В зале приемов имения Сано на полу рядами стояли на коленях сто детективов и солдат, а сам Сано, сидя на возвышении, рассказывал им о похищении.

— Это дело имеет первостепенное значение, — сказал он. — На сегодняшний день мы оставляем все остальные задачи. Расследование смерти монаха в храме Уэно и хищения из казны Токугавы могут подождать. Возможно, здесь замешана секта Черного Лотоса. Мы должны отловить как можно больше членов этой объявленной вне закона организации и выяснить, что им известно об этом преступлении.

— Детективы Иноуэ и Араи, вы будете работать со мной, — продолжал Сано. Малорослый, мускулистый самурай и Фугой, высокий и тощий, поклонились. Сано разделил остальных людей на группы. — Отправляйтесь в кумирни, игральные притоны, чайные дома и другие места, куда частенько захаживают преступники. Расспросите своих информаторов о тайных храмах. Используйте все средства для получения сведений о том, кто похитители и где содержатся женщины.

Он отослал всех заниматься работой, радуясь, что дело спасения Рэйко набирает обороты, однако страх за жену выбивал почву у него из-под ног. Он приказал Иноуэ и Араи ждать его у ворот и отправился в детскую, расположенную во внутренних покоях особняка.

Утреннее солнце светило через открытые двери, выходившие в сад. Масахиро сидел за низеньким столиком и ел рисовую кашу. Три няни подтирали брызги вокруг чашки и болтали с ним. Увидев стоящего в дверях Сано, няни поклонились.

— Папа, — улыбнулся Масахиро, его лицо было перепачкано едой, глаза лучились.

От любви к сыну у Сано тоскливо сжалось сердце. Мальчик был воплощением счастья, которое Сано делил с Рэйко… и мог теперь потерять. Но он заставил себя весело поздороваться с сыном и кивком подозвал старшую няню.

— Мне нужно поговорить с тобой, О-суги.

Пожилая женщина проследовала за ним в сад, и Сано рассказал ей о похищении. Ее рот раскрылся в молчаливом ужасе, глаза наполнились слезами. Она служила няней у Рэйко, когда та была еще ребенком. Сано отвернулся, чтобы не видеть горя, отразившегося на лице О-суги, и не утратить контроля над собой.

— Пожалуйста, сообщи остальным слугам, что произошло, — сказал он. — Но Масахиро не должен об этом знать. Я запрещаю обсуждать это, когда он окажется неподалеку. Не хочу его расстраивать.

— Да, хозяин, — прошептала О-суги.

Сано вернулся в детскую, поднял Масахиро и крепко прижал к себе.

— Я вчера нарисовал картину, — поведал малыш тоненьким серьезным голоском. — Мама приедет домой и посмотрит ее?

Прижавшись лицом к его нежной щеке, Сано почувствовал, как защипало в носу и к глазам подступили слезы.

— Да, обязательно, — сказал он, давая себе клятву, что их сын не потеряет мать. Он опустил Масахиро на пол. — Мне нужно идти. Будь молодцом.

— Куда ты идешь? — спросил мальчик.

— Навестить твоего деда, — ответил Сано.

— Зачем? — полюбопытствовал Масахиро.

— Мне нужна его помощь в одном очень важном деле…

Сано должен был принести весть о похищении Рэйко человеку, которому больше всего боялся рассказать об этом.

Сано и двое его детективов поехали верхом в административный район Хибия, расположенный к югу от замка Эдо, где жил отец Рэйко, один из двух судей, отвечавших за законность и порядок в городе. Глинобитные стены окружали наполовину деревянные особняки с черепичными крышами, где размещались канцелярии и жилые помещения. Узкие улицы наводнили посыльные, клерки и сановники, сбивавшиеся в возбужденные группки. До Сано долетали обрывки разговоров — новость о похищении стремительно распространилась. Ничто долго не остается в Эдо секретом.

У имения судьи Уэды стражники пропустили Сано и его спутников через ворота во двор, где горожане собирались, чтобы изложить суть своих споров перед судьей, а полицейские охраняли закованных в кандалы преступников и ожидании суда. Сано приказал своим людям ждать и вошел в особняк, длинное, приземистое строение с широкой крышей и забранными деревянными решетками окнами. Внутри, возле резной двери, ведущей в зал суда, Сано встретил судью Уэду.

— Приветствую вас, Сано-сан, — поклонился тот. Это был самурай средних лет, тучный, с седыми волосами, собранными на макушке в тугой узел, и широким лицом. На нем были черые халаты, украшенные золотыми гербами. — Очень рад видеть вас, но у меня судебное заседание.

