Поездка тянулась бесконечно долго. Хирата лежал в паланкине рядом с Сано, спиной к спине. В пространстве столь узком, что нельзя было даже перевернуться. Они ерзали и извивались в тщетных попытках ослабить путы. Кляпы не позволяли им разговаривать, не говоря уж о том, чтобы сколь-нибудь громко позвать на помощь.

Извне доносился обычный городской шум: уличные торговцы зазывали покупать чай, играли дети, судачили женщины. Раскаты грома прерывали ритмичное шарканье ног носильщиков. Цокот копыт говорил о том, что начальник полиции Хосина и его люди следуют за паланкином. Хирата думал о Мидори и детях. Больше он их никогда не увидит. Сдерживаясь, он заставил себя расслабиться. Он глубоко и медленно вдыхал и выдыхал воздух, как того требовала техника, которой обучил его Озуно. Он раз за разом пытался призвать свою внутреннюю энергию и всю мудрость космоса, чтобы они помогли ему спастись самому и выручить Сано.

Но если это было достаточно трудно сделать в горном храме, то сейчас это казалось совершенно невероятным. Хирате едва удавалось переводить дыхание, но что говорить о том, чтобы его контролировать! Кляп во рту настолько пропитался слюной, что он почти захлебывался ею. Раненая нога страшно ныла. Страх переполнял душу, мешал сосредоточиться на медитации. Будь проклят Озуна, заставивший его поверить, будто мистические боевые искусства чего-то стоят! Посмотреть бы, как он сам выбрался бы из такой передряги!

Но прежде всего Озуно никогда не оказался бы в такой ситуации. Он бы еще в самом начале срезал Хосину и его войско. Хирату охватила печаль — он понял, что так никогда и не освоит эту тайную технику, дим-мак. Помимо всех несчастий, его грыз стыд за то, что он подвел Сано, не смог быть настоящим самураем. Вся его работа, все его несчастья и унижения были напрасны.

— Все началось, когда вы первый раз пришли навестить меня, — судорожно вздохнув, начала рассказ госпожа Мори. — В то утро Юкон сказала мне: «Я должна предупредить вас в отношении госпожи Рэйко. Она нехорошая женщина». Я сказала: «Тебе не след критиковать того, кто выше тебя, особенно моих подруг». Но Юкон сказала: «Пожалуйста, выслушайте, что я хочу сказать. Потом решайте сами, захотите ли вы быть в дружеских отношениях с госпожой Рэйко». Тогда я подумала, что с ее стороны это слишком самонадеянно. — И она бросила на Юкон негодующий взгляд.

Юкон, сложив руки, сидела со злым лицом.

— Если хотите исповедаться и умереть, это ваше дело. Но меня увольте!

— А еще до того она рассказывала мне, что ее сына, Горо, обвинили в убийстве какой-то беременной от него девицы, — не слушая Юкон, продолжала госпожа Мори. — Она говорила, что это сделал не он. Теперь же она сказала, что это вы его арестовали, госпожа Рэйко. Ваш отец, судья, вынес ему приговор. Его казнили. Она сказала, что в этом виноваты вы.

Рэйко представила себе, как Юкон при всякой удобной возможности, включая то утро, когда их подслушал Цузуки, вливает в уши госпоже Мори свою одержимость и ненависть. Как же непредсказуема судьба, которая сводит людей и определяет ход событий!

— Я сказала, что, возможно, Горо был виноват, но ей просто хочется обвинить кого-нибудь в его смерти. Она верила в его невиновность, даже несмотря на то что он во всем сознался. Она сказала, что вы должны понести наказание за то, что сделали с ним.

Если бы Рэйко не была знакома с Цузуки, то не оказалась бы сейчас здесь. Если бы Юкон и госпожа Мори не повстречались, правитель Мори был бы по-прежнему жив, Рэйко — а возможно, и Сано — не оказались бы в этом невыносимом, ужасном положении…

— Поначалу я ей не поверила, — говорила и говорила госпожа Мори. — Вы казались такой приличной, безобидной. И не было похоже, что вы знаете Юкон. Я сказала ей, что если вы действительно сделали то, о чем она говорит, то запомнили бы ее.

