Она вспомнила, как мальчишки смеялись над нею в деревне, когда ей было шесть или семь лет. Однажды один особенно неприятный мальчик толкнул её на обратном пути из леса, тащащую дрова, за которыми её послали.

Она не заметила его ногу и не заметила лужу грязи, пока не приземлилась лицом вниз туда, и дрова посыпались туда следом за нею. Испорченные.

— Лисандра — плакса! — дразнился другой, когда она расплакалась. Его друзья тоже расхохоталась. — Ха-ха-ха! Плачь, Лисандра, плачь сильней!

Они убежали, когда подошёл Грегор, но она едва могла видеть его сквозь слёзы. Дрова были испорчены, и у неё не было возможности собрать достаточно сухие ветки. Не будет ужина. Не будет тепла.

Она не пыталась встать, а сидела в луже и плакала, а её юбка насквозь промокла.

— Перестань, — промолвил Грегор.

Но она не могла. Она не могла перестать плакать, независимо от того, хотела этого или нет.

— Прекрати, — сказал он снова, схватив её за запястья и заставив подняться на ноги. — Хватит плакать!

— Этот мальчик — он толкнул меня! Он толкнул!

— И ты удивлена? Он не единственный, кто позволяет себе это. Да ладно, хватит, Лис. Мне кажется, ты выше этого.

— Выше? — его слова удивили её.

— Может ты и плакса…

— Я не плакса!

Он толкнул её, пока она не отшатнулась и снова не свалилась в лужу. Она смотрела на него с ненавистью.

— Ты позволишь мне это сделать? — спросил он.

— Что?

— Вставай!

Шок уступил гневу, пока она поднималась на ноги. Она смотрела на него, уперев маленькие кулачки в бока, и слёзы застыли в глазах.

— Вот, теперь лучше, — промолвил он. — Ты не ревёшь, когда кто-то толкает тебя. Ты встаёшь. Встаёшь и оказываешь сопротивление! И вскоре никто не сможет тебя обидеть, они поймут, что не смогут! Ты не позволишь никому тебя толкнуть и заставить тебя плакать! Поняла?

В то время Лисандра не понимала, чему он пытался научить её. Всё, что она знала — это то, что у неё грязная юбка, а мама рассердится, что за такое долгое время она не собрала ничего, кроме грязи.

Вставать. Снова и снова. Есть те, кто будет толкать её в грязь и смеяться. Они хотят увидеть слёзы. Они хотят увидеть поражение, потому что это даёт им возможность чувствовать себя лучше в этой печальной маленькой жизни.

Но иногда подниматься слишком трудно. Иногда грязь слишком тверда и слишком густа, и нет никакого спасения. А смех и дразнение никогда не останавливаются.

Внезапно толчок вырвал у неё вздох, и Лисандра вырвалась из воспоминаний, понимая, что глядит в покрытое веснушками лицо Таруса.

— Давай, Лис! — он схватил её за плечи, и его пальцы впились в её плоть. — Стража идёт! Ты мне нужна!

— Хорошо, — прошептала она. — Пора покончить со всем этим.

Он встряхнул её.

— Нет! Ты не можешь сдаться! Ты знаешь? Остались только мы. Катон и Фабиус мертвы, они были убиты при попытке к бегству. Только мы остались, только мы!

Эта новость была ещё одним ударом, но она не была удивлена. Катон и Фабиус лучше бы умерли в бою, а не в качестве зрелища для толпы.

«Сохранить никого нельзя, даже моих друзей», — подумала она, и её сердце было слишком тяжёлым.

Она посмотрела в угол, где когда-то спал её брат. Где он искал и искал Хранительницу в своих снах, надеясь, что она скажет ему, как можно выжить.

Резкая боль сжала её грудь. Память о его смерти поселилась в её голове, как корни тёмного и недоброжелательного дерева, что скручивались, извивались, заставляли её задыхаться, убивали жизнь, всю надежду, пока не осталось ничего, кроме темноты.

