ничего подобного, если все выйдет наружу, ее имя будет опозорено, как, впрочем, и ее отца. Скандал будет не менее громкий, чем если бы стало известно, что ее отец карточный шулер.

— Откуда ты знаешь, что лорда Гровенора обвиняют в шулерстве, а Петербрум стал на его защиту?

Миссис Монро пожала плечами и опустилась на стул у камина.

— Чарли Слейтон! — воскликнул Ник. — Я выпущу из него кишки!

Беркли от удивления плюхнулся в кресло. Поняв, что он сидит в присутствии господ, слуга вскочил, как ужаленный.

— То, что ты слышал, должно умереть вместе с тобой, понятно? — предупредил Ник слугу.

Беркли кивнул.

Вивиан Монро подошла к столу с напитками и заново наполнила стаканы мужчин и свой. Вспомнив о письме, она отдала его Нику.

— Пришло рано утром.

Ник вскрыл печать и пробежал его глазами.

— Собака заговорила.

 

Глава 32

Кэт забилась в дальний угол кровати. Ее лицо опухло и болело, после того как Петербрум влепил ей несколько пощечин. Тело, все в ссадинах, нестерпимо ныло. Но гораздо страшнее были стыд и унижение, которые ей пришлось испытать.

Перед тем как вошел дворецкий, Петербрум похотливо подмигнул ей и прижал ее руку к губам.

— Кто вы такая, чтобы указывать мне, что я должен и чего не должен делать с вами, — издевался он. — Я всегда могу сказать, что это вы пригласили меня. И вам хорошо известно, что я скажу именно так. Мне наплевать на мою репутацию. Не обязательно доводить дело до скандала. Достаточно распустить слух, дорогая! Но, если вы отдадитесь другому, я убью вас!

Ее опасения насчет брака перестали быть игрой воображения. Петербрум никогда, даже после рождения наследника, не позволит ей жить своей жизнью. Если кое-кому из женщин удалось наладить свою жизнь в соответствии с требованиями общества, соблюдая при этом приличия, то ей с таким собственником, как Петербрум, не суждено стать одной из них. Он мог не любить ее, но это не означало, что он позволит другому мужчине глядеть на нее с обожанием.

Кэт в отчаянии молотила кулачками по одеялу при воспоминании об унижении, которое пришлось испытать. Хотя самого страшного удалось избежать, она знала, что все повторится снова, как только она останется с ним наедине. Она не сможет защититься от Петербрума, который, как пить дать, возобновит свои посягательства. Кэт задрожала и зарылась лицом в подушку. Внезапно она почувствовала страшную слабость.

На следующее утро Ник и Чарли явились в дом Торна Мейтленда за полчаса до назначенного времени.

Получив записку, Ник тотчас отправил весточку Чарли, чтобы тот ждал его на Манчестер-сквер. Ник всю ночь метался по комнате, то и дело прикладываясь к бутылке. Только коротенькая записка Мейтленда удерживала его от того, чтобы убить Петербрума. Хоть мать была права, он не мог следовать ее советам. Терпение и несправедливость — первого ему не хватало, а без него нельзя было одолеть второе. Остаток ночи он провел в кресле. На рассвете его внезапно осенило. Он подошел к столу и сделал наброски на большом листе бумаги. Ник был счастлив, что нашел хоть какое-нибудь занятие. Он чуточку успокоился. Монро понимал, что благодаря этой идее сможет предложить Кэт нечто стоящее.

— Ты выглядишь гораздо лучше, чем я предполагал, — заметил Слейтон, когда они встретились перед домом Мейтленда. Но прежде чем Ник ответил другу, дворецкий капитана заметил их и проводил в приемную, откуда доносились детский визг и голос хозяина, перекрывавший все остальные голоса. Спустя несколько минут двое близнецов, а всего у Торна было четверо сыновей, вбежали в комнату и спрятались за Чарли и Ником.

Увидеть такое Ник не ожидал. Всеми уважаемый, полный достоинства капитан Мейтленд был одет как пират, его светлые волосы свисали в беспорядке. Он подхватил мальчишек под мышки.

— А, друзья, — засмеялся Торн, — выпейте по чашке чая, а то и по две, пока я присоединюсь к вам.

Нетерпение Ника уступило место восхищению.

— Будем ли мы когда-нибудь так счастливы? — спросил Ник, прислушиваясь к смеху и протестам пленников Торна в другом конце зала.

— Дорогой Ник, сначала ты сделал из меня скучнейшего трезвенника, экс-игрока, а теперь предлагаешь вкусить радости отцовства? Не выйдет, старина.

Ник не думал о том, что у него могут быть дети, не мечтал о браке, пока рыжеволосая королева не вошла в его жизнь и не превратила ее в греческую трагедию.

— О чем задумался, Монро?

— Мои представления о жизни рушатся одно за другим, как здание, из которого вынимают кирпичи.

Не успел Чарли попросить друга объяснить, какие именно, как в комнату вошел коротышка в черном, очень похожий на проповедника. Озорная улыбка, игравшая на его устах, осветила даже эту залитую солнцем залу.

— Приветствую вас, джентльмены. Я Барт Болт, помощник капитана, — его открытый взгляд укрепил их во мнении, что Болт, как две капли воды, похож на добродушного, хорошо одетого викария. — По поручению капитана я занимался расследованием обстоятельств помолвки Петербрума.

Он дал каждому в руки бумаги, приказал принести чай и уселся с книжкой в углу комнаты, выходящей окнами в сад.

Ник и Чарли углубились в бумаги, содержание которых их взволновало и шокировало.

Едва они кончили изучать их, как появился одетый в безупречный черно-белый костюм для верховой езды капитан. Улыбка озаряла его красивое лицо.

Ник заговорил первым охрипшим от волнения голосом:

— Здесь сказано, что Гровенор не жульничал за игрой в карты.

— Да еще в таком состоянии! Он набрался до чертиков, и они позволили ему выиграть, как показали свидетели, — сообщил Мейтленд. Он сел в кресло и закурил трубку.

— Но перед тем как его сознание помутилось, они взяли его в оборот, повели разговоры о том, что он смошенничал. Партнеры угрожали ему скандалом, бесчестием и, как водится, были готовы четвертовать старика, — продолжил вместо хозяина Болт. — Петербрум, который оказался поблизости, был призван в качестве арбитра, что было ему на руку. Согласно показаниям свидетеля, Петербрум предложил не раздувать скандал.

