Мне хотелось орать на него и пинаться. Или вцепиться в руль и направить машину в ближайший телефонный столб. Однако я не стала.

Все еще можно исправить.

Я цеплялась за эту мысль как за последний спасательный круг на корабле, медленно, но верно опускающемся на дно. Я всеми силами держалась за нее, хотя паника и отчаяние грозили меня утопить.

Я не хотела умирать.

В прошлом мне уже приходилось несладко. Небо над головой не всегда было безоблачным. Однажды я уже поборола депрессию, когда пять лет назад, после смерти родителей, мне пришлось долго и упорно думать о том, как жить дальше. Я справилась тогда, и теперь тоже справлюсь.

Говорят, знание — сила. Чем больше я узнаю о том, что со мной творится, тем легче будет выжить. Ну или хотя бы надеяться на выживание.

Деклан так и не избил меня до потери сознания за то, что я бесконечно трепалась и доставала его своими расспросами. Хороший знак. Он даже ответил на большую часть вопросов, хотя я по-прежнему ни черта не понимала.

Андерсон изобрел какой-то новый яд по заказу отца Деклана. Но потом ученый задумался, стоит ли отдавать формулу, и поэтому за ним отправили Деклана, чтобы тот забрал ее силой, если придется. Как там Андерсон говорил? Она опасна? Это — проклятая богом дрянь? Которая может с легкостью убить Деклана и всех остальных…

…как он там сказал — «кровососов»?

Так многих называют. Юристов, например, или судебных приставов, а еще комаров, пиявок и вампиров.

— Что Андерсон имел в виду, когда сказал, что ты ничем не лучше остальных кровососов? — Не успела я это брякнуть, как заработала взгляд от Деклана. Шикарно. Первой эмоцией, которую я сумела у него вызвать, была злость.

Неужели я его оскорбила? Я с трудом сдерживалась, чтобы не съежиться в комок в дальнем уголке сиденья.

— Я уже ответил на все твои вопросы.

— Зачем твоему отцу понадобился яд для этих… кровососов? Не понимаю.

— Тебе и не надо понимать. Да и поверь, тебе не захочется.

Эти слова пробудили во мне гнев, вспыхнувший маленьким разъяренным фениксом.

— Да уж, представь себе, мне не хочется во все это ввязываться. И я предпочла бы ничего не понимать. Вот только мне вкололи какую-то отраву, а потом на моих глазах застрелили человека. А вдобавок ко всему ты заявил, что мне нельзя в больницу, потому что я наверняка там помру. Я понятия не имею, сколько нам с тобой еще ехать в этой дурацкой машине, да и куда ты вообще меня тащишь, и если ты хочешь, чтобы я перестала задавать вопросы, тебе придется меня вырубить и запихать в багажник.

Вот так вот. Я открыто предложила Деклану использовать свои кулачищи, чтобы заставить меня заткнуться.

Хотя я и на самом деле предпочла бы валяться в отключке, чем торчать здесь бог знает сколько времени и думать о том, что меня ждет. Это просто пытка какая-то.

— Я не бью женщин, — произнес Деклан после долгой паузы. — По крайней мере, смертных.

— Ага, но ты убиваешь их, если тебе прикажут, так, что ли?

Он стиснул зубы:

— Если нет другого выбора.

До меня вдруг дошло, что он только что сказал.

— Погоди-ка. Ты сказал, что не бьешь смертных женщин. Смертных? Ты на этом специально сделал акцент?

— Да. — Он снова уставился на дорогу.

Я облизнула пересохшие губы, мечтая о бутылке с водой.

— А что, бывают не смертные?

— Те кровососы, о которых говорил Андерсон. — Он сжал губы.

Глядя на него, я провела пальцами по раненой шее, поморщившись, когда задела шишку, оставшуюся после укола.

— Ты же не хочешь сказать, что они… они… вампиры? Не хочешь ведь?

В моем списке кровососов вампиры тоже значились.