Они убили Грегора у неё на глазах, а она могла только кричать.

— Лис, пожалуйста! — Тарус схватил её, когда она начала дрожать. — Ты была такой сильной! Ты должна быть сильной сегодня, пожалуйста!

— А зачем быть сильной? Мы собираемся умирать.

Теперь она приняла свою судьбу, и чувство спокойствия разлилось по её телу, уничтожая все чувства. Теперь её сердце не чувствовало ту панику, что отражалась на лице Таруса.

Скоро всё закончится. Вся боль. Все страдания. Вся неуместная надежда.

Скоро будет только тишина.

Тарус вновь встряхнул её.

— Лис! Останься со мной!

Как хотелось поделиться этим спокойствием с ним и забрать его страх!

В камеру зашли стражники. Они связали руки за спиной грубыми верёвками и вывели их из темницы. Ранее заключённым было позволено смыть с себя грязь и одеть чистую одежду перед тем, как выйти к толпе. Лисандра в оцепенении слышала насмешки и издевательства от других заключённых, мимо которых она прошла, рядом с благословениями от тех, кто ещё не потерял свою душу в этой выгребной яме.

Хорошее и плохое, было так просто игнорировать всё это.

— Борьбы не осталось, — сказал один из стражников своему коллеге. — Огонь был в её глазах пару дней тому назад, но он умер прямо сейчас.

— Это не помогло бы ей в любом случае, — отозвался другой.

Они были правы. Прежде она был создана из чистого пламени и ярости. Она была девчонкой, которую никто не посмел бы толкнуть в грязную лужу.

Казалось, Кровавый Король убил эту девочку ещё до казни.

Они прошли клетку, где удерживалась безымянная девушка, с которой боролась Лисандра. Её грязные руки обхватили железные прутья, но выражение лица было отсутствующим.

Лисандре было интересно, был ли когда-то в этой девушке такой же пожар, который загасили раз и навсегда.

Они покинули подземелье и шагали теперь под открытым небом. После двух недель в тюрьме в полной темноте яркость дня ослепила её. На мгновение Лис могла видеть лишь белый свет, что вынудило её прищуриться. И она могла слышать приветствие толпы и их пение «Смерть мятежникам», что пробуждало её от оцепенения и холодило душу.

Когда глаза привыкли к солнечному свету, она увидела, сколько людей собралось на дворцовой площади. Тут было слишком много слоняющихся людей. Толпа гудела, словно насекомые, шёпот и шум сливались воедино. Любопытные взгляды провожали Таруса и Лисандру, когда они шли к месту смерти.

Толпа окружила их, приветствуя громче, чем когда-либо прежде. Позади них, как чувствовала Лисандра, толпа начинала постепенно терять свой энтузиазм, глядя на всех более спокойно и торжественно, чем те, кто был ближе к парапету.

По крайней мере, она держалась. Может быть, есть ещё надежда, несколько крошечных крупиц, что показали Лисандре, что не все из этих людей настолько потеряны, насколько ей прежде казалось.

Лимерийские стражники в красных мундирах патрулировали толпы, забирая и арестовывая протестующих в то мгновение, когда они говорили что-то против короля, оттаскивая их от зрелища прежде, чем они могли спровоцировать других.

Лисандра почти не могла ничего видеть и споткнулась, заставляя стражника держать её покрепче.

— Одна нога впереди другой, девушка, — пробормотал он. — Сделай хорошее шоу для толпы и короля.

Король.

Толпа успокоилась, когда король и его наследник подошли к возвышению рядом с местом казни, чтобы наблюдать вблизи за разбирательством.

Что-то глубоко под слоем горя и поражения шевельнулось в ней. Она поняла, что не может отвести взгляд от монстра, что приказал убить её брата, и от принца, что просто стоял и смотрел на её реакцию, когда был обезглавлен Грегор.

Позади короля Гая и принца Магнуса стояли две принцессы. Одна была темноволоса, с безмятежным выражением, и Лис сразу же узнала в ней принцессу Люцию Дамора, дочь короля.

