Хотя Сано и Рэйко были измучены тяготами предыдущего дня и ночи, проснулись они на следующее утро очень рано, понимая, какой объем работы их ждет. Когда они сидели за завтраком из риса, бульона и рыбы, к дверям их спальни подошел Хирата.

— В деле возникла новая ситуация, — сказал Сано. — У нас есть что тебе рассказать.

После того как они обсудили подделку интимного дневника, Хирата сообщил:

— Судья Аоки забрал Фудзио из тюрьмы и перевез в суд. Наш осведомитель только что принес эту весть. И сёгун хочет немедленно вас видеть.

— Судья снова вмешивается, — встревожилась Рэйко.

— И так все плохо, да еще и сёгуну потребовалось, чтобы я объяснил, почему защищал на суде министра финансов Нитту. — Дурное предчувствие шевельнулось в душе Сано. — Отправляйся в суд и узнай, что там происходит. Я буду во дворце, — сказал он Хирате.

Прибыв в зал приемов дворца сёгуна, Сано увидел там членов Совета старейшин, сидевших по обычаю двумя рядами. Сёгун восседал на возвышении, справа внизу расположился канцлер Янагисава, слева — начальник полиции Хосина. Цунаёси Токугава выглядел больным, его лицо казалось слепленным из помятой бумаги, веки покраснели, под глазами лежали темные круги. Заметно дрожа, он смотрел на Сано.

Опускаясь на колени и кланяясь, Сано ощутил леденящий страх. Как он и опасался, сёгун гневался на него.

— Как вы могли? — спросил Цунаёси Токугава. — После всего, что я… э-э… вам дал, после того, как я доверял вам! Как вы могли совершить такой… э-э… жестокий, подлый поступок?

— Миллион извинений, ваше превосходительство, за то, что вызвал ваше недовольство. — Сано отчаянно старался сохранить спокойствие. — Я не мог допустить, чтобы судья Аоки осудил министра финансов и прервал расследование, поскольку имелась большая вероятность, что Нитта невиновен.

— Конечно, Нитта невиновен! — истерически взвизгнул сёгун. Сано удивленно смотрел на него. — Он не убивал моего кузена. Это сделали вы! — выкрикнул Цунаёси Токугава.

Эти слова, словно удар, потрясли Сано. Сёгун обвиняет его? Что происходит? Он ошеломленно оглядел всех присутствующих, и его взгляд остановился на Хосине.

— Сёсакан-сама, оказывается, удивлен, ваше превосходительство, — злорадно усмехнулся Хосина. — Могу я посвятить его в суть дела?

Цунаёси Токугава кивнул и судорожно всхлипнул.

— Я обнаружил пропавший дневник госпожи Глицинии, — обратился Хосина к Сано. — В нем содержится описание омерзительной любовной связи между вами. Она пишет, что вы использовали ее для удовольствия и жестоко обращались с ней. Еще она пишет, что вы называли его превосходительство жалким идиотом и намеревались убить правителя Мицуёси, чтобы его превосходительство сделал вашего сына своим наследником. Я показал дневник досточтимому канцлеру. Мы должны были предъявить улику его превосходительству, что и сделали.

Янагисава наклонил голову, молча присоединяясь к словам своего любовника. Сано ощутил тревогу и смятение. Госпожа Янагисава сказала Рэйко, что ее муж получил дневник от анонимного отправителя. Она солгала? Или Хосина тайком вскрыл посылку и сделал вид, будто нашел дневник где-то в другом месте, чтобы произвести впечатление на начальство?

Но как бы там, ни было, сёгун прочел дневник до того, как он был украден госпожой Янагисава. Ее попытка оказать Рэйко услугу не удалась. Сано уничтожил дневник слишком поздно, и Хосина успел им воспользоваться.

— Я никогда не оскорблял его превосходительство! — Страх в душе Сано уступил место злости на врага. — Я никогда не угрожал правителю Мицуёси! Я не убивал его и не замышлял привести сына к власти! Дневник является подделкой.

Хосина самоуверенно улыбнулся.

— Обитатели борделя «Великий Миура» опознали его как дневник госпожи Глицинии.

— Вы их подкупили? Или пригрозили убить, если они не скажут то, что вам нужно? Вы сами написали этот дневник, чтобы покончить со мной. — Теперь он не сомневался, что так оно и было. — Признайтесь!

Сёгун перевел озадаченный взгляд с Сано на Хосину — тот изобразил на лице сожаление.

— Не я автор этого дневника. Сёсакан-сама пытается выгородить себя, бросая на меня тень.

— Давайте, исследуем текст и сравним почерк с вашим. — Зная, что от дневника остался лишь пепел, Сано надеялся, что если фальшивки больше нет, то Хосина не сможет ему сильно навредить.

— Дневник пропал, — невозмутимо ответил Хосина.

— Вам повезло, что никто не может как следует рассмотреть его, — сказал Сано.

Хосина осуждающе взглянул на него.

— Вам повезло бы еще больше, укради вы дневник до того, как мы его прочли, а не после.

Кроме убийства и измены, Хосина осмелился обвинить его еще и в краже!

