Пролог

Эдо

Период Генроку. 8 год, 4 месяц

(Токио, май 1695)

Выстрел, раздавшийся в замке Эдо, эхом разнесся по городу, расположенному внизу холма. На замковом ипподроме пять лошадей понеслись от стартовой линии. Всадники-самураи, в боевых шлемах и доспехах, приподнялись над седлами. Они взмахнули хлыстами и криками подгоняли лошадей, стремясь взвинтить темп. Копыта лошадей поднимали клубы пыли.

На расположенных вокруг длинного овального трека деревянных трибунах, построенных в несколько ярусов, под тенью полосатых навесов, чиновники делали ставки на всадников. Солдаты, несущие службу на каменных стенах, соединяющих сторожевые башни, приветствовали всадников и махали им руками. До первого поворота лошади скакали ноздря в ноздрю, после чего гонщики сбились в кучу, борясь за место у внутреннего края дорожки. Всадники понукали лошадей и били своих соперников, хлестко звучали удары хлыстов по броне доспехов. В борьбе за лидерство на головы соперников сыпались угрозы и оскорбления. Лошади ржали и сталкивались. За поворотом всадник на гнедом жеребце возглавил гонку. Ощущение силы и скорости овладело им. Его сердцебиение ускорилось в такт со стуком копыт его коня. Оглушающе звенел его шлем. На трибунах он видел размахивающих руками зрителей в развевающихся на ветру красочных одеждах и слегка кивал им. От охватившего восторга он выкрикнул боевой клич. Этот его новый конь действительно стоил золота, которое он заплатил за него. Он вернет деньги, потраченные на коня, когда он соберет выигрыши на свои ставки, он покажет всем, кто является лучшим гонщиком в Японии.

Мчась по трассе, он на полкорпуса вырвался вперед остальных всадников. Когда он оглянулся через плечо, два гонщика приблизились к нему, по одному с каждой стороны. Они наклонились вперед и хлестали его бичами. Удары отскакивали от его доспехов. Один всадник схватил поводья, а другой ухватил за кимоно в попытке притормозить его. Неукротимый в своем желании победить, он с силой прошелся хлыстом по их шлемам. Они отстали. Зрители ревели. Пройдя последний поворот, лидер взвыл от восторга. Отставшие бессильно кричали ему вслед, а он все подгонял коня. Выйдя на финишную прямую, он уже на два корпуса опережал остальных. В уме его вдруг возникло чудовищное по размерам изображение черного, как ночь, всадника, догоняющего его. Пораженный, он посмотрел назад, но увидел только знакомых лошадей и всадников, нюхающих пыль от копыт его коня. Он напрягся, взмахнул кнутом. Его лошадь рванула с максимальной скоростью, все более увеличивая разрыв между ним и остальными. Впереди, всего лишь в нескольких сотнях шагов, маячил финиш. Два самурая-чиновника уже ждали там, держа красные флаги, готовые приветствовать победителя.

Но чудовищный всадник, все более увеличиваясь в размерах, приблизился так близко, что он видел его тень и чувствовал его касание. Его пронзила резкая, дикая боль за его правым глазом, как будто кто-то ножом разрезал его череп. Крик вырвался из него. Боль стала нестерпимой, ее острие входило все глубже и глубже, сильнее и быстрее. От боли и растерянности он застонал.

Что с ним происходит?

Солнечный свет ослепительно светил в ослабленные глаза. Трек, стоящие у финишной черты самураи и зрители растворились в этом ослепительном мерцании, как будто мир загорелся. Его сердце громко стучало, резонируя с импульсами безумной боли. Внешние звуки превратились в тусклое дребезжание. Оцепенение растекалась по его рукам и ногам. Он уже не чувствовал под собой коня. Казалось, его голова отделилась от тела. Теперь он знал, что происходит что-то ужасно неправильное. Он попытался позвать на помощь, но из его рта вышел только бессвязный хрип.

Тем не менее, он не чувствовал страха. Его эмоции и мысли бежали, как развеянные ветром листья. Его руки ослабли и отпустили уздечку. Его тело онемело, его мертвый вес осел в седле. Когда черный всадник догнал его, блестящий, мерцающий свет стянулся в точку и тьма поглотила его.

Точка света погасла. Мир исчез в черной тишине. Сознание умерло.

Пересекая финишную черту, он упал с коня, на дорогу перед догоняющими его всадниками.

 

Глава 1

Замок Эдо

Рядом с ипподромом, возле лесных склонов, изрезанных каменными стенами, что окружали холм, располагались изолированные усадьбы, в которых проживали первые лица режима Токугава. Перед обнесенным высокими стенами с металлическими шипами по гребню зданием с черепичной крышей, стоявшим на фоне сосен, собрались самураи-чиновники. В парадных шелковых кимоно с двумя мечами за поясом, с выбритой передней частью головы они ждали своей очереди на улице. Гвардейцы-охранники пропускали их сквозь двойные ворота и далее, через двор, в особняк, который терялся в лабиринте построек, соединенных между собой крытыми коридорами. Здесь они собирались в прихожей, ожидая, канцлера Сано Исиро, заместителя сегуна и главного администратора бакуфу — военного правительства, которое правило Японией. В ожидании своей очереди, самураи обсуждали между собой политические вопросы, их голоса создавали постоянное гудение. В соседних комнатах кипела бурная деятельность: здесь трудились помощники канцлера: клерки записывали коммерческие сделки, собирали и представляли доклады, туда-сюда метались курьеры.

Канцлер Сано находился в своем личном рабочем кабинете наедине с генералом Исогаи, верховным главнокомандующим армии Японии, который приехал, чтобы проинформировать его о военных делах. Вокруг них на стенах из толстых деревянных панелей, которые заглушали наружный шум, висели цветные карты Японии. Тут же располагались полки с книгами и сундуки из огнеупорного железа. Через открытое окно открывался вид на сад, в котором песок образовывал параллельные линии вокруг мшистых валунов и светился на ярком дневном солнце.

— Имею хорошую новость и плохую новость, — сказал генерал Исогаи. Это был приземистый человек с головой похожей на луковицу, которая, казалось, прорастала прямо из плеч. Его глаза светились умом и веселостью. Он говорил громким голосом, привыкшим выкрикивать приказы:

— Хорошей новостью является то, что в течение последних шести месяцев мы в целом контролируем обстановку.

Полгода назад, столица был втянута в политическую борьбу.

— Мы можем быть благодарны, что порядок был восстановлен, и нам удалось предотвратить гражданскую войну, — сказал Сано, вспоминая, как войска двух противоборствующих фракций столкнулись в кровавом сражении недалеко от Эдо, в котором погибло около трехсот пятидесяти солдат.

— Мы должны благодарить богов, что правитель Мацудайра находится у власти, а Янагисаву вышел из игры — добавил Исогаи.

Господин Мацудайра — двоюродный брат сегуна и бывший канцлер Янагисава яростно соперничали за господствующее положение при режиме. Их борьба за власть внесла раскол в бакуфу, пока князю Мацудайра не удалось собрать большее количество союзников, победить армию оппозиции и отстранить от власти Янагисаву. Теперь Мацудайра контролировал сегуна и, таким образом, диктатуру.

— Плохая новость в том, что сопротивление все еще не прекращается, — далее продолжил Исогаи. — Случаются все более неприятные инциденты. Двое моих солдат попали в засаду и погибли на дороге, а четверо других — во время патрулирования в городе. А вчера, армейский гарнизон в Ходогаве обстреляли. Четверо солдат были убиты, восемь ранены.

Сано нахмурился в волнении.

— Задержали ли виновных?

— Пока нет, — сказал генерал Исогаи, выражение его лица стало неприветливо, — Но, конечно, мы знаем, кто это такие.

После изгнания Янагисавы, десяткам самураев из его армии удалось бежать. Князь Мацудайра прилагал напряженные усилия, чтобы захватить их. Столица Эдо, в которой проживал миллион человек с бесчисленным множеством домов, магазинов, храмов и святынь, давала возможность укрыться многим беглым преступникам. Будучи преисполнены решимости отомстить за поражение своего хозяина, они вели войну против князя Мацудайра, совершали внезапные нападения. Таким образом, до сих пор Янагисава отбрасывал тень на Эдо, хотя он сейчас жил в изгнании на далеком острове Хайчийо посреди океана.

— Я видел сообщения, что боевые действия между армией и преступниками ведутся в провинциях, — сказал Сано. Преступники разжигали недовольство и восстания в районах, в которых у Токугава было меньше войск.

— Вы выяснили, кто руководит атаками?

— Я допросил беглецов, которых мы захватили, и узнал несколько имен. Это все старшие офицеры из армии Янагисавы, которым удалось скрыться.

— Могут ли за ними стоять кто-то из нынешних высших руководителей?

— Внутри бакуфу, вы имеете в виду? — генерал Исогаи пожал плечами. — Возможно.

Хотя князь Мацудайра избавился от большей части оппозиции, он не смог устранить всех. Правитель Мацудайра избавился от многих чиновников, которые поддерживали его соперника. Изгнания, понижение в должности, и казни продолжались в течение значительного времени. Но остатки фракции Янагисавы еще были представлены в правительстве. Эти люди были слишком влиятельными, чтобы Мацудайра мог их устранить. Они являлись для него небольшой, но серьезной проблемой.

— В конечном итоге мы их раздавим, но на это потребуется время. Будем надеяться, что пока мы не разберемся с ними, никакая иностранная армия не вторгнется в Японию.

Их встреча подошла к концу, Сано и генерал Исогаи встал, обменялись поклонами.

— Держите меня в курсе.

Генерал секунду смотрел на Сано.

— Эти времена стали катастрофой для многих, — заметил он, — но были весьма удачны для других.

С хитрой и понимающей улыбкой подмигнул Сано.

— Если бы господа Янагисава и Мацудайра никогда не дрались, известный бывший следователь никогда бы не поднялся до высот намного выше ожиданий…, не так ли, почтенный канцлер?

Он подчеркнул по слогам звание Сано, присвоенное шесть месяцев назад в результате расследования убийств, которые способствовали падению Янагисавы. После чего, сесакан-сама сегуна, или Благороднейший расследователь событий, ситуаций и людей при главе правительства Сано, был назначен на освободившийся после изгнания Янагисавы посту канцлера.

Генерал Исогаи усмехнулся.

— Никогда раньше я бы не подумал, что буду подчиняться бывшему ренину.

Перед тем как Сано вошел в правительство, он был самураем без хозяина, в социальном плане находился на периферии общества, еле сводя концы с концами, подрабатывая учителем фехтования и инструктором по боевым искусствам.

— Я даже спорил с некоторыми из моих офицеров, что вы не продержитесь и месяца.

— Большое спасибо за ваше доверие, — сказал Сано с кривой улыбкой, он вспомнил, сколько сил он приложил, чтобы узнать, тонкости работы правительства, какие тайные пружины движут плавной работой бюрократического аппарата и установить хорошие деловые отношения с подчиненными, которые были возмущены его возвышением над ними.

Как только генерал Исогаи ушел, в дверь кабинета Сано стали заходить клерки. Помощники входили, требуя его внимания.

— Вот последние отчеты о налоговых поступлениях!

— Вот этот документ надо подписать!

— Судебные советники ждут в очереди, чтобы увидеть тебя!

Помощники сложили документы горкой на столе и разворачивали свитки перед Сано. Ознакомившись с документами, он скреплял их своей подписью-печатью. Такой стала его повседневная жизнь, так только он стал канцлером. Он читал и слушал бесчисленные отчеты в попытке не упускать ничего из всего, что происходило в стране. У него проходили одно заседание за другим. Его жизнь превратилась в непрерывную гонку. Он подумал, что режим Токугава, который был основан сталью меча, сейчас держался скорее на бумаге и разговорах. Он уже жалел, что приняв новую должность, установил такой порядок.

В своем рвении во всем разобраться и взять на себя ответственность, он стремился встретиться со всеми, услышать все новости и знать обо всех проблемах и потому при нем не было людей, которые контролировали доступ к нему посетителей и могли скрыть от него правду. Он хотел сам принимать решения, а не полагаться на многочисленный аппарат своих сотрудников. Сано не мог допустить, чтобы им манипулировали, пользуясь его невежеством, поэтому он открыл свои двери ордам чиновников. Но вскоре он понял, что зашел слишком далеко, так как стремление снискать его благосклонность, побуждало многих навязывать ему обсуждение незначительных проблем, что отнимало массу времени. Ему часто казалось, что он отчаянно топчется на месте, утопая в ворохе второстепенных дел. Он сделал столько ошибок, что для их подсчета уже не хватало пальцев.

Однако, несмотря на трудности, Сано гордился своим положением. Несмотря на отсутствие у него опыта, он руководил правительством режима Токугава. Он достиг вершины карьеры самурая, что являлось величайшей честью. Тем не менее, он часто чувствовал, что заключен в своем кабинете, как осужденный в тюрьме. Его дух воина возмущался, что он даже не имел времени практиковаться в боевых искусствах. Постоянное сидение за разговорами и пересмотром документов, в то время, когда его самурайский меч, ржавел без дела, не соответствовало жившему в нем самурайскому духу. Сано также тосковал по тем дням, когда занимаясь расследованиями, раскрывал сложные преступления, которые захватывали его остротой охоты на преступников. Он хотел использовать свою новую власть, чтобы делать добро, но, оказалось, что возможности его не безграничны.

Посланец из замка Эдо зашел к Сано.

— Простите, почтенный канцлер, но сегун хочет видеть вас во дворце прямо сейчас.

Вдобавок ко всему еще, Сано днем и ночью находился в распоряжении сегуна. Его самой важной обязанностью было удовлетворять все прихоти своего господина. Он не мог проигнорировать приказ явиться, по каким бы легкомысленным причинами он бы ни был вызван.

Когда он выходил из своего кабинета его сопровождали двух слуг — Марумэ и Фукиды. Оба они были в его сыскном корпусе, когда Сано занимал пост сесакан-сама сегуна, и теперь служили ему в качестве телохранителей и помощников. Они поспешили через приемную, где ожидавшие чиновники пробовали задержать Сано, прося уделить им немного внимания. Когда Марумэ и Фукида открыли перед ним двери, Сано принес извинения, он уже настроился на встречу с сегуном и не имел возможности вникать в тонкости рутинных дел.

Токугава Цунаеси (23 февраля 1646 (Год Собаки) 19 февраля 1709) 5-й Сегун Японии (1680–1709)

Внутри дворца Сано и его сопровождение прошли по длинной галерее в апартаменты сегуна, мимо охранников, стоящим по обеим сторонам прохода. Сегун сидел на возвышении в дальнем конце. На нем был черный цилиндрический головной убор в соответствии с его рангом и роскошный халат шелковой парчи, зеленые и золотые оттенки на котором, гармонично сочетались с ландшафтной росписью стены позади него. Правитель Мацудайра сидел на коленях с правого боку ниже сегуна, в соответствии со своим положением. Сано опустился на колени на свое обычное место слева от сегуна; его люди преклонили колени позади него. Когда они поклонились своему начальству, Сано обратил внимание, насколько два кузена были внешне похожи, хотя, характер у них был абсолютно разный.

У них обоих были аристократичные черты Токугава, но в то же время как сегун выглядел больным и слабым, правитель Мацудайра был эталоном уверенного здоровяка. Оба в возрасте пятидесяти лет, примерно одного роста, но сегун казался намного старше и меньше из-за своей скрюченной осанки. Господин Мацудайра, который оттенял своего двоюродного брата, гордо сидел прямо. Хотя он носил одежду в бежевых тонах, он доминировал в комнате.

— Я просил созвать эту встречу, чтобы объявить плохие новости, — сказал правитель Мацудайра. Всем своим видом он подчеркивал, что формально у власти находится его двоюродный брат, но относительно того, кто на самом деле управляет страной, никто, кроме сегуна, не обманывался. Обладая значительными силами, он был вынужден лишь формально подчиняться правительству, так как в окружении сегуна находились другие влиятельные люди, из-за которых он мог потерять свое влияние на кузена.

— Эджима Сенцаемон только что умер — сказал он.

Сано охватили удивление и тревога. Лицо сегуна выразило смешанные чувства тошноты и удивления.

— Кто, ты сказал?

Его голос дрожал из-за постоянной боязни показаться глупым.

— Эджима Сенцаемон, — повторил господин Мацудайра.

— Ах, — сегун наморщил лоб, больше сбитый с толку, нежели понимающий, — я его знаю?

— Конечно, вы должны его знать, — сказал Мацудайра, едва скрывая свое нетерпение недогадливостью своего двоюродного брата. В его голосе Сано почти слышал, как он думает, что он, а не Токугава Цунаеси, должен был родиться, для управления режимом.

— Эджима был начальником мэцукэ, — услужливо пробормотал Сано. Мэцукэ являлось разведывательной службой, которая с помощью шпионов и доносчиков собирала информацию по всей Японии для оценки состояния порядка и выявления нарушителей, угрожающих правящему режиму.

— Действительно? — сказал сегун — Когда он вступил в должность?

— Около полугода назад, — сказал Сано.

Эджима был назначен князем Мацудайра, который поставил его на освободившееся место, после того как убрал его предшественника — союзника канцлера Янагисавы.

Сегун тяжело устало вздохнул:

— У нас в правительстве так много новых людей в эти дни. Я просто не могу их всех запомнить.

Раздражение было его главное особенностью.

— Для меня было бы намного легче, если должности занимали одни и те же люди. Я не понимаю, почему это не возможно.

Никто не предложил объяснения. Сегун не знал о войне между князем Мацудайрой и канцлером Янагисава, о победе Мацудайра и последовавшей чисткой государственного аппарата, никто ничего не сказал ему, и так как он редко выходил из дворца, он видел очень мало из того, что происходило вокруг него. Он знал, что Янагисава был сослан, но толком не знал, почему это было сделано. Ни Мацудайра, ни Янагисава не хотели, чтобы он узнал, что они стремились контролировать режим, ведь тогда бы он приговорил их к смертной казни за государственную измену. И теперь правитель Мацудайра хотел, чтобы сегуна держали в неведении о том, что он захватил власть и фактически правит Японией. Никто не смел ослушаться его приказов и сегун оставался самым неосведомленным человеком. Заговор молчания пронизывал замок Эдо.

— Как умер Эджима? — спросил Сано у господина Мацудайры.

— Он упал с лошади во время гонки на трассе в замке Эдо, — ответил Мацудайра.

— Боже мой, — сказал сегун. — Скачки являются таким опасным видом соревнований, наверное, их следует запретить.

— Я вспоминаю, что слышал, что Эджима было особенно безрассудным наездником, — заметил Сано, — он получал травмы и прежде.

— Я не считаю, что это был несчастный случай, — сказал Мацудайра резким тоном, — я подозреваю, что он стал жертвой заговора.

— Да? — Сано увидел, как удивление отражаются на лицах его людей. — Почему?

— Это не единственная внезапная смерть высокопоставленного чиновника, — сказал князь Мацудайра, — недавно умерли Оно Шинносуке, ученый руководитель придворного церемониала, в первый день Нового года. Весной — Сасамура Томойя, комиссар дорог, а в прошлом месяце — министр финансов Мориваки.

— Но Оно и Сасамура умерли во сне, у себя дома в постели, — сказал Сано. — Министр финансов упал в ванной и ударился головой. Их смерть никак не связана с гибелью Эджима на скачках.

— Разве вы не видите закономерность? — произнес Мацудайра со зловещим выражением.

— Все они были, ах, только что назначены на свои посты, не так ли? — робко заговорил сегун. Он имел вид ребенка играющего в разгадки, надеявшегося, что нашел правильный ответ. — И они умерли вскоре после вступления в должность?

— Точно, — сказал господин Мацудайра, удивляясь, что сегун вспомнил этих людей, хотя ничего не знал об их назначениях. Все они были доверенными людьми правителя Мацудайра, назначенными после переворота, мог бы добавить Сано, но промолчал.

— Эти смерти, возможно, не так естественны, как они показались на первый взгляд, — сказал князь Мацудайра. — Они могут быть частью заговора с целью подорвать режим путем устранения ключевых должностных лиц.

В то время враги господина Мацудайра, как внутри, так и вне бакуфу постоянно готовили заговоры с целью его падения, но Сано не знал, что думать о заговоре, имевшем целью ослабить режим в целом. В течение последних шести месяцев, Сано наблюдал, как Мацудайра меняется из уверенного лидера крупной ветви клана Токугава до нервного, недоверчивого человека пекущегося о сохранении своего положения. Частые случаи диверсий и нападений на армию преступников Янагисавы подкармливали это недоверие.

Вор опасается, что украденная им власть может быть украдена кем-то еще, предположил Сано.

— Заговор против режима, — ахнул сегун, всегда чувствительный к предупреждениям об опасности. Он огляделся, как будто он, а не господин Мацудайра, был под угрозой. — Вы должны что-то сделать! — воскликнул он своему двоюродному брату.

— Канцлер Сано, — сказал Мацудайра — я приказываю вам расследовать гибель этих людей.

Хотя Сано был вторым в команде сегуна, он ответил князю Мацудайра, как и все остальные в правительстве. В спешке, чтобы защитить себя, князь забыл подбить сегуна, чтобы тот сам отдал этот приказ.

— Неважно как вы будете квалифицировать эти смерти, но вы должны задержать убийцу прежде, чем он сможет нанести новый удар.

Трепет волнения радостно охватил Сано. Даже если смерти окажутся естественными или несчастными случаями, он увидел здесь желанную отсрочку от бумажной работы:

— Как вам будет угодно, господин.

— Не так быстро, — сказал, прищурившись в неудовольствии, сегун, потому что господин Мацудайра покусился на его полномочия — Кажется, я припоминаю, что Сано-сан больше уже не сыщик. Расследование преступлений больше не его работа. Вы не можете требовать, чтобы он, ах, расследовал эти смерти.

Господин Мацудайра поспешил исправить свою ошибку:

— Сано-сан обязан делать все, что вы пожелаете, независимо от его положения. И вы ведь хотите, чтобы он защитить ваши интересы, не так ли?

Упрямство свело слабые челюсти сегуна:

— Но канцлер Сано слишком занят.

— Я не против дополнительной работы, ваше превосходительство.

Теперь, когда Сано увидел возможности для действия, он не собирается от них отказываться. Его настроение поднялось в связи с перспективой поиска истины и справедливости, которые имеют основополагающее значение для его личного кодекса чести: — Я хочу быть полезным.

— Большое спасибо, — сказал сегун, с раздражением взглянув на князя Мацудайра, а также на Сано, — но вы должны помогать мне управлять страной, для чего требуется все ваше внимание.

Теперь Сано вспомнил миллионы дел, которые ожидали его. Он не мог оставить надолго свой кабинет и рисковал потерять контроль над делами страны.

— Вероятно, Его Превосходительство прав, — он неохотно уступил. — Возможно, это расследование дело полиции. Они обычно ответственно относятся при расследовании случаев таинственной смерти.

— Хорошая идея, — сказал сегун, а затем спросил господина Мацудайра с явным презрением в голосе — Почему вы не подумали о полиции? Позовите их сюда.

— Нет. Я хотел бы отговорить вас от привлечения к этому делу полиции, — поспешно сказал Мацудайра.

Сано удивлялся, почему. Начальник полиции Хосина входил в близкое окружение господина Мацудайра, который и назначил его на этот пост, поэтому Сано ожидал, что Мацудайра назначит Хосину, ответственным за расследование. Видно, что-то между ними не заладилось, о чем уже прошел слушок.

— Канцлер Сано является единственным человеком, которому можно доверять, если мы хотим добраться до сути этого вопроса, — заявил господин Мацудайра.

Это правда, что во время войны между фракциями Сано оставался нейтральным, сопротивляясь огромному давлению, которое на него оказывали группировки Янагисава и Мацудайра. Позже, в интересах восстановления мира, верно служил правителю Мацудайра. И задолго до того, как начались неприятности, он заработал себе репутацию независимого ума и придерживаясь справедливости, даже в ущерб собственным интересам.

— Если убийца не будет пойман, а чиновников режима будут убивать, в конце концов, не останется ни одного руководителя, — сказал Мацудайра сегуну. — Все придется делать одному.

Он говорил угрожающим голосом:

— А ведь вы не хотели бы, чтобы так случилось, не так ли?

Сегун прямо на глазах уменьшился в размерах.

— О, нет, конечно.

Он бросил испуганный взгляд вокруг себя, будто, представляя, как окружающие его люди исчезают перед его глазами. Если господин Мацудайра допустит нападения на его режим, то он потеряет лицо, а также власть и Сано знал, что это хуже смерти для такого гордого человека, как он.

— Тогда вы должны приказать канцлеру Сано бросить все, расследовать эти убийства, и спасти вас.

— Да. Вы правы, — сопротивление сегуна сникло. — Сано-сан, сделайте все, что предлагает мой двоюродный брат.

— Мудрое решение, ваше превосходительство, — сказал Мацудайра.

Намек на улыбку коснулся его рта, выражая презрение к сегуну и гордость тем, как легко заставил того согласиться. Он сказал Сано:

— Я послал людей, чтобы обеспечить порядок на ипподроме и охранять труп. Им приказано, чтобы ничего не трогали и никого не выпускали, пока Вы все не обследуете. Но все же лучше поспешить. Толпа все более беспокоится.

Сано и его люди поклонились на прощание. Когда они вышли из комнаты, шаг Сано был легким, несмотря на оставленные без руководства текущие дела в правительстве. И неважно, сколько работы будет накапливаться, пока он будет заниматься смертью господина Эджима, он чувствовал себя, как освобожденный из тюрьмы заключенный. К тому же он имел возможность задействовать во имя правосудия ресурсы своей высокой должности.

 

Глава 2

Часовые у замка Эдо распахнули главные массивные, окованные железом створки ворот перед процессией конных самураев, сопровождавших паланкин, который несли рослые носильщики. Внутри паланкина, выглядывая в оконце, ехала госпожа Рейко, жена канцлера Сано. Ее нежное, красивое молодое лицо светились нетерпеливым ожиданием. Сегодня утром она получила записку от своего отца, который написал: «Пожалуйста, приди суд сегодня в час овцы. Здесь есть кое-что, что я хотел бы тебе показать».

Рейко радовала перспектива как-то оживить свое существования. С Сано, когда он стал канцлером, она редко проводила время, и не имела никаких занятий, кроме заботы о своем сыне Масахиро. Раньше, когда Сано занимал пост сесакан-сама, она помогла ему в решении некоторых вопросов, занимаясь поиском в местах, в которые мужчина попасть не мог, используя свои контакты среди знакомых женщин. Но она не могла помочь ему управлять государством, а он был настолько занят, что она практически не видела мужа, за исключением случаев, когда он, уставший, поздно ночью приходил домой. Рейко гордилась важным положением своего мужа, но она тосковала по старым временам. Близость опасности и смерти казались ей предпочтительнее, чем коротать свою жизнь так же, как и другие женщины ее круга. К тому же последние полгода в целях безопасности ее взаперти держали замке Эдо.

Ее процессия двинулась через Хибийю — чиновничий квартал, в котором жили и работали высокопоставленные чиновники режима в окруженных высокими стенами усадьбах. На улицах солдат было больше, чем обычно, они патрулировали, выискивая беглых преступников из фракции Янагисава. Рейко видела сгоревшие дома, от которых остались лишь кучи щебня. В те дни поджог был любимым средством врагов режима.

Возле палатки торговца новостными листками собралась толпа из чиновников, клерков и служащих.

— Преступники ограбили богатого купца и его семью, которые вчера ехали по дороге к Восточному морю! — восклицал он — Они убили его и изнасиловали его жену!

Беглецы отчаянно нуждались в деньгах, чтобы содержать себя и свое дело и часто жестоко расправлялись с людьми, которым не повезло столкнуться с ними. Поэтому Рейко постоянно носила кинжал в рукаве, готовая защитить себя, если это будет необходимо.

Процессия остановилась у особняка судьи Уэда, где размещался суд. Охранники у ворот остановили окружение Рейко, требуя назвать свое имя и показать документы.

Когда сопровождающие ее самураи подчинились, один из охранников подозрительно заглянул в ее паланкин. Не так давно один преступник, выдав себя за слугу, проник в поместье, вытащил из ящика, который нес кинжал и, прежде чем его удалось скрутить, убил пять человек. Подобные случаи ожесточили всех. После того как охранник признал Рейко, ее процессию пропустили через ворота. Во дворе она вышла из своего паланкина. Здесь собралось больше полицейских, чем обычно стояло на страже, также больше было и ожидающих суда заключенных. Заключенные были в основном из самураев, которые, вероятно, были из войска армии Янагисавы. Скованные тяжелыми цепями, они были растрепаны и в кровоподтеках, что свидетельствовало, что они яростно сопротивлялись аресту. Несмотря на то, что Янагисава был злой, суровый хозяин, бусидо — самурайский кодекс чести, требовал их непоколебимой преданности ему. Телохранители Рейко провели ее мимо них и других заключенных ужасающего вида простолюдинов. Волна преступности захлестывала город, так как многие воспользовались общей неразберихой и тем, что полиция сбивалась с ног.

Внутри низкого, фахверкового особняка, Рейко вошла в зал суда, и обнаружила, что все готово к началу судебного разбирательства. На возвышении в конце длинного зала сидел ее отец, судья Уэда, величавый и представительный в своих в черных торжественных одеждах, один из двух судей, которые имелись в Эдо для поддержания закона и порядка. Секретарь сидел за письменным столом в окружении письменных принадлежностей. За исключением охранников в зале присутствовало еще только два человека. Один из них был досин — патрульный полицейский. Одетый в короткое кимоно и узкие хлопковые штаны, он сидел на коленях рядом с помостом. На поясе он носил короткий меч и дзиттэ полицейскую дубинку со стальным изогнутым зубцом у рукоятки, которая использовалась, чтобы обезоружить противника в случае, если запрещалось наносить ему увечья. Такие дубинки в Японии могли носить только полицейские, которые также служили в качестве своеобразного символа их положения. Другим человеком была женщина-ответчик, одетая в потрепанный халат. Она сидела на коленях перед судьей на полу, покрытом белым песком, символом правды. Ее руки были связаны и длинные черные волосы свисали вниз по спине.

Судья Уэда заметил присутствие Рейко легким кивком. Он сделал знак начинать, после чего секретарь объявил, что слушается дело подсудимой Югао из района Канду.

Рейко опустилась на колени в том месте, откуда она могла наблюдать за подсудимой. Это была стройная красивая женщина с высоким лбом и скулами, тонким элегантным носом, и выразительными губами. Югао выглядела на несколько лет моложе Рейко, которой было двадцать пять лет. Она сидела, опустив голову, ее взгляд зафиксировался на белом песке. Под мешковатой одеждой можно было разглядеть ее стройное неподвижное тело.

— Подсудимая Югао обвиняется в убийстве своего отца, своей матери и своей сестры, — сказал секретарь.

Рейко была шокирована. Убийство своей семьи было самым отвратительным преступлением, подрывающим основы общественной морали. Действительно ли эта молодая женщина совершила его? Рейко сразу задалась вопросом, почему ее отец хотел, чтобы она присутствовала на этом заседании.

— Я хочу услышать доказательства против подсудимой Югао, — сказал судья Уэда.

Досин вышел вперед. Это был невысокий человек лет тридцати, с плоскими чертами лица.

— Жертвы были найдены мертвыми в их доме. На каждом теле было много ножевых ран. Югао была обнаружена сидящей рядом с телами, в руках у нее был окровавленный нож. Она вся была забрызгана кровью.

То, что дочь могла совершить такое злодеяние против своих родителей, которым она обязана жизнью и любовью! Как одна сестра могла убить другую! Рейко видела и слышала много ужасных вещей, но эта превысила их все. Югао не шелохнулась и не изменила выражение лица, она не подала никаких признаков виновности или невиновности. Ее, казалось, не волновало, что она была обвинена в совершении преступления, за которое в качестве наказания полагалась смерть, и что большинство судебных заседаний завершились обвинительными приговорами.

— Что Югао сказала, когда она была арестована? — спросил судья Уэда.

— Она сказала: Я сделала это! — ответил Досин.

— Есть ли доказательства обратного? — спросил судья Уэда.

— Ни одного, насколько мне известно.

— У вас есть свидетели, которые могут доказать, что Югао действительно совершил преступление?

— Нет, почтенный судья.

— Вы нашли каких-либо других подозреваемых?

— Нет, почтенный судья.

У Рейко возникло какое-то странное ощущение об этом суде: что-то здесь было не так.

— Закон позволяет обвиняемому говорить в свою защиту, — сказал судья Уэда Югао — Что вы можете сказать в свое оправдание?

Югао, голосом, едва слышным в помещении, произнесла:

— Я убила их.

— Есть ли что-нибудь еще? — спросил судья Уэда.

Она покачала головой, по-видимому, равнодушная к тому, что это был ее последний шанс, чтобы спасти свою жизнь. Досин выглядел скучающим, ожидая, когда судья Уэда признает Югу виновной и назначит казнь.

Бросив хмурый взгляд, судья Уэда потемнел лицом. На мгновение он посмотрел на Югао, а затем сказал:

— Я отложу мой приговор. Страже поместить Югао в камеру.

Далее он повернулся к своим секретарям:

— Сейчас сделаем перерыв до следующего заседания суда. Суд отложен.

Теперь Рейко точно знала, что происходит что-то необычное. Ее отец был решительный человек, выносил приговоры быстро, как того требовал закон. Она присутствовала на многих судебных заседаниях, которые он проводил, и никогда не видела, чтобы он отложил вынесение приговора. Также, было заметно, как секретарь и досин посмотрели на него с удивлением. Голова Югао дернулась. Впервые Рейко получили полное представление о ее глазах. Внутри изогнутой прорези под гладкой оболочкой они были кремнисто-черные. Они моргнули в замешательстве. Когда охранники вывели ее из зала суда, она покорно пошла. Секретарь вышел, судья Уэда сошел со своего возвышения. Рейко, раскрасневшаяся от распиравшего ее любопытства, поспешила подойти к нему.

— Спасибо, что пришла, дочка, — сказал он с нежной улыбкой. Они всегда были ближе, чем большинство отцов и дочерей, и не только потому Рейко была его единственным ребенком. Ее мать умерла, когда Рейко была совсем маленькой, и судья лелеял ее, как единственное, что осталось от жены, которую обожал. Еще в детстве Рейко он заметил ее интеллект и дал ей образование, которое обычно дают лишь сыновьям. Он нанял преподавателей, которые научили ее чтению, каллиграфии, истории, математике, философии и китайской классической литературе. Он даже нанял мастеров боевых искусств, чтобы научить ее обращению с мечом и приемам рукопашного боя. Также она разделяла его интерес к преступлениям.

— Что ты думаешь о суде? — спросил Уэда.

— Это заседание, конечно, отличается от большинства, — ответила Рейко.

Судья кивнул в знак согласия:

— В каком смысле?

— Для начала, Югао призналась как-то легко, — заметила Рейко, — Многие обвиняемые утверждают, что они не виноваты, даже если это не так, чтобы попытаться избежать наказания. Югао же ни слова не сказала в свою защиту. Может быть, она была слишком застенчива или испугана, что бывает с женщинами, но я не знаю насколько это верно. Она выказала очень мало эмоций. Большинство обвиняемых страдают от угрызений совести, закатывают истерики, или иным образом проявляют свое волнение. Она же, казалось, не чувствовала вообще ничего, пока вы не объявили о задержке приговора. Я почувствовала, что она точно не приветствует отсрочку, что также странно.

— Продолжай — сказал Уэда, довольный проницательностью Рейко.

— Югао не пояснила, почему она убила своих родных, если на самом деле она это сделала. Преступники, которые признаются, как правило, приводят доводы, которые оправдывают то, что они сделали. На моей памяти это первый судебный процесс, на котором не представлен мотив преступления. Полиция, похоже, и не искала его. Головоломка не складывается, — Рейко покачала головой.

— Кажется, они арестовали Югао, потому что она была очевидным подозреваемым, несмотря на то, что доказательства против нее не является достаточными свидетельствами ее вины. В самом деле, они, кажется, не провели никакого расследования вообще. Стали ли они таким небрежным в последнее время?

— Это особый случай, — сказал судья Уэда. — Югао относится к хинин.

— О! — Рейко понимающе подняла голову.

Хинин относились к касте неприкасаемых — нелюдей, которые были лишены своего социального статуса в наказание за преступления, которые были достаточно серьезными, но не настолько, чтобы приговорить их к смертной казни. Эти преступления включали кражи и совершение различных аморальных проступков. Хинин были запрещены сделки с другими гражданами, поэтому несколько тысяч хинин жили в поселениях на окраинах Эдо. Единственными людьми, которые занимали более низкое положение, были эта — наследственная каста изгоев из-за своих профессий, традиционно связанных со смертью, например, забоем скота, которые делали их духовно нечистым. Одним из основных различий, отделяющих хинин от эта, было то, что хинин мог по окончании срока наказания вернутся к прежней жизни, также он мог быть помилован, получить амнистию и восстановить свой прежний статус, в то время как эта никак не могли изменить свой социальный статус. Люди, относившиеся к другим слоям общества, избегали общения с представителями обеих этих каст.

— Думаю, что полиция не стала тратить свое время на расследование преступлений в среде хинин, — сказала Рейко.

Судья Уэда кивнул.

— Во всяком случае, не тогда, когда дело выглядит столь однозначно, как это. Особенно в эти дни, когда полиция занята выявлением заговорщиков и подавлением беспорядков. Озабоченность углубила морщины на его лице. — Выносимый мною приговор зависит от полученной от них информации. Когда информации настолько мало, мне трудно вынести справедливое решение.

— И вы не можете, также как и я, сделать вывод о виновности или невиновности Югао на основе сказанного на судебном заседании, — сделала вывод Рейко.

— Правильно, — сказал судья Уэда. — Не могу. Когда я узнал об этом преступлении, я знал, что полиция не провела тщательного расследования, поэтому я сам допросил Югао. Она только сказала, что убила своих родителей и сестру. Объяснить мотивы преступления она отказалась. Ее поведение было таким же, как ты видела во время заседания.

Он с разочарованием вздохнул.

— Я не могу позволить остаться убийце на свободе только потому, что я не доволен собранными против нее доказательствами. Мое начальство такого не одобрит.

Рейко знала, что его положение зависит от благосклонности начальников. Если они придут к выводу, что он потворствует преступникам, то будет с изгнан со своего поста, что означало позор и нищую старость.

— Но и я не могу осудить молодую женщину и приговорить ее к смертной казни на основании неполной информации, — сказал он.

Рейко знала, что у отца по отношению молодым женщинам мягкое сердце, потому, как она предполагала, что в них он видел ее. А также, в отличие от многих чиновников, он заботился о служении правосудию, даже когда дело касалось изгоев.

— Это подводит меня к причине, из-за которой я и пригласил тебя в суд, — продолжал судья Уэда. — Я чувствую, что с этим случаем все гораздо запутаннее, чем кажется на первый взгляд. Поэтому я хочу узнать правду об этом убийстве, но у меня нет возможности, самому заняться этим. График моей работы очень плотный и мои сотрудники также заняты. Поэтому я хотел бы попросить тебя об одолжении: Сможешь ли ты разобраться с этим преступлением и определить, действительно ли его совершила Югао?

Радость и волнение всколыхнули Рейко.

— Да! — воскликнула она. — Я с удовольствием!

Перед ней открылась новая, беспрецедентная возможность самостоятельно провести тайное расследование, а не быть всего лишь частью расследования, проводимого Сано.

Судья Уэда улыбнулся ее энтузиазму.

— Спасибо, дочка. Я знаю, у тебя последнее время появилась возможность уделить время подобному занятию, и я решил, что ты самый подходящий человек для выполнения этой задачи.

— Спасибо, отец, — сказала Рейко, согретая его отношением к ней. Если бы он пренебрежительно относился к ее детективным наклонностям и думал, что она должна вести жизнь домохозяйки, тогда он бы не попросил бы ее провести работу, которая предназначена исключительно для мужчин. Нет, обычный чиновник не будет просить, чтобы его дочь стала делать такие вещи. Никто, кроме ее отца, который понимал ее внутреннюю потребность в подобной деятельности, не ожидал бы такого от жены канцлера Японии.

— Я начну немедленно, — сказал Рейко. — Сначала я хотела бы поговорить с Югао. Может быть, я могу уговорить ее рассказать мне, что на самом деле произошло в ночь убийства. Рейко очень захотела получить доказательства того, что молодая женщина невиновна и спасти ее.

 

Глава 3

Сано со своими помощниками Марумэ и Фукидой спешно пробирался по проходам между каменными стенами, которые вели мимо постов со стражниками вниз по склону от дворца к ипподрому. Двое солдат князя Мацудайры, что охраняли ворота на ипподром, без проволочек пропустили их. Как только ворота закрылись за ними, они приступили к осмотру.

Толпы людей, которые были зрителями на гонке, слонялись в проходах или сидели на трибунах. Их цветная одежда выглядела яркими точками на фоне темно-зеленых сосен, которые росли вдоль стен. Солдаты Мацудайры бродили из стороны в сторону, наблюдая за всеми. Небольшая группа из них образовала круг в конце пустой трассы. Сано предположил, что они охраняют тело. Лошади ржали в конюшнях, расположенных вдоль одной из стен. Небо все еще было ярким, но солнце уже опустилось, а замковый холм отбрасывал тень на дорогу. Во второй половине дня дневная жара стала уступать вечерней прохладе.

В это время зрители заметили Сано и устремились к нему. Он узнал нескольких мелких чиновников, у которых нашлось достаточно свободного времени, чтобы посмотреть скачки. Сано испытал прилив волнения, с которым он начинал каждое новое расследование, когда был сесакан-сама. Но также ему стало грустно, потому что он не имел рядом Хирату, своего главного вассала, который всегда был верным помощником в расследованиях Сано. Сейчас у Хираты были много других обязанности помимо того, чтобы под рукой всякий раз, когда Сано нуждалась в нем.

Вперед вышел человек из толпы.

— Приветствую вас, уважаемый канцлер. — Это был здоровый самурай лет сорока, с загорелым и открытым лицом, держался он уверенно и почтительно. Сано узнал в нем мастера ипподрома.

— Могу я спросить, почему мы должны находиться здесь? — пробормотал он недовольно, — зрители интересуются, что происходит?

Сано сказал:

— Приветствую, Ояма-сан, — а затем объяснил — Я здесь нахожусь, чтобы расследовать смерть господина Эджима. Господин Мацудайра считает, что это было убийство.

— Убийство?

Ояма нахмурился, выражая удивление и недоверие. Раздались негромкие возгласы среди зрителей.

— При всем уважении к правителю Мацудайра, но этого не может быть. Эджима упал с лошади во время гонки. Я сам видел. Я стоял у финиша, чуть ли не в пяти шагах от него, когда это произошло.

— Казалось, что он был в обмороке, перед тем как упал, — сказал один из зрителей. — Это выглядело так, будто его сердце вдруг не выдержало.

Сано разглядел говоривших, кивнул им и услышал их ответные приветствия. Его охватили смешанные чувства. Если свидетели правы, что смерть на ипподроме не была убийством, тогда и другие три, скорее всего, также не были убийствами, то его расследование, вероятно, будет очень коротким. Он чувствовал, что это будет означать фиаско. Потом он подумал, что, по крайней мере, это будет означать отсутствие угрозы системе, и он будет рад развеять опасения князя Мацудайра. Тем не менее, в настоящее время он не может отбрасывать ни одну из версий.

— Мое расследование определит, стал Эджима ли жертвой злого умысла или нет. Пока оно не закончено, это квалифицируется как случай подозрительной смерти. Ипподром является местом происшествия, а вы все — свидетели. Я прошу вас всех, остаться здесь и дать показания о том, что вы видели.

Сано увидел раздражение на лицах собравшихся. Он чувствовал, что они думали, что господину Мацудайра уже везде мерещатся злые козни, и что он сам теряет как свое, так и их время. Но никто не осмелился спорить со вторым человеком в команде сегуна. Сано подумал, что его новый статус имеет свои преимущества.

— Фукида-сан, — начинайте отбирать показания свидетелей. Марумэ-сан, — ты пойдешь со мной, — сказал Сано своим людям.

Худощавый серьезный сыщик начал опрос толпы зрителей, а мускулистый, веселый детектив зашагал вслед за Сано по дороге. Ипподромный мастер последовал за ними. Когда они приблизились к телу, один из окружавших его солдат отошел в сторону. Сано и его спутники остановились и посмотрели на мертвого человека.

Эджима лежал, растянувшись на спине, руки и ноги согнуты, рядом широкой нечеткой черной линией, что обозначала трассу. Его железный шлем закрывал голову и лицо. Через открытое забрало Сано смог увидеть его глаза, тусклые и пустые. Доспехи Эджима были измяты. Кровь и грязь окрашивали его голубое шелковое кимоно и брюки, белые носки и соломенные сандалии.

— Такое впечатление, будто он был избит, — сказал Марумэ.

— Лошади растоптали его — объяснил Ояма. — Он упал прямо под их копыта. Это произошло так быстро, а другие всадники были так близко позади него, что у них не было возможности отвернуть в сторону.

— По крайней мере, он выиграл последнюю гонку, — сказал Марумэ.

— Уведомлена ли семья о его смерти? — поинтересовался Сано у Оямы.

— Да. Я послал своего помощника, чтобы известить их.

— Кто-нибудь прикоснуться к нему после того как он упал?

— Я перевернул его, чтобы увидеть, насколько сильно он был ранен и попытался ему помочь. Но уже ничего нельзя было сделать.

— Был трек ли убран, после того как он умер?

— Нет, почетный канцлер. После того как я известил правителя Мацудайру, прибыли его солдаты и запретили что-либо трогать.

Сано смущали солдаты, которые находились слишком близко, наблюдая за его действиями.

— Подождите там, — приказал он им и Ояме, указывая на другое место на трассе. Когда они ушли, он сказал Марумэ:

— Если предположить, что Эджима умер не от сердечного приступа, то падение могло убить его. Но тогда возникает вопрос: что привело к падению?

— Может быть, кто-то на трибунах бросил в него камень, попал в голову и он потерял сознание. Все остальные были слишком заняты, наблюдая за ходом гонки.

Марумэ ходил вокруг тела, указал ногами на несколько камней, которые валялись на грязи.

— Один из них может оказаться орудием убийства.

Сано слышал спорадические выстрелы, которое раздавались из-за стены, на стрельбище замка Эдо.

Он повернулся и поднял глаза вверх над дорогой. В это время из открытого окна сторожевой башни на вершине стены на него смотрел солдат.

— Кто-нибудь оттуда мог застрелить Эджима из пистолета.

— Среди шума, который царит на ипподроме во время гонки, этого могли не заметить, — согласился Марумэ.

— Я не вижу, на теле пулевых ранений, но, вполне возможно, пуля оглушила Эджиму, ударив по шлему.

Присев, Сано рассмотрел шлем мертвого. Его металлическая поверхность была покрыта царапинами и вмятинами.

— Я буду искать пули на всем протяжении трассы, — сказал Марумэ.

— В любом случае, свидетели не ограничиваются людьми, находящимися внутри этого сектора, когда Эджима умер. Мы должны собрать всех солдат, которые дежурили на всех постах, выходящих на ипподром. Но сначала я хочу познакомиться с другими свидетелями, которые были ближе всего к Эджиме.

Сано и Марумэ подошли к ипподромному мастеру.

— Вы закончили осмотр тела? — спросил Ояма. — Могу ли я убрать его?

Он был встревожен и хотел поскорее очистить место, за которое отвечал, от физического и духовного загрязнения смертью.

— Пока нет, — сказал Сано, потому что он нуждался в более тщательной экспертизе трупа, чем можно было бы сделать здесь, и он не хотел, чтобы его похоронили или кремировали. — Я сам позабочусь о нем, а сейчас я хочу поговорить с гонщиками, которые участвовали в гонке вместе с Эджима. Где они?

— В конюшне, — ответил Ояма.

Внутри длинных деревянных конюшен с соломенными крышами, лошади стояли в стойлах, к этому времени конюхи вымыли и вытерли их, расчесали гривы и перевязали раненные ноги. Воздух здесь был пропитан запахом сена и навоза. Пятеро всадников разговаривали вполголоса, сидя на корточках в углу. Они уже сняли доспехи, которые висели на стойках. Когда Сано подошел к ним, они поспешно встали на колени и поклонились.

— Встаньте, — сказал Сано. — Я хочу задать вам несколько вопросов о смерти господина Эджима.

Он отметил, что все гонщики были крепкими самураями в возрасте около тридцати лет. Они все еще были покрыты пылью и потом. Когда они встали, он сказал:

— Кто первый, определите сами.

Среди них были капитан и лейтенант из армии, администратор дворца, и два дальних родственников сегуна. Когда Сано попросил их описать то, что они видели во время гонки, армейский капитан ответил ему:

— Эджима как-то смяк в седле. Он упал с лошади. Наши лошади переехали его. К тому времени, когда мы остановились и спешились, он был мертв.

Это соответствовало истории, рассказанной зрителями.

— Вы не заметили, может его что-то ударило его, прежде чем он смяк? Что-то вроде камня или пули?

Всадники покачали головами.

— А вы сами случайно не ударили Эджиму?

Они колебались, поглядывая друг на друга с растерянным видом.

— Пойдем. Я ведь знаю, что скачки — жесткий спорт.

Он подошел к стойке и взял в руку хлыст с железной ручкой.

— Я также знаю, что лошади не единственные чувствуют на себе тяжесть ударов этой штукой. Теперь рассказывайте.

— Хорошо. Я ударил его, — сказал капитан неохотно.

— Я тоже, — сказал лейтенант. — Но мы просто пытались притормозить его.

— Да и били мы его совсем не сильно. Он ударил меня намного больнее, — капитан осторожно дотронулся до своего лица, правая половина которого распухла.

— Скачки действительно жесткие соревнования, но мы никогда не нарочно не калечим друг друга, — сказал лейтенант. — Это кодекс чести на ипподроме.

Другие мужчины кивнули, объединившись против предполагаемого обвинения Сано.

— Кроме того, он был нашим другом. У нас же не было никаких причин убивать его.

— Хотя я могу поспорить, что таких людей хватает, — сказал капитан.

Сано поблагодарил всадников за помощь. Когда он и Марумэ отошли от конюшни, Марумэ сказал:

— Я думаю, что они говорят правду. Вы верите им?

— В настоящее время, — сказал Сано, оставляя за собой право изменить суждение, если появятся новые доказательства. — Капитан был прав, когда он намекнул, что Эджима был хорошим кандидатом на убийство.

— Потому что он был одним из высших должностных лиц у господина Мацудайра?

— Не только это, — сказал Сано. — Его должность сделала его мишенью. Он возглавлял организацию, которая шпионит за людьми.

Никто не был застрахован от мэцукэ, особенно в этот опасный политический момент, когда самые безобидные слова или поступки человека могли быть использованы как доказательство нелояльности к правителю Мацудайре и послужить основанием для изгнания или даже казни.

— Если Эджима был убит, — заметил Сано, — убийца мог быть связан с кем-то уничтоженным в результате расследования мэцукэ.

Сано припомнил, что Эджима получал нездоровое наслаждение от своей грязной работы. Погубив людей он, возможно, вызвал гнев их родственников и друзей.

— Дело о человеке с большим количеством врагов, — сказал Марумэ.

— Но мотив не обязательно означает, наличие убийства, — Сано напомнил им обоим.

— Во всяком случае, не тогда, когда нет веских доказательств.

Он сопротивлялся собственному предчувствию, что Эджима стал жертвой злоумышленников: ведь даже самурайский инстинкт был подвержен влиянию личных пристрастий.

— Прежде, чем мы пойдем дальше, мы должны завершить опрос всех свидетелей.

Он посмотрел на дорожку, где детектив Фукида все еще была занят со зрителями, потом на солдат расположенных вдоль стен и в башнях.

— Еще более важно, мы должны определить точную причину смерти господина Эджима.

Это было то, что Сано, несмотря на весь его прошлый опыт и обретенную власть, не мог сделать сам. Сфера расследования смерти чиновника такого уровня простиралась далеко за ипподром, на котором он умер, помимо людей, присутствующих на месте происшествия, она также включала врагов Эджима и князя Мацудайра. Это означало необходимость поиска сотен потенциальных свидетелей и подозреваемых. Сано понял, что, помимо Марумэ и Фукиды, ему нужны другие помощники, причем такие, кому он мог абсолютно доверять.

— Сходи за Хирата-сан, — сказал он Марумэ. — Скажи ему, чтобы встретился со мной здесь, прямо сейчас.

 

Глава 4

Хирата сидел за столом в кабинете, который когда-то был кабинетом Сано, внутри дома, что также перешел к нему. В комнате находились десять человек из сыскного корпуса, в которых входило сто человек. Когда-то Хирата руководил ими под руководством Сано, теперь же он был здесь главным.

— Добрый вечер, сесакан сама, — произнесли хором сыщики, опускаясь на колени, Хирата поклонился в ответ.

— Что вы можете сообщить? — спросил Хирата.

Самураи начали докладывать о ходе расследования различных дел, ведение которых он поручил им: хищения оружия из арсенала замка Эдо; поиск повстанческих групп, подозреваемых в заговоре с целью свержения господина Мацудайра. Сложная политическая обстановка породила множество преступлений, которыми был вынужден заниматься Благороднейший следователь сегуна по расследованию событий, ситуаций и людей. Слушая доклады, Хирата старался не обращать внимания на боль от глубокой все еще незажившей раны в бедре. Он старался никогда внешне не показывать свои страдания. Но Хирате невозможно было скрыть, что после ранения, которое едва не стоило ему жизни, он сильно похудел и ослаб. Он не мог отрицать, что заплатит высокую цену за то высокое положение, которое сейчас занимал.

Полгода назад в критической ситуации ему удалось спасти жизнь Сано. Удар мечом, предназначенный для Сано, достался Хирате, его ранение было настолько сильным, что он уже простился с жизнью. Кровь сильными толчками выливалась из него, он потерял сознание, с мыслью, что он выполнил священный долг самурая, умерев за своего господина.

Лишь спустя три дня Хирата очнулся и узнал, что господин Мацудайра одержал победу над силами Янагисавы, а Сано назначен новый канцлером, а его самого все считали героем. Сегун объявил, что если Хирата выживет, то он будет назначен на прежнюю должность Сано. Хирата был в восторге от этой чести, и поражен тем, что он — бывший рядовой полицейский-досин, достиг столь высокого ранга. Но в течение двух долгих месяцев боль была настолько нестерпимой, что доктора давали ему большие дозы опиума, которые держали его в сонном оцепенении. Лихорадка, потеря крови и долгое вынужденное бездействие ослабили Хирату. Только к Новому году злые духи болезней, наконец, оставили его, и он начал поправляться. Все говорили, что его выздоровление было чудом, но Хирата не был в этом уверен.

Когда сыщики закончили свои доклады, Хирата отдал распоряжения: — Выясните, появится ли что-либо из похищенного оружия на рынке. Установите тайное наблюдение за чайханой, где собираются друзья заговорщиков.

Сыщики поклонились и вышли. Хирата от боли сжал зубы. Сегодня он с удовольствием поменял бы свой высокий пост на здоровье, которое было у него раньше и которое он принимал как нечто само собой разумеющиеся. Ему было стыдно, потому что он не был в состоянии делать что-то больше, кроме как заслушивать доклады и отдавать приказы. Сано в этой должности делал много других дел. Хирата знал, что сыщики, вероятно, и без его указаний знали, что нужно делать, хотя они никогда не подавали виду, что не нуждался в его руководстве. Верные друзья, они никогда не показывали, что он полностью зависит от их работы, они вели себя так, как будто не могут обойтись без его руководства. Они фактически самостоятельно проводили расследования, а он лишь полагался на их добросовестность.

Ходить или ездить верхом на лошади было настолько неудобно, что Хирата очень редко выходил из дома на улицу. Ежедневные короткие тренировки по боевым искусствам отнимали все его силы. Даже сидеть в течение длительного времени ему было чрезвычайно тяжело. В возрасте двадцати восьми лет, он чувствовал себя беспомощным стариком.

В комнату вошла его жена Мидори. Молодая, пухлая и красивая, она улыбнулась ему, но на ее лице было заметна тревога, которую она постоянно испытывала, со времени его ранения.

— Таэко хочет, чтобы ее навестил папа. Ты можешь прийти к ней?

— Конечно.

Хирата осторожно приподнялся. Опираясь на жену, он прошел по коридору. Она была единственным человеком, которому позволялось видеть его слабость. Она сильно любила, все ее помыслы были только о нем. Он также любил ее и очень ценил ее за верность и нежный уход. То, что его рана чрезвычайно сблизила их, было единственным, чему в последнее время он был искренне рад. Он не жалел, что заслонил собой Сано, он бы поступил так вновь, если это будет необходимо. Но как бы он не ценил честь и признание, все же иногда ему приходило в голову мысль, что было бы лучше, если бы он не выжил. Ведь в случае смерти он получил бы только славу и никаких страданий.

В детской его дочь Таэко, одетая в красное кимоно, сидела на полу в окружении игрушек под присмотром няньки. В одиннадцать месяцев, у нее были круглые, яркие черные глаза и черные пушистые волосы. Когда она увидела Хирату, то радостно что-то залепетала и подскочила. У него сразу поднялось настроение.

— Ну, подойди к папе, — сказал он, стоя на коленях, чтобы обнять ее.

Таэко бросилась в его объятия, при этом резко толкнула его раненное бедро.

Хирата вскричал от боли. Он оттолкнул Таэко от себя. От обиды и боли девочка заплакала. Хирата заковылял в коридор и, задыхаясь, лег на полу. Он слышал, как Мидори и няня успокаивали Таэко. Когда она успокоилась, Мидори пришла к нему.

— Ты в порядке? — с тревогой спросила Мидори.

— Нет! Я совсем не в порядке! Что это за человек, который не может вынести прикосновения ребенка.

Хирата говорил с чувством разочарования и жалости к себе, которое обычно старался не показывать.

— Если Таэко может причинить мне такую сильную боль то, что мне делать, если придется столкнуться с преступником, который гораздо больше и сильнее? Я буду перед ним, как травинка!

Мидори опустилась на колени рядом с ним.

— Пожалуйста, не расстраивайся. Еще рано думать о борьбе.

Ее голос дрожал от страха, потому что однажды она почти потеряла его и не хотела, чтобы он снова оказался в опасности. Она взяла его руку.

— Ты должно быть устал. Иди в постель и вздремни. Я принесу твое сонное зелье.

— Нет, — сказал Хирата, хотя он жаждал опиума, который приносил счастливое облегчение от боли, но каждый раз оттягивал прием лекарств, потому что не хотел быть одурманенным.

— После ранения прошло еще мало времени. С каждым днем ты становишься сильнее.

— Не достаточно сильный, — с горечью сказал Хирата.

— Скоро ты будешь в состоянии бороться, как раньше, — настаивала Мидори.

— Смогу ли я? — отчаяние охватило Хирату.

Мидори опустила голову, она не могла обещать, что он когда-нибудь снова станет самим собой. Врачи сказали им, что он должен быть удовлетворен, что остался жить. Подумав, она сказала:

— Все равно нет особой необходимости для тебя идти в бой.

Хирата выдохнул. Если он не мог бороться, как он мог называть себя самураем?

— Сыщики делают все, что должно быть сделано.

— Пока не происходит ничего важного, они могут справиться сами по себе, и я могу управлять ими из дома. А что потом?

Тут он услышал, как кто-то позвал:

— Сесакан-сама.

Он сел, когда детектив Араи, его главный управляющий, подошел к нему по коридору.

— Пришло сообщение от канцлера. Он нуждается в вашей помощи по срочному делу. Он хочет, немедленно встретиться с вами на ипподроме замка Эдо.

Честь, долг, дружба вынудили Хирату ехать на ипподром. Это было недалеко от его имения, но к тому времени, как он с двумя сыщиками прибыл и они спешились с коней в воротах, его раненая нога болела гораздо сильнее, чем обычно. Он осмотрелся и увидел, что Сано на противоположном конце трека, разговаривает с группой чиновников. Хирата сделал глубокий вдох. Его болезнь увеличила расстояние между ним и Сано десять раз. Он собрался с силами.

— Пошли, — сказал он своим сыщикам Араю и Иноуэ.

Когда они двинулись, сыщик Араи произнес тихим пренебрежительным голосом:

— Мы могли бы поехать.

Его люди постоянно старались максимально облегчить его положение.

— Нет.

Это было одно из его редких появлений на публике. Большинство коллег не видели его, с тех пор он был ранен, и он должен был продемонстрировать, что полностью выздоровел. Любое проявление слабости могло снизить его статус. Пока он шел к Сано, чиновники, стоящие рядом с трассой, кланялись ему, он кивал им в ответ. Он боялся, что все могут увидеть насколько сильно он старается не хромать. Сано, Марумэ и Фукида поспешил встретиться с Хиратой и его сыщиками.

— Почтенный канцлер, — сказал Хирата, стараясь не задыхаться.

— Сесакан-сама.

Они обменялись поклонами, их спутники также поприветствовали друг друга, как товарищи по сыскному корпусу. Хирата был рад встретиться с Сано, которого давно не видел, уже прошло больше месяца с тех пор, когда они встречались в последний раз. Хотя Хирата формально оставался главным вассалом Сано, круг их новых обязанностей отдалил их друг от друга. Теперь, их отношения стали более формальными, чем когда они работали вместе. Также после ранения Хираты между ними возникла определенная неловкость.

Сано дал понять спутникам, чтобы они отошли и оставили его наедине с Хиратой.

— Я надеюсь, что с тобой все хорошо? — спросил Сано. Когда он рассматривал Хирату, в его взгляде чувствовалась озабоченность.

Тот факт, что Хирата спас жизнь Сано, должен был сблизить их, но в действительности получилось даже наоборот. Хотя Хирата сделал только то, что был обязан сделать каждый самурай, это не освобождало Сано от чувства вины, потому что он остался цел, а Хирата был искалечен. Благодарность и чувство вины Сано, а также потеря Хираты в качестве помощника, образовали между ними преграду.

— Со мной все нормально.

Хирата стоял прямо, как только мог, и надеялся, что Сано не заметит его боли на его лице. Он не хотел Сано чувствовал себя хуже, ибо Сано глубоко переживал ранение Хираты.

— А ты?

— Лучше не бывает.

Хирата заметил, что у Сано не такой тревожный, озабоченный вид, который был в его первые дни, в должности канцлера. В самом деле, он был похож на себя в старые времена, когда он и Хирата впервые работали вместе. Но Хирата не хотел думать о тех днях.

— Что случилось? — спросил Хирата, указывая по трассу.

— Эджима Сенцаемон, начальник мэцукэ, погиб во время гонки, — сказал Сано. — Господин Мацудайра подозревает заговор и дал указание мне провести расследование.

Сано описал свою встречу с господином Мацудайра и то, что удалось выяснить с момента начала следствия.

— До сих пор ничего не говорит, что Эджима стал жертвой убийства, — сказал Хирата скептически. — Может его смерть и смерти других чиновников действительно были частью заговора против господина Мацудайра, а может он вообразил себе это на основании ряда совпадений.

— Это именно то, что я должен узнать. Я вызвал тебя сюда, потому что нуждаюсь в твоей помощи.

Даже сейчас, когда Хирата испытывал горячее желание работать с Сано по такому важному делу, он волновался, что это потребует больше сил, чем у него было. Хирата заметил, что Сано оценил его тощую фигуру, и понял, что тот испугался того, что он был физически не в состоянии работать. Он не мог позволить себе показаться Сано слабым и беспомощным.

— Для меня будет честью служить вам, — сказал Хирата. Он поможет Сано или умрет пытаясь. — С чего прикажете мне начать?

— Тебе надо доставить тело Эджимы в морг Эдо, — сказал Сано, понизив голос, чтобы свидетели и солдаты не могли подслушать. — Найди доктора Ито и попроси, чтобы он осмотрел его.

После того как известный, богатый врач, доктор Ито был уличен в научных экспериментах, запрещенных режимом Токугава, в качестве наказания он был назначен пожизненным хранителем морга Эдо и не раз помогал Сано во время проведения его прежних расследований.

— Пусть он выяснит точную причину смерти, — уточнил Сано. — Это ключ к разрешению вопроса, было ли это убийство.

— Я займусь этим прямо сейчас.

Голос Хирата звучал так, как всегда, но Сано заметил боль и беспокойство, которые Хирата пытался скрыть, и волновался, выдержит ли тот дорогу до морга Эдо, который находился на другом конце города. Сано, который не видел Хирату долгое время, с огромной тревогой убедился, что тот по-прежнему не здоров. Сано не хотел, чтобы из-за него у Хираты возникли новые проблемы со здоровьем, но он не мог доверить эту миссию кому-то другому. Конечно, он мог бы и сам пойти в морг, но это слишком рискованно: если канцлера Японии уличат в использовании запрещенной науки по обследованию трупа, он упадет гораздо ниже, чем доктор Ито. Не мог также Сано отменить свое указание, так как этим опозорил бы Хирату. Он подумал, что самурайское чувство долга заставит Хирату преодолеть свой недуг, чтобы выполнить задание.

— Доставьте мне результаты экспертизы доктора Ито как можно скорее. Если я к тому времени закончу допрос свидетелей, то буду у себя в кабинете.

Сано не мог бросить на самотек работу правительства в то время, пока он расследовал убийство, которое могло бы быть вовсе и не убийство.

— Тогда мы сможем пойти к лорду Мацудайра с докладом. Он, без сомнения, с нетерпением ждет новостей.

 

Глава 5

В одном крыле здания суда размещались комнаты, в которых судьи и другие чиновники встречались с людьми, для разрешения гражданских споров, связанных с деньгами, собственностью или социальными обязательствами. Именно сюда судья Уэда направил Югао. Когда Рейко шла по коридору, она услышала хриплый мужской смех из открытой двери. Она заглянула внутрь.

В комнате находились сундуки, полки с бумагами, на полу лежала циновка, на которой стоял низкий столик. Югао стояла между двух охранников, которых Рейко больше всего недолюбливала из подчиненных ее отца. Один из них, коренастый человек с мутными глазами, трогал щеку Югао. Другой, подтянутый, высокий, засунул руку под подол ее грубого конопляного халата. Югао отпрянула от него, но охранник схватил ее. Они одернул ее халат, сжал ее ягодицы и грудь. Напрягшись в оковах, которыми были связаны ее руки, она лягнула его босой ногой. Мужчины засмеялись еще громче. Ее лицо выражало отчаяние и гнев.

— Прекратите! — воскликнула Рейко. Зайдя в дверь, она приказала им:

— Оставьте ее в покое!

Они остановились, недовольные, их прервали. На их лицах была заметна тревога, поскольку они признали дочь своего хозяина.

— Судья будет недоволен, узнав, что вы пользуетесь беспомощностью женщины, — сказала Рейко гневным голосом. — Пошли вон!

Поникшие охранники вышли. Рейко закрыла дверь и повернулась к Югао. Женщина ссутулившись, ее лицо было скрыто за растрепанными волосами, халат свисал с ее плеча. Рейко овладела жалость.

— Позвольте мне поправить твою одежду, — сказала она.

Когда она коснулась Югао, женщина вздрогнула. Она откинула назад волосы и посмотрела на Рейко.

— Кто ты?

Рейко ожидала, что Югао будет благодарна за то, что она защитила ее от охранников, но женщина все равно настроена враждебно. Впервые увидев ее вблизи, Рейко заметила, что ее лицо было пепельным от усталости и недоедания, под глазами у нее были синяки, а губы потрескались. Жестокое обращение со стороны тюремщиков, конечно, научило ее относиться с подозрением к каждому. Хотя она была обвинена и, возможно, виновна в совершении тяжкого преступления, Рейко почувствовала, что ее симпатия к Югао возросла.

— Я дочь судьи. Меня зовут Рейко.

Какое-то время женщины с любопытством разглядывали друг друга. Рассматривая Рейко, Югао оценила ее оранжевое шелковое кимоно, с отпечатанным на нем с рисунком ивы, высокую прическу, тщательно наложенный белый грим, румяна, красные губы и зубы вычерненные, в соответствии с модными обычай для замужней женщины ее класса. Между тем, Рейко рассматривала пропахшую тюрьмой и нечистотами Югао, ее жирные волосы, немытое тело видела обиду и зависть в ее глазах. Они смотрели друг на друга, как будто через море, знатная дама на одном берегу, а изгой на противоположном.

— Что вы хотите? — резко спросила Югао.

Ее грубый тон удивил Рейко. Может быть, женщину никогда не учили хорошим манерам. Рейко задалась вопросом, что случилось в судьбе Югао, что она сделала, что стала хинин, но, казалось, сейчас было неподходящее время, чтобы это выяснять.

— Я хочу поговорить с вами, если можно.

Тень подозрения отразилась во взгляде Югао.

— О чем?

— Об убийстве вашей семьи.

— Зачем?

— Судья сомневается, что у него достаточно доказательств по этому делу. Вот почему он отложил свой приговор. Он попросил меня помочь выяснить обстоятельства убийства и выяснить, виновна ты в нем или нет.

Озадаченная услышанным, Югао сморщила лоб.

— Я же сказала, что это сделала я. Разве этого не достаточно?

— Он так не думает, и я тоже.

— Почему же?

Этот разговор напомнил Рейко о времени, когда Масахиро наступил на чертополох, и ей пришлось вытаскивать шипы из его босых ног.

— Одна из причин в том, что мы должны знать, почему твои родители и сестра были убиты. Ты этого не объяснила.

— Но…, — Югао покачала головой в замешательстве. — Но ведь я арестована.

Рейко поняла, что Югао уверена, что ее арест не может окончиться ничем иным, кроме ее осуждения.

— Тебя арестовали потому, что тебя задержали на месте преступления, но это не доказывает, что ты совершила убийство, — пояснила Рейко.

— Ну и что? — недовольно спросила Югао.

— Мой отец также хочет, чтобы преступление было расследовано.

Рейко была все более озадачена отношением женщины.

— Почему ты так просто призналась? Почему ты хочешь, чтобы мы поверили, что ты убила своих родных?

— Потому что это сделала я.

Тон Югао подразумевал, что Рейко должно быть очень глупая, если этого не понимает. Рейко подавила вздох разочарования и растущей неприязни к этой женщине.

— Хорошо, давай предположим на минуту, что ты зарезала своих родителей и сестру до смерти. Почему ты это сделала?

Внезапный страх блеснул в глазах Югао, она отвернулась от Рейко.

— Я не хочу говорить об этом.

Рейко пришла к выводу, что убила ли Югао свою семью или нет, мотив убийства лежит в основе ее странного поведения.

— Почему нет? Раз ты уже призналась, что плохого в том, что ты объяснишь свой поступок?

— Это не касается ни вас и ни кого-то другого, — сказала Югао, отвернувшись в сторону.

— Были ли проблемы между тобой и вашими родными: матерью, отцом или сестрой? — настаивала Рейко.

Югао не ответила. Рейко ждала, зная, что люди иногда говорят, потому что они не могут вынести тишины. Но Югао молчала, плотно сжав губы, как будто, желала предотвратить любые слова от утечки.

— Ты поссорилась со своими родными в ту ночь? Может они обидели тебя?

Ответом снова было молчание. Рейко заинтересовалась, что могло быть не так с этой женщиной. Она, казалось достаточно разумной, но, возможно, она была психически больна.

— Может быть, ты не понимаешь ситуацию. Позволь мне объяснить. Убийство является серьезным преступлением. Если тебя осудят, то ты будешь казнена. Палач отрубит вам голову. Таков будет твой конец.

Югао ответила глядя на Рейко, как на ненормальную.

— Я знаю это. Все так делают.

— Но иногда бывают обстоятельства, которые оправдывают убийство, — сказала Рейко, хотя ей было трудно представить, что могло бы оправдать совершенное убийство. — Если в вашем случае имеются подобные обстоятельства, то ты должна сказать мне. Тогда я могу сказать судье, и он сохранит тебе жизнь. Это в твоих интересах сотрудничать со мной.

Югао злобно засмеялась.

— Я уже слышала подобные сказки, — сказала она, когда она повернулась к Рейко. — Я была в тюрьме Эдо в течение девяти дней. Я слышала, как тюремщики пытают других заключенных. Они всегда говорили: Скажи нам, что мы хотим знать, и мы тебя отпустим. Некоторые из бедных, глупых идиотов, им верили и им вспарывали животы. Позже, я слышала как тюремщики, смеясь, рассказывали, как они их казнили.

Югао тряхнула головой, длинные, жирные пряди волос задели Рейко.

— Но, я не стану поддаваться на твою ложь. Я буду стоять на своем.

— Я не вру, — быстро сказала Рейко. — Если у тебя была веская причина для убийства твоих родных или если ты поможешь мне определить, что ты не делала этого — ты будешь свободна. Я обещаю.

Презрения на лице Югао показало, что она думает об обещании Рейко. Тюрьма преподала Югао суровые уроки, которые она не могла забыть. Тем не менее, Рейко не сдавалась.

— Что же ты можешь потерять, доверяя мне?

Югао только плотно закрыла рот и посмотрела на нее твердым взглядом. Рейко очень гордилась своей способностью выуживать информацию из людей, но Югао упрямо хранила свои секреты, уйдя в себя, как черепаха в панцирь. Этим она еще сильнее заинтриговала Рейко. Изменив тактику, Рейко спросила:

— Мне любопытно, в ночь убийства ты была одна в доме со своей семьей?

Ответа от Югао не последовало, за исключением того, что она нахмурилась, всем своим видом показывая, что хочет прекратить разговор.

— Или у тебя кто-то есть? — спросила Рейко. Когда Югао снова не ответила, Рейко сказала:

— Может кто-то еще пришел и поубивал твоих родных?

— Я устала от всех этих вопросов, — пробормотала Югао.

— Ты пытаешься защитить кого-то, взяв вину на себя? Что на самом деле произошло в ту ночь?

— Какое тебе дело? Почему ты все время пристаешь ко мне?

Рейко начала объяснять еще раз, на всякий случай, если Югао не поняла ее сначала:

— Судья…

— О, да, — фыркнула Югао. — Судья послал поговорить вас со мной. И, конечно, вы не могли ему отказать, потому что ты хорошая маленькая дочь, которая всегда делает то, что говорит папа.

Ее оскорбительный тон, показался чрезмерной реакцией на несколько простых вопросов.

— Я просто хочу узнать правду о страшном преступлении, — сказала Рейко сдерживаясь. — Просто я хочу убедиться, что наказан будет виновный человек.

— Ох. Я вижу, — Югао презрительно поджала губы. — Ты избалованная богатая дама, которой делать нечего, которая развлекается, суя нос в дела других людей.

— Это не так, — сказала Рейко, уязвленная этим обвинением, не в последнюю очередь потому, что оно во многом соответствовало истине. — Я пытаюсь добиться, чтобы свершилось правосудие.

— У, как вы благородны, — издевалась Югао. — Я предполагаю, что вас забавляет игра с хинин. Неужели вам больше нечего делать, глупая никчемная гусыня?

— С чего это ты разговариваешь со мной таким образом! Проявляй некоторое уважение! — Рейко бросило в жар от возмущения, изгой осмелился оскорбить ее — жену канцлера! — Я ведь пытаюсь помочь вам.

— С чего бы это? — в голосе Югао звучало недоверие. — Не заставляйте меня смеяться. То, что вы действительно хотите, чтобы я рассказал вам то, что заставляет меня выглядеть виноватой. Тогда судья может спать спокойно после того как приговорит меня к смерти.

Ехидная гримаса сжала ее губы.

— Что ж, тем хуже для него. Я отказываюсь помогать вам.

Рейко не могла отрицать, что слова обвиняемой были логичными, если бы она сообщила бы какую-либо порочащую себя информацию, то ее вполне могли бы использовать против нее. В этом случае судья Уэда осудил бы ее с чистой совестью.

