— Его превосходительство приказал, чтобы его не беспокоили, — доложил стражник, стоявший у личных покоев сёгуна.

Сано, канцлер Янагисава и начальник полиции Хосина пришли доложить сёгуну о ходе своих расследований. Чиновники обменялись удивленными взглядами — они полагали, что сёгун с нетерпением ждет новостей.

— Что здесь происходит?! — Лицо канцлера Янагисавы потемнело от гнева — правитель, к которому он обычно заходил свободно, захлопнул перед ним дверь.

— Его превосходительство проводит секретные консультации, — пояснил стражник.

— С кем? — удивился Янагисава.

— Заходите, — послышался слабый голос сёгуна.

Стражник открыл дверь, и Янагисава первым шагнул в помещение. Раскрашенная металлическая лампа, свисавшая с кессонного потолка, освещала низкую платформу. На ней, откинувшись на взбитые шелковые подушки, в своей черной цилиндрической шапочке и домашнем парчовом халате цвета нефрита восседал Цунаёси Токугава. Рядом с ним, у платформы, на коленях стоял буддистский монах в оранжевом халате.

Янагисава остановился как вкопанный. Сано и Хосина застыли по обеим сторонам от канцлера. Все они ошеломленно смотрели на монаха, а тот вызывающе поглядывал на них. Это был священник Рюко, духовный наставник и любовник Кэйсо-ин — сорокалетний мужчина с высоким обритым черепом, длинным носом, тяжелыми веками и чувственными губами, как у статуи Будды. Вышитая золотом накидка покрывала его широкие плечи и поблескивала в свете лампы. Сано не понравилось, что они застали его в тесной компании с сёгуном.

— Э-э… приветствую вас, — взволнованно сказал Цунаёси Токугава и жестом подозвал Янагисаву, Сано и Хосину.

Придя в себя, канцлер опустился на колени на своем обычном почетном месте справа от сёгуна. Сано и Хосина сели рядом с платформой напротив своего повелителя и поклонились сёгуну.

— Вы уже нашли досточтимую госпожу Кэйсо-ин? — спросил Цунаёси Токугава, оглянувшись по сторонам, словно ожидая ее увидеть.

Неловкое молчание прервал Янагисава:

— Сожалею, что приходится ответить отрицательно.

Лицо сёгуна разочарованно вытянулось. Янагисава повернулся к священнику Рюко:

— Какая приятная встреча. Что вас сюда привело?

Сано невольно представил себе стальное лезвие, завернутое в шелк. Все знали, что Янагисава терпеть не может монаха. Рюко жаждал власти не меньше канцлера. Его давние отношения с госпожой Кэйсо-ин подарили ему статус высшего священника Японии и неофициального советника сёгуна. Его влияние на Цунаёси Токугаву и тысячи монахов в храмах по всей Японии угрожали высокому положению Янагисавы.

— Я принес его превосходительству духовное утешение в этот трудный час, — смиренно отозвался священник Рюко, не в силах, однако, скрыть своей ненависти к канцлеру, который вел бесконечную тайную борьбу, пытаясь отлучить его от двора.

— Понятно.

Сано разделял скептицизм Янагисавы. Священник Рюко, несомненно, воспринял похищение как шанс втереться в доверие к господину с целью, очевидной для всех присутствующих, кроме самого Цунаёси Токугавы. Священник понимал, что его положение при дворе зависит от госпожи Кэйсо-ин, и в случае ее смерти он потеряет власть… если его не возьмет под свое крыло сёгун. Сано не любил Рюко и не доверял ему. Этот человек больше пекся о своих личных интересах, чем о благополучии Кэйсо-ин, Рэйко и других женщин.

— Почему вы… э-э… еще не спасли мою мать? — спросил сёгун, не замечая возникшей напряженности.

— Прошу позволения напомнить вашему превосходительству, что прошло меньше суток с тех пор, как мы узнали о похищении госпожи Кэйсо-ин, — с осторожным почтением отозвался Хосина. — Расследование требует времени.

