В Сент-Мартинс-Холле стояла суета: рабочие и смотрители залов готовили к показу витрины с экспонатами. Сумерки начали затуманивать окна. Огонь в каминах постепенно уменьшался, свет в огромных люстрах слабел.

Джейн остановилась в отделе выставки, где были представлены образовательные экспонаты по естествознанию. Вдоль стен стояли стеклянные витрины с засушенными растениями, костями животных и всевозможными другими предметами, разложенными по стеклянным банкам. На столах были расставлены коробки с насекомыми и бабочками с расправленными крылышками, с жуками, панцири которых так и блестели в неровном свете. Джейн взяла в руки бутылку, в которой лежали оболочки нескольких палочников.

Ей стало не по себе, чуть затошнило. Поставив бутылку на стол, она подняла глаза на темнеющие окна над высокой галереей, с трех сторон окружавшей большой зал. Она оставила мистера Холла и Каслфорда в китайском разделе, где они завершали свои дела, пообещав вернуться через полчаса.

Джейн осторожно выдохнула. Она понятия не имела, как найти мистера Коула, если он действительно здесь. Она посмотрела на витрину с саранчой и тутовыми шелкопрядами. По телу пробежала дрожь. Какими бы интересными ни казались ей насекомые, ей было вовсе не по нраву видеть их мертвыми, под стеклом, приколотыми булавками к бумаге.

Отойдя от витрины, Джейн направилась к секции, расположенной под галереей. По меньшей мере две дюжины напольных глобусов – земного шара и небесных – стояли рядом с витриной, буквально набитой карманными глобусами. Джейн раскрутила один из небесных глобусов, разглядывая созвездия, изображенные в виде мифических персонажей и животных.

Еще один небесный глобус был сделан из толстого, тяжелого стекла и стоял на огромной чугунной подставке и медной чаше весов. На поверхности глобуса, наполовину заполненного голубой жидкостью, были выгравированы звезды и кольца параллелей и меридианов. Джейн взялась за глобус обеими руками и слегка приподняла его, не вынимая из полукруглой скобы, наблюдая за тем, как жидкость перетекает внутри стеклянной сферы.

– Здравствуй, Джейн.

От низкого и приятного мужского голоса кожа Джейн покрылась мурашками. Ее сердце тяжело забилось, когда, повернувшись, она увидела высокого сухопарого джентльмена, стоявшего у черной лестницы; в стеклах его очков отражался свет, поэтому она не видела его глаз.

Девочка с трудом сглотнула.

– Вы… вы пришли… – пробормотала она.

– Разумеется. Я же сказал, что приду. – Он двинулся вперед. Свет исчез с его лица, открыв ее взору теплые зеленые глаза и орлиные черты. – Рад видеть тебя, хотя, если честно, у меня такое чувство, будто мы уже встречались. И давно знаем друг друга.

Джейн улыбнулась, ее нервозность немного ослабела, когда она наконец смогла увидеть лицо человека, присылавшего ей письма с загадками и какими-то заметками. Он был таким же, как и его письма, – элегантным, чистым, образованным. У него были светлые волосы, хотя в сумеречном свете они казались темнее; на лоб упала прядь, завившаяся в форме запятой.

Он подходил к Джейн все ближе, пока не оказался по другую сторону глобуса.

– Твои последние письма меня немного встревожили, – сказал он. – Понятно, что тебя что-то огорчило. Насколько я понимаю, это имеет отношение к документу, о котором ты мне написала?

Джейн кивнула, а рука невольно погладила карман юбки, в котором лежало сложенное свидетельство о рождении – acte de naissance. Она украдкой взглянула на доктора Коула. Он по-прежнему наблюдал за ней – легкая улыбка на губах, добрые любопытные глаза…

– Ты не знала? – спросил он.

В горле Джейн застрял комок. Она покачала головой. Становится ясно, что она вообще ничего не знала. Ни о том, что все, кого она любит – вся ее семья, – лгали о ней. Ни о том, что они лгали ей.

Пустота в ее груди превратилась в огромную трещину. Джейн устремила глаза на поверхность глобуса, на выгравированные звезды, кажущиеся на толстом стекле такими изящными.

– А почему вы мне не сказали?

