Получив разрешение допросить торговца золотом, Хирата с солдатами, которым поручили сопровождать его, направился в город. Это были два самурая лет восемнадцати. Преисполненные собственной значимостью, юноши, которым, может быть, впервые поручили самостоятельную миссию, не уверенные в своем умении, стремились доказать себе и другим свое превосходство. Хирата стал их естественной мишенью.

— Только попробуй удрать от нас, — сказал один из них, когда они вышли из замка и шли вниз по склону по дороге. У него было круглое, прыщавое лицо и озорные лица. — Давай, попробуй.

— Мы дадим тебе достаточную фору. — Другой юноша был высокий и долговязый с неправильным прикусом, он аж подпрыгивал, стремясь показать себя в драке. — Но тебе все равно далеко не уйти.

Хирата молча продолжал идти.

— Конечно, он не побежит, — сказал первый охранник. — Погляди на него. Он же еле ковыляет.

— Что случилось? Дяденька напился и сломал ногу? — Не унимался второй охранник.

Даже зная, что вчера Хирата убил нескольких их товарищей, дразня его, они чувствовали себя уверенно, потому что его оставшиеся в замке друзья были заложниками, обеспечивающими его хорошее поведение. Когда он не ответил, первый юноша с издевкой произнес:

— Калека и толкнул его.

Хирата, обученный сохранять хладнокровие в любых условиях, сконцентрировал свою энергию, чтобы идти, никак не реагируя на внешние факторы. Он даже не сбился с шага. Задетый этим, охранник толкнул его сильнее. На этот раз Хирата направил свою энергию на своего обидчика. Охранник, шатаясь, отпрянул от него, как от удара. Он поскользнулся на льду и упал на задницу.

— Эй! — воскликнул он. Он и его спутник бросились на Хирату. Хирата увернулся так быстро, что он, казалось, исчез с места, где только что стоял. Они столкнулись и упали лицом в снег. Отрезвленные, стоя на карачках, они испуганно уставились на Хирату.

— Если вы надумаете еще какую-нибудь глупость, то мне придется сделать вам больно, — сказал Хирата. — Это понятно?

Они продолжили спускаться в город без дальнейших инцидентов.

Город Фукуяма был плохой пародией на столицу. На главной улице люди вели безнадежную борьбу с зимой, скидывая лопатами с крыш снег, которым их засыпало два дня назад. В магазинах были видны только имена владельцев, написанные на табличках. Когда несколько клиентов заходили в двери, Хирата не увидел внутри ничего, кроме тусклого света фонаря. Всюду бродили похожие на волков собаки, оставляя на снегу желтые метки. В ближайших к замку переулках стояли окруженные высокими заборами особняки, что принадлежали чиновникам клана Мацумаэ. Дальше шли заборы домов, принадлежащих богатым купцам. В целом город выглядел неуютным и недружелюбным. Возле чайной слонялись мужчины с типичными для Эдзо обветренными и преждевременно постаревшими лицами, держа во рту курительные трубки. Они смотрели на Хирату с подозрительным любопытством.

Его сопровождающие привели его к витрине магазина, который занимал весь угол квартала и выглядел более процветающим, чем другие. Толстые столбы подпирали карниз над верандой. Трубы нещадно дымили. Железные филигранные фонари висели с каждой стороны двери. Внутри это был типично японский магазин, приспособленный для северного климата. На стенах помещения висели вездесущие плетеные циновки. В большой, квадратной жаровне в центре горело пламя. Возле огня трое клерков сидели за столом, на котором лежали монеты, соробан для счета денег, кисти, чернила и бумага для записи операций. Один клиент высыпал из мешочка золотые самородки на стол перед клерком. Они торговались об обменном курсе. Другие клерки и их клиенты торговались над графиками погашения задолженности. Дайгоро, видимо, был не только торговцем золотом, но и банкиром, дававшим деньги в рост. Два самурая, которые выглядели как ренины, нанятые охранять магазин, сидели рядом и играли в карты. Когда в магазин вошел Хирата, все разговоры смолкли и присутствующие уставились на него.

Один из сопровождающих Хирату самураев, объявил:

— Это Хирата-сан — главный вассал канцлера Сано из Эдо. Он хочет поговорить с Дайгоро-сан.

Служащий прошел через проход, скрытый ковром в задней части магазина. Вскоре он вернулся и сказал:

— Хозяин примет вас в своем кабинете.

