«Синус теты в квадрате равен удвоенному синусу теты…» Мысль растворилась, как соль в кипящей воде.

Ухватившись за руку кучера, Лидия выбралась из кареты на суетливую улицу. Она направилась к лекторию и по пути снова попыталась вспомнить теорему, однако попытки были в лучшем случае неуверенными. А разум настолько воспален, что она была не в состоянии думать о синусах, косинусах или полиномах с квадратными корнями.

– Я получил твое письмо.

Услышав мужской голос, Лидия резко остановилась. Александр стоял всего в нескольких футах от нее, на его лице застыло мрачное выражение, а глаза пылали едва сдерживаемым гневом.

С трудом сглотнув, Лидия крепче сжала сумку. Она понимала, что проявила трусость, послав ему письмо, но при мысли о том, что она скажет ему все в лицо…

– Прости, пожалуйста, – пролепетала она.

– Приглашения были разосланы на прошлой неделе, – сухо произнес Александр. – Я не переживу еще одной разорванной помолвки.

– Ты не хочешь жениться на мне, Александр, – через силу проговорила Лидия. – Поверь, разорванная помолвка – это куда лучше, чем брак со мной.

Он шагнул ей навстречу и схватил за руку, его темные глаза пылали.

– Почему? – тихо спросил он, опуская к ней голову. – Почему ты уже три дня отказываешься встречаться со мной? Что, черт возьми, происходит? Если ты не…

– С вами все в порядке, мисс? – спросили двое джентльменов, проходивших мимо них, переводя глаза с Лидии на Александра.

Тихо выругавшись, Александр отпустил ее руку и отошел в сторону. Лидия благодарно кивнула джентльменам и направилась в сторону греко-римского фасада лектория. Когда она услышала, что Александр идет следом за ней, в груди у нее защемило.

– Куда ты идешь? – спросил он.

– Там проводится математический симпозиум.

– Я пойду с тобой. – Он забрал у нее сумку. – А потом мы продолжим разговор.

– Александр, я… – При виде его возмущенного лица у Лидии душа ушла в пятки: она поняла, что у нее не будет возможности сбежать от него.

Они вместе вошли в зал, где смешивался шум мужских голосов, шорох бумаги и скрип стульев. Лидия оглядывала толпу, пока не нашла глазами доктора Сингли, стоявшего в группе профессоров. Кивнув Лидии, он быстро пошел ей навстречу.

– Мисс Келлауэй, вы пришли! – Остановившись, доктор Сингли взял ее руку, затянутую в перчатку. – О, лорд Нортвуд, рад снова видеть вас!

Доктор Сингли повел их в главный зал лектория, указывая путь рукой. Как только они уселись, Лидия забрала у Нортвуда сумку и вытащила оттуда стопку бумаги. Она попыталась сосредоточиться на том, что собиралась сказать профессору, понимая, что ей нужно держаться с холодной уверенностью, даже если сердце с каждым вздохом разбивается на все более мелкие кусочки.

– Это… это мой ответ на ваш вопрос об интегралах, – сказала она, протягивая бумаги доктору Сингли. Тот разложил их перед собой и стал искать очки. – В общей системе их только три. Но должно быть четыре. И если вы упорядочите эти единицы, а потом выберете ось, в которой все моменты инерции равны, то тогда вам удастся найти эту единицу. – Она указала на бумаги. – Таким образом, четвертый интеграл может быть записан вот в такой комплексной форме.

– Ах! – В этом коротком восклицании прозвучали понимание и удовлетворение. – Итак, теперь это обретает безупречный смысл. Очень надеюсь, что вы все это опубликуете и, возможно, даже прочтете об этом лекцию.

«Нет. Больше на это нет ни единого шанса».

Газовые лампы теряли яркость. Координатор симпозиума постучал деревянной указкой по кафедре, призывая всех к вниманию. Лидия откинулась назад, когда он объявил о серии лекций, первая из которых начиналась с рассуждений о символической логике и теории. Пока профессор, собиравшийся прочесть лекцию, раскладывал заметки, Лидия взяла карандаш и раскрыла на коленях новый блокнот.

Она внимательно слушала выступающего, старательно все записывала, чтобы потом написать отчет, и при этом шепотом консультировалась с доктором Сингли.

И все это время ее кожа была покрыта мурашками из-за того, что Александр сидел позади; от его напряженной фигуры так и веяло разочарованием и гневом.

