Что может сделать дракон? Если ритуал призыва не завершен и в полную силу он не вошел? Если через его тело легко просматриваются стены? Если ему даже контур сдерживающего восьмигранника пробить было сложно?

Как оказалось — довольно много.

Смешной чудаковатый старик не растерялся — выпустил в дракона сразу несколько огненных шаров. Мифическое существо прикрылось крыльями и впитало чужую магию. Ответная атака последовала незамедлительно. Струя воздуха прошлась по стенам, портьерам, портретам, оставив за собой опаленные обои, потрескавшуюся краску, сожженную пыль. Архимаг вовремя успел прикрыться щитом, но все-таки проехал несколько метров спиной по паркету.

— Н-да, — резво вскочив, резюмировал Авксентий и выбросил несколько ледяных молний, от которых полуматериальная тварь увернулась.

Я на секунду смогла забыть о приближающемся к руне скорби мерцающем сиянии. Не менее смертельном, ярком и опасном.

Дальнейшее загородила высокая крылатая фигура. Артлейн!

Эол, почему-то мокрый, красный, с прилипшим березовым листочком на щеке, просто наступил на линию ритуального рисунка. С его-то способностью нейтрализовать любую магию! Белое пламя с шипением отступило. На время. Затаилось, выжидая.

Отогнав ненасытный, почти разумный огонь на несколько шагов, Ворон метнулся ко мне, вырвал кляп и начал быстро развязывать узлы на веревках.

— Ты пришел… — выдохнула я. Непрошеные слезы хлынули по щекам.

— Мешаешь. — Артлейн одним словом прекратил попытки помочь.

Смотреть бы на него и не насмотреться, но… Дыхание перехватило. Глаза расширились.

— Сзади!

В последний момент Ворон уклонился. Удар молотка, который предназначался герцогской голове, рассек воздух, оружие разбило паркет и намертво застряло в дубовой древесине.

Лицо сумасшедшего короля перекосилось от злости и досады. Из складок плаща появился револьвер со скрытым курком, специально, чтобы было удобно носить под одеждой. В коллекции Артлейна я видела несколько таких.

Когда пистолеты только изобрели, их называли «игрушкой для трусов». Они не требовали ни особых сил, ни умений, ни навыков. Франц Иоанн выстрелит. Руки дрожат, короткий ствол ходит из стороны в сторону. Но нажать на спусковой крючок это не помешает!

Эолы быстрее людей, но им не сравниться в скорости с пулей. Или один конкретный индивид решит рискнуть и проверить?

— Ритуал нужно закончить! Не смей мне мешать!

Ворон метнул взгляд на архимага.

— Нет-нет, продолжайте диалог! — максимально светским тоном отозвался тот, принудительно осваивая искусство левитации и проверяя крепость стен и собственного позвоночника. — Я тут совершенно ничем не занят!

И выдал в сторону верткого дракона ворох разноцветных шаров. Очень шумных и столь же неэффективных.

Но щелчок револьвера, готового выстрелить, я услышала. Как и бешеный стук сердца Артлейна.

Дуло уже смотрело в мою сторону.

От рева дракона затряслись стекла. Авксентий выругался и извинился одновременно.

А король осел на пол.

Тюк.

Из ослабевших рук выпал пистолет.

Серолицый, умеющий быть незаметным, когда нужно, с невозмутимым выражением лица отбросил тяжелый канделябр (а в книгах пишут, что это чисто женское оружие!), переступил через приходящего в себя старика (то ли легко дали по голове, то ли голова сия оказалась очень крепкой) и протянул герцогу обычный с виду нож.

— Держите. Веревки зачарованы. Их разрежет только метеоритная сталь.

Артлейн пристально смотрел в его глаза. Мой похититель довольно оскалился.

— Не узнаешь ведь.

Его лицо и фигура поплыли, как тогда, в кабинете, кожа сморщилась, волосы поседели, и перед нами предстал двойник архимага собственной персоной.

— Неправда! — крикнул со стороны «оригинал», отражая очередь из огненных плевков дракона, который словно издевался над нами или просто набирался сил. — Я выгляжу намного лучше!

Лжеархимаг спорить не стал, просто принял облик гадалки из Ледяного городка, затем кого-то из придворных, потом вернулся к своему серому и невзрачному виду юноши-секретаря. Настоящему ли?

— Метаморф, значит, — процедил Артлейн, но нож взял. — Я думал, вы все вымерли.

— Зато уникальность оплачивается по тройному тарифу, — зло ощерился Серолицый. А глаза не улыбались, кажется, никогда.

Развернулся, демонстративно открыв спину. Рассчитывал на благородство герцога? Был так уверен в себе? Имел очередной козырь в рукаве? Надеялся на работу в тайной канцелярии Аоры? Кто его знает.

