Базовый лагерь они разбили в сердце Амазонии, на территории племени казиквайр. По мере продвижения вперед Тину все больше охватывал страх: густые джунгли придвигались все ближе, и ее живому воображению представлялось, что в мире не осталось ничего, кроме непроницаемой стены растительности и вялой черной воды. По обе стороны реки сплошными мрачными стенами вставали гигантские деревья, их листва смыкалась над головой, не пропуская солнце, стволы их были густо увиты лианами, похожими на зловещий плащ, под которым таятся неведомые кошмары.

Здесь им предстоит провести две недели, чтобы изучить растительную и животную жизнь региона; именно здесь Тина намерена была попросить Рамона Вегаса разрешить ей собственную экспедицию, чтобы отыскать знахаря. Но как к нему обратиться после всего, что произошло?

Со времени инцидента с Инес с ней никто не общался, кроме Тео, но всякий раз, сталкиваясь взглядом с Вегасом, Тина вспоминала его строгое требование извинения перед самодовольной хладнокровной сеньорой. Тина знала, что ей придется подчиниться, если она хочет получить разрешение на свою просьбу, но чем больше она об этом думала, тем ужасней казалась такая перспектива. Унизиться перед женщиной, которая умеет выставлять себя в лучшем свете в присутствии мужчин, — это нестерпимо. Но ради поставленной цели придется на это пойти.

Вскоре после того, как корабль выполз на берег, такой случай представился. Нужно было выгрузить все с корабля, чтобы Джозеф Роджерс и его механики смогли осмотреть механизмы и убедиться, что они не пострадали во время трудного пути. Мужчины таскали тяжести на берег, а Тина стояла, не зная, чем им помочь. Оглянувшись, она увидела в нескольких шагах от себя Инес, которая холодно смотрела на развернувшуюся вокруг бурную деятельность. На глазах у Тины она вложила сигарету в длинный мундштук и помахала рукой занятым мужчинам, прося огоньку. Тина сдержала улыбку. Все были слишком заняты, чтобы бросить взгляд на Инес, поэтому, капризно надув губы, она принялась искать в карманах спички.

Тина подавила гордость, достала зажигалку и подошла к Инес.

— Я могу вам помочь? — спросила она, протягивая зажигалку сеньоре, которая держала по-прежнему незажженную сигарету. Инес посмотрела на Тину, и в ее взгляде отразилась такая неприкрытая ненависть, что у девушки перехватило дыхание. Она отступила, а Инес неприятно рассмеялась и, прикурив от зажигалки, выдохнула на нее облако дыма. Инстинкт подсказывал Тине, что нужно повернуться и уйти от женщины, которая так откровенно демонстрирует свою неприязнь, и ей пришлось напомнить себе, какова ставка, чтобы остаться.

— Сеньора... — начала она.

Инес приподняла брови.

— Да? — холодно спросила она.

— Я должна перед вами извиниться, — с трудом произнесла Тина. — Я была непростительно груба с вами и хочу, чтобы вы знали, что мне очень жаль.

Инес пожала плечами. Она смотрела на мужчин, дожидаясь, пока кто-нибудь из них освободится и сможет ее развлечь, но все по-прежнему были заняты, поэтому она нетерпеливо повернулась к Тине и сорвала на ней свое раздражение.

— Сеньорита Доннелли, — ядовито сказала она, — неужели вы думаете, что мне хоть на йоту интересно, что вы такое сказали? — Она горящими черными глазами осмотрела Тину с головы до ног и презрительно продолжила: — Мне абсолютно все равно, что там болтает холодная, зажатая англичанка, которая так боится жизни и мужчин, что свернулась в клубок и прячется в своей раковине фригидности всякий раз, как на нее обращают хоть малейшее внимание!

Ее презрительный смех был даже оскорбительней слов, и Тина сжала кулаки. Фригидная! Зажатая! Дрожа от гнева, она готовилась отвечать. Никогда в жизни ее еще так не оскорбляли, и не возникало необходимости яростно защищаться, но сейчас, в эту минуту Тина обнаружила, что под невозмутимым фасадом, который оставался нетронутым долгие годы, таится темперамент такой же яркий и пламенный, как ее рыжие волосы. Она уже открыла рот, готовая выплеснуть гнев, как очень вовремя послышался голос сеньора. Рамон Вегас обратился к ним обеим.

— Я рад, что вы подружились и уладили небольшое недоразумение, — начал он с подлинно мужской бестолковостью.

При его неожиданном появлении обе женщины повернулись к нему. Он быстро перевел взгляд с Инес, которая уже сумела принять довольное выражение, на Тину, и той пришлось мужественно подавлять свой гнев, чтобы у сеньора не возникло подозрений. В этот момент с женской проницательностью Тина поняла, что ей придется во всем соперничать с Инес, если она хочет вернуть себе расположение Вегаса. Поэтому она широко улыбнулась ему и кивнула.