Деклан кивнул:

— Большинство людей не знают об их существовании. Они успешно скрываются уже очень давно.

М-да, водичка сейчас пришлась бы кстати.

— Это же всего лишь сказки.

Он скривил губы в очередной ледяной ухмылке.

— Прости, что именно я развеваю эту иллюзию, но вампиры вполне реальны.

Я ждала, когда же он наконец засмеется. Хотя, конечно же, не дождалась.

— Я не верю тебе.

— Не имеет абсолютно никакого значения, веришь ты или нет. Меня в любом случае это абсолютно не волнует.

В желудке все перевернулось.

— Что ж, хорошо, потому что это самое бредовое заявление, которое я только слышала.

— Да ну?

— Если бы вампиры существовали, о них бы все знали. В новостях только об этом и говорили бы.

— Я смотрю, ты для себя все замечательно уяснила.

Снова сарказм. Вообще-то к сарказму, разбавленному юмором, я привыкла, общаясь кое с кем из своих друзей, да и сама обожала отпустить пару саркастичных замечаний. Но у Деклана все выходило по-другому. Далеко не весело. Скорее, насмешливо. И даже грубо.

Он бросил взгляд в зеркало заднего вида, и последний намек на юмор окончательно исчез с его лица.

— Большинство вампиров предпочитают скрываться под землей. Некоторые, правда, выбираются на поверхность и отправляются в крупные города, где ищут себе жертв. Но с ними расправляются.

— Расправляются, — повторила я.

— Чаще всего в рукопашной, потому что вампира сложно убить иначе. Пули им нипочем. Охотники не всегда выходят из схватки целыми. И, как правило, долго не живут. Ну, ты понимаешь, о чем я.

Шрамы Деклана. Те, которые изрезали левую сторону лица. Покрывали все руки. Пересекали живот.

— Ты один из охотников? — недоверчиво уточнила я.

— Ну надо же, и как ты догадалась?

— Потому что выглядишь так, будто тебя пару раз через мясорубку пропустили.

— Это был риторический вопрос. — Он коснулся повязки. — Мне не раз доводилось схлестываться с вампирами. К несчастью, хоть мои раны и заживают быстрее, шрамов остается больше, чем на обычном человеке.

Странные слова он выбирает — «чем на обычном человеке».

— Так ты… не человек?

Скривив губы, он ответил:

— Не совсем.

Так, ладно, пусть меня и отравили, сделали свидетельницей убийства и похитили, но разницу между смешным и несмешным я все еще понимала. Мне не нравилось, как Деклан играет на моих нервах и выдает неполные ответы, когда моя жизнь висит на волоске.

— Дай угадаю. Ты вампир?

— Будь я вампиром, то не разгуливал бы днем по улицам. Именно поэтому вампиры предпочитают отсиживаться в подземельях.

— Потому что на солнечном свету они рассыпаются в прах.

— Нет. Потому что солнце выжигает им глаза, и так их гораздо легче убить. Днем им приходится прятаться от солнца. Самые же умные прячутся все время.

Взгляд в окно убедил меня, что полуденное солнце стоит высоко в небе. Несмотря на это, мороз пробежал по коже.

— Тогда кто ты?

На скулах Деклана играли желваки, и в том выражении, что я могла хоть как-то разобрать на изрытом шрамами лице, не проскальзывало ни искры смеха.

— Это не имеет никакого значения.

— Кто ты? — настаивала я. Либо он мне тут вешал лапшу на уши, либо был окончательным — и очень опасным — психом. Причем я склонялась к последней версии. — Ты сказал, что не человек. Не совсем человек.

Он не ответил. Это разозлило меня еще сильнее.

— Я всего этого не просила. Если хочешь, чтобы я не выкидывала фокусы, пока ты везешь меня к своему отцу, чтобы тот смог избавить меня от яда, ты должен мне все рассказать.

Еще один хмурый взгляд.

— Мне стоило тебя связать и заткнуть рот кляпом, когда была такая возможность.

