Если же кто даст приют сомнению и

послабление вере,

То тотчас перейдет на путь зла.

Сутра Черного Лотоса

– Хару-сан! – позвала Рэйко, семеня по коридору особняка Уэды.

Пока она добиралась из Синагавы в Эдо, наступила ночь и за бумажными перегородками стен зажглись фонари, но в комнате Хару по-прежнему было темно. Рэйко, пришедшая рассказать о том, что узнала сегодня, отодвинула дверь. На полу валялась одежда и всякие мелочи, но Хару исчезла.

– Здесь ее нет, – произнес отец.

Рэйко обернулась и увидела его рядом с собой.

– Нет? – переспросила она, сначала растерявшись, а затем встревожившись. – Тогда где же она?

Качнув головой, судья оглядел ее с грустью и состраданием.

– Пойдем-ка в гостиную. Выпьем чаю, и я все объясню.

– Не надо мне никакого чаю. – Чувствуя, что отец темнит, Рэйко всполошилась еще больше. – Я хочу знать, что с Хару и где она.

– Хару в тюрьме, – нехотя признался Уэда. – Нынче утром твой муж арестовал ее за преступления в храме Черного Лотоса.

– Что?! – Рэйко воззрилась на него, не веря своим ушам.

– Сано-сан стал ее допрашивать, – начал судья и поведал, как Хару поносила своего мужа и Ояму и призналась, что желала их смерти, так как они причиняли ей боль.

– Это не доказательство! – воскликнула Рэйко, понимая, как Хару выглядела в свете сказанного, по сути даже не признавшись.

– Были и другие причины арестовать ее, – осадил Рэйко Уэда. – Она впала в ярость и набросилась на твоего мужа и Хирату-сан. Сано-сан отделался царапинами, а вот Хирата чуть не остался без глаза.

Оказалось, обиженная жизнью тихоня Хару с другими вела себя совершенно иначе и даже усугубила неприязнь Сано.

– Да, она поступила плохо, но это еще не доказывает, что Хару кого-то убила, – упорствовала Рэйко.

Судья Уэда нахмурился.

– Будь ты меньше привязана к Хару и относись терпимее к Черному Лотосу, то заметила бы, что ее поведение указывает скорее на вину, чем на отсутствие таковой.

Рэйко заметила это, но ее возмутила бесчестная травля, оправдываемая личными чувствами и вялыми обвинениями.

– Горячность Сано может стоить нам всем головы. И зачем ты позволил ему забрать Хару?!

– В целом я был согласен с его решением. Как я уже говорил, велика вероятность того, что Хару виновна. И сегодняшнее происшествие подтверждает мою точку зрения: Хару опасна и должна находиться в тюрьме.

– Поверить не могу, что ты принял его сторону.

Судья погрустнел.

– Дочь моя, я многое готов для тебя сделать, но укрывать преступников не намерен. Ты должна вверить Хару закону. Возвращайся к себе и помирись с мужем.

Чуть не плача от досады, Рэйко выбежала из дома. Теперь и отец ополчился против нее, но она все равно не сдастся и призовет убийц к ответу.

* * *

Когда Сано в компании Хираты въехал в ворота своего дома, в освещенном факелами дворе им встретились сыщики Канрю, Хатия, Такео и Тадао. Канрю с Хатией были в тех же потрепанных кимоно, в каких выдавали себя за паломников. Сано спешился, и все четверо пали перед ним ниц.

– Простите нас, сёсакан-сама! – хором заголосили они.

– В чем дело? – спросил Сано. – Вы же должны быть в храме!

В этот миг ворота распахнулись и во дворе показались носильщики с паланкином. Сано оторопел. Если Рэйко прибыла только сейчас, то где она пропадала весь день и что делала?

– Черному Лотосу удалось нас раскрыть, – ответил Канрю. – Было бессмысленно продолжать слежку, вот мы и вернулись.

Носильщики опустили паланкин, и Рэйко выбралась наружу. По ее взгляду Сано догадался, что она уже знает о Хару. Вздернув подбородок, Рэйко прошествовала до дверей.

– Встаньте, – приказал Сано своим людям, и те подчинились. Его сердце уже отбивало бешеный ритм в предчувствии новой ссоры. – Расскажите мне, как все было.