— Прошу простить, что мешаю вам. Нам нужно поговорить, — поклонился в ответ Сано.

Судья нахмурился, заподозрив неладное. Его умные глаза с тяжелыми веками тревожно сузились.

— В чем дело?

Сано взглянул на стражников у входа в зал суда и клерков, суетившихся в помещении.

— Мы не могли бы пройти в ваш кабинет?

В кабинете Уэда сел за свой стол. Сано опустился на колени перед ним.

— Мне очень жаль, но приходится сообщить вам, что ваша дочь похищена, — сказал он.

Лицо судьи оставалось бесстрастно, пока Сано излагал ему обстоятельства дела. Человек, не знакомый с ним, мог вы подумать, что ему совершенно безразлична судьба дочери. Но Сано понимал, какое потрясение и тревогу переживает Уэда. Судья обожал свою единственную дочку, оставшуюся у него от любимой жены, умершей, когда Рэйко была совсем маленькой. Он не скупился на ее образование и уроки боевых искусств, что обычно являлось уделом сыновей. Лишь давняя привычка чтить самурайский кодекс помогла ему скрыть эмоции.

— Если я могу чем-то помочь вам в спасении женщин и поимке преступников, только скажите, — произнес Уэда.

— Благодарю вас, досточтимый тесть. — Сано поклонился и поведал, что подозревает секту Черного Лотоса. — Мне нужно знать, есть ли кто-то из ее членов в тюрьме.

Пока Сано, полиция и другие чиновники ловят сектантов, судья мог заняться теми, кто уже у него в руках.

— Двое арестованных вчера полицией находятся сейчас в зале в ожидании разбирательства, — сообщил судья Уэда.

— Могу я потом их допросить? — спросил Сано.

— Конечно, — ответил судья.

Они вошли в зал суда, длинное помещение со стражниками в дверях и рядами коленопреклоненных людей. Через открытые окна пыльными лучами бил свет. Мужчины обмахивались бумажными веерами. Двое обвиняемых стояли на коленях на ширасу, участке пола возле возвышения, посыпанного белым песком, символом правды. На них были серые тюремные халаты, руки и ноги закованы в кандалы. Сано опустился на колени в конце зала. Судья Уэда разместился на возвышении между судебными секретарями. Все, находившиеся в помещении, поклонились ему.

— Дзюн и Гоза из района Хондзо, — объявил секретарь. — Обвиняются в поджоге, убийстве и принадлежности к незаконной религиозной секте.

Обвиняемые оказались дюжими простолюдинами лет тридцати. Дзюн был коротко острижен, его красивое лицо портили сердито выпяченные толстые губы. У Гозы голова была обрита наголо, маленькие злые глаза, вздернутый нос и покрытые щетиной щеки делали его похожим на дикую свинью.

— Суд заслушает доказательства, — сказал секретарь и вызвал первых свидетелей — сапожника и его жену. Они вышли вперед и встали на колени возле ширасу.

— Монахиня из секты Черного Лотоса пришла в нашу лавку и стала просить подаяние, — начал мужчина. — Когда мы отказались дать ей деньги, она наложила на нас проклятие.

Сано знал, что секта частенько вымогает у горожан деньги, используя при этом физическую силу, чтобы подтвердить действенность волшебных чар.

— В ту же ночь полиция схватила этих людей, когда они поджигали дом, — добавила жена.

Полицейский офицер показал, что Дзюн и Гоза убили при аресте одного из его гражданских помощников. Сано присмотрелся к обвиняемым и понял, что они представляют новую плеяду последователей учения Черного Лотоса. Они не были заблудшими фанатиками, верившими, что принадлежность к секте дарует им великое просветление. Этих беспринципных людей привлекало насилие и богатство, ассоциирующееся с сектой Черного Лотоса. Возможно, они пригодятся Сано.

— Вы можете выступить в свою защиту, — сказал преступникам судья Уэда.

Дзюн пожал плечами.

— Я это сделал, — процедил он вызывающе.

Гоза вторил ему. Они явно осознавали, что бессмысленно отрицать вину, поскольку их поймали на месте преступления.

— Я объявляю вас виновными и приговариваю к смерти, — произнес судья Уэда. Потом он распустил присутствующих и секретарей. Те ушли, оставив судью, его доверенных стражников и Сано наедине с преступниками, которые нервно переглядывались. Сано прошел к возвышению.

