На рассвете Сано забылся чутким сном. Он был измотан двумя днями непрерывной работы.

— Простите, Сано-сан, вы уже проснулись? — послышался из-за двери голос детектива Марумэ.

Сано сел, еще не полностью проснувшись, и обнаружил между собой и Рэйко пристроившегося в их постели Масахиро. Мальчику обычно нравилось спать одному, но иногда ночью он заползал к ним под одеяло. Может быть, он не чувствовал себя в безопасности после недавних тревожных событий. Он не шелохнулся; Рэйко тоже.

— Я проснулся, — зевнув, ответил Сано. — В чем дело?

— Правитель Мацудаира хочет видеть вас у себя в имении.

Вытащив себя из постели, Сано приготовился к очередной неприятной сцене. За несколько минут Сано оделся, камердинер побрил его и уложил волосы, и вскоре он был вместе с Марумэ, Фукидой и своими солдатами у ворот. Они поспешили пешком к особому кварталу в замке Эдо, где обитали высокопоставленные члены клана Токугавы.

Солдаты патрулировали местность или сидели в караулках вдоль стен, разделяющих имения. Небо было покрыто тучами и едва светлело, воздух был пропитан влагой, все вокруг было блеклым, словно дождь смыл все до одной краски. Сано и его свита остановились у входа в имение правителя Мацудаиры, который красовался трехъярусной крышей и двойными, обитыми железом дверями.

Стражники отобрали у Сано мечи и обыскали на предмет спрятанного оружия. Даже для канцлера не делалось исключений в том, что касалось мер безопасности.

— Ваши люди подождут здесь, — сказал Сано капитан стражников.

Стражники отвели его в имение и оставили у большого деревянного сарая, построенного вдоль одной из сторон элегантно устроенного сада. Его световые люки и широкие двери были открыты. Правитель Мацудаира стоял у стола, уставленного сотней деревцев-бонсай в горшках самых разных видов и размеров. Он занимался пересадкой крошечной искривленной сосны.

— Приветствую вас, Сано-сан, — сказал он. Голос его был тих, держался он сдержанно. Одетый в старенький хлопчатобумажный халат и штаны, без мечей, ковыряющийся руками в земле, он выглядел как простолюдин, а не как могущественный военный диктатор.

Сано поклонился, поприветствовал Мацудаиру и вошел в сарай. Там пахло землей и навозом. Почему правитель Мацудаира позвал его сюда?

— Я хочу поговорить с вами с глазу на глаз, — сказал тот. Однако Сано понимал, что они на самом деле не одни. Неподалеку, видимо, расставлены стражники, правда, так, чтобы их не было видно и слышно. Правитель Мацудаира никогда не жертвовал безопасностью.

— Утро — самое приятное время суток. — Он осторожно поместил маленькое деревце в новый горшок и обложил его корни землей. — Это время, когда дела еще не захватили человека, когда он может расслабленно наслаждаться жизнью. Вы согласны?

— Да. — Вряд ли, подумал Сано, правитель Мацудаира пригласил его, чтобы разделить с ним минуты покоя.

— Я подумал, что это будет для вас хорошая возможность рассказать, каковы ваши успехи в расследовании убийства.

Сано доложил, умело избегая всей правды. Он рассказал правителю Мацудаире, что провел предварительные допросы обитателей имения Мори, но не сказал, что все они подтверждали версию госпожи Мори и противоречили версии Рэйко. Он поведал, как Хирата проследил путь анонимного письма и обнаружил в складе правителя Мори большое количество ружей, но не стал упоминать о том, что Хирата нашел помимо этого. Он сообщил, что приступил к поискам медиума, которая подозрительно исчезла, прежде чем он успел допросить ее.

Когда он закончил, правитель Мацудаира минуту помолчал, укладывая мох вокруг ствола деревца.

— Что-нибудь еще?

Не успел Сано ответить, как правитель Мацудаира резко повернулся к нему и поднял руку:

— Хватит! Вы собираетесь солгать, а меня уже тошнит от лжи. — Он вдруг разозлился. — Бессмысленно пытаться скрыть от меня правду. Я знаю о ваших всплывших записках правителю Мори. Мне известно, что они указывают на то, что вы вместе с ним планировали мятеж.

Сано почувствовал, как страх холодом наполняет ему душу, и не только потому, что правителю Мацудаире было известно об улике, которую он хотел придержать.

— Как вы узнали о записках? — как можно спокойнее спросил он.

— Это не важно, — сказал правитель Мацудаира. — Что скажете в свое оправдание?

Информация, видимо, утекла к правителю Мацудаире от кого-то из окружения Сано или Хираты.

