Карта

 

Список персонажей

Лимерос

Магнус Лукас Дамора

Принц

Люция Эва Дамора

Принцесса и волшебница

Гай Дамора

Король Митики

Феликс Габрас

Наёмный убийца

Курт Кирелло

Сын лорда Гарета, советник

Лорд Гарета Кирелло

Главный советник

Энцо

Королевский стражник

Лисса

Дочь Люции

Пелсия

Йонас Агеллон

Лидер мятежников

Тарус Варсо

мятежник

Оранос

Клейона (Клео) Аврора Беллос

Принцесса Ораноса

Николо (Ник) Кассиан

Лучший друг Клео

Нерисса Флоренс

Служанка Клео

Таран Ранус

Мятежник

Бруно

Владелец таверны

Валия

Ведьма

Крешия

Амара Кортас

Императрица

Ашур Кортас

Принц

Карлос

Капитан стражи

Нила

Бабушка Амары и Ашура

Миках Касро

Революционер

Святилище

Тимофей

Старейшина

Мия

Хранительница

Оливия

Хранительница и Родич Земли

Каян

Родич Огня

 

Пролог

Сто лет назад

Это был её любимый сон.

На подушке перед Валией лежал золотистый кинжал. Красивый. Могучий. Смертельно опасный. Она подняла его, чувствуя, как холодеет кожа. Мысль о тёмной магии внутри него, что сдерживается только символами элементалей, выгравированных на поверхности лезвия, заставляла её дрожать.

Это оружие обладало магией, которую можно было пустить на создание мира, но того ли она хотела? Никаких конфликтов, никакого сражения, никакой боли. Её решения, её королевства — всего этого…

С этим клинком в её руках все будут поклоняться ей, все будут её любить.

Да, это был её любимый сон — сверкающий камень в глубокой пещере, полной кошмаров. И она позволяла себе наслаждаться каждым мгновением.

По крайней мере, до той поры, пока Тимофей не решил прервать её.

Бессмертный переманил подсознание Валии на зелёное поле — трава, цветы, — изменив её привычные виды льда и снега в крошечном изолированном коттедже в северных горах Лимероса.

В этом сне она чувствовала слабый запах пыльцы и чувствовала тепло солнца на коже. Она посмотрела в золотые глаза Тимофея. Ему было уже много тысяч лет, но лицо и тело его принадлежали двадцатилетнему красавцу-юнцу. Он выглядел точно так же в миг своего появления, когда восстал из самих элементов, один из шести бессмертных, созданный для изначальной защиты Родичей и наблюдения за миром смертных.

В его взгляде было столько всего, что она вновь испытала странную досаду и страх.

— Приближается конец, — проронил Тимофей.

— Когда? — она спросила это до того спокойно, до чего могла. Он оказался так близко, всего в двух шагах от неё в поле ярких цветов!

— Откуда мне знать точно? — вздохнул он. — Возможно, этот день наступит уже завтра. Возможно, пройдут десятилетия. Может быть, даже на век хватит той силы, что осталась в этом мире. Точная дата никому не известна. Но конец — он близко. Я уже чувствую запах смертной земли.

Теперь её страх оттеснила бесконечная досада, частый гость их ночных бесед; если б только ещё сам Тимофей наведывался на столь редко в её кошмарные, жуткие сны… Если б он хоть изредка вытеснял собой то, что она видела. Её боль, её страх, её ужас — не тот сон, в котором она наконец-то получала свою власть.

— О, ты как всегда пространственен во времени. Почему же мне стоит беспокоиться об этой ерунде? Мне неважно, что когда случится.

Он сжал зубы, внимательно изучая её, а после ответил:

— Потому что я знаю, что тебе всё равно. Тебе всегда было всё равно.

Этот бессмертный знал её куда лучше, чем ей бы хотелось.

— Ты ошибаешься, Тимофей. Как всегда…

Он покачал головой.

— Ты никогда не была сильна во лжи, моя старая подруга.

Валия сжала челюсть.

— Мой сон был чудесен — а ты его прервал. Давай, говори, зачем ты пришёл, потому что мне хочется туда вернуться!

Он прищурился, изучая её пристальным взглядом. Всегда учился тому, что видел… А ещё этот бессмертный был расстроен, куда больше, чем все остальные.

— Это морщины на твоём лице заставили тебя мечтать даже об обыкновенных снах? — спросил он.

Валию возмутило то, как небрежно он упоминал потерянную ею молодость. Вчера она разбила последнее зеркало в своём домишке, возненавидев ту старуху в отражении, что ей доводилось видеть.

— Твоя склонность говорить загадками никогда не была привлекательной чертой, Тимофей!

— А твоё отсутствие сочувствия тоже тебе не льстило.

Она рассмеялась, такая холодная и хрупкая, словно сосулька, которой предстояло упасть на мёрзлую землю.

— Значит, ты меня обвиняешь?

Он изогнул бровь, медленно обходя её по кругу. Вместо того, чтобы сосредоточиться на его движениях, она попыталась рассматривать жёлтые маргаритки, их россыпь у её ног.

— Теперь у тебя другое имя, — промолвил он. — Валия…

Плечи её напряглись.

— Да.

— Но новое имя не меняет старую жизнь.

— Я не согласна.

— Мне стоило побывать в твоих снах много лет назад. Прости, что пренебрегал тобой, — взгляд его коснулся её левой руки. — Полагаю, вот это беспокоит тебя даже больше морщин на твоём лице.

Это злое наблюдение относительно её щёк теперь переместилось на странную руку, спрятанную в кармане плаща.

— Простой шепоток воздушной магии может творить чудеса и скрывать это во время бодрствования.

— Но от кого ты скрываешься? Ты сама выбрала одинокую жизнь.

— Правильно, — прошипела Валия. — Это моя жизнь и мой выбор! Это не твоё дело! Да и какая разница? Если конец близок, как ты говоришь, будь то миг или столетие, пусть будет так. Пусть всё это наконец-то закончится. А теперь иди прочь. Мои сны только мои. Мне нравится, что никто не в силах пролезть в мою жизнь.

Когда её голос надломился, она понадеялась, что он не заметит перемены в тоне.

— Я принёс тебе подарок, — промолвил он после нескольких минут молчания. — Мне кажется, ты захочешь этого.

В его руке оказался плоский, неровный осколок блестящего чёрного камня.

Валия с удивлением уставилась на него. Обсидиановый клинок — древнее магическое оружие с безграничной силой.

— Ты знаешь, какой магией это может позволить овладеть, — промолвил он. — И как это может тебе помочь.

Вопреки всему, она смогла только кивнуть в ответ.

Валия потянулась к нему — сначала проклятой рукой, потом здоровой. Она боялась прикоснуться к нему, уступить новой надежде, что дразнила её спустя столько лет отчаяния.

А потом появились колебания.

— И чего же ты хочешь за этот дар? — тихо спросила она.

— Услугу, — ответил Тимофей. — Которую ты окажешь мне без вопросов, когда наступит день просьбы.

Она нахмурилась.

— У тебя есть план относительно конца? Ты сказал другим? А Миленья? Она тщеславная эгоистка, но она сильна, умна и безжалостна!

— Да. Она каждый день напоминает мне о кое-ком другом. О том, кого мы столько лет назад потеряли…

Валия опять сосредоточилась на маргаритках, не желая встречаться с ним взглядом.

— Миленья полезнее тебе, чем когда-либо.

Когда она вновь заставила себя посмотреть на него, ответа в его золотистых глазах не оказалось.

— Итак, услуга, — повторил он. — Согласна ты или нет?

Её потребность в немедленных ответах исчезла, когда в ней вновь всколыхнулась забытая жадность. Ей нужен был этот дар, она нуждалась в нём, чтобы укрепить угасающую магию и восстановить молодость и красоту. Чтобы контролировать то, что казалось невообразимым.

Обсидиановый клинок был столь же сильным, как золотой меч, о котором она мечтала, которого она желала. Но она знала, что ей было нужно. Отчаянно…

Может быть, прошлое не имело значения.

Только магия. Только выживание.

Только сила была важна, во что б её ни заключили.

Валия наконец-то приняла от Тимофея обсидиановый клинок, и его вес оказался утешительным после стольких лет боли и борьбы.

— Да, Тимофей, — ровно ответила она. — Я согласна.

— Я буду всегда тебе благодарен, — кивнул он.

А после бессмертный канул в небытие, и мир сна превратился во мрак. А когда Валия проснулась в своей маленькой койке от холода, когда увидела, что угли просто тлели в очаге, зубчатая рукоять клинка всё ещё оставалась в её руке.

 

Глава 1

Йонас

Пелсия

«Тебе не избежать своей судьбы…»

Йонас так быстро вскочил с жесткого деревянного пола, что голова его закружилась. Потеряв ориентацию в пространстве, но не выронив кинжал, он попытался осмотреться и понять, что именно вырвало его из глубокого сна.

Вот только рядом не оказалось никого, кроме красавицы-принцессы с цвета воронова крыла волосами, что свернулась на маленькой кровати. Рядом с нею лежало крошечное дитя, запеленанное в кусок ткани — клок его, Йонаса, плаща.

Глаза новорожденной были открыты и смотрели прямо на него. Фиолетовые, яркие, будто драгоценные камни.

Его дыхание на миг остановилось. Как?..

Люция тихо застонала во сне, отвлекая его внимание. А когда он вновь посмотрел на ребёнка, взгляд его был синим, как у матери, а не фиолетовым.

Йонас покачал головой, пытаясь прийти в себя.

Люция повторила стон.

— Кошмары, принцесса? — пробормотал Йонас. — Неудивительно после прошлой ночи…

Их путешествие к отцу и брату Люции было прервано — её же родами во время страшного ливня. Йонасу пришлось устраивать их в соседней таверне, чтобы Люция могла немного восстановиться, прежде чем опять идти вперёд.

Она сдвинулась, сжимая зубы.

— Нет… — прошептала она. — Прошу, нет… нет…

Неожиданная уязвимость в её голосе заставила его дрогнуть.

— Принцесса, просыпайся, — повторил он уже громче.

— Ты… Ты не можешь!.. Не позволю, не позволю!.. Нет…

Йонас, отбросив все мысли в сторону, сел на край кровати.

— Люция, проснись.

Когда она не ответила, он схватил её за плечи, намереваясь легонько встряхнуть.

И в тот же миг он был не в маленькой спальне, а стоял посреди деревни, и весь мир пылал.

Пламя взлетало выше Запретных Гор, а жар сжигал его плоть. Пламя не трещало, как костёр, оно ревело, будто бы могучий зверь. И Йонас с неверием смотрел, как за стеной разрушающего огня всё плавилось и горело. Кричали люди, моля о милосердии, но пламя поглощало их целиком, оставляя горстки чёрного пепла.

Йонас был парализован. Он не мог кричать, он не мог скрыться от жгучей боли. Только с ужасом смотреть, как разрушительное пламя превратилось в что-то узнаваемое — в гигантскую, но знакомую человеческую фигуру. Эта огненная тварь смотрела на второй силуэт — на девушку, что стояла перед ним.

— Вот, ты видишь правду, маленькая волшебница? — рычало оно, и каждое слово лизало воздух огненными кнутами. — Этот мир испорчен, недостоин, как и все смертные. Я выжгу всю эту слабость!

— Нет! — капюшон её плаща упал, открывая чёрные волосы. Это была Люция. — Я не позволю! Я остановлю тебя!

— Остановишь меня, да? — существо расхохоталось, раскинув в стороны пылающие руки. — Но это ты сделала это возможным! Если б ты меня не разбудила, ничего бы не было!

— Я не будила тебя, — но в голосе её чувствовалась неопределённость. — Ритуал… Да, остальных пробудила я. Но ты другой! Ты проснулся сам!

— Ты недооцениваешь свою магию и своё существование. Миленья знала об этом. Вот потому завидовала тебе, как и Эве. Вот потому и желала твоей смерти после исполнения цели. Так же, как тебе желала смерти твоя мать!

Люция отшатнулась от него, словно слова били плетью.

— Моя мать боялась моей магии, — она отвернулась от монстра, и Йонас увидел, как слёзы текли по её щекам. — И мне следовало позволить ей убить меня!

— Твоя смертная жизнь — единственная ценная, моя маленькая волшебница. Займи своё законное место рядом со мной, и мы месте будем править этим миром.

Люция смотрела на Родича Огня.

— Я этого не хочу.

Огненный бог усмехнулся.

— Ты лжёшь, маленькая волшебница, как же ты лжёшь… Смертные мечтают о силе. Ты позволила бы уничтожить свою семью и друзей, своего ребёнка, встань они на твоей дороги. Прими это, маленькая волшебница. Маленькая богиня…

Содрогнувшись, Люция сжала руки в кулаки и закричала:

— Ни за что!

Пронзительный звук заставил Родича застыть. А в следующий миг он разорвался на миллион кристально-синих осколков, и каждый из них падал на пол… маленького номера в таверне. И девушка спала в крошечной постели.

Тёмные ресницы Люции задрожали. Она открыла глаза и уставилась на Йонаса.

— Что… Что, проклятье, я только что увидел? — голос Йонаса дрожал. — Это был сон или пророчество?

— Ты был в моей голове, — прошептала она. — Как это возможно?

— Я… Не знаю.

Её глаза широко распахнулись.

— Да как ты смеешь вторгаться в мою личную жизнь?!

— Что?.. — Йонас вдруг взмыл в воздух и болезненно ударился о стену.

Заплакал ребёнок.

Люция вскочила на ноги, и её синие глаза пылали гневом.

— Держись от меня подальше.

Он потёр болевшую шею и нахмурился.

— Ты что, думаешь, я сделал это специально? Я просто пытался разбудить тебя и понятия не имел, что такое случится.

— Сколько же магии кипит в тебе?

— Не знаю, — он пожелал себе терпения. — Я не знал, что могу попасть в твои сны, как…

— Как может Тимофей, — прошипела она.

Хранитель. Бессмертный, проживший тысячелетия. Тимофей жил в другом мире, в Святилище, и Йонас доверял ему не больше, чем тому, кто сотворил пламя из сна.

— Это всё делает Тимофей, — протянул Йонас. — Наверное.

— Вон! — огрызнулась Люция.

— Слушай, я понимаю, что это была плохая ночь. У меня тоже. Но ты поступаешь против логики!

Она протянула руку к двери. Та распахнулась по её велению, едва не сорвавшись с петель. Щёки девушки пылали алым.

— Оставь меня наедине с дочерью!

Крики младенца не утихали ни на миг.

Ему следовало просто проигнорировать её сон лишь из-за её дурного настроения?!

— Я просто пытался тебе помочь!

— Как только ты приведёшь меня к отцу и к Магнусу, мне твоя помощь не понадобится, мятежник, — она ткнула пальцем в дверной проём. — Ты оглох? Убирайся!

И, прежде чем он понял, что происходит, воздушная магия вытолкнула Йонаса в коридор.

Вот она — благодарность за то, что он бросил вызов проклятому пророчеству и спас её жизнь ночью, отдав собственную — его просто вышвыривают из комнаты.

— Плевать, — прошипел он сквозь стиснутые зубы. — Всё почти закончилось. Почти.

Как только он доставит лимерийскую принцесску в её ненавистную семью, с Дамора его ничто связывать не будет.

Рыча от негодования, он спустился вниз. Надо было поискать завтрак, поесть… Идеально подошёл бы омлет с куском хорошего хлеба. Ни на какие экзотические фрукты и овощи, что украшали столы избалованных оранийцев или лимерийцев, он не надеялся. Они у западных пустошей, так что увядшая капуста или гнилой помидор — уже удача.

И его это устроит.

— Йонас.

Он на миг застыл от неожиданного приветствия, когда оказался в полупустой таверне, и инстинктивно потянулся за кинжалом на поясе. Но когда взгляд его коснулся знакомого лица, хмурый взор сменился улыбкой.

— Тарус? — ошеломлённо спросил он. — Это дух — или это и вправду ты?

Парень с грязно-рыжими волосами и незабвенным лицом ярко улыбнулся ему.

— Это и вправду я!

Йонас, не колеблясь, обнял его. Казалось, встретить кого-то родного значило утешить израненную душу.

— Как я рад тебя видеть!

Тарус Васко встал на сторону повстанцев, как только его брат погиб за короля Гая в войне за Оранос. А после неудачного восстания, когда погибло столько мятежников, Тарус и Лисандра попали в плен и почти были казнены на площади…

Лисандра. Потерянная девушка, что значила для него куда больше, чем просто мятежница… Любое воспоминание о ней заставляло сердце Йонаса изнывать от горя и сожаления, что он не смог её спасти.

Сколько воспоминаний нахлынуло с Тарусом — и хороших, и плохих! Всё, чего хотел Йонас, когда провожал мальчишку в родную деревню, это его безопасность, но в Мирике таких мест не оставалось.

Тарус обнял его в ответ.

— Я сделал то, что ты сказал. Научился сражаться, как солдат! Ты бы мною гордился.

— Не сомневаюсь в этом.

— Рад, что ты сумел сбежать.

Йонас нахмурился.

— Сбежать?

Тарус понизил голос.

— Ведьма уснула? Ты сумел вырваться из-под её контроля?

Йонас вдруг осознал, что таверна пустовала — только трое стояло за Тарусом неуклюжими тенями.

— Ты ждал меня здесь, — медленно протянул Йонас.

Тарус кивнул.

— Как только хозяин таверны послал записку, что ты прибыл с ведьмой, мы тут же…

— Ты мятежник, — тихо промолвил Йонас, увидев явственное подтверждение своими глазами.

— Разумеется! Мы слышали, что во время выступления императрицы Амары ведьма тебя захватила! Но это ненадолго. Бабушка сказала, что магия ведьмы умирает вместе с нею!

Йонас почти рассмеялся. Тарус так часто упоминал бабушку, объясняя неведомое… А ведь когда-то Йонас находил эти истории смешными и бесполезными…

С той поры многое изменилось.

— Клянусь, что мы спасём тебя от неё, — серьёзно сказал Тарус. — Мы знаем, что ты не останешься с Люцией Дамора по своей воле.

Йонас осторожно покосился на остальных. Те не смотрели на него с таким же беспокойством, как и Тарус. В их глазах сверкало недоверие и злоба.

— Знаю, что тебе будет трудно в это поверить, — начал Йонас, — но принцесса Люция не так плоха, как тебе кажется. Ну, и есть кое-что похуже… Кое-кто. Страшная угроза миру. И вот его нам надо остановить.

— О чём ты? — спросил Тарус.

Йонас облизнул пересохшие губы. Как объяснить то, что не поддаётся объяснению?

— Как я знаю, тебе известна легенда о Родичах.

— Волшебные сокровища, которые все искали, чтобы стать богами, — кивнул Тарус.

— Да. Но дело в том, что Родичи — это не просто магия, которой может воспользоваться каждый. Они и есть боги — воздух, вода, земля… огонь. Заключённые в хрустальных шарах. И бог Огня освободился, — ужасный сон Люции всплыл в воспоминаниях, заставляя содрогнуться. — И он хочет уничтожить мир. А принцесса Люция — единственная, кто достаточно силён, чтобы остановить его.

Он напрягся, ожидая ответа, но в таверне царила тишина.

Тогда кто-то из мужчин издевательски хмыкнул:

— Да что за ерунда!

— Его держит ведьма, — прошипел другой. — Мы поговорили с ним, Тарус, но нам пора. Что делать?

Йонас нахмурился. Тарус — лидер? Эти люди позволят пятнадцатилетнему мальчишке помыкать ими?

Тарус посмотрел Йонасу в глаза.

— Мне хочется тебе верить.

— Ты должен, — голос Йонаса оставался напряжённым. Он знал, что его слова звучали как выдумка. И если б он не видел это своими глазами, то сам бы назвал это безумием. — Ты всегда верил в магию, Тарус, значит, поверишь и в правду. От этого зависит судьба нашего мира!

— Может быть, — кивнул Тарус. — А может, ведьма держит тебя сильнее, чем мне казалось, — он нахмурился, и его взгляд стал совсем неопределённым. — Знаешь, я её видел. Принцесса Люция Дамора приходила с каким-то мужчиной в уничтоженную ими же деревню, словно это был приятный костерок, что смог согреть её холодное сердце. Я помню, как она улыбалась, проходя мимо обугленного трупа моей матери, — его голос сломался. — Мои родители сгорели заживо у меня на глазах, и я не мог их спасти. Мы посещали нашу тётю и… и тогда всё случилось.

Йонас не мог подобрать слова. Он не мог спорить, объяснять, что то был Родич Огня, Каян. Это не оправдывало выбор Люции, когда она соглашалась с ним. И как объяснять такой кошмар?

— Мне жаль, — сумел выдохнуть он.

— Дочь Кровавого Короля принадлежит тьме, — прорычал второй повстанец, — и мы сегодня хотим отправить её туда. Её и её личинку!

Йонас почувствовал, как сердце пропустило удар.

— Вы знаете о ребёнке? И хотите навредить невинному существу?!

Повстанец схватил факел со стены.

— Нам сказал хозяин. Это демон, рождённый демоницей, а не невинный ребёнок, рождённый женщиной.

Йонас с тревогой наблюдал за тем, как Тарус тоже схватил факел.

— Вы считаете Люцию злой. И, может быть, она была такой… некоторое время. Может быть, все мы делали непростительное однажды. Я знаю только то, что знаю. Но вы не можете просто так распоряжаться чужими жизнями и повторять это.

— Ты защищаешь её, а она убила Лиссу, — когда Йонас содрогнулся, словно получил пощёчину, Тарус жестоко сжал зубы. — Да, слово быстро.

— Её убил Родич Огня, а не Люция. А принцесса назвала своего ребёнка Лиссой, чтобы выказать своё раскаяние.

— Эта ведьма не заслуживает произносить её имя, — выплюнул Тарус. — И если б не она, Лисса была бы жива! Пелсийцы были бы живы!

Да. Вот что говорил Каян во сне люции.

— Всё не так просто, — сквозь зубы прошипел Йонас.

На лице Таруса отразилось разочарование.

— Ты пелсиец! Мятежник! Ты знаешь, что мы боролись с этой ведьмой, так почему ты защищаешь её?!

Тарус был прав. Совершенно прав.

Магия Люции выпустила Родича из его хрустальной клетки. Много месяцев она стояла рядом с ним, пока он выжигал Митику, убивал сотни, тысячи невинных людей. А до того её воспитывал король Гай, монстр, которому Йонас желал смерти больше всего на свете.

До… До чего? До того, как он не встал на сторону Дамора? До того, как сам Кровавый Король не отправил его на поиски дочери, чтобы вернуть её к королю, чтобы он мог пользоваться её магией, чтобы мог восстановить былую мощь?

Йонас не знал, что сказать, смятение одолевало его. Этот выбор, его решение, его мысли… Всё, что случилось за этот кошмарный год, вело в сегодня.

— Твоё место рядом с нами, Йонас, — Тарус заговорил тише. Мальчишка стоял так близко, что Йонас чувствовал жар факела на своём лице. — Если этот бог реальный, мы разберёмся и с ним. Давай освободим тебя от ведьмы, и ты поможешь нам.

Сердце было свинцовым в груди, когда он извлёк из кожаных ножен свой драгоценный кинжал. Этот кинжал убил его брата, будучи оружием в руках богатого и испорченного лорда. Йонас мог бы продать его — а хранил, как символ сражения.

Справедливость. Добро побеждает зло. Мир, где всё имеет смысл, где границы между врагом и другом четко нарисованы на песке.

Существует ли где-то такой мир?

— Я не могу позволить тебе убить принцессу, — твердо ответил Йонас. — Просто позволь нам покинуть эту деревню — мне, ей и ребёнку, — целыми и невредимыми.

Тарус взглянул на кинжал, вскинув бровь.

— Это невозможно.

— Ты умер бы, если б не я, — сказал Йонас. — Ты мне обязан.

— Я обязан тебе только потому, что ты попросил меня стать сильным. Я сделал это. Я силён. Достаточно, чтобы поступать правильно, — Тарус обернулся к своим людям, и голос его звучал торжественно и твёрдо. — Сожгите эту гостиницу дотла. Если Йонас вам мешает… — он вздохнул. — Убейте и его. Он сделал выбор.

Повстанцы не заставили долго ждать. Они двинулись к стене с факелами в руке. Йонас рванулся к ним, размахивая кинжалом, но им вмиг удалось его разоружить.

Он всё ещё был слаб. Позволил Люции украсть свою магию, чтобы она пережила роды.

Один из мужчин толкнул Йонаса на пол таверны, прижал кинжал к его горлу, а мятежники швырнули факелы на деревянный пол. Понадобилось лишь мгновение, чтобы пламя ухватилось за сухое дерево и помчалось на стены.

— Люция! — закричал Йонас.

Повстанцы прижали кинжал к груди Йонаса, чтобы заставить его замолчать навеки, но оружие застыло на месте. Мятежник нахмурился, когда кинжал вырвался из его рук и взлетел в воздух. Йонас посмотрел на лестницу — пламя поднималось всё выше, но теперь оно расходилось в стороны.

Люция приблизилась с Лиссой на руках, и в её глазах отражалась ярость.

— Вы думаете, что это пламя способно меня убить? — она вскинула правую руку. — Что за ошибка…

Все трое повстанцев с Тарусом отлетели назад и ударились о стену таверны. Глаза их их были наполнены удивлением, и они пытались вырваться из воздушной клетки Люции.

Кинжал двигался по воздуху к Тарусу.

— Сделай это, ведьма, — плюнул Тарус. — Покажи, убийца, какая ты!

— Если ты настаиваешь… — протянула Люция.

— Нет! — Йонас поднялся с пола и встал между Люцией и мятежниками. — Сегодня никто не умрёт.

Она недоверчиво посмотрела на него.

— Они хотели убить меня. И тебя, кстати, тоже.

— И они потерпели неудачу.

— Как ты думаешь, это была последняя попытка?

— Мне всё равно. Мы уходим отсюда.

— Мы? — она нахмурилась. — Даже после того, что я наговорила тебе наверху, ты пытаешься мне помочь?

— Пусть они живут, а мы уйдём. Тарус спрашивал, на чьей я стороне, а я сделал выбор. Я с тобой, принцесса. Ты не монстр, которого пытались здесь убить. Ты выше этого, — Йонас не верил этим словам, пока не произнёс их вслух, но они были такими честными, как никогда ранее.

Люция вновь посмотрела на него и повернула запястье. Кинжал метнулся от Таруса и ударился о противоположную стену.

— Хорошо, — кивнул он. — Вперёд.

Йонас кивнул, испытав облегчение, и посмотрел на кинжал.

Люция коснулась его руки.

— Оставь. Неприятная вещь — и часть твоего прошлого.

Он медлил.

— Да, — наконец-то выдохнул он. — Ты права.

Не оглядываясь на Таруса, мятежника и кинжал, что отобрал жизнь его брата и его лучшего друга, Йонас покинул гостиницу с Люцией и её ребёнком.

 

Глава 2

Клео

Пелсия

Стражник привёл Клео в тёмный и узкий коридор подземелья к императрице Крешии Амаре.

Амара улыбнулась ей в приветствии.

Клео не улыбнулась. Вместо этого она скользнула взглядом по сломанной ноге Амары и по трости, на которую она опиралась. Она содрогнулась, вспоминая о прошлой ночи, когда Амару бросили в глубокую яму вместе со всеми остальными, ожидающими смерти, как повстанцами, так и королями.

Карлос, капитан стражи императрицы, угрожающей тенью стоял за её спиной.

— Как ты себя чувствуешь? — осторожно спросила Амара. — Я тебя целый день не видела.

— Достаточно здорова, — Клео сжала левую руку с символом воды — двумя параллельными волнистыми линиями. Последний человек с таким знаком был богиней.

Но Клео богиней себя не чувствовала. Она была семнадцатилетней девчонкой, что не спала всю прошлую ночь после внезапного пробуждения от преследовавшего её яркого сна, в котором она тонула. Всё было заполнено водой, и чем больше она сражалась, тем скорее шла ко дну.

Она проснулась за миг до того, как утонула.

Клео кивнула в сторону двери справа от Амары.

— Он внутри?

— Да, — кивнула Амара. — Ты уверена?

— Я никогда ни в чём не уверена. Открывай.

Амара жестом указала на Карлоса, и тот открыл дверь в маленькую комнатушку, не больше восьми шагов в ширину и в длину.

Внутри сидел заключённый, и руки его были скованы над головой. Два факела сияли за его спиной. Он был без рубашки, на лице — борода, а на голове волосы — вырваны.

Сердце Клео забилось сильнее при его виде. Она хотела его смерти.

Но сначала ей нужны были ответы.

— Оставь нас, — сказала Амара Карлосу. — Подожди наверху.

Карлос нахмурил тяжёлые брови.

— Вы хотите остаться наедине с заключённым?

— Мы с моей уважаемой гостьей, что заняла место моего советника, заслуживаем на частную беседу, — она ухмыльнулась узнику. — Да, мы хотим остаться наедине.

Уважаемый гость. Какое странное описание Амара использовала для человека, которого с удовольствием принесла бы в жертву прошлой ночью.

Конечно, ночь была не такой, как ожидала императрица.

Хорошо, она сыграет роль почётной гостьи. Пока ей это надо.

Карлос поклонился и жестом поманил за собой приведшего сюда Клео стражника, и они ушли, закрывая за собою дверь.

Взгляд Клео не отрывался от бородатого мужчины. Однажды он был в тёмно-зелёной форме стражи, как и Карлос, а теперь его зелёные брюки превратились в клочья.

В комнате воняло и было грязно.

Символ на ладони Клео горел.

— Как его зовут? — с отвращением спросила она.

— А почему б не спросить меня? — мужчина поднял налитые кровью глаза, чтобы посмотреть прямо на Клео. — Но какая разница, кто я, да?

— Да, какая разница? — она проигнорировала дрожь отвращения и слепой ненависти к этому незнакомцу. Если она не успокоится, то не получит желанные ответы. — А ты знаешь, кто я?

— Конечно, знаю, — глаза заключённого сверкнули при свете факела. — Клейона Беллос, бывшая принцесса, чьё королевство украл Кровавый Король, прежде чем она вышла за его сына. А теперь король своё королевство потерял, так что у тебя ничего нет…

Если б он знал правду! У неё было всё, что нужно. Символ на ладони пылал так, словно на ладони оставили клеймо.

Вода слилась с нею.

Но была неприкасаема, словно стена отделяла её от божественной власти.

— Его уже допрашивали, — вздохнула Амара. — Пустая трата времени!

— Тебе не обязательно оставаться, — ответила Клео.

— Я хочу помочь.

Клео рассмеялась — но невесело.

— О да, Амара, ты бесконечно полезна.

— Не забывай, что мы все пострадали от Каяна, — с вызовом ответила Амара. — Даже я.

Клео отшвырнула в сторону холодный, обвинительный ответ. Эта игра в то, кто пострадал больше… Времени на мелочность не было.

Амара давала Каяну всё, кроме души, за власть. Клео знала, каким убедительным он может быть, она сама испытала это, когда Родич шептал ей на ухо обещания.

Каян хотел, чтобы его брат и сестры освободились из своих хрустальных тюрем и получили новые, живые сосуды, и Амара подготовила жертв.

Каян получил почти всё.

Ник. Оливия.

Оба пропали.

Нет. Нельзя думать о Нике. Надо контролировать себя.

Клео заставила себя сосредоточиться на бывшем стражнике. Да, его допросили, но не сломали.

Она не испытывала сочувствия к нему.

— Где Курт Кирелло?

Она произнесла это имя, как будто что-то выплюнула.

Мужчина не повёл и глазом.

— Не знаю.

— Не знаешь? — Клео вскинула голову. — Ты уверен? Это от него ты стал принимать приказы вместо императрицы, да?

Он бросил пренебрежительный взгляд на Амару.

— Я не буду принимать приказы от женщины, кем бы она ни была. Никогда. Тебе придётся потрудиться, принцесса.

— Императрица, — поправила его Амара.

— Официально так… — хмыкнул он. — Даже если старший брат жив? Титул императора его.

— Ашур убил моего отца и братьев, — коротко ответила она. — Он заключённый, а не соперник.

Клео подумала, что Амара лжёт лучше всего мира.

— Отвечай на вопросы принцессы правдиво, и тебя казнят быстро. Уклоняйся — и ты не представляешь себе, что придётся перенести.

— Опять… — мужчина осмелился ухмыльнуться. — Я не принимаю приказы от женщин. Среди стражи у меня полно друзей. Думаешь, они подчинятся твоему приказу, будут пытать меня без колебаний? Может, они откажутся. Несколько ушибов и порезов — это просто картинка для тебя. Может, они освободят меня, а пытать будут тебя, — он фыркнул, — девочку, решившую, словно у неё есть власть.

Амара, игнорируя его слова, покачала головой.

— Мужчины… Так уверены, кем бы вы ни были. Такая раздутая самооценка! Не переживай. Я была бы рада оставить тебя тут без еды и воды. Я могу легко забыть об этой комнате. Как дома.

— Забытая комната? — переспросила Клео.

— Комната, в которой кто-то остаётся в темноте, одиночестве и тишине, — ответила Амара. — И простая, безвкусная пища, чтобы он жив…

Да, Клео слышала об этом. Заключённые умирали или сходили с ума.

Казалось, взгляд мужчины стал серьёзнее, но он всё ещё не боялся.

— Я не знаю, где лорд Курт, — медленно произнёс он. — Причём тут я, девочка?

— Я знаю, что ты присутствовал при исчезновении принца Магнуса, — Клео говорила медленно, не позволяя голосу дрожать от разочарования. — Это подтвердила Нерисса Флоренс. Ты ударил его по голове и утащил. Это не обсуждается, это факт. Скажи мне, куда унёс его.

Нерисса сказала Клео, чтобы та не ходила сюда, пока остальные искали Магнуса и Курта. Она хотела, чтобы Клео отдохнула.

Это было невозможно.

Нерисса хотела остаться с Клео, но та настояла, чтобы и она искала Магнуса.

Улыбка прорвалась сквозь синяки и порезы.

— Как мило! Вы правда хотите знать? Курт привёл принца сюда. Сюда… — он кивнул на толстые цепи. — А потом лорд Курит отправил меня работать. Это я и сделал. Что было потом — я не знаю. Но есть ещё кое-что…

Клео содрогнулась, представляя Магнуса тут, прикованного цепью на месте заключённого. Его избытое, окровавленное лицо. Его сломанное тело.

— Что ты знаешь? — прорычала Клео сквозь стиснутые зубы, приближаясь к заключённому. Она была так близко, что кислое зловоние стало почти невыносимым.

— Лорд Курт одержим его убийством. Ну, полагаю, это он и сделал.

Боль охватила Клео, и она проглотила слёзы. Она уже представляла себе всё то, что Курт мог сделать с Магнусом. Это были причины оставаться в сознании. Бороться за ответы, потому что она не собиралась сдаться.

— Магнус жив, — выдохнула она.

— Может быть, лорд Курт разрезал его на множество кровавых кусочков, разбросал по всей Митике…

— Замолчи.

Дышать было трудно.

Она тонула. Она вновь тонула, но проснулась.

Из глубины тюрьмы, окружённой тяжёлыми стенами, она услышала раскат грома.

— Курт пообещал тебе что-то за верность, — промолвила Амара. — Что, спасение? Удачу?

Она права. Курту понадобилось бы всё, чтобы победить Амару.

— Ты должен знать, где он, — промолвила Клео, и её голос казался болезненным и раненным. Дышать было трудно, и она почти не могла игнорировать жжение на своей ладони.

Мужчина смущённо посмотрел на неё.

— Глупая, тебе будет без них лучше. Тебе стоит сказать лорду Курту спасибо. И мне, — его пылающий взгляд скользнул по Амаре. — Самой умной идеей было бы запереть короля Гая. Он перережет тебе горло, как только сможет.

— Может быть, — разрешила Амара.

— Он умрёт, как и я?

— Я ещё не решила.

После того, как прошлой ночью пропали Каян и Оливия, Амара швырнула короля Гая в камеру вместе с Феликсом и Ашуром. Трое мужчин, что угрожали императрице, каждый по-своему. Три человека, которых она предпочитала держать в отдельных заблокированных клетках.

— Ты сказал, что мне стоит благодарить.

— Да, и я так думал, — он рассмеялся, но это звучало грубо. — Его называли Кровавым Принцем, да? Его кровь такая же алая на этом грязном полу… И хруст его костей — это музыка для моих ушей…

— Замолчи, — вновь прорычала Клео.

Взгляд заключённого расширился. Губ его двигались, словно он пытался вдохнуть, но не мог.

— Что… Что происходит? — прохрипел он.

Клео старалась сохранять спокойствие, но с каждым ненавистным словом, что произносил этот заключённый, соглашалась с Нериссой. Это была ужасная ошибка.

Ей надо найти Тарана. У него Родич Воздуха, что сражается за господство над его смертным телом… Она почти игнорировала его с прошлой ночи, потерялась в своём собственном горе, в своих страданиях.

Она не имела права. Она нуждалась в нём. Ей надо было знать, как справляется он.

Её рука горела. Она смотрела вниз на символ воды, и глаза её расширились. От символа разбегались маленькие синие линии.

— Ты ведьма, — выдохнул заключённый.

Что он думал? Что она нарисовала символ элементаля на ладони и надеялась получить кусочек волшебства воды, как обычная ведьма.

Ей хотелось сказать, что она не колдунья.

Она не знала, кто она.

Клео оглянулась. В этой комнате страдал Магнус.

— Он мёртв? — её слова едва прорвались сквозь стену, и она прокричала: — Отвечай!

— Сейчас? — переспросил заключённый. — Не сомневаюсь в этом.

Дыхание оставило Клео, и она не отводила взгляд от монстра.

— Ты достаточно сказал, — бросила Амара пленнику.

— Да, — кивнула Клео.

А после позволила своей ненависти и скорби вырваться на свободу. В одно мгновение жжение в левой руке обратилось льдом.

Глаза заключённого широко распахнулись, он издал страшный крик, застыл на месте, и его руки напряглись в металлических кандалах, тяжёлая цепь до ужаса натянулась.

— Что ты делаешь с ним? — ахнула Амара.

— Я… не знаю.

Её боль и ярость призывали к чему-то такому внутри, что она не могла контролировать. Но инстинкты подсказывали ей, что делать. Она чувствовала, как вода в теле этого человека превращалась в лёд.

Холод саваном разлёгся над камерой. Когда Клео выдохнула, облачко пара превратилось в замёрзшие кристаллики, как в самые холодные лимерийские дни.

А после замороженное тело заключённого разбилось на бесчисленные кусочки льда.

Клео смотрела на то, что осталось от мужчины, и её разум освобождался. Ошеломлённая тишина заполнила подземелье.

— Ты его убила, — произнесла Амара, и голос её звучал смущённо.

Клео повернулась к Амаре, ожидая столкнуться со страхом, с ужасом. Может быть, императрица падет и будет молить о спасении.

А Амара смотрела на неё с завистью.

— Невероятно, — выдохнула Амара. — Да, это возможно, ты вчера показывала нам магию воды. Но это? Это же невероято! Может быть, Гай ошибся в своих словах. Ты, ты и Таран, вы можете использовать родичей в себе — вы можете пользоваться стихиями, не разрушая свои смертные тела!

Каждая унция силы вдруг покинула её, и Клео рухнула на колени, опуская руки. Земля оказалась влажной, а обледеневшие кусочки пленника уже таяли.

Она так долго хотела обладать магией Родича.

А теперь Родич обладал ею.

Клео потянулась к карману своего платья, туда, где она хранила аквамариновую сферу, что служила когда-то тюрьмой для Родича Воды. Всю прошлую ночь она отчаянно пыталась прикоснуться к ней, сжимала в своей руке, но это было невозможно. Боль приходила так быстро, она была до того интенсивна, что Клео кричала и роняла шар.

Таран испытывал то же самое. Он не хотел находиться рядом с лунным камнем, он называл его проклятым мрамором и швырял через всю комнату в стену. Сегодня он присоединился к поиску Магнуса со шлейфом стражи, назначенной Амарой, вместе с Энцо, бывшим лимерийским стражником, и Нериссой, и ушёл так далеко, как только мог.

Лунный камень Тарана вместе с обсидиановой сферой, что когда-то содержала Родич Земли, пока тот не влился в Оливию, теперь находились в закрытом кабинете, и Клео носила ключ на золотой цепочке на шее.

Амара протянула Клео руку, и та после короткого колебания позволила императрице помочь ей подняться.

— То, что ты только что сделала… Если б ты могла делать это тогда, когда хочешь, ты была бы непреодолимой, — медленно произнесла Амара. — Тебе необходимо научиться контролировать эту магию!

Клео скептически посмотрела на девушку.

— Амара, тебе следует быть более осторожной со своими советами. Ты могла бы случайно помочь мне вернуть своё королевство.

Амара казалась задумчивой.

— Я хотела Митику только из-за Родичей. А теперь Каян блуждает где-то там с Оливией. Мы понятия не имеем, когда они вернутся, но знаем, что они сделают. И когда они начнут своё выступление, нам придётся быть готовыми к сражению.

Образ Ника так легко пришёл в сознание Клео — его морковно-рыжие, грязные волосы, его кривоватая улыбка, что никогда не стиралась с его лица, даже в самые ужасные, мрачные дни…

Каян отнял у Ника жизнь так же легко, словно просто перерезал ему горло.

Она ненавидела Каяна. Она ненавидела колотившуюся в ней магию.

Амара прислонилась к стене, поморщившись, осторожно провела рукой по своей сломанной ноге.

— Да, у нас были определённые проблемы, не буду отрицать. И у тебя, вне всяких сомнений, хватает причин меня ненавидеть. Но теперь у нас один и тот же враг, и он может уничтожить всё, что нам дорого. Согласна?

— Согласна, — медленно кивнула Клео.

— И ты, и Таран должны найти способ использовать магию, что живёт в вас, чтобы победить Каяна и Оливию, — Амара на миг задержала воздух. — Победите, и тогда Митика будет твоя — только твоя.

Клео не верила своим ушам. Это последние слова, которые она когда-либо ожидала услышать от императрицы Крешии.

— Ты согласищься на это?!

— Да. Я клянусь душой своей матери, — твёрдо кивнула Амара. — Подумай о моих словах.

Она постучала в дверь, и Карлос открыл её. Он заглянул в комнату и нахмурился, когда увидел мелкие кусочки льда, тающие на грязном полу.

Амара потянулась к его руке.

— Помоги мне, Карлос. Здесь мы уже закончили.

Карлос, подозрительно щурясь, посмотрел на Клео.

Клео вскинула подбородок и ответила на его взгляд. Она ему не доверяла. Не доверяла ни единому крешийцу, особенно тому, что что-то обещал ей.

Убей Каяна — и получи королевство.

Это были просто слова.

Если б она воспользовалась этой магией так, чтобы победила Каяна, но при этом даже не умерла, ей тогда не понадобится Амара. Ей не надо будет возвращать королевство, она заберёт его сама.

Клео бросила последний взгляд на подземельную камеру, прежде чем покинула её, сердце было тяжело в груди.

«Я найду тебя, Магнус, — молча пообещала себе она. — Клянусь, я сделаю это».

Она последовала за Амарой и Карлосом по коридору, поднималась, ступая на самый краешек лестницы, выточенной из грубого камня, пока они не поднялись наверх, в дом Базилия, пелсийского вождя. Сама композиция была похожа на маленькую, скромную копию Золотого Города Ораноса, только тут было куда больше грязи и камня, а не драгоценностей и древнего белого мрамора, привезённого из-за океана.

Ливень смыл все следы крови с десятков мертвых тёл, стражников, которых убила Селия Дамора, чтобы помочь Родичу Огня, сконцентрированных вокруг громадной, тридцатифутовой ямы в центре города.

Дождь прекратился, но над головой сгрудились тёмные тучи, а день в полдень напоминал сумерки.

Она не могла просто вернуться в палаты, которые Амара отдала ей, ничего не делала. Ожидание новостей о Магнусе сводило её с ума.

Если в ней было так много волшебства, почему она чувствовала себя такой бессильной?

А потом она услышала звук. Мощный удар.

Он доносился из-за закрытых ворот входа, высотою в двадцать футов, и только вшестером стража могла открывать и закрывать их.

Стражник бросился к Карлосу.

— У нас проблема, капитан.

— Что случилось? — потребовала ответ Амара, прежде чем Карлос успел заговорить.

— Кто-то у ворот, требует войти, — мужчина поёжился в ответ на звук. Казалось, от него дрожала сама земля.

— Это Каян, да? — голос императрицы был наполнен страхом. — Он вернулся.

О богиня! Клео чувствовала, как паника сжимала его горло. Нет, она не готова…

— Это не он, императрица, — сказал стражник.

Страх Амары исчез в один миг.

— Ну, и что же это? Повстанцы? Разве наша разведка не предупредила бы нас?

— Это не повстанцы, — стражник выпрямил плечи, но он не мог скрыть свой страх. — Это… это намного хуже.

— Хуже?

Ещё два удара содрогнули землю под ногами Клео. Воздух наполнился выкриками стражи. Сотни людей с оружием в руках застыли у ворот, словно пространство раскололось по центру.

Нетронутые ворота широко распахнулись, покоряясь неведомой силе.

Гвардейцы рванулись вперёд, но их отшвыривало назад, очищая путь для врагов.

Две фигуры с мечами направились прямо к Клео — она стояла на месте, рядом с Карлосом и Амарой.

Клео с ужасом осознала, что у одного из них был ребёнок. Незнакомец откинул капюшон своего плача — и свету показалось знакомое лицо.

Люция Дамора.

— Где мой брат? — холодно спросила она.

 

Глава 3

Люция

Пелсия

Йонас коснулся руки Люции.

— Постарайся сохранять спокойствие.

Она пристально посмотрела на него, оглянувшись через плечо. А что она сделает? Убьёт Клео и Амару, не сойдя с места?

Наверное, именно это он и предполагал.

— Мне нужна правда, — прошипела она.

Встреча у закрытых ворот с армией Амары с оружием наголо отобрала остатки спокойствия, что она собрала в себе. Да и беспокоился ли мятежник о жизни Люции, или, может быть, его больше волновала судьба стражи, окружившей их?

— Люция, — голос Амары привлёк внимание волшебницы. Крешийская принцесса стояла криво, опиралась о деревянную трость. — Добро пожаловать. Мы давно не виделись, и с той поры многое изменилось.

Люция прищурилась, глядя на обманчивую императрицу-завоевательницу, что теперь считалась её мачехой.

— Мой брат. Мой отец. Где они?

Стража двинулась к ним, и мечи их были направлены на люцию.

Йонас наконец-то откинул капюшон своего плаща.

— Императрица Амара, отзови стражу. Это не имеет смысла.

— Йонас! — выдохнула Клео. — Ты!

О да, принцесса Ораноса великолепно наблюдательна.

— Рад видеть тебя, принцесса, — широко улыбнулся Йонас.

— Я тоже, — но голос Клео звучал напряжённо.

Казалось, Йонас радовался воссоединению куда больше Люции. То, что Амара и Клео стояли рядом, заставляло её сердце биться чаще. Она почти ждала увидеть Клео пленницей в руках новой императрицы, чья армия поставила Митику на колени, но нет…

— Твой отец выступил против меня. Он совершил попытку убить меня, — равнодушно ответила Амара. — Но я могу заверить тебя в том, что он в целости и сохранности. Уверяю, ты вполне поймёшь причины, по которым я вынуждена держать его взаперти. Он — опасен.

Разумеется, это не казалось для Люции аргументом.

— Уверена, ты просто счастлива, — сказала она Клео.

Взгляд Клео, казалось, мог расколоть пространство.

— Ты даже не представляешь, что я чувствую после того, что случилось.

Люция старалась оставаться терпеливой.

— Где он? — обратилась она к Амаре.

— Я отведу тебя к нему, — Амара говорила так же легко, словно они просто обуждали погоду. — Но, Люция, что за прелестное дитя! Чьё оно?

Люция посмотрела на Лиссу, которую держала на руках, на её безмятежное личико, что даже не дрогнуло, пока её мать магией воздуха разорвала ворота. Ребёнок просто крепко спал.

Она вскинула голову, чтобы встретиться взглядом с Амарой.

— Отведи меня к нему сейчас же.

Амара с колебанием посмотрела на стражника, стоявшего рядом с нею, а после вновь перевела взгляд на Люцию.

— С удовольствием. Прошу, следуй за мной.

— Жди здесь, — сказала Люция Йонасу.

Её приказ был встречен пылким возмущением.

— Да, Ваше Высочество, — с притворной искренностью ответил он.

Люция знала, как Йонасу не нравилось ощущать себя слугой рядом с нею, но это было больше привычкой, чем сознательными действиями с её стороны.

Мысль о том, что этим утром он ворвался в её кошмар, всё ещё беспокоила её. Он был тайной для него — но она приучилась к доверию.

Однако, если он ждал от неё милости и вежливости, то выбрал для дороги не ту принцессу.

Их путешествие подошло к концу. И Йонасу больше не придётся её терпеть.

Не было причин сожалеть.

Не было.

Люция почувствовала в Клео что-то необычное, когда проходила мимо неё, но предпочла просто проигнорировать, следуя за Амарой в тюрьму. Императрица жалась к стражу и к трости, хромала, и Люция направила шепоток волшебства земли, чтобы понять, в чём беда Амары.

Сломанная нога.

Казалось, получи она Родича Земли, такой беды бы не было.

Когда они миновали пыльные домики, которые создавали почёт королевскому дворцу, Люция чувствовала, что где-то уже это видела. Тут правил её отец, сумасшедший, возомнивший себя богом. Она ничего не знала о матери — лишь только ведала о её смерти…

А её сестра по крови — просто танцовщица на западе Пелсии. Может быть, однажды она сумеет задать ей больше вопросов, но сейчас прошлое казалось таким незначительным…

Теперь только три цели волновали Люцию.

Воссоединение с отцом и с Магнусом.

Будущее Лиссы.

И любым способом, которым она только сумеет воспользоваться, заключить Каяна в его янтарном шаре, который она всё так же неотступно носила в кармане плаща.

Они миновали запертые железные двери, но Амара наконец-то остановилась перед одной из них в конце коридора, и опустила ладонь на рукоять.

— Если ты хочешь поговорить с Гаем, — промолвила Амара, — то придётся соблюдать некоторые правила.

— Да что ты говоришь? — Люция изогнула бровь, прищёлкнула пальцами, и дверь тут же распахнулась.

Удивлённый стражник Амары немедленно потянулся к рукояти меча.

— О да, побалуйте меня ещё и этим, — Люция вновь призвала магию воздуха, и меч ринулся куда-то в коридор и встрял в стену, правда, не столь глубоко, как она изначально рассчитывала.

Выражение лица Амары оставалось всё таким же — королевское самообладание не покинуло её, разве что губы сжались в тонкую линию.

— Твоя магия воздуха просто невероятна.

Не столь невероятна, как хотелось бы Люции. С той поры, как прошлой ночью она взяла элементали, что скопились в груди Йонаса, и пережила роды Лиссы, Люция медленно, но уверенно теряла этот заряд.

Но Амаре не надо было знать об этом.

— Я хочу поговорить с отцом наедине, — промолвила Люция. — И ты должна надеяться, что он так же цел и невредим, как ты и утверждаешь.

— Так и есть, — Амара кивнула на не проронившего ни слова стражника.

Задержав дыхание, не зная, что увидит внутри, Люция шагнула в камеру, сталкиваясь с тенями и тьмой.

Амара держала отца в темноте.

Ярость вспыхнула в её душе от этой мысли.

— Моя прекрасная дочь. Ещё могущественнее и сильнее, чем когда-либо прежде.

Сильный, зычный королевский голос принёс ей облегчение, и на глазах выступили слёзы. Она повернула запястье, зажигая факелы на стенах магией огня.

Король Гай моргнул от внезапного света и прикрыл глаза ладонью.

— Отец, — она сама удивилась собственному голосу, проходя в камеру и закрывая за собой дверь, чтобы больше никто не сумел их расслышать.

У него на подбородке уже появилась многодневная щетина, под глазами залегли тёмные круги, словно он не спал несколько дней.

— Прости, что так выгляжу, дочь моя, — промолвил он. — Кажется, ты застала меня в отвратительном состоянии…

Она не помнила, когда в последний раз позволяла себе слёзы. В этот раз она пыталась совладать с собою, но горячие капли всё ещё обжигали её щеки. Горло сжалось до боли, и она с трудом могла говорить.

— Это я должна просить прощения. Это я оставила тебя и Магнуса… Я была неправа. Из-за моего эгоизма столько всего произошло! Я не смогу исправить абсолютно всё, но попытаюсь сделать то, что от меня зависит. Пожалуйста, прости меня!

— Простить тебя? Не за что прощать. Я просто благодарен, что ты жива и здорова, — он нахмурил тёмные брови, подавшись вперёд, словно пытаясь обнять её, но застыл, как только его взгляд коснулся маленького свёртка у неё на руках.

— Чей это ребёнок, Люция?

Позорное волнение не позволяло ей говорить чётко и уверенно.

— Это моя дочь. И её имя — Лисса.

Она ожидала, как доброе выражение его лица обострится, как губы его сожмутся в тонкую линию, как он небрежно проронит слова кары.

Он же отодвинул мягкую ткань, прятавшую лицо Лиссы, и посмотрел внучке в лицо.

— Она так же хороша, как и её мать.

Люция уставилась на него.

— Ты не сердишься?

— А должен? — слова его звучали серьёзно. — Это ребёнок Алексиуса?

Она кивнула.

— Дитя волшебницы и изгнанного хранителя, — протянул он. — Ты просто обязана защитить её.

— Я сделаю это с твоей помощью, — ответила она.

— Это были быстрые роды. Я не видел тебя, кажется, вечность, но прошли лишь несколько месяцев…

— Я была в Святилище, — промолвила она. — Мне пришлось… И мне кажется, именно это и ускорило процесс.

— Она новорожденная.

Она кивнула.

— Да. Прошлой ночью…

Он потрясённо посмотрел на неё.

— Ты так хороша после родов.

— Это были не обычные роды, — призналась Люция, понимая, что вынуждена поделиться этим с кем-то, кому она доверяет. И этот человек — Кровавый Король, укравший её из своей колыбели, вырастивший, как родную дочь, из-за пророчества, несмотря на его репутацию, на его прежние поступки, на его репутацию… Он никогда не был жесток с Люцией. Всегда такой добрый. Такой всепрощающий.

Гай Дамора был её отцом, и она искренне любила его.

— Что ты имеешь в виду? — натолкнул он её на продолжение.

И она, как могла, пересказала пророчество Тимофея о смерти родами. О том, как магия помогла ей выжить.

Лучше было не упоминать о связи Йонаса и Хранителей, о волшебстве, что он позволил ей забрать.

Люция сказала отцу, что прошла лишь волнительная агония, и она полагала, что умрёт, а Лисса оказалась просто… здесь. Лежала на пропитанной дождём земле, и глаза её в темноте сверкали фиалковым.

Таким же оттенком, как и кольцо Люции.

Отец слушал внимательно, и ни разу не перебил.

— Это ещё одно доказательство того, насколько Лисса особенна, — промолвил он. — Какой бы особенной ни была ты сама.

— Да, я согласна, она особенна, — что-то тяжёлое в её груди наконец-то пропало после этих слов. — А где Магнус? Он в другой камере?

Когда король встретил взгляд Люции, в его тёмных глазах застыла невообразимая боль.

Она почувствовала, как прерывается её дыхание.

— Что случилось? Расскажи мне!

Он рассказал. О том, как они нашли её бабушку, женщину, которую она считала мёртвой уже больше десятка лет. О том, как отца и брата схватили солдаты Амары. О том, как Амара заключила договор с Родичем Огня, о том, как в соседнюю яму она сгрудила жертв. Как Каян завладел телом Николо Кассиана, как ритуал прервала смерть её бабушки, но не раньше, чем остальные Родичи выбрали свои сосуды из плоти и крови — неведомая Люции Хранительница, незнакомый друг Йонаса… И Клео.

— А Магнус? — прошептала она, чувствуя, что задыхается.

— Лорд Курт Кирелло увёл его… куда-то. Его ищут. Я ничего не знаю, потому что я бесполезен, заперт в этой тюрьме! — в глазах короля появилась смешанная со сдержанным сожалением ярость. — Он ненавидит меня за то, что я сделал, и я его не виню. Я пытался помочь ему, как мог… — он умолк, пытаясь отыскать остатки своего самообладания. — Но, боюсь, этого слишком мало.

Ей хотелось спросить, как он мог помочь, но мысли скользнули к мальчишке из прошлого. О ненавистном, жестоком, бессовестном существе.

Курт Кирелло.

Люция вдруг вспомнила, как он таскал умирающего котёнка на руках. Лорд Курт хихикал, радовался его смерти, а ей несколько недель кряду снился бедный кот.

Магнус ненавидел Курта, но терпел его, лишь потому, что тот был сыном лорда Гарета, друга и главного королевского советника.

— И где сейчас Курт? — прошипела она.

— Не знаю. Насколько мне известно, его не нашли. Но я лишь знаю, что он очень хотел отомстить Магнусу…

Всё остальное ушло. Всё могло подождать.

— Мы должны найти его.

— Я — пленник Амары.

— Уже нет.

Она швырнула потоком магии воздуха в дверь, и та сорвалась с петель. Амара стояла у входа со своим стражником, и её лицо исказилось от страха, когда Люция вышла из камеры вместе со своим отцом.

— Вы ищите моего брата? — спросила Люция. — И каковы результаты?

Амара побледнела.

— К сожалению, пока ничего. Мы отправили сорок человек, и они найдут его…

Императрица её боялась. Все боялись. Её репутация, репутация не только волшебницы из пророчества, а и той, кто мог выжигать целые города, ей неплохо сослужит.

Люция не могла дожидаться, пока они вернутся.

Её магия всё ещё достаточно сильна, чтобы взрывать двери и ворота. Может, она сумеет воспользоваться ею иначе.

— Мне нужна отдельная комната и то, что принадлежало Магнусу, и я сумею его найти.

Она помнила, как Алексиус рассказывал ей об особом заклинании, что помогало найти и разбудить Родичей. Она слышала о том, как обыкновенные ведьмы искали людей и потерянные вещи с помощью магии, усиленной собственной кровью.

Раньше она этого не пробовала, но она была волшебницей, а не обыкновенной ведьмой. И даже её угасающая, ненадёжная магия сумеет подобное.

Амара не пыталась остановить её и не требовала вернуть Гая обратно в его камеру. Она с мягкой улыбкой поспешила удовлетворить просьбу Люции.

— Следуйте за мною, — произнесла она.

Люция передала Лиссу отцу, когда они добрались до комнаты, куда их привела Амара.

— Я бы хотела помочь, если смогу, — промолвила Амара.

— Ты не можешь помочь, — прорычала Люция. — Вон.

Амара слегка прищурилась, бросила мрачный взгляд на Гая, но не произнесла ни слова, только кивнула и покинула комнату.

Люции дали то, что принадлежало брату. Его чёрный плащ нашли в коридоре, и король узнал в нем Магнусов.

Разорванный, весь в крови.

От одного взгляда на него в груди Люции всколыхнулась паника. Её брат мучился из-за Курта…

«Мне так жаль, — подумала она, сжимая грубую ткань в руках. — Я обвиняла тебя, я тебя ненавидела, я в тебе сомневалась… Я оставила тебя, лучшее, что было в моей жизни. Пожалуйста, прости меня».

Она найдёт его.

Когда её отец встал рядом с нею, с ребёнком на руках, она устроилась на пол, закрыла глаза и сконцентрировалась.

Магия Земли реагировала легко. Она ощутила вес плаща в руке, представила себе Магнуса — его статную фигуру, тёмные волосы, что постоянно спадали ему на глаза, то, как он ненавидел свой шрам. Его чётко прорисованную челюсть, тёмные карие глаза, которые смотрели на неё серьёзно или озорно, в зависимости от дня. Шрам на правой щеке, который он не помнил где получил.

А потом его взгляд изменился.

Кровь на его лице капала со свежего разреза под глазом. Во взгляде плескалась ярость.

Он висел на цепях, сковывающих его руки.

— Я вижу его, — прошептала Люция.

— Где? Где он? — выдохнул Гай.

— Я… Это уже случилось, — она крепче сжала плащ.

Лицо Курта, напоминающее ласку, и жестокая улыбка, искривившая его губы.

Люция резко выдохнула.

— Магнус его так ненавидит. Он его не боится, но ему плохо…

— Убью, — прорычал король.

Люция попыталась игнорировать его, сосредотачивалась только на том, что видела. Когда-то к ней уже приходило прошлое — о том, как первая волшебница Эва погибла от рук Миленьи. В тот миг, когда Родичи сделали Клейону и Валорию богинями много лет назад.

Она погружалась в магию земли и выпускала её на свободу. Даже сейчас она чувствовала, как быстро уходит сила, и от безысходности хсь кричать.

Тимофей сказал, что магия Эвы пропала после её беременности. И именно это позволило её бессмертной сестре убить её.

Люция зажмурилась и сосредоточилась на Магнусе. Только Магнус. Она прижала плащ к груди, призвала к стихии земли… след его жизни, его кровь, его боль…

Земля.

Много земли.

Лопаты, швыряющие клочки грязи один за другим, бьют о деревянную коробку.

— Нет… — прошептала она.

— Что ты видишь? — спросил отец.

— Я чувствуют. Курт… После пыток… — её голос оборвался. — Он… Он похоронил Магнуса заживо.

— Что?! — взревел Гай. — Где? Где мой сын?!

Люция попыталась удержать свой ужас, свои мысли, и картинки прыгали у неё перед глазами, но их было поймать так же трудно, как и развеянные штормом сухие листья.

— Всё так быстро проходит, я… Нет, богиня, нет! Сердце Магнуса бьётся в темноте, а сейчас…

Люция содрогнулась и наконец-то открыла глаза. Он исчез, и магия исчезла, и заклинание закончилось.

— Я чувствую только смерть, — по её щеке покатилась слеза, но она не нашла в себе сил смахнуть её. — Он мёртв. Магнус мёртв.

 

Глава 4

Магнус

Пелсия

Те, кто избрал тёмный путь в жизни, так же себя чувствовали в Тёмных Землях.

Бесконечная темнота.

Медленное, мучительное удушение.

И столько боли!

Переломанные кости убили его силу, и столкнуть крышку гроба могло только дыхание.

Время было вечным, и он не знал, сколько пробыл в этой ловушке, в гробу под землёй. Он устал бороться. Горло охрипло от крика, но никто не мог открыть свежую могилу.

Каждый раз, засыпая, он верил, что больше не проснётся, но приходил в себя.

Снова и снова.

Лимерийцев не хоронили в деревянных ящиках. Они веровали в Валорию и радовались возможности соприкоснуться с землёй телами или утонуть в море.

Пелсийцы жгли своих мертвецов.

Оранийцы веровали в богиню огня и воздуха и должны были поступать, как и пелсийцы, но предпочитали гробы. Богачей хоронили в мраморе, крестьян — в дереве.

— Курт похоронил меня, как оранийского крестьянина, — пробормотал Магнус.

О да, последнее оскорбление бывшего короля.

Пытаясь отвлечься от ужаса быть похороненным заживо и совершенно беспомощным, он представил себе смерть лорда Курта Кирелло. Возможно, крешийцы поделятся с ним умением сдирать с заключённого кожу?

А ещё он слышал, как жертву хоронили в земле до шеи, поливали сиропом и позволяли медленно их съедать голодным жукам.

Это будет прекрасно.

Может быть, Магнус отрежет Курту руку. Медленно, тупым ножом. Или ложкой.

Именно ложкой.

Крики Курта помогли Магнусу избавиться от боли. Но это отвлекало ненадолго.

Магнус подумал, что расслышал эх грома. Но единственным звуком доселе было сердцебиение — уже медленнее. И дыхание его теперь было тихим, поверхностным.

Он умирал.

Курт отомстил. И вот какую смерть он выбрал злейшему врагу! Одиночество, и у Магнуса хватало времени подумать о жизни, о выборе, об ошибках и жалости.

Вспомнить о ледяных лабиринтах и скульптурах, вырезанных из снега в тени лимерийского дворца.

О младшей сестре, что смотрела на него с ужасом и отвращением, убегая с бессмертным красавцем или с огненным монстром.

О красивой золотой принцессе, что презирала его. Чьи сине-зелёные глаза излучали такую ненависть, что он и не помнил, когда её взгляд успел смягчиться.

Она не оттолкнула его при поцелуе. Она ответила со страстью, такой же, как и его.

Может быть, он просто это придумал. Он помог отцу уничтожить её жизнь, и она праздновала сейчас его смерть.

Но он позволил себе фантазировать о Клео.

Его свет. Его надежда. Его супруга. Его любовь.

Магнус вновь женился на ней — но не в разрушающемся храме, не по принуждению, а на лугу. Красиво цвели деревья, колосилась пышная трава.

Пышная трава? Что за глупости лезут ему в голову?

Он предпочитал лёд и снег Лимероса.

Так ведь.