Какой же глупой она была, поверив – хотя бы на одно мгновение – в то, что они смогут прожить вместе всю жизнь. И станут счастливыми. Она слишком на многое замахнулась… и вот теперь ей придется перенести падение.

К часу дня первая часть симпозиума завершилась, и координатор пригласил всех в соседний зал на ланч, после которого должна была начаться дневная сессия.

– Хотите поесть с нами, мисс Келлауэй? – спросил доктор Сингли, рассеянно потирая живот. – А вы, лорд Нортвуд?

– Нет, благодарю вас, я не собиралась задерживаться тут на весь день, – промолвила Лидия, когда они вместе с потоком ученых направились к выходу. – Но вы с миссис Сингли должны обязательно пожаловать к нам на обед.

– Договорились. Был рад снова видеть вас, а когда приведу в порядок мысли о вашей статье, то обязательно к вам загляну. – Слегка пожав руку Лидии, доктор Сингли кивнул Александру и присоединился к коллегам, устремившимся в столовую.

– Поедешь домой со мной, – сказал Александр.

Услышав эти слова, произнесенные непререкаемым тоном, Лидия почувствовала, как от раздражения ее шея покрылась гусиной кожей.

– Александр, если бы ты не сообщил о своем намерении бабушке, мы бы не оказались в такой ситуации, – прошептала она. – Если бы сразу послушал меня, когда я в первый раз отказала и…

Внезапно все ее тело оледенело.

– Лидия! – Александр остановился, удивившись тому, что ее голос оборвался на полуслове. – Что случилось?

Кто-то толкнул Лидию сзади, отчего она невольно шагнула вперед. Ее взор был устремлен на спину блондина с короткой стрижкой, изящной шеей и узкими плечами под темным сюртуком.

Лидия помотала головой. «Нет! Не глупи! Разумеется, этого не может быть… Ни за что на свете…»

Он оглянулся. Она еле слышно вскрикнула.

– Лидия? – Крепко взяв мисс Келлауэй за руку, Александр повел ее сквозь толпу, загораживая своим телом. Когда они добрались до вестибюля, он отвел ее в сторону от потока ученых, все еще выходивших из дверей. – Лидия, что случилось? Ты стала белой как бумага.

Лидия с трудом сглотнула – в горле совсем пересохло, – а потом обвела взглядом толпу. Он ушел, его точеные черты растаяли в толпе, пробиравшейся в соседнее помещение.

– Александр… ты можешь… пожалуйста, принеси мне воды, – хриплым голосом попросила она. – Кажется, я сейчас упаду в обморок.

Судя по виду Александра, ему вовсе не хотелось оставлять ее одну.

– Пойдем со мной, – предложил он.

– Нет, все в порядке, – возразила она, опираясь свободной рукой о стену. – Пожалуйста… Только… побыстрее.

Неохотно выпустив ее руку, Александр прошел мимо. Как только он удалился, Лидия посмотрела на дверь.

Она должна выбраться отсюда. Даже если он всего лишь привиделся ей, даже если она увидела то, чего на самом деле не было… она должна выбраться. Немедленно. Глубоко вздохнув, она повернулась и пошла по вестибюлю.

– Guten tag , Лидия.

Она едва сдержала крик ужаса.

– Bitte setzen Sie sich . – Пододвинув к стене стул, он указал на него своей длинной, изящной рукой.

Лидия не стала садиться, и не потому, что ее ноги не подкосились под ней, а потому, что не хотела брать ничего, что он ей предлагает. Она даже не взглянула на него – ее взор был устремлен на какое-то грязное пятно у него за спиной.

– Что… вы здесь делаете? – тоненьким, вибрирующим от напряжения голосом спросила она.

– Ich bin …

– Я не говорю по-немецки.

Она даже не увидела, а почувствовала его улыбку, а потом он заговорил на беглом английском:

– Само собой, я приехал на симпозиум. Месяц назад мне прислали приглашение.

– Лидия!

Лидия испытала облегчение, перемешанное с ужасом, когда увидела возвращающегося Александра. Он посмотрел на ее собеседника, и на лице появилось выражение неприязни – скорее инстинктивной, чем рациональной.

Остановившись рядом с Лидией, Александр подал ей воду, а затем взял под руку и демонстративно привлек к себе.