— Веришь ли ты мне или нет, я твой последний шанс спасти жизнь. Если ты такая умная, как о себе думаешь, то расскажешь мне о той ночи, когда твои родные были убиты.

— Ах, оставьте меня в покое, — сломалась Югао. — Уходите.

— Нет, пока ты не ответишь на мои вопросы, — настаивала Рейко. — Что произошло на самом деле?

Югао сделал несколько шагов назад.

— Почему бы тебе просто не пойти домой и писать стихи или собирать икебану, как поступают остальные богатые дамы?

— Почему умерли твои родители и сестра? — настаивала Рейко.

Она прижала Югао к стене. Когда они смотрели друг на друга, их антагонизм нагревал помещение. Рот Югао зашевелился, а глаза светились дикой злобой. Она плюнула прямо в лицо Рейко.

Рейко вскрикнула, когда комок слюны ударил ее щеке. Отскочив от Югао, она подалась назад через всю комнату. Она вытерла рукой теплую влагу, что скользила по ее коже. Она была оскорблена и осквернена. Ее охватили такой шок, возмущение и отвращение, что она могла только заикаться и задыхаться. У Югао вырвался насмешливый хохот.

— Это научит тебя не приставать ко мне.

Рейко испытала непреодолимое желание выхватить кинжал из рукава и преподать Югао собственный урок. Испугавшись, что она убьет женщину, если они оставались вместе еще мгновение, Рейко выбежала за дверь. По коридору ее преследовал дразнящий голос Югао:

— Беги и никогда не подходи больше ко мне!

Солнце опустилось на лесистые холмы к западу от Эдо. В сумерках лучах блестели покрытые позолоченной плиткой крыши домов, разбросанные по равнине под замком, река, что, извиваясь, протекала по городу, и пагоды местного храма. Огоньки черного дыма поднимались из точек, разбросанных по всей панораме. В торговом квартале Нихонбаси, пожарные бригады, состоящие из мужчин, одетых в кожаные накидки и шлемы и оснащенных топорами, патрулировали по узким, извилистым улочкам, с целью поиска преступников, а также реагирования на происшествия. Владельцы магазинов убирали товары, выставленные на придорожных лотках, и заносили их в помещения. Они закрывали и запирали ставни, которыми прикрывали свои витрины. Домохозяйки с балконов звали своих детей, что гуляли внизу. Рабочие и ремесленники спешили домой. У ворот между разными кварталами, стояли часовые, вооруженные дубинками и копьями. На волне политических потрясений, город рано закрывался, предвидя проблемы, которые часто приносила ночь.

Три самурая, одетые в простую, серую хлопчатобумажную одежду и плетеные шлемы, ехали через квартал, в котором быстро затихала жизнь. Недалеко от них ехала деревянная тележка, что использовалась для перевозки нечистот из города в поле. Еще два самурая следовали за тележкой. Со своего места между детективами Араием и Иноуэ, Хирата оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что тележка находится в поле зрения. В ней было спрятано тело погибшего начальника мэцукэ Эджима, которое он тайно вывез из замка Эдо, скрыв под ящиком с испражнениями. Охранники у ворот не удосужились проверить зловонную тележку в поисках украденных сокровищ. Никто из них также не узнал сыщика Огату, который толкал тележку, под видом золотаря. Два самурая за ним были также сыщиками Хираты, они осуществляли тыловое прикрытие. Все покинули замок отдельно, после чего встретились в городе. Все эти меры предосторожности, пришлось принять для обеспечения тайной поездки в морг Эдо.

Хирата ерзал в седле, тщетно пытаясь найти удобное положение, так как каждый шаг его лошади отдавался в его ноге. Часть его разума шептала ему, что он не должен был брать на себя это расследование. Он ухватил уздечку и попытался сосредоточиться на своей обязанности Сано, но были и другие проблемы, которые беспокоили его, помимо незажившей раны. Еще шесть месяцев назад он уверено передвигался по городу, но для калеки город был опасным местом.

Теперь он и его свита вошли район трущоб Кодеммачо, где располагалась тюрьма Эдо, при которой был морг. Улицы возле лачуг были пустынны, за исключением нескольких блуждающих нищих и сирот. Хирата слышал ругань и разговоры внутри хибар, возле которых они ехали, которые то замолкали, то возобновлялись. Испуганные лица глядели на него из дверных проемов. Близился вечер, становилось все темнее. Запахи выгребных ям, жареной рыбы и мусора портили воздух.

Хирата внезапно инстинктивно почувствовал опасность. В конце улицы группа из шести самураев завернула за угол, их грязная, изношенная одежда и небритые лица давали основание считать, что это были ренины. Они шли, скрывая намерения, как стая волков на охоте. Когда они заметили людей Хираты, то ускорили шаг и бросились к нему. Зазвенела сталь вытаскиваемых из ножен мечей. Хирата понял, что это беглецы, из армии Янагисавы. Они так быстро приблизились, что он едва успел достать свое оружие, прежде чем один из них схватил его за лодыжку.

— Сойди с лошади! — закричал преступник.

Двое его товарищей напали на детективов Иноуэ и Араи, пытаясь стащить их из седел. Хирата знал, что лошади были ценной добычей для преступников, многие из которых потеряли своих во время боя. Они могли бы быть использованы в качестве транспорта или проданы за наличные деньги, на которые можно было купить еду и кров. Хирата замахнулся своим мечом на преступника, который в тот же момент потянул за лодыжку его раненной ноги. Огненный шар боли пронзил ногу и вырвал из него крик. Он упал с коня. Чтобы смягчить падение, он отпустил меч и раскинул руки.

Хирата упал в грязь. Еще большая боль пронзила его, он застонал и схватился за ногу, сведенную спазмом мышц. Преступник гудел презрительным смехом. Он схватил поводья коня Хираты, который поднялся на дыбы и заржал. Хирата попытался поднять свой упавший меч и подняться на ноги. Детективы Иноуэ и Араи были все еще на конях, борясь с другими преступниками, которые делали выпады, били, отступали и нападали вновь. Стальные лезвия скрестились. Хирата с силой ударил в преступника, который намеривался сесть на коня, но его удару не хватало скорости и силы. Преступник легко парировать его. Контрудар снова бросил Хирату на землю. Араи и Иноуэ прыгнули с коней и помчались, чтобы помочь ему, но другие преступники окружили их вихрем мечей, которыми они яростно сопротивлялись.

Хирата снова схватился с преступником, который, смеясь, парировал удар, все еще держа коня под уздцы. Хирата, лежа в грязи, перекатывался из стороны в сторону в неистовой попытке избежать меча его мучителя, который свистел рядом с ним.

Сыщик Огата, который тащил тележку, прибежал с кинжалом в руке, чтобы спасти его. Два всадника из арьергарда также поскакали к нему на помощь с обнаженными мечами. Преступники, увидев, что соотношение сил изменилось не в их пользу, мигом побежали вниз по дороге, и разбежались по переулкам. Сыщики собрались вокруг Хираты.

— Ты в порядке? — с тревогой спросил Иноуэ.

Задыхаясь и обессиленный Хирата приподнялся, сердце его бешено колотилось.

— Да, — сказал он резко. — Спасибо.

Он был морально убит из-за того, что оказался не в состоянии защитить себя и схватить бандитов, как он должен был сделать. Иноуэ и Араи протянули руки, предлагая, помочь ему подняться, но он проигнорировал их и сам поднялся на ноги. Он избегал взглядов своих людей, чтобы не увидеть в них жалость. Он вложил меч в ножны и взобрался на коня.

— Пойдем. У нас есть работа, сказал он и добавил — не говорите об этом канцлеру Сано.

Когда они возобновили движение, Хирата задумался, удастся ли ему пройти через это расследование.

 

Глава 6

— Как прошла встреча с Югао? — поинтересовался судья Уэда у Рейко. Они сидели в его личном кабинете, обставленном полками и шкафами, на которые лежали свитки с протоколами судебных заседаний. Служанка налила им чай, после чего вышла.

— Должна сказать, что она совсем не хотела разговаривать, — сказала Рейко с сожалением. Она приложила край матерчатой салфетки к своему лицу. Хотя она уже смыла плевок Югао, но все еще чувствовала его влажную слизь на своей коже, будто хинин навечно запачкала ее.

— На самом деле, она приложила все усилия, чтобы заставить меня думать о ней самое худшее и отказалась помочь мне выяснить что-либо, что может спасти ее.

Рейко пересказала отцу несколько измененную версию разговора с Югой. Она сказала ему, что Югао вела себя грубо, но не повторила высказанные оскорбления и не сказала, что Югао плюнула на нее. Она чувствовала, огорчение, потому что не смогла справиться с ситуацией лучше, хотя и не знала, как можно было сделать иначе. Также она не хотела, чтобы ее отец обиделся за нее и наказал Югао. Несмотря поведения Югао, Рейко было жалко эту женщину, которая, должно быть, очень страдала в своей жизни и деградировала до положения изгоя, была ли она при этом убийцей или нет. Даже хинин заслуживала справедливости.

— Я отправлю Югу обратно в тюрьму на время. Каково у тебя сложилось впечатление от ее характера? — спросил судья Уэда между глотками горячего чая.

— Она довольно озлобленная невоспитанная женщина.

— Думаешь, она способна на убийство?

Рейко на несколько мгновений задумалась, а потом сказала:

— Да. Но я бы не стала полагаться на мнение, основанное на одной короткой встрече.

Теперь, когда оскорбленное самолюбие остыло, ее чувство чести требовало отложить в сторону эмоции и провести тщательное, справедливое расследование. У нее было слишком высокое самомнение, чтобы признать неудачу.

— Мне необходимо провести более широкое расследование прежде, чем я смогу узнать правду о Югао. Слишком много вопросов осталось без ответа. Так как она отказывается мне помогать в этом, то придется поискать в другом месте.

— Очень хорошо, — судья Уэда посмотрел в окно. Лучи заходящего солнца светились золотом сквозь бумагу панелей. Он поставил свою чайную чашку и розетку:

— Я должен вернуться в зал суда. На сегодня у меня намечены еще три слушания.

— Я должна идти домой. — Рейко тоже встала.

После наступления темноты передвигаться по городу было еще более опасным, чем обычно. Ночью город попадал во власть преступников, которые занимались грабежами, поэтому осторожные обыватели предпочитали оставаться дома. Рейко подумала о Сано, с надеждой, что он вернется домой не слишком поздно, так как очень хотела, чтобы поговорить с ним о своем новом расследовании.

— Может быть, завтра я найду доказательства того, что кто-то другой убил семейство Югао.

Но в то же самое время, она была не прочь доказать, что именно Югао виновна в этом преступлении.

Хотя Хирата во время службы в полиции был частым гостем в тюрьме Эдо, однако последние полгода он здесь не был. Теперь, подъехав к ней со своими сыщиками, он заметил, что у нее все тот же мрачный вид. Покрытые мхом высокие каменные стены тюрьмы мрачно нависали над каналом, от которого исходил запах сточных вод, в воде смутно отражались оранжевые лучи заходящего солнца. Стоящие на постах угрюмые охранники выглядывали из башенных окон. Все та же аура отчаяния висела над остроконечными крышами. Люди Хираты везли тележку, в которой находилось тело Эджима, через мост к железным створкам ворот. Там, в будке под зажженными фонарями, стояли двое часовых.

— Нам нужен доктор Ито из морга, — сказал им Хирата.

Они быстро открыли ворота. Хирата знал, что Сано им щедро платил, чтобы они помалкивали о посетителях доктора Ито. Хирата повел своих людей мимо темной казармы и административного здания надзирателя, которые окружал подземелье. Он знал, где находился морг, но сам никогда не был внутри, так как большинство людей избегают его в страхе физического и духовного загрязнения. В огороженном бамбуковым забором дворе он увидел низкий дом со стенами, покрытыми обветшалой штукатуркой, и дырявой соломенной крышей. Хирата и его спутники спешились, он заглянул в зарешеченные окна.

Интерьер морга был обставлен шкафами и столами высотой по пояс. Три мужчины из касты изгоев — эта, которыми укомплектовали тюрьмы, мыли голые трупы, лежащие в каменных желобах. Один человек подошел к двери. Это был высокий мужчина, лет семидесяти, с седыми волосами, выпирающими скулами и проницательным выражением; он носил длинное, темно-синее пальто — традиционную униформу врача.

— Доктор Ито? — спросил Хирата.

— Да — сказал доктор. — С кем я имею честь говорить?

Когда Хирата представился себя и назвал своих людей, лицо доктора Ито расплылось в улыбке.

— Для меня большая честь познакомиться с вами, Хирата-сан, — сказал он с учтивым поклоном. — Твой хозяин говорил много лестный слов в ваш адрес.

— О тебе он тоже говорил очень уважительно, — сказал Хирата.

— Как он?

Услышав, кем теперь стал Сано, доктор Ито сказал:

— Я рад это слышать. Прошло уже много месяцев, когда я в последний раз видел его.

Хирата заметил задумчивость в голосе врача. Став канцлером, Сано был вынужден ограничить круг общения, чтобы себя не скомпрометировать, общаясь с осужденным преступником. Хирата понял, что Сано доверил ему эту миссию, потому что был уверен в его дружбе и преданности.

— Чем я могу быть полезен? — спросил доктор Ито.

— Канцлер Сано направил одно тело, так как хочет, чтобы вы его обследовали.

Хирата вкратце рассказал обстоятельства смерти руководителя мэцукэ Эджима.

— Я с удовольствием сделаю все, что смогу. Где тело?

Детектив Огата снял крышку с тележки и поднял бункер с вонючими испражнениями, которым было прикрыто тело Эджима, спрятанное в секретном отсеке. Доктор Ито позвал двоих работников из числа эта, чтобы выбросили отходы, а третьему приказал перевезти труп в помещение.

— Это мой специальный помощник. Его зовут Мура, — Ито представил своего работника.

У Муры были серые волосы и строгое лицо. Хирата вспомнил, как Сано рассказывал, что Ито подружился с Мура, хотя тот был изгоем, выполнявшим все физические работы, связанные с исследованиями доктора. Теперь Мура положил труп Эджимы на стол. Рядом на стойках стояли фонари. Когда Хирата, доктор Ито и детективы собрались вокруг стола, Мура зажег коптящие светильники над покойным. Хирата подумал, что они выглядят, будто они собрались, чтобы выполнить некие странные религиозные ритуалы. Нога болела и он собрал все силы, чтобы выстоять в течение всего срока обследования.

— Пожалуйста, раздень тело, Мура-сан — сказал доктор Ито.

Эта снял шлем Эджимы. Хирата увидел почти мальчишеское лицо с гладкой кожей, хотя, ему было известно, что покойному было за сорок. В жизни у него был привычный хитрый взгляд, которым как бы намекал на осведомленность в делах окружающих, а после смерти, его лицо стало пустым.

— Можете ли вы выяснить, как он умер, не разрезая его? — спросил Хирата доктора Ито. — Я должен вернуть его в замок Эдо. Никто не должен догадаться, что его осматривали.

— Я постараюсь, — ответил доктор.

Все смотрели, как Мура снимает доспехи и одежду с тела. До сих пор никто не видел в обследовании ничего ужасного. Мура обращался с телом аккуратно и уважительно. Вскоре Эджима лежал голый, на его торсе были заметны красные кровавые отпечатки копыт и ссадины в местах, где лошади затоптали его. Доктор Ито надел белые хлопковые перчатки, чтобы защитить себя от выделений организма и духовного загрязнения. Он осмотрел голову Эджима, поворачивая ее из стороны в сторону. Его руки осторожно ощупали туловище.

— Я чувствую, сломанные ребра и разрыв внутренних органов, — сказан он Хирате.

— Если я правильно вас понял, свидетели видели, что Эджима обмяк в седле?

— Да, — сказал Хирата.

— Тогда он, вероятно, был мертв, прежде чем упал, и убили его не эти повреждения. Мура-сан, пожалуйста, переверните тело.

Мура перевернул Эджиму на живот. Темное пятно распространилось по всей спине.

— Это собралась кровь, — пояснил доктор Ито, внимательно осматривая голову покойного. — Здесь травм нет. Шлем защитил его голову.

Осмотрев тело со всех сторон, обойдя его по окружности стола, он сказал Муре, чтобы тот снова его перевернул, а затем снова продолжил свой осмотр. Он покачал головой и нахмурился.

— Не могли бы вы рассказать, что причиной стало его смерти? — при мысли о возвращении в Сано с пустыми руками Хирату охватило разочарование. Доктор Ито вдруг остановилась у правой стороне головы Эджимы. Он наклонился и внимательно посмотрел. Его лицо при этом выражало удивление и заинтересованность.

— Что там? — спросил Хирата.

— Видите эту отметину, — доктор Ито показал на углубление в лицевые кости между глазом и ухом.

Хирата наклонился. Он увидел едва заметное маленькое, голубоватое, овальное пятно на коже Эджимы:

— Это похоже на синяк.

— Правильно, но он не от травмы на трассе. Этому синяку более суток.

— Тогда это не должно иметь никакого отношения к его смерти, — разочаровано сказал Хирата. — Кроме того, такой маленький синяк не может никому повредить.

Но доктор Ито, проигнорировал слова Хираты.

— Мура-сан, пожалуйста, принеси мне увеличительное стекло.

Эта сходил в кабинет и принес круглый, плоский кусок стекла, оправленный в рамку из черного кедра, с ручкой.

Доктор Ито посмотрел внимательно через него на ушиб, затем дал посмотреть Хирате. Увеличенный синяк представлял собой замысловатый узор из параллельных линий и закруглений. Хирата нахмурился в недоумении.

— Это же отпечаток пальца, — сказал он. — Должно быть, кто-то прижал палец к коже Эджима достаточно сильно, что он отпечатался на ней. Но я никогда не видел таких мелких деталей на синяках. В чем смысл этого?

Доктор Ито рассматривал странный синяк и удивление светились в его глазах.

— За тридцать лет моей врачебной практики, я лично никогда не видел такого, но это явление описано в медицинских книгах. Иногда такие синяки наблюдали на жертвах дим-мак.

— Прикосновение смерти? — Хирата увидел, что его изумление отразилось на лицах его людей. Атмосфера в комнате сразу помрачнела.

— Да. Древняя техника боевых искусств убийства человека настолько легкая, что жертва может даже не чувствовать касания, но, тем не менее гарантирует фатальный результат. Она изобретена около четырех веков назад.

— Сила нажатия определяет, через какое время наступит смерть, — Хирата вспомнил, что слышал об этой технике.

— Сильное нажатие убивает жертву немедленно, — уточнил доктор Ито. — Легкое нажатие обеспечивает задержку смерти жертвы до двух дней. Она чувствует себя в полном здравии, а потом вдруг падает замертво. И не видно абсолютно никаких признаков того, почему человек умер, за исключением места на котором пальцы убийцы прикоснулись к нему.

— Но дим-мак практикуется очень редко, — сказал детектив Араи, — на моей памяти я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь использовал его или убили кого-либо с его помощью.

— Я тоже ни о чем подобном не слышал, — сказал детектив Иноуэ. — Я не знаю, чтобы в Эдо владел подобной техникой.

— Поймите, что никто не станет хвастаться, что владеет такой техникой, — сказал доктор Ито. — Мастера, которые разработали искусство дим-мак, опасались, что оно может быть использовано против них самих или для других злых целей. Следовательно, они передавали свои знания только немногих избранных, доверенным ученикам. Методы дим-мак были тайной за семью печатями, их хранила горстка людей.

— Разве мастер боевых искусств не может овладеть этой техникой? — спросил Хирата.

— Более того. Успешно практикующий дим-мак должен не только научиться концентрировать свою умственную и духовную энергию и направить ее через руку в свою жертву; он должен иметь обширные знания по анатомии, которые необходимы для определения уязвимых точек на теле. Точки, как правило, такие же, как те, которые используются врачами для иглоукалывания. Это энергетические каналы, которые передают импульсы для исцеления организма, но их можно использовать и для противоположных целей.

Рукой в перчатке он коснулся синяка.

— Этот синяк находится на перекрестке путей, который соединяет жизненно важные органы, — продолжил он, — потребность в анатомических знаниях объясняет, почему медицинскими исследованиями занимаются мастера боевых искусств, хотя они предпочитают объяснять свои умения сверхъестественными способностями.

— Вы действительно думаете, Эджима умер в результате убийства дим-мак? — заинтригованно, хотя и скептически спросил Хирата.

— В отсутствие каких-либо других симптомов, кроме синяка, через который энергия убийцы попала в организм, это очень вероятно, — сказал Ито.

Хирата фыркнул, смущенный выводами доктора Ито.

— Канцлеру Сано будет интересно узнать это.

— Мы не должны торопиться с подобным сообщением, — предупредил доктор Ито. — Синяк не является решающим доказательством. Если моя теория не верна, то на ее основании канцлер Сано не сможет правильно действовать. Прежде, чем я смогу назвать причину смерти, это должно быть подтверждено.

— Очень хорошо, — сказал Хирата. — Как нам это сделать?

Доктор Ито, казалось, смотрел в могилу:

— Я должен вскрыть череп и заглянуть внутрь.

Перед Хиратой встала серьезная дилемма. Он должен выяснить для Сано, отчего именно умер Эджима, стал ли он жертвой злого умысла, но вскрывать труп человека такого ранга было очень рискованно. У Хираты и Сано были влиятельные враги, которые следили за ними и с нетерпением ждали, когда они сделают ошибку. Если кто-нибудь заметит признаки незаконного вскрытия трупа во время следствия, их враги могут узнать это. Однако Хирата не мог не выполнить поручение Сано. Продумав варианты решения этой проблемы, Хирата определил, что надо делать.

— Вперед, — сказал он доктору Ито. — Я беру на себя ответственность. Но, пожалуйста, как можно меньше повреждений, как вы только можете.

Доктор Ито кивнул, потом сказал:

— Продолжайте, Мура-сан.

Мура достал бритву, острый, тонкий нож, и стальную пилу. Он обрезал и побрил волосы Эджима в узкой полосе от уха до уха через заднюю часть головы, а затем сделал надрезы вокруг головы на уровне чуть выше бровей. Он отогнул плоть, обнажая влажный, кровавые череп, а затем стал пилить кости. Скрежет пилы раздавался в тишине, охватившей присутствующих. Хирата отстранился и смотрел, слегка разинув рот.

За свою жизнь он видел множество разных мертвых тел, разрубленные пополам лица, вскрытые животы с вывернутыми внутренностями, головы отрубленные палачом, однако эти методические действия взволновали его. Это превращало человека в кусок мяса. В этом чувствовалось неуважение к жизни. Хирата начал понимать, что зарубежная наука была объявлена вне закона, в целях защиты общества и его ценностей, за счет углубления знаний.

Вот Мура закончил пилить череп по всему периметру, взял голову Эджима и ослабил натяжение кожи. Затем он вставил лезвие ножа в череп и разрезал ткань, которая его держала. Хирата увидел, как Мура поднял черепной свод. Из-под него сочилась кровь, красная и вязкая со сгустками. В ней плавала серая масса мозга, мокро блестевшая в свете фонаря.

— Вот наше доказательство, — произнес доктор Ито с удовлетворением, указывая на кровь. — Когда касание смерти поражает человека, его энергия перемещается вдоль внутреннего пути, который соединяет точку контакта с жизненно важным органом. Убийца Эджимы поразил его мозг. Прикосновение к точке на голове вызвало небольшой разрыв сосуда внутри его мозга, через который постепенно просачивалась кровь и давила на мозг, пока он не лопнул и не убил его.

— И у него не было никаких других повреждений, что могло стать причиной кровотечения? — сказал Хирата.

— Точно, — сказал доктор Ито. — Дим-мак был причиной смерти.

Хирата кивнул, он почувствовал облегчение от того, что они знали, как Эджима умер, но и опасение за дальнейший ход расследования.

— Мы должны вернуться в замок Эдо и сообщить новости канцлеру Сано, — сказал он сыщикам.

— А как насчет тела? — спросил Иноуэ. Он посмотрел на обнаженный труп лежащего Эджимы, на его вскрытый мозг и черепной свод, лежащий рядом с ним на столе.

— Тело мы заберем с собой. — Хирата обратился к доктору Ито. — Пожалуйста, пусть ваш помощник сложит череп Эджима и обернет его бинтом, помоет, и оденет тело.

Это было только начало усилий, чтобы скрыть проведенное вскрытие.

 

Глава 7

После осмотра ипподрома и допроса находившихся там свидетелей, Сано вместе с Марумэ и Фукидой опросили часовых и патрульных охранников, которые были в этом месте в момент смерти Эджимы. К тому времени, когда он вернулся в свою усадьбу, уже наступила ночь. Сано был рад видеть, что толпа просителей перед воротами в усадьбу и в его прихожей исчезла, и они отказались от встречи с ним сегодня. Но когда он зашел в свой кабинет, чтобы посмотреть, что случилось во время его отсутствия, его помощники осадили его со срочными запросами и проблемами. Сано погрузился обратно в вихрь своей жизни, пока слуга не принес ему два сообщения: правитель Мацудайра требовал доложить, чем он так долго занимался, и что пришел Хирата.

Зайдя в приемную, Сано увидел на полу Хирату, который сидел, подогнув колени. Он был потрясен, увидев, как тот плохо выглядит. Чувство собственной вины вновь пронзило Сано.

— Может тебе надо немного отдохнуть и перекусить? — спросил Сано.

Он выразил сожаление, что вынужден был нагрузить Хирату, как требовала обычная вежливость по отношению любого человека; он знал, что извинения или сочувствие только уязвят самолюбие Хираты.

— Нет, спасибо, я уже поел. — Хирата отказался на вежливое предложение Сано.

— Ну, а я еще нет, и я настаиваю, чтобы ты поел вместе со мной, — сказал Сано, хотя времени было мало. Он вызвал горничную и сказал ей:

— Принеси нам обед, и добавь в чай целебные травы. У меня болит голова.

Он надеялся, целебный чай улучшит самочувствие Хираты. Когда горничная ушла, Сано спросил:

— Что установил доктор Ито?

Когда Хирата рассказал ему, удивление охватило Сано.

— Эджима был убит посредством дим-мак? Насколько доктор Ито уверен?

Хирата описал ушиб с отпечатком пальца, вскрытие и сгустки крови в мозгу.

— Ну, я считаю, что проведенное доктором Ито обследование, самое важное из всего, что мы сегодня сделали. Все свидетели говорят, что Эджима упал замертво без видимых причин. Охранники, которые наблюдали за ним через подзорные трубы во время гонки, не видели, чтобы его кто-то ударил. Никто не стрелял, при осмотре скаковой дорожки и вокруг нее не найдено ни одной пули. Эджима точно не был убит обычным способом.

Сано чувствовал трепет, а также возбуждение:

— Теперь мы знаем, что Эджима был убит, и как это было сделано. Но это только осложняет дело.

Хирата кивнул.

— Это означает, что ипподром не обязательно является местом преступления. Эджима мог быть подвергнут смертельному касанию за несколько часов или дней, прежде чем умереть.

— И круг подозреваемых в убийстве не ограничивается людьми, которые были вокруг него, когда он умер, — добавил Сано.

Он и Хирата сидели молча, слушая звон храмовых колоколов, лай собак, выпущенных на ночь во дворы, возрастающий гул ветра и жужжание насекомых в саду. Сано кивнул в сторону улицы и сказал:

— Убийца где-то там.

Он уже предвосхищал острые ощущения охоты за преступником и беспрецедентный вызов в виде противника, который намного превосходил в боевых искусствах его самого:

— И мы понятия не имеем, кто он может быть.

Горничная принесла им ужин из рисовых шариков, сашими и маринованных овощей. Сано заметил, что Хирата почти не касался еды, но он выпил чаю и, казалось, немного взбодрился.

— У нас есть две проблемы, которые надо решить, прежде чем ловить убийцу. Во-первых, нам надо как-то скрыть факт вскрытия тела Эджимы?

— Я уже позаботился об этом. При мне помощник доктора Ито сложил голову Эджимы, после я велел своим людям одеть его в белый шелковый халат и положить его в гроб полный фимиама. Затем я отвез гроб с телом семье покойного и сказал им, что я подготовил его к похоронам, так как хотел избавить их от вида страшных ран Эджимы. Я также сказал, что я заплачу за похороны, соответствующие его рангу. Я дал родным посмотреть на Эджиму, а затем гроб опечатали. Они были благодарны, я не думаю, что они станут его открывать.

— Хорошо, — сказал Сано, впечатленный изобретательностью Хираты. — Но за похороны заплачу я. Это была ничтожная плата за сохранение экспертизы в тайне.

— Какая вторая проблема? Как сказать князю Мацудайра, что Эджима был убит с помощью техники дим-мак, скрыв то, как это было установлено? — спросил Хирата.

Сано кивнул, отложил свои палочки для еды:

— Но у меня есть решение. Я расскажу тебе по пути во дворец.

Растущая луна украшала небо цвета индиго над остроконечными черепичными крышами дворца. Пламя фонарей отражалось на каменных стенах комплекса фахверковых зданий и вдоль покрытой белым гравием дорожки, которая пересекала пышные сады. От прудов слышалось пение лягушек, в то время как на полигоне, где проводились ночные стрельбы, раздавались выстрелы. На стенах патрулировали охранники в шлемах с гербом князя Мацудайра, подчеркивая его положение в самом центре режима Токугава.

Когда Сано, Хирата и сыщики Марумэ и Фукида прибыли в поисках правителя Мацудайра, часовые у дверей дворца направили их в личные покои сегуна. Там они застали разгар проходившей вечеринки. Красивые юноши, одетые в шелковые яркие одеяния играли на сямисэне, флейте и барабане, другие танцевали. Сегун полулежал, откинувшись на подушки, в то время как юноши больше болтали около него и потчевали его вином. Его пристрастие к молодым мужчинам было известно всем. То, что он предпочитает их женам и наложницам объясняло, почему он не может произвести наследника. Возле сегуна сидели Мацудайра и двое членов Совета старейшин, в который входили главные советники сегуна и который был главным руководящим органом режима. Господин Мацудайра сидел, опустившись на колени, скрестив руки, лицо его было мрачным: он не одобрял таких легкомысленных развлечений. Старейшины потягивали вино и кивали головами в такт музыке.

— Ну, что? — встрепенулся Мацудайра, когда вошедшие Сано и его спутники, опустились на колени и поклонились. — Было ли это убийство?

— Да, было, — сказал Сано.

Старейшины беспокойно нахмурились. Сегун отвлекся от танцоров и тупо посмотрел на Сано. Его лицо раскраснелось от вина; рукой он гладил колено юноши, что сидел рядом.

Это было Еритомо, нынешний фаворит сегуна. Он был молод и поразительно красив, как и его отец, бывший канцлер. Хотя князь Мацудайра изгнал Янагисаву и его семью, Еритомо остался в Эдо, потому что этом настоял сегун. Еритомо был родственником сегуна, так его мать была из рода Токугава, и ходили слухи, что тот назначил его своим наследником. Любовь сегуна защитила Еритомо от правителя Мацудайры, который хотел устранить всех, кто был связан с его соперником. Юноша застенчиво улыбнулся, его большие, черные живые, как у его отца, глаза при виде Сано глаза засветились.

— Так что я был прав. — Удовлетворение было написано на лице князя Мацудайры. — Я знал это.

— О чем это ты? — спросил сегун.

— Эджима, начальник мэцукэ. — Мацудайре едва удавалось скрывать свое нетерпение. — Он умер сегодня утром.

— Ах, да, — сказал Сегун силясь припомнить, что было утром.

— Я думаю, Эджима упал на ипподроме, во время скачен, — сказал один из старейшин. Это был Като Кинхиде, имевший широкое, морщинистое лицо со щелями для глаз и рта. Второго звали Ихара Эйгоро. Они были противниками князя Мацудайра и поддерживали Янагисаву во время конфликта, бывшего полгода назад. Они, как и некоторые из их союзников, пережили чистку, держались возле Еритомо, который, пользуясь своим влиянием на сегуна, защитил друзей отца. Но Сано знал, что защита работает в обоих направлениях: влияние Еритомо на сегуна защищало Като и Ихару, а они защищали его от Мацудайры. Он стал их зацепкой в режиме, дающей шанс получить над ним контроль.

— Не падение убило Эджиму, — сказал Сано.

— Тогда что же? — спросил Ихара. Короткий и сгорбленный, он походил на обезьянку. Он и Като были недовольны Сано, потому что тот отказался поддержать их группировку во время войны фракций, а теперь тесно сотрудничал с князем Мацудайра. Они завидовали тому, что он возвысился над ними.

— Эджима стал жертвой дим-мак, — ответил Сано.

— Смертельного касания, — Мацудайра уставился в изумлении, также как и старейшины и Еритомо. Сегун просто выглядел смущенным. Музыка и танцы продолжались, юноши шутили между собой и громко смеялись.

— В это трудно поверить, — сказал Като, всегда готовый, подвергнуть сомнению и высмеять суждения Сано. — Дим-Мак — давно потерянное искусство.

— Какие у вас есть доказательства? — спросил Ихара.

— Когда тело Эджима готовили к похоронам, был обнаружен ушиб головы. Он имел форму и структуру отпечатка пальца. — Эту ситуацию Сано придумал, чтобы скрыть незаконное вскрытие. — В соответствии с литературой по боевым искусствам, это верный признак смертельного касания.

— Книги вряд ли могут считаться достаточным подтверждением, — усмехнулся Като.

— Да, в книгах можно найти подтверждение любого самого абсурдного аргумента, — сказал Ихара, поддерживая своего союзника.

Сано знал, почему они так стремились оспорить утверждение, что Эджима пал жертвой убийства. Он произнес:

— Тем не менее, я остаюсь при своем мнении. Но давайте предоставим решить этот вопрос Его Превосходительству.

Сегун был доволен таким поворотом, но в то же самое время был слегка напуган, так как плохо себе представлял, о чем идет речь. Он повернулся к князю Мацудайре.

— Канцлер Сано является экспертом по преступлениям, — сказал Мацудайра. — Если он говорит, что это был дим-мак, то этого вполне достаточно.

Сано также понимал, что господин Мацудайра так стремиться подтвердить факт убийства Эджимы, что согласится с самыми нелепыми аргументами, которыми это подтверждается, не зависимо от того верит ли сам в них правильность.

— Ну, э-э, то так тому и быть, — сказал сегун, довольный, что Мацудайра подсказал ему решение. — Ах, официальная причина смерти, как говорит канцлер Сано.

Господин Мацудайра кивнул в знак одобрения. Като и Ихара попытались скрыть свое недовольство, а Сано был доволен тем, что его объяснение оказалось достаточным, а также, что проведенное вскрытие осталось тайной. В тоже время у него в голове промелькнула мысль, сколько еще ему будет сопутствовать удача.

Еритомо мелькнувшей улыбкой поздравил Сано. В течение последних шести месяцев они стали друзьями, несмотря на то, что Сано когда-то был врагом отца юноши. После отставки отца Еритомо, Сано ближе познакомился с ним и увидел, он был неплохим, вдумчивым молодым человеком, который заслуживал лучшего, чем быть сексуальной игрушкой сегуна и пешкой дружков отца, тем более что его статус наследника режима вовсе не означал ничего определенного. Сано был поражен, как у Янагисавы мог вырасти такой прекрасный сын и приобрел еще одну ответственность стать наставником ребенку своего бывшего противника.

— А как насчет трех других недавних смертей? — спросил князь Мацудайра у Сано. — Были ли они также вызваны дим-мак?

— Вы имеете в виду руководителя придворного церемониала, комиссара дорог и министром финансов? — подскочил Като.

— Да именно их, — сказал господин Мацудайра.

— Все эти смерти не могут быть убийствами, — запротестовал Ихара.

Сано видел, что Ихара и Като заметно нервничают при обсуждении этого вопроса.

— Это мы еще посмотрим, — сказал Мацудайра зловещим тоном. — Канцлер Сано?

— Пока нет подтверждений, что руководитель Оно, комиссар Сасамура или министр финансов Мориваки были убиты.

Сано заработал досадное ворчание господина Мацудайра, и облегчение старейшин.

— Я буду расследовать их смерти завтра, — заговорил Хирата.

— По крайней мере, кто-то признает необходимость провести расследование, прежде чем делать выводы, — сказал Като себе под нос.

Господин Мацудайра спросил Сано:

— Вы хоть знаете, кто убил Эджиму?

— Пока нет. Завтра я займусь поиском подозреваемых.

— Может быть, вам не придется искать очень далеко. — Правитель Мацудайра уставился вкрадчивым взглядом на старейшин. Те попытались скрыть свое смятение.

— Даже если вы считаете, что кто-то владеет техникой дим-мак, вы не можете не знать, что в правительстве таких мастеров нет, — сказал Ихара.

Сано знал, что он и Като боятся, что господин Мацудайра обвинит их в убийстве своих чиновников для того, чтобы убрать их.

— Тот, кто сам не владеет техникой убийства, вполне может нанять опытного убийцу, — сказал господин Мацудайра.

— То же самое касается тех, кто обвиняет других, — возразил Като. — Некоторые люди совершают преступления с целью нанесения удара в своих врагов.

Господин Мацудайра посмотрел на Като, который намекал, что преступление выгодно ему самому.

— Может быть, нам следует выяснить личные мотивы канцлера Сано для определения причины смерти как убийства и проведения расследования. — Ихара посмотрел на Сано.

Сегун раздраженно нахмурился в недоумении, так как он разделил свое внимание между музыкой, танцем и разговором. Еритомо выглядел недовольным тому, что Сано попал под атаку. Сано было известно, что Като и Ихара опасаются, что его дружба с Еритомо подрывает их собственное влияние на молодого человека. Без Еритомо и его связи с сегуном они не будут защищены от нападок князя Мацудайры. Поэтому для них лучше самим нанести удар по Сано, хотя он пытался поддерживать с ними мир.

— Моя единственная цель состоит, чтобы узнать правду, — сказал Сано.

— Ту правду, которая подходит вам и правителю Мацудайре, — сказал Като с гримасой презрения, а затем обратился к сегуну — Ваше превосходительство, убийства, если таковые действительно были, должны быть расследованы кем-то, кто не имеет личной заинтересованности в исходе и будет объективным. Я предлагаю создать комитет, чтобы объективно все расследовать.

— Для вас уж точно в этом деле поставлено на карту столько, как ни у кого другого, — презрительно сказал Мацудайра.

— Комитет это прекрасная идея, — сказал Ихара. — Я буду в нем работать.

Сано подумал, они хотели взять на себя расследование, потому что боялись, что он обвинит их в убийстве и хотели попытаться отвести от себя всякие подозрения. Но Сано не мог позволить им спрятать следы убийства, а, возможно, четырех, под татами, или допустить Мацудайру к участию в этом процессе. В тоже время это было нарушением субординации.

— Я рад слышать, что вы готовы расследовать убийство господина Эджима, — сказал Сано Като и Ихаре. — Я всегда приветствую такие порывы своих подчиненных.

Старейшины были технически подчиненные ему, хотя их возраст и долгие годы пребывания в бакуфу ставил их в особое положение.

— Если мне понадобится ваша помощь, я попрошу вас. До этого же, ваша роль ограничится консультированием Его Превосходительства в меру ваших сил и опыта.

Като и Ихара в ярости стиснули челюсти, но они не могли возразить прямому приказу.

— Вы всегда были довольны работой канцлер Сано, — сказал Мацудайра сегуну. — Этот человек, более других сведущ в проведения расследований. Пусть он продолжает.

— Ну, э-э, это звучит как хорошая идея, — сказал сегун. Разногласия беспокоили его, он говорил с робким желанием прекратить их.

— То, что Сано преуспел в прошлых расследованиях, не означает, что он гарантированно не подведет вас теперь, Ваше Превосходительство, — произнес Като с настойчивостью, рожденной паникой.

— Этот случай слишком серьезный, чтобы он справиться в одиночку, независимо от его опыта, — добавил Ихара.

Сано почувствовал их мысли, что если господин Мацудайра установит их причастность к гибели четырех высокопоставленных чиновников Токугавы, они будут казнены за измену. В таком случае даже Еритомо не спасет их.

— Достаточно всех этих советов! — вдруг вскричал сегун. Возможно, он почувствовал подводные течения в разговоре, подумал Сано, а может быть, чувствовал необходимость утвердить свою власть.

— Я буду решать, кто будет расследовать убийство, ах, — он захлопал руками в замешательстве. — Кто бы ни были эти люди. Просто помолчите и дайте мне подумать!

Музыканты перестали играть, танцоры застыли в полушаге; болтовня мальчиков затихла. Неудобная зловещая тишина опустилась на комнату. Суровое лицо князя Мацудайра выражало недовольно из-за потери контроля над ситуацией. Старейшины сидели неподвижно, как будто в глубокой медитации, надеясь на решение сегуна в их пользу. Сегун ерзал с неуверенностью в себе и боязни совершить ошибку. Сано в который раз увидел, как его судьба балансирует на прихоти господина. Кто будет проводить расследование убийства, в настоящее время всех занимает гораздо больше, чем поиски убийцы. Сано почувствовал, что собственное положение находится под угрозой.

Еритомо наклонился к сегуну и шепнул что-то ему на ухо. Сано видел, как нахмурился пораженный князь Мацудайра, старейшины, Хирата, и сыщики внимательно наблюдали за происходящим. Сегун поднял брови, когда он слушал Еритомо, а потом кивнул.

— Я принял решение, — теперь уверенно сказал он. — Я поручаю канцлеру Сано расследовать убийство Эджимы и задержать убийцу.

Сано охватили чувство благодарности за поддержку и опасение за дальнейший ход дела. Хирата и сыщики удовлетворенно кивнули ему. Лицо господина Мацудайры выражало смесь удовлетворения и досады от того, что сын его бывшего соперника в состоянии так влиять на сегуна. Старейшины попытались скрыть свое недовольство. Еритомо улыбнулся Сано.

— Теперь достаточно этих, ах, серьезных разговоров, — сказал сегун Сано, его спутникам, князю Мацудайре и старейшинам. — Вы все свободны. Держите меня в курсе этого, ах, хода расследования.

Он указал на музыкантов, танцоров и других мальчиков:

— Музыканты могут продолжать.

В коридоре у личных покоев сегуна, господин Мацудайра и старейшин прошли мимо Сано.

— Я рассчитываю, что ты раскроешь это дело, к моему удовлетворению, — сказал Мацудайра.

Его тон подчеркнул свое товарищество, но намекнул на тяжелые последствия для Сано, если следствие будет провалено.

Старейшины поклонились Сано. Они любезно сказали, что опасаются, что он будет против них; враждебность в их глазах говорила, что и в дальнейшем они будут выступать против него, пока он находится в союзе с Мацудайра.

— Вы не мешало бы помнить, как вы получили должность, которую занимаете, — сказал Като.

Сано был назначен канцлером, потому что, занимая независимое положение, он оказался компромиссной фигурой, которая удовлетворяла и правителя Мацудайру, и остатки фракции Янагисавы, которые смогли прийти к согласию по его кандидатуре. Като намекнул Сано, что если они помогли поставить его у власти, то могли бы убрать его, если он станет создавать им проблемы.

Еритомо вышел из дверного проема.

Ихара сказал ему:

— Ты идешь с нами?

— Нет. Увидимся позже. — Еритомо остановился рядом с Сано.

Неодобрение окрасило лица старейшин.

— Не забывай, кто твои настоящие друзья, — сказал Ихара.

Пылающие гневом старейшины ушли. Сано и Еритомо пошли вместе по коридору. Хирата и сыщики пошли за ними.

Сано сказал:

— Я благодарен тебе за то, что замолвил за меня слово перед сегуном.

Молодой человек покраснел от удовольствия, услышав слова Сано.

— После всего, что ты сделал для меня, это было самое меньшее, что я мог сделать.

Еритомо выглядел таким довольным, своим поступком, что Сано стало неловко, ему не хотелось говорить дальше, что он все же произнес:

— Но вы не должны были вмешиваться. Вы не можете себе позволить ссориться с Като или Ихарой из-за меня. Это было глупо. Больше никогда не делайте этого.

— Пожалуйста, прости меня. Я не подумал.

Еритомо опустил голову, пораженный критикой Сано.

— Я только хотел помочь вам.

— Вы не обязаны и не должны мне помогать, — сказал Сано мягко, но твердо. Надо же, отец Еритомо когда-то сделал все возможное, чтобы погубить Сано, а сын рисковал своей собственной безопасностью, чтобы защитить его!

— Вы должны оставаться вне политики. Она может быть смертельно опасной.

— Да… Я понимаю, что вы имеете в виду.

Поникший тон Еритомо тоном показал, что он поймал намек Сано на его изгнанного отца. Сано знал, что хотя Еритомо любил и уважал своего отца, он все же не был слеп к его недостаткам Янагисавы. Когда они остановились у двери, которая вела из дворца, Еритомо искренне посмотрел на Сано.

— Но если вам когда-нибудь понадобится, чтобы я сделал что-нибудь для вас… — Глаза Еритомо светились любовью и преклонением перед героем, которого ассоциировал с отсутствующим отцом. — Просто скажите мне.

Его отношение смутило Сано, он не считал, что сделал что-то существенное для юноши, а всего лишь уделил ему немного времени, беседуя во время застолий или прогуливаясь по замку. Он все это делал исключительно из доброты и не рассчитывал на благодарность.

— Что ж, будем надеяться, что не будет необходимости.

Еритомо вернулся в компанию сегуна. Сано со своей свитой прошел через темные, извилистые проходы замка Эдо к своей усадьбе. Он надеялся, что удастся поговорить с Рейко о новом деле, и он почувствовал острую ностальгию по временам, когда они расследовали преступления вместе. Но это уже было бы не как в старые времена. Все изменилось.

 

Глава 8

— Смотри, мама, смотри! — Масахиро бегал по коридору в личных покоях канцлера. Пол громко скрипел под его ногами. Рейко шла за ним, морщась от шума. Одним из любимых занятий ее сына бегать по скрипучему полу, который был сделан так, чтобы сигнализировать, что дом проник злоумышленник. Когда Сано и Рейко переехали в бывшую резиденцию Янагисавы, то обнаружили, что она пронизана подобными ловушками. Вскоре Масахиро уже знал все места, которые скрипели.

— Смотри, мама! — Воскликнул он и прошел по коридору так, что пол не издал ни звука.

— Очень хорошо, — Рейко улыбнулась, довольная тем, что ребенок сумел запомнить места, по которым можно было бы пройти тихо. Она считала его очень умным для мальчика не полных трех лет.

— Теперь тебе пора ложиться спать.

Когда она его помыла и взялась стелить постель, пришел Сано и присоединился к ним.

— Ты рано вернулся, — сказала она. — Я рада тебя видеть.

Сано выглядел усталым и встревоженным.

— Я тоже рад видеть вас.

Масахиро прыгнул в объятия Сано. Сано подбросил его в воздух. Они смеялись и играли по всей по комнате.

— Пожалуйста, не возись с ним, — сказала Рейко, иначе он никогда не уляжется спать.

— Но я почти не вижу его, — с сожалением сказал Сано, сына сидел у него на коленях счастливо болтал ногами.

— Я хочу быть хорошим отцом, но всякий раз находится масса дел и времени на него не остается. Я хочу передать Масахиро свой жизненный опыт, научить боевым искусствам и пути воина, как и мой отец научил меня.

Отец Сано был мастером школы боевых искусств, в которой Сано провел большую часть своего детства.

— Но сейчас времени будет еще меньше, чем обычно.

Побыв с ребенком еще достаточно долго, Рейко и Сано, наконец, уложили Масахиро в постель. Они пошли в свою комнату, где Рейко разлила по чашечкам сакэ.

— Начальник мэцукэ был убит, — сказал Сано. — Господин Мацудайра приказал мне провести расследование.

После он рассказал ей, что удалось выяснить о преступлении и связанные с этим опасности, а также последствия, в случае возможной неудачи. Рейко охватили волнение и тревога. Сано сказал:

— Это дело об убийстве чревато тем, что оно подольет масло в огонь политического конфликта и вызовет новую войну. Господин Мацудайра уязвим, потому что назначенные им руководители находятся под угрозой. Я снова оказался между двумя фракциями, как между молотом и наковальней.

Рейко сразу поняла, что ситуация очень рискованная и, в случае неудачи, Сано может лишиться своего поста, но она также знала, что подобные дела у него были раньше и то, что отличие от его теперешней административной работы, в расследовании убийства было то, чем он бы мог поделиться и посоветоваться с ней.

— Это звучит очень интригующе, — сказала она. — Есть ли что-нибудь, в чем я могла бы тебе помочь?

— Может быть, позже.

Сано отпил сакэ, а потом сказал:

— Чем ты сегодня занималась?

Рейко показалось, что он быстро сменил тему, почувствовала отчуждение, которое возникло между ними. Почему он не хочет обсуждать это дело дальше? Его голос звучал так, как будто он не хотел, чтобы она принимала в нем участие. Но они были партнерами в проведении расследований на протяжении уже четырех лет брака, поэтому Рейко решила принять слова Сано за чистую монету и предположить, что он позовет ее, если она будет нужна.

— У меня имеется собственное расследование, — сказала она.

После чего рассказала ему о Югао, суде и просьбе ее отца.

Сано выглядел скорее встревоженным, чем заинтересованным.

— Эта женщина, Югао, действительно является хинин?

— Да. Вот почему полиция не расследовала должным образом убийство ее родных и она не надеется на справедливое судебное разбирательство.

— И ты хочешь найти доказательства, подтверждающие ее невиновность, несмотря на то, что она призналась?

Рейко была озадачена неодобрением, которое она услышала в голосе Сано.

— Да.

Потерев подбородок, Сано сказал:

— Я не думаю, что это хорошая идея.

— Почему же? — удивилась Рейко. Она была уверена, что Сано одобрит ее желание защитить обездоленного человека. Он говорил с неохотой.

— Наше положение изменилось, с тех пор, когда я был сесакан-сама. Я должен быть гораздо более осторожным, чем раньше. Это касается и моей семьи. Сейчас мы должны придерживаться более высоких и строгих стандартов поведения. То, что мы делаем больше не остается незамеченным. Общение же с людьми не нашего круга весьма рискованно.

— Ты хочешь сказать, что я не должна встречаться с Югой, потому что она изгой и это отразится на тебе? — не могла поверить своим ушам Рейко.

— Для тебя общение с ней и помощь является нарушением табу, которое запрещает контакты между хинин и обычными людьми, если моя жена станет игнорировать запреты, то это создаст впечатление, что я не уважаю обычаи, которые управляют обществом. Но это только часть проблемы.

Рейко уставилась на него с открытым от изумления ртом. Ее ли муж это говорит?! Сано никогда не беспокоился по поводу общественного мнения. Единственное, что его волновало, так это справедливое правосудие. Она начала догадываться, почему он не хотел, чтобы она участвовала в его расследовании.

— Основная проблема в том, что ваш отец просил вас вмешиваться в системе правосудия, — продолжил Сано. — Я уважаю его, но он пренебрегает своими обязанностями, игнорируя доказательства против Югао, а также ее признание и просит свою дочь расследовать убийства.

— Я думаю несколько иначе. — Рейко двигало желание помочь отцу избежать судебной ошибки и ее собственное желание заняться расследованием. Хотя Сано привел правильные аргументы, она запротестовала:

— Но ведь убийства должны быть расследованы. Там нет никого, кто бы это мог сделать, а я знаю, что и как надо делать.

— Мне известно, что ты знаешь, — желая успокоить жену, Сано спокойным тоном решил привести логические аргументы.

— Но у вас нет официального статуса и, несмотря на этот факт, судья хочет полагаться на результаты вашего расследования, чтобы доминировать над полицией. — Он покачал головой. — Это нарушение закона. Я не могу мириться с этим. Я не могу позволить себе выглядеть, как будто я поддерживаю изгоев и хочу освобождать преступников.

— Ты хочешь сказать мне, что я должна бросить это расследование? — Рейко была ошеломлена, но не только потому, что она поняла, что его положение была достаточно уязвимо, что поведение его жены может быть использовано против него.

— Я надеюсь, ты понимаешь, почему сама должна от него отказаться.

Рейко сидела молча, обдумывая услышанное и формулируя свои мысли:

— Я понимаю, что ваши враги ищут любое оружие, чтобы уничтожить вас. Я понимаю, что они могут использовать для этого мое поведение.

В политическом противостоянии даже такая незначительная ошибка, как жена, которая попирает традиции, влекла серьезную ответственность для должностного лица. Она не хотела поставить под угрозу положение Сано и рисковать опозорить его и всю семью, но и она не хотела отказаться от своего расследования. Более того, она была задета изменением отношения Сано, который когда-то, скорее всего, сам бы с интересом занялся делом Югао.

— Но жизнь женщины находится под угрозой и есть много остающихся без ответа вопросов, которые ставят под сомнение ее вину. Разве ты не считаешь достаточно важным выяснить, что на самом деле случилось в ночь убийства ее семьи? — Рейко не хотелось думать, что Сано настолько изменился, что его это не интересует. — Разве вас не заботит то, чтобы был наказан настоящий виновник?

— Конечно, заботит, — раздраженно и нетерпеливо сказал Сано. Отстаивание истины и служба правосудию всегда были краеугольными камнями его чести, наиважнейшими правилами Бусидо, как и мужество, служение своему хозяину и мастерство в боевых искусствах. Конечно, он придерживался этих своих принципов и в настоящее время. Но слова Рейко привели его в замешательство. Неужели за те полгода, что он занимал должность канцлера, его стали больше заботить политика и положение, чем честь? Или он следовал в своей деятельности Пути воина только тогда, когда получал на это разрешение? Эта мысль встревожила Сано.

— Так ты считаешь, что Югао должна умереть за преступление, которого она, возможно, не совершила, только потому, что она хинин и, следовательно, не заслуживает справедливого отношения? — сказала Рейко.

— Ее положение не имеет отношения к моему сомнению в разумности твоего расследования. Насколько я могу судить, она имела такие же возможности защищать себя в суде, как и любой другой человек, — ответил Сано, но заметил, что его собственный тон дал слабину. Ему казалось, что его отношение к этому делу вполне справедливо. Его высокий пост делал других людей намного ниже его, кажется, стоит ли отвлекаться на их проблемы, создавая неудобства для себя?

— Мое нынешнее положение не дает возможности мне действовать в обход закона, как это было раньше.

— Сейчас у тебя гораздо больше власти, чем раньше, — напомнила ему Рейко. — Разве ты не должен использовать ее, чтобы делать добро?

— Конечно.

Сано не забыл, какие у канцлера обязанности.

— Но не стоит ли видеть что-то хорошее в том, чтобы уделять дополнительное время для поиска доказательств невиновности Югао. По мне она выглядит виновной в ужасном преступлении, а дополнительное расследование является только отсрочкой правосудия. Попытки доказать ее невиновность только нанесут ущерб репутации тех, кто использует для этого свою власть, думая, что поступает правильно.

Призрак Янагисавы оставался в особняке, в котором он когда-то жил, и котором сейчас жили Сано и Рейко. Теперь Сано, оказавшись облеченным огромной властью, которой владел Янагисава, столкнулся с теми же искушениями.

— Власть внушает людям мысль, что они стоят выше закона и могут действовать, как им заблагорассудится. Даже с целью сделать что-то, что считаешь правильным, нельзя это делать вопреки закону, потому что результатом могут стать негативные последствия, которых не ожидаешь. В конце концов, может получиться так, что в результате злоупотребления властью будет нанесено больше вреда, чем пользы.

Если я стану как Янагисава, интриговать, обманывать и убивать, чтобы продвигать свои собственные интересы, то в один прекрасный день я буду отправлен в изгнание на тот же северный остров, подумал Сано.

Потрясение осенило лицо Рейко, которая словно читала его мысли.

— Но ты никогда не опустишься до того, что сделал Янагисава. И случай Югао, хотя и очень важен, все же слишком мелкий в масштабах страны. Едва ли это дело может как-то повредить политической карьере или твоей чести. Я думаю, ты сильно преувеличиваешь.

Сано чувствовал справедливость жены, но самолюбие не позволяло ему, оказаться неправым и он не желал отступать. Он чувствовал себя уязвленным, когда Рейко в качестве аргумента спора использовала его опасения за собственную карьеру, и импульсивно пошел в наступление.

— Теперь, когда мы обсудили мои причины нежелания вашей связи с Югао, я хотел бы знать, почему ты так стремишься заняться этим расследованием. Возможно, в силу симпатии к ней, ты предвзято трактуешь обстоятельства в ее пользу? Ведь такое уже случалось.

Глаза Рейко расширились. Он намекал на дело о черном корпусе храма Лотоса, когда она пыталась помочь другой молодой женщине, обвиненной в убийстве. Они редко обсуждали это дело, которое чуть не разрушило их брак, и это был все еще чувствительный вопрос.

— У меня нет особых симпатий к Югао. Если бы ты видел, насколько враждебно она со мной разговаривала, ты бы знал, что у меня есть все основания хотят доказать, что она виновна.

Сано кивнул, хотя не и поверил.

— Но я должен попросить тебя отказаться от участия в этом расследовании.

Рейко молчала, ее лицо выражало противоречивые чувства. Сано почувствовал, как сильно она хотела заняться этим расследованием, а также то, что она старалась не сердиться на него. Наконец она сказала:

— Если ты мне запрещаешь, я буду уважать твои пожелания.

Теперь перед Сано стояла дилемма. Он любил Рейко и хотел, чтобы она была счастлива, а запрет мог разрушить их собственные отношения, а с другой стороны, если что-то пойдет не так, это может поставить под серьезную угрозу его положение в бакуфу. Смертельные угрозы постоянно преследовали Сано пор, как он вошел в состав бакуфу, но теперь он был еще уязвимее, чем раньше. Он посмотрел в сторону комнаты, где спал Масахиро. У него рос сын, судьба которого зависела от него, так как сыну же опального канцлера грозило мрачное будущее.

Все же, если он запретит Рейко, он бы показал себя трусом, что противоречило его понятиям о чести. Находясь между выбором в рискованной ситуации, он всегда выбирал путь, который отвечал его понятию о чести.

— Я не стану запрещать тебе. Если настаиваешь, можешь продолжать расследование. Но будь осторожна. Постарайся не привлекать к себе внимание и не делать ничего, что может повредить нам.

Рейко улыбнулась.

— Я это сделаю. Я обещаю быть осторожной. Спасибо.

Сано увидел, что Рейко была рада, что он разрешил ей, несмотря на собственное негативное отношение к ее желанию заниматься этим делом; он также заметил, что она не была удивлена его решению. Каким-то образом она поставила его в положение, когда он не мог сказать «нет» без ущерба для собственного самолюбия. Невольно он почувствовал себя восхищенным ее умом. Рейко, безусловно, знала его лучше, чем он ее и могла этим пользоваться. Но сегодняшний день показал ему, что ему нужен кто-то, чтобы помочь ему остаться верным собственным идеалам, и он был рад, что в этом плане может рассчитывать на Рейко.

— Как ты намереваешься начать расследование?

— Завтра я планирую изучить место, где были убиты родители и сестра Югао, а также поговорить с людьми, которые знали эту семью. Возможно, я смогу найти доказательств того, является ли она виновной или нет.

— Это звучит, неплохо.

Сано надеялся, что не пожалеет о своем решении.

— А какой следующий шаг в твоем расследовании? — Рейко светилась воодушевлением, как всегда, в нетерпении ожидая приключений.

— Мне нужно установить, как был убит господин Эджима. — размышлял Сано.

— Твое расследование опережает мое во многих отношениях. По крайней мере, у тебя есть главный подозреваемый, и ты знаешь, где было совершено преступление. Моя первая задача найти фактическое место преступления, где Эджиме было нанесено смертельное прикосновение. Может быть, тогда я смогу узнать, кто это сделал.

 

Глава 9

На следующее утро Сано поднялся до того, как розоватое солнце поднялось над холмами к востоку от Эдо, когда менялась ночная стража, дежурившая в замке. Прежде, чем он возобновить расследование убийства, он поспешно перекусил в своем кабинете, пока его сотрудники докладывали ему сводки новостей из провинций. Прихожая была уже переполнена чиновниками, но сегодня он не мог выкроить из своего распорядка дня ни крупицы времени, он не мог перетасовывать бумаги, пока убийца находился на свободе и баланс сил в стране зависел от его расследования. Настало время, чтобы закрыть свою открытую дверь. Он отпустил своих его сотрудников и сказал своим главным помощникам:

— Я ухожу.

— Люди ждут, чтобы увидеть вас, почтенный канцлер, — вежливо напомнил помощник Сано. Этот умный, способный, честный человек по имени Коцава, имел вид ученого и безукоризненные манеры.

— А вот большое количество корреспонденции для вас, которую надо прочитать и подготовить ответы.

Коцава указал на открытый ящик, полный свитков, который стоял рядом со столом Сано. Однако у Сано уже не было времени, чтобы садиться за эту работу. Сано сделал глубокий вдох, а затем сказал:

— Разберитесь со всеми посетителями и письмами. Важные вопросы отложите для меня. С остальными принимайте решения сами.

— Да, почтенный канцлер, — сказал Коцава, поняв, чего хочет Сано.

— Я также требую, чтобы в каждом любом случае внезапной смерти среди чиновников бакуфу немедленно извещали меня.

Если произойдет еще одно убийство в заговоре против князя Мацудайра, он хотел знать об этом, как можно скорее.

— Тело не трогать. Никого из присутствующих не выпускать, прежде чем я приеду.

— Как вам будет угодно, почтенный канцлер. Где я могу связаться с вами в случае необходимости?

— Сейчас я направляюсь в усадьбу господина Эджима, — сказал Сано, — куда направлюсь после этого, еще не знаю.

Когда Сано покинул свой кабинет, сыщики Марумэ и Фукида, а также другие помощники пошли с ним. Он боролся с чувством, что он только что отпустил вожжи и впереди его ждет катастрофа, не зависимо от того, раскроет ли он дело об убийстве или нет.

Господин Эджима занимал большую усадьбу в административном округе Хибийа, которая соответствовала его высокой должности. Двухэтажный особняк с двумя ярусами крыш был обнесен высокой стеной, которую окружали карликовые домишки, ворота в усадьбу имели двойные створки. Когда Сано со своей свитой прибыл туда, он обнаружил, что усадьбу окружает странный вакуум. Чиновники, служащие и солдаты заполняли все улицы района, а возле дома Эджима были пустынно, как будто все старались обходить место, в котором находился покойник, опасаясь злых духов. Сано и его люди остановились у ворот, над которыми слуги повесили траурные драпировки. Черная ткань хлопала на ветру, траурный дым ладана портил яркий весенний день.

Сыщик Марумэ обратился к двум охранникам в будке:

— Почтенный канцлер хочет поговорить с семьей вашего господина. Проводите нас к ним.

Одним из преимуществ нынешнего положения Сано было то, что должность канцлера мгновенно вызывала уважения и беспрекословное подчинение. Охранники быстро вызвали слуг, которые сопроводили Сано и его людей в дом. Они сняли обувь и мечи в прихожей, затем прошли по коридору, который пропах исходящим из приемной фимиамом. Приблизившись к ней, Сано услышал голоса внутри. Через решетчатую бумажную перегородку он увидел свечение фонарей и размытые тени двух человеческих фигур.

— Вы не имеете никаких прав на его имущество, — сказал гневный мужской голос.

— О, нет, я имею все права, — вызывающе пронзительно прозвучал женский голос. — Я была его женой.

— Жена? — Мужской голос кипел презрением. — Ты — ничто, ты — шлюха, которая воспользовался одиночеством мужчины. Женщина, засмеялась и закричала.

— Я не единственная, кто воспользовался моим мужем. Ты всего лишь бедный родственник, которого он усыновил. Он никогда не сделал бы этого, если бы ты не раньше проигрался.

— Как бы то ни было, я его законный сын и наследник. Я контролирую свое состояние сейчас.

— Но он обещал мне выделить долю, — сказала женщина, в гневе которой был слышен оттенок отчаяния.

— Слишком плохо для вас, что он никогда не оформил свое обещание в письменном виде. А меня нет желания дать вам даже медный грош. Здесь все мое! — торжествующе сказал мужчина.

— Ты грязный ублюдок!

Сопровождавший Сано слуга, постучал в дверную раму, назвался и учтиво произнес:

— Простите, но к вам пришли посетители.

Мужчина выругался. Его тень мелькнула на перегородке. Он прошел в дверь и оказался коренастым молодым самураем в возрасте около тридцати лет. Он уставился на Сано.

— Почтенный канцлер, — сказал он. Чем могу помочь?

У приемного сына господина Эджима были густые брови и низкий, тяжелый лоб, который придавал ему примитивный вид, несмотря на черный шелк торжественной одежды, которую он носил. Он был явно расстроен, так как понимал, что Сано подслушал ссору.

— Простите меня за вторжение, — сказал Сано, — но я должен поговорить с вами о смерти вашего отца.

Рядом с сыном появилась женщина. Она была примерно его возраста и, вероятно, на двадцать лет моложе своего мужа. Заплетенные в косу блестящие черные волосы свисали через плечо. В ней чувствовался незаурядный ум, главной особенностью которого была хитрость. На ней было скромное, но дорогое кимоно серого атласа.

— Конечно. Тысяча извинений за мои плохие манеры, — сказал сын, кланяясь Сано. — Меня зовут Эджима Джозан.

Вдова Эджима также поклонилась. Ее черные глаза при этом настороженно всматривались в Сано.

— Пожалуйста, входите.

Заметно удивленный визитом приближенного сегуна, Джозан отошел комнату, чтобы Сано и его люди зашли.

Ставни в комнате были закрыты против солнца. Запечатанный продолговатый деревянный гроб лежал на помосте. На столе с горелками для благовоний, также стояли китайские вазы с анисом и едой и меч, чтобы отгонять злых духов. Джозан и госпожа Эджима спорили о наследстве Эджима во время бдения над его трупом, как стервятники, слетевшиеся над падалью.

— Мои соболезнования вашей утрате, — сказал Сано.

Джозан поблагодарил его.

Госпожа Эджима сказала:

— Могу я предложить вам что-нибудь выпить?

Ее поведение было более свободным, чем принято у высокопоставленных женщин. Сано вспомнил, что ему говорили про то, как Эджима женился куртизанке из квартала удовольствий Есивару. Вежливо отклонив ее предложение, Сано сказал:

— Есть ли другие члены семьи в этом доме, кроме вас двоих?

— Нет, — сказал Джозан. — Другие живут вдали от Эдо.

— Я вынужден вам сообщить дурные новости, — сказал Сано. — Эджима-сан умер в результате убийства.

Вздох удивления вырвался из госпожи Эджима:

— Но я думала, что он погиб в результате несчастного случая во время скачки.

Джозан ошеломленно покачал головой:

— Что произошло?

— Он был убит смертельным касанием. Кто-то, видимо, освоил технику древних боевых искусств и использовал его против твоего отца.

Сано изучал вдову и приемного сына. Красивое лицо госпожи Эджима приобрело замороженный, непрозрачный вид. Джозан моргнул. Сано подумал, что они были расстроены или думают, как полученное известие об убийстве может их затронуть.

— Кто это сделал? — спросил Джозан. — Кто убил моего отца?

— Это еще не установлено, — сказал Сано. — Мне поручено расследовать убийство Эджимы-сана и мне нужна ваша помощь.

— Я к вашим услугам. — Джозан сделал широкий жест, как бы рад давая Сано все, что он просил.

— Я тоже сделаю все, что могу, чтобы помочь найти убийцу моего мужа, — сказала госпожа Эджима.

Черты лица Джозана сморщились. Он отвернулся, пряча его за рукав.

— Пожалуйста, простите меня, — сказал он, когда рыдания душили его. — Смерть моего бедного отца была уже достаточным шоком, но теперь это! Это ужасная трагедия.

Госпожа Эджима схватила руку Джозана и одернула ее подальше от его лица.

— Лицемер! Какая тебе разница, как он умер, когда ты унаследовали его деньги?

— Заткнись! Отойди от меня!

Джозан оттолкнул женщину от себя и повернулся к Сано в ужасе, что канцлер Японии услышал, как его обвиняли в отсутствии сыновней преданности. — Пожалуйста, не обращайте на нее внимания. Она в истерике. Сано заметил, что лишенные слез, черные глаза Джозана с яростью смотрят на госпожу Эджима.

— Мой дорогой, дорогой муж, ушел навсегда! — Причитала она. — Я так его любила. Как я буду жить без него?

Джозан нахмурился.

— Ты лицемеришь. Ты делала вид, что любишь моего отца, но ты только вышла за него замуж, только из-за его ранга и богатства.

— Это неправда! — закричала госпожа Эджима. — Ты всегда ревновал, потому что я встала между ним и тобой. Сейчас ты хочешь оклеветать меня!

Слушая их взаимные обвинения Сано подумал, что виновника в деле об убийстве часто можно найти в семье жертвы. Конечно, Джозан и госпожа Эджима вряд ли знакомы с техникой дим-мак, но прошлые дела, связанные с убийствами в имперской столице научили Сано, что навыками боевых искусств могут владеть самые безобидные люди.

— Я уже достаточно вас наслушался, — сказал Джозан, так как его терпение лопнуло. — Выйдите из комнаты.

— Вы здесь не командуйте, — фыркнула госпожа Эджима. — Я останусь. Любое дело, которое касается моего мужа, меня волнует.

— На самом деле, я прошу вас обоих остаться, — сказал Сано.

Госпожа Эджима самодовольно взглянула на Джозана. Он недовольно выдохнул через стиснутые от злости зубы, бросил на нее взгляд, который обещал, что позже она пожалеет о нанесенном ему оскорблении и стыдливо обратился к Сано.

— Тысяча извинений за наше позорное поведение. Мы не желали вас обидеть. Чем мы можем вам помочь?

— Мне нужно знать, что делал господин Эджима в течение последних двух дней, где он находился и с кем встречался, — сказал Сано. — Можете ли вы вспомнить все его передвижения?

— Да, — сказал Джозан. — Я был его секретарем. Я просмотрю свой график.

— Давайте начнем со времени перед скачкой.

— В этот день мы вместе позавтракали, затем он работал над отчетами и перепиской в кабинете у себя дома.

— Как он провел ночь накануне? — спросил Сано.

Госпожа Эджима ответила:

— Он был со мной. В нашей спальне.

— Всю ночь?

— Ну, нет. Он пришел домой очень поздно.

— Мы ходили на банкет в имении главного судебного советника, — сказал Джозан.

Сано понял, что количество подозреваемых расширилась и охватит многих людей, кроме семьи Эджима и присутствующих на скачках:

— А до этого?

— Мы провели день в штаб-квартире мэцукэ. Она занимала несколько помещений во дворце. Отец провел встречи с подчиненными и с посетителями.

Дальнейший допрос показал, что перед тем Эджима провел ночь с женой, а вечером накануне ходил на другой банкет.

— Во второй половине дня мы ходили в город, так мой отец должен был встретиться с информаторами, — продолжал Джозан. — Эти люди не могли приехать сюда или в штаб-квартиру.

Сано понимал, почему они хотели, чтобы их роль в качестве информаторов оставалась в тайне: они были подчиненными лиц, входивших в бакуфу и сообщали о своих начальниках, которые могли их строго наказать за шпионаж:

— Где проходили эти встречи?

— В шести различных чайных в Нихонбаси.

Следствие охватывало все большую территорию и круг потенциальных подозреваемых.

— Мне нужны места тех чайных, — сказал Сано. — Кроме того, имена всех, с кем Эджима виделся.

— Конечно.

Джозан принес свою книжку. Сано просмотрел на аккуратные письменные знаки. Джозан записал имена пятнадцать гостей банкета, двадцать просителей, которые посещали его отца, и информаторов господина Эджима.

— Вы не видели, чтобы кого-нибудь из этих людей трогал твоего отец здесь?

Сано постучал пальцем по месту, где на голове покойного был обнаружен синяк с отпечатком пальца.

— Нет, не видел, но я не смотрел на него постоянно. Я предполагаю, что такое возможно. А вот эти встречи были личными.

Джозан указал имена трех человек, с которыми Эджима встречался в штаб-квартире мэцукэ и всех информаторов. Он говорил с ними в сам, а я остался либо в своем кабинете, либо общем зале чайных.

— Кто еще, кроме лиц, перечисленных в этой книге, находился возле вашего отца в течение последних двух дней? — спросил Сано.

Джозан задумался, пытаясь вспомнить:

— Его сотрудники. Слуги и охранники, здесь и во дворце. Люди в чайных.

И толпы на улицах города, подумал Сано:

— Запишите всех, кого сможете вспомнить, и отправьте список мне.

— Конечно, — сказал Джозан, но было видно, что он был обеспокоен поставленной задачей.

Сано обратился госпоже Эджима:

— Можете ли вы назвать кого-то, кто мог бы коснуться вашего мужа?

Она покачала головой. Сано не забыл взять на заметку, что она и Джозан провели достаточно времени наедине с Эджимой и имели больше всех шансов прикоснуться к нему.

— Мог ли кто-нибудь из людей Эджима желать, чтобы он умер? — Сано спросил их обоих.

На лице Джозана было написано сомнение, он явно не хотел, выдвигать обвинения против важных чиновников:

— Нет, я не знаю.

— Я хочу получить сведения обо всех людях, которые были казнены, понижены в должности, сосланы или иным образом наказаны в результате расследований мэцукэ, после того как Эджима стал начальником. Направьте записи в мой офис сегодня же.

Джозан колебался, мэцукэ не хотелось делиться конфиденциальной информацией, так как это могло уменьшить силу тайной полиции. Но он не мог отказаться выполнить распоряжение канцлера.

— Конечно.

Сано считал его достаточно умным человеком, который понимает, что он сам является подозреваемым и потому ему выгодно отвести от себя подозрения, бросив тень на кого-то другого. Сано предвидел много утомительной работы по изучению людей, которые имели контакт с Эджимой или были обижены на него. К счастью, большую часть этой работы он мог поручить своим помощникам.

— Я должен забрать ваши записи, — сказал он Джозану, тот кивнул. Более внимательно просмотрев их, Сано вспомнил многих людей из списка. Ему бросился в глаза один из них: капитан Накаи, солдат армии Токугава. Накаи воевал за господина Мацудайра в войне группировок. Сано вспомнил, что он был мастером боевых искусств, который проявил себя, убив сорок восемь вражеских солдат. И у него была личная встреча с Эджимой.

На улице, поблагодарив Джозана и госпожу Эджима за сотрудничество, Сано сказал своим сыщикам:

— Все должностные лица, которые были на банкете, живут здесь, в Хибийа или внутри замка. Я зайду к ним, а затем пройду к штаб-квартире мэцукэ переговорить с подчиненными господина Эджима. Марумэ-сан и Фукида-сан, вы пойдете со мной. За это время, — он передал книжку другому помощнику, молодому самураю по имени Татибана, также бывшему сыщику. — Вы и остальные найдите людей, которые имели личные встречи с Эджимой и доставьте ко мне.

Еще одним преимуществом высокой должности канцлера, было то, что у него в подчинении было достаточно людей. Он решил оставить информаторов на потом:

— Пусть капитан Накаи станет вашим главным приоритетом.

— Да, почтенный канцлер, — с энтузиазмом сказал Татибана, желая доказать свою ценность.

Когда Сано поехал с Марумэ и Фукидой, он испытывал возбуждение, что в его расследования наметился прогресс. Может быть, если он сумеет раскрыть дело, это успокоит князя Мацудайра и предотвратит войну с оппозицией. Еще он с беспокойством подумал о том, что удалось установить Хирате относительно смертей других высокопоставленных чиновников. Также ему интересно, что делала Рейко.

