В то утро Тони проснулась рано. Поглядев на часы, она увидела, что сейчас немногим более половины седьмого, но ей больше не хотелось спать. Было неприятно лежать в постели, когда за окном такой прекрасный день.

Она встала и, порывшись в ящике, нашла то, что искала — синий купальный костюм. У Тони были также и бикини, но на общественном пляже бикини запрещены. Нельзя было сказать, что пляж у подножья замка был общественным, но ей не хотелось еще больше раздражать графа. Она надела костюм, а сверху короткое пляжное платье, сунув ноги в сандалии и повесив на плечо полотенце, она, стараясь не шуметь, опустилась вниз по лестнице и вышла во двор, не повстречав никого. Она не знала, где дверь, через которую они выходили с Франческой, поэтому прошла через главный вход и обогнула замок, чтобы выйти на поросшую травой тропинку, ведущую к скалам.

Берег показался пустынным, и Тони сошла по лестнице вниз, наслаждаясь свободой. Солнце уже начало согревать прохладный воздух. Оказавшись на песчаной полосе, идущей вдоль моря, она сняла сандалии, оставила на берегу платье и полотенце и радостно побежала к манящей воде. От холода у нее вначале перехватило дыхание, но она преодолела это ощущение и поплыла навстречу волнам. Ее волосы, схваченные лентой, сразу намокли. Выйдя на берег, она принялась выжимать. Тони не заметила, что на берегу кто-то есть. Поэтому, увидев мужчину, она сначала растерялась, а потом сказала холодно:

— Неужели надо обязательно появляться без предупреждения, как злой дух из бутылки? Улыбаясь чуть насмешливо, он сказал:

— Виноват, сеньорита.

Она с минуту разглядывала его, замечая все детали — узкие джинсовые брюки и горчичного цвета рубашку с расстегнутой верхней пуговицей. Рукава была закатаны и на загорелой руке выделялись золотые часы. На шее на изящной золотой цепочке висел медальон. Тони ощущала его притягательную силу. Вздрогнув, она отвернулась и, взяв полотенце, стала вытираться.

— Вам понравилось купание? — сказал он медленно. Поставив ногу на камень, он смотрел на море.

— Да, спасибо, — коротко ответила Тони.

Он опять слегка улыбнулся.

— Судя по вашему виду, это так, — тихо проговорил он, внимательно разглядывая Тони.

Тони поспешно натянула на себя платье. Оно не слишком ее прикрывало, но все же прибавило уверенности. Стройная, тоненькая, без косметики, которая только портила бы ее чуть загоревшее лицо она казалась лишь ненамного старше Франчески.

— Зачем вы пришли сюда, сеньор?

— А разве для этого нужна причина?

Тони отвернулась.

— По-моему, да. Я не верю, что за ночь ваше мнение обо мне изменилось.

Он выпрямился и сунул руки в карманы брюк.

— Ваш тон резок, сеньорита. Разве в Англии женщина спрашивает мужчину, почему он находится рядом?

Тони взглянула на него.

— Нет, если этот мужчина не граф Рауль Фелипе Винсенте делла Мария Эстрада.

— Вы запомнили мое полное имя, сеньорита? Это интересно. А мне ваше имя сказала Франческа. Джанет Вест, кажется?

Тони не ответила. Рауль вынул портсигар и открыл его. Он несколько мгновений изучающе рассматривал Тони, затем закурил. Тони отвернулась. Он просто хотел вывести ее из себя, но это ему не удастся!

Она подняла с песка полотенце и сандалии и медленно пошла вдоль берега. Он окликнул ее, и Тони остановилась.

— Сеньорита!

Она вздохнула и повернулась в его сторону:

— В чем дело?

— Я устраиваю сегодня званый обед, придет несколько друзей. Естественно, вы с Полем будете там. Я предлагаю вам перемирие. Мне не хочется участвовать в словесной потасовке с вами в присутствии моих друзей.

Тони удивленно посмотрела на него, поджав губы. Затем, не сказав ни слова, она пошла по берегу. Это невыносимый человек, совершенно невыносимый!

После ленча Поль повез Тони в Эстраду, маленький городок, где был небольшой рынок, на котором можно было купить все, от рыбы до резного сундука. Внимание Тони привлекли рулоны материи. Она остановилась полюбоваться мягким бархатом, шелками и шифонами, и подумала, кто же покупал такие роскошные вещи в этом маленьком городке. Она купила два отреза материи себе на платье: черный бархат и абрикосового цвета шифон. Когда она купила еще нитки и молнии к платьям, то почувствовала, что не зря потратила время. Затем Поль повел ее в порт, где продавали рыбу с лодок. Женщины несли рыбу в плоских корзинах на голове, и Тони поморщилась при мысли о том, как пахнут их волосы. Женщины стояли и разговаривали, с интересом разглядывая их с Полем. В ушах у них были большие золотые серьги, их платья были яркими, и Тони подумала, что выглядят они очень живописно. Она немного, пожалела, что не взяла с собой фотоаппарат, чтобы заснять их и позже любоваться снимками в своей уютной лондонской квартирке.

Пришло время возвращаться в замок, и Тони с неудовольствием подумала об ожидающем ее званом обеде. Ей не хотелось присутствовать на нем, и она подумала, не отказаться ли, сославшись на головную боль. Несмотря на то, что у нее действительно разболелась голова, Тони не хотела показать, что она испугалась, поэтому, приняв две таблетки аспирина, она пошла в ванную.

Придя из ванной, она стала изучать свой гардероб с некоторым сомнением. Большинство ее вещей были слишком повседневными: она ведь не планировала посещать званые обеды, даваемые португальским графом и его семьей. Однако она подумала, что красное вышитое платье с круглым воротником, расшитым крохотными блестками, должно прекрасно подойти для этого случая. Платье было с короткой расклешенной юбкой и облегающим лифом. Волосы она в этот раз оставила распущенными и, положив немного теней для глаз и бледную помаду для губ, пошла вниз.

Тони сошла с лестницы, не встретив никого, но когда подошла к небольшому холлу, услышала шум голосов. С минуту она стояла, прислушиваясь, немного напуганная той ролью, которую ей предстояло играть. Затем, распрямив плечи, она толкнула дверь и вошла в комнату.

С первого взгляда ей показалось, что комната полна народу, но когда она немного освоилась, то увидела, что кроме графа с графиней, Поля и Франчески там было только четверо неизвестных ей людей. А пятым был мальчик примерно того же возраста, что и Франческа, довольно худой и бледный.

То, что она заметила в следующую минуту, очень обеспокоило ее. Все женщины были в черном или черным с белым. Ее красное платье с короткой юбкой было похоже на цветную страницу среди обычного газетного номера, и она почувствовала, что заливается краской.

Почувствовав ее замешательство, старая графиня подошла к ней и сердечно улыбнулась.

— О, Джанет, дорогое дитя! А мы уже начали думать, куда вы исчезли?

Тони пожала плечами, ее светлые волосы блестели как шелк.

