Изрядно побродив по особняку Макино, Хирата разыскал наложницу и гостя дома в комнате, которую оборудовали под театр кабуки. Узкий помост вдоль одной стены вел к сцене — возвышению с колоннами по бокам, подпирающими сводчатую крышу. Полосатый занавес обрамлял задник с нарисованными голубыми волнами — океаном. Когда Хирата и Ибэ, представитель канцлера Янагисавы, вошли, красивый гость дома и хорошенькая девушка стояли под сценой у противоположных стен. Хирате показалось, что они отпрянули друг от друга, заслышав их с Ибэ приближение. Молодых людей окутывала атмосфера тайны.
— Кохэйдзи-сан? — спросил Хирата.
Молодой человек поклонился. Сегодня на нем были одежды строгого синего цвета, подобающие для похоронной церемонии.
—Это я, — сказал он с нервной улыбкой, сверкнув крепкими белыми зубами.
Хирата обернулся к девушке:
— Окицу?
Она молча поклонилась, не поднимая глаз и теребя фиолетово-серый пояс, перехватывавший кимоно более светлого оттенка.
Хирата представился, потом сказал:
—Я помогаю сёсакану-сама в расследовании смерти главного старейшины Макино. Вынужден просить вас обоих о содействии.
— Мы к вашим услугам. — Кохэйдзи широко развел руками, показывая, что готов лезть из кожи вон, только бы помочь Хирате. — Верно? — спросил он Окицу.
У наложницы подкосились колени, словно она предпочитала провалиться сквозь землю. Прелестные глаза округлились от страха.
— Эй, я слышал, главного старейшину Макино убили, — обратился Кохэйдзи к Хирате. — Это правда?
— Да, — подтвердил Хирата, гадая, могли гость дома знать об этом из первых рук. Впрочем, нервозность Кохэйдзи еще не означала, что он замешан в убийстве. Любой, виновен он или нет, занервничает, когда его допрашивают в связи с преступлением, наказуемым смертью.
— О! — Кохэйдзи замешкался, переваривая новости. — Могу я спросить, как умер главный старейшина Макино?
Хирата подумал, что Кохэйдзи слишком уж не терпится узнать, насколько осведомлен помощник сёсакана-сама.
— Насильственной смертью, — намеренно туманно ответил Хирата.
Кохэйдзи, видимо, собирался требовать более подробного объяснения, однако передумал.
— У вас есть предположения, кто убил главного старейшину Макино?
— Вопросы задаю я, — приструнил его Хирата. — Прежде всего — кто вы?
— Я ведущий актер театра кабуки, Накамура-дза, — проговорил Кохэйдзи. Потом встал в позу, вздернув подбородок и повернув голову так, чтобы предстать в более выигрышном свете. — Разве вы меня не узнаете?
Окицу смотрела на него в восхищении. Ибэ со скучным видом прислонился к помосту. Хирата сказал:
— Извините, я не часто хожу на спектакли.
Кабуки пользовался популярностью среди всех сословий, но у Хираты оставалось мало времени на развлечения.
— Какие у вас были отношения с главным старейшиной Макино?
— Он был моим покровителем, — ответил Кохэйдзи.
Хирата знал, что богатые поклонники кабуки часто дают деньги и дарят подарки своим любимым актерам.
— Что вы делали в поместье в ночь, когда умер главный старейшина Макино?
—Он нанял меня для частных представлений у него дома. Я живу здесь уже… гм… около года.
Что за милая, удобная ситуация, подумал Хирата. Макино проявлял щедрость к своему протеже, несмотря на репутацию скряги. Но почему главный старейшина, так озабоченный своей безопасностью, впустил Кохэйдзи в дом, ведь актеры славятся как бессовестные хулиганы?
— Что вы сделали, чтобы заслужить честь спать в покоях главного старейшины Макино? — поинтересовался Хирата.
Осторожность тенью накрыла дерзкое хладнокровие Кохэйдзи.
— Я был его другом.
Хирата недоверчиво смерил актера взглядом: обычно мужчинам вовсе не из дружеских соображений хочется по ночам иметь под рукой красивого парня.
—А также любовником? — добавил Хирата, вспомнив поврежденный задний проход Макино.
— О нет! — воскликнул Кохэйдзи. Потом, когда Хирата вопросительно взглянул на него, пояснил: — Макино не занимался любовью с мужчинами. Я тоже. Между нами никогда не было близости.