 

Глава 10

Поселение хинин, в котором жила семья Югао представляло собою скопище трущоб на берегу реки Канда, к северо-западу от замка Эдо. Крыши из старых тряпок на бамбуковых палках покрывали лачуги из гнилых досок, в которых жили изгои. Рядом на пустыре располагалась огромная свалка, которая отделала это поселение от домов и магазинов захудалого района на окраине Эдо. Над колонией изгоев поднимался дым, закрывающий небо и солнце. Процессия, состоящая из четырех самураев, паланкина, и его носильщиков остановилась возле свалки.

Рейко вышла из паланкина и осмотрелась. От представшей перед нею картиной, ее лицо исказила гримаса: в вонючих кучах мусора, в которых жужжали роившиеся мухи и другие насекомые, возились чумазые дети, крысы и бродячие собаки, искавшие пропитание. Но любопытство все же перевесило ее брезгливость. Раньше она встречала изгоев-хинин из поселений, но никогда не была ни в одном из них. Благородные дамы ее круга придерживались строгих правил, которые не допускали общения с изгоями общества. Стремясь расследовать и узнать все, что она могла здесь о Югао и убийстве, Рейко пошла через заросшую сорняками, топкую землю к поселению. Она была закутана в простой серый плащ из хлопка. Она одела соломенные сандалии, вместо своих обычной сабо, сделанных из лакированного дерева. Волосы Рейко были уложены в простой узел, без каких-либо гребней или лент, а лицо было лишь слегка припудрено и нарумянено. Ее телохранители носили мечи и доспехи, без гербов, которые могли показать, кто их хозяин. Рейко хотела, чтобы ее миссия оставалась в тайне, чтобы выполнить свое обещание Сано.

Приблизившись к поселению, Рейко услышала из лачуг смех и хриплые голоса. Изгои, в основном мужчины, слонялись вокруг костров, на которых жарили соленую рыбу на прогорклом жире. Пятеро мужчин подскочили к Рейко и ее сопровождению. Они были одеты в короткие рваные кимоно и обтягивающие штаны, в руках у них были дубинки, а за поясами кинжалы. У них были грязные лохматые волосы, а в кожу их злобных враждебных лиц въелась грязь.

— Чего вам здесь надо? — спросил один из мужчин охранников Рейко. Его руки были покрыты бандитскими татуировками. Он и его спутники преградили им путь.

— Привет, — вежливо сказал старший эскорта Рейко. Это был лейтенант Асакай, жесткий молодой самурай, который бы в обычной обстановке, приказал бы этим головорезам отойти в сторону и, если бы это было необходимо, рассеял бы их силой. Но Рейко приказала ему и другим быть сдержанными.

— Моя госпожа желает поговорить здесь с некоторыми людьми.

Татуированный человек нахмурился.

— Ясное дело, но здесь я — Его Превосходительство сегун. Вы, самураи, приезжаете сюда, чтобы поднять руку на нас, хинин. Вы думаете, вы можете убить нас только потому, что закон позволяет вам это.

Рейко поняла, что это должна быть общая проблема для изгоев.

— Но, не сегодня.

Он и его люди обнажили кинжалы. Другие изгои вышли из палаток, размахивая палками и кольями.

— Валите отсюда.

— Погоди. — Лейтенант Асакай поднял руки в жесте умиротворения, в то время как его товарищи сгруппировались вокруг Рейко.

— Мы здесь не для того, чтобы вас обижать. Мы просто хотим поговорить.

Он держался спокойно, но, хотя он и его товарищи были опытными бойцами, а группа изгоев состояла из неквалифицированных головорезов, они были в явном меньшинстве. Рейко ощутила укол страха. Она участвовала в боях раньше и больше не хотела этого.

— Я сказал, валите отсюда.

Татуированный лидер говорил с наглым видом человека, который зол на весь мир и которому нечего терять.

— Вали, или умри.

Другие изгои вторили ему с диким, восторженным ревом. Они не стали ждать, когда Рейко и ее охранники уйдут, а быстро их окружили. Лезвия смотрели на Рейко; искаженные злобой лица, горевшие жаждой боя, смотрели на охранников. Заскрипел металл обнаженных телохранителями мечей. Люди со свалки и поселения поспешили посмотреть предстоящую схватку. Смятение заполнило Рейко, потому что ее расследование только началось, а уже она оказалась в беде. Тут раздался громкий, авторитетный голос:

— Что здесь происходит?

Изгои повернулись на звук. Их круг разредился, Рейко увидела мужчину, а затем двух других, которые шагали к ней. Старшему было около сорока лет, у него было неприветливое лицо, но с правильными чертами, которые оттенялись щетиной усов; в поднятом кулаке он держал копье. Его кимоно, штаны и кольчуга имели такой же внешний вид, как и грязная одежда других изгоев, но были сделаны из шелка. Его волосы были зачесаны и смазаны в аккуратный пучок. У него была благородная походка самураев, хотя его темя не было выбрито, и он не носил меча. Его люди напоминали других изгоев, они были из простолюдинов. Он остановился и критическим взглядом оглядел толпу.

— Мы просто пытаемся избавиться от этих нарушителей, прежде чем они создадут нам неприятности, — сказал татуированный бандит.

Человек с подозрением изучал сопровождение Рейко.

— Я — Канаи Джугаемон, староста этой деревни.

Каждый человек в обществе имел свой статус, каждый район имел назначенное должностное лицо, даже поселение хинин. Двойное имя Канаи означало, что выходец из касты воинов.

— Кто вы?

Лейтенант Асакай пробормотал Рейко:

— Наверное, нам лучше говорить правду.

Рейко не видела какого-то другого выбора.

— Я дочь судьи, — сказала она. Но, по крайней мере, она могла скрыть свою связь с канцлером Сано.

— Меня зовут Рейко. Мы здесь, потому что мой отец попросил меня, кое-что выяснить в деле об убийства семьи женщины по имени Югао.

Староста посмотрел на нее и как будто был удивлен, что она говорила за себя, а также тем, что она сказала. Он сделал знак изгоями опустить оружие и те подчинились. Когда Рейко задавалась вопросом, как самурай стал их лидером, он спросил:

— Ваш ли отец судья Уэда?

— Да, — осторожно сказала Рейко, потому что услышала недоверие в его голосе.

— Судья Уэда меня понизил в должности, до статуса хинин. Он сделал то же самое для многих людей здесь.

Недоброжелательный гул толпы подтвердил сказанное. Рейко пожалела, что назвала имя отца, чье имя не могло принести ей пользу среди изгоев. Ее телохранители приготовились к атаке.

— Но слово судьи есть закон, — мрачно, с оттенком фатализма, сказал Канаи.

— Я полагаю, что это означает, что мы должны разрешить его дочери, — он махнул копьем в толпу, — заниматься здесь своими делами.

Хулиганы и зрители отошли. Рейко вздохнула с облегчением. Ее охранники, переведя дыхание, вложили мечи в ножны.

— Что именно она хочет сделать? — Староста спросил лейтенанта Асакайя.

— Вы должны спросить у нее.

Канаи выглядел сильно озадаченным необычным обстоятельством, что дочь судьи расследует преступление. Он взглянул насмешливым взглядом на Рейко.

— Сначала я хотела бы увидеть место, где произошли убийства, — сказала Рейко.

— Как вам угодно.

Староста пожал плечами, недоумение все еще не покидало его.

— Но я бы посоветовал оставить это занятие. Должны же вы понять, что вам тут совсем не рады.

Он направился в поселок. Двое из охранников Рейко шли перед ней и другими; товарищи старосты замыкали шествие. Когда они шли между хибарами, жители смотрели на них с угрюмым любопытством. Некоторые последовали за Рейко и ее охраной и вскоре у нее была длинная свита. Рейко оставалось только надеяться, что в дальнейшем о ее расследовании не станет широко известно, что могло нанести вред Сано.

Растоптанная земля под ногами была ровной и твердой, а ее поверхность гладкой и грязной от воды пролитой женщинами после стирки белья или чистки рыбы. Неприятный запах отходов жизнедеятельности человека из застойных выгребных ям вызывали отвращение Рейко. Тут очевидно не было организовано никакого ночного вывоза фекалий. На кострах сжигали мусор, который собирали на свалку, здешний же мусор никто не убирал. Рейко чувствовала, что ее носки и подол уже пропитались здешней грязью. Как могут эти люди жить в таком убожестве?

Ее процессия достигла лачуг. Крошечные хибарки, сбитые из досок сгоревших домов и прочих строительных отходов, словно одеяло, сшитое из лоскутов старых тряпок, высотой едва достаточные, чтобы человек мог встать внутри. Их окна были покрыты грязной бумагой, а крыши сделаны из соломы или разбитых плиток. Слышались споры и визг детей. Рейко прошла под развешанной между лачугами рваной одеждой. Она и ее сопровождение протиснулось мимо мужчин играющих в кости, в узком переулке перешагнули через пьяницу, который лежал без сознания. У одной лачуги, мужчина отсчитывал монеты в руку неряшливой женщиной.

Здесь процветали пороки.

Дым закрывал атмосферу, как вечные сумерки. Здесь стояло такое зловоние, словно наружный воздух не может сюда проникнуть. Тот факт, что ее отец приговорил людей к этой жизни, был неприятен Рейко, даже если они заслужили наказание.

— Это здесь, — сказал Канаи, остановившись у лачуги. Две особенности отличали ее от других установленный на одной стороне навес и белые кристаллы соли, насыпанные на пороге, чтобы очистить место, где наступила смерть.

— Там не так много, чтобы видеть, но смотрите все, что вы хотите.

Он приподнял висевшую над входом тряпку цвета индиго.

Под взглядом наблюдающих изгоев, Рейко вошла вовнутрь. Мутный дневной свет проникал сюда через два окна. Резкий металлический и неприятные запахи гниющей плоти и крови стоял в воздухе. Рейко закрыла горло, ее подташнивало. На полу она увидела темные пятна, где кровь пропитала утрамбованную землю. В лачуге была только одна комната плюс ниша под навесом, все пространство было меньше, чем спальня в ее доме. Она не могла поверить, что четыре человека могли жить здесь. Комната была пуста, за исключением глиняного очага в углу.

Канаи сказал от двери:

— Соседи разграбили все, что можно было унести — посуду, одежду, прочие тряпки. Люди здесь настолько бедны, они не стесняются грабить мертвых.

Рейко увидела, что не может найти здесь никаких доказательств. Но, хотя она чувствовала, как загрязнение смерти просачивается в нее, и отчаянно хотела вздохнуть свежего воздуха, она осталась, надеясь впитать обстановку места преступления. На одной из стен были зубчатые надрезы ножом. Рейко рассчитывал тридцать восемь, возможно, очков игры в кости. Она чувствовала затяжные эмоций гнева, ужаса и отчаяния.

— Простите мое любопытство, — сказал Канаи. — Но почему судья послал вас расследовать убийства?

— У меня есть некоторый опыт такой работы.

Рейко воздержалась от рассказа о своей работе с Сано.

Староста нахмурился в недоумении, ведь женщины обычно не расследуют преступления. Затем он пожал плечами, абсолютно равнодушный ее объяснению мотивов судьи.

— Но разве не все уже решено? Югао была арестована.

— У судьи и меня есть сомнения в том, что это она убила свою семью.

— Ну, я не знаю, — сказал Канаи. — Насколько я могу судить, Югао виновата.

— Почему это?

— Я был здесь в ту ночь. Я обнаружил убийство. Я задержал Югао.

Рейко планировала поиск первого свидетеля на месте происшествия после осмотра места убийства, а теперь удача избавила ее работы.

— Расскажите мне, что случилось.

Выражение лица старосты говорило, что он не понимает, почему она не хочет просто принять его слова как истину, не утруждая себя общением с хинин, но он снова пожал плечами.

— Я и мои помощники патрулировали поселение. Постоянная бдительность это единственный способ, чтобы следить за порядком.

Рейко отметила, что его дикция выдавала в нем представителя высшего класса. — Мы услышали крики, доносившиеся с этой стороны. Рейко представила его и его людей с факелами, патрулирующих темные закоулки поселка, горящие костры, ночные драки и услышала крики женщин.

— К тому времени как мы достигли этого дома, крики прекратились. Мужчина лежал там.

Канаи указал на пропитанные кровью пятна на полу.

— Я думаю, что он умер первым. Он был в постели. Его жена и его младшая дочь лежали там и там. Рейко последовательно следила, как его указательный палец показал на два других места, с другой стороны комнаты, где пол был пропитан кровью.

— Здесь их зарезали. Вы можете увидеть кровавые следы.

Рейко также увидела, что кровь забрызгала доски стен и предположила, что в момент, как лезвие полоснуло их, две испуганных женщин пытались выбежать.

— Все жертвы имели много ножевых ран по всему телу. Они также имели порезы на руках, потому что они пытались защитить себя.

Канаи вошел в лачугу и стоял в центре.

— Югао сидела здесь, в окружении трупов. Ее лицо было измазано кровью, вся ее одежда также была в крови. Она держала в руках окровавленный нож. Он покачал головой:

— Я до того видел жертвы убийств — они совсем не редки здесь, но это потрясло меня. Я сказал Югао, — Милостивые боги, что случилось?

В оттенках его бесстрастным тона чувствовалось волнение.

— Она посмотрела на меня, совершенно спокойно, и сказала — «я убила их». Ну, это было очевидным. Так что я сдал ее в полицию.

Фактически он повторил то, что сказал досин во время слушания дела Югао в суде. Его описание той ночи произвело яркое впечатление на Рейко, которая сейчас чувствовала себя более чем когда-либо склонной полагать, что именно Югао виновна в убийстве, как она и утверждала на суде. Тем не менее, Рейко не могла завершить свое расследование на основании показаний одного свидетеля, который прибыл на место происшествия после того как произошло убийство.

— Когда вы шли сюда, в ту ночь, вы не встретили тут никого вокруг, кроме Югао? — спросила Рейко.

— Только некоторых жителей, которые вышли из своих домов посмотреть, чем вызван переполох.

Позднее Рейко решила определить, возможно, соседи заметили кого-то возле дома до убийства, или скрывающегося после него.

— Хорошо ли вы знали эту семью?

— Ну, в общем, достаточно. Они жили здесь более двух лет. До окончания срока наказания им оставалось приблизительно шесть месяцев.

— Что вы можете рассказать мне о них?

— Главу семьи звали Таруйа. Ему когда-то принадлежал развлекательный балаган в квартале Риогоку. Он был богатым, важным купцом, но когда он стал хинин, получил работу в качестве палача в тюрьме Эдо.

Это была одна из самых низших профессий для назначенных изгоев.

— Его жена O-Аки и Югао зарабатывали немного денег на шитье. Младшая дочь, Умеко, продавала людям себя. — Староста указал на нишу. — Она обслуживала их здесь.

— Мне нужно знать, почему Югао убила свою семью, если она это сделала.

— Она не сказала мне, но она не очень хорошо ладила с ними. Они часто ссорились. Соседи постоянно жаловались на шум. Конечно, в этом нет ничего необычного. Если есть одна вещь, которую я узнал за семь лет, что нахожусь в этом аду, так это то, что, когда люди несчастны и заперты вместе, то это закончится дракой. Какая-нибудь мелочь, вероятно, стала последней каплей, после чего злоба Югао перелилась через край.

Здесь Рейко увидел шанс ответить для себя хотя бы на один вопрос:

— Почему Югао и ее семья стали изгоями?

— Ее отец совершил кровосмешение с Югой.

Рейко знала, что инцест с родственницей была одним из преступлений, за которые человек может быть понижен до статуса хинин, но она, тем не менее, была потрясена. Она слышала сплетни о мужчинах, которые удовлетворяли свои плотские похоти со своими дочерями, но не могла понять, как отец мог делать настолько извращенные, отвратительные вещи.

— Если отец Югао был преступником, то, что здесь делали Югао и ее мать и сестра?

— Это были три беспомощных женщины, не имеющие денег на жизнь. Они полностью зависели от Таруйи. Они вынуждены были переехать сюда с ним или умереть с голоду.

Это означало, что вся семья, в том числе Югао разделила наказание главы семейства. Это казалось несправедливым, но по законам Токугавы часто наказания несла вся семья преступника. У Рейко участилось сердцебиение, потому что она выявила вероятный мотив, по крайней мере, одного из убийств. Она представила, что должна была чувствовать Югао, замаранная и опозоренная своим отцом, как она должна была возненавидеть отца, которого ей надлежало уважать и любить? Что если ее вспыльчивость в эту ночь воспламенилась в убийственный гнев?

Рейко оглядела лачугу. Ее воображение представило как жильцы: мужчина и три женщины сидели за своим ужином. Лица отца Югао, ее матери и сестры были нечеткими, только Югао выглядела такой, какой Рейко ее видела в здании суда. Рейко услышала их сердитые голоса, возникшей ссоре способствовала жизнь в ужасных условиях, постоянного недоедания и общего позора. Она предположила, как они бросаются посудой и дерутся, проклиная друг друга. И, возможно, преступная связь, за которую они все оказались в этом ужасном месте, не прекратилась. Рейко представила себе, что произошло в этой грязной лачуге в ту ночь. Она увидела как темные фигуры, Югао и ее отца, в постели накладываются на большое окровавленное пятно на полу.

Он хватает ее, руками затыкает ей рот, чтобы заглушить крики, после чего набрасывается на нее. Рядом на своих кроватях спят ее мать и сестра. После отец слазит с Югао и засыпает, а она кипит гневом. Унижение этой ночи переполняют чашу терпения Югао.

Она встает, берет нож и вонзает его в грудь отца. Он просыпается, воя от боли и неожиданности. Он пытается отнять у нее нож, но она полосует его руки и наносит все новые удары. Их крики будят мать и сестру. В ужасе они хватают Югу и оттаскивают ее от отца, но уже слишком поздно — он мертв. Но Югао в бешенстве уже не знает, что делает. Она поворачивает нож на свою мать и сестру. Она преследует их, рубит и колет, а они кричат от ужаса. Их ноги оставляют кровавые отпечатки на полу, пока они не падают безжизненно.

Югао видит, что натворила. Ее жажда мести удовлетворена, ее безумие сменяется неестественным спокойствием. Она садится, держа в руках нож, и ждет, что будет дальше.

Голос старосты прервал мысли Рейко.

— Достаточно ли того, что вы увидели?

Видение исчезло, Рейко моргнула. Теперь у нее была правдоподобная версия того, почему и как были совершены убийства, но это было всего лишь предположение. Ей нужны другие доказательства, чтобы подтвердить его, прежде чем она скажет отцу, что Югао был виновна, и он приговорит ее к смерти.

— Я видела достаточно, — сказала она. — Теперь я хотела бы поговорить с соседями семьи.

Может быть, они видели нечто, что Канаи не заметил. Может кто-то еще вошел в лачугу и совершил убийства? Была ли Югао намеченной жертвой? Это оставило бы вопросы о том, почему она выжила и призналась, но Рейко все еще чувствовала, что не имеет достаточно информации об этом преступлении.

— Не могли бы вы провести меня вокруг поселения и представить меня?

Канаи посмотрел на нее с нетерпением.

— Все, что вы хотите, но я думаю, что вы теряете время.

Интерес Рейко к жизни хинин распространился на этого человека, который бы стал ее добровольным, хотя и скептическим, помощником.

— Могу ли я спросить, как вы стали хинин?

Его лицо потемнело от волнения, он отвернулся от нее.

— Когда я был молод, я влюбился. Она была горничной в чайной.

Он говорил, как будто каждое слово содрали его кнутом.

— Я был самураем из гордой, древней семьи.

Намек на улыбку на его лице говорил, что он получал удовольствие, рассказывая о своем падении.

— Мы хотели пожениться, но мы принадлежали к разным мирам. Мы решили, что если не можем жить вместе, то должны вместе умереть. Однажды ночью мы вышли к мосту Регоку. Мы связали себя веревкой. Мы поклялись в вечной любви. А потом мы прыгнули.

На подобных историях строились сюжеты многих пьес театра Кабуки. Двойные самоубийства пар влюбленных были популярны среди представителей разных сословий.

Рейко сказала:

— Но, как же вы…

— Еще живы, — продолжил Канаи.

— Когда мы упали в реку, она утонула почти сразу. Она отказалась от своей жизни легко. Но я, — он вздохнул. — Это было, как будто мое тело обладало собственной волей и не хотело умирать. Когда течение отнесло нас в сторону, я изо всех сил держался за связывающую нас веревку, но она развязалась. Я поплыл к доку. Там меня нашел полицейский. Ее тело выловили внизу по течению на следующий день, а я был осужден на изгнание.

Это было стандартное наказание для лиц, переживших подобное самоубийство.

Когда Рейко еще раз оглядела его мрачную фигуру и поняла, что Канаи все еще оплакивает свою возлюбленную.

— Мне очень жаль. Может быть, если я поговорю о вас с моим отцом, он простит вас.

— Спасибо, но не беспокойтесь, — сказал Канаи с тем угрюмым выражением, которое было на его лице, когда она увидела его в первый раз.

— Меня приговорили лишь к одному году изгнания. Сейчас я могу уйти в любой момент, когда захочу. Сейчас я нахожусь здесь добровольно.

— Почему?

Рейко не могла поверить, что кто-то добровольно может жить здесь.

— Я был слишком труслив, чтобы умереть. Как самураю мне нет оправдания! — резко сказал Канаи.

— Она мертва. Я жив. Пребывание здесь — мое наказание.

С видимым усилием его лицо приобрело обычное, безразличное выражение.

— Но вы пришли сюда не за тем, чтобы выслушать мою жалкую историю. Пойдемте со мной — я познакомлю вас с соседями Югао, — он сказал, когда они выходили из лачуги.

— Из моего примера вы должны усвоить один урок, который должны помнить, при расследовании этих убийств: Некоторые люди, которых обвиняют в совершении преступлений, на самом деле виновны.

 

Глава 11

Вокруг Хираты гремели пушечные выстрелы. Он стоял один на поле боя, в доспехах, в руке у него был меч. В клубах дыма и тумана, ожесточенно сражались призрачные фигуры. Их воинственные крики заглушали рев труб и грохот военных барабанов. Солдат на лошади выскочил из тумана, его копье было направленно на Хирату. Хирата увернулся и взмахнул мечом. Он попал солдату живот. Истекающий кровью солдат упал с коня. Сзади к Хирате крался самурай с мечом. Хирата резко повернулся, лезвие его меча перерезало горло мужчины. Другие солдаты нападали Хирату. Он убивал их с легким изяществом. Его лезвие казалось продолжением его воли к победе. Восторг наполнял его.

Вдруг звуки битвы исчезли, войска растворились в тумане. Хирата проснулся, лежа в постели, в раненной ноге пульсировала боль. Воинственные крики превратились в болтовню слуг в его усадьбе, стрельба исходила со стрельбища замка Эдо. Из окна ему в глаза светил утренний солнечный свет. У него болела голова, а во рту стоял прогорклый вкус его сонного зелья. Каждую ночь ему снилось, что он был здоровым и сильным, а каждое утро он просыпался в своем кошмарном истинном состоянии. Но он стоически тяжело поднялся с постели. Ему предстояла важная работа, а спал он уже слишком долго.

— Мидори! — позвал он.

После того как жена помогла ему одеться и уговорила его съесть рисовую кашу и рыбу, он пошел в свой кабинет и послал за своими сыщиками. Он назначил ответственных за проведение текущих расследований и отпустил их, а сыщикам Араи и Иноуэ велел остаться.

— Сегодня мы будем расследовать предыдущие смерти, которые господин Мацудайра считает убийствами, — сказал он.

— Имеется в виду смерти руководителя придворного церемониала Оно Шинносуке, комиссара дорог Сасамуры Томойя, и министра финансов Мориваки? — спросил Араи.

Хирата кивнул:

— Мы должны узнать, были ли они жертвами дим-мак. Если это так, мы будем искать подозреваемых.

— С чего начнем? — спросил Иноуэ.

— В домах, где умерли Сасамура и Оно.

Все трое жили в поместьях чиновничьего квартала Хибийа. Хирата надеялся, что ему не придется ездить дальше. В связи со вчерашними перегрузками сегодня боль была особенно сильная. Может быть, придется подключиться к расследованию смерти главы мэцукэ Эджимы и проверить некоторые версии. Чтобы быть готовым к перегрузкам, он заполнил флакон с опиумом под самое горлышко.

Два часа спустя, он и сыщики вышли из ворот резиденции министра финансов Мориваки. Они сели на лошадей, в то время как служащие, должностные лица в паланкине и солдаты шли мимо по улице сплошным потоком.

— Еще один тупик, — с сожалением сказал Иноуэ.

— Жаль, что ни здесь, ни у руководителя церемониала, ни у комиссара дорог никто не заметил синяков в форме отпечатка пальца на телах покойных, — сказал Араи.

Хирата допросил членов семьи и слуг, но безрезультатно. Поскольку тела были кремированы, их уже нельзя было осмотреть.

— Жена господина Мориваки все-таки рассказала нам некоторые интересные факты про то, что произошло после того, как он умер, — заметил Хирата.

— Но мы не узнали ничего, чтобы доказывало, что Оно и Сасамура не умерли естественной смертью во сне, — сказал Иноуэ.

— Может быть, убийство Эджима было единственным и нет никакого заговора против господина Мацудайра, — сказал Араи.

— В таком случае, список людей, которые встречались с покойными за два дня до их смерти, не даст нам ничего хорошего, потому что нет никаких оснований, чтобы в нем могло оказаться имя убийцы Эджимы.

Хирата засунул свиток в седельную сумку. Он чувствовал себя разбитым, а разочарование усилило его недомогание.

— Что же нам теперь делать? — спросил Иноуэ.

Хирата не хотел сдаваться и вернуться с пустыми руками Сано.

— Смерть министра финансов Мориваки не отличается от двух других, хотя он не был найден мертвым в постели у себя дома. И наш список его встреч и мест, которые он посещал перед смертью, далеко не полный.

Бывшему секретарю Мориваки пришлось сказать, что министр финансов был эксцентричным, скрытным человеком, который предпочитал самостоятельно устраивать свои встречи и ходил на них один.

— Может быть, если восстановить его передвижения, мы сможем найти какие-то доказательства того, что он был убит, а также что-то относительно того, кто убил его и господина Эджима.

Даже несмотря на то, что состояние ноги несколько улучшилось, Хирата говорил с явным нежеланием ехать куда-то еще, в поисках успеха.

— Есть одно место, куда отправился Мориваки, это баня, в которой он умер. Мы направляемся туда.

Теперь Хирата со своими спутниками поехал в торговый район Нихонбаси. Наполненные весенними паводками и дождями каналы пересекали окрестности. По их берегам, подобно девушкам моющим свои волосы, стояли ивы. В горшках у дверей домов и на балконах зеленели цветы. Хирата и его люди проехали мимо похоронной процессии в сопровождении носильщиков с фонарями, священники звонили в колокола, били в барабаны и распевали молитвы, гроб, украшенный цветами, за которым шли скорбящие родственники в белых одеждах. Во время войны похороны стали обычным явлением.

Баня была расположена в деревянно-кирпичном здании с блестящей черепичной крышей. Она занимала целый квартал в районе величественных домов рядом с магазинами, в которых продавались дорогие предметы искусства. Над входом висела чистая, цвета индиго, штора, с надписью «Горячая вода». Ухоженные горничные, одетые в кимоно, стояли перед дверями, чтобы приветствовать клиентов. Когда Хирата и его детективы спешились перед входом, служащие поспешили позаботиться о лошадях. Он сделал вывод, что в этом заведении обслуживали людей, которые были достаточно богаты, чтобы иметь ванну у себя дома, сюда приезжали не только для того, чтобы вымыться.

Тут из двери вышел самурай. Это был высокий, мускулистый, подтянутый и высокомерный мужчина, одетый роскошную шелковую одежду, затейливый доспех, за поясом у него было два меча. За ним следовали еще два самурая. Когда он заметил Хирату, на его красивом угловатом лице появилась насмешка.

— Кто это, часом не сесакан-сама? — сказал он.

Хирата ощетинился на оскорбительный тон человека.

— Приветствую, начальник полиции Хосина.

Начальник полиции был любовником Янагисавы и верным союзником его фракции, пока ссора не разделила их. Тогда, чтобы отомстить Янагисаве, который предал его, Хосина перешел на сторону князя Мацудайры и таким образом сохранил свое положение во главе полиции. Он был давним врагом Сано и его вражда распространялась и на Хирату.

— Я удивлен, что ты еще жив. Последнее, что я слышал, ты на смертном одре.

Наглым взглядом Хосина уставился на раненную ногу Хираты.

— Я думаю, что ты слишком рано встал.

Ослабленный и исхудавший Хирата счел унизительным стоять перед сильным, здоровым противником.

— Я тоже удивлен видеть тебя, Последнее, что я слышал, что ты с господином Мацудайра пошли на это.

Он поднял два скрещенных пальцев:

— Почему ты не с ним? Ты стал ему не нужен?

Челюсти Хосины сжались, Хирата был доволен, что он попал в точку.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Хосина, а потом поднял ладони.

— Не говорите мне: вы пришли расследовать смерть министр финансов Мориваки. Канцлер Сано слишком важен, чтобы сделать это самому, поэтому он послал своего верного пса.

— Бьюсь об заклад, что ты здесь по этой же причине.

Хирата с трудом сдерживался. Когда Хосина кивнул, Хирата припомнил факты, которые сказала ему жена министра финансов:

— Но разве ты уже не расследовал его смерть? Разве ты не арестовал кого-то, кого уже казнили за его убийство?

Угрюмое молчание было ответом Хосины. Его приближенные выглядели смущенными за него.

— Теперь умер господин Эджима. — продолжил Хирата. — Вероятно, что он был убит тем же человеком, который убил министра финансов, а ты совершил ошибку.

— Ну и что, если так? — защищаясь взволновано сказал Хосина. — Любой мог бы сделать то же самое.

— Но неудачником стал ты. Вот почему ты находитесь в немилости господина Мацудайра. В момент, когда он узнал, что Эджима мертв, он сразу же понял, что ты завалил расследование, из-за чего он потерял другого важного человека, и он выставил тебя из своего ближайшего окружения. Мои соболезнования.

Хирата пожалел Хосину.

— Теперь, если вы меня извините, я собираюсь провести надлежащее расследование гибели министра финансов Мориваки.

Он и его сыщики направились к двери бани, но Хосина преградил им путь.

— Вы только потеряете время, — сказал Хосина. — Я уже осмотрел место, где он умер.

— Что, пытаешься исправить свою ошибку, изучая все заново? — сказал Хирата.

Хосина нахмурился.

— Вы там ничего не найдете, — его настойчивость только убеждала Хирату, что в бане имеются важные улики. Хирата и его люди продолжали идти. Хосина последовал за ними в баню. Внутри вестибюля, женщина, одетая в кимоно белого и серого цветов сидела на помосте. У стен стояли стойки с полотенцами и мылом.

— Добрый день, господа, — сказала она, кланяясь Хирате и его сыщикам. Женщине было за пятьдесят лет, она была невысокая, полноватая, с крашенными в неестественно черный цвет волосами и с сильно напудренным и нарумяненным лицом. Но ее глаза были яркими, а черты лица приятными. Когда она увидела Хосину, ее улыбка исчезла.

— Чего ты вернулся так быстро? Разве ты еще не создал здесь достаточно проблем здесь?

Она была из породы тех пожилых женщин, которые не стеснялись высказывать свое мнение даже мужчинам, которые занимали более высокое социальное положение и терпели это, возможно, потому, что она напоминала им их строгую мать или няньку. После, она обратилась к Хирате:

— Добро пожаловать в мое заведение. Вы и ваши люди могут раздеться там.

Она указала на соседнюю комнату за занавеской, где халаты висели на крючках, одежда была сложена в отсеки на стене, а обувь стояла на стеллажах.

— Спасибо, но мы пришли не мыться.

Хирата представился, а потом сказал:

— Мы здесь, чтобы расследовать смерть одного из ваших клиентов — министра финансов Мориваки.

Хозяйка бросила проницательный взгляд от Хирата на Хосину:

— Я рада, что кто-то другой будет заниматься этим. Чем я могу вам помочь?

— Вы можете показать мне, где умер министр финансов.

— Пройдите сюда, поднявшись с помоста, она улыбнулась Хирате и скосила глаза на Хосину.

Хирата и его люди проследовали за ней через занавешенные двери в проход. Из отсеков, по обеим сторонам коридора, разделенных обклеенными бумагой решетками, слышалось шипение горячей воды и брызги воды. В каждом отсеке стояла большая, прямоугольная ванна, заполненная водой, ее окружал помост из деревянных реек. Голые мужчины, лежали в ваннах или сидели на помосте рядом с ними. Служанки, повернувшись спиной к входу, обливали их водой из ведер или сидели голые рядом с ними в ваннах. Некоторые двери были закрыты, за ними были слышны стоны и хихиканье. Хирата понял, что баня использовалась для незаконной проституции, и владелица, безусловно, платит полиции, которая позволяет ей работать вне закона.

Она открыла один из отсеков:

— Это случилось здесь.

Ванна была пуста, пол сухим. Она вошла вовнутрь и открыла бамбуковые жалюзи. Пылинки блестели на солнце.

— Мы не использовали этот номер, после того как Мориваки-сан умер. Ни одна из девочек не хочет работать здесь. Они думают, что его призрак станет их преследовать.

— Были ли вы в помещении, когда он умер? — спросил Хирата.

— Да. Я рассказывала ему, что произошло.

Хозяйка бросила мрачный взгляд на Хосину.

— Но он не хотел слушать.

Хосина отступил к стене, держа руки под мышками, его лицо выражало возмущение. Но Хирата знал, что он будет держаться рядом, чтобы увидеть, если Хирата найдет что-то, что он упустил, но можно было использовать, чтобы вернуть в благосклонность господина Мацудайра. Он был из тех, кто, не задумываясь, присваивает результаты чужого труда, чтобы выслужиться.

— Я вас выслушаю, — сказал Хирата. — Расскажите мне.

— Я была в передней, когда Мориваки-сан пришел помыться, — объяснила женщина. — Он был нашим постоянным клиентом. Приходил почти каждый день. Я вызвала Юки, которая ждала его. Она была его любимой девушкой. Она привела его сюда. Через некоторое время я услышала громкий стук. Юки закричала. Я побежала посмотреть, что случилось. Здесь лежал голый Мориваки-сан.

Она указала на пол рядом с ванной.

— Юки сказала, что он упал. Его голова была в крови, где он упал на пол. Она поджала губы.

— Это было первый раз, чтобы клиент умер здесь. Очень плохо для бизнеса. Но это был несчастный случай.

Хирата отметил, что это звучало так же, как когда неожиданно без видимой причины упал Эджима. Может министр финансов стал очередной жертвой дим-мак?

— Я направила посыльного в семье Мориваки. Его вассалы приехали и сказали, что они нас ни в чем не обвиняют, чтобы Юки и я не волновались. Они забрали его тело домой. Но на следующий день, появился он.

Она бросила взгляд на Хосину.

— Он взял Юки в комнату и спросил ее, что случилось с Мориваки. Когда она пыталась сказать ему, что не сделала ничего плохого, он назвал ее лгуньей. Я слышал, как он ударил ее. Я слышала, как она плачет.

— Этого достаточно, — сердито прервал ее Хосина.

— Продолжай, — сказал Хирата.

Женщина ответила Хосине мстительной ухмылкой.

— Он думал, что Юки толкнула Мориваки. Он заставил ее так сказать. Он арестовал ее и отправил в тюрьму, хотя я говорила ему, Юки добрая девушка, которая и мухи не обидит. На следующий день, ей отрубили голову.

Хирата смотрел на комиссара полиции с отвращением:

— Это была хорошая, быстрая работа сыщика.

Уязвленный, Хосина поспешил оправдаться:

— Это была стандартная процедура. Если с подозреваемых сдувать пылинки и гладить по голове, то ни одно преступление не будет раскрыто, но закон позволяет нам применять к ним силу, чтобы выбить признание.

Пытки действительно были разрешены, недостатком чего было то, что в результате часто признания выбивались у невиновных лиц.

— А сегодня он вернулся, — сказала женщина.

— Видимо он узнал, что Юки не убивала министра финансов, потому он снова, хочет сделать виноватыми других людей.

— Заткнись, старуха! — сказал в ярости Хосина.

— Я закрою вашу баню или…

Он с кулаками накинулся на нее. Сыщики Хираты оттолкнули его от нее. Хирата сказал:

— Эта женщина является важным свидетелем, и если вы будете давить на нее, то окажетесь в еще более сложном положении, чем вы уже находитесь.

В бессильной ярости Хосина утих. Хирата был доволен, что отплатил Хосине за сегодняшнее оскорбление и пакости, которые тот делал Сано в прошлом. Он обратился к женщине:

— Я здесь для того, чтобы найти и задержать настоящего убийцу. Мне нужно задать вам несколько вопросов о министре Мориваки.

Довольная тем, что ее взяли под защиту, женщина сказала:

— Да, пожалуйста.

— На теле господина Мориваки были какие-либо необычные синяки, когда он умер?

— Действительно были.

Хосина процедил сквозь зубы:

— Я приказал тебе молчать обо всем, что относится к этому расследованию.

— Как я могу отказаться говорить с сесакан-сама сегуна? — сказала женщина, притворившись беспомощной. Она сказала Хирате:

— У него был синяк прямо вот здесь, — и указала на место рядом с виском.

Хирата почувствовал, как вздрогнул от волнения:

— Как он выглядел?

— Он был синий. Овальной формы. Вроде как отпечатка пальца.

Наконец-то, Хирата получил четкие доказательства, которые связывали убийство Эджимы с одной из предыдущих смертей. Хосина выглядел недовольным, очевидно, он хотел скрыть этот важный факт для собственного использования.

— Когда вы видели синяк? — сказал Хирата.

— Сразу после того как Мориваки-сан умер. Я смыла с него кровь, перед тем, как его слуги забрали его домой. — И добавила — всякий раз, когда он купался со мной, он сосал мою грудь, когда мы сидели в ванной. Вы знаете, некоторым мужчинам его возраста нравится делать это. При этом я много смотрела на его голову, потому знала, что раньше синяка на этом месте не было.

Это было более подробно, чем требовалось Хирате, но добавило правдивости ее заявлению:

— Вы сказали, что министр финансов был постоянным клиентом. Заезжал ли он сюда за два дня до его смерти?

Сердитый Хосина жестом показал женщине, чтобы она молчала, но она проигнорировала его:

— Да, он был здесь как раз за день до этого.

Теперь Хирата знал, где Мориваки провел часть времени накануне своей смерти вне замка Эдо:

— Вы видели, кого-нибудь с ним в этот день?

— Я уже спрашивал ее, об этом, — прервал его Хосина. — Она ничего не знает. Она врет, чтобы порадовать вас.

Женщина положила руки на бедра, а ее глаза сердитыми искрами выстрелили в Хосину:

— Я не лгу. И если вы думаете, что я лгу, то почему вы так заволновались, о человеке, которого я видела с Мориваки?

Хосина разочарованно вздохнул. Довольный, Хирата сказал:

— Скажи мне, что ты рассказала начальнику полиции.

— Вместе с Мориваки в баню зашел самурай. Он хотел, чтобы министр поговорил с ним. Мориваки сказал, что занят, но самурай все равно последовал за ним в раздевалку. Они начали спорить. Я не слышала, о чем они говорили, но думаю, что самурай просил его о чем-то. Мориваки попросил его уйти. После чего самурай вышел.

Хирата почувствовал, что находится на грани того, что сдвинет расследование:

— Вы знаете, этого самурая?

— Да, — я спросила Мориваки: — Кто этот грубиян? Он ответил, что это капитан Накаи из армии Токугавы.

С улыбкой она торжествующе посмотрела на Хосину.

Полный негодования и ярости тот вышел из комнаты. Теперь Хирата понял, почему Хосина хотел сохранить в тайне информацию владелицы бани. Капитан Накаи был превосходным подозреваемым, его мастерское владение боевыми искусствами было широко известно, так как он его продемонстрировал во время войны группировок. Включение его в список контактов министра финансов Мориваки было удачей, потому что его не было в списках людей, которые встречались с другими умершими чиновниками.

— Капитан Накаи был наедине с министром финансов? — спросил Хирата.

— Да. Когда Мориваки раздевался.

— Он касался господина Мориваки?

— Я не знаю. Занавес был закрыт.

Тем не менее, Хирата был в восторге. Когда он и сыщики покинули баню, еще кипевший злостью начальник полиции Хосина ждал его на улице.

— Я просто хочу сказать вам, что на этой раз вам не удастся выставить меня дураком, — сказал Хосина. — И если вы думаете, что канцлер Сано сумеет раскрыть это дело и выиграть еще больше наград за мой счет, вы глубоко ошибаетесь. Я обломаю вас обоих.

Он с силой ткнул рукой в грудь Хираты. Хирата потерял равновесие, его раненная нога подогнулась, и он упал на кучу конского навоза. От негодования он вскричал. Хосина и его самураи рассмеялись.

— Вы там, где вам и надлежит быть, — сказал Хосина, когда сыщики Хираты помогали ему подняться на ноги и вытирали навоза от него.

— В следующий раз я вгоню вас в такое дерьмо, в котором вы и останетесь.

Хосина и его люди сели на лошадей и уехали. Детектив Иноуэ сказал:

— Не обращай внимания на этого неудачника, Хирата-сан. Он не стоит беспокойства.

Но Хирата знал, что Хосина, который отчаянно пытается восстановить свой статус при дворе, опасен. Их стычка была только первым раундом, обещала перерасти в кровавую политическую войну. Хирата захромал к лошади.

— Нам надо вернуться в замок Эдо. Мне надо доложить канцлеру Сано о капитане Накаи.

Он поспешил предупредить Сано, о кознях его старого врага.

 

Глава 12

Когда Рейко вместе с сопровождающими обходила поселок изгоев-хинин, стало жарко и душно. Ее одежда пропахла дымом, а тело покрылось потом, от пепла слезились глаза, горло пересохло и ей казалось, что ее тело впитывает загрязнения от изгоев. Ее визиты в первые несколько ближайших жилищ рядом с лачугой семьи Югао не выявили никаких новых подозреваемых или свидетелей.

— Если вы хотите, найти убийцу, вам не нужно идти дальше тюрьмы Эдо, — сказал староста, когда он и Рейко обошли кучу мусора в переулке.

Рейко уже начинала думать, что Канаи прав. С повышением температуры вонь становилась невыносимой и она испытывала огромное желание бросить расследование и сдаться. Да и стоит ли нахалка Югао этих усилий? Но Рейко сказала:

— Нет, я еще не закончила здесь.

Они были в узком проходе позади дома семью Югао, на веревках сошли рваные вещи, с которых в желоба стекала вода. Двор заполнен корытами, сломанными инструментами и другим барахлом. На пороге лачуги сидел живущий в ней старик-изгой, который плел из соломы сандалии и перевязывал их шпагатом. Когда Рейко спросила его, видел ли он кого-нибудь в доме семьи Югао кроме нее в ночь убийства, он сказал:

— Там был начальником тюрьмы.

— Тюрьмы Эдо? — переспросила Рейко. Старый сапожник кивнул, его корявые руки ловко переплетали солому.

— Он был начальником Таруйи.

— Это бывший бандит, — сказал староста Рейко.

— Он был понижен в должности за вымогательство денег у торговцев на овощном рынке и избиение их, когда они не платили.

— Когда вы его видели? — взволновано спросила Рейко, потому что, наконец-то объявился подозреваемого, явно способного на убийство.

— Я его не видел, — сказал сапожник, — но я услышал его голос. Он и Таруйа спорили. Это было сразу после захода солнца.

— Когда он ушел?

— Через некоторое время их спор стих. Должно быть, он ушел.

Рейко ощутила укол разочарования, потому что сроки визита не совпадали со временем совершения преступления. Но, он мог вернуться позже для того чтобы расправиться с Таруйи.

— Где я могу найти этого начальника? — спросила Рейко.

— Там, где в этом поселке все собираются, — Канаи всем своим видом показывал, что ее настойчивость его утомила, но он все же сказал, — пойдемте, я проведу вас.

Они продолжили обходить поселок. По дороге Рейко опрашивала жителей лачуг, мимо которых они проходили, но безрезультатно. Самураи ее эскорта выглядели мрачными и скучающими. Продавец-водонос, нес за плечами ведро с водой, а Рейко уже сильно мучила жажда, но она не могла пить воду в этом грязном месте. Прищурившись на солнце, которое светило сквозь дым, она вытерла потное лицо своим рукавом. На фоне неба высился остов деревянной сторожевой и пожарной башни. На платформе под висевшим колоколом, стоял мальчик.

Рейко позвала его:

— Ты случайно не был на дежурстве в ночь, когда убили семью Таруйа?

Заглянув на нее сверху вниз, он кивнул.

— Ну-ка спустить на мгновение, нам надо поговорить, — позвала его Рейко. Он заскользил вниз по лестнице, проворный, как обезьяна. Ему было около двенадцати лет, худой с торчащими костями. Рейко попросила его рассказать, не заметил ли он чего-то в ту ночь.

— Я слышал крики, — сказал он, — а потом видел, как Ихай убежал из дома.

— Кто такой Ихай? — спросила Рейко.

Полученная информация возродила ее, погасший было, энтузиазм.

— Он живет у реки, — сказал мальчик. — Он ходил туда к Умеко.

— Раньше он был вором, — объяснил Канаи. А здесь он дворник.

Рейко посмотрела на башню, оценила расстояние до дома Югао, и представила себе, что тут можно было разглядеть в полночь.

— Как ты узнал его? — спросила она мальчика, — ведь было темно?

— Блеснула молния. И Ихай ходит, как это.

Он втянул голову в плечи и скривился. Рейко не знала, радоваться мне или сожалеть, что кроме Югао, у нее теперь появились два подозреваемых, отмеченных на месте преступления. Она поблагодарила мальчика, который поклонился и прошмыгнул мимо ее охранников.

Канаи закричал:

— Подождите одну минуту! Он побежал за мальчиком и схватил его за воротник:

— Отдай.

Мальчик неохотно вытащил из кармана за шнурок кожаный мешочек. В таких мужчины обычно носили монеты, лекарства, предметы религиозного культа и другие мелкие ценности.

— Эй, это же мой, — сказал лейтенант Асакай, нащупывая пустое место, где когда-то мешочек свисал с его доспеха. Он выхватил его из рук мальчишки.

— Вы должны быть осторожны с ним, с его родителями, с его братьями и сестрами, — сказал Канаи.

— Все они первоклассные воры.

Он отпустил мальчика и шлепнул его по заду:

— Веди себя прилично, или мне придется добавить еще годик к сроку вашего наказания.

Вскоре Рейко и ее спутники добрались до пункта назначения чайхане, что располагалась в большой хижине на берегу реки, с дощатыми стенами и соломенной крышей. Его передние и задние двери стояли открытыми, чтобы сквозняк обдувал мужчин, которые бездельничали сидя на полу. Хозяин подавал настойку в глиняных кувшинах. Чайхана оказалась центром поселка изгоев. Ниже по реке за лодками размещались публичные дома и чайные для рядовых граждан, по мосткам, можно было добраться на противоположный берег.

Староста позвал одного из клиентов:

— Что ты здесь делаешь так рано, стражник? Тюрьму закрыли или ты тайком сачкуешь?

— Ну и чего, если и так? — сказал надзиратель. Он был небольшого роста, мускулистый, лет сорока. Его полностью выбритая голова была обмотана грязной лентой белого хлопка. У него были густые черные брови и торчащие усы, грубое лицо в прыщах, ямках и старых шрамах, а руки были покрыты татуировками.

Не обращая внимания на его грубость, староста сказал:

— Эта госпожа — дочь судьи Уэда. Он поручил ей расследовать убийство Таруйа и его семьи. Она хочет поговорить с тобой.

Начальник немигающим взглядом посмотрел на Рейко. Свет, отражавшийся в них, казался неестественно ярким.

— Я знаю твоего отца. — Улыбнулся он, показав гнилые зубы. — Не то, чтобы я когда-либо встречался с ним, но я работаю на него.

Рейко отметила пятна на его синем кимоно и соломенных сандалиях и грязь под ногтями. Была ли это кровь преступников, которых он пытал в тюрьме? Мелкая дрожь прошла через нее. Это расследование раскрыло ей темную сторону работы ее отца, а также жизнь низов Эдо.

— Вы же посещали Таруйа той ночью? — спросила она.

— А что если так?

— Зачем?

— У меня было к нему дело.

Тюремщик кокетливо посмотрел на Рейко и облизнул губы.

— Что за дело? — спросила она, стараясь не вздрогнуть.

— Таруйа в тюрьме играл в азартные игры. Он обманывал людей, которые работают там.

Гнев в голосе, который Рейко услышала в его голосе, говорил, что надзиратель сам стал одной из жертв Таруйи.

— Я пошел и потребовал его вернуть деньги, которые он украл. Он сказал, что выиграл их, и что он их уже потратил. Мы подрались. Я бил его пока его жена не стала бить меня железным горшком и не выгнала меня.

Он поморщился с отвращением, а затем ухмыльнулся:

— Но теперь Таруйа мертв. Больше он уже никого не обманет. Его дочь сделала миру одолжение, когда зарезала его.

Рейко поняла, что его дочь была не единственным человеком, который бы имел основания желать ему смерти.

— Где ты был после того как ушел от него?

— Я пошел к моей подруге.

— Эта одна ночная девочка из поселка, — сказал староста.

Опасение промелькнуло в ярких глазах начальника тюрьмы.

— Если вдруг судья Уэда вздумает повесить эти убийства на меня, а не на Югао, скажи ему, что я не делал этого. Я не мог этого сделать. Всю ночь я был со своей подружкой. Она может поклясться в этом.

Тем не менее, Рейко знала, что человеку, который вымогал деньги у купцов и избивал их, заставляя платить, ничего не стоит запугать зависящую от него женщину, чтобы отвести от себя подозрение в совершении убийства.

— Есть еще вопросы, — с издевкой спросил надзиратель, улыбаясь, в то время как его взгляд блуждал по ее телу.

— На данный момент нет, — сказала Рейко, понимая, что если она не сможет найти улики против него, его придется отпустить.

— Тогда, если вы меня простите…, — надзиратель прошелся к задней двери, сунул руку под кимоно, и демонстративно вытащил из-под набедренной повязки свой член. После этого он справил нужду в помойной чан на выходе из чайханы со словами:

— Передавайте судье Уэда мои наилучшие пожелания.

Смущенная и возмущенная от такой наглости, Рейко горела внутри. Староста сказал:

— Прошу прощения за его плохие манеры.

Он посмотрел вниз по улице.

— Если вам нужен еще один шанс, чтобы спасти Югао, то вот он идет.

Молодой человек подошел к чайному домику, втянув голову в плечи и волоча ноги. На нем была выцветшая, разорванная одежда, а плетеная шляпа прикрывала лицо с вдавленным носом. В руках он держал метлу, совок для мусора и мусорную корзину.

— Это Ихай, — сказал староста.

Дворник поднял глаза, когда Рейко и ее телохранители двинулись к нему. Его лицо приняло тревожный взгляд. Он повернулся и быстро зашагал прочь.

— Остановите его! — приказала Рейко охранникам.

Они бросились за ним, а молодой человек, бросив инструменты, поспешил вниз по улице, насколько это позволяла его неловкая походка. Самураи его быстро задержали и привели к Рейко.

— Отпустите меня! — Закричал парнишка, изо всех сил пытаясь вырваться.

— Я не сделал ничего плохого!

Его голос был высоким и писклявый, его грязное лицо выдавало его отчаяние.

— Если ты не сделал ничего плохого, то почему ты убежал? — спросила Рейко.

Он удивленно нахмурился, увидев такую даму в поселке. Он взглянул на нее телохранителей.

— Я, я боялся, что мне сделают больно.

— Самураи бандиты избили его, — сказал Канаи.

— Они сломали много костей. Вот почему он стал калекой.

Рейко была потрясена еще эпизодом о превратностях жизни изгоев общества.

— Никто не собирается причинить тебе боль. Я просто хочу поговорить. Если вы обещаешь не убегать, они тебя отпустят.

Выражение его лица говорило, что он не доверял ей, но Ихай кивнул. Охранники отпустили его, но были готовы в случае необходимости схватить его снова.

— Поговорить о чем?

— О ночи, когда была убита Умеко и ее родители, — сказала Рейко.

Паника вспыхнула в глазах Ихая. Он попятился. Староста сказал:

— Ух ты!

И охранники схватили Ихая, который закричал:

— Я ничего не знаю об этом.

— Люди видели, как ты выбежал из дома, — сказала Рейко. В смятении он сник:

— Я не имел ничего общего с ними, — оттенком вины в голосе сказал он. — Я — я клянусь!

— Тогда, что ты там делал?

— Я ходил к Умеко.

— Почему?

Рейко не отбрасывала возможность того, что Умеко была намеченной жертвой, несмотря на улики на месте преступления, которые указывали, что ее отец был убит первым. Она вспомнила, что сестра Югао была проституткой. Когда Ихай колебался, Рейко спросила:

— Ты был одним из ее клиентов?

— Нет! — воскликнул Ихай с обидой.

— Да, ты был, — сказал Канаи. — Не ври, если не хочешь нарваться на неприятности.

Ихай покорно вздохнул.

— Ладно, я был клиентом Умеко. Но это было больше, чем обычная вещь. Я любил ее, — его голос дрожал, слезы потекли по его грязным щекам. — И теперь ее нет!

Его горе казалась неподдельным, но убийца вполне мог оплакивать потерю близких, которых сам же и убил. Рейко случалось, наблюдать за их рыданьями во время их судебных слушаний, которые вел ее отец.

— Зачем ты пошел к ней в ту ночь?

— В то утро я попросил ее выйти замуж за меня. Но она сказала «нет». Она посмеялась надо мной.

Глаза Ихая горели от унижения.

— Она сказала, что никогда не унизится, чтобы выйти замуж за калеку-изгоя. Я сказал, что я знаю, что она родилась выше меня, но я сказал ей, что мы оба сейчас хинин. Судьба свела нас здесь. Я рассказал ей, как сильно я ее любил. Я сказал, что сделаю ее счастливой. Я зарабатываю достаточно денег, что она сможет переселиться в мою хижину, и ей не надо будет продавать себя. Но потом она разозлилась.

Его тон отражал боль, которую он чувствовал при этом.

— Она сказала, что не собирается здесь оставаться вечно. Она рассердилась на меня за сделанное предложение. Она сказала, что подождет, пока ее отец отбудет срок и получит свой бизнес и дом обратно, а затем выйдет замуж за какого-нибудь богатого человека. Она сказала мне, оставить ее в покое, потому что она больше не желает меня видеть. Такой черствый и жестокий ответ вполне мог спровоцировать человека на убийство.

— Но ты не оставил ее в покое, — сделала вывод Рейко.

— В ту ночь ты снова пришел к ней. Что было дальше?

— Я должен был увидеть ее. Я надеялся, что смогу заставить ее передумать. В тот вечер я пошел к ней домой. Я постучал в дверь. Когда она ответила, я пытался поговорить с ней. Она сказала, чтобы я молчал, — ее семья спала. Она сказала, что я могу с ней переспать за деньги. Все, что она хотела от меня были мои деньги.

Дворник в горе опустил голову.

— Я так сильно хотел ее, что согласился. Она пустила меня к себе в комнату. Мы занялись с ней любовью.

Рейко представила себе отделенную загородкой нишу в их доме. А что если бы его страсть к ней вызывала гнев за ее отказ, когда Умеко обслуживала его? Что если его любовь превратилась в ненависть?

— После мы уснули. Я не знаю, как долго. Я проснулся от крика и шума. Ее мать кричала: Что ты делаешь? Затем: Прекрати! Она плакала. В другой комнате кто-то дрался.

Лицо Ихая выдавало путаницу в его памяти.

— Умеко вскочила и побежала туда. Я слышал, как она сказала: «Что происходит?» Потом она начала закричала: «Нет!» и позвала меня на помощь. Я отодвинул занавеску. Умеко пробежала мимо меня. Кто-то преследовал ее. И ударил ее ножом.

Он поднял кулак и изобразил движение:

— Я выскочил, а Умеко упала к моим ногам. Крик прекратился. Я почувствовал запах крови. Ихай заикался, в глазах стоял страх, который он тогда испытал. — Наступила тишина, только было слышно, что рядом кто-то тяжело дышал. И вдруг тень бросилась на меня. Я видел блеск ножа в руке.

Он пошатнулся назад, изображая жестами свою реакцию.

— Я повернулся и побежал к двери. Я продолжал бежать всю дорогу домой.

Его искалеченное тело дрожало, он рыдал, уткнувшись с ладони.

— Умеко мертва. Если бы только я мог бы спасти ее! Но я, как трус, убежал.

Рейко могла представить сцену, которую он описал, она понимала ужас, который испытал Ихай, увидев, что его любимая и ее родные убиты и он, если не убежит, должен умереть следующим. Она также могла представить себе другой сценарий. Может быть, после того как он и Умеко занимались любовью, он снова попросил ее выйти за него замуж, и снова она отказалась. Может быть, они спорили, и он впал в такую ярость, что зарезал ее, а, когда ее родители пытались вмешаться, он повернул нож против них.

— Что за человек зарезал Умеко? Ты разглядел его? — спросила Рейко.

— Я не знаю.

Дворник опустил руки и поднял красные от слез глаза на нее.

— Было темно, я не мог толком разглядеть. В тот момент я подумал, что какой-то сумасшедший ворвался в дом, пока я спал. Но это должно быть, была Югао. Я имею в виду, ведь она арестована, не так ли?

— Да, — ответила Рейко. Если она является убийцей, это объясняет тот факт, что она единственная осталась в живых из семьи, но не ее отказ объяснить свои действия. Убийство могло произойти так, как он сказал, если бы, он поймал Югао во время преступления. Но Ихай не был надежным свидетелем и он сам мог совершить убийство, для чего у него были достаточные причины и возможность.

— Я рассказал вам все, — сказал он. — Теперь я могу идти?

Рейко колебалась. Он так же подходил на роль убийцы, как и Югао, но достаточных доказательств его вины не было. Ей очень хотелось, чтобы ее охранники отвели его в тюрьму, но она вспомнила, что Сано сказал относительно ее права проводить расследование. У нее не было права арестовывать подозреваемых. Кроме того, она не была уверена в невиновности Югао.

— Вы свободны, — сказала Рейко. — Однако не покидайте Эдо. Вы можете быть понадобиться для допроса.

— Не волнуйтесь, — сказал староста. — Он никуда отсюда не денется. Ему некуда идти.

Когда дворник взял в руки метлу, корзину и совок и быстро ушел, Рейко спросила Канаи:

— Вы по-прежнему убеждены, что Югао убила свою семью?

Он наморщил лоб и почесал затылок.

— Должен признать, что я не уже так в этом уверен. Вы пробили пару отверстий в моей уверенности. Сейчас очевидно, что в событиях той ночи принимало участие больше людей, чем я думал.

На мгновение он задумался:

— Но предположим, что Ихай, или начальник тюрьмы, или кто-то еще, убил этих людей. Тогда почему Югао призналась?

— Это хороший вопрос, — сказала Рейко.

У Югао была тайна, которую она должна узнать, чтобы раскрыть преступление. Может быть, секреты женщины зарыты в той части ее жизни, которая прошла, до того, как она оказалась в поселке изгоев-хинин.

— Как вы собираетесь на него ответить? — спросил Канаи.

— Думаю, что мне придется совершить путешествие в ее прошлое, — ответила Рейко.

 

Глава 13

В храмах, возвещая полдень, зазвенели колокола, разнося звук по всему Эдо. В небо взмыли красочные воздушные змеи, что блестели на солнце. На улице дети играли в войну обломками копий, собранных в местах сражений между армией правительства и повстанцами. Внутри замка Эдо, Сано сидел в своем кабинете, опрашивая людей, которые имели контакт с покойным главой мэцукэ Эджимой за два дня до его смерти. Он уже переговорил с присутствовавшими на банкете гостями, а также подчиненными Эджимы в штаб-квартире мэцукэ. Теперь он отпустил последнего из тех, кто имел личные встречи с Эджимой, и повернулся к сыщикам Марумэ и Фукиде, который сидели на коленях рядом с его столом.

— Ну, безусловно, у нас много потенциальных подозреваемых, — подытожил Сано.

Фукида отметил:

— У нас есть подчиненные, которые были недовольны тем, что Эджима был назначен их начальником. У нас есть новый кандидат на пост главы мэцукэ, для которого смерть Эджимы открыла путь наверх. У нас есть также имена людей, которые были понижены в должности или казнены по надуманным обвинениям, которые он выдвинул против них. Их сыновья или слуги могли ему отомстить.

— У него было много врагов, — сказал Марумэ, — даже если они не признают, что владеют дим-мак. Любой из них имел возможность подкрасться к Эджима и коснулся его.

— Все, как это и следовало ожидать, утверждают, что они невиновны, — сказал Фукида. Многие намекают, что убийство мог совершить кто-то другой. Им тоже нельзя верить, потому, что ими руководит личная вражда.

Сано был обеспокоен, убийство усиливало политическое противостояние, это могло привести к новой войне, а он не нисколько приблизился к раскрытию дела:

— Наличие такого большого количества подозреваемых так же плохо, как и их отсутствие. И у нас не нет доказательств, ни указаний на капитана Накаи, нашего лучшего кандидата.

— Я удивляюсь, почему его так долго не могут найти, — сказал Фукида. — Он должен быть на дежурстве на своем посту в замке Эдо в караульном помещении.

— Будем отслеживать информаторов Эджимы? — спросил Марумэ.

Главным помощник Сано заглянул в дверь:

— Простите, почтенный канцлер, сесакан-сама здесь, он видеть вас.

Когда Хирата вошел в кабинет, Сано снова встревожился тем, насколько плохо он выглядел. Он видел завуалированное сочувствие на лицах Марумэ и Фукиды, когда Хирата неловко опустился на колени и поклонился. Но все, что они могли сделать, это игнорировать состояние Хираты.

— Что вы хотели мне сообщить? — Спросил Сано.

— Хорошие новости, — сказал усталый, но довольный Хирата.

— Я разбирался с обстоятельствами смерти руководитель придворного церемониала Оно, комиссара дорог Сасамура Томойя и министра финансов Мориваки. И я обнаружил подозреваемого. Он рассказал о своем визите в баню, в которой умер Мориваки.

Сано наклонился вперед, в приподнятом настроении:

— Теперь мы знаем, что, по крайней мере, один из тех людей был убит дим-мак.

— Это позволяет предположить, что другие также умерли также, — сказал Фукида.

— И имя капитана Накаи прозвучало снова. — Сано рассказал Хирате, что Накаи имел личную встречу с Эджимой.

— Теперь мы знаем, что он имел контакты с двумя жертвами.

— Капитан Накаи, возможно, также подходил и к другим жертвам, он мог их встретить на улице.

Хирата был доволен, что выявленный им след нашел подтверждение. Сано заметил, насколько Хирата нуждался в его похвале.

— Теперь найти капитана Накаи становится первостепенной задачей — сказал он.

— Еще я должен сказать, — сказал Хирата, — что начальник полиции Хосина замышляет какие-то козни против вас.

Сано нахмурился:

— Опять?

Хирата описал свою встречу с Хосиной в бане.

— Большое спасибо за предупреждение, — сказал Сано.

— Что нам делать с этим негодяем? — спросил Марумэ.

— Если бы я был таким же, как мой предшественник, я бы отрубил ему голову. Но я не такой, поэтому у нас не такой большой выбор. Будем ждать, когда он сделает свой ход. Нам сейчас важнее всего быстро раскрыть это дело. Если мы замешкаемся, у Хосины будет больше шансов мне насолить.

Молодой сыщик Татибана ворвался в кабинет:

— Простите, почтенный канцлер, я узнал, где находится капитан Накаи. Он не явился на службу сегодня, так что я пошел к нему домой. Его жена сказала, что он пошел на турнир сумо турнира. Идти ли мне за ним?

— Хорошая работа. Но я пойду сам.

Поднялся Сано, растягивая мышцы от долгого сидения.

— Это сбережет нам время.

Хирата, Марумэ и Фукида встали, чтобы сопровождать его. Сано заметил, насколько трудно это далось Хирате.

— Если у вас есть другие важные дела, мы вас не задерживаем, — сказал Сано, предоставив Хирате возможность избежать поездки.

— У меня нет ничего более важного, чем это дело, — сухо сказал Хирата. — И я хотел бы услышать, что скажет капитан Накаи.

Хотя Сано был рад его компании, но все равно почувствовал свою вину:

— Очень хорошо.

Турниры сумо проводились в храме Эко-ин района Хонго, который находился по другую сторону реки Сумиды. Сано, Хирата поехали с сыщиками Марумэ, Фукидой, Араи, Иноуэ и Татибаной вдоль каналов в районе Хонго. Они миновали овощные рынки, дома мелких чиновников-самураев, несколько складов Токугава и загородных усадеб князей-дайме, которые по несколько месяцев в году должны были жить в Эдо. От мастерских, в которых обжигали керамическую черепицу, поднимался дым. По улицам маршировала группа зазывал, бившая в огромный барабан, объявляя о турнире сумо. Толпа зевак потоком направлялась к воротам храма, который маячил впереди.

Храм Эко-ин был построен тридцать восемь лет назад, после Великого пожара в третьем году Мэйрэки (период Мэйрэки начался 2 марта 1657 года), в честь сотен тысяч людей, которые бы погибли в той катастрофе. Здесь была основана официальная городская ареной борьбы сумо. Эта борьба произошла от обряда плодородия религии Синто до популярных мест развлечений. Режим Токугава, утвердившийся почти сто лет назад, периодически издавал указы о запрете сумо, потому что это были насильственные, кровавые, часто фатальные соревнования. Но потом власти поняли, что сумо благоприятно влияло на положение в обществе. Эти соревнования давали ренинам место в обществе и официально разрешенные, жестко регулируемые турниры давали обществу возможность выпустить пар. Сано отметил, что толпа оказалось, больше, чем обычно, после войны.

Он и его люди, оставив своих лошадей у коновязи, и пошли на огромную арену. Над ее стенами возвышались два яруса балконов, покрытые бамбуковыми навесами. Нижние ярусы были уже полны людей, новички по лестницам поднимались на верхние уровни. В центре арены располагался ринг-дохе, обозначенный четырьмя столбами с натянутыми между ними шнурами. Тысячи зрителей сидели на земле, прижавшись к кольцу из тюков из рисовой соломы заполненных глиной, что ограждали ринг. Судьи-гедзи опустились на колени у его края. Торговцы предлагающие напитки пробирались сквозь толпу.

— Как же в этом столпотворении нам найти капитана Накаи? — спросил Хирата, когда Сано всматривался в шумную публику.

— Может, нам повезет, — сказал Сано.

Барабанный бой оживился. В кольцо вышли борцы, намазанные жиром мощные тела которых блестели на солнце. Они были в темных шелковых поясах-маваси, завязанных на спине, со свисающей бахромой, и парчовых передниках, на которых были изображены фамильные гербы правителей провинций Кисю, Идзумо, Сануки, Авы, Каримы, Сендайя и Намбу. Эти правители набирали борцов в свои частные школы. Сано заметил, что команд было больше, чем обычно: война создала большое количество ренинов, которые пополнили ряды борцов сумо.

Зрители разразились приветствиями, когда борцы посыпали себя солью, очищая себя для священного поединка. Они топали ногами и хлопали в ладоши, чтобы показать свою силу и отогнать злых духов. Судьи держали плакаты с указанием их имен. Глядя вверх, на балконы, Сано заметил странное явление. Верхний ярус был набит людьми, за исключением свободного места место прямо напротив кольца. В его середине сидел одинокий самурай.

— Там он, — показал Сано.

Сано и его люди, толкаясь, прошли сквозь толпу к лестнице. Когда они шли вдоль балкона, мимо публики, что на коленях сидела на полу, туда, где группа простолюдинов уселись в пустом пространстве около капитана Накаи.

— Валите отсюда, — сказал он. — От вас воняет.

Голос у него был воинственный, угрожающий. Простолюдины поспешно сбежали.

Сано видел Накаи только один раз — на церемонии после войны, когда победоносная армия маршировали перед правителем Мацудайрой, неся отрубленные головы убитых вражеских солдат, тогда капитан Накаи произвел незабываемое впечатление своим высоким ростом, отличным телосложением и благородными манерами, он выглядел как идеальный солдат.

Накаи было около тридцати лет, когда он гордо проходил мимо, Сано, глядя вполне допускал, что этот человек смог, в одиночку, убить сорок восемь солдат в бою. Сегодня же, когда капитан сидел, сложа руки и ссутулившись, одетый в коричневые шелковые халат и штаны, без доспехов, он не производил впечатления непобедимого воина. Увидев тени, заслонившие ему свет, лицо Накаи выразило недовольство.

— Капитан Накаи? — обратился к нему Сано. Накаи обернулся. Узнав Сано и Хирату, он согнал недовольство со своего лица:

— Почтенный канцлер, сесакан-сама.

Он отозвался и поклонился.

— Пожалуйста, садитесь.

Обнажив в улыбке широкие белые зубы, он предложил им место, которое он зарезервировал вокруг себя.

— Большое спасибо, — сказал Сано. Он, Хирата и их люди сели.

— Вы любите сумо? — спросил Накаи.

— Да, — ответил Сано, — но сейчас мы здесь не поэтому. Мы приехали, чтобы поговорить с тобой.

— Со мной? — в голосе Накаи звучало благоговение и удивление. Увидев его с вблизи, Сано заметил недостаток в его совершенном образе. Это были его глаза. Их выражению чего-то не хватало, может быть, не столько интеллекта, как самообладания.

— Но почему… как вы узнали, чтобы найти меня здесь?

Когда Сано сказал ему, лицо Накаи покраснело:

— Да, я знаю, что должен быть на своем посту, но сейчас там во мне особой нужды нет. Кроме того, составление графиков дежурств и проверка солдат довольно нудное занятие в сравнении с войной.

Сано знал, что многие солдаты после войны никак не могли приспособиться к обычной мирной жизни, они были беспокойными, слишком много выпивали и часто дрались между собой. Но ему не нравилось отношение Накаи к службе. Хирата и сыщики покосился на Накаи: самурай должен был исполнять приказы, а не жаловаться.

— В конце концов, за то, что я сделал для правителя Мацудайра, я заслуживаю большего.

Накаи, очевидно, думал, что заслуги давали ему право на большее вознаграждение, хотя его господин ничем ему не обязан, ведь самурай обязан просто исполнять свой долг. Он же, казалось, не замечал неодобрение слушавших его самураев.

— Многие солдаты, которые убили гораздо меньше врагов, чем я, были повышены, но не я.

Говорил он с горечью.

— Я знаю, в моей семье имеются дальние родственники, что воевали на стороне Янагисавы. Но ведь я тут ни при чем.

Сано подумал, что возможно, в этом плане он не ошибался, для политических назначений это имело значение и Накаи обошли милостями, отдав предпочтение менее заслуженным солдатам, потому что чиновники боялись показать себя в неприглядном свете, перед правителем Мацудайра.

— Я был верным слугой господина Мацудайра. Все, что я хочу от него, чтобы это признали. Я не требую увеличения платы.

Накаи кипел благородным негодованием.

— Все, что я прошу, это иметь возможность служить господину Мацудайра в должности, на которой я смогу делать для него больше, чем сейчас.

Тут Сано перебил тираду обиженного военного:

— Теперь у вас есть шанс, господин Мацудайра приказал мне расследовать смерть господина Эджима. Надеюсь, что вы мне поможете.

— Конечно, — в замешательстве сказал Накаи, очевидно, не ожидая осуществить свое желание таким образом. — Что я могу сделать для вас?

Под балконом, перед публикой, что располагалась внизу, борцы парадное представление и вышли из центрального круга. Глашатай выкрикнул имена борцов, которым предстояло сразиться в первой схватке. Застучали барабаны. Два массивных борца, в набедренных повязках, присели у противоположных концов ринга. Толпа замерла в ожидание.

— Я допрашиваю всех, кто встречался с Эджима незадолго до его смерти, — начал Сано. — Данные показывают, что у вас была с ним личная встреча.

Накаи нахмурился, как будто не понял о чем идет разговор.

— Да, я просил господина Эджима, чтобы он помог мне получить повышение по службе. Он был близок к господину Мацудайра и я подумал, что он может замолвить за меня словечко.

— Как прошла встреча?

Гнев сверкнул в глазах Накаи.

— Эджима сказал, что не может мне помочь. Мол, этим он может создать проблемы самому себе. Эджима сказал, что не знает меня достаточно хорошо, чтобы рекомендовать меня к господину Мацудайре. Он сказал, что если я хочу повышения, мне надо еще много чему поучиться. Потом он прогнал меня.

Сано встречал много людей, которые, как и Накаи, хорошо выполняли свою работу, но не получали повышения, потому что они были из-за своей неотесанности в политике. Они не понимали тонких методов обзаведения друзьями и обхаживания начальников. Им нужно было знать, что никто не получает милостей от незнакомых людей.

— Эджима был такой же, как и другие люди, которых я просил помочь, — с горечью сказал Накаи.

— Все они относились ко мне, как будто я был собакой, которая бы хотела помочиться на их месте!

Тут в разговор вмешался Хирата:

Министр финансов Мориваки одним из них?

— … Да, я говорил с ним.

— В бане?

Нахмурившись, Накаи кивнул:

— Он меня не принимал. Я должен был проследить за ним всюду, пока я не застал его врасплох.

— Как это случилось? — Спросил Хирата.

— Он сказал, что не может помочь мне, что мой непосредственный начальник должен решать, нужно ли меня выдвигать на повышение. Он сказал, чтобы я уходил, — нервно сказал Накаи. При этом он сильно стукнул по перилам балкона.

— Эти старые снобы! Все они получили новые, высокие должности после победы правителя Мацудайра над господином Янагисава. Никого из них не было там, где сражались такие люди, как я.

Он ударил себя в грудь.

— Когда я воевал, они прятались у себя дома. И теперь они не желают даже бросить мне кость со своего стола!

Сано был вынужден согласиться, что Накаи был прав. Сотни солдат погибли, а люди, которые не обагрили кровью свои мечи, пожинали плоды их победы. Сано подумал, что кроме Эджимы и Мориваки, соответствует этому описанию и он сам.

— Вы также просили вам помочь руководителя церемониала Оно и комиссара дорог Сасамуру?

Накаи фыркнул:

— Этих я тоже просил.

— Когда же это было?

— Я точно не помню. Незадолго до того, как они умерли.

Сано также знал, что Накаи должен был понимать, что был один человек, получивший наибольшую пользу от усилий капитана, и этот человек обладал достаточными полномочиями для того, чтобы достойно наградить этого воина.

— А вы просили о продвижении по службе правителя Мацудайра?

Накаи покачал головой, кипя от обиды.

— Если бы я мог! Я записывался к нему на прием. Я рисковал своей жизнью, чтобы он был у власти, а он даже не ответил мне!

Сано и Хирата обменялись взглядами, они отметили, что недовольство капитана Накаи включало господина Мацудайра, а также всех жертв, с которыми он имел контакт перед их смертью. У него было множество причин для нападения на новый режим господин Мацудайра.

Сано спросил:

— Что вы сделали, когда Оно, Сасамура, Мориваки и Эджима отказали вам?

Накаи поморщился.

— А что я мог сделать? Я ушел, поджав хвост.

— Ты не отомстил им? — спросил Хирата.

Подозрение вкралось в глаза Накаи:

— О чем ты говоришь?

На ринге схватились борцы. От ударов их плоть тряслась. Публика бурно приветствовала их. Борцы, сцепившись, били друг друга, толкались, при этом каждый из них пытался выбросить противника из кольца.

— Вы один из лучших бойцов в Японии, — сказал Хирата. — Знаете ли вы, дим-мак?

— Нет. Никто этого не знает. Это всего лишь легенда. Что…?

