Токайдская дорога начиналась от моста Нихонбаси. Одетый в зимнюю дорожную одежду — широкополая круглая плетеная шляпа, тяжелые кимоно, штаны, сандалии с носками и теплый плащ с капюшоном, — Сано ехал верхом на юго-запад, прочь от просыпающегося города. Когда солнце выжгло последние блекло-розовые краски рассвета, показалась Синагава, вторая из пятидесяти трех станций, которыми был отмечен путь от Эдо до Киото.

Широкая песчаная дорога, разделенная насыпью посередине и обсаженная через равные промежутки елями, сузилась и стала взбираться на гору. Само видел впереди много согбенных фигурок, бредущих в сторону Синагавы. Справа местность переходила в заросшие лесом холмы, слева, за рыбацкими хижинами, упиралась в море. Залив кишел небольшими лодками. Крупные суда стояли на глубокой воде, их очертания едва проступали сквозь утреннюю дымку. Птицы, кружась и паря, наполняли высокий голубой купол неба шорохом крыльев и резкими печальными криками. Постоянное шипение прибоя служило им аккомпанементом. Чистый прохладный соленый ветер заряжал Сано энергией, внушая оптимизм и уверенность. Путешествие должно увенчаться успехом. Мидори предоставит доказательство того, что Нориёси и Юкико убили, а может, даже подскажет кто.

— Подождите, ёрики Сано-сан!

Вопль шагах в двадцати сзади развеял счастливое настроение Сано. Раздраженно вздохнув, он натянул поводья. Сияющий Пунэхико подскакал на громадном черном коне. Сано совершенно позабыл о своем спутнике.

Цунэхико сполз с коня.

— Я на минуточку. — Он устремился к елке, на бегу задирая плащ.

Покачав головой, Сано поймал поводья коня Цунэхико. Он пожалел, что взял с собой секретаря.

* * *

Вчера прямо с похорон он поехал к судье Огю. Конечно, не стоило торопиться с просьбой об отпуске. Если Огю видел Сано на церемонии, то разумнее было подождать, пока уляжется начальственный гнев. Но беспокойство толкало Сано в дорогу. Если в ближайшее время не раскрыть преступление, то убийца уйдет от ответственности.

Он ждал у ворот до темноты. Наконец двое носильщиков с паланкином появились из-за угла. Из паланкина вылез судья Огю.

Сано поприветствовал начальника, тот, к его облегчению, ни словом не обмолвился о похоронах.

Сано сказал:

— Досточтимый судья, я должен попросить у вас пятидневный отпуск. Как вам известно, мой отец нездоров. Доктор посоветовал мне совершить паломничество в монастырь в Мисиме, чтобы помолиться о его выздоровлении.

Вынужденная ложь привела к нравственному кризису. Сано, ненавидящий разные уловки, в последние дни беспрерывно юлил и обманывал. Похоже, расследование угрожает не только его карьере, но и принципам, сбивает с Пути воина. Сано убеждал себя, что цель оправдывает средства. Справедливость — для жертв преступника, Глицинии, Мидори и тех, кто любит их, — превыше всего. Но уговоры не помогали. Сано был глубоко несчастен и ничего не мог с этим поделать. В итоге из нескольких вариантов он выбрал историю с паломничеством: она содержала хотя бы долю истины.

Огю задумчиво потер подбородок.

— Паломничество ради отца. Какое прекрасное выражение сыновних чувств! Конечно, я даю вам отпуск, ёрики Сано. Когда вы намерены пуститься в путь?

— Благодарю вас, досточтимый судья. Если вы не против, то завтра утром.

Сано удивился тому, с какой легкостью судья уступил его просьбе. Неужели поверил в его выдумку? Или пользуется возможностью, чтобы отделаться от настырного подчиненного? Или знает о Мидори, но не связывает внезапное паломничество с женской обителью в Хаконэ — следующей станцией после Мисима? Тогда он ошибся, предположив преступный сговор между судьей и семьей Ниу.