Из бумаг Ник узнал, что на следующий день Петербрум предстал перед Гровенором, который обещал заплатить каждому игроку десять тысяч фунтов, если тот забудет о вчерашнем инциденте. Партнеры поклялись хранить молчание.

— Но ведь Гровенор должен был знать, что он не жульничал, что обвинение было ложным. Почему он ничего не отрицал? — спросил Ник, не веря, что подобный трюк мог пройти.

— Петербрум пользовался своей излюбленной тактикой, — вмешался Болт.

— Доводить до скандала никто не собирался. Достаточно было распустить слух, — гневно воскликнул Мейтленд. — По моим сведениям, Гровенор — не единственная жертва. Петербрум и его веселая компашка уже не раз выходили сухими из воды, проделывая подобный трюк.

— Но каким образом скандал, который удалось замять, способствовал помолвке Петербрума с Кэт? — поинтересовался Чарли.

— Петербрум заявил, что наградой за его труды должна стать женитьба на Кэт, — объяснил Болт.

— Но ведь они ненавидят друг друга с детства, — возмутился Ник.

— Кэт сказала мне, что на женитьбе настаивает дед Петербрума. Только ее он видит его женой, — добавил Чарли, — но это же вранье!

Мейтленд и Болт обменялись взглядами.

— Что такое, капитан? — настойчиво спросил Ник.

— Деду Петербрума все равно, на ком женится его внук. Два месяца назад он лишил его наследства и составил завещание в пользу кузена, которого Петербрум ненавидит, — сообщил Мейтленд. — Ему придется поторопиться с женитьбой и сделать хорошую партию, прежде чем станет известно в свете об изменении завещания. У него совсем мало времени.

Ник поднялся и нервно зашагал по комнате. Наконец ситуация прояснилась. В этой печальной истории почти все оказалось блефом.

— Кэт подходила ему, как никакая другая женщина, — продолжал Мейтленд. — Не знаю как, но он узнал, что после смерти Гровенора она наследует состояние. Согласно завещанию, женщины из рода Гровеноров имеют право наследовать имение.

Ник приблизился к Мейтленду. Его лицо исказила ярость.

— Очень умно придумано. Он компрометирует отца, зная, что у старика нет сил бороться, а затем вынуждает отдать ему Кэт, взамен обещая, что не будет раздувать скандал.

— Свет ненавидит Пирсона Гровенора и с удовольствием будет пережевывать сплетни и слухи не одну неделю, — вступил в разговор Чарли. — К тому времени, когда правда выйдет наружу, мой дядюшка станет предметом осмеяния и издевательств. У него не хватит нервов противостоять Петербруму. Люди боятся его.

— На что и рассчитывал Петербрум, — подал реплику Болт. — Когда его загоняют в угол, он становится опасным. Петербрум сопротивляется изо всех сил, а они у него есть.

Ник обернулся, пристально посмотрел на Болта, потом на капитана. От него не укрылось, что они обменялись многозначительными взглядами. У Ника упало сердце.

— А что если Петербрум решит через год-другой убить Гровенора, а когда наследство перейдет к Кэт, то отделается и от нее?

— Не исключено, — поддержал Ника Торн. Чарли с ужасом смотрел на них, не в силах поверить тому, что услышал.

Узнав о том, что Кэт грозит смертельная опасность, он задрожал.

— Этот Петербрум исчадие ада. Я вырву у него сердце! — воскликнул Ник, плюхнувшись в кресло.

 

Глава 33

Прошло три недели после того, как Кэт была спасена.

Хотя девушка говорила, что называть «спасением» ее освобождение от грязного и жадного Петербрума было большим преувеличением, но в душе она думала именно так.

Отец пьянствовал день и ночь, празднуя свое освобождение благодаря стараниям Мейтленда. Он спустил все сорок тысяч фунтов, которые вернули ему недавние партнеры, на дикие оргии, подарки женщинам и на удовлетворение своих прихотей.

С дочерью он встречался редко. Она была уверена, что отец избегает ее. Им нечего было сказать друг другу.

После встречи с Ником, который изрядно потрепал мерзавца, Петербрум исчез из виду. Ходили слухи, что он залечивает раны в деревне. Было известно, что лорд Джон обратился за помощью к Вильяму Лоуренсу из больницы святого Бартоломея. О докторе говорили, что он знаток своего дела. По слухам, Лоуренс посоветовал ему уехать на несколько месяцев из Лондона.

Объявление о разрыве помолвки, появившееся в лондонских газетах, не прошло незамеченным в высшем свете. И опять, хотя ничего не было известно наверняка, все стали твердить в один голос, якобы давно знали, что этот союз был обречен.

Кэт сидела у окна. Если она действительно освободилась от Петербрума, то почему так тяжело на сердце, почему она чувствует себя такой несчастной? Зная ответ, девушка боялась посмотреть правде в глаза. Вместо этого она, затаив дыхание, прислушивалась к каждому звонку, осматривала каждый букет, который присылали ей домой воздыхатели после разрыва помолвки. Но всякий раз ее ждало разочарование. Сколько чувства вкладывали ее поклонники в скупые слова, начертанные на визитках, сколько хотели сказать ей на языке цветов. Но то, что она жаждала, казалось несбыточным.

Ник Монро, как видно, исчез из ее жизни.

Почему он не приходит?

Воспоминания о нем, о его сильных и изящных пальцах, ласкающих ее шею, грудь, о его губах на ее губах, о его теле, прижатом к ее телу, когда их кровь пульсировала в унисон, невероятно возбуждали ее днем и ночью. За возбуждением наступала болезненная опустошенность. Ей нужна была разрядка. Ей надо было выплеснуть из себя все, что копилось так долго. Она хотела Ника. Его молчание укрепляло Кэт во мнении, которое сложилось у нее после приема у герцогини Глостер. Он не хочет ее, не любит ее, он испытывает к ней отвращение. Может, история повторяется? Однажды, будучи еще совсем ребенком, Кэт услышала, как отец назвал ее мать похотливой самкой, которая не пропускает ни одного мужчину на своем пути. Кэт было всего девять лет, и она не поняла, что имел в виду отец, называя так мать. Зато теперь у нее не осталось сомнений. А что если она такая же беспутная, как Дидри Гровенор?

И тем не менее она могла поклясться, что в минуту их близости он, как и она, терял голову.

О нет, Кэт, это иллюзия, хуже — самообман, говорила она себе. Надо смотреть правде в глаза. Он любит другую. Есть Петербрум или его нет — это не имеет значения. Ник влюблен в другую женщину. Тут все точно.