— Ей следовало бы меня запомнить! — Губы Юкон скривились в злой, дикой усмешке. — Забыть меня было ошибкой с вашей стороны!

Ничего бы этого не случилось, не имей Рэйко тяги к детективной деятельности и не открой она свою частную сыскную службу! Когда же все началось на самом деле? Вероятно, тогда, когда она вышла замуж за Сано. Интересно, что с ним, где он, что сейчас делает? Она ощутила вдруг такое сильное предчувствие опасности, что оно как бы воздвигло невидимый барьер между нею и всеми находящимися в комнате. Госпожа Мори говорила, Юкон сыпала проклятиями, но Рэйко их почти не слышала; какое-то мгновение она видела лишь их движущиеся губы; ее целиком поглотил страх за Сано. Она едва сдержала себя, чтобы не кинуться вон из комнаты на его поиски.

— Однако Юкон не оставляла попыток убедить меня, что вы — сущее исчадие ада, — Рэйко заставила себя сосредоточиться на словах госпожи Мори. — Она говорила: «Каково вам будет, если кто-то причинит боль вам или вашей семье? Разве вам не захочется отомстить? Разве вам не захочется, чтобы они испытали те же страдания, какие заставили испытать вас? Неужели вы сможете жить, пока жив ваш враг?» Вот что она говорила!

Голос ее задрожал и осип.

— Она твердила это день за днем. И я начала верить, что ее сын и в самом деле был невиновен, что вы его оговорили. Я начала ее понимать, понимать, что она чувствует. — На ее лицо наплыла тень. — Потому что я сама… в течение многих лет чувствовала то же самое.

Возникшая вдруг догадка испугала Рэйко.

— Значит, это правда?! Правитель Мори развлекался с мальчиками. Он действительно убивал их. И вы об этом знали!

— Да, знала…

Рэйко сделала глубокий вдох. Ну вот госпожа Мори и созналась.

— Итак, вам претило быть женой чудовища. Именно поэтому он и должен был умереть? — Ясно, что убийство затевалось не только ради Юкон, и жертва была выбрана не только ею. — Вы хотели заставить его расплатиться за позор, который он навлек на вас?

— Вовсе нет! — Госпожа Мори устремила на Рэйко презрительный взгляд. — Вы считаете себя такой умной! Вам кажется, что все поняли… так вот, ничего вы не поняли. Мои личные отношения с мужем здесь ни при чем. Юкон это прекрасно знала. Ей было известно обо всем остальном, что он делал. И все в доме об этом знали.

Рэйко нахмурилась. Она полагала, что действительно начинает улавливать мотив убийства, и вот теперь — во второй уж раз — оказалось, что ей до этого весьма далеко.

— Что еще он сделал? О чем было известно Юкон?

— Она говорила; «У вас есть сын. Вы любите его так же, как я любила своего. Каково вам было, когда его обидели? Неужели вы не ненавидите мужа за то, что он сделал с Эндзю?»

— Вы хотите сказать, что он использовал Эндзю так же, как использовал других детей? — Рэйко была поражена. — Своего собственного сына?

Выражение лица госпожи Мори стало еще более презрительным.

— А чему вы так удивляетесь? Правитель Мори любил мальчиков. Когда я вышла за него замуж, Эндзю был как раз в том возрасте, который он предпочитал.

Рэйко должна была догадаться! Правитель Мори, могущественный, привыкший ни в чем себе не отказывать, не мог довольствоваться лишь взятыми напрокат мальчиками из простонародья или колебаться перед тем, чтобы воспользоваться возможностью развлечься со своим новым пасынком. Это не было в прямом смысле инцестом: Эндзю и правитель Мори не были родными по крови. Однако Рэйко усомнилась, что и кровное родство в таком случае защитило бы Эндзю.

— Правителя Мори я не интересовала вовсе, — сказала госпожа Мори. — При нашей первой встрече, еще до помолвки, он все время потратил на разговоры с Эндзю, играл с ним. Это значит, подумала я, что он будет хорошим отчимом. — Она горько рассмеялась. — Я была слишком наивной, чтобы понять, что это означало на самом деле.

Почему же, спросила себя Рэйко, ей не пришло в голову, что Эндзю был одним из тех мальчиков? Будучи матерью сама, она не хотела верить в то, что подобное может совершаться над детьми теми, кто считается их отцами. Материнство сделало ее слепой.