Вторая была блондинкой и знакомой.

Лисандра встречала принцессу Клео прежде, когда Йонас по глупости настаивал на её похищении, полагая, что король может торговаться, чтобы получить её. Но планы, особенно продуманные Йонасом, никогда не работали так, как ожидалось.

Йонас был увлечён этой мелкой, безвкусной принцессой, что свела его с ума своей золотой красотой.

Лисандре претило видеть принцессу в рядах повстанцев. И ей пришлось признать, что взгляд Йонаса на Клео всё то время вызывал у неё ревность, которой прежде никогда не было.

Но такие мелкие проблемы теперь не имели значения.

Лисандра посмотрела вверх на балкон, чтобы увидеть, как король Гай смотрел на площадь внизу. Справа стоял принц Магнус.

Она была вынуждена сделать пять шагов по скрипящим под ногами деревянным доскам, где стоял палач с капюшоном на голове. Тарус был рядом и дрожал.

Её не волнует её судьба, но Тарус…

Ему всего четырнадцать.

Её горло перехватило от мысли о том, что Тарус умирает рядом с нею, не имея шанса жить полной жизнью.

Она посмотрела вниз, на людей, что так скандировали требования её смерти. Их было сотни, может быть, тысячи. Она переводила взгляд с одного фанатика на другого, понимая, что они одинаковы. Тем не менее, эти люди, что считали это поводом для праздника, не для мрачного наблюдения. Неужели они думали, что это было справедливым наказанием за преступления? Они действительно считают Гая Дамора честным, хорошим королём, что не мог совершить нечто отвратительное?

Или они просто были трусами, боялись, что их может постигнуть та же участь, если они перестанут петь и кричать в поддержку его решений?

Что-то тяжёлое толкнуло Лисандру в грудь, и она, шатаясь, отступила на шаг. Спелый помидор. Она удивлённо и разочарованно смотрела на красные брызги внизу.

— Умри, мятежница! — кричал бросивший этот помидор человек.

Она уставилась на него. Тратить совершенно хороший овощ было глупо.

Король обратился к толпе, и звук его голоса превращал каждое слово в крошечный кинжал, смоченный ядом, что впивался в кожу Лисандры.

— Два повстанцы перед нами несут ответственность за гибель многих ораницев и лимерийцев. Не жаль смотреть на их молодые лица! Они опасны! Они дикари! Они должны быть привлечены к ответственности за то, что сотворили. Из смерти будут напоминанием тем, что есть законы для мира. Для процветания. Для светлого будущего рука об руку с нашими соседями!

Лисандра тосковала по этой сладкой лёгкости небытия, что она чувствовала весь день, но слова короля оживили её. Её мышцы наполнились ненавистью и желанием стиснуть руки на его горле и выдавить всю жизнь, что была в нём. Она хотела убить его с того момента, когда он поджёг её деревню и убил родителей, с тех пор, как убил тех, кто остался живым, или вынудил их строить свою драгоценную дорогу.

О таком он говорил. Тем не менее, глядя на фанатиков, можно было заметить апатию и отвращение. Возможно, эти люди не могли больше проглотить слова царя, словно вино, чтобы усыпить в них чувство опасности.

Она посмотрела на короля. Как смешно — этот монстр вынудил её почувствовать искру жизни до того, как потерять её снова.

Она оторвала взгляд от царя и его семьи и перевела его на Таруса, чьи глаза были переполнены слезами.

— Я не боюсь, — промолвил он.

— Конечно, ты не боишься, — прошептала она. — Ты самый храбрый мальчик, которого я знаю.

Он улыбнулся, с слеза скатилась по щеке. Но улыбка исчезла сразу, как стражник схватился своей рукой в рукавице за запястье Лисандры и потянул её в сторону.

Он потащил её вверх и заставил упасть на колени, прижав щекой к твёрдой деревянной поверхности.

— Не смотри, — хрипловато сказала она Тарусу, когда стражи отбросили её волосы в сторону, обнажая шею. — Пожалуйста, отвернись.

