После длинного дня работы в пелсийских виноградниках, лучший друг Йонаса предпочитал пить пиво, отдыхая в местной таверне. Судя по трём пустым кружкам рядом с Брайоном, сегодняшний день не был исключением. Йонас подошёл осторожно и присел в кресло напротив него, рядом с огнём.

— Добрый вечер, — с небрежной улыбкой промолвил Брайон.

Йонас не улыбнулся в ответ. Вместо того он смотрел на своего друга, чувствуя неопределённость и осторожность.

— Что это значит?

— Прости?

— Я… мёртв? Или сплю?

Брайон рассмеялся и осушил четвёртый бокал эля.

— Твои догадки?

— Сплю, наверное. Это слишком приятная сцена для Тёмных Земель.

— Ты серьёзен сегодня, — Брайон закусил нижнюю губу и покосился на Йонаса. — Трудный день на работе?

Сон. Только сон. Тем не менее, Йонасу хотелось радоваться присутствую Брайона Раденоса вновь. Он друг, близкий, как брат, и он едва успел оплакать сон.

— Ты мог бы ответить на этот вопрос.

— Нужна консультация? — спросил Брайон, махнув официанту за ещё одним элем.

— Я не откажусь.

— Хорошо. Сдайся.

Йонас нахмурился.

— Что?

Взгляд Брайона вернулся к Йонасу, и знакомый юмор пропал.

— Сдайся. Что ты думаешь ещё сделать? Забудь! Ты не мог быть мятежным лидером, опять и опять! Я мёртв из-за твоих глупых, упрямых решений! И десятки умерли из-за тебя.

Йонас скривился, словно был удивлён. Он смотрел вниз и изучал взглядом деревянные полы.

— Я сделал всё, что мог.

— Разве ты не понимаешь? Ты не достаточно хорош. Все, кто тебе доверял, уже умерли в муках. Ты жалок. Ты сделаешь одолжение, если сдашься королю и присоединишься ко мне на другой стороне смерти.

Это был не сон. Это был кошмар.

Но что-то изменилось в его тираде, изменился голос Брайона. Йонас посмотрел на него понял, что глядит в собственные глаза.

— Верно, — отрезал второй Йонас. — Ты ничего не стоишь. Ты не спас Томаса, не спас Брайона, не спас товарища по восстанию. И принцесса Клео? Она рассчитывала не тебя, чтобы ты принёс ей камень и спас от Дамора. Теперь ты знаешь, что она мертва. Феликс не должен был останавливаться, ранив тебя. Он должен был убить тебя и заставить тебя страдать!

Слова были словно ударами в живот. Он знал всё это, но теперь каждая его ошибка вставала перед ним горой боли, такой высокой, что он не мог осмотреть её.

Но он узнавал неудачи. Он рос. Он был не тем человеком, что прежде, когда глупо следовал за вождём Базилием и Королём Крови в войне Лжи и обмана, в котором его товарищи-пелсийцы были использованы, словно пешки. Он рвался в бой, когда ни он, ни его повстанцы не были готовы. Теперь у него были шрамы на уме и на теле, каждый глубже и кровавее предыдущего.

— Нет, — прошептал Йонас.

Другой Йонас склонил голову.

— Что ты сказал?

— Нет! — повторил он громче. — Это разное. Я могу быть другим!

— Нет!

— Нет ничего невозможного, — он поднял взгляд и смотрел в свои карие глаза. — Теперь оставь меня в покое, чтобы я мог сделать всё, что должен.

Его зеркальное отражение ухмыльнулось и одобрительно кивнуло, прежде чем раствориться в воздухе.

Йонас проснулся на раскладушке, в поту, и уставился на чёрный потолок. В это мгновение он дёрнулся, и плечо заныло от боли.

Под плотно охватывающей рану повязкой был слой серовато-зелёной грязи. Галин, владелец таверны Серебряная Жаюа, положил её, сказав, что ведьма однажды была здесь и дала Бруно это в качестве оплаты.

Его лихорадило, тело болело, когда он заставил себя встать из постели и спуститься по коридору, мимо дверей, за которыми слышался храм, в тишине. Он спускался по шаткой деревянной лестнице, что вела вниз в таверну. Он не знал время, но было ещё темно, ещё ночи, и от падения его спасали маленькие свечи. Его ноги были слабы, и тошнота подступала к горлу, но он больше не мог оставаться в постели. Слишком многое надо сделать.

Он хотел выпить. Во орту пересохло, как в пустоши Восточной Пелсии.

Он остановился, когда услышал в тёмной голосе приглушенные голоса.

— Нет, ему не нужно знать, — сказал женский голос.

— Сообщение для него, а не для тебя, — ответил её спутник-мужчина.

— Да. Но он не в форме.

— Возможно. Но он будет в ярости, когда узнает.

— Так пусть будет в ярости! Ты хочешь, чтобы он сам умер? Там нет шансов, он слишком слаб для этого сейчас.

Йонас завернул за угол и прислонился к стене, пока не был замечен Лисандрой и Галином.