— У вас было достаточно времени. Вы делали что-нибудь… э-э… кроме того, что тратили его впустую? — В приступе опасного раздражения сёгун подался вперед, сверля глазами Янагисаву, Сано и Хосину. Как Сано и опасался, их господин ожидал немедленных результатов. — Каких успехов вы… э-э… добились в деле возвращения моей матери?

Едва заметная улыбка скривила полные губы Рюко, когда он увидел, как меняется атмосфера. Хосина сердито взглянул на священника.

— Сегодня было рассмотрено несколько возможных вариантов, — сказал Янагисава. — Сёсакан-сама расскажет, чего он добился.

«Рассчитывать, что Янагисава заговорит первым и вызовет на себя гнев сёгуна, то же самое, что поливать пылающий дом из чайника», — подумал Сано.

— Я допросил сегодня утром двух преступников из «Черного Лотоса», — сообщил он. — Они рассказали мне о священнике по имени Абсолютная Мудрость, который занимает высокое положение среди главарей секты. Они говорят, что «Черный Лотос» готовит заговор против режима Токугавы. Это могло быть и похищение, причем организованное Абсолютной Мудростью. Он покинул свой тайный храм, но мои люди сегодня прочесали город и арестовали сорок восемь членов секты. Я допрошу их в тюрьме Эдо. Кто-нибудь обязательно скажет, где искать этого священника.

Сёгун, успокаиваясь, кивнул. Канцлер Янагисава сохранял невозмутимость, Хосина расслабился.

— А у вас есть какое-нибудь реальное основание считать, что женщин похитил «Черный Лотос»? — подал голос священник Рюко.

— Монахи и последователи учения Черного Лотоса достаточно безрассудны и наглы, чтобы пойти на преступление, — ответил Сано.

Священник сардонически улыбнулся:

— Но ведь у вас нет доказательств, что эта секта замешана в преступлениях.

— Многолетний опыт детективной работы подсказывает мне, что это так. — Поняв, куда клонит Рюко, Сано возмутился коварством священника.

— Получается, сёсакан-сама потратил день на поиски людей, против которых у него нет никаких улик, — сказал Рюко, и в его тоне послышалась странная смесь уныния и ликования. — Такое впечатление, что он скорее наказывает старых врагов, чем ищет настоящих преступников.

— Это ложь! — воскликнул Сано, разгневанный несправедливым обвинением.

Сёгун, не обращая внимания на этот протест, сверлил его злобным взглядом.

— Как вы могли так обмануть мое доверие? — поразился он. — И это после всего, что я… э-э… для вас сделал?

Сано и рта не успел раскрыть, как Рюко заговорил снова:

— Поведение сёсакана-самы прискорбно, но меня тревожит нечто более серьезное. Я опасаюсь, ваше превосходительство, что все расследования ведутся не в том направлении.

Его неодобрительный взгляд обратился в сторону Янагисавы и Хосины. Сано видел, что те стараются скрыть тревогу, прекрасно понимая, чего добивается Рюко. Священник жаждал возвращения Кэйсо-ин, поскольку она являлась источником его власти, и ради ее спасения все должны были лезть из кожи вон. Но в случае неудачи Рюко необходимо обезопасить себя от людей, способных, как он считал, его свалить. Потому он и стремился очернить в глазах сёгуна Сано, Янагисаву и Хосину.

За годы пребывания в должности сёсакана-самы Сано часто приходилось становиться мишенью клеветников на подобных совещаниях, но еще ни разу он не удостаивался такой чести одновременно с Янагисавой и Хосиной.

— Возможно, что именно вы идете не в том направлении. — Янагисава бросил на Рюко злой взгляд, но не решился открыто атаковать священника.

— У нас есть и другие версии, — вступил Хосина и воинственно посмотрел на Рюко, стараясь его смутить. — Я был у Суйрэн, служанки, уцелевшей во время резни. Дурак лекарь не дал ей со мной поговорить, поэтому я расспросил о ней дам из дворца. Если она была пособницей похитителей, я скоро найду преступников среди ее знакомых.

— Вот именно, если она была пособницей, — презрительно бросил Рюко. — Похоже, у вас не больше доказательств виновности Суйрэн, чем у сёсакана-самы улик против «Черного Лотоса».