Лидия вцепилась в стакан.

– Благодарю вас. Я… Вы не позволите нам поговорить минутку, милорд?

– Мне бы этого не хотелось, – нахмурившись, произнес он.

– Пожалуйста.

– Я виконт Нортвуд, – холодно и безучастно представился он блондину. – Жених мисс Келлауэй. А вы?

Губы блондина скривились в некоем подобии улыбки.

– А я доктор Джозеф Коул. Мы с мисс Келлауэй давние друзья.

– Странно: по ней не скажешь, что она считает вас другом.

– Со мной все в порядке, Нортвуд. – Лидия изо всех сил старалась говорить так, чтобы он понял ее. – Пожалуйста, уйдите.

Ей хотелось, чтобы Александр услышал мольбу в ее голосе. Помешкав, он чуть отступил назад.

– Я подожду там, – сказал он. Указав кивком на другую сторону вестибюля, он попятился, не отрывая глаз от Коула.

Отпив глоток воды, Лидия поставила стакан на стул. Пытаясь набраться решимости, в существовании которой сомневалась, Лидия наконец повернула голову к Коулу.

Ее сердце гулко забилось в грудной клетке, туго затянутой в корсет. Прищурившись, она рассматривала Коула, при этом аналитическая часть ее мозга сдерживала всплеск эмоций, которые могли опустошить ее душу.

От ее критического взгляда не ускользнули седые пряди в его редеющих светлых волосах и морщины на лбу и в уголках рта. А вот глаза под стеклами очков были такими же – бледно-зелеными, как океанский лед, окруженными острыми ресницами.

– Что вам нужно? – с трудом двигая онемевшими губами, спросила она. – Зачем вы приехали?

Сунув руку в карман, Коул вынул оттуда запечатанное письмо и вложил ей в руку.

– Не открывайте его здесь. Это ради вашего же блага.

Она попыталась вернуть конверт.

– Я не желаю ничего читать! И мне нечего вам сказать.

– Но вы же спросили, чего я хочу, – напомнил Коул. – Или вы не хотите услышать ответ?

Он подступил ближе, и Лидии показалось, что воздуха вокруг них стало меньше. Она заставила себя стоять на месте и сдерживать дрожь, пробегавшую под кожей. Нет, она не хотела знать ответа на свой вопрос, потому что, каким бы ни был, он уже приводил ее в ужас.

Лидия почувствовала, что и Коул оценивающе обводит ее своим взглядом – острым как лезвие бритвы – и что его ум подсчитывает, добавляет и отнимает изменения, которые годы оставили на ее внешности.

– А ты хорошо выглядишь, Лидия, – наконец заявил он.

– Со мной все хорошо, – сказала она.

Перед внутренним взором Лидии появились какие-то туманные картины – вещи, люди, события, о которых она годами запрещала себе вспоминать.

И среди этого тумана, впереди всего – ее мать. Призрачная, бледная фигура в ее строгой комнате в санатории, а вокруг нее суетятся монашки, напоминающие черных дроздов. Ее волосы, когда-то длинные, блестящие и густые, липнут к голове, а кожа у нее совсем белая, как бумага. Но все же, когда Лидия увидела ее впервые за два года, первым, на что она обратила внимание, были глаза матери.

В синих глазах, так похожих на ее собственные, все же был свет – слабый, угасающий, но был. В то мгновение она поняла, на что все эти годы надеялись ее отец и бабушка: этот свет может разгореться и осветить настоящую Теодору Келлауэй, смеющуюся теплую женщину, которая задыхалась под грузом своего недуга.

Лидия обхватила себя руками, когда ей вспомнилась другая женщина, чья фигура была еще более размытой, чем фигура Теодоры Келлауэй. От этой женщины пахло яблоками и корицей. Ее русые волосы заплетены в косу и уложены на голове в корону, она говорит спокойным, мелодичным голосом, а в глазах цвета кофе прячется улыбка.

Но не успела Лидия задать вопрос, как в груди появилась резкая боль. Ее пальцы крепко сжали предплечья, а с уст, как осколки фарфора, сорвалось имя женщины:

– Грета?

– Sie ist tot , – безучастно проговорил Джозеф Коул.

Его слова потрясли Лидию. Подавив рыдание, она попятилась к стене, чтобы оказаться подальше от него и не дышать с ним одним воздухом.

