Убийство Джоном Кольтом Сэмюэла Адамса на какое-то время заняло первые страницы газет, вытеснив оттуда статьи о смерти Мэри Роджерс: «Тело, найденное в ящике».
Вопрос о виновности литератора даже не обсуждался. Его признание было полностью, слово в слово, опубликовано в «Геральд».
Остальные дешевые газеты, перебирая существующие законы, обсуждали следующий вопрос — так, например, он был задан в заглавии статьи воскресного «Таттлера»: «Предумышленное убийство или самооборона?»
От разгадки этой прелюбопытнейшей юридической головоломки зависело, будет «убийца Кольт» жить или же умрет.
Общественное мнение было полностью поглощено данной проблемой, пока наконец три недели спустя все внимание снова не переключилось на убитую девушку.
В тот день жених Мэри, несчастный, измученный, совершенно лишенный сил, заявился в придорожную таверну миссис Лосс.
Беннетт на первой странице «Нью-Йорк геральд» писал:
Мистер Пейн вошел в заведение и спросил у хозяйки о точном нахождении места, где Мэри встретила свою смерть.
Потом несчастный сел за столик, выпил несколько порций бренди и покинул таверну.
Два дня спустя беднягу обнаружили на небольшой поляне, где сыновья миссис Лосс, Оскар и Оссиан, нашли обрывки одежды Мэри Роджерс, благодаря которым многие предполагали, что пробковых дел мастер виновен в убийстве девушки. Пейн был мертв — судя по всему, он покончил с собой.
Кроме миссис Лосс многие соседи видели мистера Дэниела — как он пил бренди и бродил по окрестностям.
Сэмюел Уитни, владелец гостиницы «Феникс», сообщил, что молодой человек явился к нему после визита в «Ник Мур».
«Пейн был весь красный и выглядел подвыпившим, — сообщил почтенный джентльмен. — Казалось, он так слаб, что едва держится на ногах».
В тот вечер юноша обратился к нему с речью: «Полагаю, вы знаете, кто я такой? Человек, который должен был жениться на Мэри Роджерс. И мне очень тяжело», — закончил он.
Рядом с телом нашли пустой пузырек из-под настойки опия, купленной в аптеке «Делюк», в нескольких шагах от пансиона Роджерс. О смерти сразу узнала полиция и немедленно сообщила в Нью-Йорк, главному констеблю Хейсу.
В тот вечер на реке поднялся шторм. Известный детектив вместе с исполняющим обязанности мэра Парди, который снова настоял на своем присутствии, и сержантом Макарделом из ночной стражи, невзирая на шквал, переправились на тот берег, дабы принять участие в расследовании.
Когда они, мокрые и продрогшие, прибыли в Хобокен, сыщику передали записку, найденную доктором Куком в кармане трупа. В своей записке четким и твердым почерком Пейн вывел:
Миру.
Так вот оно, это место. Прости, Господи, непутевую жизнь мою.
«Он умер от кровоизлияния в мозг, вызванного беспорядочным образом жизни, волнениями и помрачением рассудка» — так судебный врач ответил на вопрос Хейса.
Услышав это, исполняющий обязанности мэра испустил самодовольное повизгивание и заявил, что в связи со смертью пробковых дел мастера тайну убийства Мэри Роджерс можно считать разгаданной. Убийца сам сорвал с себя маску, и картина сложилась в единое целое.
— Очевидно, девушка отвергла молодого человека, — важно рассуждал мистер Парди. — Друзья мои, это единственное возможное объяснение. Мистер Пейн стал душить Мэри в припадке ярости, потом зверски изнасиловал ее. Он убил бедняжку на той самой поляне, где теперь умер от своей руки. Судя по всему, юноша и есть наш преступник.
Хейс молча выслушал эти умозаключения, переводя свой знаменитый твердый и холодный взгляд с самодовольного чванливого чиновника на следователя Кука, а после произнес:
— Это не так, джентльмены. Я всю жизнь изучал физиономику. Если бы Дэниел Пейн был виновен, он не смог бы скрыть это от меня. Он не тот, кто нам нужен.