Баден, Австрия

Вторник, 29 апреля, 17.39

Разлившийся по всему телу Меер ужас лишил ее дара речи. На мужчине с пистолетом был черный дождевик с поднятым капюшоном. Девушка лихорадочно огляделась по сторонам, ища Себастьяна… и увидела его распростертым на земле, неподвижно лежащим позади алтаря под распятием.

— С тобой будет то же самое, что и с твоим дружком, валяющимся на земле, если ты не отдашь то, что там нашла, — с сильным немецким акцентом хрипло прошептал человек в черной шерстяной маске, но Меер отчетливо разобрала каждый слог.

— Что вы с ним сделали?

— Твои друзья, твой отец… мы можем и дальше продолжать эту игру, делая больно всем тем, кого ты любишь и кто тебе дорог, до тех пор пока не добьемся желаемого.

— Мой отец? Что с ним?

— Пока что с ним все в порядке. Но что с ним будет дальше, зависит от тебя.

Меер не колебалась ни мгновения.

— То, что вам нужно, находится вот здесь.

Она указала на распятие.

— Доставай.

До распятия на стене было всего четыре шага. Протянув руку вверх, Меер просунула кончики пальцев между деревянным телом Иисуса и плоской поверхностью креста и нащупала что-то похожее на пачку листов бумаги. До этого она искала не там, где нужно. Тайник не был закопан в землю. Он находился здесь, наверху. Меер извлекла из него находку.

Бумага была изъедена насекомыми, ее поразила плесень. Остались лишь сохранившиеся кое-где нотные знаки и тошнотворный запах гниения. Меер подняла голову к крыше часовни, спасаясь от невыносимого зловония. Капли дождя, проникшие сквозь щели в двухсотлетнем строении, повисели мгновение под потолком и сорвались вниз, одна за другой, упав молодой женщине на лоб и на щеку.

Неужели она сейчас держала в своих руках положенную на ноты «мелодию памяти», записанную рукой самого Бетховена? Великий композитор приложил столько усилий, убеждая всех в том, что ему так и не удалось раскрыть тайну флейты. Меер была не в силах спасти то немногое от его работы, что еще сохранилось, но все же что-то она могла сделать. Переместив руки на полдюйма, она подставила партитуру прямо под капли дождя, просачивающиеся сквозь щели в потолке.

Чернила потекли, размывая немногие все еще различимые знаки.

Человек в лыжной маске выхватил у Меер из рук полуразложившиеся клочки бумаги и уставился на них. На мгновение его внимание было отвлечено, и этого мгновения Меер хватило, чтобы броситься бежать.