Глава 1. Начало

Летом 1988 года в Стокгольме было неспокойно. В тихую и мирную страну внезапно ворвалось все то, что, как казалось шведам, существует где угодно, но только не у них. Еще не до конца улеглись страсти, поднявшиеся из-за дикого убийства Улофа Пальме, как город снова вздрогнул — на улицах стали находить ужасные обезглавленные трупы. Первого и десятого числа каждого месяца, начиная с июня, в полицию стали поступать сообщения о страшных находках, но, несмотря на все усилия, поиски убийц не давали результата. В числе погибших значились совершенно разные люди, не имевшие друг к другу ни малейшего отношения, но схожие обстоятельства их смерти вскоре позволили объединить все дела воедино. Конечно, преступления происходят везде и всегда, но больше всего людей пугает, когда в этом возникает определенная система, и тогда каждый человек, зная о их неслучайности, поневоле начинает бояться, примеряя на себя участь очередной жертвы. Комиссар Макстрём, вместе с приданной ему оперативной группой, буквально сбивались с ног, опрашивая десятки свидетелей — первого июля он был назначен вести это дело после того, как ранним утром, в районе станции метро «Вретен» был обнаружен очередной труп. Но, несмотря на все их старания, уже десятого числа следующая жертва была найдена в районе Лиехольмен, прямо на берегу озера Трекантен.

Томас Макстрём служил в уголовной полиции более пятнадцати лет и по праву считался профессионалом высочайшего уровня, однако сейчас и он оказался поставлен в тупик. Разложив перед собой подготовленные по делу документы, он старался понять мотив преступлений и их логику, но видимое отсутствие оных подсказывало ему только то, что приходиться иметь дело с психически нездоровым человеком, а если проще — маньяком. Придя к подобному заключению, Макстрём резко встал, подошел к раскрытому окну и подставил лицо под теплый летний ветерок: поиск и поимка преступников подобного рода всегда представляла собой невероятно трудную задачу. Зачастую, ничем не отличимые от других и совершенно терявшиеся в общей массе, эти люди обладали незаурядным умом и хитростью, что делало их самыми серьезными противниками. Совершая свои преступления исключительно на показ, они получали наслаждение от той истерии, которая в подобных случаях охватывает простых граждан, а действуя безошибочно и уверенно, приводили в отчаяние всю полицию.

Однако, на этот раз комиссар видел и всё то, что отличало порученное ему дело, от десятков подобных случаев, известных криминалистике. Первое убийство произошло первого июня на острове Стура Эссинген, когда обезглавленный труп некой Марии Линдстедт обнаружила в пешеходной зоне под мостом Эссингброн пожилая женщина, прогуливающаяся с собачкой утром следующего дня. Второй случай был отмечен десятым числом того же месяца в престижном районе Седра Хаммарби Хамнен. На улице Викесваген водитель утреннего автобуса увидел на остановке тело пожилого мужчины, который оказался известным адвокатом Акселем Чернельдом, пропавшим накануне вечером. Третьей была Айна Гарберг, обнаруженная в ночь на второе июля в телефонной будке возле станции «Вретен». После этого убийства и была сформирована единая группа, но через десять дней произошло четвертое убийство, и тело Малин Якобсон, довольно известной художницы, нашли двое парней, которые пришли к озеру Трекантен, чтобы с утра искупаться в чистой прохладной воде.

Макстрем тяжело вздохнул и снова подошел к столу. Разложив перед собой карту города и данные о жертвах, он пытался найти хоть какую-то связь между ними, но нет — всё было тщетно. Фрекен Линдстедт, ставшая первой, родилась седьмого марта шестьдесят третьего года, адвокат Чернельд пятнадцатого сентября двадцать седьмого. Две другие жертвы — женщины, двадцать четвертого декабря пятьдесят девятого и восьмого апреля пятьдесят четвертого года рождения, так что провести из этих фактов хоть какую-то параллель не представлялось возможным. Отметив на карте места, где происходили убийства, комиссар только повел плечами: да, все четыре точки оказались на западной и южной части города, но расстояния между ними были столь велики, что предположение о том, что убийца живет где-то в этом районе, ничего не давало. Единственным, что объединяло все четыре дела — это было время и жуткие обстоятельства смерти несчастных. Все тела были найдены в ночные часы, первого и десятого числа, начиная с июня. Их никто не пытался спрятать — наоборот, они находились в тех местах, где не обнаружить их было невозможно. Головы всех жертв были отрезаны и пока ни одну из них найти не удалось. При этом, документы и личные вещи оказывались не тронуты, что сразу опровергало возможную версию о материальной подоплеке дела. Было и еще одно обстоятельство, которое говорило о многом — кровь жертв, в обилии присутствуя на одежде, отсутствовала внутри тел. По заключению экспертов, несчастных предварительно просто подвешивали за ноги, позволяя крови полностью вытечь наружу, как это происходит на бойнях.

Макстрём представил себе, как какой-то человек ранним утром вытаскивает тело из машины, ничего не опасаясь, переносит его в сторону от дороги и, никем не замеченный, спокойно уезжает. Конечно, Cтокгольм — это не Нью-Йорк и даже не Париж, где жизнь кипит круглосуточно, но все же и здесь надо было сильно постараться и всё как следует распланировать, чтобы провести подобный маневр. Комиссар покачал головой — нет, в этом участвовало как минимум три человека, а значит, дело принимало совсем другой оборот. Говорить о маньяке-одиночке больше не приходилось и теперь перед следствием возникала целая группа лиц, подчиненная общей идее, что было намного хуже первоначальной версии. Комиссар нервно забарабанил пальцами по столу, а затем потянулся к телефонной трубке.

— Андреас, зайди ко мне, — сказал Мальмстрем, набрав короткий номер.

— Доброе утро, шеф! Буду через три минуты!

— Я жду! — комиссар положил трубку и снова посмотрел в окно. — Какое уж тут доброе?!

Молодой полицейский инспектор Андреас Седеберг был назначен ему в помощники и уже проявил себя с лучшей стороны, неутомимо выискивая все новых и новых свидетелей, по крупинкам собирая драгоценную информацию. Помимо него, в группу также входили младшие инспектора Бьёрн Ульвиг, Карл Юдберг и Ингвар Шёльд. Вот уже одиннадцать дней они работали вместе, занимаясь только этим делом, и комиссар не имел ни малейшего повода усомниться в выборе начальства, давшего ему в помощь действительно классную команду. Правда, вчерашнее убийство они предотвратить не сумели, но на их месте никто не справился бы с подобной задачей, имея на руках только голые факты, еще не успевшие пройти должную оперативную разработку.

— Шеф? — голова Седеберга появилась в двери.

— Заходи! — Макстрем махнул ему рукой. — Садись.

Седеберг сел на одно из кресел, стоявших перед столом комиссара и вопросительно посмотрел на своего начальника. Тот немного помолчал, постукивая авторучкой по чистому листу бумаги, а затем изложил ему свою новую версию, дополняя рассказ схемами, наглядно доказывавшими её обоснованность.

— Что скажешь, Андреас? — закончив рассказ, Макстрем откинулся в кресле.

— У меня тоже были такие сомнения, шеф, — инспектор кивнул. — Правда, опрашивая свидетелей, мы так и не нашли ни одной зацепки, но то, что здесь фигурирует организованная группа — это очень вероятно. Хотя, конечно, и один человек на такое способен, но ваш аргумент с телом у озера весьма весом. Там от дороги не менее полусотни метров до берега, а мы не обнаружили никаких следов, которые наверняка бы остались, если тело волокли по утренней траве. Его однозначно несли на руках.

— Значит так, Андреас, — Макстрем посмотрел ему в глаза, — занимайтесь сейчас следующими вопросами… первое: почему тела привезли туда, где их нашли, а не просто спрятали или закопали? Второе: еще раз опросите всех их знакомых и родственников на предмет возможной общности интересов убитых. Направь сегодня ребят на первых три убийства — может быть, еще что-нибудь найдут, а сам отправляйся по знакомым фру Якобсон. Спрашивай их обо всем, что может понадобиться — начиная от того, с кем работала, и до того, с кем могла изменять мужу. В основном это люди богемы, но ты не стесняйся, дружок — у нас на кону человеческие жизни, а ты не журналист из желтой газеты. Будут посылать куда подальше — так ты сразу оформляй им вызов в уголовный комиссариат. Это подействует, будь уверен. Им подобная реклама не нужна, так что всё расскажут!

— Понятно шеф! Всё сделаю, можете не сомневаться. А вы куда — к начальству?

— Да, — Макстрём вздохнул. — Псих-одиночка это одно, а вот группа — совсем другое. Нам должны дать повышенные полномочия, иначе худо придется.

— Как вы считаете, есть связь по местоположению тел?

— Пока я ее не вижу, Андреас, но мы обязаны сделать все, чтобы остановить эту вакханалию. В общем, так… вечером все встречаемся в этом кабинете и на основе новых поступлений от вас, а также от результата моего визита к верховному комиссару, вырабатываем дальнейшую стратегию. Всё понятно?

— Да, шеф!

— Тогда всё, идите и действуйте. Хотя, надо признать, засели мы с этим делом крепко!

 

Глава 2. Холлисток и Анна Гофф. Необычный союз

7 июля 1988 года Генрих Холлисток находился в Аргентине. Он приехал туда вместе с Анной еще весной, и теперь они жили на горном курорте Вильявисенсио в провинции Мендоса, ежедневно любуясь потрясающими видами Южных Анд, отдавая должное потрясающему вину, произведенному на всемирно известных местных виноградниках. Вот уже год они были вместе, но до сих пор в их отношениях не угас огонек новизны, что, впрочем, для вампирских пар было неудивительно. Подобные союзы, скрепленные кровью (в прямом смысле этого слова), часто не распадались столетиями, и только крайние обстоятельства могли разрушить их. Вампиры, лишенные многих низших человеческих чувств, выбирали себе спутника исключительно чутьем, которое, как известно, развито у них на высочайшем уровне. Измены, зависть, или деньги, наиболее часто приводящие к распаду пар, оставались исключительной прерогативой человечества. Вампиров связывала общность чувств и единство желаний, в то время как всё материальное оставалось в стороне. Они слишком много знали и слишком много имели, чтобы подобное вмешивалось в их жизнь. До того, как найти себе постоянного спутника, вампир проходил несколько этапов развития, но как только он был к этому готов — спутник обязательно находился. Изначально им был обычный человек (связи между двумя вампирами исключены), и только отдавая ему свою кровь, вампир делал его таким же, как он сам. При обычном укусе вампир либо выпивает часть крови у человека, что проходит для того практически бесследно, либо, если крови выпито столько, что жертва умирает, тогда после смерти человек становится вурдалаком, которого от вампира отделяет такая же пропасть, как дикаря от нобелевского лауреата по физике. И только в том случае, если вампир разделяет с человеком кровь, смешанную со своей собственной, то человек становится полноценным вампиром, навсегда зависимым от своего создателя. Подобное часто происходит по обоюдному согласию и для разных целей, зачастую совсем далеких от любви. Но если вопрос касается именно этого светлого чувства, соединив свою кровь, эти двое дают друг другу обязательства, несоизмеримо более высокого уровня, чем делают люди при вступлении в брак. Почему они это делают? Да потому что из всех известных чувств, только истинная любовь может пройти через века, никогда не угаснув…

Вот и сейчас, Генрих Холлисток и Анна Гофф олицетворяли собой именно такой союз. В первое мгновение своей встречи они осознали, что это судьба, а после согласия Анны перейти черту, разделяющую вампиров и людей, все окончательно стало на свои места. После успешного окончания дела по возвращению в сокровищницу Холлистока алмаза «Уходящая звезда», они уехали из Бонна на Кипр, где, наслаждаясь друг другом, прожили почти полгода. У Холлистока там был шикарный особняк, расположенный в двадцати километрах от Лимассоля, в котором постоянно проживала семья людей, беззаветно преданных своему хозяину. Они поддерживали в доме порядок, платили налоги за оформленное на них имущество, и ни одна живая душа не знала, кому на самом деле принадлежит эта вилла. У Генриха было немало владений по всему миру, так что, когда ему хотелось отдохнуть, дело было только за выбором. Конечно, кочевая жизнь не способствовала к обзаведению недвижимостью, но даже у него, великого тертона и восьмого лорда всех тридцати вампирских легионов, бывали моменты, когда хотелось попросту очутиться у себя дома, забыв на время о проблемах, решению которых и была подчинена вся его жизнь.

Заручившись согласием Высшего Совета, интересы которого на земле и представлял Холлисток, Генрих с Анной получили своеобразный отпуск длиной в целый год. Масси, его извечный спутник и помощник, пользуясь предоставившейся возможностью и хорошим настроением хозяина, тоже испросил для себя несколько месяцев отдыха и, недолго побыв с ними на Кипре, уехал в Америку. Их никто не беспокоил и, предоставленные сами себе, Холлисток и Анна были действительно счастливы. Он обучал ее премудростям жизни вампиров, раскрывал новые возможности, которые она получила. Он научил Анну говорить с людьми так, чтобы полностью овладевая их вниманием, добиваться желаемого результата. Научил переходить в мир, где расстояния становились короче, а препятствия в виде любых физических объектов, исчезали. Холлисток показывал ей, как быть незаметной и не выделяться из общей людской массы, что было весьма актуально для настоящих вампиров. Странный взгляд и неземной, потусторонний вид вампира, хороши только для кинофильмов, тогда как в жизни это не сулило ему ничего хорошего. Также для вампиров существовало множество ограничений и обязательных правил, неисполнение которых могло привести к неизбежной смерти — этому они тоже посвятили немало времени. В первую очередь, как и для всех форм земной жизни, это были вопросы, касающиеся питания. Вампиру, в отличие от вурдалаков, кровь не требовалась постоянно, однако, не реже чем раз в месяц, он должен был выходить на охоту. Впрочем, чаще всего вампиры не убивают свою жертву, как более примитивные их собратья, а только пользуются ей. Второе наиважнейшее правило предписывало остерегаться зеркал и не позволять акцентировать внимание на отсутствии собственной тени. Прямой солнечный свет в больших количествах вызывал у них серьезные болезни — тут Анне пришлось смириться с тем фактом, что находясь на солнечном Кипре, она не могла себе позволить позагорать, нежась на песочке. Тем не менее, морские ванны не возбранялись и они пережили немало приятных мгновений, когда, выходя вечером на пустынный пляж, можно было скинуть с себя всю одежду, вволю предаваясь волнам и друг другу.

Имея в запасе много свободного времени, Холлисток проводил свои уроки в мягком, щадящем режиме, тем более что Анна оказалась способной ученицей. Им не надо было искать себе жертв — хозяева, зная, кто их господин, предоставляли себя в качестве доноров, получая за это щедрую оплату. Крови было достаточно, но так как вампирская практика была необходима, несколько занятий они провели, выезжая на ночь в Никосию. Большой город предоставлял много возможностей так что, заходя в бары и на дискотеки, они не испытывали проблем с поиском подходящих объектов.

Пробыв на Кипре шесть незабываемых месяцев, они оставили гостеприимный остров и поехали по всему миру, останавливаясь в самых неожиданных местах. Как элемент обучения, Анне требовался весьма широкий кругозор, и теперь Холлисток взялся восполнить этот момент. Вампир высокого уровня, каким он и желал её видеть, должен был иметь уровень знаний несоизмеримо более высокий, нежели обычный человек. Часто вампиры достигали вершин знания, во многом пользуясь продолжительностью своей жизни и мощным интеллектом, который им давало собственное положение, но разве многие могли похвастаться, что их учителем был тертон? Даже Масси Грин, простой парень из американской глубинки, обладал уровнем знаний, которые сделали бы честь любому ученому-практику. Правда, пользовался он ими редко, поскольку всегда находился при Холлистоке, и так решавшем всё, но его достоинств это нисколько не умаляло. Анна впитывала в себя информацию как губка — она не только радовалась новым открытиям, но жадно желала все большего и большего.

Объехав за четыре месяца добрую половину земного шара, они, наконец, решили дать себе передышку, задержавшись в аргентинском городе Вильявисенсио, который Холлисток помнил еще с тех времен, когда в начале 19 века в этой стране шла освободительная война. Он прибыл сюда, чтобы ыследить, а затем уничтожить руководство испанского отряда, присланного с карательным заданием, никак не устраивавшем тех, кто следит за равновесием на земле. Выполнив свою задачу, Генрих остался в Вильявисенсио почти на полгода — виной тому была некая молодая мулатка, дочь местного старосты, неуемный характер которой так пришелся ему по вкусу. Конечно, все сейчас изменилось, как изменился и он сам, но дивная природа оставалась прежней — урбанизация не успела испортить вечную красоту этих мест. В это время в Аргентине была зима, но температура не опускалась ниже двадцати градусов, оставаясь вполне комфортной и, что самое главное, предсказуемой. Днем и ночью Генрих и Анна ходили по узким горным тропам, спускались в речные долины, бродили среди бесконечных виноградников, и каждый день приносил что-то новое, не давая скучать. Жили они в отеле, расположенном прямо у склона гор, наслаждаясь друг другом. Холлистока никто не беспокоил, да и он сам вовсе не стремился пока приступать к делам. Нельзя было сказать, что он устал, но большая гонка последних лет, связанная с общим ростом напряженности в мире, не давала возможности расслабляться.

Однако, всему приходит конец. Проснувшись солнечным июльским утром у себя в отеле, Генрих почувствовал, что именно сегодня все должно измениться.

— Что с тобой, милый? — Анна только что вышла из душа и, распустив волосы, стояла перед специальным зеркалом, позволявшим ей видеть свое отражение.

Генрих улыбнулся:

— Скажи, ты еще не соскучилась здесь?

— Нет, а что?

— Кажется, сегодня у нас будут гости!

— Да? — она с удивлением повернулась к нему. — Оттуда?

Холлисток кивнул.

— А ты этого не хочешь?

— Здесь дело не в моем желании, а в необходимости. Ты же знаешь — некоторые дела без меня не решить невозможно. Право убивать есть у многих, а вот правом наказывать, в истинном смысле этого слова, обладают только единицы. Значит, кто-то удостоился чести, чтобы получить от меня наказание.

— А люди обожают говорить, что всему судья бог… особенно, когда они делают гадости, — Анна усмехнулась.

— Правильно! Убивать и осуждать себе подобных люди могут сами, но разве это наказание? Вот где наказание! — Холлисток ткнул себя пальцем. — Вероятно, сегодня нам предстоит провести здесь последнюю ночь. Вернее, это даже не вероятность, а именно так и будет. Я всегда знаю, когда о моей нескромной персоне начинают вспоминать Высшие.

Анна задумалась.

— А вообще…, - сказала она после минутной паузы, — мне хотелось бы поучаствовать с тобой в каком-нибудь деле. Ты ведь возьмешь меня с собой?

— Можешь не сомневаться, милая. Иначе, зачем нам надо было все начинать? Твои таланты не должны пропадать.

— Они сюда придут? А кто придет — Эверт? Мне — то что делать? — Анна вдруг начала суетиться, собирая по комнате разбросанную накануне одежду. До шести утра они просидели в местном баре и по возвращении одежда оставалась единственным, что им мешало, а потому с ней особо не церемонились.

— А вот этого я не могу знать, — Холлисток с улыбкой следил за ее перемещениями. — Эверт мне друг, но от Высших может прийти кто угодно. Да ты не волнуйся — встречаться мы будем не в этом мире. Посылать сюда кого-то для такой ерунды совершенно не рационально.

— Высшие всегда знают, где ты находишься?

— Высшие знают всё. На эту тему мы с тобой довольно много разговаривали, не так ли?

— А как ты чувствуешь, что тебя кто-то ищет? Прости, но я имею представление только о тонком мире, потому что могу переходить туда сама, а про другие миры ты мне не рассказывал. Помнишь, я однажды спросила, как они выглядят, а ты сказал, что информация об этом будет излишней и достаточно того, что я знаю о их существовании. Про тех, кто их населяет, да, рассказывал, но только и всего.

— Анна моя! — засмеялся он. — Нельзя рассказать о том, для чего не придумано определений. В тех мирах нет ничего и, одновременно, есть всё! Каждый видит там только то, что должен, и только некоторые — то, что хотят. Эта тема слишком сложна для обсуждения, потому что ты родилась человеком и заложенная в тебя программа видения мира никуда не делась. Она расширилась, но не стала безграничной, понимаешь?

— Честно говоря, с трудом.

— Вот именно про это я и говорю тебе! Нет слов, чтобы описать вещи, для которых слова не существуют. Мы с тобой сейчас живем в этом мире, вот давай продолжать делать это и дальше. На земле у нас есть конкретная задача, а люди творят такое, что без работы мы точно не останемся.

— А знаешь, я поняла! — Анна подошла к нему и села рядом на кровать. — Не стоит говорить о том, что для другого не существует, так?

— Так!

— Ну вот. Видишь, я не такая уж и дурочка?!

— Ты у меня чудо!

— Слушай! — помолчав несколько секунд, она пододвинулась к нему еще ближе.

— Что?

— Так как ты чувствуешь, что тебя ищут? — Анна хитро посмотрела ему в глаза.

— Да не знаю я! — Генрих захохотал и привстав на кровати, на которой лежал, резким движением привлек ее к себе. — Чувствуется какое-то напряжение!

 

Глава 3. Откровения тертона — теория и практика

Весь день Холлисток находился в ожидании. После завтрака они пошли в виноградную долину, но по дороге он часто останавливался и замирал, словно рассчитывая услышать в окружающей их звенящей тишине неведомые голоса, идущие из-под земли или с гор. Анна не больше не отвлекала его вопросами, но с интересом следила за происходящим. Почти два часа они они кружили по многочисленным тропинкам, проложенным для туристов, и только когда вышли к одному из минеральных источников, коими так богата была здешняя природа, Генрих прервал молчание.

— Сегодня ночью я должен быть один, — сказал он, наполнив стакан прозрачной влагой и теперь рассматривая его на просвет. — Меня призывают в потусторонний мир, а значит, дело серьезное.

Анна понимающе кивнула:

— Мне уйти из номера?

— Нет, я сам уйду.

— Надолго?

Холлисток усмехнулся:

— Время нужно только чтобы найти подходящее место, а потом вернуться назад. Там, куда я уйду, времени нет.

— Хорошо, как скажешь. Можно только один вопрос?

— Конечно!

— Почему мне нельзя видеть тебя в этот момент?

— Потому что никому нельзя видеть мое тело мертвым.

Ответ Генриха ее поразил. В нескольких словах заключалось столь много смысла, что внезапный шквал мыслей, поднявшийся у нее внутри, заставил Анну пошатнуться и она, приложив руку ко лбу, села на одну из скамеечек, стоявших вокруг.

— Для подобного путешествия надо выходить из тела полностью, — Холлисток сел рядом. Понимая состояние Анны, положил руку ей на плечо. — Переход и возвращение почти мгновенны, занимают не больше пяти секунд, но это тело, лишенное моей поддержки… оно…как бы тебе сказать…оно меняется, милая, и становится ужасным. Ни вампирам, а уж тем более, людям, нельзя видеть подобное. Для них я выгляжу так, как выгляжу всегда. У меня нет от тебя секретов, но если ты увидишь, что произойдет, то никогда больше не сможешь воспринимать меня так, как сейчас.

— А как же тонкий мир? — она подняла на него глаза.

— В тонком мире нет мертвых. Мы говорили об этом, но я понимаю, что разговор это одно, а когда доходит до дела, то совсем другое, и потому я не поленюсь повторить. Вот это, — Холлисток показал на себя, проведя рукой сверху вниз, — проносится в него без внешних изменений. Сама знаешь, что он лишь зеркальное отражение нашего. Туда, кроме околофизических существ, переходят люди — спящие, сумасшедшие, наркозависимые или маги. В потустороннем мире нет тел, а есть лишь их обозначение, и никто, имея живое тело в физическом мире, туда никогда не попадет. Там меня зовут Армор, и когда-нибудь мне предстоит туда возвратиться навсегда, чтобы принять вечное командование над четырьмя из всех тридцати вампирских легионов. Там много моих друзей, туда переходят все вампиры, отжившие своё время на земле. Другое дело, что я не такой как они: я был рожден в потустороннем мире, но на земле буду жить во много раз дольше, чем они, рожденные здесь. Тем не менее, чтобы перейти в потусторонний мир мне надо оставить свое тело здесь, не имея к нему привязки, а попросту — на время умереть.

— Но к чему такие сложности? Разве нельзя встретиться в тонком мире? Ведь мы с тобой часто там бываем, и друзья твои тоже. Послали бы того же Эверта, например. Вы же много раз с ним встречались там, ты сам рассказывал

Холлисток пожал плечами:

— Значит, есть для этого веские основания. Последний раз я переходил в потусторонний мир в 1962 году, и тогда поводом для этого была ликвидация последствий смерти одной мировой знаменитости. Если бы мировое сообщество узнало, кто истинный виновник, то итог становился весьма плачевным для хода истории. Те, кто попытался провернуть эту историю, обладали немалой силой, и тонкий мир, с его звенящим эфиром, никак не годился для соблюдения тайны моего вовлечения в дело. Вероятно, и сейчас происходит нечто подобное. Когда дело касается соблюдения определенных устоев и обеспечения их неукоснительного соблюдения, тут уж принимаются все меры.

Видя, что Анна хочет еще что-то спросить, Холлисток мягко улыбнулся и предостерегающе поднял палец:

— Давай, оставим все на потом, и не будем придаваться догадкам. Я ведь сам еще не знаю, что происходит, но обещаю, что от тебя ничего не утаю. А сейчас мне надо подготовиться к переходу — признаюсь, подобная процедура не дается легко и требует максимума энергетических затрат.

— Я всё понимаю. Тебе нужна будет кровь?

Холлисток улыбнулся:

— Вечером я схожу в поселок, там что-нибудь придумаю… ага… нам кто-то идет!

Анна обернулась и, проследив за его взглядом, увидела, что по дорожке, ведущей от небольшой речушки, к ним приближаются две фигуры.

— А, это же наши соседи! — воскликнул Генрих, внимательно всматривающийся вдаль. Он узнал в них пожилую чету из Бразилии, которая с неделю назад приехала на курорт, чтобы подлечиться, и теперь ежедневно посещала минеральные источники.

— Пойдем в отель, — сказал он, поднимаясь. — Лучше встретимся с ними по дороге, чем здесь. Тогда сразу уйти будет неловко, а вести с ними эти вечные стариковские разговоры о здоровье как-то недосуг!

Обратный путь они проделали молча. Анна сдерживала свое любопытство, понимая ответственность момента, а Холлисток весь ушел в себя, уже разрабатывая план дальнейших действий. Вернувшись в отель, Генрих сразу зашторил все окна в номере, зажег свечи и обложился своими книгами, за которыми просидел до самого вечера. Чтобы ему не мешать, Анна находилась в другой комнате, в одиночестве выходя на на обед и ежедневную вечернюю прогулку. Полюбив темноту, переставшую теперь быть загадочной и чужой, она с удовольствием гуляла, давая глазам отдохнуть от дневного света, который, хоть и не мешал вампиру ее уровня, все же был менее дружественен, чем ночная тьма. Анна вернулась в отель, когда его постояльцы уже легли спать. Ей открыл дверь полусонный пожилой портье, видимо так много повидавший на своем веку, что его ни капли не удивило столь позднее возвращение одинокой молодой женщины. Кивнув ей, он снова пошел к своему дивану, и вскоре холл отеля наполнился его густым храпом.

Войдя в номер, Анна увидела, что Генрих уже сидит у телевизора и спокойно смотрит какой-то футбольный матч.

— Как прогулка? — обернувшись, спросил он.

— Хорошо, но с тобой было бы лучше. Сегодня прохладно — люди все в куртках. Видя это, не могу нарадоваться, что мы не так чувствуем холод… ты когда уходишь?

— Прямо сейчас, я ждал только тебя.

— Получается, что где-то на час? — спросила она, смотря на часы.

— Примерно так, — Холлисток встал с дивана и подошел к ней. — Скоро мы уезжаем отсюда, даже вне зависимости от того, что я сегодня узнаю, — он подмигнул, а затем положил руки ей на плечи. — Пора вводить в дело нового вампира, имя которому Анна Гофф!

— Красиво звучит, торжественно! — улыбнулась она. — Ну, тогда могу пообещать, что тебе не будет за меня стыдно, а если я что и запятнаю, так только одежду наших противников их же собственной кровью.

— Вот это правильно! — Холлисток назидательно поднял вверх указательный палец. — Что же, на такой красивой ноте я, пожалуй, и уйду.

Поцеловав ей руку, он подошел к окну, раскрыл его и вдохнул холодный горный воздух, разом ворвавшийся в комнату, а затем вдруг усмехнулся и хитро посмотрел на Анну через плечо:

— Кстати, следить за мной не надо. Не отрицай — такая мысль у тебя была!

— Да не буду я! — Анна засмеялась. — Любопытно, конечно, но раз нельзя, значит нельзя.

— Вот и хорошо! — Холлисток с улыбкой погрозил ей пальцем, а затем снова повернулся к окну, посмотрел вниз и мгновенно растворился в темноте.

Все произошло так быстро, что даже Анна не сумела заметить того момента, когда Генрих невидимой тенью вылетел в ночь и с огромной скоростью понесся к небольшому поселению виноделов, находившемуся прямо у одного из горных склонов. Там жили и работали несколько десятков семей, в чьи обязанности входила сбор и обработка винограда, и именно там он собирался найти себе подходящую жертву.

Остановившись в самом начале поселка, чтобы его не почуяли собаки и не подняли лай, Холллисток пробежался взглядом по окнам домов — все жители уже спали, и только в одном из них горел свет. Теперь ему предстояло выбрать, в каком из домов были все необходимые ему условия, а именно: спящий должен иметь возраст не старше сорока лет, должен находиться в комнате один и должен быть совершенно здоров. Только тогда он получал необходимую ему силу, не выкладываясь на устранение нежеланных свидетелей в лице мужа, жены или детей спящего. Конечно, речь не шла о физическом уничтожении, но их усыпление потребовало бы немалых энергетических затрат.

Привалившись спиной к ограде одного из участков, Холлисток закрыл глаза и мысленно начал обследовать каждый дом. Для него не составляло труда таким образом проникать в жилища, чтобы видеть происходящее внутри так же ясно, как если бы он сам находился на месте. В первых трех домах ничего подходящего не было, а вот в четвертом он увидел полного мужчину, который лежал на спине, сотрясая стены мощным храпом. Его жена, видимо, не в силах вынести его громовые раскаты, спала вместе с дочкой в соседней комнате, наглухо закрыв за собой дверь.

Решив, что здесь ему все подходит, Холлисток опять открыл глаза и с быстротой молнии метнулся к намеченной цели. Ни одна местная собака даже не подняла головы, когда он тенью пронесся мимо домов и прямо через закрытое окно проник в комнату. Вампиру достаточно любой щели, чтобы проникнуть в запертое помещение, а уж стеклянное окно и вовсе не представляло собой никакой преграды. Спустя долю секунды он, Генрих Холлисток, тертон и восьмой лорд всех тридцати вампирских легионов, уже стоял перед кроватью, на которой спал человек, намеченный им в качестве донора для проведения последующих действий по переходу в потусторонний мир.

 

Глава 4. Приемы Холлистока. Прыжок в другой мир

Наклонившись над мужчиной, который продолжал безмятежно спать, Холлисток протянул вперед руку, и, почти касаясь его лба, тихо проговорил слова заклинания. Специально созданное для таких случаев, оно наводило на спящего морок, делая его беззащитным и податливым перед вампиром. Как только Генрих произнес последнее слово, мужчина громко всхрапнул и затих. Затем послышался тяжелый вздох и спящий перевернулся набок, подставляя вампиру незащищенную шею, на которой уже появилась вспухшая толстая вена. Холлисток медленно приблизился, наклонился и резко вонзил в столь желанную им цель мгновенно отросшие клыки. Рот сразу наполнился тягучей солоноватой жидкостью и он начал делать большие жадные глотки, словно томимый жаждой путник, только что вышедший из пустыни и припавший к животворящему колодцу в зеленом оазисе. Мужчина при этом не делал никаких движений, и только дыхание постепенно становилось все более частым, когда внезапно лишенное привычной доли крови сердце начало ускорять свою работу. Насытившись, Генрих вытер окровавленные губы и моментально утратив интерес к своей жертве, растворился в темноте. Выпив около полутора литров, он не без удовольствия обнаружил в себе подобающие силы и теперь стремился как можно скорее закончить начатое дело. Его невольный донор, поутру почувствовав слабость и озноб, решил, что он просто заболел, а появившиеся на шее четыре красные точки приписал укусам насекомых, которые в избытке водились в этих местах. Через три дня он был полностью здоров и навсегда забыл про странную болезнь, начавшуюся и прекратившуюся так внезапно.

Холлисток еще утром заприметил в горах вход небольшую пещерку, находящуюся на почти отвесной скале, и сейчас он мчался туда по хорошо известной дорожке, ведущей от поселка к дальним виноградникам. Вокруг была кромешная тьма, небо заволокло тучами, и теперь даже луна не могла осветить эти огромные пространства, становившиеся в подобной ситуации непроходимыми. Каждый камень или куст, каждая кочка или выбоина, таили в себе опасность для путника, не давая ни на секунду расслабиться без опасности неровно поставить ногу. Однако Холлистоку это не мешало, ведь глаза вампира не видят тьмы, и ночь они воспринимали не иначе, как обычный человек воспринимает день. Поэтому, без проблем миновав множество опасных мест, коими изобилуют предгорья, Генрих вскоре приблизился к намеченному месту. Оказавшись около скалы, он резко остановился и поднял голову: над ним, на пятидесятиметровой высоте, виднелась узкая расщелина, за которой, как подсказывал его опыт, должна находиться пещера, образовавшаяся вследствие этого разлома. Прикинув расстояние, он снял с себя всю одежду и положил у подножия скалы, придавив её для верности камнем, потому что начавшийся с вечера ветер начал заметно усиливаться. А затем Генрих Холлисток сделал то, к чему прибегал только в исключительных случаях: сев на четвереньки, он наклонил голову вниз и, сделав кульбит, буквально вывернулся наизнанку, превратившись в огромного, иссиня-черного волка с неестественно огромными мускулистыми лапами. Затем, снова развернувшись в сторону гор, он прыгнул на отвесную скалу и вгрызаясь в нее с помощью мощных когтей, в несколько секунд преодолел расстояние до расщелины. Не без труда протиснув могучее тело между камнями, волк огляделся и довольно зарычал — чутье его не подвело: он действительно очутился в небольшой пещере, стены которой, находящиеся друг от друга всего в пяти метрах, были покрыты причудливыми зазубринами и впадинами, образованными в местах разрыва скалы. Потолок, сужаясь, уходил вверх не менее чем на десять метров, отчего пещера приобретала почти треугольную форму.

Опустившись на пол и уперев задние лапы в стену, будто изготовившись к прыжку, волк направил взгляд на противоположную сторону пещеры. Так прошло около пяти минут, в течении которых он не шелохнулся и не издал ни единого звука. Лишь вой горного ветра, врывающегося во все щели и треплющего шерсть на его спине, оживлял этот фантастический стоп-кадр. Внезапно, глаза его потускнели и могучее тело, разом обмякнув, тяжело повалилось на бок. Из рта вывалился язык, а ярко-красные глаза потухли, остановив свой немигающий взор на стене пещеры…

…В эту же самую секунду Генрих Холлисток был уже далеко. Мгновенно преодолев расстояние, которое не измеряется никакими человеческими мерками, он очутился на безбрежной равнине, поросшей мягкой голубой травой, которая образовывала ровный однородный ковер. Неподалеку виднелось большое круглое озеро, наполненное настолько прозрачной водой, что она больше напоминала воздух. Нежно-зеленое небо, не имевшее ни следа облаков, ровно подсвечивалось невидимым светилом и уходило далеко вдаль, так и не переходя в линию горизонта, столь естественную на земле. Отовсюду шли дивные ароматы, испускаемые разнообразными цветами, которые росли вдоль дорожек, аккуратно проложенных во всех направлениях. С трех сторон равнина действительно не имела конца, но прямо перед Холлистоком, который принял сейчас свой обычный вид, вдалеке, на расстоянии не менее сотни километров, простиралась длинная стена. Она была совершенно ровной, но за ней можно было увидеть и башни правильной формы, и огромные дворцы, и множество других колоссальных сооружений.

Это и был потусторонний мир, в котором обитали только бестелесные сущности, вечно живущие под его зеленым небом. Здесь родился и сам Холлисток, получивший имя Армор. Здесь он провел свои молодые годы, долго обучаясь перед тем, как выйти на землю, чтобы впоследствии претворять в жизнь главный смысл существования самой жизни — равновесие. Однажды, прожив отпущенное время в физическом мире, он сможет в свой мир навсегда. На земле Армор получил физическое тело, а также тело волка, в которое оборачивался в самых экстренных случаях, когда возможностей человеческого тела уже не хватало. Волк обеспечивал ему силу, стойкость и абсолютную выживаемость, а вдобавок, тело оборотня могло с легкостью выдерживать кратковременную смерть на время отсутствия в нем хозяина. Выход в потусторонний мир требовал смерти физического тела, и волк, с его запредельными возможностями, как нельзя лучше подходил для подобных случаев. Однако, никто на земле, даже вампиры и прочие им подобные существа, не имели права видеть его таким, и даже если это произошло случайно — наблюдателя ждала неминуемая смерть. Именно это и было главной причиной того, что Холлисток, не собираясь подвергать Анну опасности, о которой она не могла, да и не имела права знать, пожелал остаться один.

Сейчас он сидел на скамеечке около озера, и откинувшись назад, заложив руки за голову, смотрел в сторону стены, ожидая того, кто принесет ему известие, ради которого его вызвали в потусторонний мир. Эта одинокая скамейка была обычным местом для встреч, когда требовалось сохранение секретности, и теперь он с интересом ждал, кто появится на этот раз. Чаще всего этим посланником был его старый друг — Эверт, а иногда им был Боллт, имеющий возможность перехода даже в мир теней, где сосредоточено Всеобщее Правительство и откуда идут сигналы во все остальные миры. Несколько раз так он встречался со свой мамой — Габриэла жила в том городе, который виднелся вдали, и если получалось, не упускала возможности лишний увидеть сына. Холлисток, конечно, неоднократно гостил у нее, но это бывало не так и часто в последнее время. Жизнь на земле становилась все стремительнее, людей все больше, и таким как он всегда находилось какое-нибудь дело, не терпящее отлагательств. Что случилось на этот раз он конечно не знал, но было понятно, что если выбран подобный способ для передачи ему информации, значит случай далеко не ординарный, и в деле замешаны не люди, а некто, подобный ему самому.

Из состояния легкой задумчивости Генриха вывел низкий грубый голос, внезапно раздавшийся у него за спиной:

— Ну, здравствуй!

Генрих оглянулся:

— Отец!

Действительно, сзади него стоял Вельтон, четвертый демон из тех сотен тысяч, которые посещали Землю со времени ее сотворения. Однажды, время одного из таких визитов, он влюбился в обычную женщину, Габриэлу, и когда у нее вспыхнули ответные чувства, Вельтон забрал ее с собой в потусторонний мир, где у них и появился мальчик, названный при рождении Армором. Сейчас Вельтон выглядел как огромный широкоплечий мужчина, довольно красивое лицо которого пересекало два глубоких шрама, идущих ото лба к подбородку параллельно друг другу. Одет он был в длинную темно-синюю тогу, подбитую серебром, полностью скрывавшую остальное тело.

— Не ожидал? — Вельтон приблизился к сыну и сел рядом.

— Конечно, нет! Подобным образом мы с тобой еще не встречались, это что-то новое!

— Дело очень важное, Армор! — Вельтон окинул сына взглядом. — Важное и совершенно секретное. Степень секрета такова, что о нем знают только единицы, и чтобы не посвящать в него еще кого-то, я пошел сам.

— Ого! — Генрих поднял брови. — Кто-то слишком много захотел?

Теперь пришла очередь Вельтона удивится:

— С чего ты так решил?! Но вообще-то, так оно и есть!

— Так я уже не мальчик! — Холлисток засмеялся. — Накопленный опыт позволяет выстраивать такие логические цепочки, что сам иногда удивляюсь!.

Вельтон с усмешкой потрепал его по голове:

— Конечно не мальчик, малыш! Потому и решено доверить тебе столь деликатное дело. Как, кстати, твои отношения с этой женщиной?

— С Анной? Всё великолепно. К чему этот вопрос?

— Просто так, — Вельтон сделал неопределенный жест. — Однажды тебе надо будет перевести ее сюда — ты об этом не думал?

Здесь пришел черед Холлистока пожать плечами:

— Я с ней только год, не рано ли? А вы с мамой, что, задумались о продолжении рода? Она вам понравилась?

— Почему бы и нет. Она вампир, и теперь только здесь сможет родить. Я уверен, что из Высших никто против не будет.

— Дай мне еще с ней на Земле пожить, а потом посмотрим, — Холлисток положил руку на плечо отцу, — предлагаю к этому вопросу вернуться позже. Так что за дело для меня, господин четвертый демон?

— Дело касается самых нерушимых принципов существования, господин восьмой лорд, — усмехнувшийся Вельтон, желая потрафить сыну, тоже назвал его по чину. — Ты давно видел Мойлу?

— Мойлу? — Холлисток задумался. — Одиннадцать лет назад, примерно. Он куратор Швеции и Финляндии, а я был там по своим делам и зашел его проведать. Он самый старый из всех вампиров — Мойла помнит едва ли не зарождение современной цивилизации на земле. Мне было интересно поговорить с ним.

— Всё верно. И вот теперь пришла его пора покидать тот мир, но случилось непредвиденное — Мойла пошел против непреложных правил, соблюдать которые обязаны все без исключения. Вероятно, он так прижился на земле, что к уходу оттуда оказался не готов. Наверняка считал, что каждый новый год не будет последним, но когда к нему пришел наш посланник и передал, чтобы он начинал готовиться к переходу, произошло невероятное. Конечно, он заверил посланника, что всё понимает и скоро будет к этому готов, но неожиданно мы узнаем, что Мойла решил обмануть неминуемую смерть своего тела, а, следовательно, и нас. Никто не ожидал от него подобного — Мойла был для остальных олицетворением порядка и незыблемости наших законов. Он четко следил за людьми на вверенных ему территориях, мы доверяли ему обучать молодых, а когда он постарел и ослаб, то в признание заслуг ему доверили спокойную Скандинавию. Что еще надо?! Он ведь не человек, а старый мудрый вампир, которому исполнилось восемь тысяч земных лет, и который должен теперь вернуться в свой истинный мир. А получается, что он сам стал немного человеком, и теперь, как и все они, цепляется зубами за свою жизнь, хотя отлично знает, что здесь его ждал истинный покой!

Холлисток, внимательно слушавший Вельтона, в очередной раз пожал плечами:

— Ты сам там был, и знаешь, что при наличии определенных условий находиться в физическом мире совсем неплохо. За эти тысячелетия Мойла несомненно привык там ко многому. Ты говоришь о покое, а он точно знает, что кровь, женщины и власть, есть для него только на земле, где существует обычное тело. Люди насмерть бьются за власть, они готовы убивать миллионы себе подобных из-за собственной похоти, а Мойла так давно не был здесь, что во многом он стал человеком. Я видел в нем нечто подобное, но не мое дело следить за сильными. Так, а что случилось-то? Ты сказал — обмануть смерть? — Холлисток с хитрым прищуром посмотрел на отца.

— Он нашел свитки Тора, — Вельтон стал очень серьезен. — В них описан божественный ритуал возвращения жизни. Если у него это получится, значит, поколеблются сами основы нашего существования. Мойла не бог, чтобы заниматься подобными вещами, но он может создать опасный прецедент, о котором узнают другие. Его надо остановить, Армор, но сделать это так, чтобы не было огласки. Ритуал дает лишнюю сотню лет жизни, но в отношении какого-либо индивидуума, может быть использован только один раз.

 

Глава 5. Задача Вельтона

Холлисток удивленно поднял брови:

— Как он нашел эти свитки? Я слышал про них, но, правда, никогда не интересовался.

— Ты историю Тора помнишь?

Генрих улыбнулся:

— Конечно! Он утонул!

— Утонул в ядовитом болоте. Свитки находились в его дворце, который был разрушен последующим взрывом, а потом развалины поглотило море. Конечно же, Мойла имел время, чтобы разобраться с этим, однако никто не знает, как ему удалось их найти. Однако, факт остается фактом — сейчас они у него, и он на полпути к тому, чтобы ритуал состоялся. Это будет невероятное попрание законов, малыш, а потому Мойлу надо остановить. Он лишен всех прав, в том числе и права на жизнь, но остановить его мы не можем… ммм…просто потому, что не можем найти. Он продумал все до мелочей и сейчас затаился в каком-то убежище в районе Стокгольма. Зато, после завершения ритуала, с ним еще сотню лет никто ничего не сможет сделать — божественные ритуалы не имеют обратной силы и полученный с их помощью результат, непреложен.

Холлисток закусил губу:

— О том, что он выступил против высших, могут узнать все, и обязательно найдутся горячие головы, которые решат, что и им можно получить больше. Это будет такой плевок в мировой порядок, что след останется навсегда.

Вельтон кивнул:

— Мойлу надо уничтожить, Армор. Но уничтожить тихо — так, словно бы ничего и не случилось. Однако, великий ритуал уже начат, и Мойла защищен от нас, став невидимым сверху. Но только не от тебя, сынок. Никто не знает повадки людей лучше тебя, так что на тебя сейчас вся надежда. Привлекать к делу кого-то еще, не только нежелательно, но и нецелесообразно.

— Дело необычное, — сказал Холлисток, поморщившись и потерев лоб. — У меня нет к Мойле никаких особых чувств, мы не так и близко знакомы, но убить вампира, не передавая его в руки последнего суда — это нечто новое.

— Суд состоялся заочно и вынесенный приговор обжалованию не подлежит. Принимая во внимание заслуги Мойлы, а также особенность самого дела, решено не предавать его огласке, сохранив для остальных его доброе имя. Я дам тебе всю имеющуюся информацию, Армор. Точный текст свитков, принадлежащих одному из богов, был известен только самому Тору и тем, кого он допустил до великой тайны, но принцип подобных ритуалов одинаков, потому нам известно немало. Действовать попрошу начать как можно скорее, потому что времени, на самом деле, не так и много.

— Ритуал имеет четкое ограничение по времени?

— Вот смотри, — Вельтон вывел перед собой воображаемый круг и точками указал на нем определенные места. — Смысл ритуала таков: необходимо совершить девять человеческих жертвоприношений Тору, принося жертвы так, чтобы восемь из них образовали воображаемый круг. Девятая жертва приносится в середине воображаемого круга и является связующим звеном со всеми остальными. В жертву приносятся люди, родившиеся в день Тора, то есть в четверг. Их пол и возраст, при этом, значения не имеют. Жертвы приносятся первого и десятого числа, далее перерыв, а потом приношения происходят в течении недели… Четыре последующих убийства замыкают круг, а последнее, девятое, соответственно, стоит особняком. Пока все понятно?

Холлисток неопределенно махнул рукой:

— Ритуал сложный, но он и должен быть таким, учитывая конечный результат. Но ты говоришь «перерыв». Какой его срок?

— Точно неизвестно, но проходящий через ритуал должен отдохнуть от крови. Примерный срок — от трех недель до месяца..

— Девять жертв… кровь последней жертвы наполнит воображаемую чашу и ритуал свершиться. Хм…всё просто и, одновременно, ничего не понятно!

Вельтон согласно кивнул:

— Это так, но дальше загадок становится все больше. Вернее, последнее, что нам известно точно, так это то, что Мойла не имеет права сам приносить жертвы. За него обязательно должен кто-то это делать.

— А вот это уже гораздо лучше, — Холлисток усмехнулся. — Найти одного Мойлу, который специально прячется, гораздо сложнее, чем компанию тех, кто ему помогает. Люди это или еще кто-то, неважно. Эта ниточка и приведет меня к нему!

— Браво, малыш! — Вельтон несколько раз хлопнул в ладоши. — В любом деле где-то обязательно есть свое слабое место, из которого потом распутывается весь клубок. Но, слушай дальше. Мойла обязательно должен пить кровь своих жертв, но, не прикасаясь к их телам. Вдобавок, внутри большого круга, воображаемого, обязательно создается вполне материальный малый круг составленный из голов убитых людей. Проводящий ритуал читает заклинания из свитков Тора последовательно для каждой из голов. В последний момент их мертвые глаза откроются и тот, кто окажется перед ними, получит желаемое.

Холлисток покачал головой:

— Что будет с этими головами за столь продолжительное время?! Останется просто облезлый череп, а, следовательно, Мойла должен где-то сохранять их, значит… значит, нужен холод.

— Это тебе и предстоит выяснить — в аспектах земной жизни ты разбираешься лучше многих. Кстати, как ты считаешь, за последнее время, люди сильно изменились?

— Никаких изменений! — Генрих только махнул рукой. — Все та же вечная борьба за место под солнцем и полное непонимание простого факта, насколько скоротечна их жизнь и для чего она нужна. Их стало намного больше, но, увы, количество не переросло в качество. Я отношусь одинаково к ним ко всем, потому что мне важен только управляемый процесс их жизни, а не конкретные индивидуумы, но я все равно вижу, что постоянно развиваясь, люди регрессируют внутри, всё больше становясь серой массой. Я прожил на земле 1834 года, что не так уж и много, но все равно это бросается в глаза.

— На земле время идет иначе, — улыбнулся Вельтон. — Твой возраст для человека невероятен — для них это просто безумие.

— Что с того? Я не человек, а потом, им только так кажется, что два тысячелетия это очень много. Люди вообще мало представляют, что такое время. В других мирах все находятся целую вечность, и никто не скучает, а там каждый день несет нечто новое, и тысяча лет или двадцать — разница только в сознании. Я могу прожить в сотни раз больше них и для меня две тысячи — сущая ерунда. Люди не понимают, что вокруг них самих есть простая жизнь, которая идет по иному времени, чем для них. Скажем, бабочка живет три недели, собака пятнадцать лет, черепаха двести, а иное дерево может протянуть и тысячу. Но разве пятнадцатилетняя собака менее стара, чем двухсотлетняя черепаха?! Нет, у них одинаковый возраст и разница только во времени, которое для этих животных неоднородно. Вот и для меня все эти века пролетели.