— Очень признателен вам за доброту. — Сано поклонился на прощание.

— Вы, конечно, возьмете с собой секретаря?

Сано в смятении открыл рот. Судя по тону вопроса, это было не пожелание, а условие, на котором предоставлялся отпуск.

Вот те на! Мало того, что Цунэхико — плохой наездник, из-за него путешествие растянется дней на десять. А питание, ночлег, место в конюшне, плата за проезд на каждой станции? Расходы возрастут вдвое.

— Я чрезвычайно ценю ваш совет, досточтимый судья, — промямлил Сано, — но дело личного характера, мне не понадобятся услуги секретаря.

Огю движением бровей отмел его возражения.

— Спутник в поездке необходим человеку, который занимает такой пост, как вы, — твердо сказал судья. — О деньгах не беспокойтесь.

И тут Сано понял: Огю посылает Цунэхико в качестве шпиона. Подозрения насчет порядочности судьи вернулись.

— Пройдите, пожалуйста, Сано-сан, — с доброй улыбкой пригласил Огю. — Я выпишу вам два пропуска и выдам командировочные на секретаря. Затем вы заглянете к нему и предупредите о грядущей поездке.

* * *

Когда Цунэхико подбежал к коню, Сано уже поборол раздражение. Юноша поставил ногу в стремя, с усилием подтянулся и, тяжело дыша, лег брюхом на седло.

— Спокойно. — Сано погладил попятившегося коня.

Он крепко держал поводья, пока Цунэхико усаживался.

Наконец свершилось.

— Ты бы поменьше пил.

Выговор нисколько не задел Цунэхико.

— Но, ёрики Сано-сан, езда верхом будит во мне жажду. И голод. — Он приложился к фляге и достал из пухлой седельной сумки мешочек с сушеными сливами. Щеки заходили ходуном. — Ах как здорово, что взяли меня с собой! Большое-пребольшое спасибо вам, ёрики Сано!

Сано покашлял, пряча улыбку. Они тронулись в путь.

Воспоминания о господине Ниу, судье Огю, Пути воина перестали беспокоить Сано. Ему начинала нравиться беспечность Цунэхико, он даже принялся подмурлыкивать, когда юноша запел. Все складывается вполне удачно. Без сомнения, ему удастся утаить от секретаря истинную причину их путешествия и избавиться от его компании при поездке в храм Каннон.

Хотя движение по дороге Токайдо было не таким интенсивным, как весной или летом, у Сано и Цунэхико хватало попутчиков. Они обогнали две тяжело груженные строевым лесом (собственностью правительства) повозки, запряженные быками, и несколько тачек об одном колесе (другие на дорогу не пускали: таким образом Токугава заботились о нераспространении оружия и прочего военного снаряжения). По обочинам брели крестьяне, собирая листья, ветки и конский помет на топливо. Изредка попадался богатый путник, он покачивался в каго — кресле, похожем на корзину, — на плечах у загорелых крепышей в кимоно, из-под которых были видны причудливо татуированные тела и ноги. Разносчики товаров с тюками на спинах семенили вдоль дороги. Группка паломников шла в храм или монастырь, распевая песни и хлопая в ладоши. Попрошайки играли на деревянных дудочках, стараясь привлечь внимание потенциальных благотворителей. Несколько раз Сано и Цунэхико обменялись приветствиями с самураями, те либо ехали неспешно, как и они, либо галопом проносились мимо.

В Синагаве оживленно торговали придорожные трактиры, чайные домики и ресторанчики. Цунэхико восторженными воплями восславил ароматный пейзаж.

— Ну пожалуйста, давайте поедим, ёрики Сано-сан, — заныл он.

— Позже.

Сано всю дорогу наблюдал за безостановочной трапезой секретаря и знал: бедняжке не грозит голодная смерть.

Они перекусят на следующей станции, пока будут отдыхать и кормиться лошади. Сано хотел засветло проехать как можно большее расстояние.