— Подождите здесь, — сказал Хирата своим сопровождающим.

Он пошел по коридору, в конце которого была дверь, закрытая другим ковриком. Здесь Хирата всем своим существом ощутил мощный импульс смерти. Помещение было пропитано легким запахом гнилой плоти, энергией боли и насилия.

Когда Хирата осторожно вошел в комнату, человек, сидевший за столом, возле огня в мангале, поклонился и сказал:

— Приветствую вас.

Маленький, худой, около сорока лет, он был одет в коричневую шубу с пышным мехом. Черты его лица были аккуратными и правильными, но блеск в черных глазах, нервные движения и влажные губы свидетельствовали о жадности этого человека.

— К вашим услугам, господин, — сказал Дайгоро.

Хирата ощутил странную, меховую поверхность под ногами. Взглянув вниз, он увидел шкуру медведя, вместе с когтями. Он посмотрел на голову, установленную на стене, рядом с чучелом орла. Другие, меньшие существа — кролики, лисы и выдры смотрели на Хирату глазами из черного бисера. Разветвленные рога вместе с черепами оленей были развешаны по стенам. Неудивительно, что Хирата почувствовал смерть. Этот кабинет был могилой убитых животных.

— Какая коллекция, — сказал Хирата.

— О, это ничего, — сказал Дайгоро скромно.

— Это такой местный обычай, выставлять охотничьи трофеи?

— Нет, такая идея пришла в мою голову, — в голосе Дайгоро звучала гордость своей оригинальностью.

— Это вы убили этих животных? — Хирата представил, как человек с лицом купца устанавливает ловушку с луком на дороге идущей женщины.

— Конечно, нет. Я покупаю их у эдзо. Но сам изготавливаю чучела.

Сама такая идея отталкивала Хирату. В этом человеке отсутствует традиционная японская озабоченность по поводу чистоты тела и чистоты души. Он казался более диким, чем самые дикие японцы, более варварским, чем эдзо.

— Я не только собираю животных, — довольный Дайгоро указал на выставку посохов с кистями на конце, вроде того, что Хирата видел в хижине вождя Аветока. — Это атрибуты поклонения жрецов-варваров своим богам. Эти, — он показал Хирате несколько палок с вырезанными геометрическим орнаментом, фигурами животных и странными символами, — посохи с молитвами, используемые эдзо во время своих религиозных ритуалов. И смотрите здесь.

Он открыл шкаф. Внутри, на полке, лежало что-то похожее на ремни из нескольких тканых шнуров перетянутые черным шпагатом через различные промежутки. К ним были прикреплены квадратные черные куски ткани различного размера.

— Это полосы целомудрия, — сказал Дайгоро, — женщины-эдзо носят такие под одеждой. Они указывают на род, какому они принадлежат. Женщина не может выйти замуж за человека, чья мать носит полосы того же типа. Это предотвращает близкородственные связи. Полоса должна храниться в тайне. Мужчины не могут их видеть. Женщин, которые показывают или снимают их, избивают палками.

— Как же ты их взял? — спросил Хирата.

Дайгоро нагло засмеялся:

— Когда людям нужны деньги, они согласны продать что угодно.

Хирата был еще более возмущен этой коллекцией мужских побед, чем трофеями животных. Дайгоро посягал на самые священные, личные вещи чужой культуры. Симпатии Хираты еще дальше качнулись к эдзо.

— Я путешествую по всему острову Эдзо, контролирую имеющиеся золотые рудники, а также постоянно ищу новые, — сказал Дайгоро. — Я был во всех деревнях, взял все, что мне там понравилось.

— Значить это ВСЕ, включает в себя женщину по имени Текарэ? — спросил Хирата.

Понимающий взгляд оживился грязным блеском в глазах Дайгоро. — Ах, сейчас мы переходим к делу. Я предполагаю, что вы помогаете канцлеру Сано в расследовании убийства любовницы правителя Мацумаэ. Умный человек, твой хозяин. Выкупил свою жизнь, пообещав раскрыть преступление.

— Откуда ты знаешь это? Дайгоро покрутил указательными пальцами то ли возле глаз, то ли возле ушей:

— Я их имею повсюду.

Понятно, люди в замке, которые задолжали деньги Дайгоро, были совсем не против сообщить новости в обмен на сокращение своих долгов, допустил Хирата. — Вы не ответили на мой вопрос.

— Да, я нашел Текарэ во время поисковой поездки. Деревни в этой части Эдзо славятся своими красивыми женщинами. Я их там многих перепробовал. Но она была лучшей.