Магнус позволил себе вспомнить её редкую улыбку, её радостный смех, её острый взгляд, когда он говорил что-то раздражающее её.

Он думал о её волосах — они всегда его отвлекали, эти золотистые локоны, спадающие на плечи до талии. Он вспомнил шелковистую кожу, свадебный тур, первый поцелуй под аплодисменты толпы — поцелуй, который он презирал за всё то удовольствие…

А ещё поцелуй на вилле у леди Софии, подобный молнии. Его это так испугало, хотя он не признал бы подобное вслух. В какой-то миг он позволил бы ей себя уничтожить.

А потом в том маленьком домике, посреди метели, когда он считал её мертвой… и понял, сколько она значила для него.

Тот поцелуй не закончился так же быстро, как остальные.

Тот поцелуй означал смерть старой жизни и рождение новой.

Когда он узнал, что она проклята, как и её мать, мстительной ведьмой, что умрёт во время родов, его эгоистичные желания умерли. Он не мог рисковать её жизнью. И они сами уничтожат проклятие.

Но лорд Курт навис новым над их головами.

Магнус помнил, как Курт угрожал ему, закованному в цепи, и не мог разодрать его на части. Угрожал, что сделает с Клео, когда Магнус не сумеет её защитить.

Кошмарные зверства, которые Магнус не пожелал бы и врагу.

В нём вспыхнула паника, мысли вернули в суровую реальность. Сердце колотилось, и он попытался вновь вырваться из маленькой, душной тюрьмы, спрятанной глубоко под землёй.

— Я здесь! — закричал он. — Здесь!

Он кричал снова и снова, пока горло не заболело так, словно он проглотил дюжину ножей, но ничего не произошло. Никто за ним не пришёл.

Прокляв богиню, в которую он давно уже не верил, он принялся торговаться с нею.

— Отложи мою смерть, Валория, — прорычал он. — Отпусти меня отсюда и позволь убить Курта, пока он ей не навредил. А потом убьёшь, если хочешь.

Но и крики, и молитвы были безответны.

— Будь ты проклята! — он с такой силой ударил кулаком в крышку гроба, что в кожу впились занозы.

Он издал наполненный болью, разочарованием и страхом рев.

Он никогда не чувствовал себя таким беспомощным, бесполезным, невероятно…

Но…

Он нахмурился, избавляясь от занозы.

— Моя рука, — прошептал он в темноте. — Моя рука… Что с ней?

Ничего. Совершенно ничего.

Его рука — обе руки, — была сломана по приказу Курта. Он не мог двигаться без приступа боли.

Он сжал правую руку в кулак, повернул запястье.

Боли не было.

Невероятно.

Он попытался сместить левую руку — то самое. И нога — хруст костей, когда её сломали, ошеломительная боль всё ещё свежели в его памяти.

Он пошевелил пальцами в сапоге.

Боли не было.

Между досками гроба прорвалась капля грязи и упала ему на глаза. Он поморщился и утёр её.

Гром грохотал над ним — с того мига, как его похоронили. И если б он сконцентрировался, то услышал бы, как на его могилу падал дождь, как пробивал землю…

Он прижал ладони к дереву над ним.

— О чём я думаю? Что мои кости сами собой исцелились? Ведь у меня нет магии земли, как у Люции. Я брежу.

Или нет?

Ведь был способ сохранить жизнь и быть счастливым, миновав смерть. Он узнал о нём совсем недавно.

Магнус нахмурился.

— Невероятно. Он бы мне его не отдал.

Тем не менее, он обшарил себя здоровыми руками, руками, что прежде висели безвольными плетьми. Он скользнул ладонями по бокам, по груди, чувствуя, как его душило дерево.

Он застыл, чувствуя что-то маленькое и тяжёлое в кармане рубашки, то, что прежде не замечал.

Он дрожащими пальцами вытащил предмет из кармана.

Он не мог видеть в кромешной тьме, но ощутил привычные формы.

Кольцо. Но необычное кольцо.

Кровавый Камень.

Магнус натянул его на средний палец левой руки, задыхаясь от невообразимого холода.

— Отец, что ты сделал? — прошептал он.

Ещё одна капля грязи упала ему на лицо.

Магнус прижал руки к деревянным доскам над ним, влажным от дождя, пропитавшего землю. Сердце хваталось за эту мысль. Влажное дерево пробить легче, чем сухую древесину, если он постарается.

«Никто за тобой не придёт, — злобно насмехался в памяти Курт. — Никакая магия теюя не спасёт».

— Это ты так думаешь, — хмыкнул Магнус.

Вместе с холодом, которое излучало волшебство кровавого камня, на его кончиках пальцев полыхала сила.

Он сжал руку в кулак и ударил доски, но только множество заноз впилось в его кожу. Он поморщился, но повторил удар ещё и ещё раз.

Ему понадобится время.

Он представил себе, что преграда перед ним была лицом Курта Кирелло.

— Жуки, — ухмыльнулся Магнус, пробивая себе путь на свободу. — Голодные плотоядные жуки — вот твоя смерть.

 

Глава 5

Амара

Пелсия

Амара схватила прибывшее из Крешии послание, во второй раз врываясь в эту королевскую тюрьму.

Карлос всё ещё молчаливой силой маячил за спиной, и она ценила стража больше, чем смела ему об этом сказать. Из всех окружавших её мужчин только ему она доверяла. А доверять в последнее время казалось опасным.

Она ненавидела эту тюрьму. Ненавидела сырой, затхлый запах заключённых десятилетиями.

— Как приятно, что великая и могучая разрушительница царств сама благословила нас, смиренных и жалких созданий, своим присутствием.

Мучительно знакомый голос Феликса Габраса заставил Амару остановиться. Она бросила взгляд влево, увидев, как он склонился над окошком у железной двери, открывавшем чёрную повязку, прикрывающую его левый глаз.

Она прекрасно помнила, как ещё здоровые глаза с желанием смотрели на неё.

— Я бы ответила, но не хочу тратить впустую время.

Феликс фыркнул.

— Но это всё же был ответ. Такому низкому и жалкому мне… О, да, фортуна мне улыбнулась.

Его саркастический тон однажды казался ей самым привлекательным на свете. Теперь он просто напоминал ей о прошлых решениях и о том, как нынче бывший убийца её ненавидел.

Он не должен так к ней относиться. Если б всё пошло по плану, он был бы давно уже мёртв и не создавал бы для Амары никаких проблем.

— Прояви уважение к императрице, — прорычал Карлос, скрестив тяжёлые руки на груди. — Только по её милости ты всё ещё жив.

— По её милости, да? — Феликс прижался лбом к решёткам, холодно усмехаясь. — О, может быть, она думает, что мы всё ещё сможем примириться? Как жаль, что я не сумею разделить ложе со змеёй.

— Вперёд, — сухо ответила Амара.

Феликс усмехнулся.

— Слышали ли вы от своего хорошего друга Каяна, как именно он планирует испепелить этот мир с вашей помощью? Он подаст дымовой сигнал?

— Скажи мне, императрица, — протянул Карлос, — и я сам его убью.

Феликс перевёл взгляд на стражника.

— О, она того стоит, отравившая своего отца и братьев, и не моргнув. Но ты мне не поверишь… Скажи, принцесса, Карлос согревает твою постель? А потом ты отправишь его в пыточную, чтобы прикрыть очередное преступление?

Его слова были единственным его оружием, но он оказался таким талантливым, каждой плетью нанося непоправимый ущерб.

— Возможно, стоит казнить тебя поскорее, — медленно произнесла Амара. — Понятия не имею, почему откладываю неизбежное.

— О, может быть, дело в чувстве вины?

Она проигнорировала его и, опираясь на свою трость, прохромала по коридору к месту назначения, мечтая оставить Феликса Габраса с его обвинениями за своей спиной.

— Знаешь, что я сделаю с тобой, когда выберусь отсюда? — окликнул её Феликс. — Я б сказал, но не хочу бередить ночь кошмарами.

Феликс напоминал осколок стекла, болезненно впивающийся в её кожу.

— Он доставил стражам много трудностей, — спустя несколько секунд молчания промолвил Карлос. — Он жесток и непредсказуем.

— Согласна.

— И они хотят знать ваше решение.

Амара приказала всем своим кошмарам утихнуть.

— Это твоё решение, Карлос.

— Да, Ваше Величество.

Пришло время вырвать занозу из сердца и выбросить её навеки.

Когда они добрались до места назначения, Амара почувствовала, как на неё надвигается странная тьма. Тюрьма в основном была занята повстанцами. И в отличие от тех, что приняли Амару императрицей и избавлением от Гая, эти вообще не желали никакого правительства.

Неблагодарные дураки.

Она была готова с этим покончить. И после того, как колдунья выдернула Гая отсюда, собиралась сделать всё поскорее.

Карлос остановился в конце коридора и кивнул ближайшему стражу у двери.

— Императрица… — начал он.

— Я хочу поговорить со своим братом.

Выражение его лица оставалось неопределённым.

— Не уверен, что это мудро, Ваше Величество. Даже невооружённым ваш брат опасен, как и любой убийцы.

— Я тоже.

Она распахнула плащ, демонстрируя клинок в кожаных ножнах. Бабушка отдала ей его в тот день, когда она вышла за Гая Дамору. Традиционный крешийский свадебный кинжал, который отдают дочери в день свадьбы. Символ силы женщины в мире, которым правят мужчины.

Карлос замялся.

— Как прикажете, Ваше Величество.

Стражник отпер дверь — у этой окон не было, как у Феликса, — и она вошла внутрь. Дверь закрылсь за её спиной.

Амара сразу же увидела своего брата. Ашур так и не поднялся со своего стула напротив двери. Эта камера была больше, чем у Феликса, как минимум в три раза, и меблирована так же прекрасно, как и комнаты королевы. Очевидно, для высокостатусных заключённых…

— Сестра, — мягко промолвил Ашур.

Ей понадобилось мгновение, чтобы вернуть силу в свой голос.

— Уверена, ты удивлён, увидев меня.

Он не позволил себе промолчать.

— Как твоя нога?

Амара поморщилась в ответ.

— Сломана.

— Со временем она исцелится.

— Ты так спокойно говоришь. Я ожидал…

— Чего? Злобы? Возмущения? Шока от того, что ты заперла меня за чудовищное преступление, которого я не совершал? — его голос зазвучал выше. — Что это, последний визит императрицы перед казнью?

Она покачала головой.

— Нет, отнюдь. Я хочу освободить тебя.

В его взгляде обнажилось недоверие.

— В самом деле.

— После того, как Каян похитил тело твоего друга, многое произошло.

В его серо-синем взгляде мелькнула отчаянная боль.

— Два дня, Амара. Два дня я ждал вести, но никто не проронил ни слова! Николо в порядке?

— Понятия не имею.

Ашур вскочил на ноги, и Амара инстинктивно сжала кинжал. Он хмуро взглянул на неё.

— Ты хочешь меня освободить, но боишься.

— Не боюсь. Но твоя свобода требует согласия. Вполне конкретного.

— Нет времени для переговоров! Мне нужна свобода, чтобы найти ответы. Есть магия, способная помочь Николо, но тут я не смогу её найти!

Как знакомо Амаре было это разочарование. Её брат, властвующий, богатый и красивый, влюбился в беспомощного дурака, бывшего подданного короля Ораноса.

Амара была одной из немногих, кто принимал увлечения Ашура много лет подряд, но Николо Кассиан не был достоин её брата.

— Ты думаешь, что сможешь его спасти, да? — спросила она.

— Не за запертой дверью! — Ашур сжал руки в кулаки.

— Ещё неделя, и ты его забудешь, — она проигнорировала мрак, возникший во взгляде Ашура. — Я тебя знаю, брат. Скоро кто-то новый привлечёт тебя. А я могу помочь.

Амара протянула брату пергамент.

Он вырвал бумагу из её рук и бросил на неё яркий взгляд, прежде чем прочесть сообщение.

— От бабушки, — промолвил он. — Революция прекращена, всё в порядке.

— Видишь, — кивнула Амара, — она ждёт меня в Джевеле для коронации.

— Да, тебя прежде просто называли императрицей? Должно быть, Коронация всё изменит, — он позволил сообщению упасть на пол. — Зачем, Амара? Ты ждёшь поздравлений?

— Нет, — она отпустила кинжал и, хромая, шагнула к нему, словно боль могла принести облегчение. — Я пришла сказать тебе, что мне жаль… я сожалею о некоторых своих решениях последних месяцев — о том, как я отнеслась к тебе. Я была ужасна.

— Ужасна? — Ашур уставился на неё. — Ты ударила меня ножом в сердце!

— Ты меня предал! — она почти закричала, прежде чем вновь смогла совладать собой. — Ты выбрал Николо… Клео и Магнуса… Пренебрёг сестрой!

— Всегда одни и те же выводы, — прорычал Ашур. — Ты не позволила мне объясниться. Если б я не нашёл зелье воскрешения прежде, эта смерть была бы настоящей, — он умолк и вздохнул. — А когда ты увидела меня живым, ты обвинила меня в убийстве нашей семьи и швырнула в яму, как еду для монстра. Прошу, сестра, скажи, как мне простить?

— Будущее важнее прошлого. Я — крешийская императрица, и это будет вечным после коронации. Теперь я устанавливаю правила.

— И какие же правила будут для меня, Ваше Величество?

Амара содрогнулась от того, как зло прозвучали его слова.

— Я хочу всё исправить. Мне правда жаль, что я сделала с тобой. Я хочу, чтобы ты был со мной на одной стороне. Я ошибалась, — эти слова давались ей с трудом, но это не преуменьшало их верности. — Ты нужен мне, Ашур. Всё указывает на это. Я хочу, чтобы мы были вместе. Хочу, чтобы вернулись в Крешию, и там я бы официально помиловала тебя за преступления, в которых тебя обвиняют.

Амара вскинула голову и заставила себя посмотреть ему в глаза. И он смотрел на неё с необузданным удивлением.

— Ты обвинила меня в этом!

— Я скажу, что это было планом Гая. Я вынуждена была освободить его, так что, какая теперь уже разница?

— И почему это ты его освободила?

— Потому что прибыла Люция Дамора. И мне показалось, что лучше не возражать колдунье.

Амара ненавидела свой страх Люции, но магия её была невообразимой. В Ораносе Амара лишь имела некоторое представление о мощи Люции, но с той поры принцесса стала в разы сильнее.

Она знала, что не победит её.

И дитя…

Люция не говорила ни слова о малышке, но молва распространялась быстрее лесного пожара.

Карлос слышал, что это дитя Люции — её и бессмертного.

Если это правда, то это очень полезные слова.

Люция и Гай полагали, что Каян где-то тут, ждёт возвращения, чтобы всё сжечь, и Амара была по горло сыта этим приносящим несчастье крошечным королевством.

— Я просто хочу убраться подальше от Митики, — сказала она Ашуру. — Я тут больше не останусь. Я вернусь домой на коронацию, как просит бабушка. Может, ты не веришь, после всего, что я сделала, но ты единственный мужчина из нашей семьи, которого я ценила.

Ашур застыл.

— Мы никогда не подходили, да, сестра?

— Не нашему отцу, — она скривилась, содрогаясь от воспоминаний. — Пойдём со мной.

— Нет, — холодно ответил он.

— Ты ошибаешься, делая этот выбор.

— Ты удивляешься, почему я встал на сторону Николо, зная его лишь жалкие недели? — холодно рассмеялся он. — У него самое чистое сердце на свете. А твоё черно, как смерть. Бабушка манипулирует тобою, а ты даже не осознаёшь этого.

— Ты не знаешь, о чём говоришь! — покраснела Амара.

— Позволь мне быть настолько глупым, Амара, — вздохнул он. — Но я не поверю тебе. Никогда. Ты сделала непростительный выбор. Я лучше был бы крестьянином, чем разделил бы с тобою твою мощь. Зная, что в любую минуту меня ударят в спину…

Амара сражалась со слезами, что жгли ей глаза.

— Ты настолько глуп, чтобы отказаться от того, что я тебе даю?

— Я не хочу больше быть твоей игрушкой. Ты выбрала свой путь, и он — разрушителен.

— Тогда ты сделал выбор, — слова превратились в задыхающийся крик. — Карлос!

Спустя миг распахнулась дверь.

Слова резали её горло ножами, но она решилась:

— Прощай, брат.

Небо было темно от облаков, и Амара прислонилась к каменной стене, пытаясь собраться с мыслями.

Она задавалась вопросом, из-за Клео ли погода ведёт себя так в последние дни. Принцесса была в трауре.

Магнус Дамора мёртв.

Тот, кого она предала бы ради собственной выгоды.

Амара закрыла глаза, пытаясь игнорировать мир.

Амара знала, что должна праздновать смерть Магнуса и сказать спасибо Курту за то, что ещё одним врагом в её жизни стало меньше, когда он вновь покажется на глаза.

Спустя миг она содрогнулась — к ней быстро приближалась Нерисса Флоренс.

Бывшая служанка императрицы, мятежница, по крайней мере, до этого дня, застыла рядом с нею.

Ещё один человек, от которого Амара держалась бы подальше.

— Вы вернулись после поисков? — напряженно спросила Амара.

Нерисса кивнула.

— Остальные вернутся с наступлением сумерек, но мне хотелось побыть с принцессой.

— Как это мило.

— Вы плакали.

Амара сражалась с желанием вытереть глаза.

— Просто пыль.

— Вы навещали брата, да?

Амара резко усмехнулась.

— Да. В той тюрьме, где оказалась бы ты за измену, если б не Клео. Не заставь передумать.

Нерисса проигнорировала её тон.

— Я знаю, что причинила боль.

— Боль? — Амара тихо рассмеялась. — Вот это вряд ли.

Нерисса рассеянно поправила свои короткие чёрные волосы.

— Знайте, Ваше Величество, я восстала против вас, потому что у меня не было выбора. Я всегда была предана принцессе Клео.

— Это уже понятно, Нерисса, — Амара покрепче сжала трость.

Предательство ранило сильнее, чем казалось Амаре. Нерисса была большим, чем служанка, большим, чем подруга.

Нерисса хмыкнула.

— Ведь я видела это, вы знаете.

— Что видела?

— Ваше истинное я. Вы — не жестокая, не жаждущая власти.

Боль в ноге превратилась в боль в сердце — но лишь на миг, и Амара вновь сжала губы.

— Ты видела только притворство, и в этом ошибка.

— Возможно, — тихо ответила Нерисса.

Амара презрительно посмотрела на девушку.

— Я слышала о тебе рассказы, но большинство отклоняла как досужие слуги. Кажется, никто не может соблазнить человека быстрее, чем тебя. Какая прелестная маленькая шпионка…

— Я соблазняю только тех, кто хочет соблазниться, — Нерисса смотрела на неё маленькую вечность, прежде чем опустила голову. — Простите, Ваше Величество, но мне нужно увидеть принцессу.

Амара наблюдала за тем, как девушка шагала к королевской резиденции, и сердце колотилось в груди.

Она уже решилась. Пришло время покинуть Митику.

Пришло время просчитать следующий ход.

 

Глава 6

Йонас

Пелсия

Йонас оставался в деревушке куда дольше, чем намеревался. Ради Клео, Тарана, Энцо и Нериссы. Ради Феликса, который опять попал за решётку.

И, оказывается, собирался искать своего бывшего врага.

Люция считала, что принц Магнус мёртв, но розыски продолжались. И когда она попросила у Йонаса помощи, он не сумел отказать.

После долгого, изнурительного и бесполезного дня поиска по бесплодной Пелсии за воротами деревни Йонас погрузился в самый глубокий сон, который только помнил. Блаженство без кощмаров…

А после случилось это. Словно кто-то выдернул его из одного мира и швырнул в другой, и он уже стоял посреди травянистого поля с человеком в белых мерцающих одеждах. Человеком, которого он очень хорошо знал.

Тимофей не был старым — не казался таковым. Он был на вид таким же, как сам Йонас, лет двадцати на вид… Но глаза его открывали правду — они были древними.

— Здравствуй, Йонас, — произнёс Тимофей.

Йонас оглянулся, но вокруг было только травянистое поле.

— Мне казалось, мы закончили.

— Ещё нет.

Йонас оглянулся и встретил взгляд Тимофея, отказываясь бояться.

— Я бросил вызов твоему пророчеству. И Люция всё ещё жива.

— Да. И у неё есть дочь Лисса, чьи глаза светятся фиолетовым, — Тимофей кивнул поражённому взгляду Ёонаса. — Я многое знаю, потому давай не будем тратить время на воспоминания. Ребёнок интересен мне, но ты тут по другой причине.

В Йонасе всколыхнулось негодование. Эти хранители веками смотрели на смертных ястребами, но ни разу не помогли. Он предпочитал считать их просто мифом, который можно игнорировать, а не раздражающей реальностью.

Йонас раздражённо ходил взад-вперёд. Это не сон — во сне всё туманно.

А тут он чувствовал мшистую землю под ногами, тёплые солнечные лучи на лице. Вдыхал аромат цветов, как в маленьком саду его сестры..

Розы, да. Но слаще. Что-то сахарное — как редкая конфета в его детстве.

Он покачал головой, отмахиваясь от всего, что его отвлекало.

— Значит, ты знаешь, что родичи на свободе. Как минимум двое. И Клео и Таран… В беде. В большой беде, — он потёр лоб. — Почему ты позволил этому случиться?!

Тимофей отвернулся от обвинительного взгляда Йонаса. Сосредооточиться было не на чем — зелёное поле оставалось бесконечным.

— У Люции есть все четыре хрустальных шара?

— Зачем мне отвечать на вопросы, если ты и так всё знаешь?

— Говори! — почти приказал Тимофей.

В груди Йонаса появилось странное чувство — он вспомнил, как вытягивала из него правду Люция.

— Три, — вздохнул он. — Янтарь, лунный камень и обсидиан. Мне сказали, что обсидиановый шар треснул, но теперь там ничего нет.

— Он исцелился.

— Не знаю. Наверное.

Тимофей нахмурился.

— А аквамарин?

Правда вновь сама рвалась с его губ.

— У Клео.

— Она может прикоснуться к нему?

— Нет… Носит в сумке, — ответил Йонас.

— Замечательно, — кивнул Тимофей.

Странная хватка на горле Йонаса ослабла.

— Ты хоть представляешь, что происходит, или мне лгать и манипулировать?

— Я всё знаю, — Тимофей скрестил руки на груди и обошёл вокруг Йонаса маленький круг, с прищуренными глазами глядя на него.

— Ну, раз ты всё знаешь, то знаешь, что Люция рыдает над братом. И если хочешь, чтобы она остановила Каяна, поделись, где он и есть ли шанс его спасти!

— Ты заботишься о том, кому сам желал смерти?

Этот вопрос был сложнее, чем ему хотелось.

— Мне плевать, что Люции плохо, но Магнус, вопреки всем его недостаткам, может пригодиться в предстоящей войне.

— Войне против родичей.

— Против Родичей, — кивнул он. — Императрицы. Чего-то ещё.

— Я тут не для того.

— Ну так ради чего? — разочарованно вздохнул Йонас.

Тимофей какой-то миг молчал, и Йонас понял, как он устал от своей вечной молодости. Неужели даже бессмертным нужен сон?

— Всё почти закончилось, — наконец-то выдохнул Тимофей, и в его голосе сквозила боль.

— Что?

— Моё время, — Тимофей вздохнул и сложил руки за спиной, глядя на солнечное, яркое небо. — Меня создали, чтобы я наблюдал за Родичами, за смертными, за силой… А я потерпел неудачу. Я унаследовал предсказания Эвы, и они могли даровать мне только бесполезные версии пророчеств. А теперь вот это…

— Что это?

— Горстка союзников, что сражаются с судьбой. Я много лет назад увидел тебя, Йонас. Видел пользу. И понимал, что ты один из немногих смертных, которым я могу доверять.

— Но почему я? — ошеломлённо спросил Йонас. — Я… Я никто. Сын пелсийского торговца. Я глупо взялся воевать против хорошего короля и отдал Митику Кровавому. Я позволил друзьям умереть из-за своего дурацкого выбора и восстания. Я потерял всё, что любил. Теперь во мне эта странная магия… — он потёр грудь, там, где была странная спираль, — которая для меня ещё и бесполезна. Я не могу пользоваться ею, я не могу даже помочь кому-то!

— Ты слишком много думаешь, Йонас Агеллон.

Йонас раздражённо усмехнулся.

— В этом меня прежде ещё не обвиняли.

— Ты смелый, — грустно улыбнулся Тимофей. — Сильный. Ты достоин этого…

Тимофей добыл нечто из складок своего наряда. Это был золотой кинжал, самый красивый из всех, что видел когда-либо Йонас. Лезвие его было покрыто символами — некоторые из них обозначали магию элементалей.

Что-то внутри мерцало. Йонас не знал, что именно, но он чувствовал это.

Магия. Не простая — древняя.

Тимофей вложил в его руку золотую рукоять, и Йонас содрогнулся, чувствуя, как холодная дрожь древней магии метнулась вверх по его руке.

— Что это? — спросил он.

— Кинжал, — равнодушно сказал Тимофей.

— Я ещё не ослеп! Но что это за кинжал? Что он делает?

Убивает.

— Просто скажи мне правду, или я испытаю это сейчас же!

Улыбка Тимофея стала шире, но взгляд оставался серьёзным.

— Этим кинжалом бессмертные пользовались тысячелетиями. Он сдерживал магию, что могла порабощать. Он мог убить бессмертного. Поглотить магию. И уничтожить её.

— Уничтожить магию? — Йонас нахмурился, наблюдая за тем, как солнце отбрасывало блики с золотого лезвия на траву. — Люция говорила, что Родичей не уничтожить. Даже если я поймаю Каяна и впихну ему это в грудь, я просто убью Ника.

Выражение лица Тимофея стало напряжённым.

— Я не могу точно сказать тебе, что надо сделать.

В груди Йонаса вспыхнуло разочарование.

— Почему нет?

— Так нельзя. Я не могу участвовать напрямую. Я Хранитель. Я наблюдаю, и всё. Больше нельзя. Но послушай меня, Йонас Агеллон, Люция — ключ ко всему, и Каяну она всё ещё нужна.

Йонас покачал головой.

— Люция ему не поможет. Она другая, она хочет его остановить.

Тимофей сжал зубы, скользнув взглядом по кинжалу.

— Её это тоже может остановить, даже в разгаре силы.

Йонас моргнул, слишком хорошо поняв слова бессмертного.

— Я не стану убивать Люцию, — прорычал он.

— Я видел её смерть, Йонас. Видел в будущем с этим кинжалом в груди — а ты стоял над нею, — он опустил голову. — Слишком много я сказал. Это конец. Моя магия почти пропала, и я не смогу больше посещать сны смертных. Ты должен дальше идти сам.

— Стой, нет! — Йонас почувствовал, как в нём всколыхнулась паника. — Скажи мне больше! Нельзя так останавливаться!

Тимофей посмотрел на красочный луг.

— Теперь ты нужен в другом месте.

Йонас нахмурился.

— Что? Что ты…

Огромное зелёное поле разбилось на осколки, осколки стекла и травы, и Йонас осознал, что его кто-то тряс. Он распахнул глаза и увидел, как над ним навис Таран Ранус.

— Йонас, проснись! — потребобвал он.

— Что?

— Феликса казнят.

Туманность сна пропала.

— Когда?

— Сейчас.

Йонас быстро сел, и голова закружилась. Он ощутил холодную тяжесть и с ужасом увидел, что до сих пор держал в руке золотой кинжал Тимофея.

Но… Как?

Он уронил его, словно по тому скользили змеи. Оружие лежало на одеяле и мерцало в слабом свете комнаты.

— Спеши! — рявкнул Таран, швырнув в него рубашкой.

В какой-то миг Йонас почти полностью потерял сознание, словно не мог принять решение — что ему делать?

А потом понял, что сказал Таран. Его друг в опасности.

Всё остальное не имело значения.

Йонас схватил кинжал, сунул его в пустые ножны и бросился за Тараном прочь из маленькой комнатушки, что дала им императрица.

— Мне казалось, ты ненавидишь Феликса, — промолвил Йонас, когда они бежали к тюрьме.

— Сначала да, но он друг. Как и ты.

— И как ты об этом узнал?

Таран нахмурился.

— Воздух говорил со мной. Стража говорила о трудном заключённом, и они были достаточно громки, чтобы меня разбудить.

Йонас не ответил. Он знал, что в Таране жил Родич Воздуха, как и Вода — в Клео, но тот не упоминал с прибытия Йонаса об этом ни разу.

Они примчались на маленькую пыльную полянку недалеко от тюрьмы в тот миг, когда стража вытащила Феликса в цепях. Маленькая толпа стражи и слуг наблюдала за тем, как Феликса опустили на колени, голову толкнули на возвышение.

Йонас расталкивал толпу, когда палач вскинул топор.

Взгляд Феликса встретился с ним.

И его глаза сами ответили.

Амара победила.

Они опоздали. Нет времени кричать, драться, останавливать. Йонас только с ужасом наблюдал за тем, как топор… застыл над Феликсом. Палач сжался, наталкиваясь на невидимый барьер.

Йонас посмотрел на Тарана и увидел, как пот выступил у него на лбу. Глаза его сияли белым, а на руках появились белые линии.

— Ты сделал это, — прошептал Йонас.

— Не знаю как, — ответил Таран.

Топор взметнулся в воздух и с такой силой ударился о камень, что полностью погрузился в него. А после назад отлетел страж, отброшенный неведомой рукой.

— Магия воздуха, — выдохнула женщина рядом. Народ загудел, закричал, и все, как один, оглянулись на Тарана.

Он широко распахнул глаза, и на руке засветилась спиральная метка. Его окружило белое сияние, что крутилось на его коже.

— Это не просто ярость, — прорычал Таран. — Это он.

Йонас рванулся к платформе, разрубая цепи Феликса своим новым клинком. Он подал другу руку, и тот принял её без колебаний.

— Дважды, — просипел Феликс. — Ты дважды меня спас.

— Можешь сказать за это спасибо Тарану, — Йонас обнял друга, похлопав его по спине.

Стража, что пыталась было вмешаться, тут же отступила на шаг назад, стоило только Тарану подойти. Йонас заметил, как тот побледнел, потерял все следы загара. Под его глазами залегли тёмные круги.

— Не смотри на меня так, — поморщился Таран. — Ненавижу…

— Ну, не знаю, — быстро ответил Феликс. — Приятно иметь на своей стороне божество.

— Я не божество.

Тем не менее, стоило только Тарану посмотреть на зрителей, как те тут же сделали шаг назад — и слуги, и стража.

— Нельзя здесь оставаться, — пробормотал Таран.

— Ты прав, — кивнул Йонас. Это место было не для них.

Ему нужно поговорить с Клео. С Люцией. Ему следовало убедить их двигаться вперёд, подальше от императрицы.

Амара их не остановила. Она их боялась.

Он заметил, как капитан стражи, Карлос, бесстрашно двинулся к ним, с мечом наголо.

— Мы не пришли сражаться с вами, — промолвил Йонас, показывая свои пустые руки. — Но вы нас не остановите. И друга моего не казните, ни сегодня, ни когда-либо ещё, запомните это.

— Это приказ императрицы, — промолвил Карлос.

Феликс пробормотал что-то совершенно злое, вероятно, высказывая мнение об императрице. А после сказал громче:

— Если она хочет моей смерти, пусть сделает сама.

— Заткнись, пожалуйста, — взглянул на него Йонас.

Феликс ответил на его взгляд.

— Я ненавижу её.

— Знаю, — Йонас вновь перевёл взгляд на Карлоса. — Видишь, что у нас есть сила. И мы не позволим заключить друзей в тюрьму. Мы уходим и забираем принца Ашура.

За последние несколько месяцев Йонас собрал вокруг себя много странных людей. Тарус говорил, что принц Ашур не предавал их, оставляя там, без единого слова, он просто подошёл к сестре, пытаясь остановить зло, зародившееся в ней. Но, очевидно, Амара его проигнорировала.

Принц Ашур Кортас был таким же повстанцем, как и Йонас.

— Уверен, что императрица позволит вам уехать, — Карлос зло прищурил глаза, — но принц Ашур к вам присоединиться не сможет.

— Может быть, вы его не расслышали, — Феликс сжал руки в кулаки, — но либо вы его отпускаете, либо всё тут превратится в горстку камней. Да, Таран?

Йонас покосился на Тарана, казавшегося готовым к бою.

Глаза его светились.

— Правильно, — кивнул Таран.

Йонас задумался на миг, сумеет ли Таран удержать божественную сущность, которую он использовал, чтобы спасти Феликса, или это было просто блефом.

— Я повторяю, — Йонас попытался сосредоточиться на вооружённой страже, — немедленно освободите принца Ашура Кортаса.

Карлос покачал головой.

— Это невозможно.

— Почему?

— Потому что, — мрачнея, промолвил Карлос, — принц сбежал из его камеры поздно вечером.

 

Глава 7

Магнус

Пелсия

Магнус выбирался из своей земельной тюрьмы вечность. Кровь капала ему на лицо, пальцы были разбиты, и он провалился в сон.

А когда проснулся, пальцы исцелились.

Без кровавого камня он, сломанный и бесполезный, давно бы уже умер.

А так у него был шанс.

Спасая жизнь сына, бабушка почти срезала кольцо с пальца изгнанной Хранительницы. Он не знал его происхождения, но — ему было всё равно.

Главное, кольцо было. И каким-то образом отец оставил его Магнусу.

Но почему человек, что мучил его всю жизнь, пытался убить, сделал это? Почему отказался от этой невероятной магии?

— В какие игры ты со мной играешь, отец? — пробормотал он.

Мучимый тысячами ответов на этот вопрос. Магнус толкнул крышку своего гроба, что прогибалась под весом пропитанной дождём земли, сделавшей древесину податливей. Слабее.

Слабых так легко поломать.

Это был суровый отцовский урок. Один из многих в жизни Магнуса.

Он попытался сосредоточиться только на своей задаче.

И на господине Курте.

Магнус понятия не имел, сколько прошло времени и успеет ли он его остановить. Эта мысль заставляла его дрожать от гнева, разочарования и страха.

Клео должна быть умнее. Она не позволит себе остаться наедине с ним.

Но это неважно. Курт может её ударить и куда-то утащить…

Из его горла вырвался крик ярости, и он вновь ударил кулаком в дерево — сквозь пробитую дыру посыпалась на лицо земля. Он взревел, смахивая её, но её оказалось ещё больше, и мокрое демоническое одеяло душило его, набивалось в рот и в горло. Он задыхался, хватаясь за единственную мысль, что давала ему сил.

С этим кольцом на пальце ничто не сможет его убить.

Он толкал, рыл грязь, смахивал её прочь.

Медленно, мучительно медленно…

Он не сдавался. Тьма стала миром. Тьма закрыла ему глаза.

Дюйм за дюймом, вверх.

По чуть-чуть.

Пока наконец-то до него не донёсся порыв свежего воздуха. Он на миг застыл, протянул руку, пытаясь нащупать барьер — но его не было.

Вопреки силе, что текла в его жилах, он мечтал об отдыхе. Несколько мгновений. Секунд.

Но Клео всплыла в голове.

Так легко сдаться? Она изгибала, эфемерная, бровь, разочарованно качала головой…

— Я постараюсь, — прорычал он своим мыслям.

Старайся.

Она говорила жестоко, но важно. И это помогло.

Доброта, как знал Магнус, мало кого спасала.

На это была способна только магия.

Мускулы ныли от напряжения, но он грёб, пока вторая рука не освободилась от голодной земли. Он отшвырнул её, выбираясь на свободу.

Земля вернула его в реальный мир.

Он лежал, и его рука рухнула на грудь, а сердце билось о рёбра.

Звёзды светлели на тёмном небе.

Звёзды. Он видел звёзды после вечной тьмы. Самые красивые во всей его жизни…

Его громкий смех прозвучал чуть-чуть истерично.

Магнус скользнул грязными пальцами по толстому кольцу на левой руке.

— Не понимаю… — прошептал он, — но спасибо, папа.

Он утёр покрытое грязью лицо и медленно, осторожно поднялся на недавно переломанные ноги.

Он чувствовал себя сильным.

Сильнее, чем должен.

Волшебно сильным.

Готовым найти и убить Курта Кирелло.

Или… может, он всё ещё похоронен, в миге от смерти, а это лишь яркий сон, подарок перед Тёмными Землями?

Раз в жизни Магнус Дамора позволил себе оставаться оптимистом.

Но где он? Он огляделся, но увидел только крохотную поляну, где ничто не указывало на его месторасположение — или как вернуться к Амаре. Его ведь притащили сюда в бессознательном состоянии.

Он мог быть где угодно.

Не глядя на могилу, Магнус наугад выбрал направление и зашагал вперёд.

Ему нужна была еда. Вода.

Отдых.

Но, прежде всего, узнать, что Клео в безопасности.

Он споткнулся о корни высушенного дерева, входя в лес.

— Проклятая Пелсия, — пробормотал он с досадой. — Ненавистная и днём, и ночью.

Лунный свет освещал его путь среди высоких голых деревьев, указывал дорожкой на могилу.

Он провернул кольцо на пальце, вновь чувствуя его, и бесчисленные вопросы роились в его голове. Но что же делать?

Вдруг что-то привлекло его внимание. Костёр. Он не один. Он инстинктивно потянулся к оружию, но того, конечно, не было. Ещё до Курта Магнус был заключённым Амары.

Едва дыша, он тихо подошёл, завидуя теплоте огня в сырости и холоде.

— Приветствую, принц Магнус. Подойди ближе. Я ждал тебя.

Он застыл.

Голос был знаком, но принадлежал не Курту, как он ожидал.

Магнус сжал кулаки. Если это угроза, он убьёт его голыми руками, не колеблясь.

Но сияние ярко-рыжих волос в огне наполнило его облегчением.

— Ник! — он испытал мгновение позора, чувствуя, как на глазах выступили слёзы. — Ты здесь, живой…

Ник улыбнулся и поднялся.

— Да.

— Я думал, Курт убил тебя.

— Мы оба выжили, не так ли?

Магнус издал хриплый смешок.

— Не принимай на свой счёт, но я очень рад тебя видеть.

— Взаимно, — Ник скользнул по нему взглядом. — Ты весь в грязи.

Магнус покосился на одежду и поморщился.

— Я выкопал себя из своей могилы.

Ник задумчиво кивнул.

— Оливия чувствовала, что ты под землёй.

Оливия. Девушка, что была с Йонасом. Магнус её не знал, но говорили, что она ведьма.

— Где Клео?

— Была в деревне, когда я проверял. Хочешь пить, есть? — Ник протянул флягу. — Знаю твоё отношение к пелсийскому вину…

Магнус с удовольствием принял флягу. Вино напоминало жизнь, что растекалась по его телу.

— Спасибо. Спасибо… что ты тут. Но нам надо в деревню, — он оглянулся, но в лесу было слишком темно. — Курт хочет убить Клео, но я намереваюсь его опередить.

Ник занял место у костра и вскинул голову.

— Хм, так ты не знаешь, что произошло?

Как он мог так спокойно реагировать на угрозу своей лучшей подруги?

В нём что-то пропало.

— О чём ты? — более осторожно уточнил Магнус.

— В ту ночь, когда ты исчез, твоя бабушка совершила ритуал.

— Бабушка? — Магнус моргнул. В последний раз, когда он видел её, отец прогнал её с глаз своих. — Где она?

— Твой отец убил её. Отрубил голову, пока она не закончила его, и всё пошло не так…

— Что? — Магнус уставился на неё. — О чём ты? Он её убил?!

Ник схватил палку и ткнул ею огонь сильнее, чем было нужно.

— Только волшебница смогла бы это сделать, теперь я понимаю. Я был слишком нетерпелив.

Вино быстро успокоило Магнуса, но превратило мысли в кашу. Слова Ника были бессмысленны.

— Что за чушь ты несёшь? Выражайся яснее! Мне надо знать, что случилось, Ник!

— Ты так называешь меня, — Ник отбросил палицу, — но это не моё имя…

— Да неужели? — вздохнул Магнус. — И что ты хочешь? Николо? Может, господин Николо? Ты только что сказал, что мой отец убил мою бабушку!

— Тебя не должно это поражать. Твой отец — безрассудный убийца, у тебя тоже есть склонности, — Ник смотрел на него. — Пора б додуматься..

В его карих глазах не было ничего знакомого для Магнуса.

Это был взгляд хищника.

— Клео в опасности, — с нажимом проронил Магнус. — Нам пора к Амаре.

— Ты прав. Она в опасности. И я хочу, чтобы ты передал ей весть.

Сердце Магнуса гулко колотилось в груди, пока он рассматривал Ника, пытаясь понять, что происходит.

— Ты со мной не пойдёшь?

— Пока нет.

— Что тут происходит?

— Только это, — Ник протянул руку, и на его ладони вспыхнуло пламя. — Ты уже догадался? Или я всё ещё Ник?

Магнус уставился на пламя, будто потеряв дар речи, а потом опять посмотрел в глаза Ника. Не карие — синие. И светились.

Это невозможно.

— Каян.

— Вот так лучше, — кивнул он. — Знание — сила… Но огонь — единственное, что имеет значения, — он подошёл ближе к Магнусу. — Твоя маленькая золотая принцесса — тело Родича, но ритуал был нарушен из-за слабости твоей бабки и глупости отца, что решил её убить. Скажи Клейоне, что она пойдёт со мной и с Оливией, когда мы придём. Без боя.

Магнус попытался понять, что происходило. Ник — Каян. Клео в опасности — и не только из-за Курта…

— Подойди к ней — и умрёшь, — прорычал Магнус.

— Да? — огненный бог подмигнул ему, а кривая улыбка изогнула его губи. — Я оставлю на тебе клеймо. Тогда ты не сможешь противиться моим приказам.

Его кулак загорелся синим пламенем, таким, как глаза. Магнус видел прежде такой огонь, когда они сражались с мятежниками — и затронутые им тела разбивались стеклом.

Магнус отшатнулся, когда Каян потянулся к нему, и лихорадочно оглянулся на темноту, ища пути к спасению.

— Почему Ник? — спросил Магнус, пытаясь его отвлечь. — Никого лучше не было?

— У Ника огненная душа, — рассмеялся Каян.

— Это из-за его волос? Ну, думаю, это скорее морковка, чем огонь…

— Внешность не имеет значения. Смертные принадлежат определённому элементу. Николо — огонь, — Каян изогнул рыжую бровь. — Как ты.

— Никогда не знал, что у нас есть что-то общее, — Магнус отступил, когда Каян потянулся к нему. — Только прикоснись — и останешься без руки.

— Пустая угроза от безоружного человека, — но когда Каян протянул руку, Магнус схватил его за запястье, отталкивая от себя.

Огненная рука в один миг погасла, и Родич Огня нахмурился.

— Как ты сделал это? — спросил он.

— Что? — прошептал Магнус.

Синее свечение посветлело.

— Скажи или умри, — прорычал он.

— Довольно! — Магнус толкнул Каяна изо всех сил. С яростью, что пылала в его взгляде, Каян пошатнулся и споткнулся о костёр.

Магнус не стал ждать. Он повернулся и помчался в лес, погружаясь в темноту. Он не сомневался, что Каян следовал за ним, чтобы схватить, сжечь…

Он врезался в что-то — или в кого-то, схватившего его за плеич.

— Магнус! Это я, Ашур. Я наблюдал за тобой… И Ником.

— Ашур, — Магнус нашёл взглядом знакомое лицо крешийского принца, едва заметное в темноте. — Нам пора уходить. Это не ник.

— Я знаю.

— И как ты меня нашёл?

Ашур поморщился.

— Я не искал тебя.

У Магнуса было много вопросов, но ни единого ответа.

— Мне надо найти Клео.

Ашур набросил капюшон себе на голову.

— Я отведу тебя обратно в деревню. Следуй за мною.

 

Глава 8

Ник

Пелсия

Ник помнил, как упал в яму.

Воссоединился с Клео.

Воссоединился с Ашуром.

Да, он не мог бежать, но они были вместе!

А спустя миг надежды всё рухнуло, потому что огненный Родич схватил его.

Он всё видел. Он всё слышал. Но он не мог думать. Он находился в вечном сне.

Но когда Магнус схватил Каяна за запястье, случилось что-то удивительное.

Ник проснулся.

И первое, что он ясно увидел — покрытого грязью Магнуса, смотревшего на него, как на монстра.

А второе — принца Ашура Кортаса, тень за лимерийским принцем.

«Ашур» — хотел позвать он, но слов не было.

Каян всё ещё контролировал его.

Но Ник чувствовал смятение Каяна от внезапного толчка холодной, незнакомой магии. Настолько сильной, что Родич не двинулся за Магнусом, не увидел Ашура.

Что случилось?

Ник знал, что Ашур интересовался магией. Он блуждал по миру вне Крешии и Митики и искал волшебство.

На крешийском корабле, отправляясь из Ораноса в Лимерос, ещё до Храма Валории, с Родичем Воды, Ашур рассказал Нику о том, что искал, что хотел получить, прежде чем они с сестрой загорелись идеей получить Родичей.

«А амулет позволял говорить с кошками, — однажды сказал принц во время короткого визита, и его голос тёк, словно вино, и в то время ещё не пленённый полностью Кортасом ник таял, словно лёд в тепле, — А какие кошки? Домашние или дикие?»

«Думаю, любые».

«А почему только кошки? Почему не собаки, не волки, не воинские… А что живёт на военных кораблях?» — хмурился Ашур.

«Ну, кролики, крысы… Но не кролики и не крысы, это вкусно под соусом.»

«Кроликокрысы», — медленно повторял Ашур.

«Да».

«А зачем говорить с едой?»

«Я не хотел говорить, просто уточнял… Забудь».

«Нет. Объясни. Логика Николо Кассиана — это интересно, — Ашур смотрел на его тень в клетке — Амара считала бесполезным само существование Ника. — Скажи…»

«Хорошо, — Ник задумался. — Если б мы говорили, я б его не ел. Мне б просто хотелось узнать, какой у них был день».

А после он нахмурился, и его щёки покраснели.

«Ты смеёшься надо мной? Я такой забавный?»

«Бесконечно», — широко улыбался Ашур.

Ашур знал магию. И когда он был в лесу за костром, Ник думал так же ясно, как и в воспоминаниях.

Ашур сделал что-то, что помогло Нику. Заклинание?

Ник не знал.

Ашур тоже. Родич Огня покинул костёр, вернулся в дом, где жил после ритуала.

Там его ждала Оливия. Она сидела снаружи на земле, скользила руками по растениям, что когда-то зеленели и дышали днём. Под лунным светом она напоминала паучиху.

Родич Земли два дня блуждала вокруг дома — и творила пышную зелень.

Каян посмотрел на неё с отвращением.

— Ты приманишь к нам весь мир. Пелсия — пустошь.

— Ненадолго. Я всё восстановлю, — она подняла на него взгляд, и он не успел спрятать холодность. — А вот их я не смогла.

Ник знал, что она говорила о бывших хозяевах этого дома, о пожилой паре, что отказалась покидать дом. Их трупы лежали достаточно близко, чтобы воздух пах жжёной плотью.

— Такой силы у тебя нет, сестра, — получилось жёстче, чем хотел Каян. — Магии земли нужна искра жизни, за которую можно ухватиться.

— Спасибо, что пояснил, Каян, я ж и не догадывалась!

То, как зло она сказала это, заставило его содрогнуться.

— Ну, извини. В конце концов, скоро всех этих смертных не станет, и у нас будет чистый холст, чтобы начать всё сначала.

Оливия встала и отряхнула своё платье.

— Ты нашёл принца Магнуса?

— Нет, — солгал Каян. — Он был бы мне удобным, но не более.

— Чудно, — Родич Земли скривилась от раздражения, искажая красивейшие черты лица Оливии. — Тогда тебе придётся поискать волшебницу и переманить её на нашу сторону. Без неё нам ничего не закончить.

Каян воззвал себя к терпению.

— Знаю.

Ник не мог слышать мысли Родича — он ощущал их. Люция была важнее всего на свете для Каяна.

И тот факт, что ему следовало идти к ней, простой девчонке, что уничтожила его предыдущее тело, молить о помощи…

Каян скорее просто выжжет мир!

Но он не мог.

Ему нужны были вода и воздух.

Клео и Таран.

Ник задохнулся от паники при мысли о том, что Клео в жуткой опасности, а он не в силах остановить его.

Он должен обрести контроль. Если б он только мог!.. Но он ведь жив.

Сфокусироваться.

Он сосредоточился на его руке. На правой. Попытался сдвинуть что-то, словно это простое, бессознательное решение.

Он пытался сдвинуть руку немножечко, так, чтобы Каян не смог заметить.

Он не мог пошевелить рукой. Но — смог мизинцем.

Не так уж и много, но ведь это только начало!

— Он всё ещё ждёт тебя, — Оливия подошла к двери коттеджа. — И у него столько вопросов, что мне пришлось сбежать на улицу!

Каян последовал с нею в коттедж, даже не глядя на скудный дом. Он кивнул очагу, и там вспыхнуло пламя. А потом перевёл взгляд на молодого мужчину, что сжался в углу. Они обнаружили троих мужчин неподалёку, и двоих Каян сжёг сразу, но посчитал, что Курт Кирелло может быть ему полезен.

— Я не знаю, зачем тебе это, Николо, — заикаясь, пробормотал Курт. — Но мой отец — могущественный человек! Он даст тебе столько золота, сколько захочешь, если ты сохранишь мне жизнь и здоровье!

Каян посмотрел на него, наконец-то позволив себе улыбнуться.

Ему так нравилось, когда смертные умоляли…

— Меня зовут Каян, — на его ладони вспыхнуло пламя, и он наслаждался тем ужасом, что вспыхнул во взгляде Курта.

Ник, однако, испытал странное сочувствие к Курту, как бы его ни презирал. Быстрая смерть куда лучше, чем плен в руках Каяна.

Но Каян только вскинул голову.

— Ну что, приступим?

 

Глава 9

Люция

Пелсия

Магнус считал бы безумием оставаться гостем Амары хоть на минуту дольше.

И потому Люция загорелась мыслью покинуть это пыльное место. Тут она родилась, но это не её дом.

Лимерос. Она мечтала о дворцовых палатах, о надёждых врачах для Лиссы…

Но они не направлялись туда.

Её отец хотел отправиться в Оранос и поговорить с лордом Гаретом Кирелло. Гарет оставался главным королевским советником на время отсутствия самого короля. И с его помощью можно было найти Курта.

Люция же мечтала ему помочь.

Вечером, прежде чем они отправились в оранийский дворец, Люция отыскала Йонаса, не зная даже, что скажет.

— Ты пойдёшь с нами, — спросила она, — или останешься в пелсии?

Он оторвал взгляд от меча, который точил, и удивился.

— А я должен идти с тобой?

Люция терпела его, пока так было нужно, а мысль о разлуке вдруг стала болезненной.

Но она не в силах была признать это вслух.

— Ты нужен Клео, — вместо этого проронила она.

— Она это сказала? — изогнул бровь Йонас.

— По возвращению Каяна ей будут нужны все. А Таран останется с нею, пока всё не закончится.

— Ты, кажется, недовольна, — задумчиво покачал головой он.

Едва ли. Люции нужно было время, чтобы усилить свои чары, подумать, как заманить Родичей в клетки…

— А есть ли чему радоваться? — вздохнула она.

— Ну что ж… — Йонас изучал её взглядом. — Я б пошёл с тобой в Оранос. За тобой надо присматривать, принцесса. И за Лис тоже.

Она скользнула взглядом по его лицу, ожидая обман, а встретила искренность.

Йонас Агеллон был самым честным и откровенным человеком, которого она когда-либо знала. И она стала это ценить.

Мысль о прощении стала невыносимой.

Они покинули королевскую стоянку — Люция с Лиссой, её отец, Клео, Йонас, Таран, Феликс, Нерисса — и Энцо. Их ждали пять дней путешествия на юг, под защитой именем императрицы, на корабле к Золотому Городу.

Люция не разговаривала с Клео. Вторая принцесса умолкла навеки, узнав о смерти Магнуса.

Она любила его. Люция знала, что это невозможно было опровергнуть.

И её ненависть к Клео стала чуть тише.

Воды королевской гавани были сине-зелёными, и Люция вспоминала об аквамариновом шаре, который Клео прятала в сумке. Как и глаза принцессы…

Люция с удовольствием забрала бы и эту сферу, но пока не настаивала.

Понимать, что в Клео — сила богини…

Она ревновала. Она… симпатизировала?

Когда Люция наблюдала за тем, как воды кольцами расходятся перед кораблём, она вспоминала об аметистовом кольце.

Кольцо защищало её, помогало контролировать магию. Оно спасло её от Каяна, когда тот обратился чудовищем — таким он снился ей по ночам, не только тогда, когда в её сон ворвался Йонас. Каян хотел убить её — и убил бы, если б только не кольцо, которое ей отдала Клео.

Это было величайшее сокровище — сильнее его только Лисса. И она молилась, чтобы оно помогло победить ей Каяна, когда придёт время.

Далёкий город показался вдали, сверкающий, зрелищный, солнечный, окружённый синей водой, бесконечными зелёными холмами… Люция жаждала увидеть обсидиановую черноту и белое совершенство.

Лимерос.

Неужели она вновь увидит свой дом? Может быть, он напомнит о Магнусе… О брате.

Он был ещё одним человеком, которого она предала, которому разбила сердце, и она никогда не сможет исправить это.

Люция с Лиссой на руках вышла из корабля и, когда они шагали по деревянному доку, зажмурилась, пытаясь укрыть глаза от солнечного света. Больно было смотреть на сверкающий Золотой Город, на его ясные стены. В самом центре красовались высокие дворцовые шпили…

А после её взгляд скользнул по лицу Клейоны Беллос — она была бледна, с покрасневшими глазами, но гордо вскинула подбородок.

— Что? — спросила Люция, когда та не проронила ни слова.

— Женщина, что заботилась о моём здоровье и о моей сестре, всё ещё живёт во дворце, — промолвила Клео. — Она чудесная и мягкая, но не слабая. Если хочешь, она с удовольствием позаботится о твоей дочери.

Люция на миг перевела взгляд на своего ребёнка. Лисса моргнула, и её потусторонний фиолетовый взгляд вновь стал нормальным, синим.

По спине Люции пробежала дрожь. Она не знала, что это значило.

— Спасибо за предложение.

Клео кивнула и отошла к своей помощнице.

…Когда они наконец-то оказались внутри, Люции попросила няню Клео помочь ей и обнаружила, что та действительно была готова помогать ей с Лиссой. Пришлось сдержать в глубине все угрозы, не поддаваться соблазну рассказать, каковы будут последствия небрежения к здоровью её дочери.

Поцеловав Лиссу в лоб и оставив её на няню, Люция отправилась с отцом к лорду Гарету.

Главный королевский советник хотел встретиться в тронном зале, там, где когда-то знамена были украшены богиней Клейоной и семейным гербом Беллосов — но теперь там не осталось ничего от короля Корвина.

Взгляд её скользнул по знакомым витражам и стенам. В коридоре всё было бело-мраморным, помост и трон — чистое золото…

И лорд Гарет ждал их в центре зала. Его борода стала седее с того мига, как Люция видела его в последний раз.

Он протянул к ним руки.

— Милые друзья, как я рад! Надеюсь, поездка была легка?

Его задумчивый голос, так напоминающий сыновний, заставил Люцию вскипеть.

— Столь приятной, какой может быть на крешийском корабле.

Лорд Гарет рассмеялся.

— Разве у императрицы на такой случай не было лимерийских судов?

— Большинство из них сожжено.

— И все мы теперь — как крешийцы… Но будем надеяться, что солнце ещё встанет, — его взгляд скользнул по Люции. — Моя дорогая, ты выросла самой красивой женщиной на свете!

Она не позволила себе улыбнуться в ответ на комплимент, не покраснела и не зарумянилась, как следовало бы ему ожидать.

— Где твой сын, господин Гарет? — спросила она вместо этого.

Мягкость исчезла из лица лорда Гарета.

— Курт? Я не видел его с той поры, как покинул Лимерос по приказу твоего отца, чтобы прибыть сюда.

— Но, тем не менее, ты поддерживал с ним связь, — отрезал король. — Даже после того, как он стал одним из фаворитов Амары.

Господин Курт посмурнел.

— Ваше Величество, это трудные времена, но все мы пытаемся приспособиться к выбору, что вы сделали ради будущего Митика. Если что-нибудь свершённое моим сыном может показаться вам неверным, прошу заверить, он лишь пытался привыкнуть к новому режиму в пределах собственных сил! Только сегодня до меня доходят новости о том, что многие солдаты императрицы вернулись в Крешию. Означает ли это, что их власть на нашей территории постепенно сойдёт на нет?

— Всё возможно, — допустил эту возможность король. — Полагаю, Амара потеряла интерес к Митике.

— Прекрасно, — кивнул господин Гарет. — Значит, мы можем вернуться к своим обыкновенным делам…

— Курт рассказывал тебе о том, что недавно потерял руку? — поинтересовался король, медленно подступая к лестнице к трону. Он оглянулся через плечо. — Что мой сын отрубил ему запястье?

Господин Гарет моргнул.

— Да, он упоминал об этом… А ещё он упомнил, что именно благодаря приказам Его Величества он получил эту отвратительную травму. Вы потребовали доставить принцессу Клейону, а принц Магнус…

— Не согласился, — оборвал его король. — Да, именно это он и сделал. Мы с сыном по-разному смотрели на многое, и на принцессу Клейону тоже.

Люция с очарованием наблюдала за ними. Она об этом не слышала.

Магнус отрубил руку Курта… чтобы спасти Клео.

— Это было импульсивно, — раздражённо промолвил господин Гарет. — Но ничего не вернуть, так что не стоит ли забыть?

— Ты получал недавние вести от Курта? — король опустился на великолепный позолоченный трон и откинулся на его спинку, сверху вниз глядя на Курта.

— Неделю ничего не было.

— Значит, ты не знаешь, что он натворил.

Взгляд хмурого лорда Гарета переместился на Люцию.

— Нет.

— Даже слухов не было? — спросила Люция.

— Слухов было много, — мягко ответил он, — но о вас, принцесса, а не о моём сыне.

— И какие же?

— Не стоит повторять досужие крестьянские слухи.

Она ненавидела его, ненавидела сладость в голосе, ненавидела напускное дружелюбие и полезность, за которыми пряталось коварство слов и движений.

— Возможно, и я слышал эти слухи, — промолвил король. — Что Люция — могущественная волшебница, что выжгла деревни Митики. Что она демон, которого я семнадцать лет назад вызвал из Тёмных Земель, чтобы утвердить своё царствование.

— Я ведь уже говорил, — господин Гарет наблюдал за тем, как король вновь сошёл со своего трона, — это просто слухи.

— Демон, да? — прошептала Люция, пробуя слово на вкус и обнаружив, что оно оказалось не таким неприятным, как думалось ей прежде.

Люди боялись демонов.

А страх полезен.

— Ваше Величество, — господин Гарет покачал головой. — Я всегда был твоим покорным слугой… Да, ты недоволен Куртом, может, мной, но как мы можем это исправить?

Лицо короля было маской.

— Ваше Величество… Словно ты не клялся в верности Амаре и только Амаре.

— Ваше Величество, просто слова. А как бы она без этого позволила мне остаться? Теперь сила твоя станет в разы сильнее, ведь она покинет эти берега…

— Значит, ты признаёшь свою лживость, — промолвила Люция.

— Нет, — нахмурился он.

— Где Курт? — спросила она, чувствуя, как слабело терпение.

— Нынче? Не знаю.

Люция взглянула на отца, дождалась кивка и перевела взгляд на напоминающего ласку человека.

— Посмотри на меня, Гарет.

Мужчина взглянул на неё.

Она сосредоточилась, призывая магию. Это было трудно, но возможно.

— Скажи мне правду. Ты видел своего сына?

— Да, — выдохнул господин Гарет, и это слово сорвалось с губ, словно пушечное ядро. Он нахмурился. — Что… — он не хотел говорить этого.

Люция сдержала возмущение и ухватилась за магию, что ускользала, будто бы песок между пальцев.

— Когда?

— Сегодня рано. Он молил о помощи, сказал, что его пытали и Николо Кассиан жёг его. Он признался, что сделал с принцем Магнусом.

Гарет крепко сжал зубы, и кровь потекла носом.

Кровь помогала.

Даже глупая колдунья могла укрепить кровью магию.

— Не борись, — Люция не сосредоточилась на Нике, это потом. — Что сказал Курт?

— Он… Он… — Гарет покраснел, сражаясь с магией. — Он… Убил принца Магнуса.

Подтверждение едва не убило её. Она вдохнула магию в его лживое горло.

— Как?

— Похоронил его живьём… В деревянном гробу. Так бы… он… страдал перед смертью.

Люция почувствовала, как сжимается горло и слёзы жгут глаза. Она видела это.

— Где Курт?

Его взгляд остекленел, кровь капала на белый мраморный пол.

— Я сказал маленькому глупцу бежать. Спрятаться. Защититься, как можно. Что наследник короля — не тот, кого можно просто выбросить на улицу, будут последствия.

— Да, — во взгляде Люции отразилась явная ненависть. — Они определённо будут.

Она отпустила свой слабый волшебный контроль над мужчиной, и тот поспешно утёр платком кровь, отчаянно косясь на молча слушавшего его признание Гая.

Он дрожал от возмущения, собравшись с силами, чтобы не убить Гарета на месте.

— Рад, что ты наконец-то сказал правду, даже под давлением, — наконец-то промолвил Гай.

Господин Гарет опустил голову.

— Выше Величество, он мой сын! Мой мальчик! Что бы он ни сделал, я буду бояться за его жизнь.

Король кивнул.

— Понимаю. Я чувствую… — он дрогнул, — чувствовал то же самое о Магнус. И я был неумолим. Я не думал о том, как люди боятся, как они мечтают избежать наказания.

— И я был рядом всегда. Я одобрял всё… и молю о прощении.

— Я понимаю — ты хочешь помочь своему сыну. Что сделано, то сделано.

Господин Гарет расправил плечи.

— Я так рад, что ты понимаешь, в каком положении я сейчас оказался…

— Да. Я сделал бы то же самое.

Господин Гарет выдохнул с облегчением, положив руку на плечо короля.

— Спасибо тебе, друг мой.

— Тем не менее, в моей душе нет прощения, — Гай одним быстрым движением вынул кинжал из ножен и перерезал ему горло.

Руки Гарета взметнулись, чтобы остановить кровь.

— Когда я найду Курта, — промолвил король, — клянусь, он будет умирать медленно. Будет молить о спасении. Будет звать тебя. И я мечтаю сказать ему, что ты мёртв.

Люция не удивилась. Нет — она полностью одобряла то, что сделал отец.

Господин Гарет пал к его ногам в лужу своей крови, а Люция и Гай шагнули к выходу.

Гай утёр кровь с клинка носовым платком.

— А ведь мы были знакомы с детства.

— Мы и без него найдём Курта, — спокойно сказала Люция.

Он коротко взглянул на неё.

— Ты не расстроилась из-за моих действий?

Он ожидал ужаса от неё — как маленькая девочка смотрела на мёртвого кота?!

— Если б ты не убил его, это бы сделала я.

Взгляд Кровавого Короля в ответ на это признание был не одобряющим.

Он был сожалеющим.

— Значит, слухи верны, — торжественно промолвил он.

Она сглотнула комок, вдруг появившийся в горле.

— Боюсь, большинство из них.

— Хорошо, — он всё ещё смотрел ей в глаза. — Тогда будь демоном, дочь моя. Будь тем, чем нужно, чтобы покончить с Родичами

 

Глава 10

Клео

Оранос

Её детство. Семья. Надежды. Мечты. Жедания.

Всё тут, в золотых стенах.

— Если я притворюсь достаточно сильной, я смогу притвориться, что это просто кошмар.

Она сказала это Нериссе, когда подруга превращала путаницу волос в причёску перед зеркалом, где она в прошлом готовилась к бесчисленным вечеринкам и банкетом. Серебряная рукоять гребешка напоминала о Магнусе — он не знал, достойно ли для принца расчёсывать волосы принцессы, но подчинился её просьбе…

Он любил её волосы. Она знала, потому что его никогда не раздражало то, что она их распускала вместо того, чтобы убрать в косу.

Она изучила особые слова Магнуса. Он редко говорил правду.

Лишь иногда…

Иногда, когда точно был готов.

Нерисса отложила гребень в сторону.

— А ты хочешь притвориться?

— Нет, — тут же ответила она.

— Я тут ради тебя, принцесса. Готова помочь.

Клео потянулась к руке подруги и сжала её, желая, чтобы что-то удержало её.

— Спасибо тебе… за всё. Но сможешь ли ты сделать для меня ещё кое-что?

— Да. Что?

— Зови меня Клео.

Нежная улыбка коснулась губ Нериссы, и она кивнула.

— Конечно, — она перевернула руку Клео и изучала линии на ладони. — Как в Пелсии.

— Я ещё не пользовалась магией воды, — после того, как льдом обратила человека…

— А пробовала?