Написанное на лице Накаи недоумение сменилось удивленным пониманием.

— Вы думаете, что эти люди погибли в результате смертельного касания. И вы спрашиваете меня, сделал ли это я.

— А это ты? — Сано.

Накаи со смехом, который не скрывал охватившего его ужаса, произнес: — Я не притрагивался к ним.

— Одно касание пальцем это все что требовалось, — сказал Хирата, ударяя пальцем по виску.

— И четыре человека, которые не только отказались дать вам то, что вы хотите, но оскорбили вашу гордость, уже больше никогда не поднимутся.

В негодовании Накаи уставился на Хирату.

— Я солдат, а не убийца. Я убивал своих противников только на поле боя.

Злость от догадки заполнила его глаза.

— О, я вижу, что происходит. Вам нужно найти, кто виновен в этих смертях. И, вы подумали: «А что насчет этого бедного попрошайки Накаи?» Ему так хотелось принести себя в жертву господину Мацудайра. Давайте сделаем его козлом отпущения, и избавиться от него.

Почти кричал Накаи злобным голосом.

— Ну, а я с этим не согласен.

Он расправил плечи и резко вытащил свой меч из ножен.

Сано, Хирата, и сыщики инстинктивно прыгнули в стороны и достали свое оружие. Зрители вокруг них завизжали и бросились прочь, не желая угодить в драку. Но Накаи повернул меч на себя, схватил обеими руками рукоятку, а кончик лезвия прижались к его животу.

— Я совершу сепуку прежде, чем я позволю вам позорить мое имя.

Его глаза говорили о серьезности его намерений.

Сано выдохнул с облегчением, что ему не нужно сражаться с Накаи. Смерть главного подозреваемого никак могла не помочь расследованию и он не мог не жалеть этого человека.

— Убери свой меч, капитан.

Накаи посмотрел, но подчинился прямой команде начальника и убрал лезвие. Сано не мог сказать, был ли он рад или жалел, что самоубийство удалось предотвратить. Может быть, Накаи и сам не знал. На ринге, борцы расцепились, а потом схватились еще раз. Один из них потерял равновесие. Другой схватил его за набедренную повязку и тяжело бросил за кольцо ринга, где тот ударился о тюки с песком перед публикой, которая была в восторге. Зрители на балконах швыряли монеты и дорогие одежды победителю, который расхаживал, подняв кулаки.

— Я не ищу козла отпущения, — сказал Сано Накаи. — Если вы невиновны, как утверждаете, то вам нечего меня бояться. Но лучше оставайтесь в живых и не покидайте город, пока я не закончу свое расследование.

Он кивнул своим товарищам, показывая, что с Накаи на данный момент разговор закончен. Они пошли по балкону и спустились по лестнице. Когда они собрались внизу, Сано посмотрел на Накаи. Капитан стоял на балконе, глядя на них сверху вниз, выражение его лица говорило об огорчении и злобе.

— Как вы думаете, он блефует? — спросил Хирата.

— Если это так, то он хороший актер, — сказал Сано.

Сыщик Араи поинтересовался:

— Как вы думаете, он виновен?

— Он по-прежнему наш главный подозреваемый.

Сано повернулся к Татибане.

— Проследишь за ним. Не позволяй ему увидеть тебя, но не выпускай его из виду. Я хочу знать, где он бывает, всех, с кем он встречается, и все, что он делает.

— Что, если он пытается прикоснуться к кому-то? — спросил молодой сыщик.

— Останови его, если сможешь. Если он убийца, мы не сможем предотвратить еще одно убийство, но, по крайней мере, мы можем поймать его на месте преступления.

— Да, почтенный канцлер.

Молодой сыщик отошел и быстро затерялся в толпе.

— А сейчас мы возвращаемся в мою резиденцию, — сказал Сано Хирате и другим сыщикам.

— Может быть, уже проверили информаторов Эджимы и мы найдем среди них нужного человека.

Кроме того, преступник имел время, чтобы покинуть Эдо, и могла так случиться, что он уже давно скрылся. Когда они проталкивались через толпу зрителей и на ринге началась еще одна схватка, Сано подумал, расследование Рейко, должно быть, продвигается лучше. Он надеялся, что она ограничится посещением поселка хинин и закончит свое расследование.

 

Глава 14

Район Риогоку, расположенный на берегу реки Сумида, был местом развлечения обеспеченных жителей Эдо. Он вырос на открытое пространство, которое появилось после великого пожара Мэйрэки, во время которого тысячи людей оказались в ловушке и сгорели, потому что такое количество людей не могли быстро переправиться по мостам в безопасное место. Когда Рейко ехала через Риогоку в своем паланкине, она с любопытством смотрела в окно. Красочные надписи на лотках, что стояли вдоль широкой улицы рекламировали разные представления, которых не было в театральном районе, вроде актеров-женщин. Она восхищалась великолепно сделанной моделью голландского галеона, что стоял в одном киоске, красивыми попугаями в другом, фигурками людей-великанов и сделанных из раковин и виноградных лоз страшилищ. Священники и монахи просили деньги у толп гуляющих.

Рейко уже слышала, что ее слуги говорили об этом месте, но никогда не была здесь, так как эти места посещали, главным образом, представители низших классов. Ее охранники ехали близко, готовые защитить ее от воров и других злоумышленников, которые промышляли в толпе и скрывались в переулках. Но воздух этого места с сомнительной репутацией волновал ее.

Молодая монахиня, одетая в мешковатые одежды из простой ткани, с обритой головой, подбежала к паланкину Рейко и сунула в окно чашу для подаяния:

— Милостыня для бедных!

Рейко спросила ее:

— Где-то здесь должен быть балаган, что принадлежал человеку по имени Таруйа. Можете ли вы сказать мне, где это было?

Монахиня указала вниз по улице:

— Это там, где красные ворота.

— Большое спасибо — сказала Рейко, после чего бросила монету в миску монахини и дала указание своему сопровождению, направится к двум окрашенным в красный цвет деревянным столбам и увенчанным черепичной крышей. Она ожидала найти развлекательный зал отца Югао закрытым, но они встретили людей, стоявших в очереди к билетной кассе. Над воротами была вывеска «Сто дней — Театр-варьете». Рейко вылезла из паланкина и распорядилась купить билеты, у нее было неприятное ощущение, что Сано не будет рад услышать, что она захотела продолжить свое расследование за пределами поселка хинин. Но желание узнать правду и обеспечить справедливость, пересилило. К тому же, она уже зашла достаточно далеко и не хотела останавливаться.

Она и ее свита прошли через ворота в другой мир. Перед ней располагались множество киосков, образовывая лабиринт из узких проходов, закрывающих солнечный свет. Красные фонари свисали с потолков, бросая яркий свет на нетерпеливые лица в толпе, что толкались позади Рейко. Кругом слышались разговоры, музыка и смех, пахло потом и мочой. Уличные торговцы, стоявшие за шторами у входов в киоски, зазывали потенциальных клиентов. На некоторых киосках занавески были открыты, было видно, что там располагаются игровые заведения, в которых мужчины пускали стрелы в соломенные чучела или бросали шары через обручи, а также другие, в которых рассказчики читали сказки для восторженных зрителей. В других киосках шторы были закрыты. Мужчины стекались к ним, доставая монеты. Когда лоточник открыл занавес, чтобы пропустить посетителя, Рейко увидела внутри на сцене танцующих девушек с обнаженной грудью. Поскольку толпа подхватила ее вместе с сопровождающими самураями по коридору, где она увидела, что за другим занавесом совокуплялись полностью обнаженные двое мужчин и женщина. В то время, когда один из мужчин проник в женщину сзади, она нагнулась и сосала орган другого. Сидевшие ниже сцены стонали от восторга. Рейко была шокирована.

Лейтенант Асакай крикнул ей, перекрывая шум:

— Что нам делать?

— Я хочу поговорить с тем, кто владеет этим заведением, — крикнула в ответ Рейко. — Найдите его.

В то время как другие охранники стояли вокруг Рейко, защищая ее от сброда, Асакай растолкал толпу и говорил с ближайшим лоточником, который указал вниз по проходу. Рейко посмотрела в указанном направлении. К ней подбежала молодая женщина. Ее ноги были голыми, а глаза дикие от страха. Одета она была дешевый хлопковый халат, длинные распущенные волосы свисали сзади. Она охала, пытаясь пробиться сквозь толпу. За ней гнались два самурая. За ними трусил невысокий, пузатый, мужчина средних лет.

— Не позволяйте ей уйти, вы идиоты! — крикнул он.

Лейтенант Асакай вернулся в Рейко и сказал:

— Это толстяк является владельцем. Его зовут Мицутани.

Рейко и ее охранники приступили к погоне. Толпа мешала им, те, кого они толкнули, недовольно кричали. Они пробивались по извилистым проходам, буквально наступая на пятки хозяина заведения. Когда женщина уже была у дверей, два самурая поймали ее. Она кричала. Мицутани распахнула ее халат, обнажив полные груди и бритый лобок. Он снял матерчатый мешочек с внутренней стороны халата и сильно ударил ее по лицу.

— Как ты посмела украсть мои деньги, грязная шлюха? — крикнул он, а затем сказал самураям, — преподайте ей урок.

Самураи начали избивать женщину. Когда она кричала, плакала, подняв руки в тщетной попытке защититься, зрители ликовали и смеялись.

Рейко крикнула своим охранникам:

— Остановите их! Охранники вмешались и схватили самураев, которые, казалось, были ренинами, которых наняли для грязной работы этом заведении.

— Этого достаточно, — сказал лейтенант Асакай. Он и его товарищи оттащили ренинов от женщины.

— Оставьте ее в покое.

Она, рыдая, выбежала из двери. Мицутани возмущенно воскликнул:

— Эй, что ты тут командуешь?

Своей короткой, как у черепахи, шеей, крючковатым носом и холодными глазами, он напомнил Рейко рептилию.

— Кто вы такие, чтобы вмешиваться в мои дела? — он повернулся к ренинам.

— Выкиньте их вон.

Ренины обнажили мечи. Рейко была расстроена, что она случайно создала еще одну опасную ситуацию.

Лейтенант Асакай быстро сказал:

— Мы здесь от судьи Уэда.

Отношение владельца резко изменилась от возмущения до ужаса, когда он понял, что перед ним представители закона:

— Ох. Ну, в таком случае…

Он помахал ренинам рукой. Они спрятали оружие, а он поспешил оправдаться:

— Эта танцовщица стащила чаевые от клиентов вместо того, чтобы вернуть их мне. Я не могу позволить своим работникам, обманывать меня.

— Да неважно, что там у вас сталось, — сказал Асакай.

— Судья направил свою дочь здесь по делу, что его интересует.

Он указал на Рейко:

— Ей надо поговорить с тобой.

В замешательстве моргнул холодными глазами, владелец повернулся в ее сторону.

— С каких это пор дочь судьи занимается его работой?

— Это решает судья, — сказал Асакай.

Рейко была благодарна, за его поддержку, хотя она бы хотела, иметь собственную власть.

— Знаете ли вы, Таруйю? — она спросила владельца балагана.

Выражение его лица показывало возмущение, что женщина так смело допрашивает его.

Лейтенант Асакай сказал:

— Вам лучше отвечать госпоже на ее вопросы, если не хотите, чтобы судья Уэда велел провести инспекцию вашего балагана.

Заметно испугавшись угрозы, Мицутани капитулировал.

— Таруйа был моим партнером по бизнесу.

— Вы вместе владели балаганом?

— Да. Восемнадцать лет назад мы начали с одного киоска. Мы построили здесь все, — он гордо обвел руками свои владения.

— Вам здорово повезло, что он не вернется. Вы же знаете, что он убит?

— Да, я слышал… Это просто ужасно, — в голосе Мицутани звучали притворные нотки сожаления, хотя глаза не выказывали никаких эмоций, кроме желания узнать цель визита Рейко.

— Ходили сплетни, что его дочь Югао убила его ножом вместе с матерью и сестрой.

— В этом возникли некоторые сомнения. Как вы думаете, она сделала это?

Мицутани пожал плечами.

— Откуда я знаю? Я не видел их после того, как они переехали в поселок изгоев. Но я не был удивлен, услышав Югао арестована. Эта девушка была странной.

— В чем же заключалась ее странность?

— Я не знаю.

Мицутани был явно раздосадован этим разговором.

— В ней было что-то неправильное. Но на самом деле я не обращал на нее особого внимания. — Он усмехнулся. — Она, наверное, надоела Таруйа в постели.

— Но, возможно, она не была единственным человеком, желавшим его смерти, Были ли эти ежемесячные платежи ему вам в тягость?

— Конечно, нет, — ответил Мицутани, тоном оскорбленного таким предложением человека.

— Он был моим другом. Я был рад помочь ему.

Внезапно раздались крики, в проходе началась потасовка. Двое мужчин били друг друга под призывы подстрекающих их зевак, Мицутани направился к ним, за ним последовали ренины.

— Эй! Никаких драк здесь!

Закричал Мицутани.

— Растащите их!

Ренины встряли в драку, разнимая враждующих, а Мицутани суетился рядом, командуя ими.

— Вы хотите, чтобы я привел его обратно? — спросил лейтенант Асакай Рейко, которой в глаза бросилось яркое цветное пятно. Она увидела, что женщина, которую избил Мицутани, склонилась над лошадиным корытом, чтобы вымыть лицо.

— Нет, — сказала Рейко. — У меня есть идея получше.

Она со свитой вышла из балагана. Женщина повернулась при их приближении. Ее рот, куда Мицутани ударил ее, был раздут, кровь сочилась из ее губ. Рейко достала платок из рукава.

— Вот, — предложила она.

Женщина подозрительно посмотрела, что незнакомка беспокоилась о ней, но она платок взяла и вытерла лицо.

— Как тебя зовут? — спросила Рейко.

— Лилия, — ответила женщина. На первый взгляд она казалась старше Рейко, вероятно ей было около тридцати лет. У нее был грубый голос, но приятная внешность:

— Кто ты?

Когда Рейко представилась, в глазах танцовщицы появился испуг:

— Я взяла у него жалкие гроши. Он не нуждается в них, я их заработала, а платит он мне крохи.

Она отошла назад, нервно поглядывая на охранников Рейко:

— Я видела, как вы разговаривали с ним. Он сказал тебе арестовать меня.

Со слезами в голосе, сложив руки в мольбе, она продолжила:

— Пожалуйста, не надо! У меня есть маленький мальчик. Мало того, что я потеряла работу, но если я попаду в тюрьму, уже не будет никого, чтобы заботиться о нем!

— Не волнуйтесь, мы не собираемся вас арестовывать, — сказала Рейко. Она жалела женщину и была возмущена отношением к ней Мицутани. Проводимое расследование еще раз напомнило ей, что многие люди живут на грани выживания.

— Я только хочу поговорить, — сказала она.

Лилия слегка расслабилась:

— О чем?

— О вашем бывшем хозяине.

— Он вляпался в какие-то неприятности? — от такого предположения лицо Лилии просветлело.

— Возможно. Вы работали на карнавале, когда его партнер Таруйа начинал его с ним?

— Да. Я работаю здесь уже четырнадцать лет.

На разбитом лице Лилии появилось горькое выражение.

— Четырнадцать лет, а он вышвырнул меня, потому что я взяла деньги, которые сама заработала!

— Как они ладили между собой?

— Они всегда спорили о деньгах.

И Мицутани победил в этом споре, подумала Рейко и сказала:

— То, что кто-то донес на Таруйю о связях с его дочерью, было очень выгодно Мицутани.

— Это сказал вам Мицутани, что кто-то донес на Таруйю?

Возмущение подлостью своего бывшего хозяина, изменило голос.

— Это же был он. Он сам сделал это.

Такое утверждение резко повысила интерес Рейко к этому вопросу:

— Откуда вам это известно?

— Когда Мицутани устраивал вечеринки в своем доме, я должна была встречать и провожать гостей. Я много слышала из того, что они говорили. Однажды ночью его гостями были два досина. Он сказал им, что он видел Таруйю и его дочь Югао в постели.

Рейко задумалась:

— Говорил ли Мицутани правду, утверждая, что между Таруйей его дочерью был инцест?

— Я не знаю. Но я никогда не слышал ничего подобного о Таруйе и Югао. Никто в балагане такого не предполагал. Мы все были в шоке.

Рейко подумала, что нельзя исключать, что Мицутани все это придумал. Но, если инцеста не было, то у Югао не было никаких видимых причин для убийства.

— У Мицутани будут неприятности, если он тогда солгал? — заинтересованно спросила Лилия.

— Если бы он это сделал, то будет наказан, — ответила Рейко. Ее отец ненавидел ложные обвинения и не простит того, кто сделал изгоями целую семью.

— Я слышала, что Югао убила своего отца. Действительно ли она это сделала, или это мог быть Мицутани?

От мысли, что ее бывший хозяин будет осужден и казнен, танцовщица чуть ли не захлебывалась слюнями.

— Это я и хочу определить.

Теперь Рейко вспомнила, что сказал староста поселка изгоев, и ей в голову пришла другая мысль. Через полгода у Таруйи истекал срок наказания, если он не был убит. Как относился к этому Мицутани?

— Он точно не горел желанием снова увидеть своего компаньона. Это не было секретом, — сказала Лилия, язвительно рассмеявшись.

— Во время войны балаган пережил тяжелые времена. Мицутани потерял деньги. Он сделал большие долги, кредиторы угрожали сломать ему ноги, если он откажется им платить. Я слышала, как он сказал, что последнее, что ему нужно, это возвращение Таруйи, который имел право на его половину его дохода. И это еще не все, что он сказал.

Она замолчала и Рейко сказала:

— Ну?

— Я не могу больше говорить. Я должна найти новую работу или мой маленький мальчик будет голодать.

Она посмотрела на Рейко умоляющим взглядом.

— Я могу вам помочь, если вы поможете мне.

Рейко могла представлять себя и Масахиро в положении этой женщины, которая, не имея средств к существованию, пытается выращивать ребенка. Кроме того, она почувствовала, что танцовщица может сообщить о чем-то важном:

— Если вы мне поможете, я вам заплачу.

Лилия с благодарностью кивнула, довольная тем, что не упустила момент заработать:

— В прошлом месяце я видела, как Мицутани разговаривал со своими двумя ренинами, около танцевальной площадка. Я стояла снаружи и слышала, о чем они говорили. Иногда есть возможность узнать что-то интересное.

Хитрая улыбка приподняла ее опухшие губы.

— Мицутани тогда сказал: «Я виделся сегодня с Таруйей. Он хочет получить назад свою долю от балагана. Я ему сказал, что это не справедливо, после того как я столько сил вложил за все время его отсутствия. Но он сказал, что соглашение есть соглашение». Один из ренинов сказал, что у Таруйи есть друзья среди здешних бандитов, которые могут создать неприятности Мицутани, если тот откажется. Тогда Мицутани сказал: «Есть только один способ покончить с их соглашением. Что, если он умрет?»

Волнение передалось в кровь Рейко:

— Что еще они сказали?

— Я не знаю. Мицутани увидел, что подслушиваю и прогнал меня. Я не слышала остального.

У Рейко появился новый взгляд на преступление. Ренин пробирается в поселение изгоев ночью, крадется в дом Югао и закалывает ее отца в постели. Когда ее мать и сестра проснулись и попытались остановить его, он убивает их. Он хочет убить Югао, но дворник Ихай выходит из ниши и удивляет его. Дворник бежит в ужасе. Ренин не хочет оставлять свидетелей, но он слышит людей, собирающихся на улицах. Он выскальзывает из лачуги. Он прячется на заднем дворе, в то время как староста приходит и задерживает Югао, а затем он исчезает в ночи. Утром, в балагане, он докладывает своему хозяину, что дело сделано.

— Ну, что? — спросила Лили с нетерпением. — Удовлетворены ли вы?

— И еще одно, — сказала Рейко.

Поведение Югао было до сих пор загадкой. Если она невиновна, то ее признание было тем более непонятно.

— Знаете ли вы, Югао?

— Не то, чтобы знала. Дети Таруйи не общались с людьми, которые работали на него.

Лилия презрительно фыркнула.

— Он думал, что они были слишком хороши, чтобы общаться с нами.

— Есть кто-нибудь, кто знал ее?

— Была девушка, которая раньше с ней дружила. Они всегда были вместе.

Лилия нахмурилась, пытаясь вспомнить.

— Ее звали Тама. Ее отец владел чайной где-то здесь… Могу ли я получить мое вознаграждение?

Закончив, произнесла она с нетерпением на лице.

Рейко заплатила Лили из мешочка, в котором она носила деньги на случай, если будут нужно подкупить информаторов. Лилия ушла гораздо счастливее, чем раньше.

— Уже поздно, — лейтенант Асакай предупредил Рейко. Она была слишком занята, чтобы заметить, что сгустились сумерки. В развлекательном районе возрос шум, женщины и дети ушли, а на улицах шатались молодые бандиты и незанятые по службе солдаты.

— Мы должны отвезти вас домой.

— Еще немного, — сказала Рейко. — Я должна узнать, где Мицутани и его ренины были в ночь убийства. И мне надо найти Таму — подругу Югао.

 

Глава 15

Когда Сано поздно вечером пришел домой, Рейко и Масахиро ожидали его в личных покоях.

— Масахиро хочет кое-что показать тебе, — сказала Рейко.

Ее предложение было довольно необычным и заинтересовало Сано. Он сказал:

— Ну, что ж, давай посмотрим.

Масахиро привел их в пустующее крыло особняка. Паутина свисала со стропил в пустых пропахших пылью комнатах.

— Смотри, папа, — сказал мальчик, указывая на застрявший в стене нож. Я нашел ловушку.

Он продемонстрировал, как он срабатывает нож, нажав палкой на определенное место в полу. Поиск ловушек, которые были установлены Янагисавой по всей территории комплекса, было любимым развлечением Масахиро. На следующий день, после того, как они поселились в апартаментах бывшего канцлера, Масахиро провалился люк, предназначенный для злоумышленников. Сначала он был испуган и потрясен, но одновременно был очарован ловушками. Он любил ходить на цыпочках по усадьбе, вооруженный своей длинной палкой, которой ударял по стенам и полам. За полгода он нашел довольно много ловушек, которые не смогли найти слуги, которым было поручено обезвредить их. Масахиро было очень интересно жить здесь.

— Очень хорошо, Масахиро.

Сано мысленно поблагодарил богов, что нож прилетел прямо над Масахиро. Если бы он был таким же высоким, как взрослый, то был бы убит:

— Когда вырастешь, из тебя получится прекрасный сыщик.

— Это у него в крови, — сказала Рейко.

Сано почувствовал, как его переполняет гордость за своего сына. Казалось, что его ребенок с каждым днем все более взрослел и умнел. Сано иногда снилось, что Масахиро вырос, стал уважаемым самураем, прославив свое имя. Он сказал Рейко низким голосом:

— Я не хочу портить себе настроение, но пусть лучше мои люди завтра еще раз осмотрят все помещения. Нельзя подвергать опасности жизнь нашего сына.

Он, Рейко и Масахиро вышли из особняка в сад, где пели сверчки в спокойной тишине, на фоне освещенных луной деревьев, валунов, пруда и каменных колон с фонарями. Маленький мальчик побежал ловить светлячков, что сверкали над травой. Ночной воздух был пропитан ароматом цветущего жасмина.

— Как приятно и спокойно жить здесь, в сравнении с другими местами в этом городе. Нам по-настоящему повезло, что бы живем здесь, — задумчиво произнесла Рейко, вспоминая свои дневные прогулки, а потом спросила Сано:

— Как продвигается ваше расследование?

Он рассказал ей о допросах семьи господина Эджима, подчиненных и других людей, которые имели контакт с ним.

— Я только что разговаривал с его осведомителями. Так же, как и у всех остальных, у них была возможность убить его. Так же, как и все остальные, они отрицают, что они это сделали. И я не имею оснований им не верить.

— У них не было причины убивать его или возможности?

— И то и другое.

Сано показалось, что Рейко излишне заинтересовалась его расследованием, ведь она не участвовала в нем.

— Осведомители эти весьма мелкие фигуры, которые недовольны своими начальниками и пытаются им насолить, рассказывая о них Эджиме. Он был на их стороне. Кроме того, он весьма щедро платил им. И они не показались мне мастерами боевых искусств. Они похожи на самураев, которые носят мечи только потому, что это положено по статусу, но никогда ими не сражаются.

— Этот капитан Накаи выглядит, как наиболее вероятным виновник, — сказала Рейко.

Сано кивнул.

— Я жду от сыщика Татибана результатов наблюдения за ним.

Он покачал головой.

— К сожалению, я не могу установить наблюдение за всеми подозреваемыми.

— Вы можете задействовать столько людей, сколько необходимо, — напомнила ему Рейко.

— Я не могу доверять ответственную работу тем, кого я не знаю. Мне не хватает сыщиков, которым я могу доверять.

— Сано уже знал, что его власть не безгранична. — Кроме того, вполне возможно, что Эджима и другие чиновники были убиты тем, чье имя еще не всплыло.

Масахиро побежал к пруду. Рейко позвала его:

— Не упади в воду!

Сано спросил:

— А как продвинулось твое расследование?

Она напряглась и сникла.

— Ну… я пошла на место преступления. Боюсь, что я столкнулась с некоторыми проблемами. Она неохотно рассказала, как на нее и ее охранников набросились изгои.

Сано понял, почему она не хотела говорить об этом. Он был встревожен, потому что она не хотела ограничиться простым опросом, а пыталась все глубже вникать в причины преступления.

— Мне очень жаль, — сказала она сокрушенно. — Пожалуйста, прости меня.

— Это не твоя вина. Я больше беспокоюсь о твоей безопасности, чем о моем положении. Тебе лучше не возвращаться в поселок хинин. Ведь, если старосты рядом не окажется, вам придется туго.

Рейко кивнула в знак согласия:

— Думаю, что там я уже узнала, все, что могла.

Она колебалась, но затем призналась:

— После этого я пошла в балаган, который раньше принадлежал отцу Югао.

Когда Рейко рассказала, что она узнала, Сано встревожился еще больше, понимая, что в случае расширения зоны ее поисков, они не останутся в тайне. Тем не менее, он не мог критиковать ее за это потому, что сам он на ее месте поступил также.

— Теперь, когда у тебя есть еще один подозреваемый, кроме Югао, а что ты будешь делать дальше?

— Я узнала, что бывший партнер ее отца и два его ренина в ночь убийства играли в карты. Не знаю, правда ли это. Я не смогла найти подругу Югао Тама. Но прежде чем я попробую еще раз, я хочу нанести еще один визит к Югао. Надеюсь, когда она услышит, что я узнала, то станет разговорчивее и расскажет мне правду.

Может быть, на этом расследование Рейко закончится. Сано сказал:

— Главное, чтобы от правосудия не ушел настоящий убийца.

Рейко улыбнулась, радуясь, что он не сердится.

— А как насчет твоего расследования?

— Я собираюсь разрабатывать новую версию. Я изучал жизнь жертвы в поисках подозреваемых, которые могли бы знать, дим-мак. Но, возможно, пострадавшие не знали своего убийцу? Это мог быть совершенно посторонний человек, что встретил их на улице. Если это так, его имени не будет в отчетах о контактах жертв.

И он может быть кто-то далеко за пределами замка Эдо и района, где проживают чиновники бакуфу.

— Это будет огромная работа, чтобы установить все передвижения жертв и выявить всех, кто находился от них на небольшом расстоянии. Нам, конечно, в ближайшее время может улыбнуться удача, но лучше на это не рассчитывать и уже сейчас начать заниматься этим. Также я хочу найти людей, которые владеют техникой дим-мак.

Масахиро подбежал Рейко и потянул ее за руку.

— Я хочу кушать!

— Ты поешь с нами? — спросила Рейко у Сано.

У Сано была еще масса разных дел, но он решил, что может позволить себе покушать со своей семьей:

— Да. Но потом я должен буду поработать у себя в кабинете.

Он должен был узнать, что случилось, в его отсутствие и принять решения по срочным делам. Сано также ожидал, что господин Мацудайра вызовет его, чтобы узнать о ходе расследования. Загруженность работой неимоверно возросла. Дело об убийстве внесло некоторое разнообразие в его деятельность, но отнимало много сил.

Когда он, Рейко и Масахиро вместе вошли в особняк, Сано посмотрел вокруг и вверх. Звезды на черном небе сверкали, так ярко, будто светлячки, над крышами. Ночь скрывала от его взгляда дворец на возвышенности. Все было спокойно, но Сано казалось, что он слышит эхо воинских барабанов, а с цветочными ароматами, смешался запах пороха.

— По крайней мере, не было еще одного убийства, — сказал он.

* * *

Сгустилась ночь, полная, белая луна, что взошла над Эдо, освещала улицы. Возле складов стояли ночные сторожа, а солдаты на конях патрулировали быстро пустеющие улицы. В окнах домов постепенно гасли лампы, будто задувались сильным выдохом, что прокатился по городу. Часовые закрывали городские ворота, ограждая воющие своры бродячих собак от городской тишины. Город дремал. Непроницаемая мгла спустилась на холмы и рисовые поля за воротами города.

Но возле храма Асакуса, что находился вверху по реке, горел свет. Разноцветные фонари висели на карнизах здания храма, возле святынь и на крышах рыночных киосков. Тысячи людей собрались здесь на празднование дня Санья Мацури, в честь которого проводилось праздничное шествие святынь. Люди устремились в главный зал, где помолиться за хороший урожай, в то время как на улице исполнялись древние священные танцы. Деревенских старейшины из районов возглавляли колонны шумных, пьяных и веселых участников шествия. Мужчины толкали тележки, на которых были установлены огромные барабаны и гонги, в которые они били, производя шум и лязг. Священники подготовили огромные копии храмов, каждый из которых имел медные колокола, позолоченные украшения, пурпурные шелковые шнуры и был увенчан золотым фениксом. Каждый храм был установлен на помост и его на плечах несли несколько сотен юношей, одетых в набедренные повязки. Носильщики скандировали громкими, хриплыми голосами, как они трудились под их тяжелое бремя. Пот блестел на их обнаженных телах. Толпа, которую при виде святынь охватило ликование, следовала за ними. Кругом бродили нищие с деревянными чашами в руках, умоляя богачей расщедриться в честь праздника.

Только один из нищих не предпринял никаких усилий для сбора милостыни. Его чаша была пуста, а рта он не раскрывал. Одетый в рваное кимоно и соломенную шляпу, что закрывала его лицо, он не обращал внимания на всеобщее веселье. Его ноги, одетые в потертые соломенные сандалии, следовали прямо сквозь толпу, за группой самураев, что шла в десяти шагах впереди него.

Группа остановилась у лавки продавца вина. Нищий остановился недалеко от них. Его пристальный взгляд сосредоточился на самурае в центре группы, толстом человеке с мясистым лицом, уже красным от выпитого сакэ. Он был одет в дорогие шелковые одеяния, за поясом у него были богато украшенные мечи. Его свита была одета просто. Он и его люди взяли по чаше вина, произнесли тосты друг другу, выпили и покатились со смеху.

По мере наблюдения за ними внутри нищего закипала ярость. Самурай, высокопоставленный чиновник бакуфу, был одним из врагов, которые растоптали его честь в грязи. Его дух жаждал мести, которая вдохновила его бороться в одиночку, убивая своих врагов. По мере наращивания темпа, барабаны и гонги звенели все громче. Две святыни встретились у храма. Крики носильщиков, которые ускорили шаги, превратились в песнопения. Святыни раскачивались и опасно наклонялись, что вызывало восторг и благоговение зрителей. Две святыни находились друг против друга, как на поединке. Важный чиновник и его спутники приблизились, чтобы посмотреть. Нищий незаметно последовал за ним. Сегодня вечером состоится его месть, только бы он смог подобраться достаточно близко, чтобы коснуться своего врага.

Пока он шел, он бросил свою чашу для подаяний. Он ритмично, глубоко и медленно вдыхал и выдыхал. Его мозг был спокоен, как гладкая поверхность озера в безветренную погоду. Мысли и эмоции отпали от него. Его внутренние силы выровнялись, и он впал в транс, которому научился достигать путем бесконечных медитаций и долгих лет практики. Его видение одновременно расширялось и суживалось. Он увидел целую огромную панораму храма Асакуса, с движущейся фигурой врага в его центре. Его чувства возросли настолько, что он слышал пульс своего врага среди песнопений, звона колоколов на святынях и шума от столпотворения тысяч людей.

Чиновник и его слуги замедлили шаги, их сдерживала плотная толпа зрителей. Но нищий проскользнул сквозь толпу, как вода, текущая между скал. Люди только глянув его сторону, молча уступали ему дорогу, как бы отталкиваясь от исходящей от него угрожающей ауры. Он выгнул позвоночник, округлил плечи и грудь в ритуальную позицию, извлекая энергию из своего нутра. Руки и ноги чувствовали себя мягкими и влажными, но от них исходила готовность. Энергия стучала в его крови. Луна и звезды, казалось, замедлили свое движение по небу и мир остановился по его команде. Он сократил расстояние между своим врагом, энергия из него выходила наружу. Он манипулировал реальностью. Люди действовали, как если бы они были марионетками под его контролем, толкая человека, которого он преследовал. Они отделили его от слуг и придвигали к своему врагу. Чиновник посмотрел назад на своих людей, которые тщетно пытались догнать его, но толпа их сдерживала. Нищий все видел.

Святыни маячили над их головами, вздымалась, под кричащими носильщиками. Теперь нищий шел в четырех шагах непосредственно за своим врагом. Его мощь поднималась по спине, как магма внутри вулкана. Образ его противника расширился, заполнив все его ощущения, все остальное исчезло. Его взгляд проник в одежды, которые носил его враг. Он увидел голую кожу и мускулы, скелет, органы и кровеносные сосуды. Нервные пути сформировали светящуюся, серебристую сеть, которая объединяла и руководила его телом. Они пересекались в узлах по всему телу. Его глаза выделили целевой узел между двумя позвонками на спине своего врага. Он ускорил шаги, пока не оказался на расстоянии вытянутой руки от своей добычи. Он так глубоко вдохнул, что его ребра почти трескались. Духовная и физическая сила объединились в нем, в смертельное оружие.

Время остановилось.

Его добыча и все, кроме него самого, застыло.

Внешние звуки мгновенно исчезли, наступила сверхъестественная тишина.

В тот же момент он выдохнул, его рука вылетела с такой скоростью, что ее никто не мог заметить, в самый последний момент он разжал кулак.

Кончик указательного пальца коснулся узла на позвоночнике своего врага, надавив, не сильнее, чем прилетевшее по ветру перо. Из него вырвалась энергия. Сила ее отдачи на мгновение оторвало его ноги от земли. Его видение разлетелось на мельчайшие частицы яркого света. Его тело вздрогнуло. Он упал в обморок, нечто подобное сексуальной кульминации овладело им.

Он снова ощущал окружающих. Святыни возобновили шествие, носильщики скандировали, гонги звонили, барабаны стучали и звенели колокола, толпа аплодировала и кричала. Нищий ахнул, переводя дух после нагрузки. Он увидел, как его враг повернулся к нему.

Выражение лица чиновника говорило о недоумении: он что-то почувствовал, но не мог понять, это было на самом деле или ему только показалось. Это не заставило ему никакой боли, он даже не вздрогнул. Нищий пропустил зевак, которые встали между ними и оттеснили его. Издали он увидел, как важный чиновник встретился со своей свитой, протолкнувшись сквозь толпу. Он был румяный, энергичный, резвый, как никогда. Но нищий знал, что энергия его удара уже идет по нервным путям к его мозгу. Он представил себе, как мозгу началось кровотечение, которое убьет его. Он чувствовал себя триумфатором.

Его враг уже был ходячим мертвецом, еще одной жертвой войны, которую он в одиночку вел против своих врагов.

 

Глава 16

Восход Сано застал за рабочим столом, за чтением документов при свете фонаря, который на протяжении ночи несколько раз меняли. Поставив свою печать на документ, он заметил, что стрекотание сверчков в саду сменилось чириканьем птиц. Он услышал болтовню суетившихся слуг: усадьба пробуждалась к жизни. Сыщики Марумэ и Фукида вошли в его кабинет, а за ними последовал Хирата, а также Иноуэ и Араи.

— Вы вчера так и не легли спать? — спросил Марумэ.

Сано зевнул, потянулся и потер помутневшие глаза.

— Мне надо было подогнать некоторые текущие дела.

Он сделал небольшую брешь среди скопившейся корреспонденции и докладов, которые заполнили его кабинет, пока он отсутствовал, хотя его главный помощник, Коцава урегулировал большинство текущих дел. И вчера вечером, когда он проинформировал господина Мацудайра о ходе расследования, тот приказал ему работать в первую очередь над этим делом. Для того чтобы справляться со всеми делами Сано необходимо было растянуть сутки на несколько часов.

Когда появился Коцава, Сано приказал отложить все совещания, в которых он должен был принимать участие. После инструктажа по текущим вопросам он отпустил своего помощника. Затем он рассказал Хирате и сыщикам свой план работы над делом на сегодня.

— Жертвы могли встретиться с преступником не только на официальных встречах или приемах, но и просто на улице, однако, выявить всех с кем они могли контактировать в городе, не представляется возможным. Поэтому нам надо начать поиск с другого конца. Для этого нам необходимо найти мастеров боевых искусств, которые могут владеть искусством дим-мак — произнес Сано, заметив, что Хирата и сыщики сделали пометки в своих блокнотах.

— Мы определили, что все жертвы в течение двух дней до их смерти некоторое время находились за пределами замка и чиновничьего района. Хирата-сан, я хочу, чтобы вы и ваши люди выяснили, куда они ходили и подходил ли к ним кто-либо достаточно близко во время этих выходов, чтобы мог прикоснуться к ним.

У него было тревожное предчувствие, что, если они не сработают быстро, убийца нанесет новый удар.

— Марумэ, Фукида и я попытаемся узнать что-то полезное от мастеров боевых искусств. Я знаю хорошее место, с которого можно начать.

Сано и сыщики выехали через ворота в замке и направились на окраину торгового района Нихонбаси. Часовой приветствовал его по имени. Район был заселен семьями самураев, что по разным причинам утратили свой статус, объединились с простолюдинами и занимались торговлей. Он проделал знакомый путь через мост через канал, вдоль которого росли ивы. Всякий раз, когда он приезжал сюда, казалось, будто совершал большое путешествие. По улице располагались скромные магазины, дома и продуктовые лавки, люди улыбались и кланялись ему. Подобное отношение здешних жителей всегда заставляло его чувствовать себя самозванцем. Некоторые из стариков, с которых он встречал, когда-то ругали его за детские шалости. Он прошел мимо маленьких мальчиков, которые играли и смеялись. Казалось невероятным, что уже прошло тридцать лет с тех пор, когда он был таким же сорванцом.

Заехав в узкую улочку, Сано спешился и с заднего двора, где за забором располагались разные мастерские и особняки жителей квартала, подошел к дому. Открылись ворота, за ними стояли две женщины с корзинами. Одна из них, начинающая седеть, около пятидесяти лет, была одета в простое серое кимоно, другая была полностью седая пожилая женщина. Сано подошел к ним, пока его люди ждали внизу переулка.

— Здравствуй, мама, — сказал он.

Седая женщина посмотрела на него с удивлением.

— Исиро!

Ласковая улыбка засветилась на ее морщинистом лице.

Сано приветствовал горничную и компаньонку своей матери, которая работала в их семье, еще до его рождения:

— Здравствуйте, Хана-сан.

Еще до рождения Сано, сорок лет назад, его отец стал ренином, после того, как третий сегун Токугава конфисковал земли его хозяина господина Киа, предоставив клан Сано и других слуг опального господина самим себе. Перед своей кончиной, шесть лет назад, отец Сано, используя семейные связи, сумел устроить своего единственного сына на должность ерики в полиции Эдо. Последовавшая затем цепь событий подняла Сано с этой должности до его нынешнего положения.

— Рада тебя видеть, — сказала мать. — Ты не был дома уже больше двух месяцев.

— Я знаю, — сказал Сано, чувствуя себя виноватым, потому что пренебрегал своим долгом навещать ее.

Когда после краткого пребывания в полиции, когда он стал сесакан-сама сегуна, он переехал в замок Эдо и взял мать с собой. Но такое изменение ее сильно расстроило, что Сано согласился на ее переезд обратно в дом, в котором она прожила почти всю свою жизнь. Теперь она жила здесь довольная, на щедрое содержание, которое ей обеспечил сын.

— Как поживают мой внук и моя уважаемая невестка?

Его мать обожала Масахиро и гордилась Рейко, но несколько стеснялась ее. Когда Сано ответил, что с ними все хорошо, она сказала:

— Хана и я собирались пойти на рынок, но мы можем пойти позже. Заходи внутрь, покушай.

— Спасибо, мама, но я не могу остаться.

Она заметила, что его людей, что ожидали его внизу переулка возле лошадей:

— Ах. Ты очень занят. Я не должна задерживать тебя.

Они расстались, а Сано подошел к углу квартала. Там стояла Академия боевых искусств Сано, которая занимала длинное, низкое, деревянное здание, с коричневой черепицей и решетками на окнах. Как и многие ренины, отец Сано не обладал никакими умениями, кроме мастерского владения боевыми искусствами. Он основал эту Академию, которая давала ему скромный доход, позволяющий его семье жить. Когда Сано был молодым, эта школа не была достаточно престижной и могла привлекать только самураев низшего ранга. Но сегодня он увидел, что юноши и молодые мужчины, которые носили гербы Токугавы и других сильных кланов, гурьбой заходили в двери. Его имя, высокое положение, и то, что он здесь приобрел свои боевые навыки, увеличили репутацию школы. Теперь она стала одной из престижнейших школ в Эдо.

Сано вошел в школу. Внутри зала, ученики, одетые в свободные брюки и куртки проводили спарринги друг против друга. В зале стоял грохот от ударов деревянных мечей, топающих ног и боевых выкриков, команд и наставлений инструкторов. Сенсей, Аоки Коемон, поспешил к Сано.

— Привет, — сказал он с приветливой улыбкой.

Это был коренастый, добродушный самурай, примерно одного возраста с тридцатишестилетним Сано. Они выросли вместе, Коемон когда-то был учеником отца Сано, который оставил школу ему. Сано иногда завидовал своему другу и товарищу детских игр, из-за того что его жить не была отягощена дворцовыми интригами, которые грозили не только лишить его должности, но и опозорить. Ведь такая жизнь могла быть у него самого, если бы не амбиции его отца, который хотел, чтобы сын добился большего.

Коемон вытащил два деревянных меча из стойки на стене.

— Ты долго не появлялся на тренировках. Ты здесь для того, чтобы наверстать упущенное время?

— На самом деле, я пришел, потому что мне надо кое-кого найти, — сказал Сано.

Школа была сосредоточением всевозможных сплетен, касающихся боевых искусств и источник новостей, поэтому он не упускал возможности услышать что-то новое и интересное. Но когда Коемон бросил ему меч, он поймал его. Они встали в стойку, держа оружие в вертикальном положении. Сано больше месяца не проводил спаррингов, но меч держал с удовольствием.

— Кого ты ищешь? — сказал Коемон, когда они кружили друг перед другом, готовя атаку.

— Мастеров боевых искусств, которые владеют техникой дим-мак. — Коемон рванулся, быстро нанеся удар мечом наискосок. Сано увернулся, едва избежав попадания в бедро.

— При всем уважении, твои рефлексы намного слабее, чем они были раньше, — сказал Коемон.

— Я не знаю никого, кто бы практиковал эту технику.

Они продолжали кружить.

— Но, один такой существует.

Сано провел серию выпадов, которые Коемон легко парировал, пока Сано рассказывал про убийства.

— И он в Эдо.

— Это удивительно, — сказал Коемон, затем быстро напал Сано, вынудив того отступить к стене.

Уже задыхаясь от напряжения, Сано контратаковал, получил пространство для маневра и нанес удар Коемону. Когда они столкнулись снова, пот стекал с его лба. Теперь меч стал тяжелым в его руках, с которых давно сошли мозоли.

— Слышали ли ты о каких-либо мастерах боевых искусств, приехавших в город?

Возможно, убийца был их тех ренинов, которые бродили по Японии, дрались на дуэлях, давали уроки и собирали учеников. После битвы при Сэкигахара девяносто четыре года назад, во время которого первый сегун Токугава Иэясу победил своего соперника, таких были тысячи, но постепенно, на протяжении десятилетий, их число сократилось.

— В последнее время такие не появлялись, — ответил Коемон.

— С другой стороны, он мог быть кто-то из местных. — Сано считал такую версию наиболее вероятной.

— Может быть, убийца враг или жертва правителя Мацудайра, который до сих пор скрывал свои тайные знания дим-мак.

Сано замахнулся и рубанул. Когда Коемон прыгнул в сторону, лезвие Сано задело его за рукав.

— Ты уже хорошо уже разогрелся, — сказал Коемон.

Мысль изменила выражение его лица.

— Я кое-что вспомнил. Знаешь ли ты, священника Оцумо?

— Мне это имя ничего не говорит, — ответил Сано, после того как нанес удар, который противник парировал.

— Кто он?

— Он раньше был самураем. Когда потерял своего хозяина, он пошел в монахи. Он поступил в монастырь при храме Энряку на горе Хиэй.

Гора Хией была священной возвышенностью вблизи имперской столицы Киото. Монастырь Энряку был могучим оплотом борьбы буддийских священников, несколько сотен лет его политическое влияние и военная мощь представляли значительную силу в Японии. Поэтому около ста лет военачальник Ода Нобунага взял его штурмом и разрушил его. Потом монастырь был восстановлен, но былого могущества уже достичь не мог.

— Священники обучили Оцумо своим древним тайнам.

Меч Коемона не давал Сано покоя.

— К тому времени, он спустился с горы, он был мастером боевых мистических искусств и как учитель пользовался большим спросом.

— Подобные истории рассказывают тысячи самураев, которые пытаются повысить свою репутацию или привлечь учеников. Но, если Оцумо действительно такой мастер, то почему он не знаменит?

— Он одиночка и избегает внимания к себе. Своих учеников он выбирает очень придирчиво. Он учит каждый раз только одного ученика и учит его в течение многих лет. Все его ученики клянутся не показывать, чему он их обучил и не разглашать изученные приемы.

Аура секретности соответствовала тому, что Сано знал о дим-мак. Защищаясь, Сано нырнул под лезвие Коемона, которое просвистело над головой:

— Где я могу найти Оцумо?

— Когда он находится в городе, он живет в одном из храмов. Я слышал, в них у него есть друзья, которые предоставляют ему место для проживания. Я не знаю, учит ли он сейчас кого-нибудь. Ему должно быть уже лет девяносто. Но он все еще бродит по стране, когда его одолевает страсть к путешествиям.

Когда Сано задумался над перспективой найти этого человека, он отвлекся от поединка. Лезвие Коемона ударило его по животу. Сано согнулся пополам, вздрагивая от удара, униженный поражением.

— Прошу прощения, — сказал Коемон.

— Не стоит, — сказал Сано. Ты честно победил.

Они поклонились друг другу, поставили свои мечи на стойку, а затем проглотил воду из керамической урны. Сано поблагодарил Коемона за информацию и урок по боевой практике.

— В любое время, — сказал Коемон. — Я скажу кому надо, что вы ищете Оцумо и, если будут новости, немедленно сообщу.

Когда Сано покинул школу, он обнаружил своих сыщиков в чайхане, где они пили чай и ели лапшу. Он присоединился к ним и, когда ел, рассказал о таинственном священнике.

Марумэ, отправляя палочками лапшу в рот, выразил сомнение:

— Даже если этот человек все еще находится в достаточно хорошей форме, чтобы убивать в возрасте девяноста лет, но не думаю, что он имел какую-либо связь с господином Эджимой и другими жертвами.

— Или правителем Мацудайра, — добавил Фукида.

— Может быть, в этом замешан один из его тайных учеников. Во всяком случае, я думаю, что с ним стоит поговорить.

Сано закончил трапезу и отложил в сторону свою пустую миску.

— Мы возвращаемся в замок Эдо и организуем поиск Оцумо. А может быть, там будут какие-то новости от Хираты и сыщика Татибана.

 

Глава 17

Рейко ходила по комнате в доме своего отца, в которой она два дня назад говорила с Югао. Сегодня утром она пришла к нему и попросила, чтобы позволил ей снова поговорить с Югао снова, и он послал за ней людей в тюрьму. Когда время приближалось к полдню, дверь открылась. Двое охранников привели Югао. Ее руки были закованы в кандалы, она была в том же грязном халате. Увидев Рейко, она, казалось, была удивлена и недовольна.

— А… Это снова вы. Что вам еще надо?

Охранники толкнули ее на колени перед Рейко, а затем ушли, закрыв за собой дверь.

— Я хочу еще немного поговорить, — сказала Рейко.

Югао упрямо покачала головой:

— Я уже сказала все, что хотела сказать.

После двух ночей проведенных в тюрьме Эдо, она выглядела хуже, чем в прошлый раз. Следы от укусов блох светились на ее шее, глаза у нее покраснели и опухли.

Рейко почувствовала жалость к ней:

— У меня возникли некоторые новые вопросы, которые я хочу обсудить с тобой.

Подняв связанные руки, чтобы почесать ее блошиные укусы, Югао замерла в подозрительной тишине.

— Вчера я посетила ваш дом, — сказала Рейко.

Югао нервно моргнула опухшими глазами.

— Вы заходили в поселок хинин?

Она выпрямилась и удивленно посмотрела на Рейко.

— Зачем?

— Вы же не сказали мне, что случилось в ночь убийства вашей семьи, поэтому я решила это выяснить сама. Я разговаривала со старостой и вашими соседями.

Югао покачала головой в явном замешательстве. Она нервно терла руками коленки, которые судорожно сжались. Рейко подумала, что, возможно, ее усилия убедили Югао в том, что она искренне хотела ей помочь. Может быть, теперь Югао будет ей доверять и расскажет, что произошло.

— Староста сказал мне, почему ваш отец стал хинин, — начала Рейко.

Лицо Югао внезапно исказила уродливая гримаса:

— Вы копались в моей жизни! Вы, самураи, любите делать все, что вам заблагорассудится, даже копаться в чужом грязном белье. Как я вас всех ненавижу!

Эта вспышка смутила Рейко, которая была огорчена тем, что разговор пошел не так, как она рассчитывала. Но она продолжала:

— Для человека, который совершает инцест с дочерью это не только преступление, но предательство ее любви к нему. Ваш отец домогался на тебя в ту ночь?

— Я не буду говорить о моем отце, — сказала Югао с горьким негодованием.

— Тогда давай поговорим о твоей матери и твоей сестре. Они тоже тебя обидели?

У Рейко возникла новая версия преступления.

— Они были ли жестоки к тебе, обвиняя тебя в том, что они должны были жить изгоями?

— Я не буду говорить о них, — сказала Югао.

В этот момент Рейко, которая сдерживала свое раздражение, показалось, что она знает возможную причину, отказа Югао рассказывать о своей жизни и причинах преступления. Возможно, она стыдилась собственной грязной жизни и была согласна скорее умереть, чем говорить об этом. Может быть, она упрекала себя за это и хотела быть наказанной, даже если она не убила своих родных. Так как закон осуждал людей за преступления их родственников, поэтому они логично могли полагать, что они действительно были виновны.

— Ты должна подумать, — посоветовала Рейко Югао.

— Если ты зарезала своего отца, когда он домогался тебя, это отличается от убийства. Если твои мать и сестра напали на тебя и ты защищалась, то ты имела право сопротивляться им. Убийство в целях самообороны не является преступлением. За это тебя никто не накажет. Судья освободит тебя.

Рейко знала, что любой другой преступник, обвиняемый в совершении подобного преступления, с радостью ухватился бы за такое объяснение, как шанс, чтобы спасти свою жизнь. Но Югао отвернулась и сказала холодно, непокорным голосом:

— Нет, такого не было.

— Тогда скажи мне, что было на самом деле.

— Я ударила ножом моего отца, когда он спал, а потом била его ножом, пока он не умер. После я напала на мать и мою сестру. Я убила их. Я не обязана объяснять, почему я так поступила.

Рейко в очередной раз представила, что произошло в лачуге изгоев в ночь убийства. Она представила орудующую ножом Югао, услышала крики, почувствовала запах крови. Но признание Югао и ее собственное воображение не выглядели убедительно.

— Послушай, Югао. Мой отец нарушает закон, задерживая приговор суда. Чтобы разобраться в вашем деле, я специально посетила поселение изгоев.

Она ведь даже рисковала создать неприятности Сано.

— Ты просто обязана рассказать мне правду.

Югао презрительно вывернула губы:

— Я никогда не просил ни вас, ни судью спасать меня. Я готова принять свое наказание. Так что, лучше не ждите, когда я снова плюну на вас.

Рейко бродила по комнате, сдерживая свое нетерпение. Она даже подумала о преимуществах применения пыток. Если на Югао капнуть немного расплавленного свинца, то, без сомнения, ее манеры несколько улучшатся, а язык развяжется.

— Я не уйду, пока ты не убедишь меня, что виновна. И если это действительно так, то тебе надо быть более убедительной, особенно в свете того, что я еще узнала вчера.

— О чем это вы болтаете? — нагло спросила Югао, но Рейко расслышала в нем страх.

— Ты и твои родные были не единственные люди в вашем доме в ночь убийства. Друг вашей сестры Ихай признал, что он был там. Мальчик, дежуривший на пожарной вышке, видел как он убежал после убийства.

Югао презрительно фыркнула:

— Ихай — неуклюжий слабак. Если бы он попытался ударить кого-либо, то сам бы порезался.

— А как насчет начальника тюрьмы Эдо? Он был в вашем доме, в тот вечер. Он поссорился с твоим отцом. Никто не может назвать его слабаком.

— Вы действительно думаете, Ихай или начальник это сделал?

Югао злобно смотрела, как Рейко ходит по комнате.

— Они арестованы?

Она прочитала ответ на лице Рейко и засмеялась.

— Вы не нашли против них ничего, кроме того, что только что сказали. Если ваш отец будет судить нас троих, он меня отправит на казнь перед ними. Меня поймали в доме, с ножом в руке.

Опыт, который Рейко имела в общении с преступниками, не мог помочь понять эту женщину, которая так стремилась умереть. Она попыталась применить другую стратегию:

— Давайте заключим сделку. Я скажу отцу, что ты виновата, если вы скажите мне, почему вы убили своих родных семью.

В ответ на это странное предложение, Югао только снова засмеялась.

— Я думала, что вы все это выяснили. Мой отец совершил кровосмешение со мной. Моя мать и сестры напали на меня.

— Это всего лишь предположение. Я начала сомневаться в том, был ли инцест вообще. На самом деле, я думаю, ваш отец стал изгоем, потому что был осужден несправедливо.

Югао нахмурилась, подумав, что это какой-то хитрый трюк.

— Я ходила в балаган вашего отца, где встретила его бывшего делового партнера. Знаете ли вы, что Мицутани был тем, кто сообщил об инцесте между вами и вашим отцом?

Рейко ждала, что Югао заговорит, но та промолчала, а выражение ее лица тоже не давало ответа.

— Возможно, он организовал это убийство. Может быть, он нанял кого-то, чтобы убить твоего отца, чтобы он не вернулся и не потребовал свою долю от доходов балагана, а мать и сестру убили, потому что они стали свидетелями преступления.

— Нет, — категорически сказала Югао.

— Нет, значит, донос на твоего отца не был ложным? Ты имеешь в виду, что твой отец был виновен в инцесте?

Югао с ненавистью вспылила:

— Я имею в виду, вы можете засунуть свою сделку в собственный зад. Я уже достаточно поговорила с вами. Мне больше нечего сказать.

Она хлопнула руками по коленям, сжала рот и уставилась на стену.

В отчаянии, Рейко озвучила еще одну версию, которая казалась ей логичной:

— Ты хочешь быть наказанной за кого-то другого? Ты пытаешься защитить кого-то, кто это?

Югао упрямо молчала. Рейко ждала. Шло время. Солнце начало клонится в западу, было слышно, как по коридорам приходили и уходили люди. Но Югао казалось, готова была ждать, пока они оба не умрут от старости и их скелеты рассыплются в пыль. Наконец Рейко вздохнула.

— Ты выиграла. Но я собираюсь, узнать правду, нравится тебе это или нет, от тебя или кого-то еще.

Выражение лица Югао, говорило, что она восприняла эти слова, как блеф:

— Могу ли я сейчас вернуться в тюрьму?

— В настоящее время, — да, а я пока встречусь с твоей старой подругой Тамой.

— Тамой?

Югао повернулась к Рейко. Поскольку их взгляды встретились, Рейко увидела в вызывающем взгляде Югао испуг.

— Да.

С удовлетворением отметив, что нашла уязвимое место в этой женщине, Рейко решила использовать это преимущество.

— Ты помнишь, Таму, не так ли? Как ты думаешь, что она может мне рассказать о тебе?

Лицо Югао еще более побледнело и она проговорила сквозь зубы:

— Держись подальше от Тамы.

— Почему ты не хочешь, чтобы я с ней поговорила?

— Просто оставьте ее в покое! — закричала Югао.

— Ты боишься, что она может сказать?

— Чего ты пристала ко мне!? — Югао поднялась на ноги и, спотыкаясь, прошла через всю комнату. Она била своими скованными руками в дверь, восклицая:

— Выпустите меня!

Проклиная и ругая всех, кто ее не оставляет в покое.

Дверь открылась. На пороге стоял судья Уэда, в сопровождении двух охранников. Выражение его лица было серьезным, неодобрительным.

— Дай мне умереть, — умоляла его Югао.

— Пусть она оставит меня в покое!

Магистр Уэда проигнорировал ее и сказал охранникам:

— Посторожите ее, пока я поговорю с дочерью.

Глазами он показал Рейко следовать за ним. Они вышли на улицу во двор, окруженный складами, чьи толстые оштукатуренные стены, железные крыши и двери защищали ценные документы от пожара. Рейко слышала, как Югао кричали внутри здания.

— Могу ли я считать, что сегодня Югао не стала сотрудничать более охотно, чем раньше?

— Это очевидно.

Провал обескуражил Рейко.

— Вы уже решила, виновна ли она?

Рейко, обдумала всю собранную ею информацию и сказала:

— Чаще всего самый очевидный ответ является правильным. Я считаю, Югао убила своих родных.

— Если ты думаешь, что она это сделала, то этого хватит, — сказал судья Уэда. — Я полагаюсь на твое мнение, оно подтверждает мое собственное. Кроме того, мы предприняли достаточно усилий, чтобы узнать правду о Югао.

— Но я все еще не понимаю, почему она это сделала.

— Может быть, она невменяемая.

Рейко покачала головой.

— Югао конечно ведет себя, как будто так оно и есть, но я думаю, что она такая же, как нормальная, как и любой человек. Я думаю, что ее поведение имеет логичную причину, только я еще не смогла понять, что это за причина.

— Чтобы признать обвиняемого виновным, закон не требует, чтобы был определен мотив преступления, — напомнил ей судья Уэда.

— Я знаю, но я могу попытаться выяснить мотивы Югао.

Она была очень расстроена, когда я упомянул ее подругу Таму. Мне интересно знать, что расскажет Тама, раз Югао не хочет этого. Я подозреваю, что это относится к убийствам.

— Ты еще не говорила с этой Тама?

Когда Рейко описала свои бесплодные поиски подруги Югао, судья Уэда выглядел обеспокоенным.

— Я не могу дальше откладывать приговор. Три человека были зверски убиты, а относительно Югао имеются доказательства и она сама призналась в этом убийстве. Откладывая приговор, я пренебрегаю своим долгом осуществлять правосудие и справедливо заслуживаю порицания. Могу добавить, что это не справедливо, что несправедливо делать исключение для одной из тысяч преступников, особенно, когда она ценит это так мало.

Рейко кивнула, она не могла оспаривать точку своего отца. Но чувство незавершенности грызло ее. Даже после того, как она привела убедительные аргументы, Югао не согласилась объяснить причины своего поведения, поэтому Рейко не хотела прекращать свое расследование. Стремясь объяснить отцу, почему они обождать с прекращением дела, она сказала:

— Я считаю, что причина, почему Югао зарезала своих родителей и сестру более важна, чем тот факт, что она убийца. Я считаю, что если мы не найдем, что это за причина, то будет большая угроза правопорядку, чем, если ты позволишь ей гулять на свободе.

— На чем ты основываешь эти убеждения?

— На моей интуиции.

Судья Уэда посмотрел вверх. Рейко вспомнила, что много раз в детстве, сделанные ею заявления оказывались верными, потому что ее чувства это подсказывали. Прежде чем отец стал утверждать, что ему нужны не эмоции, а факты и что женщины ветреные, иррациональные существа, она сказала:

— Моя интуиция в прошлом меня не подводила.

— Хм.

Выражение ее отца говорило о его сдержанном согласии. Во время расследования убийства в Черном Храме Лотоса, необоснованные подозрения Рейко подтвердились. Теперь она сказала:

— Я думаю, что все, что Югао скрывает слишком опасно и если позволить ей спрятать все это в могилу, то мы, может быть, пожалеем об этом. Пожалуйста, дай мне еще немного времени, чтобы найти Таму. Пожалуйста, подожди, по крайней мере, пока я не услышу, что она скажет, прежде чем осудить Югао.

Судья Уэда с нежностью улыбнулся:

— Я никогда не мог тебе ни в чем отказать, дочка. У тебя есть еще один день для проведения расследования. Завтра, в это же время, я вновь проведу над Югао суд. Если ты не сможешь представить доказательства того, что Югао невиновна или говорит о необходимости продолжить расследование, я должен буду отправить Югао на казнь.

Одного дня, казалось, не хватит, чтобы разгадать тайну, от которой зависела справедливость и висящая на волоске жизнь молодой женщины. Но Рейко знала, что она толкнула своего отца на серьезное нарушение закона, и Сано был бы еще более недоволен, чем когда он впервые услышал о ее расследовании.

— Спасибо, отец, Завтра я буду иметь для тебя ответы.

 

Глава 18

Во второй половине дня, когда солнце уже заметно опустилось, а очередь из военных, чиновников и слуг, образовавшаяся на набережной у замка Эдо, все еще потихоньку продвигалась к его воротам. Прежде чем пропустить кого-либо вовнутрь, часовые тщательно проверяли документы каждого человека. Они чуть ли ни поголовно всех обыскивали в поисках тайных сообщений или бомб. Находящиеся в караульном помещении вооруженные ружьями часовые, внимательно смотрели из-за зарешеченных окон на улицу, следя за порядком. В крытых галереях на гребне стен охранники наблюдали за городом через подзорные трубы. Правитель Мацудайра, опасаясь нападения, усилил меры безопасности и сделал замок Эдо самым безопасным местом в Японии.

Сано подъехал со своими сыщиками к началу очереди. Люди, стоящие в ней, вежливо кланялись ему. Он услышал, как кто-то его зовет, повернулся и увидел Хирату, который галопом приближался к нему в сопровождении Иноуэ и Араи. Сано сигнал своим людям подождать, Хирата и его сыщики присоединился к ним.

— У нас есть новости, — сказал Хирата.

У ворот, часовые узнали Сано и его спутников и пропустили их без проверки. Они обходили солдат, которые обыскивали людей и их багаж у ворот, и проехали через проходы в гору.

— Мы проследили движения всех жертв убийств за исключением министра финансов Мориваки. Он предпочитал отлучаться тайком, это не позволило нам отследить его передвижения. Что касается суда руководителя придворного церемониала Оно, люди, которые сопровождали его пределами замка, не заметили, чтобы кто-то из незнакомцев прикасался к нему или подозрительно крутился вокруг него.

Сано спросил:

— А как насчет комиссара дорог Сасамура и господина Эджима?

— С этими нам повезло. Эджима за два дня до смерти ходил в магазин благовоний. Один из его телохранителей сказал, что бродячий священник наткнулся на Эджиму в толпе и выбил пакет ладана из его рук. Эджима наклонился, чтобы поднять его. Священник мог коснуться его тогда.

— Телохранитель не заметил касания?

— Люди на улице закрывали ему обзор.

— Вы получили описание священника?

— Он был одет в простой халат и соломенную шляпу и просил подаяние.

Хирата, сожалея, покачал головой.

— Как и всякий священник в Японии. Только что он был там, а в следующий миг, как бы испарился.

— А комиссар дорог также встречался со священником незадолго до своей смерти?

— Нет, но он столкнулся с кем-то в магазине у своего кредитора.

Хотя чиновники ранга Сасамуры имели большие доходы, они вели расточительный образ жизни и попадали в долгу перед банкирами.

— Солдаты, оставшиеся снаружи магазина, видели продавца воды, что слонялся рядом, когда Сасамура был внутри. Это само по себе не было бы необычным, но один охранник заметил, что его ведра были пустые. Охранник подумал, что он был замаскированным бандитом, поджидавшим людей, которые в магазине занимали деньги. Он довольно далеко преследовал этого продавца.

— Может быть, водонос, также как и священник, были замаскированными убийцами и преследовали Эджиму и Сасамуру с целью убить их, — задумчиво сказал Сано. — Возможно, эти встречи были преднамеренными.

— Я думаю, что именно тогда они нанесли удар. К сожалению, охранник не смог описать водоноса, сказал лишь, он был похож на всех остальных.

— Я хочу знать, где был капитан Накаи, когда Эджима пошел в магазин благовоний, а Сасамура посещал ростовщика. Кстати, у нас есть новое направление для поиска.

Он рассказал Хирата о священнике Оцумо.

Их внимание привлек приближающийся топот копыт. Послышался голос:

— Почтенный канцлер!

Сано и его спутники остановились и повернулись, чтобы увидеть двух приближающихся всадников. Один из них был из стражи замка Эдо, а другой подросток-самурай, одетый в черное кимоно с рисунком зеленых веток ивы и серебряных волн, словно для праздничного случая. Оба остановили коней и поклонились Сано. Охранник сказал:

— Прошу прощения за прерывание, но это Дайкичи паж полковнику армии Ибе. У него есть важное сообщение для вас.

Запыхавшийся паж быстро произнес:

— Я тут потому, что Вы приказали, сообщать о любых случаях внезапной смерти непосредственно Вам.

— Кто-то умер? — Спросил Сано, обменявшись тревожным взглядом с Хиратой.

— Да, — голос пажа дрожал и слезы навернулись на его молодые глаза. — Мой хозяин только что умер.

Сано охватил ужас:

— Где?

— В Есиваре.

Известный квартал удовольствий Эдо находился на северной окраине города. Многие мужчины, посещавшие Есивару, единственное место в городе, где проституция была разрешена, попадали туда на пароме по реке Сумида, но Сано, Хирата и сыщики избрали быстрый сухопутный маршрут на лошадях. За длинной дамбой, по которой они ехали, располагались затопленные рисовые поля. Крестьяне ковырялись в них в них, пропалывая сорняки и собирая попавшуюся в сети рыбу. Ирисы, лилии и ивы росли по берегам канала. Но Сано заметил, что политическое противостояние привело к нарушению этой пасторальной обстановки.

Конные группы вооруженных самураев сопровождали важных должностных лиц. Путешествующие в паланкинах купцы, охранялись наемными телохранителями из ренинов. Когда Сано проходил мимо чайных, которые выстроились вдоль дороги к воротам Есивару, он увидел солдат с гербами правителя Мацудайра, которые выискивали беглецов повстанцев. Квартал Есивару было местом высокой моды, роскошных и изысканных развлечений, но Сано знал, что это не освобождало его от насилия. Позапрошлой зимой он там расследовал убийство, а шесть лет назад сорвал покушение. Теперь здесь умер чиновник, ставший жертвой злого умысла.

Он и его товарищи оставили своих лошадей за рвом, который окружал Есивару, и пересекли мост. Охранники пропустили их через красные, крытые ворота в высокой стене, которая не позволяла куртизанкам убежать. Внутри, они прошли мимо домов удовольствия, которые выстроились на главной улице. Смех вырывался из чайных, в которых развлекались мужчины, слышался звон сямисэнов. Клиенты прогуливались, высматривая женщин, которые сидели на виду внутри зарешеченных окон каждого борделя, за исключением одного, Минсуба. Он был расположен в конце самой дальней, наименее престижной улицы и обслуживал клиентов, которые хотели женщин по более низким ценам или более буйных развлечений, чем предлагалось в лучшие дома. Здесь, по словам его пажа, умер полковник Ибе. Бамбуковые жалюзи закрывали окна. Траурный вакуум окутал здание.

Сыщик Марумэ поднял занавес, что закрывал вход и окликнул:

— Привет! Кто тут есть?

Появились самураи. Седой мужчина с тонкими, будто вырезанными чертами лица учтиво приветствовал Сано, потом сказал:

— Я лейтенант Ода, главный помощник полковника Ибе, вы, должно быть, получили сообщение, которое я послал.

— Да, — сказал Сано. — Спасибо вам за то, что быстро сообщили мне об этой трагедии.

Он со своими спутниками вошел в вестибюль, где сидел сторож. Внутри здания слышались голоса.

— Где полковник Ибе?

— Я покажу вам.

Лейтенант Ода повел по коридору. На левом крыле было две комнаты. В одной из них собралась группа самураев, а в другой, несколько женщин, одетых в яркие кимоно, с нарумяненными лицами поверх пудры из толченного белого риса, ютились с несколькими мужчинами и пожилыми женщинами, которые вероятно были владельцем обслуживающим персоналом борделя. Сано увидел на их лицах усталость, испуг и нетерпение.

— Я задержал всех, кто был в доме, когда полковник умер Ибе, — сказал лейтенант Ода.

— Вы поступили правильно, — сказал Сано.

Ода открыл дверь на противоположной стороне коридора. Сано вошел в гостиную. Ее пол был завален подушками, музыкальные инструменты, графинами и стаканами. Лакированные подносы с недоеденной пищей, так как банкет был прерван. Полковник Ибе неподвижно сидел на коленях, его верхняя часть тела плюхнулась на поднос. Сано, Хирата, сыщики посмотрели на труп. Полковнику было за пятьдесят, Сано встречался с ним несколько месяцев назад, на официальном приеме, но сейчас его еле узнал. Его шея была вывернута набок. Его остекленевшие глаза были открыты, а на круглом лице было удивленное выражение. Пожеванная еда была видна в его открытом рту. Его тучное тело было голым, за исключением красно-золотого полосатого халата, который был обмотан вокруг его талии и свисал плечами с его плеч, оставив свою верхнюю половину голой.

— Должно быть, здесь была дикая оргия.

Сыщик Марумэ поднял с пола набедренную повязку мужчины и белое женское кимоно. Другая одежда валялась по всей комнате.

— Какая удача для нас, — сказал Сано, осознавая, что Ода слушал за дверью, и был доволен, что ему не нужно выдумывать способ осмотреть труп, не нарушая закон. Здесь есть знак дим-мак.

Он указал на слабенький синяк на спине полковника Ибе, напоминающий отпечаток пальца, расположенный между двумя позвонками. Лейтенант Ода подошел и в испуге уставился на синяк.

— Значит, он был убит таким же образом, как начальник мэцукэ? — Спросил Ода.

— К сожалению, да.

— Значит, это правда. Значить существует кто-то, кто может убивать простым прикосновением.

Пораженный, лейтенант Ода огляделся, словно боясь за свою безопасность.

— Кто же это может быть?

— Я тоже хочу это узнать.

После пятого убийства, актуальность его миссии возросла, погиб еще один человек, потому что он не поймал убийцу. Чтобы не показывать свою подавленность, Сано спрятал свои эмоции за каменным лицом. Запах смерти смешивался с запахами вина и несвежей еды. Сано почувствовал присутствие зла, хотя понимал, что убийца был далеко. Он подошел к наружной двери и распахнул ее, пустив свежий воздух из сада, потом повернулся к Оде.

— Мне нужна ваша помощь.

— Конечно, — от потрясения лейтенант протрезвел, краска схлынула с его лица.

— Расскажите мне обо всех, кто встречался с полковником Ибе за последние два дня.

— Я знаю только некоторых, ведь я не всегда был с ним, но его телохранители были при нем. Они находятся здесь, другой в комнате. Мне сходить?

Когда Сано согласился, Ода привел двух молодых самураев в гостиную. Они назвали длинный список членов семьи, коллег и подчиненных, с которыми полковник Ибе встречался последнее время. Когда они закончили, Сано взглянул на Хирату и они качали головами: насколько они могли вспомнить, ни один из упомянутых людей, не имел контактов с четырьмя другими жертвами.

Сано обратился к телохранителям:

— За это время полковник выходил в город, он оставался один?

Они посмотрели друг на друга, явно стыдясь, что из-за того, что утрата ими бдительности могла привести к смерти хозяина. Один из них с ужасом выпалил:

— Это было всего лишь на мгновение.

— Прошлой ночью, на празднике Санья Мацури, — сказал другой. — Мы потеряли его в толпе.

Сано поблагодарил телохранителей и лейтенанта Ода за их информацию, позволил им забрать тело хозяина домой и сказал, что бордель может возобновить работу. Он, Хирата и их люди их пошли по улице в сторону ворот.

— В этот праздник у храма Асакуса люди превращаются в дикую толпу, — сказал Хирата. — Это самое подходящее место для убийцы, чтобы поразить свою жертву.

— Да, удачно выбранный момент, — сказал Сано.

Сано остановился у ворот, повернулся и посмотрел вниз Нака-но-чо. Он видел, как телохранители вынесли укутанный тело полковника Ибе на носилках. Кругом собрались люди, чтобы посмотреть, Сано слышал гул возбужденных разговоров и увидел на улице толпу сплетников. Куртизанки высунули лица сквозь прутья решеток своих окон, а гуляки вышли из чайных, желая узнать причину волнения.

— Как вы думаете, это был капитан Накаи? — спросил Хирата.

— Мы должны выяснить, где он был вчера вечером, — сказал Сано. — И нам надо скорее вернуться в замок Эдо и сообщить об этом последнее убийство правителю Мацудайра.

Трепет наполнил его, когда он представлял себе, как господин Мацудайра отреагирует на это известие.

 

Глава 19

Эта чайхана была четырнадцатой из тех, что посетила Рейко после того, как она покинула суд.

Она обошла все чайные возле уличного балагана, но никто из их хозяев, клиентов и работников не знал подругу Югао. Продолжив поиски в более отдаленных районах, Рейко вышла из своего паланкина перед этой чайханой, стоящей на улице с магазинами, в которых продавались овощи и фрукты. Это была почти такая же, как и все остальные, которые она уже посетила. Свисавший с карниза занавес, наполовину закрывал витрину. Горничная протирала тряпкой доски пола. В помещении позади нее было пусто, кроме хозяина, мужчины средних лет, который сидел на коленях рядом с горшками, графинами и чашками. Горничная заметила охранников Рейко и лицо его просветлело.

— Привет, — она обратилась к лейтенанту Асакайю. Она была уже не молода, но ее фигура была сладострастной. Ее глаза заблестели от перспективы мужской компании и хорошей прибыли:

— Могу ли я предложить вам и вашим друзьям выпить?

— Спасибо, — сказал Асакай. — Ответьте, пожалуйста, на вопросы, которые задаст моя госпожа.

Любопытно, но осторожно, служанка взглянула на Рейко:

— Как вам будет угодно.

Хозяин налил себе, пока горничная обслужила мужчин, Рейко сказала:

— Я ищу женщину по имени Тама. Она работает в чайной где-то здесь. Вы ее знаете?

— О, да, — сказала горничная. Мы привыкли работать вместе, здесь. Отец Тамы раньше владел этой чайной.

Настроение Рейко поднялось.

— Не могли бы вы мне сказать, где ее можно сейчас найти?

Однако горничная покачала головой.

— К сожалению, я не видела ее вот уже два года. Она и ее семья переехали из нашего района. Я не знаю, куда они переселились. Ее отец продала чайхану ему.