Но он этого не сделал. Он смотрел на неё, показывая, что будет сильным. Для неё.

Она попыталась сосредоточиться на возвышении и на короле, что стоял, наблюдая за всем, и выражение его лица было переполнено удовлетворением. Она видела, как дёрнулась щека с шрамом принца Магнуса, иначе он показался бы бесстрастным. Принцесса Люция остановилась за его спиной, и её прекрасное лицо выражало спокойствие и холод.

Принцесса Клео смотрела на Лисандру словно безумная, её взгляд метался от Таруса к толпе, словно нервный колибри в поисках укрытия.

Когда палач поднял свой тяжёлый топор над её головой, Лисандра зажмурилась, чтобы не смотреть на последователей короля, что веселились из-за её смерти столь громко, что протесты невозможно было услышать. Только об одном король не солгал — это не мучительная смерть. Это будет быстро.

У неё не было богов, которым можно молиться, и веры в богинь чужих земель, и она думала о её родителях, о Грегоре и о Йонасе.

«Я вас всех люблю».

Когда она выдохнула в последний раз, взрыв сотряс постамент. Лисандра вновь открыла глаза, увидев, как шлейф яркого пламени поднимался перед нею. Кинжал пролетел через воздух и застрял в горле палача, заставив его пошатнуться и свалиться на землю. Под капюшоном Лисандра увидела, что его мёртвые глаза были открыты и преисполнены шока.

Второй взрыв послышался слева, врезаясь прямо в центр сторонников короля Гая. Части тела летали по воздуху, всё горело, началась резня. Все кричали и пытались уберечь свои жизни, позабыв о Лисандре.

Предупреждение Грегора эхом отразилось в её ушах.

«Когда кровь колдуньи прольётся, они проснутся. И мир будет гореть».

— Лис! Помоги! — кричал Тарус. Стражник тянул мальчишку обратно в темницу, от этого хаоса.

Она не остановилась. Она бросилась к упавшему палачу и схватила топор. Краем глаза она увидела, что члены королевской семьи отправлялись в безопасный дворец, сопровождаемые стражами в красных униформах, что перешагивали через разбросанные на земле под помостом тела.

Лисандра спрыгнула со сцены, толкая и разбрасывая всех на своём пути и пытаясь добраться до Таруса.

Железный прут ударил её по шее. Она вцепилась в него, упираясь в землю ногами. Рядом на землю упал человек, крича, что его тело в огне.

— Пусти меня! — закричала она.

— Зачем? Ты кого-нибудь ищешь?

Она замерла. Человек был в ненавистной красной форме, но как только она услышала, как он говорит, она перестала сопротивляться.

Похититель ослабил свою хватку достаточно, чтобы она могла обернуться и понять, кто это.

— Йонас! — слово превратилось в сплошной хрип.

Он не поздоровался с улыбкой, даже с самодовольной. Он и не взглянул на неё, его взгляд был устремлён в сторону толпы, а выражение его лица оказалось чрезмерно серьёзным.

— Взрыв был ближе к вам, чем мне хотелось, — прорычал он. — Идиот не умеет выполнять приказы. Он убил слишком много людей и едва не убил вас!

Йонас не задумывался о нежности, а потянул её за собой, когда Тарус и другой стражник пропали где-то. Тысячи людей бежали от взрывов, а взрывы повторялись, один за другим.

Двое стражников промчали мимо, не удостоив их взглядом, но третий замедлил шаг и бросил на Лисандру кислый взгляд.

— Куда ты идёшь с заключённой? — спросил он Йонаса, и другой стражник, как поняла Лисандра, замаскированный мятежник, был тем, кто утащил Таруса.

— Мне сказали, что надо отвести их обратно, пока тут не будет безопасно, — промолвил Йонас. — Если ты не желаешь забрать их.

— Нет, продолжай, и поскорей, — стражник последовал дальше.

— Я потороплюсь, — Йонас прошипел сквозь стиснутые зубы.