Хирата насчитал больше отрицаний, чем положено, и тут Окицу пискнула. Девушка зажала рот ладонями. Глаза ее испуганно вытаращились. Значило ли это, что она уличила актера во лжи?
Кохэйдзи, должно быть, прочитал мысли Хираты, потому что заговорил с оборонительной поспешностью:
Эй, может, я с виду и не тот человек, с которым стал бы дружить главный старейшина Макино, только иногда он уставал от тех, с кем общался. Он любил выпить со мной и поговорить о театре, а не о государственных делах. — Кохэйдзи переместился в сторону, загораживая Окицу от Хираты. — Для него это была приятная смена темы.
Хирату он не убедил. Может быть, той ночью задний проход Макино повредил Кохэйдзи? А потом они поссорились и актер лишил главного старейшину жизни? Какая жалость, если убийцей окажется Кохэйдзи! Хирата считал актера недостойным противником.
Но причастность Кохэйдзи надо тщательно проверить, как того ожидает Сано. Хирата должен подчиняться малейшему желанию своего господина, не то еще больше погрязнет в бесчестье.
— Когда вы в последний раз видели главного старейшину Макино в живых? — спросил он Кохэйдзи.
—Накануне вечером, перед тем как его нашли мертвым, — ответил Кохэйдзи слишком охотно. — За ужином я играл перед ним и несколькими его вассалами.
—Вы не сталкивались с ним после представления? — намекнул Хирата.
—Нет. — Кохэйдзи развел руками. — Не имею ни малейшего понятия, что случилось с ним потом.
— Вы не говорили с главным старейшиной Макино и не заходили в его комнату той ночью? — нажал Хирата.
— Нет, — стоял на своем Кохэйдзи. — Если вы думаете, что я его убил, вы ошибаетесь. Со всем к вам уважением, — добавил актер, почтительно кланяясь Хирате и снова ослепительно улыбаясь. — У меня не было причины убивать собственного покровителя.
Ибэ, до сих пор молча слушавший, подал голос:
— Разумный довод.
Он медленно подошел к Кохэйдзи. Дернул носом, словно принюхиваясь к актеру.
—Теперь, когда главный старейшина мертв, вы больше не получите от него денег и подарков, верно?
— Печально, но это так, — вздохнул Кохэйдзи.
—И вам придется съехать из эдоского замка, — присовокупил Ибэ.
—Да, — повесил голову Кохэйдзи.
Хирата возмутился:
— Простите, Ибэ-сан, но допрос веду я!
Ибэ, не обращая на него внимания, продолжал беседу с Кохэйдзи:
— Я видел вас в театре. Вы играете неплохо, но не лучше других.
Кохэйдзи отпрянул от Ибэ, уязвленный его пренебрежением.
— Без покровительства Макино вы никогда бы не получили ведущие роли.
— Вам полагается только наблюдать! — разозлился Хирата, хоть его мысли текли в том же направлении. — Не вмешивайтесь!
— В самом деле, Макино гораздо лучше служил вашим интересам живой, чем мертвый, так? —спросил Ибэ актера. Когда тот кивнул, Ибэ повернулся к Хирате: — Итак, этот мужчина не убивал Макино.
— Он прав. — Судя по угрюмому выражению лица, Кохэйдзи не простил Ибэ. Тем не менее актер придвинулся ближе к обидчику, радуясь любому союзнику в подобных обстоятельствах. — Я невиновен.
— Решать буду я! — отрезал Хирата. Ибэ не только совал нос не в свое дело, но и подрывал авторитет Хираты. — Прекратите мне мешать, или я…
— Выкинете меня вон? — хмыкнул Ибэ. — Не получится, потому что я здесь по приказу канцлера Янагисавы.
Хирата заскрежетал зубами.
— Кроме того, я всего лишь пытаюсь сберечь вам время, чтобы вы не тратили его на невинных людей, — заявил Ибэ.
— Прислушайтесь, — с готовностью поддержал Кохэйдзи. — Он оказывает вам любезность.
Хирата окинул Ибэ презрительным взглядом, зная, что у того есть другие, менее альтруистические причины отводить подозрения от актера. Хирата спросил Кохэйдзи:
— Что вы делали после представления тем вечером?
— Пошел переодеваться и смывать грим.
