Детектив Марумэ притащил на поляну охапку длинных, тонких жердей. Они с Хиратой и Фукидой строили плот, на котором собирались переправиться через озеро и вывезти женщин. Прошел день с тех пор, как они приехали на Изу, и им еще только предстояло пробраться на остров. В прохладном воздухе висела дымка, солнце скрывала плотная пелена облаков, но Марумэ после трудной работы был мокрым от пота. В одних сандалиях и набедренной повязке, с зажатым в зубах кинжалом, он походил на дикаря.

— Нужны еще жерди? — спросил он, отдуваясь. Хирата уложил жерди рядом с другими, связал сплетенной из камыша веревкой и утер рукавом потный лоб.

— Я думаю, хватит. — Он взглянул на руки, грязные, покрытые кровоточащими порезами, потом на плот. — По-моему, он уже достаточно большой.

Плот представлял собой кривобокую квадратную платформу примерно в два человеческих роста. Грубые сучковатые жерди разной толщины были неумело связаны камышом. Хирата был скорее удручен, чем горд своей работой. Фукида поднес весла, которые смастерил из двух рогулин, плотно обмотанных прутьями и камышом. Он положил весла на плот и смущенно взглянул на Хирату. Все трое с сомнением смотрели на плод своих усилий.

— Он будет держаться на воде? — спросил Марумэ, озвучивая общую мысль.

— Должен, — твердо сказал Хирата.

Они потратили вторую половину предыдущего дня и это утро, исполняя его решение спасти женщин, вместо того чтобы вернуться в Эдо. Строительство плота заняло больше времени, чем предполагал Хирата. Сначала им пришлось разбить лагерь подальше от озера и дороги, чтобы кто-нибудь из похитителей, покидая остров, случайно их не заметил. На поиски подходящего материала и его обработку ушли многие часы. Когда они наконец придумали, как делать плот и весла, стемнело, и работу пришлось отложить до утра. Они провели холодную ночь, пытаясь уснуть прямо на земле, а Хирату тревожили тяжелые мысли.

Может, он принял неверное решение? Как отнесется Сано к тому, что он нарушил приказ? Не потрачено ли на строительство плота драгоценное время, которое он должен был использовать на возвращение домой и доклад о нахождении похитителей и заложниц? Еще Хирата тревожился за Мидори. Удастся ли им с Марумэ и Фукидой операция по спасению? Но невозможность уйти от жены укрепляла его решимость. Он должен вырвать Мидори из рук похитителей! Он не может оставить ее на произвол правителя Ниу или другого безумца, укравшего ее.

— Подождем поздней ночи и проникнем на остров, — сказал Хирата.

В сопровождении тридцати детективов и солдат Сано и канцлер Янагисава въехали в бантё, район к западу от замка Эдо, где жили вассалы Токугавы низшего ранга. Послеполуденное солнце, проглядывая в разрывы грозовых облаков, высвечивало небольшие скромные имения, окруженные живыми изгородями из бамбука. Улицы, полные конных самураев, были узкими, грязными, в кучках конского навоза. Над канавами со сточными водами жужжали мухи. Вассалы прозябали в бедности, поскольку в мирное время режим мог позволить себе лишь очень скромное содержание огромного числа воинов.

Сано и Янагисава уже доложили сёгуну, что Царь-Дракон — это скорее всего Минору Данносин, инспектор министерства храмов и кумирен. Сёгун приказал им до конца дня выяснить точно, на самом ли деле Минору Данносин является Царем-Драконом и где он прячет женщин. В противном случае их казнят вместе с начальником полиции Хосиной. И вот они прибыли в имение Данносина, которое отличалось от соседних лишь тем, что на воротах было начертано имя владельца. Спешившись, Сано и его отряд вслед за Янагисавой вошли в покрытый гравием двор, утопающий в тени бамбука. Старик в выцветшем кимоно поспешил к ним из дома.

— Кто вы? — спросил он, явно напуганный отрядом самураев с гербами Токугавы на одежде, и попятился, кланяясь. — Чем могу помочь, господа?

— Мы ищем Минору Данносина, — сказал Янагисава. — Говори, где он.

— Не знаю. Он мне не сообщил. Я всего лишь слуга.

— Тогда мы просто осмотрим здесь все, — бросил канцлер и со своими людьми направился к дому.

Сано подошел к слуге, робко притулившемуся на веранде, и спросил:

— Когда твой хозяин уехал?