— Извините, графиня. Я слишком долго одевалась. Надеюсь, я не заставила всех вас ждать.

— Всего одну минуту, — деликатно ответила графиня. — Пойдемте, я хочу представить вас гостям.

Тони взглянула на Поля, но тот только удовлетворенно кивнул головой. Она окинула взором безукоризненно одетого графа, успев заметить, что он не один. Маленькая изящная женщина стояла с ним рядом, ее маленькие ручки покоились на графском смокинге. Она смотрела на него, как бы совершенно не замечая других присутствующих, а граф наклонил к ней голову, слушая, что она ему говорит. Тони встретилась с ним взглядом и сразу же отвернулась.

Графиня представила ее сеньору Динарре. Это был пожилой человек, который мог быть скорее другом графини. Там была также и молодая пара, которую представили как сеньора и сеньору Примейро. Сеньора Примейро держалась очень дружелюбно, и после того, как слуга принес Тони рюмку, Изабель Примейро спросила:

— Как вам нравится ваше пребывание в Португалии?

Тони улыбнулась:

— Очень нравится, спасибо, сеньора. Это очень красивая страна! Вы живете поблизости?

— Да, в нескольких милях к северу. Вы должны заставить Поля навестить нас. Мы выращиваем цветы, это очень интересно.

— Спасибо, — вежливо ответила Тони, отпив еще глоток мартини. — Боюсь, что мы с Полем не пробудем здесь долго.

— Что? — Поль подошел к ним. — Дорогая, конечно, мы здесь еще побудем. Не можем же мы убегать, не успев приехать.

Тони сжала губы.

— Ты забываешь о моей работе, дорогой, — сказала она предостерегающе холодным тоном. Старая графиня улыбнулась лукаво.

— Но ваша работа важна для вас только до тех пор, пока вы не выйдете замуж, а я уверена, что Поль собирается изменить ваш статус в ближайшем будущем, не так ли, Поль?

Поль улыбнулся с довольным видом, который так возмущал Тони.

— Естественно, бабушка, я не могу дождаться, когда Джанет станет моей женой. — Он взял ее за руку с видом собственника. — Джанет красивая девушка, как, я уверен, ты уже заметила.

Тони хотела вырвать руку. Никогда она не чувствовала себя такой сердитой и беспомощной. Он ведь не может не понимать, что ставит ее в неловкое положение, но в его голосе были искренние нотки, которые не остались незамеченными Тони.

Еще один человек подошел к ним в сопровождении маленькой темноволосой женщины, элегантно одетой в черное шелковое платье, облегающее ее изящную фигурку. Никогда Тони не была так рада увидеть графа, как в эту минуту, хотя она прекрасно понимала, почему он подошел.

Старая графиня смутилась.

— Моя дорогая Лаура, — воскликнула она, — вы, должно быть, считаете меня ужасно невежливой! Ведь я не познакомила вас с нашей гостьей. Джанет, дорогая, это сеньора Пассаментес, наш большой друг.

Тони с радостью высвободилась из цепких рук Поля, подошла к Лауре и пожала протянутую ей руку. В это время она взглянула прямо в лицо сеньоре Пассаментес и почувствовала, что где-то ее встречала. Лаура тоже посмотрела на нее как-то странно, но через мгновение Тони перестала об этом думать.

— Как поживаете? — сказала Лаура вежливо. Тони постаралась сделать над собой усилие и быть дружелюбной:

— Прекрасно, благодарю вас. А этот мальчик ваш сын?

Глаза Лауры сверкнули.

— Да, это Эстебан, сеньорита. — Затем она опять повернулась к Раулю делла Мария Эстрада, как будто ей прискучила эта беседа.

Тони почувствовала, что обратила на себя внимание остальных. Она взглянула на графа словно по принуждению и, увидев, что он с насмешкой наблюдает за нею, почувствовала гнев. Очевидно, он постарается рассказать Лауре Пассаментес о своем отношении к невесте племянника. Когда разговор стал опять общим, Поль подошел к ней.

— Тебе, я вижу, нелегко, — сказал он со смехом. — Я бы на твоем месте не пытался поддеть сеньору Лауру. Догадываюсь, что меня она тоже не любит.

Тони пожала плечами и холодно посмотрела на Поля.

— Ты и сам ведешь себя довольно свободно, не так ли? Как ты осмелился вести эти разговорчики о нашей свадьбе?

— Ш-шш! — Поль осторожно огляделся вокруг. — Ты прекрасно понимаешь, что мне приходится вести себя таким образом.

Тони скептически взглянула на него.

— Я начинаю думать, что ты действительно собираешься так меня скомпрометировать, что у меня уже не будет пути к отступлению.

— Ну, знаешь. То… то есть Джанет! — Он покраснел. — Давай отложим этот разговор до тех пор, пока не будем одни!

Тони допила свою рюмку, и ей налили еще. Она решительно выпила мартини одним глотком, чтобы хотя бы временно избавиться от чувства неловкости.

— Успокойся, — воскликнул Поль сердитым тоном, когда его дядя остановился рядом с ними. Граф внимательно рассматривал Тони некоторое время.

— Итак, сеньорита, — тихо проговорил он, — вы не пьете.

Тони взглянула на него, широко раскрыв глаза, потом сказала:

— Дай мне сигарету, Поль.

Поль вынул сигареты, жесты его были резкими, но Тони не обратила внимания на его неудовольствие. Тут, к ее облегчению, появился слуга и объявил, что обед подан.

За длинным столом Тони оказалась между Полем и Эстебаном Пассаментес. Мальчик был более дружелюбным, чем его мамаша, и Тони разговаривала с ним свободнее. Он хорошо говорил по-английски. Тони не обращала внимания на Франческу, которая смотрела на нее гневным взором с другой стороны стола. Поль казался мрачным и отрешенным, очевидно, в этот раз ей удалось вызвать его гнев.

Когда обед закончился, все перешли в гостиную, и Лауру Пассаментес уговорили спеть. Эстебана послали за гитарой, и через минуту он вернулся, неся гитару в футляре.

Когда Лаура запела, вся неприязнь Тони испарилась: Лаура чистым высоким голосом прекрасно исполнила несколько народных песен. Музыка была веселой и красочной, и аудитория шумно реагировала на пение. Изабель задумчиво посмотрела на Тони:

— Что вы думаете о нашей культуре, сеньорита Вест? Как вам нравится такая манера исполнения?

Тони улыбнулась:

— Очень нравится. Я думаю, музыка как бы обобщает все основные черты характера народа.

— Да, я согласен с вами, — сказал Жорж Примейро. — Таковы наши люди, веселые и одновременно печальные. У нас много такого, что нужно изменить.

— А, так вы придерживаетесь радикальных взглядов, — смеясь воскликнула Тони. — Я думала, что не встречу такого отношения среди аристократии.

— Но почему? — воскликнула Изабель. — Мы вовсе не слепы к несчастьям, которые мы видим повсюду. Но реформы невероятно трудны.

