Семья правителя Мицуёси жила на специально выгороженной в замке Эдо территории, предназначенной для важных членов клана Токугава. Сано и два детектива быстро шли по мощенным камнем аллеям, проложенным через ухоженный лес. Он разделял особняки, окруженные садами и каменными стенами. Этот безлюдный анклав, если не считать часовых в караульных помещениях у ворот, казался очень далеким от кипучей городской жизни. Серые тучи затягивали небо, но свежий, настоянный на соснах воздух будил надежды. Возможно, решение проблем ждало Сано в имении правителя Мацудаиры, отца Мицуёси.

— Пожалуйста, передайте правителю Мацудаира, что мне нужно с ним переговорить, — представившись стражникам у ворот, сказал Сано.

Те передали его просьбу и так быстро получили разрешение пропустить Сано, что он осмелился предположить — либо правитель Мацудаира еще не знает о его несчастьях, либо настроен к нему лояльно. Один из слуг сопроводил пришедших в приемную, где они увидели расставленных вдоль стен охранников и стоявшего на возвышении правителя Мацудаиру.

— Зачем вы пришли? — спросил он.

Аристократические черты его напоминали сёгуна, только лицо было более широким и умным, крепкое тело скрывали церемониальные кимоно. С упертыми в бока кулаками, окруженный солдатами, как генерал в военном лагере, он пристально смотрел на Сано, и тот встревожился, поняв, что хозяин знает о брошенном ему обвинении в убийстве Мицуёси.

Сано поспешно поклонился.

— Прежде чем я объясню причину прихода, позвольте мне выразить вам свои соболезнования в связи с утратой сына.

Правитель Мацудаира уронил руки вдоль тела и вскинул голову, словно не верил своим ушам.

— Я не принимаю фальшивого сочувствия от человека, который его убил. — Его голос охрип от возмущения.

— Прошу, поверьте — вас неверно информировали, — сказал Сано; и его люди, готовые защищаться, подошли ближе. — Я не убивал Мицуёси-сан.

— Это вы так говорите, — возразил правитель Мацудаира. — Все в замке считают, что это сделали вы. Вы думаете, мне не известно, что вас обвинил сёгун? — От отвращения и ненависти его лицо перекосилось, он шагнул к Сано. — Еще мне известно о дневнике, в котором описывается ваш заговор против моего сына и его превосходительства. Утром мне рассказал об этом начальник полиции Хосина.

«Хосина не теряет времени, чтобы настроить общественное мнение против меня и помешать семье Мицуёси помочь мне в расследовании», — подумал Сано.

— Дневник поддельный, а обвинение инициировано Хосиной. Не секрет, что он жаждет моей крови.

Правитель Мацудаира взмахнул рукой, отметая объяснения Сано как жалкую отговорку.

— Сёгун, канцлер, старейшины и начальник полиции — все считают вас убийцей и изменником. Это для меня достаточное доказательство.

— Сёгун пока не решил, виновен ли я, несмотря на дневник и клевету Хосины. Его превосходительство позволил мне продолжить расследование и доказать свою невиновность.

— Ваш умный язык спас вас от казни, — пренебрежительно бросил Мацудаира. — Но я использую все свое влияние и власть, чтобы изменить это решение. — Подойдя к краю возвышения, он нацелил левый кулак на Сано, а правый положил на рукоять меча и… зарыдал. Его воинственность испарилась, он отвернулся, скрывая слезы.

Сано знал Мацудаиру как доброго господина на землях Токугавы, которыми он управлял, и не сомневался, что тот искренне скорбит по Мицуёси вне зависимости от потери привилегии быть отцом наследника сёгуна. Сано сострадал этому убитому горем, обманутому человеку.

— Было бы разумнее использовать влияние и власть, чтобы узнать правду о смерти вашего сына, — сказал он. — Я пришел заручиться вашей помощью для выявления настоящего убийцы.

Правитель Мацудаира резко повернулся, в его глазах сквозь слезы сверкнул гнев.

— Вы пришли, чтобы изобразить невинность и порадоваться горю, в которое ввергли наш клан! Я не стану помогать вам в спасении вашей жалкой жизни. — Он спрыгнул с возвышения и двинулся к Сано, пока они не оказались в шаге друг от друга и Сано не увидел красные прожилки в его горящих гневом глазах. — Я разрешил вам прийти единственно для того, чтобы сказать прямо в лицо, что вы, убивший моего сына и предавший нашего господина, самое презренное существо на земле!