- Где? Проводите меня туда.
Ибэ закатил глаза, показывая, что, по его мнению, Хирата снова теряет время зря. Актер повел Хирату прочь из театра. Наложница осталась на месте.
—Ты тоже идешь с нами, — велел ей Хирата.
Она неохотно потащилась следом. В личных покоях Кохэйдзи показал Хирате свою комнату в другом конце здания от спальни Макино. Актер обставил ее как театральную гримерку. На столике под фонарем лежали кисти и флаконы с краской для лица. На деревянных стойках висели кимоно вперемешку с плащами, накидками, штанами и доспехами. На полках стояли деревянные болванки со шлемами.
—Я специализируюсь на самурайских ролях, — сказал Кохэйдзи.
Это объясняло его прическу, позволительную лишь для сословия воинов, — пучок и выбритая макушка. Пока Ибэ осматривал доспехи, а Окицу стояла у двери, Хирата заглянул в сундук. Там лежали мечи, ножи и палки.
— Мой реквизит, — пояснил Кохэйдзи.
Хирата вынул меч. Лезвие было из дерева, как и остальное оружие, чтобы не поранить кого-то во время ненастоящих сражений на сцене.
— На них нет крови, — сообщил Кохэйдзи.
— Откуда вы знаете, что я ищу? — спросил Хирата.
Актер пожал плечами и улыбнулся:
—Догадался.
Хирата чувствовал, что Кохэйдзи получает удовольствие, меряясь с ним умом. Ему все сильнее казалось, что актер знает об убийстве больше, чем намерен признать. Но хотя палка из сундука могла послужить орудием убийства главного старейшины Макино, Кохэйдзи слишком умен, чтобы оставлять изобличающую улику в своей комнате. Хирата открыл шкаф. Оглядел ящики, забитые одеждой, обувью и париками, пачки листов с портретом Кохэйдзи и афиши его представлений.
— Прошу вас, позвольте мне, — сказал Кохэйдзи.
Он аккуратно вынул и разложил перед Хиратой одежду. Хирата полагал, что, если Кохэйдзи и вымарался в крови, избивая Макино, от улик он давно избавился, но посмотреть
надо все равно. Он предполагал, что умный актер скоро сочинит алиби в попытке отвертеться от обвинения.
— Вы ничего не найдете, потому что я не убивал главного старейшину Макино, — сказал Кохэйдзи. — В сущности, я и не мог. Я был здесь, в своей комнате, всю ночь. И у меня есть свидетель.
Вот оно, подумал Хирата.
— И кто же это?
Он уже и сам смекнул.
— Окицу, — подтвердил его догадку актер. — Она может за меня поручиться.
Хирата обернулся к наложнице, которая жалась у выхода.
— Это правда?
Девушка кивнула, сглотнув. Хирата поманил ее, и она осторожно подошла, как напроказивший ребенок.
— Ты была здесь, в этой комнате, с Кохэйдзи-саном в ночь, когда умер главный старейшина Макино? — уточнил Хирата.
—Да, — ответил Кохэйдзи.
— Пусть говорит сама, — велел Хирата.
Окицу задрожала под его взглядом и прошептала едва слышно:
— Я была здесь.
— Всю ночь? — надавил Хирата. Если Кохэйдзи нуждался в алиби, не следовало ему ставить на такого сомнительного свидетеля. Хотя, возможно, у него не было другого выбора.
—Окицу пришла, когда главный старейшина Макино и его люди еще выпивали после ужина, — объяснил Кохэйдзи. — Она оставалась тут до утра, пока Тамура-сан не обнаружил главного старейшину мертвым и не поднял шум.
Хирата жестом приказал актеру замолчать.
— Расследование убийства — очень серьезное дело, — строго заявил он Окицу. — За ложь сажают в тюрьму. Понимаешь?
Окицу, всхлипнув, кивнула. Ее лицо так исказилось от страха, что Хирате стало жаль девчонку.
— А теперь скажи мне, — продолжил он. — Где ты была той ночью?
Окицу бросила на Кохэйдзи полный тревоги взгляд.
— Я была здесь! — выпалила она. — Как он сказал!
Кажется, верность актеру пересилила страх наказания за
ложь.
— Что ты делала? — спросил Хирата.
Девушка снова посмотрела на Кохэйдзи, и паника мелькнула в ее глазах.