Разве Чарли не говорил, что ради этой женщины Ник решил стать джентльменом? И он им стал. Его популярность превзошла все ожидания. Очень редко случается, что человек со стороны имеет такой успех в лондонском свете. Она может гордиться, что приложила руку к его головокружительному успеху. Кэт поежилась: слабое утешение.

Женщины куда лучше нее страдали от безответной любви. Так почему же она, великая леди Кэтрин Гровенор, не должна вкусить страдания, когда, наконец, поняла, что такое любить всей душой и телом.

Ей едва удалось сдержать слезы, которые угрожали затопить все вокруг. Кэт поднялась с кушетки в своей спальне и подошла к огромному зеркалу. Она критически посмотрела на свое отражение. Испытывать к себе жалость не ее амплуа!

Все, хватит! Достаточно! Пришло время начать новую жизнь! Может, герр Хендрикс подыщет ей роль, для которой пригодятся ее знания о разбитом сердце. Сцена делала ее счастливой, приносила удовлетворение. Тогда — вперед, ведь она нуждается в этом как никогда!

 

Глава 34

— Черт побери, когда ты пойдешь к Кэт?

— Не будем говорить на эту тему, — в который раз отвечал одно и то же Ник. После того как Мейтленд нашел выход, как положить конец издевательствам Петербрума над Кэт и ее отцом, они могли разговаривать только на эту тему.

Может, так и нужно, думал Чарли. Из того, что ему было известно, Кэт совсем не горела желанием видеть его друга. Когда он предложил ей написать Нику, она чуть не опрокинула на него чайник. Он хотел, чтобы кто-нибудь из них двоих проявил инициативу, сделал первый шаг и был готов использовать любое средство, чтобы расшевелить их. Кроме того, он мечтал вернуть те прелестные денечки, когда их объединила ненависть к Петербруму и желание ввести Ника в высшее общество. Теперь же, когда Петербрум исчез, возникли новые осложнения.

Прежних отношений с Ником у Чарли не было. Более того, он не знал, как вернуть их. Ведь совсем недавно они были неразлучны. День был прожит зря, если они не ездили верхом или не обедали вместе. Теперь Ник редко соглашался встретиться с ним, да и то только у себя дома. Приглашения на приемы и балы он засовывал за зеркало над камином. Большинство из них, как подозревал Чарли, Ник даже не читал.

Кэт мало чем отличалась от Ника, если речь шла об отказе от развлечений. Шататься по городу без них было тоскливо, но Чарли не падал духом. У него было, что сказать, когда они соглашались встретиться с ним.

— Думаю, ты должен объяснить Кэт свое молчание, — Чарли выбрал другую тактику.

— Кэт может сама найти свое счастье. Чего, собственно, я всегда хотел для нее, — сказал Ник унылым голосом. — Тебе известно об этом с первого дня.

— Мне известно лишь то, что я скрывал долго и тщетно: вы оба безумно влюблены друг в друга.

Ник вдруг оживился, вскочил с кресла и подтолкнул Чарли к окну.

— Ты говорил Кэт о моих чувствах?

— Нет, и не собираюсь, но только потому, что ты настаиваешь, — ответил Чарли, потрясенный внезапной вспышкой ярости у друга.

— Ну и странный же ты тип, Чарли! — заметил Ник, устало опускаясь на прежнее место. От его ярости не осталось и следа. — Прежде ты умолял меня даже не мечтать о Кэт, а теперь хочешь, чтобы я признался, что люблю ее. Подумай, что просишь, мой мальчик! Теперь я еще меньше гожусь ей в мужья, чем прежде.

Чарли мечтал, чтобы два самых дорогих для него существа были вместе, но, увы, пока их счастье было несбыточной мечтой. Он мучительно думал, как им помочь.

— Кэт скоро забудет меня и встретит достойного человека, — сказал Ник, но мысль о том, что его пророчество сбудется, делала Ника больным.

— Ненавижу, когда люди смиряются и разводят философию, вместо того, чтобы действовать, — ответил Чарли, присев на краешек стола.

— Если она выйдет за меня, то поменяет шило на мыло, — заметил Ник. Конечно, он так не думал, а точнее думал, когда был без сил, как сейчас. И сознание было заморочено.

— Ник, твой отец давно в могиле. Но ты-то жив. Ты заслуживаешь счастья, — прервал его мрачные размышления Чарли. — Мейтленд и Браунинг самые лучшие люди из тех, кого я знаю, они никогда не проговорятся, обо мне и речи нет, если тебя волнует именно это.

Ник благодарно улыбнулся. Пока Кэт не вошла в его жизнь, ему было наплевать, узнает кто-нибудь об отце или нет. Много лет назад он заковал свое сердце в броню уверенности, что его отец — жертва роковой судебной ошибки, что он невиновен. Так он защищался от враждебного мира, эта мысль подстегивала его тщеславие, этим объяснялось его доброе отношение к людям, менее удачливым, чем он. Но недавно все полетело в тартарары. Этого нельзя отрицать. Вина его отца делала его мечты о жизни с Кэт нереальными. Лучше уехать и начать все сначала. В другом месте. Мысль о том, что он поступил так ради нее, будет согревать его.

Если честно, то в Англии у него нет будущего. Ни мать, ни Чарли ничего не знали, и если повезет, ничего не узнают об угрозе.

Неделю назад он получил письмо, из которого узнал, что злобный старик Винтерс — адвокат семьи Делакур — собирается оспорить кое-какие пункты договора о продаже имения. Семья Делакур была в шоке оттого, что он продал его так дешево. Ник приказал своему поверенному решить этот вопрос немедленно. Он не собирался наказывать ни Винтерса, ни семью Делакур.

Нет, все не так просто, как кажется.

Чарли бродил по комнате в ожидании, когда у Ника улучшится настроение. Но, видимо, ждать придется долго. Заметив тяжелый сундук в углу, он подошел к нему. Сундук был болезненным напоминанием о том, что Ник действительно собрался с дорогу.

— Ты намереваешься покинуть Англию, не повидавшись с Кэт?

Ник невольно рассмеялся. Чего Чарли не занимать, так это настойчивости. Он встал из-за стола, заваленного чертежами, листками бумаги с колонками цифр и оригинальным планом Делакур-Хауса. Ник повернулся к окну, отметил про себя, что уже смеркается, и протер глаза.