— Да, — кивнула Тони. — И все же у вас поразительные контрасты между бедными и богатыми!

— Как знать, кто счастливее? — сказал граф, который подошел к ним и стоял сейчас возле Тони, держа в руке рюмку. — Вы принадлежите к той категории людей, которые не видят, что в жизни все относительно.

Тони покраснела.

— Это как раз те аргументы, которые используют такие… такие, как вы, — ответила она, опуская голову.

— Дж… — Джанет! — воскликнул Поль.

— Успокойся, Поль! — глаза графа сузились. — Твоя… невеста меня очень интересует. Продолжайте, пожалуйста, объясните, что вы имеете в виду?

Тони прожала плечами, видя, что оказалась в центре внимания всех присутствующих. Она заметила, что и Франческа наблюдала за ней с насмешливой дерзостью.

— Что я имею в виду? — продолжала Тони холодно, глядя на графа с вызовом. — Я сказала все, что хотела. Но еще я бы хотела узнать, как вы можете так бездумно утверждать, что все на свете относительно? У вас есть какие-либо доказательства?

Граф сделал движение, и Тони показалось, что он похож на зверя из джунглей: такой же ловкий, молчаливый и угрожающий.

— Сеньорита, — сказал он тихо, — мне не нужно доказывать вам мою правоту. Но разве вы можете отрицать, что в течение жизни у человека меняются потребности? Вот вам, например, уже вряд ли понравятся сейчас леденцы, посещение зоопарка, новый плюшевый медвежонок. Ваши удовольствия теперь, скажем, более утонченны. Вам теперь доставляет удовольствие выкурить хорошую сигарету, почувствовать прикосновение губ любимого человека, его ласку… — Граф говорил умышленно мягко и чарующе, и Тони вздрогнула. — Но можете ли вы искренне сказать, что эти более утонченные удовольствия доставляют вам больше радости, чем те более простые вещи в вашем детстве?

Тони отрицательно покачала головой.

— Продолжайте, граф.

Граф улыбнулся.

— Вот я и говорю, что в жизни все относительно. Миллионер получает удовольствие от своих денег, яхт, личного самолета. Бедный получает удовольствие от более простых вещей.

— Бедность нельзя отбросить с такой легкостью, — возразила Тони, не обращая внимания на предостерегающие жесты Поля.

— А я и не отбрасываю, сеньорита. — Сейчас граф говорил уже холодным тоном. — В моем поместье нет бедности. Тем не менее, в жизни всегда должен быть хозяин и слуга. Если не будет ни того, ни другого, мы мало чего добьемся. Разница между ними может быть большей или меньшей, но принцип разделения работает везде.

— Это что-то вроде диктатуры!

— А что вы предпочли бы: беспомощность человека, который пытается делать то, что не умеет? Или опыт знающего человека?

— Я полагаю, это случай, когда из двух зол выбирают меньшее. — Тони с удовольствием увидела, что глаза графа потемнели от гнева.

— Сеньорита, — начал он, но к нему подошла Лаура Пассаментес и властно взяла его под руку.

— Рауль, дорогой, — тихо проговорила она, — я думаю, ваша точка зрения вполне ясна, — она презрительно взглянула на Тони. — Если сеньорита не признает ее, то она осталась в одиночестве. Может, потанцуем?

Выражение лица графа изменилось, и Тони заметила, что шрам, который так явно проступал с минуту тому назад, стал менее заметен сейчас, когда граф стал успокаиваться. Он мягко взглянул на Лауру, и Тони опустила голову, чтобы не видеть их. В этом взгляде было что-то интимное, и Тони не понимала, почему он вызвал в ней отвращение.

Позже вечером, когда Поль танцевал с Изабель. Тони стала размышлять, откуда на лице графа шрам. Вполне очевидно, он мог сделать пластическую операцию и совершенно от него избавиться, но он почему-то не сделал этого, и его лицо как-то странно беспокоило ее. Она чувствовала, что граф смотрит на нее, и быстро отвела взгляд.

Выйдя из гостиной, она прошла по коридору, который, как она увидела, вел в большой банкетный зал. Сейчас там было пусто, и она с удовольствием прошла по залу, осматривая все вокруг. Герб над камином был такой же, какой она видела на дверце его машины, и сочетание на нем серебра с пурпуром было великолепным. С минуту она изучала его, а затем повернулась и стала рассматривать огромный дубовый стол и такие же огромные стулья. Шкуры на полу, некоторые с головами животных, также придавали всему какой-то средневековый вид. Она подумала о тех ночах, когда здесь пировали и веселились… А теперь зал застыл в своем гордом великолепии. Она представила себе этот огромный стол, на котором теснились блюда с мясом и фруктами, и стояли серебряные чарки с красным вином… Она так погрузилась в свои мысли, что не заметила, как дверь открылась и чей-то голос произнес:

— В чем дело, сеньорита? Неужели небольшое расхождение во взглядах сделало наше общество неприятным для вас?

Тони резко повернулась. Светлые волосы красиво обрамляли ее слегка загоревшее лицо.

— Вы, надеюсь, не следили за мной? — сказала она, стараясь говорить с холодностью, которой не ощущала.

Он не ответил. Тони прижала руку к горлу и отвернулась, умышленно делая вид, что внимательно рассматривает гобелен, где была изображена охотничья сцена. Он подошел к ней, наблюдая смену выражений на ее лице.

— Вам нравится мой замок, сеньорита? — спросил он мягко.

— Конечно. Разве он может не нравиться? — спросила Тони резко.

— Но он не всем нравится. Вот, например, Поль: у него нет времени любоваться прекрасными вещами. Ему вещи нужно брать, использовать или уничтожать. Но никак не ценить.

Тони взглянула на графа с любопытством.

— Вы невысокого мнения о Поле, не так ли? — Она нахмурилась. — Но почему?

Граф пожал плечами.

— Не мне лишать вас ваших иллюзий.

Тони на мгновение сжала губы.

— Вам это и не удалось бы, — сказала она резко. — Что такого он сделал? Господи, ему только тридцать лет, он еще молод.

Граф слегка прищурил глаза.

— Сеньорита, вы, очевидно, совершенно не имеете представления о чем говорите, и я вам советую держать ваше мнение при себе. У меня есть причины не любить моего племянника, которые я не хочу обсуждать.

Тони раздраженно вздохнула.

— Ваша сестра, должно быть, много старше вас? — спросила она испытующе.

— Мать Поля ровно на 10 лет старше меня, — ответил он спокойно, — хотя почему это должно вас интересовать?

Тони задумалась. Значит, графу сорок лет. Внешне он выглядел моложе, но внутренне он был, очевидно, человеком, испытавшим крутые повороты. Она задумалась, не связана ли его нелюбовь к племяннику с матерью Поля? Может быть, он, как и его отец, не хотел впускать в семью человека другой национальности. Но ведь сам он женился на француженке, как сказал ей Поль. Тогда как все это понимать? Она подумала о беззаветной преданности Франчески своему отцу, и впервые какое-то сочувствие к девочке закралось ей в сердце. Ее отец был, конечно, не такой человек, который живет как монах, и она очень боится, что он женится на ком-нибудь совсем не подходящем. Тони вздохнула. Ведь это ее не касается, почему она об этом думает?

