В заполненном людьми большом зале здания Общества покровительства искусствам в Адельфи стоял гул голосов. Пришли члены совета общества и все представители профсоюза, правда, Александр не мог понять, что их привело сюда – любопытство или чувство долга. Три полицейских инспектора сидели по обе стороны от прохода.

Александр занял место в первом ряду рядом с Себастьяном и Раштоном. Члены совета, руководящие собранием, разместились на возвышении в передней части зала. Они то и дело хмурились, переговаривались друг с другом, рассматривая какие-то документы и поглядывая на Александра.

– Ты должен был хотя бы побриться, – едва слышным в шуме голосом проговорил Себастьян. Он почесал подбородок. – Я же побрился.

– Бастиан прав. – Раштон краем глаза посмотрел на сыновей. – Ты похож на бродягу, Норт.

Александру было все равно, однако он все же провел по волосам, пытаясь хоть немного пригладить их. Последние пять ночей он почти не спал, ломая голову над тем, как уговорить Лидию дать ему шанс. Правда, он понимал, что, сколько бы способов решения этой задачи ни приходило ему в голову, Лидия не уступит. Даже если захочет.

Тихо выругавшись, Александр попытался сосредоточиться на членах совета, когда лорд Хадли встал во главе длинного стола.

– Порядок, господа! Я призываю всех к порядку!

Хадли махнул руками, жестом приглашая собравшихся сесть. Когда суета чуть улеглась, он откашлялся.

– Как всем вам известно, – заговорил Хадли, – мы созвали это собрание для того, чтобы обсудить организацию образовательной выставки под руководством лорда Нортвуда. Уже некоторое время мы обращаем внимание на то, что его близкие связи с Российской империей, равно как и его торговая компания, возможно, противоречат названным целям выставки. Среди них – доказательство превосходства британской системы образования и британской промышленности, а также продолжительное содействие развитию свободной торговли с Францией.

Из толпы раздались одобрительные возгласы. Александр вспомнил, что в первый раз сказал Лидии о выставке, когда она сидела в его гостиной, и она сразу предложила свою помощь в организации математического раздела. Если бы только он мог тогда представить, с какой болью отчаяния будет скучать по ней…

«У меня талант к математике».

Она не знала, что еще у нее талант к похищению сердец.

– Для начала мы хотели побольше узнать о русских связях лорда Нортвуда, учитывая его активную поддержку Общества покровительства искусствам, – продолжал Хадли. – Однако недавно начавшаяся война заставила нас внимательнее оценивать ценность его вклада по сравнению… с ущербом, который ему нанесла… м-м-м… ситуация личного характера. На позапрошлой неделе лорд Нортвуд был вовлечен в переделку с джентльменом, который предположительно пытался похитить маленькую девочку, сестру невесты лорда Нортвуда. Полиция пришла к выводу – и все мы с ним согласны, – что Нортвуд защищал свою невесту и ребенка.

Ребенка… У Александра перехватило дыхание при мысли о том, что могло случиться с Джейн. С такой чудесной, красивой, многообещающей девчушкой, полной надежд. Он подумал, что ребенком Лидия могла быть такой же, как Джейн, если бы у нее была возможность жить нормальной жизнью.

– Несколько человек утверждают, что видели, как лорд Нортвуд перебросил этого человека через ограждение галереи Сент-Мартинс-Холла, отчего тот разбился насмерть, – бубнил Хадли.

Александр нетерпеливо заерзал. Неужели еще не все это знают?

– Другие утверждают, что доктор Коул упал по своей вине, – сказал Хадли. – Я не знаю, можно ли полностью подтвердить или опровергнуть то или иное предположение, но, думаю, достаточно сказать, что полиция не видит причин считать Нортвуда причастным к преступлению, связанному с этим инцидентом. К несчастью, этот случай послужил искрой к вспышке того, что мы можем назвать только мятежом или беспорядками. Толпа уже собралась на улице возле Сент-Мартинс-Холла, чтобы поглазеть на столкновение двух повозок, а последующая драка двух кучеров спровоцировала дальнейшие погромы. Многие вошли в Сент-Мартинс-Холл, чтобы найти там укрытие от возрастающих беспорядков, но, став свидетелями борьбы между двумя джентльменами, эти люди начали громить все вокруг. А когда доктор Коул разбился насмерть… Думаю, все читали в газетах о том, какое столпотворение началось после этого трагического происшествия.

– В дополнение к тому, что многие люди получили во время мятежа ранения, – добавил лорд Уилтшир, – многие разделы выставки были серьезно повреждены, а некоторые даже невозможно восстановить.