Эол не стал нападать. Занялся моими веревками. Нож в самом деле резал их, как паутину, они расползались, стоило только прикоснуться. Буквально через несколько мгновений меня подняли на руки, крепко сжали в объятиях, с каким-то странным облегчением вдохнули запах волос. Глупый! Они же гарью пахнут!

После пережитого ужаса стало так спокойно. У меня все тело затекло, я пошевелиться не могла. Потом скажу ему что-нибудь о приличиях. Наверное.

Метаморф прошел через восьмигранник, не останавливаясь, ударом ноги сшиб ритуальную фигурку в центре, бросил на пол горсть какого-то порошка. Белое пламя, которое так и не доползло до последних рун, вспыхнуло и с шипением втянулось внутрь нарисованных линий. Дракон побледнел, потерял часть своих неярких цветов, заметался из стороны в сторону. Авксентий выдал очередную порцию ругательств. Уже без попыток извиниться или соблюсти приличия при даме. Если кратко: он эмоционально высказал мнение о невоспитанных особах, которые влезают в не свое дело и не дают некоторым осуществить мечту всех магов — убить настоящего дракона. Фактом, что эта точка зрения озвучивалась из кучи поломанной мебели и сора, стоило пренебречь.

А дракон исчезал. Таял, терял силы, растворялся в воздухе. Как исчезает неудачный рисунок, когда по нему проходятся ластиком. Еще немного, и о появлении легендарного монстра будет свидетельствовать только погром в некогда красивом зале.

Серолицый не обратил на обессиленного архимага внимания, дошел до привязанного Доминика, ножом-близнецом разрезал на нем веревки.

— Ты же клялся! — В отличие от молодого короля, Франц Иоанн пришел в себя довольно быстро. — Служить, слушаться и не причинять вреда! Жизнью своей клялся!

— И я выполнил клятву: служил и слушался, — не стал отрицать метаморф. — Вашей жизни и здоровью ничего не угрожает. Или я плохо изучил ваших племянников.

— Но магическую клятву нельзя… нельзя не выполнить!

— Любую клятву можно обойти. Вы не спрашивали, кому я клялся в верности до вас и на какое дело заключил контракт.

— Хороший вопрос! — Артлейн опустил меня на пол, задвинул за спину и в свою очередь достал револьвер. Его руки не дрожали, хотя Серолицый в любой момент мог взять в заложники Доминика.

— Приятно было с вами поработать! — Амулет упал на пол и сработал намного быстрее, чем долетела пуля. Кусочек свинца застрял в обоях, а метаморф исчез в вихре портативного портала. Целый и невредимый.

Эол сквозь зубы прошипел краткое ругательство.

В тишине слабые шаркающие шаги архимага были слышны слишком хорошо.

— В следующий раз, Артлейнушка, — Авксентий тяжело опустился на мой стул, — когда тебе в голову придет очередная гениальная идея по ловле на живца шпионов или маньяков, а то и всех сразу, просьба не втягивать меня в авантюры! — Он почесал седую голову, вытряхивая из волос куски штукатурки и пыли. — Но, кажется, я уже зарекался иметь дело с твоим ведомством…

— То есть? — Я, кажется, перестала понимать, что здесь произошло.

— А то и есть! По плану нужно было, чтобы ты появился и занял место на руне гнева. Я что? Зря две недели на нас с тобой эти руны настраивал? А вместо тебя я увидел Доминика! Какого демона он сюда влез? Экстрима ему захотелось? Женитьбы, что ли, маловато? Далее, вторым порталом должна была прибыть десятка лучших бойцов. А они где? — Старик прикрыл глаза, помолчал, пошевелил губами и продолжил: — А они в подвале, застряли в магической паутине. Ну хоть живы! А этот метаморф откуда взялся?

— А это еще один шпион, — устало ответил Артлейн, но перебивать и тем более отвечать на вопросы разошедшегося архимага было плохой идеей.

— Надеюсь, его появление ты не планировал? И я не буду его перевербовывать для Аоры? Нашему королевству и так хватает на службе оригинальных личностей! — Не прерывая бурную обличительную речь, Авксентий щелчком пальцев бросил сеть золотистого плетения на отползающего Франца Иоанна и подвел итог: — И вообще, мне пора на пенсию! Дракона я почти победил. Маньяк — вот он! Сажай в тюрьму, отправляй в богадельню, что хочешь, то и делай!

— Думаю, из уважения к имени моего дяди не стоит сообщать обществу о его последних выходках. В провинции есть много прекрасных уединенных замков, где ему будет обеспечен надлежащий уход.