Оскорбление больно ударило Сано, и все же он продолжил:

— Прошу вас, выслушайте меня! В большинстве случаев убийство совершает кто-то из близкого окружения жертвы. Какие-то его поступки или проблемы в отношениях с людьми могли привести к преступлению…

— Вы вините моего сына в том, что его убили?! — яростно перебил правитель Мацудаира. — Вы еще худший мерзавец, чем изображены в дневнике проститутки. Мне стыдно, что я считал вас благородным самураем!

— Я не виню правителя Мицуёси, — поспешил возразить Сано. — Вина целиком лежит на убийце. Но ключ к раскрытию убийства обычно скрыт в прошлом жертвы.

Правитель Мацудаира покачал головой, с презрением глядя на Сано.

— У вашего сына наверняка был враг, — настаивал тот. — Вы знали его всю жизнь и должны быть в курсе его дел — с кем он общался, какие места посещал. — Сано простер вперед руку и вложил в свой голос всю силу убеждения. — Пожалуйста, помогите мне найти врага, который его убил.

— Мой сын был безобидным уважаемым молодым человеком, и все вокруг его любили. У него не было врагов, и умер он не из-за проблем в своей личной жизни.

Правитель Мацудаира явно был лучшим источником сведений о Мицуёси, чья репутация буяна предполагала многие тайны от отца.

— Возможно, другие члены семьи больше знают о делах вашего сына, чем вы, — сказал Сано. — И согласятся поговорить со мной.

Хотя Сано и понимал, что у него мало шансов заручиться согласием Мацудаиры на беседу с кем-то из родственников, он должен был спросить об этом.

Правитель Мацудаира был потрясен.

— Моя жена заболела от горя. Я не позволю вам беспокоить ее расспросами и клеветой о нашем сыне.

— Тогда позвольте мне побеседовать с братьями Мицуёси, — попросил Сано. — Или с его личными вассалами.

Именно в этот момент Сано заметил, что один из стражников смотрит на него более пристально, чем остальные.

Мужчина лет тридцати имел мощную фигуру бойца и нервное лицо ученого. Он встретился взглядом с Сано и отвел глаза в сторону. Сано узнал в стражнике одного из людей Мицуёси, которых видел в Ёсиваре после убийства.

— Это убийство было продиктовано исключительно политическими мотивами, как вам прекрасно известно, — сказал правитель Мацудаира. — Мой сын стал жертвой вашей борьбы за власть. Вы убили его, чтобы ваш сын занял место наследника сёгуна. Он стал случайной мишенью вашей атаки на режим Токугавы. А теперь вы ищете козла отпущения, на которого можно свалить ответственность за преступление, чтобы избежать обвинения в измене.

— Я не убийца и не изменник, — горячо заявил Сано. — Я ни в чем не виноват и докажу это.

Правитель Мацудаира ткнул пальцем ему в грудь.

— Братья и вассалы Мицуёси знают, кто вы такой, и убьют вас, мстя за его смерть, если вы к ним приблизитесь. Считайте, что я делаю вам одолжение, запрещая разговаривать с ними. Я не помешаю его превосходительству решить вашу судьбу, но если вы еще раз явитесь сюда или приблизитесь к любому члену моего клана… — Он вынул меч и потряс им перед лицом Сано. — Я сам убью вас, и палачу не надо будет трудиться!

Детективы поспешили встать между Сано и мечом правителя Мацудаиры, стражники тоже выхватили оружие.

— Вы обвиняете меня и угрожаете мне, а настоящий убийца бродит где-то на свободе, — укорил Сано. — Если вы откажетесь сотрудничать со мной и присоединитесь к моим врагам, то откажете сыну в справедливости, которой он заслуживает. Убийца уйдет от ответа.

Правитель Мацудаира посмотрел на Сано долгим, полным вражды взглядом.

— Он уже ушел. — Затем он обратился к стражникам: — Проводите сёсакана-саму за ворота, пока я собственноручно не призвал его к ответу.