– Я боялся, что ты перестанешь мне писать, если я что-то тебе расскажу, – ответил доктор Коул. – К тому же, признаюсь, не думал, что ты мне поверишь. – Он помолчал. – Ты бы поверила?

Джейн снова покачала головой. Конечно же, нет! Конечно же, она ни за что не поверила бы такому абсурду! Ее отцом был папа, а не какой-то незнакомец, с которым она переписывалась несколько месяцев и имя которого узнала всего несколько недель назад.

И все же он ее отец. Так Джейн подсказывала интуиция. Несмотря даже на то что его имени не было в свидетельстве о рождении, она знала, что этот человек – ее отец. Она даже видела сходство в чертах его лица, в его глазах. Они были такими же, как у нее.

Этот человек – ее отец, а Лидия – Лидия! – мать. Мысль об этом так и металась в голове Джейн и была такой же бунтарской, как штормовой океан.

Интересно, подумала Джейн, собиралась ли Лидия когда-нибудь открыть правду? Или вообще кто-нибудь? Или они хотели всю жизнь держать ее в центре этой огромной лжи?

– Почему вы сначала не связались с Лидией? – спросила Джейн.

– Я знал, что она не захочет меня видеть, – ответил доктор Коул. – Мы расстались с ней… при не самых лучших обстоятельствах. – Он пожал плечами. – К тому же я хотел познакомиться с тобой и чтобы ты познакомилась со мной без ее влияния. Подозреваю, что она не сказала бы обо мне ничего доброго и хорошего.

– А вы? Вы сказали бы о ней что-нибудь хорошее и доброе?

Наклонившись над глобусом, доктор Коул положил ладонь с длинными пальцами на руку Джейн, лежавшую на стеклянной сфере. Его рука была теплой и приятной. Джейн попыталась представить, каким отцом он мог бы быть, но у нее не получилось.

– Лидия очень умна, – заговорил Коул. – Она всегда была умной. Я с огромным удивлением узнал от одного из коллег, что она исчезла из академии почти на десять лет. Учителя по математике поражались ее способностям, еще когда она была ребенком. Для меня было честью иметь такую студентку.

Глаза Джейн неожиданно застили слезы. Ей все это было известно: она знала, что Лидия обладает выдающимся умом и может предложить очень много нового в решениях, доказательствах и уравнениях.

Джейн знала, что Лидия могла бы изменить мир… если бы не исчезла из академии, если бы не забросила публичные занятия математикой.

Доктор Коул сжал ее руку. Слишком сильно. Джейн попыталась высвободиться.

– Как бы там ни было, считаю большой удачей, что тебе удалось найти документ, – продолжал он. – Возможно, это даже не совпадение, что он попал тебе в руки как раз накануне замужества Лидии. Не исключено, что правда должна была выйти наружу именно теперь, когда ей уже недолго осталось жить вместе с тобой.

В его голосе послышались едва различимые, но жесткие стальные нотки. Джейн осторожно посмотрела на него. Коул по-прежнему улыбался, но в его взгляде появился холод, как на окне появляются первые морозные узоры. По спине девочки пробежала дрожь.

Ей наконец удалось вырвать у него руку.

– Прошу прощения, но уже поздно, меня ждут, – сказала она.

– Конечно. Но можно, я посмотрю документ, прежде чем ты уйдешь?

Джейн вынула из кармана бумагу и развернула, глядя на текст, напечатанный по-французски и написанный витиеватым почерком.

– Я не очень хорошо знаю французский, но в графе о родителях записано только одно имя: Лидия Келлауэй, – промолвила Джейн. – Нет записи о ее профессии, а в графе «возраст» указано «seize» – «шестнадцать». То есть ей было…

Джейн замотала головой, отгоняя мысль о том, что Лидии было всего на пять лет больше, чем ей сейчас, когда она родила.

– Адрес указан лионский, – продолжала она. – Моя бабушка и мой папа – оба расписались как свидетели.

– Интересно. – Коул подошел чуть ближе к Джейн, его рука по-прежнему покоилась на обширной поверхности глобуса. – Дай-ка я взгляну на документ: может, узнаю еще какую-нибудь информацию. Я, знаешь ли, хорошо говорю по-французски.