— Сёсакан-сама сёгуна задаст вам вопросы, — объявил преступникам Уэда.

Парочка уставилась на него с враждебностью, не меньшей, чем он сам испытывал по отношению к ним.

— Кто вас нанял, чтобы поджечь дом? — спросил Сано.

— Священник «Черного Лотоса», — ответил Дзюн. Его грубоватое лицо блестело от пота. — Он называет себя Абсолютная Мудрость.

Гоза кивнул своей обритой, напоминающей свиную головой. Эти люди явно не считали себя обязанными хранить верность своему хозяину и с удовольствием доносили на него. Сано и прежде слышал, что упомянутый священник имел многочисленных и опасных приверженцев.

— Где мне найти Абсолютную Мудрость? — задал он новый вопрос.

— У него есть тайные храмы, — сказал Дзюн. — Но я не знаю, где они находятся. Их постоянно перемещают.

«Чтобы избежать встречи с полицией», — подумал Сано.

— Как же вы узнаете, где его искать?

— Он оставляет сообщения в лавке с товарами для буддистов возле моста Нихонбаси. Люди из «Черного Лотоса» приходят туда и спрашивают у хозяина Ёси — это пароль, — и тот сообщает, где храм находится в данный день.

— Для какой работы, помимо поджогов, он нанимает людей вроде вас? — спросил Сано.

— Когда кто-то уходит из секты, мы угрожаем ему, чтобы он не посмел нас предать, — отозвался Гоза. — Мы убиваем тех, кто предает. И похищаем женщин для ритуалов, проводимых священником.

— Каких женщин? — насторожился Сано.

Гоза усмехнулся, обнажив гнилые зубы.

— Красивых.

Судья Уэда нахмурился и подался на своем возвышении вперед. Он не хуже Сано знал, что происходит во время жестоких, развратных ритуалов «Черного Лотоса».

— Вы когда-нибудь слышали, что секта похищает женщин для выкупа? — поинтересовался Сано.

Мужчины покачали головами. Дзюн озадаченно поскреб лоб, словно пытаясь понять, куда клонит сёсакан-сама, Гоза откровенно скучал.

— Мать сёгуна и еще три женщины были вчера похищены, — сказал Сано, приближаясь к преступникам и внимательно глядя на них. — Что вы можете рассказать об этом?

— Ничего, господин, — ответил Дзюн с, казалось бы, искренним удивлением. — Для меня это новость. — Потом он расхохотался. — Люди из «Черного Лотоса» считают, что их верховный священник Анраку воскрес из мертвых и хочет отомстить за свою смерть. Быть может, это он унес женщин.

Было очевидно, что он не разделяет распространенные в секте верования и насмехается над ними. То, что он потешается над преступлением, привело Сано в ярость. Ему хотелось ткнуть Дзюна лицом в песок и стереть его улыбку. Тут он заметил, что Гоза сидит с устало опущенными уголками губ и грустным выражением свинячьих глаз, словно озадаченный внезапной мыслью. Сано быстро присел рядом и схватил его за плечи.

— Это «Черный Лотос» увел женщин? — крикнул он. В глазах Гозы вспыхнула лукавая искра, хотя он испуганно отшатнулся от Сано.

— Возможно.

Сано решил, что этому человеку что-то известно, и встряхнул Гозу.

— Говори!

— Если он расскажет, сохраните нам жизнь? — вмешался Дзюн.

Мысль о прощении убийц возмутила Сано.

— Не смей торговаться со мной, — бросил он. Злость и нетерпение взяли верх над его нелюбовью злоупотреблять властью. Он отвесил Гозе пару пощечин.

— Где они?!

Если этот преступник скрывает важные для спасения Рэйко факты, горе ему.

— Побоями от него ничего не добьетесь, — заявил Дзюн. — Он не станет говорить, если не подарить нам жизнь.

Разъяренный тем, что эти люди взяли его за горло, Сано обернулся к Дзюну и уже готов был его ударить, но тут раздался тихий голос судьи Уэды:

— Сано-сан, подождите. Рассказывайте, что вам известно, — обратился он к преступникам, — и я подумаю над тем, чтобы пересмотреть ваш приговор.

По его каменному лицу Сано понял, как судья Уэда разрывается между долгом исполнять закон и стремлением спасти дочь. Он порой проявлял снисходительность к мелким хулиганам, но ни разу не освободил человека, виновного в тяжком преступлении.

Гоза зазвенел кандалами.

— Сначала освободите нас, или никакой сделки не будет.