— Надеюсь, мы с сеньорой достаточно взрослые, чтобы преодолеть наши мелкие разногласия без вашего вмешательства, сеньор. Конечно, мы подружились, и я уверена, что к концу путешествия найдем немало общего. Не правда ли, Инес? — спросила она удивленную сеньору.

И была почти вознаграждена за свои усилия, глядя, как Инес колеблется в нерешительности. Не согласиться — значит выглядеть упрямой, и под острым взглядом Рамона Вегаса ей пришлось подавить свое раздражение и улыбнуться с огромным усилием она сумела улыбнуться Тине и негромко рассмеяться:

— Конечно, мы подружились, Рамон! Как вы могли даже думать иначе?

Он нетерпеливо пожал плечами, не понимая женской противоречивости, и посмотрел на их невинные лица.

— В таком случае, — протянул он им обеим руки, — позвольте показать вам, где сложены ваши вещи, прежде чем мы сядем ужинать.

Ужинала Тина в хорошем настроении. Наконец-то вышло так, как она хотела, и то, что она сумела справиться с Инес, придавало ей уверенность. Тина болтала с мужчинами так, как никогда не осмеливалась раньше. Все дружно уплетали какое-то загадочное блюдо, приготовленное Феликсом Крилли, который исполнял обязанности повара, и Тина с такой легкостью приняла участие в общем разговоре, что спутники были удивлены и обрадованы. Все, кроме двоих. Тео был одновременно раздражен и поражен такой резкой переменой и тем, что утратил исключительное внимание Тины. Он не мог пожаловаться на то, что она его игнорирует: ему она уделяла столько же внимания, сколько и остальным, но его тщеславие было уязвлено: он не хотел делить с другими то, что уже считал своей собственностью.

Инес тоже была недовольна. Она сидела на своем обычном месте, рядом с Рамоном Вегасом, и все больше хмурилась, видя, как его взгляд все чаще и чаще устремляется на другую сторону потрескивающего костра, к Тине. Наконец, не в силах это выдерживать, она неожиданно встала и пожелала всем спокойной ночи. Уставшие мужчины неохотно последовали ее примеру и один за другим начали покидать свои места вокруг костра.

Тео мрачно проводил Тину к ее гамаку. Но когда она уже собралась уйти от него, неожиданно схватил ее за руку и развернул лицом к себе. Она резко отреагировала на его грубость:

— Тео, вы делаете мне больно!

Ее охватил страх, когда она увидела его горящие в темноте глаза. Инстинкт приказывал ей бежать, но не успела она собраться с силами для борьбы, как он схватил ее и прижал свои толстые чувственные губы к ее протестующему рту. На короткое мгновение она оказалась его пленницей. Тина испытала такое отвращение, что нашла в себе силы отвернуть лицо от его жадных губ и вырваться из его рук. Голос ее дрожал от омерзения:

— Никогда больше не касайтесь меня, слышите? Если попытаетесь приблизиться хоть на шаг, я позову на помощь!

Эта угроза остановила его. Лицо его пошло пятнами и стало еще более угрожающим. Хриплый насмешливый ответ не предвещал ничего хорошего.

— Вы предпочитаете мне бразильца? Не думайте, что я не заметил, как вы на него поглядываете, когда считаете, что вас никто не видит. У вас вспыхивают глаза, когда он снисходит до того, чтобы заметить вас!

Краска, разлившаяся у нее на щеках, не придала уверенности ее ответу.

— Не говорите глупости, у вас слишком буйное воображение...

— Тогда объясните мне, — грубо прервал ее он, — почему вы так жадно ловите каждое слово бразильца?

Она лихорадочно искала оправданий.

— Вы сами говорили мне, — наконец ответила она запинаясь, — что сеньор увлечен Инес, зачем же мне тратить время на возлюбленного другой женщины?

Глаза его сузились. Неуверенная улыбка промелькнула на губах, затем, к ее изумлению, он хлопнул себя по бедрам и искренне рассмеялся.

— Маленький дьяволенок! — воскликнул он. — Вы делаете это, чтобы разозлить сеньору. Вы ее ненавидите и стараетесь стащить ее приятеля, чтобы преподать ей урок!

Она поежилась. Только Тео мог придумать такое, но если согласия достаточно, чтобы он перестал подозревать ее в привязанности к Вегасу, она готова позволить ему считать, что его догадка верна. Тина с трудом глотнула и кивнула в знак согласия. К своему облегчению и стыду, она увидела, что он довольно смеется и уходит к своему гамаку, больше ни о чем не спрашивая.

