В то самое время, когда Мырыдхай направлялся в кабинет доктора Джинкса, глава Ордена магов, Старший камрад Левитациус готовился нанести заранее согласованный визит в императорский дворец.
Обычно подтянутый бодрый и решительный старик, в это утро был раздражителен и суетлив. Нерешительность отражалась в каждом его жесте. Прежде, чем покинуть кабинет, он долго тянул время, поправляя перед зеркалом свой магический наряд, несколько раз снимая и вновь надевая белую широкополую шляпу, украшенную тринадцатью вышитыми звёздами, и напрягал лицевые мышцы, пытаясь придать своей физиономии обычный решительный и надменный вид. Тщетно!
Ещё несколько дней назад, готовясь к этому визиту, долженствовавшему ознаменовать триумф Ордена, старший камрад Левитациус думал лишь о том, какое впечатление произведёт на собеседника доставленный им компромат на ненавистных эльфов, коренным образом меняющий расклад сил в закулисных внутриполитических баталиях. Ещё он с удовольствием предавался размышлениям о том, какие выгоды для Ордена и лично для себя сможет выжать на тайных переговорах со своим могущественным сообщником. Теперь же, глядя в зеркало на своё печальное растерянное отражение, он размышлял о подлости и коварстве Фортуны, способной вот так походя ударить острым локтём под дых уважаемого магистра, и подтереться тщательно разработанным изящным планом переустройства миропорядка.
Сладкие мечты о будущем рассыпались в один миг, как прогоревшие насквозь угли под сапогом варвара. И случилось это три дня назад, в тот самый миг, когда из кабинета отсутствовавшего долгое время камрада Прострациуса донёсся дикий нечеловеческий вопль - воль ужаса и невыносимой запредельной боли. Жуткий крик продолжался не одну минуту, меняя свои тональность и тембральную окраску, пока, наконец, не перешёл в страшный хрип и не затих. Лишь тогда, примчавшийся к месту происшествия начальник охраны Ордена и трое его подчинённых, рискнули заглянуть в кабинет главы школы чёрной магии и одного из тринадцати иерархов Ордена магов.
Зрелище, представшее взору охранников, немало пережившим на своем веку нестандартных ситуаций, было в высшей степени жутким и отвратительным. Они, по началу, решили, что в кабинет камрада непонятным образом, преодолев магическую защиту, проник один из демонов подземного мира. Проник и сдох в кресле хозяина кабинета.
Преодолев внутреннее содрогание, начальник охраны приблизился к креслу, в котором в нелепой позе скорчился кошмарный пришелец, и, внимательно присмотревшись, опознал в нём камрада Прострациуса. Сделать это было непросто. На измученном лице мага навсегда застыло выражение дикого ужаса. Глаза его вылезли из орбит, рот был широко открыт, язык вывалился. Волосы камрада стояли дыбом, причём вся растительность на его голове, включая бородку, оказались абсолютно седыми. Скрюченные члены мага, приняли в минуту смерти самые неожиданные положения. Так, например, левая нога оказалась закинутой за голову, левая рука с согнутыми пальцами была вытянута вперёд, ладонью вниз, а правая держала мага за горло, словно собираясь придушить его. Запах, исходивший от тела, недвусмысленно свидетельствовал о том, что отправляясь в долгое странствие по неведомым для живых мирам, камрад решил опорожнить организм от всех скопившихся в нем шлаков.
Заметив разбросанные перед креслом покойника листы бумаги, начальник охраны приказал подчинённым не приближаться и, превозмогая отвращение от распространяемого трупом зловония, быстро собрал их в лежавшую на столе канцелярскую папку. Узрев на одном из листов надпись "Старшему Камраду Левитациусу. Строго конфиденциально" - он приказал остальным охранникам выйти в коридор и сторожить кабинет, не впуская в него никого до особого распоряжения, а сам помчался на другой этаж, чтобы донести до главы Ордена печальную весть и передать ему найденные бумаги.
Следующие двое суток, перевернувшие все планы Старшего камрада, ушли на попытки разобраться в сложившейся ситуации. Из найденных в кабинете покойного мага бумаг, содержавших доклад о произошедших в замке барона Шприца событиях, ясно следовало, что великолепный план провален, а компрометирующие эльфов документы попали в чужие руки. Причины же, по которым это произошло, несмотря на чёткость изложения и научный стиль письма, казались настолько бредовыми, что высшие иерархи Ордена отказывались в них верить.