— Семь дней назад. — Стремясь угодить, торопливо затворил слуга. — Вечером перед его отъездом сюда приходила девушка и беседовала с хозяином. После ее ухода он приказал мне упаковать кое-что из одежды и продовольствия для путешествия.

Этой девушкой была Марико, догадался Сано. Она сообщила о предстоящей поездке госпожи Кэйсо-ин. Данносин с помощью наемников из «Черного Лотоса» устроил засаду. А затем один из них вернулся в Эдо, оставил письмо с условиями выкупа на стене замка и незаметно скрылся.

Сано провел своих детективов в дом. Коридор был забит солдатами Янагисавы, они открывали двери в стенных перегородках из бумаги и дерева и рыскали по комнатам в поисках обитателей. Пахло благовониями. Дом был запущен и скудно обставлен. Сано предположил, что Данносин истратил все свои деньги, чтобы заплатить наемникам из «Черного Лотоса» и отомстить Хосине. Однако, возможно, сектанты ему помогали, опасаясь, что иначе он передаст их в руки полиции.

— Сёсакан Сано! — откуда-то из глубины дома позвал Янагисава.

— Идите и помогите обыскать территорию, — приказал Сано своим людям.

Он протиснулся мимо солдат и увидел Янагисаву, стоящего перед тиковым столом, на котором были расставлены свечи с обугленными фитильками, курильницы для благовоний, полные пепла, и черный лаковый шкафчик с затейливо вырезанными узорами.

— Это погребальный алтарь, — пояснил Янагисава. По обычаю, там должен был находиться портрет усопшего, но шкафчик оказался пустым. Сано провел пальцем по вырезанным цветам.

— Это анемоны, — сказал он. — Погребальный алтарь Данносина посвящен его убитой матери.

— Видимо, ее портрет он унес с собой, — предположил Янагисава.

Сано вдохнул запах благовоний, впитавшийся в стены и татами. Понять, что собой представляет Царь-Дракон, было не менее важно, чем найти его жилище. Сано открыл шкаф и увидел одеяла и матрас. Данносин, видимо, спит в этой кумирне, посвященной матери, и поклоняется ее духу все двенадцать лет, вынашивая всепожирающую, болезненную потребность отомстить. Сано прошел в кабинет, ниша в углу была заполнена книгами. На столе лежали два листа бумаги, испещренные черными иероглифами. Сано взял их в руки. Янагисава через его плечо вслух прочел:

Женщина отчаянно бьется в озере.

Ее длинные волосы и полы халатов раскинулись,

Как лепестки цветка, оборванные и брошенные в черную воду.

— Это черновик стихотворения из письма с условиями выкупа, — сказал Янагисава.

— И доказательство, что Данносин действительно Царь-Дракон. — Сано просмотрел второй лист. — Послушайте это.

Погубитель женской добродетели.

Цинично срывающий удовольствия.

Мерзавец Хосина все разрушает на своем пути.

Не сочувствуя и не оглядываясь на посеянное им горе.

А судьба благословляет его богатством и почетом..

Но Хосине не избежать расплаты,

Царь-Дракон восстанет из океана и призовет к ответу.

Он схватит Хосину своими золотыми когтями,

Испепелит погубителя гневом,

Пусть даже это принесет гибель им обоим.

— Вот и конец сомнениям, что Данносину нужен Хосина, — сказал Сано.

Солдаты Янагисавы ввалились в комнату, таща за собой трех женщин — седую, почтенную старуху и двух девушек лет восемнадцати. Все трое поскуливали от страха.

— Это домоправительница и служанки, — доложил один из них. — Говорят, что не знают, куда отправился хозяин.

В дверях появились детективы Сано.

— Казармы позади дома и конюшни пусты, — доложил Иноуэ. — Похоже, Данносин увел с собой всех вассалов. Здесь никого нет.

Янагисава тихо выругался. Сердце Сано сжалось от разочарования и отчаяния. Проследить Царя-Дракона до самого дома, только ради того, чтобы потерять здесь след, — это означало крушение всех надежд. Сано и Янагисава осмотрели в кабинете выдвижные ящики, перебрали бумаги, пролистали книги, пытаясь найти хоть какое-то указание, где сейчас может находиться Царь-Дракон. Детективы и солдаты обыскали имение и ни с чем собрались во дворе.

— У великого сёсакана-самы есть какие-либо мысли? — В насмешливом тоне Янагисавы прозвучали острые нотки отчаяния.