Она указала на хозяина, который сидел с эскортом Рейко, развлекая их вежливой беседой.

— Эй, а что случилось с Тамой?

Он отрицательно покачал головой. Разочарованная, Рейко продолжила:

— А девушку по имени Югао вы знали? Она дружила с Тамой.

— Нет… — Горничная задумалась. — А, да, была девушка, которая всегда приходила в гости.

Но когда Рейко спросил ее о характере Югао и ее семье, она не смогла ничего сказать.

— Скажите, к чему все эти вопросы? Может Тама сделала что-то не так?

— Не думаю, — сказала Рейко. — Но я должна найти ее.

Тама была единственным шансом Рейко обнаружить факты, которые могли бы пролить свет на убийство.

— А где жила Тама и ее родители?

Горничная указала направление к расположенному на некотором расстоянии дому, а затем сказала:

— Может быть, я смогу узнать, что с ней случилось. Я могу поспрашивать, если хотите.

Она звякнула деньгами в мешочке, что носила в переднике, намекая на вознаграждение. Рейко заплатила ей серебряную монету.

— Если вы обнаружите, Таму, пошлите весточку госпоже Рейко в судебную управу судьи Уэды и я дам тебе еще две.

После она забралась в свой паланкин и сказала носильщикам, чтобы доставили ее к дому, в котором когда-то жила Тама. Время до истечения, установленного отцом срока, неумолимо уходило, Рейко спешила узнать правду о преступлениях, за которые должны были казнить Югао, и страшилась, что не успеет.

* * *

Темный и сырой, как подземный туннель, коридор Эдо тянулся вдоль камер тюрьмы Эдо. По нему в развалку шел тюремщик со стопкой деревянных лотков с едой. Перед каждой камерой он на мгновение останавливался, чтобы засунуть лоток в щель в запертой двери. Буйные крики арестантов приветствовали получение пищи.

Внутри одной из камер восемь женщин набросились на свою еду как изголодавшиеся кошки. Они отталкивали друг дружку, стремясь ухватить порцию риса, маринованных овощей и сушеной рыбы. Югао удалось схватить шарик риса. Она отбежала в дальний угол камеры, освещенной крошечным зарешеченным окошком под потолком, чтобы поесть. Другие женщины опустилась на колени, поедая свою пищу. Их нечесаные грязные волосы свисали вокруг лиц, они облизывали пальцы и вытирали их о свои грязные одежды из конопли. Югао жевала недоваренный жесткий и клейкий рис. Это было отвратительно, но несколько дней в тюрьме превратили ее и ее сокамерниц в диких животных. Но она напомнила себе, что сама выбрала эту судьбу. Это было частью ее плана. Она должна терпеть и будет терпеть.

Покончив с едой, Югао потянулась жбану с водой, но ожидающая суда воровка Сатико добралась до него первой. Это была злая девушка, выросшая на улицах Эдо и до ареста жившая среди бандитов. Она схватила жбан и выпила, а затем зафиксировала взгляд на Югао, которая ждала своей очереди.

— В чем дело? — спросила она. — Ты хочешь пить?

— Дай мне. — Югао хотела взять жбан.

Сатико одернула его и усмехнулась:

— Если ты меня хорошо попросишь, то я, может быть, и дам тебе попить.

Другие арестантки с нетерпением смотрели, чем закончится их стычка. Все они поддерживали Сатико, потому что боялись ее. Югао презирала их за слабость и ненавидела Сатико. Она не могла смириться с обидчицей.

— Не зли меня, — тихим угрожающим тоном сказала Югао. — Я — убийца. Я убила трех человек. Дайте мне воды или я убью тебя.

Внезапный трепет стер усмешку с лица Сатико. Югао знала, что ее преступление, самое серьезное из всех арестанток, давало ей среди сокамерниц особый статус. Другие женщины думали, что она сошла с ума и, следовательно, опасна. С первого дня, как Югао попала в тюрьму, Сатико, почувствовав угрозу своему лидирующему положению в камере, пользовалась каждым удобным случаем, чтобы задеть ее. Сейчас она не могла позволить Югао запугать ее.

— Ты, должно быть, считаешь себя лучше, всех нас, — сказала Сатико. — Я слышала от охранников, что судья задерживает приговор суда по твоему делу, он вызывал тебя сегодня, потому что он хотел видеть тебя снова. Зачем? Тебе пришлось обслужить старичка?

Она засмеялась, другие женщины также послушно засмеялись вместе с ней.

— Ты, должно быть, здорово его ублажаешь, что он до сих пор не отправил тебя на плаху.

Гнев вскипел в Югао, но она знала, что Сатико завидовала ей не без оснований. Она, в отличие от этих других арестанток, имела шанс избежать наказания. Ей нужно было только придумать историю, что кто-то убил ее семью. Эта глупая госпожа Рейко поверит ей и скажет судье, чтобы он освободил ее. Но Югао не соблазнилась, не отказалась от своего признания и не стала торговаться за свою жизнь. А может, она считала, что она виновата, но хотела узнать причину преступления. Это был ее подарок человеку, который для нее имел наибольшее значение в мире. Как она ненавидела их за попытку обмануть ее, в попытке заставить ее предать его! Она ненавидела их за задержку ее смертного приговора и продления ее пребывания в этом аду. Ее злость на судью и Рейко нашли выход, объединившись с гневом на Сатико.

— Закрой свой уродливый рот, — терпение Югао лопнуло, — или я сама заткну его. Дай мне воду.

— Если ты не хочешь просить по-хорошему, то получи ее по-плохому, — презрительно сказала Сатико.

Она выплеснула воду в Югао, залив ее лицо и халат. Пылая гневом, Югао бросилась на Сатико, они сцепились и обе повалились на пол. Она била кулаками по лицу Сатико, стараясь расцарапать ее глаза. Сатико била головой Югао, рвала ее волосы. Остальные женщины кричали:

— Дай ей, Сатико! Покажи, кто тут хозяйка!

Сатико было крупнее, чем Югао и она умела драться. Вскоре она оказалась сверху Югао. Югао наносила удары по Сатико, но та схватила ее за горло. У Югао перехватило дыхание, когда Сатико с силой сдавила ее горло. Но она не могла позволить себе умереть здесь, в глупой тюремной драке, ей надо остаться в живых и получить свой законный смертный приговор. Ее раскинутые в сторону руки нащупали тяжелый керамический жбан, в котором была вода. Она схватила его и со всей силы ударила им Сатико по лицу. Сатико взвыла, отпустила Югао и упала на спину. Из ее носа хлынула кровь. Югао бросилась на Сатико и начала бить жбаном по голове.

— Стой! — закричала Сатико, всхлипывая от боли и ужаса. — Достаточно. Ты победила!

Но дикая жажда насилия возобладала в Югао. Она продолжала безжалостно бить Сатико.

— Уберите ее от меня! — взмолилась Сатико.

Вместо этого другие женщины начали стучать в дверь, призывая охранников:

— Помогите! Помогите!

Позабыв обо всем в своем безумии, Югао смутно слышала лязг открываемой железной решетки на внешней стороне двери и вопрос тюремщика:

— Что происходит?

Вдруг камера оказалась набита тюремщиками. Они оттащили ее от Сатико, она кричала изо всех сил. Сатико осталась лежать, ругаясь и жалобно скуля, другие женщины забились в угол. Охранники вытащили Югао из камеры.

— Мы научим тебя, как вести себя, — сказал тюремщик.

Он и охранники толкнул ее на руки и колени в проходе. Она сопротивлялась, но они держали ее. Они задрали ей халат и один мужчина опустился на колени позади нее. Она дернулась, когда почувствовала его возбужденный член между своих ягодиц. Он погрузился в нее. Она закрыла глаза и стиснула зубы от боли и унижения. Один за другим, охранники сменяли друг друга. Слезы текли по ее лицу. Она сказала себе, что это было ничто по сравнению с позором и страданиями, которые испытал Он. Она должна терпеть ради него, пока не пришло время, чтобы умереть за него.

Далекий звон колокола проник в ее сознание. Она услышала, как один из охранников сказал: — Это сигнал о пожаре. Надругавшийся над ней человек ушел, остальные отпустили ее. Югао, задыхаясь, рухнула на пол. Охранники бросились по коридору. Они открывали двери камер и кричали:

— Пожар! Все на выход!

Крича от страха и волнения, заключенные вырвались из своих камер. Они бежали по коридору мимо Югао. Она чувствовала запах дыма от пожара где-то рядом. Охранник пнул ногой ее по ребрам, он последовал за заключенными из тюрьмы.

— Встань и иди, если вы не хочешь сгореть тут заживо, — сказал он.

Согласно закону в случае пожара в тюрьме, сидевшие в ней заключенные выпускались. Жестокая правовая система в этом случае проявляла милосердие. Югао с изумлением поняла, что только что все изменилось. Только что она думала, что могла предложить ему только свою смерть, и они снова встретятся только в раю, который лежал на ту сторону смерти. Теперь же судьба вмешалась.

Она радостно поднялась на ноги. Ковыляя с болью и не обращая внимания на кровь, текущую по ее ногам, она вышла вместе с другими заключенными во двор, где солнечный свет на мгновение ослепил ее. Облака едкого дыма над крышами поднимались над тюрьмой в районе возле ее стен, но воздух был свежее, чем в душной камере. Югао дышала с благодарностью. Заключенные толпами выходили из других крыльев тюрьмы. Охранники поспешили открыть главные ворота.

— Не забудьте вернуться, как только огонь потушат, — охранники предупреждали уходящую толпу.

Когда Югао пересекла мост через канал, перед ней раскинулся яркий и красивый город. Как же ей повезло! Она могла жить, для него и с ним. Головокружение свободы и надежды, она мчалась впереди других заключенных и, не оглядываясь, скрылась в переулках трущоб за пределами тюрьмы Эдо.

 

Глава 20

— Я же говорил вам, что убийца охотится за новоназначенными чиновниками, — сказал правитель Мацудайра, когда Сано сообщил о смерти полковника Ибе. Он бросил триумфальный взгляд на сегуна и Еритомо, сидящих на возвышении над ним и обоих старейшин, что сидели на коленях рядом:

— Теперь вы мне верите?

— Да. Вы были правы, — уступил Ихара, недовольно сморщив лицо.

Като неохотно кивнул, не скрывая своего отношения. Сано и сидевший рядом с ним на полу справа от сегуна Хирата заметили растерянные взгляды, которыми обменялись оба старейшины: они явно обеспокоились тем, что последнее убийство все больше подтверждало теорию правителя Мацудайры о том, что существовал заговор против его режима.

Правитель Мацудайра посмотрел на Сано.

— Вы должны были поймать убийцу.

Его глаза метнулись к старейшинам, намекая, что Сано должен быть замешан их в заговоре.

— Но вместо этого вы сообщаете мне, что убийца снова нанес удар. Как вы посмели подвести меня после того, как я доверил вам это дело?

— Тысячи извинений, мой господин, — Сано был возмущен, но стоически, как и положено самураю, принял осуждение.

— Этому нет оправдания.

Старейшины удовлетворенно смотрели на его позор, радуясь, что он, а не они, стали объектом гнева правителя Мацудайра. Хирата и Еритомо выглядели взволнованными.

— Я, ах, позволю себе не согласиться, — сказал сегун с тем же упрямством, которое он проявлял к правителю Мацудайра.

— У Сано-сан, конечно же, есть, ах, законное оправдание. Ведь это только, ах, за позавчера, что он начал расследование убийств. Вы не должны были ожидать столь быстрых результатов, кузен.

Сано показалось весьма показательным, что сегун, который всегда требовал от него мгновенных результатов, теперь защищает его. Сегун явно намеривался уменьшить влияние правителя Мацудайра над собой и использовал все возможности, чтобы противостоять ему. Может быть, Еритомо подтолкнул его заступиться за Сано.

— Правильно Ваше Превосходительство, — вынужден был согласиться правитель Мацудайра, скрывая раздражение и изображая раскаяние.

— Простите меня, канцлер Сано. Это последнее убийство не ваша вина.

Он посмотрел на потемневших под его взглядом старейшин, который считал участниками заговора:

— Расскажите нам, что вам удалось установить по этому делу, и когда вы поймаете убийцу.

— Пока, что я имею лишь одного подозреваемого, — сказал Сано.

Правитель Мацудайра наклонился вперед:

— Кто это?

Сано увидел, что Като и Ихара подготовились, что обвинение будет выдвинуто против них:

— Капитан Накаи.

На лицах правителя Мацудайры, старейшин и Еритомо было написано удивление. Сегун нахмурился, словно пытаясь вспомнить, кто был Накаи.

— Но капитан Накаи…, начал старейшина Ихара, но остановился.

Воевал на стороне правителя Мацудайра во время войны группировок. Как он мог оказаться человеком, который пытается подорвать новый режим? Непрозвучавшие слова эхом раздались в комнате.

— Почему вы подозреваете, капитана Накаи? — спросил господин Мацудайра.

Сано объяснил, что Накаи встречался с начальником мэцукэ Эджимой и министром финансов Мориваки незадолго до их смерти:

— И он недоволен тем, что он не был должным образом вознагражден за свою роль во время войны.

Правитель Мацудайра прищурился и потер подбородок, он понял значение слов Сано. Старейшины не скрывали своего облегчения, что под подозрение попал один из собственных людей Мацудайры, а не они.

— Давайте послушаем, что капитан Накаи ответит на это, — сказал правитель Мацудайра.

— Где он?

Сано хотел обсудить вопрос о Накаи в частном порядке, но, после убийства полковника Ибе, его позиция значительно пошатнулась, поэтому он не стал возражать:

— Он должен быть на дежурстве в караульном помещении замка.

— Вызовите его сюда, — приказал правитель Мацудайра дежурившему у дверей самураю.

Вскоре капитан Накаи вошел в зал аудиенций. Встал на колени, он с гордостью поклонился:

— Ваше превосходительство, правитель Мацудайра — это честь.

Сано понял, что он подумал, что наконец-то получит награду, которую он жаждал. Потом он увидел мрачное выражение правителя Мацудайры и заметил Сано. Недоумение вкралось в его глаза:

— Могу ли я спросить, в чем дело?

— Убит полковник Ибе. Ты это сделал? — не прибегая к формальностям, резко спросил господин Мацудайра.

— Что? — Капитан Накаи в шоке уставился на Сано.

— Ты убил главу мэцукэ Эджиму, министра финансов Мориваки, руководитель церемониала Оно и комиссара дорог Сасамуру? — потребовал ответа правитель Мацудайра.

— Нет! — Капитан Накаи в шоке смотрел на Сано, как на преступника.

— Я же сказал вам, что я невиновен. Я клянусь, в этом.

Ужас от того, в чем его обвиняли, ошеломил его:

— Это вы сказали Его Превосходительству и правителю Мацудайре, что я виновен?

— Ну, что? — Господин Мацудайра снова обратился к Сано.

— Является ли он убийцей или нет?

— Надеюсь сейчас прояснить это вопрос, но я вынужден попросить вас немного подождать.

Ответил Сано и шепнул сыщику Марумэ:

— Сыщик Татибана должен быть где-то поблизости. Найди его и приведи сюда. Марумэ вышел.

Некоторое время правитель Мацудайра и старейшины ожидали в мрачном молчании, поглядывая друг на друга. Еритомо что-то пробормотал сегуну, видимо, объясняя, что произошло. Капитан Накаи переводил взгляд с одного лица на другое в поисках заступника. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но закусил губу. Он явно беспокоился, а его руки беспокойно теребили пояс. Все физические силы и мастерство, которые сделали его героем на поле боя, никак не могли ему помочь. Его страх позора и смерти пронизывал воздух, подобно зловонию. По мере течения времени, Сано чувствовал, как возрастало напряжение в зале и подошло к черте, за которой следовало ожидать взрыва. В этот момент прибыли сыщики Марумэ и Татибана.

— Итак, есть все основания полагать, что убийца коснулся полковника Ибе вчера на фестивале в Храме Асакуса, — сказал Сано, затем обратился к капитану Накаи:

— Где вы были вчера вечером?

Что-то вроде облегчения, в сочетании с вызовом, появилось на лице капитана:

— Я был у себя дома.

Сано повернулся к сыщику Татибана:

— Это правда?

— Да, почтенный канцлер, — сказал Татибана, явно нервничая в присутствии столь высокопоставленных лиц, но уверенный в своем ответе. — Он был дома всю ночь. Он никуда не отлучался из своего дома.

— Капитан Накаи находился под наблюдением, — объяснил Сано собравшимся. — Заявление моего сыщика подтверждает его алиби.

— Вы назначили этого человека следить за мной? — Накаи оскорбленно и шокировано посмотрел на Сано.

— Вы должны быть ему благодарны, — сказал Като. Это очистило вас от подозрений.

— В самом деле. — Правитель Мацудайра неодобрительно повернулся к Сано.

Еритомо шепнул сегуну, который кивнул, потом сказал:

— Капитан Накаи, это, ах, кажется, что вы не убийца, которого мы ищем. Возвращайся на свой пост.

Ошарашенный происходящим, Накаи не сдвинулся с места.

— И это все? — спросил он Сано. — Вы обвиняете меня на глазах у всех, вы вывалили мою честь в грязи, а узнав, что я невиновен, просто отправляете меня, будто ничего не произошло?

Его лицо побагровело от ярости:

— Как теперь я смогу показаться в общественных местах?

Сано действительно сожалел, что невольно нанес вред репутации невинного человека. У него также были причин сожалеть, что Накаи не оказался убийцей.

— Пожалуйста, примите мои извинения. Я позабочусь, чтобы все знали, что вы нисколько не посрамили свою честь и чтобы получили компенсацию за любые неудобства, которые вы испытали.

Накаи кипятился и набросился на правителя Мацудайра:

— После всего, что я сделал для вас, вы позволите мне оставаться в опале, когда вы должны вознаградить меня.

— Я предлагаю вам последовать приказу его превосходительства и уйти прежде, чем ваш язык не доведет вас до беды, — холодно сказал правитель Мацудайра.

Капитан поднялся, с видом оскорбленного самолюбия.

— Вы никогда не забывали, что у меня есть родственники, связанные с кланом врага. Вы всегда возражали против меня, хотя это не моя вина! — сказал он и вышел из комнаты. Собравшиеся сидели молча, ожидая, пока очистится ядовитая атмосфера. Но Сано знал, что главные его проблемы были еще впереди. Он почувствовал, что страх, сродни его собственному, прячется за стоическими лицами вокруг него. Только сегун чувствовал себя спокойно, не замечая напряжения окружающих.

— Должен сказать, я не удивлен, что капитан Накаи невиновен, — сказал правитель Мацудайра. Он не выглядел недовольным.

— Капитану Накаи сопутствует удача, которой лишены другие люди.

Произнося это, Мацудайра смотрел укоризненным взглядом на двух старейшин.

Като и Ихара пытались скрыть свои опасения, что его подозрения снова будут направлены на их фракцию. Сегун подтолкнул Еритомо, желая получить объяснение услышанного, а Еритомо своими светлыми, испуганными глазами смотрел Сано.

— У вас есть проблема, тоже почетный канцлер, — продолжал господин Мацудайра тем же угрожающим тоном.

— Теперь, когда ваш главный подозреваемый оправдан, ваше расследование вернулось туда, откуда оно началось. Вы не имеете представления, кто убийца.

Будучи огорчен неудачей, Сано не мог позволить, чтобы господин Мацудайра думал, что ситуация была так безнадежно, как казалось.

— Имеются и другие версии, — начал он.

Господин Мацудайра оборвал его нетерпеливым жестом:

— Не хочу ничего слышать, пока не будет сведений, доказывающих, что вы достигли чего-то более существенного, чем то, что мы увидели только что.

Его взгляд снова метнулся на обоих старейшин, в затем обратно в Сано, что говорило о его недоверии к Сано, который, по его мнению, защищал его врагов.

— В случае же, если убийца вновь нанесет удар, мы должны будет провести кое-какие изменения в верхнем эшелоне власти. Вы же знаете, что на острове Хайчийо достаточно места для еще одного ссыльного канцлера?

— Да, мой господин, — безмятежным тоном произнес Сано, стараясь держаться спокойно. Он понимал, что занимаемое им высокое положение в бакуфу, никак не освобождает его следования Пути Воина.

Сано сдержал гнев, потому что долг обязывал его принимать недовольство господина, независимо от того, насколько оно справедливо.

Когда правитель Мацудайра заметил, что Сано еле сдерживается, в его глазах вспыхнуло садистское удовольствие.

— Но не волнуйтесь, на острове Хайчийо вам не придется скучать. У вас там соберется достаточная компания.

Его взгляд пронзил Хирату, который невольно вздрогнул.

— Когда уходит хозяин, за ним уходят его вассалы.

Лицо Хираты приобрело вид оленя, который видит, как охотник прямо на него наводит стрелу. Правитель Мацудайра обратился к сегуну:

— Я считаю, мы можем закрыть это заседание, мой почтенный двоюродный брат.

Сегун кивнул, согласившись. Когда он, его люди и старейшины поклонились и вышли, Сано почувствовал в воздухе смертельную опасность, подобную приближающейся грозе.

Господин Мацудайра сказал:

— Я надеюсь, что завтра у вас будут более удовлетворительные результаты.

Выйдя из дворца, Сано вместе с Хиратой пошел через сады. Закат, окрашенный в угрюмый малиновый цвет на краю неба над далекими холмами на западе, облака и стена дыма, поднимавшаяся над городом, скрывали луну и звезды. Пронзительно звучал стрекот насекомых, собравшихся на деревьях на ночь. Патрулирующие замок охранники, обходили территорию, освещенную фонарями, установленными на каменных колонах.

— Я сожалею, что я оказался не в состоянии найти убийцу, — сказал Хирата, готовый взять на себя всю вину.

— Я сожалею, что втянул тебя в это расследование.

Если это принесет вред Хирате, Сано никогда не простит себя.

— Но давай все же не будем отчаиваться. Нам повезло, что правитель Мацудайра дал нам еще один шанс. Наша другая версия может привести нас к убийце. И последнее убийство может натолкнуть на других подозреваемых.

— Каковы будут ваши указания на завтра? — спросил Хирата. Сано еще раз пожалел, что привлек Хирату для этого расследования, видя, что каждый шаг тому дается с трудом. Но судьба Хираты, а также его собственная зависела от исхода этого расследования, и Сано не мог не дать Хирата шанса принять участие в защите собственного положения и чести.

— Найдите священника, который столкнулся с начальником мэцукэ Эджимой и водоноса-продавца, что повстречался на пути комиссара Сасамура.

Хирата кивнул, стоически принимая на себя изнурительный поиск свидетелей по всему городу. — Я также должен знать, видел ли кто убийцу настигшего полковника Ибе.

— Один-два свидетеля могут нас сдвинуть с мертвой точки в этом расследовании, сказал Сано, выражая при этом уверенность куда большую, чем та, которую чувствовал сам. Он позвал сыщиков Марумэ и Фукиду присоединиться к ним.

— Как только мы вернемся домой, надо организовать поиск священника Оцумо. Привлечь к этому войска из армии. Я хочу, чтобы обыскали каждый храм. Если вы найдете его, держите его там, откуда он не может уйти, и немедленно сообщите мне или Хирате-сан.

Они вышли из ворот замка, после чего Сано и Хирата пожелав друг другу спокойной ночи, расстались. Хирата ушел с сыщиками Араи и Иноуэ к выходу из административного квартала. Сано в сопровождении Марумэ и Фукиды направился в свою усадьбу. Ему предстояло, в поисках новых подозреваемых, проверить информацию о контактах жертв и узнать, связаны ли они с врагами правителя Мацудайра. При мысли об этом Сано почувствовал усталость. Вероятно, ему придется снова работать всю ночь.

* * *

Когда Сано прибыл к своей усадьбе, он обнаружил пустоту и не было никого, кроме его охранников, что слонялись у ворот. Такая картина была настолько необычной, что он, Марумэ и Фукида остановились как вкопанные. Хотя Сано отменил все свои встречи, но было все еще достаточно рано, ему подумалось, что должно быть чиновники специально спрятались, чтобы кинуться к нему со своими вопросами, когда он появится. Однако внутри дома стояла жуткая тишина, которую нарушали только шаги его и его людей.

— Где все? — спросил Фукида.

— Это хороший вопрос, — у Сано было неприятное ощущение, что что-то тут не так. У входа в особняк они встретили его помощника, которого Сано спросил:

— Что происходит?

— Я не знаю, — ответил Коцава, его голос звучал растерянно.

— Было ли так весь день?

— Нет, почтенный канцлер. Рано утром, было обычная толчея. Но к полудню все посетители разошлись. Потом до конца дня не было никаких посетителей и только сейчас к вам прибыл визитер. Инстинктивно Сано почувствовал опасность:

— Кто это?

— Начальник полиции Хосина. Он и двое его самураев ждут в приемной.

Сано понял, что плохой день превратился превратный.

— Может мне просто вытолкать его? — предложил Марумэ.

Хотя у Сано было искушение поддаться этому предложению, но он помнил предупреждение Хираты о Хосине. Лучше ему выяснить, какие новые козни Хосина задумал против него.

— Нет, — ответил он и обратился к Коцаве, — я приму начальника полиции в кабинете.

В сопровождении сыщиков Сано проследовал в кабинет. Он приказал им присмотреть за людьми Хосины, и, глубоко дыша, пытаясь стряхнуть с себя напряжение от встречи с правителем Мацудайра, сел за свой стол. Вскоре Коцава открыл дверь и в комнату вошел Хосина.

— Привет, почтенный канцлер, — сказал он с наглой усмешкой. Он снял свои мечи, в соответствии с правилом для посетителей, но, тем не менее, гордо держался.

— Добро пожаловать, — коротко сказал Сано, подчеркивая своим тоном, что визит будет коротким.

— Что привело вас сюда?

Хосина небрежно поклонился. Когда он встал на колени перед Сано, он оглядел комнату. Сано заметил по его лицу, что Хосина вспоминает те дни, когда он был любовником и главный вассалом бывшего хозяина этого кабинета.

— О, я просто решил заглянуть к вам и посмотреть, что вы делаете.

— Так или иначе, я не думаю, что вы пришли только для удовольствия просто поболтать.

Хосина ухмыльнулся, игнорируя намек Сано изложить свое дело.

— Что-то ужасно тихо здесь. Разве это не удивительно, что несколько слов прозвучавших в случайном разговоре может иметь такие драматические последствия?

Сано почувствовал пустоту в желудке, связав пустой дом правительства и слова Хосины:

— О чем ты толкуешь?

— Мне сегодня довелось столкнуться с некоторыми нашими общими знакомыми.

Хосина, не торопясь, тянул слова, наслаждаясь волнением Сано.

— Я случайно упомянул им, что у вас возникли проблемы, при расследовании этого дела об убийствах и смерть полковника Ибе случилась совсем некстати. Им было очень интересно узнать, что правитель Мацудайра очень недоволен вами, что ставит под угрозу вашу хорошую репутацию в его глазах.

Хосина покачал головой, изображая ложное сочувствие. В его глазах светилось злобное удовольствие.

— Крысы, как известно, бегут с тонущих кораблей.

Сано понял, что произошло. Хосина, у которого были повсюду шпионы, следил за его расследованием, насплетничал людям, что Сано, скорее всего, не в состоянии раскрыть дело, и они предпочли ограничить свои контакты с ним, чтобы в дальнейшем не пришлось понести наказание. Если же Хосина достигнет успеха в этом деле, то Сано потеряет свое влияние среди высокопоставленных чиновников бакуфу и правителей провинций. Его опасения оказаться в изоляции и потерять контроль над правительством страны приобрели реальные очертания. Сано должен был предвидеть, что его противник будет нападать на него, пользуясь малейшими оплошностями. Он посмотрел на Хосину, который сидел и улыбался, ожидая его ответа.

— Ваша новость не вызывает особого удивления, — спокойно произнес Сано.

— Ваши поступки в прошлом показали, что вы никогда не прекратите свои попытки досадить мне, несмотря на то, насколько сильно я стремлюсь заключить мир между нами. Единственное, что удивляет меня, так это метод, который вы выбрали на этот раз.

— Почему же? — самодовольно спросил Хосина.

— Вмешательство в мои дела равносильно противодействию нового режима правителя Мацудайра, — сказал Сано.

— Ваша игра может оказаться более опасным для вас, чем для меня. И рассказав мне о ней, вы мне дали шанс нанести ответный удар.

Хосина рассмеялся.

— Уж я-то своего шанса не упущу.

Сано предположил, что Хосина настолько уверен в себе, что он рискнул предупредить Сано просто для того, чтобы посмотреть его реакцию. Хосина не был самым умным человеком в бакуфу, но он был, конечно, одним из самых безрассудных, и он предпочел бы умереть, чем отказаться от возможности подняться на вершину иерархии Японии. Теперь он прохаживался по комнате.

— Я всегда представлял себя на этой должности, — сказал он, оценивая свои просторное помещение, красивую обстановку, высокий потолок, стены, заставленные книжными полками и висевшими картами, искусно сделанные металлические светильники.

— Когда вас выгонят из него, сегуну понадобится новый канцлер. И я буду готов. — злорадствовал он.

— Надо сказать, что многие чиновники и дайме обещали поддержать меня перед правителем Мацудайра в обмен на милости, которые я смогу им оказать, заняв это место.

Сано почувствовал, что у Хосины были и другие, более личные причины для организации этого переворота против него, чем просто амбиции. С уходом Янагисавы, Хосина жаждал найти мишень для выхода гнева на своего бывшего любовника. Устранив Сано и заняв пост, который принадлежал Янагисаве, он мог удовлетворить свою жажду мести.

— Благодарю, что вы поведали мне о ваших планах, теперь же я должен заняться своими делами. Что касается этой должности, то она не станет вашей в ближайшее время.

Он многозначительно посмотрел на дверь. Хосина понял намек, но сказал:

— Наслаждайтесь, пока это все еще ваше, — и поклонился с преувеличенной вежливостью. Он сделал паузу, хитринка блеснула в его глазах.

— О, я забыл вам сказать — я слышал некоторые интересные новости. Речь шла о госпоже Рейко.

— Моей жене? — Сано ощутил исходящую от Хосины опасность, удивившись, что тот решил упомянуть Рейко.

— Именно ее. Ее заметили, что-то выискивающей возле поселка хинин в развлекательной районе Регоку Хирокоджи. Мои источники в администрации судьи Уэды сообщили мне, что она расследует преступление женщины-изгоя, которую обвиняют в убийстве. Говорят, она ищет доказательства, чтобы оправдать женщину, хотя та, очевидно, виновна. Мало того, что госпожа Рейко мешает правосудию, она делает это по вашему приказу, потому что вы думаете, что закон должен быть более мягким по отношению к преступникам.

Сано сделал все, что мог, чтобы скрыть свое смятение, узнав, что его враг узнал о расследовании Рейко. Но ответил он спокойным тоном:

— Вам надо быть более осторожным, относительно выбора вашей источников. Не верьте всему, что слышите.

Хосина бросил на него презрительный взгляд, как бы удивляясь попытке отрицать неоспоримое.

— Дым является верным признаком пожара, мои новые друзья согласились, когда я упомянул о сомнительной деятельности госпожи Рейко. Они также согласились, что канцлер нарушающий закон из-за собственных капризов и отправляющий свою жену, заниматься грязной работой, не заслуживает своего поста. Это стало ключевым аргументом, который убедил их, прекратить свои контакты с вами.

Прежде, чем Сано смог придумать ответ, Хосина сказал:

— Госпожа Рейко сделала мне одолжение. Пожалуйста, передайте мою благодарность ей и мои наилучшие пожелания вашему сыну.

 

Глава 21

Сано сидел неподвижно, пока не услышал, как Хосина позвал своих людей и Коцава выпроводил их всех из особняка. Потом он облокотился на стол и уронил голову на руки. Казалось, что ничего худшего уже произойти не может.

Тут с легким, едва слышным звуком открылась дверь, скрытая за настенной росписью. Сано поднял голову и увидел Рейко, стоящую в проходе, который вел в их личные покои. С серьезным выражением лица, она осторожными шагами подошла к Сано.

— Я слышала, что сказал начальник полиции Хосина, — она стояла перед Сано, сложив руки в покаянии. — Я сожалею, что вовлекла тебя в такие неприятности.

Сано не мог не сожалеть, что он позволил ей расследовать преступление в поселке хинин, но он не мог винить ее в том, что она невольно сыграла на руку Хосине. Она выглядела настолько опустошенной, что он не мог сердиться на нее. Кроме того, он сам дал полное согласие на ее расследовании.

— Не бери в голову. — Он встал и взял ее за руки. — Это не твоя вина.

— Но ты предупреждал меня, что то, что я делаю, может отразиться на тебе, — все расстроенная сказала Рейко — я не поверила тебе, хотя должна была. Лучше я бы никогда не слышала о Югао.

То же самое подумал и Сано, но сказал другое:

— Твое поведение является лишь одним из факторов в моих проблемах. Без тебя Хосина нашел бы что-нибудь другое, что можно использовать против меня.

— Он упомянул Масахиро. Это звучало как угроза. Может ли он нанести вред нашему сыну? — с испугом на лице спросила Рейко.

— Нет, пока я рядом, — заверил ее Сано.

Он не стал говорить, что произойдет, если бы он был свергнут. Семьи побежденных самураев представляли угрозу для победителей. Рейко, скорее всего, останется жить, потому что Хосина не считает женщину достаточно важной и опасной, но сын мог вырасти и отомстить за обиды, нанесенные его отцу. Хосина ни за что не позволит Масахиро дожить до такого возраста. Однако же смерть была не единственная опасностью, которая угрожала Масахиро в случае опалы Сано. Мальчика, оставшегося без защиты, могли также использоваться для удовлетворения жестоких сексуальных фантазий высокопоставленных извращенцев. Сыну Янагисавы, Еритомо, в этом плане повезло, что после того, как его отца выслали на далекий остров, он стал исключительной собственностью сегуна. Сано не мог перенести мысли, не говоря уже о том, чтобы сказать Рейко, о том, каким страданиям Хосина может подвергнуть Масахиро. Он мог только сделать все, чтобы опередить его и надеяться, что она больше не даст Хосине каких-либо козырей.

— Как сегодня продвинулось твое расследование? — спросил Сано. — Оно почти закончено?

Рейко услышала в голосе Сано надежду, что ее расследование закончится прежде, чем он мог бы сделать больше вреда. Она знала, что он опасается за ее и Масахиро безопасность, а также за безопасность друзей, их семей, слуг и других людей, которые зависели от него, а не только за себя самого. Все они пострадают, если Сано будет сослан, также как и все японцы, если эгоистичный, коррумпированный авантюрист Хосина станет вторым человеком в бакуфу. Рейко все еще была в ужасе от последствий ее поисков истинны, хотела успокоить Сано.

— Я узнала достаточно, чтобы убедиться, что Югао виновна. Мой отец завтра осудит и приговорит ее завтра. Я не собираюсь больше никого опрашивать в городе по этому делу.

— Я рад слышать это.

Сано явно был доволен, поэтому Рейко не могла сказать ему, что ей представляется важным установить мотив действий Югао, для чего следовало продолжить поиски. В такой тревожной ситуации он не стал бы полагаться на ее интуицию. И она не была уверена, что опасность от того, что тайна Югао останется нераскрытой, превысит опасность, исходящую от Хосины. В дальнейшем ей следует безупречно придерживаться принятых норм поведения. Для того, чтобы узнать правду о Югао, ей придется подождать, пока тучи над Сано не рассеются.

— Хорошо, — сказал Сано, опустив руки, — я должен вернуться к работе.

Он непроизвольно зевнул, едва успев прикрыть рот рукой. Рейко озабоченно заметила его мутные от усталости глаза.

— В первую очередь, пойди и немного отдохни.

— На это нет времени. В дополнение к моему расследованию, я должен выяснить, как сорвать интриги Хосины против меня.

— Но ты не спал всю ночь. Ты должен беречь свои силы. По крайней мере, вздремнуть, — призвала Рейко. — Тогда ты сможешь мыслить более ясно.

Она видела, что Сано колеблется, но потом он согласился:

— Может быть, ты права и пусть она приведет его в спальню.

* * *

Сано пробудился от глубокого сна, когда его глаза распахнулись, он мгновенно напрягся. Он лежал на боку в постели. В комнате было темно, только тусклый отблеск лунного света пробивался через окно. В тишине дома он услышал щебетание сверчков и кваканье лягушек, раздававшихся в саду. Он едва разглядел фигуру Рейко, которая спала под одеялом рядом с ним. Ее медленное, ритмичное дыхание было едва заметно. Сано понял, что позволил себе проспать гораздо дольше, чем собирался. Всей семьей они легли спать около полуночи. И в самый напряженный момент он впустую потратил часы на сон, когда должен был работать. Тут сработал его инстинкт самурая, почуявший опасность.

В комнате рядом с ним и Рейко кто-то был.

Он лежал совершенно неподвижно, изображая сон, опасаясь пошевелиться. Он почувствовал слабый запах незнакомого человека и услышал дыхание, которое не принадлежало ни ему самому, ни Рейко. Его кожа ощущала едва заметные воздушные потоки. Они обходили преграду, которая находилась за его спиной. Эта преграда излучала тепло. Он представил очертания человека, который склонился над ним. Он не сомневался в злых намерениях незваного гостя.

Эти мысли и ощущения заняли кратчайший миг после пробуждения Сано. Быстрым движением он перевернулся на спину, схватил меч, который держал у постели, и рубанул. Злоумышленник отскочил назад, избегнув удара лезвием. Сано услышал, как злоумышленник упал на пол, перекатился, вскочил и бросился из комнаты. Рейко вскочила рядом с Сано.

— Что за шум? — воскликнула Рейко.

Сано уже вскочил с кровати, поднятым мечом в руке, его одежда путалась под ногами.

— Злоумышленник в доме! Позвать охранников!

Он закрыл двери. Злоумышленник кинулся к раздвижной перегородке, что разделала комнату, расколов решетку и разорвав бумагу, он промчался сквозь нее и выскочил в коридор. Сано услышал, что Рейко звала на помощь. Через проделанное злоумышленником отверстие он последовал за ним. Расположенная на противоположной стороне коридора наружная дверь была открыта, пропуская свежий воздух. Сано проследовал на веранду, которая выходила на сад. В темноте, под деревьями, куда не приникал лунный свет, Сано ничего не видел. Но быстрые шаги хрустели по гравию дорожек, а кусты шелестели от соприкосновений с убегавшим преступником.

Двое охранников, с фонарями, появились рядом с Сано. Он указал в направлении звуков, издаваемых бегущим нарушителем.

— Там!

Охранники бросились вниз по ступенькам. За ними последовал Сано. Они осветили фонарями сад. За валунами и клумбами Сано заметил движение в темноте возле дальнего крыла особняка:

— Вон, он идет!

Он и его люди мчались вперед, но потеряли нарушителя из вида. Тогда Сано услышал шум возни, которая поднялась над землей. Он посмотрел, в том направлении и увидел темный силуэт наверху наклонного карниза здания.

— Он на крыше! — воскликнул Сано.

В тот же момент размытая форма обрела форму человека и помчалась по крыше. К тому времени, когда Сано с охранниками добрался до дома, она исчезла. Стражники опустили фонари и по столбам и поручням веранды поднялись на черепичную крышу. Сано сунул меч за пояс и последовал за ними. Крыша представляла собой огромное море связанных между собой мерцающих в лунном свете плиток, которые покрывали многочисленные крылья дома. Сано увидел, как злоумышленник быстро и уверенно скользил по этим плиткам. Когда его люди бросились в погоню, они заскользили и падали. Сано неуклюже двинулся за ними. Острые края плиток кололи босые ноги. Злоумышленник был далеко, где забрался на вершину крыши.

Впереди Сано, у стены, которая окружала усадьбу, возвышалась сторожевая башня. Находящиеся в башне часовые высунули из окон фонари, чтобы увидеть, чем вызвано волнение. Сано заметил их и закричал:

— На крыше преступник! Стреляйте в него!

Часовые начали пускать стрелы. Ночь наполнилась звуками свистящих стрел и стука, когда попадали в черепицу. Сано лихорадочно осматривал крышу, но не видел никаких признаков нарушителя. Тяжело дышавшие охранники присоединились к нему.

— Он ушел, — сказал один.

— Должно быть, он перепрыгнул с крыши на стену, — предположил другой.

— По крайней мере, он не никому не нанес вреда, так же? — первый, который оказался начальником дежуривших караульных, спросил Сано.

Сано вспомнил свое пробуждение в темноте в комнате рядом с незнакомцем. Холодный, чистый страх проник в его сердце.

— Я хочу, чтобы злоумышленника поймали. Отправляйтесь к коменданту замка Эдо. Скажите ему, что я хочу, чтобы все охранники занялись поисками прямо сейчас.

— Мы поймаем его, Он не сможет выйти из замка. — заверил Сано дежуривший капитан и поспешил исполнить приказ.

Однако проведенные до утра поиски, в которых участвовали тысячи солдат, обыскавших каждый уголок замка Эдо, не дали результата.

На рассвете Сано, находившийся все это время в караульном помещении, пошел домой. Рейко встретила его у дверей особняка. При взгляде на Сано взгляд ее ярких глаз, померк.

— Он сбежал? — спросила она.

— Как по мановению волшебной палочки.

Во время долгой ночи, Сано, подобно злому духу, охватил страх. Он чувствовал, что самоконтроль, который помогал ему держаться перед людьми, может не выдержать и поспешил с Рейко в дом.

— Я не знаю, как он это сделал, но в настоящее время он может быть где угодно в городе.

— Как ты думаешь, кто он? — Рейко спросила Сано.

— Я не могу предположить, кто это мог быть, — сказал Сано, когда они шли по коридорам к своим личным покоям, — но кто еще мог подкрасться и атаковать высокопоставленного чиновника нового режима правителя Мацудайра?

— Убийца, который убил главу мэцукэ и тех, других чиновников? — задыхаясь от волнения, спросила Рейко, идя в ногу с Сано. — Ты думаешь, что он проник сюда, чтобы убить тебя?

— Я в этом уверен.

Даже сейчас Сано чувствовал смертельную опасность, как яд растворившуюся в его крови.

— Означает ли это, что это кого-то внутри режима?

— Может быть. Это объяснило бы, как он попал в замок.

— Почему ты идешь так быстро? — спросила Рейко, когда они помчались мимо слуг, которые находились в коридоре. Сано ворвался в свою спальню.

— Зажги все фонари, — сказал он Рейко.

— Зачем? Что-то не так? — сказала она, сбитая с толку.

— Хоть раз в жизни, просто сделай то, что я говорю, не споря! — закричал Сано.

Рейко от неожиданной резкости открыла рот, но повиновалась. Свет от ламп заполнил комнату. Сано распахнул шкаф, достал зеркало, и посмотрел на свое лицо, бледное, как привидение. Он отказался от зеркала и разделся догола. Он протянул руки, повернув их, он осмотрел каждую минуту деталь своей кожи от плеч до кончиков пальцев. Он осмотрел свой торс, ноги и ступни.

— Что ты делаешь? — спросила Рейко.

Сано повернулся спиной к ней и спросил:

— Ты видишь отметину на мне?

— Отметину?

Она провела руками по его спине.

— Нет, — недоуменно сказала она. — Что?!!

Но, конечно, было слишком рано, чтобы предательский синяк проявился. Повернувшись лицом Рейко, Сано увидел ужас понимания в ее глазах. Ее рука сжала горло.

— Милосердные боги, — прошептала она. — Неужели он прикасался к тебе?

Они смотрели друг на друга, оба парализованные страхом, что он станет шестой жертвой дим-мак.

— Я не знаю, — сказал Сано, — но я думаю, что он сделал. Я думаю, этим он разбудил меня.

— Нет! — Рейко в бешенстве схватила руками Сано. — Ты должно быть ошибся. Ты ведь не чувствуешь чтобы внутри тебя происходило что-то плохое, не так ли?

Сано покачал головой:

— Но я думаю, что другие также ничего не чувствовали.

Мысленно он увидел злоумышленника склонившегося над ним, когда он спал в постели, украдкой протягивая руку к нему. Все его тело покалывало от ощущения фатального прикосновения. Было ли это плодом воображения или реальностью? — Они не знали, не чувствовали никаких симптомов, пока…

Задыхаясь от волнения, Рейко сказала:

— Я вызову врача!

— Это бесполезно. Если мне нанесли смертельное прикосновение, то ущерб уже нанесен. Медицинское вмешательство не может спасти меня.

В глазах Рейко светилась слезы:

— Что мы будем делать?

То, что судьба в одно мгновение может настолько измениться в худшую сторону, поразило Сано. Если убийца действительно коснулся его, тогда он обречен умереть еще до того как правитель Мацудайра накажет его за то, что ему не удалось поймать убийцу, или Хосина добьется его отставки своими интригами. Мысль о том, что он не готов уйти из жизни, оставив на произвол судьбы любимую жену и сына, поразила его. Ему нечего было предложить для того, чтобы успокоить Рейко.

— Сейчас мы не сможем ничего сделать, — сказал он. — Надо подождать два дня и посмотреть, что произойдет.

 

Глава 22

Окутавший Эдо плотный утренний туман размыл грань между землей и небом. Невидимые люди плыли на лодках по рекам и каналам. Голоса идущих помостам людей, перекликались со звуками, исходящими от воды.

Четыре квартала трущоб, что граничили с тюрьмой Эдо, лежали в руинах. Струйки дыма все еще поднимались от сгоревшей древесины, почерневшей и разбитой черепицы и куч пепла, что были на месте уничтоженных пожаром домов. Погорельцы копались в этих обломках, пытаясь найти уцелевшее имущество. Но этими руинами маячила нетронутая пожаром тюрьма. Через открытые ворота впускали заключенных, которые были освобождены в начале вчерашнего пожара. Все они добровольно вернулись, чтобы продолжить отбывание наказания или дожидаться суда. Два тюремщика, стоящие рядом с постовыми у ворот, записывали прибывших и сверяли их имена со списком.

Когда последний заключенный вошел внутрь, один из тюремщиков сказал:

— Вот это сюрприз. Как правило, они все возвращаются. На этот раз мы не досчитались одного. (В истории Эдо действительно был случай, когда во время пожара начальник тюрьмы выпустил всех заключенных, но это не было правилом).

Покинув замок Эдо, Рейко смотрела в окошко своего паланкина, но практически не замечала каких-либо людей или звуков. Страх, что ее муж умрет от нанесенного ему прикосновения, вытеснил мир вокруг нее. С каждым мгновением ей все труднее удавалось сдерживать рыдания в своем горле. Мысль о том, что она потеряет Сано, что ей придется жить без него, была невыносимой. Когда он сказал ей про возможность того, что убийца нанес ему смертельное прикосновение, Рейко хотела крепко прижаться к нему, никуда не отпускать его от себя и из жизни.

Когда же Сано сказал, что должен уйти, она встревожилась.

— Куда? Зачем?

— Чтобы продолжить охоту за убийцей.

— Сейчас?

Спокойствие заменило чувство страха Сано.

— Как только умоюсь, оденусь и поем, — спокойно ответил он и направился в комнату с умывальником.

— Должен ли ты? — спросила Рейко, поспешив за ним. Она не хотела упускать его из вида.

— У меня еще есть работа, которую надо делать.

— Но если тебе осталось жить всего два дня, мы должны провести их вместе, — запротестовала Рейко.

В ванной комнате, Сано вылил на себя ведро воды:

— Правитель Мацудайра и сегун не посчитают это достаточно веской причиной. Они приказали мне найти убийцу и мой долг им повиноваться.

Внезапно Рейко охватила ненависть к Бусидо, которое давало господину право относиться к своим вассалам, как к рабам. Никогда еще самурайский кодекс чести не казался ей таким жестоким.

— У тебя есть основание не подчиняться приказам. Скажи правителю Мацудайра и сегуну, что ты уже пожертвовал своей жизнью за них и они должны пойти поймать твоего убийцу.

Вне себя от отчаяния, Рейко умоляла Сано.

— Останься дома, со мной и Масахиро.

— Если бы я мог.

Сано поднялся из глубокой ванной, обмыв свое тело, вылез и вытерся полотенцем, которое Рейко дала ему.

— Но сейчас у меня имеется больше оснований, чем раньше, чтобы привлечь убийцу к ответу.

Он усмехнулся.

— Не каждая жертва убийства получает шанс отомстить своему убийце прежде, чем умрет сам. Это уникальная возможность у меня имеется.

— Как только ты можешь смеяться, в такой ситуации? — возмутилась Рейко.

— Мне осталось либо смеяться, либо плакать.

— И помни, что возможно, убийца не тронул меня. Если это так, то очень скоро мы оба будем смеяться по этому поводу. Я буду стесняться, что поднял такой переполох.

Но Сано увидел, что Рейко не могла поверить ему.

— Пожалуйста, не уходи, — сказала она, проследовав за ним в спальню.

Он накинул на себя одежду.

— У меня очень мало времени на то, чтобы поймать убийцу и предотвратить другие убийства. И я буду этим заниматься даже, если это будет последним, что я делаю в этой жизни.

Пока Рейко не стала выражать опасения, что так оно и случится, Сано повернулся к ней и прижал к себе.

— Кроме того, если ничего делать, я стану беспокоится об этом и буду несчастным. Ты же не хочешь, чтобы я был несчастным последние два дня в моей жизни, так же?

Сказал он мягко.

— Я скоро вернусь. Я обещаю.

Рейко, отпустила его, хотя ей было больно, но она знала, что он не остался бы с ней, и она не хотела лишить Сано возможности провести свое драгоценное время так, как он решил. Она решила, что должна заняться своими делами, а не беспокоиться о том, что она была бессильна изменить.

И вот паланкин и сопровождение Рейко остановились в тумане за воротами усадьбы судьи Уэда. Она вышла из своего паланкина, прошла через ворота и поспешила через пустой, в столь ранний час, двор. Она вошла в особняк, где она и нашла своего отца сидящего за столом в своем кабинете. Гонец на коленях стоял ним, а судья Уэда читал свиток, который, очевидно, посланник только что принес. Он нахмурился, написал небольшую заметку, и передал его посланнику, который поклонился и вышел. Судья Уэда посмотрела на Рейко.

— Сегодня ты рано пришла, дочь, — сказал он. Его хмурый взгляд расслабился в улыбке, которая исчезла, когда он увидел лицо Рейко:

— Что случилось?

— Ночью в наш дом проник убийца в то время, когда мой муж спал.

Она не могла продолжать дальше, потому что рыдания в горле душили ее. Она увидела понимание и ужас во взгляде судьи Уэда. Он начал подниматься, протянул руки для того, чтобы обнять ее. Она подняла руку, чтобы остановить его, потому что не хотела никаких утешений.

— Мы не знаем всего, что произошло, — сказала она, сдерживая голос. — Сано чувствует себя просто отлично.

Рейко разразилась искусственным смехом.

— Нам, вероятно, не о чем беспокоиться.

— Я уверен, что это так.

Уверенно сказал судья Уэда, несмотря на свой совсем не обнадеживающий тон.

— Но это не то, почему я здесь, — сказала Рейко, поспешно меняя тему. — Я пришла, чтобы сказать вам, что я закончила свое расследование.

По крайней мере, Сано не нужно беспокоиться, что она причинит ему другие неприятности.

— Вам не нужно больше откладывать приговор Югао.

Судья Уэда выдохнул и покачал головой.

— Боюсь, мне придется сделать это в любом случае.

— Почему? Что случилось?

— Это посланник, который только что был здесь, доставил мне некоторые тревожные новости. Вчера произошел пожар возле тюрьмы Эдо. Заключенные были освобождены. Они все вернулись сегодня утром. Все, за исключением Югао.

Рейко была настолько шокирована этой новостью, что чуть не забыла о своих собственных проблемах.

— Югао скрылась?

Судья Уэда кивнул.

— Она воспользовалась пожаром и исчезла.

В ужасе Рейко упала на колени. Югао была склонна к насилию и вполне могла убить снова.

— Я предполагаю, что не стоит удивляться, что Югао убежала. Скорее удивительно, что все заключенные не убегают, когда они выпускают из-за пожара.

— Пожалуй, нет. Большинство из тех, что приговорены к смертной казни, настолько сломлены духом, что безропотно принимают свою судьбу. К тому же они знают, что если они убегут, то на них будут охотиться и пытать. Кроме того, все заключенные знают, что не могут вернуться туда, откуда они пришли, так как местные должностными лица и полицейские в любом случае доставят их сюда, поэтому мелкие преступники предпочитают честно отбыть свое наказание. Жизнь в бегах очень тяжела. Беглецам приходится попрошайничать или заниматься проституцией, чтобы не умереть с голоду.

— Это моя вина. Если бы я не захотела выяснить, почему Югао убила своих родных, если бы я не настояла на задержке, то она была бы казнена до пожара.

— Не вини себя. Это было мое решение попросить тебя, провести расследование убийства и никто из нас не мог предвидеть пожар. Я был обязан, получив признание Югао, тут же приговорить ее к смерти. Я отвечаю за ее побег.

Чувство вины все равно не оставляло Рейко.

— Что мы будем делать?

— Я послал в полицию приказ, чтобы ее искали.

— Но как они могут найти одного человека среди миллионов в этом городе? — с отчаянием сказала Рейко. В Эдо имеется множество мест, где беглец может укрыться. — А полиция настолько занята находящимися вне закона повстанцами, они не станут прилагать усилия к поиску Югао.

— Это правда, но ничего иного я сделать не могу.

Рейко покраснела.

— Я сама попробую найти Югао.

Сочувствующее выражение лица судьи Уэда скривилось в сомнении.

— Для тебя это будет еще более трудным, чем для полиции. Они имеют множество досинов, осведомителей и чиновники районов, которые знают свою работу, в то время как ты всего лишь одна женщина.

— Да, но, по крайней мере, я буду заниматься активным поиском, а не ждать, когда она сама найдется. И люди, которые могут встретить ее, скорее будут говорить со мной, чем с полицией.

— Если ты настаиваешь на поисках, то я желаю тебе удачи. Я должен сознаться, что, если ты найдешь Югао, то окажешь мне ценную услугу. То, что убийца находится на свободе, потому что я задержал ее казнь, является черным пятном в моем послужном списке. Ведь я могу потерять свой пост, если ее не схватят.

Рейко не хотела обижать Сано, особенно сейчас, когда его жизнь была угрозой. Тем не менее, она также не могла позволить страдает своему отцу, тем более, это из-за нее он вчера отложил приговор убийце, которая теперь вышла на свободу. Ее интуиция подсказывала ей, что выяснить мотивы преступления Югао еще более важным, чем когда-либо. И поиск Югао может отвлечь ее от страха за жизнь Сано.

— Я найду ее, отец. Я обещаю.

* * *

Первым делом Сано направился в чиновничий квартал замка Эдо. Со своими помощниками Марумэ и Фукидой он спешился возле входа в усадьбу Хираты, охранники которые приветствовали их. Над городом повис гнетущий туман, на улицах на удивление никого не было, кроме патрульных солдат и нескольких слуг идущих за покупками. Пока они шли через двор в особняк, в котором он жил еще полгода назад, Сано почувствовал настолько сильную тоску, что у него перехватило дыхание.

Он вспомнил времена, когда утомленный, унылый, в страхе за свою жизнь и честь приходил в этот дом. Здесь, в семье, восстанавливались и поддерживались его дух и физическая сила. Даже когда он был ранен, он был уверен, что поправится. Он принимал свое хорошее здоровье как должное и в глубине души никогда не верил, что может умереть, хотя ему часто приходилось смотреть смерти в лицо. Сейчас те времена ему представлялись безоблачной идиллией. Теперь мысль о смерти преследовала Сано. Он представил себе, как в его голове лопается кровеносный сосуд, кровь наполняет череп, который взрывается и ставит точку на его жизни, будто гасит пламя свечи. Если действительно убийца прикоснулся к нему, то вся его мудрость, политическая власть и богатство не могут его спасти. Сано боролся с желанием бежать так быстро, как только мог, в тщетной попытке избежать убийственной силы, которая вторглась в его собственное тело. Он должен сосредоточиться на поиске убийцы. Он должен спасти другие жизни, даже если был помечен смертью.

Хирата встретил его перед особняком. Прошлой ночью Сано послал ему сообщение о нападении убийцы и Хирата выглядел удрученным этой новостью.

— Сано-сан…, я… — от волнения он не мог говорить. Он упал на колени перед Сано и склонил голову.

Сано подумал, что Хирата станет оплакивать его, хотя бы он сам был причиной ужасного ранения Хираты. Он заставил себя сказать умышленно веселым голосом:

— Встань, Хирата-сан. Я ведь еще не умер. Сохраните траур для моих похорон. У нас есть над чем работать.

Хирата поднялся, явно подбодренный отношением Сано:

— Ты все еще хочешь, чтобы разыскали священника и водоноса, тех, кто преследовал полковника Ибе?

— Да. И мы будем продолжать заниматься другими версиями, которые наметили вчера.

— Марумэ и я уже организовали поиск священника Оцумо, — сказал Фукида.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы поймать убийцу, — заявил Хирата. — Сейчас это уже дело моей чести.

— Если ты отомстишь за убийство своего господина, прежде чем он умрет, ты займешь достойное место в истории, — сказал Сано.

Хирата и сыщики, чтобы угодить господину, засмеялись над этой шуткой, но Сано почувствовал, что их нервы напряжены так же, как его собственные.

— Давайте посмотрим на светлую сторону ночного визита. Каждое несчастье ведь дает нам некоторые зацепки. То, что произошло ночью предоставило новые улики, которые я собираюсь изучить.

* * *

Центральный штаб армии Токугава был расположен в пределах замка Эдо, в стоящей на высоком холме башне. Высокая квадратная башня была покрыта белой штукатуркой. Карнизы крыш выступали над каждым из трех этажей. Генерал Исогай, верховный главнокомандующий вооруженными силами, находился на самом верху в своем кабинете. Сано со своими сыщиками Марумэ и Фукидой попали в башню через крытый коридор, который пролегал вдоль стены. По дороге они смотрели через зарешеченные окна в проходы под ними. Сано был удивлен, увидев только патрули солдат и часовых у контрольно-пропускного пункта. Чиновники, которые обычно заполняли проходы, отсутствовали.

— Тут так же пусто, как в вашей усадьбе, — сказал Марумэ.

— Так или иначе, я не могу поверить, что начальник полиции Хосина и здесь приложил руку, — сказал Фукида.

Сано тоже такого не думал, но чувствовал себя неловко, из-за непонимания происходящего. Они вошли в башню, поднялись по лестнице, проходя мимо солдат, которые кланялись им. Сано остановился на пороге кабинета генерала Исогая, где тот проводил совещание среди армейских офицеров. Дым их табачных трубок заполнил помещение и закрывал свет. Генерал Исогай заметил Сано, кивнул ему и отпустил своих людей.

— Приветствую вас, почтенный канцлер. Пожалуйста, входите.

Сано сказал Марумэ и Фукиде подождать снаружи, а затем уединился с генералом Исогаем. Мечи, копья и другое оружие стояли на установленных возле стен стойках, рядом с картой Японии, на которой были обозначены армейские подразделения и гарнизоны.

— Могу ли я быть чем-нибудь полезным для вас? — поинтересовался генерал Исогай.

— Можете, — сказал Сано, — но, сначала примите мои соболезнования в связи с гибелью полковника Ибе.

Веселое выражение лица генерала сникло.

— Ибе был хорошим солдатом. И также хорошим другом. Он поднимался по служебной лестнице вместе со мной. Мне будет его не хватать. — невесело произнес генерал Исогай и невесело рассмеялся.

— Помните нашу последнюю встречу? Мы довольно самонадеянно полагали, что все у нас под контролем. Сейчас один из моих лучших самураев убит, а вы на плохом счету у правителя Мацудайра, потому что вам так и не удалось поймать того, кто это сделал.

Он подошел к окну:

— Обратите внимание, как опустел замок?

Когда Сано кивнул, он сказал:

— Все слышали, что убийца добрался до вас прошлой ночью. Здесь, в этом месте, мы все думали, что находимся в безопасности. Люди боятся выходить на улицу. Они не хотят рисковать и прячутся у себя дома, в окружении телохранителей. В бакуфу все застопорилось.

Сано подумал, что в случае разрыва сообщения между Эдо и остальной Японией режим Токугава потеряет контроль над провинциями. Неуправляемые провинции охватят восстания. Ведь, мало того, что остатки фракции Янагисавы не упустят шанса вернуться к власти, но и правители провинций — дайме могут подняться против власти Токугавы.

— Это может иметь катастрофические последствия. Назначьте солдат для сопровождения должностных лиц на службу и защиты их, — сказал Сано.

Генерал с сомнением нахмурился: — Армия и без того уже разделена на небольшие отряды.

— Тогда возьмите дополнительные войска у дайме. Надо привлечь больше сил из провинции.

— Как вам будет угодно, — сказал генерал Исогай сказал, по-прежнему, неохотно.

— Кстати, вы слышали, что убийца уже получил прозвище? Люди называли его Призраком, потому что он настигает своих жертв и убивает их, не будучи замеченным.

Он показал рукой в окно.

— Дайте мне врага, которого я вижу и я пошлю всех своих артиллеристов, лучников, копейщиков против него. Но моя армия не может бороться с призраком.

Когда он повернулся к Сано, его обычно хитрые глаза блестели от отчаяния.

— Вы сыщик. Посоветуйте, как нам найти его и уничтожить?

— Надо использовать ту самую стратегию, которую вы используете, чтобы победить любого другого врага. Надо проанализировать имеющуюся у нас информацию на него. Только так можно разглядеть его лицо.

Генерал Исогай смотрел скептически:

— Что мы знаем о нем, кроме того, что он должно быть сумасшедший?

— Его нападение на меня выявило две вещи. Во-первых, его мотивом является уничтожение режима правителя Мацудайра, путем убийства ключевых должностных лиц.

— Разве вы не подозревали этого, после смерти начальника главный мэцукэ на скачках?

— Да, но теперь это уверенность. Я хорошо не знал никого из пострадавших, у нас не было общих друзей, единомышленников, родственных связей или личных врагов. У нас не было ничего общего, кроме того, что мы все были назначены на свои посты новым режимом правителя Мацудайра.

Генерал Исогай кивнул.

— Тогда убийца должен контролироваться оппозицией. Но вы ведь не думаете, что он в союзе со старейшинами Като, Ихарой и их фракцией, не так ли?

Неверие пришли по его лицу.

— Они хорошо разбираются в политических играх, но я не могу поверить, что у них хватит смелости так рисковать, чтобы организовать несколько убийств.

— Роль Като и Ихары не ясна, — ответил Сано, — но у меня есть другая версия, которую я озвучу в свое время. Вторая вещь, которую я узнал об убийце, то, что он является экспертом не только на мистические боевых искусствах, но и в скрытности.

— Он должен был проникнуть внутрь вашей усадьбы и оказаться рядом с вами, — согласился генерал Исогай.

— Он не только проник в усадьбу, но и хорошо ориентировался в ней и знал, где находятся мои покои, — сказал Сано. При этом он не мог быть кем-то внутри.

Генерал Исогай нахмурился, сопротивляясь утверждению о том, что безопасность и обороноспособность замка находятся под угрозой, но потом сказал:

— Я предполагаю, что такое возможно.

— Итак, кто является экспертом в скрытности и принадлежит к оппозиции? Я имею в виду, в частности, элитный отряд войск Янагисавы.

Эти самураи были мастерами скрытности и высококвалифицированными мастерами боевых искусств, которых нанял Янагисава для укрепления своей власти. Раньше они подозревались в совершении политических убийств врагов Янагисавы, но никого из них так и не поймали, ведь они слишком хорошо запутывали свои следы.

От удивления генерал Исогай приподнял брови:

— Я знал, что они опасные бойцы, но никогда не слышал, что они могут убить прикосновением.

— Если кто такое может, то он не стал бы это афишировать.

Тревожная мысль поразила Сано.

— Интересно, сколько казавшимися естественными смертей на протяжении долгих лет, но на самом деле были убийствами по заказу Янагисавы.

Но Сано сейчас не имел возможности разбираться в этом.

— В этом кроется причина, из-за которой я посетил вас. Я хочу спросить, что случилось с элитным отрядом Янагисавы, после того, как он был свергнут.

— Вы пришли по нужному адресу.

Генерал Исогай подошел к списку на стене, на котором были написаны тридцати имен. Восемнадцать из них были перечеркнуты красными линиями, с пометками на полях. Сано эти имена были незнакомы.

— Они вели себя сдержанно, — сказал генерал Исогай.

— Для путешествий они использовали псевдонимы. Это затрудняет установление всех их передвижений.

Он указал на имена зачеркнутые красным.

— Эти люди погибли в бою, когда мы обыскивали дом Янагисавы. Мои люди убили половину из них. Остальные покончили с собой, а не попасть в плен. Но остальные двенадцать не были на территории усадьбы в то время и убежали. Их поиск имеет важное значение, потому что мы полагаем, что они руководят в подпольным сопротивлением и ответственны за нападения на армию.

Сано был рад иметь новых подозреваемых, но пугала мысль о выслеживании двенадцати человек:

— Вы поймали кого-нибудь из них?

— Этих пятерых, — генерал Исогай постучал по именам.

— Нам повезло зимой. Схватили одного из их сообщников. Пытали его, пока он не сказал нам, где их найти. Обложили их убежище, задержали и казнили их.

— Это сужает поле, — облегченно сказал Сано. Если у него остается только два дня, чтобы поймать убийцу прежде, чем умереть, то ему придется работать быстро:

— Были ли у вас какие-нибудь зацепки на других?

— Эти последние семь являются коварными из всех. Будто они и в самом деле призраки. Мы окружаем их и — генерал Исогай схватил воздух, а затем открыл пустые руки. — Все, что мы имели в последнее время: несколько доносов не слишком надежных информаторов.

Он открыл лежащую на столе толстую потертую тетрадь и провел пальцем по колонке иероглифов.

— Все их видели в пригородных чайных. Некоторые из них были замечены в местах, где самураи Янагисавы развлекались до войны. Я запишу названия и расположение для вас, вместе с именами этих семерых из элитного отряда, что еще в бегах.

Генерал Исогай окунул кисть в чернила и написал на бумаге, которую он затем передал Сано.

— Большое спасибо, — сказал Сано, надеясь, что теперь у него есть имя убийцы и ключ к установлению его местонахождения.

— Если Призрак является одним из отряда Янагисавы, я хотел бы, чтобы вам повезло больше в его поимке, чем нам, — сказал генерал.

Они раскланялись и, когда Сано повернулся, чтобы уйти, генерал Исогай сказал: — Кстати, если вы и ваши люди найдете этих дьяволов, будьте осторожны. Во время рейда на дом Янагисавы, восемнадцать из них убили тридцать шесть моих солдат, прежде чем они были побеждены. Они очень опасны.

В глазах генерала Исогая блестели злобно-насмешливые искринки:

— Но, возможно, вы это уже знаете из личного опыта.

 

Глава 23

Был уже за полдень, когда Рейко покинула поселок хинин, где пыталась найти следы Югао. Никто из тамошних жителей не видел женщину с тех пор, когда она была арестована. Обескураженная, все еще не знающая, что делать, Рейко направилась в развлекательный район Регоку Хирокоджи.

В сопровождении лейтенанта Асакая и других охранников, она шла по шумной, многолюдной улице. Она думала о начальнике полиции Хосине, оглядываясь через плечо, в надежде определить, следит ли кто за ней. Она все думала, к кому обратиться в первую очередь о Югао, когда пошел теплый, но сильный ливень. Она и ее сопровождение, как и сотни искателей удовольствий, поспешили укрыться под крышами киосков. Дождь заливал опустевшую улицу, которая покрылась лужами. В будке, у которой укрылись Рейко и ее охранники, предлагали дешевые игрушки в качестве призов за удачный бросок шара, который должен был скатиться по пандусу и попасть в нужное отверстие. Здесь укрылся еще один человек, который держал на поводке обезьянку.

Обезьяна завизжала на Рейко. Она была одета в миниатюрные доспехи, шлем и имела мечи. Ее охранники смеялись. Она была так удивлена, увидев, обезьяну, что почти не заметила ее хозяина, пока тот не сказал:

— Простите моего друга за невоспитанность.

Теперь же Рейко увидела, что он, такой же необычный, как и его спутник. Его отличали грубые, лохматые черные волосы, которые покрывали его голову, лицо, руки и ноги. Его маленькие, словно бусинки, глаза встретились взглядом шокированной Рейко, острые зубы усмехались под усами. К собственному изумлению она узнала его.

— Вы Крыса?

— Да, это я. К вашим услугам, красавица.

— У нас есть общий знакомый. Его зовут Хирата, он сесакан-сама сегуна.

Хирата говорил ей, что Крыса родом из северного острова Хоккайдо, известного своими туземцами, которые отличались обилием волос на теле. Он торговал историями о своих путешествиях по Японии в поисках новых все новых необычных типов для представлений и работал в зоне развлечений через реку, а также был информатором Хираты.

— О, да.

Крыса говорил странно, с грубым, деревенским акцентом.

— Я слышал, что Хирата-сан был ранен в бою. Как у него дела?

— Ему уже лучше.

Ее охранники попытались погладить обезьянку. Он схватила свой крошечный меч и набросилась на них. Они, смеясь, отступили. Крыса с любопытством внимательно посмотрел на Рейко:

— А кто вы?

Рейко помнила, что должна вести себя сдержанно, но прежде, чем она смогла придумать себе другое имя, Крыса своим волосатым пальцем указал на нее.

— Не говорите мне. Вы должны быть госпожа Рейко, жена канцлера.

— Почему ты так решил? — огорченно спросила Рейко.

— Крыса многое знает, — ответил он.

— Пожалуйста, не говори никому, вы видел меня здесь.

Крыса подмигнул и приложил палец к губам.

— Я не выдаю секретов своих друзей, а любой друг Хираты-сана является моим другом. Но что же такая знатная дама, как вы тут делает?

Рейко вздохнула:

— Я ищу кое-кого. Может быть, ты сможешь мне помочь.

— Будьте только рад, а для вас, я откажусь от обычной платы. Кто это?

— Женщина по имени Югао. Она вчера сбежала из тюрьмы Эдо.

Рейко описала Югао.

— Ты видел ее?

Крыса покачал головой.

— К сожалению, нет. Но я буду иметь на примете.

Его обезьяна завизжали, размахивая мечом на стражей Рейко, которые обнажили свои мечи и сражались в игривой битве с ней.

— Эй, не трогай его! — сказал Крыса, а потом спросил Рейко, — а почему Югао оказалась в тюрьме?

— Она убила своих родных: отца. Мать и сестру, — ответила Рейко.

Крыса заметно оживился:

— Я удивлен, я не слышал об этом. Где это случилось?

— В поселке хинин.

— О.

Интерес Крысы погас, будто преступления среди изгоев-хинин были обычным явлением и не важно.

— Но почему жена канцлера ищет сбежавшего изгоя?

Вместо того, чтобы рассказать всю печальную историю, Рейко сказала:

— Мой отец попросил меня найти Югао. Он судья, который судил ее за убийства.

Крыса пошевелил своими густыми бровями, намекая на более подробное объяснение. Рейко промолчала. Обезьяна ударила лейтенанта Асакая по ноге своим мечом. Лейтенант вскрикнул от боли. Его товарищи прыснули от смеха.

— Так тебе и надо, нечего дразнить бедное животное, — фыркнул Крыса, а потом повернулся к Рейко.

— Законы у нас довольно непонятные, но кто я такой, чтобы спрашивать об этом? Но так как я имею честь говорить с дочерью судьи, может быть, вы скажете мне, будут ли расследованы другие убийства, которые здесь произошли?.

— Какие еще убийства? — нетерпеливо спросила Рейко, ждавшая, когда закончится дождь, чтобы она могла продолжить поиски. Она думала о Сано и о своем страхе потерять его. Сможет ли она выдержать эти два дня и том, что будет дальше.

— Те, что произошли здесь, около шести лет назад. Три человека были убиты здесь на расстоянии нескольких метров друг от друга.

Внимание Рейко переключилось на него:

— Что? Кем они были?

— Солдатами Токугавы. Многие из них приходят сюда развлечься, после службы.

— Когда это случилось?

— Я слышал, что они выпивали в чайной и они вышли на воздух отлить, а потом их нашли мертвыми, в лужах крови.

Жуткое ощущение охватило Рейко. Убийство произошло в то время, когда Югао жила в районе и жертвы были убиты ножом, как это ее семья:

— Убийцу так и не поймали?

— Я об этом не знаю, — сказал Крыса. Полиция вроде заявила, что этих солдат убил бродячий бандит, ведь деньги, что были у них, пропали.

Скорее всего, это было простое совпадение, что Югао жила в районе, где в это время были убиты солдаты. Бандиты же часто убивают и грабят людей. Кроме того, как могла женщина убить сильных, вооруженных самураев? Тем не менее, Рейко не любила совпадений.

Ливень закончился. Мелкий дождь продолжал моросить, но небо оставалось пасмурным. Люди вышли из укрытий на покрытую лужами улицу.

— Было приятно с вами пообщаться. Если я услышу какие-либо новости о вашей беглянке, то срочно отправлю сообщение.

Он дернул поводок своей обезьянки и сказал охранникам Рейко:

— Представление закончено.

Рейко в течении часа опрашивала людей в зоне развлечений, но никто не видел Югао. Очевидно, она была слишком осторожна, чтобы появиться в месте, где полиция, скорее всего, искать ее. Но все же она могла бы тут скрываться, потому что она не знала, куда еще пойти. Рейко расширил ее поиски в районы вблизи Риогоку Хирокоджи и, в конце концов, оказалась в знакомой улице сдаваемых в наем домов и магазинов. Она увидела знакомую чайхану. Горничная, с которой она вчера говорила, стояла без дела возле входа.

— О, вы вернулись, — сказала горничная, подняв руку ладонью вверх, приветствуя Рейко. — Вы мне должны. Я узнала, где сейчас обитает девушка, которая вас интересует.

Носильщики Рейко опустили паланкин в отдельном квартале торгового района Нихонбаси. Здесь располагались омытые дождем двухэтажные особняки, окруженные заборами из бамбука, рядом был сквер с соснами и красными кленами. На улицах, отдаленных на несколько кварталов от магазинов и торговых лавок, было тихо и безлюдно.

— К нам зашел старый клиент, который рассказал, что отец девушки напился до смерти, а Тама осталась совсем без денег, — сообщила служанка чайной Рейко. — Она пошла работать прислугой в дом богатого ростовщика.

Следуя указаниям горничной, Рейко оказалась здесь. Может быть, Тама поможет ей выйти на след Югао, а также прольет свет на убийство. Рейко наблюдала через окно, как лейтенант Асакай спешился, подошел к большому особняку на улице и постучал в ворота. Ему открыл слуга.

— Я хочу видеть, Таму, — сказал лейтенант Асакай. — Позови ее.

Вскоре появилась женщина. Тама была настолько мала, что скорее была похожа на ребенка, хотя Рейко знала, что она должна быть примерно ровесницей двадцатилетней Югао. Тама была одета в простое кимоно цвета индиго, ее волосы были перевязаны белой лентой. Ее лицо было гладкое с толстыми щеками, как у куклы. Когда она увидела лейтенанта Асакая и других самураев, ее невинные глаза расширились от страха. Лейтенант подвел ее к паланкину Рейко.

— Здравствуй, Тама-сан. Меня зовут Рейко. Я дочь судьи Уэда и хочу поговорить с тобой.

Она открыла дверь.

— Зайди вовнутрь, а то ты промокнешь.