— Я только что узнал, что этот дневник обнаружен, — заявил Сано. — Как я мог его украсть? — Однако он боялся, что никто ему не верит. Сано обратился к сёгуну: — Я понимаю, как вы огорчены тем, что обо мне написано в этом дневнике, но, пожалуйста, примите во внимание то обстоятельство, что никаких других свидетельств, подтверждающих написанное, просто нет.

— Это… э-э… правда. — Осмысление сказанного размыло гнев на лице Цунаёси Токугавы. — Вы всегда были преданы мне. И… э-э… человек из дневника — самый настоящий мерзавец, он нисколько… э-э… не похож на вас.

Его неожиданная доброта позволила Сано вздохнуть с облегчением, однако Хосина вновь заговорил:

— Связь между сёсаканом-самой и госпожой Глицинией подтверждается моими информаторами. А вот страница из регистрационной книги борделя, где записана сумма, которую Сано Исиро заплатил в качестве выкупа за госпожу Глицинию. — Хосина помахал бумагой.

— Это доказывает только, что я ее освободил. — Сано встревожила обстоятельность Хосины в попытке доказать подлинность дневника.

— Всякая подтвержденная деталь удостоверяет другие факты, — возразил Хосина. — Кроме того, я нашел дом, где Глициния жила, покинув Ёсивару. Соседи заявили, что ее любовником был самурай. Описание, которое они ему дали, очень подходит сёсакану-саме. Еще они сообщили, что Глициния с любовником часто и сильно скандалили, как и описано в дневнике.

Сано не мог отрицать, что бывал у Глицинии, и тем самым выставить себя в глазах присутствующих еще более виноватым.

— Я никогда не скандалил с ней. Либо лгут свидетели, либо вы, — бросил он Хосине. — Ваши утверждения — клевета чистой воды, сфабрикованная на основе нескольких безобидных фактов!

Сёгун поморщился от горячности Сано.

— Смотрите, как он бесится, когда его раздражают, — обратился Хосина к присутствующим, не скрывая торжества. — Именно эта вспыльчивость и стала причиной того, как он поступил с госпожой Глицинией.

Еще более разозлившись, Сано посмотрел на канцлера. Янагисава встретил его взгляд; выражение его лица говорило, что перемирие не сделало их союзниками и у Хосины развязаны руки. Старейшины отстранено наблюдали за происходящим, что еще больше подогрело гнев Сано. Они ожидали, что он уничтожит их врагов на свой страх и риск, а теперь даже не пытаются помочь! Презренные негодяи!

Сдерживая порыв сорвать на них злость, Сано взял себя в руки и обратился к сёгуну:

— Начальник полиции Хосина показал связь между мной и госпожой Глицинией, но это не доказывает, что я являюсь убийцей или изменником.

— Сёсакан-сама пытался скрыть эту связь — значит, он виновен, — быстро вставил Хосина.

Сано повернулся к своему врагу.

— А когда именно я замышлял измену его превосходительству и убийство правителя Мицуёси? Или даты в этой писанине также расплывчаты, как лжив и весь дневник?

Хосина прищурился.

— Госпожа Глициния пометила это событие как ночь полнолуния седьмого месяца пятого года эпохи Гэнроку.

— Хотите сказать, что это вы пометили. Когда вы писали дневник, то допустили ошибку, указав конкретное время. Моя жена поклянется, что в ту ночь я был с ней, — сказал Сано.

— Я не имею к написанию дневника абсолютно никакого отношения. А жена лжеца не более честна, чем он, — скривился Хосина. — Всем известно, что госпожа Рэйко очень привязана к мужу, она скажет или сделает все, чтобы выгородить его. Она не может считаться надежным свидетелем.

— У вас есть хоть один человек, способный подтвердить, что я говорил то, что написано в дневнике? — спросил Сано.

— Ваше превосходительство, единственным свидетелем его заявлений была госпожа Глициния, которую убили. Ее тело было обнаружено позавчера ночью. — Это преступление не осталось секретом для Хосины и его шпионов. — Сёсакану-саме очень удобно, что она не может свидетельствовать против него. — Хосина сардонически улыбнулся в сторону Сано.

— Мы не уверены, что это труп госпожи Глицинии, — возразил Сано. — Кроме того, тело было обнаружено в доме, принадлежащем хокану Фудзио. Он главный подозреваемый в этом убийстве, а также в убийстве правителя Мицуёси. Есть и другие подозреваемые, в том числе наставница Глицинии; может, их будет еще больше — ведь расследование пока не завершено.

— Расследование полностью контролировалось сёсаканом-самой, — пренебрежительно заметил Хосина. — Подозреваемые, которых он упоминает, всего лишь люди, не сумевшие доказать свою невиновность. Он преследует их, чтобы выгородить себя.

— А ведь это вы арестовали Момоко, — напомнил Сано.

— Потому что он хитростью вынудил меня это сделать, — пояснил Хосина сёгуну. — Он даже защищал министра финансов Нитту на суде, чтобы все поверили, будто он печется о правосудии. Но все его расследование — фарс, а хороший характер — маска.