— У вас есть лучшие идеи? — Хосина сжал кулаки, сверля глазами Рюко. — Овод лишь докучает тем, кто работает.

Священник презрительно пожал плечами и обратился к сёгуну:

— Мой долг не раскрывать преступления, а показать нашему превосходительству, что сёсакан-сама и начальник полиции придерживаются ошибочных суждений.

Сано и Хосина переглянулись, пораженные наглостью священника. Они принялись было возражать, однако сёгун сердито махнул рукой.

— Да, вы… э-э… совершили ужасные ошибки. — сказал он. — Вы настолько ослеплены… э-э… заблуждениями, что не найдете и рыбу в ведре! — крикнул он, брызгая слюной, и устремил умоляющий взгляд на канцлера Янагисаву. — Могу я рассчитывать хотя бы на то, что вы… э-э… спасете мою любимую мать?

— Конечно, ваше превосходительство. — Янагисава старался говорить спокойно, но Сано чувствовал, что он взволнован. — Я установил нескольких подозреваемых. Возможно, один из них является вдохновителем похищения. Я ожидаю результатов в самое ближайшее время.

Сёгуна, казалось, воодушевил этот уверенный, хотя и уклончивый ответ. Сано часто был свидетелем того, как канцлер Янагисава пользуется боязнью сёгуна показаться глупцом, не позволяя тому требовать информации больше, чем он сам хотел ему дать. Сано понимал, что в число подозреваемых Янагисавой людей входят правитель Мацудаира и другие члены клана Токугава, которые могли похитить Кэйсо-ин, чтобы заставить сёгуна изгнать канцлера. Ясно, что Янагисава не располагает солидными доказательствами против родственников сёгуна и потому не решается предъявить им обвинение.

Хитрый огонек, вспыхнувший в глазах Рюко, показал, что и он догадался об этом. Его толстые губы растянулись в лукавой улыбке.

— Кто же эти таинственные подозреваемые? — спросил он.

Это была опасная ловушка. У Сано подпрыгнуло сердце. Хосина резко втянул в себя воздух. Янагисава пришел в ярость, видя западню, поставленную священником, но не в силах ее избежать.

— Открыть имена подозреваемых сейчас означало бы поставить под угрозу расследование. — Голос Янагисавы был так холоден, что мог обратить в лед даже пламя. — Мы не должны ни вспугнуть похитителей, ни посеять среди них панику, которая может повредить заложницам.

Рюко хмыкнул, разгадав уловку Янагисавы:

— Едва ли этого стоит опасаться, поскольку очевидно, что у вас нет никаких подозреваемых. Вы не можете назвать их, потому что они не существуют.

Сано понимал, что канцлер не мог назвать их — как не мог и обосновать свою версию, — поскольку возведение клеветы на врагов из лагеря Токугавы поставило бы под сомнение его преданность сёгуну. На щеке Янагисавы дернулся желвак, злоба, словно лава, кипела в его черных глазах. Редкая возможность наблюдать, как кто-то переигрывает Янагисаву, не доставляла Сано никакою удовольствия, поскольку на этот раз они были на одной стороне.

— Ваше превосходительство… — осторожно начал Янагисава.

— Молчать! — взвизгнул сёгун.

Обрушившаяся тишина парализовала всех присутствующих. Янагисава, казалось, был потрясен, что сёгун разговаривает с ним в таком тоне. Хосина сидел с открытым ртом, не веря своим глазам. Сано понимал, что и у него, видимо, такое же лицо. На губах Рюко играла самодовольная улыбка.

— Чтобы я от вас больше не слышал ни слова! — Сёгун указал на Янагисаву, его голос и рука дрожали от ярости. Он ткнул пальцем в Сано и Хосину: — От вас тоже. Вы все… э-э… разочаровали меня. Вы не заслуживаете того, чтобы я нас слушал!

Сано, Янагисава и Хосина молчали, боясь пошевелиться. Сёгун обладал правом казнить и миловать любого, и годы верной службы и даже амурная близость не спасали вассала, осмелившегося его разгневать. Он казнил людей за меньшие прегрешения и в теперешнем плохом настроении мог обречь на смерть своего канцлера, начальника полиции и сёсакана-саму за собственный припадок бешенства. Сано замер от ужаса и внезапного желания расхохотаться. Никакое умение канцлера Янагисавы манипулировать сёгуном не способно помочь им, раз ему запрещено говорить.