Рейко чувствовала, инстинктивное желание защитить Таму, которая, казалось, слишком невинной и беззащитной, чтобы выжить в мире. Тама безропотно повиновалась. Внутри паланкина, она оглянулась, как будто это было что-то необыкновенное. Рейко подумала, что она, вероятно, никогда прежде не была в паланкине, ведь слуги не ехали, а шли. Она опустилась на колени, подальше, насколько это было возможно, от Рейко и спрятала руки в рукава.

— Не бойся. Я не сделаю тебе больно.

Застенчивая Тама избегала взгляда Рейко. Рейко сказал:

— Я хочу задать тебе несколько вопросов о твоей подруге Югао.

Тама застыла. Она посмотрела на дверь, как будто она хотела выскочить, но не решилась.

— Я не знаю никакой Югао, — сказала она шепотом настолько тихим, что Рейко едва слышала. Ее лицо, честное и открытое, опровергало ее слова.

— Я знаю, что ты и Югао были друзьями, — мягко сказала Рейко.

— Ты видела ее?

Тама покачала головой. Ее глаза просили Рейко оставить ее в покое. Она прошептала:

— Нет, с тех пор как три года назад, когда она…

— Переехала в поселок хинин?

Когда Тама кивнула, Рейко подумал, что Тама снова лжет. Нервозность девушки не позволяла определить, было ли это так, или если она просто стесняется с незнакомыми людьми или боится, что ее связь с убийцей приведет ее к беде.

— Не волнуйся, ничего страшного с тобой не случится, — заверила Рейко Таму.

— Мне просто нужно найти Югао. Она вчера сбежала из тюрьмы и она опасна. Можешь ли ты предположить, где она может скрываться?

— Тюрьме?

Снова ахнула Тама, смятение и страх наполнили ее глаза.

— Югао была в тюрьме?

— Да. Она убила своих родителей и сестру. А ты не знала?

Тама сидела с открытым от ужаса ртом, было очевидно, что она не знала. Рейко предположила, что известие о преступлении в поселке изгоев не дошло до благополучного района. Тама закрыла лицо руками и зарыдала.

— О нет, о нет, о нет!

Рейко взяла руки Тамы и мягко опустила их вниз. Из глаз Тамы текли слезы, заливая ее лицо. Она беспомощно смотрела на Рейко.

— Я не знаю, где Югао, — воскликнула она. — Пожалуйста, поверьте мне!

— Ты не знаешь, куда Югао могла бы пойти? А в какие места вы ходили, когда вы были детьми?

— Нет! — Тама выдернула свои руки из рук Рейко и вытерла слезы рукавом.

— Попробуйте представить себе, — призвала ее Рейко. — Югао может повредить другим, если ее не остановить.

Но Тама только плакала и качала головой. Рейко схватила девушку за плечи:

— Если ты знаешь хоть что-то, что могло бы помочь мне найти Югао, ты должна сказать это мне.

— Я не знаю, — хныкала Тама. — Отпустите меня. Вы делаете мне больно.

Устыдившись тем, что надавила на эту невинную, беспомощную девушку, Рейко отпустила Тама.

— Хорошо. Мне очень жаль.

Но даже если она не могла узнать, где Югао находится сейчас, может быть, она все же сможет узнать у Тамы полезную информацию.

— Тама, — обратилась она, — есть еще кое-что, что я должна спросить тебя. Почему Югао убила своих родных?

Девушка съежилась в углу паланкина, тихо и неподвижно, как птенец, который надеется, что кошка заскучает и уйдет, если он подождет достаточно долго.

— Скажи мне, — тихо, но твердо сказала Рейко. Под взглядом Рейко Тама долго молчала. Наконец она прошептала:

— Я думаю… Я думаю, что они довели ее до этого.

— Кто это сделал? Ты имеешь в виду ее отца?

Тама кивнула.

— Он… когда мы были детьми… он приходил к ней в постель на ночь.

Рейко почувствовала подтверждение собственной версии о мотиве, который толкнул Югао на убийство.

— Это сама Югао тебе рассказала?

— Нет. Она не говорила. Я сама видела.

— Как это получилось?

После настойчивых вопросов Рейко, Тама объяснила:

— Как-то я ночевала в доме Югао. Нам было по десять лет. Когда мы легли спать, ее отец подошел к нам и лег рядом с ней.

Рейко представила мать, отца, Югао, ее сестру и Таму лежащих на матрасах в одной комнате, как принято в семьях горожан. Она увидела, как мужчина встает и на цыпочках в темноте идет к Югао. Она была потрясена, что он совершал инцест с ней в присутствии ее маленькой подружки и всей своей семьи. Этот человек по заслугам лишился своего статуса и стал изгоем, а не был несправедливо обвинен своим деловым партнером.

— Он думал, что я спала, — продолжала Тама. — Я закрыла глаза и молчала. Но я чувствовала, как они движутся в кровати рядом со мной и пол трясется, а он лежал на ней. И я слышал, как она плакала, когда он…

Тама не могла ошибиться. Дети такого возраста часто видят своих родителей во время занятий сексом, и она поняла, что отец Югао занимался со своей дочерью тем, чем он мог заниматься только с женой.

— Югао, должно быть, ненавидела своего отца за надругательства, — тихо сказала Рейко. — Должно быть, она ненавидела его все эти годы.

— Нет, это было не так. На следующее утро, я сказала Югао, что видела, чем занимался ее отец. Я пожалела ее. Но она сказала, что она не возражала.

Глаза Тамы отражали удивление и неверие в то, что сама говорила.

— Она сказала, что если он хочет ее, то это хорошо, потому что она любит его и она обязана угождать ему, чтобы он был доволен. И она, кажется, любила его. Она следовала за ним вокруг. Она лезла к нему на колени и обнимала его.

Как будто они были любовниками, а не отцом и дочерью, с содроганием и отвращением подумала Рейко.

— И он любил ее. Он дарил ей много подарков — кукол, конфет, красивых нарядов.

Ими он платил за любовь и молчание Югао.

— Если кого-нибудь Югао ненавидела, так это была ее мать.

— Почему?

— Она жаловалась, что ее мать постоянно ругает ее. Чтобы Югао ни делала, ей не нравилось ничего. Однажды я видела, как она ударила Югао так сильно, что из носа пошла кровь. Я не знаю, почему она так к ней относилась.

Рейко поняла, что мать ревновала свою дочь к собственному мужу. И так как не могла наказать мужа, от которого зависела, она перенесла свой гнев на Югао.

— Как долго это продолжалось?

— Когда нам было пятнадцать лет, я поняла, что ее отец больше не трогает.

Это было за три года до того, как семья переехала в поселок хинин, подумала Рейко, неужели Югао на столько времени затаила обиду.

— Откуда ты знаешь? Она тебе сказала?

Тама покачала головой.

— Однажды я зашла к ней в гости. Югао плакала. Я спросила, что случилось. Она не захотела мне рассказать. Но я заметила, что у ее младшей сестры, Умеко, была новая кукла. И Умеко сидела на коленях у отца и обнимала его так, как до того Югао. Он перестал интересоваться Югао.

Изумление ошеломило Рейко. Этот мужчина совершал инцест своими обеими дочерями, а не только с одной. Оказывается Югао ему надоела и Умеко заменила ее и стала его любимицей.

— После этого Югао изменилось. Она почти перестала разговаривать. Она стала безумной. Ей ничего не нравилось. Хотя ее отец перестал ее подвергать надругательствам, она, должно быть, была возмущена его изменой.

Рейко спросила:

— Что же произошло после этого?

— Она почти все время была у меня дома. Когда я работал в чайной моего отца, она помогала мне.

Рейко подумала, что Югао избегала своего собственного дома, где она видела отца, который отверг ее, и мать, которая несправедливо наказывала ее, и сестру, к которой ревновала. Тама стала ее убежищем. Но когда Югао и ее семья переехали в поселок хинин, где они были заперты вместе в одном доме, у нее не было подруги, к которой она могла бы пойти. Напряженность в семье, должно быть, достигла критической точки и вылилась в убийство.

— Клиентам в чайном доме Югао нравилась, — вздохнула Тама. — Она выходила с ними, и…

Ее пауза вызвала у Рейко видение, чем Югао занималась в темном переулке с мужчинами. Рейко подумала, что Югао искала от них любви, которой не могла получить от отца.

— Некоторые из них влюбились в нее. Они хотели жениться на ней. Но она отказывала им. Она называла их идиотами и говорила, чтобы они оставили ее в покое. Она могла тут же, прямо перед ними, выйти на улицу с другими мужчинами.

Возможно, она так хотела отомстить своему отцу, думала Рейко.

— Но позже появился один человек. Самурай… — Тама цедила слова сквозь зубы.

— В чем дело? — спросила Рейко.

— Он был страшным.

— В каком смысле?

Наморщив лоб, Тама рылась в своей памяти.

— Это были его глаза. Они были настолько черные и злые. Когда он смотрел на меня, я чувствовала, что он думает о том, как убить меня. И этот его голос. Он не говорил много, но когда он это сделал, его голос звучал шипение кота.

Тама вздрогнула. На ее лице было написано недоумение.

— Я не знаю, что Югао в нем нашла. Все видели, что он опасен. Однажды, другой клиент поспорил с ним. Он бросил мужчину на пол и прижал меч к его шее. Я никогда не видела никого, кто бы двигался так быстро.

В ее тоне было благоговение и страх.

— Мужчина просил о пощаде и он отпустил его. Но он мог убить его просто так.

— Может быть, Югао хотела другого человека, который причинит ей боль, — подумала Рейко.

— Он вел себя так, как будто ее там не было, — продолжала Тама. — Он мог сидеть пить, а она сидела с ним рядом и говорила. Он же ей не отвечал, а просто смотрел в пространство. Но она влюбилась в него. Она стояла перед чайной каждый день, ожидая его прихода. Когда он уходил, она бежала за ним. Иногда я не видела ее в течение нескольких дней, потому что она была вместе с ним.

Рейко поняла, что Югао перенесла свою безответную любовь к отцу на таинственного самурая. Она предположила, что Югао продолжала общаться с ним после того, как она переехала в поселок хинин. Если так, то она, возможно, пошла к нему после того, как она сбежала из тюрьмы. Трепет надежды возник внутри Рейко и она спросила:

— Кто был этот человек?

— Он называл себя Джин. Это все, что я знаю. Без родового имени, его трудно найти.

— Кто его хозяин?

— Я не знаю.

Рейко старалась не поддаваться разочарованию. Таинственный самурай был ее единственным ключом к местонахождению Югао.

— Как же он выглядел?

Тама нахмурилась, пытаясь вспомнить.

— Он был красив, я думаю.

После многих попыток получить от Тамы лучшее описание, Рейко сдались.

— Ты знаешь, куда он и Югао шли, когда выходили из чайной?

Девушка покачала головой, но потом остановилась, когда, что-то вспомнила.

— Прежде, чем попасть сюда, я работала в гостинице. Иногда, когда были пустые комнаты, я пускала их внутрь, чтобы они могли побыть вместе.

Если Югао и ее любовник встретились, может быть, они бы вернулись к месту, которое было им знакомо.

— Как называется эта гостиница? Где она?

— Она называется «Нефритовый павильон», — ответила Тама и объяснила, как можно туда добраться.

— Теперь я могу идти? — сказала она робко. — А то моя госпожа будет сердиться.

Рейко колебалась, а затем кивнула, сказала:

— Благодарю тебя за помощь, и отпустила Таму.

Пока она наблюдала, как Тама направляется через ворота к дому своего хозяина, она обдумывала все, что узнала от Тама о Югао. У нее было такое ощущение, что кроткой, нежной Таме удалось что-то скрыть от нее. В окне паланкина показалась голова лейтенанта Асакая.

— Я слышал, что девушка сказала вам, — сказал он. — Идем в «Нефритовый павильон» и отыщем Югао?

Это была первая мысль Рейко, но если Югао была со своим таинственным самураем, и он был так опасен, как сказала Тама, то Рейко должны быть готова к неприятностям. Ее охранники были достаточно хорошие бойцы, чтобы защитить ее от бандитов и солдат-дезертиров, но она не хотела, чтобы они столкнулись с мастером боевых искусств.

— Нет, сначала мы приведем подкрепление, — сказала она.

 

Глава 24

На узкой грязной улице в районе лесопилки, Сано и его сыщики Марумэ и Фукида сели на лошадей перед чайханой. Горящие в сумерках красные фонари, что висели на карнизах, отражались в лужах, делая их похожими на пролитую кровь. Сано наблюдал, как его охранники выводили из чайной пожилого владельца, двух горничных и трех пьяных клиентов. Все они выглядели испуганными и во время проведенного допроса давали сомнительные объяснения, поэтому он их арестовали их, как уже сделал со всеми, которых они обнаружили в пяти других местах, которые были указаны в списке генерала Исогая.

— Я не могу поверить, что кто-либо из этих людей является Призраком, — сказал сыщик Марумэ.

— И я не могу, — сказал Фукида. — Они не из тех, которые знают секреты дим-мак, и не похоже, чтобы они могли иметь отношение к элитный отряду Янагисавы.

Сано вынужден был согласиться. Разочарование грызло его, потому что он провел весь день на этой охоте и среди людей, которых он они задержали в других местах, вряд ли кто-то мог быть убийцей. Но он сказал:

— Я полагаю, что Призрак меняет свой облик. Поэтому мы не должны дать ему ни единого шанса скрыться под личиной невинного пьяницы или еще кого-то.

Он повернулся к охранникам:

— Посадить их в тюрьму Эдо с людьми, которых мы арестовали раньше.

— Займемся следующим местом в списке? — спросил Фукида.

Сано посмотрел на пасмурное небо, которое быстро темнело. Такими темпами, он никогда не сможет поймать убийцу к завтрашнему вечеру. Он мог умереть, прежде чем он сможет выполнить свой долг: найти и задержать Призрака, терроризирующего Эдо. Его нервы находились на пределе, он испытывал постоянное навязчивое желание проверить, появился ли на его теле предвестник смерти — синяк в форме отпечатка пальца. Он не мог позволить себе расходовать время впустую. Тем не менее, если у него было немного больше, чем один день жизни, и он не хотел тратить его, выискивая убийцу на мокрых, пустынных улицах, когда он даже не был уверен, что Призрак был одним из семи беглецов из элитного отряда Янагисавы. Сано также испытал непреодолимое желание увидеть Рейко и Масахиро. Время до завтра может быть последним, что он проведет с ними.

— Сейчас мы отправляемся домой, — сказал он.

Когда они прибыли в замок Эдо, уже была ночь и жизнь в городе затихла. Над воротами зажгли факелы, свет которых слегка терялся в ночном тумане. Над пустынной набережной пахло гарью от пожара. Сано со своими людьми проехали через контрольно-пропускной пункт, возле которого не было никого, кроме часовых. Замок был осажден невидимым врагом, большинство его обитателей скрывались за закрытыми дверями и легионами телохранителей. Прибыв в свою усадьбу, Сано отпустил своих помощников в их казармы и направился в свои личные покои.

Масахиро, увидев его, побежал к нему по коридору, раскинув руки, призывая:

— Папа! Папа!

Сано взял сына на руки и обнял его. Он положил лицо в мягкие волосы Масахиро, испускающие свежий, сладкий аромат. Может это будет в последний раз? Сердце Сано сжалось и он спросил:

— Где мама?

— Мама вышла, — сказал Масахиро.

— Вышла? Куда, зачем? — Сано забеспокоился, что, в это тревожное время, Рейко не было дома после наступления темноты и был удивлен, что после ночного нападения на него, она ушла по своим делам, как будто ничего не случилось. Разве она не должна была здесь ждать его?

Он услышал быстрые легкие приближающиеся шаги по коридору и появилась Рейко. На ней было серый плащ на простой одежде. Ее лицо выглядело усталым и несчастным, но она оживилась, когда она увидела его и Масахиро.

— Я так рада, что ты дома, — сказала она.

Масахиро потянулся к ней, и она взяла его у Сано:

— Я боялась, что ты не вернешься.

— Где ты была? — строго спросил Сано.

От его резкого тона улыбка Рейко исчезла:

— Я ходила, чтобы сказать моему отцу, что я закончила свое расследование.

Сано был поражен и обижен, что она посчитала это дело настолько важным, что ушла из дома, рискуя не увидеть его, прежде чем он должен будет возобновить свою охоту на убийцу. Ведь с таким сообщением она могла отправить посыльного.

— Для этого ты ждала вечера?

— Ну, нет, — смутившись начала Рейко, а затем осторожно сказала:

— Я пошла сегодня утром. Но мой отец сказал мне, что в тюрьме случился пожар и Югао убежала. Я подумала, что лучше попробовать ее найти. Этим я занималась весь день.

— Подожди. Ты хочешь сказать, продолжила участвовать в этом деле о преступлении изгоя? После того как сказала мне, что прекратила эти заниматься?

— Я знаю, что я тебе сказала. Но я вынуждена искать ее, — защищаясь, сказала Рейко.

— Это ведь моя вина, что она убежала. Я не могла просто сидеть и ничего не делать.

Хотя ее объяснение было разумным, Сано разгневался из-за того, что она не учла его пожелания:

— Ты же знаешь, в каком трудном положении я нахожусь! — закричал он.

— Я не могу поверить, что ты так эгоистична и упряма!

Гнев вспыхнул в глазах Рейко:

— Не кричи на меня. Если кто из нас эгоистичный и упрямый, так это ты. Ты предпочитаешь, чтобы я позволила убийце выйти на свободу, чем приложить усилия, чтобы поймать ее, только потому, что вы боишься начальника полиции Хосину. Где твое самурайское мужество? Я начинаю думать, что ты его потерял, когда ты стал канцлером!

Ее слова вывели Сано из себя.

— Как ты смеешь оскорблять меня? — в ярости еще громче закричал он.

— Четыре года ты только делаешь, что создаешь мне все больше и больше проблем. Лучше бы я никогда не женился на тебе!.

Рейко уставилась на него, от шока потеряв дар речи, как если бы он ударил ее. Затем ее лицо сжалось. Слезы потекли по ее щекам. Она обняла Масахиро, расстроенного ссорой между родителями, который хныкал. Ярость Сано растворилась в ужасе оттого, что он так жестоко говорил с Рейко.

— Я сожалею, — сказал он, понизив от стыда голос. Он понял, что постоянное напряжение, недосыпание, страх, и отчаяние заставило его так взорваться.

— Я не это хотел сказать.

Он привлек к себе Масахиро, пытаясь его утешить, а она неловко вытерла рукавом слезы. — Я тоже не хотела, — сказала она прерывистым шепотом. — Пожалуйста, прости меня. Сано обнял Рейко и она прижалась к нему. Он почувствовал, как от плача сотрясается ее тело. — Я себя не прощу, если ты простишь меня.

— Я не должна была говорить тебе такие ужасные вещи, — сказала она, всхлипывая. — Я так испугалась, расстроилась и волновалась, но это не оправдание.

— Я весь день мотался от одного места к другому, пытаясь поймать убийцу, но мне это не удалось, но это не повод срывать свою злость на тебе, — сказал Сано. — Давай забудем об этом.

Если у него оставался только один день жизни, то он бы не хотел его провести в ссорах со своей любимой женой. Рейко кивнула, ее глаза наполнились любовью, угрызениями совести и страхом. Они вместе уложили Масахиро в постель, а затем отправился в свою комнату. Сано рухнул на кровать, которую расстелили слуги. Его тело и голова болели от усталости. Он старался не думать о работе долгой ночи впереди него, ни представить себе, как он будет чувствовать себя, если смерть поразил его завтра и что будет с его семьей.

Рейко опустилась на колени рядом с ним.

— Я прекращу искать Югао. У тебя будет на одну проблему меньше.

— Нет, — Сано не мог принять от нее такую жертву. — Я передумал. Я думаю, что ты должны продолжать поиски.

Он понял, что ей нужно чем-то заниматься, чтобы отвлечься от забот. К тому же Сано подумал, что если он завтра умрет, то интриги Хосины не смогут причинить ему боль.

— Ты уверен? Он услышал в голосе Рейко надежду и увидел в ее глазах недоверие. — Да. — Хотя он был по уши занят собственным расследованием, Сано хотел загладить свою вину перед Рейко. — К чему привели твои сегодняшние поиски? — Спросил он, изображая интерес. Она благодарно улыбнулась. — Я нашла старую подругу Югао по имени Тама. Рейко передала рассказ Тамы о семействе Югао и о том, что по ее мнению привело к убийству Югао. Сано старался слушать, но его усталость охватил его, он задремал. — Тама рассказала мне о месте, где Югао, возможно, скрывается. Это гостиница под названием — «Нефритовый павильон». Слабый аккорд прозвучал в памяти Сано. Он проснулся. Почему это название показалось ему знакомым?

— Я пришла домой, чтобы попросить, у тебя твоих солдат, чтобы они помогли схватить Югао, если она там, — продолжила Рейко.

Сано вскочил, потому что вспомнил, где встречал название «Нефритовый павильон». Он порылся в своих одеждах и вытащил список, который ему дал генерал Исогай.

— Что-то не так? — озадачено спросила Рейко. — Что ты делаешь?

Волнение охватило через Сано, когда он проводил пальцем по символам на бумаге.

— Я считаю, что убийцей является один самураев, входящих в элитных отряд Янагисавы. Семеро из них до сих пор на свободе. Это список мест, в которых их часто видели раньше. Здесь указана и гостиница, где, как ты думаешь, скрывается Югао. Сано и Рейко смотрели на список, потом друг на друга, в изумлении от того, что их отдельные расследования внезапно соприкоснулись. Выражение Рейко заточены. — У Югао был любовник. Он был самураем. Они встречались в гостинице. Как ты думаешь…?

— Нет, он не может быть Призраком, — сказал Сано даже, хотя его сердце забилось. Слишком самонадеянно было надеяться, что Рейко наткнулась на убийцу.

— Почему нет? — Желание горело в глазах Рейко. — Тама описала его как опасного человека. Она видела, как он почти убил кого-то, кто столкнулся с ним случайно. Не правда ли, весьма похоже, на того человек, которого ты ищешь?

Сано предостерег ее от принятия желаемого за действительное.

— Это описание может подходить к сотням самураев. Нет никаких оснований полагать, что Призрак связан с Югао. Как могли стать любовниками женщина-хинин и офицер из элитного отряда Янагисавы? Как они могли встретиться?

— Югао не всегда была изгоем. Она познакомилась с самураем в чайной рядом Риогоку Хирокоджи, где ее отцу когда-то принадлежала балаган.

Рейко изучала список.

— Чайхана тут не названа, но армия не может знать все. Она, возможно, тоже была местом, которое часто посещали люди Янагисавы.

— Он мог бы, — сказал Сано, позволяя Рейко убедить себя, несмотря на отсутствие доказательств. — Что еще вы узнали об этом таинственном человеке? Его имя, я надеюсь?

— Он называл себя «Джин». Он говорил шепотом. Его речь звучала, как кошачье шипение, — сказала Рейко и добавила — у Югао были отношения со многими мужчинами. Призрак, возможно, был тот, о котором Тама сказала, что Югао в него влюбилась.

— Во любом случае, этот «Нефритовый павильон» надо проверить.

Сано поднялся с кровати.

— Он должно был стать следующим местом, где я собирался искать Призрака.

Рейко проводила Сано до двери.

— Я просто чувствовала, что есть причина, из-за которой я должна проводить свое расследование, — сказала она, искрясь от возбуждения. — Если оно приведет вас к Призраку, я надеюсь, что компенсирует проблемы, которое оно вызвало для тебя.

— Если я его захвачу в «Нефритовом павильоне», — сказал Сано, — я никогда не буду возражать тому, что ты делаешь.

Он почти ожидал, Рейко захочет пойти с ним, но она не стала навязывать ему свою кампанию. Она знала, что учитывая то, что там мог оказаться Призрак, он бы сказал, что это слишком опасно для нее.

Она только сказала:

— Я просто не могу дождаться, когда узнаю, что там происходит!

— Ты будешь первой, кто узнает об этом.

На прощание они горячо обнялись.

Рейко сказала:

— Если там будет Югао.

— Мы задержим ее для тебя, — сказал Сано, когда он уже вышел из дома и направлялся к казармам, чтобы вызвать сыщиков Марумэ с Фукидой, и небольшой отряд солдат. От надежды он ощутил себя полным энергии, его усталость словно растворилась в тумане. Он даже забыл о том, что завтра может умереть.

 

Глава 25

Отгороженную от внешнего мира комнату освещало дрожащее пламя лампы. Снаружи грохотал гром, а дождь барабанил по крыше. На матрасе, расстеленном на полу, лежали обнаженные Югао и ее любовник. Он лежал на спине, его худое, мускулистое тело не шевелилось. Она обняла его, ее груди прикасались к нему, ее ноги переплелись с его ногами, ее волосы веером раскинулись над ними. Их обнаженная плоть в свете лампы светилась золотом. Югао нежно гладила его по лицу. Обожанием наполнилось ее сердце, когда пальцы дотрагивалась до его лба, щек и губ. Она его не просто любила, она ему преклонялась. Он был самым красивым мужчиной, которого она когда-либо видела, ее героем-самураем.

Пока она находилась в тюрьме и все годы, проведенные в поселке хинин, она молилась, чтобы она увидеть его снова. Память о нем помогала перенести ей все трудности. Теперь она жадно смотрела ему в глаза. Ей казалось, будто она тонула в их темной глубине. Но эти глаза смотрели как бы свозь нее, не замечая ее. Она чувствовала, его отдаленность даже тогда, когда прикасается к нему, так как его дух спрятан в другом мире. Он, казалось, не замечал, что она находится рядом с ним.

Знакомое чувство одиночество опечалило Югао. Стремясь спровоцировать его реакцию, подать какой-то знак, что она не безразлична ему, она прижала рот к шрамам на его груди. Она языком дразнила его соски, чувствуя, как они затвердевают. Когда она опустила рот ниже, он пошевелился. Она ласкала его мужественность, которая распухла и изогнутая как меч поднялась вверх, а он вздохнул с удовольствием. Его желание оживило Югао, ее кожа задрожала, грудь покалывала, наполняя тело своим теплом. Но когда она взяла его в рот, он грубо оттолкнул ее. Он сел и схватил короткий меч, который держал у кровати. Он поднял лезвие вертикально перед ее лицом.

— Займись любовью с ним, — приказал он.

Его шипящий, как у встающей в боевую стойку змеи, голос напоминал Югао шипящий на огне лед. Его горло был ранено в бою и именно поэтому он не мог говорить иначе, кроме как шепотом. Югао слышала об этом от его товарищей в чайной, где они встретились, а он никогда не говорил ей ничего личного о себе. Теперь же он взглядом приказал ей выполнить его приказ. Стальное лезвие мерцало отражениями пламени лампы, как живое. Югао знала этот ритуал, которым они занимались много раз. Он не любил, чтобы она прикасалась к нему, он избегал ее касаний как можно больше. Во время занятий любовью он предпочитает, чтобы она демонстрировала свое внимание к его оружию, а не его телу. Она боялась спрашивать, с чем это связано, потому что он мог рассердиться, а должна была всегда ему подчиняться.

Она опустилась на колени и провела пальцами вверх и вниз по холодному, гладкому лезвию. Ее лицо, жаждавшее его одобрения, нашло отражение в блестящей стали. Возбуждение вспыхивало в его глазах, когда он смотрел. Его грудь вздымалась, как его дыхание участилось. Ее собственное желание, как пламя, бушевало внутри нее. Она наклонилась, вытянула язык и медленно облизала лезвие снизу вверх, вдоль ее плоской стороны. Затем она облизала острые как бритва края клинка. Югао дрожала от страха порезать себя, но она видела, как подымалась его мужественность. Его наслаждение передавалось ей. Она стонала от острых ощущений.

Прогремевший снаружи гром, настолько сильно потряс пол, что вывел Югао из равновесия. Ее язык соскользнул. Она ахнула, когда лезвие сделало крошечный надрез на ее языке, она почувствовала соленый вкус крови. Ее рука взлетела ко рту. Вид ее ранения и боли взволновал его до исступления. Он толкнул ее на кровать. Держа меч на ее горле, он раздвинул ее ноги.

Югао закричала от удовольствия и ужаса, когда он двигался внутри нее и прижимал лезвие к ее коже. Он знал, что она позволит ему делать все, чтобы он ни приказал. Ему требовалось удовлетворить свою жажду насилия. Он бы зарезал ее, если бы это понадобилось. С ним уже такое случалось в прошлом. Сейчас же с силой прижавшись к нему, встречая его толчки, она кричала съеживаясь от прикосновений меча. Когда он задвигался быстрее и жестче, его лицо исказилось от напряжения. Его взгляд сконцентрировался на ней.

Она заглянула в черный вихрь его глаз. Вспышка воспоминаний осветила темноту. Она увидела девочку в ее семье. На ней лежал отец и зажимал рукой ей рот, заглушая ее крики, пока они были вместе. Утром мать, увидев кровь на ее кровати, отругала и побила ее.

Но те дни прошли и тех людей, которые причиняли ей боль, больше не было. Она крепко вцепилась в своего любимого. Он откинул голову, крикнул и кончил в нее. Она вздрагивала, пропуская через себя пароксизмы восторга. Дикие, бессвязные крики вырвались из Югао, когда она почувствовала, что ее дух, наконец-то, достиг его.

Слишком быстро, еще до того, как ее восторги улеглись, он встал с нее. Повернувшись к ней спиной, он встал на колени на полу, в то время как она лежала в поту и дрожала от внезапного холода, вызванного его отсутствием. Она подкралась к нему и положила руку ему на плечо. Он смотрел в пространство, игнорируя ее.

— О чем ты думаешь? — спросила она.

Прошло довольно много времени, прежде чем он сказал:

— Было ошибкой приехать сюда.

Укоризненный тон его шепота ужалил Югао.

— Почему? Это тихое, уединенное, удобное место. У нас есть все, что нам нужно. Она указала на постельное белье, мягкие подушки пол, мангал заполненный углем, поднос с продуктами питания, кувшины с водой и вином.

— Здесь небезопасно. И мне было бы проще без тебя.

Он убрал ее руку со своего плеча. В памяти Югао внезапно всплыл момент, когда она ревниво наблюдала, как ее отец, ласкал ее сестру Умеко, сидящую у него на коленях.

— Но мы должны быть вместе, — сказала обиженная его отношением Югао. — Судьба воссоединила нас. Он засмеялся, его грубый смех звучал, как скрежет металла о металл. — Такая судьба убьет нас обоих. Ты разыскиваемая преступница. Полиция будет искать тебя. Ты приведешь моих врагов ко мне.

— Нет, я не этого не сделаю!

Сокрушалась Югао, потому что он подумал, что она способна его подвести, а она любила его больше, чем все остальное в мире. — Я была осторожной. Они никогда не найдут нас здесь. Я никогда не подвергну тебя опасности. Я люблю тебя. Я сделаю все, чтобы защитить тебя. Она будет скрывать его, кормить его, отдавать ему себя, как бы он ни относился к ней. Она была его рабыней, несмотря на все, что знала о нем. Когда она впервые встретила его в чайном домике, она всего лишь хотела покорить его сердце и одержать очередную победу над мужчиной. Однако он отличался от мужчин, с которыми она привыкла иметь дело. У большинства из них были куда более хорошие манеры, чем у него, но они ее не интересовали. Она могла заманить их одной улыбкой, одним соблазнительным взглядом. Слабые, глупые дураки! Он же проигнорировал все ее попытки, сблизится с ним. Это настолько усилило желание Югао, что впервые в жизни она чувствовала физическое желание. Всякий раз, когда он заходил в чайную, она пыталась флиртовать с ним. Иногда, чтобы заставить его ревновать, она выходила на аллею с другим мужчиной, но и это не помогало.

Обычно он ходил пешком, а не верхом на лошади, как поступало большинство самураев его ранга и один раз, когда он вышел из чайной, она побежала за ним. Он остановился, повернулся к ней и сказал: — Потеряйся. Оставь меня в покое.

Но это еще больше разожгло желание Югао. Когда она следующий раз последовала за ним, Югао позаботилась, чтобы он не заметил ее среди людей на улицах. Она целыми днями следовала за ним по всему Эдо. С безопасного расстояния она наблюдала, как он тайком встречался и разговаривал со странными людьми. Она хотела узнать, что он делал, и однажды ночью она узнала.

Это было холодным, влажным осенним вечером. Югао проследовала за ним сквозь туман, который висел над городом, вдоль почти пустых дорог, в район поблизости от реки. Он остановился в квартале от ярко освещенной чайханы и укрылся в дверях закрытого на ночь магазина. Она спряталась за углом. Дрожа от холода, она смотрела, как он наблюдал за чайной. Клиенты приходили и уходили. Прошло несколько часов, а затем из чайной вышли два самурая, которые пошли по улице мимо Югао.

Он выскользнул из двери и последовал за ними.

Сердце Югао начало биться сильнее, она предчувствовала, что сейчас произойдет что-то захватывающее. Туман был настолько густым, что она почти ничего не видела, когда следовала за ним и двумя самураями. В двадцати шагах от нее они растворились в неясные тени. Она слышала их голоса, Югао не могла разобрать, что они говорят, но по их тону было ясно, что они напуганы. Они ускорили свои шаги. Югао поспешил вперед, но вскоре она потеряла их. Затем из переулка между двумя складами она услышала приглушенный крик. Она заглянула туда.

Бриз, дующий через переулок от реки, развеял туман. На земле лежало скорченное тело. Чуть дальше вниз по аллее, две фигуры крутились в яростной схватке. Югао услышала предсмертный крик. Один мужчина глухо упал на землю. Другой стоял неподвижно. Югао в шоке уставилась на него. Он преследовал этих самураев и он только что убил их обоих! Теперь он увидел ее.

— Что ты здесь делаешь? — потребовал он.

Югао поняла, что он хочет убить ее, чтобы она никогда не смогла никому рассказать, что он сделал. Но она не убежала. Она благоговела перед его силой и смелостью. Ее охватило безудержное желание. Не осознавая, что делает, Югао подошла к нему и сбросила свою одежды, обнажив перед ним свое тело.

Он подождал, пока с меча стекут капли крови. Затем он схватил ее и прижал к стене склада, в то время как тела его жертв лежали рядом. Жестокость убийства, и опасность, что они могут быть пойманы, разбудили в них обоих дикую страсть. Впервые Югао испытала удовольствие с мужчиной. Ее не волновало, что он был убийцей. Когда они достигли своего апогея, она закричала от восторга, потому что она, наконец-то, получила его.

На следующий день она спросила его, почему он убил этих людей.

— Они были врагами, — все, что он ответил.

Позже из сплетен, подслушанных в чайной, она услышала об этих убийствах. Два убитых самурая было слугами правителя Мацудайры. Он издал приказ, что любой человек, обладающий информацией об этих убийствах должен выйти вперед. Югао не испугало, что ее возлюбленный находился в розыске за такое серьезное преступление. Она восхищалась им еще больше, потому что он имел такого могущественного врагу, как князь Мацудайра. Ее не волновало, почему. Ей нравилось, что он боролся с людьми, которые обидели его. Она гордилась связью с таким храбрым мужчиной.

Но вскоре стало ясно, что он нисколько не был привязан к ней. После той ночи, они часто встречались, всегда в дешевой гостинице Эдо, где он научил ее сексуальным играм, которые ему нравилась, но за пределами опочивальни он, как и раньше, игнорировал ее. Он никогда не проявлял привязанности к ней. Отчаянно нуждаясь в его любви, Югао пошла на крайние меры.

Когда она устроила ему скандал, который привел его в ярость. Он ушел и исчез, как дым. Югао была опустошена. После ее поразила еще большая беда. Ее отец был понижен в звание до хинин. Семья переехала в поселок изгоев. Она часто ходила искать его, но нигде не смогла его найти.

Лишь война принесла ей удачу.

Через месяц после сражения, Югао проснулась в середине ночи, услышав за окном голос, шипящий ее имя. Это был голос, который она жаждала услышать. Она вскочила с кровати и выбежала на улицу. Она нашла его лежащим на земле, едва живым, с серьезными кровоточащими ранами. Югао так и не узнала, что с ним случилось, как ему удалось найти ее, он никогда ей ничего не говорил и не объяснял. Важнее было то, что он вернулся к ней. Она приютила его, уложила в постель в нише, где ее сестра Умеко развлекала мужчин. Умеко была недовольна.

— Это моя комната, — сказала она. Выстави этого больного грязного оборванца из нее!

Их отец, как всегда, встал на сторону Умеко.

— Если узнают, что мы укрываем беглеца, мы все окажемся в беде, — сказал он Югао. — Я собираюсь сообщить о нем в полицию.

— Если вы это сделаешь, я скажу им, что ты не прекратил спать со мной, — возразила Югао. Тогда ты никогда не вернешься к прежней жизни.

Ее угрозы заставили его и Умеко молчать. После этого всю зиму, она прятала своего любовника и кормила его. Когда здоровье его поправилось, он начал выходить в ночное время. Он никогда не говорил, зачем, но Югао знала, что он должен быль продолжать свою войну против правителя Мацудайры. Иногда он возвращался на следующее утро, иногда отсутствовал в течение нескольких суток. Югао ждала в страхе, что он не вернется. Она была в ужасе, что он может быть убит. В последний раз, после того, как он отсутствовал месяц, она пошла искать его, в места, которые они использовали, чтобы встретиться. Наконец она нашла его, но он был зол, а не рад ее видеть. Хотя она плакала на его холодность, он отверг ее:

— У меня есть работа. Ты только путаешься на моем пути. Если ты мне понадобишься снова, я приду к тебе.

— Пожалуйста, дай мне остаться с тобой, — умоляла она, — по крайней мере некоторое время.

Она разделась и попыталась его соблазнить. Он выхватил меч и отрезал ей левый сосок. Когда она кричала в ужасе от кровоточащей раны, он закричал:

— Уходи, и не возвращайся, в следующий раз я тебя убью!

Югао по-настоящему испугалась его и, убитая горем, она повиновалась, думая, их отношениям положен конец. Она вернулась в лачугу, где ее семья не проявила к ней ни малейшего сочувствия.

— Скатертью дорога — сказал ее отец.

— Ты слишком уродлива, чтобы удержать мужчину, — злобно сказала Умеко.

Ее мать смеялась над ее горем:

— Так тебе и надо!

— Когда-нибудь вы заплатите за то, как вы относитесь ко мне! — Югао плакала в ярости гнева.

Теперь они больше не могли причинить ей боль. Теперь огонь, который освободил ее, дал ей новую надежду провести свою жизнь с ним. Но сейчас, после того, как ей удалось разыскать его, он вновь ускользает от нее. Он оделся и сказал:

— Я напрасно пришел сюда с тобой. Полиция будет тебя искать и допросит людей, которые имели связь с тобой. Я не могу рисковать, чтобы они, разыскивая тебя, случайно поймали меня.

Когда он выглянул сквозь щели в ставнях, чтобы посмотреть, не поджидают ли снаружи его враги, Югао запаниковала.

— Если тебе не нравится здесь, мы пойдем в другое место, — сказала она, хотя ей очень не хотелось покидать это святилище.

Она кинулась собирать свою одежду, белье и дешевое кимоно, которое она украла из магазина. Презрительным взглядом он словно ножом разрезал ее.

— Мы не пойдем вместе. Я не могу таскать с собой смертельно опасный груз. Пришло время нам расстаться.

— Нет! — Ошеломленная Югао прижалась к нему. — Я не позволю тебе оставить меня! Он резко отстранил ее и раздраженно отвернулся, но она снова прижалась к нему.

— После того, что я сделала для тебя! Он повернулся к ней лицом. Атмосфера между ними вибрировала с историей других вещей, которые она сделала, чтобы выиграть свою любовь, к тому же она укрывала и ухаживала за ним. Югао ощущала в воздухе острый и металлический запах крови в воздухе.

— Я никогда не просил тебя делать это. — Ярость вспыхнула в его глазах.

— Но ты же рад, что я это сделала? Они были врагами.

— Ты поступила неосторожно. Тебя поймали. Люди знали о твоей связи со мной. Если бы полиция выяснила, почему ты так поступила, они бы нас обоих арестовали за участие в заговоре, хотя ты действовала по собственному усмотрению.

— Но они этого не узнали. Судьба была на нашей стороне. Она защитила нас.

Он покачал головой, недоверчиво засмеялся и зашипел:

— Милосердный боги, ты сошла с ума! Чем скорее я избавлюсь от тебя, тем лучше!

Он засунул свои мечи за пояс и положил в заплечный мешок свою сменную одежду и несколько других вещей.

— Погоди! — закричала Югао в неистовстве.

Она подумала, что если ее любовь и благодарность к ней не останавливает его, то, может быть, он останется с ней из практических соображений.

— Ты сказал, что канцлер и его войска ищут тебя. Ты слышал, что они уже обыскивают места, в которых ты скрывался. Если ты покинешь меня, то куда ты пойдешь?

— Это не твое дело.

Но его руки, которыми он завязывал узелок, выдали его неуверенность.

Югао тут же воспользовалась его замешательством:

— Ты должен на некоторое время затаиться, чтобы канцлер подумал, что ты покинул город. Тогда он прекратит охотиться на тебя в Эдо. До тех пор, тебе здесь находиться опасно.

Его лицо потемнело, Югао почувствовала, что он не желает соглашаться с ней.

Она добавила:

— Может быть, ты сможешь найти какую-нибудь дыру, чтобы спрятаться, но кто принесет тебе еду? Твои товарищи мертвы или сами скрываются. Кто еще у тебя есть, чтобы помочь, кроме меня?

Внезапно взорвавшись, он бросил свой узелок через всю комнату, упал на колени. Тот врезался в стену, а затем шлепнулся на пол. Выражение его лица было убийственным. Югао не волновало, что он ненавидел ее, чувствуя, что без нее не выживет. На коленях у него за спиной, она обняла его и прижалась щекой к нему.

— Все будет хорошо, — сказала она. — Вместе мы уничтожим наших врагов. Тогда мы будем счастливы вместе, как и должно быть. Поверь мне.

 

Глава 26

«Нефритовый павильон» не считался приличной гостиницей. Это была ветхое строение, разместившееся на насыпи над рекой Нихомбаси, в ней ночевали приезжая беднота, прибывающая в столицу на праздники и рабочие-поденщики, которые работали на баржах. Гостиница имела четыре дощатых крыла, покрытых соломенной крышей, соединенные крытыми коридорами. Каменные ступени вели вниз к набережной реки, которая чернела в темноте. Вдоль набережной стояли плавучие дома. Около полночи туман рассеялся, открыв луну, которая светилась как поплавок в рваной рыболовной сети.

Сано, Хирата, сыщики Марумэ, Фукида, Иноуэ, Араи и шесть охранников подошли к входу в «Нефритовый павильон», который был расположен на узкой улице с продуктовыми лавками и складами с рыбой, стоящими в темноте. Двадцать солдат, которых привел Сано, окружили гостиницу. Над входом горел фонарь, но дверь была закрыта. Сано постучал. Толстый, лысый хозяин высунул голову из здания.

— Если вы ищете комнату, то я должен извиниться, господа, — сказал он. — В гостинице мест нет.

— Мы ищем беглеца, — сказал Сано. — Впустить нас и молчи.

Он и его люди зашли в дверь, прошли по коридору в заросший травой и кустарником влажный сад. В воздухе стояла вонь от посетителей, рыбы и мусора. По периметру сада располагались веранды, на которые выходили комнаты постояльцев. Сано и его люди, обнажив мечи, поспешили на веранды. Они распахивали двери, крича:

— Это облава! Все на выход!

Из некоторых комнат раздавались недовольные крики и звуки стычек. Однако вскоре все утихло. Хирата и сыщики выстроили на верандах мужчин, одетых в халаты, или просто голых, мигающих со сна или от страха. Другие солдаты суетились в саду, конвоировали гостей, которые пытались бежать через окна.

— Назови свое имя, — приказывали Хирата и сыщики. Гости повиновались, их голоса смешались в паническую какофонию.

Из одной комнаты никто не вышел. Сано стоял у входа и смотрел в темноту пустого помещения. Хозяин суетился в саду, держа в руках лампу. Сано обратился к нему:

— Вы сказали, что все номера заняты.

— Они были заняты, господин, — ответил хозяин.

Сано забрал у него лампу и вошел в комнату. В его ноздри ударил резкий запах болезни и разложения. На полу лежал матрас, покрытый грязным, скомканным одеялом. Мухи жужжали над полным горшком и подносом, на котором лежали несвежие холодные остатки еды: рис, чай и суп. Сано наклонился и потрогал матрас.

В дверях появился Хирата.

— Люди, которых мы задержали, работают на речных баржах. Если Призрак здесь, то это должна быть его комната.

Хирата оглядел пустую комнату и разочарованное лицо Сано.

— Он ушел?

— Он был здесь буквально минуту назад. Кровать по-прежнему теплая.

Сано сильно расстроился, потому что он приблизившись так близко к врагу, упустил его.

— Но как он мог скрыться?

Хирата осмотрел номер.

— Тут только одна дверь, если он бы он ушел, мы бы его заметили. И ставни заперты изнутри. Он не мог.

Сано поднял руку, прерывая Хирату, так как слабый шум привлек его внимание.

— Что это за звук?

Они оба неподвижно встали и молча прислушались. Сано снова услышал звук, едва слышный хрипящий стон. Он посмотрел на Хирату, который кивнул, затем тихо спросил:

— Откуда же это?

Они ждали. Шум в саду стих, Марумэ и Фукида подошли к двери. Сано, приложив палец к губам, предостерег их. Опять послышался стон. На этот раз Сано указал на встроенный в стене шкаф. Марумэ и Фукида на цыпочках прошли через комнату. Они встали по обе стороны от шкафа и обнажили мечи. Сано, затаив дыхание, почти слышал, как сердца его спутников бьются в ускоренном ритме, таком же, как и его собственное. Фукида открыл дверь шкафа.

Шкаф оказался пустым, за исключением полки, на которой лежали свечи, запасные постельные принадлежности, сложенная одежда и других безобидные вещи. Когда же Сано и его люди разочаровано, расслабились, они снова услышали стон и хрипящее дыхание, только громче. Сано посмотрел на основание шкафа. Одна из досок была изогнута. Марумэ подцепил ее мечом и отбросил в сторону. Под нею оказалась небольшая ниша. Сано, Хирата и сыщики склонились над отверстием и были вынуждены прикрыть носы, так как оттуда исходил зловонный запах мочи, пота и гниющей плоти. Сано посветил внутрь лампой.

На них испуганными глазами смотрело худое изможденное лица. Оно принадлежало человеку, который, свернувшись, лежал на боку, одетый в темное кимоно. Он вздохнул и выдохнул хриплый стон. Его дрожащая рука сжимала меч, которым он пытался отмахнуться.

— Брось оружие, — сказал Сано.

Он и его люди направленных свои мечи на беглеца.

— Выходи.

Беглеца скрутили судороги. Его тело содрогнулось, его конечности дернулись. Он зажмурил глаза, стиснул зубы и пронзительно завыл.

— Что с тобой? — спросил Фукида.

Задержанный молчал. Его спазмы прошли, тело обмякло, а меч выпал из его руки. Он лежал задыхаясь.

— Он должно быть болен, — сказал Сано. — Я думаю, что он не представляет для нас опасности. Вытащите его.

Марумэ и Фукида осторожно полезли в дыру. Когда они схватили беглеца и приподняли его, он закричал:

— Нет! Не трогайте меня! Мне больно!

Он был истощен, чувствовалось, что от него остались лишь кожа да кости. Его правая нога до колена была замотана белыми полосками хлопка. Они были в пятнах крови и гноя из раны, в котором Сано признал источника противного, гнилого запаха, а также страданий задержанного. Сыщики кинули того на кровать, на которой он рыдал от своей беспомощности.

— Не думаю, что это Призрак? — С сомнением произнес Хирата.

Сано тоже не мог поверить, что этот беспомощный инвалид — убийца, который терроризировал режим. Присев у кровати и поставив лампу, Сано более внимательно осмотрел своего пленника. Грязный мужчина, с растрепанными волосами, длинными сзади и по бокам и слегка отросшие на темени, которое раньше было выбрито. Стало ясно, это самурай. Фукида поднял меч, который он достал из укрытия. Это было дорогое оружие, прекрасно выкованное с рукоятью обмотанной черным шелковым шнуром и украшенное золотыми вставками — знаком высокого статуса.

— Кто ты? — Сано спросил задержанного.

Его запавшие глаза пылали враждебностью по отношению к Сано.

— Я знаю, кто ты, — прошептал он между вздохами и стонами. — Ты канцлер Сано, цепной пес правителя Мацудайра. Убей меня, я ничего не скажу.

По крайней мере, он признает себя заговорщиком, подумал Сано. Затем еще судорога схватила задержанного. Он закричал:

— Помогите! Остановите это! Пожалуйста!

Хирата присел рядом с Сано. Он показал задержанному покрытый лаком черный флакон.

— Это опиум. Он облегчает боль. Отвечай на вопросы канцлера Сано и я дам его тебе.

Задержанный с тоской посмотрел на флакон. Когда судорога прошла его кожа покрылась потом. Он слабо кивнул.

— Кто ты? — повторил Сано.

— Ивакура Санджюра.

Это имя было в списке генерала Исогая.

— Он из элитного отряда Янагисавы, — сказал Сано своим людям, а потом спросил Ивакуру:

Как тебя ранили?

— Выстрел, — выдохнул он. — Во время нашей последней атаки на войска правителя Мацудайры.

Рана воспалилась и яд распространился в его крови, сделал вывод Сано, теперь же он страдает от лихорадки, которая привела к судорогам и истощению, за которыми последует смерть.

— Когда это случилось?

— В третий месяц этого года.

Месяц назад.

— Как давно ты слег?

— Я не помню. — Ивакура поморщился и застонал. — Кажется, целую вечность.

Сано обернулся к Хирате и сказал:

— Он не Призрак.

— Он уже был слишком слаб, чтобы преследовать и убить начальника Эджиму или полковника Ибе, — согласился Хирата. — И он, конечно, не мог вчера вечером проникнуть в вашу усадьбу и сбежать.

Все же, хотя уныние заполнены Сано, задержание этого человека не обязательно вело в тупик. Он спросил Ивакура о местонахождении других солдат элитного отряда Янагисавы, перечисляя их по именам. Ивакура сообщил, что один был мертв, четверо других еще зимой скрылись в провинциях и с тех пор он их не видел.

— А как насчет Кобори Банцан? — спросил Сано.

Ивакура застонал, сглотнул и ответил:

— Здесь.

— Здесь?

Сано нахмурился от удивления.

— В «Нефритовом павильоне»?

Он, Хирата и сыщики переглянулись, подумав, что один из других задержанных мужчин оказался последним из отсутствующих семи солдат Янагисавы и Призраком.

— Не сейчас, — сказал Ивакура. — Мы скрывались в этой комнате. Но он ушел.

— Когда? — потребовал Сано.

— Вчера. Или накануне.

Бред заволок глаза Ивакуры.

— Я не помню.

Сано отчаянно хотел узнать был ли Кобори Призраком, ибо, если это был не он, то Сано терял след, поэтому он спросил:

— Владеет ли Кобори техникой дим-мак?

Ивакура зажмурил глаза и сжал зубы, борясь с болью. Сано сказал Хирате:

— Дай ему опиум.

Хирата открыл флакон и вылил несколько капель зелья в рот Ивакуры. Вскоре Ивакура расслабился, так как боли отступила. Сано повторил свой вопрос. Ивакура кивнул.

— Я не знал этого раньше. Он держал это в секрете. Но вчера… или когда это было…

Его взгляд размылся, а мысли блуждали.

— Прежде чем он ушел, я попросил его убить меня. Я умираю и уже не поправлюсь. Я хотел, чтобы он мне перерезал горло и положил конец моим страданиям. Он сказал, что не может это сделать, так как это вызовет подозрения.

Такая смерть, считалась бы убийством, которое привлекло бы внимание полиции, которая бы начала розыск людей, живших в этой комнате. Скрывающийся Кобори не хотел этого.

— Но он сказал, что поможет мне. Он коснулся моей головы. Он сказал, что я скоро умру и это будет выглядеть естественно.

Сано поднес лампу близко к голове Ивакуры. На тонкой, восковой коже возле затылка он разглядел синяк в форме отпечатка пальца. Сано внутренне проклинал свою неудачу. То, что он только что пропустил убийцу!

— Куда Кобори направился? — спросил он.

— Я не знаю. К нему пришла женщина. Он ушел вместе с ней.

От напряжения лицо Сано передернуло.

— Кто она?

Ивакура дрожал и, борясь с другой судорогой, проворчал:

— Кажется, он назвал ее Югао.

Это было подтверждением того, что Югао и Призрак скрываются вместе, как предположила Рейко. Сано со свистом в спешке выдохнул, удивляясь, что ее расследование дополняло его розыски. Все же, когда он потребовал Ивакуру вспомнить, о чем говорили беглецы, не упоминали ли, где собирались скрыться, тот стиснул зубы и сказал:

— Я уже сказал все, что знаю. Дайте мне опиум!

Сано кивнул Хирате, но вдруг Ивакура снова забился в конвульсиях. Его тело напряглось, он закрыл глаза и жизнь покинула его. Прикосновение смерти вступило в силу. Кагда Сано увидел труп, то подумал, что возможно вскоре такая смерть ждет и его.

— Если бы только мы могли прибыть раньше, — огорчился Хирата.

— Но, по крайней мере, мы теперь знаем, кто этот Призрак, — сказал Сано, несмотря на разочарование, настроение у него было боевое.

— Это большое преимущество. И мы знаем, что он и Югао вместе. Двух человек найти быть легче, чем одного человека.

 

Глава 27

Прежде чем Сано и Хирата вернулся в замок Эдо уже было за полдень. Когда он ехали проезжали проходы со своими сыщиками, солнце еще светило, но за дальними холмами уже сгустились облака. Болотистый, зловонный запах реки разносил прохладный ветер. Замок не был таким пустынным, как вчера, солдаты сопровождали чиновников, которые пришли на службу. Но их поведение было скованным, когда они кланялись проходящему Сано, он заметил, что страх смертельного прикосновения окутал весь замок. Возле контрольно-пропускного пункта Сано заметил капитана Накаи, который там слонялся без дела. Их взгляды встретились, казалось, что вот-вот Накаи заговорит, но Сано отвернулся от своего бывшего главного подозреваемого, что был как бы напоминанием о неправильной версии в его расследовании. Когда Сано и его люди прибыли в его резиденцию, Рейко прибежал из особняка, чтобы встретиться с ним.

— Что случилось? — Ее лицо было заполнено с радостью при виде живого Сано. — Вы нашли их?

Однако глядя на унылые лица Сано и его сопровождения, Рейко поняла, что преступники не найдены.

— Ты была права насчет Югао и Призрака. Но мы были прибыли слишком поздно.

Он рассказал ей, что случилось в «Нефритовом павильоне».

— Вы потратили всю ночь в поисках его и Югао?

— Да, — сказал Сано. — Мы опросили всех постояльцев в гостинице, но Кобори, пока он жил там, держался сам по себе и они не могли сказать нам, куда он и Югао могли направиться.

— Часовые у ворот три районе рядом с «Нефритовым павильоном» видели пару, которая соответствует их описанию, что проходила вчера мимо них, — сказал Хирата. — Но мы не смогли найти никаких других свидетелей, которые бы их заметили.

— Они, должно быть, поняли, что слишком заметны вдвоем и дальше шли по отдельности, — сказал Сано. Мы послали солдат на их поиск во всех кварталах, начиная от «Нефритового павильона», а также иснтруктируя всех старост и часовых на воротах.

Усталость захлестнула Сано и его настроение упало. Этот массовая охота была схожа на поиск двух плохих зерен риса в тысячах тюков.

— Мы вернулись в замок домой, чтобы направить больше солдат на улицы.

— Хорошо, сказала Рейко. — Это хорошо, что ты пришел домой, потому что пришли срочные сообщения для тебя. Господин Мацудайра трижды посылал своих послов за тобой сегодня утром. Он хочет тебя видеть, и он теряет терпение.

Настроение Сано упали еще сильнее. Он мог себе представить, как правитель Мацудайра будет реагировать, когда он услышал об эпизоде прошлой ночи.

— Что-нибудь еще?

— Пришел один из сыщиков Хираты-сан, — сказала Рейко. — Он обнаружил, священника, которого вы искали.

Сано так устал, что ему пришлось задуматься, прежде чем он вспомнил, что за священник.

— Оцумо, — сказал он. — Странствующий монах, который может знать секреты боевого искусства дим-мак.

— Где он? — Хирата спросил Рейко.

— В храме в Тион, что в районе Инаричо.

Два дня назад, когда Сано впервые услышал о священнике Оцумо, казалось, что он будет иметь решающее значение для расследования, но сейчас он уже не был актуальным.

— Теперь, когда мы знаем, кто является Призраком, нам не нужно опрашивать Оцумо.

— Он все еще может быть полезным, — сказал Хирата. — Два мастера боевых искусств, которые владеют секретами дим-мак, в Эдо, должны знать друг друга. Может быть, священник может помочь нам найти Призрака.

— Ты прав. Направляйся к храму Тион и поговори с Оцумо. Я же тут активизирую поиск Югао и Кобори, после встречи правителем Мацудайрой.

Пока же Сано готовился к взрыву. Возможно, что за его очередную неудачу правитель Мацудайра захочет наказать его.

— Я все еще думаю, что подруга Югао Тама знает больше, чем она сказала мне вчера, — сказала Рейко. — Я навещу ее еще раз.

* * *

Район Инаричо граничил с окраиной района храма Асакуса. Хирата и его люди поехали по переполненные религиозными паломниками улицы. Вдоль них располагались магазины и лавки, в которых продавались миниатюры буддийских алтарей, четки, подсвечники, статуэтки, вазы из позолоченного металла с цветами лотоса и название различные атрибуты для похорон. Гонг зазвонил в маленьком, скромном храме, который располагался в Инаричо, заглушая разговоры паломников и крики бродячих торговцев.

— Тион храм где-то здесь, — сказал Хирата.

Они проходили через кладбище района, смотря, как дым от крематория растворялся на ветру, когда необычное зрелище привлекло внимание Хираты. К нему по дороге шел старик, прихрамывая на правую ногу, опираясь на деревянный посох. У него были длинные седые неопрятные волосы и суровое загорело лицо с глубокими морщинами. Он был одет в черную круглую тюбетейку, рванное кимоно, свободные штаны до колен с нарисованными таинственными символами. Короткий меч болтался на поясе. Изношенные соломенные сандалии были обуты на голые ноги. На спине он нес деревянный ящик, с которого свисали оранжевые кисточки, зацепленные за плечевые ремни.

— Это ямабуси, — сказал Хирата, в старике он узнал священника из небольшой эксклюзивной секты Сюгэндо, что практикует тайное сочетание буддийской религии Синто и с добавкой китайского колдовства. Он остановился на мгновение, чтобы сыщики посмотрели на священника.

— Это те, храм которых находится в горах Есино? Интересно, что он делает так далеко от оттуда, — сказал детектив Араи.

— Он должен быть совершает паломничество, — сказал сыщик Иноуэ. — Ямабуси известны тем, что совершают долгие, трудные поездки по древним святым местам, где они проводят странные ритуалы, а также тем, что долгое время сидят под ледяным водопадом в попытке достичь божественного просветления. Ходят слухи, что они шпионят для тайных противников Токугавы, а еще, что они гоблины в человеческом облике.

— Правда ли, что ямабуси обладают мистическими силами? — сказал Араи, глядя, как он хромая приближается. — Неужели они способны изгонять бесов, говорить с животными и тушить пожары усилием своей воли?

Хирата рассмеялся.

— Это, наверное, просто старая легенда.

Ямабуси был просто калека, как он сам, подумал он мрачно.

Пятеро самураев вышли из чайной напротив кладбища. Они носили гербы разных кланов и Хирата, по их виду и поведению, понял, что это молодые бездельники, которые отлынивают от выполнения своих обязанностей, бродят по городу и лезут на рожон задирая прохожих. Он арестовали многих таких за драки на улицах, когда еще служил рядовым досином. Эта же кампания прицепилась к ямабуси. Они окружили его со всех сторон.

— Эй, старик, — сказал один из самураев.

Другой встал на пути священника:

— Ты думаешь куда прешь?

Ямабуси остановился, на его лице было невозмутимое выражение.

— Пропустите меня, — резко сказал он, как это ни странно, звонким голосом.

— Не указывай нам, что делать, — сказал первый самурай.

Он и его банда начали толкать и насмехаться над священником. Они сорвали с его плеча ремень. Его деревянный сундук упал на землю. Самурай поднял его и бросил через оргаду на кладбище. Ямабуси спокойно стоял, опираясь на посох.

— Уходи, — сказал он ровным голосом. — Оставьте меня в покое.

То, что он нисколько не выказывал страха, вызвало ярость самураев. Они достали мечи. Хирата решил, что их веселье зашло слишком далеко. Раньше он бы сам защитил священника и научил бы этих бездельников уважению, но теперь он вынужден был дать команду своим людям:

— Разоружите их.

Араи и Иноуэ спрыгнули коней, но, прежде чем они достигли банды, один из самураев обрушился мечом на священника. Хирата вздрогнул, ожидая звука, когда сталь режет плоть и ломает кости, а также вида брызжущего потока крови. Но меч столкнулся с деревянным посохом, который священник поднял таким быстрым движением, что Хирата даже не заметил его. Самурай вскрикнул от удивления. Тут его поразил удар посохом и он отшатнулся назад. Он упал, на пути Иноуэ и Араи, которые мчались на помощь священнику. Хирата от удивления раскрыл рот.

— Убейте его! — Закричали друзья поверженного самурая.

Они с яростью напали на ямабуси с мечами. Тот парировал каждый их удар с точностью, которую Хирата редко видел даже среди лучших бойцов-самураев. Казалось, на священника обрушился тайфун мечей самураев, что окружали его. Он же невредимый вращался в середине, нанося им удары посохом, его руки тело невозможно было разглядеть. Его противники, даже не успели броситься против людей Хираты, как один упал, потеряв сознание от удара по голове, другой же отлетел на кладбище, где он ударился головой в надгробие и со стоном упал. Трое остальных, в ушибах и кровоподтеках, поняли, что противник им не по зубам, в ужасе убежали.

Хирата, Иноуэ, и Араи уставились в изумлении. Шумы благоговения прозвучало из зрителей, которые бы собрались, чтобы посмотреть бой. Ямабуси ковылял на кладбище, чтобы забрать свои вещи. Хирата же тоже прихрамывая шел к нему.

— Заберите раненых самураев и доставьте к ближайшим воротам. Прикажите караульным вызвать полицию, чтобы их арестовали, — он сказал своим сыщикам.

Затем он поспешил к священнику:

— Как ты это сделал?

— Что сделал? — переспросил священник, когда надел закинул свою ношу за спину. По его виду нисколько не было заметно, что он только что участвовал в бою. Он казался более раздраженным вмешательством Хираты, чем только что пережитым нападением.

— Как вам удалось победить пятерых молодых самураев? — спросил Хирата.

— Не я победил их. — священник бросил на Хирату взгляд, который, казалось, оценивал его и решал, отложить его в память или забыть. Они сами победили себя.

Хирата не понял этого загадочным ответом, но он понял, что только что получил доказательство, что ямабуси действительно владеет мистическими силами. Он также понял, что священник должен быть тем человеком, к которого он и хотел видеть.

— Вы мастер Оцумо? — спросил он.

Священник едва кивнул.

— А вы кто?

— Я сама сесакан сегуна, — сказал Хирата, и назвал свое имя. — Я искал тебя. Оцумо не выглядел ни удивленным, ни заинтересованным.

— Ну вы нашли и посмотрели на меня, теперь я продолжу свой путь — спокойно произнес он.

— Я расследую преступление, — сказал Хирата. — Ваше имя назвали, как кто-то, кто мог бы помочь. Знаете ли вы, Кобори Банцана?

В глазах Оцумо промелькнула целая буря эмоций:

— Больше не знаю.

— Но вы его знали?

— Он был моим учеником, — сказал Оцумо.

— Вы обучили его искусству дим-мак?

Оцумо усмехнулся в презрении:

— Я научил его бою на мечах. Дим-мак это просто миф.

— Это то, что я когда-то верил. Но пять человек были убиты недавно в результате смертельного прикосновения, — сказал Хирата.

— Шесть, если Сано станет следующей жертвой, — подумал Хирата.

— Я видел доказательства. Ваше тайное искусство стало явным.

Презрение сошло с лица священника и теперь оно имело выражение раненного в бою самурая, который силой воли сдерживается, чтобы не завыть…

— Вы думаете, что Кобори является убийцей?

— Я в этом уверен.

Оцумо опустился на колени рядом с надгробием. Впервые он выглядел слабым хрупким стариком. Все же, будучи явно потрясенный, он, выглядел будто узнал о сбывшемся предсказание.

— Я должен остановить Кобори, — сказал Хирата. — Вы знаете, где он?

— Я не видел его в одиннадцать лет.

— У вас не было с ним никаких контактов с тех пор?

Хирата был разочарован, но все же он думал, что знакомство с Оцумо стало удачей, даже если он не поможет в расследовании убийства.

— Нет, — сказал Оцумо. — Я отрекся от Кобори.

Связь между учителем и учеником считалась почти священной, Хирата знал, что отречение было крайним актом наказания со стороны учителя и влекло страшный позор для ученика.

— Почему?

Оцумо поднялся и смотрел вдаль.

— Есть много неправильных представлений о дим-мак. Во-первых, это не только техника. Эта борьба представляет собой мистическое боевое искусство, которое включают в себя одновременное использование оружия и заклинаний.

Шок от известия, что его бывший ученик разыскивается как убийца, сломал его сдержанность. Хирата понял, что Оцумо говорил ему то, что когда-либо слышали немногие из смертных.

— Еще одним заблуждением является то, что дим-мак является злой магией, изобретена совершения убийств. Но, на самом деле, это не входило в намерения древних мастеров, который разработал его. Оно предназначено для прикосновения смерти, которые должны использоваться честно, в целях самообороны и в бою.

— Если кто-то знает эту технику, то он может ее использовать для любых целей, — сказал Хирата.

— В самом деле. Вот почему эти знания были доступны лишь избранному кругу проверенных лиц. Мастера дим-мак относятся тайное общество, целью которого является сохранить его и передать его следующему поколению. Мы принимаем обет молчания, что запрещает нам использовать его, за исключением случаев крайней необходимости и не можем раскрыть его никому, кроме своих тщательно отобранных учеников.

— Как вы их выбираете? — заинтриговано спросил Хирата.

— Мы находим их среди молодых самураев: среди вассалов клана Токугава, из свиты дайме и ренинов. Они должны иметь природные способности к боевым искусствам, а также соответствующий дух.

— Но все же иногда ошибки случаются? — заметил Хирата.

Оцумо с сожалением кивнул.

— Я нашел Кобори в школе боевых искусств в провинцию Мино. Он был сыном уважаемого, но обедневшего клана. У него было отличные способности к боевым искусствам, которые редко у кого встречаются. Наша система обучения чрезвычайно строгая, но Кобори с легкостью постигал науку, как будто он перевоплотился из древнего мастера.

— Что же пошло не так?

— Я был не единственным человеком, который заметил его боевые умения. Он попали также в поле зрения канцлера Янагисава, который выискивал самураев, мастерски владеющих боевыми искусствами. Хотя Кобори тренировался у меня, ему предложили должность в элитном отряде Янагисавы. Вскоре после этого произошел инцидент, который привел к разрыву между нами.

На лице Оцумо были заметны болезненные переживания.

— Было известно, что тот элитный отряд совершал убийства врагов Янагисавы. Вы слышали как были убиты его противники, которых атаковали и убили бандиты на дороге?.

— Это было лишь официальной версией, — сказал Хирата, — но все знают, этих людей убили по заказу Янагисавы. В его элитный отряд входили умные и хитрые бойцы, чтобы быть пойманными и они не оставляли никаких доказательств того, что могло бы свидетельствовать против них.

— Кобори был умен, а также был эксперт по искусству скрытности. Однажды я узнал, что враг Янагисавы упал мертвым, без всякой видимой причины. Предположили, что он умер внезапной болезни. Но у меня возникли другие подозрения.

— Я спросил Кобори нанес ли он этому человеку прикосновение смерти. Он не стал отрицать, что использовал наши тайное искусство для совершения хладнокровного убийства. Он даже был горд этим, — лицо Оцумо потемнело от гнева. — Он сказал, что умело использовал полученные знания для практической цели. Я сказал ему, что его долг заключался в том, чтобы изучить технику и когда-нибудь передать ее ученикам. Но он ответил, что это бессмысленно. На самом деле, он был соблазнен возможностью совершать убийства, а также почетом, который давала ему служба на Янагисаву. Я сказал ему, что он не может продолжать учиться у меня и в то же время служить Янагисаве.

— И он выбрал Янагисаву?

Оцумо кивнул.

— Он сказал, что у него больше нет времени для нашего общества или для меня. В тот день я отказался от него и его исключили из нашего общества.

— И это было последнее, когда вы видели его? — Спросил Хирата.

— Нет, я видел его еще один раз, — сказал Оцумо. В нашем обществе существует правило по отношению к предателям. Для того, чтобы предотвратить возможность злоупотребления нашим тайным знанием, или передачи его другим, мы устраняем исключенных.

— Вы имеете в виду, что его убивают?

— Мертвый человек не может делать зло или разглашать секреты, — объяснил Оцумо. — Когда Кобори нарушил свой обет, он пометил себя смертью. Я разослал всем в нашем обществе известие о его предательстве. Мы все несем ответственность за избавление от Кобори, но основная ответственность была моей, потому что он был моим учеником.

— Тогда почему же он все еще жив?

Оцумо выглядел огорченным.

— Я обучил его слишком хорошо. Когда я пошел за ним, мы сражались. Он ранил меня и скрылся.

Бросив взгляд на свою хромую ногу, Оцумо продолжал:

— Другие члены нашего общества так и не удалось подобраться достаточно близко, чтобы убить его. Теперь я несу ответственность за эти новые убийства, которые он совершил. Он является грехом, который будет преследовать меня через тысячи жизней.

— Может быть, вы сможете искупить этот грех еще в этой жизни.

Хирата начал видеть решение своих собственных проблем, главной из которых в настоящее время была его охота на убийцу.

— Можете ли вы сказать мне, как действовать при захвате Кобори, когда мы его найдем?

— Вашей лучшей стратегией будет привлечь наибольшее количество солдат, какое вы только сможете собрать, — сказал Оцумо. И быть готовыми к тому, что многие из них умрут, пока вам удастся его задержать.

Это очевидное решение не удовлетворило Хирату.

— А как насчет единоборства с ним?

— Каждый человек имеет свое чувствительное место. Я оказался не в состоянии найти его у Кобори, но это ваша единственная надежда победить его в в бою один на один. Я предлагаю вам даже не попробовать.

— Могли бы, вы подсказать мне некоторые из ваших секретных методов, чтобы использовать их против него?

Оцумо, взглянув на него так, будто тот предлагал ему совершить тяжкое преступление:

— Я не могу. Мой обет запрещает мне это.

— Но ведь если вы не дадите мне оружие, чтобы защитить себя и солдат, то много жизней будут потеряны.

Хирата почувствовал крайнюю нужду овладеть секретами, которые позволяли ли хромому, хрупкому человеку победить пятерых здоровых самураев.

— Хорошо, — неохотно сказал Оцумо. — Я покажу вам некоторые уязвимые места для борьбы с Кобори если вы подберетесь к нему достаточно близко.

Он взял руку Хирата и коснулся двух точек на кости запястья:

— Применить жесткий прессинг в этих местах, чтобы сбить дыхание в его легких и ослабить его.

Далее он задрал вверх рукав Хираты и слегка сжал его плечо в углублении между двумя мышцами.

— Схватите и сожмите его здесь и вы лишите его энергии. Это лишит его сил. Тогда вы будете иметь возможность нанести решающий удар.

Оцумо коснулся Хирату с правой стороны горла, прямо под подбородком:

— Жесткий удар здесь остановит поток крови.

Тыкнув пальцем в двух местах груди Хираты, он сказал:

— Если ударить его здесь, то это остановит его сердце.

Потом он открыл одежды Хираты и отметил его мышцы живота возле пупка:

— Сильный удар в основание его духа убьет его мгновенно.

Очарованный, Хирата внимательно слушал. Но он вспомнил нападение преступника на пути в морг Эдо, а также бесчисленных сражений меч, который он сражался. В такой стычке удары руками не могли помочь.

— Не могли бы вы научить меня некоторым приемам сражения против мечей, как те, что вы использовали против этих людей, которые напали на вас? — спросил он.

— О, конечно. За несколько минут я передам вам навыки, на усвоение которых потребуются годы, — сказал Оцумо, к которому вернулось его обычное неприветливое отношение. Его острый взгляд пронзил Хирату:

— Я подозреваю, что ваше желание узнать мои секреты имеет какую-то цель, которая выходит за рамки ваших поисков Кобори.

— Вы правы, — робко сказал Хирата, потому что Оцумо видел его насквозь. Он упал на колени среди могил и поклонился.

— Оцумо-сан, я бы очень хотел учиться у вас боевым искусствам. Не могли бы вы принять меня в ученики?

Оцумо усмехнулся:

— Мы не принимаем кто-нибудь, кто только попросит. Я уже говорил вам о нашей системе для выбора учеников.

Не желая принимать отказ, Хирата заявил:

— Однако ваша система дала сбой, когда вы выбрали Кобори. Я лучший выбор.

— Это ты так говоришь, — возразил Оцумо. — Ты чужой. Я ничего не знаю о тебе, за исключением того, что я вижу, а я вижу, что ты болен и дерзок.

— Я достаточно известный человек, — сказал Хирата, стремясь убедить старика. За меня могут поручиться канцлер и сам сегун.

— То, что ты расхваливаешь себя, является признаком тщеславия, — презрительно сказал Оцумо. — Кроме того, ты слишком стар. Твоя личность уже сформировалась. Мы же всегда выбираем мальчиков, которым мы прививаем наш образ жизни.

— Но у меня есть боевые навыки и опыт, что мальчики не имеют. У меня есть запас времени на них.

— Скорее всего, ты усвоил так много ошибок, что потребуются годы, чтобы тебя переучивать.

Хирата был вне себя, чтобы не упустить эту возможность ускользнуть.

— Пожалуйста, — сказал он, с трудом поднялся на ноги и схватил руку Оцумо. — Мне нужно, чтобы ты научил меня. Ты моя единственная надежда, что я когда-либо буду в состоянии бороться снова. Если я не узнаю ваши секреты, я навсегда останусь беспомощным, буду мишенью для атак, объектом презрения для всех.

Он показал Оцумо, насколько искалеченным было его тело. Чуть не плача, покраснев от стыда, он сказал:

— Я не могу выполнять свои обязанности по отношению моего господина. Если вы не поможете мне, я потеряю не только свою жизнь, но и честь!

Оцумо смотрел на него с беспощадным презрением.

— Ты хочешь овладеть знаниями исходя из своих личных причин. Вы хочешь узнать несколько приемов, чтобы побеждать в боях, удовлетворяя свою гордость и получая материальное вознаграждение, а не честь и сохранения наших древних традиций. Твои желания меня не заботят. Они, конечно, не могут претендовать на принятие в наше общество. — Он нетерпеливо махнул рукой. — Это обсуждение не имеет смысла. Даже если ты был идеальным кандидатом, я не мог бы обучать тебя. Я дал зарок, когда преподавание Кобори провалилось. Я больше никогда не стану рисковать, обучить еще одного аморального убийцу.

Хотя тон священника говорил, что его решение окончательное, Хирата был слишком упертым, чтобы сдаться.

— Но ведь судьба свела меня с вами, — закричал он. — Вы должны быть моим учителем. Это наша судьба!

— Судьба, а?

Оцумо сардонически рассмеялся.