Она медленно пошла к двери.

— Вы уходите, сеньорита? — сказал он с издевкой. — Вам неприятно мое присутствие? Или оно выводит вас из равновесия?

Тони резко повернулась.

— Вы меня вовсе не выводите из равновесия, сеньор! — воскликнула она раздраженно.

— Нет?

— Нет. Только в том плане, что я не могу понять ваше предубежденное отношение к людям.

Граф взглянул на нее с гневом, и она с ужасом и волнением почувствовала, что знает слишком мало о человеке, способном на такой взрыв чувств.

Граф шагнул в ее сторону, она вдруг действительно испугалась и, не ожидая ответа на свой вопрос, выскочила из комнаты и побежала по коридору, ведущему в гостиную. В спешке она не заметила девочку, идущую ей навстречу, и чуть не столкнулась с Франческой. Та посмотрела на Тони изумленно, но Тони была не в состоянии думать, какое впечатление она производит. У нее было странное чувство, похожее на клаустрофобию, ей нужно было глотнуть свежего воздуха.

— Сеньорита, что-то случилось?

Тони взглянула на нее, покачала головой и прикусила губу:

— Нет. Нет, конечно. Ничего не случилось. Извините меня.

Франческа смотрела ей вслед, и ее лицо было похоже на холодную злую маску.

На следующий день Поль сказал Тони, что граф снова уехал в Лиссабон. Тони испытала облегчение, хотя присутствие графа необъяснимым образом волновало ее.

— Когда мы уезжаем, Поль? — напрямую спросила она. — Мы здесь уже четыре дня. А ты ведь обещал, что это будет недолгий визит.

Поль поерзал на месте. Они сидели на пляже неподалеку от замка, и теплые лучи солнца ласкали их плечи. Он открыл портсигар и, вынув две сигареты, предложил одну Тони.

— А куда спешить? — парировал он. — Ты говорила, что тебе не нужно на работу, так как ее у тебя нет. Я думал, ты бы не отказалась от удовольствия ничего не делать и только есть, спать и греться на солнце.

Тони нагнулась, чтобы зажечь сигарету, и затем, откинувшись, задумчиво выдохнула струйку дыма.

— Не пытайся понять меня, Поль. Я — не ты. И в этом всегда была твоя беда. Ты всегда думал, что знаешь, как будет лучше и мне, и тебе.

— Но ведь тебе здесь нравится. Тони пожала плечами.

— Мне нравится замок и, конечно, климат. Что же до всего остального… Ну, графиня добра и относится ко мне дружелюбно, но я ее так редко вижу. Франческа же открыто выражает свою неприязнь.

— А Рауль? — Поль внимательно следил за ней. — Вся твоя проблема в нем, ведь так?

Тони рукой заслонила глаза от солнца и взглянула на море.

— Не совсем так.

Поль явно не поверил ей.

— Не лги, пожалуйста! Я ведь не слепой.

— И что ты этим хочешь сказать?

Губы Поля скривились.

— Ты прекрасно знаешь, что я хочу сказать, Тони Морли! Твоя беседа вчера вечером с моим милым дядюшкой не осталась незамеченной! — произнес он недовольно. — И не только мной, смею тебя заверить. Лауре это тоже очень не понравилось. Никто, слышишь, никто не смеет спорить с графом делла Мария Эстрада!

Тони склонила голову, отведя назад тяжелую копну волос.

— Неужели? И что же вы все решили?

Поль скривился.

— Совершенно очевидно, что он тебе кажется привлекательным.

— Что? — в изумлении Тони уставилась на него.

— Конечно. Даже мне не надо ничего объяснять. Может, я и бываю в чем-то глуповат, но в том, что касается тебя, я очень догадлив.

— В таком случае, ты позволяешь своим догадкам увлечь тебя по ложному следу — с жаром сказала Тони. — Твой дядя меня совершенно не интересует, разве что мне непонятна столь явная неприязнь, которую он испытывает к тебе. Почему? Что он имеет против тебя? Все из-за твоего очевидного желания улучшить свое финансовое состояние за счет твоей бабушки?

Откинувшись на спину, Поль задумчиво пускал колечки дыма.

— А почему должно быть что-нибудь еще?

— Потому что он неглупый человек! Каким бы он ни был, у него есть конкретные причины, по которым он не хочет, чтобы ты оставался здесь. И я бы тоже хотела их узнать.

— Да, думаю, ты бы хотела этого! — рассмеялся Поль. — А что, Тони, может, у тебя возникли свои планы на этот счет? Ведь у дяди Рауля есть все, правда? Привлекательная внешность, если не думать о знаменитом шраме, изуродовавшем ему лицо. Прекрасный дом, так притягивающий твою аристократическую натуру. И, наконец, доход порядка ста тысяч фунтов в год!

Тони с презрением взглянула на него.

— Не хотела бы я иметь твою душу, Поль. — Она перевела взгляд на кончик сигареты. — Неужели ты и вправду думаешь, что я настолько глупа, что меня могут заинтересовать в мужчине только деньги?

— А почему бы и нет? Ведь таких женщин тысячи!

— Я не такая, как эти тысячи. Я не могу поступать так, как другие, которые выходят за мужчин намного старше себя в надежде, что те через пару лет отправятся на тот свет и оставят их богатыми вдовушками! Я бы не выдержала, чтобы какой-нибудь старик прижимался ко мне! — она даже вздрогнула.

Поль резко сел.

— Ты вряд ли можешь причислить Рауля к этой категории, дорогая. И я совершенно уверен, что ты бы хотела, чтобы он — как это ты сказала? — прижимался ко мне.

Пальцы Тони огнем обожгла пощечина, и Поль в бешенстве взглянул на нее, но тут они увидели, как по песчаному пляжу к ним кто-то идет.

— Дрянь! — только и успел пробормотать Поль: через мгновение Франческа уже стояла рядом с ними, дерзко глядя на них.

— Что случилось? — с издевкой спросила она. — Скандал в благородном семействе?

— Исчезни, Франческа, — пробормотал Поль, потирая щеку.

— Нет, подождите. — Тони встала. — Вы идете купаться, Франческа?

Франческа неприветливо смотрела на стройную девушку в темно-синем купальнике.

— Может быть. А что?

— Можно мне пойти с вами?

Девочка лениво пожала плечами, а затем, прищурившись, нехотя сказала:

— Наверное, да. Я иду к заливу за скалами. Поль резко встал.

— Джанет! — произнес он с угрозой. Тони сморщила носик и пошла с Франческой прочь, не оборачиваясь. Они миновали поросшую мхом скользкую каменистую тропинку и подошли к естественному прекрасному бассейну. Тони бросила полотенце и, не дожидаясь Франчески, нырнула в прохладную воду. Франческа продолжала стоять возле бассейна, глядя на нее. Она тоже сбросила платье и осталась в скромном полосатом купальнике. Он казался старомодным и неудобным.

