Сано в шоке смотрел на эту пару, и мысли лихорадочно метались у него в голове.
Глициния все-таки жива и по-прежнему в наряде, в котором бежала из Ёсивары с бандой Мори.
Он нашел подозреваемого в убийстве, но присутствие Глицинии осложняло арест Молнии.
Детективы стояли неподвижно, Молния злорадно ухмылялся.
— Сано-сан! — взмолилась Глициния.
Ее хрипловатый голос пробудил в душе Сано воспоминания и сочувствие. Ее явный ужас вызвал в нем потребность защитить женщину, попавшую в беду. Чтобы спасти Глицинию — свидетельницу Сано в деле об убийстве правителя Мицуёси, — нужно действовать быстро.
— Целься! — приказал он своим детективам. По обеим сторонам от него лучники нацелили стрелы в Молнию. — Дай Глицинии выйти из дома, — сказал он бандиту.
Глаза Молнии быстро забегали. Он прикрывался Глицинией, и та в ужасе закатила глаза.
— Пусть ваши люди бросят луки!
— Делайте, как он говорит, — кивнул Сано детективам, поскольку они все равно не могли стрелять, рискуя попасть в Глицинию.
Лучники подчинились. Молния выхватил кинжал и приставил его к горлу Глицинии. Она завизжала и забилась у него в руках.
— Отойдите, или ей конец!
Все в Сано протестовало против уступок бандиту, но он шагнул назад. Детективы и Хирата последовали его примеру.
— Дальше. Дальше! — рявкнул Молния. Когда их отделили от склада двадцать шагов, он крикнул: — Стоп!
Сано и его люди остановились.
— Тебе ничего не даст убийство Глицинии, — сказал Сано. — Ты не уйдешь.
— О, еще как уйду. — Молния пренебрежительно рассмеялся и обернулся к кому-то за своей спиной. В окнах на втором этаже появились бандиты с горящими металлическими лампами.
— Здесь полно лампадного масла, сена и прочих горючих вещей, — глумился Молния. — Или вы помогаете мне беспрепятственно выбраться из города, или я все здесь подожгу… а сам с Глицинией останусь внутри.
Сано застыл, не веря своим ушам. Его люди удивленно переговаривались, а Хирата приглушенно вскрикнул.
— Не хотите, чтобы это произошло? — издевался Молния. — Что ж, хорошо! Я скажу вам, что нужно делать. Во-первых, отошлите отсюда своих людей.
Привороженный взгляд Хираты метнулся с бандита на Сано.
— Мы же не дадим ему просто так уйти, да?
— Мы не можем этого допустить, — с ужасом осознавая стоявшую перед ним дилемму, отозвался Сано. — Если Молния убил правителя Мицуёси, они с Глицинией — моя единственная надежда доказать свою невиновность. Но я не могу отвергнуть его требования и позволить осуществить угрозы.
— Он действительно сожжет себя? — недоверчиво пробормотал Хирата.
— В нем течет самурайская кровь. А самурай скорее умрет, чем сдастся.
— Пожалуйста, дайте ему уйти! Он и вправду сделает то, о чем говорит! — закричала Глициния.
Ветер усилился, и ужас пронзил Сано. Огонь был самой страшной опасностью для города. Если Молния действительно подожжет склад, летящие искры разнесут пламя по всему Эдо. Могут сгореть сотни зданий, погибнуть тысячи людей. И Сано будет повинен в катастрофе, перед которой доброе имя, собственная жизнь и доверие сёгуна кажутся ничтожными.
Повернувшись к детективам, он тихо заговорил:
— Возьмите людей от задней двери склада и оповестите горожан в этом районе об угрозе пожара. Пусть наполнят все емкости водой и постоянно обливают крыши и стены своих домов. Потом спрячьтесь где-нибудь поблизости, наблюдайте за складом и ждите сигнала.
Все вскочили на коней и бросились выполнять приказ, оставив Сано и Хирату одних.
— Очень хорошо, сёсакан-сама, — одобрил Молния, наслаждаясь своей властью. — Теперь ваш вассал принесет мне тысячу кобан.
— Ненавижу платить преступникам, — произнес Хирата.
— Я тоже, — мрачно отозвался Сано.
Молния продолжал:
— После этого мы с Глицинией уедем из города. Вы не станете нас преследовать, иначе я убью ее, прежде чем вы сможете ко мне прикоснуться.
— Езжай за деньгами, — сказал Сано Хирате, — чтобы мы имели возможность торговаться за жизнь Глицинии и безопасность города, а тем временем решить, как взять Молнию. — Затем он повернулся к бандиту: — Мы согласны.
— Не так быстро. Вы будете ждать внутри вместе со мной.
Хирата вздрогнул.