— Люди не должны много думать о таких вещах, малыш. Если они все будут только думать, то им нечего будет есть. Среди них есть такие, кто это понимает, но их единицы — находящиеся в общей массе, зато не растворившиеся в ней. Им дано высшее понимание жизни и через них мы проводим изменения в жизнь людей. Они…, - тут Вельтон внезапно замолчал, а затем, вновь улыбнувшись, положил Холлистоку руку на плечо. — Впрочем, о чем это мы?! Ты знаешь об этом не хуже меня, да и не время нам сейчас разводить философию. Давай по существу, Армор. Я тебе дал информацию по Мойле, объяснил суть дела и сейчас готов ответить на твои вопросы, если они у тебя есть.

— Как же им не быть?! — Холлисток с задумчивым видом скрестил руки на груди. — Прежде всего — где должно произойти завершающее действо? Если сейчас Мойла сидит в каком-то убежище, то должен ли он выйти оттуда для этого?

— Высшие считают, что все должно произойти в середине образовавшегося круга, незамедлительно посоле завершающего жертвоприношения. Однако, доподлинно это неизвестно. Об этом знает только сам Тор, но он в так далеко, что узнать что-то у него, как сам понимаешь, не представляется возможным.

— Хель никогда не пойдет на это, — вполголоса проговорил Холлисток, озвучивая какую-то внезапную мысль. — Для неё это слишком незначительный повод.

Вельтон согласно кивнул:

— Вот именно. Для нее имеет значение только смерть, а не проблемы жизни. Да и не должна она делать ничего подобного — для Хель тоже есть закон, и она, олицетворяя собой один из столпов всеобщего равновесия, никогда не пойдет на его прямое нарушение.

— Что-нибудь известно о времени жертвоприношений — оно имеет значение?

— Ты имеешь ввиду расположение стрелок на циферблате?

— Да.

— Ничего, малыш. Также, к сожалению, я ничего не могу добавить относительно мест, где происходят убийства. Территория огромна, а выход силы непостоянен, и рассчитать его можно только на месте. Тебе все придется делать самому. Справишься, или подключить к делу Боллта? Ему можно доверять, но окажись вы рядом в одном месте, это сразу привлечет ненужное внимание. Мы думали о создании группы, но потом от этой идеи решено было отказаться.

— Я попробую, — улыбнулся в ответ Холлисток. — Много неясного, но зацепки хорошие… Ладно, что-нибудь придумаем. Кстати, — он оглянулся назад, посмотрев на бесконечную стену за своей спиной, — как там Ильмон? Надеюсь, он получил по заслугам?

— Ильмон? А ты разве не слышал? Он в Хельхейме. Мы сочли его столь опасным после дела «Уходящей Звезды», что Совет навсегда лишил его, какой-бы то ни было, оболочки, и Ильмон был отправлен туда единогласным решением.

Холлисток внимательно посмотрел на отца, и внезапно его лицо приобрело жесткое выражение:

— Я целый год занимался становлением личности Анны и ни разу не встречался ни с кем, кроме самых обычных людей. Так что мне попросту неоткуда было получать подобные новости. Но Ильмон получил по заслугам, и я могу только поаплодировать решению Совета.

— А вот теперь твой отпуск кончился! — Вельтон потянулся и легким движением встал со скамейки. — Ильмон получил свое, но кроме него у нас есть и другие враги, малыш. Кстати, твой друг Эверт будет помогать тебе — обращайся к нему в любой, когда потребуется.

— Чем он сейчас занят? — Холлисток встал рядом с отцом.

Тот засмеялся:

— Вовсю работает! Недавно доставил по назначению одну правительницу с земли. Вытворяла со своим народом дикие вещи, и мы не препятствовали, чтобы ее застрелили свои же. Эверт притащил ее всю обгорелую, а она, не понимая, что происходит и почему она не перерождается, всю дорогу тихо скулила. Эверт оставил ее у ворот загробного мира ожидать, пока за ней придут — так пока он шел по дороге назад, она так и стенала, валяясь в пыли.

Холлисток только скривился:

— Это все проблемы их религий. Люди все одинаковы, но воспитываясь в разной среде перестают это ощущать. Вот только разное отношение к жизни и смерти на земле не меняет того, что произойдет в действительности.

— Вот на то они и люди! — Вельтон с довольным видом легонько хлопнул его по спине. — Ладно, Армор, нам пора заканчивать. Суть вопроса я тебе изложил, так что теперь пора начинать действовать. Ну а потом, давай устроим смотрины твоей женщины, коли она готова. Мама по тебе соскучилась, опять же.

Зная, насколько далек Вельтон от всяких сантиментов, Холлисток ничуть не удивился подобному обороту разговора:

— Хорошо, тогда до встречи, — сказал он, протягивая отцу руку со скрещенными пальцами. — Анна легко переходит в тонкий мир и уже мало чему удивляется. Так что, когда вы будете готовы ее увидеть, останется только сообщить об этом.

— Отлично, малыш! Ну всё, не буду тебя больше задерживать. Удачи!

Пожав протянутую руку, Вельтон подмигнул сыну и исчез. Холлисток еще раз огляделся вокруг, словно желая запечатлеть в памяти знакомые с самого детства виды, а затем резко вскинул голову вверх, сказал несколько слов на непонятном языке и растворился в воздухе.

 

Глава 6. Покидая Аргентину

… Внезапно волк открыл глаза, вновь засветившиеся двумя красными точками, и осмотрелся. Прошло всего несколько секунд с того момента, как Холлисток вышел из тела, и потому вокруг ничего не изменилось. Легким упругим движением он встал на задние лапы и, подойдя к проему в стене, выглянул наружу. В темноте ночи землю с высоты почти не было видно, но то, что касалось всех, мало имело к нему отношение. Решительно шагнув к самому краю, не испытывая ни малейших сомнений, огромный черный волк прыгнул в пустоту, и через несколько секунд мягко приземлился на все четыре лапы. Быстро оглядевшись, он обернулся вокруг себя, и в следующее мгновение Холлисток вновь принял свой обычный вид.

— Что за погода! — Генрих посмотрел на низко висевшие над головой черные тучи и зябко повел плечами. — Собаку на улицу не выгонишь!

Усмехнувшись собственным словам, он, больше не желая оставаться в этом месте ни одной лишней секунды, невидимой тенью преодолел расстояние, отделявшее его от гостиницы, и спустя несколько мгновений уже стоял у окна, которое Анна так и не закрыла после его ухода. Спасаясь от проникающего холодного воздуха, она с головой завернулась в шерстяной плед, и теперь крепко спала, не проснувшись даже тогда, когда Генрих, хлопнув оконной рамой, включил в ванной комнате свет.

Умывшись, он еще долго стоял возле зеркала, не мигая смотря сквозь собственное отражение, и только по едва уловимому движению губ можно было понять, что Холлисток не задумался, а значит всё происходящее имеет свой определенный смысл. Проникая в зазеркалье, он словно старался найти кого-то или что-то, а затем, когда это, по-видимому, удалось, на его сосредоточенном лице появилась легкая улыбка и последние слова прозвучали громко и отчетливо:

— Масси, приезжай! Стокгольм, Арланда, 15 июля.

Некоторое время он еще стоял там, наблюдая мелкую вибрацию зеркала, появившуюся в ответ, а затем, видимо удовлетворенный увиденным, быстро скинул с себя одежду и, пройдя в комнату, прыгнул в постель, прижав к себе Анну. Испугавшись, в первую секунду она сделала резкое движение, пытаясь повернуться, но Генрих держал ее крепко.

— Сейчас я тебя съем! — грозно сказал он, резко откинув волосы с её шеи.

— Нет, нет! — подыгрывая, Анна сжалась в комок, а потом, резко расслабившись, повернула голову набок и сама подставила ему место, где билась маленькая темная жилка. — Я передумала — делай со мной, что хочешь!

— Ага, тогда вот так! — Холлисток тихо зарычал и впился губами в её шею, отчего Анна испустила непроизвольный стон.

— Не мучай меня, иди сюда! Я думала, что уже не дождусь тебя сегодня…

Через полчаса, положив голову на плечо Генриха, она уже внимательно слушала рассказ о его встрече с отцом, пытаясь вникнуть в суть дела, в котором им предстояло участвовать. И хотя Холлисток старался говорить максимально простым языком, многое ей было непонятно. Взаимоотношения между представителями разных миров и мотивация их поступков, представлялись ей клубком спутанных нитей, когда, потянув за одну из них, всегда можно было ошибиться и еще более затянуть остальные. Когда он закончил, некоторое время они провели в полной тишине, наблюдая за струйкой сизого дыма, испускаемого тонкой сигарой, закуренной Холлистоком. Наконец Анна решилась нарушить молчание.

— Мойла наверняка продумал все свои действия, и зная, какие могут быть последствия, он должен быть готов к тому, что его начнут искать.

— Конечно, — Холлисток оставался совершенно спокоен. — Он многое повидал, хотя его мудрость выражается больше количеством прожитых лет, нежели его собственными качествами.

— А почему его не могут найти? Я помню, как ты мне говорил, что проведя особый ритуал, можно, словно на карте, увидеть себе подобных в виде разноцветных точек?

— Не всё так просто. У каждого есть право на личное время, и всегда можно спрятаться от постороннего взгляда, если над тобой есть мощный экран.

Анна удивленно приподняла брови:

— Это что еще такое?

— Например, толстый пласт воды, земли, камня, металла.

— И Мойла вот так безвылазно где-то сидит?

— А что ему остается еще делать! Покажись он хоть на минуту, и его появление не останется незамеченным.

— Но зачем он вообще пошел на такое?! Я поняла, что это нечто невиданное?

— Узнав, что им движет, мы и докопаемся до истины, — Генрих затянулся сигарой, и с видимым удовольствием выпустил большой клубок дыма, сразу поднявшегося к потолку. — В любом деле есть свой слабый момент. Это как краеугольный камень, вытащив который, можно разрушить целое здание, до того казавшееся незыблемым.

— Так-таки и в любом?

— В любом!

— У меня будет какая-нибудь роль?

— Дело сложное, забот хватит на всех с лихвой.

— А Масси?

— Я его уже вызвал. Масси будет в Стокгольме через три дня.

Несколько минут Анна молчала, а затем придвинулась ближе, положив изогнутую ножку на колени Холлистока:

— Когда мы выезжаем?

— Завтра днем, — Генрих сделал ответное движение, отчего их тела окончательно переплелись. — Ты согласна?

Анна улыбнулась:

— Еще бы! Приключения, это же так здорово!

— Ну и отлично! — он вновь привлек её к себе. — Я обещаю, что скучать не придется!

Следующим утром, едва лучи позднего зимнего солнца успели пробиться из-за гор, Генрих и Анна были уже на ногах. Сборы не заняли много времени, но автобус в город Лас-Херас, в котором находился местный аэропорт, отходил только в полдень. Впрочем, в этот день стояла отличная погода и два часа, оставшиеся до отправления, они провели на воздухе, гуляя по окрестностям. Не имея планов в обозримом будущем возвращаться сюда, оба старались запечатлеть в памяти дивный ландшафт и запомнить невероятный вкус несравненного горного воздуха, с каждым глотком дающего новых живительных сил. Имея контакт с природой на уровне самого сознания и являясь частью высшей материи, они получали от неё необходимую энергию, выход которой только усиливался в моменты высокого психофизиологического напряжения. Предстоящее дело постепенно заняло все их мысли, и теперь земные стихии отдавали им часть своей силы, делая это, впрочем, как всегда весьма охотно, как и во всех случаях, когда нуждающийся умеет найти с ними контакт.

Два часа прошли незаметно, и ровно в полдень, сев в новенький “Marcopolo”, они покинули Вильявисенсио. Мерно покачивая блестящими боками, автобус уверенно преодолел несколько горных перевалов, а затем, выехав на равнину, набрал вполне приличную скорость. К половине третьего он прибыл в Лас-Херас, опередив собственный график на четверть часа, а еще через сорок минут Генрих и Анна уже стояли возле билетных касс аэропорта Эль-Плумерильо, обслуживающего большую часть запада Аргентины. Изучив расписание, они решили лететь не в Буэнос-Айрес, а в Чили, в Сантьяго, поскольку перелет до столицы Аргентины оказался не только в два раза продолжительнее, но и ближайший рейс туда был только в пять часов вечера. Таким образом, купив билет до Сантьяго, они выигрывали немало времени, которое, как известно, очень не любит ждать, а особо в тех случаях, когда изначально его кажется так много.

Ровно в 16.00 двухмоторный МД-80 взмыл в голубое аргентинское небо, а уже в 17 часов, перевалив через Анды, благополучно приземлился в Артуро Мерино Бенитес, главном аэропорту Чили. Здесь надо сказать, что ни Буэнос-Айрес, ни Сантьяго, не имели прямого сообщения со Стокгольмом, а потому нашим путешественникам предстояла пересадка в одной из европейских столиц. После недолгих раздумий они остановились на Париже, и, купив билеты на рейс Air France с вылетом в три часа ночи, отправились в отель.

Холлисток очень любил короткими набегами посещать различные города и, желая привить Анне некоторые свои привычки, он несколько раз уже брал её с собой. Они устраивали веселую охоту за местными жителями, которым поневоле приходилось делиться частью своей крови с двумя заезжими вампирами, но при этом никогда не переходили грань, за которой донор становился жертвой. Вот и теперь, Анна, вошедшая во вкус к подобным развлечениям, первой предложила Генриху пойти в город и познакомиться с горячими чилийцами. Предложение было немедленно принято, и за шесть часов, остававшихся до регистрации на рейс, они успели неплохо поразвлечься, разделив на двоих пять молодых девушек, найденных в разных районах города, по которому они разъезжали на такси. Тот же ход они повторили и в Париже, куда прибыли в полдень следующего дня, и, несмотря на то, что это задержало их в столице Франции до следующего утра, поводов для расстройства, уж поверьте, не нашлось. Париж имеет влияние на всех, кто когда-либо посещал этот великий город, и у Генриха Холлистока имелось немало связанных с ним историй, но в данном случае речь, все же, не об этом. Впоследствии он еще попадет сюда, и новое приключение займет достойное место в его жизни, но всё это будет несколько позже. А пока, он и Анна просто провели здесь некоторое время, получая удовольствие от охоты и пополняя запасы энергии, которую впоследствии придется отдавать. В этом отношении вампиры совсем не отличаются от людей — всякий знает, насколько больше сил и положительных эмоций можно получить от одного-единственного дня, проведенного в отпуске, для себя, нежели чем от целой рабочей недели, пусть и вместе с выходными. Здесь не имеет смысла описывать подробности этой славной охоты, но впоследствии это, несомненно, будет сделано и тогда читатель поймет не только смысл, но и увидит подоплеку подобных увеселений.

Ну а пока, возвращаясь к Генриху и Анне, мы видим их уже на борту самолета, летящего в Стокгольм. С каждой минутой они приближаются к городу, в котором им предстоит настоящая работа, связанная с разоблачением древнего вампира, убивающего людей. Он хитер и грозен, но и от имени Армора, Генриха Холлистока, могли бы вздрогнуть многие и многие.…Если бы могли.

 

Глава 7. Холлисток в Стокгольме

— Что теперь? — Анна вопросительно посмотрела на Генриха, спокойно наблюдавшего за лентой эскалатора в ожидании своего багажа.

Холлисток пожал плечами:

— Будем устраиваться. Сначала в отель, а потом приедет Масси и подыщет подходящую квартиру. Схема давно отработана и является идеальной, учитывая специфику моей работы.

— Вот мой чемодан! — Анна радостно взмахнула рукой. — Интересно, а по каким критериям Масси выбирает место жительства?

Холлисток усмехнулся:

— У него чутьё! Да к тому же, мы настолько давно знаем друг друга, что мои вкусы он успел изучить.

— Меня он тоже выбрал по твоему вкусу? — спросила Анна, хитро прищурив один глаз.

Генрих только расхохотался:

— А как же!

— Слова из тебя не вытянешь! — Анна делано надула губки и тут же рассмеялась сама. — Да какая теперь разница!

— Вот именно! — он взял с ленты большой черный чемодан и подал ей руку. — Прошу!

Водитель такси, меланхоличный светловолосый скандинав, спокойно ждал, пока Холлисток изучит поданную ему карту города, выбирая пункт назначения. Здесь надо сказать, что для того, кто впервые оказался в Стокгольме, этот вопрос был далеко не так прост, как может сперва показаться. В отличие от большинства городов, имевших четкую и понятную схему, шведская столица была не только разделена на две основные части широким проливом между Балтийским морем и огромным озером Меларен, но и построена на четырнадцати отдельных островах, связанных между собой только мостами. Возможность максимально быстрого перемещения по городу, была для Холлистока прямой необходимостью, и не желая полагаться на случай, он не только тщательно выбирал место жительства, но и обратился к водителю, уточняя правильность своего выбора. Тот, услышав его чистейшее шведское произношение, сразу снял маску напускного безразличия:

— Вы швед?! Хотите осмотреть достопримечательности? Я думаю, наш город не оставит вас равнодушным, господин!

— Я тоже так думаю! — Холлисток добродушно улыбнулся. — Я имею шведские корни, но проживаю в Германии. Я преподаватель шведского языка и истории северной Европы в университете Мюнхена, и сейчас решил с женой побывать в этой прекрасной стране, чтобы проникнуться её духом, почувствовать, так сказать, изнутри. Мне хотелось бы поселиться в таком месте, где, с одной стороны, будет спокойно, а с другой, я всегда смогу добраться до различных частей города. Вот мне понравился Норрмальм — это подойдёт?

— Понятно, зов крови! — таксист кивнул с самым серьезным видом, своим ответом вызвав у седоков весьма недвусмысленную улыбку. — Нормальм место вполне удачное, но сразу могу предупредить, недешевое. Там есть множество отличных отелей, господин. Но я мог бы порекомендовать вам еще и Остермальм. Немного подальше от центра, но оттуда ведут три прекрасных моста и в Гамластан, и в Дьюргарден, и в Скепс-Холден. Пятнадцать минут, и вы окажетесь где хотите. Метро тоже есть.

— Спасибо. Но давайте сначала в Норрмальм. Потом, если мне вдруг там надоест, то возможно, я и воспользуюсь вашим советом. Как вас зовут, извините?

— Гьорд. Гьорд Иландер.

— Еще раз спасибо, Гьорд. Выбор отеля я оставляю за вами. Желательно только, чтобы здание не превышало пяти этажей и имело не самую современную постройку. Хочется почувствовать ту Швецию, которая имеет свой собственный колорит, цвет, запах. А то знаете, все новые отели так похожи!

— Хорошо, господин. Я знаю отличное место. Через час будем там.

— Отлично! — Холлисток зевнул и подмигнув Анне, не проронившей до сих пор ни слова, откинулся на сиденье. — Я буду вам очень благодарен!

Через час они остановились возле симпатичного четырехэтажного отеля, расположенного на улице Апельбергс, недалеко от станции метро Хёторгет. И месторасположение, и само здание полностью соответствовали пожеланиям Холлистока, и, довольный, он дал водителю десять крон сверх суммы, указанной на счетчике:

— Спасибо, господин Иландер. Скажите, а что, если я предложу вам завтра к одиннадцати заехать за нами? Мы очень хотим осмотреть ваш город, и мне кажется, что лучшего проводника для этого не найти.

Таксист немного замялся, но затем, приняв решение, расплылся в улыбке:

— Конечно, господин…извините, не знаю вашего имени. Глу….

— Холлисток.

— Господин Холлисток. Глупо отказывать хорошим клиентам, тем более, в такой замечательной просьбе. Я завтра выходной, но ради такого случая договорюсь со своим напарником, и ровно в одиннадцать утра буду ждать вас.

— В одиннадцать вечера, друг мой, вечера!

— Ого! — в первое мгновение лицо водителя выражало явное удивление, но затем он снова принял свой прежний, невозмутимый вид. — Ну хорошо, вечер — так вечер.

— Договорились?

— Конечно. Буду рад вам помочь.

— Вот и отлично! — Холлисток взял поданные ему чемоданы и поставил на специальную тележку, поданную швейцаром. — Понимаете, Гьорд, днем мы и сами разберемся, что к чему. Но я не люблю зря терять время и хочу использовать его с максимальной отдачей. Любой город имеет свойство преображаться вечерами, и я хочу почувствовать его биение, днем заглушаемое машинами и людьми. Мне, как исследователю, это очень важно.

— Хорошо, господин Холлисток. Сделаю всё, что в моих силах.

— Итак, до завтра, Гьорд. — Генрих подал ему руку, а затем, когда таксист уже садился в машину, привлекая его внимание, поднял вверх указательный палец. — Оплата по двойному тарифу!

Войдя внутрь, Холлисток и Анна остановились возле стойки администратора, где им было предложено на выбор несколько номеров. После недолгого совещания они остановили выбор на двухкомнатном люксе, расположенном на третьем этаже, окнами выходящем на внутренний двор. Пока Генрих занимался процедурой оформления документов, Анна рассматривала блестящие гостиничные буклеты, щедро разложенные на стойке.

— Как быстро ты нашел общий язык к этим Иландером, — сказала она, когда Генрих подал ей на подпись один из листков.

— Хороший человек. Зачем искать еще что-то, если всё уже есть поблизости?

— Мы будем его использовать? Представляешь, я понимала почти все, о чем вы говорите, несмотря на то, что шведский язык. ммм. это нечто!

В ответ Холлисток посмотрел на нее с хитрецой:

— После обеда я дам тебе небольшой урок, и ты будешь говорить на нём не хуже Астрид Линдгрен! А что касается нашего водителя, то я буду действовать по обстоятельствам. Машина нам пригодится в любом случае, а с толковым водителем — так и тем более.

Выбранный ими номер оставил очень приятное впечатление и Холлисток вновь не пожалел нескольких крон для обслуживающего их молодого швейцара. Заказав обед в номер, он попросил доставить свежих газет, а также путеводитель с подробной картой города, которую и принялся изучать, пока Анна разбирала вещи. Услышав, как несколько раз он громко хмыкнул, она, наконец, не утерпела, и подойдя ближе, встала возле его правого плеча.

— Вот смотри, мы сейчас здесь. — Не поворачивая головы, Холлисток заговорил так, будто продолжал недавно прерванный разговор. Ткнув указательным пальцем в середину карты, он достал из кармана авторучку, и для большей наглядности пометил указанное место восклицательным знаком. — Город стоит на небольших клочках земли. С ума можно сойти — такого путаного расположения я давно не видел! Вокруг вода, скалы, леса — всё, что угодно. Мойла может находится как в природном убежище, так и в созданном им самим. Что мы имеем? Произошло четыре ритуальных убийства и еще пять должно произойти. Кроме этого неизвестно ровным счетом ничего. Каково?

Анна только развела руками:

— К сожалению, ничего не понимаю в этом. Я лишена детективных талантов, ты же лучше меня это знаешь. Вот практика — это другое дело! Это дело невероятно запутанное, и что касается меня, я даже примерно не знаю, с какой стороны к нему надо подойти.

— С той стороны, где в нем есть слабая сторона. — Генрих тонко улыбнулся. — Мне доводилось распутывать и более сложные дела. В этом, помимо потусторонних сил, везде задействованы люди, а следовательно, есть возможность предугадать их возможные действия. Неприятность в том, что у нас мало времени, а это значит, что придется напрячься.

— У тебя есть план?

Он кивнул:

— Есть. В первую очередь нам необ…

Раздавшийся стук в дверь заставил его прерваться. Анна с силой втянула в себя воздух:

— Это наш обед. Я сейчас открою!

— Кто там? — Холлисток хитро посмотрел на Анну.

— Девушка. Лет 25–27.

— Хорошенькая?

Она улыбнулась:

— Симпатичная, но неброская, могу сказать даже не глядя. Кто же возьмет в отель писаную красавицу — только постояльцев с мыслей сбивать!

— Пять баллов! — Холлисток поднял вверх большой палец. — А ты говоришь, нет способностей! Надо только поискать их применительно к определенному моменту. Ладно, дорогая, открывай дверь — очень хочется обычной еды. Кровь, — это хорошо, но тело требует более основательной подпитки.

Анна впустила внутрь приятную молодую девушку из рум-сервиса, которая катила впереди себя столик, заставленный разнообразной посудой. Действительно неброская, она являла собой представительницу истинно-скандинавского типа женщин, в котором сочетались мягкость форм, цепкий взгляд и железное здоровье.

— Прошу вас сюда, фрекен! — Холлисток отложил в сторону газеты, показывая, куда ставить обед. — Если талант вашего повара хоть наполовину соответствует вашей красоте, я скажу, что мы неплохо устроились!

— Не сомневайтесь, мистер, — девушка в смущении немного зарделась. — У нас один из лучших отелей в городе.

— Ну, не бывает же сразу все так хорошо! — Генрих приоткрыл большую кастрюлю и, понюхав наваристый рыбный суп, довольно кивнул. — Впрочем, на это раз я, возможно, с вами соглашусь.

— Тебя даже не заревнуешь! — как только за девушкой закрылась дверь, Анна делано надула губы. — А не была бы я сама вампиром, уже надумала бы неизвестно что. У женщин это быстро происходит.

— Видишь, вот еще один наш плюс! — Холлисток даже рассмеялся. — Зов плоти не подменяет собой все остальное, и простой секс ради секса не является необходимостью. Вампирам доступны наслаждения и поинтереснее, хотя плотских желаний никто не отменял.

Анна заулыбалась:

— Это я заметила!

 

Глава 8. Вопросы и ответы

Отдав должное местной кухне, Холлисток взял с подноса яблоко и, откинувшись на спинку стула, начал с аппетитом его есть, ловко отрезая аккуратные дольки. Анна, которой явно не терпелось продолжить прерванный разговор, то и дело бросала на него вопросительные взгляды, но терпеливо ожидала, когда Генрих заговорит сам. За первым яблоком последовало второе, и только затем, с удовлетворением выдохнув воздух и погладив себя по животу, он нарушил долгое молчание:

— Тебя интересует, что мы будем делать или какая роль в этом деле заготовлена для тебя?

— Мне всё интересно. Самой принимать участие в столь необычных событиях — это несравнимо ни с чтением самого лучшего детектива, ни с просмотром самого увлекательного фильма. Это же невероятно!

— Хорошо. — Холлисток пересел на диван и, взяв листок бумаги, поставил на нем цифру «1». — Тогда слушай внимательно. Для начала, нам необходимо разыскать места, где были совершены жертвоприношения. Это первое…. подожди! — он поднял вверх указательный палец, увидев, что Анна хочет что-то сказать. — Вопросы позже. А сейчас старайся запоминать то, о чем я говорю. Итак, для начала ищем места, где были найдены трупы. Второе — встречаем Масси. Далее, необходимо найти места выхода силы на поверхность в ближайшие десять дней. Это три. В четвертых — снимаем апартаменты, где я проведу несколько приёмов-консультаций. Я про это уже говорил, но повторюсь. В это время, ты и Масси, встречаетесь с местными вампирами и выведываете у них всю возможную информацию по Мойле за последний год. В дело никого посвящать нельзя, так что выдадите себя за приезжих, которые хотят встретиться с местным куратором. Итого, пять пунктов.

— Всё? — спросила Анна, увидев, что замолчав, он принялся делать на листке какие-то пометки.

— Пока всё. Исходя из полученной информации, далее будем действовать в соответствии с ней.

— Но места, где были совершены убийства, мы можем найти в подшивках газет за третьи и двенадцатые числа последних двух месяцев?

Холлисток покачал головой:

— Только места, где были обнаружены трупы. К подлинным местам убийств они не имеют прямого отношения. Я уверен, что их выбрасывали где придется, лишь бы не было свидетелей. Но долго ездить с таким грузом в багажнике, а тем более, ночью, конечно, небезопасно. Следовательно, жертвоприношения совершаются где-то неподалеку. Ты абсолютно права — газеты нам понадобятся!

— А как ты собираешься вычислять места выхода силы? И что это вообще такое? Ты мне не говорил.

— Потому что, для всего существует свое время, — назидательно сказал Холлисток. — Земля, это организм. Она существует по тем же физическим законам, что и все живое. Силой называется выход внутренней энергии планеты на поверхность. Упрощенно это можно сравнить с тем, как человек тратит полученные калории. Этот процесс невидим, но это не значит, что он не происходит. Так и планета избавляется от своих калорий. Ведь если бы этого не было, ее просто разорвало изнутри. Сила, а вернее, излишняя энергия, выходит из микротрещин, образующихся на её поверхности. Этот процесс постоянен, но единых мест выхода силы не существует.

— Я думала, что такими местами являются вулканы.

— Вулканы и все остальное, это видимые проявления. Через них планета избавляется от шлаков, накапливающихся в ее внутренних полостях. Мы в данный момент говорим несколько о других материях.

Анна кивнула:

— Да, я поняла. Но каким образом можно найти места выхода силы?

— А вот этого я объяснить не могу, — Генрих развел руками. — Я просто чувствую их, и всё.

— А я могу их почувствовать?

— Нет. Никто из родившихся на Земле, не обладает подобными возможностями.

— Ну ладно, — она вздохнула. — Тебе для этого и был нужен водитель, чтобы объехать с ним город?

— Конечно, но только не весь, не волнуйся. Узнав, где произошли убийства, по расстоянию между этими точками я смогу примерно вычислить районы, где нам надо будет побывать.

Взяв с подноса яблоко, Анна подошла к окну и несколько минут задумчиво смотрела на улицу, с хрустом откусывая кусочки от спелого фрукта. Во дворе отеля, куда выходили их окна, был небольшой пруд с фонтанчиком, и, глядя на его струи, искрящиеся под солнцем, она старалась свести воедино полученную информацию. Дело, в котором поначалу она не видела ни одной лазейки, сейчас виделось с другой стороны. Не переставая восхищаться своим возлюбленным, Анна удивлялась тому, как четко составленный план может облегчить самую сложную задачу. Холлисток, как гений своего дела, был всегда уверен в своих действиях, и его мудрое спокойствие передавалось ей точно так же, как и всем, кто его когда-либо окружал. В то же время ей, как и никому другому, никогда было не суждено узнать все его приёмы, но магия тайны, окружавшей великого тертона, действовала безотказно.

Наконец Анна прервала молчание:

— А как выглядит этот Мойла?

— Мойла? — лицо Генриха приобрело неопределенное выражение. — Высокий, поджарый, кожа очень светлая, волосы и глаза темные.

— И ему восемь тысяч лет?!

— Примерно так.

— А на сколько лет он выглядит?

— Выглядит он на все сто! — Холлисток захохотал и откинувшись на спинку дивана, заложил руки за голову.

— Какой ужас! — Анна сделала круглые глаза. — Интересно было бы посмотреть!

— На вид ему не более тридцати — этакий местный мачо. Вполне возможно, что и увидишь. Тебе понравится! — Холлисток лукаво подмигнул.

— Я думала, что это дряхлый старик… А он не может взять себе новое тело и измениться?

— На это нужно слишком много энергии. У него её не хватит.

— И что с ним будет, когда мы его отыщем?

— Он умрет.

Несмотря на зловещие слова, выражение лица Холлистока не изменилось. Некоторое время Анна смотрела прямо на него, тщетно силясь увидеть в его улыбке хоть какое-то отражение сказанного, но затем отвела глаза.

— И как это будет? Кто его будет убивать?

— Посмотрим! — Генрих внезапно посерьезнел и, посмотрев на часы, резко встал. — Девочка, не забивай себе голову тем, чего еще нет. Время покажет, что и как. Ну, а сейчас нам пора в библиотеку!

— Я готова! — Анна тут же отошла от окна. Взяв из вещей тонкий серебристый платок, она покрыла им голову и, быстро одев босоножки, вопросительно посмотрела на Генриха, по-прежнему стоявшего посередине комнаты, с картой в руках.

— Пошли?

— Да, дорогая, — не отрывая взгляд от путеводителя, он медленно направился к ней. — Ну и город! Сотни библиотек, а пока найдешь нужную…

— Кстати, ты обещал научить меня шведскому языку!

— А? — Генрих словно очнулся. — Да, конечно! Смотри сейчас мне прямо в глаза….

 

Глава 9. Расследование Холлистока. Сутки первые

Стокгольмская публичная библиотека (Stadsbiblioteket), находилась на улице Оденгатэн (Odengatan), дом 63, в пяти кварталах от отеля. Чтобы добраться туда, они сели на автобус, следующий по 59-му маршруту, и через двадцать минут оказались возле пятиэтажного оранжевого здания весьма необычной архитектуры.

— Вот образец того, как надо оформлять подобные учреждения, — сказал Холлисток, осматривая переход от резких углов первых четырех этажей, к округлой форме верхней части здания. — Люди должны получать легкое эстетическое удовольствие от посещения очагов культуры. На них не должен давить антураж, а с другой стороны — должно быть отличие от прочих государственных учреждений. Здесь такой баланс соблюден, ничего не скажешь!

Зайдя в помещение, они быстро нашли общий язык со служащими библиотеки, выдав себя за заводчиков американских кокер-спаниелей, которым нужны объявления о покупке собак. Выяснив, что интересующие их объявления лучше всего искать в утренней «Новости дня» (Dagens Nyheter), вскоре они обладали всей необходимой информацией. Холлисток аккуратно пометил на своей карте места, где были найдены тела, и распрощавшись с добрыми женщинами-библиотекаршими, они направились в метро.

Начать свои изыскания Холлисток решил с места, где утром второго июля был найден труп Айны Гарберг, третий в цепи убийств. Женщина была обнаружена в полусидячем положении в телефонной будке, возле станции Вретен (Vreten), в отдаленном районе Хувудста (Huvudsta) на северо-западе города. Корреспондент весьма точно описал место преступления и Холлистоку с Анной не составило труда его найти. Несколько раз обойдя вокруг будки, Генрих внимательно осмотрел все вокруг, в то время как Анна наблюдала за его действиями, стараясь понять, какие ответы можно найти в столь безликой местности. Впрочем, Холлисток, видимо, уже пришел к какому-то заключению, и сделав Анне знак оставаться на месте, направился в сторону станции, откуда, однако, скоро вернулся, неся в руках две порции клубничного мороженого.

— Жарко! — сказал он, передавая Анне вафельный рожок.

— Что-нибудь есть? — спросила она.

— Кое-что есть. Ну а ты сама — что думаешь?

— Я ничего не вижу интересного, — лицо Анна приобрело совсем детское выражение. — Для меня эта дорога — просто дорога, сквер-сквер. Да и сама станция, надо сказать, весьма маловыразительна.

Холлисток кивнул.

— Всё верно. Но труп нельзя возить долго. А вот та дорога, — откусывая мороженое, он подбородком указал вперед себя, — от станции она становится с односторонним движением. Правая полоса лишь для общественного транспорта, а значит, труп могли привезти только с одной стороны. Других дорог тут нет.

— А что это нам дает?

— Рассуждай логически. Действия людей можно предугадать — в общем они примерно одинаковы и одно следует из другого. В данном случае мы имеем четкую картину: есть обезглавленный обескровленный труп и место, где он был найден. А помимо всего этого, в отличии от полиции, мы знаем суть происходящего. Посуди сама, Аника, где в большом современном городе можно обезглавить тело, выбрать из него всю кровь, да так, чтобы никто не заметил ничего подозрительного?

— Как ты меня назвал?! — Анна удивленно приподняла брови. — Аника?!

— Аника, — Генрих улыбнулся. — Не нравится?

— Нравится. Звучит просто и как-то уютно. Но, признаюсь, это несколько неожиданно.

— Я люблю неожиданности. Но ты не ответила на мой вопрос.

Анна только развела руками:

— Я не знаю, но уж точно не на улице.

— Тогда где? — Генрих хитро посмотрел на нее. — Угадай.

— Квартира?

— Неправильно, только частный дом! Чтобы выйти из квартиры, нужно миновать общий коридор, где всегда есть вероятность встречи с соседями. Тело вынести не так просто. До сих пор нет никаких улик — Мойла всё продумал, и если уж он сумел запутать высшие силы, то продумано всё до мелочей. Из частного дома можно вывезти всё, что угодно — положил поклажу в машину и вперёд.

— Но зачем он это делает?

Холлисток пожал плечами.

— Как только узнаем, многое сразу прояснится.

Пройдя немного вперед, они сели на лавочку, где Генрих снова развернул карту и некоторое время изучал расположение улиц в Хувудста и близлежащих районах. Анна, со все возрастающим интересом, смотрела за его действиями. Происходящее напоминало ей увлекательный квест, в котором она играла не самую последнюю роль, и ощущения от таинственности происходящего, сейчас были даже сильнее желания добраться до истины. Она с восхищением следила за Генрихом, за его спокойными уверенными действиями, и, чувствуя свою сопричастность к нему, была счастлива этим. Наконец он отвлекся от карты и, покачав головой, поднял на Анну глаза:

— Нам надо ехать на остров, где произошло первое убийство. Остальные два места меня мало интересуют, а вот Стура Эссинген (Stora Esssingen), место весьма и весьма примечательное. Видишь, — он показал Анне отметку на карте, — перед этим островом есть еще один, Лилла Эссинген (Lilla Essingen), и только потом начинается большой Стокгольм. Тело Марии Линдстедт найдено под мостом, соединяющим эти два острова, следовательно, её убили на одном из них.

— А что, если убийцы таким образом запутывали следы? Ты говоришь — Мойла продумал всё.

Холлисток отрицательно покачал головой:

— Мы знаем, что в начавшемся ритуале расположение мест для жертвоприношений имеет важное значение. Предположительное место третьего убийства позволяет провести к первому более-менее ровную дугу, только в случае его нахождения много западнее первого.

— Генрих, а ведь здесь поблизости нигде нет частных домов, — рассматривая карту Хувудста, сказала Анна. — Ближайший квартал с одноэтажной застройкой располагается в пяти километрах отсюда.

Холлисток кивнул:

— А на Стура Эссинген и Лилла Эссинген, есть. Ты пойми, что убить человека и слить с него кровь — это не одно и то же. Жертву можно только убить над местом выхода силы, а потом привезти куда нужно, чтобы произвести над ней необходимые процедуры. Но и тут есть важный момент — тело жертвы должно быть еще теплым, значит дом должен располагаться на сравнительно небольшом расстоянии от места убийства.

— Для каждого жертвоприношения снимать отдельный дом?! — Анна вновь посмотрела на карту. — Ну хорошо, допустим. Но как можно убить нужного человека в нужном месте? Я помню, как ты говорил, что жертва должна иметь определенную дату рождения.

Холлисток только хмыкнул:

— Верно рассуждаешь. Но ответ прост. Конечно, нужного человека заранее выслеживают, и когда наступает подходящее время, его привозят на место. Как это происходит, неважно. Жертву можно усыпить или ударить по голове — все, что угодно. Но тут есть важный момент, — он поднял вверх указательный палец, отмечая особую важность своих слов. — Из составленной нами логической цепочки можно вывести заключение, что преступники имеют связи, либо в полиции, либо в другом государственном органе, где ведется учет граждан. Также нельзя исключать того, что они сами являются служащими какой-то из этих организаций.

— И что теперь делать?

— Ничего. Пока у нас есть вполне конкретная задача, а распыление сил и внимания еще никогда не приводило ни к чему хорошему. Всему свое время — никогда не устану это повторять.

— Значит, едем на Стура Эссинген?

— Да, поехали, — Холлисток последний раз посмотрел в путеводитель и поднялся с лавочки, одновременно предлагая Анне руку. — Заодно оценим местный трамвай. От станции Альвик к острову проложены железнодорожные пути.

Прибыв через сорок минут на место, они сразу направились к мосту Эссингрброн (Essingebron), под которым был найден труп Марии Линдстедт, первый в цепи убийств. Холлисток долго ходил между опорами, внимательно осматривая берег. Несколько раз он останавливался и, закрывая глаза, водил впереди себя руками, словно пытаясь нащупать невидимое препятствие. Это продолжалось около двадцати минут, а затем он вновь поднялся к Анне, стоявшей возле дороги и не спускавшейся к воде.

— Ты что-то там обнаружил? — спросила она, заметив его довольное лицо.

— Обнаружил. В этом месте, благодаря отсутствию людей, еще сохранились остаточные частицы плазмоидов, появившихся сразу после того, как труп перенесли вниз с дороги. Энергетика жертвы была столь мала, что от неё осталась лишь физическая оболочка. Это значит, что место выхода силы, где произошло убийство, несло в себе мощный отрицательный импульс.

— Что это означает?

Холлисток сделал неопределенное движение:

— Любое место, где сосредоточение отрицательных эмоций, оставляемых людьми, нивелирует все положительные.

— Например, бойня?

Генрих кивнул:

— Кладбище, больница, место, где произошло другое убийство. Бойня тоже подойдёт. В любом случае, это дает неплохой шанс отыскать место совершения убийства, а найдя его, мы наверняка получим зацепки для дальнейшего расследования….хотя…скорее всего это нам ничего не даст. Какая разница, в конце концов, где её убили, главное найти места следующих убийств. Кстати, ты заметила, сколько на острове одноэтажных домов?

— Много, — Анна оглянулась. — Две соседние улицы почти полностью состоят из них. Нам надо сейчас пройтись по ним? Уже почти вечер, а это займёт несколько часов.

— Неужели я сам должен этим заниматься?! — Холлисток поморщился. — Скоро приедет Масси, а это как раз по его части. А что касается нас, то сегодняшней ночью нам предстоит одно важное дело.

— Какое же? — Анна удивленно подняла брови. — Наши планы изменились?

Генрих широко улыбнулся.

— На то они и планы, чтобы меняться, — сказал он, беря Анну за руку и увлекая ее за собой. — Сейчас мы едем в отель, а после полуночи совершим экскурсию в местный криминальный морг.

 

Глава 10. Расследование Холлистока. Сутки первые (продолжение)

Умная женщина отличается тем, что никогда не станет до времени задавать вопросы, а тем более, высказывать собственное мнение. Вот и Анна, как не терпелось ей поскорее узнать причину, по которой им предстояло посетить столь необычное место, видя, что Генрих молчит, не стала проявлять излишнее любопытство. Успев привыкнуть к его характеру, она знала, что в процессе дела Холлисток говорит ровно столько, сколько требуется в данный момент. Знаток психологии, он предпочитал давать разъяснения тогда, когда это было жизненно необходимо, и оттого их смысл ощущался слушателем особенно звонко. По дороге в отель они говорили о чем угодно, но только не о нынешнем деле. Холлисток много шутил, и это помогло Анне развеяться настолько, что она вспомнила о предстоящем посещении ночного морга только после ужина, когда сумерки уже опустились на город.

— Ты знаешь, где в Стокгольме находится криминальный морг? — её вопрос прозвучал буднично, словно речь шла о простой прогулке. — Вряд ли об этом написано в твоем путеводителе!

— Спросим у полиции. — Ответ прозвучал незамедлительно — Холлисток явно ждал подобные вопросы.

— Что ты хочешь там найти? Убийства произошли давно — тела наверняка похоронены.

— В криминальном морге тела могут хранится очень долго. Конечно, в нашем случае жертвы нельзя классифицировать как неопознанные, но отсутствие голов весьма веский повод для отсрочки захоронения останков. Кое-кто из них несомненно ещё находится в холодильнике.

— Бр-р-р! — Анна поморщилась.

Несколько минут Холлисток молчал, как ни в чем не бывало занимаясь прокручиванием телевизионных каналов.

— Ты можешь не ходить со мной, — наконец сказал он. — Особой необходимости в этом нет.

— Ну вот ещё! — Анна даже обиделась. — О чем речь, мы же вместе занимаемся этим делом. Я просто подумала о том, какой ужасный запах должен быть в подобных заведениях. Ну а так — мне очень интересно! Но только скажи, что ты хочешь там найти?

— В моем деле важны любые мелочи, Аника. Осмотр трупа покажет, чем и как отрезали голову, какие есть другие повреждения.

— Что это даст?

Генрих, прищурившись, кинул на неё быстрый взгляд:

— Так можно понять, кто совершил убийство — люди, вампиры или другие сущности. Именно от этого результата я и буду выстраивать направление поисков. Я почти уверен, что в деле замешаны обычные люди, но необходимо в этом убедиться.

— Теперь понятно, — Анна подошла к нему и нежно поцеловала. — Я не перестаю тобой восхищаться ни на минуту. Во сколько нам надо выходить?

— Сразу после полуночи. Но выходить будем незаметно — излишнее внимание нам ни к чему.

Искусством развоплощаться, мгновенно переносясь из одной точки в другую, владеют все вампиры, чей уровень выше стадии обычного вурдалака. Вурдалаки, обладая нечеловеческой скоростью и силой, все же лишены многих преимуществ высокоразвитых детей тьмы. Солнечный свет для них губителен, сон в гробу, куда извне не проникает ни единого луча, также обязателен, а жажда крови, поистине, неукротима. Вампиры, в отличие от них, имеют весьма привлекательный внешний вид, высокий ум и огромный энергетический потенциал, дающий возможность не только сопротивляться внешним факторам, но и подстраивать их под себя. Холлисток в полной мере передал Анне эти способности, одновременно, научив её точно рассчитывать свои силы, не переоценивая их, и не впадая в крайности. Молодых вампиров часто губит излишняя самоуверенность, и они очень нуждаются в опытном наставнике, который научит их пользоваться возможностями своего тела без риска потерять его навсегда. Впрочем, законы естественного отбора сохраняют свою непреложность для всех форм жизни, и тридцать вампирских легионов, находящихся в потустороннем мире, целиком и полностью состояли из тех вампиров, которые, по тем или иным причинам, прекратили свое земное существование. Анне, как явствовало из разговора Холлистока с отцом, была уготована особая роль, но пока она не была готова выполнить свое предназначение, эта тема оставалась закрытой.

Едва миновала полночь, как две серые полупрозрачные фигуры отделились от внутренней стены отеля «Карл Густав» и тут же растворились в темноте. Ни единый звук не нарушил ночной тишины, и только кошка, затаившаяся около старого тополя, росшего во дворе, настороженно повела ушами, на мгновение отвлекшись от охоты.

Миновав улицу Апельбергс, на которой находилось здание отеля, Холлисток и Анна понеслись по центральной Свеавэген (Sveavagen), высматривая полицейские машины. Ночное движение не отличалось интенсивностью, и они скользили недалеко от центра дороги, пропуская через себя редкие автомобили, двигавшиеся по левой встречной полосе. Их водители, не видя препятствий, ощущали, в момент соприкосновения с телами вампиров, смутную тревогу и резкое понижение температуры окружающего воздуха, но та доля секунды, которую длились эти ощущения, не была достаточна для того, чтобы мозг успел зафиксировать информацию, полученную из подсознания. Стокгольм подтверждал свою репутацию одной из самых тихих европейских столиц, и первую полицейскую машину Генрих и Анна заприметили только возле площади Свеаплан (Sveaplan), находящуюся в шести километрах от отеля. Универсал Volvo 240 неспешно двигался вдоль тротуара в попутном направлении, и они, мгновенно догнав автомобиль, материализовались на заднем сиденье. Двое полицейских, сидевших впереди, резко обернулись, но даже не успели осознать произошедшее, как уже подчинялись приказам Генриха Холлистока, которому было достаточно просто посмотреть им в глаза. Получив команду остановится, водитель припарковал машину у обочины, и теперь оба полицейских, повернувшись в пол-оборота назад, внимали его словам, напоминая собой кроликов, замерших перед взглядом удава.

— Прошу прощения за наше вторжение, — Холлисток был подчеркнуто вежлив, поскольку другое обращение могло нанести ущерб психике гипнотизируемых, — мы не отнимем у вас много времени. Я задам вам всего несколько вопросов, и как только получу ответ, вы, господа, продолжите свое патрулирование. Вы забудете как об этом разговоре, так и обо мне и моей спутнице. Всё понятно?

— Да! — ответ прозвучал почти синхронно.

— Тогда перейдём сразу к делу, — Холлисток на секунду отвлекся и подмигнул Анне, бросившей на него удивленный взгляд. — Мне необходимо знать, где в городе находятся судебно-криминалистические морги. Адреса, количество и все сведения о дежурных в ночное время. Слушаю вас, господа.

Отвечать взялся полицейский, сидевший за рулем. Будучи старше по возрасту и званию, он, по всей видимости, обладал более широкими познаниями.

— У нас три таких морга, один центральный и два районных. Центральный здесь недалеко, на Флорагатэн (Floragatan), около парка, другой около теннисного стадиона на Стурансваген (Storangsvagen), и еще один на южной окраине, Хауваген (Hauvagen) 24. В центральном дежурят человек 8, все полицейские, в двух других, по двое обычных охранников.

— Отлично, — Холлисток кивнул головой. — В городе было найдено несколько обезглавленных трупов — у вас есть сведения о них?

— Мы, конечно, слышали об этих происшествиях, но и только. Этими делами занимается криминальная полиция, а мы простые патрульные.

— Трупы выданы родственникам, как вы думаете?

— Сложно сказать. — На этот раз слово взял второй полицейский. — Но скорее всего, там ситуация такая: очень возможно, что первые тела уже похоронены, но как только отдельные дела объединяются в одно, захоронение останков приостанавливается до завершения расследования. Насколько мне известно, этим занимается комиссар Макстрём.

— Ну что же, спасибо за информацию, — Холлисток взял Анну за руку, давая ей понять, что разговор окончен и настало время исчезнуть. — Продолжайте свой путь, господа. Счастливо вам отдежурить!

Спустя несколько секунд полицейские остались в одиночестве. Некоторое время они сидели молча, не меняя поз, а затем мелко вздрогнули и очнулись.

— Почему ты остановился? — сидящий справа сержант удивленно посмотрел на водителя.

Тот только пожал плечами:

— Мне показалось, что ты слишком внимательно смотришь в сторону тротуара. Что там?

— Ничего. Тебе действительно показалось, Свен. Поедем, нам еще встречаться с экипажем Боссе.

Получив необходимые сведения, Холлисток и Анна мчались теперь к своей цели. Шесть кварталов, отделявших их от главного криминального морга, за несколько минут остались позади и вскоре, пройдя через высокую серую стену, они оказались перед группой однотипных двухэтажных зданий, к каждому из которых вела отдельная подъездная дорога. Остановившись на перепутье, вампиры переглянулись:

— Куда теперь? — спросила Анна, оглядываясь по сторонам. Не имея возможности общаться с помощью голоса, возникающего только при работе голосовых связок, сейчас, будучи развоплощенными, они обменивались мыслями, как и подобает существам, не имеющим физического тела.