Когда он исчез в темноте. Тина почувствовала себя такой возбужденной и полной дурных предчувствий, что решила побродить по поляне, пока нервы не успокоятся и она сможет уснуть. Спустившись к реке, она прислонилась к дереву и отбросила все мысли о Тео, вспоминая то, что произошло этим же вечером, за ужином. Улыбнулась тому, как Майлс Дебретт, спокойный ученый-географ, одобрительно кивал ей. А Джок Сандерс прошептал на ухо: «Ваша тревога прошла, милая, и я этому рад!» Феликс Крилли, явно радуясь происшедшей в ней перемене, до краев наполнил ее тарелку своим карри, а два парня Бреклинга, не знающие языка, но удивительно чувствительные к атмосфере, со смехом побуждали ее съесть всю вкусную острую смесь. Но больше всего ее порадовало то, как все дружно стали называть ее Тиной. Единственным исключением был Вегас: он по-прежнему обращался к ней строго формально.

Река, окутанная смягчающим покровом тьмы с дрожащими отблесками луны, с обманчивым спокойствием несла свои лепечущие воды меж берегами. Тина наклонилась, собираясь опустить пальцы в воду и несколько секунд подержать их в освежающей прохладе. Что произошло дальше, она так и не могла потом толком вспомнить. Только что она спокойно наслаждалась загадочной красотой мягкой тропической ночи — а в следующее мгновение стальные пальцы впились в ее плечи, ее рывком подняло вверх. И в смятении она услышала яростное бразильское восклицание:

— Madre de Dios, вы с ума сошли? Совсем спятили?

И к своему унижению, Тина почувствовала, что ее трясут так, что у нее стучат зубы, а голова дергается, как у куклы. Нападение было таким стремительным и таким немотивированным, что она была совершенно сбита с толку. Когда наконец Вегас несколько успокоился, так что смог заговорить, он, едва сдерживаясь, спросил:

— Ну? Если можете, попытайтесь объяснить свою преступную глупость!

Освобожденная так же внезапно, она отшатнулась, ошеломленная, не в состоянии понять его поступок. Недоумевающим взглядом смотрела она в его сердитые глаза, как несправедливо наказанный ребенок; руки ее дрожали, когда она попыталась откинуть тяжелые волосы, выбившиеся из заколок от свирепой тряски.

— Не понимаю! — наконец произнесла она. — Что я такого сделала?

Дыхание его вырывалось с резким свистом.

— Что вы сделали? — переспросил он. — Вы хотите сказать, что забыли о пираньях?!

И тут только она поняла. Конечно, она читала и слышала об этих ужасных маленьких рыбах-людоедах, которые в секунды могут превратить тело человека в скелет. Осознание заставило ее задрожать, она подняла на него взгляд, словно еще не верила, что стоит в безопасности.

— Да, — мрачно кивнул он, — вам очень повезло, сеньорита Доннелли. Известны случаи, когда человек опускал руку в эти воды и доставал ее без пальцев! Что, во имя неба, заставило вас так рисковать? Если бы у вас на пальце был хоть малейший порез, запах крови привлек бы этих фурий, они собрались бы ордами и рвали плоть с ваших костей!

Она вздрогнула. Земля под ногами словно заходила ходуном: в сознание проникла нарисованная им жестокая картина. Бесполезно объяснять, что она забыла о существовании таких ужасов посреди окружающей их красоты. Бесполезно объяснять, будто она знала, что пираньи не заинтересуются человеком с неповрежденной кожей. Если она скажет, что знает случаи, когда люди без всякого вреда для себя плавали среди этих крошечных каннибалов, он, чего доброго, в гневе может столкнуть ее в реку и велит доказать это на своем примере!

Эта мысль вызвала у нее истерический смех, прежде чем она смогла его сдержать. Еще больше разгневанный этим звуком, он яростно произнес что-то неразборчивое и вытащил ее из тени на полный свет луны.

— Вы считаете это смешным? — спросил он, почти не разжимая губ. — Как я уже сказал, сеньорита Доннелли, вы либо бесчувственны, либо глупы, но что бы это ни было, вас определенно нельзя оставлять одну в глубине джунглей!

Ошеломленная, она могла только молча смотреть на него. Тяжелые пряди волос высвободились от последних сдерживающих заколок и упали на плечи, словно стыдясь своей красоты перед таким презрением; вместе с ними упал и дух Тины. Она чувствовала, как его руки крепче сжимают ее плечи, умоляюще подняла голову, словно просила избавить ее от физического наказания, которое будет только справедливым. Она женщина и потому не подлежит наказанию, которого явно заслуживает, и, видимо, только сознание этого его и остановило. Снова она почувствовала его сдержанную ярость: условности заставляли его отказаться от природного инстинкта, призывавшего наказать. Тина отшатнулась от дьявола, смотревшего на нее из глубины голубых глаз пумы, но он был слишком быстр и остановил ее движение. Рывком он придвинул ее к себе, прижал к своему жесткому телу, и у нее было только мгновение, чтобы прошептать: «Нет!», прежде чем его губы заставили замолчать ее дрожащий рот.

