Удивившись, Александр отступил на шаг. Свежая, грубая боль разрывала Лидии грудь. Она отвела глаза, но всем существом чувствовала, что от пережитого потрясения он замер на месте.
– Твоя… твоя дочь?
Лидия кивнула, испытывая облегчение от того, что наконец сказала ему правду. И не важно, как он на нее отреагировал, – по крайней мере она больше не носит в себе тяжкий груз тайны.
– Но Джейн ведь…
– Одиннадцать, – подсказала Лидия. – Она родилась, когда мне было почти семнадцать.
Приподняв ресницы, она рискнула взглянуть на него. Александр оставался спокоен, лишь руки, висевшие вдоль тела, сжались в кулаки, а лицо напряглось.
– Расскажи мне! – приказал он.
– Это некрасивая история. – Лидия помолчала. – Очень некрасивая.
– Мне все равно, – заявил Александр. – Что произошло? Он отец Джейн?
– Да. – Ее пальцы сжали письмо.
– Но он ведь… он не… – Александр сглотнул, его кулаки сжались еще крепче.
– Нет-нет. – Страх постепенно уступал место стыду. Лидия попыталась удержать его, зная, что должна поведать Нортвуду эту историю во всех ее грязных подробностях. – Это было… ошибкой, Александр, ужасной ошибкой, но меня никто не принуждал, я все делала по своей воле. И я обещаю тебе рассказать все, что ты захочешь узнать, но сначала мне надо поговорить с Джейн. Пожалуйста! Я… я не думала, что он нас разыщет. И не знаю, не пытался ли он связаться с ней, если…
Внезапно Лидия замолчала, ошеломленная столь ужасным предположением, что ей было даже страшно произнести его вслух. Она закрыла лицо руками, едва замечая, что сквозь молчание Александра начинает проступать гнев.
– Что сказала миссис Дрисколл? Куда ушла Джейн? – спросил он.
– На урок музыки, в сопровождении бабушки. – Лидия отерла пот на лбу. – Я… Мне необходимо поговорить с ней – именно поэтому я хотела вернуть медальон. И все это…
– Я заберу ее у Раштона, – сказал Александр. – А ты жди здесь. Не хочу, чтобы в доме моего отца устраивали сцену.
Повернувшись, он ушел. Лидия смотрела на закрывшуюся за ним дверь. По шее струился пот, проникая под узкий воротничок.
Лидия поднялась в свою комнату, плеснула в лицо водой и поправила прическу. От переживаний ее подташнивало. Она прошла по коридору в классную комнату, где они с Джейн провели бесчисленное количество часов.
Там повсюду были вещи и работы Джейн – картины, куклы, игрушки, рисунки, глобус Земли, книги, образцы для вышивания и вязания крючком.
Лидия взяла в руки старую тряпичную куклу, которую сэр Генри когда-то подарил Джейн на Рождество. Кукла смотрела прямо на нее, хотя один глаз-бусинка отсутствовал, а швы на кукольных губах начали расходиться.
– Лидия! – с опаской окликнула бабушка.
Та повернулась.
– Джейн с вами?
– Нет.
Лидия нахмурилась.
– А где Александр?
– Не знаю. Что происходит?
– Он поехал забрать Джейн с урока музыки, – объяснила Лидия. – Разве вы были не вместе?
– Да, но после урока она ушла с мистером Холлом.
Отложив куклу в сторону, Лидия стала просматривать лежавшую на столе стопку бумаги – упражнения в чистописании, несколько рисунков, начало доклада о светлячках. Закрыв несколько открытых книг и поставив их в книжный шкаф, Лидия наклонилась, чтобы поднять какой-то листочек, выпавший на пол.
Лидия начала было складывать листочек, чтобы засунуть его на полку между книгами, но внезапно остановилась. Черные чернила проступали сквозь бумагу как паутина. Она развернула листок, и сердце тяжело забилось.
Перед глазами Лидии поплыл аккуратный почерк. На нее накатила волна головокружения и недоверия.
Нет! Нет, нет, нет, нет, нет, нет…
– Лидия, что это? – В голосе бабушки послышалась возрастающая тревога. Приосанившись, миссис Бойд вошла в комнату и взяла листок из рук Лидии.
Бабушка стала читать письмо, а Лидия упала на стул. Письмо уже запечатлелось в ее памяти, вызывая ужас.
«Дорогая Джейн!Искренне твой, доктор Джозеф Коул».
Лидия Келлауэй когда-то была моей студенткой в Лейпцигском университете в Германии. Предлагаю спросить у нее, стоит ли тебе учиться дальше.
Письмо выпало из рук миссис Бойд. Бабушка подняла голову, от ее лица отхлынули все краски.
– Что… – заговорила она, чеканя каждую букву, – это значит?
Лидию опять затошнило. Она не могла думать, не могла двигаться. Не знала, что делать дальше.
– Он… он вернулся… Он… в Лондоне.
На мгновение Лидии показалось, что бабушка может ударить ее, но миссис Бойд просто пригвоздила ее к месту темным, как океанское дно, взглядом.
– Давно тебе это известно?
– Я узнала только что.
– А что скажешь об этом? – Миссис Бойд с такой яростью ткнула своей тростью в письмо, что в нем образовалась дырка.
– Не знаю.
Сбросив оцепенелое отчаяние, Лидия встала. И начала выдвигать ящики стола и шкафа, отбрасывая в сторону коробки с сокровищами Джейн. Она просмотрела все книги в низком книжном шкафу, перелистала все страницы в поисках того, чего не хотела находить.
Ее пальцы сжали неровную стопку писем, написанных тем же узнаваемым почерком. Перед глазами все плыло, голова пульсировала от боли, накопившейся за дюжину лет горя и сожаления.
Она потрясла письмами в воздухе.
– Кто доставил это Джейн?!
– Доставил? – Миссис Бойд покачала головой. – Никто ничего не доставлял Джейн.
Рука Лидии сжала пачку писем, когда она стала читать самое верхнее из них.
«Дорогая Джейн!Искренне твой,
Попасть в Сент-Мартинс-Холл очень просто. Я так организую свой день, чтобы прийти туда к назначенному тобой времени.Джозеф Коул».
Прошу тебя принести с собой документ, чтобы я мог посмотреть на него, раз уж ты так уверена, что он касается меня.
Лидия подняла голову и посмотрела на бабушку.
– Куда Джейн пошла с мистером Холлом? – шепотом спросила она.
– Посмотреть на подготовку к образовательной выставке. – Нахмуренные брови миссис Бойд стали походить на выдолбленную в скале трещину. – Джейн до этого говорила, что хочет пойти туда, и мистер Холл любезно согласился отвести ее. Я пила чай с миссис Кин, иначе пошла бы с ними, но…
Лидия вырвалась из состояния беспомощности, как пущенный из рогатки камень. Сунув письма в карман, она протиснулась между бабушкой и косяком двери.
– Лидия! – донесся крик миссис Бойд до Лидии, мчавшейся по коридору к входной двери.
Выбежав из дома, она понеслась на Бейкер-стрит, где находилась стоянка кебов. Крик бабушки постепенно стихал, уступая место пронзительным воплям, раздававшимся в ее голове.