– Я проник в ту часть храма, где обитает духовенство, – начал Канрю, – как вдруг появился священник. Он сказал, что я должен покинуть храм, и выпроводил меня за ворота.

– Со мной было так же, когда я пытался найти потайные ходы под строениями, – признался Хатия.

– А мы сказали священникам, что хотим вступить в секту, – произнес Тадао. – Они оставили нас в зале с другими двенадцатью парнями. Потом нас порасспрашивали, накормили обедом и оставили медитировать над тем, насколько мы созданы для Черного Лотоса. Через некоторое время священники выбрали нас и отвели на улицу. Сказали, что мы не годимся в послушники, поэтому должны уйти.

– По их глазам было видно, что они знают о нас, – добавил Такео.

– Члены секты не случайно вышвырнули всех в один день, – произнес Канрю. – Они сразу нас вычислили. Им было известно, зачем мы явились.

– Кто еще, кроме меня и Хираты-сан, знал о вашем задании в храме? – спросил Сано, мучимый подозрением.

– Только сыскной отдел, – ответил Хатия.

Распустив людей по домам, Сано сказал Хирате:

– Среди нас, судя по всему, есть шпион Черного Лотоса.

Сано опечалило, что кто-то из его верных вассалов оказался предателем, так же как и новость о том, что в секте сочли необходимым наблюдать за ним, а его соглядатаев изгнали из храма. Может, обвинители Черного Лотоса не лгали? Однако если сектанты промышляют злодейством, разве оставили бы они его шпионов в живых? Впрочем, они могли испугаться огласки.

– Придется нам отыскать этого предателя и избавиться от него, – сказал Хирата, промокая куском материи глаз, пострадавший от ногтей Хару. – Я-то думал, что знаю наших людей, – добавил он с горечью, – и никогда не имел причин усомниться в их верности вам. Уж если Черный Лотос сумел купить честь самурая, он должен быть очень силен... и опасен.

– Значит, будем наблюдать за ним, пока не узнаем всей правды, – сказал Сано, подходя к дверям. – По крайней мере нужная нам преступница схвачена.

В гостиной они застали Мидори и Рэйко. Миловидная служанка О-хана подавала чай. Увидев вошедших Сано и Хирату, женщины поклонились. Мидори и О-хана пробормотали слова приветствия, но Рэйко не удостоила мужа ни словом, ни взглядом. Она сидела, выпрямив спину и поджав губы. Сано крепился, готовясь к противостоянию.

Мидори подняла на Хирату радостный взгляд, в котором тотчас отразилось удивление.

– Что у вас с глазом? – воскликнула она.

– Пострадал на задании, – похвастался Хирата.

– Дайте взглянуть. – Мидори вскочила и подалась к нему, чтобы осмотреть рану. – Болит сильно?

– Да нет, не особенно.

Вдруг Мидори странно изменилась в лице и отпрянула от Хираты.

– Смотрите ничего не закапывайте! – выпалила она, словно всю ее заботливость как ветром сдуло.

Сано и Хирата оторопело уставились на нее. У Рэйко дрогнула скула. А О-хана подбежала к Хирате.

– Все равно больно, – защебетала она. – Пойдемте же в кухню, я сделаю вам травяную примочку...

Увлекаемый служанкой Хирата оглянулся на Мидори. Та мгновение поколебалась и бросилась следом. Сано тем временем сел напротив Рэйко.

– Что такое с Мидори? – удивился он.

Рэйко неотрывно смотрела на чашку, которую держала в руках. На вопрос Сано она только пожала плечами. От нее так и веяло отчуждением.

– А где Масахиро?

– Спит.

Ее тихий голос звучал натянуто, а свет фонаря в чайной чашке дробился – так сильно она ее стиснула. Повисла зловещая тишина, какая бывает перед грозой; отдаленные голоса девушек звенели, словно колокольчики на ветру.

– Как ты мог арестовать ее? – произнесла Рэйко, все еще не поднимая глаз.

– А как ты могла ездить в храм и Синагаву, когда я запретил? – возмутился Сано, оскорбленный ее неучтивостью и откровенной критикой в его адрес. – Ты ведь туда ездила, да? Вот почему ты вернулась так поздно.

Рэйко пропустила упрек мимо ушей, но Сано понял, что прав.