Клео покачала головой.

— Амара считает, что надо бы это контролировать, но нет, — она боялась пробовать, пусть и не признавала этого. — И погода… Не знаю, я ли это — ну, не сознательно точно.

Штормы следовали за ними из Пелсии, внезапные дожди соответствовали её горю.

— А Таран? — спросила Нерисса. — Его линии сильнеют. Теперь они заняли всю правду руку.

Клео взглянула на неё.

— Да?

Клео хотелось сосредоточиться на чём-то другом?

— Энцо беспокоится о тебе?

Нерисса мягко улыбнулась.

— Постоянно. И он так ревнив!

— Влюблён.

— Но только он, — она вздохнула. — Сначала это было забавно, а теперь он просит того, что я не могу дать, — она поморщилась. — Обязательств.

— Да что ты! — Клео рассмеялась. — Значит, ты не готова выйти замуж и родить дюжину младенцев?

— Мягко говоря, — ответила Нерисса. — мои мысли занимает то, что не должно…

Эти разговоры, несмотря на бедного Энцо, радовали Клео. Она вспоминала о простом времени, когда просто сплетничала с сестрой о любви своих друзей.

— А кто это? — спросила Клео. — Я знаю этого человека?

Нерисса улыбнулась ещё шире.

— А почему ты полагаешь, что это мужчина?

— О, — глаза Клео расширились. — Интересный вопрос. И почему я так думаю?

— Я считаю, что любовь способна принимать разные формы. И если кто-то открыт миру, то границ не бывает…

Это правда. Это она и Магнус.

— Ты не скажешь?

— Нет. Но не ты, принцесса, — Нерисса нахмурилась. — То есть, Клео. О, как трудно привыкнуть… Но спокойной ночи. Тебе надо поспать, а завтра, если ты захочешь заняться своей магией, я могу помочь.

— Возможно, — кивнула Клео.

После того, как Нерисса ушла, Клео задумалась о том, как сильно она любила жизнь, и пыталась перед сном думать о чём-то, кроме Магнуса.

Не вышло.

Линии, что тянулись от символа магии Воды по ладони, светились в темноте и пульсировали с ударами сердца. Она закатала рукав ночной сорочки и провела вдоль линий, напоминающих ветви дерева… или вены.

Или шрамы.

Шрамы у Магнуса на щеке.

Клео отвлеклась от его лица. Как она могла о нём не думать?

Она вынудила себя сосредоточиться на том, что ещё у неё было.

Волшебство, богиня, что в ней… что это?

Она может восстановить силу?

Магнус бы это одобрил.

Не в силах спать, она надела светлый шелковый плащ и скользнула в глубокую ночь, надеясь отправиться в дворцовую библиотеку и читать до рассвета. Там можно поискать книги о Родичах. Она читала в прошлом, но никогда не внимательно…

У дворца были крешийские стражники, но не столько, как в самом начале. Кто-то из них занимал место оранийцев. Они стояли, неподвижные, словно статуи, и казалось, что они не обращали на неё внимание.

Это не напоминало о том последнем разе, что она была здесь, пленница, вынужденная выйти замуж за сына короля-завоевателя, когда наблюдали за каждым её шагом.

Она могла бы уйти. Убежать и начать новую жизнь.

Клео потёрла левую ладонь, отгоняя эти слабые, ничтожные мысли.

Она отказывалась бояться.

Войти в библиотеку, освещённую даже ночью, означало вернуться домой. Она лишь недавно полюбила книги — а ведь большую часть жизни даже не ходила сюда!

Слава Богине, Гай не сжёг их.

Библиотека была больше тронного зала, наполненная бесконечными стеллажами из красного дерева, что тянулись вверх, золотыми лестницами, на которые можно было подниматься к книгам, что находились особенно высоко. Названия тысяч и тысяч томов тянулись вокруг неё, и она не могла найти без проводника нужного.

Клео не могла сыскать ту книгу, которую хотела, потому просто провела указательным пальцем по сотням обложек, пока не обнаружила, как что-то притянуло её.

«Богиня».

Коричневая кожаная обложка с двумя золотыми символами — вода и земля.

Она открыла книгу и подошла к факелу, чтобы можно было прочесть её. Там таились рассказы о Валории, о том, как она властвовала в Лимеросе тысячу лет назад, и изображения богини, которую Клео никогда прежде не видела.

— Это правда о Валории? — спросила она сама о себе. — Или просто личное мнение какого-то влюблённо?

Вопреки тому, что Валория, по слухам, была садисткой хуже Гая, она была красивой — красивее всех бессмертных на свете.

А книга оказалась стоящей.

Клео спрятала её в полах плаща, решив забрать к себе и узнать больше. У неё с Валорией было то общее, что она не могла игнорировать — Родич Воды.

Сон ещё не овладел ею, потому она рассматривала библиотеку. А ещё она нашла то, что не ожидала тут увидеть — портрет матери между двумя факелами.

Годами Клео не видела эту картину. Думала, что её сожгли со всеми остальными портретами.

Тот факт, что её сохранили, наполнил сердце радостью и облегчением.

Королева Елена Беллос была похожа на Эмилию. И Клео хотелось, чтобы она тоже могла познать её.

Под портретом оказался стеклянный футляр, похожий на те, что отец отправлял заграничным семьям, наполнив подарками, что привозил и ей — своей будущей королеве…

Тут было только одно.

Драгоценный кинжал.

Клео приблизилась, понимая, что на земле лежало что-то.

Кусочек пергамента.

Не сумев заглушить любопытство, она подняла пергамент — и увидела письмо, начертанное женской рукой. Часть его была испорчена, и ей осталось только несколько строк.

Милый Гай.

Знаю, ты ненавидишь меня. Между нами всегда царили и любовь, и ненависть. Но знай, что я вхожу в этот брак потому, что вынуждена выполнить обязанности перед своей семьей. Я не могу отказать своей матери в её желании. Это бы убило её — мой побег с тобою. Но я люблю тебя. Люблю тебя. Люблю тебя. Я могу повторить это тысячу, миллион раз, и это никогда не перестанет быть правдой! Если бы только был какой-то другой способ, знай…

А после рваная черта пересекла письмо — и Клео содрогнулась.

Её мать писала это.

Королю Гаю.

Клео дрожащей рукой потянулась к кинжалу.

Эфес был покрыт драгоценными камнями. Сокровище, такое страшно знакомое.

Эрон Лагарис, её бывший жених, владел драгоценным кинжалом, но не таким, как этот. Йонас несколько месяцев носился с этим кинжалом, вспоминая о том, как потерял брата, пытаясь разбудить мятежные сердца.

А ещё один кинжал Клео принёс принц Ашур в первую брачную ночь.

— Свадебный крешийский кинжал, — выдохнула она.

— Да. Да.

Клео застыла от голоса короля Гая. Она глубоко вздохнула и выпрямилась.

— Это ты оставил его тут.

— Я подарил его твоей матери на свадьбу.

Она попыталась собраться с силами.

— Какой странный подарок для лимерийца.

— Да? Я хотел, чтобы она убила Корвина во сне.

Клео оглянулась, чтобы взглянуть на него. Король носил такой же чёрный плащ, как его волосы и глаза. На мгновение он выглядел так похоже на Магнуса, что она всхлипнула от боли.

— Если ты сделал ей такой подарок, — промолвила она, — то я понимаю, почему она тебя ненавидела.

— Я оставил здесь письмо… — его взгляд упал на пергамент в руках Клео, и он вырвал его из её рук. — И если ты его прочтёшь, то поймёшь, что ненависть была лишь минутной по отношению ко мне, — король посмотрел на портрет. — Елена сохранила кинжал. Я видел его в шкафу, когда приехал навестить твоего отца двенадцать лет назад.

Взгляд Клео метнулся к нему.

— Тот кинжал, который увидел Магнус? Такой красивый, что он не сумел выпустить его из рук? А он…

— Порезал его, — прямо ответил он. — Да. И с того дня шрам на его лице напоминал мне о том моменте, как я потерял над собою контроль, утонув в своём горе.

— Не могу поверить в то, что моя мать… — боль сжала её сердце горем и возмущением. — Она любила моего лица!

Гай отвернулся, отступая в тень.

— По-своему да. Она была так послушна, так предана своей кровавой богине, своей близорукой семье! — его улыбка стала насмешливой. Он изучал портрет уже с презрением, а не с почтением. — Елена была сокровищем, которое твой отец хотел прибавить к своей коллекции. Бабушки и дедушки были в восторге от того, что фамилия Корсо — благородная, но не так важна, чтобы получить виллу в Золотом Городе, — станет королевством. Они приняли предложение, даже не уведомив её об этом.

Клео жаждала узнать больше и в тот же миг содрогалась от отвращения.

— Твоя мать сказала, что вы полюбили друг друга на острове. Тогда почему ты не женился на ней? Ты был принцем!

— Как умно! И как я об этом не подумал? — эта холодность, этот сарказм… она содрогнулась. — Увы, слухи, слухи, слухи… Неодобрение. Я был… Тёмным, непредсказуемым, опасным и жестоким. Они беспокоились за безопасность своей драгоценной дочери.

— Они были совершенно правы.

— Я никогда бы не навредил Елене. Я поклонялся ей, — его тёмные глаза сверкнули, и он присмотрелся к Клео. — Она знала об этом. И хотела бежать со мной за месяц до их свадьбы.

Она бы отказалась от одного предположения, если б не видела письмо.

— Но не сделала этого.

— Нет, я вместо этого получил вот что. И был не слишком счастлив его прочесть.

Это объясняло то, почему он порвал его пополам.

Клео попыталась понять.

— Это бабушка и дедушка вмешались?

— Это вмешалась моя мать! — он нахмурился. — Теперь всё яснее, чем прежде. Она так контролировала всё, когда дело доходило до её ланов относительно меня! Её контроля надо мною!

— Селия поговорила с моими бабушкой и дедушкой? Предупредила их?

— Нет. После того, как я получил это… Мать поняла, что я обезумел. Что я одержим. Она знала, что я не позволю Елене остаться без меня. И убила бабушку и дедушку…

— Что? — выдохнула Клео. — Я знаю, что они умерли за несколько лет до моего рождения, но… мне не говорили, как.

— Некоторые полагают, что болезненные новости лучше прятать от невинных ушей. Их убил нанятый Селией Дамора убийцей. До того я полагал, что Елена ещё может сбежать ко мне. Но в горе Елена поверила, что это я сделал. Она вышла замуж за Корвина и сказала, что ненавидит меня. Я не принимал отказов, потому сделал то, что сделал бы любой дурак. Стал тем, кем она меня считала.

Клео содрогнулась.

— Значит, ты не всегда был…

— Садистом? — вернулась его ледяная улыбка. — Я никогда не был добр к тем, кто того не заслуживал. А заслуживал мало кто. Так хотела моя мать. Я старался не волноваться из-за рождения твоей сестры. Я больше не думал об Елене, — он фыркнул. — А потом получил письмо. Она хотела увидеть меня, беременная во второй раз. Попросила меня приехать на следующий месяц. И умерла.

Клео содрогнулась. Она не могла говорить.

Взгляд короля потерялся в нарисованных глазах Елены Беллос.

— Моя мать узнала о моих планах и… вмешалась. И много лет я верил в проклятье ведьмы и в то, что это ты её убила. Я думаю, мне хотелось в это верить, — он издал полный боли рык. — Моя мать уничтожила мою жизнь, и я позволил ей это.

— Она… Хотела, чтобы Родич поселился в тебе, а не в Нике, — Клео пыталась понять, что случилось. — Если б она хотела для тебя такой силы, то все эти планы не имели никакого смысла!

Король Гай кивнул.

— Да, всё пошло не по плану Селии Даморы. Но я знал свою маму достаточно, чтобы знать, что она найдёт возможность… Но вернёмся к ней.

Клео была в смятении от чувств короля. И позволила себе вернуться к его другим словам.

— А как ты думаешь, ещё можно вернуть Ника?

— Не знаю, — ухмыльнулся он. — И мне плевать на его судьбу.

— Мне всё равно. Моя мать мертва. Отец, сестра… моя Мира! А теперь Магнус! — голос её раскололся, и лёд потянулся по нише. — Но не Ник. Пока нет! И если я могу что-то изменить, то я должна это сделать!

Король Гай с беспокойством посмотрел на ледяные стены.

— Это магия воды?

Руки Клео задрожали, и она вытянула их перед собой. Линии на запястьях синели.

— Я… Я не могу это контролировать.

— И не пытайся, иначе это тебя убьёт.

— А тебе не всё равно? — выплюнула она.

Гай нахмурил брови. Он казался оскорблённым.

— Магнус тебя любил. Он сражался за тебя. Он бросал мне вызов, спасал тебя, был готов умереть! Он был достоин тебя, как я никогда не был достоин Елены. Вот что я знаю. И ты должна выжить, Клейона Беллос, — он нахмурился. — Но знай, я бы убил тебя сию секунду, если бы это помогло оживить моего сына.

Клео не смогла ответить — короля поглотила темнота библиотеки.

 

Глава 11

Магнус

Пелсия

Когда Магнус и Ашур вернулись к королевской стоянке на имперской дороге, они увидели только пустоту.

Амара и половина её солдат двинулись в Крешию.

Король Гай и остальные, включая Клео, отправились в Оранийский дворец.

— Как ты думаешь, мы можем ему доверять? — спросил Ашур.

— Понятия не имею, — Магнус прижал лезвие ворованного меча к горлу стража. Стражник как раз патрулировал ворота, когда Магнус и Ашур схватили его и утащили в терновые кусты, не заметив никого другого. — Кажется, он достаточно искренен.

Взгляд стража метался от одного принца к другому.

— Я бы не солгал вам, Ваше Высочество. Я не верю в обвинение вашей сестры.

Магнус бросил быстрый взгляд на своего спутника.

— Не думаю, что речь идёт обо мне.

Ашур подошёл ближе.

— Амара обвинила меня в жутких преступлениях против семьи и империи.

— И многие отказываются верить в это. Ваша сестра не заслуживает коронации. Вы — законный император Крешии. Скажите слово, и я отдам за вас жизнь!

— Нет, — прервал его Ашур, и в серо-голубых глазах мелькнула тень. — Не хочу, чтобы ради меня опять жертвовали жизнь. Не хочу и королевского скипетра. Я никогда не делил желание своей сестре.

— Расскажи мне о принцессе Клейоне, — прорычал Магнус. — Вернулся ли Курт Кирелло? Она в безопасности?

— Я лишь мельком видел её, когда она уходила с королём. А о господине Курте никто ничего не слышал.

Магнус знал о том, что случилось во время ритуала. После того, как он смирился с шоком и признал, что Родич Огня покоился в теле Ника Кассиана, Ашур рассказал и о том, что случилось с Клео.

Он должен был поскорее добраться до неё. Увидеть её, если она сама этого пожелает.

Магнус всегда считал её богиней, но никогда не говорил об этом до такой степени буквально…

— Тут ничего нет, — Магнус отнял клинок от горла стража. — Давай уйдём.

— Ваше Высочество! — отважился стражник. — Останетесь ли вы? Поведёте ли вы нас против своей сестры?

Ашур стражнику не ответил. Он повернулся к нему спиной и пошёл вслед за Магнусом, покидая деревню.

Никто за ними не следовал.

— Дурак, — пробормотал Магнус.

— Ты обо мне? — взглянул на него Ашур.

— У тебя власть, сила, и ты сознательно её игнорируешь.

Прежде чем ответить, крешийский принц зло сжал челюсти.

— Я не хочу быть императором.

— Если ты не хочешь яблока, это не значит, что его надо оставить на дереве гнить, — и почему он вообще говорил об этом? Амара и её пагубная страсть к власти сейчас были последним, что его интересовало.

Добраться бы только до оранийского дворца!

А это было так далеко…

Они часами молча шагали по Имперской дороге. Они пройдут через пустоши, через Оранос, минуя все порты. В конце концов, на каждого стражника, что был готов поклясться в верности принцу Ашуру, Магнус мог насчитать как минимум десяток, которым Амара отдала бы приказ убить их, только завидев.

Магнус смыл с себя остатки грязи в первом же ручейке, на который они натолкнулись. Они были в Пелсии — и вода оказалась грязной, едва журчала.

Он ненавидел это место.

Ашур ещё долго не решался прервать молчание…

— Ты желаешь узнать, что на самом деле я хочу?

— Надеюсь, ты возжелаешь пару лошадей, — ответил Магнус. — А ещё лучше — конный экипаж!

— Я хочу найти ведьму.

Магнус скосил на него взгляд.

— Ведьму.

Ашур кивнул.

— Я спрашивал, есть ли тут один человек, у которого силы хватит нам помочь. Да, есть. Ходят слухи, что она — изгнанная Хранительница, сохранившая свои чары. Живёт одиночестве, прячет свою магию от мира…

— Опять перья, — пробормотал Магнус.

— Что?

— Слухи, как перья, ничего не весят, — он покачал головой. — Старая лимерийская поговорка.

— Мне об этом сказала одна пелсийка, я познакомился с нею тут, что в Ораносе в одной таверне можно найти ответы на свои вопросы и узнать, как найти Валию. И, идя в город, мы будем миновать эту таверну.

— Валия, — повторил Магнус. — У тебя даже имя есть…

— Я найду её сам, если будет нужно.

— А потом? И чего ты ждёшь? Может, это обыкновенная ведьма, у которой силы едва хватит на то, чтобы зажечь свечу? Ты правда думаешь, что она сможет повлиять на Каяна больше, чем Люция?

— Люция вообще не влияет на Каяна, и в спасении Николо от неё будет толку не больше, чем от Амары!

Магнус остановился и перевёл взгляд на Ашура.

— Я верю в Люцию. И никогда не перестану считать, что она вернётся на нашу сторону и сделает то, что должна.

Ашур вскинул голову.

— Ты живёшь мечтой, когда дело доходит до твоей сестры. Люция показала, что она жаждет ему помочь.

В Магнусе вскипела дикая ярость.

— Ложь!

Ашур изучал его ленивым, разочарованным взглядом.

— А где была вчера вечером твоя сестра, когда Каян пытался тебя сжечь? Пытался сделать рабом? Она спасла тебя? Ей всё равно, Магнус. Всегда было всё равно.

Магнусу и вправду не хотелось бить Ашура с такой силой.

Но он всё равно ударил.

Ашур зажал нос рукой, вытер кровь и вновь толкнул Магнуса в плечо.

— Ты сломал мне нос, басануг!

— Ну и замечательно, меньше надоедливого совершенства. Это придаст тебе шарма, — скривился Магнус. — Басануг, я так понимаю, это не «лучший друг»?

— Так крешийцы называют свиней.

Он кивнул.

— Прелестно.

— Ты не посмеешь вновь меня ударить! — прорычал Ашур.

— А не говори плохо о моей сестре — и мне не придётся, — отрезал он. — Люция вернётся и поможет нам. После всего этого она не встанет на сторону Каяна.

Когда дело доходило до сестры, Магнус нуждался в своей вере.

Они шли по Имперской дороге слишком медленно, и Магнус пылал от нетерпения, но они наконец-то добрались до Ораноса.

Рассказы Ашура о ведьме Валии вызывали интерес — но он не признал этого.

Недалеко от Храма Клейоны, под конец дороги, они наткнулись на ту таверну, которую искал Ашур. Магнусу было плевать, как она называлась, лишь бы выпить вина, поесть и получить желанные Ашуром ответы.

Они вошли в оживлённую таверну и устроились в тёмном углу, заказав еду и напитки.

Ашур поманил к себе девушку.

— Я кое-кого ищу, — промолвил он.

Она кокетливо улыбнулась и накрутила прядь тёмных волос на палец.

— Ты её нашёл.

— Это совсем не то, что я имею в виду, милая, — он склонился и шепнул ей что-то на ухо.

Она кивнула.

— Да-да, красавчик.

Когда она ушла, Магнус с презрением покосился на Ашура.

— Самый востребованный неженатый принц в мире, способный получить кого угодно… мечтает о Николо Кассиане.

Ашур без содрогания встретил взгляд Магнуса.

— Тебе не понять.

— Полагаю, нет, — кивнул он.

Девица совсем скоро принесла жареную курицу, бутылку вина — «Виноградники Агеллона». Магнус лишь мельком взглянул на маркировку, прежде чем открыл бутылку и глубоко вздохнул, делая несколько глотков животворящего вина.

— Не думал, что лимерийцы пьют вино, — протянул Ашур.

— Не пьют, за редким исключением.

Он с нетерпеливым подозрением осмотрел таверну, ожидая, когда кто-то подойдёт к ним, готовясь убивать или сражаться. Но каждый думал только о своих напитках и еде.

— Забавно, — сухо проговорил Магнус.

— Что?

— Оранийцы живут роскошно, что б ни случилось в Митике. Просто прелесть…

— Люди по-разному борются с невзгодами. Они могут быть несчастны.

— Они счастливы в своей глупости.

— Тогда давай за глупость! — вскинул бокал Ашур. Спустя мгновение Магнус поднял бутылку. — И мою сестру Амару, — продолжил он, — что может сгнить в том, что в Митике называют Тёмными Землями — если они существуют, — потому что она давно уже заработала там себе место и умчалась, оставив нас разгребать руины.

Магнус кивнул.

— Великолепный тост.

Из глубины таверны к ним подошёл мужчина, беловолосый, с ровным лицом и невероятно широкой улыбкой.

— Вы хотели поговорить со мной, — промолвил он.

— Бруно? — уточнил Ашур.

Бруно, улыбаясь ещё шире, кивнул.

— Сегодня вечером в таверне не один, а целых два принца! Просто изумительно! Жаль, что мой сын не видит это.

— Тише, дурень, — прорычал Магнус, опасливо осматриваясь.

— Почему мне молчать о такой чести?

— Пожалуйста, потише, — попросил Ашур.

— О, этот акцент столь восхитителен, Ваше Высочество! Прекрасно, прекрасно!

Магнус приложил кинжал к запястью мужчины.

— Притихни!

Бруно опустил глаза, изгибая белые брови.

— Да, Ваше Высочество.

— Мне сказали, ты можешь знать, — вновь заговорил Ашур, — о том, как связаться с женщиной по имени Валия.

— Валия, — кивнул Бруно. — Да, я знаю её.

— Мне нужно поговорить с нею.

— Валя ни с кем не говорит. Она ценит свободу.

— Она изгнанная хранительница? Сохранившая магию? — сдержанно уточнил Магнус.

Бруно помрачнел.

— Зачем вам Валия?

— Мне надо знать, спасёт ли её магия моего друга, — выдохнул Ашур.

— От чего?

— От Родича Огня.

Бруно содрогнулся, стремительно бледнея.

— Об этом нельзя вслух! Ястребы могут услышать! — он посмотрел в окно на полуденное солнце. — Валия ненавидит ястребов. Она их ест. Это её любимое блюдо. Наверное, это из-за того, что случилось с её рукой, хотя она не говорила…

Ашур вскрикнул от разочарования.

— И как мне с нею связаться?!

— Если ты ищешь Валию, она узнает, — он пожал плечами. — Но ответит кровью на повторный зов.

Магнус оттолкнул бутылку, в которой не осталось вина.

— Думаю, мы закончили.

— Какой зов? — настаивал Ашур. — Она живёт тут? Ты сообщишь ей, что я жду?

— Я годами не видел Валию. Понятия не имею, где она сейчас. Но если ты правильно проведёшь ритуал крови и зов, а она заинтересуется, то она выйдет.

Бруно повернулся к Магнусу — стоило спрятать кинжал, как слащавая улыбка вернулась.

— Я видел вас во время свадебного тура. Вы с принцессой красивая пара — свет и тьма, день и ночь. Кровавый принц и золотая принцесса. Потрясающая пара!.. — он покачал головой. — Я всё ещё храню это воспоминание, хотя презираю вашего отца.

— Аш-шур, — нетерпеливо протянул Магнус. — Мне надо во дворец. Ты пойдёшь со мной, или будешь тут взывать с жертовника?

— Ты не веришь.

— Это неважно. Мне надо к Клео!

— Я слышал недавний слух о вас, принц Магнус, — промолвил Бруно, — и рад, что это ложь.

— И какой же он?

— Что вы мертвы, — Бруно вскинул голову. — Вы отлично выглядите, как на мертвеца.

Магнус провёл пальцами по кольцу на левой руке.

— Ашур?

Ашур поднялся, но на его лице всё ещё отражалось сомнение.

— Да, я пойду с тобой. Нет смысла преследовать бесполезные истории.

В голосе принца чувствовалось разочарование.

Он и сам его игнорировать не мог.

Эту загадку так не решить. Она стала слишком сложна, и в этом лабиринте так просто умереть.

Но Магнус всё ещё верил в Люцию.

И в Клео.

А этого будет достаточно.

 

Глава 12

Люция

Оранос

После вчерашнего вытягивания правды из господина Гарета магия Люции гасла.

Вчера она едва уснула, думая о том, как разобраться с этом.

Она может осушить Йонаса, и это вновь почти убьёт его — другого ответа не было.

Даже Лисса — Лисса замечала напряжение матери, а няня отправила её на улицу.

Вместо того, чтобы проигнорировать это, Люция подчинилась. Она наслаждалась двором дворца, гуляла по тротуарам мимо ив и оливковых деревьев, мимо красивых цветов, которые каждый день поливались.

Звук жужжания пчёл, чириканье птичек успокоили её.

Это был не дом, но и тут ей было хорошо.

Король сказал, что пока они не найдут Курта, останутся в Ораносе.

Быть по сему.

Она вытащила янтарный шар из кармана платья — тюрьма Каяна. С той поры, как он принял телесную форму, она носила его с собой.

Этот шар мог пригодиться для Родича Огня.

И был для него угрозой. Только если Люция получит свою магию и сможет его заключить в тюрьму.

Она сидела на каменной скамейке в центре двора, сжимала в руках маленькую хрустальную сферу и пыталась поднять её воздушной магией.

Люция сжимала зубы, концентрировалась, но ничего не получалось.

Раз за разом она проигрывала — не могла и на миллиметр сместить предмет.

Её магия полностью исчезла.

— Люция.

Голос Клео заставил её подпрыгнуть, и она поспешно спрятала янтарный шар в карман.

— Прости, если испугала тебя, — Клео протянула к ней руки.

— Нет-нет! — Люция солгала, напряжённо улыбаясь. — Доброе утро.

Клео не ответила. Просто стояла и нервно смотрела на Люцию.

Сегодня она была в прекрасном синем платье, украшенном оранжевыми и жёлтыми цветами на ободке юбки. Когда-то Люция завидовала ей, ведь лимерийцы, даже сам король, не носили яркого. Мать всегда настаивала, что Люция должна выглядеть правильно, прилежно, и цвета на ней — серый, чёрный, оливковый.

Но Люцию привлекала яркость. Она ненавидела леди Сабину Маллеос, любовницу своего отца, но завидовала её возможности носить алое. Официальный цвет Лимероса, этот цвет так редко принадлежал кому-то, кроме дворцовой стражи…

Ей следовало забрать у Сабины её вещи после убийства.

Это было так давно — её первая неконтролируемая вспышка волшебства, что привела к смерти. Как ужасно тогда чувствовала себя Люция!

Но с той поры столько всего случилось…

— Красивое платье, — сказала она.

Клео осмотрела себя, словно приходя к осознанию, что на ней надето.

— Лоренцо Тавера, из соседнего города.

Люция подумала, что теперь её это мало интересовало.

Нет — теперь, когда Клео оказалась так близко, у неё были вопросы важнее. Её взгляд метнулся к левой руке Клео, той, что с символом воды. Она сотни раз видела такое на длани Валории.

А теперь, на руках оранийской принцессы, это было ирреально.

Тонкие, ветвящиеся линии на ладонях Клео стали сильнее. Они напоминали жилы, что проглядывали сквозь полупрозрачную кожу.

— Мне нужна твоя помощь, — просто промолвила Клео.

Что-то в груди Люции заболело, холодное, тяжёлое.

— Тебе? — отозвалась она.

Клео закусила губу, опуская взгляд.

— Знаю, что ты ненавидишь меня за то, что я сделала. Я убедила тебя, что подруга, хотела принять участие в ритуале. А потом отрицала, что выдала Йонасу, где кристаллы.

Люция внимательно смотрела на неё, удивлённая самим содержанием слов.

Клео моргнула и сложила руки.

— Я сделала то, что должна была, чтобы выжить. Но знай: я пришла как друг, Люция. Будь это другой мир, новая жизнь, может быть, между нами не было бы столько трудностей… Но я просто предала твоё доверие ради собственной выгоды, потому прости, что причинила тебе боль.

Люция потеряла дар речи.

— Ты правда так думаешь.

Клео кивнула.

— От чистого сердца.

Люция так страдала после того предательства! И реагировала так, как знала — гневом и насилием. В тот день она почти убила Клео, а потом так глупо бежала с Алексиусом.

Клео всегда казалась совершенной — лёгкой, красивой, уравновешенной… девушкой, что привлекала всеобщее внимание и всех в себя влюбляла. Не то что Люция.

С какой-то стороны ей хотелось уничтожить это маленькое золотое совершенство.

Особенно когда Магнус начал интересоваться ею.

Люция испытывала ревность? Не ту, которую испытывают влюблённые, разумеется. Для Люции Магнус всегда был только братом. Но всю жизнь только он был рядом с нею.

Магнус принадлежал лишь ей одной, пока в их жизни не появилась Клео.

Неудивительно, что она столь сильно ненавидела её все это время.

Она протянула руку к принцессе.

— Позволь мне увидеть твой знак.

Клео помедлила, а потом присела рядом с волшебницей и протянула левую руку. Люция рассматривала символ воды, линии, что отходили от него, и нахмурилась, пытаясь сосредоточиться.

— Эта магия непредсказуема, — голос Клео прозвучал особенно тихо, — и так сильна… Я могу контролировать погоду. Превращать всё в лёд. Заморозить человека до смерти.

Люция быстро посмотрела на Клео, пытаясь отыскать в лице принцессы правду.

— Ты убила кого-то магией воды.

Клео кивнула.

— Стражника, что помогал пытать Магнуса.

Люция сильнее сжала её руку.

— Надеюсь, он страдал.

— Я… Я ничего не хотела делать. Так вышло. Магия проявляется, когда я сержусь или грущу, когда мне больно. Я чувствую, как вся холодею, и я не могу контролировать это.

— И после того появляются линии?

— Они появлялись и тогда тоже. А ещё мне снятся кошмары — но я не знаю, есть ли какая-то связь. Я тону. И не только тогда, когда я сплю — я тону постоянно.

Люция на миг задумалась. Сначала её собственная магия тоже подавляла её, когда она переставала контролировать собственные эмоции.

— Значит, тебе нужна моя помощь, — начала она, — чтобы избавиться от этого?

— Нет, — не колеблясь, ответила Клео. — Я хочу, чтобы ты помогла мне это контролировать.

Люция покачала головой.

— Клео, ты понимаешь, что это? Не простая и доступная магия воды, что может содержаться в ведьме или во мне, — по крайней мере, в ней это было до беременности. — В тебе внутри Родич Воды — мыслящее существо, что хочет получить контроль над твоим телом, как Каян сейчас контролирует Ника. Родич Воды хочет жить, существовать, чувствовать всё это… И ты — только ты! — сейчас стоишь на её пути и не позволяешь сделать это!

Клео упрямо мотнула головой.

— Я много читала о Валории в книге, которую нашла в нашей дворцовой библиотеке. У неё тоже были Родичи Воды и Земли, но она вполне спокойно контролировала эту магию и пользовалась ею так, как хотела!

— Валория была бессмертной, созданной из самой магии, — объяснила Люция. — А ты смертна и весьма уязвима.

Взгляд Клео остекленел, и она схватила руку Люции ещё крепче.

— Ты не понимаешь! — она посмотрела на символ воды. — Я должна понять, как пользоваться этим. Я должна спасти Ника, королевство! Моя сестра, отец… они говорили мне быть сильной, но я… — она содрогнулась. — Я не знаю, насколько меня ещё хватит. То, во что я всегда верила, в свою семью, в отца, в маму, в то, как они друг друга любили… — её голос утих. — Всё пропало, и я потерялась. Без этой магии ничего не будет. Без этой магии я — ничто.

Люция столько времени ненавидела Клео из-за давно уже позабытых причин, но боль принцессы тяжёлым грузом легла на сердце — то, которое она считала тяжёлым и чёрным всего несколько месяцев назад.

— Ты не ничто, — твёрдо промолвила она, — ты Клейона Аврора Беллос. И ты это переживёшь — и выживешь, потому что мой брат хотел бы этого.

Слёзы покатились по щекам Клео, и она долго смотрела Люции в глаза, прежде чем кивнула.

— Я попробую, — сказала она.

— Больше, чем попробуешь.

Клео промолчала, хмурясь.

— Таран хочет получить магию воздуха. Он, вероятно, контролирует свои эмоции куда хуже меня, потому его линии забрались гораздо выше, — она смотрела на них, осторожно касаясь голубых полос. — Он… Он говорит, что скорее умрёт, чем станет просто сосудом для Родича.

Люция Тарана ни в чём не винила. Позволить жадному богу украсть своё тело, свою жизнь…

Смерть предпочтительнее.

— Клянусь, я придумаю, как вновь пленить Каяна и остановить всё это. Я не позволю ему победить! — Люция встала со своей скамьи. — Мне нужно проверить дочку.

— Конечно, — прошептала Клео.

Когда она шагала по каменной дорожке обратно к отцу, в мыслях появилось множество разных способов остановить Каяна и помочь Клео. А совсем недавно она бы с удовольствием прогнала её!

Няня показалась на полпути к комнатам, где жила Лисса.

— Вы оставили мою дочь одну? — встревожилась Люция.

— Она в порядке, — заверила её няня. — Крепко спит. С нею остался Николо, сказал, что последит, пока я поем.

Люция застыла.

— Николо Кассиан?

Она коротко кивнула.

— Как приятно опять увидеть его! Я почти вырастила его и его сестру! Как принцессу. Такой милый мальчик.

Люция больше ничего не слышала. Она столкнула старуху с пути и помчалась к своим комнатам, распахнув дверь.

Он стоял у колыбели, спиной к Люции, и его рыжие волосы словно пылали в свете с балкона.

— Отойди от неё, — прошипела Люция, отчаянно пытаясь воззвать хоть к какой-то магии.

— Она столь же прекрасна, как и её мать, — пробормотал он и обернулся, показывая, что Лисса была у него на руках. Взгляд ребёнка запутался в рыжих волосах, словно она была очарована ярким цветом.

Сердце Люции громко забилось, когда она увидела дочь в руках монстра.

— Оставь её, Каян.

Каян оглянулся и приподнял бровь, а его карие глаза наконец-то скользнули к Люции. Вопреки всему, он всё ещё напоминал Ника, и веснушки оставались всё такими же на бледном лице, но она видела лишь древнее божество, что существовало во взгляде.

— Значит, ты слышала, что я обрёл новый дом, — промолвил он.

— Клянусь, я уничтожу тебя, здесь и сейчас, — Люция вынула из кармана янтарный шар, зная, что в ней не было магии, чтобы оправдать угрозы — не сегодня, — но молясь, чтобы он не догадался об этом.

— Я пришёл только поговорить… Это не так уж и неприятно.

— Положи мою дочь.

— О, да я ведь почти дядюшка маленькой Лиссы, она — моя семья, — он посмотрел ребёнку в лицу. — Да? Ты можешь звать меня дядя Каян. И нам будет когда-то очень весело вместе, когда твоя мать простит меня за моё жуткое поведение.

Люция смотрела на него минуту, две, а после вдруг рассмеялась, но смех её скорее напоминал икоту.

— Ты хочешь, чтобы я тебя простила?

— Это молодое, здоровое тело заставило меня иначе посмотреть на жизнь, — он поцеловал Лиссу в лобик и осторожно вернул её в колыбель. — Твоя беременность была быстра. Волшебно быстра.

Когда он вновь обернулся к Люции, она ударила его по лицу.

С такой силой, что её рука даже стала жечь от удара.

Карие глаза Каяна вспыхнули синим, и он рукой утёр выступившую на губах кровь.

— Больше никогда так не делай! — прошипел он.

Люция сжала руку, потрясённая своей бесконтрольностью. Но она должна была попытаться причинить ему боль.

И она пустила ему кровь.

У Каяна не было крови. В прошлом теле, которое выбрала Миленья, его руку пробивало кинжалом, но рана тут же зажила, не оставив и капли крови.

Если у него шла кровь, значит, он уязвим.

Его взгляд остановился на янтарном шаре.

— Ты знаешь, что я могу это сделать, — с нажимом промолвила Люция. — Ты знаешь, что у меня достаточно магии, чтобы усадить тебя в тюрьму, как у Тимофея.

Это была самая страшная ложь в её жизни, и она молилась, чтобы он не чувствовал, как истощается её сила.

— Я пришёл не для ссоры, — просто сказал он.

— Забавно слышать это после того, как ты пробрался во дворец и пришёл к моей дочери.

Каян покачал головой.

— Жаль, что так всё закончилось, моя маленькая волшебница. А мы так хорошо ладили… Ты мне помогала, а я помогал тебе, пока не случилась эта ссора.

— Ты превратился в огненного монстра и пытался меня убить.

— Не монстра, маленькая волшебница. Бога. А ведь ты знаешь, магия твоей бабушки бледна на твоём фоне. Она не сумела сделать то, что должна.

Люция перевела дыхание, пытаясь сохранить контроль.

— Я слышала об этом.

Взгляд Каяна вновь остановился на шаре.

— Оливия совсем рядом. Если со мною что-то случится, она устроит землетрясение, достаточно сильное, чтобы это королевство рухнуло в море, как маленький камешек падает в глубокий пруд.

Она задалась вопросом, не блефовал ли он тоже. Если он слаб и уязвим, Родич Земли могла оказаться такой же, вопреки тому, что она забралась в тело Хранительницы.

Наконец-то она опустила шар в карман.

— Ну, говори, зачем пришёл.

Он кивнул, а после провёл пальцами по грязным рыжим волосам.

— Извини, что вёл себя так, маленькая волшебница. И я вынужден просить тебя о помощи.

Люция едва не рассмеялась.

Сначала Клео, потом Каян…

Что ж, не так уж и долог перерыв.

— Продолжай.

Каян нахмурился и оглянулся на балкон.

— Я лишь хотел воссоединиться со своими братьями и сестрами — плотью и кровью, не так, как раньше. Освободиться от тюрем, испытать настоящую жизнь. Я всё ещё верю, что этот мир испорчен, я всё ещё хочу выжечь его и создать новый… — он бросил на неё быстрый взгляд, — но меня устроило бы и это. А ты сможешь быть моим самым надёжным советником.

Ах, он опять пытался быть очаровательным Каяном! Убаюкивал её, полагая, что она примет его дружбу.

— Это всё? — сухо ответила она. — Править миром?

— Да.

— И тебе нужна моя магия.

— Даже если б твою бабушку не убили, её ритуал не помог бы, — он посмотрел на свои руки. Символ огненного треугольника на его коже напоминал старый шрам.

Она нахмурилась.

— И что не так?

— С момента моего пробуждения ничего не случилось. Миленья вмешалась, помогла мне обрести форму, полагала, что она сможет сделать это снова, когда придёт время. Я проснулся в прежнем теле без твоего прямого вмешательства. Уверен, она послала одного из своих рабов, чтобы он дал мне свою кровь, усиленную битвой, но я проснулся куда слабее, чем должен был бы. Куда слабее, чем это случилось бы, сделай ты это так, как должно.

Люция молчала, позволяя Каяну говорить. Она хотела узнать всё с самого начала, понять своё место в его судьбе — вернулась к моменту, когда на сверкающей карте Митики увидела точку родича, но почувствовала, что тот очнулся.

Глупая Миленья, позволившая своему нетерпению превысить здравый смысл!

Может быть, Люции следовало сказать ей спасибо. Она спасла её от пробуждения воистину могучего бога Огня.

— Скажи мне, как Клейона и Таран? — помолчав немного, спросил Каян.

— Хорошо, — солгала она.

Он со смехом посмотрел на неё.

— В это довольно трудно поверить.

— Они прекрасно справляются. Держат всё под контролем — и тела тоже, а не как Ник и Оливия. Что ж, это только в очередной раз доказывает, как бабушка провалила своё задание.

— Само собой, — согласился он.

— Может быть, они научатся контролировать магию, что течёт внутри них, как я.

— Ты правда так полагаешь?

— Несомненно, — именно этого хотела Клео — контролировать свою магию.

Но Каян покачал головой.

— Клейона и Таран не могут иметь власти над тем, что им не принадлежит, а если попытаются, то только получат очередную неудачу и умрут, — он оглянулся, глядя ей в глаза. — Но, сдаётся мне, ты об этом уже знаешь.

Люция старалась не реагировать, но чувствовала, что Каян говорил чистую правду.

— И как мне их спасти?

— Ты не сможешь. Их жизнь кончена. Эти тела потребовали мои брат и сестра.

— Тогда найди другие тела, — её сердце колотилось, противясь его словам. — Это возможно?

В его карих глазах мелькнуло нетерпение.

— Маленькая волшебница, ты меня совсем не слушаешь! Я предлагаю тебе спасти остатки этого мира, присоединиться ко мне и моим брату и сестрам, когда мы станем всемогущи!

— С моей помощью. С помощью моей магии, — напомнила она.

Магии, которой сейчас у неё не было.

Она не помогла бы ему, даже если бы захотела.

— То была идеальная ночь! — досадливо вздохнул он. — Жертвы, буря, место… Почти сработало. Но ничего стоящего! Нельзя так легко, да? Мне нужно, чтобы ты, маленькая волшебница, замкнула ритуал своей кровью и своей магией. Исправь то, что начала твоя бабушка.

Разумеется, именно поэтому он нуждался в ней. Какие там извинения! Ему просто хотелось власти.

— Когда? — прошептала она. — Ты хочешь, чтобы я устроила это сейчас? Пригрозишь убить весь дворец, если я откажусь?

— Ты меня презираешь, да? — он сжал зубы. — Нет, сегодня нет места угрозам. Не хочу, чтобы между нами опять что-то встало. Мне нужно только обещание.

— А если я откажусь?

Он пристально смотрел на неё.

— Если откажешься, Клейона и Таран сильно пострадают, прежде чем наконец-то проиграют своё место. Воздух и Вода получат своё. Это дело времени. Даже если они ослабнут, мы воссоединимся. И мы причиним огромную боль и ущерб миру, который ты так ценишь, маленькая волшебница. Ты ведь видела, что я могу сделать, даже не обладая своей полной силой, правда?

Люция едва дышала — она вспомнила множество выжженных деревень и крики его жертв.

Её жертв.

— Когда? — едва слышно спросила она.

Его губ коснулась улыбка, убирая все следы серьёзности во взгляде.

— Прости за туманность, маленькая волшебница, но ты поймёшь, когда — ты часть этого, твоя магия, магия Эвы… С самого начала.

Люция зажмурилась, мечтая избавиться от боли.

— Ты сказал, что пришёл только для разговора, — прошептала она. — А теперь просто уходи.

— Хорошо. О, и, прошу, не вини няню в том, что она покинула комнату. Она так доверяет этому телу… многие доверяют. Какой прекрасный сосуд! Да, Николо не так высок и хорош собой, как моё прежнее тело, но я вполне доволен его веснушками, — он умолк на минуту, словно дожидаясь ответа, но, когда она не проронила ни слова, продолжил. — Скоро свидимся, маленькая волшебница.

Каян выскользнул из комнаты, не проронив больше и слова, и она могла только проводить его взглядом, а как только он ушёл — бросилась к колыбели.

Лисса крепко спала.

 

Глава 13

Магнус

Оранос

— Не делай вид, что не узнал, — сказал Магнус стражнику-крешийцу при входе во дворец. — Я — принц Магнус Дамора.

Стражник поджал губы и окинул его оценивающим взглядом.

— Признаю, вы и вправду похожи на того, что я видел на портреты, — ответил он, — но настоящий принц Магнус мёртв.

— Я так понимаю, ты тут новенький, — Магнус оглянулся на Ашура, что прятал своё лицо за серым плащом.

Ашур просто пожал плечами.

Само собой, какая уж тут помощь!

— Я требую встречи с королём Гаем, — с воистину королевским достоинством проронил Магнус. — Со своим отцом. И пусть он сам определяет, жив я или нет, да?

Стражник вздохнул и махнул рукой.

— Наверное, ему всё равно, что он мог пустить потенциального убийцу во дворец, — шепнул Ашур Магнусу.

Пожалуй.

Войдя во дворец, они оказались в бесконечном коридоре, и каждая колонна казалась совершенством.

Говорили, этот дворец был выстроен ещё при богине Клейоне. Вероятно, кто-то же придумал притащить в Митику весь этот раздражающе белый мрамор!

— Честно говоря, я удивлён, что твоя сестра не убила моего отца, когда могла, — голос Магнуса эхом отразился от мраморных стен.

— Я тоже удивлён, это было бы на неё похоже.

Они столкнулись уже с лимерийским стражником в конце коридора.

— Где король? — спросил Магнус.

Глаза стражника широко распахнулись.

— Ваше Высочество, я слышал, что вы…

— Мёртв? — закончил за него Магнус. — Ты таков не один. Где отец?

Стражник поклонился.

— В тронном зале, Ваше Высочество.

Он почувствовал на себе удивлённый взгляд стражника, когда они с Ашуром продолжили свой путь.

— Лимерийцы и крешийцы, что служат бок о бок, — проворчал он себе под нос. — Как мило.

— Амаре больше не нужна Митика, — отметил Ашур. — Она уже нацелилась на что-то другое, и коль так, то с нашими армиями на последующее завоевание не уйдёт больше месяца.

— Не стоит считать победу победой, пока она не состоялась.

— Согласен.

Магнус застыл перед высокими дверьми в тронный зал, набираясь смелости, и, глубоко вдохнув, толкнул их.

Король сидел на троне, такой, как Магнус видел его тысячи раз, здесь и в Лимеросе, и у помоста стояло шестеро человек с разнообразными свитками бумаги.

Да, королевство должно жить, плохие наступили времена или хорошие.

Король Гай поднял голову и взглянул на Магнуса. Он вскочил так быстро, что серебряный кубок, который стоял на подлокотнике, с грохотом полетел на пол.

— Прочь, — бросил он окружившим его мужчинам. — Немедленно.

Они не спорили, прошмыгнув мимо Магнуса.

— Мне не хотелось прерывать столь важную встречу, — промолвил Магнус, чувствуя, как болезненно колотилось сердце.

— Ты здесь, — голос короля звучал сбивчиво. — Ты и вправду здесь.

— Да.

— Оно сработало.

Магнус знал, о чём шла речь. Он коснулся кольца и стянул его с пальца.

— Да.

Отец подошёл ближе, побледнев, обошёл Магнуса, осматривая его.

— Я так долго надеялся на магию кровавого камня, что эта надежда почти умерла.

— Кажется, все считают меня мёртвым, — вздохнул Магнус.

— Да, — король содрогнулся. — Мы знаем, что Курт похоронил тебя живьём. Пытал тебя. Но ты передо мною, не дух, не призрак — ты здесь. Живой.

Горло Магнуса сжалось — и он не знал, что и думать. Он не догадывался, как это будет сложно.

— Удивлён, что тебе не всё равно. Ты незадолго до Курта пытался сделать то самое.

— Я заслужил твои слова.

Магнус протянул ему кольцо.

— Это твоё.

Король не коснулся украшения — он вдруг так крепко обнял своего сына, что Магнусу стало трудно дышать.

— Неожиданно, — прошипел Магнус. — Весьма неожиданно.

— Я так много вёл себя отвратительно в роли отца, что не удивлён, — Гай схватил Магнуса за руки. — Но ты здесь, живой, и я ещё могу всё исправить!

— Несомненно, это был первый шаг, — Магнус кивнул на кольцо. — Забирай, оно твоё.

— Нет, — покачал головой Гай. — Твоё.

— Но… — Магнус нахмурился. — Оно тебе не нужно?

— Посмотри на меня. Мои страдания позади, и магия кровавого камня мне больше не нужна. Я силён, сильнее, чем прежде, и готов править… если ты мне поможешь.

— Да, — сглотнул Магнус. — Да, конечно, я помогу.

— Приятно слышать.

— Я знаю о Ритуале, — промолвил Магнус, когда вновь обрёл свой голос. — Что с Клео в порядке? Она хотя бы…

— Она держится настолько хорошо, насколько это вообще возможно, — король поджал губы. — Особенно учитывая ситуацию. О бабушке ты тоже знаешь?

— Да, — кивнул он. — Ашур сказал мне. И что сейчас с Клео?

— Предположительно, сунет свой нос в чужие дела, — пробормотал король.

Беспокойство обратилось облегчением.

— А Курт?

— Ищем. Его несколько дней не видели, но он может вернуться во дворец к отцу.

— Господин Гарет тут?

— Был, — король сделал паузу. — К нам вернулась Люция. Если б не она, Амара бы нас просто так не отпустила.

— Люция? — застыл Магнус. — Здесь?

— Да, — взгляд Гая на миг стал отсутствующим. — За твоей спиной.

Его дыхание застыло в груди — и Магнус заставил себя обернуться.

Люция стояла в дверном проёме тронного зала, широко распахнув глаза.

— Магнус! — прошептала она. — я… Я видела тебя мёртвым, я чувствовала… Но ты жив!

В последний раз, когда они вделись, она ходила с Родичем Огня, искала волшебные камни на территории дворца. Она была жестока, она пользовалась любовью, как оружием, она манипулировала им и ранила его.

Но когда Каян попытался убить Магнуса, Люция спасла ему жизнь.

Сколько б Магнус не заявлял, что сестра вернётся, что не встанет на сторону Каяна, он полагал, что больше никогда её не увидит.

Но она стояла перед ним.

Магнус осторожно шагнул к Люции, подавляемый странным страхом. Но ничего не произошло.

Она смотрела на него полными слёз глазами.

— Я жив, — кивнул он.

— Я… мне жаль, — выпалила она, всхлипнув. — Прости, прости за всё!

Он почти рассмеялся вспышке её слабости.

— Нет… Не надо просить прощения. Не сегодня, прелесть. То, что ты тут, с нами, после всего… — голос его притих, когда он понял, что сестра держала что-то — кого-то, — на руках.

Ребёнок.

— Кто это? — ошеломлённо спросил он.

Она посмотрела на младенца с нежной улыбкой.

— Моя дочь, — она откинула одеяло. — Твоя племянница.

Его племянница.

У Люции был ребёнок.

Его дочь.

Сколько он проторчал в той могиле?!

— Как? — это было единственное, что он сумел сказать.

— Как? — она поморщилась. — Нет, ну тебе-то, я думала, это объяснять не придётся.

— Алексиус.

Она кивнула.

Магнус прищурился, борясь с отчаянной волной гнева.

— Если он не умер, я его убью, — прорычал он.

— Знаю.

Магнус покосился на отца.

— Однажды Лисса станет особенной девушкой, — промолвил тот.

Несомненно, у короля на примирение с этим открытием времени было больше.

— Лисса? — Магнус коснулся мягкого одеяла и взглянул на ребёнка. Синеглазая, в мать. — Она такая же красавица, как и ты.

Люция коснулась его руки.

— Магнус… Как ты выжил?

Прежде чем он успел ответить, он перехватил её взгляд на кольце.

— Что это за магия? — она затаила дыхание. — Я никогда не чувствовала подобного.

— Кровавый камень, — ответил король.

— Кровавый камень? Это самая тёмная магия на свете!

— Не сомневаюсь. И это единственное, что спасло и меня, и твоего брата. Только за это и можно благодарить твою бабушку.

— Вот что я чувствовала, — прошептала Люция. — Эта тьма, эта смерть вокруг кольца… Мне она не нравится.

— Мне тоже, но без этой тёмной магии мы с ним были бы мертвы, — торжественно ответил король. — Магнус, я рад, что ты прибыл сегодня. Вскоре мы выступим, чтобы показать, что я вновь правлю, а Амара покинула своё новое царство. Надо, чтобы люди поверили.

— А я тут причём?

— Я хочу, чтобы и ты, и Люция были на моей стороне.

— Конечно, — без колебаний ответил Магнус и повернулся к сестре. — Скоро поговорим.

— А почему не сейчас?

— Я должен найти Клео. Где она?

— Сейчас? Понятия не имею. Но вряд ли далеко, — Люция словно пыталась возразить, но после коротко кивнула. — Найди её.

Но Магнус и так уже был на полпути.

 

Глава 14

Клео

Оранос

Если Люция не могла — или не хотела, — помочь ей, она справится сама.

Клео решила поискать в библиотеке что-то о магии, о Родичах, о Валории. Она правила водой. Она — воплощение воды!

Клео знала, что Валория — лишь жадная Хранительница, что украла хрустальные шары из Святилища. Коснулась голыми руками и была поражена ими.

Поражена — Клео рассматривала линии на ладони. Что за странное слово для того, чтобы описать одержимость стихией!

Валория и Клейона были врагами, и в последней схватке уничтожили друг друга. Так говорила легенда.

Она изучила изображение Богини, нарисованной в первой книге о Валории, которую взяла из библиотеки.

На ладонях красовались символы воды и земли. У неё были тёмные волосы, красивое лицо, сверкающая корона на голове. Платье на этой картине было с достаточно глубоким вырезом, чтобы открыть спираль на груди. Не такую, как у Тарана, что показывало на связь с Воздухом, другую, более сложную по форме. Клео теперь понимала, что это обозначало Валорию как Хранительницу до её бытности богиней.

Она листала страницы, попивая персиковый сидр, что принесла Нерисса.

— Я превратила стражника в лёд, я могу сотворить дождь… — прошептала Клео. — И с сидром что-то могу. Простая магия. Простой контроль.

Её сердце заколотилось, когда она сжала кубок в руке и сосредоточилась на жидкости, пытаясь превратить его в лёд.

На лбу выступил пот от напряжения, но ничего не случилось.

Она раздражённо поставила кубок на соседний стол и разочарованно фыркнула, когда его содержимое едва не выплеснулось на стол. Но её фырканье прервало то, что она так хорошо знала.

Волна воды — закрывает рот, глаза, нос.

Она тонула.

— Нет! — она отшатнулась, чувствуя каменный холод спиной. Она прижала к мрамору руки, заставила себя дышать.

Это нереально. Она не тонет, она жива.

Клео посмотрела на свою руку и увидела, как сияет синим символ воды и линии вокруг него. Они обернулись вокруг её руки и предплечья.

Холод страха сковал её — и она осознала, что происходило.

Родич Воды прорывался к сознанию Клео.

Она боролась за контроль над своим телом.

Клео буквально вылетела из своей комнаты. Она почти бежала по коридорам дворца и едва не потерялась, пытаясь выбраться во двор.

Только снаружи она смогла вдохнуть воздух.

Что-то за деревьями зашелестело, и она услышала звон металла. Встревоженная, бросилась туда — и поняла, что случилось.

Она вздохнула от облегчения.

Йонас и Феликс дрались на мечах в тени арки в центре двора.

— Ты заржавеешь! — Феликс был обнажён по пояс, и его мускулы напрягались, когда он нападал. — Давно не сражался?

Йонас — тоже без рубашки, спиной к Клео, — остановил его меч.

— Не было времени.

— Думаешь, твоя подружка всё остановит магией? Ты размяк!

— Принцесса Люция мне не подружка, — прорычал Йонас.

Феликс усмехнулся.

— Не бойся, я к ней ни на шаг! Женщины с властью меня немножко пугают. Она вся твоя.

— Она мне не нужна!

— Да что б ты ни говорил, — фыркнул Феликс. — Ладно, на сегодня хватит. Может быть, тебе захочется надеть рубашку, прежде чем кое-кто увидит твой маленький секрет.

— Прелесть, — Йонас схватил с земли белую рубаху, натянул её на себя, и когда он оглянулся, Клео поняла, о чём шла речь.

Знак на груди.

Спираль Хранителя.

На миг она не могла ни двигаться, ни дышать. А после Клео заставила себя последовать за ними, всё ещё незамеченной…

Они расстались в коридоре.

Клео зашагала за Йонасом, спеша, чтобы поспеть за его быстрыми шагами. Он покинул дворец и направлялся в Золотой Город.

Куда?

Она мчалась за ним по извилистым улочкам, задаваясь вопросом, была ли у него эта спираль на груди — она вообще видела его без рубахи когда-нибудь раньше?

Да, в Диких Землях, когда он похитил её, чтобы заставить короля Гая прекратить строительство Имперской Дороги. А король просто послал своих солдат за принцессой, с которой обручил своего сына, чтобы навязать семейство Дамора оранийцам.

Йонаса ранили стрелой. И Клео перевязывала ему рану.

Никаких следов не было.

Мятежник покинул пределы города, перебросил через плечо колчан со стрелами и лук, а Клео подняла капюшон своего плаща, оставаясь незамеченной.

Он направлялся к кораблю, который привёл его, минуя оранийцев. Шёл, словно знал, куда идёт, словно бывал тут раньше.

Это была маленькая уединённая бухта, которую Клео с сестрой так любили в мирное время, прячась за крутым утёсом. Они наблюдали с песочного пляжа, как мимо проплывали корабли, направляясь ко дворцу. Волны били о широкий берег, морские птицы летали низко-низко над водой в поисках еды.

Осторожно шагая следом вплоть до бухты, она наблюдала, как Йонас задумался, прицелился — и выстрелил. Выругался, когда прочь ускользнул жирный кролик.

Он был гостем на банкетах короля Гая с горами еды — и охотился на кроликов.

— Следи за шагами, принцесса, — не оборачиваясь, произнёс Йонас.

Она застыла.

— Да, я знаю, что ты шла за мной от самого дворца.

Чувствуя себя предельно странно, Клео с высоко поднятой головой подошла к нему.

— Зачем ты охотишься на кроликов?

— Потому что, охотясь на кроликов, я чувствую себя нормальным, — ответил он. — А разве это не хорошо — изредка испытывать столь новые ощущения?

— Может быть, — она потёрла левую руку, покрытую, словно виноградными полозьями, линиями воды. — Но не стоит никого убивать. Сегодня в этом нет необходимости.

Йонас покосился на неё.

— Мне стоит объяснить тебе, откуда на тарелке берётся мясо?

Клео тяжело вздохнула.

— Откуда у тебя на груди метка Хранителя?

Он промолчал, отложил лук и стрелы на песок и посмотрел на спокойную воду.

— Ты видела это.

— Да, — кивнула она. — Я увидела вас с Феликсом во дворе.

— Понял. И теперь у тебя есть вопросы, — он оглянулся на неё.

— Только один, — призналась она.

Йонас рассеянно потёр грудь.

— Я не Хранитель, если ты об этом, но во мне есть магия — но я не способен получить её, как бы я ни старался.

— Могу себе представить.

— Несомненно, — Йонас опять уставился на кристально чистую воду. — Бессмертная Федра отдала жизнь, чтобы спасти меня, исцелила за миг от смерти. Мне сказали, что я… поглотил её магию. Не понимаю, как. Но это случилось и с Оливией… — он покачал головой. — Я впитывал их магию, словно та губка, с каждым днём всё больше, а потом появился этот знак.

— О, — хмыкнула Клео. — В этом есть смысл.

— Возможно, — рассмеялся он, — тебе это нравится.

— Но ты не можешь этим пользоваться.

— Нет, — он покосился на знак на её руке. — Итак, каков план, принцесса.

— План? — Клео удивлённо посмотрела на него.

— Ну, план, как всё это исправить.

— Понятия не имею, — она на миг умолкла. — Покажи мне свой знак.

Он сначала заколебался, а потом медленно расстегнул верхние пуговицы своей рубашки. Она приблизилась к нему и осторожно опустила ладонь на его кожу, чувствуя, как ускорилось сердцебиение.

— Моя метка иногда светится.

Он сначала смотрел на её руку, прежде чем посмотреть в глаза.

— Тебе повезло.

Её губ коснулась улыбка — Йонас всегда мог заставить её улыбаться.

— О, более чем.

— Я больше не испытываю иллюзий относительно твоих чувств, принцесса. Я знаю, что ты его любила и тоскуешь по нему. Прости меня за эту потерю. Боль не исчезнет ещё очень долго.

Клео вдруг до такой степени погрустнела, что смогла ответить только коротким кивком.

Йонас осторожно коснулся её руки, и когда она не отстранилась, сжал запястье сильнее.

— Я тут ради тебя, принцесса. И сегодня, и всегда. Ты должна научиться контролировать эту магию внутри себя.

— Знаю. Я попросила Люцию помочь мне.

Он вновь посмотрел на неё.

— И что?

— Пообещала попробовать.

Он нахмурился.

— Следует заглянуть к ней. Я сегодня её ещё не видел.

— Странно, что вы стали друзьями.

— Более чем, — пристальный взгляд Йонаса стал ярче, и в какой-то миг Клео ожидала, что он скажет больше. Его рука метнулась к ножнам, и она увидела золотую рукоять.

— Это всё ещё тот ужасный кинжал Эрона? После всего того, что случилось?

Йонас одёрнул руку.

— Мне пора во дворец. Ты со мной?

Клео повернулась к каналу, увидев, как корабль плывёт по Серебряному морю.

— Пока нет. Скоро вернусь. Иди, загляни к Люции… И можешь мне кое-что пообещать?

— Что?

— Не убивай кроликов.

— Клянусь! — торжественно ответил он. — Сегодня ни один оранийский кролик не пострадает.

Йонас метнул в неё ещё один взгляд и оставил одну в песчаной бухте.

Клео подошла к воде, сбросив обувь. Она попыталась сосредоточиться на океане, испытать близость к нему — ведь в ней пылала эта магия!

Но ничего не было. Какой смысл тонуть? Она не хотела заходить в солёную воду, пока та не накроет её с головой.

Она покосилась на метку на руке, на ветвистые синие линии.

Она не хотела пугаться. Она мечтала быть сильной.

Он хотел бы, чтобы она была сильной.

«Как же я по нему скучаю! — подумала она, чувствуя, как непрошенные слёзы жгли глаза. — Прошу, позволь мне думать о нём, а этим воспоминаниям делать меня сильнее!»

Клео не знала, кому она молилась — но молилась всё яростнее.

— Что за романтичное зрелище? Повстанец и принцесса вновь столь восхищены друг другом.

— А теперь мне чудится его голос… — прошептала она.

Ревнивый и сердитый голос.

— Выбирай, принцесса. Мне убить его медленно или быстро?

Клео нахмурилась.

Он был таким реальным — реальнее любой фантазии.

Клео медленно повернулась — и увидела её высокий, широкоплечий плод её воображения, всего в трёх шагах от неё. Он был столь хмур…

— Уж не знаю, что меня должно волновать больше всего, — Магнус кивнул на неё. — Моя супруга — богиня Воды. И после того, как я узнал об этом, я мчался к ней на всех парах, полагал, что ты, может быть, пленена Куртом…

Она уставилась на него.

— Магнус?

— И я, мучительно обеспокоенный, вынужден был следовать сюда из дворца только ради того, чтобы увидеть тебя, здоровую, с Йонасом Агеллоном! — прорычал он.

Она едва могла сложить мысли воедино, не говоря уж о фразах.

— Ничего не было.

— Это не слишком похоже на «ничего».

По щекам потекли слёзы.

— Ты жив.

Ярость вдруг потухла в его карих глазах.

— Жив.

— И стоишь передо мной.

— Да, — его взгляд упал на её левую руку, отражающую сражение с Родичем Воды. — О, Клео…

Рвано всхлипнув, она бросилась к нему, и он поднял её на руки, прижимая к груди.

— Я думала, ты мёртв! — прошептала Клео. — Люция видела это! Она сотворила заклинание, увидела, что ты мёртв, а я… — она опустила голову ему на плечо. — Магнус, я люблю тебя! Я так скучала, я думала, что умру! А ты жив!

— Я тоже тебя люблю, — прошептал он. — Так тебя люблю…

— Знаю.

— Вот и славно.

А после он впился в её губы поцелуем, отбирая её дыхание — и отдавая ей собственную жизнь.

— Я знал, что с тобой будет всё хорошо, что бы ни случилось, — прошептал он, когда они наконец-то оторвались друг от друга. — Ты самая сильная и смелая девушка на свете!

Клео провела ладонями по его лицу, по челюсти, по шее, пытаясь доказать себе, что он был реальным.

— Прости, Магнус.

Он наконец-то опустил её обратно на песок и смотрел в глаза.

— За что?

— Сегодня слишком много извинений, но я должна… Прости, что лгала тебе и причиняла боль. Прости, что обвиняла тебя во всём столь ужасном! Мне так жаль, что я не замечала, что с самого начала любила тебя! — она утёрла слёзы. — Ну, пусть, не с самого-самого начала…

— Нет, — он содрогнулся. — Само собой, нет.

— Пора забыть прошлое! — она опустила руки ему на грудь, наслаждаясь ощущением его, живого. — Только знай, что я люблю тебя всем своим сердцем!

Её голос разбился о правду в её словах.

— Я больше никогда не хочу терять тебя. Это меня убьёт.