— Когда у меня будет, что сказать Кэт, — надеюсь, это время не за горами, — я встречусь с ней, — решительно заявил Ник. — По всей видимости, это произойдет на днях.

Чарли хотел было возразить, что надо предупредить ее об отъезде, но промолчал, зная, что спорить бесполезно.

— Лорд Чарльз, — миссис Монро вошла в комнату, — отобедайте с нами, окажите честь. Мой сын сегодня слишком серьезен и не составит приятной компании.

Когда-то обед в клубе или отеле был пиком его времяпрепровождения и завершал день, наполненный игрой в карты и пьянством. Теперь это вновь начинало довлеть над ним, и Чарли обрадовался возможности выбора. Он с готовностью согласился. Они перешли в гостиную, чтобы выпить по рюмочке шерри.

Обед оказался довольно мучительным. Пустив в ход все свое мастерство в попытке очаровать миссис Монро, он добился своего, но как он ни старался, развеять печаль Ника ему не удалось.

— Ник говорил вам, что он собирается предпринять, чтобы у вас не было неприятностей после нашего отъезда? — поинтересовалась Вивиан Монро.

Чарли рассказал ей о своем долге Нику. Она одобряла его щедрость. Кстати, ведь это она воспитала его таким.

— Мама, предоставь это лорду Чарли и мне, — воспротивился Ник.

Чарли поперхнулся.

— Нет, и если честно, то я очень беспокоюсь.

Разговор о деньгах, которые он до сих пор не вернул Нику, был труден для него и в лучшие времена. Он не знал, что говорить, поскольку в свете говорить о деньгах считалось неприличным.

— Слушай, — начал Ник, видя, как мать нервничает, — у меня возникла идея, о которой я собирался рассказать тебе в свое время. Короче, я хочу, чтобы ты на следующий год поехал со мной в Нью-Йорк и ознакомился с делами.

Чарли потерял дар речи. Такой шанс бывает раз в жизни.

Лучшего предложения Ник сделать не мог. Чарли был польщен и взволнован: перспектива была сказочной, Ник предлагал ему войти в дело. Как он изменился, повзрослел. До знакомства с Ником его ужаснула бы сама мысль о возможности трудом заработать себе на жизнь. А теперь ему хотелось проверить себя, его семья должна перестать выказывать ему презрение. Он добьется полной самостоятельности. Чарли требовательно посмотрел на Ника. Он жаждал начать как можно быстрее. Слейтон собирался поблагодарить Ника, но в комнату вошел дворецкий и передал хозяину на подносе смятую грязную записку. Ник прочитал ее, и улыбка осветила его хмурое лицо.

Записка была краткой. «Сколько времени вам нужно?». Ник свернул ее, и ухмылка Чеширского кота заиграла на его губах.

— Это дело надо отметить шампанским! Подайте самое лучшее из того, что есть в доме, Аткинс! — приказал Монро.

Чарли переглянулся с миссис Монро. Оба умирали от любопытства. Что было в записке? Почему Ник так внезапно изменился? Они на собственной шкуре убедились, что лучше не спрашивать.

Ник сиял, и обед закончился гораздо веселее. Миссис Монро, которую обрадовала перемена в сыне, оставила мужчин, когда им подали портвейн и сигары.

Миссис Монро уговаривала Ника продать Делакур и уехать из Англии. Она хотела знать, куда и когда они отправятся. Она знала, что ее настойчивость раздражала сына, но решила не обращать на нее внимание. Она была уверена, что пройдет время и в разлуке Ник забудет Кэт Гровенор и снова станет таким, как прежде. Вот почему она проявляла такую настойчивость. Как приятно было видеть Ника снова веселым. Она надеялась, что сегодня сможет спать спокойно. Устроившись на новом месте, она подыщет ему подходящую невесту. Эта мысль заставляла ее торопиться, чтобы покинуть Лондон навсегда.

Ник поднялся, чтобы позвать дворецкого и проводить мать до дверей.

— Чарли, как ты думаешь, где могут быть Мейтленд и Браунинг сегодня вечером со своими женами? — спросил непринужденно Ник, усаживаясь в кресло.

— Дай прикинуть! — засмеялся Чарли, вытащив несколько приглашений из кармана коричневого бархатного сюртука. Перспектива выйти в город с Ником, как в былые времена, обрадовала его. — Сегодня дают прием Лондондерри, Салли Джерси и Од-Вэйды.

— Мы должны обязательно найти их, — сказал Ник, допивая портвейн. — А теперь иди домой и переоденься.

Чарли не мог скрыть своей радости оттого, что Ник снова повеселел. О чем он не преминул поделиться с другом.

— Кстати, что было в этой чертовой записке? — осмелился спросить Слейтон. Он ожидал, что друг возмутится его бестактностью, но Ник бросил ему записку через стол красного дерева. Чарли прочитал ее и ничего не понял. Он вопросительно посмотрел на Ника.

— Пожелай мне удачи, и если все пойдет так, как я думаю, ты узнаешь обо всем в свое время.

Ник проводил Чарли до выхода и вернулся в кабинет, чтобы тотчас написать ответ человеку, приславшему сообщение. Он переоделся в лучший вечерний костюм, пожелал матери спокойной ночи и вышел из дома.

Монро ждал Чарли около Олбани в черном кабриолете. Только этот прелестный экипаж Ник решил увезти с собой в Австралию. Он ломал голову над тем, что делать с его новой собственностью. Долгие часы проводил с экспертами Теттерсела: он подумывал заняться коневодством. Договорился также об отправке животных. Кое-что из Делакур-Хауса будет доставлено в Австралию на том же судне. Ник собирался построить особняк, который спроектировали для него лучшие лондонские архитекторы. Этот особняк должен был затмить виллу «Генриетта» шотландского капитана Джона Пайпа — единственное мало-мальски привлекательное здание во всей Австралии, выходящее окнами на Сиднейскую бухту. Большинство обстановки, которую он выбирал вместе с Кэт, останется в Делакур-Хаусе. Он надеялся, что она придется по душе новому владельцу, как, впрочем, пришлась ему когда-то, хотя жить среди такой красоты было суждено Нику совсем недолго.

Николас погрузился в мечты. Такое случалось с ним часто, и он начал беспокоиться, удастся ли ему стать прежним Ником? Пора покончить с мечтами и меланхолическими размышлениями! Но, прежде всего надо выбросить из головы преследующий его денно и нощно ее запах и образ, образ той, что позволила ему достичь вершин любви и познать горечь потери. Он очень рассчитывал на смену обстановки.