– Нортвуд должен заплатить за все! – крикнул кто-то из дальнего конца зала.

Члены совета переглянулись.

Встав, Александр повернул голову в сторону кричавшего.

– Я предложил заплатить, – сказал он. – Но совет отказался от моего предложения.

Хадли откашлялся.

– Мы были обязаны отказаться от этого, сэр, учитывая, что…

– Это неприемлемо, лорд Нортвуд. – Жилистый джентльмен с очками на носу поднялся со своего места по другую сторону от прохода. – Я Анри Боннар, французский уполномоченный общества. Мы не допустим чтобы общество приняло деньги у человека, владеющего торговой компанией, которая была основана в Российской империи.

– Mersi, мсье Боннар, – проговорил Хадли. – Однако цель этого собрания – обсудить целесообразность пребывания лорда Нортвуда на посту директора выставки и вице-президента Общества покровительства искусствам. Боюсь, полиция пребывает в уверенности, что как раз его действия спровоцировали разжигание едва начавшихся беспорядков, и при отсутствии другого убедительного доказательства…

– Лорд Хадли! – прозвенел женский голос в другом конце зала.

Все повернулись на голос. Сердце Александра забилось быстрее. Лидия вошла в зал – она держалась так, будто аршин проглотила, а на лице застыло решительное выражение. С сумкой в руке она направилась по проходу к возвышению, на котором сидели члены совета.

Александр ошеломленно смотрел на нее и лишь через несколько секунд понял, что она идет в сопровождении полудюжины профессоров, несущих портфели, книги, большие картонки с графиками и свитки бумаг. В них Александр узнал математиков – друзей Лидии из редколлегии журнала, среди которых были доктор Сингли и лорд Перри. Все они маршировали за Лидией, как полк военных, спешащий за своим командиром.

Не удостоив Александра и взглядом, Лидия остановилась перед советом. Ее щеки зарумянились, но когда она заговорила, голос был уверенным и спокойным.

– Джентльмены, прошу прощения, что прерываю, но у меня важное сообщение, имеющее отношение к делу. Меня зовут Лидия Келлауэй, а сопровождающие меня джентльмены – профессора и математики высшего класса. Узнав, что сейчас вы обсуждаете дело лорда Нортвуда, и будучи уверенной, что обвинения против него несостоятельны, я обратилась к коллегам за помощью.

– За помощью в чем, мисс Келлауэй? – спросил Уилтшир.

Повернувшись к коллегам, Лидия быстро кивнула. Профессора собрались сбоку от нее, как раз напротив Александра, чтобы их могли видеть и члены совета, и публика. Двое из них установили подставку и несколько демонстрационных досок, а еще один вытащил из портфеля стопку бумаг и раздал членам совета.

Александр как завороженный переводил взгляд с математиков на Лидию. Находясь на расстоянии менее пятнадцати футов, она смотрела прямо в его лицо; на бледных щеках по-прежнему горел румянец, но взгляд голубых глаз приобрел мягкое выражение. Когда их глаза встретились, она немного удивилась. С трудом сглотнув, Александр скрестил на груди руки, чтобы не подойти к ней, не обхватить за талию и не прижать к себе.

Казалось, Лидию жаром обдало, словно и ей пришло в голову то же самое.

Лидия… Лидия…

Быстро тряхнув головой, Лидия потянулась к указке. Повернувшись к доске, на которой была прикреплена своеобразная карта, Лидия деликатно откашлялась.

– Это, джентльмены, – заговорила она, – план первого этажа и галереи Сент-Мартинс-Холла в тот вечер, когда произошли беспорядки. Мой коллега, доктор Сингли, провел всестороннее исследование динамики толпы, и он объяснит, почему лорд Нортвуд не мог подтолкнуть людей к мятежу.

Лидия постучала указкой по карте. Толпа зашевелилась, загудела – и от недоумения, и от любопытства. Александр наклонился вперед, упершись локтями в колени.

Лидия кивнула доктору Сингли:

– Прошу вас, сэр.

– С великим удовольствием, мисс Келлауэй. – Сингли вышел вперед, чтобы обратиться к толпе. – Доктор Эдвард Сингли, джентльмены, член Королевского общества, доктор гражданского права, член Королевского общества Эдинбурга, Лукасовский профессор математики в Кембриджском университете, редактор «Кембриджского и дублинского математического журнала».

Сингли помолчал, словно давая возможность собравшимся оценить уровень его достижений. В зале наступила тишина, которую вскоре сменил одобрительный гул. Сингли удовлетворенно кивнул.

– Я провел огромное количество экспериментов, касающихся динамики толпы в зависимости от плотности ее потока, – продолжил он. – Это можно записать как… – Помедлив, он написал на доске уравнение.