— Он хочет взять вас заложником!
Теперь Сано не сомневался, что Молния убил правителя Мицуёси, и не горел желанием оказаться в руках убийцы.
— Я подожду здесь, или ты не получишь деньги!
Лицо Молнии исказила злоба, он тихо отдал команду, и бандиты поднесли жгуты сена к лампам. Те вспыхнули, и они выбросили их наружу.
Сано охватила паника, когда ветер подхватил жарко горящую сухую траву.
— Он не блефует. У нас нет выбора, придется играть по его правилам. — Огненные пучки понесло на крыши других складов.
Хирата с ужасом смотрел на Сано, пока они затаптывали тлеющую рядом с ними солому.
— Вы же не собираетесь пойти внутрь?
— Еще не передумали? — крикнул Молния.
Бандиты продолжали бросать горящее сено, которое несло в сторону города. Оказавшись перед выбором, рискнуть собой или поставить под угрозу бессчетное количество людей, Сано поднял руки:
— Остановитесь! Я иду к вам.
По приказу Молнии бандиты прекратили свое занятие. Сано направился к двери склада.
— Подождите! Бросьте оружие! — скомандовал Молния.
Сано заколебался — ему не хотелось входить туда беззащитным, — затем нехотя отвязал мечи и положил на землю. Хирата загородил ему дорогу.
— Я не могу вам позволить рисковать собой!
— Возможно, я смогу уговорить Молнию сдаться. Отправляйся за деньгами, — твердо сказал Сано, одновременно пытаясь успокоить Хирату.
Когда тот скрепя сердце удалился, бандиты закрыли окна. Сано смотрел на слепой фасад дома и опустевшие окрестности. Без оружия он чувствовал себя голым и беспомощным, негодуя, что его заставили подчиниться. Но в прошлом он нередко винил себя в смертях, которые, как ему казалось, должен был предотвратить. Глициния не станет очередной жертвой такого рода. Кроме того, за дверью склада скрывалось решение всех его проблем.
И Сано зашагал навстречу своей судьбе.
Стражники в имении Сано открыли ворота для Кикуко и ее служанки Руми.
Кикуко радостно побежала через двор к большому дому. Она была счастлива, потому что ей нравилось это место. Здесь жили маленький мальчик и его мать. Мальчик такой забавный. Похож на куклу, которая умеет ходить и говорить. А его мать такая красивая. Кикуко их любила и мычала веселую песню.
Какая-то дама открыла дверь и вышла на веранду. Это была няня маленького мальчика. Кикуко она не особенно нравилась. Что-то неприятное было в ее лице, даже когда она улыбалась, а сейчас она не улыбалась и выглядела печальной. Мама тоже частенько печалилась, и Кикуко от этого страдала. Но скоро они будут счастливы всегда. Мама так обещала.
Няня провела Кикуко и Руми в большой дом, и те сняли обувь и уличную одежду.
— Вы можете подождать в гостиной, — сказала она Руми.
Потом взяла Кикуко за руку и повела через дом. Девочка шла охотно, но была озадачена: дом сегодня такой тихий и пустой. Куда все подевались? Кикуко не спрашивала, потому что боялась няню, хотя мама сказала, что она их друг. Кикуко была рада, когда они вошли в комнату маленького мальчика.
Он играл со своими игрушечными зверями, и Кикуко огорчилась, что нет его красивой матери, но была счастлива увидеть его.
— Привет, привет, — крикнула она, подпрыгивая на месте и размахивая руками.
— Кику! — улыбнулся маленький мальчик.
Они засмеялись, а няня постояла немного, наблюдая за ними, и ушла. Кикуко вспомнила об игре, сыграть в которую ее просила мама, и обрадовалась, что не забыла об этом. Она не хотела расстраивать маму и побежала по комнате, размахивая длинными рукавами своего кимоно.
— Я бабочка, — сказала она маленькому мальчику. — Лови меня!
Он гонялся за ней, смеясь от возбуждения. Кикуко ловко уворачивалась. Затем она открыла дверь, выбежала на веранду и крикнула:
— Лови меня!
Мальчик заковылял следом. Она сбежала по ступеням, и он сполз за ней. Сад был прекрасным местом для игр, хотя день стоял холодный и пасмурный. Кикуко порхала вокруг деревьев, кустов и валунов. Мальчик с визгом пытался ее догнать. Ей нравилось, что вокруг нет взрослых, которые не любят шума. От этого игра становилась еще забавнее.
Оглядев сад, Кикуко увидела пруд среди голых вишневых деревьев. Она бросилась к воде и остановилась у самой кромки. На поверхности плавали мертвые листья лилий. Кикуко от отвращения наморщила нос. Но она должна слушаться маму.