— Говори, иначе пойдешь на лобное место. — Судья Уэда смерил преступников свирепым взглядом, которым устрашал многих противников, и подозвал стражников.

Преступники явно заколебались и переглянулись. Дзюн кивнул Гозе, и тот заговорил:

— Я слышал, что «Черный Лотос» планирует крупную операцию против Токугавы. Если это похищение, то организовал его Абсолютная Мудрость.

Сано отступил на шаг и подозрительно посмотрел на мужчину.

— Кто совершил похищение? Где они могут держать женщин?

Гоза пожал плечами:

— Я сказал все, что мне известно.

— Ты сказал мне то, что, по-твоему, может спасти ваши шкуры. — Злое презрение обожгло Сано. Рассказ был интересен, но туманен, и как бы ему ни хотелось верить, что в руках у него нить, ведущая к похитителям, Сано сомневался в искренности преступника.

— По-моему, ты лжешь.

— Это правда, — вздернул подбородок Гоза.

— Можем мы проверить это прямо сейчас? — спросил Дзюн судью.

Сано взглядом предостерег судью Уэду, чтобы тот не поддавался на уловку. Судья нахмурился и поджал губы.

— Я отложу исполнение ваших приговоров до выяснения, имеет ли сказанное вами хоть какую-то пользу для нас, — сказал и сделал знак стражникам. — Отведите их в тюрьму Эдо. Проследите, чтобы, кроме них, в камере никого не было и чтобы им не сделали ничего плохого.

Преступники запротестовали, когда стражники поволокли их прочь. Сано и судья Уэда с облегчением выдохнули.

— Если этот разбойник сказал правду и его информация поможет нам спасти мать сёгуна, то его превосходительство воздаст мне за ум, — заметил судья. — Если же он окажется лжецом, то меня обвинят в глупости и нарушении закона. Но меня мало волнует собственная участь. Лишь бы спасти дочь, — с суровой откровенностью закончил он.

Сано воздержался от сочувствия, которое лишь поставило бы тестя в неудобное положение.

— Возможно, этот священник приведет нас к ней. Я со своими людьми сейчас же займусь его поисками.

Переулок был одним из многих, подобно изогнутым ребрам отпочковавшихся от главной улицы у основания моста Нихонбаси — начала тракта Токайдо. Массивный деревянный горб моста через канал вспучивался над крышами. Вдоль улицы располагались лавки, где путникам продавали шляпы, лапшу, саке и путеводители, описывающие прелести дороги. Шумные толпы религиозных паломников с посохами и тяжелыми тюками рассматривали товар.

Лавка с товарами для буддистов занимала помещение на первом этаже в середине квартала. Внутри, за синими занавесками входа, среди свешивающихся с низкого потолка четок и полок, заставленных статуэтками Будды и коробками с благовониями, сидел за прилавком седой мужчина. Сано и детектив Араи остались на улице, а детектив Иноуэ, наряженный в простой хлопчатобумажный халат, спешно купленный для этого случая, вошел в лавку и обратился к хозяину:

— Мне нужен Ёси, — сказал детектив Иноуэ, как научил его Сано.

Владелец лавки осмотрел Иноуэ, и на его морщинистом лице мелькнуло подозрение.

— Простите, господин, но здесь нет никого с таким именем.

Сано расстроился, поскольку лавочник явно догадался, что Иноуэ вовсе не член «Черного Лотоса», и испуганно кинулся к занавешенной двери позади прилавка. Иноуэ прыгнул через прилавок и схватил его. Когда Сано и Араи ворвались в лавку, Иноуэ держал хозяина за руки.

— Прошу вас, господа, не бейте меня, — вскричал старик.

— Я не причиню тебе вреда, если скажешь, где храм Черного Лотоса, — обещал Сано.

— Но я не знаю.

Лавочник нервно хихикнул и тут же заверещал, когда Сано вырвал из ножен меч.

— Где храм? — грозно вопросил Сано. Угрожая беспомощному старику, он испытывал стыд, хотя этот человек был пособником секты, а за это преступление полагалась смерть. Кроме того, речь шла о похищении, и он сделает все возможное, чтобы найти обидчиков Рэйко, а спасение матери сёгуна было для него делом чести.

— Хорошо… Я скажу. Он в чайном домике у кумирни Инари на северной оконечности овощного рынка в Канде. Пожалуйста, — взмолился лавочник, — не убивайте меня!

Сано бросил меч в ножны, детектив Иноуэ ослабил хватку, и хозяин лавки облегченно вздохнул.