В отличие от него, Чарли пребывал в веселом расположении духа. Он снова был в форме, нетерпелив, как всегда.

— Пришпорь лошадей, старина! Ночной Лондон ждет нас!

В двух домах, где они побывали, их ждало разочарование. Мейтленда и Браунинга там не было, и их не ждали. Энтузиазма у молодых людей поубавилось, когда после полуночи они прибыли в особняк леди Салли Джерси. Поздоровавшись с хозяйкой, молодые люди обошли все комнаты.

Каково же было их удивление, когда они увидели Кэт. Девушка была здесь, да к тому же танцевала! Она кружилась по залу, и перед ними мелькали ее серебристые туфельки и пышное платье. Кэт блистала, затмевая других женщин своей красотой. Ее партнер — высокий рыжеволосый шотландец с приятным лицом и при всех регалиях — неотрывно смотрел на девушку. Взоры восхищенных зрителей были направлены на эту прелестную пару, которая стояла первой в шотландском танце.

Эта картина полностью опровергала утверждение Чарли, что Кэт избегает общества и тоскует о нем. Ник разозлился. Как видно, шотландец был очарован Кэт так же, как и он. А она никогда не выглядела такой оживленной и соблазнительной. Может, она притворяется? Но зачем?

Он прибыл на бал с одной целью: сделать все для ее спасения. Но она оказалась здесь. Как видно, она наслаждается жизнью и ей не требуется ничья помощь. Он повернулся и посмотрел на Чарли. Ник решил тотчас уйти и поклялся, что ускорит отъезд в Австралию. И все же в глубине души он надеялся, что возникнут обстоятельства, которые позволят ему остаться в Англии. Какой же он глупец! Кэт и ее большой шотландец — наглядное тому подтверждение!

Он отправился на поиски Чарли и по дороге наткнулся на Кэт в окружении поклонников. Шумная компания собиралась ужинать.

— Мистер Монро, как приятно снова увидеть вас, — сказала леди Гровенор, протягивая руку. Она представила его шотландцу. Ник расстроился, его болезненное состояние усугубилось. Как долго она будет преследовать его? Сможет ли он жить без нее?

Магический блеск ее глаз стал менее ярким, да и улыбка стала не такой радостной, как во время танца. Ник, однако, ничего не заметил. Он склонился над протянутой рукой и внезапно ему почудилось, будто разряд молнии пробежал между ними. Не может быть. Ничего, это пройдет. Через несколько дней в это время он будет уже далеко отсюда, на пути к жизни без Кэт.

— Надеюсь, вы чувствуете себя хорошо и приятно проводите время, — выдавил из себя Ник, у которого неожиданно сел голос. Он пытался быть официальным и сдержанным.

— Не могу пожаловаться, мистер Монро, — ответила Кэт. У нее тревожно забилось сердце. Раньше при встрече с ним ей не бывало так тяжело. Без него ей счастья не видать. Кого она пытается обмануть, себя или Ника? Ник выглядел лучше, чем прежде: такой оживленный, что даже крепкий весельчак рядом с ней не шел с австралийцем ни в какое сравнение. Несмотря на ее решение выбросить из головы Ника и жить так, как она задумала, как жила сейчас, стало ясно: без Ника у нее нет будущего.

— Я рад за вас, миледи, — сухо ответил Ник, слегка поклонившись ей и ее кавалеру. Он продолжил поиски Чарли, которого вскоре обнаружил за оживленной беседой с Барбарой Мейтленд и Колби Браунинг. Они забились в уголок небольшой комнаты и о чем-то шептались, склонив головы друг к другу. Почувствовав себя лишним, он повернулся, но леди Барбара окликнула его.

— Я как раз собиралась искать вас, Ник! Мне стало известно, что Гровенор собирается жениться на женщине гораздо моложе себя, некоей мисс Гледис Спрингер из Йорка в надежде, что та подарит ему наследника. Если это произойдет, Кэт перестанет быть единственной наследницей Гровенора, и тогда все будет зависеть от воли ее отца, его щедрости или скупости. Второе, как мы думаем, более вероятно, — в ужасе прошептала леди Барбара. — Он не человек, а дьявол. Снова лорд Гровенор ставит Кэт в пренеприятнейшее положение. Нужно что-то предпринять, и как можно быстрее!

— Глядя на леди Кэт, не скажешь, что она чем-то обеспокоена. Почему же вы не находите себе место? — Ник вспомнил ее сияющее лицо во время танца.

— Неужели вы до сих пор не поняли, что актрисы с Друри-Лейн не годятся ей в подметки? — упрекнула его миссис Мейтленд.

«Я-то уж точно знаю, какая она великолепная актриса! «— хотелось закричать Нику, но это тайна. Тайна его и Кэт.

— Вы так же слепы, как и большинство мужчин, когда дело касается женщин, — терпение леди Барбары лопнуло. — Я не знаю, почему она ведет себя так, но ей далеко не безразлично то, что произошло с ней. Уж мы с леди Колби знаем, какой несчастной она была. Это чудо, что она не сошла с ума, пребывая в обществе Петербрума и отца. И вот очередной сюрприз. Она выскочит замуж за первого встречного, лишь бы чувствовать себя в безопасности. Какой кошмар!

— Если молодая жена Гровенора подарит ему наследника, Кэт останется без копейки. Все знают, что ее отец сильно пьет и играет по-крупному. Кузине есть, о чем беспокоиться, — вступил в разговор Чарли.

Ник пригляделся к девушке. Действительно, Кэт выглядела старше, худее, в уголках рта появилась складка. Она, казалось, вот-вот расплачется. Где, черт побери, были его глаза? Ника поразила собственная невнимательность.

— Мы с леди Колби не знаем, что и думать. Мы пытались отвлечь ее, предлагали заняться благотворительностью, но вот уже несколько недель к ней невозможно подступиться.

Все, о чем он хотел спросить, женщины выложили ему сами. Он очень рисковал, но выбора у него не было. Кэт нуждалась в друге как никогда. Что ж, он готов оказать ей последнюю и самую важную услугу.

— Вы собираетесь в ближайшее время проводить благотворительное мероприятие? — Ник держался непринужденно, но пальцы все же скрестил.

— А как же! Но дело это очень неблагодарное, дорогой Монро. Люди крайне неохотно расстаются с деньгами.

Ник все еще колебался. Имеет ли он право раскрывать тайну Кэт?