Магнус смотрел на неё, шокированный этими словами.

— Клео!..

Клео опустила голову, а он вновь наклонился, целуя её — и словно камень, что тянул её ко дну почти неделю, наконец-то отпустил её.

Его поцелуй был истиной, был совершенством — был всем.

Магнус вновь подхватил её, держа так легко, отстраняя от воды.

— Я так по тебе соскучился, — выдохнул он ей в губы, прижимая к утёсу — и она чувствовала его тело. — Прости за всё, что я натворил и наговорил… моя прекрасная Клейона, повтори ещё раз то, что ты только что сказала.

Она почти улыбнулась.

— Но ведь ты меня слышал!

— Не дразнись! — не отрывая от неё взгляда, прорычал он. — Повтори!

— Я люблю тебя, Магнус. До безумия. Навеки, — прошептала она, мечтая о его поцелуе, скучая по нему. — И ты мне нужен. Сейчас же.

Она уже ослабила воротник его рубахи, мечтая воссоединиться с ним, забыть о барьере одежда.

Он вновь впился в её губы, отчаянно и голодно, застонал, когда Клео скользнула пальцами по его груди, стягивая рубашку. Он уже скользнул ладонями к краю её вышитой юбки, но застыл, отстраняясь.

Хмурость превратила его красивое лицо в камень.

— Демоны!

— Что случилось? — спросила она.

— Нам нельзя, — выдохнул он.

Она застыла.

— Но почему?

— Проклятье!

Клео в какой-то миг не могла понять, о чём шла речь — а потом, вспомнив, почувствовала, как губы сами по себе растягиваются в улыбке.

— Нет никакого проклятья.

— Что?

— Твоя бабушка придумала это, чтобы обмануть твоего отца и пояснить ему, почему моя мама умерла родами. Но это ложь. Нет никакого ведьминского проклятья!

Магнус не сдвинулся с места. Он изучал её взглядом, всё ещё прижимая к скале, и они могли посмотреть друг другу в глаза.

— Никакого проклятья, — прошептал он, улыбаясь.

— Никакого.

— И магия Родичей внутри тебя…

— Большая проблема, но не срочная.

— Итак, об этом можно подумать позже.

— Именно, — кивнула она.

— Ты уверена?

— Абсолютно.

— Вот и прекрасно.

В этот раз, целуя её, Магнус не сдерживался. Не ждал, не сомневался, не боялся. Это был миг, который Клео хотела продлить навечно — воссоединившись наконец-то со своим кровавым принцем.

 

Глава 15

Магнус

Оранос

Магнус знал, что им следовало вернуться во дворец ещё несколько часов назад.

Но они этого не сделали.

Они просто наблюдали, как солнце садилось за горизонт, окрашивая небо в пурпурный.

— Мне тут нравится, — он запустил пальцы в длинные золотые волосы Клео. — Это теперь официально моё любимое место в Ораносе. И эта скала у меня за спиной — моя любимая скала во всей Митике.

Клео кивнула, прижимаясь к нему.

— Замечательная скала.

Он сжал её левую руку, скользя по синим линиям, что тянулись от ладони.

— А вот это мне не нравится.

— Мне тоже.

— Но ты сказала, что ты не страдаешь.

— Да, но…

— Но?

— Но… Но это проблема.

— Мягко говоря.

— Я хочу понять, как пользоваться магией воды, но не выходит. Я не могу!

Магнус вспомнил, как в тёмную ночь в лесу столкнулся с Родичем Огня.

— Я видел Каяна, — промолвил он.

Клео ахнула, отстраняясь, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Когда?

— После… могилы, — он уже рассказывал ей о пережитом, но не останавливался на особенно мрачных моментах. Она знала о кровавом камне, о том, что без отца Магнус был бы просто грустным воспоминанием. — Он позволил мне поверить, что он — Ник, словно играл. Хотел, чтобы я сказал тебе, что ты должна встать на его сторону. Я бы разорвал его на части, но он так на него похож…

— Он и есть Ник, — в голосе Клео мелькнула боль. — Я едва не убила его — зная, что это убьёт Ника, — но Ашур остановил меня.

Это звучало так, словно принц сделал что-то рыцарское.

— Несомненно.

— Я никогда не пойду за Каяном, — она покачала головой. — Ни за что.

Магнус содрогнулся от мысли, что может её потерять.

— Он собирался заклеймить меня и сделать своим рабом, чтобы я повиновался. Потянулся ко мне… И остановился. Это дало мне шанс убежать.

— Но что его остановило? — она затаила дыхание.

Он попытался вспомнить ту страшную, полную смятения и боли ночь.

— Не знаю. Может, Ашур знает, как сражаться с Родичами? Что-то же помогло.

— Может, сам Ник? Боролся с Каяном?

— Может, — но чем больше он думал об этом, тем больше склонялся к кровавому камню. Он остановил даже Люцию.

Может, Каян испытывал то же самое?

Тем не менее, Клео была к нему близка сейчас — и ничего.

Клео покачала головой.

— Подумать только, мы ещё сражались за трон! Теперь это так несущественно…

— Ну, я б не сказал. Было б неплохо, если б тут не осталось и следа от Амары.

— Я о ней забыла.

— Я тоже, — он поцеловал её в лоб, перебирая локоны. — Мы спасём Ника, обещаю. И тебя, и Ника, и Оливию, и даже Тарана, — он поморщился. — Если понадобится.

Клео нервно засмеялась, уткнувшись лицом Магнусу в грудь.

— Таран пытается быть сильным, но он боится потерять контроль.

— Не сомневаюсь, — Магнус знал, что чувствовал бы себя точно так же.

Он смотрел, как солнце пряталось за линией воды. Так мало дня… Им опять пора в реальность.

— Лучше всего тебе одеться до того, как Агеллон опять вернётся и уделит моей прекрасной жене излишнее внимание, — Магнус поднялся и потянулся к рубашке. — Не хочу больше ранить его сердце. Хотя… Думаю, это забьёт окончательный гвоздь в гроб ваших отношений, прости за выражение.

— Йонас — хороший человек, — одеваясь, твердо ответила Клео.

Он с огромной благодарностью следил за каждым её движением.

— Прелестный, само собой.

— Он позаботился о Люции.

Магнус скривился.

— Даже не заставляй меня думать о них двоих! У меня хватает проблем!

Магнус встал, сжал ладонями её лицо, чтобы вновь поцеловать. Он знал, что никогда не устанет от её губ — волшебный вкус клубники и солёной воды, а ещё чего-то пьянящего и принадлежавшего одной только Клейоне Беллос.

Куда приятнее самого лучшего пелсийского вина.

Она убрала тёмные пряди с его лба, а после медленно скользнула кончиками пальцев вдоль шрама к губам.

— Женись на мне, Магнус.

— Но ведь мы женаты, — удивился он.

— Знаю.

— Ты не можешь забыть тот день в храме? Землетрясение? Крики, кровь, навязанные обеты под угрозой пыток и смерти?

Клео застыла, и он пожалел о том, что напомнил ей о том утком дне.

— Это была плохая свадьба, — покачала головой она.

— Согласен, — он улыбнулся. — В этом ненавистном гробу я представлял, как женился бы на тебе под голубым оранийским небом посреди цветочного поля.

Она рассмеялась.

— Цветочное поле? Да ты бредил!

— Само собой! — Магнус уже более нежно притянул её к себе, словно боялся сломать. — Мы переживём это, принцесса, а потом я обязательно на тебе женюсь.

— Обещаешь? — дрожащим голосом спросила она.

— Обещаю, — твёрдо ответил он. — Я верю, что моя сестра победит Каяна и вытащит из тебя эту гадскую магию.

Магнус и Клео вернулись во дворец немного взъерошенные, но всё же решили искать решение проблем из того громадного списка, что составили по пути.

После того, как Магнус в сотый раз услышал заявление, что его считали мёртвым, он принял решение не покидать покои супруги.

Именно там они говорили о том, что случилось с момента их расставания.

Клео скользнула пальцами по золотому кольцу на пальце Магнуса.

— Ненавижу твоего отца и всегда буду ненавидеть, — прошептала она, прежде чем уснула у него на руках, — но за это я бесконечно ему благодарна.

Да, кровавый камень запутал и без того сложные чувства по отношению к человеку, что принёс ему слишком много боли.

Может быть, завтра король создаст новую страницу их жизни.

Магнус знал, как сильно изменил его последний год. Так, как должен был.

Может, оставалось место для надежды.

И следующим утром они слишком надолго задержались в спальнях, позавтракали здесь, вместо того, чтобы присоединиться к Гаю и Люции.

И Лиссе.

Магнус всё ещё не мог поверить в то, что у его сестры была дочь, но мог это принять. Он уже любил Лиссу и был готов её защищать.

Магнус лежал в постели, приподнявшись на локтях, наблюдал за тем, как Клео возилась со шнуровкой, дожидаясь, когда она попросит его помощи…

И она вдруг застыла.

Её глаза закрылись, губы сжались.

Магнус вскочил, схватив её за плечи.

— Что происходит?

— Я тону… — выдохнула она. — Я… Тону…

Его взгляд коснулся её руки — синие линии тянулись от символа, поднимались к плечу.

— Нет! — он почувствовал, как паника сжала его грудь. — Ты не тонешь. Ты со мной. Ты не можешь позволить этому себя одолеть.

— Я пытаюсь.

— Ты, Родич Воды, — он с яростью всмотрелся в сине-зелёные глаза, — если ты слышишь меня — оставь Клео. Я уничтожу тебя. Клянусь.

Клео рухнула в его объятия, задыхаясь, словно выбралась из океана.

— Прошло… — спустя миг прошептала она. — Всё хорошо.

— Нехорошо, — прорычал он, задыхаясь от боли — он не мог её спасти. — Нехорошо, как и всегда!

Она выпрямилась, оттолкнула его и поспешно завязала шнуровку тёмно-синего платья.

— Нам надо идти… речь твоего отца. Ты ему нужен.

— Я позову к тебе Нериссу. Ты не должна стоять с нами на балконе.

— Я хочу, — она встретила его взгляд, и он увидел силу в её глазах. — С тобой. Чтобы все видели, что мы вместе.

— Но…

— Я настаиваю. Прошу, Магнус…

Он неохотно кивнул и придержал её за спину, выводя из комнат, чтобы присоединиться к Люции и отцу в тронном зале.

— Как мило с твоей стороны присоединиться к нам, — мягко промолвил король.

— Мы были… заняты, — ответил Магнус.

— Не сомневаюсь, — он скользнул взглядом по Клео. — Прекрасно выглядишь.

— Всё замечательно, — Клео прямо встретила его взгляд.

— Это прекрасно.

— Удачной речи, — она мягко улыбнулась. — Знаю, как оранийский народ любит слышать королей. Думаю… Амара будет забыта.

Магнус переглянулся с Люцией, что напоминала ему о случившемся за прошлые годы, когда они были свидетелями злобы короля по отношению к гостям. Но он всегда мог сделать это так, что это звучало как комплимент.

Почти.

— И вправду, — ответил король.

Казалось, между ним и Клео было куда больше общего, чем полагал Магнус.

Из тронного зала они вышли в сопровождении стражи, поднялись по извилистым ступенькам к помосту на третьем этаже, выскользнули на балкон, что выходил на дворцовую площадь.

В последний раз, когда Магнус и Клео были на этом балконе, они были помолвлены и ненавидели друг друга за это.

В красивом лице Люции отражалась боль, а синева её глаз стала такой холодной, как никогда прежде.

— Что не так? — спросил Магнус сестру, когда они вышли на балкон к собравшемуся внизу народу.

— Что не так? — тихо отозвалась она. — Тебе перечислить, или Каяна хватит?

— Не стоит.

— Тише, — пробормотал король себе под нос, прежде чем, сжав мраморные перила, обернулся к оранийцам, стоявшим внизу и смотревшим на него со скептицизмом.

А после Гай заговорил — сильно и ровно, зычно и громко.

— В Лисеросе говорят — «Сила, Верна и Мудрость». То, во что мы верим. Но сегодня речь будет идти об истине. И я понял, что истина — это самое ценное сокровище во всём мире.

Магнус наблюдал за своим отцом, не зная, что ждать от этого отца. Король редко говорил правдиво во время публичных выступлений. Обычно он пытался создать иллюзию человека, что заботится больше о народе, чем о власти, и не все знали о том, почему его называли Кровавым Королём.

Заклинание, переданное Гаю Даморе много лет назад, помогло ему сосредоточиться на жажде власти, на беспощадности и обмане, необходимых для того, чтобы сохранить корону — обмануть Базилия, сокрушить Корвина однажды…

Вот какого отца знал Магнус.

— Я прошу сегодня всех смотреть в будущее, — продолжил король, — ибо оно ярче прошлого. Я говорю об этом из-за тех молодых людей, что стоят сейчас со мною рядом. Будущее за сыновьями и дочерьми. Вот наша правда.

Король взглянул на Магнуса.

Светлое будущее? Он и вправду говорил об этом?

Но Гай вновь повернулся к толпе.

— Возможно, вы не можете поверить мне. Ненавидите меня за прошлое. Я не виню вас — не за ваши чувства. Я зашёл слишком далеко, когда решил сравниться с Крешией, что позволило завоевать Митику в последние месяцы. Но если б я не сделал этого, была бы война, смерти, ужасные потери.

Магнус был согласен с этим, но полагал, что отец был слишком быстр в своём желании связаться с крешийским императором и его лживой дочкой.

И, опять-таки, не так давно отец предлагал и Магнусу жениться на Амаре ради союза между Митикой и империей.

Магнус помнил, как рассмеялся отцу в лицо.

— Я пожалел бы, если б позволил этому продолжаться ещё хотя бы на день дольше, — произнёс король. — Кто-то считает, что в Амаре Кортас — счастье Митики. Это ошибка. Она решила оставить Митику и вернуться домой, где никто не тронет её. Большая часть её войска уехала, не пообещав ничего. Амаре Кортас всё равно, что будет с Митикой и её людьми. Но мне — нет.

В толпе чувствовалось неверие. Магнус взглянул на Клео — та стояла с мягкой, внимательной улыбкой на губах, словно верила в каждое слово.

Поразительный талант.

— Митика — не просто моё королевство, — промолвил Гай. — Это мой дом. Моя ответственность. И я не выполнил свои обещания с той поры, как впервые занял трон. Два десятилетия меня гнала вперёд моя жадность, стремление к власти. Но сегодня начинается новая эра, эра правды!

Клео потянулась к Магнусу, сжимая его ладонь. Он почувствовал, что и сам затаил дыхание. Слова отца оказались настолько неожиданно честными!

Король не молчал.

— Моя дочь Люция сегодня стоит рядом со мною. Говорят, что она ведьма — ведьма, которой я дал выжить. Говорят, что я лицемер, а она опасна, опаснее любой ведьмы за всю историю человечества.

Магнус перехватил взгляд Люции, но её глаза опустели, а внимание сосредоточилось на далёких золотых стенах. Она не разделяла талант Клео всегда держать лицо.

Люция ненавидела внимание. Они с Магнусом были родны не кровью — духом.

— Моя дочь обладает великим даром — и она, безусловно, опасна для людей, что пытаются причинить нам вред.

Секрет Люции больше не был секретом.

Магнус задавался вопросом, как она чувствовала себя во время этих откровений.

— Кто-то мне не поверит, посчитает лживым человеком, чья супруга повернулась к нему спиной и вернулась на родину. Они ошибутся, — король вынул какой-то пергамент, развернул его, показывая всем. — Вот согласие с императором Кортасом, до его смерти, что он намеревался сделать Митику частью Крешии. Оно подписано моей кровью. Подписано, прежде чем ради этой сделки я женился на Амаре.

Король разорвал договор и позволил кусочкам пергамента упасть на землю.

Толпа ахнула.

Магнус не знал, насколько это было важно. В конце концов, это был просто лист бумаги, а толпа поедала взглядом каждый жест короля.

— Сегодня я начну править иначе, — пообещал король. — Императрицы больше нет, нет и её армии, и мы выстоим, объединившись против…

И король замолчал.

Магнус ждал, когда он продолжит — это сон. Речь надежды, единства — слишком много слов против Амары, которые одобрял Магнус.

А потом Клео сжала руку Магнуса слишком крепко.

Толпа раздалась криками. Многие кричали, рыдали, указывали на балкон.

— Отец, — выдохнула Люция.

Магнус отпустил руку Клео и бросился к отцу.

Стрела пронзила короля. Он посмотрел на неё, нахмурился — а после схватил её и с рыком выдернул.

Но после ещё одна стрела поразила его.

Ещё одна.

И ещё.

 

Глава 16

Люция

Оранос

Четыре стрелы. И каждая ударила отца в сердце.

Король Гай упал на колени и завалился на бок.

Жизнь вытекала из карих глаз.

Люция была шокирована, не в силах ни думать, ни двигаться.

Магнус выдернул стрелы из плоти короля, прижал руки к ранам, но кровь не останавливалась.

— Ты не умрёшь. Не сегодня, — руки Магнуса были покрыты кровью, когда он сдёрнул кольцо.

Он сделал несколько глотков воздуха и бросил на Люцию измученный взгляд.

— Не помогает! Сделай что-нибудь! — крикнул он. — Помоги ему!

Люция пошатнулась и упала на колени. Она чувствовала тёмную магию кольца, что прежде спасло отца и брата. Холод отталкивал её, и она заставила себя подойти.

— Чего ты ждёшь?! — взревел Магнус.

Люция зажмурилась, призывая магию, исцеляющую магию, что спасла Магнуса во время битвы за Оранос, когда он умирал. Она исцелила свою сломанную ногу, бесчисленные царапины… Магия была её второй частью.

Она чувствовала её след — но слишком мало для волшебницы из предсказания.

Слишком мало для такой раны.

Люция знала жуткую правду — даже всё волшебство вселенной не помогло бы ей.

Её взгляд скользнул к Клео, что зажала свой рот рукой, широко распахнув наполнившиеся ужасом глаза. Принцесса шагнула вперёд и опустила дрожащую руку на плечо Магнуса, а синие линии виднелись на её коже.

Магнус не оттолкнул её, не отводя взгляд от Люции.

— Ну же!

Горячие слёзы текли по её щекам.

— Я… мне жаль.

— Тебе жаль? — Магнус смотрел в мёртвые глаза отца. — Исцели его! — его голос сорвался. — Пожалуйста!

— Не могу… — прошептала она.

Король был мёртв.

Люция вскочила на ноги. Слёзы текли по лицу, когда она выбежала с балкона и бросилась в свои комнаты.

— Прочь! — крикнула она няне.

Та убежала, не проронив и слова.

Люция подошла к колыбели и посмотрела Лиссе в лицо — но не с материнской любовью, а со слепой яростью.

Её глаза светились фиолетовым.

— Ты украла мою магию, да? — прошипела она.

Если б её стихия была так близка, как мысль, Люция отреагировала бы быстрее, после первого удара стрелы.

Но её чувства притупились и были бесполезны.

Её отец умер.

— Ты всё уничтожила! — закричала она на ребёнка.

Глаза Лиссы посинели, и она зарыдала.

Звук пронзил Люцию стрелой — и её окутало чувство вины.

— Я злая, — она сползла на пол и обхватила руками колени. — Это я виновата. Это я должна была умереть, а не он.

Она долго сидела так — и Лисса рыдала, пока к ним не подошёл Магнус.

Глаза Люции были сухими, сердце — опустело, когда она подняла взгляд на брата.

— Убийцу схватили, прежде чем ему удалось бежать, — промолвил Магнус. — Я лично допрошу его.

Она ждала, не говоря ни слова.

— Если захочешь, я буду благодарен за твою помощь.

Да, Люция хотела бы его допросить.

Она вскочила, потянув Магнуса за руку. Нянечка ждала снаружи, нервно косясь на Люцию.

— Прости за суровость, — прошептала принцесса.

Няня склонила голову.

— Ваше Высочество, мои соболезнования.

Люция безмолвно, с каменным сердцем последовала за Магнусом через залы во дворце, ничего не видя вокруг, едва переставляя ноги, пока они не добрались до подземелья.

Заключённому было лет двадцать. Его заперли в маленькой камере, его запястья и лодыжки были скованны железными цепями и прибиты к стене.

— Как тебя зовут? — голос Магнуса звучал холодно. Он вновь надел на уже вымытые от крови руки кольцо.

Мужчина молчал.

Люция столько всего хотела сказать отцу — но не сможет!

Всё украл убийца.

Люция отвернулась от него.

— Ты умрёшь за то, что сделал, — выплюнула она.

Мужчина смотрел на неё долго-долго — и усмехнулся.

— Ведьминская дочь… Используешь свою магию?

— Ты не боишься.

— Я не боюсь ведьм.

— О, я куда больше, — Люция подошла к мужчине и сжала его горло, впиваясь ногтями в плоть и заставляя смотреть в глаза. — Кто ты? Повстанец? Убийца?

Она попыталась выдернуть из него правду, как из господина Гарета, а он просто принимал её вызов.

— Я сделал это для Крешии, — прошипел он. — Для императрицы. Делайте что хотите, я уже исполнил своё предназначение.

— Для императрицы, — Магнус прищурил тёмные глаза. — Амара приказала тебе убить короля, или ты решил сам?

— А если и так? Тебе не отомстить. Она сильнее вашего мелочного королевства, — убийца посмотрел на принца. — Твой отец был трусом и лжецом, червём среди великолепия, и утратил свой шанс, выступив против императрицы. Мне приказали убить его публично, чтобы все знали, что он мёртв?

— Это так? — слова Магнуса были так спокойны, что Люция едва слышала его.

Её руки дрожали от желания испепелить его.

Её брат приблизился к нему.

— Полагаю, стоит сказать, что твоя стрельба не имеет равных. Никогда не выдел столь опытного арбалетчика. Стража говорит, ты был в глубине толпы, и четыре стрелы в цель. Амара тебя ценит.

— Это бессмысленно… — фыркнул убийца.

Лезвия кинжала сверкнуло в свете факела, прежде чем Магнус всадил его в чужое лицо.

Дыхание застыло в её груди. Люция наблюдала, как дёрнулся и обмяк этот человек.

Магнус взглянул на неё.

— Что с твоим даром? — спросил он, холодно и сухо.

Она хотела лгать, но не могла.

— Ничего не выходит… — Люции казалось, что она глотнула разбитое стекло. — Лисса… Она украла мою магию ещё до рождения. Не знаю как.

Магнус медленно кивнул. Он утёр клинок носовым платком, и кровь чернела в тенях подземелья.

— Значит, ты не можешь помочь Клео и победить Каяна.

В его обвинении мелькнул гнев.

— Я этого не говорила!

— Я это услышал.

— Я пытаюсь найти выход! Я больше тебя не подведу!

Но в выражении лица брата не было эмоций. Рассержен? Расстроен? Разочарован?

Всё одновременно.

— Надеюсь, что нет, — наконец-то ответил он.

Магнус не проронил ни слова, когда она покинула темницу и медленно зашагала в сторону отца.

Первое, что она заметила — это запах горящей плоти.

Её взгляд с ужасом упал на почерневший, тлеющий труп няни посреди комнаты.

Крик вырвался из горла Люции — болезненный и нечеловеческий.

Она бросилась к колыбели. К пустой колыбели.

Лисса исчезла.

 

Глава 17

Йонас

Оранос

Он не присутствовал во время речи короля. Знал, чего ожидать.

Ложь, ложь, ложь.

Политический навоз.

Они с Феликсом прочесали Золотой Город в поисках Ашура. С того момента, как он прибыл во дворец вместе с совершенно не-мёртвым принцем Магнусом, крешийский принц блуждал по тавернах, где было легко развязать языки и узнать что-то новое.

Секреты о магии.

О местных ведьмах.

О ком-то, кто мог помочь Нику в тот миг, когда он покажется.

У Йонаса были свои секретные средства — спрятанные в ножнах на поясе. От разочарования после разговора с Тимофеем о золотом кинжале он оставил себе только уверенность в том, что он покончит с богом Огня.

Тем не менее, с Ником тоже. Потому они искали и другие возможности.

Йонас шагал с Феликсом по оживлённой улице, полной магазинов и лавок, где можно было купить какие-то безделушки — серёжки и бусы.

Многие шагали в сторону дворца, чтобы в пылающей жаре полудня, стоя плечом к плечу, выслушать свежую ложь короля Гая.

Человек в тёмно-синем, расшитом серебром, врезался в Феликса. Он бросил на него быстрый взгляд и протолкался мимо.

— Ты когда-то хотел убивать людей потому, что они — кучка богатых, напыщенных ослов? — пробормотал Феликс, глядя ему вслед.

— Раньше да, — признался Йонас. — Ненавидел дворян. Оранийцев. За Пелсию.

— А сейчас?

— Немного, но это неправильно.

— Да, но как прекрасно! — простонал Феликс. — Правильно? — с разочарованием сплюнул он, глядя на темнокожих солдат-крешийцев, что присматривали за людьми. — Можно начать с них.

Он представил себе это, но боль от воспоминаний об Амаре только сильнее угнетала.

— Честно говоря, я б тебя не останавливал.

— Ты видел Энцо в форме утром? — Феликс скривился, словно вспоминал о гадском. — Он вернулся на пост, сказал, что это для него великая честь.

— Лимериец до последней капли крови. Он не может не принимать свой долг с честью, даже если приказывать будет король Гай, — Йонас посмотрел на друга. — Иногда я забываю, что ты тоже лимериец. И ты с их взглядами, кажется, не согласен.

— Моя работа, — ухмыльнулся Феликс, — это подстраиваться. Я хамелеон.

Феликс Габрас, сердитый и пугающий одновременно, мало напоминал хамелеона, но Йонас не стал спорить.

— И вправду, — кивнул он вместо этого.

— Может, потому Энцо и был в таком настроении последние пару дней, — Феликс остановился перед магазином с поразительно прозрачными стёклами, за которыми красовалась выпечка. — Такой недовольный.

Йонас слышал о настроении Энцо уже слишком много.

— Он предложил Нериссе пожениться.

— Что?! — Феликс с удивлением уставился на него. — И что Нерисса?

— Отказалась.

Феликс задумчиво кивнул.

— Само собой, она безумно влюблена в меня.

— Нет.

— Дай ей время.

— Ты веришь в то, во что хочешь.

— Само собой.

Йонас оглянулся в сторону дворца. Он мог увидеть самую высокую башню, что возвышалась над магазинами.

— Интересно, как долго будет говорить король?

— А, больше часа. Ему нравится звук своего голоса, — Феликс осмотрел лабиринт витрин и зданий. — Мы никогда не найдём Ашёра, если он сам того не захочешь. Помнишь, как он однажды исчез, потому что ему захотелось? Крешийцы скрытны.

— Ашур делает то, что должен.

— Значит… Он и ник, да? — Феликс закатил свой единственный глаз. — Я предполагал, но не был уверен до той ямы. Но да, тогда бах — «я знал это». Ну знал, вот…

Йонас нахмурился.

— О чём ты?

— Ашур и… Ник, — Феликс развёл руками. — Они…

Крик привлёк их внимание. У дворца раздался какой-то шум.

Феликс мрачно посмотрел на Йонаса.

— Речь, кажется, состоялась.

— Надо вернуться!

Но они не спешили — только сердце Йонаса содрогнулось, когда он остановил прохожего.

— Что случилось?

— Король! — мужчина побледнел и смотрел на него широко распахнутыми глазами. — Король мёртв!

Цонас долго смотрел ему вслед, пока мужчина не скрылся с виду.

…Во дворце царил хаос. Все стражники держали мечи наготове.

— Это неправда, — прошептал Йонас, бросившись в коридор. — Не верю!

Он едва не бросился на спешившую куда-то Нериссу.

— Нерисса! — позвал её Йонас. — Что случилось? В городе говорят, Гай умер!

— Умер, — тихо подтвердила она. — Во время выступления… Арбалетчик. Его схватили.

Это казалось нереальным.

— Ты видела?

— Видела, — кивнула она. — Это ужасно. Люция, Магнус и Клео были с ним на балконе.

— Люция… — запнулся он. — Клео…

— Они в настолько хорошем состоянии, насколько это возможно с учётом обстоятельств. Предполагаю, смерть короля была мгновенной, иначе принцесса Люция его бы исцелила.

— Мятежник, — покачал головой Йонас. — Кто-то из мятежников наконец-то убил короля.

— Да, — во взгляде Нериссы не было горя, но зато хватало беспокойства. — Полагаю, убийцу публично казнят после дознания.

Феликс скрестил руки на широкой груди.

— Это ненормально — завидовать, что это не я это сделал?

Нерисса укоризненно посмотрела на него.

— Серьёзно, Феликс?

— Он оставил меня в Крешии, чтобы меня казнили за убийство императора! Предлагаешь мне простить? Да я рад его смерти!

— Я бы настоятельно советовала тебе держать своё мнение при себе, — промолвила Нерисса, — особенно при принце Магнусе и принцессе Люции.

Йонас едва слышал, что они говорили. Он помнил, как ударил кинжалом короля в сердце, уверенный в том, что свершил то, что больше никому не удавалось. Но от этой травмы король оправился из-за какого-то заклинания, которое наложила на него его ведьма-мать.

— Просто не верится… — Йонас покачал головой. — Кровавый король наконец-то умер…

Йонас вынужден был согласиться с Феликсом. Это убийство принесло с собой куда больше хорошего, чем плохого. Может быть, это были повстанцы Таруса Васко.

Может быть, это был и сам Тарус.

Он хотел было расспросить Нериссу о лучнике, но его внимание поспешно переметнулось на силуэт в конце коридора.

Принцесса Люция приближалась к ним.

Вопреки всей ненависти к королю, Люция была его дочерью, и она стала свидетельницей его смерти. Разумеется, она оплакивала его, и ей было больно.

Йонас поклялся, что не сделает ей ещё больнее.

— Принцесса, — мягко промолвил он. — Я слышал о том, что произошло.

Её голубые глаза были какими-то… растерянными?

— Я сказала ей, что это её вина… И она так плакала, кричала громче, чем когда-либо прежде. Но это моя вина в том, что случилось. Может быть, мне следовало сразу сказать «да», и он бы этого не сделал? Я такая дура… Такая дура…

— Люция, — нахмурился Йонас. — О чём ты?

А после её взгляд упал на кинжал в её руке. На мраморный пол стекала кровь.

— Что ты сделала? — спросил он. — Ты порезалась?

Люция посмотрела на рану — глубокий порез на правой ладони.

— Я думала, что исцелюсь, но я не могу.

— Принцесса, зачем? — Нерисса вытащила из кармана платок, спешно оборачивая им раненную руку.

Люция посмотрела на повязку.

— В ту ночь, так давно, я вызвала его символом огненной магии, который нарисовала на снежной земле своей кровью. Алексиус сказал мне о том, что надо сделать, прежде чем умер. А теперь ничего не случилось. Я понятия не имею, как найти его и как вернуть…

— О ком ты говоришь? — голос Феликса был куда суровее Нериссы или Йонаса. — Ты пыталась вызвать Каяна, да?

Взгляд Люции мазнул по Феликсу.

— Он забрал Лиссу.

— Что? — выдохнул Йонас. — Это невозможно!

— Нянечку испепелили. Я была с Магнусом в подземельях на дознании, а когда вернулась… Лисса пропала, — её дыхание на миг остановилось, и она всхлипнула. — Я должна идти!

Она попыталась пройти мимо, но Йонас схватил её за запястье, останавливая.

— Куда? — спросил он.

— Надо найти Тимофея. Он ответит. Он поможет, — она напоминала холодную сталь. — А если откажется, клянусь Валорией, я убью его. Отпусти меня.

— Нет. Ты ничего не сделаешь. Я понимаю, что твой отец умер, что ты пережила настоящий кошмар. Ты могла себе многое представить, и тебе нужно просто немного отдохнуть.

— Всё, что мне нужно, — её тон стал ледяным, — это чтобы ты отпустил меня?

Она одёрнула руку, и Йонас вдруг оказался в воздухе, пролетев через половину коридора. Он ударился о мраморный пол и задохнулся.

— Люция, остановись!

Но она не остановилась. Он только видел, как развевалась за спиной её тёмно-серая юбка, когда она скрылась из виду за углом.

Феликс склонился над ним — и он позволил другу едва ли не силком поднять себя на ноги.

— Кто такой этот Тимофей? — спросил Феликс.

Просто бессмертный, который видел будущее, и тот золотой кинжал, который Йонас должен был…

Прежде чем он ответил на вопрос Феликса вслух, к ним вновь присоединились.

— Агеллон, нам нужно с тобой поговорить, — прорычал Магнус.

Сиротами Даморы оказались одинаково откровенными и невыносимыми.

— О Люции? — спросил он.

— Нет.

Йонасу до жути хотелось последовать за принцессой, попытаться остановить её от и резню, которую она могла устроить в своём горе.

Но лучшим способом было сесть и спокойно выстроить план.

Он изменился с той поры, как был лидером повстанцев, и сомневался в том, что такое колебание могло только навредить.

— Тогда что? — нетерпеливо спросил Йонас.

— Ты должен отправиться в Крешию.

Он бросил на принца быстрый взгляд.

— Зачем?

— Амара Кортас должна умереть.

— Что?

Магнус рассеянно провёл рукой по правой щеке.

— Она понесёт ответственность за то, что убила отца. Я не позволю ей остаться безнаказанной. Она — угроза.

Йонас заставил себя перевести дыхание. И Люция, и Магнус были убиты горем, потому и творили столько всего.

— Твоя месть понятна, — стараясь говорить спокойно, начал Йонас. — Но это невозможно. Я бы согласился, но я не смогу даже приблизиться к ней, не говоря уже о том, чтобы спастись после покушения… — он покачал головой. — Это невозможно.

— Я пойду, — просто выдохнул Феликс.

Йонас удивлённо взглянул на него.

— Феликс, это плохая идея.

— Не согласен. Просто отличная.

— Ваше Высочество, — начала Нерисса. — При всём уважении, правильно ли это сейчас? Мне казалось, вы надеетесь остановить Родичей и помочь Клео и Тарану?

Магнус мрачно посмотрел на девушку.

— Да, я всё ещё уделяю этому всё, что могу. Но правильно было сделать кое-что ещё несколько месяцев назад. Амара ответственна за множество зверств, что сделала невинным людям.

— Таким был ваш отец, — не дрогнув, промолвила Нерисса, когда Магнус шагнул ещё ближе. — Извините, но это правда.

— Я отправлюсь сейчас же! — сказал Феликс. — Счастлив служить! Я ждал этого шанса!

— Какого шанса?! — возмутился Йонас. — Убиться?!

— Я готов к рискам, — развёл руки Феликс. — Я прекрасен в убийстве, Ваше Высочество. Да, Йонас стал слишком нравственным, когда приходит пора убивать женщин. Но я? Правильная женщина, правильное время, правильный клинок или даже мои правильные голые руки, и она перестанет быть проблемой!

— Хорошо, — резко выдохнул Магнус. — Иди сегодня же и возьми с собой всё, что может тебе понадобиться.

— Мне не нужен никто, кроме меня самого.

— Я пойду, — вдруг сказала Нерисса.

Феликс закатил глаза.

— Что, попытаешься меня остановить? Напомнить, что все могут искупить свою вину? Побереги силы.

— Нет, я поеду, чтобы убедиться в том, что ты не натворишь глупостей. Я хорошо знакома с Амарой — мы сблизились, пока я служила ей, и я верю, что она доверяет мне, хотя я всегда оставалась на стороне принцессы Клео.

Феликс с сомнением посмотрел на неё.

— Ты меня не остановишь.

— Нет. Я помогу.

— Хорошо. Поедешь с Феликсом, — кивнул Магнус. — И любезно сообщите Амаре перед её последним вздохом, что это был мой приказ.

Феликс склонил голову.

— Мне будет приятно, Ваше Высочество.

Магнус обернулся, чтобы уходить, но Йонас знал, что отпускать его нельзя.

— Люция ушла, — сказал он.

Магнус напрягся. Он медленно повернулся и посмотрел на Йонаса, такой грозный, что мятежник едва не отшатнулся.

— Что?!

— Она полагает, что тут был Каян и похитил Лиссу. Она пошла за ним.

Магнус тихо выругался.

— Это правда? Тут был Каян, и никто не поднял тревогу?

— Понятия не имею, но Люция так считает.

— Я не могу уйти. Не могу оставить Клео… Не после всего, что случилось, — в голосе Магнуса почувствовалась паника. Он вновь выругался и посмотрел на Йонаса. — Ты.

Йонас нахмурился.

— Я?

— Иди за моей сестрой. Верни её. Ты, конечно, не лучшая кандидатура, но у тебя уже раз получилось. Это приказ.

Йонас уставился на него.

— Приказ?!

Ярость в тёмных глазах Магнуса сменилась волнением.

— Хорошо. Я тебе не приказываю, я тебя прошу. Я доверяю тебе больше остальных. Пожалуйста, найди мою сестру и верни её. И если она права, если это сделал Каян, мы найдём мою племянницу.

Йонас не мог говорить. Он кивнул.

Он сделает то, что сказал Магнус.

Но он не хотел тащить сюда пинающуюся и кричащую Люцию. Он сомневался, что сумеет даже при всём желании. Он последует за ней. И поможет.

И — он думал об этом с мучительной решимостью, — если Тимофей прав, и она воспользуется своей магией, чтобы помочь Каяну, обрекая мир на смерть…

Он коснулся золотого кинжала.

Да. Он её убьёт.

 

Глава 18

Амара

Крешия

Амара знала, что выпустила на свободу чудовище, что хотело уничтожить мир. И оставила за спиной хаос.

Она надеялась, что чем дальше она отплывёт от митиканских берегов, тем свободнее себя будет чувствовать, но невидимые цепи держали её, даже когда она наконец-то предстала пред столицей — пред Джевелом.

Её красивый дом тоже уничтожит Каян.

Она должна верить в Люцию. В Клео.

Этой веры хватит.

Костас, единственный страж, которому Амара могла доверять, остался в Митике, чтобы следить за членами королевской семьи. Она приказала ему отправлять сообщение обо всём, каким бы маленьким и ничтожным это ни казалось.

Её ожидал праздник — у корабля её ожидала толпа восхищённых крешийцев, что держали знамена и провозглашали любовь и преданность своей императрице.

— Добро пожаловать домой, императрица Амара! — кричали они ей.

Когда она сошла на берег, дети и матери смотрели на неё с надеждой во взгляде, веровали, что она не будет подобна отцу, императору, что думал только о власти и завоеваниях.

Женщины думали, что Амара другая.

Лучше, добрее. Верит в единство и мир больше, чем мужчины.

Амара улыбалась им, но камень из груди не попадал.

Все эти люди погибнут от рук Родичей, если Люция проиграет.

Люция не может проиграть.

Амара верила в её волшебство, в пророчество, в решимость в её взгляде, когда Люция впервые вошла в деревню, разыскивая отца и брата. В какой-то миг, когда они отправлялись в Оранос, Амаре даже хотелось попросить, чтобы Люция оказала ей услугу и исцелил её.

Но она прикусила язык, сомневаясь в положительности ответа.

— Я заработала это, — прошептала она, опираясь о трость. Боль стала меньшей, но ходила она медленно и неловко. Она отмахнулась от помощи стражи, окружившей её, предпочитая идти самостоятельно.

Она позволила себе проехаться по Джевелу, пока они не добрались до Изумрудного Копья — до их дворца, что пиком возвышался над городом, до места, где она жила с рождения. Иногда она забывала, что Джевел не просто так получил своё имя…

Куда б она ни глядела, видела жизнь. Пышная зелень с восковой листвой, куда сильнее митиканской. Цветы — фиолетовые, потому что этот цвет любил император, — громадны, как сервировочные тарелки…

Свежий и ароматный воздух, наполненный цветами и солью моря, что окружало остров. Амара закрыла глаза и попыталась сосредоточиться на влажном воздухе, что касался обнажённых рук, на пьяном аромате Джевела и криках толпы.

Когда она вновь открыла глаза, дворец простирался к облакам, словно бесценный изумруд. Это придумал её отец, выстроил за несколько лет до рождения. Он полагал его низким, слабым, невпечатляющим.

А Амаре нравилось.

Он приналежал ей одной.

Она на миг отодвинула все сомнения, страхи и вину и позволила себе искупаться в победе, величайшей победе женщины в истории Крешии. И будущее всех, кто приветствовал её, будет столь же ярким, как скипетр, что она поднимет по время публичной коронации.

Это будет грандиозная церемония, которую много лет назад проходил и отец, задолго до её рождения, церемония, которую так же запомнят картины и скульптуры, которые она закажет.

А потом все, нравится им это или нет, поклонятся первой императрице за всю историю Крешии.

Одетая в пурпурное, с уложенными волосами, Нила ждала её у входа. Бабушка протянула руки к внучке, и стража вытянулась в почтённую линию.

Трость Амары щёлкала о зелёный сверкающий пол, когда она приближалась к ней — а после Амара позволила бабушке заключить её в обятия.

— Моя прекрасная дхоша вернулась ко мне, — сказала Нила.

Горло Амары сжалось, и глаза жгло от непрошенных слёз.

— Я скучала по тебе, мадхоша, — прошептала она.

— А я по тебе.

Амара не могла оторвать от бабушки взгляда. Она была такая старая и такая яркая. Кожа светилась, глаза сверкали, даже седые волосы обрели цвет.

— Ты прекрасна, мадхоша, — сказала Амара. — Революция дарует тебе жизнь?

Нила тихо рассмеялась, касаясь её гладких, смуглых щёк.

— Вряд ли она. Мой аптекарь сотворил особый эликсир, и тот дал мне силу. Пока ты пребывала в маленькой Митике, я не могла уступить возрасту и болезням.

Этот аптекарь был загадочным человеком, что много лет тайно работал на Кортасов. Амара напомнила себе о том, что надо встретиться с ним лично. Ведь он ответственен за волшебное зелье, что вернуло к жизни её, простое дитя, зелье, что вернуло к жизни Ашура. Этого человека она должна знать. Этого человека она должна контролировать.

— Я должна многое рассказать тебе, — сказала Амара.

— Может быть, меньше, чем ты думаешь. Я знала обо всём, что происходило в маленькой Митике, хотя твои сообщения были коротки и загадочны. Пойдём, поговорим наедине, подальше от любопытных ушей…

Удивлённая, Амара последовала за бабушкой по длинным узким коридорам восточного крыла дворца, в скальный сад Амары.

Она смотрела на свое любимое место во дворце, место, что так ненавидел отец, считая его уродливым, а не вдохновляющим. Но Амара обожала свои тысячи камней, сверкающих, уродливых и красивых, всех размеров и цветов — она считала их сокровищами.

— Я соскучилась по этому месту, — сказала она.

— Я уверена в этом.

Слуга принёс им поднос с вином и множеством экзотических фруктов, которых никогда не было в Митике, и Амара впервые испытала голод.

Нила наполнила кубок вином, и Амара сделала большой глоток.

Пелсийское вино.

То вино, которым она отравила семью.

Она сделала глоток, хотя в животе ныло от воспоминаний.

— Ашур всё ещё жив, — отпив из своего кубка, промолвила Нила.

Амара застыла, не сделав второй глоток, и попыталась собраться мыслями.

— Он тоже взял зелье воскрешения у твоего аптекаря.

— А ещё мне сказали, что после того, как ты его схватила, он смог бежать.

Амара с трудом выдохнула, прежде чем вновь заговорила.

— Он не составит проблемы.

— До твоей коронации неделя. Если твой брат покажется здесь и заявит права на титул императора…

— Нет.

— Как ты можешь быть в этом уверена?

— Просто… у моего брата в Митике есть другие проблемы.

— Тот молодой человек, о котором он так заботится. Тот, что сейчас — просто тело для Родича Огня.

Нила изогнула брови, взяв с тарелки алый виноград, внимательно осмотрев на него и наконец-то бросив одну ягоду себе в рот.

— Ты будешь это отрицать?

Её наполнила неловкость. Бабушка ей не доверяла. Если б доверяла, то не было бы необходимости шпионить.

О, это был весьма хороший шпион.

— Я этого не отрицаю, — отталкивая прочь свою неуверенность, сказала Амара. — Я сделала то, что должна. Я пыталась отыскать способ управлять Родичами. Это было невозможно. Теперь… Да, я оставила по себе беспорядок, — её голос задрожал. — И он может разрушить мир, мадхоша. Это была моя ошибка.

Нила, всё такая же спокойная, покачала головой.

— Я научилась за свою долгую жизнь контролировать всё, что могла. Когда что-то не в моих силах, я отпускаю его. Что сделано, то сделано. Проблемы Митики — это только митиканские проблемы, не наши. Ты думаешь, что боги смогут победить волшебницу?

Амара сжала кубок.

— Не знаю.

— А можешь ли ты помочь ей?

— Только сделать хуже. Лучше мне быть тут.

— Тогда пусть так и будет, — Нила налила себе ещё вина. — Ты должна знать, что король Гай Дамора мёртв.

— Что? — Амара на миг потеряла дар речи. — Мёртв? Как?!

— Стрела в сердце. Посреди речи о том, как он хотел победить тебя и вернуть своё драгоценное крошечное королевство.

Амара позволила этой невообразимой новости сотрясти её.

Гай был мёртв.

Её враг. Её муж. Человек, что женился на ней, чтобы занять место рядом с её отцом. Человек, которого она считала достоянием, пока он не предал её при первой же возможнсти.

Она знала, что должна быть довольна. Если б она не боялась гнева Люции, она бы сама убила его.

Тем не менее, странно было, что такого безжалостного и могущественного человека, как Гай Дамора, могла убить простая стрела.

— Невероятно, — прошептала она.

— Я хорошо выбирала убийцу, дхоша, — промолвила Нила.

Амара оторвала взгляд от бокала, шокированная словами бабушки.

— Так это ты?!

Нила уверенно кивнула.

— Король Гай мог помешать тебе. Теперь ты вдова и можешь сочетаться браком с тем, с кем захочешь.

Амара покачала головой. Может быть, бабушка ожидала благодарности, а не удивления, но всё же…

Неужели она сделала такой выбор?

Гай был проблемой, но, как и всё, что она оставила, мог дождаться коронации, когда её сила станет абсолютной и непоколебимой.

— Да, ты права в том, что сделала это, — наконец-то сказала Амара, — но мне бы хотелось, чтобы ты советовалась со мной.

— Результат бы не изменился, а мы бы потеряли время. А некоторые проблемы необходимо решать быстро.

Амара встала и сделала несколько шатких шагов, крепко сжимая трость.

— Мне любопытно, кто именно из моих людей отправлял тебе сообщения с такими подробностями.

Улыбка коснулась губ Нилы.

— Тот, кто скоро придёт с особым даром, что я приготовила для тебя.

— Интригует. А ты не хочешь поделиться?

— Нет. Но полагаю, что этот подарок многие годы будет полезен для нас обеих. Больше не скажу, я хочу, чтобы это было для нас сюрпризом.

Амара заставила себя расслабиться. Вопреки известию об убийстве Гая, она знала, что должна быть благодарна бабушке за её ум, за умение предвидеть и решимость, а не задавать глупые вопросы.

— Джевел прекрасен и спокоен, — произнесла Амара, когда между ними воцарилось мирное молчание. Она обходила свой сад, касаясь любимых камней, и вспоминала о том, где прятала аквамариновую сферу, пока та принадлежала ей.

— Да, — согласилась Нила. — Большинство повстанцев казнили сразу же после того, как арестовали, но во дворце находится их лидер, что ждёт казни. Поскольку прежде он был тут слугой, мне показалось, что было бы прекрасно совместить его смерть с коронацией. Это будет очень символично, — она скинула подбородок. — Символ того, что мы выживем, вопреки всем угрозам законной власти…

Амара подняла нагретый солнцем обсидиан, осматривая отражающие солнце чёрные края.

— Ты говоришь, слуга? Я его знаю?

— О, да. Это Миках Касро.

Амара крепко сжала камень.

Миках был при дворе ещё с её детства… Их детства.

— Миках Касро — лидер революции? — повторила она, уверенная, что ошиблась.

Нила кивнула.

— По крайней мере, местной её части. Он устроил в тюрьме бунт, за которым последовала смерть двухсот стражников после твоего отъезда в Митику, — она скривилась от отвращения. — А после этого он покушался на мою жизнь, но потерпел неудачу.

— Я счастлива, что ему не удалось.

— Я тоже.

— Я хочу поговорить с ним, — Амара даже не поняла, о чём просила.

Нила вскинула брови.

— Зачем?

Амара попыталась продумать. Посетить узника, что хотел скинуть её правительство, это смешно.

— Я помню Микаха верным, добрым и честным… Я считала его таким и не понимаю его действий.

И он ей нравился — ей хотелось добавить это, но она не решилась.

В Митике было столько обманчивых людей, что воровали её жизнь, гордые глупцы.

Бабушка нахмурилась, с любопытством глядя на неё.

— Полагаю, это можно устроить, если ты настаиваешь.

Амара нуждалась в этом. Хотела поговорить с Микахом и понять, зачем он попытался восстать и уничтожить семейство Кортас, теперь, когда её ненавистный отец и все, кроме одного мужчины-наследника, умерли.

Амара взглянула на бабушку.

— Да, я настаиваю.

Амара уже угрожала стражнику в Пелсии, когда тот внезапно встал на сторону господина Курта, что превратит его камеру в комнату забвения. Микаха Касро закрыли в такой комнате в Изумрудном копье — и он провёл там несколько недель.

Амара с трудом опиралась о свою трость, когда вошла в комнату без окон, окружённая стражей, и увидела, что руки и ноги Микаха были закованы в кандалы. Он был в одних только оборванных чёрных штанах, на его лице теперь красовалась недельная борода.

На груди и на руках оказались глубокие порезы, левый глаз заплыл после удара. Длинные чёрные волосы были жирными, он сам казался измождённым…

Но его глаза…

Глаза Микаха горели, словно угли. Он был всего на пару лет старше Амары, но во взгляде его чувствовалась мудрость и бездонная сила, вопреки тому, что он пережил.

— Она вернулась, — голос Микаха был просто низким рычанием, — и благословила меня своим сиятельственным присутствием.

Он был так похож на Феликса, что она содрогнулась.

— Говори с императрицей с уважением! — приказал один из стражников.

— Всё в порядке, — сказала Амара. — Миках может говорить со мною, как пожелает. Я достаточно сильна для того, чтобы пообщаться со своим старым другом.

— Старым другом… — Миках тио фыркнул. — Весело… Когда-то я полагал возможной дружбу принцессы и простого слуги. Ты была ко мне добрей своего отца. Добрей своих братьев. Да я праздновал то, что ты их убила!

Амара сжала губы.

— Ты что, полагаешь, что это всё ещё секрет? — Миках изогнул тёмную бровь.

— Это ядовитая ложь.

— Ты убийца, как и твой отец, и однажды за всё ответишь.

Прежде чем Амара произнесла хотя бы слово, стражник ударил Микаха в лицо. Тот упал на спину, закашлялся и захрипел.

— Говори с императрицей, как подобает, или я отрежу тебе язык! — прорычал страж.

Амара бросила на него взгляд.

— Оставьте нас.

— Он был неуважителен к вам.

— Да. Но я не просила этого. Оставьте меня с Микахом наедине. Это приказ.

Стража подчинилась крайне неохотно. Когда они ушли и запели за собою дверь, Амара вновь повернулась к Микаху. Тот сидел, тонкими руками пряча израненные рёбра.

— Ты прав, — кивнула она. — Я убила отца и братьев. Убила, потому что они стояли на пути столь желанного для нас прогресса.

— Сомневаюсь, — отозвался он.

Она привыкла, что слуги не задавали вопросы, но он всегда любил спорить. Она много лет этого ждала — и временами наслаждалась их перебранками.

— Я думала, что понравлюсь тебе, — промолвила она, а потом пожалела, поняв, как это звучало. — Я буду хорошей императрицей, лучше отца. Я выше ставлю подданных.

— Твой отец был жесток, полон ненависти, эгоизма и тщеславия, завоёвывал для развлечения.

— Я не такая.

Миках рассмеялся, гулко и зло.

— Кого ты убеждаешь, меня или себя? Какой простой вопрос… Ты пойдёшь по стопам отца и будешь завоёвывать то, что не принадлежит Крешии?

Она нахмурилась.

— Разумеется. Однажды Крешии будет принадлежать весь мир. Мы будем едины, а моё слово — непреложным.

Миках покачал головой.

— Нет нужды править всем миром. Обладать всем оружием, всеми сокровищами, всей магией. Свобода — единственное важное. Свобода и богатства, и бедности. Свобода выбора, свобода пути, без единого правителя, указывающего что делать, а что нет. Вот за что я сражаюсь.

Амара не понимала. Мир, предложенный им, напоминал хаос.

— Слабость отличается от силы, — осторожно начала она. — Слабые погибают, сильные — выживают, правят, выбирают. Я буду хорошим лидером. Люди будут любить меня.

— А если нет? — возразил он. — Если попытаются изменить то, к чему их принуждают, ты убьёшь их? — Амара неуверенно переступила с ноги на ногу, и Миках изогнул брови. — Подумай об этом перед своей коронацией. Это важно.

Амара попыталась проглотить комок в горле. Ей нужно было отбить его нападение, притвориться, что она так не думает.

— Позволь мне спросить, Миках… Если б ты сумел осадить дворец, если б убил мою бабушку, а потом столкнулся со мной — что б ты сделал? Дал бы мне жить?

Его взгляд горел осознанием и ненавистью, и она не могла отрицать его слова.

— Нет. Я убил бы тебя.

Амара застыла от его глупого признания, удивляясь, что он не стал лгать.

— Тогда ты не лучше меня.

— А разве я утверждал это? Но ты слишком опасна, ты пьяна от своей силы. А сила — как ковёр под ногами. Её легко выдернуть.

— Ты не прав, — покачала головой она.

— Будь осторожна с бабушкой, принцесса. Она держит этот ковёр. Всегда держала.

— О чём речь?

— Здесь всё в её руках. Ты думаешь, что так умна, потому что столько добилась. Но не сомневайся, что всё, и твоя коронация — это её план, а не твой.

Сердце Амары болезненно колотилось в груди.

— Как ты смеешь так говорить о моей бабушке! Она единственная, кто верил в меня!

— Твоя бабушка верит только в твою жажду власти.

Ошибка — вернуться. Чего она ждала? Извинений от тех, кого любила и кому доверяла? Что Миках поклонится и попросит прощения?

Миках полагал, она не достойна императорского звания. Что она такая же, как отец.

Он не прав.

— В следующий раз мы увидимся на моей коронации, — равнодушно произнесла Амара, — где тебя публично казнят за твои преступления. И все присутствующие будут свидетелями того, что происходит с теми, кто выступает против будущего Крешии. Твоя кровь станет началом истинной революции. Моей революции.

 

Глава 19

Люция

Пелсия

Она ушла в из дворца в тёмно-сером платье, с маленьким кошельком оранийских сантимов. Она оставила всё, и камни родичей в своих покоях тоже.

Она долго шла из Золотого Города в панике, в страхе, пока не вернулись здравые мысли.

— Как это небрежно — оставить… — проворчала она себе под нос, устраиваясь поудобнее в нанятом конном экипаже, что должен был доставить её на место.

Она должна была всегда держать бесценные шары при себе, как Клео. Принцесса отказалась оставлять аквамариновую сферу вместе с остальными в шкатулке.

Люция никому не доверила тайну их расположения.

Она молилась, чтобы путешествие не забрало много времени, а она успела вернуться.

Когда она поняла, что Лиссы нет, паника контролировала её. С той поры она сосредотачивалась на одном, что могло облегчить её дикий страх.

Бог огня считал, что у неё есть магия, способная заключить его. Если б он навредил Лиссе, если б из её головы упал хоть один волос, Люция, он понимал, найдёт его на краю земли и уничтожит его.

Она верила, что Родич Огня сохранит Лиссу. Ребёнок — то, что Люция ценит выше всего на свете.

Ей потребовалась неделя, чтобы добраться до Тондроука, маленькой деревушки на западе Пелсии. Это была одна из немногих деревень близ Запретных Гор, соседняя — в пяти милях к югу.

Когда экипаж миновал пустынные, почерневшие останки деревни, она выглядывала в окно и дрожала. Она помнила крики ужаса и боли тех, чей дом это был, тех, кто видел пламя.

Люция знала, что прошлое не изменить. Но если она не вынесла из этого никакого урока, то люди пострадали зазря.

Когда Тендроук оказался ближе, она посмотрела на ладонь. Её порез — она пыталась вызвать Каяна кровью, — должен был исцеляться месяц, но она нашла в себе достаточно магии земли, чтобы ускорить процесс. Оставался только рубец, хотя, будь она так хороша, как прежде, не было б и следа.

Но шрамы — это хорошо. Шрамы напоминают о том, что никогда не должно повториться.

Люция сняла комнату в гостинице, где уже останавливалась прежде. Приличная еда, удобная кровать… Она собиралась переночевать тут, а завтра двинуться в горы.

А теперь пришло время разобраться с ним.

Йонас Агеллон следовал за нею из Золотого Города аж до Тендроука, порой пешком, порой верхом. Он был достаточно далеко и, наверное, полагал, что она его не заметила.

Ну уж нет!

Люция предпочла не останавливать его, пусть считает себя тенью в ночи.

Она миновала двери кухни и выскользнула через чёрный вход, чтобы он её не заметил. После двинулась по узкому переулку, чтобы подойти к Йонасу сзади.

Он стоял на крыльце лавки сапожника через дорогу от гостиницы, прислонился к деревянной стене, набросив капюшон синего плаща на голову, скрываясь от чужих взглядов.

Но Люция прекрасно знала бывшего лидера мятежников — и могла признать его в каком угодно виде.

Она узнавала линии его сильного тела, всегда напряжённого, словно у дикого кота перед прыжком. Его походку, уверенную и продуманную, даже если он терялся…

Хотя, когда это он терялся?

Она знала, не видя его лица, что он плотно сжимал губы, а его карие глаза казались серьёзными. Он всегда был серьёзен, даже когда шутил со своими друзьями.

В прошлом году Йонас Агеллон потерял слишком многое, но его это не изменило. Он был сильным, добрым и храбрым. И она доверяла ему даже во время этого тайного преследования. Он просто пытался её защитить.

Теперь, наблюдая за ним с шести шагов, она чувствовала в нём магию — что-то приятное, тёплое, покалывающее, что она уже давно связала с мятежником.

С той поры, как он покинул деревню Амары, он стал сильнее — и она видела, как могуча стала магия Йонаса и как слаба её собственная, особенно сейчас, когда она так нужна ей!

Она приблизилась к нему, а его взгляд не отрывался от гостиницы.

Зато она могла слышать то, что он бормотал себе под нос.

— Ну, принцесса, и зачем ты сюда только прибыла?

— Полагаю, мог бы просто спросить.

Он содрогнулся, обернулся на неё, широко распахнув назад.

— Ты… — начал он. — Ты…

— Я.

— Ты знала…

— Что ты тащился за мной целыми днями, словно голодный волк? Знала.

— Ну, вот и всё, — он провёл рукой по каштановым волосам и пристально посмотрел на неё. — Ты здорова?

— В каком смысле?

— Ты была так расстроена. Конечно, причины есть. И твоя рука…

Люция раскрыла прежде раненную ладонь.

— Мне уже лучше. Мысли яснее. И у меня есть план.

— Ты хочешь поговорить с Тимофеем.

— Именно, — да, наедине было бы куда легче, её б никто не беспокоил. Но она сама не приказала Йонасу вернуться в Оранос раньше.

— Ты голоден? — спросила она.

— Что? — нахмурился Йонас.

— Голоден. Это была долгая дорога, а ты не сводил с меня глаз… Конечно, голоден.

— Я… Предположим, да.

— Пойдём, — Люция шагнула к гостинице. — Закажу тебе обед.

Йонас не стал спорить. Он последовал за нею в таверну, что прилегала к гостинице. Это была маленькая комнатушка с дюжиной деревянных столов, и только трое из них заняты посетителями. За одним из них, к слову, сидели крешийцы.

— Даже тут… — пробормотал себе под нос Йонас.

— Мне всё равно, — Люция сбросила свой плащ и опустила его на спинку стула. Он последовал примеру, и какое-то золото на его поясе перехватило солнечный свет из окна. — Только не говори, что ты возвращался за этим отвратительным кинжалом!

Йонас коснулся оружия, словно пытаясь его спрятать, и нахмурился, а после вдруг его губы растянулись в улыбке.

— Угадала. Я идиот, о чём речь?

Она покачала головой.

— Не самое подходящее слово.

— А что будет точнее?

— Ты ужасно сантиментален.

Йонас бросил на неё быстрый взгляд.

— Принцесса, я соболезную. Моя ненависть к королю… не уменьшает твоего горя.

— Мой отец был жесток и жаден, он причинил боль невинным. Ты можешь его ненавидеть, — Люция не плакала. Она уже успела выплакать все слёзы, а потом поняла, что от них нет толку. — Но я всё ещё люблю его и скучаю по нему.

Он перегнулся через стол и сжал её руку.

— Я знаю. И ты должна понимать, что я помогу тебе найти Лиссу.

— Спасибо, — Люция нахмурилась. — В тебе столько магии, Йонас… Больше, чем когда-либо прежде.

Он тут же отпустил её руку.

— Прости.

— Нет, я не… — Люция умолкла, когда к ним подошла официантка, девушка с ярко-рыжими волосами и широкой, яркой улыбкой.

Люция узнала её почти мгновенно.

— У нас сегодня картофельный суп, — протянула рыжеволосая, — вяленое мясо и фрукты. Повар просит прощения за такую скудность меню, но корабли задержались.

— Миа… — осторожно промолвила Люция.

Девушка вскинула голову.

— Да, это моё имя. Мы встречались раньше?

О, совершенно точно. После сражения с Каяном, когда его чудовищное огненное тело было разрушено у громадного кристалла, Люция оказалась на травянистом лугу Святилища, вдали от Кристального Города.

А как только она добралась до самого города, то обнаружила сотканные из кристаллов дома и улицы, эти дома-призраки, и тогда её пути столкнулись с путями прекрасной бессмертной, что позволила ей познакомиться с Тимофеем.

— Ты не помнишь меня? — спросила Люция. — Мы не так давно виделись…

— Простите, — вздохнула Миа, — я надеюсь, что скоро все мои воспоминания вернутся, но до той поры владелец этой гостиницы пообещал присматривать за мной.

Йонас подался вперёд.

— Кто пообещал? — спросил он.

Взгляд Мии стал каким-то совсем далёким, она только расстроенно хмурила брови.

— Я помню сон. Он был такой неясный, такой далёкий. И в нём была женщина, очень красивая, с тёмными волосами. Она была очень добра ко мне, она пообещала, что всё будет в порядке, но мне придётся довериться ей…

Люция слушала, едва дыша. Девушка не лгала.

— В чём довериться?

— Не помню, — нахмурилась Миа. — У неё был острый чёрный камень… — она посмотрела на руку. — Кажется, она порезала меня, но я пострадала не так уж и сильно. А потом оказалась тут. А её рука… не рука. Не могу объяснить, — она пожала плечами. — Наверное, я очень сильно ударилась головой.

— Ты больше ничего не помнишь? — Люция всмотрелась в её лицо.

— Увы, н нет. Потому что я вряд ли не узнала бы тебя… Прости. Надеюсь, однажды все воспоминания ко мне вернутся. А теперь — мне принести вам картофельный суп? Уверяю, он поразительно вкусный!

Люции хотелось встать, встряхнуть Мию, потребовать, чтобы она рассказала больше, использовала магию, ей хотелось вытряхнуть из неё правду.

Но это было бессмысленно.

Миа была бессмертной и жила в Святилище с горсткой других — тех, что ещё живы. Тимофей недавно запретил им всем проходить сквозь каменные ворота в этот мир, даже ястребами, чтобы Каян не убил их.

Как это случилось? И что за темноволосая женщина порезала руку Мии?

— Да, мы не откажемся от супа, — кивнула Люция. — Большое спасибо.

Миа тут же метнулась на кухню.

Люция молчала, думая о том, что с нею случилось. А с кем ещё?

— Какие-то проблемы? — спросил Йонас.

— Да, но не знаю, что всё это означает.

Он смотрел на неё внимательным, изучающим взглядом, пытаясь отвлечь от мыслей.

— Твой брат хочет, чтобы ты вернулась домой. Он о тебе беспокоится.

— Я в этом не сомневаюсь, — Люция ненавидела, что вынуждена была сделать Магнусу ещё больнее. — Но пока я не вернусь. Я должна поговорить с Тимофеем. Поверить не могу, что он бросил меня именно сейчас! Ведь он хочет пленить Родича так же сильно, как и я! Но он уже много дней мне не снился, а вопросов накопилось…

— Он говорит, что его магия исчезает, — промолвил Йонас. — Что он больше не может ходить во сны смертных…

Люции потребовалось мгновение, чтобы понять смысл его слов.

Её глаза широко распахнулись.

— Откуда ты знаешь?

— Что? — насторожился Йонас.