— Ну, если это так то тогда я никуда не денусь и она нас снова сведет. Так вот, если мы встретимся еще раз, я начну тебя учить.

— Хорошо, — сказал Хирата.

Он хорошо знал Эдо и потому был уверен, что найдет священника снова. Оцумо усмехнулся, словно он читал мысли Хирата. Он сказал:

— Но, только если я увижу тебя первым, и захромал с кладбища. На дороге, он быстро слился с толпой паломников и исчез.

 

Глава 28

Рейко постучала молоточком по воротам особняка, в котором прислуживала подруга Югао Тама. На стук вышла женщина с седыми волосами и морщинистым лицом, приоткрыв ворота, она сказала: — Да?

— Мне надо увидеть Таму, — быстро произнесла Рейко слегка дрожащим голосом.

— Вы имеете в виду служанку с кухни?

Любопытство заострило взгляд женщины:

— А кто вы?

После Рейко представилась, женщина сказала:

— Тамы сейчас нет.

Рейко чуть не завыла от разочарования. Если Сано обречен вскоре умереть, то было очень важным найти Югао до этого момента.

— Где же она?

— Повар послал ее на рыбный рынок. Я экономка. Могу ли я вам чем-то помочь?

— Я так не думаю, а когда Тама вернется?

Она поняла, что не сможет найти девушку в огромном, многолюдном рыбном рынке, но решила не поддаваться панике, потому что это не поможет Сано.

— О, она, вероятно, будет в течение часа, — сказала экономка, заинтересовано изучая Рейко.

— А почему вам так не терпится увидеть ее? Что она сделала?

— Возможно, что и ничего, — подумала Рейко, но промолчала. Ее предчувствие, что Тама вчера утаила от нее важную информацию, могло происходить из желания принять желаемого за действительное. Тем не менее, так как Тама оставалась единственной ниточкой, которая могла привести к Югао, Рейко не могла отказаться от своих поисков.

— Я тут подумала, может быть, вы можете мне помочь. Заметили ли вы что-нибудь странное с Тамой в последнее время?

Экономка нахмурился, потом сказала:

— И в самом деле такое случилось. Позавчера, она вышла из дома без разрешения. Хозяйка ругался и избил ее. Это не похоже на Таму. Обычно она такая кроткая, послушная маленькая мышка, которая никогда не нарушает никаких правил.

Рейко предостерегла себя от желания получить слишком много.

— Почему же Тама покинула дом?

— Это из-за того, к ней приходила девушка, которая хотела увидеть ее.

— Какая девушка? — Рейко затаила дыхание, а ее сердце забилось сильнее.

— Она сказала, что ее зовут Югао.

От пережитого Рейко облегченно вздохнула и вцепилась в столб у ворот. — Расскажи мне все, что произошло, когда пришла Югао! Это очень важно!

— Ну, она появилась у задних ворот, — сказала экономка, явно наслаждаясь вниманием Рейко и желая, чтобы вытянуть ее историю.

— Она позвала Таму. Когда я спросила, кто это такая, она не сказала ничего, кроме своего имени и что она была старой подружкой Тамы. Слуги не должны принимать посетителей, но я пожалела Таму, потому что она одна-одинешенька на свете, и я подумала, что ничего плохого нет в том, чтобы позволить ей разок увидеться с подружкой. Так что я позвала Таму.

— Сначала она очень обрадовалась. Когда увидела Югао. Она обняла ее, плакала и говорила, как сильно она скучала по ней. Но потом они начали разговаривать. Тама выглядела обеспокоенной.

— О чем они говорили? — Рейко так сжала кулаки, что ее ногти впились в ладони.

— Я не знаю, что говорила Югао. Она шептала, а Тама ответила: «Нет, я не могу. У меня будут неприятности».

Теперь Рейко поняла, отчего Тама так расстроилась, когда Рейко сказала ей, что ее подружка была убийцей и скрывалась. Югао видимо выдумала какаю-то другая история, чтобы почему она нуждается в помощи.

— Но Югао продолжала что-то говорить, — сказала экономка, — она склонилась над Тамой и что-то долго шептала ей на ухо. Наконец Тама сказала: «Хорошо. Пойдем со мной. После этого они вместе убежали».

— А был ли мужчина с ними? — нетерпеливо спросила Рейко.

— Не то, я никого не видела.

Тем не менее, Рейко была уверена, что Призрак скрывался где-то поблизости. Когда он вместе с Югао покинули «Нефритовый павильон», им нужно было срочно найти место, где они могли укрыться. Югао, должно быть, вспомнила про старую подругу, как единственного человека, который согласиться ей помочь. Рейко так же была уверена, что Югао ни при каких обстоятельствах не отказалась бы от человека, которого она так одержимо любила. Экономка склонилась к Рейко и прошептала:

— Я не сказала хозяину, что, перед тем как они ушли, Тама стащила из кладовой корзину продуктов.

— Куда же они направились? — спросила Рейко.

— Я не знаю. Когда Тама вернулась домой, я спросил ее, но она ничего не ответила.

— Как долго ее не было?

— Дайте подумать.

Экономка постучала пальцем по своим сухим щекам. Когда они ушли едва начало темнеть, а вернулась она уже ночью. Но она едва ли могла добраться дальше городских ворот. Рейко была разочарована, Тама даже пешком с ношей могла пройти значительное расстояние, между началом вечера и поздней ночью. Это никак не давало возможности сузить область поиска места, где Тама укрыла Югао и Призрака.

— Спасибо за помощь, — поворачиваясь, чтобы уйти сказала Рейко.

— Сказать Таме, что вы приходили? — спросила экономка. — Нужно ли ей сказать, что вы вернетесь?

У Рейко возникла новая идея. Она вспомнила о еде, которую Тама стащила виз кладовой, и в нее снова вселилась надежда.

— Нет, — ответила она, садясь в паланкин, — пожалуйста, не говорите ничего Таме.

Но она обязательно вернется, чтобы обнаружить, где прячутся Югао и Призрак.

* * *

Сано зашел в штаб мэцукэ, где взял досье на Кобори, включая его приблизительный рост и вес, а также эскиз его лица. После посещения генерала Исогая, от которого он затребовал солдат для формирования поисковых отрядов, Сано поспешил во дворец.

Как только Сано зашел в приемный зал, он понял, что проблем гораздо больше, чем он ожидал. Господин Мацудайра, сидя в своем обычном месте, имел такой ожесточенный и угрюмый вид, что он был похож на вырезанного в храме демона. Над ним на возвышении, съежилась, сидел испуганный и сбит с толку сегун. Еритомо, который сидел рядом с сегуном, бросил на Сано предупреждающий взгляд. Стоящие вдоль стен телохранители стояли совершенно неподвижно, смотрели прямо перед собой, будто боялись шелохнуться. Старейшины отсутствовали. На их месте, на помосте, сидел начальник полиции Хосина, который скривив лицо в полуулыбке презрительно и уверенно посмотрел на Сано.

При виде своего врага Сано замедлил шаг. Когда он опустился на колени ниже помоста слева от сегуна и поклонился, правитель Мацудайра недовольно спросил:

— Куда ты запропастился, что тебя не могли найти?

— У меня были неотложные дела, — ответил Сано, хотя он и знал, что никакое оправдание не будет достаточно хорошим для господина Мацудайры. Что произошло в последние два дня, чтобы потопить его в глазах правителя Мацудайры и возвысить Хосину? Сано сомневался, что причиной этого была только дошедшая до Мацудайры информация о его неудачной попытке задержать Призрака вчера вечером, ведь, в конце концов, Хосина также ничего не добился.

— Тысяча извинений.

— Чтобы вас простить надо нечто большее, чем ваши извинения, — в ярости сказал правитель Мацудайра. — Правильно ли я понял, что вы приказали сотням солдат конвоировать чиновников?

— Да, — признался Сано, краем глаза он увидел, что Хосина наслаждается его замешательством.

— Пока убийца на свободе чиновники боятся выходить из дома, мне показалось, что это единственный способ обеспечить работу правительства.

Сегун робко кивнул, соглашаясь, но правитель Мацудайра проигнорировал это и сказал:

— Ну, это очевидно, что вы не задумались, что после того, как вы отстранили этих солдат от выполнения их обязанностей, безопасность в городе резко снизится? В то время как они должны были нянчиться с кучей трусов, кто должен был следить за порядком в городе?

Его лицо было настолько вне себя от ярости, казалось, что у него на лице полопались все кровеносные сосуды. — Вы что думаете, что у нас есть имеется бесконечное количество войск?

— Я дал указание направить людей из провинций, — сказал Сано в тщетной попытке защититься. Видя его трудности, Еритомо заломил руки. — Я приказал дайме дать своих людей для патрулирования улиц.

— О, ты сделал, ну и что? А знаешь, что случилось за это время? — Господин Мацудайра не в силах сдержать себя вскочил на ноги.

— В то время я попал засаду заговорщиков, когда утром ехал по городу. Мои телохранители были в меньшинстве. И кругом не было никаких солдат.

Сано сидел с тревогой, потеряв дар речи от того, что он невольно подверг опасности правителя Мацудайру.

— К счастью, начальник полиции Хосина и его люди были на месте и успешно отбили повстанцев, — сказал Мацудайра. Если бы не они, я был бы уже мертв.

Сано повернулся изумленным взором к Хосина, который одарил его победной улыбкой.

— Как ловко у вас получилось, — сказал Сано.

Он не был бы удивлен, если узнал, что Хосина сам организовал нападение, чтобы спасти правителя Мацудайру, чтобы тот был настолько благодарен, что простил бы Хосине каких-либо допущенные ошибки.

— Да, это получилось очень удачно, — глаза Хосины блестели от удовольствия. — Все преступники были убиты в стычке, в случае, если это вам интересно.

Это означало, что Сано не сможет определить, нанял ли их Хосина. Сано понял, что Хосина побеспокоился о своей безопасности. Он использован сложную обстановку, чтобы нанести удар по престижу Сано.

— Я слышал, что сегодня утром вы взяли много солдат, канцлер Сано, — спросил правитель Мацудайра, игнорируя обмен шпильками между Сано и Хосиной.

— Для чего они вам понадобились? Чтобы в городе было еще меньше порядка?

— Мне они нужны, чтобы найти убийцу, которого вы приказали мне захватить, — возросшую злость на оскорбительное обращение правителя Мацудайры Сано услышал в своем собственном голосе. Как еще он мог бы защитить чиновников?

— Сейчас я уже знаю, кто он такой. Его зовут Кобори. Он входил в элитный отряд моего предшественника. Чтобы задержать и предать суду, мне нужно больше войск, чем имеется у меня в распоряжении.

Весть о том, что Сано определил личность Призрака, заставила Мацудайру замолчать, лицо его просветлело. Еритомо облегченно и радостно улыбнулся Сано.

— Итак, ты, ах, все-таки решил эту загадку.

Сегун улыбнулся Сано. Он бросил самодовольный взгляд на правителя Мацудайру, довольный тем, что Сано заработал очко против своего двоюродного брата, даже если не понимал, что собственно происходило.

— Поздравляю вас.

— Не верьте ему, ваше превосходительство, — встрял Хосина.

— Это не может быть правдой, что этот человек, Кобори, убийца. Помните, как канцлер Сано думал, что это был капитан Накаи, который оказался невиновным. Он снова ошибается снова. После Хосина обратился к правителю Мацудайре: — Я думаю, что он так отчаянно врет, чтобы успокоить вас, и хочет обвинить в убийствах человека, который, вероятно, уже мертв.

— Кобори жив, — возразил Сано. Он был в Эдо не далее как два дня назад. Прошлой ночью я провел обыск в гостинице, где он скрывался. Мы с ним разминулись. Он скрылся оттуда за день до этого.

— Какие у вас имеются доказательства, что он убийца?

Вид правителя Мацудайры, говорил, что он разрывается между скептицизмом и желанием верить, что захват Призрака становится неизбежным. Сано рассказал о том, что произошло в «Нефритовом павильоне».

— Ну, даже если Кобори является убийцей, вы дали ему уйти, — стремясь дискредитировать Сано, сказал Хосина.

— К настоящему времени он уже мог покинуть Эдо. Почтенный правитель Мацудайра, зачем посылать войска за лошадью, которая уже убежала? Мы нуждаемся в них для поддержания безопасности в городе и выслеживание повстанцев.

— Мы не можем предположить, что Кобори ушел только потому, что вы хотите в это верить, — сказал Сано. — И его поимка важнее, чем поиск всех прочих преступников. Хосина презрительно засмеялся:

— Они убили намного больше людей, чем он.

— Но он, убивает высших сановников бакуфу, — сказал Сано.

— Позвольте напомнить вам, что им уже убиты пять высокопоставленных чиновников. Если мы соберемся и не поймаем его, то он будет избавляться от нас, одного за другим, пока некого будет назначать на эти посты и режим падет. Мы должны поймать его, прежде чем он убьет снова.

Произнося эти слова Сано почувствовал на себе печать смерти, его тело вздрогнуло, будто синяки от смертельного касания возникали по всей его коже. У него болела голова и казалось, что его мозг уже переполняет кровь. Неопределенность его состояния и ожидание развязки были настолько нестерпимы, что он сожалел, что точно не знает, прикоснулся ли к нему Кобори. Но если он завтра умрет, кто будет защитит режим от таких людей, как Хосина? Движимые лишь собственными амбициями, что они представлют еще более смертоносную силу, чем Кобори.

— Кто-то в этой комнате может стать его следующей жертвой. — обратился Сано к собственным интересам правителя Мацудайры и сегуна. — Разрешите мне взять войска еще на два дня. Этого должно быть достаточно времени, чтобы поймать Кобори.

— Я думаю, что это звучит как, ах, хороший компромисс, — сказал сегун, желая прекратить перебранку.

Господин Мацудайра прежде, чем ответить, лишь мгновение взвешивал приведенные аргументы.

— Канцлер Сано абсолютно правильно считает, что задержание Призрака Духа имеет важное значение, — лицо Хосины при этом вытянулось, — но начальник полиции Хосина также прав, что мы не можем позволить ослабить безопасность всего города, чтобы преследовать лишь одного из многих преступников.

Далее правитель Мацудайра продолжал:

— Верните войска, направленные на розыски, пусть они выполняют свои обычные обязанности, канцлер Сано. Делайте все, что вы можете без них. И помните, что я рассчитываю на вас.

Довольный таким поворотом Хосина усмехнулся, поняв, что это решение не позволит развернуть Сано масштабное прочесывание города и окрестностей, что сведет все его усилия на нет. Сано увидел, что обращениями к правителю Мацудайре ничего он не добьется. Оставался только один человек, который мог прислушаться к его аргументам.

— Ваше превосходительство, — Сано повернулся к сегуну, этот вопрос настолько важен, что, возможно, вы хотели бы решить его, а не оставлять его своим помощникам. Вы говорили, что думаете, что это хорошая идея, направить войска на поиски Призрака. Если это ваше мнение, вы можете отдать приказ и он будет исполнен.

Сегун выглядел встревоженным необходимостью принятия решения, но одновременно ему льстило упоминание о собственной власти. Господин Мацудайра и Хосина посмотрели на Сано. Еритомо наклонился к сегуну и что-то шептал ему на ухо.

— Некоторым людям лучше держаться подальше от всего этого, — спокойно, но с угрозой в голосе произнес правитель Мацудайра — ведь это может привести к смертельному исходу некоторого другого лица, который живет на некотором отдаленном острове.

Еритомо откинулся на спинку стула и склонил голову на угрозу относительно его сосланного отца.

— Ну, что? Что вы скажете? — господин Мацудайра обратился к сегуну. — Станете ли вы следовать советам канцлера Сано или моим?

Лишенный необходимой ему поддержки, сегун сник.

— С уважением, кузен, — пробормотал он, избегая смотреть на Сано.

Сано едва смирился с поражением, что едва мог скрыть разочарование. Хосина расслабился. Господин Мацудайра сказал:

— Перед тем как вы уйдете, почтенный канцлер, я хочу обсудить с вами один вопрос. Я слышал, что вы последние несколько дней даже не посещали свой кабинет. Многие чиновники жалуются, что не могут встретиться с вами, что вы не отвечаете на письма и, что переложили свою работу на неподготовленных сотрудников, которые не могут справиться.

Сано посмотрел на Хосину. Начальник полиции видно хотел окружить его своими людьми, чтобы они информировали правителя Мацудайру. Хосина пожал плечами и ухмыльнулся.

— Вы, кажется, вообразили, что являетесь вторым человеком в государстве, — сказал правитель Мацудайра Сано.

— Если вы не измените такое отношение, Его Превосходительство, может быть вынужден будет заменить вас, как это рекомендуют некоторые из его советников. Это понятно?

Сдерживая гнев, Сано сказал:

Да, Господи Мацудайра.

Он бросил ядовитый взгляд на Хосину, который сидел и злорадно ухмылялся, показывая своим видом, что будет рад занять пост канцлера. Сано решил, что если не умрет, то обязательно найдет способ избавиться от этого врага, независимо от того, что не любил политических войн.

— Пришло время, чтобы закрыть наше совещание, — сказал правитель Мацудайра сегуну.

— Эта встреча переносится, — сказал сегун.

— Что же нам теперь делать? — спросил Марумэ Сано, когда они шли по саду дворца.

— Мы соберем войска и будем выслеживать Призрака, — сказал Сано.

Несмотря на то, что правитель Мацудайра запретил ему использовать солдат для поиска, Сано рассудил, что тот все равно будет недоволен, что бы Сано ни делал. Если он забросить свою работу, не выполнит приказ, либо не поймает Призрака, результат был бы тот же: он потеряет свой пост, который займет Хосина или кто-то еще. Он будет изгнан или казнен, оставив Рейко и Масахиро в страшной опасности. Он просто был обязан закончить расследование.

Тем более, что оно могло оказаться для него последним.

* * *

Сано со своими людьми шел вниз по проходу, чтобы взять лошадей из его усадьбы. Если он предстоит умереть завтра, по крайней мере, сегодня он в состоянии сделать то, что велит его долг самурая. Он должен привлечь Кобори к суду и отомстить, пусть это было последним, что он сделает в жизни.

— Почтенный канцлер Сано!

Сано обернулся и увидел спешащего к нему капитана Накаи. Он застонал. Хотя Накаи был последним человеком, которого он хотел сейчас видеть, он решил быть великодушным после того, как Накаи пострадал по его подозрению.

— Привет, — сказал Накаи, как подошел к Сано, и они пошли вместе. Его шлем и металлические доспехи блестели на солнце, он выглядел как образцовый самурай.

— Я надеюсь, что с вами все хорошо?

— Довольно. А что у тебя? — вежливо ответил Сано.

— Не плохо, — бодро ответил Накаи.

Сано подумал, что если человек может скоро умереть, то перед смертью он должен загладить свою вину перед людьми, которые пострадали из-за него. Он ускорил шаг, обогняя вместе с Накаи своих людей, чтобы они могли поговорить наедине. Он сказал:

— Капитан Накаи, я хочу извиниться подозревать вас в убийствах. Жаль, что вы были обвинены и унижены в присутствии сегуна и господина Мацудайра. Пожалуйста, прости меня.

— О, все в порядке, — сказал Накаи.

— Это ушло как вода под мостом. Никаких обид.

Он улыбнулся и хлопнул Сано по плечу.

— Кроме того, я начал думать, что это было добрым знаком. В конце концов, это дало мне возможность познакомиться с вами.

Сано увидел, что капитан Накаи теперь увидел в нем человека, который может посодействовать удовлетворению его амбиций.

— Знакомство со мной может не стать настолько большой удачей, как это может показаться, — сказал Сано. Ведь у него, может быть, не так много времени, чтобы помогать продвижению кого-либо, даже если он завтра не умрет. Накаи рассмеялся, как будто Сано пошутил.

— Вы слишком скромны, почтенный канцлер, — очевидно, он не знал о сложном положении Сано. — Кстати, как ваша расследование? Вы выяснили, кто Призрак?

— Да, — сказал Сано, которого этот разговор его утомил, и он ускорил походку, чтобы его быстрее закончить. — Его зовут Кобори. Раньше он служил бывшему канцлеру. Пока мы тут разговариваем, его ищут по всему городу.

— Кобори? — Капитан Накаи остановился, как вкопанный, ошеломленно смотря на Сано.

— Это же он самый, — бормотал он про себя. Он выглядел растерянным.

— В чем дело? — Сано был так озадачен этой странной реакции, что даже остановился.

— Вы сказали, что Кобори и есть Призрак? И вы разыскиваете его? — задыхаясь говорил Накаи, он, казалось, не мог поверить в то, что слышал.

Когда Сано кивнул, Накаи прошептал:

— Милосердные боги! Я видел его.

— Ты его встречал? — настала очередь Сано удивляться. Он уставился на Накаи, так сделал сыщикам Марумэ и Фукиде знак, чтобы они подошли. — Когда? Где?

— Сегодня утром, — сказал Накаи. — На улице, в городе.

Сано подумал, что, возможно, Накаи сочинил историю для того, чтобы выслужиться. Тем не менее, особого смысла просто морочить ему голову у того не было.

— Как ты узнал Кобори? — резко спросил Сано не спеша радоваться.

— Я его раньше знал, — сказал Накаи. Помните, я говорил вам, что у меня родственники служили у Янагисавы? Мой двоюродный брат был его оружейный мастером. Он был убит в бою. Я заходил к нему в усадьбу Янагисавы. Я думал, что он может помочь моей карьере, видя, как он был близок к канцлеру. Иногда он знакомил меня с людьми, которые, заходили к нему. Одним из них был Кобори.

Капитан Накаи улыбнулся с видом человека, который только что разрешил загадку, которая волновала его.

— Когда я увидел Кобори сегодня, я никак не мог вспомнить, кто он такой и где я видел его раньше. Мы только встречались однажды, много лет назад. Но когда вы назвали его имя, я вдруг понял.

Это звучало вполне правдоподобно, но Сано все еще не мог поверить в такую удачу, что Кобори, которого разыскивали сотни солдат, просто шел по городу, где случайный знакомый наткнулся на него.

— Как так случилось, что ты обнаружили Кобори?

— Я ехал на лошади вдоль, по своим делам, — сказал Накаи. Я слышал, что правитель Мацудайра собирался направиться в город сегодня утром, и я подумал, что мне представится хорошая возможность поговорить с ним. Видите ли, я понял, что произвел на него плохое впечатление на него во время встречи у сегуна, и я хотел показать себя в лучшем свете. Таким образом, я последовал за ним и его свитой.

Сано заметил, что Накаи пытаясь поговорить с правителем Мацудайрой, все еще отчаянно стремился получить повышение и действовал более безрассудно, чем раньше. Лицо Накаи потемнело.

— Его телохранители сказали мне отстать, пока они меня не избили. После этого, я развернулся, чтобы ехать обратно в замок, и тут я увидел Кобори. Он стоял у дороги, в толпе людей, которые ждали когда господин Мацудайра пройдет.

От волнения Сано резко выдохнул, он понял, что Призрак выслеживал правителя Мацудайру, когда Сано со своими людьми прочесывал улицы вокруг «Нефритового павильона».

— Где именно ты видел Кобори?

— На главном проспекте.

— Ты говорил с ним?

— Нет. Я помахал ему рукой, но он меня не заметил. Он ушел.

— Я не думаю, что ты знаешь, куда он пошел, — разочаровано заметил Сано. «Еще одна ниточка оборвалась, а он никак не приблизился к задержанию Призрака», подумал он. Кобори мог бы уйти в любую точку города за то время, когда Накаи видел его.

Капитан Накаи поднял палец и просиял.

— Ой, а я знаю. Я хотел выяснить, кто он такой, и я подумал, что посмотрев на него поближе, смогу вспомнить. Кроме того, мне не было чем заняться в это время. Так что я поехал за Кобори. Он пошел к одному дому. Девушка впустила его.

Сано вновь учащенно забилось сердце, он понял, что видел Накаи: Призрак зашел в своем логове, в котором он укрывался с девушкой, которая должно быть и есть та самая Югао. Бесцельное блуждание по городу, обделенного милостями самурая, дало лучшие результаты, чем целенаправленный поиск целого войска. Сано покачал головой в удивлении от причуд судьбы его первоначальный главный подозреваемый оказался с подсказкой, что приведет его к убийце!

— Где этот дом?

Сано охватило волнение от мысли, что он находится на грани задержания Кобори.

Накаи начал было отвечать, потом резко закрыл рот. Его глаза хитро заблестели, когда он понял, что он обладал важной информацией, в которой нуждался Сано.

— Если я скажу вам, где этот дом находится, вы должны меня как-то наградить. Я бы хотел стать полковником и жалованье вдвое больше, чем я получаю сейчас.

Он аж задрожал от предвкушения удовлетворения своих амбиций. И еще я хочу иметь место в вашей свите. Недоверчивый, презрительный смех вырвался из Марумэ и Фукида.

— А не слишком ли многого вы захотели? — спросил Марумэ Накаи.

— Вам должно быть стыдно, что-то милостей от канцлера, — сказал Фукида.

Сано не понравилась наглое требование Накаи, но он отчаянно нуждался в информации, и к тому же был обязан как-то компенсировать капитану прошлое обвинение. К тому, даже видя недостатки Накаи, Сано не считал этого человека обузой в своей свите: человек, способный в одиночку убить сорок восемь вражеских солдат в бою, лишним не будет.

— Очень хорошо, — сказал Сано. Я обеспечу тебе официальное продвижение и увеличение жалованья, как только, освобожусь от этого расследования. Но с этого самого момента, ты мой вассал, и я приказываю вам сказать, где находится дом.

— Благодарю вас, почтенный канцлер! — в восторге поклонился Накаи. Он не заметил, что потемнели лица Марумэ и Фукиды. В его взгляде на Сано было заметно странное сочетание жадности, благоговения и стремления угодить.

— Я могу сделать лучше, чем сказать вам, где скрывается Призрак. Я проведу вас туда сам.

 

Глава 29

Старуха в рванном, грязном кимоно из хлопка и потрепанной плетенной шляпе, ковыляла по глухому переулку, проходящему между двумя рядами особняков в районе торгового Нихонбаси. Сгорбившись, словно после десятилетий изнурительной работы, она еле ползла. Ее ноги в соломенные сандалиях шаркали по лужам, в которые собиралась вода, стекающая с выстиранного белья, что висело на балконах и вытекающая из мусорных баков на землю. Облик ее дополняла облезлая метла, которой она шаркала, сметая мусор и пыль в кучи. Люди приходили и уходили, не обращая на нее никакого внимания. Уличные уборщики для граждан, относящихся к более высоким сословиям, были практически незаметными.

Рейко выглянула из-под шляпы, которая скрывала ее лицо, наблюдая за Тамой. Она уже два часа занималась уборкой этого переулка, двигаясь взад и вперед, то сметая же мусор в совок, то его рассыпая, ожидая, когда Тама вернется с рыбного рынка. За это время наступили сумерки, небо потемнело и в переулке исчезли тени.

Покинув особняк после разговора с экономкой, Рейко был уверена, что Тама не только предоставила убежище беглецам, но, что девушка должна, в конечном итоге, должна будет принести им больше еду. Подумав, Рейко решила не говорить с ней о Югао, потому как Тама, скорее всего не захочет выдавать свою подругу. Она дала указание двоим охранникам посторожить около особняка, а сама дома загримировалась под старуху-уборщицу и вернулась к переулку пешком, с тем, а остатки ее свиты следовали за ней на некотором расстоянии. Самураи, которые остались ждать ее, делали вид, что не знает ее, незаметно покрутив головами, показали, что Тама до сих пор не появилась.

Тело Рейко немело от неудобной позы. Она морщилась от вони прогнивших пищевых отходов. Бездомная собака бродила в переулке, возле мусорных баков, а затем присела справляя собачью нужду. Так как сегун Цунаеси родился в год собаки в период его правления, под страхом смерти, запрещалось каким-либо образом обижать собак и они имели больше прав, чем большинство жителей. Рейко сморщила нос от запаха собачий фекалий и проковыляла мимо, в надежде, что Тама вскоре появится. В переулке было слышно, как готовящие обед горничные болтали между собой. Запах блюд с вкусным запахом чеснока и соевого соуса дошел до Рейко. Ее желудок урчал от голода. Она дошла до конца переулка и повернулась, чтобы продолжать свое монотонное занятие, когда увидела, что с противоположного конца к ней приближается Тама, за которой носильщик нес закрытое деревянное ведро. Это сразу подняло настроение Рейко так высоко, как луна, которая светила в небе над переулком. Когда Тама и носильщик вошла в ворота, Рейко опустила голову, усердно подметая переулок, предупреждая себя, что, возможно, придется еще долго ждать, пока Тама направится к беглецам.

Но вскоре ворота открылись и из них выскользнула Тама. На ней был плащ, под которым было видно завязанный по углам узел. Она быстро направилась вниз по аллее, бросив украдкой взгляд в сторону дома, откуда только что вышла. На Рейко она не обратила внимания.

Рейко взяла метлу на плечо, подняла совок и последовала за Тамой. За переулком, на улице было многолюдно, горожане спешили до темноты вернуться домой. Торговцы закрывали жалюзи витрин магазинов. На улице появились солдаты из ночного патруля. Рейко бросилась сквозь толпу, стараясь не терять из виду небольшую, но быструю фигурку Тамы. Она лишь оглянулась на свое сопровождение.

— Мы здесь, пробормотал лейтенант Асакай.

Они словно прилипли к ней. На рынке несколько продавцов продолжали торговаться с последними клиентами и упаковывали непроданные овощи. Когда Рейко поспешно проходила мимо киосков, она услышала мужской окрик:

— Эй, ты! Дворник!

Важный толстый торговец схватил ее за руку.

— Ну-ка, убери этот мусор! — приказал он, указывая на разбросанные по земле листья капусты.

— Отпусти меня! — вскрикнула Рейко замахнувшись метлой на него.

Поставщик увернулся, но отпустил ее, и проклял.

— Что ты себе думаешь?!

Он бросился на нее, но тут вмешался лейтенант Асакай, схватил его и бросил на стойку с банками маринованных продуктов. Торговец упал, рядом вокруг него упали банки и разбились. Рейко бросила веник и совок и побежала. Лейтенант Асакай последовал за ней.

— Куда она делась? — воскликнула в панике Рейко.

Один из ее охранников указал, махнув рукой. Рейко увидела Таму спешащую вниз вдоль киосков. Она и ее сопровождения возобновили преследование, которое вывело их из района Нихонбаси, к северной окраине города. Здесь дома располагались вдали друг от друга, между ними росли деревья, фермы, сараи и огороды. Теплые сумерки тихо опустились на спокойный пейзаж. На дороге находились лишь группа патрульных солдат и крестьяне, что несли собранный хворост. Рейко отстала от Тамы, боясь, что девушка заметит, что ее преследуют. Но Тама ни разу не обернулась, она, казалось, больше была озабочена скорее добраться до места назначения, чем от кого-то скрываться. Она поспешно шла по дороге, что вела вверх по склону в лес.

Вороны пронзительно громко каркали на деревьях, которые склонились над дорогой словно арки, не пропуская туда лучи заходящего солнца. Силуэт Тамы был столь нечетким, что казалось, что впереди Рейко движется тень. Здесь на дороге уже не было ни единого человека, кроме их их процессии. По мере подъема в гору и наступлением ночи, воздух становился холоднее. Рейко чувствовала, как тепло исходит от ее напряженного тела, и дрожала в своей легкой одежде. Она слышала, как Тама, пыхтя, карабкается гору, и старалась сдерживать свое собственное дыхание, идя по ее стопам. Она слышала сзади треск веток и шелест листьев, что выдавал передвижение сопровождающих ее самураев, хотя, когда она смотрела через плечо, то они были едва заметны в темноте. Их со всех сторон окружал лес, дома виднелись где-то далеко вдали, а кругом не было видно ничего, что бы свидетельствовало о человеческом жилище. Внизу, в городском храме гудел гонг. А где-то совсем близко от Рееко выли волки.

Вдруг Тама исчезла из виду. Рейко, испугавшись, что упустила ее, в тревоге поспешила вперед. Потом она обнаружила тропу, ведущую от дороги, которая резко поднималась в гору. Она услышала, что Тама, задыхаясь и спотыкаясь, на некотором расстоянии пробирается по этой тропинке. Лейтенант Асакай и четверо других ее охранников свернули с дороги и вслед за ней шли по тропе. Она становилась все круче, хотя и была несколько выровнена людьми, а упавшие ветви мешали им. Здесь было почти совершенно темно и они шли осторожно, однако иногда кто-то оступался и раздавался треск, но Тама создавала так много шума, что Рейко сомневалась, что она может их услышать. Наконец, они вышли из леса, на освещенную тусклым светом луны горную долину. Оглядевшись, Рейко увидела, что тропинка огибает долину. Склоны горы резко уходили вниз, где на дне ущелья по скалам грохотал поток. Рейко и ее охранники наблюдали, как Тама спешила по тропе к дому. Теперь Рейко установила, куда шла Тама.

Это был особняк в три яруса, построенный на очищенном от деревьев участке земли. На первом уровне была веранда, которая располагалась на фасаде выходящем на долину. Соломенные крыши выросли в несколько, зубчатых вершин. Особняк был не очень большой, но все равно построить его в таком месте было не просто и дорого. В дневное время с его балконов должен был открываться прекрасный вид на Эдо. В окне горел свет, что освещал веранду. Тама по лестнице поднялась к особняку. Звук ее шагов на деревянных ступеньках громко раздавался по долине.

— Что мы будем делать? — обратился к Рейко лейтенант Асакай.

— Давай подойдем ближе. Мы должны выяснить, если там Югао и Призрак.

Рейко хотела убедиться в этом, прежде чем говорить Сано. Она и ее охранники поспешили за Тамой, скрываясь за деревьями рядом с тропинкой. Они спрятались в кустарнике у подножия лестницы. Тама быстро прошла по веранде, бросила свой узелок и постучала кулаком в двери, которая со скрипом отворилась. Рейко со своего места смотрела вдоль веранды, она хорошо видела Таму, но не могла видеть фигуру на пороге.

— Сколько можно тебя здесь ждать? — послышался голос Югао. — Я голодная. Что ты мне принесла поесть?

Рейко охватило ликование. Она про себя прочитала благодарственную молитву богам. Югао вышла из-за двери. Тама попятилась от нее.

Свет из окна дома хорошо освещал женщин.

— Он здесь? — задыхаясь спросила Тама дрожащим голосом.

— Кто? — присев и начав развязывать узелок, спросила Югао.

— Этот самурай. Джин.

Югао сидела совершенно неподвижно, Рейко видела ее острый как лезвие профиль. Прошла минута, прежде чем она поднялась, повернула лицо к подруге и сказала:

— Да. Он здесь. Ну и что?

Рейко подавил рвавшийся из нее радостный крик. Она нашла Призрака.

— Почему ты не сказала мне, что он тобой? — Тама всхлипнула от обиды.

— Я думаю, что это не важно, — сказала Югао сказал, но в ее голосе послышалась настороженность. — Почему это важно для тебя?

— Ты знаешь, я не должна пускать кого-либо в этот дом. Я сказала тебе, что если мой хозяин и его любовница узнают, что я тебя сюда пустила, то меня изобьют. Ты меня уговорила позволить остановиться здесь. Это одно очень опасно. Только из-за тебя я согласилась на это, но чтобы здесь укрывался этот ужасный человек — всхлип прервал слова Тамы. — Я потеряю работу. Меня выгонят на улицу и мне некуда будет идти!

— Не волнуйся, — сказала Югао. — Никто ничего не узнает. Ты сказала, что любовница хозяина никогда пользуются эти домом только летом. К тому времени нас тут уже не будет. Мне нужно, чтобы ты помогала нам еще какое-то время.

Она протянула подруге руку, ища сочувствия, но Тама отпрянула.

— Он не единственное, что ты утаила от меня. Ты сказала, что убежала из дома и тебе нужно место, чтобы жить. Ты не сказала мне, что сбежала из тюрьмы!

Рука Югао застыла в воздухе. Она осторожно опустила ее.

— Я подумала, что лучше не говорить этого тебе. Так как, если полиция меня поймает с тобой, они не станут наказывать тебя за помощь беглому заключенному, потому что ты не знала этого. Несмотря на ее рассудительный тон, Рейко была уверена, что она врала. Чтобы защитить себя и своего любовника Югао намеренно, бесстыдно воспользовался Тамой и солгала ей.

— О! — Тама заплакала в истерике, Рейко видела, что она не верит Югао. — Так вот почему ты не сказала мне, что ты убила своих родителей и сестру?

— Я не убивала их, — быстро сказала Югао, защищаясь. Меня несправедливо обвинили.

Подслушивая разговор, Рейко была уверено, что Югао лжет. Наконец-то она пришла к выводу, что Югао действительно убила своих родных. Растирая слезы, Тама в недоумении смотрела на подругу:

— Но ведь тебя арестовали. И если ты их не убивала, то кто это сделал?

— Это был надзиратель из тюрьмы, — сказала Югао. — Он ворвался в наш дом, когда мы спали. Он зарезал отца, потом маму и Умеко. Я видел его. Я дала ему убежать, иначе он бы убил и меня.

Рейко была поражена тем, что ложь Югао звучит более убедительно, чем звучало ее признание. Рейко так и не узнала причину преступления, но она знала Югао была убийцей, как она сама утверждала в суде.

— Меня арестовали, потому что я был там, и потому что я была жива, — продолжала Югао. Полицейские, что расследовали убийства, меня не слушали, потому что я хинин. Они сразу повесили убийства на меня. Но я невиновна.

Теперь ее голос стал умоляющим, она положила руку на сердце, а затем обратилась к Таме:

— Ты знаешь меня с самого детства. Ты знаешь, что я не способна ни на что такое. Я не могла сказать тебе этого раньше, потому что была слишком расстроена. Ты моя лучшая друг. Разве ты не веришь мне?

Даже сейчас, когда Рейко про себя смеялась над усилиями Югао оправдаться в глазах подруги, Тама обняла Югао и заплакала.

— Конечно же, я верю. О, Югао, мне так жаль, что тебе пришлось все это пройти!

Они горячо обнялись. Когда Рейко увидела лицо Югао над плечом подруги, она хорошо разглядела на нем хитрое, самодовольное выражение.

— Прости, что я такая недоверчивая, — лепетала Тама. — Я не могла сомневаться, что ты никогда не причинишь вреда своим родителям или сестре независимо от того, как они относились к тебе. Я не должна была верить дочери, когда она сказала об этом.

— Дочери судьи? — Югао пришла в ужас. Она отстранилась от Тамы.

— Это госпожа Рейко рассказала тебе об убийствах?

— Да. Она приходила ко мне вчера. Она спросила, знаю ли я, где ты находишься.

— Ты сказала ей, что ты видел меня? — озабоченно спросила Югао.

— Нет, — испуганно, сказала Тама. — Я сказала ей, что мы не видели друг друга много лет.

— Что еще ты сказала госпоже Рейко? — Югао шагнула к Таме и прижала ее к перилам веранды.

— Ничего.

Но голос Тамы дрогнул, она старалась не смотреть на Югао. Она совершенно не умела врать. Югао схватила руками Таму за плечи и внимательно посмотрела на располагавшуюся внизу долину. Рейко легко представила себе, что думала при этом преступница, это было несложно. Тама была слишком наивна и бесхитростна, ее нетрудно заставить рассказать о Югао все. Таким образом, она представляет опасность для Югао и Кобори, несмотря на то, что Тама им нужна, приносить им еду. Один быстрый бросок через перила и Тама уже никогда не может привести сюда врагов.

— Уходи оттуда! — хотела кричать Рейко. Она хочет убить тебя! Но тем самым Рейко бы не только предупредила Тама о Югао, но и выдала бы свое присутствие. Она не могла позволить Югао знать, что она убежище ее раскрыто и дать ей и Кобори шанс спастись.

Югао поколебалась, затем отпустила Таму. Снова Рейко поняла, о чем она подумала: падение не обязательно убьет Таму, кусты на склоне могут спасти ее. Поняв же, что Югао хотела ее, Тама убежит и может даже сообщить о Югао в полицию. А потом, куда Югао и Кобори пойдут? Рейко вздохнул с облегчением.

— Нам бы лучше войти внутрь, — сказала Югао Таме.

Снова волнение охватило Рейко. Тама ответила:

— Я не могу. Я должна идти домой.

— Не на долго, — сказала Югао.

Через несколько мгновений Югао сможет тихо избавиться от Тамы.

— Беги! — Рейко молча призывала Таму. — Если ты зайдешь туда, то уже живой не выйдешь!

— Если хозяйка узнает, что я ушла из дома без разрешения, то накажет меня, — сказала Тама, пятясь к лестнице.

Рейко почувствовала, что она боялась любовника Югао, а, быть может, и саму Югао тоже. Югао поспешила за Тама и поймала ее за руку.

— Пожалуйста, останься. Я хочу, чтобы ты побыла со мной. По крайней мере, присядь и отдохни, прежде чем идти назад в город.

— Хорошо, — неохотно сказал Тама.

Она позволила Югао провести себя к двери. По пути Югао взяла узелок с едой. После чего она и Тама исчезли внутри дома. Рейко услышал, как Югао задвинула засов двери.

В долине стояла тишина, только птицы изредка напоминали о своем присутствии да ветер шелестел листвой деревьев. Небо окрасилось цвет темного кобальта, светила луна, а звезды украшали небо, будто россыпью жемчуга. Рейко была встревожена из-за того, что наивная Тама оказалась в опасности. Она повернулась, к самураям своей свиты.

— Мы должны поспешить обратно в город, — сказала она. Ее и пятерых неопытных бойцов могла не хватить, чтобы захватить Призрака и Югао.

— Мы должны привести сюда моего мужа и его солдат.

Они тихо и быстро спустились по тропе вниз долины, а затем наощупь нашли спуск через лес, в котором было настолько темно, что они не могли видеть не только друг друга, но землю под ногами. Когда они вышли на дорогу, Рейко увидела мерцающие огни вдоль склона под ними. Тут она услышала тихие, почти бесшумные шаги.

— Кто-то идет, — прошептала она.

 

Глава 30

Внезапно человеческие фигуры выскочили из темноты и окружили Рейко, лейтенанта Асакая и их товарищей. Рейко почувствовала, как ее схватили сильные руки, скрутили ее руки и грубо повалили на землю. Она извивалась, кричала и била ногами. Тишина вокруг взорвалась, когда ее и самураи ее сопровождения обездвижены.

— Я скрутил его! — кричал возбужденный мужской голос.

Человек, который состоял рядом с Рейко, сказал:

— Это женщина. Похоже, мы захватили Кобори и его любовницу.

К своему удивлению, Рейко этот голос был ей знаком, хотя она не могла вспомнить откуда. Другой знакомый голос воскликнул:

— Если вы схватили Кобори, то кого поймал я?

Послышалась разноголосица, которую невозможно было разобрать. Наконец, вспыхнул свет и на мгновение ослепил Рейко. Он исходил от огня металлических фонарей, которые держали солдаты. Их было очень много, казалось у дороги выстроена небольшая армия, которая окружала Рейко. Некоторые, помимо мечей, были вооружены луками со стрелами. Впереди, рядом с ней, был сыщик Фукида, который сидел на лейтенанте Асакае. Солдаты держали других охранников Рейко. Рейко обернулась и увидел, что человек, который скрутил ее был сыщик Марумэ. Увидев и узнав друг друга, они были взаимно поражены.

— Я сожалею, — смущенно сказал Марумэ своим грубым голосом. Он отпустил ее и сказал своим товарищам:

— Это жена канцлера Сано и ее свита Пусть они идут.

Фукида и солдаты отпустили лейтенанта Асакая и других охранников, которые встали отряхиваясь. Рейко увидела Сано, шагающего к ней, мимо солдат, которые расступились, давая ему пройти. За ним хромая пришел Хирата. Все мужчины были в доспехах и шлемах, как будто шли на войну. На их лицах было написано такое же удивление, какое чувствовала Рейко.

Она и Сано одновременно спросили друг друга:

— Что ты здесь делаешь?

— Я следила за Тамой — подругой Югао, — ответила Рейко. — Она привела меня к дому, где та скрывается.

Она указала на тропинку, что вела к убежищу беглецов, а еще она радовалась, что появился Сано, живой. Он не только нашел ее, но привел много солдат, необходимых для задержания беглецов. Она бы бросилась в его объятия, если не при мужчинах, которые стояли рядом и наблюдали за ними. — Югао и Кобори там.

— Я знаю, — сказал Сано. Мы пришли, чтобы схватить их. Она и Сано смотрели друг на друга, удивляясь тому, что их отдельные расследования привели их в одно место.

— Но как ты узнал? — Спросила Рейко, пораженная его чудесным появлением.

— Капитан Накаи сказал мне, — Сано показал на большого, красивого самурая, который стоял рядом с ним.

— Капитан Накаи? — озадаченно произнесла Рейко. — Это тот, что был вашим первым подозреваемым?

— Да это он. Теперь он в моей свите. Позже я все объясню. Сейчас нам надо ворваться в дом.

Сано отдавал приказы своим войскам. Они поднимались вверх по тропе, во главе с капитаном Накаи, двигаясь почти без звука. Только фонари, мерцающие среди деревьев, выдавали их присутствие.

— Подожди, — забеспокоилась Рейко. — Югао и Призрак не одни. Тама с ними.

Сано остановился:

— Ты уверена?

— Да. Я видела, как она зашла в дом. — быстро говорила Рейко. — Я думаю, что Югао намерена убить Таму. Мы должны спасти ее!

— Я постараюсь, — сказал Сано. — Но я не могу обещать. Для меня главное захватить Призрака.

Рейко была недовольна таким ответом, но кивнула. Она знала, что сегун и правитель Мацудайра приказали Сано задержать Призрака и это важнее всего остального, жизнь простых жителей в таком случае в расчет не принимается. Если Тама станет еще одной жертвой Югао или случайно погибнет при задержании Призрака, Рейко придется с этим смириться. Тем не менее, она хотела сделать хоть что-то, для спасения Тама, которая не подвергалась бы опасности, если бы не Рейко!

— Я хочу, чтобы ты шла домой, — сказал ей Сано, затем повернулся к лейтенанту Асакаю. — Проводите мою жену!

— Пожалуйста, разреши мне остаться, — воскликнула Рейко. — Я хочу посмотреть, что произойдет. И я не могу оставить тебя!

— Ладно, — согласился Сано, отчасти потому, что не хотел тратить время на споры, но также и потому, что не хотел, чтобы они были вдалеке друг от друга. Ведь эта ночь может стать их последний вместе, даже если бы он проведет ее выслеживая убийцу, пока она смотрела на расстоянии.

— Но ты должна пообещать мне, что не станешь вмешиваться.

— Я обещаю, — немедленно искренне согласилась она.

Воспоминания о своих приключениях Рейко вызывали у Сано обоснованные сомнения. Но в этот раз, глядя на большое количество солдат, привлеченных к операции, он надеялся, что на этот раз для Рейко не будет никакой необходимости вмешиваться в задержание Призрака, и она сдержит свое обещание. Потому, что сейчас беспокоиться о ее безопасности ему будет просто некогда.

— Тогда давай.

Они пошли вслед войсками. Перед опушкой солдаты их потушили фонари, дальше только луна освещала их путь, когда они молча огибали долину. Сано чувствовал волнующие импульсы, свои и окружающих людей, будто они вместе настраивали свои сердца на битву. Он вспомнил, что священник Оцумо сказал Хирата о Призраке.

«Ваша лучшая стратегия: направить как можно больше солдат, и быть готовым к тому, что многим их них придется умереть, прежде, чем они обезвредят Призрака».

Однако Сано почувствовал уверенность в своей армии и сам был уверен, что один человек, какой бы он не был, не сможет победить их всех. Сам Сано, возможно, уже обречен, но он выиграет эту битву сегодня вечером. Он почувствовал, как рука Рейко дотронулась до него, когда они шли рядом, и он подавил мысль, что это может быть их последний путь. Теперь он увидел дом, и свет, сияющий в его окне, но никаких других признаков жизни. Он расположил солдат в лесу, в пятидесяти шагах от лестницы. Он, Хирата и сыщики оглядели три этажа дома.

— Это непростое здание, — тихо сказал Хирата.

— В нем у Призрака слишком много места, чтобы укрыться, — сказал Фукида. — Как мы будем действовать там?

— Мы могли бы крикнуть ему, чтобы он вышел, а когда он это сделает, мы арестуем его без проблем, — пошутил Марумэ.

— С другой стороны должно быть так же много возможностей улизнуть из дома, — сказал Хирата, изучая многочисленные окна и балконы.

— Это с одной стороны нам на руку, но и он тоже может воспользоваться. Мы учтем все возможности. — Сано разделил свои силы на три команды. — Сначала мы окружаем усадьбу так, чтобы даже, если Кобори сбежит из дома, он не сможет покинуть территорию. Потом мы войдем внутрь.

Он довел до командиров команд общий план и их обязанности и добавил:

— Помните, что Кобори опаснее любого бойца, которого вы когда-либо встречали. Держитесь вместе всей командой, и не давайте навязываться ему свои правила.

В то время как одна команда дежурила на перед фасадом дома, другие стали обходить гору и слились с темнотой. Сано сказал:

— Марумэ-сан и Фукида-сан, ты в моей команде. Хирата-сан, а ты останешься здесь.

— Нет, я пойду с тобой, — сказал Хирата, встревоженый перспективой остаться не у дел.

Сано знал, каких трудов стоило Хирате участие в расследовании и как обидно для него было пропустить заключительный этап. Но они оба знали, что Хирата был не мог карабкаться в темноте по пересеченной местности, не говоря уже о том, чтобы противостоять опаснейшему преступнику. Если он пойдет с ними, то замедлит их команду и создаст угрозу для других. Сано схватился за единственное оправдание, которое могло бы спасти гордость Хираты.

— Я рассчитываю на тебя, чтобы контролировать эту команду и охранять мою жену, — сказал Сано.

Унижение светилась в глазах Хираты, когда он кивнул. Было ясно, что он знал, что команда могла контролировать себя и охранники Рейко могли защитить ее лучше, чем он.

— Вы помните методы старого священника о том, которые я показал вам, для борьбы с Кобори? — он спросил Сано, Марумэ и Фукиду, те кивнули. Прежде, чем они покинули Эдо, Хирата провел небольшой урок с ними и другими солдатами. У Сано были сомнения что, насколько этот урок мог помочь им при задержании, но, по крайней мере, Хирата чувствовал, что он внес свой вклад в подготовку операции.

— Ну что ж, удачи, — сказал Хирата. Марумэ похлопал по плечу Хирату. — Когда это будет сделано, мы все пойдем пропустить по чашечке.

Он и Фукида бесшумно прошли к краю леса. Сано повернулся к Рейко. В лунном свете ее лицо приобрело серебренный цвет. Его взгляд сосредоточился на нем, зафиксировав в памяти, хотя ее образ был уже запечатлен в его душе. Она ответила ему дрожащей улыбкой.

— Будь осторожен.

Ее красота и его страх, что они скоро расстанутся навсегда, болью отозвались в Сано. — Люблю тебя, — прошептал он.

— Нет, — сказала она, едва слышно, дрогнувшим голосом.

Он знал, что это не означает, что она отвергает его любовь. Просто она поняла, что он сказал это на случай, если не переживет эту миссию и у него не будет достаточно времени, для того чтобы сказать ей это. Слова были сродни прощанию, которые она не хотела слышать. Сано коснулся ее щеки. Они обменялись сердечным взглядом, который будет поддерживать их, пока он не вернется, или пока они не будут воссоединены в смерти. Тогда Сано повернулся и отправился в ночь с Марумэ и Фукидой, чтобы его отомстить человеку, который, как он считал, убил его.

Рейко села рядом Хиратой в лесу, ее охранники и команда солдат присели рядом. Все молчали. Все были слишком поглощены наблюдением за особняком и напряженно вглядываясь в его силуэт и прислушиваясь к малейшим шорохам. Рейко в мыслях была рядом с Сано. Между ними была уникальная духовная связь, которая позволяла им чувствовать присутствие друг друга, мысли и чувства, даже на расстоянии. Конечно, она будет знать, если ему будет что-то угрожать, или если он умрет. Но сегодня она не чувствовала ничего, кроме своих собственных переживаний за него. Пропасть одиночества открылась в ее сердце. Она закрыла глаза, чтобы лучше слышать.

Рейко слышала приглушенные звуков передвижений солдат Сано, далекий вой волков, завывания ветра между деревьев; визг хищных птиц, а также шум протекающей в долине реки. Храмовые колокола отбили полночь. Открыв глаза, она увидела, что вид особняка не изменился. За окном мелькали отблески света, будто в светильнике догорал огонь. Луна находилась в зените, на небосводе ее окружали звезды. Рейко представляла себе, что в данный миг делает Сано. Воздух стал холоднее, но она не заметила, что дрожит только, когда Хирата положил свой плащ на ей плечи. Время шло, медленно, как вода точит камень. Они ждали в напряженном ожидании.

Внезапно тонкий, далекий голос закричал:

— Кто там?

Рейко напряглась. Она почувствовала, забилось ее сердце. Хирата, ее охранники и солдаты переглянулись.

— Отвечай! — Приказал голос.

Этот пронзительный голос, с паническими оттенками, исходил из дома.

— Это Югао, — с опаской сказала Рейко. — Что происходит?

— Она, наверное, услышала, что идут наши солдаты, — сказал Хирата в смятении. — она и Призрак знают, что их окружили.

— Уходите! — Кричала Югао, ее голос звучал ближе и громче. — Оставьте нас в покое!

Теперь Рейко услышала резкий звук открывающейся двери. Югао выскочила на веранду. Ее спина сгорбившись, а руки сжались как когти. Она была похожа на дикого, бешенного зверя. Она бродила за перилами и закричала:

— Слушайте меня, кто тут есть!

Даже на расстоянии, в тусклом свете, Рейко видеть, как жажда убийства и ненависть скручивают фигуру Югао. Она лихорадочно вглядывалась в темноту, ища врагов.

— Мы не позволим вам задержать нас. Убирайтесь отсюда, или вы пожалеете!

— Нам приказано канцлером Сано задержать беглецов живыми или мертвыми, — сказал Хирата. — Вот наш шанс избавиться от одного из них.

Солдаты уже разработали свои луки, их стрелы были направлены на Югао.

— Стреляйте, как только хорошо прицелитесь!

Даже, зная, что Югао была убийцей, которая заслуживает смерти, Рейко вздрогнула при мысли об убийстве молодой женщины. И если Югао умрет, она заберет с собой в могилу все свои секреты.

Когда Югао остановилась, забренчали три лука. Три стрелы прошипели сквозь темноту и ударились в перила веранды и деревянные стены дома. Югао вскрикнула, вкинув руки, чтобы защитить голову, пригнулась и дергаясь из стороны в сторону, пыталась узнать, кто стрелял на нее. Выстрелили другие стрелки. Югао взвыла, не видя ничего, а Рейко подумала, что в нее попали. Но Югао быстро на локтях и коленях бросилась к двери. Когда она заползала в дом и дверь закрылась за ней, последовал еще один залп стрел.

Лучники, бормоча проклятия, опустили луки. Хирата покачал головой. Рейко разрывалась между разочарованием тем, что Югао удалось уйти и облегчением, что не произошло убийства.

Югао крикнула через дверь:

— Вы не можете убить меня! Если вы только попытаетесь, — она вышла на улицу, держа перед собой Таму, закрывшись ею, как щитом. — Я убью ее!

Тама стояла неподвижно, на ее круглом лице будто бы была надета маска ужаса. Ее руки вцепились в руку, которой Югао обхватила ее за грудь.

Ужас охватил Рейко, когда Югао взмахнула ножом, лезвие которого поблескивало в свете фонаря. Солдаты прицелились снова.

— Нет! — прошептала Рейко.

Паника подняла ее на ноги.

Солдаты смотрели на Хирата, ожидая приказа. Один из них сказал:

— Если мы будем стрелять в Югао, то попадем в другую девушку.

— Не стреляйте. Я поговорю с ней.

Рейко выдохнула с облегчением. Хирата вышел из леса. Он хромал по тропе в сторону особняка.

— Югао! — позвал он.

Она повернулась на его голос, держа Таму перед собой. Ее глаза злобно вглядывались в темноту, она закричала:

— Кто ты такой?

— Я сесакан-сама сегуна, — сказал Хирата.

— Стой, где стоишь, или она умрет!

Югао поднесла лезвие к шее Тамы. Девушка закричала. Рейко ахнула, ее рука взлетела к своему горлу. Хирата застыл на полпути к лестнице.

— Ладно, — сказал он, как можно спокойнее. — Я останусь здесь, если ты отпустишь Таму и сама пойдешь со мной.

— Нет! — пронзительно закричала Югао. — Уходи, или я перережу ей горло, клянусь!

— Убив ее ты ничего не добьешься. Дом окружен солдатами.

— Отзовите их прочь! — приказала Югао.

— Я не могу, — сказал Хирата. — Покориться твой единственный шанс остаться живой.

— Я никогда не сдамся! Никогда!

— Тогда просто пусть Тама уйдет, — сказал Хирата.

Рейко слышала, что его терпение было на исходе.

— Если ты это сделаешь, мы тебе ничего не сделаем. Я обещаю.

— Лжец! Я не верю тебе! — воскликнула Югао.

Желая помочь, Рейко тихо сказала Хирате:

— Скажи ей, что Тама ее подруга. Тама нисколько перед нею не виновата.

Хирата повторил это Югао. Она крикнула:

— Тама мне больше не подруга. Она сказала полиции, где я прячусь.

Ее голос кипел гневом и обидой.

— Из-за нее ты здесь.

— Я это не делала, — всхлипывая, произнесла Тама, попытавшись отстранить нож. — Ты должна верить мне!

— Да, ты это сделала.

Югао удалось удержать Таму, она жестко вывернула ей лицо.

— Ты предатель. Ты должна быть наказана!

Рейко потеряла всякую надежду, что Хирата сможет переубедит Югао и спасет Таму. Югао сошла с ума. Хотя Рейко пообещала Сано не вмешиваться, она не могла стоять в стороне и ничего не делать. Она выбежала из леса, вверх по тропе, и встала перед Хиратой.

— Югао! — позвала она называется, хотя она сожалела, что нарушила данное Сано слово.

— Что вы делаете?

В смятении Хирата потянул ее за руку.

— Вернитесь!

Рейко одернула руку:

— Пожалуйста, дай мне попытаться.

В темноте ее взгляд встретился с глазами Югао.

— Неужели это госпожа Рейко, — сказала Югао. — Ты пришла, чтобы не пропустить самое интересное? Тебе точно больше нечего делать, так?

— Это не Тама привела к тебе солдат, — сказала Рейко. — Не вини ее. Это была я. Я проследила за ней сюда.

— Ты!

Из Югао слова хлынули, будто лопнул мешок с ядом.

— Я это знала. Все это время ты делала вид, будто хочешь мне помочь, а на самом деле строила козни против меня.

— Я действительно хотела помочь тебе, — сказала Рейко.

Она говорила самым искренним, убедительным тоном. Югао никогда не доверяла ей, но жизнь Тамы зависела от умения завоевать сейчас доверие этой женщины.

— Я до сих пор хочу тебе помочь.

Югао презрительно покачала головой, выражая недоверие.

— Тогда докажи это. Отошли отсюда этих солдат.

— Ладно, — сказала Рейко, хотя она не могла сделать ничего подобного. — Но сначала ты должна отпустить Таму.

Она прошла вперед, пока она не достигла подножия лестницы. Хирата и ее охранники последовали за ней. Она протянула Юго руку.

— Стой! — Югао крепче сжала руку Тамы, которая визжала и плакала.

— Ты должно быть думаешь, что я полная дура.

Тама в отвращении выдохнула:

— Я знаю, что как только я отпущу Таму, они прибегут сюда и убьют меня. Она моя единственная защита.

Рейко знала, что Югао была права, но она сказала:

— Они не станут тебя убивать. Нет, не станут, если ты отпустишь Таму, пусть она уйдет.

— Заткнись! Проваливай, или я зарежу ее прямо сейчас!

Югао провела лезвием по горлу Тамы. Появилась тонкая струйка крови. Тама громка завизжала, плотно закрыв глаза, судорожно хватаясь за руку Югао. Рейко была в отчаянии. Хирата сказал:

— Это бесполезно. Она не собирается сдаваться, а я не могу позволить ей заставить нас отступить. Я посылаю против нее солдат.

— Подожди, — попросила Рейко, хотя и знала, что решение Хираты оправдано. Тама была обыкновенная простолюдина, чья смерть станет небольшой ценой, за поимку двух, и все же Рейко не могли пожертвовать милой, невинной девушкой. Полученная от Тамы информация позволила Сано установить личность Призрака. Рейко должна была сделать все, но не дать принести ее в жертву, охотясь на Кобори.

— Дай мне еще один шанс.

— Только один, — неохотно согласился Хирата.

Рейко снова обратилась к Югао:

— Я не думаю, что ты глупая. Я знаю, что ты достаточно умная, чтобы понимать, заложница Тама не защитит твоего любовника. Здесь распоряжается мой муж и он собирается поймать Кобори. Ему нет дела до Тамы, чтобы добраться до Кобори, он ею пожертвует. Так что отпусти ее.

Она сделала глубокий вдох и произнесла единственные слова, которые могли бы спасти Таму:

— Возьми вместо ее меня.

— Что? — воскликнул Хирата, уставившись на Рейко. Югао, подозревая подвох сдвинула брови на переносице:

— А чем ты лучше?

— Потому что, если я буду с тобой, солдаты тебя не тронут. Я жена их хозяина. Если они убьют меня, пытаясь задержать тебя или твоего любовника, то они будут в большой беде.

Югао несколько мгновений обдумывала предложение Рейко, а потом сказала:

— Хорошо.

Она, видимо, прислушалась к доводам Рейко, хотя и не доверяла ей.

— Ты поднимаешься сюда. Тогда я дам Таме уйти.

Когда Рейко шагнула вперед, сказал Хирата в ярости прошептал:

— Вы не должны этого делать!

— Я обязана.

Повернувшись к нему, сказала Рейко. Понизив голос, чтобы Югао не могла услышать, она добавила:

— Я должна захватить Югао. Если она убьет снова, кровь будет на моих руках.

— Это будет ваша собственная кровь! — Хирата смотрел на нее, как на сумасшедшую. — Она вас убьет!

— Нет, она не сможет, — сказала Рейко. — Я справлюсь с ней.

Она сталкивалась с сумасшедшим убийцей в прошлом и выжила. Уверенность в своих силах, казалось, текла по венам Рейко. Кинжал, привязанный к ее руке придал ей смелости, как она поставила ногу на лестницу.

— Стой. Подними-ка свои юбки. Подними руки вверх. Я хочу убедиться, что ты не несешь никакого оружия. Обернись.

Рейко поняла, что недооценил сообразительность Югао. После секундного колебания, она повиновалась, зажимая рукав, стараясь скрыть кинжал.

— Открой руки, — приказала Югао. — Одерни рукава.

После того, как Рейко исполнила требуемое, Югао сказала:

— Выбрось этот нож.

Когда Рейко неохотно отстегнула свое оружие, Хирата сказал:

— Канцлер Сано приказал мне охранять вас. Я не позволю вам сделать это.

Рейко бросила кинжал.

Он схватил ее за руку.

— Я остановлю вас силой. Это мой долг.

Но его умоляющий взгляд сказал Рейко, что он блефует, он никогда не сможет заставить себя применить против нее силу. Она осторожно высвободилась.

— Если я отказываюсь от охраны, мой муж не станет винить тебя. Не волнуйся.

— Можешь еще что-то придумать, — сказала Югао.

— А как же ваш долг перед мужем? Разве вы не должны чтить его желания? — спросил Хирата. — Не лезьте в это дело!

Рейко знала, что при любых других обстоятельствах он никогда не осмелился бы обращаться к ней таким наглым образом, не говоря уже о том, чтобы противоречить ей. Но сейчас он был в отчаянном положении.

— Мой долг помогать мужу и так помогу больше, чем, если останусь. — сказала Рейко, хотя и знала, что Сано не согласились бы с ней. Если я смогу сдержать Югао, то у него будет на одну проблему меньше.

— А как насчет вашего сына? Если что-то плохое случится с вами, кто будет растить его?

Образ Масахиро предстал перед мысленным взором Рейко, она почти физическая чувствовала его мягкую, ароматную кожу и услышала его смех. Ее решимость дрогнула, но только на мгновение. Наличие семьи никогда не служило поводом для воина отказаться от боя и не должна мешать Рейко, задержать Югао к суду. Любая же задержка с этим, возможно, может повредить.

— Ничего плохого со мной не случится. Будьте готовы отправить солдат, если я должен позову.

— Почему ты так долго? — поинтересовалась Югао. — Если ты не поспешишь, я мог бы изменить свое решение.

Рейко повернулась спиной к Хирате. Когда она начала подниматься по лестнице, она почувствовала, что он схватил сзади за ее одежду. Сначала она подумала, что он пытается удержать ее, но потом она почувствовала короткие, узкие, твердые форму ножа, который он закрепил у нее за спиной, где Югао не могла видеть его.

— Пусть боги защитят вас, — прошептал он. — Сано-сан, убьет меня за то, что я вас отпустил на эту сумасшедшую миссии!

С каждой ступенькой, по которой она поднималась, сердце Рейко стучало все быстрее. Югао держала Таму и молча смотрела на нее. Наверху еее встретил угрожающий взгляд Югао. Когда Рейко поднялась на веранду, глаза Тамы наполнились слезами и надеждой на спасение. Рейко подошла к Югао. Вдруг Югао усмехнулась и без предупреждения полоснула по горлу Тамы.

— Нет! — закричала Рейко.

Тама издала страшный, булькающий вопль. Ее кровь, как горячий красный фонтан брызнула на Рейко, которая воскликнула от ужаса. Югао толкнула Таму на нее. Тама упала на веранду пол, где застонала, дернулась и умерла перед Рейко. Ее кровь залила все вокруг. Рейко слышала крик Хирата и ее охранников, который бросились вверх по лестнице.

— Стоять! — приказала им Югао. Она схватила Рейко за руку и поднесла окровавленное лезвие ножа к ее шее.

— Еще один шаг — и она умрет!

Рейко почувствовал холодное лезвие на своей коже. Она увидела, как самураи неподвижно и беспомощно стоят на лестнице. Задыхаясь, на грани обморока от неожиданности, ей едва хватило самообладания спрятать нож от Югао. Югао потащила Рейко мимо трупа Тамы в дверь.

— Теперь ты заплатишь за все неприятности, которые мне причинила. — сказала Югао с мстительным удовлетворением в голосе.

 

Глава 31

— Я думал, что мы идем к дому, — сказал сыщик Марумэ, когда он, Фукида и Сано взбирались по лесистому склону всю ночь. — Но я чувствую, будто мы уже на полпути к небу.

Сано споткнулся о камень и еле устоял на ногах.

— Мы, должно быть, сбились с курса.

Он услышал вдали звуки передвижения собственного войска, которое ушло куда-то вправо. Надо свернуть в эту сторону.

Они шли извилистым путем через склон, обходя ветви, которые цеплялись за их доспехи. Вскоре деревья расступились. Бледный лунный свет освещал поляну. Сано и его люди остановились у ее края, у границы усадьбы. Сады спускались тремя террасами к дому; в лунном свете мерцал пруд на фоне декоративных деревьев, цветников, кустарников и небольших, декоративных зданий. Пронзительно стрекотали насекомые. Над высокой травой парил негустой беловатый туман. Внизу сада распространились крыши верхнего яруса особняка. Сано услышал скрытые движения в саду и сквозь темноту увидел зеленые вспышки свет луны, отражался от шлемов и мечей его воинов.

Собрав своих людей, Сано начал спускаться по верхней террасе. Тени деревьев их скрывали. Выпавшая холодная роса на траве намочила его сандалии и носки. Согнувшись он следил за нечеткими фигурами своих солдат, наступавших на следующую покатую террасу. Ночь была тихой, за исключением ветра, жужжания насекомых, воя волков, шелеста травы и листвы, а также хруста веток и сухих листьев под ногами. Но, когда Сано, Марумэ и Фукида подобрались к павильону с покатой загнутой крышей, тишину разорвал хриплый крик.

Они инстинктивно присели рядом с павильоном.

— Что это было? — прошептал Марумэ.

Еще один крик, передающий страшные мучения, ударил по нервам Сано. Затем крики стали следовать один за другим почти без перерыва. Все говорило, что войска охватила паника. Солдаты бежали в разные стороны, позабыв об осторожности. Бесчисленные крики все больше тревожили Сано. Он, Фукида и Марумэ продвинулись вниз по склону к нижней террасе, где вспыхивали стычки под листвой и крики продолжались. Рядом с прудом, кто-то лежал и стонал. Сано присел рядом с ним и заглянул в лицо под шлемом.

Это был капитан Накаи. Его глаза были круглые от ужаса, а рот открыт. Его лицо выглядело мертвенно бледно.

— Что случилось? — спросил Сано.

— Он подкрался ко мне и схватил меня, — сказал Накаи между вздохами. — Кажется, он сломал мне спину.

Ужас охватил Сано, когда он обратился к Марумэ и Фукиде, которые присели рядом с ним.

— Кобори нас обнаружил. Он преследует и нападает на наших солдат.

Сано услышал новые крики, которые были быстро замолкли, как бы на половине, и он понял, что в отличие от Накаи, несколько его других солдат не пережили встречи с призраком.

Накаи тяжело покачал головой, но остальная часть его лежала неподвижно.

— Я не могу пошевелиться! — в ужасе воскликнул он. — Я парализован!

Сано почувствовал жалость к горю Накаи, воина, который сумел одолеть в бою убиты сорок восемь самураев и был сражен в один миг. Сано простил Накаи его грубость и чрезмерные амбиции. Накаи служил ему лучше, чем большинство самураев, которые служили своим хозяевам. Накаи привел его к цели и был сражен выполняя свой долг. Возле них, солдаты закричали:

— Вон он! — Взять его!

Они мчались взад-вперед, лязгая мечами. Ужасные крики раздавались все чаще и чаще. Сано понял, что хотя он, наконец, нашел Призрака, но его миссия была на грани провала. Он отошел от Накаи, встал и закричал:

— Прекратить панику! Собраться в команды!

Он знал, что делал Кобори: рассредоточивал противников, заманивал их по отдельности в тень и убивал их.

— Окружите место! — кричал Сано. — Кобори в ловушке!

* * *

Комната была абсолютно пустая, мебель и татами до лета из нее убрали. Пыль покрывала деревянный пол. В пустой нише висела паутина украшенная мертвыми насекомыми. Рейко опустился на колени в углу, дрожа от шокирующей смерти Тамы. Холодная и липкая кровь девушки просочилась сквозь одежду и окрасила ее кожу. С каждым вдохом она вдыхала ее сырой, металлический запах, от которого ее подташнивало. Горькое чувство вины терзало ее.

Югао стояла над Рейко, держа нож перед лицом, его лезвие почти касаясь губ Рейко. Нож, ее руки, и одежда были в крови, в ее глазах горело безумие. Свет от фонаря мелькал на ее лице, будто оживляя его нервной дрожью.

Страх внутри Рейко разъедал ее дух, словно кислота. Югао уже убила четверых человек и, не колеблясь, убьет снова. Полностью положившись на милость Югао, Рейко не видела пользы от ножа, который дал ей Хирата. Она чувствовала, как желание убить пульсирует в голове Югао, видела по перекошенному злобной улыбкой рту, насколько быстро сработают ее рефлексы. Если Рейко потянется за спину, чтобы вытащить собственный нож, Югао мгновенно нападет на нее, прежде чем она сможет защитить себя.

— Ты не должна делать это, — сказала Рейко. — Мы можем просто уйти отсюда.

Ее выживание зависит от возможности перехитрить Югао.

— Ты будешь в безопасности.

— Не говори глупости, — возразила Югао. — Вы здесь из-за своего отца, чтобы он меня приговорил к казни.

Рейко решила, что сейчас не время, напоминать, как Югао раньше требовала, чтобы судья Уэда приговорил ее к казни. Теперь Югао явно этого не желала.

— Этого не случится. Я сказала отцу, что я думаю, что ты невиновна, ведь ты не убивала своих родных. Он поверил в это. Если бы ты не убежала, ты бы была оправдана, — солгала Рейко.

Югао усмехнулась:

— Ты никогда не говорила ему ничего подобного. Ты с самого начала считала, что я виновна.

— Нет, я такого не думала. Я пытаюсь помочь тебе все это время. Нож был так близко от лица Рейко, что она чувствовала запах железа.

— Позволь мне помочь тебе сейчас.

— О, я уверена, что когда твой отец узнает, что я убила Таму, он освободит меня!

— Я скажу ему, что ты не хотел ее убивать, это был несчастный случай, — импровизировала Рейко.

— Единственное, что ты сделала неправильно, это то, что убежала из тюрьмы и общалась с преступником. Просто пойдем со мной обратно в Эдо.

— Зачем мне это делать? — с презрением спросила Югао. — Там для меня ничего нет.

— Мой отец простит тебя. Ты можешь начать новую жизнь. Ты не будешь больше изгоем.

Рейко осторожно протянула руку.

— Дай мне нож.

Внезапная ярость вспыхнула в глазах Югао:

— Ты хочешь, я тебе дала нож? Ну, так я тебе его дам!

Она полоснула лезвием по руке Рейко. Рейко вскрикнула, одернув разрезанную ладонь. Кровь сочилась из глубокой раны.

— Это должно научить тебя, попытаться обмануть меня опасно, — сказала Югао с садистским удовольствием. — Теперь держи язык за зубами, пока я решаю, что делать.

* * *

Сано кричал на своих людей, приказав им объединиться и закрыть Кобори пути отступления. Но воцарилась такая анархия, будто бы Призрак произнес заклинание, которое свело всех с ума. Сано чувствовал, что паника его войска армии растет с каждым криком, который означал еще одну смерть от рук Кобори. Он боролся со своим собственным желанием убежать. Трупы валялись среди деревьев и кустарников. Вот трое солдат убежали из садов и скрылись в лесу. Масса других толкаясь рванула за ними.

— Трусы, дезертиры, — встревоженно с отвращением сказал Марумэ.

— Эй! — крикнул он. — Вернитесь!

Он побежал останавливать дезертиров.

— Нет! Не надо! — Крикнул Сано, но слишком поздно, чтобы остановить Марумэ.

Стройная фигура в черном появился из-за кустов на террасе выше. Она грозно стаяла, как тигр после успешной охоты, наблюдая за убегающим противников. Затем он повернулся и посмотрел прямо на Сано и Фукиду. Его глаза блестели, его зубы сверкнули в изогнутой белой линии, как он улыбнулся. В сердце Сано екнуло.

Этот человек был Кобори.

— Вот он! — воскликнул Фукида.

Обнажив меч, он бросился вверх по склону, призывая за собой остатки войск. Сано поспешил за ним, призывая:

— Мы должны держаться вместе!

Они не должны делать то же, что и их солдаты. Группой, у них было больше шансов против Кобори. В одиночку, они рисковали повторить судьбу своих товарищей.

Немногие оставшиеся солдаты приступили в погоне, окружая Кобори со всех сторон. Кобори подождал до того момента, пока Фукида добрался до террасы и когда его преследователи были в двух-трех десятков шагов от него. Затем он исчез в кустах. Когда Сано настиг их, его люди метались в растерянности, спрашивая:

— Куда он делся?

Кто-то врезался в него. Меч просвистел в воздухе слишком близко к его лица.

— Берегись! — воскликнул он.

— Он побежал в лес! — сказал взволнованным голосом Фукида.