— Слушай внимательно, — обратился Сано к старику. — Ты будешь заниматься своим делом, как обычно. И никому не станешь рассказывать о нашем разговоре. Ты понял?

— Да, господин, — обреченно поник старик.

— Детектив Араи останется здесь, чтобы убедиться в этом, — добавил Сано и повернулся к Араи: — Арестовывай всякого, кто придет и спросит о храме.

— Да, сёсакан-сама, — отозвался детектив, хотя было видно, что его беспокоит, сколько может прийти преступников и справится ли он с ними один.

— Я постараюсь как можно скорее прислать людей на помощь, — ободрил его Сано, думая о том, как мал его корпус детективов и слишком рассредоточен, чтобы захватить в сеть всех последователей учения Черного Лотоса. — Нам с детективом Иноуэ нужно найти этот храм.

Чайный домик располагался в нескольких неряшливых строениях, над которыми возвышались ворота кумирни Инари, синтоистского божества риса. В кумирне ухнул гонг, и поток простонародья заструился из ворот, пока Сано и детектив Иноуэ привязывали коней к стоящему рядом столбу. Солнце стояло в зените, тени почти исчезли, а бродячие собаки с высунутыми языками жались под скаты крыш. С овощного рынка доносились хриплые голоса, стоячий, жаркий воздух был наполнен вонью гнилой капусты. Сано и Иноуэ издали осмотрели чайный домик. Своей соломенной крышей, зарешеченными окнами и хлипкими дощатыми стенами он напоминал тысячи других питейных заведений Эдо… за исключением одного — в нем не было заметно признаков жизни.

Сано подал Иноуэ знак ждать, а сам пошел к раздвижной двери, открытой ровно настолько, чтобы в нее мог протиснуться человек. Он прижался к стене и заглянул в маленькую комнату — без мебели, с закрытой задней дверью. Сано жестом подозвал Иноуэ, и тот шмыгнул в комнату вслед за ним. Они прижались к двери и услышали высокие, едва различимые голоса, певшие речитативом. Сердце Сано взволнованно билось — он был уверен, что обнаружил место проведения ритуалов секты Черного Лотоса, и вынул меч, не сомневаясь, что священники, монахини и последователи секты станут биться насмерть, только бы не быть схваченными. Потом кивнул Иноуэ.

Детектив с большим трудом открыл дверь. Та поддалась с громким скрипом.

— Не двигаться! Именем сёгуна приказываю вам сдаться! — крикнул Сано.

Они с Иноуэ ворвались в длинное узкое помещение. С балок свисали незажженные лампы. У дальней стены на черном лаковом столе пылали горящие свечи. Пространство перед алтарем, где обычно стоят молящиеся, было пустым. Сано опустил меч, ошеломленный и разочарованный, однако пение зазвенело еще громче. Сано и Иноуэ в смятении застыли на месте. Затем их внимание привлек тонкий вертикальный прямоугольник солнечного света у краешка задней двери. Они распахнули ее и выглянули наружу.

В переулке четыре маленькие девочки сидели в кружок на корточках у дома напротив и пели, увлеченные своей детской игрой. Сано и Иноуэ покачали головами, глядя друг на друга.

— Секта покинула этот храм, — горько констатировал Сано.

«Черный Лотос» обладал непостижимой способностью чуять приближающуюся опасность и уходить в последний момент. Сано представил себе долгие часы погони. Но самое ужасное, у него не было никаких гарантий, что охота приведет его к Рэйко, если не считать слов преступника… и его собственного чутья, которое, как он понимал, может повести его по совершенно ложному пути. Вполне возможно, что он сам себя убедил в вине секты, потому что отторгал саму мысль о бездеятельности в ожидании условий выкупа. Однако Сано готов был следовать своим убеждениям, лишь бы не расписываться в беспомощности.

— Пойдем опросим соседей. Может быть, они знают, куда направились Абсолютная Мудрость и его последователи, — позвал Сано Иноуэ. — Если они ничего не скажут, у меня на примете есть несколько тайных убежищ, куда можно наведаться.

И все же, утешаясь мыслью, что идет в верном направлении, Сано надеялся, что ошибается по поводу «Черного Лотоса» и Рэйко захватила не секта. Жестокость сектантов к своим жертвам была безгранична. Но в любом случае очевидно одно — независимо от того, кто захватил Рэйко, чем дольше она будет находиться в плену, тем меньше у нее шансов остаться в живых.