— Ты только что сказал, что магия Тимофея исчезает! Откуда ты знаешь?

— Он… Посетил мой сон, когда мы были в деревне.

— Твой сон?! — она вспыхнула от раздражения. — Почему твой, а не мой?

— Поверь, принцесса, я предпочёл бы, чтобы он посетил тебя. Он… трудный человек. Всегда загадывает новые загадки. Он хотел… Хотел, чтобы я продолжал следить за твоей безопасностью и за Лиссой. Он знал, как трудно вам было пережить её рождение. И сказал, что доверяет мне.

Люция не могла понять выбор Тимофея. Ей всегда было трудно с этим бессмертным, и их отношения с самого начала были наполнены недоверием.

Но она наконец-то кивнула.

— Он правильно делает, доверяя тебе.

— Почему ты говоришь это?

— Потому что ты самый надёжный человек из всех, кого я когда-либо знала, — искренне сказала она. — Даже отец и брат манипулировали мною, но не ты. И я ценю это. Очень.

Йонас просто молчал, не отрывая от неё взгляда, и на его лице отпечатывалась боль.

Может быть, её комплимент не пришёлся ему по душе, но это не отнимало у неё искренности.

— Ты пойдёшь со мной, — сказала Люция, когда между ними воцарилась тишина.

— Я? — удивился Йонас. — Куда?

Она кивнула в сторону окна.

— В Рассветные Горы. Мы уйдём на рассвете.

Йонас посмотрел на то, как чернели пики — до них было рукой подать.

— А что там?

— Ход в Святилище, — Люция улыбнулась в ответ его шоку. — Ты прошёл за мною весь этот путь и правда собираешься остановиться сейчас?

 

Глава 20

Магнус

Оранос

С момента убийства отца прошла неделя.

Город не впал в траур. Напротив, они праздновали. Оранийцы всегда праздновали.

Этот фестиваль назывался «огненным днём», все граждане надевали алое, оранжевое и жёлтое, чтобы отобразить магию богини Клейоны. Они праздновали её магию воздуха — и это длилось две недели.

Две недели они праздновали «Дыхание Клейоны».

Как смешно!

Клео объяснила ему, что жители Ораноса ходят ко дворцу во время празднования, читают стихи и поют песни в честь богини. Их дыхание — дань воздуху Клейоны.

Но на самом деле это просто повод напиться, пошуметь до ночи.

Хотя эти торжества и проходили за стенами дворца, Магнус часами стоял на кладбище, смотрел на грязь под ногами — временная могила короля. Его останки вернут в Лимерос и будут похоронены рядом с матерью Магнуса. А до той поры он опустил его в землю в сумерках в день его смерти, оставаясь верным традициям Лимероса.

Как странно было утешаться традициями, которые он проклинал всю жизнь.

Маленький гранитный камень лежал на голой земле — на нём красовался лимерийский змеистый герб.

Прошлой ночью ему снился отец.

— Не трать на меня время, — произнёс король. — Сосредоточься на том, что сейчас важно.

— О, — отозвался Магнус. — И на чём же?

— Сила. Когда все узнают о моей смерти, многие захотят получить Митику. Ты не должен позволить им сделать это. Митика твоя. Ты мой наследник. Мой. И ты должен раздавить всех, кто будет выступать против тебя.

Сила. То, с чем Магнус всегда сражался.

Но он поступал так, как велел отец.

Он будет сражаться. Он раздавит всех, кто будет ему противостоять, и получит своё.

Родичи…

Он почувствовал присутствие Клео — она легонько коснулась его руки.

— Это так странно… — произнёс он, прежде чем она проронила хотя бы слово.

— Что?

— Я ненавидел отца всем сердцем, а теперь испытываю чувство потери.

— Я понимаю.

Он мрачно рассмеялся и наконец-то покосился на Клео. Сегодня она была в бледно-голубом платье, а лиф украшали мелкие цветочки. Волосы спадали на плечи длинными спутанными золотыми волнами.

Как всегда прекрасна.

— Не ожидал, что ты поймёшь. Я знаю, как ты к нему относилась. Ненавидела сильнее моего.

Клео покачала головой.

— Ты его не ненавидел. Ты его любил.

Он бросил на неё непонимающий взгляд.

— Ты не права.

— Права, — она покосилась на могилу. — Любил, как отца. За то, что он иногда был добр, даже тогда, когда это было трудно заметить. Ты любил его, потому что между вами наконец-то встали те сильные отношения… Даже если они не успели стать реальностью.

Клео потянулась и сжала его руки.

— Ты любил его за надежду.

Магнус отвернулся, чтобы Клео не видела боль, плескавшуюся в его глазах.

— Это глупо с моей стороны.

Она сжала ладонями его лицо, заставляя всё-таки посмотреть в глаза.

— Любить такого отца, как Гай Дамора, храбро, а не глупо.

— Надеюсь, ты права, — он наклонился, чтобы поцеловать её в лоб. Кожа Клео холодила губы, и он коснулся её щеки. — Ты борешься.

Клео улыбнулась ему.

— Я в порядке.

— Врёшь.

Её улыбка обратилась хмуростью взгляда.

— Я в порядке, — твёрдо повторила она.

Магнус смотрел на неё какой-то миг, не решаясь нарушить тишину.

— Твои волосы так прекрасны, как и прежде, но за ними не следят. Служанка плоха?

— Нерисса лучшая из всех, кто мог справиться с моими локонами, — Клео накрутила длинную прядь на палец. — Я скучаю за ней. Надеюсь, она скоро вернётся.

— Хм.

Прежде чем она успела его остановить, он убрал её шелковистые волосы с плеча. Она ахнула, прижимая ладонь к обнажённой коже.

Но он уже увидел правду.

Синие линии, что обвивали её руку, теперь тянулись к горлу.

— Когда? Когда это случилось?

Она опять тонула.

— Недавно, — Клео посмотрела на него, словно сердясь на то, что он раскрыл секрет.

Он тихо выругался.

— Я думал, Люция тебе поможет, но её нигде нет.

— Она ищет дочь. Это главное, и я не виню её. Она не может сидеть здесь! Ты же видел, что Каян сделал с няней!

Воспоминание об обугленном трупе вернулось к нему запахом горящей плоти. Мысль о племяннице в лапах Огня заставляла Магнуса вскипать.

Сила. Вот что важно. Он найдёт и Лиссу, и сестру. Он должен.

— Мне нужно самому найти ответ, — пробормотал он.

— Я читала…

— Книги не помогут.

— Не знаю. Верная книга, верная легенда… в библиотеке столько всего о том, что случилось тысячу лет назад, и всё отличается друг от друга! Но хоть в одной же есть правда!

Магнус покачал головой.

— И хоть что-то толковое ты оттуда узнала?

— Да, — она заломила руки. — Одна из книг напомнила мне о кольце Люции — кольце первой волшебницы. Оно контролирует её магию и не дает ей её подавить. Я хотела попросить, могу ли попробовать с этой магией, но она ушла прежде, чем я успела…

Магнус уставился на неё.

— Не могу поверить, что не подумал об этом раньше!

— Если она вернётся прежде…

— Не её кольцо. Моё, — он стянул кровавый камень с пальца, взял правую руку Клео и надел кольцо на её тонкий указательный палец, и заглянул ей в глаза. — Ну? Что ты чувствуешь?

— Я… Я не уверена… — Клео протянула руку, покачав головой, а после внезапно побледнела и задрожала. — Нет!.. Больно… Магнус…

Смертельная магия. Люцию отталкивала магия, что вредила Клео.

В тот же миг он сдёрнул кольцо с пальца Клео и с ужасом наблюдал, как она вновь задыхалась, тонула в чёрном океане, а он не мог её спасти. Он сжал её в объятиях, молясь о том, чтобы это поскорее закончилось.

Спустя миг всё закончилось, и она упала ему на руки.

Магия кольца оттолкнула Каяна той ночью, когда Магнус выбрался из могилы. Боль Клео доказывала это.

Но последнее, что он хотел сделать — причинить ей вред.

— Ненавижу! — выдохнула она. — Я хотела эту магию, хотела быть пригодной, а теперь, получив, я её ненавижу!

— И я, — он поцеловал её в макушку, устав чувствовать себя бессильным и слабым, биться о стену в поиске решения, как её спасти.

Он знал лишь одно — он её не потеряет.

Магнус проводил Клео обратно в её покои, и когда убедился в том, что ей стало лучше и она мирно уснула, отправился на поиски принца Ашура.

Он отцыскал крешийца с Тараном во дворе дворца.

Таран снял рубашку, и Ашур осматривал белые линии, что покрывали руку и половину груди.

Больше, чем у Клео.

— И каковы варианты? — спросил Магнус, подойдя к ним. — Отрубить руку, чтобы остановить это? Уже довольно поздно, но я готов попробовать.

Таран бросил на Магнуса дикий взгляд уставших глаз.

— Ты думаешь, это смешно?

— Ни капли.

— Я хочу отравиться! — Таран вновь натянул рубашку. — Ашур знает толк в магии, и я думал, что он может помочь.

Магнус перевёл на него взгляд.

— И?

Серо-голубые глаза принца были преисполнены неуверенностью и сомнением.

— Я пытаюсь найти решение, но пока без толку.

Магнус уже знал, что Воздух душит Тарана. А линии всё ярче. И их всё больше.

Он не был экспертом в древней магии, но это был признак, что бог пытался захватить тело Тарана.

Тот только фыркнул, но без тени веселья.

— На самом деле, это забавно.

— Что? — Ашур уставился на него.

— Моя мать была из ведьм… Она знала о родичах всё — ну, по рассказам, что передавались из поколения в поколение. Она им поклонялась. Она была могуча и могла бы мне помочь.

— Где она? — спросил Ашур.

Таран переглянулся с Магнусом, прежде чем они вновь посмотрели на Ашура.

— Мертва.

Магнус знал, что это была часть правды. Таран убил мать, когда она пыталась принести его в жертву во время кровавого ритуала.

А ещё Магнус знал, что им мать Тарана не поможет, но решил не говорить об этом.

— Если б у меня была хоть половина тех ресурсов, что прежде! — Ашур заходил взад-вперёд короткими, быстрыми шагами, то и дело скрываясь в тени высокого дуба, — я бы мог тебе помочь! И Оливии, Клео… Николо. Но мои руки связаны! Если я хоть нос суну в Крешию, Амара публично казнит меня!

Магнус содрогнулся от звука её имени.

Он не поделился с Ашуром планом убить Амару. Он не был уверен в том, что это озаботит принца, но, так или иначе, лучше промолчать. А с последствиями он разберётся потом, когда Феликс и Нерисса победят.

— Не собираешься пожертвовать всем, чтобы спасти своего возлюбленного? — сухо полюбопытствовал Магнус. — Но сомневаюсь, что это истинная любовь. А если так, то ты б знал, что он был в городе, сжёг нянечку и украл младенца.

Магнус обернулся — и Ашур с силой ударил его в лицо. Но он, игнорируя боль, схватил принца, толкая его в сторону дерева.

Ашур нахмурился.

— Ты бил меня и раньше. Подумай об этом.

Таран только внимательно наблюдал за ними.

Магнус с шипением отпустил его, утирая рукой кровь, что пошла носом.

— Не слишком ли быстро высохли твои слёзы?

— Мои отношения с Николо — это только моё дело, и к тебе оно отношения не имеет, — прорычал Ашур. Его чёрные волосы теперь прядями спадали ему на лицо. — И ты понятия не имеешь, на что бы я решился, только чтобы помочь ему! Ты даже представить себе не можешь, как мне, Магнус! Но ты ошибаешься! Я не думаю о том, чтобы заполучить Николо навсегда.

— Тогда зачем же?

— Потому что я ответственен за то, что с ним случилось. Если б я не был сначала заодно с Амарой, он смог бы выбраться из этого.

— Сомневаюсь, — ответил Магнус. — Он — лучший друг Клео, а она вмешалась бы в это, даже если б тебя не было в Митике. Так что не считай себя таким важным.

Он знал, что был жесток, но ничего не мог с собой поделать.

— Николо когда-то влюбился в Клео, — сказал Ашур. — Может, и сейчас любит. У нас разные романтические предпочтения. У нас нет будущего. Но это не имеет значения. Я делаю это не ради своей выгоды. Я просто хочу, чтобы Николо жил так, как хочет, буду я частью этого или нет.

Магнус долго и внимательно рассматривал его.

— Пусть. Докажи.

— Как?

— Я не могу больше ждать, пока Люция вернётся. Эта ведьма или изгнанная хранительница, о которой ты раньше говорил…

— Валия, — пробормотал Ашур слово, будто проклятие.

— Ты знаешь кого-то в этом роде? — ошеломлённо воскликнул Таран. — Кого-то, кто может нам помочь?!

Магнус кивнул её.

— Так давайте найдём её.

Магнус, Ашур и Таран двинулись в деревню Вириди, но прибыли туда аж к ночи. Под светом луны горели фонари, сверкала мостовая, что вела к Серебряной Жабе.

Таверна была набита празднующими Фестиваль. В углу шумно играли музыканты, а какая-то женщина с кубком в руке объявила, что собирается спеть песню для богини под названием «Её Золотистость».

Магнус тут же пожелал заткнуть себе уши, когда она позволила себе первый визг, именуемый нотой.

— Это напоминает мне детство, — скривился Таран. — Вот потому я и стал революционером в Крешии!

Магнус заметил Бруно и взмахом подозвал его к столу.

— Все! — замахал руками Бруно. — Вы только посмотрите, кто тут сегодня есть! Принц Магнус, принц Ашур и… их друг. Я его не знаю. Давайте же выпьем за их хорошее здоровье, да?!

— Если б он был нам не нужен, я б его убил, — прошипел Магнус, когда все пьяно зазвенели бокалами.

— Он слишком восторжен, — согласился Ашур.

— Мой отец отрезал языки всем таким восторженным, когда они начинали его раздражать.

— Ни на миг в том не сомневаюсь.

— И это ж мы собирались скрываться… — Магнус оглянулся, опасаясь, что тут могли быть крешийские стражники, но не увидел никого в зелёном.

— Я — Таран, — сообщил Таран Бруно.

Бруно пожал протянутую руку и энергично затряс ею.

— Радуйся, юнец! Получай удовольствие! Добро пожаловать в Серебряную Жабу!

Люди вновь забыли о них, стоило только заиграть следующей мелодии, а ещё один доброволец принялся орать своё стихотворение о красоте богини.

— Что вы хотите выпить? — спросил Бруно. — Первый бокал за вашего отца, принц Магнус, — он сплюнул. — Я его ни капельки не уважал, но ужасно то, что с ним случилось.

— Какие сердечные соболезнования, — сухо протянул Магнус.

— Мы тут не для того, чтобы пить, — проронил Ашур. — Мы из-за Валии.

Бруно нахмурился.

— В эту ночь?

— Да. Ты должен помочь нам с ритуалом вызова, если не считаешь, что сегодня она не ответит. Может быть, она где-то там празднует?

— О, не беспокойся, это Валия праздновать не будет, — Бруно снял фартук и бросил его на стол. — Хорошо, вперёд. Для меня большая честь помочь в таком важном деле.

Спустя несколько минут Бруно выскользнул из своей подсобки с фонарём и осветил их путь, держа в руке скрученный в трубку пергамент. Магнус неотрывно следовал за ним, вдыхая вечернюю прохладу.

— Что это? — кивнул он на пергамент.

— Инструкция, Ваше Высочество, — пожал плечами Бруно. — Мне трудно многое помнить, потому я всё записываю.

Магнус смущённо покосился на Ашура.

— Надеюсь, это не пустая трата времени, — прошипел Ашур себе под нос.

— Действительно, — Магнус оглянулся через плечо на Тарана и увидел, как белые линии на обнажённой части его руки и на горле мягко светились в темноте. Это зрелище вызывало ужас. — Не думаю, что у нас осталось так уж много времени.

Магнус оставил Клео во дворце, не сказав ни слова о том, куда идёт. Одно дело, если он вернётся с хорошими новостями. А вот о разочаровании ей знать не нужно.

Но если б она к ним присоединилась, он бы слишком отвлекался и не смог бы сосредоточиться на деле.

Они следовали за Бруно в лес, что находился близ деревни.

Бруно положил фонарь на мох, развернул пергамент и долго смотрел на него сквозь круглые стёкла очков.

— О, да, помню. Кровавая жертва, — он покосился на них. — У вас с собой есть кинжал?

— Разумеется, — Таран вытащил свой из ножен, прикреплённых к поясу, и вручил его Бруно.

— Прекрасно, он очень острый. Просто прекрасно… — Бруно покосился на сияющее горло Тарана. — Весьма любопытно. Молодой человек увлекается стихиями, или это проклятие ведьмы?

— Что-то вроде того, — Таран указал на пергамент. — Можно мне почитать?

— Конечно, — Бруно послушно отдал его ему.

Таран покосился на Ашура и Магнуса.

— Мама хранила записи о заклинаниях и магии, я уже такое читал.

— Это работает? — спросил Ашур.

Таран внимательно осмотрел лист.

— Трудно сказать.

— Кровавой жертвой… — Бруно осмотрел окрестности, — может быть и что-то медленное. Черепаха, например.

— Дай сюда, — Магнус отобрал клинок у Бруно и прижал его к ладони левой руки, надавливая, пока не ощутил жжение. — Никаких черепашьих смертей. Моя кровь подойдёт.

Бруно кивнул.

— Да, наверное.

Магнус встряхнул рукой, наблюдая за тем, как кровь стекала на землю.

— Замечательно, — кивнул Таран. — Надо размазать её по кругу…

— Радиус большой?

— Тут ни слова.

Магнус поддался указаниям, проходя по двухфутовой окружности.

— А теперь что?

— Скажи её имя. Попроси её присоединиться к нам… — он содрогнулся, отрывая взгляд от пергамента. — Вежливо.

— Замечательно, — кивнул Магнус. — Валия, мы хотим, чтобы ты здесь и сейчас присоединилась к нам, — он стиснул зубы. — Если хочешь.

— Замечательно! — улыбнулся в такт ему Бруно. — А теперь будем ждать.

— Что-то я в это не верю, — покачал головой Ашур, косясь на перевязывающего ладонь Магнуса. — Но хочется надеяться…

— Я тоже не верю. Даже если она придёт, поможет ли?

— Полагаю, — произнёс спокойный, холодный женский голос, — сначала можно было бы красиво меня попросить. Мне нравится, когда у молодых людей красивые манеры.

Магнус оглянулся и увидел красивую женщину, стоявшую в тени деревьев. На ней был длинный плащ, тёмный, как и волосы. Кожа бледнела в светел луны, подбородок был гордо вскинут, губы — ярко алели.

— Ты Валия, — выдохнул Магнус.

— Да.

— Так докажи!

— Принц Магнус, — вздохнул Бруно, — с Валией нужно говорить с уважением…

— А то что? — он не отрывал взгляд от колдуньи. — Она превратит меня в жабу?

— Сомневаюсь, что с тебя получится хорошая жаба, — Валия шагнула к ним поближе.

Ашур низко склонил голову.

— Мы польщены вашим присутствием, леди.

— Видишь? — Валия изогнула бровь и посмотрела на Магнуса. — Этот юноша знает, как вести себя рядом с Великой.

— И что ж в тебе великого, сила? — Магнус не собирался терпеть рассуждения простой ведьмы, и он сомневался в том, что она может оказаться чем-то большим.

— Всё зависит от того, какой день и какова причина.

— Или, может быть, ты просто скрываешься в тени и ждёшь, пока Бруно притащит жертву, — ухмыльнулся он. — Попросишь монетку на чары? Если так, то нет смысла продолжать разговор, его с удовольствием выслушают те идиоты, орущие песни во время фестиваля.

— Денег у меня больше, чем мне надо, — Валия шагнула к Тарану, хмуря тонкие тёмные брови. Таран оставался неподвижным, как статуя, когда она скользнула пальцем вдоль белых линий. — Хм, крайне интересно…

— Ты знаешь, что это? — спросил он.

— Возможно.

— И можешь мне помочь?

— Возможно.

Магнус громко рассмеялся, отрывая взгляд от ведьмы.

— Знаешь? И что ж это?

— Этот молодой человек одержим Родичем Воздуха, — Валия взяла Тарана за правую руку, перевернула её и увидела на ладони спиральный знак. — А он контролирует свой разум и тело. Как интересно.

Магнус вдруг осознал, что не в силах ответить.

Она знала больше, чем он ожидал.

Он прищурился. В женщине что-то было странное. На первый взгляд она казалась молодой и красивой, но её черты были слишком совершенными, кожа — безмерно безупречной и гладкой.

Если б она была изгнанной Хранительницей, а не обычной ведьмой, то это б всё объяснило…

Но её левая рука — не человеческая, нет, это была когтистая ястребиная лапа.

— Твоя рука… — выдохнул он, поняв, что видит.

— Моя рука? — Валия вытянула ладонь. — А что с нею не так?

Магнус покачал головой, видя теперь только две изящные руки с длинными, тонкими пальцами.

— Ничего, — нахмурился он. — Прошу прощения.

Валия приблизилась к нему, взяла Магнуса за руку и развязала носовой платок, которым он перемотал свою рану.

— Позволь, помогу, — она прижала ладонь к его руке. Что-то вспыхнуло, его кожу пронзила боль. Он хотел отстраниться, но оставался неподвижным — и когда она убрала руку, раны больше не было.

— Хорошо, — произнёс он, стараясь говорить спокойно. У неё было достаточно магии Земли, чтобы она лечила, как Люция. — Ты настоящая.

Валия не ответила, только вновь взяла его за руку.

— Откуда это? — она коснулась золотого кольца на его пальце.

Магнус одёрнул руку.

— Это подарок отца.

— Ценный подарок, — она подняла на него взгляд. — Многие убили бы за это кольцо. Многие за него умерли.

— Ты знаешь, что это, — прошептал он.

— Да.

— И что?

— Оно опасно. Опасно, как тот, кто создал его тысячу лет назад магией смерти.

Он обнаружил, что не в силах говорить. Между ними воцарилась тишина, прежде чем он вновь обрёл свой голос.

— Сколько тебе лет, Валия? — спросил Магнус. Бруно говорил, что несколько десятилетий не видел её, а она казалась лишь на пару лет старше Ашура.

Она улыбнулась, и её зелёные глаза сверкнули довольством.

— Такие вопросы джентльмен не задал бы леди.

— Я не джентльмен.

— Позаботься об этом колечке, принц Магнус. Не хотелось бы, чтобы его кто-то украл, да? — Валия вновь повернулась к Тарану, и взгляд её скользнул по белым линиям, что тянулись к горлу по руке. — Ты хочешь моей помощи и думаешь, что я охотно предоставлю тебе это?

— Если можешь, надеюсь, сделаешь это. И не только со мной, а и с принцессой Клейоной. У неё тоже… проблемы.

— И ещё двоим, — вмешался Ашур. — Юноша по имени Николо и бессмертная Оливия. Им повезло не так, как Тарану и Клейоне, но они всё ещё могут…

— Он прав, — прошептала Валия. — Так близко, так близко…

— Кто прав? — переспросил Магнус.

— Мой друг, что любит давать советы и просить об отвратительных услугах, — она осмотрела их. — Бруно, приятно было тебя увидеть.

Бруно низко поклонился.

— Я польщён видеть такую красоту.

Валия кивнула.

— Отведите меня к другой… к принцессе Клейоне. Хочу увидеть её.

— И тогда… — Магнус запнулся.

Она прямо посмотрела ему в глаза.

— Тогда я пойму, смогу ли я что-то сделать, или сейчас уже слишком поздно.

 

Глава 21

Клео

Оранос

Клео проснулась на громадной кровати и сонно потянулась к мужу.

Но никого не было.

Она привстала на локте и увидела, что простыни не были смяты.

Магнус не вернулся вечером.

Когда вчера вечером она искала его, то поняла, что пропал не он один — ещё Ашур и Таран.

Она не знала, беспокоиться ей или злиться.

Когда она думала об этом, пришла служанка, юная оранийка Ана, внимательная и Вежливая. Улыбка её не пропала и при виде паутины странных синих линий, покрывающих всю правую руку Клео.

Ана не задавала вопросов, только вежливо говорила, помогая Клео одеться в простое, но прекрасное бледно-розовое платье с золотыми шнурками на лифе.

Это было одно из платьев, к которому Клео тоже попросила сделать карман.

— Ты видела принца Магнуса утром? — спросила Клео.

— Нет, Ваше Высочество, — Аня осторожно провела щёткой по волосам Клео.

— А прошлой ночью?

— Нет. Пожалуй, ему тоже понравился фестиваль.

— Сомневаюсь. Ему что-то нужно.

— Может быть, он ищет вам подарок.

— Может быть, — кивнула Клео, хотя это было крайне подходящее занятие для Ашура и Тарана! Ну почему он её не предупредил?

Он пытался её защитить.

— Ведь я не дура, которую надо держать подальше от крутой скалы, — пробормотала она.

Ана нервно откашлялась, мягко улыбаясь.

— Конечно, нет, принцесса.

Как же Клео желала, чтобы Нерисса была рядом! Хотела увидеть взгляд на мир её подруги, когда всё рушилось.

Нерисса сказала, что у них с Феликсом важное дело, что они вернутся, как только смогут. Но когда Клео попыталась добиться конкретики, Нерисса только качала головой.

«Я делаю то, что должна», — ответила она.

Клео доверяла Нериссе, ведь та заслужила её доверие. Но всё равно — её бросили наедине с её мыслями, заботами и страхами.

— Вчера в таверне я слышала прекрасную песню, — Ана приколола волосы Клео с одной стороны — с другой она всегда оставляла их, чтобы скрыть линии.

Ну, можно подумать, этот город не пел который день!

— Да? — рассеянно спросила она. — О чём?

— О последней битвой между Клейоной и Валорией, — промолвила Ана. — Но не о мести и гневе, а о мучительной необходимости. А они любили друг друга, как сёстры.

— Какая трагическая и фантастическая песня. Я не читала ничего, что разубедило бы меня в их вражде до и после объявления войны.

— Возможно, но это так мило.

«Как и ты мила, дорогая. Ты такая красавица — понятно, что ты хочешь себя уберечь».

Клео посмотрела в своё отражение. Ана напряжённо расчёсывала её волосы.

Кто это сказал?

«Поддайся волне, — продолжил голос. Клео не знала, мужской он или женский. — Пусть они тебя поведут. Не противься. Сопротивление — это боль».

Родич Воды.

Клео метнулась рукой к горлу, к поднимающимся ввысь линиям.

— Оставь меня! — жестче, чем хотелось, приказала она Ане.

Ана не стала спорить, не сказала, что ещё не закончила, просто поклонилась и вышла.

— И ты оставь, — Клео яростно смотрела в своё отражение. — Немедленно.

«Никогда, — ответил голос. — Я выбрала тебя. Это просто. Я тебя получу».

— Ничего простого.

«То, что мы говорим, значит, что контроль так близко… У меня прежде не было смертной формы. Это будет прекрасно — увидеть этот мир, вкусить его, почувствовать запах. Я так долго без этого… Ты мне не поможешь?»

— Помогу? — Клео мотнула головой, чувствуя, как колотилось в груди сердце. — Убить меня?

«Смертная жизнь мимолётна. Семьдесят, восемьдесят лет… А я вечна, — Клео видела, как синим засияли глаза. — Иди к Каяну. Он поможет тебе сделать всё настолько безболезненно, насколько это возможно. Мой брат нетерпелив, он может гневаться и быть непредсказуемым, так что, послушавшись, ты только всем поможешь».

Клео изучала странный, отрешёный взгляд. Казалось, на неё смотрела другая.

— Никогда! Я буду сражаться до последнего вздоха, — прорычала она.

Она схватила гребень с серебряной рукоятью, который оставила Ана, и швырнула в зеркало, радуясь звону стекла.

Родич Воды не произнесла ни слова.

Клео вылетела из своих покоев, зная, что, если останется там, то просто сойдёт с ума.

Она врезалась во что-то твёрдое и тёплое. И очень высокое.

— Клео, — Магнус мягко обнял её за плечи. — Что случилось? Опять тонула?

— Нет, — она затаила дыхание. Он бы так обеспокоился, узнав правду… Она не готова. — Я просто хотела… Найти тебя. Где ты был? С Ашуром и с Тараном?

Он кивнул и помрачнел.

— Пойдём со мной.

Паника сдавила её сердце. С Тараном случилось что-то ужасное? Родич Воздуха захватил его?

— Что?

— Тебе надо кое с кем встретиться.

Он взял её за руку и повёл по коридору в сторону тронного зала.

— С кем?

— С кем-то, кто может тебе помочь.

Полуденный свет наполнил тронный зал, рассыпаясь по полу витражами и отбиваясь от золотых жил в мраморных колоннах, заставляя их сверкать.

Там стояли Ашур и Таран.

Человек, о котором шла речь, стоял между ними. Красавица с ягодными губами… Клео испытала странное беспокойство.

— Принцесса Клейона Аврора Беллос, — слишком официально представил её Магнус. — а это… Валия.

— Просто Валия? — удивилась Клео.

— Да, — Валия прищурила свои зелёные глаза, словно оценивая её. — Девушка с именем богини, не так ли?

Клео не ответила.

— Мне сказали, ты можешь помочь, — вместо того промолвила она.

Валия изогнула брови.

— Я могу задать один вопрос? Из чистого любопытства?

— Попробуй.

— Ты не взяла фамилию мужа. Почему? — в ответ на удивлённый взгляд Клео Валия смягчила свой вопрос улыбкой. — Это так любопытно.

Клео не впервые спрашивали об этом. Обычно этот вопрос задавал кто-то из дворян, глядя на неё поверх кубка или тарелки.

— Я последняя в линии Беллосов, — просто ответила Клео. — И считаю, что правильно было бы почтить всех моих предшественников и не позволить роду просто так исчезнуть.

— Как любопытно, — Валия взглянула на Магнуса. — И ты позволил это?

Магнус всё ещё смотрел на Клео, и его рука покоилась у неё на спине.

— Клео сама выбрала.

Какой замечательный ответ!

— Беллос — доброе имя, — промолвила Валия. — Я хорошо знала твоего отца.

Клео содрогнулась.

— Ты?

Валия кивнула и повернулась к мраморному помосту.

— Я прямо здесь встречалась с ним. Несколько раз.

Клео схватилась за её ответ.

— А какова причина?

— Ему приснился сон, что на его дворец напали. В отличие от твоей матери, он не верил в магию, но после смерти королевы Елены думал о многом, чтобы укрепить своё царствование и получить больше возможностей, что помогли б ему, — она поднялась на вершину помоста и положила ладонь на заднюю часть золотого трона, глядя на него так, словно там сидел сейчас король Корвин. — Он убедил меня помочь ему. Я воспользовалась своей магией, поставила печать на врата этого дворца, чтобы обезопасить всех. Думаю, что он сделал это ради безопасности тебя и твоей сестры.

Клео вспомнила, как магия держала ворота. Магия, которую пробила Люция, вызвав взрыв в центре кровавой битвы — это стоило сотен жизней.

— Просто невозможно, — Магнус покачал головой. — Мой отец отыскал волшебницу, что наложила это заклинание. И когда она оказалась ему не нужна, он… — он заколебался. — Он её… прогнал.

— Убил, собственно говоря, — поправила его Валия, — ну, или убил ту женщину, которую считал за это ответственной. А после отправил её отрубленную голову в коробке королю Корвину. Но твой отец ошибся. Его жертва, вне всяких сомнений, была ведьмой, но вот только не той.

Клео зачарованно слушала всё это.

— Если это правда, то почему ты не помогла отцу, когда он больше всего в этом нуждался? Если ты настолько сильна, что сумела наложить такое заклинание, почему ты не помогла ему, когда на дворец напали, а он умирал на моих руках?

Валия молчала, и Клео пыталась отыскать хоть какой-то след сожаления в её взгляде, но встретила только твёрдость.

— Потому что это была его судьба, — наконец-то ответила она, а после посмотрела на левую руку Клео. — Может быть, и твоя предрешена.

Клео хотелось сопротивляться. Топнуть ногой и потребовать, чтобы эту ведьму навеки вышвырнули из этого дворца, но она заставила себя успокоиться.

Каждый раз, когда она думала о том, как с нею говорил Родич Воды — молчавший сейчас, к счастью, — по её коже распространялся смертельный холод.

Она не позволяла себе бояться того, что ещё не произошло.

Она ещё всё контролирует. Она будет сражаться.

— Замечательно, — Клео гордо вскинула подбородок. — Прошлого не изменить. Но можешь ли ты помочь сейчас?

— Отличный вопрос… Позволь-ка мне оценить.

Валия спустилась с помоста и потянулась к Клео. Клео позволила это только потому, что не хотела сопротивляться той, что могла ей помочь.

Валия рассматривала линии, что тянулись от символа воды на левой ладони, потом смахнула волосы с её шеи и посмотрела на её бледную кожу.

— Это по всей руке? — спросила она.

Клео кивнула.

— Знаки Тарана дальше.

Таран молчал, стоя прямо, словно солдат.

Ашур наблюдал за Клео и Валией, задумываясь буквально над каждым произнесённым ею словом.

— И каков вердикт? — спросил Ашур. — Ты можешь помочь.

Валия вынула из складок своего чёрного одеяния сверкающий обсидиановый кинжал, казалось, выточенный из того же камня, что и Родич.

— И что ты собираешься этим делать? — спросил Магнус.

— Мне нужна кровь, — промолвила Валия.

— Ты не ранишь Клео! — прорычал он.

— Но я должна, — ответила Валия. — Кровь принцессы поможет понять мне, смогу ли я ей помочь.

— Нам нужна Люция, — обратилась к Магнусу Клео.

— Согласен, — напрягся он. — Но Люции тут нет, и мы понятия не имеем, когда она вернётся.

— Люция, — повторила Валия. — Принцесса Люция Дамора, предсказанная волшебница. Да, она бы очень помогла, не так ли? Мне было бы приятно повстречаться с нею лично. Те рассказы, что я слышала о её последних путешествиях, кажутся весьма интересными.

Клео не нравилась эта женщина. Её вид, её выправка, её слова. Ей не нравилось, что Валия знала её отца и повернулась к нему спиной, когда могла помочь во время той роковой битвы, а сейчас даже не испытывала раскаяния или ответственности за его смерть.

Валия была высокомерна и самоуверенна, и Клео отталкивало это.

Но Магнус был прав. Люции тут не было. Потому ей придётся проглотить гордость и надеяться на то, что ведьма поможет.

— Я буду первым, — Таран встал между Клео и ведьмой. Он закатил рукав рубашки и протянул ей правую руку. — Режь меня, если тебе это поможет.

— А где лунный камень? — спросила Валия. — Он бы очень помог.

Магнус и Клео обеспокоенно переглянулись. Ведьма знала о Родичах куда больше, чем все остальные.

— У меня его нет. Я отдал его принцессе Люции, когда она попросила об этом, и только она знает, где он сейчас.

— Вижу, — Валия взглянула на Клео. — А аквамарин?

— Так же, — солгала Клео. — У Люции всё.

Её хрустальный шар был там же, где и всегда, в кармане платья, в бархатном мешочке, чтобы Клео не вынуждена была прикасаться к нему.

— Замечательно. Что ж, постараемся обойтись так, — кивнула Валия и, глядя на Клео, Магнуса и Ашура, скользнула кончиком своего клинка по отмеченной коже Тарана. Это был не прямой разрез — она крутила лезвие, словно пыталась начертить символы на его плоти.

Таран не дрогнул, когда выступила кровь.

Валия провела рукой по его коже и посмотрела на кровь на ладони.

— В твоей жизни был выбор, что причинил тебе боль, — промолвила она. — То, что ты сделал со своей матерью, тебя преследует по сей день.

— Что?! — прорычал Таран. — Какая разница?

— Твоя кровь — это то, чем ты есть. В ней твоё прошлое, настоящее и будущее. Это не просто гадание, дорогой… — Валия посмотрела на кровь Тарана вновь. — Я вижу, как ты ревновал к брату, такому правильному… когда ты узнал об убийстве, ты захотел отомстить не только из-за любви к нему, а потому, что чувствовал себя виноватым, отвернувшись от него. Это правда?

Таран побледнел, а круги под его глазами стали ещё темнее.

— Правда.

Магнус прочистил горло.

— Может быть, стоит перейти к проблемам? Не стоит жить в прошлом.

— Ты слышишь голос внутри себя? — спросила Валия Тарана, проигнорировав принца. — Того, что просит тебя отпустить?

Клео задрожала.

— Да, — кивнул Таран. — Я слышу его и сейчас. Он хочет, чтобы я отправился к Каяну. Говорит, что приведёт меня туда, если я позволю. Но я не хочу. Я лучше умру, чем дам демону забрать моё тело и жизнь. Я хочу…

Он задрожал, и его руки метнулись к горлу в попытке прекратить удушье.

— Он задыхается! — воскликнул Ашур. — Прекрати это, Валия! Что бы ты с ним ни делала, останови это сейчас же!

— Я ничего с ним не делаю, — Валия покачала головой. — Я даже не смогу. Ему уже слишком поздно… Им всем слишком поздно.

— Убирайся! — прорычал Магнус. — Ты уже достаточно сделала. Просто уходи и не возвращайся.

— Мне кажется, я могу помочь и иначе, — спокойно ответила Валия.

— Нам не нужна твоя помощь! Прочь!

Клео бросилась к Тарану. Его лицо синело, а белые линии тянулись по челюсти и щекам.

— Посмотри на меня, — в отчаяньи прошептала она. — Пожалуйста, посмотри на меня! Всё хорошо. Просто дыши!

Таран смотрел ей в глаза, и в его карем взгляде плескались боль и страх — прежде чем он вывернулся из её рук, падая. Ашур подхватил его, прежде чем он рухнул на мраморный пол. Он прижал пальцы к его артерии, потом — поднёс к носу.

— Без сознания, но дышит, — произнёс Ашур.

— Это всё вина ведьмы, — мрачно промолвил Магнус.

Клео оглянулась, увидев, что Валия исчезла из тронного зала. Она испытала странное облегчение. И ещё большее облегчение от того, что Таран жив.

Она сосредоточила внимание на Магнусе.

— Ты должен сказать, что случилось в прошлую ночь. Всего этого можно было избежать!

Он сжал зубы.

— Я пытался защитить тебя.

— Ты думаешь, что сможешь защитить меня от этого? — она убрала волосы, обнажая горло. — Ты не сможешь. Валия уже сказала, что слишком поздно.

— Не поздно. Я в это не верю.

Она не хотела с ним спорить, не хотела говорить ничего, о чём потом будет жалеть.

— Ашур, пожалуйста, позаботься о Таране. Я… Мне нужно уйти отсюда, отдохнуть. Я возьму Энцо с собой.

— Куда ты? — спросил Магнус, бросившись к выходу.

Она не была уверена.

Куда-то, где нет всего этого. Куда-то, где она будет думать о счастливых временах, о которых успела забыть.

Куда-то, где можно восстановить силы и сосредоточиться.

— На фестиваль, — сказала она.

 

Глава 22

Магнус

Оранос

Магнус сразу же последовал за нею.

Он наблюдал за Клео и Энцо, прячась за чёрным капюшоном плаща, что скрывал его личность от ротозеев в лабиринте улиц, переполненном людьми в разгар праздника. Яркое солнце выхватывало красочные лозунги фестиваля и листовки, разбросанные вокруг зданий.

Магнус подумал, что первой Клейоне нравилось всё это безумство так же сильно, как и гражданам созданной ею страны. Валория, говорили, была куда спокойнее. Она ценила молчание вместо разгула, спокойствие и задумчивость вместо пьяного разврата.

Потому лимерийцы и испытывали превосходство над своими южными соседями.

Но Магнус знал, что далеко не каждый предан закону. Он видел и в Лимеросе таверну, где тайно подавали вино всем, кто того просил, и, само собой, она такая была не одна. Да и большинство золота, что заработал её отец, ну, до той поры, как всё оно не ушло на слишком дорогую войну с Ораносом, было плодом штрафов, которые взымали за несоблюдение двухдневного еженедельного молчания.

Честно говоря, Магнус уж не помнил, когда в последний раз молчал столько времени. Разве что в могиле.

Он наблюдал за тем, как Клео и Энцо миновали лавку за лавкой — всех пекарей, ювелиров, портных и сапожников. Клео не крылась, только за парой белых шелковых перчаток прятала знак родича. Она приветствовала каждого, кто подходил к ней с тёплой улыбкой, позволяла им поклониться или опуститься в реверансе, прежде чем брала их за руки и говорила что-то столь любезное, что они просто сияли от счастья.

Оранийцы любили свою золотую принцессу.

И Магнус, чувствуя, как до боли сжимается горло, подумал, что она полностью заслужила эту их любовь.

За короткие минуты Клео успела поговорить с десятками людей, а Магнус всё скрывался в тени. Он заметил, как она указала Энцо на какое-то конкретное здание. Энцо отрицательно качал головой, но Клео упорствовала, пока стражник не кивнул, заботливо открывая перед нею дверь.

Магнус посмотрел на вывеску.

«Зверь».

Он не узнал при плохом освещении это место, но прекрасно знал о существовании этой таверны. И лучше было оставаться снаружи, где его точно никто не узнает, и можно будет наблюдать издалека.

Посетители постоянным потоком входили трезвыми и выбирались пьяными, поющими из таверны, но Клео и Энцо всё ещё не появлялись. И Магнус, сначала успокоившись, почувствовал, как его начинает одолевать волнение.

Что можно делать там такое количество времени?!

Он быстрым шагом пересек улицу к таверне и вошёл внутрь. Да, казалось, там не чувствовалось времени. В таверне не было окон, стены все оказались увешаны факелами, а люстра с тяжеленными свечами висела у потолка.

Комната была битком набита, занят буквально каждый столик, и Магнус с трудом мог услышать обрывки чужих особенно шумных разговор и дикую музыку скрипача.

В комнате пахло сигарным дымом, алкоголем и сотнями немытых тел.

Он с тревогой осознал, что таверна вряд ли изменилась после его последнего визита, только он тогда был слишком пьян, чтобы замечать что-либо.

Клео нигде не было видно, потому Магнус натянул капюшон плаща пониже на голову и проталкивался сквозь массу потных тел, что танцевали под мелодию скрипки на посыпанном опилками полу. Он поморщился, когда его едва не сбила с ног полураздетая парочка, что целовалась так страстно, что даже пролила вино прямо ему на сапоги.

Неужели Клео хотелось провести тут больше короткого мгновения?

Какой-то бородач поскользнулся и рунул прямо уног Магнуса. А после, рассмеявшись, тут же вскочил и продолжил свой путь.

Какой кошмар.

Скрипач наконец-то доиграл свою партию, мигом получив признательные вопли от благодарной толпы. Он поднялся со своего места и громко заговорил, пытаясь перекричать бесконечный шум:

— Есть ли здесь кто-то, кто хочет сделать объявление или произнести тост? Прошу всех замолчать и дать смельчаку слово!

В комнате моментально успокоились, и Магнус наконец-то увидел форму стражника краем глаза. Он медленно повернулся, наблюдая за тем, как Энцо, с большой кружкой эля в руках, медленно двинулся вперёд и забрался на длинный деревянный стол.

— Не уверен, что хочу говорить это, — осторожно начал Энцо, — но, кажется, я сегодня слишком много выпил…

Толпа расхохоталась до того громко, словно это была самая смешная шутка в их жизни.

— Всё в порядке! — махнул рукой скрипач. — Тут все пьяны! Восславь богиню и её сладкий вздох! Давай свой тост!

Энцо в какой-то миг просто молчал, и толпа забормотала, пытаясь заполнить неудобную паузу.

А после он вскинул свою кружку в воздух.

— За Нериссу Флоренс, девушку, которую я люблю!

Толпа заорала с приветствием и тут же опрокинула в себя содержимое кубков, но Энцо, кажется, не закончил.

— Девушке, которую я люблю! — продолжал он, — но которая никогда меня не любила! Девушке, что забрала моё сердце, расколола его на мелкие кусочки и бросила в Серебряное море, в которое она и отплыла с другим мужчиной! Могу добавить, что у этого человека только один глаз, а у меня — два, нормальных! И знаете, что она мне сказала, знаете?! Богиня, как же я его ненавижу! «Это мой долг» — вот что она мне сказала! Её долг!

Магнус уставился на стражника. Он до сих пор был уверен в том, что Энцо очень верен, очень тих и крайне подавлен.

Сколько ж он успел выпить с той поры, как они сюда пришли?

Но Энцо не унимался.

— Если кто-то из вас знает Феликса Габраса — а я уверен, тут далеко не один человек с ним знаком! — помните, что ему нельзя доверять.

Это точно пора заканчивать.

Энцо топнул ногой, и несколько оловянных тарелок упало со стола.

— Она говорит, что ей не к лицу обязательства! Она много раз мне это говорила, но во что же мне верить? Что это было только временным притворством? Что все её поцелуи не имели никакого смысла? Ну разве она не знает, что она разбила мне сердце?

Взгляд Магнуса пересёк толпу, когда Клео — волна светлых волос, — метнулась к Энцо.

— Энцо, прошу, спастись, — умоляла она.

Увидев, что она в порядке, Магнус испытал странную волну облегчения.

— Золотая принцесса хочет провозгласить тост! — заявил скрипач.

Клео махнула рукой.

— Нет-нет, я просто пытаюсь стянуть отсюда моего друга прежде, чем он скажет что-то такое, о чём потом очень сильно пожалеет.

— Если вам интересно моё мнение, — Энцо пропустил её мольбы мимо ушей, — то мне кажется, что между Нериссой и императрицей случилось что-то любопытное. Да, вы меня совершенно правильно услышали! Что-то, что связало из сильнее, чем просто помощницу и правительницу, — он глубоко вздохнул, сделал большой глоток и вновь вскинул бокал. — А вы знаете, что говорят о крешийцах…

— Что? — окликнул кто-то. — Ну что говорят о крешийцах?

— Что единственная холодная кровать для крешийца — это кровать после его смертной казни, — а после Энцо низко опустил плечи, словно окончательно потерял силу. — Спасибо за всю вашу поддержку.

Толпа на один миг умолкла, а после вновь ободрилась, и скрипач завёл свою следующую песню.

Магнус подошёл к Клео, когда она пыталась стянуть Энцо со стола.

— Это было… — начал он, уже не беспокоясь о том, чтобы оставаться незамеченным.

Клео обернулась к нему.

— Ты пошёл за нами!

— Именно так. Если б я того не сделал, то не узнал бы столько интригующих сплетен о твоей любимой служанке.

— Энцо пьян, — объяснила Клео. — И он даже не понимает, что несёт.

Магнус покосился на стражника.

— Кажется, принцесса сумела навернуть тебя на оранийский путь редкого пьяницы?

Энцо тяжело сполз по соседней стене.

— Ваше Высочество, я не думаю…

— Разумеется, потому что эта выходка явственно подчёркивает, что мыслить ты попросту не умеешь. Ты должен был храниьт Клео, а не пить на публику и рыдать о потерянной любви!

Энцо открыл рот, чтобы ответить или запротестовать, но Магнус вскинул руку.

— Ты свободен до вечера. Иди и пей столько, сколько хочешь. Найди кого-то, кто поможет тебе забыть Нериссу. Уверен, тут хватит помощниц. Делай, что хочешь, но только не у меня на глазах!

Взгляд Энцо тут же метнулся к Клео, а после он неуверенно поклонился и едва не свалился на пол.

— Да, Ваше Высочество.

Магнус проследил за тем, чтобы тот пропал в толпе, а после перехватил взгляд Клео.

— Это грубо, — промолвила она.

— Да?

— Энцо заслужил хотя бы элементарное уважение.

— Не сегодня, — Магнус скрестил руки на груди. — А что теперь делать с тобой?

— Со мной? — она изогнула брови. — Настоятельно советую тебе не приказывать мне.

— Если б я это сделал, то, конечно же, не ожидал бы наивно от тебя послушания, — прорычал он.

— И правильно.

Магнус потянулся к её левой руке, и она не отстрнаилась. Он провёл пальцем по шелковой перчатке.

— То, что ты это скрываешь, ничего не меняет.

Клео вперила взгляд в пол.

— Это помогает мне забыться. Я опять почувствовала себя нормальной.

Магнус собирался ответить, когда почувствовал, как на плечо ему опустилась чужая рука. Он оглянулся на женщину с громадной грудью, смотревшую на них с широкой яркой улыбкой.

— Да? — переспросил он.

Она улыбнулась ещё шире.

— Вы такая прелестная пара!

— Благодарю, — искренне ответила Клео.

— Видеть вас тут, вместе, празднующих вместе со всеми… Это согревает сердце!

— И вправду, — сухо ответил Магнус. — Но, прошу, больше не отрывайтесь от веселья, — он сжал руку Клео и потянул её за собой. — Мы уходим.

— Я ещё не готова! Мне тут нравится, — она осмотрела грязную таверну.

— Трудно в это поверить.

— Я прежде никогда тут не бывала!

— Я бывал, — он посмнил только какие-то пятна, основные воспоминания были залиты вином. — Как раз перед храмом.

Она нахмурилась, и взгляд её на миг стал отсутствующим.

— Это тогда, когда я предложила тебе быть заодно, но ты был слишком пьян, чтобы меня выслушать, и вместо этого провёл бурную ночь в постели Амары?

Он поморщился.

— Вообще-то, это была моя постель. И я искренне надеялся никогда не вспомнить об этой досадной ушибке.

Клео, кажется, успокоилась.

— Прости. Это осталось позади.

— Хорошо, — он всмотрелся в её лицо. — Ты правда хочешь тут остаться?

— Нет, — покачала головой она. — Пойдём во дворец.

Скрипач вновь закончил своё выступление и объявил, что кто-то хочет произнести новый тост.

— Надеюсь, это всё-таки не Энцо, — пробормотал Магнуса.

Краем глаза он увидел, как кто-то взобрался на всё тот же стол, что использовал Энцо в качестве импровизированной сцены, с серебряным бокалом в руке.

— Мой тост за принца Магнуса, законного наследника отцовского трона! — раздался болезненно знакомый голос. — За настоящего друга и — уж поверьте мне на слово! — человека, умеющего выживать!

— Магнус… — Клео сжала его руку.

Сердце болезненно колотилось в груди. Магнус обернулся на каблуках и столкнулся взглядом с лордом Куртом, холодно смотревшем на него.

Курт вскинул свой кубок.

— Приветствие принцу Магнусу!

Толпа приветственно закричала, в который раз опустошая бокалы, а потом скрипач вновь разразился шумной музыкой.

Бывший королевский советник спустился со стола и направился к выходу.

— Магнус… — начала Клео.

— Оставайся здесь, — выдохнул он.

Не проронив больше ни слова, Магнус бросился за Куртом.

Он вырвался из «Зверя», болезненно осматриваясь и пытаясь заметить, как Курт убегает, пытаясь скрыться в толпе, но его взгляд наткнулся на знакомое бледное лицо ласки, что улыбалось ему.

Магнус миновал нескольких мужчин, что стояли у него на пути.

Холодного всплеска напитка, что пролили ему на сапоги, хватило, чтобы Курт успел исчезнуть.

Он раздражённо выругался.

— Вперёд! — крикнула Клео. — Он повернул налево.

Магнус поёжился.

— Я говорил тебе оставаться там…

Она раскраснелась, бросившись к нему.

— Да, и я не послушалась. Давай, вперёд, он сейчас уйдёт!

Вместо того, чтобы спорить, он покорился, покидая переполненную улицу и помчавшись по куда менее освещённому проулку, что, казалось, был достаточно глухим, чтобы покориться ночи.

Магнус мечтал об этом. Ему снились эти сны. Он представлял себе и голодных жуков, и ещё множество диких смертей в этой бесконечности маленького гроба — он представлял, как его руки смыкаются на шее Курта Кирелло и выдавливают из него его бесполезную жизнь.

Тёмный силуэт Курта скрылся за следующим углом, когда Магнус обрушился на него. Да, Курт уходил быстро, но недостаточно быстро для того, чтобы скрыться.

Они оказались в тупике у каменной стены. Курт остановился, с удивлением обнаружив стену, и медленно повернулся к Магнусу.

— Что, больше некуда убегать? — вздохнул Магнус. — Ну что за неудача!

— Я не убегал.

— А следовало бы.

Клео догнала Магнуса и встала рядом с ним, скрестив руки на груди. Она убрала волосы за плечи, и глаза её застыли льдом самой Валории, а на лице была маска осуждения.

На левой стороне шеи светились голубые волны. Магнус принял бы это за красивое украшение, нанесённое талантливым художником на фестивале, если б он не знал, что это на самом деле.

Линии Родича становились всё ярче.

— Ты должен поделиться со мною своей тайной, — промолвил Курт.

— Какой тайной?!

— Как ты сумел выжить, чтобы предстать предо мною сегодня! — Курт окинул его пристальным взглядом. — Я слышал, как ломались твои кости — их было слишком много, чтобы ты мог с такой лёгкостью ходить… А потом я закидывал землей твою могилу. Ты не мог выжить!

— Я сама тебя убью, — прорычала Клео.

— Как? С помощью своих замечательных навыков в стрельбе из лука? — Курт улыбнулся ей, а потом вновь перевёл взгляд на Магнуса. — Это твоя милая сестрёнка исцелила тебя своей легендарной магией?

— Нет, — просто ответил Магнус.

Курт нахмурился.

— Ну а как тогда?

— Это тайна, ты не понял? — Магнус посмотрел на обрубок правой руки Курта. — Как и то, что ты ещё умудрился сделать со своей рукой.

Курт дёрнулся, и в его глазах вспыхнула яркая ненависть.

— Ты об этом пожалеешь!

— Я очень о многом сожалею, Курт, но это точно не твоя травма, — Магнус с сожалением подумал о том, что покинул дворец без меча. Какой же он был глупый! Но, впрочем, для того, чтобы избавиться от этого червя, ему не нужно никакое оружие.

Он сделал шаг в направлении Курта, не сдерживая пылающую во взгляде угрозу.

— А разве тебе не хочется узнать, почему я тут оказался? — во взгляде Курта пылала неподдельная злоба. — Почему я решил себе вот так навредить.

Магнус покосился на Клео.

— Нам действительно надо об этом знать?

Она кивнула.

— Признаться, меня терзает некоторое любопытство.

— Меня тоже, — кивнул он. — Может быть, он слышал о том, как погиб его отец?

— Может быть, — согласилась Клео. — Может быть, нам стоит быть снисходительными. Ведь он в таком же трауре, как и ты.

Курт дико оскалился.

— Я знаю о том, что мой отец мёртв!

— Замечательно! — Магнус демонстративно захлопал в ладоши. — Так мы можем продолжить? Признаться, я предпочитаю воздержаться от убийств в праздничные дни, но сегодня придётся сделать исключение.

Курт почти шептал в ответ:

— Меня сюда прислал Каян.

Магнус почувствовал, как сжался его желудок. Он пытался оставаться спокойным.

— Ты лжёшь!

Курт распахнул полы рубахи, показывая страшный знак на своей груди.

— Он оставил на мне свою огненную метку!

Это был тот же знак, который Каян хотел оставить на теле Магнуса. Тот самый, что превратил бы его в раба Родичей.

Курт почти нежно очертил пальцами здоровой руки метку.

— Разумеется, это большая честь — быть отмеченным богом. Но больше всего это похоже на погружающиеся в меня клыки демона. Эта боль постоянно напоминает мне о том, кому я должен быть нынче верен…

— Почему? — голос Клео звучал неожиданно глухо. — Почему Каян решил прислать тебя сюда?

— Потому что он хочет, чтобы я отвёл тебя к нему, принцесса, — ответил Курт.

— В таком случае, он вынужден будет потерпеть разочарование, — выдохнул Магнус. — Потому что Клео никуда с тобой не пойдёт.

На губах Курта появилась лисья улыбка.

— Мне стоит сказать, что мне жаль, что я никогда не узнаю, как ты сбежал из своей могилы. Но нельзя же узнать всё…

— Ты думаешь, я позволю тебе уйти? Всё закончится сию минуту!

— Да, это действительно так, — раздался голос у них за спиной, и Магнус резко оглянулся, увидев стоявшего посреди переулка Тарана Рануса.

Магнус смущённо посмотрел на него.

— И как ты нас нашёл?

Таран открыл рот, чтобы ответить, но его прервал громкий вскрик Клео.

Магнус оглянулся, увидев, как грубо схватил её Курт, зажимая ладонью рот.

В воздухе родился холод. Из тумана выбралось что-то ледяное, и тонкая полоса инея ринулась оттуда, где стояла принцесса, и помчалась по стенам, мгновенно покрывая их изморозью.

А после Клео в один миг закатила глаза, теряя сознание.

Магнус бросился к ней.

Таран Махнул рукой, и Магнус застыл, не в силах пошевельнуться.

— Да что же ты делаешь, глупец?! — взвился Магнус. — Помоги ей!

Клео обмякла в руках Курта, и Магнус с тревогой осознал, что тот влил в неё какое-то сонное зелье.

— Я и помогаю ей, — равнодушно ответил Таран. — И тогда четверо из нас будут вместе, и мы станем всесильными. Нас нельзя будет остановить.

Магнус с ужасом посмотрел на мятежника.

— Что же ты такое?

— Убей его! — раздражённо рявкнул Курт.

Таран легко провернул запястье. В какой-то миг Магнус оказался в воздухе, а после ударился о покрытую морозом стену с такой силой, что у него затрещали кости, и он рухнул на землю.

— Подними её, — обратился к Тарану Курт. — Ты сильнее меня, а нам придётся долго идти.

Таран с лёгкостью подхватил безжизненное тело Клео на руки.

— Где все остальные? Я всё ещё в смятении и не могу их чувствовать.

— В Храме Клейоны, — ответил Курт.

Их голоса отдалялись. Магнус не мог шевелиться, да что там — он едва был в силах думать! Они верили, что оставили его мёртвым, и всё же — он не умер. Холодное жжение кровавого камня на пальце постоянно напоминало о том, какое волшебство он подпускал к себе столь близко.

Но он опасался, что на этот раз магии не хватит — особенно когда мир исчез вокруг него, оставив абсолютную черноту.

Его привёл в чувство лёгкий толчок.

— Он такой мечтательный, да? — над головой звучал невнятный пьяный женский голос.

— О, богиня, да! — отозвалась вторая. — Я видела его на балконе во дворце, и он казался таким холодным и таким неприступным! Но вблизи он невероятно мил, правда?

— Очень мил! — согласилась её подруга. — Но принцессе невообразимо повезло…

— Нам стоит позвать врача?

— Мне кажется, он просто пьян. Ты ведь слышала слухи о принце Магнусе и его страсти к вину?

— Ну, а как же нет? — его опять толкнули. — Принц Магнус? Ваше Высочество?

Магнус моргнул, пытаясь избавиться от окружающей его темноты и сосредоточиться на маленьком клочке света, что вёл к сознанию. Он всё ещё находился в переулке, где загнал Курта в тупик. Небо над головой потемнело, солнце окончательно спряталось — вечер. Взгляд его столкнулся с двумя девицами возраста Клео, что смотрели на него с громадным интересом.

— Где… она? — прохрипел он, но тут же поправился. — Где Клео?

Они обе в унисон охнули от счастья.

— Мы так надеялись на то, что вы обретёте любовь друг в друге! — воскликнула первая. — Вы столь совершенны вместе!

— Сначала это казалось диким, — ответила её подруга, — но теперь я поняла, как ошибалась!

Первая девушка закивала.

— Вы так мрачны и задумчивы, Ваше Высочество! А она — словно солнечный лучик! Как это прекрасно!

— Как прекрасно!

— Мне нужно идти, — Магнус попытался подняться на ноги, и девушки тут же бросились ему помогать. Он не стал спорить, чувствуя, что шатается, а после медленно побрёл в сторону дворца.

— Прощайте, наш принц! — закричали девицы ему вслед.

Когда он вернулся во дворец, его одолевали тысячи мыслей. Первым, кто оказался на его пути, был Ашур — с горой библиотечных книг в руках.

— Магнус… — Ашур широко распахнул глаза.

— Он её забрал.

— Кто?

— Каян, — Магнус схватил Ашура за плечи. — Родич — родич воздуха, — полностью контролирует тело Тарана. Они с Куртом Кирелло забрали Клео.

Ашур бросил книги, и те разлетелись по полу.

— Таран отдыхал в своих комнатах. Я его оставил несколько часов назад…

— Поверь, его больше нет.

Магнусу хотелось вернуть Валию. Сейчас бы им пригодилась любая помощь, но не было времени её искать.

— Надо отправляться в Храм Клейоны.

— Принцессу унесли туда?

Магнус кивнул.

— У них существенное преимущество, так что я выхожу сейчас же.

Ашур кивнул.

— Я иду с тобой.

 

Глава 23

Клео

Оранос

Открыв глаза, Клео увидела громадные мраморные колонны.

Она попыталась узнать место — это напоминало дворцовый тронный зал… Но тут было куда больше украшений, а внизу столб украшали розы.

Она видела что-то такое в Храме Клейоны…

Клео задохнулась.

Это и был храм.

Она попыталась осмотреть громадный зал. Он был в три раза больше дворцового тронного, а сводчатый потолок казался небом. В последний раз, когда она оказалась здесь, она с Люцией, Алексисом и Магнусом пыталась увидеть Родич Земли — и увидела тут только руины после землетрясения, прервавшего её свадьбу. Пол тогда рассекали широкие трещины, что открывали темноту, а высокая крыша сыпалась страшными осколками, и куски камня падали о землю.

Но больше ничего не рушилось, и чудо вернуло храм в его прежнее состояние.

— Ты хорошо спала, моя маленькая королева?

Клео сжалась от знакомого голоса. Она поспешно вскочила с холодного каменного пола, чувствуя, как кружится голова.

Ник.

Перед нею стоял Ник, улыбаясь своей кривой усмешкой, а его морковно-рыжие волосы оказались привычно грязными.

Клео хотелось броситься в его объятия.

Клео хотелось его уничтожить.

Это был не Ник. Не её Ник. Теперь нет.

Из-под её тонких кожаных туфель змеистыми полосами пополз холод.

— Замечательно, — Каян изогнул рыжую бровь. — Приятно это видеть. Значит, мы близко, и волшебство уже на поверхности.

— Ублюдок! — выплюнула она.

Он небрежно сдвинулся влево и присел на одну из длинных деревянных скамеек, на которых устроились гости на свадьбе Клео.

— Это неверно. У меня нет ни отца, ни матери, значит, так и обращаться ко мне нельзя… Если это не обыкновенное оскорбление по отношению к тому, кого ты презираешь, — он задумчиво покачал головой. — Какое забавное слово выбрали смертные… Можно подумать, несчастные бастарды виноваты в том, что с ними случилось!

Она сжала руки в кулаки, не реагируя на его слова.

— Кстати, я тебя прощаю.

— Прощаешь меня? — она уставилась на него. — За что?

— За то, что ты пыталась убить это тело ножом в тот миг, как я приобрёл его, — он приложил руку к сердцу. — Знаю, ты была в замешательстве. Это была очень трудная ночь.

Головокружение всё ещё не прекращалось, и чтобы стоять, ей пришлось взывать ко всем немыслимым силам.

А после в храм вошла Оливия — и встала рядом с Каяном. Она была так же красива, как и любая Хранительница, и её оливковая кожа безупречно контрастировала с шафрановым платьем. Да, она была прекрасна, но Клео и не догадалась бы о тайне Оливии, если б Йонас не рассказал ей всю правду.

Но теперь она не была Хранительницей, нет, она — просто Родич Земли.

— Приветствую тебя, Клейона, — промолвила она.

Клео облизнула губы, отчаянно пытаясь обрести способность говорить.

— Полагаю, это тебе стоить сказать спасибо за восстановление храма.

Оливия улыбнулась и махнула рукой. В сотне шагов от Клео, у окна, покрытая красивыми спиралями, незамеченная прежде упавшая колонна понялась и у них на глазах заняла положенное место.

— Это большая честь для меня — вернуть былую красоту в это великолепное здание, — ответила Оливия.

Клео поморщилась в ответ на такую лёгкость в использовании магии. Это напоминало о том, что она должна быть крайне осторожна, обращаясь к Родичу Земли.

— Это впечатляет.

— Спасибо, — улыбнулась Оливия. — Ты должна понимать, что мы тебе не враги. Мы просто хотим помочь, сделать твой переход не таким болезненным, каким он был у Тарана…

Таран. Клео вспомнила, как он появился в переулке, словно из ниоткуда.

Словно отзываясь на собственное имя, Таран появился из-за колоны справа. Сеть тонких белых линий, после последнего удушья добравшаяся уже и до его лица, теперь полностью исчезла, как и любые другие знаки. Кожа его казалась безупречной, если позабыть о воздушной спирали, запечатлённой на ладони.

— Таран… — прошептала Клео, чувствуя, как вдруг вновь пересохло во рту.

— Да, я решил сохранить это имя, — ответил он ей, — в качестве дани уважения этому сильному, умному вместилищу, чтобы показать ему, насколько я его ценю.