— Почему же ты этого не сделал?

— Не привык перевозить живые грузы. — Снова посмотрев в зеркало заднего вида, он поднял руку и поправил его. — Нам еще долго ехать.

Не совсем тот ответ, которого я ждала.

— Сколько это — долго?

— Пять часов.

Я взглянула на часы на приборной панели. Если они шли правильно, значит, без сознания я провалялась где-то около часа. Шесть часов езды от Сан-Диего. Уйма вариантов.

— Так ты скажешь мне, кто ты такой?

Смогу ли я разозлить его достаточно сильно, чтобы он потерял самообладание? Это безликое выражение, казалось, к нему так и приклеилось. Может, размахивая руками перед львиной мордой, я рискую потерять конечности, но вдруг мне удастся отвлечь его и тем самым получить столь нужный шанс на спасение? У меня ведь уже получилось пустить ему кровь. Он не какой-то там робот.

Я не знала, смогу ли сбежать и добраться до ближайшего телефона, но я привыкла доверять своим инстинктам. А теперь они почему-то говорили мне держаться рядом с Декланом.

Он сказал, что не бьет смертных женщин. Надеюсь, это правда.

— Ну? — не отставала я.

Пару секунд он молчал.

— Я как-то не привык к роли допрашиваемого.

— Ах, ты больше привык добиваться ответов, приставив пушку к голове жертвы?

— Умная девочка.

— Ты не вампир и не совсем человек. Кто же ты?

— Я дампир, — последовал ответ после долгой паузы. Он произнес это так тихо, что я с трудом разобрала.

— Дом пир? — Я недоуменно покачала головой. — Что за фигня?

— Дампир, — повторил он. — Моя мать была человеком, а отец… настоящий отец. — Деклан заметно напрягся. — Он был вампиром.

Я моргнула.

— Значит, ты полувампир?

Деклан снова уставился на трассу.

— Да.

На несколько долгих минут повисло тяжелое молчание.

Во рту у меня окончательно пересохло.

— У тебя нет клыков.

— Нет.

Как я успела заметить, у Деклана были прямые белые зубы. Вполне себе нормальные, ничуть не острее, чем у обычного человека.

— Ты разгуливаешь днем. И даже солнцезащитные очки не носишь.

— Благодаря сыворотке, которую я себе вкалываю, сглаживаются любые признаки вампиризма, которые могли бы у меня проявиться. В том числе голод и неконтролируемая ярость. Отец разработал ее для меня, когда я был еще ребенком.

— Твой отец… который вампир?

Он снова стиснул зубы.

— Нет. Мой смертный отец, который меня вырастил. Он нашел мою мать, изнасилованную и почти полностью обескровленную. Она оставалась в коме до самых родов. Им пришлось вырезать меня из ее тела. Она вскоре умерла.

От этой короткой мрачной истории у меня сжалось сердце.

— Ее изнасиловали.

— Вампиры — это чудовища, которые испытывают особый вкус к сексу, крови и смерти. И внутри меня живет такой монстр. Мой отец — приемный отец — разработал сыворотку, которая позволяет мне выходить днем на улицу, сдерживает жажду крови… и не дает кого-то убить.

Я скрестила на груди руки, пытаясь скрыть пробившую меня дрожь.

— Хочешь сказать, ты пьешь кровь?

— Нет. Я ем и пью, как обычный человек. Пока делаю уколы, моя вампирская половина находится под контролем. Я ввожу сыворотку каждые три часа, чтобы ослабить любые симптомы. Отец сейчас работает над другой сывороткой, эффект от которой будет дольше, но пока приходится иметь дело с тем, что есть.

Если Деклан перестанет принимать сыворотку, он превратится в чудовище. Забавно, а я-то считала его монстром уже сейчас.

— Отец научил меня убивать вампиров, — мрачно продолжал Деклан. — Так я спасаю людей, которые даже не подозревают об окружающей их опасности. Поэтому мы и разработали яд, которым убить их будет проще, чем любым другим оружием.