Он протянул руку. Джейн уже собиралась отдать документ, но вдруг замерла. Отдернув листок, прижала его к груди.

– Вообще-то сейчас… сейчас мне больше ничего не надо знать, – заявила она. – Пора все обсудить с Лидией.

Она сделала шаг назад. Он – шаг вперед.

– Ты и впрямь считаешь, что Лидия скажет тебе правду? – добрым, но слегка снисходительным тоном спросил Коул. – Если даже ты расскажешь ей о документе, у нее не будет причины говорить тебе правду о твоем отце. Ты уверена, что там нет моего имени?

– Абсолютно уверена. – Пальчики Джейн впились в листок, прижимая его к ладони.

– Покажи мне его, пожалуйста.

– Зачем?

– Это волнует меня не меньше, чем тебя, Джейн. Я имею право увидеть свидетельство о рождении собственной дочери.

– А почему вы не присутствовали при регистрации документа? Почему вас не записали в графе «родители»?

– Меня там не было, потому что Лидия уехала, не сообщив, куда направляется. – Тело доктора Коула постепенно охватывало напряжение, растворяя тепло в его глазах и заменяя его нетерпением. – Если бы только я знал, где она находится, то непременно настоял бы на том, чтобы и меня записали в свидетельство.

– А вы собирались жениться на ней?

Его губы изогнулись и показались Джейн похожими на дождевого червя.

– Это не твое дело – задавать вопросы о моих отношениях с Лидией.

– Зато мое право – знать правду о родителях, – парировала Джейн. Ей уже хотелось, чтобы правда была иной и чтобы доктор Коул не был на самом деле ее отцом. Ей так хотелось верить в то, что между ним и Лидией никогда ничего не было. Чего-то ужасного.

Она оглянулась назад, моля Бога о том, чтобы рядом оказался кто-то из рабочих или смотрителей залов. Нет, никого не было, а остальную часть выставки загораживал большой шкаф для экспонатов.

Джейн повернулась к доктору Коулу спиной. Лицо у него стало злым, а пульсирующая на шее жила говорила о растущем раздражении.

– Отдай мне документ, Джейн.

Девочка отрицательно помотала головой. Ее охватывал страх. Джейн не понимала, почему он так стремится завладеть документом, но подозревала, что если он все-таки попадет Коулу в руки, то она уже больше никогда его не увидит.

Доктор Коул сделал два больших шага вперед, стремительностью движений напоминая змею. И потянулся, чтобы выхватить у нее бумагу. Но как только его пальцы схватили краешек листа, Джейн отдернула его к себе. Засунув свидетельство в карман, она бросилась бежать. До ее слуха донеслось его низкое гортанное проклятие.

Не осмелившись появиться рядом с Коулом, Джейн направилась к узкой задней лестнице, ведущей наверх, в галерею. Пробегая мимо витрины раздела, посвященного естествознанию, она забежала за диораму, демонстрирующую горных птиц. Вынув документ из кармана, девочка забросила его за распростертые крылья орла, а потом помчалась к ступенькам, надеясь, что ей удастся пробежать по галерее и спуститься оттуда по противоположной лестнице, ведущей к главному входу.

Шкафы со стеклянными дверцами, письменные столы, книжные шкафы занимали все пространство галереи. Обегая их вокруг, Джейн попыталась посмотреть через перила вниз, чтобы найти глазами мистера Холла, но его нигде не было видно.

Девочку охватила паника. Если он уже ушел домой… Нет! Холл не ушел бы с выставки без нее.

Джейн побежала быстрее, не решаясь оглянуться назад, обогнула стол, заваленный свернутыми в трубочку картами. Она миновала уже половину галереи, как вдруг обо что-то споткнулась. Джейн с силой упала на пол, из ее груди вырвался крик. Боль пронзила ее правое запястье, потому что, падая, она попыталась упереться о пол руками.

«Беги! Беги!»

Истерически всхлипнув, она пыталась подняться на ноги. И тут на нее упала мужская тень, а длинные пальцы сжали ее предплечье. Доктор Коул заговорил, цедя слова сквозь зубы, и больно сжимал ее руку.

– Глупая девчонка!

Джейн попыталась закричать. Но ей не удалось издать ни звука, потому что Коул зажал ей рот.