Маленький мальчик бежал к ней, расставив руки и радуясь, что вот-вот поймает свою подружку. Кикуко помедлила и вошла в воду. Ох, какая холодная! Она поежилась, когда холод обжег лодыжки, и обернулась к маленькому мальчику.
— Иди за мной! — позвала она, стоя уже по колено в воде.
Едва Сано переступил порог склада, два бандита схватили его за руки, втаскивая в просторное темное помещение, пропахшее сеном, навозом и дымом. Сано увидел ящики, тюки и керамические сосуды у трех стен, вдоль четвертой в стойлах стояли лошади. Бандиты, подталкивая в спину, провели Сано по каменному полу к дощатой лестнице на открытую галерею, идущую вдоль второго этажа. Молния стоял на верхней площадке, рядом с ним съежилась Глициния. Неподалеку сидели на корточках еще шесть бандитов. Все смотрели, как Сано поднимается по ступенькам. На стенах галереи, отбрасывая странные тени, висели горящие металлические лампы. От жара над угольными жаровнями дрожал воздух. Дым поднимался под крышу.
Когда Сано добрался до верхней ступени, бандиты толкнули его сзади. Он упал на четвереньки и возмущенно посмотрел на Молнию, возвышавшегося над ним.
— Вот так, гордый солдат Токугавы, — с жестокой усмешкой бросил тот. Его глаза горели в свете ламп. Покачиваясь на носках и сжимая кулаки, он, казалось, был охвачен нервной энергией.
Сано хотел было подняться, но Молния пнул его ногой в грудь, заставив упасть на пол.
— Насколько вы смелы без оружия, своих солдат и сёгуна, которые вас защищают? — Молния глумливо рассмеялся и приказал: — Выкажите-ка мне немного уважения!
Сано вспыхнул, однако сдержал порыв достойно ответить этому жестокому, непредсказуемому человеку и только ухудшить ситуацию. Он встал на колени и поклонился:
— Я в твоем распоряжении…
Молния хмыкнул, явно успокоившись, хотя в глазах таилась настороженность. Сано повернулся к Глицинии. Ее лицо заплыло кровоподтеками, бритая голова выглядела жалкой, красота поблекла.
— С вами все в порядке? — спросил он.
Глициния кивнула, глядя на него со смесью страха и надежды. Бандиты сторожили Сано, а Молния заметался по галерее.
— Я должен выбраться отсюда! — скрипел он зубами. — Когда ваш человек принесет деньги?
— Как только сможет, — ответил Сано, встревоженный нетерпением Молнии. Он прикидывал свои шансы разрешить ситуацию без кровопролития: они казались ничтожными, поскольку бандиты начали нервничать.
— Мне жаль, что все обернулось таким образом… — Глициния подползла к Сано и горячо зашептала: — Пожалуйста, не давайте ему увезти меня с собой.
— Он не увезет, — пообещал Сано с нарочитой уверенностью.
Молния быстро подошел к ним.
— Что ты делаешь? — заорал он на Глицинию. — Думаешь убедить, чтобы он спас тебя? — И замахнулся для удара.
Глициния испуганно прижалась к Сано. Тот, защищая, обнял ее.
— Никто ничего не пытается делать, — сказал он Молнии. — Успокойся.
Но бандит побагровел от злости.
— Не прикасайся к ней! — взревел он. — Когда-то она была твоей, а теперь моя. Убери от нее свои грязные руки, или я отрублю их!
Его бешеная ревность и то, что ему известно о его прошлом романе с Глицинией, привели Сано в смятение. Он поспешно отодвинулся, понимая, что вероятность мирного исхода еще меньше, чем он думал, поскольку Молния видит в нем соперника.
Стремясь взять ситуацию под контроль, Сано заговорил:
— Нам предстоит какое-то время быть здесь вместе, так почему бы тебе не сесть, и мы поговорим…
— Замолчи! И не указывай мне, что делать!
Молния выхватил меч. Сано вскочил, непроизвольно потянувшись за оружием, но рука нащупала пустоту. Его кольнул страх. Глициния в ужасе ахнула. Остальные бандиты протестующе зароптали.
— Не лезьте, куда не надо! — приказал им Молния и двинулся на Сано.
Пятясь, тот пытался урезонить бандита:
— Тронешь меня, не получишь своих денег.
Однако Молния продолжал наступать, пока Сано не вжался спиной в стену, а клинок не уперся ему в горло. Молния нервно застыл, его дыхание участилось, мышцы судорожно подергивались. Глаза бандита горели безумием, оскаленные зубы жаждали крови.
— Посмотрим, умрешь ты как самурай или как трус, каковым я тебя считаю! — процедил он.