— Видимо, в тот домик. — Генрих указал на небольшое одноэтажное строение, единственное из всех, в окнах которого виднелся свет.

— Там, наверное, охрана?

— Наверное. Давай посмотрим.

Переместившись к освещенному окну, они заглянули внутрь: действительно, это было помещение охраны. За большим изогнутым столом сидел полицейский, который увлеченно смотрел что-то по телевизору. Вдоль стен стояли шкафы, в которых размещалось управление системами охраны и различная документация. Пока Холлисток думал, как поступить, Анна переместилась к соседним окнам. Оказалось, что там расположены обычные бытовые помещения, а в одной из них она увидела пятерых спящих мужчин.

— Это отдыхающая смена, — сказал Холлисток, получив соответствующую информацию. — Один охранник дежурит у ворот, один здесь. Третьего я не вижу, но возможно, он просто отлучился. Знаешь, милая, я был не прав, когда предлагал остаться тебе в номере. Тут я один не справлюсь.

Анна хитро улыбнулась:

— Я же говорила! Какая моя задача?

— Твоя задача — нейтрализовать полицейского у ворот. Я займусь этим, и он обязательно увидит движение. Я должен увидеть труп, если он здесь, а для этого необходимо открывать двери и снимать помещения с сигнализации. Просто проникнуть внутрь не годится — в закрытой морозильной камере немного можно понять.

— Сколько времени тебе понадобиться?

— Минут десять. Всё нужно делать быстро… а вот и третий охранник! — Холлисток увидел, как отворилась дверь, и в комнату вошел еще один полицейский. — Очень кстати, нет нужды заниматься им отдельно. Ну, ты готова?

— Как, вот так сразу? — Анна была явно не готова к такому повороту. — А что мне делать?

Холлисток только улыбнулся:

— Все всегда решает скорость и напор. Направляйся к охраннику у ворот и немножко опутай его. Но помни, через пятнадцать минут он должен, как ни в чем ни бывало, сидеть на месте и продолжать нести службу. Я же отправляюсь к этим ребятам.

— Где встречаемся? — Анна еле успела задать вопрос, в то время как Холлисток уже исчезал в стене дома.

— Я выключу свет в комнате, а когда включу вновь, отпускай своего и выходи через южную ограду…

Для Холлистока не составляло ни малейшего труда мгновенно завладеть сознанием двух людей. Через короткое время, в сопровождении обоих полицейских, послушно выключивших сигнализацию, он уже шел к зданию морга, имея точные сведения о том, что тело четвертой жертвы Мойлы, художницы Малин Якобсон, находится здесь, в зале длительного хранения. Генрих шел несколько позади своих сопровождающих, услужливо открывавших перед ним тяжелые двери, и их шаги отдавались гулким тяжелым эхом в холодных залах, отделанных одинаковой светлой плиткой. Добравшись до места, он терпеливо ждал, пока полицейские, которым не так и часто приходилось заниматься подобной работой, справятся с системой запоров холодильной камеры, но стоило им открыть дверь, как Холлисток резко изменился. Приказав охранникам отойти в сторону, он резким движением вытащил из узкого проема труп молодой женщины и, переложив его на каталку, немедленно приступил к обследованию.

Для опытного вампира, разбиравшегося в смерти едва ли не лучше, чем в жизни, получить ответы на интересующие его вопросы, было делом нескольких минут. Бегло окинув взглядом обезглавленное тело, отдаленно напоминавшее своими формами и неестественной белизной, античную статую, он досконально обследовал срез шеи, а затем прошелся кончиками пальцев вдоль всего трупа. Абсолютно твердое тело вряд ли могло служить идеальным материалом для пальпации, но Холлистоку оказалось вполне достаточно и этого, потому что, дойдя до лодыжек, он вдруг потерял к происходящему интерес. Ловко уложив труп на место, Генрих сам закрыл дверь холодильника и вскоре вся компания уже шла назад, закрывая двери и аккуратно ставя назад сорванные печати. Холлисток, продолжая манипулировать сознанием полицейских, внимательно следил за всей процедурой, чтобы наутро никто из служащих не мог заподозрить неладное. Находясь на улице, он еще раз внушил своим сопровождающим, что ничего из случившегося не было в действительности и они немного задремали, сидя за столом. Препроводив их в комнату, он, как и было договорено с Анной, включил в комнате свет, и, щелкнув пальцами, растаял в воздухе, оставив людей в недоумении смотреть друг на друга. Несколько секунд они приходили в себя, но затем, дружно зевнув, громко рассмеялись тому, как коварный сон сморил их обоих, несмотря на недавно выпитый кофе.

 

Глава 11. И снова Масси

— Ну, как? — Анна уже дожидалась Генриха в условленном месте.

— Её убили довольно профессионально. На трупе нет серьезных повреждений, а это значит, что жертва не сопротивлялась. Вероятно, сначала пережали сонную артерию, а затем отрубили голову на уже бесчувственном теле. Потом женщину подвесили за ноги на толстой верёвке и слили с неё всю кровь. Причем, на основных венах имеются точки от специальных иголок — для быстроты кровь сливали не только из шеи, но также из конечностей. Это, несомненно, дело рук людей.

— А её не могли сначала усыпить, так не проще? Быстрый укол шприцем, например?

— Нет, однозначно нет! Кровь должна быть чистой — Мойле её надо пить. Кстати! — Холлисток хитро посмотрел на Анну. — Как ты справилась с охранником в будке?

— Ну, я только чуть-чуть, — Анна сделала по-детски невинное лицо. — Я появилась у него сзади и быстро куснула под ухом….Генрих, у него даже следов не останется! Парень даже ничего не понял — 15 минут для него пронеслись за мгновение.

— Ладно, — Холлисток усмехнулся, — но в другой раз старайся воздействовать на людей одним взглядом. Я понимаю, что в ответственный момент не хочется допустить оплошность, но убедить человека проще, чем вводить в транс, отсасывая у каждого кровь. Масси, например, это позволительно, но тебе надо быть виртуознее. Кстати… Масси! Завтра наш друг прилетает, в одиннадцать утра едем его встречать. Я думаю, что сейчас самое время спокойно вернуться в отель и лечь спать. Мы неплохо потрудились сегодня, а о своих телах необходимо заботиться.

— Я помню это, милый. Не имею ничего против, хотя я и не устала.

В ответ Холлисток подмигнул ей:

— Кровь — великая сила, но сон все же необходим. Давай скорее в отель, в постель, а заснем мы сразу или не сразу — это ещё посмотрим!

Следующий день, 15 июля, выдался дождливым. Температура держалась на 18-ти градусной отметке, но небо было сплошь затянуто серыми тучами и мелко-моросящий дождь отбивал всякую охоту без нужды появляться на улице.

— Ничего не поделать, север! — открыв глаза, Генрих увидел, что Анна уже стоит у окна.

В ответ на его слова она вполоборота повернула свою красивую голову:

— Да, милый, ничего не поделать. Но это ничего — лишь бы не зима. Зиму я ненавижу!

— Я тоже! — Холлисток зевнул и с удовольствием потянулся. — А погода скоро наладится. Завтра дождя не будет. Ты проголодалась?

— Да! — Анна отошла от окна и, одним прыжком оказавшись у кровати, присела рядом на колени, смотря на него озорными глазами. — Что будем есть, господин восьмой лорд?

— Хочу большую яичницу с беконом! — Холлисток засмеялся. — А вам что, прекрасная вампиресса?

— А мне отбивную без яичницы, пожалуйста! Лучше с кровью!

— Тогда надо позвонить в ресторан заранее. Боюсь, твой заказ может поставить их в тупик.

— Ничего страшного, мы подождем.

Надо отдать должное шеф-повару ресторана при отеле, потому что через полтора часа Холлисток и Анна уже ехали в аэропорт, успев за это время не только позавтракать, но и полностью привести себя в порядок. Сообразно ненастной погоде, они оделись во все черное и выглядели очень элегантной парой, с одного взгляда на которую в них можно было признать людей высшего света. Холлисток, последнее время полюбивший стиль от Армани, выбрал тонкий вельветовый пиджак, рубашку с высоким воротом, джинсы и ботинки с тонкими длинными носами. Анна, весьма ревностно следившая за современной модой, предпочитая Шанель, Луи Виттон и Версаче, надела короткое узкое платье, расписную кожаную куртку и высокие блестящие сапоги, производя своим видом совершенно сногсшибательное впечатление. Надо сказать, что им не так и часто приходилось показываться во всей красе, поскольку для кочевой жизни отдыхающих лучше подходили более практичные вещи, но они никогда не упускали случая обновить свой гардероб. Будучи на днях проездом в Париже, они не упустили случай посетить несколько любимых магазинов, и сейчас оделись во все новое, не имея привычки привыкать к чему-то одному.

Таксист, везший их в аэропорт, даже вышел из машины, чтобы самолично открыть пассажирскую дверь, хотя правила не требовали ничего подобного. Будучи вдвоем, Генрих всегда говорил с Анной по-немецки, ориентируясь на её родной язык, и водитель, смотря на их внешний вид, видимо заключил, что везет двух знаменитостей, которым будет лестно подобное угодничество. Взамен он получил на чай более половины суммы, обозначенной на счетчике и уехал в полном восторге, даже не подозревая, что таким образом отдал большую часть своей положительной энергии Холлистоку, нуждающемуся в ней после ночного похода. Уже вечером таксист почувствовал себя худо, и целую неделю не мог работать, мучаясь от нескольких хронических заболеваний, вдруг проявившихся одновременно.

— Самолет уже приземлился, — отойдя от информационного табло, Генрих подошел к Анне, сидевшей в небольшом кафе в зале ожидания. — Минут через двадцать Масси будет здесь.

— Как ты узнал, в какое время прилетает нужный самолет? — лицо Анны выражало явно удивление.

В ответ он пожал плечами:

— Ничего сверхъестественного. Когда мы прилетели сюда, я всего лишь обратил внимание на табло.

— Понятно. Проще не бывает, — Анна улыбнулась. — Какие у нас еще на сегодня планы?

— Пообедаем в каком-нибудь хорошем ресторане, а потом я предлагаю осмотреть королевский дворец и национальную галерею. Потом ужин, а к одиннадцати приедет господин Иландер, с которым нам предстоит всю ночь ездить по городу.

— Отлично. А Масси нас сам найдёт, или надо идти его встречать?

Холлисток усмехнулся:

— Нюх у него, конечно, хороший, но не настолько, чтобы почувствовать, где мы находимся. От Масси Грина нельзя требовать больше, чем ему дано. Впрочем, я схожу один, а ты подожди здесь.

— Хорошо, милый. Тебе заказать кофе?

— Кофе? — собиравшийся уходить Холлисток, задумался. — Нет, лучше коньяк. Три двойных!

— Мартель?

— Да, ХО.

Масси не заставил себя ждать. Всегда отличавшийся сноровкой и решительностью, он быстро прошел таможню и в числе первых появился из коридора. Увидев Холлистока среди встречающих, он расплылся в широкой улыбке и уже издали помахал рукой.

— Добрый день, босс!

— Добрый! — Генрих окинул его внимательным взглядом. — Что на тебе надето?

— А что?! — Масси, на котором были широкие штаны, высокие кроссовки и яркая куртка, с многочисленными надписями «Chiсago Bulls”, удивленно осмотрел свою одежду. — Здесь так не ходят?

— Ходит кое-кто, но это уж слишком вольно. Мы сейчас едем в ресторан, так тебя в таком виде туда не пустят. Других вещей, конечно, не взял?

— Нет, босс, — Масси тряхнул спортивной сумкой, висевшей у него на плече. — Только мелочь.

— Ладно, — Холлисток усмехнулся, — заедем в магазин, что-нибудь купим поприличнее. Пойдём, а то Анна нас уже заждалась.

— Как отдохнул? — спросил он, когда они уже пробирались через толпу встречающих.

— Супер, босс. А вы?

— Это хорошо, что супер. На ближайшие несколько лет больше отпуска можешь даже не просить. Что касается нас, то тоже неплохо. Но всё всегда кончается Масси.

— Серьезное дело?

— А разве у нас бывают другие? — Генрих с улыбкой посмотрел на Масси.

— А все же?

— Бывало и посерьезнее, но необычное и ответственное — это точно. Скоро ты все узнаешь, не волнуйся…. видишь Анну?

Масси вытянул шею:

— Где?

— Вот, рукой машет.

— А! — перехватив его взгляд, Масси заулыбался еще шире. — Ух ты, какая красавица! Настоящая леди! Что вы делаете с женщинами, босс?

В ответ Холлисток лукаво подмигнул:

— Люблю их, а не только использую, как абсолютное большинство!

— Здравствуйте, здравствуйте! — при их приближении Анна встала из-за стола. — Послушай, Масси, а что ты так разоделся — начал читать рэп?

— Здравствуйте, миледи! Да какой там рэп, просто модно! Мне всего двадцать один год, хочется выглядеть соответственно.

Анна весело засмеялась:

— Я думала, тебе побольше!

— А, возраст ничего не значит! — Масси махнул рукой. — Мне всегда двадцать один!

— Поздоровались? — Холлисток поднял свою рюмку, делая им знак последовать его примеру. — Предлагаю выпить за наше воссоединение. Сейчас мы едем обедать, ну, а это так, для аппетита. Мы рады видеть тебя, Масси!

— Взаимно, босс, спасибо!

 

Глава 12. Расследование Холлистока. Сутки вторые

Согласно пожеланиям Холлистока, по дороге из аэропорта они заехали в один из торговых центров, откуда Масси вышел новым человеком. Теперь на нем был строгий, темно-серый джинсовый костюм, черная мягкая рубашка и великолепные мокасины из крокодиловой кожи. Видя, с каким вожделением Масси смотрит на роскошную обувь, Генрих сделал ему такой подарок, несмотря на стоимость в 9000 крон.

— Вот в таком виде можно смело отправляться хоть в королевский дворец, — сказал он, с удовлетворением осматривая своего помощника.

К выбору ресторана они подошли со всей ответственностью. Холлисток всегда говорил, что завершение дела имеет прямую связь с началом, а значит физическое и духовное насыщение является неотъемлемой составляющей успеха. Спокойная, расслабляющая, обстановка дорогого ресторана и величественная тишина музеев как нельзя лучше подходили для этого. Ориентируясь на советы очередного таксиста, вся компания отправилась в Гранд Отель, чей ресторан «Verandan”был отрекомендован им как один из самых лучших в городе. Проведя там более двух часов, они вышли вполне удовлетворенными, а их фирменную копченую треску, Холлисток, знающий в таких вещах толк, охарактеризовал как одну из лучших, что он пробовал за несколько последних лет. Следующим пунктом программы следовало посещение королевского дворца и национальной галереи. Как и Гранд Отель, они находились в центре Стокгольма, в Старом Городе, так что туристам не составляло больших усилий перемещение из одного культурного центра в другой. Наладившаяся, к этому времени, погода, также способствовала пешим прогулкам, а осмотр местной архитектуры позволял и вовсе не замечать пройденного расстояния. По дороге ко дворцу Холлисток рассказал Масси о обстоятельствах, приведших их в этот город, упомянул о результатах уже начатого расследования, а также поделился планами на ближайшие несколько дней. Масси Грин слушал очень внимательно, и в конце повествования обошелся без лишних вопросов, чем вызвал одобрение со стороны своего патрона.

— Я вижу, ты истосковался делу, мой мальчик! — сказал Холлисток, хлопая его по спине, перед тем, как зайти на территорию дворца.

— Конечно, босс. Да и по вам я соскучился. Только находясь рядом с вами, я по-настоящему ощущаю свою значимость и силу. Это так приятно!

— Слышишь? — Холлисток весело подмигнул Анне. — Вот это воспитание!

Весь остаток дня они целиком посвятили культурному просвещению. Королевский дворец Бернадотов своей роскошью вызвал немало эмоций у Масси с Анной, но на Холлистока особое впечатление произвела Шведская национальная галерея. Полотна Франсиско Гойи (Аллегория конституции), Рембрандта (Заговор Юлия Цивилиса), Эль Греко (Святые апостолы Петр и Павел) и Пьетро Перуджини (Святой Себастьян), доставили ему настоящее эстетическое наслаждение. Он подолгу простаивал возле каждого из них, в то время как остальные, посмотрев экспозицию, уже дожидались его в соседнем зале.

Было, без малого, семь часов вечера, когда Генрих Холлисток, Анна Гофф и Масси Грин вновь вышли на улицу. Шел мелкий противный дождь, но они не замечали неудобств. Всякий вампир по-особенному тонко ощущает искусство, впитывает в себя его энергетику, и сейчас, идя к ближайшей станции метро, они настолько увлеклись обсуждением увиденного, что прошли мимо неё, зайдя внутрь только на Т-Централен (T — Centralen), находящуюся в полутора километрах западнее Кунстрэдгарден (Kungstradgarden), искомой изначально. По прибытии в отель, Холлисток заказал ужин на троих сразу в номер, и остаток вечера прошел в спокойной, почти домашней, атмосфере. Видя в глазах Масси немой вопрос касательно собственного положения, Генрих, ласково потрепав его по плечу, объяснил помощнику, что снимать для него отдельный номер не требуется, поскольку спать сегодняшней ночью им не придется, а наутро он, Масси, займется поиском квартиры, куда они все и переедут.

Ближе к половине одиннадцатого, пока Анна, готовясь к поездке, принимала душ, Холлисток и Масси провели небольшой обряд, целью которого было приведение себя в особое состояние, позволяющее установить связь с особой субстанцией, отвечающей за распределение земного влияния. Сегодняшней ночью Генриху Холлистоку предстояло определить места выхода силы на поверхность, и Масси был необходим ему как проводник, пройдя через которого, поступающая энергетическая информация обретала необходимую частоту. Анна тоже играла в этом немаловажную роль — на ней лежала задача направлять и отвлекать водителя в течение всей поездки, чтобы тот нечаянно не вмешался в процесс, требующий тончайшей сосредоточенности.

Среди своего немногочисленного багажа, Холлисток всегда возил с собой особый саквояж, в котором находились предметы для совершения магических ритуалов, без которых даже ему, могучему тертону, было непросто добиться необходимых результатов. В набор входили две черно-красные мантии, шесть серебряных чаш, кинжал и небольшая книга в необыкновенном кожаном переплете, прошитом золотыми нитями, образующими хитрый узор, от которого нельзя было оторвать взгляд. Обрядившись в мантию, Холлисток взял кинжал и, водя его кончиком по строкам открытой книги, которую держал перед ним Масси, глухим голосом прочитал несколько заклинаний на непонятном языке, состоящем, казалось, из одних согласных букв. Это длилось не более трех минут, по истечении которых он резко взметнул кинжал вверх, громко и внятно произнес «Авес!», а затем одним духом выпил около сотни граммов виски, предварительно налитый Масси в одну из чаш. Обычный напиток, при соприкосновении с её стенками приобрел иссиня-черный цвет, а резко повысившаяся, почти до точки кипения, температура, способствовала появлению пряно-мускусного аромата, наполнившего все помещение.

Когда Анна вышла из ванной комнаты, Генрих уже сидел на диване, в то время как Масси сосредоточенно разбирал свой багаж, выбирая одежду для поездки.

— Я готова! — сообщила она, на ходу вытирая полотенцем влажные кончики волос. — Ого, пахнет палиосом!

Холлисток кивнул:

— Да. Пока тебя не было, мы не сидели без дела.

— Всё идет по плану?

— Всё нормально.

В начале двенадцатого в номере раздался телефонный звонок. Звонил портье, который сообщил, что некий Гьорд Иландер ожидает внизу господина Холлистока. Взявший трубку Масси ответил утвердительно и на этом разговор был окончен. Спустившись вниз, они сразу увидели своего водителя, который коротал время, рассматривая картины, вывешенные в холле.

— Здравствуйте, друг мой! — Холлисток крепко пожал протянутую руку. — Ну, вы готовы провести для нас экскурсию? Вы хорошо выспались?

— Добрый вечер, господин Холлисток, спасибо! Добрый вечер! — Иландер раскланялся с подошедшими Анной и Масси. — Я не только готов, но и составил для вас несколько маршрутов, наиболее полно вбирающие все наши достопримечательности.

— Благодарю вас. У меня тоже есть свой маршрут. — Генрих передал Иландеру карту, на которой красным фломастером были обведены несколько городских районов. — Дело в том, что за полтора суток мы уже успели кое-где побывать, и я уже имею некоторое представление о городе. Буду признателен, если вы провезете нас именно по местам, отмеченным мною.

— Как вам угодно. Но это займет не менее четырех часов. Отмеченные вами районы весьма удалены друг от друга.

— Ничего страшного, времени у нас достаточно.

В машине Холлисток объяснил водителю, что он и его помощник сядут сзади, поскольку у них есть важные дела, которые необходимо обсудить. К тому же, Масси-де не понимает шведского языка, и основное общение он, Иландер, будет вести через Анну, которое займет переднее пассажирское кресло. Водитель, являя собой образец типично-скандинавской невозмутимости, с пониманием кивнул головой. Положив на торпеду карту Холлистока, он умело вписал машину в городской поток и взял курс на запад, в Остермальм.

Холлисток не ошибся в выборе водителя. За всю поездку, длившуюся с одиннадцати вечера до пяти часов утра, Гьорд Иландер не произнес ни одного лишнего слова, и ни одним жестом не выказал хоть какого-то удивления, которое неизбежно бы возникло у любого человека, будь он на его месте. Направляемый картой и Анной, которая чутко улавливала пожелания Генриха, он спокойно совершал повороты в самых неожиданных местах, и исправно останавливался, когда это было необходимо. Сам Холлисток всю дорогу просидел на заднем сиденье, почти не открывая глаз, в то время как Масси, также тонко чувствующий своего хозяина, постоянно докладывал ему обстановку, сообразно своим собственным ощущениям и видению. Холлисток коротко отвечал, давая указания сосредоточить внимание на тех или иных обстоятельствах, но так и не задал ни одного вопроса. Разговор велся на итальянском языке, так что таксист не понял ни одного произнесенного ими слова, но сделано это было не ради предосторожности, а исключительно для того, чтобы мысли другого человека, идущие в одном направлении, не мешали Генриху работать.

Начав с Остермальма, они последовательно посетили Джургарден, Норраджургарден, Васастаден, Хьортхаген, Кунгсхольмен, Хагу, Солну и Скиттельхольм. Иными словами, объездили весь Стокгольм, исключая его западную и восточную части, где убийства уже произошли. В блокноте Холлистока было зафиксировано пятьдесят шесть совершенных остановок, восемнадцать из которых оказались помечены жирными восклицательными знаками. Масси, в свою очередь, наносил на карту отметки, в указанных Холлистоком местах, и скоро она покрылась множеством значков, для непосвященного представляющих собой настоящую чехарду.

Уже занимался рассвет, когда район Скиттельхольм, последний пункт поездки, оказался полностью обследован. Поставив последнюю пометку, Холлисток закрыл блокнот и потянувшись, огляделся:

— Ну, вот и всё, господин Иландер. Наша поездка, а значит, и ваши мучения, подошли к концу. Благодарю вас за выдержку и надеюсь, что эти пять тысяч крон окажутся достойной компенсацией за всё.

— Спасибо, господин Холлисток! — на лице Иландера, пожалуй, впервые за все время, появилась улыбка. Он аккуратно сложил в бумажник пять хрустящих купюр и вновь повернулся к Генриху. — Если я еще смогу чем-то помочь, то буду рад. А что касается усталости, то я к этому делу привычный. К тому же, ездить по родному городу для меня не мучение, а, скорее, удовольствие.

— Ну и отлично! А вот насчет «чем-то помочь», это вы сами напросились, милейший! — Холлисток хитро подмигнул водителю. — Вполне возможно, что вы действительно скоро мне понадобитесь!

— К вашим услугам.

— Прекрасно! Самое главное — вы сами это предложили. Ну, а теперь, — Генрих обвел взглядом своих спутников, — теперь отвезите нас назад в отель. Ночь прошла, а нам очень хочется спать.

 

Глава 13. Новый план Холлистока

Еще в машине, на обратном пути, Анна и Масси почувствовали, что Холлисток далеко не так спокоен, как могло показаться со стороны. Он много шутил, был очень приветлив с водителем, но они видели, что внутри него идет напряженная работа. Едва попрощавшись с Иландером, уже заходя в лифт, он стал очень серьезен, а едва зайдя в номер, устремился к столу, где молча разложил бумаги, сверяя собственные записи с отметками на карте. Анна и Масси, не задавая лишних вопросов, сели в другой комнате, но едва они успели заварить кофе, как услышали его голос:

— Анна, Масси! Я тоже хочу кофе!

— Тебе с сахаром? — Анна просунула голову в приоткрытую дверь.

— Обязательно, и побольше! Идите сюда, у меня есть разговор.

— Итак, — взяв с подноса чашку, Генрих встал со своего стула и принялся ходить по комнате. — Вам, конечно, не терпится узнать, что нового дала нам эта ночь. Не буду терзать ваше терпение — дала она достаточно много. Во-первых, я вывел четырнадцать мест, где в интересующих нас районах в ближайшие две недели произойдет выход силы. Во-вторых, в лице Иландера мы приобрели отличного помощника, который, к тому же, сам предлагает свои услуги, что немаловажно. А в третьих…как вы думаете, что в третьих? Вот ты, Аника?

Услышав новое для него имя, Масси удивленно поднял брови, переводя взгляд то на одного, то на другого, но промолчал.

— Я!? — Анна явно не ожидала вопроса. — А что — в третьих? Ты ведь нашел, где произойдут убийства?

— Нашел, — Холлисток кивнул. — Но это ничего не значит. Это и есть ответ на мой вопрос! Мы знаем, где будут приноситься жертвы, но и только! Нет ни времени, ни сроков — ничего! К помощи Иландера мы тоже пока не можем прибегнуть, потому что возить нас туда-сюда сможет любой таксист. Из этого следует, что нам предстоит повернуть ситуацию так, чтобы она была за нас.

— А сейчас, против?

— Против! Еще как против!

— И что же делать?

— Обращать Иландера! — Масси внезапно вклинился в разговор. — Обращать, а потом поставить на уши весь этот Стокгольм!

Холлисток энергично кивнул:

— Молодец! Вот с этой решительностью ты сейчас же отправляешься на два острова, Стора Эссинген и Лилла Эссинген, где обнюхаешь каждый сантиметр в поисках места, где жертвам отрезали головы. Я тебе уже рассказывал, что мы провели тут небольшое исследование и выяснили, что эти острова являются идеальными местами.

— Частный дом, вы говорили?

— Ну, или что-то вроде этого. В это время мы с Анной найдём квартиру, где я проведу несколько приёмов. Силы мне понадобятся, правда, не совсем для того, на что я думал. Но на то они и планы, чтобы изменяться соответственно обстановке. Неизменной всегда остается только дурь и подлость человеческая. Ну, не сиди, не сиди! Отправляйся на поиски, и к вечеру мы будем ждать от тебя вестей.

— Я готов! — Масси решительно поднялся с дивана, на который уже успел сесть. — Вы мне дадите вашу карту?

— Бери, бери, — Холлисток кивнул. — И еще, кстати!

Масси, уже собиравшийся уходить, оглянулся.

— Иландер тоже на тебе. У меня нет времени этим заниматься.

— Когда?

— Следующей ночью. К тому моменту, как мне понадобятся его услуги, он как раз успеет прийти в себя.

После ухода Масси прошло около пяти минут, прежде чем Анна решилась нарушить воцарившееся молчание. Подойдя к Холлистоку, задумчиво стоявшему возле окна с чашкой кофе, она мягко положила руки на его плечо:

— Что требуется от меня, милый? Расскажи мне, что изменилось?

Несколько мгновений он внимательно смотрел на нее, а затем улыбнулся и погладил ее щеку тыльной стороной ладони:

— Изменилось то, что ко мне пришло верное понимание происходящего. Сегодняшней ночью я не только искал места выхода силы, но и очень много думал. В итоге я понял, что действуя обычными методами, мы рискуем проиграть. Противник может нанести удар в любой момент, совершенно неожиданно, а я не привык к этому. Удары наношу только я. Нет сомнений, что постепенно раскручивая события, однажды мы выйдем на Мойлу, но я уверен, что стоит поторопиться.

— Почему?

— Мойла умен. Он знает, что время сейчас на его стороне, но это очень переменчивый и опасный союзник. Сейчас мы имеем четырнадцать мест, где может произойти следующее убийство, но выставить возле каждого из них круглосуточное наблюдение мы не можем. Физически не можем. У нас нет стольких помощников, а привлекать кого-то из местных вампиров мы не можем, потому что Мойле наверняка сразу станет это известно. Самый верный способ — это дождаться следующего убийства и действовать по горячим следам, но и тогда быстрый результат вовсе не очевиден. Можно дождаться шестого убийства, это уже верный шанс, но я хочу не просто найти и наказать Мойлу, а разгромить его. Тысячи побед я одержал, и знаю, что только разгром соперника приносит удовлетворение, а с ним новые силы и возможности.

— И что это значит?

— Это значит, что уже завтра я желал бы дать несколько приёмов. Помогая людям в их просьбах, в ответ я получу от них необходимую энергию, необходимую для дальнейших действий. С её помощью мне предстоит совершить путешествие в мир теней, где кое-кто может пролить свет на недостающие звенья цепи.

— Кто же это?

— Тот, чье имя я не могу назвать даже тебе. Он приходит на землю за душами людей, чьи действия впоследствии могут привести к изменению хода событий, который предопределен Высшими. Позже ты узнаешь, кто это, но сейчас еще рано.

Анна кивнула:

— Я понимаю. Это называется «нанести упреждающий удар»?

— Это называется «нанести удар, предупреждающий упреждающий удар». Ничто не должно помешать развитию земной жизни без воли Высших. Даже малейшая вероятность этого пресекается заранее, вплоть до разворота жизни нескольких поколений людей, чей потомок впоследствии может стать слабым звеном.

— Понятно. А что ты хочешь узнать, Генрих?

— Имена. Имена тех, кто умрет или может умереть в ближайшие недели здесь, в Стокгольме.

Анна засмеялась:

— А бывает разве так, что человек может умереть, но необязательно?

— Еще как бывает! Ход событий в этом мире не линеен, хотя и предопределен.

— Да-а, для меня это всё еще слишком сложно. Ну, хорошо. Сегодня нам предстоит найти квартиру — я смогу в этом быть тебе полезна?

— Еще как! — Генрих повернулся к ней и нежно обнял. — Я обязательно буду учитывать твое мнение, но к делу нам надо приступить как можно скорее. Ты готова?

— Только переоденусь. Тебе будут нужны газеты с объявлениями? Мне позвонить вниз?

— Да, и закажи завтрак. Я, лично, хочу яичницу.

— Я тоже!

Чмокнув его в губы, она легкой походкой подошла к телефону и сделав соответствующий заказ, упорхнула в ванную комнату, оставив Холлистока стоять у окна. Впрочем, это продолжалось недолго. Вскоре он присоединился к ней, и коридорный, принесший утренние газеты, так и не смог достучаться до хозяев люкса, пока другой служащий, прикативший тележку с завтраком, не решился позвонить в номер по телефону. Дверь им открыл Холлисток, облаченный в белый банный халат. Не пуская служащих внутрь, он сам взял тележку, выдал каждому щедрые чаевые и вновь скрылся в номере…

— Так, посмотрим! — Генрих сел на диван и удобно положив ногу на ногу, открыл свежий номер «Дагенс Нихетер». Анна, еще не успевшая одеться, прикрыла посуду, оставшуюся на столе после завтрака и села рядом.

— Нам нужно нечто особенное?

— Дом старой постройки, три комнаты, гостиная, кухня, большой коридор, шикарная обстановка. — Холлисток перелистнул смачно хрустнувший лист. — Расположение обязательно в центре города — это очень важно для первоначального восприятия клиента. Ничего не поделаешь, психология — людям очень важен внешний антураж.

Анна улыбнулась:

— На этот раз новая хозяйка для антуража тебе не нужна?

Холлисток посмотрел на нее с хитрым прищуром:

— Обойдёмся старой.

— Мне нравится такой вариант, — Анна взяла из пачки газет номер «Веганс Афферет». — Тогда я тоже что-нибудь поищу!

 

Глава 14. День 16 июля.

Из двух десятков подходящих объявлений, они выделили пять. Все квартиры располагались в Сёдермальме и Норрмальме, центральных районах города, все имели необходимую обстановку, да и по остальным критериям вполне соответствовали предъявляемым требованиям. Вооружившись телефонной трубкой, Анна последовательно обзвонила все адреса, и после уточняющих вопросов они остановились на трех квартирах. Одна из них оказалась всего в нескольких кварталах от отеля и, естественно, с неё решено было начать.

Сборы не заняли много времени и, облачившись в ту же одежду, что и накануне, в десять часов утра Генрих Холлисток и Анна Гофф вновь вышли на улицу. Город, стряхнувший с себя серость предыдущего дня, обогреваемый ласковым летним солнцем, был наполнен такой свежестью, что даже им, детям ночи, передалась его атмосфера. Взявшись за руки, они на время оставили в стороне все свои заботы, и за простым, легким разговором, даже не заметили, как добрались до места. Огромный серый дом, стоящий на перекрестке улиц Бамхусг и Дрофнингсгатан, своими размерами сразу выделялся среди других построек. Зайдя в нужный подъезд, Холлисток и Анна отметили большой холл, чистоту и несколько лифтов, но сама квартира их разочаровала. Расположенная в угловой части здания, она оказалась слишком светлой — огромные окна были не только во всех комнатах, но и в коридоре, и то, что для других было несомненным преимуществом, для них не представляло интереса. Холлисток всегда любил камерно-торжественную обстановку, не лишенную даже некоторой вычурности, а окна, пусть и не вступая в противоречие с его сущностью, имели свойство оттягивать на себя внимание, нарушая концентрацию клиента.

Поблагодарив риелтора, они спустились вниз и поймав такси, направились в Сёдермальм, целиком занимавший самый большой остров Стокгольма. Благополучно миновав несколько небольших заторов на въезде и выезде в Гамластан, в половине двенадцатого утра они уже стояли на улице Бондегатан возле красного трехэтажного здания, больше напоминающего крупный особняк, нежели обычный жилой дом.

— Есть у меня чувство, что этот вариант подойдёт, — сказал Холлисток, берясь за ручку входной двери. — Здесь всего шесть или девять квартир, а это уютнее, чем жить в доме, где нельзя зайти в лифт без того, чтобы не встретиться с соседями.

— А мне тоже нравится! — Анна похлопала ладошкой по массивной стене. — Немного напоминает мой дом в Бонне.

Их уже ждали. Не успели они подойти к лифту, как двери его открылись и навстречу им вышел улыбчивый молодой человек, одетый в строгий черный костюм. Увидев Холлистока и его спутницу, он на несколько секунд остановился, словно в замешательстве, но затем спохватился и вежливо поклонился, хотя дежурная улыбка успела сползти с его губ.

— Здравствуйте, магистр, — сказал он, почтительно отступая в строну. — Я не ошибся, это действительно вы хотите снять здесь квартиру?

Холлисток усмехнулся:

— Магистр? Давно меня никто так не называл! Но вы не ошиблись, друг мой — мне действительно необходима квартира, а уж в этом доме или в другом, это мы сейчас посмотрим. Признаюсь, я не ожидал встретить вампира — риэлтора, хотя у людей непрямое сочетание этих слов является нормой. Сколько вам лет? 60–70?

— 68, мой лорд. Меня зовут Эгил Берто, к вашим услугам.

— Вы неплохо выглядите для столь солидного возраста, Эгил, — с интересом рассматривающая нового персонажа, Анна, вмешалась в разговор. — Вам не дать больше 25-ти.

— Так и есть, госпожа. Мне теперь всегда 27, и не скажу, что мне это не нравится!

Огонек, вспыхнувший в его глазах при этих словах, не остался незамеченным Холлистоком:

— Ваш создатель — Мойла?

— Да, мой лорд.

— Прекрасно, — Генрих удовлетворенно кивнул. — Ну, пойдемте, пойдемте, Эгил! Не вечно же нам стоять в подъезде.

— Ох, простите! — спохватился тот. — Пожалуйста, прошу вас следовать за мной.

Как и предполагал Холлисток, на лестничных площадках дома располагалось всего по две квартиры. Перед тем, как зайти внутрь предлагаемых апартаментов, он остановился и кивнул на соседнюю дверь:

— Кто здесь живет?

— Управляющий крупной фармацевтической компанией с супругой. Очень приличные люди, тихие.

— Хорошо, это для меня немаловажно.

Прошло всего несколько минут после начала осмотра, когда Холлисток, сев за стол в гостиной, попросил подать ему регистрационные документы и договор найма.

— Мне нравится эта квартира, Эгил, — сказал он, неторопливо доставая из внутреннего кармана тонкую золотую ручку. — По ней больше нет вопросов, но, если позволите, есть несколько вопросов к вам.

— Конечно, мой лорд, я весь внимание.

— Вы давно видели Мойлу?

— Очень давно, мой лорд. Последнее время он не появляется на встречах общины.

— Что-нибудь про него известно?

Берто покачал головой:

— Я не знаю, мой лорд. Возможно, вам стоит…

— Зовите меня Холлисток, — перебил его Генрих.

— Холлисток!? — Берто явно стушевался. Как и любой вампир, он инстинктивно сразу чувствовал статус того, кто стоит перед ним, но рядовые вампиры редко пересекались с представителями высших каст и не знали их в лицо.

— Простите, господин Холлисток, я, конечно, слышал о вас, но слышать — это только слышать.

Генрих дружелюбно улыбнулся:

— Вот мы и познакомились! Скажите, Эгил, как давно и почему вы выбрали такое амплуа? Вне всяких сомнений, вы способны на большее. И кстати, что вы хотели сказать перед тем, как я вас перебил?

— Сказать? Ах да! По поводу вашего вопроса о господине Мойле вам лучше встретиться с Грассом. Он председатель общины и более осведомлен о последних новостях, чем я. Что касается меня, то работа риелтором позволяет мне не только неплохо зарабатывать, но и дает возможность тесного общения с людьми в приватной обстановке. Они, люди, неплохо подпитывают меня, когда испытывают сомнения при выборе наилучшего варианта. Тут и жадность, и алчность, и недоверие, и предвкушение результата. Такая гамма чувств, что подчас я неделями обхожусь без крови питаясь одними эмоциями. С другими вампирами я общаюсь, но не часто — посещаю лишь собрания общины раз в полгода. Но там не принято обсуждать действия руководства — нет господина Мойлы, и нет. Значит, так нужно.

Холлисток понимающе кивнул:

— Я же говорю, что ваши способности явно переросли прежний уровень. Наша встреча состоялась весьма кстати. В моих планах была встреча с членами общины, и я обязательно встречусь, и с Грассом, и с остальными, и сделаю это с вашей помощью.

— Конечно, господин Холлисток. Для меня честь помочь вам.

— Прекрасно! Только знаете, Эгил, не говорите до времени никому и моем прибытии. Я здесь неофициально, и вовсе не хочу, чтобы слух о моем визите достиг некоторых ушей.

— Я ни с кем даже словом не обмолвлюсь.

Некоторое время Генрих оценивающе смотрел на Берто. Ему явно нравился этот вампир, а примечая кого-то, он никогда не упускал возможности испытать его деловые качества и хватку, чтобы впоследствии продвинуть своего протеже по иерархической лестнице. Разбавлять руководство местных вампирских общин свежими кадрами было не только необходимо, но и напрямую входило в компетенцию Холлистока, который, хотя и не занимался этим постоянно, никогда не упускал случая поддержать подходящую кандидатуру.

Наконец Генрих отвел взгляд. Быстро подписав, лежавшие перед ним документы, он поднялся со стула и передал бумаги Берто.

— Устройте встречу завтра перед рассветом, Эгил. Вместо меня пойдет моя спутница, — он указал на Анну, — и мой помощник. Про меня скажете, что я прибуду с инспекцией, скажем, через пять дней, а мои помощники посланы подготовить все для приезда. Много вампиров не надо, но пусть будут представители всех каст. Примерно по-двое, по-трое. Звоните сюда в любое время, называйте адрес, и Анна с Масси незамедлительно подъедут, а если получится, то приезжайте за ними сами. Вот вам десять тысяч крон за квартиру — я арендую её на месяц. Пока всё. Договорились?

— Хорошо, господин Холлисток. Всё будет исполнено, это не проблема. — Берто положил деньги и документы в кейс, протянув взамен аккуратную визитку. — На всякий случай оставляю вам свой телефон — мало ли что понадобится.

— До встречи! — Холлисток махнул рукой. — Жду от вас известий.

— Я думала, ты передумал, и пойдешь на встречу сам, — сказала Анна, когда за Берто закрылась дверь.

— Нет, для этого обстоятельства не изменились.

— А почему, на рассвете?

— Потому что интересующие меня сведения могут быть у кого угодно, а вурдалаки и большинство вампиров, как понимаешь, не могут прибыть в светлое время суток. Еще есть вопросы?

— Есть!

Генрих засмеялся:

— Тогда я отвечу на них еще до того, как услышу! Так вот, встречу необходимо организовать именно этой ночью, поскольку через сутки может быть поздно. На рассвете, потому что Берто не сможет до наступления сумерек связаться с некоторыми вампирами — многие днем спят, а именно к концу ночи все успеют собраться. Угадал?

— Как и всегда! — Анна улыбнулась. — Вот теперь мне все ясно и понятно, мой лорд! Какие будут дальнейшие указания?!

Холлисток вновь усмехнулся:

— Едем в отель, сударыня. Надо собрать вещи и подождать Масси, если он еще не вернулся.

— А когда дадим объявление о твоих приемах, господин магистр?

— Сейчас, на ближайшей почте. Завтра утром я желал бы уже принять несколько посетителей.

 

Глава 15. Дела вампирские

Масси появился только во второй половине дня. Зайдя в номер, он первым делом направился к столу, на который водрузил пакет из Макдоналдса и большую бутылку колы. Некоторое время раздавалось громкое шуршание бумаги, после чего из пакета появилось четыре объемных гамбургера и несколько упаковок печеной картошки. Холлисток молча смотрел за этими манипуляциями, и только когда Масси с довольным видом принялся за еду, спросил:

— Судя по твоему поведению, ты нашел, что искал?

— Угу! — набитый рот мешал Масси говорить членораздельно.

Холлисток потер лоб и поднялся с дивана:

— Вот это другое дело! Ладно, ешь, ешь. Потом расскажешь!

— Смотри, — обратился он к Анне, которая появилась из другой комнаты, неся перед собой нагруженную вещевую сумку, — вот яркий пример того, как надо работать! Человек с ног валится, нет времени на еду, но его дело идет вперед!

— Привет! — смеясь, Анна на ходу кивнула Масси. — Нашел?

— Нашел, — ответил за него Холлисток.

— Ну, и?…

— Сейчас услышим. Ну, ты как — собралась?

— Да, все готово.

— Отлично. Значит, скоро поедем. Кстати, я решил пока не отказываться от этого номера. Мало ли что — а вдруг пригодится? — он положил руку Масси на плечо. — В общем, можешь пользоваться всеми пятью звездами. Я позвонил на ресепшн и тебя вписали вместо Анны в постояльцы.

— А я? — Анна в деланной обиде надула губки.

Холлисток с улыбкой развел руками:

— Приходится идти на жертвы! Ладно, давайте к делу. Кончайте чавкать, Масси Грин — вторую половину ваших деликатесов употребите чуть позже. На каком острове нашел место?

— На Лилле, — Масси проглотил остатки гамбургера. — Это частный дом. Хороший, двухэтажный. Номер 19 по Люксгатан.

Холлисток кивнул и подмигнул Анне:

— Продолжай.

— Дом сейчас пустой и сдается в наем, прежние жильцы выехали неделю назад, а всего прожили там два месяца. Впрочем, «прожили», это громко сказано. Так, приезжали иногда.

— Кто они?

— Молодые мужчина и женщина.

— Как узнал?

Масси хитро улыбнулся:

— На доме написан телефон, а сдает его местная жительница, которая живет на соседней улице. Такая болтливая веселая вдовушка. Я не стал вскрывать замки, а честно обратился к ней под видом возможного жильца, и она сама провела меня внутрь. Запах крови там такой, босс, что я почувствовал его еще снаружи, ну а уж внутри — просто караул. Людей резали в подвале, там повсюду видны следы крови. Они микроскопические, человеческому глазу даже не видны, но их очень много на полу, на стенах.

— Как зовут этих людей, узнал?

— Молодожены, Анна и Янне Хэдквист. Только имена, босс, больше никаких сведений.

Масси замолчал, а Холлисток некоторое время в задумчивости продолжал ходить по комнате, повторяя понравившееся словосочетание:

— Анна-Янне, Анна-Янне, Анна-Янне.

Наконец он остановился и обвел взглядом Анну с Масси:

— Что думаете?

Анна пожала плечами:

— Мне кажется, что ничего нового нам это не дает, как ты и говорил. Особенно, если имена фальшивые.

Холлисток согласно кивнул:

— Наверняка фальшивые. Но насчет того, что это нам ничего не дает, я не совсем соглашусь. Наоборот, из этого можно сделать вывод, что все мои умозаключения оказались верны. Дом пуст, а значит, эти люди сняли теперь другой, в противоположной части города. На западе Стокгольма больше не произойдет убийств, чего не скажешь про северную и восточную части. Все предположения, относительно того, как действуют убийцы, оказались верны. Я не сомневаюсь, что после следующего убийства смогу вычислить их местонахождение, но… я сомневаюсь в том, что не будет упущено драгоценное время. А я очень не люблю не только сомневаться, но и упускать что-то. Словом, планы остаются прежними.

— Кстати, а что думаешь ты? — Генрих быстро глянул Масси, который, налив большой стакан колы, теперь пил ее жадными глотками.

— Я?! — от неожиданности тот чуть не поперхнулся. — Я ничего не думаю, босс. Когда я рядом с вами, для меня нет такой необходимости.

— Браво, мой мальчик! — Холлисток громко расхохотался. — Вот правильный подход! Действительно, зачем засорять голову всякой ерундой, когда есть те, кто справится с этим делом лучше! Множество проблем люди создают себе сами, когда пытаются показать другим свою исключительность и суют нос туда, где можно лишиться, и носа, и исключительности. Если хочешь много думать- делай это про себя, и не лезь никуда, пока не попросят! Всё, давайте на этом закончим разговор и приступим к делу. Масси, мы тут волей случая познакомились с местным вампиром, и он любезно согласился организовать для вас с Анной встречу с местной общиной. Ваша задача — разузнать все, что возможно, про Мойлу. Как, что, когда, с кем. Ваше право задавать подобные вопросы — мое личное распоряжение. Скажите, что я скоро приеду с инспекцией, и вы связались с Эгилом Берто, чтобы он устроил встречу. Эгил Берто, это тот самый вампир, который сегодня ночью будет вашим сопровождающим. Ему я уже объяснил, что к чему, и уверен, что этот парень не подведет. Для тебя, Анна, это будет первой подобной встречей, так что держись Масси и все будет хорошо. Присматривайся, внимательно слушай разговор, но веди себя раскованно. Вампиры видят статус своего сородича сразу, и к тебе будет повышенное внимание.

Анна посмотрела на Масси, который, поймав её взгляд, сделал забавное лицо и несколько раз со значением стукнул кулаком себя в грудь. Холлисток только усмехнулся:

— Вопросы есть? Мне больше не хочется возвращаться к этой теме, так что уж давайте сейчас. Действовать будете самостоятельно, и в помощь получите лишь мое имя.

Масси только пожал плечами:

— Вы что-то имеете к этому Эгилу?

— Свои кадры везде нужны. Я думаю рекомендовать его на куратора. Впрочем, посмотрим, как он покажет себя в деле.

— Вы действительно будете потом встречаться с местной общиной?

— Обязательно, но не раньше, чем закончится дело.

— А если Мойла узнает, что вы скоро приезжаете?

— Ну и хорошо. Вполне возможно, это его лишь подстегнет и он наделает ошибок.

— Дело ясное, — Масси хлопнул себя по коленям. — Всё будет в наилучшем виде, босс. Всё сделаем как надо.

— Не сомневаюсь. А ты почему молчишь? — Холлисток посмотрел на Анну.

— Мне все понятно, Генрих. Честно говоря, я уже хочу поскорее попасть на встречу — мне жутко интересно.

— Это хорошо. Когда дело делается с интересом, то и результат выходит соответствующий.

 

Глава 16. Дела вампирские (продолжение)

Вскоре после окончания разговора Холлисток, Анна и Масси покинули отель, переселившись на квартиру. День постепенно близился к своему завершению, и его остаток они провели, обживаясь на новом месте. Несколько раз они ходили в магазин, закупая все необходимое для жизни, и даже Холлисток, обычно дистанцировавшийся от подобных мероприятий, внес свою лепту в общее дело, принеся несколько тяжелых сумок с продуктами. Анна сразу занялась кухней, и к вечеру по квартире уже бродили теплые домашние ароматы, делавшие обстановку в доме уютной и спокойной. Иногда Холлисток украдкой наблюдал за Анной, внимательно следя за ее настроением, ведь этой ночью ей впервые предстояло принять участие в деле, оставаясь без его поддержки. Конечно, с ней будет верный Масси, но на сходе вампиров необходимо уметь показывать именно свой характер. Малейшее проявление слабости или неуверенности, сразу становится заметно этим древним существам, всякое повидавшим на своем веку. Статус собеседника (если, конечно, это не лорд, и тем более, тертон), играет при общении вампиров гораздо меньшую роль, чем это водится у людей. Являясь членами одного братства, вампиры не терпят обмана или двуличности, а если такое случается, то уличенного в этом вампира ожидает участь изгоя не только в собственной общине, что сулит немало проблем самого различного свойства. Анне придется постараться вызвать к себе доверие своих новых братьев и сестер, чтобы получить необходимую информацию. Все внимание будет сосредоточено на ней, и разговор придется вести так, чтобы окружающие захотели вспомнить нечто важное. Масси всегда будет рядом, чтобы помочь Анне в той или иной ситуации, но из-за своей прямоты и нетерпения, он плохо годился для роли переговорщика. Холлисток специально не говорил Анне о том, какие личности могут присутствовать на сходе, желая чтобы она прочувствовала суть вампиризма, и увидела в этом не только внешний лоск, к которому уже привыкла, но и пообщалась с существами, весьма далекими от напомаженного идеала.