— Ты про этот яд? — Я провела рукой по шее, пытаясь уговорить сердце колотиться не столь отчаянно. От одной мысли, что так яд быстрее растекается по венам, к горлу подкатила тошнота.

— В том шприце было средство, способное уничтожить вампиров раз и навсегда. Теперь понимаешь, почему так важно доставить тебя к отцу? И почему тебе нельзя в обычную больницу? Как только они узнают, что в тебе находится, они захотят уничтожить это. И тебя заодно.

Он, наверное, хотел сказать, до того как меня прикончит яд.

Деклан посмотрел на меня:

— Ты мне не веришь.

Я покачала головой:

— Нет. Ни капельки.

— Тогда какого черта я трачу на тебя воздух, пытаясь все объяснить? — Он снова взглянул в зеркало заднего вида. — А вот и они. Я все думал, как скоро они нас догонят.

Я обернулась через плечо, глядя сквозь грязное заднее стекло. За нами, далеко позади, ехал серебристый седан.

— Кто это?

— Живое доказательство того, что все рассказанное мною — это правда.

Я снова посмотрела назад.

— Не понимаю.

— Я и не сомневался. — Деклан покачал головой и пробормотал под нос: — Я больше привык убивать, а не защищать. Это должно быть занятно.

— Защищать? Да кто они такие? И что ты защищаешь?

— Я защищаю формулу, которая находится внутри тебя. А раз уж я защищаю ее, то, выходит, и тебя тоже.

Я уставилась на него:

— Да мне вроде бы только от тебя защита нужна.

— Значит, добавь в этот список еще парочку человек. — Он вытащил мобильник, нажал кнопку и поднес его к уху. После короткой паузы он сказал: — Они нашли нас. — Он замолк, слушая, что говорит собеседник. — Двое. Может быть, трое. Мне не видно. Я только что сделал укол, так что зрение не такое острое. Постараюсь оторваться, но если не получится, придется их устранить.

Что бы там ему ни ответили, его это устроило. Не говоря больше ни слова, Деклан закончил вызов и засунул телефон обратно в карман джинсов. Я запомнила, в какой именно. Если мне только удастся добраться до мобильника и позвонить…

Деклан вдруг так резко повернул машину, что я свалилась на него. Я ведь не пристегнулась. Оттолкнувшись, я поторопилась вернуться на свое безопасное и свободное от дампиров пассажирское сиденье.

— Ты что делаешь? — взвизгнула я.

— Проверяю, не врут ли инстинкты.

— Кто это такие? — Я щелкнула ремнем безопасности. Предпочитаю не вылетать в лобовое стекло без крайней на то необходимости.

— Слуги крови. Смертные, рабы вампиров. До них наверняка дошли слухи, над чем мы работаем. Андерсон собирался продать формулу вампирам, чтобы те могли ее уничтожить. Поэтому меня и послали, чтобы это предотвратить.

— Продать ее вампирам? Но зачем?

— Из-за денег. Карл Андерсон мог еще долго рассуждать о своих благородных мотивах, но на деле все они сводились к одному, и вполне приземленному. Хотя это было глупой идеей. Если бы не моя пуля, он стал бы завтраком для вампира.

— А почему они за нами гонятся?

— Они знают, что формула у нас. И, судя по всему, слышали о смерти Андерсона. Это должно быть интересно.

— Зачем ты с шоссе свернул?

— На проселочных дорогах легче оторваться.

— А если у тебя не получится? — не отставала я, вспомнив, о чем он разговаривал по телефону. На что он спрашивал разрешения. — Тогда ты убьешь их?

— Если придется, то да.

Мне не хотелось, чтобы сегодня пострадал кто-то еще. Может, это обычные люди, которые просто едут по своим делам, но если Деклану вдруг взбрендило, что они враги, то им придется умереть. Я уже видела, как он убивает. Он не колебался ни секунды. И не обращал внимания на мольбы.