И тут память перенесла Сано в прошлое, в то время, когда он работал там, где они могут найти нужную им информацию.

— Конечно, есть! — воскликнул он. — Следуйте за мной! — И бросился за ворота к лошадям.

Мидори пронзительно закричала, корчась от боли. Ее спина выгнулась, глаза были крепко зажмурены, зубы оскалены. Пальцы царапали матрас. Лицо стало мокрым от пота и слез. Госпожа Янагисава стояла на коленях рядом с ней и прикладывала ей ко лбу влажную тряпку. С другой стороны сидела на корточках Кэйсо-ин.

— Схватки повторяются все чаще. Скоро начнутся роды, — важно изрекла она с видом знатока.

Рэйко забарабанила в дверь, как делала уже бессчетное число раз с тех пор, как ночью у Мидори начались предродовые схватки.

— Помогите! — кричала она стражникам. Время перевалило за полдень, она охрипла и начала паниковать. — Моей подруге требуется повитуха! Приведите ее скорее!

Стражники в ответ орали, чтобы она замолчала. На этот раз кто-то ударил в дверь кулаком.

— Больше мы не поддадимся на ваши уловки! — гаркнул Ота, правая рука Царя-Дракона.

— Это не уловка! — в отчаянии крикнула Рэйко. Рождение ребенка — дело серьезное, без опытной повитухи Мидори с младенцем могут погибнуть. — Войдите и посмотрите сами!

За дверью было тихо. Мидори, тяжело дыша, немного успокоилась — боль на время оставила ее. За окнами рокотал гром; дождь стучал по крыше и сквозь дыры попадал на Мидори. Наконец дверь открылась. Ота, не скрывая раздражения, ткнул мечом в сторону Рэйко, приказывая отойти в глубь комнаты, и вошел в сопровождении двух мужчин. Когда они подошли к Мидори, та вновь закричала и забилась, мучимая новыми схватками. Ота и его спутники отпрянули, понимая, что это не игра. На их лицах отразилось извечное благоговение и страх мужчин перед таинством деторождения.

— Ей нужна повитуха, — сказала Рэйко. — Нужна чистая вода и постель, а также сухое, теплое место для младенца. — Полная решимости защитить Мидори, Рэйко забыла об осторожности и властно приказала: — Идите и доложите своему господину! Сейчас же!

Мужчины бросились прочь, стремясь как можно быстрее покинуть комнату. Рэйко опустилась на колени рядом с Мидори, массируя особые точки вдоль позвоночника, чтобы уменьшить родовые боли. Мидори часто дышала; госпожа Янагисава протирала ей лицо; Кэйсо-ин то и дело приподнимала полы халата, боясь пропустить момент появления младенца. Вскоре Ота вернулся. Он жестоко ухмылялся, словно издеваясь над несбывшимися надеждами женщин.

— Мой господин желает тебя видеть, — сказал он Рэйко.

Когда стражники вели Рэйко во дворец, ее сердце замирало от страха. Они поднялись по лестнице, ведущей в комнату, пропахшую благовониями Царя-Дракона. Душа Рэйко трепетала, и все же она мимоходом взглянула на двери балкона, который смотрел на озеро. Но тут перегородка с громким скрежетом отъехала в сторону и появился Царь-Дракон.

Сегодня поверх черных штанов на нем было простое кимоно из серого шелка. Немигающий взгляд был прикован к Рэйко. Он помедлил на пороге и двинулся к ней своей странной, неуверенной походкой. Безумие и вожделение пылали в его глазах.

Рэйко затошнило от ужаса, ноги стали ватными. Сейчас начнется главное испытание — она должна обрести доверие Царя-Дракона. Задача казалась невыполнимой, хотя в душе она сто раз обдумывала все свои действия, но это была единственная возможность принудить его дать им волю.

— Добрый день, Анемона, — произнес он дрожащим от страсти голосом.

Рэйко показалось, что у нее под ногами разверзается черная пропасть. Но назад пути не было. Она почувствовала, как ее душа погружается в глубины, из которых, возможно, уже никогда не сможет подняться.

— Добрый день, мой господин, — отозвалась Рэйко, подражая его интонациям. Она чарующе улыбнулась и заставила себя посмотреть на Царя-Дракона. Подавив ненависть, она опустилась на колени и низко поклонилась, надеясь обезоружить его покорностью.