Впрочем, Анна вела себя довольно естественно, и только некоторые нюансы, иногда проскальзывающие в ее поведении, говорили о том, что волнение все же дает о себе знать. Несколько раз она задумывалась больше обычного, отвечая на какой-нибудь вопрос, или вдруг проявляла необычайную активность в разговоре, так что Холлистоку не составило труда вычислить степень ее напряжения. Однако, твердо решив не помогать, он предоставил Анне самой справится со всеми сложностями, тем более, что ничего, кроме обычного волнения, предвкушающего новое и неизвестное, Генрих в ней не увидел. После шести часов вечера он отправил Масси за вечерней газетой, а затем, внимательно изучив последнюю страницу, торжественно прочел:

— Известный психолог, специалист по быстрому и качественному разрешению личных проблем, доктор Генрих Холлисток, ведет прием граждан по адресу: Седермальм, улица Бондегатан 19. Обращаться по телефону 6-18-13-36, с 9 до 22 часов. Приемы проводятся строго по предварительной записи.

— Вот мы и снова в работе, босс! — Масси заглянул ему через плечо, чтобы еще раз перечитать объявление. — Сколько приемов вы хотите провести?

— Два, Масси, только два. Сейчас я делаю это только по необходимости.

— Эх! — Масси плотно потянулся. — А помните, какие приемы мы давали в Каире, в 1948 году? Тогда я в первый раз понял, что такое быть на кураже от работы. Люди толпами стояли в приемной, предлагая то, чего даже от них не просили, и еще больше. Вот были времена!

Холлисток довольно рассмеялся:

— Ты еще вспомни Турцию 55-го! Весь Стамбул тогда буквально помешался на наших сеансах, так что у меня до сих пор вызывает удивление произведенный эффект. Восток, это совершенно особый мир, но если честно, пока мне совершенно не хочется туда возвращаться.

Масси согласно кивнул:

— Особенно, если учесть, что потом нам пришлось выбираться оттуда всеми правдами и неправдами. Я думаю, иранские пограничники до сих пор помнят свой разрушенный пост.

— Что обсуждаете, господа? — в гостиную стремительно вошла Анна, держа на вытянутых руках широкий поднос с жареной уткой, обложенной запеченным картофелем. — Пожалуйте за мной в столовую, ужин готов!

— Вот это да! — Масси глубоко втянул в себя воздух. — Какой запах! И зачем ходить в ресторан?!

Холлисток сложил газету и встал со своего стула:

— Сегодня у нас новоселье, а в другое время можно довольствоваться и яичницей. Впрочем, хорошая яичница даст фору любой ресторанной еде, экономя к тому же уйму драгоценного времени. Прошу вас, господин Грин, пойдемте отведаем яства, приготовленные нашей хозяйкой!

Уже давно наступила глубокая ночь, а Холлисток, Анна и Масси продолжали сидеть за столом. Не обсуждая никаких конкретных тем, они говорили сразу обо всем, от политики до современной моды. Около половины третьего к ним присоединился Эгил Берто, который доложил, что обо всем договорился, как было условлено, и встреча состоится сегодня в четыре часа утра на острове Джугарден, в районе Скансен. Берто, хотя его об этом и не просили, приехал на собственной машине, что было весьма кстати, поскольку направляясь на столь важную встречу, всегда лучше иметь свой транспорт, чем полагаться на такси. Генриху все больше и больше нравился этот смышленый вампир, а увидев в ком-то серьезный потенциал, он уже не оставлял это без внимания. Берто также предоставил полный список тех, кто будет присутствовать на сходе, и

В начале четвертого Анна покинула компанию и ушла в свою комнату, чтобы спокойно собраться. Когда она вышла, Масси и Берто уже находились в прихожей, а Холлисток, продолжая сидеть за столом, делал какие-то пометки в блокноте.

— Я готова, милый, — подойдя сзади, она нежно положила руки ему на плечи. — Ты что будешь делать?

— А я лягу спать, — Генрих окинул оценивающим взглядом ее наряд, в точности копирующий вчерашний, а затем, довольно кивнув, улыбнулся. — Как вернетесь, звоните в дверь погромче.

— Мне можно не волноваться?

— Можно, дорогая, можно, — он ласково погладил Анну по щеке, а затем, опустив руку ниже, мягко подтолкнул ее к двери. — Езжайте, приличные гости не должны опаздывать.

Когда за ними закрылась дверь, Холлисток встал из-за стола, неторопливо закурил сладкую гавайскую сигариллу и, налив полстаканчика любимого «Chivas regal”, принялся в задумчивости ходить по квартире. Никому об этом не говоря, он уже не сомневался в том, что придется обратиться к самой Хель, а это путешествие стоило десятка других перемещений в параллельные миры. По энергетическим затратам оно было сопоставимо с несколькими месяцами жизни, да и сама Хель, несмотря на ее особое отношение к Холлистоку, не имела привычки что-то делать просто так.

Последовательно обойдя все помещения, он поставил пустой стакан на край каминной плиты, затушил в нем недокуренную сигариллу, а затем, вернувшись в гостиную, лег на диван и закрыл глаза. Генрих Холлисток не собирался спать, но ожидая возвращения своих посланников, он мог позволить себе расслабиться, готовясь с новыми силами встретить следующий день.

Для Анна и Масси двадцатиминутная поездка прошла незаметно. Берто продолжал снабжать их наводящей информацией, и к тому моменту, когда они подъехали к старинному трехэтажному особняку, в котором должен был состояться вампирский сход, оба имели вполне полное представление о тех личностях, с кем им предстоит общаться.

Как только «Сааб» Берто остановился перед воротами, они беззвучно отворились, а затем, едва автомобиль проследовал внутрь, так же быстро и тихо закрылись, не нарушая ночной покой. Хозяин дома, самолично встречая гостей, галантно предложил Анне руку при выходе из машины, и подарил букет багрово-красных роз, выгодно оттенивших ее черную одежду. На вид это был довольно пожилой мужчина, среднего роста, с заметным брюшком, и, встретив его на улице, никто бы не мог и подумать, что он является одним из самых сильных и жестких вампиров скандинавского полуострова. На время отсутствия Мойлы именно он руководил вампирами Швеции, и визит посланцев Генриха Холлистока, тертона Армора и восьмого лорда всех тридцати вампирских легионов, он воспринял как должное, полностью соответствующее его высокой должности.

— Эйлерт, — представился он гостям. — Эйлерт Милн.

— Анна Гофф, очень приятно.

— Масси Грин.

— Прекрасно! Ну что же, прошу вас следовать за мной — все уже в сборе. Господин Берто, я очень рад, что вы вновь присоединились к нашему сообществу. Пусть волей случая, но все же….не надо столь надолго забывать своих сородичей!

— Извините, Эйлерт — сами понимаете, работа.

— Понимаю, понимаю, — Милн вздохнул. — Но всех денег не заработать, дорогой Эгил. Вы еще все успеете.

Войдя в дом через массивную дубовую дверь, они прошли через несколько ярко освещенных комнат, и очутились в небольшом зале, практически лишенном какой-бы то ни было меблировки.

— Неужели все почтенное общество может поместиться в таком маленьком помещении? — Анна недоверчиво осмотрелась. — Признаюсь, я представляла себе это несколько иначе.

Милн улыбнулся:

— Не торопитесь сударыня. У нас, конечно, провинция, но все же не настолько, чтобы принимать гостей в столь стесненных условиях. Стокгольм — старинный город, и на этом месте всегда жили наши сородичи, которые весьма преуспели в благоустройстве своих обиталищ. Дом, в котором мы находимся, построен мной в 1855 году, еще при первых Бернадотах, а раньше здесь стояло другое здание, побольше. А еще раньше, соответственно, еще одно здание — и так восемь раз. Я пятый, по счету, хозяин здешних мест, и тоже внес свой вклад в благоустройство нашего логова.

Милн подошел к одной из стен, искусно задрапированной серо-зеленым гобеленом и нажав на незаметный выступ, открыл потайную дверь:

— Прошу вас!

За дверью показался длинный коридор, освещенный редкими масляными лампами. Отблески их неровного света плясали на невысоких сводах, отделанных грубым деревом, и прежде чем войти внутрь, Анна невольно оглянулась. Поймав ее взгляд, Масси, стоявший неподалеку, уверенно кивнул, и, ободренная его поддержкой, Анна последовала вслед за хозяином, который уже направился вглубь коридора. Масси и Берто, держа небольшую дистанцию, направились следом.

Через некоторое время коридор сделал резкий поворот направо, и отпирая следующую дверь, возникшую перед ними, старый вампир хитро посмотрел на свою спутницу:

— Для вас это все в диковинку? — из-за отсутствия эха, обычного для таких случаев, голос Милна звучал глухо и загадочно.

— Признаюсь, да! — ответила Анна и удивленно остановилась, услышав многократное повторение своего голоса.

— В течении многих веков вампиры создавали себе подобные убежища, и когда появился я, здесь все уже было в точно таком виде. Конечно, мы переделали сам зал, но ход к нему остался прежним. Вы еще очень молоды, сударыня, но не волнуйтесь — опыт, дело наживное.

— Зал?

— Да, место, где во все времена собирались наши предки. И про эхо не волнуйтесь — его отсутствие, применительно ко мне, означает лишь то, что мои голосовые связки давно мертвы и голос идет непосредственно из груди, не вызывая звуковых колебаний.

— Как такое может быть? — удивленно спросила Анна.

— В этом нет никакой тайны, — подоспевший Масси встал с ней рядом. — Просто со временем у вампиров, стоящих ниже первого уровня, происходит изменение внутреннего строения организма. Горло сглаживается, и кровь, поступая внутрь, проходит напрямую, позволяя избегать глотательных движений.

— Видите, как много знает ваш помощник, — улыбнулся Милн. — Ну, не будем задерживаться, пройдемте дальше. Впереди ступеньки, а внизу еще одна дверь, и потом уже зал.

Милн несколько раз провел по двери рукой и она беззвучно отошла в сторону. За ней показалась узкая каменная лестница, круто уходящая вниз, и, осторожно ступая на неровные ступеньки, процессия последовала дальше.

— Почему я не знаю таких подробностей? — шепнула Анна на ухо Масси, немного поотстав от Милна и Берто, идущих впереди. — Генрих много рассказывал мне, но я вижу, что далеко не все.

— Потому что лучший учитель, это собственный опыт. Босс знает, что делает, уж поверьте.

— Кто бы сомневался!

 

Глава 17. Сход

Через три долгих пролета лестница уперлась в каменную стену. Ни один глаз не смог бы различить в ней следов дверного проема, но стоило Милну сказать несколько слов, которые, впрочем, остались неслышны для его спутников, как стена разделилась на две отдельные половины. Перед ними открылось, внушительных размеров, помещение, одну часть которого занимала настоящая сцена со столами и диванами, а стоящие перед амфитеатром, кресла, только добавляли сходства с театральным залом. Он имел не менее пятидесяти посадочных мест, и более половины из них оказались заполнены. В ожидании гостей присутствующие активно общались между собой, но при их появлении гул голосов моментально затих и все разом повернулись к выходу, пожирая глазами новоприбывших.

Упомянув о количестве присутствующих, нельзя обойти вниманием и их качественный состав, тем более, что тут было на что посмотреть. В зале находились представители всех слоев вампирского общества, от обычных вампиров, ведущих происхождение от людей, до вурдалков и оборотней, резко выделявшихся своим видом. Тут были и ночные вампиры, с мертвенно-бледной кожей, и иссохшиеся серые упыри с огромными кожистыми крыльями, и громадные вервольфы и даже несколько подземных орков.

В первое мгновение Анне стало не по себе, но она быстро справилась с волнением и последовав за Милном, широким жестом пригласившим ее на сцену, зашла на нее резким уверенным шагом, с достоинством распрямив плечи. Масси, привычный ко всему, был совсем рядом, Берто замыкал шествие. В полной тишине они стояли на сцене на всеобщем обозрении, и только через несколько минут Милн прервал затянувшееся молчание. Став рядом с Анной, он многозначительно кашлянул и, обращаясь ко всем присутствующим, торжественно заговорил:

— Любезные сородичи! Сегодня мы собрались здесь, чтобы наши гости, представители лорда Армора, о котором каждый из вас знает с момента своего появления, могли донести до каждого из вас его поручения. Скоро он самолично прибудет в Стокгольм, чтобы провести инспекцию всей общины, а также выслушать пожелания или просьбы, если таковые у кого-то имеются. Представляю вам Анну Гофф, спутницу могущественного тертона, и Масси Грина, его личного помощника. Призываю вас выслушать их, но и сами не стесняйтесь задавать вопросы!

Милн сделал указующий жест в сторону Анны и Масси, которые теперь выдвинулись вперед, а сам отошел в сторону, и вместе с Берто сел на диван, тоже приготовившись слушать. Анна переглянулась с Масси, которые ободряюще подмигнул ей, и начала свою речь, основные положения которой были уже отрепетированы с самим Холлистоком.

— Друзья! Я не побоюсь этого слова, потому мы все являемся членами одной семьи. Вампирам, в отличие от людей, нечего делить между собой, и будучи выше всяких склок и корыстолюбия, мы представляем собой одно целое. Я еще очень молода, и, не буду скрывать, испытываю некоторое волнение, находясь в незнакомом обществе. Но в то же время, мое волнение не несет в себе напряженности, поскольку я ощущаю себя вашей сестрой и полноправным членом всего вампирского мира. Мне и Масси Грину, поручено не только подготовить прибытие лорда Армора, но и выяснить, в каком состоянии находятся дела у общины, чтобы изначально лорд уже имел некоторое представление о происходящем. Но для начала, давайте познакомимся.

Анна оглянулась на Милна:

— Я думаю, будет проще, если господин Милн, представит мне каждого из вас, а вы, в свою очередь, спрашивайте, что вам интересно.

Знакомство не заняло много времени, но, тем не менее, запомнить имена и звания всех присутствующих, Анна так и не смогла. Из тридцатипяти вампиров, находившихся в зале, только двенадцать имели человеческие имена, в то время как остальные, не принадлежащие к расе людей, именовались так, как это было принято среди их рода. Одного старого упыря, например, звали просто О, и Анне не составило труда запомнить столь незатейливое имя, но даже выговорить имя главного вервольфа, Оттомарагантольсфена Цвиккунрода, было выше ее сил. Впрочем, все всё понимали, и после завершения процедуры представления, обращение «сударь или господин», издревле принятые среди вампиров, прекрасно заменяли сами имена. И Анне, и Масси, пришлось ответить на множество вопросов, касаемо как их самих, так и новостей со всего света. Вампиры, как и все представители потусторонних миров, были в курсе основных событий, происходящих среди внечеловеческих существ, но гости не очень часто посещали скромную Швецию, и сейчас они старались не упустить шанса узнать о чем-то поподробнее. Около получаса длился этот допрос, но в конце концов все остались довольны, получив полную и весьма содержательную информацию. Теперь настала очередь Анны задавать вопросы, и решив не юлить, она начала сразу в лоб:

— Скажите, господа, — Анна обращалась ко всем одновременно, — а где же находится куратор Швеции, уважаемый Мойла? Я понимаю, что при всей его занятости не всегда есть возможность встретиться с тем или иным желающим, но Армор обязательно спросит о нём, а я не буду знать, что ответить.

На некоторое время в зале повисло молчание. От Масси, внимательно наблюдавшего за присутствующими, не ускользнула реакция некоторых из них, которые при имени Мойлы изменились в лице или просто поморщились. Было понятно, что вопрос задел их за живое, но это было именно то, зачем Анна и Масси были посланы на встречу, так что тему все равно было необходимо раскрывать. Видя, что все продолжают молчать, Анна, с отлично наигранным удивлением, обернулась на Милна, а затем, пожав плечами вновь обратилась к залу:

— Я что-то не так спросила, господа? Или у вас есть какие-то проблемы? Поделитесь ими, прошу вас! Армор затем и прибывает к вам, чтобы решать накопившиеся проблемы, а Мойла — его старый знакомый, и если что-то произошло, он должен об этом знать заранее.

— Куратор давно забросил заниматься делами! — спокойно сидевший, до этого, толстый орк Джусс Барбин Пенто, вдруг решительно встал. — Я очень рад, что сегодня этот вопрос наконец-то оказался поднят. Конечно, не наше дело обсуждать действия куратора, он несет ответственность перед гораздо более высокими чинами, но все равно — происходящее поистине возмутительно!

— Что вы имеете ввиду, почтенный друг? — Милн тоже встал со своего места. — Мойла имеет право действовать по собственному усмотрению, и возможно, не зная тайной подоплеки дела, мы можем сделать скоропалительные выводы.

— У вас что-то произошло? — Масси удивленно поднял вверх брови. — Вот вам и спокойная Швеция!

— Да как сказать…, - Милн замялся. — Дело в том, что куратор последнее время не появляется среди нас, а это многим не нравится.

— Ничего себе, не нравится! — Пенто потряс в воздухе руками. — Он общается только с людьми и совершенно нас игнорирует! Это очень обидно и несправедливо…я считаю.

— Расскажите поподробнее, пожалуйста, — Анна мило улыбнулась. — В общении с людьми нет большого греха.

— Вот пусть он расскажет! — орк кивнул на главного вервольфа. — Оттомарагантольсфен Цвиккунрод знает о деле лучше всех. Он был последний, кто видел куратора, а было это, между прочим, два месяца назад!

Вервольф вопросительно глянул на Милна:

— А, рассказывай! — Милн махнул рукой, и, потерев лоб, вновь сел на диван. — Какая разница, всё равно скоро всё открылось бы!

— Рассказывайте, прошу вас! — Анна снова улыбнулась.

Вервольф немного посопел, а затем согласно кивнул и начал говорить. Из-за особенности строения его пасти, голос звучал глухо, слова перемежались рычанием, но всем всё было понятно.

— Мойла влюбился в обычную женщину, — Оттомарагантольсфен Цвиккунрод не стал затягивать с главным. — Когда я видел его последний раз, он весь преобразился, стал спокойным, но задумчивым. Девушке этой лет двадцать пять, не больше, и мне показалось, что она имеет на куратора немалое влияние. Многим за последний год уже не нравилось, что куратор создал вокруг себя группу людей и пользуется их услугами, обходя своих естественных товарищей. Они зовут себя Черными викингами и находятся под покровительством Мойлы, мудрость и опыт которого позволяет им обделывать самые грязные дела. По сути, это жестокие беспринципные убийцы, цели которых известны, пожалуй, кроме них самих, одному лишь куратору…. а может быть, и ему одному только.

Вервольф замолчал, а затем, фыркнув, снова сел в свое кресло.

— Это все? — спросил Масси.

Тот только кивнул.

— А где сейчас находится Мойла?

В ответ сзади раздался голос Милна:

— Этого никто не знает. Его дом пуст, а перед своим исчезновением он написал по почте, что на три месяца передает свои полномочия мне.

— Якшаться с людьми, это одно, а подменять ими своих товарищей, совсем другое, — крикнул со своего места Пенто. — Любовь-любовью, а дело есть дело! Людей нельзя вводить так близко к нашему миру, это просто опасно.

— Мойла прячется в какой-то пещере, — тихо сказал один из людей-вампиров, тощий старик в классическом двубортном костюме. — Несомненно, что всё, что происходит, происходит именно из-за этой женщины. Можно только гадать о причинах, побудивших старого вампира к таким действиям, но только два чувства, любовь или страх, способны так изменить жизнь. Я думаю, что он использует людей в своих целях, а зная Мойлу, могу сказать, что их конец абсолютно предсказуем.

— Вас зовут Линус Серквист, простите? — спросила Анна.

— Зертвист.

— Простите, чуть-чуть ошиблась. Скажите, господин Зертвист, а может ли куратор вести какую-то свою хитрую игру?

— Всё может быть, сударыня. Но повторюсь, такое резкое изменение стиля жизни происходит только при появлении сильнейших чувств. Если лорд захочет встретиться с Мойлой, но не сможет, то для Мойлы это грозит серьезными неприятностями, а если Мойле на все неприятности наплевать, значит у него теперь есть нечто, что важнее всего остального.

— Вероятно. Ладно, давайте оставим эту тему в покое. Пусть господин Армор сам решит, стоит ли ему принимать во внимание вопрос по Мойле, но мы вас услышали и всё доведем до его сведения. Что еще вас тревожит или волнует?

Несмотря на заданный вопрос, на некоторое время в зале воцарилась тишина. Видимо, непонятная ситуация с куратором зацепила каждого из присутствующих и разговор несколько выбил их из колеи. Кто-то тихо перешептывался со своими соседями, кто-то задумчиво смотрел перед собой, но не было ни одного вампира, который проявлял равнодушие. В среде этих созданий не так и часто случались подобные события, и понять, почему старый заслуженный вампир, имевший в своей жизни всё, вдруг резко изменился, им было непросто. Конечно, никто из присутствующих, кроме Анны и Масси, не знал, что время Мойлы на земле подходило к концу, как не знали они и подлинной сути вопроса, но по их реакции можно было судить, насколько оправданы были опасения Высших относительно неизбежного резонанса, который вызовет это дело, дойди оно до остальных вампиров.

Впрочем, молчание продлилось недолго. Анне и Масси пришлось проявить немалое терпение, выслушивая пожелания присутствующих, и только к семи часам утра им удалось закончить разговор. Масси деловито записывал все в свою записную книжку, и под конец, с многозначительным видом, поднял ее над головой:

— Друзья, дорогие мои сородичи! Ни один из волнующих вас вопросов не пропадет втуне и сразу по прибытии господина тертона я передам ему этот блокнот. Вероятно, скоро нам предстоит еще одна встреча, и я не сомневаюсь, что к этому моменту часть из обсуждаемого здесь, будет решена. Мы благодарны вам за сегодняшний разговор, а теперь, позвольте распрощаться. Многим из вас необходим дневной отдых, а остальных зовут к себе неотложные дела. Спасибо, и до встречи!

— До встречи, господа! — порядком утомившаяся Анна еще нашла в себе силы улыбнуться. — Присоединяюсь ко всему сказанному и, в свою очередь, желаю вам удачи и поменьше волнений. До свидания!

 

Глава 18. Первый шведский прием Генриха Холлистока

Ночная тьма еще не успела полностью рассеяться, когда Холлисток был уже на ногах. Сегодня ему предстоял очень непростой день, к которому было необходимо как следует подготовиться. Генрих не сомневался, что уже скоро появятся первые посетители (схема их привлечения была четко отработана в течении столетий, и в желающих никогда не было недостатка), но на этот раз ему предстоял настоящий марафон, требующий максимальной самоотдачи. Обычное ведение клиентских дел, размеренное и плавное, не подходило для нынешней ситуации, которая диктовала напор и натиск, столь не свойственный его холодному и расчетливому уму. Вопросы предстояло решать быстро и решительно, не оглядываясь на возможные последствия и презирая любые сложности. Запланированное путешествие в царство Хель также не являлось простой прогулкой, и Холлисток даже чувствовал некоторое волнение, сложное, но, впрочем, легко объяснимое. С хозяйкой Хельхейма его издавна связывали весьма непростые отношения, и она, одна из самых могущественных обитательниц всех миров, имела на него немалое влияние. Только он один знал Хель с той стороны, которая являлась великой тайной для обитателей всех пяти миров. Одно её имя наводило ужас на абсолютное большинство живущих, а облик великой богини, в котором она представала в их сознании, заставлял дрожать не только людей, но и внеземных сущностей, ад для которых также никто не отменял. Только Высшие, тертоны и некоторые лорды, знали истинную сущность Хель, и лишь Генрих Холлисток, могучий тертон, восьмой лорд всех тридцати вампирских легионов, знал Хель как обычную женщину, в которую она превращалась в его присутствии. Их связь длилась с того самого момента, когда он, окрепнув и возмужав, совершил первое путешествие по четырем потусторонним мирам, а попав в ад, еще не скоро захотел выбраться наружу. Истинная красота богини, неожиданно открывшаяся перед молодым тертоном, была настолько ослепительна, а общие чувства оказались настолько сильны, что прошел не один десяток земных лет, прежде чем они нашли в себе силы расстаться. Армора ждала земная жизнь, а Хель, его прекрасная звезда, осталась в Хельхейме, олицетворением которого она являлась. Их встречи стали редки, но оттого не стали менее прекрасны и эмоционально насыщенны, хотя своеобразная служебная необходимость не позволяла видеться слишком часто. Путешествие к ней требовало от Армора максимального напряжения сил и настолько высасывало изнутри, что потом, уже Генриху Холлистоку, требовался не только длительный отдых, но и многие литры человеческой крови, восстанавливающие опустошенные резервы организма. Хель забирала его без остатка, с ненасытной жадностью беря себе то, чего оказывалась лишена многие и многие годы, но, надо отдать ей должное, не позволяла себе ни слова упрека, даже зная, что Армор тоже пользуется ей в своих целях. В конце концов, оба всегда получали желаемое и расставались вполне довольные друг другом, чтобы когда-нибудь обязательно встретиться вновь.

В начале девятого домой вернулись посланники Холлистока. Когда они вошли в квартиру, он сидел за столом на кухне и курил тонкую сигариллу.

— Вот и мы! — появившаяся на пороге Анна огляделась. — Давно нас ждешь?

Генрих, еще мгновение проследив за облачком, только что выпущенного, дыма, медленно перевел на нее взгляд:

— С того самого момента, как вы уехали. Вижу, что за твоим возбуждением скрывается неплохой результат от поездки!

— Есть результат! — Анна быстро подошла к холодильнику, и достав большой спелый помидор, жадно впилась в него зубами. — Как же мне хотелось его съесть — не поверишь!

Холлисток усмехнулся:

— Поверю, рассказывай. А что там Масси возится?

— Я иду, иду! — из прихожей раздался голос Грина. — Никак не могу найти тапки!

Холлисток посмотрел себе на ноги:

— Это, наверное, я их одел! Возьми другие, в гостиной у дивана.

— Ок!

Покачав головой, Генрих вновь обратился к Анне:

— Ну?

— С чего начать?

— С результата, остальное мне сейчас не важно.

— Мойла неизвестно где, его несколько месяцев никто не видел. Известно, что он создал из людей какую-то банду, именующую себя «Черными рыцарями», но кто они, и зачем он это сделал, никто не знает.

— «Черными викингами», — Масси, в этот момент появившийся на пороге, сходу вступил в разговор. — Викингами, а не рыцарями.

— Неплохо! — Холлисток хмыкнул. — Но это не дает ничего принципиально нового. Должен быть мотив.

На этот раз пришла очередь Масси, громким «хм», выражать свои эмоции:

— Старый мудрый вампир влюбился в девчонку! Все об этом уже знают, и хорошо еще, что пока не копают глубже.

— Влюбился! — Холлисток в удивлении приподнял одну бровь. — Вот это действительно новость! Давайте дальше.

Теперь, вместо Масси, вновь заговорила Анна:

— Девушке около двадцати пяти. Вампиры считают, что она имеет на Мойлу немалое влияние, но все же думают, что людей он использует в своих целях, и вскоре все образуется. Одобрения его поведение не вызывает, но обсуждать своего куратора пока никто не решается.

Несколько минут Холлисток сидел молча, а затем встал, спокойно подошел к холодильнику, отрезал ломоть ветчины, и, откусив от него добрый кусок, хитро посмотрел на своих собеседников:

— Женщина, это всегда слабое звено. Сколько полубогов, а не только людей, погорели на своей страсти, и Мойла тут не является исключением. Теперь мне почти понятно его поведение, и остается выяснить лишь некоторые детали. Вы неплохо потрудились, друзья!

— Всё понятно?

— Конечно! Влюбившись, Мойла хочет остаться на земле. Теперь у него есть для этого основания и смысл. Но средства, которыми он решил этого добиваться, совершенно не оправдывают цели. Жизнями, ни в чем не повинных, людей, счастья себе не приобрести, а вот погубить себя и еще кого-нибудь можно вполне. Впрочем, мы еще не выиграли, а значит, и Мойла пока не проиграл. У него есть реальная возможность достичь желаемого.

— Что сейчас нужно делать нам? Чем можно тебе помочь?

— Пока достаточно того, что Масси займется ответами на телефонные звонки. Сегодня я намерен дать два сеанса, так что действовать предстоит быстро. Что касается тебя, то можешь отдохнуть, милая. Я полагаю, впечатлений у тебя и так достаточно.

Анна вздохнула.

— Это точно. Учится на собственном опыте нелегко. Я вся вспотела, пока стояла на трибуне перед глазами всего схода.

— Ну вот видишь, зато какой результат! — Холлисток улыбнулся. — Расскажешь как-нибудь потом о своих впечатлениях. А пока занимаемся только делом…кстати, вот нам уже кто-то звонит!

Действительно, из холла послышалась длинная телефонная трель, и Масси, смотря за движениями хозяина, опрометью бросился из кухни. Через несколько секунд он вернулся назад, прижав к уху радиотрубку, взятую из гостиной. Генрих и Анна вопросительно посмотрели на Грина.

— Кто там? — на этот раз Холлисток воспользовался телепатической связью, чтобы человек на другом конце не услышал его голос.

— Одну секунду, босс! — Масси поднял вверх указательный палец, призывая немного обождать, а затем продолжил разговор. — Да, я понимаю, фрекен. Да. На какое время вы хотите записаться? Понятно. Какова причина обращения? Важно….конечно, магистр должен подготовится к визиту…да, я понимаю вас.

— Это девушка, которой сложно знакомится с парнями, — Масси посмотрел на Холлистока. — Считает, что она хорошая, а они её почему-то боятся.

В ответ Генрих покачал головой:

— Нет, это не пойдет, ждем следующего звонка. Скажи ей, что запись через неделю.

В течении последующего часа Масси отказал еще двоим потенциальным клиентам. Холлистоку требовался случай, разрешить который можно было за считанные часы, а не заниматься долгими утомительными разговорами. Иногда и это было необходимо, но сейчас ему была нужна совсем другая энергия, кратковременная, но мощная. Четвертый звонок раздался в половине одиннадцатого.

— Алло!

— Здравствуйте, — в трубке послышался тихий женский голос.

— Здравствуйте!

— Скажите, я могу записаться на прием к магистру Холлистоку?

— Конечно, сударыня. Но сначала расскажите суть вашей проблемы.

— У меня нет сути проблемы.

— Да?! — Масси недоумевающе вскинул вверх брови. — Что же вы хотите?

— Мне необходимо встретиться с ним. Я знаю мистера Холлистока, и однажды он уже помог мне.

— Она знает вас! — Масси повернулся к Генриху, вопросительно смотревшему на него.

— Узнавай дальше, что хочет.

— Ок. Как вас зовут, и что вы хотите от магистра?

— Меня зовут Эльга Ниеменен. Восемь лет назад магистр был в Турку, и он помог найти мне мужа.

Масси передал ответ Холлистоку.

— Продолжай, — кивнул тот. — Я помню эту Эльгу.

— Хорошо, сударыня. И как ваш муж? Что вы хотите найти на этот раз?

— Мой муж умер, — голос женщины зазвучал еще тише. — А найти…я действительно хочу найти….найти себя.

— Вы говорите загадками, — Масси посмотрел на Холлистока, одновременно покрутив пальцем у виска.

— Я хочу, чтобы господин Холлисток помог мне обрести новый смысл жизни. Я знаю его возможности.

Масси засмеялся:

— Вы хотите найти себя в новом муже?

На некоторое время в трубке было тихо, а затем послышался тяжелый вздох:

— Мой муж умер, а я занялась эзотерикой. Я многое поняла и хочу попросить для себя немного силы и знаний.

— Всё ясно! — Холлисток, единомоментно получавший информацию о разговоре от Масси, одобрительно кивнул. — Она мне подойдёт. Скажи, чтобы была здесь через два часа!

Следующий звонок не заставил себя ждать. На этот раз звонил мужчина, который, начав говорить весьма уверенным голосом, через несколько минут сорвался и, с трудом выдавливая из себя слова, признался в том, что любовь к супруге пересиливает чувство обиды от ее измены. Проблема состояла в том, что он не находил в себе достаточно сил для изменения этой ситуации, в то время как любимая, но неверная жена, продолжала посещать любовника, не только не таясь, но и издеваясь над слабостью мужа. В мужчине чувствовался такой надрыв, что Генрих не раздумывая согласился его принять. Энергия, выделяемая клиентом, как нельзя лучше соответствовала его нуждам, а её количество даже превышало необходимый рубеж. Было ясно, что мужчина готов на всё. Анна, вышедшая в это время из душа, с интересом выслушала разговор, а узнав, что и ей будет предоставлена возможность присутствовать, выразила неподдельную радость. Приём мужчины, назвавшегося Кристианом Бромбергом, был назначен на шесть часов вечера.

Первый клиент, Эльга Ниеменен, прибыла точно в назначенное время. Услышав её короткий, но решительный звонок, Холлисток отправил Масси встречать гостью, а сам занял место за столом в кабинете. Анна же, в присутствии которой он необходимости не видел, отправилась спать.

Через несколько минут Масси Грин ввел в кабинет высокую статную женщину, увидев которую, Холлисток поразился произошедшим с ней изменениям. Он помнил её простой финской домохозяйкой, немного наивной и доброй, тогда как сейчас она превратилась в настоящую госпожу. Несколько лет назад, следуя ее пожеланиям, Генрих устроил Эльге блестящий брак с богатым шведским бизнесменом, и было видно, что она сумела извлечь из этого все возможные выгоды.

— Здравствуйте, господин Холлисток! — голос женщины звучал более твердо, чем при телефонном разговоре, но все же было видно, насколько она волнуется. — Я очень благодарна вам, что вы нашли время сразу принять меня.

— Добрый день! — Генрих жестом пригласил ее сесть в, стоящее перед ним, красное велюровое кресло. — О размерах благодарности мы еще поговорим. Так что вас привело ко мне на этот раз, сударыня? Мой помощник сказал мне нечто не совсем вразумительное.

— Извините, — Эльга оглянулась на Масси, севшего на диванчик у дальней стены. — По телефону очень сложно озвучить что-то такое, о чем сам больше представляешь, чем думаешь.

Генрих удивленно приподнял одну бровь:

— Мне кажется, что и сейчас, без телефона, вы очень витиевато формулируете свои желания.

— Простите, простите пожалуйста. Вы можете выслушать меня? Считайте, что я исповедуюсь перед вами.

Холлисток пожал плечами:

— Охотно. Мне можно исповедаться, вы же знаете. И толку от этого обычно больше, нежели вещать в храме усталому бесстрастному церковнику.

— Я знаю, знаю, господин Холлисток. Ну так вот…только не перебивайте меня, пожалуйста. Я начну с того самого момента, как вышла замуж — то, что было до этого, вы и так знаете. Ваш приворотный эликсир подействовало безотказно, и я обрела самого лучшего супруга в мире. Мой дорогой Кеннет любил меня всем сердцем, и у меня никогда не было повода для тревоги или душевных расстройств. К слову, я платила ему тем же, и он никогда не мог пожаловаться на отсутствие ласки, домашнего уюта и простого человеческого тепла. Я понимаю, что развитию моих чувств также способствовал ваш чудодейственный эликсир, половину которого я выпила, следуя вашим указаниям, но наши сердца действительно бились в унисон. Супруг очень много работал, и я старалась, чтобы, придя домой, он мог оставить все свои проблемы за дверью. Следуя пожеланиям мужа, я выучила несколько языков, прочитала множество книг, обрела светские манеры. Уровень моего образования постоянно повышался, и однажды я почувствовала, что мне хочется чего-то большего, чем может дать догматическая схема. Так я пришла к эзотерике.

Холлисток улыбнулся:

— Коварная наука. Сколько людей сошло с ума от нее, когда начинали считать себя обладателями уникальных знаний и возможностей. В заблуждениях и есть её коварство.

Женщина кивнула:

— Вы как всегда правы, магистр. Несколько слов, а правды больше, чем в целом трактате. Хорошо, пусть я тоже сошла с ума, но какому сумасшедшему не нравится его состояние? Но, мы несколько отвлеклись. Итак, я всерьез увлеклась эзотерикой. Прочла множество книг, посещала различные лекции и даже колдунов. Мое новое увлечение сделало меня серьезнее, я стала иначе относиться к жизни. Я стала сама проводить некоторые ритуалы, и это помогало мне совершенствоваться еще больше. Мне открылась суть многих вещей, и именно тогда я поняла, кто вы такой, поняла степень вашей силы.

— И кто я? — Генрих вновь улыбнулся.

— Вы великий магистр, исполняющий самые сокровенные пожелания. Плата за них — наша энергия. А энергия — это то, что принадлежит человеку и заработано им. Всё по-честному. Так?

— Примерно.

— Вот видите!

— Ну, а что ваш муж?

— Он умер, — Эльга сокрушенно пожала плечами. — У нас всё было прекрасно. Кеннет во всем поддерживал меня, в том числе и мое новое увлечение. Но однажды у него неожиданно остановилось сердце и идиллия прекратилась. Я не знаю, в чем причина недолговечности моего счастья, и не виновата ли я в том, что всё так произошло. Мир вновь перевернулся, но все же я смогла пережить этот удар. Теперь со мной были знания, и Кеннет не ушел из моей жизни. Я иногда встречаюсь с ним во сне, мы разговариваем, гуляем. Но, как и все люди, умершие внезапно, он, бедняжка, так и не может смириться с этим фактом. Кеннет не застрял между мирами, но покоя он не обрел. Видя его отчаяние, я и сама вся извелась. Обращения к людям, вроде бы сведущим в подобных делах, ничего не дают, как, впрочем, и мои собственные заклинания. Едва я увидела ваше объявление, как у меня внутри все перевернулось….

Приподняв руку, Холлисток прервал её:

— Вы хотите стать ближе к нему, чтобы вам вместе обрести покой, или чтобы ваш супруг нашел себя в новом качестве? — спокойно спросил он.

— Нет, к первому я пока не готова, — Эльга даже рассмеялась. — А вот помочь Кеннету я хочу. Он дал мне всё, и теперь я считаю свои долгом сделать все возможное, чтобы облегчить его страдания.

— И с чем вы готовы расстаться? Кстати, когда я говорил о возможности стать ближе, это вовсе не означало вашу смерть.

— Берите всё, что нужно, господин Холлисток. Вам лучше знать, что мне самой необходимо. Сколько это будет стоить?

— Вы помните, чем расплатились в прошлый раз? — Генрих прищурил глаза.

— Конечно. Это был бабушкин бриллиант — я отдала последнее.

— Тяжело вам было на это решиться?

Женщина задумалась.

— Невероятно тяжело, — призналась она наконец. — У меня перед этим сутки дрожали колени.

— А когда вы отдали мне бриллиант, вам полегчало?

— Да, сразу. Я поверила вам.

— Поэтому у вас все и получилось, — Холлисток вздохнул. — Вы поверили, и этим открыли дорогу к своему обновлению. На этот раз вы просите за своего умершего супруга, но признайтесь, ведь это все равно больше нужно вам? Получив определенные знания, вы на уровне подсознания понимаете, что сложно оставить все как есть. Но коль уж мы сразу перешли к цене, то не буду долго тянуть с этим вопросом. Я оцениваю ваш запрос во все драгоценности, которые вы имеете. Абсолютно все, несмотря на то, насколько дорога вам та или иная вещь.

На некоторое время лицо Эльги Ниеменен словно окаменело. Она не мигая смотрела прямо перед собой, и даже когда Масси, решив похулиганить, несколько раз провел у нее перед глазами рукой, она не среагировала. Холлисток с удовольствием смотрел на неё, довольный произведенным эффектом. С этого момента он уже начал получать то, ради чего затеял эти приёмы, и ни единая частица энергии, мощными импульсами выбрасываемая сидящей прямо перед ней женщиной, не пропадала даром. Он знал, куда следует нанести удар, чтобы вызвать у человека подобное состояние, и клиент, сам того не понимая, начинал платить гораздо раньше, чем сам соглашался с выдвинутыми условиями.

Постепенно женщина пришла в себя. Её взор прояснился и стало понятно, что решение она приняла.

— Что я получу взамен? — на этот раз голос Ниеменен звучал спокойно.

— Вы получите долгую, вполне счастливую, жизнь, а также возможность избавиться от горького чувства недосказанности перед своим мужем.

— Хорошо! — женщина решительно кивнула. — Я согласна, забирайте всё! Когда мне прийти к вам в следующий раз?

— А приходить вам больше не надо, — Холлисток посмотрел ей прямо в глаза. — Я хорошо знаю свое дело, и провести с вами сеанс займет не более получаса.

— Когда же расплата? — Эльга была удивлена. — А что вы подразумеваете под словом «сеанс»?

— Я немного возьму вашей крови, — Холлисток по-прежнему не сводил с неё глаз. — После этого вы получите неограниченные возможности, а дальше уже сами разберетесь, как применить их для решения всех ваших проблем. С оплатой торопиться не будем — как только будет результат, так и произведем окончательный расчет. Я вижу на вашем лице удивление, но оно не столь и велико. Вы сами подсознательно желаете получить то, что я вам сейчас предлагаю и верите в мою способность осуществить вашу мечту. Итак, вы согласны?

— Да! — на этот раз Эльга не медлила с ответом. — Да, черт возьми!

Генрих усмехнулся:

— Ну, его мы сейчас трогать не будем. Ну что же, прошу в соседнюю комнату!

Указав направление, Холлисток поднялся со своего кресла. Проходя мимо Масси, с безучастным видом сидевшем на диване, он похлопал его по плечу и скрылся за дверью комнаты, куда уже зашла Ниеменен. Это было помещение средних размеров, в котором размещалось несколько вещевых шкафов, полуторная кровать с огромной периной, пять деревянных стульев и бюро. Изначально Генрих предполагал отдать комнату Масси, но новый хозяин еще не успел в нее вселиться. Внутри, как и во всех помещениях, царил полумрак.

— Что мне нужно делать? — женщина оглянулась вокруг, видимо ища какие-то медицинские инструменты. В прошлый раз Генрих приготовил ей настоящее приворотное зелье, немалую часть которого составила её собственная кровь, и сейчас она ожидала нечто похожего.

— Ничего! — голос Холлистока вдруг зазвучал глухо и злобно.

Эльга собиралась еще-что сказать, но не успела. Холлисток молниеносно приблизился к ней вплотную, резко вывернул её руку и, развернув женщину к себе спиной, сорвал с неё тонкую блузку и широкий бюстгальтер. На обнажившейся шее ясно виднелась пульсирующая жилка, и в следующее мгновение он уже впился в нее, одновременно разрывая клыками мешавшую плоть. Эльга еще не успела ничего понять, когда густая кровь брызнула в рот вампира и он стал поглощать её жадными глубокими глотками. Сознание быстро оставило женщину, тело обмякло и она упала на пол. Холлисток, повторяя все её движения, ни на мгновение не отрывался от вены, и только когда давление крови начало ослабевать, он разжал челюсти.

 

Глава 19. Холлисток говорит

Когда Эльга пришла в себя, часы, висевшие на противоположной стене, показывали двадцать минут четвертого. У нее сильно кружилась голова, но сознание было ясным. Эльга не помнила, что с ней произошло с того самого момента, как она переступила порог этой комнаты, но смысл произошедшего был ей понятен. Это ощущалось каким-то новым чутьем, ни на что не похожем. Машинально проведя языком по губам она почувствовала, как клыки ее заострились, а рот, прежде бывший предметом особенного внимания стоматологов, наполнился новыми крепкими зубами. Шея сильно болела, но потрогав её рукой, она не нащупала ничего, кроме нескольких неровностей кожи, в которые уже успели превратиться её кровавые раны. За дверью она слышала голоса, но не могла понять, что говорят. Причем, происходило это вовсе не потому, что ей не удавалось разобрать слова, просто разговор шел на непонятном языке. Эльга даже удивилась, насколько обострен её слух. Она могла слышать не только разговор за стеной, но даже звук работы механизма часов, обычно различимый только при наличии специального оборудования. То же самое касалось и других органов чувств.

Почувствовав настоятельную необходимость сходить в туалет, она медленно встала на ноги, и взяв в руку блузку и бюстгальтер, лежавшие неподалеку, вышла из комнаты. Вновь оказавшись в кабинете, она увидела Холлистока, Масси и незнакомую женщину, которые вели неспешный разговор. При её появлении все трое обернулись ей навстречу:

— С рождением, вас, сударыня! — Холлисток внимательно осмотрел её с ног до головы. — Скажите, вы видели уже вашу грудь?

— Что? — Эльга еще не до конца пришла в себя и не поняла вопроса.

— Тот бюстгальтер, который вы держите в руке — можете его теперь выбросить. Он вам явно мал. Да и одежду можно выбрать на размер поменьше. Посмотрите на себя!

Он указал на большое трюмо в углу, а затем все трое засмеялись, когда Эльга отшатнулась, едва подойдя к зеркалу. Вместо привычного своего облика она увидела лишь одежду, парящую в воздухе, но первоначальный ужас быстро прошел и она обернулась в сторону стола, вопросительно посмотрев на присутствующих.

— Знаете, дорогая, давайте сделаем так. — Холлисток несколько помедлил, раскуривая тонкую сигару. — Сейчас моя спутница, — он кивнул на Анну, — отведет вас в свою комнату и в специальном зеркале вы увидите свое отражение. Не сомневаюсь, что вам понравятся произошедшие изменения. Впрочем, главное, конечно, это не они, а изменения внутренние. С этим вам придется разбираться самой, но ваш новый инстинкт подскажет, что надо делать. Если вы захотите, то уже этой ночью сможете пообщаться с вашим умершим мужем, ощущая реальность происходящего. Объяснитесь с ним, и мой вам совет — подскажите, что ему лучше как можно скорее навсегда перейти в мир мертвых, если он не хочет превратиться в банальное привидение, не находящее покоя. Обычно это помогает. Что касается вас, то вам предстоит начать новую жизнь, и это принесет все возможные изменения, связанные с вашим новым качеством. Проявив терпение и известную осторожность, вы получите все, о чем можете мечтать, в том числе и новую любовь, гораздо более долговечную. Слушайтесь своего внутреннего голоса, и помните, что первая его подсказка — всегда верная. Все остальное, лишь плод осмысления, а значит, велика вероятность заблуждения. Дневного света не бойтесь, но долгое нахождение на солнце крайне нежелательно. Спать необходимо как обычно-человеческого тела, со всеми его потребностями, у вас никто не отнимал. Теперь, что касается меня. Первоначальную оплату я уже получил, как вы понимаете, а драгоценности принесёте в течение недели, когда убедитесь, что ваши желания исполнились. Вы хотели стать кем-то из мира своей эзотерики, и я исполнил ваше пожелание. Вы не могли сказать мне об этом напрямую, поскольку опасались, что я сочту вас сумасшедшей и попрошу уйти, но мне не нужно ничего говорить, достаточно думать и хотеть. Я сделал из вас неплохую вампиршу, и скоро вы сполна почувствуете всю прелесть своего нового состояния. Но не забывайте, что я далеко не всякий раз прибегаю к подобным мерам исполнения желаний. Вам повезло, что сейчас мне необходима определенная энергия, и вы оказались здесь в нужный день и час. Это великая привилегия, и теперь несите её с гордостью, не переходя пределов здравого смысла. В Стокгольме обитает немало вампиров, и встретившись с ними, а это произойдёт обязательно, вы научитесь многим хитростям, которые можно получить только перенимая полезный опыт других своих сородичей. Вот теперь, всё, сударыня. Сейчас идите, пожалуйста, за Анной, оденьтесь. Если желаете, можете принять душ, а затем Масси посадит вас в такси, которое доставит вас домой. Если вы хотите мне что-то сказать, говорите это сейчас — вряд ли у нас состоится в дальнейшем еще один диалог.

Слушая его, Эльга молча кивала головой, впитывая каждое слово. Теперь она понимала, кто стоит перед ней, и величина личности Холлистока уже затмила собой всё. Она смотрела на него как на могучего тертона и вампира- лорда, а потому, при его последних словах, смогла лишь улыбнуться в ответ и, отрицательно покачав головой, вымолвить короткое «Спасибо». Получив его согласный кивок, она последовала за Анной, которая не только предоставила ей зеркало, но и подарила одну из своих кофточек, более подходящую к облику той молодой женщины, которая смотрела на свое отражение, не узнавая прежнего лица. Когда они вышли, кабинет был уже пуст и, сопроводив Эльгу до двери квартиры, Анна передала её на попечение Масси, который обнаружился на кухне. Тот, как и было ему указано, аккуратно держа её под руку, помог Эльге спуститься по лестнице, а затем, быстро остановив на улице такси, посадил в него новорожденную вампиршу и, ободряюще потрепав её по плечу, скрылся в дверях дома.

К шести часам вечера у Холлистока был назначен следующий клиент, и чтобы успеть до этого времени, Анна занялась приготовлением обеда. Сам он отказался от пищи, так что Анна с Масси вполне удовлетворились вареной курицей и легким вермишелевым супом, сваренным на её бульоне. Генрих, хотя и присутствовал на обеде, не прикоснулся даже к напиткам. Благодаря энергии, полученной от недавней своей гостьи, он не только не испытывал голод, но и с удовольствием подмечал, как постепенно расходиться по его организму огромная сила, дающая возможность творить настоящие чудеса. Генрих изменился даже внешне — глаза потемнели и несколько просели в своих орбитах, черты лица заострились, сделав его выражение еще более жестким и волевым, а голос стал ниже. Анна, еще не видевшая его таким, ненароком поглядывала на своего спутника, в то время как Масси, давно привычный ко всему, сохранял полнейшее спокойствие. Разговор за столом шел ни о чем, но по завершении обеда Генрих дал своим помощникам необходимые наставления, как им вести себя в присутствии клиента.