— Ты пытаешься позволить себя убить? — прорычала Лисандра. — Ты сделаешь им огромное одолжение.

— Я тоже рад тебя видеть. Спасибо, что сохранил твою задницу. А теперь заткнись.

Йонас побежал так быстро, что Лисандра почти что запуталась в собственных ногах. Она была слаба от голода и обезвоживания, от горя и стража. Чем он думал? Он и второй парень рисковали своими шеями, чтобы спасти её и Таруса. Идиоты!

— Ты не думаешь, что кто-то меня узнает? — прошипела она. — А если не меня, так твоё лицо!

— Тебе пора заткнуться, ты понимаешь?

— Кто с Тарусом? — она бросила взгляд на парня, что шагал в десяти шагах от них.

— Друг. А теперь сделай мне одолжение и веди себя, как заключённая, чтобы мы не привлекли ещё больше внимания.

Лисандра умолкла.

Они достигли охраняемого прохода в восточной стене, что давал реке протекать через сердце города, обеспечивая его водой. Испуганная толпа пыталась протиснуться туда так быстро, как только могла.

Стражник встал перед ними.

— Куда вы собираетесь?

— Мы уходим, — ответил Йонас.

— Ты уходишь в город с заключёнными?

— Да, так надо.

Стражник всматривался в лицо Йонаса, и сердце Лисандры сжалось.

— Я тебя знаю. Ты Йонас.

Рукоять меча ударила стража в голову. Он упал, показывая ещё одного стража, что стоял позади него, и его морковные волосы торчали во все стороны, сливаясь с красным оттенком мундира.

Йонас одарил его улыбкой.

— Рад видеть тебя, Ник.

Рыжеволосый улыбнулся в ответ.

— Я тоже.

— Когда твои друзья проснутся, скажи спасибо за мундиры. Они очень пригодились.

— Если они проснутся, они будут обвинены за то, что пара повстанцев получила лучшее, что у них было. Хорошее зрелище! Я почти поражён, — Ник хлопнул Йонаса по спине. — Теперь выбирайтесь отсюда и не оглядывайтесь назад.

Не дожидаясь другого момента, они покинули город. Йонас и его друг выбросили украденную форму в близлежащем лесу, где прятали свою обычную одежду, а так же еду и воду для Лисандры и Таруса. Они дали им пить и есть, когда отошли настолько далеко от города, насколько могли.

Наконец-то, когда они прошли несколько миль, Йонас остановился, увидев, что Лисандра споткнулась. Её ноги были слишком слабы.

Он смотрел на неё с тревогой.

— Слишком быстро для тебя.

— Всё в порядке, я просто неуклюжа! — и исчерпана. И шокирована.

— Ты не выглядишь раненой, — он проверил её кожу, отбросив волосы с плеч.

Она оттолкнула его руку.

— Я не ранена.

Он не выглядел убеждённым, он казался обеспокоенным.

— Эти ублюдки сделали тебе больно?

Она всё ещё была в оцепенении, не понимая, реальность это или мечта.

— Они собирались отрубить мне голову.

— Они держали нас в тёмной камере и почти не кормили, — дрожащим голосом промолвил Тарус. — Но они не били нас. Они были Грегора, когда он отказался говорить.

— Грегор, — Йонас повторил имя и посмотрел на Лис. — Твой брат тоже в подземельях?

Она могла только кивнуть, пока не обрела голос.

— Он был… Король убил его и заставил меня смотреть.

— Мне очень жаль, Лис, — Йонас сжал челюсти и тихо выругался.

— Мне тоже, — она вздохнула и опустила голову. Она так хотела, чтобы Грегор был здесь. Но только после она вспомнила о новом спутнике. Это был парень постарше, с тёмными волосами, и он смотрел на неё с молчаливым любопытством, скрестив руки на груди.

— Кто ты? — спросила она.

— Мне надо кое-что рассказать, — промолвил Йонас. — Лисандра, Тарус, это Феликс Габрас. Не только вы обязаны ему жизнью, я тоже. Без него ничего бы не было.