— Вы идете в воду? — спросила Тони, стараясь отдышаться.

Франческа пожала плечами.

— А вы хорошо плаваете, — признала она нехотя, и Тони удивилась, почему в ее голосе послышалось разочарование. — Осторожно, сеньорита. Бассейн очень глубокий!

Тони вздохнула.

— Я не боюсь, Франческа. Жаль, если это вас огорчает.

Франческа спросила:

— Почему вы пошли со мной, сеньорита? О чем вы спорили с Полем?

— Это наше дело, — ответила Тони резко. Действительно, эти делла Мария Эстрада были просто невыносимы. Неужели они считали себя господами вселенной, которые могу задавать любые вопросы?

— Я знаю, это было связано с моим отцом, — сказала сердито Франческа, и ее щеки покраснели. — Вчера вечером между вами что-то произошло, не так ли?

— Франческа, перестаньте вникать в дела взрослых. Вчера ничего не произошло. Абсолютно ничего!

Франческа села на край бассейна и опустила ноги в воду.

— Вы говорите не правду, — сказала она упрямо. — Но вы не можете меня обмануть. Между вами и моим отцом начинаются какие-то отношения, разве нет?

— О, Господи! — Тони подняла глаза к небу. — Неужели все только и думают об одной и той же скукотище?

У Франчески засверкали глаза.

— Вот в этом все и дело! Вот об этом вы и спорили с Полем!

— Я этого не говорила.

— Нет, но вы сказали достаточно, чем дело? Неужели одного мужчины вам мало?

— Франческа, вы когда-нибудь выведете меня из себя. Перестаньте вести себя, как избалованный ребенок!

— Но вы должны признать, что умышленно выводите из себя моего отца, — воскликнула Франческа. — Он уехал в Лиссабон. Он собирался сделать это только через несколько дней. Почему он так поступил?

— Откуда мне знать Я ведь не слежу за ним.

— Все так и есть, как я сказала: между вами вчера что-то произошло.

— Не глупите, Франческа! Неужели мы не можем быть друзьями? У нас не большая разница в возрасте, и мы могли бы прекрасно дружить. — Она взглянула на девочку умоляюще.

Франческа надула губы.

— Уезжайте, сеньорита. Я не хочу быть вашим другом. Я вас ненавижу!

Тони посмотрела на нее, широко раскрыв глаза. — Не говорите ерунды, Франческа!

— Я не говорю ерунды. Это делаете вы, когда думаете, что мой отец обратит внимание на такую пустышку, как вы!

Тони сердито схватила Франческу за щиколотку, надеясь закончить этот ужасный разговор. Но Франческа была сильнее, чем она думала, и яростно сопротивлялась. Вдруг Тони почувствовала ужасную боль, погрузилась в воду, не успев понять, что же произошло, и потеряла сознание.

Очнувшись, Тони почувствовала, что лежит на чем-то мягком. Ее тело казалось совершенно слабым и беспомощным, и голова болела ужасно, как будто вместо подушки под головой у нее были гвозди. Когда Тони попыталась повернуть голову, боль стала просто невыносимой. Она слабо застонала, но этот звук отозвался в ее ушах, как удар грома.

Она почувствовала, что на голову ей положили что-то прохладное и заговорили с ней успокаивающим тоном. Веки были такими тяжелыми, что ей казалось — она просто не может их поднять. Усилие которое они сделали, чтобы открыть глаза, было для нее невыносимым.

Позже она почувствовала, что уже может открыть глаза, и увидела, что рядом с ее кроватью стоит медсестра, которая заметила, что Тони пришла в себя, и подошла к ней с испуганными глазами.

— Сеньорита! Как вы себя чувствуете?

Тони с трудом сглотнула.

— Воды, — пробормотала она, — можно воды?

— Конечно, минутку, сеньорита.

Вода показалась ей сладкой и дала ей силы спросить:

— Где я?

— В замке Эстрада, сеньорита. Неужели вы не помните? Вы плавали…

Тони постаралась вспомнить, но это было слишком трудно, и она покачала головой.

— Расскажите мне, пожалуйста. Что произошло?

Сестра положила ей на лоб прохладное полотенце.

— Потом, сеньорита, — сказала она, слегка улыбаясь. — Отдохните, я попрошу врача посмотреть вас.

Когда сестра вышла, Тони почувствовала, что ее веки опять стали тяжелыми. Она попыталась держать глаза открытыми, но через минуту уже спала. Когда она вновь открыла глаза, то увидела, что в комнате темно, а у кровати горит лампа. Медсестра по-прежнему была здесь, но ее лицо изменилось, и Тони догадалась, что это, должно быть, другая. Комната тоже стала казаться ей знакомой. Это была ее спальня. Она была в замке с Полем. Да, верно, с Полем Крейгом.

Сестра подошла к ней.

— Ну вот, вы опять проснулись, сеньорита Вест, — сказала она.

Вест? Вест? Тони не хотела принять эту фамилию. Она не Вест. Она Моррис, нет, Морли; да, верно, Морли. Она открыла рот, чтобы сказать это, но затем вспомнила тот обман, в который ее вовлек Поль. Все ведь думают, что ее фамилия Вест. Слава Богу, что она вовремя вспомнила!

Сестра поднесла чашку к ее губам, Тони с благодарностью сделала несколько глотков и затем спросила:

— Как давно я здесь?

— Не очень давно, — сказала сестра ободряюще. — Вы вспомнили, что произошло?

Тони опять постаралась вспомнить, сейчас все казалось ей уже яснее.

— О, да, — произнесла она медленно. — Думаю, помню. — Я… я плавала. Там еще была Франческа.

— Правильно. Вы упали и ударились о скалу. Франческа спасла вам жизнь. Без нее вы бы утонули!

— Утонула? — Тони наморщила лоб, пытаясь вспомнить все детали. — Да, наверное. Я теперь припоминаю.

Она вспомнила, что произошло. Это Франческа столкнула ее. Должно быть, она ударилась головой о камень. Тони вздрогнула, вспомнив, как зашумело у нее в ушах.

— Вам холодно? — участливо спросила сестра.

— Нет, — Тони отрицательно покачала головой. — Нет. — Она вздохнула и попыталась даже улыбнуться.

Сестра ободряюще коснулась ее плеча.

— Одну минуту, сеньорита. Постарайтесь не уснуть, пока я позову доктора Родригеса.

Теперь Тони было гораздо легче, и она слегка повернула голову, чтобы видеть дверь. Нетрудно было себе представить, что пережила Франческа. Несомненно, она очень испугалась.

Вслед за сестрой шел врач — невысокий подвижный человек. Он быстро подошел к кровати, слегка улыбнувшись Тони, отчего щеточка его усов чуть дрогнула. При этом он не переставал задавать сестре массу вопросов — один за другим. Он говорил по-португальски, и Тони, как ни пыталась, не смогла уловить, о чем идет речь. Точным и ловким движением он поставил ей градусник и измерил пульс.