Согласно объяснительной записке, на замок барона Шприца напал обиженный им барон Шанс, возглавляющий несметную рать гоблинов и огров. Мало того, среди гоблинов находился страшный монстр - гоблин высоченного роста и исполинской силы, являвшийся к тому же сильнейшим из ныне живущих магов. Сила гоблина была настолько велика, что он не только запросто вынес ворота замка, но и легко нейтрализовал магию одного из руководителей магического Ордена.
Покойный камрад заявлял, что, будучи не в силах вырвать документы из лап этого монстра, а также перед ужасом быть заживо скормленным свиньям и в обмен на обещание снять через какое-то время чары и отпустить его в столицу, он был вынужден раскрыть своему мучителю тайный орденский план. Учитывая тот факт, что никакая магия в тот момент в замке не действовала, камрад Прострациус надеялся, что данная им клятва о неразглашении не сработает, и он сможет вернуться, дабы предстать перед судом Ордена и понести заслуженную кару, вплоть до отстранения от занимаемой должности и перевода на другую работу.
Таким образом, причина гибели чёрного мага выяснилась. Как только магия вновь заработала, он произнёс заклинание перемещения. Однако уже в процессе перемещения камрада Прострациуса из замка в его личный кабинет, сработало отложенное "заклятие молчания под страхом смерти вызванной жуткими мучениями от адской боли", и в кресло вернулось уже находящееся в агонии тело.
Итак, непосредственная причина гибели товарища стала ясна, но магов интересовал другой вопрос - что в объяснительной записке являлось правдой, а что выдумкой, попыткой оправдать свои некомпетентность, халатность и предательство. Поверить в россказни об орде гоблинов, разгуливающих по рыцарским землям и обретшим откуда-то магические способности, да ещё такой колоссальной силы? Нет уж, увольте!
Целый день утомительных совещаний и бессонная ночь, также не принесли результатов в раскрытии тайны пропажи документов. Тогда было решено провести спиритический сеанс, вызвать дух покойного камрада и выяснить, наконец, в чём же, собственно, дело.
Несколько часов, сменявшие друг друга руководители Ордена пытались связаться с духом покойника. Тот же, видимо, не успевший ещё обустроиться на новом месте, никак не хотел идти на контакт. Наконец, специально вызванному в орденскую башню, и, под нажимом Совета, также произнесшему "заклятие молчания под страхом смерти вызванной жуткими мучениями от адской боли" профессору, читающему лекции на высших курсах некромантов, удалось вызвать дух, увиливающего от прямого разговора, камрада.
Первое время, дух продолжал юлить, не желая возвращаться к событиям последних дней жизни камрада Прострациуса. Он упорно переводил разговор на детальное обсуждение прелестей некой Сельмы и повествовал о своих подвигах на ниве плотской любви. Лишь после того, как Старший камрад пригрозил превратить тело покойного в зомби, а несговорчивый дух вызывать по нескольку раз в день, любоваться на ужимки кошмарного урода, дух сдался и выложил историю последних дней бренного существования покойного господина Прострациуса.
Впрочем, и эта история не добавила ясности в общую картину. Дух бывшего иерарха Ордена упорно, раз за разом, повторял то же самое, что было написано в объяснительной записке. Единственное, что изменилось в его показаниях, так это численность гоблинской армии (гоблинов оказалось меньше, а огров и вовсе несколько штук), да дал описание гоблинов-магов. Тех оказалось, как минимум, трое: один был молодой и беззубый, а двое - постарше. Первый из них, тот, что главный, имел огромный рост и страшную дубину, второй - жуткого вида морду и розовые штаны. Во всём остальном дух стоял на своём, а так как врать под воздействием чар он не мог, то Старший камрад был вынужден прервать сеанс, ввиду бессмысленности дальнейших расспросов.
Взгляд главы Ордена непроизвольно упал на лежащую у зеркала тонкую папку с бумагами. Горестно вздохнув, он взял её в руки и, скорчив зеркалу на прощание кислую мину, отправился во дворец. Опаздывать на встречу с главой имперской службы безопасности, особенно в нынешнем своем положении, Старший камрад не имел права.