— Не обращай на него внимания. — Хирата зыркнул на актера, чтобы тот молчал. — Просто ответь.
— Я… я не помню, — промямлила Окицу, избегая смотреть на Хирату.
— Это было не так давно, — заметил Хирата. Кохэйдзи, вероятно, не снабдил ее историей о том, чем они занимались ночью. — Ты не могла забыть.
Или она забыла, что ей сказал актер.
—Я не помню, — повторила Окицу робко.
Хирата встал перед Окицу, чтобы ей не было видно Кохэйдзи.
—Ладно, ты выходила из комнаты?
— Кажется, нет…
—То есть могла и выходить?
— Нет! Я не выходила!
Глаза Окицу снова заволокла паника.
—А Кохэйдзи-сан куда-нибудь выходил?
Она замотала головой так сильно, что задрожали ее пухлые щеки.
— Он заставлял тебя врать ради него? — спросил Хирата.
— Нет! — взвыла Окицу. — Я хотела… — Она поторопилась исправиться: — То есть я не вру!
— Эй, прекратите! — взорвался Кохэйдзи. — Вы ее запугали. Она сама не понимает, что говорит.
Актер быстро встал рядом с Окицу и обнял ее. Девушка прижалась к нему.
— Не важно, что мы делали, — сказал Кохэйдзи Хирате. — Важно, что мы были вместе, и она может поклясться, что я не убивал главного старейшину Макино.
Я верю им, — обернулся Ибэ к Хирате. — И покончим с этим.
— Вы — может быть, а я нет, — парировал Хирата. Он поставил бы свое годовое жалованье на то, что Ибэ не больше самого Хираты купился на россказни парочки. — А расследование ведете не вы.
— Не я. Канцлер Янагисава, — согласился Ибэ. — И он велел мне следить, чтобы вы не отклонялись от курса. Вот я и говорю вам, оставьте в покое этих людей и перейдем к более вероятным подозреваемым.
Подозреваемым из лагеря властителя Мацудайры, понял его Хирата.
— Если и когда появятся более вероятные подозреваемые, я ими займусь! — рявкнул Хирата. Его терпение лопнуло. — А теперь просто заткнитесь!
От оскорбления у Ибэ раздулись ноздри.
— Грубость вас до добра не доведет, — проговорил он с неприятной улыбкой. — Когда канцлер узнает, что вы пренебрегаете его надзором, он накажет и вашего господина, и вас.
Хирата мигом пожалел о необдуманных словах.
—Мои извинения, — пробормотал он, хотя у него с души воротило от необходимости улещать противника, да еще на глазах у посторонних.
Ибэ усмехнулся, довольный, однако не успокоился.
— Если вам так нравится, можете подобно собаке лаять на дерево, когда добыча уже улизнула, — продолжил он. — Но не забывайте: канцлер Янагисава ждет быстрых результатов. Если он их не получит, вы распрощаетесь с головой.
Но Хирата не мог сдаться под давлением Ибэ и свалить убийство на фракцию Мацудайры. Огромным усилием воли Хирата представил, что Ибэ нет. Сосредоточился на Кохэйдзи и Окицу, которые стояли в обнимку напротив. Алиби, которое обеспечила Окицу Кохэйдзи, защищало не только актера, но и ее саму. Если наложница солгала, как считал Хирата, тогда убить Макино мог не только Кохэйдзи, но и Окицу.
— Давай проверим твою комнату, — сказал Хирата наложнице.
Та посмотрела на Кохэйдзи. Актер кивнул, ободряюще улыбнулся, потом наградил Хирату самодовольным взглядом.
Он явно думал, что Хирата не найдет ничего опасного для Окицу — или для него. Наложница повела их в свою комнату, которая располагалась с той же стороны здания, что и гримерка Кохэйдзи. Разборные перегородки позволяли попасть из ее комнаты в его через ванную между ними. Хирата задумался, не в самом ли деле они были вместе, когда умер Макино, занимаясь тем, чем обычно тайком занимаются красивый артист и симпатичная девушка. Может, они не хотели признаваться в любовной интрижке, которая выставит их в дурном свете, и потому отказывались говорить, что делали той ночью.
В комнате Окицу на полу валялись одежда, обувь и коробки конфет вперемешку с куклами и другими безделушками. Но Хирата едва заметил беспорядок. Он вдохнул знакомый сладко-мускусный запах.