Поцелуй должен был означать наказание, и именно так она встретила его намеренную грубость. Но потом ее предательские губы начали двигаться с неожиданной страстью, которую она не могла контролировать, и, как цветок, раскрывающийся под лучами солнца, она ответила на его поцелуй с пылом, показавшим ему всю глубину чувств, которые она пыталась скрыть.

Он резко удивленно выдохнул и оторвался от ее рта. Посмотрел на ее ошеломленное лицо, и жесткое выражение его глаз сменилось пылом желания, которое обещало бесконечный восторг, если она только посмеет дойти до кульминации. Он медленно протянул руку и обвил свое загорелое запястье ее прядью; волосы на фоне темной кожи казались золотым браслетом. И в голосе его звучала почти такая же сила, как в поцелуе. Он медленно произнес:

— Думаю, лед не может существовать под такой горячей поверхностью, querida{ Любимая, возлюбленная. — Прим. перев.}.

Сцена была точно создана для любви. Глубокая загадочная река несла свою негромкую музыку в цветистых берегах у их ног; небо цвета индиго и огромная благожелательная луна усиливали очарование ночи; и даже шелест и неожиданные крики джунглей только усиливали ощущение безопасности в его сильных объятиях. Тина пыталась прийти в себя, но все в ней сопротивлялось этому порыву к благоразумию. Настолько, что когда его губы снова впились в ее рот, она не сопротивлялась, но с обезоруживающей невинностью отдалась его ласкам. Его второй поцелуй так много сказал ей. Небесный экстаз, охвативший ее душу, подсказал ей, что если она упустит его, — больше никого другого не захочет. Поцелуй сказал ей и другое: он мужчина со множеством обликов; он одновременно нежен и безжалостен, силен, но мягок; способен на сочувствие, но требователен. Она еще сильней прижалась к его крепкому телу, и тихая музыка реки перешла в симфоническое крещендо; нежные слова на испанском, которые он шептал ей, трогали ее сильнее самой сладкой поэзии; аромат цветов кружил голову. Она хотела бы, чтобы этот поцелуй длился вечно. Его горько-сладкий экстаз пробудил в ней все страстные инстинкты, которые до того времени оставались спящими; оказывается, они только ожидали искры, чтобы вспыхнуть. Она закрыла глаза, наслаждаясь новыми незнакомыми чувствами.

Из золотого облака счастья ее неожиданно вырвал резкий смех. Он эхом прокатился по поляне. Дурное предчувствие охватило ее, когда она повернулась и увидела в центре поляны Тео. Тот смотрел на них. Рот его был искажен в гримасе смеха и резко контрастировал с выражением ярости во взгляде. Тина мгновенно напряглась. Тео, очевидно, готовит какую-то пакость, и у нее было ужасное подозрение, какое именно оружие он использует, чтобы отомстить Району.

Словно с далекого расстояния слышала она его грубый смех и затем ядовитые слова, отобранные специально для Вегаса.

— Отлично сыграно, Тина, девочка! Вам удалось сделать то, что вы собирались, и еще с первой же попытки! Отличная мысль — свести счеты с Инес, отобрав у нее приятеля!

Она почувствовала, как рядом с ней напрягся Рамон. Он отступил на шаг и в зловещем молчании ждал ее ответа. В наступившей тишине сердце Тины билось глухо и тяжело, но ей его удары казались оглушительными. Ей хотелось крикнуть, хотелось все отрицать, но она понимала, что тщетно будет пытаться объяснить присутствие Тео. Она ухватилась за слабую надежду: может быть, ей все удастся объяснить позже, когда они будут наедине...

Но такой возможности у нее не было. Снова руки Вегаса сжали ее плечи, он повернул ее лицом к себе. Вопрос, произнесенный с быстротой удара рапиры, требовал полной откровенности:

— То, что он сказал, правда?

— Нет, не совсем... Вернее... — она пыталась объяснить, но он безжалостно оборвал ее, добиваясь правды.

— Вы обсуждали такой план с Бренстоном? Отвечайте: да или нет?

Чтобы ответить правдиво, потребовалось все ее мужество, и наконец она шепотом, задыхаясь, произнесла:

— Я потом все скажу....

На его красивом мрачном лице появилось презрительное выражение. Такое жгучее презрение может быть унаследовано только от многих поколений высокомерных предков.

Секунду спустя он повернулся и исчез в темноте.