– Прошу прощения, мистер Сингли. – Хадли поднял руку, на лбу у него залегла глубокая морщина. – Если бы мне было позволено высказаться от имени всех моих коллег, то я бы заметил, что плотностью потока мы интересуемся не больше, чем женской модой.

Несколько человек рассмеялись. На лице Лидии появилось раздраженное выражение. В центре зала встал крупный мужчина с густой бородой.

– Послушайте-ка, милорд! – крикнул он. – Многие члены общества интересуются математикой или по крайней мере знают о ней что-то. Часть общества расходится во мнениях по обсуждаемому вопросу, не так ли? Профессор, который сюда пришел, толкует о прикладной математике, я правильно понял вас? Мы обязательно должны его выслушать.

Аудитория согласно загудела. Александр обернулся назад, чтобы разглядеть человека, который от лица математиков неожиданно бросил вызов президенту общества. Потом он посмотрел на Лидию. Она подмигнула ему.

– Именно так, – благодарно кивнул Сингли поддержавшему его человеку. – Прикладная математика – чистая математика, так же как геометрия или свойства пространства, применяемые для становления принципов статистики и динамики, о чем я тут сейчас говорю.

– Господи, профессор, да продолжайте же! – крикнул кто-то из толпы. – Какое все это имеет отношение к Нортвуду?

Толпа опять зашевелилась, только на этот раз беспокойнее. Александр и Себастьян переглянулись. У Себастьяна был весьма встревоженный вид.

Александр снова посмотрел на Лидию – та напряженно выпрямилась, сцепив перед собой руки и прикусив белыми зубами нижнюю губу.

«Посмотри на меня».

И она посмотрела. В уголках прекрасного рта мелькнула легкая улыбка. Александр позволил своим глазам обвести ее плечи, затянутые в узкое черное платье, опуститься ниже, на изящные изгибы груди и талии. Даже увидев ее в первый раз, он сразу понял, какое роскошное и податливое тело прячется под одеждой. Даже тогда он знал, что хочет ее.

Однако Александр и предположить не мог, как сильно ее полюбит.

Лидия снова покраснела, словно он ласкал ее взглядом. Волосы под шляпкой были гладкими и блестящими, каждая прядка забрана в безупречный узел. Александру захотелось вытащить из ее прически все эти шпильки – черт бы их подрал за то, что скрывают волосы Лидии! – а затем почувствовать, как этот гладкий шелк скользит по его пальцам.

Боже! Поерзав на стуле, Александр попытался сосредоточиться на том, что говорят остальные математики. Это хотя бы помогло ему унять возбуждение, однако его внимание все равно было поглощено Лидией.

Доктор Сингли повернулся к коллегам, и двое из них вышли вперед с графиками. Третий развернул свиток, испещренный цифрами.

– Во-первых, – промолвил Сингли, – в своих исследованиях я проследил за огромным количеством ситуаций, в которые была вовлечена большая толпа. Мы можем говорить о потоке информации в толпе с таким же правом, с каким можно говорить о потоке информации в пруду. Предположим, парень кидает камень в воздух. Камень приземляется в точке А, а динамика несжимаемых жидкостей утверждает, что гравитационные волны распространяются по кругу от точки столкновения. Поскольку мне известно уравнение, которое управляет подобными динамиками, я мог бы сказать, что первые небольшие волны, распространяющиеся от этого камня, ударят по берегу. Вот тут-то и начинается самое интересное. Видите ли, я мог бы решить и противоположную задачу. То есть если бы я пришел туда через некоторое время после того, как парень бросил камень, и просто увидел бы небольшие волны, поднимающиеся у моих ног в течение времени Т, я мог бы точно сказать, в каком месте камень упал в воду, хотя никогда не видел его своими глазами. Если хотите, я бы смог вернуть время немного назад.

Отойдя в сторону, Сингли кивнул Лидии, которая писала на доске уравнения. Александр мельком взглянул на цифры, но не мог оторвать взгляда от грациозных движений руки Лидии, порхающей по доске, от прилежной сосредоточенности на ее милых чертах.

Грудь Александра наполнили тепло и гордость. Ему нравилось наблюдать за тем, как работает ее мысль, ведь он знал, какая сложная система кроется за ее голубыми глазами. Знал, что каждый человек в этом зале должен быть поражен ее выдающимися способностями.

Лидия повернулась, чтобы еще раз взглянуть на аудиторию.

– Таким образом, мы можем сделать вывод, джентльмены, – проговорила она, – что то же самое происходит и во время беспорядков. Толпа очень похожа на пруд – плотное скопление частиц, которые передают информацию, сталкиваясь друг с другом.