— Я с удовольствием помогу.

Первый инстинкт Лис — потребовать больше ответов, но слова пропали раньше, чем она заговорила.

Йонас прав. Если б не Феликс, они с Йонасов давно бы погибли. И она решила отложить мысли об этом парне, пока не узнает его лучше.

— Ты делал взрывы? — она бросила взгляд на Феликса.

— Нет, — отозвался он. — Это был другой новый друг Йонаса.

— К другу могут возникать вопросы, — проворчал Йонас. — Петросу слишком нравится всё сжигать. Он ничего не контролировал, мог убить Лис и Таруса.

Феликс пожал плечами.

— Они в порядке. Любой был готов стоять и смотреть на то, как твоим друзьям отрубят головы. И никто не почувствовал себя виноватым.

— Да, ты прав, — прошипел Йонас.

Лисандра была ошеломлена.

— Почему? — выдавила она.

— Почему что? — переспросил Йонас.

— Вы рисковали своими жизнями и жизнями остальных, чтобы спасти нас, — она сжала руку Таруса.

— А?

— А… — она покачала головой. — У этого не было смысла. Есть более важные вещи для вас, которые надо совершить.

— Действительно, Лис, — Йонас бросил на неё раздражённый взгляд. — А что, если б я там оказался, в этом подземелье? Вы бы бросили меня там гнить, пока меня бы не поломали на мелкие кусочки, чтобы вы могли делать более важные вещи? Или ты бы рисковала своей жизнью, пытаясь спасти меня? — он начал смеяться. — Забудь об этом! Конечно, ты бы была намного более практичной, чем я. Жизнь одного мятежника не стоит риска, верно?

Не было никакого выбора, если б всё случилось так. Она бы рискнула всем, чтобы спасти Йонаса.

— Я сделал это, потому что Брайон хотел бы, чтобы я поступил так, — промолвил Йонас, отворачиваясь. — Конец.

Брайон. Другой парень, что погиб, потому что он стоял за тех, кто был угнетён. Брайон, что любил её, несмотря на то, что она была от природы жестока или же именно из-за этого.

— Поняла, — тихо сказала она.

— Теперь пора идти. Они будут вас искать, как только поймут, что вы ушли.

— Куда мы идём? — спросил Тарус.

— Пелсия. Я отведу тебя обратно в семью, ребёнок.

— Но, Йонас…

— Нет, Тар. Ты слишком молод для этого. Ты ещё год будешь набираться сил, а после сможешь присоединиться ко мне, если пожелаешь.

— Но, Йон… — протест умер в горле Таруса, и Лисандра увидела шёпот помощи в его взгляде. — Хорошо. Если это приказ, я сделаю так.

— Да.

Впервые за долгое время Лисандра расслабилась. Мысль о том, что Тарус будет в безопасности, принесла ей огромное облегчение.

— А я? — спросила Лисандра. — У меня нет семьи, в которую можно вернуться.

— Да… Ты принесёшь больше проблем, — Йонас переглянулся с Феликсом. — Думаю, то, что делать — это будет твой выбор, Лис.

Несколько часов назад она могла просто умереть. А теперь будущее открывается перед нею.

— Каков ваш план? — спросила она. — Если просто убить короля, то можно было бы сделать это сегодня. Вы могли выстрелить.

— Он сегодня был не в приоритете. Я не могу распространяться на всё. А теперь я свободен, и у меня вновь есть мой старый новый план. Я не успокоюсь, пока король не потеряет трон и не уберётся отсюда. Пока он не умрёт. Пока Пелсия не будет свободна.

Лиисандра и Йонас встретились взглядами.

— Тогда у нас одинаковые цели.

Он кивнул.

— Тогда, думаю, ты остаёшься с нами.

— Думаю, да.

Она была готова принять свою смерть, но её пламя вернулось. Она была растоптана, но она никогда не погасла окончательно.

Лисандра была жива. Её дух ожил.

Она была готова драться.