— Обычно посетитель, приходящий с сугубо интимными проблемами, желает остаться тет-а-тет с тем, к кому он обращается за помощью. Человеку так легче сосредоточиться и раскрыться. В основном я веду прием один, но нынешняя ситуация предполагает иное поведение. Клиента необходимо раскрыть быстро, за полчаса-час, и поэтому я прошу вас находится со мной рядом. Масси будет представителем мужской половины, в то время как ты, Анна, как обладательница женской логики, посмотришь на излагаемую проблему с другой стороны. Зная заранее суть вопроса, я уже выработал систему поведения, и уверен, что всё пойдёт так, как надо. Чтобы вам было понятнее — от клиента мне нужна его кровь вкупе с мощнейшим желанием изменить свою жизнь. Пусть вампиров в Стокгольме станет еще больше, ничего страшного-места хватит на всех. В том, что я делаю, нет ничего необычного. Для перехода в мир Хель, в качестве компенсации, мне необходимо создать несколько существ для мира теней. Вернуться из Хельхейма могут лишь единицы, но даже они обязаны расплатиться за это. Переход через реку Гйоль, общение с собачкой Гармом и красавицей Модгуд, это, надо вам сказать, не шутки. Ошибка может стать фатальной, ведь даже боги не могут выйти из Хельхейма, однажды переступив через его границу. Поэтому, заранее прошу отнестись к моему, возможно необычному, поведению, с пониманием и спокойно дожидаться окончания этого дня. Всё понятно?

Генрих внимательно посмотрел на Анну и Масси.

— Всё понятно, дорогой, — Анна нежно улыбнулась, в то время как Грин просто повел плечами, показывая, что он и так готов ко всему.

— Вот и порешили! — Холлисток хлопнул ладонью по краю стола. — Ну что же, а теперь ждём клиента. Совсем скоро он должен подъехать.

 

Глава 20. Второй шведский приём

Кристиан Бромберг немного опоздал. Прошло двадцать минут сверх назначенного срока, прежде чем снизу раздался его звонок.

— Вы заставляете себя ждать, — заметил Холлисток, едва Масси ввел посетителя в кабинет.

Тот виновато пожал плечами:

— Извините, доктор, дорожные затруднения.

— Хорошо, — Холлисток улыбнулся. — В наше время это весьма веская причина.

— То ли еще будет! — Бромберг улыбнулся в ответ. — Пока машины не научаться взлетать, затруднения неизбежны.

Генрих лишь махнул рукой:

— Люди и тогда сумеют устроить для себя множество проблем. Ну что же, присаживайтесь, господин Бромберг, я вас слушаю. Мои помощники, госпожа Гофф и мистер Грин, всегда присутствуют рядом — вам не следует их стесняться.

— Спасибо, — Бромберг провел по лбу рукой, снимая выступившую испарину, и сел в предложенное кресло.

Анна с интересом разглядывала посетителя. Это был плотный мужчина, чуть выше среднего роста, добротно одетый, с чистым ухоженным лицом. Весь его вид говорил о хорошем достатке, но поза, которую он принял, сев в кресло, выдавала внутреннюю неуверенность и противоречивость характера. Анна попыталась составить свое мнение об этом человеке, решив испытать, насколько оно окажется справедливо, но прежде чем успела начать обобщение увиденного, в её голове, равно как и в голове Масси, прозвучал голос Холлистока, для которого сложностей подобного рода не существовало:

— На него нужно давить. Запомните, никаких общих фраз — только жесткая конкретика. Человек он колючий, жесткий, но в данный момент, неуверенный. Нет уверенности в себе как в мужчине и от этого много психофизиологических проблем. Для окружающих он твердая сила, но всё напускное. Раздавив его проблему начисто, мы добьемся отличного результата. Сейчас он будет говорить, а вы смело перебивайте, выражая уверенность, что ему только надо дать понять остальным, кто есть кто.

— Я слушаю вас, говорите, — теперь Холллисток говорил вслух. — Поделитесь проблемой, а я попробую дать вам лекарство.

— Хорошо, — Бромберг в очередной раз обвел взглядом комнату и всех присутствующих. — Суть моей проблемы в том, что я не знаю, как мне жить дальше. Я никому не стал бы говорить то, что говорю вам, но человек вы в городе новый и поэтому мне легче высказаться. Скажите, вы знаете, кто я такой?

Холлисток отрицательно покачал головой:

— Для меня это не имеет значения.

— Вот! А стоит мне обратиться к нашим целителям душ, как сразу всем станет известно, что у Кристиана Бромберга появились проблемы.

— Так кто же вы?

— Я заместитель мэра Стокгольма, — мужчина тряхнул головой. — Вас это не смутит?

Анна переглянулась с Масси, который впервые проявил интерес к посетителю.

Холлисток спокойно пожал плечами:

— Меня — нет. Главное, это вы не смущайтесь. Будьте обычным человеком, без оглядки на должность, и все у нас получится.

— Договорились! — Бромберг впервые улыбнулся. — Тогда, слушайте. Итак, я происхожу из очень хорошей старинной семьи. Наш род всегда пользовался уважением, и все Бромберги занимали ответственные государственные посты. Естественно, я пошел по их стопам, и получив достойное образование, начал подъем по служебной лестнице. Женился я довольно рано, в 23 года, и всё это время жена помогала мне во всех жизненных ситуациях. Продолжалось это до тех пор, пока однажды я не встретил молодую девушку, и с этого момента жизнь изменилась. Я влюбился как юноша, мое желание быть рядом с этой женщиной превалировало над любыми разумными доводами.

— Вы бросили жену и женились повторно? — спросила Анна. — Извините, что перебиваю.

— Ничего, — Бромберг только махнул рукой. — Всё верно, вы угадали. Обычная ситуация, да?

— Еще какая обычная! — Холлисток откинулся в кресло. — Миллионы мужчин вступают на этот тернистый путь, рассчитывая, что у них уж точно будет все не как у всех. А какой может быть голос разума, когда говорит плоть?!

— А есть какие-то рецепты, как этого избежать?

— Можно послушать свой разум, оставить всё как есть и впасть в глубочайшую депрессию. Можно пойти на поводу у желания, кардинально изменить всю жизнь и впоследствии, когда будет уже поздно, прийти к пониманию своих ошибок. Так поступают обычные люди. Люди мудрые учатся на ошибках, совершенных другими, и свои желания, которые у них, естественно, ничем не отличаются, стараются исполнять в менее революционных формах.

— Например?

— Например, не женится на ком попало! — Масси, исполняя пожелание Холлистока, неожиданно вмешался в разговор. — Зачем это надо — чуть что, так сразу свадьба?! Ну развелись с супругой, так наслаждайтесь свободой, живите с кем хотите. Нет, обязательно надо снова встать на грабли, которые разобьют всю морду!

На лице мужчины появилась грустная улыбка:

— Я понимаю, но со мной все уже произошло, и сейчас я просто в диком замешательстве. Я унижен, оскорблен, но не могу выпутаться из создавшегося положения, потому что безумно влюблен в женщину, которая обращается со мной, как с тряпкой.

— А вы не такой? — спросила Анна. — Как вы сами считаете?

Бромберг вздохнул:

— Видели вы бы меня на работе. Я настоящая гроза для подчиненных, строгий, но справедливый начальник. С друзьями я всегда душа компании, да и с прежней женой всё было мирно и уютно. Но любовь ушла, ничего не осталось, а с этой женщиной я словно воскрес. Она мне многое дала, я же не жалел для неё ничего. Но вот, понимаете ли, разница в возрасте все же дала о себе знать.

— У вас проблемы в половой сфере? — Генрих прищурил один глаз.

Несколько минут мужчина молчал, а затем все же решился.

— Знаете, я очень устаю на работе. Сидячая работа, постоянный стресс. словом, в мои пятьдесят лет я, как бы это сказать…несколько отличаюсь от себя — тридцатилетнего. Нет, сначала у нас с ней всё было отлично, но постепенно, когда наступило привыкание, мне стало сложнее исполнять супружеские обязанности так часто, как это требуется ей. Плюс я действительно помногу и подолгу работаю, а ей, в её то возрасте, хочется развлечений. В общем, имеем сейчас то, имеем.

— Имеем полный бардак в личной жизни и весьма двусмысленную ситуацию, — подытожил Холлисток. — Вы, господин Бромберг, попали в сети, из которых существуют лишь два пути освобождения. Первый, это смириться и расстаться со своей обожаемой супругой, которая изменяет вам и смеётся в лицо, а второе, это взять ситуацию в свои руки.

— Как же мне это сделать?! Я за этим и обратился к вам, доктор. Первый выход означает мое поражение в собственных глазах, да и не только. Я этого не хочу. Но как взять ситуацию в руки, если я связан чувствами?

— Сразу! — Масси решительно стукнул кулаком по ручке своего кресла. — Это она сделала из вас тряпку и полуимпотента, а восстановив статус-кво, вы докажете себе и остальным свою силу.

— Видите, как всё просто! — Холлисток даже рассмеялся.

— Просто на словах, а не на деле.

— А вы попробуйте решиться на поступок, — вновь вставила свое слово Анна. — Женщины любят, когда ради них совершают поступки, и когда рядом с ними сильный мужчина, настоящий лидер. Ваши желания — закон для неё, а быть рядом с вами — единственное счастье. Уж поверьте мне — я знаю, что говорю.

— Вы можете предложить мне нечто конкретное? — Бромберг в удивлении высоко поднял брови.

— Я могу предложить вам лекарство, — Холлисток встал, медленно подошел к окну, откинул тяжелую штору, посмотрел наружу и вернулся назад. — Вам необходимо лекарство, причем не только от душевных проблем, но и вполне конкретной болезни.

Бромберг даже побледнел:

— Что вы имеете ввиду?

— Ваши проблемы начались с тех пор, как вы стали испытывать чувство дискомфорта в районе промежности. Постепенно простое неудобство перешло в половое бессилие, а не удовлетворяя молодую жену, вы сами спровоцировали все дальнейшее. Если бы она совсем не любила вас, то давно бы бросила. Всё не так и плохо, как вам кажется. Вы обращались к врачам?

— Откуда вы это знаете? — на лице мужчины читалось крайнее изумление. Он ошалело огляделся, а затем вновь перевел взгляд на Холлистока. — Этого не может быть, так быстро невозможно получить подобные сведения!

Холлисток мягко улыбнулся:

— Я немножко волшебник. Но если говорить строго о деле, то ваше положение незавидно.

— Почему?

— Что сказали врачи?

Бромберг потупил взгляд, а затем обреченно развел руками:

— Аденома.

— Нет, — Генрих отрицательно покачал головой. — Доброкачественная опухоль уже приняла отрицательную форму. Если бы вы сейчас вновь сходили к врачу и он отправил вас на соответствующий анализ, то пришедший ответ будет однозначным. У вас рак на второй стадии…пока.

В комнате воцарилась полная тишина. Бромберг сидел, словно окаменевший, Холлисток внимательно наблюдал за ним, Анна с интересом переводила взгляд с одного на другого, а Масси спокойно изучал утреннюю газету. Видя, что клиент продолжает молчать, Генрих начал говорить с еще большим напором, не стесняясь в словах.

— Мне ведомо очень многое, сударь, не удивляйтесь так сильно. За свою жизнь я повидал столько, что почти никаких секретов, особенно, по части людей, для меня больше не осталось. Моя сила, подкрепленная знаниями и опытом, настолько велика, что поверьте, иногда бывает даже скучно. Людям свойственна слабость, преодолевая которую, они движутся вперед, а я, образно выражаясь, впереди очень далеко. Я не испытываю трудностей ни с какими земными делами, и берясь за что-то, делаю всё легко и свободно. Если хочется неоднозначности, сомнений, преодоления препятствий, чтобы впоследствии стать героем — это не ко мне. Я четок, однозначен, решителен и силен настолько, чтобы позволить себе делать все, что захочу. Другое дело, что мне не всегда бывает интересно это делать, но взявшись за что-то, я довожу дело до конца. Если бы я не решил вам помочь, вы никогда не оказались бы здесь. Если я говорю, что у вас рак и вы умрете, значит это так и есть. Вы неглупый человек и я не буду вас убеждать в том, что является однозначным фактом. Но я могу не только вылечить вас, но и дать вам новую жизнь. Ваша жена будет весьма довольна, да и не только жена. Если вы пожелаете женщину, это не станет проблемой. Никто перед вами не устоит. Мужчины будут уважать вас и соблюдать особый такт даже в том случае, если вы ничего не хотите от них и просто находитесь рядом. Болезни обойдут вас стороной, и даже сама смерть даст обратный ход, придя за вами намного позже положенного. Хотите вы этого?

— А разве нормальный человек откажется от подобного? — за время этого монолога Бромберг вполне пришел в себя и слушал очень внимательно. — Но за что мне такая честь? И вообще, странно, что я вам верю несмотря на то, что все это очень смахивает на шарлатанство или….

— Или? — Генрих лукаво посмотрел на него.

— Или на предложение дьявола!

— Ого, это сильно сказано! — Холлисток захохотал так, что у его собеседника вдруг выступил холодный пот. — Вы меня неизмеримо повысили, господин Бромберг! Нет, я не тот, о ком вы говорите, хотя также делаю всё по обоюдному согласию, но исключительно ради собственной выгоды. Другое дело, что я не охочусь за человеческими душами, мне нет в этом прока, а вот золото, деньги и другие материальные ценности, весьма искренне люблю. Мое предназначение не лечить людей, а давать возможность достойным продолжать жить. Вы, например, не знаете, что может случится с вами в дальнейшем, в то время как для меня это не секрет. Я выбрал вас, чтобы у вас получилось выполнить свое предназначение, несмотря ни на что, и в данный момент ожидаю только вашего решения.

— Какое у меня предназначение?

В ответ Холлисток покачал головой:

— Если человек знает, что произойдет с ним в будущем, он начинает делать ошибки, это самое будущее изменяющие. Не просите невозможного — желайте предлагаемого, в этом смысл! Поймать удачу, воспользоваться шансом — это поступок, а пребывать в ожидании чего-то, не отягощая себя действием — это очень по-людски.

— Что от меня требуется? Вы предлагаете безоперативное лечение?

— Да. Стоить вам это будет всего триста тысяч. Оплата после получения результата.

Мужчина молчал, нервно потирая ладони. Переводя взгляд, то на Холлистока, то на Анну и Масси, он пытался понять, где кроется подвох, но все трое сохраняли совершенно непринужденное выражение лица. В нем боролись здравый смысл, желание верить и, одновременно, недоверие, неизбежно появляющееся в каждом человеке по прошествии прожитых лет.

— Я могу сейчас уйти? — наконец спросил он.

— Конечно! — Холлисток с улыбкой указал в сторону двери. — Ваше будущее в ваших руках, и именно в этом смысл моих сеансов. Каждый решает за себя!

Бромберг медленно поднялся, бочком вышел из-за стола и, поклонившись, направился к выходу. Анна удивленно смотрела на Генриха, не проявлявшего никаких видимых эмоций, Масси ловил каждое его движение, готовый в любое мгновение перехватить ускользающую добычу, но Холлисток лишь незаметно мотнул головой, показывая, что контролирует ситуацию. Они не понимали, что наблюдая за борьбой, происходящей внутри этого человека, он буквально смакует каждую секунду, впитывая мощные энергетические выбросы, исходящие от клиента. Сила Холлистока быстро возрастала, мышцы приятно напряглись, а кровь, струящаяся в венах, начала темнеть, приобретая вязкость и тягучесть.

Уже дойдя до двери, ведущей в коридор, Бромберг внезапно остановился:

— А что вы имели ввиду, когда говорили, что мои силы многократно умножаться?

Холлисток пожал плечами и лукаво усмехнулся:

— Об этом вы узнаете сами. Долго ждать не придется.

— Когда мы могли бы приступить к сеансу?

— Вы согласны?

— А почему бы и нет?! Я знаю, что вы говорите правду. Я готов хоть сейчас…

В следующее мгновение свет для Кристиана Бромберга исчез. Холлисток, получив согласие, так быстро метнулся в его сторону, что тот даже не успел осознать происходящее. Генрих за тысячные доли секунды преодолел расстояние, разделявшее обоих, мощно рванул в сторону шею мужчины и, впившись клыками в сонную артерию, лишил его сознания. Бросив обмякшее тело на пол, он жадными глотками пил кровь, а в изобилии присутствовавшие раковые клетки становились лишь приправой, наполняя её вкус острыми нотками…

Едва Генрих начал действовать, Анна и Масси незаметно скрылись за дверью, и только когда рычание прекратилось, подождав еще несколько минут, они вернулись в кабинет. Возрастающая на глазах мощь Холлистока, не имеющая ничего общего с обычными земными представлениями об этом, немного напугала их. Даже Масси, добрую сотню лет находящийся подле своего господина, еще не видел его в подобном состоянии. Переход в мир Хель не был рядовым событием, и сейчас Холлисток напоминал им скорее некую демоническую сущность, нежели спокойного респектабельного человека, каким они привыкли его видеть. Конечно, Масси Грин наблюдал хозяина в разной обстановке, но эти бездонно-черные глаза, лишенные белков и темно-синюю кожу, со вздувшимися венами-канатами, он наблюдал впервые. Изменился и голос. Посмотрев на вошедших, Холлисток остановил взгляд на Грине, медленным движением руки вытер окровавленные губы и указал на тело, неподвижно лежавшее у его ног:

— Положишь его в другую комнату, а через два часа отправь домой, — сказал он, с тяжелым шипением растягивая слова. — Позвоните нашему таксисту и вызовите его сюда.

— Что ему сказать, господин? — находясь под впечатлением от увиденного, Масси был невероятно серьезен.

— Ничего. — Генрих перевел взгляд на Анну. — Он твой. Выпей его крови, а потом отдай свою. Сегодня нужно так сделать, пусть это будет твой дебют.

От неожиданности Анна невольно вздрогнула, но быстро пришла в себя:

— Сколько выпить, Генрих? — спросила она. — И сколько отдать?

— Пока не напьешься, — Холлисток изобразил на лице подобие улыбки. — Ему отдашь половину того, что взяла. Остальные вопросы потом — я пойду посплю.

— Поспишь?! — Анне показалось, что она ослышалась.

— Да. Вот в той комнате, — глухо ответил Холлисток, уже направляясь к двери, расположенной рядом со входом в главную спальню. — Ко мне не заходить и не стучать. Пока я не выйду сам, считайте, что меня вообще нет.

Оставшись одни, Анна и Масси переглянулись:

— Звонить таксисту? — спросил Грин.

— Да, пусть приезжает. Хотя, если честно, я даже не знаю, как подступиться к этому человеку, надо ли что-нибудь говорить.

Масси махнул рукой:

— Да что там говорить! Его судьба уже решена. Просто подходите и кусайте без разговоров. А хотите, я предварительно дам ему сзади по голове? Потом все равно ничего не будет помнить.

— Нет, не надо, — Анна отмахнулась. — Я все сделаю сама. Но ты, впрочем, будь наготове, мало ли что может случиться.

— Тогда я пошел звонить. Телефон Иландера где записан?

— У Генриха в записной книжке. Она на прикроватной тумбочке в спальне.

Кивнув, Масси вышел из кабинета. Некоторое время Анна еще стояла посередине комнаты, затем подошла к двери, за которой скрылся Холлисток и долго прислушивалась. Впрочем, несмотря на ее старания и обостренный слух, свойственный каждому вампиру, всё было тщетно — изнутри не проникало ни единого звука. Можно было подумать, что в комнате вообще никого нет, не было слышно даже тихого дыхания. Но, несмотря на свое любопытство, Анна не стала заглядывать внутрь, и постояв еще несколько мгновений, пошла в гостиную, откуда уже отчетливо слышался голос Масси Грина, разговаривающего по телефону.

Зайдя внутрь комнаты, Генрих Холлисток тяжело сел на диван, стоящий у правой стены. Его человеческое тело находилось на пределе своих возможностей: натянувшаяся под напором вздувшихся буграми мышц, кожа, вот-вот готова была лопнуть, сердце бешено колотилось, с трудом пропуская через себя густую темную кровь, а мозг, отвечающий за работу нервной системы, почти не утруждал себя отдачей и обработкой привычных команд. И только сознание, сознание самого Армора, находившегося внутри человеческого тела, не зависело ни от каких внешних факторов, оставаясь ясным. Его истинная сущность уже рвалась наружу, туда, откуда почти ни для кого нет возврата, и в эти последние мгновения тело Холлистока вновь приобрело прежние черты. С кожи сошла синева, черты лица разгладились, мышцы расслабились. Повернувшись на бок, Холлисток несколько раз вздохнул и вскоре его дыхание прекратилось. Сон, сравнимый с летаргией, взял в свои объятия человеческое тело, но для Армора, уже летящего вниз с головокружительной скоростью, этого уже не существовало.

 

Глава 21. Следствие комиссара Макстрема

— Садитесь! — комиссар Томас Макстрем указал четверым вошедшим мужчинам на ряд стульев напротив себя.

Младшие полицейские инспектора Бьёрн Ульвиг, Карл Юдберг и Ингвар Шёльд, а также инспектор Андреас Седерберг, составляли костяк его группы, занимающейся исключительно делом «Пропавших голов». В него были объединены все четыре эпизода обнаружения обезглавленных тел и полицейское расследование, в котором участвовало пять десятков сотрудников, шло полным ходом. Прорабатывались все версии, но в конечном итоге осталось первоначально выбранное комиссаром направление, согласно которому люди стали жертвами группы лиц. Ими могли быть как приверженцы неких оккультных течений, так и просто нездоровые люди. Комиссар каждый день проводил подобные совещания и это утро, 19 июля 1988 года не стало исключением. Начальство постоянно требовало ускорить расследование и полицейские буквально сбивались с ног, опрашивая всех, кто мог иметь хоть какое-то отношение к делу. Были досконально исследованы как тела жертв, так и места их обнаружения, но несмотря на это, общая картина по-прежнему оставалась весьма туманной.

— Ну? — Мальмстрем обвел взглядом своих подчиненных. — Докладывайте, парни. Давай сначала ты, Карл. Вчерашний вечер был напряженным?

— Да, шеф, — младший инспектор Юдберг поднялся со стула. — Мы допросили еще четверых родственников Акселя Чернельда, а также полностью восстановили картину последнего дня адвоката.

— Итоги?

Юдберг развел руками:

— Ни единой зацепки. Ни в поведении, ни в делах Чернельда, не найдено ничего, что может указывать на нечто необычное. Адвокат вышел из ресторана, где ужинал в одиночестве и больше его никто не видел. Скорее всего, убийство совершено спонтанно. Весь круг его общения досконально изучен, и я вынужден признать, что при имеющихся фактах дальнейшее расследование приходится признать малоперспективным.

— Хорошо, Карл, можете садится, — комиссар перевел взгляд на Ульвига. — Что скажешь ты, Бьорн?

Второй полицейский, широкоплечий молодой человек среднего роста, стремительно поднялся для доклада:

— Вчера я весь день ездил с патрульным экипажем по городу, комиссар. Мы вновь побывали в местах обнаружения трупов Марии Линдстедт и Айны Гарберг. После этого я встретился с мужем фру Гарберг и произвел дополнительный обыск ее автомобиля. Синий Сааб 900 уже стоит в семейном гараже и при помощи переносной лампы я исследовал салон. Там на водительской двери, на обивке, есть несколько полос и теперь я не сомневаюсь, что это следы от ногтей. Женщину вытаскивали из машины и она сопротивлялась, стараясь ухватиться хоть за что-нибудь. Несколько человек видели, как вечером первого июля, по той же улице, где был обнаружен Сааб, на огромной скорости пронесся серый микроавтобус. К сожалению, было темно, так что ни марки, ни тем более, номеров, никто не заметил.

— Ночью все кошки серы, — заметил Мальмстрем, покачав головой. — Но, в любом случае, фургон, это уже кое-что. Молодец, Бьорн, продолжай. Возьми завтра шесть человек и пройдите по домам на этой улице, расспрашивая всех об этом фургоне. Также зайди в отделение местной дорожной полиции и спроси, ни поступало ли к ним сигналов о фургоне в тот день.

— Только в местное?

— Конечно. Сделав свое дело, эти ребята, если это действительно имеет отношение к фру Гарберг, далее неукоснительно должны были соблюдать правила движения. Рисковать в подобной ситуации — сущее безумие. А они не безумны, нет. Действия четкие, выверенные, уверенные.

— Я понял, шеф.

— Ну и хорошо, — Мальмстрем кивнул и перевел взгляд на третьего инспектора. — Давай теперь ты, Ингвар.

— Да, комиссар! — младший полицейский инспектор Ингвар Шельд уже ждал своей очереди. — Вчера я весь день посвятил Малин Якобсон. В первую очередь я вновь осмотрел её тело.

Мальмстрем усмехнулся:

— Ну, это понятно — даже без головы оно выглядит весьма недурно. И к чему привел осмотр?

Не обращая внимания на улыбки присутствующих, Шёльд невозмутимо продолжал:

— К сожалению, практически ничего нового. Её, как и остальных, подвесили за ноги и слили всю кровь. В данном случае меня более всего интересовало, нет ли на руках трупа малозаметных следов борьбы, микроскопических повреждений. Я с лупой обследовал каждый сантиметр и нашел под ногтями четырех пальцев левой руки частицы бурой глины.

— Та-ак! — Мальмстрем внимательно посмотрел на подчиненного. — Новость действительно невелика, но все же лучше, чем ничего. Какие выводы ты сделал?

— По всей видимости, грязь попала в тот момент, когда женщина упала на землю. Либо она цеплялась за все подряд, либо, что представляется более вероятным, рука инстинктивно сжалась, когда тело находилось на земле. Возможно, в этот момент она была без сознания.

Комиссар одобрительно покачал головой:

— Неплохо, неплохо. Правда, в Стокгольме половина почвы имеет подобную окраску.

Инспектор вздохнул:

— Поэтому я и сказал, шеф, что почти ничего нового не обнаружил. Слишком косвенные улики.

— Еще что?

— Далее я встретился с несколькими её знакомыми, с которыми она общалась наиболее близко в последнее время. До этого мы опрашивали родственников, теперь дошла очередь до друзей. Всё это люди искусства — контингент весьма непростой, но все же мне удалось найти подход к каждому из них. К сожалению, кроме еще нескольких штрихов к портрету самой Малин, ничего нового из бесед вынести мне не удалось. Фрекен Якобсон, как и остальные потерпевшие, не проявляла никакого беспокойства и не имела конфликтов с окружающими. Ее смерть стала абсолютной неожиданностью для всех. Из этого я могу вывести заключение, что убийства совершались без системы и преступники, ведущие охоту по всему городу, выбирали жертв, руководствуясь исключительно благоприятным моментом. Пока всё, шеф.

— Хорошо, садись, — Мальмстрем поднес левую руку к лицу и некоторое время сидел молча, потирая лоб и собираясь с мыслями. Полицейские, в ожидании дальнейших решений начальства, пользуясь паузой делали пометки в своих блокнотах, отмечая новые факты, представленные сослуживцами. Вскоре комиссар вновь заговорил.

— Андреас, давай подводить итоги, — сказал он, обращаясь к Андреасу Седербергу. Исполняя непосредственные обязанности следователя, он также был помощником комиссара и именно в его ведении находились вопросы, касающиеся общей координации работы следственной группы. Обрабатывая информацию, он представлял её Мальмстрёму, на основе которой тот выносил те, или иные, решения.

Оставаясь, в отличие от своих товарищей, сидеть, Седерберг быстро отвернул назад несколько листков своего блокнота:

— Подводя итоги вчерашнего дня и обобщая их с прежде полученными сведениями, имею доложить следующее: нет сомнения, что все убийства совершены одной группой лиц. Их цель нам остаётся неизвестной. Убийцы передвигаются по городу на одном или нескольких автомобилях, один из которых, предположительно, может быть среднеразмерным микроавтобусом серого цвета. До совершения преступлений, ни один из потерпевших не выражал обеспокоенности или тревоги. Однозначно установлено, что в жизни они ни разу не пересекались и не имели общих знакомых. Места убийств нами пока не найдены, также как и головы, отсеченные от тел убитых. Исходя из того, что преступления были совершены первого и десятого числа каждого месяца, можно с большой долей вероятности утверждать, что до первого августа преступники ничем себя не проявят. Согласно мнению психологов, если первого августа не произойдет очередного случая, то не исключено, что убийства на этом

прекратятся.

Мальмстрём мрачно усмехнулся:

— Ты в это сам веришь?

— Нет.

— Вы что думаете? — комиссар посмотрел на остальных подчиненных.

— По логике, перспективы прекращения убийств не прослеживается, — ответил Шёльд.

— Надежды на это мало, — Юдберг охотно согласился с ним.

Третий инспектор, Бьорн Ульвиг, был не так тороплив с выводами. Задумчиво переведя взгляд на окно, он несколько минут думал над ответом, в то время как остальные терпеливо ждали мнения своего товарища.

— Я считаю, комиссар, — наконец сказал он, — логика в их действиях, несомненно, есть, но нам она непонятна. Есть вероятность, что убийства больше не повторяться, а с другой стороны, они могут произойти в любой другой день.

— В любой другой день, — машинально повторил Макстрем. — Ясно, господа. Итак, мы можем сделать вывод, что за вчерашний день не сильно продвинулись на пути к разгадке. Пока нам не известны мотивы преступников, мы обречены топтаться на месте. Ждать мы не имеем права, а потому все усилия должны быть сосредоточены именно на этом моменте. Слушайте план на сегодня и последующие дни, господа. Юдберг и Ульвиг, вы выступаете объединенной командой и ищете темный фургон. Опросите всех в округе, где был найден Сааб, кто что видел или слышал. Поднимите документы дорожной полиции и направляйтесь по адресам регистрации похожих автомашин. С собой на подмогу берите двадцать человек. Веером разъезжайтесь по городу для выполнения задания. Седерберг, ты остаешься в управлении и мы еще раз анализируем с тобой все возможные варианты развития событий. Даты рождения убитых, время их смерти, исчезновение голов и отсутствие крови в телах. Так, теперь ты, Шельд, слушай внимательно. Сегодня ты начинаешь разрабатывать свою версию о глине под ногтями потерпевшей…кстати, ты взял образец?

— Конечно, шеф. Анализ обещали сделать к полудню.

— Отлично! Итак, берешь также двадцать человек и после получения результатов экспертизы вы отправляетесь по всем местам, где есть подобный состав почвы. Учить тебя не собираюсь — что надо делать, ты знаешь сам. Опрашивайте местных пенсионеров, таксистов, обходите пустыри, дворы. Сааб фру Гарберг был обнаружен на улочке Артемисгатен в Хьортхагене, так что велика вероятность того, что преступники действуют по похожей схеме, хватая жертв в тихих малолюдных местах. Действуйте, господа полицейские, и да будет с вами рядом удача! А ты, Андреас, — Мальмстрем сделал жест в сторону Седерберга, — следуй за мной. Зайдем в лабораторию, а затем нас ждет доклад у окружного комиссара.

 

Глава 22. Хельхейм

Нибльхейм. Самый низший уровень вселенной, попасть в который невозможно, имея физическое, земное тело. Хельхейм, будучи его частью, был, тем не менее, совершенно обособленным местом, занимая большую часть самого Нибльхейма. Это холодное, мрачное и туманное пространство, с одной стороны было окружено безбрежным Третьим морем, а с других — непреодолимой рекой Гьолль, единственный мост через которую надежно охранялся великаншей Модгуд и чудовищным псом Гармом. Именно здесь находилось царство Хель, могучей повелительницы мира мертвых. Дочь бога Локи и великанши Ангрбоды, сестра чудовищного волка Фенрира, мирового змея Ёрмуганда и пса Гарма, она по праву носит звание одной из сильнейших хтонических сущностей. Вид её внушал такой ужас, что новоприбывшие в Хельхейм навсегда теряли способность не только к сопротивлению, но и навеки утрачивали собственное мнение.

Огромного роста, крупная женщина с широкой костью. Левая половина её лица была красной, а правая— иссиня-чёрной; выше пояса она выглядела как живая женщина, но её бёдра и ноги были покрыты пятнами и разлагались, как у трупа. Великий Один, едва увидев Хель, без раздумий отдал ей в управление страну мертвых и ни разу у него не было повода усомниться в правильности своего выбора. Никто из мертвых, попавших во владения Хель, никогда более не покидал этих чертогов. Даже низвергнутые боги, вместо небесной Вальгаллы отправленные вниз, не имели возможности вырваться на волю, хотя и пользовались, в отличие от остальных обитателей, некоторыми привилегиями.

Именно сюда лежал сейчас путь Армора, восьмого лорда всех тридцати вампирских легионов, который, освободившись от своего земного тела, тотчас понесся по ослепительно-яркому тоннелю. Около трех минут длился этот полет, но приближаясь к концу, когда впереди уже начала маячить синяя пустота, а тоннель стал стремительно расширяться, Армор круто изменил траекторию и буквально обрушился вниз, ловко попав в черную круговую воронку, внезапно появившуюся прямо под ним. Сумев избежать долгого вращения, вскоре он достиг дна и, подхваченный мощным вихрем, через узкое жерло низвергнулся в пропасть. Свободное падение, проходившее в полной темноте и беспримерном безмолвии, длилось довольно долго. Не имея перед собой никаких ориентиров, Армор ощущал его только по беспорядочному движению собственных волос и одежде, плотно прилегающей к телу.

Надо сказать, что теперь его облик претерпел существенные изменения. Черты лица, даже резко заострившись, по-прежнему напоминали прежнего Генриха Холлистока, но в остальном он стал совсем другим. Кожа приобрела абсолютную бледность, иссиня-черные волосы удлинились, а рост, прежде составлявший обычные для европейского мужчины 185 сантиметров, теперь приближался к шестиметровой отметке. Одежда, также полностью черная, состояла из плотной блестящей ткани, прошитой золотыми нитями. По виду она напоминала средневековое одеяние богатых испанских грандов, но отсутствие плюмажа и оторочки делало ее более строгой и привлекательной. Идеально подходя по размеру, она ладно облегала крепкую фигуру Армора, с первого взгляда указывая на статус своего хозяина.

Постепенно, кромешная чернота вокруг Генриха Холлистока (для простоты восприятия читателем, будем называть Армора именно его земным именем), начала рассеиваться. Теперь он летел в сером вакууме, сравнимом с малоконтрастной черно-белой фотографией послезакатного осеннего вечера. Под ним уже виднелась, сверху напоминающая обычные облака, белесая подушка тумана, окутывающего весь Нибльхейм, и вскоре Генрих стрелой вошел в его обволакивающие объятия. Прорезав верхние, густые слои, он оказался в парообразной молочной взвеси и здесь скорость его падения начала замедляться. По мере приближения к земле она становилась все меньше и меньше, так что момент соприкосновения с ней прошел для Холлистока практически незаметно. Мягко встав на ноги, некоторое время он еще балансировал, ловя утраченное чувство равновесия, но быстро пришел в себя и огляделся. Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась бесконечная равнина, покрытая низкими узловатыми деревцами, полускрытыми за стеной вечного тумана. Не один десяток раз Генрих бывал в этих местах, а потому, найдя известный ему ориентир, не мешкая направился в путь.

Он находился возле самой границе Хельхейма и через несколько минут перед ним открылась безбрежная гладь великой реки мертвых — Гьолль. До нужного моста было еще далеко, но скорость передвижения в загробном мире сильно отличалась от земной и расстояние, которое предстояло преодолеть, вовсе не выглядело таким уж серьезным. Места, по которым пролегал его маршрут, находились в противоположной стороне от торного пути, где нескончаемым потоком следовали души умерших. Охраняемые свирепыми псами-демонами, не позволяющими им ни на метр сойти с дороги, люди общей массой брели к мосту, и только в конце пути они получали распределение, в какую сторону Хельхейма надлежит отправляться каждому из них. Здесь все получали строго по заслугам, и если кто-то попадал в страну лугов и холмов, с возможностью поселиться в небольшом домике, то для других была уготована или бесплодная пустыня, где лютый холод по нескольку раз в сутки резко превращался в испепеляющую жару, или земля Настронд, полная ядовитых змей.

Мост, к которому направлялся Армор, назывался Гьяллабру, в то время как основной мост не имел конкретного названия. В отличии от общего моста, целиком состоящего из лезвий острых ножей, направленных строго вверх, Гьяллабру был сделан из чистого золота и был невидим для большинства новоприбывших. Неширокий, он был создан исключительно для тайных посетителей Хельхейма, которым было незачем афишировать свое появление здесь. Он упирался в абсолютно гладкую каменную стену, которой, собственно, помимо реки, был окружен Хельхейм, и только избранные могли пройти в потайные врата, специально открываемые для них изнутри. Великан-йотун Ари, превращаясь в орла, постоянно кружил над Гьолль, а увидев необычного путника, тут же сообщал о нем Хель, которая и принимала решение о дальнейших действиях. Все остальные, переправившись через реку, попадали к гигантским вратам Хельгринд, где их встречала великанша Модгуд, подчиненные которой и перенаправляли мертвецов к местам их вечного пребывания. Вступая на дорогу Хельвег, имеющую до сотни ответвлений, они в последний раз видели вокруг себя меняющийся пейзаж. Единственной их начальницей была теперь сама Хель, одновременно присутствующая в каждом уголке своего царства. Она существовала внутри каждого демона-надзирателя и ничто не могло укрыться от её всевидящего ока.

Орла Ари Холлисток заметил даже раньше, чем великан-йотун увидел его темную фигуру. Будучи уже на середине моста, он остановился в ожидании, а затем приветственно поднял вверх левую руку:

— Приветствую тебя, Ари!

— Приветствую, мой лорд! В который раз вам удается пройти к мосту незамеченным!

— Не твоя вина, друг мой. Ты заметил бы и мышь, это все знают.

— Да, — засмеялся йотун, описывая круги над головой Холлистока, — но мышь заметить легко, а ваша фигура словно растворяется в пространстве! Доложить хозяйке, что вы прибыли?

— Скажи, Ари, скажи ей обязательно. И пусть мне откроют ворота.

— Хорошо, сударь. Листвор будет ждать вас у скал. Я полетел!

— Спасибо! — Генрих махнул ему рукой и орел быстро исчез, растворившись в густом тумане.

 

Глава 23. Первые встречи

Оставшись в одиночестве, Армор вновь зашагал по мосту. Река Гьолль ревела под ним, беснуясь в своем вечном волнении, и казалось, что в мире не существует ничего, кроме тумана и рокотания ее густой черной воды, в котором воедино слились глухие стоны и яростное лязганье железа.

Стены Хельхейма появились неожиданно. Сколько раз Армор ходил по этому пути, но так ни разу и не смог предугадать момент его окончания. Могучие скалы, сплошь состоящие из черного блестящего камня, внезапно вынырнули из тумана, одновременно ознаменовав собой, как конец моста, так и начало владений Хель. Обычно упираясь в гладкую глухую стену, для Холлистока мост закончился проемом открытых ворот, возле которого стояла старуха, сжимавшая в руке длинное копье. Огромная, неряшливо одетая, с нечистым лицом, она производила весьма неприятное впечатление, но горе тому, кто не окажет ей достаточного почтения. Листвор и Бьюгвор, две колдуньи, с незапамятных времен охраняли чертоги Хельхейма и не одна сотня тысяч путников попала на Берег Мертвецов или в Настронд, только потому, что они вызвали их неприятие или недоверие.

Подойдя к Листвор почти вплотную, Армор поклонился.

— Ты все молодеешь и молодеешь! — сказал он, с улыбкой отнимая руку от груди. — Здравствуй, почтенная Листвор!

— Здравствуй, могучий тертон, спасибо! Давно вас не было видно! — голос Листвор звучал звонко и весело, входя в явный диссонанс с ее внешностью.

В ответ Генрих развел руками:

— Время-понятие относительное. Для кого-то оно идет быстрее, для кого-то медленнее, а иногда и наоборот! Расскажи лучше о вас. Как Бьюгвор, что нового?

— А! — Листвор шутливо отмахнулась. — Бьюгвор все такая же вредная сварливая старушенция! А что нового… да, ничего особенного. Там у вас, наверху, недавно была большая война, так что здесь народа добавилось видимо-невидимо. Нам всем пришлось трудится почти непрерывно. Но распределили, справились. Хельхейм большой, места хватит для каждого.

— На земле война была сорок лет назад, — Холлисток мягко улыбнулся. — Хотя, время для вас — понятие относительное, понимаю. Ладно, дорогая Листворт, благодарю за то, что не заставила меня ждать у ворот. Я думаю, мы еще увидимся — прощаться не буду.

— Проходите, Армор, проходите! — Листвор отошла в сторону, пропуская его внутрь скалы.

Холлисток кивнул и направился вперед по широкому прямому коридору, в дальнем конце которого с трудом проглядывалось его окончание, сейчас представлявшее собой лишь маленькую серую точку.

— А хозяйка по вам скучает! — Холлисток успел отойти на порядочное расстояние, когда издалека вдруг вновь послышался голос Листвор, которая так и стояла у ворот, глядя ему вслед. — Конечно, со мной она говорить о таком не будет, но я знаю точно.

Генрих остановился.

— У нее все нормально? Ничего не изменилось? — не оборачиваясь спросил он, помедлив несколько секунд.

— Всё в порядке! Она сейчас такая красавица! А вы у нее один!

Едва Холлисток вышел из ворот, как скала за ним сомкнулась, вновь превратившись в единый каменный монолит. Теперь он очутился в живописной долине, такой огромной, что обрамляющие её горы лишь угадывались в неверных очертаниях где-то вдали. Эта земля, ранее называвшаяся Йормунгрунд, с момента воцарения Хель носила теперь её имя. Ранее почти полностью состоящая из гор, подземелий и долин, покрытых острыми камнями, теперь она представляла собой смесь равнин, холмов и лесов, сверкающих яркими красками ранней осени. Именно это время года Хель любила больше всего и теперь во всей её стране правила бал вечная осень, не имеющая ни начала, ни конца. Конечно, для людей, совершивших при жизни определенные злодеяния и проступки, в Хельхейме имелось достаточно мест, олицетворяющих собой настоящий ад, но в целом он не производил гнетущего впечатления. Хельхейм, загробный мир, был самым большим из пяти миров, составляющих Вселенную, и места в нем с избытком хватало для всех. Для человеческого сознания его размеры были недоступны, ведь даже третий мир, мир теней, в понятии людей не имел физических границ.

Дворец Хель, Эльвиднир, располагался примерно в десяти тысячах километрах от того места, где сейчас находился Армор — Генрих Холлисток. Надо сказать, что даже при его теперешнем шестиметровом росте (хотя рост Листвор, например, составлял около десяти метров), а также учитывая разницу в скорости перемещения по физическому и загробному мирам, это расстояние все равно не переставало быть огромным. Впрочем, Генриха это не пугало. Как и любой представитель внеземной формы жизни, обладающий определенным статусом, он имел возможность пользоваться набором заклинаний, делающих пребывание в подобных местах вполне комфортным и естественным. Прочитав заклинание скорости, он настолько стремительно понесся вперед, что через каких-нибудь полчаса был уже на месте. Перемещение представляло собой не полет, а обычную ходьбу, отличавшуюся от земной тем, что пространство перед ним сжималось и разжималось, чутко реагируя на каждый последующий шаг. Это давало возможность не только не чувствовать усталости, но и не упустить ни одной детали путешествия.

Холлистока уже ждали. Ворота Эльвиднира были широко открыты, а возле них, навострив тонкие уши, в выжидательной позе стоял огромный пес Гарм. Его глаза горели зловещим красным цветом, но весь остальной облик, включая повиливающий хвост, свидетельствовал о крайнем дружелюбии по отношению к новоприбывшему. Приходясь Хель родным братом, Гарм выполнял сторожевые функции. Постоянно обходя Хельхейм, он нещадно наказывал провинившихся, раздирая в клочья хрупкую плоть, и не было в загробном мире никого, кто не трепетал бы, оказавшись с ним поблизости. Облик пса Гарм получил при рождении, но внутри собаки находился великан-йотун, наделенный разумом не менее своих собратьев. Разговаривал он, отрывистым лаем выговаривая слова и, надо сказать, пользовался речью крайне редко. Армор стал для него исключением.

— Здрррр-авст-вуй! — громовым голосом приветствовал он Генриха, теперь уже обычным шагом приближающегося к воротам.

Тот взмахнул рукой:

— Привет!

— Кккк-акой гость к нам пожж-аллл-овал! Я как ус-лышш-ал но-ввость, так сам пошш-ел от-ккрыы-вать воо-рота! А сеее-стру прр-ямо не уууу-знать — всяяя вссс-пыых-нула и пооо-бежала кууу-даааа-то к себе! Виии-дел бы ее кто-ниии-будь в эээ-тот моо-мент!

— Привет Гарм! Здравствуй, мой дорогой! — Холлисток подошел к псу вплотную и пожал протянутую лапу. — Ну кто ее увидит? Ты, я, да Ганглати — но мы её и так видели всякую!

— Даа! — тоже дав волю чувствам, Гарм лизнул его руку. — Для нее это лууу-чший поо-даа-рррок! Но тты в этот раз бб-ыст-рро зззаа-явил-ся! Чтооо-тоо слуу-чи-лось?

— Да? А Листвор посчитала, что меня долго не было! — Холлисток пожал плечами. — Кое-что случилось, Гарм, но ничего глобального. Проведешь меня или будем здесь стоять?

— Коо-нечно! — пес ощерился, изображая улыбку. — Дуу-маа-ю, скоо-ро сто-ит ждать праа-здника! Буу-дем соо-зыы-вать го-стей!

— Ну, это как захочет хозяйка! Я не против!

 

Глава 24. Его прекрасная Хель

Оставив ворота открытыми, Гарм пошел рядом с Холлистоком, сопровождая его до покоев сестры. По дороге Генрих с интересом осматривал Эльвиднир, стараясь найти изменения, произошедшие здесь за время его отсутствия, но вечный дворец вполне оправдывал свое звание, оставаясь оплотом застывшей стабильности. На гостей, впервые попавших в эти чертоги, гигантский замок производил весьма неоднозначное впечатление. Сразу за воротами начинались настоящие руины, представляющие собой беспорядочное нагромождение камней, между которыми шла узкая, постоянно петляющая тропинка, заканчивающаяся возле полуистлевших дверей. За ними, собственно, и начинался Эльвиднир, в то время как камни, лежавшие между ним и замковой стеной были просто неубранными остатками твердыни, некогда стоявшей на этом месте. Первая часть замка, миновать которую не было никакой возможности, состояла из множества помещений, поражающих своей ветхостью и запахом тлена, наполнявшем каждый уголок. В комнатах, на вздувшихся, прогнивших полах, стояла выцветшая, иссохшаяся, мебель, а на стенах виднелись остатки великолепных гобеленов. Всюду валялись горы старой одежды, клочья бумаги, и человеческие скелеты, постоянно попадавшиеся на пути, не выглядели настолько уж чуждыми элементами в этом царстве мертвого, остановившегося времени.

Однако, по мере продвижения вперед, обстановка начинала постепенно меняться. Помещения становились чище и светлее, мебель вполне годилась для использования, а напольные ковры и камины даже создавали некое подобие уюта. Впрочем, всё это по-прежнему выглядело нежилым и давно заброшенным, так что только пройдя через третий замковый придел, Холлисток с Гармом оказались в главной части дворца. Здесь надо сказать, что только тот, кто не знал саму Хель, мог задаваться вопросами, касающимися убранства Эльвиднира. Никому из тех, кто когда-либо был приглашен в замок, оно не казалось странным. Как и сама хозяйка, её чертог олицетворял собой яркую смесь жизни со смертью, так что, проходя через него насквозь, гости могли воочию оценить ценность того и другого, настраиваясь на особый, философский лад. В отличие от Валхаллы, пиры в Эльвиднире проходили вполне благопристойно, хотя его пиршественные палаты и были не в пример больше, разом вмещая в себя до полусотни тысяч гостей. Помимо великолепных залов и покоев, во дворце имелась гигантская библиотека, вмещающая до миллиона томов, а также множество оранжерей, где избранным всегда можно было погулять среди невиданной красоты, отдыхая от обыденных дел.

— Ты оставляешь меня? — Холлисток оглянулся, заметив, что немного не доходя до покоев Хель, Гарм вдруг замедлил шаг.

— Да, — кивнул тот головой, вместо громкого лая перейдя на общение мыслями. — Сестра не приглашала меня к себе, да и вам, думается, захочется побыть вдвоем. Дорогу ты знаешь, так что необходимости в моем присутствии нет. Еще увидимся, Армор!

Холлисток кивнул:

— Хорошо, друг мой. Спасибо, что провел меня через ваши развалины. До встречи!

На прощанье пес негромко гавкнул, а затем развернулся и вскоре исчез в боковом коридоре. Послушав, как удаляется тяжелый топот его мощных лап, Холлисток направился вперед и вскоре подошел к высоким дверям красного дерева, отделанным серебряными вензелями самой Хель. Обычно спокойный и уравновешенный, сейчас он испытывал небывалое волнение и уже подняв руку, чтобы постучать, вдруг медленно опустил её вниз. Вихрь мыслей и воспоминаний внезапно подхватил его, унося в необозримые дали сознания, так что в первое мгновение Генрих даже не понял, что голос, послышавшийся посреди создавшегося беспорядка, обращен непосредственно к нему.

— Что? — наугад спросил он, желая удостовериться, что это не наваждение.

— Заходи смелее! Что с тобой?

Это была Хель. Ее голос, которым она говорила только с ним, нельзя было спутать ни с чьим другим. Не найдя сил ответить, Холлисток потянул за дверную ручку и вошел в светлый чистый зал, меблированный шикарным гарнитуром, состоящим из диванов, кресел и шкафов белой кости, украшенной чистым золотом. Темно-синий потолок светился золотыми звездами, а огромное зеркало в тяжелой золотой раме поистине поражало воображение. Но не на это великолепие был сейчас направлен его взор. Посредине зала, в одном легком плаще, изящно ниспадавшем с тонких плеч, стояла ОНА! Листвор ничего не приукрасила — его прекрасная Хель действительно стала еще более обворожительна и великолепна. Испепеляюще красивая, она смотрела на Холлистока бездонными черными глазами, и некоторое время они стояли друг против друга, не в силах отвести взгляда. Ради него Хель изменяла свой обычный облик, превращаясь в обычную женщину, темноволосую и светлокожую, ростом несколько ниже своего избранника. В остальное время она представляла собой, или ту же женщину, чье тело в вертикальной плоскости было разделено на живую и мертвую части, или являлась наполовину истлевшим скелетом, или просто смогообразной серой тенью, дающей ей возможность одновременно находиться в каждом уголке необъятного Хельхейма.

Как ни странно, Холлисток первым нашел в себе силы заговорить. Наконец увидев его, Хель словно окаменела, и даже верная служанка Ганглати, пару раз легонько дернув за её плащ, не смогла вывести хозяйку из этого состояния.