– Поэтому мы можем решить и эту перевернутую задачу, – продолжил доктор Сингли, указывая на уравнение. – Хотя меня там не было, я могу определенно утверждать, что если лорд Нортвуд действительно находился там в указанное вами время – а существует множество верных свидетелей, которые могут это подтвердить, и я уверен, что инспекторы в этом удостоверятся, – тогда законы движения исключают возможность того, что это он инициировал беспорядки, которые распространялись в толпе при номинальной скорости в пятьдесят футов в минуту…

– О чем он, черт возьми, толкует, мисс Келлауэй? – спросил Хадли.

– Милорд, – проговорила Лидия, – по сути, вывод, который с помощью своих вычислений делает доктор Сингли, состоит в том, что лорд Нортвуд совершенно не виноват в инициировании беспорядков. Он был здесь. – Она ткнула указкой на галерею, изображенную на карте. – А расчеты плотности потока, которые мы приглашаем всех вас изучить более внимательно, указывают на то, что мятеж начался тут.

Еще один удар указкой по изображению входа в холл подтвердил ее слова. Несколько мгновений аудитория молчала, а потом все одновременно зашумели – вопросы, пара криков, люди вставали с мест, чтобы посмотреть на доказательство.

– Черт бы меня подрал, – пробормотал Себастьян.

Хадли посмотрел на карту, а затем – на бумаги, которые вручил ему лорд Перри. Полицейские инспекторы подошли к столу, за которым сидели члены совета, и, опустив головы, стали о чем-то с ними переговариваться.

Голосов и размахивания руками стало еще больше, когда к математикам подошел сэр Джон Кук, чтобы обратить внимание на какие-то пункты в бумагах. Еще один член совета вступил в дискуссию с лордом Перри, пока полицейские инспекторы чесали головы, а двое членов совета казались окончательно сбитыми с толку. Представители профсоюзов из толпы приблизились к возвышению, чтобы поговорить с математиками и членами совета.

Встав сбоку, Лидия беседовала с несколькими джентльменами, выражение ее лица было серьезным и уверенным. Дождавшись, когда она на минутку осталась в одиночестве, Александр поспешил подойти к ней.

Лидия подняла глаза, ее ресницы походили на черные перья на фоне белой кожи. Желание и… что-то еще крылось в ее лице. Ему хотелось прикоснуться к ней. Поцеловать. Сдерживая себя, Александр сжал руки в кулаки.

– Почему? – спросил он.

Лидия заморгала, ее глаза опустились на его шею. Она слегка пожала плечами, но этот небрежный жест никак не вязался с бурей эмоций в ее глазах.

– Расчеты работают, – сказала она.

– Это не ответ.

– Это единственный ответ, который я могу тебе дать.

– Прошу прощения, мисс Келлауэй. – Лорд Перри прикоснулся к руке Лидии, чтобы привлечь ее внимание, и бросил слегка враждебный взгляд на Нортвуда. – Ваше отношение к коэффициенту уравнений, если позволите?

Александр шагнул назад и вернулся на свое место, не отрывая глаз от Лидии, а она вернулась к доске и продолжила беседу с двумя джентльменами.

Прошло еще добрых полчаса, когда все шумели и суетились, а потом Хадли снова поднял вверх руки.

– Тишина! Прошу всех садиться! Мы пришли к своего рода заключению… кажется.

Подождав, пока все успокоятся, он откашлялся.

– Мы полагаем, что мисс Келлауэй и доктору Сингли удалось предоставить нам убедительные – хотя и весьма запутанные – доводы в пользу того, что действия лорда Нортвуда на самом деле не способствовали началу мятежа. Это так, инспектор?

– Совершенно верно, милорд, – кивнул инспектор Денисон, хотя, похоже, не был абсолютно уверен в том, что говорит.

Со стороны математиков послышался шорох – они поворачивались, чтобы пожать друг другу руки и одобрительно кивнуть. Лидия посмотрела на Александра и торжествующе улыбнулась.

Он ответил на улыбку, потому что она Лидия и он любил ее за то, что она такая, за то, что она для него сделала. Но осмотрительность заставила его быть начеку.

– И хотя мы можем с уверенностью сказать, что с лорда Нортвуда снимается обвинение в инициировании беспорядков, – продолжал Хадли, – нельзя игнорировать тот факт, что он стал участником переделки, завершившейся смертью человека, а последовавший за этим хаос – какой бы ни была его причина – вызвал разрушения на выставке.

