Сано со своими помощниками Марумэ и Фукидой спешно пробирался по проходам между каменными стенами, которые вели мимо постов со стражниками вниз по склону от дворца к ипподрому. Двое солдат князя Мацудайры, что охраняли ворота на ипподром, без проволочек пропустили их. Как только ворота закрылись за ними, они приступили к осмотру.

Толпы людей, которые были зрителями на гонке, слонялись в проходах или сидели на трибунах. Их цветная одежда выглядела яркими точками на фоне темно-зеленых сосен, которые росли вдоль стен. Солдаты Мацудайры бродили из стороны в сторону, наблюдая за всеми. Небольшая группа из них образовала круг в конце пустой трассы. Сано предположил, что они охраняют тело. Лошади ржали в конюшнях, расположенных вдоль одной из стен. Небо все еще было ярким, но солнце уже опустилось, а замковый холм отбрасывал тень на дорогу. Во второй половине дня дневная жара стала уступать вечерней прохладе.

В это время зрители заметили Сано и устремились к нему. Он узнал нескольких мелких чиновников, у которых нашлось достаточно свободного времени, чтобы посмотреть скачки. Сано испытал прилив волнения, с которым он начинал каждое новое расследование, когда был сесакан-сама. Но также ему стало грустно, потому что он не имел рядом Хирату, своего главного вассала, который всегда был верным помощником в расследованиях Сано. Сейчас у Хираты были много других обязанности помимо того, чтобы под рукой всякий раз, когда Сано нуждалась в нем.

Вперед вышел человек из толпы.

— Приветствую вас, уважаемый канцлер. — Это был здоровый самурай лет сорока, с загорелым и открытым лицом, держался он уверенно и почтительно. Сано узнал в нем мастера ипподрома.

— Могу я спросить, почему мы должны находиться здесь? — пробормотал он недовольно, — зрители интересуются, что происходит?

Сано сказал:

— Приветствую, Ояма-сан, — а затем объяснил — Я здесь нахожусь, чтобы расследовать смерть господина Эджима. Господин Мацудайра считает, что это было убийство.

— Убийство?

Ояма нахмурился, выражая удивление и недоверие. Раздались негромкие возгласы среди зрителей.

— При всем уважении к правителю Мацудайра, но этого не может быть. Эджима упал с лошади во время гонки. Я сам видел. Я стоял у финиша, чуть ли не в пяти шагах от него, когда это произошло.

— Казалось, что он был в обмороке, перед тем как упал, — сказал один из зрителей. — Это выглядело так, будто его сердце вдруг не выдержало.

Сано разглядел говоривших, кивнул им и услышал их ответные приветствия. Его охватили смешанные чувства. Если свидетели правы, что смерть на ипподроме не была убийством, тогда и другие три, скорее всего, также не были убийствами, то его расследование, вероятно, будет очень коротким. Он чувствовал, что это будет означать фиаско. Потом он подумал, что, по крайней мере, это будет означать отсутствие угрозы системе, и он будет рад развеять опасения князя Мацудайра. Тем не менее, в настоящее время он не может отбрасывать ни одну из версий.

— Мое расследование определит, стал Эджима ли жертвой злого умысла или нет. Пока оно не закончено, это квалифицируется как случай подозрительной смерти. Ипподром является местом происшествия, а вы все — свидетели. Я прошу вас всех, остаться здесь и дать показания о том, что вы видели.

Сано увидел раздражение на лицах собравшихся. Он чувствовал, что они думали, что господину Мацудайра уже везде мерещатся злые козни, и что он сам теряет как свое, так и их время. Но никто не осмелился спорить со вторым человеком в команде сегуна. Сано подумал, что его новый статус имеет свои преимущества.

— Фукида-сан, — начинайте отбирать показания свидетелей. Марумэ-сан, — ты пойдешь со мной, — сказал Сано своим людям.

Худощавый серьезный сыщик начал опрос толпы зрителей, а мускулистый, веселый детектив зашагал вслед за Сано по дороге. Ипподромный мастер последовал за ними. Когда они приблизились к телу, один из окружавших его солдат отошел в сторону. Сано и его спутники остановились и посмотрели на мертвого человека.