— Здравствуй! — Генрих широко улыбнулся. — Сколько раз я представлял нашу встречу, но никогда мне не удавалось предугадать всех деталей.

— Здравствуй! — от его слов Хель сразу пришла в себя. — Все оказалось лучше или хуже, чем ты предполагал?

— Лучше…настолько лучше!

— А мы с Ганглати уже давно готовились. Сколько времени ушло, чтобы полностью выровнять это! — Хель провела рукой по обнаженной коже бедра. — Я уже стала забывать, как могу выглядеть таким образом. Но то, что тебе не нравится мой скелет или разложившаяся плоть, я еще помню, как видишь.

— Мне не то, чтобы не нравится, — Холлисток улыбнулся, — но для наших встреч такой облик не совсем пригоден. Твое тело сейчас идеально!

— Тебе ведь нравится, что я никогда не ношу одежды?

— Твоя нагота просто сводит меня с ума!

— Ганглати, ты можешь идти! — Хель махнула служанке, и та послушно удалилась, отвесив Холлистоку легкий поклон.

— Ганглати все такая же, — сказал он, провожая её взглядом. — Стоит за тебя горой и ревнует, когда кто-то подходит к тебе еще ближе нее.

Хель улыбнулась:

— Она меня очень любит. Я ценю и уважаю тех, кто испытывает ко мне подобные чувства. В основном все бояться.

— И правильно делают! — Генрих сделал несколько шагов и оказавшись рядом с Хель, положил руки ей на плечи. — Ты хочешь, чтобы я что-то сказал? — совсем тихо спросил он, приблизив губы к ее уху.

— Нет, — она сделала ответное движение и их тела соприкоснулись. — Не сейчас!

Глядя друг другу в глаза, они крепко обнялись, а затем слились в долгом затяжном поцелуе. Вкус Хель, холод ее тела и его особый запах, всегда возбуждали Армора, а после долгой разлуки желание становилось поистине нестерпимым. Она, в свою очередь, не желавшая знать никого, кроме своего тертона, получала неописуемое удовольствие, становясь податливой и слабой в его руках. Могучая Хель, властительница мира мертвых, гнева которой опасались даже боги, тоже имела право на свое маленькое личное счастье. Она отдалась ему со всей страстью, на которую была способна, и ее крики, сквозь которые иногда было слышно сладострастное рычание Холлистока, еще долго волновали Ганглати. Верная служанка хоть и пыталась уйти подальше, но звуки в пустом дворце проникали сквозь все двери, в конечном итоге заставив ее перейти на другой этаж.

 

Глава 25. Вместе

— Ты вспоминал обо мне? — спросила Хель, когда они, вдоволь насладившись друг другом, перешли в одну из ее спален и легли в постель. — Время на земле идет быстро, и ты не видел меня гораздо дольше, чем я тебя.

— Конечно!

— Часто?

— Да, — Генрих вытянул правую руку и Хель удобно устроилась у него на плече. — Частица тебя всегда со мной. Врать не буду, это происходило не каждый день, но все равно часто.

— И у меня точно так же, — шепнула она. — Когда дела, то, конечно, не до сантиментов — ты мои дела знаешь, а в минуты покоя я всегда думаю о тебе.

— Время в физическом мире действительно идет иначе, милая. По тем понятиям, я не видел тебя сорок один год, ты же — только полтора. Но что значит для нас время, когда впереди вечность.

— Ах, мой философ! — Хель мягко положила руку ему на грудь. — Скажи, за все это время ты много женщин там очаровал?

— Ревнуешь?

— К кому? К женщинам?! Милый, во-первых, мы уже неоднократно говорили на эту тему, и я прекрасно знаю особенности твоей работы, а во-вторых, ты настоящий мужчина, которому общение с женщинами необходимо. Нет, мне просто интересно.

— Да? — Холлисток улыбнулся. — Хорошо, в таком случае отвечу. Много!

— Ну, сколько?

— Я не считал. Видимо, около полусотни. Большинство из них пополнило наши ряды.

— Неплохо. А будущую мать для своего ребенка нашел? Не так давно тут был твой отец и очень сокрушался, что ты долго выбираешь.

— Кажется, да. Скоро это произойдет.

— Что будешь потом с ней делать?

— Ничего, — Генрих усмехнулся и повернув голову, пристально посмотрел на Хель. — Она переместится в потусторонний мир, спокойно родит и останется там навсегда. Ее главное дело — воспитание ребенка.

— Она знает?

— Пока нет. Всему свое время. Но я сделал правильный выбор, и она не огорчится, узнав о своем предназначении. Её роль почетна, а скучать ей не придется.

— А знаешь, — Хель вдруг хитро прищурила глаза и изящно перебросив через него тонкую ножку, оседлала своего возлюбленного, — я ведь могу не отпустить тебя назад. В моих силах сделать так, что никто и не узнает о том, куда исчез восьмой лорд, тертон Армор. Будем всегда вместе…всегда.

— Знаю, — тихо отозвался Холлисток. — Однажды это произойдет, сокровище мое, но не сейчас. Счастье надо заслужить. Еще пять тысяч лет на земле, и я окажусь в потустороннем мире, откуда открыты все дороги. Нас не поймут, если сейчас мы сделаем это, Неважно, по обоюдному желанию или без. Время пройдет быстро, Хела, да и видеться мы можем не так уж и редко. Подожди.

— Плевать я хотела на чье-то мнение! Поймут-не поймут, это не наше дело! — прошипела Хель. Черты ее лица заострились, и на мгновение на Холлистока глянул череп с лоскутами полуистлевшей плоти. Живыми были только глаза. — Впрочем, я знаю, что ты прав, — уже более мягко сказала она, незаметно приняв прежний облик. — Ты мужчина, и ты должен решать. Я подожду. Я столько ждала, ждала тебя еще до твоего рождения, что научилась это делать. Только тот, кто умеет ждать и не торопится, тот получает всё.

— Ты умница! — благодарный Генрих нежно погладил ее груди и лоно. — Что это ты делаешь?!

— Угадай! — Хель засмеялась.

Её движения, вначале короткие, постепенно приобретали все большую амплитуду и размеренность. Сжав ее бедра, Холлисток смотрел прямо в глаза Хель, и в тот момент, когда тишину дворца прорезал сладострастный женский крик, он не выдержал, и их голоса слились воедино….

В Хельхейме уже давно следующий день сменил предыдущий, а Хель и Холлисток продолжали лежать в обнимку, не имея ни сил, ни желания, оторваться друг от друга. Углубляясь все дальше вглубь веков, они вспоминали наиболее яркие моменты своих отношений и не было им ни конца, ни края. Время почти остановилось. Часы, проведенные вместе, стоили многих месяцев жизни, давая им возможность насладиться общением перед, неминуемо предстоящей, разлукой. Они расстанутся вскоре, они расстанутся не быстро — время в Хельхейме подчинялось его хозяйке, по разному проявляя себя, в той или иной, его стороне. Оно то замедлялось, то вновь шло обычным ходом. Часы превращались в сутки, а сутки стояли на месте.

— Что привело тебя ко мне на этот раз? — Хель задала свой вопрос буднично, едва они закончили обсуждать план путешествия в страну холмов, осуществить которое собирались во время следующего визита Холлистока.

— Мне нужна твоя помощь, — Генрих вздохнул.

— Почему вздыхаешь?

— Получается, что я бываю у тебя, только когда мне что-либо надо и никогда — просто так.

Хель нежно улыбнулась, став еще красивее:

— Какая обезоруживающая откровенность! Но я все понимаю, милый. Такая у тебя работа, и себе ты принадлежишь далеко не всегда. Расскажи мне, что случилось?

— Ты знаешь Мойлу?

— Мойла? Нет, не припомню. Кто это?

— Это куратор Швеции, один из старейших вампиров. Сейчас пришло его время отправляться в потусторонний мир, но он решил задержаться. Непонятно где Мойла раздобыл свиток Тора с заклинанием столетия. Проигнорировав закон и волю Высших, он инициировал начало ритуала с целью получить лишний век физической жизни. Для этого он привлек некую банду, которая убивает для него простых, ни в чем не повинных людей. Мойлу необходимо остановить, но, сама понимаешь, сделать это без лишнего афиширования сути проблемы. Старый вампир переступил черту и теперь он должен быть уничтожен.

Хель приподняла брови:

— И ты не можешь найти его? Неужели это такая проблема?

— Проблема. Даже посланцы Высших не смогли сделать этого. Но дело не в этом. Я смогу его отыскать, где бы он не находился, но я не вполне уверен, что имею для этого достаточно времени. У меня чутье, ты же знаешь. Так вот, с недавних пор мне стало казаться, что я могу не успеть.

— И чем я могу тебе помочь? Дорогой, я не вмешиваюсь в дела живых и не имею к ним отношения. Мне бы с мертвыми разобраться — их в миллионы раз больше.

— Знаю, Хела, знаю. Но я не собираюсь просить невозможного. Мне нужно знать, кто умрет в Стокгольме в ближайшее время смертью через отсечение головы. Вот и всё.

Хель на время задумалась, глядя куда-то на стену, а затем с хитрецой посмотрела на Холлистока, не сводящего с нее глаз:

— Что я буду с этого иметь?

Тот ждал этого вопроса и улыбнулся:

— Мойлу и компанию придурков, которую он возглавляет. Товар жирный, стоящий — не прогадаешь. Старый вампир никогда не попал бы в Хельхейм при других обстоятельствах.

Хель весело расхохоталась:

— Неплохое предложение! Даже как-то не хочется поломаться для начала! Хорошо, ты получишь свое, милый. Ты и так уже немало сделал для меня — дал почувствовать себя женщиной, которая любима, которую уважают, а не боятся. Но прежде чем мы перейдем к делу, ответь мне на один вопрос.

— Пожалуйста! — успокоенный и умиленный ее словами, Холлисток, заложил обе руки за голову и вытянулся на кровати.

— Зачем Мойле эта жизнь, она ему не надоела за тысячелетия? Потусторонний мир широк и светел, там вечное лето. Ведь он давно заслужил покой.

Холлисток пожал плечами:

— Он влюбился.

— В кого? — в изумлении Хель широко открыла глаза.

— В женщину. В простую земную женщину.

— Как он не вовремя! — она снова рассмеялась. — Поздняя неожиданная любовь, как интересно! И ты хочешь лишить старика этой сладости? Не стыдно? Посмотри на нас с тобой, вспомни своих земных женщин — разве именно это не самое главное счастье в жизни!?

— Главное. Но устроить свое счастье на чужих смертях нельзя. Расплата приходит всегда — в мире людей со временем, а если дело касается чести Высших, то сразу.

Хель покачала перед ним пальчиком:

— Результаты божественных ритуалов непреложны. Если этот Мойла завершит свое дело, то даже Высшие не смогут ничего с ним поделать в течении ста лет. Так что сразу — совсем не сразу.

Улыбнувшись, в ответ Генрих тоже поднял вверх указательный палец:

— А должно быть — сразу! Таков закон.

— Ты мой законник! — Хель ласково потрепала его по голове. — Ну что же, господин Армор, блюститель правды и ревнитель законов, пройдемте к зеркалу. Как всегда, все ответы на твои вопросы — там.

Легким движением встав с кровати, она подбежала к противоположной стене и раздвинув ее в обе стороны, словно бабочка впорхнула в соседний зал, успев при этом игриво вильнуть упругими сочными ягодицами. Холлисток прошел следом и вскоре присоединился к ней, стоявшей возле гигантского зеркала, без остатка занимавшего площадь широкой стены. Зал, огромный и темный, был начисто лишен какой-либо обстановки, а единственным элементом декора, придающем помещению уюта, был толстый темный драп, туго натянутый с трех сторон. Само зеркало напоминало скорее экран кинотеатра, на котором переплетались непонятные живые узоры, постоянно меняющие как цвет, так и форму. Напрямую не отражая ничего, оно подчинялось только своей хозяйке, видевшей в нем ответы на любые свои вопросы, касавшиеся не только прошлого, но и будущего. Одновременно, зеркало служило для нее инструментом наблюдения за Хельхеймом и ничто, даже мысли его обитателей, не могли укрыться от всевидящего ока.

— Запоминай имена, — сказала Хель подошедшему к ней Холлистоку, не отрывая взгляд от проносящихся перед ними отображений, понятных только ей. — Летоисчисление какое брать?

— Христианское.

— Как скажешь. Итак, слушай внимательно: Карл Эккерберг, рождение 16 мая 1953 года, Альбин Габриэльсон — 4 февраля 1971, Алексндр Юленстен — 11 июня 1959, Анне Эльмебю — 12 марта 1937 и Аннели Каллинг — 6 мая 1948.

— Всё?

— Ты просил узнать про ближайшее время — так что всё.

— Дни рождения у них приходятся на четверг?

— Обожди… сейчас, — Хель ненадолго задумалась. — Да, именно четверг.

— А день смерти?

— В какой день?

— Нет, число.

— 21 июля 1988 года.

— Что?! — Холлистоку захотелось, чтобы он ослышался. — Все одновременно?

— Да, один за одним. А что такое, милый?

— Это же через два дня! А для меня, когда я смогу вернуться, 21 июля настанет и вовсе через день..

Хель вновь посмотрела на зеркало:

— Пожалуй, даже быстрее.

— Что ты имеешь ввиду?

— Это будет ночь с 20 на 21, со среды на четверг.

— Опять четверг! — Холлисток скрипнул зубами. — Все происходит в день Тора, весь ритуал строится на этих четвергах. Но как же ошибся отец и остальные! Все думали, что ритуал столетия похож на ему подобные, а оказалось, что он требует существенно меньше времени.

— Для тебя это плохо?

— Вот уже думаю над этим. Знаешь, пожалуй, что нет.

— Я помогла тебе? — Хель повернулась к Генриху и, обвив его шею руками, посмотрела прямо в глаза.

— Более чем! Мойла рассчитывает завершить все сразу, а вместо этого я сам покончу с ним одним ударом.

— У тебя уже есть мысли, как сделать это? — она с интересом наблюдала, как лицо тертона принимает жесткое, стальное выражение.

— У меня уже есть план. Подробно он еще, конечно, не разработан, но общая схема рисуется четко. Это будет мой шедевр!

Хель рассмеялась:

— Не сомневаюсь! Особенно приятно, что и я внесла в него свою лепту.

— Ты сделала всё! — Холлисток притянул ее к себе и нежно поцеловал. — Мне остается только техническая сторона вопроса.

— Видишь, как хорошо все делать вместе! — прошептала она, не отрываясь от его губ.

— С тобой все легко!

— Есть повод отметить все это! Ты не против небольшой пирушки? Отметим встречу.

Холлисток с улыбкой развел руками:

— Когда я был против?!

— Тогда зовем гостей!

 

Глава 26. Гости Хель. Все свои

Понимая, что в скором времени Армору будет необходимо покинуть Хельхейм, хозяйка загробного мира не медлила. Вызвав служанку Ганглати, она быстро согласовала с ней меню предстоящего пира, и как только та отправилась на кухню выполнять полученные указания, занялась подбором состава гостей. Генрих не хотел создавать излишнюю шумиху своим появлением, и после некоторых препирательств они сошлись на том, что на этот раз целесообразно будет ограничится лишь главными лицами Хельхейма, не привлекая среднего, а тем более, нижнего звена. Для этих целей решено было выбрать малую трапезную, расположенную в нижнем ярусе Эльвиднира, называвшуюся Монбьюгг. Рассчитанная ровно на шесть десятков гостей, она как нельзя лучше соответствовала нынешним обстоятельствам, предоставляя пирующим истинно королевский уют. Стены, пол и потолок были отделаны красным деревом, вдоль стен стояли золотые и янтарные статуи, изображавшие, как саму Хель, так и всех ее помощников. Столы, составленные прямоугольником, как и приставленные к ним длинные скамьи, были выполнены из можжевелового дерева, источавшего свой неповторимый аромат. Освещался Монбьюгг, как и другие помещения Эльвиднира, ровным спокойным светом, проникавшем сквозь специальные отверстия в потолке, исходя из никому невидимого источника, о происхождении которого знала только сама Хель.

Для оповещения гостей был призван великан Ари, который, получив задание и вновь превратившись в орла, немедленно начал облет приглашенных. Некоторые уголки необъятного Хельхейма находились слишком далеко даже для него и труд сообщить о приглашении их обитателям взяла на себя сама Хель. Ее тень покрыла весь загробный мир, и с помощью невидимых струн, которыми она управляла своим миром, вскоре о предстоящем пире узнали и змея Нидхегг, и инеистые великаны Андог и Бьердваг, и червь Маард, живущие в глубине гор.

— Как тебе мой наряд, нравится? — спросила Хель у Холлистока, красуясь перед зеркалом в своей спальне в длинном алом плаще. Она уже вошла в один из своих привычных образов: ее тело, поделенное в вертикальной плоскости пополам, выглядело, с одной стороны, как все та же прекрасная женщина, а с другой, как разлагающийся труп, со всеми присущими этому состоянию атрибутами.

— Ты, как всегда, великолепна! — Холлисток встал немного позади, чтобы тоже попасть в отражение. — Так выглядит только вечность и правда бытия. Жизнь и смерть всегда сопутствуют друг другу.

— Я могу еще и вот так! — Хель вдруг неожиданно обернулась, и на Холлистока глянули пустые глазницы ее обнаженного черепа. Плоть на теле исчезла неравномерно, и под кусками отвисшей кожи показались внутренние органы, покрытые копошащимися в них червями.

Впрочем, Холлистока не смутило подобное превращение:

— Я знаю, что можешь, — мягко улыбнулся он. — Для меня ты прекрасна всегда. Я вижу изнутри.

— Спасибо, милый. От кого я еще услышу такие искренние слова! — Хель склонила к нему голову и он без сомнений поцеловал ее жесткий костяной лоб.

— Скажи, — она уже приобрела свой предыдущий облик, — тебя как зовут в физическом мире? Генрих, кажется?

— Да, Генрих Холлисток. Что это ты вдруг?

— Просто так. Тебе нравится это имя?

— Уже привык. Я намерен доносить это имя до самого конца, до момента своего окончательного ухода оттуда.

— А выглядишь ты там так же?

— Не совсем. Там я в три раза ниже и тело несколько иное — того человека, у которого я его однажды позаимствовал. А вот лицо моё.

— Генрих Холлисток, — нараспев повторила Хель. — Да, звучит легко. Хочешь, я иногда буду звать тебя так?

— Почему бы и нет, я не против! Ну что, пойдем на кухню — посмотрим, как у них дела?

— Да, давай! — Хель еще раз взглянула на себя в зеркало и пошла к двери, услужливо открытой перед ним Холлистоком. — Слушай! — не дойдя до выхода несколько шагов, она вдруг остановилась.

— Что такое?

— А может быть, мне лучше надеть синий плащ с серебряной каймой? Или простой черный?

Генрих весело расхохотался:

— Какая же ты, всё таки! Нет, оставь алый — мне нравится.

— Хорошо, твое мнение для меня главное, — Хель кокетливо подмигнула и, проходя мимо, игриво хлопнула его по ягодице. — Пойдем смотреть на мясо. Хочу, чтобы ты наметанным глазом выбрал самое лучшее.

Гости стали прибывать аккурат к тому моменту, когда основные блюда начали водружаться на столы. Согласно пожеланиям Хель и выбору Холлистока, их ассортимент был не так велик как обычно, но и скудным назвать его было никак нельзя. Здесь были представлены как дары моря — жареные королевские креветки, омары, белая норвежская треска, так и несколько видов мяса — мраморная говядина, молодые поросята, нежнейшая, запеченая на вертеле, лань. За все птичье царство отдувались толстые лесные фазаны, но их дивный аромат стоил многих других. В качестве гарнира фигурировал лишь отварной картофель да несколько видов салатов, но, как известно, именно разнообразное мясо служит излюбленной пищей всех власть придержащих. Что касается вина, то его выбор был способен угодить любым пристрастиям. Обслуживался пир лучшими поварами, а честь встречать гостей, рассаживать их и прислуживать во время еды, была оказана самым красивым девушкам-покойницам, которые миллионами оспаривали друг у друга заветные места рядом с королевой Хельхейма, великой богиней Хель.

 

Глава 27. Прощание

После его ухода Хель отпустила всю прислугу, разрешив убрать посуду и объедки после отдыха, а сама со вздохом опустилась на скамью.

— Устала? — Генрих погладил ее по голове.

— Да, немного. Когда самый поздний срок твоего отъезда? «Нагльфар» отвезет тебя к границе потустороннего мира — так ты сэкономишь время и силы.

— Я это понял. Спасибо, милая. Я знаю, что такое задействовать «Нагльфар». А самый поздний срок… сложно сказать, но время еще есть.

— Тогда пойдем наверх?

— Пойду я один, а ты отдыхай! — Холлисток вдруг подхватил ее на руки и понес к выходу.

— Как же это приятно и трогательно! — Хель обвила руки вокруг его шеи. — Хочется остановить время, чтобы еще и еще…

Всё имеет начало и все имеет конец. С этой непреложной истиной вынуждены считаться все без исключения. Вот и сейчас, время пребывания Холлистока в загробном мире подошло к концу, несмотря на его и Хель, обоюдное желание, побыть вместе подольше. Впоследствии они смогут быть рядом, не оглядываясь на необходимость разлуки, но пока физический мир крепко держал Холлистока. Его миссия на Земле еще не была выполнена даже наполовину и несколько тысяч лет лежали впереди. Однако не стоит подходить к жизни этих сущностей с человеческой точки зрения. Логика их отношений, как и течение времен, не имеет ничего общего с понятиями, принятыми в среде людей. Краткосрочность человеческого бытия и простая предопределенность назначения, как одной людской единицы, так и общей массы, налагает на нас жесткие ограничения. Рождение, учеба, работа, рождение потомства, работа и смерть — все предельно четко и ясно. Страх, совесть, животные инстинкты, душевные переживания по своим жалким проблемам, ненависть, зависть, доброта, религия, целомудрие, сострадание, — это все нам. В мирах, где человек или его душа могут побывать разве что только с помощью небывалого полета мысли, все обстоит иначе. Как — это другой вопрос. Вопрос не данного повествования.

— Мне пора, — Холлисток легонько дернул плечом, на котором дремала Хель.

— Что? — не открывая глаз, тихо переспросила она.

— Пора собираться.

— Хорошо. Надо же — а я, кажется, заснула.

— Это и немудрено. Прости, своим появлением я вновь разрушил твой привычной распорядок.

— О чем ты! — Хель нежно провела рукой по его волосам. — Сам знаешь, что для меня это как подарок. Но я умею ждать и знаю, чего хочу. А уж как я умею добиваться желаемого — не тебе мне говорить.

Холлисток улыбнулся:

— Знаю, милая, знаю.

— Тогда — отправляемся! — Хель встала с кровати и потянула за руку лежащего Холлистока. — Сам меня поднял, а теперь валяешься. Давай-давай, пока я добрая. А то еще немного — и не отпущу!

Пока Холлисток одевался, Хель успела дать Ганглати несколько указаний, и в скором времени они уже выходили из Эльвиднира. Над Хельхеймом стояла темная ночь, и их быстрые шаги были единственным звуком в его мертвой прохладной тишине. Вдали виднелось несколько маленьких ярких точек, в которые на этом расстоянии превратились огромные костры Парвааля, пожирающие грешников, и только серое небо загробного мира давало сейчас неясный свет, рассеивающий общую черноту.

Дойдя до одинокого дерева, стоящего на соседнем холме, Хель обернулась к Холлистоку:

— Держись!

Ему не надо было объяснять, что делать. Подойдя к ней сзади, он крепко обнял ее за талию, и в то же мгновение Хель резко развела в сторону руки. Раздался резкий свист, земля задрожала под ногами, а налетевший вихрь вмиг поднял в воздух тысячи камней, устроив вокруг них бешеный круговорот…

Все стихло так же внезапно, как и началось. Вместо долин и холмов теперь перед ними простиралось безбрежное Третье море, вечно гудящее в своем неистовом волнении. Прямо напротив, из его вод поднималась белая конусообразная гора, возле которой стоял гигантский корабль, корма которого терялась в невообразимой дали. Это и был «Нагльфар», корабль мертвых, целиком сделанный из ногтей умерших.

— Он стал еще больше, — Холлисток повернулся к Хель. — Скоро моря станет мало.

Та, уже принявшая привычный облик огромной мощной амазонки, с малоподвижным, словно вырезанным из камня, лицом, довольно кивнула:

— «Нагльфар», это сила, способствующая равновесию. Когда ему станет мало места оно нарушится, но это произойдет не скоро. Судно уже может вместить в себя до десяти тысяч великанов и трехсот тысяч мертвецов, но это даже не половина того, что нужно.

— А многие люди стригут свои умершим ногти, чтобы «Нагльфар» не строился слишком быстро, — тихо проговорил Холлисток.

Хель криво улыбнулась:

— Да, только они не задумываются, что к тому моменту, когда на мертвые попадают ко мне, ногти успевают немного отрасти. Как видишь, нам этого добра хватает!

— Вижу! Поистине, «Нагльфар» способен внушить ужас и уважение всем.

— Пока что да. Но те, кто ниже нас, тоже не сидят без дела.

— Мы слишком сильны, — уверенно сказал Холлисток. — Силы каждого из пяти миров достаточно, чтобы остановить любые недружелюбные поползновения, а уж вместе мы непобедимы.

Хель пожала плечами:

— Все может быть, милый. Но только помни, что наши пять миров далеко неоднозначны, а вокруг находятся те, чьих планов мы не знаем. Даже Высшие не знают, потому что они Высшие здесь, а там есть свои правители и мудрецы. Наши миры управляют людьми и всем, что с этим связано, а в других мирах нет людей и жизнь развивается совсем иная.

— Ты что-то знаешь? — Холлисток недоуменно посмотрел на свою спутницу.

— Пока ничего конкретного. Дорогой, не забивай себе голову тем, что тебя еще не касается. Занимайся людьми — там есть, чем заняться. Впрочем могу сказать, что в будущем тебе станет полегче.

— Это как? — Холлисток не переставал удивляться.

— Люди начнут усиленно истреблять друг друга и их поголовье сильно уменьшится. Ранее такое бывало, будет и далее.

— Как скоро?

— Сложно сказать. Если по земному летоисчислению — то лет, вероятно, сто восемьдесят-двести.

— Ну, это еще не так скоро.

— Тебе виднее. Но время там идет быстро и даже простые вампиры, живущие по четыреста лет, умирают, как им кажется, молодыми.

— Что правда, то правда! — Генрих рассмеялся. — Каждый втихоря думает, что именно он вечен, а вечна только сама вечность.

— Да, и еще кое-что! — Хель озорно подмигнула, а затем крикнула, повернувшись к кораблю — Мадберк, подходи еще ближе!

На борту «Нагльфара», который с их появлением начал приближаться к берегу, появилась темная фигура.

— Слушаюсь, повелительница! — ответил густой раскатистый бас и огромное судно, плавно ускорившись, подошло совсем близко. С левого борта открылась дверь, и луч красного света, скользнув по водной поверхности, остановился возле Хель и Холлистока.

— Пойдем! — кивнув на световую дорожку, она двинулась вперед, приглашая Генриха следовать за ней.

Передвижение по воде, доселе ему незнакомое, оказалось вполне комфортным. Ноги немного подвязали, словно в рыхлом песке, но это добавляло, скорее, мягкости, чем замедляло скорость. Капитан Мадберк, великан-ящер, встречал их возле входа. Услужливо предложив руку Хель, он приветливо кивнул Холлистоку, а затем, проведя их на верхнюю палубу, сам встал у штурвала.

— Куда пойдем, хозяйка?

— К Иггдрасилю.

— Понял! — Мадберк резко крутанул штурвал. Огромный корабль, подчиняясь его воле, легко, словно перышко, совершил оверштаг и, поймав парусами поднявшийся ветер, рванулся вперед. Сумасшедшие волны, бившиеся вокруг в неистовой истерике, не оказывали на «Нагльфар» ни малейшего влияния, будучи не в силах раскачать его тяжелый корпус. Холлисток, стоя на носу рядом с Хель, с наслаждением вдыхал свежий морской воздух, раздумывая над ее последними словами.

— Не забивай себе этим голову, я же сказала! — Хель мягко провела ладонью по его спине. — Когда придет время, мы поговорим на эту тему, а сейчас у тебя другие задачи. Ты мне обещал Мойлу, дорогой, и я уже с нетерпением жду эту встречу. Настронд станет для него домом, а Змеиный Чертог готов для его викингов. Будешь думать не об этом-проиграешь!

— Хорошо. Я уже не думаю, — Холлисток улыбнулся. — Знаешь, сейчас мне очень жаль, что я вынужден прощаться. К сожалению, время не терпит.

— А! — Хель лишь махнула рукой. — Что такое время для нас с тобой, если впереди вечность?! Это твои женщины на земле будут рождаться, умирать, переходить в другие миры, а я буду всегда. Мир перевернется, исчезнут и возродятся цивилизации, но и ты будешь всегда. Что нам еще нужно?

— Это верно, но сейчас я сильно связан с физическим миром — там время есть время.

— Ничего. Видишь, впереди сияние? — Хель протянула руку, указывая на зарево, появившееся прямо по курсу.

— Это Иггдрасиль?

— Да, мировое древо.

— Я видел его ствол в мире теней, видел крону в потустороннем мире, но основание вижу в первый раз, — Холлисток с интересом смотрел на стремительно приближающееся свечение, занимавшее уже весь горизонт. Теперь в нем отчетливо виднелись мощные черные корни, спускающиеся откуда-то сверху и причудливым переплетением уходившие в толщу воды.

— Я останавливаюсь! — послышался голос капитана, и в тот же миг «Нагльфар» остановился, резко опустив нос. Ища опору, Хель ухватилась за Холлистока и они заключили друг друга в объятия.

— Иггдрасиль получает питание из моего моря, — прошептала она, вплотную приблизив лицо к Холлистоку. Только он мог видеть, что на мгновение она вновь превратилась в ту милую женщину, которая существовала лишь для него одного. — Ухватишься за его корень и вернешься в то тело и место, откуда ты попал в Нибльхейм.

— Так просто?

— Доступно только избранным, а ты мой избранник. Отправляйся, не будем устраивать слезных прощаний.

Секунду помедлив, Холлисток припал к ее губам и далеко не сразу они смогли оторваться друг от друга. Вокруг ревело море, свистел ветер, атмосфера играла небывалыми красками, переходящими из света в тень, но для них ничего этого не существовало. Лишь тишина, покой и ОНИ.

— Все, я ухожу, — Холлисток последний раз посмотрел в глаза Хель, которая после этого сразу приняла прежний облик воительницы. — Действительно, мы же не расстаемся, а лишь прощаемся.

— А я о чем говорю! — Хель мягко улыбнулась. — Иди, мой тертон!

Уже встав на борт, чтобы ухватиться за один из корней, находящихся неподалеку, Холлисток обернулся:

— А где команда корабля? Куда делся Мадберк?

— Они не должны нам мешать, — Хель хитро подмигнула в ответ. — Мы не видим их, они не видят нас. Когда будет нужно, команда проявится.

— Ясно, — Генрих отвернулся и, примерившись, ухватился за корень Иггдрасиля….

 

Глава 28. «Черные викинги» Мойлы

В этот вечер, 19 июля, на Стокгольм, как, впрочем, и на весь Скандинавский полуостров, налетел северный циклон. Небо покрылось сплошными серыми облаками, и к 20 часам зарядил мелкий противный дождь. Температура упала до 15 градусов, заставив горожан сменить легкую одежду с коротким рукавом на что-то более основательное, а то и вовсе укрыться в домах. Впрочем на следующий день синоптики обещали новое потепление.

Около 22 часов, когда город окутала ночная тьма, от дома номер 23 по Линденваген, что в Йоханессхове, отъехал светло-зеленый микроавтобус «Фольксваген Каравелла». Ничем не примечательный, он ловко влился в поток машин и, доехав до перекрестка с центральной Нинесваген, свернул налево. Возле развилки с Хаммарби Фабриксвэг водитель ненадолго притормозил, чтобы купить сигареты, а затем, повернув на нее, не спеша двинулся дальше. Занятый, видимо, своими мыслями, он не обратил внимания на то, что вот уже около десяти минут за «Фольксвагеном» следует полицейская патрульная автомашина, повторяя все маневры микроавтобуса. Так они доехали до следующего перекрестка, и здесь, перед поворотом на восточную Вермдовеген, водитель «Фольксвагена вдруг нажал на педаль газа. На полупустой дороге его маневр выглядел резким и неожиданным, но водитель патрульной машины не растерялся и не позволил микроавтобусу оторваться. Обгоняя попутные автомобили, они неслись друг за другом, и лишь потушенные проблесковые маячки полицейской машины ломали для окружающих впечатление о том, что идет настоящая погоня.

Скорость уже приближалась к максимально допустимой на дороге отметке, когда «Фольксваген» внезапно затормозил и прижался к обочине. Полицейский «Вольво» проскочил на добрую сотню метров вперед и, остановившись, занял выжидательную позицию. Около трех минут продолжалось это молчаливое стояние, а затем «Вольво», как ни в чем ни бывало, двинулся вперед. Выждав еще некоторое время и дождавшись, когда полицейские скроются из вида, «Фольксваген» также вырулил на дорогу, спокойно продолжив движение.

Шоссе Вермдовеген соединяло остальной Стокгольм с его юго — восточным районом Нака — весьма большой, но малонаселенной частью города. Утопающий в лесах, окруженный озерами озерами и проливами, Нака представлял из себя настоящий заповедник. Выбираясь сюда, горожане оказывались наедине с дикой природой и даже местные жители не знали всех его закоулков. Именно сюда держал сейчас свой путь светло-зеленый микроавтобус «Фольксваген», который, свернув с основной дороги, неспешно двигался по тихим дорогам засыпающих окраин шведской столицы. Проехав по Наканасвэген, он миновал последний жилой район и решительно углубился в кромешную тьму улицы Альтавэген.

Вдали уже виднелись отблески огромного озера Ярласьён, когда лучи фар микроавтобуса вдруг выдернули из темноты силуэт полицейского «Вольво» — того самого, который преследовал его на дороге. Впрочем водителя «Фольксвагена» это не насторожило. Напротив, увидев полицейских, он несколько раз мигнул дальним светом, а затем припарковался в нескольких метрах позади и выключил двигатель.

— Все нормально, Бернт? — из окна «Вольво» показалась голова, облаченная в форменную пилотку.

— Да, Эрик, — двери микроавтобуса синхронно открылись, и из-за них показались четыре мужские фигуры. Двое сразу отстали, чтобы оправиться, а остальные подошли к машине.

— Мы тоже ничего не заметили. При таком маневрировании любой преследователь проявил бы себя.

— Да уж, но от «Фольксвагена» надо избавляться, — буркнул тот, кого назвали Бернтом.

— Скоро все закончится, что ты волнуешься? — из салона «Вольво» раздался чистый женский голос.

— Привет, Кайса! — Бернт нагнулся и заглянул внутрь. На пассажирском сиденье сидела стройная светловолосая девушка лет двадцатипяти, одетая в полицейскую форму.

— Привет! Привет, Альфред!

— Привет, Кайса! — спутник Бернта легонько хлопнул по крыше машины.

— А где потерялись Андреас и Эйлерт?

— Сейчас подойдут, — Альфред хихикнул. — Надо меньше пить пива перед поездкой!

Здесь следует ненадолго отвлечься и рассказать, что за компания собралась в этот вечер возле озера Ярласьён на восточной окраине Стокгольма. Кайса Хедвиг, Бернт Йёргенсон, Эрик Хедвиг, Альфред Юнгквист, Андреас Сваллинг и Эйлерт Берквист были знакомы с самого детства. Будучи одногодками, они попали в одну группу детского сада, а затем они вместе учились в школе. После её окончания, Кайса и Эрик Хедвиги, приходившиеся друг другу сводными братом и сестрой, поступили на работу в полицию. Бернт Йёргенсон купил два микроавтобуса и организовав небольшую фирму, начал принимать заказы на автоперевозки. Альфред Юнгквист поступил в университет, но так и не окончив его, подался в помощники к Бернту. Двое оставшихся, неразлучные друзья Эйлерт Берквист и Андреас Сваллинг, отслужив в армии, долгое время перебивались случайными заработками, но затем устроились грузчиками в IKEA, как ни странно, найдя себя в столь нехитрой профессии.

Несмотря на столь непохожие занятия и различный круг общения, все шестеро не только сохранили прекрасные отношения, но и не потеряли дружеской мотивации. Они регулярно созванивались, а по субботам собирались в любимом пивном баре, что давно стало настоящим ритуалом для всех членов компании. Даже Кайса, хрупкая девушка, и та с удовольствием поддерживала эти застолья, не теряясь в мужской компании. Конечно, как это и бывает, в нее были влюблены они все, но только Альфред смог добиться от Кайсы более чем дружеского внимания. Их роман продолжался несколько лет, но когда дело уже двигалось к свадьбе, случилось нечто, перевернувшее всю их жизнь.

В тот день, 15 августа 1987 года, они, как обычно, сидели в баре. Хозяева заведения хорошо знали своих завсегдатаев, и по субботам их столик всегда ждал любимых клиентов. Друзья заказали себе сардельки с жареной картошкой, шесть кружек пива Pripps и морской салат. Шел неспешный разговор и, обсуждая события прошедшей недели, они не заметили, как наступил вечер. Бар был полон посетителей, отовсюду слышалась громкая веселая речь и никто не обратил внимания, как в зал вошел высокий молодой человек, одетый в темный закрытый костюм — одежда несколько неподобающая для теплого летнего вечера, но кому в свободной стране есть до этого дело?

Мужчина подошел к барной стойке, заказал пива с жареными креветками и углубился в чтение газеты, которую принес с собой. Выпив одну кружку, он еще дважды повторил заказ, и только после этого, видимо расслабившись, свободно сел на стуле, расстегнув пиджак. С интересом осматривая окружающих, он на несколько секунд останавливал взгляд на каждом из них, но, увидев Кайсу, вдруг остановился. Он буквально пожирал ее глазами, конечно, уже заходя за пределы приличия, но ничего не мог с собой поделать. Тем не менее, несмотря на несомненную цепкость прикованного к ней взгляда, Кайса не сразу заметила это проявление внимания. Сначала она почувствовала некоторое беспокойство, затем, еще не понимая причин дискомфорта, перестала улыбаться, и только потом, по прошествии нескольких минут, подняла глаза. Её взгляд встретился со взглядом молодого человека сразу, и с этого момента их жизни стали неотделимы друг от друга. Так бывает в мире людей, так бывает и в мире вампиров — взаимное влечение, не поддающееся никаким объяснениям, становится сильнее всего остального, стальным катком разравнивая прошлое, в котором они еще не были знакомы. Мойла, а это был он, был настолько очарован этой девушкой, что решил действовать немедленно. Он знал, что ему осталось провести в физическом мире совсем немного времени и не хотел терять драгоценные мгновения.

Кайса была не одна, но что стоит мощному вампиру, которому исполнилось восемь тысяч лет, очаровать нескольких людей! Он решительно подошел к их столу, назвался Оскаром Мойлой, и уже после нескольких фраз сумел завладеть сознанием всех шестерых. Он рассказывал им множество невероятных историй, был обаятелен и тонок, сумев найти подход к каждому в отдельности. От него веяло такой силой и уверенностью, что вскоре ни у кого не оставалось сомнений, что этот невероятный человек может изменить их жизнь (спроси их — почему, они затруднились бы с ответом). Затронув особые струнки души каждого в отдельности, Мойла звериным чутьем уловил главное — эти молодые люди были недовольны своим настоящим. Они считали себя достойными лучшей доли, но вынуждены были следовать по течению жизни, единожды попав в которое, немногие оказывались способны выбраться на берег и осмотреться. Он создал в их сознании свой образ, образ маленького мессии, посланного судьбой. А уж после того, как достал толстую пачку денег, чтобы расплатиться, а затем пригласил их продолжить вечер в дорогом ресторане, успех был обеспечен. Они вышли на улицу, и люди вокруг повиновались его желаниям. Все, от таксиста и ресторанного швейцара до лощеного метродотеля. Мойла еще долго выдерживал последнюю паузу, прежде чем открыть друзьям, кто он такой, но когда это свершилось, победа была полной. Попав однажды под влияние вампира уровня Мойлы, человек был не способен самостоятельно избавится от наваждения. Наведенный морок становился частью его сознания, так что он больше не улавливал разницы между своими и насажденными мыслями. Всю ночь Мойла разговаривал с ними, шутил, сыпал деньгами, а когда под утро он пригласил Кайсу к себе, то даже Альфред не имел ничего против. Наоборот, он был счастлив, что такой человек удостоил их своим вниманием, и еще больше счастлив за Кайсу, осознавая, что ей достанется несколько больше. Теперь вся компания жаждала той неограниченной силы, дать которую Мойла посулил им. Они ждали только приказаний, исполнив которые, смогут получить бессмертие и богатство.

На первое задание Мойла отправился вместе с ними, дабы они воочию могли убедиться в его могуществе. Поздней ночью все семеро подъехали к небольшому банку в городке Седертелье, и Мойла, тенью пройдя сквозь стены, без лишних усилий вынес оттуда несколько тысяч крон. Сумма небольшая, но старый вампир просто куражился, понимая, что ему нечего терять. На обратном пути он прямо в машине сделал себе харакири, повергнув всех в глубокий шок. Слыша их отчаянные крики, видя искаженные ужасом лица, Мойла получал странное удовольствие от происходящего. Он не торопился закрывать рану, выставляя на всеобщее обозрение собственные внутренности, но затем, когда убрав назад кишечник, продемонстрировал абсолютно ровный, без намеков на порезы, живот, эффект получился грандиозным. Для этих людей он стал полубогом и желание получить часть его силы, окончательно затмило остатки разума. Они без раздумий перешли грань, отделяющую жестокие игры от настоящего преступления, когда оглушили и привезли к Мойле двух молодых женщин. Уединившись с Кайсой, он оставил этих несчастных на поругание мужчинам, внушив им, что только через чужие страдания можно закалить собственную волю. Слыша звуки, проникающие через приоткрытую дверь соседней комнаты, Мойла и Кайса предавались любви с дикой неистовостью, доводя себя до полного изнеможения и тут же вновь переходя в бешеный аллюр. Когда все закончилось, Мойла поочередно припал к шее каждой из женщин, а вдоволь напившись крови, приказал людям сделать то же самое. Он внимательно следил за их действиями и последующей реакцией, говоря, что только натренированный подобным образом человек, сможет стать настоящим вампиром, не испытывающим ни сомнений, ни упреков.

Раз за разом они проводили свои оргии, выбирая жертв среди наркоманок или проституток-иностранок, во множестве понаехавших в Швецию за последние годы. Старый вампир щедро одаривал своих подельников деньгами, сделав их весьма обеспеченными людьми, но до времени запрещал в полной мере пользоваться этим богатством, чтобы не возбуждать лишних подозрений. Они продолжали работать на прежних местах, ожидая момента, когда Мойла выполнит свои обещания, но и такая жизнь вполне нравилась этим людям. Появившиеся амбиции и желание власти над остальными находили свой выход и они чувствовали себя героями, настоящими рыцарями, очищающими общество от накопившейся скверны. Теперь они назывались «Черными викингами», видя свою миссию исключительно в благородном свете, не выходя, усилиями Мойлы, из намеченного им коридора. Зачем это было нужно старому вампиру? Объяснение самое простое: во первых, Оскар Мойла просто решил поиграть перед смертью своего физического тела, позволив себе то, чего был лишен за все прошедшие тысячелетия, а во вторых, он неожиданно для самого себя влюбился в Кайсу, а влюбившись, был вынужден поддерживать сложившееся реноме. Кайса Хедвиг смотрела на него с обожанием и вожделением, а когда однажды Мойла, увлекшись, ослабил влияние на нее своих чар, то, к его великому удивлению, ничего не изменилось. Кайса осталась прежней Кайсой. Это произвело на него такое впечатление, что Мойла совсем потерял голову. Преданность этой маленькой женщины, ее страсть, ее испорченность и отсутствие любых сомнений, создавали такой коктейль, отказаться от которого у него не было сил.

Однако всему на свете приходит конец. В начале мая 1988 года у Оскара Мойлы, куратора Швеции от славного племени вампиров, состоялась встреча с посланцем потустороннего мира, который передал ему указание Совета Высших готовиться к последнему переходу. На то, чтобы закончить мирские дела, старому вампиру давалась неделя, после чего он должен был сложить с себя кураторские полномочия и ждать Черную Тень, забирающую с земли внетелесную сущность всех созданий, кроме людей. Делать было нечего, и Мойла, запершись в своем доме, начал разбор документов, скопившихся за долгое время в его тайнике. Там то, среди множества расписок, долговых обязательств и договоров, он и нашел текст, скопированный со свитков Тора. Когда-то этот документ ему вручил в качестве подарка старый пьяный вурдалак, хваставшийся, что, с его помощью сумел прожить на земле лишний век. Ему он, дескать, ни к чему, поскольку ритуал не может быть повторен дважды для одного лица, а Мойле, может быть, и понадобится. В то время Мойла не придал этому большого значения — до смерти было далеко, а потому, поблагодарив собутыльника, засунул пергамент подальше и благополучно забыл. Теперь же, подробно ознакомившись с содержанием документа, он понял, какой шанс дает исполнение описанного в нем ритуала.

Попытка — не пытка, и Мойла не колеблясь решил испытать действенность древних заклятий. Не говоря ни слова своему окружению, в один прекрасный день он неожиданно исчез, перебравшись в специально оборудованное убежище на берегу озера Ярласьен. Находящаяся внутри труднодоступной скалы, широкая пещера, была давно облюбована им как место уединения. За тысячи лет жизни на земле Мойла вынужден был периодически стряхивать с себя накопившуюся информацию, не прибегая ни к чьей помощи. Толщи гранита надежно скрывали его одиночество, не позволяя проникнуть внутрь не только постороннему взгляду, но и случайной мысли. Это место как нельзя лучше подходило для чтения заклинаний — сила магических слов не уходила в пространство, концентрируясь вокруг проводящего обряд, достигая максимальной эффективности.

Только «Черные викинги» знали о местонахождении Мойлы — именно на них была возложена техническая сторона дела, хотя, конечно, и без оглашения определенных подробностей. В первую очередь Мойла обязан был поддерживать миф о собственном бессмертии и весь ритуал был представлен его подручным как необходимое условие для их собственного обращения в вампиры. Мойла поведал, что только получив необходимое количество энергии, он сможет провести торжественный обряд, детально обрисовав необходимые требования. В них входило: 1. Найти девять человек, рожденных в четверг (пол и возраст значения не имели). 2. В строго указанных местах и в строго указанное время, жертвы приводятся в бессознательное состояние посредством оглушения, а затем тела доставляются в укромное место, где по отсечении головы, у трупа сливается вся кровь. 3. Голова, вместе со слитой кровью, немедленно привозится к самому Мойле, который проводит с ними необходимые действия, а тело возлагается на место, в последний момент определяемое старым вампиром.

Найти подходящих людей помогли возможности Кайсы и ее брата, служивших в полиции — компьютерная база данных быстро позволила подобрать нужные кандидатуры. В дни, когда Мойла давал команду приступать к действиям, за человеком с самого утра устанавливалась слежка. В удобный момент, получив удар электрошоком, комбинированный с последующим воздействием хлороформа, потерявшая сознание жертва привозилась в специально снятый дом, где над ней проводились остальные процедуры.

Ни у кого из банды, в которую теперь превратилась компания этих молодых людей, даже не возникало вопроса, насколько их действия увязываются с общечеловеческой моралью, никто не испытывал ни сомнений, ни мук совести — ничего. Мойла хорошо поработал с их подсознанием, обратив ребят в навязанную им веру, сделав кровавыми убийцами и садистами. Они думали только о себе, а постепенно вошли во вкус, пьянея от осознания своей силы, неуязвимости и власти над остальными. Они планировали стать могучими вампирами, не зная, что настоящий вампир уже решил их судьбу. Все, кроме его любимой Кайсы, после окончания дела подлежали немедленному уничтожению за ненадобностью, и только она одна получит всё, оставаясь вместе со своим возлюбленным весь последующий век. Божественный ритуал на весь срок обеспечивал неуязвимость сумевшему его провести, и Мойла рассчитывал уехать из Швеции вместе с ней, начав новую жизнь на волшебных карибских островах. Его план был продуман четко и основательно, все ходы просчитаны множество раз и, не видя изъяна, старый вампир уже потирал руки, предвкушая скорую победу над непреодолимыми доселе обстоятельствами. Оставалось всего несколько дней…

 

Глава 29. «Черные викинги» Мойлы. (Продолжение)

— Давайте, теперь накачивайте! — Альфред Юнгквист бросил на землю тяжелый мешок. То же самое сделал и Бернт..

В этих мешках находились надувные лодки, на которых они перемещались по озеру, проникая к убежищу Мойлы. Соблюдая уговор, одни несли лодки до берега, а другие накачивали их ножными помпами, давая друзьям передохнуть — машины в это время оставались на дороге, из-за невозможности передвижения по пересеченной местности, окружавшей Ярласьен.

Настроение у всех шестерых было приподнятое, дело спорилось и через десять, с небольшим, минут, они уже отплыли от берега, держа направление на запад. В другие дни им помогала ориентироваться Луна, светившая точно по носу лодки, но они уже настолько привыкли к маршруту, что даже тучи, сплошь затянувшие небо, не стали помехой. Около получаса длилось плавание, во время которого Андреас и Эйлерт сосредоточенно гребли, поддерживая максимально возможную скорость. Их курс целиком пролегал вдоль берега, не выходя на широкую воду, но едва прибрежные леса сменились серыми скалами, лодки свернули в узкий извилистый залив, напоминавший настоящий фьорд. Высокие каменные берега нависали над водной гладью, даже в ясные солнечные дни пропуская ограниченное количество света и лишь любопытные туристы бывали в этих местах, исследуя древнее озеро.