— О, Лис, — протянул он. — Я ценю твою бесконечную веру в мои способности.

Лисандра Барбас, его друг и последний оставшийся повстанец, поморщилась, повернувшись к нему, накручивая на палец тёмный локон.

— Ты проснулся.

— Да. И бесстыдно шпионил за двумя друзьями, что говорили, будто бы я большой ребёнок, — он потёр лоб. — Как долго…

— Три дня.

Он уставился на неё. Целых три дня!

Три дня с того момента, как Феликс пронзил его кинжалом, пригвоздив к полу таверны.

И немного больше, как Йонас впервые поцеловал Лисандру.

Два воспоминания — одно плохое, другое хорошее, — навсегда застыли в его мозгу.

Галин, высокий и грузный в его неполные тридцать, поднял густые светлые брови.

— Как целительный бальзам?

Йонас выдавил из себя улыбку.

— Волшебно, — солгал он.

За всю свою жизнь он не верил в магию. Но это изменилось, когда он был воскрешён с помощью Магии Земли. Но он не был уверен, что это что-то большее, чем грязь.

Улыбка Йонаса поникла, когда он отметил одежду Лисандры. Она была одета в брюки, перекинула брезентовый ранец через плечо, с луком и колчаном стрел.

— Куда ты идёшь? — спросил он.

Она поджала губы и ничего не ответила, а бросила на него дерзкий взгляд.

— Хорошо, иди вперёд и будь упрямой, — он повернулся к Галину. — То сообщение для меня, кто его послал?

— Не отвечай, — прошептала Лисандра.

Галин неуверенно смотрел на них, скрестив руки на груди. Наконец-то он вздохнул и виновато повернулся к Йонасу.

— Нерисса. Она приходила вчера.

Последние месяцы Нерисса Флоренци была ценным повстанческим шпионом. Она занимала должность в оранийском дворце и обладала редким искусством получения информации тогда, когда это было нужно.

— Что за сообщение?

— Галин… — прорычала Лис.

Он поморщился.

— Прости, Лис. Я должен сказать ему, — Галин повернулся вновь к Йонасу. — Цонас, у короля есть подготовленный корабль. Нерисса не уверена, когда тот уходит, но это вопрос нескольких дней.

Король готовился к путешествию — это не важная новость. Но король уединился на несколько месяцев, не покидал дворец с момента катастрофы на свадьбе Клео и Магнуса. Говорили, он боялся повстанцев, и Йонас не был уверен, делало это его трусливым или умным.

То, что Король Крови собирается покинуть дворец на корабле, это огромная новость.

Сердце Йонаса забилось.

— Она сказала, куда он собирается? Вернуться в Лимерос? — к северному царству можно вернуться по суше, и это куда удобнее — и более по-королевски, — и взять корабль по западному побережью.

— Нет. Всё, что она знает, что он говорится к отплытию, но никто не знает, куда.

Йонас вновь взглянул на Лис, чьи глаза по-прежнему сверлили Галина, и её лицо было красным от гнева.

— Не смотри на него так, — сказал Йонас. — Ты должна сама мне это сказать.

— Когда? Ты несколько дней валялся без сознания!

— Да, но я проснулся и мне куда лучше, — это была ложь. Он чувствовал себя слабым и неустойчивым, но не хотел, чтобы она знала. И что? Твой план выйти самой и убить короля, как только он высунет нос на свежий воздух.

— Это была общая идея, да.

— Это глупый план, — разочарованная ярость поднялась в нём, блокируя боль в плече. — Ты сделаешь это? Сбежишь и позволишь себя убить, пытаясь победить Кровавого Короля.

— Может быть, да. Или, может быть, добьюсь успеха и попаду стрелой между его глаз, положу этому конец раз и навсегда!

Йонас смотрел на неё, сжав кулаки в ярости, когда она охотно подвергала себя опасности, а он не мог поддержать её.

— Почему ты это делаешь? Почему сама? Во имя славы?

Её глаза вспыхнули, она уронила ранец, лук и колчан на пол. Она подошла к Йонасу так быстро, что он был уверен, что она собиралась убить его. Вместо этого она остановилась, почти касаясь его, и её взгляд смягчился.

— Я думала, ты умер, — сказала она. — когда увидела тебя там, с этим кинжалом, — её слова погасли, а в тёмных глазах появились слёзы, которые она сердито утёрла. — Чёрт, Йонас! Мои родители, Брайон, мой брат, и… Я думала, что потеряла тебя! И тогда, когда я знала, что Феликс не убил тебя, ты был так плох… Тебя так лихорадило… я… Я не знала, что делать! Я чувствовала себя беспомощной, а я ненавижу быть беспомощной! Но теперь, с новостью об отъезде короля… У меня есть шанс! — он вслушивался в её голос. — Шанс защитить тебя!

Он пытался найти слова, но оказалось, что ответа нет. Он не знал Лисандру так долго, особенно если сравнивать с Брайоном. Брайон влюбился в неё, даже несмотря на её отношение к нему из-за самообороны. И она приняла Йонаса куда раньше, чтобы он наконец-то понял её.