— Эти записки вовсе не то, чем кажутся. — Он сам должен был рассказать о них Мацудаире, изложить все со своей стороны и пресечь попытки использовать их против него. Возможно, утечка произошла не из его лагеря, а от человека, который подложил их в склад. Как бы то ни было, Сано должен был понять, что сохранить все в тайне не удастся. — Я могу объяснить.

Правитель Мацудаира взмахом руки отсек слова Сано.

— Просто скажите, это правда? — Его лицо покрылось гневными морщинами. — Вы с правителем Мори замышляли свергнуть меня? Вы все еще носитесь с этими планами?

— Нет, — объявил Сано, уставший от беспочвенных обвинений не меньше, чем правитель Мацудаира от обмана.

Правитель Мацудаира шагнул к нему. Его прямой, немигающий взгляд проверял Сано на честность; подергивание губ показало, что он отмел его слова как лживые.

— Прекратите притворяться. Здесь нет сёгуна, чтобы водить кого-нибудь за нос. Мы и так можем добраться до самого донышка проблемы, поскольку тут нет никого, кроме нас.

«Нас и твоих стражников в засаде, готовых броситься на меня, как только ты сделаешь им знак».

— Я говорил вам вчера, что ничего не замышляю против вас, — сказал Сано. — Снова скажу вам и сегодня, что не замышлял… и не замышляю. Поверите вы мне или нет, это вам решать.

Резко переменившееся выражение лица изменило весь облик Мацудаиры. Теперь казалось, что он разрывается между желанием поверить Сано и стремлением доказать правильность своих подозрений. Он покачал головой, отвернулся от Сано и оперся руками о стол.

— Я больше не знаю, кому верить, — тихо проговорил он. — Некогда я гордился своим чутьем, а вот теперь не могу определить, кто друг, а кто враг. — Он горько рассмеялся. — Похоже, с каждым днем у меня появляется больше врагов и остается меньше друзей.

Сано неожиданно почувствовал жалость к правителю Мацудаире, оказавшемуся на вершине горы в окружении людей, которые пытаются его оттуда столкнуть. Однако, несмотря на то что кризис миновал, Сано понимал, что опасность для него сохраняется.

— Милостивые боги, как такое могло случиться? — сказал правитель Мацудаира хриплым от отчаяния голосом.

«Ты перешагнул через себя, когда выдвинул претензию на власть», — подумал, но не сказал Сано.

— Я стал искать власти, потому что считал это нужным не только для себя, но и для страны. Я хотел взращивать процветание, гармонию и честь. — Правитель Мацудаира посмотрел на выставленные бонзаи. Деревца были идеально выровнены, как приведенные в готовность войска. Их ветви были согнуты и подвязаны его рукой в самых неестественных формах.

— Я считал, что смогу лучше справляться со страной, чем мой двоюродный брат. Он позволил этому проходимцу Янагисаве все прибрать к своим рукам. — Правитель Мацудаира скривил губы, демонстрируя презрение к обоим. — Я думал, что свержение Янагисавы положит конец коррупции и очистит режим. Но слишком много людей предпочитают, чтобы все оставалось, как раньше. Они вставляют мне палки в колеса, вместо того чтобы работать вместе со мной над перенастройкой правительства после войны.

«А ты недооценивал своих противников».

— Они загнали меня в угол, поставив перед необходимостью либо сокрушить их, либо погибнуть самому.

Сано не мог не дивиться сочетанию в нем ума и наивности, идеализма и безжалостности, над которыми довлела самонадеянность. Возможно, это и есть те качества, которые делают из самурая военного диктатора.

— Они лишь разрушают мою мечту о новой, более совершенной, более благородной Японии.

Внезапно вспыхнув гневом, правитель Мацудаира сбросил со стола сосну, которую только что пересадил. Она упала на каменный пол. Посудина разбилась вдребезги. Деревце лежало, раскинув свои корни среди рассыпанной земли. Сано обратил внимание, что это было ценное старинное растение, возможно, ровесник режима Токугавы, значит, ему около ста лет. Правитель Мацудаира посмотрел вниз, словно ужасаясь тому, что сотворил в порыве гнева. Затем он повернулся к Сано. Лицо его было искажено.

— Если те записки не являются доказательством, что меня предали, то что они такое? — спросил он.

— Никчемные бумажки, добытые в моем мусоре и использованные не по назначению, — ответил Сано.

— Тогда почему вы не рассказали о них сами, вместо того чтобы заставлять меня узнавать о них из других источников?

Тут Сано сказал правду:

— Потому что я опасался, что вы поспешите с выводами, не выслушав моей версии событий. Потому что казалось разумнее сохранить записки в тайне, чем рисковать тем, что вы отправите меня и мою семью прямо в руки палача.

Такая откровенность несколько смягчила настроение правителя Мацудаиры, но ненамного.