Именно здесь и устроил свое логово Оскар Мойла, затаившись в холодной пещере в ожидании человеческих жертвоприношений. Все шло по плану и теперь наступал решающий момент, когда должно было решится не только его будущее, но и судьба одиннадцати человек, втянутых в смертельную игру. Шестеро из них плыли сейчас к нему на лодке, а остальные должны были быть принесены в жертву следующей ночью во имя исполнения магического ритуала громового бога Тора. Мойла начал эту кровавую гонку, бросив на карту всё и теперь ему нечего было терять. Он сжег за собой мосты, испортив отношения с внеземным миром ради любви, но не задумывался о способе достижения цели. Божественные ритуалы, будучи однажды начаты, требовали полного соблюдения условий проведения и даже в случае сбоя-неудачи, не отменяли положенного числа жертвоприношений. Смерть возьмет пятерых, несмотря ни на что.

— Подсвети, Аль! — Эрик Хедвиг, сидевший на носу первой лодки, напряженно вглядывался в темноту, ища проход в сплошной, на вид, скале.

— Сейчас, — Альфред Юнгквист опустил руку вниз, на ощупь ища фонарь в большой нейлоновой сумке. — Осторожнее, там из воды торчал острый камень.

— Потому и спрашиваю.

— Вот, нашел!

Эрик включил фонарь и яркий луч, тотчас отскочив от гранитной стены, осветил остальных.

— Что там? — Кайса, сидевшая во второй лодке, вытянула шею, пытаясь разглядеть, что происходит впереди. — Я вся намокла. Мы что, потерялись?

— Нет, вход где-то рядом. Я просто опасаюсь пропороть лодку.

— Посмотри чуть правее, — Эйлерт легонько повернул веслом и лодка сместилась в сторону, открывая обзор тем, кто находился сзади.

— Где?

— Да вон там!

— Не вижу….А! Есть! Осторожнее, Андреас, скала у нас слева.

— Вижу, сейчас нормально пройдем.

Лодка, направляемая уверенной рукой Андреаса Сваллинга, стала медленно приближаться к стене и в самый последний момент, когда расстояние до нее не превышало трех метров, они увидели каменный карман, за которым скрывалась узкая длинная пещера. Завернув за угол, лодки поплыли по узкому каналу, обрамленному низко свисающим потолком, но логово Мойлы приближалось и вскоре они уже могли погасить фонарь. На воде и стенах сначала заиграли отблески света, а еще через несколько метров стал виден и его источник — это были небольшие электрические лампы, точно такие, что применяются в елочных гирляндах. Закрепленные на потолке достаточно далеко друг от друга, они были соединены в общую сеть и отличались от новогодних украшений только своим небольшим количеством.

— Слышу-слышу! — негромкий, чуть хриплый, голос, внезапно раздался совсем близко.

— Это мы! — звонко крикнула Кайса.

— Добро пожаловать!

Лодки сделали последний поворот и «Черные викинги» медленно вплыли в большую круглую пещеру. Посередине нее возвышался естественный каменный помост, заменявший хозяину стол, вокруг стояли простые пластиковые стулья. Справа, у стены, стоял длинный деревянный гроб без крышки, в котором были беспорядочно свалены обычные постельные принадлежности. В ящиках, также размещенных вдоль стен, виднелись ровные ряды разнообразных консервных банок, сухих полуфабрикатов и пластиковых бутылок с водой. Освещалась пещера электричеством, получаемым из нескольких автомобильных аккумуляторов, которые, в свою очередь, соединялись с небольшим бензиновым генератором.

Хозяин, Оскар Мойла, стоял на берегу у самой кромки воды, встречая гостей. Одет он был в домашний шерстяной костюм и легкие спортивные туфли. На лице его застыла широкая, вполне добродушная, улыбка, но глаза смотрели цепко и жестко, оценивая настроение прибывших.

— Все в порядке? — Мойла взял веревку, брошенную Альфредом и подтянул на берег первую из причаливших лодок.

— Да, магистр!

— Отлично! Ну, тогда прошу к столу! — взяв следующий конец, Мойла вытянул вторую лодку и нежно поцеловав подошедшую к нему Кайсу, пригласил остальных следовать за ними.

«Черные викинги» четко знали свои места. Они расселись за импровизированным столом, соблюдая порядок, однажды учрежденный самим Мойлой. Имея склонность к некоторой театральности, он в любой обстановке создавал подобие круглого стола, где присутствующие испытывали особое единение, имея возможность видеть глаза друг друга. Мойла всегда подчеркивал, что все вампиры являются братьями и среди них он только первый среди равных, а потому, невзирая на любые различия, никто не имеет права сидеть во главе стола.

— Готовы? — Мойла обвел всех внимательным взглядом. — Завтра наступает решающий момент, господа, и потому сейчас не время заниматься излишним словоблудием. Вы показали себя с самой лучшей стороны и я уверен в каждом, как в самом себе. За те три дня, что мы не виделись, я составил подробный план ваших действий. Отдельно для Альфреда, Кайсы, Эрика, Бернта, Андреаса и Эйлерта. Доскональная точность его исполнения является залогом будущего несомненного успеха. Совсем скоро вы станете настоящими вампирами и вся прошлая жизнь покажется вам смешной и нелепой. Ваша новая сущность подарит не только бессмертие, но и силу. Силу духовную и физическую. Любое живое существо, в случае вашего интереса к нему, окажется в вашей полной власти, и уж поверьте мне, в мире нет ничего слаще этого. 22 июля я обязуюсь подарить всем вам перерождение, равного которому нет.

После этой вдохновенной речи на некоторое время среди присутствующих царило воцарилось молчание. Каждый смог услышать в ней нечто свое и теперь переваривал слова старого вампира, сладким медом продолжавшие звучать в голове. Мойла еще и еще раз оглядывал каждого, проникая в самую душу своих приспешников и с удовольствием убеждался, насколько глубоко смог занести в их сознание свою волю, сделав его черным и поддающимся воздействию извне.

Первым молчание нарушил Эйлерт.

— Просто не верится! — сказал он, сделав глубокий выдох. — Осталось совсем немного и я переверну этот мир!

— Можешь и завернуть! — хохотнул Андреас.

— А я поеду в кругосветное путешествие путешествие, — мечтательно проговорил Бернт. — Денег сколько угодно, пищи вдовль. Брошу все и поеду!

Альфред Юнгквист плотоядно втянул носом воздух:

— А я буду каждую неделю менять девушку! Все будут в моей власти! Попользуюсь, прикажу забыть меня и найду следующую!

— Смотри, как бы она не стала тобой пользоваться! — Мойла с улыбкой привлек к себе Кайсу, сидевшую рядом. — Будете наслаждаться своим положением как хотите, друзья мои. Но сейчас позвольте призвать вас не расслабляться. Осталось сделать последний шаг и вы должны проявить максимальную собранность и напористость. Сейчас я раздам каждому план действий — изучайте, и если будут какие-то вопросы, я готов ответить. Но думаю, что это не понадобится. Я расписал все в малейших подробностях, а практическую сторону действий вы отработали уже лучше меня.

Мойла встал и подойдя к небольшому шкафчику, прятавшемуся в темноте пещеры, достал оттуда пачку листов бумаги, исписанных мелким четким почерком. К ним он приобщил шесть копий подробной карты Стокгольма и раздал предназначавшийся каждому индивидуальный экземпляр.

Некоторое время все сосредоточенно изучали план план собственных действий на следующий вечер. Мойла сидел молча, скрестив руки на груди. От этих людей сейчас зависела вся его последующая судьба, но он уже сделал все возможное так что теперь оставалось только ждать результата. Впрочем, он был уверен как в себе, так и в них. «Черные викинги» делом доказали свою преданность, показали смекалку и необходимую жестокость, а он никогда и не сомневался в собственных стратегических талантах.

Когда Бернт Йёргенсон, оказавшийся на этот раз последним, закончил чтение и убрал документы в карман, Мойла немного отодвинулся назад и, положив ногу на ногу, хитро спросил, обращаясь ко всем одновременно:

— Ну?

— План гениальный, магистр! — ответил Эрик, озвучивая, конечно, общее мнение. — Все четко и просто, как в детской игре.

— Я же говорил! — Мойла довольно улыбнулся. — Целую неделю у меня заняла работа над ним и она не прошла зря. Нет такой мелочи, которую я не учел, десятки раз обыграв возможные варианты развития событий. Вам, друзья, остается только осуществить все на практике и тогда мы вместе сметем все границы, мешающими нам жить так, как мы того заслуживаем. Я не буду вас более задерживать — отправляйтесь спать. Вы пока еще люди и вам это необходимо. Будьте завтра смелыми и прозорливыми — вот залог нашего общего успеха. А сейчас, позвольте мне обнять каждого из вас на прощанье!

Слова Мойлы всегда имели особое воздействие на этих людей, так что теперь и вовсе произвели самое глубокое впечатление. Они испытывали по отношению к нему такую всеобъемлющую благодарность, такое благоговение, что ценность этих объятий было трудно переоценить. Каждый вкладывал в них нечто свое, большое, видел в них особое доверие и уважение к ним, к простым людям. Впрочем, и сам Мойла чувствовал нечто, чего не было раньше. Видя их горящие глаза, он уже сомневался в необходимости уничтожать таких преданных помощников, но решил оставить окончательное решение напоследок. Кайсу он обнимал, конечно, несколько дольше остальных, а когда они уже садились в лодки, собираясь в обратный путь, понял, что не в силах противостоять появившемуся влечению.

— Кайса!

Она обернулась.

— Подойди ко мне. Обождите, ребята! — сделал он знак остальным.

— Что случилось, любовь моя? — подойдя к нему вплотную, она подняла свое лицо.

— Я хочу тебя!

— Прямо сейчас?!

— Да!

— А они? — Кайса с улыбкой оглянулась, показывая на пятерых парней, вопросительно смотревших на них.

— Подождете, господа? — Мойла лукаво подмигнул.

— Нет проблем! Дело молодое, понимаем! — улыбаясь, ответил за всех Бернт.

— Вот и отлично! Хотите, поешьте пока консервы — их еще много, а скоро они не понадобятся. Угощайтесь!

— Куда пойдем? — спросила Кайса, беря Мойлу за руку.

— А вон туда, за ширму! — он кивком указал на небольшой закуток возле генератора. — А вы не подслушивайте! — добавил он, обращаясь к остальным.

— Удачи, шеф!

Мойла хитро прищурился, а затем кивнул, проводя рукой в области паха:

— Вот ее сколько!

 

Глава 30. И снова Холлисток

Анна и Масси вот уже несколько часов сидели за кухонным столом. Затянувшаяся ночь не оставляла им времени для сна, но они не замечали никаких неудобств. Вечером Масси купил на рынке несколько кусков свежей телятины и теперь оба вампира с удовольствием поедали сырое мясо, восполняя затраченную энергию. В ожидании пробуждения Холлистока они вели неспешный разговор, обсуждая последние события, в которых им довелось принять непосредственное участие. Анна, получившая первый опыт обращения человека в вампира, делилась новыми ощущениями, а Масси рассказывал о своих переживаниях, имевших место в подобных случаях. За стеной иногда слышались стоны Гьорда Иландера — таксиста, недавно ставшего вампиром, но они не обращали на них ни малейшего внимания. Дело было сделано, указание Холлистока выполнено, а мнение человека, как и его страдания, сопровождающие реорганизацию организма, уже не имели значения. Анна чувствовала внутренний подъем, на губах еще ощущался вкус свежей человеческой крови и она призналась Грину, что совсем не прочь повторить данный процесс. Масси одобрительно кивал, но все же посоветовал учиться сдерживать подобные позывы, чтобы неожиданно не перейти грань между вампиром и вурдалаком, за которой нет обратного хода. Пустившись в пространные рассуждения о смысле жизни вампира, он не замечал, что вот уже несколько минут Анна не слушает его и осекся только тогда, когда она подняла вверх указательный палец, привлекая внимание:

— Что?

— Ничего не слышишь? — Анна повернула ухо в сторону выхода.

— Иландер сопит. Не обращайте внимания — это у него деформируется носоглотка. Скоро его сознание пройдет реорганизацию и он полностью станет одним из нас.

— Нет, не это. Кажется, Генрих проснулся.

Масси пожал лишь плечами:

— Вот и хорошо, когда-то это должно было произойти. Впрочем, на этот раз он действительно заспался.

— Неужели в первый раз так долго?

— Не в первый, но такое случается нечасто. Обычно он…

Масси не договорил. В коридоре послышались тяжелые шаги и через мгновение в дверях появилась фигура Холлистока. Всегда живой и подвижный, сейчас он выглядел много старше обычного: кожа сморщилась и пожелтела, глаза ввалились, а губы, потеряв всякий цвет, совершенно потерялись на фоне остального лица. Опираясь рукой о косяк, Генрих обвел столовую тяжелым взглядом, остановив его на обеденном столе.

— Говядина? — глухим голосом спросил он.

— Телятина, шеф! — Масси вскочил и взял в руки длинный острый нож. — Вам сколько?

— Всё! — Холлисток криво улыбнулся. — Но и этого мало.

— Сейчас, сейчас. У нас еще есть! — Масси засуетился, торопливо нарезая мясо тонкими аккуратными ломтями.

Холлисток тем временем перевел взгляд на Анну, в полном недоумении смотревшую на него:

— Всё в порядке?

— Да, дорогой. Тебе помочь?

— Если можно.

Она тотчас соскочила с места и, подбежав к Генриху, заботливо взяла его под руку, помогая дойти до стола.

— Пахнет кровью, — Холлисток с шумом втянул в себя воздух. — Иландер. Тебе понравилось?

Анна улыбнулась:

— Я еще хочу! А ты как себя чувствуешь? Выглядишь не очень.

— Скоро буду в норме. Тяжело было возвращаться.

— Почему?

— Путь неблизкий — возвращаться из сна. А потом, там было совсем неплохо.

— Вот, шеф! — Масси подвинул к нему блюдо с мясом. — Сейчас еще принесу.

— Не надо, этого хватит.

— Так вы сами сказали, что мало!

— Мяса достаточно, но его одного мало.

Холлисток взял один кусок и с жадностью стал есть.

— Сегодня у нас много дел, — продолжил он. — Много настолько, что не будет лишней минуты. Крови должно хватить на всех с избытком.

— Есть положительные новости?

— Есть. Но сначала сходи, Масси, на улицу и приведи ко мне двух человек.

Грин с готовностью встал:

— Мужчин, женщин?

— Все равно. Мне от них не секс нужен, а кровь. Главное, смотри, чтобы были здоровые и молодые.

— Сделаю, шеф!

— И не вздумай применять силу — они мне нужны абсолютно невредимыми.

Грин утвердительно кивнул:

— Понял!

Проследив, как он удаляется, Генрих подмигнул Анне:

— Скоро в Стокгольме станет еще на несколько вампиров больше!

— Ты ужасно выглядишь, я могу что-нибудь для тебя сделать?

— Пока что ничего, но повторюсь, дел у нас будет более, чем достаточно. Сейчас Масси приведет двух человек и мне придется сделать из них обычных вампиров. Это не в моих правилах, но выбора нет. Время поджимает настолько, что наступает настоящий цейтнот. Кстати мясо вкусное, свежее.

— Расскажешь, что тебе удалось узнать?

— Подожди немного. Тайн никаких нет, но сейчас не время, — Холлисток с трудом проглотил очередной кусок. — Могу только сказать, что у нас остается чуть более суток, чтобы закончить это дело.

— Победой?

— Может быть.

…..тихо открыв входную дверь, Масси выглянул наружу. Стокгольм еще спал, но улицы, как это и бывает в крупных городах, не были совершенно пусты: по дорогам проносились автомобили, водители которых с удовольствием пользовались ночной свободой, отдельные прохожие шли по своим делам, появились первые горожане, увлекающиеся пробежками. Окинув улицу внимательным взглядом, Масси сразу приметил одинокую женщину лет тридцати. Одетая празднично и ярко, она явно возвращалась домой с какой-то вечеринки. В этом, конечно, крылась проблема, но когда, по мере её приближения, Грин так и не почувствовал паров алкоголя, вопрос оказался решенным. Напустив на себя самый невинный и растерянный вид, он выждал еще мгновение и двинулся ей навстречу.

— Девушка! Извините, не уделите мне несколько минут вашего времени? — Масси говорил с ярко выраженным акцентом. — У меня вот тут есть карта…

— А что случилось? — с улыбкой спросила она, наблюдая, как он хлопает себя по карманам.

— Я немного потерялся в вашем городе. Но у меня есть карта…да куда же она делась?!

— А вы посмотрите во внутреннем кармане.

— Нет её! — в голосе Масси прозвучало отчаяние. — Я ее потерял! Да что же за день такой сегодня!

— Ну не расстраивайтесь вы так! — женщина подошла к нему поближе. — куда вам надо? Может быть, я и без карты смогу объяснить.

— Улица Танте…Талта…

— Тантогатан?

— Точно!

— Ой, ну это вам пешком долго идти. Возьмите лучше такси — через десять минут будете на месте.

— Такси? — Масси задумался. — Я все же хотел бы прогуляться. Мне завтра уезжать, а я еще не успел насладиться вашим прекрасным городом. Может быть, просто покажете направление, а дальше я сам уже разберусь?

— Ну, как вам угодно. Вот смотрите, — она подошла к нему совсем близко, указывая рукой в сторону, откуда сама только что пришла, — по Бондегатан вы выйдете на Гётгатан, пройдете по ней прямо около трехсот метров и свернете на Магнус Ладуласгатан. Понятно?

— Извините, я запишу, — Масси снова полез в карман. — Ой! А вот и карта!

Он действительно достал мини-карту Стокгольма и, развернув лист, начал водить по нему пальцем, одновременно выбирая момент, чтобы улица оказалась пустынна.

— Не покажите, где это?

— Пожалуйста, — женщина склонила голову, чтобы рассмотреть мелкий шрифт. — Мы сейчас здесь.

— Где?

— Да вот, я же показываю! — Она ткнула пальчиком в Седермальм, но следующее мгновение сознание оставило её — отточенным движением Масси Грин нажал на сонную артерию и, быстро затащив бесчувственное тело в свой подъезд, закрыл дверь.

Следующим, что она увидела, были четверо человек, сидевшие в креслах за большим журнальным столом. Они также смотрели на нее, а когда она открыла глаза, переглянулись.

— Как вас зовут? — спросил один из них.

— Бритта.

— А что нужно добавить?

На секунду Бритта задумалась, но затем ответ появился сам собой:

— Господин.

— Правильно! — тот, который спрашивал, красивый мужчина лет сорока, широко улыбнулся. — А меня зовут Генрих Холлисток, моя спутница — Анна Гофф, Масси Грина, моего помощника, вы уже знаете, а Гьорд Иландер ваш собрат и новый друг. Вы полностью понимаете, что с вами произошло?

— Да, господин, — женщина с неожиданной легкостью поднялась с пола и откинула назад всклокоченные волосы. — Понимаю и чувствую себя великолепно!

— Ну и отлично! Теперь Анна объяснит вам кое-какие необходимые моменты, а потом мы обсудим дальнейшие действия. Вы стали настоящей вампиршей, сударыня моя, ваше сознание после моего укуса переродилось и вы уже не обычный человек, хотя и остаетесь женщиной. Теперь вам не страшна старость, болезни, нужда. Попривыкнете немного к своему новому состоянию, и я попрошу вас об одной услуге. В накладе не останетесь.

— Хорошо, господин, спасибо.

— Милая, забирай Бритту и Гьорда, — Холлисток выразительно посмотрел на Анну, — объясни нашим новым друзьям, как себя нужно вести первое время и всё такое.

— Конечно. Гьорд, Бритта, проходите! — Анна встала со своего кресла и указала им на соседнюю дверь.

— Отлично выглядишь, — шепнула она Генриху, проходя мимо него. — Снова молодой, красивый!

Тот подмигнул:

— То ли еще будет! Гьорд, вы не в обиде на то, как с вами обошлись?

Иландер, уже взявшийся за дверную ручку, оглянулся:

— Что вы, милорд. Я избран судьбой, а сетовать на нее — это уже форменная неблагодарность. Сколько дурачков на этом погорело, милорд!

— Вы не такой, в этом нет сомнений. Слова мудрые и рассудительные, достойные серьезного мужа. Хорошо, Гьорд, идите. Скоро мы вновь увидимся.

Подождав, пока за Иландером закроется дверь, Холлисток повернулся к Масси, сидевшему возле зашторенного окна:

— Давай следующего!

— Сейчас сделаю, шеф! — Масси с готовностью встал и, оставив Холлистока дожидаться своего возвращения в полном одиночестве, вышел из квартиры.

На улице к этому времени уже совсем рассвело. День, не в пример предыдущему, обещал быть теплым и солнечным. Для обычных вампиров, таких, какими стали Иландер и Бритта, это могло быть серьезным препятствием для выполнения будущих поручений, но в первые два дня после перерождения они еще не испытывали настоящей светобоязни. Для поиска третьего члена в их компанию, Масси Грин решил идти иным путем, нежели с Бриттой. Пешеходов становилось все больше, так что завлечь одного из них в дом, незаметно для окружающих, было не самым легким делом, а потому он, не долго думая, просто встал возле дороги и поднял правую руку.

Несколько раз возле Масси останавливались автомобили, водители которых были готовы выручить голосующего, но они не проходили по всем параметрам, а потому, называя в качестве конечного пункта далекий город Мальме, он с легкость ю избавлялся от этих доброхотов. Третьим оказался настоящий таксист, молодой человек лет двадцати пяти, и здесь Масси решил использовать свой шанс. Сунув голову в окно, он сказал, что едет в аэропорт, а когда таксист согласился, попросил пройти в подъезд и помочь принести несколько больших чемоданов. Все остальное было делом техники. Стоило им подняться на второй этаж, как Масси ловко повторил трюк с пережиманием сонной артерии, а затем, вместе с открывшим дверь, Холлистоком, они внесли тело в квартиру и аккуратно положили в коридоре на коврик.

— Работа есть работа, — Генрих провел языком по выросшим клыкам. — Надо сказать, дорогой господин Грин, мужчин мне нравится кусать намного менее женщин, но ничего не поделаешь. Для дела нужны и те и другие…кстати, кто он может быть по профессии?

— Это таксист, босс. Я подумал, что еще одна машина будет не лишней.

Холлисток довольно кивнул:

— Молодец, мудреешь на глазах. Вот только сразу две машины такси перед подъездом могут привлечь ненужное внимание. Отгони-ка ты новую машину за дом.

— А машина Иландера?

— Пусть стоит.

— Ага, сейчас сделаю. Смотрите, босс — наш герой шевелится!

— Ничего страшного. Давай! — Генрих махнул Масси рукой и переключив внимание на уже начавшего приходить в себя, таксиста, впился клыками в его шею. Мужчина резко открыл глаза и сделал попытку подняться, но уже через мгновение безвольно вытянулся, подчинив тело и душу необоримой силе вампира…

Генриху понадобилось не более пяти минут, чтобы насытиться. С каждым глотком он ощущал прирост сил, а полностью вернув утраченную энергию, издал удовлетворенное глухое рычание. С этого момента он стал прежним Холлистоком и больше ничто не напоминало о том, каких колоссальных усилий от него потребовали два перемещения из загробного мира и обратно, совершенные в небывало короткий промежуток времени. Наступала пара решительных действий и он был к этому готов.

 

Глава 31. Приемы Холлистока

— Заходите! — Холлисток встал с пола, вытер рот свежим платком, оправил примятый костюм и принял выжидательную позу. Несколько минут назад, Анна, находившаяся с остальными вампирами в соседней комнате, применила телепатию и спросила у него, не пора ли им выходить. Она была права — время поджимало и Генрих, сам заинтересованный в этом, не стал медлить с ответом. Сейчас ему предстояло объяснить порядок действий для каждого в отдельности, дать четкие указания и всю необходимую информацию. Быстро сформировав общий план, он уже несколько раз дорабатывал его, по своей привычке отшлифовывая до блеска, но исполнение первого этапа зависело от других и с этим ничего нельзя было поделать. Он не любил этого, предпочитая работать самостоятельно или с проверенными помощниками, однако в условиях сложившегося цейтнота приходилось идти на риск, действуя против собственных правил.

Когда в комнату зашли Анна, Иландер и Бритта, Генрих молча указал на пустые кресла, а сам стал прохаживаться между ними, выжидательно поглядывая на мужчину, лежащего на полу. Вскоре к компании присоединился Масси. Время шло, но лежащий не подавал признаков жизни и вскоре терпение Холлистока иссякло. Опустившись возле него на одно колено, он прокусил себе запястье и несколько мгновений дал собственной крови капать на его лицо. Попадая на кожу, капли бесследно исчезали, впитываясь в нее с легким шипением и эта экстренная мера наконец принесла нужный результат. Шумно вздохнув, мужчина открыл глаза и сделал резкое движение по направлению к ране, но Холлисток ловко убрал руку остановив этот инстинктивный порыв.

— Мы вас заждались, сударь! — Генрих провел свободной рукой по запястью, моментально остановив кровотечение. — Как самочувствие?

— Хорошо….очень хорошо, — мужчина сел на полу и несколько раз тряхнул головой. — Где я?

— В кругу друзей. Вы понимаете, что с вами произошло?

— Конечно, сударь.

Холлисток усмехнулся:

— Ну, раз называете меня «сударь», значит все нормально. Меня зовут Генрих Холлисток, остальные — это мой помощник Масси, моя спутница Анна и двое ваших новых собратьев, Гьорд и Бритта. Они уже выслушали краткий курс поведения вампиров, но я скажу еще кое-что от себя. Вам это будет весьма полезно. Как ваше имя, друг мой?

— Густав Сведеберг.

— Итак, Густав, для начала позвольте поздравить вас с вступлением в ряды вампиров. Вашей заслуги в том нет, но судьба не выбирает лишних людей. Вы, также как Бритта и Гьорд, понадобились мне для исполнения важнейших заданий, исполнение которых я не могу возложить на других вампиров по причине, озвучивать которую не буду. Кстати… Масси!

— Да, босс?

— Позвони сейчас Берто и попроси как можно скорее приехать сюда.

— Сделаю, босс!

Проследив взглядом за удаляющимся в другую комнату Грином, он продолжил:

— Итак, друзья, по моей воле и против вашей, вы стали вампирами. Не буду скрывать — настоящие проявления вашего нового состояния вы почувствуете только через несколько дней. Сейчас ваше мироощущение, в отличии от сознания, почти не отличается от человеческого, но мне именно это и надо. Сегодня вы весь день проведете в городе, среди людей, еще не боясь прямых солнечных лучей, но уже не ощущая необходимости в обычной пище. Голод не будет вас тревожить еще долгое время, но как только вы первый раз почувствуете желание выпить кровь, нестерпимое и всепоглощающее, как только вы его удовлетворите, вы станете вампирами. Сейчас вы относитесь к тому, что с вами произошло, совершенно спокойно, философски. Пусть для вас не будет тайной, что именно я дал такую установку, дабы неизбежные, но ненужные, переживания, не мешали сегодняшней работе. Конечно, теперь вам придется многое изменить в своей жизни, чем-то поступиться, с кем-то распрощаться, но чуть позже, когда вы постигнете смысл перемен, уверяю вас, все это отойдет на второй план….дозвонился?

— Да. он через сорок минут будет здесь, — вошедший в комнату Масси собирался было сесть на прежнее место, но Холлисток жестом остановил его.

— Отправляйся на улицу и добудь адресный справочник города. Мне нужны адреса и телефоны пяти человек, а другого способа сейчас нет — время поджимает.

— Можно взять за одно место какого-нибудь полицейского, — Масси сделал соответствующий жест.

— Можно, но у кого он будет спрашивать адреса — у дежурного? Ему память стереть можно, но потом этот вызов неизбежно всплывет и по цепочке полиция обязательно выйдет на тех, кого мы не имеем права подставлять. Ладно, хватит объяснений — ты получил задание, так что иди.

— Сегодня будет большая кровь, — Масси прищурился. — Раз полиция, как вы говорите, будет идти по цепочке.

Холлисток только махнул рукой:

— Хватит рассуждать!

— Слышали? — обратился он к остальным. — Через короткое время мы приступаем к делу. Я надеюсь на вас, на вашу исполнительность и вампирское чутье. Впрочем, могу сразу предупредить, что за промахи буду строго наказывать. Только строгое соблюдение моих указаний и максимальная ответственность приведет к успеху. В случае неудачи буду задет я лично, а такие вещи мною не прощаются. Также можете быть уверены, что я не забуду ваших заслуг и после нашей победы каждый получит королевское вознаграждение. Я не только много требую, господа вампиры, но и щедро оплачиваю то, что мог бы игнорировать. Именно это является главным стимулом для всех существ в этом мире. Не страх, не напыщенные воззвания-призывы, а именно достойная плата за потраченную энергию. Глупцы, кто делает и думает иначе — скопившийся за годы негатив сожрет их тело, а впоследствии и душу.

Он замолчал, а затем, незаметно подмигнув Анне, спросил, вглядываясь в лица новых вампиров:

— Если хотите что-то сказать, то я слушаю.

Те замялись, а затем Густав, самый решительный из них, сказал:

— Мы поможем вам, господин, поможем с удовольствием. Честно говоря, сам я нахожусь в странном тумане и не вполне понимаю, как и почему все это происходит, но, как и остальные, твердо знаю одно — мы должны сделать это. Я даже осознаю, что именно ваша установка говорит сейчас в моей голове, управляет мыслями и действиями, но это является частью меня и как можно сопротивляться такому?

— Вы и раньше так говорили, Густав? — с улыбкой спросила Анна, в то время как одобрительно кивнувший Холлисток наконец-то сел в кресло, давая понять, что вступительная часть на этом закончена.

— Как, госпожа? — таксист вопросительно взглянул на нее.

— Витиевато, четко.

— А я и не заметил! — Густав обвел взглядом остальных. — Нет, раньше за мной такого не водилось.

— Вот видите — не прошло и часа с момента вашего перерождения, а изменения сразу бросаются в глаза. То ли еще будет, Густав!

— Я не сомневаюсь, госпожа Анна, да и не имею ничего против.

В скором времени вернулся Масси, вошедший в квартиру вместе с Берто. Под мышкой он держал толстенный справочник, который торжественно возложил на стол перед Холлистоком, а сам сел рядом, закинув ногу на ногу.

— Молодец! Но ты рано расселся, — Генрих подтолкнул книгу в направлении Грина. — Найди мне пять человек и выпиши полную информацию по ним на отдельные листки бумаги. Вот, я подготовил тебе список с фамилиями и датами рождения. Теперь дальше, — он перевел взгляд на Берто. — Эгил, спасибо, что отозвались на мою просьбу и так оперативно приехали. Вы можете поработать на меня в течении сегодняшнего дня?

— Это честь для меня, мой лорд. Сделаю всё, что угодно.

— Ну что же, знакомьтесь с остальными, Эгил, а вскоре я буду готов выдать каждому его отдельное задание. Кстати, очень хорошо, что вы на машине.

Через пять минут Масси положил перед ним пять листков бумаги. Быстро пробежав глазами по написанному, Холлисток пригласил всех рассаживаться. К этому времени все вампиры, как это и водится в их роду, легко нашли общий язык и теперь свободно общались, обсуждая с Анной особые правила собственного поведения. Разговор, несомненно, важный, но время не могло больше ждать.

— Итак! — Холлисток хлопнул себя по коленям, несколько раз обведя остальных вампиров пытливым взглядом. — То, о чем я сейчас буду говорить, является новостью для всех присутствующих, а потому — ловите каждое слово и запоминайте. Сегодня вашей задачей станет слежка за пятью людьми, то есть — по одному на каждого. Что касается меня, то я вместе с Анной буду находиться здесь, ожидая от вас телефонных звонков. Смысл наблюдения — на этих людей готовится нападение группы убийц, имеющих своей целью совершить ритуальное жертвоприношение. Цель жертвоприношения — проведение предводителем банды ритуала, дающего ему возможность получить то, чего он получить не должен. Предводителем является куратор всей Швеции Оскар Мойла, один из старейших вампиров на земле.

Здесь Холлисток кинул быстрый взгляд на Берто, в изумлении поднявшего голову. Видя, что тот находится в замешательстве, Генрих утвердительно кивнул, а затем продолжил, в очередной раз призвав вампиров к повышенному вниманию:

— Сейчас я дам каждому из вас адрес определенного человека. Утро только наступило, так что все они еще должны быть дома. Прибыв на место, дожидайтесь, пока объект отправится на работу или еще куда-нибудь, после чего следуйте за ним, не спуская глаз. Трое из вас будут на собственных автомобилях, двое выберут общественный транспорт. Из этих пятерых трое являются мужчинами, остальные — женщины, причем не молодые. Я уверен, что для их сопровождения автомобиль не понадобится. Впрочем, если мужчины также окажутся пешеходами, значит и следить за ними придется соответствующим образом. Густаву и Гьорду, конечно, непривычен такой способ передвижения, но что поделать, господа — от машины придется отказаться. Пока всем все понятно? — Холлисток оглядел присутствующих.

— Да, — пожав плечами, Масси ответил за всех. — Вы умеете все разложить все по своим местам, босс.

— Отлично, — Холлисток выложил перед собой пять листков бумаги с адресами. — Теперь далее. Разбирайте своих подопечных: Александр Юленстен тебе, Масси, Альбин Габриэльсон — Густаву, Карл Эккерберг — Гьорду, Аннели Каллинг — Бритте и Анне Эльмебю для вас, Эгил. Посмотрели? Кто-то из этих людей в течении дня окажется похищен первым. Вашей задачей станет не противодействовать этому, а проследить, куда будет доставлена жертва. После этого вы звоните сюда и ждете моих дальнейших указаний. Все просто. Слушаю теперь ваши вопросы. Я вижу, вы что-то хотите сказать, Густав?

Сведерберг кивнул:

— Да, господин. Скажите, а если и потенциальная жертва, и один из нас, окажутся пешеходами, в то время как люди, которые будут вести за ней охоту, наверняка будут на машине? Не повезут же они тело в автобусе?

Холлисток усмехнулся:

— Тут вы правы. Но для чего тогда я дал вам вампирскую силу? Мне было бы гораздо проще выпить всю вашу кровь, а затем воспользоваться помощью простых людей. Для меня не составляет ни малейшего труда загипнотизировать человека на любое действие, а затем лишить его памяти. Это все можно, да, но мне нужны сильные помощники, хитрые и изворотливые. Вы всегда можете пустить в ход всю мощь, которую дает вам ваше новое состояние. В том случае, о котором вы говорите, вам достаточно просто остановить первую попавшуюся машину и следовать за преступниками.

— Но как, господин? Водитель этой машины может просто послать куда-нибудь подальше с такой просьбой?

— Не надо сомневаться, Густав, — Генрих предостерегающе покачал перед ним указательным пальцем. — Я понимаю, что за то короткое время, что вы находитесь в наших рядах, вы еще не можете полностью осознать самого себя, но сомнения оставьте людям. Вам будет достаточно посмотреть в глаза любому человеку и озвучить свое желание — сами удивитесь, насколько быстро он согласиться. Другое дело, что кодекс вампира не разрешает часто использовать эту возможность, но сейчас я разрешаю про него забыть. Для достижения поставленной цели делайте все, что нужно, а инстинкт подскажет, как действовать в той, или иной ситуации. Еще какие вопросы?

Все переглянулись. Берто и Масси были совершенно спокойны — задание выглядело непростым только для трех новоявленных вампиров, но и они, поняв его теоретическую сторону, волновались скорее о том, как все пойдет на практике. Получалось, что теперь оставалось только начинать действовать. Действовать, полагаясь на удачу самого Холлистока, в которой не было повода сомневаться, на продуманность его плана и на его особое чутье, касаемо как выбора исполнителей, так и предугадывания действий соперников.

Видя, что вопросов больше не последует, Генрих лично проследил, чтобы каждый записал номер телефона квартиры, где они сейчас находились, выдал всем по внушительной сумме денег и, заставив их еще раз подробно повторить план собственных действий, пожал каждому руку. Наступило время действовать.

 

Глава 31. Черные викинги. Охотники

— Ну вот и наступил этот день! — Эйрет Берквист допил кофе и, поставив чашку в мойку, с довольным видом погладил себя по животу, куда переместилась яичница, пожаренная на завтрак.

Андреас Сваллинг, еще сидевший за столом, взглянул на часы:

— Нас наверное уже ищут на работе.

— Да пошли они все в задницу! — Эйлерт махнул рукой. — Завтра мы будем плевать на все проблемы проклятых людишек. В этом мире имеют значение только деньги и удачное родство… ненавижу их…животные! В первый же день, когда стану вампиром, напьюсь крови нашего начальника и буду смотреть, как он подыхает.

— А я пойду по девкам! Буду пить только женскую кровь, а перед этим секс, секс и секс. Помногу раз, все время с разными…красота! — Андреас блаженно потянулся. — И ничего не надо бояться! И вечная жизнь!

— Да, но перед этим надо еще как следует поработать, брат. Сейчас сначала заедем на Фэбриксваген — надо там все подготовить как следует.

— Все будет нормально, брат! Шлепнуть пять человечков и дело в шляпе. Для меня это сейчас так же легко, как выкурить сигарету.

— Да, дохнут они легко. Как мухи — хлоп и нету! Ты ствол будешь брать?

— Возьму, я без него себя неловко чувствую, — Андреас бросил взгляд на блестящий «Вальтер», лежавший на прикроватной тумбочке. — Кайса и Эрик, конечно, хорошее прикрытие, но мало ли что может случится.

— Мойла все продумал — ничего не случится. До сих пор у него не случалось ни одной ошибки.

— На то он и вампир, — Андреас встал из-за стола и принялся одеваться. — А мы с тобой пока что люди, брат. Особенные, сильные, но люди. Давай, звони нашим.

— Ок.

Эйлерт подошел к телефону, набрал номер и принялся ждать, слушая долгие протяжные гудки. Однако, на том конце провода трубку брать не спешили.

— Что? — Сваллинг вопросительно посмотрел на приятеля.

— Ничего, — Эйлерт пожал плечами. — Никого нет, что ли?

— Да куда им деться! Небось бегают там по…

— Алле! — Берквист отмахнулся, призывая к тишине. — Бернт, привет! Ты где был? А, у машины! Ну что, вы готовы? Мы тоже. Через сколько заедете? Хорошо, мы будем ждать. Пленку и канистры? Все купили, а как же! А Эрик где? А! И Кайса? Ну, отлично. Поздравляю тебя с последним днем, братишка! Да, спасибо! Знаешь, даже жаль, что скоро «Черным викингам» придет конец. Знаю, знаю, не в этом суть. Ну ок, мы ждем.

Эйлерт повесил трубку и посмотрел на друга:

— Все в порядке, через полчаса они будут у нас. Эрик и Кайса сейчас в участке — получат оружие, переоденутся в форму и тоже подъедут к дому.

— Я готов, — Андреас решительно стукнул кулаком правой руки по собственной ладони. — Не терпится приняться за дело! А про «Черных викингов» ты правильно сказал — жаль! Мы были такой командой! Но, станем вампирами — станем отдельными личностями. Помнишь, как сказал Мойла? Вампир — это прежде всего ярко выраженная индивидуальность. Он один стоит больше, чем сотня людей и живет по собственным правилам, заставляя других подчиняться. Здорово, да?

— Здорово, здорово. Ты уже двадцать раз повторяешь одно и то же.

— Так красиво же!

— Красиво!

Улица Фэбриксвэген, расположенная на северо-западе Стокгольма, ничем не выделялась среди десятков других, составлявших частный сектор домовладений шведской столицы. Именно на ней Кайса сняла дом, предназначенный для расправы с будущими жертвами. Каменный, с толстыми стенами, окруженный высоким глухим забором, через который не проникал ни один взгляд, он являлся идеальным местом для целей «Черных викингов» и она не торгуясь заплатила за него сумму, втрое превышающую цену средней съемной квартиры. Несколько дней назад Андреас Сваллинг и Эйлерт Берквист переоборудовали подвал, устроив из него настоящую пыточную: с потолков свисали цепи, заканчивающиеся острыми стальными крюками, в углу лежали длинные ножи, какими пользуются мясники, а также несколько огромных топоров. Посередине в ряд стояли три больничные каталки, снабженные запорами для перевозки лежачих больных и большой пластиковый стол.

Именно сюда, в полдень 20 июля 1988 года и съехалась компания молодых людей, именуемая «Черными викингами». Эрик и Кайса Хедвиги были на полицейском «Вольво», остальные на «Фольксваген Транспортер» Бернта. Оставив автомобили во дворе, они спустились в подвал, где Андреас Сваллинг и Эйлерт Берквист застелили пол полиэтиленовой пленкой, отматывая ее от огромного рулона. Она должна была защитить бетонный пол от крови, чтобы впоследствии у хозяев дома не возникло даже мысли о том, в каких целях мог использоваться их подвал. Для сбора драгоценной жидкости и доставки ее Мойле, были закуплены пластиковые канистры, ведра и специальные воронки. Никто и подумать бы не мог, для каких ужасных и отвратительных целей закупались столь безобидные вещи.

— Ну что, ребята, давайте последний раз повторим наши сегодняшние действия, — Эрик поочередно посмотрел на Кайсу, Альфреда, Бернта, Эйлерта и Андреаса. Будучи несомненным лидером, в отсутствии Мойлы он брал на себя главенствующую роль. — У каждого из нас есть свои обязанности, а магистр дал четкие указания и отступать от них мы не имеем права. Дело предстоит не новое, но ответственность возрастает пропорционально количеству жертв. Итак, первым должен стать Карл Эккерберг. Это здоровый тридцатипятилетний мужик, бывший машинист тепловоза, а сейчас владелец судоремонтной мастерской. Действуем по привычной схеме — работает она исправно и не будем заново изобретать велосипед. Только, Альфред, я еще раз призываю тебя помнить о том, что лицевая часть черепа должна быть нетронута. По возможности, выстрел производи в висок.

— Эрик, ну я помню! — Альфред Юнгквист развел руками.

— Помнишь-то ты помнишь, а Малин Якобсон снес половину головы. Хорошо еще, что глаза у нее не вылетели из орбит, а иначе магистр был бы совсем недоволен.

— А надо было вам держать эту дуру крепче. Она начала визжать как свинья — того и гляди, привлекла бы внимание прохожих. Мойла, когда узнал все обстоятельства, наоборот меня похвалил за скорость реакции. Морда у этой художницы осталась целой, ну и ладно.

— Все равно аккуратнее. Эйлерт и Андреас, помните, что дядька весит под сотню килограммов, так что придется поднапрячься.

— Затащим, нет проблем. Ты только останови машину под небольшим углом к дороге и мы его втащим как миленького.

— Ок, договорились. Что же, приступаем! Все готовы?

— Готовы, брат, — Бернт со смехом хлопнул Эрика по плечу. — Мы «Черные викинги» и ничто не может нас остановить, а тем более, теперь. Магистр знал, кого выбирать — у нас нет слабых звеньев, нет сомнений. Зато есть цель!

— И какая! — вторил ему Альфред. — Все нормально, ребята. Скоро все закончится и каждый получит свое. Мы станем бессмертными, Кайса станет настоящей женой магистра и жизнь начнется заново. Что еще нужно говорить, меньше разговора — больше дела! Поехали!

Воодушевившись пуще прежнего, вскоре вся компания покинула дом и на обеих машинах отправилась в сторону озера Бруннсвикен, где и находилась судоремонтная мастерская Карла Эккерберга. Сам он только недавно прибыл на работу и был немало удивлен раннему визиту полиции, но Кайса с очаровательной улыбкой попросила его всего лишь подойти к её напарнику, чтобы уточнить данные разрешения на охотничье оружие, которое он, Карл, недавно получил. Тот охотно согласился и дальше события развивались следующим образом: стоило мужчине приблизиться к водительской двери полицейского «Вольво», как почти вплотную к нему остановился серый «Фольксваген» Бернта Йёргенсона, который и сидел за рулем. Боковая дверь сдвинулась в сторону, и прежде чем Карл успел что-либо понять, Альфред, находящийся за ней, выстрелил ему в голову из небольшой «Беретты» с глушителем. Андреас и Эйлерт, также бывшие внутри фургона, ловко подхватили обмякшее тело, а еще через мгновение серая автомашина умчалась прочь. Все было сделано настолько быстро, что никто, даже сотрудники Карла, не заметили ничего подозрительного. Кайса еще вернулась в мастерскую и, предупредив рабочих, что хозяин вернется к вечеру, не спеша вернулась к Эрику и полицейский «Вольво» уехал.

Здесь надо сказать, что обычно «Черные викинги» не засвечивали свои лица, предпочитая останавливать жертву в безлюдных местах. Однако сейчас, учитывая экстраординарность складывающейся ситуации, меры предосторожности решено было изменить. План Мойлы, предоставленный им своей банде, был стремителен и дерзок. С одной стороны, он не оставлял им никаких шансов на ошибку, а с другой, только добавлял уверенности в том, что этот день является последним и дальше их ждет совершенно новая жизнь. Было понятно — в случае провала полиция распутает их преступления одно за другим, после чего выйдет не только на «Черных викингов», но и самого Мойлу, что в их глазах гарантировало выполнение старым вампиром своих обещаний. Через сутки все они намеревались покинуть Швецию, разлетевшись по разным уголкам мира, а Кайса, милое лицо которой было решено использовать для придания большей достоверности действиям «полиции», будет рядом с самим Мойлой, что автоматически обуславливало ее неприкосновенность. Все было так…кроме одного. План Мойлы не предполагал оставлять в живых его незадачливых исполнителей, а их, якобы, новая жизнь вдали от Швеции, была выдумана им, чтобы обелить себя в глазах Кайсы, могущей не простить смерть друзей после обретения ей вампирского статуса. Ее собственная «засветка» также была нужна ему как козырь, необходимый для постоянного удержания женщины подле себя. Внушить девушке, находящийся под его влиянием, что только вместе с ним она в безопасности, было проще простого, а впоследствии, когда она наберется опыта и помудреет, вопрос отпадет сам собой.

 

Глава 32. Холлисток у телефона

Все утро двадцатого июля Холлисток и Анна провели у телефона. Последние дни им ни разу не удалось побыть наедине, так что тем для разговора накопилось предостаточно и время ожидания проходило незаметно. Конечно, в первую очередь Анну интересовало путешествие Генриха в Хельхейм и он описывал ей все свои перипетии, опуская, естественно, некоторые подробности. Слушая рассказы об обитателях нижнего мира, она не переставала удивляться замысловатому строению вселенной, такому далекому от общепринятых человеческих представлений. Неведомые дали привлекали ее все более и более, а Холлисток только подливал масла в разгорающийся огонь, уже держа в уме ее неминуемый переход в потусторонний мир, требующий исключительно добровольного согласия. Впрочем до этого было еще далеко, а около полудня их разговор прервала длинная телефонная трель, сразу вернувшая обоих к действительности:

— Слушаю!

— Господин, это Иландер, — в трубке раздался голос таксиста.

— Да, Гьорд, говорите.

— Эти ребята затащили Карла Эккербрега к себе в машину и сейчас заехали во двор дома на Фэбриксвэген. Забор высокий, и я не вижу, что там происходит.

— Вас не заметили? — Холлисток подмигнул Анне, одновременно показав ей высоко поднятый большой палец.

— Нет, нет, ни в коем случае. Я сопровождал Карла от дома до работы, а потом остановился достаточно далеко, чтобы на меня обратили внимание.

— Как все произошло?

— Очень и очень быстро. Они работают вместе с полицией, господин!

Холлисток высоко поднял брови:

— Вот как! Ну, я слушаю, слушаю. Продолжайте.

— Полицейская машина и серый фургон подъехали вместе, но фургон остался немного позади, а из полицейской машины вышла женщина, прошла в здание, где работает Карл и вернулась уже вместе с ним. Она осталась у пассажирской двери, а он подошел к водителю и в ту же секунду фургон сорвался с места и подъехал к ним вплотную. Этот «Фольскваген» мне все загородил, но когда секунд через двадцать он отъехал, Карла там уже не было. Я выждал еще немного и поехал за ними. Вот сейчас стою на Фэбриксвэген, дом 12 по восточной стороне.

— Где все это произошло?

— Возле озера Бруннсвикен, тут недалеко.

— А полицейская машина осталась стоять? Они не следовали за ними?

— Нет.

— Точно?

— Абсолютно. Я бы заметил.

— Отлично, Гьорд, браво! Так, теперь слушайте меня внимательно. Оставайтесь на месте и ждите там меня и всех остальных. Если что-то будет происходить, немедленно звоните сюда. Банда действует по прежней схеме и в этом доме они будут сливать кровь со своих жертв. Куда бы ни поехал этот «Фольксваген», вы остаетесь на прежнем месте. Понятно? Кстати, сейчас вы далеко от дома?

— Нет, телефон всего в двух минутах ходьбы.

— Ясно. В общем, ждите, но наберитесь терпения — мы приедем не через пять минут.

— Понял!

— Всё! — Генрих положил трубку и торжествующе посмотрел на Анну. — Теперь эта банда никуда от нас не денется!

— Что он сказал?

— Они привезли первую жертву в дом. Все как и в первый раз. Кстати…, - Холлисток взял со стола свою карту, всю испещренную отметками, — Фэбриксвэген, Фэбриксвэген…а, вот! Смотри, пятая жертва была найдена ими на севере, возле этого озера. Видишь?

Анна склонилась чуть ниже, чтобы рассмотреть мелкие названия:

— Да.

— А вот в этих местах были совершены первые четыре убийства… круг начинает замыкаться! Север, запад и юг Стокгольма уже охвачены ими, остается только восток, — Холлисток в волнении заходил по комнате, — Они работают вместе с полицией…ах ты…вот откуда у них сведения о необходимых для ритуала людях! Нет, ну ты представляешь, сколько нужно перебрать кандидатур на роль жертвы, чтобы выбрать подходящих по всем параметрам?! Да, старик Мойла проделал гигантскую работу, чтобы запустить такой сложный механизм. Ай, браво!

— Что за полиция с ними работает?

— Не знаю, Иландер так сказал. Я думаю, что это одна банда.

Анна улыбнулась:

— Ты восхищаешься Мойлой? Что означает это твое «браво»?

— Конечно, меня восхищает качество проделанной им работы — все учтено до мелочей. Сколько должно быть желания, сколько опыта!

— Ну да. Если бы не одно «но».

— Да, — Холлисток хитро прищурился, — если бы не одно но, которое есть я! О, снова звонят!

— Принести трубку? — Анна стояла совсем рядом с аппаратом.