Он шагнул ближе, накрывая ее удушливой волной благовоний. Подняв глаза, она увидела прямо перед лицом его чресла и чуть не отпрянула к стражникам, стоявшим у нее за спиной. Но, задержав дыхание, она стала смотреть на его мечи и вздыбившегося дракона, вышитого на его халате более светлыми нитками.

— Оставьте нас, — бросил Царь-Дракон стражникам.

Рэйко оглянулась и увидела, что Ота, замешкавшись у двери, предостерегающе взглянул на нее. В отличие от своего хозяина он явно заподозрил, что она что-то задумала. Рэйко понимала, что он и другие стражники будут поблизости, а значит, она не сможет победить Царя-Дракона, если забудет об этом.

Царь-Дракон протянул руку и помог Рэйко подняться. Они стояли, соприкасаясь телами, как возлюбленные, разделенные лишь тонким слоем одежды.

— Вчера я прислал вам достаточно еды и постельных принадлежностей? — спросил он. — Вы довольны, как мои люди убрались у вас?

Его дыхание обжигало Рэйко, словно огонь из пасти дракона.

— Да, большое спасибо, — поблагодарила она. — Вы так добры. Мы с подругами очень признательны вам… — Она чуть не разрыдалась от отчаяния, понимая, что за этим последует.

Когда Царь-Дракон надругается над ней, ее жизнь будет кончена, даже если она ее сохранит. Она нарушит брачную клятву быть верной Сано, пусть даже не по своей воле. Как она сможет к нему вернуться оскверненной другим мужчиной?

Как бы она ни старалась объяснить, что пожертвовала собой ради спасения подруг, едва ли муж простит ее. Каким бы чутким ни был Сано, он остается мужчиной, а значит, собственником и ревнивцем. Стоит ему представить ее в объятиях Царя-Дракона, как он тут же задастся вопросом, не могла ли она избежать этого… если бы захотела. Усомнившись в ее верности, он перестанет доверять ей и может даже разрушить их брак. Она потеряет не только Сано, но и сына и будет приговорена к жизни в позоре, на подачки своей семьи.

— Ота-сан говорит, что ты хочешь о чем-то просить меня. Но сначала давай устроимся поудобнее. — Не выпуская ее руки, он усадил Рэйко лицом к балкону. — Насладимся этим моментом, подаренным нам судьбой.

Внутренний голос шепнул Рэйко: что бы ни произошло между ней и Царем-Драконом, нет нужды говорить это Сано. Быть может, и никто не расскажет. Сано останется в неведении, но тайна будет точить ее душу, как болезнь. А если она забеременеет от Царя-Дракона? Рэйко представила, как будет носить ребенка, отчаянно надеясь, что он от Сано, а потом наблюдать, как тот растет, являя жуткое сходство с похитителем. Ребенок станет сыном или дочерью для Сано, братом или сестрой для Масахиро и вечным напоминанием Рэйко об осквернении.

— Прошлой ночью мне снилось, что мы дома, — сказал Царь-Дракон. — Была весна, цвели вишни. Ты учила меня каллиграфии, как когда-то. Обняла и держала мою руку в своей, помогая водить кистью.

Его губы скривились в задумчивой, ностальгической улыбке. Он разглядывал озеро, словно видел в его покрытой рябью, цвета стали, поверхности отражение своего сна.

— Твои волосы рассыпались у меня по плечам, ты ласкала мои чресла и прижималась ко мне грудью. Мы смеялись…

Рэйко съежилась, представив себе Царя-Дракона занятого эротической игрой с похожей на нее женщиной. Она смотрела на туман, клубящийся над далекими горами, и жалела, что не может спрятаться в его молочной густоте.

— Просыпаясь после таких снов, я страдаю, что тебя нет рядом со мной, — пожаловался Царь-Дракон. — Но теперь ты вернулась, причем совершенно для меня неожиданно. — Он удивленно покачал головой. — Когда я похитил мать сёгуна, то захватил тебя лишь потому, что ты была при ней, а значит, являлась важной особой и могла оказаться мне полезной. Только разглядев тебя, я понял, что ты копия моей драгоценной Анемоны. А вчера после нашего разговора увидел, что в тебе поселилась ее душа.