— Довольно честно. Но все это оставляет нас там, откуда мы начали. Вы изменник или нет? Мне верить вам или оставаться при своих подозрениях? — Он испытующе смотрел на Сано. — Назовите мне хоть одну причину, почему мне следует позволить вам продолжить расследование убийства правителя Мори, несмотря на то что вы сами находитесь под подозрением.

Сано понял, что наступил критический момент, когда один неверный шаг может безвозвратно обречь его, Рэйко, их сына, всех близких им людей. Обдумывая варианты ответа, он поднял с пола деревце. Его ветви целы, но оно не выживет, если за ним как следует не ухаживать. Он может сказать: «Потому что я спасал вас прежде», — и это было правдой: не покончи он с наемным убийцей, известным как Призрак, власть правителя Мацудаиры уже пала бы.

— Потому что кому еще вы можете верить больше, чем мне? — вместо этого сказал Сано.

Правитель Мацудаира мрачно обдумывал его ответ. Повисла долгая тишина. Сано протянул ему бонсай. Он поколебался, потом взял, однако глаза его предостерегающе блеснули на Сано.

— Если у меня когда-нибудь появится причина пожалеть о своем решении… — начал он.

Его прервали детские голоса. По мокрому саду зашлепали торопливые шаги. В сарай, запыхавшись, вбежали маленький мальчик и девочка.

— Дедушка! — закричали они. И припали к его ногам, обхватив колени как раз на уровне своего роста.

Он ласково улыбнулся и прижал обоих к себе.

— Что случилось, малышки?

— Он меня ударил, — сказала девочка, надув губы.

— Она первая меня ударила! — возразил мальчик.

— Что ж, тогда вы в расчете, — заключил правитель Мацудаира. — Больше никаких драк. Бегите играйте.

Когда они бегали друг за другом по саду, он наблюдал за ними с той самой свирепой, эгоистичной нежностью, которую Сано чувствовал к собственному сыну. Затем правитель Мацудаира повернулся к нему:

— Помните, что не только у вас есть семья. Если вы подведете меня, то страдать придется и им.

После того как Сано уехал, Рэйко, лежа в постели, пыталась собрать волю в кулак, чтобы встретить новый день. Прошлой ночью она ни на минуту не уснула. Страхи и неуверенность заставляли ее мозг отчаянно работать, возвращая его к одной и той же теме. Она заставляла себя лежать тихо, чтобы не разбудить мужа и сына. Тело и голова ее страшно болели от предпринятых усилий. Кожу на лице стягивала маска из высохших слез. Она слышала, как снова пошел дождь. Ее комната казалась мрачной клеткой, опущенной под воду. До нее доносились голоса служанок, убиравших в доме; Масахиро ушел на занятия по боевым искусствам; все были заняты делами, кроме нее. Она должна действовать; нельзя поддаваться одиночеству и отчаянию, крепко поселившимся у нее в душе.

Во-первых, ей нужно попытаться как можно больше вспомнить о ночи убийства правителя Мори, чтобы сгладить страшный результат первой попытки.

Во-вторых, встретиться со своими старыми врагами.

Обе перспективы так пугали, что Рэйко захотелось натянуть на голову одеяло и отказаться от всего. Но она слышала крики Масахиро, упражнявшегося во дворе в фехтовании на мечах. Она должна быть сильной если не ради себя, то ради него.

Рэйко улеглась на спину, вытянув ноги и положив руки вдоль тела ладонями вверх. Она стала дышать медленно и глубоко, освобождая мысли. Тело сопротивлялось погружению в жуткое прошлое, но она не оставляла попыток. После долгих усилий она вошла в медитативный транс. Ее душа продолжала жить в пространстве вне ее тела. Она видела саму себя, лежавшую на постели. Она парила над всем, пока ее разум не нацелился в мрачный, залитый звездным светом космический туннель, который вел во времени назад.

Снова туманная ночь в имении Мори обступила ее звуками капающей воды, далеких голосов, ощущением сырости и близкой опасности. Снова Рэйко стояла на коленях на веранде личных покоев имения даймё, поворачиваясь от отверстия в окне. Она поднялась, зашаталась и упала, позволяя беспамятству уносить ее глубже и глубже в воронку темноты. Снова она плыла в ней, пока опять не оказалась в спальне правителя Мори.

Она, голая, лежит на постели. Его лицо нависает над ней, оно так близко, что она ощущает кислое дыхание из его открытого слюнявого рта. Его глаза полузакрыты, лицо бледно. Ее руки обнимают его, ноги крепко обхватывают его поясницу. Она раз за разом ощущает сильные толчки его тела, от которых под ними сотрясается пол. Рэйко чувствует, как трудно ей дышать, как смешивается их пот. Смех и глумливые замечания эхом отдаются в ее мозгу.

Как раз в тот момент, когда Рэйко затошнило от этой сцены, картинка исчезла.