– Ты даже не сказал, – горько продолжала она. – Не загляни я к отцу домой, так бы и не узнала, что с ней.

Сано подавил приступ ярости. По правилам Рэйко, конечно, должна была признать поражение, но и ему, если он хочет мира, лучше быть великодушным.

– Прости, что не сказал сразу. Я же не знал, чем закончится допрос Хару, да и времени не было.

– Зато знал, что пойдешь туда. Уж об этом-то ты мог предупредить!

Сано не без усилий оставил укол без внимания, заглушив и голос совести, намекающий, что он был несправедлив к жене.

– Тебе хоть известно, что Хару напала на нас с Хиратой?

Рэйко сухо кивнула.

– Ее было необходимо посадить в тюрьму, – стоял на своем Сано. – Там она никому не причинит вреда. Видела бы ты ее!

– Если бы я была с вами, ничего бы не случилось! – Рэйко гневно взглянула на него и поставила чашку.

– Скажи лучше, ты не позволила бы ей признаться! – взорвался Сано, забыв о добрых намерениях. – Ты загубила бы все мои попытки добиться от нее правды. Потому я и не сказал тебе, что готовлюсь допрашивать Хару.

– Должна тебя поправить, – вставила Рэйко с холодной учтивостью. – Я не позволила бы выбить из Хару то, что ты хочешь услышать. Ведь так все и было, если не ошибаюсь? Именно поэтому ты скрыл от меня свои планы.

"Я, может, и нажимал на девчонку, но не настолько", – сказал себе Сано.

– Она сама наболтала изрядно. Из кожи вон лезла, чтобы перевести подозрение на доктора Миву и настоятельницу. – Сано передал ей истории Хару о том, как доктор запугивал Тиэ, а Дзюнкецу-ин пыталась от нее избавиться.

– По-моему, Хару не солгала на их счет, – произнесла Рэйко, вспоминая собственные наблюдения.

– Хару созналась добровольно, – настаивал Сано. – Я задержал ее по долгу службы.

– Извини, но это признанием не считается. – Рэйко встала. – Ты так решил, но... – Она глубоко вдохнула, стараясь успокоиться, а потом сказала вымученно миролюбивым тоном: – Я знаю, ты зол на меня, но не надо срывать все на Хару.

– Ничего я не срываю! – вскричал Сано. Теперь и он встал, рассерженный ее намеками. Выходило, что ссора с женой так задела его, что он стал сажать в тюрьму невиновных! – Я пытаюсь служить правосудию, а ты мне мешаешь!

– Ты стал слишком скор на расправу! Это я пытаюсь спасти тебя от ужасной ошибки!

В комнату вошел Хирата, прижимая к глазу матерчатый комок. За ним, в слезах – Мидори. Они так и застыли, смятенно взирая на Сано и Рэйко.

– Нет, ты все-таки прекратишь вмешиваться в мое расследование и лезть к свидетелям, как сегодня!

– Я вмешиваюсь? – возмутилась Рэйко. – Да я не меньше тебя хочу справедливости, и у меня есть сведения, противоположные наветам врагов Хару. Первосвященник Анраку сказал, что душа у нее добрая.

– Мне он говорил совсем другое, – возразил Сано, вспоминая дневную беседу с Анраку. – Когда я упомянул, что Хару в тюрьме, он сказал, что так будет лучше, и предложил любую помощь, какая понадобится, чтобы завершить расследование.

По лицу Рэйко было видно, что слова мужа глубоко потрясли ее, но оторопь вскоре сменилась недоверием и, наконец, мрачной догадкой.

– Наверное, наш разговор восстановил его против Хару, – произнесла она. – Черный Лотос решил ею пожертвовать ради собственного спасения. Наверняка преступления совершили члены секты, а первосвященник ими повелевает.

Ее непоследовательность вывела Сано из себя.

– Нет, давай разберемся: либо Анраку свидетель защиты, либо злобный убийца. Обоими сразу он быть не может. По мне, он не выглядит опасным. Странноват, но не больше, чем прочие первосвященники.

– Жаль, ты не видел его во время нашего с Кэйсо-ин посещения, – возразила Рэйко.