— Ты не посмеешь, щенок! — яростно заблестел глазами сумасшедший и попытался разорвать магические путы. Откуда только силы взялись. — Я твой король! Я тебя таким создал! Ты все имеешь благодаря мне!

В соседних залах послышался мерный топот мужских шагов — недолго бойцы прохлаждались в подвалах!

— Вы правы, дядюшка, именно вы меня таким создали. Франц Иоанн Аорский, вы обвиняетесь…

Архимаг с кряканьем поднялся со стула, на который смотреть было страшно, проковылял ко мне, осторожно дотронулся до руки (я непроизвольно вздрогнула) и предложил:

— Нам домой пора. Тут уж он сам разберется.

Ой, рано ему еще на заслуженный отдых, очень рано! Портал Авксентий открыл без особых усилий.

Из письма леди Сесилии Декартон своей кузине

«Моя дорогая, как давно не было ваших писем! Я очень и очень по ним соскучилась. Но, следуя своему обещанию, во всех подробностях рассказываю о последних странных событиях при королевском дворе Аоры. Только, честное слово, до сих пор не могу понять, зачем вам это? Путаное объяснение о просьбе хорошего друга выглядит таким неубедительным и подозрительным, вам не кажется?

Его величество Доминик, выполняя последнюю волю своего дяди, неделю тому назад провел коронацию и свадьбу. Влюбленный король провел бы ритуал бракосочетания даже раньше, но мероприятия такого уровня требуют серьезной подготовки. О, какой радостный и прекрасный был день!

Коронация состоялась в воскресное утро в центральном храме. Солнечная погода, цветочные гирлянды, высокие голоса певчих, белый мрамор, нарядные гости, улыбки и всеобщее ожидание счастья. Народ встретил ликованием нового короля и его молодую королеву. Они прекрасны! Смотришь на них и начинаешь верить в любовь, которая превыше всего, которая делает людей чище, благороднее и мудрее. Рядом с Ольгой Доминик становится другим. Более собранным, разумным и величественным.

Осмелюсь выразить мнение большинства дворян: с правлением короля Доминика связывают надежды на расцвет нашего маленького королевства. Во время торжественной церемонии я специально обратила внимание на иностранных послов. Они были образцами вежливости, дипломатичности и радушия. Я почти им поверила!

Рассказать во всех подробностях о церемонии и богослужении, праздничных концертах для простых граждан и королевском бале я не смогу. На это не хватит и десяти писем! Но как жаль, что вы не видели той сказочной иллюминации в центре города! А фейерверк! Воистину: архимаг превзошел самого себя!

Но вы ведь просили писать о необычных событиях, не так ли? Только о ситуациях, без моих комментариев, которые вы, естественно, цените и учитываете.

Во-первых, леди Аврора не присутствовала на балу. Она была на коронации, бледная, но не показывала вида, что очень устала. На голову княжны опустилась малая корона, и жрец провозгласил ее королевой. Теперь высшие силы будут охранять ее, и никто никогда не сможет причинить ей вреда! Мне показалось, рооканка вздохнула с облегчением. Словно сбросила тяжелый и непосильный груз.

Она же помогала Ольге подготовиться к вечернему приему и балу. Часть их разговора я услышала. Просто хотела помочь ее величеству. Ведь справиться с парадными одеяниями вдвоем практически невозможно!

— Я говорила об этом с Домиником, — тихо сказала королева, когда Аврора поправляла цветы в ее прическе. — Соура слишком нагло ведет себя на границе. Если мы позволим себе слабость сейчас, потом можем потерять горную территорию, богатую медью.

— Я согласна с вами, ваше величество, — кротко ответила ее подруга. — Но чем я могу помочь?

— Как всегда, прямо к делу! Поговори с Артлейном, будь добра. Доминик еще колеблется в принятии окончательного решения, совет друга поможет ему определиться.

— Я понимаю, ваше величество.

Молчание длилось несколько минут, я уже собиралась обозначить свое присутствие, когда услышала:

— Все время боялась спросить. — Если бы со мной так говорили, я бы уже поседела от страха. — Ты стала первым выжившим щитом за последние несколько столетий. Но неужели почти за целый год тебе никогда не хотелось воспользоваться своей властью надо мной?

Ольга напряглась, рука потянулась к вееру. Я недавно рассматривала эту вещицу — сделана на заказ, со спрятанным лезвием внутри пластины.

— Нет, госпожа, мне никогда не хотелось вас убить. И в голову такое не приходило.

Девушка отозвалась не сразу, но я не сомневаюсь в ее искренности.

— Странно, — пробормотала королева и расслабилась. — Все до тебя пытались…

Тут я вошла в комнату и с невозмутимым видом сообщила, что до начала торжества осталось меньше получаса и нужно направляться в бальные залы.