— Тогда весь рассказ о вашей любви к правителю Мори и о вашем идеальном браке был ложью от начала и до конца? — спросила Рэйко.

В глазах госпожи Мори блеснули слезы.

— Это было то, о чем я мечтала!..

— Когда вы осознали, что все складывается не так?

— Через несколько месяцев после свадьбы. За это время характер Эндзю изменился. Он всегда был радостным, дружелюбным… А стал угрюмым, замкнутым. Просыпался в слезах от кошмаров. Когда я спрашивала, что случилось, он молчал. Я приглашала к нему врача, но это не помогло.

Рэйко вспомнила, как Сано рассказывал ей о том, что Хирата узнал от врача клана Мори. Они должны были заподозрить, что выявленные у Эндзю симптомы связаны с насилием, которое совершалось над ним!

— Он начал бродить во сне. Во всяком случае, я так сначала подумала. Я ходила по ночам в его комнату, чтобы проверить, как он, но его там не было. Я искала его по всему имению, но не находила.

Потому что он был в спальне правителя Мори. В том месте, где матери и в голову не могло прийти искать его.

— Однажды ночью я легла на его кровать и стала ждать его возвращения. И уснула. Проснулась я, услышав его плач. Он лежал, свернувшись калачиком, рядом со мной. На его кимоно была кровь. — По лицу госпожи Мори скользнул страх, который она, должно быть, испытала тогда. — Я раздела его. Кровь шла из попки. Тогда-то я и поняла, что произошло. Кто-то забрал его из постели и…

Она проглотила слова, произнести которые было страшно.

— Я спросила: «Эндзю, кто это сделал с тобой?». Он заплакал: «Я не могу тебе рассказать. Он сказал, что убьет меня, если я расскажу». В следующую ночь я спряталась неподалеку от комнаты Эндзю. И проследила за ним. — Мускулы на ее шее напряглись, голос стал придушенным. — И я слышала.

По телу госпожи Мори прошла дрожь; воспоминания, как злой ветер, всколыхнули все ее существо. Она закрыла глаза; веки ее вздрагивали.

— Я слышала, как плакал Эндзю, как правитель Мори рычал и ломал его, словно дикий зверь.

Даже представляя весь ужас происходившего, Рэйко отметила, что часть изначальной версии госпожи Мори была правдивой. Она действительно наблюдала за сексуальными игрищами в личных покоях, хотя и не между правителем Мори и Рэйко и не в ночь его смерти. Рэйко ощутила дурноту.

— Как вы могли позволить ему творить такое с вашим сыном?

— Я боялась его. Боялась, что он убьет нас обоих, если я вмешаюсь. — Тут госпожа Мори заторопилась: — Но я все-таки пыталась остановить его! На следующий день я попросила его оставить Эндзю в покое! Но он сказал, что он здесь хозяин и будет делать то, что хочет. — Она вытерла слезы, которые уже несколько минут текли по ее лицу. — Я ездила к брату, даймё. Я сказала ему, что собираюсь уйти от мужа. Я умоляла его принять меня и Эндзю к себе. Но и он тоже боялся правителя Мори. Он не хотел войны. Он сказал, что если я уйду от мужа, то останусь совсем одна, без средств, а правитель Мори оставит моего сына себе.

Рэйко отметила, что еще одна часть версии госпожи Мори соответствует действительности. Она искала поддержку у семьи — хотя и не для того, чтобы оборвать связь между правителем Мори и ею, — и получила отказ.

— Эндзю и мне оставалось лишь молча страдать. — Тяжесть горя и вины буквально придавливала госпожу Мори к земле. — Мы начали отдаляться друг от друга. Он знал, что мне известно о том, что с ним творит мой муж. Он винил меня, ибо я не защищала его. Он был всего лишь ребенком и не понимал, насколько я беспомощна. Что я могла поделать? — Она обратила взор на Рэйко, ища себе оправдание. — Украсть его и попытаться вырастить в одиночку?

Это было бы первой мыслью Рэйко, окажись она в таких условиях. Однако, несмотря на то что у нее был соблазн с презрением отнестись к госпоже Мори за ее слабость, она знала, что этот мир жесток к женщине, когда она одинока и бедна. Смысл в том, чтобы остаться и терпеть, действительно был.