Ему не обязательно быть полувампиром, он и без того хладнокровный убийца.

Съехав с шоссе, Деклан стал гнать еще быстрее, чем прежде. Обернувшись, я убедилась, что серебристый седан по-прежнему нас преследует.

Деклан, видно, заметил, как я напряглась.

— Не самый обычный день для такой примерной девочки, как ты?

— Сбавь газ, — велела я.

— Что, не поняла еще, что не ты здесь главная?

— О нет, все я поняла. Пушка ведь у тебя, поэтому главный ты. И именно из-за тебя мы вот-вот умрем.

— Неужто поверила, что у нас на хвосте висят слуги крови?

— Нет, просто мы разобьемся на этой чертовой машине в лепешку.

— Поверь, я очень хорошо вожу. — Очередной взгляд на наших преследователей. — Я даже могу ответить на пару-тройку твоих вопросов, если тебе это поможет расслабиться и отвлечься.

Он вновь повернул так резко, что я свалилась бы ему на колени, не схватись я за ремень безопасности. Я намертво вцепилась в тугую ленту на своей груди.

Как только мне выпадет такая возможность, я от него сбегу. И плевать на телефон. Сейчас я просто мечтала о том, как бы оказаться подальше от этого психа.

Так, вопросы. У меня их много, с чего бы начать? В голове мысли водили хоровод, и я просто ухватилась за первую попавшуюся.

— А как ты глаз потерял?

— Неужели заметила?

— Повязка слегка привлекает внимание.

— Да, пожалуй. — Он небрежно коснулся ее, словно вовсе не гнал под сотню миль в час. — Вампир выдрал своими когтями. Я вытащил его на солнце, глаза у него вспыхнули, он заорал от боли и решил, что мне стоит разделить с ним страдания. В общем, я сам виноват, решил, что он уже неопасен. Его подружка, прежде чем я ее прикончил, успела к тому времени располосовать мне все лицо ножом. А когда кровь заливает глаза, трудно увидеть, что творится вокруг. — Деклан провел пальцами по паутине шрамов и взглянул на меня. — Ну как, понравилась эта веселая история?

Он говорил совершенно бесстрастно. Эти кошмарные события для него были словно еще один скучный рабочий день. Я так и не поняла, мне лучше посочувствовать ему или ужаснуться.

Лучше ужас. Так проще. Я вытерла потные ладони о бедра.

— Восхитительно. Думаю, теперь тебе стоит вести себя осторожнее. У тебя ведь остался всего один глаз.

— Благодарю за заботу. Еще два вопроса, и мы вспомним о твоем обещании заткнуться до конца поездки.

Из-под колес во все стороны брызнул гравий, когда автомобиль, круто вильнув, съехал с асфальта на песчаную дорогу.

— Мы оторвались? — Я больше не могла разглядеть вдалеке серебряную машину.

— Может быть. Остался один вопрос.

Я пронзила его взглядом:

— Это был не вопрос. Я… я просто уточнила.

— Один вопрос, — повторил он.

Моргнув, я почувствовала, как щиплет от слез глаза. Разочарование и страх. Они вернулись. Я пыталась от них отделаться, но с каждой секундой становилось все труднее сдерживаться.

— Ты убил бы меня в том переулке, если бы тебе приказали?

— Да, — тут же ответил он.

Я что-то подобное и предполагала, но все равно при этом коротком слове меня пробила дрожь.

— Всегда делаешь то, что велят?

— Вопросы закончились.

Деклан резко притормозил на стоянке у брошенной заправочной станции. За эти несколько минут, как съехали с трассы, мы умудрились добраться до какой-то совершенно безлюдной местности. Деклан подал автомобиль чуть вперед, чтобы видеть кусок дороги за зданием с облупившимися белыми стенами.

— Деклан…

Он поднял руку.

— Заткнись.