— Значит, Тарана больше нет? — тихо спросила Клео.

— Да, — кивнул он. — И как только ритуал завершат подобающим образом, все его следы окажутся обыкновенными воспоминаниями.

— И это случится очень скоро, — уверенно ответила Оливия.

Сердце Клео сжалось. Значит, Таран не исчез. И Оливия никуда не пропала. Ещё нет, не до конца. Значит, у неё всё ещё оставалась надежда.

Клео краем глаза заметила, как из тени храма выскользнул Курт Кирелло, встал позади неё и скрестил руки на груди.

Она обернулась к нему.

— Где Магнус?

Курт ухмыльнулся.

— О, принцесса, он придёт к тебе ещё очень нескоро.

В ней волною вспыхнула ненависть, достаточно сильная, чтобы задушить её. Она хотела вырвать его глаза из глазниц, задушить его, но заставила себя перевести дыхание.

— Курт… — вздохнул Каян.

— Да?

— Подожди снаружи.

— Но я хочу быть здесь! — уверенно ответил он. — Я хочу увидеть, как принцесса проиграет Родичу! Вы сказали мне, что я могу это сделать!

— Подожди снаружи! — вновь повторил Каян, и это было не просьбой, а приказом.

Курт побледнел, и его тело превратилось в камень.

— Да, как прикажете.

Клео с прищуром смотрела ему в спину, наблюдая за тем, как быстро Курт покинул храм.

— Прости за этого глупца, маленькая королева, — равнодушно ответил Каян. — Его присутствие не необходимо, а мне прекрасно известно, как он тебя раздражает.

— О да, можно сказать и так, — пробормотала она, внимательно следя за Каяном.

— И как ты себя чувствуешь? — спросил Каян, рассматривая её. — Надеюсь, тебе не больно?

«Тебе очень повезло, что сегодня у Каяна замечательное настроение, — проронила Родич воды в голове у Клео. — Ты должна быть мудра и не злить его».

Это был поразительно хорошим советом.

Советом, который Клео с охотой решила принять. По крайней мере, сейчас.

— Нет, ничего не болит, — послушно кивнула она.

— Хорошо, — согласился Каян.

Она осмотрелась, пытаясь увидеть хотя бы тень Лиссы, зная, что Каян выкрал её.

— Как ты думаешь, Люция придёт к тебе? Поможет?

— Я в этом не сомневаюсь, — ответил Каян.

Такая уверенность! Он прав или просто бредит?

Она не забыла о том, что этот монстр, сейчас занявший тело её лучшего друга, выжег множество деревень и убил тысячи людей, и её няню в том числе.

Клео прижала ладонь к юбке, чувствуя аквамариновую сферу в кармане, что она ещё там, что это чудо, что её до сих пор никто не обнаружил, пока она лежала без сознания.

Ей следовало получить столько информации, сколько это возможно.

Клео проглотила свой страх.

— И что теперь происходит?

— Ну, пока что достаточно того, чтобы мы вчетвером были вместе, — Каян протянул руку и провёл пальцем по синей линии у неё на виске. Она заставила себя не отталкивать его.

— Как близка ты к истинной свободе, которую испытываем мы, твоя семья… — прошептала Оливия. — Моя магия всё сильнее.

— Эта смертная форма невероятна. Я всё чувствую, — Таран с улыбкой посмотрел на свои руки. — И мне это нравится.

— О, больше, чем нравится! — выдохнула Оливия. — Ведь это твоё тело навечно.

— Твоя тело совершенно, — кивнул Таран. — Как и моё.

Клео заметила, как дёрнулся Каян.

— Ты недоволен своим телом? — напряжённо спросила она. — Ты ведь понимаешь, я так сильно люблю его…

— Знаю, — напряжённо ответил Каян. — На самом деле, всё в порядке. Но всё же не без сложностей. Все огненные души довольно сложные, плохо контролируемые. Но после того, как моя маленькая волшебница правильно завершит ритуал, всё будет хорошо.

Клео изо всех сил старалась не проявлять собственное потрясение. Он говорил, что Ник сражался с ним?

— Я бы никогда не догадалась о том, что у Ника огненная душа, — вместо этого спокойно промолвила она.

— Нет? А было столько подсказок! — Каян вновь провёл пальцем по виску. — Вспомни его храбрость, безрассудство. Его склонность влюбиться в мгновение ока или страдать от невозможной любви долгие годы! Я помню о нём… Он был маленьким, таким маленьким, таким готовым рисковать. Прыгал бы ради тебя с высокой скалы в море — твоя водная душа даже тогда хотела свободы…

То, что Каян мог так легко читать личные воспоминания Ника, потрясло её.

— Я всегда любила воду, — заставила она себя признать эту прописную истину.

— Ты бегала так же быстро, как и множество мальчишек вокруг, и ты всегда желала мчаться с теми, кто был ещё быстрее, и всегда побеждать в сражении каждого. И Ника тоже. Ты — та причина, по которой он сломал нос в свои двенадцать лет, — он широко улыбнулся. — Он был сумасшедшим, но никогда тебя не винил! О, да, он тебя так любил…

Она сжала губы, вспоминая того, кого потеряла, с такой жуткой болью, словно это случилось только вчера — прекрасные воспоминания о невинных временах, которые похитил монстр.

Как сокрушительно было слышать об этом от Родича Огня, похитившего жизнь её лучшего друга.

«Каян тебя любит, — промолвила Родич. — Это полезно».

Клео не стала спорить.

Взгляд Каяна стал далёким.

— Ты быстро скачешь на лошади, без седла, пока отец тебя не выговорит… «Так не ведут себя молодые принцессы… Будь похожа на сестру!» Ты помнишь это?

— Прекрати, — прошипела она, не в силах больше слушай. — Это не твои воспоминания, ты не имеешь права озвучивать их!

— Я просто пытаюсь помочь.

— Это не помогает, — она подавила всхлип.

Клео глубоко вздохнула, пытаясь контролировать свои эмоции, прежде чем они вырвутся на свободу.

Каян нахмурил брови.

— Прости, что огорчил. Но, маленькая королева, нет пути назад. Позволь моей сестре получить контроль. Даже если ты продолжишь сопротивляться, это всё равно случится очень скоро. Так будет легче и не так больно. А твои воспоминания будут жить в ней.

Клео сжала руки в кулаки и отвернулась от него, изучая вырезанные на мраморе колонны розы. Она считала их, добралась до двадцати и почувствовала, что сердце успокаиваетя.

Таран и Оливия следили за каждым её движением и жестом. Не с добротой и с пониманием, а с любопытством.

Словно рассматривали щенка, удивляясь каждой его выходке.

Клео потянулась, касаясь тонких мраморных цветов, холодной, твёрдой поверхности, что помогала ей немного прийти в себе.

— Должен же быть какой-то другой путь! Ты просишь меня отказаться от жизни, от тела, от будущего ради Родича Воды? Но я не могу!

— Это важнее смертной жизни, — ответил Таран.

— Ты только всё утрудняешь, — нахмурилась Оливия. — Это нелогично и трудно!

— А что от Оливии в тебе осталось? — Клео отчаянно пыталась понять, что происходило.

— Воспоминания, — задумчиво отозвалась Оливия. — Как Каян помнит то, что знал Николо об Ораносе, я помню красоту Святилища. Помню, как летала ястребом в мире смертных. Помню Тимофея, которого Тимофея уважала больше остальных, а ведь многие думали, что он слишком скрытен, да и манипулирует ими. Все верили в Миленью, а Оливия думала, что она лгунья и воровка.

— Миленья в чём-то была права, — улыбнулся Каян. — Она дала мне моё первое тело, такое прекрасное…

Клео заметила, как он опять содрогнулся.

— Люция знает, где искать… нас? — Клео буквально выдавила из себя последнее слово.

— Узнает.

— Как?

— Я могу её позвать, — Каян внимательно изучал её.

— А как? — вновь спросила она.

«Будь осторожна, — настороженно промолвила Родич Воды. — Не задавай слишком много вопросов, иначе он потеряет терпение».

Но спокойствию Каяна пока что ничего не угрожало.

— У Люции, как и у каждой ведьмы и волшебницы, есть наша магия. В ней внутри живут элементали. Да, я был недостаточно силён, пока оставался один, но теперь мы вместе, и я прекрасно себя чувству. Я силён. И когда я пойму, что наступило время, я позову её, и она займёт место рядом со мною.

Оливия что-то пробормотала.

Глаза Каяна вновь посинели.

— Что это было?

— Ничего. Ничего.

Каян повернулся к Клео. Он улыбался, но во взгляде не осталось теплоты, а терпение действительно слабело.

— Мои брат и сестра не верят в маленькую волшебницу. Мы с Люцией имели определённые разногласия совсем недавно, но я знаю, что она не отречётся от своего предназначения.

Как интересно. Разве Таран и Оливия не знали о том, что Каян похитил Лиссу, дабы заручиться помощью волшебницы?

Люция сделала бы что угодно, лишь бы только Каян не тронул её дочь.

Клео верила в то, что Люция изменилась, но воспоминание о ней, пришедшей в лимерийский дворец вместе с Каяном, всё ещё заставляла сомневаться в сестре Магнуса.

Ей отчаянно хотелось спросить, где сейчас находилась Лисса, всё ли было хорошо с ребёнком и хорошо ли о ней заботятся, но она прикусила язык.

Каян не навредит ребёнку. Она слишком ценна для него.

По крайней мере, пока Люция не станет противиться, он не причинит девочке вреда.

Клео нужно было выдернуть из Каяна правду, узнать что-то, что помогло бы остановить его.

— Каян, — как можно спокойнее промолвила она.

— Да, маленькая королева?

— Там, в Пелсии, ты сказал, что я могу помочь тебе, потому что я происхожу от богини. Это правда?

— Конечно! — он прищурился, всматриваясь в него. — Твоя тёзка, сама Клейона — твой предок.

Она ахнула.

— Но у богини не было детей!

— Ты так думаешь? — он улыбнулся. — Вот и доказательство того, что история ничего не помнит.

— Клейона погибла в последнем сражении с Валорией, — возразила она.

— Ну, её разрушили — но это такое многозначное слово! Может быть, уничтожена была только её магия. Может быть, она стала свободной смертной и влюбилась. Разве это невероятно?

Каян мог солгать. Да что там, Клео бала в этом почти уверена.

Она должна дышать. Не отвлекаться.

— Так потому меня выбрала Родич воды? — прошептала она. — Потому что… потому что во мне есть какая-то магия?

Магия, с помощью которой она может сражаться.

— Нет, — покачал головой он. — В тебе нет магии, но не расстраивайся. Большинство смертных бессильны, даже если в их крови есть капля бессмертия.

Разочарование пронзило её.

Каян вновь дёрнулся.

— Таран, Оливия, я хочу поговорить с Клео наедине. Вы позволите нам уединиться?

— А что ж ты не можешь сказать ей при нас? — спросил Таран.

— Дай нам остаться одним. Может быть, я смогу убедить Клео прекратить борьбу и сделать жизнь проще.

Оливия раздражённо вздохнула.

— Таран, пойдём, осмотрим храм.

— Хорошо, — Таран кивнул и присоединился к Оливии, вместе с нею покидая зал.

Каян молча стоял перед Клео.

— Ну? Говори, хотя слов мало, чтобы я сдалась.

— Вот за это я и люблю тебя больше всего, Клео, — тихо ответил он. — Ты никогда не перестанешь сражаться.

Она задохнулась. Посмотрела Каяну в глаза.

Каян никогда не называл её Клео. Нет. Маленькая королева…

— Ник… — решилась она, чувствуя, как сжимается горло.

— Да, — напрягся он. — Это я. Правда.

Она зажала рот ладонью, осматривая его лицо, позволяя себе почувствовать радость.

— Но как? Ты вернулся?!

— Нет. Скоро он восстановит контроль, потому нам надо спешить.

— Но что случилось? Как возможно?

— В лесу, в Пелсии, — Ник коснулся своей руки, — Магнус схватил меня — точнее, Каяна, — и это напоминало разбудившую меня пощёчину. Там был и Ашур. Я подумал, что он колдовал, что он заставил меня проснуться… Не знаю, может быть, я просто его вообразил.

— Ашур всё ещё с нами. Он не уходит. Он хочет помочь тебе.

Надежда вспыхнула в его карих глазах.

— Я так ему мешал с поры нашей первой встречи.

— Смешно… — она позволила слабой улыбке коснуться своих губ. — Он полагает иначе.

— С той поры я немного контролирую себя, когда Бог Огня того не осознаёт. Каян обвиняет в этом ритуал, но это большее. Оливия ведь этого не может.

Клео потянулась к нему, касаясь его веснушчатой руки, и он перехватил её руку, крепко сжимая. По её щекам текли горячие слёзы.

— Их можно остановить? — хрипло спросила она.

— Да, — хрипло выдохнул Ник. — Каяну нужны шары. Все. И принцесса Люция для ритуала. Он думает, что она не станет спорить, а они получат безграничную власть. Но пока что их магия имеет пределы.

— И когда состоится ритуал?

— Скоро, очень скоро. Он встретился с Люцией во дворце, он не сомневается, что она примкнёт к ним, — он почти шептал. — Клео, Люция всё ещё на их стороне.

Клео решительно мотнула головой.

— Нет! У Каяна ребёнок. Он выкрал Лиссу из колыбели. Ты не помнишь? Где она?

— Лисса? Я… Не знаю, — Ник шокировано замотал головой. — Я не всегда всё осознаю. Я вижу очень мало, но слышу и помню… Я помню, как Каян отметил Курта и сделал его рабом. Помню его крик.

— Мне плевать на Курта!

— Я… — он болезненно скривился. — Я пытаюсь вспомнить, но я никогда не видел здесь Лиссу. Я помню, как Каян отправился к Люции, чтобы навестить её во дворце… но я не помню, чтобы он забирал ребёнка. Она может быть где угодно!

Клео пыталась сложить головоломку как единое целое.

— А что случится, если Каян не получит кристаллы?

«Он сожжёт мир, — ответила Родич, — вот и всё».

Клео содрогнулась.

— Ничего хорошего, — тихо выругался Ник. — Я больше не могу это контролировать. Но ты должна! Ты не можешь позволить случиться тому, что было с Тараном. Ты не можешь, чтобы Родич тебя схватила!

Клео стянула шёлковую перчатку и коснулась синей линии на руке.

— Не знаю, насколько меня хватит. Каждый раз, утопая, я боюсь умереть.

— Оставайся сильной! — настаивал Ник. — Потому что надо собрать все шары вместе и уничтожить их!

— Что? — ахнула она.

«Он смешон и не понимает, о чём говорит, — в голосе Родича чувствовалась какая-то обида. — Игнорируй его и слушай только Каяна. Он тебе поможет».

— Каян поможет только себе, — пробормотала Клео, а после промолвила громче: — Ник, как их уничтожить? Ведь орбы — тюрьмы Родичей!

Он покачал головой.

— Не тюрьмы, якоря! Якоря держат их такими! Если их уничтожить, то у них не останется связей с миром.

— Ты точно знаешь?

— Да, — кивнул Ник.

«Глупый мальчик, — прорычала вода. — Это последние его слова, лживые и отчаянные. Жалкий смертный!»

Чем более яростно сопротивлялась Родич, тем больше Клео верила словам Ника.

— Я не могу… — прошептал Ник, а после вскрикнул от боли. — Иди! Иди!

Вокруг него вспыхнула пламенная стена, скрывая его от глаз Клео.

Она хотела помочь ему и забрать с собой, но знала, что не сможет. Не сейчас.

Клео обернулась и бросилась из храма прочь.

 

Глава 24

Ник

Оранос

Он видел, как пламя ростом с него окружило его.

А после Ник почувствовал, как его с силой толкнули — и он застыл, отдавая контроль Каяну. А после вновь отобрал своё тело — и его магию огня.

Он призвал пламя для того, чтобы защитить Клео, вспыхивая, словно свеча.

Это было адски больно, но он был горд собою.

Он не знал, как смог пробиться. Может быть, дело было в Клео, покрытой этими пугающими синими линиями, что пересекали левую сторону её лица, может быть, воспоминания Каяна заставили Ника вновь стать собой.

Он знал, что должен сделать что0ито, чтобы ей помочь.

Каян, Таран и Оливия не дали бы ей уйти. Они бы заковали её в цепи при попытке безства.

Теперь, когда рядом была Клео, даром, что Родичи вокруг, Ник чувствовал силу Каяна ярче.

Каян махнул рукой, и пламя угасло. Оно оставило чёрный круг на нетронутом мраморе. Ник ощутил, как Каян счёл это неприятным и несовершенным — физическое обозначение того, что он не мог контролировать смертного, которого захватил. Он осмотрел храм, но Клео уже исчезла.

— Ты думаешь, что ты умён? — пробормотал Каян себе под нос. — Бесконечно умён, да?

Да. Ник действительно полагал, что он умён.

И, будь у него хотя бы какой-то более-менее значительный контроль над его телом, он бы показал Родичу Огня, что за любую грубость приходится платить.

— Осталось совсем немножко, и ты окажешься просто воспоминаниями, — мрачно ответил Каян. — Тут буду царствовать только я один, и я отброшу их так, словно тебя не существовало.

Это было грубо. И это заставило его желать сражаться сильнее, выжить.

Каян направился к выходу и обнаружил Курта, скрывающегося в тени.

— Иди сюда, — прорычал он.

Ник практически сразу перестал сочувствовать Курту, как только окончательно понял, что это был за человек. Курт оказался труслив и был готов на что угодно, если б это спасло его собственную шкуру. Он бы продал душу собственной бабушки, если б это позволило какой-то миг поваляться на мягких перинах.

Что ж, радовало, что Каяну бывший королевский советник тоже был не по душе.

— Ты видел, как она убежала? — спросил Каян.

— Кто? — поразился Курт.

В Каяне вспыхнула ярость, и его кулаки и предплечья полыхнули огнём. Во взгляде Курта вновь вспыхнул страх.

— Принцесса, — прошипел он.

Курт задрожал.

— Мне жаль, господин, но я не видел её…

— Иди за нею. Найди и немедленно верни сюда. Она не могла далеко уйти.

Курт покосился на лес.

— Но в каком направлении она ушла?

— Просто найди её, — вздохнул Каян. — Ошибёшься — сгорищь.

Курт сбежал с лестницы храма и рванулся в лес.

— Если я пойду за маленькой королевой, — пробормотал Каян, — то могу случайно её обжечь. Нам ведь это не нужно, Николо, правда?

Как же Ник ненавидел этого монстра!

— Вот видишь? Ты сделал только хуже, — продолжил Каян. — Маленькой королеве не сбежать. Родич воды оживёт, позволит она это или нет. Нас не остановить. Мы вечны. Мы и есть жизнь и мы сделаем всё, чтобы стать реальными.

Да что б он подавился, отвратительное существо!

— Этот вечер доказал мне только одно, Николо, — Каян прислонился к мраморной колонне и рассеянно провёл рукой по украденным им рыжим волосам. — Пришло время полностью войти в ту силу, что нам принадлежит. Уже почти все кусочки мозаики собрались вместе, и теперь есть где провести ритуал. Маленькая королева присоединится ко мне, Оливии и Тарану, и восстановится прекрасная вечность.

Он обернулся к храму.

— Но не здесь, — Каян задумчиво помолчал. — Нет, я знаю идеальное место!

 

Глава 25

Магнус

Оранос

Храм, вернувший своё величие, раскинулся перед Магнусом. Только статуя богини Клейоны всё ещё лежала в развалинах у прекрасных лестниц, что вели внутрь.

Пламя срывалось с земли и заставляло мраморные стены сиять в темноте.

В лесу, откуда так хорошо было видно храм, Магнус и Ашур привязали лошадей, взятых в дворцовых конюшен. Они мчали сюда так быстро, что даже не говорили.

Магнусу хотелось сказать Ашуру что-то о магии Земли, что восстановила храм, когда тот прервал его.

— Слушай, — Ашур кивнул в сторону храма.

Магнус выглянул из-за дерева, увидев, как Курт вышел из дворца. Он задержался на мраморных ступеньках, что вели в залу, лишь на несколько мгновений, досадливо оглянулся, а после пошёл вниз, туда, где шла длинная, извилистая дорога, минуя засохшие цветники и величественные статуи богини.

— Я его убью, — прорычал Магнус.

— Тебе лучше не показываться, — возразил Ашур. — Просто смотри.

— Там Клео!

— Я в том не сомневаюсь. А ещё там три бога, что могут убить нас, даже не пошевелившись.

Магнус зажмурился, взывая к терпению, которого у него никогда не бывало. Но он знал, что Ашур прав. Им следовало наблюдать и воспользоваться шансом.

Курт закурил, а после исчез в левой части храма.

Спустя миг появились ещё двое.

Оливия и Таран.

Они шли бок о бок, неторопливо, словно не было никаких причин для беспокойства.

Магнус знал, что они не те, кем казались. Не Оливия, подруга Йонаса, которую Магнус считал ведьмой, пока не узнал внезапно, что она была покинувшей Святилище Хранительницей. Не Таран, тот самый мужчина, который с самого начала желал, чтобы Магнус умер за то, что убил его брата, по крайней мере, до той поры, пока они не сошлись на попытке забыть ошибки.

Оливия и Таран исчезли. Растворились.

Магнус поклялся, что сделает всё, что только сможет, чтобы помочь им вернуть своё прежнее «Я», победить похитивших их тела демонов.

Ашур схватил его руку, опережая мысли.

— Это Клео.

Магнус вновь обернулся к храму и с потрясением увидел золотые волосы Клео, ловившие огненные блики. Она мчалась вниз, по лестнице, а после бросилась в лес.

Он уже шагнул было к ней, когда Ашур опустил руку ему на плечо.

— Не пытайся меня остановить, — прорычал Магнус.

Ашур казался мрачным.

— Ты уверен, что это принцесса? Может, это родич.

Магнус почувствовал, как стынет в жилах кровь от одной этой мысли.

— Я пойду за ней.

— Магнус…

— Иди, — огрызнулся он, — и вновь призови Валию. Если она вообще как-то может нам помочь, то я прошу прощения за то, что был с нею так груб прежде. Встретимся сегодня утром у Серебряной Жабы. Если меня там не будет… ну, пусть, ты поймёшь, что принцессы больше нет. Меня, предположительно, тоже.

Он не стал ждать утвердительного кивка от принца, а повернулся и побежал в том направлении, куда ушла Клео, в лес на восток от храма. Он бежал так быстро, как только это было возможно в бесконечной темноте, старался не споткнуться о корни деревьев, что растянулись в лесу, и не упасть.

В какой-то миг Магнус испугался, что потерял её, а после светлое пятно вновь мелькнуло впереди.

Если она Родич Воды, то могла просто пытаться заманить его на верную смерть.

В этой мысли не было ни капли надежды, ни капли пользы.

Лучше б ничего такого вообще не приходило в голову.

Лес в какой-то миг превратился в маленькую лужайку у реки, радиусом не больше двадцати футов. Магнус остановился за последним деревом и наблюдал за тем, как застыла Клео, внимательно осматриваясь, словно в поисках моста в лунном свете.

Магнус выскользнул из тени.

— Мне кажется, это не самое лучшее время для купания, — промолвил он.

Плечи Клео напряглись.

Магнус застыл, наблюдая, как она медленно поворачивалась к нему.

В лунном свете её глаза ярко светились, но в темноте он не мог увидеть аквамариновое, только серое и чёрное. Пугающие линии, напоминающие виноградную лозу, потянулись уже к левой щеке и виднелись почти чернотой на фоне её бледной кожи.

— Ты меня нашёл, — прошептала она.

— Разумеется, нашёл, — он почувствовал, как пересохло в горле, и с трудом сглотнул. — Это ты?

Она уставилась на него.

— А кем ещё я могу быть?

Магнус издал резкий, нервный смешок.

— Ну, Таран уже проиграл свою битву с Родичем Воздуха. А потом они… они забрали тебя. Что ещё мне следовало подумать?

Она мягко улыбнулась.

— Это всё ещё я.

Он почувствовал странную волну облегчения.

— Хорошо. Только не уходи от меня больше, ладно? Клянусь тебе, Клео, что я буду сражаться за тебя до последнего…

А после что-то ударило его сзади.

Что-то острое и болезненное.

Клео широко распахнула глаза.

— Нет! — закричала она. — Магнус, нет!

Он заставил себя опустить взгляд.

Из его груди торчал окровавленный наконечник меча.

Он моргнул, а после рухнул на колени, когда оружие выскользнуло из его тело.

Он смутно отметил, что земля была холодной и влажной. Начинался дождь, хотя ещё несколько минут назад на небе не было ни облачка.

— Понятия не имею, как ты это сделал раньше, — пронзительный голос Курта резанул слух Магнуса, когда бывший королевский советник выскользнул из-за его спины. — Я полагал, что это волшебство твоей сестры помогло тебе выбраться из могилы, но это не объясняет того, что случилось в том тупике… Но это не имеет значения, — его усмешка зло сверкнула в лунном свете. — Ты мёртв, Магнус. Наконец-то.

Магнус сквозь туман рассмотрел, что Клео всё ещё стояла у края воды, бледная, словно сама луна. Волосы её потемнели под дождём.

Вокруг неё на земле простиралась корка льда.

— Я тебя убью, — прорычала Клео.

— Я знаю, что ты не можешь это контролировать, — Курт кивнул на лёд, — так что перестань причинять неприятности и дай мне вернуть тебя в твою новую семью.

Магнус попытался заговорить, но слова не складывались воедино.

— Что-что? — Курт приложил руку к уху. — Мне всегда было интересно, что говорят перед смертью мои враги. Ты не мог бы погромче?

— Ты думал… — выдавил из себя Магнус, — что это будет… так… легко?

Курт закатил глаза.

— Просто умри, ладно?

Прошло немало времени, прежде чем Магнус почувствовал, как рана начала затягиваться.

Лицо бывшего королевского советника вытянулось от удивления и ужаса, когда Магнус поднялся на ноги, и это почти стоило тех мук, что он испытал.

— Магнус… — ахнула Клео, и по её щекам градом потекли слёзы. — Я думала, что я тебя потеряла! Так же, как потеряла…

Ей не нужно было заканчивать свою мысль.

Так же, как она потеряла Теона.

— Я знаю, — мрачно ответил он.

Курт не пытался сбежать. Он стоял, как вкопанный, ошеломлённый тем, что увидел.

— Это тёмная магия.

— О да, — Магнус шагнул к нему, сжимая руки в кулаки. — Самая тёмная, самая чёрная магия на свете. И если есть что-то, что способно быть противоположным стихиям, то оно в моих руках.

Он схватил Курта за горло, ударяя его о ближайший ствол дерева.

— Смилуйся! — прохрипел Курт. — Смилуйся! На мне огненное клеймо Каяна! У меня не было выбора, я вынужден был следовать его приказам!

— Поразительно, когда ты закопал меня на шесть футов под землей, у тебя тоже было это клеймо?

Курт сжался.

— Прости за всё-всё, что я когда-то тебе сделал. Прошу, помилуй меня!

— Ты жалкий, мерзкий трус, — выплюнул Магнус.

Его ненависть к этому бесполезному, отвратительному человеку, что угрожал Клео, что пытался убить его вот уж три раза как, наконец-то вырвалась на свободу.

Он никогда не хотел никого убивать, по крайней мере, до этого момента.

— Послушай, — прошептал Курт. — Я знаю, я уверен, что я буду очень-очень полезен, если ты меня отпустишь… — а после он издал какой-то сухой, мучительный вздох. — Что… Что ты со мною делаешь?

Когда Магнус сжал его горло, лицо Курта внезапно стало серым, чуть желтоватым в неверном лунном свете. Широкие чёрные жилы потянулись вдоль его горла и покрыли лицо ужасной паутиной. Его тёмные волосы поседели от корней до самых кончиков.

Жизнь исчезла из его глаз.

Когда Магнус наконец-то отпустил его, иссушённый труп Курта Кирелло рухнул на землю, и его хрупкие кости затрещали, словно сухие ветки.

Магнус уставился на него, поражённый тем, что только что совершил.

— Магнус… — Клео бросилась к нему, но голос её звучал тише обыкновенного шепота. — Как такое могло произойти?

— Кровавый камень, — мягко ответил он, рассматривая кольцо на среднем пальце левой руки.

Она смотрела на него, с ужасом распахнув глаза.

— Ты знал, что способен на такое?

— Понятия не имел, — он всё ждал, пока и к нему придёт осознание того, автором какого кошмара ему удосужилось стать, но чувство всё никак не приходило. — Я только мечтал о том, чтобы он умер — а теперь он мёртв. И чувствую я… только облегчение.

Клео протянула к нему дрожащую руку.

— Будь осторожна, — усмехнулся он. — Не хочу причинять тебе боль.

— Мне кажется, ты не желаешь мне смерти так, как желаешь её Курту, — рассмеялась она.

— Конечно, нет.

— Замечательно. Потому что я хочу, чтобы ты поцеловал меня. Сейчас же.

И он прильнул к её губам, сжимая её в объятиях так крепко, словно мог отгородить от всего окружающего мира, и даже оторвал от земли.

— Я люблю тебя, — выдохнул он ей в губы. — Я люблю тебя до безумия.

Клео сжала его лицо в своих ладонях и заглянула ему в глаза.

— Я тоже тебя люблю.

Она была его богиней, его любовью, его жизнью. И он сделает всё, чтобы спасти её.

На его пальце застыло кольцо, содержавшее в себе смерть — кольцо, что три раза спасло ему жизнь. Тот, кто создал его тысячу лет назад, был божеством смерти. И вложил свои силы в творение.

Оно теперь принадлежало Магнусу. И он, не колеблясь, был готов применить эту жуткую магию смерти к каждому, кто только попытается ему помешать.

 

Глава 26

Амара

Крешия

Прошла неделя с той поры, как она вернулась в Джевел, а мир всё ещё не превратился в руины.

Амара приняла это за замечательный знак и возможность позабыть Митику и наслаждаться каждым мгновением собственной коронации. Того дня, когда она окончательно и бесповоротно станет абсолютным правителем Крешийской империи.

Она надеялась на то, что церемония выжжет все остатки боли и слабости, недопустимые для статуса императрицы.

Но даже всесильная и всемогущая правительница нуждалась в прекрасном платье для официальной церемонии.

— Ай! — вскрикнула она, ощутив, как чужие неуклюжие руки её сжали сильнее, чем требовалось, а игла проколола нежную кожу. — Осторожнее!

— Приношу свои самые глубокие извинения! — пробормотал портной, с ужасом во взгляде отскакивая на шаг назад.

Амара смотрела на его отражение в высоком зеркале в своей комнате.

Какая страшная, невероятная реакция. Да ведь она не собиралась убивать его за обыкновенную неуклюжесть! От этого хотелось просто рассмеяться.

— Всё нормально. Просто осторожнее!

— Да, моя императрица.

Лоренцо Тавера был из Ораноса, и там он содержал самый знаменитый магазин одежды в во всей Митике. Бабушка Амары узнала, что он пользовался большим уважением среди дворян и даже королей. И именно его руке принадлежало свадебное платье для принцессы Клео, что, по общему мнению, было невероятно красивым, по крайней мере, до того момента, как было покрыто пятнами повстанческой крови.

Золотое платье, которое Лоренцо создал для Амары, плотно облегало её стройное тело, юбка изгибалась у колен, напоминая чем-то золотые перья. Лиф украшала сложная вышивка, состоявшая из мириадов хрустальных бусинок и больших изумрудов и аметистов.

Цвет платья заставил Амару вспоминать о золотой принцессе, и она задавалась вопросом, как та сейчас жила. Всё ещё страдала, или Родич Воздуха уже успел её поглотить?

Это была её вина.

Нет. Она не могла думать об этом. Она не могла позволять себе вспоминать о том, как помогла демону обрести власть, как оставила всех, включая собственного брата, далеко позади.

Она не имела права думать о том, что Каян — божество, что испытывает дикое отвращение к несовершенству смертных, занявших этот мир, смертных, что, по его мнению, были преисполнены исключительно жадностью, похотью и тщеславием. Всё это были слабости, которые он мечтал уничтожить.

Все бы погибли.

— Дхоша, всё в порядке? — спросила Нила, водя в её комнату.

— Да, конечно. Всё замечательно, — Амара выдавила из себя эти слова, ощущая себя настолько плохо, насколько это вообще было возможно, вопреки прелести сегодняшнего дня и красоте этого божественного платья.

— Твоё прекрасное лицо… — бабушка встретила её взгляд в отражении. — Ты кажешься болезненной и обеспокоенной.

— Всё хорошо, — покачала головой она.

— Вот и замечательно, — Нила подошла достаточно близко, чтобы прикоснуться к тонкой ткани платья. — Лоренцо, ты создал истинный шедевр.

— Большое спасибо, моя королева, — промолвил портной. — Только по вашей милости у меня появилась возможность приготовить одеяние для императрицы!

— Это всё, о чём я только могла мечтать, — со вздохом произнесла Нила. — А как насчёт крыльев?

— Да, разумеется, да! Они — это самая великолепная часть моего творения! — Лоренцо потянулся к шелковой сумки и извлёк оттуда нечто большое, нежно-золотого оттенка. Он опустил это на плечи Амары, создавая иллюзию золотых крыльев.

Амара стиснула зубы, ощутив на плечах ненужное, тяжёлое бремя. Но она не жаловалась — видела, что стала какой-то эфирной и почти потусторонней.

— Замечательно, — выдохнула Нила, всплеснув руками. — Сегодня всё будет так, как я тебе желала! Для меня большая честь сделать всё возможное для этого!

Прошла неделя с той поры, как Амара посетила Микаха Касро в комнате забвения — он оставался там до казни во время церемонии, — и она всё ещё пыталась не думать об их разговоре. Но какая-то часть его застряла в её сознании, сколько б она ни пыталась от неё избавиться.

«Твоя бабушка верит только в своё стремление к власти», — пытался доказать тогда он ей.

— Я так рад, что ты одобрила его, — тихо промолвила Амара. — Ты пришла сюда для того, чтобы посмотреть на моё платье, мадхоша?

Лоренцо вновь уколол её иглой, и она ударила его по руке.

— Хватит! — оборвала его она. — Хватит поправлять то, что и так уже выглядит совершенным!

Лоренцо мгновенно отскочил от неё и опустился в низком поклоне.

— Да, императрица! — в его глазах вновь застыл страх. Тот самый страх, что она видела в глазах смотревших на её отца.

Такая власть над другими должна была нравиться ей.

А вместо этого появилось холодное, скользкое ощущение.

Она сказала Микаху, что будет хорошей королевой, что люди будут её любить. А что, если нет? Он возражал ей так уверенно… Он говорил, что случится тогда, когда они попытаются изменить то, что им приказали, если не согласятся с её выбором? Она действительно казнит их?

— Дхоша! — резко промолвила бабушка, словно пытаясь привлечь её внимание уже не в первый раз, и Амара поняла, что надолго потерялась в собственных мыслях.

— Да?

Она огляделась, вырываясь из плена сомнений. Лоренцо уже не было в комнате, а она даже не заметила, когда он ушёл.

— Ты спросила меня, не пришла ли я ради того, чтобы увидеть платье, — промолвила Нила, — но нет. Я рада сообщить, что дар для тебя наконец-то прибыл из-за моря.

Амара покачала головой.

— Тебе не следовало ничего мне дарить, мадхоша. Ты и так слишком много для меня сделала.

Нила улыбнулась.

— Но это особенный подарок! Пойдём со мной, ты должна наконец-то его получить.

Амара поспешно переоделась в своё повседневное платье, набросила на волосы платок. Остаток дня она проведёт, отдыхая — а потом её причешут, нанесут краску на глаза и губы, заплетут чёрные волосы и нанижут на них драгоценные камни, а прекрасное платье ляжет на её тело перед самой церемонией коронации.

Опираясь о свою трость, Амара последовала за Нилой по широким дворцовым коридорам. Они миновали нескольких слуг, и все они стояли с опущенными головами. Было запрещено смотреть в глаза императорской семьи Крешии, потому что отец Амары считал это поводом для мятежа и сражения.

В залах были и священники, авгуры, одетые в длинные фиолетовые одежды. Они прибывали в Джевел со всей империи, чтобы принять участие в её коронации.

Длинные коридоры были украшены вышитыми мягкими коврами, скупленными по всей стране. Амара осознала, что никогда не уделяла должного внимания красоте того, что её окружало, изысканными вазам, скульптурам и картинам, что помещались в дворцовых залах, не думала, что многие из них принадлежали завоёванным королевствам, тем, которые победил её отец.

Украл, а не получил — она опять напомнила себе об этом.

Это были вещи бывших королей и королев, убитых императором, когда он чумой пронёсся по этому миру.

О чём она только думала?

Она покачала головой, пытаясь избавиться от всех мрачных мыслей.

Её отец исчез. Её старшие братья исчезли.

И она не слышала ни слова об Ашуре.

Амара знала, что она будет не такой, как те, что правили до неё.

Они поднялись по тайной спиралевидной лестнице на шестой этаж и пересекли ещё один длинный коридор, в конце которого маячил знакомый силуэт, заставивший Амару забыть о проблемах и широко улыбнуться.

— Костас! — она шагнула к своему доверенному стражнику, и он опустился перед нею в низком поклоне. — Как хорошо, что ты здесь и будешь со мною во время празднования столь важного дня!

— Императрица, — сказал Костас, — я тут по приказу королевы Нилы.

Королева Нила. Она заметила, что многие так обращались к её бабушке.

Но, конечно, правильно делали! Ведь она была самой близкой родственницей императрицы — и самым надёжным её советником!

Её бабушка заслужила этот титул.

Амара улыбнулась и повернулась к Ниле.

— Ты тайно пригласила Костаса мне в подарок? Если так, то я безумно тебе благодарна!

— Нет, — покачала головой Нила. — Но, тем не менее, Костас и вправду получил твой подарок и доставил его сюда, сильно собой рискуя, — она указала на дверь за спиною стражника. — Истинный дар находится там.

Как интригующе! И что за редкое сокровище принёс ей Костас по просьбе бабушки в день коронации?

Амара подошла к двери и опустила ладонь на прохладную. Гладкую ручку. Вопреки всем опасениям и сомнениям, она поклялась себе, что испытает удовольствие от каждого мгновения сегодняшнего дня. Она заставит себя им насладиться.

Каким бы ни был этот таинственный дар, она полностью его заслужила.

Амара открыла дверь и вошла в маленькую комнатушку. Одетая в белое женщина повернулась к ней лицом и опустилась на колени в поклоне, а после отступила от того, что заступала своей спиной.

Это напоминало колыбель.

Её дыхание почти потерялось в беспокойстве, и Амара медленно шагнула вперёд и заглянула внутрь.

Синеглазое дитя с тёмными волосами внимательно смотрело на неё.

Амара ахнула, зажав рот ладонью.

Нила сделала шаг к ней.

— Тебе понравился мой подарок.

— Мадхоша, что ты наделала? — Амара почувствовала, как её дыхание застывает в груди.

— Ты знаешь, чей это ребёнок? — спросила Нила.

Амара едва могла подумать об этом, не говоря уж о том, чтобы произнести хоть слово вслух.

— Это дочь Люции Дамора.

— Ты не упоминала о ней, и мне пришлось уточнить у Костаса. Этот ребёнок — дочь волшебницы из предсказания и бессмертного. Ребёнок таких необыкновенных родителей содержит в себе невообразимую силу, и мы можем воспользоваться ею.

Амара сжала свою трость.

— Мадхоша…

Нила потянулась к колыбели и погладила ребёнка по гладкой щеке.

— И как мы её назовём?

— У неё уже есть имя — Лисса, — Амара повернулась к Костасу. — Ты сделал это. Забрал её из колыбели, из рук матери, что испепелит весь мир, чтобы её получить.

Костас оставался равнодушным.

— Она этого не сделает.

— Сделает! В тот момент, когда Люция осознает, что ты её забрал…

— Я подумал об этом, — перебил он её. — Разумеется, да. Королева Нила оставила ясные инструкции, потому всё выглядело так, словно её украл Родич Огня. Единственный свидетель моего присутствия во дворце мёртв. Сгорел.

— И вот ещё одна причина, по которой колдунья сосредоточится на этом Родиче Огня, которого невозможно контролировать, — промолвила Нила. — А мы воспитаем этого ребёнка, как твою дочь, как Гай вырастил Люцию. Мой аптекарь сказал мне, что с помощью крови может сотворить могучие эликсиры и укрепить твоё господство. Эти эликсиры помогут тебе оставаться молодой и красивой много-много лет.

— Эликсиры, — повторила Амара, вновь посмотрев на похищенного ребёнка. — Чтобы я оставалась молодой и красивой…

— Много-много лет, — Нила поцеловала её в обе щёки. — Я так счастлива, что могла сделать тебе подарок, который ты будешь ценить с каждым годом всё больше!

С каждым годом, когда королева Нила будет советовать ей, как править народом, как их контролировать и наказывать противящихся.

Амара с неожиданным отчаяньем поняла, что она не хотела похищенного ребёнка в дар. Что же она наделала?

Тем не менее, неизвестно было, как отреагирует бабушка, когда она выплеснет всю правду о своих чувствах — и Амара просто улыбнулась ей в ответ.

— Спасибо тебе, мадхоша, что всегда помогала мне. Ты всегда была моим примером.

Нила сжала её ладони.

— Все они преклонятся пред тобою, и каждый мужчина, у которого были сомнения, пострадает. Ты станешь самой величественной правительницей, которую когда-либо видел этот мир.

Амара всё ещё смотрела на неё со своей лживой улыбкой, пока не покинула детскую и не вернулась в свои покои.

Она шла так быстро, как только могла, сражаясь со слезами, что набежали на глаза.

Это была бабушкина идея — отравить всю семью.

Это была бабушкина идея — убить Ашура, когда он станет проблемой.

Это была бабушкина идея — похитить ребёнка волшебницы.

Амара всю свою жизнь доверяла бабушке и была готова сделать всё, что она скажет, зная, что Нила хотела помочь ей обрести власть.

Власть, которой Нила сама сможет воспользоваться.

Её мысли перепутались и стали неясными, и перед глазами всё плыло, так что Амара даже не заметила человека, что застыл за углом её громадных королевских покоев.

По крайней мере, пока этот человек не схватил её.

Трость выпала из её рук прежде, чем она сумела воспользоваться ею и оттолкнуть того, кто схватил её за горло, прижимая к стене.

К её шее коснулось острое лезвие.

— Что ж, это оказалось даже легче, чем я мог предположить, — прорычал Феликс Габрас. — Этот громадный зелёный остроконечный дворец не такой уж и безопасный, чтобы сдерживать казненных преступников, таких, как я, и пугать их. Это просто позор!

Одно его появление заставило Амару застыть от потрясения и не сражаться, когда он затянул её в пустую комнату. Он толкнул её, и она, споткнувшись, рухнула на пол.

Дверь защёлкнулась на замок.

Амара взглянула на дверь. Феликс был не единственным, кто пробрался в замок.

— Нерисса, — прошептал Амара.

Её бывшая помощница холодно прищурилась.

— А мне казалось, что, покинув Митику, ты забыла, как меня зовут.

— Конечно, нет, — Амара сглотнула, пытаясь дышать ровнее и казаться не такой испуганной. — Ты пытаешься остановить Феликса?

— Нет. Я пришла сюда для того, чтобы помочь ему.

Амара долго смотрела на них обоих, а после вдруг расхохоталась, не сводя глаз с Нериссы и Феликса. Этот день с самого начала был таким ирреальным! Эти золотистые крылья и страх в глазах портного…Этот похищенный ребёнок, в чьих жилах течёт магия.

— Прекрати смеяться, — приказал ей Феликс.

— Что это? — спросила Нерисса. — Твоя злость?

— Сейчас? — переспросила она. — Наверное. Но ты, Нерисса, собираешься участвовать в убийстве невооружённой женщины? Я бы никогда не посчитала тебя такой расчётливой.

Амара была поражена уверенностью, что наказание, которое она заслужила, прибыло раньше, чем она ожидала.

— Мне бы хотелось сказать то же самое в ответ, — тихо ответила Нерисса.

Амара протрезвела и прищурилась, глядя на свою бывшую служанку. Ту, что не так давно смотрела на неё с добротой и терпением. Ту, что рассказывала столь болезненные истории из своего прошлого.

— Ты сказала мне, что ты с матерью столько всего пережила под властью моего отца. Ты знаешь, как это — быть угнетённой мужчинами, власть имеющими, и как это — использовать их, чтобы получить желанное. Думаю, ты хотя бы немного понимаешь, почему я сделала всё это.

— То, что я рассказывала тебе о своей матери-куртизанке, было ложью, — Нерисса изогнула тонкую бровь. — Да, она делала всё, чтобы выжить. Но обычно моя мать была просто убийцей.

Феликс ахнул.

— Ты никогда мне об этом не говорила! У нас столько всего общего!

Нерисса покосилась на него.

— Твоя мать не была убийцей.

— Нет, но я-то убийца! О, Нерисса, ты с каждым днём становишься всё интереснее. После этого мы можем стать прелестной парой, что будет носиться по миру и убивать в нём зло. Хотя, было б неплохо, если б мы обошлись без морских путешествий. Меня всё ещё тошнит.

Нерисса потёрла нос.

— Это… маловероятно, Феликс.

Он нахмурился и провёл пальцем по своему шраму.

— Это из-за моего глаза? Прости, боюсь, с этим я никогда не смогу разобраться. Но, подожди, это ведь тоже из-за императрицы! Ещё одна причина, по которой она должна умереть! — он посмотрел на свой нож, щуря единственный глаз. — И я буду наслаждаться этим так долго…

Нерисса устало вздохнула.

— Ты хочешь договориться до очередного подземелья?

— Нет, — Феликс уверенно вывернул кинжал в руке, как тот, кто никогда не расстаётся с оружием. — Прежде, чем я наконец-то с удовольствием сделаю это, императрица, обязан сообщить тебе, что всё это по приказу принца Магнуса. Ему не нравится то, что ты убила его отца.

Амара наконец-то поднялась, с трудом стоя на своей здоровой ноге. Вопреки всему, она всё так же сильно хотела выжить.

— Это была не я. Моя бабушка заказала убийство, а я узнала об этом только по своему приезду!

Феликс пожал плечами.

— Все эти слова, ты думаешь, они имеют значение? Нет, результат от этого не изменится. Ты умрёшь.

Амара посмотрела на Нериссу.

— И ты будешь просто стоять и смотреть на то, как он будет меня убивать?

— Именно, — Нерисса скрестила руки на груди и едва ли не топнула ногой, словно смерть Амары не могла больше откладываться ни на минуту.

— До того момента… до Каяна… Пока я вас не предала… Мне казалось, ты в меня верила, — промолвила Амара, ужаснувшись тому, насколько же она была слаба. Но это чистая правда. У неё не осталось больше сил вновь лгать.

— Я и верила. Что бы мне ни говорили, я продолжала верить, — Нерисса шумно выдохнула воздух и устало покачала головой. — Но ты не проявила ни совестливости, ни сожаления. Ты принимала решения ради собственной выгоды, и из-за этого пострадало множество людей.

Феликс вновь провернул кинжал между пальцами.

— И это я много говорю! Мы можем закончить с этим и выбираться отсюда?

Закончить с этим.

Закончить с нею.

У Феликса было множество причин убить Амрау. Собственно, она даже не могла винить его в этом.

Она очень сильно обидела его.

Нет, не так. Она пыталась его уничтожить. Но он выжил.

— Я восхищена, — промолвила Амара.

— Что? — прорычал Феликс. — Чем?

— Тобой. Теперь я вижу, что союзник с тебя получился бы лучший, чем враг.

Он нахмурился.

— Я ждал большего удовольствия, отбирая твою жизнь. Это весьма разочаровывает.

— Всё кончено, — сказала Амара.

— Именно, — Феликс холодно улыбнулся и шагнул вперёд.

Она подняла руку и гордо вскинула голову.

— Но ты не можешь меня убить. Не сейчас. Возможно, позже. Сначала нужно слишком много сделать, и тебе понадобится в этом моя помощь.

— Нет. Я просто тебя убью, — сказал Феликс, вскинув кинжал.

Нерисса перехватила его руку, и её взгляд буквально ударил Амару.

— О чём речь?

Амара зажмурилась, пытаясь понять, с чего начать.

— Хорошо. Тогда слушайте меня, только внимательно.

 

Глава 27

Йонас

Пелсия

Они покинули гостиницу на рассвете.

Миа, служанка, потерявшая память, что была, по словам Люции, бывшей бессмертной, уже проснулась и завтракала, так что дала им хлеба и мёда в дорогу.

Всю дорогу до запретных гор Люция едва говорила. Она быстро шагала по узкой тропинке, явно намереваясь сделать рывок.

Йонас всматривался в зазубренные чёрные вершины, что возвышались вокруг них, и натягивал плащ на плечи. Здесь было холодно, куда холоднее, чем в той маленькой деревушке, которую они покинули утром.

Этот холод забирался куда-то вглубь него.

Вплоть до костей.

— Ты знаешь, что мне рассказывали в детстве об этих горах? — промолвил он, чувствуя необходимость просто говорить.

— Что? — Люция всё ещё не отрывала взгляда от далёкой цели.

Он почти забыл все эти рассказы для детей о Запретных горах. Йонас никогда не любил слушать о магии. Он предпочитал охоту даже в ту пору, когда был не в силах натянуть тетиву.

— Мне говорили, что это древние ведьмы, которых прокляли за использование тёмной магии против первого короля Митики, что царствовал сразу после создания мира.

— Я слышала о них другие легенды, но твоя меня не удивила, — проворчала Люция. — Всегда во всём виноваты ведьмы, даже если большинство их них не могут зажечь обыкновенную свечу.

— И почему так сложно теперь это понять? — удивился он вслух.

— Что?

— Ну, ведьмы — они же существуют. Теперь я точно это знаю. Вот только магия их, в отличие от того, что рассказывают, безвредная.

— Я б того не сказала. Даже самая слабая сила может быть увеличена кровью, именно это помогло бабушке справиться с ритуалом и Каяном. Поэтому, если ведьма укрепит свою магию до опасного уровня, если её намерения достаточно темны, в ней нет ничего безвредного.

Йонас не знал, сколько на свете было ведьм, и все ли они происходили от изгнанных Хранителей.

— Полагаю, ты права. И нам следует быть благодарным, что у тебя одной есть столько магии.

Люция не ответила.

— Принцесса? — нахмурился он. — Ведь у тебя всё ещё есть твоя магия, да?

Она содрогнулась.

— Она опять слабеет, и я не знаю, сколько потребуется времени, чтобы она окончательно ко мне вернулась, если это вообще возможно, — Люция посмотрела на него через плечо. Её широко распахнутые глаза казались остекленевшими, и Йонас почувствовал, как застыло в груди его сердце.

— Ты ведь не обыкновенная ведьма, — окачал головой он. — Ты ведь волшебница.

— Знаю. Но Лисса… Она украла мою магию с той поры, когда я… Клянусь богиней, даже если во мне нет ни капли волшебства, я спасу её, что бы мне ни пришлось для этого сделать!

— И я тебе помогу, — твёрдо сказал Йонас, хотямысль о том, что её магии недостаточно для того, чтобы сразиться с Каяном, охладила его пыл. — Обещаю.

— Спасибо, — Люция ещё какой-то миг смотрела на него, а потом кивнула и отвернулась. — Давай идти дальше. Мы уже почти достигли цели.

Йонас повиновался, упрямо шагая вперёд.

Он заставлял себя продолжать путь, хотя каждый шаг был для него испытанием. Горы всегда были частью его жизни — холодные вершины на востоке, где бы в Пелсии ты ни оказался…

Они вошли в предгорье, и все остатки растительности исчезли. Небо было серым, словно окрашенным штормом, и вдалеке над горами ещё более тёмные облака прятали солнце.

Когда они углубились в горы, Йонас понял, что тут даже холоднее, чем в Лимеросе. Этот холод прогрызал его насквозь. Тут нельзя было согреться у костра или просто завернувшись в одеяло.

— Это место напоминает смерть.

Люция кивнула.

— Знаю. Тут нет магии… тут нет и жизни. Если я правильно понимаю, отсюда запустение расползалось повсюду, заставив Пелсию увянуть.

Йонас оглянулся и вздрогнул.

— Словно гниль в персике, что постепенно съедает всю корзину.

— Именно. К счастью, посреди этой смерти… вот.

Они поднялись на серый скалистый холм, и там, куда показывала Люция, показалось то, от чего у Йонаса перехватило дыхание.

Громадный фиолетовый кристалл ростом с большой дом был окружён зелёной лужайкой. А за границами маленького круга жизни была только чёрная, выжженная земля.

— Тут я сразилась с Каяном, — мрачно промолвила Люция, поднявшись на крутой холм, что вёл к монолиту. — Тогда он был в бессмертной форме. Что-то похожее ты видел в своём сне.

Гигантский огненный монстр.

— Ты в том сне была такая храбрая, — промолвил он, вспомнив девушку, стоявшую перед огненном монстром. Она клялась, что остановит его.

— Я не могу сказать, была ли столь храбра я в реальной жизни. Но это… — она скользнула рукой по аметистовому кольцу, — защитило меня, как защищало Эву, когда она его носила. И Каян — он взорвался. Я думала, что убила его, но просто уничтожила его ёмкость. А потом я потеряла сознание и попала в Святилище.

Йонас не понимал, насколько это было страшно, оказаться лицом к лицу с реальным монстром, когда не к кому обратиться за помощью. Он слишком долго недооценивал её. Она столько пережила — чудо, что она вообще всё ещё была здорова.

Он посмотрел на монолит, шагнув к нему.

— Значит, это ворота в другой мир? Каменные колёса?

— Да. Отсюда взялась способность ходить между мирами. Надеюсь, оно сработает, ведь моя магия всё ещё ненадёжна.

— Я верю в тебя, — сказал Йонас, — и в твою магиию.

Люция обернулась к монолиту, и в её взгляде было что-то более суровое, более страшное, чем он ожидал.

А он улыбнулся. Он думал то, что сказал.

Что бы ни говорил Тимофей, приписывая Люции какие-то тёмные намерения, получив золотой кинжал, Йонас только сильнее уверовал в неё.

Йонас вспомнил видение Тимофея. Люция с кинжалом в груди, Йонас над нею.

Нет. Это было невозможно.

Он либо ошибся, либо солгал. Тимофей сказал, что видит много разных вариантов развития событий, значит, это был только один из них.

Йонас нуждался в ответе от бессмертного. И он потребует правду.

Люция подошла к монолиту вплотную, и Йонас в один шаг преодолел то расстояние, что их разделяло.

— Хорошо, — повернулась она к нему. — Теперь увидим, не было ли это путешествие простой тратой времени.

Чем ближе он стоял к монолиту, тем лучше себя чувствовал. Холод в теле сменился мягким теплом.

— Ты чувствуешь это? — спросил он Люцию, встретившись с нею взглядом.

— Да.

— Послушай… Твоё кольцо — оно светится!

Люция вскинула руку, широко распахнув глаза, а после коротко кивнула.

— Надеюсь, это хороший знак.

А после монолит засветился, и их окутал фиолетовый туман.

— Он узнал меня… — прошептала она.

Йонас последовал за Люцией и опустил ладонь на холодный кристалл.

— Будем просто надеяться, что он не взорвётся.

Люция нервно рассмеялась.

— Прошу, не думай об этом.

Монолит засиял до того ярко, что Йонас вынужден был зажмуриться, чтобы спрятаться от невыносимого света.

А когда он открыл глаза, то они были уже не там, где прежде.

Он обернулся, пытаясь понять, где они оказались. Это было громадное травянистое поле, где он в последний раз встречался с Тимофеем.

— Сработало? — он оглянулся на колдунью, что стояла рядом с ним. — Или мы умерли?

— Ты говоришь так спокойно, а ведь мы переместились в другой мир, — Люция посмотрела вверх, вниз, изучая место. — Я не уверена — была не уверена, — что смогу взять ещё кого-то. Магия, что внутри тебя, сильнее, чем я думала. Уверен, что… без неё бы это не сработало.

Йонас бы ответил, но слишком внимательно рассматривал сверкающий впереди город.

— Это и вправду сработало, — ошеломлённо прошептал он. — Это Святилище.

— Да.

— Мне нужна минутка, — Йонас наклонился, упираясь ладонями в колени и пытаясь отдышаться. Его мыли летали от запретных гор до Святилища у громадной сверкающей скалы.

Теперь они оказались здесь. В месте, что столько раз мучило его в снах.

Он много раз повторял, что верит только в то, что видит своими глазами. Что ж, вот оно, доказательства.

Реальность.

— Нет времени отдыхать, — Люция уверенно направилась в сторону города. — Надо найти Тимофея.

На первый взгляд всё казалось нормальным — голубое небо, зелёная трава, яркие цветы — и город вдалеке.

Но всё же, когда они миновали каменные колёса на зелёной земле, Йонас подумал, что что-то всё-таки не так.

— Что это?

— Ворота, через которые бессмертные ястребами входят в наш мир, — объяснила Люция.

И тогда Йонас понял, как давно он видел последнего ястреба. По крайней мере, большого и золотого, как те, в которых превращались бессмертные.

Может быть, он просто не обращал на это внимания?

Когда они миновали каменные ворота, Йонас стал замечать и другие различия Святилища и смертного мира. Цвета тут были яркими, всё сверкало, словно драгоценности. Трава напоминала россыпь изумрудов, а красные лепестки цветов, усеявших поле, больше всего походили на сверкающие рубины.

Небо было ярко-синим — настоящий цвет совершенства, — и бесконечно безоблачным, но при этом он всё ещё не видел солнца этим погожим летним днём.

— А где же солнце?

Люция, щурясь, посмотрела на небо.

— Тут его нет, но всегда день.

Йонас покачал головой.

— Как это возможно?

— Давай поскорее доберёмся до города, ладно? А тогда ты сможешь задать Тимофею все вопросы, которые только захочешь. Надеюсь, ты получишь и ответы, а не так, как это обычно происходит.

Город напоминал оранийскую столицу своими высокими защитными стенами, но ворота его были широко распахнуты.

Люция колебалась лишь мгновение, прежде чем прошла сквозь них, углубляясь в извивающиеся улочки.

Йонас не мог просто идти, не замечая всей этой красоты. Золотой Город был самым богатым в Ораносе. Казалось, золото там сменило собою камень, дороги сверкали, город был ещё и безукоризненно чист. Однако, впечатление бледнело в сравнении с хрустальным великолепием Святилища. Казалось, тут всё было создано из серебра и прозрачного хрусталя. Красочные мозаики покрывали лабиринт дорог, заводя их всё глубже и глубже в эту снящуюся явь.

Здания были выше всего, что когда-либо видел Йонас, выше оранийского и лимерийского дворца, и шпили поднимались так высоко в небо, что, будь на нём тучи, потерялись бы в них. Угловатые, зубчатые крыши напоминали о монолите. Они возвышались над всем миром, словно давние часовые, только не из камня, а из стекла.

— Невероятно, — пробормотал Йонас, — но где все?

Люция, казалось, совершенно не впечатлилась, её не занимал город.

— Тут не так уж и много бессмертных. Не больше двухсот. Потому тут так пусто.

— Конечно, — согласился он.

— Странно, — она нахмурилась, — мы должны были кого-то уже повстречать.

В её голосе звенело беспокойство, и это настораживало его.

Йонас вышел вслед за Люцией на поляну примерно в двести шагов в диаметре. В центре неё оказалась башня в три раза выше всех шпилей города, и она сияла так, словно маяк на море.

— Это был дом старейшин, — промолвила Люция. — Их дворец. Когда я была тут, все бессмертные собрались на площади и слушали Тимофея.

Йонас оглянулся и нахмурился в ответ на пустоту.

— Что-то тут не так, принцесса. Ты чувствуешь это?

Он не мог точно показать пальцем в то, что его смущало, но это напоминало всё тот же холод в воздухе, что он ощущал в Запретных Горах, пока они не добрались до монолита. При всей своей изысканной, потусторонней красоте этот город был…

Мёртвым.

— Да, — кивнула Люция, — я чувствую это. Куда все подевались?

— Разве их не должно обеспокоить то, что кто-то вошёл в городские ворота?

— В последний раз меня не сразу заметили. Но потом я встретила Мию, ту девушку из таверны.

Которая ничего не помнит.

Люция кивнула.

А после Йонас краем глаза увидел какое-то мерцание на стене соседней башни. Светлое-тёмное, светлое-тёмное, словно моргали глаза.

Сияющее серебро превратилось…

В старика.

— Тимофей? — задохнулась Люция.

Йонас уставился на то, что и вправду напоминало постаревшего, поседевшего Тимофея.

— Да, это я, — проронила тень. — Твои глаза не обманывают тебя.

И тогда Йонас понял, что это было не просто изображение — это действительно был Тимофей, что смотрел на них вниз, с возвышения на площадь.

— Что случилось? — спросила Люция. — Почему ты так выглядишь?

— Потому что я умираю, — голос Тимофея был тих и далёк.

— Как умираешь? — удивился Йонас. — Ты бессмертный! Ты не можешь умереть!

— Все, и бессмертные тоже, умирают. Просто это занимает времени немного больше, чем у простых смертных.

— Тимофей, — Люция напряжённо шагнула к нему. — Мне нужно срочно с тобой поговорить.

Тимофй покачал головой.

— Ты не должна быть здесь. Я видел в видении, что вы придёте сюда оба, но я искренне надеялся, что вы передумаете. Увы, этого не случилось. Но теперь вам нужно немедленно уйти.

Руки Люции сжались в кулаки.

— Я не могу уйти! Каян украл мою дочь, а моя магия… она слаба. Я не знаю, смогу ли пленить его и других! — её голос задрожал. — Я должна спасти дочь и не знаю, как это сделать. Я пришла просить о помощи.

— Я не могу тебе помочь, — мрачно ответил он. — Уже нет.

— Но ты должен! — Йонас шагнул вперёд. — Мы пришли за ответами. Я даже не знаю, как смог тут оказаться!

Тимофей усмехнулся.

— О, молодой человек… В тебе сейчас волшебства больше, чем может вместить живое тело…

Как он это чувствовал? Йонас даже не чувствовал изменений.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю, потому что я сам вложил в тебя это волшебство.

Йонас уставился на него.

— Что ты сделал?!

— Некоторые смертные много веков подряд показывали себя как отличные носители магии. Ты — один из них.

Люция переводила взгляд с одного на другого.

— В каком смысле — носитель магии?

— Есть богачи, которые сберегают в банках своё золото, и в тех же банках они это золото берут, — пояснил Тимофей. — Это судьба Йонаса. Мне казалось, что это весьма полезная способность.

— Подожди, — прервал его Йонас. — О чём речь? Ты вложил в меня большую часть своей магии? Но как?

Тимофей пристально посмотрел на него.

— Ты бы не понял, даже если бы я сказал тебе. И уже нет времени объяснять.

— Ну, позволь уделить мне время, — прорычал он. — Я знаю, что часть моей магии — это магия Федры, когда она спасала мне жизнь, Оливии, что излечила меня…

— Да. И я знал о том, что ты — отличный носитель. Я дал тебе ещё больше волшебства в твоём последнем сне. Ты же знаешь, что твоё подсознание может стать реальностью.

Золотой клинок. Тимофей передал магию Йонаса вместе с клинком и позволил перейти из одного мира в другой.

Он с трепетом смотрел на мрачный силуэт на фоне башни. Бессмертный ведь казался обыкновенным человеком…

Но он не был простым мужчиной. Он был богом.

Все бессмертные были богами.

Для того, кто никогда ни во что подобное не верил, одно только это осознание было просто потрясающим.

— Почему ты вложил в меня эту магию? — уже более уверенно спросил Йонас. Это случилось потому, что ты узнал, что в меня можно вдожить волшебство? Из-за того, что ты понимал, что ты ослабеешь?

— Отчасти и потому, — ответил Тимофей.

— И что теперь? Ты возьмёшь её, подзарядишься и вновь станешь как новенький?

Тимофей какой-то миг задумчиво смотрел на него.

— Нет.

— Нет? — ошеломлённо произнесла Люция. — Что значит нет? Ты мне нужен, Тимофей! Никто больше не может мне помочь! Каян похитил мою дочь, а я боюсь, что не смогу её спасти!

— Я видел твоё будущее, Люция Дамора, — спокойно промолвил Тимофей. — Я видел, как ты стояла рядом с Родичем Огня, как перед тобою были все четыре хрустальные шары, а ты бормотала завершающее заклинание. Оно подарило им силу большую, чем когда-либо они имели. И это ты сделала по своей воле, как и на обрыве той ночью, той роковой ночью, после которой ты вознамерилась помочь ему уничтожить мир. Ты согласна с каяном, и все оправдания относительно Лиссы — это просто оправдания.

Люция покраснела, а в её глазах полыхнула ярость.

— Да как ты смеешь? Я не согласна с Каяном! Я его ненавижу!

Тимофей пожал плечами.