Рэйко не знала, радоваться или горевать, что он способен разделять ее и настоящую Анемону. Это могло спасти от дикого гнева, который он выказывал по отношению к умершей возлюбленной, но могло и ослабить воздействие на него. Она обрадовалась, что не явилась причиной похищения женщин и гибели свиты, но ужаснулась тому, что опасность, в которой она находится, всего лишь ирония судьбы. О, если бы она отказалась от той поездки! Лучше понести наказание от Кэйсо-ин, чем испытывать унижение и муки от Царя-Дракона. Однако бессмысленно желать возвращения в прошлое, чтобы переменить будущее.

Царь-Дракон выжидательно смотрел на нее.

— Прошлой ночью я почти не спала, — торопливо заговорила Рэйко. — Моя душа томилась. Я вспоминала ваше прикосновение, ваш взгляд и наслаждение, которое испытывала от вашей близости.

Слова пришли из смутных воспоминаний о любовных стихах, которые она когда-то читала, а трепещущие ресницы и хрипловатый с придыханием голос она позаимствовала у героев романтических постановок театра кабуки. Царь-Дракон жадно пожирал ее глазами, тяжело дыша и облизывая губы. Его возбуждение было столь очевидным, что Рэйко в душе передернулась от отвращения и страха, но продолжала играть свою роль.

— Я мечтала о вас. Молилась, чтобы мы скорее увиделись, — шептала она. — Какое счастье, что мои молитвы услышаны и мы снова вместе.

Царь-Дракон погладил ее по щеке.

— Твоя смерть разлучила нас двенадцать лет назад. Но еще раньше тот человек… чье имя я презираю… встал между нами. — Его яростный взгляд обжег Рэйко. Царь-Дракон больно сдавил ей ладонь. — Он был недостоин тебя, Анемона! Жестокий, самовлюбленный невежа, который лишь играл тобой! Как ты могла стать его любовницей?! Как могла бросить меня?!

Рэйко не знала, о ком идет речь и какое отношение этот человек может иметь к похищению.

— Я никогда его не любила, — поспешила она погасить гнев Царя-Дракона. — Вы единственный, о ком я мечтаю.

Слезы загасили ярость в его глазах.

— О, моя дорогая! Тот человек лишил нас столь многого! — Небо потемнело, пошел дождь. — Если бы я мог вернуть тебе потерянные годы и жизнь, украденную у тебя! — омрачился Царь-Дракон.

— Вы можете кое-что сделать, — тихо проговорила Рэйко.

— Что ты хочешь, моя дорогая? — Он ослабил хватку, теперь она ощущала лишь влажное прикосновение.

План, призванный освободить их от Царя-Дракона, должен подождать, главное сейчас — помочь Мидори.

— Моя подруга вот-вот родит, — сказала Рэйко. — Я прошу, чтобы ей привели повитуху.

Она почувствовала, как он напрягся, словно отгородился от нее, и испугалась.

— Об этом не может быть и речи! — резко бросил Царь-Дракон. — Я не допущу, чтобы сюда приходила какая-то женщина, а потом всем рассказывала, что здесь видела.

Безумец не утратил чувства опасности, поняла Рэйко. Он считает ее воплощенным духом Анемоны, однако понимает, что совершил серьезные преступления, за которые — если его поймают — придется отвечать перед Токугавой. Он стремится сохранить тайну.

— Но моей подруге нужна помощь! Иначе и она, и ребенок могут погибнуть!

Он начал раздражаться, и Рэйко поняла, что ему нет дела до того, что станется с Мидори. Меняя тактику, она соблазнительно улыбнулась и придвинулась к нему:

— Вы такой хороший, добрый и великодушный! Вы ведь, конечно, не допустите, чтобы с невинной женщиной и младенцем приключилась беда?

— Я бы хотел выполнить твое желание, но это невозможно, — твердо сказал Царь-Дракон. — Кроме того, здесь все равно не найти повитуху.

Сердце Рэйко упало. Это означало, что они вдали и от людей, которые могли бы ее спасти.

— Не могли бы вы хотя бы перевести нас в комнату получше? — Главное сейчас — помочь Мидори, и если уж Рэйко удалось выбраться из башни, то оттуда бежать, возможно, еще легче. — Крыша башни протекает. Дождь льет прямо на меня. Там слишком холодно ночью и очень жарко днем. — Рэйко из-под застенчиво опущенных ресниц взглянула на Царя-Дракона. — Это такая мелочь… — проговорила она.

Царь-Дракон покачал своей нелепой головой:

— Мне больно отказывать тебе, но башня — лучшее место для охраны пленниц. Вы оттуда никуда не денетесь.