— Итак, вы стали ждать, когда Эндзю повзрослеет и правитель Мори утратит к нему интерес.

— Да! — Это слово сорвалось с губ госпожи Мори как крик боли. — Но если бы я только знала, что будет дальше! Мой муж и в самом деле потерял интерес к Эндзю, когда тот подрос, но не оставил его в покое! — Ее лицо исказилось гневом и отвращением. — Он заставил Эндзю искать для себя мальчиков и организовывать их доставку в имение.

Рэйко в ошеломлении качнула головой. Не ожидала она, что рассказ о семье Мори может быть еще страшней, чем ей представлялось! Правитель Мори превратил своего пасынка и бывший объект сексуального вожделения в поставщика живого товара!

— И это еще не все, — продолжала госпожа Мори. — Когда он убивал мальчиков… — Она закрыла лицо руками и так разрыдалась, что Рэйко едва разобрала то, что она сказала дальше: — Он заставлял Эндзю избавляться от их тел.

Правитель Мори сделал своего наследника соучастником убийств! Однако, несмотря на новое потрясение, Рэйко продолжала лихорадочно доискиваться правды.

— Что Эндзю с ними делал?

— Он отвозил их в крематорий в районе храма Зодзё. И платил тамошним людям за сжигание тел, чтобы они молчали.

Видимо, так было и в случае с тем мальчиком, которого видела Рэйко, и именно поэтому Сано не смог обнаружить тела. Эндзю или кто-то другой сделали все по обычной схеме, и от мальчика теперь осталась лишь горстка пепла. У Рэйко был еще один вопрос, на который она отчаянно хотела получить ответ.

— Был ли здесь мальчик по имени Дзиро? Весной, в период цветения вишни?

Госпожа Мори горестно покачала головой:

— Не знаю. Здесь побывало так много мальчиков!..

— Попробуйте вспомнить! — настаивала Рэйко. Ей непременно нужно было выяснить, существуют ли Лилия и Дзиро в действительности, а если да, то что сталось с ребенком?

— Мне не хотелось смотреть. Я смотрела в другую сторону.

В душе Рэйко боролись два чувства: желание посочувствовать ей и презрение к тому, что она прятала голову в песок.

— Вам повезло, — сдержанно сказала Рэйко. — Эндзю по-прежнему с вами. Подумайте о матерях, которые больше никогда не увидят своих детей, после того как они побывали в руках правителя Мори.

Госпожа Мори зажала уши ладонями.

— Я не хочу о них думать! Я ничего не могла поделать. Кроме того, он же не всех убивал. Я не знаю, что случалось с теми, кто оставался в живых!

Это укрепило Рэйко в надежде, что Дзиро и в самом деле существовал и что он жив. Но всего этого было недостаточно. Однако в настоящей истории госпожи Мори теперь по крайней мере многое ясно. Долгие годы в ее душе кипит злоба на мужа; потом появляется Юкон со своими счетами. После того как на сцене возникает Рэйко, они находят общий интерес. Обе считают, что их сыновья оказались в руках злых и могущественных сил; обе жаждут отомстить.

— Таким образом, вы решили убить сразу двух зайцев. — Рэйко еще нужно было восстановить отдельные провалы в памяти. — Но что же именно произошло той ночью?

— Так вы ничего не помните? — подала голос Юкон.

— Ничего — после того как потеряла сознание перед спальней правителя Мори, — ответила ей Рэйко.

Госпожа Мори застонала:

— Пожалуйста, не заставляйте меня рассказывать. Мне невыносимо даже думать об этом!

— Тогда я расскажу. — Юкон вся светилась злорадством. — Будет нечестно, если вы так ничего и не узнаете! — По всему ее поведению было видно, что она рада рассказать Рэйко все самое плохое. И она отбросила всякую осторожность. — Я хочу, чтобы вы это услышали.

Сано в изнеможении лежал в паланкине рядом с Хиратой, его легкие разрывались от усилий, мышцы затекли. Ему удалось ослабить веревки на руках, но не настолько, чтобы освободиться. Он подумал о Рэйко, о суде. Больше он уже не мог ей помочь. Она осталась одна, ее ждет неминуемая смерть.