Теперь Рэйко сидит ровно. В руках у нее кинжал. Она сжимает его рукоятку обеими руками, острие выставлено перед ней. Образ правителя Мори появился перед ней из пятна света и какого-то мельтешения. Его глаза вылезают из орбит, рот распялен от ужаса; он тянет к ней руки в безмолвной мольбе. Мощный рывок бросает ее на него. Клинок ее кинжала глубоко погружается в его живот. Он воет, оглушая Рэйко. Глумливые голоса и смех превращаются в истерический визг. Кровь из раны льется на нее.

Рэйко вскричала: «Нет!». Она силилась выйти из транса, но он держал ее, словно невидимая стальная сетка.

Она безвольно сидит в луже крови, которая вытекает на татами из неподвижно лежащего обнаженного тела правителя Мори. Одна белая хризантема плавает в крови, и ее лепестки постепенно краснеют. Ее руки повернуты ладонями вверх. Она держит в них отрезанные, покрытые кровью гениталии правителя Мори, теплые и липкие, как свежее мясо.

«Это тебе по заслугам, порочный выродок».

Эти слова злорадно и торжествующе отдавались в душе Рэйко. Испытанное потрясение раскололо транс. Ее тело забилось в судорогах; руки и ноги задергались. Она выпрямилась, упала вперед и завыла.

— Рэйко-сан! — крикнул кто-то.

Она обернулась и увидела Мидори, стоявшую в дверях. На лице Мидори застыло выражение замешательства и тревоги. Она бросилась к Рэйко и обняла ее.

— Я слышала, что произошло. Мне так жаль! Я бы пришла вчера, но малышка заболела. Как вы?

Сострадание подруги несколько успокоило Рэйко. Несмотря на то что сердце продолжало бешено стучать, а тело никак не могло справиться с дрожью, истерика стала отступать. Немного успокоившись на груди Мидори, она перевела дух.

— Да. Все хорошо. Спасибо, что ты пришла. Я очень рада тебя видеть.

Она вдруг поняла, что ни одна из женщин, которых она считала подругами, не пришла к ней после убийства; не приходили и родственницы. Боязнь того, что их будут связывать в разговорах со скандальной преступницей, какой она оказалась, пересиливала даже их любопытство. Вчера в полдень ее навестил отец, но она была так измучена первой попыткой восстановить обстоятельства ночи убийства, что едва могла разговаривать с ним. Остальные явно остерегались быть с ней рядом. Она стала парией.

— Я услышала, как вы кричали, — сказала Мидори. — Что случилось?

«Только то, что госпожа Мори права: я и правитель Мори были любовниками; я заставила его переспать со мной в ту ночь; потом я зарезала его, так как он отверг меня. А убив, я его кастрировала. Это тебе по заслугам, порочный выродок».

Рэйко с силой выдохнула воздух. Она не могла сказать Мидори, что теперь ей точно известно, что это она убила правителя Мори, и лучшим доказательством этого является ее собственная память.

— Должно быть, плохой сон, — вместо этого проговорила она. «Плохой сон, который является реальностью и не проходит».

— Я знаю, что вы не делали этого, — сказала Мидори с искренней, от всего сердца убежденностью. — Что бы там ни говорили.

Рэйко могла представить, что о ней говорят. У нее защипало глаза от слез благодарности.

— Я признательна тебе за преданность.

— Не беспокойтесь, Рэйко-сан. Наши с вами мужья докажут, что вы ни в чем не виновны, — сказала Мидори.

Однако Рэйко опасалась, что Сано обнаружит как раз доказательства ее вины, это только дело времени. После этого его любовь к ней превратится в ненависть и отвращение. Он отдаст ее в руки закона. Не в силах вынести эти мысли, Рэйко цеплялась за надежду на свою невиновность, вопреки вспышкам памяти, вопреки сообщению Хираты, что Лилии и Дзиро нет в природе. Настало время предпринять шаги, которых она страшилась.

— Я не могу сидеть сложа руки, пока мой муж и Хирата-сан делают все ради меня, — сказала Рэйко. Она подошла к шкафу и достала оттуда одежду. — Я должна действовать или сойду с ума в ожидании.

— Но что вы можете сделать? — спросила Мидори.

— Я собираюсь поговорить с несколькими людьми, которые могут быть ответственными за смерть правителя Мори и с радостью подставили бы меня. — Она позвала служанку. — Пригласи лейтенанта Асукая.

Пока Мидори помогала ей одеваться и укладывать волосы, Рэйко раздумывала, с кем из врагов встретиться сначала. Всех их она нажила в процессе проведения своих частных расследований. Но тот из них, кто находился в буквальном смысле под рукой, был, помимо всего, связан с правителем Мори.

Пришел лейтенант Асукай.

— Приведите ко мне полковника Куботу из армии Токугавы.