Эджима лежал, растянувшись на спине, руки и ноги согнуты, рядом широкой нечеткой черной линией, что обозначала трассу. Его железный шлем закрывал голову и лицо. Через открытое забрало Сано смог увидеть его глаза, тусклые и пустые. Доспехи Эджима были измяты. Кровь и грязь окрашивали его голубое шелковое кимоно и брюки, белые носки и соломенные сандалии.

— Такое впечатление, будто он был избит, — сказал Марумэ.

— Лошади растоптали его — объяснил Ояма. — Он упал прямо под их копыта. Это произошло так быстро, а другие всадники были так близко позади него, что у них не было возможности отвернуть в сторону.

— По крайней мере, он выиграл последнюю гонку, — сказал Марумэ.

— Уведомлена ли семья о его смерти? — поинтересовался Сано у Оямы.

— Да. Я послал своего помощника, чтобы известить их.

— Кто-нибудь прикоснуться к нему после того как он упал?

— Я перевернул его, чтобы увидеть, насколько сильно он был ранен и попытался ему помочь. Но уже ничего нельзя было сделать.

— Был трек ли убран, после того как он умер?

— Нет, почетный канцлер. После того как я известил правителя Мацудайру, прибыли его солдаты и запретили что-либо трогать.

Сано смущали солдаты, которые находились слишком близко, наблюдая за его действиями.

— Подождите там, — приказал он им и Ояме, указывая на другое место на трассе. Когда они ушли, он сказал Марумэ:

— Если предположить, что Эджима умер не от сердечного приступа, то падение могло убить его. Но тогда возникает вопрос: что привело к падению?

— Может быть, кто-то на трибунах бросил в него камень, попал в голову и он потерял сознание. Все остальные были слишком заняты, наблюдая за ходом гонки.

Марумэ ходил вокруг тела, указал ногами на несколько камней, которые валялись на грязи.

— Один из них может оказаться орудием убийства.

Сано слышал спорадические выстрелы, которое раздавались из-за стены, на стрельбище замка Эдо.

Он повернулся и поднял глаза вверх над дорогой. В это время из открытого окна сторожевой башни на вершине стены на него смотрел солдат.

— Кто-нибудь оттуда мог застрелить Эджима из пистолета.

— Среди шума, который царит на ипподроме во время гонки, этого могли не заметить, — согласился Марумэ.

— Я не вижу, на теле пулевых ранений, но, вполне возможно, пуля оглушила Эджиму, ударив по шлему.

Присев, Сано рассмотрел шлем мертвого. Его металлическая поверхность была покрыта царапинами и вмятинами.

— Я буду искать пули на всем протяжении трассы, — сказал Марумэ.

— В любом случае, свидетели не ограничиваются людьми, находящимися внутри этого сектора, когда Эджима умер. Мы должны собрать всех солдат, которые дежурили на всех постах, выходящих на ипподром. Но сначала я хочу познакомиться с другими свидетелями, которые были ближе всего к Эджиме.

Сано и Марумэ подошли к ипподромному мастеру.

— Вы закончили осмотр тела? — спросил Ояма. — Могу ли я убрать его?

Он был встревожен и хотел поскорее очистить место, за которое отвечал, от физического и духовного загрязнения смертью.

— Пока нет, — сказал Сано, потому что он нуждался в более тщательной экспертизе трупа, чем можно было бы сделать здесь, и он не хотел, чтобы его похоронили или кремировали. — Я сам позабочусь о нем, а сейчас я хочу поговорить с гонщиками, которые участвовали в гонке вместе с Эджима. Где они?

— В конюшне, — ответил Ояма.

Внутри длинных деревянных конюшен с соломенными крышами, лошади стояли в стойлах, к этому времени конюхи вымыли и вытерли их, расчесали гривы и перевязали раненные ноги. Воздух здесь был пропитан запахом сена и навоза. Пятеро всадников разговаривали вполголоса, сидя на корточках в углу. Они уже сняли доспехи, которые висели на стойках. Когда Сано подошел к ним, они поспешно встали на колени и поклонились.

— Встаньте, — сказал Сано. — Я хочу задать вам несколько вопросов о смерти господина Эджима.