— Слезай.

Они направились к пропускному пункту.

В расположенных поблизости конюшнях предлагались внаем вьючные лошади. Проходя мимо, они услышали пьяный смех. Местные носильщики каго сидели вокруг костра на площадке, окруженной ветхими лачугами, и пили саке в ожидании пассажиров.

Перед окошком пропускного пункта стояли люди. Чиновник регистрировал путников, проверял документы, позволял или запрещал продолжать путь. Они заняли очередь.

Через несколько минут Цунэхико надоело ждать:

— Ну почему так долго?

Сано вышел посмотреть, в чем дело. У окошка стояла седовласая женщина в сопровождении двух мужчин. Чиновник перебирал стопку документов, время от времени задавая женщине вопросы.

— Не понимаю, почему они придираются к пожилому человеку, — сказал Цунэхико, когда Сано поведал ему о причине задержки. — Они не имеют права заставлять нас ждать. Мы ведь торопимся!

Сано едва удержался, чтобы не сказать юноше, дескать, мы выиграли бы больше времени, если бы ты не бегал столь часто к елочке. Вместо того чтобы занудствовать, он решил просветить секретаря:

— Правительство не позволяет даймё тайно вывозить своих жен из Эдо. Если заложники окажутся в безопасности, в провинции, то даймё получат свободу действия и начнут демонстрировать недовольство по поводу налогов и всяких ограничений, введенных сегуном, бунтовать.

Пожилая женщина прошла в караулку, размещенную невдалеке от пропускного пункта. Там чиновница должна была удостовериться в наличии у путешественницы шрамов и отметин, упомянутых в подорожных. Сано оставалось только удивляться тому, как быстро Ниу удалось выправить паспорт для Мидори. Желанные документы требовали огромного количества подписей, на получение их могли уйти месяцы. Ниу, наверное, потратили на взятки целое состояние. Это со всей очевидностью показывало, что у семейства имелись веские основания услать Мидори подальше от Эдо.

Дождавшись своей очереди, Сано предъявил пропуска и заплатил пошлину. Досмотрщики обыскали их седельные сумки на предмет наличия контрабандного золота, иностранных товаров и огнестрельного оружия. Будучи правительственными чиновниками, Сано с Цунэхико без каких-либо затруднений прошли процедуру. Уже приготовившись тронуться в путь, Сано испытал тревожное, неприятное чувство.

Кто-то за ним наблюдал. Он физически ощутил на себе взгляд, со злой настойчивостью сверливший ему спину.

Сано притворился, будто проверяет крепление седельной сумки. Быстро обернулся. Самураи, крестьяне, паломники... На лицах людей, посматривавших на него, не было ничего, кроме обычного интереса. Он не увидел никого знакомого.

— Чего мы ждем, ёрики Сано-сан? — Цунэхико был уже в седле. — Что-нибудь случилось?

— Нет. — Сано не хотелось беспокоить Цунэхико. Он взобрался на лошадь и еще раз огляделся. Правительственные шпионы следили за всеми передвижениями вдоль дороги Токайдо. Наверное, один от нечего делать понаблюдал за ним. Вот и все.

Но тревога не покидала Сано. Пока они ехали к следующей станции в Кавасаки, он поймал себя на том, что все чаще оглядывается назад. Не те ли три самурая следят за ним? Не тот ли разносчик товаров? Дорога зазмеилась через небольшой лесок. На какое-то время они оказались одни. Цунэхико снова пошел оправиться.

Сано смотрел на вершины сосен. Ветви образовывали полог. «Прекрасное место для солдат, чтобы укрыться от стрел и пуль неприятеля, — думал Сано. — И столь же удобное для засады злоумышленников». Каждый год бессчетное число путников на Токайдо становились жертвами грабителей и убийц.