— Все нормально, — сказал он наконец. — Я рад, что вам немного лучше, сеньорита Вест. Вы нас заставили немного поволноваться, но я рад вам сообщить, что вы идете на поправку и весьма быстро.

Тони облизнула пересохшие губы.

— Спасибо.

— Не хотите ли чего-нибудь съесть? — с улыбкой спросила сестра. — Может, немного супа?

— Да, пожалуйста, — кивнула в ответ Тони. — Я действительно проголодалась. Сколько я здесь пролежала?

Доктор нахмурился.

— Немногим более суток, сеньорита, — ответил он. — Обычно, когда у человека сотрясение мозга, сознание возвращается не сразу. Мы наложили два шва на затылке, сеньорита. Вот почему у вас так болит голова.

Тони просто не верила своим ушам — она была без сознания весь день и целую ночь! Да, в это нелегко было поверить.

— Сестра Гонзалес принесет вам немного супа, а я зайду вас проведать завтра, — сказал врач. — Спокойной ночи, сеньорита.

Когда доктор ушел, а сестра отправилась за супом, Тони попыталась поудобнее усесться в подушках. Она сразу же почувствовала головокружение и покрылась холодным потом. Она откинулась назад. В эту минуту дверь открылась, и в комнату вошел граф делла Мария Эстрада.

Она взглянула на него, остолбенев от удивления.

— Но… но вы ведь в Лиссабоне! — сказала она, не веря своим глазам.

— Я был в Лиссабоне, — спокойно ответил граф, закрывая дверь.

Тони сжала руки под одеялом.

— Что вам нужно, сеньор?

— Разве так уж трудно вообразить, что меня интересует ваше состояние? — сказал он резко.

— Честно говоря, да, — сказала Тони, на минуту закрыв глаза. Затем она опять их открыла, услышав движение возле кровати, и увидела графа рядом с собой.

— Сестра Гонзалес через минуту будет здесь и принесет суп, — проговорила она, не глядя на него.

— Я знаю. Как вы себя чувствуете? Тони попыталась повертеть головой.

— Все в порядке, я думаю. — Она задрожала. — Мне бы хотелось, чтобы вы ушли. Я очень нервничаю.

— Но почему, сеньорита? — Граф поглубже засунул руки в карманы брюк. — Может быть, вам есть что скрывать?

Тони посмотрела на него, и в ее широко раскрытых глазах была тревога.

— Мне нечего скрывать, сеньор.

— Нечего? — Он недоверчиво взглянул на нее. — Вы не очень убедительно говорите не правду, сеньорита Морли.

Тони почувствовала, что боль у нее в голове усилилась. Она судорожно мигнула и закрыла глаза, и в это время вошла сестра.

— О! — воскликнула сестра в замешательстве. — Извините, сеньор граф, я не знала…

— Все в порядке, сеньорита Гонзалес, — тихо отозвался граф спокойным тоном, так отличавшимся от того, каким он только что говорил с Тони. — Я уже ухожу. — Он опять посмотрел на Тони и добавил:

— Я увижу вас позже, сеньорита.

Тони не ответила, и когда он ушел, закрыв за собой дверь, сестра Гонзалес посмотрела на Тони с большим интересом.

— Граф беспокоился о вас? — В ее голосе звучал интерес.

Тони вздохнула.

— Может быть, — сказала она устало. Усилия, которые Тони затратила на то, чтобы съесть суп, очень утомили ее, и, несмотря на беспокойство, она опять заснула. Теперь она плавала в зеленом мире. Везде была вода, она лилась ей в уши, глаза, горло. Она душила ее. Когда она проснулась, кровь стучала у нее в ушах.

Уже наступило утро, ставни были распахнуты, и легкий ветерок с моря приятно холодил лицо. Она расслабилась и, успокоившись, почувствовала, что головная боль значительно ослабла. Тони уже могла вытягивать ноги и руки. Комната была пуста, но вдруг дверь медленно открылась и кто-то остановился на пороге. Это была Франческа, и, внимательно посмотрев на нее. Тони заметила в ее лице усталость. Девочка была бледна, и Тони удивилась, что могло ее так обеспокоить. Конечно, не состояние Тони.

— Входите, Франческа, — сказала Тони, устраиваясь поудобнее.

Франческа мгновение колебалась, но затем вошла в комнату. Она выглядела недовольной, не говорила ни слова, и Тони, собравшись с духом, сказала:

— Я сожалею, что причинила вам беспокойство, Франческа.

Девочка прожала плечами.

— Вы мне никакого беспокойства не причинили, — сказала она холодно.

— По крайней мере, я должна благодарить вас за то, что вы спасли мне жизнь.

Франческа рассмеялась.

— Да, я сделала это, — отозвалась она по-прежнему холодно. — Я не хотела иметь на совести вашу смерть.

Тони проговорила раздраженно:

— Франческа, вы просто невыносимы. Зачем вы пришли сюда? Для того, чтобы пугать меня?

Тони подумала, что Франческа пришла убедиться, что Тони действительно приходит в себя. В конце концов, Франческа еще слишком молода, и не все ее слова соответствовали тому, что она думала на самом деле.

Если бы только суметь найти дорогу к ее сердцу, подумала Тони с грустью. Ни одно юное существо никогда не бывает уж совсем плохим. В соответствующих обстоятельствах она поступила как нужно.

— А почему отец пришел вас навестить? — спросила вдруг Франческа, и Тони растерялась.

— Я думаю, он хотел узнать, как я себя чувствую, — сказала Тони в замешательстве, не желая говорить о графе и о том, что он знает, кто она на самом деле.

Франческа прикусила губу.

— А зачем ему это?

— Господи! — воскликнула Тони. — Я думаю, графу это совершенно безразлично, но ведь я гостья, и, наверное, он, как и вы, не хочет, чтобы происшествие со мной было на его совести.

Франческа задумалась.

— А почему он вернулся из Лиссабона? Он мог бы просто позвонить по телефону. Ведь доктор Родригес сразу же уведомил отца о происшествии.

На этот вопрос у Тони не было ответа. Она не могла объяснить Франческе, что ее отец вернулся, чтобы обличить самозванку, пробравшуюся в его дом. Пусть Поль все объясняет. Она очень бы хотела, чтобы все прояснилось. Здесь в замке слишком много подводных течений, и она хотела уехать отсюда. Тони никогда не считала себя человеком с богатым воображением. Почему же граф делла Мария Эстрада вызывал в ней такие странные чувства?

Франческа беспокойно двигалась по комнате, дотрагиваясь до коробочек и флаконов с косметикой.

— А Эстебан считает, что вы просто изумительны, — проговорила она довольно насмешливо.

Тони не ответила, и Франческа злобно посмотрела на нее.

— Когда вы с Полем уезжаете?

Тони беспомощно пожала плечами.

— К сожалению, я не могу вам сказать ничего определенного.