— Убивай, если так хочется. — Сано не сомневался, что Молния способен его убить. — Но тебе это ни за что не сойдет с рук. Мои люди будут охотиться за тобой, чтобы отомстить за мою смерть.
Прошло долгое мгновение. Сано слышал удары собственного сердца и хриплое дыхание соперника. Все застыли в тревожном ожидании. Затем бандит откинул голову и расхохотался.
— Ну что, напугал я вас? — Он бросил меч в ножны и отошел от Сано. — Я не настолько глуп, чтобы убивать заложника, который мне еще нужен. Получив деньги, я возьму вас с собой, чтобы свободно выехать из Эдо. Но когда отъеду подальше и вы будете не нужны… убью.
Короткое облегчение сменилось страхом умереть где-то в глухом месте. Но, возможно, Молния не станет ждать, пока они отъедут достаточно далеко, и Сано суждено умереть уже сегодня. Он подумал о Рэйко и Масахиро, и решимость победить вселилась в его душу. Он должен выжить, чтобы снова увидеть свою семью. Должен передать правосудию убийцу правителя Мицуёси и доказать свою невиновность.
Но для этого нужно помешать Молнии убить его, Глицинию и всех, кто рядом.
Госпожа Янагисава стояла на веранде, сжав перила и подняв лицо к ветру, и смотрела в небо. Она с лихорадочным нетерпением ждала вести о том, что ее кровавая жертва сместила космические силы.
Она точно знала, как это произойдет. Ветер превратится в радостную песню. Смерть Масахиро опустит на Рэйко черное покрывало скорби, а госпожу Янагисава украсит блаженство. Муж станет обожать ее. Кикуко излечится от проклятия болезни. Серые тучи расступятся, выглянет солнце, распустятся зеленые листья, и воздух наполнится весенними ароматами, знаменуя начало новой жизни госпожи Янагисава.
Но время шло, холодный унылый полдень не менялся, и плохие предчувствия закрались в полную предвкушений душу. Она помнила, с каким гостеприимством принимала ее Рэйко. Думала о толстеньком прелестном Масахиро. Она представила ужас ребенка, когда сомкнувшаяся над ним вода заполнит его легкие, и у нее судорожно подвело желудок. Сладостные воспоминания нахлынули на нее. Вот она держит малютку Кикуко, восхищается ее крошечными ножками и ручками, слышит воркующий голосок дочери, гладит ее мягкую, ароматную кожу, видит любовь в ее глазах. Если Кикуко исчезнет, госпожа Янагисава умрет от невыносимого горя.
Разве может она навлечь такую беду на женщину, которая была к ней добра?
Ее план — это путь к радости или зло, которое обречет ее на муки в бесконечном круге страданий?
Где граница между тем, что она сделала и чего хотела? Где уверенность, что ее действия сотворят чудеса? Борьба между верой и сомнением воспламенила ее кровь. Ветер ударил в лицо, раздувая пожар в груди. Теряя равновесие, госпожа Янагисава крепче ухватилась за перила. Будущее казалось все более туманным. Небо темнело с приближением сумерек. Вместо неземной песни она услышала голоса мужчин и увидела их на другой стороне сада, идущих по крытому переходу между строениями. Впереди шел ее муж, за ним следовали чиновники. Сердце госпожи Янагисава подпрыгнуло. Возможно, все свершилось и теперь муж придет к ней.
Канцлер повернул голову. Готовая возликовать, госпожа Янагисава ждала. Его взгляд отметил ее присутствие… и скользнул дальше.
Разочарование обрушилось на госпожу Янагисава. Безразличие мужа заставило ее душу съежиться. Ветер стих. Все изменилось словно в кошмарном сне.
Она увидела себя маленькой и никчемной, живущей в крошечном мирке, отделенном от большого, важного мира, которым управлял ее муж. Глядя, как он входит в здание и исчезает с ее глаз, она подумала, что играет событиями как ребенок игрушками. Но разве это поможет ей подчинить мужа или судьбу своим желаниям?
Действительность вторглась в мечты отчетливой мыслью. Что, если она просчиталась? Чем обернется тогда ее план?
Она погубит невинного ребенка и сделает свою дочь сообщницей в убийстве.
Даже если Рэйко поверит, что смерть Масахиро — несчастный случай, она никогда не простит ни Кикуко, ни госпожу Янагисава. И жизнь потечет как прежде, но уже без дружбы, которая могла бы ее утешить. Она станет еще более одинокой.
Ужас, словно стая черных хищных птиц, закружил госпожу Янагисава. Мучительный стон вырвался из глубин ее души. Сомнения нарастали, как и сила ее желаний. Должна ли она рискнуть ради исполнения мечты, допуская возможность, что поступает неверно? Или остановить ход событий, которые сама и запустила?
Может, уже слишком поздно передумывать?