Он вспомнил о Масахиро, и его охватила тоска. Он готов был биться головой о доски пола. С его смертью сын останется совершенно беспомощным, его будущее будет в опасности.

Злость на Хосину несколько сглаживала страх и отчаяние. Он старался сосредоточиться на том, куда их несут. Несмотря на то что Сано утратил ощущение пространства, он понимал, что они направляются за город — шум Эдо постепенно стихал. Хосина тащит их с Хиратой в какое-то глухое место, чтобы там избавиться от них. Сано немного передохнул, затем снова принялся за веревки на руках и сумел еще немного ослабить их. Он пытался придумать что-то, чтобы спасти себя и Хирату.

Но в голову ничего не приходило.

В ноздри ему вдруг ударила вонь, едкая и очень знакомая. Теперь он понял: они неподалеку от поселка отверженных, эта. Он здесь был однажды во время расследования. Вонь шла от дубилен, расположенных в стороне от города, чтобы запах не оскорблял обоняния горожан, а привкус смерти не загрязнял их души.

Носильщики замедлили шаг и тихо переругивались.

— Пошевеливайтесь! — прикрикнул на них капитан Тораи.

Их ноги быстрее зашлепали по канавам, проложенным через поселок. Исходившее из сточных ям зловоние смешивалось с запахами дубилен и вызывало у Сано тошноту. Вокруг шла обычная жизнь поселка. Дребезжание ведер, стук топоров, смех и ругань, вопли больных и умирающих создавали звуковую картинку жизни людей, загнанных в тесное пространство нищеты. Люди кричали, задирались.

— Прочь с дороги! — приказал капитан Тораи. Толпа рассеялась. — Поворачивайте налево! Помедленнее! — командовал Тораи.

Сано почувствовал, как паланкин двинулся, повинуясь командам. Он снова налег на веревки. Они были скользкими от крови из ран на запястьях.

— Входите. Хорошо. Опускайте.

Паланкин накренился и дернулся — это носильщики сняли жерди с плеч. Он глухо ударился о землю, тряхнув Сано и Хирату. Застучали копыта, заскрипели доспехи — Хосина и его люди собирались вокруг них. Особый характер звуков позволил предположить, что они сейчас на какой-то довольно просторной, но закрытой площадке. Запах размачиваемых кож был настолько силен, что Сано показалось, он засасывает его. Он услышал, как люди соскакивают с лошадей, затем до него донесся мягкий металлический скрежет — с таким звуком обнажается меч…

Страх заставил вздрогнуть и Сано, и лежавшего рядом с ним Хирату. Послышались срывающиеся на визг крики носильщиков: «Нет, господа! Пожалуйста!» Затем короткий шум борьбы, резкие свистящие звуки, глухие удары, вопли ужаса — и все стихло.

Сано понял, что произошло.

— Вытаскивайте теперь их, — приказал Хосина. Дверь паланкина открылась. Тораи и еще кто-то просунулись внутрь, схватили Сано и Хирату и выволокли их на землю.

Сано увидел, что он на площадке, окруженной низкими строениями с облезшей штукатуркой на стенах. Источником зловония была яма посреди двора. Разложившиеся трупы лошадей торчали из мутной воды, в которой пузырились газы, разнося вокруг едкую вонь. В руках двоих солдат взлетели окровавленные мечи. Перед ними лежали тела носильщиков паланкина, убитых ради сокрытия факта похищения Хосиной двух высокопоставленных чиновников. Другие солдаты стерегли четверых вконец перепутанных босых, неопрятных мужчин, одетых в рваную, замызганную одежду. Это были эта, чью мастерскую Хосина выбрал для убийства Сано и Хираты.

Пара ног в гравированных металлических поножах остановилась перед лицом Сано. Вывернув шею, он увидел Хосину, тот, глядя на него сверху вниз, ухмылялся.

— Итак, канцлер Сано, — сказал Хосина, — мы наконец поменялись позициями. Должен сказать, это мне по душе. — Его голос звенел от возбуждения, предвкушения и страха от собственной смелости. Он с силой пнул Сано под ребра. Сано сдержался, чтобы не вскрикнуть от боли. Хосина захохотал. — Усадите их у ямы, — приказал он своим солдатам.