– Нечего было его посещать, тем более с Кэйсо-ин. Я же велел держаться от нее подальше! Пока я стараюсь, оберегаю нашу семью и хозяйство, ты словно нарочно навлекаешь на нас беды!

Рэйко на миг отвела взгляд и сказала, спешно меняя тему:

– После храма я ездила в Синагаву.

Она поведала про отравленные колодцы, губительный дым, таинственную эпидемию, похищения и взрыв с пожаром в здании, принадлежавшем Черному Лотосу.

– Министр Фугатами считает, что секта затевает серьезные беспорядки. Завтра он собирается говорить об этом с советом старейшин и приглашает тебя на заседание.

– И речи быть не может, – отмахнулся Сано, негодуя, что Рэйко опять пытается втянуть его в "священную войну", ведомую министром. – Если я открыто появлюсь с человеком сомнительной репутации, мое положение в бакуфу будет подорвано и меня вообще отстранят от расследования.

– Сходи, прошу тебя! – Рэйко протянула руки в отчаянной мольбе. – Мы должны пресечь козни Черного Лотоса и найти настоящих убийц!

– Уже нашел, – отозвался Сано и, опережая возражения Рэйко, добавил: – Что бы ни узнал министр Фугатами, он сможет обо всем доложить на суде. Это не обсуждается.

Гнетущую паузу прервал топот маленьких ножек. Все обернулись и увидели Масахиро, семенящего в гостиную. Взъерошенный со сна, в голубой распашонке, он нес в руках маленькую шкатулку.

– Мама, папа, – произнес он и, сияя, загремел шкатулкой. – Играть!

– Не сейчас, – сказал Сано.

Прибежала няня, бормоча извинения.

– Иди спать, Масахиро-тян, будь молодцом.

Но едва няня потянулась к нему, Масахиро отбежал с криком:

– Нет! Хочу тут!

Он сунул пухлую ручку в шкатулку и подбросил вверх пригоршню черных и белых камешков для игры в го. Пока Рэйко и няня ловили ребенка, а тот радостно забрасывал их камешками, Хирата подошел к Сано.

– Прошу прощения, но мне кажется, вам стоит встретиться с Фугатами, – произнес он вполголоса, чтобы другие не слышали. – Если хоть сколько-нибудь вероятно, что Черный Лотос устроил поджог и убийство, будет неправильно отвергать сведения Фугатами до суда. Если Хару невиновна, мы не успеем ее оправдать. Надо изучить все улики заранее.

Хирата был прав, что Сано и признал неохотным кивком. Согласно законодательству Токугавы, большая часть судебных разбирательств завершалась обвинительным приговором, а подсудимые по умолчанию считались виновными. Даже честный и мудрый судья вроде Уэды мог ошибиться из-за стойкой приверженности традициям. Как бы ни был Сано убежден в виновности Хару, он все же горячо желал для нее справедливого суда.

– Все, Масахиро-тян, наигрались – и спать, – сказала Рэйко, беря сына на руки и обнимая, прежде чем отдать няне. – Спокойной ночи.

Наблюдая за ней, Сано нашел еще одну причину встретиться с Фугатами. Рэйко и Масахиро были его семьей, и он должен был удержать их подле себя, даже если для этого требовалось идти на уступки.

Когда Масахиро унесли, Сано сказал жене:

– Я решил появиться на завтрашнем заседании.

– Правда? – Голос Рэйко прозвучал от неожиданности тоном выше.

Судя по виду, она хотела спросить почему, но боялась, что расспросами может вынудить его передумать. Затем ее лицо озарилось милой, сияющей улыбкой, которой так недоставало Сано.

– Спасибо, – произнесла Рэйко, кланяясь с подчеркнутым изяществом.

Сано кивнул, испытывая в душе противоречивые чувства. Он воспрянул духом, поняв, что надежда сохранить семью остается, но вместе с тем не спешил обольщаться, зная, что Рэйко ни за что не разделит его мнения о Хару.

– У нас с Хиратой-сан еще много дел, – сказал Сано жене. Он попятился к двери с намерением уйти, прежде чем они снова поссорятся. К тому же его действительно ждал разговор о том, как выявить шпиона в своих рядах. – Скоро вернусь.

* * *

– Что нового? – спросила Мидори.