Как только Сано и Хирата ушли, чтобы заняться окружением правителя Мицуёси, Рэйко отправилась во дворец в надежде выудить у кузины Эри и подруг среди наложниц сёгуна все, что им известно о правителе Мицуёси. Однако главная дворцовая чиновница заявила, что все слишком заняты, чтобы беседовать с ней. Ее холодность открыла Рэйко печальную правду: женщины узнали, что Сано стоит на пороге краха, и поспешили разорвать дружбу с его женой, чтобы ее неприятности не перекинулись на них. Визиты к подругам и родственницам в чиновничьем квартале закончились тем же, и Рэйко вернулась домой, ощущая себя отверженной.

Она сидела у себя в гостиной, горюя, что не может помогать Сано, когда в дверях появился один из его детективов.

— У меня есть информация, — сказал он, — которую сёсакан-сама приказал передать вам, если его не будет на месте. Я нашел баню, где работает подруга госпожи Глицинии, Юя. — Он сообщил адрес в Нихонбаси. — Я осмотрел это место сегодня утром, там не было и следа Глицинии. Все отрицают, что им что-то известно о ней… но я полагаю, что Юя лжет.

Рэйко разволновалась, поскольку ее визит в семью проститутки дал возможную ниточку. Быть может, побеседовав с Юей, она выяснит правду.

— Пожалуйста, вызовите мне сопровождение, я сейчас же отправляюсь в баню!

Детектив отправился выполнять приказание. Рэйко поспешила к себе в комнату, чтобы одеться для поездки. Она спрятала кинжал в рукаве, и в этот самый момент в комнату бочком протиснулась служанка О-хана:

— В последнее время вы так заняты, досточтимая хозяйка…

Рэйко нахмурилась, недовольная, что служанка явилась без приглашения и, похоже, подслушивала.

— Да, занята, — ответила она, отметив, что О-хана возбуждена, а глаза ее подозрительно блестят.

— Вы опять куда-то собираетесь? — напряженно спросила девица, и не думая уходить.

— Да. — Рэйко не понравилась ее назойливость, хотя О-хана сослужила ей службу, познакомив с семьей Глицинии. Душа ее противилась этой новой волне недоброжелательности к О-хане. Рэйко выругала себя за то, что руководствуется фантазиями, а не здравым смыслом. Как уйти от чар «Черного Лотоса», от воображаемых угроз и сосредоточиться на опасностях, которые существуют реально?

— Я слышала, что сёсакана-саму обвинили в убийстве и измене. Как это ужасно!

— Это так, — невозмутимо отозвалась Рэйко. О-хана перешла границы вежливости, упомянув проблемы Сано, к тому же Рэйко возмутило очевидное желание служанки услышать грязные подробности.

— Мне очень жаль. Вы, должно быть, тревожитесь из-за этого. — О-хана осторожно опустилась на колени, напомнив кошку, устраивающуюся в опасном для себя месте. — Надеюсь, я не огорчила вас, заговорив об этом?

Подавив желание приказать девице возвращаться к работе, Рэйко вымученно улыбнулась:

— Все в порядке. — О-хана всего лишь как умеет выражает сочувствие. Личные неприятности не повод срывать злость на невинной служанке.

— Вы и сёсакан-сама были добры ко мне, и я не хочу, чтобы с вами что-нибудь случилось, — проговорила О-хана. В ее голосе прозвучали странные коварные нотки, словно на самом деле она желала обратного. — Как бы я хотела развеять все эти неприятности!

Рэйко старалась отогнать нахлынувшие подозрения, поскольку у нее не было причин полагать, что О-хана желает ей зла.

— Спасибо тебе, — тепло поблагодарила она. — Прости, что кажусь резкой. Я немного обеспокоена.

О-хана вспыхнула, странно застыдившись.

— Я не заслуживаю ваших извинений, — пробормотала она.

Со служанкой явно что-то происходило, и вряд ли это можно было приписать слишком живому воображению.

— Что-то случилось? — спросила она.

— Ничего! — Девица выпрямилась, словно ее толкнули в спину. — Вы очень добры, что спросили, но со мной все в порядке, — наигранно улыбнулась она. — Это ваше положение меня тревожит. Что вы намерены делать?

Не зная, как себя держать, Рэйко внимательно на нее посмотрела.

— Попытаюсь выяснить, кто убил правителя Мицуёси, и доказать невиновность мужа.

— Может, я смогу помочь?! Мне поехать с вами?

Ее готовность влезть не в свои дела всколыхнула новые подозрения.

— Ты поможешь мне тем, что останешься здесь и займешься своими обязанностями, — ответила Рэйко.

— Да, досточтимая хозяйка.