Он отметил, что все гонщики были крепкими самураями в возрасте около тридцати лет. Они все еще были покрыты пылью и потом. Когда они встали, он сказал:

— Кто первый, определите сами.

Среди них были капитан и лейтенант из армии, администратор дворца, и два дальних родственников сегуна. Когда Сано попросил их описать то, что они видели во время гонки, армейский капитан ответил ему:

— Эджима как-то смяк в седле. Он упал с лошади. Наши лошади переехали его. К тому времени, когда мы остановились и спешились, он был мертв.

Это соответствовало истории, рассказанной зрителями.

— Вы не заметили, может его что-то ударило его, прежде чем он смяк? Что-то вроде камня или пули?

Всадники покачали головами.

— А вы сами случайно не ударили Эджиму?

Они колебались, поглядывая друг на друга с растерянным видом.

— Пойдем. Я ведь знаю, что скачки — жесткий спорт.

Он подошел к стойке и взял в руку хлыст с железной ручкой.

— Я также знаю, что лошади не единственные чувствуют на себе тяжесть ударов этой штукой. Теперь рассказывайте.

— Хорошо. Я ударил его, — сказал капитан неохотно.

— Я тоже, — сказал лейтенант. — Но мы просто пытались притормозить его.

— Да и били мы его совсем не сильно. Он ударил меня намного больнее, — капитан осторожно дотронулся до своего лица, правая половина которого распухла.

— Скачки действительно жесткие соревнования, но мы никогда не нарочно не калечим друг друга, — сказал лейтенант. — Это кодекс чести на ипподроме.

Другие мужчины кивнули, объединившись против предполагаемого обвинения Сано.

— Кроме того, он был нашим другом. У нас же не было никаких причин убивать его.

— Хотя я могу поспорить, что таких людей хватает, — сказал капитан.

Сано поблагодарил всадников за помощь. Когда он и Марумэ отошли от конюшни, Марумэ сказал:

— Я думаю, что они говорят правду. Вы верите им?

— В настоящее время, — сказал Сано, оставляя за собой право изменить суждение, если появятся новые доказательства. — Капитан был прав, когда он намекнул, что Эджима был хорошим кандидатом на убийство.

— Потому что он был одним из высших должностных лиц у господина Мацудайра?

— Не только это, — сказал Сано. — Его должность сделала его мишенью. Он возглавлял организацию, которая шпионит за людьми.

Никто не был застрахован от мэцукэ, особенно в этот опасный политический момент, когда самые безобидные слова или поступки человека могли быть использованы как доказательство нелояльности к правителю Мацудайре и послужить основанием для изгнания или даже казни.

— Если Эджима был убит, — заметил Сано, — убийца мог быть связан с кем-то уничтоженным в результате расследования мэцукэ.

Сано припомнил, что Эджима получал нездоровое наслаждение от своей грязной работы. Погубив людей он, возможно, вызвал гнев их родственников и друзей.

— Дело о человеке с большим количеством врагов, — сказал Марумэ.

— Но мотив не обязательно означает, наличие убийства, — Сано напомнил им обоим.

— Во всяком случае, не тогда, когда нет веских доказательств.

Он сопротивлялся собственному предчувствию, что Эджима стал жертвой злоумышленников: ведь даже самурайский инстинкт был подвержен влиянию личных пристрастий.

— Прежде, чем мы пойдем дальше, мы должны завершить опрос всех свидетелей.

Он посмотрел на дорожку, где детектив Фукида все еще была занят со зрителями, потом на солдат расположенных вдоль стен и в башнях.

— Еще более важно, мы должны определить точную причину смерти господина Эджима.

Это было то, что Сано, несмотря на весь его прошлый опыт и обретенную власть, не мог сделать сам. Сфера расследования смерти чиновника такого уровня простиралась далеко за ипподром, на котором он умер, помимо людей, присутствующих на месте происшествия, она также включала врагов Эджима и князя Мацудайра. Это означало необходимость поиска сотен потенциальных свидетелей и подозреваемых. Сано понял, что, помимо Марумэ и Фукиды, ему нужны другие помощники, причем такие, кому он мог абсолютно доверять.

— Сходи за Хирата-сан, — сказал он Марумэ. — Скажи ему, чтобы встретился со мной здесь, прямо сейчас.