Он решил, что имеет.

— Леди Барбара, леди Колби и ты, Чарли, вы искренне хотите помочь Кэт или все это лишь светская болтовня? — без обиняков спросил Ник, чем несколько сконфузил своих собеседников.

— Ник, тебе не кажется, что вопрос довольно бесцеремонный? — тут же отреагировал Чарли.

— Нет. Вы должны поклясться, что сохраните в тайне то, что услышите от меня, поскольку на карту поставлена репутация некой особы, и я в отчаянии, что подвергаю ее такому риску.

Все трое посмотрели на него в недоумении, но сразу же согласились.

— Если то, что вы задумали, поможет Кэт, можете рассчитывать на нашу поддержку, — как обычно, решительным тоном заявила леди Колби.

— Положитесь на меня, — радостно сказал Ник. — Я задумал несколько дел. Будьте готовы выполнить мои указания незамедлительно.

Дамы и Чарли были заинтригованы и потребовали разъяснений, но Ник держался стойко.

— Если вы будете делать все, что я скажу, то я не пожалею на ваши благотворительные цели тысячу фунтов золотом, которые вы получите незамедлительно. — Наконец он сможет честно ответить на вопрос, содержащийся в записке, которую ему принесли этим вечером.

 

Глава 35

Как всегда, в последнюю минуту возникло множество проблем, связанных с его предстоящим отъездом из Англии. Ник старался не упустить ни одной мелочи.

Целый день в его особняке на Саут-Одли-стрит толпились незнакомые мужчины и женщины, которые, по всей видимости, не имели никакого отношения к предстоящему отъезду семейства Монро.

— Послушай, Ник, твоя таинственность очень утомительна, — подначивала сына Вивиан Монро. — У нас не дом, а проходной двор. Объясни, в чем дело.

Ник таинственно улыбался, пытаясь уклониться от ответа. Но Вивиан не сдавалась.

— Я требую, чтобы ты объяснил, кто эти люди, — сказала она за завтраком. — Не знаю, почему, но мне кажется, что они имеют отношение к Кэт Гровенор.

Ник устал и был в плохом настроении. Чем меньше дней оставалось до отъезда, тем глубже становилась его депрессия.

— Я старался забыть, что это ты пыталась разлучить меня с Кэт, — холодно начал Ник. — Ты вынудила Чарли заключить дьявольский договор, ты постоянно напоминаешь мне, что я ей не пара. Отлично, ты добилась своего! Наслаждайся победой и оставь меня в покое!

В комнате повеяло холодом. Ссоры между сыном и матерью были явлением настолько необычным, что они не знали, как вести себя, как достучаться друг до друга.

А в это время Кэт кружила вокруг обеденного стола. По столу были разбросаны эскизы и наброски к последней работе герра Хендрикса.

— У меня нет денег для постановки, — застонала Кэт. — Когда я сказала, что хочу снова выйти на сцену, я имела в виду небольшую одно — или двухактную пьесу.

— Счастлив сообщить вам, дорогая леди, что впервые не нуждаюсь в ваших деньгах.

— Откуда они у вас? — спросила Кэт, бросив еще один взгляд на стол. Простота замысла была впечатляющей, чувствовалась талантливая рука.

Горбун подошел и взял Кэт за руку.

— Некто, видевший мои работы в Германии, приглашает меня вернуться, но прежде хочет посмотреть что-нибудь новое. Одного акта будет достаточно.

— Вы не говорили, что на спектакле будут посторонние, — в волнении отпрянула Кэт. — Мы же договорились, что у меня не должно быть зрителей.

Герр Хендрикс вспотел, пытаясь вспомнить, что сказал ему Ник, как он должен ответить.

— Дорогая, будьте благоразумны, этот человек хочет увидеть, во что он вкладывает деньги. Можно ли винить его?

Кэт обошла стол и улыбнулась горбуну. Выйти на сцену в настоящей пьесе — разве не об этом она мечтала? Кроме того, что ей терять? Репутацию? Положение в обществе? Эти глупости больше не волнуют ее.

Да и что это была за жизнь? Что она сделала за все годы? На ее руку было много претендентов, но она отвергала их сразу, не думая о том, что делает. Наконец удалось расторгнуть помолвку с родовитым мерзавцем. Отец потерял к ней всяческий интерес, как только миновала опасность. Теперь же он собирается жениться, чтобы родить наследника мужского пола. Все кончится тем, что из-за отсутствия денег она не сможет купить себе даже шляпку. Скоро ей придется искать богатого мужа прямо на улице. Высокопоставленная и влиятельная леди Кэтрин Гровенор заслужила такой финал.

В добавление ко всему человек, которого она любит больше жизни, уезжает из Англии, даже не посмотрев в ее сторону.

Кэт обошла стол и обняла своего учителя и друга.

— К какому дню мне подготовиться, герр Хендрикс?

Старик высвободился из ее объятий. Он не ожидал, что она согласится так легко.

— Сегодня понедельник. Пятница вас устроит?

Кэт взяла текст пьесы, который он протянул ей, и прижала его к груди.

— Я буду готова, обещаю.

 

Глава 36

Ник пришел за час до назначенного времени. Кое-что в зрительном зале и за сценой удалось обновить. Он остался доволен тем, как точно было выполнено его поручение.

Тем не менее, беспокойство не покидало его. Он приказал Беркли привезти Кэт за пятнадцать минут до начала представления, хотя до сих пор ему не верилось, что Кэт так легко согласилась с его планом.

— Вы не знаете актрис, — сказал режиссер. — Они никогда не упустят шанс сыграть в такой замечательной пьесе и в таком великолепном платье, которое вы прислали.

Наконец вечер, который он продумал до мельчайших деталей, наступил. Будущее Кэт обеспечено. Его прощальный подарок заживет новой жизнью.

Дождь начался в тот момент, когда экипаж со знакомым гербом, сверкающим на дверце, въехал в аллею, ведущую к театру. Воспоминания, нахлынувшие на Ника, отозвались резкой болью в сердце. Он спрятался в тени, как тогда, во время их первой встречи.

Спустя несколько минут ко входу подкатил маленький закрытый экипаж, из которого вышли леди Барбара, леди Колби и Чарльз. Ник стоял в дверях, чтобы предупредить их: вести себя следовало очень осторожно. Он усадил их в задних рядах, чтобы гостей нельзя было увидеть со сцены.