О-хана была явно разочарована, но покорно поклонилась и выскользнула из комнаты. Рэйко же поспешила во двор к ожидавшему ее паланкину.

Сано и его детективы покинули семейный анклав Токугавы. Через бойницы для ружей и стрел в закрытых коридорах, идущих поверх высоких стен, слышались голоса стражников, готовых стрелять в каждого, кто вторгнется в замок. Сано старался смотреть прямо перед собой и сохранять невозмутимость, пряча страх, когда проходил под сторожевыми башнями, где располагались многочисленные солдаты. Для человека, обвиненного в измене, здесь было небезопасно. Он ощущал себя вражеским солдатом, застигнутым в замке, потому что вся мощь Токугавы обрушится на него, если ему не удастся обелить себя. А для этого нужна информация, которую он не смог получить от правителя Мацудаиры.

— Сёсакан-сама! — За спиной Сано послышались быстрые шаги. — Могу я поговорить с вами?

Сано обернулся и увидел бегущего по переходу стражника, который так пристально смотрел на него в имении Мацудаиры. Он остановился, обрадовавшись, что хоть кто-то из этого клана хочет с ним говорить.

— Я слушаю тебя.

Стражник, отдуваясь, поклонился и тревожно огляделся по сторонам.

— С глазу на глаз, если можно, — пробормотал он.

— Как хочешь. — Сано подал знак своим людям пройти вперед, а сам пошел рядом со стражником.

— Большое спасибо, — облегченно вздохнул тот, однако не торопился начать разговор, горбился, отводил взгляд.

Сано изучал мужчину, давая ему время собраться с духом. Его сведенные брови образовали на верхних веках морщинки, а из-за маленького рта он казался ранимым, несмотря на мускулистую фигуру.

— Как тебя зовут? — спросил Сано.

— Вада, — ответил стражник, словно сознаваясь в проступке.

— Не бойся, Вада-сан. Я благодарен тебе за то, что ты пришел, — ободрил его Сано.

Они прошли шагов двадцать, прежде чем Вада едва слышно заговорил:

— Репутация семьи очень важна для моего господина. Он любил сына и хочет сохранить о нем лишь добрую память.

— Однако некто, для кого видимость не так важна, может рассказать о правителе Мицуёси правду? — подсказал Сано.

Вада колебался, упорно не отрывая взгляда от земли.

— Мой господин запретил членам семьи, вассалам и слугам разговаривать с вами. Я не хочу ослушаться его.

«И еще он явно боится наказания, — подумал Сано. — Может, этот человек хочет получить взятку?» Сано искоса взглянул на Ваду, но не заметил на его лице алчности, а лишь тревогу человека, разрывающегося между преданностью господину и желанием высказаться.

— Ваш главный долг — служение сёгуну, — сказал Сано. — Его превосходительство приказал мне расследовать убийство правителя Мицуёси, и ты должен этому содействовать, сообщив мне все, что тебе известно.

Лицо Вады разгладилось, но он все еще выглядел смущенным.

— Моя семья служит клану Мацудаира в течение пяти поколений, — начал он. — Я был включен в свиту Мицуёси-сан со дня его рождения и присматривал за ним всю жизнь. Он был дорог мне как младший брат. Я не хочу терять место, но мне невыносимо видеть, как за его смерть по ошибке наказывают другого человека, а его убийце все сходите рук только потому, что я промолчал.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы отомстить за смерть Мицуёси-сан, — пообещал Сано.

— Что ж… — Вада, казалось, успокоился, однако неуверенность рождала между словами неловкие паузы. — Когда Мицуёси-сан был еще совсем маленьким, принадлежавший клану предсказатель будущего предрек, что он будет править Японией. С того момента его жизнь превратилась в подготовку к посту сёгуна. Отец нанял учителей, чтобы заставить Мицуёси-сан целыми днями читать книги и практиковаться в боевых искусствах, и монахов, чтобы воспитывать его дух. В конце концов, его представили сёгуну, которому он полюбился. Все выглядело так, словно предсказание сбывается. От него ожидали очень многого, поскольку он должен был наследовать власть…

— И он взбунтовался? — догадался Сано.

Кивнув, стражник неохотно продолжил:

— У мальчика была сильная воля. Он жаждал приключений. К шестнадцати годам он устал от постоянной дисциплины и приказал мне помочь ему тайком покинуть замок. Мы шатались по городу, а отец думал, что он учится. Мицуёси-сан нравились развлечения. Он был красив, у него были обаяние и деньги, и он заводил друзей в чайных домах и игорных притонах. Вскоре он открыл для себя Ёсивару, и тут начались неприятности.