Сёгун повернулся к священнику Рюко.

— Люди, на которых я рассчитывал, подвели меня, — пожаловался он. — Вы мне поможете?

Торжественное, полное достоинства лицо священника не могло скрыть удовлетворения, которое он испытывал.

— Я сделаю все, что в моих скромных силах, ваше превосходительство. — Он бросил коварный взгляд на Янагисаву, побагровевшего от рвущейся наружу смертельной злобы.

— Тогда скажите, как мне спасти мать, — взмолился сёгун, облекая Рюко доверием, которое потерял к Сано, Мнагисаве и Хосине.

— С вашего разрешения, я погадаю на священных костях, — сказал священник.

Он подозвал трех монахов и что-то тихо приказал им. Те принесли жаровню с горячими углями и черный лаковый столик, на котором стояли курильницы с благовониями, свечи, чашки с саке и фруктами, миска с вареным рисом, палочки из вишневого дерева и пять чистых, отполированных нижних пластин черепашьего панциря. Монахи зажгли свечи и благовония. Один из них передал Рюко костяную пластину, остальные нагревали в углях палочки.

— О, боги удачи, я с глубоким почтением прошу вас рассказать нам, где находится досточтимая госпожа Кэйсо-ин, — воззвал Рюко.

Один из монахов подал ему палочку с ярко пылающим кончиком. Рюко прижал кончик палочки к ложбинке на пластинке панциря. Сёгун наблюдал за его манипуляциями с жадным вниманием, а Сано с тем же неодобрением, какое читалось на лицах Янагисавы и Хосины. Гадатели устраивали подобные ритуалы с черепашьими панцирями и костями животных с древних времен, а предсказатели открывали тайные истины и управляли поступками военачальников и императоров, однако ворожбой вовсю пользовались и шарлатаны для обмана легковерных.

— Что должен сделать его превосходительство, чтобы вернуть свою мать? — нараспев проговорил священник Рюко.

Его ассистенты стали дуть на палочку, и та вспыхнула на черепашьем панцире. Запах жженой кости смешался со сладким ароматом благовоний. Жар опалил пластину, послышалось потрескивание. Рюко повторял действо до тех пор, пока палочки не сгорели почти до основания, дым плыл по комнате, а на всех пяти пластинах виднелись многочисленные трещины.

— Что поведало… э-э… гадание? — взволнованно спросил сёгун.

Рюко рядком выложил кусочки панциря на столе и принялся изучать трещины, посредством которых боги отвечали на обращенные к ним просьбы.

— Боги отказываются говорить, где находится госпожа Кэйсо-ин, — мрачно объявил он.

«Конечно», — подумал Сано. Лицо сёгуна разочарованно сморщилось, а Хосина и Янагисава раздраженно поджали губы. Рюко слишком хитер, чтобы назвать местоположение Кэйсо-ин и рискнуть возможным разоблачением.

— Они говорят, что вы должны заслужить это знание, — сказал он сёгуну.

— Каким образом? Что надо сделать? — Цунаёси Токугава придвинулся к Рюко, в волнении сцепив руки.

— Ваш режим утратил гармонию с космосом, — возвестил Рюко. — Злые влияния окружают вас и угрожают будущему вашего клана. Вы должны очистить двор от этих злых влияний. Восстановите духовное равновесие, и путь для возвращения госпожи Кэйсо-ин будет расчищен.

— Э-э… этот совет утешает. — Однако облегчение сёгуна тут же обернулось смятением. — Но как же мне узнать, кто вокруг меня олицетворяет зло? — спросил он.

Сано понял, каким будет ответ Рюко, и тревога булавкой кольнула ему сердце.

— Я узнаю через гадание имена злых людей, которых вы должны будете удалить из своего окружения, — пообещал священник Рюко и торжествующе стрельнул глазами в сторону канцлера и начальника полиции.