– Не говоря уже о его связи с Российской империей, – добавил сэр Джордж. – А лорд Кларендон сообщил нам, что…

Александр перестал слушать. Он знал, что последует за этими разговорами – его публичное увольнение из Общества покровительства искусствам.

Он посмотрел на Лидию. Та с осторожностью посматривала на членов совета, без конца то наматывая на палец прядь, выбившуюся из-под шляпки, то распуская ее. Александр едва сдержал улыбку. Он подумал, что Лидия, возможно, даже не замечает, что делает это, когда нервничает.

Сэр Джордж продолжал монотонно бубнить о врагах, о разрыве дипломатических отношений, о флоте в Черном море, об Оттоманской империи, о французских антирусских настроениях, об актах враждебности…

Александр все смотрел на Лидию, и его наполнило чувство, которое он не мог бы описать. Оно сокрушило его гнев, его отчаяние, нужду в отдыхе ощущением ожидания и надежды. И свободы.

Александр не мог даже припомнить, когда в последний раз испытывал такое чувство. Он не хотел, чтобы его семья страдала вновь, однако обязанность защищать ее больше не будет лежать только на нем.

Он посмотрел на отца. Тот не сводил глаз с сэра Джорджа, при этом резкие черты его лица застыли. Отец перевел взгляд на сына.

– Простите меня, – прошептал Александр. Встав, он обратился к совету: – Прошу прощения, джентльмены!

Глаза всех присутствующих обратились к нему. Воздух наполнился гулом. Раштон потянул его за рукав, пытаясь вернуть на место. Оттолкнув его руку, Александр вышел в центр зала.

– Можно? – спросил он.

Хадли обвел взором остальных членов совета. Те согласно закивали.

– Давайте, лорд Нортвуд!

– Я хотел бы извиниться за события того вечера, о котором идет речь, – заговорил Александр. – Были ранены люди, произошел погром. Погиб человек. И я, конечно же, имел к этому отношение. Я также глубоко сожалею о том, что все эти события бросили тень на общество. Два года я много работал на посту вице-президента общества, чтобы устроить достойную выставку в честь его столетней годовщины. Никто так не хотел добиться международного успеха выставки, как хотел этого я. Однако в свете всего произошедшего я вынужден отказаться от поста директора выставки и вице-президента Общества покровительства искусствам. С этого самого мгновения.

Аудитория разразилась криками и испуганными охами. Хадли застучал кулаком по столу.

– Порядок! – закричал он.

Александр не мог заставить себя взглянуть на Лидию. Его разум, его душа наполнились картинами большого города, где каналы вьются вокруг хрустальных площадей и стен городских особняков, где сады цветут прямо посреди людных, шумных улиц и дворцов, похожих на свадебные торты.

– Я буду рад еще какое-то время поработать вместе с человеком, которого назначит совет на мое место, – продолжал он, – чтобы в спокойной обстановке передать ему свои обязанности. Как было уже несколько раз указано, я владею торговой компанией, базирующейся в Санкт-Петербурге. Теперь я считаю, что именно там и буду нужнее. Таким образом, хочу, чтобы все знали, что еще до окончания лета я намерен покинуть Лондон.

«Нет!»

Едва сдержав вскрик потрясения, Лидия сжала горло рукой. Александр продолжал что-то говорить собравшимся, его низкий голос катился по залу как океанская волна. Нортвуд стоял так близко от нее, что ей было достаточно сделать всего лишь несколько шагов, чтобы прикоснуться к нему. Вокруг нее переступали с ноги на ногу и бормотали что-то математики, но Лидия не слышала ничего, кроме лишавшего ее мужества крика, который так и стоял у нее в ушах.

Александр – ее Александр – хочет уехать?! Этот смелый, сильный, гордый человек, способный с недрогнувшим лицом противостоять целому миру… собирается уехать, оставить Лондон… оставить ее?

Кровь Лидии запульсировала от гнева и отчаяния. Она устремила взор на него – на его волосы, блестевшие в свете огней, на мощную колонну его шеи, на суровый профиль. В ней расцвела отчаянная любовь к нему, отчего в горле перехватило дыхание.

Лидия с усилием отвела глаза от Александра и перевела взгляд на его отца и брата. Себастьян ухмылялся, а лорд Раштон казался немного озадаченным. Члены совета, сдвинув наклоненные головы, совещались.

Наконец Хадли откашлялся.

– Что ж, лорд Нортон, если таково ваше намерение, то совет просто вынужден принять вашу отставку и пожелать вам хорошего путешествия.

Монотонный гомон в зале перерос в шум разговоров, люди рвались вперед, чтобы поговорить с членами совета и Александром. Нортвуда окружила группа джентльменов: одни тянулись, чтобы пожать ему руку, а другие вовсю критиковали его.