— Но почему? Пожалуйста, не делайте вид, что вы хотите уехать!

— Я действительно этого хочу! — воскликнула Тони. — Но ведь я ничего не могу сказать с уверенностью теперь, — и она показала на голову. — Но я обещаю, что мы уедем, как только сможем это сделать.

— Ладно. — Франческа скрестила руки на груди и внимательно посмотрела на Тони. — Я буду рада, когда в замке опять будет спокойно!

Тони провела языком по пересохшим губам.

— У вас будет, наверное, гувернантка, — сказала она вскользь.

Франческа нахмурилась.

— Никакой гувернантки мне не нужно, сеньорита.

— А твоя бабушка так не думает, дорогая, — насмешливо сказал Поль, появляясь в дверях.

Франческа резко повернулась.

— Вы ничего об этом не знаете, — ответила она сердито. — Почему вы остаетесь здесь и вмешиваетесь в наши дела? Вы ведь знаете, что мой отец вас не любит!

— Да, я знаю это. Однако твой отец не может мешать внуку навещать свою бабушку, каковы бы ни были его личные чувства.

— А какие у него могут быть личные чувства? — спросила Тони устало.

— Вы хотели бы знать? А разве Поль вам еще ничего не сказал?

— Франческа! — проговорил Поль с угрозой, а Тони смотрела на этот спор с интересом.

— О, не тревожьтесь, я ей не скажу, — продолжала Франческа презрительно. — Пусть сама узнает, за кого она выходит замуж!

— Франческа! — Поль побелел от гнева. Франческа, очевидно, решила, что с нее довольно: она повернулась и вышла из комнаты, оставив их вдвоем. Поль сразу же успокоился. А Тони протянула руку в его сторону и сказала:

— Твой дядя знает, что я не Джанет Вест!

У Поля перехватило дыхание.

— Что ты говоришь!

— Ты слышал, — сказала Тони устало. — Твой дядя знает, кто я на самом деле.

— Но как? — Поль смотрел на нее с изумлением. — Неужели ты..?

— Конечно, нет. Зачем мне нужно говорить правду именно ему?

Поль пожал плечами.

— Я не намереваюсь спорить об этом опять! — пробормотал он, и Тони взглянула на него в возмущении.

— Как бы то ни было, нам лучше уехать отсюда, как только я буду в состоянии!

Поль мрачно проговорил:

— Уверен, он все разнюхал о тебе, чтобы сказать бабушке.

— Неужели ты действительно думаешь, что твоему дяде нечего делать, кроме как беспокоиться о глупой девчонке которую ты привез сюда?

— Нет, но, в любом случае, у него есть причины не желать, чтобы я здесь находился!

— По-видимому, — сказала Тони, волнуясь. — Уходи, Поль. Ты выводишь меня из себя. Как жаль, что я согласилась на этот маскарад!

Поль подошел к двери и обернулся, глядя на Тони.

— Но не забудь, когда ты говоришь обо мне в таком тоне, что ты сама согласилась приехать сюда. Я ведь тебя не связал веревкой и не похитил.

— Я прекрасно это помню. Уходи, Поль.

Поль ушел, когда вернулась сестра Гонзалес. Она стала суетиться вокруг Тони, благожелательно улыбаясь ей и, очевидно, считая что Тони важная персона. А что Поль скажет своей бабушке? И захочет ли граф наказать их за то, что они пытались его обмануть? Ситуация была ужасной, и она была рада, когда усталость взяла свое, и ей захотелось спать.

Несколько дней спустя Тони уже вставала и ходила по комнате. Силы быстро возвращались к ней. Конечно, ведь она была молода, у нее было прекрасное здоровье, и хотя она потеряла много крови, отдых в постели почти вернул ей силы. Помог ей и морской воздух: она много сидела у окна, глядя на пронизанные солнечными лучами море и небо.

За эти два дня ее неоднократно посещала графиня и проводила с ней время перед обедом. Она, по-видимому, ничего не знала о том, что выяснил ее сын, и относилась к Тони с такой добротой, что девушка остро ощущала свою вину за обман.

Поль не возвращался, Франческа тоже. Тони не удивилась что Франческа к ней не ходит. Девочка ясно показала, что не выносит Тони и не доверяет ей. Но в отношении Поля дело было другое, и у Тони было неприятное предчувствие. Может быть, он использовал любую возможность, чтобы уговорить бабушку дать ему немного из своих денег, и просто не хотел тратить время попусту на так называемую невесту.

Тони опасалась, что Поль может попытаться продолжать свои интриги, не обращая внимания на презрение к нему со стороны графа. Может быть, он думал, что дядя не расскажет бабушке правду, чтобы ее не расстраивать. Тони хотела бы уехать, и каждый раз, когда открывалась дверь, она ожидала, что появится граф и станет изливать на нее свой гнев.

Через четыре дня после несчастного случая, когда она сидела у окна в темно-синем халатике с распущенными по плечам волосами светлого золота, вошел граф.

Не успела раскрыться дверь, как Тони уже знала, кто пришел. Она услышала его твердые шаги и стала, как обычно, волноваться. В этот раз он постучал, прежде чем войти.

Она оглянулась и посмотрела на него. Он был одет в кремовый костюм, волосы были гладко причесаны, и он выглядел настоящим аристократом. Тони задрожала, когда он подошел и стал рядом с ней.

— Итак, сеньорита, — сказал он, пристально глядя на нее своими темными глазами, — вы выглядите гораздо лучше.

Тони сглотнула и ответила:

— Да, сеньор, мне гораздо лучше.

— Прекрасно, прекрасно, я рад. — Тони посмотрела ему прямо в глаза. — Действительно рад. — Он слегка улыбнулся, насмешливо глядя на нее. — Безусловно, сеньорита. Будьте уверены.

Тони наклонила голову, чувствуя, что его близость волнует ее. Может быть, виной всему была ее болезнь, но она почувствовала, что ей жарко, и не могла поднять на него глаз.

Он подошел к окну и стал к нему спиной, скрестив руки на груди и испытующе глядя на нее. Ей стало неудобно, она взглянула на него и сказала с некоторым вызовом:

— Не смотрите на меня так!

— Вам неприятно, чтобы я смотрел на вас, сеньорита?

— Да. Когда вы смотрите вот так!

— Как?

Тони покраснела.

— Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Пожалуйста, скажите, зачем вы пришли, и уходите.

— Но мне доставляет удовольствие смотреть на вас. В конце концов, даже ваше смущение подтверждает вашу вину. Бедная сеньорита Морли, вы не ожидали, что вас выведут на чистую воду, и так быстро.

Тони сжала кулаки.

— Вы дерзки, сеньор! — она вздрогнула. — Вы не разговаривали бы со мной таким образом, если бы ваша мать или Поль были здесь!

— Нет, конечно. Но их здесь нет. И я могу сказать то, что хочу, такой женщине, как вы!

Тони встала, ноги ее дрожали.

— Что вы хотите сказать? Что значит: такой женщине, как я?