— Мы не меняемся. Мы такие, как мы есть. Можно испытать ругой путь, но это не сработает. Я не изменился. Я был создан, чтобы опекать это место, — он окинул взглядом город, — и смертный. Я пробовал сделать это. Да, я потерпел неудачу, как и все остальные. Всё кончено, Люция. Мы проиграли. Мы никогда не могли победить.

Йонас молча слушал слова бессмертного — и был полностью согласен с гневом Люции.

— Вот что? Ты просто сдался?

— Ты понятия не имеешь, как долго я бборолся, — устало ответил тимофей. — Я полагал, что ещё есть шагс, я сделал всё, что только мог. Но это не помогло. Нам придётся это принять.

Йонас вскипел. Он шагнул к башне, словно мог выдернуть Тимофея из жалкой картинки.

— Как типично для тебя до сих пор говорить загадками! Люции нужна помощь, чтобы всё исправить, а ты… Какая бы это ни была магия, ты просто смотришь на нас сверху вниз! Оттуда, где ты можешь быть в безопасности, пока мы тут истекаем кровью и обрекаем себя на верную смерть!

— Борьба, кровь, смерт… — Тимофей покачал головой. — Это смертная дорога. Прошлое, настоящее, будущее… Будущего мало. Всё заканчивается, бессмертного не бывает.

— Тимофей, — теперь Люция говорила спокойно. Она вытянула руки и смотрела на его отражение в стенах башни. — Где остальные?

— Остальные исчезли, — уверенно ответил он.

— Я… Я видела Мию В пелсийской деревне у монолита, — она покачала головой. — Она ничего не помнила. Ни своё прошлое, ни то, что мы прежде виделись…

— Это ты с нею сделал, — наконец-то осознал Йонас, окончательно восполнив пробелы. — Это ты причинил ей боль, украв её воспоминания. И у других тоже!

— Ты, как всегда, так быстро делаешь выводы… — ответил Тимофей. — Быстр на решения, смелый и такой распыляющийся, так часто ошибающийся…

— Тогда что же произошло на самом деле? — спросила Люция.

Йонас не хотел больше слушать ложь. Это была пустая трата времении — приходить сюда. Ему хотелось сказать об этом, но Тимофей наконец-то ответил.

— Я обратился к своему старому другу за помощью, к единственному, кто мог стереть все воспоминания. Нас осталось так мало, и никто, кроме меня, не знал, во что на самом деле превратилось это место. Они полагали это прекрасной тюрьмой, которую они могли покидать ястребами, чтобы посмотреть на смертную жизнь. Много столетий подряд они предпочитали оставаться смертными в вашем мире, их магия оставалась ограниченным. Мне казалось, все изгнанники довольны. Им нравилась несовершенная, короткая, испорченная смертная жизнь.

— Значит, ты дал им такой шанс, — голос Люции превратился в беззвучный шепот, — а остальные остались здесь. И ты изгнал их и стёр их воспоминания, чтобы они могли жить в смертном мире, не помня о Святилище.

Тимофей кивнул.

Йонасу хотелось его ненавидеть. Хотелось вынуть золотой кинжал из ножен и бросить его в бащню.

Но он этого не сделал.

Он изучал старое, измученное лицо человека, прожившего много веков, и у него оставался только один вопрос, нак оторый следовало дать ответ.

— А почему ты остался? — спросил Йонас. — Если то, что ты сказал, правда, почему ты не выбрал испорченную, но красивую смертную жизнь?

— Потому что, — печально ответил Тимофей, — мне надо было ещё немного задержаться. Я надеялся на то, что в эти последние минуты меня удивят…

— Удивят? — уточнила Люция.

— И я не ошибся.

— Спустись сюда, — попыталась убедить она его. — Помоги мне посадить Родичей в тюрьму. Тогда всё станет прежним — тут и в смертном мире. Ты сможешь оправиться и… будешь кем хочешь.

— Я надеялся, что это возможно, но уже слишком поздно, — он посмотрел вниз и покачал головой. — Всё кончено. После стольких лет… И, если вы надеетесь выжить, вы должны…

Он содрогнулся, словно его поразила жуткая боль. А тогда посмотрел на них, и его глаза засияли поразительным белым светом.

— Что? — спросил Йонас, когда Люция схватила его за руку. — Что мы должны делать?

— Бежать, — прошептал Тимофей, а после вдруг сорвался на крик. — Бежать!

Свет полился с его глаз, и Тимофей побелел — а после полностью исчез.

Пронзительный луч света сорвался с узкого шпиля с болезненным криком. Йонас отшатнулся от башни и прижал руки к ушам, сталкиваясь с поражённым взглядом Люции.

Когда всё затихло, Люция повернулась к башне.

— Он мёртв. Тимофей мёртв!

— Мёртв? — с удивлением уставился на неё Йонас. — Но откуда ты знаешь?

Она с отчаяньем огляделась, словно искала что-то конкретное.

— Его магия исчезла. Это было единственное, что удерживало этот мир от полного уничтожения. Потому он оставался здесь. Потому он не сумел окончательно покинуть это место!

А после Йонас услышал страшный треск, напомнивший ему о том ужасном пелсийском ливне. Но это было куда громче, куда сильнее. Когда он вновь посмотрел на высокую серебрившуюся башню, отражение её поверхности заставило его кровь заледенеть в жилах.

Мир за стенами города разваливался на части. Громадные куски земли рушились со скал. Вечное синее небо разбивалось, словно стекло, и падало, открывая черноту ночи. Зелёные холмы осыпались в бездонную пропасть.

Йонас застыл на месте от ужаса — кошмар ожил.

— Йонас! — закричала Люция. — Йонас!

Он наконец-то посмотрел на неё — упала первая хрустальная башня, и её тоже поглотила пропасть.

— Я не хочу умирать тут! — она схватила его за запястье. — Вперёд. Давай!

Он не сопротивлялся.

— Тут есть ещё один монолит. В прошлый раз Тимофей отправил меня обратно изнутри башни!

Они мчались по длинному коридору, пока не добрались до металлической двери в конце. Люция прижала к ней ладонь.

Ничего не случилось.

— Давай! — крикнула она, и при следующей попытке прижала к ледяному металлу уже обе руки.

Дверь наконец-то поддалась.

— Мы сможем сбежать отсюда с помощь монолита? — спросил Йонас.

— Понятия не имею, сработает ли это. Потому, в какого б ты бога или богиню не верил, молись!

Он почти рассмеялся.

— А если я верю в тебя?

Люция бросила на него быстрый взгляд, а после потащила за собою в следующую комнату. Внутри оказался сверкающий фиолетовый монолит, почти такой же, как и в горах, только гораздо меньше.

— Он знал, — прошептала Люция, и Йонас едва расслышал её слова за грохотом умирающего Святилища. — Тимофей убедился в том, что мы сможем уйти, прежде чем умер.

Земля задрожала, и пол под ними превращался в пустоту.

— Закрой глаза! — закричала Люция, хватая его за руку и дотягиваясь до кристалла.

Он стал ослепительно ярким от её прикосновения. А шум вновь напомнил о страшном громе.

Йонас почувствовал, как Люция ещё сильнее сжала его руку.

Этот мир умирал — и забирал их с собою.

А потом монолит пропал. Пропала комната.

И они стояли уже посреди другого поля, у деревни, рядом с разрушающимся каменным колесом, что выступало из-под земли.

Йонас оглянулся, едва веря в то, что случилось.

— Мы сделали это! Сделали! Ты, Люция Дамора, стоишь веры!

— Да, — устало произнесла она. — Это сработало.

Йонас схватил её лицо руками и прильнул к её губам — поцеловал так страстно, как никогда никого не целовал. А когда отшатнулся, то с ошеломлением застыл.

Она его за это убьёт.

Люция посмотрела на него, широко раскрыв глаза, и прижала палец к губам.

— Почему ты так говоришь?

— Что говорю? — удивился он.

— Что я тебя убью?

Он смущённо посмотрел на неё.

— Я такого не говорил. Я… подумал об этом.

— Ты подумал? — она внимательно посмотрела на него.

«Ты слышишь?»

Губы Люции не шевелились, но он отчётливо слышал каждое слово, произнесённое её голосом.

Сердце Йонаса заколотилось.

«Я слышу твои мысли. Разве такое возможно?»

«В тебе магия Тимофея. Может быть, потому ты и смог войти в мои сны».

«Он знал, что такое случится?» — спросил Йонас, обеспокоенный теми возможностями, что представлялись перед ним теперь.

А после Люция заговорила вслух.

— Я не могу справиться с этим сейчас. Мне надо сосредоточиться на Лиссе…

Она закричала и рухнула на землю. Йонас в тот же миг бросился к ней и упал на колени в высокой зелёной траве.

— Что случилось? — спросил он, нежно убирая тёмные пряди с лица.

— Каян… — болезненно прошептала она. — Я чувствовала его в своём сознании.

— Как?

— Я не знала, что такое возможно. Я пыталась позвать его во дворце, когда пропала Лисса, но потерпела неудачу. А теперь… он позвал меня.

Йонас выругался, а после помог ей подняться.

— Ну что ты сделаешь?: Просто игнорируй его. У него нет над тобой власти.

— У него есть Лисса.

Йонас осмотрелся и увидел совсем рядом очертание знакомого города.

— Это Оранос. Вон там дорога… Мы всего в нескольких часах езды от дворца.

Люция побледнела, и глаза её забегали.

— Так вот где он.

— Что?

— Он в Золотом Городе, — прошептала она. — В Золотом Городе и хочет, чтобы я к нему пришла. Он сильнее, куда сильнее, чем раньше. — она содрогнулась. — О, Йонас, мне так жаль.

Он нахмурился.

— За что жаль?

Она коснулась его лица, приложила ладони к его щекам и наклонилась к нему, всё ещё стоявшему на коленяз. Он не сопротивлялся, и в какое-то мгновение был уверен в том, что она тоже его поцелует.

Люция посмотрела на него.

— Я должна забрать это. Тимофей знал, что мне это пригодится. Что я это сделаю. Он всё знал.

— Что?

А после он ощутил болезненное истощение, как в ту ночь с ливнем, когда отдал ей волшебство после родов. Но сейчас было ещё хуже, словно она воровала не только магию, но и его жизнь, словно выпивала из него кровь, глоток за глотком.

Прежде чем он смог понять, что это значило, холод обрушился на него, словно тяжелое одеяло. Он пытался двигаться, отстраниться, но это было невозможно. Он падал в бездонную тьм и не знал, чсможет ли вернуться.

Но он смог.

Йонас открыл глаза, не зная, сколько прошло времени. Он всё ещё был слаб и лежал у каменного колеса.

Люция исчезла.

Он с трудом поднялся на ноги, раскрыл рубашку.

На груди остался только едва заметный след от спирали.

Люция украла его магию — и он прекрасно понимал, чем она сейчас собиралась заняться.

Йонас ощутил на поясе золотой кинжал, тот, что мог уничтожить магию и убить злую волшебницу, если не останется другого выхода.

Люция пошла к Каяну в тот миг, когда тот призвал её. Сделала она это ради жизни своей дочери? Да какая разница. Были и другие варианты.

Йонас помог бы ей, если б только она попросила.

Но она не изменилась.

Тимофей полагал, что Люция поможет Родичам уничтожить мир.

И Йонас знал, что это его судьба — остановить её.

 

Глава 28

Магнус

Оранос

Вдоль реки Магнус и Клео добрались до деревни. Они украли там пару лошадей, чтобы отправиться к Вириди, где могли повстречать Ашура и Валию.

Кольцо на пальце Магнуса оказалось ещё важнее, чем когда-либо прежде. Он знал о том, что оно способно спасти жизнь своего владельца, но и не предполагал, что сумеет отобрать и чужую с такой лёгкостью.

А ещё это кольцо задело Каяна, позволив Магнусу скрыться.

Это кольцо причинило боль Клео, только коснувшись её пальца.

Ну и что ещё оно могло сотворить?

Когда они почти подошли к условленному месту, Магнус понял, что Клео наблюдала за ним, крепко сжимая поводья собственной лошади.

— Всё в порядке? — спросила она. — После Курта?

— В порядке? — он вопросильно изогнул брови. — В тебе живёт злобная водная богиня, что хочет помочь своим братьям и сестрам уничтожить мир, а ты беспокоишься обо мне?

О, думаю, да, — пожала плечами она.

— Со мной всё замечательно, — заверил он её.

— Хорошо.

Клео сказала ему, что Родич Воды говорила с нею и убеждала, что волне надо сдаться. Отказаться от контроля над телом.

Магнуса злило, что он не знал, как спасти её от демона, пытающегося отобрать её жизнь.

А ещё Клео сказала ему, что Нику хватило силы помочь ей сбежать из храма. Что он сказал ей уничтожить шары. Что они держали родичей в этом мире, а без них были бы побеждены.

Сначала он не верил, думал, что это была просто злая шутка Каяна, но она была уверена в том, что это Ник.

Она убедила его достаточно, чтобы взять аквамариновый шар и попытаться разрушить его о камень. Он пытался, пока его руки не закровоточили, а мышцы не стали до ужаса ныть, но ничего не помогло. Шар оставался нетронутым, на нём не показалось ни единой царапинки.

Когда-то он заставил Родича Земли треснуть, швырнув его о каменную стену в лимерийском дворце, швырнув о стену, и это вызвало землетрясение.

Но Клео напомнила ему, что тогда Родич земли была заключена в шаре. А шар исцелился, стоило только ей покинуть его.

И он понял, что это было больше простого обсидиана. Больше простого аквамарина.

Шары были волшебными.

И, вопреки его изначальному желанию обрести эти бесценные сокровища, он ненавидел каждое из них — ведь они угрожали жизни женщины, которую он любил больше всего на свете.

Он знал, что Клео не беспомощна. Отнюдь. Он видел, как она могла защитить себя и словом, и делом. Вот только это не такая простая угроза, как лезвие убийцы или стрела в руках врага.

Им нужна волшебница.

Но доведётся довольствоваться могущественной ведьмой.

Они вошли в Вириди вместе с утренним солнечным светом. Копыта конец стучали по сверкающей дороге, солнечные блики касались каменной облицовки зданий и домов. Это напоминало о лабиринтах Золотого Города, где можно было потеряться на прямой дороге, если не оставаться осторожным. Магнус заставил себя сосредоточиться на дороге. Наконец-то они добрались до большой таверны, что носила название «Серебряная жаба», почему-то выведенное золотым.

Оставив лошадей конюху, Магнус повёл Клео в таверну, что нынче пустовала — только один человек сидел в углу у пылающего камина.

Увидев их, Ашур вскочил на ноги.

— Ты сделала это, — обратился он к Клео, сжимая её ладони с отчаянным облегчением.

— Да, — отозвалась она.

— И ты видела Каяна… — осмалился он.

Да, — кивнула она. — И Ник, он всё ещё здесь и мне удалось поговорить с ним! Он помог мне сбежать. Он сражается так сильно, как только может.

Ашур тяжело опустился на стул.

— Мы его не потеряли.

— Нет. Надежда ещё есть.

— Приятно слышать, — прошептал он.

— Где Валия? — Магнус осмотрел тёмный зал. — Ты снял ей номер?

— Её здесь нет, — ответил Ашур.

Взгляда Магнуса хватило бы на то, чтобы испепелить крешийца.

— Что?

А после он увидел, как руку Ашура обхватила кровавая полоса.

— Я пытался вызвать её. Много раз. Я следовал всем инструкциям, но она не появилась.

Магнус опустил голову, прижимая пальцы к вискам.

— Где Бруно? Он здесь.

— Да, — кивнул Ашур.

— А кто такой Бруно? — удивилась Клео.

— Бруно! — изо всех сил крикнул Магнус.

Мужчина, о котором шла речь. Вышел из кухни, вытирая руки о свой фартук. Его улыбка оставила множество солнечных морщин, что лучами отходили от глаз.

— Приц Магнус, как приятно видеть вас снова! — он посмотрел на Клео и стал ещё счастливее. — О, и вы на сей раз привели свою прекрасную супругу! Какая честь, принцесса Клейона.

Он низко поклонился ей.

— Мне приятна эта встреча, — любезно ответила Клео, когда он посмотрел на неё, и рассеянно поправила волосы.

Магнус встревожился, увидев, как поползла синева по её левой щеке.

Он оторвал взгляд от Клео и посмотрел на Бруно.

— Где Валия?

— Принц Ашур спрашивал меня об этом прошлой ночью, но, боюсь, я всё ещё не знаю…

— Ашур пытался её вызвать, но это не сработало.

— Иногда не срабатывает. Валя сама выбирает, когда прийти, — заметив ярость на лице Магнуса, старик отступил на шаг назад. — Простите, Ваше Высочество, но я не могу контролировать её.

— Мы даже не знали, способна ли она помочь, — промолвил ашур. — Мы просто надеялись.

— Надежда, — пробормотал Магнус. — Какое бесполезное слово.

— Не бесполезное, — возраила Клео. — Надежда могуча.

Магнус покачал головой.

— Могуча волшебница, и вот что нам нужно. А Валия была пустой тратой времени. Я должен найти Люцию.

— Где? — тон ашура был резок. — Она пропала на неделю. Она занята своими делами, и проблемы наши рознятся.

— Ты ошибаешься! — Магнус швырнул в Ашура словами, словно оружием, надеясь причинить вред. — Моя сестра нас не покинет. Не сейчас. Не тогда, когда я нуждаюсь в ней больше всего.

Вот только он вынужден был признать, что его сердце больше не верило в это.

Люция исчезла, и он не знал, когда она пожелает вернуться.

А Клео…

Он повернулся к ней, и её искренняя надежда, отразившаяся в глазах, заставила его вспыхнуть.

Он в гневе схватился за тяжёлый деревянный стол и перевернул его.

Бруно в ужасе отшатнулся.

Вся сила Магнуса, что была у него — это кровавый камень.

В кольце на пальце была страшная магия смерти. Но она не помогла Клео.

— Магнус, — Клео резким тоном выдернула его из собственных мыслей. — Нам надо поговорить с тобой. Наедине. Сейчас же.

Он знал, что она злилась на него за то, что он испугал Бруно, что был неуважительным и неблагодарным по отношению к Ашуру. Что хотел раздавить всё, что стояло на пути поиска ответов, потому что пытался спасти её.

К демонам весь мир — Клео была всем, что его волновало.

Он последовал за нею в комнату в гостинице, которую им предоставил Бруно.

— И что ты хочешь сказать мне? — спросил он, когда она закрыла дверь. — Отругаешь меня за моё поведение? Заставишь меня поумнеть и надеяться, как и ты? Поверить, что у нас есть шанс?

— Нет, — просто ответила она.

— Нет? = нахмурился он.

— В этой ситуации нет ничего хорошего, — покачала головой Клео.

Магнус тяжело вздохнул.

— Я поступил с Бруно отвратительно.

— Да.

— Я его напугал.

Она кивнула.

— Ты можешь быть страшным.

— Да. А ещё я тоже могу пугаться. И сейчас мне тоже страшно, — Магнус сжал её ладони, не отводя взгляда. — Я хочу тебе помочь.

В её глазах заискрились мелкие слезинки.

— Я знаю.

— Но что делать, Клео? — он ненавидел себя за слабость в голосе. — Как мне спасти тебя от всего этого?

Она нахмурилась.

— Он говорит со мною… Она. Она хочет, чтобы я оставила тебя и вернулась к Каяну. Она говорит, что я сделала отвратительную ошибку и разозлила его, когда ушла — ведь он пытался мне помочь.

Магнус сжал её плечи и посмотрел в сине-зелёные глаза.

— Послушай меня, демон. Покинь мою жену. Сделай это сама — и найди себе другое тело, мне всё равно, кто это будет. Но оставь Клео в покое, или я тебя уничтожу!

Клео нахмурилась.

— Она полагает тебя забавным.

Магнус никогда не ненавидел что-то в своей жизни до того сильно и никогда не чувствовал себя таким слабым.

— Я не знаю, что мне делать.

Она взяла его за руку.

— Погоди. Ник сказал, что когда ты нашёл Каяна в лесу, когда сбежал из могилы… Ты коснулся его. И что б ты ни сделал, это его пробудило и позволило сразиться за контроль, — Клео коснулась его руки. — Это всё из-за кольца.

— Да, — прошептал он, задумавшись — Я знаю.

— Элементали — это магия жизни, — кивнула она. — А это — обратное.

— И что? Надеть кольцо на Каяна и ждать, что случится?

— Нет, — тут же ответила она. — Он убьёт тебя, как только ты окажешься хотя бы в трёх шагах от него.

Магнус встретил её взгляд.

— Это может стоить риска.

— Ты этого не сделаешь! — твёрдо ответила она. — Мы найдём другой путь.

— Ты думаешь, это так легко?

— Знаю, что нет, — она закусила нижнюю губу и подошла к окну, что смотрело на улицы Вириди, где уже блуждали люди, направляющиеся куда-то. — Скажи, Магнус, ты хотел бы вернуться в прошлое? В то время, когда жизнь ещё была нормальной?

— Нет, — ответил он.

— Но почему? — удивлённо повернулась она к нему.

— Просто нет.

— Ответь!

— Потому что слишком многое изменилось меня, так что трудно говорить о том, как было прежде, — Магнус позволил себе подумать о жизни до войны, до Родичей и до Клео. Он не испытывал счастья. Он был потерян и пытался найти смысл жизни, с одной стороны пытаясь походить на отца, а с другой отчаянно его ненавидя. — И я действительно не думаю, что мы далеко бы зашли, — он изогнул бровь. — Ты была невыносимой пустышкой!

— Верно, — засмеялась она. — А ты был холодным ослом, желающим свою сестру!

Магнус поёжился.

— Времена меняются.

— И вправду.

— Я помню… — тихо промолвил он. — Тебя, когда мы были детьми. Когда мы наведались к вам и я заработал это, — Магнус провёл пальцами по щеке. — Ты тогда тоже сияла… Сколько тебе было, четыре, пять? — он представил маленькую золотую принцессу, что притягивала даже его, мальчугана. — Я представлял, что приеду к тебе и к твоей семье и буду жить с вами.

Клео широко распахнула глаза.

— Правда?

Он кивнул, и воспоминание нахлынуло на него.

— Я однажды сбежал из дома, но столкнулся с громадными проблемами. Мой отец… — он вздохнул. — Он не был добрым даже в самый добрый день.

— Твой отец тебя любил. Своеобразно, — Клео улыбнулась ему. — И твоя мать тоже очень тебя любила.

Он удивлённо уставился на неё.

— С чего ты взяла?

— Однажды она сказала мне, что убьёт меня, если я причиню тебе боль.

Он покачал головой.

— Это так на неё похоже.

— И я… — она помрачнела, позабыв об улыбке, — я слышиком часто причиняла тебе боль.

— А я — тебе, — Магнус сжал её руки и притянул к себе. — Мы разберёмся с этим, клео, клянусь.

Он наклонился, чтобы поцеловать её, но до короткого соприкосновения оставался лишь один громкий удар в дверь.

— И почему кому-то обязательно надо вмешаться? — с досадой спросил он.

Он пересёк комнату и открыл дверь, потрясённый увиденным.

Это был Энцо — половина лица его превратилась в кровавое пятно, а волосы выгорели.

Стражник рухнул на колени, задохнувшись, и протянул свёрнутый кусок пергамента.

Клео тут же бросилась к нему, помогая подняться, а Магнус схватил пергамент.

— Энцо! — выдохнула Клео. — Что случилось?

— Каян знает, где ты, — выдавил из себя Энцо. — Он чувствует Родича внутри тебя. Вы связаны.

Сердце заколотилось, и Магнус бросился к окну, пытаясь увидеть врага.

— Где он?

— Его тут нет. Он прислал мне сообщение для принцессы.

Магнус спешно развернул пергамент и протянул его Клео.

«Я пытался быть терпеливым и добрым по отношению к тебе, но это не сработало. Немедленно приходи ко мне. Если ты этого не сделаешь, весь твой любимый золотой город сгорит. Другого пути нет. Откажешь — и сгорит всё, что тебе дорого».

Болезенно выдохнув воздух, Клео протянула пергамент Магнусу.

— Он блефует!

— Нет, — голос Жнцо звучал напряжённо. — Я видел, что он может. Его огонь — это не обычное пламя. Оно глубже, больнее… Я никогда не думал, что это возможно.

— Это не поможет! — огрызнулся Магнус.

— Магнус, я знаю, что ты хочешь меня спасти, — глаза Клео наполнились слезами. — Но это невозможно! Я уже почти потеряла контроль! Если не смог Таран, не смогу и я! И я верю в слова Каяна. Он сожжёт город.

— Ты к нему не пойдёшь! Мы найдём другой способ.

— Но он уничтожит город!

— Меня не волнует этот проклятый город!

— Меня волнует, — яростно ответила она.

— Проклятье! — Магнус зло посмотрел на Клео. — Оставайся здесь! Мне нужен Ашур. Валия. — он посмотрел на Энцо. — Оставайся с нею.

Он вышел из комнаты и бросился вниз по лестнице в поисках Ашура. Он отыскал его у кухни, когда тот говорил с Бруно.

— Что? — воскликнул Ашур, узрев печаль на его лице.

— Что б ни случилось, нам нужна помощь ведьмы. Каян вЗолотом Городе и требует, чтобы Клео встала на его сторону.

— Нет… — огорчённо прошептал Ашур. — Нам нужно времени.

— Его нет, — он посмотрел на его перевязанные руки. — Мы используем мою кровь. Или найдём дюэину черепах для этой женщины. Но мы должны действовать быстро!

— Принцессе стоит пойти с нами, — мрачно кивнул Ашур.

— Да. Но тут Энцо — он передал известие. И он потерял много крови, так что ему нужно помочь. Пойдём.

Потянув Ашура за собой, Магнус поднялся по лестнице на второй этаж, в комнату, где оставил Клео.

Но там осталась только быстро нацарапанная на клочке пергамента записка.

«Прости, но я должна. Я люблю тебя».

Магнус смял записку в кулаке и швырнул её на пол, позволив Ашуру поднять и посмотреть.

— Она ушла в город, да?

Но Магнус уже вылетел из комнаты и рванулся к выходу.

Он должен добраться до неё, пока не стало слишком поздно.

 

Глава 29

Амара

Крешия

— Всё ли я правильно понял? — уточнил Феликс, когда Амара наконец-то закончила рассказ. Твоя бабушка утащила Лиссу прямо из-под носа принцессы Люции, чтобы использовать её кровь для волшебных зелий, а Микаха, лидера революции, собираются казнить на церемонии коронации. И ты нормальная.

Как он мог быть таким спокойным, когда Амара только что исповедалась перед ним.

— Да.

Феликс покосился на Нериссу.

— Я убью её.

— Феликс, — отрезала Нерисса. — Попытайся подумать.

— Я думаю! Она — лгунья и манипулятор, использует других ради своей выгоды и их несчастий, — он сжал зубы, изучая Амару, и она вспомнила те дни, когда Феликс страстно желал её. Кажется, не осталось и следа от былых чувств. — И как только игра закончилась, а сбегать ей больше некуда, она вдруг желает стать героиней? Как же это удобно!

— Я не героиня — ответила Амара, не желая больше бояться.

Она боялась и сомневалась. Она верила только в то, что дитя вернут матери, а Миках сегодня не умрёт.

Она удивилась, как яростно цеплялась за его необходимость жить дальше. Он был мятежником, он убил бы её, как и Феликс, как только получил бы такую возможность.

Но то, что он сказал в Комнате Забвения о её бабушке, о том, как Амара хотела силой навязать мир…

Он был абсолютно прав.

Он был прав, указывая на её ошибки.

Это осознание раздражало её, но от того не становилось менее справедливым.

— Я знаю, что наделала, — промолвила Амара, — и не собираюсь таким образом искупать свою вину, потому что это невозможно. Но помоги мне разобраться с этими задачами!

— Задачами? Как всё просто! — Нерисса покачала головой, пересекла громадную комнату Амары и застыла у бархатного кресла. — Ты предлагаешь нам спасти двух заключённых, вырвать их из-под стражи, но нас тоже всего двое! И добраться сюда тоже было не так уж и легко!

— Но не настолько сложно, — прорычал Феликс.

— Я помогу! — но даже Амара вынуждена была признать, что всё это было непросто. — Ведь это моя коронация… Да, будет сложно. Тут увеличили количество стражи…

— Отличный план! — воскликнул Феликс. — Ты отправишь нас на убой, чтобы мы не помешали твоему восхождению на трон!

Он не желал её слушать, что бы она ни говорила. Она знала об этом, но не могла позволить этому остановить её.

— Нерисса, — промолвила Амара, — Ты должна поверить, что я просто пытаюсь помочь!

— Я тебе верю, — ответила Нерисса. — И я согласна с тем, что безопасность Лиссы должна быь в приоритете. Её нужно немедленно вернуть матери.

— Хорошо. Так с чего мы начнём? — Амара успокоилась и позволила себе расслабить ногу. Она смотрела в окно, в которое проникали солнечные лучи, и видела кристально-голубые воды Серебряного моря.

— Предположим, я тоже с этим согласен, — Феликс ходил по кармическому полу в комнате Амары, словно загнанный зверь. — Итак, я прохожусь по городу, залезаю во все старые убежища Микаха для повстанцев, заставляю их присоединиться к его спасению. Потом мы выдираем ребёнка из лап злой бабушки. И что тогда? Что будет с твоей шкурой?

— Тогда… — Амара застыла. — Я останусь императрицей.

Феликс застонал.

— Ну как удобно!

Амара почувствовала, как быстрее забилось сердце.

— Но я уже могу это сделать! Я поняла, что ошиблась, но во многом виновата бабушка! Конечно, я сама принимала некоторые решения… как и отец не всегда слушал советников, — она содрогнулась от мысли, что могла быть такой же, как человек, которого ненавидела всю свою жизнь. — Но я могу измениться и стать лучше! Теперь, когда я поняла, что творит моя бабушка, она больше так сильно на меня не повлияет!

Феликс изогнул бровь.

— Ты правда веришь, что это всё правда, да?

Он говорил с таким неуважением, что она едва подавила желание закричать, чтобы стража примчалась и арестовала его.

А потом Амара опять напомнила себе то, что перенёс Феликс. Большинство мужчин давно бы уже не дышали, не говоря уж о том, чтобы быть здоровыми.

Он был сильным. А она нуждалась в силе.

— Это действительно правда, — твёрдо ответила она.

Феликс покосился на Нериссу и покачал головой.

— Я больше не в силах слушать этот бред.

Амара поняла, что Нерисса до сих пор не отвела от неё взгляда. Её бывшая служанка внимательно смотрела на неё, и её тёмные глаза холодно прищурились, а руки были уверенно сложены на груди.

— Не время спорить, — наконец-то сказала она. — Мы с Феликсом отправимся на поиски местных повстанцев, и молись, чтобы их оказалось достаточно!

Феликс наконец-то спрятал свой кинжал в ножны, но выражение его лица было не мягче.

— Если мы их найдём, они помогут. Миках — прекрасный лидер. И ничего не изменилось.

— Я пойду с тобой! — Амара вскочила, желая помочь.

— Нет, — оборвала её Нерисса. — Ты останешься тут и будешь готовиться к коронации. И делать вид, что ничего не случилось.

Разочарование пронзило Амару, и она неловко пошатнулась.

— Но всё далеко не нормально!

— Вот потому и надо притворяться, что это так. Нам не надо, чтобы твоя бабушка ещё что-то заподозрила! А если это случится, то никто никогда не увидит ни Микаха, ни Лиссу. И Миках умрёт, будучи казнён в этой тёмной комнате.

Амаре хотелось спорить, но слова Нериссы были мудры, и она кивнула.

— Хорошо. Тогда, прошу, возвращайтесь, как только сумете.

— Хорошо, — Нерисса без колебаний кивнула.

Феликс медленно отступил от Амары, словно дожидался, что она метнёт кинжал ему в спину, стоит только отвернуться от неё.

— Если ты опять лжёшь, — промолвил он, прежде чем покинул комнату, — то ты об этом пожалеешь, поняла?

А потом они ушли, и Амара осталась одна, задаваясь вопросом, правильно ли она поступила. С другой стороны, любое другое решение привело бы её к смерти — тцт, на полу.

Она сделала всё правильно.

Тем не менее, это было так же неестественно, как и ходить со сломанной ногой.

Амара изо всех сил пыталась провести остаток дня так, как собиралась. Она медитировала, искупалась, а после трапезничала фруктами и свежей выпечкой, но едва могла глотнуть еду.

Она приладила к ноге скобу, что помогла ей обходиться без трости. Ей стало легче, но она всё ещё не могла скрыть свою хромоту.

А потом она ждала столько, сколько могла, прежде чем позволила сопроводительнице нанести краску на её лицо, подвести чёрным углём её глаза, сделать губы ярко-алыми. Они теперь напоминали ей кровь.

Вторая помощница заплела её длинные чёрные волосы в сложные косы.

Наконец-то они помогли Амаре облачиться в её коронационное платье, и в глазах Лоренцо при виде творения сверкала гордость.

— Вы прекрасны, словно богиня, Ваше Величество, — сказал он, когда за её плечами закрепили тяжёлые крылья.

Амара посмотрела в зеркало, заглянула в свои глаза и пожелала, чтобы её оттенок не напоминал об Ашуре.

Ей хотелось, чтобы Лоренцо говорил правду. Богиня. Могучая любой ценой.

И часть её этого желала. Всё ещё хотела власти.

Золотое отражение говорило, что она могла иметь и то, и другое. И иметь власть, и принимать правильные решения. И сегодня был первый день её новой жизни.

После того, как ушёл Лоренцо, она отмахнулась от всех стражников, что намеревались проводить её в зал.

— Мне знакома дорога, — ответила она им. — И я хочу насладиться тишиной и собраться с мыслями!

Они не задавали ей вопросов, просто поклонились и позволили ей уйти.

Конечно, они ей повиновались. Они знали, что будут жестоко наказаны, если не повинуются.

Страх — могучее оружие, выкованное временем и силой.

Поколения страха и наказаний от династии Кортасов заставили всех покориться.

Смогут ли люди быть в её власти без страха? Возможно ли это?

Она не знала наверняка — и беспокоилась из-за этого.

Амара проделала длинный путь к залу, где нынче каждый крестьянин, что получил личное приглашение на это мероприятие, склонится пред громадной комнатой, богато украшенной, где однажды обвенчались её отец и мать. Там, где трое её братьев, но только не младшая сестра, были официально представлены важным друзьям императора после своего рождения.

Именно там была её мать после смерти, полностью одетая и красиво накрашенная, в своём свадебном платье.

Тысячи наполняли зал, где Амара получит скипетр — символ власти для правителя-крешийца, в форме феникса. Символ вечной жизни и вечной власти.

А внутри скипетра было острое лезвие.

С этим кинжалом восходящий правитель должен был дойти до кровавой жертвы.

Сегодня это будет кровь Микаха, если Нерисса и Феликс не одеждат успех в своих поисках.

Амара не торопилась идти к ним. Она миновала громадные окна, что выходили во внутренний двор. Остановилась. Она знала, что это её успокоит, и вошла в свой скальный сад.

К её удивлению, на столе её ждала бутылка с вином и с двумя кубками — такая же, как и тогда, когда она только прибыла сюда.

Там было и сообщение от бабушки.

«Дхоша,

Твоя мадхоша».

Я полагаю, ты побываешь в своём любимом месте, прежде чем присоединишься ко мне и остальным. Прошу, найди момент, чтобы понять, чего ты достигла — и насколько я ценю тебя.

Да. Сладкое вино — это то, что успокоит её нервы, что поможет ей посмотреть в будущее. Бабушка хорошо её знала.

Она налила золотистую жидкость в бокал и поднесла его к губам.

— Императрица!

Она содрогнулась от звука его голоса.

К ней подошёл Костас, невообразимо мрачный.

— Это королева прислала тебя за мною? — спросила она до того резко, что он даже содрогнулся. — Или ты по собственной воле решил нарушить моё уединение?

— Королева Нила прислала меня за вами, потому что церемония вот-вот начнётся.

— Не сомневаюсь, что без меня она в любом случае начаться не может.

Он сделал шаг к ней — и казался абсолютно обиженным.

— Я знаю, что вы злитесь меня за то, что стало явным.

— Злюсь? — она вскинула голову. — Почему же я должна злиться на тебя, Костас? За то, что ты несколько месяцев бесстыдно шпионил на мою бабушку за мною? За то, что похитил ребёнка волшебницы, что способна убить всех нас одним поворотом запястья.

— Да. За всё это. Но я хочу, чтобы вы знали… — он оглянулся через плечо, словно пытаясь себя уверить в том, что они были одни, — я делал это не из-за уважения к вам, императрица. Я знал, что верно служил вам и что вы доверяете мне — и я ценил это.

— И всё же, это доверие ты умудриля разрушить. И ты совершил серьёзную ошибку.

Он посмотрел на неё.

— Я должен объясниться.

— Опусти свой взгляд! — коротко велела она. — Ты не можешь смотреть на меня, словно на служанку!

О покорился.

— Королева Нила грозила моей семье, сказала, что уничтожит их, если я не буду выполнять её приказы. Она сказала, что, выполняя её повеление, я только помогаю вам, а не причиняю боль, и у меня не было другого выбора.

Амара не знала, почему это объяснение так шокировало её. Разумеется, во всём был какой-то смысл.

— Королевским гвардейцам не разрешается заводить семью, чтобы её не использовали против вас.

— Знаю. Я полагал, что сумею скрыть существование жены и сына, но не сумел. Я нарушил правила, о которых знал и которым должен был покориться. Но вы понимаете, что у меня не осталось выбора. Я вынужден был выполнять приказы королевы Нилы.

— Тебе следовало прийти ко мне с этим гораздо раньше.

— Знаю. Потому я должен сейчас попросить у вас прощения и заверить, что умру, защищая вас, императрица. Моя жизнь принадлежит вам.

Это всё объясняло. Это его не оправдывало, но теперь она понимала причины. Нет, он совершенно не был верен её бабушке.

Он просто боялся.

— Нам придётся спрятать твою семью, — промолвила Амара. — Там, где моя бабушка не сумеет их найти.

Костас тяжело выдохнул, и Амара заметила, как расслабились его плечи.

— Спасибо большое, Императрица!

Амара взяла бутылку вина и наполнила второй бокал.

— Выпей со мною, Костас, только быстро. Мне пора уже возвращаться на церемонию…

Костас с удивлением посмотрел на кубок, который она ему вручила.

— Я, Ваше Сиятельство?

— Провозгласи тост, да? — кивнула она. — Что-то, что поможет мне дожить до конца этого сложного дня.

— Разумеется, — он задумчиво нахмурился. — За царствование Амары Кортас, первой императрицы в истории Крешии! Пусть это царствование будет преисполнено светом, надежной и счастьем для всех, кто встанет на её сторону!

Он сделал большой глоток.

Амара застыла, вдумываясь в его слова.

Неужели она действительно может это сделать? Может стать первой императрицей на свете, что будет нести в своём правлении надежду, а не страх?

Она попытается.

Если она сумеет, то будет тем самым легендарным фениксом, что перетерпел очередное перерождение.

Амара поднесла кубок к губам — и в тот миг Костас упал на колени.

Лицо его покраснело, пошло фиолетовыми пятнами, после побелело. Из уголка губ потекла кровь.

— Костас! — закричала она, уронив кубок. — Что с тобой?!

Он не сумел ответить. Он схватился за горло и рухнул на бок с широко распахнутыми глазами.

Амара отшатнулась от тела, от бутылки с вином, что упала на землю, и золотистая жидкость растеклась по камням.

И она вдруг осознала.

Вино было отравлено.

Тем самым ядом, который Нила дала Амаре, чтобы отравить отца и братьев. И теперь Костас умер.

Но Амара знала. Что не он был жертвой.

Она оставила Костаса лежать, осторожно обошла его тело, чтобы кровь не запятнала золотую юбку. Она призвала все свои внутренние силы, чтобы слёзы не испортили её лицо. Её идеальные волосы, её идеальные крылья, её прекрасный день.

Казалось, отцу следовало гордиться тем, как она собралась с силами и вошла в высокие изумрудные двери в зал торжества, где стояла стража, готовая сопровождать её.

Она позволила им это сделать.

Амара вошла в зал, и тысячи людей, что ждали её, встали со своих сверкающих скамеек. Она двинулась вниз по проходу, туда, где десять ступеней вели к алтарю.

Там стояло трое. Великий Авгур, одетый в роскошные фиолетовые бархатные одежды. Её бабушка, вся в серебристом, почти такая же красивая, как и сама Амара. И Миках, стоявший на коленях, с руками, заложенными за спину.

Она заставила себя не колебаться. Она чеканила каждый шаг без оглядки под тяжёлыми взглядами безграничного числа свидетелей. Она была горда и уверена в каждом своём движении. И встала наконец-то рядом с женщиной, что пыталась убить её, дабы получить власть.

Если б Амара погибла, то Нила стала бы императрицей.

— Как прекрасно, — проворковала Нила. Амара ожидала увидеть её удивление, но ни одна мышцы не дрогнула на лице бабушки. — Ты ещё красивее, чем я ожидала. Нам стоит навсегда оставить Лоренцо в Крешии, верно?

Амара заставила себя улыбнуться.

— О да. Именно так.

Как она могла выпутаться из сетей этого лживого, тёмного существа и всё исправить?

Не сейчас. Позже. Она подумает об этом позже.

Но теперь всё, что она могла сделать — это надеяться на то, что Феликс и Нерисса сдержат своё обещание.

Она едва слышала слова, что произносил Великий Авгур во время коронационной церемонии, о которой она мечтала всю свою жизнь. Что-то об истории и семейной чести, о том, какие обязанности есть у правителя.

Она знала, что всё это проходило слишком быстро.

А теперь Нила держала перед Амарой золотой скипетр.

— Ты достойна владеть этим, дхоша, — промолвила Нила, и её лицо застыло молодой маской, куда более молодой, чем это было возможно. Амара задавалась вопросом, а не готовил ли тот таинственный аптекарь кроме ядов ещё и эликсир молодости.

Амара внимательно смотрела на свою бабушку, пытаясь увидеть какой-то признак вины, но ничего. Неужели Нила ожидала, что Амара сюда придут? Ведь легче всего было предположить, что Амара выпила вино во внутреннем дворике.

А сколько ещё ей оставили ловушек те, кого она любила и кому доверяла?

— А сейчас, — Великий Авгур широко раскинул руки и повернулся к внимательно слушавшим людям, — кровавая жертва коронации! Повстанцы, что пытались свергнуть императорскую семью, что убили принцев и нашего предводителя… Этот повстанец погибнет сегодня, чтобы омыть своей кровью прошлое и поприветствовать будущее императрицы Амары Кортас!

Амара шагнула к Микаху, бездумно раскрывая скипетр и вынимая кинжал.

Миках не дрогнул и не попытался сбежать.

— Делай что должна, — с насмешкой промолвил он. — Докажи, что ты такая же, как и твой отец.

Вопреки храбрости, он содрогнулся, когда она прижала лезвие к его горлу.

Одно движение запястья — и она станет императрицей. Больше никто не сможет противостоять ей или контролировать её.

Это было так заманчиво. А потом она может отправить свою бабушку так далеко, что о ней больше никто никогда не услышит.

Амара могла одержать всю силу, которую только когда-либо желала, и сделать с нею всё, о чём мечтала.

Но, прежде чем она сумела принять решение, в зале вскипел хаос. Внутри появились какие-то люди в масках, с оружием, и звон клинков оглушил её.

Сердце колотилось — и Амара как раз вовремя оглянулась на Микаха, когда тот с силой ударил её по сломанной ноге. Боль пронзила её спину. Она выронила оружие, упала на пол — а потом он исчез. Она пыталась найти бабушку, но не видела её.

Амара обернулась и заметила, что на неё был направлен меч, а тёмные, полные ненависти взгляды повстанца пронзали, словно стрелы.

Мужчина сделал шаг вперёд, прижимая клинок к её горлу, но его словно отшвырнуло в сторону. Меч рухнул на землю следом за своим обладателем, а перед нею оказался Феликс с протянутой рукой.

— Мне следовало позволить ему убить тебя, но я решил сохранить для себя эту возможность.

— Не сегодня? — спросила она.

— Нет, к сожалению.

Нерисса возникла рядом с Феликсом, игнорируя битву, что разворачивалась у них за спиной. В исступлении и панике гости бросались к выходу.

— Мы выполнили свою часть договора, — бросила ей Нерисса. — И было бы замечательно наконец-то добраться до Лиссы.

Амара кивнула. Она не могла проронить ни слова, потому как вынуждена была постоянно уворачиваться от чужих клинков, и повела Нериссу и Феликса из церемониального зала в детскую, куда бабушка отводила её уже сегодня. Битва вокруг полыхала, казалось, без участия императрицы — она в золотом стала такой же для публики, как и простые люди.

Каждый шаг отдавал болью в повреждённой ноге. Она надеялась, что скоба выдержит, потому что она почти бежала из коридора в коридор, минуя стражу, направляющуюся в противоположную сторону.

Разумеется, даже без золотого платья Амару тут бы узнали. Она знала, что не сможет скрыться от стражи, потому и не пыталась этого сделать.

— Мы контролируем ситуацию, императрица, — бросил ей кто-то. — Вам нечего бояться.

Прекрасное обещание, но вот только в жизнь его воплотить пока что было невозможно.

Да, она боялась. Она боялась, что этот день закончится.

Неловко поднявшись вверх по лестнице, Амара повела повстанцев следом за собою к последней двери в коридоре.

— Лисса там, — она кивнула на двери и воровато осмотрелась. — Дежурную стражу отозвали на бой, но дверь заперта.

— Это не проблема! — Феликс без отлагательств ударил ногой в дверь, и та раскрылась.

Амара вошла в комнату, ожидая увидеть просто испуганную няньку.

Но, конечно, всё не могло пройти настолько просто.

Нила стояла посреди комнаты и держала ребёнка на руках.

— Как мило, что ты к нам присоединилась, — промолвила она, едва посмотрев на дверь.

Амара почувствовала, как сердце едва не остановилось в её груди. Она попыталась заговорить, но слова отказывались приходить.

Нерисса уверенно шагнула вперёд.

— Оставь её сейчас же, — потребовала она.

— Мы незнакомы, не так ли? — улыбнулась ей Нила.

— Нет, но я тебя знаю. Верни ребёнка в колыбель и уходи сейчас же.

— Сомневаюсь, что смогу.

Феликс шагнул к ней.

— Обычно я предоставляю возможность старой женщине просто уйти с миром, но с некоторыми дамами приходится повозиться, — в его руке сверкнул клинок. — Отойди от ребёнка, и никто не пострадает.

Нила посмотрела на него.

— А вот тебя я знаю, да? Феликс Габрас, телохранитель Гая Дамора. Тот, которого моя внучка пригласила к себе в постель, как только у неё появилась такая возможность. Тот, кого арестовали за отравление императора и моих внуков. Удивительно, что я имею возможность повидать тебя опять.

— О, — прищурился зло Феликс, — а ты, вероятно, та самая злая бабушка, что ответственна за боль и страдания этого народа. Кажется, такая есть в каждом королевстве!

— Оставайся там, где стоишь, Феликс, — улыбнулась Нила. — Ведь мы не хотим, чтобы ребёнок пострадал, да?

Лисса заурчала и потянула к ней маленькие ручонки, и Амара обеспокоенно посмотрела на неё.

— Нужно вернуть ребёнка Люции Дамора, мадхоша, — произнесла она. — Феликс и Нерисса заберут её.

Нила не сдвинулась с места.

— Дхоша, тебя заставили выполнять требования повстанцев? Будь со мной честна. Ложь всегда имеет последствия, ты же знаешь.

У Амары пересохло во рту.

— Зачем ты отравила вино, мадхоша?

— Что? — изогнула брови Нила.

— Вино, которое ты оставила для меня в саду. Оно было отравлено, и ты надеялась, что я сделаю глоток перед церемонией!

— Что? Да, я оставила тебе вино, но оно не было отравлено! Если там что-то и было, то в этом, несомненно, виноват кто-то другой! Дхоша, ты моя драгоценность! Ты моё сокровище, ты важнее для меня всего мира ещё с того самого дня, когда родилась!

Амара с неуверенностью всматривалась в её лицо. Может быть, это правда? Кто-то просто подсыпал яд в вино?

— Я знаю, что ты говорила это матери. Драгоценность! И знаю, что она умерла из-за меня… из-за зелья. Может быть, ты винишь меня в этом.

— Нет, не виню, — прищурилась Нила. — Твоя мать умерла, потому что твой отец был жесток и бессердечен. А теперь он мёртв, и я с удовольствием станцую на его могиле и на могиле таких, как он. А теперь — эти мятежники тебя принудили?

Амара посмотрела Лиссе в лицо — она была такая сонная… Вероятно, бабушка держала её так же, заботилась о ней, когда она была ребёнком — младенцем, мать которого умерла раньше положенного срока.

А после на улице расступились облака, комнату прорезал солнечный луч, и Амара заметила что-то странно бликующее в руке Нилы, спрятанное в одеяльце Лиссы.

Нож.

Амара тяжело вздохнула.

— Да, — выдавила она. — Они принудили меня. Они спасли Микаха и сказали мне, что если я не приведу их сюда, то они меня убьют.

— Я так и знал! — прорычал Феликс. — Я убью тебя раньше, чем ты шевельнёшься, обманчивая дрянь!

— Не убьёшь, — Нила открыла клинок, чтобы и они увидели его.

— Прошу, не надо! — в ужасе протянула руки к ребёнку Нерисса. — Не трогайте её!

— Если я и сделаю это, то только потому, что мне не оставили выбора. Это будет ваша вина, — покачала головой Нила. — Пустя трата — пролить хоть каплю драгоценной крови этого ребёнка. Но, как это случится. Вы оба покинете нас и присоединитесь к своим друзьям внизу, которых, несомненно, захватили, как и в прошлый раз. Тогда вас всех казнят — чем больше крови прольётся на коронации моей внучки, тем лучше она запомнится.

Амара не двигалась и едва дышала, слушая спокойный голос бабушки.

— И ты… — Нила повернулась к Амаре, — твои сегодняшние действия меня волнуют.

Амара покачала головой.

— Ты зря переживаешь, ведь я всё ещё вся твоя, мадхоша. И если б это была ни ты, я бы не верила сегодняшнему дню, — она вынуждена была играть, лишь бы только убедить бабушку в том, что всё в порядке.

И та её ужасная, испуганная, порочная часть, которую она ненавидела, хотела забыть сделку с Феликсом и Нериссой и вернуть всё, чтобы было так, как раньше, когда мир был в её руках, а у неё — все карты власти.

— Я всегда была твоим главным советником. Я знаю, что ты сопротивлялась некоторым решениям, например, относительно Ашура. Но ты решила убить его так же, как убила своих отца и братьев. Это сделала ты, а не я.

— Я знаю, — прошептала Амара.

Нила сделала шаг вперёд. Она всё ещё держала Лиссу одной рукой, но второй погладила Амару по щеке.

— Ты нужна мне, дхоша. Я дала тебе всё, чего ты хотела, а ты смотришь на меня с таким сомнением, что это разбивает мне сердце. Но всё может быть иначе.

— Не слушай её, — прошипела Нерисса. — Она лжёт тебе!

Амара попыталась не обращать на неё внимания и сосредоточиться только на словах бабушки.

— Всё можно исправить? — прошептала она.

— Да. Но, к сожалению, ты сегодня сошла с ума, дхоша.

Амара покачала головой.

— Это не так.

— Так, — настаивала Нила. — Я видела, как безумие наступает на тебя с той поры, как ты потеряла любимого отца и братьев. Я видела это, но надеялась, что обострения не будет.

— О чём ты говоришь? — сердце Амары забилось быстрее. — Я не сумасшедшая.

— Я нашла для тебя место, безопасное, где ты сможешь восстановиться. Там будет очень тихо, а я буду регулярно тебя навещать. Там есть и другие такие, как ты, кто пострадал из-за путаницы, что заставила тебя причинить боль многим, и мне тоже. Надеюсь, что это исцелит тебя, моя любимая дхоша. И за время твоего отсутствия, если уж в этом есть необходимость, я буду править вместо тебя.

Амара уставилась на свою бабушку, чувствуя, как рушился вокруг неё её мир.

— Ты спланировала всё это, — с трудом выдавила она горькие слова.

Те из низших классов, что теряли рассудок, могли спокойно покинуть эту жизнь и надеяться на то, что в следующей они окажутся здоровы. Но дворяне могли лечиться и в этой жизни.

Их запирали в комнате забвения — в сумасшедшем доме, — а заключённым говорили, что это для их блага, а не за те преступления, которые они совершили.

Но Амара знала, как всё это происходило.

Они пропадали на много лет.

Иногда они умирали своей смертью.

Нила посмотрела на Феликса и Нериссу, всё ещё молча стоявших на месте.

— Оставьте оружие и уйдите, иначе, боюсь, моя внучка навредит ребёнку, а я ничего не смогу поделать, — она сместила кончик лезвия к маленькому уязвимому горлу Лиссы.

Нерисса и Феликс наконец-то подчинились, дрожа от бессильной злобы. Они отступали назад, пока наконец-то не оказались у открытой двери.

— Я выиграла, — промолвила Нила. — Признай это, и всё пройдёт гладко, дхоша. Я обещаю, что это никому не причинит вреда.

Амара почувствовала горький привкус красной краски, когда облизнула губы, и попыталась найти в себе силы на ответ. Её бабушка всегда контролировала её жизнь. Амара этого просто не осознавала.

— Ты выиграла, — прошептала Амара. — Только, пожалуйста, верни ребёнка обратно в колыбельку.

— Хорошо, — Нила улыбнулась и осторожно положила Лиссу на место. — А теперь скажи мне спасибо за тот прекрасный подарок, который я тебе сделала.

— Это самый лучший дар на свете.

— Не он, дорогая, она. И нам всё ещё нужно выбрать для неё новое имя.

— Ах, — Амара нахмурилась. — Я имела в виду не этот дар.

Нила вскинула голову.

— А какой же тогда?

— Этот, — Амара вытащила из складок юбки свадебный кинжал и заключила бабушку в свои объятия. — Спасибо, мадхоша. Огромное спасибо.

А после кончик лезвия утонул в груди бабушки. Старуха ахнула, застыла, но Амара не молчала.

— Ты отравила вино, — прошептала Амара ей на ухо. — Я знаю об этом. Но даже если б это была не ты, это должно произойти.

Она выдернула клинок. Теперь её золотое платье было запятнано бабушкиной кровью.

Нила на мгновение остановилась, прижала руку к груди, а её глаза в неверии широко распахнулись.

— Я всё это сделала для тебя, — выдавила она.

— Полагаю, я просто неблагодарная внучка, — ответила Амара, когда Нила рухнула на колени. — Всегда думала о себе, но ни о ком другом.

— Это всё ещё не конец, — заохнулась Нила, но слова её слабели, а кровь текла по полу. — Зелье… Зелье воскрешения. Я выпила его. Я вновь оживу.

— Этому зелью нужно, чтобы кто-то любил тебя больше жизни. Чтобы пожертвовал собою, — Амара вскинула подбородок. — Возможно, до сегодняшнего дня у тебя был такой человек. Но не сегодня.

Нила упала, и в её серых глазах умерла жизнь.

А после Амара повернулась к Феликсу и Нериссе, что стояли в дверном проёме и смотрели на неё так, словно она только что воспользовалась самой невиданной магией на свете.

— Мне действительно не хочется того признавать, но, кажется, я впечатлён, — покачал головой Феликс.

Но Нерисса, не проронив ни слова, бросилась к колыбели и подняла на руки Лиссу.

— Забирайте её и уходите, — Амара удивилась тому, как спокойно она говорила. Кинжал в её руках истекал бабушкиной кровью. — Мне нужно тут убраться.

Нерисса покачала головой и уже было открыла рот, чтобы сказать хоть что-то в ответ.

Амара вскинула руку, останавливая её.

— Ни слова. Просто уходите. Отдайте Лиссу Люции и скажите ей… Скажите ей, что мне жаль. А если вы повидаете моего брата, то скажите, что я знаю, что он ненавидит меня и всегда будет ненавидеть, но я… Надеюсь, когда-то что-нибудь изменится, хотя я не представляю, как вымолить его прощение. А теперь просто уходите и не теряйте время.

Глаза Нериссы остекленели. Она с трудом сглотнула и кивнула.

— Прощай, — сказала она, а после ушла за Феликсом.

Амара осталась в комнате наедине с телом бабушки и ждала, кто придёт первым.

Повстанцы, чтобы её убить.

Или стража, чтобы её арестовать.

Она знала, что заслужила и то, и другое.

 

Глава 30

Клео

Оранос

Клео знала, что Магнус пойдёт за нею, как пошёл тогда на фестивале. И если он найдёт её прежде, чем она доберётся до дворца, то попытается её остановить.

И город сгорит.

Она не могла этого допустить.

Клео крепко держалась за Энцо, пока он мчался на лошади по зелёным холмам и долинам деревень Ораноса, пока впереди не замаячил её прекрасный город.

Она с трудом выдохнула.

Он сильно изменился со вчерашнего дня.

Пугающе красивые зелёные лозы теперь покрывали золотые стены, напоминая ей о синих линиях на коже. Казалось, они росли тут годами, просто пустынный сад. А раньше их не было совсем, и по стенам не мог взобраться ни один лепесток.

Это всё появилось за несколько часов.

— Магия земли, — произнесла она.

Энцо мрачно кивнул.

— Оливия меняет город на свой вкус.

— Родичи захватили его так быстро…

— Да, они контролируют там всё. Люди, что не заключен в тюрьмах, которые создала Оливия, или в огненных клетках, спрятались в домах и лавках и боятся выйти на улицу.

Каян хотел, чтобы все узнали о нём. Чтобы все его боялись.

Главные ворота пылали огнём. Клео чувствовала этот страшный жар даже в тридцати шагах, словно приблизилась к солнцу. Лошадь Энцо отказывалась сделать ещё хотя бы шаг, и им пришлось спешиться.

Не было ни часовых, ни стражи у огненных врат или вокруг них.

— И как мы зайдём внутрь? — спросила она.

Стоило только произнести эти слова, как ворота открылись сами, пропуская их вперёд.

Когда пламя расступилось, Клео увидела, что их ждали. Длинные тёмные волосы Люции, словно пламя, развевались вокруг неё ореолом.

— Люция, — ошеломлённо прошептала Клео.

— Не бойся! — крикнула она им. — Огонь вас не тронет! Добро пожаловать! — Люция махнула рукой. На ней был простой чёрный плащ, без вышивки и украшений. — Как хорошо, что ты пришла! Я ждала тебя достаточно долго!

Она была такая спокойная и такая собранная, словно её не окружал оживший кошмар.

— Ты ему помогаешь, — с болью прошептала Клео.

— У него в руках Лисса, — просто ответила Люция. — И он не покажет её мне, он не хочет показать, что с нею всё в порядке. Но она в его руках, и потому я тут. Всё просто.

Клео сжала руки в кулаки, входя в город. Верная клятве Люция не позволила пылающим вратам ранить её.

Клео не видела Лиссу в храме. Может быть, следовало потребовать, чтобы Каян показал, в порядке ли всё с ребёнком. А она слишком сосредоточилась на собственном благополучии.

Она могла всего этого избежать.

— Ты… — Люция обратилась к Энцо. — Ты выполнил приказ Каяна. Оставь нас наедине.

— Нет, — грубо ответил Энцо. — Я буду защищать принцессу от всех, кто попытается причинить ей вред.

— Да, это длинный список. Уходи, — Люция махнула рукой, и пламя потянулась к Энцо.

— Прекрати! — огрызнулась Клео. — Не причиняй ему вреда!

Люция изогнула брови.

— Ему надо просто послушаться.

Клео слышала, как колотилось её сердце.

— Просто иди.

— Принцесса… — в голосе Энцо чувствовалась боль.

— Всё будет хорошо.

Они оба знали, что это было ложью. Но Энцо кивнул и зашагал прямо ко дворцу по главной дороге.

— Пойдём со мной, — промолвила Люция. — Мы пойдём по долгой дороге.

— Но почему? — спросила Клео. — Разве Каян не хочет знать, что я тут?

— Просто иди за мною, — Люция отвернулась от Клео и шагнула в противоположном от Энцо направлении.

Клео заставила себя идти. Она должна быть храброй.

«Наконец-то, — промолвила Родич Воды. — Это утомительное путешествие подходит к концу».

«Нет, если тебя интересует моё мнение!» — с яростью ответила Клео.

Она последовала за Люцией по городу. Они миновали кафе, где всегда было столько людей… Тут было множество гостей за столами, а тут так бойко ла торговля… Пустота пугала, и Клео чувствовала, как по её спине пробежала дрожь.

— Пожалуйста! Помогите нам!

Клео застыла от скорбных криков, что исходили из глубокой ямы в земле, находившейся на краю травяного сада, в десяти шагах от неё.

У неё подкосились ноги, когда отошла в сторону и посмотрела вниз, на людей — примерно тридцать человек, что подняли на неё молящие взгляды. Её сердце вырывалось из груди.

— Принцесса! — бросились к ней оранийцы. — Прошу, помоги нам!

— Спаси нас!

Клео отшатнулась, хватая ртом воздух и стараясь не позволить страху и отчаянию сокрушить её.

— Люция, — едва выдохнула Клео. — Ты должна им помочь.

— Не могу.

Клео хотелось всхлипнуть, но она не давала воли слезам.

Люция могла бы помочь Каяну, чтобы спасти дочь, но какова цена? Тысячи людей называли это место домом.

Каян убьёт их всех.

— Ты можешь! — настояла она.

— Поверь, тут они в большей безопасности, — помрачнела Люция. — Каян прибыл в город в довольно мрачном настроении. Он сжёг больше пятидесяти людей, прежде чем Оливия сделала эти ямы.

Клео задохнулась. Он был зол, потому что она сбежала. И погибло уже полсотни людей.

Она попыталась заговорить, подавленная одним этим осознанием.

— Оливия попыталась помочь?

— Я б не сказала этого, — Люция содрогнулась. — Она просто хочет, чтобы Каян не отвлекался от главного.

— От чего?

— Каян хочет, чтобы я провела Ритуал.

— Ритуал? — повторила Клео. — Нет, Люция! Послушай, ты не можешь!

— У меня нет выбора.

— Есть! Я тебе помогу его победить!

Люция скорбно рассмеялась.

— Ты не знаешь Каяна так хорошо, как знаю я. Он может быть очаровательным, когда хочет. Интересоваться смертными и тем, что они делают. Но с ним нельзя говорить. Он огонь и пылает по природе. И остальные такие же.

— Ты видела их.

Люция кивнула.

— Они все ждут тебя во дворце. Мне казалось, что я смогу поладить с Оливией, ведь в ней есть материнский инстинкт. Чтобы она защитила Лиссу. Она — Родич Земли, а эта магия помогает расти и исцеляться. Вот только она не такая. Она похожа на Каяна, она хочет воспользоваться своим даром во имя зла. И она всё уничтожит, если пожелает. Для них не важны смертные. Мы — это просто вредители, которых так легко уничтожить.

Клео ожидала, что Родич Воды скажет что-то, но она молчала.

Может быть, соглашалась с тем, что говорила Люция.

Клео не удивлялась. Прошлой ночью Каян притворялся добрым, предлагал помочь с тем, что Родич Воды и Оливия именовали переходом…

Вот только Каян не давал ей возможности выбрать.

Он победит. Она проиграет.

— Лисса тут? — спросила Клео. — Ты её видела?

В голубых глазах Люции вспыхнула тоска.

— Я уверена, что здесь. Но я её не видела.

— Да как ты тогда можешь быть уверена?

Люция посмотрела на неё до того резко, что Клео содрогнулась.

— А где ей ещё быть? Каян пытается удержать меня. И это работает.

В животе болезненно заныло от беспокойства. Люция потеряла остатки надежды. Но она никогда не была более опасной.

Клео вдруг засомневалась, что Каян забрал Лиссу. В храме не было ни следа младенца.

И Ник знал бы о ней.

Но если у Каяна её не было, то кто?

Это было бессмысленно.

— И когда ты вернулась? — спросила Клео.

— Каян позвал меня сегодня.

Она нахмурилась.

— Что значит позвал?

Люция остановилась, когда они миновали сад. Часть изгородей превратилась в лабиринт, где могли бы играть дети. Клео знала, что это напоминало Люции о Лимеросе.

Она видела, как воспоминания бередили душу волшебницы.

Она была задумчива. А Клео чувствовала то же самое в более счастливые времена.

— Я была с Йонасом и… почувствовала, — Люция прижала руки к вискам. — Наша магия связана. Я поняла, где он, что он хочет, чтобы я пришла к нему. Я не колебалась.

— Где Йонас?

Не знаю.

В том, что она сказала, было что-то такое…

— Ты причинила ему боль?

Люция мрачно посмотрела на неё.

— Он сильный. Выживет.

Клео на миг потеряла дар речи.

— Ты можешь всё исправить! Ты волшебница! Ты можешь заключить их!