Однажды ночью, когда сёгун пожелал его общества, его нигде не могли найти. Правитель Мацудаира узнал, что он у проститутки. Когда Мицуёси-сан вернулся домой, между ними произошел ужасный скандал. Его отец был вне себя от ярости из-за того, что он огорчил сёгуна и рискнул потерять его расположение. Мицуёси-сан просил немного свободы, а взамен готов был принести себя в жертву амбициям клана. Они оба хотели, чтобы он стал следующим сёгуном, но платить за это приходилось Мицуёси-сан.

Естественно, Мицуёси был объектом сексуальных притязаний сёгуна, и ему не нравилась эта роль.

— Что случилось потом? — спросил Сано.

— Скандалы продолжались! Правитель Мацудаира приказывал Мицуёси-сан удовлетворять все прихоти сёгуна. Но тот продолжал жить в свое удовольствие, и сёгун начал жаловаться, что его нет, когда он нужен. В конце концов, отец прекратил давать сыну деньги, чтобы тот не мог потакать своим привычкам.

Мицуёси-сан стал более внимателен к сёгуну, поскольку не хотел потерять шанс на наследование, — продолжал Вада, — но мы по-прежнему ходили вместе по чайным домам и борделям, которые частенько обслуживали его бесплатно, потому что он был самураем Токугавы и фаворитом сёгуна. Но однажды он попал в неприятности. В одном игорном притоне в Нихонбаси, где завсегдатаями были бандиты и разбойники.

Сано почувствовал, как все внутри у него напряглось в предчувствии важной зацепки.

— Он проиграл им деньги?

Вада хмуро кивнул.

— Ему вообще не стоило с ними связываться, но его увлекала преступная жизнь Эдо. Тем более не следовало с ними играть — эти люди очень опасны. Владеет притоном необузданный, коварный рёнин, который не боится никого, даже Токугавы. Однажды вечером, когда мы с Мицуёси-сан были в городе, он припер нас к стенке и потребовал, чтобы мой господин вернул деньги ему и его друзьям. Когда Мицуёси-сан сказал, что не может заплатить, рёнин пригрозил, что убьет его, если он не вернет долг.

Вот и вероятный подозреваемый помимо троих казненных. Сано приободрился.

— Когда прозвучала эта угроза?

— Примерно два месяца назад. — Вада немного подумал. — Но и до этого рёнин его ненавидел. Между ними была своего рода вражда.

— Мицуёси-сан расплатился с долгами? — спросил Сано, чувствуя нарастающее волнение.

— Нет, насколько мне известно, — после очередной паузы продолжил Вада. — Даже после того, как министра финансов Нитту осудили за убийство, а теперь обвиняют вас, я не могу отделаться от мысли, что в смерти Мицуёси-сан замешан этот рёнин.

Сано тоже подумал об этом. Но предстояло еще установить, мог ли рёнин убить Мицуёси.

— Раньше я молчал об этом рёнине, — сказал Вада, — потому, что мой господин дорожит репутацией своего сына. А позже, когда осудили министра финансов, решил, что убийца пойман и нет смысла лезть в это дело. — Он опустил голову. — Простите.

Сано не мог осуждать стражника за утайку информации, поскольку понимал кодекс верности, который связывал их обоих. Еще он понимал болезненное чувство вины, которое испытывал Вада, нарушив этот кодекс ради истины.

— Я хочу исправить положение, причиной которого стал, рассказав вам все, что мне известно, включая еще одну вещь, — честно признался Вада. — Рёнин был в Ёсиваре в ту ночь. Когда мы с Мицуёси-сан шли к агэя, где у него было назначено свидание с госпожой Глицинией, я видел рёнина в толпе на улице.

Сано вдохнул свежий, живительный воздух удачи; его душа пела, поскольку теперь у него был новый подозреваемый.

— Кто этот рёнин и где мне его найти? — спросил он, готовый пасть на колени и возблагодарить богов за дарованную возможность доказать, что он не убийца и не изменник.

— Я прямо сейчас могу отвести вас в тот игорный притон, если хотите, — сказал Вада, — но я не знаю настоящего имени рёнина. Все зовут его Молния.