Рэйко разозлилась — ее старания лишь разожгли страсть Царя-Дракона. Заручиться его доверием не удалось. Неужели ее план обречен на провал? Неужели ее падение окажется бессмысленным? Тут ей в голову пришла интересная идея.

— Я должна вам кое-что рассказать… — Рэйко поманила Царя-Дракона пальцем и обещающе улыбнулась, чувствуя себя проституткой из Ёсивары, зазывающей клиента. — Наклонитесь ко мне…

Она не хотела, чтобы Ота и другие стражники подслушали их разговор. Царь-Дракон наклонил к ней голову.

— Вы окружены врагами, — прошептала Рэйко. — Они здесь, на острове, среди ваших людей.

Царь-Дракон бросил на нее удивленный взгляд.

— Они не одобряют ваших отношений со мной, — нашептывала Рэйко. — Ревнуют и хотят нас разлучить. Прошлой ночью я слышала их разговор. Они замышляют меня убить.

— Этого не может быть. Мои люди получили приказ не трогать ни тебя, ни твоих подруг без моего разрешения. — Но в недоверчивом взгляде Царя-Дракона мелькнул испуг.

— Это правда! — убеждала Рэйко, понимая, что он сомневается в своей власти над наемниками и боится измены. — Они собираются убить меня, бросить тело в озеро, а вам потом сказать, что я сбежала.

Он в смятении поднял брови.

— Ота и остальные мои личные вассалы ни за что не станут действовать вопреки моим желаниям. Но вот остальные… — Он подпер рукой подбородок, задумался. — Не стоило мне нанимать таких людей. Я никогда им полностью не доверял.

Хорошо, что ей удалось заронить семена подозрения, которые подорвут веру Царя-Дракона в своих подручных.

— Я не хочу умирать, — заплакала она. — Пожалуйста, вы должны защитить меня!

— Да, я должен, — решительно отозвался он.

Рэйко воодушевилась.

— Тогда, пожалуйста, уберите от нас своих людей! — Если избавиться от стражников, то бежать будет гораздо легче. — Поставьте их там, где они не будут нам угрожать.

— Но я не могу оставить вас без стражи, — здраво рассудил Царь-Дракон, несмотря на страх перед изменой.

— Обещаю, что не убегу, — уверяла Рэйко. — Теперь, когда мы вновь обрели друг друга, мне не перенести разлуки с вами.

— Даже если ты останешься, твои подруги сбегут.

— Они побоятся бежать без меня, — сказала Рэйко. — К тому же вы можете перевести нас в такое место, где сможете лично наблюдать за нами.

Ничтожное влияние на Царя-Дракона было все же значительно больше тех усилий, которые пришлось бы потратить на стражников. Вероятность провести одного безумца перевешивала шансы пробиться через целую армию его людей. Любая другая темница наверняка будет хуже охраняться и, возможно, окажется ближе к лодкам.

Царь-Дракон нахмурился, раздумывая, так ли уж велика грозящая Рэйко — и Анемоне — опасность, чтобы менять свои планы. Рэйко касалась его руки нежными, томительными, сладостными прикосновениями. Ее душа страдала, ведь она сознательно предавала Сано и теряла целомудрие.

— Башня слишком далеко от вас, — провела Рэйко пальцами по его запястью. — Переведите меня во дворец, мы станем ближе. — Ее шепот обещал ночи жарких объятий. В обольстительных словах таилась тоска.

Царь-Дракон застонал. Рэйко скользнула пальцами вверх по его руке, он закрыл глаза, вздрагивая всем телом и покрываясь мурашками. Рэйко со страхом ждала, что Царь-Дракон вот-вот бросится на нее, и в то же время чувствовала, как он борется со своим вожделением. Резко отстранившись, он прошел на балкон и, хрипло дыша, перегнулся через перила.

Радуясь в душе неожиданной передышке, Рэйко смущенно наблюдала за его реакцией. Что удерживает его от последнего шага, который, она знала, он мечтает сделать? Она подумала о муках Мидори в мокрой, открытой всем ветрам тюрьме, и совсем пала духом. Если эта первая попытка воздействовать на Царя-Дракона провалилась, то какие шансы на успех у нее остаются?

— Я подумаю над твоей просьбой, — не оборачиваясь сказал Царь-Дракон и крикнул: — Ота-сан! Отведи ее назад!