Закутавшись в шарф и нахлобучив темную шляпу, Ник пробрался между рядами кресел и бухнулся в одно из них, изображая немца, которого ждала Кэт.

Маленький оркестр наигрывал незатейливую мелодию, в дальнейшем он будет аккомпанировать пианисту, который займет свое место за инструментом на сцене. Печальная музыка выражала все чувства Кэт. Кажется, прошли годы с тех пор, как она радовалась жизни и играла на сцене. В замысловатом, расшитом жемчугом платье, специально сшитом для нее, Кэт действительно походила на знатную даму елизаветинской эпохи, которая расстается со своим любовником. Действие захватило Кэт, отгородив от реального мира.

Барбара, Колби и Чарльз замерли в ожидании, не в силах скрыть волнения.

Стоило Кэт появиться на сцене, как присутствующие в зале забыли, кто она и откуда. Они, как завороженные, следили за муками знатной дамы елизаветинской поры.

Никто не заметил, когда Ник выскользнул из зала. Что ж, так и должно быть, согласно его плану.

Спотыкаясь, Кэт покидала сцену. Слезы застилали ей глаза.

— Вы, как обычно, были великолепны, — сказал Ник, предлагая ей платок.

— Что вы здесь делаете? — отпрянула Кэт в изумлении и беспомощно оглянулась. Первым ее желанием было убежать подальше от него и спрятаться. Вот уж кого она не ожидала здесь увидеть!

— Я подумал, что должен попрощаться с вами, — ответил Ник, пытаясь навсегда запомнить ее такой: ведь они виделись в последний раз.

— Что значило ваше «как обычно»? Разве вы видели меня здесь раньше?

— Если честно, то да. Но я пришел поговорить о другом, — продолжил разговор Ник, передавая ей папку. — Как только начнется прилив, мой корабль поднимет якорь. Здесь все документы на Делакур-Хаус, который, я надеюсь, вы примите от меня. Если он станет вашим домом, там смогут собираться люди и наслаждаться искусством, к которому неравнодушны вы. Вам лучше других должно быть известно, как важно для человека иметь крышу над головой. Делакур-Хаус принадлежит вам.

Кэт с удивлением посмотрела на Ника. Вероятно, она неправильно его поняла… прежде чем к ней вернулся голос, он убрал руку.

— Теперь вы по-настоящему свободны. Ни отец, ни кто другой не помешает вам быть самой собой, — Ник поцеловал ей руку и на мгновенье прижался щекой к ее ладони.

Он слышал, как Чарли и остальные за сценой звали ее. Монро решил смыться, бросив через плечо:

— Больше никогда ничего не бойтесь, Кэт! Вот мой настоящий подарок!

Поняв наконец, что холодные струи дождя проникают под платье, он поднял воротник. Ник бродил по городу и думал, думал все время. Несомненно, он поступил правильно. Он дал ей деньги. Теперь она может быть актрисой или тем, кем захочет. Но если он думал, что таким образом сможет успокоиться, то ошибался.

Завтра все будет иначе. Как только они с матерью приедут в Австралию, он устроит мать и займется строительством дома. Затем махнет в Нью-Йорк, чтобы справиться о своих финансовых делах и проверить, как там Чарли. А потом найдется еще какое-нибудь дело, которое позволит убить время и не думать об одиночестве. Мысль о том, что не все так безнадежно, приободрила его. До дома было рукой подать, и он прибавил шаг.

Удар был такой сильный, что Ник упал, как подкошенный.

— Считай, я отомстил тебе за то, что ты напустил на меня людей Мейтленда.

Хоть удар оглушил Ника, но он понял, что бил профессионал. Это открытие его не удивило.

— Не думайте, что уже отделались! — Ник услышал смешок. — Счет не в его пользу. Он захочет отыграться.

Петербрум был не один.

Ник поднялся на одно колено. Конечно, ему не одолеть Петербрума и его сообщников, но память о себе он оставит непременно.

Кто-то взял его за локти и помог подняться.

— Благодарю, — машинально сказал Ник. — Что теперь? Все на одного? Или будет честная драка? По очереди с каждым?

Они загоготали.

Ник успел увернуться, послав ответный удар в мягкий живот человека, который пытался его ударить, затем он развернулся и набросился на следующего. Им оказался Петербрум. Они упали на землю. Барахтаясь в грязи, противники осыпали друг друга проклятьями и ругательствами, пока остальные делали ставки. Нику удалось встать на одно колено и нанести Петербруму удар правой.

Тот замахнулся, но промазал и крикнул:

— Мою саблю!

Ник увидел, как блеснул клинок. Поздно. Он почувствовал резкую боль в боку. Ноги перестали слушаться его.

— Да ты и вправду негодяй, Джон. Ведь мы собирались проучить его, а не убивать!

— Ты ошибаешься, приятель, — начал было Ник, но слова замерли у него на устах.

 

Глава 37

Кэт металась по гостиной в доме на Саут-Одли-стрит. Она потеряла счет кругам, когда их число перевалило за сотню.

Казалось, минула вечность с тех пор, как люди Мейтленда нашли Ника, и капитан вместе с Чарли принес его на самодельных носилках.

Ник выглядел, как покойник.

Рассвет сменялся закатом, а Кэт все ходила и ходила. Она боялась, что если остановится, доктор Лоуренс спустится и скажет, что Ник умер. Но он не приходил. Как и никто другой.

Последнее, что он успел сказать своим спасителям, что его ранил Петербрум. Чарли, Мейтленд и Браунинг перетряхнули весь Лондон в поисках мерзавца. Миссис Монро была в истерике, и ей дали успокоительное.

Кэт в который раз пережевывала подробности пошедшей ночи. С каждым часом она шагала все яростнее.

Дверь распахнулась.

— Я сделал все, что мог, — сказал доктор Лоуренс, падая в кресло. — Я в отчаянии, миледи. Любой другой был бы мертв уже несколько часов назад.

Кэт остановилась и погладила доктора по плечу.

— Он будет жить, — заверила его Кэт и вышла из комнаты.

Она помчалась вверх по лестнице и попросила сиделку, ухаживающую за Ником, выйти из комнаты.

— Я собираюсь прилечь, а когда проснусь, хочу, чтобы вы показали, как ухаживать за мистером Монро.

Все вокруг восхищались, с какой выносливостью и решимостью ухаживала Кэт за раненым последующие недели. Она не отходила от него днем и ночью, и, тем не менее, ей казалось, что сил у нее прибавилось, как и красоты — Кэт была краше, чем когда-либо. Она не покидала его, ночуя в походной кровати, которую велела поставить рядом с его постелью.