– Когда? Как? – Она не хотела знать этого, но должна была спросить, впитать в себя ответ на этот вопрос, словно это было своего рода наказанием.

– От чахотки. Три года назад.

Лидия сглотнула слезы, заклокотавшие в ее горле. Равнодушие в голосе Коула было ей ненавистно, однако она знала, что Грета даже не заметила бы его.

«Прости, Грета. Мне так жаль…»

– Лидия!

Повернувшись, она опять увидела приближающегося Александра, но он был еще на некотором расстоянии. От него так и веяло напряжением. Не отводя глаз от наблюдавшего за ней Коула, Лидия подняла руку, чтобы остановить Александра.

– Пожалуйста! – Она взмолилась и для того, чтобы Александр ничего не услышал, и потому, что ее голос все еще был полон печали. – Доктор Коул, пожалуйста, уходите. Пожалуйста, оставьте меня. Я не хочу больше видеть вас. Никогда не хотела.

Едва заметная улыбка на его лице погасла, уступив место ледяному выражению, которое, как знала Лидия, рождается в самой глубине его существа.

– Прежде чем ты заговоришь снова, я предлагаю прочесть мое письмо, – промолвил Коул. – Иначе ты можешь сделать что-нибудь, о чем потом будешь сожалеть.

Он отступил назад, его взгляд скользнул с Лидии на Александра и обратно.

– Примите мои поздравления с обручением, – сказал он. – Я прочитал о вашей помолвке в «Морнинг пост».

Лидию затошнило. Она смотрела вслед Коулу, а затем ворвавшийся в открытую дверь сквознячок немного разогнал загустевший вокруг нее воздух.

Сердце Лидии бешено забилось, дыхание участилось и стало поверхностным. Даже кровь стала тяжелее, словно тело вознамерилось напомнить о том, что она живая. Что она все еще может дышать, думать, двигаться.

В отличие от матери. В отличие от Греты.

Сильные руки подхватили ее за мгновение до того, как она начала оседать на землю.

Нераспечатанное письмо камнем лежало у нее на коленях. Александр сидел в карете напротив нее, сложив на груди руки. Лидия так и чувствовала, что в его голове роятся вопросы, и почти физически ощущала, как он пытается сдержать их.

– Кто он? – наконец спросил Александр. Этот вопрос занимал его больше всего.

– Это не должно тебя волновать.

– Откуда ты его знаешь?

– Он математик. Хороший математик. По крайней мере был таковым много лет назад.

– Как ты с ним познакомилась?

– Ты не мог бы… Мне надо домой.

– Зачем?

– Пожалуйста!

Нортвуд постучал по крыше экипажа, привлекая внимание кучера, а затем велел ехать на Истни-стрит.

Александр молчал, но чувствовалось, что он не удовлетворен ответами и раздражен. Лидия так крепко сжимала письмо, что, казалось, могла разорвать. Впрочем, она как раз подумывала, чтобы изорвать его на сотню кусочков и выбросить в окно. Лошадиные копыта, колеса экипажей, повозки, собаки, пешеходы – все они затопчут и еще мельче изорвут обрывки, те постепенно сгниют и растворятся в грязи.

И все потому, что она знала содержание письма. Знала так же хорошо, как теорему Пифагора. Так же хорошо, как черты лица Джейн, все оттенки ее волос. Цвет ее глаз.

Выскочив из кареты раньше Александра, Лидия бросилась открывать дверь в переднюю.

– Здравствуйте, мисс Келлауэй. Я только что испекла пирог с тмином и выну… – Миссис Дрисколл остановилась посреди холла и устремила взгляд на Александра, остановившегося в дверях. – О, Нортвуд, добрый день!

– Миссис Дрисколл, Джейн дома? – спросила Лидия, стараясь не выдать волнения.

– Нет, мисс. Миссис Бойд повела ее на урок музыки, – ответила экономка.

– Прошу вас, скажите, когда они вернутся.

Миссис Дрисколл опять посмотрела на Александра, и от смущения у нее между бровями залегла морщина.

– Я… я, пожалуй, подам чай… Правда?

Сбросив плащ, Лидия направилась в гостиную и закрыла дверь, чтобы Александр не вошел следом. Она опустилась на стул возле окна; ее сердце вместо крови перекачивало по жилам ужас. Дрожащими руками она взяла письмо, сломала печать и развернула бумагу.