— Одна попытка будет стоить моему ребёнку жизни.

Клео, разозлившись, схватила её за руку.

— Люция, да жизнь твоего ребёнка уже в опасности! И в опасности будет весь мир, если ты выполнишь условия Каяна! Ты это знаешь, но всё ещё не борешься! Может, ты просто ищешь оправдания, чтобы встать на его сторону, да?!

Во взгляде Люции мелькнуло возмущение.

— Да как ты смеешь?

— Ты — дочь своего отца! Ты просто хочешь власти, и ты примешь её даже от злого бога!

— Нет! — прорычала Люция. — Ты всегда ошибалась на мой счёт, идеальная золотая принцесса в идеальной золотой башне!

А после Клео почувствовала, как её холодный гнев выплеснулся льдом у её ног.

Люция нахмурилась.

— Ты можешь контролировать магию воды в себе.

Клео упёрла руки в бока.

— Будь это так, ты превратилась бы в кусок льда!

А после Клео ударила волна воды — невидимая волна, заливавшая нос и рот. Она уносила, топила её.

Нет, только не ещё раз. Она не сможет…

«Да, — прошептала вода. — Дай мне победить. Не сопротивляйся. Когда ты перестанешь сражаться, станет легче!».

Сражаться было слишком сложно.

Родич победит.

Клео проиграет.

И она вынуждена была признать, что прекратить борьбу было бы так просто.

Но Люция схватила её за руку, вытаскивая её из невидимой воды.

— Как? — выдохнула она. — Что ты сделала со мной?

— Клео, с тобой всё в порядке, — твердо сказала Люция. — Ты жива. Дыши.

Она заставила себя дышать — и вода пропала.

Люция сжала её плечи.

— Ты должна с этим бороться.

— Я думала, ты этого не хочешь.

— Я такого никогда не говорила. Надеюсь, это даст тебе сил. Это твоё… Ты просто одолжила его мне.

Клео нахмурилась, не понимая, что происходит, а после посмотрела на свою руку.

Люция вернула ей аметистовое кольцо.

— Что… — начала она.

Люция вскинула руку, заставляя её замолчать.

— Никому ни слова. Чем дольше ты будешь сражаться, тем дольше я смогу убеждать его в том, что ритуал придётся отложить. А теперь следуй за мною. Если мы останемся здесь надолго, он отправит за нами своего раба.

Клео пошатнулась, касаясь кольца, что так часто спасало Люцию.

— Энцо?

— Да, он тебе нравится. Мне тоже. Но его отметил огонь — и он может только подчиняться Каяну. Потому я его отпустила.

Клео поняла, что Люция сражалась, как и она сама, только иначе. Они не были врагами. Никогда не были.

Они — союзники. Просто в крайне невыгодном положении.

— Люция, — голос Клео звучал неуверенно. — Я знаю, как их остановить.

— Правда? — с издёвкой переспросила Люция. — Ты вычитала это в книге?

— Нет. Это сказал мне Ник.

Люция нахмурилась.

— Это невозможно.

Клео покачала головой.

— Клео контролирует всё не настолько, насколько хочет. Он уязвим, и Ник иногда вырывается на свободу.

Взгляд Люции скользнул по ней, когда они миновали дворик, где когда-то вместе сидели. Клео хорошо помнила тот день, когда они просто наблюдали за красивыми юношами, что практиковались в бою на мечах.

Сегодня двор был пуст и больше всего напоминал кладбище — и для людей, и для воспоминаний.

— Что он тебе сказал? — тихо спросила Люция.

Клео всё ещё не решалась сказать, но знала, что другого шанса не будет.

— Шары — орбы, — якоря для Родичей в телах. Если их уничтожить, Родичи потеряют шанс жить в этом мире.

— Якоря, — хмуро повторила Люция. — Якори в этом мире.

— Да.

— И их нужно уничтожить.

— Да, но это проблема. Магнус пытался уничтожить аквамарин, но ничего не помогало.

Люция покачала головой.

— Конечно, нет. Они не просто кристаллы, они волшебны, — она накинула плащ на плечи, словно замёрзла. — Это имеет смысл. Я пыталась понять, где были Родичи всё это время, последнюю тысячу лет, ведь столько смертных и бессмертных перерыли Митику вдоль и поперёк в их поисках…

Клео осмотрелась и поёжилась, заметив рядом ещё одну яму для заключённых.

— Но только когда появилась твоя магия, у нас был шанс разбудить их.

— Да, разбудить, — кивнула Люция. — Потому так всё и случилось. Они спали… У них не было сознания. Они соединены — кристаллы и Родичи. Чтобы уничтожить кристалл, надо просто разбить его физическую форму. Магия застынет в воздухе, в земле, в воде, в огне. Всё будет так, как должно. Как было изначально.

Клео чувствовала, как плывёт от всего этого.

— Я рада, что ты понимаешь всё это лучше, чем я.

Люция нервно улыбнулась.

— Но куда меньше, чем мне бы хотелось.

— Вот что надо сделать, — кивнула Клео. — Разрушить кристальные шары.

Люция не ответила. Её взгляд вновь стал потерянным, когда она остановилась в нескольких шагах от дворца.

Клео с беспокойством посмотрела на неё. Люция нерешительно мялась на пороге.

— Я могу попытаться. Но есть одна огромная проблема.

— Какая?

На её лице застыла сумрачная тень.

— Ты. Ник. Оливия. Таран. Ваши тела смертны и хрупки, состоят из плоти и крови. Вы — просто сосуды для Родичей, и я не знаю, переживёте ли вы такой всплеск магии. Я видела, что случилось с Каяном, когда он в последний раз призвал к силе. Он уничтожил своё тело. А та оболочка была бессмертна.

Клео моргнула.

Конечно, Люция была права. Нет простого пути.

Чтобы уничтожить кристаллы, отправить Родичей туда, где они должны быть, без сознания…

Надо убить их.

Но это спасёт город. Спасёт её мир.

— Я не могу говорить за других, но могу сказать за себя, — твёрдо ответила Клео. — Делай, что нужно, Люция. Сегодня я не боюсь смерти.

Люция кивнула.

— Я попытаюсь.

Они двинулись ко дворцу. Как лозы вились снаружи, так стены в коридорах были покрыты мхом. Сквозь трещины в мраморе пробивались уветы.

Небольшие огоньки заменили фонари и факелы на стенах.

Они миновали комнату с широко распахнутой дверью, где дюжина стражи душилась от нехватки воздуха.

— Таран, — промолвила Люция, — любит пользоваться магией где угодно.

— Настоящий Таран презирал бы себя за это, — сжалась Клео.

— Не сомневаюсь в этом…

Они наконец-то достигли тронного зала.

Клео не верила, что с того момента, как она была здесь, прошёл всего день.

Всё изменилось. Высокие потолки подпирались лозами и мхом. Мраморный пол стал просто деревянным, земля и горы были рассыпаны по нему. Несколько маленьких смерчей танцевали по комнате, грозясь сбить Клео с ног.

Магия воздуха. Родич Воздуха играл со своим даром, создавая новые препятствия.

Она посмотрела вперёд, увидев проход, что вёл к помосту, заключённому в синий огонь — а на нём оказался Родич Огня.

Каян сидел на виноградном троне. Справа от него был Таран, слева — Оливия.

Ярость Клео достигла пика, когда она увидела на его голове золотую корону своего отца.

— А вот и она, — Каян не сдвинулся с места. — Я беспокоился о тебе, маленькая королева, а ты убежала без предупреждения. Это грубо. Я хотел тебе помочь.

— Я была груба. Прости за то, что оскорбила тебя.

— А, ты так красиво говоришь, но я-то знаю, что ты не то имеешь в виду! А, как, Таран? А знаешь, что этой маленькой королеве нравился брат-близнец твоего тела? Она вышла бы за него замуж, несмотря на то, что он был просто дворцовым стражником.

— Удивлён, — ответил Таран. — Воспоминания о Таране говорят, что ему нравились высокие брюнетки, а не низенькие блондинки.

— Но ведь она принцесса! А это оправдывает множество недостатков! — Каян усмехнулся. — Недостаток её роста… Я смешлив, как Ник, моя королева, — хихикнул он. — Он всегда смеялся.

Под её ногами вновь появился лёд — показатель её ярости.

— Как это мило! — вздохнула Оливия. — Она пытается получить доступ к воде внутри неё!

— Да! — Кян рассмеялся и захлопал в ладоши. — Пробуй, пробуй, маленькая королева, а мы посмотрим!

Она пыталась. Клео так старалась вызвать магию! Заморозить комнату, как стража. Заставить троих монстров содрогнуться и напиться волшебной воды, как Амара в ночь ритуала…

Клео подумала, что, с кольцом на пальце, она сможет это контролировать и со всем покончить.

Но ничего не получилось. Эта магия ей не принадлежала, и она не могла контролировать её.

Смех Родичей только злил и пугал её.

— А теперь, — Каян наконец-то отсмеялся, — Маленькая волшебница, с чего мы начнём?

Люция шагнула вперёд.

— У меня нет аквамариновой сферы.

— Бархатный мешочек в кармане у неё, — сказал Таран.

Каян посмотрел на него.

— Ты только сейчас об этом говоришь?

Он пожал плечами.

— Воспоминания становятся яснее. Вчера всё было размыто, тело боролось за контроль.

— Но оно проиграло, — отметила Оливия, — как проиграет и принцесса.

Клео сжала руки в кулаки, пытаясь держаться уверено.

— Да? Вы уверены в этом?

— Да, — тонко улыбнулась Оливия, — более чем уверена.

— Отдай нам шар, — приказал Каян. — Наступило его время присоединиться к другим.

Он указал на длинный стол слева от них. Тот был украшен синим бархатом, служившим фоном для трёх хрустальных шаров.

Клео посмотрела на Люцию.

Она пожала плечами.

— Он попросил. Я согласилась.

Клео покачала головой.

— Я отдам тебе шар, Каян, но покажи Лиссу сначала!

— О, да, Лисса, — равнодушно протянул Каян. — Маленькое, милое пропавшее дитя, которое я похитил из колыбельки, испепелив няню. Это было… нехорошо с моей стороны.

Клео внимательно наблюдала за каждым его жестом и за каждым взглядом.

— Невероятно, — согласилась Оливия.

— Но это заставляет волшебницу быть преданной, — отметил Таран. — Ты правильно сделал, что подумал об этом, Каян.

— И вправду.

Что-то было не так — они словно насмехались над нею.

— У тебя её нет, да? — предположила Клео.

Каян перестал улыбаться.

— Конечно, есть.

— Докажи.

Он прищурился.

— Или что?

— Или… Я не поддамся. Не отдам тебе шар, и ты не закончишь ритуал.

Каян вздохнул и откинулся на спинку трона, раздражённо потрепав рукой морковно-рыжие волосы.

— Таран?

Таран махнул рукой, и Клео подбросило в воздух, а что-то обвило её, словно большая голодная змея.

Она с ужасом наблюдала, не в силах противиться, как бархатный мешочек выскользнул из кармана, поплыл по воздуху и оказался в руке Каяна.

Тот развязал шнурки и заглянул внутрь.

— Прекрасно. Это тебе, маленькая волшебница.

Он швырнул его Люции, и та положила его рядом со всеми остальными, с болью покосившись на Клео.

Четыре шара были готовы к ритуалу, что укрепил бы существование Родичей в этом мире, и их сила стала бы такой громадной, что они мыслью могли бы разрушить мир.

Или четыре шара, что готовы к уничтожению, что, скорее всего, убьёт Клео, Ника, Тарана и Оливию.

Клео всегда завидовала Люции и её магии, но не завидовала её выбору.

— Я думаю, это хорошая идея — прийти сюда, — Каян осмотрел тронный зал, в котором пахло жизнью и огнём. — Тут какая-то история… вечность. Может, дело во мраморе?

— Мне тоже тут нравится, — согласился Таран. — Мы должны остаться тут навсегда.

Оливия погладила кончиками пальцев трон.

— Ну, не знаю. Мне нравится снег и лёд. Это ведь вода, да? О, Клейона там сможет создать ледовый дворец!

— Только если смогу раздавить тебя им, — ответила Клео.

Люция фыркнула, но сделала вид, что закашлялась.

— О, не знаю, — у входа в тронный зал раздался ещё один голос. — Принцессе не по вкусу лимерийский климат. Ей очень идут меха, но она — оранийка.

Клео оглянулась.

Магнус прислонился к мшистой стене, словно был тут всё время, ни о чём не заботясь.

Он оторвался от неё и сделал несколько шагов вперёд.

— Я пришёл договориться о перемирии, — промолвил Магнус. — О том, по которому мы остаёмся тут, а Родичи отправляются прямо в Тёмные Земли.

 

Глава 31

Люция

Оранос

Её брат сошёл с ума.

Люция не хотела, чтобы ей ещё кто-то осложнил задачу. Но сюда пришёл Магнус.

Пока Каян насмехался над Клео, Люция рассматривала хрустальные шары, пытаясь придумать, как сломать их. Она думала о простой силе, чтобы швырнуть их о мрамор, но это было слишком легко и ожидаемо. Клео рассказала о том, что Магнус попытался просто разбить аквамариновый шар — и ничего не вышло.

Нужно что-то особенное. Могучее. Но что?

И даже если она поймёт, она всё равно боялась, что права относительно того, что случится с телами.

Она вспоминала, как огненный Каян разбивался на кусочки.

Он всё ещё не отошёл от этого. Клео была права. Родич Огня сейчас уязвим — до ритуала.

Но если она уничтожит его, то убьёт четверых.

И никогда не найдёт Лиссу.

Она могла попытаться заключить их, но это медленно, больно и не даст результата. И она сможет сосредоточиться только на одном Родиче одновременно.

Остальные её остановят.

Когда он подошёл, Люция повернулась к Магнусу.

— Что ты делаешь? — прорычала она.

— Рад видеть тебя, — кивнул он ей. — Какой хороший день, правда?

— Ты не должен здесь находиться!

Магнус пришёл не один. Следом за ним в тронный зал вошёл принц Ашур, с интересом осматривающий новую обстановку.

— Как мило, — кивнул Ашур. — Напоминает мне о доме.

— Прекрасная Крешия… — отозвался Магнус. — Надо будет однажды навестить Джевел.

— Несомненно. Вопреки нынешнему отвратительному правительству во главе с моей незатейливой сестрой, это самое красивое место на свете.

— Я бы предпочёл Лимерос, но хочу убедиться во всём своими глазами, — Магнус повернулся к Клео. Как бы спокойно он себя ни вёл, в его глазах полыхала буря. — Я получил твою записку. Надеюсь, ты не против, что я всё равно пришел за тобой.

— Я против, — напряжённо отозвалась Клео.

— Я так и знал, — он посмотрел на Каяна. — И ты тут, на троне, которым владели и лучшие люди. В этот список я могу включить и своего отца тоже.

— Мне нравится твоё чувство юмора, — улыбнулся Каян.

— О, польщён. Ты один из немногих, кто действительно высоко ценит его.

— Каян, — Люция сделала шаг вперёд. Ей надо было сделать что-то, чтобы не случилось нечто ещё более непоправимое. — Пощади моего брата. Пусть уходит. Он не понимает, что творит.

— О, я с этим не согласен, — улыбка Каяна стала только шире. Линия синего пламени сползла с его руки по лестнице и окружила Магнуса и Ашура. — Он точно знает, что делает, да, принц?

Магнус спокойно посмотрел на голубое пламя.

— Мне бы хотелось, чтобы ты никогда так больше меня не называл.

— Но тебе это так подходит! — ответил Каян. — Маленький принц пришёл за маленькой королевой, несуществующий герой! Принцесса потеряна, маленький принц. Теперь она наша.

Пламя поднялось до колена.

— Прекрати! — прошипела Люция. — Если ты навредишь моему брату, я не буду тебе помогать!

— А как же Лисса? — равнодушно спросил Каян.

— Люция, это ложь! — воскликнула Клео. — У него её нет, я уверена! Её не было ночью в храме, Ник её не видел и ничего не знал о похищении!

Дыхание Люции пропало, когда она подумала об этом.

Если её дочь похитил не Каян, то кто?

А тогда она подумала о том, что прежде даже не приходило ей в голову. Амара. Может быть, это Амара воспользовалась заосом после смерти её отца, чтобы похитить её дочь?

О богиня, не время думать об этом теперь! Она сошла с ума..

Надо сосредоточиться — или всё потеряно, и Лисса тоже.

Каян поднялся с трона и спустился по лестнице. Он встал перед Магнусом, внимательно изучая его.

— Как ты миновал ворота? — спросил он.

— В город есть и другие входы, — ответил Магнус. — Ты думаешь, только один? В городах так не бывает! В библиотеках есть книги. Может быть, ты хочешь почитать об этом?

Каян прищурился.

— Ты пришёл сюда пожертвовать собою, чтобы спасти девушку, которую любишь?

— Нет, — ответил Магнус. — Я рассчитываю на то, что мы уйдём отсюда, живые и здоровые. Она мне обещала свадьбу, и я намерен получить своё.

Каян взглянул на Клео.

— Но ты-то знаешь то, о чём не ведает твой муж. Ни у кого из вас не будет красивого конца.

Люция ждала, что Клео сломается, будет рыдать и молить о жизни — своей и Магнуса, — но вместо того выражение лица принцессы ожесточилось.

— Нет, это неправда, — ответила Клео. — Счастливого конца не будет для тебя, Каян. И сегодня — последний день твоего царствования. Ты пытал этот мир! Ты мог помочь ему, а не причинять боль — только потому мы здесь.

— Да, потому, — кивнул Каян и посмотрел на Люцию. — Начинай ритуал.

— Мы должны дождаться, пока Родич Воды возьмёт над нею контроль, — солгала Люция.

Хотя, по правде, она не знала наверняка, было ли это ложью. Она никогда раньше не проводила этот ритуал и не хотела этого. Она знала всё только с описаний Каяна.

Ритуалу нужна была её кровь и кровь бессмертной Оливии, которую бабушка использовала во время последней своей попытки. Орбы отреагировали бы на это даже без магии Родичей.

Ещё одно доказательство того, что шары были не просто тюрьмами.

Магия. Чистая магия.

— И сколько нам ещё ждать? — прошипел Каян.

— Не знаю, — ответила Люция.

— Может быть, это ускорит ход событий, — Таран спустился по лестнице, схватил Клео за руку и сорвал аметистовое кольцо с её пальца.

Клео ахнула.

Люция повернулась к Каяну, пытаясь сдержать себя и не нападать на него.

— Не дразни меня, маленькая волшебница, — прошипел Каян. Глаза его светились синим, как и пламя. — Или ты очень об этом пожалеешь.

Пламя вокруг Магнуса поднялось выше, аж до его талии, и Родич Огня холодно улыбнулся своему брату.

— Чувствуешь? — спросил он. — Мой огонь горит ярче всех других.

— А ты чувствуешь? — спросил Магнус, а после вскинул руку и схватил Каяна за горло. — Это кровавый камень, который дал мне отец, чтобы спасти мою жизнь. Он полон смертельной магии — и он довольно интересно реагирует на тех, кого я ненавижу. Ты чувствовал это раньше — так смотри, что он сделает сейчас.

Каян махнул руками, но не сумел освободиться. Кожа на его горле под пальцами Магнуса стремительно серела.

Люция с ужасом наблюдала за этим. Она знала, что в кольце Магнуса заключена магия смерти, но не предполагала, что это влияет на Каяна.

— Прости, Ник, — прорычал Магнус. — Но иначе никак.

Каян затрясся, закатил глаза. Оливия бросилась вниз по лестнице к Тарану, но никто из них не попытался остановить Магнуса.

Люция не понимала, почему. Они могли с лёгкостью остановить его.

Она тревожно посмотрела на Клео — но та не удивлялась поступку Магнуса.

Неужели её брат уже убивал кого-то так однажды?

В следующий миг огненное кольцо вокруг Магнуса и Ашура погасло.

— Не убивай его! — прорычал Ашур, когда Каян рухнул на колени.

Магнус одёрнул руку, оглянувшись на крешийского принца.

— Ты заставил меня отвлечься.

— Ты обещал, что не убьёшь его.

— Некоторые клятвы нужно нарушать, — огрызнулся Магнус. — Ник поймёт.

Каян выдохнул, рухнув на пол.

Магнус толкнул его ногой.

— Он не так плох, как Курт. Не так мёртв.

Люция покачала головой.

— О, Магнус, ты понимаешь, что ты наделал?

— Да. Остановил монстра, — Магнус оглянулся на других Родичей, что молча наблюдали за ними. — Не приближайтесь, или это случится и с вами.

Люция затаила дыхание, наблюдая за тем, как алая магия огня вырвалась из бессознательного тела Ника.

А после это волшебство превратилось в огненный шар, закрутилось вокруг Магнуса и ударило ему в грудь. Тот подскочил, словно его ударила молния, а после задохнулся и согнулся пополам.

А после одним движением стянул золотое кольцо с пальца и швырнул его на мшистый пол.

И медленно выпрямился, расправил плечи и осмотрел тронный зал.

Сердце Люции остановилось, когда она заметила знакомую огненную метку на левой руке Магнуса.

— Да, — проронил Каян знакомым, глубоким голосом лимерийского принца. — Это тело мне нравится в разы больше…

— Нет! — вскрикнула Клео. — Ты не можешь этого сделать!

— Да я ничего и не делал, — Каян подошёл к ней и склонился, чтобы посмотреть ей в глаза. — Это всё маленький принц. Он посчитал себя умным. Героем. Думал, что спасёт свою невесту и всех своих друзей. А ему следовало просто оставаться в тени.

— Убирайся из него сейчас же! — прорычала Клео.

Каян ухмыльнулся — как Магнус, — и сердце Люции остановилось.

— О, нет. Это тело я сохраню себе навсегда.

Люция краем глаза заметила, как Ашур метнулся к Нику и прижал пальцы к его горлу.

— Он мёртв? — спросила она.

— Нет, пока нет, — Ашур нахмурился. — Это ты виновата.

— Да, — кивнула она. — Это действительно я виновата.

Ашур, казалось, смутился. Может, он ждал, что она будет спорить.

— Каян, — промолвила Люция, и её брат оглянулся на неё. Она с трудом сглотнула. — Я проведу ритуал.

— Хорошо, — кивнул он. — Ты вряд ли сможешь причинить вреда больше, чем уже причинила, но я ждал осложнений.

— Зачем? Есть смысл бояться тебя. У тебя моя дочь, мой брат… Всё, что у меня осталось.

— И больше никаких шуток? — поднял он тёмную бровь.

— Я перестала бороться, — честно промолвила она. — Теперь просто хочу, чтобы всё закончилось.

— Это твоя судьба, — кивнула Оливия. — И ты должна гордиться этим, Люция.

— Ты будешь вознаграждена, — добавил Таран.

Люция посмотрела на Клео, что следила за каждым движением, каждым шагом Родича.

Она искала знак, что Магнус жив. Она всё ещё надеялась.

Но Люция больше не могла.

Люция шагнула к столу, где лежали четыре хрустальных шара. Аквамариновый, обсидиановый, янтарный и лунный…

Оливия ступила вперёд и подставила Люции обнажённое плечо.

Маленьким кинжалом, который Люция прятала в кармане своего плаща, она провела по тёмной коже Оливии. Кровь пролилась на четыре сферы.

Без слов, без магии они засияли изнутри.

Оливия кивнула и отступила.

Все смотрели на сияющие шары. И Люция подумала о том, что будет дальше, когда занесла кинжал над своей рукой.

Таков ритуал описывал Каян?

Магнус… Он украл Магнуса. Её брата, её лучшего друга. Она опять его подвела.

Нет. Она заставила себя не отчаиваться и не думать о прошлом.

Но как? Как отдать Каяну силы, чтобы он держал её брата?

Но она не знала, как разрушить шары. Она бы попробовала, но если она потерпит неудачу, то последствия будут катастрофическими…

К её горлу прижался кончик лезвия.

— Я не умер, если тебе всё ещё интересно, — прошептал Йонас.

— Йонас, — выдохнула она.

Каян, Таран и Оливия ступили вперёд, но Люция вскинула руку, не позволяя им сделать шаг.

Никто не заметил, как повстанец пересёк заросший виноградом зал. Они все смотрели на шары и на кинжал в её руке.

Люция поразилась бы хитрости повстанца, если б он не выбрал самое худшее время для прибытия.

— Отпусти меня, — прошептала она.

— Я поверил тебе, а ты меня предала, — прорычал Йонас. — Я отдал бы тебе всё, если б ты меня попросила. Да я бы предложил тебе это, если б ты предоставила мне такую возможность! А теперь, принцесса, я на распутье.

Люция не двигалась и стояла, едва дыша.

— Что?

Ей хотелось отстрочить неизбежное, а сейчас появилась возможность.

— Слушай, — протянул Каян, — я был бы признателен, если б ты отошёл от моей волшебницы раньше, чем я тебя убью.

Йонас застыл.

— Магнус?

— Не совсем, — Каян улыбнулся ворованной улыбкой. — Да, я помню тебя на том пелскийском рынке. Прекрасная девушка не дала огню поглотить твоё тело.

Йонас напрягся.

— Каян.

Каян кивнул.

— Именно. О, это тело ещё многое вспомнит. Мы прежде часто встречались.

— Я тебя убью, — прорычал Йонас.

— Сомневаюсь.

«Прекрати, — подумала Люция, надеясь, что он всё ещё мог слышать её мысли. — Остановись, или ты умрёшь. Тебе это надо?»

Йонас застыл.

«Я всё ещё тебя слышу. Странно после того, что ты со мной сделала».

— Маленькая волшебница, — равнодушно промолвил Каян. — Помочь тебе?

— Нет, — ответила она вслух. — Я сама.

Родич прищурился.

— Тогда поспеши.

Йонас крепче сжал её в своих руках.

«Тимофей дал мне этот кинжал и сказал, что он может уничтожить магию. Не думал, что придётся применить это к тебе. Но раз так…»

Люия замерла.

Кинжал, который может уничтожить магию.

В этой комнате.

И в этот момент он прижимался к её горлу — и был в руках того, кто имел полное право желать ей смерти.

 

Глава 32

Ник

Оранос

Когда Магнус пришёл, Ник понадеялся, что этот принц, его бывший враг, уничтожит Каяна и его брата и сестёр.

Он сделал это. Ник просто не представлял, сколько боли это принесёт.

Он помнил, как рука Магнуса сжимала его горло, когда Каян извивался в нём и выл от боли, обрушившейся на них.

А потом всё потемнело.

Когда он открыл глаза, он посмотрел в лицо принца Ашура Кортаса.

Нежность заполнила серо-голубой взгляд принца.

— Что случилось? — прошептал Нк.

— Ты жив, вот что, — ответил Ашур.

— Это не сон.

— Нет. Нет. Но не двигайся.

Ник слышал голоса. Люция, Магнус… Йонас. Они спорили о чём-то.

Нет.

Что они говорили? Как он мог говорить с Ашуром, если это не сон?

А потом он понял, что случилось.

Отчасти.

Каян избрал новое тело — принца Магнуса Дамору.

Глаза из-за полуопущенных век, поддерживаемый Ашуром, Ник наблюдал за остальными. Они не обращали на него внимания, поглощённые собою.

Йонас прижимал к горлу Люции золотой нож.

И, прежде чем Ник успел что-то осознать, этот нож выскользнул из рук Йонаса. Он поплыл по воздуху и оказался в руках Люции.

— Спасибо, что принёс его мне, — Люция посмотрела на острый клинок. — Он мне пригодится.

— Ты хочешь убить его, маленькая волшебница, — спросил Магнус — нет, Каян. — Или это сделать мне?

— Кого ты предпочитаешь, Йонас? — Люция спрятала золотой кинжал в складках своего чёрного плаща. — Вот чего ты ждал? Ты пришёл сюда и угрожал волшебнице при трёх стихийных богах. Ты же знал, что умрёшь.

— Делай что хочешь!

— Я придумала… — она посмотрела на Каяна. — Я убью его сама. Только потом.

— Замечательно, — Каян кивнул Оливии. Родич Земли махнула рукой, и толстые виноградные лозы оплели Йонаса, сдерживая его.

— Что делать? — прошептал Ник. — Как помочь им?

— Не знаю, — со странным спокойствием ответил Ашур. — Мы ничего не сможем сделать — только умереть. К сожалению. Понимаешь, у меня были планы для нас.

— Планы? Для нас?

— Да.

Внезапно что-то поблизости притянуло взгляд Ника. Маленькая золотая вспышка.

Кольцо, которое Магнус носил на той руке, что сжимала его горло.

Каян отшвырнул его в тот миг, когда одержал власть. А теперь оно лежало в десяти шагах от Родичей, что позабыли об Ашуре и Нике.

— Что это за кольцо? — спросил Ник. — Кольцо Магнуса?

— Кровавый камень, — прошептал Ашур. — Это магия смерти. Она выгнала Каяна из тебя.

Магия смерти.

Ник наблюдал, как двигался Каян — потягивался, смотрел на свои руки, проводил пальцами по густым тёмным волосам Магнуса.

Каян был доволен этой переменой. Уверенный в себе. Счастливый. Готовый к сражению.

— Мне нужно кое-что узнать, — ещё тише промолвил Ник.

— Что?

— Там, на корабле, когда мы ехали в Лимерос, ты сказал, что спросишь меня кое-что, когда всё будет кончено. Помнишь?

— Помню.

— Что это был за вопрос?

Ашур медленно выдохнул воздух.

— Это не совсем уместно…

— Спрашивай.

— Я… Я хотел спросить, позволишь ли ты мне украсть тебя с берега Митики и показать тебе мир.

— В самом деле? — нахмурился Ник.

Ашур погрустнел.

— Глупо, да?

— Очень глупо, — Ник повернулся и посмотрел принцу в глаза. — И я, между прочим, согласился бы.

— Согласился бы? — поражённо спросил Ашур.

Ник коснулся его щёк и прильнул к его губам.

— Прости, но я должен это сделать.

А после он метнулся к кольцу.

Ашур широко распахнул глаза.

— Николо, нет!

Пошатываясь, Ник бросился к Каяну.

Тот удивлённо повернулся к нему.

— Вы только посмотрите, что за прелесть пришла в себя? — ухмыльнулся Родич Огня. — Пытаешься создать дополнительные проблемы?

— Надеюсь, — ответил Ник. А после схватил Каяна за руку и надел кольцо на его палец.

Он крепко держал его за руку, когда Каян полыхнул огнём.

 

Глава 33

Магнус

Оранос

Магнус никогда прежде не признавал свою вину.

Но он совершил ужасную ошибку.

Это была его последняя мысль в тот момент, когда Родич похитил его тело. А потом осталась только пустая, бездонная темнота — страшнее могилы.

Победа Каяна — это худшее. Хуже сломанных по приказу Курта костей. Хуже смерти матери. Хуже того, как сестра от него отдалялась, как бы он ни пытался его удержать. Хуже смерти его отца тогда, когда они уже почти попытались всё исправить.

Но когда он почти провалился в темноту, кто-то дотянулся до него и вновь выдернул на свободу.

Кровавый камень вернулся на его палец.

Магия смерти смешалась с жизнью огня, выжигая что-то и создавая новое.

Это было больно, словно пылать заживо. Но он вновь мог думать, двигаться, дышать.

Его руки загорелись, но как только он осознал его, пламя погасло.

Ник уставился на него. Его рука была красной и вспухшей, кожа Магнуса оставалась безупречной.

— Вернись, — прорычал Магнус.

Ник метнулся к Ашуру, и тот поспешно замотал руку разорванной рубахой.

«Сними кольцо с пальца, немедленно, или я тебя уничтожу».

Магнусу понадобилось мгновение, чтобы понять, что это был Каян. Каян в его сознании.

Магнус поморщился и осмотрел тронный зал. Все смотрели на него = и все по-разному.

Люция с ужасом. Йонас, скованный виноградом, что так глупо опутал его, с презрением.

Взгляд Клео едва не убил его — боль и ярость. Её золотые волосы были спутаны — дикий хаос. Синие линии на лице и на руках казались такими же страшными, как и прежде.

Но она никогда не была красивее.

— Я ненавижу тебя, — прошипела Клео.

Он шагнул к ней. Она застыла, но не отшатнулась.

— Как жаль слышать это, Клейона, — мягко промолвил он. — Ведь я испытываю по отношению к тебе нечто совершенно иное.

Её сине-зелёные глаза широко распахнулись, когда он использовал её полное имя.

Она знала правду. Магнус контролировал это тело — но понятия не имел, насколько долго он сможет это делать.

Таран и Оливия внимательно смотрели на Магнуса.

— Ты в порядке? — спросила Оливия.

— В полном, — мягко ответил Магнус, понимая, что не стоит подавать вид. — Всё под контролем.

Никогда он не лгал более естественно.

«Я убью твою племянницу, — шипел Каян. — Я превращу её в пепел!».

Магнус посмотрел на Оливию.

— Принеси ребёнка.

— Ребёнка? — вскинула голову она.

— Да. Лиссу. Немедленно принеси её сюда.

Оливия переглянулась с Тараном.

— Но это невозможно!

— Что? — воскликнула Люция. — Почему?

— Принцесса! — крикнул ник. — Клео права, Каян не похищал Лиссу! Я никогда не видел её, они об этом не говорили! Где б ни была твоя дочь, она не с ними!

Таран махнул рукой, и Ник отлетел к колонне, сильно ударившись головой — и Магнус услышал слишком знакомый треск костей.

Но когда Ашур бросился к нему, Ник всё ещё был жив.

Этот парень крайне стойкий. Магнусу следовало бы им восхититься.

Кровавый камень не оставлял его. Рука пылала, и жгучая боль проникала в кости.

Но он не снял его с пальца.

В руках у Люции был золотой кинжал, который Магнус раньше не видел. Она вскинула его.

— Ты знаешь, что это? — спросила она.

Магнус покачал головой.

Оливия и Таран подошли к нему, но их взгляды были привязаны к Люции.

— Волшебница, — осторожно начала Оливия, — тебе стоит воспользоваться другим кинжалом. Этот может принести проблемы.

Люция вскинула подбородок, и во взгляде её пылала злоба.

— Надеюсь, так и будет!

«Останови свою глупую сестру! — взревел Каян. — Или я сожгу всё, что ты любишь!».

— Тихо, — пробормотал Магнус. — Пусть Люция говорит.

— Что ты сказал? — спросил Таран.

— Ничего. Наслаждаюсь представлением, — он кивнул сестре. — Люция, ты продолжишь ритуал? Время истекает.

Её мрачный взгляд коснулся его, но она всё ещё видела в нём Каяна.

— Я хотела найти другой путь, — она коснулась золотого лезвия ладонью, и кровь потекла на хрустальные шары. — Но выбора не осталось. Не знаю, сработает это или убьёт тебя… — её голос запнулся. — Я не знаю, Магнус, прости… Если б я никогда не рождалась, этого бы не случилось.

— Не говори такого, — твёрдо ответил Магнус. — Ты была даром с того мира, как вошла в мою жизнь. Никогда не забывай об этом.

Их взгляды встретились — и она поняла.

Слёзы потекли по её щекам.

Она знала.

«Останови её! Немедленно останови её! Я и мои брат и сестры должны быть свободы. Я должен править этим миром, я должен исправить его! Ты не можешь остановить это! Я огонь, волшебный, и ты сгоришь!»

Шары светились, словно крошечные солнца.

— Сделай это, сестра, — Магнус успокоился, понимая, чем всё это может для него закончится. — Что бы ты ни чувствовала, делай то, что должна.

— Что происходит? — Таран ступил вперёд. — Это не ритуал!

— Нет, — покачала головой Люция. — Это не ритуал.

Она вскинула клинок над головой и с силой опустила его на обсидиановую сферу.

Оливия закричала.

Таран рванулся к Люции ураганом, но она уже успела ударить лунный камень кинжалом. Он застыл, словно ударился о невидимый барьер, и рухнул на колени.

Магнус схватил Клео за руку и потянул её к себе.

— Сделай это! — крикнула Клео.

Люция ударила аквамариновый шар, и Клео, до боли сжав руку Магнуса, закричала.

— Чего же ты ждёшь? — взревел Магнус. — Давай!

Янтарный шар раскололся на части.

Магнус почувствовал, как что-то ударило его — бесконечный поток боли. Плоть отпадала от костей.

Он попытался рассмотреть Люцию сквозь пелену боли. Она смотрела на разбитых родичей, а те светились всё ярче и ярче, пока их свет не укрыл её от его взгляда.

«Вперёд, Люция, — в муке подумал он. — Давай же, отойди от них».

Но она стояла на месте, словно не могла отступить от магии, что собиралась взорваться и разрушить всё вокруг.

За миг до того, как всё вокруг стало совсем белым, он увидел тень — Йонас, освободившись, ринулся к Люции и сбил её с ног за миг до того, как свет взорвался.

Магнус чувствовал, как горел. Он не видел, не думал… но чувствовал.

Клео всё ещё держала его за руку.

— Не отпускай меня! — прокричал он, преодолевая оглушающий рёв, что пронёсся по тронному залу. Буря охватила их, и земля задрожала под ногами.

— Остальные! — закричала Клео.

Да, остальные. Магнус оглянулся, увидев Оливию. Та держалась за Тарана, как он держался за Клео.

Он потянулся к ней, и она схватила его за руку. Клео поймала Тарана. Из его носа текла кровь, лицо было разбито. Взгляд Оливии, дикий и испуганный, был всё ещё жестоким.

Куски мрамора падали с потолка, едва не убивая их, ветер выл под ногами.

— Простите! — закричала Оливия, но не могла перекричать бурю.

— Ты не виновата! — ответила воплем Клео.

Магнусу хотелось возразить, что как раз виновата, но у него не было времени.

— Я слаб! — прорычал Таран. — Я должен был сражаться.

— Да, должен, — кивнул Магнус, — но ты всё ещё здесь.

— Как раз чтобы умереть.

Магнус чувствовал, как всё взорвалось. Он отпрыгнул от огня — жар сушил кожу.

— Нет, — прорычал Магнус. — Я так долго выживал, чтобы отказываться от жизни сейчас…

— Твоя сестра им помогает, — обвинил его Таран, и его слова почти полностью утонули в торнадо, круживших над ними. Магнус беспокойно посмотрел на них, зная, что каждый мог разорвать их на части.

Должен был. Но они всё ещё были живы.

— Моя сестра, если ты не в силах понять это, — без сомнения в голосе сказал Магнус, — нам помогает.

Люция спасла бы мир. Иначе почему Магнус бы никогда не сомневался в ней?

Он не настолько глуп.

Он выпустил руку Оливии, и она отлетела от него.

— Нет! — закричал он.

Клео сжала его руку, и он посмотрел на неё, почти ослепнув от разрушительного света, что разрезал тронный зал пополам.

Тарана не было.

— Навеки, — прорыдала она, — мы навеки вместе, что бы ни случилось, правда?

— Да. Навечно. Я люблю тебя, Клео.

— Я люблю тебя, Магнус.

Никогда в жизни он не слышал ничего прекраснее.

Клео уткнулась лицом ему в грудь, и он крепко обхватил её руками, не отпуская вопреки всему.

Свет становился всё ярче.

Выл ветер. Пылал огонь. Дрожала и разбивалась у них под ногами земля.

А после…

А после всё кончилось.

 

Глава 34

Йонас

Оранос

Казалось, на него обрушились Запретные Горы.

Тронный зал лежал в руинах. Йонас видел, как сияло небо над останками золотого дворца. Он пытался повернуть голову, чтобы увидеть, кто там был — раненный или мёртвый, — но боль заставила его закричать.

— Тихо, дурак, — прошептала Люция. — Ты сломал шею.

— Сломал шею, — выдавил из себя он. — Ник… Нику хуже, чем мне. Помоги сначала ему.

— Уже, — ответила Люция. — Настоял Ашур. С ним всё в порядке. А теперь успокойся и дай я исцелю тебя, — она коснулась рукой его шеи, и жжение заставило его завопить от боли. Нож ударил его в горло, в спину, и удар был таким сильным, что он подумал, что сейчас умрёт.

А потом боль пропала.

Люция смотрела на него сверху вниз.

— Ты исцелила меня, — слабо прошептал он.

— Конечно. И воспользовалась я твоей стихией.

Он моргнул.

— Я был мёртв.

— Ты много умирал.

— Это в третий раз. И он дольше как минимум на полторы секунды.

— Это меньшее, что я могла сделать после того, как… — Люция содрогнулась. — Прости за то, что сделала. Тогда мне казалось, что выбора нет.

Йонас коснулся её лица, поправляя прядь тёмных волос.

— Конечно, я тебя прощаю.

— Так просто? — удивлённо уставилась она на него.

— Конечно, — усмехнулся он. — Не всегда же сражаться. И не сегодня.

— Я всё ещё не знаю, где моя дочь, — голос Люции задрожал.

Йонас сжал её руки.

— Мы найдём её. Где б она ни была, как бы далеко ни оказалась, мы найдём её вместе.

— Спасибо, — кивнула она.

— Ты просто спасла нас, когда украла магию, и этот кинжал… — Йонас попытался посмотреть на алтарь, но там осталось только чёрное пятно.

Люция покачала головой.

— Кинжал пропал вместе со сферами.

— И прекрасно, — Йонас осторожно притянул её к себе, и она с облегчением вздохнула.

— Я рада, что Каян ушёл, — прошептала она. — Но какая-то часть меня действительно испытывала к нему предрасположение в самом начале.

— Уверен, что какая-то часть его того стоит. Совсем маленькой симпатии, — Йонас наконец-то отпустил её, впрочем, совсем неохотно. Он потёр шею, что, казалось, была такой же здоровой, как и прежде, и окинул взглядом разрушенный тронный зал.

А тогда увидел руку. Руку Магнуса Дамора.

Йонас принял помощь, и Магнус рывком поднял его на ноги.

Он видел, как из Магнуса, Клео, Тарана и Оливии вырвался свет, как из Родичей. Всё то, что могло пробить мраморную крышу, так же легко убило бы и смертное тело, но нет.

— Ты жив, — прошептал Йонас.

— Да.

Он ошеломлённо моргнул.

— Прекрасно. Я рад, что ты не мёртв.

— Я тоже, — Магнус заколебался. — Ты защитил мою сестру, и спасибо тебе за это.

Всё пропало. Лозы, что сдерживали его, разрушились, когда Люция ударила сферы. И он вспомнил, как она стояла над ними с золотым кинжалом в руках.

Застывшая на месте.

Если б она осталась там, то вряд ли пережила бы этот взрыв.

Йонас посмотрел на Магнуса.

— Кажется, твою сестру сё же иногда надо защищать.

— Она бы с этим не согласилась, — ответил Магнус.

— Я тут, — Люция крепко обняла брата, — и я тебя слышу.

Клео бросилась к Магнусу вместе с Тараном и Оливией.

Йонас содрогнулся, осознав, что в них больше не было монстров.

— Вы в порядке. Все вы.

Оливия кивнула.

— Я ничего не помню, если честно, — она посмотрела на мох и лозу, — но, кажется, у меня было много занятий.

— Я так сражался с Родичем Воздуха. — сказал Таран, — и потерять контроль было хуже, чем умереть. Но я вернулся, и моя жизнь… Теперь всё будет иначе.

— И как? — спросил Йонас.

— Не знаю, — нахмурился Таран. — Я всё ещё думаю над этим.

Люция обняла и Клео, прижимая её к себе.

— Если б ты не сказала мне о сферах…

Клео ответила на её объятия.

— За всё это надо поблагодарить Ника.

Йонас посмотрел на другую сторону тронного зала, где сидели Ник и Ашур.

— Мы выжили, — шокировано прошептал он. — Все мы выжили.

Люция опустила взгляд.

— Я причинила тебе боль, Йонас. Врала. Манипулировала. Едва не убила тебя. И ты меня простишь? Не понимаю…

— Тебе повезло, — улыбнулся Йонас, — что мне по душе сложные женщины.

Магнус громко откашлялся.

— В любом случае, нам стоит немедленно приступить к поискам племянницы, и надо предложить награду, перед которой никто не устоит.

— Спасибо, Магнус, — прошептала Люция.

Она не отпустила руку Йонаса.

«Эта девушка когда-то меня убьёт», — подумал он с отвратительным удовольствием.

Но не сегодня.

 

Глава 35

Амара

Крешия

Месяц спустя

Амара преодолевала дорогу среди скал в закрытой повозке, что везла её в закрытую комнату, где она проведёт большую часть своей жизни, вдали от любого, кому может повредить.

Бабушка записала всё. И с Великим Авгуром, что почти короновал Амару, предопределила её жизнь. Сообщение Нилы о безумии внучки отняли у неё всё.

Теперь она была просто сумасшедшей девушкой, что убила любящую семью, устремившись к власти.

Самое забавное было в том, что Амара не могла спорить с утверждениями бабушки, ведь то была правда.

Но она жива. Повстанцы, атаковавшие церемониальный зал, спасли своего вождя, но их оказалось слишком мало, чтобы захватить город.

Сейчас будет править Великий Авгур. Он, к слову, ужасно раздражал её, потому что у этого человека в голове не было ни одной умной мысли.

Однако, власть её нынче не заботила.

В отличие от побега.

К сожалению, прикованная к стене, в запертом фургоне после последней попытки освободиться, она не могла ничего поделать.

Прекрасно. Она отправится в сумасшедший дом. Она сыграет и будет… Ну, соблазнит стражника, и тот поможет ей бежать. Но надо быть терпеливой.

Но это никогда не было лёгкой задачей для Амары Кортас.

Когда постоянный скрип колёс повозки стал настолько невыносимым, что ей захотелось закричать, она вдруг остановилась. Она слышала смутные крики, звон метала — а потом воцарилась пугающая тишина.

Амара многое себе представляла, но и не предполагала, что для неё это могло хорошо закончиться.

Она напряглась, покрылась испариной, когда услышала звук приближающихся шагов. А потом дверь распахнулась.

Солнечный свет ворвался в тюрьму Амары. Она попыталась прикрыться рукой от ослепительных лучей, пока не сумела разобрать того, кто стоял перед нею.

— Нерисса… — прошептала она.

Её тёмные волосы стали длиннее и закрывали уши. Платье сменилось чёрными брюками и тёмно-зелёной туникой. Вместо расчёски в руках был меч.

— Ну? — Нерисса положила руку на эфес меча. — Ты будешь смотреть на меня, как на дуру, или собираешься всё-таки выбраться отсюда прежде, чем твоя стража придёт в себя?

Амара недоумённо уставилась на неё.

— Ты тут для того, чтобы убить меня?

— Если б так, — ухмыльнулась Нерисса, — ты б уже умерла.

Может, это сон. Просто сон. Или она бредит от жары и духоты.

— Ты должны была несколько недель назад вернуться в Митику с Феликсом и Лиссой.

— Я и вернулась. Ты ведь не думаешь, что я могла доверить ребёнка Феликсу Габрасу? Он не знал, что с нею делать, и это я не упоминаю о морской болезни!

Это случилось. Это не сон.

— Ты вернулась домой… А теперь ко мне?

— Митика никогда не была моим домом, это просто остановка во время путешествия, которым я, конечно, некоторое время наслаждалась, — она запрыгнула в фургон и ключом открыла кандалы Амары. — И если ты всё ещё не поняла, что происходит, я тебя спасаю.

— Я не заслужила, — покачала головой Амара.

Заслужила, да. И заслужила продолжить жить. Но не с помощью кого-либо.

Нерисса упёрлась плечом в фургон, пока Амара растирала запястья и отчаянно пыталась встать. Нога её выздоровела, но она всё ещё хромала. Может, это навсегда.

— Все мы заслужили спасения, — просто ответила Нерисса. — Просто некоторым стоит подумать о своём поведении чуточку дольше.

Амара вышла наружу, щурясь от дневного света. Они заехали недалеко — это почти у доков, в двух шагах от моря. Она оглянулась на бессознательных стражников и подумала, что Нерисса была не одна.

Ещё трое повстанцев, и Миках тоже.

Она задохнулась, увидев его.

Миках ткнул в Амару кончиком кинжала.

— Я знаю, что это ты сказала обо мне Нериссе и Феликсу, иначе б я умер. Но знай, что если ткнёшься в Джевел, то умрёшь. Тебя там не ждут.

Амара поджала губы и кивнула, глотая слова. Она бы сделала только хуже в попытке объясниться.

Миках не стал ждать. Они с двумя другими мятежниками просто ушли и больше не оглядывались.

— Не думаю, что то, что ты организовала мой побег, добавит тебе друзей, — вздохнула Амара.

— А, — пожала плечами Нерисса. — Мне всё равно. Давай пройдёмся вдоль берега. В доках ждёт корабль, и мы можем покинуть это место.

Амара последовала за нею, всё ещё хромая на песках.

— Почему ты это делаешь?

— Потому что ты заслужила на второй шанс, — Нерисса посмотрела на белый пляж, на голубой океан, что простирался перед ними. — Кроме того, в Митике теперь всё хорошо. Каяна и его брата и сестёр победили, их магия вернулась… — она хмуро покачала головой. — Люция говорила, но я ничего не поняла. Магия сейчас повсюду, она во всём, там, где должна быть, но не может причинить нам вреда.

Амара почувствовала, как на неё нахлынуло облегчение.

Каян исчез. Мир в безопасности.

— Я рада, — едва слышно промолвила она.

— Я рада была оказаться там полезной, — мягко улыбнулась Нерисса. — Ты не первая, кому дают второй шанс. Я пользовалась всем, чем могла.

— Как любопытно. Однажды мне хотелось бы узнать об этом.

— Хорошо, — согласилась Нерисса.

— А ты видела моего брата? — внезапно спросила Амара.

— Мельком. Сказала ему, что ты помогла спасти Лиссу.

— И что он ответил?

— Не так уж и много, — Нерисса поморщилась. — Ты была права, ему нужно время, чтобы найти в своём сердце силы для прощения.

В том самом сердце, которое она пробила кинжалом.

— Не думаю, что вечности хватит, — вслух промолвила Амара.

— Возможно. Но мы сами делаем выбор, а потом должны посмотреть в глаза последствиям.

Именно так.

Сколько вариантов — столько и последствий.

— Скажи мне, — сказала Нерисса, прерывая неловкое молчание, — ты мечтала о чём-то, кроме как быть императрицей?

Амара вздохнула.

— Нет, если честно. Единственным реальным для меня вариантом был брак, но я откладывала его, пока могла. Думаю, если б я не стала императрицей, я бы ждала человека, которым легко могла бы манипулировать, но он при этом был бы очень сильным.

— А сейчас? — задумчиво спросила Нерисса.

— Теперь я понятия не имею, что делать, — тёплый морской воздух пах солью. Она вдохнула его, понимая, что этого не заслужила. — Почему ты оставила Клео и вернулась сюда? Знаю, что она от тебя зависела, считала тебя своим настоящим другом.

— Принцесса мне больше не нужна, — просто ответила Нерисса.

Амара не могла не рассмеяться от этих слов.

— А я нужна?

— Да, — Нерисса взяла Амару за руку. — Думаю, да.

Амара посмотрела на её ладонь — и не пыталась уйти.

— Итак, — сказала Нерисса, когда впереди показались доки, — куда ты сейчас хочешь?

Амара улыбнулась возможностям, что открывались ей, тем, о которых она даже не думала никогда. Она могла искупить вину — и наслаждаться.

— Повсюду, — ответила она.

 

Глава 36

Клео

Лимерос

— Ай!

— Простите, Ваше Высочество! — Лоренцо Тавера так туго затянул платье, что Клео едва дышала.

— Не помню, чтобы во время предыдущей подгонки оно было таким неудобным, — скривилась она.

— Неудобства временны, а красота шелка и кружева вечна.

— Ну, раз ты так говоришь…

Он отступил от неё на шаг и радостно махнул руками.

— Это потрясающе! Это моё самое великое творение!

Ей потребовался миг, чтобы заметить красоту платье в зеркале. Юбка состояла из слоёв тонкого фиолетового шёлка и атласа цвета розовых лепестков. Золотые нитки заставляли платье сиять каждый раз, когда лучи солнца касались платья. Несколько швей — и сам Лоренцо, — неделями вышивали изящных птиц в полёте на её лифе.

Это были ястребы, которых захотела видеть Клео. Ястребы — символ Ораноса, символ Хранителей и бессмертия. Они значили для Клео столько же, сколько феникс для крешийцев.

Жизнь — то, что оранийцы познали в последние дни после смертельной осады Родичей, — любовь, друзья, семья, желания других превыше своего…

Клео осторожно остановила одну из помощниц, что пыталась стянуть её волосы в попытке достичь совершенства. Казалось, голова её горела. Половина её золотых локонов была заключена в сложные косы, вторая свободно спадала по плечам и по спине. Лоренцо попросил убрать её волосы для того, чтобы толпа, что стояла снаружи, на дворцовой площади, увидела красоту платья, но она не могла позволить заплести всё.

— Мы закончили, — Клео посмотрела в своё отражение. Она долго отходила от испытания Родичем воды. Единственный знак, что остался — это выцветшая синяя полоса вдоль её щеки. Одна из её служанок, девушка из Терреа, сказала, что это напоминало знак её предков на празднование дня богини.

И говорила она это с таким энтузиазмом, что Клео посчитала её слова комплиментом.

Лоренцо улыбнулся, когда Клео шагнула к двери.

— Это ещё красивее, чем было ваше свадебное платье!

— Ты гений, — это платье было невероятно, но тогда она не имела времени оценить его по-настоящему.

Сегодня всё было иначе.

— Да, гений! — весело согласился Лоренцо. — Это коронационное платье будут помнить веками!

— Не сомневаюсь, — она подавила улыбку.

Ник с нетерпением ждал её под дверью.

— Ты готовилась целую вечность. Так делают королевы? Подожди, так странно, ты для меня навсегда принцесса…

— Ты ведь понимаешь, что не должен был меня ждать.

— Но как я мог пропустить хоть один миг этого дня? — он шагал рядом с нею по коридору. На другом его конце её поджидал Йонас, готовый сопроводить на балкон как королеву Митики.

— Ты уверена, что не передумала? — Йонас скрестил руки на груди.

— Побереги дыхание, — отмахнулся Ник. — Я всю дорогу пытался её отговорить, но нет. Это отвратительная идея!

— Как хорошо, что я тебя не спрашивала, да? — она терпеливо ему улыбнулась. — А когда вы с Ашуром отправляетесь в путешествие?

— Не на этой неделе, — нахмурился он. — И ты от меня так просто не избавишься, Клео.

— Я даже о том не мечтала, — Клео посмотрела на Йонаса. — Ты опять протестуешь?

— Кажется, да, — развёл руками Йонас. — Я проблемный человек. И я против всех правителей, что уж говорить о паре, что решила разделить трон?

Ник разочарованно фыркнул.

— Ещё и с этим! Ты хоть представляешь, сколько будет проблем? Ты читала книги по истории? Такое никогда добром не заканчивалось. Слишком много споров, сражений, даже войн. Смерть, хаос, кровь и боль — вот она, данность, и это в лучшем случае!

— И вот потому мы собираемся править вместе, — отозвалась Клео, — и собрали очень надёжный совет, который не будет бояться вмешаться, когда будет надо.

До сих пор в совете были только Йонас как представитель Пелсии, Ник как представитель Ораноса и Люция — как представительница Лимероса. Совет со временем, конечно, увеличится, но Клео подумала, что это было отличное начало.

К тому же, к ним могли присоединиться и Оливия с Феликсом, что поселились в лимерийском дворце.

Феликс остался по просьбе Магнуса, как личный телохранитель для него, Клео, в качестве защиты от всех, кто может пожелать вмешаться. Феликс согласился с энтузиазмом, но Клео желала, чтобы проблем было очень мало.

Оливии же Люция сообщила о том, что произошло в Святилище. Тимофей мёртв, всё рухнуло… а остальные не помнили своего бессмертия.

Шокированная, скорбевшая сначала Оливия утешилась, что будет поддерживать память и историю о Хранителях и поможет остальных.

Таран уже отправился прочь из Митики, сказав Клео и Магнусу, что желает присоединиться к революции в Крешии. Там всё только начиналось, и он хотел свергнуть шаткое временное правительство.

В конце коридора появился Энцо.

Поправляя алую униформу, он кивнул Клео, минуя её в коридоре. Метка огня на груди пропала сразу же, как Родич потерял свою физическую оболочку. Он присоединился к ним во время путешествия в Лимерос ради коронации, но настоял на том, что вернётся в Оранос на реконструкционные роботы во дворец.

Клео предположила, что причиной было его желание вернуться к хорошенькой кухарке, которая полагала Энцо самым прекрасным человеком на свете.

— Они опять с тобой об этом говорят? — обратился к Клео Магнус, когда они завернули за угол. — Как это невероятно!

— Ты меня испугал! — выдохнула она.

— Ты должна привыкнуть к коридорам этого дворца, — отметил он. — Ты ж пообещала тут прожить полгода.

— Вот потому моё платье в меху.

Магнус благодарно скользнул по ней взглядом.

— В пурпурном.

— В фиолетовом.

— Это крешийский цвет! — возмутился он.

— Обычный цвет, который, да, любят крешийцы.

— Это напоминает мне об Амаре.

О да. Амара. Клео получила письмо от бывшей императрицы, что куда-то уехала, с поздравлениями Клео и Магнусу с победой. Амара ещё и сообщила, что надеялась когда-то опять их увидеть.

Нерисса утверждала, что Амара заслужила второй шанс. Она даже решила её сопроводить.

Клео решила отбросить в сторону весь негатив, но встречаться с Амарой желанием не горела.

Она не представляла себе, что за будущее ждало их, впрочем…

Она посмотрела на Магнуса.

— Фиалковый, как сказал мне Лоренцо, идеальное сочетание синего оранийского и красного лимерийского цветов.

Он нежно улыбнулся.

— Ты так же умна, как и красива.

— Может быть, — простонал Ник, — я уеду сейчас, а не буду ждать целую неделю?

— Если ты настаиваешь, — протянул Магнус, — то я останавливать тебя не стану, — он покосился на Йонаса. — Тебя ищет моя сестра.

— Да? — переспросил Йонас.

Магнус неодобрительно скривился.

— Да.

Йонас ухмыльнулся.

— В таком случае, мне стоит спросить, чего она хочет? — он наклонился к Клео и поцеловал её в щёку. — Фиалковый, между прочим, мой любимый цвет. А ты, как всегда, великолепна.

Клео не могла не заметить, как Магнус нахмурился в ответ на комплимент.

Кажется, он всегда будет так реагировать.

— А ты… — Магнус покосился на Ника.

— А что я? — улыбнулся Ник.

Он улыбнулся.

— Мне тебя удивлять?

— Ты всегда меня удивляешь. Постоянно, — ответил Ник. — Будь с нею добрым, или ты ответишь, Величество.

— Несомненно.

А после Ник и Йонас оставили их, позволив добраться до балкона вдвоём.

— Я всё ещё ненавижу их обоих, просто так, знаешь, — отметил Магнус.

— Ну нет, — с удовольствием протянула Клео.

Магнус покачал головой.

— И что моя сестра нашла в этом мятежнике?

Она подавила улыбку.

— Если я тебе скажу, это всё равно не поможет.

Всякий раз, когда Люция была не с дочерью, она оставалась с Йонасом. И единственным, кого это смущало, оказался Магнус.

Однажды он с этим справится. Наверное.

…На следующий день после того, как Родичи были побеждены, они получили письмо от Нериссы из Крешии.

В нём говорилось о том, что бабушка Амары приказала убийце покончить с королём Гаем. И что это она приказала похитить Лиссу так, чтобы подозрения упали на Родича Огня.

А спустя неделю Нерисса и Феликс вернулись и отдали Лиссу её юной матери.

— Мне нравятся твои волосы, — Магнус накрутил мягкую прядь на палец, прижимая Клео к стене коридора. Они были в нескольких сантиметрах от балкона, откуда должны были поприветствовать лимерийскую толпу, впервые, как король и королева.

— Знаю, — улыбнулась она.

Он скользнул пальцем по остатку линии на её щеке. Она нежно провела ладонью по его шраму.

— Мы сможем это сделать? — спросила она, поддаваясь сомнениям. — Правда? Или мы каждый день будем сражаться друг с другом? Ведь у нас такой разный взгляд на вещи!

— Несомненно, — кивнул он. — И я уже ожидаю те бесчисленные споры, что будут продолжаться до глубокой, глубокой ночи, — он улыбнулся. — Это нехорошо, что я так их ожидаю, да?

А после он поцеловал её так страстно, что она обо всём позабыла.

Они справятся.

Митика — Лимерос, Пелсия и Оранос, — были одинаково важны для них обоих. И люди. Перед ними простиралось будущее, пугающее, но такое соблазнительное…

Магнус взял её за руку, проведя большим пальцем по тонкой золотой полосе кольца. Когда она спросила его о том, что это за кольцо, он настоял на том, что это не кровавый камень.

Она ему не верила, потому что не видела его перстень с той роковой ночи.

И если она права, это были самые могучие обручальные кольца в истории мира.

— Простите, что прервала, — раздался голос, что заставил Клео отпрянуть от Магнуса.

— Валия, — удивлённо протянул Магнус. — Ты пришла.

— Да, — ведьма поправила длинные чёрные платья, что каскадами спадали на её спину.

Стражники, стоявшие вдоль стен, даже не шагнули к ней.

— Ты не ответила на призыв принца Ашура, когда была нужна нам, — мрачно промолвил он.

Она улыбнулась.

— А может, и ответила. Может, сейчас. Какая разница? Вы выжили, вы вместе — и готовы разделить на двоих жизнь.

И вправду. Но дополнительная помощь вряд ли бы помешала.

— И почему ты тут? — спросила Клео.

— Я хочу преподнести вам подарок. Символ удачи и процветания Митики под эгидой правления молодых короля и королевы, — Валия протянула им маленькое растение, корни короткого были закрыты мешочком.

— Что это? — спросил Магнус, покосившись на неё.

— Это виноградная лоза. Та, что будет каждый год давать отменный урожай — из тех, что растут в прекрасных пелсийских виноградниках.

— Спасибо большое, — промолвила Клео, принимая растение из её рук, — но, увы, ему недолго осталось, если мы вскоре не доберёмся до Пелсии.

— О, оно прорастёт даже в Лимеросе, — уверенно ответила Валия. — Уж я вам это обещаю!

— Магия земли? — предположила Клео.

— Да, — кивнула Валия. — И это помогает. И с той поры, как Родичи растворились, магия моя сильнее. И она крепнет с каждым днём. Я благодарна ему за это.

Клео уже не раз это слышала. Люция говорила, что её магия тоже стала сильнее, и теперь то, что украла Лисса, её уже не погало.

— Ты будешь на нашей речи? — спросил Магнус.

Валия кивнула.

— Хочу присоединиться к тем, кто внизу.

— Прекрасно. Огромное спасибо за подарок, Валия.

Клео застыла, когда ведьма коснулась её живота.

— Что ты делаешь? — спросила она, отступая назад.

— Твой сын будет сильным и красивым, — сказала Валия. — И со временем он обнаружит величайший клад, что принесёт миру пользу.

— Наш сын… — начала Клео, потрясённо переглянувшись с Магнусом.

Валия склонила голову.

— Всё самое лучшее для королевы Клейоны и короля Магнуса.

Когда ведьма отступила, Клео была уверена, что увидела вспыхнувший золотой кинжал, что очень напомнил ей тот, которым Люция уничтожила родичей.

Как странно.

Но эта мысль быстро покинула её разум. Она сосредоточилась на других словах.

Их сын.

Это платье и вправду оказалось теснее утром. И она утром едва ела, но подумала, что это из-за того, что она боится выступления.

— Сын? — затаив дыхание, спросил Магнус. — Она сказала что-то о нашем сыне?

Клео попыталась обрести голос.

— Да, сказала.

Он впился взглядом в её лицо.

— И о чём ты мне не сказала?

— Может быть, — нервно рассмеялась она, — мы сможем обсудить это после нашей речи?

— Да, — мягко улыбнулся Магнус. — Сразу же после неё.

Клео кивнула, изо всех сил стараясь не разрыдаться от счастья.

Он взял её за руку и шагнул к балкону.

— Когда я увидела Валию снова, — промолвила Клео, — мне показалось, словно я узнала её. Словно видела её раньше.

— И где же? — спросил Магнус.

И она поняла.

— В книге о твоей богине, которую я недавно начала читать. Там были самые красивые, самые подробные иллюстрации…

— И кого же тебе напомнила ведьма? — спросил он.

— Валорию, — не в силах удержать усмешку, промолвила Клео. — Как думаешь, может, тебе только что сделала подарок твоя богиня?

— Ты полагаешь, это и вправду так? Валия — это сама Валория? — он рассмеялся, и Клео осознала, как же сильно она любила столь редкий звук его смеха.

— Ты прав, — согласилась она. — Это смешно, но они обе столь красивы…

— Не столь красивы, как ты, моя королева, — Магнус наклонился к ней и мягко коснулся её губ. — Итак… Ты готова?

Клео заглянула ему в глаза, в глаза человека, которого она любила больше всего на свете.

— Готова.