Солдаты потащили Сано и Хирату по земле, скользкой от воды, крови, внутренностей и усыпанной поломанными костями, к краю ямы, где поставили их на колени. Все тело у Сано затекло и болело. Он старался, чтобы враги не заметили, что его путы ослаблены настолько, что он мог вытащить руку. Хосина сдернул пояса с лиц Хираты и Сано. Теперь Сано мог ощутить на вкус поднимавшиеся вокруг них ядовитые пары.

— Хотите что-нибудь сказать, прежде чем исчезнете навсегда? — торжествующе произнес Хосина.

Сано заглянул в яму. Зеленоватые пузыри лопались вокруг сгнившего трупа лошади. Он проглотил слюну.

— Вам не кажется, что я выбрал неплохое место для вашего исчезновения? — В голосе Хосины слышалось желание одобрения. — Вы оба просто сгниете.

Эта слишком боятся Хосину, чтобы рассказывать, даже если кто-то из них и пожелает их выслушать. Сано напомнил себе, что умирать ему только раз и что это величайший экзамен для его самурайского характера. Он должен встретить конец смело и с достоинством, не поддавшись страху. Сано взглянул в напряженное лицо Хираты и понял, что он думает о том же. По крайней мере умрут они вместе.

— Мне приятно видеть, что у вас есть хоть толика воображения, — ответил Хосине Сано. — Мне казалось, что вы его начисто лишены.

Несмотря на то что Хосина расхохотался, было видно, что он несколько смущен: это не то, что он ожидал услышать от Сано.

— Все еще пытаетесь проявлять остроумие?

— Давайте начнем, — пробормотал Тораи. Он и его люди нервно вышагивали по двору.

Казалось, Хосине хочется растянуть конец Сано, дабы продлить себе удовольствие.

— Вы все отшучиваетесь, а вам бы следовало напрячь свои выдающиеся мозги для других целей. Например, чтобы назвать хоть одну причину, по которой мне следовало бы вас пощадить.

Ни за что не доставит он Хосине удовольствия услышать слова мольбы о пощаде!

— Я бы предпочел поговорить об убийстве правителя Мори. Если мне все равно конец, то вам нечего бояться и вы можете рассказать, как вы его убили и как сумели выставить виновной мою жену. — Перед смертью Сано все же хотел знать истинное положение вещей.

— Вы когда-нибудь прекратите? — Лицо Хосины сморщилось в раздражении. — Я говорил раньше и скажу сейчас: я не имею отношения к этому убийству. — Он говорил, скрипя зубами.

— Ладно, но вы наверняка участвовали в заговоре правителя Мори по свержению правителя Мацудаиры. Ведь это вы подбросили мои записки в склад с оружием?

— В последний раз говорю, я ни в чем не участвовал! И ничего не подбрасывал!

— Вы в ответе за ложь обо мне, которую вывалила госпожа Нёго во время сеанса медитации. — Сано был полон решимости добиться признания не только ради самого признания, но и потому, что оно могло хотя бы немного отсрочить его смерть.

— Да, да, хорошо. — Хосина нетерпеливо отмахнулся от слов Сано. — Но все, что я делал, было уже после. Я впервые услышал о смерти правителя Мори и о вашей жене непосредственно перед тем, как стал свидетелем вашей встречи с правителем Мацудаирой и сёгуном. Я просто воспользовался случаем.

— И вы ему верите? — недоверчиво спросил Хирата.

Сано верил вопреки самому себе.

— Ему больше нет причин лгать. — К тому же, будь Хосина тем, кто спланировал заговор против него и Рэйко, он бы не замедлил похвастаться этим. Сано ошибался в отношении Хосины. Как бы там ни было, странно, что его расследование должно закончиться выяснением отношений между ними.

— Тогда кто же убил правителя Мори и подстроил все так, что вина за это легла на госпожу Рэйко? — спросил Хирата.

— Думаю, этого мы уже никогда не узнаем. — Сано смирился с этим.

— Хватит, — сказал Хосина. Теперь, осознав, что Сано не собирается пресмыкаться перед ним, он заторопился покончить с этим делом. Его глаза поблескивали злым озорством. — Думаю, что доставлю вам удовольствие понаблюдать, как будет умирать ваш товарищ. Тораи-сан, сделайте одолжение.