Подозрение переросло в болезненную уверенность, когда она стала читать написанные аккуратным почерком слова, пытаясь напомнить себе, что годами опасалась этого. И что надо радоваться тому, что это не произошло раньше.

«Каждая квадратная матрица – это корень ее собственного характеристического полинома».

Снова сложив письмо, Лидия сунула его в карман.

Думай, Лидия! Думай!

Дверь отворилась, и миссис Дрисколл оставила на столе чайный поднос, а затем вышла. Запах печенья вызвал приступ тошноты. Лидия попыталась выпить чаю, но ей удалось сделать только пару глотков, после чего ее желудок взбунтовался.

Лидия схватила декоративную вазу, и ее вырвало. Пот выступил у нее на лбу, дрожащими руками она вцепилась в фарфоровые края вазы.

– Лидия!

Ее сердце подскочило. Слезы заполнили глаза, ослепляя ее. Теплая, тяжелая рука Александра легла ей на затылок.

– Лидия, ступай наверх. Я вызову доктора.

– Нет, я…

– Ты больна. Если ты не…

– Нет! – крикнула она так пронзительно, что Нортвуд отступил.

Закрыв глаза, Лидия глубоко задышала, пытаясь справиться с бурей эмоций, которые лишат ее возможности мыслить здраво, если она не уймет их. Александр унес испачканную вазу. Лидия попила, но ее желудок все еще не успокоился.

Александр почти неслышно ступал по ковру обутыми в сапоги ногами. Лидия заставила себя поднять голову. Он стоял напротив нее, сложив на груди руки, выражение его лица было непроницаемым, но в темных глазах можно было разглядеть тревогу и горькое разочарование.

Ее сердце разорвалось. Она вспомнила, что когда-то верила в то, что Александр способен принять любую правду, любое признание, которое она ему сделает.

И вот теперь пришло время доказательства, и Лидии подумалось, что она впервые в жизни считает, что теория не доказывает ничего.

Она опустила руку в карман. И, не говоря ни слова, протянула ему письмо.

Александр взял листок и развернул. Выражение его лица не изменилось, когда он читал письмо, содержание которого Лидия запомнила наизусть, прочитав его всего один раз.

«Дорогая Лидия!

Поздравляю тебя с обручением. Я ждал этого события, узнав, что ты познакомилась с лордом Нортвудом.

От нескольких коллег я узнал историю семьи его светлости, узнал о разводе его родителей. Похоже, лорд Нортвуд был просто обязан сделать все, чтобы остановить связанный с этим скандал.

Но мне интересно, что скажет его светлость, если ему станет известна твоя тайна… Тайна таких масштабов, что если о ней узнают в высших кругах, то его имени уже ничто не поможет. Более того, она разрушит всю его семью, которую он так отчаянно пытается восстановить.

Не думаю, что ты уже все ему рассказала. Мы должны встретиться с тобой наедине и обсудить, на что ты готова пойти, чтобы сохранить свою тайну».

Должно быть, Александр раз десять перечитал письмо, прежде чем поднял голову и посмотрел на нее. На его подбородке задергалась жилка, мышцы шеи напряглись.

– О чем это? – спросил он.

Забрав у него письмо, Лидия опустила глаза. Ее охватили воспоминания, сердце вело постоянную и бесконечную борьбу с разумом, ей до отчаяния захотелось принадлежать чему-то, кому-то. Перестать думать. Начать чувствовать.

– Это он написал, – сказала она. – Джозеф Коул.

– Так кто же он все-таки? – Голос Александра слегка задрожал от дурного предчувствия.

– Он был преподавателем в Лейпцигском университете, – ответила Лидия. – Моим преподавателем.

– А какую тайну он угрожает раскрыть?

Александр по-прежнему наблюдал за ней – осторожно, отстраненно. Ее все сильнее захлестывали эмоции – любовь, боль, страх, горе, вина, сожаление… Но несмотря на то что она смотрела на мужчину, за которого отчаянно хотела выйти замуж, ее в этом хаосе вдруг стало охватывать странное спокойствие, от которого медленнее забилось сердце, спокойнее потекла в жилах кровь. Глубоко вздохнув, она произнесла недрогнувшим голосом:

– Александр, Джейн мне не сестра.

– Не сестра?..

– Она моя дочь.