– Все не так плохо. Уверена, когда муж поговорит с Фугатами, он переменит свое мнение. – Рэйко задорно рассмеялась. Мир вдруг сделался ярче. – Мы еще докажем, что в преступлениях замешан Черный Лотос.

Мидори вздохнула.

– Мне бы твою надежду. Сомневаюсь, что Хирата-сан когда-нибудь почувствует ко мне то же, что я к нему. Ты бы видела, как он заигрывал с О-ханой... – Ее голос дрогнул, а из глаз полились слезы.

Рэйко утешающе обняла подругу.

– А как же твой план – притвориться, что он тебе безразличен? Он сработает, дай только срок. Не бегай за Хиратой повсюду, как только что.

– Бесполезно, – мрачно отозвалась Мидори. – Ничего не могу с собой поделать. Да и Хирата-сан меня давно раскусил. Когда я пришла в кухню, он засмеялся и сказал: "К чему так упорно изображать равнодушие? Я же знаю, что нравлюсь тебе". Вот бы найти способ завоевать его любовь!

Пока Мидори предавалась унынию, Рэйко снова принялась размышлять о деле.

– Сегодня министр Фугатами нашел уйму свидетельств того, что Черный Лотос вредит людям даже вне храма, – сказала она. – Но происходящее внутри так и останется тайной, ведь священники с монахинями молчат как рыбы. Истинное Благочестие исчез. Сано в храме ничего не нашел, а его сыщиков рассекретили. Боюсь, пока он не получит прямых улик о преступлениях членов секты, убеждать его без толку и Хару останется под подозрением. Вот бы найти способ взглянуть на храм изнутри...

– Я могу поехать туда и попробовать.

– Что? – Рэйко уставилась на подругу и встретила взгляд, полный надежды. – Ты?!

– А почему нет? Это решило бы и твои сложности, и мои. – И Мидори воодушевленно продолжила: – Я поброжу по храму, понаблюдаю за монахинями и духовенством. Если увижу что-нибудь подозрительное, сёсакан-сама признает свою неправоту.

– Прости, но я не имею права втягивать тебя в это, – твердо сказала Рэйко. – Черный Лотос слишком опасен. Вполне возможно, что они действительно похищают, травят, пытают и убивают людей. – И Рэйко передала ей услышанное от старейшины Синагавы и Истинного Благочестия. – Если они тебя раскусят, неизвестно, чем все закончится.

– Я буду осторожна. Они меня не поймают, – храбро объявила Мидори. От ее уныния не осталось и следа.

– Муж ни за что не позволит. – Рэйко предпочла сослаться на Сано, чтобы не показать подруге, что сомневается в ее силах.

– Ему не обязательно узнавать об этом сразу, – не унималась Мидори.

– Хирата-сан рассердится, если ты сделаешь что-то неугодное его хозяину, – предупредила Рэйко.

– Красивыми глазами и равнодушием я желаемого не добилась, а больше ничего в голову не приходит. – Мидори махнула рукой. – В конце концов, что мне терять?

– А жизнь? – напомнила Рэйко.

Мидори обиженно насупилась.

– По-твоему, я не гожусь в шпионки. Ведь так? – Ее голос сорвался, на глаза навернулись слезы. – По-твоему, я глупая!

– Нет, совсем нет, – поспешила заверить ее Рэйко.

– Тогда разреши мне последить за Черным Лотосом!

Рэйко столкнулась с неразрешимой задачей. Если отказом она ранит чувства подруги, то согласием подвергнет ее смертельной опасности. Рэйко, конечно, не могла не отметить всех выгод, которые ей сулило внедрение Мидори в Черный Лотос. Она была так безобидна и проста на вид, что никто там не обратил бы на нее внимания, не говоря уж о том, чтобы заподозрить в соглядатайстве...

Однако здравый смысл и забота о подруге все же взяли верх, и Рэйко строго сказала:

– Мидори-сан, ты должна пообещать мне никогда не приближаться ни к храму, ни к тем, кто связан с Черным Лотосом.

Но Мидори тянула свое, и Рэйко завела разговор о жутких людях в секте и о злодеяниях, в которых она их подозревает. Наконец Мидори понурилась и кивнула, сдерживая слезы. Рэйко с горечью осознала, что, каким бы верным ни был выбор, это новое дело рассорит ее с другим близким человеком.