Сано видел на лицах обоих ужас и смятение от осознания, что Рюко обрел власть над сёгуном и способен устранить их при помощи лживых предсказаний. А Сано сжигал гнев, более сильный, чем страх потерять свой пост. Он чувствовал мучительную ненависть ко всем оставшимся в этой комнате. Рюко, Янагисава и Хосина пытались воспользоваться похищением для своих личных целей. Их тревожила лишь политическая карьера. А сёгун беспокоился только о своей матери. Ни один из них даже на мгновение не задумался о Рэйко, Мидори или сотне людей, погибших во время резни.

Сано едва сдерживал свой гнев. Надо было уйти прежде, чем он убьет кого-нибудь. Он поднялся, и все воззрились на него, удивленные, что он осмелился встать, прежде чем сёгун его отпустил. Сано поклонился каждому. Потом — впервые в жизни — вышел из комнаты без разрешения своего господина. Голос сёгуна, звавшего его по имени, утонул в злобе, гудевшей у него в голове.

Выйдя из дворца, он побежал сквозь сумрак по обнесенным стенами переходам, не обращая внимания на стражников, кричавших, чтобы он остановился для проверки. Задыхаясь, мокрый от пота, Сано добрался до своего имения. Часовые открыли ворота, он прошел во двор и вдруг остановился, склонив голову и пытаясь отдышаться. Осознание произошедшего, словно ледяным душем, загасило в нем гнев.

Его уход от сёгуна только усугубил опасность, угрожавшую Рэйко. Ведь сёгун может отстранить его от расследования… если только священник Рюко уже не убедил их господина изгнать или казнить его. Кто тогда спасет его жену? Сано подумал о Хирате. Шанс, что он с Марумэ и Фукидой найдет женщин, казался ничтожным, и он обругал себя за горячность. Страх потерять Рэйко навеки бросил его в дрожь, мир рушился вокруг него.

Он ощутил потребность что-то делать, все, что угодно, лишь бы перебороть охватившее его отчаяние, и вспомнил, что должен допросить целую тюрьму арестованных последователей учения Черного Лотоса. Направляясь к казарме, чтобы прихватить с собой отряд детективов, Сано пытался побороть сомнения в причастности секты к похищению женщин и уверял себя, что не напрасно тратит время. Новый страх за Рэйко зародился у него в душе.

Его жена не станет пассивно переносить свалившиеся на нее невзгоды. Сано знал, что Рэйко попытается дать отпор похитителям и сбежать. Удастся ли ей это? Не станет ли отвага причиной ее гибели?

Рэйко подняла руки и потянулась к балкам, пересекавшим потолок их тюрьмы. Ее юбки были подвязаны вокруг бедер, ноги в носках стояли на плечах госпожи Янагисава. Та вцепилась Рэйко в лодыжки и покачивалась под тяжестью ее тела. Когда она опасно наклонялась, Рэйко балансировала, стараясь удержать равновесие.

— Будь осторожна, Рэйко-сан, — приказала Кэйсо-ин и тут же обратилась к госпоже Янагисава: — Не урони ее, дура.

Мидори смотрела на них, ее глаза и рот округлились от страха. Госпожа Янагисава встала ровнее, и Рэйко ухватилась за балку. Дыра в потолке позволила ей обхватить брус двумя руками. Он был не оструган, источен непогодой и в некоторых местах треснул. Рэйко дернула балку вниз. Та выдержала.

— Дергай сильнее, — распорядилась госпожа Кэйсо-ин, увидев, что госпожа Янагисава зашаталась.

Желая, чтобы Кэйсо-ин замолчала, Рэйко всей своей тяжестью повисла на балке. На щеку сел комар, она не обратила внимания на укус. Вдруг брус с громким треском переломился. Рэйко, неожиданно утратив опору, тяжело осела, и госпожа Янагисава под ее тяжестью рухнула, как гора во время землетрясения, отпустив лодыжки Рэйко. Все произошло так быстро, что та не успела ни испугаться, ни сконцентрироваться при падении и со всего размаху грохнулась на спину.

От удара об пол перехватило дух. Мидори взвизгнула. Кэйсо-ин принялась ругать госпожу Янагисава, которая упала вместе с Рэйко и теперь испуганно склонилась над ней.