— Мое мнение о представительницах вашего пола уже много лет было весьма неблагоприятным, а ваши игры с моим племянником не изменили его в лучшую сторону. Нет, сеньорита, очень мало найдется женщин, которые достойны доверия мужчин…

Лицо его изменилось, а шрам стал отчетливо виден, и Тони вновь подумала, откуда он мог у него появиться.

— Сеньор, ваше мнение обо мне совершенно не важно.

— А вот здесь вы ошибаетесь, сеньорита. Оно очень важно в нескольких отношениях. Моральный облик женщин всегда важен!

— Господи, Боже мой! Ну что я такого сделала? Притворилась невестой Поля, только и всего. Это что — преступление? Я совратила его с пути истинного?

Он резко схватил ее за плечи и стал трясти ее.

— Я скажу вам, что вы сделали. Вы пытались соблазнить мужа моей хорошей знакомой — Мигеля де Каля!

Он резко отпустил ее, и она упала в кресло.

— Вы… да вы просто сошли с ума, — проговорила она, задыхаясь. — Ваша знакомая верит в то, во что ей хочется верить!

Граф смотрел на нее с усмешкой.

— Вы хотите сказать, что Мигель принуждал вас принимать его ухаживания, что он забыл о своей жене и стал оказывать неподобающие знаки внимания гувернантке своих детей?

— Да, это действительно так. — Тони побледнела.

Граф покачал головой.

— О, сеньорита, неужели вы принимаете меня за глупца? Неужели я выгляжу таким простаком? Неужели я юнец, у которого еще молоко на губах не обсохло? Нет, сеньорита! Я вовсе не так глуп. Мигель богат, а женщина, подобная вам, не будет против знаков внимания со стороны такого мужчины.

Тони смотрела на него в ужасе.

— Да как вы смеете!

— Сеньорита, я смею, — он схватил ее за руку своей железной рукой и притянул ее к себе. Тони отчаянно сопротивлялась, стараясь высвободиться, но он прижал ее к себе, и она оказалась во власти какого-то странного чувства. Дыхание ее участилось. Она ощущала слабый запах лосьона и жар его тела. Ей стало больно, когда он резко отвел ее руку, но больше всего ее беспокоили его губы, они были почти рядом с ее губами, он улыбался насмешливо, и в его глазах было презрение. — Итак, сеньорита, — тихо проговори он, — что вы скажете сейчас?

Тони чувствовала, что ее лоб горит, но она знала, что его отношение изменилось. Еще минуту назад он насмехался над ее попыткой освободиться, но в следующее мгновение в его глазах появилось странное выражение, и он прижал ее к себе еще сильнее. Тони показалось, что сердце ее остановилось. Он пристально смотрел на нее, покачивая головой, а затем с тихим восклицанием нагнулся к ней, и она почувствовала, как его губы обожгли ей рот.

Тони считала, что знает все о поцелуях, но сразу поняла, как была не права. Граф хорошо знал, что делает. Это прикосновение разбудило ее, и Тони почувствовала, что ее сопротивление стало слабеть. Вместо того, чтобы бороться, ей захотелось обхватить его шею руками и позволить ему делать с ней все, что он хотел. Куда делся надменный граф делла Мария Эстрада? Место его занял просто человек. Когда Тони уже почти забыла его презрение к ней, он вдруг отшвырнул ее от себя, и его губы искривились в жестокой улыбке.

Тони с трудом удержалась на ногах, а граф продолжал смотреть на нее с насмешливой улыбкой.

— Итак, сеньорита, — проговорил он резко, — все обстоит именно так, как я и думал. Мои ласки вовсе не вызывают у вас неприятного ощущения.

Тони закрыла лицо руками.

— Уходите, — проговорила она дрожащим голосом. — Уходите.

Граф выпрямился и не спеша пригладил волосы.

— Я уйду тогда, сеньорита, когда буду готов это сделать. А вы теперь уже не можете отрицать, что я доказал свою правоту.

Тони посмотрела на графа.

— Какую именно?

— То, что вы слабы и несдержанны в чувствах! — Он выну портсигар и медленно закурил. Затем он посмотрел на Тони сквозь облачко голубого дыма. — Тем не менее, я не могу отрицать, что вы, как бы это сказать, красивая женщина, — он говорил безразличным тоном и смотрел на нее оценивающим взглядом. — Может быть, вам и не нужно было так уж стараться, чтобы привлечь Мигеля.

— Я вообще не старалась! — Тони сжала кулаки. — Ради Бога, оставьте меня в покое! Я не хотела сюда приезжать, и я уеду, как только смогу! — Она выпрямилась. — И не думайте, что если я завишу от вашего гостеприимства, вы смеете вести себя, как вы хотите.

Он рассмеялся, как будто сказанное ею показалось ему забавным.

— Сеньорита, вы просто уникальны! Вы ожидаете, что я вам проверю, когда сам Мигель де Каль рассказал мне, как вы старались, чтобы он вошел в вашу комнату…

— Что вы говорите! — ужаснулась Тони.

— Да, вот именно, и не пытайтесь отрицать это. Разве я не был свидетелем происшествия, участницей которого вы были в Лиссабоне? Очевидно, это опять была ошибка? У вас богатое прошлое, сеньорита! Но вы не удовлетворились тем, что уже сделали, и явились сюда в роли невесты моего племянника. К вашему несчастью, сеньора Пассаментес — близкая подруга Эстель де Каль. Она вспомнила, что встречала вас в ее доме, и после того, как я сам там побывал, ваша игра была открыта.

Тони опустилась в кресло. Вот почему Лаура Пассаментес показалась ей тогда знакомой! Естественно, как гувернантка она не вступала в прямые контакты с гостями, приходящими в дом, но они могли ее видеть.

Она посмотрела на графа.

— Ну хорошо, — покачала она головой, — я не хочу больше об этом слышать. Я сказала, что я уеду, как только смогу. Но так как Поль не заходил ко мне уже несколько дней, мы еще об отъезде окончательно не договорились.

Граф медленно пошел к двери.

— Поль вернулся в Англию, я полагаю, — заметил он холодно. — Он уехал три дня тому назад. А вы останетесь здесь!

— Что вы говорите? — Тони опять встала. — Что вы хотите сказать? Я здесь не останусь, какие бы планы вы ни строили! — В висках у нее опять застучало, и она не могла понять, что происходит.

— О нет, вы останетесь здесь, сеньорита. Я объясню вам все более подробно позже, когда вы будете в состоянии лучше меня понять…

Тони почувствовала, что ей снова становится дурно.

— Но я не хочу здесь оставаться! — воскликнула она в испуге, хотя не отдавала себе отчета, чего она боится.

— Может быть, вы так и думаете в настоящую минуту, — сказал он тихо, — но вы останетесь.

— Но… но если Поль уехал, как я могу здесь оставаться? Что скажет ваша мать что скажет Франческа?

Граф насмешливо улыбнулся.

— Разве я вам не сказал? Вы будете новой гувернанткой Франчески.