Всякое существо на свете стремится обзавестись собственным домом, чтобы было, куда возвращаться из дальних странствий или, пусть даже, после недолгих отлучек. Дом - это место, куда хочется вернуться, по крайней мере, иногда. Конечно, это если там царит доброжелательная атмосфера, и никто не пытается объяснить Вам, что Вы лишний в этом уютном гнезде или просто не вписываетесь в интерьер.

      В понятие слова "дом" разные существа вкладывают различный смысл. Скажем, для гномов домом является бесконечная сеть подземных ходов и тоннелей. Так что, стоит иному гному зарыться поглубже в землю, и он уже чувствует себя как дома. Эльфу, чтобы ощутить себя в привычной домашней обстановке, достаточно углубиться на несколько десятков ярдов в лесную чащобу или очутится на родном Древе. Гоблинам, как, впрочем, и многим другим существам, достаточно просто оказаться за стенами той постройки, в которой они родились или которую приобрели, чтобы сказать себе: "Наконец-то добрался домой. Чертовы пробки! Каждая свинья норовит обзавестись колесницей, а дороги, похоже, с каждым годом становятся всё уже. Если так будет продолжаться и дальше придется покупать ковёр-самолет".

      Стоит ли говорить о том, что необходимым атрибутом любого дома является адрес. Если есть адрес, значит, есть и дом. Поменяйте адрес, и дом Ваш окажется на другой улице или в другом городе, или, даже, в другой стране. Тогда Вы просто скажете: "Я, знаете ли, недавно переехал. Теперь мой дом находится по такому-то адресу".

      Впрочем, речь сейчас идет не о тех существах, что меняют адреса, а о тех, для кого понятие "дом" имеет совершенно иное значение. Для таких существ совершенно немыслимо поменять адрес и куда-то переехать. Дом таких существ слишком велик и тяжел, вследствие чего, совершенно не транспортабелен и ни один маг не возьмется перенести его в иное место при помощи магии перемещения.

      Назвать другое жилище своим домом эти существа не могут. Не могут, так как именно в этом доме жило несколько поколений их предков, здесь они рождались, взрослели и умирали, оставляя на память о себе не только свои портреты и наследственные болезни, но и таинственные мифы, легенды и, частенько, замурованные в стенах или зарытые в землю кубышки с кладами.

      Бывает, что, помимо выше перечисленного, остаются еще свидетели ушедшей эпохи, называемые призраками. Задача призраков - постоянно напоминать неблагодарным потомкам об ушедших временах, превращая, тем самым, обычные семейные истории в легенды и поднимая закладную стоимость самого жилища. Жилища, населенные призраками, на общеимперском языке именуются замками, а считающие их своим домом существа зовутся рыцарями.

       В зале было жарко натоплено. Камин пожирал дрова, которые периодически подбрасывал в его прожорливую пасть один из слуг. Вернее сказать, один из оставшихся слуг. После недавнего нападения на замок охочих до чужого добра соседей, численность обитателей замка значительно сократилась. Сам замок удалось отстоять лишь чудом. Бой шел уже на внутренней территории, когда боевой рог нападавших протрубил отступление, и превосходящие силы противника неожиданно отошли назад, подобно океанской волне, которая разрушив стену песочного укрепления, с недовольным шипением откатывается вспять.

       Впрочем, любому чуду можно найти вполне реальное объяснение. В данном случае, отстоять замок помогли три обстоятельства. Первое из них - сплоченность защитников. Даже слуги, вооружившись, бились с агрессорами наравне с солдатами. Замок неоднократно подвергался нападениям в прошлом, поэтому боевой опыт имелся практически у любого обитателя замка мужского пола. Отношение к челяди поверженного противника было у рыцарей традиционно отвратительным, следовательно, и у слуг была причина сражаться за своего господина не за страх, а за совесть.

      Второй составляющей чуда явился тот факт, что, несмотря на неожиданность нападения, которое, очевидно, было тщательно спланировано, откровением для гарнизона оно не стало.

      Среди защитников замка всегда поддерживалась строгая дисциплина, бдительности часовых могли бы позавидовать сами эльфы, а мобилизация всех сил, благодаря многочисленным учебным тревогам, осуществлялась с чёткостью, напоминавшей действия встревоженного осиного роя.

      Когда знаешь, что помощи ждать не от кого, а просить пощады бессмысленного, то и к обязанностям своим относишься соответственно. Так что, к тому времени как прозвучал сигнал об отходе, нападавшие успели потерять несколько десятков человек, чьи пробитые арбалетными болтами, изрубленные мечами тела остались лежать невостребованными на внутренней территории замка и за крепостными стенами.

      Наконец, третьим фактором, обеспечившим защитникам победу, явился смелый маневр владельца замка и, по рыцарской традиции, командующего гарнизоном, барона Шанса.

      Когда в выбитые ворота устремились солдаты противника, барон, понимая, что падение замка неизбежно, решился на отчаянный шаг. Взяв с собой две дюжины находившихся в резерве солдат, он провел их по тайному подземному ходу, отрытому строителями замка на случай вынужденного бегства, и, оказавшись за пределами своего родового гнезда, ударил в тыл ликовавшего от ощущения скорой победы врага.

      Барон Шприц, который, несмотря на личную трусость, будучи уверенным в успехе мероприятия, лично возглавил нападение на замок, расположился со своим штабом и резервом, насчитывавшим около пятидесяти солдат как раз неподалеку от выхода из потайного хода.

      Едва заметив, что его отряд подвергся нежданному нападению, и люди вокруг него стали падать, сраженные выстрелами из арбалетов, он ударился в панику, то есть, попросту говоря, дал дёру. За ним бросился верный оруженосец, трубя на ходу сигнал об отступлении, а за ним и весь эскорт. Паника, как водится, перебросилась и на остальные штурмующие замок силы. Солдаты бросились бежать вслед за своим предводителем. Защитники замка, наоборот, обрели второе дыхание и, поймав кураж, яростно рубили бегущих с поля боя противников. Меньше всех повезло тем из нападавших, кто уже успел пробраться на территорию замка. Из них удалось спастись лишь нескольким счастливчикам.

       Победа была полной, но омрачалась двумя обстоятельствами. Во-первых, потери оказались довольно внушительными, что едва ли позволяло надеяться отбить повторную атаку, произойди она в ближайшее время. Во-вторых, и это было настоящей трагедией, в руки Шприца попала единственная дочь барона Шанса - красавица Гертруда.

      Случилось так, что она возвращалась из охотничьего домика в сопровождении нескольких слуг и четырех человек охраны. По трагической случайности, путь их пересекся с отступающим в панике отрядом барона Шприца. Заметив, одетых в цвета противника, солдат, отступавшие люди барона Шприца с яростью набросились на маленький отряд и весь его перебили. В живых остались лишь Гертруда, захваченная нападавшими в плен, и один из егерей, которому, несмотря на многочисленные ранения, удалось спастись и принести отцу печальную весть о похищении его дочери.