Госпожа Глициния написана в своем дневнике, что хотела заставить сёсакана-саму жениться на ней. Он дал ей в руки нужное оружие, когда оскорбил ваше превосходительство и высказал угрозы в адрес правителя Мицуёси. Совершенно очевидно, что госпожа Глициния попыталась шантажировать сёсакана-саму и он убил ее, чтобы она никому не рассказала об услышанном. Он изменник, который убил один раз, чтобы сделать сына наследником, а затем убил снова, чтобы скрыть свое преступление.

— В самом деле. — Цунаёси Токугава вонзил взгляд в Сано.

Сано почувствовал, как участился его пульс. Что бы он ни сказал в свою защиту, Хосина все оборачивает против него и его вина выглядит все очевиднее. Ужасаясь опутавшего его кошмара, пылая гневом на Хосину, старейшин и сёгуна, возмущенный несправедливыми обвинениями, Сано прибегнул к хитрости — своему единственному средству выживания.

— Ваше превосходительство, — сказал он, — позвольте мне напомнить всем присутствующим, что вы являетесь высшим авторитетом. Ваши мудрость и глубина суждений превосходят способности других людей. Начальник полиции Хосина обязан извиниться перед вами за то, что пытается навязать вам свое ничтожное мнение.

Испуг смыл самодовольство с лица Хосины.

— Он льстит вам, ваше величество, чтобы вы думали о нем лучше, чем обо мне.

Однако сёгун, явно жаждавший восхвалений, возмущенно нахмурился в сторону Хосины и махнул рукой, заставляя его замолчать.

— Продолжайте, — приказал Сано Цунаёси Токугава.

— Вы рассудительный правитель с уникальными способностями отделять правильное от неправильного. Разве станете вы обвинять человека только потому, что какой-то подчиненный призывает вас это сделать? — Сано сгорал от стыда, вынужденный манипулировать своим господином. — Разве вы позволите настоящему убийце уйти от возмездия, потому что Хосина-сан пытается обвинить в этих преступлениях меня?

Хосина молчал в бессильной злобе, сёгун в нерешительности наморщил лоб.

— Я… э-э… думаю, нет, — пробормотал он, ища у Сано одобрения.

— Конечно, нет! — воодушевился Сано, начиная брать верх. — Ваше глубочайшее чувство чести требует большего, чем какой-то дневник сомнительного происхождения и обвинения Хосины-сан, чтобы решить, является ли преступником человек, которому вы полностью доверяли. Вам нужны факты.

— Факты. Э-э… да. — Сёгун ухватился за это слово, обрадовавшись, что запутанная ситуация упростилась до одной простой мысли. Затем на его лице вновь отразилось смятение. — Но как я их получу? Что я… э-э… должен делать?

— Если вы просите моего ничтожного совета, — поклонился Сано, — то я предлагаю продолжить расследование этих убийств, пока я не найду настоящего преступника и не докажу, что невиновен, а оклеветан моими врагами.

Лицо сёгуна просветлело, но, прежде чем он успел открыть рот, заговорил Хосина:

— Прошу меня простить, ваше превосходительство, но сёсакан-сама не должен искать невинного человека, чтобы сделать его козлом отпущения за собственные преступления. — В голосе Хосины слышалось отчаяние. — Если вы с ним согласитесь, то поддержите человека, который убил вашего кузена!

— Чтобы все было по справедливости, начальнику полиции Хосине следовало бы заняться доказательством моей вины, — сказал Сано.

Хосина изумленно открыл рот. Сёгун задумался и посмотрел на канцлера Янагисаву, который едва заметно пожал плечами, как бы снимая с себя ответственность за принятие решения. Затем сёгун повернулся к старейшинам, но те сидели молча и неподвижно, словно деревья в ожидании, куда подует ветер.

Наконец Цунаёси Токугава кивнул.

— Это звучит… э-э… разумно, — одобрил он.

Старейшины слаженно закивали.

Сано испытал облегчение, не погасившее, однако, в нем гнева в отношении каждого присутствующего. Он получил шанс спастись, но заслуживал гораздо большего.

Возмущенный Хосина повернулся к Янагисаве. Канцлер не отрываясь смотрел на Сано. Что было в его глазах — уважение и проблеск удовольствия? Сано научился у канцлера манипулировать сёгуном. Может, Янагисаве приятно видеть, что ёрики опустился до его уровня?

Сано вдруг понял, почему Янагисаву не волновало, кто убил правителя Мицуёси — и поймают ли убийцу, — и почему он воздержался от спора. Янагисава думал о будущем, а не о сиюминутных интригах.

Цунаёси Токугава махнул рукой на Сано и Хосину.

— Я… э-э… приказываю вам обоим заняться тем, что предложил сёсакан Сано. Но запомните следующее. — Он устремил свои налитые кровью глаза на Хосину. — Если вы не докажете вину Сано-сан, то будете наказаны за… э-э… клевету на него. — Предостерегающий взгляд сёгуна переместился на Сано. — А если вы не докажете свою невиновность, то будете казнены за убийство моего наследника.