За спиной раздался цокот копыт. Сано оглянулся, ожидая появления всадника. Цокот смолк. Утро было тихим, если не считать пения птиц и шелеста деревьев. Однако Сано нервничал. Тишина казалась зловещей из-за ощущения слежки. Сано положил руку на меч. Позвать: «Кто там?» — или поехать за поворот дороги и посмотреть, в чем дело? Нет. Повстречаться с неизвестным противником в безлюдном месте Сано не имел ни малейшей охоты.

— Поторопись, Цунэхико! — крикнул он.

Сано перевел дух только тогда, когда они выехали из леса на простор. Впрочем, радоваться ему пришлось недолго. Обнаружилось серьезное препятствие: река Тама. Несколько пловцов переправляли лошадей вброд через спокойную, искрящуюся на солнце воду. Товарищи ждали их на каменистом берегу. Гребцы помогали пассажирам рассаживаться в широких деревянных лодках. Ох уж эти Токуга-ва и их эффективная тактика поддержания мира! Дабы помешать передвижению войск по Токайдо, они велели уничтожить почти все мосты.

Спеша побыстрее покинуть опасное место, Сано заплатил столько, сколько лодочник запросил, и помог Цунэхико развьючить лошадей. Он заставил секретаря поспешно сесть в лодку, побросал туда сумки и запрыгнул сам. Паромщик греб с возмутительной медлительностью, два пловца, аккуратно обходя камни и ямы, переводили на другой берег их лошадей.

Цунэхико сунул руку в воду и тут же отдернул.

— Ой, холодная! — воскликнул он. И к пловцам: — Как вы переносите такой ужас?

Пловцы рассмеялись, загорелые лица были почти скрыты за мордами лошадей.

— Мы крепкие ребята! — ответил один пловец.

Сано слушал вполуха. Он все косил глазом в сторону удаляющегося берега. Ощущение опасности нарастало.

* * *

Наблюдатель, стоя за сосной, смотрел на реку. Паром увозил Сано Исиро на противоположный берег. Ёрики непрерывно оглядывается. Явно понимает, что за ним следят. Возможно, заметил это у пропускного пункта, но уж наверняка — в лесу, когда наблюдатель едва не выдал себя. «Оплошал, конечно, не учел слабый мочевой пузырь мальчишки», — с досадой подумал наблюдатель.

Он был уверен, что является великолепным шпионом. У него имелся богатый опыт маскировки и слежки. Унылого оливкового цвета шляпа и плащ сначала позволили ему раствориться в толпе, а теперь делали его невидимым на местности. А еще он знал, как скрывать чувства и намерения. Люди, в том числе и Сано, смотрели сквозь него, в упор не замечали. Ничего страшного, что ёрики насторожился. Беспокойство будет изнурять его. К тому времени, когда наступит пора нанести удар, он станет совсем тепленьким.

Запах леса и воды напомнил наблюдателю ту ночь, когда он сбросил тела в реку. Какое счастье — его больше не мучают кошмары. Теперь он не вскакивает с постели мокрый от пота, с колотящимся сердцем, не видит во сне, как его арестовывают, пытают и казнят.

С новым делом он справится так же удачно, как и с предыдущим. Единственное, что его слегка волновало, — это молодой самурай, который едет вместе с Сано. Наблюдатель не любил сюрпризов. Впрочем, в присутствии мальчишки есть свои плюсы. Сано едет медленнее, чем хотел. Наблюдатель может держаться в отдалении и догонять его на станциях. Кроме того, мальчишка рассеивает внимание Сано, делает его, ёрики, менее осторожным.

Сано и Цунэхико причалили к берегу и принялись выгружать вещи. Пловцы вывели лошадей на сушу. Наблюдатель подождал, пока объекты оботрут и навьючат лошадей, сядут верхом и скроются из виду, и свистом подозвал коня. Животное, ждавшее на дороге, послушно прибежало на зов. Наблюдатель спустился к реке и переправился на другой берег.

Он не спешил. Никуда Сано от него не денется.