– Просто позор, Нортвуд. – Какой-то тип сердито посмотрел на него. – Море позора.

– Легкого избавления от забот, – проговорил другой.

– Не обращайте на них внимания, – сказал третий, отгоняя противников Александра кивком головы. – Большинство из нас прекрасно знают, что вы проделали огромную работу, милорд. Я согласен с Хадли и желаю вам всего доброго.

Лидия повернулась к коллегам, сдерживая горячее желание подбежать к Александру и… и что? Она не знала, чего хочет: то ли ударить его, то ли зацеловать до бесчувствия. Хотя, возможно, и того и другого.

– Нам пора идти, джентльмены, – объявила она. – Наша работа здесь завершена.

Они собрали свои книги, свернули листы с вычислениями, сложили бумаги. Лидия захлопнула сумку, схватила указку и направилась к выходу, прилагая огромные усилия к тому, чтобы не повернуться и не бросить на Александра самый последний взгляд.

– Лидия! – Его громкий оклик перекрыл шум толпы.

Лидия едва не споткнулась, на мгновение отчаяние в ней уступило место надежде, но тут в голове снова прозвучали его слова: «Я намерен уехать!»

Хотя почему это так важно для нее? Александр не хуже ее знает, что отношения между ними невозможны, так почему бы ей тоже не пожелать ему успеха и не тешить душу одними лишь воспоминаниями о том, что между ними было?

Но разумеется, ее сердце не волнует, что она должна делать. Его беспокоит лишь то, чего ей хочется.

– М-м-м… Мисс Келлауэй… – Лорд Перри прикоснулся к ее локтю, слегка подталкивая в сторону выхода, потому что толпа уже настигала их. Лидию и Александра разделила стена людей.

С трудом сглотнув, Лидия крепче прижала к груди сумку, а потом, приосанившись, направилась в холл.

– Лидия! – Голос Александра был полон отчаяния.

По ее телу пробежала дрожь. Лидия прибавила шагу, пытаясь спрятаться в кругу коллег. Она не могла посмотреть Александру в лицо, не могла допустить, чтобы он увидел, что одна только мысль о его отъезде разрывает ей сердце.

– Джентльмены! – Это голос Себастьяна возвысился над какофонией. – Джентльмены, напитки поданы в соседнем зале!

В голосах зазвучала признательность, и посетители направились в другую сторону холла. Не в силах сдержаться, Лидия все-таки оглянулась – как раз в тот момент, когда толпа перед Александром разделилась.

Сжав кулаки, с решительным выражением лица, он протолкался вперед. Их глаза встретились на расстоянии, от всей его фигуры так и веяло разочарованием, и от этого на затылке Лидии волоски встали дыбом. В груди у нее защемило, она отвернулась от него.

Доктор Грант распахнул перед нею дверь и придерживал, пока Лидия выходила в холл. Коллеги суетились вокруг, их голоса были полны смятения и тревоги из-за такого поспешного ухода.

– Карета уже подана, лорд Перри? – Остановившись, Лидия обвела взглядом людную улицу перед зданием. – Прошу вас, мы должны поспешить…

Где-то позади прозвучало ругательство, громко хлопнула дверь.

– Лидия!

Она застыла. Остальные математики повернулись, настороженно наблюдая за бежавшим к ним Александром. С мрачным лицом, взъерошенными волосами, падавшими на залитый потом лоб, он был похож на самого дьявола, который пришел забрать ее душу.

Несколько математиков окружили Лидию, словно защищая. Когда Александр приблизился, она придала своему лицу безучастное выражение, хотя в душе бушевал ураган чувств.

– Лидия! – Александр остановился, его грудь приподнималась от учащенного дыхания. Прошло мгновение, пока он оглядывал остальных, и только после этого Александр сделал видимое усилие для того, чтобы взять себя в руки. Глубоко вдохнув и выдохнув, он провел рукой по волосам.

– Джентльмены! Лорд Перри, доктор Сингли, примите мою искреннюю благодарность за ваши усилия помочь мне, – проговорил он.

– Мы были рады помочь, милорд, хотя вам следует знать, что в первую очередь мы, конечно же, думали о мисс Келлауэй.

– Именно так и должно быть, доктор Сингли. – Приосанившись, Александр посмотрел на Лидию. Ее сердце затрепетало от одного этого взгляда – испытующего, настойчивого. – Я… Могу я перекинуться с вами парой слов наедине, мисс Келлауэй?

Стоявшие вокруг нее математики зашептались. По крайней мере двое из них угрожающе напыжились.

– Лидия! – В его голосе слышалась мольба. – Пожалуйста.