Ольга засобиралась, Аврора решила задержаться, но на вечере так и не появилась.

Во-вторых, Артлейн буквально выгнал Черкасского с мероприятия и, боюсь, даже из королевства.

— Несмотря на безупречную репутацию дипломата и заслуги перед нашей страной, — герцог, не отрываясь, смотрел на дверь, через которую входили гости, будто ожидая кого-то, — ваше присутствие здесь больше нежелательно.

— Это официальное заявление или ваше личное мнение? — Черкасский невозмутимо крутил в руках бокал с шампанским.

— Вы слишком много работали. И заслужили отдых. Вдали от наших берегов, конечно. Думаю, ваши работодатели, как рооканские, так и соурские, не будут против.

Прости меня, дорогая, но это уже обвинения! Лишь слегка завуалированные!

— У вас нет доказательств.

— У меня нет прямых улик, господин бывший посол. Иначе мы бы разговаривали в другом месте.

— Да и косвенные какие-то неубедительные.

— Вы, как и леди Вронская, любите использовать сборы рооканских трав. Но она любит выводить собеседников на чистую воду, а вы — влиять на сознание, память и подчинять волю. У вас обнаружились довольно приличные запасы. Не на один год хватит.

— Незаконный обыск? Вы рискуете, ваша светлость.

— Но ведь вы же ни в чем не виноваты? — притворно удивился Артлейн. — Кроме ностальгической любви к определенному виду оружия. Пистолеты менять надо, а не хранить и использовать при любом подходящем случае. Стрелять метко вы так и не научились. Со времен той дуэли в Роокане.

— Даже так?

— Уж очень характерные пули у вашего револьвера. Несложная экспертиза и несколько запросов к коллегам в Роокан и Соуру обнаружили интересный факт — это оружие уже использовали в столице империи на дуэли. Дуэли ведь все еще запрещены под страхом смертной казни — или я ошибаюсь? Даже если та смерть была чистой воды случайностью. Архивы иногда бывают полезны, знаете ли.

— Может, я и не умею стрелять, — недовольно хмыкнул рооканец. — Но и вы блефуете, как дилетант!

— Считайте, что я ревную вас к невесте.

— О, так вас можно поздравить, ваша светлость? Но в покушении на леди Аврору я абсолютно невиновен!

— В покушении, о котором знали только три человека, господин Черкасский. Только три человека, — повторил герцог и залпом допил свой бокал вина. — Так когда вы нас покидаете?

— Я сомневаюсь, что человек ваших возможностей не узнал о связи между леди Вронской и ее величеством Ольгой! Я как верноподданный императора…

— Я сомневаюсь, что человек ваших возможностей, — с кривой улыбкой перебил Артлейн, — не знает о зависимости между щитом и подзащитной. А магия не терпит перекосов. Она любит равновесие и гармонию. Никто не может быть полностью неуязвимым. Единственный, кто мог убить будущую королеву, — ее щит. А зачем смерть рооканской княжны нужна соурцам, вы не задумывались?

— С точки зрения благополучия Аоры, — дипломат сверкнул глазами, — хорошие отношения с ближайшими соседями намного выгоднее, чем абстрактная помощь далекой империи!

О чем они говорили дальше, я подслушать уже не смогла. А на следующий день мы узнали об отставке господина Черкасского по его личной просьбе. Вместе с ним покинула Аору и леди Лилия Фоншторн. По официальной версии — она отправилась на лечение за границу, но никто не сомневается в истинных мотивах. Ее бедный супруг долго не мог опомниться после такого позора. Сбежать с любовником! Да еще после того, как ее чудом оправдали в той страшной ситуации, о которой я писала вам в прошлом письме. Тем, кто был свидетелем, после магической клятвы пояснили, что она находилась под ментальным влиянием и не отдавала отчета в своих действиях.

За сим прощаюсь и надеюсь на ваш ответ. Недавно я заказала на почте магическую проверку, дошли ли до вас мои последние послания. Выяснилось, что все письма исправно приносятся в монастырь, но вы их не читаете.

Да, вы ошиблись, поверив обманщице, умело притворившейся вашей подругой. И использовать любовный приворот было плохой идеей, недостойной благородной юной леди. Дорогая моя Виктория, если бы вы сказали мне имена ваших кавалеров и той дамы, то я с высоты своего опыта могла бы дать мудрый совет, направить вас, дитя мое. Но что бы ни произошло тогда, это не повод запираться от всего мира!

У каждого свой предел прочности. Кто-то ломается от легкого стресса, кто-то без единой слезинки преодолевает серьезнейшие жизненные проблемы. Вы слишком строги к себе! Иным даже для принятия решения требуется много времени.

Мать настоятельница сообщила мне, что ваше душевное здоровье стало намного лучше…»