Кэт понимала, что мать Ника и сестра Уэлс решили, будто от напряжении она тронулась умом. Они рассказали доктору о ее странном поведении. Когда бы они не заглядывали в комнату, она сидела на кровати Ника. Девушка держала его за руку и постоянно что-то напевала, читала стихи, либо шептала ласковые слова. Будучи в шоке, дамы считали, что в комнате Ника творится что-то странное.

Доктор решил проверить и заглянул к нему.

— Все будет хорошо, дорогой. Никто больше не обидит тебя, обещаю! — напевала Кэт ласковым голосом.

Услышав, как скрипнула дверь, она оглянулась, смущенно улыбаясь.

— Вы помогаете себе или пациенту? — мягко поинтересовался доктор.

— Я пытаюсь вытащить его оттуда.

Ее уверенность и спокойствие, с которым она утверждала, что Ник выкарабкается, начали благотворно влиять на окружающих. Как-то вечером она задремала над книгой у его постели. Почувствовав, что он пошевелился, она насторожилась.

— Кэт, никогда не покидай меня! — это были его первые слова.

— Никогда, дорогой! — прошептала девушка, и слезы, которые она так долго сдерживала, полились ручьем. Она наклонилась и поцеловала его в лоб. Кэт уже поняла, как можно успокоить Ника, когда он пребывал в волнении. Но сейчас его лоб горел, пот выступил на лице, глаза открыты, а он ее не видит.

— Что с тобой, любимый? — спросила Кэт, желая, чтоб он услышал ее. — Тебе больно?

Ник застонал и попытался подняться без ее помощи. Кэт не верила своим глазам. Дважды в течение месяца у него начиналась лихорадка и заражение. Только сегодня они с доктором говорили о том, что опасность, кажется, миновала. И вдруг ему опять стало хуже. Так плохо ему не было никогда.

— Мне холодно, — закричал Ник, и она заметалась в поисках одеяла. Но дрожь не прекратилась. И тогда Кэт забралась к нему в постель и прижала к себе Ника, как ребенка, которого у нее никогда не было. Она укачивала его и гладила, ее руки крепко обхватили его тело, а слезы катились по щекам. Ник зарылся лицом в выемку между ее грудей, дрожа от холода и сгорая от лихорадки одновременно.

Кэт взяла его руки и положила себе на грудь в надежде, что тепла, которое разливалось внизу живота и кружило ей голову, хватит для обоих. Ей никогда не было так хорошо. Она у себя дома. Они лежали вместе в уютной, тихой комнате, пока она не удостоверилась, что его дыхание стало ровным, лихорадка прошла, и он успокоился в ее объятиях.

Кэт не слышала, как отворились двери. Она была поглощена тем, чтобы вдохнуть в Ника жизнь.

— Он умер?

Вивиан Монро стояла посреди комнаты, боясь сделать шаг в его сторону.

Какой кошмар, ее застали в постели с Ником, и кто, его мать! Она так боролась, чтобы ухаживать за ним, и только необычайная решимость помогла Кэт одержать победу.

— Я проснулась час назад и решила, что все кончено, — простонала пожилая дама.

— Думаю, он поправится, — Кэт тихонько выскользнула из кровати, боясь потревожить любимого.

Эта новость вернула к жизни миссис Монро, она подошла к кровати, и от жалкой старой дамы не осталось и следа. Прежняя неприязнь ожила с новой силой.

— Ваше пребывание в кровати моего сына было необходимо? — спросила она, выпятив губу. — Не представляю, что скажет доктор Лоуренс, узнав об этом.

— Если честно, миссис Монро, я считаю, что это лучшее лекарство для Ника. Меня не интересует, что вы или доктор, как впрочем любой другой, подумает обо мне и Нике.

Кэт отвернулась, чтобы поправить одеяло и смахнуть слезы.

— С самого первого дня я знала, что вы не одобряете нашу любовь, — начала Кэт, повернувшись к матери Николаса. — Если я нужна Нику, как он мне, то никакая сила на земле нас не остановит.

Мать подошла к кровати. Кэт не ошиблась. Он был еще слабый и бледный, но жизнь окончательно вернулась к нему. У Вивиан снова был сын, и она будет бороться за него еще более яростно, чем прежде. Она угрожающе усмехнулась Кэт и направилась к двери.

— Вы очень уверены в себе, миледи, — заметила холодно миссис Монро, осуждающе глядя на Кэт. — А как насчет того, чтобы выйти замуж за сына преступника, а не бедной жертвы, о которой Ник рассказывал Чарли и всем вашим именитым друзьям? Как только правда выйдет наружу, ваши друзья отвернутся от вас. Как когда-то отвернулись от меня. Поверьте, это не очень приятно.

— Я полюбила хорошего человека. Если он выберет меня, я не оставлю его, а он меня. При всем уважении, позвольте заметить, что я не менее решительна, чем вы. Для меня имеет значение только Ник, и будет хорошо, если вы поймете это.

Услышав шум за спиной, дамы обернулись: Ник пытался сесть. Кэт и миссис Монро бросились к нему.

— Оставь, пожалуйста, нас, мама, — сказал он и, побледнев, упал на подушки.

Миссис Монро хотела что-то возразить, но передумала и вышла из комнаты.

— Ты будешь моей, Кэт! — пробормотал Ник, и некое подобие улыбки скользнуло по его губам. — О Боже, ты моя!

 

Эпилог

Ник глядел на превосходно подстриженную зеленую лужайку — гордость садовников имения Делакур, которые на протяжении двух столетий ухаживали за ней с любовью и заботой.

Солнце вставало в рассветной дымке. Он повернулся и бросил взгляд на кровать.

— Накинь халат! Я не выдержу, если ты снова заболеешь, — засмеялась Кэт, любуясь им. Водопад ее волос едва прикрывал пышную грудь. После ночи любви соски все равно были напряжены.

Глядя на нее, Ник вновь почувствовал слабость. Среди смятых подушек и простынь Кэт выглядела как сирена, зовущая его. В два прыжка он оказался рядом с ней. Кэт потянулась к нему, навстречу его властному желанию.

Они целовались и ласкали друг друга и никак не могли насытиться. На четвертый день их медового месяца они уже знали, как доставить друг другу наивысшее наслаждение.

Мир за окнами, общество и снобы могут подождать, пока они любят друг друга.