Несмотря на то что ее решимость уже дала трещину, Лидия пыталась набраться смелости, чтобы противостоять ему. Противостоять собственному желанию сдаться.

– Я не могу понять, почему вы хотите поговорить со мной наедине, лорд Нортвуд, – произнесла Лидия удивившим даже ее саму ледяным тоном, который заморозил бы и пингвина. – Вы совершенно ясно дали понять всем собравшимся, что у вас больше нет желания работать на общество и бороться за восстановление вашего честного имени, ради которого мы, – указала она на своих коллег, – проработали несколько часов. И все для того, чтобы помочь вам. Лорд Перри даже отменил лекцию, чтобы встретиться с нами в кабинете доктора Сингли и сформулировать наше доказательство.

Стоявший позади нее лорд Перри согласно засопел и, прищурившись, посмотрел на Александра.

– Я не… – начал было Нортвуд.

– Более того, – перебила его Лидия, поднимая сумку и загораживаясь ею как щитом, – раз уж вы составили план возвращения в Россию, то я не понимаю, какой смысл нам…

– Лидия, пожалуйста, помолчи немного! – взмолился Александр. – Я же не говорил, что хочу вернуться в Россию в одиночестве.

Лидия заморгала, ее сердце на мгновение замерло.

– Ну-у что еще…

– Я этого не сказал, потому что не имел в виду, – добавил Александр.

– Вы не…

– Нет. – Он перевел дух. – Я хочу, чтобы вы с Джейн поехали со мной.

Лидия лишь охнула в ответ. И отступила назад, словно для того, чтобы ускользнуть от отчаянной надежды в словах Александра – надежды, которая вмиг проникла в ее кровь и согрела все нутро. Математики зашевелились и что-то зашептали. Лидия сделала еще шаг назад и наткнулась спиной на доктора Гранта.

Александр не отрывал от нее глаз. Лидия прижала руку к груди – ей казалось, что сердце колотится прямо под ладонью и отдается по всей длине руки. Она повернулась к коллегам.

– М-м-м… Прошу прощения, джентльмены. Александр?

Чувствуя, что голова идет кругом, Лидия отвела Александра в уголок у лестницы. Она закрыла глаза, глубоко вдохнула и отогнала от себя все картины, все обещания, содержавшиеся в его словах. Потом она медленно повернулась к нему, наградила возмущенным взглядом и с силой ударила по руке.

– О чем ты говоришь, глупец?

Александр потер руку, его отчаяние сменилось удивлением.

– Я говорю о нашем будущем, – сказал он. – Я хочу, чтобы вы с Джейн поехали со мной в Санкт-Петербург.

– Ты сошел с ума? – Ну почему ее сердце не успокаивается от этих слов, от ожидания, которым полны его глаза? Почему надежда, как яркий свет, струится в ее крови? – Я не могу жить с тобой в России.

– Почему?

– Потому что не могу выйти за тебя замуж. – Когда Лидия произнесла эти слова вслух, обуревавшие ее чувства вмиг исчезли. Она словно отрезвела. – Разве мы уже не обсуждали это? Ничего не изменилось.

– Тогда зачем ты привела на собрание своих гениев?

Лидия открывала и закрывала рот, пытаясь держаться беспристрастно.

– Я знала, что они помогут мне доказать твою…

– Нет. Зачем ты их привела? Почему захотела увидеть, как меня прощают?

– Я не хотела, чтобы тебя обвиняли в том, в чем ты не виноват. Я знаю, сколько ты работал. И не заслуживаешь того, чтобы все это забылось, потому что ты старался спасти Джейн и меня.

– Так ты считала себя в долгу передо мной?

– В некотором смысле да, но…

– А какова другая причина, Лидия?

Устало вздохнув, Лидия посмотрела через плечо Александра на противоположную стену. Какая разница, узнает ли он правду. Это ничего не изменит. Почему бы не позволить ему уехать и не радоваться хотя бы воспоминаниям о том, что они друг для друга значат, даже если общего будущего у них быть не может? Особенно потому, что у них не может быть общего будущего.

– Лидия!

– О, хорошо! – Передумав, она посмотрела ему в глаза. – Я все еще люблю тебя, Александр. Я хотела помочь, потому что все еще люблю тебя. Для меня была невыносима мысль, что эти люди будут умалять твои достоинства перед такой большой аудиторией, и никто не сможет прийти тебе на помощь. Хорошо? Я это сказала. Ты именно это хотел услышать?

– Именно это.

Александр широко улыбнулся, его счастье обожгло Лидию такой сильной любовью, что у нее перехватило дыхание. Надежда сияла в его глазах ярче солнца. Он схватил Лидию за руки, как будто для того чтобы сдержать желание подхватить ее и закружить.