Хирата никогда не имел склонности критиковать людей за то, что они вступали в связь с женщинами из низших классов японского общества, но женщины-эдзо казались еще более беспомощными, а их циничная эксплуатация Дайгоро никак не могла ему понравиться. — Итак, вы собрали ее так же, как вы собрали все это? — Хирата указал на чучела мертвых животных.

Услышав неодобрение в тоне Хираты, купец нахмурился:

— Вы можете осуждать меня, но при всем уважении, вы понятия не имеете, что такое жить на Эдзо. Я могу вам многое рассказать, потому что я был еще мальчишкой, когда двадцать два года назад я попал сюда.

— Меня осудили за изнасилование трех дочерей человека, который владел магазином в Осаке, в котором я работал. Это не было преступлением, но судья пожалел девочек. Он приговорил меня к ссылке сюда. — Дайгоро не отрицал того, что он сделал, но явно считал, что это наказание было чрезмерным. — Здесь меня высадили с корабля и я был вынужден сам заботиться о себе. Вы когда-нибудь добывали золото?

Когда Хирата покачал головой, Дайгоро сказал:

— Вы идете вдоль ручья, просеивая воду через сито. Если вам повезет найти крупицы золота, вы отводите поток в другое русло и освобождаете дно. Потом вы копаете песок, глину и камни, пока не найдете золотую жилу. Это долгая и трудная работа. И я делал это в течение тринадцати лет, пока я не попал на крупное месторождение и сделал свое состояние. Я заслуженно заработал свои небольшие удовольствия.

— За счет женщин-эдзо, — сказал Хирата.

— Не всегда. — В голосе Дайгоро послышались странные ноты. — С другими женщинами, может быть, но не с Текарэ. Она была другой.

— Вы хотите сказать, не заставляли ее спать с вами? — сказал Хирата скептически.

— Нет. То есть, это, возможно, со стороны казалось, что это так. Я пошел за ней в лес и я взял ее. Но на самом деле все было совсем не так. — Лицо Дайгоро приобрело безжизненное выражение, наподобие чучел животных на стенах его кабинета. — Скорее это она меня взяла.

Чтобы Хирата понял, Дайгоро объяснил:

— Текарэ не была похожа на других женщин-эдзо. Она не была создана, чтобы ходить на охоту со своим мужем, как это принято у эдзо, когда муж охотится и добывает пропитание, а жена носит его поклажу, обустраивает лагерь и готовит еду. Вот почему мужчины-эдзо женятся на сильных женщинах. Однако Текарэ не хотела быть обычным вьючным животным.

— Она думала, что она заслуживает большего. Когда я впервые встретил ее, она отдавалась всем купцам, шахтерам и рыбакам, которые проходили через ее поселок. В благодарность за это они дарили ей японской безделушки. Другие женщины-эдзо простые, скромные и добродетельные. Но не она. — Отвращение и восхищение перемешивались в словах Дайгоро. — Текарэ играла всеми мужчинами, с которыми она была. Она обладала таким влиянием, что получила прозвище "Владычица Снежной земли".

Это описание Текарэ несколько изменило сложившееся у Хираты мнение о жертве убийства. По крайней мере, по словам Дайгоро, она не была забитой сексуальной рабыней японцев, а скорее амбициозной женщиной, которая, невзирая на условности, добивается того, чего хочет. Такая характеристика также больше соответствовала мстительному духу, вселившемуся в правителя Мацумаэ.

— Через некоторое время ее перестали удовлетворять фарфоровые чайные чашки, шкатулки и статуэтки из нефрита. Что хорошего они давали ей, когда она продолжала жить в диком поселке? Она хотела жить, как японская госпожа. Она захотела найти кого-то, кто мог забрать ее из их поселения. — Тут Дайгоро ткнул себя рукой в грудь. — Этим простаком оказался я.

Хирата вспомнил куртизанок в квартале удовольствий Эдо — Есивару. Как правило, их набирали из семей бедных крестьян, которые продавали девочек, которых не могли прокормить, заниматься проституцией или женщин, приговоренных к этому в качестве наказания за мелкие преступления. Некоторые из них сумели с помощью мужчин, которые проводили с ними время, добиться известности, богатства и независимости. Текарэ могла быть точно такой же.