— Рэйко-сан, простите, что не смогла вас удержать, — причитала она. — С вами все в порядке?

Оглушенная Рэйко хватала ртом воздух, сердце бешено колотилось от запоздалого испуга. Тело болело после удара, но повреждений, казалось, не было.

— Все нормально, — успокоила она, сомневаясь, не сделала ли ошибку, приведя в чувство госпожу Янагисава. Не специально ли та свалила ее? Можно ли быть уверенной, что госпожа Янагисава поможет исполнить ее план и не навредит ей? Как бы она хотела, чтобы похитители были ее единственной проблемой! Между тем в еяе руках остался обломок балки — толстый, тяжелый и достаточно длинный — не меньше метра.

— Теперь у нас есть оружие! — Она торжествующе подняла обломок.

Мидори улыбнулась. Кэйсо-ин захлопала в ладоши.

— Подождем, когда они откроют дверь и войдут в комнату. — Рэйко посмотрела на госпожу Янагисава. Женщина отвела глаза, что только усилило недоверие к ней. — Вы отвлечете их, как мы договорились. Потом… — Рэйко взмахнула куском балки над воображаемым противником. Она надеялась, что план сработает и госпожа Янагисава сдержит свои кровожадные порывы ради их общего выживания. — Когда все они отключатся, мы сбежим.

— Я, наверное, не смогу, — тонким голосом пролепетала Мидори. Она неуклюже встала и сделала несколько неуверенных шагов, поддерживая огромный, опустившийся книзу живот. — Я еле хожу, — сказала она и села на пол.

Сердце Рэйко испуганно сжалось.

— Ты должна это сделать! Я тебе помогу.

— Я тоже не могу ходить. У меня не гнутся колени, — заявила Кэйсо-ин и, подняв подол, продемонстрировала Рэйко распухшие суставы. — Вам придется меня нести.

Рэйко вновь посмотрела на госпожу Янагисава, в глазах которой заплескался страх. Они вдвоем не смогут нести мать сёгуна и одновременно помогать Мидори.

— Пожалуйста, идите без меня. Я останусь. Вы должны спастись. — Голос Мидори дрогнул от отчаяния.

— Я тебя не оставлю, — сказала Рэйко, ужаснувшись от одной мысли об этом. Если они с госпожой Янагисава и Кэйсо-ин убегут, остальные похитители в конце концов обнаружат пропажу. Рэйко содрогнулась, представив, что будет, когда Мидори окажется один на один с разгневанными разбойниками. Однако, похоже, спасти и Мидори, и Кэйсо-ин не получалось. Если их поймают, им несдобровать… но Рэйко считала, что бездействие подобно смерти.

— Госпожа Кэйсо-ин и Мидори будут ждать здесь, — повернулась Рэйко к госпоже Янагисава. — Я останусь с ними и буду их защищать, а вы приведете кого-нибудь на помощь.

Мидори улыбнулась, до слез благодарная, что ее не бросают. Кэйсо-ин нахмурилась, не зная, стоит ли возражать. Госпожа Янагисава испуганно уставилась на Рэйко.

— Я не смогу. Я не знаю, куда идти. Я заблужусь. — Ее лицо побледнело от страха, голос сорвался. — Просить о помощи незнакомых людей… — Госпожа Янагисава затрясла головой. — Я не смогу.

— Вам придется это сделать, — рассердилась Рэйко.

— Нет. Я не смогу. Пожалуйста, не заставляйте меня. — Госпожа Янагисава поежилась и закрыла глаза.

Рэйко поняла: то, о чем она просит, и в самом деле не по силам этой женщине.

— Тогда придется идти мне, — сказала она.

Томимая плохими предчувствиями, она силой воли отбросила их, поскольку сомнения и страх уменьшали шансы на спасение подруг. Сгущавшиеся тени погружали темницу во мрак. Рэйко взглянула на небо, видневшееся в щелястом потолке. Звезды поблескивали в лиловых отсветах заката. Рэйко выбрала место рядом с дверью и села, положив обломок балки на колени. Она ждала похитителей.