Лидия в ответ сжала его пальцы, наслаждаясь ощущением того, как они переплетаются, как его большие руки сжимают ее ладони. И все же она не могла унять печаль, омрачавшую ее удовольствие.

– И все же это не важно, Александр, – проговорила она. – Я люблю тебя всем сердцем, всем своим существом… но все равно это ничего не меняет.

– Выходи за меня!

Она сжала его руки сильнее, моля Бога дать ей силы противостоять красоте всего, что содержится в этих простых словах.

– Прошу тебя, остановись, – прошептала Лидия. – Если ты хочешь убежать…

– Я ни от чего не убегаю. – Теперь в его голосе было еще больше настойчивости. – Напротив, я бегу к чему-то и хочу попасть туда с тобой и Джейн. Разве ты не понимаешь? Это ответ на стоящую перед нами дилемму.

Лидия засомневалась.

– Уехать за границу?

– Нет, – покачал головой Александр. – Уехать домой. – По его горлу прокатилась волна – он с трудом сглотнул, его лицо замерло от нервного напряжения. – Помнишь тот вечер, когда ты сказала, что у нас всегда есть выбор? Ты была права. Слишком долго я позволял другим людям и обстоятельствам управлять моей жизнью. Больше этого не будет. Теперь я буду выбирать только то, что хочется мне. И я выбираю тебя.

– Я не могу…

– Ты можешь, – настаивал он. – И у нас все получится, Лидия. Давай проживем жизнь вместе. Пожалуйста!

Сердце Лидии стучало так громко, что его биение отдавалось у нее в ушах. Она поняла, почему Александр принял такое решение – в Санкт-Петербурге они будут жить среди людей, которые ничего не знают об их прошлом. Репутация их семей больше не пострадает. Они смогут быть свободными. Даже надеяться на что-то. Радоваться.

Господи! Мозг Лидии лихорадочно заработал, изучая все аргументы, взвешивая все риски, отгоняя сомнения. Это правда. Александр прав: они могут уехать из Лондона вместе и вместе начать новую жизнь в городе, который принадлежит Александру, – в городе белых ночей, троек с колокольчиками, бережно хранимых воспоминаний. В месте, которое может принадлежать только им двоим, где они смогут построить ту жизнь, которая им нравится.

Возможно ли это? Неужели счастье достижимо? Может ли она доверять ему, доверять себе настолько, чтобы принять такой поворот судьбы?

– Выбирай же, Лидия! – прошептал Александр.

– Я… я выбираю Джейн, – наконец промолвила Лидия, а потом подняла руку в знак молчания, когда он попытался заговорить. – Я выбираю Джейн и тебя, Александр. Я выбираю нас.

На лице Нортвуда появилась широкая улыбка. Счастье проникло в жилы Лидии и потекло к ее сердцу. Александр схватил ее в объятия, прижал к себе и накрыл ее губы своими.

Лидия удивленно пискнула, когда поцелуй затянулся, словно они слились в одно целое, словно это он уступил ей. Напряжение наконец-то оставило Лидию, ее тело расслабилось во время этого поцелуя, который, казалось, будет продолжаться вечно… пока оба не вспомнили, где находятся.

Александр схватил Лидию за плечи, взгляд устремился на ее пылающее лицо, темные глаза были полны любви и надежды.

– Я люблю тебя, – сказал он. – Больше жизни.

– И я люблю тебя, – отозвалась Лидия. И, улыбнувшись, добавила: – Больше чисел.

Александр усмехнулся. Лидия покраснела еще сильнее, когда посмотрела на своих коллег, которые по-прежнему стояли около дверей. И наблюдали за ними.

Откашлявшись, Александр отошел от Лидии. Неловкое, какое-то смущенное молчание наполнило холл.

– М-м-м… Хорошая работа, лорд Нортвуд, – наконец сказал доктор Сингли.

Доктор Грант фыркнул. Еще один математик хлопнул в ладоши, а потом все они засмеялись. Даже лорд Перри, сначала казавшийся мрачным, присоединился ко всеобщему веселью и редким аплодисментам.

Усмехнувшись, Александр посмотрел на Лидию. В ее глазах вспыхнуло удивление, когда она, откинув голову, посмотрела на математиков.

– Возможно, они наконец заинтересуются моими формулами любви. – Ее пальцы скользнули в его руки, и она знала, что всегда будет беречь тепло его взгляда, прикосновений его пальцев. – Думаю, в конце концов мы все выбираем любовь, Александр. Даже самый последний из нас.