— Она крутилась вокруг моей стоянки. Она флиртовала со мной, дико возбуждала меня. Однажды ночью, когда она возвращалась в свою деревню, я пошел за ней, но это было потому, что она так захотела. Она ездила на мне как на лошади. Она была самой захватывающей женщиной, которую я когда-либо знал. — Былая страсть вспыхнула в глазах Дайгоро. — Я не мог насытиться ею. Я влюбился. Когда я возвращался в Фукуяму, я забрал ее с собой.

— Итак, правитель Мацумаэ не крал ее из деревни, — сказал Хирата. — Это был ты.

Дайгоро горько рассмеялся:

— Никто не крал Текарэ. Я был ее дорогой к цивилизации. Я пустил ее в свой дом, дал слуг, японскую одежду, все, чего она хотела. Но вскоре она поняла, что даже при том, что я богат, я не самый большой человек в городе. Вот когда правитель Мацумаэ увидел ее….

— Кто ввел ее к нему? — спросил Хирата.

— Этим дураком оказался я сам. — Дайгоро поморщился. — Я любил ее, я гордился ею, я хотел показать ее. Я пригласил правителя Мацумаэ на банкет в моем доме. Он бросил один взгляд на Текарэ и был сражен. Она взглянула на него и увидела свое будущее. На следующий день он послал за ней. Она переехала из моего дома в его замок. Она даже не поблагодарила меня.

Возмущение переполняло Дайгоро:

— После всего, что я сделал для нее!

— Значит, ты был сердит на Текарэ — сказал Хирата.

— Еще как!

— Ты хотел наказать ее. — Хирата подумал, что Дайгоро имел гораздо больше причин для убийства, чем мужчины-эдзо, которые хотели вернуть свою шаманку, даже если бы она не желала быть спасенной.

— К чему вы клоните? — Дайгоро, прищурившись, посмотрел на Хирату.

— Где вы были в ночь, когда ее убили?

— В доме, спал в постели. Спросите моих служащих.

Хирата полагал, что они поддержат своего хозяина, от которого зависела их жизнь. Он не думал, что у Дайгоро надежное алиби:

— Ты бы хотел немного отомстить Текарэ, не так ли?

— Если вы спрашиваете меня, убил ли я ее, то нет, я этого не делал, — сказал Дайгоро. — Я не мог этого сделать. Кто-то другой сделал это за меня.

Он улыбнулся, видимо, что-то вспомнив. — Вы хотите знать, что я думаю, что случилось?

У Хираты росло отвращение к этому человеку. Он понял, что сейчас Дайгоро попытается отвлечь подозрения от себя, указав на кого-то другого. — Я полагаю, что вы собираетесь сказать мне.

— Я был не единственным, кого Текарэ обидела. Она была нарушителем спокойствия всюду, где бы ни находилась. Вы должны поискать среди других людей.

— Каких? — Хирата встревожился, как бы под подозрения снова не попали эдзо.

— Для начала ее муж. Он точно знал, что Текарэ делала, и он ненавидит японцев. Ему не нравится быть женатым на шлюхе, которая продает себя им.

— Я любил ее. Я хотел ее вернуть, — говорил Урахенка. Хирата против воли начал считать, что он лгал.

— За день до того, как Текарэ покинула деревню со мной, он приказал ей остаться и угрожал убить ее, если она его не послушает. Она не повиновалась. Он появляется здесь и через несколько дней она умерла. — Дайгоро вкрадчиво поднял бровь.

Хирата подумал, насколько легко можно представить себе Урахенку, устанавливающего лук-самострел на пути своей жены и ожидающего, когда стрела поразит ее. Это было так же просто, как вообразить Дайгоро, делающего то же самое, желая установить Текарэ на стене рядом с другими трофеями. Кто же из них более вероятный убийца: бывший высланный преступник или муж — рогоносец?

— Но не останавливайтесь на муже, — сказал Дайгоро. — Текарэ не нравилась никому в этой деревне. Возможно, они думали, что она позорит их племя. А может — они просто завидовали. Он улыбнулся, показав острые зубы:

— А ты ведь знаешь? Были и другие эдзо, которые пришли в город вместе с мужем Текарэ. Если ее убил не он, то это вполне мог бы сделать любой из них.

Любой, включая вождя Аветока, который был признан Хиратой, как человек, который может помочь ему прийти к просветлению. Но это не должно, мешать Хирате, правильно оценивать компрометирующие обстоятельства, если он хочет раскрыть преступление и сохранить жизни Сано, Рейко и своих товарищей.