— Я чувствую благовония, — сказал он. На столе, почти погребенная под грудой украшений для волос, стояла медная курильница. Хирата взял ее и понюхал пепел внутри. — «От рассвета до заката», верно? — спросил он Окицу.
Девушка кивнула. Замешательство отразилось на их с актером лицах. Ибэ обеспокоенно дернул носом. Хирата поставил курильницу, поднял с пола розовое кимоно и понюхал ткань.
— Ты душишь рукава благовонием «От рассвета до заката», — подытожил он.
— Ну и что, если так? — встревожился Кохэйдзи.
— Вчера, обыскивая комнату главного старейшины Макино, мы с сёсаканом-сама нашли оторванный рукав, надушенный такими же благовониями, — поведал Хирата.
Наложница и актер переглянулись. На лице Окицу застыл ужас, Кохэйдзи скривился от страха. Хирата прошел к шкафу и, порывшись в запиханной туда одежде, вытянул бледное шелковое кимоно, расшитое золотыми и серебряными цветами. Сыщик встряхнул его и поднял. Справа свесился длинный, летящий рукав. Левого не было. Спутанные нити торчали в разодранной пройме.
—Твое? — спросил Хирата Окицу.
Та промолчала, но застывший взгляд круглых глаз говорил сам за себя.
— Найденный рукав оторвали от этого кимоно, — объявил Хирата. — Ты была с Макино в ночь, когда его убили.
На лице Окицу отразился непередаваемый ужас, и Хирата понял, что не ошибся.
— Ты лгала, когда говорила, что была с Кохэйдзи в его комнате, — продолжил Хирата. — Ты была в спальне главного старейшины. И лучше бы тебе рассказать, что там случилось.
Девушка зашевелила губами, издавая нечленораздельные звуки. Ее взгляд молил Кохэйдзи о помощи.
— Она была со мной. Клянусь, — сказал актер, но его лицо побледнело, черты заострились.
Схватив Окицу за плечи, Хирата потребовал:
— Тогда как же твой рукав попал в белье главного старейшины Макино?
— Наверное, какой-то другой ночью. — В настойчивом голосе Кохэйдзи звенела паника. — Отпустите ее.
Хирата встряхнул наложницу.
— Что случилось?
Окицу начала задыхаться. Она заикалась:
—Я… он… мы…
— Молчи! — крикнул Кохэйдзи. — Не дай ему себя запугать и заставить говорить то, что он хочет услышать. Успокойся! Все будет хорошо!
Понукаемый жаждой узнать правду, Хирата сильнее встряхнул Окицу.
—Это ты убила главного старейшину Макино?
Голова Окицу откинулась на плечо, ноги подогнулись. Ее тело выскользнуло из рук Хираты. Наложница осела на пол.
—Окицу! — воскликнул актер.
Девушка лежала неподвижно, длинные ресницы не дрогнули, рот открылся. Пока Хирата недоуменно пялился, Кохэйдзи упал на колени рядом с ней и взял безвольную руку.
—Скажи что-нибудь, Окицу! — взмолился он. Когда она не ответила, зло оглянулся на Хирату: — Посмотрите, что вы наделали! Ей нужен врач. Надо немедля привести его.
Кохэйдзи выбежал из комнаты.
Вернись! — приказал Хирата.
Актер не послушал. Хирата похлопал Окицу по щекам, пытаясь привести в чувство. Наложница дышала, но очнуться и не думала.
— Поймайте Кохэйдзи! — скомандовал Хирата Ибэ.
Ибэ только ухмыльнулся:
— Это не моя работа. Вспомните — я только наблюдаю.
Хирата вскипел.
—Много же вы тут наделали, — лицемерно объявил Ибэ. — Надеюсь, вы довольны?
Хирата проглотил ответную резкость, которая только ухудшила бы его отношения с Ибэ. Ему хотелось стонать от разочарования.
Он подверг сомнению алиби Окицу и выяснил, что наложница связана с убийством. Но если, несмотря на ложь, она не убивала Макино, он ранит невинную девушку. Даже если Окицу виновна, сейчас из нее ничего не выжать. Еще Хирата пошатнул алиби Кохэйдзи, но актер ускользнул от него.
Дурное начало пути, от которого зависели его честь и ценность для Сано.