Поджав губы, я стала ждать. В желудке как-то подозрительно забулькало. Проведя ладонью по лбу, я обнаружила, что она вся липкая от пота.

— Мне плохо, — прошептала я.

Очень плохо. Неприятное странное чувство медленно накатывало на меня волной, я чувствовала это и понимала, что оно значит, но совершенно ничего не могла предпринять.

Желудок скрутило болью, словно мне в живот воткнули нож.

Простонав, я вцепилась в ручку двери.

— Выпусти меня.

— Никуда ты не пойдешь. Будем сидеть здесь и ждать, пока не убедимся, что оторвались от слуг крови. Через пять минут выедем обратно на дорогу.

Сердце стучало с бешеной скоростью. Я дергала за ручку, но дверь была заперта. Я никак не могла найти в себе достаточно сил, чтобы открыть замок.

— Пожалуйста. — Мой голос был таким слабым, что просьба вышла по-настоящему жалкой. Я не могла двигаться. Ничего не могла сделать с болью, рвущей мое тело на части. Я словно проглотила какую-то отраву, и теперь она билась в желудке, терзая его бритвенно-острыми когтями.

— Что, черт возьми, с тобой такое? — Деклан грубо схватил меня за подбородок и повернул лицо к себе. До него наконец дошло, что я не притворяюсь. — Черт.

Боль на мгновение ослабла, и я успела глотнуть воздуха.

— Меня… сейчас… вырвет.

Без лишних слов Деклан вытянул руку, поднял кнопку, блокирующую пассажирскую дверь, и расстегнул на мне ремень безопасности. Я по-прежнему не могла двигаться. И не смогла бы бежать, даже если от этого зависела моя жизнь. Впрочем, так оно и было — зависела.

Деклану понадобилась какая-то секунда, чтобы выбраться из машины, обогнуть ее и, стянув меня с пассажирского сиденья, дотащить до маленького островка мертвой жухлой травы.

— Давай, — велел он.

И меня вырвало. Все содержимое желудка подкатило к горлу, по пути словно рассекая пищевод скальпелем. На вкус оно было как кислота, кислая и прогорклая. Меня вывернуло на траву. Я вся тряслась, щеки повлажнели от слез.

Я услышала треск, и в следующий миг у моих губ оказался кусок черной ткани. Деклан оторвал край футболки, чтобы я могла вытереть рвоту с губ.

Чертов джентльмен.

Это была последняя связная мысль, прежде чем мир расплылся и почернел.

Следующее, что я почувствовала, — это жалящий шлепок по лицу. Застонав, я открыла глаза. Я все еще стояла на коленях в траве, и Деклан все так же нависал надо мной. Сколько прошло времени? Пара секунд?

— Не самое лучшее время для обмороков. Нам пора.

Он ударил меня. Ублюдок! А говорил, что не бьет женщин. Убивает по приказу, но не бьет.

Я замахнулась на него кулаком, но он с легкостью отразил мою руку.

— Да что ты? Не смеши.

— Просто прикончи меня, — прошептала я. — Мне слишком больно…

— Вся жизнь — это боль, принцесса. Если это худшее, что тебе доводилось испытывать, значит, тебе охренительно везло.

Круто.

Прежде чем я успела что-нибудь съязвить насчет его дивной философии, Деклан схватил меня за талию и рывком поднял на ноги. Вместо того чтобы направиться к автомобилю, он поволок меня в другую сторону, к какому-то полуразвалившемуся сараю ярдах в пятидесяти от заправки.

— А машина? — слабо спросила я, чувствуя, как во рту вкус смерти смешался с булочкой со сливочным сыром, которую я съела на завтрак.

— Планы неожиданно поменялись. Они здесь. Слуги смерти нас нашли. До машины нам вовремя не добраться.

Резь в желудке почти притупилась паникой.

— И что теперь?

Он хмуро уставился на меня:

— Как я уже говорил, ты меня слишком отвлекала. И теперь придется расплачиваться за эту ошибку нашими жизнями.