Затрещали кусты и листвы когда орда погналась за Призраком. Сано в отчаянии проклинал себя. Они никогда не найдут там Кобори. В то время стихал шум по мере того, как его люди удалялись все дальше в лес, Сано вложил меч в ножны и наклонился, уперся руками в колени, чтобы преодолеть усталость и отчаяние.

— Канцлер Сано, — прошептал голос. Он был мягкий, но все же обладал скрытой силой, которая выделила среди более громких звуков.

Словно шипит кошка, как Тама описала его Рейко.

Сано почувствовал, как его кожа трясется. Призрак был тут. Должно быть, он ускользнул от солдат, а затем вернулся.

Животный, примитивный ужас парализовал Сано. Только глаза двигались, пытаясь найти Кобори в тени вокруг него. Его сердце стучало все сильнее, ускоряя ритм страха. Но, хотя он чувствовал присутствие Кобори, он не мог видеть Призрака.

— Ваши люди заняты догоняя друг друга в лесу, — сказал Кобори. — То есть, те, которых я не еще убил или не отпугнул.

Его тон был угрожающий.

— Теперь тут только ты и я.

* * *

Рейко сидела в своем углу, из раненой, завернутой в рукав, руки все еще сочилась кровь. Югао все еще стояла перед ней, держа нож. Они слушали крики и бегущие шаги в саду. Югао хотела видеть, что там происходит, но боялась оставить Рейко без присмотра. Ее рука и нож дрожали от напряжения. В фонаре догорало масло и он затухал, испуская прогорклый дым. Рейко знала, как рано или поздно ее ожидает. Либо она рискнет и попытается уговорить Югао сдаться, или будет молчать и умрет в любом случае.

— Ты слышишь шум? — спросила Рейко. — Ты хочешь знать, что это такое?

— Молчи, — приказала Югао, — или я отрежу тебе язык.

— Мой муж и его войска окружили усадьбу, — сказала Рейко. — Очень скоро они будут в доме.

— Нет, они сюда не доберутся, — Югао говорила с полной уверенностью. — Они никогда не пройти мимо него. Рейко поняла, что та имела в виду Кобори, Призрака.

— Он всего лишь один человек, а их сотни. Он не сможет бороться с ними всеми.

— Это ты так думаешь?

На лице Югао появилось хитрое, презрительное выражение.

— Ты его не знаешь.

Послышался такой громкий крик, что, казалось, что он проколол стены дома и Рейко ахнула.

— Ты слышала это? — спросила Югао. — Хочешь знать, что это такое?

Ее тон дразнил Рейко.

— Это он убивает солдат вашего мужа. Просто слушайте!

Послышались другие крики.

— Можете предаствить, как они умирают. Он лучший боец из тех, что когда-либо были! Она наполнилась восхищением Кобори и почти сексуальным волнением. Рейко вдруг стала бояться, что чудесно владеющий боевыми искусствами Призрак действительно может победить целую армию. Она поняла, что Сано, который по ее расчетам должен был спасти ее, возможно, он был уже мертв. Она думала о Хирате, который ждал снаружи. Если она его позовет, Югао убьет ее, прежде чем он сможет попасть в дом. Она должна была сама выйти из этого затруднительного положения.

— Независимо от того, насколько хороший Кобори боец, он не сможет устоять против такого количества, — сказала Рейко. — В конце концов, они его убьют. И тебе придется взять на себя вину за то, что он сделал.

Югао рассмеялась.

— Я заметила, что ты не слишком уверена в том, что говоришь. Почему я должна этому верить?

— Это правда, — сказала Рейко, стараясь говорить уверенно.

— Ты бы лучше забыла о Кобори. Именно он нужен моему мужу, а не ты. Тебе еще не поздно спастись, если мы сейчас пойдем.

Она осторожно поднялась, скользя вверх по углу, наблюдая за Югао.

— Сидеть! — Югао ткнула ножом в Рейко, которая поспешно упала на колени снова.

— Я никогда не оставлю его! И я не хочу больше тебя слушать!

Рейко рискнула применить другую тактику:

— Предположим, что Кобори одержит победу. Он станет вечным изгнанником. Правитель Мацудайра не перестанет преследовать его. Какую жизнь вы думаете, вы будете иметь с Кобори?

— По крайней мере, мы будем вместе. Я люблю его. Ничто другое не имеет значения.

— Вот то, что было. Кобори убил по крайней мере пятерых чиновников Токугавы. Но может быть, ты не знала этого?

— Конечно, я знаю все о нем. Я даже один раз видела, как он это делал. Но, возможно, вы не знали этого?

Югао издевалась над ней.

— И мне все равно, то, что все еще думает о том, что он сделал. Я думаю, он это замечательный.

Ее лицо сияло обожанием Кобори.

— Он самый большой герой, который когда-либо жил!

Рейко задумалась о том, как сформировался характер Югао. Любимый отец заставил ее совершить с ним инцест. После того как он отверг ее, она передала свою преданность другому тирану, Кобори.

— Его руки полностью покрыты кровью невинных жертв. Как ты можешь позволять ему прикосаться к себе?

— Заниматься любовью с таким человеком истинное удовольствие.

Югао облизала губы и провела рукой по груди. Воспоминание о ласках Кобори доставляло ей удовольствие.

— Кроме того, эти люди не были невинными. Они были его врагами. Они заслужили свою смерть.

Рейко поняла, какое удовольствие Югао получила от любовника. Поэтому, должно быть, Югао захотела напасть на родителей и сестру, которые ее обижали, когда она, должно быть, знала, как Кобори расправляется со своими врагами.

— Он не герой, — сказала Рейко. — Ты укрывала преступника.

— Для него я сделала куда больше, чем это, — с гордостью произнесла Югао.

Зловещая догадка мелькнула у Рейко:

— О чем ты толкуешь?

— Когда я жил в районе Реогоку, солдаты правителя Мацудайры приходили туда, чтобы выпить и встречаться с женщинами. Их было легко заманивать в переулок. Они и не думали, что я могу нанести им какой-то вред.

— Так ты убивала этих солдат. — Рейко вспомнила рассказ Крысы о трех убийствах и окровавленных трупах, что были найдены в переулках сзади чайных. Ее подозрения подтвердились. Югао вдохновилась воспоминаниями о своих преступлениях:

— Я била их ножом. Они никак не ожидали от меня такого.

Ужас Рейко возрос, она сразу поняла, почему Югао рассказывает ей о совершенных преступлениях против правителя Мацудайры. Югао не собирались дать Рейко шанс рассказать кому-то об этом.

— Я помогала ему уничтожать врагов раньше, — продолжила Югао. — И сегодня я уничтожу того, кто привел к нам солдат.

Резким, отрывистым движения, она приставила нож к горлу Рейко.

* * *

— Вот он я, канцлер Сано.

Шепот Кобори, казалось, раздавался из ниоткуда и отовсюду. Сано понял, что он имел способность проецировать свой голос, подобно великим мастерам боевых искусств из легенд, которые приводили в ужас огромные армии, внушая в них страх в них и сводя с ума. Призрак излучал духовную силу более мощную и более ужасную, чем Сано когда-либо чувствовал раньше.

Сано выхватил меч. Обернувшись кругом, он напрягал зрение в поисках Призрака.

— Сюда, — прошептал Кобори.

Сано резко повернулся. Он полоснул по форме, которая маячила в темноте, где он слышал голос Кобори. Его лезвие взломали куст.

— К сожалению, вы промахнулись.

Сано снова ударил. Его клинок задел лишь бесполую тень.

Кобори засмеялся, его смех звучал, как шипит расплавленный металл опущенный в воду.

— Разве ты не видишь меня? Я вижу тебя. Я прямо за тобой.

Его голос прошипел своим теплым дыханием прямо в ухо Сано. Сано вскрикнул, развернулся, и рубанул. Но Кобори там не было. Либо он подошел и отбежал с нечеловеческой скоростью, или его присутствие было иллюзией, которую он создавал. Его смех переместился с террасы к дому.

— Я здесь, внизу, почтенный канцлер, — прошептал он.

Внутрь Сано заполз страх, который нарастал с каждым мгновением, потому что он знал: Кобори мог легко убить его в любое момент в течение последнего времени. Он почувствовал непреодолимое желание сделать так, как поступила его армия. Но он был в ярости от игры, которую Кобори решил с ним сыграть. И он был единственным, кто остался, чтобы уничтожить Призрака. Сано не мог отступить и, сжимая меч, он осторожно спустился по склону. Нижняя терраса была благоустроена с сосновыми деревьями, которые источали едкий запах, и прудом, вода которого отражала перекинутый через него арочный мост. Сано остановился рядом с прудом. Он поднял меч, и встал в боевую стойку.

— Я вызываю тебя на поединок.

— О, но это испортит всю игру.

Каждое сказанное Кобори слово, казалось, исходило из другого места. Его голос отражался рикошетом от деревьев и пруда в небо. Голова Сано крутилась в тщетной попытке отыскать его. Холодный пот залил его кожу под доспехами.

— Я здесь, — прошептал Кобори.

Теперь его голос звучал от дома. С пустой веранды под нависающими карнизами. Жалюзи закрывали окна. Но дверь была открыта, образовав прямоугольник черного пространства, зовущий Сано. Из него раздается голос Кобори:

— Прийти и захвати меня, если сможешь.

Сано стоял неподвижно, в нем боролись противоречивые чувства. Рациональное мышление говорило не переступать порог этого дома. Кобори хотел загнать его в угол, издеваться над ним, а затем убить. Независимо от того, как резко правитель Мацудайра накажет его за отказ рисковать жизнью, в этот момент было бы предпочтительнее, чем идти вступаем в смертельную ловушку. Животный инстинкт самосохранения толкал Сано назад.

Но честь самурая требовала не уклоняться от поединка, каким бы глупым или безумным это ни казалось. Если Сано сделает это, он никогда не сможет поднять голову на людях, даже если никто не узнал о его трусости. Он думал о Рейко и Масахиро. Если он проиграет этот поединок, то больше никогда не увидит их снова. Если же он откажется, его позор будет настолько ужасным, что он никогда не сможет смотреть им в лицо.

Иэясу, первый сегун из клана Токугава, говорил, что есть только два способа достойно вернуться из боя с головой врага, или без своей собственного.

Не только гордость самурая беспокоила Сано. Возможно, именно у него появился хороший шанс, лучший, чем у любого другого, одолеть Призрака, который, если скроется, будет убивать снова и снова. Если Призрак уже нанес ему прикосновение смерти, у Сано сейчас появился шанс ему отомстить. Если же он умрет сегодня, а не завтра, то для него это не будет иметь большого значения. По крайней мере, он закончит свою жизнь с незапятнанной честью.

Обдумав свое положение, Сано зашагал по дорожке к дому. Он поднялся по ступенькам на веранду и остановился в дверях, вглядываясь в темноту. Его взгляд не мог пробить ее, уши не уловили в доме ни единого звука. Но его интуиция чувствовала Кобори, ожидающего в засаде.

Хор насекомых в саду перерос в пронзительную какофонию.

Выли волки.

Пруд покрылся рябью от холодного ветра.

Сано вошел в дверь.

 

Глава 32

— Ты не можешь убить меня, — сказала Рейко, отпрянув от лезвия приставленного к ее шее, когда увидела в глазах Югао желание разделаться с надоевшей дочерью судьи. — Я тебе нужна, чтобы обеспечивать твою защиту.

Хотя она поняла, что Югао был достаточно безумна, чтобы так или иначе убить ее, Рейко попыталась отговорить ее:

— Солдаты будут здесь в любой момент. Они тебя убьют, если они не застанут меня живой.

Югао засмеялась, громко и весело:

— Я что-то не слышу их приближения, не так ли? Он побеждает. Мы не нуждаемся в тебе.

Рейко слышала топот людей, бегущих от дома: армия дезертирует. А что Сано? Даже если он не погиб, сказал ли ему Хирата ему, что произошло здесь, может ли он пробиться мимо Призрака и спасти ее? Отчаяние овладело Рейко.

— Вы будете нуждаться во мне, чтобы выйти из Эдо. На вас обоих организована большая охота. Если я буду с тобой, мой муж и мой отец захотят, чтобы спасти меня. Вы сможете заключить сделку с ними: вашу свободу в обмен на мою жизнь.

Югао покачала головой.

— Он может двигаться как ветер. Когда мы вместе это все равно, что мы невидимки.

Внимание Югао металось, когда она пыталась узнать, что творится снаружи. Тело трясло от нервного напряжения, Рейко чувствовала ее дрожь по ножу, приставленному к ее коже:

— Мы проскочим сквозь любые преграды. Ты же только замедлишь нас.

Рейко поняла, что скоро умрет. Мышцы ее шеи дергались под ножом. Но, по крайней мере, может быть, она могла, наконец, поставить точку в своем расследовании.

— Если мне предстоит умереть, то ответь на один вопрос, который меня беспокоит. Почему ты убила своих родных?

В глазах Югао, она увидела восхищение смешанное с презрением:

— Ты настолько любопытна, перед смертью тебя волнует только желание узнать это, да?

— Просто не вижу, почему бы тебе удовлетворить мое любопытство

Рейко понимала, что чем дольше они говорили, тем больше шансов спастись.

Югао подумала, а потом пожала плечами:

— Хорошо.

Рейко почувствовала, что та хотела показать, насколько неправильно Рейко судила о причинах совершенного ею убийства.

— Я не думаю, что это как-то может тебе повредить.

* * *

Лунного света, что проникал внутрь дома, едва хватало, чтобы Сано мог видеть проход, который уходил в черную пустоту. Он прижался спиной к стене, его левая рука ощупывала стену вдоль прохода, а правой рукой он держал меч. Когда тьма поглотила его, он не мог ничего видеть, но с каждым мгновением его другие чувства становились все более острыми. Он слышал малейший скрип пола под своим весом, его ноги чувствовали небольшие зазоры между досками пола. Его пальцы ощущали структуру стены. В затхлом воздухе замкнутого, непроветренного помещение, он различил оттенок мужского пота.

Кобори только что прошел этот путь. Он оставил свой след.

Сано двигался вперед, сосредоточившись на поисках своего противника. Он шел мимо перегородок пустых комнат по проходу и чувствовал, что где-то совсем близко его поджидает Призрак. Если он чувствовал запах Кобори, то Кобори мог также чувствовать его собственный запах. Сердце Сано колотилось так громко, что Кобори должен был его слышать. И, вероятно, Кобори отлично знал этот дом, что мог в нем ориентироваться в кромешной темноте. Мышцы Сано напряглись в ожидании удара из ниоткуда. Еще не было поздно, чтобы повернуть назад. Но честь побеждала в нем здравый смысл, и Сано продолжал двигаться вперед.

Он оглянулся назад на размытый дверной проем освещенный снаружи. Казалось, это был другой конец света, хотя он прошел всего лишь тридцать шагов. Когда он сунул ногу вперед и почувствовал, что дальше его путь ведет вниз по лестнице. Он ощупывал носком ботинка каждую ступеньку лестницы, ведущей на нижний ярус дома. Цепляясь за перила, он медленно и осторожно спустился по лестнице. Внизу он прошел вперед, и стал спускаться вниз по другой лестнице. Его окружала абсолютная тьма, словно живая ткань, которая дышала плесенью пылью. У него было жуткое чувство, что граница между ним и пространство вокруг него растворилась. У него возникло желание прикоснуться к собственному телу и убедиться, что он все еще существовал.

— Продолжайте, почтенный канцлер, — прошептал Призрак. — Ты почти на месте.

Стена под рукой Сано закончилась: он добрался до угла. Сано обошел вокруг него. Пройдя несколько шагов дальше, он столкнулся с дверью, за которой была комната. Коридор привел в другие комнаты, вокруг которых были другие углы. Сано представил себя бродящим по лабиринту, в центре которого стоит готовый к прыжку Кобори. Его восприятие окружающего возросло до грани сверхъестественного. Следы Призрака издавали настолько сильный запах, что он улавливать его. Он почувствовал смещение веса где-то на этаже: Кобори был на одном с ним уровне дома.

Этаж скрипнул один раз, затем еще два раза.

Сано не издавал эти звуки. Он стоял будто парализованный, прислушиваясь к шагам Призрака, пытаясь понять, с какой стороны, с какой стороны ожидать нападения.

— Вот и я, — прошептал Кобори.

Сано повернулся на голос. Он держал поднятый обеими руками меч. Ожидая, он сразу почувствовал, как невидимый страх вселяется в него и это его рассердило.

Шаги приближались со всех сторон, как будто у Призрака появилась целая армия. Может Кобори создал эту иллюзию или это сделал собственный ум Сано? Сано никогда не чувствовал себя таким одиноким, заблудившимся и уязвимым. Здесь высокое звание и армия подчиненных не могли его защитить. То, что он имел власть над всеми жителями Японии, здесь не имело значения. Призрак понизил его до уровня самурая без хозяина, который изо всех сил пытается выжить сам по себе. Его жена, его сын, его должность, казалось, были настолько далеки, будто они ему приснились. Все, что было у Сано сейчас, так это его мечи.

Не смотря на то, что Сано знал, что его противник стремиться лишить его веры в собственные силы, но все равно его стало одолевать чувство уязвимости и одиночества. Звук шагов Призрака участился и приблизился к Сано. В слепой спешке Сано уткнулся в дверь. Внезапно шаги прекратились. Сано почувствовал теплый поток воздуха позади себя.

Это было тепло тела призрака…

Сано охватила паника. Прежде, чем он успел среагировать, он почувствовал боль в спине, ниже правого плеча. Жестокая боль отдалась в его руке. Его мышцы застыли будто парализованные. Его пальцы отпустили меч, который упал на пол. Когда он согнулся пополам, стиснув от боли зубы, Призрак схватил его сзади. Руки ощупали его тело. Он резко выдернул свою неповрежденную левую руку. Его правая рука болталась как плеть и болела. Он почувствовал рывок на поясе, а потом услышал быстрые шаги отступающего противника.

Кобори пришел и ушел.

Один в темноте, Сано упал на колени, потрясенный внезапным нападением. Боль в руке уменьшилась и перешла в онемение. Сано пошевелил пальцами, но он не чувствовал их. Кобори ударил в жизненно важную точку и этот удар отключил его руку. Он сидел на полу, отчаянно пытаясь найти свой меч, до того, как Кобори нападет снова. Он хотел взять свой короткий меч на поясе, но это тоже не было. Кобори лишил его оружия. Он услышал смех Кобори, который трещал, словно пламя.

— Давай посмотрим, как хорошо ты сможешь драться со мной без своих мечей, — прошептал Кобори.

* * *

— Мой отец был палачом, — сказала Югао. Она облегчила давление ножа на горле Рейко. Рейко осторожно выдохнула и ее мышцы расслабились.

— Он приходил домой и рассказывал о том, сколько людей он убил, и что они сделали, прежде чем попасть под суд, — продолжала Югао. — Он говорил нам, как они себя вели прежде, чем он их казнил. Он говорил о том, как он им рубил головы.

Рейко сосредоточила взгляд на лице Югао, в надежде удержать внимание Югао на этом, а не на руках.

— После войны, много самураев армии Янагисавы от армии были казнены. Они были его товарищами. — Ярость обиды за друзей своего возлюбленного загорелась в глазах Югао. — Мой отец многих из них убил. Он хвастался этим, потому что они были важными людьми, и он был хинин, но они были мертвы, а он был жив. Каждый раз, когда он убивал кого-то, он вырезал метку на стене.

Рейко вспомнила, что видела эти зарубки в лачуге. Она потихоньку отвела свою правую руку сторону, нащупывая нож позади себя.

— Я не могла позволить ему продолжать убивать их, — сказала Югао. — В ту ночь я не смогла больше слушать его бахвальство. Так что я ударил его ножом. Это я смогла сделать для своего любимого.

Наконец Рейко поняла, почему Югао не хотела раскрыть мотив своего преступления, она избегала упоминать о Кобори, боясь разоблачения его преступлений. Но Рейко также чувствовала, что прошлые и настоящие обиды переполнили Югао и толкнули ее на убийство родных. Югао давно ненавидела отцу за то, что он с ней сделал, а затем отверг ее. Она, возможно, смирилась бы с этим, или ударила его ножом в другое время, но его преступления против товарищей Кобори, наконец, подтолкнули ее неустойчивую психику на убийство отца.

— Почему же ты убила свою мать мать и сестру? — спросила Рейко.

Презрительная улыбка искривила губы Югао.

— Пока я убивала отца, мать просто забились в угол и плакала. Она находила оправдания всем своим преступлениям. Она могла бы меня остановить. Если бы она заботились о нем, она должна была это сделать. Несчастные трусы заслуживает смерти.

Возможно, Югао хотела, чтобы они ее остановили, предположила Рейко. Может быть, она все еще любила отца, несмотря ни на что. Если так, то она наказал их за их неспособность спасти его от нее самой, а также за прошлые несправедливости по отношению к ней. Теперь осталось выяснить лишь один вопрос.

— Почему ты призналась? — спросила Рейко.

— Это я сделала для него, — сказала Югао. — И я хотела, чтобы он это знал. Я не ожидала, что когда-нибудь увижу его снова, но чтобы он услышал, что я сделала. Он бы понял, почему. Он бы знал, что я умерла для него и был бы благодарным.

Величина ее заблуждения поразила Рейко.

— Тогда почему ты убежала из тюрьмы вместо этого, — пальцы Рейко нащупали за спиной рукоять ножа.

— Огонь был предзнаменованием. Он сказал, что я должна была воссоединиться с ним вместо того, чтобы умереть за него.

Югао нахмурилась внезапным подозрением на Рейко.

— Что ты делаешь?

— Просто почесала спину, — солгала Рейко.

— Покажи руки, я хочу их видеть.

Когда Рейко повиновалась, она потеряла надежду ударить Югао прежде, чем та сможет ударить ее. Она придумала новую тактику.

— Ты убивала для Кобори. Ты была готова пожертвовать своей жизнью ради него. Что он когда-нибудь сделать для тебя?

Югао посмотрела на Рейко, как смотрят на сумасшедших:

— Он любит меня.

— Он так сказал?

— Он не должен был ничего говорить. Я знаю.

— Откуда ты знаешь?

— Он занимается любовью со мной, — сказала Югао.

— Ты хочешь сказать, он получает удовольствие, когда трахает тебя, — сказала Рейко. — Это не значит, что он как-нибудь заботится о тебе, кроме физически удовлетворяет.

— Он пришел ко мне после войны. Для него не имело значения, что я была хинин.

Впервые в голосе Югао прозвучало стремление доказать, что она имела в виду, как много Кобори, как он с ней сделал.

— Он хотел быть со мной.

Рейко вспомнила о разгроме фракции Янагисава во время войны, и она предположила:

— Так он же был ранен?

— Да. Ну и что?

— Таким образом, он был ранен, и нигде не мог больше показаться. И я уверена, что как только он поправился, то он сразу ушел. Не так ли?

Сигнал тревоги на лице Югао подтвердил Рейко, что она угадала:

— Он должен был уйти. У него были важные дела.

— Важнее, чем ты, — сказала Рейко. — Скажи, когда ты сбежала из тюрьмы, он был рад видеть тебя?

Югао взорвалась:

— У него другие проблемы на уме.

— И ты сделалась одной из них, — сделала вывод Рейко. — Он знал, что ты могла способствовать его задержанию. И он был прав. Ты привела к нему правосудие. Он бросит тебя, как только он сможет.

— Мне все равно, — сказала Югао, но ее глаза заблестели от слез и страданий, ее голос дрожал, она прекратила свою браваду.

— Он все у меня есть.

Наконец Рейко вытащила дух Югао из твердой оболочки. Потери и лишения обусловили жизнь Югао. Она потерял невиновность, а также любовь своей матери, из-за порочности своего отца. Она потеряла свой дом, богатую жизнь в дочери купца и свое место в обществе. Сестра забрала у нее любовь отца. После того, как она убила свою семью, она потеряла всех родных и свободу. Теперь она отчаянно цеплялась за последнее, она еще не потеряна.

— Я не позволю вам забрать меня от него! — она плакала.

Однако, даже сейчас, когда Рейко стало жалко ее, Югао быстро сморгнула слезы. Знакомый щит враждебности закалил ее взгляд.

— Мне надоело слушать тебя. — ее голос прозвучал жестко. Ее глаза пылали еще большей ненавистью, потому что Рейко заставила ее разоблачить себя:

— Пришло время покончить с тобой навсегда.

* * *

Лишенный охраны, слепой, и безоружный, Сано понял, что, если так дела продолжается и дальше, то у него не будет никаких шансов. Он установить контроль над ситуацией. Первое, что должен сделать выйти из ловушки, в которую его заманил Призрак. Сано полз по полу, пока не уткнулся в стену из деревянных панелей. Он ощупывал ее, пока его рука не обнаружила паз. Он вставил пальцы и потянул. Панель скользнула.

— Что ты делаешь? — прозвучал голос Кобори, его тон говорил, что ему не по душе, что Сано изменил правил игры.

За панелью была другая, из бумаги дорогом обрамлении. Свет светился через нее, достаточно яркий, чтобы Сано видел, что он находится один в пустой комнате без мебели. Он сдвинул и открыл панель. С другой стороны была дверь заколоченная грубыми досками. Лунный свет проходил через трещины между ними: дом был заколочен до лета от воров. Сано попробовал вытащить доски левой рукой, так как его правая рука онемела и была бесполезной. Когда доски не поддались, он ударил по ним.

— Вы не можете сбежать от меня, — прошептал Кобори.

Его голос приблизился, в сопровождении топота, который разнесся по дому. Сано огляделся в отчаянии и увидел в углу приставную деревянную лестницу. Он бросился к ней.

— Куда ты идешь? — голос Кобори обострился.

Сано достигли вершины лестницы, которая закончилась на площадке возле потолка. Он уперся рукой в потолок и поднял люк. Либо Кобори забыл запереть этот выход или он думал, что Сано его не найдет. Сано просунул голову через отверстие, в лунном свете и свежим, чистым воздухом.

— Стоп! — приказал Кобори, его шепот выдавал волнение. — Вернись!

Неловко подтянувшись, Сано забрался на крышу. Он стоял на ее наклонной поверхности, массируя свою правую руку, возвращая ее жизни. Крыша простиралась примерно на сто шагов в длину и пятьдесят в ширину, с возвышениями над фронтонами. Над Сано находился балкон верхнего яруса дома, и лесистый холм. Под ним лежала крыша нижнего уровня, холмистая долина, которая, понижаясь, уходила к тусклым огням Эдо. Луна плыла по низкой дуге, под звездами и, по-прежнему, ярко сияла. Это был не самое лучшее поле боя, но по крайней мере здесь он мог увидеть приближение Призрак.

— Ты ждешь, когда я буду достаточно сильным, чтобы ворваться в дом, — обратился Сано через люк к Кобори. — Если ты все еще хочешь, достать меня, тебе придется подняться сюда.

— Если вы хотите достать меня, вы должны будете вернуться внутрь, — возразил Кобори.

Создалась тупиковая ситуация, время практически остановилось. Сано согнул руку и кисть. Они дрожали, но онемение прошло. Он понял, почему Призрак убивает исподтишка. Это было не просто, потому что он был хорош в дим-мак.

— В чем дело, ты боишься встретиться со мной? — Сано дразнил своего противника.

Нет, самурай не мог устоять, чтобы его мужество ставилось под сомнение.

Кобори сказал:

— Я ничего не боюсь, и уж, конечно, не вас. Это ты меня боишься.

Его голос, звучал через люк, был ядовитым как дым.

— Ты прячешься за стенами замка и своими войсками. Без них ты приседаешь, как женщина, которая боится мыши.

— Ты прячешься в темноте, потому что так боишься показать себя, — сказал Сано. — Ты крадешься к своим жертвам, поэтому они не могут сопротивляться и тебе ответить. Ты трус!

Ответом была тишина, и все же Сано почти физически ощущал, как реагировал горящий гневом Кобори. Нет, самурай, не может допустить такого оскорбления. Кобори должен выйти и защищать свое мужество и честь. Но Сано прекрасно знал, что Призрак не полезет в люк, который он контролировал. Поэтому он оглядел крышу вокруг него, глядя на фронтоны, ожидая внезапной атаки. Он посмотрел на крышу под ним. Его инстинкт самосохранения велел ему работать, пока у него был, хотя один шанс. Но и его собственная отвага и честь были поставлены на карту.

Когда он повернулся, чтобы посмотреть вверх, с балкона над головой отделилась тень и бросилась на него сверху вниз. У него не было времени, чтобы увернуться. Кобори приземлился на него. Колени Сано согнулись под весом противника. Он и Кобори с треском вместе упали. Кобори не был здоровым атлетом, но он состоял из тяжелых и твердых, как сталь костей и сухожилий. Он захватил Сано в жесткие тиски. Они покатились по крыше. Когда они катились, Сано увидел лицо Кобори, зубы, обнаженные в звериный оскал, сверкающие глаза, глядящие на него в упор. Он пытался зацепиться каблуками в соломенной крыше и удержаться от падения с наклонной поверхности, но он не смог остановить инерцию движения. Он и Кобори упали с крыши.

Они упали в пустоту. Крыша над балконом прервала их падение. Они сильно ударились, что отозвалось в позвоночнике Сано, а затем снова упали, на крышу нижнего яруса дома.

* * *

Схватив нож двумя руками, Югао громко и глубоко вздохнула. Она взмахнула лезвием ножа выше Рейко. Черты ее исказилось в ожесточенную гримасу. Внутри Рейко переплелись злость и отчаяние. Она съежилась и вскинула руки, чтобы защитить себя.

Вдруг раздался громкий, тяжелый удар на крышу над головой. Комната задрожала. Рейко и Югао оба подпрыгнули. Пыль и битая штукатурка посыпались на них с потолка. Югао стояла, колеблясь, с все еще с поднятым ножом в руках, с замороженным выражением на лице. Послышались удары, возня сопровождаемая шумом, трясла дом. Югао перевела взгляд от Рейко, к потолку, отвлекаться на то, что происходило на крыше.

Рейко протянула руки на бедра Югао и толкнула.

Югао, спотыкаясь, попятилась назад. Сюрприз изменил выражение ее лица. Она споткнулась о подол, потеряла равновесие и упала на бок.

— Ты подлая маленькая шлюха!

Рейко выскочила из своего угла, вытащив нож из-за спины. Югао вскочила на ноги. Воя в ярости, она бросилась на Рейко. Рейко отказались от желания захватить Югао. Достаточно было, если бы она сама вышла из этого дома живой. Она побежала к двери, но Югао прыгнула, перекрывая ей путь и яростно рубанула ножом. Рейко увернулась, отскочив в сторону, нырнув головой, когда нож разрезал ее одежду. Ткань с треском превратилась в лохмотья, когда она воспользовавшись своим ножом, парировала им удары Югао, которая двигалась так быстро, казалось, что вокруг Рейко свистели сотни лезвий.

— Вы могли бы его остановить! — кричала Югао. Она била с такой свирепой силой, каждое столкновение их лезвий едва ли не выбивало оружие Рейко из ее рук. — Но вы притворялись, что не видите. Вы позволили ему это сделать. Вы относились ко мне, как будто это была моя ошибка!

Она разрезала рукав Рейко, которая почувствовала резкую боль в предплечье. Она остановилась. Югао с развивающимися, как при торнадо, волосами размахивала оружием и сыпала грубыми проклятиями. Ее нож просвистел возле уха Рейко, по шее которой потекла теплая, влажная кровь.

— Он был моим! — воскликнула Югао. — Вы забрали его у меня!

В безумной ярости, она преследовала Рейко по комнате. В ее душе Рейко увидела кровавые следы в лачуге. Югао переживал ночь убийства. Она думала, что Рейко была ее мать и сестра.

— Вы дали мне убить его. Теперь вы умрете!

 

Глава 33

На нижней крыше дома, покрытый ушибами Сано силился отбросить от Кобори, который висел на нем. Призрак наносил удары руками, пальцами, коленями и локтями в места на теле Сано, где пересекаются нервы. Он словно выстреливал энергию, которая выводило мышца противника из строя. Сано кричал в отчаянии, когда рвались его сухожилия. Наконец, ему удалось выставить колено между собой и Кобори. Он толкнул изо всех сил.

Кобори отлетел назад. Он упал, кувыркнулся, выставив пальцы над головой, а затем, подпрыгнув, встал на ноги. Сано тоже поднялся на ноги. Все его тело болело. Он покачнулся, будто от ветра, в то время стоящий Кобори готовился напасть снова.

— Ну, как же, вы думаете, меня одолеть? Что вы ждете? — насмехался над ним Кобори.

Каждый вдох легких Сано отдавался болью. Рукопашный бой никогда не был его сильной стороной, а шесть месяцев, которые он провел сидя за столом, никак не способствовали физической подготовке. Он вспомнил, насколько слабым он был, когда он проводил спарринги с Коемоном, а его друг не пытался убить его. Борясь с охватившей его паникой, Сано стремились отвлечь Кобори и помешать ему сосредоточить энергию тела и разума в смертельное касание.

— Я хочу, чтобы ты понял, что твоя борьба не имела смысла, — сказал Сано. Подумав, он решил, что это, возможно, деморализует и ослабит Кобори:

— Война окончена.

— Это еще не конец, пока я жив, — сказал Кобори. — Ты станешь моей самой большой победой.

Они шли друг на друга, походка Сано была отягощена болью, а Кобори шагал уверенный в исходе поединка. Сано поднял руки, готовясь нанести удар или защищаться, как мог. Кобори изогнул спину. Он принял стойку в которой одна согнутая в локте рука была поднята, а другая была опущена. Его глаза приобрели странный блеск. Энергия, излучаемая им, как живой организм, издавала неумолкающий гул. Сано четко видел его лицо и руки, как если бы они источали свой собственный свет, в отличие от черной одежды, в которую был одет Призрак. Когда их разделяло несколько шагов, Кобори прыгнул в воздух. Его нога ударила в подбородок Сано под нижнюю губу.

Сано почувствовал, как зазвенели его зубы, а голова откинулась назад. Он пошатнулся и упал на колени. У него перед глазами все плыло, а Кобори стоял в том же месте, откуда начал свою атаку. Он атаковал и отступил так быстро, что казалось, что не двигался вовсе, будто удар нанесла отделившаяся от него тень. Его энергия гудела; на его губах заиграла яркая узкая улыбка.

— Твоя очередь, — сказал он. Или ты сдаешься?

Несмотря на безвыходность своего положения, Сано отказался уступить. Он ударил Кобори, но тот легко уклонился от удара. Сано пробовал еще и еще раз. Кобори, казалось, знал наперед, что Сано собирается до того, как это решил сам Сано. Он так и не был поражен ни одним ударом Сано. Он исчезал, а затем появился в другом месте, будто сказочное существо. В неистовстве, Сано ударил кулаком по ребрам Кобори, но тот легко заблокировал этот удар. Его руки резко атаковали запястья Сано.

Дыхание со свистом вылетело из Сано. Казалось, в его груди образовалась пещера, он резко упал, задыхаясь, как рыба, выброшенная на сушу, пораженный, что как удар повлиял на его органы, расположенные так далеко от точки удара. Кобори, должно быть, направил свою энергию вдоль его нервов от запястий к легким. Когда старался продышаться, Кобори ткнул пальцем в кожу рядом с правым глазом Сано. Эффект был ошеломляющий, Сано почувствовал, будто он только что проснулся в незнакомом месте, не имея представления, где он и как он там очутился.

Кобори ударил по нерву, нарушившим работу его мозга.

Ужас собственного бессилия охватил Сано. Каждая его атака оборачивалась против него. Единственный раз, когда он вступил в контакт с Кобори, тот парировал его удар и одновременно нанес ему свой. Сано пошатывался, когда Кобори ногами атаковал его плечи и спину. Каждый удар Кобори сопровождало взрывной выдох, звук которого напоминал на вспышку, когда горевший трут соприкасался с керосином. Тошнота и головокружение сопровождали боль, что вспыхнула по всему телу Сано. Он нанес Кобори удар и сам потерял равновесие. Когда он падал на крышу, Кобори схватил его запястье, дернул за руку, перевернул Сано и ударил ниже пупка.

Сердце Сано забилось со скоростью барабанной дроби. Кровь ударила в голову с таким напором, что, казалось, она вот-вот лопнет. Он закричал, стараясь заглушить рев крови в ушах.

* * *

Югао, выставив нож, бросилась на Рейко. Рейко отскакивала в сторону, отбивала удары и отступала назад, хотя она в жизни выходила победителем из многих поединков, она еще не сталкивалась с таким противников, как Югао. По сравнению с ее прошлыми оппонентами, Югао была любителем, не имевшая маломальского опыта. Но то, что ей не хватало в боевом искусстве, она компенсирована своим безрассудством и дикой яростью. Рейко нанесла ей несколько резанных ран, но Югао оказалась невосприимчивой к боли, даже не подозревая о своей крови, которая забрызгала пол.

Тяжелые удары и треск на крыше перекликались с криками и возней в комнате. Рейко была вся в поту, задыхалась от усталости, ныряла, крутилась, била ножом и отбивала удары. Когда Югао нападала на нее с неослабевающей, маниакальной силой, Рейко наступила свисающие лоскуты ткани, которая висела от ее порванного рукава. Она споткнулась и растянулась на спине. Югао метнулась к ней с поднятым ножом. Ее лицо сияло свирепым, злобным триумфом. Она бросилась к Рейко. Когда она взмахнула ножом нисходящей дуге, направленной на лицо Рейко, та крепко схватила собственное оружие в кулаки и направила навстречу Югао.

Югао наскочила прямо на это лезвие. Рейко чувствовала, что оно врезается в плоть. Югао издала страшный, мучительный крик. Ее глаза полезли на широкий лоб, а руки, выпустив нож, отчаянно задергались. Она упала на Рейко. Ее вес припечатал Рейко к полу. Лезвие ножа Рейко вошло в тело Югао по самую рукоять. Рейко воскликнула, почувствовав, что ее руки прижимает тело Югао, из раны которого била влажная теплая кровь.

Югао лежала, раскинув руки. На мгновение ее лицо коснулось лица Рейко. Югао уставилась на Рейко, ее лица выражало шок, боль и ярость. Она оттолкнулась от Рейко и села, вытянув ноги. Рейко поднялась на ноги, ее сердце глухо стучало, при необходимости, она была готова действовать или сражаться. Она схватила нож, который уронила Югао.

Сначала Югао не двигалась. Она смотрела с открытым ртом на торчащий в ее животе нож и кровь на своей одежде. Потом она схватилась за рукоять. Ее руки дрожали, а дыхание хрипело часто и слабо. С хриплым стоном, она вытащила нож. Из раны потекла новая кровь. Югао подняла голову и встретилась взглядом с Рейко. Ее лицо стало мертвенно белым, а с губ стекали кровавые слюни, но она смотрела с все той же яростью. Схватив нож, она поплелась по полу к Рейко. Задыхаясь и слабея от боли, она рухнула. Из последних сил бросила нож в Рейко. Он упал далеко от нее. Югао лежала, свернувшись вокруг своей раны.

— Кобори-сан — заплакала она. Рыдания охватили ее тело.

Крыша сотрясалась от ударов. Рейко была слишком наряжена, чтобы точно знать, что она чувствовала, или обдумать ситуацию. Она медленно приходила в себя. Послышались шаги в проходе, что вел к ней. Сыщики Марумэ и Фукида ворвались в комнату, в сопровождении лейтенанта Асакая и ее других охранников. Хирата шел следом за ними.

Марумэ воскликнул:

— Госпожа Рейко!

Он и другие самураи с удивлением смотрели на Югао, которая плакала, лежа на полу, призывая своего любовника. Они уставились на Рейко, которая заметила, что одета в лохмотья, покрытые кровью Югао, Тамы, и своей собственной из бесчисленных незначительных, но болезненных порезов.

— Вы в порядке? — с тревогой спросил Фукида.

— Да, — ответила Рейко.

— Где канцлер Сано? — спросил Хирата.

— Он находится на крыше, где сражается с Кобори.

Казалось, эти слова выскочили из Рейко сами собой, но как только она их произнесла, она была уверена, что это правда. Ее интуиция подсказала ей, что она услышала шум борьбы между ее мужем и Призраком и, что Сано был в смертельной опасности. Она призвала:

— Мы должны помочь ему!

Мужчины выбежали из комнаты. Она последовала за ними вниз по коридору.

* * *

Оглушенный болью, Сано наносил Кобори дикие, отчаянные удары. Кобори ударил его в грудную клетку. Сано упал, его тело дергалось перед стоящим над ним Призраком.

— Я слышал, что ты сильный боец. Я разочарован в тебе, — сказал Кобори.

Упавший скорчившийся от боли Сано, выглядел ужасно. Все же, что Сано мог видеть, это было сияющее лицо Кобори с горящими темными глазами. Сано почти лишился сил. Изо всех сил пытаясь собраться с мыслями, он смутно вспомнил, что священник Оцумо сказал Хирате:

— Каждый человек имеет чувствительное место. Я смог найти Кобори, но это ваша единственная надежда победить его в поединке.

— Я слышал о тебе, тоже, — сказал Сано, скорее инстинктивно, чем осознанно. Он сглотнул кровь и слизь и резко поднялся. — От священника по имени Оцумо. Как я понял, он был твоим учителем.

Боль прошла.

— Что он сказал? — тон у Кобори был равнодушный, но Сано понял, что он только притворяется, что не все равно, что Оцумо думает о нем.

— Он сказал, что отрекся от тебя, — сказал Сано.

— Никогда! — резкость с которой Кобори ответил, сказала Сано, что отказ учителя от него, по-прежнему, сильно его задевает. — У нас был разный подход к философии. Мы просто разошлись в разные стороны.

Сано похвалил давших ему подсказку богов: он нащупал чувствительное место Кобори. Это был Оцумо.

— Ты вступил элитный отряд Янагисавы, — сказал Сано. Ты использовал навыки, полученные от учителя для совершения политических убийств.

— Это лучше, чем то, что делали Оцумо и его братство старых пердунов, — сказал Кобори. Они довольствовались тем, что сохраняли знания для потомков. Это же смешно! Сано был рад, отвлек Кобори, пока восстанавливались его силы и, хотя у него все еще кружилась голова, ему удалось встать на ноги.

— Я понимаю. Ты хотел большего, чем мог получить от братства.

— Почему нет? Я не хотел быть провинциальным самураем и провести свою жизнь, охраняя земли местных дайме, отгоняя прочь бандитов и командуя крестьянами. Я не хотел посвятить себя устаревшим традициям Оцумо. Я заслуживал большего.

— Таким образом, ты продал себя Янагисаве.

— Да, — согласился Кобори, но поспешил оправдаться:

— Янагисава дал мне шанс быть кем-то. Занять достойную должность в бакуфу, иметь цель в жизни.

Сано понял, что Кобори руководили мотивы, выходящие за пределы обычного кодекса Бусидо, который предписывал самураю подчиняться начальнику. Они были личными, как, должно быть, и его причины борьбы против правителя Мацудайры.

— Ну, теперь, Янагисава ушел, значит, и твои цели стали недостижимыми. Без него ты снова стал ничем.

— Он не ушел навсегда. Я создал такую панику в режиме правителя Мацудайры, что он скоро падет. Мой хозяин вернется к власти.

И потом, считал Кобори, он бы восстановил свое положение. Сано понял, что Кобори только ведет войну за Янагисаву, потому что их интересы совпадали. Руководствовался Кобори личными интересами, а не обязанностью самурая служить своему хозяину. Как боец он был непобедим, но его гордость была его слабым местом. Он перенес тяжелый удар, когда Оцумо отрекся от него, и еще один, когда Янагисава попал в опалу. Теперь требовалось нанести ему еще один, решающий удар.

— Ты хочешь знать, что еще Оцумо сказал про тебя о вас? — спросил Сано.

— Какое мне дело? — ответил Кобори раздраженно, хотя было видно, что он заинтересован. — Побереги свое дыхание и, возможно, проживешь немного дольше.

Сано подумал, что чем дольше он будет говорить с Кобори говорить, тем выше его шансы на выжить:

— Оцумо сказал, что ты так и не овладел полностью искусством дим-мак, потому что ты не закончили обучение.

Возмущенный Кобори тут же возразил:

— Я ушел, когда я узнал все, чему он мог меня обучить. Я превзошел его. Он упоминал, что он пытался убить меня, и я избил его?

— Он сказал, что ты никогда не сможешь использовать полностью свои возможности, — сказал Сано, вложив в уста Оцумо побольше слов. — Ты мог бы стать самым сильным воином в истории. Но ты зря потратили обучение и свой талант и свою жизнь. Теперь ты ничто один из тысяч преступников-ренинов.

— Я величайший мастер боевых искусств! Я доказал это сегодня вечером. Завтра он будет знать, что был несправедлив ко мне. Он будет чувствовать запах дыма от погребальных костров всех солдат, которых я здесь убил. — закричал Кобори в ярости. — Он будет нюхать и твой прах вместе с их прахом!

Он бросился на Сано, нанося тому град ударов, это было подобно тому, что на Сано обрушилась целая армия, окружившая его со всех сторон. Но, получая удары и вскрикивая от боли, Сано понял, что Кобори потерял самоконтроль. Его оскорбленная гордость, одержала верх над его выдержкой, к тому же его одолевал страх, что борьба с правителем Мацудайрой потерпела провал. Он бил в ярости, не заботясь о том, чтобы наносить удары в смертельные точки, перенося на Сано свой гнев на Оцумо. Его дыхание теперь подобно разгорающемуся пламени. Сано почувствовал, что Кобори хочет больше его мучить, чем убить. Он заставил себя терпеть и страдать, ожидая своего часа.

Кобори, уверенный в своей победе над Сано, но не над своим будущим, замедлил темп. Сано намеренно упал на фронтон, что выступала с крыши. Кобори потянулся, чтобы схватить его. Глаза Сано так застилали кровь и пот, что он едва мог видеть. Руководствуясь слепым инстинктом, он выбросил руку и схватился за запястье Кобори. Его пальцы нашли два углубления на кости. Он сжал их изо всех сил.

Кобори выдохнул от удивления. На мгновение, его мышцы расслабились, будто Сано лишил его энергии. Сано дернул Кобори вниз. Он напряг другую руку и ткнул пальцами под подбородок Кобори, тот с ужасом вскрикнул от боли и попятился от Сано. Он взмахнул свободной рукой, нанося смертельный удар в лицо Сано. В то же время Сано лез напролом в последней, отчаянной попытке. Он ударил Кобори лбом по груди с правой стороны.

Сотрясение от столкновения разнеслось по черепу Сано. Его взор закрыло белое видение, будто звезды на небе взорвались. Сано понял, что удар Кобори достиг его, вселенная потемнела и затихла.

* * *

Рейко, Хирата, охранники и сыщики преодолевали темные лабиринты дома.

— Там должна быть лестница на крышу, — сказал Фукида. Впереди него отозвался лейтенант Асакай:

— Вот она!

Они бросились вверх по лестнице. Марумэ распахнул люк. Самураи вскарабкались через него на крышу. Лейтенант Асакай подтянул наверх Рейко. Порванная одежда Рейко развевалась на ветру. Перед ее взором предстала серая, в лунном свете, широкая соломенная крыша. Она не слышала ни звука, ни малейшего движения: поединок закончился. Потом она увидела два человеческих силуэта, лежащие рядом на склоне крыши.

— Сюда! — в волнении воскликнула она. Страх сжимал ее сердце.

Одна из фигур перекатилась и неуверенно поднялась на ноги. Она стоял над другой, скрюченной фигурой. Страх Рейко перерос в тошнотворный ужас. Два мужчин сражались. Один из них победил и выжил. Она думала, что знал, кто это?

— Нет! — закричала Рейко.

Ее голос разнесся по холмам, победитель медленно повернулся к ней.

Когда лунный свет осветил его, Рейко напряглась, чтобы увидеть лицо Кобори, убийцу ее мужа. Но вместо этого, свет озарил лицо Сано. Это было так побит, весь в крови и синяках, что Рейко едва узнал его. Но это был Сано, живой и он победил. От волнения Рейко чуть было не потеряла сознание. Она застонала и хотела бежать к Сано, но он поднял руку.

— Не подходи ближе, — сказал он. — Кобори жив.

Вторая фигура пошевелилась. Марумэ и Фукида бросились через крышу. Они захватили Кобори и связали ему руки и ноги. Рейко поспешила Сано. Когда он заключил ее в свои объятия, она заплакала от радости.

— Я подумала, что ты умер! — плакала она. — Я думала, что Призрак тебя убил!

Сано хотел засмеяться, но его смех был прерван приступом кашля: — Все же ты должна больше верить в мои силы. Они смотрели на Кобори, который лежал, связанный как дикий зверь. На его лице не было ни единого ушиба, но оно было смертельно бледным и облито потом. Его дыхание едва хрипело сквозь зубы. Сознание в его темных глазах угасало, как залитый водой огонь. Но он посмотрел на Сано и усмехнулся.

— Ты думаешь, что победил, — прошептал он. — Но я убил тебя, прежде чем начался наш поединок. Ты помнишь ночь, когда я пробрался твой дом?

Его грудь вздымалась в беззвучном смехе.

— Пока ты спал, я дотронулся до тебя.

Когда Сано и Рейко посмотрели на него, слишком потрясенные и напуганные, чтобы говорить, он закрыл глаза. Больше он не дышал.

 

Глава 34

Солнце всплыло через серое небо рассвета, как капля крови упавшая в океан из ртути. Звон храмовых колоколов отражался от холмов, пробуждая Эдо. За мостом Нихонбаси поток горожан, спешащих на работу смешался с крестьянами, которые тащили корзины с овощами на базар. По берегам канала, рыбаки выгружали свой улов из лодок. Кричали слетевшиеся чайки. В толпе у входа на рыбный рынок бродил продавец новостных листков.

— Призрак и его любовница обезврежены! — восклицал он. — Читайте здесь всю захватывающую историю!

Клиенты с нетерпением расхватывали его листки, обменивая их на монеты. Возле основания моста, толпа любопытных собрались в месте, где выставлялись головы казненных преступников в качестве предупреждения для граждан. Сегодня тут были установлены две отрубленные головы. Одна принадлежала женщине, ее длинные черные волосы развевались на ветру. Другая имела выбритое темя, за которым торчал самурайский пучок волос. Их сморщенные лица уже четвертый день клевали птицы. Их рты и пустые глазницы были открыты. Вокруг них жужжали мухи, откладывая личинки в кровавые раны. На носа, щеках и бровях были видны голые кости. Только повешенные над ними таблички, указывали, кем они были.

— Прочитайте женщины, убийца Югао была ранена при задержании, предстала перед судом и была казнена, — читал мужчина, — убийца Кобори, погиб в ожесточенной схватке.

Мальчишки крутились возле голов, смеялись и плевались в них. Один швырнул камень, который, отскочив, попал в мужчину. Мальчишки рванули прочь.

Из ворот замка Эдо, выходили чиновники: пешком, на конях, или в паланкинах. Они занимались своими делами в административного округу Хибийя, уверенные в том, что им больше не угрожает Призрак и они находятся в безопасности. Ветер, покрыл улицы пеплом от погребальных костров тех, кто погиб в схватке с Кобори. Черные драпировки на воротах замка отдавали дань доблести погибших.

Внутри усадьбы канцлера, Масахиро стоял в саду. Мальчик был одет в белое кимоно и штаны, его босые ноги стояли в траве. Маленький деревянный меч висел в ножнах, заткнутых за пояс. Лицо у него было торжественное и сосредоточенное. Вдруг черты его лица, исказившись, приобрели ожесточенное выражение. Он резко выхватил меч и, с грозным выкриком, сделал выпад и рубанул по невидимому противнику.

— Это было очень хорошо, — сказал Сано, когда Масахиро жадно смотрел на него, ожидая оценки. Теперь попробуй вот так.

Тоже в белую одежду, он достал свой учебный деревянный меч и продемонстрировал ряд приемов. Масахиро повторял их не совсем умело, но Сано гордился, что его первенец заинтересовался боевыми искусствами. Он получал удовольствие от цветущих возле пруда ярких фиолетовых ирисов, сладкого аромата жасмина, утренней прохлады и звучания голоса Рейко, говорящей что-то слугам в доме.

Он наслаждался тем, что был жив.

Четыре дня прошло с тех пор как он победил Кобори и шесть с того момента, когда Призрак проник в его спальню. Каждую ночь, ложась спать, Сано боялся, что не увидит следующего рассвета. Каждую минуту он ждал внутренний взрыва энергии, который остановит его сердце и потушит его сознание. Он видел, что Рейко тревогой наблюдает за ним, ожидая, что умрет. Тем не менее этого не произошло, хотя он страдал от нанесенных Призраком тяжелых ранений.

К тому времени, когда он вернулся домой после битвы, он был так измучен, что упал в обморок в воротах. На следующее утро он был настолько покрыт синяками и ушибами, что не мог двигаться. Его моча была красной от крови. Рейко кормила его бульоном из ложки, потому что жевать он не мог. Он еле дышал. Врач поил его лекарственными зельями и массажировал, священники читали над ним молитвы. Срочные вызовы от правителя Мацудайры и сегуна остались без ответа. Сано отказались от руководства правительством в то время, когда лежал на, как он считал, смертном одре

… Пока он не начал приходить в себя. Вчера он чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы встать с кровати и есть твердую пищу. Сегодня он мог двигаться без сильной боли. Синяки посветлели. Среди не было ни одного, которое указывало бы на полученное от Призрака прикосновение смерти, Сано пришел к убеждению, что последние произнесенные слова Кобори были ложью, с целью отомстить, запугав его. Теперь наслаждался каждый моментом жизни, как редким, дорогим подарком. Когда он дал Масахиро первый урок по боевому искусству, Сано мысленно поблагодарил богов за то, что не дали прервать связь между отцом и сыном. Он радовался, что будет жить, чтобы вести своего маленького сына по пути к зрелости, что может защищать, что увидит, как сын станет благородным самураем, прославит свое и станет отцом своих детей. Но такое счастливое время не могло продолжаться вечно. Важные обязанности не могли ждать.

— Вот и все на сегодня, Масахиро, — сказал он. Они вложили мечи в ножны. — Мы сразимся мечах завтра? Спросил Масахиро.

— Да, — пообещал Сано, — завтра.

* * *

Возле небольшого храма на дороге, ведущей к магазинам Гинзы, собралась толпа. Сыщики Араи и Иноуэ вывели двух самураев из числа повстанцев, которые скрывались в этой святыне. Хирата следовал верхом на лошади с другими сыщиками, которые только что изъяли у повстанцев боеприпасы, бутылки с зажигательной смесью. Когда он проезжал мимо, глядя на зрителей, Хирата заметил резкие перемены, что произошли за последние нескольких дней.

Городская жизнь и торговля нормализовались, Кобори был убит. Положение Сано укрепилось, также как и собственное положение Хираты. Тем не менее, не он все еще был в плену у своего больного тела. Он по-прежнему сидел в стороне, когда другие люди действовали, как он во время поединка с Кобори. Его память о той ночи запечатлела позор от собственной беспомощности. Казалось, и дальше ему придется продолжать этот безрадостный путь, потому что он не встретил снова Оцумо, хотя каждую свободную минуту посвятил его поиску. Оцумо мог уже покинуть Эдо.

Но Хирата не стал предаваться жалостью к самому себе. У него была его положение, семью и доброе имя. Ему, по-прежнему, снилось, что он мог сражаться и побеждать, а также воспоминания о его прошлых победах. Хирата считал, что ему повезло.

Когда он уехал вперед от своих людей, которые конвоировали пленных, Хирата обернулся и увидел знакомую фигур, которая хромая приближалась к нему. Это было Оцумо.

Хирата почувствовал, как его лицо засветилось от радостного изумления. Он слез с коня и бросился навстречу священнику.

— Привет! — обратился он.

— Что? О, это ты, — сказал Оцумо.

Огорчение на лице старика выглядело комично. Хирата засмеялся, радуясь от встречи с Оцумо, что он не возражал против того, что не был рад ихней встрече.

— Я везде вас искал. Я уж подумал, вы покинули город. Разве это не удивительно, что мы столкнулись друг с другом?

— Иногда мы находим, что мы хотим, когда уже не ищем этого, — сказал Оцумо и ехидно добавил, — а иногда мы натыкаемся на то, чего мы не хотим, как бы мы ни старались этого избежать.

Хирата был слишком счастлив, интересоваться, где Оцумо прятался от него:

— Некоторым из нас просто везет больше, чем другим.

Оцумо неохотно кивнул.

— Я слышал, что канцлер Сано победил предавшего меня ученика. Я ему чрезвычайно обязан за это.

— Он вам очень благодарен за ваши советы, — сказал Хирата. — Они помогли ему победить Кобори. — Я рад, что оказался полезен.

Хронически плохое настроение Оцумо смягчилось, хотя и не намного.

— Вы помните, что вы сказали, когда мы виделись прошлый раз? — спросил Хирата. — Что если мы снова встретимся, вы согласитесь быть моим учителем?

Оцумо поморщился.

— Да, я действительно сказал это. Прожив восемьдесят лет, я должен был знать достаточно, чтобы держать рот на замке.

— Ну, мы здесь, — сказал Хирата, открывая широкие руки, будто принимая священника, их окружение и этот благословенный день. — Это признак того, что я предназначен для того, чтобы вы обучили меня мистическим боевым искусствам.

— И кто я такой, чтобы игнорировать знак судьбы?

Оцумо закатил глаза к небу.

— Боги, наверное, сыграли со мною шутку.

Теперь, когда мечты Хирата начинали сбываться, он оживился. Он словно увидел огромный резервуар энергии, которой мог завладеть.

— Когда мы начнем свои уроки?

— Мы не можем знать, сколько времени у нас осталось на этой земле, — сказал Оцумо. — Все, что нам наверняка известно это настоящий момент. Мы должны начать свои уроки сразу.

Теперь, когда Хирата добился желаемого, он чувствовал у него еще остались неотложные дела.

— Было бы удобнее, начать через несколько дней. У меня есть работа, которую надо закончить. Когда я закончу, вы сможете переехать в мое поместье в замок Эдо, и…

Оцумо взмахнул рукой:

— Ты теперь мой ученик. Я твой хозяин. Я решаю, когда я буду обучать тебя и где. А сейчас пойдем, пока я не передумал.

Его взгляд пронзил Хирата.

— Или у тебя другие планы?

В душе Хираты произошла внутренняя борьба, будто космические силы перенаправляли его жизнь. Привязанность к Сано и сегуну еще управляла им, но он признал себя подчиненным Оцумо. До этого момента он никогда не думал о том, что его обучение может повлечь конфликт интересов, и о том, что физические и духовные проблемы могут стать преградой в овладении тайных знаний мистических боевых искусств. И все же он не мог противиться своей судьбе также, как Оцумо.

Хирата подозвал сыщиков, которые бы остановились, поджидая его:

— Идите вперед без меня.

Он повернулся к Оцумо, который смотрел на него со скудным утверждением, будто он прошел первое испытание.

— Я готов. Пойдем.

* * *

Внутри замка Эдо, вдоль широкой дороги, по краям которой росли кедры, медленно продвигался строй самураев. Все они были одеты в красивые, церемониальные доспехи. Каждый из них на вытянутых руках нес по большой коробке, завернутой в белую бумагу. Сегун шел во главе процессии, правитель Мацудайра шел по его правую руку, Сано шел слева от него. За ними шли десять одетых в белые одежды и черные шляпы священников. Некоторые держали зажженные факела, другие били в барабаны и гонги. Процессия дошла до широкой площади в парке замка, покрытой белым гравием. Облака медленно плыли в пасмурном небе, было прохладное утро, тусклое, как сумерки. Процессия двинулась вниз по пути к новой святыни, которую сегун приказал заложить.

Поправляясь, Сано днем и ночью слышал грохот работы бесчисленных лесорубов, которые вырубали площадку. Теперь он увидел, что храм посвятили памяти людей, которые погибли сражаясь с Кобори. Это было деревянное здание, изогнутая крыша которого нависала над дорогой, что вела к этому храму. Решетка закрывала вход в помещение, чтобы никто не тревожил души умерших. Возле храма стояли каменные фонари, а перед ним — низкий столик, на котором установили поднос с конусами для очищающего дыма из металлического чана. Здание не было большим, но его оформление показывало, что ни средств, ни труда на его постройку не жалели. Многие мастеров работали без перерыва, чтобы закончить храм на сегодняшний день, который астрологи посчитали благоприятным временем для проведения этой мемориальной церемонии.

Священники зажгли каменные фонари, воскурили в чане благовония. Ароматный дым поднимался в воздух. Они читали молитвы, били в барабаны, отбивая медленный, звучный ритм, а когда сегун приблизился к святыне, зазвонили колокола. Он остановился у стола, где он положил коробку, в которой находилось сорок девять лепешек из пшеничной муки заполненных подслащенной красной пастой боба — подношение мертвым, символическое число костей в теле одного убитого солдата. Сегун склонил голову, а потом бросил благовония через конуса в чан. Правитель Мацудайра шагнул вперед и повторил ритуал. Затем была очередь Сано. Когда он отдавал дань памяти погибшим воинам, его охватили эмоции.

Это был позор с примесью благодарности, что сам он остался жить. Это казалось не справедливым, что один человек выжил в то время, как так многие другие погибли, командир был здесь во плоти, в то время как многие его солдаты умерли. Скорбь причиняла ему боль еще и потому, потому что их смерть предшествовала его победе. Он присоединился к сегуну и правителю Мацудайре, которые стояли рядом с храмом и наблюдал за другими самураями, которые воздавали почести погибшим. Всего их было семьдесят четыре, каждый из них чтил солдата, которого убил Призрак. Здесь были члены совета старейшин, другие важные чиновники и родные погибших. Но тридцать человек были тяжело ранены и стали калеками, в том числе капитан Накаи, по-прежнему, был парализован, несмотря на лечение у лучших врачей, которые были в Японии. Вина за них доставляла Сано больше беспокойства, чем травмы от побоев, которые ему нанес Кобори.

Церемония медленно подошла к концу. Музыка смолкла, священники ушли. Члены процессия задержалась вокруг святыни, собравшись небольшими группами, разговаривая вполголоса. Генерал Исогай подошел к Сано подошел и сказал:

— Поздравляю вас с победой.

— Большое спасибо, — сказал Сано.

— Я должен извиниться за недостойное поведение моих солдат. — горькое чувство разочарования генерала затмевал его веселый вид. — Как только я разыщу дезертиров, они будут вынуждены совершить сеппуку.

— Может быть, это слишком тяжелые наказания, особенно при таких необычных обстоятельствах, — сказал Сано. — Они были хорошими, храбрыми солдатами. Призрак изгнал ум из голов.

Он уже простил Марумэ и Фукиду, что они покинули его во время схватки. Он также запретил им совершить ритуальное самоубийство, хотя они умоляли, чтобы искупить свой позор.

— Я не хочу платить большим количеством человеческих жизней на счет Кобори. И нам нужны эти люди.

Генерал Исогай упрямо возразил:

— Я должен поддерживать дисциплину. Сеппуку является стандартным наказанием за дезертирство. Создание исключений ослабит моральный дух армии. Этого нельзя допустить. Но, если вы приказываете, чтобы я пощадил дезертиров…?

Сано крепко задумался, прежде чем неохотно сказал:

— Нет.

Хотя он имел право сделать так, как хотел, но он был так же связан кодекса чести самурая, как генерал Исогай. Изменив кодексу, он не только нарушит собственные принципы, но сделает себя открытым для атак недругов:

— Делай, как должен.

Тем не менее, предстоящую смерть дезертиров была для него такой же потерей, как гибель солдат от рук Кобори.

Когда генерал Исогай отошел, Еритомо спешно подошел к Сано.

— Позвольте мне выразить, как я рад, что вы победили Призрака. В

глазах Еритомо светилось восхищение. Сегун присоединился к ним.

— Ах, Сано-Сан. Вы спасли всех нас от Призрака. Я чувствую себя намного лучше.

Он вздохнул и обмахиваться. Затем его глаза расширились от ужаса, когда он взял пристальный взгляд на Сано:

— Боги, но Ты ужасно выглядишь. У тебя, синяки по всему лицу! Их вид делает меня больным. Я приказываю тебе, ах, носить макияж, чтобы покрыть их.

Сано подумал, что ничто из сказанного сегуном, не могло удивить его больше.

— Да, ваше превосходительство.

— Пойдем, Еритомо, — засуетился сегун, казалось, он подумал, травмы Сано были заразные. Еритомо жестом извинился перед Сано. К Сано подошел правитель Мацудайра:

— Почтенный канцлер. Приятно видеть вас на ногах.

— Мне тоже приятно встретить вас, — отозвался Сано, но подумал, что в течение четырех дней, пока Сано отсутствовал на службе, правитель Мацудайра, вероятно, еще больше укрепил свое положение.

Правитель Мацудайра поднял брови и удовлетворенно кивнул, будто читал мысли Сано. Он выглядел спокойным, теперь, когда его режиму больше не угрожал убийца, владеющий мистическими боевыми искусствами.

— Теперь у меня намного меньше проблем, чем они было несколько дней назад.

Он посмотрел на старейшин Ихару и Като, которые стояли с несколькими из своих сторонников. Они смотрели на него с негодованием. Если кое-кто захочет напасть на меня, то им придется делать это самостоятельно, не полагаясь на Кобори. Кроме того, я получил нескольких новых союзников, в то время как они потеряли свой козырь, который вы. Это была хорошая работа, Сано-Сан. Сано поклонился в благодарность за похвалу, хотя она была ему неприятна. Семьдесят четыре человека были мертвы и он сам чуть не погиб, а правителя Мацудайру заботило только, как уничтожение Призрака укрепит его режим.

— Но не стоит слишком сильно задирать нос, — предупредил его господин Мацудайра. — У вас есть еще шансов сделать неверный шаг. И есть очень много людей, которые хотели бы этим воспользоваться, чтобы занять освободившееся место.

Прежде, чем отойти, он взглядом обратил внимание Сано на группу людей, стоявших у святыни. Начальник полиции Хосина слонялся с краю толпы около сегуна. Его черты пылали яростью, он как раз направлялся к Сано. Однако, еще до того, как он подошел к Сано, тот был окружен высокопоставленными чиновниками, которые приветствовали его, спрашивали о здоровье и приветствовали его возвращение к работе на высоком посту. Некоторые из них были из тех, кого Хосина завербовал в борьбе за власть. Сано заметил, что ранее старательно избегали его, когда его положение было шатким, сейчас же, они опасались, что он отомстит за проявленную ими нелояльность по отношению к нему. Это был явный признак того, что кампания Хосины против него не имела успеха.

Хосина протолкался путь сквозь толпу и остановился рядом Сано, где, простояв какое-то время, пробормотал:

— На этот раз ты победил. Но я еще не закончил.

После этого он пошел прочь.

Сано почувствовал, что его мир снова обрел знакомое, шаткое равновесие. Сано почувствовал внезапную, острую необходимость поговорить с Рейко, прежде чем его вихрь государственных дел поглотит его. Хотя она ничего не говорила ему, чтобы не повредить его выздоровлению, он чувствовал, что она глубоко расстроена результатами своего расследования.

— Простите меня, — сказал он чиновникам.

Он сделал знак сыщикам Марумэ и Фукиде, которые проложили ему путь через толпу к воротам.

* * *

Грозовые тучи повисли чуть выше сосен, которые окружали кладбище в районе храма Зойо. Ряды каменных столбов установленных на могилах украшали портреты покойных и цветы. На кладбище не было никого, кроме небольшой группы, которая собралась вокруг пустого участка.

Рейко, лейтенант Асакай и ее другие охранники наблюдали за копающими свежую могилу рабочими. Его лопата вынимала темную и сырую, из-за только что окончившегося сезона дождей, землю. Запах свежей земли и сосен никак не мог успокоить охватившее Рейко горе.

Вдалеке загремел гром. Могильщик закончил свою работу. Рейко нагнулась и подняла черную керамическую урну, что стояла рядом с могилой, в которой находился пепел Тамы. Она плавно опустила урну в яму. Затем Рейко опустилась на колени и, склонил голову, пробормотала молитву за духом девушки. — Да переродишься в лучшую жизнь, чем та, которую покинула.

Ее ждал тихий и мрачный эскорт. Рейко прошептала в могилу:

— Мне очень жаль. Пожалуйста, прости меня.

Она поднялась, могильщик засыпал могилу, слегка уплотнив землю, и ушел. Лейтенант Асакай установил на могиле каменную табличку, на которой было написано Тама. Рейко оставила на могиле рисовые лепешки, кувшин с водой и букет цветов. На кладбище заморосил дождь. Лейтенант Асакай раскрыл зонт над головой Рейко и отдал его ей. Рейко задержалась, не желая уходить. Она никак не ожидала, что так остро будет переживать из-за смерти человека, которого едва знала. Казалось странным, что смерть незнакомого человека может изменить твою жизнь.

Она услышала, как копыта ударов за оградой кладбища. Подняв глаза, она увидела в ворота вошел Сано, а за ним сыщики Марумэ и Фукида. Сано подошел и встал рядом с нею у могилы, в то время как его люди присоединились к эскорту Рейко, который стоял под соснами. Дождь усилился, заливая могилы и подношения умершим. Рейко прижалась к Сано, укрыв его от дождя своим зонтом.

— Слуги сказали, что я найду тебя здесь. — Сано смотрел на нее с беспокойством. — Что происходит?

— Я только что похоронила пепел Тамы. Больше это было некуда сделать. — объяснила Рейко. — Я сходила в дом, где она работала, спросила, были ли у нее родственники. Ее хозяева сказали, что нет. И они не были заинтересованы в том, что позаботится о ее захоронении. Так что я провела ее похороны на следующий день после ее смерти. Никто не пришел, кроме моего отца.

Рейко был огорчена смертью Тамы, которая была так одинока в этом мире, а судья Уэда очень сожалел, что дело об Югао имело такие последствия.

— И не было никого, кто бы позаботился о могиле Тамы, кроме меня.

Сано кивнул в знак одобрения.

— Хорошо, что ты позаботилась об этом.

— Это далеко не достаточно, но больше ничего я сделать не могу. — Чувство вины не оставляло Рейко. — Ты предупреждал меня, что власть опасна. Ты сказал, что вещи, которые даже если мы делаем хорошие вещи, они все равно могут иметь плохие последствия. Ты был прав. Я злоупотребила властью, и виновна в смерти невинной девушки.

— Это произошло потому, что Тама показала Югао, что слишком много знает и опасна для нее, — заметил Сано. — Если бы она молчала, Югао бы отпустил ее обратно в город, прежде чем я прибыл с солдатами.

— От Тамы нельзя было бы ожидать, чтобы она знала чего нельзя говорить, — сказала Рейко. Она была простой крестьянской девушкой, это я должна была предвидеть все риски.

— Ты не могла знать всего, что произойдет. Пожар, из-за которого Югао убежала из тюрьмы был непредвиденным обстоятельством. Рейко была благодарна, что Сано не стал ей выговаривать за то, что она не последовало его совету, но она сама не могла простить себя: — Ты предупреждал меня, что может произойти то, чего я не ожидаю. Я не послушала.

— Твое расследование дало хороший результат, — напомнил ей Сано. Если бы ты не задержала казнь Югао, то она бы не сбежала из тюрьмы, то я мог бы еще не найти Кобори. Он все еще мог убивать людей.

— Может быть. Но этого мы знать не можем. В чем я уверена, так это то, что если бы я не задержала казнь Югао, то она не смогла убить Таму.

— Ты сделала все, что могла, чтобы спасти ее. Ты рисковала своей собственной жизнью.

— Мне это не удалось. Я жива, а Тама мертва.

Теперь Рейко признала проблему, что беспокоила ее больше всего.

— А ведь я занялась расследованием не только потому, что хотела узнать правду или служить справедливости. Я жаждала приключений. Я нашла их, а Тама поплатилась за это.

Рейко увидела, что ее слова задели Сано за живое, он сказал:

— Ты не единственная, кто руководствовался личными мотивами. Когда правитель Мацудайра приказал мне разыскать убийцу, я был рад отвлечься от моих ежедневных скучных дел. Я тоже хотел приключений, как и ты.

— Но тебе приказали, — сказала Рейко, оправдывая его поведение, но не свое собственное. — Ты хотел спасти жизни и наказать убийцу.

— Правда, но я также хотел, сохранить свое собственное положение, которого я бы лишился, если бы потерпел неудачу. Моя собственная честь была поставлена на карту. И ты не единственная у кого расследование пошло не так.

Разбитое лицо Сано искривилось.

— Я неумело повел своих солдат на задержание Кобори и многие из них погибли.

— Это другое дело, — запротестовала Рейко. — Эти солдаты были самураями. Война и сражения их обязанность.

— Они просто мертвы, как мертва Тама, — сказал Сано. — А я жив.

Они стояли, объединенные отрезвляющим фактом, что они выжили в то время, как те, кто бы служил им, погибли, что легло камнем на их души. Дождь продолжал идти, омывая могилы, на кладбище появились лужи.

— Что мы будем теперь делать? — спросила Рейко.

— Мы сделаем выводы из того, что произошло.

Искупление казалось невозможным, но Рейко хотела его.

— Я брошу заниматься расследованиями преступлений, — поклялась она. — Я отправлю себя под домашний арест, где я никому не смогу вреда.

Но ее порыв заметно ослаб, пока она говорила. Она должна похоронить все свои навыки, опыт и задор вместе с пеплом Тама!

— Ну, что же, — сказала она себе самой, — это небольшая плата.

— Я не могу уйти из мира, — сказал Сано сожалением. — У меня еще есть обязанности, которые я должен выполнять. Я не могу отказаться от использования моей власти. Я не могу не принимать решения, даже если они могут оказаться ошибочными.

Он сделал паузу, глубоко задумавшись.

— И я все равно хочу использовать шанс творить хорошее, использовать власть и положение, чтобы служить чести. — Определившись, он заговорил увереннее, — так что ничего не изменилось.

Рейко сказала:

— Но действовать нужно только, когда уверен, что не ошибаешься?

— Это нельзя предвидеть. Боги не освобождают нас от неудач и ошибок. Мы только знаем, какие последствия могут быть от наших действий или от нашего бездействия, — рассуждал Сано. — Однако, если слишком много опасаться последствий тоже плохо так, бездействие может быть куда хуже, чем действия. Если бы я не добрался до Кобори, он бы мог совершить убийство правителя Мацудайра, режима мог быть ослаблен и Японии, возможно, началась гражданская война. Если бы ты не связалась с Югао, я никогда бы не поймал его. События связаны неведомой нам невидимой нитью. Я не могу не думать, что все это должно было случиться так, как это произошло, что мы должны были сделать так, как мы сделали, а не иначе. Я не могу не верить, что мы выжили с определенной целью.

Рейко была настроена более скептически, но она также жаждала верить в это:

— Какой целью?

— Я не знаю. Может быть, если мы должны будем ответить на вызовы, которые встретятся на нашем пути в будущем, они будут вести нас к нашей судьбе.

Рейко задумчиво улыбнулась:

— Я никогда не думала, что моя судьба будет зависеть от небесных явлений или странных видений. Сано усмехнулся.

— Я сомневаюсь, что мы можем выбирать, как раскроется наша судьба. Богам трудно угадать, как мы поступим в той или иной ситуации.

Их беседа согрела Рейко. Она начала верить, что ее жизнь была сохранена с определенной целью, и она будет иметь возможность сделать лучше в следующий раз. Она надеялась, что, когда перед ними возникнут проблемы, то она и Сано будут готовы встретиться с ними.

Он смотрел вокруг на покрытое лужами кладбище.

— Так или иначе, я не думаю, мы найдем нашу судьбу здесь. Мы должны вернуться обратно в замок Эдо.

Она кивнула. Вместе они оставили могилу Тама. Дождь продолжал лить, и они, оба уже достаточно намокли так, как зонт служил им недостаточной защитой. Вдали блеснула молния, а когда до них докатился раскат грома задрожала земля.