— Я не хочу потерять тебя, — выдавил он из себя.

— В самом деле?

— Не говори так удивлённо, — он оторвал взгляд от пола, и их глаза встретились. — И ты должна знать, что я ещё планирую тебя ещё раз поцеловать.

Её щёки вновь вспыхнули, и Йонас на сей раз сомневался, что от гнева.

— Мне стоит оставить наедине? — спросил Галин.

— Нет, — быстро ответила Лис, прочищая горло. — Хм… во всяком случае, говоря о Феликсе…

Йонас поморщился при этом имени.

— Что с ним?

— Он ушёл. И нет известий о нём, ни от Нериссы, ни от остальных, — сказала Лис. — Но если я ещё раз увижу его, я убью его за то, что он сделал с тобой.

— Он мог бы убить меня. Но он не сделал этого.

— Ты оправдываешь его? Я должна напомнить тебе, что он украл Родич Воздуха у нас?

— И мы получим его обратно, — Йонас всё ещё помнил, что родич Земли у него в комнате. Не то чтобы он знал, что с ним делать. Блестящий камешек, в котором якобы божественные силы, что сотрясут мир, не доказал свою полезность. Но он был предназначен не для него. — Галин, Нерисса ещё что-то говорила? Что-нибудь о принцессе? Её уже нашли?

Галин покачал головой.

— Нет. Принцесса Клейона всё ещё пропала с принцем Магнусом. Есть слух в деревне, что принцесса Люция сбежала со своим наставником. Может быть, они вместе…

— Забудь о принцессе, — промолвила Лис, и её голос вновь прозвучал остро. — Какое это имеет значение, жива она или мертва?

Йонас сжал челюсти.

— Она рассчитывает на меня и на кристалл. Она доверилась мне.

Лис застонала.

— У меня нет времени слушать это. Мне нужно идти, — она подняла вещи. — Иди спать, Йонас. Лечись. Мы можем поискать Золотую Принцессу позже.

— Подожди.

— Зачем? Мы не можем игнорировать шанс убить Кровавого Короля. Ты действительно собираешься останавливать меня?

Он мгновение смотрел на неё в тишине.

— Нет, я иду с тобой.

Она нахмурилась и покосилась на его рану.

— Я могу идти, — сказал Йонас. — Не говори мне этого.

Он был готов для неё идти, но знал, что не достаточно силён для боя. Всё, что он может сделать, это посмотреть на свою силу и понять, насколько это возможно.

Наконец-то вместо того, чтобы сопротивляться, она просто вздохнула.

— Хорошо. Но нет шанса тебе идти туда.

— Почему? Я выгляжу таким больным?

— Нет, просто… — она посмотрела на Галина.

— Все знают, кто ты, — сказал Галин. Указывая на Йонаса. — Твоё лицо известно, помнишь?

Конечно. Плакаты по всей Митике предлагали щедрую награду за поимку Йонаса Агеллона, лидера мятежника и — ложно обвиняемого — убийцы королевы Альтии Дамора. Он уже несколько раз был узнан, особенно в Ораносе.

— Хорошо. Мне нужно замаскироваться, — сказал он, покосившись на Лисандру. — И тебе. Много зрителей хорошо, долго видели тебя на прерванной казни.

Она опустила взгляд.

— Может быть, ты прав.

Йонас коснулся её тёмно-каштановых волос и заправил локон за ухо, что стремился выбиться, если не заталкивать его обратно.

— Я обрежу свои волосы.

— Это лишь начало, — сказал Галин. — И мне повезло. У меня есть повязка, которую можно использовать. Меня несколько лет назад ужалил жук, и я должен был месяц носить её.

Повязка? Он старался не поморщиться при мысли потерять своё зрение, даже временно.

— Ну, это звучит здорово, полагаю, благодарю…

Лисандра вытащила кинжал из холщового мешка.

— Я отрежу волосы, сейчас же.

Она подняла нож к одному из длинных, вьющихся локонов, но Йонас поймал её за руку.

— Не режь волосы.

Она нахмурилась, и он быстро отобрал у неё оружие.

— Почему нет?

Он не смог сдержать улыбку.

— Потому что я люблю твои волосы, именно такие, как сейчас. Великолепные и неконтролируемые, как и ты сама.

Её руки упирались в бёдра, и он мог сказать, что она боролась с улыбкой.

— Тогда как мне маскироваться?

Его улыбка стала больше.

— Просто платье.

Глаза Лисандры расширились.

— Платье?!

— Да. Шёлк, если можно. Галин? У тебя ничего не завалялось, может быть, оставленного гостьей?

Хозяин усмехнулся.

— На самом деле, думаю, тут были старые мамины платья.

— Хорошо, — сказал Йонас, позабавившись оскорблённым лицом Лисандры. — Кажется, мы будем неузнаваемы очень скоро. Давай, вперёд!