— Да…..ага, спасибо! Алле! А, Бритта! Слушаю вас! Да, хорошо, я понял. Вы уверены? Хорошо, Бритта, продолжайте наблюдение. У нас тоже уже есть новости. Те, кого мы ищем, передвигаются на сером фургоне «Фольскваген» и легковой полицейской машине. Если их увидите — не упустите. В случае чего, сразу берите такси и уже в машине дожидайтесь развития дальнейшего событий. Смотрите за выходом повнимательнее, а через минут сорок позвоните еще раз. Спасибо за работу.

Положив телефонную трубку на стол, Холлисток снова взял карту:

— Наша Бритта находиться в Остермальме, на Сандельсгатан. Там живет Аннели Каллинг. Женщина находиться дома и, кажется, выходить пока не собирается. Эти «Черные викинги» конечно же знают весь распорядок её дня и это место их вполне устраивает. Видишь — круг почти замкнут?

— Да, — Анна кивнула. — Теперь примерно понятно, где будут остальные. А середина вот здесь, в Гамластане.

— Точно! Так, снова телефон!

Вновь звонил Иландер:

— Господин, они уехали!

— А полиция?

— Не появлялась.

— Спасибо, Гьорд. Продолжайте оставаться на месте.

— Все в порядке? Как там остальные?

— Да, все нормально. Следите за происходящем внимательно.

— Когда вас ждать?

— Скоро, уже скоро.

Закончив разговор, Холлисток с довольным видом потер руки:

— Никуда они теперь не денутся!

— Что он сказал? — спросила Анна.

— Они уехали из дома. Нет сомнений, что за следующей жертвой.

— Вот только кто ей окажется?

Холлисток вновь посмотрел на карту:

— Вазастаген, Джургарден, Остермальм — вся восточная часть Стокгольма. У нас там Бритта, Масси и Густав. Берто находится в Гамластане, в самой середине, так что этот вариант я полностью исключаю. От улицы Фэбриксваген район Вазастаген ближе всего, а Джургарден дальше.

— И?

Генрих пожал плечами:

— Человеческая логика проста… если она вообще есть, конечно. Так что, думается, это будет Джургарден, а значит жертва — Александр Юленстен. Сейчас нам с тобой остается только ждать.

— Подождем, — Анна посмотрела в сторону кухни. — Хочешь кофе?

— Нет, лучше немного виски.

В ожидании прошло около пятнадцати минут. За это время звонили и Эгил Берто и Густав Сведеберг, доложившие, что успешно заняли свои посты наблюдения. Также как и Бритте, Холлисток обрисовал им текущую ситуацию и, наказав отзваниваться каждую треть часа, вновь погружался в ожидание. Не было звонка только от Масси…

— Алло, босс! — голос Масси Грина еле прослушивался сквозь густую сеть помех. — Босс, меня слышно?

— Слышно, более-менее. Что у тебя за шум?

— Аппарат тут такой. Босс, за Юленстеном пришла полиция! Минут через десять он должен выйти к ним.

— Есть! Они прибыли! — Холлисток подмигнул Анне, стоявшей рядом. — И кто там, Масси?

— Девка. Молодая, босс. Что мне делать?

— Опиши ситуацию.

— Значит так. Александр Юленстен живет в Скиттельхольме. Окраина, ничего интересного. В 8.20 он вышел из дома, на автобусе доехал до метро, и в 9 был на работе. Все это время я следовал за ним и когда он ушел в офис, остался тут в холле. Это огромное здание, босс, современное.12 этажей, и на каждом до тридцати фирм. Девка из полиции пришла вот только что, и я услышал, как она спросила у охраны про Александра. Она могла пройти внутрь, конечно, но когда охранник позвонил наверх, оказалось, что Александр на совещании у шефа. В общем, она сейчас сидит тут рядом и ждет его.

Холлисток нахмурился:

— Масси, Александр не должен пострадать. У нас уже есть одна жертва, но это был вынужденный шаг, чтобы проследить за ублюдками. Ты улицу видишь? Видишь полицейскую машину, на которой приехала эта женщина?

— Да, босс. Она стоит на противоположной стороне.

— А серый фургон?

— Нет, не вижу.

— Выйди на улицу, оглядись.

— Окей!

В трубке раздалось какое-то шуршание, затем вновь голос Масси, говорившего с кем-то посторонним, после чего Генрих слышал лишь треск, периодически возникающий на линии.

Через минуту Масси снова был у телефона:

— Босс, тут неподалеку действительно стоит серый «Фольксваген».

— Кто в нем находится — видно?

— Водитель, а позади него есть еще кто-то, находящийся внутри салона.

— А с кем ты только что говорил?

— Тут одному мужчине тоже приспичило позвонить, — я сказал, что пока телефон занят.

— Понятно. Масси, слушай меня внимательно, — Холлисток заговорил быстрее. — У тебя есть несколько минут, чтобы повернуть ситуацию в нашу пользу, но для этого необходимо незаметно захватить фургон. В нем есть еще несколько человек, которых ты не увидел, но, тем не менее, никто, слышишь, никто не должен заподозрить неладное, а тем более тот человек, который остался в полицейской машине. Всё понял?

— Понял, босс, понял. Сделаю.

— Они чем-то вооружены — Иландер мне звонил и сказал, что им хватило всего нескольких секунд, чтобы затащить внутрь фургона здоровенного мужчину.

— Я справлюсь, ничего. А что мне сделать с ними?

— Убей! — ответ Холлистока последовал без промедления и сказано это было таким тоном, что даже Анна, стоявшая рядом, невольно вздрогнула. Масси, впрочем, остался спокоен.

— Всех? — абсолютно будничным голосом спросил он.

— Дай подумать…, - Холлисток отвел трубку от лица, просчитывая ситуацию. — Нет, Масси, оставь водителя. Он должен доставить тебя к дому номер 12 по улице Фэбриксваген. Там они расправляются со своими жертвами и туда сейчас выезжаем и мы.

— А полиция?

— Эти пусть едут, куда хотят — дойдет дело и до них. Давай, Масси, действуй! На тебя сейчас вся надежда. Если ты не отзвонишься мне в течении двадцати минут, значит я выезжаю на Фэбриксваген и будем встречаться там, а если…

— Босс! — Масси перешел на полушепот.

— Что?

— Охранник подозвал девку к себе и что-то говорит. Она кивает и уже не садится. Видимо, Александр скоро выйдет, босс.

— Тогда давай, действуй немедленно! Ты справишься, я знаю!

— Всё будет нормально!

— Авес, Масси!

— Авес, босс!

В трубке раздались короткие гудки и Холлисток, отняв ее от уха, выразительно посмотрел на Анну.

— Ну, что там? — спросила она.

— Началось!

 

Глава 33. Черные викинги. Жертвы

Времени на раздумья у Масси не было, как не было и никакого особого плана. Впрочем, парень он был решительный (другой и не мог быть рядом с Холлистоком), силы было не занимать, а потому к делу он приступил сразу и немедленно. Что стоило ему, вампиру с вековым стажем, справится с парой человек? Свободный от обычных человеческих чувств, управляющих, как разумом, так и телом всех детей Адама и Евы, он не испытывал ни колебаний, ни страха. Главная задача Масси Грина состояла в том, чтобы не привлечь к свои действиям ненужного внимания окружающих, и здесь первостепенную роль играла скорость и виртуозность владения боевым мастерством. Приближаясь к «Фольксвагену», он не забывал следить за полицейской машиной, стоявшей неподалеку, но Эрик Хедвиг, на его счастье и на свою беду, был занят наблюдением за центральным входом в офисное здание, из которого должна была выйти Кайса и Александр Юленстен.

Подойдя к фургону, Масси сильно стукнул кулаком в боковую дверь:

— Что за ерунда? — послышался голос Бернта, который тщетно пытался разглядеть его в боковое зеркало. — Что там за идиот?

Не говоря ни слова, Масси ударил еще несколько раз, сожалея только о том, что дневной свет не дает ему возможности проникнуть внутрь автомобиля без необходимости открыть дверь.

— Так, я сейчас позову полицию! — крикнул Бернт, а затем оглянулся внутрь салона. — Ребята, там какой-то идиот стучит в вашу дверь, но в зеркало я его не вижу. Очень странно это.

— Разобраться с ним? — Альфред с готовностью вытащил «Беретту». Андреас и Эйлерт сразу встали к двери, готовые к действию.

В дверь раздался третий удар.

— Ах ты черт! — Бернт со злостью ударил кулаком по рулю. — Сейчас позвать бы сюда Эрика, но тогда можно сорвать все дело. Давайте, узнайте что нужно тому идиоту. Если он будет мешать — затаскивайте в салон и кончайте с ним.

— Готовы? — Альфред вновь убрал пистолет в карман и посмотрел на на друзей.

— Да, открываю, — Эйлерт поднял кнопку дверного замка, но стоило ему приоткрыть дверь, как Масси Грин вихрем влетел внутрь, а еще через несколько секунд всё было кончено. Огромными когтями-кинжалами, моментально выросшими у него вместо ногтей, Масси перерезал горло Эйлерту Берквисту, втолкнул его внутрь, захлопнул дверь, а затем, резко разведя руки в стороны, одновременно поразил Альфреда Юнгвиста и Андреаса Сваллинга, вонзив лезвия им в глазницы. При этом он в упор смотрел на Бернта Йёргенсона, чтобы в любой момент быть готовым к его ответным действиям, но этого не потребовалось. Все произошло настолько быстро, что за это время ошеломленный водитель не сделал ни единого движения, а уже через несколько секунд, почти картинным движением вытащив окровавленные лезвия когтей из голов поверженных, не обращая при этом внимания на упавшие тела, заливающие кровью салон машины, Масси находился рядом с Бернтом, стоя за водительским сиденьем.

— Веди себя смирно, — сказал он, одной рукой крепко обняв его за шею, когтями другой проводя поперек груди. — Будешь все делать правильно — будешь жить. Но одно лишнее движение, и пощады не жди. Слышишь меня?

Вид Масси был ужасен — с рук, обнимавших водителя, обильно капала кровь, попадая на одежду Бернта, сам весь в крови, брызгавшей из тел, он говорил ему в самое ухо, шипя, словно змей, одновременно клацая выпущенными вампирскими клыками. Ошарашенный, уничтоженный Бернт молчал, не в силах вымолвить ни слова, только дико вращая глазами. Видя, что толку от него немного, Масси ослабил свое давление:

— Как тебя зовут? Если сейчас не ответишь, то я убью тебя.

— Б — Б — Бернт, — заикаясь, проговорил тот.

— Отлично, Б-Бернт, — Масси даже улыбнулся. — В штаны нагадил, да? Что за запах?

— К-к-кажется, н-немножко.

— Водить машину можешь? Не хочешь же ты сказать, что мне теперь придется сесть на твое сиденье?! Не надо меня обижать!

— Смогу. К-куда ехать?

— Ты лучше знаешь. Но сейчас мы еще подождем твоих друзей, а пока ты мне быстренько расскажешь, что у вас тут происходит и как вы работаете. Не вздумай врать, Бернт, половину про вас я и так знаю.

— В-в-ы меня п-правда не убьете?

— Правда! — по-прежнему улыбаясь, Масси провел когтем по шее мужчины. — Но только если ты будешь честен со мной и окажешь помощь.

— Что вам нужно?

— Сейчас мне нужно только одно — ты сидишь спокойно, делаешь свою работу так, словно ничего не случилось, а я поработаю за этих парней, — Масси оглянулся, кивком указывая на тела позади себя. — Вы «Черные викинги», так?

— Да, — Бернт немного пришел в себя, но, чувствуя силу незнакомца, он и не помышлял о сопротивлении. Естественный инстинкт заставлял его думать только о сохранении собственной жизни.

— И они? — Масси указал на полицейскую машину, водитель которой также продолжал сидеть в кабине.

— Да, это Кайса и Эрик Хедвиги.

— Настоящие полицейские?

— Да.

— А вот и Кайса! — заметив, что девушка вышла из дверей и вместе с Александром направилась в их сторону, Масси вновь сжал шею Бернта.

— Что нужно делать? Говори быстро!

— Она подведет этого парня к дверям. Его нужно быстро затащить внутрь и мы тут же уезжаем.

— А она?

— Она едет с нами, потом снова пересаживается в машину к Эрику и они едут за нами.

— Быстрее, они уже близко, — Масси напряженно смотрел в лобовое стекло. — Дальше, что, дальше?!

Чувствуя, как незнакомец сдавливает ему шею, ощущая, как он напрягается и рычит, словно лев перед близкой добычей, Бернт ощутил еще больший ужас. Штаны предательски промокли и, едва не плача, он еле выдавил из себя еще несколько фраз:

— Парня убить, потом едем в один дом, там сливаем с тела кровь.

— А полиция?

— Они нужны как охрана. А потом, они садисты, будут смотреть….черт…не могу больше…

— Успокойся. Все делаем по плану. Девка подходит, сажаем их и уезжаем к этому вашему дому. Брат ее ничего не должен заподозрить.

— Что с ними будет? — прошептал Бернт.

— Думай сейчас о себе….

Кайса уже подводила Александра к машине и, увидев Бернта, приветливо помахала ему рукой. Что она сказала мужчине, как заставила пойти с собой, так и осталось неизвестным, но в планы преступников явно не входило пугать свою жертву. Улыбаясь и дружелюбно разговаривая, они подошли к «Фольксвагену», а увидев как Бернт, повернувшись назад, что-то сказал находящимся в салоне, Кайса взялась за ручку и сдвинула боковую дверь, приготовившись первой войти внутрь…

Напрягаться и делать это самой ей не пришлось. Неведомая сила, со страшной силой сжав горло, подняла девушку вверх, а в следующую секунду она уже потеряла сознание, оказавшись на полу в обществе своих мертвых друзей, насквозь пропитанных кровью друг друга. Вскоре к ним присоединился и Александр.

Сделав дело, Масси резко закрыл дверь фургона и, повернувшись к Бернту, скомандовал:

— Поехали! Будь молодцом и помни, что твоя жизнь в твоих же собственных руках.

Тот послушно нажал на газ и «Фольксваген» тронулся вперед, выбираясь на основную улицу. Полицейская машина, ведомая Эриком, так и не заподозрившим ничего неладного, немного подождав, тронулась вслед за ними. Внимательно

посмотрев на своего водителя, Масси нашел его психологическое состояние вполне удовлетворительным и поняв, что от него не стоит ожидать неожиданных поступков, перевел взгляд на людей, лежавших в салоне: Альфред, Андреас и Эйлерт были мертвы. Все в крови, они лежали в самых разнообразных позах, равномерно покачиваясь в такт движения кузова автомобиля. Кайса, с неестественно повернутой головой, также не подавала признаков жизни — рванув ее на себя, Масси просто свернул тонкую шею девушки. Лишь Александр Юленстен, молодой человек, который изначально предназначался на роль жертвы, был жив — по отношению к нему Масси Грин применил свое излюбленное сдавливание сонной артерии, мгновенно лишающее человека сознания. Осматривая поверженных, Масси был весьма доволен собой — работу он выполнил безупречно и теперь оставалось только обеспечить доставку «Черных викингов», живых и мертвых, до суда в последней инстанции. К Генриху Холлистоку.

 

Глава 34. Конец «Черных викингов»

20 июля 1988 года, в 14 часов 20 минут на улице Фэбриксваген в доме номер 12 собрались вампиры Генриха Холлистока. Именно они теперь сидели за столом, вокруг которого еще недавно «Черные викинги» в последний раз обговаривали свои планы. Теперь в живых оставались только двое из них — Бернт Йёргенсон и Эрик Хедвиг сидели на полу в углу комнаты, в то время как тела остальных были свалены в подвал, ими же самими предназначенный для подобных целей. Эрик был схвачен самим Холлистоком — в тот самый момент, когда за его машиной закрылись ворота, Генрих с быстротой молнии возник перед полицейским, рывком открыл дверь и страшным ударом в лицо обездвижел его. Мужчина так и не успел осознать случившееся и теперь, истекая кровью, сидел возле Бернта, стараясь как можно меньше двигаться, поскольку трещина в черепе, образовавшаяся после удара, причиняла невыносимую боль. Эти двое сейчас мало чем напоминали тех самоуверенных людей, которые еще несколько часов назад видели себя едва ли не хозяевами мира, распоряжаясь человеческими жизнями. Они понимали где находятся, что с ними происходит, но парализующий ужас сковывал тела и мысли. Они больше не принадлежали себе, их воля была сметена силой, противостоять которой не удавалось еще никому, и сейчас Бернт и Эрик ожидали своей участи, боясь поднять глаза на тех, кто их окружал.

Все вампиры, выполняя указание Холлистока звонить ему каждые двадцать минут, получили приказ прибыть на Фабриксвеген и оказались на месте практически одновременно с ним. Координация совместных действий помогла провести финальную фазу операции без малейших проблем и сейчас, сидя за общим столом, они ждали его дальнейших распоряжений, одновременно обмениваясь впечатлениями о перипетиях текущего дня. Несколько минут назад к комнпании вновь присоединился Берто, отвозивший домой Александра Юленстена, который предварительно прошел через очистку памяти, полностью стершую воспоминания о том, что с ним приключилось. Штаны и рубашка бедолаги местами были сильно запачканы кровью, но вампиры не церемонясь сняли с него всю верхнюю одежду и отправили назад в одном исподнем. Что он подумает, очнувшись на следующее утро и что ему скажут на работе — это уже никого не волновало.

Между тем, стоявший возле окна и негромко разговаривавший с Масси, Холлисток, вовсе не собирался торопиться. Заложив руки за спину, он задумчиво поглядывал на Бернта и Эрика, а затем вновь обращался к своему помощнику и их беседа продолжалась. Холлисток не сомневался, что эти двое знают, где находится Мойла, но разговаривая с Масси, так же как до этого и со всеми остальными, он старался получить максимально полную картину произошедшего, чтобы понять истинный смысл предшествующих этому событий. Ему, как знатоку психологии, было интересно понять, чем руководствовался Мойла, совершая эти действия. Любовь — любовью, но, осмотрев Кайсу, Генрих так и не смог взять в толк, что такого в ней увидел старый вампир, что заставило его пойти наперекор незыблемым устоям. По его приказу Берта сняла с Кайсы всю одежду и глядя на ее бледное худое тело, еще не успевшее остыть, Холлисток лишь недоуменно пожал плечами — в девушке не было ничего необычного. Любовь вампира всегда имеет смысл, в то время как чувства являются исключительной прерогативой человеческого рода. Определенно, с Мойлой стоило поговорить.

— Друг мой, я все понял, — выслушав Масси, Холлисток с улыбкой положил руку ему на плечо. — Ты молодец — пожалуй, никто другой не справился бы так четко. Но нам осталось провести последний этап и я не хочу привлекать к нему никого, кроме тебя и Анны.

— А они? — Масси покосился на остальных вампиров.

— Они свое дело сделали, пусть наслаждаются новой свободой. Естественный отбор безошибочно выберет сильных и они продолжат свой путь, путь настоящего вампира.

— Берта и Густав, по-моему, не жильцы.

— Кто знает, кто знает! — Генрих безучастно пожал плечами. — Ладно, давай приступим!

— Господа и дамы, дамы и господа! Прошу внимания! — обернувшись к своим вампирам, Холлисток просиял самой лучезарной улыбкой. — Я извиняюсь за промедление, но мне необходимо было узнать кое-какие важные подробности. Вы все сегодня потрудились на славу, а потому я решил отблагодарить вас самым естественным для вампиров образом. Кровь всех людей, находящихся в подвале принадлежит вам. Ее еще предостаточно, можете не беспокоится — кровопотеря жертв была не так и велика. Она принадлежит вам по праву и станет лучшим подспорьем для пополнения сил молодых вампиров, которыми вы являетесь. Насытившись, вы почувствуете такой прилив сил, что все блага мира померкнут в потоках восходящей энергии. Наслаждайтесь ею сполна. Вы готовы?

— Да, господин! — восторженные голоса Берты, Густава и Гьорда слились воедино, и даже Берто, видимо, довольно давно находящийся в полуголодном состоянии и оттого выглядевший очень усталым, прояснился в лице. Анна, напротив, недоуменно посмотрела на Генриха, но стоило ему подмигнул ей, как она поняла, что ее возлюбленный придумал нечто необычное. Что касается людей, то Эрик, в силу своего состояния, вряд ли мог в полной мере осознать смысл происходящего, но на Бернта слова Холлистока произвели самое гнетущее впечатление. Глаза его выражали безграничный ужас, лицо совсем посерело, а сжавшись в дрожащий комок, он и вовсе уменьшился в размерах, являя собой самое жалкое зрелище.

Перед тем, как спустится в подвал, Холлисток кивнул в сторону людей:

— Этих тоже берем с собой! Гьорд, Густав, забирайте пленных, да не церемоньтесь с этими господами. Масси и Эгил, возьмите несколько стульев и идите следом за ними. Девушки, вам что, требуется отдельное приглашение?! Кстати, возьмите с собой стаканы, чашки.

Подхватив Эрика и Бернта под руки, вампиры свели их вниз и, оставив у стенки, выжидательно смотрели на своего тертона.

— Мне обещали…., - внезапно послышался тихий голос.

— Что — что? — Генрих, стоявший возле лестницы вместе с Анной, сделал знак остальным, призывая к тишине. — Это кто там говорит?

— Я, — Бернт приподнял руку.

— И что же вам обещали? — Холлисток подошел ближе и встал напротив него, заложив руки за спину.

— Оставить мне жизнь.

— Ты обещал ему это, Масси? — Генрих посмотрел на своего помощника, хитро подмигнув.

— Да, босс. Парень сделал все, что от него требовалось и вообще, вел себя молодцом.

— Да? — Холлисток подошел к Бернту вплотную и, сев на корточки, провел указательным пальцем вдоль его шеи, словно делая воображаемый надрез. — Хороший исполнитель, значит, — проговорил шипящим, словно змеиным, голосом. — А почему от вас так воняет, друг мой?

Скованный ледяным страхом, Бернт не мог вымолвить ни слова в ответ.

— Вам страшно? Говорите, ждать я не буду.

— Да, — собрав последние силы, ответил тот.

— Еще бы! — Генрих хмыкнул. — А вот он молчит и даже не дрожит, — Холлисток кивнул на Эрика. — И вообще, он уже потерял сознание, а если в ближайшее время не получит помощи, то умрет от кровоизлияния в мозг. Но помощи он не получит, а вот умереть ему придется весьма скоро. Что касается вас, глубокоуважаемый «Черный викинг», то это мой помощник обещал вам жизнь, а вовсе не я. Также вам этого не обещал никто из тех честных вампиров, кто находится сейчас в этом подвале. Возможно, наоборот, они хотят вашей крови вдвойне, поскольку именно ваши действия втравили их, до того обычных людей, в эту историю. Что скажите?

— Пощадите, — Бернт всхлипнул. — Умоляю!

— Пощажу, пощажу! — Холлисток вдруг улыбнулся. — Но одно условие — расскажите мне, где прячется тот, кто направлял вас все это время. Я легко могу вынудить вас это рассказать, но хочу, чтобы вы сделали это сами. Его зовут Мойла, а как он представился вам?

— Оскар Мойла, — поняв, что его не убьют, Бернт заговорил более уверенно. — Вы его так не найдете, даже с картой, но я могу показать.

— Вот это другое дело! — обернувшись назад, Холлисток торжествующе посмотрел на своих вампиров. — Где это, далеко?

— Отсюда около часа.

— Когда он вас ждет?

— Сегодня, после шести вечера.

— Хорошо, я с вами еще поговорю. А сейчас сидите здесь и смотрите на то, что будет происходить. Вам еще через многое предстоит пройти, так что это только цветочки. Жизнь непростая штука, друг мой — иногда проще сразу умереть. Кстати, вы совсем седой!

— Я буду смотреть.

— Вот запах! — Холлисток встал и глубоко, с явным удовольствием втянул в себя тяжелый воздух подвала, насквозь пропитанный смертью и кровавыми испарениями. — Ну что же, приступайте, мои вампиры, угощайтесь! Ребята, которые оборудовали этот подвал, позаботились даже об соответствующих инструментах. И тара есть, — он тронул кончиком ботинка стопку пластиковых ведер, в которые «Черные викинги» предполагали сливать кровь.

Первым на его призыв отозвался Эгил Берто. Деловито засучивая рукава, он вышел на середину и, посмотрев на потолок, оценил прочность крючьев:

— Будем их вешать, господин Холлисток?

— А как же! — Генрих с прищуром оглядел остальных. — Они сами все решили, не пропадать же такому труду. Не рой другому яму, как говориться.

— Ну, взяли! — Берто нагнулся и взялся за ногу Альфреда Юнгвиста, чье тело лежало ближе всего. — Густав, помогай!

 

Глава 35. Последняя ночь Оскара Мойлы

Вечер 20 июля выдался теплым и маловетренным. Солнце медленно опустилось за горизонт, напоследок раскрасив небо ярким закатным узором, причудливо отражавшемся в водах озера Ярласьон, покрытых робкой зыбью. В окружающей тишине раздавалось равномерное хлюпанье ножной помпы, с помощью которой небольшая компания, собравшаяся на берегу, накачивала лодку. Вернее, трудился один лишь Масси, в то время как Холлисток стоял рядом, задумчиво глядя на воду, а от третьего, Бернта Йёргенсона, было мало толку. Был еще и четвертый, Эгил Берто, но он только помог им донести до берега несколько тяжелых мешков, после чего вернулся в машину, стоявшую на подъездной дороге, где и остался ждать возвращения остальных. Что касается Берты, Густава и Гьорда, то, покинув дом вместе с ними, они разъехались по своим делам — Холлисток их больше не задерживал, наказав на следующий день явиться к нему. Анна также уехала на квартиру.

Нельзя рассматривать поведение вампиров исключительно с точки зрения человеческой морали или правил, складывающихся веками. Как никто не упрекает хищных животных, поедающих более слабых своих собратьев, так и вампиры, даже имея внешний облик человека, в корне отличаются от него внутренне. Как человек с удовольствием ест мясо животных, не испытывая к ним ничего личного, так и вампир пьет человеческую кровь, видя человека как источник своих жизненных сил. В доме на Фабриксвэген остались лишь пять человеческих тел, висящих в мрачном подвале, хранившем дух жуткой трапезы, произошедшей тут несколько часов назад. Вампиры поступили с ними точно так же, как эти люди намеревались поступить со своими жертвами — слили с них всю оставшуюся кровь и выпили, разделив добычу по-братски. Эрик Хедвиг также не избежал участи своих товарищей: его тело висело рядом с сестрой, причем в этом случае вампиры были далеки от идей гуманизма — кровь сливали еще с живого человека, разбавляя ей, такой теплой, кровь мертвецов.

— Босс, все готово! — Масси звонко хлопнул по туго накаченному лодочному баллону. — Спускать её на воду?

— Что? — Холлисток, засмотревшийся на исчезающие краски заката, обернулся. — А, конечно, давай.

Генрих взял саквояж, который еще днем захватил с собой из квартиры и положил его на дно лодки, где уже лежала остальная поклажа — сумка, в которой хранилась сама лодка, сумка с сопутствующим инструментом и большой пластиковый мешок.

— Эй, Черный викинг! — Масси хлопнул по плечу Бернта, сидевшего рядом на пне, оставшемся от старой ветлы. — Прошу на корабль! Ты будешь нам хорошим лоцманом?

— Постараюсь.

— Еще бы тебе не стараться! Так — я сажусь за весла… а его куда, босс?

— Куда? — Холлисток оценивающе посмотрел на лодку. — На нос, а я на кормовой банке сяду.

Масси хохотнул:

— Черный викинг, ты только не утопись напоследок!

Стащив лодку на воду, он сначала помог спуститься в нее Холлистоку, а затем, передав ему Бернта, сам сел по центру и, взявшись за весла, заработал резкими, уверенными движениями, решительно взяв курс от берега к большой воде. Несколько раз Холлистоку приходилось даже сдерживать его рвение, поскольку весла могли не выдержать такого напора — лодка и без этого неслась с необычайной скоростью.

Бернт показывал, каких ориентиров следовало придерживаться и они неуклонно приближались к пещере, в которой находился канал, ведущий к логову Мойлы, но когда до цели оставалось не более пятидесяти метров, Холлисток неожиданно приказал остановиться. Выполняя команду, Масси так затабанил веслами, что корма лодки поднялась вверх, а Холлисток, вдруг привставший в этот момент, едва не потерял равновесие. Впрочем, Генрих не обратил на это никакого внимания: выпрямившись, он внимательно осматривал скалистый берег, цепляясь за каждый камень, за каждую тростинку, считывая с них одному ему ведомую информацию. Масси, зная своего хозяина оставался совершенно спокоен, ожидая дальнейших указаний, но Бернт, испуганно глядя по сторонам, проявлял сильное беспокойство. Вероятно, он ожидал какого-то подвоха, думая что вампиры от него избавятся как только он приведет их к месту назначения и ощутимо вздрогнул, когда Холлисток обернулся в его сторону:

— Сколько раз вы бывали в этой пещере? — Генрих цепко посмотрел на человека, сжавшегося на носу.

— Что? — думая о своем, тот не сразу понял.

— Знаете Бернт, — Холлисток тонко улыбнулся, — вы сейчас, конечно, думаете, а не являетесь ли вы для нас балластом, который окажется ненужным в самом конце. Не волнуйтесь — я не имею привычки швыряться словами, а вы, в свою очередь, вели себя крайне благоразумно. Если вы думаете, что вы нужны только в качестве источника информации, то ошибаетесь. Мы бы пытали вас, Бернт, пытали так, что вы даже не представляете, как быстро бы вы выложили все необходимое. Я могу получать сведения от людей и другими, более простыми способами, но тут я с удовольствием прибегнул бы к пыткам. Один не правильный шаг и вы умерли бы самой страшной смертью, однако ваше поведение заслуживает соответствующего обращения. Наказание вы, несомненно, понесете — согласитесь, есть за что, но оно только вправит вам мозги, сделает другим человеком. Но это все потом, а сейчас я хочу услышать ответ на свой вопрос. Сколько раз вы бывали в пещере Мойлы?

— Я был четыре раза, господин, а вот Эрик бывал тут больше остальных.

— Почему?

— Он привозил к нему Кайсу.

— Хорош братец! — Холлисток хмыкнул, в то время как Масси криво улыбнулся. — Да-а, крепко старый Мойла промыл вам мозги. Однако, какой цинизм! Вероятно, он сам получал от этого удовольствие. И что, он прямо при всех занимался с ней сексом?

Бернт кивнул.

— Вот ведь! — Холлисток переглянулся с Масси. — Что же, я начинаю понимать его поведение. Избавление от всех комплексов, накопившихся веками…ну, да это неважно. Итак, Бернт, вы были в пещере четыре раза. Скажите, а Мойла неотлучно находился там?

— Да. у него даже не было лодки.

— Вот этого-то быть и не может, — тихо проговорил Холлисток, еще раз окидывая взглядом берег, уже скрывшийся за ночной темнотой. — Давай, греби туда, Масси! — он указал на небольшую заводь, поросшую густым ивняком.

— Есть, босс!

На этот раз Масси работал веслами весьма осторожно и вскоре лодка аккуратно причалила к берегу, мягко коснувшись береговых камней. К этому времени ночь полновесно вступила в свои права, но для вампиров, являющихся ее безусловным порождением, не было ничего лучше этого времени суток.

Ступив на берег, Холлисток посмотрел на небо, затянутое плотной пеленой облаков.

— Прохладно сегодня, — поежился он. — Так, Масси, бери с собой Бернта, вылезайте из лодки и ждите моего возвращение. Надеюсь, надолго я не задержусь. Подай мне саквояж и пакет с гостинцами.

— А вы куда, босс? — спросил тот, передавая затребованные вещи.

— Я знаю, что Мойла никогда не поселился бы в пещере без второго выхода. — Холлисток несколько раз глубоко вдохнул, хищно раздувая ноздри. — Это же самая настоящая тюрьма, в которую идешь добровольно. Нет — для вампира его уровня это невозможно. Тем более, как нам сказал наш уважаемый проводник, лодки у него не имелось. Следовательно, имеется второй вход, с суши, и именно туда он скроется при нашем появлении — лови его потом по всему городу.

— Понятно, босс, — Масси пожал плечами, показывая, что много думать не его дело. — Сделаю все, как вы сказали.

Холлисток шутливо погрозил ему пальцем:

— Ждите!

В эту ночь Оскару Мойле было не до сна. С самого раннего вечера он стал готовиться к ритуалу и теперь все было готово к торжественному моменту. Электрическое освещение было погашено, вокруг зажжены белые восковые свечи, а в центре пещеры был очерчен большой черный круг, вокруг которого уже стояли четыре мертвые головы, заблаговременно вытащенные из укрытия, где они и хранились. Мария Линдстедт, Аксель Чернельд, Айна Гарберг и Малин Якобсон дожидались еще пятерых несчастных, чтобы выполнить злую волю вампира, решившего их судьбу ради исполнения своих целей.

Целый час Мойла ходил, не находя себе места, прислушиваясь к каждому шороху, но ничего, кроме равномерного хлюпанья воды, так и не услышал. По его подсчетам, «Черные викинги» должны были уже давно прибыть и эта тишина пугала его все более и более. Он знал, что его план, такой идеальный, был все же не лишен слабых мест, но вера в «Черных викингов» все же внушала оптимизм и он вновь принимался ждать, находя все новые и новые аргументы для самоуспокоения. Наконец, когда терпение постепенно начало иссякать, ему показалось, что он слышит отдаленные голоса. Мойла прислушался: да, так и есть, кто-то приближался… в первое мгновение он еще не осознал, что происходит, но первоначальная радость тут же сменилась ужасом. Сознание еще не успело зафиксировать его источник, но Оскар Мойла уже чувствовал, что произошло нечто, из-за чего его жизнь, которую он уже считал застрахованной, вновь оказалась в опасности. Еще через мгновение он понял, что тот, кому принадлежал этот голос, выбрал вовсе не водный путь, чтобы попасть в пещеру. Нет, он приближался со стороны тайного прохода, о существовании которого знал только сам Мойла. Сложная система скал, выступающих одна напротив другой, делала его невидимым для взгляда и на протяжении веков ни один человек так и не проник в это природное убежище, несмотря на обжитость здешних мест.

Впрочем, приближающийся голос не принадлежал человеку. Мойла явственно слышал, что от него не исходит эха, неизбежного в замкнутом пустом пространстве, в то время как звук шагов отчетливо отражался от стен. Оставалась еще слабая надежда, что все это могло быть простым совпадением и его нашел один из сородичей, посланный на поиски пропавшего куратора. В этом случае у него оставался шанс поправить дело и стоя сейчас посреди своей пещеры, Мойла напряженно вглядывался в стену, из пролома которой, скрытого за огромным валуном возле самого берега, должен был появится таинственный гость.

— Что же у тебя тут так узко! — протиснувшись через узкую щель, Холлисток с трудом вытащил за собой свой багаж и вскоре в полный рост предстал перед хозяином. — Один дискомфорт!

— Генрих! — Мойла не верил своим глазам. — А я-то думал, кто это ко мне пожаловал!

— А кого ты ожидал увидеть?

— Кого угодно, но не тебя. Ты — от них?

— Нет, я стал спелеологом, и забрел сюда от себя, — Холлисток огляделся. — Исследование скальных образований в черте Стокгольма являлось мечтой всей моей жизни. Я не ожидал здесь встретить своего собрата, а потому моя радость больше вдвойне.

Мойла грустно усмехнулся:

— Что ты пел?

— The Beatles — let it be. Неужели не узнал?

— Нет, — Мойла развел руками. — Я старомоден, ты же знаешь.

— Да, но это было только до определенного момента, — Холлисток подошел к ритуальному кругу и, не обращая внимания на ужасные атрибуты готовящегося ритуала, положил на землю свои пожитки. — Разве ты не ввел новую моду, используя людей для целей, где это противопоказано?

— А ты разве их не используешь?! — Мойла вдруг с вызовом вскинул голову. — Да и много ли я их задействовал? Жалкая кучка! То, что люди сами творят друг с другом, уничтожая себе подобных миллионами — вот где настоящая бойня и их животное начало. Что ты мне на это скажешь? А те, кто тебя послал, разве они относятся к людям иначе, кроме как к дойным коровам?!

Смерив Мойлу долгим взглядом, Холлисток пожал плечами и спокойно сел на близлежащий камень.

— Не вижу смысла с тобой дискутировать, ты прекрасно знаешь, о чем идет речь. Не стоит обелять себя передо мной — наш закон ты переступил, подмяв его самые главные принципы. У меня нет к тебе личной неприязни и я не собираюсь тут что-то доказывать. Высшие вынесли свое решение и поэтому я тут. Ты лучше рассказывай, а я послушаю.

— Что именно? — по голосу Мойлы было слышно, что он взял себя в руки. — Как я дошел до такой жизни?

Холлисток кивнул.

— Зачем тебе это?

— Мне все закончить прямо сейчас? — Генрих недобро прищурился. — Ты так хочешь жить — продли себе существование.

Втянув голову в плечи, Мойла некоторое время молчал.

— Ты же и так все знаешь, — наконец проговорил он, растягивая слова. — Иначе ты не был бы здесь. Интересно, а кто меня выдал?

— Один из твоих «Викингов».

— Что ты с ними сделал, Генрих?

— С ними все хорошо. Ты заморочил им голову, они запутались, но я это дело распутал.

Возникла очередная пауза, во время которой Мойла напряженно обдумывал его слова.

— А женщина? — наконец спросил он.

Холлисток усмехнулся:

— Скоро ты ее увидишь! Вы обязательно встретитесь, обещаю!

— А что у тебя в пакете? — Мойла указал на мешок, лежавший перед Холлистоком.

— Сюрприз.

— Ох уж эти твои штучки, — Мойла вздохнул. — Ну хорошо, слушай…

Он поведал Холлистоку всё. Рассказал, как внезапно к нему пришло осознание конца бытия, казавшегося бесконечным. Как, желая напоследок насладиться радостями жизни, он пустился во все тяжкие и как, в конечном счете, это привело к знакомству с «Черными викингами». Свои отношения с Кайсой он описывал в таких выражениях, что Холлисток не один раз удивленно поднимал брови, слыша обстоятельства этого бурного романа. Тем не менее, это никоим образом не влияло на его точку зрения — по отношению к окружающим Мойла проявил себя циничным подлецом, ломая чужие судьбы исключительно в угоду собственным интересам. Конечно, среди людей подобное поведение не является чем-то необычным, но как высокопоставленный вампир мог уподобляться этим существам, живущим только своими низменными инстинктами, этого Холлисток понять не мог. То, что было простительно другим нечеловеческим сущностям, кровожадным и жестоким, не могло сойти с рук вампиру высокого уровня.

Напоследок Мойла рассказал о страшном ритуале, способном вернуть жизнь в любое тело, и о том, как он решился на его проведение исключительно ради любви.

— Ты же знаешь, что такое любовь? — спросил он, пытливо глядя на Холлистока. — Это только двое, которые физически нуждаются друг в друге, а весь остальной мир вертится вокруг них или совсем перестает существовать. Ты сам умеешь любить?

— Почему же нет? — Холлисток усмехнулся. — Еще как! Но где текст с описанием ритуала, Оскар?

Там, в ящике у стены, — Мойла махнул рукой в сторону дальнего угла, где размещалось его лежбище.

— Принеси.

Взяв бумагу, Холлисток углубился в чтение.

— Что скажешь на мой рассказ? — старый вампир искал его взгляд с какой-то безумной надеждой. — Осуждаешь?

Генрих пожал плечами:

— Я тебе не судья, Оскар, — аккуратно сложив документ, он спрятал его во внутренний карман. — Приговор вынесен и сам знаешь, что обжалованию он не подлежит.

— Знаю, — Мойла только махнул рукой. — Но скажи, есть ли шанс на пересмотр…когда-нибудь потом. Я же не Гитлер, в конце концов!

В ответ Генрих усмехнулся:

— Гитлер не вступал в противоречия с силой, его создавшей. Оценка его земного пути принадлежит людям, Оскар, а в твоем случае это сравнение неуместно. Впрочем, хочешь, я тебя сейчас отпущу — тебе легче станет?

— А что толку? — тот грустно улыбнулся. — Сколько я успею пройти, выйдя из пещеры? Километр… ну, два. Да первая летучая тварь, увидев меня, сразу доложит об этом и конец.

— Придется, как всегда, все делать самому, — Холлисток вздохнул. — Ладно, Оскар, давай переходить к делу. Скажи — ты знал, что любой жертвенный ритуал, однажды будучи начат, требует обязательного завершения? Души тех, кто уже был в нем задействованы, останутся неприкаяны до тех пор, пока к ним не присоединяться остальные и они все равно возьмут свое, чтобы освободиться.

— Ты же не дал мне его закончить, — Мойла нашел в себе силы вновь улыбнуться. — Все было бы хорошо.

— Ну вот, а поэтому я решил все сделать за тебя сам, — не обращая внимания на его слова, Генрих нагнулся и принялся развязывать свой мешок. — Вот смотри, сюрприз номер раз!

Холлисток сунул руку внутрь и, вытащив из мешка человеческую голову, поставил ее на ритуальный круг, прямо на одно из отмеченных мест, из которых торчали специальные колышки.

— Кто это? — Мойла с недоумением смотрел на незнакомое лицо.

— Это Карл Эккерберг, убитый «Черными викингами».

— И что?

Генрих пожал плечами:

— Ничего. А вот это, — он вытащил из мешка следующую голову, — это Альфред Юнгквист, «Черный викинг». Узнаешь?

— Конечно, — на лице Мойлы не дрогнул ни один мускул.

— Вот! — Генрих торжественно водрузил голову на свободное место. — Теперь дальше!

Мойла почти безучастно смотрел, как головы Андреаса Сваллинга и Эйлерта Берквиста последовательно заняли свои места. Теперь его интересовало лишь одно — кто окажется последним, пятым, и он знал, что выбор был невелик. Видя его напряжение, Холлисток немного помедлил, а затем, ни говоря ни слова, резко вытащил голову Кайсы и поставил ее на середину жертвенника… последовал сдавленный стон, и он увидел, как, и без того бледная кожа вампира побелела еще больше, а глаза стали наливаться кровью. После начальных слов Холлистока относительно Кайсы, Мойла явно надеялся, что здесь окажется ее брат, а к женщине будет проявлено хоть какое-то снисхождение, но все его надежды рухнули, обратившись в пыль.

Оскар Мойла не отрываясь смотрел на дорогое ему лицо, одновременно испытывая ужас и ярость. В безумном порыве он хотел отомстить и броситься на Холлистока, но силы, а с ними и гнев, внезапно покинули старого вампира, оставив наедине с безудержным страхом. Чувствуя, что его собственная жизнь начинает уходить из тела, ничего не понимающий Мойла бешено вращал глазами, стремясь вырваться из невидимых оков, но вместо этого упал на колени. Задыхаясь, он продолжал смотреть на голову любимой женщины, одновременно слыша сквозь звон в ушах голос Холлистока, говорившего на непонятном языке. Ничего не понимая, собрав последние силы, он рванулся вперед, пытаясь прекратить этот кошмар, но на деле ему удалось лишь слабо пошевелить рукой — тело онемело и больше не принадлежало своему хозяину. В этот момент над ритуальным кругом появилось слабое синеватое свечение и глаза Кайсы, внезапно открывшись, глянули ему прямо в душу, выжигая ее изнутри. Страшный крик, вырвавшийся из груди Мойлы оказался последним, на что был способен некогда могущественный вампир и он рухнул на землю, чувствуя, как заживо гниет его плоть, отдавая остатки жизни. Последним, что он увидел, были две черные фигуры, которые, взметнувшись из-под земли, перекрыли ему Кайсу, чьи мертвые глаза по-прежнему продолжали сверлить его мозг. Затем последовал громкий хлопок, яркая вспышка озарила пещеру и Мойла, вырвавшись из тела, понесся куда-то вниз, влекомый Посланниками Смерти, конвоировавшими его с обеих сторон.

 

Глава 36. Последняя

— Авес! — Генрих Холлисток захлопнул книжку, которую читал, спокойно убрал ее в саквояж и с шумом выдохнул воздух. Подойдя к тому, что осталось от Мойлы, он с задумчивым видом поворошил носком ботинка кучку обуглившейся одежды, а затем перевел взгляд на жертвенник, на котором продолжали стоять человеческие головы.

— Знаешь, Кайса, — обратился он к женщине, — ты сейчас, конечно, уже не можешь меня слышать, но я все равно скажу. Твой великовозрастный любовник был далеко не так мудр, как ему самому казалось. Долго прожить — еще не значит набраться ума. Он бросился проводить ритуал, не зная о главном правиле — ошибка при его проведении приводит к результату, обратному от ожидаемого. Он надеялся получить жизнь, но ее забрали у него самого. Забрали через тебя, Кайса, что символично. Теперь его ждет Змеиный Берег Хельхейма, а тебя и твоих друзей долгое очищение под заботливым присмотром Гарма. Я оставляю вас здесь, вместе с вами же убитыми людьми — те, кто найдет ваши головы, разберутся, что к чему. Честь имею!

Холлисток четко козырнул, взял свой саквояж и не оглядываясь направился к выходу. Через несколько минут он уже подходил к Масси и Бернту, ждавшим его на берегу.

— Босс, всё нормально? — Масси, явно обрадованный его появлению, встал и сделал несколько шагов навстречу.

— А что такое?

— Там внизу так грохнуло, что я за вас испугался. Ба-бах, а потом молния как в землю ударит!

Холлисток хохотнул:

— Масси, да я же бессмертный!

— Ну, все равно. Теперь все закончилось, босс?

— Да, Масси, да. Все получили по заслугам….а, не все! — Холлисток посмотрел на Бернта, который сидел на берегу и сейчас напряженно всматривался в темноту, пытаясь разглядеть сливающихся с ней вампиров. — Господин Йёргенсон, вы слышите меня?

— Да, мой господин.

— Прекрасно, — Генрих подошел поближе. — Что же мне с вами делать-то?

— В каком смысле? — от испуга Бернт вжался в дерево за своей спиной.

— Как вас наказать. Скажите, а вы сами считаете себя виноватым?

— Да, — голос Бернта прозвучал так тихо, что Генрих едва его услышал.

— Громче!

— Да, господин! Я сильно виноват.

— Вот так лучше. Знаете что, Бернт Йёргенсон, а идите-ка вы сейчас домой! Но-но, не спешите радоваться, — Холлисток с улыбкой покачал пальцем перед носом Бернта, лицо которого буквально озарилось при этих словах. — Слушайте меня внимательно. Завтра вы явитесь в криминальную полицию и сообщите, что со своими сообщниками произвели пять ритуальных убийств. После этого скажете, что из-за мук совести вы, и еще двое раскаявшихся, убили своих подельников, поступив с ними точно так же, как они поступали с ни в чем не повинными людьми. Все места, где происходили убийства, и их обстоятельства вы знаете лучше меня, так что здесь проблем не возникнет. Далее вы назовете вымышленные имена двух своих друзей, скажем, Магнус Лист и Эрик Остенсон, и поведаете, что после расправы они решили сбежать из страны, а вы пошли в полицию, не в силах терпеть душевные муки. Вам дадут лет двадцать тюрьмы, а еще через десять вы выйдете на волю по амнистии. Не знаю, как сложится ваша дальнейшая жизнь, но этот вариант лучше, чем уже сейчас гнить в земле. Согласны?

— Да, — по лицу Бернта было видно, что он действительно счастлив. — Но если мне не поверят?

Холлисток усмехнулся:

— А вот этого быть не может, потому что вы сами будете однозначно верить в то, что всё происходило именно так. И бежать этой же ночью не будете пытаться, как сейчас подумали. Сбежали ваши вымышленные подельники, а не вы.

— Как это? — Бернт был явно ошарашен. — Я же сам себе не верю.

— А вот так! — Генрих вдруг схватил его за горло, одним движением приподнял от земли и несколько секунд смотрел глаза в глаза. Масси, стоявший неподалеку, видел, как зрачки его хозяина загораются красным, а затем медленно затухают, оставляя внутри Бернта воспоминания о несуществующих событиях, полностью замещающие живую действительность. Много раз Грин видел подобное, но он вновь и вновь восхищался своим господином, поражаясь его силе, уму и смекалке, не знающей себе равных.

— Что вы чувствуете? — отпустив Бернта, Холлисток лукаво посмотрел на него. — Не хочется еще идти в полицию?

— Если честно, пока нет. Но лучше пойти в полицию, чем еще раз пережить то, что сейчас было.

— Вот видите, вам все же уже хочется туда идти! — Холлисток обернулся и подмигнул Масси. — Через пару часов вы станете другим человеком и прежние воспоминания исчезнут, оставив после себя только необходимое. Вы также не будете помнить никого из тех, кого видели сегодня. Ну а пока помните, во время возвращение домой подумайте о многогранности окружающего мира. Он не такой, как многим кажется, Бернт!

— Мне можно идти?

— Идите, идите! — Холлисток мягко улыбнулся. — Дорогу найдете в темноте?

— Да.

— Пока!

Бернт повернулся, кивнул Масси и осторожно побрел среди камней. Иногда он оглядывался, но потом, убедившись, что его никто не преследует, пошел быстрее и вскоре его шаги стихли, потонув в ночной тишине. Глядя ему вслед, Генрих и Масси еще долго молчали, думая каждый о своем.

— Как все просто! — наконец проговорил Грин. — Дело идет, работа кипит, а потом все вдруг резко заканчивается и тишина.

— А ты что хотел? — Холлисток с усмешкой посмотрел на помощника.

— Разнести бы все тут, выковырять этого Мойлу из-под земли, словно червя, да и разорвать на части, собрав всех местных вампиров.

— Зачем?

— А чтобы никому впредь неповадно было.

Холлисток вдруг зевнул:

— Все тебе мало шуму. Посмотри лучше еще раз «Кобру» с Сильвестром Сталлоне — там шуму и убийств предостаточно.

— Хороший фильм! — Масси согласно кивнул. — Но мне больше нравятся «Чужие», вторая часть. Интересно, все это действительно когда-нибудь будет — космические корабли, индивидуальная связь для каждого с определением местонахождения, лазеры, инопланетные монстры?

— Поживем-увидим.

К О Н Е Ц.

1.10.2010 — 24.10.2013